Постойте, постойте, товарищ старшина! Здесь инженер! Голоколосский здесь! Ранен! В воронке! -- повернулся, кивнул на нее.-- Пулей его. Насквозь.-- Ткнул перебинтованной рукой себя в грудь.-- Плохо ему. Моряки уходили. Обозные поскребыши пытались не отставать. И Матушкин не сразу сообразил, что ему делать. Но тут же, видно, что-то решил. -- Двое! Эй, вы! Вы, вы!-- показал он на самых задних, на хвост.-- Все, все! Втроем! Да, да, и ты тоже... Давай, дядя, и ты! -- показал он на морщинистого, в галошах и с шашкой.-- Пойдете со мной!-- Рупором сложил ладони у рта.-- Полищу-у-ук!-- во весь голос, прокуренный, с хрипотцой, бросил он в кучу уходивших за моряками солдат.-- Полищу-у-ук! Высокий и крепкий и, пожалуй, единственный в каске и сапогах (остальные в обмотках, в пилотках) обернулся. -- Чего, старшой?-- спросил зычно он издали. -- Я к пушке, к пушке пойду! Там пушка!-- оторвал руку ото рта, показал на рощицу старшина.-- Останешься за меня! Понял? А этих я забираю с собой. С собой! Поддержу вас огнем! -- Есть! Понял, старшой!-- ответил ему Полищук. -- Ну, с богом! Все как приказано! Как в приказе! -- напомнил ему старшина.-- Так и действуй! Давай! Понял дело? Вот так! -- Понял, понял! -- Ну, давай! И не теряя времени, не бросая больше понапрасну! слов, Полищук взмахнул согласно и, возможно, прощально рукой, повернулся и побежал за своими, за обозниками, едва поспевавшими за моряками, дальше, вперед. И тут Матушкин что-то будто бы вспомнил. Резко повернулся опять к уходящим. Снова сложил руки у рта, закричал: -- Лосев! Лосев! Услышал, остановился, обернулся первым опять Полищук: -- Чего, старшой? -- Лосева, Лосева ко мне! -- Лосева? -- Да, да! Ездового! Лосева!-- старался пересилить он грохот.-- Бегом ко мне его! Что-то там у себя скомандовал Полищук. И от обозников отделилась фигура и побежала назад. Матушкин широко, горячо рукой ему замахал, маня поскорее к себе и стал звать: -- Скорее, скорее, Лосев! Бегом! Наш ведь, ездовой,-- объяснил старшина стоявшим вокруг:-- Надо взять и его.-- Увидел Ваню. Вспомнил вдруг, что тот про инженера сказал. Схватил его за плечо и к воронке, к воронке за собой потянул. Остановившись у края ее, глянул на дно. И пока ездовой бежал, своими глазами увидел, как, корчась, лежал там на комьях земли и пускал кровавые пузыри изо рта инженер. -- Нехорошо,-- протянул хмуро, встревоженно Матушкин.-- Слушай, сынок. До штаба сможешь дойти? Дорогу найдешь? Тут подбежал ездовой. -- Ездовой Лосев явился! -- доложил он, вытирая с лица ладонями пот, прерывисто, шумно дыша.-- Вот туточки я! Но Матушкин не слушал его. -- Найдешь?-- повторил он, осторожно тронув Ваню за локоть.-- Надо, сынок. Постарайся, найди. А Ваня, недослушав, не взвесив еще ничего, ничего не желая и взвешивать, слепо веря своему старшине благодарный, покорный и почему-то уже преданный бесконечно ему, моментально бездумно ответил: -- Найду! Сумею найти! -- Санитаров найди. Хотя бы сестру. И поскорее, сынок, поскорей!-- И неожиданно, как прежде, бывало, Ванин отец, таежник погладил его по голове, по сочившимся кровью бинтам.-- Надо, надо, сынок, иначе умрет.-- И застыл, пристально глядя Ване в лицо. Так и проняло насквозь бывалого, уже повидавшего всего старшину. Будто погладил по головке Николку -- родного сынка своего, которого тоже... вот-вот -- и на фронт... "Эх, черт,-- как и давеча, сжалось снова сердце отца, пусть и не Ваниного, а другого такого же, своего, но отца.-- Какое это великое горе... Какое это несчастье -- война!-- Но тут же вспомнил, сообразил, что еще по стоянно терзало его, особенно в эту минуту, когда сосунок стоял с ним рядом, весь в бинтах и крови, а он, старшина, вел за собой против танков всех этих, собранных по тылам, неподготовленных, с винтовками словно палки в руках.-- Эх, бы пушки... "Пэтээры" хотя бы сейчас... Хотя бы гранаты противотанковые. Какое же это великое счастье,-- подумал вдруг он,-- в такую вот минуту, когда враги вовсю прут на тебя, быть вооруженным как нужно, до самых зубов. Какое счастье! Чтобы не дать мальчишек вот таких убивать. По-настоящему ведь еще и жизни не видевших. И вообще чтобы землю свою как следует защитить. Чтобы дать так уж дать по врагам, по зубам! По мозгам! Всем, кто, гад, лезет на нас!-- И, вскинув, вдруг потряс туда, за речку, в долину, где пылал и дымился Моздок, заскорузлым, грязным, тяжелым своим кулаком.-- И ничего,-- мелькнуло горько и гневно в его кипевшей сейчас ненавистно и мстительно голове.-- Никогда, ничего для этого не надо жалеть! Ничего! На любые жертвы надо идти! Только чтобы никогда не быть слабее врагов! Никогда! Понят дело? Вот так!"-- И, вздохнув, осторожно тронул опять кровавые бинты сосунка. -- Ну, беги, давай, сынок,-- подтолкнул он Ваню Изюмова, как и давеча, когда погнал его к пушке с прицелом и завтраком. И, постояв-постояв с секунду-другую еще, поглядев, как бежит простреленный, перебинтованный, окровавленный сосунок, и сам побежал, позвав за собой остальных.-- За мной, ребята! За мной! -- И, перекинув винтовку в левую руку, а правой придерживая трофейные немецкие гранаты за поясом, тяжело затопал кирзовками по перепаханной бомбами, минами и снарядами каменистой кавказской земле. --------------------------------- А.Г.Круглов, НАВСЕГДА. Повести и рассказы Трилогия участника Отечественной войны Александра Круглова включает повести "Сосунок", "Отец", "Навсегда", представляет собой новое слово в нашей военной прозе. И, несмотря на то что это первая книга автора, в ней присутствует глубокий психологизм, жизненная острота ситуаций, подкрепленная мастерством рассказчика. М., Советский писатель, 1988. В сборник вошли также рассказы "Танк", "Труба", "Разгулялись", "Порог", "Крохаль", "Развод" страница в интернете - http://navsegda3.narod.ru email - navsegda3@narod.ru OCR, spellcheck - Viat viat@pisem.net