з по проводу, не задевая термистер. Андрей попробовал осторожно потянуть за провод, но Вера Хечекова всполошилась. - Оборвется - и тогда нам не спасти прибор! Андрей задумчиво посмотрел за борт. Свинцово-зеленоватая вода холодно блестела. Со дна через равные промежутки выскакивали на поверхность черные пузыри и с тихим звоном лопались. - Выход только один, - сказал Андрей и стал стягивать с себя куртку. - Хочешь нырнуть? - уставилась на него Вера Хечекова. - А если простудишься? Меня Валя убьет... - Какая разница? Так или иначе вас сегодня убьют, - усмехнулся Андрей. - Или Злата Дмитриевна, или моя кровожадная сестра. Вера Хечекова опустила большой термометр в деревянной оправе в воду и, подержав немного, взглянула на него. - Тринадцать градусов... Это очень холодно. - Не час ведь я там буду сидеть? - сказал Андрей. - Накину петлю на трубку, затяну - и назад. Термистер надо было достать, и он это отлично понимал. Оттого, что нужно было нырять в холодную воду, никакой радости не испытывал. На его месте Ваня, не задумываясь, бросился бы в воду. И сделал бы это с удовольствием. Любое приключение для него - находка. Раздевшись до трусов, размотал нейлоновый шнур. Один конец протянул Вере, второй взял в зубы. Сначала хотел ногами вперед соскользнуть в воду, но, коснувшись ступнями поверхности, передернулся, кожа покрылась мелкими пупырышками. - Может, не стоит, Андрюша? - сказала Вера. - Чего-то боюсь я. - Мне надо бояться, а не вам, - засмеялся Андрей и прямо из лодки нырнул головой вперед. Вцепившись в борт обоими руками, девушка с тревогой пристально всматривалась в воду. Она видела смуглую спину и ноги отвесно уходящего в глубину мальчишки. Вот он коснулся рукой белой трубки, пузырьки со дна побежали быстрее. Один за другим. Шевеля ногами и извиваясь, Андрей стал двигать руками. Черные волосы на голове стояли торчком и медленно шевелились. Наконец ныряльщик оторвался от трубки и, сгибаясь и загребая руками, быстро пошел наверх. С шумом и брызгами вынырнул и, не мешкая, вскарабкался в лодку. - Вс-се в п-порядке, - стуча зубами и тяжело дыша, выговорил он. - Можно вытаскивать. - Ох, и отчаянная ты головушка! Вера Хечекова обтерла его жестким вафельным полотенцем, затем стала растирать спиртом. Андрей морщился от неприятного больничного запаха спирта, но терпел. Тело его покраснело, защипала ссадина на локте, зато прошел озноб и стало тепло. Он быстро оделся. Когда из воды показался вытащенный за веревку термистер, обрадованная Вера Хечекова обняла мальчишку и поцеловала в щеку. - Ну вот еще! - даже покраснел он. - Телячьи нежности... Термистер нужно было ремонтировать, и они отправились в лагерь. Когда лодка причалила, темные волосы на голове Андрея уже высохли. Немного погодя пристали к берегу на своей быстроходной "Казанке" Виктор Викторович и Ваня. В лодке лежали сваленные в кучу мокрые сети с запутавшейся рыбой. Сейчас предстоит им разбирать весь этот огромный зеленый ком с уловом, тиной и водорослями. - У нас термистер сломался, - сообщил Андрей. - Вот что, быстро сети переберем - и на лодке в баню, - сказал Ваня. - Я уже две недели не парился. Андрея так и подмывало сказать, что он сегодня в озере выкупался, но сдержался. Вытащив лодку подальше на берег, помог Вере Хечековой выгрузить оборудование и побежал в свою палатку. - Ты куда? - крикнул Ваня. - А сети как же? - Сейчас, - отозвался Андрей. Надо же ему переодеться! Трусы-то мокрые... 16. БЕЛЫЙ ГОРОД В такой бане мальчишки еще никогда не мылись. Кругом одно дерево. Две гигантские бочки с горячей и холодной водой, деревянные шайки. Даже ручки на дверях были деревянные. В бане крепкий парной дух с примесью разопревшего дерева и березового веника. Ваня и Андрей поначалу вместе со взрослыми забрались на горячий полок в парную, но долго выдержать там не смогли и под гогот распарившегося Ивана Николаевича вылетели из обжигающей парной в моечную. - Слабаки! - крикнул вслед шофер, нахлестывая себя через плечо веником. - Городские комарики, дери вас за душу... - Чего он к нам пристает? - спросил Ваня. - Рыбу его величеству не ловим, вот и злится, - ответил Андрей. - Виктор Викторович сегодня с пуд разной рыбы вывалил, - сказал Ваня. - А ему все мало, - ответил Андрей. - Есть такие люди: глаза завидущие, руки загребущие! - Подождем Виктора Викторовича? - спросил Ваня. - Долго ждать. Он тоже с веником полез в эту душегубку. Раскрасневшиеся, с мокрыми волосами мальчишки выскочили из предбанника и наконец-то свободно вздохнули. - Как это люди могут на полке сидеть и изо всей мочи хлестать себя веником? - сказал Андрей. - Обратил внимание, один старик был в зимней шапке. Зачем это? - Чтобы голова от жара не треснула, - даже не улыбнувшись, объяснил Ваня. Напротив бани, на лужайке, стояла машина Ивана Николаевича. Он привез в баню всех мужчин из лагеря. Лишь мальчишки с Виктором Викторовичем приплыли на лодке. Кстати, по озеру ближе до Вильмаламбины, чем ехать по дороге. - Здравствуйте! - услышали они знакомый голос. - С легким паром. На тропинке, спускающейся к неширокой речке, стояли Элла и приветливо улыбалась. Сегодня она была в светлом ситцевом платье с черным ремнем на талии. На ногах босоножки. - Спасибо, - вежливо ответил Андрей, во все глаза глядя на девочку. Там, на острове, он как-то не обратил на нее внимания. Пока разговаривал с Ваней, девчонка запустила мотор и уплыла. Он ее толком и не разглядел тогда. - Наша баня своим паром на всю округу славится, - сказала Элла. - Даже геологи приезжают сюда за сто километров попариться. - Мы не паримся, - сказал Ваня. - Хотите, я покажу вам мой Белый город? - предложила Элла. - Твой? - недоверчиво переспросил Ваня. - Мой, - сказала Элла. - Там никого, кроме меня, не бывает. - Покажи Белый город! - загорелся Андрей. - Смешной ты и смотришь как-то чудно, - сказала Элла. - Я всегда так смотрю, - смутился Андрей, - спроси у Вани. - Не знаю, не знаю, как ты на кого смотришь, - сказал Ваня. - Мне как-то это ни к чему. Элла отвела с глаз желтую прядь и улыбнулась. Шрам на скуле сразу сделался маленьким, чуть заметным, а на подбородке обозначилась ямочка. Элла хотя и была примерно одного роста с ними, но выглядела взрослее. Андрей хотел спросить, в какой она класс перешла, но не решился. Элла совсем была не похожа на девчонок из их класса. И разговаривала как-то интересно. Не по-девчоночьи. - А где этот таинственный город? - спросил Ваня. - Я отвезу вас туда на лодке, - сказала Элла. - Поплыли? - Я только скажу Виктору Викторовичу, чтобы нас не искали. - Ваня передал сверток с бельем Андрею и побежал в баню. - Белый город... - сказал Андрей. - Почему белый? - Увидишь. - Элла подняла на него большие синие глаза. - Вот сейчас ты смотришь нормально. - Ну и выдумщица ты! - Андрей никак не мог привыкнуть к ее такой откровенной манере разговаривать. - Как скажешь, хоть стой, хоть падай! - Чего это у тебя уши оттопыренные? Наверное, шапку на ушах носишь? Смутившийся Андрей не успел ответить: прибежал запыхавшийся Ваня. - Все в порядке, - сообщил он. - Иван Николаевич сидит в предбаннике и рот, как окунь, раскрывает. Дома в Вильмаламбине крепкие, большие. К озеру спускаются огороды. На грядках капуста, морковь, лук. На пригорке магазин с высоким крыльцом. У одной стены до самой крыши навалена деревянная тара. Под застрехами многих домов натянуты веревки: вялятся сиги, плотва, окуни. Рыба выпотрошена, в брюхо вставлены деревянные палочки, чтобы скорее провяливалась, так объяснила мальчишкам Элла. По пути она заскочила в свой дом и вынесла глиняный жбан с хлебным квасом. Ваня и Андрей с наслаждением по нескольку раз приложились к жбану. Золотистый прохладный квас тек по губам, подбородку. - Вот это квасок! - похвалил Андрей. - Мать делала? - У меня матери нет, - просто сказала Элла. - Мы живем вдвоем с папой. - А где же... - Спасибо, - перебил приятеля Ваня. - Потрясающий квас! - Хотите, еще принесу? - предложила Элла. - Лопнем, - сказал Андрей. Дом Эллы стоял на берегу озера. Через огород спускалась тропинка к причалу. Там покачивались привязанные к бую карбас и плоскодонка. Прямо из воды поднимался квадратный деревянный сруб. - Гляди, колодец! - удивился Андрей. - Зачем же в озере колодец? - Это садок, - сказала Элла. - Там у нас всегда живая рыба: окуни, щуки, хариусы. Она подошла к садку, взяла лежавший тут же подсачник на длинной ручке и вытащила окуня и щуку. Рыбины изогнулись в подсачнике, окунь растопырил колючие плавники. Элла снова пустила их в садок. - И много их там? - поинтересовался Ваня. - Не считала, - улыбнулась Элла. - У нас рыба круглый год. - Ты ловила когда-нибудь вот таких щук? - развел руки Андрей. - Ловила, - ответила Элла. - На жерлицу. - А таких? - еще больше развел в стороны руки Андрей. - У меня есть щука с тебя ростом, - сказала Элла. - В садке? - спросил Ваня. - Может быть, я вам ее покажу, - пообещала Элла. - Кроме меня, ее никто еще не видел. - Фантастика! - сказал Андрей. Мальчишки забрались в карбас. Элла отвязала канат и, оттолкнувшись от дна длинным веслом, развернула лодку носом в сторону плеса. Крутнула ногой несколько раз педаль стартера, мотор негромко и добродушно заурчал. - Можно, я сяду за руль? - попросил Андрей. Элла молча уступила свое место. Сияющий Андрей уселся на корму и взялся за кривую железяку. - Резко не поворачивай, - предупредил ревниво наблюдающий за ним Ваня, - опрокинемся. - Что я, в первый раз? - усмехнулся Андрей. - Если мне память не изменяет, то опрокинул нас на Неве... - Прямо по носу топляк, - сказал Ваня. Это был, конечно, не город, - обыкновенный рыбацкий хутор. Назывался он Белоозерск. Дома еще крепкие, каждое крыльцо чисто вымыто дождем и подметено ветром. В скобы дверей вставлены почерневшие палки. Так деревенский хозяин, уходя на работу, закрывает свой дом до вечера. На некоторых окнах белеют занавески. На вешалах у воды трепыхаются обрывки старых сетей. В ячеях какие-то маленькие паучки свили паутину. Одиноко стоит магазин с закрытыми ставнями, а сразу за ним до половины забрались в воду две баньки. Белый катер с рубкой очутился в заросшем лопухами огороде. Видно, давно еще могучая волна будто щепку выбросила его на берег, да так и оставила здесь доживать свой век пенсионером. Небольшие, непохожие на морских чайки поселились на хуторе. Они летали у берега, разгуливали по улице, дремали на крышах. Кроме чаек, здесь ни души. Жуткая прозрачная пустота и тишина. Лишь слышно, как на зеленом травянистом пригорке шумят, поскрипывают приземистые сосны да тоненько посвистывает ветер в чердачных окошках. Андрей и Ваня, привыкшие к большому шумному городу, особенно остро чувствовали эту гнетущую тишину и запустение. В лесу тоже не шумно, но там на каждом шагу ощущается биение жизни, здесь же - медленное умирание. Один заколоченный дом вызывает грусть, а здесь их - около двух десятков. Белый мертвый хутор. - Куда же люди подевались? - тихо спросил Андрей. - В первый раз вижу дома без людей. - Тут даже мышей-тараканов нет, - сказал Ваня. - А комары есть, - заметил Андрей, прихлопывая сразу штук десять, атаковавших его. Элла рассказала, что несколько лет назад неожиданно повысился уровень воды в озере и затопил хутор. Прекратилось всякое сообщение с районом. Люди ездили в магазин и друг к другу в гости на лодках. С полгода пожили они так, а потом совсем уехали. Говорят, через десять лет уровень опять понизится - и тогда здесь снова можно будет жить, а пока тут мертвое царство. - Летом, в июле, я сюда часто приезжаю, - сказала Элла. - Лишь в июле воды не бывает в поселке. Хотите, покажу мой дом? Она привела их к небольшому дому с тюлевыми занавесками на окнах. Крыльцо до половины облеплено зеленой засохшей тиной. Это весеннее половодье оставило свой след. И другие дома до третьего венца в побуревшей тине. Дверь с тягучим скрипом отворилась, и они вошли в сумрачные, с сырым запахом сени. Крыша в нескольких местах просвечивала. На длинной скамейке вдоль стены - ведра, жестяные банки и даже заржавевший керогаз. Цинковое корыто тускло блеснуло в углу. В комнате обжитой вид: застланный чистой скатертью квадратный стол у окна, пестрые домотканые половики на полу, кушетка с прибитым над ней простым ковриком. На стенах много прикноплено рисунков карандашом и красками. На них изображены озеро, мертвый поселок, белый катер, согнувшиеся от ветра сосны на пригорке, вялившаяся на веревке крупная рыба. И ни одного человека не было на рисунках. - Это ты все нарисовала? - спросил Ваня, внимательно разглядывая рисунки. - Плохо, да? - Да нет, ничего, - сказал Ваня. - Ничего, - фыркнул Андрей. - Нам с тобой так в жизнь не нарисовать! - Мне ведь тоже нравится, - сказал Ваня. - Подари мне один на память? - попросил Андрей. - Ты серьезно? - спросила Элла. - Бери любой. - Я тоже возьму, - сказал Ваня. - Вон тот, где катер. - Мне нравится мой Белый город, - сказала Элла. - Я однажды два дня здесь прожила. Началась буря, волны прыгали в окна домов... Озеро и я. Больше никого. Да еще чайки кричали. - А отец? - спросил Андрей. - Отпустил тебя одну? - Он был на острове... И потом, он знает, что со мной ничего не случится. - Нам таких бы родителей, - усмехнулся Ваня. - Я ведь здесь родилась, - сказала Элла. - А где ты спала? - спросил Ваня. - Ведь был потоп? - На чердаке есть раскладушка и рваный тулуп. - А это... привидений ты не боишься? - спросил Андрей. - В Белом городе нечистая сила не водится, - сказала Элла. - Нарисуй нас, - помолчав, предложил Андрей. - Я людей не умею. И потом... я рисую для себя. Эти рисунки еще никто не видел. Только - вы. - А стихи ты не сочиняешь? - спросил Андрей. - Про природу? Элла посмотрела на него и не сразу ответила. - Я вас привезла сюда потому... потому что вы из Ленинграда. И еще, я не люблю, когда надо мной смеются. - Я и не думал смеяться, - горячо сказал Андрей. - Просто я почему-то подумал, что ты и стихи сочиняешь. Про природу... Я и сам один раз попробовал... - Я наизусть помню его гениальные стихи, - сказал Ваня. - Слушай: "Туру-туру-туру-туру, мы идем на физкультуру..." Андрюша решил, что его стихотворение новое слово в поэзии, и... послал их в "Пионерскую правду"... Что тебе ответили, Андрюша? - Зачем ты такую чепуху в газету послал? - спросила Элла. - Для юмора. - Ты думаешь, там, в "Пионерской правде", им делать нечего? - Об этом ему и написали, - ввернул Ваня. - На газетном бланке. - А тебе лишь бы подковырнуть товарища, - неодобрительно взглянула на него Элла. - Что, получил? - рассмеялся Андрей. Элла вышла в сени и вернулась с ведром и тряпкой. Половики ногами отодвинула к порогу. - Вы, пожалуйста, не смейтесь надо мной, - сказала Элла. - Я сейчас буду полы мыть. - Это еще зачем? - удивился Ваня. - Тут ведь никто не живет. - Тут живут пыль и плесень, - сказала Элла. - Неделю всего я здесь не была, а поглядите, сколько пыли. - Она провела указательным пальцем по буфету - палец стал серым, а на буфете образовалась полоса. - А там, под окном, плесень, видите? - Это называется мартышкин труд, - сказал Ваня. - Ты стираешь пыль, моешь полы и уезжаешь, а потом через неделю заявляешься сюда - и все надо начинать по новой. - Зачем мыть полы, если тут нет людей? - пожал плечами и Андрей. - А вы разве не люди? Неужели вам приятно видеть эту грязь? - Мы сейчас уйдем, - сказал Андрей. - Уходите, а я буду мыть. - Все понятно, - усмехнулся Ваня. - В этом доме живут привидения. - Чистоплотные привидения, - прибавил Андрей. Помочив тряпку в воде, она нагнулась и стала мыть пол. Мальчишки озадаченно смотрели на нее. Им почему-то стало неловко. - Ну идите же! - сказала она. Мальчишки вышли на крыльцо. - Чего это она вздумала? - сказал Ваня. - Может, это ее хобби. - Моя мать тоже любит посуду мыть, - сказал Ваня. - Берет из серванта чистую и заново начинает мыть. Говорит, что это здорово нервы успокаивает. - Неудобно все-таки - человек работает, а мы сидим, - сказал Андрей. - Давай хоть половики выколотим? - Давай, - пожал плечами Ваня. Когда они вошли, Элла обернулась и одернула подоткнутое спереди платье. - Комары искусали? - спросила она. Полкомнаты уже было вымыто, крашеные половицы влажно блестели. - Наверное, в половиках пуд пыли, - сказал Андрей, сграбастывая пестрый ворох. - Чтобы привидения ножки не запачкали... - улыбнулся Ваня и поднял с пола второй половик. На лужайке каждый взялся за свой конец и одновременно взмахнули. Раздался громкий хлопок, поднялась пыль. Это им понравилось. Второй хлопок получился еще громче, а на третий раз половик с треском лопнул как раз посередине. - Ничего, - сказал Андрей. - Был один - стало два. Элла вымыла сени, крыльцо, хотя оно и без того было чистое. Мальчишки приносили воду. Тряпку девочка выжала и повесила на перекладину. Остатки из ведра выплеснула на заросшую бурьяном грядку. - Мне понравилось наводить порядок в твоем Белом городе, - сказал Андрей. - Давайте так по порядку и будем мыть полы во всех домах? - Сейчас я вам покажу мою тетю Катю, - не обратив внимания на его слова, заявила Элла. - Ваня, принеси, пожалуйста, из лодки садок, он на корме, рядом с черпаком. - Тетя Катя - это говорящая ворона, - сказал Андрей. - Или скворец? - Нет, - улыбнулась Элла. На щеке у девочки, чуть повыше шрама, коричневое пятнышко. Это после мытья полов. - Тетя Катя - это бездомная киса, - сказал Ваня и похлопал по цинковому садку. - Мы ей живую рыбку привезли. Элла отрицательно покачала головой. - Тетя Катя... - повторил Андрей. - Дикая коза? - Белка? - Белки рыбу не едят, - заметил Андрей. - Крыса? - Мышь? - Обезьяна? Крокодил? Гиппопотам? - Не старайтесь, все равно не угадаете, - рассмеялась Элла. Тетей Катей оказалась огромная темно-зеленая щука. Жила она в небольшом пруду. Когда выглядывало солнце, неглубокий пруд просвечивал до дна, и тогда у самого берега смутно зеленело толстое округлое полено. Щука неподвижно стояла на одном месте - возле черной коряги - и, наверное, отчаянно скучала. Кроме нее, в неприветливом пустом пруду никого не было. Даже водоросли не росли. Еще издалека увидев Эллу с белым садком, тетя Катя, не пошевелив даже плавником, бесшумно и стремительно, будто торпеда, отошла от коряги и остановилась в тени от дерева посередине пруда. Длинная хищная пасть чуть приоткрылась, показав великое множество зубов, и снова захлопнулась. Казалось, тетя Катя улыбнулась девчонке. - Здравствуй, тетя Катя! - серьезно сказала Элла и достала из садка плотвицу. Щука с интересом следила за ней. И взгляд ее круглых темных глаз был осмысленным. - Я еще таких не видел! - восхищенно ахнул Андрей. - Царица! - Эх, не взяли спиннинг... - сокрушенно покачал головой Ваня. - Так ее разве поймаешь? Элла взглянула на них, и лицо ее снова стало замкнутым, как в доме, когда Андрей спросил, сочиняет ли она стихи. - Мой дядя плавает машинистом на торговом судне, - сказала она. - В прошлом году был в одном американском портовом городе и зашел в зоопарк. Над одной закрытой клеткой надпись: "Самый страшный хищник на земле!". Дядя заплатил деньги и вошел в отдельное помещение. Ему захотелось посмотреть на этого ужасного хищника... И кого вы думаете он там увидел? - Льва, конечно, - не раздумывая, ответил Андрей. - Или тигра? Ваня промолчал. - Он увидел себя в зеркале... Оказывается, самый страшный хищник на земле - это человек. - Американцы всегда чего-нибудь выдумают, - смутился Андрей. - Щука тоже хищник, - сказал Ваня. - Тетя Катя живет здесь с весеннего паводка, когда был нерест. Вода ушла, а она осталась в этой луже... С весны она не съела и трех десятков рыбин. Иногда по неделе ничего в рот не берет. - А на вид совсем не дистрофик, - заметил Андрей. - Щука ест только больную или покалеченную рыбу, - сказала Элла. - Вот смотрите, я сначала брошу здоровую, а потом чуть живую. Элла бросила в пруд плотвицу. Серебристая рыбка молнией юркнула в тень от дерева. Тетя Катя и глазом не повела. В пруд полетела полудохлая рыбешка. Перевернувшись на бок, она всплыла наверх. Щука не спеша подплыла к ней и, чуть не зацепив плавником, прошла мимо. - Даже больную не взяла, - сказала Элла. - Неделю ничего не ела. Скучает она. Привыкла жить в озере, а тут - как в тюрьме. - Давайте ее снова пустим в озеро? - предложил Ваня. - Я хотела, да ее разве поймаешь. - Вычерпаем воду из пруда, - сказал Андрей. - Два дня работы. - Ты иногда как-то странно говоришь, - сказала Элла. - То ли нарочно, то ли всерьез? - Другого выхода не вижу, - буркнул Андрей. - Придумайте что-нибудь пооригинальнее. - Сейчас мы ее, голубушку, заарканим! - Ваня бегом бросился к лодке и вернулся с удочкой. Достал из садка маленькую плотвицу и пропустил через жабры крючок. Раз десять подводил он рыбку к самому носу щуки, и та наконец не выдержала и схватила. Немного подождав, Ваня резко подсек и вместе с удилищем стал пятиться от пруда. Тонкая жилка натянулась. Против их ожидания, щука спокойно позволила себя вытащить из воды и лишь на суше, завращав глазами, выгнулась толстой дугой и забила скользким хвостом. Рыбка с крючком сама вылетела у нее изо рта. Ребята завернули тяжеленную щуку в Ванину куртку и бегом потащили к озеру. Это метров сто. Прежде чем пустить ее в воду, Ваня кончиком перочинного ножа осторожно нацарапал на окостеневшем щучьем носу одно слово: "Элла". Тетя Катя спокойно выдержала эту процедуру и даже не сделала попытки цапнуть мальчишку за руку. - Мы перекрестили ее в Эллу, - сказал Ваня. - Ну, плыви, Элла... Они осторожно пустили щуку в мелкую воду. Бывшая тетя Катя, а отныне Элла некоторое время стояла на одном месте, словно не веря такому счастью. Ваня вошел в воду и продвинул щуку на более глубокое место. Элла шевельнула хвостом и стремительно рванулась вперед. Снова остановилась, немного развернулась в их сторону, раскрыла и закрыла зубастую пасть, будто поблагодарила, затем всплыла наверх и наискосок, чиркнув по поверхности черным плавником, в последний раз блеснув желтым змеиным брюхом, красиво ушла в синюю глубину. - Расскажи кому-нибудь, что я держал в руках полупудовую щуку - не поверят, - сказал Ваня. - А ты не рассказывай таким людям, которые тебе не верят, - сказала Элла. - Я думал, только ловить приятно, - философски заметил Андрей. - А оказывается, выпускать на волю в тыщу раз приятнее. - Прощай, тетя Катя, - сказала Элла, задумчиво глядя на озеро. - Элла, - поправил Ваня. 17. ПРОИСШЕСТВИЕ НА ГЛУХОЙ ЛАМБИНЕ Глухая ламбина - большое лесное озеро - находилась в четырех километрах от лагеря. Ламбина не соединялась с Вял-озером. Днем Иван Николаевич отвез туда по заросшей лесной дороге Виктора Викторовича, Ваню и Андрея. Откинув задний борт, выгрузили легкую фанерную лодку, мотор "Чайку" и с километр новеньких капроновых сетей. Это было последнее лесное озеро, которое ихтиологам необходимо было обследовать. Иван Николаевич долго щупал тонкие зеленые сети, перебирал белые пенопластовые поплавки. - Сколько же каждая стоит? - спросил он у Виктора Викторовича. - Такие не купишь, - рассмеялся тот. - А вообще государственная цена всех этих сетей... как бы не соврать... - Нахмурив лоб, он стал про себя высчитывать. - Примерно тысячу рублей. - Добра-то сколько! - Иван Николаевич любовно погладил зеленый ворох и, вздохнув, отошел к машине. Пока они ставили сети, шофер курил на берегу. Виктор Викторович перегородил ламбину почти пополам. Сеть скрутилась под водой, лишь у самого берега, в осоке, белели продолговатые поплавки. Когда стали заводить мотор, лопнул пусковой трос. Пришлось пересекать всю ламбину на веслах. Делать больше здесь было нечего. Виктор Викторович спрятал лодку в камыши, а мотор положил в кузов. - Оттарахтела наша "Чаечка", - сказал он. - Ее уже давно пора было выбросить. - Что же вы сетки-то оставляете без надзора? - спросил Иван Николаевич. - Какие в этой глухомани воры? - Виктор Викторович подвернул голенища резиновых сапог и скомандовал: - По местам, рыбачки! - Вот что значит государственное добро, - проворчал Иван Николаевич. - Была бы своя сеть, не бросил бы так. Виктор Викторович и мальчишки забрались в кузов. Никто не хотел ехать в кабине. На следующий день после завтрака Виктор Викторович отозвал в сторонку мальчишек. Присев на замшелый пень, достал папиросы, закурил. Лицо у него было озабоченное. - Запомнили дорогу на Глухую ламбину? - спросил он. - Дорога одна, через лес, - сказал Ваня. Светило солнце. Легкий ветерок раскачивал верхушки сосен и елей, и они ровно и мощно шумели. Даже комаров в это теплое утро не было видно. У берега, прогреваясь, трещали моторы, слышались голоса. Совсем рядом верещала какая-то птица. - Начальник все мои планы нарушил, - сказал Виктор Викторович. - Сегодня утром мы должны были ехать проверять сети, а он чуть свет послал Ивана Николаевича и Вильмаламбину за хлебом и почтой, а меня снарядил на моторке на остров к ихтиологам. У них все припасы кончились. Нужно отвезти ребятам хлеб и консервы. Вернусь не раньше как через три часа. - Мы подождем, - сказал Андрей. Виктор Викторович задумчиво посмотрел на него. - Вот какое дело-то. Нельзя ждать. Нужно побыстрее на Глухую ламбину идти. Сами понимаете, новые сети, мало ли что... А у нас поплавки видны с берега. А ну, как нагрянут браконьеры из поселка? Озеро-то глухое, рыбное. И главное, никто не помешает браконьерничать. Заодно и сети проверите. - Как же мы без мотора-то? - спросил Ваня. - На веслах не догрести. - Мотор я вам дам. Новенький "Салют". - И мы на себе его потащим? - удивился Андрей. - Он и весит-то всего двенадцать килограммов. Пушинка! Лодка в камышах, а канистра с бензином рядом в кустах спрятана. Ваня взглянул на приятеля, улыбнулся. - Сейчас надо идти? - Вот спасибо, ребята! - обрадовался Виктор Викторович. - Гора с плеч... Отвезу продукты - и сразу к вам! Виктор Викторович проводил их до повертки. Маленький белоголовый мотор он нес под мышкой. Передав мотор Ване, припустил в лагерь, где его ждала моторка с продуктами и каким-то оборудованием. Чтобы свернуть на лесную дорогу, нужно было пройти по большаку с полкилометра. Навстречу им попался порожний грохочущий лесовоз. Неожиданно он резко затормозил - и из кабины на обочину резко выскочил (кто бы мог подумать!) Санька из города Умбы. Улыбаясь, он пошел навстречу приятелям. Мотор тащили на себе по очереди. А тащить его нужно было ни мало ни много - три километра с гаком. Заросшая травой и низенькими елками дорога петляла в негустом смешанном лесу. До чего же красив был этот северный лес! Листья на березах ярко-зеленые, а на осинах - матовые, с белой изнанкой. Высоко над головой заливаются птицы, но сколько ни задирай голову - ни одной не увидишь. Птицы-невидимки. Завернет откуда-нибудь из-за облаков ветер в лес - и залопочут, зашуршат листья, защелкает тонкая кора на березовых стволах, а с сосен и елей с нежным шумом посыплются вниз сухие желтые иголки. Но ветер долго не задерживается в лесу: нырнет в просеку и убегает по замшелым черным пням, низко пригибая зеленые метелки высокой травы. Саня и Андрей идут и любуются природой, а Ване не до этого. Обливаясь потом, он тащит на плече мотор. Судя по всему, он уже прошел свой километр, но Ваня не останавливается. Лучше лишку пронести, чем потом выслушивать упреки друзей. Наконец всем ясно, что Ваня давно перевалил за километр, и Андрей говорит: - Остановись, славный богатырь Микула Селянинович, пришла очередь героя Добрыни Никитича... - Я, конечно, млад Алеша Попович, - говорит широкоплечий Санька. - Если хочешь, будь Соловьем-разбойником, - смеется Андрей. Саня загорел: скулы коричневые, а шея красная. Белые волосы спускаются на воротник брезентовой куртки. Редкие ресницы смешно топорщатся в разные стороны. Андрей долго и обстоятельно прилаживает на плечо завернутый в мешковину мотор, носком резинового сапога чертит на дороге черту. - На обратном пути проверим, кто больше всех пронес, - поясняет он. Метров через двести останавливается и начинает перекладывать мотор на другое плечо. - Тащим такую тяжесть, а он возьмет и не заведется, - говорит он. - Как это не заведется? - хорохорится Ваня. - А мы что - не специалисты? - Если не заведется, я утоплю мотор в озере, - говорит Андрей. - Одна тысяча триста один... - спотыкаясь, считал шаги вспотевший Андрей. - Все! - с облегчением произнес он. - Ровно километр. Можете рулеткой проверять. Ладно, так и быть, еще сто шагов пронесу, чтобы был километр с этим... гаком. Наконец мотор взвалил на плечи Саня. Шаги он не считал, но когда, по Ваниным подсчетам, уже протопал с добрый километр, озера еще не было и видно. Андрей шагал рядом и посмеивался, а Ване стало жалко взмокшего Саньку. Но когда предложил сменить его, Саня не отдал мотор. - Допру, - сказал он. - Я ведь здоровый. x x x Сосны и ели подступили к самой воде. Берега у озера пологие, заросшие осокой и камышом. Желтые кувшинки распластались в тихой неподвижной воде. На плесе играла крупная рыба. Огромные круги разбегались во все стороны. Где-то неподалеку стучал дятел. Через ровные промежутки жутковато крякало какое-то дерево. Будто кто-то делал ему больно. Над озером стояла тревожная тишина. Сами не понимая почему, мальчишки заговорили почти шепотом. - Пойду лодку пригоню, - поднялся Ваня с травы. - Я с тобой, - сказал Саня. Поколебавшись, вслед за ними пошел и Андрей. Вот и толстая сосна с расщепленным молнией стволом. Здесь, в камышах, они спрятали лодку. Все было на месте: и сосна, и примятые камыши, а лодки не было. Андрей и Ваня переглянулись. - Где же лодка? - спросил Саня. - Вот здесь стояла, - показал Ваня. - Видишь, камыш поломан? Саня запустил пятерню в всклокоченные белые волосы. - Неужели сперли? Ваня бросился в кусты и достал канистру. - Бензин на месте, - сказал он. Мальчишки с опаской посмотрели на настороженно притихшие берега. Камыш и прибрежные кусты шевелились, негромко скрипела расщепленная сосна, бормотала в осоке птица. И снова раздался вдалеке протяжный стон. Дерево стонало, как живое. - Кто же ее угнал? - тихо сказал Андрей. - Так хорошо спрятали. Я еще с берега посмотрел - ничего не было видно. - Браконьеры, кто же еще? - хмуро заметил Ваня. - Не потопили же они лодку? - сказал Саня. - Где-нибудь бросили. Надо искать. - Сети! - вспомнил Ваня. - А вдруг они сняли сети? - Запросто, - сказал Андрей. - Поплавки-то видны были. Подумав, Ваня предложил такой план: Андрей и Саня спрячутся в лесу, а он пойдет на разведку. Хотя берега у самого озера и заболоченные, можно до сетей дойти по кромке леса. Там он проберется к самому берегу и посмотрит, на месте ли сети. Андрей и Саня забраковали этот план. - Пойдем все вместе, - твердо сказал Андрей. - Чего это мы в лесу сидеть будем? - поддержал его и Саня. Ваня не стал спорить. Осторожно ступая по заболоченной почве и поминутно оглядываясь, они пошли вдоль озера. Иногда берег под ногами начинал дрожать, как студень, и приходилось отступать к лесу. Между горбатыми кочками росла красноватая, проржавевшая до дыр трава, кое-где поблескивали затянутые ряской болотные окна. Первым машину увидел Андрей. Он чуть было не закричал от радости - машина была их, экспедиционная, - но вовремя прикусил язык: Ваня делал ему отчаянные знаки, чтобы молчал. Один Саня ничего не понимал: стоял на кочке и хлопал своими белыми ресницами. Ваня - он шел впереди - подошел к ним и прошептал: - Там люди на берегу. Трое. - Это же наша машина, - сказал Андрей. - Машина наша, а люди чужие. Вместе с ними Иван Николаевич. - А Виктор Викторович сказал, что он в Вильмаламбину поехал за хлебом и почтой, - растерянно произнес Андрей. - Сидите здесь и не шевелитесь, - приказал Ваня. - Я подползу поближе, послушаю, что они говорят. - А вдруг увидят? - спросил Андрей. Ваня не ответил. Пригнулся и пропал в кустах. - Ну чего суется на рожон? - вздохнул Андрей. - Треснет сучок - и сграбастают его как миленького. С браконьерами шутки плохи. - Дружок-то у тебя отчаянный, - помолчав, сказал Саня. - Я бы ни за что не пошел к ним в гости. - Я тоже, - признался Андрей. Вернулся Ваня. Присел рядом на кочку. Лицо хмурое, озабоченное. - Мы уж подумали, что ты с ними развлекаешься, - сказал Андрей. - Какие они на вид? Похожи на тех браконьеров, которых играли в кино Моргунов, Вицин и Никулин? Неожиданно для всех Саня громко засмеялся. Ваня бешено округлил глаза и зажал ему рот рукой. - Спятил?! - прошипел он. - Я вспомнил, как они от собаки удирали, - смущенно оправдывался Саня. - Помните, когда у нее в зубах шашка с толом была? - И снова прыснул в кулак. - Вот что, - сказал Ваня. - Дуй отсюда на берег и спрячь в кусты мотор. Там и посмеяться можешь вволю. - Честное слово, больше не буду, - взмолился Саня. - Это хохотунчик на меня напал... - Хохотунчик! - передразнил Ваня. - Закрой рот и не раскрывай больше. Ваня рассказал, как он подполз к берегу и затаился в кустах. Сети они уже вытащили и погрузили в машину. Это Иван Николаевич - вот мерзавец! - привез их сюда из Вильмаламбины и показал, где поставлены сети. А сейчас сидят и торгуются. Шофер требует с них пятьсот рублей, а они согласны на триста. Говорят, еще нужно продать их, а это тоже рискованное дело... И потом, они торопят его, мол, нужно уезжать побыстрее, а Иван Николаевич говорит, что его ждут в лагерь к обеду и только потом он повезет ихтиологов проверять сети... А капроновые сеточки уже тю-тю... И противно так смеется. Ваня и не заметил, как исчез Санька. Только что сидел на кочке и слушал. Кочка на месте, а Сани нет. - Где же он? - удивился Ваня. - Наверное, опять хохотунчик напал. Убежал в лес посмеяться. Саня появился скоро. В руке большой окунь. Глаза возбужденно блестят. - В сетях рыбы полно, - сообщил он. - Одна щука килограммов на пять. Они даже рыбу не вытащили из сетей. Так и свалили ворохом в кузов. Отойдя от берега на безопасное расстояние, мальчишки устроили военный совет. Главнокомандующим был Ваня. Нужно любыми путями помешать Ивану Николаевичу увезти отсюда сети. Потом ищи их свищи! Нельзя терять ни секунды. Ванино лицо стало серьезным и решительным. Взглянув поочередно на приятелей, он сказал: - Ты, Андрей, пулей лети в лагерь и все расскажи Назарову. Пускай как можно быстрее идут сюда... Мы с Саней попытаемся задержать их тут. - Как это задержать? - спросил Андрей. - Они не вывезут отсюда сети, - сказал Ваня. - Ляжешь под колеса машины, как демонстранты в Америке? - Жми, Андрей! - сказал Ваня и даже не улыбнулся. Когда Пирожков скрылся меж сосновых стволов, Ваня повернулся к Сане. - Заберись на дерево, вон на ту сосну! И наблюдай за ними. Как пойдут к машине, покачай веткой, так чтобы мне было видно. - А ты куда? - Я пойду к машине. - Отвернешь чего-нибудь? - полюбопытствовал Саня. - Или шины спустишь? Возьми лучше ключи. Они в замке зажигания торчат. - Качни веткой как следует, - сказал Ваня. - Я буду все время поглядывать на сосну. - Качну. Саня снял сапоги, спрятал под сухими ветвями, подошел к толстой корявой сосне, поплевал на руки и полез. Устроившись в густых ветвях, покачал одну из них. - Ну, как? - негромко спросил он. - Видно? Ваня - он уже отошел от дерева - покивал головой, мол, все в порядке. Грузовик с брезентовым верхом стоял на опушке леса. От берега к машине тянулась мокрая дорожка с блестками рыбьей чешуи. Здесь прошли воры с сетями. Брезент нагрелся, и из кузова пахло прелью и свежей рыбой. С деревьев слетали сухие иголки и неслышно падали на верх машины. Когда дул ветерок, иголки шуршали, скатываясь с брезента. Первым делом Ваня вытащил из зажигания ключ с цепочкой и металлической безделушкой. Сунул ключ в карман, потом раздумал и, отойдя немного в сторону, спрятал под мшистым пнем. Как открыть капот, он не знал. Обследовав скаты, обнаружил на одном из них колпачок. А как выворачивают колпачками ниппеля, он прекрасно знал. Не один раз видел, как это делает в Ленинграде сосед - владелец "москвича". На колпачке есть специальные усики, которыми отворачивают ниппель. Взглянув на сосну - она, залитая солнцем, возвышалась над озером, - принялся за дело. Первый ниппель со страшным свистом вылетел из охнувшей шины и стукнулся о залепленное засохшей грязью крыло. Ваня так и не нашел его. Второй ниппель отворачивал осторожно, понемногу выпуская воздух. Когда воздух вышел и из второй шины, грузовик заметно скособочился. Затем Ваня спустил первое колесо. На этом бы ему и остановиться, но для верности решил спустить все. Сначала он поглядывал на сосну. Хорошо замаскировался Саня, отсюда не видать. Ветви чуть заметно шевелились на ветру. Выходя из камеры, воздух оглушительно свистел. Казалось, это шипучий свист разносится на все озеро. Никто из мальчишек - ни Ваня, увлеченный своим делом, ни Саня, он смотрел в другую сторону - не заметил, как из леса вышел человек в ватнике, перепоясанном широким ремнем. На плече у человека охотничье ружье. Спрятавшись за ствол, человек с минуту наблюдал за присевшим на корточки у заднего ската мальчишкой, потом, неслышно ступая, пошел в ту сторону, где сидела на берегу вся воровская компания. Саня заметил его, когда человек подошел к ним вплотную. Он не слышал, что сказал человек, но увидел, как всполошно вскочил Иван Николаевич и побежал к машине. Саня изо всей силы затряс ветку, но скорчившийся у заднего ската Ваня ничего не видел. "Ну, оглянись! - чуть не плача, шептал расстроенный Саня. - Ой, что сейчас будет!" На землю сыпались иголки, сучки. Побагровевший шофер пробежал под сосной, на которой сидел мальчишка. Саня тряс ветку, а Ваня ничего не видел. И тогда мальчишка сунул два пальца в рот и изо всей силы свистнул. Он видел, как на бегу оглянулся шофер, как вскочили на ноги люди на берегу. Ваня тоже услышал свист. Оглянувшись, он вывернул вывинченный ниппель и вскочил на ноги, но было уже поздно: разъяренный шофер рванул мальчишку за грудки, так что рубашка треснула. Саня видел, как Ваня бросил что-то на землю. Одной рукой держа Ваню за грудь, шофер опустил вторую, сжатую в кулак, ему на голову. Ванина голова мотнулась и поникла. Отшвырнув его прочь, шофер нагнулся над расползшимся скатом. Два парных задних и одно переднее колеса были спущены. Сверху грузовик походил на подбитое, охромевшее на три ноги чудовище. К машине подошли и остальные. Человек с ружьем заглянул в кузов. Забрался в машину и стал выпутывать из сетей рыбу. Из кузова, блестя серебром, вылетали крупные щуки, окуни, сиги и глухо шлепались на землю. Спрыгнув, человек собрал рыбу в зеленую сумку и подошел к остальным. О чем они говорили, Саня не слышал: ветер дул от него. Шофер бегал вокруг машины и остервенело колотил ногой в спущенные скаты. Окончательно разъяренный, он схватил с земли толстый сук и снова кинулся к лежащему на земле Ване. Саня оглушительно свистнул. Что он еще мог сделать? Шофер будто споткнулся: замер с кривым суком в руке и стал озираться. Остальные тоже заволновались. Человек с ружьем пристально взглянул на сосну, в ветвях которой спрятался Саня, но, видно, ничего подозрительного не заметил. Пока они совещались, шофер достал из кабины насос, ввернул запасной ниппель и стал накачивать. Трое мужчин забрались в кузов. Саня решил, что они полезли за сетями, но мужчины стали выбирать из сетей крупную рыбу. Каждый складывал в свой мешок. Рыба с трудом выпутывалась, и мужчины нервничали. То один из них, то другой выглядывали из кузова и озирались. Человек с ружьем стоял под сосной и курил. Мешок с рыбой стоял рядом. Шофер, пыхтя, нагибался и разгибался, накачивая шину. Ваня, откинув руку в сторону, лежал на усыпанной сучками и иголками земле. Наколотив рыбы, мужчины один за другим выпрыгнули из кузова и, о чем-то потолковав с Иваном Николаевичем, ушли. Саня видел, как шофер, жестикулируя, то показывал им на озеро, то на спущенные скаты. Мужчины отрицательно покачивали головами. Скоро они скрылись в лесу. Последним ушел человек с ружьем. Он был очень разозлен: постучал себя по голове, потом показал рукой на неподвижного Ваню и сплюнул. Шофер, не отвечая ему, сгибался и разгибался, как автомат. Он накачивал все еще одну и ту же шину. Еще раз взглянув на сосну, где укрылся Саня, человек с ружьем бросился догонять остальных. А потом было вот что. Первым прибежал на Глухую ламбину Виктор Викторович. Он был в рубашке с закатанными рукавами. Саня увидел его, когда он выбежал на опушку. Даже издали было видно, какое красное и вспотевшее лицо у бородатого студента. Разогнув затекшую ногу, Санька медленно спустился с дерева. Виктор Викторович уже тащил Ваню к воде. Положив его на кочку, стал пригоршнями брызгать на него воду... Ваня открыл глаза и застонал. В голове часто-часто стучали два молоточка, во рту вкус крови. Виктор Викторович и Саня нагнулись над ним. Глаза у Вани были мутными, страдальческими. Над правым глазом набухал лиловый синяк. - Ожил? - спросил Виктор Викторович. - Кто же это тебя так? - Он! - кивнул Санька в сторону шофера, который молча накачивал шину. - Поймали? - слабым голосом спросил Ваня. - Воров? - Наплевать на них! - сказал Виктор Викторович. - Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? - Гудит, - сказал Ваня. - И в ухе щелкает. - Хотел еще и палкой, да я свистнул в этот момент, - откашлявшись, произнес Санька. - Чего же ты не смотрел на сосну-то? Я чуть сук не обломал, раскачивая ветку. - А тебя они... не нашли? - взглянул на него Ваня. Морщась, он приподнялся на локтях и сел. - Рука у него тяжелая. Первый раз в жизни память потерял. - Я думал, этот в куртке пальнет в меня из ружья, - сказал Саня. - Он все время поглядывал на сосну, да, видно, здорово торопился. - Дорогие вы мои мальчишки, - сказал Виктор Викторович. - Герои! Скоро подоспели Назаров, Андрей, моторист Володя Кузнецов. Все тяжело дышали. Назаров был красный, с лица катился крупный пот. - Иван Николаевич, что здесь произошло? - первым делом обратился он к шоферу. Иван Николаевич смахнул пот со лба и выпрямился. Насос покачнулся и упал. - Разве можно государственное добро разбрасывать? - сердито заговорил он. - Кто же оставляет на глухом озере новые сети? Еду из Вильмаламбины, дай, думаю, загляну, все ли на месте. Гляжу, тут уже рыбачки толкутся, долго ли до греха. Поплавки-то с берега заметны, ну, я и попросил их подсобить вытащить сети-то, а за работу им пообещал подкинуть рыбешки. Сети-то вытащили, а этот цыпленок жареный... - кивок в Ванину сторону, - уже скаты спускает... - Вы ударили его? - строго спросил Назаров. - Было дело... Сгоряча. Какой шофер удержится, видя, что его машину... уродуют. - Он пятьсот рублей просил за эти сети, а ему давали триста, - сказал Ваня, подходя к ним вместе с Виктором Викторовичем и Саней. - Я слышал, как они торговались. - Ну и брехун! - заулыбался Иван Николаевич. - Надо ж такую ахинею придумать! - А где же ваши помощники? - спросил Назаров. - Похватали рыбу из сетей и подались в лес, - сказал Саня. - Вон туда! - Вот вы, оказывается, какой человек, Иван Николаевич! - хмуро взглянул на него Назаров. - Я сегодня же обо всем сообщу в милицию. Это же хищение государственного имущества! - Это еще надо доказать, товарищ начальник, - нагло ухмылялся Иван Николаевич. - Кто этим соплякам поверит? Сети целы? Целы! Чего вам еще нужно? Хотел сделать доброе дело, а вы тут развели канитель... Эй, вы, прокуроры! Спустили шины - теперь сами и накачивайте, у меня на руках волдыри вскочили. И куда ключ запрятал? Черт бы побрал вас всех! - И с этим человеком мы жили три месяца бок о бок! - негромко сказал Виктор Викторович. 18. ЦАРСКИЙ ПОДАРОК Прошел месяц. Месяц за Полярным кругом. Погода не баловала: и дождь, и ветер, и грозы с бурями. Зигзаги молний свирепо кусали деревья, вонзались в воду. Было и солнечно, но никогда не было настолько тепло, чтобы можно было загорать. Впрочем, комары все равно не дали бы снять рубашку. Мальчишки стали полноправными членами экспедиции. Георгий Васильевич Назаров сам сказал им об этом. Ребята наравне со взрослыми мотористами доставляли научных сотрудников во все концы необъятного Вял-озера. Лодочные моторы, закрепленные за ними, всегда были в порядке. Случалось исправлять мелкие поломки в пути. Не раз попадали мальчишки и в большую волну, однажды пришлось обоим провести всю ночь на пустынном, незнакомом берегу. Без палатки и снадобья против комаров... После того происшествия на Глухой ламбине все без исключения стали относиться к мальчишкам с уважением. Вера Хечекова не отходила от них ни на шаг. Кухарка подсовывала им самые лучшие куски. Назаров сообщил о происшествии в милицию. Установились хорошие дни, и все занимались своими экспедиционными делами. Все уже стали забывать про этот случай, все, кроме Вани. Лиловый синяк под глазом, меняя оттенки, долго не проходил. Лишь он и напоминал про то утро, полное опасных приключений, на Глухой ламбине. Из Умбы приезжал молодой веселый лейтенант на мотоцикле с коляской и долго беседовал с Ваней и Андреем. Все расспрашивал про тех, которые ушли с рыбой. С Иваном Николаевичем тоже разговаривал. Ребята думали, что лейтенант заберет его с собой в милицию, но он не забрал. Зато на прощанье подарил Ване удивительный свисток. В такие Ваня еще никогда в жизни не свистел. Свистнешь на берегу, а на другом конце Вял-озера слышно. Первое время Ваня и Андрей свистели в лагере, а потом стали уходить в лес, потому что все начинали ругаться. После этого происшествия Иван Николаевич пробыл в лагере с неделю. На мальчишек он не смотрел и больше с ними не разговаривал. Правда, когда проходил мимо или они на него наталкивались, замечали, как зло сужаются маленькие глаза шофера. Из Умбы прибыл новый шофер и принял у Ивана Николаевича машину. А уволенный из экспедиции Иван Николаевич нагрузился мешками с вяленой рыбой и на попутных уехал в Умбу, а оттуда в свой подмосковный город Видово... Ни один человек в экспедиции не пожалел об этом. Когда из Ленинграда пришла длинная телеграмма, в которой родители Вани и Андрея просили начальника немедленно отправить их детишек домой, Назаров даже расстроился: он не возражал, если бы ребята еще на месяц остались. Мальчишки тоже не ожидали такой решительной ноты со стороны родителей. Оба отправили в Ленинград по письму, рассказали в спокойном тоне о своем житье-бытье. О ледяном купании и прочих происшествиях, выпавших на их долю, и словом не обмолвились. Правда, Андрей очень жаловался на комаров и мошку, но это не могло повлиять на решение родителей. Наверное, Валя написала... x x x Ваня и Андрей ушли к вышке, где вялились окуни, сиги и щуки, и устроили небольшой совет. Сколоченная из молодых лесин вышка с навесом поскрипывала, крепко пахло соленой вяленой рыбой. Негромко гудели мухи. От вышки косо падала на молодую еловую поросль короткая тень. Ярко светило нежаркое солнце. Над головой шумели сосны и ели, с шуршанием просыпались на зеленый мох желтые иголки. - Это твои навели панику, - сказал Ваня. - Я своих родителей знаю: им и в голову не пришло бы посылать такую телеграмму. Андрей задумчиво почесал лоб, поддал носком резинового сапога черный трухлявый пень. Пень рассыпался на части, в коричневом крошеве зашевелились белые с черными головками личинки. - На таких мы не пробовали ловить, - сказал Андрей. Ваня с подозрением посмотрел на него. - Не твоя это работа? Может, написал что-нибудь такое... - Мне здесь нравится, - сказал Андрей. - И я еще раз с удовольствием съездил бы в Белый город. - Может, потолкуем с Назаровым? Поживем еще хоть недели две? Виктор Викторович обещал на дальний остров взять. - Бесполезно, - сказал Андрей. - Уже билеты на самолет заказаны. Вера Хечекова говорила. - И чего им в голову стукнуло! - с досадой сказал Ваня. Ему совсем не хотелось уезжать. Он уже предвкушал вольную и беззаботную жизнь с ихтиологами на необитаемом острове. Рыбалка, костер, вечерние беседы, песни под гитару... - И с Эллой не попрощаемся, - вздохнул Андрей. - Чего-то ты очень уж часто ее вспоминаешь... - Хорошая девчонка, - Андрей нагнулся и стал сучком выковыривать толстую личинку. Он это сделал специально, чтобы не смотреть в светлые пронзительные глаза приятеля. - И там, в Вильмаламбине, смотрел на нее крокодильими глазами... Помнишь, она еще сказала, что ты ее проглотить собираешься? - Не помню, - сказал Андрей. - Неужели влюбился? - Глупости ты говоришь... - смутился Андрей. - Просто она какая-то... - Какая же? - улыбнулся Ваня. - Хорошая девчонка, - убежденно сказал Андрей. Щеки его порозовели. - Это ты уже говорил, - перестал улыбаться Ваня. - Хорошая девчонка и отчаянная... Ты знаешь, она ведь меня спасла... Андрей - он сидел на корточках - вскочил и, глядя в глаза приятелю, горячо сказал: - С такой девчонкой я бы хотел дружить! - Дружи, кто тебе мешает? - Ты адрес ее записал? - Это зачем еще? - удивился Ваня. - Человек тебе жизнь спас, а ты адреса не знаешь. - Как-то не подумал об этом, - сказал Ваня. - Обязательно узнай. И Восьмого марта пришли поздравление. - Я книжку обещал прислать, - сказал Ваня. Провожали Ваню и Андрея все. Был ветер, с утра заморосил дождь, и в это промозглое утро не вышла ни одна лодка. Высокие волны разгуливали по ламбе, тяжело били в берега, а уж про Вял-озеро и говорить нечего: над зеленой перемычкой от разбушевавшейся воды образовалось большое туманное облако. Проводили мальчишек до лесной дороги. До той самой сосны, на которой красовалась дощечка с исправленной надписью: "Экспедиция". Уезжали ребята с дядей Кузьмой. Конечно, их мог бы отвезти и новый шофер, но тут как раз подвернулся лесовоз. Дядя Кузьма накануне заглянул в лагерь - у него какое-то дело было к Назарову - и ребята договорились с ним, что сегодня утром по пути в Умбу он заедет за ними. Вера Хечекова ежилась в ватнике, на пушистом платке блестели капли дождя, круглое лицо ее было грустно. Она привязалась к мальчишкам, и жаль было с ними расставаться. Виктор Викторович то и дело отбрасывал капюшон штормовки. А ветер будто нарочно норовил его снова и снова нахлобучить ему на голову. Борода у него стала длинной, остроконечной и смешно загибалась внизу крючком, как у дьячка из кинофильма "Черевички". Он рассеянно накручивал кончик бороды на указательный палец, прищуривал от удовольствия глаза и подтрунивал над добродушной и необидчивой Верой Хечековой, но стоило появиться студентке Лене, как Виктор Викторович сразу умолк и перестал терзать свою бороду. Лена даже не взглянула на него. Прислонилась спиной к седой ели и чуть приметно улыбнулась. Так просто, в пространство. Даже нудный дождик не отразился на ее хорошем настроении. Среди провожающих не было Валентины Гавриловны, несколько дней назад ее срочно вызвали в Ленинград на конференцию микробиологов. Вместе с ней уехала и Галя Летанская. Не было и начальника экспедиции Назарова. Правда, он скоро появился с длинным, сколоченным из реек ящиком на плече. Поставив ношу на землю и глядя на ребят, сказал: - Я был не очень приветлив, когда вы впервые появились здесь, но потом... - Потом Георгий Васильевич круто изменил свое мнение о вас, - продолжил Виктор Викторович. - Особенно после успешного завершения полного цикла работ гидробиологов и микробиологов. И спасения ценного имущества. Назаров бросил на него недовольный взгляд и продолжал: - Признаться, я думал, вы будете обузой, а вышло наоборот. Я с удовольствием оставил бы вас до конца, но... - Оставьте, - сказал Ваня. - Я не хочу ссориться с вашими родителями... В общем, вы крепко выручили нас. Большое спасибо. Золотые вы ребята! А про этот случай в Глухой ламбине я обязательно напишу в газету, когда вернемся в Ленинград. Если не вы, мы остались бы без сетей. - И подлеца разоблачили, - заметил кто-то. Назаров взглянул на ящик, потом на ребят. - Это вам за все хорошее подарок от всей нашей экспедиции. Виктор Викторович улыбнулся и подмигнул, мол, радуйтесь! Георгий Васильевич торжественно пожал застеснявшимся мальчишкам руки и вручил конверт. - На этот раз оба полетите с билетами, - сказал он. - Передадите этот конверт начальнику аэропорта. Билеты вам уже заказаны. Ваня и Андрей с любопытством посматривали на деревянный ящик. Что, интересно, там? Однако спросить было неудобно. Послышался завывающий гул мотора, и немного погодя из-за песчаного бугра выполз нагруженный неотесанными бревнами лесовоз. "Дворники" суетливо сгребали лапами мелкие капли. Лесовоз остановился, из кабины вылез дядя Кузьма. А вслед за ним спрыгнула (кто бы мог подумать!) Элла. Ничуть не смущаясь - кругом было много народу - девочка со всеми поздоровалась, а мальчишкам пожала руки. Андрей молча таращил на нее глаза. Элле опять это не понравилось. - У тебя что-то с глазами, - тихонько сказала она. - Ты очки не носишь? - Какие еще очки? - промямлил Андрей. - Мы сегодня о тебе говорили, - сказал Ваня. - Я тоже вас вспоминала... Если бы не вы, бедная тетя Катя скучала бы в пруду. - Ее звать Элла, - сказал Ваня. - Забудь про тетю Катю. Дядя Кузьма степенно, не торопясь пожал всем руки. Он был заметно озадачен: на глухой лесной дороге не часто увидишь сразу столько людей. - Погодка-то нынче - насморк, - сказал он. - И дорогу развезло. Дождь все прибавлял и прибавлял. С плащей и ватников стекала вода. Когда вверху шумел ветер, с деревьев вразнобой летели на головы крупные капли. - Что у вас тут - митинг? - шутливо спросил дядя Кузьма. - Все речи сказаны, можно прощаться, - сказал Виктор Викторович и первым пожал крепко ребятам руки. Вера Хечекова расцеловала мальчишек. Наконец ребята и дядя Кузьма забрались в просторную кабину. Узкий ящик шофер сунул им под ноги. - Что там такое? - спросила Элла. - Сами не знаем, - сказал Андрей. Получилось так, что он сел рядом с девочкой. Только сейчас мальчишкам стало по-настоящему грустно и жаль расставаться со всеми этими хорошими и добрыми людьми. Когда машина тронулась, Ване показалось, что в глазах Веры Хечековой блеснули слезы, а может быть, это просто дождь... Вера Хечекова помогла им собраться, притащила ящик вяленой рыбы и напихала в рюкзаки, так что едва их застегнули. - С вешала поснимала? - спросил Ваня. - Хватит нам, - сказала Вера Хечекова. - Вы ведь тоже много на удочку наловили. Кухарка тетя Поля принесла в промасленной бумаге жареных окуней и целый кулек вкусных пирожков... - Тоже с нами в Ленинград? - в шутку спросил Ваня Эллу. - Я к тете Дуне, - коротко ответила она. Ваня совсем забыл, что у Эллы в Умбе родственники. Сын Евдокии Ивановны Рожковой - Санька - ее двоюродный брат. И еще там, на острове у ихтиологов, Санька сказал, что мать просила Эллу обязательно приехать к ним. Но тогда девочка не могла... x x x Лесовоз потряхивает, резко наклоняет из стороны в сторону. Андрея прижимает то к девочке, то к Ване. Дядя Кузьма внимательно смотрит на ухабистую дорогу. Баранка в его ладонях то вертится как бешеная, то неподвижна. Андрей косится на пушистую прядь, спустившуюся на плечо Эллы, и испытывает острую тоску, больше он никогда не увидит эту девчонку с озера Вял. Элла отводит рукой волосы и тоже бросает невеселый взгляд на Андрея. Мальчишка тотчас отворачивается и начинает сосредоточенно смотреть на мокрую унылую дорогу. Он боится, что Элла опять скажет, что у него странный взгляд. Видит-то его, Андрея, всего третий раз, а все время проезжается насчет его глаз. Ведь он не видит свои глаза. Тут, на Севере, даже в зеркало ни разу не посмотрелся... Но Элла сейчас не придирается: глаза у нее грустные, уголки губ опущены. Андрей не слышит, но чувствует, как она вздыхает. - Вы уже там... - говорит она. - Дома в Ленинграде. - Приезжай к нам? - оборачивается к ней Андрей. - Можно даже сейчас, а? - Втроем-то мы запросто на два билета улетим, - говорит Ваня. - Это я гарантирую. - Пошли отцу телеграмму - и через два часа в Ленинграде, - уговаривает Андрей. Элла улыбается и качает головой: - Отец ждет меня на озере. Я должна магнето к мотору купить в Умбе. Дядя Кузьма завертел большую баранку - машину резко повело в сторону. Но вот она снова выровнялась. "Дворники" едва успевали сгребать дождевые капли, как на стекле появлялись новые, превращались в струйки и текли вниз по извилистым дорожкам. На красноватой глинистой дороге блестели лужи. Взъерошенные мохнатые ели и сосны размахивали своими остроконечными вершинами. Над деревьями огромным бездонным ведром опрокинулось темно-серое лохматое небо. Из ведра лило и лило. - Чего доброго, сегодня не улетим, - вслух подумал Ваня. - Переночуете у тети Дуни, - сказала Элла. - Для самолета такая погода - ерунда, - сказал Андрей. - Он заберется выше облаков, а там всегда солнце. - Я в Умбе три дня буду, - ни к кому не обращаясь, сообщила Элла. Машину сильно тряхнуло. Все, как по команде, подскочили на сиденье. Дядя Кузьма еще ниже наклонился вперед. - Ну, держитесь, ребятки, - усмехнулся он. - Начинается та самая дорожка, на которой черти горох молотили! Машину зашвыряло из стороны в сторону, дробно застучали в днище комья грязи. Иногда мутная вода из лужи окатывала радиатор и стекло. Андрей вцепился в сиденье, боясь оказаться на коленях у Эллы. Ваня что-то хотел сказать и чуть не прикусил язык. Ящик ожил под ногами, задвигался, затрещал. От него отскочила одна рейка. Держась рукой за сиденье, Ваня другую запустил в образовавшуюся щель. Покопавшись, вытащил сверток. - Андрюха! - расплылся он в улыбке, вмиг забыв про трясучку. - Нам мотор подарили... "Салют"! Новенький. Вот инструкция и паспорт! Андрей не рискнул свой восторг выражать вслух, лишь пожал приятелю руку. - Царский подарок, - сказала Элла, сбоку взглянув на инструкцию. - Хороший мужик Назаров, - улыбнулся дядя Кузьма. - Шутка сказать, мотор отвалил не за здорово живешь! - Мы в экспедиции баклуши не били, - сказал Ваня. Позади громыхал прицеп, со скрипом терлись друг о дружку связанные цепями толстые стволы. Лил дождь, завывал в ветровом стекле ветер, лесовоз полз, как гусеница, по разбитой дороге, небо опустилось на мотающиеся вершины деревьев, но на душе у мальчишек радостно и светло. Если самолет сегодня вовремя оторвется в Умбе от земли, то через четыре часа они будут дома. В родном Ленинграде, где тепло и нет осточертевших комаров и мошки, где мама и папа, по которым оба успели соскучиться. Теперь у них свой собственный мотор. А удостоверения на право вождения плавсредств по рекам и озерам лежат в кармане. К радости примешивалась и легкая грусть: оба привыкли к Северу, полюбили дикое синее Вял-озеро. Оба знали, что потом, в Ленинграде, будут вспоминать этот край, берег ламбы, деревянную баню, Саньку и девочку Эллу... Ребята, подставив мелкому дождю лица, всматриваются в серую мглу. Уже давно с неба слышится добродушное ворчание мотора, но самолета не видно. - Бывает, покрутится-покрутится и улетит обратно, - говорит Санька. - Низкая облачность. - Смотрите, идет на посадку, - показывает Элла в сторону мокрого леса. В облаках мелькает темно-серебристое крыло и пропадает. Затем царапают по молочному клубящемуся облаку выпущенные шасси, и вот над лесом показывается АН-24. Он весь блестит, от крыльев и стабилизатора отскакивают дымчатые клубки. Самолет плавно снижается, прицеливаясь на самый край травянистого поля. Вот он проходит над макушками деревьев, касается земли, подпрыгивает и, заметно тормозя, катится по аэродрому. Ваня и Андрей взваливают рюкзаки на плечи. Санька помогает просунуть руки в заплечные ремни, потом ставит на попа ящик с мотором. - Вас не пустят, - говорит Элла. - Еще посадка не скоро. Андрей первым снимает рюкзак, за ним Ваня. Отчего это в аэропорту, на вокзале люди всегда спешат поскорее занять свое место, а потом долгие минуты томятся в тягостном ожидании отправления?.. - Зимой на каникулы ждем вас, - говорит Андрей, глядя на Эллу. - Вы должны приехать. - Я приеду, - говорит Элла и дотрагивается ладонью до кармашка на брезентовой куртке, где лежит бумажка с адресами Андрея и Вани. - А ты? - спрашивает Саньку Ваня. - Приедешь? - Сказано - сделано, - мотает мокрой всклокоченной головой Санька. - Мы вместе с Элкой приедем. Мне до смерти хочется глянуть на крейсер "Аврора". - А я все музеи обойду, - говорит Элла. Ваня, улыбаясь, отстегивает на рюкзаке клапан и достает смятую коричневую шляпу. - Носи, Саня, - говорит он. - Отличная шляпа. - Это же Володина? - удивляется Андрей. - Как она к тебе попала? - Выиграл на спор, - отвечает Ваня. - Перед самым отъездом торжественно вручил. Санька вертит шляпу в руках, нюхает, наконец надевает на свои лохмы. - Сойдет, - ухмыляется он. - Для рыбалки. К самолету из аэропорта потянулись пассажиры. И снова Саня помог приятелям надеть рюкзаки, ящик с мотором взвалил себе на плечо. - Элла... - говорит Андрей и запинается. - Элла, ты приедешь? - Я уже сказала. - До свиданья, Элла, - Андрей, краснея, протягивает руку. - Я не пойду к самолету, - говорит девочка. - Сколько можно прощаться? Сань, я тебя здесь подожду. - Как прилечу, сразу вышлю книжку, - говорит Ваня. - Она тебе понравится, вот увидишь! - Спасибо, - улыбается Элла, и улыбка у нее грустная-грустная.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  БЫТЬ МУЖЧИНОЙ 19. СОЧИНЕНИЕ НА ВОЛЬНУЮ ТЕМУ Тихо в седьмом "В". Слышно, как шуршат ручки по бумаге, нет-нет - заскрипит парта, послышится тяжелый вздох. Весь класс пишет сочинение на свободную тему. Хотя тема и вольная, почти все пишут о том, как провели нынешнее лето. Нина Васильевна сидит за столом и читает книжку. Она могла бы и уйти, потому что сочинение на свободную тему не спишешь, но в этот первый день занятий ей приятно быть вместе с ребятами. - А я летом видел летающее блюдце, - говорит Пирамида. - Нина Васильевна, об этом можно написать? - Напиши! - усмехается Леня Бойцов. - И пошли на конкурс в "Технику - молодежи". - Оно летело-летело, село и исчезло, - продолжает Пирамида. - Это было за городом, стояла жара, может, мне приснилось? - Сны свои расскажешь на перемене. - Отложив книжку, учительница обводит взглядом свой класс. Каких-то три месяца прошло, как они расстались, а мальчики и девочки заметно изменились: подросли, окрепли, многие загорели, вроде бы стали серьезнее... Правда, не все: Слава Бабочкин все такой же вертлявый и болтливый. И совсем не загорел. Наверное, все лето в городе пробыл. Ну, чего, спрашивается, мешает своему соседу Толе Григорьеву? Нина Васильевна уже хотела было сделать Бабочкину замечание, но Толик (смирный, тихий Толик Григорьев!) вдруг ощетинился и толкнул под партой кулаком Пирамиду в бок... Другими стали Ваня Мельников и Андрей Пирожков. Лица обветренные, движения уверенные. Пожалуй, больше всех возмужали закадычные приятели. Посадить их снова вместе? Помнится, весной ни за что не хотели садиться с девочками за одну парту, а сейчас привыкли и, кажется, подружились... Мила Спицына еще больше похорошела: стала немного полнее, прическа короткая, в глазах солнечный блеск... Где же она была этим летом? Да, на озере Селигер. Вон как загорела. Надя Краснопевцева - соседка Андрея Пирожкова - наоборот, стала мягче, задумчивее. И это только ей на пользу. Уж слишком была высокомерна и суха. Леня Бойцов растет не по дням, а по часам. Волосы выгорели добела. Загорелая грудь распирает рубашку. В росте он уже перегнал многих учителей. А вот Света Козловская похудела и бледная. Видно, не отдыхала совсем. Девочка упорно готовится к зимним соревнованиям фигуристок. Ей в этом году повезло: побывала с пионерами-спортсменами в Германской Демократической Республике. Ваня и Андрей писали о том, как они жили в экспедиции. У Мельникова перо так и бегало по бумаге. Он писал о Вял-озере, Викторе Викторовиче, о Вере Хечековой и Назарове. Про белые северные ночи и невиданную рыбалку, про розовые закаты и пустынные острова, где, кроме рыбаков, никого нет, про Сень-гору, Белый город и щуку Эллу... Андрей водил ручкой по бумаге медленно, обдумывая каждое слово. У него не такая богатая фантазия, как у приятеля. Андрей писал про комаров и мошку, про холодные, дождливые ночи и бурю на Вял-озере, про разбитую дорогу и недоброго шофера Ивана Николаевича. После некоторого колебания честно написал, как он обиделся и, бросив друга, потихоньку уехал... И если бы не встреча с Санькой Рожковым, может быть, и не вернулся бы на Вял-озеро. Подумав, приписал, что уехал не только из-за обиды, а и надоели ему комары, холод, дожди... В общем, дезертировал. Прозвенел звонок. Ребята стали сдавать сочинения. Последним с сожалением протянул учительнице тетрадку Ваня. Он исписал ее почти всю. x x x На школьном дворе ждала Мила Спицына. В коротком школьном платье с белым передником она была сегодня очень симпатичная. Еще в классе Ваня ощутил какой-то тонкий приятный аромат. Очевидно, Мила надушилась хорошими духами. Он хотел съехидничать на этот счет, но, взглянув на девочку, смолчал: вовремя сообразил, что она может здорово обидеться. Мила с улыбкой смотрела на него. - Зачем ты такие длинные сочинения пишешь? - Мы ведь были не на даче у родственников, а за Полярным кругом, - сказал Ваня. - Если бы ты видела нашу ламбу, Сень-гору, Вял-озеро! - Ламба, Сень-гора, Вял-озеро, - повторила Мила. - Красивые названия. - Каких мы там окуней ловили! Сказка! - Расскажи, пожалуйста, про Вял-озеро! - попросила Мила. Ваня хотел сказать, что лучше даст ей почитать свое сочинение, но не сказал. Как и тогда, перед самыми каникулами, он поймал себя на том, что в разговоре с Милой как бы раздваивается: хочет по мальчишеской привычке сказать что-то резкое, грубоватое, а подумав, говорит совсем другое... И только с Милой так. Другим девчонкам он говорит все, что приходит в голову. И там, на Севере, он иногда думал о Миле, но в этом даже Андрею никогда не признался бы. - В двух словах не расскажешь, - помолчав, сказал он. - А ты спешишь куда-нибудь? И хотя Ваня договорился с Андреем после обеда пойти к Косте Рыбакову, он сказал: - Да нет... Куда мне спешить? Мила взглянула на него, улыбнулась: - Это хорошо, что ты врать не умеешь. - Как это врать? - Ваня даже покраснел. - Есть люди: соврут - и никто не почувствует этого, а бывает и наоборот: соврет человек - и сразу видно. Вот когда Пирамида врет, никто не чувствует. - А я совру - сразу заметно? - Не знаю, как другим, а мне - да, - сказала Мила. - Проницательный ты человек, - усмехнулся Ваня. Они пошли по улице Фурманова к набережной Кутузова. Сентябрь в Ленинграде обычно теплый, солнечный. Отощавшие липы и тополя стали золотисто-красными, на тротуарах и проезжей части много опавших листьев. Рядом с дорожными знаками появились квадратные желтые вывески: "Осторожно, листопад!". Почему осторожно? По шуршащим листьям так приятно ходить... И машинам они не помеха. Промчится "Волга" или "москвич", а листья взлетят вверх и снова медленно опустятся. Наверное, когда дождь, по скользким листьям опасно ездить. Неву вдоль и поперек пашут буксиры, проносятся разноцветные глиссеры, оставляя за собой широкий блестящий след и мокрое туманное облако. Скользнув в черную тень Литейного моста, пропадают из глаз. Мила умела слушать, и Ваня постепенно разговорился. В памяти так свежи все события, лица. Закроешь глаза и чувствуешь влажный запах ламбы, горьковатый дым костра, слышишь зудение комаров, сочный плеск волн о борта лодок... Мила не перебивала, слушала внимательно, и прищуренные глаза ее были задумчивые. К белому переднику прицепился желтый овальный лист. Было удивительно, почему он держался и не падал. Долго гуляли они по набережной. Ваня и не заметил, как ее портфель перекочевал к нему. От Литейного моста дошли до Дворцового, потом долго сидели на парапете у Ростральных колонн. За их спинами зажигался и гас светофор, шелестели машины, шипели троллейбусы, мощно пророкотал над головой самолет. Забрели в Петропавловскую крепость, а оттуда вышли к Кировскому мосту и пошагали мимо дворца Кшесинской, по чистой каменной набережной дома бывших политкаторжан, Военно-медицинской академии - к Финляндскому вокзалу. Все Ваня рассказал Миле. Даже про то, как спасла его Элла. Про Белый город и щуку тетю Катю, которую он назвал Эллой. - Хорошее имя - Элла, - сказала Мила. - Какая она, эта девочка? Симпатичная? - Андрей до сих пор вздыхает, - рассмеялся Ваня. - Как увидит ее, так что-то у него с глазами происходит: то ли вращаются, то ли, наоборот, останавливаются... - А тебе она что же, не понравилась? - Мила отвернулась и стала смотреть на тоннель, из которого на большой скорости выскакивали автомашины. - Надо завтра же ей книжку послать! - вспомнил Ваня. - Обещал сразу и вот забыл... - Пошли, - бесцветным голосом сказала Мила. - Мы Элку и Саню в гости пригласили. На зимние каникулы обещали приехать. Я тебя обязательно с Эллой познакомлю... - Не надо, - почему-то сказала Мила. Ваня взглянул на нее, хотел спросить, почему не надо, но вместо этого неожиданно сказал: - Если завтра будет такая же погода, поедем кататься на моторной лодке? У нас теперь свой мотор. Сказал и затаив дыхание стал ждать ответа. На завтра они договорились с Костей порыбачить на заливе. Мила насмешливо взглянула на него и сказала: - Ты ведь совсем не хочешь, чтобы я поехала... Зачем же тогда приглашаешь? Надеешься, что откажусь? - Я забыл, что со мной поедут Андрей и Костя, - честно признался Ваня. - Но если хочешь, поедем в любой другой день. Опять скажешь, неправду говорю? - С удовольствием покатаюсь, - сказала Мила. - Хочешь, с ребятами поговорю - и все вместе завтра... - не мог остановиться Ваня. - Завтра не могу, - сказала Мила. - С подругой идем в ТЮЗ. - Я в театре сто лет не был, - облегченно вздохнул Ваня. Признаться, он рад был, что Мила идет в ТЮЗ: Андрей и Костя с лодки бы попадали, если бы увидели завтра на берегу Ваню с Милой. У парадной ее дома Ваня вспомнил про самое главное... Открыв портфель, достал зуб кашалота и протянул девочке. - Это мне? - обрадовалась она. - Я хотел всего кашалота привезти, да вспомнил, здесь не купишь такой аквариум, в который можно было бы запустить его... - сказал Ваня. - Настоящий зуб кита? - Самый натуральный. Даже с пробой... Видишь желтое пятнышко? Этот зуб Ваня нашел на чердаке заброшенного дома, в том самом Белом городе, который им показала Элла. Как только увидел зуб в коробке с сопревшей рухлядью, сразу решил подарить Миле. Зуб был белый, с острыми краями и твердым, как алмаз, закругленным концом. Тяжелый, гладкий, его приятно было держать в руке. Андрей облазил все чердаки, но больше такого зуба не нашел. И Элла ничего подобного не встречала. Повезло только Ване. - Я часто-часто вспоминала тебя, - сказала Мила. - Думала, бедный Мельников, как он там, на далеком Севере? Вдруг белый медведь нападет? Или морж? - Белые медведи и моржи на полюсе, - смутился Ваня. - Я там даже зайца не видел. - Хотела письмо тебе написать, но не знала адреса... - Ну, это... - вконец растерялся Ваня. - До свиданья. Мила рассмеялась и, забрав портфель, убежала в парадную. Быстро-быстро простучали ее каблуки по лестнице, и стало тихо. "Влюбилась она в меня, что ли? - озадаченно подумал Ваня. - А может быть, я в нее?.." 20. УКРАЛИ ЧЕМПИОНКУ МИРА Учитель географии Михаил Андреевич с удовольствием вывел в дневнике Мельникова первую в этом учебном году пятерку и сказал: - Можно подумать, что ты все лето просидел за учебниками... Великолепно отвечал, Мельников! Пятерка - редкий гость в Ванином дневнике, и поэтому от похвалы учителя вдвойне было приятно. Пирамида, конечно, тут же съехидничал по этому поводу. - Ваня и Андрей Пирожков на практике изучали географию, - сказал он. - Они у нас герои-полярники, на Севере были. - А ты, интересно, где был? - спросил учитель. - Я послушный, Михаил Андреевич, из дому не убегаю... - Это верно, - сказал географ, - ты не убежишь... Иди-ка, дружок, к доске, - пригласил он. - Чтобы пятерку получить, нужно уметь не только болтать языком. - Нужно иметь голову, - пробасил Леня Бойцов. - А страсть к дальним и опасным путешествиям - удел мужественных людей, - продолжал Михаил Андреевич. - Я могу только поздравить Мельникова и Пирожкова. Послезавтра у нас география? Думаю, мы все получим большое удовольствие, послушав их. И так, друзья на следующем уроке ждем подробного и обстоятельного рассказа о вашем путешествии. - Пускай сегодня начнут, - ввернул хитрый Пирамида. - Иди к карте, - сказал учитель. - Послушный человек. Пирамида схватил тройку. На место сел недовольный и тут же стал бритвой переправлять в дневнике тройку на пятерку. За тройки Славе Бабочкину дома попадало. Когда прозвенел звонок, девочки окружили Свету Козловскую. Та достала из портфеля фотографии, которые привезла из ГДР. На одном из снимков Света сфотографирована вместе с чемпионкой мира по фигурному катанию Габриэль Зейферт. Чемпионка одной рукой прижала к груди букет роз в целлофановой обертке, другой обняла Свету. На обратной стороне фотографии - надпись по-немецки: "Милой девочке Свете от Габи. До новых встреч на чемпионатах мира!" - Мы у нее были два часа, - рассказывала Света. - Ее мама угощала нас кофе с пирожными. Девчонки ахали и охали, разглядывая фотографии. Двенадцать дней пробыла Света в Германской Демократической Республике. И вот даже познакомилась с чемпионкой мира - знаменитой Габи. И с не менее знаменитой ее мамой - тренером. Даже кофе с пирожными пили. Тут было чему позавидовать. Девочки засыпали Свету вопросами: как живет Габи, сколько часов в день тренируется, не собирается ли уходить в профессионалки? Мальчишки не пошли на школьный двор, хотя была и большая переменка. Столпились у раскрытого окна. Леня Бойцов стал еще выше. Над верхней губой обозначились редкие светлые усики. - Ну, как там, на далеком Севере? - спросил он Ваню. - Нормально, - ответил тот. - Чего вы там делали? Комаров кормили? - Работали в экспедиции. - И вам зарплату выдали? - спросил Пирамида. - Нам лодочный мотор подарили, - сказал Андрей. - "Салют". - Ну, загнул, Пирог! - не поверил Пирамида. - Про такие подарки я еще не слышал. - Ну вот и услышал, - невозмутимо прибавил Андрей. - Мы вчера по Неве катались, - сказал Ваня. - Обновляли мотор. Приходи - и тебя прокатим. - За что его катать-то? - усмехнулся Андрей. - А рыба крупная вам попадалась? - спросил Толик Григорьев. - Мы щуку килограммов на десять вытащили из пруда и пустили в Вял-озеро, - сказал Андрей. - Со мной сейчас родимчик приключится! - захохотал Пирамида. - Что ни слово, то вранье... Ну, уморили, артисты! Удивляюсь, за что тебе сегодня, - он взглянул на Ваню, - географ поставил пятерку. - Зависть разбирает? - спросил Ваня. - Возьми на будущий год да махни на Дальний Восток или Сахалин... И тебе будут пятерки ставить. - Что я, дурной? - сказал Пирамида. - Мне и здесь хорошо. - Тяга к путешествиям - удел смелых людей, - заметил Толик Григорьев. - А Пирамида - кролик! - Не буди во мне льва! - зарычал Пирамида. - Мы там познакомились с девочкой Эллой, - сказал Ваня, с усмешкой взглянув на Пирамиду. - Она запросто ядовитых змей убивает... - А полярных медведей за шкирку берет и - в сумку! - ехидничал Пирамида. - Делает она это так... - Ваня нагнулся, выхватил из кармана змею. - Хватает за хвост и... трах! Ваня шлепнул гадюкой по подоконнику. Пирамида, разинув рот и вытаращив глаза, тонко заверещал и метнулся к двери. На миг оторопевшие мальчишки захохотали: в руке у Вани была надутая змеиная шкура... - Ты чего, Слава? - ласково спросил Ваня. - Про дела неотложные вспомнил? Чего это ты к двери так резво подался? - Не буди, говорит, во мне льва... - засмеялся Толик Григорьев. - Кролик ты, Пирамида! - Кролики очень змей боятся, - сказал Андрей. - Шуточки у тебя, я скажу, - пробурчал Пирамида. - И не противно в руках такую гадость держать? - Очень даже приятная на ощупь, - сказал Ваня. - Потрогайте. Мальчишки по очереди пощупали прохладную эластичную шкурку с маленькой сухой головкой. Толик Григорьев встряхнул ее, любовно погладил и протянул Пирамиде: - Не бойся, кролик! Тот спрятал руки за спину. - Оттого, что змеиную шкуру подержал в руках, ты тоже львом не стал, - сказал он. Подошла Мила Спицына. Поморщилась, услышав Пирамиду, а когда он замолчал, сказала: - Приглашаю всех после уроков в пионерскую комнату: Ваня Мельников и Андрей Пирожков расскажут о своем путешествии за Полярный круг. С улыбкой взглянула на огорошенных приятелей, повернулась и ушла. - Вот влипли! - только и мог сказать Мельников. - Вань, ты у нас трибун, - сказал Андрей. - Говори за двоих. Ладно? - Пополам, - заявил Ваня. - Ты про экспедицию, а я - про остров и рыбалку. - Интересно будет послушать, что вы еще наплетете, - усмехнулся Пирамида. - Учтите, на первый ряд сяду... Два часа продолжалась беседа в пионерской комнате. Присутствовали не только учащиеся седьмого "В", но пришли и из других классов. Сначала Ваня и Андрей говорили сбивчиво, повторялись, но потом освоились - и все пошло как по маслу. Ребята стали задавать вопросы, а они - отвечать. Про то, как выпустили в озеро щуку, пришлось повторить два раза. Ваня в пылу беседы даже пообещал куртку в школу принести. К подкладке присохла крупная щучья чешуя... Ваня боялся, что Андрей расскажет и про то, как он удрал, но Пирожков промолчал. Не хотелось Ване, чтобы он говорил об этом. Пирамида первый начнет ехидничать, ему только бы за что-нибудь зацепиться... Вон и сейчас несколько раз пытался сбить их с толку и уличить во лжи, пока наконец Леня Бойцов не пригрозил выставить его за дверь, если будет мешать слушать. Мальчишки и не ожидали, что их путешествие заинтересует ребят. Пришлось рассказать все с самого начала: как познакомились с Костей и его отцом, про лодочные моторы, про то, как еще весной опрокинулись в Неве на лодке и их подобрал буксир, про полет на грузовом самолете, Умбинский аэропорт и дядю Кузьму. Когда разговор закончился, Мила от имени совета пионерской дружины официально поблагодарила Ваню и Андрея за интересную и увлекательную беседу. А потом к ним подошла Лена Веденина из соседнего восьмого "А" и попросила послезавтра выступить у них в классе. Возбужденные мальчишки сгоряча согласились, а потом стали жестоко раскаиваться. - Чего доброго, мы с тобой заделаемся заправскими лекторами, - сказал Ваня. - Будем бегать по школам и балабонить одно и то же. - Ты же сам согласился? - удивился Андрей. - Сам... - пробурчал Ваня. - Если такой умный, мог бы и остановить меня. - Ладно, - сказал Андрей. - Раз пообещали, выступим и на этом поставим точку. - Я рассказал про рыбалку, Виктора Викторовича, - вспомнил Ваня. - Ушам своим не верю: ты то же самое талдычишь! - Только я закончил про Умбу и комарье, а ты опять про Умбу и комаров, - не остался в долгу Андрей. - Я и говорю, нужно каждому про что-нибудь одно, - примирительно сказал Ваня. - Придется репетировать, как в театре... Потом Ваня упрекнул Милу, как же это она, не посоветовавшись с ними, вытащила в пионерскую комнату? - Вы стали бы отнекиваться, а так все очень хорошо получилось... Кстати, председатель совета дружины Гоша Симкин просил вам передать, что нужно будет выступить на сборе дружины... - А в ООН нам не нужно будет выступать? - разозлился Ваня. - Где? - не поняла Мила. - Запомни, что я тебе сейчас скажу... Мы тут сдуру пообещали выступить в восьмом "А", и баста. Больше нигде не будем, поняла? Нашла, понимаешь, выступальщиков! - Не вы одни выступаете, - сказала Мила. - Света Козловская - тоже. - Она за границей была. - А вы за Полярным кругом. На краю земли. - Вам с Гошей Симкиным лишь бы галочку за проведенное мероприятие поставить, а мы тут отдувайся... - пробурчал Ваня. - Что, мы с Андрюшкой Цицероны какие-нибудь? Когда они пришли в восьмой "А", класс был переполнен до отказа. Пришлось всем идти в актовый зал. Хитрый Гоша Симкин собрал всю дружину. Войдя в пустой класс, Ваня заметил, как Пирамида - он был дежурным - шарахнулся от парты Светы Козловской. - А-а, это ты... - недовольно пробормотал Бабочкин. - Иди гуляй, у меня тут сквозняк. Схватишь насморк, чихать будешь. Ване нужно было взять из портфеля змеиную шкуру - он пообещал одному парню показать, - поэтому он не обратил внимания на несколько растерянный вид дежурного и, наверное, больше и не вспомнил бы об этом незначительном эпизоде, если бы... На предпоследнем уроке литературы Нина Васильевна, войдя в класс, обратила внимание, что Света Козловская лежит грудью на парте, спрятав лицо в ладонях. Пушистая светловолосая голова и плечи девочки вздрагивали. - Это что-то новенькое, - сказала Нина Васильевна. - Что с тобой, Света? Девочка всхлипнула и ничего не сказала. Как Нина Васильевна ни пыталась выяснить, что произошло, Света не отвечала. Губы у нее распухли, в глазах блестели слезы. Леня Бойцов беспокойно вертелся на своей парте, но девочка даже не смотрела в его сторону. Она вообще ни в чью сторону не смотрела. Света Козловская - лучшая спортсменка школы - была чем-то сильно расстроена. Еще никто в классе не видел ее плачущей. - Нина Васильевна, - ровным, спокойным голосом сказала Надя Краснопевцева, - Света, конечно, может молчать - это ее дело, но я считаю нужным вам сообщить: у Козловской сегодня кто-то стащил из портфеля все фотографии, что она привезла из ГДР. Вы знаете, какая это ценность для нее, так вот это подлость, Нина Васильевна, и я не понимаю, почему Света молчит. Сначала все разом возмущенно заговорили, а потом, как по команде, умолкли. В классе стало тихо. Слышно было, как за окном негромко гудел мотор да выпускал в развороченный асфальт пулеметные очереди отбойный молоток: на улице что-то ремонтировали. И в гнетущей, настороженной тишине прозвучал насмешливый голос Пирамиды: - Чемпионку мира украли! Никто в классе даже не улыбнулся. Света больше не плакала, отрешенно смотрела в окно, будто все, что сейчас происходит, ее совсем не касается. - Кто же это сделал? - после продолжительной паузы спросила Нина Васильевна. - Я понимаю, это шутка, хотя должна заметить, что неумная шутка. - Надя права - это подлость, - сказал Леня Бойцов. - За такие шутки... - Бьют тяжелой гирей по голове, - подхватил Пирамида. И опять никто не засмеялся. - Я не буду вас оставлять после уроков и выяснять, кто... - Нина Васильевна сделала паузу, - кто взял посмотреть фотографии и не положил на место. Присвоить их никто не мог. Я повторяю - это глупая шутка. И ты, Света, не переживай, я убеждена, фотографии найдутся. - Я предлагаю обыскать всех, - заявил Пирамида. - Фотографии должны быть в классе. Ваня с удивлением смотрел на него, и постепенно негодование перерастало в гнев: какая скотина! - Не говори глупости, Бабочкин, - сказала учительница. - Обыскали бы, и дело с концом, - настаивал Пирамида. - А так подозревай кого хочешь. Я первый могу портфель вывернуть... На переменке Нина Васильевна подошла к Свете и спросила: - Ты уверена, что они из портфеля пропали? Не оставила где-нибудь? - Их кто-то вытащил из "Географии"... - Найдутся, - сказала Нина Васильевна. - Я... я не знала... что у меня есть враги... - ответила Света, и губы ее задрожали. - Ну уж сразу и враги, - улыбнулась учительница и ушла. - Что же это за подлый шутник у нас объявился в классе? - угрюмо сказал Леня Бойцов, запихивая в портфель учебники. - За такие шутки по морде бьют. - Верно, Леня, - поддакнул Пирамида. - Убивать таких злодеев надо, каленым железом их! Гиревик мрачно посмотрел на него и, ничего не ответив, вышел из класса. Ваня поджидал Пирамиду на углу. Как ни в чем не бывало шагал он рядом со Светой Козловской и, вертя головой и жестикулируя, что-то рассказывал. Девочка шла опустив голову. Лицо у нее расстроенное. Когда она поравнялась с ним, Ваня негромко окликнул Пирамиду. Тот нехотя остановился. Лицо его стало кислым, будто он лимонную дольку проглотил. Что-что, а рожи Слава умел корчить. Света взглянула на Ваню и прошла мимо. - Ну, чего тебе? - спросил Бабочкин, провожая взглядом удаляющуюся девочку. - Пройдем вон туда, - кивнул Ваня на пустынный скверик с десятком облетевших кленов. - Поговорить надо... - Не о чем нам с тобой разговаривать. Про Север я уже наслушался. - Пошли пошли, - сказал Ваня. - Всегда ты не вовремя!.. Мы со Светой договорились в кино пойти... - Я думал - в милицию, - усмехнулся Ваня. - Какие-то шуточки у тебя странные... Пирамида вздохнул и поплелся за Мельниковым. На ходу оглянулся, но Света уже затерялась в толпе прохожих. - Хочу тебя предупредить, - сказал он. - Летом я очень усиленно занимался гантелями... Так что учти. - Учту, - сказал Ваня. Они остановились на углу, неподалеку от усыпанной желтыми листьями скамейки. Толстый клен дотягивался своими корявыми ветвями до раскрытой форточки на третьем этаже. Откуда-то доносилась музыка: крутили магнитофон. Ваня в упор посмотрел на Бабочкина. Чужой взгляд Слава не мог долго выдерживать, и на этот раз, моргнув раз-другой, поспешно отвел бегающие глаза в сторону. - Зачем ты взял фотографии? - спросил Ваня. - Какие фотографии? - скорчил удивленную физиономию Пирамида. - Выкладывай снимки, которые ты утащил у Светки из портфеля! - Ты что, чудишь?! - захлопал белесыми ресницами Бабочкин и на всякий случай загородился портфелем. - Нужны мне чужие фотографии! - Я ведь видел, как ты возился в ее парте. - Чего же тогда Ниночке не сказал? - Славка, отдай фотографии! - Спорим, что их у меня нет? - Я знал, что по-хорошему ты не понимаешь... - пробурчал Ваня и, коротко взмахнув правой рукой, сбоку не очень сильно ударил Пирамиду в лицо. Тот выронил портфель и изумленно уставился на Ваню. Даже глаза его перестали бегать, наверное, потому что стали тяжелыми от слез. - У меня нет фотографий, - шмыгнув носом, сказал он. - Вот пристал! - Защищайся, ты ведь с гантелями упражнялся, - напомнил Ваня и снова размахнулся, чтобы ударить, но не смог: Пирамида часто-часто заморгал и втянул голову в плечи, ожидая удара. - Где же они? - спросил Ваня, опуская руку. И тут Пирамида удивил его: он перешагнул через портфель, сел на скамью и, размазывая слезы по пухлым щекам, заговорил: - Ненавижу я вас всех! Хвастаетесь, что громадных щук ловили на Севере... А я, может быть, тоже... Поймал бы, да только где? В Ленинграде, с набережной? Все рассказывают, фотографии в нос тычут, вон ты даже змеиную шкуру привез и зуб кашалота... Я видел, как Милка девчонкам показывала... А мне что вам показать? Разве только фигу... И нечего Светке было хвастаться своими фотографиями... Подумаешь, постояла рядом с чемпионкой мира! Они всем автографы дают, кто ни попросит. Я, может, разговаривал... с самим Германом Титовым! И газировку пил из автомата с Юрием Никулиным. И никому не хвастаю об этом. Пирамида всхлипнул и умолк. Достал из кармана платок, вытер глаза и как-то жалко улыбнулся. Такой улыбки у него Ваня никогда не видел. - И опять я наврал, - сказал он. - Титова я только по телевизору видел, а с Никулиным вправду газировку пил, только он на меня даже не посмотрел. Выпил воду, поставил стакан и ушел. - А что он должен был сделать? Расцеловать тебя в обе щеки? И дать контрамарку в цирк? - Я тебе про знаменитостей... - А я про фотографии, - перебил Ваня. - Вот ведь какая штука-то, Мельников, - сказал Пирамида. - Фотографий действительно у меня нет. Если бы были, я, наверное, не кричал бы, что надо всех обыскать. - Что же ты еще такое придумал? - Вовек не догадаешься, - ухмыльнулся Пирамида. - Я и догадываться не буду. Завтра отдашь Светке. - При всем желании я не смогу этого сделать. - Неужели разорвал? - Они целы. - Послушай, Славка, у меня сейчас опять терпение лопнет. Где фотографии?! - У тебя, - спокойно ответил Пирамида. - Как у меня? - опешил Ваня. - Ты их уже целый час в портфеле носишь... Ваня смотрел на него и не знал, что сказать. Это уже настоящий цирк! Видно, не зря Пирамида вместе с Никулиным пил из одного автомата газировку... - Такого... такой подлости я даже от тебя не ожидал, - наконец проговорил Ваня и, щелкнув замком, прямо на землю вытряхнул из портфеля книги, тетради, карандаши, ручку. - В задачнике, - подсказал Пирамида. - На сорок восьмой странице. - Даже страницу запомнил! - подивился Ваня. - Вот был бы юмор, если бы их у тебя нашли! - рассмеялся Пирамида. - Это не юмор, - сказал Ваня. - Как только меня не обзывали, - сказал Пирамида. - Я уже привык. Ваня нагнулся и стал складывать учебники в портфель. На Пирамиду он не смотрел. Было противно. Лишь слезы высохли, снова стал насмешливым, наглым... - Обзывать я тебя не стану. И бить не буду... Бесполезно все это. Вот я был на Вял-озере... - Опять про свое озеро... - Разразился шторм, - не обращая внимания на его слова, продолжал Ваня. - Я оказался один в маленькой лодке... Кстати, об этом я никому не рассказывал... - За что же мне такое доверие? - Лодку перевернуло, и я чуть не утонул. В брезентовой куртке, сапогах, а берега не видно. Чужая девчонка спасла меня, с которой я только что поругался... А вот мы с тобой знаем друг друга с первого класса, и случись это со мной и ты был бы рядом, ты никогда бы не стал спасать. Я сейчас это понял. Бабочкин ковырял землю носком желтого полуботинка и смотрел вниз. Лицо у него стало серьезное и даже немного растерянное. - Я плавать не умею, - сказал он. - Ну ладно, поговорили, - сказал Ваня и протянул фотографии. - Отдашь завтра Козловской. Сам. При всех. - Чего придумал! - возразил Пирамида. - Я лучше незаметно в парту ей подброшу. - На такие делишки ты мастак, - сказал Ваня. Взял портфель и пошел вон из сквера. Пирамида сунул фотографии в карман пальто и догнал его. Некоторое время шли молча. - Это еще неизвестно, спас бы я тебя или нет, - первым заговорил Пирамида. - А ты меня спас бы? Ваня молча шагал, сосредоточенно глядя под ноги. На Славу Бабочкина ему смотреть не хотелось. А тот семенил рядом, заглядывал в глаза и тараторил: - Ведь мы с тобой все время ругаемся... Ну, скажи, спас бы ты меня или нет? - А как ты думаешь? - Я и забыл, - улыбнулся Пирамида. - Ты всех спасаешь. Вот и за Светку вступился... - А ты - топишь! - Ты послушай, как все здорово было задумано; я был уверен, что, когда Светка хватится фотографий, ты сразу скажешь, что я их взял. А я скажу: давайте устроим обыск. У тебя их и найдут... - Выходит, промахнулся ты на этот раз, - сказал Ваня. - Ты не сказал, что я взял фотографии... - Мне направо, - сказал Ваня, хотя ему нужно было прямо. Слава дошел с ним до угла и остановился. И уже издали крикнул: - Думаешь, испугаюсь отдать фотографии Светке? Вот возьму и отдам! Ваня вышел на улицу Воинова и оглянулся: Пирамида стоял на тротуаре и смотрел ему вслед. Вот он поднял руку и помахал. Ваня отвернулся. 21. МАЛЬЧИШЕСКАЯ СЛАВА Ваня неделю провалялся дома с простудой. Температура стала нормальной, но врач почему-то не разрешала еще в школу ходить. От нечего делать Ваня слонялся по комнате, читал журналы, подолгу глядел из окна на шумную, оживленную улицу. Как-то, перебирая свои вещи, наткнулся на свисток, подаренный на Вял-озере милиционером. Помнится, тогда веселый лейтенант сказал: - Свисток этот особенный. Свистнешь - любой милиционер придет к тебе на помощь, но ты, я гляжу, парнишка толковый и попусту свистеть не будешь. - Только по делу, - пообещал тогда Ваня. Ваня поднес свисток к губам, и хотя он чуть дунул, звук был сильный и пронзительный. Открыв окно, Ваня выглянул на улицу. Увидев, как толстая медлительная женщина с продуктовой сумкой, не обращая внимания на транспорт, стала переходить улицу в неположенном месте, он свистнул. Женщина, выронив сумку, так и присела, запели тормоза новой черной "Волги". Двое военных остановились и стали оглядываться. От остановки троллейбуса, расстегивая планшет со штрафными квитанциями, спешил постовой милиционер. Ваня улыбнулся и тихонько притворил окно: следователь не обманул - свисток действовал безотказно. Вечером к нему домой ввалились возбужденные Андрей и Костя. У каждого в руках по нескольку номеров газеты "Вечерний Ленинград". - Читал? - прямо с порога, не сняв шапки, потряс газетами Андрей. - Читал, - поднимаясь с тахты, сказал Ваня. - Температура земного шара повышается. На Шпицбергене за последние пятьдесят лет температура стала на двенадцать градусов выше, в Гренландии - на семь. А вы знаете, если общая температура Земли еще повысится на несколько градусов, начнут таять льды в Антарктиде, растает Ледовитый океан и наступит всемирный потоп! - Какой еще потоп? - отмахнулся Андрей. - Ты послушай... - А вы знаете, что в воздухе становится все меньше и меньше кислорода? - перебил Ваня. - Леса вырубаются, а заводы и фабрики ежедневно выбрасывают в атмосферу миллионы тонн углекислого газа. - Ты послушай... - попробовал его остановить Андрей. - Нет, вы послушайте, - суровым голосом вещал Ваня. - К двухтысячному году в Америке совсем не будет пресной воды... Ничего вы не знаете, - заключил Ваня, захлопывая журнал "Знание - сила". - Живете, как амебы, и даже не подозреваете, что в мире творится... - А как же американцы без воды жить-то будут? - спросил Костя. - Уже сейчас на берегах океана строятся мощные опреснители... - Да подождите вы про воду! - воскликнул Андрей. - Про нас в газете написано! На, читай! Ваня взял газету, развернул. Лицо у него стало растерянным. Еще ни разу в жизни в газетах про него не писали. Про отца писали часто. Даже в журнале был напечатан очерк с портретом. Мать завела для газетных вырезок специальную папку... Как же он забыл! Про него тоже один раз было написано. В школьной стенгазете. И даже карикатура нарисована: сидит Ваня верхом на жирной ухмыляющейся двойке и куда-то едет... Ваня пробежал глазами одну страницу, другую. - Не туда смотришь, - нетерпеливо сказал Андрей и ткнул пальцем в маленькую заметку на последней странице. Заметка была напечатана мелким черным шрифтом под рубрикой происшествия. Называлась "Геройский поступок двух ленинградских пионеров". В заметке рассказывалось, как три приятеля (перечислялись имена и фамилии), работая за Полярным кругом в экспедиции, разоблачили опасного жулика и спасли ценное государственное имущество... - Надо Саньке газету послать, - сказал Ваня. - Ты читай дальше! Дальше сообщалось, что ребята обнаружили на Глухой ламбине машину, в которую уже были погружены украденные сети с рыбой. Сообразительный Ваня Мельников послал своего приятеля Андрея Пирожкова за подмогой, а сам вывинтил из шин ниппеля... Рассвирепевший жулик ударил его по голове, но удрать не успел. Так благодаря находчивости и героизму трех пионеров в глухом северном лесу был задержан с поличным преступник... И внизу подпись: Г.Назаров, начальник экспедиции... Ваня положил газету на тахту и взглянул на друга. - Странно видеть свою фамилию и имя напечатанными в газете... - Пирамида от зависти лопнет, - засмеялся Андрей. - Показали бы мне вашего знаменитого Пирамиду, - сказал Костя. - Сколько разговоров о нем! - Увидишь и отвернешься, - сказал Андрей. - Не очень-то приятная личность. Ваня вспомнил, как Пирамида сиротливо стоял на углу и смотрел ему вслед, а потом нерешительно поднял руку и помахал, но Ваня не ответил... На другой день Бабочкин при всех вернул Свете фотографии и извинился. - Зря мы все время ругаем Пирамиду, - задумчиво проговорил Ваня. - Может, он не такой уж плохой парень? Обозлился на всех, за то что все смеются над ним... - Ему это нравится, - усмехнулся Андрей. - Я гляжу: на тебя болезнь как-то странно подействовала... Добрый стал. - Я просто умираю от желания познакомиться с Пирамидой, - сказал Костя. - Что ты скажешь про это? - кивнул Ваня на газету. - Мне хочется вам пожать руки, - ответил Костя. - Я бы так не смог... - Смог бы, - сказал Андрей. - А ты испугался, когда увидел этого шофера? - спросил Костя. - Я слышал его шаги, но для меня главное было выдернуть ниппель. Я даже не успел испугаться, как он налетел на меня. А потом ничего не помню. - Я, наверное, все рекорды побил по бегу на длинные дистанции, - сказал Андрей. - Прибежал в лагерь и слова не могу сказать... Еле отдышался. А потом обратно пришлось бежать. - А тех, остальных, поймали? - поинтересовался Костя. - А чего их ловить? - сказал Ваня. - Они сети погрузили - и деру. Вот если бы увезли. - Отчаянный ты человек, - восхищенно посмотрел на него Костя. - Я что, вот Санька, - сказал Ваня. - Рядом жулики, а он свистит, подает мне сигнал... Там один был с ружьем. Мог бы, чего доброго, и пальнуть. - Санька отличный парень, - согласился Андрей. - Я ему две газеты пошлю. - А Элле? - Ей будет интересно про нас почитать... - Кто это Элла? - спросил Костя. - Щука, - улыбнулся Андрей. - Я вот чего боюсь, - сказал Ваня. - Как бы Милка Спицына и хитрый Гоша Симкин снова не заставили нас выступать на разных сборах... Давай, Андрей, сразу договоримся: если с ножом к горлу пристанут, ты, как самый отважный из нашей бригады, выступишь... На первой же переменке ребята собрались у парты Вани Мельникова. Многие вче