к кассы его посольства был положен в местный банк Будапешта, а сберегательная книжка отправлена по почте в Таллинн. Ни сам посланник, ни атташе Вальтер Соевер в Эстонию не вернулись, хотя их всячески зазывали туда, а в случае отказа угрожали судом. <...> <Латвия> Летом 1940 г. Х.Ребане неожиданно повел себя как лояльный служащий новой власти. Было похоже, что в решающий момент у него не хватило смелости или 297 решительности сделать более четкое -заявление в защиту преемственности Балтийских государств. Одним из немногих шагов внешней политики правительства Й.Вареса было аннулирование упомянутых в нотах Советского Союза договора о Балтийской Антанте и, конечно, эстонско-латвийского договора об обороне. Особым сторонником Балтийского союза посол Эстонии в Риге Ханс Ребане никогда не был. Может быть, поэтому ему легче было теперь закончить все дела. 25 июня 1940 г. посланник, согласно пришедшим из Таллинна указаниям, нанес визит новому премьер-министру и министру иностранных дел Латвии Аугустсу Кирхенштейнсу. Посланник запросил согласия Латвии на аннулирование эстонско-латвийских договоров. В присутствии X. Ребане А.Кирхенштейнс позвонил по телефону К.Ульманису. Тот сразу согласился и соответствующие решения были опубликованы в прессе Балтийских государств. В тот же день, составляя свой первый отчет новому министру иностранных дел Н.Андрезену, Х.Ребане попросил "Правительство Республики принять прямые меры к претворению в жизнь больших и ответственных заданий, которые возложило на себя новое правительство". Новое правительство, как известно, хорошо сумело справиться со своими "заданиями". Х.Ребане "добровольно" отказался от своих обязанностей 10 июля 1940 г. Его заявление об увольнении было лаконичным: "Прошу освободить меня от службы в министерстве иностранных дел". О своем последователе Х.Ребане позже, будучи в эмиграции, писал: "Правительство Вареса назначило в Ригу нового посланника, который болтался по городу в сандалиях. В посольстве его первыми вопросами были, где автомобиль посольства и где находится винный погреб". <...> <США> Присоединение Балтийских государств к Советскому Союзу стало тяжелым поражением для официальных представителей этих государств повсюду, однако благодаря заявлению, сделанному 23 июля 1940 г. и.о. госсекретаря США Самнером Уэллесом, в США в отношении Балтии была применена доктрина Стимсона -- не признавать территориальные изменения, проведенные с использованием насилия или под угрозой такового. Это дало представителям Балтийских государств в США, в том числе И.Кайву, уникальную возможность -- остаться основными носителями государственно-правовой преемственности Эстонии. Разумеется, что И.Кайв отказался выполнить поступившее из Таллинна 6 августа 1940 г. распоряжение приехать, и пришедший 5 сентября приказ прекратить деятельность консульства. И.Кайв успешно отражал попытки Москвы захватить консульство и предлагал убежище прибывшим из Европы бывшим эстонским дипломатам. <...> <СССР> А.Рей, которого оценивают как тихого и хитрого человека, сумел наладить довольно удовлетворительные отношения с кремлевской властью, хотя ему приходилось жить в постоянном напряжении, учитывая, например, обычай Кремля работать по ночам. Это означало, что и эстонский посланник по ночам постоянно должен был быть настороже. После ноты от 15 июня 1940 г., нанесшей окончательный удар по независимой Эстонии, А.Рей сразу вылетел через Ригу в Таллинн. Окончательная ликвидация независимости Балтийских государств в июне 1940 г. была связана с военными действиями в Европе, но не исключено, что последний и решающий толчок дал Сталину новый посол Великобритании в Москве сэр Стаффорд Криппс. Э.Лааман, эстонский пресс-атташе в Москве, в одном из своих последних отчетов министерству иностранных дел Эстонии высказал предположение, что между состоявшейся 14 июня встречей Молотова с английским и французским послами и предъявленной в тот же день Литве нотой есть какая-то связь. Ту же связь видел и посол Финляндии в Риге Э.Х.Палин, так как величайшим желанием западных стран было вбить клин в отношения между Советским Союзом и Германией. Одним из средств считали передвижение на запад границ Советского Союза и расположения Красной армии. 9 августа 1940 г. британское правительство приняло решение о фактическом признании поглощения Балтийских государств Советским Союзом, хотя Криппс требовал даже большего. Президент К. Пяте планировал поставить эстонского посланника в Москве во главу нового, формируемого правительства. Эмиссар Москвы А.Жданов и его приспешники среди эстонцев с этим не согласились. Министр иностранных дел правительства Й.Вареса Н.Андрезен в своих 298 воспоминаниях пишет, что А. Рей после переворота пришел к нему и заверил в готовности искренно служить новому правительству. <...> А. Рея не уволили сразу, хотя враждебность пришедших к власти летом 1940 г. по отношению к "спецам" была очевидной. По некоторым данным, А.Рей просил до отстранения от должности позволить ему еще нанести прощальные визиты находившимся в Москве дипломатам. "Солидное желание солидного человека исполнили", - свидетельствует О.Лооритс. Однако, возвратившись в Москву, А.Рей получил в тамошнем посольстве Швеции визы и вместе с супругой 13 июля 1940 г. бежал через Ригу в Стокгольм. За бегство А.Рея Н.Андрезен будто бы получил первую головомойку. Все же не исключено, что бегству способствовали некоторые бывшие, теперь перевоплотившиеся в июльских коммунистов, товарищи по партии. Вслед за Юри Улуотсом А.Рей стал затем премьер-министром правительства Эстонии в изгнании, исполняющим обязанности президента. Но были ли у него действительно полномочия, подписанные К. Пятсом, какутверждал О.Лооритс? История бегства А. Рея из Москвы позже, в эмиграции, стала серьезным вопросом, расколовшим зарубежных эстонцев. Он сам признавался в 1944 г.: "Мое бегство было игрой нервов, но мы проскользнули благодаря детальному плану, а главным образом, удаче". О.Эпик считал бегство посланника из Москвы невероятным, как сказка. По утвержданию атташе московского посольства Э.Райдна, работники представительства ничего не знали о планах посланника, и им осталось непонятным, как А.Рею удалось провести НКВД. Бегство посланника осложнило жизнь других работников представительства, поскольку повлекло за собой усиление и без того постоянного надзора НКВД. С другой стороны, военный атташе в Москве А.Синка заверил, что А.Рей решил уехать в Швецию в самый последний момент и по его совету, об основательно подготовленном плане бегства не могло быть и речи. А.Синка также подчеркивал, что НКВД была хорошо известна история бегства. За тем, что А.Рея отпустили за границу, стояла, по его мнению, нерешительность Москвы или желание продемонстрировать, что она не вмешивается насильственно в происходящее в странах Балтии. <... > Первым уволенным летом 1940 г. из представительства в Москве служащим стал вышеупомянутый атташе Эдуард Лааман. Он был назначен в посольство по рекомендации К.Пятса, на основании принятого в конце 1939 г. решения увеличить число сотрудников иностранных преставительств. В Москве надо было восстановить места как торгового, так и пресс-атташе. Последнее должен был занимать кто-то из ведущих эстонских журналистов, и выбор пал на Э.Лаамана. Э.Лааман выехал в Москву непосредственно перед визитом Й.Лайдонера в декабре 1939 г. Летом 1940 г. Н.Андрезен направил в Москву в качестве нового пресс-атташе Эдуарда Таммлаана, который в августе стал и фактическим руководителем посольства. Других бывших сотрудников посольства также держали в Москве до августа, хотя они вовсе не были довольны новой ролью. 5 августа 1940 г. советник В.Оянсон направил в Таллинн заявление, в котором просил от своего имени, а также от имени Э.Райдна и Я.Маалберга, разрешения отказаться от должности. В.Оянсон считал, что и руководство Советского Союза с удовольствием встретило бы скорейший отъезд представителей Балтийских государств и членов дипломатического корпуса из Москвы. "Их длительное пребывание в Москве могло бы вызвать у тамошних властей только беспричинное раздражение, чего следовало избегать", -считал советник. Архивы и имущество посольства принял Э.Таммлаан и комиссия, состоявшая из представителей Наркоминдела и НКВД. Здание и большую часть инвентаря оставили под наблюдением Э. Таммлаана, который стал представителем ЭССР в Москве. Бывшее посольство стали называть теперь "представительством Эстонской ССР". 299 Оценка событий 1939-1940 гг. Экспертиза и публицистика 0 советском ультиматуме от 16 июня 1940 г. Балтийским государствам> Обвинение Балтийских государств в тайном сотрудничестве, предъявленное Советским Союзом, не соответствовало истине, не было оно доказано и после того, как секретные архивы Балтийских государств стали доступными Советскому Союзу во время присоединения их к СССР. Обвинение по второму пункту также вызывает удивление. Договор об эстонско-латвийском союзе был зарегистрирован в Лиге наций и, соответственно, всем известен. Советский Союз не протестовал против него во время регистрации в 1924 г., а также не потребовал отказа от него осенью 1939 г., когда и Эстония, и Латвия подписали договоры о взаимопомощи с Советским Союзом. Что касается двух конференций, проведенных министрами иностранных дел, то ни одна из них не проводилась в атмосфере секретности. Утверждение об улучшении отношений между генеральными штабами не было никогда обосновано советской стороной. Что же касается "органа печати", то он в действительности был изданием Общества дружбы балтийских народов и освещал исключительно экономические, социальные и культурные вопросы. 30 июня-1 июля 1989 г. в Таллинне состоялась международная научная конференция "Правовая оценка договоров Германии и СССР от 23 августа и 28 сентября 1939 г.", организованная Институтом философии, социологии и права Академии наук Эстонии (ИФСП) и Эстонским академическим правовым обществом (ЭАПО). Состав распорядительного комитета: председатель - академик Юхан КАХК (академик-секретарь Отделения гуманитарных и общественных наук Академии наук Эстонии); заместители председателя - доктор исторических наук Пеетер ВАРЕС (заместитель директора ИФСП) и доктор юридических наук Игорь ГРЯЗИН (заведующий отделом ИФСП); ответственный секретарь - кандидат юридических наук Хейки ЛИНДПЕРЕ (старший научный сотрудник ИФСП); члены - доктор юридических наук Рейн МЮЛЛЕРСОН (заведующий сектором Института государства и права Академии наук СССР), доктор юридических наук Ильмар РЕБАНЕ (председатель ЭАПО), кандидат юридических наук Райт МАРУСТЕ (заведующий кафедрой Тартуского университета), кандидат исторических наук Юри КАЛЬЮВЕЭ (ЭАПО), Кайдо ПИХЛАКАС (ЭАПО), кандидат юридических наук Ээрик-Юхан ТРУУВЯЛИ (заместитель директора по научной работе Института истории АН Эстонии), Ондо ОЛЕВСОО (Министерство внутренних дел Эстонской ССР). <...> В конференции приняли участие 132 человека из Эстонии, 27 человек из других союзных республик (из Литвы, Латвии, Молдавии, Украины и Белоруссии, а также из Москвы) и 12 человек из-за рубежа (из Канады, Польши, Румынии, ГДР, ФРГ и Финляндии). Выводы конференции использованы в работе официальных комиссий, они дали толчок к изучению и оценке событий 1940 г. в Эстонии, позволили воссоздать исторически истинную целостную картину о 1939 и 1940 годах в Эстонии. 300 <Из выступлении участников конференции (пер. с англ.) > Рейн МЮЛЛЕРСОН, Д-р юр. н., проф. Института государства и права Академии наук СССР В настоящее время в советской исторической науке имеются различные историко-политические оценки договора о ненападении. Официальная заключается в оценке этого договора как необходимого, сумевшего отодвинуть для СССР начало неминуемой войны. Существует также другая точка зрения, которая <.. .> заключается в том, что без этого договора "Германия не рискнула бы ввязаться в военную авантюру против Польши", и хотя для СССР война началась не в 1939, а в 1940 году, Гитлер использовал эту отсрочку гораздо более эффективно, чем советские лидеры. Вторая историко-политическая трактовка договора о ненападении кажется мне более убедительной и более соответствующей историческим фактам. И я думаю, что следует сделать особое ударение на том, что подобная оценка этого документа основана на анализе не только событий весны и лета 1939 г., но и предшествующего усиления сталинского режима. Тем не менее, оценивая договор 23 августа 1939 г. как не имеющий политической силы и ошибочный, нельзя автоматически делать вывод, что он является юридически недействительным. Я говорю здесь только о договоре, а не о секретном протоколе, подписанном Молотовым и Риббентропом в тот же день. Текст договора от 23 августа 1939 г. не содержит противоправных положений или положений, необычных для договоров такого рода, фактически, Германия имела также договоры о ненападении с другими странами, в том числе с Эстонией и Латвией, подписанные 7 июня 1939 г. Таким образом, с точки зрения международного права, договор о ненападении от 23 августа следует признать правомерным. Указанный договор прекратил свое юридическое действие и был аннулирован как источник международного права с началом войны между Германией и Советским Союзом. <...> Вышеприведенный международно-правовой анализ <...> касается только договора от 23 августа 1939 г., но не секретного протокола о разграничении сфер интересов между СССР и Германией, подписанного в тот же день, а также не аналогичного протокола, подписанного 28 сентября и установившего более четкую линию разграничения этих сфер. <...> Хотя оригинал секретного протокола, подписанного осенью 1939 г., так и не удалось найти, это не имеет решающего юридического значения. Аксиомой в международном праве является положение о том, что от формы договора не зависит его юридическая сила. Устное соглашение имеет ту же юридическую силу, что и соглашение, заключенное в письменной форме. И, как показали последующие исторические события, между Москвой и Берлином существовала дипломатическая переписка и имела место договоренность о разграничении сфер их интересов. Эти два секретных протокола о разграничении сфер интересов имели неправомерный объект, так как в сферы интересов договаривающихся государств были включены территории третьих стран. Независимо от того, что стороны протокола считали своими интересами, понимали ли они эти интересы и их осуществление одинаково, никакой договор, касающийся интересов, прав или обязательств третьих стран, не гарантирует никаких прав основным сторонам договора. Из него не может возникнуть ни одного обязательства ни для сторон договора, ни для третьего государства. Включение территорий третьих государств в сферы интересов договаривающихся сторон является нарушением международно признанной юридической нормы договоров pacta tertiis пес nocent пес prosunt - договор не гарантирует права в отношении третьих стран и не создает обязательства перед ними. Более того, такой договор нарушает принципы суверенного равенства государств и, следовательно, противоречит императивной норме международного права и является недействительным ab initio. <...> Договор, не имеющий законной силы ab initio, не влечет за собой никаких юридических последствий. Это относится и к секретным протоколам, подписанным между СССР и Германией. <...> О правомерности или неправомерности присоединения Эстонии, Латвии и Литвы к СССР следует говорить лишь на основе изучения самих процессов присоединения, договоров, заключенных между этими государствами, с одной стороны, и СССР, с другой, с учетом 301 внутренних процессов в Балтийских государствах в конце 30-х гг., международной ситуации в целом и надвигающейся второй мировой войны, которая не могла не повлиять на Балтийские государства. Следует принять во внимание характер этой войны в отношении союзных держав и фашистской Германии, а также ее результаты. Нельзя игнорировать и категорические, вопиющие требования советской внешней политики под руководством В.Молотова, адресованные правительствам суверенных государств, что являлось продолжением сталинской внутренней политики. Дитрих Андрэ ЛОЭБЕР, Д-р юр. н., проф. Кильского университета Что сделали участники секретных протоколов, чтобы провести их в жизнь, и были ли последующие события результатом секретных протоколов? Хорошо известно, что в 1939 г. Советский Союз навязал трем Балтийским государствам пакты о взаимопомощи, в июне 1940 г. потребовал смены правительств этих государств, а шесть недель спустя аннексировал их. Кроме того, в 1939 г. СССР оккупировал часть Польши, в 1939-1940 гг. развязал войну против Финляндии, а в 1940 г. отторг от Румынии Бессарабию и Северную Буковину. Германия подобным же образом действовала в своей сфере влияния и в 1939 г. напала на Польшу, что послужило началом второй мировой войны. Имеют ли эти события отношение к секретным протоколам? Согласно одной точке зрения, которую можно назвать "теорией разделения", между секретными протоколами и последующими событиями не существует никакой связи. Последние не зависят от первых. Согласно противоположной точке зрения, секретные протоколы и последующие события взаимосвязаны не только исторически, но также в правовом и политическом отношении. Эту точку зрения можно назвать "теорией цепочки". Теория цепочки стоит ближе к реальности <...> Перемещение населения из Эстонии и Латвии, произошедшее вскоре после подписания секретных протоколов, служит красноречивой иллюстрацией этой взаимосвязи. Больше того, оно доказывает существование такой взаимосвязи. В секретном протоколе в сентябре 1939 г. Молотов и Риббентроп предусмотрели перемещение населения. Уже через месяц Германия потребовала от правительств Эстонии и Латвии дать согласие на такое перемещение. Германия предвидела захват Балтийских государств Советским Союзом и хотела вовремя эвакуировать балтийских немцев Эстонии и Латвии из советской сферы влияния. <...> Следующими критическими для Балтийских государств событиями, которые стали результатами секретных протоколов, были советские ультиматумы июня 1940 года. <...> Одних только ультиматумов было бы достаточно, чтобы оспаривать законность советской власти в Балтийских государствах. Согласно международному законодательству, использование силы запрещено так же, как и угроза ее использования. Сам текст ультиматума содержит соответствующие намеки. Еще более опасными были угрозы, высказанные устно, когда советское руководство предъявляло требования представителям Эстонии, Латвии и Литвы в 1940 г. в Москве. СССР настаивал на удалении правительств, находившихся у власти, и назначении новых. Это вопиющий пример незаконного вмешательства во внутренние дела другой страны. Более того, в ультиматумах требовалось, чтобы советским войскам "достаточной численности" разрешили вступить на территории трех Балтийских государств. Ультиматумы попирали не только общие нормы международного права, но и положения договоров. Так, СССР игнорировал предусмотренную двусторонними соглашениями с Балтийскими государствами согласительную процедуру. Более того, советские действия находились в противоречии с мирными договорами и пактами о взаимопомощи, а также с другими двусторонними соглашениями с Балтийскими государствами. СССР нарушил также многосторонние соглашения, запрещающие использование силы и угрозу ее использования. Лаури ХАННИКАЙНЕН, Д-р юр.н., проф. Хельсинкского университета Хотя в секретном протоколе открыто не высказываются намерения двух враждующих великих держав приступить к вооруженному вторжению, многие из его формулировок 302 указывают на то, что вооруженные вторжения планировались. Наиболее важно то, что в соответствии с условиями секретного протокола, после заключения пакта две великие державы приступили к вооруженным вторжениям. Таким образом, последующие события неоспоримо свидетельствуют, что пакт Молотова-Риббентропа был заключен с агрессивными намерениями. В июне 1940 г., после того, как угроза вооруженного нападения увенчалась успехом, Балтийские государства были оккупированы вооруженными силами Советского Союза. Очевидно, что если бы какое-то из Балтийских государств отвергло диктаторский ультиматум Советского Союза, за этим последовало бы вооруженное нападение и вторжение вооруженных сил Советского Союза. Выборы, проведенные под руководством Советского Союза, были недобросовестными и нечестными. Аннексия Балтийских государств не отвечала воле народов этих государств. Вторжение в Балтийские государства и их аннексия попрали двусторонние договоры Балтийских государств с Советским Союзом, пакт Бриана-Келлога и Устав Лиги наций. Я считаю, что оккупация и аннексия Балтийских государств Советским Союзом после угрозы вооруженного нападения могла быть приравнена к агрессивной войне. А пять лет спустя, в 1945 г., Советский Союз вместе с другими ведущими союзными державами присоединился к хартии Международного военного трибунала в Нюрнберге, провозгласившей, что агрессивные войны представляют собой международное преступление, преступление против мира. Более того, в период между первой и второй мировыми войнами запрещение агрессивных войн получило в международном праве статус нормы jus cogens, то есть нормы, обязательной для всех членов сообщества государств, нарушения которой недопустимы ни при каких обстоятельствах. В настоящее время международное сообщество государств придерживается мнения, что договоры, нарушающие нормы jus cogens, недействительны и не приобретают законную силу с течением времени, оставаясь недействительными. Таким образом, можно заключить, что пакт Молотова-Риббентропа был и остается недействительным и противозаконным, хотя и можно понять основательность опасений Советского Союза перед нападением нацистской Германии через территорию Балтийских государств и Финляндию. ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ООН ЕВРОПАРЛАМЕНТУ СЕВЕРНОМУ СОВЕТУ КОНФЕРЕНЦИИ ПО БЕЗОПАСНОСТИ И СОТРУДНИЧЕСТВУ В ЕВРОПЕ ПАРЛАМЕНТАМ ФИНЛЯНДИИ, ПОЛЬСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ, ГЕРМАНСКОЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ, ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКИ ГЕРМАНИИ, СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ РУМЫНИИ ВЕРХОВНОМУ СОВЕТУ СОЮЗА ССР ВЕРХОВНЫМ СОВЕТАМ ЭСТОНСКОЙ ССР, ЛАТВИЙСКОЙ ССР, ЛИТОВСКОЙ ССР, МОЛДАВСКОЙ ССР, УКРАИНСКОЙ ССР, БЕЛОРУССКОЙ ССР РЕЗОЛЮЦИЯ Мы, участники международной конференции в Таллинне "Правовая оценка договоров Германии и СССР от 23 августа, 28 сентября 1939 г. и от 10 января 1941 г.", подписанных В.Молотовым и И.Риббентропом, всесторонне провели историко-правовой анализ этих договоров и приложенных к ним секретных протоколов в контексте международных отношений и их значения для послевоенного устройства мира. В результате обмена мнениями мы пришли к следующим выводам: 1. Германо-советские секретные протоколы от 23 августа и 28 сентября 1939 г. и 10 января 1941 г. о разделе Восточной Европы на германскую и советскую сферы влияния и интересов юридически являются договорами, направленными против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности третьих стран. 303 2. С точки зрения общепризнанных принципов международного права того времени эти соглашения представляли собой противоправный договор, направленный против независимых суверенных государств. 3. Учитывая сказанное, обращаемся к договорившимся сторонам с призывом провозгласить секретные протоколы юридически несостоятельными с момента их подписания (ex tune). 4. Правительство ФРГ в 1984 г. заявило, что германо-советские соглашения, подписанные осенью 1939 г., для ФРГ недействительны с момента начала второй мировой войны, что является недостаточным. ГДР свою точку зрения не высказала. 5. Ультиматумы 1939-1940 гг. с их угрозами применения военной силы против трех прибалтийских государств - Эстонии, Латвии и Литвы - явились грубым нарушением норм международного права, а последующая аннексия этих государств - международным преступлением и актом агрессии. 6. Инкорпорация прибалтийских государств в состав СССР и их статус - это не только внутреннее дело СССР, это прежде всего проблема европейской безопасности, которая подлежит решению на международном форуме заинтересованных государств. 7. Участники конференции уполномочивают оргкомитет конференции направить данную резолюцию по адресатам. Таллинн, 1 июля 1989 г. ЗАКЛЮЧЕНИЕ ЭКСПЕРТНОЙ КОМИССИИ АКАДЕМИИ НАУК ЭСТОНИИ ОТ 12 СЕНТЯБРЯ 1989 г. О СОБЫТИЯХ 1940 г. В ЭСТОНИИ Созданная распоряжением Президиума Академии наук Эстонии от 27 июля 1989 г. комиссия в составе Ю.Кахка (председатель), Х.Линдпере, А.Порка, Е.-Ю.Труувяли и П.Вареса, проработав все исследования специалистов, публикации и другие источники, содержащие информацию по событиям 1940 г. в Эстонии, пришла к следующим выводам: 1. Предъявленную 16 июня 1940 г. ноту Союза ССР Эстонской Республике, где на основе необоснованных обвинений выдвигалось в ультимативной форме требование о замене законного правительства на дружелюбно-советское, следует квалифицировать как нарушение норм международного права и взятых на себя договорных обязательств самого Советского Союза, а введение 90-тысячного дополнительного контингента советских войск с требованием беспрепятственного перемещения военнослужащих по всей территории Эстонии - как нападение или как акт прямой агрессии. Следуя секретному протоколу заключенного с фашистской Германией пакта от 23 августа 1939г., советские вооруженные силы оккупировали 17 июня 1940 г. Эстонскую Республику. Это и энергичное вмешательство А.Жданова во внутренние дела Эстонии лишили эстонский народ свободы волеизъявления и права на самоопределение, предрешили утрату суверенитета и самостоятельности и подтолкнули на вынужденное присоединение Эстонии к Советскому Союзу. Аннексия Эстонской Республики, последовавшая в условиях оккупации, под угрозой силы и при ее непосредственном применении, имела лишь видимость законности. С точки зрения международного права, аннексию следует рассматривать как не подлежащий признанию акт насильственного захвата, повлекшего за собой правовые последствия, юридическая значимость которых ничтожна. 2. По требованию ноты правительства Союза ССР от 16 июня 1940 г. правительство Эстонской Республики подало в отставку. Состав нового правительства (И.Вареса) был продиктован работниками посольства Советского Союза и прибывшим 19 июня в Таллинн А.Ждановым, членом высшего советского руководства. Президент К.Пятс утвердил состав правительства 21 июня 1940 г. под сильным давлением представителей Союза ССР после фактически организованного ими государственного переворота в Эстонии. 3. При проведении 14-15 июля 1940 г. выборов были нарушены ст. 30, 68, 99 Основного Закона Эстонской Республики и ст. 16 и 27 Закона о выборах в Государственную думу (не была сформирована вторая палата, не были соблюдены предусмотренные законом сроки, не была обеспечена депутатам правовая защита и т.д.). 304 Отвод оппозиционных Союзу трудового народа Эстонии кандидатов со стороны окружных избирательных комиссии представлял собой акт произвола, отвергающий демократические принципы, вследствие чего оказалось невозможным выбирать между разными возможностями, и демократические выборы были подменены формальным голосованием, свойственным сталинскому режиму. На результаты выборов оказали влияние присутствие на территории Эстонии около 125 000 (по имеющимся данным) военнослужащих Красной Армии и их демонстративное участие в политических мероприятиях. 4. Платформа Союза трудового народа Эстонии не содержала требований о провозглашении советской власти в Эстонии и вступлении Эстонии в состав Советского Союза. У избранных от названного союза депутатов не было ни конституционных полномочий, ни морального права принимать решения по столь существенным вопросам, так как они не имели представления о воле избирателей. Такого права не могли им делегировать и собрания, прошедшие в отдельных местах после выборов. По вопросу власти в Эстонии не проводилось ни опроса населения, ни народного референдума. 5. Исходя из вышеизложенного, вступление Эстонии в 1940 г. в состав Союза ССР можно квалифицировать как насильственное присоединение, как акт аннексии. 6. Из всего изложенного вытекает, что вступление Эстонии в 1940 г. в состав Советского Союза нельзя признать законным. Из: "1940 год в Эстонии...", с. 5-7. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ЭСТОНСКОЙ СОВЕТСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ О КОМИССИИ ПО ВЫРАБОТКЕ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ СОБЫТИЙ, ИМЕВШИХ МЕСТО В ЭСТОНИИ В 1940 ГОДУ Президиум Верховного Совета Эстонской ССР постановляет: 1. Утвердить состав комиссии по выработке историко-правовой оценки событий, имевших место в Эстонии в 1940 году, согласно приложению. 2. Комиссии законодательных предложений. Комиссии по межнациональным отношениям и Комиссии по иностранным делам Верховного Совета Эстонской ССР рассмотреть предложения и выводы, которые будут сделаны комиссией, образованной настоящим постановлением. Председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Рюйтель Секретарь Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Альманн Таллинн, 20 июля 1989 г. Приложение к Постановлению Президиумы Верховного Совета Эстонской ССР от 20 июля 1989 г. СОСТАВ КОМИССИИ ПО ВЫРАБОТКЕ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ СОБЫТИЙ, ИМЕВШИХ МЕСТО В ЭСТОНИИ В 1940 ГОДУ Председатель комиссии А.Кеерна - вице-президент АН ЭССР Члены: Ю.Ант - заведующий кафедрой истории Тартуского университета Х.Эллер - 1 секретарь Хийумааского РК КПЭ, депутат Верховного Совета ЭССР 305 А.Грен - министр иностранных дел Эстонской ССР, депутат Верховного Совета ЭССР И.Грязин - про4)ессор юридического факультета Тартуского университета, народный депутат СССР П.Ярве - директор Института философии, социологии и права АН ЭССР А.Кирис - министр юстиции Эстонской ССР Я.Кирикаль - председатель Верховного Суда ЭССР МЛауристин - заведующая кафедрой журналистики Тартуского университета, народный депутат СССР О.Лауристин - персональный пенсионер Л.Мери - писатель, директор Эстонского института А.Порк - исполняющий обязанности главного ученого секретаря Президиума АН ЭССР И.Ребане - про4)ессор юридического факультета Тартуского университета Х.Роотс - директор Института истории партии ЦК КПЭ Э.Сависаар - председатель Госплана ЭССР, народный депутат СССР М.Титма - секретарь ЦК КПЭ, профессор Э.Труувяли - заместитель директора по научной работе Института истории АН ЭССР Э.Черевашко - заведующий отделом ЦК КПЭ В.Четвергов - генеральный директор объединения "Балтиец" Секретарь Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Альманн Из : Eesti Teaduste Akadeemia Toimetised, 1990, N 39/2, lk. 174-179. ИНФОРМАЦИЯ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КОМИССИИ ДЕПУТАТА А.КЁЁРНА НА XHI СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ЭСТОНСКОЙ ССР Уважаемые депутаты! 20 июля 1989 г. Президиум Верховного Совета ЭССР принял постановление: 1. Утвердить состав комиссии по выработке историко-правовой оценки событий, имевших место в Эстонии в 1940 году. 2. Комиссиям Верховного Совета ЭССР по законодательным предложениям, по межнациональным отношениям и по иностранным делам рассмотреть предложения и выводы, сделанные комиссией, образованной на основании постановления. Одним из поводов создания комиссии послужили многочисленные обращения граждан в Президиум Верховного Совета ЭССР с требованием внести ясность в события 1940 г. в Эстонии. В Президиум Верховного Совета поступили заявления, под которыми подписались более 435 тысяч человек. В комиссию вошли 19 экспертов, в основном историки и юристы, признанные специалистами по истории 1940 г. Комиссия ознакомилась со всеми историческими исследованиями как в нашей республике, так и за ее пределами, с дополнительными архивными материалами, а также со свидетельствами непосредственных участников событий 1940 г. и опубликованными в печати материалами, отражающими эти события. Из исторической оценки, сделанной на основании анализа этих материалов, исходит юридическая оценка этих событий. Состоялись и консультации комиссии и ее подгрупп с другими специалистами, в ходе работы комиссии в Верховный Совет поступили также новые материалы, воспоминания очевидцев и т. д. В своей работе комиссия могла использовать материалы экспертной комиссии, созданной 27 июля президиумом АН Эстонии, и опираться на ее оценки. Следует отметить, что выводы комиссии Академии наук были одобрены президиумом АН 12 сентября и опубликованы в печати 22 сентября. Думаю, что многие депутаты с ними знакомы. В результате работы комиссии подготовлена историческая справка, к которой приложены многочисленные копии исторических документов и решение комиссии. Под решением 306 комиссии из 19 ее членов подписались 17. Два члена комиссии, Э.Черевашко и В.Четвергов, не участвовали в ее работе. Как историческая справка, так и документы отданы сейчас на перевод и для снятия копии, в связи с этим на сессии их просто технически невозможно было представить депутатам для ближайшего ознакомления. Теперь о сути проблемы. Отношения между Эстонской Республикой и Советским Союзом в 1920-1939 годы регулировались системой договоров, основанных на признании права свободного самоопределения наций и Тартуском мирном договоре (2 февраля 1920 г.). К сожалению, отношения между обоими государствами резко изменились после заключения между Советским Союзом и Германией договора о ненападении 23 августа 1939 г. Относящийся к пакту секретный дополнительный протокол поделил Восточную Европу на сферы интересов государств, определив Эстонию в сферу интересов Советского Союза и дав здесь возможность для территориально-политических преобразований. 25 сентября 1939 г. Сталин информировал Гитлера о том, что он намерен заняться решением проблемы Балтийских государств в соответствии с протоколом от 23 августа и ждет определенной поддержки в этом вопросе от немецкого правительства. От эстонского правительства сталинское руководство потребовало заключения пакта о взаимопомощи одновременно с размещением на территории Эстонии советских вооруженных сил. Требования сопровождались демонстрацией силы: советские военные корабли неоднократно вторгались во внутренние территориальные воды Эстонии. 25-26 сентября происходили массовые полеты советских самолетов над территорией Эстонии, на границе от Нарвы до Печор были сосредоточены до 20 пехотных дивизий, танковые и артиллерийские подразделения, затем последовала военная провокация (затопление советского парохода "Металлист"), прямые угрозы о применении силы (В.Молотов 24 сентября рекомендовал министру иностранных дел Эстонии К.Сельтеру идти навстречу пожеланиям Советского Союза, чтобы избежать худшего. и не вынуждать СССР применить силу для того. чтобы добиться своих целей). Эстония была вынуждена под превосходящим военным давлением 28 сентября 1939 г. подписать неравный по сути договор, который хотя формально и признавал независимость Эстонии, но гарантировал Советскому Союзу постоянное присутствие его вооруженных сил (25 тысяч против 15 тысяч ВС Эстонии). Тем самым Советский Союз создал дополнительные предпосылки для осуществления ультимативной политики силы. Внутриполитическая ситуация в Эстонии весной-летом 1940 г. Весной 1940г. экономика Эстонской Республики преодолела трудности, которыми сопровождалась начавшаяся в Европе война. Экономическое положение было стабильным: трудовая занятость была самая высокая за весь период существования республики, жизненный уровень приблизился к уровню Скандинавских стран - Швеции и Норвегии (Финляндия была опережена), забастовок не было. Не отрицая классовые противоречия и внутриполитическую напряженность в Эстонии, как и в каждом буржуазном государстве вообще, следует признать, что во внутренней политике тогдашнего общества Эстонии доминирующим был кон4)ликт между демократическими устремлениями народа и авторитарным режимом К.Пятса. О наличии демократической оппозиции свидетельствуют Государственная дума 1938 г. и выборы в органы местного самоуправления осенью 1939 г., где кандидаты оппозиции получили больше голосов, чем сторонники режима К.Пятса. Это учла и КПЭ, в обращении которой не была поставлена задача установления Советской власти, а достижения демократических свобод, улучшения материального положения трудящихся, создания нового правительства. Было бы, однако, неверным, как это. к сожалению, делалось в историографии, видеть за этими демократическими требованиями автоматическую готовность к установлению Советской власти и вступлению в Советский Союз. Благодаря единому фронту с левыми социалистами, КПЭ имела довольно большое влияние в большинстве профсоюзов и в других рабочих организациях. Идеи социализма поддерживала также часть интеллигенции. Однако ясно, что силами т.н. внутренней оппозиции в 1940 г. было невозможно свергнуть правительство К.Пятса и изменить общественный строй Эстонии. Очевидно, КПЭ имела в виду вмешательство Советского Союза в дела Эстонии и надеялась таким образом прийти к власти и постепенно перейти к социализму. 307 Таким образом, можно утверждать, что ни экономическая, ни политическая ситуации в 1940 г. накануне июньских событий в Эстонии не подтверждают наличия здесь революционной ситуации. Военные события в Европе безусловно активизировали внешнюю политику Советского Союза. Это ощутила и Эстония. Если до сих пор СССР тянул с заключением договора, юридически регулирующего размещение военных баз на территории Эстонии, то теперь резко заторопился с решением этого вопроса. Соответствующие переговоры проходили в ультимативном тоне и в условиях диктата. 15 мая договор был подписан на невыгодных для Эстонии условиях: под советские военные базы предстояло отдать город Палдиски, острова Суур-Пакри и Вяйке-Пакри, Осмуссаар, около ста деревень и населенных пунктов, откуда пришлось переселить большую часть населения. Предпосылки для принятия большого воинского контингента были созданы. При этом советская сторона отмечала, что у нее в части выполнения пакта к Эстонии претензий нет. Но уже 10 июня советские военные базы были приведены в состояние боевой готовности, с 14 июня советские вооруженные силы осуществили действия (закрытие гаваней и выходов к морю, конвоирование находящихся в море торговых и рыбных судов в порты, уничтожение финского пассажирского самолета в воздушном пространстве Эстонии, обстрел эстонского самолета и т.д.), что соответствует морской и воздушной блокаде и что подписанная СССР Лондонская конвенция квалифицирует, как нападение (ст. 2 п. 3-4 конвенции). В воскресенье 16 июня в 15.20 Молотов вызвал к себе посла Эстонии в Москве А.Рея и вручил ему ноту советского правительства. Ответ он потребовал дать в течение 8 часов 40 минут. Советская нота опиралась на выдуманные обвинения, будто Эстония вместе с Латвией и Литвой заключили военный союз для нападения на Советский Союз. В качестве подтверждающего материала о военной опасности для Советского Союза со стороны Эстонии В.Молотов привел следующие положения: 1. Тайное участие в Балтийской конференции в декабре 1939 и марте 1940 гг.; 2. О тайном расширении сотрудничества генеральных штабов Балтийских государств; 3. Создание специального военного печатного органа в феврале 1940 г. "Ревю Балтик". Обвинения советского правительства были совершенно необоснованны, поскольку, во-первых, договоры между Эстонией, Латвией и Литвой были открытые, зарегистрированные в Лиге наций, подлинное содержание этих договоров не могло не быть известно Советскому Союзу как бывшему члену Лиги наций (до выхода 14. 12. 1939 г.). Во-вторых, ни политическое, ни военное руководство Эстонии не планировало на Балтийских конференциях ни тайного, ни открытого нападения на Советский Союз; заключение пакта о взаимопомощи с СССР не обязывало правительство Эстонской Республики заявить о договоре, заключенном 1 ноября 1923 года с Латвийской Республикой, о взаимной безопасности. В-третьих, "Ревю Балтик" было общим изданием трех Балтийских государств, отражавшим вопросы экономики, литературы, музыки, архитектуры и истории трех государств, оно не было секретным, а свободно продавалось в книжных магазинах и газетных киосках, рекламировалось в других газетах. Советское правительство в ультимативном порядке потребовало от Эстонии образования нового правительства и введения дополнительных войск Красной Армии в регионы, избранные СССР. Ультиматум сопровождался неприкрытой угрозой, что если согласие не будет дано к назначенному сроку, войскам, сосредоточенным на границе, будет дан приказ пересечь границу Эстонии и силой подавить любое сопротивление. Система договоров между Эстонской Республикой и СССР содержала до мелочей отточенный механизм мирного решения недоразумений, размолвок и споров. Срок ультиматума - 8 часов 40 минут - доказывает, что советское правительство и не собиралось разъяснять представленные в ультиматуме обвинения, а вынесло решение в пользу политики силы и немедленной оккупации Эстонской Республики. Эстонское правительство к требуемому сроку покорно ответило на ультиматум. Вопросы о размещении дополнительных воинских частей Красной Армии пришлось решать военным силам обоих государств. Фактически это происходило односторонне: переговоры по этим вопросам должны были начаться в Нарве 17 июля в 9 часов, но Красная Армия перешла границу уже в 4 часа по эстонскому времени. Вместо переговоров Лайдонеру было предписано подписать протокол, в котором были 308 зафиксированы дополнительно места дислокации для 90-тысячного контингента Красной Армии (они охватывали всю территорию Эстонии), требование о создании военных комендатур на железнодорожных узлах и в крупнейших учреждениях почты и телеграфа, о конфискации оружия у гражданского населения, о двухнедельном запрете на полеты самолетов Эстонской Республики и т.д. Сюда добавились поступившие в тот же день требования начальников специальных войсковых подразделений о передаче военных и гражданских объектов Красной армии. Действия сталинского политического руководства и военного руководства Красной Армии с 10 по 17 июня и вторжение 17 июня 1940 г. комиссия международного права квалифицировала как военную оккупацию (см. конвенцию о дефиниции нападения ст. 2 п. 2, 3, 4) и последовавшие государственно-правовые выводы как юридически ничтожные. Самое позднее 18 июня в Советском посольстве в Таллинне началось формирование нового правительства. Посольство проигнорировало тот факт, что эстонское правительство приняло ультиматум и, исходя из Основного Закона, К.Пяте приступил к переговорам об образовании нового правительства. Посольство и прибывший 19 июня в Таллинн А.Жданов сформировали новое правительство 18-20 июня. Предложения К.Пятса, кандидатуры на должность премьер-министра А.Жданов резко отклонил. В формировании нового правительства непосредственно участвовали бывшие левые социалисты, члены так называемой группы "Единство". Эстонским коммунистам не доверяли. Отношение к ним Сталина характеризует циничное заявление во время переговоров 1939 г., связанных с пактом: если коммунисты доставляют вам трудности, их можно расстрелять. Вступление в должность нового правительства, по сценарию А.Жданова, должно было состояться в результате уличных демонстраций. Соответствующее распоряжение было дано 20 июня вечером Советским посольством Максиму Унту, которому Советское посольство предназначало роль министра внутренних дел. М.Унт отмечает в своей автобиографии: "Тов. Жданов поручил мне за ночь организовать митинг и выступление к 21 июня". К этому были привлечены местные коммунисты, которых в Эстонии насчитывалось где-то от 130 до 150 человек. В назначенный день из 33 городов Эстонии митинги состоялись в 10 и в двух поселках. В Таллинне в митинге на площади Свободы участвовало около 5 тысяч человек. ТАСС допускает, что в нем участвовали также советские вооруженные силы. Цитирую: "Появление на площади советских танков, бойцов и командиров было встречено всеобщим ликованием" ("Правда", 22.06.1940). Выступивший на митинге командир Красной Армии действительно был встречен аплодисментами. Демонстрация силы состоялась перед Дворцом Кадриорг, после чего А.Жданов вместе с депутатом К.Никитиным и сотрудниками посольства нанес 8-минутный визит президенту К.Пятсу, продиктовал ему состав правительства И.Вареса. В тот же вечер в 22.15 о новом правительстве было сообщено по радио. Регулирование состава правительства и в дальнейшем происходило в согласовании с посольством Советского Союза. Часть эстонского народа приветствовала новое правительство, но по разным причинам. Демократически настроенная интеллигенция связывала с ним устремления к демократизации, наиболее бедные надеялись на улучшение материального и социального положения, основная часть крестьян стремилась к облегчению долгового бремени, тяготевшего над их крестьянскими хозяйствами, мелкие земледельцы и безземельные крестьяне хотели получить землю, коммунисты видели в нем один из этапов осуществления своих программных требований. Это подтверждают многочисленные митинги, народные собрания, резолюции трудовых коллективов и программные документы новых созданных организаций. Народ не знал о закулисных делах власти и планах сталинской политики по отношению к Эстонии. Наряду с Советским посольством и армией в преобразовании всего государственного аппарата и осуществлении сталинского режима террора в Эстонии активно участвовали советские спецслужбы. Для этого сюда прибыли ленинградские чекисты, были арестованы и депортированы из Эстонии граждане Эстонской Республики. Формально была сделана попытка после 21 июня следовать Конституции Эстонской Республики. Ситуация резко изменилась после распоряжения Жданова объявить и провести 14-15 июля выборы в новую Государственную думу на условиях, противоречивших Основному Закону: 309 выборы следовало провести в срок, втрое короче, чем предусматривал Закон о выборах, выборы предстояло провести без судебной правозащиты. Отметим, что такие же условия продиктовали Деканозов литовскому и Вышинский - латвийскому правительствам. Этим и другими самоуправными актами были нарушены статьи Конституции Эстонской Республики 30, 68, 99 и Закона о выборах в Государственную думу 16 и 27. По прямому распоряжению А.Жданова были отведены кандидатуры тех, кто не входил в Союз трудового народа Эстонии: сначала от них потребовали менее чем за сутки представить предвыборную платформу - правительство дало распоряжение вечером 9 июля представить предвыборную платформу к 14 часам 10 июля; затем главному избирательному комитету было дано право устранить и тех не входящих в Союз трудового народа Эстонии кандидатов в депутаты, которые успели представить выборную платформу. Были аннулированы заявления о выдвижении 57 кандидатов. 20 кандидатов отказались баллотироваться под влиянием угроз и шантажа. Выборы были проведены в обстановке прямого и косвенного нажима и угроз. Как во время предвыборной кампании, так и оба дня выборов Красная Армия демонстративно участвовала в событиях (избирательные участки охранялись красноармейцами, их транспорт использовался во время проведения выборов). По воспоминаниям многих людей, избирательные инструкции были нарушены и итоги голосования фальсифицированы. Выступая 17 июля на митинге в Таллинне, К.Сяре сказал, что победа на выборах будто бы убедительно продемонстрировала доверие народа советскому правительству и лично И.Сталину. В сложившейся политической обстановке будто бы назрел вопрос установления Советской власти и вступления Эстонии в состав Советского Союза. Не имея полномочий народа и не будучи Государственной думой, а по Конституции только она имела право выносить решения по вопросам государственного строя, депутаты Союза трудового народа Эстонии, собравшиеся 21 июля 1940 г., приняли решения по изменению государственного строя Эстонии, которые не исходили из выборных платформ или программных документов нового правительства и, тем более, не из свободного волеизъявления народа Эстонии. По вопросу о власти в Эстонии не были проведены ни опросы народа, ни референдум. "Сталин обманывал и более умных и опытных коммунистов, чем мы, эстонские коммунисты. Мы были обмануты и обманули народ, но не сознательно и не умышленно", -свидетельствует ветеран партии, секретарь 11 состава Государственной думы О.Лауристин, которая выразила согласие с правовой оценкой комиссии в письме в Президиум Верховного Совета ЭССР от 20 сентября 1989 г. Исходя из вышеизложенного, комиссия отмечает в своем решении, квалифицируются: - юридически ничтожными все договоры 1939-1940 гг. между Эстонской Республикой и Советским Союзом, заключенные после пакта от 23 августа 1939 г. между Советским Союзом и Германией, и приложенного к нему секретного протокола, который противоправно разделил Восточную Европу между двумя державами и отнес Эстонскую Республику к сфере интересов Советского Союза, предусмотрев для этого территориально-политические преобразования; - агрессией, военной оккупацией и аннексированием Эстонской Республики внешнеполитические и военные акции руководства Советского Союза про 'ив Эстонской Республики в 1940 г. В ленинском Декрете о мире говорится: "Под аннексией или захватом чужих земель правительство понимает (имеется в виду советское правительство - А.К.), сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности, всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединяемая или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация". Комиссия заключает, что включение Эстонии в 1940 году в состав Советского Союза было незаконным. 310 Из: "1940 год в Эстонии...", с. 12-23. СПРАВКА КОМИССИИ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ЭСТОНСКОЙ ССР О СОБЫТИЯХ 1940 ГОДА В ЭСТОНИИ 1. О юридических взаимоотношениях Эстонской Республики и СССР в 1920-1939 годах 1.1. Взаимоотношения Эстонской Республики и Союза Советских Социалистических Республик в 1920-1939 годах регулировались системой договоров. Она основывалась на заключенном 2 февраля 1920 года Тартуском мирном договоре. В статье 2 мирного договора Советская Россия, исходя из права наций на свободное самоопределение, признавала "безоговорочно независимость и самостоятельность Эстонского Государства" и отказывалась "добровольно и на вечные времена от всяких суверенных прав, кои принадлежали России в отношении к Эстонскому народу и земле в силу существовавшего государственно-правового порядка, а равно на основании международных договоров, которые в указанном здесь смысле теряют силу на будущие времена". Все позднейшие договоры, заключенные между Эстонской Республикой и Союзом ССР, исходили из Тартуского мирного договора как непоколебимой основы, формирующей взаимные отношения и обязательства обоих независимых и юридически равных государств. 1.2. В систему договоров входили: 1.2.1. Заключенная между Эстонской Республикой и СССР 8 августа 1927 года Конвенция о мирном разрешении пограничных конфликтов; 1.2.2. Заключенный между Эстонской Республикой и СССР 9 февраля 1929 года Московский протокол о присоединении к пакту Бриана-Келлога о запрещении войны как средства международной политики и мирном решении всех спорных вопросов с его немедленным вступлением в силу между подписавшими; 1.2.3. Заключенный между Эстонской Республикой и СССР 4 мая 1932 года Договор о воздержании от агрессивной деятельности и мирном разрешении споров (Договор о ненападении). В этом договоре договаривающиеся стороны уточняли заключенный в Париже 27 августа 1928 года Пакт о запрещении войны как средства международной политики и мирном разрешении всех спорных вопросов, определив в статье 1, что договаривающиеся стороны обеспечивают неприкосновенность общей границы, обязываются воздерживаться от какого бы то ни было нападения друг на друга и какого бы то ни было насилия, которое направлено против территориальной целостности и неприкосновенности или политической независимости второй договаривающейся стороны; в статье 4 содержалось обязательство все спорные вопросы, которые невозможно в течение разумного времени решить дипломатическим путем, подчинить процедуре примирения в примирительной комиссии; 1.2.4. Заключенная между Эстонской Республикой и СССР 16 июня 1932 года Примирительная конвенция, которая определила процедуру создания примирительной комиссии для решения оспариваемых конфликтных вопросов (см. пункт 1.2.3.); 1.2.5. Подписанная Эстонской Республикой и СССР 3 июля 1933 года мультилатеральная Конвенция об определении агрессии. Лондонская конвенция запрещала нападение независимо от каких бы то ни было политических, военных, экономических или других соображений. 1.2.6. Подписанный между Эстонской Республикой и СССР 4 апреля 1934 года протокол к Договору о ненападении (см. пункт 1.2.3) о продлении срока действия договора до 31 декабря 1945 года. Помимо приведенных здесь существенных и неприведенных менее существенных договоров отношения между обоими государствами определялись признанием Устава Лиги Наций и членством в этой организации. Эстонская Республика была членом Лиги Наций с 1921 года. Советский Союз - с 1934 года до его исключения 14 декабря 1939 года. 311 2. О взаимоотношениях Эстонской Республики и Союза ССР в 1939-1940 годах Отношения между обоими государствами резко изменились после заключения 23 августа 1939 года Договора о ненападении между Советским Союзом и Германией. Секретный дополнительный протокол этого договора противоправно делил территорию Восточной Европы на сферы интересов обоих государств, относил Эстонскую Республику к сфере интересов Советского Союза и предусматривал для этого территориально-политические преобразования. 2.1. Ультиматум Советского Союза Эстонской Республике в сентябре 1939 года Для проведения территориально-политических преобразований в Эстонии в соответствии с секретным дополнительным протоколом и по согласованию с Германией (см. приложение 2) сталинское руководство Советского Союза потребовало от правительства Эстонии заключения пакта о взаимопомощи с размещением Советских вооруженных сил на территории Эстонии. Советское руководство потребовало заключения пакта ультимативно под угрозой применения военной силы. Для оказания дополнительного давления руководство СССР прибегло к военной провокации и утопило 27 сентября 1939 года в Нарвском заливе собственное торговое судно "Металлист". В предъявленном правительству Эстонии обвинении советская сторона утверждала, что торговое судно потоплено базирующейся в "прибрежных водах Эстонии" подводной лодкой. Эстонская Республика в условиях превосходящего военного давления была вынуждена 28 сентября 1939 года подписать по существу неравноправный договор, который, формально признавая независимость Эстонии, обеспечивал Советскому Союзу постоянное присутствие его вооруженных сил в Эстонии. Советские вооруженные силы значительно превосходили вооруженные силы Эстонии. Это существенно ограничивало суверенитет Эстонской Республики и фактически аннулировало нейтралитет, провозглашенный Эстонией с первого же дня войны и неукоснительно соблюдавшийся ею. 2.2. Военные базы Советского Союза на территории Эстонской Республики В начавшейся в декабре 1939 года зимней войне советское военное руководство использовало для нападения на Финляндию аэродромы, расположенные на территории Эстонии. Тем самым советская сторона нарушила статью 1 навязанного за два месяца до этого Эстонии Пакта о взаимопомощи, которая разрешала активное использование советских военных баз только при военном конфликте с великой державой. Использование аэродромов Эстонии для нападения на Финляндию доказано неоднократными бомбардировками территории Эстонии советской авиацией. Несмотря на такого рода инциденты, правительство республики сумело не допустить провоцирования населения и выдвинуло во внешней и внутренней политике на первый план строгое соблюдение Пакта, чтобы не дать другой стороне оснований для предъявления новых требований. Во имя развития корректных и добрососедских отношений с СССР в дополнение к торговому обмену был расширен культурный обмен, пресса подвергла себя самоцензуре. Зато Советская договаривающаяся сторона нарушила 28 сентября 1939 года договор как явно, так и тайно - размещенный на военных базах воинский контингент превысил предусмотренную договором квоту 25 000 человек. Еще большее напряжение в отношениях между Эстонской Республикой и Советским Союзом появилось с марта 1940 года. Советская договаривающаяся сторона потребовала размещения в Эстонии помимо расположенного на базах ограниченного воинского контингента еще 10000 строителей и 5000 членов семей. Подготовка договора, регулирующего правовое положение военных баз, была затянута до мая 1940 года, затем В.Молотов форсировал переговоры, которые завершились 15 мая 1940 года подписанием неблагоприятного для Эстонской Республики договора. Согласно договору, под военные базы СССР пришлось уступить новые, значительно более обширные территории, в том числе город Палдиски, острова Суур и Вяйке Пакри, Осмусаар, а также почти 100 деревень и населенных пунктов. Усилилось внешнеполитическое давление СССР на Эстонскую Республику. 2.3. Ультиматум Советского Союза Эстонской Республике в июне 1940 года Весной 1940 года экономическое положение Эстонской Республики было стабильным. Не отрицая наличия классовых противоречий и внутриполитических напряженностей в Эстонии, 312 как и в любом буржуазном государстве вообще, следует, однако, признать, что во внутренней политике в тогдашнем эстонском обществе доминировал конфликт между демократическими устремлениями народных масс и авторитарным государственным строем, возглавляемым президентом К.Пятсом. О весомости парламентской оппозиции свидетельствуют выборы в Государственную думу в 1938 году и выборы органов местного самоуправления осенью 1939 года, на которых кандидаты оппозиции получили больше голосов, чем сторонники президента республики. Это учитывала и КПЭ, в обращении которой не была поставлена задача установления Советской власти, а предусматривалось завоевание демократических свобод, улучшение материального положения трудового народа, образование нового правительства. Было бы, однако, неправильно, как это делалось до сих пор в советской историографии, автоматически видеть за этими демократическими требованиями готовность к установлению Советской власти и вступлению в состав Союза ССР. Благодаря единому фронту с левыми социалистами КПЭ пользовалась некоторым влиянием в профсоюзах и рабочих организациях. Часть интеллигенции поддерживала идеи социализма. Ясно, однако, что силами оппозиции в 1940 году было нереально свергнуть К.Пятса и изменить существовавший в Эстонии политический и общественный строй. Не исключено, что КП Эстонии, насчитывавшая в своих рядах не менее 130 членов, имела в виду вмешательство Советского Союза в дела Эстонии и надеялась в этом случае изменить состав правительства и постепенно перейти к социализму. Окончательное "территориально-политическое переустройство" Эстонской Республики в духе секретного дополнительного протокола к пакту Гитлера-Сталина началось 10 июня 1940 года введением боевой готовности на советских военных базах, за ним 14 июня последовала военная воздушная и морская блокада. В воскресенье, 16 июня. Председатель Совета Народных Комиссаров СССР В.Молотов пригласил к себе посла Эстонской Республики в Москве А.Рея и предъявил ему в 15 часов 20 минут обвинение, по которому Эстония вместе с Латвией и Литвой заключила военный союз для нападения на СССР; по словам народного комиссара. Советский Союз считает направленный против него военный союз "глубоко опасным, угрожающим безопасности государственной границы СССР". В качестве доказательства военной угрозы Советскому Союзу со стороны Эстонии В.Молотов представил три обстоятельства: (1) тайное участие в Прибалтийских конференциях в декабре 1939 и марте 1940 года; (2) тайное расширение сотрудничества генеральных штабов стран Прибалтики и (3) "создание специального печатного органа военной Балтийской Антанты "Ревю Балтик" в 4[)eв]P[aлe] 1940 года, издаваемого на английском, французском и немецком языках в г.Таллинне". Обвинения Советского правительства были беспочвенными: (1) Договоры между Эстонией, Латвией и Литвой были публичными, зарегистрированными и опубликованными Лигой Наций; фактическое содержание этих договоров не могло быть неизвестно Советскому Союзу как бывшему члену Лиги Наций (до 14.12.1939); кон4)еренции министров иностранных дел Эстонии, Латвии и Литвы проводились на основе подписанного и Женеве 12 сентября 1934 года договора о дружбе и сотрудничестве; на них рассматривались общие для трех Прибалтийских государств вопросы внешней и экономической политики; (2) Ни политическое, ни военное руководство Эстонии не планировало на Прибалтийских конференциях ни тайного, ни открытого нападения на Советский Союз. Заключение пакта о взаимопомощи с СССР не налагало на правительство Эстонской Республики обязательства о расторжении заключенного 1 ноября 1923 года с Латвийской Республикой договора о взаимной обороне; статья IV пакта определяла, что обе договаривающиеся стороны обязуются не заключать союзы и не принимать участия в коалициях, направленных против одной из договаривающихся сторон, но договор, заключенный с Латвией, преследовал исключительно цели самообороны; Советскому Союзу не удалось в течение последующих десятилетий обнаружить в архивах Эстонии ни малейшего документального подтверждения, которое придавало бы обвинению достоверность, в то же время опубликовано достаточно архивных данных, которые убедительно опровергают советские обвинения, например, следующая телеграмма Министерства иностранных дел Германии от 17 июня 1940 года: "Утверждения, сделанные сейчас русскими, о том, что Литва присоединилась к эстоно-латвийскому военному пакту, являются, согласно имеющейся здесь информации, необоснованными. Из-за довольно 313 схожей экономической структуры этих государств экономическое сотрудничество между ними не сделало заметного прогресса, несмотря на многочисленные попытки, предпринятые в последние годы. Со времени заключения в сентябре-октябре 1939 г. советских пактов о взаимопомощи с Прибалтийскими государствами, между Прибалтийскими странами не возникло, в смысле антисоветизма, более тесного сотрудничества. Ввиду оккупации их государств советскими войсками все три правительства отдают себе отчет в опасности подобной политики"; (3) "Ревю Балтик" был совместным журналом трех государств, освещал экономику, литературу, музыку, архитектуру и историю, не был секретным изданием, а свободно продавался в книжных магазинах, газетных киосках и на вокзалах, рекламировался в газетах. Беспочвенные обвинения послужили основой для ультиматума, в котором В.Молотов требовал создания такого правительства, которое было бы готово "честно выполнять" Пакт о взаимопомощи, и беспрепятственного прохода в важнейшие центры Эстонии советских вооруженных сил численностью, "обеспечивающей выполнение Пакта о взаимопомощи". Устно В.Молотов изложил А.Рею для передачи правительству Эстонской Республики два важных сообщения: (1) категорическое требование дать ответ до конца того же дня, т.е. в течение 8 часов 40 минут (включая время на передачу сообщения из Москвы в Таллинн); (2) неприкрытую угрозу, что если к означенному времени не поступит известия о принятии ультиматума, сосредоточенным на границе с Эстонской Республикой частям Красной Армии будет отдан приказ перейти границу Эстонии и силой оружия подавить всякое сопротивление (из письменного заявления А.Рея в Стокгольме 28 сентября 1940 года -см. Nazi-Soviet Conspiracy and the Baltic States, pp. 47-48). Система договоров между Эстонской Республикой и Советским Союзом содержала разработанный до мелочей механизм мирного урегулирования недоразумений, конфликтов и споров (см. пункт 1.2.4). Срок ультиматума - 8 часов 40 минут - подтверждает, что советское руководство и не предполагало выяснения предъявленных в ультиматуме обвинений, а приняло решение, основанное на политике силы, о немедленной оккупации Эстонской Республики. В этих условиях, учитывая превосходящую военную силу Советского Союза, боевую готовнос] ь находящихся на территории Эстонии советских войск и невозможность проведения мобилизации, кабинет проф. Ю.Улуотса решил вечером 16 июня подать в отставку. Об этом в гот же вечер было сообщено народу по радиовещанию. Согласно Конституции, на президента К.Пятса лег долг начать переговоры о создании нового правительства. До вступления нового правительства в должность подавший в отставку кабинет должен был продолжать исполнять свои обязанности. Вскоре после полуночи советские воинские части перешли границу Эстонской Республики. Вторжение вооруженных сил одного государства на территорию другого квалифицируется юриспруденцией, в том числе и советской, как агрессия. 3. Об отношениях между Эстонской Республикой и СССР с 17 июня по 22 июля 1940 года С принятием ультиматума правительство Эстонской Республики обязалось обеспечить беспрепятственное передвижение советских вооруженных сил на территории Эстонии. Для согласования технических деталей главнокомандующий войсками генерал Й.Лайдонер был вызван к 8 часам утра 17 июня на железнодорожную станцию Нарва. На самом деле генералом армии К.Мерецковым были продиктованы военному руководству Эстонии, а через него всем гражданским ведомствам условия инвазионного режима - режима военного вторжения. Ввод советских войск - 90 тысяч человек - охватывал всю территорию Эстонии; под угрозой строжайших наказаний военным режимом запрещались народные сборища, собрания, фотографирование под открытым небом; у населения в течение 24 часов было изъято оружие; инвазии сопутствовали характерные для военной оккупации ультимативные требования. Не позднее 18 июня в посольстве Советского Союза в Таллинне началось формирование нового правительства. Посольство игнорировало то обстоятельство, что правительство Эстонской Республики уже 16 июня приняло ультиматум, исходя из чего президент К.Пяте приступил к переговорам о формировании нового правительства. Посольство сформировало состав нового правительства в период между 18 и 20 июня. Советник посольства Владимир Бочкарев назначил вечером 18 июня первым из членов правительства министра внутренних 314 дел, которым стал Максим Унт. М.Унт отмечает в своей автобиографии, что он поддерживал связь с посольством СССР уже с 1932 года: "Я передавал посольству Советского Союза через т.Клявина и других различные данные: например, о государственном перевороте К.Пятса, военные и другие. И через т.Изместьева передавал данные". 19 июня в Таллинн прибыл член Президиума Верховного Совета СССР, секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Жданов. Он продиктовал состав нового правительства (И.Вареса) президенту Республики К.Пятсу 21 июня 1940 года. А.Жданов требовал, чтобы акт диктата сопровождался уличными демонстрациями. Соответствующее распоряжение было отдано М.Унту в советском посольстве вечером 20 июня. М.Унт отмечает: "Жданов поручил мне организовать в течение ночи митинг и демонстрацию 21 июня". В дело были вовлечены местные коммунисты. В назначенный день из 33 городов Эстонии митинги состоялись в 10 городах, в одном поселке и одном селении. В Таллинне во время митинга на площади Вабадузе собралось до 5000 человек, включая и рабочих советских военных баз и граждан СССР. ТАСС указывает, что в митинге участвовали советские воинские части: "Появление на площади советских танков, бойцов и командиров было встречено общим ликованием". ("Правда", 22.06.1940). На митинге выступил с речью командир Красной Армии, на площади и прилегающих улицах стояли наготове советские танки еще до начала митинга. Демонстрация силы была продолжена перед президентским (Кадриоргским) дворцом, вслед за чем А.Жданов с послом К.Никитиным и работниками посольства посетил президента К.Пятса, потребовав еще раз назначения правительства И.Вареса. В тот же вечер, в 22 часа 15 минут, о новом правительстве было сообщение по радио. Руководство правительством и в дальнейшем осуществлялось посольством СССР. Некоторые слои Эстонии, и в первую очередь левая интеллигенция, приветствовали новое правительство. С ним связывали устремления к демократизации государственного строя, наиболее бедные слои населения надеялись на улучшение своего материального и социального положения, часть крестьянства добивалась уменьшения долгов, ложащихся на хутора, малоземельные и безземельные крестьяне хотели получить землю, коммунисты видели в этом один из этапов реализации своих программных требований. Наряду с советским посольством, его агентами и советскими военнослужащими в захвате государственного аппарата и запуске режима сталинского террора в Эстонии активно участвовали советские спецслужбы. Для этого из Ленинграда были доставлены чекисты (Х.Хаберман. Июньский день. - "Ая пульсе", 1986, No 14, с.3). Еще до государственного переворота 21 июля начались аресты граждан Эстонской Республики и их вывоз за пределы государства. По указанию А.Жданова переворот 21 июня в своих внешних формах имитировал конституционные порядки Эстонской Республики. Так, руководитель агентурной сети В.Бочкарев, будучи возвышен в ранг посланника, представил свои верительные грамоты президенту К.Пятсу согласно дипломатическому протоколу и международному этикету. Обстановка изменилась после распоряжения Жданова провести выборы нового Государственного собрания на антиконституционных условиях. В обход статей 30, 68 и 89 Конституции Эстонии, а также статей 16 и 27 Закона о выборах, распоряжением А.Жданова выборы проводились в девятидневный срок; не предусматривался созыв второй палаты парламента, кандидаты были лишены гарантированной законом судебной защиты; Главный избирательный комитет составлялся правительством, кандидаты, стоящие вне руководимого коммунистами избирательного блока (т.н. Союз трудового народа Эстонии), лишались права баллотироваться в депутаты; Красная Армия принимала активное участие в проведении выборов. Выступая 17 июля на митинге в Таллинне, секретарь ЦК КПЭ К.Сяре сказал, что победа на выборах убедительно продемонстрировала доверие народа к Советскому Союзу и лично к И.Сталину. В сложившейся новой политической ситуации, дескать, встали вопросы установления Советской власти и вступления Эстонии в состав Союза ССР. Не имея полномочий от народа, которые могли быть получены в результате свободных и демократических выборов, и не будучи Государственным собранием, которое, по Конституции, одно только компетентно принимать решения по вопросам государственного строя, 315 собравшиеся 21 июля 1940 года депутаты от Союза трудового народа Эстонии под грубым террором приняли решение об изменении государственного строя Эстонии, которое не вытекало из их предвыборной платформы и из программных документов нового правительства, а тем более из свободного волеизъявления эстонского народа. "Сталин обманывал и более мудрых, более опытных деятелей, чем были мы, эстонские коммунисты. Мы были обмануты и обманывали народ, но делали это не сознательно, не преднамеренно", - пишет ветеран партии, секретарь Государственной думы II созыва Ольга -Пауристин в своем письме Президиуму Верховного Совета Эстонской ССР от 20 сентября 1989 года. Исходя из вышесказанного, вступление Эстонии в состав СССР квалифицируется как насильственное присоединение, или аннексия. Из: "194 0 год в Эстонии...", с. 8-11. РЕШЕНИЕ КОМИССИИ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ЭСТОНСКОЙ ССР ПО ВЫРАБОТКЕ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ ОЦЕНКИ СОБЫТИЙ 1940 ГОДА В ЭСТОНИИ Накануне 50-летия договора о ненападении, заключенного между СССР и Германией 23 августа 1939 года, в Президиум Верховного Совета Эстонской ССР в течение шести недель поступили коллективные заявления за 435 000 подписями от граждан, имеющих право голоса, с требованием внести ясность в события, имевшие место в Эстонии в июне-августе 1940 года. В заявлениях высказывается убеждение, что стремление Советского Союза к строительству правового государства и созданию общеевропейского дома, основывающегося на взаимном доверии народов, предполагает восстановление исторической правды и справедливости. В связи с этими заявлениями Президиум Верховного Совета Эстонской ССР образовал комиссию по выработке историко-правовой оценки событий 1940 года в Эстонии. Комиссия ознакомилась с соответствующими материалами и пришла к следующим выводам: 1. Отношения между Эстонской Республикой и Союзом Советских Социалистических Республик в 1920-1939 гг. регулировались системой договоров, которая, вытекая из права на свободное самоопределение народов, основывалась на Тартуском мирном договоре, заключенном 2 февраля 1920 года. В отношениях с Эстонской Республикой в 1939-1940 гг. Советский Союз с ведома Германии и согласуя с последней свои мероприятия, приступил к реализации юридически ничтожных претензий на сферу интересов и территориально-политические преобразования в Эстонии, исходя из пункта 1 секретного дополнительного протокола к пакту, заключенному с Германией 23 августа 1939 года, и тем самым в одностороннем порядке нарушил все заключенные с Эстонской Республикой и ратифицированные договоры. 2. Пакт о взаимопомощи, заключенный между Советским Союзом и Эстонской Республикой 28 сентября 1939 года, был, по существу, неравным договором, существенно ограничивавшим суверенитет Эстонской Республики и фактически ликвидировавшим ее политику нейтралитета. Это был договор, навязанный под угрозой применения силы оружия, несмотря на то, что пактом признавалась независимость Эстонии. Сопутствовавшее пакту соглашение о военных базах обеспечило размещение Советских Вооруженных Сил на расположенных на территории Эстонской Республики базах, причем введенный в Эстонию советский воинский контингент в два раза превышал боевую мощь вооруженных сил Эстонской Республики. Тем самым Советский Союз создал дополнительные предпосылки для осуществления ультимативной политики силы. 3. Начатая Союзом ССР не позднее 14 июня 1940 года воздушная и морская блокада Эстонской Республики и последовавшая за этим 16 июня 1940 года нота, в которой Эстонской Республике предъявлялись вымышленные обвинения и в ультимативной форме, в обход специально предусмотренных в договорах процедур выяснения конфликтов и недоразумений в 316 целях их решения мирным путем, высказывалось требование об образовании нового правительства Эстонии, вводе дополнительных войсковых соединений Советского Союза и беспрепятственном продвижении их по всей территории Эстонии, квалифицируются как нарушение международного права, договорных обязательств, принятых Советским Союзом, и агрессия против Эстонской Республики. 4. Вторжение 17 июня 1940 года, военная оккупация Эстонской Республики, грубое вмешательство Советского руководства и органов государственной безопасности во внутренние дела Эстонии лишило эстонский народ возможности свободного волеизъявления. В целях сокрытия агрессии от международной общественности ей попытались придать видимость законности. Однако с точки зрения международного права государственно-правовые последствия, вызванные военной оккупацией, являются юридически ничтожными сами по себе. 5. По требованию, содержавшемуся в Ноте правительства СССР от 16 июня 1940 года, правительство Эстонской Республики подало в отставку. Состав нового правительства (во главе с И.Варесом) был сформирован работниками посольства СССР и А.Ждановым, членом высшего Советского руководства, прибывшим в Таллинн 19 июня. Президент К.Пяте назначил правительство в должность 21 июня 1940 года под военным давлением со стороны представителей СССР. 6. По приказу А.Жданова проводились выборы нового состава Государственной думы. Во время избирательной кампании и в дни выборов были нарушены: положения Конституции Эстонской Республики, являвшиеся гарантией демократии; Закон Эстонской Республики о выборах; применялся шантаж; было отменено право избирателей и кандидатов в депутаты на судебную защиту; противозаконно были устранены все кандидаты, не входившие в списки Союза трудового народа Эстонии. Пребывание на территории Эстонии 115-тысячного контингента советских войск обусловило невозможность свободного волеизъявления эстонского народа. 7. Избирательная платформа депутатов Союза трудового народа Эстонии не содержала положений ни о провозглашении Советской власти в Эстонской Республике, ни о вступлении Эстонии в состав Советского Союза. У депутатов Союза трудового народа Эстонии не было ни полномочий от избирателей, ни конституционного права решать вопросы изменения государственного строя, тем более без формирования и участия второй палаты парламента. По вопросу о власти в Эстонии не были проведены ни опрос населения, ни референдум. С точки зрения международного права и законодательства Эстонской Республики результаты любой деятельности противоправно сформированной Государственной думы, в том числе изменение государственного строя и присоединение Эстонии к Советскому Союзу, являются несостоятельными сами по себе. 8. Исходя из всего вышесказанного, квалифицируются: - как юридически ничтожные - все договоры между Эстонской Республикой и Советским Союзом периода 1939-1940 гг., заключенные после подписания Союзом ССР и Германией пакта от 23 августа 1939 года и секретного протокола к нему, согласно которому Восточная Европа противоправно была разделена между двумя великими державами и Эстония отнесена к сфере интересов Советского Союза, для чего предусматривались территориально-политические преобразования; - как агрессия, военная оккупация и аннексия Эстонской Республики - внешнеполитические и военные акции, предпринятые руководством Советского Союза против Эстонской Республики в 1940 году. Из всего вышесказанного следует, что вступление Эстонии в состав Советского Союза в 1940 году не было правомерным. Таллинн, 25 сентября 1989 г. Председатель комиссии А.Кеерна Члены комиссии: Ю.Ант, Х.Эллер, А.Грен, И.Грязин, П.Ярве, А.Кирис, Я.Кирикаль, М.Лауристин, О.Лауристин, Л.Мери, А.Порк, И.Ребане, Х.Роотс, Э.Сависаар, М.Титма, Э.Труувяли. 317 Из: "1940 год в Эстонии...", с. 3-4. ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА ЭСТОНСКОЙ СОВЕТСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ ОБ ИСТОРИКО-ПРАВОВОЙ ОЦЕНКЕ СОБЫТИЙ, ИМЕВШИХ МЕСТО В ЭСТОНИИ В 1940 ГОДУ Верховный Совет Эстонской Советской Социалистической Республики, исходя из решения и выводов образованной Президиумом Верховного Совета Эстонской ССР комиссии по выработке историко-правовой оценки событий 1940 года в Эстонии, в соответствии с которыми -- внешнеполитические и военные акции, предпринятые сталинским руководством Советского Союза против Эстонской Республики в 1940 году, квалифицируются как агрессия, военная оккупация и аннексия Эстонской Республики; - выборы в Государственную думу Эстонской Республики 14 и 15 июля 1940 года признаются проведенными в нарушение Основного Закона Эстонской Республики и Закона о выборах, образованный таким образом парламент - неправомочным и неполномочным принимать решения, изменяющие государственный статус Эстонии; делает вывод, что включение Эстонии в 1940 году в состав Советского Союза не было правомерным. Исходя из вышесказанного и опираясь на неоднократное волеизъявление народа восстановить государственный суверенитет Эстонии парламентским путем. Верховный Совет Эстонской Советской Социалистической Республики постановляет: 1. Признать решение Государственной думы Эстонии от 22 июля 1940 года - "Декларацию о вступлении Эстонии в Союз Советских Социалистических Республик" - юридически недействительным, поскольку оно не основывалось на свободном волеизъявлении эстонского народа. 2. Ходатайствовать о восстановлении Эстонии в качестве субъекта международного права, для чего Верховный Совет Эстонской ССР оставляет за собой право организации переговоров об отношениях в Союзе суверенных советских государств и международном сообществе. В этом Верховный Совет Эстонской ССР руководствуется общепризнанным неотъемлемым правом наций на самоопределение, что нашло отражение и в Декрете Советского правительства о мире (ленинском Декрете о мире), принятом в 1917 году, Тартуском мирном договоре, заключенном между РСФСР и Эстонской Республикой в 1920 году, решении Лиги Наций от 22 сентября 1921 года о принятии Эстонской Республики в Лигу Наций в качестве полноправного члена, а также в Конституции СССР и Декларации Верховного Совета Эстонской ССР от 16 ноября 1988 года "О суверенитете Эстонской ССР". 3. Поручить Президиуму Верховного Совета Эстонской ССР пересмотреть нормативные акты, изданные летом 1940 года президентом Эстонской Республики и сформированным 21 июня 1940 года правительством Эстонской Республики под давлением представителей сталинского режима, и представить соответствующие заключения на утверждение Верховному Совету Эстонской ССР. * * * Принятие настоящего Постановления не истолковывается как применение статьи 69 Конституции Эстонской ССР. Председатель Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Рюйтель Секретарь Президиума Верховного Совета Эстонской ССР А.Алъманн Таллинн, 12 ноября 1989 г. 318 Из: Eesti Teaduste Akudeemia Toimetised, 1990, N 39/2, lk. 165-166. ОТ КОМИССИИ СЪЕЗДА НАРОДНЫХ ДЕПУТАТОВ СССР ПО ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ПРАВОВОЙ ОЦЕНКЕ СОВЕТСКО-ГЕРМАНСКОГО ДОГОВОРА О НЕНАПАДЕНИИ ОТ 1939 ГОДА Открывшаяся перед страной перспектива строительства правового государства требует, по убеждению Комиссии, воспроизведения подлинной картины политического прошлого страны. Как полагают все члены Комиссии, только полное раскрытие исторической правды может служить целям подлинного уважения между народами, их взаимного доверия, утверждать нашу твердую приверженность новому политическому мышлению, делу строительства общеевропейского дома. Основываясь на документах и научных данных, выслушав мнения экспертов. Комиссия пришла к следующему заключению: 1. Подписанный 23 августа 1939 г. договор о ненападении между Германией и СССР имел приложение - секретный дополнительный протокол. Хотя подлинник протокола не обнаружен ни в советских, ни в зарубежных архивах, следует признать доказанной достоверность текстов сохранившихся копий, которые публикуются. Обязательства по договору вступали в силу немедленно после его подписания, но сам договор подлежал ратификации. В процессе его ратификации Верховным Советом СССР 31 августа 1939 г. секретный протокол не предъявлялся и в докладе Председателя СНК СССР и наркома иностранных дел В.М.Молотова ни прямо, ни косвенно не упоминался. 2. Комиссия находит, что секретный протокол как по методу его составления, так и по содержанию являлся отходом от ленинских принципов советской внешней политики, а предпринятое в нем разграничение сфер интересов СССР и Германии находится с юридической точки зрения в противоречии с суверенитетом и независимостью ряда третьих стран. Комиссия констатирует, что в тот период отношения СССР с Латвией, Литвой и Эстонией регулировались целой системой договоров. Основой этих отношений являлись мирные договоры 1920 г. и договоры о ненападении, заключенные в 1926-1933 гг., по которым их участники обязывались взаимно уважать при всех обстоятельствах суверенитет и территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. 3. Комиссия констатирует, что переговоры с фашистской Германией по секретному протоколу велись Сталиным и Молотовым втайне от советского народа, партии, ЦК ВКП(б) и депутатов Верховного Совета СССР. Гаким образом, его заключение никоим образом не отражало волю советского народа, который не несет ответственности за деяния сталинского руководства. Внезапный поворот от непримиримой борьбы с фашизмом к сотрудничеству с нацистской Германией дезориентировал массы, оказывал деморализующее воздействие на силы, выступавшие против агрессии и войны. 4. Принимая во внимание большое политическое значение данного вопроса. Комиссия рекомендует Съезду народных депутатов СССР: а) подтвердить специальным актом аннулирование - с момента нападения Германии на СССР - договора от 23 августа 1939 г., договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября того же года, равно как и других советско-германских договоренностей 1939-1941 гг., и признать все секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания; б) осудить как несовместимые с ленинской внешней политикой нарушение предвоенным советским руководством правовых обязательств, взятых СССР перед третьими странами, использование во внешней политике чуждых социализму методов ультиматумов и силового давления. 5. С учетом важности событий 1939-1941 гг. Комиссия высказывается в пользу дальнейшего их комплексного изучения. Комиссия продолжает свою работу. Заместители председателя Комиссии: Афанасьев Юрий Николаевич, Сависаар Эдгар Эльмарович 319 Члены: Айтматов Чингиз, Арутюнян Людмила Акоповна, Быков Василии Владимирович, Вульфсон Маврик Германович, Грязин Игорь Николаевич, Друцэ Ион Пантелеевич, Еремей Григорий Исидорович. Казанник Алексеи Иванович, Кезберс Ивар Янович, Коротич Виталий Алексеевич, Лавров Сергеи Борисович, Ландсбергис Витаутас Витаутович, Лауристин Марью Иоханнесовна, Липпмаа Эндель Теодорович, Марцинкявичюс Юстинас Мотеевич, Мотека Казимир Владиславович, Нейланд Николай Васильевич, Шинкарук Владимир Илларионович, Шличите Зита Леоновна Август-сентябрь 1989 года Из материалов Балтийской межреспубликанской депутатской группы,.., с. 1-5. ОБРАЩЕНИЕ группы депутатов Съезда народных депутатов СССР по поводу политической и правовой оценки советско-германского договора о ненападении 1939 года Только полное раскрытие исторической правды может установить подлинное уважение и взаимное доверие между народами и утвердит нашу твердую приверженность новому мышлению, делу строительства общеевропейского дома. Пятьдесят лет тому назад и речи не было об общеевропейском доме. 23 августа 1939 года в Москве был подписан секретный дополнительный протокол, первая строка текста которого указывает, что при подписании советско-германского договора о ненападении уполномоченные, председатель Совнаркома СССР В.М.Молотов и Имперский министр иностранных дел Германии И.Ф.Риббентроп определили сферы интересов обеих сторон в Восточной Европе. Было решено, что Эстония, Латвия и Финляндия войдут в советскую сферу интересов, а области Польского Государства разделяются по линии рек Нарева, Вислы и Сана. 3-го сентября И.Ф.Риббентроп сообщил послу в Москве, что Германия намерена держать под военной оккупацией районы, входящие в германскую сферу интересов, подчеркнул необходимость военных действий германской армии на польских территориях, входящих в русскую сферу интересов, и просил предлагать Советской стороне быстрее оккупировать территорию своей сферы интересов. В.М.Молотов сообщил 5 сентября германскому послу свое согласие и добавил, что в ходе военных операций одна из сторон либо обе стороны могут быть вынуждены временно пересечь вышеоговоренную демаркационную линию между их сферами интересов, но подобные случаи не должны помешать точной реализации намеченных планов. Германские войсковые части перешли точно по плану 1-го сентября 1939 года польскую границу, а советские - 17 сентября. Варшава капитулировала 27 сентября. Еще до ее капитуляции, 25 сентября, И.В.Сталин вызвал в Кремль германского посла в Москве Ф.В.фон Шуленбурга и предложил обменять Люблинское воеводство и часть Варшавского воеводства, отнесенные к советской сфере интересов, на Литву, отнесенную к германской сфере интересов. Сталин добавил, что Советский Союз незамедлительно приступит к решению вопроса Балтийских государств в соответствии с секретным протоколом от 23 августа 1939 года, рассчитывая при этом на полную поддержку германского правительства. Сталин подчеркнуто указал на Эстонию, Латвию и Литву. Прибывший два дня спустя в Москву Й.ф.Риббентроп подписал совместно с В.М.Молотовым 28 сентября 1939 года новый секретный дополнительный протокол, в котором, со ссылкой на предыдущий секретный и дополнительный протокол от 23 августа, было сформулировано и подтверждено желание Сталина изменить план территориально-политического переустройства в отношении Литвы. При этом было оговорено, что как только правительство СССР приступит к применению специальных мер на литовской территории для защиты своих интересов, германо-литовская граница будет исправлена таким образом, чтобы треугольник Сувалки (охватывающий территорию, расположенную к юго-западу от обозначенной на прилагаемой карте линии) отходил к Германии. За два дня до ультимативно навязанного Советским Союзом Литве 10 октября 1939 года Договора о взаимопомощи с 320 правом введения ограниченных контингентов Красной Армии, В.М.Молотов сообщил телеграммой от 8 октября послу Ф. фон В.Шуленбургу, что при размещении частей Красной Армии в Литве т.н. треугольник Сувалки не будет оккупирован. Но, поскольку передача этой, оговоренной во втором секретном протоколе, части территории Литовской Республики Германскому Рейху могла вызвать определенные политические трудности, новым секретным протоколом от 10 января 1941 года текст предыдущего секретного протокола (от 28 сентября 1939 г.) был изменен и т.н. треугольник Сувалки перешел к Советскому Союзу за компенсацию в размере 7 500 000 золотых долларов. Сразу после согласования с германской стороной плана решения вопроса Балтийских государств, В.М.Молотов предъявил правительственной делегации Эстонии, прибывшей в Москву 27 сентября 1939 г., в Кремле ультимативное требование, "...чтобы Эстония предоставила бы Советскому Союзу право держать в различных местах Эстонии до 35 тысяч человек пехоты, конницы и авиации, чтобы предотвратить вступление в войну Эстонии и Советского Союза, также чтобы поддержать порядок внутри Эстонии". В условиях превосходящего военного давления Эстония была вынуждена 28 сентября 1939 года подписать в Москве неравноправный договор, обеспечивший Советскому Союзу постоянное присутствие в Эстонии его вооруженных сил в количестве, превосходящем вооруженные силы самой Эстонии. Такой же договор был навязан и Латвии. Договоры превратили Балтийские государства в советские протектораты. Расположенные в Эстонии, а также в Латвии и Литве базы Красной Армии были оговорены как временные. Однако уже 11 мая 1940 года В.М.Молотов сообщил посланнику Эстонии в Москве, что в действительности базы являются постоянными. Договор о дружбе и границе с Германией от 28 сентября 1939 года стал основой, на которой создавались весьма дружеские отношения между Советским Союзом и Германским Рейхом; после капитуляции Бельгии и Голландии В.М.Молотов отправил 10 мая 1940г. в Берлин поздравительную телеграмму, где отметил свое удовлетворение германскими успехами, после капитуляции Парижа и военной оккупации Балтийских государств, В.М.Молотов выразил 18 июня 1940 г. германскому послу Ф. фон В.Шуленбургу свое удовлетворение новыми успехами немецкой армии. Одновременно он информировал посла о предстоящих действиях Советского Союза по отношению к Балтийским государствам. В.М.Молотов заявил, что настало время положить конец интригам Англии и Франции в Балтийских государствах и добавил, что для переговоров о формировании новых правительств Советское правительство направило в дополнение к аккредитованным в Балтийских государствах советским послам еще трех особо уполномоченных: Деканозова в Литву, Вышинского в Латвию и Жданова в Эстонию. Беседе В.М.Молотова с Ф.В. фон Шуленбургом предшествовали ультимативные требования, предъявленные 16 июня 1940 года от имени Советского правительства в идентичном виде посланникам Эстонии и Латвии в Москве, по которым в Эстонии и Латвии должны немедленно быть сформированы такие правительства, которые были бы способны и готовы обеспечить честное проведение в жизнь советско-эстонского и советско-латвийского Пакта о взаимопомощи, а также требование немедленно обеспечить свободный пропуск на территорию Эстонии и Латвии советских воинских частей для их размещения в важнейших центрах Эстонии и Латвии. Эти ультиматумы были приняты. Рано утром 17 июня 1940 года войсковые части Красной Армии в количестве 90000 человек в нескольких пунктах пересекли государственную границу Эстонии и дислоцировались по всей стране. То же самое было проведено в Латвии и в Литве. Общее количество оккупационных войск точно неизвестно. По сообщению ТАСС от 23 июня 1940 года, в Балтийских странах находилось "... не 100 и не 130 советских дивизий, а всего не более 18-20 дивизий, причем эти дивизии сосредоточены не на литовско-германской границе... и имеют своей целью создание гарантий для проведения в жизнь Пактов о взаимопомощи СССР с Эстонией, Латвией и Литвой". В тот же день, 18 июня 1940 года, советник посольства СССР в Эстонии В.Бочкарев приказал вызвать агента Советского посольства М.Унта, регулярно передававшего работникам посольства военные сведения, как он сам отмечает в своей автобиографии в личном деле и 321 предлагал ему пост министра внутренних дел в формируемом в посольстве новом правительстве Эстонии. М.Унт принял предложение. От прибывшего 19 июня 1940 года А.А.Жданова будущий министр получил поручение в ночь на 21 июня подготовить выступление и захватить власть. Следует отметить, что в то время общая численность коммунистов Эстонии достигала всего 130-150 человек и в воззвании подпольной КП Эстонии, принятом в апреле 1940 г. не была поставлена задача установления советской власти своими силами, а предусматривалось завоевание демократических свобод, улучшение материального положения трудового народа и борьба против диктатуры Пятса-Лайдонера-Улуотса. Поручение А.Жданова выполнялось под защитой и с участием Красной Армии (см. сообщение ТАСС в "Правде" от 22 июня 1940 г.) под руководством подпольной агентурной тройки М.Унта, К.Сяре и П.Рууса. Включение всех трех Балтийских государств в состав Советского Союза было завершено в июле-августе 1940 года. Включение Эстонии, равно как Латвии и Литвы, в состав Советского Союза проводилось в жестоких условиях военной оккупации и лишено признаков добровольного присоединения. Аннексия Балтийских государств Советским Союзом не может быть объяснена попыткой Советского Союза защитить свои законные интересы перед угрозой германского нападения. Последнее подтверждается тем, что в 1940-1941 годах Советским Союзом и Германией совместно подготавливалось еще шесть секретных (дополнительных) протоколов. Так, посол Германии Ф. фон В.Шуленбург сообщает 26 ноября 1940 года И. фон Риббентропу, что В.М.Молотов в присутствии Деканозова выразил готовность принять проект Пакта Четырех Держав (Германия, Италия, Япония, Советский Союз) при известных условиях: введенные в 1940 г. германские войска покинут Финляндию, входящую по секретному дополнительному протоколу к договору от 23 августа 1939 года в Советскую зону интересов, предусматривается заключение пакта о взаимопомощи с Болгарией; предусматривается строительство баз в районе Босфора и Дарданелл для сухопутных и военно-морских сил СССР в Турции; центром территориальных устремлений Советского Союза признается зона к югу от Батуми и Баку в сторону Персидского залива (Иран), предусматривается отказ Японии от прав на угольные и нефтяные концессии на Северном Сахалине. В.М.Молотов заявил, что советские предложения предусматривают в итоге пять секретных протоколов вместо двух, намеченных И. фон Риббентропом. Нет никакого сомнения, что советская внешняя политика с фашистской Германией, равно как и совместная тайная дипломатия, несовместимы с основными положениями ленинской внешней политики, принятыми уже в Конвенции об определении агрессии от 3 июля 1933.г. в качестве императивной нормы международного права. Методы ультиматумов, силового давления, грубых нарушений прав третьих стран и взятых на себя международных обязательств чужды цивилизованному миру и в корне противоречат идеям социализма. Подытоживая вышеизложенное, рекомендуем Съезду народных депутатов СССР: - подтвердить специальным актом аннулирование - с момента нападения Германии на СССР - договора о ненападении от 23 августа 1939 года, договора о дружбе и границе между СССР и Германией от 28 сентября 1939 года, равно как и других советско-германских договоре