моя душа, как пустой сосуд. Упала внезапно, катясь по ступенькам. Упала из рук небрежной служанки. И стало больше осколков, чем было фаянса. Бредни? Так не бывает? Откуда мне знать! Я чувствую больше, чем когда ощущал себя целым. Я горсть черепков, и надо бы вытрясти коврик. Шум от паденья был как от битой посуды. Боги -- истинно сущие -- свесились через перила Навстречу своей служанке, превратившей меня в осколки. Они не бранятся. Они терпеливы. И какая цена мне, пустому сосуду? Боги видят осколки, где абсурдно таится сознанье. Но сознанье себя, а не их. Боги смотрят беззлобно, Улыбаясь невинной служанке. Высокая лестница устлана звездами. Кверху глазурью, блестит среди них черепок. Мой труд? Моя жизнь? Сердцевина души? Черепок. И боги взирают, не зная, откуда он взялся. О МУЗЫКЕ Ах, мало-помалу меж древних деревьев Возникает фигура, и я перестаю думать... Мало-помалу из тоски, скрытой во мне, я сам возникаю... Две фигуры сходятся на поляне близ озера... ...Две приснившиеся фигуры, Потому что это просто лунный отблеск моей печали, И мысль о возможности чего-то иного, И итог всего существования... А на самом деле, сошлись бы две фигуры На поляне близ озера? (...А если они не существуют?..) На поляне близ озера?.. Крест у табачной лавки на двери! В изнеможенье к стене я склонился. Алвес умер? Он самый. Не верю. Город мгновенно весь изменился. Здесь мы встречались долгие годы. Нынче я этой привычки лишился. Алвес не встанет больше у входа. Город мгновенно весь изменился. Легче мне было нести свое бремя, Зная, что в лавке он находился Утром, а также в вечернее время. Город мгновенно весь изменился. Рядом со мною смерть прошагала. В лавке табачной страх угнездился. Стало мне грустно, тоскливо мне стало. Город мгновенно весь изменился. Он хоть торчал у дверей постоянно! Кто бы заметил, кто бы хватился, Если умру я? Сказал бы: как странно! Город мгновенно весь изменился. Наступает полночь, и тишина опускается На все, что поставлено одно на другое, На разные этажи нагромождения жизни... Смолкло пианино на третьем этаже... Не слышны шаги на втором... На первом стихло радио... Все засыпает... Остаюсь наедине со вселенной. К окну меня не тянет! Кроме звезд, ничего не увидишь! Какое большое молчание разлито в выси! Небо такое антигородское! Послушаю уличные шумы С тоскою пленника, Томящегося о воле. Автомобиль! Это для меня слишком скоро! Беседе двойных шагов внимаю, Слышу, как резко хлопают двери... Все засыпает... Я один не сплю и сквозь дремоту Вслушиваюсь, ожидаю, Что прежде, чем усну, что-то будет... Что-то будет. Да, это я такой, каким я стал в итоге, Не то остаток, не то избыток себя самого, Хаотические пригороды своей же искренности, Это я, здесь, в самом себе. Все, чем я был и не был, это я. Все, чего желал и не желал, стало мною. Все, что любил и разлюбил, вобрала моя тоска. И в то же время мне кажется, словно в сумбурном сне, Возникшем на перекрестке разных явей, Что меня бросили на трамвайном сиденье, Чтобы тот, кто сядет, нашел меня. И в то же время мне видится, словно вдали, Словно со сна, припоминаемого в полудреме, Что на самом деле я лучше. Да, да, мне сдается, немного болезненно, Будто я спал без сновидений И проснулся перед встречей с бесчисленными кредиторами, Будто я споткнулся на пороге и все разбил, Будто упаковал все, но забыл зубную щетку, Будто меня когда-то подменили. Довольно! Я ощущаю, отчасти метафизически, Словно луч солнца, блеснувшего в окнах покидаемого дома, Что лучше оставаться ребенком, чем желать постигнуть мир,- Ощущаю хлеб с маслом, игрушки, Великий покой без садов Прозерпины. Хочу всю жизнь стоять, уткнувшись носом в окно, Глядя на дождь, стучащий снаружи, И не превозмогая бесслезных рыданий. Довольно, хватит! Такой уж я, подмененный, Гонец без писем и верительных грамот, Печальный шут, паяц в чужой мантии, С погремушками на голове, Позванивающими, как бубенцы в ярме. Такой уж я, шарада без конца и начала, Которой никому не разгадать на провинциальной вечеринке. Такой уж я, что поделаешь! ДАКТИЛОГРАФИЯ Склоняюсь над чертежами своей инженерской кельи, Тружусь в уединении над проектом, Позабыв, где я и что я. Рядом аккомпанемент банальный, зловещий, Пишущих машинок тик-так дребезжащий. До чего же жизнь тошнотворна! Сколько гнусности в обыденности! Какой все это дурной сон! В иные времена, когда я сам был иным, существовали рыцари и замки (Наверно, на картинках в детской книжке), В иные времена, когда я был верен грезе, Были бескрайние пейзажи Севера, уточненные снегом, Были огромные пальмовые рощи Юга, изобиловавшие зеленью. В иные времена. Рядом аккомпанемент банальный, зловещий, Пишущих машинок тик-так дребезжащий. У нас у всех по две жизни: Подлинная, о которой грезим в детстве И продолжаем, словно в тумане, грезить взрослыми; И фальшивая, где мы сосуществуем со всеми остальными, Практичная и утилитарная, она в конце концов доводит нас до гроба. В первой нет ни гроба, ни смерти, Есть только детские картинки: Большие разноцветные книги - их разглядывают, а не читают; Большие многокрасочные страницы - их вспоминаешь позднее. В этой жизни мы - это мы, В этой жизни мы живем; А в другой мы умираем, и в том ее смысл; В данную минуту, как мне ни тошно,- я в первой жизни. Рядом аккомпанемент банальный, зловещий, Пишущих машинок тик-так дребезжащий. Я чувствую прежде всего усталость - Не по той или другой причине. Скорее от всего и от ничего сразу. Усталость, как таковую, ее самую, Усталость. Утонченность бесплодных чувствований, Бешеная страсть, ни на что не обращенная, Сильная любовь к чему-то неопределенному, Все эти обстоятельства И то, чего мне в них всегда недостает, Все это вызывает усталость, Только усталость, Усталость. Несомненно, есть любящие бесконечность, Несомненно, есть желающие невозможного, Несомненно, есть ничего не желающие,- Три типа идеалистов, я к ним не принадлежу, Потому что бесконечно люблю конечное, Потому что до невозможности желаю возможного, Потому что хочу всего и еще немножко, Если так бывает и даже если так не бывает... А в результате? Их жизни - прожиты или пригрезились, Их сны - пригрезились или прожиты, Их середины - между всем или ничем, то есть это... Для меня же все только великая, только глубокая И, к счастью, бесплодная усталость, Самая высокая усталость, Самая, самая, самая Усталость... В доме, стоящем напротив меня и моих снов, Столько счастья всегда! Я не знаю людей, что там живут, я их и видел и не видел, Они счастливы, потому что они - не я. Дети, что резвятся за мансардными окнами, Несомненно, будут вечно жить Среди цветочных горшков. Голоса, долетающие изнутри, Несомненно, всегда поют. Они не могут не петь. Когда на улице праздник, праздник и там, внутри. Так и должно быть там, где Человек и Природа Пригнаны друг' к другу,- ведь город тоже Природа. Какое большое счастье не быть мною! Но разве другие не чувствуют того же, что я? А кто такие другие? Нет никаких других. Другие видят дом с закрытым окном, Которое открывается лишь для того, Чтобы дети поиграли в тюремной галерее Среди цветочных горшков, которые я никогда не видел. Другие ничего не чувствуют. Чувствуем только мы. Да, мы, И даже я, не чувствующий сейчас уже ничего. Ничего? Не знаю... Это Ничего болит во мне. Древние, как известно, взывали к музам. Мы же сами к себе взываем. Я не знаю, как на их зов откликались музы - Тут имело значенье, наверно, и как И к кому взывали,- Но уж мы-то не откликаемся вовсе, Это я знаю точно. Сколько раз я смиренно склонялся над неким Воображаемым мною колодцем, И кричал, и аукал, надеясь услышать эхо. Но неизменно я видел одно и то же - Только смутно мерцавшую темную воду Там, в глубине бесполезной... И никакого ответа... Лишь неясное отраженье лица, Моего, конечно, лица, Ибо быть здесь не может другого. Да и оно, различимо едва, Призрачно светится там, в глубине, Там, в тишине, На дне... Ах, что за муза! Я устал, это ясно, Потому что люди должны уставать, когда приходит время. От чего я устал, не знаю, И знать ни к чему, Потому что усталость осталась такой же. Рана болит, как и прежде, Но уже без всякой причины. Да. я устал И немного рад тому, Что усталость не более, Чем желание спать - для тела, Стремление не думать - для души И, сверх того, удивительная ясность, С которой понимаешь былое... И наслаждение - не оттого ли, что с надеждами покончено? Я мудр - вот и все. Я многое видел и многое понял из того, что видел. В рожденной этим усталости есть некая отрада, Потому что голова на что-нибудь в конце концов годится. Все любовные письма Смешны. Не были бы любовными, если бы не были Смешны. Я тоже писал в свое время любовные письма, И они были, как и все другие, Смешны. Любовные письма, если любишь, Должны быть Смешны. Однако, в сущности, Только люди, Никогда не писавшие любовных писем, В самом деле Смешны. Разве они бы ответили на мои письма В те времена, когда я их еще писал, Письмами, которые были бы тоже Смешны? Говоря по правде, сегодня Как вспомню, Мои любовные письма Были смешны. (Все чрезвычайные слова, Как и все чрезвычайные чувства, Само собой разумеется, Смешны.) Здесь, на верхней палубе, в кресле, смежил я ресницы, и судьба моя вмиг предо мною предстала - как катастрофа. Мое будущее и прошлое перемешались. Это происходило в курительном салоне, среди его шума, в котором по временам различал я звуки шахматной партии, близившейся к финалу. Ах, как плавно покачиваюсь я над волнами! Ах, до чего же славно меня убаюкивает эта удобная мысль, что сегодня еще не завтра. Что, по крайне мере, в этот момент ни за что я не отвечаю и не личностью здесь себя ощущаю, а чем-то вроде книги, которую оставила в кресле шведка. Ах, я весь погружаюсь в свое, несомненно несколько сонное, воображенье, почти безмятежное в своем беспокойстве, временами похожее на ребенка, которым я был когда-то, когда я играл в саду и не знал ни алгебры и ни прочих предметов с иксами и игреками, означавшими чувства. Ах, весь я тоскую по тем временам, не оставившим даже заметного следа в моей жизни дальнейшей. Ах, весь я тоскую по тем временам, тем коротким мгновеньям, когда еще был я никем, тем коротким мгновеньям, когда я впервые постиг всю бессмысленность существованья, если разума нет, чтоб осмыслить его... Были море, луна, одиночество, о Алваро! Очнуться от города Лиссабона, уже от других очнувшись, Очнуться от улицы Золота, Очнуться от Росио, уже выходя из кафе, Очнуться И оказаться вдруг на вокзале, всегда бессонном, Словно сердце, лишенное права на передышку. Занимается утро, неизменно на том же месте, Ибо нет городского и нет деревенского утра. В час, когда день начинается первым лучом своим ранним, Все места - то же самое место, и земля вся едина, И для всех эта свежесть, струящаяся отовсюду. Плотью самой нам даруемая окрыленность Сладость жить ощущениями тела, Несравненная радость ожидания того, что сегодня Что-то доброе с нами случится,- Эти чувства рождаются в нас, когда мы наблюдаем зарю, Ту, идущую легкой походкой по горным вершинам Или штурмом берущую город, У которого улицы тянутся прямо с востока на запад - Какой ни была бы. Женщина, плачущая неслышно Среди шума толпы бегущей... Уличный торговец, Зазывающий зычно прохожих На своем наречье неповторимом... Одинокий архангел, скульптура собора Или сирены, убегающие от Пана,- Все это стягивается в единую точку, Пытаясь в душе моей себя обрести И слиться. Обожаю все сущее, Мое сердце подобно гостинице, Двери которой всегда открыты. Жадно вглядываюсь во все живое И стараюсь понять, ощутив получше. Все люблю и все наделяю душою, Человечностью наделяю Человека, и камень, И животное, и машину И от этого сам становлюсь богаче. Принадлежу буквально всему, Чтобы все более становиться самим собою. Я хотел бы вселенную эту таскать на руках, Точно старая няня - младенца. Все люблю, все предметы и вещи, те больше, те меньше! Те, которые вижу сейчас,- я их больше люблю, Чем которые видел когда-то или завтра увижу. Ничего нет прекраснее для меня, Чем движенье и ощущенье. Жизнь - огромная ярмарка, и на каждом шагу - Балаганы и акробаты. Впрочем, мысль эта может меня умилить, Но утешить не может. Дай мне лилии, лилии, Дай мне розы в придачу. Одари меня розами, Дай мне лилий в придачу. Хризантемы, подсолнухи, Георгины с фиалками Всех превыше цветов... Так бросай же охапками, Всю мне душу наполни, Одари меня розами, Дай мне лилий в придачу... Мое сердце все плачет В этих парках тенистых, И никто в целом мире Не утешит, как надо, Кроме этой же тени, Наполняющей душу В час, покуда я плачу. Одари меня розами, Дай мне лилий в придачу... Моя боль так стара, Как флакон, где когда-то был спирт, но давно испарился. В моей боли и смысла не боле, чем в клетке для птицы В том краю, где не водятся птицы. Моя боль так тиха и грустна, как песок побережья, До которого море давно не доходит. Я стою на развалинах древних И смотрю сквозь разбитые окна наружу, Чтобы там, в настоящем, найти утешенье. Одари меня розами, Дай мне лилий в придачу... Впрочем, сколько бы роз да лилий ты мне ни дарил бы, Все равно будет мало - чего-то всегда не хватает. Все о чем-нибудь буду грустить, Все чего-то желать буду снова. Так что ты обо мне не тревожься чрезмерно, Даже если я буду о чем-то тебя умолять - Не старайся придать моей просьбе большого значенья, Мой чахоточный бедный детеныш, Дай мне розы твои, твои лилии, Одари меня розами, Дай мне лилий в придачу... Мы встретились, он столкнулся со мной на одной из улиц Байши, Нищий оборванец, чья профессия читалась на лице, Он проникся симпатией ко мне, я - к нему; И в порыве взаимной любви, переливавшейся через край, я отдал ему все, что имел (Разумеется, кроме того, что лежало в кармане для крупных купюр; Я не дурак и не пылкий русский романист, А романтизм хорош, но только без спешки...), Я симпатизирую этому люду, Особенно когда он не стоит симпатии. Впрочем, я сам бродяга и нищий, К тому же по своей воле. Быть бродягой и нищим не значит бродить и нищенствовать, А значит обходить социальную лестницу, Не принимать моральные нормы, И реальные и сентиментальные моральные нормы, Не быть Верховным Судьей, сановником, проституткой, Не быть всамделишным бедняком, эксплуатируемым рабочим, Не быть неизлечимым больным, Не быть ни правдоискателем, ни кавалерийским офицером, Не быть, наконец, никем из социальных героев. Изливающих себя в беллетристике, потому что у них есть поводы рыдать, И восстающих против общественного строя, потому что у них есть для этого причины. Нет! Что угодно, лишь бы не было причин! Что угодно, лишь бы не причислять себя к человечеству! Что угодно, лишь бы не уступать человечности! Ощущение становится никчемным, если у него есть внешние поводы. Да, быть нищим и бродягой, таким, как я, Что отнюдь не значит быть обычным нищим и бродягой. Уйти в себя - вот что значит быть бродягой, Вымаливать у дней, чтобы они проходили мимо, оставляя нас в покое,- вот что значит быть нищим. Все прочее - как у какого-нибудь Достоевского или у какого-нибудь Горького, Все прочее - значит стать голодным оборванцем. Даже если это случается, то с таким множеством лиц, Что вряд ли стоит жалеть всех, с кем это случается. Я бродяга и нищий в самом деле, то есть в переносном смысле, И я купаюсь в волнах огромной жалости к самому себе. Бедный Алваро де Кампос! Столь далекий от жизни! Столь погрязший в собственных ощущениях! Бедняга, втиснутый в кресло меланхолии! Он, бедняга, со слезами на глазах (подлинными) Отдал сегодня так либерально, так по-московски, так великодушно, так порывисто Все, что было в кармане, где было совсем немного, Бедняку, который не был бедняком, но у которого были печальные глаза профессионала. Бедный Алваро де Кампос, который никому не нужен! Как он, бедняга, жалеет самого себя! Тем не менее он в самом деле бедняга! Куда более, чем многие бродяжничающие бродяги И нищенствующие нищие, потому что человеческая душа - это бездна. Я-то знаю! Самый настоящий бедняга! Хорошо бы провести митинг в своей собственной душе! Нет, я не такой дурак! Не могу защищаться с помощью социальных убеждений. Я слишком умен, чтобы вообще защищаться. Не пытайтесь обратить меня силой: я слишком умен. Говорю же вам: я слишком умен. Слушать не хочу об эстетике, замешанной на душевности: я слишком умен. Черт подери! Слишком умен. На пристани уже слышно - он приближается. Все гуще толпа встречающих. Пароход, идущий из Африки, уже виден достаточно четко. Я пришел сюда не затем, чтобы встретить кого-то. Только лишь посмотреть, как встречают другие. Быть кому-то надеждой. Я устал постоянно быть тем-то и тем-то. Вот прибывают и те, что опоздали к началу. И внезапно терпенье мое иссякает - существовать, надеяться, быть. Внезапно я ухожу, и все это видят, мимо дежурного, мельком взглянувшего на меня. К городу возвращаюсь - точно к свободе. И все-таки чувствовать стоит - хотя б для того, чтоб перестать однажды. ТАМ, Я НЕ ЗНАЮ ГДЕ... Колокол на вокзале, перед дорогой... Не торопите меня этим гулким звоном! Я хотел бы побыть еще здесь, на вокзале души моей, в тишине и покое, покуда ко мне не приблизился этот поезд железный, который меня увезет, чтоб уже не вернуться, и пока не почувствую я, что и впрямь уезжаю, и пока на подножку вагона не стану ногой, не отвыкшей дрожать всякий раз, когда я уезжаю. Мне хотелось бы в этот час, на перроне еще не ушедшего дня, покурить, еще будучи связанным с жизнью вчерашней. Эта жизнь бесполезная, которую лучше б и вовсе покинуть,- говорите, тюрьме подобна? Ах, какое значенье это имеет! Ведь если я узник этой тюрьмы огромной - то о размерах собственной камеры стоит ли думать? Поезд уже отошел от соседней станции. Меня начинает поташнивать от сигареты... Прощайте, прощайте, прощайте, все, не пришедшие со мною проститься, о семейство мое, существующее лишь условно... Прощай, мой сегодняшний день, о перрон неушедшего дня, прощай, моя жизнь, прощай! Остаться, словно пакет, оставленный кем-то, по ту сторону полотна, под охраной толпящихся пассажиров. Быть обнаруженным сторожем, когда поезд отойдет от перрона: "Что за рассеянный тип здесь оставил это?" Остаться, думая об отъезде. Остаться, понимая, что правильно сделал. Остаться, чтоб умереть не сразу... Я отправляюсь в грядущее, как на трудный экзамен. А вдруг этот поезд никогда не придет и господь меня пожалеет? Я на вокзале - ах, это пока не более чем метафора. Я человек весьма представительный с виду. Можно со стороны подумать, что я долго жил за границей. У меня манеры вполне воспитанного человека. Я сам поднимаю свой чемодан - брать носильщика не считаю приличным. И рука, поднимающая чемодан, она тоже дрожит при этом. Уехать! Никогда не вернусь обратно, никогда не вернусь, потому что не возвращаются те, кто уехал. Место, куда возвращаются - всегда другое. Вокзалы, куда возвращаются - всегда другие. Не те уже люди, и мир, и само понимание мира. Уехать, о, бог мой, уехать!.. Страшусь отъезда! МАРЦИАЛЬНАЯ ОДА Безводная река - в ней только бесчисленные люди и вещи, Но она до ужаса безводна! В ушах у меня барабаны грохочут, Понять не могу, реку ли я вижу, барабаны ли слышу, Как будто и слышать и видеть нельзя их вместе! Эла-о-о! Эла-о-о! Ручная машинка бедной вдовы, штыком умерщвленной... Когда-то по вечерам она на ней шила... Стол, за которым старые люди играли в карты, Все это смешалось, смешалось с телами и кровью, Все стало одной рекою, одной волною, одним ползучим кошмаром. Эла-о-о! Эла-о-о! Я откопал расплющенный на мостовой жестяной паровозик И плакал, как плачут все матери мира в страхе пред жизнью, Своею ногой пантеиста споткнулся о швейную машинку вдовы, умерщвленной штыком, И бедная, мирная эта машинка копьем мне сердце пронзила. Да, я во всем виноват, я, солдат, Что всех убивал, насиловал, жег и рушил, Нечистая совесть моя, мой позор отбрасывают безобразные тени, Подобные Агасферу, бродили они со мною по свету, А вслед за моими шагами другие шаги громыхали, размашистые, как бесконечность. Внезапно заставил меня закрыть глаза физический страх от возможной встречи с Богом. Абсурден Христос, искупающий все преступления и все насилия, Мой крест - во мне, недвижный, жгущий, крушащий, Все вобрала душа моя, безбрежная, как вселенная. Я вырвал игрушку из рук ребенка и ударил ребенка. Глаза у него - как глаза моего сына, который у меня, быть может, еще родится и которого также убьют, Испуганно и благочестиво молили меня за всех, того не ведая сами. Из комнатушки старухи я выволок портрет ее сына и разорвал на клочки. Испуганная и бессильная, она зарыдала... Я внезапно понял, что она - моя мать, и всей кожей ощутил страх божий. У бедной вдовы разбил я машинку. Она захлебнулась рыданьем, забыв о швейной машинке. А что, если в мире ином у меня будет дочь, и она овдовеет, и с нею будут так обращаться? Я, будучи капитаном, велел расстрелять крестьян дрожащих, Позволил насиловать дочерей, чьи отцы привязаны были к деревьям. Теперь я понял, что все это произошло в моем сердце, Что все это жжет и душит и я не могу шевельнуться, не ощутив этой боли. Боже, сжалься надо мной, никого не жалевшим! ТРЕБУХА В ТОМАТНОМ СОУСЕ Однажды, в недорогом ресторанчике, вне времени и пространства Мне подали любовь - под видом холодной требухи в томатном соусе. Я вежливо сказал посланцу кухни, Что предпочитал бы есть ее горячей, Что это блюдо - требуху в томатном соусе - холодным не едят. Мне стали возражать. Я всегда оказываюсь неправ, даже в ресторане. К холодной требухе я не притронулся, другого ничего мне не хотелось, Я заплатил по счету и пошел бродить по улицам. Какая бессмыслица, правда? Но так случилось со мной. (В детстве каждого человека был какой-нибудь сад, Собственный, городской, соседский, Настоящим хозяином сада были тогда наши игры; А теперь нам грустно.) Я прекрасно все это знаю, и все-таки Я попросил любви - а дали Холодной требухи в томатном соусе. Такую требуху никто не ест холодной. Мне подали ее холодной. Я оставил ее нетронутой. Была она холодной. Ее не едят холодной. А мне принесли холодной. БАРРОУ-ИН-ФЕРНЕСС 1 Я жалок, я ничтожен и смешон, Безмерно чужд и целям и заветам - Как все: один их начисто лишен, Другой, быть может, ищет их - да где там! Пускай влекусь к добру - по всем приметам Дурной дороги выбор предрешен. Плетусь, как призрак,- наг, опустошен И ослеплен потусторонним светом. Все то, во что я верю,- чистый вздор. Приемлю скромно жизнь мою простую - Пишу стихи, вступаю в разговор. Оправдываться? Боже сохрани! Менять натуру? Все одно впустую. - Довольно, сердце: хватит болтовни! -------- Барроу-ин-Фернесс - город в Англии на побережье Ирландского моря 2 Теурги, духи, символы наук... Слова, слова - пустые оболочки. А я сижу на пристани, на бочке, И вижу только то, что есть вокруг. Все понимать - нелегкая задача. А пусть и так. Что, впрочем, за нужда? Грязна и холодна в реке вода. Вот так живу я, очень мало знача. О мир подлунный, узел суеты! Какое же терпение благое В руках того, кем расплетаем ты? И предстает пред нами все как есть. Во что играть? В любовь, во что другое? Что до меня - я с бочки должен слезть. 3 Струись и к морю увлекай, река, В душе моей скопившуюся скуку! Какое "увлекай"!.. На боль, на муку Тебе, река, плевать наверняка. Вслед за ослом трушу вдоль большака. Никак не хочет жизнь постичь науку: Названья не давать пустому звуку И на мираж не вешать ярлыка! Гостеприимный Фернесс! На три дня Наедине с тобой, как в тесной клетке, Свели дела проклятые меня. Уеду,- гость презрительный и редкий (Струись и ты, привычек не сменя),- Стряхнув на воду пепел сигаретки. 4 Расчет перепроверив десять раз, Я сдал его. Теперь все ясно, просто. Моя душа - подобие помоста, Где выставлена муха напоказ. Я завершил детальнейший анализ, Определяя, где и чья вина. Практическим советам - грош цена, Теории, увы, не оправдались. Зачем доклад, совет иль образец Тому, чей мозг сломался, как зубец У эмигранта в старенькой расческе? И надписать пора, сомненья нет, Тяжелый запечатанный пакет, В котором - я и все мои наброски. 5 О Португалия, как много дней Я вне тебя! А сердце к дому тянет: Пока в разлуке мы, оно не станет Ни тише, ни спокойней, ни сильней. Все истеричней разум, все больней, О, как его родимый берег манит! А хитрый Фернесс лишь порою глянет В глаза мне - и спешит среди камней. Не слишком ли спешит? Пожалуй, да. А, черта ли в самокопанье злобном? Довольно метафизики, стыда, Межвременья и лжи - со всем подобным Покончим, удаляясь на покой. Ах, если б стать причалом иль рекой! === [ КОЭЛЬО ПАШЕКО ] ======================================== ЗА ПРЕДЕЛОМ ДРУГИХ ОКЕАНОВ Памяти Алберто Каэйро В лихорадке в пылу за пределом других океанов Становились явления жизни яснее и чище И привиделся город существ Не совсем нереальных но мертвенно-бледных святых наготой чистотой И виденью дразнящему входом служил я в то время как чувства хотел испытать Ибо в каждой душе есть понятие зримого мира Ибо жить оставаясь в живых Это значит что чувствовать скажется в способе жизни Но однако же лица спокойней росы оставались Нагота означала безмолвие форм не имеющих плоти И реальность понять не могла как же стала такою она Только жизнь только жизнью была жизнью как таковой Многократно безмолвно стараюсь постигнуть умом Как машина которая смазана и потому не шумит Мне приятен покой тишина и возможность не двигаться Ибо так достигается то равновесье которое нужно чтоб мыслить Постигаю что в эти моменты рассудок в работе Но не слышу его он старается тихо трудиться Как машина в которой трансмиссии движутся плавно зубцы не скрипят И услышать нельзя ничего лишь скольженье добротных деталей ни шороха в общем Иногда размышляю другие быть может все чувствуют так же как я Но у них голова начинает болеть начинает кружиться Эта память явилась ко мне как могла бы явиться любая другая Например я припомнить бы мог что никто не внимает скольженью деталей И не знает о них ничего да и знать-то не хочет В этом зале старинном в котором оружье висит на поблекших щитах Как скелеты как зримые знаки минувших эпох Я скольжу человеческим взором и жадно пытаюсь в доспехах увидеть Сокровенную тайну души послужившую поводом к жизни моей И когда обращаю печальные взоры на щит для оружья стараясь не видеть его Прозреваю железный скелет постигаю его но понять не могу Отчего он вступает в меня во владенье вступает как некая дальнаяя вспышка Слышу звук бытие постигаю двух шлемов совсем одинаковых внемлющих мне Копья четкою тенью своей утверждают меня в пониманье нечеткости слов И невнятных двустиший все время скользящих в уме Я внимаю биенью сердец тех героев которые мне воздадут по заслугам в грядущем И в неверности чувств натыкаюсь опять на себя и на прежние спазмы Той же выцветшей пыли того лее оружья свидетельства прежних эпох В этот зал я вступаю в большой и пустой в миг заката И безмолвия он удивительно сходен с устройством души Он расплывчатый пыльный и эхо шагов здесь так странно звучит Словно эхо которое слышно в душе если шаг не поспешен В окна грустные смотрит тускнеющий свет И бросает на темные стены неясные тени Этот зал и пустой и просторный конечно душа А движение воздуха пляска пылинок всего только мысли Да овечья отара печальная вещь И поэтому даже не нужно при мысли о том кто ушел вспоминать про другие печали Ибо так получилось поэтому что получилось то истиной стало И поэтому все что печально отныне с овечьей отарою схоже Несомненно как раз потому повторяю что овцы и вправду печальны Я ворую момент удовольствия ценную вещь получая Лишь за несколько малых кусочков металла. Подобная мысль не трюизм не банальность Ибо я не считаю возможным кусочки металла и что-то другое считать за единое нечто Если б взял я латунь предположим и стала она артишоком С удовольствием я бы послушал когда бы хоть кто-то попробовал истолковать происшедшее Подсказал бы возможность не думать откуда берется и что и зачем Я утратил бы страх что однажды пойму Что мои размышленья о разных предметах вполне беспредметны Что позиция тела способна нарушить его равновесье И что сфера не тело поскольку бесформенна Если все это так и позиция вызовет звук Я обязан считать что и звук не считается телом Но тому кто постиг интуицией звука бесплотность Бесполезны мои заключенья и даже вредны ибо им не поверят Если я вспоминаю что люди бывают которые могут играя в слова сообщать им духовность А для этого часто смеются и многое могут сказать обо многом Доставляя себе удовольствие и находя обаянье в игре циркового паяца И тревожатся если на их облаченье пятно попадет от прованского масла Я считаю счастливым себя ибо столько вещей для меня непонятны Я в искусстве любого рабочего вижу рожденье незнаемой вещи Потому что искусства не знаю но вещь осязаю А рабочий затем и рабочий что знает искусство Мой физический облик причина моих огорчений Я же знаю что вещью являюсь а значит и прочие вещи мне тоже подобны Я же знаю что вещи другие как впрочем и я полагаю что я это общая вещь Я не думаю но полагаю что думаю так И такая манера себя представлять облегчает мне жизнь Я аллеи люблю тополей городских и тенистых кривых По которым приятно шагать озираясь вокруг Созерцая деревья и радуясь взглядом без ясной причины Ибо эти аллеи врата в беспредельную сущность мою Неизменны аллеи они вызывают всегда удивленье во мне Сколько раз ни меняю свои ощущенья и вкусы Но они постоянно находят возможность меняться в согласье со мной Я не знаю о них ничего правда знаю хоть то что не знаю Постиженье поэзии это условие жизни Я не чувствую впрочем поэзии в ней ничего не понять Потому вероятно что к жизни условной не годен А когда бы сумел понимать то пришлось бы менять всю структуру свою Ведь в поэзии главное знать что она непостижна Есть немало прекрасного что безусловно прекрасно Но порывы души красотой воплощаются в вещи И откуда нам знать изначальную их красоту Если вижу шаги значит вижу всего лишь шаги Равномерные столь же как если бы я в них нашел Утверждение факта того что они равномерны И отсутствие их говорило бы лишь об обратном Значит надо бы чувства предмета не числить обманом Что души лишено то лишь видит и слышит иначе Но сие допустить неудобно и как-то бестактно Если волю являя мы можем застыть замолчать То из этого следует только бездушность предметов А не слишком ли прост и бессвязен подобный подход? Мы должны допустить да и выбора в общем-то нет Что коль скоро мы можем не двигаться не разговаривать но оставаться собой То в предметах лишенных души есть такая же воля Если я одинок и хоть кем-нибудь стать ненадолго обязан И спиралями кружится вихрь неизвестных предметов То что я говорю далеко не прием красноречья Я же знаю реальность как вихрь обегает меня словно бабочка вкруг керосиновой лампы Постигаю ее утомленность боюсь что она упадет К счастью это немыслимо я иногда одинок Существуют же люди которым не вынести скрипа когтей по стене И другие которым на это плевать Но однако же когти скрипят по стене Одинаково так что различие в людях. И разница в чувствах бесспорна И она проявляет себя в исключительной розни Восприятья различных вещей все различно для всех ибо личности розны Память лишь обособленность знания длящейся жизни Тот кто болен амнезией даже не знает что жив Но несчастен не меньше чем я пусть я знаю что жив и живу Вот предмет перед коим в испуге склоняется каждый Ибо внешняя жизнь оболочка и только и это не важно И хотел бы я жить лишь внутри как иные счастливцы и так как живут во вселенной пространства Отобедав так много персон восседают на кресла-качалки Уминают подушки глаза закрывают в ничто отбывают Никакого конфликта что жизнь что желанье не жить Или хуже всего как мне кажется - если конфликт налицо Револьверная пуля в висок и предсмертные письма Прекращение жизни такой же абсурд как беседа которая втайне ведется Цирковые артисты намного достойней меня Потому что стоят на руках и на лошади мчащей по кругу умеют стремительно прыгать Совершают прыжки лишь затем чтобы их совершать Если мне бы надумалось прыгнуть то думать пришлось бы зачем И не стал бы я прыгать и был бы расстроен А они объяснить не умеют секрет ремесла Но обучены прыгать и прыгают как захотят Никогда не решаясь спросить у себя хорошо или плохо и в самом ли деле Так вот я иногда созерцаю какой-либо новый предмет И не знаю взаправду ли он существует откуда мне знать Знаю только что есть то что есть ибо вижу что вижу не больше того И конечно не вижу возможности видеть того что не вижу А когда бы увидел конечно поверил бы в то что увидел Птица каждая тем и прекрасна что именно птица Ибо птица прекрасна всегда Но в ощипанном виде она тошнотворна как жаба Да и куча пера не намного приятней Из подобного явного факта я вывода сделать не в силах Но притом полагаю что истина именно здесь Мысль пришедшая в голову нынче ничуть не подобна пришедшей вчера или завтра Я живу для того чтобы прочие знали что живы Иногда у подножья стены попадается мне камнетес за работой И его бытие и реальная зримость совсем не похожи на то как его я себе представляю Он работает в правильном ритме и руки его подчиняются общей идее Как выходит что трудится он и при этом желает трудиться А вот если бы я не трудился притом не желая трудиться Неужели же я не постиг бы возможность иную? Он рабочий не знает об этом и много счастливей меня Наступая на листья сухие в аллеях нездешнего парка Я порой полагаю что я существую и вправду реален Но виденье такое останется только виденьем Ибо вижу себя сознаю что иду по аллее по листьям Научиться бы шороху листьев внимать но при этом Не топтаться по ним и для них оставаться незримым Но сухая листва все летит словно вихрь и по ней все иду и иду Если б в этом движенье хоть что-то увидеть такое что прежде неведомо было бы мне Все шедевры в искусстве всего лишь предметы искусства И поэтому каждый предмет полагаю шедевр Если мненье такое неправда то правда желанье мое Чтобы правдою стало оно воплотилось навеки И для мыслей моих утешенья такого довольно Важно ль то что идея темна если это идея Все идеи равны ни одна не прекрасней другой Между ними не может быть разницы это же ясно Ибо мне это ясно так кто же посмеет поспорить Разум спящий не тот же ли что размышляет Сновиденья совсем не бессвязны в них мыслей полно Впрочем как и везде. Если вижу кого-то кто видит меня Начинаю того не желая быть схожим со всеми Это очень болезненно можно представить как душу клеймят раскаленным железом Впрочем так ли болезненно это клейменье откуда мне знать Ведь огонь и железо всего лишь идеи и мне не понятны То что сбился с пути добродетель утратил печально Не раскаяться трудно особенно в силу того что об этом не думать никак не могу Мне куда бы приятней вмещать добродетель да так чтоб с избытком Но при этом чтоб польза была от нее чтоб моею и только моею была добродетель Существуют ведь люди что чувствуют сердце разбитым Но никто не видал чтобы чувство разбитого сердца Приносило бы пользу кому бы то ни было ибо Сей предмет беспредметен однако не повод Утверждать что разбитое сердце источник отрады В благородную несколько темную залу где все в изразцах В голубых изразцах покрывающих стены А на темном полу с инкрустацией дремлют дорожки из джута Я вхожу иногда аккуратно небрежно Ибо я в этой зале кто знает какая персона К сожалению пол прогибается петли скрипят И тоскуют филенки дверей их разбил паралич Сколько деланной грусти безмолвия полного звуков Сквозь решетки оконные свет проникает и день Застывает на стеклах фонариков и по углам темноту в вороха собирает И проходят порой сквозняки вдоль пустых коридоров Но старинными лаками пахнет в укромных местах Как все горестно в этом гнезде увяданья Мне смешно иногда размышлять что и я ведь умру Буду в гроб заколочен сосновый и пахнущий камедью свежей Постепенно разрушатся ткани точней расползутся И лицо распадется сухой разноцветною пылью И проявится череп с оскалом усмешки Непристойный и очень уставший мигать === [ ...И СНОВА ФЕРНАНДО ПЕССОА ] =============================== ПОСЛЕДНЕЕ КОЛДОВСТВО "Истаяло магическое слово, Развеяно могущество Богини. Молитва снова прочтена и снова, Чтоб кануть в пропасть ветреного гула. Ответа нет ни в небе, ни в пучине, Ко мне лишь ветер прилетает ныне. В завороженном мире все уснуло. Скудеют мощью древние заклятья, А ведь когда-то чарой, наговором Умела без усилья разбивать я Природной формы косные оковы,- Я видела немало фей, которым Повелевала голосом и взором, И лес в восторге обновлял покровы. Мой жезл, склонявший столько сил природы, Был преисполнен истиною вящей, Неведомою в нынешние годы,- Я круг черчу, его бессилье зная,- Мне только ветра слышен стон щемящий, И вот луна восходит вновь над чащей - Но для меня враждебна глушь лесная. Я не владею приворотным даром, А некогда бывала чудной свитой Окружена, доверясь тайным чарам; Ко мне рукам уже не влечься юным; Не служит солнце больше мне защитой, Навек угасла власть волшбы забытой, Свершавшейся в лесах при свете лунном. Таинственным скипетродержцам ада, Что спят в безблагодатности великой, Теперь покорствовать уже на надо Моим приказам грозным - как доселе. Мой гимн оставлен звездною музыкой, Мой звездный гнев стал только злобой дикой, И бога нет в моем спокойном теле. Таинственные духи темной бездны, Любови алча, прежде ждали зова, Но все мои заклятья бесполезны - Стал каждый ныне лишь безмолвной тенью,- Рабов презренных таинства ночного Теперь, незваных, созерцаю снова И к гибели готовлюсь, к искупленью. Ты, солнце, мне лучей дарило злато, Твоей, луна, я знала пламя страсти,- Лишаюсь я столь щедро мне когда-то Распределенной вами благостыни: Я разделяюсь ныне на две части - Мертвеет мощь моей волшебной власти, Лишь телу бытие дано отныне! Но да не тщетной быть моей надежде: Да обращусь я в статую живую! Умрет лишь та, что днесь - не та, что прежде,- Последнему да совершиться чуду! Избыв любовь и муку вековую, Я в гибели такой восторжествую: Не будучи ничем, я все же буду!" x x x В резьбе и в золоте, кадило, Дымя, качается устало, Стараюсь, чтоб душа следила За исполненьем ритуала. Но - вижу взмах руки незримой, Неслышимую песню внемлю, В иных кадилах струи дыма И чую сердцем, и приемлю. Чем длится ритуал успешней, Тем он причастней горней славе, Где вечен ритуал нездешний. Явь - только то, что выше яви. Кадило движется; повисли Дымки, напевы зазвучали,- Но здешний ритуал - лишь мысли О том, нездешнем ритуале. К подножью Божьего престола Душа свершает путь безвестный... И шахматные квадры пола - Суть мир земной и мир небесный. ЭРОТ И ПСИХЕЯ ...Итак, ты видишь, брат мой, что истины, данные тебе в степени Новопосвященного и данные тебе в степени Младшего Ученика суть, хотя противоречивы, все та же истина. Из ритуала при облачении степенью Мастера Входа в Ордене Храмовников в Португалии В некой сказочной стране, В древнем замке, в дикой чаще Спит принцесса,- в тишине Принца ждет в волшебном сне: Только он поможет спящей. Силы исчерпав почти, Он войдет в глубины леса, Чтоб, добро и зло в пути Одолев, тропу найти В тот чертог, где спит принцесса. Сон принцессы - долгий плен, Но в глуби его бездонной Луч надежды сокровен. Вкруг принцессы с древних стен Виснет плющ темно-зеленый. Благородным смельчаком Принц идет, противясь бедам,- То в обход, то прямиком. Он с принцессой незнаком. И принцессе он неведом. Все назначено Судьбой: Ей - до срока спать в чертоге, А ему - ценой любой Победить, вступивши в бой, Обрести конец дороге. Пусть вокруг темным-темно, Но, отринув страх вчерашний И сомненья заодно, Принц достигнет все равно Тайного чертога в башне,- Для того, чтоб, не ропща, Встать за тайною} завесой В полутьме, среди плюща, И постигнуть, трепеща: Он-то сам и был принцессой. x x x Тайны древние прячутся рядом, У границ моего бытия - Угрожая бедой и разладом,- Исполинские птицы со взглядом, Пред которым беспомощен я. Как чудовищна каждая птица, Что врывается в грезу мою; Слишком зыбкою мнится граница, И сознание к бездне стремится, Над которой всечасно стою. Просыпаюсь на утренней рани, И душа перед солнцем чиста, Но рассудок - в унынье, в тумане, Ибо знаю о гибельной грани И предчувствую ношу креста. x x x Мы - в этом мире превратном, Где и живем и творим,- Тени, подобные пятнам. Облики принадлежат нам В мире, который незрим. Грустная ложь камуфляжа - Мир, обступающий нас. Так и живем мы, бродяжа Маревом, дымкой миража Средь ненавистных гримас. Разве что с болью щемящей Некто порой различит В тени снующей, скользящей Облик иной, настоящий, - Тот, что от взора сокрыт. Зрящий пришел к переправе, Зренье дающей уму,- Но не вернуться не вправе К прежней, томительной яви, Чуждой отныне ему. Ныне тоске неизбывной Он навсегда обречен, Связанный с истиной дивной, Но заточен в примитивной Смуте пространств и времен. ГОРИЗОНТ О море, ты, что было прежде нас, Ты бережно таишь от наших глаз И заросли, и берега, и мели - Ниспала мгла, разверзлась даль в цвету, И мореход по Южному Кресту Уверенно следил дорогу к цели. Едва приметный контур берегов Всегда сперва и скуден и суров. Но, море, лишь приблизиться позволишь К земле - предстанут травы, и цветы, И птицы драгоценной красоты Там, где тянулась линия всего лишь. Об этих тайных формах только сну Дано мечту взлелеять не одну, И только волей и надеждой надо Искать на грани неба и воды Ручьи, цветы, деревья и плоды. Лобзанья Истины - твоя награда. ФЕРНАН МАГЕЛЛАН Реет пламя в долине меж гор. Содрогается темный простор. Топот танца и гулок и громок. Тени мечутся, пляшут вразброд И теряются в бездне потемок, Возлетая до горных высот. Кто танцует в долине, вдали? Это пляшут титаны Земли - Нынче праздник у них бестревожен, Ибо прерван позорящий путь, Ибо в землю сегодня положен . Посягнувший ее обогнуть. Не постиг ни единый титан, Что по-прежнему жив капитан,- Он закончит свой путь неизвестный, Он опять поведет корабли, Плоть отбросивший, дух бестелесный Довершит униженье Земли. И отдастся Земля. Но они Тризну правят, и пляшут одни, И Земля отзывается стоном, И взметаются тени в простор, Хаотично пластаясь по склонам Неколеблемых гор. ВОЗНЕСЕНИЕ ВАСКО ДА ГАМЫ Боги яростных бурь и титаны Земли, Прекратите войну и простритесь в пыли! На дороге, ведущей к небесным чертогам, Возникает - в молчанье, в смятении многом Поначалу - движенье, позднее - испуг, И в конце - только страх остается вокруг, Возгорается трепетно свет присносущий,- И пастух, земнородной покорен судьбе, Опуская свирель, зрит, как райские кущи Аргонавтову душу приемлют к себе. ПОРТУГАЛЬСКОЕ МОРЕ О соленого моря седая волна, От слезы Португалии ты солона! Следы лить матерям суждено в три ручья, Ибо в море уходят навек сыновья, И невестам уже не увидеть венца - Все затем, чтоб тебя покорить до конца! А к чему? Жертвы только тогда хороши, Если есть настоящая ширь у души. Кто отринет скорбей сухопутных юдоль - Тот морскую познает, великую боль. Ты искусно, о море, в коварной волшбе, Но зато отражается небо в тебе! ПОСЛЕДНЯЯ КАРАВЕЛЛА Священной волей Дона Себастьяна Взвивая над простором океана Имперский флаг И не внимая пению и пеням, Навстречу дымке и навстречу теням Ты шла во мрак. И не вернулась. У какого порта Лежишь ты ныне, тиною затерта, В какой стране? Уже давно Грядущее не с нами, Его же отблеск сумрачными снами Летит ко мне. Чем горше доля славы нашей прежней, Тем в сердце и мятежней, и безбрежней Моя мечта. В ее морях, вне времени и меры, Но силою неистребимой веры Плывут суда. Когда, не знаю; знаю, что когда-то, Случайно глядя в сторону заката, Увижу, как Ты выплыла из пены точно та же, И та же дымка вьется в такелаже, И бьется - флаг. МОЛИТВА О Господи! ниспала темнота. Мы парии среди всемирной ночи. Нас больше нет - осталась немота. Кто мучился бесплодней и жесточе? Судьба нам душу пламенем зажгла, Жизнь кончена - и все же дорога нам,- Хотя ее подернула зола - Но мы воспрянем с новым ураганом. Пошли же бурю и гони нас в путь - За пораженьем или за победой. Дай горе, счастье: дай хоть что-нибудь. Хоть что-нибудь, но покориться - не дай! ОСТРОВА СЧАСТЛИВЫХ Что за голос вдали раздается, Что за тайное волн волшебство? Он звучит, он легко ускользает, Лишь прислушайся - он исчезает, Ибо мы услыхали его. Лишь порой ненадолго, сквозь дрему, Он становится внятен вполне. Он прекрасней всех звуков на свете, И надежде на счастье, как дети, Улыбаемся мы в полусне. Это сказочный Остров Счастливых - Путь к нему земнородным закрыт. Чуть проснешься, попробуешь снова Внять звучанью далекого зова - Молкнет голос. Лишь море шумит. ШТИЛЬ Что за край, о котором рассказы Бесконечно заводит прибой И которого перед собой Мореход не увидел ни разу? И не слышно скончанья рассказу, И рокочет бурун голубой Про страну, недоступную глазу. Только гулом прибоя единым Этот край о себе говорит, А для зренья навеки закрыт - Ибо как в эту землю пройти нам? Ибо кто эту землю узрит На просторе, от века пустынном? Но в пространстве зияют проходы: Отыщи их - и выйдешь отсюда Ты в страну несказанного чуда, И расходятся сонные воды, Вырастают старинные грады, Где шагает под гулкие своды Седовласый и белобородый Наш король из волшебной баллады. ЭЛЕГИЯ ТЕНИ Мельчает род, и опустела чаша Веселья прежнего. Уже давно Холодный ветер - ностальгия наша, И ностальгия - все, что нам дано. Грядущее минувшему на смену Ползет с трудом. А в лабиринтах сна Душа везде встречает только стену; Проснешься - снова пред тобой стена. Зачем душа в плену? Виной какою Отягчены мы? Чей зловещий сглаз Нам души полнит страхом и тоскою В последний сей, столь бесполезный час? Герои блещут в невозможной дали Былого,- но забвенную страну Не видно зренью веры и печали; Кругом туман, мы клонимся ко сну. Который грех былого столь жестоко Бесплодьем искупить пора пришла? Зачем столь беспощадна воля рока, Столь сердцу безнадежно тяжела? Как победить, сникая на излете - Какой войною и каким оружьем? Для нашей скудной и заблудшей плоти Ужели казнь горчайшую заслужим? Прекрасная земля былых героев - Под знойным солнцем средь лазурной шири, Что высоко сияло, удостоив Всех милостей тебя, возможных в мире!- О, сколько красоты и славы прежней! Надежды опьяняющая рьяность - Увы, чем выше взлет, тем неизбежней История: паденье в безымянность. О, сколько, сколько!.. Вопросишь невольно, Где все, что было? В глубине Гадеса, Во свете черном никому не больно, Ничьи стенанья не имеют веса,- Кого, по воле темного владыки, Отпустят в жизнь из царства древней тьмы, Когда придем по следу Эвридики - Иль станет так, но обернемся мы? Не порт, не море, не закон, не вера - Велеречивый, горестный застой Царит один как мертвая химера Над- скорбной влагою, над немотой. Народ без рода, стебель без опоры, Предпочитающий не знать о том, Что смерть спешит к нему, как поезд скорый, И все в нутро свое вберет гуртом. Сомнений и неверия стезя, Ведущая во глубину сознанья, Где никакою силою нельзя Спастись от косной жажды нежеланья. Сиротству подражая и вдовству, Мы записать хотим рукой холодной Тот сон смешной, что видим наяву, Сон бесполезный, скучный и бесплодный. Что станет со страной, среди народов На Западе блиставшей, как маяк, С когортой рыцарей и мореходов, Вздымавших гордо португальский флаг?.. (О шепот! Вечер, ночь уже почти - Сдержи слова ненужной укоризны; Спокойствием страданье сократи В огромном сердце гибнущей отчизны. О шепот! Мы неизлечимы. Ныне Нас пробудить бы, мнится, только мог Вихрь той земли, где посреди пустыни, У бездны на краю, почиет Бог. Молчишь? Не говоришь? Ужель полезней В себе лелеять слишком горький опыт, О родина! Как долго ты в болезни - И спать-то не умеешь. Жалкий шепот!) О день, в тумане будущего скрытый: Король воскресший твердою рукой Спасет народ, и осенит защитой - Взаправду ль Бог назначил день такой? День очищенья от греха и срама - Когда прийти назначено тебе, Исполнить долг, разверзнуть двери храма, Затмить глаза блистающей Судьбе? Когда же, к Португалии взывая, К душе-пустыне, дальний голос твой Прошелестит, как благостная вайя Над влагою оазиса живой? Когда тоска, дойдя до крайней грани, Увидит в час перед рассветом, как Возникнут очертания в тумане, Что ныне сердцу грезятся сквозь мрак? Когда? Движенья нет. Меланхоличный Черед часов: душа привыкла к яду Ночной досады, вечной и обычной, А день способен лишь продлить досаду. Кто, родина, расправился с тобой, Отравленною сделал и недужной, Кто жалкой наделил тебя судьбой, Прельщая пищей - сытной, но ненужной? Кто вновь и вновь тебе внушает сны? Кто вновь и вновь тебя могилой манит? Твои ладони слишком холодны. О, что с тобою, в жизнь влюбленной, станет? Да, ты жива, да, длится бытие,- Но жизнь твоя - лишь сонные мгновенья... Все существо облечено твое Позорною хламидою забвенья. Спи - навсегда. Знай, греза голубая Хотя бы не спалит тебя дотла - Как сон безумный, что любовь любая К тебе, о родина,- всегда мала. Спи безмятежно,- я с тобой усну, Волнениям подведены итоги; Ты, у надежды не томясь в плену, Не будешь знать ни жажды, ни тревоги. Спи, и судьбы с тобой единой ради Пребудут отпрыски твоей семьи В таком же сне, и в нищенской отраде - Обнять стопы любимые твои. Спи, родина,- никчемна и ничтожна, А коль узришь во сне надежды свет, Знай, все - не нужно, ибо невозможно, И цели никакой в грядущем нет. Спи, кончен вечер, наступает ночь, Спи,- ненадежный мир смежает веки, Предсмертным взором отсылая прочь Все, с чем теперь прощается навеки. Спи, ибо все кончается с тобой. Ты вечной жизни жаждала во славе Пред этой пустотою голубой - Быть вечным вымыслом? О, спи, ты вправе Исчезнуть, не внимая ничему; Для праздных душ в мечтаньях мало проку; Вечерний час уводит нас во тьму Навстречу ветру, холоду и року - Так, лику смерти противостоя, Взглянув во мрак, что мир вечерний кроет, Промолвил римский император: "Я Был всем, однако быть - ничем не стоит". Omnia fui, nihil expedit. Император Север ========================================================== СОДЕРЖАНИЕ Е. Ряузова. Фернандо Пессоа: возвращение к себе . . 3 ФЕРНАНДО ПЕССОА Видение. Перевод Е. Витковского 24 "О корабли перед тихим портом..." Перевод А. Гелескула .24 Абсурдный час. Перевод Е. Витковского 25 "Мой облик, жесты, взгляд - не я..." Перевод А. Косс . 29 "Мой колокол деревенский..." Перевод А. Гелескула . 30 Косой дождь. Перевод А. Гелескула 30 "Мне сердце тихая боль саднит..." Перевод А. Косс . 35 Песня. Перевод Б. Дубина 36 "Ночи конца не видно!.." Перевод Б. Дубина .... 36 "В вышине - луна..." Перевод Е. Витковского ... 37 "Пусть вихрь гудит ураганней..." Перевод Б. Дубина . 38 "Дождь? Да нет, покуда сухо..." Перевод Е. Витковского 39 "Так поет она, бедная жница..." Перевод А. Гелескула . 40 "Ах, няня, видно, никогда..." Перевод В. Резниченко . . 41 "Небосклон туманный..." Перевод Б. Дубина .... 42 "Жизнь моя, ты откуда идешь и куда?.." Перевод Е. Витковского . - 43 Пауза. Перевод Е. Витковского 44 "Рассудок мой - подземная река..." Перевод Е. Витковского 45 "Закат окутал смутной дремой..." Перевод А. Косс . 46 "Всю ночь заснуть не мог. Как мрачен и угрюм..." Перевод Е. Витковского 47 "О солнце будней унылых..." Перевод А. Гелескула . 47 "Утро воскресло! И встало, коль верил ты прежде..." Перевод С. Александровского 48 "Все легче мчатся прочь тяжелые мгновенья..." Перевод С. Александровского 48 "Опять я, на исходе сил..." Перевод А. Гелескула . . 49 "Отраден день, когда живешь..." Перевод Е. Витковского 50 "Уже за кромкой моря кливера!.." Перевод А. Гелескула 51 "Я грежу. Вряд ли это что-то значит..." Перевод Е. Витковского 51 295 "Я вслушиваюсь: ветер, ночь..." Перевод С. Александровского 52 "Спать! Забыв минуты и часы..." Перевод Е. Витковского 52 "Навевая сумрак смутный..." Перевод Е. Витковского 53 "Кротко и нежно взлетев..." Перевод Е. Витковского 54 "Простой мотив старинный!.." Перевод Б. Дубина . . 54 "Пребывай в объятьях сна..." Перевод Е. Витковского 55 "В ночи свирель. Пастух ли взял от скуки?.." Перевод А. Гелескула 56 "Искрится вода, мешая..." Перевод Б. Дубина ... 56 "Склонись ко мне, мечтая..." Перевод Б. Дубина . . 57 "Вокруг меня стихией жизни..." Перевод А. Косс . . 57 "Еще не сгустились тени..." Перевод Б. Дубина . . 58 "Важно ль, откуда приносят..." Перевод Е. Витковского 59 Мамин сорванец. Перевод Б. Дубина 59 Марина. Перевод Е. Витковского 60 "Не садись ни рядом со мной, ни против меня..." Перевод В. Резниченко 61 "Ветер чуть качает..." Перевод Г. Зельдовича ... 62 "Я по дороге шел в своей печали вечной..." Перевод А. Косс 62 "Уж дотлевает свет дневной..." Перевод Г. Зельдовича . 63 "Я иду с тобою рядом..." Перевод Е. Витковского . . 63 После ярмарки. Перевод Е. Витковского 64 "Сочельник... По захолустью..." Перевод А. Гелескула . 65 "Твой голос так наполнен лаской..." Перевод С. Александровского 65 Абажур. Перевод А. Гелескула 66 "Здесь - простор, покой, дремота..." Перевод С. Александровского 67 "Здесь, в бесконечность морскую глядя, где свет и вода..." Перевод Е. Витковского 68 "Всю летнюю благую синь..." Перевод А. Косс ... 69 "В ночи, не ведающей обо мне..." Перевод А. Косс . 70 "Мне больно быть. И вот из этой боли..." Перевод А. Косс 70 "Когда ушли все гости..." Перевод А. Косс ... 71 "Ухожу в себя как в рощу..." Перевод С. Александровского 72 "Раздумья дней монотонных..." Перевод А. Гелескула . 73 296 "Над озерной волною..." Перевод А. Гелскула ... 73 "Память, странной казнишь ты карой..." Перевод А. Косс 74 "Сколько душ сокрыто в теле?.." Перевод С. Александровского 74 "Лунные лесные гномы..." Перевод С. Александровского 75 "Пред наступлением бури..." Перевод Е. Витковского 76 "Не постыдная это подачка..." Перевод М. Березкиной . 76 "Ветер нежен, и в кронах древесных..." Перевод Е. Витковского 77 "Коль скоро все сущее - лживо..." Перевод М. Березкиной 78 "Недвижной мглой, как покрывалом..." Перевод В. Резниченко 78 "Смех, рождаемый листвой..." Перевод Е. Витковского 79 "В безвестности окна..." Перевод М. Березкиной ... 80 "Котенок, ты спишь как дома..." Перевод А. Гелескула 81 "В листьях иссякли соки..." Перевод С. Александровского 81 "Разноголосье улицы взлетело..." Перевод М. Березкиной 82 "Все пейзажи в сердце живы..." Перевод С. Александровского 82 "Я спал... От сновидений к пробужденью..." Перевод С. Александровского 83 "Растаяла дымка сквозная..." Перевод А. Гелескула 84 Автопсихография. Перевод А. Гелескула 84 "Клубятся тучи в вышине..." Перевод Г. Зельдовича 85 "Когда я дольше, чем мгновенье..." Перевод М. Березкиной 85 Возведение лесов. Перевод Е. Витковского 86 "Сегодня я с собой наедине..." Перевод С. Александровского 88 "Сегодня, в ясной тишине заката..." Перевод С. Александровского 89 "Песня с горных отрогов взлетела..." Перевод М. Березкиной 90 "Сменившая ночь в ее блеске и лоске..." Перевод В. Резниченко 90 "Я год не бился над строкой..." Перевод М. Березкиной 91 297 "Смерть - поворот дороги..." Перевод А. Гелескула 91 "Кто в дверь стучит мою..." Перевод Е. Витковского 92 "Один на один..." Перевод А. Гелескула 92 "Старая песня в соседней таверне..." Перевод Е. Витковского 93 "Нелегко, когда мысли нахлынут..." Перевод А. Гелескула 93 "Чертою белой являясь взору..." Перевод С. Александровского 94 "Мечтаю, глядя на морскую гладь..." Перевод С. Александровского 95 "Я сломлен. Обращаются светила..." Перевод С. Александровского 95 "Ту повесть, что осталась втуне..." Перевод М. Березкиной 96 "На свете этом есть у всех вещей..." Перевод М. Березкиной 96 "Услышал и вспомнил лето..." Перевод А. Гелескула 97 "То ли в яви, то ли в сонной тайне..." Перевод Е. Витковского 98 "Пусть вихри в спираль..." Перевод В. Резниченко ... 98 "Шаги среди растений.." Перевод С. Александровского 99 "Что печалит - не знаю..." Перевод А. Гелескула ... 99 "Зачем, не убаюкав..." Перевод С. Александровского 100 "Не разойтись туману..." Перевод А. Гелескула . . . .101 "В затихшей ночи..." Перевод А. Гелескула 101 "Между сном и тем, что снится..." Перевод А. Гелескула 102 "Хлеба под ровным светом..." Перевод Б. Дубина . , .102 "Отбивает усердная прачка..." Перевод М. Березкиной 103 "Прожить всю жизнь, над речкой стоя..." Перевод В. Резниченко 104 "Льет. Тишина, словно мглой дождевою..." Перевод 'А. Гелескула 104 "Сон безысходный коснулся чела..." Перевод Е. Витковского 105 "Думаю все чаще..." Перевод Е. Витковского 106 "Волна, переплеск зеленый..." Перевод А. Гелескула 106 "Горы - и столько покоя над ними..." Перевод А. Гелескула 107 "Отринул я грехи былой судьбы..." Перевод С. Александровского 107 "Хочу заснуть. Зову ли смерть со стоном..." Перевод М. Березкиной 108 "Я знаю, южнее полуденной дали..." Перевод М. Березкиной 109 298 "Лазурен, изумруден и лилов..." Перевод Е. Витковского 109 "Чуть брезжит в предвестье рассвета..." Перевод М. Березкиной 111 "Я слушал мудрецов ученый спор..." Перевод С. Александровского 112 Совет. Перевод Е. Витковского 113 "В расплесканной пучине злата..." Перевод Е. Витковского 114 "Системы, идеалы, мифы, сны..." Перевод Е. Витковского 114 "Ничего не свершив и не зная труда..." Перевод М. Березкиной 115 "Ветшает жизнь - покинутая шхуна..." Перевод А. Гелескула 116 "Коль не слетит весна к душе сновидца..." Перевод Е. Витковского 116 Наша новая держава. Перевод Е. Витковского . . . .117 Антонио де Оливейра Салазар. Перевод Е. Витковского 118 ФЕРНАНДО ПЕССОА Перевод с английского ИЗ СБОРНИКА "35 СОНЕТОВ" Перевод Е. Витковского 1. "Ни взгляд, ни разговор, ни письмена..." 122 2. "Когда б не плотским оком обозреть..." 122 9. "Бездействие, возвышенный удел!.." 123 11. "Людские души - те же корабли..." 124 14. "Родясь в ночи, до утра гибнем мы..." 124 22. "Моя душа - египтян череда..." 125 28. "Шипит волна, в пути меняя цвет..." 125 31. "Я старше времени во много раз..." 126 Антиной. Перевод В. Топорова 127 АЛБЕРТО КАЭЙРО ПАСТУХ "В жизни ни разу не пас я стада..." Перевод Ю. Левитанского 140 "В тусклом свете сумерек..." Перевод М. Березкинрй 142 299 "Из моей деревни глазу открывается такой простор..." Перевод М. Березкиной 143 "Однажды в полдень, в день конца весны..." Перевод Ю. Левитанского 143 "Четыре песни, что идут вслед за этой..." Перевод М. Березкиной 149 "Что за обилие даров Земли на блюде!.." Перевод М. Березкиной 149 "Река Тежо лучше реки, что течет в моей деревне..." Перевод М. Березкиной 150 "Если б смог я вонзить зубы в землю..." Перевод М. Березкиной 151 "Мыльные пузыри, которые ребенок..." Перевод М. Березкиной 152 "Порою, при освещении ярком и точном..." Перевод Ю. Левитанского 152 "Вчера на закате один горожанин..." Перевод М. Березкиной 153 "Порой на закате летнего дня..." Перевод М. Березкиной 154 "Теми словами или не теми..." Перевод М. Березкиной 155 "Я пишу, чтобы понять Природу, хотя бы не как человек..." Перевод М. Березкиной 156 "Затворяю окно - снова в комнате я один..." Перевод Ю. Левитанского 157 ВЛЮБЛЕННЫЙ ПАСТУХ Перевод М. Березкиной "Покуда у меня не было тебя..." 158 "Всю ночь я провел без сна, видя только ее..." . . . .159 БЕССВЯЗНЫЕ СТИХИ "Грязный чужой ребенок, играющий у моего порога..." Перевод Ю. Левитанского 160 "Мистик, пытаешься ты вникнуть в суть вещей..." Перевод М. Березкиной 160 "Каждый день я открываю жуткую сущность вещей..." Перевод М. Березкиной 161 "Ты говоришь о цивилизации - мол, ни к чему она..." Перевод Ю. Левитанского 162 "В те дни, когда опять придет весна..." Перевод Ю. Левитанского 163 300 "Если кто-нибудь после смерти моей пожелает..." Перевод Ю. Левитанского 163 "Когда холод приходит порой холодов - это мне по душе..." Перевод Ю. Левитанского 164 "Строить догадки о том и о том - это я тоже умею..." Перевод Ю. Левитанского 165 "Кто знает, это, быть может, мой день последний..." Перевод Ю. Левитанского 166 РИКАРДО РЕЙС Перевод Л. Цывьяна "Сплети мне венок из роз..." ' . . . .168 "С небосвода скрылась упряжка Феба..." 168 "Лидия, сядем рядом, будем следить за теченьем..." 169 "Даже знать, что опять цветы распустились..." . . . . 170 "Ничего в руках не держи..." 172 "Мудр поистине тот, кто доволен театром жизни..." 173 "Розы^милы мне садов Адониса..." 173 "Только такую свободу даруют..." 174 "Я помню повесть давнюю, как некогда..." 175 "Не хочу принимать даров..." 178 "Вновь лето, и обманной новизною..." 179 "О, как жизнь коротка, даже самая долгая..." . . . .180 "Скудное поле сохой поднимая..." 180 "Всех равняет закон неминуемой смерти..." 181 "Все, что минует, мертво, и я умираю..." 181 "Что ты мне даришь - любовь или ложь, я не знаю..." 182 "Тишайший ветер по полям пустынным..." 182 "Голубою грядою горы встали..." 183 "Так покоен закат сегодня, о Лидия..." 183 "Рукой разворошил я..." 184 "Ты мнишь, неразумный, влача с собою..." 185 "В свое время всему наступает срок..." 185 "Здесь, Неера, вдали..." 187 "Трепещет огонек..." 188 -"Вы, что верите в Христа и Марию..." 188 "После нас кроны тех же деревьев..." 189 "Пускай у меня..." . . , 190 "Сколь счастлив тот, кто здесь в сени деревьев..." . . .192 "Ваша веселая дивная молодость..." 1 92 "О, сколько горестей смутною делают..." 193 "Это лето уже оплакиваю..." 193 "Лидия, отринем знанье, не способное..." 194 301 АЛВАРО ДЕ КАМПОС Курильщик опиума. Перевод Е. Витковского . . .198 Приветствие Уолту Уитмену. Перевод Е. Витковского . 204 "Не знаю ничего. И для чего, не знаю..." Перевод Б. Слуцкого 213 Уже устаревший сонет. Перевод Б. Слуцкого . . .213 "Если ты хочешь кончить с собой, почему ты не хочешь кончить с собой?.." Перевод Б. Слуцкого . . 214 Табачная лавка. Перевод А. Богдановского . . . .217 Примечание. Перевод В. Цыбина 224 Демогоргон. Перевод В. Цыбина 226 Бессонница. Перевод В. Цыбина 227 Многоточие. Перевод В. Цыбина 229 День рождения. Перевод В. Цыбина 230 Тряпка. Перевод В. Цыбина 232 Реальность. Перевод В. Цыбина 233 "В воскресенье я пойду в сад в обличий других..." Перевод В. Цыбина 235 Отдых за городом. Перевод В. Цыбина 236 Облака. Перевод Б. Слуцкого 238 Случайность. Перевод Б. Слуцкого 239 Набросок. Перевод А. Гелескула 240 О музыке. Перевод Б. Слуцкого 241 "Крест у табачной лавки на двери!.." Перевод Б. Слуцкого 242 "Наступает полночь, и тишина опускается..." Перевод Б. Слуцкого 243 "Да, это я такой, каким я стал в итоге..." Перевод Б. Слуцкого 243 Дактилография. Перевод Б. Слуцкого 245 "Я чувствую прежде всего усталость..." Перевод Б. Слуцкого 246 "В доме, стоящем напротив меня и моих снов..." Перевод Б. Слуцкого 247 "Древние, как известно, взывали к музам..." Перевод Б. Слуцкого 248 "Я устал, это ясно..." Перевод Б. Слуцкого .... 249 "Все любовные письма..." Перевод Б. Слуцкого . . 250 "Здесь, на верхней палубе, в кресле, смежил я ресницы..." Перевод Ю. Левитанского 251 "Очнуться от города Лиссабона, уже от других очнувшись..." Перевод Ю. Левитанского .... 252 "Мы встретились, он столкнулся со мной на одной из улиц Байши..." Перевод Б. Слуцкого .... 255 302 "На пристани уже слышно - он приближается..." Перевод Ю. Левитанского 258 Там, я не знаю где... Перевод Ю. Левитанского . . 258 Марциальная ода. Перевод Б. Слуцкого ..... 260 Требуха в томатном соусе. Перевод Е. Голубевой . .262 Барроу-ин-Фернесс. Перевод Е. Витковского .... 263 КОЭЛЬО ПАШЕКО За пределом других океанов. Перевод Е. Витковского 268 ...И СНОВА ФЕРНАНДО ПЕССОА Последнее колдовство. Перевод Е. Витковского . . 278 "В резьбе и в золоте, кадило..." Перевод Е. Витковского 280 Эрот и Психея. Перевод Е. Витковского 281 "Тайны древние прячутся рядом..." Перевод Е. Витковского . 282 "Мы - в этом мире превратном..." Перевод Е. Витковского 283 Горизонт. Перевод Е. Витковского 284 Фернан Магеллан. Перевод Е. Витковского .... 284 Вознесение Васко да Гамы. Перевод Е. Витковского 285 Португальское море. Перевод Е. Витковского . . . 286 Последняя каравелла. Перевод Г. Зельдовича . . . 286 Молитва. Перевод Г. Зельдовича 287 Острова счастливых. Перевод Е. Витковского . . . 287 Штиль. Перевод Г. Зельдовича 288 Элегия тени. Перевод Е. Витковского 289 Пессоа Фернандо П28 Лирика: Пер. с порт. / Сост. Е. Витковского; Предисл. Е. Ряузовой; Худож. Ю. Коннов. - М.: Худож. лит., 1989.303 с. 5-280-00679-3 В сборник вошли лучшие лирические, философские и гражданские стихотворения крупнейшего португальского поэта XX века Фернандо Пессоа. ФЕРНАНДО ПЕССОА ЛИРИКА Составитель Евгений Владимирович Витковский Редактор Л. Бреверн Художественный редактор Е. Ененко Технический редактор О. Ярославцева Корректоры О. Наренкова, Н. Усольцева ИБ No 5525 Сдано в набор 09.11.88. Подписано в печать 04.05.89. Формат 70Х90'/32- Бумага офс. No 1. Гарнитура Тип "Тайме". Печать офсет. Усл. печ. л. 11,09. Усл. кр.-отт. 11,38. У ч.-изд. л. 11,68. Тираж 20 000 экз. Изд. No УП-3134. Заказ No 4345. Цена 1 р. 10 к. Ордена Трудового Красного Знамени издательство "Художественная литература" 107882, ГСП, Москва, Б-78, Ново-Басманная, 19 Диапозитивы изготовлены на ордена Трудового Красного Знамени Чеховском полиграфическом комбинате Государственного комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.142300, г. Чехов Московской области Отпечатано в ордена Ленина типографии "Красный пролетарий" 103473, Москва, И-473, Краснопролетарская, 16