сам  всегда держу нож  в
кармане.  Но разве не обычное дело,  отрезав хлеб,  положить вместе с  ним и
нож?  Если б  я  знал,  что из-за тебя перевернемся,  я тоже прибрал бы его.
Поздно теперь говорить об этом -  не поможет.  Наберемся-ка лучше терпения и
будем козырять, чем придется. Времени хватает.
     И начали "ковырять".  И пряжкой,  и щепочками,  и костями рыб, и острой
пуговицей. Виктор додумался раскалить пряжку в огне и ею отделять от змеиной
кожи тонкие полоски.  Все  вместе,  а  больше всего терпение,  начало давать
результаты. Это придало друзьям бодрости, уверенности. Сначала они разрезали
кожу вдоль,  после этого каждый стал трудиться над своим куском. Шесть часов
корпели они над змеиной кожей, но все-таки добились своего.
     - Самые лучшие силки в мире! - любовался Виктор своей работой.
     Сейчас же и понесли их на место.  Хотелось поглядеть, как пойдет ловля,
но рассудили, что нет нужды маяться всю ночь.
     - Помочь делу мы ничем не сможем,  - сказал Виктор, - а только испугаем
тетеревов. Нужно будет завтра встать пораньше.
     Разложили силки среди поляны,  закрепили концы, вернулись назад и легли
спать.
     Виктор проснулся за полночь и  с нетерпением ждал рассвета,  сидя возле
костра. Едва забрезжило на востоке, как он разбудил товарища, и оба тихонько
направились в лес.
     Еще издали услышали в той стороне гомон,  хлопанье крыльев, бормотание,
словно там  собралась большая толпа.  Потом  отчетливо раздалось:  "чуфф-фы,
чушш!",  и  по этому крику можно было догадаться,  что там происходит жаркая
битва.
     Хлопцы ползли, едва дыша, чувствуя, как отчаянно бьются сердца.
     Подползли.  На  поляне дралось несколько пар  тетеревов,  да  так,  что
только  перья  летели  во  все  стороны.  Особенно выделялся старый токовик,
черный,  с белыми полосами на крыльях.  Вокруг,  на ветках деревьев,  сидели
серенькие тетерки и наблюдали за соревнованием, происходившим ради них.
     Они криками подбадривали бойцов,  а  те изо всех сил старались показать
себя перед красавицами.
     Все  это  друзья  заметили с  первого взгляда,  а  когда  присмотрелись
повнимательнее, увидели, что у двух тетеревов ноги уже запутались в силках и
они  почти не  обороняются от  своих врагов.  Вот  зацепился старый токовик,
тревожно закричал, дернулся и - вырвался из петли.
     - Бежим, чтобы и те не вырвались! - шепнул Виктор.
     Хлопанье крыльев оглушило хлопцев.  Испуганные птицы мигом исчезли. А в
руках у друзей остались два добрых тетерева, килограмма по два каждый.


        X

     Хозяйство. - Старые знакомые. - Волк. - Охотились на лису, а убили... -
Увеличение стада.

     Теперь добычи должно было хватить дня на четыре.  Но снова беда: как ее
сохранить, чтобы не испортилась?
     - Давай делать погреб,  -  не  то  в  шутку,  не  то серьезно предложил
Виктор.
     - Главное не в погребе, а в соли, - ответил Мирон.
     - Тогда давай сушить на солнце и коптить мясо,  как это делают другие в
таких случаях.
     - Неплохо бы, но как его разрезать на тонкие куски?
     - Ну,  в таком случае построим клетку и до поры до времени посадим туда
одного тетерева, - сыпал Виктор предложениями.
     - А,  это уже другое дело! - подхватил Мирон, И действительно: тетерева
живые, значит, лучше всего и сохранить их такими.
     - Пока у нас есть рыба,  мы можем откармливать их,  - сказал Мирон, - а
для этого соорудим маленький хлевок.
     - Даже не очень маленький,  ведь у нас может завестись еще какая-нибудь
живность, например, дикий поросенок или заяц...
     - Корова, овца! - насмешливо подхватил Мирон.
     Как бы там ни было,  а помещение приходилось сооружать, пристроив его к
шалашу.  Тут росли кусты,  пригодные для "сруба". Форма строения зависела не
от строителей,  а  от порядка,  в  каком росли кусты.  По сравнению с  домом
постройка "хлева" оказалась легким делом, и не больше, чем через час, он был
готов.
     Всего труднее было решить вопрос о дверях.  Как без ножа сделать, чтобы
дверь легко открывалась и закрывалась?
     - Нечего тут мудрить!  -  сказал, наконец, Мирон. - Посадим тетеревов и
заплетем сверху. Когда понадобится, можно опять расплести.
     - А  что  ты  будешь делать с  большими животными?  -  серьезно спросил
Виктор.
     Мирон взглянул на него, не зная, шутит товарищ или нет.
     - Тогда построим хлев из бревен, на завесах, с замком, - ответил он.
     - Чем же кормить тетеревов?
     - Почками, молодыми листьями.
     Таким образом в их хозяйстве завелась птица.
     Самым  больным вопросом после  ножа  оставалась посуда для  варки пищи.
Сколько дней уже они не ели ничего горячего, кроме рыбы и мяса.
     - Все же придется искать глину!  -  твердо сказал Виктор.  -  Стыдно не
найти до сих пор такого добра!
     - Не  говори о  ней  с  таким пренебрежением,  -  ответил Мирон.  -  Мы
привыкли так смотреть на  глину только потому,  что у  нас ее много и  мы не
используем ее как следует.  Из нее можно делать кирпичи, черепицу, подземные
трубы.  Пусть  вместо деревянных домов  везде  будут каменные;  пусть вместо
соломенных и даже ржавых железных крыш будут черепичные;  пускай везде будут
проложены трубы для поды,  канализации,  осушки болот -  и  ты увидишь,  что
такое глина.
     Хлопцы взяли на плечи дубины и  пошли.  У Виктора даже руки зачесались,
когда он сжал свою "ежовую булаву".
     - Эх, если б встретить какого-нибудь настоящего врага! - сказал он.
     - Не  очень храбрись,  -  охладил его Мирон.  -  Не думай,  что колючки
опасны для всех.
     Ближние места были им уже знакомы,  поэтому друзья направились глубже в
лес. После мрачного бора, почти одинакового во все времена года, они вышли к
широкой,  залитой солнцем ложбине. Трава тут уже выросла настолько, что хоть
коси ее.  Береза,  ольха, орешник, рябина шумели листвой, как летом. То там,
то  тут  над  ними  возвышались дубы,  липы,  одинокие сосны с  разросшимися
вершинами. Казалось, и солнце здесь греет сильнее, чем на берегу.
     Не  думали  любоваться природой,  но  красота  весеннего леса  невольно
заставила остановиться и посмотреть вокруг.  И вдруг услышали,  как в кустах
кто-то поперхнулся и закашлялся.
     - Человек?
     Они бросились в ту сторону и выгнали... косулю.
     - Неужели это она кашляла? - огорченно спросил Мирон.
     - А  кто  же?  -  уныло ответил Виктор,  словно он  был виноват в  этой
ошибке.
     На некоторое время настроение друзей было испорчено...
     Долго бродили они  по  лесу,  заглядывали в  каждый уголок,  вспугивали
своих соседей.  Снова видели кабана и  опять постарались спрятаться от него,
хотя Виктор и готов был вступить в бой.
     - Вообще я считаю,  -  рассуждал он,  -  что зря рассказывают и пишут о
разных лесных ужасах. Возьми ты хоть этого кабана: свинья как свинья, ничего
жуткого в нем нет, сам боится нас.
     - Ты  же знаешь,  что даже лев и  тигр уклоняются от встречи с  людьми,
однако никто не скажет, что они безопасны, - доказывал Мирон.
     Тут из лесу выбежало и остановилось, задрав голову, новое животное.
     - Никак собака? - обрадовался Мирон.
     - Волк!  -  крикнул Виктор и схватился за булаву. Волк клацнул зубами и
мгновенно исчез.
     - Вот с этим мы могли бы справиться и своими дубинами, - сказал Виктор.
- Жаль, что он не напал на нас. Они нападают только тогда, когда их много.
     Наконец друзья набрели на  обрыв,  где  из-под  песка  виднелась глина.
Накопали ее и пошли назад.
     По дороге заинтересовались какой-то норой.
     - Наверно, лисья, - заметил Мирон.
     - Пожалуй,  -  согласился Виктор,  приглядываясь к норе и следам вокруг
нее. - Только не великовата ли для лисьей? Поищем поблизости другие выходы.
     И действительно, в разных местах нашли еще три выхода.
     - Вернемся сюда и попробуем выкурить ее дымом,  -  предложил Виктор.  -
Один станет возле того вон  выхода,  стеречь,  другой будит выкуривать через
соседний, а остальные завалим.
     - Идет! - согласился Мирон.
     Отнесли глину и тотчас вернулись с огнем.
     Около нижней,  широкой дыры подготовили костер, для лисы оставили самый
далекий выход, а остальные засыпали, завалили хворостом.
     - Подожди,  -  сказал Виктор,  -  надо  поискать,  могут  оказаться еще
выходы. Тогда весь труд будет напрасным.
     После долгих старательных поисков действительно нашли еще один выход.
     - Ну, теперь можно начинать, - сказал Виктор. - Ты раскладывай огонь, а
я пойду стеречь.
     Мирон разгреб нору пошире,  поглубже,  так, чтобы огонь был под верхним
пластом земли.  Когда  сушняк  разгорелся,  Мирон  начал  подбрасывать сырые
прошлогодние листья,  трухлявые потки.  Густой дым  расползался вокруг норы,
но, казалось, совсем не проникал в нее.
     - Что делать? - крикнул Мирон Виктору. - Дым не идет в середину!
     - Ничего!  -  отозвался тот.  -  Часть все равно попадает туда. А ты не
стой, раздувай костер.
     Мирон принялся дуть.  Дело пошло:  и  лучше горело,  и  дым втягивало в
нору.
     Виктор стоял у другого выхода и напряженно ждал. Он пожалел свою булаву
и  взял дубину приятеля.  Долго тянулось время.  Все чудилось,  будто что-то
шевелится в  глубине  норы,  но  -  никто  не  показывался.  Друзьям  начало
казаться,  что  стоят они  тут давным-давно.  Мирон нетерпеливо поглядывал в
сторону Виктора.  Тот все стоял с поднятой дубиной,  точно окаменевший. Руки
его затекли.
     Наконец...
     Виктор чуть было не выпустил дубину из рук,  когда вместо лисьей головы
увидел совсем неожиданную морду:  длинную,  белую, о двумя черными полосками
вдоль нее.
     Сунулась морда раз-другой и  исчезла.  Но вот из норы появился дымок...
Бедное  животное вынуждено было  выбраться наружу.  Правда,  оно  не  видело
врага,  так как Виктор стоял сзади,  но все же чувствовало беду.  Виктор уже
догадался,  что это за  зверь,  и  успокоился:  неуклюжее животное не успеет
удрать в лес, как лиса!
     Наконец животное шагнуло вперед,  показалась спина  с  сероватой грубой
шерстью.
     Виктор опустил дубину раз... другой... Жалобно хрюкнуло животное.
     - Готово! - крикнул Виктор. Мирон мигом подбежал к нему.
     - Что это? - выпучил он глаза.
     - Барсук!  -  торжественно ответил Виктор.  -  Но  погоди!  Еще  что-то
шевелится!
     Из  норы выползли двое барсучат:  они  тоже одурели от  дыма.  Оба были
такие маленькие,  потешные,  что хлопцам и  в  голову не  пришло их убивать.
Забрали живьем.
     - Вот тебе и еще животные для хозяйства! - сказал Мирон.
     - Я же говорил, что надо будет построить хороший хлев.
     - А есть их можно?
     - Никто не запрещает, но обычно их не едят.
     - А шкура ценная?
     - Не очень. За взрослого рублей пять получить можно.
     - В таком случае и возиться с ними нет смысла, - поморщился Мирон.
     - Но  они забавные и  быстро привыкают.  Кроме того,  жир барсука очень
помогает от простуды и идет на смазку сапог, особенно охотничьих.
     Старый барсук был около полуметра длиной и  весил килограммов тридцать.
Трудно было тащить его, еще труднее снять шкуру теми инструментами, которыми
располагали друзья.  Но Мирон решил,  что шкура очень пригодится, и настоял,
чтобы сейчас же  попытаться ободрать барсука.  Дело  оказалось сложным.  Два
часа промучились, а сняли не шкуру, а какие-то лохмотья.
     Захватили добычу и,  усталые,  отправились домой. Барсучата вырывались,
даже кусались.
     - А можно их посадить вместе с тетеревами? - спросил Виктор.
     - Для тетеревов сделаем насесты,  а  барсуки будут на  земле,  -  решил
Мирон.
     - А  эти  барсуки довольно интересный народ,  -  рассказывал по  дороге
Виктор. - Они очень похожи на медведей, только меньше и принадлежат к породе
куниц.  Совершенно безвредны: питаются корнями, ягодами, червями. За добычей
выходят ночью. Зимою спят в своей норе, как медведи. Очень чистоплотны. Этим
иногда пользуются лисы:  заберутся,  когда нет хозяев,  в  хату и напакостят
там.  Вернется барсук, почует вонь и уходит от своей норы. А лисе только это
и нужно: готовый дом!
     В  лагере разместили животных,  как договорились,  поужинали и улеглись
спать с чувством хозяйского удовлетворения. В сравнении с первыми днями дела
их обстояли куда лучше.
     - Дли полного удобства не хватает только ножа,  чугуна, хлеба и соли, -
сказал Мирон.
     - И махорки, - добавил Виктор.
     - Ты еще не забыл об этой гадости?
     - Иногда и забываю,  нет-нет, да и потянет закурить. Но ничего, терпеть
можно. Наверно, потом буду рад, что так получилось.


        XI

     Барсуки подвели.  - Не святые горшки лепят (а умелые). - Новые средства
жизни.

     На  другое утро,  едва проснувшись,  хлопцы сразу же  сунулись в  хлев,
поглядеть свою  "скотину".  Заглянул Виктор в  щель -  ничего не  увидел.  -
Что-то не видать, - пробормотал он.
     Раздвинули ветки пошире, посмотрели во все углы - нет никого!
     Взглянули друг на друга - и руками развели.
     - Куда же они подевались? Хлев-то ведь целехонек!
     Мирон почесал затылок.  Осмотрели всю постройку и  заметили возле самой
земли довольно большую дыру.
     - Работа барсуков!  - крикнул Мирон. - А за ними и тетерева удрали. Как
же это мы не подумали? Даже ты, спец по зоологии, не предусмотрел.
     Виктор стоял, опустив голову, и чувствовал себя виноватым.
     - Верно,  -  сказал он,  -  если они роют для себя норы, значит, могли,
даже должны были,  и  тут прорыть ход.  Но в  таком деле никаких специальных
знаний не требуется: ты и сам мог бы догадаться об этом, а вот...
     - Я говорил, что незачем было возиться с ними, - сердито перебил Мирон.
- Никакой пользы от них нет.  Держать их для потехи в нашем положении глупо.
А теперь из-за них и тетерева удрали. Вот тебе и животноводство!
     - И все же об этом ты и сам не думал,  -  оправдывался Виктор. - Сказал
бы раньше, и все было бы иначе. Нечего на другого валить. Сам помогал мне. В
следующий раз будем умнее.
     - Жди теперь следующего раза!
     Поахали,  попеняли друг  другу,  но  помочь  делу  ничем  не  могли.  А
поскольку рыбы пока хватало,  то и большой беды не было. Вскоре начали далее
шутить.
     - В  другой раз  для  каждой пары  животных будем  строить специальные,
приспособленные помещения, - утешил Виктор. - Пока же давай лепить горшки.
     - А ты знаешь, как их лепят? - спросил Мирон с сомнением.
     - Кто из нас когда-то не лепил?  -  беззаботно ответил Виктор. - Не зря
говорят: не святые горшки лепят.
     - Тут не лепить, а крутить надо, - хмуро сказал Мирон.
     - Давай крутить,  все равно,  -  легко согласился Виктор.  - Ты, видно,
отлично знаешь это дело?
     - Почему я? - удивился Мирон.
     - Ты же сам недавно воспевал глину, поэму в прозе декламировал.
     - Поэма -  поэмой,  -  пожал плечами Мирон, - а как делают горшки, я не
видал.  Дело  это  считается таким обычным,  что  и  в  голову не  приходило
заинтересоваться им. Может, ты видел?
     - И  мне не случалось,  -  с комичной миной ответил Виктор.  -  Тоже не
интересовался примитивной промышленностью.  Все  дикари умеют это делать.  Я
даже где-то  читал,  что  египтяне четыре тысячи лет назад выдумали какое-то
приспособление для такого производства.  Но, я думаю, сделать простой горшок
можно в без приспособлений.
     - Посмотрим, - уныло согласился Мирон.
     Как  он  жалел,  что раньше не  интересовался этим!  И  ему приходилось
читать,  он  имел даже некоторые теоретические познания,  но  как взяться за
дело - не знал.
     Пустив в  ход черепашину для воды,  намочили глину.  Замесили и  начали
лепить,  как  это  делают маленькие дети.  Крошечные,  неуклюжие мисочки еще
кое-как получались,  но друзьям не это было нужно,  а горшок хотя бы на литр
воды. Такую посудину приходилось лепить из кусков, и сразу было видно, что в
слепленных местах она очень ненадежна.
     Старались так,  что  даже пот капал.  Множество раз наново комкали свои
"горшки".
     - Вот тебе и "не святые горшки лепят"!  -  сердился Виктор.  -  Выходит
наоборот: как раз святым следует быть в этом деле.
     - Или дикарем, - добавил Мирон.
     Наконец каждый слепил по  "горшочку",  но когда взглянули на них,  даже
носы повесили.
     - Они сразу расползутся, когда начнут сохнуть. А их еще нужно обжигать,
иначе не будут держать воду.  Вот тебе и примитивное производство!  - сказал
Виктор.
     - Нет,  видно,  не обойтись без гончарного круга!  -  решительно сказал
Мирон.
     - Ишь чего захотел: колесо, машину!
     - Какую-нибудь  крутелку  обязательно  надо  придумать.  Тогда  плотнее
слипнутся частицы глины. Сейчас я поищу что-нибудь.
     Через  несколько минут  Мирон  принес  довольно толстый  круглый  кусок
дерева, оскоблил его.
     - Теперь,  - сказал он, - поставим эту штуку торчком. Ты будешь вертеть
ее,  а  я  сверху положу комок глины.  Во  всяком случае,  должно получиться
что-то не хуже этих черепков.
     Подошли поближе к  воде,  приспособились.  Было бы  ничего,  но  чурбак
шатался  от  движений  Виктора.  Пришлось приладить вилку,  чтобы  закрепить
"машину".
     Наконец после долгой возни что-то получилось.
     Правда, это "что-то" не очень напоминало горшок.
     - Что он неуклюжий - не беда, - сказал Мирон.
     - Стенки  уж  больно  толсты,  это  скверно:  потрескаются.  Давай  еще
попробуем.
     И вот родились два неказистых горшка... С удовлетворением рассматривали
их хлопцы.  Однако радость поблекла,  как только оба подумали,  что до конца
еще очень далеко.
     - Сушить их нужно несколько дней,  - сказал Мирон. - Следует начинать с
темного,  влажного места.  А  мотом обжигать несколько дней,  тоже начиная с
легкого огня,  даже дыма. Да и то неизвестно, не потрескаются ли: ведь глина
не подготовлена, не обработана как следует.
     - Э-э!  -  протянул Виктор.  - В таком случае и не дождемся. Пожалуй, к
тому времени мы уже дома будем. Вода и так почти спала.
     - Я  не пожалею,  если не дождемся.  А  если пригодятся,  мы сами будем
рады,  что  сделали их.  Рыбы на  сегодня хватит,  пойдем поищем к  ней  еще
чего-нибудь.
     Как всегда направились в лес. Вскоре нашли несколько маленьких грибов.
     - Смотри, какие красивые сыроежки! - обрадовался Виктор, сорвал и сразу
съел корень.
     - Вкусные, сладкие! - причмокнул он. - Не зря их зовут сыроежками.
     Через несколько шагов наткнулись на лисички.
     - Теплая погода, начинают грибы лезть, - сказал Мирон. - Будет что есть
вместо тетеревов.
     Пересекли лес наискосок и вышли к. тому месту, где в первый день видели
клин, выдававшийся в озеро. Теперь с этой стороны озера уже не было.
     - Смотри-ка, сухо! - крикнул Виктор и бросился вперед. Побежал за ним и
Мирон.  Но скоро убедились, что дальше опять лежит трясина, в которую нечего
и соваться.
     - Все же  теперь можно надеяться на  выход,  -  утешали себя друзья.  -
Завтра пойдем искать его. Тут Мирон обратил внимание на молодой аир.
     - А вот и еще пища!  -  сказал он, вырвал растение, очистил белый конец
возле корня и начал есть.
     - Правильно!  Знаю!  Не раз ел!  -  согласился Виктор и присоединился к
другу.
     - Кажется,  вволю наелись, - рассуждали хлопцы по дороге назад, - а все
время чувствуется голод, чего-то не хватает.
     Под вечер начался дождь,  обложной, долгий. Все время пришлось сидеть в
будке. Хоть и старательно была она построена, но кое-где протекала.
     - Обязательно сожгу ее, когда будем уходить домой! - сердился Виктор.
     Снова  стало тоскливо и  грустно.  Снова немилым сделалось все  вокруг.
Одно  только  утешало хлопцев:  завтра они  окончательно выберутся из  этого
дикого угла. Ведь вода уже спала.


        XII

     Снова  неудачная  попытка.  -  Неожиданная встреча.  -  Ежик  помог.  -
Последняя рыба.  -  Новая  попытка.  -  Недолгая радость.  -  В  западне.  -
Последние усилия. - На краю гибели.

     Спали плохо.  Поддерживали огонь,  грелись, сушились. Дождь перестал на
рассвете, и друзья начали готовиться в дорогу.
     Они крепко надеялись,  что теперь,  наконец,  выберутся с  острова.  Не
может быть, чтобы нигде не нашлось отсюда выхода! Пусть даже придется ползти
так,  как  тогда они  ползли по  грязи до  острова.  Что угодно,  -  лишь бы
вырваться!
     Перед отходом Мирон бросил в костер все запасенные дрова.
     - Пусть горит. А вдруг придется вернуться?
     Идти  было  невесело:  земля  мокрая,  с  деревьев капает после ночного
дождя.  Заденет передний какую-либо ветку плечом -  задний кричит,  что  его
облило. Обувь промокла сразу, а после постепенно промокла и одежда.
     Пошли той же дорогой, что и первый раз, - вдоль берега. Но самочувствие
было хуже,  чем тогда.  Тогда сразу было видно,  что впереди вода, значит, и
соваться нечего.  А теперь то и дело приходилось лезть в болото,  пробовать,
нельзя ли пройти, - и тут же поворачивать назад.
     Озера не было видно:  перед ним распростерлось большое болото, покрытое
редким кустарником и отдельными деревьями.  Лишь иногда, с пригорка, увидишь
- блеснет среди зелени вода и снова спрячется.
     Друзья обошли только половину острова,  а устали больше,  чем в прошлый
раз за весь путь. Да и голод начинал мучить. Сначала их поддерживала надежда
найти выход, но скоро и она исчезла. Даже Мирон не выдержал:
     - Так можно пробродить здесь всю жизнь, - сказал он.
     - Теперь только я почувствовал,  каким приятным,  красивым,  уютным был
наш уголок, шалаш, костер! - признался Виктор. - Идем назад!
     - Идем!  -  согласился Мирон. - Все равно сегодня не успеем обойти весь
остров. Завтра начнем с этого места.
     Вернулись в лагерь уже под вечер.  Жар в костре сохранился, но в запасе
не  было ни  сухого топлива,  ни  еды.  Хлопцы так  устали,  что  не  хотели
шевелиться. Надо было собирать хворост, идти за рыбой, однако друзья решили,
что лучше поголодать,  но хорошенько отдохнуть.  Ведь и  прошлую ночь они не
спали.
     Наскоро собрали хвороста,  подсушились, выпили "чаю" и тотчас свалились
как убитые.
     Проснулись  на   рассвете,   проспав  часов  одиннадцать.   Зато  снова
чувствовали себя бодрыми и веселыми.
     "Идем за рыбой!" - была их первая мысль.
     Вскинули на плечи дубины и бегом помчались к пруду:  впереди Виктор, за
ним  длинноногий Мирон.  Бежали  к  знакомому месту,  по  знакомой дороге  и
поэтому даже не смотрели по сторонам.  Вот и  кусты на берегу пруда;  Виктор
уже обогнул их.
     В  то  же  мгновение произошло что-то  такое,  чего Мирон никак не  мог
понять.
     Послышался  крик,  рев,  стук,  и  навстречу  Мирону  выскочил  бледный
безоружный Виктор.
     - Удирай!  -  успел он крикнуть и  полетел как стрела.  Мирон и  сам не
заметил, как уже мчался следом за ним.
     Ветер свистел в ушах,  ветки хлестали по лицам, а хлопцы все продолжали
бежать.  Оглянулся Мирон,  ничего по заметил,  но не отставал от друга. Лишь
возле костра Виктор остановился, но все еще с опаской поглядывал назад.
     - Что... такое? - запыхавшись, спросил Мирон.
     - Медведь!  -  коротко  ответил Виктор.  Как  ни  всматривались друзья,
никого не было видно.
     - Может, тебе показалось? - насмешливо спросил Мирон.
     - Ничего себе "показалось", когда я сам хватил его дубиной по голове, -
ответил Виктор и,  пригнувшись,  начал красться в  том  направлении,  откуда
только что бежал как ошпаренный.  Он приглядывался и так и этак.  Последовал
за мим и Мирон. Шагов на пятьдесят продвинулись они таким образом, но ничего
не увидели. Тогда только Виктор успокоился.
     - Я был уверен, что медведь за нами гонится, - сказал он с облегчением.
     - Да расскажи ты толком, в чем дело? - нетерпеливо крикнул Мирон.
     - Понимаешь,  едва пробежал я  мимо кустов,  как  сразу попал в  лапы к
медведю.  Пруд высох,  осталось болото. Гляжу, а там, в луже, просто бело от
рыбы.  Вот медведь и подкреплялся ею.  Видно он потому и не почуял нас,  что
был занят.  Я с разгона прямо налетел на него. Он мигом выпрямился, встал на
задние лапы и повернулся ко мне.  Я успел стукнуть его булавой по морде,  он
заревел и схватился лапами за глаза. Булава вывалилась из рук, а я - ходу.
     - Вот как? А я думал, ты шутишь.
     - Нечего сказать - шутки! Попасть медведю в лапы с одним только колом.
     - А знаешь,  что? - засмеялся Мирон. - Это же ежик нас выручил. Колючки
повредили медведю глаз, вот и не смог он погнаться за нами.
     - Я же тебе говорил:  подавай на мою булаву всех зверей,  даже слонов и
крокодилов! - сказал Виктор и стал в позу победителя - руки в бока.
     - Ой, не хвались, герой! - погрозил пальцем Мирон. - Вспомни-ка, как ты
улепетывал от мишки.
     - Я-то ничего,  а  вот ты драпал,  даже не зная,  в чем дело.  -  И оба
весело захохотали.
     Через полчаса пошли назад. Чем ближе подходили к пруду, тем напряженнее
становились оба.  Четыре глаза следили, не шевельнется ли что, четыре уха не
пропускали ни  одного  шороха.  В  любую  секунду друзья  готовы  были  дать
стрекача.
     Таким образом подкрались к самому берегу,  увидели болотце с небольшими
лужицами,  мертвую,  полуживую и  живую рыбу,  следы медведя и  рядом с ними
булаву.   Никаких  признаков,  что  сам  медведь  находится  поблизости,  не
заметили.
     Подняв дубину, увидали на ней следы зубов.
     - Видно, со злости набросился на дубину, - сказал Виктор. - Раз за ними
не погнался, наверно, остался без глаза.
     - Нажили мы теперь соседа-врага, - сказал Мирон.
     - Ничего!  Он сам будет бояться нас.  Можем не опасаться.  Да и  вообще
медведь не нападает на человека, а тем более на двух.
     Набрали друзья рыбы, сколько могли унести, и отправились домой.
     - Последняя рыба,  -  грустно  сказал  Мирон.  -  Если  не  выберемся в
ближайшие день-два, туго нам придется.
     - А мы позавтракаем и пойдем,  - ответил Виктор. Он теперь больше всего
любовался своей булавой.
     - Историческое оружие!  Даже  со  следами медвежьих зубов.  Отдам ее  в
музей.
     Дома не только отлично позавтракали, но и запасли рыбы на дорогу. Часть
зажарили, а часть подкоптили в дыму и повесили сушиться.
     Оставалось более часа до полудня, когда друзья тронулись в путь.
     Вскоре  дошли  туда,  где  остановились вчера,  и  снова  начали обход.
Повторялись те же мучения: то продвигались вперед, в болото, то возвращались
обратно.  Вот,  наконец,  и то место, где в первый раз далеко продвинулись в
болото.
     - Последняя надежда... - сказал Мирон.
     Энергично и уверенно двинулись вперед.  Вот как раз здесь они вынуждены
были повернуть назад. Дальше, где раньше была вода, осталось только болото.
     - Смелей! Смелей! - подбадривали они друг друга.
     Цеплялись  за  деревца,  перепрыгивали  с  кочки  на  кочку,  временами
проваливались в  трясину по пояс и  тут же помогли один другому выбраться из
нее.
     Так они продвигались все дальше и дальше и наконец,  выбрались на сухое
место.
     Вздох  облегчения вырвался из  груди,  словно они  из  духоты вышли  на
свежий воздух.
     - Вылезли из  этого проклятого болота!  Скорее в  какую-нибудь деревню.
Хлеба, хлеба поесть бы!
     Друзья повернули налево,  на  юг,  и  зашагали как  можно быстрее.  Лес
казался таким же, как и на их острове, местность была повыше, и это радовало
хлопцев. Но, пройдя километра два, они снова очутились перед болотом.
     - Неужели тоже самое? - с ужасом сказал Виктор.
     - Едва ли, - усомнился Мирон, - здесь и повыше, и суше.
     Двинулись  было  дальше,   но   скоро  пришлось  вернуться.   Прошли  с
полкилометра, сделали еще попытку и опять такая же трясина.
     Даже  сердца  сжались:  неужели  начнется то  же  самое?  Стиснув зубы,
бросались они из  стороны в  сторону,  но  всякий раз приходилось отступать.
Забыли  об  усталости,  о  голоде,  напрягали  последние силы,  спешили,  но
неуклонно вынуждены были  сворачивать все  вправо  да  вправо,  пока  уже  в
сумерках не  оказались на том самом месте,  где впервые выбрались из болота.
Виктор бросился на землю, прижался к ней лицом. Мирон стоял, опустив голову,
и каким-то невидящим взглядом смотрел в одну точку.
     - Выхода нет! В западне! - прошептал он.
     - Видно, придется погибать здесь, - простонал Виктор.
     Темнело.  Вечер был теплый, тихий. Нежные звуки природы ласкали ухо. Но
наши друзья ничего этого не  чувствовали,  не  замечали.  Прежде всего очень
хотелось отдохнуть.  Оба истратили последние силы в  борьбе за освобождение.
Они хотели бы  пролежать тут всю ночь,  чтобы завтра снова попытать счастья.
Но...
     - Слушай,  Виктор!  -  глухо  сказал  Мирон.  -  Мы  должны  немедленно
вернуться назад, иначе останемся без огня.
     Виктор приподнялся, провел рукой по лбу, встряхнулся и вскочил на ноги.
     - Да, - сказал он. - Надо бороться.
     И они молча пошли опять в болото, ночью...
     Не будем описывать эту жуткую дорогу.  Скажем только, что вернулись они
в лагерь будто постаревшими на несколько лет. Каждый из них видел смерть. По
шею проваливались в трясину.  Провели в болоте часа четыре и спаслись только
потому, что из последних сил помогали друг другу.
     Добрались до  стоянки  почти  в  беспамятстве.  Едва  раздули последние
угольки,  разожгли большой огонь и тут же уснули возле него. Не залезли даже
в свою будку.
     Это была их десятая ночь на острове...


        XIII

     Вынужденное  ожидание.   -   На  пастбище.  -  Жаба-птица.  -  Домашнее
настроение. - Человек!

     Сначала их грел и сушил костер, потом солнце. Во сне они поворачивались
к теплу то одним, то другим боком, пока не высохли вместе с налипшей грязью.
Спали очень долго, восстанавливая силы, истраченные на болоте.
     Первым проснулся Мирон  и  сразу  бросился к  огню.  Когда костер опять
запылал,   Мирон  сел  на  землю,   обхватил  руками  свои  худые  колени  и
задумался...
     Некоторое время  спустя  встал  Виктор,  поглядел  на  Мирона  с  таким
выражением,  будто не  ожидал его увидеть,  и  начал чесаться так,  что пыль
пошла от него, как дым от костра.
     Мирон, не обращая внимания на товарища, сказал как бы самому себе:
     - Сегодня   начались  занятия.   Сегодня  наши   родители  совсем   уже
встревожились. Сегодня начнут нас везде искать, но только не здесь.
     - Нельзя ли какой-нибудь сигнал подать? - сказал Виктор.
     - Кому  ты  подашь его  через  несколько километров болот  и  лесов?  -
ответил Мирон.  -  Я  думаю,  стоит переселиться на тот остров,  где мы были
вчера. Все ближе к людям.
     - Почем  ты  знаешь,  что  ближе?  Может,  совсем наоборот.  А  тут  на
берегу...
     - На каком берегу? - перебил Мирон. - Разве ты не видишь, что озера тут
уже  нет?  Вон куда оно отодвинулось.  И  оттуда,  наверно,  никто к  нам не
придет.
     - А мы никого не будем ждать; мы сами пойдем, как подсохнет.
     - Может,  в июне и подсохнет, но как дожить до той поры? - хмуро сказал
Виктор.
     - До сих пор было хуже, и то прожили, а там пойдут грибы, ягоды.
     - Подохнешь от такой еды.  Гляди,  какими мы уже стали,  -  и  Виктор с
грустью посмотрел на свои исхудавшие руки. - Ты, брат, на Дон-Кихота похож.
     Мирон внимательно посмотрел на товарища и только теперь заметил, как он
изменился за эти дни: не только щеки, но и нос, и рот, и даже глаза казались
не теми.
     - А  ты на Санчо Пансу совсем не похож,  -  сказал он,  улыбнувшись.  -
Давай в  таком случае позавтракаем.  Есть печеная рыба да сушеной хватит дня
на два - на три. Есть еще аир, березовый сок.
     - А там опять заведем домашних животных, - уже весело подхватил Виктор.
     После завтрака настроение друзей улучшилось.
     - Идем на охоту!  -  решил Виктор.  -  Да и помыться надо где-нибудь. А
переселяться на тот остров подождем: пусть подсохнет.
     Взяли дубины и неторопливо направились в лес. Теперь, когда выяснилось,
что  им  так  или  иначе придется провести здесь еще несколько дней,  хлопцы
успокоились.   Они  могли  снова  направить  свою  энергию  и   внимание  на
"овладение" островом.
     В  одном углу,  под елью,  нашли несколько последних клюквин,  в другом
месте пощипали молодого щавеля, а в орешнике обнаружили немного прошлогодних
орехов. Когда увидели липу, Мирон остановился сказал:
     - Мы же забыли об этой пище. Молоденькие листья липы не хуже салата.
     Попробовал Виктор и остался очень доволен.
     - Даже вкуснее аира и щавеля!  Э-э,  жить можно!  А летом, пожалуй, еще
больше всякого добра будет.
     Вдруг он остановился и  удивленно уставился на ветку дерева.  Посмотрел
туда Мирон и еще больше удивился: на ветке, высоко над землей, словно птица,
прыгала лягушка.  Ярко-зеленая,  с  белым животом и  двумя черными с  желтым
полосками на боках,  она легко и ловко перепрыгивала с ветки на ветку,  чуть
не у самой вершины дерева.
     - Как она забралась туда? - удивленно спросил Мирон.
     - Она и живет на дереве,  как птица,  -  ответил Виктор. - Вообще таких
лягушек много на свете.  Есть в  южной и  средней Европе и в том числе,  как
видишь,  встречаются у нас, в Белоруссии. Питаются они, как и птицы, разными
жучками, козявками, а икру откладывают в воде.
     - Так вот почему люди говорят, что иногда лягушки рождаются в орехах! А
я считал это сказкой,  - сказал Мирон. - Оказывается, сколько же интересного
в природе, такого, о чем мы и представления не имеем!
     - Если  совсем туго  придется,  можно будет и  лягушек попробовать.  Не
этих, а тех, что на земле. Думаю, во вред не пойдет.
     - Надо будет - попробуем и лягушек, - со смешной покорностью проговорил
Мирон.
     Больше ничего съедобного на этот раз не нашли.
     - Хорошо,  что  хоть  немного попаслись,  -  говорили хлопцы по  дороге
домой.
     Солнце уже садилось,  когда они вернулись на  свою стоянку.  Подбросили
дров в костер,  и огонь затрещал с веселой злостью.  После вчерашних мучений
их "дом" казался таким родным, будто они здесь и родились.
     - Нечего тянуть, завтра пойду мыться, - недовольно ворчал Мирон. - А ты
- как хочешь.
     - Завтра и я пойду,  -  со смехом ответил Виктор.  -  Но вот что: одной
черепашины для "чая" мало, нужно еще посудину сделать, из бересты.
     - Хорошее дело, - согласился Мирон. Виктор пошел к березе.
     И вдруг закричал так, что эхо покатилось по всему лесу:
     - Мирон!!!  Смотри!  Что  это  такое?!  Мирон подскочил,  будто его кто
толкнул в  бок.  Подбежал к  Виктору и  увидел,  что  тот поднимает с  земли
окурок.
     - Что это такое? - повторил Виктор.
     - Окурок, - спокойно ответил Мирон.
     - Как он сюда попал?! Тут и Мирон понял, что дело серьезное.
     - Покажи, - сказал он вдруг задрожавшим голосом.
     Окурок был сухой, свежий...
     Друзья глядели друг на друга, как очумелые.
     - Может, это ты бросил? - шепотом спросил Виктор.
     - Иди ты к бесу! - рассердился Мирон. - Скорее ты сам.
     - Нет, не я. Значит...
     - ...тут недавно был человек, - закончил Мирон. - Был, наверное, вчера,
ведь в предыдущую ночь шел дождь, а окурок как будто только что брошен...
     - А мне кажется,  что он был сегодня,  -  уверенно отметил Виктор.  - Я
ведь  сегодня уже  проходил здесь  и,  конечно,  заметил бы  такую необычную
штуку.
     - Видно,  он приходил сюда,  когда нас не было, и подумал, что мы давно
ушли. А вдруг он здесь?
     - Эй! Люди-и! Сюда-а-а! - заголосили хлопцы что было мочи.
     Прислушались - никто не откликается.
     Снова начали кричать,  снова прислушались.  Потом побежали вперед,  как
шальные,  бросались во все стороны и кричали до тех пор, пока не охрипли. Но
все напрасно...
     - Нету! Ушел... - опустил голову Виктор. - А он знает дорогу.
     - Хорошо хоть и то,  что сюда можно пройти,  -  сказал Мирон.  - А если
можно пройти, значит, можно и выйти.
     - Но как найти тропинку?
     - Не знаю. Зато мы можем быть уверены, что она есть.
     Долго обсуждали они  это  происшествие,  даже  уснуть не  могли.  Очень
жалели,  что человек не нашел их.  И  все же надежда выбраться с  острова не
покидала друзей.
     А когда, наконец, уснули, Виктор вдруг вскочил и толкнул Мирона в бок.
     - Чего ты? - недовольно буркнул тот.
     - Слушай!  -  тревожным шепотом начал Виктор.  - А что, если... если он
нарочно не захотел встретиться с нами!
     - Еще что! Спи! Завтра увидим!..
     - Нет,  ты только подумай: будка, костер, черепашина с березовым соком,
разные домашние вещи,  а  главное -  барсучья шкура в шалаше...  Разве можно
подумать, что тут никого нету? А?
     - Почему же нет?  - ответил Мирон, но уже не так уверенно. - Ведь когда
мы уйдем, то оставим и костер и будку.
     - А черепаху? А барсучью шкуру?
     - Ну, он мог на это не обратить внимания.
     - Но ведь он, кажется, стоял и курил тут.
     Доводы Виктора смутили Мирона.  Но как ни старались друзья, а объяснить
непонятный факт не могли. Кто мог прятаться от них? Зачем?..
     Так и уснули в тревожном неведении.


        XIV

     Напрасные усилия.  -  Колония бобров.  -  Еще одна неудачная попытка. -
Окурок ворона на хвосте принесла. - Сонный заяц.

     Едва взошло солнце,  как хлопцы были уже на ногах. Поспешно собравшись,
они отправились в дорогу.
     Когда подошли к  болоту,  чтобы переправиться на  другой остров,  Мирон
остановился и сказал:
     - Почему мы  уверены,  что человек приходил с  того острова?  Он же мог
пробраться и прямо на наш.
     Виктор и  сам удивился,  откуда взялась у них эта уверенность.  С какой
стати человек без всякой нужды и  видимой пользы полез бы через болото,  где
они едва не погибли?
     - Все равно нужно обследовать оба острова, - наконец сказал он. - Вот и
начнем с того: мы меньше знаем его.
     Они  внимательно  присматривались  к  болоту,  -  не  видно  ли  следов
незнакомого человека. Но среди своих собственных следов чужих не заметили.
     - Может, он в другом месте перебрался?
     Прошли в одну,  в другую сторону,  но ничего не нашли.  Болото там было
еще непроходимее, шире.
     Как не  хотелось им снова лезть в  опротивевшую трясину!  Правда,  идти
днем было легче, чем ночью: за последние сутки болото немного подсохло.
     - Видно,  паводок еще не совсем окончился,  -  сказал Мирон. - Вода все
понижается. Это хорошо.
     Перебрались на другую сторону и пошли в обход, как и раньше.
     Опять  начался тяжелый труд.  Опять  в  отчаянии делали они  попытку за
попыткой и каждый раз вынуждены были отходить назад.  Обошли весь остров, но
выхода не было.
     - Значит, человек приходил не на этот остров, а на наш, - решили оба.
     В одном месте среди деревьев и лозняка друзья заметили воду - небольшое
озерцо.  Они и раньше видели его, но посчитали, что сюда незачем соваться, и
прошли мимо.
     Теперь же  это место заинтересовало их.  Когда продрались сквозь густой
лозняк,  увидели ручеек с холодной ключевой водой,  очевидно,  вытекавший из
болота в озеро.  Чуть подальше ручеек был перегорожен как бы плотиной, перед
которой  вода  задерживалась  и   образовывала  озерцо,   замеченное  нашими
путешественниками с берега.  Трудно было угадать,  природная ли это плотина,
или она сделана людскими руками.  Правда,  два сломанных дерева с  сучьями и
кучи хворосту лежали так,  будто их не касалась рука человека.  Но, с другой
стороны,  трудно было поверить,  что  все  это навалилось само собой.  Перед
плотиной из  воды высовывались три стожка,  точно копны сена.  Опять-таки не
верилось, что стожки эти оказались тут случайно.
     Вдруг  около  плотины  плюхнулись в  воду  два-три  небольших животных,
похожих на выдру, которую хлопцы видели раньше.
     - Бобры! - крикнул Виктор.
     Это  так  заинтересовало друзей,  что  они  забыли и  о  голоде,  и  об
усталости,  и о таинственном человеке,  и о своем положении. Столько раз они
слышали и читали об этих редких, ценных и интересных животных, сохранившихся
в речках лесных районов РСФСР и БССР.  И вот теперь видят их своими глазами,
да еще в первобытных, природных условиях.
     - Так  вот  как  они живут!  -  сказал Мирон.  -  Надо будет хорошенько
приглядеться к ним.
     - Обязательно,  -  согласился Виктор.  -  Ради  этого  стоит специально
остаться на один лишний день.
     Но сегодня было уже поздно.  Близился вечер,  давно вышли из "дома",  и
следовало поторапливаться: как бы не погас костер. Бросив еще один взгляд на
бобровый поселок, друзья отправились в свой лагерь.
     Вся эта местность оказалась не  такой уж болотистой.  Пробравшись через
заросли кустарника, друзья вышли на пригорок, а за ним увидели свой пруд.
     - Вот тебе и на!  -  воскликнул Виктор.  -  Ради чего же мы мучились на
болоте, когда тут есть такая хорошая дорога!
     На  поверхности высохшего пруда  виднелось множество следов  не  только
зверей, но и птиц.
     - Видно, все полакомились нашей рыбой, - заметил Мирон.
     Так окончился этот день.  Казалось, он был такой же трудный, неудачный,
безнадежный, как и прежние, но друзья меньше беспокоились и тревожились, чем
раньше: новые впечатления отвлекли их от тяжелых переживаний.
     А  на следующее утро долго не могли решить,  за что взяться:  искать ли
дорогу, или идти смотреть бобров.
     - Да  пойми ты,  -  доказывал Мирон,  -  от  дороги зависит наша жизнь.
Нельзя из-за  любопытства рисковать ею.  Если  найдем дорогу,  всегда сможем
спокойно вернуться и заняться наблюдением. Я не говорю, что надо обязательно
идти домой. Найдем хотя бы след человеческого жилья и оттуда вернемся.
     Виктор настаивал на своем:
     - Как можно идти дальше, когда рядом такая интересная вещь? Вернемся ли
- неизвестно. Может, жилье километрах в двадцати отсюда. Захочешь ты в таком
случае возвращаться? Не думаю и за себя не ручаюсь.
     Долго спорили друзья, наконец решили бросить жребий. Мирону не повезло.
     И вот они опять возле бобрового поселка.  Сначала внимательно осмотрели
постройку.  Одно  из  поваленных деревьев было  сантиметров сорока толщиной,
другое чуть поменьше, а вокруг виднелось множество более тонких пней.
     - Неужели все это они сами свалили? - удивился Мирон.
     - А кто же? Смотри, как подпилили.
     Все пни были заострены,  как колья.  Так же заострены и концы деревьев.
Бобры начинали грызть вокруг широкой полосой,  потом все  уже  и  уже,  пока
дерево не падало.
     - Неужели они по своему желанию валят такое дерево в нужную им сторону?
- спрашивал Мирон.
     - Пожалуй, так. Все деревья повалены только в сторону реки.
     Тут они заметили большое дерево,  погрызенное так,  что,  казалось, его
можно свалить одним пальцем.
     - Нет! - решительно сказал Виктор. - Сам погибну, а подстерегу, как они
будут валить это дерево!
     И  действительно,  дело  было настолько интересное,  что  даже Мирон не
хотел уходить отсюда.
     Издали плотина казалась беспорядочно набросанной кучей лесного ломья, а
вблизи выяснилось, что внизу ветки плотно переплетены и даже замазаны землей
и вода задерживается как следует.
     Такими же оказались и бобровые хатки. От земли (в воде) они поднимались
не меньше чем в рост человека. Верхние пласты сучьев навалены как попало, но
чем глубже, тем лучше они были обработаны, переплетены и обмазаны.
     - Видишь,  вон под водой чернеет дыра,  -  объяснял Виктор. - Это вход.
Таких входов несколько. А сами бобры живут на втором этаже, над водой.
     - Значит, теперь они сидят в этих стожках? Интересно бы поймать одного,
посмотреть поближе.
     - Нет, брат! Это не легкое дело. На то у них и несколько выходов.
     - А можно их есть?
     - Ты все со съедобной точки зрения рассматриваешь!  - засмеялся Виктор.
- Не слыхал,  чтобы бобров ели.  Не этим они ценны,  а  своим мехом,  да еще
какой-то "бобровой струей". Говорят, вроде лекарства.
     Внимательно рассматривая строения,  они обошли весь участок и на другой
стороне, среди зарослей, нашли четвертую хатку. Стояли они на коряге, и вода
едва доходила до ее фундамента.  Нужно было ступить один шаг с берега, чтобы
очутиться на крыше хатки. Хлопцы так и сделали.
     Они никак не ожидали,  что строение окажется таким прочным: хатка легко
выдерживала двух человек.  Интересно было думать,  что под ними сидят бобры.
Виктор высказал мысль,  что хатка эта,  наверное,  покинута:  на  ней старые
ветки и  сучья,  в  то  время как  на  остальных трех много свежих,  недавно
заготовленных.
     - Они  каждый год  ремонтируют жилье,  -  сказал он.  -  Может,  теперь
засядем, чтобы подкараулить их?
     Нашли подходящее место,  где  было  суше и  кусты погуще,  спрятались и
начали ждать. Прошло полчаса, час, а бобры не показывались.
     - Видно,  напугались,  услышав, как мы тут ходим, - прошептал Виктор. -
Вообще днем они не любят выходить, а теперь тем более.
     - В таком случае нет смысла и сидеть, - подхватил Мирон. - Пойдем-ка по
своим делам. А сюда вернемся завтра, тихонько, чтобы не спугнуть их.
     Мысль  была  правильная,  и  Виктор  согласился.  Пошли  дальше  вокруг
острова.  На  этот раз дело упрощалось тем,  что не надо было обследовать ни
восточную сторону,  от  озера,  ни  западную,  от соседнего острова.  Даже с
северной стороны оставалась только половина,  так как другую,  друзья знали,
тоже омывает озеро. Таким образом, нужно было обследовать лишь южный берег.
     Туда и пошли.  Но как ни старались,  как ни метались -  выхода найти не
могли.
     - Каким же образом тот человек пробрался? - недоумевали хлопцы.
     - А  может,  этот  окурок  иначе  как-нибудь  попал  сюда?  -  высказал
предположение Мирон.
     - Не ворона ли на хвосте принесла? - насмешливо сказал Виктор.
     - Зачем  смеяться?   -   серьезно  ответил  Мирон.  -  Коли  нет  иного
объяснения,  можно предположить,  что  какая-нибудь птица несла его  в  свое
гнездо и потеряла.  Это предположение нисколько не хуже мысли,  что какой-то
человек почему-то  карабкался через  болото,  рисковал жизнью,  увидел  наше
жилье, постоял, покурил и потащился назад.
     Рассуждения Мирона тоже имели основания. Виктор растерялся:
     - Неужели придется всерьез согласиться,  что  окурок  ворона на  хвосте
принесла?
     - Я  этого не говорю,  а  только отмечаю,  что такое объяснение не хуже
других.  Так или иначе,  а надо готовиться к жизни тут примерно на несколько
недель. Летом, конечно, где-либо подсохнет настолько, что мы сможем пройти.
     - Нужно  лучше  кладки делать.  За  это  время можно набросать сучьев и
деревьев столько, что мы без труда проползем по ним через болото.
     - Что ж,  мысль неплохая!  -  оживился Мирон.  - Начнем. Можем у бобров
одолжить сваленные деревья: нам самим не срубить.
     План  этот понравился обоим и  значительно успокоил друзей.  Теперь они
сами могли действовать,  приближая свои освобождение,  а  не сидеть и ждать,
пока природа сделает одолжение и  подсушит болото.  Одной мысли об этом было
достаточно,  чтобы  энергии у  хлопцев прибавилось вдвое.  Виктор  сразу  же
загорелся и начал мечтать:
     - Если мы каждый день будем подбрасывать сучья,  то сделаем такую гать,
что по ней хоть на подводе езжай!
     - Не очень увлекайся, - сказал Мирон. - Как только станешь на эту гать,
она провалится в трясину.
     - А я стоять не буду,  - храбрился Виктор. - Лишь бы ногой дотронуться.
Не поспеет сук податься под ней, как я перепрыгну дальше.
     - Что ж, там будет видно, - уклончиво согласился Мирон.
     Обсудив все  детали,  решили немедленно приняться за  работу.  И  вдруг
Мирон покачал головой и сказал:
     - Ну и наплели же мы с тобой глупостей!
     - Каких?
     - Если б кто-нибудь набросал нам сучьев сверху,  может,  мы и смогли бы
перебраться по ним.  А когда мы сами начнем ходить по гати то туда, то сюда,
да еще с тяжелой ношей за плечами, гать эта погрузится в болото после первых
же переходов.
     - Ясно!  -  сказал Виктор.  -  Теперь буду  фантазировать только тогда,
когда хорошенько обдумаю вопрос.
     Они не торопясь направились к  дому.  Хоть мысли обоих и были далеко от
этих  мест,  но  друзья  по  привычке внимательно присматривались к  каждому
кусту,   к  каждому  уголку  леса.   И  под  одним  кустом  заметили  что-то
светло-серое.
     Пригляделись -  заяц!  Сидит себе и  смотрит на  них,  вытаращив глаза.
Правда,  ветерок дул как раз с его стороны, так что он не мог их почуять. Но
видеть-то должен был!
     - Верно, спит, - шепнул Виктор. - Попытаемся подкрасться.
     И они начали красться так тихо,  что даже друг друга не слышали. Только
сердца стучали учащенно.  Шаг за шагом приближались к  добыче.  Вот уже заяц
виден совсем ясно. Лежит на животе, подобрав под себя ноги, уши насторожены,
а сам смотрит прямо в глаза. Даже какой-то страх охватил приятелей.
     Чем ближе,  тем больше волновались они. Вот сейчас прыгнет - и нет его!
Но заяц не шевелился...
     Последние пять шагов дались с таким трудом,  что даже шатание по болоту
(как друзья говорили позднее) казалось им более легким.  Волнение,  надежда,
страх,  что  добыча вот-вот убежит,  боязнь вспугнуть косого -  все это было
необычайными переживаниями.
     Вот Мирон взмахнул дубинкой - и заяц в руках Виктора...
     - Ох! - вырвалось у обоих, будто они испытали огромное напряжение.
     - Как же это могло получиться? - не верил своим глазам Мирон.
     - С ними бывает.  Моя бабушка рассказывала, что однажды, собирая ягоды,
она наткнулась на спящего зайца.  Но почему-то побоялась схватить его голыми
руками и начала отвязывать фартук. Заяц проснулся и убежал.
     Велика была радость хлопцев,  но когда пришлось свежевать добычу, снова
начались жалобы: ну что ты сделаешь без ножа?
     - Интересно!  -  заметил Мирон.  -  Каждый раз мы жалуемся,  когда надо
радоваться, когда есть добыча. А без нее и о жалобах забываем.
     - А ты все мудришь и философию разводишь по любому поводу, - огрызнулся
Виктор.


        XV

     Бобровое хозяйство.  -  Неожиданная опасность.  -  Враги-избавители.  -
Гости хояяйничают. - Объедки с чужого стола. - Серьезная ошибка.

     Таким  образом  выяснилось,  что  в  ближайшие  дни  нечего  думать  об
освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса
позволял  пару  дней  отдохнуть.  Это  использовал  Виктор  и  предложил  на
следующий день приступить к наблюдению за бобрами.
     - Только,  брат,  запасись  терпением!  -  предупредил он.  -  Придется
сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?
     - Согласен!  -  сказал Мирон.  Бобры интересовали его  не  меньше,  чем
товарища.
     Подошли они так тихо,  что даже не испугали бобра,  что-то мастерившего
на  своей хатке.  Но  едва хлопцы начали устраиваться в  укрытии,  как  бобр
нырнул и исчез.
     Скоро из воды высунулась тупая круглая голова.  Через минутку - вторая,
третья.  Двое приковыляли к  начатому дереву и взялись за работу.  Какие они
были смешные,  неуклюжие! Широкий хвост - точно лопата, и покрыт не шерстью,
а чешуей.  Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних
- перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая
бурая шерсть блестит на солнце.
     Двое "дровосеков" стали по обе стороны дерева на задние лапы,  оперлись
на хвосты и так взялись за работу,  что только щепки полетели.  Третий опять
полез на  свою  хатку,  четвертый тащил с  берега в  воду деревце толщиной с
человеческую руку.  Тяжелый труд! Дернет малость - я отдохнет. На помощь ему
поспешил еще один.
     С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
     Тем   временем  дерево  пошатнулось,   послышался  треск.   "Дровосеки"
отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
     - Слушай! Они же могут пристукнут" нас! - в испуге прошептал Мирон.
     Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет
падать дерево,  но пока определить не мог.  Дерево потрескивало и  шаталось.
Бобры подберутся к нему,  погрызут -  и в сторону. Подгрызли они оттуда, где
вода, или, вернее, плотина.
     - Должно туда и упасть, - прошептал Виктор.
     Однако  полной  уверенности в  этом  не  было.  Друзья рисковали.  Лишь
обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
     Вот  уже  дерево наклонилось к  воде.  Треснуло в  последний раз  и  со
страшным шумом рухнуло на  плотину.  От грохота даже "дровосеки" нырнули под
воду.
     - Ай да молодцы!  -  с восторгом вскрикнул Мирон.  - Такие маленькие, а
этакое дерево свалили!
     - Тише! Посмотрим, что дальше будет! - остановил его Виктор.
     А дальше... дальше произошло что-то совсем неожиданное...
     В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули... два человека!
     - Люди! - радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
     Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил
только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово "окурок", и он люто
сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
     - Не шевелись! Подожди!
     Виктор опустился на  землю и  замер.  На  их  счастье,  треск падавшего
дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и
остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
     Один из незнакомцев был высокий,  сильный,  лет под пятьдесят человек с
черной стриженой бородой и  густыми черными усами,  обвисшими,  как у моржа.
Под  густыми бровями глубоко сидели узкие  глаза,  придававшие ему  свирепый
вид.  На  нем  была  короткая,  серая,  из  грубого сукна  свитка и  высокие
охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
     Его  товарищ,  более молодой,  имел "городской" вид.  Высокий,  тонкий,
бритый.  На нем тоже высокие сапоги,  а вместо свитки - парусиновая накидка.
Ружья у него не было.
     Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
     - Вот какое дерево свалили! - сказал молодой.
     - Так они могли разрушить наш склад, - сказал черный. - Вот наделали бы
беды.
     - А они тут были? - спросил первый.
     - Кто их знает! Пока, видишь, следов не заметно.
     - Как же все-таки решим этот вопрос? - обратился молодой к спутнику.
     - Сам не знаю, - задумался старший. - Может, дай бог, они сами погибли.
     - А если нет?
     - Придется, значит, им помочь, - криво усмехнулся черный.
     "Неужели о нас говорят?" -  подумали друзья.  -  "Но за что?  Что мы им
сделали?"
     Они взглянули один на другого,  боясь пошевелиться. Дело было настолько
непонятным и странным, что хлопцы не верили своим ушам.
     - Поганая история,  -  говорил тем временем младший. - Когда они выйдут
отсюда,  так  обязательно всюду  раструбят об  этом  уголке.  Полезут разные
ученые,  возьмут под охрану этих бобров. Начнут писать в газетах. До сих пор
только лесник раз за зиму наведывался сюда,  а  тогда каждый полезет.  И нам
придется расстаться с этим надежным убежищем.
     - Я же и говорю, - буркнул черный.
     - Но, с другой стороны, они нам совсем не нужны.
     - Чего там жалеть советское семя!  -  блеснул глазами черный. - Ничего,
кроме пользы, не будет, если погибнут два большевистских выкормыша!
     - И то верно,  - вздохнул молодой. - Дело важнее этих двух молокососов.
А  сколько нашего брата гибнет из-за  них?  Пусть не суют свой нос,  куда не
нужно. Где они теперь?
     - Там, у озера.
     - Значит,  так:  они,  конечно, будут рады, увидав нас. Мы возьмемся их
вывести, а там столкнем в трясину.
     - Это удобно и с другой стороны:  в случае чего подумают,  что они сами
погибли в болоте,  -  добавил черный.  -  Может,  посмотрим теперь, все ли в
порядке?
     - Успеем. Сначала покончим с этим делом, - ответил молодой.
     Они обошли плотину и направились в ту сторону, где находилась стоянка.
     Шаги и шорох давно уже утихли,  а друзья все еще,  едва дыша,  лежали в
своей засаде.
     - Слушай!  -  дрожащим шепотом сказал Виктор.  -  Ущипни меня: может, я
сплю.
     - Двое  не  могут видеть один и  тот  же  сон,  -  ответил Мирон.  -  К
сожалению, это дикая правда. Что будем делать? Удирать или сидеть здесь?
     Виктор подумал и сказал:
     - Пожалуй, все равно: тут ли сидеть, или попасть к ним на глаза.
     - Искать нас они не будут, - заметил Мирон.
     - Почему? - удивился Виктор. - Именно будут искать.
     - Ты слышал, что они говорили? - рассудительно сказал Мирон. - Мы же их
встретим с радостью. Так оно и было бы на самом деле. А если не встретим?
     - Тогда они и будут нас искать.
     - Так,  да не так.  Будут кричать,  звать нас,  даже стрелять, чтобы мы
сами пришли к ним.  Не могут же они подумать, что мы прячемся от них. Они же
наши "избавители"!
     - Да, - улыбнулся Виктор.
     - Ну,  и если не отзовемся,  они подумают,  что мы погибли.  А шнырять,
искать, как беглецов, они не станут, это неразумно.
     Такое рассуждение немного успокоило друзей.  Им  следовало только,  как
говорят, сидеть да не рыпаться и дождаться, пока враги покинут остров.
     Вскоре действительно послышался выстрел.
     - Зовут нас! - засмеялись хлопцы.
     Вот и в другом месте послышался выстрел, за ним донеслись крики. Они то
приближались, то отдалялись: видно, бандиты ходили по всему острову.
     Наконец голоса начали приближаться,  послышался хруст валежника,  и оба
человека вышли к плотине.
     - Наверно, они где-нибудь в этой части острова, - сказал один из них.
     - Странно,  что не отзываются, - ответил другой. - Не может быть, чтобы
наши выстрелы и крики не были слышны.
     - Покричим еще. Если нет, значит, нет.
     - А они не могли как-нибудь выйти?
     - Кроме того места,  пройти негде даже в самое сухое лето, - послышался
голос черного. - Куда бы они ни сунулись, везде гибель.
     - А может, каким-либо образом узнали о нашей дороге?
     Черный дядька засмеялся.
     - Ты сам уверен, что пройдешь?
     - Не очень. В таком случае, быть может, нам не стоит и волноваться?
     - Дай бог.
     И они опять принялись стрелять и звать:
     - О-о-го-го-о! Сюда!..
     Хоть и не до смеха было нашим друзьям, но они не могли не улыбнуться.
     - Вот  благодетели нашлись,  чтоб они  сами потонули!  -  сказал Мирон,
когда незнакомцы отошли.
     - Хоть три года буду следить,  -  зло сказал Виктор,  -  а отдам их под
суд. Пойдем домой.
     - Ох,  -  простонал Мирон,  -  все  тело  онемело:  часов  пять  лежали
неподвижно.
     И   они   пошли   к   стоянке.   Позади  слышались  крики  и   выстрелы
"благодетелей". Хотя друзья и не боялись, что враги начнут их искать, но все
время чувствовали себя в опасности.
     - Хуже  всего,  что  огонь нельзя разводить,  -  говорил Мирон.  -  Они
вернутся, увидят, - костер кто-то поправлял, и сразу догадаются, что мы тут.
А огонь тем временем может погаснуть.
     - Подсунем толстые сучья  под  пепел.  Может,  не  обратят внимания,  -
предложил Виктор.
     - А если заметят?  - обеспокоился Мирон. - От этого может зависеть наша
жизнь.
     - Не опасно ли трогать наши запасы?  -  вспомнил Виктор.  -  Тоже могут
заметить.
     - И это правда,  -  задумался Мирон. - Вот дурацкое положение: смотреть
на свою собственную еду, голодать - и не сметь дотронуться до нее!
     Все это могло показаться даже смешным, если бы не было так опасно.
     Не  сиделось на  месте.  Все время посматривали в  ту  сторону,  откуда
доносились крики и выстрелы. Наконец Виктор не выдержал.
     - Нет! Не могу! Идем, спрячемся поблизости.
     Отошли в болото,  в заросли, и там засели. Отсюда были видны и стоянка,
и дорога,  по которой могли прийти враги.  А вот они и показались. Подошли к
шалашу и уселись возле костра.
     - Чтобы окончательно увериться,  надо  подождать до  вечера,  -  сказал
молодой. - Если они живы, то должны явиться ночевать.
     - Но  в  таком случае мы сегодня не сможем вернуться назад,  -  заметил
черный.
     - Ну и что ж?  Переночуем. Вот и шалаш есть. Даже барсучья шкура в нем.
А вон и половина зайца, и рыба висит. Заяц, видно, еще свежий. Значит, вчера
они тут были. Если погибли, так только сегодня.
     Бандиты подбросили в  огонь  дров.  Черный вынул из  мешка хлеб,  сало,
соль.
     Увидели все это хлопцы, и у них даже слюнки потекли.
     - Может, попробуем зайца? - сказал молодой.
     - Не стоит возиться...
     - Ну, так я небольшой кусок себе испеку. Подошел, взял зайца и сказал:
     - Какой истерзанный... Видно, у них и ножа нет.
     - А ведь как-то держались,  чертовы дети! - буркнул черный. - И как они
зайца поймать сумели?
     - Наверно,  их обучают разным таким штукам,  -  сказал молодой, отрезая
ножом тонкий ломтик мяса.
     С минуту помолчали, глядя, как печется мясо.
     Приближался  вечер.  Теплом  и  покоем  веяло  от  деревьев,  молчаливо
обступивших шалаш. Видно, это настроение невольно охватило младшего.
     - Может,  плюнуть на  всю эту затею,  пойти домой,  пока не  поздно?  -
предложил он. Черный сурово взглянул на него.
     - Через две  недели нам  понадобится это  место.  Потеряем его -  самим
придется рисковать жизнью. Неужели из-за этих щенят ты согласен пострадать?
     - Да я  говорю только потому,  что уверен в их смерти.  Иначе почему не
приходят так долго?
     - Чтобы быть твердо уверенным,  нужно переждать ночь,  -  сурово сказал
черный.
     Молодой вынул мясо, почистил его, посолил и со вкусом стал есть.
     - Совсем неплохо, - сказал он, - советую попробовать.
     - Не хочу этого добра, - махнул рукой старший бандит.
     Хлопцы едва не  плакали,  глядя,  с  каким аппетитом ест враг с  трудом
добытое ими мясо.  Да еще с  хлебом,  с солью!  Хоть бы чуточку хлеба и соли
отведать!
     - Давай спать,  -  предложил старший. - Если придут, не обидятся. Они и
надеяться не смели увидеть тут людей, которые могут их вывести.
     Виктор сжал кулаки,  заскрипел зубами и  едва не  заревел от бессильной
ярости.
     Старый влез в будку, положил под себя ружье и разлегся на шкуре.
     - Посмотри,  там они черепаху поставили под березовый сок, - сказал он.
- Пить  хочется.  Молодой  пошел,  взял  черепаху,  напился и  понес  своему
товарищу.
     - Славная вещь, дай им бог здоровья, - засмеялся тот.
     Потом и второй влез в шалаш.  О чем-то еще поговорили там, но хлопцы не
могли разобрать слов.
     Наступила тишина.  Только  какая-то  вечерняя  птица  изредка  нарушала
покой.
     Пришла  ночь.  Ребята  сидели  в  своей  засаде,  как  окаменевшие.  Им
казалось,  что  в  этой тишине слышно не  только каждое их  движение,  но  и
дыхание, даже стук сердец. Долго не отваживались они пошевелиться. Нот уже и
храп послышался из  будки,  а  они  все  еще боялись вылезать.  От  холода и
сырости пробирала дрожь.
     - Ну, давай, - прошептал Виктор.
     Пошевелились -  и сейчас же хрустнул прошлогодний сухой камыш. Замерли,
затаили дыхание, прислушались - ничего. Полезли дальше.
     И  тут  произошло самой жуткое:  Мирон запутался ногами в  лозняке и...
брякнулся на землю.
     В будке сразу зашевелились,  и оттуда высунулась голова черного бандита
с  ружьем в  руках.  Он  посмотрел во  все  стороны,  прислушался,  подождал
несколько минут и опять спрятался.
     - Что там? Может, они? - послышался сонный голос молодого.
     - Нет. Видно, зверь какой-то...
     Хлопцы припали к земле в самых необычных позах.  Мирон уткнулся лицом в
грязь,  задрав ногу.  Виктор сначала сидел на корточках,  потом повалился на
бок  и  оперся одною рукой о  землю.  Пришлось еще долго ждать,  пока смогли
двинуться дальше. Наконец поползли.
     Едва отошли, как Виктор с кулаками накинулся на Мирона.
     - Ах ты, медведь косолапый! - шипел он. - Из-за тебя чуть не погибли!
     - Ну-ну,  -  виновато ответил Мирон.  - Ничего плохого не случилось. Не
могло же им прийти в голову, что это мы.
     - Ну, а если б посчитали тебя за зверя и всадили пулю, лучше было бы?
     - Да брось ты! Давай-ка обсудим, что делать дальше.
     Виктору хотелось подкрасться к врагам и утащить ружье, но Мирон удержал
его.
     - Во-первых, - говорил он, - ружье вытащить из-под него нельзя. Видишь,
как он чутко спит?  Во-вторых,  даже если б  и удалось,  сможем ли мы с ними
справиться?  У младшего,  а пожалуй,  и у старшего,  - револьверы: не пойдет
бандит на такое дело без револьвера. А если так, то и совсем плохо.
     Мысль о  револьвере не  приходила Виктору в  голову и  очень расстроила
его.
     - Нам бы только убить старого черта во сне,  а  со вторым справимся,  -
пытался он возражать.
     - Это-то верно,  -  не сдавался Мирон,  - но как ты его убьешь, если из
будки одни ноги торчат?  А  вдруг только раним,  а  они нас из револьверов -
раз-два, и готово?
     - Никак, ты боишься? - с вызовом сказал Виктор.
     - Что?  -  обиделся Мирон.  -  Ты лучше сам хорошенько подумай и скажи:
прав я или нет? Если ты считаешь, что прав, я готов идти на риск.
     - Знать бы, что револьверов у них нет, - нерешительно сказал Виктор.
     - Повторяю:  они шли специально, чтобы погубить нас. Неужели не взяли с
собой оружие?
     Виктор вынужден был согласиться с этим доводом.
     - Пойдем ближе, посмотрим.
     Подкрались,  послушались,  заглянули внутрь.  В  темноте ничего не было
видно,  только ноги высовывались из будки. Виктор окончательно убедился, что
нападать нельзя.
     - Какая досада,  -  прошептал он, когда отошли. - Враг спит рядом, а мы
ничего не можем сделать!
     - Пока хорошо и  то,  что сами спаслись.  В  лицо мы их всегда узнаем и
обязательно поймаем с помощью тех, кому полагается...
     Эта мысль успокоила Виктора.
     - В таком случае пойдем и мы спать куда-нибудь подальше, - сказал он.
     Они отошли с  километр и  прикорнули под деревом.  А  когда на рассвете
опять подкрались к шалашу, бандитов уже не было. Не было и барсучьей шкуры.
     - Зато посмотри, что они нам оставили! - сказал Мирон.
     На земле лежали бумажка с солью и несколько недоеденных кусков хлеба. В
одно мгновение хлеб был уничтожен. Виктор взял в рот щепотку соли.
     - Ай, какая вкусная, сладкая! - причмокнул он. - Вкуснее любых конфет!
     Попробовал и  Мирон.  Но когда Виктор потянулся к  соли еще раз,  Мирон
отвел его руку.
     - Так ты все съешь,  -  сказал он.  -  Нет,  брат, потерпи. Теперь я не
жалею,  что  они отрезали себе кусок нашей зайчатины.  Я  бы  и  добровольно
согласился на такой товарообмен.
     Вдруг Виктор вскрикнул и хлопнул себя ладонью по лбу:
     - Как  же  мы  не  догадались проследить,  какой дорогой они  выходят с
острова?
     - Вот это действительно глупость с нашей стороны! - согласился Мирон. -
И как мы могли забыть? Опасность и соль совсем затемнили наш разум.
     - Пойдем хоть теперь, - сорвался Виктор.
     - Стой!  Подожди!  - задержал его Мирон. - Не забывай, что опасность не
миновала.  Может,  они все еще в лесу бродят.  Попадем им на глаза, и - пиши
пропало. Нужно красться осторожно, прятаться за каждым кустом и деревом.
     Хотя и мало было надежды догнать бандитов,  двигаясь таким образом, все
же друзья пошли.  Долго пробирались они по лесу, но врагов так и не увидали.
Когда же уверились,  что бандитов на острове нет, стали искать хотя бы следы
их возле болота.  Для этого надо было опять пройти вдоль всего берега. А тут
начали собираться тучи,  послышались отдаленные раскаты грома:  приближалась
гроза.  Пришлось бежать в лагерь - спасать огонь. Гроза разразилась сильная,
с большим дождем.
     - Теперь и следов не найти, - грустно сказал Мирон.
     - Значит,  придется ждать  две  недели.  Они  обещали  прийти  сюда  по
каким-то своим темный делам. Подготовимся и будем умнее, чем до сих пор.


        XVI

     Тяжелые времена.  -  Встреча со старым знакомым.  - Медвежья болезнь. -
Каменные орудия. - Коптильня.

     Две недели ожидать смертельных врагов, чтобы с их помощью освободиться!
И неизвестно, удается ли. Кто бы подумал, что можно попасть в такое дурацкое
положение?
     - Ну,  как тебе нравятся наши приключения? - усмехнулся Мирон. - Так ли
они приятны, как об этом пишут в книгах?
     - Теперь,  когда  я  поел  мяса  с  солью и  непосредственная опасность
миновала, я чувствую себя неплохо, - ответил Виктор.
     - А вообще?
     - Вообще совсем не интересно. Охотно отказался бы от таких приключений,
А ты?
     - И я тоже,  -  вздохнул Мирон.  -  Если б еще весь этот риск и мучения
вели к какой-либо цели,  как на войне,  например,  или в научной экспедиции,
тогда -  ничего.  А тут терпи и рискуй неизвестно чего ради. Прячься, словно
зверь от охотника.
     - Я  просто  понять не  могу,  -  сердито сказал Виктор,  -  как  можно
опуститься до  такого  положения.  Вот  говорят:  зверь,  зверь...  Да  наши
соседи-звери,  по сравнению с этими гадами,  - невинные дети! До сих пор они
нас, даже безоружных, ни разу не обидели.
     - Даже наоборот: мы сами обидели бедного мишку, - засмеялся Мирон.
     Долго еще делились они впечатлениями минувших событий. Во всяком случае
сидеть две недели сложа руки и  ждать,  что будет,  друзья не имели никакого
желания. Поэтому они решили взяться за дело планово: каждый день обследовать
пусть   небольшой  участок  берега,   но   уж   обследовать  до   мельчайших
подробностей. Нужно же найти путь, по которому ушли бандиты!
     Но день спустя выяснилось, что на такое обследование не хватит времени.
Заяц  и  рыба были съедены,  новой пищи пока достать не  удалось.  Весь день
приходилось ломать  голову,  как  прожить.  Грибов попадалось мало,  еще  не
наступило их время. Соберут немного, придут домой, испекут, съедят - и опять
голодные,  опять надо идти.  Да и какие это грибы:  пока печешь,  сморщаться
так, что от них почти ничего не остается.
     - Пусть бы еще с хлебом, тогда ничего, - вздыхали хлопцы.
     Одно  утешение -  можно на  гриб  положить крупинку соли,  "паек",  как
говорил Мирон.
     Если бы друзьям удалось добраться до озера,  они наверняка придумали бы
какую-нибудь снасть,  чтобы наловить рыбы.  Но  как ты к  нему подступишься,
если воды даже не видно за широкой полосой болота?
     - Эх, вот бы еще один зайчишка заснул! - мечтал Виктор.
     - Второго такого, пожалуй, придется ждать столько лет, сколько прошло с
того времени, как твоя бабушка наткнулась на сонного зайца, - пошутил Мирон.
     Зато  вместо зайца друзья неожиданно столкнулись со  знакомым медведем.
Тот  стоял  возле  большого старого  дерева  и,  задрав  голову,  к  чему-то
присматривался.  Медведь не  заметил людей:  они вышли на открытое место как
раз с той стороны,  где у него глаз был поврежден Викторовой булавой. Все же
спрятались и принялись следить за ним.
     Теперь они совсем не боялись. Медведь казался небольшим и несильным.
     - Давай-ка  я  подкрадусь да трахну его по башке!  -  прошептал Виктор,
сжимая в руках булаву.
     - Смотри,  как бы  он  тебя не трахнул,  -  ответил Мирон,  хотя и  ему
схватка с медведем не казалась такой уж страшной.
     А  медведь все  присматривался к  дереву и  нюхал воздух.  Взглянули на
дерево и наши друзья. Они увидели дупло, а возле него как будто мухи вьются.
     - Пчелы!  -  догадался Виктор.  -  Так  вот почему он  присматривается!
Спасибо ему за находку, а воспользуемся ею мы.
     Начали подкрадываться к медведю.  Тот оперся передними лапами о дерево,
намереваясь взобраться на  него.  Он был так занят своим делом,  что едва ли
заметил бы  врагов,  будь  у  него здоровы даже оба  глаза.  Только собрался
лезть,  как вдруг - бац ему что-то по голове да как крикнет кто-то над ухом!
Взревел мишка,  шарахнулся в сторону,  едва не сбив Мирона с ног,  и исчез в
лесу.  Наверняка можно сказать, что он даже не видел, откуда свалилась беда,
и потому так испугался, что... у него сразу заболел живот.
     - Видишь, какое простое дело! - торжествующе сказал Виктор.
     Мирон только плечами пожал.
     - Пожалуй, только у нас так случается, - сказал он, - иначе люди совсем
не  боялись бы медведей.  А  чтобы достать мед,  надо сначала выкурить пчел.
Придется идти за огнем.
     - Давай  сперва поищем медведя.  Может,  он  и  другого глаза  лишился.
Попытаемся добить его дубинами.
     - Ну, без глаз он не удрал бы так быстро.
     Они пошли в ту сторону,  куда убежал медведь.  Его не трудно было найти
по  отчетливым следам внезапной болезни...  Вскоре друзья услышали в  густых
кустах хруст,  стоны, какую-то возню. Подкрались, глядят - корчится на земле
медведь,  словно в живот ему попала пуля. Бросились к зверю, и на голову ему
посыпался град сокрушительных ударов. Двумя минутами позже все было кончено.
     - Кажись,  мы  единственные на  свете люди,  которым без оружия удалось
убить медведя,  - тяжело дыша, сказал Мирон. - Такой случай стоит записать в
книгу.
     - Записан уже,  -  ответил Виктор.  -  В  одной книге я  читал о  таком
происшествии:  однажды охотник заметил в  овсе медведя.  Тот лежал на оемле,
пригнув к себе пучок овсяных колосьев,  и спокойно лакомился ими. У охотника
ружье было заряжено только дробью.  Ею  медведя не убьешь,  но охотник хотел
лишь  испугать зверя,  прогнать его  и  выстрелил прямо  в  воздух.  Медведь
испугался и "заболел" так же, как наш.
     А  на  другой день его нашли в  нескольких сотнях шагов от этого места.
Подох с испугу. Эта болезнь помогла и нам справиться с мишкой.
     Как бы там ни было,  а  перед хлопцами лежала туша настоящего медведя -
добыча, которой гордился бы каждый охотник. Но как приступиться к ней?
     Если столько мучений доставили зайцы и барсук, то что будет с медведем?
     - Хоть ты плачь,  глядя на богатую добычу!  -  вздохнул Мирон.  -  Надо
обязательно достать камней.
     - И немедленно! - подхватил Виктор.
     Но  Мирон сделал "математические подсчеты",  по  которым выходило,  что
работу и  время  им  следует распланировать иначе,  чем  они  думали.  Камни
искать,  пожалуй,  придется не один час, немало времени уйдет и на обработку
их, а еще больше - на свежевание добычи, на переноску мяса в лагерь.
     Надо будет еще и поесть.
     - Одним словом,  -  окончил свои подсчеты Мирон,  - сегодня всего этого
сделать мы не успеем,  не говоря о том, что костер без дров может потухнуть.
Давай-ка потащим зверя в лагерь.
     Через несколько минут хлопцы волокли медведя по  лесу.  Один держал его
за правую переднюю лапу,  другой за левую,  и медведь ехал по земле на спине
мордой вперед.  Хоть и  не  большой был зверь,  но для голодных,  ослабевших
друзей и это казалось основательным грузом.
     - Сколько мы тут тащим ненужной тяжести, которую добрые люди бросили бы
на месте! - жаловались они.
     В этот день успели только набрать камней и начать "обработку" их.  Лязг
и  грохот шли по лесу,  словно кто-то мостил улицу.  Вскоре друзья уже имели
"ножи" и "топоры" каменного века.  Но какие это были орудия! Смотрели на них
и говорили:
     - Первобытный человек засмеялся бы, увидев такое!
     - И в музее, пожалуй, не найдешь.
     - Но мы не виноваты, что нет кремня.
     - Пожалуй, и из кремня мы не сделали бы лучших.
     - А все ж удобнее, чем зубами!
     На другой день с самого утра принялись за работу.  Помогать-то каменные
орудия помогали, но лишь в сочетании с сухим острым корнем и всякими другими
приспособлениями.  В результате получилось столько мяса,  что не знали, куда
его девать.
     - Что делать? - чуть не в отчаянии говорил Мирон. - Без соли оно и трех
дней не продержится.
     - Значит,  надо наесться про запас,  -  не то серьезно,  не то в  шутку
предложил Виктор.
     И  действительно,  они так наелись,  что весь день не могли смотреть на
мясо.
     - Опять мы допустили ошибку! - сказал Мирон. - Нам следовало напоследок
так наесться,  когда мясо подходило бы к  концу.  Тогда даже хорошо было бы,
что не хочется есть. А теперь свежее мясо зря портится.
     - Давай закоптим его, - предложил Виктор.
     - Верно!  -  обрадовался Мирон.  -  Хоть  без  соли все  равно долго не
продержится, но, пожалуй, дольше, чем так.
     Соорудили из жердей козлы, из лыка скрутили веревки, подвесили окорока.
     - Заодно подвесим и наши глиняные горшки,  -  сказал Мирон,  - пожалуй,
они уже подсохли.
     Горшки лежали в ямке,  выкопанной в песке под корнем дерева. В тени они
подсохли достаточно хорошо:  ни  одной  трещины не  было.  Приладили их  над
костром, но повыше, чтобы не лопнули от жара.
     - Рискованное дело с этими черепками,  -  бормотал Мирон. - Треснут - и
все пропало.
     Стоянка приняла совсем обжитый вид.  На дереве висела шкура медведя, на
жердях коптились окорока, возле костра и шалаша хлопотали жители.
     - Теперь у нас все, как у людей! - радовались друзья.
     Вечером они опять поели мяса и легли спать в самом лучшем настроении,


        XVII

     Снова напрасная попытка.  -  Обработка запасов.  -  За медом.  - Гибель
хозяйства. - Борьба с отчаянием. - Звериные объедки.

     Теперь уже  можно было  начинать поиски дороги.  Почти весь первый день
друзья и потратили на это. Появление бандитов показало, что проход находится
за  соседним островом.  Значит,  отпала необходимость искать его  на  своем.
Хорошенько осмотрели треть берега, который предстояло изучить. В одном месте
продвинулись довольно далеко,  но  в  конце  концов и  тут  путь  преградила
непроходимая трясина.
     Они, конечно, не надеялись на быстрый успех и вернулись домой довольные
хотя  бы  тем,  что  смогли выполнить часть задачи.  По  дорого использовали
каждый  случай,  чтобы  щипнуть  чего-нибудь  растительного:  аира,  щавеля,
сыроежку, зелененький листик...
     - Странная вещь,  -  говорил Виктор,  -  теперь  я  ем  каждый листик с
большим вкусом и охотой, чем тогда, когда два дня ничего не ел.
     - Это потому, - объяснил Мирон, - что наш организм требует разнообразия
пищи, зелени, вообще чего-нибудь растительного.
     Заметили на  ветке липы  какое-то  странное растение.  Это  был  куст с
длинными стеблями,  мелкими светлыми листьями и  маленькими желтыми цветами.
Пристроился он  на  ветке  стожком и,  казалось,  с  землей никакой связи не
имеет. Увидав его, Мирон крикнул:
     - Гони прочь хищника!  Это -  омела,  вредное растение,  паразит,  тоже
южный гость.  Она живет только за  чужой счет.  Птицы лакомятся ее  ягодами,
потом  чистят клюв  на  другом дереве.  Липкий сок  приклеивается,  и  этого
достаточно, чтобы омела начала расти уже на новом месте.
     Виктор охотно сбросил хищника.
     - Ну и уцепилась! - заметил он. - Наверное, снова начнет расти.
     - Пожалуй,  да.  Тоненькие корешки свои она запускает глубоко в дерево.
По  ним можно узнать,  сколько времени она тут живет.  И  все же липе теперь
будет легче.
     Дома им  испортила настроение коптильня.  Казалось,  что окорока начнут
подсыхать и  станут такими,  какими мы  привыкли их видеть.  А  вместо этого
окорока делались мягкими,  дряблыми.  Они,  поди, и портиться будут быстрее,
чем свежее мясо.
     - Видно, ничего не получится, - взгрустнул Мирон. - Их надо и солить, и
сушить долго,  а  потом уже  коптить.  Да  и  ветер относит дым  в  сторону.
Выходит,   что  мы  сами  портим  мясо.  Лучше  испечь  на  угольях,  дольше
сохранится.
     - И высушить, - добавил Виктор.
     Сняли окорока и принялись за дело. Сразу выяснилось, что сушить нельзя,
так как нечем разрезать на тонкие куски.  Принялись печь,  и к ночи в шалаше
было уже множество испеченных кусков мяса.
     Мирон  даже  додумался до  нового  усовершенствования.  Так  как  соли,
оставшейся еще у них, не могло хватить, чтобы засолить все запасы, он сделал
немного соленой воды и смочил мясо в этом рассоле.
     Мясо разложили в  пустом хлевике,  на  жердочках,  так,  чтобы куски не
соприкасались друг с  другом.  Провозились до самого вечера.  Когда улеглись
спать, Виктор вспомнил:
     - А о пчелах-то и забыли!
     - Завтра утром пойдем, - сонно пробормотал Мирон.
     И уснули.
     На  следующее утро встали пораньше.  Взяли один из горшков,  нагребли в
него углей и пошли за медом. Под деревом развели огонь. Но как выкурить пчел
из дупла, находящегося довольно высоко?
     - Я полезу туда, а ты мне подашь зажженный мох, - предложил Виктор.
     - Найти бы хорошую жердь,  с земли сунуть,  - сказал Мирон. - Спокойнее
было бы, да и тебе не пришлось бы страдать.
     - Дело придумал, - согласился Виктор. - Давай поищем.
     Они выломали подходящую орешину,  прикрепили к ней комок мха,  зажгли и
просунули в дупло. Как загудело в нем! Хлопцы сейчас же отбежали в сторону и
долго   не   смели  подойти  снова:   разозленные  пчелы  летали  вокруг  и,
по-видимому,   вовсе  не  собирались  покидать  это  место.  Наконец  друзья
вынуждены были оставить их,  чтобы прийти в  другой раз.  Перед уходом Мирон
сунул в дупло еще комок горящего мха,  хотя и был наказан за это:  две шишки
от пчелиных укусов вскочили у него на лице.
     Оставили горшок возле  дерева,  а  сами  пошли на  обследование.  Опять
началась такая же трудная и безрезультатная работа.  Часа четыре они бродили
около болота, а вернулись, как всегда, ни с чем. По дороге еще раз навестили
пчел.  На этот раз тут было уже тихо.  Лишь кое-где жалобно звенели одинокие
пчелки.
     Виктор с трудом вытащил соты из дупла. Добыча оказалась бедной.
     - Этого и следовало ожидать, - сказал Мирон. - Нового меду они не могли
еще насобирать, не успели. Здесь только прошлогодние остатки.
     - Спасибо  и  за  это.  Добрый  стакан  наберется,  -  ответил  Виктор,
облизывая пальцы.
     - Теперь мы  живем!  -  радовался Мирон,  когда они шли домой.  -  Если
смешать с медом,  например,  липовые листья,  то получится такое кушанье, от
которого и дома никто не отказался бы. После мяса в самый раз.
     - Погоди радоваться, - усмехнулся Виктор, - может, еще взбесишься.
     - Почему?
     - Уже забыл? А вдруг этот мед с той азалии?
     - Ну, нет. Столько не наберут.
     - Если не совсем, так малость ошалеешь.
     Продолжая шутить,  они весело шли к дому,  не думая о том, что их может
там ожидать.
     А  когда  пришли,  увидали такую  картину,  от  которой даже  в  глазах
потемнело: обглоданные кости, разрушенный хлев и следы зверей...
     У  Мирона чуть горшок не  выпал из рук,  а  Виктор забегал и  закричал,
точно кто укусил его.
     - Ах, проклятые! Кто это мог наделать?
     - Мы забыли,  что, кроме нас, в лесу есть и другие жители: лисы, волки,
дикие свиньи, - уныло сказал Мирон. - Это их работа.
     Виктор начал приглядываться к следам.
     - Да их тут много было!  -  сказал он.  - Вот следы волка, вот - как бы
кошки. А тут и еще какие-то. Как это они все вместе собрались?
     - Им  не было нужды собираться вместе.  Сначала кто-нибудь один пришел,
разворотил хлев,  а там могли почувствовать запах мяса и подойти другие.  Но
нам-то от этого не легче.
     - Что же теперь будем делать? - схватился за голову Виктор.
     - То,  что и до сих пор,  -  как можно спокойнее ответил Мирон. - Нужно
думать, что не погибнем, как не погибли раньше.
     Рассудительный тон Мирона несколько успокоил и Виктора.  Взрыв отчаяния
утих,  друзья  взяли  себя  в  руки  и  стали  трезво  обсуждать создавшееся
положение.  Все  равно ведь  потерянного не  вернешь.  Уж  если забыли,  где
находятся,  допустили ошибку,  надо принять ее во внимание и в следующий раз
быть умнее.
     - Сколько ошибок допустили,  -  рассуждал Виктор,  - всякий раз обещаем
быть осторожнее, а поумнеть никак не можем.
     Мирон засмеялся:
     - А знаешь ты, что мы и так умные?
     - Не видно, - покачал головой Виктор.
     - Нет,  видно.  Если мы до сих пор не умерли,  значит, не дураки. Стоит
нам прожить в этих условиях год, и я обещаю тебе, что у нас не будет никаких
ошибок.
     - А через десять лет и подавно! - рассмеялся Виктор.
     - Верно,  -  серьезно согласился Мирон.  -  На все нужна практика, а ты
сразу хочешь стать человеком без изъянов.
     - Но где же мы теперь второго такого медведя найдем?  - шутливо спросил
Виктор.
     - На  наш  век  дураков  хватит,   -  засмеялся  Мирон.  -  Продержимся
как-нибудь неделю, а там придут наши "избавители".
     - Это ты их дураками считаешь?
     - Если мы их перехитрим - да.
     - А если они нас?
     - Тогда в дураках окажемся мы.
     Постепенно острота  впечатления уменьшилась.  Забыть  о  несчастье,  не
жалеть о погибшем мясе они,  конечно,  не могли,  но будущее уже не казалось
таким безнадежным.
     - Давай подберем хоть огрызки, - сказал Мирон.
     - А вдруг какую-нибудь болезнь схватишь от них?
     - Я думаю, что наши нахлебники чувствуют себя лучше, чем мы.
     Объедков вокруг набралось столько,  что хватит пищи на  весь завтрашний
день.  Потом начали утешать себя тем,  что,  возможно,  послезавтра мясо вое
равно испортилось бы. А когда увидели, что соль осталась нетронутой, и вовсе
повеселели.


        XVIII

     Господская пища.  - На бобров. - Вот так бобр! - Таинственные письма. -
Ремонт бобровой хатки. - Военная подготовка. - Почему люди уважают бобров.

     Прошло еще  два дня.  За  это время друзья закончили свое обследование.
Только в одном месте нашли что-то обнадеживающее и,  продвинувшись в болото,
почувствовали под ногами какие-то жерди.
     - Наверно, здесь! - обрадовались хлопцы.
     Но через несколько шагов жерди окончились. Чуть дальше, на кочке, росло
деревце.  Виктор прыгнул к  нему и тут же так увяз в болоте,  что Мирон едва
вытащил товарища,  протянув ему  палку.  Было ясно,  что  дальше соваться не
следует.
     - Но ведь есть же где-то выход! - ломал голову Виктор.
     - Нам от  этого не  легче,  раз мы не знаем,  где он,  -  угрюмо сказал
Мирон.  -  Ничего не попишешь, придется ждать. Во всяком случае мы свой долг
выполнили, обследовали, что можно.
     А  выполнив долг,  они  смогли все свое время уделять поискам пищи.  Но
"дурных" зверей больше не встречалось.  Опять пришлось перейти "на подножный
корм", как говорил Виктор. Такая пища не могла их насытить.
     Однажды Виктор принес зеленую жабу.
     - Давай попробуем господской еды, - сказал он.
     - Ой, боюсь! - вздрогнул Мирон.
     - А я думаю, если господа едят, значит, и нам можно.
     - Может быть, не таких?
     - Приблизительно таких,  зеленых.  А если немного и не такой породы, не
велика беда.  Жаль только,  что едят одни задние лапки.  Такими окороками не
наешься.
     Острым камнем Виктор отрезал лапки  и  положил в  огонь.  Через  минуту
вытащил, посолил и одну лапку протянул товарищу. Тот отвернулся.
     - Думаешь,  будет так,  как тогда с зайцем?  - засмеялся Виктор. - Нет,
брат, ничего лучшего теперь не дождешься.
     Смело поднес ко рту, откусил.
     - Ну, как? - с волнением спросил Мирон.
     - Раз в тысячу лучше сырого зайца,  - ответил Виктор и опять откусил. -
Бери, пока не поздно. Взял Мирон, с брезгливостью откусил.
     - Ну, как? - спросил теперь уже Виктор.
     - Не разобрался еще.
     - Ешь, пока не разберешься.
     Откусил Мирон еще, потом еще и наконец все съел.
     - По правде говоря, ничего плохого нет, - сказал он.
     - Вот видишь, - улыбнулся Виктор. - Не зря господа едят. Я читал, что в
Париже,  в ресторанах,  сытые буржуи большие деньги платят за эту пищу. А мы
можем есть бесплатно.
     - Зато нам,  голодным,  нужно по сотне таких жав.  Где их наберешь? Эта
старая, а молодые еще не вывелись.
     - В  таком  случае съедим всю.  Какая разница между задними,  передними
ногами, спиной? Он взял жабу, но тут же бросил.
     - Нет, еще не могу!
     - А если б в книге было написано, что едят всю, смог бы?
     - Пожалуй,  да!  -  засмеялся Виктор. После этого они специально ходили
охотиться на жаб, но поимели только одну.
     На этот раз съели и  передние лапки,  и  спинку...  И ничего плохого не
произошло.
     - Видно,  все зависит от точки зрения и привычки,  - рассуждал Мирон. -
Мусульмане не едят свинины, у нас не едят конину, некоторые едят саранчу...
     - Я то же самое говорю!  -  подхватил Виктор.  - Во всяком случае из-за
брезгливости умирать нет смысла.  Но на одной жабе далеко не уедешь. Хоть бы
какое животное добыть - все съел бы.
     - Знаешь, что? Попробуем поймать бобра.
     - Но ведь их нельзя уничтожать!
     - Знаю.  Однако мы  двое важнее одного бобра.  Против этого ничего было
возразить, и хлопцы направились к бобровому поселку.
     Там шла мирная жизнь.  Обычно бобры не  любят показываться днем,  но  в
этом уголке,  где их  никогда никто не тревожил,  они не очень остерегались.
Когда хлопцы подошли, все бобры спрятались под воду.
     - Пойдем к  той хатке,  -  показал Мирон на  четвертую,  стоявшую возле
берега.
     - Едва ли там есть жильцы, - ответил Виктор, - но попытаться можно.
     Они подошли к хатке и принялись искать и заваливать выходы.  Два выхода
были под водой,  третий вел на  сухое место.  Видно,  когда-то и  он был под
водой. Попробовали просунуть руку в эту дыру, но ничего не достали.
     - Лучше разберем сверху, - сказал Мирон.
     Сначала сучья поддавались легко, но дальше они так крепко переплетались
и  так плотно были склеены землей,  что пришлось тратить на  разборку немало
сил.
     Виктор нащупал место,  где сучья,  казалось,  не  были склеены и  легко
поддавались усилиям.
     - Ну,  теперь следи!  Вот дыра,  - сказал Виктор и просунул в отверстие
руку.
     Пошарив немного, он крикнул:
     - Будто пакет какой-то!  -  и действительно вытащил пакет,  старательно
завернутый в толстую бумагу.
     - Вот тебе и бобр!
     Развязали.  Пакет еще  был  обернут в  вощеную бумагу и  тоже перевязан
ниткой.
     Развязали и эту обертку и увидели...  женские шелковые чулки! Множество
чулок: быть может, пар шестьдесят.
     - Так вот в чем секрет!  -  догадался Виктор. - Контрабандисты устроили
здесь свой склад.  Потому-то и останавливались тут наши "спасители":  хотели
посмотреть, все ли в порядке!
     - Но  почему они  выбрали бобровую хатку,  если  можно было  закопать в
землю? - удивился Мирон.
     - В  земле могло отсыреть,  а  тут сухо.  Бобры ведь строят хатки в два
этажа, в верхнем всегда сухо. Кроме того, на земле всегда оставался бы след,
если закапывать и выкапывать. Да ты смотри, сколько тут богатства!
     - Какая нам от него польза?  -  грустно сказал Мирон. - Вот если бы эти
чулки можно было есть...
     - Погоди, а вдруг там еще что-нибудь осталось? Виктор быстро сунул руку
в дыру.
     - Есть!  -  крикнул  он  и  вытащил  новый  сверток.  В  нем  оказались
перламутровые пуговицы.
     - Ну  их  к  дьяволу!  -  выругался Виктор.  Дальше  -  сверток тонкого
дорогого сукна.
     - Да тут целый магазин!  -  засмеялся Мирон. - А ну, тащи еще. Может, и
колбаса найдется.
     - Посмотрим, - ответил Виктор, вытаскивая что-то тяжелое. Это был ящик,
а в нем... два револьвера. Радость охватила друзей.
     - Вот это уже другое дело! - кричали они.
     - Только есть ли к ним патроны? - сказал Мирон.
     - Найдутся! - уверенно ответил Виктор и опять запустил руку. Но на этот
раз ничего не достал.
     - Зачем нам тогда револьверы? - грустно сказал Мирон.
     - Подожди. Дом бобра иногда бывает в метр шириной. Я не смог дотянуться
рукой во все углы. Надо разобрать крышу.
     И они с жаром принялись за работу.
     Сняли крышу и нашли еще два револьвера, несколько жестянок с патронами,
сверток с  какой-то  заграничной галантереей и,  наконец,  четыре  маленькие
шестистенные коробочки.  Они  были сделаны из  цельного металла с  небольшим
отверстием посредине.
     - Фьюить!  -  свистнул Виктор.  - Тут уже пахнет более серьезным делом.
Это ведь пироксилиновые шашки!..
     - Ого!  Покажи,  покажи!  -  наклонился Мирон.  - В таком случае тут не
просто контрабанда, а что-то похуже.
     - Да,  -  подтвердил  Виктор.  -  Значит,  наши  "спасители" не  только
контрабандисты, но и диверсанты.
     Недаром граница отсюда всего лишь  километрах в  тридцати.  А  вот  еще
какие-то бумаги.
     Тут оказались письма,  написанные латинскими буквами,  но  так,  что ни
одного слова нельзя было понять.
     - Видимо, шифрованные, - догадались друзья.
     И,  наконец,  карта Белоруссии с  разными,  тоже  непонятными значками:
крестиками, черточками, кружками.
     - Настоящий штаб!  -  задумчиво сказал Виктор.  - Теперь я окончательно
понял, почему они хотели погубить нас.
     - Значит,  и мы организуем свой собственный штаб и обсудим,  что делать
со всем этим богатством, - сказал Мирон.
     Вопрос был сложный.  Взять все себе - нельзя. Можно ли таскаться с этим
добром,  если неизвестно,  как  они сами вывернутся из  нелегкого положения?
Уничтожить -  жалко:  вещи  ценные.  Кроме  того,  и  забирать и  уничтожать
рискованно: придут бандиты, увидят, что склад их открыт, сраму догадаются, в
чем  дело,  и  начнется такая охота,  что не  спрячешься.  А  ведь надо было
тихонько следить, чтобы выведать дорогу. Значит, в первую очередь необходимо
сделать так,  чтобы враги не  догадались ни о  чем.  Но как,  если хатка уже
разрушена?
     - Ой,  что мы натворили!  -  всплеснул руками Виктор.  -  Опять ошибка.
Когда же им будет конец? Надо заново строить хатку.
     - Видно,  придется,  - согласился Мирон таким тоном, словно он один был
виноват во всем.  - Но сначала сделаем так. Возьмем два револьвера, насыплем
в ящики песку и поставим на место; так же и с патронами. Барахло оставим все
целиком,  а  бумаги возьмем с  собой,  они  нам вреда не  причинят.  Если мы
спасемся,  доставим эти  бумаги кому  следует.  А  хатку придется обновлять.
Каждый раз новые происшествия, потому и нельзя все предусмотреть.
     Виктор  одобрил план,  только внес  одну  поправку:  взять  все  четыре
револьвера.
     - Могут пригодиться, - сказал он.
     Мирон не противоречил.
     Начали укладывать вещи. Когда из одной жестянки вытащили патроны, Мирон
сказал:
     - Жестянку с собой возьмем. Прекрасная посуда.
     - Правильно! Не придется больше возиться с проклятыми черепками.
     В последний момент,  уже закладывая гнездо,  заметили в сучьях еще одну
вещь. Это был кинжал в ножнах. Он обрадовал больше, чем все остальное.
     - Будто специально для нас положен.  Они,  видно,  так себе,  на всякий
случай, добавили его, а нам повезло! - ликовал Мирон.
     - Дай бог им здоровья на том свете! - засмеялся Виктор.
     Когда  уложили вещи,  начали ремонтировать хатку.  Нужно  было  сделать
точно так,  как  было раньше,  а  это оказалось нелегким делом.  Связь между
сучьями была нарушена: получалась обычная куча, а не бобровая хатка.
     - Ах,  чтоб тебе треснуть!  -  сердился Виктор. - Никогда не думал, что
придется строить бобровый дом.
     - Да еще именно так,  как строят они сами,  -  подхватил Мирон.  - Нет,
никуда   не   годится.   Разбирай.   Незачем   спешить.   Рискованно.   Надо
присмотреться, как строят бобры, и делать сначала.
     - Вот еще не было печали! - ворчал Виктор. - Так весь день провозимся.
     - Но от этой возни зависит наша жизнь, - сурово сказал Мирон.
     - Эх, попросить бы бобров, чтоб они сами достроили! - вздохнул Виктор.
     Набравшись терпения,  хлопцы взялись за работу,  медленно, методически.
Несколько раз начинали снова,  отходили в  сторону,  присматривались,  опять
поправляли.  Одним  словом,  действительно потратили почти весь  день,  пока
сделали все как следует.
     "Домой"  они  возвращались вооруженные  "до  зубов".  С  одной  стороны
револьвер, с другой револьвер, да еще кинжал вдобавок.
     - Вот когда помогли наши военные занятия в кружке!  -  говорил Мирон. -
Без них не только не знали бы никаких пироксилинов, но и револьвер не сумели
бы держать в руках.
     - Теперь только давай сюда бандитов - всех перехлопаю! - весело угрожал
Виктор. - Пусть бы сейчас попался какой-либо зверь!
     - Ну-ну,  с револьвером на охоту не ходят. Попадешь ли ты хоть вон в то
дерево?
     - А ну, давай! - запальчиво крикнул Виктор.
     Выстрелили они по три раза,  но в  дерево попал только Мирон,  да и  то
один раз. Виктор даже покраснел от стыда.
     - Давай еще, вот увидишь! - горячился он.
     - Будешь так  кипятиться,  никогда не  попадешь,  -  поучительно сказал
Мирон.  -  Это  тебе  не  ружье.  Чтобы из  револьвера научиться стрелять на
далекое расстояние,  надо долго тренироваться А нам хватит и этого.  Бандита
ведь можно подпустить поближе, чтобы бить наверняка.
     - Но нужно же попрактиковаться, патронов хватает, - настаивал Виктор.
     - Боюсь,  что  наши выстрелы могут услышать эти  самые бандиты.  Кто их
знает, где они живут, где шатаются. А вдруг близко?
     Это замечание удержало Виктора.
     Хотя  сегодняшний день  был  совсем голодным,  улеглись спать  в  самом
бодром настроении. Казалось, что с револьверами голодать больше не придется.
Виктор сказал:
     - Знаешь,  что?  Теперь я понимаю,  почему бобров так уважают, берегут,
охраняют.  Они  очень полезны для  человека!  Это  они  нас  спасли тогда от
смерти. Они теперь нам и оружие дали.
     - Остается только  попросить их,  чтобы  вывели нас  отсюда,  -  сонным
голосом ответил Мирон,


        XIX

     Голод с оружием. - Настоящая охота.

     Проснулись они  с  таким чувством,  словно трудные времена уже  прошли.
Теперь и  оружие у них есть,  и отличный нож,  и хорошая посуда.  Можно обед
приготовить.  А  как  соскучились по  настоящему  обеду!  Все  было  хорошо,
только...  из  чего же готовить этот самый обед?  Вот уже второй день пошел,
как оба ничего не ели. Даже слабость охватывала.
     И все же бодрое настроение не оставляло друзей.
     - Теперь нам все нипочем! - говорил Виктор. - Идем на охоту!
     С  револьверами в  руках они весело отправились в лес.  Пробродили час,
второй,  а стрелять-то в кого?  Прыгают по веткам деревьев белки, но разве о
такой дичи думали охотники,  да и  едва ли из револьвера попадешь в  шустрый
комочек.  Увидали  по  дороге  еще  одно  животное,  которое Мирон  посчитал
горностаем. Виктор объяснил, что это куница.
     - Она больше,  цвет темнее,  на шее желтое пятно, морда острее, - одним
словом, множество отличий.
     У болота вспугнули уток, но и тут стрелять нечего было и думать. Где-то
вдалеке мелькнул заяц.  А  наши охотники лишь хлопали глазами,  глядя на всю
эту дичь.
     - Вот тебе и оружие! - сердито глянул Виктор на свой револьвер.
     - А ты думал, что с ним будет так же, как с ружьем? - сказал Мирон. - В
таких случаях и из ружья не очень-то попадешь.
     - Пойдем к дубам,  может,  опять кабана увидим.  С револьверами мы его,
пожалуй, одолеем.
     - Рискованное дело, - покачал головой Мирон.
     - И все же лучше, чем с голоду пухнуть.
     Но не так-то легко было увидеть кабана.  Хоть и можно было назвать этот
остров царством зверей,  но  на  самом деле  звери встречались далеко не  на
каждом  шагу.  Тем  более,  что  оба  острова вместе составляли значительное
пространство,  где для всех хватало места.  Даже до  сих пор оставалось еще,
пожалуй, с половину угодий, которых хлопцы вовсе не знали.
     В конце концов наши охотники вынуждены были вернуться на свое пастбище.
С оружием в руках,  вместо охоты,  они начали собирать щавель,  грибы, аир и
другую снедь. Поймали еще двух лягушек.
     - Стыд! - возмущался Виктор. - С револьверами - ловить лягушек!
     - Ничего постыдного нет,  -  успокаивал его  Мирон.  -  Даже  один поэт
писал:

     Вышел я на сеножать
     Да с нагана в жабу - бац!

     - Видно, и он так же голоден был, как мы, - засмеялся Виктор.
     Пробродили весь день,  а принесли домой только грибы.  Зато приготовили
их отменно:  в  жестянке,  с  водой,  с  солью.  А вместо ложек использовали
собственноручно вылепленные глиняные черепки.
     Так прожили друзья еще пять дней.  Как на смех, эти дни, когда оба были
отлично вооружены,  оказались для них самыми тяжелыми зa  все время жизни на
острове.  Наконец дошли до  того,  что отважились попробовать майских жуков.
После жаб это оказалось не так уж страшно...
     В  конце концов решили убить бобра.  Но  ни  убить,  ни поймать не было
возможности,  а  разрушать вторую хатку  друзья не  решились:  хорошо,  если
наверняка удастся поймать, ради этого стоит потрудиться, а если нет? Значит,
не  только зря разбирай,  но  и  снова складывай ее  так,  чтобы не осталось
следов человека.  Обсудили все это и  пришли к выводу,  что нехорошо обижать
своих подлинных благодетелей.
     И снова пошли бродить по лесу.
     С  каждым днем чувствовали,  что слабеют больше и больше.  Вместе с тем
испортилось и настроение. Даже не испортилось, а как-то увяло, поникло. Чаще
всего не  было никакого настроения -  ни  хорошего,  ни  плохого,  а  просто
охватывало безразличие, апатия: будь что будет.
     Казалось,  будто всю свою жизнь блуждают они, как неприкаянные, и будут
блуждать целый век.  Забыли о доме, о том, что скоро должны прийти бандиты и
тогда наступит решающий момент.
     Наконец однажды Виктор заметил,  что  вечером он  стал почему-то  плохо
видеть. Удивлялся, протирал глаза - не помогает.
     - В чем же дело? - недоумевал он.
     - Это,  видно,  куриная слепота,  -  сказал Мирон.  - Она бывает, когда
человек слабеет от плохого питания.
     Даже двигались о трудом. Иногда по нескольку часов лежали неподвижно.
     И вот как-то лежат таким образом под кустом на поляне и мутными глазами
посматривают вокруг.  А  день выдался ясный,  погожий.  В  вершинах деревьев
щебечут птицы, в траве гудят мухи, жуки, мелькают мотыльки.
     Вдруг  за  кустами тихонько хрустнуло.  Вздрогнули хлопцы,  оглянулись:
почти рядом стоит косуля, ловкая, стройная. Подняв голову, увенчанную рогами
с  двумя отростками,  она  щипала молодые побеги липы,  и  на  подбородке ее
виднелось белое пятно. Она озиралась, вздрагивала и была готова исчезнуть.
     От   слабости   хлопцев   и    следа   не   осталось.    Заволновались,
сосредоточились.  Каждый понимал,  что решается судьба:  жить ли дальше, или
умереть от истощения.  И  самое главное:  они могли стрелять в  упор,  а это
совсем другое дело.
     - Осторожнее,  осторожнее, - сердито шептал Виктор, вдруг вспомнив, как
в  прошлый раз  Мирон зацепился и  упал.  Но  Мирон и  сам  отлично сознавал
ответственность момента.
     - Целься лучше, не спеши! - приказал Виктор. - Стрелять по команде.
     Виктор тщательно прицелился и шепнул:
     - Пли!
     Грохнули  выстрелы.  Косуля  бросилась  в  лес.  Наткнулась на  дерево,
зашаталась...
     Хлопцы  в  беспамятстве вскочили и  бросились вслед.  Косуля шаталась и
спотыкалась,  но продолжала бежать: друзья едва поспевали за ней. Вот упала,
вскочила, снова побежала. Опять упала...
     С  какою радостью смотрели хлопцы на первый результат своей "настоящей"
охоты!
     Косуля лежала на боку, вытянув тонкие ноги.
     - Самец! - сказал Виктор. - У самок нет рогов.
     Теперь их уже не пугала дальнейшая работа: вот когда пригодился кинжал!
Мигом освежевали добычу и  торжественно возвратились домой со свежим мясом и
отличной шкурой.
     Зажили наши  герои "по-человечески".  Даже пищу могли готовить теперь в
жестянке от патронов. Ожили, повеселели. Прошла у Виктора и куриная слепота.
И уже не безразлично смотрели они вокруг и думали о своем будущем.


        XX

     Подготовка к встрече "избавителей".  - С угольками в пущу. - "Носорог".
- Спасение ценного животного. - Запасной огонь.

     Наконец подошло время,  когда нужно было начинать подготовку к  встрече
"гостей". Подготовка предстояла серьезная.
     Прежде всего следовало придать жилищу точно такой вид,  какой оно имело
раньше,  когда тут были бандиты.  Огонь приходилось гасить. Самим нужно было
выбрать другое место,  где  можно  сидеть и  ждать.  Место  это  должно быть
скрытное,  но удобное для наблюдения за врагами.  Конечно,  там нельзя будет
разжигать костер. Значит, надо запастись жареным мясом.
     По  их  подсчетам,  две недели кончались послезавтра,  но  это вовсе не
значило,  что б