Хуан Рамон Хименес. Стихотворения ---------------------------------------------------------------------------- Библиотека всемирной литературы Испанские поэты XX века Хуан Рамон Хименес, Антонио Мачадо, Федерико Гарсиа Лорка, Рафаэль Альберти, Мигель Эрнандес М., "Художественная литература", 1977 OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru ---------------------------------------------------------------------------- СОДЕРЖАНИЕ Из книги "ТРЕТЬЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ АНТОЛОГИЯ" (1898-1953) Лилия и солнце. Перевод Н. Горской Белые печали. Перевод М. Самаева "Мне снилось сегодня ночью..." Перевод А. Гелескула Юность ("Мы с тобой одни остались..."). Перевод Н. Горской Юность ("Когда сказал ей в тот вечер..."). Перевод А. Гелескула "Над слюдою речного плеса..." Перевод С. Гончаренко "Посох держа на плечах..." Перевод А. Гелескула "Под вечер осенний ветер..." Перевод С. Гончаренко "Я не вернусь. И в потемках..." Перевод А. Гелескула "В этих долинах отрадных..." Перевод Н. Горской "Я просто сказал однажды..." Перевод Н. Ванханен "Тот букетик милых цветов..." Перевод П. Грушко "Спускаюсь в сад и женщин встречаю..." Перевод М. Самаева "В то утро весеннего дня..." Перевод П. Грушко "Вокруг - пустота. Лишь вода..." Перевод Н. Горской "Черный ветер. А в черном ветре..." Перевод С. Гончаренко "Ко мне обернешься, плача..." Перевод А. Гелескула "Женщина рядом с тобой..." Перевод М. Самаева "В полях печально и пусто..." Перевод А. Гелескула "Встречают ночь переулки..." Перевод А. Гелескула "Сторож гремит на бахче..." Перевод М. Самаева "Они уже здесь, телеги..." Перевод Н. Горской "Склоном земным исполин..." Перевод М. Самаева "В лазури цветы граната!.." Перевод А. Гелескула "Ночь и ночная дорога..." Перевод Н. Горской "Селенье. Над темноватой..." Перевод Н. Горской "Одним из колес небесных..." Перевод А. Гелескула Весна ("А мне ни до чего нет дела..."). Перевод Н. Горской Осенний дождь. Перевод С. Гончаренко Комната. Перевод Н. Горской "Мы думали, что все на свете..." Перевод П. Грушко Крестное утро. Перевод Н. Горской Иду неустанно. Перевод Н. Горской Поэт на коне. Перевод П. Грушко Зеленая зеленушка. Перевод Н. Горской "Люблю зеленый берег с деревьями на кромке..." Перевод А. Гелескула "Этой смутной порой, когда воздух темнеет..." Перевод А. Гелескула "Холодные радуги в зарослях сада..." Перевод А. Гелескула "Детство! Луг, колокольни, зеленые ветки..." Перевод А. Гелескула "Чем он был изначально, твой напев соловьиный?.." Перевод А. Гелескула "Чуть желтеет луна за седой пеленою..." Перевод А. Гелескула "Под ветром растаяла туча сырая..." Перевод А. Гелескула Одинокая луна. Перевод А. Гелескула "Что хоронишь ты, птица, в соловьиной гортани?.." Перевод А. Гелескула "Не знаю, кем она забыта..." Перевод П. Грушко "Я розу грустную в тот вечер..." Перевод П. Грушко "Происходило это летом. На машине старой..." Перевод Н. Горской Конец осени. Перевод П. Грушко Зеленая птаха ("Память мне изменила..."). Перевод Н. Горской Предвесеннее. Перевод А. Гелескула Сны. Перевод М. Самаева Округа. Перевод А. Гелескула Весна ("Возник тишайший щебет ласточки-простушки..."). Перевод П. Грушко Конечный путь. Перевод А. Гелескула "Я погрузился в рощу..." Перевод Н. Горской Возврат. Перевод А. Гелескула. К Антонио Мачадо. Перевод С. Гончаренко "Щемящие сумерки позднего лета..." Перевод А. Гелескула "Увядшие фиалки... О запах издалека!.." Перевод А. Гелескула "Бродят души цветов под вечерним дождем..." Перевод А. Гелескула Поэту для ненаписанной книги. Перевод В. Андреева Бедный мальчик. Перевод П. Грушко Пиренеи. Перевод Н. Горской Мать. Перевод В. Андреева Тополевая роща. Перевод М. Самаева Отрочество. Перевод П. Грушко Сельский карнавал. Перевод А. Гелескула Зеленая птаха ("Зеленый и смуглый лимон..."). Перевод Н. Горской Зима. Перевод Н. Горской Поэт. Перевод М. Самаева Они. Перевод М. Самаева Любовь. Перевод А. Гелескула "Воскресный январский вечер..." Перевод С. Гончаренко Новый мир. Перевод Н. Горской Зеленая птаха ("Я пролетаю в полночь..."). Перевод Н. Горской Осенняя песня. Перевод С. Гончаренко В тоске. Перевод А. Гелескула Горько-сладкая песня. Перевод С. Гончаренко Зимняя песня. Перевод Н. Горской "Блеял ягненок, малыш-непоседа..." Перевод Н. Горской "Деревья - ярче костра..." Перевод П. Грушко "Пришел, как жизнь, короткий..." Перевод С. Гончаренко "Подай мне, надежда, руку..." Перевод С. Гончаренко Рассвет. Перевод В. Андреева "У меня по щеке пробежала слеза..." Перевод С. Гончаренко "Безудержной водой..." Перевод А. Гелескула "О, как же ты глядела!.." Перевод А. Гелескула "На море штиль, серебристая ночь..." Перевод М. Самаева Весна ("Апрель без ясной близости твоей..."). Перевод М. Самаева Мимолетное возвращение. Перевод В. Андреева Октябрь. Перевод А. Гелескула Облака. Перевод А. Гелескула "И сердце в пустоте затрепетало..." Перевод А. Гелескула Надежда. Перевод А. Гелескула "Судьба взяла мое сердце..." Перевод Н. Горской 17 июля. Перевод Н. Горской "Надежду свою, подобно..." Перевод Н. Ванханен "Мое сердце ушло вперед..." Перевод П. Грушко "Мой лоб и небо..." Перевод М. Самаева "Летят золотые стрелы..." Перевод А. Гелескула "Даже когда между нами море..." Перевод М. Самаева Небеса. Перевод Н. Горской "В сплетенье тончайших бесчисленных нитей..." Перевод М. Самаева "Ну, наконец!.." Перевод М. Самаева Дело. Перевод М. Самаева "Нынешнее через край..." Перевод М. Самаева "Дай, разум, мне..." Перевод М. Самаева "Камень вчерашнего дня..." Перевод Н. Ванханен "Сначала пришла невинной..." Перевод Л. Горской "Помедли, свет, помедли!.." Перевод М. Самаева "Я снопа у моста любви..." Перевод А. Гелескула "Печален приход рассвета..." Перевод Н. Горской "Я узнал его, след на тропинке..." Перевод А. Гелескула "Чист предстану перед тобой..." Перевод М. Самаева "Встреча двух рук..." Перевод М. Самаева Нищета. Перевод А. Гелескула "Лежу в полудреме, в тени..." Перевод М. Самаева "Явилась черная дума..." Перевод Н. Ванханен Ноктюрн ("Туча: черный дымище..."). Перевод Н. Горской "Мимо иду - тополя..." Перевод В. Андреева Песенка. Перевод А. Гелескула "Я знаю, наверно..." Перевод М. Самаева "Не забывай меня..." Перевод А. Гелескула "Я не я..." Перевод А. Гелескула "Я как бедный ребенок..." Перевод А. Гелескула "О да! С усилием густую крону..." Перевод Н. Ванханен Рассвет ("Младенец заплакал..."). Перевод Н. Горской На целый день. Перевод М. Самаева Смерть. Перевод А. Гелескула Ночь. Перевод П. Горской "Бабочка света..." Перевод А. Гелескула Ноктюрн ("Моя слеза и звезда..."). Перевод М. Самаева Настоящее. Перевод Б. Андреева "Был ее голос отзвуком ручья..." Перевод А. Гелескула Вечер. Перевод Н. Горской Бессонница ("Ночь проходит..."). Перевод Н. Горской "Ее речь отличалась от нашей..." Перевод М. Самаева Могерские рассветы ("Тополя-изваянья..."). Перевод П. Грушко Праздник. Перевод Г. Кружкова Поэзия. Перевод Г. Кружкова Нежность. Перевод А. Гелескула "Пой, голос мой, пой!.." Перевод Г. Кружкова Бессонный. Перевод Н. Горской "К тебе я в сон закрался..." Перевод А. Гелескула Одинокий друг. Перевод П. Грушко Зеленая птаха ("Я в реку войду..."). Перевод Н. Горской Родина. Перевод Г. Кружкова "Укоренился прочно..." Перевод Г. Кружкова "Белое облако вдали..." Перевод А. Гелескула Юг. Перевод А. Гелескула Зеленая птаха ("Я - здесь..."). Перевод Н. Горской Утро в саду. Перевод С. Гончаренко Идеальная эпитафия. Перевод Н. Горской Идеальное море. Перевод Н. Горской Музыка. Перевод Н. Горской Песня ("В выси - птицы пение..."). Перевод В. Андреева Минерва. Перевод П. Горской Бессонница ("Земля уснула. Я один сейчас..."). Перевод Г. Кружкова Оно. Перевод М. Самаева Любовь ("Запах цветка нам дарит..."). Перевод Г. Кружкова Очевидность. Перевод Н. Горской Природа. Перевод Н. Горской "Комочек перьев..." Перевод А. Гелескула "Только б уснуть этой ночью..." Перевод М. Самаева Розы. Перевод А. Гелескула Могерские рассветы. Предлетье. Перевод М. Самаева Пристань. Перевод А. Гелескула Творение. Перевод М. Самаева Осенний. Перевод М. Самаева Нет ни близкого... Перевод Н. Горской Состояние. Перевод Н. Горской На скале. Перевод Н. Горской Свет и чернота. Перевод М. Самаева Цветы в грозу. Перевод С. Гончаренко Пример. Перевод М. Самаева Вернусь я. Перевод М. Самаева Счастье. Перевод М. Самаева Пришедшая звезда. Перевод Н. Горской Ветер любви. Перевод Н. Горской Утрата. Перевод А. Гелескула Моя бедная тоска. Перевод А. Гелескула Тихая долина. Перевод А. Гелескула Это моя душа. Перевод Н. Горской Полнота. Перевод А. Гелескула Молния. Перевод Н. Горской Реквием. Перевод В. Андреева Внезапная страна. Перевод Г. Кружкова Я знаю, откуда птицы... Перевод Н. Горской Начало улицы. Перевод Н. Горской Бог явленный. Перевод М. Самаева Мореплаватель. Перевод Г. Кружкова Но идеальное... Перевод Н. Горской Эта собака. Перевод Н. Горской С радугой. Перевод Н. Горской Дальше, чем я. Перевод Н. Горской Бор вечности. Перевод М. Самаева Извечный кармин. Перевод Н. Горской Лучшая ночь. Перевод Н. Горской Деревья-люди. Перевод Н. Горской Вопросы к живущему. Перевод М. Самаева Последний ребенок. Перевод В. Андреева "...Знаю, стала ты светом..." Перевод А. Гелескула Цвета, идеи. Перевод Н. Горской Из напевов Нижней Такомы. Песни трех неудачников. Перевод И. Горской Только ты. Перевод М. Самаева Говорит мне река Гвадиана. Перевод А. Гелескула Эта безбрежная Атлантика. Перевод А. Гелескула Из книги "НЕИЗДАННЫЕ КНИГИ СТИХОВ", ТОМА I-II Перевод Н. Горской "Луна сквозь туман волнистый..." "Казнить захочешь, так казни!.." Спокойствие Золото и мавр Святая неделя "Когда романтическая симфония отзвучала..." Ростовщица Католичка Наваждение "Над крышами скользнув, течет поток червонный..." Печальный зимний отлив Идет дождь "Полнолунье наполнено запахом розмарина..." Меланхолия наслаждения "Эбеновый мрак текучий..." Нагота "Звезды сражались..." "Если б только роз я жаждал!.." Мелодия хоровода Дети бегущие "Щемящая боль забвенья!.." "Божественно чистой росой окантован..." "Отблески стекол цветных на мраморе пляшут..." "Быть сильным или слабым? Что же..." "У хрупкого хрусткого ветра..." Черная чистота Из книги "НОВАЯ АНТОЛОГИЯ" Перевод Н. Горской Предосеннее Ученик интерната Атмосфера Другая атмосфера Атмосфера III Когда я был дитя и бог Из книги "ДНЕВНИК ПОЭТА И МОРЯ" "Корни и крылья..." Перевод Н. Горской "Тот же поезд, дорога та же..." Перевод Н. Горской Солнде в каюте. Перевод Н. Горской "О, море! Мятежное небо..." Перевод В. Симонова В глубине. Перевод Н. Горской СТИХОТВОРЕНИЯ В ПРОЗЕ Перевод П. Грушко Церкви Негритянка и роза Покой дерева Поздно ночью Порт "Чувствую себя голубым" Портрет ребенка (приписываемый Веласкесу) Небо? В трамвае Уолт Уитмен Cosmopolitan Club Дом Эдгара По Из книги "ТРЕТЬЯ ПОЭТИЧЕСКАЯ АНТОЛОГИЯ" (1898-1953) ЛИЛИЯ И СОЛНЦЕ Мои слезы горьки, как море, когда ты вздыхаешь весною, я с тобой никогда не встречусь, как не встретишься ты со мною. Я могу умереть от горя, когда ты идешь стороною, я с тобой никогда не встречусь, как не встретишься ты со мною. БЕЛЫЕ ПЕЧАЛИ Он Захотелось луне - той, что плачет ночами, - прикоснуться к земле. Может, знаешь зачем? Чтоб меня опечалить? Может, знаешь, откуда эта прихоть луны? Не с того ли случайно, что жасмина и нарда белизну облачала эта ночь и сливался аромат их с лучами... Или просто затем, чтоб меня опечалить?.. Может, знаешь, зачем белый свой аромат лепестки излучали? Для чего в белый траур ночь тогда облачалась и, целуя меня, ты сквозь слезы смеялась здесь, на этой земле... Чтоб меня опечалить?.. Этот смех, эти слезы - что они означали? И твои поцелуи... Она Так... Хотела тебя опечалить. x x x Мне снилось сегодня ночью, что сбылся вчерашний сон, но ласков и беспощаден был утренний небосклон. Как нежно ложились тени вчера на исходе дня! Казалось, душа родная пришла навестить меня. Пришла из иного мира и долго была в пути, но с ней аромат надежды успел до меня дойти. И шла она, будто знала, что путь одинокий крут и дни мои - словно слезы, которые все бегут. ЮНОСТЬ Мы с тобой одни остались - ты и я - в тиши балкона. Ты моей невестой стала этим утром полусонным. ...Вся природа в сладкой лени, краски стерты, блеклы тени, серо-розовое небо, тускловатый свет осенний... Я к тебе приблизил губы, и, не поднимая взгляда, ты подставила мне щеку, расставаясь будто с кладом. ...Пожелтевших листьев груды на глухих садовых тропах, но еще разлит повсюду аромат гелиотропов... Я назвал тебя невестой; ты молчание хранила, но из глаз меланхоличных две слезинки уронила. ЮНОСТЬ Когда сказал ей в тот вечер, что я уеду наутро, она, взглянув, улыбнулась, но как-то странно и смутно. - Зачем ты едешь? - спросила. - В долинах нашего края такая тишь гробовая, как будто сам умираю. - Зачем ты едешь? - Я слышу, что сердце крикнуть готово, хочу кричать - и ни звука, хочу сказать - и ни слова. - Куда ты едешь? - Куда-то, где выше небо ночное и где не будет так тихо и столько звезд надо мною. Ее глаза потонули в тиши долин беспробудной, и, погрустнев, она смолкла с улыбкой странной и смутной. x x x Над слюдою речного плеса, над стеклом в золотых отливах - зачарованный берег в белых тополях и зеленых ивах. Бьется в русле уснувшем сердце, льется в сонной излуке лето, и реке упоенной снится женский голос и голос флейты. Зачарованный берег... Ивы окунулись в затон глубокий и целуют во сне ветвями золотое стекло затоки. И рукою подать до неба, и течет это небо сонно, голубым серебром тумана гладя водную гладь и кроны. Примечтался сегодня сердцу этот берег с плакучей ивой, и решило оно за счастьем плыть по воле волны сонливой. Но у самой воды внезапно на глаза навернулись слезы: зачарованный голос песню пел совсем у другого плеса. x x x Посох держа на плечах, смотрит пастух отрешенно, как расплываются сосны там, на краю небосклона; тянется пыльное стадо, тихое в час этот поздний, и бубенцы под луною все монотонней и слезней. В белых туманах укрылся хутор. Ни света, ни луга - только сквозящая всюду вечная чья-то разлука. Речка в себе затаилась, и хоть не видно протоки, из тишины непроглядной слышно, как воды глубоки. Все расплывается. Глухо, словно над вымершим краем. Лишь под луной золотою плач бубенцов нескончаем. x x x Le vent de l'autre nuit a jete has l'Amour... P. Verlalne {*} Под вечер осенний ветер сорвал золотые листья. Как грустно деревьям ночью, как ночь эта долго длится! Безжизненно-желтый месяц вплывает в черные ветви; ни плача, ни поцелуя в его помертвелом свете. Я нежно шепчу деревьям: не плачьте о листьях желтых; весной заклубится зелень на ветках, дотла сожженных. Но грустно молчат деревья, скорбя о своей потере... Не плачьте о желтых листьях: и новые пожелтеют! {* Ночью ветер сбросил на землю статую Амура... П. Верлен (франц.)} x x x Я не вернусь. И в потемках теплой и тихой волною ночь убаюкает землю под одинокой луною. Ветер в покинутом доме, где не оставлю и тени, будет искать мою душу и окликать запустенье. Будет ли кто меня помнить, я никогда не узнаю; бог весть, найдется ли кто-то, кто загрустит вспоминая, Но будут цветы и звезды, и радости, и страданья, и где-то в тени деревьев нечаянные свиданья. И старое пианино в ночи зазвучит порою, но я уже темных окон задумчиво не открою. x x x (Пиренеи) В этих долинах отрадных, полных печальной услады, синие дали певучи от колокольчиков стада; свет, на траве засыпая, льет золотую прохладу, ветви, мечту осыпая, слушают плач водопада. Статуя с посохом длинным - пастырь застыл утомленный, глядя, как вешний, зеленый день угасает, и сонно стадо по горному склону всходит к лугам отдаленным, и колокольчики сыплют слезы стеклянного звона. Пастырь, сыграй на свирели, в жалобной песне старинной выплачи слезы долины, полной тоски и забвенья, выплачи росы земные, рек и ручьев сновиденья, выплачи солнца рубины, выплачи сердца руины. Пастырь, свирель заиграет, и утопают в рыдании - рядом с тобой, за горами - тихие долы Испании. x x x Я просто сказал однажды - услышать она сумела, - мне нравится, чтоб весною любовь одевалась белым. Глаза голубые вскинув, взглянула с надеждой зыбкой, и только детские губы светились грустной улыбкой. С тех пор, когда через площадь я шел на майском закате, она стояла у двери, серьезная, в белом платье. x x x Тот букетик милых цветов, что прислала ты мне весною (о жасмин, о лимонный цвет!), - до сих пор он везде со мною. Что за чудо, - не вянет он, этот запах белого цвета, будто девичий твой вопрос, дожидающийся ответа... x x x Спускаюсь в сад и женщин встречаю... Я бы мог взять мысленно за руку вон ту... Беру - цветок... Теперь они в фонтане... О женщина, постой!.. Лишь звезды в нем. А звезды не ухватить рукой. x x x В то утро весеннего дня она обнимала меня, и, дол покидая зеленый, пел жаворонок полусонный про утро весеннего дня! О бабочке - о белокрылой летунье над пашнею стылой - я ей рассказать не успел, услышав: "Люблю тебя, милый!" - и рот ее розой зардел! Пылающими лепестками меня ее рот покрывал, а я ей глаза целовал... "Хочу, чтоб своими устами меня ты всю жизнь согревал!.." Я лучшим своим мадригалом ответил губам ее алым. Промолвила: "Спустимся в сад... За женщин цветы говорят, сердцам помогая усталым..." А небо весеннего дня синело спокойным забвеньем. И жаворонок с упоеньем немые будил зеленя, в дремотной округе звеня хрустальным сияньем весенним - в то утро весеннего дня! x x x Вокруг - пустота. Лишь вода... Пустота? Разве вода - пустота? Да, все - пустота. Лишь цветок... Вокруг пустота. Но что же цветок тогда? Вокруг пустота... И ветерок... Пустота? Ветерок - пустота?.. Да, все - пустота. Лишь мечта... Вокруг пустота. Но разве пуста мечта? x x x ...Par delicatesse J'ai perdu ma vie. A. Rimbaud {*} Черный ветер. А в черном ветре ледяная луна бела. В эту Ночь Всех Святых повсюду причитают колокола. Со свинцового неба в духе романтизма минувших лет на сухие стволы часовен темно-синий струится свет. И гирлянды цветов, и свечи... Как рыдают колокола! ...Черный ветер, а в черном ветре ледяная луна бела. Я бреду по дороге - мертвый, в сонном свете, но наяву; и мечтаю, мертвец, о жизни, безнадежно немой, зову тех, кто сделал меня безгласым... Пусть искусаны до крови мои губы, но снова красной стала кровь моя от любви. Сердце требует возрожденья, тело - сильных и нежных рук, улыбнуться мечтают губы и, прорвавши порочный круг, искупить проливные слезы всех изведанных мною мук. Только разве отпустит сердце глубочайшая из могил? Завтра год, а быть может - больше, как его я похоронил. Холодок сентиментализма. Черный ветер. Луна - бела. В эту Ночь Всех Святых повсюду причитают колокола. {* Из-за нежности я погубил свою жизнь. А. Рембо (франц.).} x x x Ко мне обернешься, плача, - во время цветенья сада - ко мне обернешься, плача, и я повторю; - Не надо. А сердце, прося покоя, уснет... И, сама забота, ты сестринскою рукою смахнешь с меня капли пота. Я встречу твой взгляд печальный, печалясь тобой одною. Я встречу твой взгляд печальный с его добротой родною. И спросишь ты: - Что с тобою? - Глаза отведу я немо. И спросишь ты: - Что с тобою? - И снова взгляну я в небо. И вдруг улыбнусь в ответ - ты вздрогнешь, как от угрозы, - и я улыбнусь в ответ, чтоб вымолвить: - Вытри слезы... x x x Женщина рядом с тобой - музыку, пламя, цветок - все обнимает покой. Если с тобой ее нет, сходят с ума без нее музыка, пламя и свет. x x x В полях печально и пусто, одни стога среди луга. Ложится вечер осенний, и пахнет сеном округа. Проснулся плач соловьиный, а сосны замерли сонно, и стал так нежно-сиренев над ними цвет небосклона. Уводит следом за песней меня тропа луговая, и веет осенью песня, бог весть, кого отпевая, - поет, как пела когда-то, зовя ушедшего друга, и падал вечер осенний, и пахла сеном округа. x x x Встречают ночь переулки. Все стало тихим и давним. И с тишиною дремота сошла к деревьям и ставням. Забрезжили звезды в небе над городом захолустным - в нездешнем апрельском небе, фиалковом небе грустном. Огни за решеткой сада. Скулит у ворот собака. На синеве чернея, возник нетопырь из мрака. О, желтая дымка лампы над детским незрячим взглядом и вдовьи воспоминанья и мертвые где-то рядом! И сказки, что мы при звездах рассказывали когда-то апрельскими вечерами, ушедшими без возврата! А сумрак велик и нежен, и слышно на отдаленьи, как ночь окликают эхом затерянные селенья. x x x Сторож гремит на бахче медью, и звон ее дальний катится вслед за ворами к темному бору, садами. Вот уже нет никого, и в одиночестве бора смутно вдали проступают темные мертвые горы. Среди полей человек выглядит крошечным, грустным... Август. Сквозь дымку луна катится грузным арбузом. x x x Они уже здесь, телеги... - Это сказали сосны и ветер, крикнуло эхо, луна шепнула и дым об этом поведал. - Телеги тянутся в предвечерье, вереницей, за солнцем следом, из леса везут телеги темные трупы деревьев. Как они стонут, телеги, на дороге к Пуэбло Нуэво! Волы мечтают лениво - под звездным сияньем бледным - о стойле, что пахнет летом, домашним теплом и сеном. И за телегами следом идут погонщики слепо: на плече - заостренные палки, в глазах - вечернее небо. Как они стонут, телеги, на дороге к Пуэбло Нуэво! Пересекают поле телеги, и темные трупы деревьев запах ладана и прохлады оставляют сердцу в наследство. К вечерне звонят в селенье, и плачет звон колокольный над оголенным полем, которое пахнет тленом. Как они стонут, телеги, на дороге к Пуэбло Нуэво! x x x Склоном земным исполин, точно дозорный, взбирался и далеко был заметен лунной помятой кирасой. Передвигая руками скалы и сосны, огромный, огненным гребнем срезал он крохотные загоны. Вглядывался: ни души на поле... И, безразличен людям, шагал за своей странной и грустной добычей. x x x В лазури цветы граната! Матросская слобода! Какое легкое небо и как листва молода! Изменчивый ветер моря! Матросская слобода! Обветрена, сероглаза, и горе ей не беда! И женский голос заводит: "Морской обычай такой - мужчине море законом, а сердцу ветер морской!" - Святая мать кармелитов, пошли нам ясные дни и наши весла, мадонна, своей рукой осени! ...Под вечер воздух мерцает, закат - как сон наяву и капли слез золотые вдали кропят синеву. - Как будто ветер вернулся и даль морская близка - и всех затерянных в море нашла глазами тоска. Изменчивый ветер моря! Матросский родной очаг! На сердце ладанка с пеплом и синий холст на плечах! В лазури цветы граната. Веселье в ладу с тоской. Мужчине море законом, а сердцу - ветер морской! x x x Ночь и ночная дорога - это одно и то же. К тайне твоей любви иду по черному бездорожью. К тайне твоей любви - ветром морей тревожных, светом горных вершин, ароматной цветочной дрожью. x x x Селенье. Над темноватой черепицей покатой плачет зеленое поле колокольчиком и цикадой. Время мышей летучих и ангелов сладкоголосых. С косой на плече и с песней косарь идет с сенокоса. Кротких коров мычанье, и веселый ребячий гомон, и небесно-белые дымы, и запах тепла и дома! И луна, - сквозь дальние сосны проплыв золотистым диском, - наводняет пустыню поля своим хрусталем игристым. x x x Одним из колес небесных, которое видит око, на пустошь луна вкатилась и ночь повезла с востока. На голых холмах собаки, в потемках еле заметны, закинув голову, лают на свет округлый и медный. А воз везет сновиденья и сам едва ли не снится. Лишь далью звезд обозначен его незримый возница. ВЕСНА А мне ни до чего нет дела, ведь у меня все есть - душа и тело! Вчерашнее? Не прикипело! Сегодняшнее? Надоело! Грядущее?.. Мне никогда добра и зла никто не делал; и я добра и зла не стану делать, мне до других нет дела - ведь все при мне - душа и тело. Потеряно? Вдогонку смело! Припрятано? Но настежь все пределы! Загадано?.. Но мне ни до чего нет дела, ведь у меня все есть - душа и тело! ОСЕННИЙ ДОЖДЬ (Плещет и плещет дождь монотонный.) Хлещет по окнам ливень осенний; брызжут осколки струй на ступени, вымыв до глянца листья сирени. В сердце, как в поле, льет с небосклона... Плещет и плещет дождь монотонно. Тонут в тумане мутные дали, тонет округа в смутной печали. Луч розоватой диагональю льется по мокрой раме оконной... Плещет и плещет дождь монотонный. В сердце и в поле так нелюдимо! Рядом ни друга нет, ни любимой... Юность проходит тщетно и мимо... Лоб ощущает холод ладони. Ливень осенний все монотонней. Ливень, как слезы... Вечер и ливень... Как не присниться сердцу и ниве, будто их доля станет счастливей, если прольется свет с небосклона? Плещет и плачет дождь монотонно. КОМНАТА До чего же спокойны вещи! Рядом с ними всегда уютно. Их руки и наши руки встречаются поминутно. Они не мешают мыслить, тактично-ласковы с нами; сами мечтать не умеют, но грезят нашими снами. Им любо все, что нам любо; они нас ждут терпеливо и всегда встречают улыбкой, застенчивой и счастливой. Вещи - любовницы, сестры, подруги... Из дней вчерашних вы нам возвращаете щедро падучие звезды наши! x x x Мы думали, что все на свете забвенье, щебень и зола... А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала. Слеза - горячею кровинкой на белом инее стекла... А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала. Холодной слякотью покрылся день черный, выжженный дотла. А в сердце правда улыбалась и часа своего ждала. КРЕСТНОЕ УТРО Бог голубеет. Флейты и тамбурины возвестили - свой крест подняла весна. Пусть розы любви расцветают в долине, пусть будет под солнцем земля зелена! В поле пойдем, нарвем розмарина, ветка любви в розмарин, в розмарин вплетена. "Полюби!" - я сказал ей под небом синим. "Полюблю! - горячо шепнула она. - Полюблю, когда срок прорастанья минет и цветами свой крест оденет весна". В поле пойдем, нарвем розмарина, ветка любви в розмарин, в розмарин вплетена. "Крест уже зацветает под небом синим... Весна... Крест любви... Лепестков белизна!" А она: "Без любви мое сердце стынет!.." И меня захлестнула света волна! В поле пойдем, нарвем розмарина, ветка любви в розмарин, в розмарин вплетена. Лента флейты, легкий флажок тамбурина. Фантастических бабочек новизна... Невеста моя, по-вешнему ты невинна и в меня по-рассветному влюблена! ИДУ НЕУСТАННО Иду неустанно; и слушаю голос стеклянный растоптанной мною равнины песчаной. Иду неустанно; седлать скакуна я не стану, пускай я от прочих отстану, - иду неустанно, - отдам свою душу песчинкам стеклянным растоптанной мною равнины песчаной. Иду неустанно. По дальним и ближним полянам огромная ночь разлилась океаном. Иду неустанно. На сердце и сладко и странно; со всем, что встречаю, сливаюсь нежданно - иду неустанно! - и ноги купаются в травах туманных, и весь я наполнен теплынью медвяной. Иду неустанно, чтоб видеть все слезы и раны дорог, о которых пою постоянно! ПОЭТ НА КОНЕ Сон сиреневого цвета над вечернею тропою! Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета! Чистый час речной прохлады. Влажный запах камышовый проникает за ограды... Тихий час речной прохлады. Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета! А душа моя томится - так тревожно и дурманно душу бередит душица... И душа моя томится. Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета! Золотыми стали плесы... За последним вздохом солнца сон нисходит на откосы... Золотыми стали плесы... Сон сиреневого цвета над вечернею тропою! Конь уносит в ночь поэта... Сон сиреневого цвета! ЗЕЛЕНАЯ ЗЕЛЕНУШКА Зеленушка моя! Солнце ушло в ночные края! Сосняк на закате - страна колдовская - из горьких объятий речку не выпускает. Там, где хвоя густая, живет зеленушка моя. Зеленушка моя, солнце ушло в ночные края! Дыхание бриза печально и чисто; солнце - радужной ризой над сосною смолистой. Час ленивый и мглистый, о зеленушка моя! Зеленушка моя, солнце ушло в ночные края! Час тишины великой, спокойствия и забвенья; сердце творит молитву, сжимаясь от умиленья. Внезапно - о, наважденье! - поет зеленушка моя. Зеленушка моя, солнце ушло в ночные края! Всколыхнула округу. - Ветер околдовала? - Изумленному лугу счастья наобещала... Мальва - слезинкой малой; лист - зеленушка моя. Зеленушка моя! Солнце ушло в ночные края! x x x Люблю зеленый берег с деревьями на кромке, где солнце заблудилось и кажется вечерним и смутные раздумья, душевные потемки, плывут среди кувшинок, гонимые теченьем. К закату? К морю? К миру? В иные ли пределы? В реке звезда плеснула, и путь ее неведом... Задумчив соловей... Печаль помолодела, и в горечи улыбка мерцает первоцветом. x x x Этой смутной порой, когда воздух темнеет, задыхается сердце и рвется на волю... Лег туман, отзвонили, звезда леденеет над почтовой каретой семичасовою... А закат, колокольня и ветви над домом наполняются смыслом забытым и странным, словно я заблудился в саду незнакомом, как ребенок во сне, и смешался с туманом. Развернется карета, застонут вагоны и потянутся вдаль... если есть еще дали!.. Я стою одиноко и завороженно, не достигший отчизны паломник печали. x x x Холодные радуги в зарослях сада, размокшие листья в затопленной яме, и сонный ручей под дождем листопада, и черные бабочки над пустырями... Больная трава на развалинах давних, на старых могилах, на мусорных кучах, фасады на север и плесень на ставнях, агония роз, и доныне пахучих... Тоска о несбыточном, о непонятном, о том, что исчезло, да вряд ли и было, и темные знаки на небе закатном, и тот, кому горько, и та, что забыла... x x x Детство! Луг, колокольня, зеленые ветки, разноцветные стекла высоких террас. Как огромная бабочка смутной расцветки, вечер ранней весны опускался и гас. И в саду, золотом от вечернего света, птичье пенье росло, чтобы вдруг онеметь, а прохладные волны приморского ветра доносили из цирка плакучую медь... И еще до того, как возник безымянно и застыл во мне горечью привкус беды, я любил, соловьенок, в безлюдье тумана затихание мира и голос воды. x x x Чем он был изначально, твой напев соловьиный, - родником, или розой, или ранней звездою? Вспомни, лунная птица, - за какой луговиной он поил первоцветы водой золотою? И твои ль это в небе самоцветные трели? Или бог в тебе плачет, что ни миг - сиротливей? Или сам не припомнишь, у какого апреля ты украл, соловей, свои звезды в разливе? x x x Чуть желтеет луна за седой пеленою, и сырой полумрак, как аквариум, зелен. В золотистую муть под размытой луною призрак сада плывет, как туман из расселин. И цветы незнакомы, и горечь туманна. И что было родного - утрачено снова. И бессонный хрусталик в тумане фонтана плачет мертвым напевом из мира иного. x x x Под ветром растаяла туча сырая, деревья подобны искрящимся кладам, и первые птицы вернулись из рая - и вырос закат заколдованным садом. Зажги, о закат, мою душу и тело, чтоб сердце, как ты, пламенело и крепло, и жарче любило, и ярче горело ... а ветер забвенья избавит от пепла... ОДИНОКАЯ ЛУНА Отзвучала сирена, и луна все печальней. Потянуло с востока дорассветным туманом. Лай собак замирает на окраине дальней, и весь мир исчезает, потонув в безымянном. Свет луны разольется по кладбищенским ивам... Вспыхнет мох под луною на старинном соборе... Заблестят ее слезы в роднике торопливом... И земля опустеет. И останется море... x x x Что хоронишь ты, птица, в соловьиной гортани и серебряной розой роняешь на плиты? Отголосками звона, подобного тайне, словно синей гирляндой, сады перевиты. В одинокой ночи, среди смутных жасминов, над садами, над белой метелью июня, сердце, полное слез, высоко запрокинув, ты кропишь серебром тишину полнолунья. И другой соловей, у меня в заточенье, как во сне к тебе тянется взглядом незрячим... Раскрываются окна, врывается пенье - и еще одно сердце откликается плачем. И понять невозможно в серебре и дремоте, кто кого окликает в ожидании чуда... или, дружные струны, об одном вы поете... из-за гроба ваш голос... или он ниоткуда... x x x Не знаю, кем она забыта... Подняв ее с травы лесной, я ощутил смущенье - словно следила женщина за мной... И в тот же миг поверхность флейты покинул пряный аромат - осталась память сновиденья, благоуханного стократ. Я заиграл на ней: так странно мне подарил певучий звук весеннюю зарю, девчушек и розами покрытый луг, нежданную печаль и нежность, стеснившую смущеньем грудь, как будто беглая улыбка спешит во вздохе потонуть... Грусть и веселье, смех и стоны лились, как будто в полусне, - так, словно женщина внимала неведомо откуда мне... x x x Я розу грустную в тот вечер в задумчивую флейту вдел, чтоб музыкой и ароматом озвучила сырой предел. Пусть оживет в ней женский голос, растерянность и доброта, хрусталь печали и улыбки, мед взгляда нежного и рта. Пусть темнота и трепет пальцев перебирают неспеша ленивые уста, в которых очнулась песня камыша - точь-в-точь напев неразличимый, слетающий с вечерних крон, когда, едва коснувшись слуха, меж листьев ускользает он... И вот я розу к ней приставил, чтоб не могли ее унесть, - пусть музыкой и ароматом, рыдая, подает мне весть. x x x (Двое) Происходило это летом. На машине старой друзья поехали домой... Спокойна и легка, в поля явилась ночь, угас последний луч янтарный под бормотанье сосняка, под жалобы гудка. На повороте сонного песчаного проселка мелькнул автомобиль, борзые с лаем пронеслись, средь бубенцов, гудков и лая "до свиданья" смолкло. Остались мы с тобой вдвоем и с тишиной слились. Затишье в нас вошло. И руки, полные покоя, белели, как луна, обуздывая страсть луны, и выросли глаза - в тени густой сосновой хвои - до океанской, до космической величины. КОНЕЦ ОСЕНИ Это дерево с ветхой листвою стало солнечным шаром литым, - это дерево скорбное стало склепом мертвенным... и золотым. Приготовилось к смерти спокойно, примирилось уже, что мертво... Два томительных месяца муки позлатили страданья его. ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА Память мне изменила... Где он, тот рудокоп, отрывший некогда эту жилу. Память мне изменила... Рудник пластами веков, пластами песков завалило. Память мне изменила... Света конец недалек. Эту тайну время сокрыло. ПРЕДВЕСЕННЕЕ Капли над водою... По речным затонам камыши пригнуло к берегам зеленым. Как запахло странно стылыми цветами! Льет над омутами... О челнок мой утлый - в беспросветном мире, как надежда, смутный! Над рекой седою сердце сиротою!.. Капли над водою... СНЫ То, что я на земле, то, что я - это темная, узкая улица, это скользкий холодный чулан, вечно запертая тюрьма, - не сможет никто отрицать. То, что ты в небесах, то, что ты - это тихое пестрое облачко, это вольная странница птица, легкий ветер последних минут, - не сможет никто отрицать. ОКРУГА Приютил кипарис воробьиную стаю. Спелым яблоком солнце в воде раскололось. День, как дерево, стих. И в полях, отлетая, перекликнулся с ангелом девичий голос. С виноградных холмов по зеленым террасам катит розовой пылью бубенчик повозки и журчит, как серебряный след за баркасом, зыбью женского смеха дрожа в отголоске. Звезды смотрят на мир. Обитатели в сборе. Грустно руки мужские легли на колени. И в задумчивый час только ветер, как море, набегает на каменный остров селенья. ВЕСНА Возник тишайший щебет ласточки-простушки, и в нем - долина, бриз, голубизна ручья... Как будто дремлешь наяву, а на подушке, - твоя слеза дрожит, улыбка ли твоя? Сполохи красок ослепят в рассветной дали любовь дремотную... Волшебница-весна, твой свет блеснет, рассеяв скорбные эмали, едва душа моя пробудится от сна! Роди на свет, весна, в моем гнезде тоскливом, как молодая мать, божественный цветок! Чтобы, как ласточка, в беспамятстве счастливом, я в новом - старое гнездо узнать не мог! КОНЕЧНЫЙ ПУТЬ ...И я уйду. А птица будет петь, как пела, и будет сад, и дерево в саду, и мой колодец белый. На склоне дня, прозрачен и спокоен, замрет закат, и вспомнят про меня колокола окрестных колоколен. С годами будет улица иной; кого любил я, тех уже не станет, и в сад мой за беленою стеной, тоскуя, только тень моя заглянет... И я уйду; один - без никого, без вечеров, без утренней капели и белого колодца моего... А птицы будут петь и петь, как пели. x x x Я погрузился в рощу. Как роща благоухала! Благоухала - непостижимо! Я погрузился в речку. Как она убегала! Как убегала - непостижимо! ВОЗВРАТ Бесчисленные башни стоят как на котурнах, в закатной позолоте передо мной маяча. И в каменном экстазе красот архитектурных душа бредет по свету, безмолвна и незряча. Последний луч ложится на плечи пилигрима. Мой мир необитаем и полон тишиною. На вечном горизонте светло и нелюдимо, и что ни шаг - пустыня смыкается за мною. И странно... смутный ветер охватывает тело и стершиеся даты ясней и достоверней... сегодня понедельник... сентябрь... уже стемнело... и плачет над селеньем... убогий звон... вечерний... К АНТОНИО МАЧАДО Как в зеркало, в дружбу глядят наши души... А на закате стало небо еще спокойней и бездонней. Сегодня вечером повсюду тебя я чувствую, Антонио. А этот Аполлонов вечер, он пахнет музыкой и раем, и наши лиры мотыльками в закатном пламени сгорают. Ах, наши лиры на закате, где струны - огненные струи! Не к ним ли завтра эти розы прильнут бессмертным поцелуем? А ты - в дали, где солнце тонет, - ты помнишь обо мне, Антонио? x x x Щемящие сумерки позднего лета и дом по-осеннему пахнет мимозой... а память хоронит, не выдав секрета, неведомый отзвук, уже безголосый... Вдоль белых оград, как закатные пятна, последние розы тускнеют лилово, и слышится плач - далеко и невнятно ...забытые тени зовут из былого... И чье-то мерещится нам приближенье, а сердце сжимается вдруг поневоле, и в зеркале смотрит на нас отраженье глазами чужими и полными боли... x x x Увядшие фиалки... О запах издалека! Откуда он донесся, уже потусторонний? Из юности забытой, ушедшей без упрека? Из женского ли сердца, из женских ли ладоней? А, может, залетел он по прихоти случайной рассеянного ветра, затихшего за лугом? Или в стране забвенья, зеленой и печальной, он вторит отголоском надеждам и разлукам?.. Но по-девичьи пахнет весенними ночами и старыми стихами и первыми слезами - серебряным апрелем, померкшим от печали, ...безоблачной печали, смеявшейся над нами... x x x ...Черепицы в дожде и цветах. X. Р. X. Бродят души цветов под вечерним дождем. О ростки желтоцвета по кровельным скатам, вы опять отогрели заброшенный дом нездоровым и стойким своим ароматом! Он как голос, который заплакать готов, пли сказка лесная, с лачугой в низине, где невеселы краски, и много цветов, и большие глаза нелюдимы и сини... Привкус горя навек с этим запахом слит и возник в незапамятно-давние годы... Крыша пахнет цветами, а сердце болит, словно эти цветы - его желтые всходы. ПОЭТУ ДЛЯ НЕНАПИСАННОЙ КНИГИ Да сотворим имена. Нам недолгая жизнь дана. Жизнь вещей - и та коротка. Остаются навеки одни имена: не любовь - о любви строка, не цветок - названье цветка. У любви и цветка жизнь - бессмертье, когда км даны имена. Да сотворим имена! БЕДНЫЙ МАЛЬЧИК Напялили на мальчугана одежку, смешного смешней: там узко, здесь длинно, - так странно заплаты пестреют на ней. Он, гордость свою не скрывая, себя теребит без конца, ручонки в карманы вдевая, - и смех разбирает мальца. Сестра его (глазки как угли, а нос точно клюв у грача), взбивая бесцветные букли, у зеркала вьется, ворча: "Совсем как сынок богача!" Палящее солнце, - и сонно сопит половина села. А мальчику нет угомона, он кружится, словно юла... На ярмарке сникли от зноя флажки... Залегли под кустом наседки... А чадо смешное тайком пробирается в дом. С ногами на стуле, голодный, дрожит, как под ветром свеча, - и сердится мать: "Вот негодный!" - и щиплет его сгоряча: "Совсем как сынок богача!" Пять вечера. Солнце остыло. Прохлада с реки натекла. Процессия, - свечи, кадила. Далекие колокола. Прозрачность серебряных звонов. Закатные блещут лучи, святые реликвии тронув... А мальчик, среди толчеи, щебечет... Подпивший священник, из глазок заплывших соча умильные слезки, - "Мошенник!", - кричит ему вслед, гогоча: "Совсем как сынок богача!" Сиреневая позолота на звонницах... Вечер померк. Фонарики у поворота на площадь. Свистки. Фейерверк на фоне последней зарницы... С игрушками и при деньгах, причесаны, розоволицы, в нарядных своих сюртучках резвятся сынки богатеев... В одежке с чужого плеча, так мил и смешно незатейлив, он ходит вокруг, лепеча: "Я тоже... сынок богача!" ПИРЕНЕИ (Воскресная ностальгия) Над испанской границей вечерняя тишь... Под негаснущим солнцем вершины искрятся - мирозданья врата... Очертанья шиферных крыш остались во Франции - задником декораций. С колокольни Сальента к нам долетает звон - воскресный... Ветер в зеленых скалах резвится. И пахнет югом. И западный горизонт багрян. И светло струится пшеница. Мычанье красных коров, тяжелых от молока, идиллических пастбищ очарованье. И речь пастуха сердцу до боли близка... И над родиной - тень вечернего умиранья... Блаженство, покой, глухомань. И бредут стада, и - как звездами высь - полны луга бубенцами. Глухомань, блаженство, покой. И поет вода, и колокольчики вторят звонкими голосами. МАТЬ - Прибой неведомого, сын, тебя приносит и уносит. И где тебя оставит он? К тебе взывают оттуда, с той же страстью, как я - здесь; и в смятенье, в плаче, как я - там, боятся, что навеки ты - здесь останешься. О море, поглоти меня или отринь меня, здесь или там, но с ним. ТОПОЛЕВАЯ РОЩА Львица страсти сердце рвет на части. _Девичий хор, прозрачно-ломкий, старинной песней серебрится, когда в лучах закатной кромки листва вечерняя багрится_. Львица страсти и т. д, Какою дрожью пронизало вас, крики, свежести клинки, Откуда в вас надлом усталый, осадок вековой тоски? Львица страсти и т. д. _Глаза певиц - цветы страданья среди стволов, а голоса... То звезды певчие в фонтане, где отразились небеса_. Львица страсти и т. д Не плачьте в песнях хоровода! Пусть боль чужая вас не мучит. Достанет слез, когда чрез годы к воспоминаньям жизнь приучит. Львица страсти и т. д. _Придут иные вечера, и сей закат полуугасший предстанет, словно был вчера, пред всею правдой жизни вашей_. Львица страсти и т. д. Завесу грусти, смех, сорви! Ведь быть чему - не миновать. Так умирайте от любви и заставляйте умирать! Львица страсти и т. д. ОТРОЧЕСТВО (Упакованный чемодан уже вынесен в мраморный дворик.) 1 - Мама, знаешь, я забыл о чем-то. Ты не скажешь, что забыть я мог? - Все белье уложено, сынок. - Да... И все же, я забыл о чем-то. Не подскажешь, что забыть я мог? - Все ли книги ты собрал, сынок? - Все... Но только я забыл о чем-то. Подскажи мне, что забыть я мог? - Свой портрет ты... увезешь, сынок? - Нет... Но я забыл, забыл о чем-то. Вспомни, мама, что забыть я мог? - Успокойся и поспи, сынок... И 2 Мама! (Как переменилось утро...) Голос твой живой сорвется с уст, но его я не смогу услышать! Час прошел, а мир - настолько пуст! Все дороги в никуда уводят, утро на земле, а свет погас! Мама, вспомнил! Как же позабыл я о тебе и о себе - о нас! Черный север. Стонет ветер стылый, необъятный ветер... (...Тарантас. Кучер поет. Эвкалипты, сонно плывущие мимо, качают на ветках ветошь от паровозного дыма. Нырнув под мост, Риотинто багряные катит буруны к окраине. А за нею - широкий простор лагуны. Сын стражника тарантасу машет ручонкой. Хрустко скрипят песчинки. Повсюду - запах гнилого моллюска...) СЕЛЬСКИЙ КАРНАВАЛ Неделя солнца и воды! Веселье солнца и воды! - Моей любви, моей беды! - ...Похмелье солнца и воды! Над карнавальной суетой бьет в окна ливень золотой! - А сердце бродит сиротой - И вечер серый и пустой... - В ее зрачках вечерний свет как будто верности обет. (Вечерний свет, неверный свет!) - Не узнаешь? - И да и нет... Неделя солнца и воды! Веселье солнца и воды! - Моей любви, моей беды! - ...Похмелье солнца и воды! ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА (Девочка) Зеленый и смуглый лимон - закатное солнце, мама. Зеленый и смуглый лимон - стал моим сердцем он. Ах, как жестки ростки, что в сердце пускает он! ...Зеленый и смуглый лимон - закатное солнце, мама. ЗИМА Ветер, в углу шелестящий и днем и ночью, - угол комнаты - северный полюс легких - ей внезапно покажется мной. Задрожит, затрепещет, ветру навстречу вскочит - прямо в сердце укол ледяной. И боль - из тьмы! - не дыша будет слушать всем сердцем, всей глубиной. И - ветер - я постепенно ей сердце разрушу в полусне бессрочном тоской ледяной. ПОЭТ Взять этот том случится, - и в доме, точно в храме, и сердце, словно чистый-чистый хрустальный многогранник. Свет в мою душу так и хлынет - минувший свет вечерних миртов, который солнцем до меня был вылит. И чувства так свежи, как будто я всего лишь ребенок, и своих живых сокровищ не тратил, и любим, и понят всеми, а смерть одних соседей навещала, и то, что ждет меня - любовь и слава и солнца воскресений. ОНИ Все им, все - виноградники эти, эти пасеки, сосны, и нивы, и реки, мне достало, поверьте, моего дыхания - в слове и видений моих в свете. Был я розе подобен - очищенной сутью слова и воде - вечным чудом ее изменений, а они для корней моих почвою были здоровой, человеческим руслом для моих устремлений. Век бездумны... Уж лучше бы наги. Обездоленные. Бедняги. ЛЮБОВЬ Не будь же слеп! Не поцелуй руки, целуя хлеб! x x x Воскресный январский вечер, когда ни души нет в доме! ...Зелено-желтое солнце на окнах, и на фронтоне, и в комнате, и на розах... И капают капли света в пронизанный грустью воздух... Протяжное время сгустком застыло в раскрытом томе... На цыпочках тихо бродит душа в опустелом доме, упавшую крошку хлеба разглядывая на ладони. НОВЫЙ МИР Старики, не думайте о страшном! ...Старым два шага до гроба... Ни о чем не знают дети наши. Фантастическая тропка детской памяти короткой пролегла рассветной кромкой. На восходе мир светло окрашен. Дети, смейтесь громко, ничего не ведая о нашем - вашем дне вчерашнем. ...Старым два шага до гроба... Старики, не надо!.. раньше срока... ЗЕЛЕНАЯ ПТАХА 1 Я пролетаю в полночь - кругом ни огня, ни дома! Ай, слезинка-слеза! Я возвращаюсь в полдень - сколько домов знакомых! И любви глаза! И 2 Ваша дорога - для улетанья, для возвращенья - моя дорога. Аи, слезинка-слеза! Лечу вслепую, а ты недалеко, прозрею, а ты у порога, ты - и любви глаза. ОСЕННЯЯ ПЕСНЯ По закатному золоту неба журавли улетают... Куда? И уносит река золотая золоченые листья... Куда? Ухожу по жнивью золотому, ухожу и не знаю - куда? Золотистая осень, куда же? ...Куда, золотая вода? В ТОСКЕ Море за садом? Сад за кормой? Слушая песню, идти с нею рядом? Слушать, как песня прошла стороной? ГОРЬКО-СЛАДКАЯ ПЕСНЯ Вспыхнуло солнце, родная моя, и лучи вместо ливня пролились на сад. Вспыхнуло солнце, родная моя, и глаза мои свет, а не слезы струят. ЗИМНЯЯ ПЕСНЯ Пели. Все время пели. Где они пели - птицы, которые пели? В дождевой канители заледенели голые ветви. Но - пели! Пели птицы. В каком краю они пели - птицы, которые пели? В клетке - ни канарейки, ни свиристели. Птицеловы не проходили. И опустели рощи. Где ж они пели на самом деле? Не знаю, где они пели, птицы... Но пели - пели! - птицы, которые пели. x x x (Деревня) Блеял ягненок, малыш-непоседа, осел, вдохновенно и страстно, рассказывал что-то соседу. И пес громогласно со звездами вел беседу. Я пробудился. И вышел. И слепо пошел по небесному следу, по волнам цветочного полотна, по росному слепку облачного руна. В мареве теплом неясном опушка ближнего леса; горизонт, золотой и атласный, полон лунного блеска, как сказочная страна. В груди какие-то всплески, словно плещет струя вина. Дверцу в сказку я приоткрыл с опаской - и Младенца в яслях осветила луна. x x x Деревья - ярче костра в осенние вечера... На прибранном этом поле, в этом сквозном раздолье, где нет ни души, они так бесконечно одни! Смешны им наши вопросы! Нас видят эти колоссы насквозь - прожигает нас золото вечных глаз. Душам нашим в укор солнечный их убор! x x x Пришел, как жизнь, короткий, прощальный, тихий вечер. Конец всему родному... А я хочу быть вечным! Листву в саду кровавя и душу мне увеча, пылает медь заката... А я хочу быть вечным! Как этот мир прекрасен! Не задувайте свечи... Будь вечным, этот вечер, и я да буду вечен! x x x Подай мне, надежда, руку, пойдем за незримый гребень туда, где сияют звезды в душе у меня, как в небе. Закрой мне другой рукою глаза и потусторонней тропинкой веди, слепого от снега твоей ладони. Зато мы такие дали увидим при свете грусти: под полной луною сердца любви голубое устье. Меня схорони во мне же от жара мирской пустыни и путь протори в глубины, где недра, как небо, сини. РАССВЕТ Безумна королева - и ты сняла, смеясь, корону сновидений и бросила ее к сверкающему солнцу. Нагая, вся - объятье, - о ночь твоих волос! x x x У меня по щеке пробежала слеза и лицо у тебя исказила. Что за сила в прозрачной, как воздух, слезе? Что за страшная сила? x x x Безудержной водой была ты и ушла из-под ладоней! На чьей груди замедлится твой бег и где замрет он заводью зеркальной - и ты уйдешь, затихшая, в себя, в глубь жаркого и сказочного моря? О свежий ключ, который вечно бьет в тебе и без конца в тебя уходит, затягивая все, чем истомился, в оцепенелый свой водоворот! x x x О, как же ты глядела! Казалось, моя жестокость откромсала веки. И я рванулся - из последней дали! - как тонущий, к живой твоей душе, на вечный свет - к радушью маяка на берегу спасительного тела! x x x (Оберон к Титании) На море штиль, серебристая ночь хочет помочь мне развеять унынье. Путь до тебя и закатов твоих выстелен сплошь неподдельной синью. Ах, если бы мне доплыть до тебя на этой луне. ВЕСНА Апрель без ясной близости твоей та же зима, лишенная сиянья. И без его цветов в твоем дыханье весь год весна цветущая ветвей. Ты подлинней весны и ты пьяней, ты роза истины в конце скитанья, лужайка сокровенная и ранний благоуханный ветерок с полей. Каким покоем дышит мир вечерний. Источник нежности, твой смех струится, и мы с тобой единый силуэт. И розу я сорву, она без терний, твой ветерок овеет мне ресницы, и осенит мне лоб твой чистый свет. МИМОЛЕТНОЕ ВОЗВРАЩЕНИЕ Как это было, как все было, боже? - Ты лживо, сердце. Разум, ты в смятенье. - Все было словно ветра дуновенье? Или на легкий бег весны похоже? Так зыбко было, словно в летней дрожи пух одуванчика, одно мгновенье живущего... И так исчезновенье улыбки в смехе незаметно тоже... Дыханье ветра, одуванчик, крылья весны июньской, тонкая улыбка... - о память горькая, пчела слепая! - все перешло в ничто - и без усилья малейшего... все так легко, так зыбко... И знать - что ты была, какой - не зная! ОКТЯБРЬ Я наземь лег - и, ярко догорая, вечерняя заря передо мною слилась в одно с осенней желтизною в кастильском поле без конца и края. За плугом борозда, еще сырая, ложилась параллельно с бороздою, и пахарь шел, рукой своей простою в земное лоно зерна посылая. И думал я: настало мое время - я вырву сердце, звонкое, живое, вручу земле, пока не отзвенело, и поглядим, взойдет ли это семя, чтоб по весне высокою листвою нетленная любовь зазеленела. ОБЛАКА Снега небес, вы как луна в апреле - неуловимы, призрачны и белы. Я как-то луг увидел оробело таким, как ваши вечные метели. И сном во сне пришли к моей постели вы как посланцы белого предела, к которому душа моя летела. Я просыпался - слезы все блестели. Когда я с вами, крылья кочевые, в моей душе дремота или бденье? Сольюсь порою с вашей белизной - и словно пробудился я впервые... И вдруг как бы пронизывает тенью от миндаля, зацветшего весной... x x x И сердце в пустоте затрепетало - так залетает с улицы порою воробышек, гонимый детворою, в потемки обезлюдевшего зала. Бездонный мир оконного кристалла впотьмах морочит ложною игрою, и птица с одержимостью героя стремится прочь во что бы то ни стало. Но низкий свод отбрасывает с силой за разом раз, пока мятеж убогий не обескровит каменная балка. И падает комок, уже бескрылый, и кровью истекает на пороге, еще дрожа порывисто и жалко. НАДЕЖДА Надеяться! И ждать, пока прохлада туманом наливается дождливым, сменяет розу колос, и по жнивам желтеют отголоски листопада, и с летом соловьиная рулада прощается печальным переливом, и бабочка в полете торопливом теплу недолговременному рада. У деревенской лампы закоптелой мою мечту качая в колыбели, осенний ветер шепчет над золою... Становится нездешним мое тело и старые надежды поседели, а я все жду и жду... свое былое... x x x Судьба взяла мое сердце и тебя вложила мне в грудь. Ты меня не можешь отторгнуть, я тебя не могу отторгнуть, - друг без друга нам не вздохнуть! Ты и я, я и ты - это мы с тобою, - эти звенья не разомкнуть! Море и небо, связанные судьбою, небо и море суть. 17 ИЮЛЯ Как мальчик, сытый по горло учебой, что-то рисует - без цели и без сюжета, так и я бездумно тасую птиц безголосых, тучу безгрозовую, пустую комнату без отголосков и цветы без цвета... ...Сколько слов туманных, произнесенных всуе!.. Тоскуют земля и небо, и я - тоскую. x x x Надежду свою, подобно блестящему украшенью, из сердца, как из футляра, я бережно вынимаю; и с ней гуляю по саду, и нянчу ее, как дочку, и как невесту ласкаю ... и вновь одну оставляю. x x x Мое сердце ушло вперед, - так часы убыстряют ход, размечтавшись о светлом часе. Но ко мне не явилось счастье: уломать его не дано никому из нас - ведь оно не отметка на циферблате! Хмурой явью заволокло это суетное число, обреченное на распятье... Отвожу, объятый тоской, стрелку сердца на непокой! x x x Мой лоб и небо - два мирозданья! - мой лоб и небо. А между ними - ласка ветра, руки единственной и верной касанье, преизбыток то радости, то грусти... А ветер вознесет и вдруг опустит. Все оживает в выси. Я осязаю мысли, и, становясь крылатыми, опять к земле летят они. И все. - Любовь, не ты ли тот ветерок, чьи крылья над лбом моим парили. x x x Летят золотые стрелы с осеннего поля брани. И в воздухе боль сочится, как яд, растворенный в ране. А свет, и цветы, и крылья - как беженцы на причале. И сердце выходит в море. И столько вокруг печали! Все жалобно окликает, все тянется за ответом - и слышно: - Куда вы?.. Где вы?.. Ответ никому неведом... x x x (Кадис, с городской стены, 29 января) Даже когда между нами море, громадное, как мирозданье, мне чудится, что мы рядом, разделенные лишь водою, водою, которая в вечном движенье, только водой. (К МОРЮ) НЕБЕСА (4 февраля) Небо - и ежедневно и ежевечерне. Цепкие хищные руки мгновенья ловят в море всех легковерных. Но я ускользаю от неба ежедневно и ежевечерне, ежевечерне и ежедневно, как мотылек неприметный... x x x В сплетенье тончайших бесчисленных нитей душа моя с плотью твоею, любовь, и душа твоя с плотью моей. x x x (Двадцатое июня, четыре утра) Ну, наконец!.. Луна, еще не снятая с мели, слепит ночную половину моря, темно-лилового, где, полные норд-вестом, темно-лиловые разбухли паруса, отсвечивая розою востока... Посеребревший маленький маяк выкрикивает трижды: - Земля! Земля! Земля! Опять земля. Последняя. И первая. Моя. Земля! (МОРЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ) ДЕЛО (Гете) Не знаю, чем это сказать, ибо еще не готово слово мое. x x x Нынешнее через край - это завтрашней ветки цветы. Мир такой, душа, создавай, чтобы стал он, душа, как ты. x x x Дай, разум, мне точное имя вещей! Дабы сделалось слово мое вещью самой, заново сотворенной моею душой. Дабы за мною последовали все, не знакомые с ними - к вещам. Дабы за мною последовали все, не помнящие о них - к вещам. Дабы за мною последовали даже все, любящие их - к вещам. Дай, разум, мне точное имя - твое, и его, и мое - вещей. x x x Камень вчерашнего дня брось и усни. И опять он возвратится к тебе утренним солнцем сиять. x x x Сначала пришла невинной - под девическим покрывалом, и я, как дитя, влюбился. Но платье она сменила - разоделась, будто для бала, и я от нее отвернулся. Явилась потом царицей, в драгоценностях небывалых, и в гневе я задохнулся! ...Но она раздеваться стала. И я улыбнулся. Осталась в одной тунике, маня простотой античной. И вновь я к ней потянулся. И сняла под конец тунику и во всей наготе предстала... О поэзия, - страсть моей жизни! - нагая, моя навеки! x x x - Помедли, свет, помедли! - И - мчусь, нетерпеливый, ошалелый. - Помедли, а когда ее коснусь, угасни и охладей. - Помедли, свет, помедли! - И наземь падаю, и, как ребенок, рыдаю, - мне ее уже не увидать. Помедли, свет, помедли. x x x Я снова у моста любви, соединяющего скалы, - свиданье вечно, тени алы - забудься, сердце, и плыви. - Мне за подругу вода речная: не изменяясь, не изменяя, она проходит, и век не минет, и покидает, и не покинет. x x x (Заря) Печален приход рассвета, словно поезда остановка на станции, мне не нужной. - О жизнь! - пассажиру знакомый, натужный, кисловатый шумок дневной! ...И утренний плач ребенка - вверху, надо мной... x x x Я узнал его, след на тропинке, по тому, как заныло сердце, на которое лег он печатью. И весь день я искал и плакал, как покинутая собака. Ты исчезла... И в дальнем бегстве каждый шаг твой ложился на сердце, словно было оно дорогой, уводившей тебя навеки. x x x Чист предстану перед тобой, точно камень в ручье, слезным потоком омыт. Так жди меня, чистая, жди, омытая, точно звезда, слезным дождем. x x x Встреча двух рук, двух искательниц звезд, в недрах ночных. Как скована их бессмертная белизна! Нежные, вдруг забывают про поиск, на миг в замкнутом круге найдя то, что так долго искали они врозь. Отказаться любить... Невозможность как бесконечность. НИЩЕТА - Хотя бы отзвук птицы, заглохший на лету! - Забытый запах розы в заботливых глазах! - И синий отсвет неба, погасший на слезах! x x x Лежу в полудреме, в тени, которую бросил твой ласковый ствол, и чудится мне, что небо - крона твоя - колышет свою лазурь над моею душой. x x x Явилась черная дума, как будто бы птица ночи в окно среди дня влетела. Как выгнать ее - не знаю! Сидит неподвижно, молча, цветам и ручьям чужая. НОКТЮРН Туча: черный дымище над кострищем горьких моих сновидений нищих. Звезда: в безмятежной сини - лампада сладких твоих сновидений неугасимых. x x x Мимо иду - тополя песню поют под ветром; и каждый, и каждый, когда прохожу, - о любовь! - забвенье и воскрешенье другого. Один только тополь, один - о любовь! - поющий. ПЕСЕНКА Душу мне солнце заката озолотило вчера. Золото вынул я ночью, глянул. Одна мишура! Сердцу луна на рассвете бросила горсть серебра. Двери я запер наутро, глянул. Одна мишура! x x x Я знаю, наверно, - я вечности древо и кровью моею накормлены звезды, а птицы в листве - мои сны и мечты. И если паду я, подрубленный смертью, - обрушится небо. x x x Не забывай меня, нечаянная радость! Чему когда-то верилось - разбилось, что долгожданным было - позабылось, но ты, неверная, нечаянная радость, не забывай меня! Не позабудешь? x x x Я не я. Это кто-то иной, с кем иду и кого я не вижу и порой почти различаю, а порой совсем забываю. Кто смолкает, когда суесловлю, кто прощает, когда ненавижу, кто ступает, когда оступаюсь, и кто устоит, когда я упаду. x x x Я как бедный ребенок, которого за руку тащат по ярмарке мира. Глаза разбежались и столько мне, грустные, дарят... И как нелегко мне отсюда уйти! x x x О да! С усилием густую крону природы лбом раздвинуть пред собой. И, дав своим раздумьям больше света, навеки заключить их в круг иной, расширенный!.. Чтоб бесконечность эта, оставшаяся вне, была такой, как улица пустая в день воскресный: безмолвной, неживой, неинтересной и духу озаренному - чужой.