ься. Но вернусь к "Окаянным дням". На суде я сказал о них: "Окаянные дни" -- это стенограмма дней революции. Классик русской литературы думает и свидетельствует о революции во дни самой революции. Это документ, который должен перечитываться и переосмысливаться бесконечно. Это суд носителя культуры над взбесившимися (себе на погибель) низами. "Окаянные дни" Бунина и "Письма Луначарскому" Короленко -- это приговор большевизму, вынесенный классической русской литературой. Во дни, когда общественная жизнь текла расплавленной магмой, Бунин из часа в час, изо дня в день давал анализ происходящему. Бунин включен в ткань мировой культуры -- его реакция была реакцией самой мировой культуры, всею своею жизнью, всем опытом противостояния общественному мнению и до революции он был готов к пониманию. Этот бесстрашный талант не боялся мерить новое Дантом, Шекспиром, Толстым... -- вечной мерой человечества. Он осудил большевиков еще тогда -- семьдесят лет назад. Он осудил большевиков, но он осудил и русский народ, поддавшийся отраве и соблазну большевизма: соблазну бескультурья ("мы академиев не кончали!"), равенства, народопоклонства ("народ всегда прав!"). Благородная непримиримость ко злу, верность человеческой культуре и божественным заповедям морали, верность истине и непримиримое противостояние своему же обезумевшему народу -- это Бунин". "Окаянные дни" не быстрое и не простое чтение, но это чтение необходимое. "Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года. РАЗГОВОР НА УЛИЦЕ "Другое небо", No1, 20 августа 1991 года На следующий день после выступления в программе "Дагестан", 26 июня 1991 года у меня на улице состоялся разговор с одним из моих знакомых. Вот фрагмент разговора -- знакомого я обозначаю буквой В., себя -- буквой М. В.: -- Да, мы требовали снижения стоимости хаджа с 30 до 3-х тысяч рублей и только благодаря этому удалось снизить его стоимость с 30 до 12 тысяч. Ну, скажите, откуда старику взять 30 тысяч? А совершить хадж -- это обязанность каждого мусульманина. М.: -- Во-первых: Вы прекрасно знаете, что это обязанность не каждого мусульманина, а только такого, которому его средства позволяют совершить хадж. Сегодня средства не позволяют. Это не делает мусульманина плохим, это делает нашу страну плохой, нашу систему плохой. Во-вторых: именно это снижение цены, эта льгота хотя бы на копейку и является, на мой взгляд, аморальной: личное спасение не может обретаться на льготных условиях! Хадж труден? Но в этом и смысл его. Единственно: эти трудности не должны быть созданы специально для верующих, верующие должны идти на общих основаниях. Так? В.: -- Так... М.: -- Я слышал выступление Хасбулатова на предвыборном митинге 9 июня. Он заявил, что мусульмане не хотят платить за доллар по его сегодняшнему рыночному курсу (27 рублей 60 копеек), потому что это бы значило платить Сатане, платить Павлову. По-моему, тут-то он и ошибается: единственное, чего сегодня не может Павлов -- это установить свой курс рубля. Он бы и рад сделать рубль весомей (скажем, чтобы доллар стоил 6 рублей), да не в его это власти. Этот плавающий, естественно устанавливающийся курс вне воли Павлова. Это первый росток рыночной экономики. В.: -- Это правильно. Вы думаете, верующие не понимают, что Вы правы? Понимают, но так, как они говорят, для них лучше. М.: -- Сегодня верующие мне говорят: зачем Вам это нужно? чего Вы добиваетесь? Я, в разговоре с ними на площади, ответил: Чистоты! Больше ничего! Сегодня они мне говорят "для чего Вам это надо?", а одиннадцать лет назад КГБ мне говорило "для чего Вам это нужно -- ведь, кроме Вас, никто свободы слова не требует, никому она не нужна". Так же через пару лет окажется, что нужна и чистота. В.: -- Но все-таки пишите об этом осторожней. Больная тема. М.: -- Не могу. ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА "Другое небо", No1, 20 августа 1991 года Диктатура пролетариата. А я вот думаю, что диктатура пролетариата принципиально, теоретически невозможна. Диктатура пролетариата -- это диктатура низших над высшими, ну вот в 17-м низшие влезли наверх -- и что ж, диктатура пролетариата установилась? Голодуха пролетариата установилась. И так будет всегда: диктатура низов над верхами неизбежно будет вести к голодухе. Голодуха не сразу наступила еще и потому, что носители знания бесплатно отдавали свой талант пролетарским верхам (всем этим сталиным, лениным, ворошиловым, кагановичам, хрущевым, рыжковым, павловым...). Интеллигенция считала делом чести позволять помыкать собою, третировать себя как обслугу класса- гегемона -- пролетариев всех мастей. Сегодня, ребята, ситуация другая. 74 года рабства и социальной униженности каждому талантливому человеку объяснили, что ему дан талант не для того, чтобы испытывать комплекс вины перед бесталанными, что талант ничего не должен паразитирующим на нем, что каждый человек должен нести ответственность за реализацию возможностей, дарованных ему богами, что жизнь талантливого человека -- всегда дар обществу, в котором он живет, и что, если общество не ценит эти дары по достоинству, то талант обязан нести свои дары тем, кто их оценит, а не сеять на камне. Диктатура, на самом деле, возможна только одна -- диктатура таланта, диктатура необходимости человека обществу. Талант, в правильно организованном обществе, диктует условия потребные ему для жизни, и общество подчиняется его диктату. Диктатура одаренных сделала процветающими и свободными западные сообщества. А у нас все норовят повторить диктатуру 17 года: взамен диктатуры промышленного пролетариата нам предлагают диктатуру пролетариата религиозного. И дня не проживете с такой диктатурой. Все талантливое уйдет из страны на следующий же день -- останетесь с производителями слов, кучками их озлобленных сообщников, с голодом и внутренней войной. Вывод? Я его дал в третьем номере газеты "Взгляд": перестать жить в режиме революций. Смена власти -- важнейший период в жизни общества, менять ее надо законно (чего не сделали большевики), вдумчиво, обеспечивая неуклонное улучшение власти, а не меняя плохое на худшее. МАГОМЕД-РАСУЛ МАГОМЕДОВ ЧЕРНАЯ ТЕНЬ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ ЛЕГЛА НА ДАГЕСТАН Газета "Дагестан", No11, 20 июня 1991 года. Долгие двенадцать дней, самых жарких в июне, на площади перед зданием Верховного Совета республики стояли несколько тысяч мусульман, среди которых было много стариков и женщин, с требованиями разрешить им совершить паломничество (хадж) в Мекку, которое предписывает им их вера. Они сумели добиться выполнения определенной части своих требований. Была снижена первоначальная стоимость поездки и разрешено выехать гораздо большему числу желающих, сделаны льготные скидки для инвалидов и стариков. Но большая часть мусульман, не попавших в списки отъезжающих, остались стоять на площади, поклявшись не уходить до тех пор, пока все их требования не будут выполнены. В частности, одно из них заключалось в том, чтобы паспорта всем отъезжающим выдавались принародно на площади, чтобы все видели и знали, кто получил право на поездку. Это свое требование они объясняли стремлением не допустить, чтобы как в прошлом году в ряды паломников попали люди, имеющие до-вольно опосредованное отношение к религии. Кроме того, с самого начала было выдвинуто требование, чтобы глава правительства дал, им письменный ответ с мотивированным объяснением, по каким причинам просьбы верующих о разрешении им хаджа не могут быть удовлетворены. Нельзя не отказать в резонности этих требований, но тем не менее они не были выполнены. Когда же срок ультиматума, поставленный толпой, истек, и ни один из руководителей так и не вышел к народу, толпа верующих ринулась к зданию с намерением прорваться внутрь. В это время стоявшие начеку омоновцы открыли по ним стрельбу (как они потом объясняли, предупредительную), но в результате было ранено пять человек (по информации прокурора республики Гаджимагомедова, изложенной им через час после случившегося). Таким образом в этот день произошло то, чего мы дагестанцы так страшились и в то же время очень надеялись, что минует нас горькая участь, постигшая соседние республики. Но кровь невинных людей уже пролилась на центральной площади, а это, все понимают, является первым грозным симптомом начала гражданской войны. Как могло произойти такое? Кто виноват в случившемся? Эти вопросы задают сейчас многие из нас. Одни обвиняют правительство в неумении брать на себя ответственность за решение социально-политических проблем, другие -- мусульман. К примеру, сторонники последних прямо высказывали мнение: "что собравшиеся на площади верующие -- сплошь спекулянты, которые под видом паломничества надеются разжиться импортными товарами, что всех их надо разогнать войсками, а человек пять-десять повесить для острастки вверх ногами, чтобы остальным неповадно было. Да и почему это они должны совершать свои религиозные дела за найти деньга? Пусть платят из своего кармана тридцать тысяч и убираются" и т. д. в подобном духе. Как видите, оценки довольно категоричные и резкие, если не назвать это другим словом. Но правильны ли они? Чтобы ответить на этот вопрос, следует рассмотреть истинные причины конфликта и вернуться немного в прошлое. Со дня установления советской власти проводилась по отношению к верующим политика настоящего геноцида, причем уничтожалась наиболее лучшая часть духовенства, наиболее благородные и верные последователи идеи. На их места под строгим контролем определенных органов ставились люди наподобие нашего дагестанского Гиккиева, которые, говоря языком верующих, поганили чистый источник веры, самыми изощренными способами дискредитируя религию в глазах населения. Поэтому религиозно-нравственный уровень культуры дагестанского народа остался где-то на границе восемнадцатого столетия, в то время как многие мусульманские страны, к примеру Саудовская Аравия или Турция, ушли далеко вперед, построив у себя высоко цивилизованные государства. Пока наше духовенство оправится от всего пережитого, пока мы сможем приблизиться к уровню высокоразвитых мусульманских государств, пройдут десятилетия. И в этих условиях особую актуальность приобретает гибкая и терпеливая политика правительства, вдумчивое и серьезное отношение к проблемам мусульман, основанное на высоком уважении к канонам веры и ее служителям, что позволило бы избежать пламени гражданской войны и не допустить волны конфронтации между верующими и коммунистами, основанной на принципе око за ока, кровь за кровь. Но такова ли политика нашего руководства? Далеко нет. Подтверждением этому могут служить вышеприведенные высказывания, которые в различных формах проводятся в народные массы. Не мешает вспомнить, как три года назад верующие просили разрешения открыть в селах мечети. На это им цинично ответили, что если разрешить одним, захотят и все остальные. Тогда верующие вышли на площадь и в течение двух дней добились этого разрешения. В прошлом году они обратились с просьбой разрешить им совершить Хадж. Вначале им отказали, затем поставили заранее невыполнимые условия, установив, в частности, цену поездки для одного человека двадцать тысяч рублей. И вновь верующие выходят на площадь. Перепуганное правительство снижает стоимость поездки вначале до семнадцати, затем до двенадцати и окончательно до шести тысяч рублей. В заключение король Иордании Хусейн, проявив высочайшее уважение и гостеприимство к дагестанцам, взял на себя все их расходы, более того, щедро одарил каждого из паломников. А теперь подумайте, какой вывод сделает любой здравомыслящий человек относительно действий правительства? Только один:если хочешь чего-то добиться от него, то применяй к нему насилие. Именно поэтому, когда в этом году верующим назначили цену хаджа уже в тридцать тысяч рублей, они вновь вышли на площадь с явным намерением его насиловать и т. о. еще раз добиться снижения стоимости поездки. Поэтому, на мой взгляд, мусульмане в происшедшем конфликте несут на себе гораздо меньше вины, чем спровоцировавшее их на это правительство, и любой квалифицированный юрист, уверен, поддержит меня в этом. Умей видеть руководители республики немного дальше своего носа, они бы, прежде чем объявлять стоимость поездки, тщательным образом подсчитали бы всевозможные расходы, переговорили бы со всеми сторонами вплоть до короля Саудовской Аравии и определили бы минимальную смету расходов. Через все средства массовой информации довели бы ее до верующих, показали бы, что ими сделано для того, чтобы уменьшить стоимость поездки, с приглашением лидеров мусульманских движений обсудили бы этот вопрос на специальной комиссии или даже на заседании Верховного Совета республики, транслируя по телевидению, а затем твердо стояли бы на этой цене. Уверен, что проведи наше руководство заранее, за несколько месяцев до описываемых событий, такую работу, острота конфликта значительно бы спала. Правда, тут у меня есть серьезные опасения относительно способности Верховного Совета республики решать проблемы такого рода, ибо состав его на 90 проц. представлен коммунистической номенклатурой различного уровня. А население Дагестана в основе своей верующие. Это, по моему мнению, одно из самых серьезных противоречий и будет являться источником постоянных конфликтов, до тех пор, пока в составе депутатского корпуса не будет в достаточном числе представителей различных религиозных общин. Иначе маленький комок проблем может превратиться в лавину огромной разрушительной силы. Ибо это глубочайшее заблуждение, что силой разогнав мирную демоястрацию мусульман 13 июня, мы решили проблему. Нет, мы ее только усугубили и почувствуем это в ближайшие месяцы. А все это время те, кто стоял на площади, будут вести интенсивную агитационную работу, главная идея которой будет выражаться: "Коммунисты еще раз продемонстрировали свою звериную сущность, расстреляв ни в чем не повинных мусульман, единственным желанием которых было совершить паломничество в Мекку". Потом в селениях начнут изгонять, а может, и избивать коммунистов, и все это быстро перекинется на город. Тогда наше правительство для того, чтобы сохранять себя, призовет войска из России (местные войска к этому времени будут ненадежными) и введет, как это оно сделали сейчас, чрезвычайное положение. А это гражданская война. Что надо сделать, чтобы ее избежать? Думаю, нынешнему депутатскому корпусу следует объявить о самороспуске и организовать новые выборы, а правительству публично перед всем народом извиниться за допущенные просчеты и уйти в отставку. На мой взгляд, это единственный выход, и, если мы его не используем, то последствия конфронтации могут быть очень серьезными. О ГАЗЕТАХ "ДАГЕСТАН" И "КОММЕРСАНТ" "Другое небо", No1, 20 августа 1991 года. Эта и следующая статьи написаны по поводу июньских событий в Дагестане -- двенадцатидневного митинга ( с 1-го по 13-е июня 1991 года) на площади Махачкалы, начавшегося с требования продажи долларов, необходимых для совершения паломничества в Мекку, не по рыночной цене -- 38 рублей за доллар, а по 2-3 рубля и быстро перешедшего к требованию превращения Дагестана в исламское государство. Я выступил на митинге с возражениями по существу и того и другого требований митингующих. Прочитал в "Русской мысли" интервью моего бывшего сокамерника Анатолия Щаранского и подумал: великое благо жить в стране и в атмосфере не обязательной конфронтации, а и сотрудничества с властью. Только та страна здорова, в которой спор с правительством конструктивен и честен, в котором правительство не виновно уже по одному тому, что оно правительство. Газета "Дагестан" судит о деле, не вникнув в обстоятельства дела, не выслушав противную ей сторону. М.-Р. Магомедову виновность правительства была ясна до разбирательства. Это как если бы в суде слушать только прокурора. А, пожалуй, нет, это как заочный суд "тройки" 1937 года. Газета "Дагестан" объявляет правительство спровоцировавшим конфликт. Наверное тем, что оно пыталось сделать и сделало все возможное для мирного его разрешения. Но если уж вести речь о провокациях, то ведь можно и редактора газеты "Дагестан" обвинить в провоцировании гражданских конфликтов в Дагестане. Это в физике явление не зависит от прогноза, в общественной жизни прогноз, а на самом деле программа действий, предлагаемая Магомедовым ("Все это время те, кто стоял на площади, будут вести интенсивную агитационную работу, главная идея которой будет : "Коммунисты еще раз продемонстрировали свою звериную сущность, расстреляв ни в чем не повинных мусульман, единственным желанием которых было совершить паломничество в Мекку". Потом в селениях начнут изгонять, а может и избивать коммунистов, и все это быстро перекинется на город. Тогда наше правительство, для того, чтобы сохранить себя, призовет войска из России (местные войска к этому времени будут ненадежными) и введет, как это оно сделало сейчас, чрезвычайное положение. А это гражданская война".) влияет на прогнозируемое явление, открыто провоцирует вражду и гражданские конфликты в Дагестане. М.-Р. Магомедов разжигает ненависть к коммунистам. Хотел бы напомнить ему, что в январе 90 года он сам пытался защитить от меня коммунистическое вероучение: "Вазиф, а ты сам-то Ленина читал? Ведь у него масса умных мыслей". Я-то читал и писал о его "умных мыслях" еще в 77-м году. Но ни в 90-м я не ставил, ни сегодня не ставлю ни Магомедову, ни другим коммунистам их заблуждения в неискупимую вину. А М.-Р. Магомедов именно в неискупимую вину ставит своим вчерашним однодумцам их заблуждения. Такая нетерпимость, такое духовное принуждение к отказу от своего мировоззрения людей, еще не понявших его ошибочности,-- это и есть большевизм, коммунизм. Избавиться от коммунизма труднее, чем кажется. Большевистская нетерпимость может быть и у верующих. Если мусульманский мир начинает приходить в себя после пережитого им опыта нетерпимости исламского фундаментализма, то нам, чтобы отвергнуть исламский фундаментализм, достаточно опыта нетерпимости большевистского коммунистического фундаментализма. Нетерпимость и твердость в вере, в своих воззрениях -- вещи разные. Можно быть твердым в своей вере и в своих взглядах, но терпимым. М.-Р. Магомедов год назад вышел из партии. Есть люди, которые вышли из нее месяц назад. Есть те, что выйдут завтра, через год, есть те, что не выйдут никогда. Будьте к ним терпимы, не ставьте им их прошлое в неискупимую вину, как не ставят в неискупимую вину Ваше прошлое Вам. (Прошлое я Магомедову в вину не ставлю, а сегодняшнее ставлю: он разжигает ненависть и провоцирует конфликты в Дагестане.) Газета "Коммерсант" в своей статье о событиях на площади ссылается на мнение "местных наблюдателей", но держит имена этих местных наблюдателей в секрете. Позвольте, господа коммерсанты, поучить вас: в исследовании конфликтов типа июньского в Дагестане принято ссылаться не на "местных наблюдателей", а на "независимых наблюдателей". Мнение "наблюдателя", принадлежащего к одной из сторон конфликта, может оказаться необъективным. Не потому ли коммерсанты не публикуют фамилий "местных наблюдателей", что знают о их вовлеченности в конфликт? В цивилизованных обществах, господа коммерсанты, ваша коммерция называется грязным бизнесом. Стиль "Коммерсанта" определился -- тотальный цинизм. Циничная ухмылка адресуется не только коммунистической администрации, но и попавшему в беду населению. Дагестан переживает тревожное время -- "Коммерсант" лжет и ухмыляется: "мятежные мусульмане подняли бунт против правительства, назначившего грабительскую цену за паломничество в Мекку". Что "Коммерсанту" до Дагестана? Случится религиозный или этнический конфликт? Ну так будет о чем писать! Будет чем поперчить пресную коммерческую газету: "а где-то на югах, в далекой стороне народы режутся и бьются...". Привожу расчеты затрат на совершение хаджа муфтия Б.Исаева,сделанные им в Саудовской Аравии и переданные уполномоченному по делам религии. Расчеты сделаны для трех различных курсов доллара. 27,6 32 38,6 Курс доллара 1$ рублей рубля рублей 1. Транспорт 310$ 8556 9920 11966 2. Госпошлина 120$ 3312 3840 4632 3. Транспорт и жилье в Джидде и Мекке 100$ 2760 3200 3860 4. Жилье в Афрате и Мине 100$ 2760 3200 3860 5. Транспорт Мина-Афрат 70$ 1932 2240 2702 6. Жилье в Медине 50$ 1380 1600 1930 7. Питание 12 дней 60$ 1656 1920 2316 Итого: 810$ 22356 25920 31266 Рублевая часть проезда: 3550 3550 3550 Всего: 25906 29470 34816 *** Парадокс! Коммерческая газета не дает коммерческого анализа стоимости хаджа. Парадокс? Да нет -- грязный бизнес. ЧЕРНАЯ ТЕНЬ НЕПРАВДЫ ЛЕГЛА НА ГАЗЕТУ "ДАГЕСТАН" "Другое небо", No1, 20 августа 1991 года. В номере газеты "Дагестан" за 20 июня появилась статья редактора газеты М.-Р. Магомедова "Черная тень гражданской войны легла на Дагестан". Статья, на мой взгляд, заслуживает разбора. Рассуждая о ходе и последствиях двенадцатидневного митинга верующих на площади Махачкалы, автор статьи молчит о главном, программном требовании участников июньского митинга: превращении Дагестана в исламское государство. В молчании об этом глубинном течении митинга большая неправда статьи М.-Р. Магомедова. Плакаты и выступления с требованием превращения Дагестана в исламское государство были центральными на митингах и 13 апреля, и 11 мая, и 1--13 июня. У Магомедова об этом ни слова. Почему? Потому что защитить лозунг исламского государства с позиций демократии невозможно. Значит, пришлось бы высказаться об этом лозунге отрицательно, а этого-то М.-Р. Магомедову и не хочется. Причин у этого нежелания несколько. Первая та, что выступать против организованной толпы, да выступающей от имени религии, опасно для жизни (это к вопросу о мужском начале в политике), а выступать СЕГОДНЯ против правительства ничего не стоит (а вчера, когда это стоило дорого, коммунист Магомедов писал угодные правящей верхушке диссертации). Вторая та, что философия коммуниста, равно как и философия политика-прагматика, рассчитана на СЕГОДНЯШНЮЮ расстановку сил в обществе, а не на истину, не на моральную правоту. "Делайте ваши ставки, господа!" -- как говорит газета "Коммерсант". Магомедов сегодня ставит на исламское политическое движение, как вчера ставил на компартию. И, наконец, третье: коммунисту легко сменить идею партократии на идею теократии: и в том, и в другом случае товарищ остается в рамках тоталитарного сознания. Сегодня ситуация в стране и Дагестане такова: единственно-верное учение рухнуло, духовный вакуум заполняется -- причем в той же роли единственно-верного все и вся объясняющего учения -- готовыми идеологиями: в России православием, в Дагестане исламом. Но КАКАЯ БЫ РЕЛИГИЯ ни взяла на себя функции рухнувшей идеологии -- жизнь не станет духовно свободной. Теократия стоит партократии. Где же выход? Выход прост и вместе с тем очень сложен: государство не должно иметь содержательной идеологии, исполняющей ролевую функцию марксизма-ленинизма, или: в социальной жизни НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ САМОЙ ЭТОЙ РОЛЕВОЙ ФУНКЦИИ. Теократия стуит партократии. Опять появится слой самых сознательных и масса несознательных, которые должны будут -- под страхом наказания -- идти куда им прикажут самые сознательные -- в нашем случае -- наиболее продвинутые в вопросах ислама. Опять произойдет дифференциация и в самой партии духовного авангарда (мусульман) -- среди них появятся наиболее сознательные и т. д. и т. п., завершится все это избранием имама (в коммунистической структуре этой позиции соответствует позиция генсека). Ну, а результат, итог будет в точности тот, что был итогом хождения по мукам 17--21 годов: жесточайшая духовная несвобода. Аналогия тут полная -- ведь и в коммунистической структуре совмещены духовная и светская власти (генсек), разрешена только одна партия.... Идея исламского государства, равно как идея православного государства, равно как идея коммунистического государства, несовместима с идеей свободы, с идеей демократии, со структурой демократии. Потому призывы к созданию исламского государства антиконституционны (если мы в Дагестане конституционно закрепляем принцип демократии) и потому политические партии, призывающие к созданию исламского государства, должны быть запрещены как антиконституционные (т. е. на том же основании, на котором в Германии закрещена компартия). Повторю: между исламским государством и демократией нет симметрии: ДЕМОКРАТИЯ ДОПУСКАЕТ ИСЛАМ, и не просто допускает, а гарантирует права верующих -- мусульман, демократия не позволяет только закрепления конституцией верховенства людей одной религии, одного мировоззрения или одной нации. У нас опыт жизни, не пережитой никем в мире -- 74-х летней жизни в условиях коммунистического тоталитаризма, так неужели ж нам обязательно из одной болезни впадать в другую, из одного тупика обязательно втягиваться в другой тупиковый ход, чтобы опять, обязательно на собственном опыте, убедиться в том, что одна несвобода не слаще другой? М-Р. Магомедов ставит в один ряд Саудовскую Аравию и Турцию: он хочет в неявной форме легализовать в сознании дагестанцев идею исламского государства. Саудовская Аравия -- исламское государство, недемократическое, теократическое государство. Турция -- демократическое государство с церковью, отделенной от государства. Саудовской Аравии ислам приносит деньги. Турция на исламе денег не делает. Саудовская Аравия делает деньги на нефти ( с помощью западной технологии: ислам исламом, а включенность в мировое хозяйство -- включенностью в мировое хозяйство), Турция живет не сырьем, а интеллектом, предприимчивостью, открытостью миру. Понятна причина консервации исторического политического устройства Саудовской Аравией -- она на продлении своего прошлого и живет. А Турция -- динамичная страна, одна из первых среди развивающихся стран мира, развивающая свою культуру, свою традицию. Я ни в коей мере не осуждаю исторически сложившийся образ жизни Саудовской Аравии (хотя признаюсь: я бы предпочел видеть ее конституционной монархией) -- я всего лишь утверждаю, что Турция и Саудовская Аравия -- страны не одного ряда, не одной цивилизации. Магомедов называет июньскую демонстрацию мусульман "мирной" и тут же признается, что демонстранты "вышли на площадь с явным намерением насиловать правительство". Так было применено митингующими насилие или нет? Магомедов уходит от ответа. Но признается: "мусульмане в произошедшем конфликте несут на себе гораздо меньше вины, чем спровоцировавшее их на это (на что??) правительство". Если демонстрация была мирной, то о какой вине речь? Я, безусловно, осуждаю штурм демонстрантами зданий парламента и правительства. Плох руководящий слой Дагестана? А кто в этом виноват? Не дагестанцы ли, бездумно побросавшие свои бюллетени за кого попало, не устраивавшие митингов с требованием роспуска безобразничавших избирательных комиссий? Сегодня приходится расплачиваться за вчерашнюю пассивность, за бездумное отношение к важнейшему в жизни общества делу -- выборам власти. Плох правящий слой? Но менять его следует только законным путем. (Собственно, я об этом писал в вышедшей 18 мая статье "Жить ли нам в режиме революций?") Мы в обществе, где властвует равно обязательный для всех закон, еще не жили. Надо начать с уважения к некоммунистическим, человеческим законам. Надо понять: каковы будут отношения между людьми в Дагестане, такова будет и жизнь в нем. Доброжелательность -- категория экономическая: без нее экономика не работает. Надо понять: сегодня законы в России уже не коммунистические. Сегодня можно и должно добиваться исполнения закона, например, о выводе парткомов с государственных учреждений. Исполнение уже одного этого закона много изменит нашу жизнь. Если бы дагестанцы обладали большим чувством гражданского достоинства, они сочли бы нетерпимым то обстоятельство, что 2 тысячи человек навязывают свою волю правительству, не спрося мнения остального миллиона взрослых людей, от которых они составляют 0,2 процента. Демонстрировать, выражать ненасильственным образом свое мнение имеет право любая группа людей, любой человек, но заставлять правительство имеет право только референдум. Кучка людей навязывала нам свою волю в течение 74 лет. Мы сыты этим образом жизни. Магомедов советует тщательно подсчитать все расходы на поездку в Мекку. Я выяснил, что таковые подсчеты были сделаны муфтием Исаевым, они не были им преданы гласности (думаю, что ему это было легко сделать в "Исламских новостях" или в "Дагправде"). Ну, вот, я их опубликовал -- каким же путем предлагает Магомедов уменьшить стоимость поездки? Менять доллары по льготной ставке, т.е. просто дарить деньги одной части населения за счет другой его части? Нет? Договариваться с королем Саудовской Аравии? О чем? Чтобы он платил за пребывание наших паломников в Саудовской Аравии? Тогда не будет хаджа, будет поездка по приглашению. Вот если верующий собрал необходимые деньги и добрался до Мекки, то тогда (только тогда, не раньше) король может сделать прибывшего паломника своим гостем. Думаю, именно поэтому король объявляет о решении взять на себя расходы по пребыванию паломников в Саудовской Аравии только после взлета самолетов с территории Союза. Король знает Коран. М.-Р. Магомедов предлагает правительству взять на себя организацию хаджа. Да неверно это! Это все та же философия несвободы: не на себя берем, а как решит правительство. Это все равно, как если бы тюремщик выпускал заключенного, а тот ему говорил: нет, ты сам меня веди. Ну, а чего, все-таки, следует требовать от правительства? Обеспечения равных со всеми прав. Так как продажа валюты нормирована, то обеспечьте мне мою долю валюты. Сейчас уезжающим насовсем продают только 200 долларов, паломникам государство было готово продать 910 долларов... Магомедов считает, что это правительство должно на площади оглашать списки идущих в хадж. Нельзя это поручать правительству! Сама мысль, что человек идет в хадж по отбору правительства кощунственна. Мы опять сами делаем правительство господином наших жизней и судеб. Мы ищем возможности уйти от ответственности -- каким бы ни был список, недовольных будет тьма -- и направить энергию возмущения на правительство. Дело не только в том, что правительства выбираются не для того, чтобы составлять списки верующих, достойных, по мнению правительства, идти в хадж, а в том, что само требование этого -- это просьба вернуться в тоталитарное государство, где власть решает кому куда идти. Отбор паломников -- внутреннее дело верующих. Церковь должна быть отделена от государства. Только такое устройство общества обеспечивает духовную свободу всех его граждан. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ СЪЕЗДА. ПЕРВЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ "Взгляд", No3, май 1991 года. Первый день 3-го съезда депутатов Дагестана был отдан обсуждению вопроса "о повышении государственного статуса Дагестана". На мой взгляд наиболее глубокими были выступления против выхода Дагестана из Российской федерации. Я, выступая на съезде против выхода Дагестана из РФ, сказал о том, что в Дагестане и Союзе пока торжествует не демократическое, а национальное мышление, оно-то -- неизбежно -- и приведет -- в случае отделения Дагестана -- к обострению межнационального соперничества и к межнациональным конфликтам (я привел модель корабля и баркаса). Привожу сказанное в выступлении и не вошедшее в статью "Жить ли нам в режиме революций?": "Я хочу свободы, а не суверенитета. В некотором смысле, чем меньше суверенитета у государства, тем больше свободы у человека: Советский Союз в 1938 году был суверенным государством, а люди в нем были несвободны. Несколько дней тому назад Советский Союз признал над собой юрисдикцию международного суда ООН по правам человека, т. е. поступился частью своего суверенитета во имя суверенитета личности: у государства свободы стало чуть меньше, и ровно настолько же стало больше свободы у человека. Чем больше уровней контроля над "суверенным" государством, тем защищеннее, т. е. тем свободнее, человек в нем". Скандальным было выступление на съезде редактора газеты "Дагестан" М.-Р. Магомедова. Противникам отделения Дагестана от Федерации он в качестве аргумента привел слова... Ленина: "Раб, не сознающий, что он раб, еще не потерян, но раб, сознающий рабство и не желающий от него избавляться -- холуй..." Это место в речи Магомедова вызвало возмущение части депутатов, председательствующий М. Магомедов потребовал от выступающего вести себя прилично -- не оскорблять депутатов, не прибегать к непарламентским выражениям, на что Магомедов (М.-Р.) с важностью ответил: "я же цитирую Ленина". Отвечая на один из моих аргументов ("я хочу, чтобы мы изменились в относительно старой структуре") Магомедов сказал: "Говорят, что мы должны измениться в старой структуре, но в том-то и дело, что новым человеком можно стать только в новой структуре!" Давайте разберем речь Магомедова. В своем выступлении я сказал: "Говорят, суверенитет даст нам большую свободу. Кому это "нам'"? Суверенитет даст большую свободу дагестанскому государству, а не личности". Магомедов как будто не слышит этих аргументов, как будто не понимает, что суверенитет повышает статус государства, а не личности. Магомедов как будто не понимает, что снятие внешнего контроля над действиями государства (суверенитет) угрожает личности порабощением ее своим собственным государством -- как это было в сталинском государстве, как это есть в саддамистском Ираке. Когда же возможен разговор о суверенитете? Когда есть внутренний контроль общества над действиями государства -- он-то и может заменить внешний контроль. Внутренний контроль общества обеспечивается не только и не столько структурами демократии (которых в нашем обществе еще нет: свободное телевидение, например, налаживается пока только в РФ), сколько демократическим сознанием, демократическим менталитетом общества, чего -- как я сказал в своем выступлении -- нет ни в Дагестане, ни в республиках. Я и в самом деле думаю, что Магомедов не вник в кажущееся ему простым понятие суверенитета, он совершил элементарную ошибку, отождествив суверенитет государства с суверенитетом личности, свободу государства со свободой человека. Но свободы у государства может и не быть, а человек в нем может быть свободен. Пример (не раз приводившийся мною): штат Висконсин -- он несуверенен, а люди в нем свободны. Ошибается в рассуждениях о суверенитете не одни Магомедов, вчера директор Российского телевидения Олег Попцов сказал явную глупость: "Суверенитет повышает достоинство республики". Сталинское мышление: опять разговор о достоинстве государственных образований, а не о достоинстве личности. А надо, а пора говорить о достоинстве личности, только личности, а не государств. II-й аргумент Магомедова -- "новым человеком можно стать только в новой структуре". На мой взгляд и это утверждение Магомедова является глубоким заблуждением. В старой структуре, при живом Сталине, Мандельштам стал свободным настолько, что смог написать о диктаторе: А вокруг него сброд тонкошеих вождей, Он играет услугами полулюдей, Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет, Он один лишь бабачит и тычет, Как подковы кует за указом указ -- Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз. Ноябрь 1933 года. Свобода завоевывается не воздыманием рук несвободными людьми, а личным противоборством старой структуре мысли и поведения. Свобода не завоевывается скопом, ее обретают поодиночке. Общество, не понимающее этого, будет несвободным в любой структуре. Высказывание М.-Р. Магомедова является лишь доказательством того, как мало освободился Магомедов от философии несвободы -- ведь это центральная идея марксизма-ленинизма: внешние обстоятельства меняют человека, а не человек внешние обстоятельства. Я исповедую иную философию: я считаю, что человек способен измениться в старых обстоятельствах, а ЗАТЕМ изменить и сами обстоятельства. Марксизм-ленинизм -- та философия, что для того, чтобы измениться, необходимо ждать, пока изменятся "объективные" обстоятельства, лишала людей в этой стране смелости изменяться без разрешения государства. Люди у нас (и в Дагестане, и в Союзе) не изменились -- в этом причина всех сегодняшних бед. Свободу и новизну надо обретать в старых структурах -- это трудно, но только то, что так обретено, и есть свобода. Старые же, несвободные (т. е. не уважающие свободу другого) люди в структурах, созданных для людей иного общественного сознания, несут беду и себе и другим: идут средневековые национальные войны в суверенных Армении, Азербайджане, Грузии. М.-Р. Магомедова держит в несвободе не Новая Федерация, а отравившая его философия подчиненности внешним обстоятельствам жизни. По поводу цитаты из Ленина: в одном из толстых журналов мелькнула рецензия на книгу западного автора "Гении оскорбления словом" -- в такого рода гениях автор числит Ленина, Маркса, Троцкого. Ленин, до революции писавший в нелегальные газеты, позволял себе выражения, которые в подлинно-свободной печати непозволительны. Само стремление спрятаться за Ленина -- свидетельство несуверенности Магомедова: цитирующий обязан брать на себя ответственность за цитируемое. Ленин был глубоко непарламентской личностью. Непарламентской, не готовой к новой демократической структуре личностью выказал себя и М.-Р. Магомедов. ПРЕДИСЛОВИЕ К БРОШЮРЕ "ИЗ ПЕРВЫХ РУК" Эту работу я писал в момент наиболее трудный для себя: два года я жил голодом, мне добавили полгода заключения в тюрьме, заняв -- единственный -- непримиримую позицию (отказ от работы на весь срок заключения), я отделился и от политзаключенных (они работали, а я нет -- у них были иные проблемы, не мои). Советской власти необходимо было сокрушить меня -- оказывателя "отрицательного влияния на заключенных", укрепителя их духа примером открытого неповиновения насильникам. Советская власть объявила мне голодовку: карцер да карцер. "Питание" через день и полная изоляция. Мне приходилось говорить (конечно, мысленно) только с самим собой. Тогда-то я и воззвал -- из глубины. Мне дороги эти слова, сложенные в тюрьме -- ими я побеждал всемирных насильников. Они хотели сломить меня. Это на меня давила громада армии, военно-морского флота, авиации, Суда, Прокуратуры, МВД, КГБ, советских писателей, советских обывателей -- итог был для тюремщиков неожидан: давление рождало во мне мысли. Они перед вами. Я считаю, что эти-то мысли и изменили мир. Неважно, что о них знали только политзаключенные Чистопольской тюрьмы. Меняли мир они, а не прожекты, сочиненные на воле, за чашечкой кофе. Сегодня мне говорят: "Люди не понимают, почему в Вас нет чувства мести, считают, что Вы должны отомстить тем, кто Вас посадил". Да, во мне нет чувства мести. Я сделал то, что всегда мечтал сделать: я устоял против насилия и тем изменил мир. Параграф 5-й этой работы уже тогда, в 84-м, ответил на задаваемый мне сегодня вопрос: я не ждал часа укусить, потому что ни в одну минуту не чувствовал себя униженным: еще в тюрьме я, смеясь, любил говорить: "забавно: самый страшный нарушитель, я, выйдя, буду иметь меньше всех зла на эту власть, потому что я выйду победителем, -- и что ж мне держать зло на побежденных". Так и получилось. Одно, быть может, и лишнее, замечание. В последнем абзаце работы я говорю о Ленине не потому, конечно, что высоко ставлю его, а потому, что он служит мне всем в этой стране понятным примером действия субъективного фактора в истории. 27 сентября 1990 года. Почему я сегодня издаю свою работу 83-го года? Объяснюсь. Собрав свои старые и новые работы, я увидел, что центральной темой их были: роль личности в истории и механизм нового в истории. В человеческой истории все движется человеком: не класс первым произносит новое слово, не народ, а человек, единица, личность. Я привожу эту работу 83-го года в качестве доказательства: изменения в жизни начинаются не на торжественных форумах, не на съездах, а в тюремной камере. Это так же, как великая река начинается с невидимого глазу лесного родника. Общество вдруг не зашагает в ногу. Механизм нового в том и состоит, что сначала один шагает в ногу, а все общество не в ногу. Изменения начинает частный, ни в какие партии не входящий человек, возлагающий на себя одного бремя спасения рода человеческого. Никем не облеченный властью, никому не ведомый, доступный всем судам и приговорам... Личность, а не партия. Правота, а не признанность. Не назначенность, а предназначенность. В работе я пишу: "Чего ж не публикуете секретный доклад Хрущева на XX съезде?". В этом году он опубликован -- потому, что семь лет назад я поставил вопрос, на который можно было ответить только публикацией. Механизм нового. Он ведь еще и в том, что часть из обоснованного мною в 83-м уже вошла в жизнь (и это ответ на вопрос "чего же вы добились?.."), а части еще предстоит делаться нормой жизни. Так, актуальной сегодня считаю я последнюю тему предлагаемой вам работы: "Непревосходимое понятие -- человек" (24). В 24-м параграфе я перечисляю понятия, которыми в прошлом тщетно пытались превзойти понятие человека, -- сегодня этот ряд следует дополнить еще одним понятием -- "человек национальный". Для меня высшей идеей является идея человека. В центре истории -- личность. Мне чужды и марксисты, растворяющие идею личности в понятии класса, и националисты, растворяющие идею личности в понятии нации, народа, и ленинисты, растворившие идею личности в идее партии. Сегодня я борюсь с национальным мышлением, для которого идея нации (народа) выше идеи человека. Публикуемая работа показывает -- сегодняшние мои высказывания обдумывались невчера. В тюрьме я назвал эту работу "Говорю с коммунистами". Но перечитав ее сегодня, я вижу, что полемизирую не только с коммунистами -- с политзаключенными тоже: "Говорю, не имея за спиной авианосца", "Можно ли изменить психологию народа?", "Неумолимый ход истории", "Чем вернее социальная теория, тем быстрее она становится неверной", "Время превалирования субъективного фактора в истории", "На что стоит губить свое здоровье", "Непревосходимое понятие -- человек" -- это все полемика с политзаключенными, и в первую очередь с политзаключенными. Не так все просто: приходилось (и приходится) полемизировать не только с "чужими", но и со "своими" тоже. "Книги имеют свою судьбу". Ну, наверное, не только книги. Эту работу я написал и хранил в камере Чистопольской тюрьмы. На прогулке я перебрасывал ее в соседние прогулочные дворики -- знакомым из других камер. Я читал ее соседям по камере. Интс Цалитис, первый раз севший по политической статье в 1948 году, прочитав эту работу, сказал мне: "Я хочу передать ее на волю".-- "Было бы очень неплохо, -- ответил я, -- ибо сам я, может быть, не сумею ее вынести". Я и не смог: когда я, в июле 85-го, уезжал из тюрьмы в лагерь, схоронив специально изготовленную капсулу с текстом исполненным микрописью на папиросной бумаге в телогрейке, то перед посадкой в воронок меня даже не стали обыскивать -- просто сменили всю одежду на новую. А Интс вынес. Он ее вынес! Я вновь увидел строки, сложенные мною в тюрьме, только через четыре года, в 89-м, по возвращении из ссылки. Эта работа -- документ. Ее доказательная сила быть может в первую очередь в том, что она написана не сегодня, а тогда, семь лет назад, в тюрьме, в другую эпоху. Надо было уже тогда так писать, чтобы сегодня стало можно говорить. Надо было уже тогда не только писать. Иисус не был ни нобелевским лауреатом, ни трижды героем социалистического труда, а влияние на мир оказал. Потому и оказал, что не был. Ибо оказал влияние примером, а примером может послужить только находящийся в равных со всеми внешних условиях, не защищенный от мира званиями и регалиями человек. 29 сентября 1990 года. Махачкала. АЛЕКСАНДР ГИСЦЕВ "ИИСУС" ОТМЕНЯЕТ "НЮРНБЕРГ" * Газета "Трибуна" No2(31), 7 февраля 1991г. Критика без библиографии. Наконец-то читатели узрят воочию то, что от них скрывали много лет. Скрывали и власти и автор. В последние 2 года, себя от читателя, скрывал автор -- Вазиф Мейланов. Скрывал до тех пор, пока его слова и мысли оказались девальвированы большой массой диссидентской публицистики, прозы, поэзии. Тем не менее мы с нетерпением ждали книгу Мейланова, а получили... Удивление и разочарование вызывает труд В. Мейланова "Из первых рук", как внешним оформлением, так и содержанием. Лучше было бы, если бы он был получен из десятых рук 2 года назад. Лучше было бы не только из-за того, что мысли 7-ми летней давности были бы свежее на целых 2 года, но и потому, что в ней не было бы предисловия написанного, видимо, в конце 1990г. Даже оставив на совести автора, его часто повторяемые утверждения: "я сделал", "я устоял", "я изменил мир" и, допустив, что так оно и есть, сразу замечаешь полную чашу "дегтя" способного испортить не брошюру, но целую книгу. Тем более, когда знаешь, что еще год назад автор придерживался другой точки зрения. Итак, цитирую. Мейланов -- в 91 г. пишет: "Сегодня мне говорят: "Люди не понимают, почему в Вас нет чувства мести, считают, что Вы должны отомстить тем, кто Вас посадил". "Да, во мне нет чувства мести. Я сделал то, что всегда мечтал сделать: я устоял против мести, и тем изменил мир". Параграф 5. "уже тогда в 1984-м, ответил на задаваемый мне сегодня вопрос: я не ждал часа укусить, потому, что ни в одну минуту не чувствовал себя обиженным, униженным: еще в тюрьме я, смеясь, любил говорить: "забавно: самый страшный нарушитель, я, буду иметь меньше всех зла на власть, потому что я выйду победителем, -- и что же мне держать зло на побежденных", так и получилось". Это -- сегодняшний Мейланов. "Вчера", -- в конце 1989 г. он писал: "Я требую создания "Суда" по образцу Нюрнбергского, для суда над компартией этой страны и над советским государством по вине и, руками которых я был продержан в заключении 7,5 лет, а затем, 1,5 в ссылке. Я обвиняю компартию и советское государство в преступлениях против человечности: в частности, в заключении меня на 7,5 лет в тюрьме за слово"... "Я не прощаю машине зла, я не прощаю винтикам этой машины, придававшим, преступлению, против человека, видимость законности, я не прощаю расчеловеченным расчеловечивателям. А ведь нас заставляют прощать и Вы миритесь с извращением всех понятий. Это недобровольное безвыборное "прощение" и растлевает вас... Я требую суда над преступниками и преступными структурами...". Четкость мысли и законченность фразы. Не то, что словесные пируэты из Предисловия. Толстовщина, да и только. Так хочется охладить "победителя"-всепрощенца: не победил он (Вазиф). Его тюремщики из КПСС-КГБ остались на своих местах. Его официальный палач прокурор Кехлеров "завтра" будет управлять Прокуратурой РСФСР и, смеясь, будет читать, что Вазиф в тюрьме еще "смеясь" простил его. Как Иисус. А он, Кехлеров опять готов его (Мейланова) "распять", как Иисуса. Пророк Исайя сказал по этому поводу так: "Если нечестивый будет помилован, то не научится он правде, -- будет злодействовать среди правых (Библия. Исайя 26,10). То, что Мейланов лишь через 2 года после тюрьмы смог создать брошюру тоже не говорит, что он победитель. Он до сих пор не реабилитирован. Ему не дают работу "побежденные" или коммунисты. Механизм нового (перестройки), в нашей стране состоял не в том, что вначале некто (Мейланов, Цалитис, Сахаров) шагал в ногу, а в том, что три (3) генсека шагнули в гроб в течения 3-х лет. А это скорее диалектика природы, чем роль личности в истории". И еще, притянув к себе единомышленника Платона и став на защиту Анны и Марины, нам не следует забывать, что теории хороши практикой. А практика в пятилетке -- это изменение "души" посредством внешнего воздействия на нее. Без того, не было бы ни Платона, ни Мейланова. И потому-то нужен "Нюрнберг", а не христианские постулаты. А.Г. МОЯ ПОЗИЦИЯ ОТВЕТ РЕДАКТОРУ "ТРИБУНЫ" "Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года. Во 2-м номере газеты "Трибуна" за этот год аноним, скрывшийся за инициалами А.Г., выступил с критикой моей брошюры "Из первых рук". Автор легко угадывается по стилю и содержанию заметки -- ему я бы не стал отвечать, но он обращается к читателям, обращусь к ним и я. Аноним (Александр Гисцев) обвиняет меня в отсутствии жажды мести моим тюремщикам (партии, КГБ, прокуратуре и т.д). Он видит противоречие в моем требовании суда над компартией и советским государством и отсутствием у меня чувства мести. Ну а я счел бы себя не в праве требовать суда над компартией и партийным государством, если бы мною двигало чувство мести. Месть и Суд несовместимы. Я ставлю целью изменение общественного сознания: я хочу, чтобы общество не прощало своим институтам преступлений и против одного-единственного человека Я хочу, чтобы не я, а само общество вынесло приговор кехлеровым и тельпизовым. Я считаю, что только юридический суд над государством произведет необратимый перелом в общественном сознании. В том-то и сила, и глубина моего непрощения, что причиной его не месть, не злоба, не ненависть. Да, я за то, чтобы все те, кого я считаю преступниками, получили -- ПО СУДУ -- положенное им. Но всего важнее мне пустить на слом саму машину, штампующую кехлеровых. Не месть движет и двигала мною до ареста и в тюрьме, а страсть вернуть эту страну и этот народ в человечество. Месть не созидает. А вот суд, имеющий целью разобраться в происшедшем, быть человечным и с преступниками, выслушать, понять и воздать им за преступления против самой идеи человека, -- такой суд созидает. Такой суд создал Новую Германию. Да, во мне нет чувства мести, но это не значит, что я прощаю. Это всего лишь значит, что Я НЕ ПРОЩАЮ НЕ ИЗ ЧУВСТВА МЕСТИ. Народ состоит не из одних кехлеровых, тельпизовых, ибрагимовых, джарулаевых, григорьевых. Народ состоит и из терпящих бедствие рабочих, землепашцев, из стариков, юношей, девушек. Этому народу я хочу не отомстить, а помочь. Я не прощаю и из желания не допустить новых преступлений государства -- против только начавших жить, против тех, что начнут. Я стремлюсь продолжить человеческую историю на бесконечность ("Из первых рук"). Это коммунисты на всех политзанятиях внушали дагестанцам: Мейланов нас ненавидит из чувства мести. Это Д. Халидов и М.-Р. Магомедов год назад говорили мне, что моя непримиримость -- "синдром большевизма"; т. е. я непримирим, потому что, как большевики, долго сидел в тюрьме и оттого всех ненавижу. Это обыватели говорили (и говорят еще): "Мейланов? Но ведь его взгляды, наверное, деформированы обидой на общество, несправедливо с ним обошедшееся?". Неверно все это. А бедный Гисцев упрекает меня за то, что это неверно, за то, что коммунисты оказались неправы. Я и в тюрьме, я и голодая, не думал о мести -- читайте "Из первых рук". О моем требовании Нюрнбергского Суда над советским государством. Больше года тому назад Гаджи Абашилов, не называя прямо моего имени, обвинил меня чуть ли не в том, что я хочу повесить членов политбюро и развеять над землей прах Горбачева. Уже тогда в дискуссии, завязавшейся после одного из митингов в Вейнеровском парке, я объяснил Абашилову, что ничего подобного я не только не предлагал, но и, по логике, не мог предлагать. Я сказал ему: "На будущем процессе я буду обвинителем -- не судьей. Не я буду выносить приговоры, и уж, наверное, среди них не будет смертных приговоров. Я изложу факты, а уж судить... я согласен, чтобы в судьях был даже кто-нибудь из рядовых, честных коммунистов. Мне важно, чтобы был сам суд. Чтобы преступления партийного государства перед личностью были осуждены юридическим, а не литературным судом. В исследовании и осуждении, а не в жестокости приговоров, моя идея". Гисцев пишет: "Механизм нового (перестройка) в нашей стране состоял не в том, что вначале некто (Мейланов, Цалитис, Сахаров) шли в ногу, а в том, что три генсека шагнули в гроб в течение трех лет". Прекрасно! То есть, не диссиденты инициаторы изменений в обществе, не то, что я в восьмидесятом вышел на площадь и пять лет до Горбачева, и два с половиной года при нем отказывался исправляться принудительный трудом, несмотря на перевод в тюрьму и морение голодом, а просто три старца умерли подряд, открыв дорогу генсеку-преобразователю, это он, генсек, инициатор изменений, это он, по доброй воле, заговорил о демократии, это "партия и ее генеральный секретарь инициаторы перестройки". А Вы напишите, "А. Г.", все это в "Правду", там Вас поймут (и "диалектику природы", и Ваше коммунистическое принижение "роли личности в истории"). Ну, а у меня иной взгляд на историю -- далекий от взглядов газеты "Правда" и совпавшего с нею Гисцева. Гисцев пишет, что я не победитель, потому что "до сих пор не реабилитирован". Я знаю, что Вы, А.Г., добивались и добились от КПСС реабилитации. И эти Ваши домогательства я считаю Вашим поражением: чего Вы без конца просите их оправдать Вас? Это унизительно и обессмысливает все Ваши филиппики против КПСС. Моя позиция иная: я требую суда над судом, над компартией и государством. Мне -- компенсацией за девять лет заключения -- не нужна бумажка о том, что я был прав. Я и без них это знаю. А вот они, похоже, сами, без моего на то согласия, собираются меня реабилитировать. С чего бы это? Да с того, что эта бумажка не мне, а им нужна: они ею себя хотят реабилитировать. Я не помогаю им в этом, и в этой своей неуступчивости тоже вижу одну из своих побед. Ослепленный ненавистью тем большей, чем на большие моральные компромиссы он идет, личной обидой, желанием отомстить всем и вся, Гисцев допускает знаменательную (по Фрейду) ошибку в цитировании меня: "Я устоял против мести и тем изменил мир". Перечтите мое Предисловие, бедный человек, там вместо слова "мести" стоит слово "насилия": "Я устоял против насилия и тем изменил мир". Но теперь, смеясь над Вашим текстом, я говорю: "Вы правы, правы: я устоял и против мести". Гисцев пишет: "Так и хочется охладить "победителя"-всепрощенца: не победил он (Вазиф). Его тюремщики из КПСС--КГБ остались на своих местах". Я сказал в "Из первых рук" в чем я вижу свою победу: я не уступил насилию. Семь с половиной лет государство пыталось заставить меня работать ("стать на путь исправления"). Как пыталось? Морило голодом. Не месяц, не два, не год, не два -- семь с половиной лет. В бесчисленных постановлениях на помещение в карцер одна и та же фраза: "Мейланов сознательно не желает исправляться". Я выстоял, внешнее воздействие оказалось не властно над моей душой. Это я считаю победой. Однако Вы знаменательно проговорились: "Так и хочется охладить..." "Мейланова надо охладить", -- решали в 80-м прокурор Кехлеров и судья Тельпизов, "Мейланова надо охладить", -- приказывали прапорщикам майор Осин в лагере и капитан Чурбанов в тюрьме, "Так и хочется охладить победителя -- Мейланова", -- выскакивает у пособника тюремщиков необольшевика Гисцева. Вы с осиными, чурбановыми, кехлеровыми не случайно совпали. У вас эмоция большевистская, мышление большевистское, ВЫ ПРОТИВ БОЛЬШЕВИЗМА ВОЮЕТЕ ПО-БОЛЬШЕВИСТСКИ И, ТЕМ САМЫМ, ВОЮЕТЕ НЕ ПРОТИВ, А ЗА. Гисцев, как я понимаю, указывает мне еще одно поле для побед: кехлеровы еще не заменены... кем? Гисцевыми, что ли? Чтобы было кем заменять и чтобы было кому голосовать за замену их другими людьми, надо изменить общественное сознание, а изменение общественного сознания идет непросто еще и потому, что гисцевы своей ненавистью укрепляют большевистские структуры сознания. Антикоммунист еще не значит -- человек. И об этом тоже написано в "Из первых рук". Гитлер тоже был антикоммунистом, Гамсахурдиа тоже антикоммунист. Это не сегодняшняя мысль: я писал об этом в тюрьме. Навиделся я и там бесплодных ненавидетелей, подобных Вам. Они ненавидели и работали, а я не ненавидел и не работал. Да, Нюрнбергский Суд необходим, он необходим для суда над внесенной в мир большевиками философией ненависти, философии, исповедуемой и Кехлеровым, и Гисцевым, и Лениным, и Гитлером, и Гамсахурдиа, и Васильевым. Я хочу пустить на слом машину, штампующую не только кехлеровых, но и гисцевых. Вы сходитесь с большевиками в одной важной, глубинной черте: и Вы, и они ставите целью понижение уровня мысли и души до своего уровня. Так и хочется и Вам, и коммунистам охладить тех, кто выше Вас и душой, и умом. Я указал на эту глубинную сущность коммунизма еще в 1977 году в своей работе "Заметки на полях советских газет". Я писал, что глубинным источником коммунистической (гисцевской) психологии является всегда присутствующее в низменных душах стремление к равенству, стремление, над которым издевался еще Гераклит: "Дураки эфесцы, изгоняющие своих лучших из города, говоря: "Пусть не будет среди нас лучших!" Таким же понизителем уровня мысли являетесь и Вы. Это Вы, Гисцев, говорили мне, что мои тексты слишком трудны для дагестанцев и что это Вы, Гисцев, должны давать их Дагестану в своем упрощенно-сниженном переложении. Я объяснял Вам: среди жителей Дагестана найдется много людей глубже Вас поймущих мои тексты -- себе же я ставлю задачу писать так, чтобы написанное нравилось мне. Подчеркну еще раз свою мысль: гисцевы, стремящиеся понизить уровень морали до своего уровня, будут всегда, надо только их правильно квалифицировать: это завистники, ненавидящие лучших большевистской ненавистью низов, это низы, желающие сегодня повторить программу большевиков: "низы сделать верхами", это низы, пытающиеся превзойти талант и культуру верхов большевистским психологическим соблазнением обывателя ненавистью: обывателю ненависть доставляет чувство превосходства: "тот, кого я ругаю, значит, уже так плох, что, вот, даже ненависти моей заслуживает, а я, выходит, много лучше него". Вы большевик, Гисцев, никуда Вам от этого не деться: Вы до кости отравлены большевистской моралью ненависти, большевистской моралью усреднения, большевистской эмоцией разрушения. ВАША КАРТА БИТА, ИБО БИТА БОЛЬШЕВИСТСКАЯ КАРТА. Провидя таких как Вы, я писал в "Говорю с коммунистами" ("Из первых рук"): "Откуда же взялись инстинкты? От многовекового насилия над народом, от приучения народа к насилию, как к аргументу -- с одной стороны, и к тлеющей, ждущей своего часа животной ненависти -- с другой. Ненависти, ждущей в свою очередь применить тот же аргумент насилия к самим насильникам". Это про Вас, Гисцев, я писал в тюрьме 8 лет назад. Как видите, мои восьмилетней давности мысли двумя годами задержки в публикации не потеряли ни в свежести, ни в актуальности. Нюрнбергский Суд мне нужен для суда над машиной, воспитывающей и кехлеровых, и рвущихся их заменить собою, расчеловеченных кехлеровыми, гисцевых. "И потому-то нужен "Нюрнберг", а не христианские постулаты", -- пишет Гисцев. Но Нюрнберг был не личной местью пострадавших, а защитой общечеловеческих моральных, в том числе и христианских, постулатов. Отступников от моральных заповедей человечества судили -- без гнева и пристрастия -- люди, сами от фашизма не пострадавшие. Присяга приносилась на Библии и Евангелии, а могла бы приноситься и на Коране. Нюрнберг был торжеством божественной морали над мстительными ничтожествами, готовыми весь мир спалить из-за обиды на собственную ничтожность. Нюрнберг весь пронизан христианством. Вы противопоставляете Нюрнберг христианству, а они неразделимы. И дело даже не в том, что судьи были верующими христианами, с самим христианством все не так просто, как Вы себе, понаслышке, представляете. Не такое уж оно и всепрощающее. Вы-то материалов Нюрнбергского процесса не читали (как не читали вообще ничего и ни над чем самостоятельно не думали: кормитесь услышанными с пятое на десятое радиопередачами "Свободы", как коммунисты кормятся из газет "Правда" и "Советская Россия" -- модус жизни у Вас одинаков: собственные мозги не включены). А на Нюрнбергском процессе главные военные преступники пытались взывать к христианскому милосердию, но ни одна религия мира не отказывается от суда, от деления жизни на светскую и духовную, от деления на Кесарево и Богово. Земной суд им и воздал, ничуть не противореча ни христианству, ни иудаизму, ни исламу, ни Возрожденческой философии гуманизма. Я прочитал семитомник материалов Нюрнбергского процесса лет двадцать тому назад. Речи главных обвинителей от США, Англии, Франции и реплики Председательствующего поразили меня спокойствием, вежливостью, жизнерадостностью, глубоким проникновением в самую суть фашизма. Рассказы о чудовищных преступлениях выслушивались с волнением, но без гнева, отношение к обвиняемым было неизменно вежливым, без тени предопределенности приговора. Суд удовлетворил все просьбы обвиняемых. Эта высокая мягкость, это соблюдение судьями самим себе назначенных моральных норм демонстрировали бесконечную уверенность в торжестве человечности над бесчеловечием. Нюрнбергский Суд был явленным всему миру торжеством культуры над бескультурьем, цивилизованности над дикостью, воспитанности над хамством. Я думаю, что уже эта приподнято-ренессансная атмосфера Суда, в каждом слове судей и обвинителей которого сквозила вера в человека и в торжество правил доброжелательности, порядочности, честности, благородства, -- уже эта атмосфера сломила обвиняемых: в человечности международного трибунала они увидели всю меру своей расчеловеченности. И своей обреченности. Думаю, они поняли, что этот суд был воистину Высоким Судом, их судили Шекспир, Сервантес, Толстой, Достоевский, Лермонтов... их судила вся человеческая история, вся человеческая культура. И, пожалуй, поскольку они были в детстве верующими христианами, они восприняли этот суд и Божьим Судом над ними. Я думаю, что в зале Нюрнбергского Суда они увидели тот добрый, человечный, полный улыбок и человеческого расположения, СВОБОДНЫЙ человеческий мир, который они у себя в стране разрушили, и поняли, что нет, не должно быть им прощения. Я думаю, что в сердце своем они осудили и приговорили себя сами. К такому-то Нюрнбергскому Суду я и зову: к суду человечности над бесчеловечием. Вы зовете к суду ненависти над ненавистниками. Вы зовете не к Нюрнбергскому Суду, а к судам 1938-го года. Вы разжигаете ту же ненависть в толпе, какую в ней разжигали большевики. И тут, как и во всем остальном, мы с Вами не сходимся. Вы зря думаете, что мои взгляды Вам хоть чем-то близки. Они не могут быть Вам близки, ибо Вы их не понимаете. Вы человек иной, не культуры даже, а большевистской субкультуры ненависти. Вы хотите быть самым-самым ненавидетелем большевиков, и Вы никогда не поймете, что эта ненависть делает Вас человеком той же, что и большевики, природы. Это Ленин, это Троцкий, это Сталин говорили и писали: "Тот не большевик, кто не ненавидит тех-то и тех-то и тех-то..." То же большевистское слово ненависти несет нам Гисцев: "Тот не демократ, кто не мстит коммунистам, гэбистам, тюремщикам". Гисцев выражает свое презрение к Иисусу, к "Иисусу". И опять попадает в одну компанию с фашистами и коммунистами: и те, и другие выказывали презрение к христианской морали. У меня есть расхождения с Христом, но есть и постулаты, на которых мы сходимся: я никогда не отзовусь пренебрежительно о человеке, который за идею "зло не победить злом" пошел на смерть. Исповедующие философию ненависти фашисты, коммунисты и необольшевик Гисцев -- логикой вещей сошлись в ненависти к Иисусу. Читаю бессвязный бред обиженного человека и смеюсь: Иисус, Платон, Мейланов, Цветаева, Ахматова -- Гисцев в ужасе от компании, в которую я попал. Ладно, пусть мне будет хуже, но от этих моих приятелей не откажусь ни за что. Гисцев и тут совпал с большевиками-гэбистами. Вспоминаю, как во время одного из допросов кровавый шут полковник КГБ Зайдиев спрашивает меня: "Мейланов! Ведь Вы один! Ну, кто, кто Ваши единомышленники?" -- "Как это кто? -- отвечаю я, -- Бунин, Ходасевич, Короленко, Пастернак..." -- "Бунин? Ходасевич? Так они же осуждены народом!" -- в ужасе вскрикивает клоун в мундире, я хохочу в ответ. Гисцев... -- трагическое дитя неустоявшегося времени. Февраль 1991 года. ПОДРОБНОСТИ ДЕЛА ГИСЦЕВА "Новое дело", No38, 21 октября 1994 года. В настоящей заметке я излагаю точку зрения только одной стороны -- обвиняемого, поскольку сам ом изложить ее не может -- сидит тюрьме. 12 октября этого года нарядом милиции Ленинского РОВД Махачкалы была взломана дверь офиса общественной организации "Русская община" (а не квартиры Гисцева, как сообщалось в предыдущем номере "Нового дела") и арестован находившийся в этом помещении сопредседатель "Русской общины" Александр Гисцев. Обвинение, ему предъявленное, как это часто делалось при прежнем режиме, формально никак не связано с его общественной деятельностью, он обвиняется в нанесении телесных повреждений председателю садового товарищества "Монтажник" Т. Т. Алигишиеву (часть 1 ст. 109 УК РФ). Суть дела в изложении жены арестованного, Евдокии Васильевны Туровой, такова. Председатель садового товарищества был избран председателем на 1 год, но вот уже 3 года не отчитывается ни о проделанной работе, ни о расходе денежных средств, у членов садового товарищества масса претензий к нему. Группа садоводов решилась провести собрание товарищества "Монтажник" с целью переизбрания председателя и попросила Гисцева напечатать объявление о созыве собрания, Гисцев поручение выполнил и объявления расклеил. Расклейка объявлений о собрании садоводов и послужила причиной нападения Т. Алигишиева на Гисцева 25 мая нынешнего года, "Алигишиев кинулся драться и душить Гисцева, грозился его убить". Гисцев написал о происшедшем в Ленинский РОВД, милиция проявила выдержку и хладнокровие, 26 мая Алигишиев вновь спровоцировал драку и грозился убить Гисцева, а 27 мая он, вооружившись металлической трубой, подкараулил Гисцева у его дачи и напал на него. Гисцев защищался шваброй и детской садовой лопаточкой. Оба получили травмы, но Алигишиев первым подал в суд, и объект нападения -- Гисцев -- превратился в преступника, а Алигишиев в пострадавшего (судя по актам судмедэкспертизы, у него сломана ключица). Назначенный на 19 июня суд не состоялся, т. к. на суд не явились ни истец (Алигишиев), ни ответчик (Гисцев). Гисцев в заявлении суду объяснил свой отказ от участия в суде уверенностью в том, что дагестанский суд подойдет к его делу предвзято (ибо уже подошел предвзято, выставив его обвиняемым). Судья Ш. Гаджиев отреагировал на заявление Гисцева эмоционально -- вынес решение об изменении меры пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу. Более трех месяцев арест не производился, наконец, 12 октября арест со взломом состоялся. Жена Гисцева связывает этот шаг дремлющего правосудия с недавними заявлениями "Русской общины" правительству Дагестана, в которых "Русская община" предлагает заключать договоры о продаже квартир одиноких русских стариков с санкции "Русской общины", как некой гарантии того, что одинокие старики не будут обобраны. 18 октября я, по совету и.о. Прокурора Ленинского района Махачкалы М. Оруджева, обратился к председателю Верховного суда Дагестана А. С. Омарову с предложением изменить Гисцеву меру пресечения с ареста на подписку о невыезде. Омаров заявления не принял: "Ни Верховный суд, ни Прокуратура Дагестана не имеют права принимать решения об изменении меры пресечения," -- "Почему ж тогда Прокуратура России и Мосгорсуд рассматривали заявления об изменении меры пресечения для Мавроди (хотя и направили их в конечном счете в райнарсуд Москвы)?" -- "Понимаете, не все то, что делают они, должны делать мы", --"Понимаю. Вот вы возьмите заявление и сделайте не как они". Не взял Омаров заявления. Судебная система эпохи реформ: высшая судебная власть бежит от ответственности, низшая творит произвол. Однако Омаров при мне позвонил председателю Ленинского райнарсуда: "Ибрам Зейдуллаевич, что ж вы Гисцева арестовали до суда? Ведь обвиняется он не по тяжелой статье. У вас ведь люди, обвиняемые по 145-й (грабеж), 146-й (разбой), отпускаются с подпиской о невыезде и бегают, скрываются от правосудия, а пожилого человека, имеющего в городе постоянное место жительства, семью, вы арестовываете. Я бы на вашем месте ни за что не допустил досудебного ареста Гисцева..." и т.д. Один из возможных ответов на вопросы председателя Верховного суда Дагестана: "Одним дагестанское правосудие позволяет грабить и разбойничать, другим не позволяет даже защищаться от нападения". Жена Гисцева попросила меня взять на себя защиту ее мужа в суде. Я согласился с условием, что меня об этом попросит сам подсудимый. Вчера же, 18 октября, Гисцев переведен в следственный изолятор Махачкалы (на горку). Жена добивается свидания с ним, чтобы от него самого узнать об условиях его содержания в тюрьме и решить вопрос об адвокате. А. С. Омаров потребовал от райнарсуда "ускорить рассмотрение дела Гисцева, ибо дело раздувается прессой и принимает политическую окраску". Ну, а как дело может не приобрести политической окраски, если сопредседатель "Русской общины", имеющей целью защиту прав русских, живущих в Дагестане, три дня подряд подвергавшийся нападениям, арестован за то, что посмел защититься? Вазиф МЕЙЛАНОВ, 19 октября 1994 г. В ЖУРНАЛ "ОГОНЕК" Многоуважаемый главный редактор. Посылаю для публикации в Вашем журнале свою статью "Заметки об указе от 8 апреля". Статья эта была опубликована в конце мая (или начале июня) 1989 года в "Русской мысли", в советской печати не публиковалась. Сегодня эта работа, на мой взгляд, не менее актуальна, чем была 2 года назад. Сейчас, в эпоху увлечения съездами и голосованиями полезно со всей ясностью заявить обществу: права любого собрания ограничены. Из этого следует, а для этой страны следует особенно, что полезно иметь прямой мета-закон, запрещающий изменять закон, если изменение ограничивает свободу слова или печати ( = 1-й поправке к Конституции США). Думаю, читателям будет полезно познакомиться и с другими идеями этой статьи. Дело в том, что вал антикоммунистической риторики прошел по и над головами советских, и выяснилось, что корешки коммунистического сознания риторикой не вычистить. Хотя я, по своему обыкновению, даю доказательства в свертке, но умному достаточно, а он объяснит остальным. Сегодня я, наверное, писал бы эту статью в другой тональности. Но по сути сказал бы то же. Я не меняю слов, потому что сегодня важно то, что все это было сказано два года назад на два года вперед. И наконец: и читателю, и редакции следует знать кто с ними говорит. В качестве ответа на этот вопрос посылаю Вам мою недавно вышедшую книжку1. Вазиф Мейланов 2 февраля 1991 года. г. Махачкала. ХОТЕТЬ БЫТЬ ДЕМОКРАТОМ ИМЕЕТ ПРАВО КАЖДЫЙ ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СЕССИИ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА 19 СЕНТЯБРЯ 1991 ГОДА "Другое небо", No2, август, 1992 год. Уважаемое собрание. Моя цель не дестабилизация общества -- дестабильность в обществе уже есть. Новые выборы, для меня, механизм достижения стабильности. В чем сложность сегодняшней политической ситуации в Дагестане? Сейчас в Дагестане сложились три политические силы, которые условно можно было бы обозначить партократия, демократия, теократия. Все три наименования, в том числе и демократия, условны. Сложность в том, что реальна смена власти не только на лучшую, но и на худшую. Ситуация аналогична ситуации в России накануне февраля 1917 года: думая только о свержении царизма, русская демократия, сама того не понимая, расчищала дорогу к власти третьей, антидемократической силе -- большевикам. В политике благие намерения не оправдывают гибельных для общества результатов -- что надо сделать демократам, чтобы не оказаться в трагичном положении социалистов-революционеров? Думаю, прежде всего понять, что резервом для построения новой власти является частью старая власть, частью бывшие члены компартии, в которую вынужденно шла большая часть наиболее активной части общества. Неслучайно среди деятелей нынешней демократии Дагестана и России 99% вчерашних коммунистов. В бывших, а пожалуй и нынешних коммунистах, на своем личном опыте испытавших разрушающее влияние тоталитаризма, демократия имеет, и в этом нет парадокса, естественный резерв. Сегодня демократы не должны совершить ошибки, если это можно назвать ошибкой, большевиков оттолкнувших от участия в жизни общества "бывших": дворян, старую интеллигенцию, предпринимателей, военных. Мы не имеем права повторять преступление большевизма: дискриминировать бывших партийцев по политическому признаку, как большевики дискриминировали высшие классы общества по признаку сословному. Причиной дискриминации "новых бывших" нередко является корыстный политический интерес людей на месяц, на полгода, на год опередивших других в выходе из компартии и на этом основании выделяющих себя в новую "наиболее сознательную часть общества". Эти соображения не противоречат идее новых выборов -- они расширяют социальную базу демократии. Формальный, а для меня фундаментальный, аргумент в пользу новых выборов: парламент не вполне законен, потому что вполне незаконны были сами выборы. Неформальный довод: сама честная свободная предвыборная борьба станет средством демократизации общества, даст статус законности парламенту, в итоге, перенесет политическую борьбу с улиц в парламент и тем обеспечит стабильность общества. Чего мы хотим? Какова наша программа? Мы ставим своей целью (может, точнее было бы сказать "я ставлю своею целью") не замену одной клики другою кликой, одной правящей верхушки другою правящей верхушкой, -- мы ставим целью изменение строя, переход к строю, в котором права и самые возможности государственной власти будут сужены до необходимых пределов. Чем будет достигнуто упомянутое сужение прав государства? Только возвращением к частной собственности. Частная собственность на землю, на средства производства, на результаты интеллектуального труда оборвет вертикаль властных структур государства, вертикаль его же, государства, кадровой политики. Сгинет власть председателей колхозов и совхозов, бригадиров, агрономов, министров: частный производитель сам себе отдел кадров, сам себе бригадир, финансист, министр. Нам нужна власть для того, чтобы качественно уменьшить свою и наших преемников власть над обществом и настолько же увеличить власть каждого человека над своей судьбой. Мы ставим целью дать каждому человеку возможность реализовать свои возможности и этими реализациями поднять благосостояние всего общества. Для меня критерием нормальности или ненормальности экономики служит наличие или отсутствие закона о банкротстве предприятий. У нас закона о банкротстве нет. Это значит, что мы продолжаем дотировать убыточные предприятия и тем лишаем уже все предприятия стимула повышать рентабельность производства. Переход к частной собственности изменит ситуацию: убыточное частное производство никто своими средствами поддерживать на плаву не будет. Убыточное предприятие пойдет с молотка и перейдет от того, кто не умеет хозяйствовать, к тому кто умеет. Это и есть механизм самосовершенствования рыночной экономики. Мы за рыночную экономику, за немедленную разработку и принятие программы приватизации бесхозной собственности, за гласный и непрерывный контроль за ходом приватизации, за прекращение дотаций убыточным предприятиям, за разработку и принятие закона о банкротстве предприятий, за понижение налоговой ставки, способствующее повышению деловой активности. За реформы в области образования, науки, здравоохранения. Идея в том, чтобы снять с власти бремя экономических предписаний миллионам работающих и возложить бремя планирования на самих независимых производителей. Вот великая идея предпринимательства, идея рыночной экономики. И вот, за недостатком времени, вам в одном пункте вся наша экономическая программа. Что нужно для осуществления этой программы? Нужны непопулярные меры: закон о банкротстве предприятий вызовет волну безработицы. Безработица в рыночной экономике неизбежна, более того, необходима, ибо, по моему глубокому убеждению, только голод, для большинства, стимулирует творческую активность. Что, в свою очередь, необходимо для проведения непопулярных мер? Необходима власть, которой общество доверяет, которую общество понимает, которую общество поддерживает. Только при наличии такой -- поддерживаемой обществом -- власти будут эффективно действовать правоохранительные органы. Для меня новые выборы средство стабилизации общества и повышения эффективности власти. Здесь говорилось, что только кризисная обстановка может послужить основанием для назначения досрочных выборов. Простите, а зачем доводить дело до кризиса, если мы видим, что к нему-то дело и идет? ВЫСТУПЛЕНИЕ В УНИВЕРСИТЕТЕ "Другое небо", No1, 20 августа, 1991года. 1 июня 1991 года. Уважаемое собрание. Я хочу высказать здесь две мысли, сейчас я чуть подробнее изложу идею окаймляющего демократического пространства, анонсированную мною в 3-м номере газеты "Взгляд" в статье "Жить ли нам в режиме революций?". Почему я считаю, что Дагестану небезразлично, кто будет президентом России и, вообще, каковы будут общественная атмосфера и политический строй в России? А потому, что гарантией стабильности демократии -- то ест свободы -- в Дагестане явится, я считаю, наличие окаймляющего Дагестан демократического пространства. Создание такого пространства на территории России я и считаю политическим долгом дагестанских демократов. Дам ответ на возможные выступления суверенитетчиков. В своих статьях и выступлениях сторонники суверенитета обосновывают возможность его для малых государств примерами таких стран как Монако, Андорра, Люксембург, Голландия, Бельгия и т. д. Но их существование обеспечивается демократическим пространством! Изменилось окаймляющее пространство после прихода к власти в Германии Гитлера и куда делись суверенитеты андорр и голландий! Не озаботились созданием демократического окаймляющего пространства республики Прибалтики --и недемократичный Союз начал давить их суверенитеты танками, а спасла их хрупкая, только нарождающаяся российская демократия, поездки в Прибалтику и решительные заявления Ельцина. Итак: построение окаймляющего демократического пространства -- необходимое условие стабильности демократии в Дагестане, посему построение демократии в России -- дело и демократов Дагестана. Теперь о второй идее. Я высказываю ее с целью изменить политическую философию и политическую ориентацию пары Ельцин -- Руцкой, философию и ориентацию далеко не во всем меня устраивающие. Я задаю вопрос: что такое демократия? А сейчас -- главная мысль: демократия -- это не содержание, а форма. Смертью для демократии является фиксирование, огосударствление содержаний -- идеологического, религиозного, национального. Опыт огосударствления идеологии мы уже пережили. Столь же губителен был бы опыт огосударствления религиозного или национального содержаний. Вот почему огосударствление -- в масштабах России -- православия так же гибельно для демократии, как огосударствление ислама в масштабах Дагестана. Спасибо за внимание. ВЫСТУПЛЕНИЕ В ГУБДЕНЕ "Другое небо", No1, 20 августа, 1991года. В сентябре прошлого года я получил приглашение от представителей общества "Жамаатул мислими" принять участие в мусульманской конференции в селе Губден 23 сентября 1990 года. Я принял приглашение и выступил на конференции. В перерыве одни молодые губденцы горячо поддержали мои идеи, другие вступили со мной в богословский диспут об отношении ислама к христианству и иудаизму. Собеседники мне понравились: они были вежливы, красноречивы, уважительны. Организация и прием были очень хороши. И все-таки ощущение неблагополучия в селе, атмосферы несвободы в нем не покидало меня. Уважаемое собрание. Я хочу поделиться с вами несколькими мыслями о религиях вообще, и об исламе в частности. 1) Важнейшим принципом любой веры, на мой взгляд, должен быть принцип терпимости к иной вере. По Корану, Мухаммед -- пророк, но пророки и Иса (Исус), и Муса (Моисей) -- помнить об этом раньше любого высказывания -- помнить и поверять себя этим. 2) На мой взгляд, главное, а пожалуй и единственно ценное в религии -- проповедуемая ею мораль. Выступивший до меня Хасбулат сказал, что вы собрались тут для того, чтобы понять для чего Аллах создал вас, людей. Мне кажется, я могу ответить на этот вопрос. Я бы одной из целей существования назвал соблюдение моральных заповедей, творение добра. Мораль (соблюдение ее) не средство, а одна из целей жизни. Моральные заповеди абсолютны и в этом смысле божественны. 3) Хочу сказать о вере и науке. Плоскость морали -- это плоскость "добро -- зло", а плоскость науки -- "истина -- ложь". Плоскости эти не пересекаются, поэтому доказывать научно ошибочность некой системы моральных ценностей (религии, веры) просто бессмысленно, невозможно. И тем не менее эти плоскости нуждаются друг в друге. Науке нужна честность. А морали (человеку моральному) необходим интеллект. Я говорил, что одна из целей жизни -- делание добра. Другою целью я считаю познание мира. Итак, мне нужны обе плоскости. 5) Меня беспокоит моральный уровень детей и юношества. Я думаю, что идею любой морали можно сформулировать так: думать не только о себе, заботиться не только о себе, переживать не только за себя, защищать не только себя. Этому надо учить. 6) Мне кажется, я открыл нравственную максиму: зарождающаяся партия не должна извинять свое отступление от морали оправданиями: "пока мы слабые, мы можем позволить себе моральные послабления, а вот когда наша партия станет сильной, тогда -- да, тогда мы в политике не позволим себе отступлений от наших моральных принципов", или: "но ведь и по отношению к нам проявлялись несправедливость и насилие". Так вот: я считаю такой подход неприемлемым. Моральные компромиссы и губят политические партии. Ваш моральный выбор не может, не должен зависеть от вашего политического статуса. Считаю неправильным и выступление оратора, приведшего примеры преследований верующих коммунистами и обещавшегося воздать им той же мерой как только ваша партия станет у власти. Аморальное поведение наших противников не может служить оправданием нашего отступления от наших моральных заповедей. 7) Вернусь к идее равноправия религий. Я противник самой идеи исламской республики. Не исламская республика, а республика Дагестан. На манер Турции, в которой исторически большинство населения исповедует ислам, но законодательно преимущества ислама не закреплены. И не могут быть закреплены, ибо это противоречило бы идее человека -- равенству прав людей всех религий, всех убеждений. Закрепление преимуществ одной из вер противоречило бы декларации прав человека. Исламская республика -- значит одна вера ставится выше другой, значит, заставляют жить по законам одной из религий. Значит церковь становится государством, а государство церковью -- точь-в-точь по Достоевскому. Исламская республика -- это теократическое, т.е. тоталитарное государство. Это государство, в котором заставляют думать так и верить так. Но с нас хватит тоталитарных режимов. Один режим насильственной веры и насильственной мысли мы уже пережили. Я считаю крайне опасным из одной болезни -- коммунистической -- впасть в другую болезнь -- насильственный исламизм. Насилие все обращает во зло. А надо жить так: я насильственно никому не навязываю своего, но и мои взгляды и мою мораль насилием не изменить. 8) Проверять себя коммунизмом: не делать того, что делал и делает он. Не навязывать вооруженной силой свои взгляды. Насильственное навязывание взглядов несовместимо с самой идеей человека, потому пали и падут все насильственно навязываемые идеологии. Когда христианство насаждало себя огнем и мечом, тогда эта "религия любви" вызывала ненависть и сопротивление. 9) Вера только тогда вера, пока она ненасильственна. Вы, может быть, спросите: чем же -- тогда -- распространяется вера? Отвечу: вера побеждает только своей внутренней силой и личным примером людей по ней живущих. 10) Об интеллектуализации Востока. Думаю о средневековой науке Востока: наука стран мусульманской цивилизации не просто лидировала, а только и была наукой. Омар Хайям, Ал-Хорезми, Али ибн Сина... Сегодня страны Востока проигрывают в интеллектуальном развитии Западу. Не только страны исламской традиции -- а именно страны Востока, в том числе и страны православной традиции -- восточной ветви христианства. В чем тут, на мой взгляд, дело? Думаю, в акцентах, расставляемых восточными религиями, в, в общем-то, открытой установке на антиинтеллектуальность. Акцент на "блаженны нищие духом, ибо они спасутся". Этим, на мой взгляд, восточные религии (а может быть и все религии) смыкаются с коммунистическим сознанием: с его принципиальной враждебностью интеллекту, с тем, что я называю пролетаризмом -- идеей диктатуры низших над высшими, идеей торжества тех, которые академиев не кончали, мечтами о том, чтобы те, кто был ничем, те стали всем. Любая религия говорит: не надо быть семи пядей во лбу, чтобы спастись. Восток отказался от одной из своих божественных ипостасей -- интеллекта. Я же считаю, что мораль -- без достаточного интеллекта -- неполноценна. Надо быть сильным в обеих плоскостях. Я считаю, что диктатура пролетариата в принципе невозможна, диктатура низших неизбежно приводит к распаду, как оно и получилось в нашей стране. А вот диктатура талантов возможна -- угрозой выезда из страны, которая их недостаточно ценит. И эта возможность реализовалась в нашей стране, да и не только в ней. Интеллект -- божествен. Пока ум не станет и на Востоке одной из божественных ценностей, истинной жизни на Востоке не будет. Благодарю за внимание. РАЗМЫШЛЕНИЯ ПОСЛЕ ПОГРОМА "Взгляд", No2, 12 апреля 1991 года. Я сам видел погром 31-го марта -- вторую его фазу -- грабеж. Люди выбивали днища бочек и расхватывали рыбу, соленый перец, тащили гранаты, капусту, мясо, картошку. Погром был хорошей иллюстрацией к учебнику социальной психологии, к главе "психология толпы". Люди преодолевали моральные запреты, заражаясь и заряжаясь от толпы освобожденностью от человеческого. Свистящая и улюлюкающая толпа уже ничего не слышала, меня слышали только стоявшие около человек 15-20. Есть два выхода из плохого порядка: в порядок лучший и в хаос, в развал -- погромщики выбрали именно второй путь: из плохого в худшее. Один раз толпу в этой стране уже освобождали от запрета брать чужое, один раз ее уже вели грабить чужое -- в семнадцатом году, ну и -- спасло это толпу? Именно эта всесоюзная грабижка (по слову Короленко), эта расчеловеченность довела страну до голода. (Повторю сегодня слова, сказанные мною на митинге 5-го августа 90-го года в Хасавюрте: "Перестать быть человеком легко. Но выжить мы сможем, только оставшись людьми. Человечество спасет только соблюдение им выработанных его же историей запретов". Газета "Заря равнины", 2.9.90). Есть только два вида экономики: рыночная и распределительная. Разгромив рынок, вы придете к картинке, идущей из Ирака: наставив на толпу автоматы, солдаты распределяют обступившим грузовики людям продовольствие. Спасет только глубокая, немедленная реформа: надо землю раздать в частную собственность и у частного владельца появится интерес работать. Надо выловить рыночную мафию -- человек 15-20 -- устанавливающую цены, ниже которых они продавать запрещают под страхом физической расправы. Эта кучка рыночных уголовников препятствует свободе торговли, их следует квалифицировать как организаторов голода. Милиция не может не знать этих нелегальных законодателей рынка. У меня есть программа, которая, на мой взгляд, может вытащить Дагестан из отсталости. Но осуществить эту программу нынешнее правительство Дагестана не сможет: для ее осуществления нужен правитель, в честности и идеализме которого народ убежден. Правительство и себя не забывающих прагматиков, правительство народного недоверия не способно осуществить даже самой выигрышной программы. Поразили -- своей беспомощностью -- меня действия милиции в день погрома. На исходе 3-го часа погрома на рынок въехала крошечная милицейская машина с пятью милиционерами на борту -- глупое, опасное и неквалифицированное решение. Дело тут, на мой взгляд, в том, что милиция привыкла жить в режиме, при котором стоило милицейскому чину поднять бровь -- и все замирало, милиция обленилась и деквалифицировалась. А теперь время другое, сегодня нужны инициативные, решительные, хорошего волевого посыла действия, которых без убежденности в собственной правоте, без понимания цели своих и своего правительства действий у милиции быть не может. А так как вдохновляющей общество программы у дагестанского правительства нет, то пассивна и дезориентирована и милиция. К новому строю жизни общественное сознание надо готовить ежедневно, ежечасно. Эффективнее всего это делать по телевидению, но на телевидение у нас поставлен Магомед Гамидов, больше всего на свете боящийся ставшей такой для него непонятной жизни. Первого апреля (на следующий день после погрома) я звоню ему на телевидение и говорю, что считаю нужным, чтобы не только представители правительства, но и представители общественных организаций осудили погром. Он отвечает: "Да зачем Вам это: ведь вчерашнее событие носит не политический, а чисто уголовный характер. Сегодня выступит замминистра (МВД) и скажет, кто привлечен к ответственности, а завтра коммунистический истеблишмент соберется за круглым столом (без острых углов) поговорить о рыночной экономике -- таким ведь и должно быть дагестанское телевидение, не правда ли?" (как понимает читатель, Гамидов говорил не дословно так, я передаю его речь своими словами, которые, как мне думается, лучше раскрывают смысл им сказанного). Я объяснил Гамидову, что погром -- не рядовая уголовщина, что это утеря властями контроля над ситуацией, что это первая проба массой асоциального поведения. Что нужно объяснить народу (для того и телевидение), что да: ситуация плохая, но погром не выход, а вход в ситуацию худшую. Сказал я и о неоднородности торгующих на рынке, о рыночной мафии, поставил вопрос не о некомпетентности даже, а о прирученности милиции торговой мафией. "А вот это хорошо. Я задам Абдуразакову этот вопрос!" -- это Магомед Гамидов, председатель дагестанского телевидения. Уже погромы начались, а Гамидов все охраняет телевидение от политических оппонентов компартии. Уважаемый Председатель, я бы не хотел, чтобы народ смел и Вас, и Ваших начальников. Я хочу сделать процесс смены легальным и управляемым. Уже никакими своими действиями Вы не обеспечите стабильности. Стабильность сегодня может быть обеспечена только иными, качественно отличными от нынешнего персонального состава власти, людьми. А.ТОРБА, Д.ГОРБАНЕВ В ОДНУ И ТУ ЖЕ РЕКУ... * А. Торба, Д. Горбанев. Газета "Комсомолец Дагестана", 24 февраля 1990 года. ЭТИ ЗВОНКИ в редакцию стали раздаваться еще в дни регистрации кандидатов в народные депутаты. Не прекращаются они и по сей день. Их примерное содержание, если без эмоций, таково "Что же происходит с регистрацией В. Мейланова?" Отвечая на этот вопрос, мы воссоздаем хронику событий. ПРОТОКОЛ No 4 заседания окружной избирательной комиссии Махачкалинского национально-территориального округа No95 по выборам народных депутатов РСФСР. От 12 января 1990 года. Окружная избирательная комиссия постановляет: 4. Отключить поступившие в окружную избирательную комиссию протоколы о выдвижении кандидатами в народные депутаты РСФСР т.т. Магомедрасулова М.И. и Мейланова В.С., т.к. выдвижение проведено с нарушением Закона "О выборах народных депутатов РСФСР". Председатель комиссии Г. ДАЛГАТОВ. Секретарь комиссии М. Махмудов. ОТВЕТ СК ДАССР Копия: Мейланову В. С. На основании статьи 32 Закона РСФСР тов. Мейланову отказано в регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому национально-территориальному округу No 95 как не являющемуся членом общественной организации Совета Союза кооперативов ДАССР, выдвинувшим его кандидатом в народные депутаты РСФСР. Члены окружной избирательной комиссия (10 подписей) 12.01.90. ТЕЛЕГРАММА В связи с поступившей телеграммой Союза кооперативов ДАССР об отказе в регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР Мейланова, разъясняем, что кандидатом в народные депутаты РСФСР от общественной организации может быть выдвинут не только член этой организации Просим рассмотреть вопрос о регистрации Мейланова Зам. председателя Центризбиркома М.И. КУКУШКИН 17.01.90 ЗАЯВЛЕНИЕ "Я, Багаев Н. С., председатель кооператива "Дизайн", с большим возмущением узнал, что кандидатом в народные депутаты РСФСР от кооператоров был выдвинут небезызвестный Мейланов В. С. Я считаю совершенно правильным, что окружная комиссия отказала ему в регистрации. Напрашивается вопрос, как вообще это могло случиться. В каком кооперативе и в качестве кого работает Мейланов, чтобы быть выдвинутым от кооперативного движения? Возмущает также позиция руководства Союза кооперативов республики. Ведь, насколько я знаю, правом выдвижения обладает съезд, а не совет. Почему же в таком узком кругу келейно решаются вопросы выдвижения кандидатов в народные депутаты? 22.01.90. Подобные заявления поступили от председателя кооператива "Инженер" Николаевой (22.01.90), председателя кооператива "Умельцы" Гаджиева (21.01.90), председателя кооператива "Стройдеталь" Голоднюка и членов кооператива "Гранит" (14 подписей). ПРОТОКОЛ No5 заседаний окружной избирательной комиссии... От 22 января 1990 г. ПОВЕСТКА ДНЯ 1. Рассмотрение телеграммы центральной избирательной комиссии по вопросу т. Мейланова В.С. Махмудов М.Я. -- Из-за несовершенства Закона РСФСР "О выборах..." и непонятной позиции центральной избирательной комиссии по вопросу Мейланова В. С. нам приходится второй раз собираться. В разъяснении к закону РСФСР, которое утверждено постановлением Центральной избирательной комиссии..., отмечено одно, на что мы и ссылались при принятии решения первоначально об отказе Мейланову в регистрации, а в телеграмме тов. Кукушкина пишется совершенно другое. Мне не понятны здесь действия центральной избирательной комиссии. Предлагаю, ссылаясь на разъяснение к Закону, которое для нас является законом, оставить наше первоначальное решение в силе. Далгатов Г. Г.: -- Товарищи, у кого будут еще предложения? Копейкин Ю.: -- Я предлагаю согласиться с т. Махмудовым. Голосовали: "за" -- 11, "против" -- нет, воздержавшихся -- нет. ОТВЕТ СК ДАССР. Копия: Мейланову В. С. Рассмотрев телеграмму Центризбиркома, окризбирком по выборам народных депутатов РСФСР на своем заседании от 22 января 1990 г. оставил в силе ранее принятое решение от 12 января 1990 г. об отказе в регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому национально -- территориальному округу No 95 тов. Мейланова В. С., как не являющегося членом общественной организации Совета Союза кооперативов ДАССР, выдвинувшего его кандидатом в народные депутаты РСФСР. Члены избирательной комиссии (11 подписей). ТЕЛЕГРАММА На вашу телеграмму от 18 января 1990 года сообщаю, что решение об отказе в регистрации кандидатом в народные депутаты РСФСР по Махачкалинскому национально-территориальному округу No 95 тов. Мейланова принято на основании разъяснений ст. 32 Закона о выборах РСФСР, в связи с тем, что он не является членом СК ДАССР, Совет которого выдвинул его кандидатом. Кроме того, приняты во внимание многочисленные заявления кооперативов ДАССР о неправомерности выдвижения и требования отказа ему в регистрации. Телеграмма рассмотрена на заседании окружной комиссии, решение принято единогласно. Председателю Совета СК ДАССР Темирову даны разъяснения, которыми он удовлетворен. Председатель окружной избирательной комиссии ДАЛГАТОВ. 26.01.90 г ПРАВИТЕЛЬСТВЕННАЯ ТЕЛЕГРАММА Центризбирком отменил 29 января постановление окризбиркома Махачкалинского национально-территориального округа об отказе в регистрации Мейланова В. С.Зарегистрировать кандидатом в народные депутаты РСФСР. Внести в избирательный бюллетень. Председатель Центризбиркома КАЗАКОВ. (Получена 5.02.90г.) ПОСТАНОВЛЕНИЕ Центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР. Окружная избирательная комиссия свой повторный отказ в регистрации т. Мейланова В. С. вновь мотивировала тем, что он не является членом Союза кооперативов ДАССР... Кроме того, ссылаются на то, что в отношении Мейланова в комиссию поступают многочисленные заявления с просьбами не регистрировать... Центральная избирательная комиссия постановляет: постановление окризбиркома по выборам народных депутатов РСФСР по Махачкалинскому национально -- территориальному округу No 95 отменить. Обязать окружную комиссию зарегистрировать Мейланова В. С. кандидатом в народные депутаты РСФСР от Союза кооперативов ДАССР и внести в избирательный бюллетень. ПредседательКАЗАКОВ СекретарьПЕТРОВ (Получено 12.0290.). ПРОТОКОЛ No7 заседания окружной избирательной комиссии.. От 12 февраля 1990 года Повестка дня: "Постановление центральной избирательной комиссии по выборам народных депутатов РСФСР по вопросу Мейланова В. С." Махмудов М. Я.: -- Мы изучили еще раз протокол учредительного съезда Республиканского Союза кооперативов и устав, принятый съездом. Уставом Союза кооперативов ДАССР не предусмотрено выдвижение кандидатов в народные депутаты РСФСР. Кроме того, Союз кооперативов ДАССР не является членом Всероссийского союза... кооперативов. Считаю выдвижение Мейланова В. С. кандидатом в наро