анция вступила На путь широкий с первою зарей. Ей бог сказал: "Ты новый путь открыла - Сияй же миру утренней звездой!" Перевод И. и А. Тхоржевских НИЩАЯ Снег валит. Тучами заволокло все небо. Спешит народ из церкви по домам. А там, на паперти, в лохмотьях, просит хлеба Старушка у людей, глухих к ее мольбам. Уж сколько лет сюда, едва переступая, Одна, и в летний зной, и в холод зимних дней, Плетется каждый день несчастная - слепая... Подайте милостыню ей! Кто мог бы в ней узнать, в униженной, согбенной, В морщинах желтого, иссохшего лица, Певицу, бывшую когда-то примадонной, Владевшей тайною обворожать сердца. В то время молодежь вся, угадав сердцами Звук голоса ее и взгляд ее очей, Ей лучшими была обязана мечтами. Подайте милостыню ей! В то время экипаж, певицу уносивший С арены торжества в сияющий чертог, От натиска толпы, ее боготворившей, На бешеных конях едва проехать мог. А уж влюбленные в ее роскошной зале, Сгорая ревностью и страстью все сильней, Как солнца светлого - ее приезда ждали. Подайте милостыню ей! Картины, статуи, увитые цветами, Блеск бронзы, хрусталей сверкающая грань... Искусства и любовь платили в этом храме Искусству и любви заслуженную дань. Поэт в стихах своих, художник в очертаньях - Все славили весну ее счастливых дней... Вьют гнезда ласточки на всех высоких зданьях... Подайте милостыню ей! Средь жизни праздничной и щедро-безрассудной Вдруг тяжкая болезнь, с ужасной быстротой Лишивши зрения, отнявши голос чудный, Оставила ее с протянутой рукой. Нет! не было руки, которая б умела Счастливить золотом сердечней и добрей, Как эта - медный грош просящая несмело... Подайте милостыню ей! Ночь непроглядная сменяет день короткий... Снег, ветер все сильней... Бессильна, голодна, От холода едва перебирает четки... Ах! думала ли их перебирать она! Для пропитанья ей немного нужно хлеба. Для сердца нежного любовь всего нужней. Чтоб веровать она могла в людей и небо, Подайте милостыню ей! Перевод В. Курочкина ИЮЛЬСКИЕ МОГИЛЫ Июльским жертвам, блузникам столицы, Побольше роз, о дети, и лилей! И у народа есть свои гробницы - Славней, чем все могилы королей! Промолвил Карл: "За униженье трона Отмстит июль. Он даст победу нам". Но чернь схватила ружья и знамена, Париж кричит: "Победа трем цветам!" О, разве мог победоносным видом Наш враг-король глаза нам отвести? Наполеон водил нас к пирамидам, Но Карл... куда народу с ним идти? Он хартией смягчает нам законы, А сам в тиши усиливает власть. Народ! Ты не забыл, как рушат троны. Еще король, который хочет пасть! Уж с давних пор высокий голос строго В сердцах людей о Равенстве твердит: К нему ведет широкая дорога, Но этот путь Бурбонами закрыт. "Вперед, вперед! По набережным Сены! Идем на Лувр, на Ратушу, вперед!" И, с бою взяв дворца крутые стены, На старый трон вскарабкался народ. Как был велик он - бедный, дружный, скромный, Когда в крови, но счастлив, как дитя, Не тронул он казны своей огромной И принцев гнал, так весело шутя! Июльским жертвам, блузникам столицы, Побольше роз, о дети, и лилей! И у народа есть свои гробницы - Славней, чем все могилы королей! Кто жертвы те? Бог весть! Мастеровые... Ученики... все с ружьями... в крови... Но, победив, забыли рядовые Лишь имена оставить нам свои. А слава их - всегда гроза для трона! Воздвигнуть храм им Франция должна. Уж не забыть преемникам Бурбона, Что вся их власть отныне не страшна. "Нейдут ли вновь со знаменем трехцветным?" - Твердят они в июльский жаркий день. Они дрожат пред знаменем заветным: На их чело оно бросает тень. То знамя путь далекий совершило: К скале святой Елены в океан, - И перед ним раскрылась там могила, И встал ему навстречу великан. Свое чело торжественно склоняя, "Я ждал тебя!" - сказал Наполеон, И, в небеса навеки исчезая, Меч в океан, ломая, бросил он. Какой завет оставил миру гений, Когда свой меч пред знаменем сломал? Тот меч грозой был прежних поколений; Он эту мощь Свободе завещал. Июльским жертвам, блузникам столицы, Побольше роз, о дети, и лилей! И у народа есть свои гробницы - Славней, чем все могилы королей. Напрасно смысл великому движенью Вельможи дать хотели бы иной, - Не приравнять им подвиг к возмущенью! Кто мстил тогда, тот жертвовал собой. Слыхали мы, что с ангелами, дети, Вам говорить дано во время сна: Узнайте, что ждет Францию на свете, - Утешьте тех, кем вольность спасена! Скажите им: "Герои! Ваше дело Нам суждено в грядущем охранять. Вы нанесли удар громовый смело, И долго мир он будет потрясать". И пусть в Париж все армии, народы Придут стереть следы Июльских дней, - Отсюда пыль и семена Свободы В мир унесут копыта их коней. Во всех краях Свобода водворится. Отживший строй погибнет наконец! Вот - новый мир. В нем Франция - царица, И весь Париж - царицы той дворец. О дети, вам тот новый мир готовя, В могилу здесь борцы сошли уснуть, Но в этот мир следы французской крови Для всех людей указывают путь! Июльским жертвам, блузникам столицы, Побольше роз, о дети, и лилей! И у народа есть свои гробницы - Славней, чем все могилы королей! Перевод под ред. Вс. Рождественского ПРОЩАЙТЕ, ПЕСНИ! Чтоб освежить весны моей трофеи, Когда-то полный блеска и огня, Я вздумал петь, - но слышу голос феи, Что у портного нянчила меня: "Взгляни, мой друг, зима уж наступила. Ищи приют для долгих вечеров. Ты двадцать лет пропел под шум ветров, И голос твой борьба уж надломила. Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. Те дни прошли, когда в клавиатуре Твоей души был верен каждый звук, Когда, как молния, навстречу буре Твоя веселость вспыхивала вдруг. Стал горизонт и сумрачней и уже, Беспечный смех друзей твоих затих. Сколь многих нет из сверстников твоих, Да и Лизетты нет с тобой к тому же! Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. Ты пел для масс - нет жребия чудесней! Поэта долг исполнен до конца. Ты волновал, сливая стих свой с песней, Всех бедняков немудрые сердца. Трибуна речь всегда ль понятна миру? Нет! Но, грозивший стольким королям, Ты, не в пример напыщенным вралям, Простой волынке уподобил лиру. Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. Ты стрелы рифм умел острить, как жало, Чтоб ими королей разить в упор. Ты - тот победоносный запевало, Которому народный вторил хор. Чуть из дворца перуны прогремели. Винтовки тронный усмирили пыл. Твоей ведь Музой взорван порох был Для ржавых пуль, что в бархате засели. Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. Ты сердцем чист был в годы испытаний, Ты на добычу не хотел смотреть. Теперь, в венце своих воспоминаний, И годы старости достойно встреть. Учи пловцов искусству переправы, Им повествуя про былые дни; Когда ж возвысят Францию они, Согрейся сам у пламени их славы". Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. О фея добрая, в мою мансарду Пришла ты вовремя пробить отбой. Забвенье скоро стихнувшему барду, Рожденное покоем, даст покой. Когда ж умру, свидетели сраженья - Вздохнут французы, грустно говоря: "Его звезду, сверкавшую не зря, Бог погасил задолго до паденья". Прощайте, песни! Старость у дверей. Умолкла птица. Прогремел Борей. Перевод Л. Руст ВИЛЬГЕМУ Мой старый друг, достиг ты цели: Народу подарил напев - И вот рабочие запели, Мудреным ладом овладев. Твой жезл волшебный, помогая, Толпу с искусством породнит: Им озарится мастерская, Он и кабак преобразит. Вильгем, кем юношеству в школе Открыты Моцарт, Глюк, Гретри, С народом, темным поневоле, Словами песни говори! В сердца, не знавшие веселья, Высоких чувств пролить елей, - Друг, это сумрак подземелья Осыпать золотом лучей. О музыка, родник могучий, В долину бьющий водопад! Упоены волной певучей Рабочий, пахарь и солдат. Объединить концертом стройным Земную рознь тебе дано. Звучи! В сердцах не место войнам, Коль голоса слились в одно. Безумен бред литературы, Ты покраснеть ее заставь! Ее уроки - злы и хмуры, Ей новый Вертер снится въявь. Осатанев от пресыщенья, В стихах и в прозе, во всю прыть, Она взалкавших утешенья Спешит от жизни отвратить. Над девственным пластом народа, Чей разум темен, резок нрав, Ты приподымешь тусклость свода, Покров лазурный разостлав. И звуки, властные сильфиды, Овеют молот, серп и плуг. И смертоносный нож обиды Ненужно выпадет из рук. Презрев успех на нашей сцене, - Доходной славы ореол, Довольство, толки об измене, - К рабочим детям ты пришел. Толпу влекло твое раденье, Твоих уроков щедрый сев, - И к небесам, в горячем рвенье, Ты направлял ее напев. Придет ли время шумной славе Слететь на тихий подвиг твой? Не все ль тебе равно? Ты вправе Гордиться славной нищетой. Ты дорог тем, в ком светлой силой Душевный мрак рассеял ты. Верь: будут над твоей могилой Напевы, слезы и цветы! Перевод А. Кочеткова ГОЛУБИ БИРЖИ Вы, голубки, - которым Муза Служить Любви вручала честь, - Куда ваш путь? - Мы от француза Несем бельгийцу с биржи весть. - Все в руки забрано дельцами! И, не избегнув кабалы, Должны служить им маклерами Венеры нежные послы! Ужель поэзией напрасно С любовью вскормлен человек? Увы! страсть к золоту опасна: С ней красоты короче век!.. От нас, о голуби, летите И, в наказанье миру вновь, С земли на небо унесите И вдохновенье и любовь! Перевод И. и А. Тхоржевских КЛАРА Что за девушка! Так кротко Светит взгляд из-под бровей, Так легка ее походка, Столько радостей у ней! Хоть швея, а с ней сравниться И не думай - так стройна. Кларой сам отец гордится, - Дочь могильщика она. За кладбищенской оградой Весь в плюще и розах дом. Вместе с утренней прохладой Зяблик свищет под окном. Белый голубь над могилой Замедляет свой полет. Не его ли песней милой Дочь могильщика зовет? У стены, где все цветенье, Замираешь сам не свой, Потому что чье-то пенье Так и реет над душой. Эта песня счастьем веет, То печальна, то ясна. Ах, зачем так петь умеет Дочь могильщика одна! Клара встанет до рассвета И смеется целый день. В руки Клары - для букета - Так и просится сирень. Сколько роз здесь в мае будет Для того, кто хочет жить... Никогда их не забудет Дочь могильщика полить. Завтра праздник - быть угару. Жан-могильщик сгоряча Раскошелился и Клару Выдает за скрипача. Уж совсем готово платье, Сердце бьется и поет. Пусть от жизни больше счастья Дочь могильщика возьмет! Перевод Вс. Рождественского ПОТОП Я выполнил священный долг пророка, О будущем я бога вопросил. Чтоб покарать земных владык жестоко, Залить весь мир потопом он решил. Вот океан, рыча свирепо, вздулся... "Глядите же!" - кричу князьям земли. Они в ответ: "Ты бредишь! Ты рехнулся!" Потонут все бедняжки-короли... Но в чем вина монархов этих, боже? Двух-трех из них благословят в веках, А коль несем мы иго - ну так что же? - Забыл народ о собственных правах. Валы кипят и с ревом налетели На тех, кто жил от всех забот вдали: Они ковчег построить не успели... Потонут все бедняжки-короли! Воззвал к волнам потомок черный Хама, Царь Африки, что босиком весь год. "Смиритесь же! - он им кричит упрямо. - Я - божество! Удвойте мой доход!" Ведь золото царю всех черных наций Должны везти пиратов корабли: Он продает им негров для плантаций... Потонут все бедняжки-короли! "Сюда, ко мне! - кричит султан жестокий. Рабы, рабыни, все, кто уцелел! Воздвигну я, чтоб обуздать потоки, Плотину из покорных ваших тел!" В гареме, где он нежиться так любит, Невольники у ног его легли. Куря кальян, он головы им рубит... Потонут все бедняжки-короли! Вот началось... Дрожат цари Европы, Спасет союз священный их едва ль. Все молятся: "Избавь нас от потопа!" Но бог в ответ: "Тоните, мне не жаль!" О, где ж они, венчанные персоны? Где троны их? Все волны унесли. Все будут переплавлены короны, Потонут все бедняжки-короли! "Пророк, скажи, кто океан сей грозный?" "То мы, - народы... Вечно голодны, Освободясь, поймем мы, хоть и поздно, Что короли нам вовсе не нужны. Чтоб покарать гонителей свободы, Господь, на них наш океан пошли! Потом опять спокойны станут воды: Потонут все бедняжки-короли". Перевод Вал. Дмитриева УЛИТКИ С квартиры выгнан, по полям Скитаюсь я, связав пожитки. Присел передохнуть, а сам Смотрю, как ползают улитки. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Вот эта - очень уж жирна - Мне крикнуть хочет: "Друг сердечный, Проваливай скорей!" (Она - Домовладелица, конечно!) О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! У раковины на краю Приятно кланяться знакомым. В ней буржуа я узнаю, Своим гордящегося домом. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Не надо ей дрожать зимой И на квартиру разоряться. Горит сосед - она домой Сумеет вовремя убраться. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Для скуки слишком неумна, Не оставляя гордой позы, Живя за счет других, она Слюнявит виноград и розы. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Напрасно свищет соловей, - Зачем улитке птичье пенье? Жирея в ракушке своей, Она вкушает наслажденье. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! "Как, жить процентами ума, Когда имеешь дом доходный?" Улитка не сошла с ума. Иди-ка прочь, бедняк голодный! О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Улитки - что ни говори - Сзывают съезды по палатам, И эта вот (держу пари!) От правых будет депутатом. О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Не научиться ль ползать мне И, всем друзьям своим в забаву, Пройти в Сенат по всей стране - По избирательному праву? О, как чванливы, как жирны Вы, слизняки моей страны! Перевод Вс. Рождественского МОЯ ВЕСЕЛОСТЬ Моя веселость улетела! О, кто беглянку возвратит Моей душе осиротелой - Господь того благословит! Старик, неверною забытый, Сижу в пустынном уголке Один - и дверь моя открыта Бродящей по свету тоске... Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! Она бы, резвая, ходила За стариком, и в смертный чае Она глаза бы мне закрыла: Я просветлел бы - и угас! Ее приметы всем известны; За взгляд ее, когда б я мог, Я б отдал славы луч небесный... Ко мне ее, в мой уголок! Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! Ее припевы были новы, Смиряли горе и вражду; Их узник пел, забыв оковы, Их пел бедняк, забыв нужду. Она, моря переплывая, Всегда свободна и смела, Далеко от родного края Надежду ссыльному несла. Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! "Зачем хотите мрак сомнений Внушать доверчивым сердцам? Служить добру обязан гений, - Она советует певцам. - Он как маяк, средь бурь манящий Ветрила зорких кораблей; Я - червячок, в ночи блестящий, Но эта ночь при мне светлей". Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! Она богатства презирала И, оживляя круг друзей, Порой лукаво рассуждала, Порой смеялась без затей. Мы ей беспечно предавались, До слез смеялись всем кружком. Умчался смех - в глазах остались Одни лишь слезы о былом... Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! Она восторг и страсти пламя В сердцах вселяла молодых; Безумцы были между нами, Но не было меж нами злых. Педанты к резвой были строги. Бывало, взгляд ее один - И мысль сверкнет без важной тоги, И мудрость взглянет без морщин... Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! "Но мы, мы, славу изгоняя, Богов из золота творим!" Тебя, веселость, призывая, Я не хочу поверить злым. Без твоего живого взгляда Немеет голос... ум бежит... И догоревшая лампада В могильном сумраке дрожит... Зовите беглую домой, Зовите песни петь со мной! Перевод В. Курочкина КОНЕЦ СТИХАМ Конец стихам, как ни кипит желанье! Старинной силы в рифмах нет моих. Теперь мне школьник страшен в состязанье, По пальцам составляющий свой стих. Когда, как встарь, мой голос начинает Беседу с сердцем в глубине лесов, Родной их шум мне прозой отвечает... Меня покинул светлый дар стихов. Конец стихам! Как осенью глухою Поселянин в увядший сад идет И смотрит: под последнею листвою Не притаился ль где забытый плод, - Так я хожу, ищу. Но все увяло; На дереве ни листьев, ни плодов: Корзины не наполнить, как бывало... Меня покинул светлый дар стихов. Конец стихам! Но я душой внимаю Зов бога к вам, поникшие сердца: "Воспрянь, народ, тебя провозглашаю Отныне я наследником венца!" И радостен, и полон веры ясной, Тебе, народ-дофин, я петь готов О милости и кротости... Напрасно! Меня покинул светлый дар стихов. Перевод М. Л. Михайлова МУРАВЬИ Муравейник весь в движенье, Все шумит, кричит, снует. Войско в сборе к выступленью, - Царь ведет его в поход. Полководец горячится, Возглашая храбрецам: "Целый мир нам покорится! Слава, слава муравьям!" Войско в марше достигает До владений гордой тли, Где былинка вырастает Из-за камня, вся в пыли. Царь командует: "Смелее! С нами бог - и смерть врагам! Молодцы, ударь дружнее! Слава, слава муравьям!" Есть у тли свои герои Для свершенья славных дел: Все помчалось в вихорь боя. Сколько крови, мертвых тел! Наконец - хоть храбро билась Тля бежит по всем углам. Участь варваров свершилась! Слава, слава муравьям! Двое старших адъютантов Сочинили бюллетень, Днем сражения гигантов В нем был назван этот день. Край разграбить покоренный Остается молодцам. Что трухи тут запасенной! Слава, слава муравьям! Вот под аркой из соломы Триумфальный вьется ход, Чернь, работавшая дома, Натощак "ура" ревет. Местный Пиндар в громкой оде Всем другим грозит врагам (Оды были очень в моде). Слава, слава муравьям! В пиитическом паренье Бард гласит: "Сквозь тьму времен Вижу мира обновленье; Муравьи, ваш данник он! И когда земного шара Все края сдадутся нам, Ты, о небо, жди удара! Слава, слава муравьям!" Он еще не кончил слова Пред восторженной толпой, Как нечаянно корова Залила их всех мочой. Лишь какой-то Ной остался... "Океан на гибель нам, - Говорит он, - разливался!" Слава, слава муравьям! Перевод М. Л. Михайлова МОЙ САДИК Я часто бога беспокою; Но он так благ, что мне в ответ Шлет вечно что-нибудь такое, Чем я утешен и согрет. Раз я сказал: "Летят мгновенья; Мне шестьдесят; в моей груди Уж гаснут искры вдохновенья... Чем скрасить время впереди? Вино зажечь могло бы радость, Вернуть веселье с ним легко, - Но одному и пир не в сладость, А все друзья так далеко!.. Любви не ждет меня улыбка, И сердцу не к чему вздыхать, Хоть жаждет, бедное, как рыбка, И подо льдом еще играть. Твердили мне: "Чтоб ждать без страха Суда людей твоим стихам, Трудись; для собственного праха Готовь бессмертья фимиам". Но и хвала теперь мне - бремя, В мои лета уж не поют! И хоть часы заводит время, - Они идут, но уж не бьют. Да, отдых здесь, с тобой, природа, - Вот мой удел. Но пусть творец Мне не откажет в капле меда, Который любит и мудрец!.. О боже, дай мне к счастью средство! Словам бесхитростным внемли: Я, как старик, впадаю в детство, - Игрушку, боже, мне пошли!" Сказал - и вижу: распустились Вокруг меня рои цветов; Зари алмазы заискрились В оправе пестрых лепестков. Беру я грабли, чищу, сею - И за цветком растет цветок. По воле бога я успею В рай превратить мой уголок. Деревья! тень свою мне дайте! Цветы! мне запах дайте свой! Вы ж, птички, бога прославляйте В саду, укрытые листвой! Перевод И. и А. Тхоржевских УРОК ИСТОРИИ Великий пленник океана Один по острову гулял. Красивый мальчик, сын Бертрана, К нему с цветами подбежал. Наполеон присел, вздыхая: - Дитя, приди ко мне на грудь! Быть может, в Вене там, страдая, Мой сын обласкан кем-нибудь... Скажи: ты учишься? Чему же? - Я, государь, с отцом моим Учу историю... Не хуже Других детей я знаю Рим! - Да, Рим... А Францию?.. Хоть славе Мы римлян честь отдать должны, Родной истории не вправе Не знать отечества сыны! - О государь! Ее я знаю. Известны галлы, франки мне... Всегда охотно я читаю О нашей славной старине: О том, как веру принял Хлодвиг, Как пал язычества престиж, Как Женевьевы скромный подвиг Спас от Атиллы наш Париж; Как, из железа будто скован, Грозой арабов был Мартелл; Как, в Риме папой коронован, Потом учиться Карл хотел; Как с крестоносцами своими Людовик дважды выступал: Герой - ходил он за больными, Король - страдальцев утешал! - Да, сын мой!.. не было честнее Законодателя, чем он! Теперь скажи: кто всех храбрее Шел защищать народ и трон? - Баярд, Конде, Тюренн... Нам вечно Примером будет их успех! Но подвиг Жанны д'Арк, конечно, Для сердца трогательней всех. - Ах! Это имя пробуждает Все, чем гордиться мы должны. Всех женщин Жанна возвышает, Явясь защитницей страны... Чудесной силою молитвы Владела дочь родной земли - И там выигрывала битвы, Где отступали короли. Взамен искусства и науки В ней искра божия была: Судьбу всей Франции ей в руки Лишь божья власть отдать могла!.. Когда для общего спасенья Рок только жертвы чистой ждет, Господь ту жертву искупленья Из темных масс всегда берет... Позор и горе тем, кто брани Подверг тебя - борцов сестру... И да погибнут англичане, Тебя влачившие к костру! Их гордость стоит наказанья, Смириться их заставит бог: Он вместо пепла покаянья Для них твой пепел приберег!.. И, забывая, где и с кем он, Наполеон воскликнул вдруг: - Как Жанну д'Арк - меня ты, демон, Лишь мертвым выпустишь из рук! Но, Альбион! чтоб от насилья Ей не томиться, как в аду, Она в костре нашла хоть крылья... А я пять лет уж смерти жду! Заплакал мальчик. Детским горем Герой растроган. - Вот, смотри: Идет с улыбкой там, над морем, Отец твой. Слезки оботри! Зови его... А я на камне Здесь подожду вас... ну, лети! Ах, как ни плачь мой сын, нельзя мне К нему с улыбкой подойти! Перевод И. и А. Тхоржевских ДЕВЯТНАДЦАТОЕ АВГУСТА (Моим друзьям) Август! Девятнадцатое! Боже, Что за дата! В этот самый день Я пришел на свет под солнцем тоже Влечь свою коротенькую тень. Плакал ангел, мать моя стонала. Для того чтобы родиться, я, Знаю, побарахтался немало, - Вы уж извините мне, друзья! Добрый ангел протянул мне руку, Но, щипцы расставив, акушер Взял к себе в помощницы науку И извлек младенца на простор. Оттого ль, что горьким наважденьем Показалась мне вся жизнь моя, Только долго медлил я с рожденьем, - Вы уж извините мне, друзья! Ангел не был неразумным скрягой: Он сказал, что в жизни кочевой Буду полунищим я бродягой Песни петь и плакать над толпой. Что отныне, как бы мне ни пелось, Ждет меня тюремная скамья. Оттого и жить мне не хотелось, - Вы уж извините мне, друзья! Добрый ангел предсказал мне тоже Много для страны родимой гроз: Будет счастье на любовь похоже, Будет убивающий мороз. Самое глухое из столетий! Слава канет в пропасть забытья... Как мне не хотелось жить на свете! - Вы уж извините мне, друзья! Но родиться мог я и с улыбкой, Если б ангел захотел сказать, Что с друзьями в этой жизни зыбкой Научусь я горе забывать. Если б знать мне: сколько обещаний Сдержит дружба, спутница моя, Если б знать! Но я не знал заране, - Вы уж извините мне, друзья! Перевод Вс. Рождественского ТАМБУРМАЖОР (Молодому критику) Я на вопрос: "Как ваше мненье?" - Скажу вам вот что: ложный вкус Пора изгнать, и я гоненье Начать немедленно берусь. Авось окажет вам подмогу И в деле критики певец: Где мгла, там часто на дорогу Выводит зрячего слепец! О, гром стихов высокопарных! Как ты противен мне и дик! Толпа новаторов бездарных Совсем испортит наш язык; Собьет нас с толку фраз рутина, И будут впредь, к стыду страны, Для Лафонтена и Расина Нам переводчики нужны. На музу глядя, я краснею! Она теряет всякий стыд И давит формою идею, Приняв отменно важный вид; Не скажет "страсти", а "вулканы", Не "заговор", а "грозный риф"! Ее герои - истуканы, И вся их слава - дутый миф... Искусство быстро вымирает, Где вырождаться начал вкус. Ведь лексикон свой расширяет Народ без нас, без наших муз... Он новых слов даст много свету При новом веянье в стране; К чему ж подделывать монету, Которой нет еще в казне?! Язык наш любит смесь величья И простоты; он чужд прикрас. Педант и школьник - без различья - Пугают вычурностью фраз! В нем есть давно слова угрозы, Слова любви в нем есть давно, И тем, кто вызвать хочет слезы, - Их искажать запрещено. Цель языка: чтоб мысль царила Без всяких блесток и затей. Пойдем на площадь; окружила Там батальон толпа детей. Вот барабанщик. Все в волненье; Расшит тесемками убор!.. Он - бог войны, в их детском мненье... "Ура! Ура, тамбурмажор!" А там, далеко на чужбине, - Другой, в походном сюртуке, С холма за битвою в долине Следит, бинокль держа в руке. План действий весь его системы: - Направо! В тыл! Отрежь; ударь!.. Так. Хорошо. А кстати: где мы? - Мы в Аустерлице, государь. Вот этот серый человечек И есть герой; он - мысль... Она Без фраз, без блесток и колечек В вожде и в авторе видна! Она теряет от убора. И дело критики - следить, Чтоб в галуны тамбурмажора Не смели гения рядить!.. Перевод И. и А. Тхоржевских ИДЕЯ От зол земных душой скудея, Искал я выхода в мечтах, И вот гляжу: летит Идея, Всем буржуа внушая страх. О, как была она прекрасна, Хотя слаба и молода! Но с божьей помощью, - мне ясно, - Она окрепнет, господа! Я крикнул ей: - Куда, бедняжка? Шпионы притаились тут, И от судей придется тяжко, Полиция, жандармы ждут! - Она в ответ: - Тебя тревожит Попытка их меня сгубить? Она народу лишь поможет Меня понять и полюбить. - Но ведь твой путь загородили. Я стар... Боюсь я за тебя! Солдаты ружья зарядили, И мчится конница, трубя. - Штыки преградой мне не будут, Проникну я во вражий стан. Сердца людей мой голос будит, Гремя сильней, чем барабан. - Беги, дитя! Беги скорее! Тебя сотрут с лица земли! Взгляни: готова батарея, Уже дымятся фитили! - Быть может, нашей завтра станет Та пушка, что тебя страшит. Кем адвокат сегодня нанят, Тому служить он и спешит! - Тебя невзлюбят депутаты! - Они ведь с теми, кто сильней. - В тюрьме сырые казематы! - Но крылья вырастают в ней. - Тебя от церкви отлучили! - Ее проклятий не боюсь. - Тебя изгнать цари решили! - Я во дворцы их проберусь. И вот резня... Властей насилья... И кровь и смерть... И смерть и кровь. Напрасны мужества усилья - Восставшие разбиты вновь. Но, в пораженье став сильнее И мертвых лавром увенчав, Вновь к небесам летит Идея, У побежденных знамя взяв. Перевод Вал. Дмитриева ДРОЗД Весной, в лесу, где свет неярок И где журчит живой родник, Я флейту взял, простой тростник, Волшебный мудреца подарок. На зов ее слетелось вмиг Пернатых множество товарок. Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Малиновки и коноплянки, Дрозды, щеглы и снегири, И жаворонок, друг зари, Певучей уступив приманке, Мой дар за песни - сухари - Клевали на лесной полянке. Налетели, Загалдели, - Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Я встал перед дроздом болтливым: "Скажи мне, дрозд, откуда страх Передо мной у вольных птах? Чуть покажусь я - и пугливо Уже вы прячетесь в кустах, А я душой почти сродни вам". Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Дрозд молвил: "Воздух, землю, воды Для нас одних лишь создал бог. Не зная никаких тревог, Плодились мы - закон природы! И скоро мир уже не мог Вместить все виды и породы", Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. "Но бог дела заметил эти, И рек он: "Пресеку напасть - Кому-нибудь доверю власть, Кто б их убавил на две трети, Чтоб ими лакомиться всласть". И человек возник на свете..." Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. "С тех пор от деспота беда нам: Он нашу птичью мелюзгу На каждом стережет шагу. Пресыщен хлебом од румяным, - Идет нередко на рагу Сам соловей к иным гурманам!" Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. "Забудь, мой дрозд, свои проклятья, - Сказал я, - кот мой талисман: Я с ним, поверь, не злой тиран И всех люблю вас без изъятья. Мне общий с вами жребий дан: Ведь птицы и поэты - братья", Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Тут поднялись восторгов бури, А дрозд, сквозь гам и кутерьму, Кричит: "Он знает песен тьму! Он добрый малый по натуре! Не худо б крылья дать ему, Чтоб с нами он парил в лазури". Налетели, Загалдели, Засвистели, Льются трели, Трели, Трели. Перевод Л. Руст ПУТЕШЕСТВИЕ "Хочешь, смелой силой пара Я тебя с собой умчу И вокруг земного шара Шибче птицы пролечу? Я - железный путь - чрез горы, Сквозь леса, везде проник; Ты доверься мне - и вскоре Будешь знать, как мир велик!" "Хочешь, - парус предлагает, - Посмотреть людей тех стран, От которых отделяет Нас широкий океан? Там, быть может, ты откроешь Новый, чудный свет, старик; Сумму знаний ты утроишь, Будешь знать, как мир велик!" "Хочешь, - молвил "шар воздушный, - К облакам взлететь со мной? К блеску звезд неравнодушный, Ты коснешься их рукой! Мир неведомый, чудесный Я исследовать привык; Ты, проникнув в свод небесный, Будешь знать, как мир велик!" - Прочь! других пусть соблазняют! Счастлив я и здесь вполне: Птицы слух мой услаждают, Тень дают деревья мне; А когда та тень сгустится, И дневной стихает крик, И звезда в ручей глядится - Вижу я, как мир велик! Перевод И. и А. Тхоржевских ЧЕГО Я БОЮСЬ Лебрен, меня ты искушаешь! Ведь я всего - простой певец, А ты в письме мне предлагаешь Академический венец!.. Но погоди, имей терпенье! Всю жизнь проживши как в чаду, Я полюбил уединенье И на призыв твой не пойду. Ваш светский шум меня пугает; Я пристрастился к тишине. "Свет по тебе давно скучает..." Свет вряд ли помнит обо мне! Ему давайте меньше славы И больше денег - свет таков; А для пустой его забавы И так достаточно шутов!.. "Займись политикой!" - поэту Твердят настойчиво одни. Ужель, друзья, на тему эту Я мало пел в былые дни?! Другие мне кричат: "Пророком Ты назовись отныне сам И в этом звании высоком От нас заслужишь фимиам". Прослыть великим человеком Я никогда бы не желал: Неэкономным нашим веком, Увы, опошлен пьедестал! Есть свой пророк у каждой секты, И в каждом клубе гений есть: Того спешат избрать в префекты, Тому спешат алтарь возвесть... Но переменчива бывает Судьба подобного столпа, И часто в год охладевает К любимым идолам толпа! Она их гонит: "Вы - не боги, Вы устарели; отдохнуть Пора бы вам, покуда дроги Вас не свезут в последний путь!" Да, век наш грубо-своенравен; В нем всякой славе есть конец, И только тот до смерти славен, Кто смело топчет свой венец!.. При мне свет многим поклонялся И после... грязью в них бросал! Их ореолу я смеялся, Над их паденьем - я рыдал!.. Так пусть же, друг мой, вихорь света Нас за собой не увлечет! Страшна нужда, но для поэта Страшней обманчивый почет!.. Боюсь... талантам первоклассным Твой друг дорогу заградит... "Быть умным - значит быть опасным" (Так мне Лизетта говорит). Умен ли я? Ленив я слишком! Мне умным быть мешает лень. Боюсь и с маленьким умишком Я на других набросить тень!.. Когда страданье тяготеет Над всеми, вплоть до богачей, - Верь, самый умный не сумеет Быть самым лучшим из людей! Пусть мой пример тебя научит Свет по достоинству ценить... Пускай мой пост другой получит, А я в тиши хочу пожить... И - в оправдание поэту - Одно лишь я друзьям скажу: Чем меньше отдаюсь я свету, Тем больше им принадлежу! Перевод И. и А. Тхоржевских ФЕЯ РИФМ (Поэтам-рабочим) Вот фея рифм, властительница песен. В земной туман для счастья послана, Она поет, и взгляд ее чудесен. Отдайся ей - иль улетит она. В размахе крыл простор есть лебединый, Она несет вступившим с ней в союз Завидный дар для наших бедных муз: Алмазы, бриллианты и рубины. В ее словах для нас любовь и май, Останься с нами, пой, не улетай! Пускай мудрец порой кричит: "Куда ты? - Мечтателю безумному. - Постой!" Уж он бежит, горячкой рифм объятый, От школьных парт за феей молодой. Ведь с этих пор и горе и лишенья Он для нее готов претерпевать, Чтоб в смертный час к безумцу на кровать Она присела с песней утешенья. В ее словах для нас любовь и май. Останься с нами, пой, не улетай! Как богачи ей жадно смотрят в очи! Но, их минуя, предпочтет она Скупой огонь в простой семье рабочей, Где песнь ее как хлеб и соль нужна. Пусть прост обед и темный угол тесен, - Чтоб здесь жилось бедняге веселей, Она его из пригоршни своей Поит вином и дерзким хмелем песен. В ее словах для нас любовь и май. Останься с нами, пой, не улетай! Где дышит пар, в пыли свинцовой гранок, Она поет, чтоб каждый видеть мог - В цветах кирку, лопату и рубанок, Стихи без рифм и славу без сапог. А с нею в такт поет рабочий молот, И весь народ уж подхватил припев, Меж тем как трон внимает, присмирев, Как там, внизу, отплясывает голод. В ее словах для нас любовь и май. Останься с нами, пой, не улетай! Покрой же, фея, нищету крылами, Зажги единой радостью сердца; Вином надежд, а не пустыми снами Гони заботу с пыльного лица. И сделай так, чтоб в хижине убогой Произнесли при имени моем: "Ведь это он привел ее в наш дом - Певец вина и юности нестрогой". В ее словах для нас любовь и май. Останься с нами, пой, не улетай! Перевод Вс. Рождественского ЯМЩИК Недолгий срок людское племя Гуляет по тропам земным. Возница наш - седое Время. Уже давно дружу я с ним. Роскошно ль, скромно ли свершаешь путь по свету - Нещадно гонит старина, Пока не взмолишься: "Останови карету! Хлебнем прощального вина!" Он глух. Ему по нраву - гонка. Он плетью хлещет, разъярясь; Пугая нас, хохочет звонко, Пока не выворотит в грязь. Боишься, как бы вдруг не разнесло планету Копытом звонким скакуна. Останови, ямщик, останови карету! Хлебнем прощального вина! Глупцов разнузданная свора Швыряет камни в седока. Бежим, не затевая спора, Победа будет не легка! Какой удар несет грядущий день поэту, Какая смерть мне суждена? Останови, ямщик, останови карету! Хлебнем прощального вина! По временам к могильной сени Нас приближает день тоски. Но слабый луч - и скрылись тени, И страхи смерти далеки. Ты увидал цветок, услышал канцонетту, Скользнула мышка, чуть видна. Останови, ямщик, останови карету! Хлебнем прощального вина! Я стар. На новом перевале Меня подстава ждет в пути. Ямщик все тот же, но едва ли Коней он может соблюсти. Для вас, друзья мои, уже спускаясь в Лету, Сдержать хочу я скакуна. Останови, ямщик, останови карету! Хлебнем прощального вина! И пусть мой юбилей поможет Крепленью наших старых уз. Ведь шпора времени не может Сердечный разорвать союз. О Радость, приводи друзей к анахорету Еще хоть двадцать лет сполна. Останови, ямщик, останови карету! Хлебнем прощального вина. Перевод В. Левика ЗЕМНОЙ ШАР Шар наш земной - да что же он такое? То - просто старый мчащийся вагон. Хоть астрономы говорят: "Пустое!" - Но с рельс сойдет когда-нибудь и он. Вверху, покорны силе притяженья, Вращаются такие же шары... Хочу я знать, небесные миры, Кто вас привел в движенье? О странном детстве, прожитом планетой, Писал Бюффон и говорил Кювье. Огонь и грязь... И вот из смеси этой Жизнь началась когда-то на земле. Зародыш тот волной питало море, И слизняки лениво поползли. А человек - недавний гость земли, Хоть мир погибнет вскоре. "О прошлое! Ведь мы - над бездны краем! - Воскликнул я. - Скажи мне, как давно Вертится мир, в котором мы страдаем?" Но в прошлом все загадочно, темно. Так много догм... Разноречивы мненья. Где правда, ложь - не отыскать вовек. Оставили индус, и перс, и грек В наследство нам сомненье. Мне разъедает душу яд сомнений, Грядущее пытать решился я. Навстречу мне попался новый гений... "Учитель, как, погибнет ли земля?" "Нет, никогда! Жить суждено ей вечно, Как Троице!" - ответ его гласит. И песню вновь с друзьями голосит Мессия тот беспечный. Грядущее туманно и безгласно, А прошлое уже покрыла тень. Сужден иль нет земле прыжок опасный Скажи хоть ты, о настоящий день! Но он молчит, тщедушный и несмелый, Торопится он, Будущим гоним. Дни прочие уходят вслед за ним, Ворча; "Нам что за дело?" Конец придет - ведь было же начало! Мир родился - мир должен умереть. Когда? Судьба об этом умолчала. Сегодня ль? Или век ему стареть? Покуда мы о сроках спорим чинно, Когда земле погибнуть надлежит, - Она в углу вселенной все висит, Висит, как паутина... Перевод Вал. Дмитриева ВОЛШЕБНАЯ ЛЮТНЯ Во дни чудесных дел и слухов Доисторических времен Простой бедняк от добрых духов Был чудной лютней одарен. Ее пленительные звуки Дарили радость и покой И вмиг снимали как рукой Любви и ненависти муки. Разнесся слух об этом чуде - И к бедняку под мирный кров Большие, маленькие люди Бегут толпой со всех концов. "Идем ко мне!" - кричит богатый; "Идем ко мне!" - зовет бедняк. "Внеси спокойствие в палаты!" "Внеси забвенье на чердак!" Внимая просьбам дедов, внуков, Добряк на каждый зов идет. Он знатным милостыню звуков На лютне щедро раздает. Где он появится в народе - Веселье разольется там, - Веселье бодрость даст рабам, А бодрость - мысли о свободе. Красавицу покинул милый - Зовет красавица его; Зовет его подагрик хилый К одру страданья своего. И возвращают вновь напевы Веселой лютни бедняка - Надежду счастия для девы, Надежду жить для старика. Идет он, братьев утешая; Напевы дивные звучат... И, встречу с ним благословляя, "Как счастлив он! - все говорят. - За ним гремят благословенья. Он вечно слышит стройный хор Счастливых братьев и сестер, - Нет в мире выше наслажденья!" А он?.. Среди ночей бессонных, Сильней и глубже с каждым днем, Все муки братьев, им спасенных, Он в сердце чувствует своем. Напрасно призраки он гонит: Он видит слезы, видит кровь... И слышит он, как в сердце стонет Неоскудевшая любовь. За лютню с трепетной заботой Берется он... молчит она... Порвались струны... смертной нотой Звучит последняя струна. Свершил он подвиг свой тяжелый, И над могилой, где он спит, Сияет надпись: "Здесь зарыт Из смертных самый развеселый". Перевод В. Курочкина У КАЖДОГО СВОЙ ВКУС Отдал бы я, чтоб иметь двадцать лет, Золото Ротшильда, славу Вольтера! Судит иначе расчетливый свет: Даже поэтам чужда моя мера. Люди хотят наживать, наживать... Мог бы я сам указать для примера Многих, готовых за деньги отдать Юности благо и славу Вольтера! Перевод И. и А. Тхоржевских НЕТ БОЛЬШЕ ПТИЦ Я возделал скромное владенье? Уголок зеленый был тенист. Мне стихи в моем уединенье Диктовал веселый птичий свист... Стал я стар. Тут все мертво и глухо, Прежней шумной жизни - ни следа. Отклика напрасно жаждет ухо; Птицы улетели навсегда! Спросите, что это за владенья? Я отвечу: это - песнь моя. Но напрасно стал бы целый день я Вдохновенья тут искать, друзья! Серебрится на ограде иней, Старости дохнули холода. Нет певцов пернатых и в помине: Птицы разлетелись навсегда! Лето ль снова всколосится пышно, Осень свой багрец ли разольет - Только птиц уже не будет слышно. Кто ж дары природы воспоет? Нет! Цветы, весною оживая, Нам не скрасят старости года, Раз - любовь чужую воспевая - Птицы разлетелись навсегда. Не звучать тут больше хорам птичьим: Их моя зима спугнула. Ах! Я уже страдать косноязычьем Стал за чашей дружеской - в стихах. Но тебе и старость - не помеха: Пой, Антье, и дружбу, как тогда, Прославляй, чтоб не твердило эхо; "Птицы разлетелись навсегда!" Перевод Л. Пеньковского МОЯ ТРОСТЬ Вот солнышко в поле зовет нас с тобою; В венке из цветов удаляется день... Идем же, товарищ мой, - бывший лозою, - Пока не сгустилась вечерняя тень. Давал ты напиток волшебный... Который? Веселье в твоем ли я черпал вине? С вина спотыкаться случалося мне, - Так пусть же лоза мне и служит опорой! Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! Идем: помечтаем с тобой на досуге. Тебе я все тайны поверю свои, Спою тебе песенку в память о друге, О славе героев, о нежной любви... И - грянет ли буря, со свистом и воем Промчится ли ветер, ударит ли град - Под старою шляпой ну так и жужжат Идеи привычным бесчисленным роем! Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! Ты, трость моя, знаешь, как часто в мечтаньях Я мир перестраивал, ближних спасал... Мой ум не стеснялся в благих начертаньях; Какие стихи я создать обещал! А раньше трудился я ради алтына, Затерянный в массе безродных детей; Но Муза, отметив печатью своей Меня еще в детстве, - нашла во мне сына. Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! Как нянька, с любовью она мне твердила: "Рассматривай, слушай, читай". Иль со мной Шла в поле и за руку нежно водила: "Рви, милый, цветы; их так много весной!" С тех пор, в стороне от соблазнов наживы, Со мной она любит сидеть у огня, Баюкая даже под старость меня, Иные, вечерние выбрав мотивы. Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! "Эй ты! Управляй колесом государства!" - Кричат мне безумцы. Родная страна! Подумай: под силу ль мне власти мытарства, Когда самому мне опора нужна?! А ты, моя трость, что мне скажешь на это? Ну что, если б в ноше обычной твоей Прибавилась к тяжести лично моей - Вся тяжесть политики целого света?! Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! Храню я до старости верность былому: Оно умирает, - умру с ним и я. Тебя ж завещаю я веку иному: Другим будь опорой, опора моя! От ложных шагов избавлял ты, друг милый, Меня, осторожно в потемках водя; Так вот - для трибуна, главы иль вождя Тебя я оставлю у края могилы. Идем - васильки на полях подбирать И песен последних искать! Перевод И. и А. Тхоржевских БАРАБАНЫ Барабаны, полно! Прочь отсюда! Мимо Моего приюта мирной тишины. Красноречье палок мне непостижимо; В палочных порядках бедствие страны. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Чуть вдали заслышит дробные раскаты, Муза моя крылья расправляет вдруг... Тщетно. Я зову к ней, говорю: "Куда ты?" Песни заглушает глупых палок стук. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Только вот надежду подает природа На благополучный в поле урожай, Вдруг команда: "Палки!" И прощай свобода! Палки застучали - мирный труд, прощай. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Видя для народа близость лучшей доли, Прославлял я в песнях братство и любовь; Барабан ударил - и на бранном поле Всех враждебных партий побраталась кровь, Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Барабан владеет Франциею милой: При Наполеоне он был так силен, Что немолчной дробью гений оглушило, Заглушен был разум и народный стон. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Приглядевшись к нравам вверенного стада, Властелин могучий, нации кумир, Твердо знает, сколько шкур ослиных надо, Чтобы поголовно оглупел весь мир. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Всех начал начало - палка барабана; Каждого событья вестник - барабан; С барабанным боем пляшет обезьяна, С барабанным боем скачет шарлатан. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Барабаны в доме, барабаны в храме, И последним гимном суеты людской - Впереди подушек мягких с орденами, Мертвым льстит в гробах их барабанный бой. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Барабанных песен не забудешь скоро; С барабаном крепок нации союз. Хоть республиканец - но тамбурмажора, Смотришь, в президенты выберет француз. Пугало людское, ровный, деревянный Грохот барабанный, грохот барабанный! Оглушит совсем нас этот беспрестанный Грохот барабанный, грохот барабанный! Перевод В. Курочкина КУДА КАК СКУЧНЫ СТАРИКИ! Я праздную свое рожденье: Мне семьдесят сегодня лет. Тот возраст будит уваженье, Но вряд ли кем-нибудь воспет... Старик семидесятилетний - Солидный титул!.. Но, дружки, "Куда как скучны старики! - Твердит мне опыт многолетний. - Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки". Для женщин - всюду исключенье: Им старость портит цвет лица, Но вечно юное влеченье Хранят до гроба их сердца. Старушки толк в мужчинах знают - Им милы только смельчаки. "Куда как скучны старики! - Они тихонько повторяют. - Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки". От старика не жди поблажки: "На что - прогресс? Спешить на что? Не опрокиньте мне ромашки! Не перепутайте лото!" Ворчит он, голову понуря, На то, что смелы новички. Куда как скучны старики! Для них в улыбке неба - буря... Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки. Больной политике рвать зубы Они большие мастера; Но все их средства слишком грубы: Их устранить давно пора! Рецепты старцев устарели, Как их декокт и парики. Куда как скучны старики! Состарить Францию хотели!.. Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки. Переживя свою же славу, Останься жив Наполеон - Над ним трунили бы по праву: Он был бы жалок и смешон. И гений - творчества лишался Под гнетом старческой тоски! Куда как скучны старики! Корнель под старость исписался... Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки. Жить до ста лет - избави боже! - Не пожелаешь и врагу. Мне только семьдесят - и что же? - Совсем уж петь я не могу! Корплю над рифмами плохими, Боюсь не дописать строки... Куда как скучны старики! Друзья! Посмейтесь же над ними: "Куда как скучны старики! Одно безделье им с руки". Перевод И. и А. Тхоржевских БУДУЩНОСТЬ ВЕЛИКИХ УМОВ Писателей исчезнет слава, Когда, в стремлении вперед, Народы мира величаво Сольются все в один народ. Поэмы, драмы, песни, речи Глупцов и умных - все равно - Не выдержат подобной встречи, Им всем погибнуть суждено. Хоть языков темны истоки, Любой - великая река, - И, точно челны, ваши строки Она несет издалека. Лишь только мирты, лавры, розы Украсят весело ваш борт, Вам грезятся апофеозы, Прибытье радостное в порт. Но в океан вливает воды Столь мирно несший вас поток, Объединятся все народы... Корабль тут нужен, не челнок! Могу я предсказать заране, Что, не найдя по звездам путь, В безбрежном наций океане Вам всем придется потонуть. А если две иль три страницы От вас удастся сохранить - Найдутся ль сведущие лица, Чтоб их прочесть и объяснить? О Академии светила! Вы станете - увы и ах! - Навек немыми, как могила, Как Лувра мумии в гробах... Писатели! В грядущем мире - Его в веках провижу я - Нужды не будет ни в кумире, Ни в груде ветхого старья. И помнить нам отнюдь не лишне. Что наши голоса туда, Куда ведет наш мир всевышний, Не донесутся никогда! Перевод Вал. Дмитриева ПРОЩАНИЕ Мудрость, вещая Сивилла, Уж не раз мне говорила: "Старику пора домой; Вот твой посох, понемногу Собирайся в путь-дорогу, Песнь последнюю пропой И, простившись с белым светом, Уходи к своим Лизеттам На свиданье в край иной". Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Мудрость снова шепчет строго: "Шестьдесят лет слишком много; Рассчитаться срок настал. Небо в тучах почернело, Солнце жизни тихо село - Здесь последний твой привал. Шаг нетвердый увлеченья - И смотри, чтоб без движенья На постель ты не упал". Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Я спокоен, умирая: Мир - квартира дорогая. Мой укромный уголок, Как он ни был мал и тесен, Я купил ценою песен И расплачивался в срок; Жатвы сняв в полях и нивах, Я из грез своих счастливых Не один им сплел венок. Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Из всего, чем сердце жило, Память сердца сохранила Только милые черты, Нежный взор да смех лукавый... Нет, действительнее славы Обаянье красоты! На одре моих страданий Тени милых мне созданий Будят светлые мечты. Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Юноша, певец весенний, Жду тебя без опасений, Продолжай мой путь земной!.. Дар твой светел и чудесен. Ты - король, владыка песен, Дорогой наследник мой. Мир спокойно покидаю, - Ведь наверное я знаю: Трон мой будет за тобой! Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Что в лазури мне прозрачной? Что в пучине этой мрачной, Что волной о скалы бьет? В сердце смолк ответ движенью Все - иному поколенью, Все - для юности цветет! А для живших наши лета Эта грязная планета Только кровью отдает. Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Не горюй, друзья, прощаясь; Небо падает, склоняясь Над моею головой, И уж ясно видеть стало, Что наличных слишком мало Кошелек содержит мой. Но я полон упованья Повторить вам: "до свиданья", Миновав предел земной. Чокнемся звучней Чашами прощанья! Лиза, веселей! Братья, до свиданья! И - пошел живей! Перевод В. Курочкина КОРОЛЕВСКАЯ ФАВОРИТКА Дочь Ах! Какие лошади! Экипаж какой! И какая дама в нем - посмотри, мамаша, - Уж такой красавицы в мире нет другой. Это, я так думаю, королева наша. Мать Королеве, брошенной мужем-королем, Стыд встречаться с этою вывескою срама; Это - ночь позорная, выплывшая днем: Короля любовница - вот кто эта дама. Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Дочь Бриллиянты звездами, маменька, горят; Тоньше и узорчатей кружев уж нигде нет. Нынче будни, кажется, а такой наряд, - Что ж она для праздника на себя наденет? Мать Как ни нарядилась бы - встретясь с земляком, Отвернется, вспомнивши, хоть давно забыла, Как бежала с родины ночью босиком, Где жила в работницах и коров доила. Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Дочь Маменька, а это кто, вон на рысаках, Гордая, надменная, проскакала шибко; Как сравнялись - ненависть вспыхнула в глазах, А у фаворитки-то будто бы улыбка... Мать Эта, видишь, родом-то будет покрупней; Герб каретный дан еще прадедам за службу. К королю бы в спальную раз пробраться ей - Уж она б коровнице показала дружбу! Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Дочь Видно, королю она всех дороже дам: На коне следит за ней молодой придворный. Посмотри-ка, маменька, он влюблен и сам: Не спускает глаз с нее - нежный и покорный. Мать По уши запутался молодец в долгах. Получить бы полк ему нужно для прибытка. Пусть дорогу заняли старшие в чинах - Вывезет объездами в гору фаворитка. Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Дочь Подкатили лошади к пышному дворцу. Маменька, священник ей отворяет дверцу... Вот целует руку ей... вводит по крыльцу, Руку с умилением приложивши к сердцу. Мать Норовит в епископы седовласый муж Чрез овцу погибшую, худшую из стада... А ведь как поет красно - пастырь наших душ - Нищим умирающим о мученьях ада! Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Дочь Свадьба деревенская мимо них прошла. Пусть невеста краше всех наших деревенщин, Вряд ли уж покажется жениху мила - Как сравнит с божественной, с лучшею из женщин. Мать Нет, стыдиться стал бы он суетной мечты, Заповедь народную памятуя свято: Сколько было пролито пота нищеты, Чтоб создать подобное божество разврата. Дочь, вздохнув, подумала: "Ах, как хорошо бы Сделаться любовницей эдакой особы!" Перевод В. Курочкина ЧЕТКИ ГОРЕМЫКИ - На связку четок скорби черной Зачем ты слезы льешь упорно? - - Ах, плакали бы тут и вы: Я друга схоронил, увы! - Вон в той лачуге - голод. Можешь Утешиться, коль им поможешь. А четки черные скорбей Ты на пути оставь скорей. Но он опять рыдает вскоре. - Что, горемыка, снова горе? - Ах, плакали бы тут и вы: Скончался мой отец, увы! - Ты слышишь крик в лесу? Бандиты! Беги! Там люди ждут защиты! А четки черные скорбей Ты на пути оставь скорей. Опять он слезы льет потопом. - Как видно, беды ходят скопом? - Как не рыдать? Поймите вы: Жену я схоронил, увы! - Беги, туши пожар в селенье: В благодеянии - забвенье. А четки черные скорбей Ты на пути оставь скорей. Он вновь рыдает. - Человече! Все любящие жаждут встречи. - О, горе мне! Слыхали вы? Дочь умерла моя, увы! - Вот - тонет девочка. Не медли! Ты этим мать спасешь от петли. А четки черные скорбей Ты на пути оставь скорей. Но вот он тихо как-то плачет. - Еще кой-кто скончался, значит? - Я стар и слаб. Судите вы: Могу лишь плакать я, увы! - Там, у крыльца, ты видишь пташку? Согрей озябшую бедняжку. А четки черные скорбей Ты на пути оставь скорей. От умиленья он заплакал, И тут сказал ему оракул: - Зовусь я Милосердьем. Тот Блажен, кто вслед за мной идет: Так всем, от мала до велика, Вещай закон мой, горемыка, Чтоб людям растерять скорей Все четки черные скорбей! Перевод Л. Пеньковского ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ О Франция, мой час настал: я умираю! Возлюбленная мать, прощай: покину свет, - Но имя я твое последним повторяю. Любил ли кто тебя сильней меня? О нет! Я пел тебя, еще читать не наученный, И в час, как смерть удар готова нанести, Еще поет тебя мой голос утомленный. Почти любовь мою - одной слезой. Прости! Когда цари пришли и гордой колесницей Тебя растоптанной оставили в пыли, Я кровь твою унять умел их багряницей И слезы у меня целебные текли. Бог посетил тебя грозою благотворной, - Благословениям грядущего внимай: Осеменила мир ты мыслью плодотворной, И равенство пожнет плоды ее. Прощай! Я вижу, что лежу полуживой в гробнице. О, защити же всех, кто мною был любим! Вот, Франция, - твой долг смиренный голубице, Не прикасавшейся к златым полям твоим. Но чтоб ты слышала, как я к тебе взываю, В тот час, как бог меня в иной приемлет край, - Свой камень гробовой с усильем поднимаю... Рука изнемогла, - он падает... Прощай! Перевод А. Фета ЧЕРВИ Тебе, о Франция, развесистое древо, Я пел двенадцать лет: "Плоды свои лелей И вечно в мир кидай щедроты их посева: Их возрастил господь в течение трех дней. И вы, что мне вослед в восторженных глаголах Воспели дерево и сей обильный год, О дети счастия, - с ветвей его тяжелых Привитый предками срывайте спелый плод!" Они торопятся, - и кончен сбор до срока. Но вижу я: плоды изгнившие лежат, Надежду обманув старинного пророка, Льют в сердце и в уста ему свой тлен и яд. О древо родины, не с неба ли пролился Источник гибели и беды возрастил? Иль благородный сок нежданно истощился? Иль ядовитый ветр побеги отравил? Нет, черви, тихие, глухие слуги смерти, Замыслили беду принесть исподтишка, Осмелились они, губительные черви, Нам осквернить плоды в зародыше цветка. - И вот один из них предстал перед глазами: "Чтоб ныне властвовать, надменно хмуря лоб, Нам подлость низкая протягивает знамя: Эй, братья-граждане, готовьте трон и гроб! Пусть это дерево, чья так пышна вершина, Под нашим натиском, сгнивая, упадет, А у подножия разверзнется пучина, Что роем мы тебе, о дремлющий народ!" Он правду говорил: святого древа лоно Посланники могил прожорливо грызут; С небесной высоты легла на землю крона, И древний ствол его прохожий топчет люд. Ты верить нам три дня дозволил, боже правый, Что снова греет нас луч милости твоей; Спаси же Францию и всходы ее славы От сих, в июльский зной родившихся червей! Перевод Л. Остроумова БОНДИ Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Мы все поклонники Ваала. Быть бедным - фи! Что скажет свет?.. И вот - во имя капитала - Чего-чего в продаже нет! Все стало вдруг товаром: Патенты, клятвы, стиль... Веспасиан недаром Ценить учил нас гниль!.. Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Живет продажей индульгенций Всегда сговорчивый прелат. И ложью проданных сентенций Морочит судей адвокат. За идеал свободы Сражаются глупцы... А с их костей доходы Берут себе купцы!.. Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Дать больше благ для большей траты Спешит промышленность для всех, Но современные пираты Ей ставят тысячи помех!.. И не стыдятся сами Обогащать свой дом Отчаянья слезами И гения трудом! Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Корона нынче обнищала... Лохмотья кажет всем она. Но миллионы, как бывало, С народа стребует казна. Немало есть, как видно, Тиранов-королей, Что нищим лгут бесстыдно О нищете своей! Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Поэт - и тот не чужд расчета! Все за богатством лезут в грязь: Закинуть удочку в болото - Спешит и выскочка и князь! Вот - жертва банкометов - Понтер кричит: "Мечи!" И сколько сводят счетов На свете палачи! Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Сюда! Скорей! Рукой Фортуны Здесь новый клад для вас открыт: В Бонди, на дне одной лагуны, Кусками золото лежит... Хоть каждый там от смрада Зажмет невольно нос, Но жатвы ждать и надо В том месте, где навоз! Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда Все сюда, Сюда! Сюда! И все - да, все! - в болоте смрадном Сокровищ ищут... Плачу я! Но стыд утрачен в мире жадном, - И скорбь осмеяна моя! Солдаты! В битву шли вы, Как шел Наполеон: От рыцарей наживы Закройте ж Пантеон! Всяких званий господа, Эмиссары И корсары - К деньгам жадная орда - Все сюда, Сюда! Сюда! Перевод И. и А. Тхоржевских СМЕРТЬ И ПОЛИЦИЯ Я из префектуры к вам направлен. Наш префект тревожится о вас. Говорят, вы при смерти... Доставлен Нам вчера был экстренный приказ - Возвратить здоровье вам тотчас. Прекратите всякое леченье: От него лишь докторам жиреть. Ваша смерть теперь под запрещеньем, - Не посмейте, сударь, умереть! Хоронить вас было б нам неспоро! Гроб окружат тысячной толпой Плакальщики низкого разбора, Падкие на всяческий разбой. Или вы хотите, сударь мой, Чтоб империя о гроб споткнулась, Чтоб в могилу с вами ей слететь? Вам смешно