ть
новую религию, то создавать новую религиозную экуменическую идеологию,
раскалывая идеологически РПЦ".
9
Более подробно о тех же идеях говорил в своем докладе на московской
научно-практической конференции "Христианство. Демократия. Россия",
проходившей в ноябре 1991 года, член политсовета РХДП Сергей Мезенцев.
10
"Для России почти новы идеалы демократии, но еще более новы идеалы
христианской демократии. Русское православие никак не может спасти и
предохранить "русский характер" от крайностей. Даже наоборот, цементирует
его в противоречивом и неуравновешенном состоянии. Русская почва и русская
религиозная идея отвергают христианскую демократию. Они являются основной,
хотя и не единственной причиной, препятствующей шествию христианской
демократии по земле Российской. В России должно родиться нечто новое,
специфическое и особенное только для России. Таким нечто должно явиться
соединение православия и протестантизма на основе православия, но в русле
протестантизма.
Материализация идеалов христианской демократии в России может произойти
по двум направлениям одновременно: распространением католицизма и
протестантизма и реформации православия в духе протестантизма. Найдется ли в
России русский Лютер, могущий осуществить реформацию православия?"
Итак, православие оказалось очевидным препятствием для становлении
христианской демократии, и часть христианских демократов неизбежно будет
стремиться к его ликвидации. Звучит резко, но согласимся, что
"реформированное" католичество перестало быть католичеством; реформация
православия подразумевает тот же результат.
Отсутствие зримой связи между православием и демократией подталкивает
некоторых ее сторонников к мистическому восприятию самой христианской
демократии. Вот что пишет, например, В. Будков в "Вестнике христианской
демократии": "Искупить свои ошибки -- святой долг современной русской
интеллигенции. Пора осознать необходимость прекращения неоидолопоклонства и
возвратиться на пути всемирной цивилизации, исходя из общечеловеческих
ценностей и христианского вероисповедания. Объединение духовное и
умиротворение народов России на основе христианских заповедей -- одна из п о
л и т и ч е с к и х (разрядка моя -- А. Щ.) задач ХДС. Путь к возрождению
лежит через покаяние, через очищение духа народного от духов бесовских. И,
прежде всего, необходимо различать духов. Долг христианской демократии
России -- всемерно крепить силы Добра в их противостоянии со
Злом".11
Аналогичным образом высказывался и известный христианский демократ,
православный священник Вячеслав Полосин: "Христианская политика -- это
духовный меч против
греха".12
Подводя итоги, можно сказать, что в целом христианская демократия,
ориентирующаяся на европейские традиции, с трудом укореняется в России, не
имеет социальной и идеологической базы в православии и, как результат,
вынуждена опираться на протестантские течения, что неизбежно приводит к
фактической протестантизации всей русской христианской демократии.
Опасаясь фашизации своих организаций и потери сложившегося в глазах
западных партнеров имиджа, ХДС'ы отказались от попыток работать с
патриотической идеей, использовать присущий ей объединяющий потенциал и
полностью уступили ее праворадикальным силам внутри политизированного
христианского движения России.
На сегодняшний день русская христианская демократия завоевала немного
сторонников. В интервью газете "Невское время"
13
Виталий Савицкий признавался: "Перспектива развития христианской демократии
в России нам кажется хоть и реальной, но все же весьма отдаленной. К
сожалению, сегодняшнее сознание людей лучше усваивает принципы клерикального
подхода".
Современное состояние "прозападной" русской христианской демократии
позволяет утверждать, что в ближайшие годы ей не удастся выполнять связующую
роль между властью, народом и религией, роль, на которую она настойчиво
претендует.
Сноски:
1 Деятельность "Воскресения" подробно освещалась в
издаваемой И. Прохановым газете "Утренняя звезда".
2 Напомню имена свящ. Николая Эшлимана, Феликса Карелина,
свящ. Глеба Якунина, свящ. Дмитрия Дудко, Александра Огородникова, Владимира
Осипова, свящ. Александра Меня, Леонида Бородина, Анатолия
Левитина-Краснова.
3 См.: Программа ВСХСОН. Архив Института
гуманитарно-политических исследований. (ИГПИ). Москва.
4 Христианско-демократический союз. (Сборник документов).
Лондон, 1990, стр. 7.
5 Проект "Обращение к христианам России". ХДСР. Не
опубликован. (Архив автора).
6 Христианско-демократический союз России. (Сборник
документов), стр. 32.
7 Вестник христианской демократии. 1990. No 13.
8 Потапов И. "Христианство и политика. Не опубликован.
(Архив автора).
9 Интервью с Александром Чуевым. 1991. Не опубликовано.
(Архив автора).
10 Стенограмма конференции "Христианство. Демократия.
Россия". Москва. Нояб. 1991 г. Не опубликована. (Архив автора).
11 Будков Л. Вестник христианской демократии. 1990. No 17.
12 Полосин Д. Доклад на Учредительном съезде РХДД И РХДД.
Сб. материалов. М., 1990.
13 Невское время, СПб, 1992, 4 марта.
Лекция четвертая. Соотношение религии и идеологии на примере Урала
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Понять современную российскую религиозность в наши дни очень непросто.
Мировоззрение современного русского человека, многие его высшие ценности,
которые можно назвать "квазирелигиозными", носят, строго говоря, не
религиозный, а идеологический характер. Эти идеологические ценности, в
большинстве своем принадлежащие марксистской ментальности, сочетаются с
религиозностью и во многом определяют ее. Происходит это независимо от
политических симпатий наших сограждан. Тезис "бытие определяет сознание";
дихотомия "базис -- надстройка"; утверждение, что "если мы разбогатеем,
создадим правильные социально-экономические отношения, то станем честнее,
культурнее, гуманнее, уладим национальные и прочие конфликты", стали для нас
аксиомами. Мало того, и в решении, так сказать, "базисных" вопросов
экономической политики разброс гораздо уже, чем кажется на первый взгляд.
Кроме ампиловцев никто не призывает к возрождению
"командно-распределительной системы". При таком подходе к экономической
политике, когда она приобретает квазирелигиозное значение (можно сказать,
что от нее зависит "спасение души"), даже, казалось бы, частные технические
вопросы имеют принципиальное, идейное значение, разделяют людей, к примеру,
на "настоящих" и "ненастоящих демократов" и даже на "демократов" и
"фашистов". Демократия, права человека, правовое государство, духовность и
культура -- все это блага, которые могут быть получены в результате
экономического спасения. Сегодня эта марксистская схема звучит тверже и
грубее, чем в 1917 году. Тогда она была сильно разбавлена хилиастическими
идеями грядущего коммунистического рая, с его всеобщим равенством,
братством, счастьем. Красноармейцы и бойцы трудового фронта приближали его с
христианской жертвенностью и первобытной жестокостью. Ныне не только
человеческий материал не тот, но сама идея в ее нынешней модификации
героизма не требует.
В наиболее чистом виде нынешние марксисты -- это так называемые
"демократы" (которых сама демократия в употребляемом во всем мире смысле
этого слова вообще не интересует), считающие, что высшая и последняя стадия
развития человечества -- "рынок" (а вовсе не коммунизм). Самые фанатичные из
них ради построения этого "рынка" готовы оправдать не только шоковую
экономику, не только любые нарушения демократии и элементарной морали, но и
преступления. При этом вожделенный "рынок", "капитализм", мыслятся по их
карикатурным изображениям в учебниках марксизма-ленинизма. В чаемом
прекрасном "новом мире чистогана" самое что ни на есть темное происхождение
богатства -- нормальное явление в период "первоначального накопления
капитала". Поразительно, как легко и с какой радостью верят в существование
этого мифического периода! Как будто бы, все слышали о М. Вебере, о том, что
начало "капитализма" -- это привнесение христианских, по сути монашеских
ценностей в профессиональную деятельность, отношение к ней как к служению
Богу. Все слышали о Д. Бурстине, о том, что первые полтора века
существования американской нации пуритане все свои силы отдавали заботе о
том, как создать истинно христианское общество. . . К сожалению, есть
явления, которые марксистские головы не могут принять.
Сформулировать доктрину постсоветской "демократии", конечно, несколько
шаржируя и огрубляя, можно следующим образом: полностью
"деидеологизированное" общество (о его все-таки наличествующей идеологии мы
уже сказали) дает возможность каждому добыть столько денег, сколько он
может. Государство представляет собой совокупность коммерческих организаций,
которые связаны между собой исключительно финансовыми взаимоотношениями. К
субъектам относятся и завод, и музей, и шашлычная, и религиозная община, и
футбольная команда. Все равны на старте. Выживает сильнейший. Роль
государства в этой схеме стремится к нулю. Неизбежный рост цинизма,
рвачества и безыдейности легко переходит в прямую преступность. Такое
духовное состояние можно назвать "духовным монетаризмом". На сегодня это
массовая идеология, подразумевающая снятие внешних и внутренних оков с
человека, и чем больше свободы он при этом получает, тем лучше. Но свобода в
европейском понимании -- это свобода думающей и морально ответственной
личности. Многие явления если и не запрещены в цивилизованных странах
законом, то, по крайней мере, осуждаются общественным мнением. У нас же они
часто становятся нормой, с легкостью принятой обществом.
Любые религиозные верования, накладываясь на идеологию духовного
монетаризма, трансформируются, опустошаются. Здесь следует упомянуть о двух
основных тенденциях в современной религиозной ситуации.
Одна -- реставрационная -- это возрождение Русской Православной Церкви.
В нашем обществе возвращение к православию происходит в ситуации, когда
несколько поколений в своем подавляющем большинстве не имели никаких связей
с институциональной церковной организацией и официальной религиозной
идеологией. В большевистскую эпоху посещение немногих открытых для
богослужения храмов само по себе не включало человека в реальную церковную
жизнь и лишь в минимальной степени знакомило с религиозным мировоззрением. В
годы перестройки, когда коммунистическая идеология и ее эрзацы рухнули,
наиболее естественным для русских людей религиозным выбором стало
возвращение к "прежнему нормальному состоянию", к истокам, к православию, к
Московской Патриархии. Нынешняя православная религиозность не является
результатом "свидетельства Церкви", но в значительной степени она --
следствие логики развития светской культуры и идеологии. Для основной массы
верующих не характерно соблюдение традиционных церковных норм. Их поведение
православно неинституционализировано, а жизнь совсем не воцерковлена. Их
православие, церковность, религиозность легко сочетаются с господствующими в
обществе идеологическими поветриями. При этом само духовенство, епископат,
так называемая "церковная общественность", вынужденные реагировать на
интеллектуальные вызовы нашего времени, находятся далеко не в лучшей форме.
После 1927 года Церковь была жестко встроена в "систему". Какое-либо
противостояние было возможно в очень ограниченном идейном и политическом
пространстве, что не могло не отразиться на религиозном мировоззрении. Даже
у глубоко верующих людей собственные религиозные представления легко
уживаются с новым "монетаристским" сознанием. Истории знакомы подобные
духовные симбиозы. Вспомним, что происходило в русском обществе в сталинское
время. Официально Церковь была разрешена, и в стране жили искренне верующие
люди. Однако многие из них органично воспринимали себя элементом
существующей идеологической системы. Церковное руководство не могло дать
открытой и четкой оценки жуткой сталинской идеологии, и эта идеология легко
входила в подсознание рядовых православных и даже духовенства. Они любили
Сталина, оправдывали его тиранию, верили в ложную идею социалистического
прогресса.1
Кстати говоря, подобные явления не исчезают бесследно. Сегодня внутри
Русской Православной Церкви существует группировка, которая считает Сталина
спасителем Церкви и стремится канонизировать его и маршала Жукова.
Помимо возрождения православия важной особенностью нынешней религиозной
ситуации является широкое распространение всякого рода "нетрадиционных" и
простейших древних верований. Здесь можно упомянуть веру в астрологию,
знахарское целительство, НЛО, фрагменты восточных верований и т. д. и т. п.
Все это неудивительно. В условиях цензуры, почти полного разрушения
церковной традиции, исчезновения цельного религиозного мировоззрения в
обществе стихийно распространялись элементарные верования. Если обратиться к
последнему десятилетию, можно сказать, что так называемая "нетрадиционная
религиозность" для громадной части народа оказалась как раз традиционной.
Причем, не следует забывать, что все эти "суеверия" отнюдь не препятствуют
принятию христианства. В массовом сознании христианская вера вполне
"естественно" сочетается с верой в переселение душ, колдунов, пришельцев,
астрологию. В наше время все эти поверия становятся "кирпичиками" для
строительства мировоззренческих систем, на основе которых, в свою очередь,
возникают и формируются секты. Таким образом, политические и экономические
процессы последнего десятилетия протекали в России на фоне этих двух
основных тенденций.
2
Возникает парадоксальная ситуация. Заявив об отказе от построения
социализма, марксисты-рыночники начали исповедовать некие размытые
идеологические принципы, некую "мерцающую" мораль, которая якобы может
совершенствоваться вместе с совершенствованием экономических отношений. И
эта "мерцающая" мораль неожиданно легко соединилась с описанной нами
религиозной энтропией, разлитой в обществе. Религиозная энтропия, в отличие
от догматических систем мировых религий, не накладывает на верующего жестких
моральных обязательств. Если с этой точки зрения посмотреть на секты,
выросшие на почве религиозной энтропии, то нужно признать, что они идеально
вписались в рыночную идеологию. Их эклектичное религиозное сознание и гибкие
структурные формы удачно вписались в рынок. Размытое религиозное сознание,
возникшие на его основе секты и постсоветский рынок, с его идеологией
духовного монетаризма, нашли друг друга.
Сегодня уже невооруженным глазом видно, что традиционные Церкви
вписываются в наш дикий рынок с большим трудом. Им мешают "принципы" и
структурная неповоротливость (их структура изначально не была предназначена
для рыночных отношений).
Обычно в качестве примера религиозных институтов, удачно существующих в
условиях рынка, приводят протестантские Церкви. Сразу хотим подчеркнуть
отличие: структурно гибкие протестанты практически всегда сохраняли жесткую
нравственную основу. Именно эта религиозная позиция позволяла им
рассматривать рынок как одно из средств совершенствования общества и
человека. У протестантов и у последователей религий нового века
принципиально разное отношение к рынку, вследствие чего сам рынок
представляется размытым по своей идеологической сути.
"Развести" протестантов и секты, возникшие на базе религий нового века,
важно для понимания мировоззренческой природы духовного состояния
современного российского общества.
Современные реставрационные тенденции, о которых мы уже говорили, в той
или иной степени проявляются в разных регионах страны. Они могут иметь
державно-православный оттенок, как в центральной России, или
державно-коммунистический, преобладающий в Сибири. Духовный монетаризм и на
них "наводит порчу", но в целом как православная, так и коммунистическая
идеологии активно ему сопротивляются. Поэтому изучать сущность духовного
монетаризма лучше в тех регионах, где слабее всего развиты реставрационные
идеи. И такой регион, где духовный монетаризм, повлиявший на развитие всей
России, представлен, так сказать, в "чистом виде", есть. Это Урал, а именно:
Пермь, Екатеринбург, Челябинск.
Незначительное влияние православия на Урале характерно не только для
наших дней. Так было и до революции. Преобладание среди населения
промышленных рабочих и малочисленность крестьянства -- факторы, неизменно
ослабляющие общую религиозность населения. В добавление к этому вспомним
исторически традиционную слабость Русской Православной Церкви на Урале, где
всегда было заметно влияние старообрядчества, всякого рода сект, язычества
соседних народов, татаро-башкирского ислама. В начале столетия здесь
наблюдался высокий уровень антиклерикальных и антимонархических настроений,
что в годы революции обусловило ранний всплеск антирелигиозного террора.
Известно, что царскую семью большевики сознательно отправили в ссылку на
Урал. Архиепископ Пермский и Соликамский Андроник (Никольский) был убит в
июне 1918 года, после того как провозгласил анафему большевикам. Он один из
ранних и наиболее почитаемых новомучеников. Позже с невероятной
тщательностью было выкорчевано и уральское старообрядчество.
К середине века РПЦ была крайне ослаблена. В то же время, вследствие
военной миграции столичной интеллигенции, на Урале, в регионе со слабо
развитой общекультурной традицией, получила развитие советская
внерелигиозная культура достаточно высокого уровня. Вспомним уральский
балет, кинематографию, театр, многочисленные элитные закрытые НИИ. И если в
центре России тот же круг советской интеллигенции все-таки "подпитывался"
традицией, то здесь колонисты генерировали свою особую, оторванную от корней
духовность. Местная культурно-религиозная традиция отсутствовала и не могла
влиять на процесс. Оторванные от религиозного консервативного корня
интеллектуалы Урала в то же время не слишком-то устремлялись к
коммунистическим идеалам. В своих НИИ и КБ под гитарные аккорды Окуджавы и
Кима они служили либо за деньги, либо за искусство ради искусства. В силу
этого обстоятельства сегодня мы не наблюдаем здесь и реставрационного
вектора в сторону державного коммунизма.
Вспомним, что в Свердловске в начале 90-х годов сформировалась одна из
сильнейших в стране группировок Демократической России. Вспомним, что Урал
дал России крупнейших идеологов и функционеров постперестроечного периода:
Ельцина, Бурбулиса, Черномырдина, Росселя. . .
Столица Урала -- Екатеринбург. Громадный культурный центр. Музеи,
театры, кинематограф, балет, даже метро есть. . .
Долгие годы Екатеринбургскую епархию возглавлял архиепископ Мелхиседек
(Лебедев), позже -- управляющий заметно более бедной Брянской епархией. В
светской печати о нем периодически появлялись статьи разоблачительного
характера.
3
Авторитет владыки пошатнулся, церковная интеллигенция, несмотря на
образованность (за годы владыка собрал богатую библиотеку), и умеренный
либерализм архиерея (в Екатеринбурге беспрепятственно существовали крупные
общины о. Георгия Кочеткова), отвернулась от него.
В 1994 году на епархию был назначен новый архиерей -- епископ Никон
(Миронов), 34-летний человек, принадлежащий новому поколению русских
епископов, которым, в ближайшие годы, судя по всему, предстоит сыграть
определенную роль в жизни Церкви.
Епископ Никон, в миру Олег Миронов, обучался в бухгалтерской школе,
служил в армии под Иркутском и затем в Иркутске же устроился рабочим в
свечную мастерскую. В ту пору Иркутскую кафедру возглавлял митрополит
Мефодий (Немцов). С ним и связал свою судьбу Олег Миронов, переехав вместе с
вл. Мефодием в Воронежскую епархию и став в 1993 году его викарным
епископом. Через год еп. Никон возглавил одну из крупнейших кафедр Русской
Церкви.
Сразу по приезде энергичный и предприимчивый еп. Никон выбрал
наступательную тактику. В Екатеринбургской епархии началась грандиозная
чистка. В заштат были отправлены священники, неспособные эффективно вести
"коммерческо-хозяйственную деятельность". Чаще это были рукоположенные вл.
Мелхиседеком необоротистые интеллигенты, у которых практическая сторона
жизни всегда вызывает много проблем. Власть жестко сконцентрировалась в
руках молодого владыки. Резко увеличились доходы епархии. Епархиальный
секретарь о. Владимир Зязев откровенно подчеркивал, что чистка носила
экономический характер. Его любимая присказка -- "нет бедных приходов, есть
ленивые попы". Крутость епископа породила различные толки. В местной
прессе4
его обвиняли в неимоверных налогах с приходов, изъятии ценных икон, утвари.
Насколько это соответствовало действительности, мы не беремся судить. Нас
интересует лишь то, что так или иначе эти разговоры стали фактом
общественного мнения.
Энергичные действия нового епископа спровоцировали появление оппозиции
внутри епархии. "Кочетковские" общины фактически ушли в подполье, а часть
мирян и священников, отправленных в заштат, принялась публично выражать
возмущение по поводу тех или иных епархиальных акций, сжиганием, например, в
сентябре 1994 года книг А. Меня, А. Шмемана, И. Мейендорфа, И. Ильина. Стали
появляться независимые клубы околоправославной интеллигенции, что было
характерно для 70-х, 80?х годов и исчезло в начале 90-х.
Еп. Никон приехал в епархию с явным намерением опереться на местную
власть, военные, промышленные и коммерческие структуры. Он начал искать
активных контактов и доказывать лидирующую роль епархии в духовной жизни
края. В 1995 году еп. Никон разослал первым лицам города письма, в которых
объяснял неверующим чиновникам, что "епископ есть живой образ Бога на
земле", и пытался внушить, что ему принадлежит роль блюстителя духовной
жизни региона. Средства массовой информации иронизировали по поводу этого
послания, а власти, по-прежнему, не спешили с передачей имущества и
финансовой помощью.
Прибыв в Екатеринбург, молодой епископ оказался в ситуации
политического противоборства между тогдашним губернатором Свердловской
области, назначенцем Ельцина Страховым и Росселем. Поддержку Страхова в
епархии объясняли негативным отношением еп. Никона к сепаратизму Росселя и
тем, что православная Церковь традиционно выступает за единство российского
государства. Победив на выборах, Россель демонстративно переименовал
Преображение Урала в Преображение Отечества. Еп. Никон послал ему
приветственное письмо, но отношения между "сепаратистом" Росселем и
Православной Церковью не получили развития, точно так же, как в свое время
не получили развития контакты между епархией и "унитаристом" Страховым.
Стремление к симфонии не увенчалось успехом.
Может случиться так, что эскалация авторитарного "собирания епархии" и
ставка на союз с властью обернутся развалом самой епархии. Спровоцируют
отток верующих в протестантские деноминации (интеллигенции -- к католикам),
а недовольных священников -- к старообрядцам или в Русскую Зарубежную
Церковь, имеющую приходы на территории
епархии.5
В соседней Челябинской епархии с 1989 по 1996 годы кафедру возглавлял
епископ Георгий (Грязнов) Челябинский и Златоустовский, бывший инспектор
Московской духовной
академии.6
В первые годы управления епархией он столкнулся с трудноразрешимыми
проблемами. Массовое заселение области русскими произошло после революции в
связи со строительством громадных промышленных комплексов, таких как
Челябинский тракторный завод и Магнитогорский металлургический комбинат.
После войны к ним добавились мощные объекты ВПК, подобные комбинату "Маяк",
производящему ядерное оружие. На территории области почти не существует даже
разрушенных храмов. Епархия возникла только в 1983 году. Епископ Георгий, не
имеющий навыков организаторской деятельности, столкнулся с необходимостью
строительства епархии почти с нуля при безразличном, если не враждебном,
отношении к его деятельности властей и общественности. По инициативе
епископа строительство началось в Магнитогорске, Копейске, Златоусте, Чесме,
Миассе, Верхнем Уфалее и многих других населенных пунктах. Более или менее
успешно работы идут только в Магнитогорске, благодаря помощи
металлургического комбината. В других местах строительство практически
заморожено. На всю Россию звучала реклама строительства гигантского храма
Андрея Первозванного в селе Казанцево, пригороде Челябинска (инициатива
фермера Андрея Парфентьева). Но и там работы были остановлены. Только на
шестой год усилий удалось открыть Духовное училище, учиться в котором
выразили желание лишь около десятка воспитанников. Как же понимал причину
своих неудач и чем занимался епископ? Он воевал с магией, колдовством и
оккультизмом, которые настолько заполонили область, что уже начали проникать
в само православие. И это неудивительно, ведь большинство неофитов принесло
с собой в Церковь то самое аморфное религиозное мировоззрение,
характеристику которому мы дали в начале лекции. Подробнее об этом будет
сказано ниже, а сейчас лишь упомянем о некоторых явлениях. Известны случаи,
когда оккультистам удавалось прикрываться именем Русской Православной
Церкви. Наиболее нашумевший случай связан с Международным институтом
резервных возможностей человека, основатель которого Григорий Григорьев смог
получить благословение покойного митрополита Иоанна (Снычева) на открытие в
одном из петербургских храмов центра по кодированию от алкогольной
зависимости, табакокурения и ожирения. Григорьев использовал оккультные
приемы, внешне оформленные под православные обряды. Другие случаи не
получили столь широкой огласки. К сожалению, иногда можно встретить и
скрытую принадлежность православного духовенства к той или иной секте. В
некоторых сибирских и уральских епархиях среди духовенства мне приходилось
сталкиваться с почитателями Береславского (Богородичный центр), Виссариона
(Община Единой веры), Рериха. В независимой православной газете "Во имя
Христа",7
выходящей в Челябинске, опубликованы утверждения принципиально
противоречащие христианскому учению. Цитируем: "Не нужно пестовать обиду,
ибо вы сами можете создать себе заболевание. Не накапливайте чувств злобы и
гнева, -- их нужно разряжать, позволять им вырваться на свободу". При
внимательном изучении выяснилось, что православная газета публикует тексты
из книги Ю. М. Иванова "Дианетика и духовное целительство". Отдельного
изучения требуют проникновение буддийской этики в православное миропонимание
и последствия этого проникновения.
Жизнь Челябинской епархии пестрит подобными примерами. Священник
Александр Онищук принимает участие в языческом праздновании летнего
солнцестояния. Чрезвычайно активно организовывалась в Челябинске некая
"женская православная церковь", члены которой параллельно состояли в женской
общине имени Елены Рерих. Местные православные прихожане уверяли, что храм
Андрея Первозванного фермер Андрей Парфентьев затеял возводить после того,
как побывал в Болгарии у прорицательницы Ванги. Для полноты картины заметим,
что в бывшем кафедральном соборе, где уже после празднования 1000-летия
крещения Руси был сооружен органный зал, по воскресеньям проходят
современные обряды бракосочетания. Работники Загса благословляют жениха и
невесту, имитируя таинство венчания. Церковные стены, фата, орган,
шампанское, шаферы -- всего этого вполне достаточно для удовлетворения
религиозных потребностей молодых людей. Когда Челябинская епархия попыталась
вернуть собор, работники Комитета по культуре вышли на паперть в пикет и
вывесили плакат: "Не хлебом единым!". Органную духовность отстояли, епархия
была посрамлена в глазах общественности.
Читатель может предположить, что трудности в пастырской работе
Екатеринбургского и Челябинского владык связаны с тем, что оба епископа
достаточно консервативны, в то время как Уральский край знаменит своим
демократическим электоратом. Но вот в Перми архиепископ Афанасий (Кудюк) --
человек либеральных взглядов, открытый для контактов как с инославными, так
и с представителями светских гуманитарных наук. Еще в середине 80-х он не
боялся принимать участие в межконфессиональных дискуссиях, организованных
пермскими преподавателями научного атеизма. Деятельный, активный, он
увлекается издательской деятельностью и издает огромное количество брошюр --
в основном выдержки из поучений святых отцов. Сознательно поддерживает
политику низких цен на книги, продаваемые в храмах города, чем очень
гордится. При этом архиепископ Афанасий консервативен в вопросах
канонических и богослужебных. Например, выступает против чтения Евангелия на
богослужении по-русски, активно борется с "карловацкой ересью". В то же
время он сохраняет добрые отношения с местными лютеранами и католиками.
Политики вл. Афанасий боится как огня и запрещает своему духовенству
вступать не только в обычные, но и в "христианские" партии. В начале 90-х он
фактически разогнал общину отца Виктора Норина, возглавлявшего Пермскую
группу Российского христианского демократического движения Виктора Аксючица.
Вся община вступила в партию РХДД, что вызвало опасения владыки. Отец Виктор
Норин был переведен на другой приход. Партийные прихожане долго
сопротивлялись, баррикадировались в храме, устраивали голодовки протеста.
Однако архиепископ был тверд: в церкви нет места политике.
Помимо христианских демократов досталось от владыки и правым
националистам из братства Стефана Великопермского, которые восстали на
правящего архиерея за то, что тот рукоположил в священнический сан еврея.
Члены братства обвинили Русскую Церковь в "жидовстве", перешли в
старообрядчество, а оттуда в скором времени -- в движение Александра
Баркашова.
Что касается взглядов самого вл. Афанасия, то он еще в застойные годы
бесконечно конфликтовал с административными органами советской власти и до
сих пор сохранил твердые антикоммунистические убеждения.
В целом отношение общественности и властей к РПЦ в Перми
неблагожелательное. Администрация не шла на контакты с архиереем. Несмотря
на указ президента, пермские власти сопротивлялись передаче храмов, не
говоря уже о материальной поддержке епархии. Лишь перед выборами в декабре
1995 года была впервые выделена символическая сумма на восстановление
главной святыни края -- Белогорского монастыря. В этом отношении Пермская
епархия одна из самых неблагополучных. В бывшем кафедральном соборе
располагается музей пермской деревянной скульптуры. Вл. Афанасий, понимая
национальную значимость этого уникального собрания, просил освободить хотя
бы алтарную часть собора и дополнительно к деревянной скульптуре открыть
иконную экспозицию из коллекции, хранящейся в запасниках. На территории
соборного кладбища, где покоятся останки новомучеников, расположен зоосад.
Епархия умоляет городские власти перевести его в другое место -- реакция
отрицательная.
Были и есть в Русской Православной Церкви архиереи, с которыми, в силу
их политической ангажированности, местной власти трудно налаживать
взаимоотношения. Но пермский случай -- иной. За исключением застарелой
неприязни к коммунистам вл. Афанасий аполитичен, либерален и способен на
компромисс. Позиция же администрации нам интересна не сама по себе, но
потому, что поведение администрации фокусирует и отображает общее настроение
населения.
В Перми, как и повсюду, сохранялась должность уполномоченного по связям
с религиозными организациями. Он всячески тормозил возврат церковного
имущества, интриговал. Любопытно, что пермским властям, настроенным
принципиально демократически, более всего подошел именно такой стиль работы.
В 1995 году в Перми разгорелся скандал из-за того, что церковный дом при
крупнейшей в городе Феодосиевской церкви, в котором вл. Афанасий намеревался
устроить богадельню, передали обществу инвалидов, а те по нищете сдали его в
субаренду коммерческим структурам. Дом соединен коммуникациями и подвалом с
рядом стоящим храмом. Раньше в подвальном помещении располагалась крипта, а
теперь хранится водка. Оскорбленный владыка требовал вернуть дом Церкви или
хотя бы вывезти водку, грозил устроить по всему городу крестный ход, но
ничего не помогло. Получил отказ. Более того, тогдашний председатель
Законодательного собрания обратился к Патриарху Алексию с просьбой заменить
архиерея на более
покладистого.8
Местная пресса беззастенчиво потешалась над вл. Афанасием и резвилась,
изображая на Благовещение Ельцина с крыльями в образе архангела Гавриила.
Это художество сопровождалось нелепыми стишками.
9
Сказанное выше показывает, как по-разному православные отвечают на
сложившуюся духовную ситуацию. В Перми это какое-то неумелое сопротивление,
донкихотское неадекватное отрицание того, что не поддается объяснению, но
отчего исходит опасность. В пермском случае православные просто не понимают
с чем бороться, чему и какими средствами противостоять. Их усилия беспомощны
и безрезультатны. Нет большого притока в Церковь, да его и не может быть,
пока Церковь не даст точного ответа на духовный монетаризм.
В Екатеринбурге, напротив, Церковь принимает условия игры, навязанные
властью (коли в данных условиях выживает сильнейший, мы готовы состязаться).
И епархия наряду с остальными субъектами коммерческих отношений (шашлычными,
заводами, футбольными командами, казино, медицинскими кооперативами)
начинает борьбу за выживание. Если она победит, то власть ее похлопает по
плечу и позволит сесть за свой стол. Если проиграет -- за столом окажутся, к
примеру, сайентологи.
Долгие годы Русская Православная Церковь пыталась противостоять прямой
зависимости от государства. Сегодня над ней нависла новая угроза -- быть
порабощенной частным капиталом. Зависимость от коммерческих, а порой и прямо
криминальных структур не менее опасна, чем зависимость от тоталитарной
государственной машины. Духовный монетаризм стремится превратить Церковь,
епархию, отдельную общину в коммерческую структуру с неизбежной финальной
криминализацией. В этих условиях комфортно чувствуют себя современные секты:
муниты, сайентологи, кришнаиты и проч.
Разрушающая роль духовного монетаризма универсальна. Епископ Георгий
(Грязнов) даже не пытался влиять на власть, он смирился с тем, что вся
религиозная жизнь края протекает в диких языческих формах, и бросил все силы
на внутренние духовные церковные проблемы в попытках оградить остатки своей
паствы от наступающего магизма и оккультизма. Все его проповеди, все его
статьи в епархиальной прессе, все его нечастые выступления не местном радио
были посвящены одной этой теме.
Возникнув в Европе, Реформация оказала известное влияние на все
развитие религиозной, политической, экономической и культурной мысли,
изменив лицо старого света. Изменив лицо, но не подменив при этом сути.
Европейская Реформация, несмотря на всю силу своего протеста, крепко спаяна
со средневековьем, освободиться от которого она смогла лишь "эмигрировав" на
другой континент. Американский протестантизм - протестантизм в чистом виде.
Протестантизм, освободившийся от предшествующей традиции, сбежавший от нее.
В какой-то степени можно провести условную аналогию с процессом,
наблюдаемым нами на Урале. Если в центральной России буйство религиозной
энтропии все-таки сдерживается остатками православной культуры и даже самые
явные ее носители во власти считаются с церковностью, то на Урале мы видим,
как функционирует и развивается религиозная энтропия почти в чистом виде.
Странное и неадекватное, на первый взгляд, поведение Челябинского
архиепископа Георгия (Грязнова) вполне закономерно. Владыка Георгий
интуитивно чувствует разлитие чужого духа, и в его душе пробуждается
естественное желание этому противостоять.
Носителем религиозной энтропии и эклектичных религиозных верований
оказывается подавляющая часть населения Урала. Любая идеология нуждается в
своих выразителях. Ими становятся харизматические лидеры и основатели
всевозможных клубов, движений, оздоровительных центров, сект. Безусловно, в
организованные религиозные структуры входит незначительное меньшинство
населения, но, опираясь на массовое религиозно-аморфное сознание, оно
пользуется уважением, авторитетом и интересом у рядовых граждан, у общества
в целом и у властей.
Вернемся в Пермь. В день города в 1995 г. одним из кульминационных
моментов праздника было торжественное подношение кришнаитами мэру города
гигантского торта из просада, который тот разрезал жертвенным ножом. Мэр
заключил договор с Церковью сайентологии и в обязательном порядке предложил
сотрудникам аппарата пройти обучение системе управления по Хаббарду. В
западном религиоведении эта система признается в качестве одной из систем
манипуляции сознанием.
В Перми движение рериховцев зарегистрировало политическую партию --
"Партию русской этики", которая намеревается участвовать в политической
борьбе за власть.
Показательна ситуация в пермской системе народного образования. В
1990-92 учебных годах в ряде школ рериховцы ввели преподавание агни-йоги. В
1993-94 учебном году пермским школьникам были предложены занятия по
трансцендентальной медитации. В одной из школ работал некий
"специалист-психолог", который определял "энергетическую совместимость
детей" и выдавал следующие заключения, доводившиеся до сведения родителей:
"этот - вампир", "эта - ведьма", а у этого "связь с космосом". Весной 1994
года в Перми проводился семинар для учителей "Основы миропонимания новой
эпохи и педагогики". Для примера назовем два из прозвучавших докладов:
"Закон кармы и процесс воспитания" (читал к. ф. н. доцент В. Красноперов) и
второй -- "Некоторые педагогические принципы Живой Этики" (читала зав. каф.
Ин-та усовершенствования учителей Э. Копысова.)
Проникновение оккультизма в школьную педагогику происходит не только на
практическом, но и на теоретическом уровне. В Пермском государственном
университете в середине 90-х открыто действовала "Лаборатория суггестивной
лингвистики" под названием "Ведиум". Возглавляла "Ведиум" преподаватель
университета Ирина Черепанова. Она открыто называла себя ведьмой, изучала
ритуальные тексты и разрабатывала способы "фонетического кодирования".
"Ведиум" -- типичная современная религиозная группа, в которой оккультизм
переплетен с паранаучными изысканиями в области нервно-лингвистического
программирования (NLP). "Ведиум" работает под крышей университета и
предлагает услуги по организации коммерческой, политической и, что для нас
наиболее интересно, религиозной рекламы. Позволим себе процитировать письмо,
направленное "Ведиумом" Белодеду В. К., главе одной из пермских
сект:10
"Используя наши разработки, можно породить любой миф, запустить любой
слух, обеспечить успех любому крупному проекту эмиссий, сформировать рынок
нового продукта. . . но, пожалуй, самое интересное из того, что предлагает
лаборатория, это технология "вербального мифологического программирования".
Такая обработка обычно направлена на одного человека, и ее результатом
становится ряд мощных установок, изменяющих его неосознанное поведение в
нужную сторону. Эту технологию можно назвать "программированием судьбы". . .
мы разрабатываем различные методы и приемы скрытого языкового внушения и
манипуляции массовым сознанием".
Вряд ли к этому тексту требуются комментарии. Добавим только, что,
зародившись на Урале, "Ведиум" распространяется за его пределы. Филиалы этой
организации созданы в Литве, Краснодаре, Смоленске. Последователи "ведьмы"
Черепановой нашлись и в Москве, и в Петербурге.
Адресат письма -- Белодед Владимир Константинович -- руководитель
пермской аутентичной секты "Всемирная церковь Дети Божьи". Он называет себя
пророком, получающим "откровения" свыше. В семи книгах, изданных в Перми,
Белодед излагает свое учение, суть которого сводится к следующему: Бог и
дьявол суть единое целое. Дьявол "окутывает" Бога подобно кокону и
предохраняет его от мира. Для постижения божественной сути человек должен
познать дьявола, то есть зло. Только бесконечное познание зла ведет к
познанию добра и так далее. Секта Белодеда пока не получила широкого
распространения, и "Ведиум" предлагал ей услуги по "мифологическому
программированию" населения.
На Урале существует несметное количество сект, и, что характерно, Урал
не только адаптирует приезжие секты, но и активно генерирует свои
собственные, которые мы называем аутентичными. Аутентичные пермские секты --
это и "Ведиум", и секта Белодеда, и "Всемирный духовный центр города Перми",
и "Чаша Грааля", и "Экологос", и ряд других менее заметных.
Во всех других уральских городах мы также зафиксировали появление
аутентичных сект. В Екатеринбурге влияние и авторитет новых религиозных
движений и сект не слабее, чем в Перми. Достаточно упомянуть следующий факт
политической жизни. На выборах губернатора во время противостояния Страхова
и Росселя (1995 г.) муниты и сайентологи, привлеченные командой Страхова,
агитировали за его избрание. Но наиболее яркое и выразительное проявление
нынешнего духовного состояния Урала возникло в Челябинске. Это Бажовское
движение". О нем необходимо рассказать более подробно.
Религиозное учение бажовцев синтезирует учение Рерихов, русское
язычество, зороастризм, оккультизм и паранаучные идеологемы. Движение имеет
поддержку со стороны государственных органов власти, фонда культуры,
государственных и коммерческих предприятий. Бажовцы содержат собственное
учебное заведение -- Бажовскую академию сокровенных знаний, издают
собственную газету "Атлантида", активно занимаются книготорговлей, имеют
выход на местные СМИ, включая радио и ТВ. Руководители этого движения тесно
сотрудничают с челябинским отделением партии "Демократический выбор России"
и все свои ключевые материалы печатают в ее партийной газете "Акция".
Движение основало Уральский евразийский клуб (аналог Римского клуба), в
котором вырабатываются "концептуальные идеи развития уральского региона". В
работе Уральского клуба наряду с астрологами, уфологами, экстрасенсами и
проч. принимают участие крупные чиновники челябинской администрации, в том
числе председатель областной Думы Скворцов.
Как религиозное движение бажовство возникло в начале 90-х годов,
отпочковавшись от движения Рерихов. Отчасти оно представляет собой попытку
русифицировать рерихианство. Организационное оформление завершилось к 1992
году. Бажовское верование является мессианским, эсхатологическим религиозным
учением, образцом религиозных представлений постсоветской технической
интеллигенции и чиновничества. Все это пропущено через творческую
религиозную активность Владимира Соболева, основателя бажовской веры и ее
пророка.
Согласно представлениям бажовцев, Урал находится на стыке Европы и Азии
и потому является "энергетическим сердцем России". Недалеко от Магнитогорска
(Челябинская область) находится местечко Аркаим, где археологами обнаружены
руины тенгрианского храма. Бажовцы считают, что здесь некогда проживал
таинственный темнокожий народ чудь, обладавший небывалыми знаниями, силой.
Этот народ был связан с жителями Беловодья - страны, расположенной в горах
Тибета. Жители Беловодья объединялись в Белое Братство, воспетое Рерихом, а
затем Айванховым. Бажовцы верят, что Аркаим -- это своего рода "пуп Земли",
который сегодня равен по эзотерическому смыслу Шамбале, а завтра после ряда
мировых катастроф ("страшного суда") станет центром России и всей планеты.
Русифицируя рерихианство и перенося основное действие на территорию
России, бажовцы в качестве священных текстов используют сказы советского
писателя, лауреата Сталинской премии, члена КПСС с 1918 года Павла Петровича
Бажова, дедушки Егора Гайдара. К последнему симпатии не скрывают. Бажовцы
верят, что в сказах Бажова скрыто сокровенное знание. Хозяйка Медной горы
(Хозяйка Урала) приобретает значение центрального божества. Л. Пальчикова,
сотрудник Бажовской
академии,11
детально раскрывает представления бажовцев о Хозяйке Урала.
Как Алтаем-Гималаями "управляет" Зороастр, так
покровительницей-демиургом Урала является Хозяйка Урала. Она -- "куратор
всей духовной жизни людей Урала". Ее помощниками являются Великий Полоз (см.
сказ "Про Великого Полоза"), бабка Синюшка (см. сказ "Синюшкин колодец") и
прочие персонажи. Хозяйка Урала, по представлениям бажовцев, обладает
психической энергией, способной превращать фекалии в золото. Бажовцы
мечтают, что Хозяюшка со временем откроет это умение верным. Хозяйка Урала
является помощницей Матери Мира. Л. Пальчикова пишет: "Хозяйка Урала --
сотрудница Иерархии Света. Великие Учителя планеты и их сотрудники работают
в научных лабораториях и занимаются исследованиями. Руководить всем этим
можно только имея великие знания".
Параллельно поклонению Хозяюшке бытует поклонение покорителю Сибири
Ермаку. Бажовцы считают его одним из "великих воплощений", поскольку Ермак
"соединил" Европу и Азию, открыл путь на восток, где находится вожделенное
Беловодье.
Все религиозные краски бажовцев оттенены местным колоритом. Учение
имеет и более развитую религиозную модель, которую сформулировал Владимир
Соболев.
Высший разум вселенной -- Логос. Космическим отцом Земли был некогда
Люцифер. Он назывался "руководителем и воспитателем" Земли. Восемь миллионов
лет назад по заданию Логоса с Венеры на Землю прибыл десант великих ученых
для дальнейшего совершенствования земли. Люцифер отнесся к этому мероприятию
ревниво и "взял курс на уничтожение земли", превратившись из отца в отчима.
Логос, видя эдакое поведение Люцифера, дает Земле новых отца и мать:
Великого руководителя и Матерь Мира. В начале XIX века Люцифер
сконструировал "адскую машину", которая "собирает психическую энергию" злых
и развращенных людей и с ее помощью стремится взорвать землю.
Напоминаем, что все, здесь описываемое, является предметом серьезных
религиозных представлений наших современников, и продолжаем рассказ о
бажовской вере.
В 1882 году антихрист воплощается и продолжает подготовку революции
1917 года. Однако Высшие Светлые Демиурги собрались в 1898 году со всех
концов Вселенной в России и смягчили разрушительную роль грядущей революции,
послав для выполнения этой миссии. . . Ленина. По убеждению В. Соболева,
Ленина к концу XX века признают святым. С одной стороны, такой неожиданный
ход в религиозном сознании бажовцев объясняется симпатией, которую
испытывали к Ленину Рерихи, а с другой -- это любопытное наслоение советской
идеологии на мистические представления перестроечной интеллигенции.
Несмотря на почитание Ленина, бажовцы считают, что самым кровавым
преступлением большевиков явился расстрел на Урале царской семьи. Антихрист
лично приезжал в Екатеринбург накануне расстрела и рассматривал подвал
ипатьевского дома.
В 1928 году произошло второе пришествие Христа, но не в теле, а в духе.
Его задача -- создание нового человека эпохи водолея с тремя развитыми
центрами: интеллектом, сердцем и волей. Лучшим сырьем для этого являются
"россияне", состоящие в основном из трех народов -- русских, татар и евреев,
носителей соответственно доброты, воли и интеллекта. На этом замесе к 1940
году Христос сформировал новый народ. Здесь мы являемся свидетелями
очевидной идеологической аберрации, переноса пропагандистской концепции
формирования новой общности советских людей, которая активно внедрялась при
Леониде Брежневе, на религиозную идею преображения человека грядущей эпохи
водолея.
Особый мистический смысл придается Отечественной войне. Противостояние
немцев и русских понимается как противостояние Беловодья и Антишамбалы.
Победу Беловодья обеспечил св. Сергий Радонежский, ранее воплощавшийся в
Соломоне и Моисее.
Еще раз хотим подчеркнуть, что примитивизм религиозных представлений,
замешанных на рерихианстве, Розе мира и советской пропаганде, пронизывающей
сознание бажовцев, не мешает искренности их веры. Это именно вера. Общение с
носителями бажовского учения развеяло последние сомнения.
Остановимся на эсхатологических предсказаниях пророка бажовцев В.
Соболева. Весной 1995 года он записывает на аудиокассеты и активно
распространяет следующие предсказания:
Ноябрь 1995 -- май 1996 -- период Третьей мировой войны с участием
"астральных микробов", обладающих умом и волей, завезенных с Луны гнусными
американскими астронавтами еще в 70-х годах. Весь этот период Россию и ее
новое правительство будет возглавлять Михаил Горбачев, который является
воплощением великого князя Михаила Романова, последнего формального царя.
Метина на лбу -- следы от пуль. Война будет сопровождаться землетрясениями и
потопами. Спасутся только те, кто прислушается к голосу бажовцев и укроется
в сельской местности. Одна из программ Бажовской академии посвящена
устройству "Экополис Беловодье", то есть обустройству деревеньки, где
бажовцы намереваются пересидеть третью мировую войну.
В 1999 году Христос придет уже в физическом теле и состоится Страшный
суд. Россия будет спасена, ее центром станет Аркаим. Одновременно воскреснет
таинственный уральский народ -- "уральская чудь". Это будет началом
воскресения мертвых. В 50-е годы, когда Соболев был еще молодым, произошло
воплощение Конфуция. С тех пор Конфуций занимается "духовным воспитанием
нашего народа". По некоторым признакам это и есть сам В. Соболев.
Важнейшей частью религиозной жизни бажовцев, главным ее сакральным
ритуалом является проведение ежегодных (с 1993 г.) Бажовских фестивалей. Для
непосвященных это выглядит, как обыкновенный фольклорный фестиваль (песни,
танцы, рукоделия и проч.), но главная нагрузка, которую несет Бажовский
фестиваль, мистическая.
Проводится он на озере Чебаркуль под Челябинском в течение недели во
время дней летнего солнцестояния. Для бажовцев фестиваль -- прямой прообраз
"тысячелетнего царства", которое протекало в послевоенный период и пришлось
на счастливую советскую молодость активистов бажовской веры. Тысячелетнее
царство, по учению Соболева, длилось в течение 40 послевоенных лет (понятие
времени, разумеется, относительно) и пришлось на расцвет развитого
социализма. Понятно, что "тысячелетнее царство" должно предшествовать концу
света и вводится для законченности эсхатологической схемы.
Помимо фольклорных действий, языческих по смыслу и форме (скакания
через костры, ночные купания, сжигание чучела, возведение деревянных
идолов), фестиваль ставит задачу возродить "дух тысячелетнего царства",
понимаемого как дух молодежного фестиваля 1957 года, дух эпохи освоения
целины, первых полетов в космос, голубых огоньков и так далее.
Летом 1995 года Бажовский фестиваль собрал 6000 участников. Он был
организован при помощи Бажовской академии сокровенных знаний, Российского
фонда культуры (на поздравление Никиты Михалкова обратили внимание местные
журналисты), администрации Челябинской области, министерства культуры
Казахстана, министерства культуры Башкортостана.
Помимо песен, плясок и демонстрации произведений народных умельцев
проводились встречи с писателями, поэтами, астрологами (Павел Глоба),
уфологами. Совершалось паломничество в Аркаим.
Главным, стержневым мероприятием Бажовского фестиваля является
заседание Уральского Евразийского клуба. В 1995 году в его работе принимали
участие: пророк В. Соболев (главный организатор и вдохновитель всего
фестиваля); Лев Аннинский; председатель Челябинской областной думы В.
Скворцов; члены правительства республики Казахстан; страстный рериховец и
председатель челябинского Фонда культуры Кирилл Шишов. Были приглашены, но
не приехали Михаил Горбачев и Егор Гайдар. По понятным причинам отношение к
ним носит мистический оттенок. Первый -- царь, второй -- внук Великого
пророка П. Бажова.
Программу фестиваля, по словам Кирилла Шишова, "цементирует идея
развития евроазиатского сознания". Все участники Уральского клуба исповедуют
идеи евразийства и полагают возможным устранить междоусобные войны "путем
сглаживания национальных, религиозных и прочих разногласий". За
общеполитической гуманитарной фразеологией бажовцы скрывают свои вполне
конкретные идеи установления Единой мировой бажовской религии и
трансформации избранной части населения (верных последователей) в некую
шестую расу эпохи Водолея.
Цель работы Уральского Евразийского клуба -- выработка конкретных
советов и рекомендаций для Челябинской администрации. В первую очередь,
энергия Клуба направлена на систему народного образования. Цель -- "менять
ценностные ориентиры нынешнего образования". Нет никаких сомнений, что
скрытая цель -- распространение собственных "ценностных ориентиров", то есть
бажовского религиозного учения.
В сферу влияния Бажовской академии входят: Челябинский фонд культуры,
педагогический институт, управление культуры челябинской администрации,
военное училище, некоторые дома пионеров. Работа по популяризации бажовства
продвигается вполне успешно. Разработана программа по наглядной агитации:
повсеместно устанавливаются рекламные щиты с картинами на "мистические"
бажовские сюжеты, фирменные поезда Челябинск -- Москва по согласованию с
местным руководством МПС решено оформить в стиле, разработанном в Бажовской
академии сокровенных знаний. Близок к завершению проект установки памятника
бажовскому "святому" Ермаку. Бажовцы балансируют на грани фольклора и
культурных инициатив, но все чаще и смелее говорят о своих реальных
религиозных представлениях и идеологических целях. В этом смысле любопытен
текст гимна Бажовского фестиваля:
Прислушайтесь, поет над кряжами Урала
Через пласты веков Великий Зороастр,
Над пламенем костра Священным ритуалом
С космическим огнем он связывает нас.
Открылся Аркаим и будут друг за другом
Открыты города таинственных племен,
Чтоб вспыхнули сердца над их волшебным кругом
Соединяя ткань космических времен.
Не в сказке -- наяву придет горы Хозяйка
К тому, кто мастерство народу посвятит,
В порыве к красоте трудом кто устремится,
Познаньем высших сил такого озарит.
Этот мистический гимн, своего рода бажовский "символ веры", ясно
демонстрирует всю религиозную подоплеку их "культурной инициативы".
Следующая строфа прямо говорит об ответственном признании Уральского
Евразийского клуба:
Зовет Урал-магнит, давайте соберемся
И сопоставим все, что время нам дает.
Бажов и Аркаим, преданья Зороастра,
И все, о чем сейчас душа тебе поет.
Морализм и апологетика не должны интересовать социолога. Однако от
оценки социальной роли нынешнего религиозного эклектизма и российской
религиозности в целом он уходить не вправе. В конечном счете, религия
формирует моральные, правовые и культурные ценности общества. Собственно в
этом и заключается ее социальная функция. Бедность не в карманах,
преступность не на улицах, беззаконие не в государстве -- все это в головах
и сердцах людей.
Какова возможная реакция общества на вызов духовного монетаризма? Порой
она приобретает самые фантастические и экстравагантные формы. По рассказам,
в одном из промышленных центров Урала возник Орден Тамплиеров, члены
которого -- представители уральской профессуры и крупные чины силовых
ведомств. Помимо своеобразного религиозного учения орден декларирует лозунг:
"Дороги! Больницы! Борьба с разбойниками!" Третья составляющая показательна.
Вопрос борьбы с преступностью приобретает у тамплиеров характер религиозной
идеи.
Разумеется, уральские "тамплиеры" не имеют отношения к средневековой
европейской секте. Их заявление -- "бандита лучше убить, чем на его деньги
строить монастырь" -- всего лишь некая игра мысли. Но игра эта показательна,
поскольку является своеобразным откликом на уродство духовного монетаризма.
Трудно предположить, что именно театрализованным "тамплиерам" удастся
противостоять духовному монетаризму и выработать идеологию-иммунитет. Взгляд
останавливается на Русской Православной Церкви, но после периода
подсоветсткого существования она разорена физически, духовно и
интеллектуально. На восстановление уйдут годы. Нынешние методы ее
противостояния духовному монетаризму, которые мы осветили выше, либо наивно
беспомощны, либо неверны. Сегодня нужно признать, что руководство Русской
Православной Церкви не всегда адекватно понимает современную духовную
ситуацию в обществе и, как следствие, неадекватно на нее реагирует. На наш
взгляд, неожиданный ответ на нынешний вызов времени может прозвучать из
среды старообрядцев, традиционных протестантов или католиков. Возможно,
именно они будут призваны пробить первую брешь в духовном монетаризме, и
именно в этом будет заключаться их историческая миссия в России -- та помощь
православию, о которой столь много говорится на страницах экуменических
изданий.
Сноски:
1 Г. Якунин. "В служении культу". На пути к свободе совести.
М. 1989.
2Следует заметить, что среди приверженцев рыночных реформ
преобладали не догматичные верующие и не догматичные атеисты, а носители
аморфного размытого религиозного сознания. Социологическое исследование
"Религия и политика в современном массовом сознании", проведенное в начале
90-х годов Л. Воронцовой и С. Филатовым, наглядно показало неожиданное
сочетание политических и религиозных взглядов. Оказалось, что адогматичные
верующие в некие "сверхъестественные силы", НЛО и прочее естественнее и
легче соглашались с демократическими преобразованиями, в том числе и
рыночными. Рост религиозного сознания, свободного от жестких догматичных
форм, так сказать, рост религиозной энтропии развивался параллельно росту
демократических настроений. Именно эта категория граждан, а не догматичные
православные и не догматичные атеисты стали базой перестройки. Перестройка
размягчала идеологическую строгость системы и провоцировала
общемировоззренческую неопределенность общества. Общества, которое легко
вошло в рыночные отношения (см. Религия и политика в посткоммунистической
России, М. 1994).
3 Так, в 1993 году "Известия" опубликовали статью Михаила
Зеленина "Служил владыка за бутылку", в которой архиерей представал перед
читателем горьким пьяницей. Насколько приведенные в статье факты были
достоверны, судить трудно. Пристрастность автора не исключена. Работая
сторожем Вознесенской церкви, как раз напротив места казни царской семьи,
Зеленин пытался организовать в Екатеринбурге карловацкий приход.
4 Напр., статья "Скромность украшает всех" в газете
"Уральский рабочий" 18.11.94.
5 В частности, заметим, что крепкий карловацкий приход
располагается не где-нибудь, а прямо на родине президента Ельцина в деревне
Бутка.
6 В декабре 1996 года он был перемещен викарным епископом в
Калугу.
7 "Во имя Христа", No7-8, 1995.
8 Эту просьбу патриарх игнорировал.
9 Пермские новости, No50, 1995.
10 Письмо предоставлено нам самими сотрудниками "Ведиума".
11 Газета "Атлантида" No1, 1995.
Лекция пятая. Ислам и язычество. Башкирия
//Александр Щипков. Во что верит Россия
Отношения нации и государства с религией всегда представляли собой
проблему, своего рода квадратуру круга. Духовная жизнь, поиски абсолюта,
служение Богу -- сфера, если вдуматься, по природе своей свободная, не
поддающаяся контролю власти. Как могут президент или полицейский решить за
человека вопрос о том, что есть Истина, Добро и личное спасение от греха и
смерти? С другой стороны, вера формирует национальный характер, моральные
нормы, представления о долге. Поэтому от нее зависит чувство национальной
идентичности и социальный порядок. Государство и национальные лидеры,
понимая это, в течение всей человеческой истории используют Богово для нужд
Кесаря.
Но в любых исторических обстоятельствах вера проявляет свою
надгосударственную, наднациональную и надсоциальную природу и с тем же
постоянством обманывает планы и ожидания монархов, президентов и сотрудников
тайной полиции. Она живет вопреки любым указаниям власти. Народы,
государства, империи и целые цивилизации коренным образом изменяются,
разрушаются или исчезают вовсе, потому что исчезают идейные основания, на
которых они держались. Иной раз и сами властители, упорно стремясь сохранить
подвластное, не отдают себе отчета в том, как изменились их вера и
мировоззрение, и сами оказываются проводниками перемен, приводящих их к
гибели.
На землях бывшего СССР, да и всего бывшего социалистического лагеря эти
извечные попытки "оседлать Духа" сами по себе ничего нового не представляют.
Но уникальны историческая ситуация, состояние общественного сознания и
характер религиозности. Поэтому использование религии в национальных и
государственных целях приобретает своеобразные и в чем-то гротескные черты.
Наверное, когда-нибудь об этом будут написаны целые тома, созданы
классификации типов использования религии в национальных и государственных
интересах в постсоциалистическом мире. Мне бы хотелось обратить внимание на
религиозно-общественную ситуацию в одном отдельно взятом суверенном
Башкортостане, где процессы религиозного возрождения переплелись с
национальными и государственными интересами. В этом крае и до революции
религия самым неожиданным образом использовалась в интересах кесаря, и эта
традиция, кажется, оживает в наши дни.
В декабре 1993 года был избран первый президент Башкортостана Муртаза
Рахимов и принята конституция Башкортостана. В августе 1994 года подписан
Договор "О разграничении предметов ведения и взаимном делегировании
полномочий" между Российской Федерацией и Башкортостаном. Несколько лет
неопределенности, перетягивания каната, закулисных интриг и шумных протестов
башкирских националистов на улицах закончились образованием очередного
государства в государстве, наподобие Татарии, Калмыкии, Якутии, Тувы. После
этого социально-политические процессы, государственное строительство
приобретают большую свободу и свою собственную логику. В политическом плане
недолгая эволюция режима Рахимова напоминает происходящее в некоторых других
республиках в составе России и в СНГ. Идет постепенное укрепление режима
личной власти, растет контроль со стороны "исполнительной вертикали" над
политикой и экономикой. Откровенная оппозиция (к какому бы идеологическому
лагерю она ни принадлежала) сталкивается с прессом, который заставляет ее
умолкнуть, как это произошло, например, в Калмыкии. Конечно, политическую
жизнь в какой-нибудь русской области по европейским меркам тоже трудно
назвать демократической, но все познается в сравнении.
Национальная политика администрации также не отличается
оригинальностью. Идет методичная "коренизация" кадров, т. е. продвижение на
все что-либо значащие посты башкир. Однако здесь эта политика более
затруднительна, чем в большинстве других республик в составе Российской
Федерации. Дело в том, что башкир в Башкирии мало. Согласно результатам
последней переписи башкиры составляют лишь четверть населения республики
(столько же татар, более 40% русских, по 1,5-3% -- чувашей, марийцев и
удмуртов; присутствуют микроскопические, но заметные в жизни республики
общины немцев и поляков). Уже этот факт делает политику "коренизации"
достаточно трудным делом, вынуждает к маневрированию и осторожности.
Пестрота национального состава Башкирии предопределяет ее
поликонфессиональность. Но сказать это еще ничего не сказать. Религиозные
ориентации и интересы представленных в Башкирии народов исторически
переплелись самым тесным и причудливым образом. Их взаимосближение и
взаимоотталкивание, наверное, не имеет аналогов.
Древние башкиры были язычниками-кочевниками, ислам начал проникать в
Башкирию из Булгарского царства в Х веке. В первой половине XIII века
Башкирия была завоевана ханом Батыем и находилась в составе Золотой Орды до
ее распада. После возникновения в XV веке Казанского, Ногайского и
Сибирского ханств Башкирия была поделена между ними. В религиозной сфере у
башкир в это время существуют две взаимоисключающие тенденции: с одной
стороны, башкирский народ под влиянием своих властителей постепенно принимал
ислам; с другой стороны, постоянно сопротивлялся всяческому воздействию на
духовную и культурную жизнь со стороны иноземцев. В духовной сфере это
выражалось в приверженности языческим верованиям, сохранности и широкой
популярности доисламского по своему происхождению башкирского национального
эпоса, возникновении новых сказаний, наподобие русских героических былин, в
которых, среди прочего, воспевалась борьба с захватчиками-мусульманами. Не
только сопротивление Казани, но и кочевнический образ жизни препятствовал
укоренению ислама.
Разгром Казанского ханства Иваном Грозным в 1552 году радикально
изменил ситуацию. Отдельные объединения башкир в большинстве случаев
добровольно стали присоединяться к России. Этот процесс завершился в
середине XVII века. Добровольность вхождения в состав России обеспечила
башкирам достаточно большие, по сравнению с другими народами Поволжья и
Урала, права. Башкиры стали военным казачьим сословием с сохранением
собственности на землю. В отношении башкир не проводилось последовательной,
планомерной политики христианизации. Две такие попытки: в 1681-1684 годах и
в начале XVIII века -- привели к массовым восстаниям и усилия по
государственному оправославливанию башкир были прекращены.
Не только наличие прав, но и природные условия: непроходимые леса и
горы, безлюдные степи -- привлекали в Башкирию свободолюбивый и гонимый люд.
В Башкирию от христианизации спасались язычники -- марийцы, чуваши, удмурты,
мордва. В начавшейся интенсивной русской колонизации края весьма заметную
роль играли старообрядцы. Их колоритный облик, их скиты, разбросанные по
горам и в гуще тайги, возможно, вдохновили музу уроженца Уфы Михаила
Нестерова, чьи картины на московских выставках начала ХХ века казались
большей стилизацией, чем были таковой для самого художника, в юности
имевшего перед глазами уникальный "видеоряд".
Падение Казанского ханства положило начало серьезной исламизации
башкир. Попытки насильственной христианизации татар еще с XVI века вызывали
их постоянный отток в Башкирию. Вместе с ними переселяется и непокорное
мусульманское духовенство. В ситуации русского политического диктата и
массовой русской колонизации ислам становится важнейшим фактором этнического
самосознания башкирского народа. За него держатся, им гордятся,
посягательства на веру вызывают решительное сопротивление. При этом "закон
мусульманский" соблюдают плохо и богослужение посещают редко.
Башкирия становится бурлящим котлом, бунтарское содержимое которого
склонно к неповиновению и по экономическим, и по политическим, и по
религиозным мотивам. Закономерно, что этот край стал центром Пугачевского
бунта, который в религиозном отношении, несколько огрубляя реальность, можно
считать восстанием диссидентов: русских казаков и старообрядцев, мусульман
башкир и татар, язычников чувашей и удмуртов -- против государственного
вероисповедания.
После подавления Пугачевского бунта Екатерина II занялась башкирами и
исламом всерьез. Не слишком набожная императрица осознала тот факт, что
российских мусульман никогда не удастся обратить в православие, несмотря на
всю мощь государства Российского. Поэтому было решено интегрировать их в
политическую систему империи.
В 1789 году было создано Магометанское духовное управление с центром в
Уфе. В этом же решении императрица определяла систему управления --
мусульманское духовенство с этих пор не избиралось, а назначалось после
надлежащей проверки кандидатов. Была учреждена должность главы российских
мусульман -- муфтия, который, как и его помощники и громадное большинство
рядовых мулл, назначался "из казанских татар". Для Башкирии это решение
имело два важных следствия. Во-первых, благодаря матушке Екатерине в крае
началось массовое строительство мечетей и поддерживаемое российским
государством распространение ислама. Подлинная исламизация башкир:
распространение шариата, регулярное посещение богослужений и мусульманская
система образования -- утвердилась среди башкир в последующие полтора
столетия.
Во-вторых, Уфа стала центром официальной мусульманской религиозной
жизни России, причем в национальном отношении ее носителями были татары.
Уфа, таким образом, была центром и татарской религиозной жизни. Башкирское
национальное сознание испытывало по этому поводу сложный набор комплексов и
фобий, которые позднее вылились в мощную антитатарскую реакцию.
К 1917 году Башкирия представляла собой край самых разноплановых
религиозных тенденций. Среди башкир и татар укрепляется ислам, но в то же
время на волне возникающего башкирского национального движения звучат
требования башкиризации ислама, которые находят свою опору в национальной
разновидности суфизма -- ишанизме, получившем распространение в XIX веке.
Ишаны, имевшие многочисленных мюридов, стали влиятельными национальными
религиозными и общественными авторитетами.
В христианской среде также идут бурные процессы. После указа "Об
укреплении начал веротерпимости" 1905 г. старообрядцы Башкирии быстро
занимают видное место в экономической и общественной жизни. Немецко-польская
католическая община, выросшая за счет инженеров и квалифицированных рабочих
в городах, сельских колонистов, а также принявших католичество русских, была
одной из самых активных в России. На ее основе во время Гражданской войны в
1918-1919 гг. был создан религиозно-общественный "Римско-католический союз в
честь Сердца Господа Иисуса Христа" и была предпринята попытка создания
христианско-демократической партии. Во главе этого движения стоял русский
католик и русский националист(!) В. Зенкин.
Неудивительно, что в условиях такого религиозного бурления именно в
Башкирии достигла своего пика реформаторская деятельность епископа Андрея
(князя Ухтомского), возглавившего в 1914 г. Уфимскую епархию. Епископ Андрей
развернул бурную деятельность, направленную на единение Церкви с земством,
на развитие благотворительности, церковной кооперации, просвещения и
самоорганизации мирян. Одной из важных сфер деятельности епископа Андрея
было миссионерство, в котором он больше всего преуспел среди чувашей. Были
также обращения татар и башкир. Глубокий интерес владыки Андрея и стремление
восстановить церковное общение между православием и старообрядчеством
принесли свои плоды уже после революции. В первую очередь, по инициативе
уфимского епископа был создан единоверческий епископат. Первоиерарх
единоверцев Симон (Шлеев) погиб мученической смертью от рук большевиков
именно в Уфе в 1921 г. После епископа Симона первоиерархом единоверцев стал
сам вл. Андрей.
Февральская революция предоставила мусульманскому населению России
широкие возможности политического самовыражения. В мае 1917 г. в Москве
состоялся Всероссийский съезд мусульман, делегаты которого были избраны ото
всех мусульманских регионов России, в том числе и от Башкирии. На этом
съезде был избран Всероссийский мусульманский совет и его исполком. Таким
образом, возникла неподконтрольная российской власти демократически
избранная организация религиозной жизни мусульман. Чуть позже появилась
политическая организация мусульман -- Всероссийский мусульманский военный
совет "Харби Шуро", в программу которого входило создание Волжско-Уральских
штатов со столицей в Казани. Территория штатов должна была включать
Казанскую, Уфимскую, Оренбургскую губернии, а также отдельные части
Самарской, Симбирской, Пермской и Вятской губерний.
В этом всероссийском мусульманском движении, как религиозном, так и
политическом, полностью доминировали татары, причем одним из главных центров
этого движения была Уфа. Татарские лидеры совершенно не учитывали башкирских
интересов, в их концепциях башкиры даже не рассматривались как отдельный
народ, отрицалась самобытность их культуры и языка. С точки зрения татарских
лидеров, существовал только один народ -- "тюрко-татары".
Неудивительно, что среди башкир возникла резкая национальная реакция
враждебности, как татарскому пантюркизму, так и русскому унитаризму.
В политической сфере башкирское национальное движение имело два
основных направления, лидерами которых были Ахмед-Заки Валидов и
Мухамед-Габдулхай Курбангалиев. А. Валидов был сторонником создания
максимально независимой башкирской государственности, М. Курбангалиев --
того, что сейчас называется "культурно-национальной автономией". Позиция
последнего объяснялась тем, что башкиры даже в Башкирии составляют явное
меньшинство населения, кроме того, много башкир живет дискретно среди
русских в различных уральских губерниях.
В отличие от татар, менее религиозные башкиры не создали
самостоятельного религиозного движения. Их интересы в этой области были
подчинены целям движения, направленного на сохранение и самоопределение
башкирской нации. И Валидов, и Курбангалиев были сторонниками создания
независимой от татар организации башкирского ислама, но Курбангалиев
придавал ей гораздо большее значение, так как, по его программе, она должна
была стать духовным ядром в самоопределении башкирского народа. История
разрешила спор между двумя лидерами в пользу Валидова. Курбангалиев примкнул
к Колчаку; будучи муллой и белым офицером после гражданской войны он
оказался в Манчжурии. Валидов же примкнул к большевикам и возглавил первое
правительство башкирской автономии.
Возникновение Башкирской автономной республики предопределило создание
независимого Башкирского духовного управления. Курултай башкирского
духовенства в 1921 г. провозгласил учреждение Духовного управления мусульман
Башкирии. Однако на территории республики и при советской власти продолжало
функционировать наследовавшее дореволюционному Магометанскому духовному
управлению Центральное духовное ведомство мусульман Внутренней России и
Сибири, учрежденное в 1921 г. и сохранившее резиденцию муфтия и центральные
органы управления в том же здании в Уфе, где находилось руководство
дореволюционного управления. Как и прежде, в нем доминировали татары.
20-е и даже начало 30-х гг. -- период бурной религиозной жизни
Башкирии. Среди мусульман продолжалась жесточайшая, непримиримая борьба
между татарами и башкирами, закончившаяся в 1936 г. ликвидацией Башкирского
духовного управления.
Среди православных в это время идет столь же бурная борьба, сначала
между обновленцами и тихоновцами, а позднее -- между сергианами и
Катакомбной Церковью, одним из главнейших центров которой становится
Башкирия. Епископ Андрей (Ухтомский) рукополагает епископов и священников,
которые расходятся по всей стране. Многие из них оседают в самой Башкирии.
До наших дней республика -- один из главных центров катакомбного
православия. Именно в Башкирии, благодаря усилиям владыки Андрея, многие
старообрядцы переходят в катакомбное единоверие. В глухом Никольском скиту
Белорецкого района, несмотря на все репрессии, выживает иерархия
катакомбного единоверия.
Первоиерарх с 1938 по 1984 г. катакомбного единоверия Меркурий (Котлов)
-- житель Белорецкого района, простой малограмотный крестьянин, возлагавший
тяжелые епитимьи за употребление в пищу сатанинского овоща "картови",
благодаря мужеству и вере сумел сохранить свою
Церковь.1
Начиная с 30-х годов, вследствие жесточайших репрессий, всякая и
христианская, и мусульманская религиозная жизнь неуклонно затухает. К 1988
г. в Башкирии официально зарегистрированными остаются всего 14 мечетей и 17
приходов РПЦ. У мусульман полностью пресеклась суфийская традиция. В отличие
от Северного Кавказа, в Башкирии не возникло ничего подобного параллельному
исламу. У православных от мощной, неподконтрольной властям религиозной жизни
остались лишь крошечные общины престарелых крестьян. У старообрядцев -- один
фольклор, представляющий интерес разве что для филологических и
археографических экспедиций. О католиках, а также лютеранах и других
протестантах и говорить нечего.
Поначалу события, имевшие место в Башкирии после 1988 г., казалось бы,
существенно не отличались от тех, что происходили по всей стране.
Первые несколько лет после 1988 г., когда "разрешили религию",
наблюдался всеядный интерес к вере. Народы обращались к своим "корням":
татары и башкиры -- к исламу, русские -- к православию, удмурты и мари -- к
язычеству, немцы -- к лютеранству. Определенных успехов добивались и
относительно новые для Башкирии деноминации: кришнаиты, харизматы, баптисты.
Причем к этим новым для Башкирии вероисповеданиям обращались не только
русские, но и башкиры, особенно молодежь крупных городов. Поначалу никто не
видел в этом "криминала". Мало того, согласно одному из социологических
опросов,2
проведенных в Уфе в начале 1992 г., чуть менее 10% башкир и татар города
считали себя христианами. Особенным успехом в миссионерстве отличилась
Новоапостольская церковь. Ее эмиссары появились в Башкирии из ГДР, где они
имели тесные контакты с ЗГВ и пользовались ее транспортными возможностями.
Поначалу новоапостольники ставили своей целью служение местным немцам.
Однако вскоре к ним и их необременительным и "веселым" богослужениям, с
легкой адаптацией к современной молодежной культуре, потянулись и башкиры, и
русские. С 90-х гг. и исламское, и православное духовенство обличают
новоапостольников в прозелитизме, считая их одним из своих главных
противников.
Возрождение православной епархии началось в 1990 году, когда ее
возглавил епископ Никон (Васюков), сравнительно молодой врач, ставший
священником незадолго до перестройки. Число приходов быстро выросло с 17 до
85 в 1993 году (и 125-ти в 1996). Владыка Никон проявляет известную широту
взглядов, готовит документы для причисления к лику святых двух самых
известных православных подвижников Башкирии -- Андрея (Ухтомского) и Симона
(Шлеева). С особым энтузиазмом владыка Никон восстановил храм Симеона
Верхотурского, в котором служил епископ Андрей. В то время как
бескомпромиссная борьба епископа Андрея с митрополитом Сергием
(Страгородским) и его роль в организации Катакомбного православия, равно и
распространенные в Московской Патриархии подозрения о его излишних симпатиях
к старообрядчеству, могут поставить нынешнего уфимского архиерея в
затруднительное положение.
Епископ Никон не побоялся рукополагать в священники и привлекать к
самым ответственным делам людей, которые ранее имели неприятности в
отношениях со светским начальством. Очевидное неудовольствие властей,
например, вызвало назначение настоятелем восстанавливаемого кафедрального
собора Бориса Развеева, в прошлом активиста подпольного религиозного
движения, участника семинара Александра
Огородникова,3
дважды сидевшего при Советской власти за религиозную деятельность.
Значительно позже православных активность стали проявлять католики,
лютеране, старообрядцы, катакомбщики. И это не удивительно. Католики и
лютеране -- поляки и немцы по национальности -- испытали на себе не только
религиозные, но и национальные гонения. Религиозная традиция еле теплилась в
промышленных центрах среди рабочих, почти поголовно из семей
репрессированных, а также в польских и немецких деревнях,
Возрождение старообрядчества и ИПЦ, по всей видимости, -- дело
ближайшего будущего. Лишь в последнее время духовные наследники неистового
протопопа начинают организовываться; а подмосковные соборы Катакомбной
церкви 1994 и 1995 годов, -- по сути, первые шаги на пути восстановления,
возможно, наиболее гонимой в советское время религиозной группы.
Какой бы самобытной ни была религиозная жизнь христиан Башкирии,
все-таки то, что происходило в последние годы с исламом, имело для
республики, да и для всей России, гораздо большее значение.
Во всех конфессиях России идет сложное, часто трудно переносимое
изживание советского прошлого. Причем то, что одним кажется преодолением
советскости, другим представляется его консервацией. В исламе, по причине
значительной демократичности этой религии, ее массовости, иностранным
связям, эта борьба с "проклятым прошлым" приняла наиболее яркие и
организационно выраженные формы. Одним из главных центров этой борьбы стала
Уфа. В начале 90-х гг. среди мусульманского духовенства России нарастает
недовольство руководством ДУМЕС и персонально его главой муфтием Талгатом
Таджуддином. Молодые реформаторы обвиняли муфтия в пассивности, раболепии
перед российскими властями, забвении важнейших требований ислама и даже
аморализме. В ходе этой борьбы во многих районах России возникли новые
независимые от ДУМЕС исламские духовные управления и муфтияты, позднее
объединившиеся в Высший координационный центр духовных управлений мусульман
(ВКЦ). В большинстве случаев молодые реформаторы получали поддержку
радикальной татарской национальной организации -- Татарского общественного
центра.
Уфа -- исторический административный центр российского ислама.
Религиозные конфликты осложнены здесь традиционным противостоянием татар и
башкир. Реформаторское движение впервые открыто заявило о себе именно в Уфе,
когда в августе 1992 г. группа молодых священнослужителей создала Духовное
управление мусульман республики Башкортостан (ДУМРБ).
ДУМРБ действительно повело динамичную политику исламского возрождения.
Под его эгидой были открыты десятки мечетей, развернуты издательская
деятельность, благотворительность и система образования. ДУМРБ сумело
установить широкие международные связи в исламском мире, что обеспечило ему
значительную материальную помощь.
Каковы же идейные установки ДУМРБ?
Обобщая беседы с лидерами ДУМРБ, рискнем суммировать их в краткой
декларации: "Всякий верующий, стремящийся полностью следовать своему
религиозному учению, не выхолащивать его, -- фундаменталист, ведь он стоит
на твердом фундаменте веры. В этом смысле мы фундаменталисты. Экстремизм --
другое дело, это отход от Корана в какую-то крайность. Мы фундаменталисты,
но не экстремисты. Ислам в России находится в состоянии глубокого упадка.
Религиозную жизнь надо начинать заново. 90% людей, по традиции принадлежащих
к мусульманской религиозной культуре, не только не знают Корана и не
участвуют в богослужениях, но и не соблюдают элементарных моральных норм -
пьянствуют, развратничают, бездельничают, воруют. В российском исламе нет
ничего положительного, мы должны учиться у наших зарубежных единоверцев.
Нынешняя интерпретация закона об отделении религии от государства -- это
фактическое отделение народа от веры, а значит, и отделение народа от
государства. При таком законе религия не может возрождать народ. Ислам
должен быть отделен от политики, но не от общества. Должны быть какие-то
законодательные нормы, позволяющие религии регулировать человеческую жизнь.
Россия -- православно-мусульманская евразийская страна, ее духу чужды
западные ценности безбрежного индивидуализма и своеволия. Вместе с
Московской Патриархией мусульмане должны возродить исконную евразийскую
культуру России и бороться с американским влиянием".
Надо сказать, что искусственно созданная нами из бесед с активистами
ДУМРБ декларация весьма существенно отличается от того, что сказал нам
Талгат Таджуддин. Без сомнения, борьба между ДУМРБ и ДУМЕС -- это не только
борьба между "аморальным и раболепным перед Москвой лидером" (эти обвинения
пусть останутся на совести активистов ДУМРБ; мы их ни подтвердить, ни
опровергнуть не можем) и искренними ревнителями веры, но борьба идейная.
Кстати обвинения в "пассивности" легко опровергнуть объективными данными. По
статистике в конце 70-ых -- начале 80-ых годов Таджуддин добился открытия
большего числа мечетей и большего количества обучающихся в духовных учебных
заведениях, чем Московская Патриархия.
Талгат-хазрат (эквивалент православного "владыка Талгат") считает, что
"российским мусульманам есть чем гордиться. Иностранные учителя, если и
нужны, то поле их деятельности должно быть ограничено. За многие столетия
совместной жизни с христианами в России мусульмане выработали уникальную
религиозную культуру -- открытую, терпимую и динамичную. Российским
мусульманам самим есть чему поучить, скажем, афганцев или суданцев. . .
Шариат -- дело личной совести каждого мусульманина, он не может навязываться
извне. Все попытки изменить законодательство, направленные на создание
условий, при которых можно навязывать исламские нормы, в случае успеха
приведут лишь к лживости и лицемерию. . . Что такое евразийство? Я не знаю,
что это значит. Конечно, Россия расположена в Европе и Азии, так что
идеологи евразийства демонстрируют хорошее знание географии. Но никакой
серьезной мысли за этим словом нет. И российские христиане, и российские
мусульмане -- носители (или по крайней мере должны ими быть) ценностей
современной цивилизации -- свободы и демократии".
После возникновения ДУМРБ в Башкирии, других муфтиятов и духовных
управлений по всей стране сторонники Таджуддина довольно быстро теряли свои
позиции во многих регионах, так что некоторые эксперты стали утверждать, что
ДУМЕС не имеет будущего. На наш взгляд, дело Талгат-хазрата совсем не так
безнадежно. Молодые исламские (как и православные) неофиты устремились в
погоню за самым радикальным, ортодоксальным учением. Националисты и
государственники, даже если они очень сомнительные верующие, для своих
национальных и государственных целей хотят утвердить самую "крутую" веру,
более пригодную для сплачивания народа и государства. Эти два по своей
природе весьма различных мотива способствуют росту влияния мусульманских
реформаторов-ортодоксов (совершенно аналогичным образом ситуация
складывается и в Московской Патриархии). Однако реально существующая
религиозность широких слоев верующих (и мусульман, и христиан) совсем иная
-- адогматичная, открытая, даже эклектичная. Взгляды Талгата Таджуддина
соответствуют ей гораздо больше.
Конфликт между ДУМЕС и ДУМРБ -- это религиозный спор, прямо не
связанный ни с башкирским национальным движением, ни с утверждением
башкирской государственности. К тому же, громадное большинство лидеров и
духовенства и в ДУМЕС, и в ДУМРБ -- татары, которым цели башкирского
национального движения в лучшем случае безразличны. Но этот конфликт
наложился на всплеск башкирского национального движения. Взаимоотношения с
ним и для ДУМЕС, и для ДУМРБ имеют ключевое значение в борьбе за утверждение
своего влияния в республике. Для татарского духовенства эта задача
психологически очень сложна. Отношение татар к Башкирии -- почти зеркальное
отражение отношения русских к Украине. Татары склонны считать башкир либо
этнической группой внутри единого тюрко-татарского народа, либо настолько
близким народом, что различия можно не брать в расчет. Склонность татар к
тесному братанию вызывает у башкир ощущение, что их хотят задушить в
объятиях. Такая дружба вызывает враждебную реакцию, ответное стремление
утвердить свою уникальность и непохожесть. Башкиры любят подчеркивать свою
культурную близость к другим тюркам-кочевникам: ногайцам и казахам, в
противовес "союзническим" устремлениям татар. Башкиры всегда отвергали
постоянно возникающую в татарской среде идею объединения двух народов.
В области религии аналогия отношения татар с башкирами и русских с
украинцами также напрашивается сама собой. Как Московская Патриархия
декларирует наднациональную природу православия и на этом основании
утверждает порочность украинского автокефалистского
движения,4
так и татарское мусульманское духовенство обвиняет башкирских националов в
забвении универсальности ислама. При этом и православные русские, и
мусульмане татары не отдают себе отчета в том, что русское православие и
татарский ислам обладают все же специфическими национальными чертами,
которые могут быть чужды украинцам и башкирам; не замечают за собой
(несмотря на всю универсальность православия и ислама) резко отрицательной
реакции на появление русских католиков и православных татар.
Как и в годы революции, ныне до сих пор не возникло самостоятельного
башкирского религиозного движения. Религиозная программа разрабатывается
общественно-политическими национальными организациями. Крупнейшая и
авторитетнейшая из них -- Башкирский национальный центр "Урал" (БНЦ),
созданный в 1989 году. БНЦ борется за максимально возможную степень
суверенитета Башкортостана. В его рядах есть радикалы, цель которых --
независимость, и умеренные, желающие фактически конфедеративных отношений с
Россией. Во внутренней политике БНЦ выступает за придание Башкортостану
национального характера, что включает и кадровую, и культурно-языковую, и
чисто экономическую программы. С одинаковой резкостью идеологи БНЦ
обрушивают свою критику на "российский шовинизм" и на "татарский
экспансионизм". Как и во всяком национальном движении народа, находящегося в
меньшинстве, но связывающего свои планы сохранения и возрождения этноса со
строительством "национального государства", в самой идеологии БНЦ есть
что-то болезненно-невротическое, своеобразная смесь храбрости, радикализма и
страха за будущее. Неуклонное движение России к демократии, скорее всего, не
минует суверенного Башкортостана, а в обществе, где царствует принцип "один
человек -- один голос", программа БНЦ не имеет долгосрочных перспектив.
"Духовной" сфере в деятельности БНЦ уделяется большое внимание. И здесь
следует выделить два основных направления, которые в последнее время все
больше противоречат друг другу.
С одной стороны, БНЦ выступает за сохранение и развитие традиционной
народной культуры. В первую очередь, это национальный эпос "Урал-Батыр",
древние сказания и песни. Мир башкирского фольклора -- живой носитель
языческой тенгрианской традиции. В эпических и фольклорных сюжетах образ
верховного языческого бога Тенгри слился с образом Аллаха; но в
мировоззренческой основе башкирской народной культуры языческий пласт
сохранился неизмеримо полнее, чем, скажем, у русских или татар. В отдаленных
сельских районах до сих пор сохранились древние культы. Самый
распространенный среди них -- культ Духа Гор (Тау-Эйахы), в честь которого
до сих пор на вершинах гор и холмов складывают конусы из камней. В некоторых
районах свято соблюдается запрет на сбрасывание камней с гор и холмов. В
меньшей степени сохранилось поклонение Духу Воды -- Хпу Иняхы и Духу Дома --
Уй Ияхы. В башкирской глубинке в последнее время отмечались случаи, когда
местные крестьяне башкиры решительно противились попыткам мулл татар
запретить культ Духа Горы. Вообще, надо сказать, что еще требует своего
вдумчивого осмысления тот факт, что народы, в прошлом подвластные Казанскому
ханству -- мари, удмурты, чуваши и, в гораздо меньшей степени, башкиры, --
проявили удивительную приверженность язычеству.
Беседуя с лидерами БНЦ Маратом Кульшариповым и Дамиром Валеевым, мы
пытались выяснить место тенгрианства в современной идеологии башкирского
возрождения. Наши собеседники решительно убеждали, что тенгрианство не имеет
никаких перспектив в качестве организованной национальной религии, что
языческий пласт -- исключительно сфера народной художественной культуры и
быта, и только в таком качестве БНЦ его поддерживает. Как сказал нам Валеев,
"остатки тенгрианства поэтизируют жизнь и скрепляют национальную культуру".
Временами нам казалось, что нас убедили, временами складывалось впечатление,
что наши собеседники подобны девице, в голове которой зреет положительное
решение, но она продолжает твердить: "Нет, нет, нет, никогда я не выйду
замуж за этого грубияна!" К такой мысли нас подталкивали и некоторые факты,
сообщенные самим Д. Валеевым. В 1994-1995 гг. в среде башкирской
художественной интеллигенции появилось несколько человек, открыто заявивших
о разрыве с исламом и переходе в тенгрианство. Среди них писатель Ахмет
Утебаев и художник Фарид Ергалиев. На Всемирном курултае башкир в июне 1995
г. произошел маленький скандал, когда один из делегатов в странных
белоснежных одеждах, поднявшись на трибуну, заявил о разрыве с исламом и
призвал башкирский народ возвратиться к вере предков - тенгрианству.
Возможно, все это -- эскапады художественных натур, но полностью
исключить, что они могут иметь более серьезное продолжение, все же,
наверное, нельзя. Тем более что исламское духовенство относится к
тенгрианству вполне серьезно: муллы запрещают правоверным не то что говорить
-- думать о древнебашкирской вере.
В собственно религиозной сфере БНЦ декларирует безусловную
приверженность исламу. Говоря о религиозном характере башкир, Кульшарипов и
Валеев несколько парадоксально формулируют особенности своего народа,
которыми они гордятся: "Мы плохие мусульмане, редко соблюдаем закон и мало
ходим в мечеть, в нашей вере сильны остатки язычества, но мы, в отличие от
татар, никогда не переходили в христианство; мы более верные, хотя и плохие
последователи Магомета". Насчет того, что башкиры вообще никогда не
переходили в христианство -- это, конечно, идеологическое преувеличение.
Действительно, никогда не было башкирских национальных православных
приходов, в то время как татарские были и есть. Индивидуальные же переходы
башкир в христианские вероисповедания -- явление и в прошлом, и ныне не
такое уж исключительное.
БНЦ много сделал для распространения ислама. Под его эгидой Коран
переведен на башкирский язык, издано много другой религиозной литературы,
организованы различного рода образовательные программы. БНЦ инициировал сбор
средств на строительство мечетей. Благодаря активности башкирского
национального движения в башкирском обществе выросло чувство национальной
идентичности, один из важнейших компонентов которого -- верность исламу.
Легкие и