ться за перо. Беспокоит в таллиннских событиях насилие, призывы к продолжению которого встречались и потом. Применение насилия указывает на то, что в нашем обществе возникли опасные разрывы и противоречия между воспитателями и воспитуемыми, управляющими и управляемыми. Существующая напряженность еще более усиливается несоответствием между реальностью и тем представлением, которое о ней пытаются создать. Мы находим такое положение опасным и его продолжение чреватым очень тяжелыми последствиями для Эстонии и всех, кто здесь живет. Было бы не простительным оправдывать нарушения правопорядка, но непростительно и игнорирование его глубинных корней и причин. Поэтому считаем своим долгом обратить внимание на следующие обстоятельства. Неправдоподобно мнение, что к массовым выступлениям молодежи привела деятельность единичных подстрекателей. Нам кажется, что в усиленной форме в них отразилось недовольство многих взрослых жителей Эстонии. Налицо серьезная социальная проблема, которую невозможно решить без участия всего общества - для этого необходимо прежде всего общество информировать об этой проблеме. Недовольство углубилось в последние годы, но сложилось оно за длительный период времени. Причиной этого недовольства являются многие нерешенные социально-экономические проблемы. На этом фоне возникают бытовые конфликты (очереди в магазинах, дефицит товаров широкого потребления и продуктов питания, их неравное распределение), которые способствуют развитию алкоголизма, преступности, нестабильности семьи и другим антисоциальным явлениям. К этим конфликтам в Эстонии присоединяется неупорядоченность национально-правовых отношений. Если остальные проблемы в большей или меньшей мере 450 публично обсуждались, то, как нам кажется, конфликты, возникающие на национальной почве, до сих пор истолковывались только как хулиганство. Поэтому в нашем письме внимание уделено прежде всего национальному аспекту социальных конфликтов. Конфликты на национальной почве усугубляются тем, что их причины до сих пор не находят достаточно откровенного публичного обсуждения - это видно хотя бы из приведенного сообщения ЭТА. Нам кажется, что причиной национальных конфликтов и напряжения в Эстонии является неуверенность, отчасти даже страх обеих основных национальных групп -эстонцев и русских по поводу сохранения своей национальной идентичности. Страх же порождает иррациональное, зачастую открыто агрессивное поведение. Неуверенность и страх вызваны некоторыми объективными и субъективными факторами, которые необходимо рассматривать не раздельно, а вместе: объективные явления в области экономики, демографии и культуры неизбежно воспринимаются и интерпретируются сквозь призму национальных чувств. Неуверенность эстонцев в своем будущем обусловлена следующими обстоятельствами: - быстрое уменьшение удельного веса эстонского населения, особенно в Таллинне, где эстонцы становятся национальным меньшинством; - ограничение возможности пользоваться эстонским языком в делопроизводстве, быту, науке и т. д. Характерно, например, требование представлять диссертации по эстонскому языку и литературе на русском языке; торжественное собрание, посвященное 40-летию ЭССР, проводилось только на русском языке; - возникновение дефицита эстонских газет, журналов и многих книг, особенно тех, которые важны для развития национальной культуры; торможение развития отраслей наук, связанных с национальной культурой; - неумело проведенная пропагандистская кампания форсированного изучения русского языка в эстонских школах и детских садах; при обучении истории значение русского народа преувеличивается за счет других народов; - чрезмерное форсирование экстенсивного развития промышленности всесоюзными министерствами без должного внимания возникающему при этом нарушению экологического равновесия; - односторонняя пропаганда двуязычия среди эстонцев, без аналогичной пропаганды среди неэстонской части населения, что углубляет в эстонцах чувство, что их родной язык рассматривается как вторичный; есть журнал "Русский язык в эстонской школе", но нет аналогичного журнала для обучения эстонскому языку в местных школах с русским языком обучения; - назначение на руководящие посты, в том числе ответственные и за судьбы национальной культуры, лиц, не имеющих ни достаточных знаний об эстонской культуре, ни интереса к ней. Мероприятия, задевающие национальные чувства эстонцев, как правило, обосновываются экономическими доводами. Но нам кажется, что горечь и неуверенность эстонцев не могут не повлиять и на экономическую эффективность и на качество работы. Можно предположить, что живущие в Эстонии русские, украинцы, белорусы и другие неэстонцы в свою очередь испытывают трудности при поиске своей национальной идентичности - их национальные, географические, социальные корни очень различны. Психологические различия между эстонцами и представителями других национальностей в настоящее время совершенно не изучены. Зачастую переоценивается глубина достигнутого единства. Часто национальные конфликты возникают попросту из-за того, что люди не понимают поведения друг друга и неправильно его истолковывают. Крайне важно лучше узнать социальные, этнические, культурные проблемы неэстонской части нашего населения и то, как они связаны с аналогичными проблемами эстонцев. Нам крайне необходимо знать и публично говорить и писать о том, что раздражает представителей других национальностей в оценках и поведении эстонцев. Между обеими основными национальными группами республики встречается взаимное недоверие, а на этой почве распространяются предубеждения, стереотипные ошибочные представления и слухи, что опять указывает на необходимость получения и распространения объективной информации о положении дел. Дефицит правды - один из наиболее опаснейших видов дефицита. Национальное чувство эстонцев имеет некоторые очень чувствительные точки, и пренебрежение ими может иметь особо опасные последствия. Национальное чувство эстонцев 451 в некоторых отношениях крайне обострено, и бесцеремонность в этих вопросах может привести к особо серьезным последствиям. Чрезвычайная чувствительность эстонцев по отношению к своему родному языку объясняется тем, что веками здешние немецкие властители относились к эстонскому языку презрительно, и что все прошлое столетие сначала немцы, а затем царские власти старались убедить эстонцев в невозможности, ненужности и вредности создания культуры на родном языке. Эстонцы создали свою культуру несмотря на издевательства и давление со стороны немецких баронов и царских властей, и поэтому эстонский язык стал для них символом завоеванного человеческого достоинства. Близко общаться с эстонцами здесь может только тот, кто овладел их языком или по крайней мере явно проявляет свое уважение к нему. Человек, годами живущий в Эстонии и не испытывающий уважения к эстонскому языку, вольно или невольно, сознательно или бессознательно оскорбляет человеческое достоинство эстонцев. Отношение к эстонскому языку - один из ключевых вопросов формирования отношений между эстонцами и представителями других национальностей в Эстонии. Вышесказанное не может и не хочет быть исчерпывающим рассмотрением всех обстоятельств, которые вызвали чрезмерную напряженность отношений между основными национальными группами населения Эстонской ССР. Мы хотели лишь указать на некоторые основные проблемы, в первую очередь - на необходимость действительного разрешения национального вопроса, изучения и обсуждения национальных проблем на всех уровнях, начиная со строго научного социологического и социально-психологического анализа и кончая широкими дискуссиями в печати, радио, телевидении, в школах и на предприятиях. Чтобы избежать повторения таллиннских событий и смягчить существующие национальные напряжения, в первую очередь надо что-нибудь предпринять для восстановления пошатнувшейся веры в настоящее и будущее многих представителей эстонской национальности, дать уверенность в том, что коренное население Эстонии всегда будет иметь право решающего голоса в вопросах, касающихся будущего своего народа и своей земли. Вопрос будущего Эстонии не должен бы решаться во всесоюзных министерствах, главках и других ведомствах. Всем принципиальным крупным социально-экономическим мероприятиям (например, создание или расширение больших промышленных предприятий) должно бы предшествовать серьезное изучение и публичное обсуждение возможных социальных, психологических и экологических последствий. После революции эстонский язык получил конституционные гарантии, и им пользовались в качестве официального языка во всех сферах общественной жизни. У каждого эстонца, живущего на территории Эстонской ССР, есть естественное право получения среднего и высшего образования на родном языке и использование этого языка в ведении всех своих повседневных дел. Считаем, что законодательное фиксирование этого права Верховным Советом Эстонской ССР существенно нормализовало бы существующую сейчас нездоровую атмосферу. Национальные конфликты легко могут привести к эскалации недоверия и злобы, сделать невозможным спокойное развитие общества. Это может быть обеспечено только сотрудничеством всех живущих здесь национальных групп. Поэтому мы считаем неизбежным честный и глубокий анализ создавшегося положения. Мы желаем, чтобы Эстония навсегда стала бы землей, где ни один человек не чувствовал бы себя униженным или ущемленным из-за своего родного языка или происхождения, где между равными национальными группами царило бы взаимопонимание и отсутствовала бы ненависть; землей, где достигнуто единство культуры в ее разнообразии, и никто не счел бы свои национальные чувства оскорбленными, а культуру в опасности. Таллин-Тарту 28-го октября 1980 г. Прийт Аймла, Каур Алттоа, Мадис Аруя, Лехте Хайнсалу, Мати Хинт, Фред Юсси, Айра Каал, Майе Калда, Тыну Кальюсте, Тоомас Калл, Яан Каплинский, Пеэт Каск, Хейно Кийк, Яан Клышейко, Керсти Крейсманн, Алар Лаатс, Ааре Лахт, Андрее Лангеметс, Марью Лауристин, Пеэтер Лорентс, Велло Лыугас, Эндель Нирк, Лембит Петерсон, Арно Пукк, Рейн Пыллумаа, Пауль-Ээрик Руммо, Рейн Руутсоо, Тынис Рятсеп, Ита Сакс, Ааво Сирк, Мати Сиркел, Яан Тамм, Рейн Тамсалу, Андрее Таранд, Лехте Тавел, Пеэтер Тульвисте, Мати Унт, Арво Валтон, Юхан Вийдинг, Аарне Юкскюла. 452 . -I'-Kl .. -Wj История "Письма Сорока" ?^ Реин Руутсоо ; .^ Стояла поздняя тревожная осень. Люди с надеждой следили за тем, как польские рабочие и интеллигенция шаг за шагом одолевали власть бюрократии. Уже второй раз в жизни нынешних 30-40-летних - свидетелей "Пражской весны" - понятия "правда", "свобода", "честь" стали в социалистических условиях приобретать реальный политический смысл. В нашем же государстве давление все нарастало. Всеобщее социальное насилие, насаждаемое неосталин истской бюрократией, в Эстонии вылилось в произвол над национальной культурой. Согласно предписаниям 1976 года, даже диссертации, посвященные родному языку или истории своей земли, следовало писать по-русски. Недавно введенная в действие программа развития двуязычия по сути служит политике русификации. Всячески приветствуются писатели, пишущие на двух языках, в эстонских театрах рекомендовано ставить спектакли на русском языке, в средних школах и в вузах обучение частично начали переводить на русский язык и т. д. Дальний прицел такой программы был совершенно ясен. Кризис в системе образования на фоне несправедливой национальной политики стал, очевидно, одной из причин волнений молодежи. Однако молодые люди совершенно не обладали опытом реальной политической борьбы, не было у них ни лидеров, ни четкой программы - так что все свелось лишь к сборищу на Ратушной площади и возле памятника Таммсааре. Жестокий разгон демонстрации вкупе с той демагогией, которую развела бюрократия, в очередной раз стали свидетельством политики насилия. Возможно, тысячи людей в Эстонии думали и чувствовали то же, что было продекларировано позже в так называемом "Письме Сорока". Но в атмосфере неосталинизма не все еще дошли до той степени обострения чувств, когда молчание становится невыносимым. Кроме того, чтобы решиться на открытый протест, нужна пусть слабая, но надежда на какую-либо социальную защиту. "Социальное сумасшествие" во все времена было свойственно поэтам, что отвело им особое место в истории. Поэтому неслучайно воззвание появилось на свет в основном благодаря усилиям поэтов: Яана Каплинского и Юхана Вийдинга. А коллективное авторство Письма обусловлено, видимо, как раз ощущением социальной беззащитности. То, что под письмом стоит только сорок подписей - в какой-то мере случайность. В Эстонии оно было позже размножено во многих тысячах экземпляров -большинство народа поддержало воззвание и таким образом как бы тоже подписалось под ним. Первый шаг к созданию Письма сделал Яан Каплинский - он написал начальный текст воззвания, который позже, в минуту отчаяния, был, к сожалению, сожжен. (Это, в свою очередь, позволило официальным органам утверждать, что Письмо написано на Западе, и обвинить подписавших его в конспиративности!) Если мне не изменяет память, написанное Каплинским принципиально не слишком отличалось от окончательного варианта Письма. Стихийно образовавшаяся редколлегия, редактировавшая первоначальный текст (Ю.Вийдинг, А.Таранд, Т.Рятсеп, С. и Р.Руутсоо и др.) главным образом старалась преодолеть пропасть, разделяющую вопль боли поэта и образ мышления бюрократа; нужно было довести до сознания чиновников, что речь все-таки идет о крайне серьезных вещах. Отшлифовывая социально-историческую суть воззвания, редакторы стремились сохранить все, что делало текст близким и понятным каждому. Все участники акции понимали - наверху будут придирчиво изучать каждое слово Письма, искать в нем "криминал", за который авторов можно наказать. Именно поэтому текст многократно обсуждался, он стал плодом коллективного творчества, в котором приняли участие почти все, кто поддержал воззвание. (Все это не помешало позже исказить содержание Письма. Например, один высокопоставленный функционер, выступая в Союзе писателей, утверждал даже, что кое-где Письмо пропитано фашистским духом!). Много ценных замечаний сделали те, кто в силу различных причин не мог открыто подписаться под Письмом. (О них позже). Чтобы застраховаться от происков бюрократов-чиновников, некоторые иносказания в тексте Каплинского были заменены трезвыми аргументами. Большая же часть поэтических моментов в тексте сохранена, что делает его интересным для чтения и теперь, когда сформулированная в нем позиция стала само собой разумеющейся истиной. Думается, воззвание войдет в число хрестоматийных текстов эстонской общественной мысли послевоенных лет. 453 Коллективное авторство Письма - это свидетельство не только единомыслия его составителей, но и ясного понимания того, сколь безжалостна бюрократия в своей борьбе за власть. Крайне необходимо было сконцентрировать гражданскую инициативу силами минимальной "критической массы" смельчаков - чтобы предельно уберечь их от репрессии. Авторы должны были быть людьми заметными, известными в обществе - тогда возможное "выкручивание рук" не могло бы пройти мимо внимания общественности. Коллективное обсуждение Письма требовало времени, но и промедление было чревато опасностью - узнав о готовящейся "антисоветской" акции, бюрократия успела бы заклеймить ее уже в зародыше. Ограниченное число авторов объясняется и тем, что деятельность людей, организовавших сбор, например, тысячи подписей, бюрократия могла квалифицировать (справедливо видя в них реальную политическую силу), совсем в ином, выгодном ей свете. Таким образом, обращение к общественности в "замкнутом обществе" было единственно возможным способом привлечь внимание властей, появлялся шанс, что Письмо не попадет под сукно - в чье-нибудь досье, а на него все же обратят внимание. Однако иллюзий в отношении бюрократии, жестоко разогнавшей молодежь, не было ни у кого. Готовились и к худшему. Совсем неслучайно под Письмом есть фамилия Я.Каплинского и нет - Т.Тоомет, есть П.-Э.Руммо и М.Лауристин, но нет В.Хярм и П.Вихалемма. Этот перечень супружеских пар можно продолжить. Кстати, нет под Письмом и подписи С.Руутсоо, внесшей большой вклад в составление воззвания, что дало позже основание обвинить участников акции в конспиративности. Однако на деле все гораздо проще, и инструкции ЦРУ здесь ни при чем. Объяснение обыденно: имея в виду возможные репрессии со стороны бюрократии, надо было оставить возможность одному из супругов содержать семью. Предусмотрительность оказалась нелишней (хотя позже С.Руутсоо тоже была снята с работы, только предлог был найден другой). Ядро участников воззвания составило большинство лидеров шестидесятых годов, центральные фигуры сегодняшних неформальных объединений - таких как Совет по культуре творческих союзов, "Веллесто" , общество охраны памятников старины и др. С точки зрения подписавшихся, шаг, сделанный по долгу совести, в некотором роде был и шагом отчаяния. Выбор, перед которым они оказались, был жестоким. Казалось бы, ничьему существованию впрямую ничто не угрожает, но ситуация была такова, что дальнейшее молчание во многом означало моральное разложение. Понятны поэтому запоздалые муки совести некоторых неподписавшихся. Никто из участников акции не верил, что одно письмо способно изменить брежневскую государственную политику. Однако в какой-то степени можно было затормозить темпы проведения ее в жизнь, протянуть время. Это была единственная возможность сохранить собственное достоинство: иначе вновь пришлось бы оправдываться перед историей за наше молчаливое содействие антинациональной политике, за то, что в очередной раз Эстонию сдали без единого выстрела. Впервые интеллигенция сформулировала и систематизировала наболевшие вопросы, которые предстояло донести до сознания народа. Воззвание интеллигенции лишило чиновников возможности и тогда и потом (сейчас то есть), утверждать, будто они ни о чем не знали. Более того. Письмо и отношение к нему позволило поименно определить, кто в то время особенно рьяно проводил в жизнь неосталинистскую политику, а кто упорно, хоть и завуалированно, старался облегчить участь авторов воззвания. Положительную роль Письма трудно переоценить. О Письме скоро узнали во всех уголках Эстонии - не помогло и сопротивление бюрократии. Получив отпор, чиновники вынуждены были действовать намного осторожнее. Любая грубая акция с их стороны грозила общенародным сопротивлением. Письмо возродило утраченные было в народе духовные связи, создало точку опоры для совместных действий, смягчило ощущение изолированности, раздробленности и безразличия, насаждаемые всей государственной политикой. Разумеется, в каком-то смысле было чему радоваться и бюрократии - она заполучила список "врагов" и красноречивое доказательство того, что бдительность и террор необходимо усилить. В принципе Письмо можно рассматривать и как широкомасштабный социальный эксперимент, давший весомую информацию о методах, которыми пользуется бюрократия, а "Vellesto" - новое литературное общество при Фонде культуры Эстонии. --Прим. изд. 454 также о настроениях народа, его духовном состоянии, мотивах поведения, о комплексе страха, оставшемся со сталинских времен, и пр. Самой важной в социальном смысле была инс[юрмация о том, как прореагирует на этот шаг бюрократия. Систематизировав меры наказаний времени застоя, можно получить их "каталог", характерный для "замкнутого общества". Воинственная тотальность власти бюрократии ни для кого неожиданностью не явилась. А сравнительная мягкость наказаний объясняется не только тем, что официальные органы имели дело с писателями, художниками, учеными и т.д., которых не так просто заменить или истребить, а и тем, что Письмо подписали пять членов партии: Айра Каал, Ита Сакс, Марью Лауристин, Яан Тамм и Рейн Руутсоо. Уже дня через два после отправки Писем в редакции газет все подписавшиеся были вызваны к своему непосредственному начальству - кто к министру (Й.Лотт), кто к руководству Академии наук (К.Рэбане, В.Маамяги, А.Кеерна, руководитель сектора И.Ребане), кто к ректору университета (А.Кооп). Сначала вызванных спрашивали, действительно ли они имеют отношение к данному Письму. Получив утвердительный ответ, в категорической и угрожающей форме потребовали отречься (!) от подписи, а в доказательство отречения написать соответствующее заявление. Удалось бы добиться этого - и "Письмо Сорока", по всей вероятности, было бы объявлено провокацией и происком империалистов. В правовом отношении сложилась достаточно странная ситуация: начальники (министр и академик) по сути требовали от подчиненных аннулировать жалобу на их плохую работу. В не менее странном положении оказались члены партии - их административное начальство требовало отказаться от гарантированного уставом КПСС права свободно обращаться в вышестоящие органы! Бюрократ самовольно аннулировал, таким образом, нормы партийной жизни (как выяснилось позже, об уставном праве обращаться в прессу не ведали и многие работники аппарата). Заслуживает внимания и тот факт, что согласно принятой тактике с авторами коллективного Письма грубо разбирались поодиночке. Отметались все попытки вступить с руководящими органами в дискуссию по содержанию послания (что хотела предпринять ^ М.Лауристин во время встречи с Р.Ристлааном ). С самого начала бюрократия стремилась просто уничтожить само Письмо; обсуждать поднятые в нем проблемы никто не собирался. Из редакций газет, в которые Письмо было послано, ответы не пришли (хотя этого требует законодательство). Членам КПСС объяснили, что их вызов к второразрядным работникам аппарата - лучший ответ, на который они могли когда-либо рассчитывать, мол, отписка - это формальность. Единственная редакция, решившая пойти на контакт с авторами послания, была "Советская Эстония". В газете раздобыли адреса подписавшихся и их стали вызывать опять же по одному на беседы, которые больше походили на допрос или попытку "перевоспитания". Главный редактор "Советской Эстонии" Г.Туронок при беседе с М.Аруя и Я.Клышейко занял такую позицию, что национальный вопрос в Советском Союзе решен и сама постановка подобной проблемы является искусственным возвратом к прошлому, поскольку у нас создается новая историческая общность - советский народ. Диалог не мог состояться из-за полного взаимонепонимания. Тогда пришел черед настоящих следователей. Начали вызывать на допросы в связи с Письмом. Участники акции поинтересовались, заведено ли уголовное дело по "Письму Сорока" и в качестве кого их вызывают, т.е. потребовали соблюдения элементарных процессуальных норм. Следственные органы сослались на упоминающиеся в Письме ученические беспорядки и воспользовались этим формальным предлогом. Однако и при этом поведение следователей во многом противоречило правовым нормам. Интерес же по-прежнему проявлялся лишь к тому, как появилось Письмо, к его авторам, к тем, кто собирал подписи. Поскольку покаянных отречений удалось добиться лишь от немногих подписавших Письмо, вся энергия пошла на "нейтрализацию" группы. Методы нейтрализации или обезвреживания были следующие: различные предупреждения, отстранение от должностей и смещение с социально-значимых позиций, изоляция от каналов массовой коммуникации, ограничение связей с заграницей, распространение дезинформации и клеветы. В картотеку уголовных преступников попал один Яан Каплинский; у него в Тарту был произведен в доме обыск, в ходе которого изъяли личный дневник. (Позже выдержки из этого Р.Ристлаан - бывший секретарь ЦК КПЭ по идеологии. - При.и. изд. 455 дневника цитировал Карл Вайно). Затем Каплинскому было сделано официальное предупреждение по поводу его антисоветской деятельности (продолжение такой деятельности после предупреждения является, как известно, отягчающим обстоятельством при вынесении приговора). Члены КПСС были наказаны сурово - строгий выговор с занесением в учетную карточку. В вину им вменялось нарушение партийной дисциплины, состоявшее в том, что они подписались под коллективным воззванием вместе с беспартийными, не проинформировав об этом намерении своих парторгов. По содержанию Письмо (опираясь на справку, полученную от Я.Рэбане), квалифицировали как националистическую и антисоветскую клевету. Опубликование же Письма за рубежом, которое произошло без ведома авторов, квалифицировали как пособничество империалистической пропаганде. Знаменателен тот факт, что в первичных организациях, где обстоятельно разбирались эти дела, чаще всего ограничивались устным выговором или соглашались по тактическим соображениям с рекомендациями, спущенными райкомом. На уровне райкомов выносились более строгие наказания, явно уже согласованные наверху, - занесение выговора в учетную карточку призвано было до конца жизни заклеймить участников акции как недостойных доверия бюрократии. Изоляция подписавших Письмо от средств массовой коммуникации, запрет выступать по радио, телевидению, ограничение публикаций в республиканской печати (даже в отношении газеты "Сирп я вазар" была определена частотность выступлений) и т.д. была, по-видимому, задумана как мера пресечения политического влияния. Однако она стала репрессивным средством для тех, чей материальный доход в какой-то мере был связан с гонорарами. Точных указаний в отношении специальных изданий дано не было, однако было рекомендовано имена авторов Письма упоминать как можно реже. Судя по "Хронике статей и рецензий", фамилии всех, подписавших Письмо, на два-три года исчезли со страниц печати. Многих особенно "виноватых" еще долгие годы (вплоть до вошедшей в 1986 году в силу перестройки) вынуждали использовать псевдонимы. Старательно следили, чтобы имена "участников преступления" не промелькнули в печати в любой связи (обзоры, знакомства, репортажи). Например, имя Фреда Юсси на два года исчезло из популярного раздела о природе "Радиогазеты" для детей. Долгое время подписавшихся нельзя было упоминать в хвалебном тоне, не говоря уже о положительных рецензиях на их произведения; на годы затормозились новые публикации. Запланированная на начало 1980 года книга Мати Унта "Избранное" была вычеркнута из планов редакции. Запрет на положительные отклики распространился и на специальные издания, чем искажалась, например, оценка общей литературной картины. Так из материала о поэтической дискуссии, опубликованного в 1981 году в журнале "Кеель я кирьяндус", вымарали практически все положительные оценки поэзии Я.Каплинского, Ю.Вийдинга, П.-Э.Руммо и других "согрешивших". Так же, как это было в пятидесятые, лучшими знатоками поэзии вновь стали аппаратчики. Под непосредственным руководством Э.Сыгеля был переработан находившийся в стадии тиражирования учебник истории эстонской литературы для средних школ. Творчество М.Унта, выделенное в отдельную главу, после переработки нашло отражение лишь в общем обзоре, роль остальных свели к минимуму, а имя Я.Каплинского под руководством великого инквизитора от культуры было просто стерто со страниц истории эстонской литературы. Вообще в деятельности вокруг Письма Эндель Сыгель выделялся особенным рвением. (Именно к этому времени он получил в свите Р.Ристлаана место великого визиря в литературе и шире -во всех культурных вопросах республики.) Если в других Институтах Академии наук ЭССР разбирались с "провинившимися" подчиненными члены президиума, то кандидату наук Энделю Сыгелю доверили допрашивать не только своих подчиненных - но даже работников соседних учреждений (например, А.Лангеметса из журнала "Кеель я кирьяндус"). Постепенно авторов Письма стали снимать даже с мало-мальски ответственных должностей, с руководящей работы. Уволили с должности заведующего Управлением по охране природы при министерстве лесного хозяйства и охраны природы ЭССР Мадиса Аруя, вынудили уйти с К.Вайно - первый секретарь ЦК КПЗ Эстонии. - Прим. изд. Э.Сыгель - бывший директор института языка и литературы АН ЭССР. - Прим. изд. 456 работы зам. директора по науке Ботанического сада Академии наук ЭССР Андреев Таранда, отстранили от должности заведующего кафедрой сценического искусства консерватории Аарне Юкскюла, из Института истории Академии наук ЭССР "сократили" Ренна Руутсоо. В том же ряду и увольнение Сирье Руутсоо с должности заместителя главного редактора журнала "Кеель я кирьяндус". Всем, кто пытался двигать науку, стали чинить препятствия. Так необъяснимые (лишь на первый взгляд) трудности возникли с защитой диссертации Рейном Тамсалу. Годами не давали положительной характеристики для направления в докторантуру Пээтеру Тульвисте. Его стажировка во Франции уже не обсуждалась. Некоторых подписавших Письмо пытались даже забрать в армию, но помешал возраст. Вице-президенту Академии наук ЭССР В.Маамяги также угрожали снятием ученой степени. Наряду с прямыми наказаниями "провинившихся" лишили на какое-то время и "пряников" -например, поездок заграницу. Если судить по данным анкет готовящегося сейчас к изданию Библиографического справочника эстонской литературы (сведения можно почерпнуть и из хроники журнала "Лооминг"), в прошлом любители путешествий - "писатели-подписавшиеся", по меньшей мере на три года совершенно утратили к загранице всякий интерес. Первым за рубеж поехал Мати Унт - в 1983 году. Вполне возможно, что некоторыми привилегиями отдельным авторам пытались посеять раздор в группе подписавших Письмо. Резонанс Письма пытались ослабить, распространяя различные вымыслы о причинах появления Письма, о том, как происходил сбор подписей. По наущению Р.Ристлаана, слушателей пытались убедить в том, например, что подписавшие Письмо вовсе никакие не величины в профессиональном смысле. Утверждали также, что Письмо сфабриковано единицами, которые самовольно поставили подписи остальных. Утверждалось и то, что все подписавшиеся от своих подписей отреклись. Самым распространенным был вымысел о том, что Письмо это сфабриковано на Западе бог знает какими службами, а нам лишь подброшено (распространители этой навязчивой идеи сами так уверовали в нее, что пытались сию версию внедрить даже в сознание авторов Письма!), при этом обвиняемые не имели никакой возможности объясниться. Зато у всех, кто затаил против подписавшихся зло с прежних времен, теперь были развязаны руки. Кое-где такое сведение счетов превратилось в организованную "публичную казнь". Ярчайшим примером сплава личной обиды и позиции бюрократии были "разоблачительные статьи", написанные в сталинистском духе Густавом Нааном и Рудольфом Риммелем. Последние в годы застоя какое-то время претендовали на роль идеологов стагнации местного значения. Из авторов Письма продолжали выбивать самокритичные признания. Так, в ряду репрессивных мер велась постоянная позорная обработка Яана Каплинского (вплоть до того, что за ним приехали на дачу в Вырумаа и потребовали написать в газету "Кодумаа" заметку, которая сейчас воспринимается просто как покаянное письмо). Больше же всего беспокойства официальным органам доставило распространение "Письма Сорока". Процесс становился все более неуправляемым, хотя людей, пойманных на переписывании, наказывали (учащимся снижали оценку по поведению, руководящих работников снимали с должностей - так случилось, например, с заведующей Кярдлаской библиотекой). Такими мерами удалось посеять среди людей некоторый страх - однако тем самым бюрократия окончательно подорвала свой авторитет (который и до этого был не слишком высок). Письмо среди прочих материалов подлежало изъятию при обысках у так называемых инакомыслящих. Об отношении бюрократии к Письму говорит и то, что оно было поставлено в один ряд с антисоветскими материалами. Весьма значительную информацию об эстонском обществе дают в нашем "эксперименте" и мотивы, по которым Письмо не подписывали. Принципиально несогласных с Письмом были единицы. Лишь один молодой литератор заявил, что в нем "есть душок". По принципиальным соображениям отказался подписываться Хандо Руннель - ему наше обращение казалось слишком смиренным, сам же он настаивал на четких требованиях. Других не устраивали формулировки, которые подправить было нельзя; некоторых удерживало чувство ответственности перед близкими. "Kodumaa" - печатный орган Общества культурных связей с зарубежными эстонцами и Общества дружбы и культурных связей с зарубежными странами. - Прим. изд. 457 Самую большую группу неподписавшихся составили люди, занимающие высокое общественное положение и облеченные высокими научными званиями. Они утверждали (и небезосновательно), что сохранив свое положение, они смогут сделать больше, даже защитить тех, кто связан с Письмом. И свои вклад они внесли, парируя самые нелепые обвинения. Кроме того, именно эти люди, будучи высококвалифицированными специалистами, сделали в тексте ряд значительных поправок и уточнении. Многих членов партии, прежде всего тех, кто пережил сталинские времена, остановило вымуштрованное в них понимание дисциплины, лояльность политическому режиму даже в условиях, когда режим этот они внутренне не поддерживают. Соображения лояльности оказались важнее принципиальных оценок! Так Э.Пялль отказался поддержать воззвание, заявив, что это Письмо вполне могут напечатать и в "Мана" (вообще-то оно появилось в "Тулимулд" и во многих ведущих западных изданиях, но к сожалению не в "Правде", "Рахва Хяэль" или "Советской Эстонии", куда оно в сущности было адресовано). Молодежь тоже задумалась: одним предстояла защита диссертаций, других начальство уговорило не подводить учреждение, где они работают, пообещав им крупные или мелкие неприятности, которые обязательно отразились бы и на их близких - а к этому они еще готовы не были. Некоторые считали, что дела еще не так плохи - одна писательница не стала подписываться под воззванием, сказав, что пока хоть есть возможность писать стихи на эстонском языке, а вот когда будет уже нельзя - она покончит жизнь самоубийством. Осуждать кого-либо из них нет оснований. И все же многих останавливал просто страх - страх потерять если не все, то, по крайней мере, очень много. Письмо позволило нам убедиться в том, насколько глубокий след в нашем обществе, в нашем мышлении оставил сталинский террор, если даже в тех, кого он непосредственно не затронул, до конца жизни угнездился животный ужас перед вмешательством в политику. Именно страх перед репрессиями, которые могли жестоко обрушиться на культуру в целом, заставил писателей старшего поколения (А.Каалепа, К.Мерилаас) обратиться к участникам акции с письмом. Суть его вкратце сводится к тому, что не стоит рисковать потерей еще одного поколения, самых талантливых его представителей. Много повидавший на своем веку Н.Андрезен так сказал Ю.Вийдингу, причем совершенно всерьез: "Я старик, в планах у меня прожить еще года три, и я не хочу провести их в тюрьме или в сумасшедшем доме". Таким образом, организаторы Письма взяли на себя огромную ответственность - и за свое будущее, и за будущее Эстонии. Необходимо подчеркнуть, что присоединение к воззванию действительно было делом совести. Размах репрессий был вызван не только содержащимся в Письме протестом против ассимиляторской национальной политики. Главная опасность для бюрократов, поднаторевших в политике, заключалась в создании нежелательного прецедента, в нарушении "орднунга" эпохи умолчания, в использовании формы коллективной гражданской инициативы, ставшей нормой нынешней государственной политики, в апелляции к общественности, в игнорировании принципа раздельного действия членов КПСС и беспартийных, проявляющих лояльность к аппарату и т.д. Во всей этой акции бюрократия инстинктивно чувствовала стремление навязать ей неприемлемые правила игры, которые должны были свергнуть монополию власти аппарата. Подписавшиеся под Письмом и сохранившие ему верность в конечном итоге обрели очень ценный опыт. Как ни изнурительна была борьба с гнетом бюрократии, как ни унизительно было считаться "врагами" на своей родине, как ни трудно иногда приходилось в материальном смысле. Резко сузив условия для творчества, бюрократия оказала нам услугу. В каком-то смысле даровала свободу всем составителям Письма: нам уже не нужно было изображать лояльность аппарату, предавшему народ, считаться с тем, понравится или не понравится наша мысль кому-нибудь из аппаратчиков (теперь уже бывших). Мы смогли заниматься проблемами, которые бюрократия никогда не внесла бы ни в один из планов работы научных учреждений. Вдобавок организованное самоуправство неосталинистской бюрократии наделило нас, так сказать, внутренним видением, давшим нам некоторое преимущество перед другими, "Мана", "Тулимулд" - эмиграционные литературные издания в Швеции. --Прим. изд. 458 позволявшим реально осознать, что происходит в обществе. Но самое главное - мы обрели моральную свободу, без которой немыслимо, например, рождение Тартуской Весны. Из журнала "Радуга" (Таллинн), 1989, М 19, с. 49-53- ДВУЛИКИЙ ЯНУС или Почему эстонцы считают, что они живут плохо, а русские их не понимают Пеэтер Варес, Ольга Осипова Первую треть нашего столетия ознаменовало одно из выдающихся открытии в сфере гуманитарных дисциплин. Оно было сделано в 1929 г. и принадлежало будущему корифею советской науки - бывшему наркому по делам национальностей в составе первого советского правительства - И.В.Сталину. Суть открытия состояла в следующем: в обществе происходит поэтапный процесс отмирания национальных языков, на первом этапе которого ранее угнетенные нации разрастаются и расцветают, а на втором, "когда складывается единое мировое социалистическое хозяйство... начнет складываться нечто вроде общего языка, ибо только на этом этапе почувствуют нации необходимость иметь наряду со своими национальными языками один общий межнациональный язык <...> на этом этапе национальные языки и общий межнациональный язык будут существовать параллельно". При дальнейшем развитии наступает третий этап "всемирной диктатуры пролетариата <...> когда нации убедятся на практике в преимуществах общего языка перед национальными языками, - национальные различия и языки начнут отмирать, уступая место общему для всех мировому языку" (И.В.Сталин. Сочинения. Т. 11. М., 1949. с. 349). А что тут такого? Если убрать почти несбыточную идею всемирной диктатуры пролетариата, то в общем-то все правильно!.. Создается же, например, такая общность, как советский народ! Однако мир не принял всерьез такую перспективу, зная по опыту, что великие теоретики приходят и уходят, а общество продолжает развиваться по своим законам. И маленький эстонский народ, только-только впервые за многие столетия создавший свое государство, не мог подозревать, что вскоре он станет участником испытаний, полигоном для которых послужил Советский Союз. Тогда же, в тридцатые годы, для обеспечения "чистоты эксперимента" были наглухо закрыты границы первой социалистической страны, а исторические судьбы и культурные традиции населяющих ее народов стянуты в гигантский клубок, в котором залогом создания монолитного единства стало воспитание бдительности и нетерпимости ко всему, не предусмотренному Великим экспериментатором. Уже через пару десятилетий в Советском Союзе исчезли некоторые национальные языки, причем многие вместе со своими носителями. Через год после начала второй мировой войны, за год до начала Великой Отечественной границы полигона несколько расширились - наступил черед Эстонии. Сталинская идея с маузером в руке лишила эстонца его недавней самобытной истории, подменив ее десятком собственных "летописных" страниц и потоком "требований момента" - инструкций, правил, призывов, перемежающихся директивами и планами - составными частями грандиозных социальных преобразований, задуманных без учета сопротивления материала. Были внедрены и новые ценностные ориентации, призванные перевернуть традиционный образ мышления эстонца, но вместо этого внесшие в его жизнь хаос, сумятицу, животный страх и неуверенность в завтрашнем дне. Сегодня эстонец в отчаянии от того, насколько прочными оказались основы, заложенные во времена сталинщины, как далеко от гуманности общество, сформировавшееся в жестких рамках теорий, как неуютно становится жить на собственной земле. Вопреки многообещавшему лозунгу "Все на благо человека, во имя человека", который неплохо прикрывал облупившуюся штукатурку неказистых зданий, для человека делалось очень немного. Длинные хвосты полувековых очередей, куда бы они ни вели, привели к апатии одних, жестокости других, продажности третьих, а всех вместе - к размытым до двусмысленности понятиям морали и нравственности советского человека. Благополучие же 459 было уделом лишь элиты - есть такое немодное слово, употреблявшееся нами в адрес буржуазного общества, хотя элита существовала и у нас, причем всегда и повсеместно: партийная, государственная, в общем, наша, родная, советская. Справедливости ради стоит сказать, что благополучие это было исключительно материальным. Изменился, да не в лучшую сторону, образ жизни. Старшее поколение помнит: были в Эстонии времена, когда, уходя из дома, не стоило и двери запирать, а во дворе можно было оставить топор, телегу и даже велосипед. Были, да канули в прошлое. Парадокс, но у северных эстонских соседей все по-прежнему, а рядовой эстонец, если посчастливится обзавестись собственной квартирой, первым делом поменяет замок и еще другой добавит, а "казенный" выбросит за ненадобностью на свалку - расточительство неслыханное ранее. Десятилетиями отучали эстонца быть экономным хозяином и почти добились этого. Когда-то хуторянин и нужду не справлял на пути домой - все же удобрение, нынче он способен превратить в общественный туалет подъезд многоэтажного городского дома - подумаешь, сейчас многие так делают! И разве мог настоящий хозяин допустить, чтобы выбитое в двери его кафе или ресторана стекло заменяли фанерой? Не мог, а нынешний, назначенный, может: что ему за дело до того, что все вокруг разваливается, зияет прорехами, трещит по швам. Немногочисленные, а потому так бережно ухоженные когда-то эстонские города обветшали не только физически, но и морально. В прошлом веке, даже в первые десятилетия нашего, Тарту был известным в Европе центром науки. Сегодня знаменитый университет на прежнем месте, но видных ученых в нем можно уже пересчитать по пальцам. И чего им только не хватает для роста? Казалось бы, в конце 40-х - начале 50-х годов и заведующих кафедрами из России прислали для замены националистически настроенных местных кадров, и военный аэродром построили под боком, чтобы спокойнее работалось... А что до компетентности первых и целесообразности второго для расширения международных научных контактов, то тут уж выбирать не приходится, за безопасность надо платить! Но что это, защита или все та же дыра, забитая фанерой? Среди потерянных эстонцами вековых традиций - слава моряков, ведь в Эстонии куда ни глянь, всюду море. В свое время Э.Хемингуэй писал о том, что нет в мире порта, где нельзя было бы встретить эстонца. Сейчас уже есть и довольно много, зато везде можно встретить братьев по племени - финнов, потому что их морские пути по странам мира никогда не прокладывали парткомы, превыше всего ценившие в человеке политическую грамотность, моральную устойчивость (женат или холост) и скромность в быту. Эстония - неплохо развивавшаяся в прошлом аграрная страна, успешно торговавшая на международном рынке - считается ныне и индустриальной республикой. Правда, оборудование на многих заводах помнит пролетарскую юность М.И.Калинина, как известно, проходившую в Ревеле, да и до собственной крупной индустрии пока еще далековато: многие предприятия на территории Эстонии в основном союзного подчинения. В то же время перестала Эстония и обеспечивать себя продуктами. Да и профессиональная гордость эстонского крестьянина -столь популярный когда-то бекон был предан забвению: сначала само слово это казалось слишком буржуазным, а сейчас уже некогда им заниматься - трудоемко, дай бог, чтобы простого сала хватало! Бананы и ананасы в Эстонии, конечно, никогда не выращивали, но когда был бекон, были и они, чуть ли не на каждом углу. Сейчас подрастает целое поколение, знакомое лишь понаслышке с этой афро-азиатско-латино-американской экзотикой... Да что там ананасы, обычное эстонское яблоко зимой и то стало редкостью! Послушайте, но разве это сугубо эстонские проблемы? Это наши общие беды, корни которых более или менее известны. В этом смысле действительно любой советский человек в любом уголке Советского Союза чувствует себя, как дома . О необыкновенной привязанности эстонцев к своей земле говорили и тогда, когда произошла подмена в понятии Родины, когда патриотом стал считаться не тот, кто просто любил свою землю, а тот, кто заявлял о преданности партии, точнее - ее руководителям. Однако здесь могла получиться неувязка, особенно в национальной республике, где сегодня -руководители, завтра - буржуазные националисты, поэтому надежнее был патриотизм всесоюзного масштаба, несмотря даже на то, что "национальные пережитки" были заменены "национальными особенностями". Казалось бы, и кнут, и пряник на своих местах, но вот бедный Павлик Морозов так и остался идеалом, недоступным для понимания эстонского 460 школьника... А эстонский труженик так и не разобрался в отдельных социальных понятиях, хотя настольных книг ему навязали предостаточно, начиная от "Краткого курса истории ВКП(б)" и кончая "Малой землей", "Целиной" и "Возрождением". Он твердо освоил основу основ: в буржуазной Эстонии были эксплуататоры и эксплуатируемые, в советской же Эстонии с эксплуатацией, слава богу, покончено, хозяевами республики являются сами трудящиеся. Однако почему-то никто и никогда не считал нужным объяснить, почему навечно освобожденный от эксплуатации эстонец никак не может достичь уровня жизни своего эксплуатируемого в другой стране собрата. Хотя бы северного соседа, с которым уже были на равных. Мало того, прояви "угнетенный" сосед инициативу и предприимчивость, он еще больше поднимал благосостояние - свое, своего эксплуататора и своего буржуазного государства. Эстонец же рвением и выдумкой, всегда отличавшими его труд, лишь навлекал на себя неприятности и гнев своего родного государства. Что же и где разладилось? И когда? Может быть, еще тогда, когда первые руководители новоиспеченной Советской Эстонии, преданные своему народу люди, искренне уверенные в том, что наконец наступило время, предсказанное в эпосе "Калевипоэг", по настоянию бдительных кормчих мирового пролетариата, выслали в Сибирь "ненавистных эксплуататоров" - буржуазного президента, весь состав правительства и большинство членов Государственной думы, а следом - почти безропотно - тысячи "жертв эксплуатации"? Или тогда, когда в Эстонии, всегда славившейся своими национальными героями и народными вождями, вдруг образовался острый дефицит лидеров, а во главе республики встали исполнявшие их обязанности партийные работники, как правило, говорившие по-эстонски с акцентом. Первый секретарь ЦК КП(б)Э Н.Каротамм не подошел под эту категорию, он был обвинен в национализме и заменен Иоханнесом (он же Иван) Кэбином, выдвинутым непосредственно из высшего партийного аппарата. Почти через 30 (!) лет его место занял другой аппаратный работник К.Вайно. А почему не В. Вяляс, работавший вместе с ним, широко популярный ныне лидер эстонских коммунистов? Однако в центре подыскали компромиссное решение, направив его на дипломатическую работу - от греха подальше. Долгие годы бытовало мнение, что коренной эстонец не в состоянии не то что ворочать сложными государственными делами, но и своей-то судьбой распорядиться: уж слишком ненадежным он казался и так мало пожил при советской власти. Русскоязычное население в республике было роднее: посоветоваться с ним проще, местные проблемы ему виделись мягче, по характеру оно не так замкнуто, претензий поменьше. А эстонцу, не ощущавшему ни внимания, ни доверия со стороны центральных властей, ничего не оставалось, кроме как уже в который раз за многие столетия убедиться в том, что все возвращается на круги своя и по-прежнему ничто, кроме верности родной земле, не поможет ему выжить. Поэтому на насилие, явное и скрытое, он долго отвечал молчаливым протестом - отчуждением, ибо понятия добра и зла суть нравственные универсалии для всех времен и народов. А ведь для того, чтобы решить хоть часть проблем эстонца, не так уж много и надо было: стоило лишь понять, что нельзя покушаться на чувство хозяина в его собственном доме, потому что двух хозяев в одном доме не бывает. Впрочем, не мешало бы и объяснить эстонцу, почему с определенных лет он должен устраивать свою жизнь дома и приобщаться к ценностям мировой науки и культуры только через Москву и по-русски, если за столетия, прожитые "на сквозняках Европы", привык делать это сам, непосредственно и на европейских языках. Однако незамысловатые эти истины не только были забыты тогда, но и до сих пор с трудом пробивают себе дорогу к умам, преисполненным сознанием державного покровительства. Говорят, что русское слово "свобода" и эстонское "vabadus" имеют и общий корень, и один и тот же смысл. Тем не менее, на вопрос "какой именно свободы тебе не хватает", эстонец способен с ходу ответить с присущей ему обстоятельностью, а русский, скорее всего, задумается. Ведь двадцатилетний демократический опыт полувековой давности если и не стоит сотен лет гнета, то в любом случае больше, чем никакой. И обращаясь к нему, эстонец хочет не возврата буржуазного строя, как утверждают те, кто по самым разным причинам не разбирается ни в характере эстонца, ни в его чаяниях, он хочет, чтобы ему вернули отнятое чувство человеческого достоинства. Не его вина в том, что трудно понять, почему авторитарные порядки Эстонской Республики образца тридцатых годов могли это сделать, а государство рабочих и крестьян - нет. Не он виновен и в том, что не способен на искреннюю привязанность к флагу, опустившемуся на город, нет, не по старинной легенде - с неба, а так, из кабинета, вместе с гербом и маленькой буковкой "б" - в приложение к официальному названию 461 немногочисленной партии эстонских коммунистов, к тому времени уже не особенно страдавшей "детской болезнью левизны" и "правыми уклонами". Поверьте, эстонец высоко ценит то, что действительно заслуживает похвалы, и того, кто достоин уважения, было бы несправедливо называть его неблагодарным. Но он в равной мере знает цену и себе, и своему труду. Не осознанием безысходности, а чувством горечи были продиктованы слова, прозвучавшие 17 июня прошлого года на Певческом поле в Таллине: "Нас можно любить, нас можно бояться, но с нами нужно считаться!" Долгие годы, даже будучи разделенными частой колючей проволокой, натянутой на пограничные столбы, русские и эстонцы жили как добрые соседи. Более того, когда Эстония (одной из первых в Европе!) узаконила права национальных меньшинств, проживавших на ее территории, русские граждане Эстонской республики первыми получили право на национально-культурную автономию. Времена изменились, и сегодня сам эстонец может стать представителем национального меньшинства на своей земле. Может быть, поэтому ему не всегда легко отделить в своем сознании русскоязычный народ от русскоязычной бюрократии, допустившей такое положение? И особенно трудно это сделать, когда рядом со словами "мы пострадали не меньше вашего" он слышит: "Так было хорошо и спокойно еще несколько лет назад, и вдруг!.. " А что вдруг? И для кого вдруг? Для эстонца, который молча проходил свои "университеты", пусть не зная всей правды, но догадываясь о ней, ничто не наступило вдруг - ни 24 февраля, День национальной независимости, 71-й на счету народной памяти, ни сине-черно-белый флаг на самой высокой башне Таллина - знак того, что народ верит, пока еще верит в перестройку, в революционный потенциал, в восстановление справедливости для всех, проживающих на территории Эстонии. Нам ли не знать, что когда народ не верит - он прячет свои святыни до лучших времен! Сегодня на балтийском пути одна за другой встают баррикады Интердвижения, забастовочных комитетов и "представителей возмущенной общественности". Нередко строят их и люди, которые искренне желают помочь, образумить, предостеречь, вывести эстонцев из состояния эйфории, подсказать им, как надо жить. При этом забывают о том, что в принципе многообразия заключены сила и жизнестойкость, а для нашей новой, пока еще не выздоровевшей исторической общности - и панацея от многих бед. И конечно о том, что многообразие в человеческом обществе не исчерпывается фольклором и национальной кухней. Так стоит ли обвешивать эти, в сущности, очень простые истины такими ярлыками, как расизм, сепаратизм, контрреволюция и проч.? И стоит ли смешивать с ними естественное чувство тревоги за судьбу маленькой земли, чувство, переходившее от поколения к поколению тысячелетиями живущих на этой земле людей. А теперь о Янусе - древнем римском боге, под знаком которого мы начали свой рассказ. Янус - бог входов и выходов, дверей, запирающихся и отпирающихся, бог союзов и договоров, и всякого начала. Вместе мы попытались распутать какие-то нити, объяснить и без слов понятное многим коренным жителям Эстонии, причем независимо от их национальности, почему "простые эстонцы", эти вроде бы благополучные на вид люди с их машинами, дачами и саунами, считают, что они живут плохо. Вместе мы попытались начать все сначала, хотя казалось, что многое уже позади. Из: "Estonia and Russia, J^to^Mns'anrf^Mi^u^,^,!)^^^^^^^ русские: диалог"), Tallinn, The^Ol^Palntefwte^^ International and Social Studies (Estonia), [iii]l998^[l]31l-34^^|n^^CWж)^^ I КАКИЕ ЧУВСТВА ИСПЫТЫВАЮТ ДВА НАРОДА ПО ОТНОШЕНИЮ ДРУГ К ДРУГУ? Эстонцы - к России и русским: * Большинство эстонцев относится к России с предубеяадением. Они считают, что Россия и русские представляют для них угрозу; их опасения связаны с событиями как далекой, так и 462 новейшей истории, трагедией 1939-1940 гг. и ее последствиями, проблемами: СССР, равно как и представлением о настоящем геополитическом положении страх, реальный и подсознательный, усиливают и заявления руководства Федерации последних лет, и ряд официальных документов по внешней политике политике безопасности, а также крайне негативное отношение к Эстонии российских ср массовой информации. По сути, эстонцы опасаются нового возвращения России, поэтому! эстонские политики, как правило, сомневаются в эффективности системы безопасности в Балтийском регионе как таковом и предпочитают в целях укрепления позиций включение Эстонии в различные структуры международной безопасности. * Русский язык вызывает негативные эмоции у эстонцев. Шлейф советского постепенно снизил интерес и к русской культуре, литературе, кино и т.п. В повседневной жизни русский язык оказался вытесненным английским и другими иностранными языками. Обращение на русском языке в эстонских административных и общественных организациях со стороны представителей русскоязычного населения порой вызывает раздражение и протест чиновников. * Эстонцы толерантны к культурному/социальному и этническому многообразию. Однако, они считают трудным и неприятным иметь дело "русской ментальностью", часто сформировавшейся в советский период, а также с "русским образом жизни". Проживание в жилых кварталах, состоящих из огромных обезличенных блочных домов, кажется эстонцам особенно "русским", несмотря на то, что образ жизни самих эстонцев в этих районах такой же. Коллективизм, экстравертность, шумная деятельность, громкая музыка из открытых окон, беспорядок на руководимых русскими предприятиях, русская готовность создавать проблемы и очереди по любому случаю вызывают раздражение у эстонцев. * Большинство эстонской молодежи унаследовало у старшего поколения настороженное отношение к русским. Их взгляды и мнения, в том числе и нежелание учить русский язык и иметь дело с русскими, в основном обусловлены переходом соответствующих настроений от поколения к поколению. Однако, в настоящее время наметились перемены в сторону более нейтрального отношения к русским. * Эстонцы обычно держатся в стороне от русской общины. Проживающих в Эстонии русских они часто рассматривают как "пятую колонну", как правило, почти не делая различий между россиянами и людьми из других республик бывшего Советского Союза, говорящими по-русски. Однако эстонцы высоко ценят тех, кто изучил эстонский язык и интегрирован в эстонское общество. * Эстонцы предпочитают не ездить в Россию (даже в экономически выгодные транзитные поездки). Помимо криминальных сообщений, которые они постоянно слышат о России, их отталкивают проблемы, неизбежно возникающие как при, так и по пересечении границы: неприветливость и неповоротливость различных служб, часто выполняющих инструкции, непонятные для эстонцев (например, пропуск через границу мобильных телефонов только при наличии специального разрешения), низкий уровень бытовых услуг в России (отели, рестораны, транспорт), бюрократическая волокита (обязательная регистрация иностранцев в местных органах власти). Сказывается также и нежелание эстонцев обращать на себя внимание друзей и знакомых непопулярными сегодня российскими контактами. * Многие эстонцы до сих пор рассматривают Россию как отсталую коммунистическую страну. Деятельность российских коммунистов и устремления к восстановлению СССР усугубляет это восприятие. Несмотря на положительные изменения, происходящие в России в последнее время, множество негативных явлений там сохраняется. С большинством российских городов невозможно связаться по телефону, в то время как связь с австралийской деревней можно получить за несколько секунд; в Нью-Йорк письма из Эстонии приходят скорее, чем в ближайшие к ней российские города; россияне часто не отвечают на зарубежную корреспонденцию и т.д.. * Россия все меньше привлекает эстонцев. Горечь советского опыта обусловила, по меньшей мере, индифферентность эстонцев ко всему, что связано с Россией, включая ее экзотические географические места, популярные прежде. Эстонцы предпочитают подчеркивать и свое отличие от русских, и свою независимость, обретенную после 50 лет вынужденного единения с Россией. 463 Эстонские русские - к Эстонии и эстонцам: * Большинство русских в Эстонии не могут понять ни опасений эстонцев, ни их отношения к русским и к России. Многие русские считают себя абсолютно лояльными по отношению к эстонскому государству, хотя и не всегда довольны государственной политикой. Русские ощущают угрозу со стороны государства по отношению к себе и своим детям. В определенной степени, их опасения имеют реальную почву. Большинство русских, проживающих в Эстонии, не имеют ни эстонского, ни российского гражданства. Оставаясь лицами без гражданства, они не уверены в своем будущем и будущем своих детей. Многим до сих пор трудно смириться с тем, что они за одну ночь в августе 1991 г. были отрезаны от материнского государства и оказались в положении национального меньшинства. Представителям огромного славного народа трудно понять, почему другими отвергается прекрасный русский язык. Не имея опыта общения на эстонском языке, они столкнулись с унизительной ситуацией: Эстония стала независимым государством с единственным государственным языком - эстонским. Психологический прессинг мешает тем, кто изучает эстонский. С течением времени число людей, желающих изучать эстонский, увеличивается, однако реальный интерес к языку остается низким. Существенно недостает упорства, готовности к затрате необходимого времени, действительного хотения, силы духа и прочих личностных факторов для изучения языка, не говоря уже о финансовых нуждах. Многие русские предпочитают искать обходные пути для получения сертификатов о сдаче экзамена по эстонскому языку. В настоящее время эстонский язык в основном изучают те, кто обладает высокими жизненными амбициями и хотел бы или получить хорошее образование на государственном языке, или быть конкурентоспособным на рынке труда, или иметь стабильную, хорошо оплачиваемую работу. Языковая политика эстонского государства вызывает подчас в русских те же чувства, что испытывали эстонцы в советский период в ходе русификации, которая выражалась в том, что русский язык был не только официальным языком во всех государственных учреждениях, но и необходимым условием социального продвижения. С другой стороны, в связи с ограниченными возможностями эстонского языка в международной сфере многие русские считают его незначительным и отдают предпочтение английскому. Кроме того, они полагают, что приоритетом эстонского государства должны стать экономика, благосостояние людей, а не прославление эстонского языка, государства и народа. Некоторые русские сожалеют, что они не изучали эстонский язык ранее. * Русские называют себя гражданами второго сорта. Двери Эстонской республики постепенно закрываются для людей без эстонского гражданства и со слабым знанием эстонского языка. Существуют и другие негативные факторы: - русские серьезно беспокоятся о возможностях государственного образования для своих детей на родном языке: согласно закону об основной школе и гимназии предполагалось перевести государственные средние школы к 2007 году на эстонский язык обучения. Хотя это едва ли осуществится, неуверенность в русской среде не ослабевает; - большинство русских, не имеющих гражданства Эстонии, серьезно сомневается в законодательной защите своих прав. Они опасаются, что за некоторыми уже принятыми либеральными решениями последуют прямо противоположные ограничительные акты; - некоторые русские опасаются вынужденного перемещения, поскольку некоторые эстонские национал-радикалы делают акцент на демографической угрозе, которой подвергаются эстонцы в силу чрезмерного количества неэстонцев в их стране. Опасения эти усилили прошедшие в свое время дискуссии о высылке из Эстонии русских отставных военных офицеров. Неуверенность обострялась и из-за того, что виды на жительство и работу пока в массовом порядке были предоставлены по закону лишь временно; - некоторые русские с предубеждением воспринимают деятельность добровольческой полувоенной организации Кайтселийт (Союз Защиты). * Русские с раздражением относятся ко всему эстонскому. Поскольку многие русские считают создавшееся положение дел и политику гражданства, проводимую эстонскими властями, дискриминационными (большинство отрицает факт аннексии Эстонии в 1940 году, придерживаясь версии добровольного вхождения Эстонии в состав СССР), они предпочитают 464 жить внутри русской общины, держась вместе и будучи готовыми противостоять эстонцам, если понадобится. Страхи русских поддерживаются и усугубляются в Эстонии различного рода публицистикой, как на эстонском, так и на русском языках. Отношения между двумя общинами в настоящее время характеризуются глубоким дистанцированием эстонского и русского "субобществ". 465 Перечень основных имен* Алафузов, В.А. Андрезен, Н. Анфузо, Ф. Ассарссон,В. Ассор,А. ACT, К. Аттолико, Б. Берия, Л.П. Бодуэн, П. Бонарелли, В. Бочкарев, В.Б. Бреде, X. Брюкльмейер, Э. Вайцзеккер, Э., фон Варес, И. Варма, А. Васюков, А.П. Веерма,Р. Веймер, А. Верманн, Э. В и итак, Н. Ворошилов, К.Е. Вышинский, А.Я. Галифакс, Э. Гаус, Ф.В. Гендерсон, Л. Гитлер,А. Густавсон,О. Дейлиде, Б. Деканозов, В.Т. Жданов, А.А. Иванов, П.И. Изместьев, П. Исаков, И.С. представитель наркома ВМФ при полпредстве СССР в Эстонии министр иностранных дел правительства И.Вареса начальник канцелярии министерства иностранных дел Италии посол Швеции в СССР министр юстиции Эстонской республики пресс-атташе дипломатического представительства Эстонии в Стокгольме посол Италии в Берлине нарком внутренних дел СССР министр иностранных дел Франции посол Италии в Хельсинки советник полпредства СССР в Эстонии, с 29 июня 1940 г. - полпред СССР в Эстонии командир 3-й дивизии Эстонской армии сотрудник министерства иностранных дел Германии статс-секретарь министерства иностранных дел Германии премьер-министр правительства Эстонии с 21 июня 1940 г. посланник Эстонии в Хельсинки заведующий отделом Прибалтийских стран НКИД СССР министр внутренних дел Эстонской республики до октября 1939 г. председатель Государственной думы Эстонии, начиная с 21 июля 1940г. заместитель статс-секретаря министерства иностранных дел Германии министр путей сообщения Эстонской республики нарком обороны СССР заместитель председателя СНК СССР министр иностранных дел Великобритании заместитель статс-секретаря, заведующий юридическим отделом министерства иностранных дел Германии заместитель начальника европейского отдела госдепартамента США рейхсканцлер Германии депутат Государственной думы Эстонии посланник Литвы в Эстонии заместитель наркома иностранных дел СССР член Политбюро ЦК ВКП(б), уполномоченный правительства СССР в Эстонии в июне-июле 1940 г. член совместной советско-эстонской военной комиссии, начальник политотдела 65-го стрелкового корпуса в Эстонии корреспондент ТАСС в Таллинне председатель военно-морской комиссии СССР, заместитель наркома ВМФ СССР Перечень содержит имена основных участников событии 1939-1940 гг., упоминаемых в представленных выше документах и мемуарах, а также сведения о них, относящиеся к указанному периоду времени. 466 Иохансон, Л. Йыээр, А. Каазик,Н. Кайв,И. Каротамм, Н. Каск,О. Кирсимяги, К. Коллонтай, А.М. Корнел, К. Козрн,А. Краснов, П.Е. Круус, X. Кузнецов, Н.Г. Кумм,Б. Кургвел,А. Кярм, О. Лайдонер, И. Ларетей,X. Лауристин,И. Лауристин, О. Леонард, У. Леппик, И. Линкхорст, А. Лозовский, С.А. Локтионов, А.Д. Лююс, А. Майский,И. Маркус, И. Маннергейм, К.Г. Масленников, И.И. Массакас,А. Маша, Л. Меллерсон, К. Мерецков, К.А. Мери, Г. Меркис,А. Мехлис, Л.3. Микоян,А. Молотов, В.М. Мунтерс, К. Нигголь,Ф. Никитин, К.Н. Нихтиг, Ю. Ойдермаа, А. депутат Государственной думы Эстонии министр сельского хозяйства правительства Й.Вареса директор политического отдела министерства иностранных дел Эстонии 1 -и секретарь дипломатического представительства Эстонии в Вашингтоне, и.о. генерального консула Эстонии в Нью-Йорке 2-й секретарь ЦК КП(б) Э министр социальных дел Эстонской республики заместитель директора полицейского управления Эстонии полпред СССР в Швеции директор Эстонского телеграфного агенства (ЭТА) советник дипломатического представительства Эстонии в Копенгагене торговый представитель СССР в Эстонии заместитель премьер-министра в правительстве Й.Вареса нарком ВМФ СССР нарком внутренних дел ЭССР офицер Генштаба вооруженных сил Эстонии министр путей сообщения правительства Й.Вареса главнокомандующий вооруженными силами Эстонской республики посланник Эстонии в Стокгольме глава делегации Эстонии на VII сессии Верховного Совета СССР, председатель СНК ЭССР секретарь Государственной думы Эстонии, начиная с 21 июля 1940 г. временный поверенный в делах США в Эстонии посланник Эстонии в Риме атташе дипломатического представительства Эстонии в Стокгольме заместитель наркома иностранных дел СССР заместитель наркома обороны СССР, командующий войсками Прибалтийского военного округа начальник Таллиннского отделения службы пограничной охраны Эстонской республики полпред СССР в Великобритании посланник Эстонии в Будапеште председатель Совета национальной безопасности Финляндии заместитель наркома внутренних дел СССР 1 -и секретарь дипломатического представительства Эстонии в Брюсселе временный поверенный в делах Италии в Москве посланник Эстонии в Берлине командующий войсками Ленинградского военного округа директор департамента внешней торговли министерства иностранных дел Эстонии премьер-министр Литовской республики начальник Политуправления РККА нарком внешней торговли СССР нарком иностранных дел СССР министр иностранных дел Латвийской республики министр юстиции правительства Й.Вареса с июля 1940 г. полпред СССР в Эстонии министр экономики правительства Й.Вареса министр пропаганды Эстонской республики 467 Пипп, А. Потемкин, В.П. Пунг, М. Пуста, К.Р. Пухк, И. Пярл,Э. Пяте, В. Пяте, К. Раштикис, С. Резов,А. Рей, А. Реэк,Н. Риббентроп, И. фон Роджери, Д. Россо,А. Ротберг, Т. Рузвельт,Ф. Руус, Н. Сарепера, Э. Сельтер, К. Семпер, И. Сепп, Б. Сепп, Л. Сепре, О. Соннлайтнер,Ф. Сталин, И.В. Степанов, М.С. Сяре,К. Таммер, X. Тарстон,В. Таттар, А. Террас,К. Тимошенко, С.К. Торма, А. Тофер, К. Траксмаа, А. Туульсе,А. Тюрин, А.А. Тыниссон, Я. Уайли, Дж.К. Улуотс, Ю. Ульманис. К. Уманский, К. Унт, М. Ууэмаа, Э. Уэллес, С. депутат Государственной думы Эстонии, министр иностранных дел Эстонской республики с октября 1939 г. заместитель наркома иностранных дел СССР председатель Государственного совета Эстонии чиновник по особым поручениям в дипломатическом представительстве Эстонии во Франции член Государственного совета Эстонии 1 -и секретарь дипломатического представительства Эстонии в Стокгольме член Государственного совета Эстонии президент Эстонской республики командующий вооруженными силами Литовской республики заведующий инструкторским отделом ЦК КП(б) Э посланник Эстонии в Москве начальник штаба вооруженных сил Эстонии министр иностранных дел Германии посланник Италии в Риге посол Италии в Москве военный министр правительства И.Вареса президент США министр социальных дел правительства И.Вареса советник дипломатического представительства Эстонии в Лондоне министр иностранных дел Эстонской республики до октября 1939 г. министр просвещения правительства И.Вареса министр юстиции правительства И.Вареса до июля 1940 г. министр экономики Эстонской республики председатель Плановой комиссии ЭССР помощник министра иностранных дел Германии секретарь ЦК ВКП(б) заместитель наркома внешней торговли СССР 1 -и секретарь ЦК КП(б) Э главный редактор газеты "Paevaleht" (Таллинн) временный поверенный в делах США в СССР советник дипломатического представительства Эстонии в Берлине государственный секретарь Эстонской республики нарком обороны СССР посланник Эстонии в Лондоне посланник Эстонии в Берлине помощник военного министра Эстонской республики помощник министра внутренних дел Эстонской республики командир 65-го стрелкового корпуса в Эстонии, член совместной советско-эстонской военной комиссии депутат Государственной думы Эстонии посланник США в Эстонии и Латвии председатель Государственной думы Эстонии, премьер-министр Эстонской республики с октября 1939 г. президент Латвийской республики полпред СССР в США министр внутренних дел правительства И.Вареса директор торгового департамента министерства экономики Эстонии заместитель государственного секретаря США 468 Фровейн,X. Халл,К. Циркель, К. Чиано, Г. Чикконарди, В. Шапошников, Б.М. Шнурре, К. Штейнгардт, Л. Шуленбург,Ф.В.,фон Шумане, В. Эпик, О. Ээнпалу, К. Юрима, А. Яаксон, Э. Яаксон, Ю. посланник Германии в Эстонии государственный секретарь США заведующий политическим бюро министерства иностранных дел Эстонии министр иностранных дел Италии посланник Италии в Таллинне начальник Генштаба РККА юридический советник отдела внешней торговли министерства иностранных дел Германии посол США в Москве посол Германии в Москве посланник Латвии в Эстонии помощник министра иностранных дел Эстонской республики премьер-министр Эстонской республики до октября 1939 г. депутат Государственной думы Эстонии, министр внутренних дел Эстонской республики с октября 1939 г. сотрудник эстонского консульства в Нью-Йорке президент Банка Эстонии 469 ЕврОуниверСИТСТ - это основанное в 1997 году негосударственное учебное заведение, имеющее лицензию на обучение Министерства образования Эстонской Республики. В Евроуниверситете можно учиться по следующим специальностям: - международное право - переводчик, - международный бизнес-менеджмент, - дизайнер - художник-модельер, - международные отношения, - художник по интерьеру, - охрана окружающей среды. ^____Международное право. Программа обучения на степень бакалавра ориентирована на подготовку юристов с высшим образованием международного уровня, которые были бы способны решать масштабные задачи европейской интеграции. В Международный бизнес-менеджмент. Дипломное обучение направлено на подготовку менеджеров-экономистов с международной ориентацией. Получение практического опыта работы по специальности в области бизнеса составляет не менее 20% объема учебной работы. Выпускник может смело претендовать на высокий старт в административной и хозяйственной деятельности. ^___Международные отношения. Наряду с политической наукой важное место в дипломном обучении занимают учебные предметы, связанные с экономикой, правом, административным управлением, а также иностранные языки. Разностороннее образование позволит выпускникам найти работу как в частных, так и в государственных структурах или продолжить академическое обучение. ^___Охрана окружающей среды. Цель учебной программы - обеспечить обширную подготовку на уровне дипломного обучения для работы специалистом по международной охране окружающей среды как в государственных организациях и органах местного самоуправления, так и на частных предприятиях. Ш Переводчики. Цель дипломного обучения - подготовить специалистов, которые в необходимой степени владеют избранными в качестве специальности иностранными языками, обладают практическими умениями и навыками перевода, хорошо осведомлены о структурах и деятельности Европейского Союза, а также знакомы с основами международного права, экономики и политики. Полученное образование дает возможность работать в эстонских государственных учреждениях, на частных предприятиях, в международных организациях. s^____На факультете прикладного искусства студенты получают подготовку по специальностям: дизайнер - художник-модельер и художник по интерьеру. Практическая ориентация дипломного обучения дает выпускникам возможность начать самостоятельную работу дизайнера или художника на предприятии, организовать ателье мод или дизайна, найти применение в государственных и частных структурах. И Номинальное время обучения на всех специальностях - 4 года. Плата за обучение составляет от 19 до 26 тысяч эстонских крон в год в зависимости от специальности. Наш адрес: Тулика 19, 10613 Таллинн Тел.(372)6505120 E-mail: euro@online.ee www.online.ee/~euro 470