лезли на лоб. Но зато сразу стало заметно его воздействие: некоторые уже нетвердо стояли на ногах. Закусывали бананами и бататом. Потом Мапу встал и обратился к своему народу с речью: - Вот наш брат Саку. Давно-давно он убежал от нас и долго жил с белыми. Он узнал, чем они сильны. Он знает их духа и может попросить его, чтобы он помог нам, как помогает белым. Саку может попросить духа, чтобы Мукку не могли воевать против нас, и тогда мы возьмем их голыми руками. Так пусть же играет музыка! Люди закричали от радости, поднялся шум, гомон. Саку был очень удивлен, услыхав слова вождя, и встал, чтобы объяснить народу, в чем неправ Мапу. - Братья! - начал он. - Правда, что у белых я познал великого духа, который властен над нами всеми - и над белыми, и над черными, правда, что великий дух может сделать все, но... Но договорить ему не дали. Услыхав, что великий дух "может сделать все" и, значит, помочь им в войне, люди снова начали кричать, славить Саку, потрясать оружием. - Смерть Мукку! Уничтожим их! - раздавались голоса. - Братья! - старался Саку перекричать толпу. - Вы ошибаетесь! Великий дух не помогает там, где творят убийство... Но люди уже не слушали его. Радость перехлестывала через край, народ кричал, шумел, как расходившееся море. Между тем подошли музыканты и танцоры, и все внимание обратилось на них. Саку сел и горько усмехнулся. "Несчастные, темные люди, - думал он, - только одно у них на уме: как бы убить своего врага. Нелегко будет внушить им, что самое главное - спасти свои души. Но с божьей помощью я исполню свой долг". На средину вышли четверо танцоров. Спрятанные до колен под пальмовыми листьями, они походили на обыкновенные копны сена, только что у каждой была пара ног. Но самым главным в их наряде были огромные, внушающие ужас маски - пестро размалеванные, с пучками перьев на высоких шишаках. Заиграла "музыка". Один дул в двухметровую бамбуковую дудку, которая ревела и завывала так, словно сто папуасских псов начали свой концерт. Другой свистел в пустой кокосовый орех, в котором были просверлены две дырки. Третий играл на маленькой свистульке, а четвертый колотил в барабан. Был тут и более деликатный инструмент, нечто вроде трещетки: множество ракушек тоненькими веревочками были привязаны к палке; музыкант размахивал этим кнутом, и ракушки щелкали и трещали. Под эту музыку танцоры топтались на месте, наклоняя туловище в разные стороны. Но люди смотрели на них с молчаливым вниманием, потому что перед ними были не просто танцоры, а души умерших предков. После этого понятно, почему на Новой Гвинее такие танцоры считаются таинственными, высшими существами. После официального и серьезного танца началась "самодеятельность": кто во что горазд. До позднего вечера плясали и веселились эти дети природы. Саку, как почетному гостю, было отведено место для ночлега в ум-камале. Все давно уснули, а он стоял на коленях и горячо молился, выпрашивая у бога помощи в святом и благом деле - очищении душ своих братьев. Над головой у него скалили зубы человеческие черепа, а напротив, в углу, стояла деревянная статуя - тэлум. V Религиозные дискуссии. - Пленение мистера Брука. - Нож Саку. - Мапу хочет воспользоваться христианством. - Спасение Брука. - Белые чинят расправу. Тревожные слухи беспокоили людей Какаду. Говорили, что белые на какой-то большой и очень трескучей лодке забрались так далеко в глубь острова, как до сих пор никогда не забирались. Говорили даже, будто огромная и тоже трескучая птица пролетела над соседней деревней [В 1925 г. над Новой Гвинеей пролетел первый самолет, причем курс его лежал над такими местами, где до тех пор никто не бывал. Об этом писалось в газетах, как о большом достижении. Прим. автора]. Может быть, это те самые белые летают? Тогда все пропало. Говорили еще, что на острове появился какой-то невиданный зверь, большущий - больше самого большого кенгуру. Этот зверь очень быстро бегает и на нем... на нем будто бы сидит человек! Это было пострашнее любой трескучей птицы. И вдобавок ко всему проклятые Мукку зашевелились. Недавно они захватили двоих Какаду. Одного съели, а другому как-то посчастливилось удрать. А посланцев с "громом" все нет и нет. Нужно заметить, что Мукку был тот самый род, откуда происходили Саку с матерью. Сейчас ему были одинаковы и те и другие, и боялся он только одного: как бы они снова не перегрызлись. Но от него ожидали не этого, а помощи против Мукку. Мапу перестал уже дожидаться посланцев. Все надежды он возложил теперь на Саку. - Скоро мы подготовимся и нападем на Мукку, - говорил он миссионеру. - А ты пока молись своему богу, чтобы он размягчил их сердца. Саку тем временем проповедовал христианство. - Самый тяжкий грех перед великим духом, - внушал он, - это убийство. Разве вы не хотите, чтобы никто никого не убивал, чтобы все любили друг друга как братья, чтобы никто вам не угрожал смертью? - Конечно, хотим, - отвечало сразу несколько человек. - Ну так зачем же вам убивать, проливать кровь? И если кто-нибудь обидит вас, стерпите, как велит Христос. - А вот недавно Мукку съели одного из наших, - сказал молодой папуас. - Если мы будем терпеть и сидеть сложа руки, они нас всех поедят. И все начиналось сызнова... Мапу он говорил: - Ты не понял меня. Ты думаешь, что бог может стать на чью-нибудь одну сторону, думаешь, он поможет одним убивать других? Нет, перед ним все равны. И если я тебе сказал, что мы должны просить бога, чтобы он смягчил сердца людей, так это относится ко всем: и к Мукку, и к Какаду. Мапу подумал-подумал и сказал: - Ну ладно, молись и за тех и за других, лишь бы только бог помог. Мапу смекнул, что в таком случае он ничего не потеряет: пусть только Мукку покорятся, он завладеет ими и с мягким сердцем. Вдруг загремел барабан. Что-то случилось... Народ засуетился. - Мукку идут! - послышались голоса. Мужчины схватились за оружие, а женщины с детьми бросились спасаться в лес. Нужно сказать, что в лесу у папуасов обычно бывают запасные жилища, построенные высоко на деревьях, на тот случай, если придется искать спасения от врагов. Там у них сложены запасы пищи и оружия, например камней, чтобы не подпустить врага к дереву. Но на этот раз тревога была напрасной: по деревне вели связанного белого человека. Окруженный густой толпой, приближался он к ум-камалю, а по бокам гордо шагали двое посланцев, которых Мапу давно еще отправил к белым за "громом". Когда они подошли совсем близко, Саку едва удержался, чтобы не крикнуть: белый был мистер Брук! Был он без шапки, лицо окровавлено, одежда изорвана. Глаза горели страхом и злобой. Его подвели и толкнули к ум-камалю. Папуасы рассматривали незнакомого человека, словно диковинного зверя, некоторые даже ощупывали его и говорили: - Отменное будет жаркое! И Брук, кажется, догадывался, что означает это ощупывание и эти слова... Собрался совет. Посланцы рассказывали свою историю. - Мы дали им золото и птиц. Просили гром. Они нам дали огненной воды. Больше мы ничего не помним. Очнулись одни в лесу. У нас осталось только вот это. И один из них показал бутылку с отбитым горлышком. Папуасы принялись рассматривать ее, передавать из рук в руки, нюхать. Было отмечено, что концы очень острые. Эта штуковина может пригодиться в хозяйстве. Она одна, пожалуй, стоит того золота, от которого нет никакой пользы. Но большинство все-таки понимало, что это обман. - Мы пошли домой, - продолжали посланцы. - Потом увидели на реке трескучую лодку и стали следить за ней. А там плыли белые, как раз те, что дали нам огненной воды. И вот одного мы поймали. Чтобы понять, как им, пешим, удалось состязаться с быстроходным катером, нужно взглянуть на карту Новой Гвинеи. Мы увидим, что от южного берега, где находилась станция (недалеко от реки Марегед), до верховьев реки Фляй можно добираться двумя путями: либо по воде, на восток вдоль берега, а потом по реке на запад, либо по суше - прямо на север. В первом случае надо покрыть километров шестьсот - семьсот, а а во втором - каких-нибудь сто - сто двадцать. Споров о судьбе пленника не было: уже одно то, что белые со своей трескучей лодкой забрались так глубоко, решало его участь. Ясно, что у них на уме что-то недоброе. Разве слыхано, чтобы белые приезжали с добром? Наверно, хотят забрать всю их землю и полонить жителей. Значит, нужно уничтожить врагов, и не только этого, но и тех, что остались в лодке. Все папуасы, что жили на побережье, давно уже попали под власть белых; свободными оставались только жители далеких от моря мест. И вот белые уже добираются и до них! Эти обманщики, которые так бессовестно надули посланцев Какаду. А насчет пленника, так тут нужно еще иметь в виду, что череп белого принесет счастье, славу и могущество роду Какаду. У Мукку до сих пор нет черепа белого человека. Некоторые даже решили, что это присутствие Саку так помогло им, что великий дух сделал белых тихими и мягкими: иначе как бы удалось двоим папуасам взять в плен белого? После всего этого какие могут быть разговоры насчет Мукку: их можно уже считать уничтоженными. Одним словом, дела рода Какаду обстояли как нельзя лучше. Саку сидел на совете, слушал, и сердце его обливалось кровью. - Нет, братья, - начал он, - неладно будет, если мы убьем этого человека. Бог нам не простит. Пускай бы еще в бою, да и то нехорошо. А так просто убить - большой грех. Бог покарает нас - нашлет белых, и быть беде. - Значит, твой бог заступается только за белых? Ты ведь сам говорил, что за всех одинаково, - возразили ему друзья. - За всех тех, кто не творит зла, кто любит бога и людей, кто не приносит вреда ближним. А кто бога не слушается, того он карает, - пытался растолковать Саку. - Погоди, - сказал Мапу, - а разве они не приносят вреда? Разве они не отобрали у наших соседей землю? Разве они не пришли сюда, чтобы и нашу землю забрать? Разве они не обманули наших посланцев? Разве они не убивают нас? - Кто делает греховное дело, того бог сам будет судить и карать, но не мы, - ответил Саку. - А почему же ты только что сказал, что белые сами придут и накажут нас, если мы убьем этого человека? - сказал Мапу. - Почему они не хотят ждать, пока бог сам будет судить? Саку еще раз с досадой увидел, как трудно говорить с этими темными людьми. Они видят и понимают только то, что сегодня беспокоит их, а подумать глубже, о своей душе, они не хотят или не могут. Он замолчал и стал придумывать другие способы, как бы помочь мистеру Бруку. Брука повели в одну пустующую хижину, где ему предстояло провести свою последнюю ночь. И вот по дороге он увидел Саку!.. Брук остановился, побледнел, покраснел, хотел что-то сказать, но не мог. Саку стоял и делал вид, что читает библию. Папуасы привыкли видеть его с библией в руках и искренне верили, что в этой книге заключена та чудесная сила, которую привез Саку от белых. Как только Брук подошел ближе, Саку, как будто продолжая читать библию, сказал по-английски: - Мистер Брук! Не обращайте на меня внимания. Я надеюсь, что сегодня ночью сумею освободить вас. Лицо Брука осветилось надеждой. При взгляде на него в эту минуту каждому могло бы показаться, что это самый лучший, самый добрый человек на свете. Его втолкнули в хижину и поставили стражем франта с головой, облепленной известью. Собственно говоря, сделали это просто так, на всякий случай, потому что Брук был связан так крепко, что и думать не мог о побеге. Кроме того, на ночь его еще раз осмотрели и перетянули узлы потуже, так что он уже и пошевелиться не мог. Саку все ломал голову, что ему делать. Подкрасться и развязать Брука было невозможно, особенно ночью, когда каждый шорох слышен далеко-далеко. Отозвать куда-нибудь этого франтоватого стража? Тоже не выйдет. Оставался один, ненадежный, но последний план. Не дожидаясь, пока сгустится ночь, он, как будто прогуливаясь, подошел к часовому. - Ты один будешь стоять всю ночь? Тот обернулся. - Нет, в полночь меня заменят. Тем временем Саку незаметно бросил в двери хижины нож. Брук видел, как подходил Саку, знал, что тот будет стараться помочь ему, но как - даже не догадывался. А что, если ничего не выйдет? При этой мысли дрожь пробегала у него по спине. И вот в этот момент рядом с ним упал нож. Брук все понял... Но до освобождения было еще далеко. Прежде всего, какой толк с этого ножа, если Брук связан по рукам и по ногам и лежит как бревно? А во-вторых, нельзя же браться за дело, можно сказать, на глазах у сторожа. Каждое движение будет слышно, а тут, может быть, придется провозиться всю ночь. Тогда Брук нарочно принялся крутиться, стонать, даже ругаться. Страж сначала удивился, подошел, посмотрел на него. Брук заворочался и застонал сильнее. Папуас наконец привык к этому. Он и сам понимал, что человек перед смертью может быть неспокойным. Тогда Брук взялся за работу. Сначала он попробовал лечь на нож спиной и разрезать об него веревки на руках. Но нож лежал плашмя, и таким способом ничего нельзя было сделать. Тогда он взял нож в зубы и после долгих усилий сумел разрезать веревку на плече. Но как быть с руками, которые связаны сзади? Он додумался зубами воткнуть нож в плетеную стену. Долго это не удавалось ему. Щеки и губы у Брука были порезаны, из ран сочилась кровь... А время идет... Сейчас явится смена... Наверно, новый сторож захочет посмотреть, как связан пленник... И снова он брался за свою работу, от которой зависела его жизнь. И вот веревки упали. Теперь скорее освободиться от пут на ногах. Но это минутное дело. Пленник сжал в руке нож и лежит, отдыхает. Однако нужно спешить... Он пополз к дверям. Улучил момент, когда папуас повернулся к нему спиной, бросился вперед, и... бедняга успел только глухо застонать. Через полчаса барабанный гром снова встревожил деревню. Только Саку был спокоен: это означало, что Брук спасен. Но что почувствовал Саку, когда узнал, что Брук, убегая, убил часового! Это ведь он сам, слуга божий, убил человека! Он, который так хотел, чтобы обошлось без кровопролития. Если бы не он, не было бы и этой смерти! Но тогда была бы другая смерть. Что было делать? Кто тут виноват? Как лучше? Между тем двадцать человек бросились в погоню за беглецом. Папуасы рассудили, что за такое короткое время он не мог далеко убежать, а если еще принять во внимание, что местность ему была незнакома, что ночью он мог сбиться с пути, то следовало думать, что уйти далеко беглецу не удастся. Посмотрим тем временем, как получилось, что Брук оказался в плену. Переночевав на острове, путешественники стали собираться в путь. Тут сторож-сипай заметил, что его ружье исчезло. Кинулся туда-сюда - нет. Но он не решился рассказать об этом, потому что боялся, как бы ему не влетело за такую небрежность. Должно быть, относя на катер вещи, кто-нибудь прихватил и его ружье. А так как ружей у них хватало, он взял другое и скоро забыл про этот случай. Течение реки становилось все сильнее. Попадалось много подводных камней, и на один из них налетел катер. Пришлось остановиться, чтобы исправить повреждение. Пока возились с катером, Брук решил прогуляться по берегу и даже не захватил с собою ружья. Пройдя всего несколько шагов, он вспугнул кенгуру, который быстро поскакал прочь от него. Но Брук заметил, что за старым кенгуру бежит маленький. Он был такой потешный, так неумело и неловко подпрыгивал, что Бруку захотелось его поймать. Поймать его действительно было нетрудно, но все-таки незаметно Брук отбежал довольно далеко от берега. И в тот миг, когда он уже нагнулся, чтобы схватить малыша, сзади на него набросились двое папуасов, заткнули рот и куда-то понесли. Брук вырывался изо всех сил, но напрасно: все его достижения ограничились парой синяков на лице. Потом его поставили на ноги, скрутили руки и пинками заставили идти дальше. А когда он попробовал кричать, это стоило ему двух зубов. Тем временем ремонт был закончен, путешественники сели на свои места, готовые плыть дальше, и только тут заметили, что Брука нет. Стали кричать, звать его - никакого ответа. Вышли на берег, снова принялись кричать и аукать - ничего. Попробовали стрелять - и снова безрезультатно. Брук слышал выстрелы, знал, что это его хватились на катере, но был бессилен что-нибудь сделать... Обшарили весь берег, обнаружили в одном месте примятую траву и другие следы борьбы. - Дело ясное, - печально сказал Скотт, - несчастного мистера Брука схватили папуасы. И как это он, опытный человек, так глупо попался? Мы обязаны найти его. И не только спасти, но и так проучить этих дикарей, чтоб в другой раз им и в голову не пришло нападать на белых. Сразу же началась подготовка к экспедиции. Благодаря тому, что на катере был пулемет, защита его не требовала много людей. Оставили только механика Гуда да одного сипая. Им также было поручено охранять Чунг Ли. Все остальные двинулись в путь. Нечего и говорить, что вооружены все были с ног до головы. Даже ручные гранаты взяли с собой. Единственным ориентиром, который указывал, куда нужно идти, были следы. В этих местах, где, может быть, раз в год ступает нога человека, опытному следопыту ничего не стоит найти свежий след по примятой траве, по сломанной веточке, по множеству других одному ему понятных примет. И тут выручил Файлу. Он шел впереди, как собака, и, казалось, не только присматривался, но и принюхивался к следам. Следы вели не по прямой, вдруг уходили в сторону, путались, и поэтому отряд Скотта двигался медленно. Ночевать пришлось в лесу. Они и не догадывались, что деревня была уже недалеко, в пяти-шести километрах. Из предосторожности огня не разжигали. Сидели в темноте, не смыкая глаз, и с нетерпением ожидали рассвета. В это время навстречу им пробирался Брук, а следом за ним - погоня. Папуасы, рассыпавшись цепью, осторожно крались вперед, время от времени подавая друг другу знаки голосами ночной птицы. Брук слышал эти голоса то с одной стороны, то с другой, даже впереди, но не обращал на них внимания. Он не раз слышал их и раньше. Но Файлу забеспокоился. - Сагиб, - тихо шепнул он мистеру Скотту, - эти птички кажутся мне подозрительными. Они кричат так, словно их нарочно посадили шеренгой. А почему за нами сзади их не слышно? Будем осторожны. Передали всем, чтобы сидели тихо и были наготове. Вот крикнула птица совсем близко слева, и там даже мелькнула темная тень... Эту самую тень заметил и Брук, только у него она оказалась справа. Он все понял!.. Так вот среди каких "птичек" он очутился! Значит, все кончено! И он в бессилии повалился наземь. Тень метнулась на шум... Но в тот же миг лес озарился вспышкой и гром от десятка выстрелов прокатился по верхушкам деревьев. Тихий лес сразу ожил. Вопли, крики со всех сторон, а Брук от радости заверещал как резаный. Как же удивился Скотт, когда в нескольких шагах, рядом с мертвым папуасом, увидел своего управляющего! Несколько минут Брук не мог прийти в себя. Слезы текли у него по щекам. Потом он начал рассказывать, как было дело. Вместе с тем вернулась и вся его злость; радости избавления не осталось и следа, он кричал, ругался и требовал немедленно идти и наказать этих людоедов. Но Скотта не нужно было просить. Он считал, что это следует сделать не только из-за Брука, но и ради авторитета британской державы. Он полагал даже, что для самих папуасов будет полезно, если они всю жизнь будут помнить и бояться белых властителей. Они не стали ждать утра, потому что Брук знал, куда идти. Снова в ночной тиши загремел барабан - долго, тревожно. И было ясно, что он возвещал о чем-то более важном, чем прежде. Не прошло и десяти минут, как Какаду уже знали, что на них идут белые, что одного они уже убили и что всем угрожает опасность. Не теряя времени, женщины с детьми побежали прятаться в своих лесных хижинах, а вооруженные мужчины, которых набралось около шестидесяти, приготовились к обороне. Они знали от посланцев, что белых может быть не более десятка человек. Мапу, между прочим, рассчитывал, что им не только удастся выйти из затруднительного положения, но и захватить белых в плен. Это ведь те самые люди, которые научили Саку любить всех, никого не убивать и даже подставлять левую щеку, если тебя ударят по правой. Если Саку так думает и так делает, значит, те, кто его научил, должны поступать так же. Вождь подошел к Саку, который сидел как окаменевший и все думал свою думу. - Скажи, Саку, - дотронулся Мапу до его плеча, - эти белые тоже поклоняются тому великому духу, о котором ты говорил? - Да, они тоже исповедуют эту веру, - неохотно ответил Саку. - Значит, они ничего плохого нам не сделают? - снова спросил Мапу. - Не все из них послушны велениям бога, - неуверенно ответил Саку, - злой дух старается отвратить душу человека от бога. - А как сладить с этим злым духом? - Молиться, чтобы бог отогнал его. - А ты можешь это сделать? Можешь помолиться, чтобы бог отогнал от них злого духа? - вел свою линию Мапу. - Это наш долг всегда и повсюду. Я сам пойду навстречу белым, - сказал Саку, но в его голосе уже не было той уверенности, что прежде. Деревня притихла. Женщины с детьми укрылись в лесу, а мужчины притаились за строениями. На рассвете показалась экспедиция. Белые шли шеренгой, с ружьями наготове. Вот из-за постройки вышел какой-то человек. В тумане нельзя было как следует разглядеть его. Со стороны белых раздались два выстрела. Но человек не стал прятаться, а направлялся прямо к ним. - Сюда идет! - крикнул Кандараки. - Не стоит и стрелять. - А чего там рассматривать? - возразил Брук. - Дайте мне ружье, я сам с удовольствием всажу пулю в лоб людоеду. - И то верно, чего нам вступать в переговоры с ними? - сказал Скотт. - Дело ясное, и нам остается только наказать этих черномазых. Несколько человек снова прицелились. - Постойте, постойте! - крикнул боцман. - Это ведь наш черный миссионер. Ружья опустились. - И верно, - почесал затылок Брук. - Мне бы следовало догадаться, что это мог быть только наш святой дикарь. Кого еще нелегкая понесет под пули? Вот была бы история, если бы я сам ухлопал своего спасителя! Саку подошел. - Братья во Христе! - торжественно сказал он. - Я хочу верить, что вы идете не для того, чтобы причинить зло этим темным людям. - Верно, - сказал Скотт, - мы идем только для того, чтобы наказать их. - Но за что и как вы думаете наказать их? - За то, что они осмелились напасть на нас и даже чуть не съели одного из наших. А как? Да так, чтобы не только им, но и их детям никогда не пришло в голову поднимать на нас руку. - Но ведь в конце концов не произошло ничего плохого, если не считать смерти двоих их людей, - доказывал Саку. - Это получилось случайно, благодаря, во-первых, вам, а во-вторых, тому, что мы подошли, - сказал Скотт, - но их поступок остается преступлением и требует кары. - Вы же сами научили меня, что бог велит прощать людям их грехи, - с досадой произнес Саку. - Во-первых, не мы вас научили, а миссионеры, а во-вторых, вам следовало бы знать, что на земле существует суд и закон, который не оставляет безнаказанными преступления, - сказал Скотт и направился к деревне. За ним двинулся и весь отряд. Саку стоял и смотрел им вслед, словно не понимая, где он и что с ним. Выходило, что этот "брат во Христе" точно так же не понял его, как и "брат по крови" Мапу. И у того и у другого свой взгляд на вещи, свои жизненные интересы, которые далеки от всякого "спасения души". Он повернул и тихо поплелся вслед за ними. Туман расходился, становилось все светлей и светлей, но деревня по-прежнему казалась вымершей: нигде ни души. Но вот между хижинами замелькали фигуры папуасов. - Ага! - сказали белые. - Они сами собираются идти на нас. Тем лучше. И началась стрельба. Саку, услышав выстрелы, бросился к Скотту, схватился за ружье и стал просить: - Господин, пожалейте несчастных людей. Убейте лучше меня!.. Скотт нахмурился и сказал: - Не лезьте не в свое дело! Оставайтесь со своими христианскими обязанностями и молитвами. Позаботьтесь о душах этих людей, а не о теле. Но Саку, словно не в себе, все твердил: - Не нужно, не нужно... Господин... Сжальтесь... Скотт нетерпеливо оглянулся. Тогда Хануби взял Саку за руку и отвел в сторону. Подошел Брук. - Слушай, Саку, - сказал он, трогая его за плечо, - ты хороший человек, мы тебя очень уважаем и считаем почти таким же, как мы сами. Вот и мне ты помог, и все такое... Но зачем тебе все это? Чего ты из кожи лезешь из-за какого-то людоеда? Ну кто, скажи, пострадает, если и погибнет десяток-другой папуасов? Брось лучше глупости. Ты ведь человек образованный и сам должен понимать. Но Саку не слышал этих "убедительных" доводов. Он смотрел на деревню и не верил своим глазам - там творилось что-то непонятное: папуасы повыскакивали из укрытий, бегали взад-вперед по улице и, казалось, совсем забыли про опасность, которая им угрожала. Временами даже можно было подумать, что они бьются друг с другом. Теперь уже выстрелы гремели беспрерывно. Один за одним валились черные на землю и наконец разбежались. Когда белые вошли в деревню, они увидели множество трупов, причем некоторые из папуасов, как видно, погибли не от пуль, а от своих же стрел или пик. - Смотрите, они даже друг дружку стали бить! - сказал Кандараки. - Тем лучше, - подхватил Брук, - нам будет меньше работы. Саку склонился над одним из убитых и сразу все понял: это был Мукку! Значит, они напали на Какаду с тыла. Немного дальше он увидел мертвого Мапу. В спине у него торчала стрела, а на груди расплывалось кровавое пятно от пулевой раны. Бедняга так и не дождался, когда бог смягчит сердца белых и Мукку. - Боже! - простонал Саку. - Где твоя любовь? Где твоя правда? - Поджечь хижины! - приказал Скотт, и через минуту вся деревня была в огне. Хижины, построенные из ветвей, горели легко, весело, словно играючи. Между тем папуасы отошли за деревья и оттуда стали пускать в белых свои стрелы. Одна стрела даже попала в Скотта, но она была уже на излете и только запуталась в одежде. - Вперед! - скомандовал Скотт, и отряд двинулся дальше. Черные отступали от дерева к дереву и все время отстреливались. Теперь уже смешались и Мукку и Какаду и вместе защищались от общего врага. Так они подошли к тому месту, где на деревьях были устроены хижины и где укрывались женщины и дети. Папуасы были уверены, что тут они в полной безопасности. Такие случаи уже бывали, и они не раз имели возможность убедиться, что эти крепости на деревьях неприступны. Если иной раз хитрый враг пробовал рубить дерево, тогда в дело шли камни и стрелы, которые, как дождь, сыпались на головы врагам. Кто успел, те присоединились к женщинам, а остальные побежали дальше. На головы белым посыпались камни и стрелы, и один из сипаев был довольно тяжело ранен. - А, вот они как! - крикнул Скотт. - Взорвать дерево! В это время рядом с ним снова очутился Саку. - Ради Христа! - слезно просил он. - Остановитесь: там невинные женщины и дети! - Не лезь! - прикрикнул на него Скотт. - Кара должна свершиться, чтобы все они помнили, что покушение на белого даром не пройдет. Но Саку не отставал. Он опустился на колени, цеплялся за одежду Скотта и бормотал что-то про бога и его заповеди. - Избавьте меня от этого сумасшедшего! - крикнул Скотт сипаю. Тот взял Саку за плечи и оттащил его в сторону. Раздался взрыв... Первый взрыв бомбы в этом краю. Папуасы слышали "гром" в руках у белых, но такого они и представить себе не могли. Дикий, нечеловеческий крик, вырвавшись из сотен грудей, прокатился по лесу. Дерево затрещало, потом начало клониться, и с него посыпались дети, мужчины, женщины, среди которых Саку узнал свою мать... Потом сипаи перешли к другому дереву... Спустя несколько минут все было кончено. В лесу стало тихо, только кое-где стонали раненые. Скотт молча огляделся. Даже самому ему было немного не по себе. Он понимал, что сделал дурное дело. Однако ничего не попишешь: долг перед родиной выше всего. Англичан на острове очень мало, и если эти дикари не будут бояться одного духа белых, то хлопот не оберешься. О нет! Конечно, у Скотта даже нет в душе злобы против этих несчастных существ: он просто исполнил свой долг, как всякий судья. - Ну, теперь-то уж не только они, но и все в округе будут знать, как нападать на нас! - удовлетворенно сказал Кандараки. - Да еще пусть будут благодарны, что мы им тут запасли много человечины. Хоть голодать не придется, - добавил Брук. Саку сидел на земле и, казалось, ничего не видел перед собой. Когда белые прошли мимо, он словно очнулся, встал, выпрямился и, потрясая кулаком, крикнул им вслед: - Проклятие вам, звери! Проклятие, лжецы! - и отшвырнул далеко в сторону библию, с которой никогда прежде не разлучался. Скотт только передернул плечами и сказал: - Вот безумный! Верно говорят: пошли дурака богу молиться, так он и лоб расшибет. VI Снова лошадь! - Путешествие пешком. - Неудавшееся нападение папуасов. - Катастрофа. - Один! По дороге назад экспедиция устроила облаву на свиней, которые разбежались во время пожара, и вернулась к катеру со славой и добычей. На катере все было спокойно, только снова видели ту самую таинственную лошадь, которая на этот раз была совсем близко, и однажды даже слышали выстрел. - Может, это мы стреляли? - сказал Скотт. - Нет, - ответил Гуд. - Это было совсем с другой стороны, и всего один выстрел. - А кто же сидел на лошади? - Как следует разглядеть не удалось, но заметили, что черный, - ответил Гуд. - Этого еще не хватало! - воскликнул Брук. - Этак мы скоро встретим какого-нибудь Мапу на автомашине. Как бы то ни было, а этот таинственный всадник начинал уже беспокоить путешественников. Будь это свой человек, он бы не стал прятаться, а сам подъехал к ним. Может, он не знает про них? Может, случайно попадается на пути? Нет, и это не походило на правду: трескотня мотора, стрельба, да и вообще все их путешествие не могло остаться незамеченным на этих пустынных просторах, где до сих пор еще не ступала нога европейца. Тем более что этот всадник, как видно, сопровождает их уже много дней. Значит, он сам таится от них и, наверно, следит за ними. А если так, то добра от него не жди. И, наконец, кто он или они - ведь один раз видели двоих на одной лошади? Словом, дело такое, что никакого объяснения не придумаешь. Во всяком случае, ясно одно: нужно удвоить бдительность. Между тем местность заметно изменилась. Пошли холмы, а на горизонте показались уже довольно высокие горы. Течение стало таким стремительным, что катер двигался не быстрее пешехода. Кроме того, река все время забирала направо, на север, а нашим путешественникам нужно было идти прямо, на запад. - Как ты считаешь, сколько километров пришлось бы отсюда идти пешком? - спросили у Чунг Ли. - Не больше сотни, - ответил он. - Я уже узнаю местность. Отсюда лучше всего было бы пойти пешком. Нужно было подготовиться к пешему походу. Прежде всего предстояло найти удобное место, чтобы оставить катер. Они считали, что отсутствие их продлится дней десять. На эти несколько дней нужно было уберечь катер и людей, которые останутся на нем, от всяких неожиданностей. Это была задача не из легких. Река узкая, течение стремительное, а тут еще берега крутые и высокие. Если стоять у такого берега, тебя сверху забросают камнями и ты ничего не сможешь сделать. Кандараки даже внес предложение вернуться назад, к тому острову, где они недавно ночевали, или вообще стать на якоре где-нибудь посреди большого и тихого плеса. Там хоть можно будет вовремя заметить опасность, а тут катер окажется как во рву - ничего вокруг не увидишь. С таким предложением как будто нельзя было не согласиться, но это означало, что назад придется идти лишних сто - сто пятьдесят километров, а это связано с риском. Разумнее уж стоять на месте и обороняться. Особенно если принять во внимание, что на катере останется пулемет. - Лучше оставить лишних одного-двух человек, чем идти лишних сто километров, - решил Скотт. - Не может быть, чтобы тут не нашлось места с более низкими берегами. Но подходящего места не было. Правда, несколькими километрами выше обнаружили долину, где река была достаточно широка и берега невысоки, но туда горные ручьи нанесли много песку, река разделилась на несколько рукавов, которые были так мелки, что катер не мог пройти. Остановились на другом месте. Берега тут были довольно высокие, но зато на одном из них возвышался холм, с которого было видно далеко вокруг. - Если тут поставить пулемет, - говорил Брук, - то он будет простреливать все вокруг километра на три - на четыре. Это будет даже лучше, чем на том островке. Там к тебе могут подкрасться с другой стороны, и ты ничего не увидишь из-за деревьев. А тут по крайней мере хоть леса нет и все видно как на ладони. И действительно, лучшего места нельзя было и желать. Начались сборы. Прежде всего, нужно было выбрать, кого оставить тут. В первую очередь приходилось обращать внимание на выносливость людей. Как уже говорилось, самым страшным бичом для человека в этой стране является желтая лихорадка. Из числа приезжих не было, пожалуй, ни одного, кто не переболел бы ею. Эта болезнь может тянуться и год и два. Человек иной раз чувствует себя здоровым несколько дней и даже недель, но потом приступы лихорадки повторяются. Единственное спасение от нее - хинин. Благодаря ему люди еще так-сяк держатся, но совсем обезопасить себя от болезни почитай что невозможно. Только приступы можно сделать более легкими. Все, кто был на катере, кроме Файлу, болели лихорадкой. Только одни, как, например, боцман и сипаи, - в легкой форме, а другие, например механик Гуд, - в тяжелой. Слаб был и Брук. После долгого обсуждения решили оставить его, Гуда и двоих сипаев. Брук попробовал было возражать, но Скотт заявил ему, что это дело очень важное, что, за исключением Брука, некому поручить его, что на катере остается только четыре человека и им, может быть, придется труднее, чем тем, которые пойдут в поход. Поставили на вершину холма пулемет, обнесли его колючей проволокой; из досок сделали навес, далее кое-что из мебели притащили с катера. Для удобства связи с катером вырубили в горе ступеньки. Одним словом, все было предусмотрено. - Стыдно даже оставаться в таком укреплении, - сказал Брук. - Тут бы одной бабы хватило. - Подождите еще хвастать, - сказал Кандараки, - кто знает, как обернется дело. Потом стали собираться в дорогу. Сначала, конечно, вооружились с ног до головы. Не забыли и ручных гранат, которые могли нагнать страху на целое племя папуасов. Из остального взяли только самое необходимое, рассчитывая, что десять дней можно прожить как-нибудь. Перед выходом Скотт, Кандараки, Брук, Файлу и Хануби провели совещание насчет Чунг Ли. Первым вопросом было - давать ли ему оружие? - Мне кажется, - сказал Кандараки, - что по отношению к нему нам следует держаться более осторожно, чем до сих пор. Может, эта таинственная лошадь, которая так загадочно то появляется, то исчезает, имеет какую-нибудь связь с китайцем. - Я охотнее поверил бы, что это так, чем иметь дело с какой-то тайной, - сказал Скотт, - но не могу. Вы ведь знаете, что с той минуты, как мы его схватили, он не отходил от нас ни на шаг. - Знаю, - ответил Кандараки, потирая лоб, - но что-то говорит мне, что за ним нужно внимательно следить. Я, например, заметил, что он в последние дни стал спокойнее, даже глядит весело, будто все опасности дороги грозят только нам, а не ему. - Я тоже это заметил, - сказал Файлу, - и мне теперь припоминается один случай, на который я раньше не обратил внимания. Когда мы ночевали тогда на острове, мне ночью показалось, что возле Чунг Ли мелькнула какая-то тень. Я встал, осмотрел все вокруг, но ничего не заметил. Чунг Ли, кажется, спал. Позвали сипая, который в ту ночь стоял на часах. - Скажи, - обратился к нему Хануби, - ты ничего не заметил тогда на острове, когда караулил ночью? Если бы кто-нибудь в тот момент внимательно пригляделся к сипаю, то мог бы заметить, что тот слегка побледнел. Но присматриваться никто не стал, потому что никому не могло прийти в голову, что он станет что-нибудь скрывать. А сипай тотчас припомнил, как он тогда заснул, а утром не обнаружил своего ружья. Но он и до сих пор был уверен, что, собирая вещи, кто-нибудь прихватил и его ружье. Кроме того, никакого особенного несчастья из-за этого не произошло. Ружей было столько, что, может быть, сами хозяева не знали, сколько у них этого добра. Стоит ему признаться - и пойдут расспросы о ружье, о том, как он тогда уснул. Чего доброго, могут быть неприятности. - Нет, ничего не видел, - уверенно ответил он. Его отпустили. - Я думаю, - сказал Брук, - что этому китайцу нет никакого расчета убегать или вредить нам. С нами ему легче будет вернуться, и он скорее поедет домой вместе со своим золотом. А одному ему придется поискать дороги, да еще неизвестно, найдет ли. - Это резонно, - согласился Скотт. - Мне и самому кажется, что так оно и должно быть, - сказал Кандараки, - но кто знает, что ему взбредет в голову, этому желтому черту. Одним словом, дело нисколько не прояснилось. Но на всякий случай решено было оружия ему не давать, а заставить нести что-нибудь из вещей. Условились следить за ним вообще, а Файлу был поручен неусыпный и строгий надзор. В это самое время Чунг Ли зашел в каюту как будто по делу. Там он взял лист бумаги и, озираясь, начал что-то писать. Несколько раз ему приходилось бросать свое занятие - когда кто-нибудь приближался - и делать вид, будто он что-то ищет. Наконец он исписал целую страницу и даже на обороте нарисовал какой-то план. Потом спрятал бумажку за пазуху и спокойно вышел. Пришло время отправляться в путь. Люди распрощались, пожелали друг другу всего хорошего, и десять человек двинулись на запад, к тем неведомым, таинственным горам, что синели далеко на горизонте... Оставшиеся долго глядели им вслед и, когда отряд исчез из глаз, все разом тяжело вздохнули. Сразу вокруг стало как-то пусто, тихо и жутко. Казалось, только их четверо и осталось на всем свете. - Гм, - сказал Брук, прохаживаясь взад-вперед, - не очень приятное дело сидеть вот так на месте и хлопать глазами. Долго и утомительно тянулся день. Тихо и пусто было вокруг. Нигде ни следа человека. Тишина и жара окончательно сморили людей, и все четверо уснули. Да и то: нужно было отдохнуть, ведь их так мало, что каждому придется дежурить ночью. Вечером распределили обязанности. Гуд с одним сипаем остался на катере, а Брук с другим расположились на холме. Чтобы не дать врагу незаметно подкрасться к самому пулемету, сипай занял пост поодаль, у колючей проволоки. Прошло всего несколько минут, и Брук услышал выстрел сипая. Вспыхнул электрический фонарь. Брук увидел вокруг редкие черные точки: папуасы наступали с трех сторон. Застрочил пулемет, но больше для острастки, потому что попасть в каждую отдельно лежащую фигуру очень трудно. Кроме того, Бруку было неудобно стрелять и одновременно управляться с фонарем. - Вот черти! - шептал он про себя. - Как по уставу наступают. На катере раздался грохот, послышался звон разбитого стекла, захлопали выстрелы. Брук повернул фонарь и увидел, что с противоположного берега катер забрасывают камнями и засыпают стрелами. Пока он направил туда пулемет, с катера бросили бомбу. Этого хватило, чтобы дикари отступили и больше не совались к катеру. Между тем раздались крики сзади. Брук оглянулся и увидел, что несколько человек убегают от заграждения: они было бросились вперед, но наткнулись на колючую проволоку и в ужасе пустились наутек. Брук дал им вслед очередь, один упал - и все стихло. Остаток ночи прошел без тревог. Утром собрались все вчетвером и долго обсуждали ночное происшествие. - По правде говоря, - сказал Брук, - мне уже страшновато стало, когда они со всех сторон полезли, как мухи. Поди повертись с пулеметом. Если бы не колючая проволока, плохо было бы дело. - Зато теперь мы можем надеяться, что они больше не полезут, - сказал Гуд. - Убедились, что не подступиться. И верно, вторая и третья ночь прошли спокойно. Нигде не видно было никаких признаков присутствия человека. Они уже выходили даже на охоту и совсем успокоились - только считали дни, оставшиеся до возвращения товарищей. Пришла четвертая ночь. Гуд чувствовал себя очень скверно. Сильный приступ лихорадки совсем уложил его. Сипай ухаживал на ним. Вдруг что-то толкнуло катер с такой силой, что все задрожало, а сипай даже рухнул на пол. Вскочив на ноги, он выбежал на палубу и выстрелил, чтобы дать знать Бруку. Тот тревожно крикнул: "Что там такое?" - и осветил катер. Но ничего особенного не увидел: просто какое-то бревно плыло по течению и с разгона налетело на катер. Бревно оттолкнули, оно поплыло дальше - и все успокоилось. Через полчаса - снова толчок, посильнее. - Что за дьявол! - закричал внизу сипай. - Еще два бревна. Оттолкнули и эти, но бревна появлялись снова и снова. Течение с такой силой швыряло бревна на катер, что он едва держался. Где-то уже треснула обшивка, под ногами забулькала вода. А бревна все неслись и неслись... С холма прибежал на помощь второй сипай. Но и вдвоем они не справлялись. Бревна лезли друг на друга, сгрудились перед катером в целый затор, все сильнее и сильнее напирая на него. Сипаи выбивались из сил, пытаясь растолкать этот затор по бревну, а Гуд не мог им помочь. Тогда бросился на помощь Брук, но на полдороге остановился и закричал: - Это ведь они, проклятые!.. Их работа... Это они нарочно! - И побежал назад, к пулемету. Стал светить в темноту, вглядываться, - никого не видно. - Если ничего не выходит - заводите катер, там освободитесь! - крикнул он вниз. Но Гуд лежал чуть живой и не мог пустить машину. Сипаи взяли его под руки, подвели к машине... И тогда раздался этот грохот. Под напором воды вся масса бревен сдвинулась с места и потянула за собой катер. Как бешеные понеслись бревна, сталкиваясь и налетая друг на друга, и среди них - беспомощный катер. Он поворачивался к течению то кормой, то бортом, пока не налетел на камень... Брук услышал треск и увидел, как катер лег набок; еще минута-другая - и он исчез за поворотом. Три человека, оставшиеся на катере, ни о чем больше не могли думать, кроме как о том, чтобы спастись, чтобы самим не погибнуть в этом пекле. Когда катер лег набок и через борт хлынула вода, сипаи с большим трудом выволокли Гуда и вместе с ним перебрались на корму. А когда вдруг перед ними оказались папуасы, сипаи не могли оказать им никакого сопротивления. Папуасы растащили бревна, подтянули катер к берегу и преспокойно сняли с него пленников. А Брук ничего этого не слышал и не видел. Он остался один на холме со своим пулеметом. Ночь была тихая и прекрасная, как и прежде. Брук и вглядывался и вслушивался в темноту, но ничего особенного не замечал. Все было спокойно. И в сердце у него затеплилась надежда: а может, эта была простая случайность, дикари тут ни при чем, может, товарищи вернутся, а катер они подремонтируют? Но прошла ночь - их нет. День прошел - нет. Значит, это все-таки работа папуасов! Значит, теперь его черед. Но его живьем не возьмут!.. Наступала новая ночь, жуткая ночь... Он ожидал ее с большим ужасом, чем тогда, когда был в плену у папуасов. Тогда, по крайней мере, он видел и знал, что его ожидает, а тут... Он сидел один высоко на холме, и ему казалось, что со всех сторон на него глядят тысячи глаз. Света у него уже не было, фонарик не горел... По временам ему начинало казаться, что к его холму крадутся папуасы, и он открывал стрельбу наугад, чтобы только показать, что он начеку. Нервы были страшно напряжены. Он не чувствовал ни малейшей усталости, хотя уже вторую ночь не спал и целый день ничего не ел. Было уже за полночь, но ни один звук не нарушал тишины. Снова появилась надежда. Нет, наверно, это не папуасы! Наверно, само по себе: где-нибудь буря повалила деревья на берегу реки, течение подхватило их и понесло. Ничего в этом нет страшного. Будь это дикари, они давно напали бы на него, а то ведь нигде ни одного не видно и не слышно. Как раз в этот момент в воздухе послышалось шипение и рядом с ним упала стрела. Брук застонал, как будто его ранило. Сомнений нет! Они тут, поблизости, следят за ним, приближаются!.. И он снова начал сыпать пулями во все стороны. Скорее бы кончилась эта ночь! По крайней мере, он видел бы, что ему делать. Но прошли, как казалось Бруку, недели, пока она кончилась. День не принес никаких изменений. Все было по-прежнему тихо, спокойно, и нигде ни души. Только сам Брук стал неузнаваем. Исхудавший, с красными глазами и каким-то диким взглядом... Много седых волос в бороде и на голове. Что делать? Прежде всего нужно было поискать чего-нибудь перекусить, потому что все продукты остались на катере. Но как оставить пулемет? Они же следят! Кроме того, нужно было и отдохнуть - столько времени не спал. Но и спать опасно. Пока он рассуждал, раздался выстрел и пуля пропела у него над головой... Этого еще не хватало! Брук припал к земле и стал присматриваться. Нигде никого!.. Он уже забыл и про голод, и про сон. Значит, теперь весь день придется стеречься. Значит, эти людоеды не только захватили катер вместе с товарищами, но еще и научились где-то пользоваться ружьем. Это уже совсем скверно. Продержится ли он до тех пор, пока придет Скотт? Если все благополучно, они могут прийти через четыре-пять дней. Как продержаться без сна и еды? Говорят, бывали такие случаи. Хорошо еще, что он мог спуститься к реке попить. Вот и сейчас он направился было к реке, но едва сделал несколько шагов, как снова начали стрелять. Пришлось залечь. А жажда так мучит! Наконец не выдержал. - Что это со мной стало? - сказал он себе. - Разве это такая уж невидаль - пули? Разве мне впервой? И он смело пошел вниз. Снова раздалось несколько выстрелов, но он уже не обращал на них внимания. Напился. Потом заметил на берегу какие-то объедки, должно быть, от их последнего ужина, и с жадностью набросился на них. Вернувшись наверх, пострелял немного в ту сторону, откуда, как ему показалось, раздавались выстрелы. Отчасти успокоился и почувствовал, что сейчас уснет. Как быть? С одной стороны - нельзя же столько времени прожить без сна, а с другой, - его ведь возьмут тогда голыми руками! "Лучше умереть от пули, чем попасть им в руки", - подумал он, сел так, чтобы папуасы видели его, и стал подремывать. Он рассчитывал, что так они будут думать, будто он не спит и готов в любую минуту открыть огонь. "Где им попасть в меня, этим дикарям, если они первый раз в жизни держат в руках ружье", - успокоил он себя и тут же уснул. Но прошло, кажется, немного времени, как он вдруг почувствовал, что его кто-то толкнул. Вскочил, оглянулся вокруг - никого. Глянул на плечо, на руку - кровь. Ранили! Плечо разболелось. Видно, задета кость. Кровь лилась тоненькой струйкой. Долго он возился, чтобы как-нибудь одной рукой с помощью зубов перевязать рану. С горем пополам перевязал, кровь пошла слабее, но не переставала сочиться. Теперь он уже видел, что все кончено, что придется погибнуть, и не от раны, а от слабости вообще. Хорошо было бы самому покончить с собой, но ведь из пулемета пулю в лоб себе не пустишь. Между тем приближалась ночь, третья страшная ночь... При одной мысли об этом Брук чувствовал, что силы оставляют его. Снова сидеть одному на холме, ничего не видеть и вместе с тем знать, что за тобой следят сотни глаз, к тебе подползают, чтобы съесть... Брука пронял озноб; он весь дрожал, словно от мороза; зубы его лязгали, он тщетно пробовал удержать их рукой. Напряжение было так велико, что ему казалось, будто он видит и слышит на несколько километров вокруг, хотя в действительности ничего не было видно даже в нескольких шагах. А в этой темноте они, людоеды... Много их... и, наверно, близко... близко... Сейчас схватят... съедят... Будут жарить или нет?.. Закрыв глаза, он одной рукой в отчаянии нажал на гашетку. И вот упала на землю последняя гильза... Снова рядом с ним вонзилась в землю стрела, но он молчал... Потом на холме зазвучала песня, потом - дикий хохот... Подошли папуасы и спокойно взяли потерявшего рассудок мистера Брука... VII Эвкалиптовый лес. - Пальмовый лист. - В горах. - Лошадь обнаружена. - Опасная тропинка. - Несчастный случай. Чунг Ли сразу догадался, что его подозревают. Файлу не отходил от него ни на шаг, следил за каждым движением. С каким наслаждением Чунг Ли голыми руками задушил бы этого предателя! На ночлег остановились в эвкалиптовом лесу. Высокие деревья с серебряными листьями, некоторые высотой до ста пятидесяти метров, росли свободно, на порядочном расстоянии друг от друга. Казалось, что это был какой-то заколдованный лес, среди лета покрытый инеем. В воздухе стоял приятный смолистый запах, издаваемый эвкалиптовыми листьями. Недаром в Европе смола эвкалипта идет на изготовление самой дорогой парфюмерии и на медикаменты. Поставили двух часовых, которые должны были сменяться через каждые два часа. Из десяти человек от вахты были освобождены только двое: Скотт и Чунг Ли. ч - После начальника первый человек - Чунг Ли, потому что от него зависит успех нашего дела, - шутил Кандараки, но Чунг Ли отлично понимал, что все это значит. Он заметил, что Хануби о чем-то шептался с часовыми, после чего один из них, будто случайно, выбрал себе место как раз там, где лежал Чунг Ли. Файлу, разумеется, лег возле него. Ночь прошла спокойно. - Ни за что бы не подумал, - говорил наутро Скотт. - Наверное, весть о наказании этих Какаду долетела и сюда, и поэтому никто больше не осмеливается нападать на нас. - Возможно, - сказал боцман, - но всего вернее, что поблизости нет деревни и нас просто не заметили. - Далеко ли отсюда живут папуасы? - спросил Скотт у Чунг Ли. - Ты ведь должен знать. - В этих местах я не был, - ответил Чунг Ли, - но вообще-то селения встречаются только там, где есть вода - река или родники, а тут пока что не видать воды. Кроме того, центральная часть гор вообще не заселена. Выходя из лесу, Чунг Ли заметил приколотый на эвкалиптовом дереве пальмовый лист. Он оглянулся, чтобы никто не заметил, взял лист и начал рассматривать его, но в этот же миг из-за его плеча высунулась рука Файлу и вырвала лист. - Что, почту получил? - сказал он, злобно ухмыляясь. Чунг Ли вздрогнул, но тут же спокойно ответил: - Ты что? С ума сошел, что ли? Файлу показал лист мистеру Скотту. - Вот это было приколото к дереву, - сказал он. - Чунг Ли снял и стал рассматривать. Мне кажется, это не иначе как письмо. Молния сверкнула в глазах у Скотта. - Дурак! - рявкнул он на Чунг Ли. - Разве ты не знаешь, что умрешь первым, если с нами что-нибудь случится? - Все это я хорошо знаю, - спокойно ответил Чунг Ли. - И еще знаю, что мне лучше с вами возвращаться назад, чем одному, но эта бешеная собака готова выдумать что угодно, лишь бы навредить мне. Файлу и Чунг Ли глянули друг другу в глаза и поняли, что одному из них не жить на свете. Скотт и Кандараки принялись внимательно изучать лист. Ничего особенного на нем, кажется, не было. Лист как лист, с одной стороны чуть-чуть надорван, но ведь, может быть, это случайно: лист-то уже несвежий. Посмотрели один на другого, потом на Чунг Ли, не зная, что и думать. - Зачем тебе понадобился этот лист? - спросил Скотт. Чунг Ли пожал плечами. - Ну, как вам сказать? - ответил он. - Спросите тогда, почему вот он, - Чунг Ли указал на Кандараки, - проходя однажды мимо куста, взял и отломал веточку, да и вы сами как-то раз держали в руках какой-то листик. Что можно было возразить на это? - Но помни же, - сказал Скотт, - мы будем следить за каждым твоим шагом. - Пожалуйста, - безразличным тоном ответил Чунг Ли. - Мне все равно. - Странная вещь, - сказал Кандараки Скотту, когда они отошли подальше. - Смотришь со стороны, и кажется, что нет ни малейшего повода его подозревать, и все же у меня такое впечатление, будто он что-то задумал. - Я главным образом рассчитываю на то, что ему нет никакого смысла вредить нам, - сказал Скотт. - Что ж, посмотрим, - ответил Кандараки. За лесом начинались уже предгорья. Ступенями повышаясь, они переходили в горы высотою около трех километров. Как это обычно бывает, казалось, что до гор рукой подать, что до них можно дойти за каких-нибудь два часа, а на самом деле на это нужно было около двух дней. - Вон, видите гору с двумя вершинами? - показал рукой Чунг Ли. - Немного левее будет то самое место... И у всех стало легче на сердце, когда они увидели, что конец пути близок. На другой день к обеду путешественники были уже в горах. Горизонт сузился, не видно было даже и главных, больших гор. Не раз путешественники оказывались как будто в яме, из которой, на первый взгляд, не было никакого выхода. Но выход рано или поздно находился, они попадали в другую долину, и снова казалось, что они заперты со всех сторон. Голые скалы, громоздившиеся вокруг, были самой разнообразной формы; они то устремлялись ввысь, как башни, то стояли ровные и гладкие, то сидели, как шляпки гриба на тонкой ножке, готовые, казалось, в любую минуту обрушиться вниз; в некоторых местах они отчаянно лепились на склонах гор, и можно было только диву даваться, каким чудом они держались и не падали. Часто, особенно в низинах, попадались скалы, заросшие кустарником и даже деревьями. И снова приходилось удивляться, как это деревья могли пустить свои корни в голый камень. Под вечер путешественники выбрались в широкую долину. Посередине ее бежала река, стремительно билась о прибрежные камни; по берегам зеленела богатая растительность. В одном месте Файлу вдруг наклонился к земле, стал что-то рассматривать и вдруг громко закричал: - Сюда! Сюда! Все бросились к нему и увидели на земле отчетливый след... конского копыта. - Снова лошадь! - удивился Скотт. - И на этот раз уже впереди, - отметил Кандараки. Опять начались разговоры о таинственной лошади. Опять пошли догадки. Файлу, выпрямившись, внимательно посмотрел на Чунг Ли. Тот оглянулся, глаза их встретились, и, казалось, они без слов поняли друг друга... - Значит, этот человек или эти двое - потому что однажды, кажется, мы видели двоих - уже здесь, - сказал Скотт. - Неужели они все время за нами следят? Но почему в таком случае они до сих пор не причинили нам никакого вреда? - Хотел бы я посмотреть, - с усмешкой произнес боцман, - как это один или два человека сумеют навредить нам. - И то правда, - согласился Скотт. Скоро заметили, что следы ведут в сторону, в небольшую долину. Сказали об этом Скотту. - А нам как надо идти? - спросил он у Чунг Ли. - Прямо, - ответил тот. - А я думаю, - вмешался Файлу, - мы ничего не потеряем, если свернем ненадолго в сторону. Далеко идти не придется: в этих горах особенно не разгонишься. - Я тоже считаю, что надо, наконец, выяснить эту таинственную историю, - поддержал Кандараки. - Попытаемся, - согласился Скотт, - только не будем задерживаться. Не стоит тратить на них времени, пока они нас не трогают. Пошли. Впереди сипаи с ружьями наперевес, за ними Скотт и боцман, дальше Чунг Ли, а рядом с ним с одной стороны Файлу, с другой - Кандараки, оба с револьверами в руках. Чунг Ли старался идти с самым беззаботным видом, но сердце его стучало так, что он даже боялся, как бы кто-нибудь не услышал. Сделав несколько поворотов, они действительно увидели спутанную лошадь, которая спокойно паслась на зеленой лужайке. Вот была потешная картина! Десять человек с винтовками, револьверами, гранатами, все время оглядываясь по сторонам, подкрадывались к мирной лошади, как будто это было какое-то страшное чудовище. Лошадь подняла голову, удивленно посмотрела на людей и снова принялась щипать траву. Путешественники окружили ее, потрогали, обошли со всех сторон - обыкновенная лошадь! А больше никого нигде не было видно. Посмотрели друг на друга и рассмеялись. - Ну, и что же теперь будем делать с ней? - озадаченно произнес боцман. - Как видно, ничего, - сказал Скотт, - взять с собой не можем, потому что самим придется лазить по скалам. Оставить кого-нибудь здесь, чтобы подождал хозяина? Пожалуй, не стоит. Все равно, если он не захочет показаться, так и не покажется. И действительно, ничего не оставалось, кроме как вернуться обратно и по долине продолжать путь. Так и сделали. Вышли к реке и двинулись вдоль левого берега. А долина между тем начала сужаться. Горы приближались с обеих сторон и становились все круче. Вот они уже совсем сжали реку, которая теперь билась в узком каменном ложе, как бешеный зверь. Берега исчезли, идти дальше было нельзя. Скотт взглянул на Чунг Ли. - Ну, а теперь что будем делать? - спросил он. - Тут должна быть дорожка, - сказал Чунг Ли, глядя по сторонам. - Да вот и она! В самом деле, в одном месте по камням кое-как можно было подняться наверх, а там дальше, казалось, пройти будет легче. - Веди! - приказал Скотт. - Подождите, подождите! - крикнул Файлу и выразительно посмотрел на Скотта. - Я думаю, было бы лучше, если бы впереди шел кто-нибудь другой, а Чунг Ли за ним. Скотт понял и предложил пойти первым Файлу, но тот сказал, что и это нехорошо. Тогда впереди пошел Хануби, за ним Чунг Ли, а за ним уже Файлу. Дальше Скотт и остальной отряд. - Нужно признать, что Файлу хорошо рассчитал, - тихо сказал Кандараки Скотту. - Да, недурно, - ответил Скотт. - Если этот китаец не удрал раньше, то здесь уже нечего и думать. - Посмотрим, - снова сказал Кандараки. С большим трудом вскарабкались они наверх и пошли по узкому выступу, опоясывавшему скалу. С левой стороны скала вздымалась отвесной стеной, справа она обрывалась в бездну. Идти можно было только по тесной тропинке в шаг шириной, а порою и уже. Река шумела где-то далеко внизу. Одно неловкое движение - и человек полетел бы вниз, прямо в объятия смерти. С час отряд медленно продвигался вперед, лепясь к каменной стене. Никто не произнес ни слова. Каждый был занят только тем, чтобы твердо и правильно поставить ногу. А тропинка все время петляла, кружила, то отходила от берега, то снова приближалась. В некоторых местах над краем пропасти показывались верхушки кустов. Но все равно никто не решался посмотреть вниз. Вдруг раздался ужасный, нечеловеческий крик! Чунг Ли оступился, взмахнул руками и полетел в пропасть. Зацепился за куст, оборвался, снова зацепился... Шум становился все тише и тише, и наконец все смолкло... Путешественники замерли в оцепенении. Предсмертный крик китайца стоял у них в ушах, леденил сердца. Не успели они опомниться, как Файлу вдруг злобно взревел и... тоже полетел в бездну. Снова затрещали кусты и снова скоро все смолкло. Только гул реки доносился откуда-то снизу, как из пустой бочки. - Это же... можно с ума сойти от такого ужаса, - проговорил Скотт дрожащим голосом. Никто ничего не ответил; все стояли с побелевшими лицами. Потом Хануби осторожно нагнулся, заглянул в пропасть: стена шла прямо вниз, из щелей росло много кустов, но дна даже не было видно, только где-то далеко-далеко внизу грохотала река. - Что же делать? - неожиданно громко произнес Кандараки. - Чунг Ли говорил, что там, дальше, эта река принимает несколько притоков, - сказал Скотт, - возле этих притоков нам и нужно искать. Теперь мы уже сами найдем это место. Но какое ужасное происшествие!.. И они тихо и осторожно двинулись дальше. VIII Хунь Чжи и Качу. - Как они тут очутились. - Мертвый хочет погубить живого. - Простой конец таинственной истории. В тот же день, несколькими часами раньше, по той же самой дороге шли двое, ведя в поводу коня. Один из них был черный, обыкновенный папуас, рослый и сильный. Только на нем не было всех тех украшений, что носят папуасы. Другой - маленький, подвижный, ловкий. За плечами у него висело ружье. - Ну, посмотри, Хунь Чжи, в свою бумажку, - сказал черный, - что там написано? Хунь Чжи вынул бумажку, ту самую, что написал тогда на катере Чунг Ли, и стал рассматривать ее. - Вот тут сказано, - начал он, - что долина совсем сузится... - Уже начинает сужаться, а там дальше, кажется, и пройти нельзя, - показал рукой Качу. - Потом, - разбирал Хунь Чжи, - нужно подняться налево вверх и там пройти по узенькой тропинке. Ну, это мы потом выясним, - окончил он, пряча бумажку, - а теперь нужно спрятать коня, потому что дальше с ним не пройти. И они отвели его в ту долинку, где позже побывал Скотт со своими спутниками. Потом двинулись дальше; дошли до того места, где нужно было подниматься, пробрались над пропастью по тому самому выступу скалы, откуда потом свалились Чунг Ли и Файлу, и спустя немного времени снова спустились вниз к реке. Хунь Чжи заглянул в бумажку. - Теперь, - сказал он, - нужно пройти немного назад, шагов двести. Там, пишет он, нужно ждать его или он сам будет ждать, если придет раньше нас. Пройдя эти двести шагов по самому берегу реки, они увидели, что неприступная стена скалы здесь была довольно густо покрыта кустарником, а в одном месте, как балкон, выдавался небольшой выступ. Еще выше виднелась голубая полоска неба. Они укрылись под скалой, как под крышей, достали из мешка жареное мясо казуара, перекусили, напились из реки, которая шумела тут же у ног. - Значит, сегодня они должны быть здесь, - начал Качу. - Но чего ради нам нужно было тащиться сюда? Разве нельзя было раньше освободить Чунг Ли? - Его сторожат так, что он и шагу ступить не может. Особенно этот проклятый Файлу, за которым я готов гнаться хоть до самой преисподней, только бы разделаться с ним. - И я тоже, - согласился Качу, блеснув глазами. - А главное, - продолжал Хунь Чжи, - о чем говорил и сам Чунг Ли, это то, что нам все равно надо было прийти сюда. Он ведь знает, где здесь можно найти золото, а от этого нам отказываться не стоит. Пока они здесь ожидают и беседуют, мы вернемся немного назад и узнаем, что произошло с ними до этого времени. Удрав с плантации, Хунь Чжи и Качу пошли сначала вдоль берега моря и через день подошли к соседней станции. Им нужно было раздобыть чего-нибудь съестное. Бродя вокруг станции, они увидели несколько лошадей, и им пришла в голову мысль украсть одну из них. Папуасы не знают лошадей и даже боятся их, поэтому никто из жителей отдаленных районов на них не польстился бы, а из ближних некому было красть, так как спрятаться с лошадью тут было не легче, чем у нас со слоном. Все это помогло нашим беглецам выполнить свой план. Потом они с краденой лошадью направились в центр страны. Хунь Чжи намеревался добраться до голландской части Новой Гвинеи, подальше от англичан, а там уже решать, что делать дальше. Качу было безразлично, куда идти, и он не расставался с Хунь Чжи. Труднее всего оказалось добывать пищу, потому что у друзей, кроме ножа, не было никакого оружия. Но тут помогла лошадь. Они гонялись за казуаром, пока тот не выбьется из сил, а потом добивали дубиной. Таким же образом охотились и на кенгуру. При встречах с папуасами друзья не могли даже заговорить с ними: дикари так боялись лошади, что, завидев издали этого странного зверя, бросались наутек. Через несколько дней они подошли к реке Фляй и тут услышали тарахтение мотора. Ясно, что это могли быть только белые. Но кто? Почему? Уж не послал ли Скотт за ними погоню? Спрятав лошадь, они во время стоянки подкрались близко к катеру и узнали не только хозяев и их слуг, но и Чунг Ли! Хунь Чжи даже глазам своим не верил. Каким образом? Откуда? Куда? С тех пор они стали делать попытки как-нибудь связаться с Чунг Ли. Прошло несколько дней, пока это им удалось. Когда они однажды далеко опередили экспедицию, - а сделать это было нетрудно, так как ехали они напрямик, - то заметили на реке островок и решили, что катер будет здесь к вечеру и, вероятно, остановится на ночлег. Так оно и вышло. Хунь Чжи остался с лошадью, а Качу перебрался на островок и спрятался на дереве. Ночью он спустился к Чунг Ли и поговорил с ним. Тут они условились, как действовать дальше. Тогда же Качу прихватил и ружье задремавшего сипая. Значит, Файлу не ошибался, когда говорил про тень... После этого оба товарища шли следом, пока не получили от Чунг Ли письмо, которое он приколол к дереву. Таким же способом они дали ему "ответ", из-за которого чуть не стряслась беда. Одного китайского значка на листе было достаточно, чтобы Чунг Ли понял: все идет хорошо. И вот теперь они ждали самого Чунг Ли, который, видимо, рассчитывал здесь бежать. - Нехорошо так сидеть и ждать, - говорил Качу. - А что, если он сам не сумеет вырваться, если ему нужна будет помощь? - Я и сам так думаю, - сказал Хунь Чжи, - но он, пожалуй, лучше знает, что и как надо делать. И в этот момент над их головой послышались какие-то крики. Друзья вскочили, словно их укусила змея, и задрали головы вверх. На выступе, сцепившись, катались два человека. Сразу было видно, что борьба идет не на жизнь, а на смерть. Один из них был больше и сильнее другого, но другой, видно, ловчее и проворней. Друзья сразу узнали Чунг Ли и Файлу. Хунь Чжи схватился за ружье, но нельзя было и думать попасть точно в Файлу: враги в отчаянной схватке каждый миг менялись местами. Уже несколько раз Файлу оказывался наверху, но все время ловкий Чунг Ли выворачивался из-под него. И постепенно оба приближались к краю обрыва... Каждую минуту они могли полететь в пропасть... Хунь Чжи все целился; а Качу тем временем попытался взобраться наверх. Но не успел он пролезть несколько шагов, как новый поворот событий заставил его застыть в ожидании. Чунг Ли, находясь под своим противником, как-то успел схватиться руками за куст и, напрягшись изо всех сил, так толкнул Файлу ногами, что тот полетел вниз. Но на лету он успел схватиться за ногу Чунг Ли! Наступил самый отчаянный момент. Файлу раскачивался в воздухе, стараясь опереться о что-либо ногами; Чунг Ли бил его свободной ногой, но напрасно. А куст, за который держался Чунг Ли, начал уже угрожающе трещать. Все это происходило гораздо быстрее, чем мы тут описываем. - Держись, Чунг Ли, мы здесь! - крикнул Хунь Чжи и выстрелил. Файлу судорожно дернулся, но не выпустил ногу Чунг Ли. Пуля, видимо, только ранила его. Раздался другой выстрел. Файлу взревел диким голосом, почти перестал шевелиться, но ногу все же не выпускал. Куст тем временем готов был вот-вот вырваться. Могло произойти невероятное: мертвый мог погубить живого! Новый выстрел - и только тогда сведенные смертью пальцы начали разжиматься. Еще один толчок ногой - и Файлу, как мешок, полетел вниз. - Вот где нашел смерть, собака! - злобно и радостно сказал Хунь Чжи, подходя к Файлу, чтобы убедиться, что тот мертв. - Сможешь слезть? - крикнул Качу Чунг Ли. - Смогу, сейчас, - ответил тот сверху еле слышным голосом. Слезть ему стоило немалых трудов. Он был весь ободран: кровь виднелась на лице, на руках, на груди, на спине, но никаких серьезных повреждений, к счастью, не было. Умывшись в холодной воде и освежившись, он почувствовал себя совсем хорошо. - Как же все это произошло? - первым делом спросили его товарищи. - Когда я раньше бродил в этих местах, - начал рассказывать Чунг Ли, - мне как-то раз пришлось спускаться вниз в этом самом месте. Между прочим, тут я и нашел самый большой кусок золота. Ну так вот, когда я писал вам письмо, я припомнил это место. После того как меня начали особенно тщательно стеречь, я понял, что удрать будет нелегко, почти невозможно, главным образом из-за этой собаки, - кивнул он на труп Файлу, - тогда-то я и решил попытаться удрать именно здесь. И вот, когда мы шли по тропинке, я нарочно оступился, закричал и прыгнул в пропасть. Осторожно, держась за кусты, я спустился на площадку и преспокойно собирался спускаться дальше, как вижу, мчится за мной этот подлец. Он, проклятый, сообразил, что я свалился нарочно, и даже рисковал своей жизнью, лишь бы помешать мне. - И хорошо сделал, - прибавил Хунь Чжи. - Нам теперь не нужно будет ломать головы, как уничтожить эту гадину. Собаке собачья смерть. - Но остаются еще другие, - сказал Качу. - Правда, есть еще Брук, которого тоже неплохо было бы прикончить, - согласился Чунг Ли, - но он остался сторожить катер. - Я готов идти на край света, - воскликнул Хунь Чжи, - чтобы только убить этого зверя! Он еще хуже Файлу. - Правда, - согласился Чунг Ли, - я тоже хотел бы приложить к этому руку, но он далеко. - И этих неплохо бы перестрелять, - снова сказал Качу. Чунг Ли засмеялся. - Ты, видно, готов всех перестрелять, - сказал он. - Но ведь может случиться так, что и тебя подстрелят. - Ну, теперь из-за камня или сверху легко было бы пристрелить кого-нибудь из них, - настаивал Качу. - Нет, брат, это не годится, - сказал Чунг Ли. - Не к лицу нам этим заниматься. Всех дрянных людей не перестреляешь. Да и польза от этого небольшая: найдутся другие, еще почище. Достаточно, если мы уничтожим самых вредных. Но Качу никак не мог этого понять. Так легко, просто, а главное, безнаказанно можно было убить нескольких врагов, а тут почему-то жалеют их. Хунь Чжи был согласен с братом. - Я от души желаю им всем тут погибнуть, - говорил он, - но сам заниматься этим не хочу. И нехорошо, и не стоит. Между тем день кончился. Правда, наверху было еще светло, вершины гор еще сияли на солнце, но тут, внизу, уже царил мрак. - Нужно сбросить эту падаль, чтобы не воняла, - сказал Качу и, взяв Файлу за ногу, поволок к реке. Стремительное течение подхватило труп, он заплясал на волне, как живой, стукнулся несколько раз о камни - и исчез. Неподалеку друзья нашли уютный уголок под скалой и спокойно переночевали. Назавтра Чунг Ли повел их искать золото в другое место. IX Золотая лихорадка. - Живой мертвец. - Угроза авторитету Англии. - Беглецы в западне. - Таинственное исчезновение. - Кому радость - кому горе. Экспедиция Скотта заночевала в нескольких километрах выше по реке. С утра она тоже отправилась искать золото. Несколько раз делали пробу песка. Брали горсть-другую, промывали и присматривались, нет ли каких-нибудь следов золота. После многих проб они наконец заметили несколько желтых крупинок величиной с маковое зернышко. Значит, золото тут действительно было. Но поди возьми его, если для этого нужно организовать целое предприятие, с множеством рабочих, с машинами, которые промывали бы сотни тонн песка в день. Так это обычно и делается, и если тонна песка дает пять-шесть граммов золота, то предприятие считается прибыльным. Однако кроме этого встречаются иногда самородки - куски чистого золота весом порою в несколько килограммов. Вот за этими-то самородками и гоняются люди как бешеные. Чуть только разнесется весть, что в какой-нибудь местности обнаружены золотые самородки, туда начинают стекаться люди со всех концов земли. Они расходуют последние свои средства, мчатся наперегонки, только бы раньше других появиться в том уголке, где было найдено золото. Сколько ссор, убийств и всяких преступлений совершается обычно в погоне за золотом! Всему миру известна так называемая "золотая лихорадка", стремление к легкому обогащению. И действительно, эта страсть похожа на болезнь. Тот, кто заболел золотой лихорадкой, не спит, не ест, все на свете забывает, всем жертвует, и думает только о том, как бы найти огромный самородок. Болезнь эта распространяется, как чума. Какому-нибудь счастливцу удалось найти самородок. Слава о нем разносится далеко вокруг. Все знают о нем, у всех он на виду, каждый думает: а почему бы и мне не испытать судьбу? И начинается эта золотая лихорадка. Сотни, тысячи людей бросаются на поиски неверного счастья, и вот одному из многих тысяч повезло. Снова разлетается весть об этом, снова все видят только его, счастливца, и снова тысячи людей устремляются в далекие края. А о тех тысячах неудачников, которые ничего не нашли, никто и не думает. Есть такие чудаки, которые десятки лет, почти всю свою жизнь ищут самородки и все надеются хоть перед смертью найти огромный кусок золота. Они то и прославили на весь мир Австралию, Южную Америку, Калифорнию и Аляску (округ Клондайк) в Северной Америке и частично нашу Сибирь. Само собой разумеется, что рассчитывать на успех может только тот, кто первым появится в новых местах. И в этом отношении нашим путешественникам повезло. Не считая Чунг Ли, который, конечно, не мог всего разведать, в этих местах еще никто не бывал. Значит, можно рассчитывать на самородки. Скотт заранее предупредил своих спутников, за чем они едут, разъяснил, что большую часть найденного золота должен будет получить он, потому что снаряжение экспедиции стоит денег и без него они все равно не смогли бы поехать. Но в общем каждый получит свою долю в зависимости от того, сколько самородков он найдет. Крупинки золота на дне лотка, как микробы, заразили Скотта и его спутников золотой лихорадкой. Всем казалось, что вот-вот - и они найдут много золота. И каждый думал при этом, что он припрячет добрый кусок для себя. Они забыли о еде и все время копались в песке, заглядывали под камни. И вдруг откуда-то сверху раздался голос: - Бог в помощь! Много ли золота нашли? Все сразу обернулись и увидели: высоко на скале стоит Чунг Ли, а из-за его спины выглядывают еще двое каких-то людей. - Чунг Ли! - вырвался у всех возглас. - Ты жив? - спросил Скотт. - Думайте как хотите! - смеясь, ответил Чунг Ли. - А кто это еще с тобой - снова спросил Скотт. - Это мой брат Хунь Чжи, а это наш друг Качу, - пояснил Чунг Ли. - Что это за люди? - обратился Скотт к Кандараки, потому что сам он, разумеется, не знал всех своих рабочих. - Это те двое, что убежали недавно, перед нашим отъездом, - объяснил Кандараки. - А где Файлу? - крикнул Скотт. - Он предпочел остаться здесь навсегда. Передавал вам привет, - издевался Чунг Ли. - А-а, подлецы! - зарычал Скотт. - Вы убили его! Вы нарочно подстроили все это дело! И он схватился за ружье. Но его спутники еще раньше начали стрелять. Три товарища, конечно, хорошо знали, чем кончится эта беседа, и приготовились в нужный момент спрятаться за камнями. - Жаль, что у нас только одно ружье и мало патронов, а то мы бы по-другому поговорили с вами! - донесся голос Чунг Ли, и все трое исчезли. - Поймать их! Убить! - кричал Скотт вне себя от ярости. Но об этом нечего было и думать. - Так вот оно что! - сказал Скотт, немного успокоившись. - Вот где секрет! И лошадь, и падение в пропасть, и пальмовый лист - все одно к одному. Ловко же они провели нас! - А разве я не говорил, что тут что-то есть, - сказал Кандараки. - Да. Еще раз должен признать, что вы всегда правы. Но ведь и вы не могли сказать ничего определенного, - проговорил Скотт. - Я нюхом чуял, - ответил Кандараки. Начали совещаться, как быть дальше. Нужно было выбирать: или идти на поиски этих преступников, чтобы наказать их, или продолжать заниматься своим делом. Кандараки и все остальные убеждали, что гоняться и искать этих троих в незнакомых горах невозможно. В любую минуту они могут подстрелить из-за какой-нибудь скалы. Скотт в душе был согласен с этим, но от одной только мысли, что его, англичанина, хозяина, обвели вокруг пальца эти невольники, - от одной этой мысли он приходил в ярость. Тут ведь может пострадать авторитет Британской империи! Какие разговоры пойдут среди подвластных ему людей? Все должны знать, что даже самое маленькое преступление против англичанина не может остаться безнаказанным. Но как поймать и наказать этих троих, если все участники экспедиции, с которыми здесь все-таки приходится считаться, против этого? Тогда Скотт начал доказывать, что без Чунг Ли им не найти золота. Что хотя и мало шансов поймать его, но попытаться стоит. Для этого нужно послать двух человек, а остальные могут остаться здесь. С этим предложением согласились. Двое сипаев сейчас же должны были подняться на то место, где только что стояли эти преступники, и оттуда пойти по их следу. Сипаи отправились. Они с разных сторон подходили к стене, стараясь найти место, откуда можно было бы вскарабкаться наверх. С большими усилиями, каждый миг рискуя свалиться, полезли они на скалу. Снизу со страхом следили за каждым их движением. Вот передний уже добрался до края, до того камня, где стояли те, вот он высунулся наполовину... И тут на глазах у всех произошло что-то непонятное. Сипай, еле удерживаясь одной рукой, другой с большим трудом снял с плеча винтовку и протянул ее вперед. Потом снял сумку с патронами и тоже положил. А сам быстрее назад!.. - Чего ты? Куда? - спросил его товарищ. - Слезай скорее, потом скажу! - ответил тот, и оба быстро спустились вниз. Разозленный, Хануби первый бросился к ним. За ним все остальные. - Что? Что это значит? - удивленно спрашивали все. А произошло вот что. Как только первый сипай поднялся, он увидел перед самым своим носом дуло винтовки, и Чунг Ли, который сидел за камнем, тихо, но внушительно прошептал: - Стой! Не шевелись, а то пущу пулю в лоб! Сипаю ничего не оставалось, как только подчиниться. - Снимай винтовку и клади ее сюда! - приказал Чунг Ли. Сипай снял. Потом отдал и патроны. - Теперь лезь обратно и скажи спасибо, что я оставил тебя в живых, - велел Чунг Ли, забирая ружье и патроны. Как ни злились Скотт и Кандараки, но, выслушав рассказ сипая, не могли не согласиться, что он был не виноват. Каждый на его месте поступил бы так же. Нужно ли говорить о том, как чувствовали себя злосчастные золотоискатели! Друзья же наши не решались показываться, но и не могли отказать себе в удовольствии осторожно выглядывать из-за скалы. Потом, наконец, они встали, и Чунг Ли прокричал вниз: - Спасибо вам за ружье! Желаем найти мешок золота! Счастливо оставаться! И на этот раз они действительно ушли. Скотт не мог так оставить это дело. Ему казалось, что все его спутники смотрят на него, англичанина, как на никчемного человека. - Мы пойдем за ними! - твердо сказал он. - Их нам легче будет найти, чем самородки. А если найдем их, тогда и золото наше. Значит, прямой расчет начинать с этого. Все уже убедились, что не так-то легко и просто найти золото. Может быть, в поисках им придется блуждать много дней. А если поймать этого Чунг Ли, то они заставят его показать место, а потом... потом можно будет и рассчитаться с ним. И они пошли в ту сторону, куда направился Чунг Ли с товарищами. Отряд пробирался через горы, спускался в долины. Они заглядывали в каждое ущелье, в каждый уголок. Заодно не забывали и порыться в песке, поискать среди камней. Наконец трудная дорога совсем измучила их. В полдень они остановились на отдых и даже уснули. Тем временем вокруг горных вершин собирались тучи. Солнце то пряталось за ними, то снова выглядывало. Нужно заметить, что в горах, особенно вблизи экватора, в самые жаркие часы дня всегда образуются облака. Причина в том, что снизу поднимается много испарений, которые охлаждаются вверху, у вершин. После полудня облака сгущаются, и, как правило, начинается гроза. Ночью и утром бывает ясная погода, но с десяти часов снова начинают собираться облака, и повторяется вчерашний круговорот. Правда, бывают дни и даже недели без дождей, но в целом действует этот закон, особенно "зимой" - в самую дождливую здесь пору года. Все еще спали, когда боцман Старк проснулся. Через несколько минут его острые глаза заметили на фоне недалекой скалы три человеческие фигуры. Он разбудил Скотта, потом проснулись другие и стали незаметно следить за Чунг Ли и его товарищами. - Вперед! - скомандовал Скотт, и все, крадучись, двинулись за ним. Пока они поднялись наверх, фигуры пропали. Преследователи разошлись в разные стороны и начали поиски. Спустя немного времени Хануби стал подавать руками знаки. Все осторожно пробрались к нему. Прячась за камнями, посмотрели вперед и увидели беглецов, которые усердно копались возле речушки, забыв об опасности. Вот оно где, это золотое место! Речушка впадала не в ту реку, вдоль которой накануне пробирались наши путешественники, а в ее приток. Текла она по ровному плато, в котором пробила себе глубокое русло. Сразу было видно, что это плато сложено не из горных пород, а из древних наносов, значит, речушка уже сама промыла много песка. Сколько же там должно быть золота! С того места, где стояли Скотт и его спутники, ущелье было видно все, до конца. С обеих сторон его поднимались высокие и отвесные стены. Такие ущелья встречаются довольно часто и называются каньонами [Известные всему миру каньоны находятся на реке Колорадо в Северной Америке. Там человек, если бы он захотел половить с "берега" рыбу удочкой, должен был бы привязать лесу или шнур длиною в... километр]. Там, где начиналось ущелье, был водопад: речушка падала вниз прямо с обрыва высотой метров в двадцать - тридцать. - Они попались! - радостно сказал Хануби. Это было похоже на правду. Стоит только войти в ущелье, и беглецам некуда деваться. Справа и слева неприступные скалы, а дорога в глубь ущелья надежно закрыта водопадом. Значит, одним махом можно захватить и беглецов и золото. Один только выход был из этой западни, и к этому выходу начали красться преследователи. Трое товарищей действительно нашли много самородков. Вид золота захватил их так же, как захватил бы и любых других смертных, и они забыли даже, что им угрожает погоня. Выстрел дал им знать, что они попались, и на этот раз окончательно. Они сразу увидели и поняли, что из этого коридора нет никакого другого выхода, кроме того, который захватили враги. - Сдавайтесь! - крикнул им Хануби. Все равно вам некуда деваться. Качу закричал в отчаянии. Чунг Ли и Хунь Чжи в ответ только выстрелили, и все попрятались за камни. Но восемь человек могли наступать на них со всех сторон. Так постепенно, шаг за шагом, отстреливаясь, отступали наши друзья все дальше и дальше - к водопаду. Враги были еще довольно далеко, но, прячась за камнями, неумолимо приближались. Качу уже был ранен в руку. Наконец осталось последнее прикрытие - несколько камней у самого водопада. Сзади, как занавес, белела и пенилась вода. Друзья отстреливались из-за последнего прикрытия. Враги подползали все ближе и ближе... Наконец стрельба из-за камней прекратилась. - Кончено дело, - сказал один сипай, поднимаясь. - Ложись! - крикнул ему Хануби. Но по-прежнему стояла тишина. Наверно, все трое ранены или убиты. Вставать все же побоялись и осторожно подползли к самым камням. Но... там уже никого не было. Обшарили все уголки - нет, пусто. Долго молчали и только удивленно смотрели друг на друга. - Много сюрпризов преподнесли нам эти черти, - сказал наконец Старк, - но тут уже что-то совсем непонятное. Опять начали искать, нет ли какого-нибудь входа в пещеру, сдвигали камни, не прикрывают ли они какой-нибудь ямы или дыры, - все напрасно. Вдруг один сипай вскрикнул. Остальные сразу оглянулись на него: может, нашел? И действительно он нашел, но только... самородок величиной с грецкий орех. Увидев золото, путешественники тотчас забыли про все на свете. Дружно принялись ползать по земле, копаться в песке. Уважаемый мистер Скотт ползал на четвереньках, как самый обыкновенный человек, и, кажется, совсем забыл об английской респектабельности, о том, что он должен поддерживать на надлежащей высоте свой авторитет. Грек Кандараки, казалось, готов был сгрести всю эту землю в охапку. Вот и боцман нашел огромный кусок, с куриное яйцо. Кандараки готов был съесть и это золото и самого боцмана. Вот другой сипай поднял что-то. Каждый боялся, как бы другой не нашел тот заветный кусок, который должен лежать где-то здесь, близко. У Скотта даже глаза заблестели от жадности. Половину того, что найдут, он получит за свои расходы и хорошо заработает на этом. Но ведь то золото, что он найдет сам, целиком достанется ему. Тем временем небо потемнело и пошел дождь, но золотоискатели не обращали на это внимания. И только когда ударил гром, грохот которого тысячами эхо повторился в горах, непрерывно засверкала молния и дождь полил ручьем, - тогда только они оторвались от своего занятия и спрятались под скалой. Слова "непрерывно" и "ручьем" тут нужно понимать буквально: молнии в тех краях действительно сверкают непрерывно и дождь льет не каплями, а ручьями. Понятно, что от такого дождя, да еще в горах, где вода сразу скатывается вниз, речушка тотчас разлилась, и не успели наши путешественники подумать об опасности, как их подхватил стремительный бег реки (уже реки!) и помчал вниз... Напрасно они цеплялись за стены, за камни - ничего не помогало. Сила и скорость течения были настолько велики, что приходилось думать не о том, чтобы задержаться, а о том, как бы не налететь на какую-нибудь скалу и не разбиться. Наши три друга тоже переживали страшные минуты. Они сидели... под водопадом! Каждый знает, что текущая вода не может сразу остановиться, падая с высоты. Она спадает дугой, как летит брошенный камень. Значит, если стена отвесная, вода будет падать немного дальше от ее основания, особенно в тех случаях, когда скорость течения велика. И вот между стеной и водяной лавиной и спрятались наши друзья [Под знаменитым Ниагарским водопадом в Северной Америке публика прогуливается таким образом и даже платит за это деньги]. С боков щели не было видно, потому что по краям водопада вода, скорость которой у берегов гораздо меньше, чем на стрежне, падает прямо вниз. Можете себе представить, какой там грохот! Однако это было не единственное неудобство. Ведь часть воды все равно льется на голову, и наши друзья вскоре промокли до последней нитки. Следует думать, что Скотт со своими подчиненными рано или поздно сообразил бы, куда спрятались беглецы. Иначе ему пришлось бы допустить, что здесь вмешалась нечистая сила или произошло какое-нибудь другое чудо. А в это может поверить только какой-нибудь Саку, но не он. К счастью, золото помешало им раздумывать над этим. Потом наступил критический момент - дождь и разлив реки. Как это ни странно, но в данном случае спасаться лучше было под водой, чем в воде, тем более что от усилившегося течения водопад падал еще дальше, чем прежде. Опасностью грозил только поднявшийся уровень воды. От этой беды друзья спаслись, забравшись на камни, что лежали у самой стены. Гроза окончилась так же быстро, как и началась. Три товарища выбрались из-за своего укрытия и стали греться и сушиться на солнце. - Все хорошо, что хорошо кончается, - весело сказал Хунь Чжи. - Особенно если это касается только нас, - прибавил брат. - А теперь посмотрим, какие трофеи оставили наши враги. Трофеи были внушительные: несколько ружей, сумки с патронами и даже два самородка. Товарищи подобрали все это и пошли по ущелью. Выходя из него, они увидели на другом берегу реки несколько человек из экспедиции Скотта. Сам Скотт лежал на земле без сознания. Возле него суетился боцман. Рядом сидел Хануби с обвязанной головой. Увидев своих противников, которые как ни в чем не бывало шли оттуда, где экспедиция едва не погибла, боцман и Хануби переглянулись, как бы говоря: "Снова они уцелели! Видно, этих чертей ничто не берет". Положение пострадавших было так плачевно, что у наших друзей не хватило духу издеваться над ними, и они молча прошли мимо. X Возвращение. - В огне. - Среди зверей. - Вождь объединенных племен Какаду и Мукку. - Смерть Скотта. - Послесловие. В жаркий полдень, когда все живое старается спрятаться в тень, когда даже птицы умолкают, сквозь густую траву пробирался отряд из шести человек. Худые, оборванные, измученные донельзя, они еле тащили ноги. Трава, которая здесь была выше человеческого роста, стояла так густо, что временами приходилось ложиться на нее спиной и прижимать к земле, чтобы продвинуться на несколько шагов вперед. Это была недавно грозная экспедиция Скотта. Кроме Чунг Ли и Файлу, в ней не хватало еще Кандараки и одного сипая, погибших тогда в бушующей воде. Они были голодны. На шестерых у них осталось только два ружья. По их расчетам, они должны были через несколько часов подойти к реке, где ждали их катер, отдых, покой, безопасность и чуть ли не все земные блага. Каждый об этом только и думал, и за много часов они не перекинулись ни единым словом. Им нужно было пройти небольшую открытую равнину; впереди уже виднелся перелесок, а там и конец пути. Вот сзади зашуршала трава. Не успели они оглянуться, как мимо промчался дикий кабан. Хануби хотел выстрелить, но не успел. - Жаль, - сказал он, опустив ружье. - Не стоило, - заметил Скотт. - Все равно часа через два будем дома. - Нужно радоваться, что он не задел нас, - сказал боцман, - Вот так, неожиданно, он мог наделать беды. Через несколько минут мимо них проскакал кенгуру, а за ним снова дикий кабан. - Чего это их носит сегодня? - удивился боцман и тут же увидел справа, немного сзади, дым. Дым поднимался стеной и, казалось, приближался к ним. В эту же минуту Хануби закричал: - Смотрите! И с другой стороны! Слева тоже поднималась стена дыма. В это мгновение мимо снова пронесся дикий кабан. - Нужно спешить! - крикнул Хануби. - Наверное, это папуасы жгут степь для охоты... Так оно и было. Это обычный прием охоты у папуасов и у некоторых других народов. Отряд зашагал быстрее, хотя каждый шаг в этих зарослях давался с трудом. Хорошо еще, что кабаны протоптали в густой траве узенькую тропинку. Тем временем две дымовые стены слились, и огонь пошел вперед, подковой охватывая людей. Положение становилось очень серьезным. Нельзя было не заметить, что огонь продвигался быстрее и постепенно догонял отряд. Путешественники напрягали последние силы, но огонь все приближался. Вот уже они явственно почувствовали запах дыма. Вместе с тем стало попадаться больше животных, которые, спасаясь от огня, бежали в том же направлении, что и люди. Дикие кабаны, кенгуру, разные мелкие зверьки, крысы, даже змеи - все это мчалось вперед, не обращая внимания на людей. И люди тоже не обращали на них внимания. Перед общей бедой все стали товарищами - и дикий кабан, и мистер Скотт. Вот до перелеска уже рукой подать, но зато и огонь совсем близко. Слышно, как он трещит, нагоняя сзади, чувствуется уже жар, особенно донимает дым. Но, в конце концов, звери помогли людям. Они так примяли траву, что за ними уже можно было бежать бегом. Добежали до первых деревьев. Трава стала ниже. Только дым мешает смотреть. И вдруг с разбегу налетели на папуаса! Тот стоял на пне, поджидая добычу. Он уже пустил несколько стрел в диких кабанов и кенгуру. Неожиданно увидев перед самым носом необычных "зверей" в остатках европейской одежды, он перепугался и пустился бежать так, что только пятки засверкали. Путешественники миновали перелесок, но больше никого не увидели, потому что папуасы стояли далеко друг от друга. Выбежали в поле и не дальше как в километре увидели свою крепость. Все тут было по-прежнему, та же самая дощатая будка спокойно стояла на пригорке. Конец тяжелому путешествию. Они уже дома! Люди забыли про голод и усталость. Сразу стало не только легко на сердце, но и с ног как будто свалилась тяжесть. Они шли так быстро, будто целую неделю перед этим отдыхали. Видит ли их Брук? Уже пора, ведь они так близко. Но никто не шел навстречу. Наверно, все спят. Перелезли через проволочную ограду и увидели, что у пулемета стоит человек. Но... не Брук, а папуас! Черный, с перьями какаду на голове, с кабаньими клыками на шее, только почему-то в штанах. Путешественники на мгновение остановились и замерли как вкопанные, не зная что делать, но тут же вскинули ружья. - Не советую, - наклонившись к пулемету, направленному прямо на них, спокойно сказал папуас на чистом английском языке. - Стоит мне нажать на гашетку... Ружья невольно опустились. - Что это значит? - удивленно спросил Скотт. - Кто ты? - Я - вождь объединенных родов Какаду и Мукку, бывший миссионер Саку, - гордо ответил папуас. Если бы сейчас среди ясного неба грянул гром, он не оглушил бы так, как эти слова! Так вот оно что! Этот "слуга божий", видимо, задумал что-то нехорошее. Недаром он снова превратился в дикаря. Правду люди говорят: как волка ни корми, он все в лес глядит. - Так что же, в конце концов, означает вся эта комедия? - строго спросил Скотт, чувствуя, как страх сжимает сердце. Тем временем их окружило человек сто вооруженных папуасов; у некоторых из них были даже ружья. - Все очень просто, - сказал Саку. - Катер ваш разбился. Все ваше имущество, как видите, в наших руках, в том числе и ваши люди. А теперь и вы сами. - И он показал рукой на свое войско. - Чего же вы хотите от нас? - спросил Скотт дрожащим голосом. - Немногого: только наказать мистера Скотта за его зверства над моими братьями, над моей матерью и невинными детьми, - ответил Саку. Скотт опустил голову и задумался. Хануби и боцман вскинули ружья, но Саку сразу же придвинулся к пулемету, да и все папуасы подняли оружие. Скотт и его товарищи находились внутри ограды, а вокруг них, по другую сторону проволоки, в нескольких шагах стояли папуасы, держа наготове пики, луки и ружья. Было ясно, что о сопротивлении нечего и думать. - Не беспокойтесь, - сказал Саку, - вы не успеете убить ни одного из нас. А Старку, Хануби и его товарищам совсем нет нужды сопротивляться: мы их всех невредимыми отпустим домой. Нам нужен только главный преступник. От такого оскорбления Скотт даже забыл о своем положении. Глаза его засверкали, он гордо выпрямился. Как? Этот дикарь осмеливается его, англичанина, называть преступником? Но тут же опомнился. Что он мог теперь сделать? - Для вас как христианина, - сказал он, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, - такое своеволие - великий грех. Разве вы забыли, чему учит Христос? Разве вы не знаете, что человек не имеет права самовольно судить других? Саку улыбнулся и сказал: - Вы, мистер Скотт, должны знать, что на земле, кроме божьих законов, существуют суды, которые должны карать тех, кто совершает злодеяния. Ввиду отсутствия здесь судов, я вынужден выполнить эту неприятную обязанность, чтобы никому не вздумалось больше издеваться над черными. Скотт узнал слова, которые он когда-то говорил этому самому Саку, и еще ниже опустил голову. - Так вот мое окончательное решение: мистер Скотт складывает оружие и остается здесь, остальные отправляются домой. Мы сейчас же освободим и их товарищей. Имейте в виду, что отстоять такое решение мне было нелегко. Вы ведь знаете, что эти, как вы говорите, "дикари" не очень охотно выпускают из рук своих врагов. Только своим большим авторитетом я заставил их согласиться. Ради этого авторитета я и нацепил на себя эти перья и зубы. По правде говоря, я мог бы уничтожить вас всех: вы ведь погубили много наших. Но считаю это ненужным. Я хочу доказать вам, что без бога и без Христа можно поступать человечнее и разумней, чем поступаете вы. Ну, соглашайтесь, быстрее! Товарищи Скотта не знали, что делать. Было ясно, что Скотта они не спасут и только сами напрасно погибнут. Но все же как оставить на верную смерть своего начальника? Видно было, что и сипаи согласны уступить своего хозяина, но боцман и Хануби, кажется, готовы были погибнуть вместе с ним. - Ну, что же, - сказал наконец Саку. - Если вам всем хочется умереть, я мешать не буду. И он выпрямился, чтобы дать знак своим воинам. Но в этот момент раздался выстрел - и Скотт упал на землю с простреленной головой. Он счел за лучшее сам себе пустить пулю в лоб... Этот выстрел на мгновение испугал папуасов. Они подумали, что стреляют в них, и уже готовы были пустить в ход свое оружие, но Саку громким криком остановил их. Нужно отметить, что не только сипаи, но и Хануби и даже боцман были благодарны Скотту за его решение... Теперь им уже не надо было ломать голову, что делать. Саку тем временем обратился к папуасам с речью. Он говорил, что, согласно их обещанию, нужно отпустить всех остальных белых. Зато им остается все их имущество и, главное, оружие. А с этим оружием им уже никто не будет страшен. Нельзя сказать, чтобы папуасы были довольны таким решением. Но ведь это говорил сам великий и могучий Саку, - значит, так нужно. Спустя некоторое время привели Брука, Гуда и двух сипаев. Брук шел согнувшись, оглядывался и бормотал: - Они думают, что я не вижу? Нет, брат! Не обманешь! Все вижу! - Потом подошел к боцману и сказал: - Ты хочешь меня съесть! Дурак! Меня уже съели, меня нет. Видишь? И он сел на землю, протянул вперед ладони и как бы спрятался за ними... Возвратились домой только боцман Старк, Хануби и три сипая. Остальные погибли в дороге... Чунг Ли, Хунь Чжи и Качу пошли на запад, в голландскую Новую Гвинею. Качу остался там, а братья вернулись в Шанхай. Они купили клочок земли, хижину, переселили с сампана своих родителей, а сами пошли в китайскую Красную Армию сражаться за всех кули, что страдают и на Новой Гвинее, и в Америке, и на своей родине. А Саку? Саку и теперь ведет культурную работу среди объединенных племен Какаду и Мукку, но только без библии... 1926 г.