е. Мы надеемся, что эти изменения не окажутся временными или ограниченными. Мы просим Вас, действуя в этом духе, предотвратить любые вмешательства в мирные мероприятия в Вильнюсе, Риге и Таллинне и разрешить обнародование и свободное обсуждение всех аспектов пакта Молотова-Риббентропа. Из документа Европарламента В2-1247/88. (пер. с англ.) Из резолюции Европарламента от 19 января 1989 г.: А. Зная о глубоко укоренившемся у прибалтийских народов стремлении к суверенитету, которое подтверждено 4 миллионами подписей, собранных в Литве, Латвии и Эстонии, а также о провозглашении суверенитета парламентом Эстонии 16 ноября 1988 г., В. исходя из принципа 1 Заключительного акта Хельсинкского совещания о суверенном равенстве всех наций и учитывая права, вытекающие из понятия суверенитета, а также исходя из VIII принципа Заключительного акта о праве наций на самоопределение, С. указывая на свои прежние резолюции, касающиеся политической обстановки и соблюдения гражданских прав в Балтийских государствах, D. указывая на тот факт, что страны-члены Европейского сообщества, опираясь на международное право, отказываются признавать аннексию Балтийских государств, осуществленную СССР на основе пакта Гитлера-Сталина от 1939 г., Е. учитывая, что спустя почти 50 лет после нарушения международного права на основании пакта Гитлера-Сталина и насильственного лишения Балтийских республик их государственной независимости настало время найти справедливое и приемлемое для всех сторон решение, которое основывалось бы на международном праве и было бы направлено на взаимопонимание между народами и на мирное сотрудничество между Западом и Востоком, ЕВРОПЕЙСКИЙ ПАРЛАМЕНТ 1. обращается к руководству СССР с просьбой учесть массовое волеизъявление балтийцев о суверенитете, в особенности, в областях экономики и культуры, 2. одобряет осуществленное ныне восстановление национальных языков Балтийских стран в статусе государственных, 3. призывает руководство СССР, спустя 50 лет после того, как международное право было нарушено пактом Гитлера-Сталина, найти приемлемое для стран Европейского сообщества решение Балтийского вопроса, отвечающее нормам международного права, 4. призывает министров иностранных дел стран-членов Европейского сообщества в рамках политического сотрудничества в Европе поддержать требования балтийских народов и содействовать поиску мирного решения с учетом законных прав всех сторон, 5. поручает своему Председателю в порядке политического сотрудничества передать данную резолюцию министрам иностранных дел и комиссиям Европейского Парламентского Совета, парламентам стран-членов Сообщества, правительству СССР и правительствам Балтийских государств. 400 Из личного архива П.Вареса. (пер. с англ.) Из выступления премьер-министра Швеции И.Карлссона в Международном институте по исследованию проблем мира и разоружения в Стокгольме от 3 февраля 1989 г.: Реформы в Советском Союзе оказали свое влияние на страны Восточной Европы, и этот процесс будет неизбежно продолжаться. У нас есть все основания думать, что эти страны в будущем получат большую свободу как внутри страны, так и в международном плане. Разумеется, будут различия как в темпах этого процесса, так и в степени народного энтузиазма. Республики Советской Прибалтики, в частности, имеют необходимый потенциал и сильное желание осуществлять изменения, запланированные для СССР в целом. Несомненно с полным основанием можно назвать Балтийские республики "авангардом перестройки". <...> Нам неизвестно, к чему приведут перестройка и гласность. Мы не можем предвидеть, как будут проходить гигантские преобразования советского общества, которые только что начались. Однако еще труднее, чем предсказать это, представить себе альтернативу этим процессам. Из речи И.Карлссона на открытии Х конференции по балтийским исследованиям в Стокгольме от 7 июня 1989 г.: В Балтийских республиках многие возникшие требования поддерживаются благодаря перестроечному движению, а также, я думаю, благодаря Народному 4[)]P[OHT]У^ Коммунистической партии и правительству. Эти требования часто противоречат интересам центральной советской бюрократии, что неудивительно, учитывая те долгие злоупотребления и отвратительное управление, которым перестройка должна положить конец. В Советском Союзе в целом именно бюрократы символизируют преступления прошлого. Неудивительно также, что Балтийские республики начинают играть особую роль в модернизации советского общества -роль авангарда перестройки, если угодно. В этих республиках существует культурная традиция хорошей организации и напряженной работы. Есть также и прямое желание использовать новые благоприятные возможности для достижения лучшей и более демократичной жизни для всех. Из газеты "Советская Эстония" (Таллинн) от 4 февраля 1990 г. Из декларации по вопросу о государственной независимости Эстонии, принятой в Таллинне республиканским собранием народных депутатов Эстонской ССР всех уровней 2 февраля 1990'г.: Собрание напоминает Организации Объединенных Наций, правительству Советского Союза, правительствам всех государств и мировой общественности: после окончания второй мировой войны в соответствии с общепризнанными принципами Атлантической хартии в качестве самостоятельных государств были восстановлены все государства, оккупированные во время войны воюющими странами - все, кроме трех членов бывшей Лиги Наций, трех Балтийских государств, одним из которых является Эстония. Собрание приветствует любые меры демократического характера, направленные на восстановление Эстонской Республики... Собрание обращается к Организации Объединенных Наций, участникам Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, правительствам всех государств и к мировой общественности с призывом понять и поддержать наши законные требования, наше очевидное право вернуть себе насильно отнятое у нас законное место среди независимых государств, к которым мы относились и к которым продолжаем морально и де юре причислять себя уже семьдесят лет. Никогда больше решения и соглашения великих держав не должны определять судьбу малых народов и государств. 401 Из: U.S.Senate Committee on Foreign Relation. Republican Staff, Washington, 1990, June 19. (пер. с англ.) Из совместной резолюции Сената и Палаты представителей конгресса США от 18 июня 1990 г.: 1. Конгресс признает неизменное желание и право народов Балтийских стран на свободу и независимость, 2. Конгресс, в соответствии с политикой Соединенных Штатов, выраженной в отказе от признания советской оккупации Балтийских государств, призывает Советский Союз признать суверенитет Балтийских государств и удовлетворить справедливые требования балтийских народов добиться независимости от иностранного доминирования и угнетения, как это гарантировано VIII принципом Хельсинкских соглашений, подписанных Советским Союзом, 3. 14 июня 1990 г. - годовщина массовой депортации балтийских народов в 1941 г. -определена как "День Свободы Балтики", как символ солидарности народа Соединенных Штатов с чаяниями угнетенных балтийских народов, в связи с чем 4. Президент уполномочен и обязан выступить с заявлением, в котором содержался бы призыв к народу США отметить День Свободы Балтики соответствующими церемониями и мероприятиями и передать в течение 60 дней в Конгресс перечень специальных акций правительства США в поддержку принципа непризнания, 5. поддержать мирное восстановление независимости Балтийских государств, а также 6. способствовать тому, чтобы СССР взял курс на политику поддержки мирного перехода к независимости и демократии в Балтийских государствах. Из: Latvian Information Bulletin..., 1990, N4-90, July, p. 4-5. (пер. с англ.) Из письма лидера демократического движения в Польше Л.Валенсы в Норвежский комитет по Нобелевским премиям в 1990 г.: Литва, Латвия и Эстония - страны, которые идут своим путем к независимости. В то время, как мир занимает пассивную позицию, они исключительно смело демонстрируют свою преданность идеям свободы и национального суверенитета - идеалам, которые содержатся в конституциях всех демократических государств, они делают это несмотря на многочисленные попытки спровоцировать социальные конфликты в их странах путем оказания военного, политического и экономического давления. Мне хочется предложить народы Литвы, Латвии и Эстонии для присуждения им Нобелевской премии 1990 г. Эта почетная награда Балтийским государствам была бы знаком одобрения от имени всемирной общественности. Она разрушила бы заговор молчания вокруг проблемы их независимости. Если балтийским народам будет присуждена Нобелевская премия, западные правительства, вероятно, предпримут тогда соответствующие этические шаги по отношению к малым государствам, не столь сильным в экономическом и политическом отношении. Из: Press Release of the Swedish mission to U.N; New York, 1990, Oct. 1. (пер. с англ.) Из выступления министра иностранных дел Швеции С.Андерсона на саммите СБСЕ 1 октября 1990г.: Мое правительство поддерживает надежды балтийских народов на самоопределение. Необходимо принять меры, чтобы представители Балтийских республик имели соответствующие возможности следить за процессом СБСЕ <...> Нам трудно представить себе будущую Европу цельной без участия народов Эстонии, Латвии и Литвы. 402 Из: Press Release of the Mission of Icelandic U.N,, New York, 1990, Oct. 2. (пер. с англ.) Из выступления министра иностранных дел Исландии Й.Б.Ханнибалссона на саммите СБСЕ 2 октября 1990г.: Любое решение Балтийского вопроса должно полностью соответствовать основным принципам хельсинкского Заключительного акта. Уклониться от ответственности за помощь малым народам Европы в осуществлении их законных прав, значит подвергнуть риску целостность самого процесса СБСЕ. Из: Press Release of the Norwegian mission to U.N., New York, 1990, Oct. 2. (пер. с англ.) Из выступления министра иностранных дел Норвегии К.М.Бундевика на саммите СБСЕ 2 октября 1990г.: Процесс СБСЕ необходимо расширить. Со своей стороны мы считаем, что Эстония. Латвия и Литва отвечают всем требованиям, чтобы быть допущенными на заседания СБСЕ в качестве наблюдателей. Мы сожалеем, что Балтийский вопрос остается нерешенным. Норвегия поддержвает законные чаяния балтийских народов и надеется, что переговоры по осуществлению этих чаяний начнутся в ближайшем будущем. Из: Press Release of the Mission of Finland to U.N; New York, 1990, Oct. 3. (пер. с англ.) Из выступления министра иностранных дел Финляндии П.Паасио на саммите СБСЕ 2 октября 1990г.: Балтийские народы выразили свой интерес к процессу СБСЕ. Финляндия рассматривает с большой симпатией стремление балтийских народов к самоопределению. Мы надеемся, что предстоящие трудности могут быть решены путем переговоров. Балтийские государства могли бы таким образом занять должное место в процессе СБСЕ. Из: U.S. Department of State. Of fice of the Assistant Secretary. Spokesman, New York, 1990, Oct. 1. (пер. с англ.) Из речи государственного секретаря США Дж.Бейкера в Москве от 12 октября 1990 г.: Хотелось бы сказать несколько слов о Латвии, Литве и Эстонии. Мы вновь подтверждаем заявление президента Форда о том, что подписание хельсинкского Заключительного акта не изменило позицию США в отношении статуса Балтийских государств. На встрече в верхах в Вашингтоне президент Буш подтвердил нашу убежденность в том, что следует вести систематический диалог, чтобы чаяния балтийских народов были выполнены. Из: Congressional Record, vol. 137, Washington, 1991, N 11, Jan. 16. (пер. с англ.) Из резолюции Конгресса США от 16 января 1991 г.: I. Правительство и народ США оказывают твердую и бескомпромиссную поддержку праву народов Литвы. Латвии и Эстонии на независимость и демократию. 403 2. Советский Союз должен немедленно прекратить все враждебные действия против балтийских народов, убрать войска с балтийских объектов и из правительственных зданий и на добровольных основах начать переговоры о восстановлении независимости Балтийских государств с демократически избранными правительствами Балтийских республик. Из личного архива П.Вареса. (пер. с англ.) Из документов Конгресса США. Палата представителей, Вашингтон, окр. Колумбия 20515: 30 января 1991 года Достопочтенному Михаилу Горбачеву Президенту Союза Советских Социалистических Республик Уважаемый г-н Президент! Я пишу Вам по поводу трагических событий в Литве и других районах Прибалтики. Нет никаких сомнений в том, какова моя личная позиция и позиция других членов Конгресса Соединенных Штатов: использование военной силы против беззащитных гражданских лиц с намерением заставить их склониться перед солдатским сапогом является неприемлемым. Помимо выражения моего гнева и возмущения, я также предпринял дополнительный шаг, приложив видеозапись событий в Литве с использованием военной силы, находящейся под Вашей властью. Я хочу быть уверен в том, что Вы, нынешний союзник и партнер Соединенных Штатов, полностью осведомлены о происходящем там. Г-н президент, ужасающие картины советских танков, автоматов и войск, подвергающихся грубому насилию мужчин и женщин, старых и молодых, вооруженных лишь собственной гордостью, должны встревожить Вашу совесть, как встревожили всех нас в Соединенных Штатах. Пожалуйста, г-н Горбачев, прекратите это кровопролитие! В то же время я должен сообщить Вам, что Конгресс Соединенных Штатов един в своей поддержке требования президента Буша о прекращении использования войск для атаки на демократию по всей Прибалтике. Кроме того, я намерен просмотреть прилагаемую видеозапись с моими коллегами по Конгрессу и уверен, что за этим последуют серьезные совещания членов конгресса, которые позволят Вам удостовериться в том, что ни одна возможность заявить о нашем протесте против этой акции Советского Союза не будет упущена. С уважением, Гарри Л. Акерман член Конгресса Из газеты "Эстония" (Таллинн) от 25 августа 1991 г. Указ Президента Российской Советской Федеративной Социалистической Республики О признании государственной независимости Эстонской Республики 1. В связи с решением Верховного Совета Эстонской Республики об объявлении государственной независимости признать государственную независимость Эстонской Республики. 2. Министерству иностранных дел РСФСР провести соответствующие переговоры и подписать соглашение об установлении дипломатических отношений между РСФСР и Эстонской Республикой. 3. Призвать Президента СССР признать государственную независимость Эстонской Республики и провести переговоры для урегулирования межгосударственных отношений между СССР и Эстонской Республикой. 404 4. Призвать международное сообщество признать государственную независимость Эстонской Республики. Президент РСФСР Б.Ельцин Москва, Кремль 24 августа 1991 г. No81 Из газеты "Eesti Paevaleht" (Таллинн) от 9-11 января 1997 г. (пер. с эст.) Итоги американской политики непризнания П.А.Гоубл Оккупация Советским Союзом трех Балтийских государств в июне 1940 г. поставила Соединенные Штаты перед трудным политическим выбором. Советское правительство утверждало, что эти три государства попросили принять их в Союз ССР, однако с самого начала было предельно ясно, что сталинское вторжение произошло на основании предварительно заключенного соглашения с Гитлером, печально известного пакта Молотова-Риббентропа 1939 г., который разделил на сферы влияния Восточную Европу и создал условия для развязывания в Европе второй мировой войны. Соединенные Штаты уже выступали противником изменений политической карты мира с использованием силы. В сентябре 1931 г. госсекретарь Генри Стимсон осудил создание японского марионеточного режима в Манчжурии и заявил, что Соединенные Штаты не признают никаких изменений политического статуса путем, который "идет вразрез" с Уставом Лиги Наций и пактом Бриана-Келлога 1928 г. Такая политика, известная под названием доктрины Стимсона, осталась последовательной политикой Америки, имевшей особую силу в отношении тех государств, с которыми Соединенные Штаты поддерживали дипломатические отношения. Эстония, Латвия и Литва относились к их числу с 1920-х гг. После военной окупации Балтийских государств Советским Союзом сотрудники министерства иностранных дел рассуждали о том, какие действия можно было бы предпринять. Лой Гендерсон, руководитель рабочей группы европейского отдела, в секретном меморандуме потребовал четкой реакции на советскую агрессию: "Может ли правительство Соединенных Штатов, придерживаясь определенных норм принятия решений и поведения в случае немецкой и японской агрессии, не придерживаться тех же норм по отношению к агрессии Советского Союза? Другими словами <...> намеревается ли правительство проводить одну политику в отношении, допустим, Чехословакии, Дании и оккупированной Германией Польши и другую - в отношении Латвии, Эстонии, Литвы и Финляндии? Должны ли Соединенные Штаты продолжать непризнание последствий агрессии независимо от того, кто является агрессором, или, если им это выгодно, закрыть глаза перед фактом того, что известные государства осуществляют агрессию против своих соседей?" Рассуждения Гендерсона были настолько убедительны, что 23 июля и.о. госсекретаря Самнер Уэллес сделал заявление, явившееся основополагающим документом американской политики непризнания: "В последние дни стремительно подошли к концу процессы, которые предусматривают целенаправленное уничтожение политической независимости и территориальной целостности трех Балтийских государств - Эстонии, Латвии и Литвы - одним из их могущественных соседей. С того дня, как народы этих республик впервые добились независимости и демократического устройства, американский народ с глубоким и доброжелательным интересом следил за их достойными восхищения успехами в создании собственного государства. Американский народ выступает против хищнических действий, независимо от того, осуществляются ли они с использованием силы или под угрозой ее использования. Он также против всяческого вмешательства любого государства, каким бы могущественным оно ни было, во внутренние проблемы другого, даже самого слабого, суверенного государства". 405 Если Гендерсон только еще раз подчеркнул американские принципы, то заявление Уэллеса, кроме тою, отражало соображения, вытекающие как из внутриполитических, так и из более обширных внешнеполитических проблем. С одной стороны, Франклин Рузвельт на третий срок выдвинул свою кандидатуру на пост президента, а диаспоры из Балтийских государств в Соединенных Штатах насчитывали свыше 600 000 человек. Не было ничего неожиданного в том, что Рузвельт встретился с представителями самой большой из диаспор - литовской - и подтвердил, что Вашингтон не признает насильственную инкорпорацию трех Балтийских государств Советским Союзом. С другой стороны, на деятельность Вашингтона оказывали давление латиноамериканские государства, уже объявившие политику непризнания советской агрессии. Вашингтону было относительно легко предпринять такой шаг еще и потому, что Москва сотрудничала с Берлином, а Вашингтон рассчитывал на восстановление всех государств, чья независимость пострадала во время войны, хотя при этом и не брал на себя обязательств по освобождению этих стран, но морально оставался на позиции противника агрессии. Однако равновесие между источниками политики непризнания неизбежно менялось по мере того, как развивались отношения Вашингтона с Москвой, которая из союзника наци стала союзником Америки, затем врагом Америки в период холодной войны и, позже, вновь партнером по сотрудничеству. Несмотря на то, что американская политика непризнания была в первую очередь моральной позицией, она существенно сказывалась и на практических действиях Америки в трех направлениях, дополнительно к влиянию, оказываемому на другие страны и народы. Во-первых, Соединенные Штаты с 1940 по 1991 гг. непрерывно принимали дипломатов, назначенных правительствами Балтийских государств до 1940 г. (а после 1980 г. - дипломатов, назначенных дипломатическими службами Балтийских государств). Для этого госдепартамент держал на службе референта по Балтийским государствам, хотя работы на этой должности было немного и референт имел также другие обязанности. Основной "балтийской" задачей в течение многих лет было составление поздравлений с национальными праздниками и ревизия бюджетов дипломатических представительств Балтийских государств. Такая ревизия была необходима, поскольку в течение всего этого времени США производили выплаты с замороженных счетов правительств Балтийских государств, находившихся в Федеральном резервном банке Нью-Йорка. Таким образом, представительства Балтийских государств все время получали деньги от собственных правительств. (Единственным исключением было то, что представительство Литвы в Вашингтоне, деньги которого закончились в 1981 г., получало деньги от двух своих балтийских партнеров.) В вестибюле госдепартамента США по-прежнему развевались флаги Балтийских государств, и США требовали, чтобы в правительственных картах содержалось примечание о том, что Вашингтон не признает насильственной инкорпорации Балтийских государств в состав Советского Союза. ЗАПРЕТ ПОСЕЩЕНИЙ Во-вторых, госдепартамент запретил всем высшим должностным лицам - перечислялись те, кого утверждал сенат, - посещение Балтийских государств, находящихся под советской оккупацией. Низшие чиновники могли и ездили в эти государства (работники консульства в Ленинграде регулярно посещали все три государства), но ни один посол Америки в Москве не делал этого в официальном порядке. И, в-третьих, Соединенные Штаты открыто заявили, что не признают законными ни поставленные у власти правительства в этих странах, ни их действия. Такая юридическая позиция имела огромную важность и тогда, и, тем более, после того, как Балтийские государства вновь обрели независимость. Это означало, что все действия, предпринятые в Балтийских государствах советской властью, с точки зрения Соединенных Штатов не имеют законного основания до тех пор, пока не получат одобрения (если получат) свободно избранных правительств. Следует помнить и о том, чего в этой политике не было и к чему она Соединенные Штаты не обязывала. Речь идет опять о трех основных вопросах. Во-первых, Соединенные Штаты не признавали ни одного эмиграционного правительства, хотя их создавалось множество. 406 Вашингтон решительно заявлял, что имеет дело только с теми правительствами, дальнейшая деятельность которых из-за советской оккупации была невозможна. Во-вторых, Соединенные Штаты не взяли на себя каких-либо конкретных обязательств, которые шли бы дальше морального осуждения. Поэтому у Вашингтона были обширные возможности видоизменять свою политику в зависимости от того, как развиваются взаимоотношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Когда отношения между Москвой и Вашингтоном были хорошими, политика непризнания со стороны США смягчалась, хотя никогда и не прекращалась полностью. Если положение ухудшалось, политику непризнания использовали в качестве политического орудия. Вопреки ожиданиям многих, в течение 50 лет США предприняли множество предосудительных шагов, фактически признавая советскую власть в Балтийских государствах. В 1970 году они выдали литовского моряка Симаса Кудиркаса, попросившего убежища на американском судне, а в 1980-е постепенно увеличили число дипломатических визитов в балтийский регион. И, в-третьих. Соединенные Штаты не считали, что их позиция неизменна. На самом деле в своей полигике они скорее опирались на тот принцип, что народам Эстонии, Латвии и Литвы не было предоставлено возможности высказать свое мнение по вопросу инкорпорации. Если бы такая возможность была им дана и они одобрили бы инкорпорацию, США готовы были признать, что основа их политики изменилась, и тем самым политика изжила себя. Этого. однако, не произошло. ОСТРАЯ КРИТИКА Подобная политика вызывала острую критику со стороны американцев балтийского происхождения, конгрессменов и всех, кого волновала свобода Балтийских государств. Следует отметить, что те обвинения, которые часто предъявляют Соединенным Штатам и, в частности. госдепартаменту, необоснованны. Несмотря на некоторую неуклюжесть формулировок Потсдамского договора. Соединенные Штаты не давали в нем обещания на какой-либо предстоящей мирной конференции признать оккупацию Советским Союзом Балтийских государств законной. Более того, несмотря на домогательства советской стороны, США не признали советскую власть в этом регионе и в Заключительном акте совещания в Хельсинки. Напротив, американские участники переговоров и президент Джеральд Форд ясно отметили, что ни один из этих документов не меняет американской политики непризнания. И, в-третьих, госдепартамент не оказывал активного противодействия этой политике, хотя в комментариях некоторых референтов и других официальных лиц в адрес американцев балтийского происхождения иногда действительно выражалось мнение, что Вашингтону следовало бы отказаться от такого, с их точки зрения, "донкихотства". На самом деле госдепартамент в своей деятельности никогда не проявлял открытого неуважения в отношении прав дипломатов Балтийских государств, как это делали министерства некоторых других стран, где также придерживались политики непризнания. Самому серьезному испытанию американская политика непризнания подверглась в марте 1990г., когда литовскому народу посчастливилось избрать правительство, провозгласившее восстановление довоенного независимого государства. Это событие вызвало сочувствие американского народа и согрело сердца американцев балтийского происхождения, но в то же время, без сомнения, осложнило жизнь американскому правительству, которое как раз пыталось укрепить связи с Михаилом Горбачевым и советским правительством. Журналисты и члены конгресса все откровеннее начали задавать вопрос, когда в Вильнюс будет назначен первый американский посол. В конце концов, говорили журналисты, политика непризнания требует именно такого шага. Их настойчивость привела к двум важным сдвигам в политике Вашингтона. Хотя ни один из них прямо не скомпрометировал политику непризнания, оба, как тогда, так и в дальнейшем, послужили причиной возникновения серьезных проблем. Первый сдвиг проявился в том, что представитель госдепартамента провозгласил принцип, согласно которому Соединенные Штаты не могут признать правительство, не обладающее контролем над собственной территорией и границами и к которому нельзя направить дипломата США иначе, как снабдив его визой третьего государства. Позиция, на вид, разумная, 407 но на деле она перевернула с ног на голову прежнюю практику госдепартамента в отношении ряда дру1 их стран. Многим поэтому казалось, да и сейчас кажется, что она преследовала цель не задевать Москву за живое. Гораздо существенней, однако, было другое. Всего через несколько недель после шага, предпринятого Литвой, за которым последовали аналогичные действия Эстонии и Латвии, представители правительства США постепенно начали говорить языком, отличным от использовавшегося до сих пор в отношениях с Балтийскими государствами. Вместо упоминаний о непризнании, стали вести речь о праве народов на самоопределение. Подобная перемена действительно могла принести облегчение, поскольку таким образом исключались вопросы о том, когда прибудет посол Вашингтона, однако она же привела к некоторым последствиям. Во-первых, многие в Балтийских государствах почувствовали себя преданными, ведь такая перемена в терминологии неизбежно ухудшала их положение по сравнению с союзными республиками. Во-вторых, радикально менялось положение украинцев и других нерусских народов Союза ССР, поскольку следовало, что Вашингтон может поддержать их в той же мере, в какой до сих пор поддерживал представителей Балтийских государств - Вашингтон автоматически намекал и на их право на самоопределение. В-третьих, и это самое главное, в результате такой перемены московские ретрограды убедились, что их толкование американской политики непризнания до сих пор было верным, а именно, что Вашингтон использует политику непризнания в качестве троянского коня для уничтожения Советского Союза. Это в свою очередь убедило их, а в конце концов и Горбачева, что с представителями Балтийских государств нельзя идти ни на какой компромисс, иначе это приведет к распаду государства. Когда в январе 1991 г. по приказу Горбачева произошли кровавые расправы в Вильнюсе и Риге, политике Вашингтона был вновь брошен вызов, и вновь многие, как в государствах Балтии, так и в других местах, сочли ее находящейся не на должном уровне. Американский народ и конгресс, в задачу которого входило поддержание американских принципов, ужаснулись. Около миллиона американцев балтийского происхождения, оказывавших внутриполитическое давление на политику в отношении Балтийских государств, негодовали. В то же время американское правительство, которое основательно побаивалось ненароком совершить что-то такое, что затронуло бы область широких политических проблем (например, неофициальные договоры с Горбачевым в отношении "Бури в пустыне"), решило соблюдать осторожность. <...> Однако такая осторожность привела к выводу о том, что Вашингтон изменил своей принципиальной политике непризнания. Все хорошо, что хорошо кончается, и шаги Соединенных Штатов, хотя и более медленные, чем многим бы хотелось, оказались важны для восстановления независимости Балтийских государств, и даже более существенны, чем акции любого другого государства. Многие в аппарате Буша и в иных местах были убеждены, что признание Америкой находящихся у власти правительств Балтийских государств правопреемниками и продолжателями политики довоенных правительств означало окончание политики непризнания. Такой вывод, однако, ошибочен. Эта политика не только не привела в прошлом к отходу Балтийских государств от Советского Союза, но и сохраняет три сферы действия, хотя многие и не желают признавать этого. Во-первых, американская политика непризнания представляет собой международную поддержку принципа правопреемственности Эстонии, Латвии и Литвы начиная с 1920 года - то, что нынешнее правительство России так и не согласилось признать. Следовательно, любой отказ от политики непризнания и тем самым от исключительности Балтийских государств подрывает независимость этих государств в будущем. Во-вторых, американская политика непризнания представляет собой правовую основу для рассмотрения действий Советского Союза, совершенных на территории Балтийских государств в период с 1940 по 1991 гг. Этот обзор еще далеко не завершен и является предпосылкой для их полноправного членства в содружестве стран Европы. И, в-третьих, американская политика непризнания со всеми ее недочетами представляла и представляет собой один из немногих случаев в мире, когда в течение долгого времени 408 верность принципам предпочитали выгоде. Считать это только историческим фактом, означало бы предательство как наших принципов, так и самих себя. Как рассуждали в 1940 г. Лой Гендерсон и Самнер Уэллес, Вашингтон не должен был делать подобный шаг - сколько бы пользы он ни принес в короткое время, в более отдаленной перспективе стоил бы несравнимо дороже. Следовательно, да здравствуют Балтийские государства, да здравствует и политика непризнания, сохранение того и другого для всех нас чрезвычайно важный принципиальный и политический вопрос. Из: "Relations between the Nordic Countries...",?.221-223. (пер. с англ.) <0 посещениях Балтийских государств и политике непризнания инкорпорации> П.Кюн В 1956 г. датский посол в сопровождении делегации датского парламента посетил Ригу, а в 1970 г. - Таллинн. В 1974 г. в связи с получившим широкое освещение в прессе официальным визитом в Балтийские республики австралийского посла сэра Джеймса Плимсолла, датский посол в Москве В.У.Хаммерсхаймб писал министру иностранных дел, что хотел бы посетить Балтийские республики; он не видел в этом никакой проблемы, поскольку, по его мнению, Дания молчаливо признала инкорпорацию, подписав в 1964 г. соглашение о компенсации. Однако правительство все еще хотело сохранить "неясность" позиции Дании, а визит, нанесенный сразу после визита австралийского посла, мог быть истолкован более определенно. Поэтому Хаммерсхаймб получил указание остаться в Москве. В 1976 г. Хаммерсхаймб посетил Балтийские республики в частном порядке, избегая официальных приемов, насколько это возможно, чтобы не вступать в конфликт с общими правилами дипломатического этикета. Как и в 1950-е гг., необходимо было сохранять неопределенность политики со стороны Дании. В 1978 и 1979 гг. в связи с тем, что в Таллинне, в рамках Московских Олимпийских игр 1980 г., должна была проводиться парусная регата, в структурах НАТО прошло обсуждение политики западных стран в отношении Балтийских государств. Это обсуждение представляло для Дании особый интерес, так как супруг королевы Дании, принц Хенрик, собирался присутствовать на соревнованиях. Юридический отдел министерства иностранных дел обсудил. можно ли рассматривать подобный визит как шаг в направлении юридического признания. Юридический отдел указал на два фактора: а) признание должно быть проведено лицом, которое может принимать внешнеполитические решения, то есть министром или официальным лицом более высокого ранга, а члены королевской семьи такими полномочиями не обладают, б) согласно 0'Доннеллу, за действием должно стоять намерение признания. В данном случае ни одно из условий не было выполнено. В связи с переговорами в НАТО, датское министерство иностранных дел подготовило меморандум, содержавший значительную переоценку датской политики в отношении Балтийских государств. В меморандуме утверждалось, что до подписания в 1964 г. соглашения о компенсации, "датская политика представляла собой как юридический, так и фактический отказ от признания". Отношение Дании после подписания договора о компенсации описывалось как "неясное", так как последствия подписания для вопроса оценки признания были "трудными". Очевидно, таковым оно было уже со времени резолюции Даля в 1950 г., когда министерство в первый раз попыталось отрицать наличие признания de facto. В результате меморандума 1979 г. Дания акцептировала признание de facto, выработанное на переговорах в НАТО. Государства-члены НАТО представили черновое определение того, что могло бы считаться признанием. Оно должно было быть сделано компетентным представителем власти и содержать намерение признания. Страны НАТО приняли также решение воздержаться от официальных визитов в Балтийские государства, эту политику поддержало подавляющее большинство государств, включая Нидерланды, Португалию и Испанию, признавших аннексию Балтийских государств Советским Союзом. В 1981 г. по инициативе Великобритании в ЕС было предпринято обсуждение политики государств-членов ЕС по отношению к Балтийским странам. Дания подтвердила свою 409 политику фактического, но не юридического признания аннексии. Эту позицию датские представители отстаивали на различных международных форумах вплоть до конца 1980-х. В ; 1980-е гг. проблема часто обсуждалась в ЕС, главным образом, в связи с письменными i запросами членов Европейского Парламента. Другим международным форумом была | Парламентарная Ассамблея Совета Европы, начиная с 1950-х гг. проявлявшая острый интерес к | Балтийским государствам. В 1983 г. правительство обсуждало результаты подписания Данией Заключительного акта СБСЕ в Хельсинки в связи с вопросом признания инкорпорации Балтийских республик. С одной стороны, было отмечено, что Заключительный акт не является документом, накладывающим юридические обязательства, и в нем отсутствует "воля к признанию", но, с другой стороны, было подтверждено, что заявления о неприкосновенности границ Европы усилили "презумпцию фактического признания аннексии Данией". Дания следовала правилам, в соответствии с которыми послы не могли официально посещать Балтийские государства, однако это разрешалось делать сотрудникам посольства более низкого ранга. Например, торговый атташе посещал Балтийские республики в 1983, 1985 и 1988 гг. Сотрудники министерства окружающей среды "многократно" посещали Таллинн в рамках сотрудничества с Советским Союзом по вопросам Балтийского моря. Были и визиты из Балтийских республик в Данию. В октябре 1981 г. министр культуры Литвы Ионас Белинис посетил Данию, чтобы принять участие в "Литовско-датских днях культуры", организованных Обществом датско-советской дружбы. Белинис был даже принят министром культуры Лизе Ёстергаард. Это не противоречило политике непризнания, поскольку Белинис ходатайствовал о визе по обычным каналам, указывая профессию, назвал себя писателем, и, кроме того, отсутствовало намерение признания с датской стороны. В 1984 г. Данию посетили заместитель председателя Совета Министров Эстонии и министр сельского хозяйства Хейно Вельди, в 1985 г. - министр мясо-молочной промышленности Латвии г-жа Сидельникова и, наконец, первый заместитель председателя Госагропрома Эстонии Тийт Кыукхна. Датские министры и официальные советско-датские правительственные комиссии приглашались в Балтийские республики, но датское правительство воздерживалось от подобных визитов, как только в известность об этом ставилось министерство иностранных дел. Так, например, произошло в 1977 г., когда Советский Союз предложил провести заседание официальной советско-датской правительственной комиссии в Риге, а также, когда туда были приглашены датские министры Кристиан Кристенсен в 1984 г. и Ларе П.Гаммельгаард в 1987гг.<...> Ответ на закономерный вопрос, правда ли, что Дания никогда не признавала инкорпорацию Балтийских государств, был бы отрицательным. Какое-то время Дания основывала свое поведение на признании Балтийских государств частью Советского Союза, но позже политика претерпела изменения. В декабре 1945 г. министр иностранных дел Густав Расмуссен заявил о фактическом признании, но серьезные разногласия между высшими должностными лицами по вопросу резолюции Даля в 1950 г. показывают, что позиция Дании была далеко не определенной. Наблюдения постоянного секретаря Хвасса, сделанные в 1948 г. в Москве, дают основание полагать, что советская сторона рассматривала позицию Дании как признание советских прибалтийских республик. Обращаясь к Западу, например, к Германии или Совету Европы, датчане пытались отрицать, что существовало признание в какой бы то ни было форме, но когда это оказалось невозможным, просто затушевали истинный характер признания. Возникли существенные опасения, что неверное заявление роковым образом повлияет на соглашение о компенсации национализированной датской собственности на территории Балтийских государств. Официальные лица сопоставили ценность политики признания и соглашения о компенсации, и последнее взяло верх. Трудно говорить о каких-либо последствиях политики непризнания до 1974 г., когда послам в Москве было дано указание не наносить официальных визитов в Балтийские республики. Однако даже тогда существовало различие во мнениях в министерстве иностранных дел по поводу того, каким должно быть отношение Дании. В том же году посол Хаммерсхаймб доказал, что Дания фактически признала инкорпорацию. Уже начиная с 70-х гг., определенно в 1978-79 гг., когда в НАТО состоялось обсуждение проведения Олимпийских игр в Таллинне, датская позиция была заморожена и Дания стала поддерживать политику других государств. Учитывая американское влияние на НАТО, 410 справедливо заключить, что возросшее внимание к практическим последствиям политики непризнания инспирировалось политикой США. Под влиянием непрямого давления внутри ЕС со стороны других Северных стран, т.е. Финляндии и Швеции, а также Федеративной Республики Германии, датское правительство в 1988г. решило изменить балтийскую политику, но идея была отставлена. Растущий интерес общественности к балтийскому региону стал источником большей активности в Балтийском вопросе, постепенно этот регион оказался в числе приоритетов. После кризиса в Литве в марте 1990 г. Дания уже принадлежала к откровенным сторонниками балтийской независимости в западном мире, не отказываясь от своей политики. Это давало датчанам моральное превосходство по сравнению со шведами, которые, в свою очередь, пользовались преимуществами прямых официальных контактов. Из: J.A.Trapans. "The Westandtherecognition oftheBalticStates" ("Запад вйрйзнвййе Балтийских государств")^ Journalof Baltic Studies, mi 'XXV, 1994, ^2,^р, У1ЩМШ'{пер, с^. англ.) [:] [!] . ....^....... ^... .^ ,, , ^ , ,, , ; ,^ . , .,^.,,,,^^_ , ^ ^^ ^ Независимость Балтийских государств стала предметом главной озабоченности Запада весной 1990 г., когда национальные движения в них одержали победу на выборах, признанных всеми западными государствами действительными, демократическими и выражающими волю народа. Вновь избранные депутаты заняли места в парламентах, которые в качестве полноправных законодательных органов получили признание и на Западе, и на Востоке. Литва провозгласила свою независимость 11 марта, Эстония и Лавия, соответственно 30 марта и 4 мая, заявили о намерении "восстановить независимость" в ближайшем будущем. Новые премьер-министры, министры иностранных дел и президенты Балтийских республик посещали столицы западных государств и каждый раз, встречаясь со своими западными коллегами, ставили вопрос о признании. В то время, как Москва оказывала как прямое, так и косвенное сопротивление независимости Балтийских республик, на Западе, во всяком случае в ведущих западных странах, либо хранили молчание, либо выступали с противоречивыми заявлениями. <...> С точки зрения Вашигтона, Бонна, Парижа и Лондона, желаемым решением был бы процесс переговоров. Переговоры не могли дать немедленный результат, однако ослабили бы напряженность и устранили бы необходимость более решительного вмешательства со стороны Запада. Москве было дано понять, что категорически неприемлемо использование силы, Балтийским государствам - что их независимость не будет признана юридически до тех пор, пока не будут выполнены все условия, необходимые для признания: полный контроль над территорией, границами и т.д. Условия, необходимые для демонстрирования "полного контроля", составили весьма длинный список, выполнение которого было чрезвычайно затруднительным. <...> Образцом реакции Запада может послужить политика, проводившаяся в отношении Балтийских государств администрацией Буша, которую можно было бы назвать, по меньшей мере, осторожной. В то время, как сенат США и палата представителей заявляли о поддержке независимости Балтийских государств, государственный департамент от этого уклонялся. Так в своей речи в комитете ООН посол Джон Мур сказал, что Соединенные Штаты "не признают насильственной инкорпорации" Балтийских государств, но настаивал при этом на "постоянном диалоге" с Советским Союзом, который позволил бы "балтийским народам воплотить в жизнь их стремления". Такая позиция не противоречила утверждению Горбачева о том, что Балтийский вопрос является для Советского Союза "конституцинным вопросом", который следует решать с помощью закона об отделении. Более того, Мур избегал прямого определения "независимости Балтийских государств", предпочитая говорить о "стремлениях балтийских народов". В 1990-1991 гг. для обретения поддержки Балтийские государства попытались наладить более близкие отношения со Скандинавскими странами, оказавшимися достаточно чуткими к предложениям Балтийских государств. Свою роль здесь сыграла историческая память, но важное значение имело и глубокое понимание меняющегося соотношения сил в скандинавско- 411 балтийском регионе. Правительства Северных стран финансировали организацию информационных центров Балтийских государств в Стокгольме и Копенгагене, послуживших в дальнейшем основой для дипломатических миссий. Дания, Норвегия, Финляндия, Исландия и Швеция, действуя как отдельно, так и сообща, посредством Совета Северных стран, поддерживали внешнеполитические инициативы Балтийских государств. Например, в 1990 г. Северные страны выступали за то, чтобы Балтийские государства получили статус наблюдателей в СБСЕ. <...> В декабре 1990 г. появились признаки того, что Москва собирается пресечь деятельность народных правительств в Балтийских республиках. После обращения представителей Советской Армии в этих республиках к Съезду народных депутатов СССР с требованием о введении там военного положения, правительства Балтийских республик приготовились к наступлению центра. Согласовав свои действия, они выступили с обращениями к народу и призвали к поддержке мировое сообщество. В начале января средства массовой информации Советского Союза, находившиеся под контролем реакционных военных и коммунистической партии, стали распространять сообщения о "неизбежной гражданской войне". Появились сомнительные политические организации, именовавшие себя "комитетами общественного спасения", которые заявляли о намерении вырвать власть из рук новоизбранных правительств. В середине января Горбачев воспользовался этим положением и сообщил об "экстренных мерах", которые будут предприняты для "восстановления конституции Советского Союза". <...> Характеризуя реакцию Запада (на события января 1991 г. в Прибалтике - Прим. сост.), можно было бы выделить два направления: во-первых, реакция больших государств, во-вторых - Скандинавских стран, политика которых имела немаловажное значение. Европарламент в Страсбурге был настроен очень решительно (возможно, потому, что не представлял какое-либо одно правительство, в адрес которого Москва могла бы направить дипломатический протест) и угрожал блокировать оказание помощи СССР в продуктах питания и в области технологии на общую сумму 1,5 миллионов долларов. Однако Лондон, Париж, Бонн и Вашингтон предпочли выразить "глубокую озабоченность" и намерение "пристально наблюдать за ситуацией". Госсекретарь Джеймс Бейкер заявил о недовольстве США стратегией Москвы в балтийском регионе, сообщая о беседе президента Буша с Горбачевым и своей встрече с министром иностранных дел СССР. Объясняя политику Вашингтона в отношении балтийского региона, Бейкер повторил сделанное ранее послом Муром и уже цитировавшееся официальное заявление госдепартамента о том, что Соединенные Штаты "никогда не признавали насильственную инкорпорацию Балтийских государств" и будут "по-прежнему поддерживать стремление балтийских народов определять свое будущее". Наиболее смелую поддержку оказали Балтийским государствам Северные страны, в первую очередь Исландия и Дания, которые продолжали проводить решительную политику по отношению к Советскому Союзу. <...> Представители крупных государств Запада заявляли, что было бы несправедливо сравнивать их политику в отношении Балтийских государств с поведением Скандинавских стран и осуждать очевидную медлительность. Действительно, большие государства были ограничены в своих действиях императивами внешней политики, как в случае с США, однако и среди них не наблюдалось единодушия. До падения Горбачева Германия оставалась безразличной к независимости Балтийских государств, будучи озабоченной падением коммунистического режима в Восточной Германии. Благодаря огромной популярности Горбачева среди немцев и возраставшей сердечности советско-германских отношений, Германии трудно было оказывать какое-либо сопротивление шагам, предпринимавшимся Горбачевым в Балтийских государствах. До августа 1991 г. практически невозможно было услышать от германских официальных лиц заявлений, касающихся Балтийских государств, причем, наибольшую нерешительность проявлял министр иностранных дел Геншер. С другой стороны, Франция, хотя публично и не заявляла о своей поддержке, осторожно помогла представителям Балтийских государств попасть на конференцию СБСЕ в Париже "с черного хода". Поскольку Франция не решилась публично оскорбить Горбачева, по его требованию она так же деликатно удалила балтийских представителей. Для Великобритании Балтийский вопрос представлял собой лишь часть большого вопроса о будущем Советского Союза. Внезапное отделение Балтийских государств могло столкнуть 412 Москву с пути постепенных реформ, хотя некоторые инициативы балтийских политиков 1990-1991 гг., направленные на завоевание поддержки Великобритании, оказались ненапрасными. <...> В целом считалось, что в Великобритании преобладает старомодная вера в то, что империи как таковые, если они не приносят особого вреда и никому не угрожают, должны быть сохранены ради безопасности и стабильности. К этому аргументу добавлялось выражение удовлетворенности тем, что советская империя уже была значительно ослабленной и менее угрожающей при Горбачеве, чем за десять лет до него. Следовательно, в продолжении нерешительного или даже мирного поведения оставалось множество преимуществ. Советский Союз постепенно придет в упадок, по крайней мере, будет не в состоянии разрушить политические достижения Балтийских государств, а в будущем три страны как-нибудь достигнут независимости. В случае с Соединенными Штатами все обстояло сложнее. В эти годы администрация Буша занималась разработкой планов "нового мирового порядка", сменяющего режим времен "холодной войны". Горбачев как реформатор и глава Советского Союза играл в этой структуре главную роль. Две сверхдержавы, уже не враждуя, а сотрудничая, должны были определять вопросы международной безопасности. <...> Нельзя сказать, чтобы действовавшая администрация отрицала требования Балтийских государств о признании независимости, однако, подобно Великобритании, она откладывала решение на неопределенное время. <...> На протяжении всех лет борьбы Балтийских государств за независимость, отношение западных государств представляло собой сочетание определенного сочувствия с изрядной долей опасения. В то время, как шаги Балтийских государств по налаживанию культурных и экономических связей, в целом, хорошо принимались, особенно Скандинавскими странами, внешняя политика Запада в большой степени диктовалась тревогой о том, как бы в результате отделения Балтийских государств в Советском Союзе не возникла угрожающая нестабильность или даже не произошел бы его распад, что могло бы повлечь за собой серьезный дисбаланс в системе международной безопасности. Эта тревога в общественном мнении Запада существовала до балтийских деклараций о независимости и не могла быть приписана просоветским настроениям. "Файненшел Тайме", которую трудно посчитать сторонником Москвы, во время забытого ныне балтийского кризиса осенью 1989 г. писала, что "на виду у зачарованного, но отчаявшегося мирового общественного мнения", балтийские национальные движения идут к столкновению с Москвой, которое может привести к политическому перевороту. Этого столкновения можно было бы избежать, по мнению лондонской газеты, если бы балтийские народы расстались с иллюзией о том, что Запад вступит в третью мировую войну, дабы защитить их свободу. Горбачев в свете всех событий становился героем трагического предназначения. Если в 1989 г. администрация Буша еще не считала Горбачева заслуживающим доверия, видя в нем коротышку-аппаратчика в мешковатых советских брюках. то к 1991 г. он превратился в некоего Линкольна, во время ночных бдений меряющего шагами залы Кремля и уверенного в том, что Советский Союз необходимо сохранить. Когда пал Горбачев, а вместе с ним рухнул и Советский Союз, оказалось, что для этого требовалось немного: несостоявшийся переворот интриганов, нерешительных военных и КГБ. Главные участники заговора были одной природы с теми, кто стоял за январским переворотом в Балтийских государствах, нередко, даже одни и те же лица. Понадобилось несколько дней после провала путча, чтобы западные государства признали независимость стран Балтии. Основной причиной крутой перемены курса было то, что падение Горбачева явно было так же непоправимо, как десятилетия назад падение генерала Колчака. Последователь Горбачева Ельцин не препятствовал балтийскому сепаратизму. Широкое международное признание независимости Балтийских государств заняло около двух недель, ожиданий и обдумывании, как это было после первой мировой войны, не наблюдалось. Признания последовали одно за другим, а кульминация наступила 17 сентября на Генеральной Ассамблее ООН. Министр иностранных дел Германии Геншер также отреагировал очень быстро, понимая, что советской империи, а вместе с ней старому порядку во всей Восточной Европе приходит конец. Позже внешняя политика Германии изменилась в связи с распадом Югославии. Пришло осознание того, что баланс власти между Востоком и Западом нарушился, изменив при этом и соотношение сил на обоих полушариях. Германия уже не видела необходимости в том, чтобы обращать внимание на намерения Соединенных Штатов, хотя еще несколько лет назад главные 413 державы Запада должны были придерживаться основной политической линии, намечавшейся Вашингтоном и демонстрировавшейся миру во время встреч в верхах, где европейцы казались скорее наблюдателями, с почетного расстояния следившими за битвами, переговорами или соглашениями между двумя сверхдержавами. Реакция Америки была противоположной реакции Германии. Президент Буш колебался. Он говорил о том, что следует "пристально рассмотреть ситуацию", прежде чем Соединенные Штаты смогут признать независимость Балтийских государств. Очевидно, он полагал, что принятие решений от имени Запада все еще во власти Соединенных Штатов, словно и не помнил о признаниях, уже распространенных другими странами. "Америка считает, будто ничего на свете не происходит такого, что не является делом рук американцев", - сказал один меткий обозреватель действий администрации Буша, характеризуя неспособность президента постичь тот факт, что Балтийские государства действительно вновь обрели независимость и что причиной этого не было политическое решение Вашингтона. В 1991-м, как и в 1919-м, ведущие державы Запада связывали независимость Балтийских государств в первую очередь с тем, что они понимали под будущим России. Предположения оказались неправильными. В 1991-м, как и в 1919-м, последней поняла ошибку американская администрация. 414 Последствия советизации: линия разлома Из: Archives of the Ministry of Foreign Affairs of Japan. Document A-6-0-0-6-23. (пер. сяпон.) Письмо первого секретаря японской миссии в Таллинне Сигэру Симада министру иностранных дел Японии г-ну Ёсукэ Муцуока 29 июля 15 года Сева (1940 г.) Национальные особенности эстонцев 1. Замкнутость характера. Менталитет эстонцев характеризуется чертами замкнутости, индивидуализма и эгоизма. В сельской местности это проявляется в том, что здешним сельским хозяевам не свойственен коллективизм, каждый ведет хозяйство сам по себе. Как в России, так и в Эстонии имеются хутора (сельские поселения), но если в России сельские дворы объединены в крупные коллективы, то в Эстонии они держатся по отдельности. Это подтверждается, в частности, и тем, что ныне правительство эстонской советской республики специально объявило о создании в деревне системы колхозов. В силу замкнутости характера эстонцы молчаливы и неприветливы по отношению к окружающим. В эстонских магазинах иностранца поражает отсутствие внимательности со стороны продавцов. В этой стране для продавца считается хорошим тоном держаться с покупателем вежливо, но без излишней предупредительности. Эстонцам присуща сдержанность и склонность к простоте. Лаконизм виден уже хотя бы в их манере писать письма и выписывать квитанции. Они молчаливы, немногословны, не отличаются особой приветливостью и живостью. В то же время в таких занятиях, как спорт, они способны на бурный энтузиазм: сначала они долгое время действуют спокойно, но в конце концов взрываются, причем с огромной скрытой прежде силой. Поэтому они хорошо воюют. На взгляд японца, семейные устои у эстонцев представляются относительно слабо развитыми. В тех странах, где, как у нас, семейным устоям придается большое значение, в личной жизни остается мало места для секретов, в то время как там, где семейственное начало слабее, господствует индивидуализм. При индивидуализме личная жизнь изобилует секретами. Весьма возможно, что именно это и приводит к формированию подобного национального характера. Не исключено, что определенную роль здесь играют и невысокие темпы прироста населения. В целом же можно утверждать, что знакомство с этой страной неопровержимо свидетельствует о разнообразных преимуществах, которыми обладает наша родина в силу высокого уровня развития семейных устоев. 2. Физическое здоровье. Как мужчины, так и женщины в Эстонии отличаются физическим здоровьем. Многие эстонцы приобрели мировую известность достижениями в спорте, в частности, в боксе. Эстонки высоко ценятся в качестве горничных и т.п. благодаря своему трудолюбию и опрятности. Эстонские мужчины напоминают англичан своей флегматичностью; вообще в характере эстонцев и англичан есть много общего. Этим, полагаю, отчасти объясняется и то, что у эстонцев хорошие политические, экономические и культурные отношения с англичанами (хотя, разумеется, тому имеются и другие причины). Здешняя военная форма разработана по британскому образцу, здесь широко распространены британские товары, английский язык принят в качестве обязательного иностранного языка для обучения. Благодаря своему здоровью эстонцы могут быть хорошими солдатами. Несмотря на малочисленность этого народа, данное обстоятельство заставляет с ним считаться. 3. Гордость. Эстонцы горды. Эта черта тем более заметна, что они, как уже указывалось, неприветливы и неразговорчивы. Когда их презрительно называют малым народом, это их чрезвычайно уязвляет. В повседневной жизни они непокорны и упрямы, не любят признавать свою неправоту. Раз сказав что-либо, они твердо стоят на своем. Поэтому они мало пригодны для таких должностей, как, например, повар или официант в ресторане. Когда в парикмахерской или в ателье клиент делает заказ, мастер-эстонец подчеркивает свой статус 415 специалиста и не желает выслушивать какие-либо указания от любителя, нередко даже говоря: "Кто из нас парикмахер (или, скажем, портной), вы или я?" С этим явлением приходится сталкиваться весьма часто. 4. Свободолюбие. Эстонцы свободолюбивы. В стране довольно много социалистов и коммунистов. До 1937 года правительство предоставляло им свободу действий, и лишь после того, как в 1937 г. министром внутренних дел стал Эмпаар, они подверглись репрессиям, что в конечном счете и повлекло за собой нынешнюю революцию. Эту революцию нельзя считать лишь делом рук Советского Союза, наполовину она является результатом деятельности эстонских коммунистов. В Эстонии издавна прекрасно организованы школы для сирот; приходится только удивляться тому, в каких благодатных для здоровья местах расположены все эти школы и как хорошо поставлено в них дело. Поразительно также, какой короткий рабочий день у рабочих и служащих и как высоки запросы эстонцев в отношении продолжительности отпуска и качества отдыха. При этом здесь превосходные пляжи, леса, парки, курорты, средства передвижения. Иностранцу трудно отделаться от недоумения: зачем в стране, где с такой полнотой осуществлено социальное благосостояние, нужен еще какой-то социализм? Справедливости ради следует отметить, что до нынешней революции среди рабочих действительно наблюдалось довольно значительное недовольство. 5. Большая тяга к знаниям. Вряд ли будет ошибкой считать, что высокая образованность тоже является одной из национальных характеристик. Необходимо констатировать, что благодаря большой тяге к знаниям эстонцы достигли высокого уровня образованности. Этот высокий уровень - явление не только сегодняшнего дня, он наблюдался и в ту эпоху, когда Эстония входила в состав царской России. Не будет преувеличением сказать, что неграмотных в Эстонии в настоящее время почти нет. В стране имеется знаменитый Тартуский (или, по-немецки, Дерптский) университет, а также много различных школ. Есть большое количество библиотек, располагающих богатыми фондами книг на разных языках. Многие эстонцы владеют немецким, русским, английским, а значительная часть - также и шведским, финским, французским языками. Зная иностранные языки, они могут слушать новости по радио. Тяга этого народа к знаниям все растет. Благодаря высокой образованности эстонцы, живя в царской России среди русских, нередко занимали по отношению к ним более высокое социальное положение. Теперь, после ликвидации границы с Советским Союзом, эстонцы снова рассчитывают на высокий социальный статус в русской среде. 6. Честность. Одним из источников гордости эстонцев является их честность. Благодаря этому качеству представители других народов высоко ценят эстонцев как наемных работников. В силу своей честности они склонны за все платить сполна, не нарушать сложившиеся деловые связи, вести дела на основе доверия и вообще поступать добросовестно. В расписках и иных денежных документах они придерживаются крайней простоты и нередко указывают суммы и даты только цифрами, не повторяя их прописью. Возможно, это отчасти объясняется тем, что страна невелика, эстонцев мало, и неблаговидное поведение было бы у всех на виду. В силу честности эстонцы плохо поддаются на уговоры. Впрочем, утверждают, что взяточничество среди чиновников было распространено здесь в прошлом и сохраняется до сих пор. 7. Завистливость. В такой маленькой стране, как Эстония, очень многие знают друг друга, и многое тут же становится известным. Жизнь на виду у всех способствует возникновению зависти. Эстонцы не столь склонны к сплетням, как евреи, но тоже живут в атмосфере молвы и пересудов. Это особенно заметно в женской среде. Зависть часто порождает стремление нанести ущерб другому. Нередко это проявляется в грубой форме. Эту черту национального характера эстонцев особенно охотно отмечают иностранцы. 416 8. Опрятность. В Эстонии новоприбывшим в первую очередь бросается в глаза любовь местного населения к чистоте. В частности, эстонцы содержат в исключительной опрятности свое жилище. Поэтому полы здесь чаще всего паркетные, принято часто мыть окна и двери, ухаживать за садом, содержать в чистоте ковры, устраивать стирку достаточно часто. Опрятность проявляется в любви к пользованию баней и к ношению нарядного платья. Это одна из причин хорошей репутации эстонцев как наемных работников. 10. Любовь к спиртному. Эстонцы являются производителями знаменитой водки. В старой России производство этого напитка было занятием преимущественно эстонских фабрикантов. Эстонская водка и по сей день является самой вкусной. Как мужчины, так и женщины в Эстонии охотно пьют водку, коньяк, ликеры, но не напиваются допьяна. Чай эстонцы не любят, предпочитая ему кофе. 11. Немузыкадьность. Эстонский язык весьма хорош для того, чтобы быть положенным на музыку, но сами эстонцы немузыкальны. |fe? H.Kulu. "Eestlaste tagasiranne. I940-1989" ("Возвращение эстонцев. 1940-1989"), Tartu ^likoolt kirjastus, 1997, Ik. 131-134. (пер. с эст.) Направление в Эстонию советских и партийных кадров Летом 1940 г. Эстония была оккупирована и аннексирована Советским Союзом. В то время из Советского Союза в Эстонию прибыло множество эстонских коммунистов. После провозглашения независимости Эстонии <в 1918 г.> многие члены коммунистической партии Эстонии (КПЭ) и ее сторонники уехали в Россию, где они продолжали свою политическую деятельность (например, эстонскими инструкторами при областных комитетах ВКП(б)). Некоторые сторонники КПЭ уехали из Эстонии после неудачной попытки государственного переворота в 1924 г. и уезжали позже. Летом 1940 г. ведущие эстонские коммунисты, жившие в Советском Союзе (например, Ф.Окк, Н.Каротамм, Э.Пялль, Р.Махл и др.), как раз и оказались в числе первых, вернувшихся в Эстонию. Однако было их не так много, большинство стало жертвами репрессий второй половины 1930-х гг. в Советском Союзе. Другие, жившие в Советском Союзе эстонцы, ранее связанные с эстонским рабочим движением, также просили об отправке их в Эстонию. Большинство из них когда-то бежало в Советский Союз, и теперь они хотели вернуться. Например, в марте 1941 г. В.П. послал письмо в Верховный Совет Эстонии. Он сообщал, что его сын М.П. очень хотел бы выехать в Эстонию и просил помочь ему в этом. М.П. был членом эстонской рабочей партии и в 1920-х гг. принимал участие в эстонском рабочем движении. Из-за этого он вступил в конфликт с эстонскими властями и в 1928 г. бежал в Советский Союз, где его арестовали и на 4 года отправили в трудовой лагерь. Приходили в Верховный совет Эстонии и другие письма. Так, в апреле 1941 г. о своем желании вернуться в Эстонию сообщил Ю.М. Он родился в Эстонии, работал корреспондентом в большевистских газетах "Кийр" и "Эдази". После революции 1917 г. в России Ю.В. принимал активное участие в работе одного из волостных рабочих комитетов. В период немецкой оккупации в 1918 г. Ю.В. уехал из Эстонии и вступил в Красную Армию. В 1920 г. он вернулся в Эстонию как оптант. Ю.В. прожил в Эстонии до 1936 г., когда его арестовали за политическую деятельность. В 1937 г. Ю.В. бежал в Советский Союз, где его тоже арестовали. Теперь Ю.В. надеялся по линии партии вернуться обратно на родину. В ходе свержения старого государства и создания советского строя в Эстонию направляли эстонцев, выросших и получивших школьное образование в Советском Союзе. Инициатива шла со стороны правительственных учреждений советской Эстонии. В декабре 1940г. народные комиссариаты Эстонии сообщили в Совет народных комиссаров о необходимости прислать из Советского Союза в их распоряжение специалистов в различных сферах деятельности, владеющих эстонским языком. Представитель Народного комиссариата 417 культуры сообщал, что переговорил с несколькими эстонцами родом из Советского Союза и получил их первоначальное согласие. Возможность жить в Эстонии соблазняла многих, поэтому некоторые сами решались обращаться в местный партийный комитет или посылать прошения в государственные учреждения советской Эстонии. Например, в апреле 1941 г. В.К., школьная учительница-эстонка, жившая на северо-западе России, послала в Верховный совет Эстонии письмо, в котором просила, чтобы ее направили работать в Эстонию. В.К. закончила эстонский педагогический техникум в Ленинграде, имела семилетний опыт работы учителем. В Эстонии у В.К. жил 70-летний отец, которого она не видела уже много лет и для которого хотела быть опорой на старости лет. Однако без направления на работу попасть в Эстонию было невозможно. Тем, кто изъявлял желание просто жить в Эстонии, приходилось отказаться от этого намерения. Например, в марте 1941 г. Е.Г. в письме, адресованном в Верховный совет Эстонии, сообщал, что уже долгое время тщетно пытается получить разрешение на выезд в Эстонию. Е.Г. добавлял, что со стороны советской Эстонии раквереская милиция уже дала ему право на въезд, но он до сих пор не получил право на выезд со стороны России. На его пожелание выехать в Эстонию к своим сестрам и братьям ему неоднократно отвечали, что въезд в Эстонию по личным делам временно запрещен. Выезд эстонцев из республик Советского Союза в Эстонию в 1940-1941 гг. строго регулировался. Возможность жить в Эстонии предоставляли не всем желающим, а лишь "подходящим" для этого. Для выяснения вербуемого вызывали в местный партийный комитет, где проводили с ним "переговоры" и пытались определить его "идейную зрелость". Контроль за направляемыми на работу был необходим, так как, посылая эстонцев, родившихся в Советском Союзе, в Эстонию, надеялись убить сразу двух зайцев: в отличие от представителей других народов, завербованные эстонцы знали, кроме русского языка, также и эстонский; а в их лояльности к советскому строю, в отличие от коренных эстонцев, можно было не сомневаться. Несомненно 1930-е гг. многому научили эстонцев, живших в Советском Союзе. Сколько всего эстонцев было направлено в Эстонию в 1940-1941 гг.? Точные данные отсутствуют, но, по разным подсчетам, из Советского Союза в Эстонию приехало по меньшей мере 1000 эстонцев. На эту цифру указывает то, что по просьбе КПЭ и правительства советской Эстонии с 1940 по 1941 гг. из Советского Союза в Эстонию было направлено 1009 новых членов партии (в 1940 г. - 46 и в 1941 году - 963 члена), которые заняли руководящие должности в государственных учреждениях и на предприятиях. Поскольку большинство из них знало эстонский язык, то, по всей вероятности, они также были эстонцами. Из: "Органы государственной безопасности "СССР^ эд .В^й^"|Й^"1с^^"ей^|Ие.[1],.;.^^.,^ с. 230-231. [::] [!] :: ' "[:] ^ I , ^[!:] :: ^ ,11 Hi[:]:; ,,1: Д; ^[:] ^[::::;1]:[1]11 ^УУ:, 1, "Я[1]^ СООБЩЕНИЕ НКГБ СССР X^ 2269/М В НКВД СССР ОБ АРЕСТЕ В ЭСТОНИИ ГРУППЬ! АГЕНТОВ ГЕРМАНСКОЙ РАЗВЕДКИ 15 июня 1941 г. Народным комиссариатом государственной безопасности Эстонской ССР вскрыта и ликвидируется шпионско-повстанческая организация, созданная в марте 1941 г. германским разведчиком Матизеном, официально являвшимся членом германской комиссии по репатриации немцев из Эстонии. Организация состояла из эстонских националистов и возглавлялась Тийтом Борисом Генриховичем, 1913 года рождения, эстонцем, юристом по образованию, в прошлом участником организации "Вабс" (фашистская организация), до ареста работал заместителем управляющего таллинской конторой Нарвской льнопрядильной мануфактуры. По делу арестовано 18 человек. При ликвидации организации изъяты: аппарат Морзе, радиопередатчик и приемник, коды, шифры, средства для тайнописи, 2 знамени, 117 нарукавных повязок для членов организации, 5 ручных гранат, 24 револьвера и 1121 патрон к ним, 13 винтовок и 4653 патрона, 7 ракет, 4 противогаза и 30 флажков. 418 Все арестованные по делу сознались в своей шпионско-повстанческой деятельности по заданиям германской разведки. Арестованный Тийт Борис на допросах показал, что перед ним и возглавлявшейся им организацией германской разведкой были поставлены задачи: создать антисоветское подполье для оказания вооруженной помощи немцам во время войны Германии с Советским Союзом; собрать разведывательные данные о вооруженных силах Красной Армии, в частности о местах расположения аэродромов (существующих и вновь строящихся), батарей зенитной артиллерии, бронетанковых парков, баз горючего, военно-морских баз и возводимых укреплений, а также вести наблюдение за находящимися и прибывающими в таллинский порт военными кораблями. Для передачи собранных шпионских материалов в распоряжение организации были предоставлены радиопередатчик, коды и шифры для связи и обмена шифрорадиограммами с германской радиостанцией в Финляндии. Руководитель организации Тийт был предупрежден Матизеном, что о начале военных действий организация будет заблаговременно извещена по радио передачей пароля: "Полярная ночь". В начале мая сего года германский разведчик Бирк, работавший в германском доверительном управлении в Таллине, от имени Матизена установил связь с Тийтом и в здании бывшего германского посольства в Таллине вручил ему радиоприемник, передатчик, аппарат для подслушивания телефонных разговоров, миниатюрный фотоаппарат, 7 револьверов системы "Наган" с боепатронами и средства для тайнописи. На расходы, связанные с проведением контрреволюционной и шпионской работы, Тийт от германской разведки получил до 30 тысяч рублей. Следствие продолжается. Коды и шифры, изъятые у участников организации, НКГБ СССР используются для установления связи по эфиру с германской разведкой от имени "организации", в целях дальнейшего выявления агентуры германской разведки в Советском Союзе и подрывной работы немцев против СССР из Финляндии. Заместитель народного комиссара Государственной безопасности Союза ССР Кабулов НА ФСК России Из: "To the United NШюns General AssemMy...", p. JWO-Wl.f^^^ Баланс жестокости После падения в 1941 г. советского режима эстонские власти приказали провести тщательное расследование с целью определить человеческие потери во время первой советской оккупации. Вот его результаты: 9 229 человек составили дети и подростки в возрасте до 19 лет, 1 165 - люди в возрасте свыше 65 лет. Из них 40% потерь составили рабочие, 25% - предприниматели и независимые фермеры, 16% - служащие и технический персонал. Работники свободных професий составили около 0,7%, остальные - люди прочих профессий или профессия которых неизвестна. Потери среди политического руководства Эстонии ошеломляющи. Арестованы и депортированы были президент Эстонской республики К.Пяте, 9 из 11 министров, 50 из 60 членов различных составов эстонского правительства, 250 из 308 членов эстонских парламентов, главнокомандующий вооруженными силами генерал И.Лайдонер и 25 из 28 Тийт Борис Генрихович 16 сентября 1941 г. Верховным судом СССР приговорен по ст. 58--2, 58--6, ч. I. и 58--11 УК РСФСР к высшей мере наказания. К различным мерам наказания были осуждены и его сообщники. - Прим. изд. 419 генералов, как состоявших на действительной службе, так и находившихся в отставке. Было депортировано 22 и убито два лютеранских священника. Из духовенства греческой православной церкви трое были убиты и 10 депортированы, из 5 римско-католических священников были арестованы и депортированы двое. Из: M.Raud. "Riigiehitaja Konstantin Pats " ("Основатель ^суШрства^КонстантшМ^ Stockholm, Eesti Pollumeeste Kogude esindus pagulases, 1977,1^358-'159^пер.сэст^ Уже 19 июля 1940 года генерала Й.Лайдонера вместе с супругой арестовали в его поместье в Виймси и увезли в СССР. За верховным главнокомандующим приехал министр внутренних дел Максим Унт в сопровождении полусотни людей НКВД. Вслед за этим наступила очередь Константина Пятса. 30 июля в Клоостриметса прибыли автомобили с вооруженными красноармейцами, которые окружили поместье. Максим Унт и несколько русских вошли в дом. Был вечер, и К.Пятс проводил его дома, в кругу семьи. Унт начал говорить дружелюбно. По его словам выходило, что на К.Пятса собирались совершить покушение, и поэтому было бы желательно, если бы он некоторое время пожил в СССР. На руках было и соответствующее предписание. К.Пятс ответил, что ни один эстонец не совершит на него покушение и что он не покинет Эстонию по своей воле. Унт перевел эти слова на русский язык. После этого присутствовавший русский вынес решение: неважно, хочет Пяте того или нет, его все равно увезут, лучше уж ему сразу начать собирать вещи. Сначала намеревались увезти всю семью, но после переговоров временно оставили старшего сына, Лео Пятса, для ликвидации хозяйства. Всех остальных, президента, его сына Виктора, невестку Хельги, внуков Матти и Энна, а также прислугу Марье, посадили ночью в машину и повезли в Таллинн, где их ожидал стоявший на запасном пути пассажирский вагон. Началась дорога в сторону Нарвы. Помимо охраны, Пятса и его семью сопровождал врач, мордовец д-р Искандеров. Президент вступил на мученический путь, который вслед за ним пришлось пройти тысячам эстонских мужчин и женщин, даже беспомощным детям. За спинами их упал железный занавес, сквозь щели которого можно было только угадывать, что происходило там, в сумерках. Впервые К.Пятс дал о себе знать только 3 января 1941 года длинным письмом на русском языке, адресованным брату невестки Хейно Латтику. Президент сообщал, что он вместе с семьей живет на Урале в городе Уфе, на улице Ленина, 46, дом во дворе. Он описывал их повседневную жизнь и в конце просил выслать ему книги и лекарства. Пакет с требуемыми вещами и продуктами был отправлен. Нашлись скептики, у которых приведенные в письме данные вызывали сомнения. Они допускали, что имеют дело с диктовкой НКВД, которую К.Пятса принудили написать. Некоторое время спустя через Международный Красный Крест было получено подтверждение, что К.Пятс действительно живет в Уфе, но, как выяснилось, дом содержится под охраной НКВД. Последнее письмо от домочадцев Пятса пришло в Таллинн 27 июня 1941 года, из Москвы оно было отправлено на 7 дней раньше. В письме они жаловались на суровую зиму, говорили, что К.Пятс болен. Начиная с этого времени, нам ничего достоверно не известно о судьбе К.Пятса. Можно предположить, что вскоре начались его страдания в тюремных камерах и больничных палатах. В октябре 1942 года кладовщик Свердловской тюрьмы рассказал Марии Копперман, что в одной из одиночных камер тюрьмы содержится бывший президент Эстонии Пяте. По другим сведениям К.Пятс содержался в психиатрической больнице Уфы, называли также Казанскую психиатрическую больницу. В 50-е годы внезапно распространилось сенсационное известие: К.Пятс будто бы переведен в психиатрическую больницу в Ямеяла, неподалеку от Вильянди. Но когда в Ямеяла начал стекаться народ, Пятса оттуда удалили. Многим история казалась неправдоподобной. Ведь президент был душевно здоров, а ревматизм в психиатрической больнице не лечат. Вопрос прояснился много лет спустя, благодаря врачу из Вильянди д-ру Матсу Ныгесу, который навещал Пятса в Ямеяла. Д-р Ныгес, работавший в больнице, около двух часов беседовал с президентом, вспоминая прошедшие времена. О том, что он пережил в России, президент говорить не хотел. Он только жаловался на мучения, причиняемые переездами с места на 420 место, и не понимал, почему его поместили в Ямеяла. Но однажды ночью К.Пятса разбудили и вновь увезли в неизвестность. Все это д-р Ныгес рассказал одному знакомому, уезжавшему из Эстонии за границу. Опасаясь, что д-р Ныгес может попасть на допрос в КГБ, это лицо опубликовало рассказ только после смерти врача в 1973 году. Встает вопрос, почему К.Пятса привозили в Эстонию. Правдоподобное объяснение мотивов дал в частном порядке один из деятелей Советской Эстонии. Он назвал это просчетом. К.Пятса поместили в психиатрическую больницу и привезли в Ямеяла для того, чтобы показать народу: тот, кого вы считали своим президентом, просто слабоумный! Однако последствия были противоположные - в Ямеяла началось паломничество. Разумеется, это следовало прекратить, и узник был переведен обратно в Россию. Несмотря ни на что, К.Пяте все же прожил долгую жизнь. По свидетельству Красного Креста он умер 18 января 1956 года, то есть на 82-м году жизни. По последним внушающим доверие сведениям президент Пяте умер во Пскове. Из: "The Baltic States, No0-1972, Siwwwntary Bacikgroumf and Survey of Developments Presentedto the ^Е'да^ейи5^<Ы^вй^^<^ ("Балтийские^государства. 1940-1972''гг. Док^^нтад^ныеМ.!^^ по безопасности и сотрудничеству "^Щропе")^дс1Ло1т,, The Baltic Committee in Scandinavia, 1972, p.^49-53^ (пер. с англ) ДЕПОРТАЦИИ Массовые репрессии как средство подавления были в Советском Союзе в период сталинизма исключительно эффективным политическим орудием. С их помощью можно было одним ударом достичь сразу двух желаемых целей: обезвредить большое число инакомыслящих, следовательно, опасных людей и внушить ужас тем, кого они не коснулись. Наверное, поэтому, было вполне естественным, что подготовка к такой операции в Балтийских государствах началась задолго до того, как они попали под советское влияние. 10 октября 1939 г., когда в Кремле состоялся прием в честь литовской делегации, днем раньше поставившей свои подписи под Пактом о взаимопомощи с Советским Союзом, генерал Серов, комиссар НКВД 3-го ранга, подписал угрожающий документ. Этот документ, отнесенный к разряду "чрезвычайно секретных", представлял собой инструкцию для офицеров НКВД, получивших направление на советские военные базы в Балтийские государства. Он назывался "Депортация антисоветских элементов из Балтийских государств" и представлял собой длинную и подробную инструкцию в семи частях. После вступления, где описывалась общая ситуация и подчеркивалось величайшее политическое значение операции, инструкция переходила к конкретным указаниям для персонала о том, какие документы следует выдавать депортируемым, как забирать депортируемых из дома, как проводить отделение мужчин от их семей, как организовать конвой и как должна происходить погрузка депортированных на железнодорожных станциях. Во время проведения первой массовой депортации из Балтийских государств, которая началась в ночь с 13 на 14 июня 1941 г., этим инструкциям следовали во всех деталях. Состоявшие из трех человек комиссии (т.н. "тройки"), работавшие в каждом Балтийском государстве под руководством центральных комиссий, за зиму подготовили списки депортируемых. Списки для Литвы содержали 21 114 фамилий, для Латвии - 16205, для Эстонии - П 157. Но несмотря на то, что операция длилась несколько дней, всех обнаружить не удалось. Многие держались подальше от своих домов, особенно по ночам, а некоторым посчастливилось ускользнуть в последнюю минуту. Поэтому 662 товарных вагона, отправленных из Латвии, увозили лишь 15 081 человека (из них 3332 ребенка до 16 лет), а 490 железнодорожных вагонов из Эстонии - 10 205 человек (среди которых было 3018 детей до 15 лет). Поезда, везшие депортированных из Литвы, также, по-видимому, содержали меньше людей, чем полагалось по списку. Власти не смогли предоставить товарные вагоны в требуемом количестве, в результате, в вагоны, предусмотренные для 25 человек каждый, поместили по тридцать-сорок, что усилило тяготы дороги, в некоторых случаях 421 продолжавшейся несколько недель. Согласно расписанию, выпущенному 13 июня 1941 г. все тем же генералом Серовым, поезда должны были остановиться в таких отдаленных местах, как Караганда, Новосибирск, Барнаул, а также на Енисее, если называть самые известные. Депортация стала потрясением для балтийских народов. <...> Аугуст Реи пишет: "Проведение депортации фактически началось 13 июня, около полудня, когда вышеупомянутые тройки отдали всем владельцам грузовиков приказ предоставить машины вечером в распоряжение милиции. Лица, назначенные для проведения депортации, - члены коммунистической партии, милиционеры, офицеры НКВД и несколько рабочих, сочувствовавших коммунистам, - также должны были к вечеру собраться в специально отведенных помещениях или зданиях. Они по четыре человека разместились в грузовиках, получили список депортируемых, которых следовало забрать, и около часу ночи 14 июня отправились на задание. Грузовики подъезжали к домам депортируемых, два человека оставались снаружи, двое с оружием входили в дом. Депортируемым сообщали, что они должны немедленно отправляться в Россию и приказывали одеться и выйти. В зависимости от настроения проводивших депортацию, в некоторых случаях депортируемым давали на сборы всего 15 минут, в других - до 2 часов. В одних случаях никакого багажа брать не разрешалось, в других - семья могла взять с собой до 100 кг одежды и еды. После этого депортируемым приказывали сесть в грузовик и ехать по направлению к железнодорожной станции, где их ожидали вагоны для скота с заколоченными окнами. В полу вагонов были отверстия, которые должны были служить уборной. На станциях мужчин и женщин разделяли и помещали в разные вагоны. В один вагон заталкивали до 40 человек, вагоны были так переполнены, что людям приходилось по очереди ложиться на пол, чтобы поспать. Двери "загруженного" вагона запирались снаружи железной скобой. Поезда сопровождались энкаведешниками и солдатами Красной армии и по три дня стояли на станциях, пока офицеры НКВД готовили свой отчет. Все это время депортируемые не получали ни воды, ни пищи. Некоторые взяли с собой еду, но того, что не будет даже воды, никто не предвидел. Изнемогая от жажды под горячим летним солнцем, люди тянули руки через железные прутья окон, умоляя дать им поесть, а чаще -попить. Их мольбы не находили отклика, стража отказывалась открывать двери или передавать воду в окно. Некоторые от жары и жажды теряли рассудок, маленькие дети умирали, беременные женщины раньше времени рожали детей на грязном полу вагонов, но охранники этого не замечали. Не убирали ни трупы, ни сумасшедших. Лишь несколько дней спустя, когда поезда уже пересекли эстонскую границу, в первый раз были открыты двери, и узникам дали немного воды и жидкого супа". Эшелоны с депортируемыми отправляли из Эстонии как товарные поезда, самой низкой скоростью. Как свидетельствуют копии транспортных деклараций, найденные впоследствии на станциях погрузки в Эстонии, три эшелона из 148 вагонов шли через Нарву и семь эшелонов из 342 вагонов - через Изборск. В этих декларациях и в качестве отправителя, и в качестве получателя указан Народный комиссариат внутренних дел Эстонской ССР, груз обозначен как "люди, по 30 в вагоне", а отметка внизу гласит, что перевозка оплачена отправителем. Копии транспортных деклараций показали, что депортированные были отправлены в район Новосибирска (233 вагона), Кирова на севере России (120 вагонов), Бабынино (57 вагонов) и Старобельска (80 вагонов)... Мужчин отправляли в одну сторону, женщин и детей - в другую. На станции назначения депортированным сообщали, что мужчины считаются арестованными, и их необходимо поместить в трудовые лагеря, тогда как женщины и дети, как правило, считались ссыльными, и их направляли работать в колхозы, на фабрики и т.д. под наблюдением местной милиции. Ссыльные женщины могли изредка писать своим родным, но от арестованных и осужденных мужчин никогда не приходило никаких известий. Косвенно было установлено, что зимой 1941 и 1942 гг. многие из них умерли, кто от недоедания, кто от тяжелых условий жизни. Через неделю после депортаций началась война между СССР и Германией, и продолжить намеченный план не хватило времени. Вместо этого власти пошли на импровизацию. Наилучшие результаты она дала в Эстонии благодаря двухнедельной передышке в немецком наступлении. НКВД получил возможность под видом набора в армию депортировать ок. 22 200 мужчин из северной части страны. Эти люди были направлены на лесозаготовки в лагеря в таких отдаленных районах, как Котлаский, Карагандинский, Омский и Печорский, где в некоторых лагерях примерно 25% из них погибло в следующую же зиму от недоедания, 422 тяжелой работы и жизни в примитивных постройках, которые заключенные вынуждены были сооружать сами. В этом и состояла истинная природа их "мобилизации", хотя позже оставшиеся в живых были действительно призваны на службу в Красную Армию. Наряду с призывниками в Россию были также отправлены кадровые военные и различный обслуживающий персонал: железнодорожники, водители и медицинские работники. Так исчезли 7 400 человек из Эстонии и около 13 000 из Латвии. Подсчитано, что в 1940-1941 гг. за один год советской оккупации в общей сложности 124 467 человек из Балтийских государств были казнены, депортированы, либо принудительно увезены в Россию. Из этих потерь 59 732 пришлось на Эстонию, 34 250 - на Латвию и 30 485 - на Литву. Из: KSalo. "Population fosses in Estonia. June 1940 -^August 1941" ("Потери нжхлешия в Эстонии. Июнь 1940 - август 1941"), vol. 1, ScwboroMgn, Маг/опта, 19S9, Телеграмма Серову и Авакумову: г. Рига -- тов. Серову тов. Авакумову ИЗ ЛАТВИИ НАПРАВЛЯЮТСЯ ЭШЕЛОНЫ 1. 2. ИЗ ЛИТОВСКОЙ ССР В АЛТАЙСКИЙ КРАЙ: 15. 16. ИЗ ЭСТОНСКОЙ ССР: 37. На ст. Котельничи, Горьковской ж.д. ................................................... 1600 чел. 38. На ст. Шахунья, Горьковской ж.д ....................................................... 200 39. На ст. Киров, Горьковской ж.д .......................................................... 500 " 40. На ст. Слободское, Горьковской ж.д ................................................... 400 " 41. На ст. Филуйки, Горьковской ж.д ...................................................... 300 " 42. На ст. Веканская, Горьковской ж.д .................................................... 300 " 43. Наст. Мураши, Горьковской ж.д....................................................... 100 " 44. На ст. Оричи, Горьковской ж.д .......................................................... 100 45. На ст. Юрья, Горьковской ж.д ........................................................... 100 46. На ст. Копарино, Горьковской ж.д ..................................................... 100 47. На ст. Пинюр, Горьковской ж.д ........................................................ 100 48. На ст. Луза, Горьковской ж.д ........................................................... 100 " 49. На ст. Н-Сибирск, Томской ж.д. ....................................................... 700 " 50. На ст. Чаны, Томской жд. ............................................................... 1000 51. На ст. Карагат, Томской ж.д. ........................................................... 1000 " 52. На ст. Промышленная ................................................................... 1000 " 53. На ст. Старобельск, Московско-Донбасской ж.д. глав-одиночек ............ 1930 " 54. На ст. Бабыкино, М.Киевск. ж.д. глав-одиночек ................................... 1000 " 55. На ст. Соликамск, Пермской ж.д. уголовников ................................... 472 " Оформление проездных ж.д. документов производите в соответствии указанных ст. назначения. Обяжите начальников эшелонов сообщить о проследовании в пути раз в сутки в Отдел перевозок НКВД СССР. ЧЕРНЫШЕВ No30/5698/016 13.VI.1941.г. Передал - КОТЛЯРОВ Принял - ВОРОБЬЕВ 13.VI.B2.30 423 ИНСТРУКЦИЯ НАЧАЛЬНИКАМ ЭШЕЛОНОВ ПО СОПРОВОЖДЕНИЮ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ИЗ ПРИБАЛТИКИ 1. Для сопровождения эшелонов заключенных группы А и Б к месту назначения на каждый эшелон выделяются распоряжением УКВ НКВД СССР: а) начальник эшелона (из командиров конвойных войск НКВД) б) врач - 1, медфельдшер - 1 (распоряжением НКВД) и конвой в составе 39 человек (из состава конвойных войск). 2. Заключенные подразделяются на две группы "А" и "Б". В группу "А" входят все главы семей, члены их по указанию НКВД-НКГБ с отметкой в личном деле. Конвоем, в составе 65 чел. Прием их производится на пунктах концентрации по отдельному акту, составленному в 2-х экз. В группу "Б" входят все члены семей по указанию НКВД и НКГБ с отметкой в личном деле. Группа "Б" конвоируется конвоем в составе 30 чел. Прием их конвоем производится на первичных станциях от представителей НКВД-НКГБ без личных дел по списку. Личные дела ведутся представителем НКВД-НКГБ на пункты концентрации, где окончательно сдается весь состав эшелона с личными делами начальнику конвоя. Акт составляется в 3-х экз., один в НКВД, один для сдачи в месте назначения и один для конвойных войск. ПРИМЕЧАНИЕ: Охрана вагонов с заключенными на местах и прием осуществляются конвоем, согласно УСКВ СССР по окончании приема. 3. Заключенных с первичных пунктов, конвой совместно с представителями НКВД и НКГБ конвоирует на пункты концентрации согласно схемы, где формирует общий эшелон в составе 50-55 вагонов. 4. Отправка заключенных к месту назначения производится эшелонами в составе, оборудованных по летнему для людских перевозок, в том числе для конвоя - один оборудованный санизолятор и один вагон-ларек. В каждый вагон с отметкой "Б" помещается 30 чел. взрослых и детей с их имуществом. Главы семей по отметке НКВД-НКГБ помещаются в отдельном вагоне с отметкой "А" и следуют отдельным эшелоном. Для громоздких вещей на каждый эшелон выделяется по 2 товарных вагона. 5. Заключенным разрешается брать с собой следующее имущество и мелкий хозяйственный инвентарь: 1) одежда, 2) белье, 3) обувь, 4) постельная принадлежность, 5) посуда столовая /ложки, ножи, вилки/, чайная и кухонная, ведра, 6) продовольствие, 7) мелкий хозяйственный и бытовой инструмент, 8) деньги /сумма не ограничивается/ и бытовые ценности /кольца, часы, серьги, браслеты, портсигары и т.п., 9) сундук или ящик для упаковки вещей. Общий вес указанных вещей не должен превышать 100 кгр. на семью. ПРИМЕЧАНИЕ: Громоздкие вещи, в том числе хозяйственный инвентарь, перевозятся в специально выделенных вагонах. 6. Начальник эшелона принимает заключенных группы "Б" без личного обыска и досмотра вещей по именному списку и личные документы на них по описи от местных органов НКВД, размещает заключенных по вагонам -- семьями. Группа "А" - НКГБ обыскивается в вагонах после посадки. После приема заключенных в эшелон, начальник эшелона целностью отвечает за состояние эшелона и доставку всех принятых к месту назначения. 7. Начальник эшелона предупреждает заключенных о том, что при попытке к побегу охраной эшелона будет применено оружие. Против женщин и детей оружие применять воспрещается. 8. В случаях тяжелых заболеваний заключенных в пути - начальник эшелона передает больных через местные органы УНКВД на излечение в ближайшие пункты органов здравоохранения, о чем составляет соответствующий акт и сообщает в Главное Управление НКВД СССР. 424 При обнаружении случаев эпидемических заболеваний начальник эшелона отцепляет соответствующий вагон и оставляет для карантина под наблюдением местного органа НКВД, о чем доносит в Главное Управление НКВД СССР. 9. На оплату расходов, связанных с сопровождением заключенных (питание, телеграфные и др. расходы) НКВД УССР и НКВД БССР выделяют начальнику эшелона под отчет денежный аванс, в том числе на питание заключенных по 3 р. 50 к. на человека в сутки. 10. В пути следования по жел.дороге заключенные группы "Б" получают бесплатно один раз в сутки горячую пищу и 800 грамм хлеба на чел. Горячая пища и хлеб выдаются в железнодорожных буфетах треста ресторанов и буфетов НКТорга СССР. Для получения питания, начальник эшелона за 24 часа до прибытия на станцию телеграфно сообщает директорам буфетов станции и соответствующим ДТО НКГБ по форме: Приготовьте эшелону переселенцев НКВД "Литер" No ... число... часам ... обедов ... кгр. хлеба - начальник эшелона - подпись". Обеды выдаются на вынос в собственной посуде заключенных. Для получения обеда и кипятка, начальник эшелона выделяет необходимое количество людей из заключенных группы "В" с каждого вагона под наблюдением сопровождающих из состава конвоя. После выдачи обедов, начальник эшелона производит расчеты за отпущенное питание заключенным по счетам ресторана или буфета. 11. Проверка наличия заключенных по вагонам производится не реже одного раза в сутки. Группа "А" содержится на общих основаниях с заключенными. 12. О движении и местонахождении эшелона и его состоянии - начальник эшелона ежедневно доносит по телеграфу в Главное Управление НКВД СССР и Управление Конвойных Войск НКВД по форме: "Москва, Главное Управление НКВД СССР и Управление Конвойных Войск НКВД эшелон No... проследовал станцию ... тогда-то ... подпись." О всех важных происшествиях, имевших место в пути следования (побеги, заболевания, перебой с питанием и т.п.), начальник эшелона немедленно доносит в Главное Управление НКВД СССР и в ближайший ДТО НКВД. 13. Начальники эшелонов в пути следования за содействием обращаются в транспортные органы НКВД и железнодорожную милицию. 14. По прибытии на станцию назначения - начальник эшелона сдает людей в вагонах представителю местного отдела или управления НКВД по акту с приложением именного списка и личных дел заключенных по описи. Акт составляется в 3-х экз. за подписями: принимающего, сдавшего и сопровождающего эшелон врача. Один экземпляр акта направляется в отдел трудовых поселений ГУЛАГ в НКВД СССР, второй экземпляр передается представителю местного органа НКВД (принимающему) и третий экземпляр остается на руках у начальника эшелона для отчета. Из: G.Vishnevskaya. "Galina: A Russian Story" ^1'<щ{^!р]^ск{1Я^1^ London, Harcout Brace Jovanovich Publishers, 19^,;р^4-25^п^^с^аигл^ Мой отец служил в Эстонии в 1941 г. после ее "добровольного" аннексирования Советским Союзом. Он пригласил меня провести с ним летние каникулы, и я приехала к нему в Тарту. Различие между той жизнью, которую я знала, и той, которую там увидела, было поразите