евьев и кустов, пытаясь обнаружить хотя бы одно из этих удивительных насекомых, хорошо известных уже древним, в особенности грекам, у которых был обычай держать цикад в маленьких клеточках из лыка, подобно тому, как ныне держат комнатных птиц. Внимательно разыскивая цикад, Томек неожиданно увидел просвечивающее сквозь чащу зелени гладкое зеркало озера. Он сразу же забыл о насекомых. На берегу и на прибрежной мели Томек заметил огромное количество крупных птиц с длинными, тонкими ногами и такими же длинными шеями. Они отличались характерной формой клюва, который у них был загнут книзу почти на половину длины. Птицы с оперением розоватого оттенка были необыкновенно красивы. Казалось, что берега озера и вода покрылись бледно-розовым снегом. Томек знал пугливость фламинго, или, как их еще называют, красных гусей(*53). С молчаливым восхищением Томек рассматривал стаю отдыхающих птиц. Некоторые фламинго сидели на конусообразных гнездах, построенных из ила прямо на мелководье, другие - стояли на одной ноге и, выгнув назад шею, прятали голову под крылом, третьи бродили по озеру, то и дело погружая голову в воду. Они добывали пищу клювом, снабженным по бокам многочисленными роговыми отростками, которые делали его чем-то вроде сита. Томек еще раньше познакомился с фламинго в зоологическом саду Гагенбека под Гамбургом. Он знал, что птенцы фламинго великолепно плавают сразу же после рождения, хотя ходить учатся примерно через неделю, а летать начинают лишь спустя несколько месяцев. Наблюдения Томека были прерваны треском ломаемых ветвей. Он машинально взглянул туда, откуда доносился подозрительный треск. Через кусты продирался огромный индийский буйвол арни(*54) с большими, выгнутыми словно серп луны, рогами. Томек сразу же спрятался за ствол дерева, так как арни довольно опасен и не боится даже слона. Мощное, темно-серое, почти черное животное направлялось в глубину джунглей, видимо, возвращаясь с ночной жировки на берегу озера. У Томека не было ружья, и, не желая подвергать себя опасности, он предусмотрительно отступил. В нескольких шагах от Томека, впереди, по левую сторону тропинки, местность значительно понижалась, переходя в обширное болото. Сердце в груди Томека живо забилось: на больших кочках, покрывающих болото, он увидел десятки крокодилов(*55), греющихся на солнце. Они неподвижно лежали на брюхе, вытянув лапы и широко открыв свои пасти. Только их выпуклые, вечно гноящиеся глаза внимательно следили за человеком, осторожно идущим по тропинке. Часть огромных пресмыкающихся бросилась в воду. Крокодилы быстро плыли к берегу, вдоль которого вилась не очень широкая в этом месте и довольно крутая тропинка. Томек ускорил шаг. На узкой, неровной тропинке было довольно скользко. А ужасные зубастые пасти крокодилов все приближались. Томек в этот момент припомнил, что еще в прошлом столетии фанатические индийские женщины бросали в воду Ганга своих детей, принося их в жертву "священным" крокодилам. Теперь, находясь в опасном соседстве с прожорливыми пресмыкающимися, Томек хорошо почувствовал, что должны были ощущать люди, подозреваемые в убийстве, которым для того, чтобы доказать свою невиновность, надо было перейти вброд или переплыть реку, полную крокодилов. Если подозреваемый был хорошим пловцом или удачливым человеком, то ему удавалось избежать пасти чудовищ и обрести свободу. Через несколько десятков метров тропинка разветвлялась. Томеку надо было идти направо. Сквозь чащу лиан и кустов он увидел белые стены индийского храма, вход в который вел через "гопур" то есть пирамидальный вход, украшенный каменной резьбой. Вдруг на фоне храма, утопающего в тропической зелени, появился, словно приведение, олень аксис(*56), с красивыми, длинными, лирообразными рогами и блестящими белыми пятнами, беспорядочно разбросанными по рыжевато-коричневой шерсти. Это была излюбленная дичь как туземцев, так и англичан. "Да, здесь настоящий охотничий рай. Пожалуй, не очень разумно идти сюда без оружия", - подумал Томек. Томеку очень хотелось заглянуть в таинственный храм, построенный вдали от дворца, но ему казалось, что это еще опаснее, чем прогулка без оружия по девственному лесу. Томек решил вернуться к охотничьему домику. Но прежде, чем войти на узкую, ведущую вдоль болота тропинку, он отыскал в лесу кусок крепкой, толстой ветки и, вооруженный ею, храбро зашагал вперед. Огромные пресмыкающиеся словно знали, что эта тропинка - единственный здесь проход и, казалось, затаились в ожидании возвращающейся жертвы. Из воды рядом с тропинкой торчало несколько рыл крокодилов, покрытых, словно панцирем, крупною чешуей. "Должно быть, бестии очень голодны", - подумал Томек и крепче сжал свою палку. В одном месте тропинка опускалась прямо к болоту и проходила по самому краю обрывистого берега. Вероятно, именно тут крокодилы выходили из болота на сушу. Когда Томек приблизился к опасному проходу, он увидел там крокодила, до половины туловища высунувшегося из болота. Томек вздрогнул и в нерешительности остановился. Как раз в этом месте на тропинке, у подножия трехметрового крутого обрыва, образовалось что-то вроде ступени. Каждого, кто намеревался взобраться вверх на эту ступень, подстерегала опасность. Достаточно было поскользнуться, чтобы тут же скатиться прямо в болото, где поджидала смерть. Томек боялся ждать, пока крокодил сам уйдет с дороги, так как его присутствие могло привлечь их еще больше. Недолго думая, Томек направился прямо к крокодилу. Животное вперило в Томека глаза, внимательно следя за каждым его движением и медленно оседая в воду. Желая возможно скорее проскочить опасное место, Томек подбежал к бестии и ударил ее палкой по лбу. Крокодил молниеносным движением схватил палку, и она, словно спичка, треснула в его пасти. К счастью для Томека, он уже успел проскочить опасное место и быстро побежал к охотничьему домику. x x x - Где это ты пропадал?! - воскликнул Вильмовский, увидев бегущего сына. - Ого, браток, что это ты мчишься, будто за тобой гонится по крайней мере священный бык, - вторил Вильмовскому боцман. - Нас вот-вот могут пригласить к магарадже, а ты шляешься неизвестно где! Томек одним прыжком очутился на веранде. Похлопал боцмана по спине, сел в плетеное кресло и сказал: - Я был в джунглях на небольшой разведке. У магараджи здесь самый настоящий заповедник всяческих зверей. На берегу озера я видел фламинго, а болото прямо-таки кишит голодными крокодилами. Встретился мне также олень аксис и буйвол арни, не говоря уже о различных птицах. - Ну, если так, то я ничуть не удивляюсь, что ты бегом возвращался оттуда. Очень легкомысленно бродить по джунглям без оружия, - упрекнул его отец. - Разве ты забыл, сколько гибнет ежегодно в Индии людей от нападения тигров? - Я не забыл, папа, но это же ты научил меня не бояться диких животных, - ответил Томек. - Хорошо, хорошо, но нельзя же без нужды подвергать себя опасности. А теперь быстро одевайся! - Сейчас буду готов, - воскликнул Томек и исчез в глубине дома. Когда путешественники заканчивали завтрак, появился великий раджпут. Вскоре они во главе с любезным проводником направились к магарадже на аудиенцию. Дворец, построенный из красного песчаника, был виден издалека и возвышался над деревьями парка. Перед входом в него находился обширный подъезд. Томек невольно воскликнул от восхищения, увидев вдоль подъезда слонов, стоявших длинной шеренгой. Их было не меньше тридцати. У каждого слона на задней ноге виднелся металлический обруч с кольцом, к которому крепилась цепь, прикованная к низкому, толстому столбу, вбитому в землю. Слоны совершали свой утренний туалет. Целая толпа махутов оживленно суетилась вдоль ряда "царей джунглей". Одни из слуг погоняли быков, запряженных в дышла ворота, которым черпали воду в большие кожаные мешки, другие подбрасывали слонам сено, нарезанные овощи и плоды, или чистили животных рисовыми щетками на длинных ручках. Слоны усердно помогали им, обливая себя водой. Они набирали хоботами из мешков воду, а потом поливали свои огромные тела, словно из душа. Некоторые из слонов, тоже при помощи хоботов, покрывали себе головы охапками сена, чтобы защититься от палящих лучей солнца, или осыпали себя песком(*57). Довольный впечатлением, которое произвели на путешественников слоны магараджи, раджпут сказал: - Все слоны магараджи принадлежат к виду "кумирия"(*58). Благородные господа в будущем получат возможность наблюдать необыкновенные способности этих животных во время охоты на тигров. - Что за великолепный экземпляр этот первый слон в ряду! - воскликнул Томек, разглядывая крупного слона с одним бивнем. - Это предводитель стада и одновременно священное животное. На нем ездит магараджа во время религиозных шествий, или ежегодной охоты на тигров, - пояснил индиец. - Что это великолепное животное - предводитель стада, догадаться нетрудно, - сказал Томек. - Видимо, он в борьбе потерял один из своих ценных бивней? Великий раджпут насупил брови, испытующе посмотрел на путешественников, и только убедившись, что на лицах их не отражается ничего, кроме восторга, ответил: - Ты, сагиб, по всей вероятности не знаешь, что большинство самок индийских слонов вообще не имеет бивней. Бывает также, что и у самцов развивается только один бивень. Если это бивень с правой стороны, то индийцы считают такого слона священным животным. - Я этого не знал. Во всяком случае, этот слон в самом деле достоин звания царского слона, - признал Томек. Индиец улыбнулся; он дружелюбно посмотрел на белого юношу, подошел к нему и вполголоса сказал: - На твоем лице я читаю искренность и... честность. Помни, благородный сагиб, что только самонадеянный или мало знающий человек смеется над обычаями других людей. По индийской религии слон является символом глубочайших знаний, а вот буддисты(*59) чтут белого слона, который встречается чрезвычайно редко, как одно из воплощений Будды. Отсюда и происходит культ этого животного в Сиаме. Возможно, эти знания тебе пригодятся в странах, где господствует буддизм. - Благодарю вас за полезные сведения, хотя мы и не намерены совершить путешествие в глубины Азии. Вскоре, мы прямо из Индии вернемся в Европу, где у нас множество срочных дел, - ответил Томек. - Откуда ты можешь знать, сагиб, какая судьба ждет тебя впереди, - задумчиво сказал индиец. - Человек подобен листу дерева, несомому ветром, с той только разницей, что вместо ветра действуют таинственные силы, предначертавшие судьбу человека. Поэтому ты не можешь знать, что может случиться через минуту, и не придется ли тебе идти совсем в противоположную сторону, чем ты задумал, Пораженный таинственным смыслом слов раджпута, Томек хотел попросить разъяснений, но ему помешал боцман, показывая на слоненка, который, отведя в сторону свой маленький хобот, пытался добраться пастью до соска матери. На этом многозначительная беседа с раджпутом прервалась, так как тот повел их прямо во дворец. Дворец внутри был обставлен с роскошью, которую можно встретить только на Востоке. В покоях и на галереях были мозаичные полы, мраморные наличники окон украшала искусная ажурная резьба, а стены и потолки покрывали фрески и арабески. Тишина, господствовавшая в жилых помещениях дворца, прерывалась журчанием воды в фонтанах, бьющих посреди выложенных мрамором бассейнов. Эти бассейны, заполненные ароматной водой и окруженные пальмами, вызывали желание искупаться. Магараджа Алвара ожидал гостей в большом зале, стены которого украшала искусная лепка цветов и голов диких животных с глазами из драгоценных камней. В стороне, посреди тенистого садика из экзотических пальм, находился выложенный терракотой бассейн с небольшим островком, на котором как бы притаилась пантера, изваянная из черного мрамора. Из ее пасти, глаз и ушей били струи ароматной воды. Путешественники остановились у входа, и шедший впереди великий раджпут громогласно провозгласил: - Друзья великого шикарра Смуги, бесстрашные охотники на диких зверей, благородные сагибы: Андрей Вильмовский, Томаш Вильмовский и Тадеуш Новицкий. Среди собравшихся воцарилась тишина. Все повернули глаза в сторону столь торжественно представленных гостей. Великий раджпут, бывший одновременно придворным церемониймейстером, подвел их к возвышению, покрытому тигровыми шкурами. На этом возвышении, как на троне, сидел Манибхадра(*60) - магараджа Алвара. Манибхадра медленно поднялся навстречу гостям. Отвесив низкий поклон, он скрестил на груди руки. Крупная алмазная брошь, придерживающая небольшой цветной султан на белой чалме, блеснула голубоватыми огоньками. Блестели и бриллиантовые запонки на длинном, достигающем колен сюртуке. За расшитым драгоценными камнями и жемчугом красным парчовым шарфом, которым был опоясан магараджа, блестел длинный кинжал в украшенных перламутром ножнах. Рукоятка кинжала была осыпана алмазами, а на самом верху ее горел огромный кровавый рубин. Длинные, свободные, белые, как и сюртук, брюки, спускались к мягким, расшитым золотом башмакам с загнутыми вверх носками. Тяжелая золотая цепь на шее - символ власти, и бриллиантовые кольца на пальцах рук дополняли необычайно богатый наряд магараджи. Магараджа выпрямился и окинул своих гостей дружеским взглядом. Это был мужчина лет сорока, со смуглым лицом и черной, как вороново крыло, короткой бородой. На чистом английском языке он произнес: - Приветствую вас как дорогих гостей, о прибытии которых меня предупредил шурин Пандит(*61) Давасарман(*62). Я рад, что вы прибыли накануне великой охоты на тигров. Несмотря на то, что вы принадлежите к числу знаменитых звероловов, я думаю, что и наша скромная охота станет для вас приятным развлечением и отдыхом после длительного, изнурительного путешествия. Позвольте вас представить моей супруге, рани Алвара, которая весьма благосклонно относится к вашему другу шикарру Смуге. Магараджа слегка поклонился, обращаясь в сторону соседнего возвышения. Звероловы в молчании восхищались необыкновенной красотой молодой и гибкой, как тростник, княгини. Она глядела на них, словно сквозь сон, своими миндалевидными глазами бледно-голубого цвета. Улыбалась красными и нежными, как лепестки розы, губами. Коротенькая голубая блузка, покрытая златоткаными орхидеями, была застегнута тремя алмазными пуговицами и не закрывала видневшуюся выше сари полосу обнаженного тела, подобного светло-коричневому бархату. Сари княгини наглядно свидетельствовало об огромном богатстве магараджи и было подлинным произведением искусства известных во всем мире джайпурских ткачей. Расшитый золотом голубой муслин горел от алмазов, как горит вечернее небо, усеянное мигающими звездами. Легкое сари, уложенное на бедрах широкими складками, свободно касалось стоп княгини. Один конец богатого наряда переходил сзади в длинный трен, тогда как второй был переброшен через левое плечо. По обычаю "пурдах", которому подчиняются все индийцы высоких сфер, то есть запрещению показывать лицо чужим мужчинам, княгиня поддерживала правой рукой свисающий с левого плеча уголок сари и прозрачным муслином кокетливо закрывала лицо от взглядов гостей. Пальцы обеих рук княгини украшали драгоценные кольца, в ушах были продеты большие серповидные серьги, украшенные алмазами. Подобно своему царственному супругу, она носила на шее тяжелую золотую цепь. В гладко зачесанные назад черные волосы была вколота живая белая орхидея, что делало княгиню похожей на экзотический цветок. Маленькие ступни княгини в золотистых сандалиях опирались на спину лежавшего перед ней большого гепарда(*63), желтоватая шерсть которого пестрела частыми темными пятнышками. За княгиней стояли молодые служительницы. Они с помощью золотых шнуров приводили в движение большие пункхасы, то есть веера из разноцветных перьев, свисающие с потолка. Вильмовский, а вслед за ним боцман и Томек, сделали шаг по направлению к красавице княгине и отвесили ей глубокий поклон. - Мой брат, Пандит Давасарман, просил меня позаботиться о вас во время его отсутствия, поэтому будьте моими дорогими гостями, - сказала княгиня тихим, мелодичным голосом. - Я много слышала о ваших необыкновенных приключениях. Вы, по-видимому, тот храбрый молодой зверолов, который всюду завоевывает дружбу людей и приручает даже диких животных? Говоря это, княгиня взглянула на Томека. Молодой человек под испытующим взглядом княгини смутился. Он не был уверен, подобает ли ему вести беседу с княгиней, потому что в Индии обычно женщины не принимают участия в беседах мужчин. Княгиня ободряюще улыбнулась Томеку и добавила на хорошем английском языке: - Шикарр Смуга мне рассказывал о вашей мужественной борьбе в Мексике в защиту своей юной австралийки. Скажите, она в самом деле так красива, как мне рассказывали? Томек покраснел, потому что княгиня назвала Салли "его австралийкой". Слушая слова княгини, боцман развеселился, так как и он часто дразнил Томека по поводу Салли. Воспользовавшись теперь минутным замешательством друга, боцман охотно вмешался в беседу: - Ваша правда, уважаемая госпожа! Салли выглядит, как картинка. Ничего удивительного, что наш Томек готов пойти за нее в огонь и в воду. Княгиня медленно повернулась к моряку. Какое-то время она рассматривала широкоплечего, высокого боцмана, который в сравнении с низкорослыми, как правило, индийцами выглядел настоящим великаном. - Мне рассказывали, что вождь восставших индейцев хотел выдать за вас в Америке свою дочь. Она была тоже так красива, как австралийка? - спросила княгиня. Пришла очередь боцмана смутиться при этом напоминании. Было время, когда драматические события принудили его дать обещание жениться на молодой девушке, но ему удалось счастливо, в этом особом случае, не сдержать данного слова. Боцман считал женитьбу самым большим злом, какое только может встретить моряка, любящего бродить по свету. Но он нашелся и сразу же ответил: - Вождь апачей, Черная Молния, не был бунтовщиком, уважаемая госпожа. Он только хотел сбросить с шеи ярмо рабства. Столь благородные люди, как он, предпочитают погибнуть, чем быть рабами. Встревоженный смелыми речами друга, Вильмовский предостерегающе кашлянул и дипломатически сказал: - Мы благодарим его высочество магараджу и вас, милостивая рани, за любезный прием в Алваре. Мы совершили длительное путешествие, чтобы встретиться с нашим другом Смугой, и поэтому чрезвычайно хотим узнать, где он находится сейчас. Магараджа и его супруга сделали вид, что не поняли истинного смысла слов боцмана, и дружески смотрели на польских путешественников. - Несколько недель тому назад шикарр Смуга в обществе моего брата поехал по делам в Дели, оттуда они довольно неожиданно направились в какое-то длительное путешествие, - ответила княгиня. - Как раз позавчера я получила известие, что брат вернется сюда на днях, а с ним, быть может, приедет и шикарр Смуга. Поэтому, господа, вы сможете принять участие в нашей завтрашней охоте на тигров. Я полагаю, что для столь известных звероловов такая охота будет приятным развлечением. - Прошу прощения, ваше высочество, но мы не слишком охотно убиваем диких зверей и не любим на это смотреть, - вежливо ответил Вильмовский. - Наша задача - ловля живых животных и приручение их для зоологических садов. - То же самое говорил шикарр Смуга, - ответила княгиня. - Но я все-таки не могу понять, почему профессиональные звероловы отказываются принимать участие в охоте на тигров, когда на эту охоту к нам приезжают знаменитейшие охотники даже из самой Англии. Вот, например, полковник Ральф Бартон и генерал Джон Макдональд относятся к числу людей, которые не простили бы нам ни за что, если бы мы забыли их пригласить на такую охоту. Два англичанина, одетые в военные мундиры цвета хаки, отвесили поклон прекрасной княгине. - Слава алварской охоты на тигров уже давно достигла пределов далекой Европы, - льстиво заявил полковник Бартон. - Стать лицом к лицу с джайпурским тигром - это подлинно мужское развлечение, - добавил генерал Макдональд. - Да, но разве охотник, сидя на спине слона в полной безопасности, словно в крепости, не стреляет в тигра, как в мишень? - вмешался боцман. Генерал Макдональд сделал движение, словно хотел что-то возразить, но Вильмовский помешал ему, сказав: - Прошу вас, не удивляйтесь, что мы являемся противниками охоты, во время которой, в большинстве случаев, без всякой надобности уничтожаются животные. Мы не только звероловы, но и сторонники разумного и доброжелательного отношения человека к исчезающим представителям фауны. Мы любим животных и заверяем вас, что они великолепно чувствуют, как относится к ним любой человек. - Хищник всегда останется хищником, хоть он и прошел бог знает какую дрессировку, - заметил полковник Бартон. - Возьмите, например, великолепного гепарда Неро, лежащего у ног ее высочества. Он одинаково бросится как на меня, так и на вас, "любящего животных", как только мы попытаемся приблизиться к княгине. - Вы так считаете? - спокойно спросил Томек. - Не считаю, молодой человек, а вполне в этом уверен. Я видел, как Неро бросился на преступника, когда тот, обратившись к княгине с просьбой о помиловании, осмелился подойти к ней слишком близко. - Неро прошел специальную школу дрессировки. Он не допустит никого чужого к моей супруге, - хвастливо сказал магараджа. - Я не уверен в этом. Есть люди, которых природа одарила умением приручать животных, не применяя при этом силы и принуждения, - сказал Вильмовский. - Шикарр Смуга пытался нас убедить в том, что молодой Вильмовский умеет покорять животных, - недоверчиво сказал Манибхадра. - Это правда, милостивый магараджа. У меня, бывало, волосы становились дыбом, когда наш Томек спокойно входил в клетки с дикими животными. Даже такой знаток, как Гагенбек, говорил, что не всякому удается сделать что-нибудь подобное, - вмешался боцман. - Если бы ты, сагиб, не был моим дорогим гостем, я бы предложил тебе испытать гепарда моей супруги, - сказал магараджа, саркастически улыбаясь. Томек заметил недоверчивую улыбку и насмешливые, многозначительные взгляды англичан. Кроме того, он чувствовал волнующий взгляд княгини. После минутного колебания, Томек посмотрел княгине прямо в глаза и спросил: - Что я должен сделать с гепардом вашего высочества? Княгиня, будто забыв об обычае пурдах, выпустила уголок сари, которым заслоняла часть своего лица. Она взяла носовой платок, лежавший на ее коленях и, бросив его на пол у морды гепарда, сказала: - Подайте мне мой платочек, молодой человек! Томек сделал шаг в сторону княгини. Огромный, покрытый палевой шерстью гепард сразу же перевалился с бока на живот и залег у ног своей хозяйки. Батистовый платочек очутился теперь под его лапой, вооруженной крепкими когтями. Полковник Бартон подошел к Вильмовскому и, тронув его рукой за плечо, шепнул: - Удержите вашего сына от необдуманного поступка, который поистине бессмыслен. Я собственными глазами видел, как этот гепард насмерть загрыз туземца. - Это странно, потому что, находись там кто-нибудь из нас, он немедленно застрелил бы гепарда, - также вполголоса ответил Вильмовский. Англичанин покраснел, а Вильмовский, несмотря на то, что верил в благоразумие сына, красноречиво взглянул на боцмана. Впрочем, это было совершенно излишним, потому что, едва Томек стал медленно приближаться к княгине, моряк всадил правую руку в карман штанов, где всегда носил свой револьвер. Его чуткий взгляд остановился на палевом теле животного. Томек тем временем уже находился не далее пяти шагов от гепарда. Он прекрасно знал обычаи этих хищников, познакомившись с ними во время достопамятной африканской экспедиции. У его друга, молодого царя Буганды, Дауди Хва, были два ручных гепарда, приученные охотиться на антилоп(*64). Кроме того, Томек и в самом деле обладал странной способностью покорять диких животных, чему немало удивлялись европейские дрессировщики. Некоторые были даже убеждены, что он их гипнотизировал своим взглядом. Теперь Томек упорно всматривался в гепарда, стоя перед ним совершенно неподвижно. Так прошло несколько минут. Гепард впился зелеными глазами в человека и зловеще выгибал спину. Длинный, покрытый пушистой шерстью хвост гепарда нервно бил о пол. Но постепенно гепард перестал бить хвостом. Он прижал короткие, округлые уши к голове, а Томек, не отрывая взгляда от глаз животного, шаг за шагом стал приближаться к нему. В напряженной тишине Томек стал на одно колено рядом с гепардом. Легким, но твердым движением он коснулся левой рукой головы гепарда. Животное дрожало, как в лихорадке, и невольно обнажало клыки. Томек нежно гладил гепарда по голове, что-то говорил ему, и наконец зверь положил голову на колено Томека. Правой рукой Томек достал из-под лапы гепарда платок. Подал его княгине. Потом, продолжая гладить гепарда по голове, заставил его спокойно лечь на пол. Теперь поднялся сам, и, глядя животному в глаза, отступил к группе присутствующих. Гепард вскочил на все четыре лапы, встряхнулся, словно только что вышел из воды, и отерся о ноги княгини, все еще глядя на необыкновенного укротителя. - Но это же настоящий гипнотизер! Можете ли вы также усыплять змей, как это делают индийские заклинатели? - воскликнул Бартон, крепко пожимая правую руку Томека. - Нет, я вовсе не гипнотизер, - возразил Томек. - Я просто люблю животных и стараюсь проникнуть в их существо. Они чувствуют, что я не намерен сделать им что-либо плохое. Кроме того, так можно поступать только с прирученными хищниками. Я ученик моего отца, который специализируется в области современной дрессировки животных. - Нам только остается позавидовать и поздравить вас с великолепными результатами, - обратился Бартон к Вильмовскому. - Я очень беспокоился за вашего сына. - Томек обогнал уже своего учителя, - ответил, улыбаясь Вильмовский. - Правда, я учил его быть спокойным и сдержанным в присутствии животных, но должен сказать, что сам не ожидал подобных результатов. - Это и в самом деле было поразительно, - признал магараджа. - Я думал, что мой гепард не разочарует меня. Если бы вы, сагиб, решили когда-нибудь поселиться в Индии, я мог бы сделать вам интересное предложение. - Как знать, возможно, я когда-нибудь и воспользуюсь любезным приглашением вашего высочества, - ответил Вильмовский. - Пожалуйста, сообщите мне сразу, если вы на это решитесь, - добавил магараджа. - Ну, а если охота на тигров вас не прельщает, то я прошу вас поймать мне во время охоты живого тигра. - Превосходная идея, - заметила княгиня, не отрывая взгляда от Томека. - Я как-то обещала вице-королю Индии добыть раджпутанского тигра для зоологического сада в Лондоне. Шикарр Смуга рассказывал мне, что вы умеете ловить тигров без всяких ловушек. Я с удовольствием посмотрела бы на такую охоту. Согласны ли вы исполнить мое желание? Княгиня глядела на Томека, словно только от него ожидала ответа. А Томек колебался. Он инстинктивно чувствовал, что нельзя повиноваться капризам прелестной княгини, которой наскучила бездеятельная жизнь в необыкновенной роскоши. Томеку казалось, что магараджа Алвара подстроил сцену с гепардом только для того, чтобы проверить, правду ли говорил Смуга о необыкновенной способности его, Томека, приручать диких животных. Теперь магараджа и его супруга пожелали развлечься опасной охотой. Томек уже хотел ответить отказом, как вдруг боцман сказал вполголоса по-польски: - Ты им скажи, браток, что мы согласны, раз нас просит такая красивая женщина. При случае мы покажем этим английским флегматикам, что значит в самом деле очутиться лицом к лицу с тигром. Томек в нерешительности взглянул на отца. Вильмовский смотрел на него с загадочной, немного насмешливой улыбкой. Он хорошо знал слабость сына и боцмана - оба они любили прихвастнуть своими способностями. "Сдается мне, что и папа тоже не против охоты", - подумал Томек. - Соглашайся скорей, а то подумают, что мы струсили! - прошипел боцман. - Если во время охоты нам представится подходящий случай, мы постараемся исполнить желание вашего высочества, - заявил Томек, низко кланяясь рани Алвара. V ОХОТА НА ТИГРОВ Как только солнечные лучи рассеяли ночной мрак, у дворца магараджи Алвара началось оживленное движение. Махуты еще кончали седлать и украшать слонов, когда магараджа Манибхадра в обществе супруги и белых гостей появился у выхода из дворца. Увидев магараджу, огромный слон с единственным правым бивнем высоко поднял хобот и громко затрубил. Следуя его примеру, подняли вверх свои хоботы и остальные слоны. Магараджа, словно командир перед строем верных солдат, остановился перед рядом серых великанов, все еще продолжавших держать хоботы вверх. Он приветствовал животных поднятием руки. Слоны переступали с ноги на ногу, их мощные тела колыхались, а хоботы торчали, как ружья, взятые на караул. Магараджа опустил руку. Слоны сразу же успокоились. Вскоре махуты повели их на середину двора. У священного слона с одним правым бивнем, предназначенного исключительно для магараджи, на спине был прикреплен позолоченный паланкин, покрытый красным тюлем. Длинный, закривленный кверху бивень слона был украшен несколькими широкими золотыми кольцами, усыпанными драгоценными камнями. На огромной голове слона, чуть позади больших ушей, сидел махут, погоняющий его во время хода. Слон остановился около магараджи. - Лечь! - скомандовал махут. Слон послушно опустился брюхом на землю. Служители помогли магарадже войти в паланкин. Позади властелина Алвара уселся индийский охотник, который был обязан подавать магарадже во время охоты ружье. - Встать! - крикнул махут, когда его высочество Манибхадра удобно расположился в паланкине. Слон послушно встал на ноги. Теперь подвели слона с особым, украшенным великолепной резьбой и снабженным муслиновыми занавесками паланкином на спине. Паланкин был выложен подушками и обит мягкой кожей. На подушках уселась стройная, красивая рани, одетая столь же великолепно, как и вчера. Рядом с ней присели две молодые прислужницы с большими веерами из страусовых перьев. После этого великий раджпут быстро разделил остальных слонов среди охотников. Полковник Бартон и генерал Макдональд, подобно магарадже, пользовались услугами туземных стрелков, готовящих оружие к выстрелу. Вильмовский, Томек и боцман захватили с собой индийцев, вооруженных длинными, крепкими, раздвоенными на конце жердями, приспособленными для ловли диких животных. Под звуки медных труб, рогов и барабанов, длинная кавалькада охотников направилась в близлежащие джунгли. Дикие павлины, испуганные невиданным зрелищем, прячась между деревьями, издавали пронзительные крики. Наши три зверолова ехали сразу же за слоном прекрасной княгини. Таково было ее пожелание - она интересовалась способом охоты белых путешественников. Из парка слоны направились на край джунглей. Порядок шествия несколько нарушился. Воспользовавшись тем, что Вильмовский с Томеком ехали рядом, боцман сказал: - Какого черта они производят столько шума? Не только крупные звери, но даже насекомые попрячутся от нас. Это больше похоже на парад, чем на охоту. - Совершенно верное замечание, боцман, - ответил Вильмовский. - Именно такая охота больше всего нравится здешним магараджам. Они прежде всего любят пышный и громкий парад, во время которого стремятся показать свое богатство. Короче говоря, много шума и пальбы, совершенно безвредной для животных. - Ну, такая охота не по мне, - сказал презрительно боцман. - Сидишь на слоне, как в крепости. Никакого удовольствия. - Но зато это красочное шествие, и выглядит в самом деле великолепно, - заметил Томек. - Следует признать, что индийцы молодцы, раз сумели приручить столь полезных животных. Если африканские негры безжалостно истребляют слонов, чтобы добыть их драгоценные бивни, мудрые индийцы пользуются слонами в работе и на охоте. - Правду говоришь, браток, - согласился боцман. - В Африке нам не приходилось видеть ни одного ручного слона. А может быть, африканские слоны вообще не поддаются приручению? - Почему же не поддаются? Ведь африканские слоны еще в древности принимали участие в боях, - ответил Вильмовский. - В царствование царицы Семирамиды в Ассирии, то есть почти за две тысячи лет до нашей эры, боевые африканские слоны входили в состав ассирийской армии. Персидский царь Дарий тоже употреблял слонов в боях с Александром Великим. Именно тогда Александр привез впервые в Европу нескольких боевых слонов, захваченных у персов в битве под Арбелой в 331 году до нашей эры. Римляне познакомились с боевыми слонами во время войн с Пирром, царем Эпира. А разве неизвестно из истории, что Ганнибал во время второй пунической войны применял боевых слонов? Конечно, во всех этих случаях речь шла исключительно об африканских слонах, значит, их умели приручать. По-видимому, негры в Африке просто не заинтересованы в приручении этих животных. Индийские же слоны, издавна приручаемые местными жителями, не истребляются людьми. - Это правда. Индийцы хорошо обходятся со слонами, и те приносят им пользу, - сказал боцман. - Впрочем, это совсем неплохая идея - использовать слонов в бою. Сколько страха они могут нагнать на противника! - Ты так думаешь? А я тебе скажу, что слоны - обоюдоострое оружие, - ответил Вильмовский. Вот, например, во время первой войны с Пирром римляне сначала испугались огромных животных, но вскоре стали бросать им под ноги облитые смолой горящие ветви, чем так напугали слонов, что те в панике бросились на ряды своих же войск и наделали немало замешательства. Убедившись, что полностью положиться на таких союзников, как слоны, нельзя, их вообще перестали применять. После победы Юлия Цезаря над царем Нумидии, Юбой I, в жестокой битве при Тапсе в 46 году до нашей эры, боевые слоны совершенно исчезли. - Ах, разрази тебя гром! Об этом я и не подумал, а ведь это яснее ясного, что испуганные во время боя слоны могут броситься на свою собственную армию, - воскликнул боцман. - Впрочем, на войне могло быть по-разному, а вот охота - совсем другое дело. Охотник в безопасности сидит на слоне, как у господа бога за пазухой. - Нет правил без исключений, боцман. Правда, довольно редко, но на охоте иногда бывает, что охотник промахнется, и тогда тигр, в особенности опытный и старый, в отчаянии может броситься на слона и даже повалить его на землю. - В самом деле, Андрей? - удивился боцман. - Мне трудно поверить, чтобы такое сильное животное, как слон, не сумело бы справиться с самым крупным тигром. - Дорогой мой, конечно, слон большое, сильное и отважное животное и обычно выходит из борьбы победителем, но иногда разъяренный тигр наносит ему ужасные раны когтями. В таком случае слон падает на землю, пытаясь раздавить врага тяжестью своего тела. Легко вообразить, что происходит с людьми, сидящими на спине слона, подобно нам. - М-да, славная получилась бы мельница! Получше, чем карусель на Белянах(*65), - сказал, смеясь, моряк. - Однако ты сам говоришь, что такие чудеса бывают редко. Наш магараджа не брал бы с собой на охоту свою красавицу рани, если бы ей угрожала какая-либо опасность. - Я тоже так думаю, - улыбнулся Вильмовский. - У таких людей как наш магараджа, страсть к охоте никогда не заходит настолько далеко, чтобы они забыли о безопасности своей личности. - Значит, такой человек вообще не ходит на охоту, если у него нет слона. - Не беспокойся, мой дорогой, здешние богачи умеют приспособиться. Мне, например, приходилось слышать и о таком способе охоты: охотники стреляют с платформ, построенных на высоких деревьях. - Ах, черт их подери! Неужели у них есть и дрессированная дичь, которая сама выходит на охотника? - смеялся боцман. - Увы, в то время, когда предусмотрительный стрелок сидит в безопасности на платформе, облава из бедных батраков, растянутая в длинный ряд, криками и шумом поднимает животных и гонит их прямо на эту воздушную засаду. - Прекрасно, но ведь тигр может броситься на кого-нибудь из загонщиков? - Конечно, да так оно и бывало множество раз... - Ну, это уж обыкновенное свинство - богач сидит себе удобно с ружьем на дереве, а бедняк рискует жизнью ради его удовольствия! Тьфу их, с такой охотой! - Что вы возмущаетесь, боцман, - вмешался Томек, - ведь магараджа и за наш счет организовал себе развлечение. А вы против этого не возражали! Наоборот, даже требовали, чтобы я скорее соглашался, раз "просит такая красивая дама". Эх, боцман, не хотел бы я прослыть плохим пророком, но женщины вас погубят, хоть вы и слышать не можете о женитьбе. - Перестань-ка, браток, меня укорять, не то разозлюсь, спрыгну на землю и так рвану этого священного слона за хвост, что магараджа слетит со своей бамбуковой веранды, и ему самому придется ловить тигра. Вильмовский с упреком взглянул на сына и сказал: - Боцман, не говорите глупостей, ведь Томек шутит. Нас никак нельзя сравнить с бедными туземцами, которых принуждают принимать участие в облаве. Ловля диких животных - наша специальность, и для нас вовсе не новость. - Верно, совершенно верно, Андрей, но твой малец всегда меня выводит из равновесия. - Неужели вы хотите сказать, что с удовольствием поехали на эту охоту из-за красавицы княгини? - упрямо спрашивал Томек. - Не в этом дело, - пробурчал в ответ моряк. - Княгиня и в самом деле мила. И говоря по правде, мне бы хотелось сделать ей приятное, но меня возмущает, что, как говорит наша пословица, бедному и ветер в глаза. Беседу пришлось прекратить - слоны углубились в джунгли. Теперь они снова шли друг за другом, растянувшись длинною цепью. По обеим сторонам протоптанной животными тропинки, высилась стена тропической растительности. Среди цветов самых странных форм, красок и запахов, царила великолепная, таинственная орхидея. Пение цикад умолкло. Дурманящий запах цветов стал постепенно ослабевать, чтобы смениться запахом болотных испарений. Вокруг раскинулась густая сеть зарослей бамбука, тростника и папоротников, а кроны деревьев, оплетенные лианами, образовали вверху плотный покров. В джунглях царил постоянный полумрак. В воздухе жужжали рои москитов, шершней, диких пчел и оводов, которые безжалостно жалили людей и животных. Чутким ухом Томек ловил галдеж обезьян и крик попугаев, но одновременно, продолжал пристально всматриваться в темноту леса. Вот в кустах с правой стороны послышался шелест. Это стадо индийских кабанов(*66), отличающихся от наших длиной гривы, спешило укрыться от людей в глубине джунглей. Прежде чем охотники выехали на несколько более свободное пространство, Томек заметил в кустах красивый силуэт животного. Оно ему сразу напомнило незабываемую охоту на окапи в Африке. Это была антилопа нильгау(*67), имеющая более высокое и широкое туловище спереди, чем сзади. Великолепный самец был около двух метров длины. На его изящной голове торчали серповидные рога. На груди животного - среди темно-серой с голубоватым оттенком шерсти - светилось крупное белое пятно, которое полукругом переходило снизу в свисающую черную прядь шерсти. Широкий круп и белые полоски на задних ногах животного делали антилопу нильгау похожей на африканского окапи. Взволнованный воспоминанием об опасной охоте, Томек собирался обратить внимание отца и боцмана на удивительное животное, но, вспугнутое охотниками, оно быстро скрылось в чаще леса. Свыше двух часов пробирались охотники сквозь темные джунгли, пока, наконец, не добрались до опушки девственного леса. В этом месте широкая полоса луга, поросшего высокой, пожелтевшей травой и разбросанными тут и там кустами, отделяла джунгли от русла болотистой реки. Посреди деревьев, росших вдоль берегов реки, виднелась роща ракит. В прохладной тени таких рощ любят отдыхать тигры после своих ночных разбойничьих похождений. Слоны один за другим выходили из джунглей на луг. Подгоняемые криками махутов, они шли прямо к роще на берегу реки. Не доходя до рощи метров на триста, слоны изменили порядок марша. Теперь они развернулись в цепь, оба конца которой по мере приближения к ракитнику выдвигались все дальше вперед. Таким образом, они вскоре образовали полукруг, внутри которого оказалась вся роща. В самом центре этой цепи находился слон, на котором ехала прекрасная княгиня. По правую сторону от нее ехал магараджа с двумя англичанами, а по левую - Вильмовский, Томек и боцман. Вблизи рощи слоны сжали круг еще плотнее. Боцман внимательно изучал место будущей охоты, но вдруг, встревоженный чем-то, повернулся к друзьям и сказал: - Ракитовая роща напоминает мне мешок, отверстие которого выходит к реке. Если местные тигры умеют плавать, то из нашей охоты ничего не выйдет. Они уйдут из этого мешка, переплыв на противоположный берег. - Тигры воды не боятся и превосходно плавают, - ответил Вильмовский. - Я полагаю, что магараджа предусмотрел возможность их бегства через реку. - Бояться нечего, тигры от нас не уйдут. Я видел лодки, идущие к окруженной нами роще, - вмешался Томек. - Как только мы вышли из джунглей, я осмотрел в бинокль всю окрестность. - Ну, если дело обстоит так, то вскоре начнется дьявольский танец, - буркнул моряк. Слоны остановились на опушке ракитовой рощи. Загремели роги, трубы и барабаны. Индийские стрелки громко кричали, некоторые из них начали стрелять из пистолетов. Только теперь, под аккомпанемент этого невероятного шума, слоны медленно направились в рощу. Огромные животные пробивали себе дорогу в зарослях ракитника, топтали кусты, гнули деревья или просто вырывали их с корнем, отбрасывая на сторону. Теперь стало понятно, что магараджа решил замкнуть кольцо облавы на берегу болотистой реки. По мере того, как слоны все дальние углублялись в прибрежную чащу, шум стихал. Вдруг одновременно из нескольких мест послышались сначала пронзительные крики диких павлинов, а потом предостерегающая перекличка обезьян. "Пилью! Пилью... пилью..." - кричали павлины, как бы желая предупредить людей о грозящей им опасности. Слоны, на которых ехали три зверолова, еще больше приблизились к княгине, так как махуты хорошо поняли предостережение. Они прекрасно знали, как трудно заметить тигра в лесной чащобе. Но павлины и обезьяны, на которых часто нападают тигры, особенно молодые, упражняющиеся в самостоятельной охоте, почти всегда чувствуют их присутствие. Иногда ночью обезьяны не почувствуют приближения пантеры или боа-душителя, но днем всегда помнят об осторожности. Они никогда не ошибаются относительно того, какой зверь притаился в чаще; если это дикий кабан или косуля, они сохраняют полное спокойствие, зная, что им ничего не грозит. Но если это тигр или пантера, то павлины и обезьяны громкими криками предостерегают своих сородичей. Томек обменялся с отцом многозначительным взглядом. Он тоже понял причину тревоги павлинов и обезьян. Это тигр поднялся со своего логова. В этот момент магараджа выстрелил вверх из штуцера. По этому сигналу со стороны реки раздались крики и выстрелы. Значит, последние звенья цепи сомкнулись. Где-то с правой стороны послышался треск ломаемых веток. Слоны остановились в ожидании. Огромные животные на первый взгляд казались совершенно спокойными, но нервные движения хоботов и гневный блеск глаз выдавали их возбуждение. Это был верный знак того, что где-то поблизости находится тигр. Магараджа и оба англичанина уже держали в руках штуцера, готовые к выстрелу. Левое крыло облавы сужало круг. Под мощными, толстыми, как столбы, ногами слонов, трещали кусты. Вдали раздался ужасный рев, который повторился несколько раз через короткие промежутки времени. Переступая с ноги на ногу, слоны одновременно двигали веерообразными ушами. Томек вздрогнул, услышав этот рев. Потом раздалось грозное ворчание. Еще до того, как Томек увидел тигра, слон магараджи поднял хобот вверх. Магараджа молниеносно вскинул штуцер и нажал курок. Звук выстрела и пронзительный рев раненого животного слились почти воедино. Стройное, гибкое, коричневого цвета туловище тигра, покрытое черными полосами, свернулось в чаще зелени, как пружина. Его яростный рев потонул среди грома ружейных выстрелов. Это полковник Бартон и генерал Макдональд добивали раненое животное. Священный слон, на котором сидел магараджа Алвара, медленно приближался к извивающемуся в агонии тигру. Вот слон хоботом перевернул умирающее животное, после чего подбросил высоко в воздух. Когда мертвый тигр упал к его ногам, слон поднял хобот и короткими трубными звуками объявил победу. Снова запели медные трубы, загремели барабаны. Облава опять направилась к берегу реки. - Ничего не скажешь, слонов они выдрессировали что надо. Ты видел, как слоны хоботами давали знак охотникам? - обратился боцман к Томеку, когда они поравнялись. - Да, дрессировка замечательная. В удобный для выстрела момент слоны сами останавливаются и движением хобота требуют от охотника выстрела, - восхищался Томек. - Как видно, слоны незаменимы для охоты на тигров, - добавил боцман. - Лошадь давно бы испугалась, а почтенный слонище, хотя и весьма раздражен видом хищника, стоит себе спокойно и при этом еще облегчает человеку задачу. - Это правда, лошади боятся тигров, и ни за что не приблизятся к ним. - Послушай-ка, браток, если они будут так палить в каждого встреченного тигра, то нам не придется поймать живого, - встревожился моряк. - Не беспокойтесь, боцман, магараджа не откажется от подобного зрелища, - ответил Томек, пожимая плечами. - Я почти уверен, что здесь еще есть тигры, кроме убитого. Глубокое, гортанное рычание, донесшееся из глубины чащи, казалось, подтвердило его слова. Вскоре на левом крыле облавы послышались выстрелы и ужасный рев раненого животного. Берег реки был уже очень близок. Ноги тяжелых слонов все глубже проваливались в мягкую, влажную землю, и все отчетливее слышались крики людей, находящихся на лодках. До сих пор Вильмовский спокойно наблюдал за охотой и внимательно прислушивался к звукам, доносящимся со стороны реки. Теперь он жестом потребовал от сидевшего за ним индийца, чтобы тот подал ему жердь с раздвоенным концом. Одновременно он подозвал своих товарищей и потребовал приготовиться к ловле тигра. Небрежным движением боцман тоже схватил свое оружие, проверил его прочность и поудобнее уселся на спине слона, беззаботно оглядываясь по сторонам. Томек с тревогой думал о ловле живого тигра. По мнению многих охотников, раджпутанские тигры принадлежали к крупнейшим тиграм Индии. Они не только больше, но и значительно сильнее, чем знаменитые бенгальские тигры. А ведь охотясь на них, такой опытный зверолов, как Смуга, чуть не лишился жизни. Томек не боялся опасности, но ему казалось, что шумная охота со слонами, разъяренными видом тигров, могла помешать ловле живого хищника. Кроме того, он не был уверен, сможет ли в критический момент рассчитывать на помощь туземцев, не имеющих опыта ловли зверей живьем. А помощь их была необходима. Малейшая неосторожность или робость в решительный момент могли повлечь за собой печальные последствия. Томек искоса взглянул на сидевшего за ним на слоне индийца. Полуголый туземец одной рукой держался за упряжь слона, а второю сжимал раздвоенную жердь. "Авось сойдет", - подумал Томек, которого успокоило решительное выражение лица индийца. Он вспомнил, что перед охотой отец несколько раз объяснял своим индийским помощникам их роль во время этой охоты. Мысли Томека были прерваны шумом, раздавшимся со стороны реки. На правом крыле цепи послышались частые выстрелы, как видно, неудачные, потому что после них не было слышно рева раненых животных. А слоны, сжимая кольцо, шли все вперед и вперед. Злобный, глухой рев, раздававшийся из чащи, еще больше раздражал кротких, обычно, великанов. Погонщики слонов Томека и боцмана, послушные приказу Вильмовского, направили своих животных к слону, на котором сидела княгиня. Теперь четыре слона шли рядом. Держась за упряжь, Вильмовский присел, приготовившись спрыгнуть на землю, и внимательно шарил глазами по зарослям ракитника. Внезапно слон генерала Макдональда остановился и поднял вверх хобот. Англичанин, как только увидел полосатое тело бестии, нажал курок. Он, правда, промахнулся, но, видимо, пуля прошла рядом с головой тигра, потому что тот, испуганный и потерявший ориентировку, бросился прямо под ноги слона магараджи. Манибхадра выстрелил, хотя не мог достать тигра, который вертелся между ногами слона. Священный слон сразу понял положение и резко подался назад, пытаясь хоботом схватить хищника. Однако тот с невероятной ловкостью выскочил у него из-под ног. Ближе всех к слону магараджи находилась красавица рани. Погонщик ее слона пытался криком вынудить животное отойти назад, чтобы дать возможность Вильмовскому выстрелить в тигра. Но разъяренный слон либо не понял, либо не хотел выполнять приказа. Вместо того, чтобы отступить, он бросился на хищника. Огромный серый слон, обычно довольно медлительный, стал вдруг чрезвычайно подвижным. Раздраженный опасной близостью тигра, он старался схватить хищника хоботом, но так как это не удавалось, пытался пронзить его своими длинными бивнями. Крик испуганных женщин, сидевших в паланкине на спине слона, которые легко могли из него выпасть, еще больше разъярил слона. Опасность увеличивалась и потому, что слоны Манибхадры, генерала Макдональда и полковника Бартона окружили взбешенного тигра, преградив ему путь к отступлению. Вот двухметровый, необычайно сильный хищник, как молния, метнулся на слона, чтобы затем еще быстрее отпрянуть, увернувшись от убийственных ударов хобота и бивней. По-видимому, ему не раз приходилось встречаться со слонами, потому что теперь у него было больше ярости, чем страха. Охотники оцепенели от ужаса, так как отчаянно дерущееся животное вертелось как огромный, серо-коричневый клубок, не давая возможности стрелять. Вдруг слон княгини споткнулся; тигр в одно мгновение прыгнул и очутился на его голове. Махут упал на землю. Княгиня и ее служительницы очутились прямо перед лицом ужасной смерти. Но прежде чем произошла катастрофа, Вильмовский, рядом с которым очутился взбешенный слон, перескочил на его спину и заслонил собой паланкин. Деревянной жердью-рогатиной он сбросил полосатого тигра с головы слона и сам спрыгнул на землю. Тигр упал на спину. Вильмовский очутился рядом с ним. Не теряя самообладания, он пригвоздил тигра к земле своим деревянным оружием. Однако, если бы друзья не пришли ему на помощь, Вильмовский, вероятно, поплатился бы за свою дерзость жизнью. К счастью, бесстрашный боцман, ни секунды не колеблясь, соскочил на землю и в самый критический момент пригвоздил хищное животное своей рогатиной. Под нажимом сильных рук моряка жердь затрещала. Полузадушенное животное болезненно стонало, но несмотря на это, пыталось вырваться из-под рогатин, пригвоздивших его к земле. Мощные лапы, вооруженные крепкими когтями, пытались достать врагов, но прежде чем тигр сумел собраться с силами для дальнейшей отчаянной борьбы, к нему подбежал Томек с тремя индийцами. Теперь уже три пары раздвоенных жердей прижали к земле и заднюю часть туловища тигра. Томек быстро связал ему ремнями сначала задние лапы, а потом - передние, ловко избегая оскаленных клыков. В то время, как трое белых охотников вели борьбу с тигром, рядом возникла новая, не менее грозная опасность. Слон княгини, охваченный боевым пылом, продолжал рваться к тигру. И только быстрая помощь махутов, которые телами других слонов преградили ему дорогу, предотвратила трагический конец охоты. Магараджа и англичане делали все возможное, чтобы спасти княгиню. Они прижали с двух сторон разъяренного слона и освободили испуганную владетельницу Алвара и ее служительниц. В конце концов махутам удалось успокоить слонов, и охотники могли сойти на землю. Манибхадра, его супруга и англичане подошли к звероловам как раз в тот момент, когда Томек кончал вязать передние лапы животного. Увидев, что с княгиней ничего не случилось, три друга облегченно вздохнули. Правда, лицо прелестной рани было еще серым от страха, но она уже внимательно следила за ловкими движениями рук Томека, вязавшего тигра. Томек управился с лапами хищника, поднял с земли толстую ветку, добыл из кармана ременную петлю и снова наклонился над тигром, который глухо ворчал, обнажая страшные клыки. Томек подсунул ему ветку под нос. Тигр внезапно поднял голову и схватил ветку зубами, а Томек, которому только это было и надо, второй рукой набросил ему на пасть ременную петлю. Он туго затянул ремень и ловко соорудил из него нечто вроде намордника. Когда Томек выпрямился, его спутники отбросили уже ненужные жерди. - Вот это, я понимаю, охота, - отозвался боцман, распрямляя плечи. - Еще немного, и не мы тигра, а он нас поймал бы. Но раз уж нам удалось, то ты, Томек, подари его красавице-княгине. - Боцман прав, сынок. Княгиня просила тебя поймать ей тигра и тебе следует вручить ей этот... беспокойный подарок, - добавил Вильмовский. Выслушав слова отца, Томек улыбнулся. Он поклонился княгине и сказал по-английски: - Мы рады, что вашему высочеству удалось счастливо избегнуть опасности. А вот тигр, которого мы обещали поймать. Соблаговолите принять его от нас. - Thank you(*68), - ответила княгиня все еще слегка дрожащим голосом. VI ТАЙНЫ ИНДИЙСКИХ ФАКИРОВ На следующий день после драматической охоты на тигров магараджа давал в своем дворце прием в честь счастливого окончания опасного приключения. Наши путешественники были, конечно, самыми почетными гостями. Кроме них, получили приглашения генерал Макдональд и полковник Бартон. Обыкновенно холодные и гордые при встрече с людьми другой национальности, англичане сегодня как бы забыли о своей национальной спеси. Они громко хвалили отвагу и самообладание польских охотников, а полковник Ральф Бартон ни на шаг не отходил от Вильмовского, пытаясь втянуть его в беседу на разные темы. Вначале Вильмовский сохранял вежливую чинность. Сам он говорил мало, охотно прислушиваясь к словам англичанина. Вскоре ему показалось, что неожиданная перемена в поведении англичан, да и вся их беседа, преследовали какую-то определенную цель. Поэтому Вильмовский оживился и стал слушать еще внимательнее. - Вы извините, что я напомню об одном щекотливом деле, но мне необходимо это сделать, чтобы вы меня не судили строго, - говорил Бартон, наклонясь к Вильмовскому. - Дело касается слов, которые вы произнесли, когда я предостерегал об опасности, грозящей вашему сыну со стороны гепарда княгини. Вильмовский искоса взглянул на англичанина и продолжал его слушать. - Человеческая жизнь в Индии ценится меньше, чем у нас в Европе. Члены низших каст - это ничтожество в глазах привилегированной аристократии. Если бы мы пытались изменить сложившиеся здесь вековые обычаи, то быстро потеряли бы Индию. Поверьте мне, что индийцы во многих отношениях еще остаются варварами. Англичане взяли на себя здесь серьезную цивилизаторскую миссию. Вильмовский молчал, и только его ироническая улыбка свидетельствовала о том, что аргументы англичанина не казались ему убедительными. Бартон заметил улыбку Вильмовского, но продолжал говорить дружеским тоном: - Изменить что-либо в обычаях такой большой и многолюдной страны нелегко. Несмотря на это, именно англичане запретили индийским матерям приносить в жертву священным крокодилам своих детей и отменили жестокий обычай "сати", по которому вдовы во имя любви к почившему супругу добровольно шли на сожжение на погребальном костре(*69). - Я полагаю, никто не станет возражать, что это заслуга англичан, - ответил Вильмовский. - Но, по моему мнению, по мере общего развития цивилизации многие народы сами отказываются от слишком суровых обычаев и нравов. Путешествуя по различным континентам, я убедился, что "облагодетельствование" туземцев против их желания обычно ничего хорошего им не дает. - Конечно, на этот вопрос могут быть разные взгляды, - сказал Бартон вполголоса. - Я уважаю людей с широкими взглядами. Сами индийцы по-разному воспринимают нашу роль в их стране. Лучшим примером этого служит магараджа Алвара, его супруга и ее брат Пандит Давасарман. Магараджа и Давасарман являются сторонниками англичан, тогда как молодая княгиня относится к нам весьма неприязненно. - Неужели? - искренне удивился Вильмовский. - Увы, это печальная правда, - подтвердил Бартон. - Поэтому в присутствии англичан княгиня всегда оказывает больше симпатии гостям другой национальности. Это сообщение развеселило Вильмовского, но он не подал вида. - К счастью, княжеством управляет магараджа, а не его молодая супруга, - ответил он, внимательно наблюдая за выражением лица Бартона. - К сожалению, княгиня ничем не напоминает покорных своим мужьям индийских женщин. Она получила хорошее воспитание и сумела вырваться из плена суеверий, присущих женщинам Индии. Поэтому она находится здесь с нами на равной ноге. Ревнивый магараджа - безвольное орудие в ее руках. Это она управляет Алваром! Когда англичанин произносил эти слова, на его лице появилось такое выражение, какое бывает у хищной птицы, парящей над давно высмотренной жертвой, но он быстро овладел собой и продолжал беседу: - Разумеется, это совершенно не имеет значения для нашей власти в этой стране. Владетели отдельных княжеств приходят и уходят, а мы - остаемся. Понимание этой истины весьма облегчает путешествие по Индии. - Спасибо за любезную информацию, - иронично и сухо ответил Вильмовский, поняв, к чему клонит Бартон. - Ах, вероятно я что-то не так сказал?! Наша доверительная беседа совсем не касается вас, как людей, располагающих английскими паспортами. Кроме того, общество Пандита Давасармана позволит вам свободно путешествовать не только по Индии. Вы можете полностью доверять своему проводнику. Это мудрый и верный человек, превосходно подготовленный к изучению стран, до сих пор недоступных европейцам. Вильмовский был поражен. Неужели Бартон был тем "важным лицом", к которому обращался Смуга за разрешением на поездку к границе? Двусмысленные высказывания Бартона говорили о том, что он прекрасно знал, с какой целью приехали польские путешественники в Индию, тогда как они сами этого не знали. Вильмовского охватила тревога. Неужели Смуга впутался в политическую интригу? Он решил немедленно выяснить беспокоивший его вопрос. Наклонился к Бартону и спросил: - Господин полковник, вы сказали слишком много, или... слишком мало! Я хочу знать, где сейчас находится мой друг Смуга, зачем он вызвал нас сюда, и что общего с этим имеет Пандит Давасарман, о котором все столько нам говорят? - Ого-го, вот хитрец наш хозяин! Я и не предполагал, что у него в джунглях скрываются такие красивые танцовщицы, - вполголоса сказал Бартон, словно не слышал вопроса Вильмовского. - Вы только посмотрите, какой восторг светится в глазах вашего друга! Даже такой хладнокровный человек, как господин Томек, тоже очарован ими. Вильмовский не возобновил вопроса. Он понял, что ответа не получит, и задумался, почему вокруг призыва Смуги царит такое таинственное молчание. Одновременно он невольно стал наблюдать за танцем привлекательных баядер(*70). Три молоденькие девушки, одетые в легкие муслиновые шаровары и позолоченные нагрудники, танцевали под старинную индийскую мелодию с ее беспокойным восточным ритмом. Звон серебряных колокольчиков, прикрепленных к широким браслетам на ногах танцовщиц, сливался с певучими звуками сарод-тамбурина(*71), посвистыванием флейт и гудением барабанов. Стройные силуэты баядер бросали летучие тени на беломраморные стены зала, освещенные мерцающим блеском факелов. Вильмовский не легко поддавался настроению. Он посмотрел на сына и моряка. Боцман Новицкий, то и дело бросая взгляды на баядер, рассказывал магарадже и генералу Макдональду об одном из своих приключений, а те слушали его с большим интересом. Томек развлекал беседой прелестную рани. А она, словно желая досадить англичанам, дружелюбно улыбалась, слушая молодого поляка, и все чаще опускала край сари, скрывающий ее лицо, а когда баядеры, закончив танец, выбежали из зала, подарила Томеку на память о пребывании в Алваре драгоценное кольцо с алмазом. Смущенный столь ценным подарком, Томек отказывался его принять. - Я хочу, молодой человек, чтобы это кольцо всегда напоминало вам об Индии. Если вы откажетесь его принять, я решу, что дружеское расположение рани Алвара вам неприятно, - сказала княгиня. Томек покраснел, надевая кольцо на мизинец левой руки. Не мог же он в самом деле обидеть княгиню отказом. В тот момент, когда княгиня вручала Томеку кольцо, Вильмовский заметил на лице Бартона тень неудовольствия и многозначительный взгляд, брошенный полковником в сторону задумавшегося магараджи. Вильмовский стал опасаться, что Томек, который всегда и везде легко находил себе друзей, на этот раз может причинить им лишние трудности при исполнении загадочных планов Смуги. Как раз в это время боцман прервал свой рассказ и потянулся за чашкой ароматного чая. Андрей Вильмовский воспользовался случаем, чтобы начать общую беседу. - Еще в Европе мне приходилось слышать о тех необыкновенных чудесах, которые совершают индийские йоги и факиры. И все же, несмотря на то, что я уже несколько дней нахожусь на родине тайн и чудес, мне лишь раз в жизни довелось видеть факира... да и то в Англии, где он демонстрировал в цирке различные фокусы, - громко сказал Вильмовский, глядя прямо на сына, который весьма интересовался этой темой. Вильмовский не ошибся в своих расчетах. Боцман первый забыл о своей чашке чая и громко воскликнул: - Ваша правда! Мы тогда были в цирке вместе! Этот бородатый фокусник совершенно спокойно ложился голой спиной на доску, усеянную острыми гвоздями, питался ножами, глотал огонь и заклинал змей. Это были весьма ловкие трюки! - Папа, ты, пожалуй, забыл об уличном заклинателе змей, которого мы встретили в Бомбее. Мы даже поспорили, есть ли у его змеи ядовитые зубы, - заметил Томек, прерывая беседу, которую вел с княгиней вполголоса. - По-моему, заклинатели змей - не фокусники, - сказал Вильмовский. - Поэтому я смело утверждаю, что мы до сих пор не видели в Индии факиров. - Да, мне очень хотелось бы увидеть настоящего факира, - взволнованно сказал Томек. Магараджа Манибхадра улыбнулся и, принимая из рук служителя короткую, набитую табаком трубку сказал: - Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Однако пусть прежде полковник Бартон объяснит вам подлинный смысл слов: факир и йога. Во время длительного пребывания в Индии полковник интересовался не только политическими делами нашей страны, но и таинственным учением наших святых мужей, любопытными приемами индийских фокусников. Полагаю даже, что он уже стал отменным знатоком этих вопросов. Англичанин насупился, так как почувствовал в словах магараджи тень насмешки, но, несмотря на это, свободно ответил: - Я охотно сделаю это, так как многие европейцы превратно толкуют значение этих слов. "Факир" - арабское слово, которое обозначает нищенствующего мусульманского монаха, давшего обет бедности. Что же касается йоги, то в Индии так зовут людей, изучающих таинственные силы природы и применяющих с этой целью, в соответствии с индийской философией, специальную систему упражнений йога, для того, чтобы полностью распоряжаться собственным духом и телом. - Пожалуйста, объясните мне, в чем заключается система йога? - с любопытством спросил Томек. - Чтобы стать йогой, надо отказаться от всякого имущества, бросить семью и поселиться в пустыне подальше от человеческих поселений. Избранный йогой гуру, или учитель, дает указания о том, какие следует принимать положения тела, делать движения и какие священные изречения изучать наизусть. После того, как будущий йога усвоит основы этих знаний, он проходит науку правильного дыхания и мышления. Если он успешно пройдет весь цикл трудных упражнений, ему назначают покаяние. Пройти покаяние не так-то легко. Кающийся йога дает обет долголетнего молчания, либо обязуется сидеть на солнцепеке у горящих костров, или длительное время находиться в воде, высунув из нее только голову. Иногда йога должен целыми часами держать одну или обе руки вытянутыми вверх. Кроме того, он обязан совершить несколько паломничеств ко святым местам. После того, как йога успешно закончит это послушничество, он становится "шанниаси", т.е. кандидатом в святые. Теперь остается совершить символический обряд собственного погребения, означающий умерщвление плоти и рождение йоги для духовной жизни. Эта церемония превращает шанниаси в святого человека; совершенствуясь далее, он может дойти до высшей степени посвящения и стать парамахамсом. Между мусульманским нищенствующим монахом, дервишем и индийским йогой, принимающим после послушничества наименование шанниаси, есть одно общее, а именно - обет бедности. Но они не имеют ничего общего с теми факирами-фокусниками, которые для заработка показывают ловкие фокусы, кажущиеся нам иногда совершенно чудесными. - Действительно, вы очень ясно нам это объяснили, - сказал боцман. - Но раз мы ничего не смыслим ни в арабской, ни в индийской религиях, то нас больше интересуют именно факиры-фокусники. Любопытно, есть ли еще такие в Индии? - А как же, конечно есть и, подобно заклинателям змей, они объединены в самостоятельную общину. Я думаю, что его высочество магараджа Алвара подготовил нам какой-то сюрприз. Возможно, мы увидим настоящего индийского факира. Не успел полковник Бартон закончить последнюю фразу, как магараджа Манибхадра четыре раза ударил в ладоши. Перед гостями немедленно появился старый, сгорбленный индиец с плоской, закрытой корзиной в руках. Бедно одетый старец носил на голове чалму, украшенную тремя павлиньими перьями - отличительным знаком заклинателей змей. Старик остановился перед магараджей, поставил свою корзину на землю, и, сложив руки на груди в ритуальном приветствии, низко поклонился владыке Алвара. Манибхадра слегка кивнул головой. Мановением руки позволил заклинателю начать представление. Старик установил плоскую корзину в центре зала и открыл крышку. На дне корзины лежала, свернувшаяся в клубок, желтовато-серая с голубоватым отливом змея. Заклинатель сел рядом с корзиной, по-восточному поджал под себя ноги, добыл из-за пазухи халата инструмент, по виду напоминающий кларнет, и заиграл медленную, тоскливую, монотонную мелодию. Через несколько мгновений змея приподняла голову и стала выпрямлять свое блестящее тело. Создавалось впечатление, что змея сидит на хвосте, свернутом в кольцо. - Нала-памба, очковая змея(*72), длиной, пожалуй, более полутора метров, - шепнул Бартон польским охотникам, которые с интересом смотрели на необыкновенное зрелище. - Великолепный экземпляр кобры, - тоже шепотом произнес Вильмовский. Сначала змея не желала покинуть корзинку. Потом стала проявлять беспокойство. Движения ее становились быстрее. Она развернула головной щит, на котором виднелся узор, поразительно похожий на очки. Спереди на брюхе змеи виднелись три поперечные черные полосы. Раздраженное пресмыкающееся громко шипело и быстро двигало высунутым из пасти языком. Заклинатель ни на секунду не прерывал игры на своем инструменте. Кобра несколько раз бросалась к нему, словно пыталась его укусить, но заклинатель упорно смотрел на нее, не отступая ни на шаг. Монотонная мелодия безостановочно лилась. Змея медленно стала впадать в какой-то транс. Глаза кобры, еще минуту тому назад горевшие бешенством и ненавистью, теперь были неподвижны, словно она находилась в столбняке. Заклинатель змей, не переставая играть, медленно придвинулся к кобре. На миг он коснулся носом, а потом языком головы змеи. Словно проснувшись от летаргического сна, кобра с бешенством бросилась на своего укротителя, но тот успел отскочить от нее. Кобра успокоилась, и заклинатель закрыл корзину. - Ах, будь ты неладен! Если у змеи не вырвали ядовитых зубов, то этот человек рисковал жизнью, - недоверчиво воскликнул Вильмовский. - Если бы заклинатель не рисковал жизнью, его искусство не стоило бы и одной рупии, - сказал магараджа, обводя своих белых гостей насмешливым взглядом. - Впрочем, легко проверить, есть ли у этой кобры ядовитые зубы. Может быть, кто-нибудь из вас желает проверить лично? - Это только Фома Неверный хотел все проверять лично, - свободно ответил боцман. - По моему мнению, заклинатель не такой уж дурак, чтобы целоваться с ядовитой змеей. Магараджа опять ударил в ладоши. В зал вбежал служитель, неся в корзинке двух цыплят. - Проверка того, есть ли ядовитые зубы у нала-памба - зрелище не из приятных, но, может быть, вы хотите убедиться в том, живы ли эти цыплята? - весело спросил магараджа у боцмана. - Ого, я даже кое-что в этом смыслю, потому что, прежде чем стать боцманом, служил коком на старой калоше, ходившей в Иокогаму(*73), - ответил боцман. Он быстро подошел к служителю и, тщательно обследовав птиц, сказал: - Здоровы, как рыбы, хотя и не очень упитанны. Что же дальше? - Ровно ничего, сагиб. Остальное сделает заклинатель змей, - пояснил магараджа. Старый заклинатель взял одного цыпленка и подошел к корзине с коброй. Как только он приоткрыл крышку, змея немедленно подняла голову. Наклонила ее, распустила щит, на котором опять блеснули грязно-белые очки, окруженные черным контуром. Глаза змеи горели бешенством. Кобра увидела индийца, державшего цыпленка. Заклинатель, не обращая внимания на ярость разгневанного пресмыкающегося, протянул цыпленка змее. Кобра несколько мгновений на него смотрела, потом внезапным движением бросилась вперед, широко раскрыв пасть. Видно было, как выпрямились ядовитые зубы на ее верхней челюсти, которые при замкнутой пасти складываются, подобно острию перочинного ножа. Томек предостерегающе крикнул. Он знал, что когда змея открывает пасть и поднимаются ее ядовитые зубы, в них появляется яд из железы, нажатой мускулами. Если этот яд, по химическому составу подобный трупному, попадает в кровь человека или животного, наступает быстрое разложение кровяных телец и не менее быстрая смерть. На окрик Томека никто не обратил внимания, потому что кобра как молния подалась вперед и впилась зубами в тело птицы. Цыпленок в руках заклинателя затрепетал. Атака кобры была мгновенной. Заклинатель уже отступал от корзины с разъяренной змеей. Он отбросил цыпленка, укушенного коброй, а змее подставил второго. В то время, как цыплята бились на полу, растопырив крылья, кобра, громко шипя, впивалась холодным взглядом в человеческие лица. Так проходили минута за минутой. Цыплята трепыхали крылышками, а кобра, озираясь вокруг, громко шипела. Индийцы, в религиозных воззрениях которых кобра играет значительную роль, смотрели на пресмыкающееся с набожным трепетом и страхом. Поучения брахманов вселили в них веру в чудесную силу заклинателей змей. В противоположность индийцам, белые звероловы и англичане по-иному относились к интересному зрелищу. - Как вы думаете, эта кобра и в самом деле ядовита? - вполголоса обратился к Вильмовскому генерал Макдональд. - Думаю, что да! Впрочем, мы скоро в этом убедимся, - ответил Вильмовский. - Гибель цыплят рассеет сомнения. - Ваша правда, но почему кобра не бросилась на этого хитреца с дудкой? - шепотом спросил боцман. - Если цыплята подохнут, то я поверю, что заклинатель умеет ладить со змеями. Или в этом замешана нечистая сила? - Не говорите глупостей, боцман, - заявил Вильмовский, пожимая плечами. - Конечно, нельзя сказать, что заклинатели своим умением обращаться с ядовитыми змеями не возбуждают всеобщего восхищения. И все же они не обладают сверхъестественной силой. Они только умеют правильно обращаться со змеями и прекрасно знают их характер. Заклинатель подходит к змее лишь тогда, когда она успокоится. Кроме того, как я слышал, многие заклинатели погибают от укусов своих питомцев. - Смотрите, смотрите! Цыплята дохнут! - воскликнул Томек. И правда, первый цыпленок упал на пол. Он несколько раз дернул ногами и остался лежать неподвижно. Спустя несколько минут погиб и второй. Это было лучшим доказательством того, что кобра могла в любой миг лишить жизни заклинателя змей. Восхищенные его отвагой, европейцы дали заклинателю несколько рупий в награду. Вскоре заклинатель вместе со своим смертоносным грузом ушел. Магараджа опять захлопал в ладоши. Шесть служителей внесли большие медные носилки с тлеющим древесным углем. За ними появился сгорбленный худой старик с длинной, седой бородой. Старик сел рядом с подносом, поджав под себя ноги. Он скрестил на груди руки и впал в задумчивость. Его глаза под косматыми бровями не выражали никакой заинтересованности белыми господами, стоявшими поодаль и беседовавшими вполголоса. - Сагибы хотели увидеть настоящего индийского факира. Перед вами один из лучших факиров Индии. Возможно, он развлечет вас своим искусством, - сказал магараджа, с трудом подавляя лукавую усмешку, в которой чувствовалась уверенность, что он преподносит белым гостям превосходный сюрприз. - Видать, факир будет жарить цыплят, убитых очковой змеей, - шепнул боцман. - Ну что вы! - возмутился Томек. - Вот вы смеялись над заклинателем змей, а на опыте с цыплятами убедились, чья была правда. - Послушай-ка, браток, ядовитая кобра - это тебе не миска с тлеющими угольками, - отрезал моряк. - Но ты прав, не говори гоп, пока не перескочишь! Быть может этот фокусник проглотит горячие угли? Друзья прервали тихую беседу, так как факир вздрогнул, словно пробудившись от глубокого сна. Только теперь он обратил внимание на гостей, собравшихся в зале. Испытующим взглядом он водил по их лицам, не пропустив никого. Индийских служителей он едва удостаивал беглого взгляда, несколько дольше смотрел на магараджу, потом стал пристально всматриваться в лица белых сагибов. На Томека и боцмана смотрел не слишком долго, но на длительное время остановил взгляд на Вильмовском. Потом предметом его заинтересованности стали англичане, и, наконец, несколько мгновений он посвятил красавице рани. Необыкновенное поведение факира заставило всех умолкнуть и сосредоточиться. В зале воцарилась таинственная, волнующая тишина. Вдруг факир сказал: - Может, быть кто-нибудь из благородных сагибов желает лично проверить, в самом ли деле угли на подносе горят и обжигают? Но, памятуя об опыте с ядовитой коброй, никто не спешил выразить своего сомнения. Факир переводил взгляд с одного белого гостя на другого. После длительного молчания старый индиец вбил взгляд в глаза Томека и повелительным тоном сказал: - Подойди ко мне, благородный молодой сагиб! Томек с минуту колебался, но потом подошел к факиру, встал на одно колено и протянул руку к подносу. Жар, бьющий от углей, вынудил его отдернуть руку. - Раз ты убедился, сагиб, что это настоящий огонь, прошу тебя стать рядом со мной и внимательно смотреть, - сказал факир. Тихим голосом факир стал напевать какой-то странный мотив. Слабый вначале голос постепенно обретал силу, и в конце концов весь зал наполнился мелодией, насыщенной подлинным фанатизмом. Странная песня тревожила слушателей и вынуждала их сосредоточить внимание на скромной фигуре факира, взгляд которого блуждал где-то поверх голов слушателей. На лицах индийцев появилось выражение восторга. То ли под влиянием слов песни, которую пел факир на неизвестном Томеку языке, то ли по его немому знаку, некоторые из индийских служителей стали один за другим подходить к подносу, заполненному горячими углями. Вслушиваясь в мелодию дикой песни факира, они босыми ступнями медленно проходили прямо по горячим углям. И на их лицах не видно было признаков боли. Томек до некоторой степени тоже поддался влиянию удивительной мелодии и был под впечатлением всей этой сцены, но одновременно напряженно думал о том, в чем же заключается фокус индийского факира. В конце концов присущее молодому человеку любопытство взяло верх над рассудком. Томек взглянул на своих спутников. Но никто не обращал на него внимания. Все напряженно всматривались в лица индийцев, проходивших по углям. Томек мгновенно снял обувь и носки. Подошел к магическому подносу. Это случилось как раз в тот момент, когда факир прекратил пение. Едва лишь Томек коснулся ногой углей, как тут же отпрянул назад, зашипев от боли. Встревоженный магараджа воскликнул: - Нельзя так делать, сагиб, огонь не обжигает лишь тогда, когда факир поет. Быть может, вызвать врача? - Ах, нет, нет, чепуха! - почти крикнул Томек, устыдившись своего непродуманного поступка. - Вот это интересно! Ничего подобного мне до сих пор не приходилось видеть, хоть я не раз присутствовал на представлениях факиров, - сказал полковник Бартон. - Превосходная работа. Видимо, все мы поддались групповому гипнозу(*74) - заявил Вильмовский. - Значит ты, Андрей, полагаешь, что этот факир нас усыпил? - удивленно спросил боцман. - Это совершенно невозможно! Один раз такой же магик пытался меня усыпить, но из этого ничего не вышло. Он чуть было сам не заснул. Во время его пения я себя ущипнул, извините за выражение, в известное место, и убедился, что не сплю. - Излишнее любопытство бывает иногда тоже вредным. Ведь на свете существуют вещи, о которых не снилось даже философам, - заключил магараджа. Старый факир со своим пылающим подносом давно удалился из зала, когда Томек подошел к княгине и стал вполголоса вести с ней оживленную беседу. Вильмовский это заметил. Он подошел к сыну и спросил: - Ну как, Томек, ты не думаешь перевязать себе ногу? - Не надо, папа. Она совсем не болит, - ответил Томек. - Если ожог натрудить в ботинке, может произойти заражение. Помни о том, в каком климате мы находимся. Советую тебе пойти домой и перевязать ногу. Томек недоверчиво улыбнулся. Ведь боцман несколько дней назад был ранен в руку, и рана быстро затянулась. Он хотел что-то возразить, но, взглянув на отца, воздержался. Вильмовский глазами дал ему знак. - Ты, как всегда, прав, папа. Лучше не рисковать... Пойду домой и сделаю перевязку, - ответил Томек. - Мы можем позвать врача сюда, - сказал магараджа, очутившись рядом с белыми гостями. - К чему мешать остальным гостям? Томек превосходно сумеет сделать все сам, - решительно возразил Вильмовский. - Но я надеюсь, что вы скоро к нам вернетесь? - спросил магараджа. - После перевязки сыну лучше будет лечь и немного отдохнуть, - сказал Вильмовский, предвосхищая ответ Томека. - Конечно, папа, я сделаю так, как ты советуешь, - ответил Томек. Он извинился за невольное замешательство, вызванное его поступком, и вышел. На лице красавицы княгини отразилось такое неприкрытое разочарование, что Вильмовский искренне обрадовался уходу сына. VII ПОХИЩЕНИЕ ПЕРСТНЯ Томек медленно возвращался через парк в охотничий домик. По дороге он пытался разгадать, почему отец воспользовался пустяковым предлогом и убрал его из дворца магараджи, не дожидаясь конца приема. "Если бы папа в самом деле думал о моей ране, то, наверное, возвратился бы домой вместе со мной, - думал он. - Нет, это был лишь предлог, потому что папа дал глазами мне знак, когда говорил, что обеспокоен возможностью осложнений после ожога. Возможно мне не следовало вмешиваться в фокусы факира? Но ведь фокусник сам меня просил проверить, действительно ли на подносе лежат горячие угли. Все шутили, и никто не удивлялся его поступкам. Нет, совсем не в этом дело." Томек даже замедлил шаг. Серебристый свет луны слабо пробивался сквозь листья деревьев. Вверху, на чистом небе, блестели звезды. В тишине жаркого вечера слышалось кваканье лягушек и - время от времени - крик каких-то ночных птиц, охотящихся на насекомых. Из парка Томек вышел на поляну. На противоположной ее стороне находился охотничий домик магараджи, окруженный раскидистыми платанами. Томек остановился. Только теперь он заметил, что полная луна рассеяла ночной мрак. Посмотрел на небо. Огромный диск луны, казалось, висел над черной линией близких джунглей. Лунный лик напомнил Томеку об участнице многих его приключений, австралийке Салли. Когда они вместе гостили у ее дяди - шерифа Аллана, в Нью-Мексико(*75), в такие лунные вечера Томек, Салли и ее мать допоздна засиживались на веранде и беседовали об охотничьих приключениях. Воспоминание о Салли привело Томека в хорошее настроение. Он решил сейчас же написать ей несколько слов. "Правда, я уже послал Салли письмо из Бомбея, но могу написать и сегодня, поскольку, говоря откровенно, я немного тоскую по этой "голубке", - думал Томек. - Ей надо сообщить об ужасном происшествии в Бомбее и о сюрпризе, который приготовил нам Смуга за время своего отсутствия. Ведь Салли еще не знает о необыкновенной охоте на тигров и о перстне, подаренном мне на память супругой магараджи Алвара". Вспомнив об этом, Томек встревожился: а вдруг Салли не понравится, что он принял кольцо от княгини. Ведь Салли всегда дулась, когда он в ее присутствии заговаривал с другими девушками. "Вот тебе на, а я-то совершенно забыл, что эта малышка ревнива. Однако было бы, пожалуй, невежливо отказаться от подарка княгини?" - подумал Томек и вдруг... понял, почему отец отправил его домой. "Наверно, было нетактично с моей стороны так долго беседовать с княгиней, - укорял себя Томек. - Как я мог забыть, что в Индии женщины вообще избегают общества посторонних мужчин. По всей вероятности, я невольно совершил глупость..." Томек вернулся домой, сконфуженный своей неловкостью. В комнате он зажег масляный светильник и снял башмаки, чтобы осмотреть ожог и перевязать ногу. Рассмотрев обнаженную ступню, Томек невольно расхохотался. Незначительная краснота не могла вызвать никаких осложнений. "Папа прав, это был, пожалуй, гипноз. По-видимому, магараджа об этом знал, а я снова поступил, как глупец. Но раз отец отгадал правду, то должен был знать, что мне не грозит ничего серьезного. Значит, он послал меня домой только из-за княгини" - тяжело вздохнув, решил Томек. В смущении Томек сел на кровать. Он потерял охоту писать Салли письмо. Конечно, он мог не упоминать в письме о подаренном перстне, но это было равносильно обману. А на обман Томек никогда бы не пошел. Он решил отложить письмо до следующего дня. Растянулся в одежде на мягкой циновке. Стал думать, как описать события минувшего дня. Время шло... Томек все еще лежал на постели. Сквозь дрему он следил взглядом за бегающей по потолку юркой, разноцветной ящерицей токи(*76) Ящерица охотилась на насекомых, очутившихся вблизи нее. Красивое пресмыкающееся обладало светло-голубым туловищем, усеянным круглыми кирпично-красными пятнами. Лапы токи снабжены присосками из кожаных отростков разной величины и формы, поэтому она свободно бегала по стенам и гладкому потолку. Томек не удивлялся присутствию геккона в доме, и не пытался его прогнать. Ящерицы в Индии встречаются повсеместно, и не только в жилых домах. Их нередко можно встретить в административных зданиях и в магазинах. Ящерицы ведут большей частью ночной образ жизни: днем спят в норках или в щелях стен, а по ночам охотятся на насекомых всякого рода, чем оказывают людям немалую услугу. Токи без устали хватала комаров, подлетавших к светильнику и вскоре очутилась на стене рядом с постелью Томека. Желая получше рассмотреть оригинальное и полезное пресмыкающееся, Томек приподнялся, опершись на локоть. Испуганная токи надулась, широко раскрыла пасть и громко зашипела, бдительно следя за Томеком маленькими глазками. Не желая вспугнуть токи, Томек улегся на циновке, а успокоившаяся ящерица продолжала охоту, не обращая больше на Томека никакого внимания. Томека клонило ко сну, но он решил подождать возвращения отца и боцмана. Он хотел еще сегодня спросить их, могло ли его поведение во время пира у магараджи вызвать какие-либо непредвиденные затруднения. Если бы он знал, о чем говорил его отец с полковником Бартоном, он перестал бы тревожиться. Дело в том, что Вильмовский, не будучи до сих пор осведомлен о тайных планах Смуги, решил на всякий случай не раздражать присутствовавших у магараджи англичан. Они представляли официальные британские власти в Индии, и именно поэтому он хотел отвлечь внимание княгини от поляков, чтобы не действовать в ущерб англичанам. Кроме того, под влиянием слов Бартона, он стал опасаться правильно ли оценивает магараджа расположение своей супруги к Томеку. Воспользовавшись случаем, он отослал сына домой, хотя ничего предосудительного в его поведении не видел. К сожалению, Томек об этом не знал и, по мере того, как текло время, а отец все не возвращался, чувствовал все большую неуверенность. А в это время вблизи охотничьего домика таилась совершенно другая, реальная опасность... x x x Крик проснувшегося попугая раздался над человеком с головой, покрытой капюшоном, который притаился в кустах, полукругом окружавших охотничий домик. Таинственный человек сжался в комок и затаил дыхание. Потом он почти прилип к стволу дерева. Прошло довольно много времени, прежде чем мужчина, закутанный в нечто похожее на широкий плащ с большим капюшоном, стал осторожно красться вперед. Он остановился рядом с раскидистым платаном. Посмотрел вверх на ветки, свисавшие над крышей охотничьего домика и из-под капюшона мелькнуло лицо, заслоненное широкой черной маской, в прорезях которой блестели глаза. Мужчина долго вглядывался в небольшое окошко, закрытое решеткой, за которым виднелся свет масляного светильника. Время шло, а свет не гас. Видимо, успокоенный полной тишиной, человек в капюшоне и маске осторожно полез на ствол дерева. Через несколько минут он очутился на толстой ветке, свисавшей над крышей домика. Бесшумно спрыгнув на плоскую крышу, человек подполз к квадратному отверстию. Конечно, бамбуковая решетка не могла быть препятствием для сильного мужчины. Он ловко просунул пальцы между прутьями решетки, открыл примитивный засов и бесшумно поднял решетку. Заглянув внутрь дома через отверстие в крыше, человек в маске стал изучать расположение комнат. Первая из них пустовала. В полумраке мерцали блики масляного светильника, горевшего во второй комнате, отделенной от первой только легкой, полупрозрачной портьерой. Рядом с этой портьерой на низкой постели из циновок лежал молодой белый мужчина. По всей вероятности, он крепко спал, так как длительное время оставался совершенно недвижимым. Уверившись, что в доме больше никого нет, человек в маске встал и сбросил плащ. Когда таинственный незнакомец был в плаще, то напоминал своим видом и движениями сгорбленного, хотя и бодрого старика. Но теперь на крыше домика стоял хорошо сложенный, крепкий мужчина средних лет. Способ, какой он применил, чтобы проникнуть в дом, широкая, черная маска, закрывающая лицо, и бесшумные, осторожные движения свидетельствовали о подозрительных намерениях незнакомца. Мужчина перебросил плащ через левое плечо и достал из кармана штанов несколько небольших камешков. Наклонившись над отверстием в крыше, он бросил в комнату три камешка, внимательно наблюдая за спящим на циновке молодым человеком; однако стук камешков, падающих на пол, не разбудил спящего. "Спит, крепко спит..." - подумал незнакомец, сел и спустил ноги в проем. Ногами нащупал ступеньки бамбуковой лестницы. Тихо, как привидение, спустился по ней вниз. Осторожно подошел к портьере, разделявшей комнаты. Теперь незнакомец мог хорошо рассмотреть лежавшего на циновке белого юношу. Оказалось, что он еще не спал, но в слабом свете масляной лампы было видно, что он с большим трудом борется с охватывающим его сном. Только время от времени он приподнимал веки, чтобы бросить взгляд на ящерицу, бегающую по стене в погоне за насекомыми. Мужчина в маске вынул из-за пазухи бамбуковую трубку и маленький кожаный мешочек. Заполнил трубку содержимым мешочка и, приоткрыв портьеру, разделявшую обе комнаты, направил конец трубки в сторону Томека. Дунул в трубку, и над лицом полусонного юноши рассеялся в воздухе какой-то порошок. Только бдительная токи заметила подлый поступок преступника, надулась и громко зашипела. Томек очнулся. Взглянул на раздраженную ящерицу, убегавшую по стене к своей щели, и вдруг почувствовал щекотание в носу. Он сильно чихнул, достал из кармана носовой платок, но потом опять лег на удобную постель и закрыл глаза. Услышав чихание Томека, незнакомец вздрогнул, неприятно удивленный, словно это был для него плохой знак. "О, наша милостивая, святая богиня Богири Махалакшми, почему ты не благоприятствуешь мне сегодня?"(*77) - прошептал он в смущении. Суеверный страх охватил незнакомца; он уж собрался было отказаться от своего рискованного предприятия, как вдруг увидел у Томека на пальце перстень с алмазом, подаренный княгиней. Незнакомец не мог оторвать взгляд от драгоценного перстня. В душе человека происходила внутренняя борьба. Он то отступал в глубину комнаты, то возвращался к портьере и всякий раз горящим взором впивался в перстень. "О, святая богиня, прости мне этот единственный раз в жизни, если я не обращу внимания на твое предостережение, - шептал человек в маске. - Ты предупредила меня, но подумай, ведь вторично такой случай уже не представится? Я знаю, что, получив от тебя явный знак, я должен сделать новое твое изваяние и принести новое пожертвование в твой храм... Прости мне лишь один этот раз! Как только я заполучу перстень, сделаю такое пожертвование, какого ты еще никогда ни от кого из нас не получала". Успокоенный немного своим обетом, незнакомец еще раз достал бамбуковую трубку, наполнил ее снотворным порошком и снова распылил порошок около головы Томека. Время шло. Грудь Томека в глубоком сне мерно вздымалась и опускалась. Замаскированный мужчина терпеливо ждал. Он внимательно прислушивался, не идет ли кто-нибудь к домику. Кругом стояла полная тишина. Мужчина набросил на себя плащ, закрыл голову капюшоном и, как змея, скользнул в соседнюю комнату. Шаг за шагом он приближался к спящему Томеку. Вот незнакомец остановился рядом с ним, испытующим взглядом посмотрел в лицо Томека, потом присел около постели. Кончиками пальцев осторожно коснулся перстня. Увы, маленький женский перстенек крепко сидел на пальце Томека. Но ловкий вор был к этому готов. Он смазал палец спящего маслом из светильника и вторично попытался снять кольцо. Это давалось ему с большим трудом. Раздраженный неудачей, вор попытался нажать на палец Томека. Занятый этой трудной задачей, он даже не заметил, что Томек медленно приоткрыл глаза. А Томек действительно проснулся. Первая доза снотворного порошка на него не повлияла, потому что он сильно чихнул, а вторая - не оказала должного действия на сильный организм молодого путешественника. Замаскированный вор слишком рано стал стягивать с пальца юноши перстень, поэтому Томек, хотя и находился уже под действием порошка, все же почувствовал это. Привыкший к различным опасностям, Томек ничем не выдал себя, хотя при виде мужчины в маске сердце его забилось сильнее. Из-под полуприкрытых век он пытался разглядеть лицо незнакомца, скрытое черной маской и капюшоном. Неужели это человек со шрамом на лице, убивший Аббаса в Бомбее? Ведь путешественники подозревали, что убийца каким-то образом проник в тайну Смуги и вознамерился ему помешать. Возможно, совершив подлое убийство, он продолжал следить за ними и очутился в Алваре. Высматривая шрам на лице замаскированного мужчины, Томек одновременно старался обдумать план действий. Оружия под рукой у него не было. Перед тем как идти во дворец магараджи, он спрятал револьвер в чемодан. А мужчина в маске был, пожалуй, вооружен; кроме того, вблизи могли таиться его сообщники. Как поступить в таком случае? Мысли как молнии пролетали в голове Томека, но ничего разумного придумать он не мог. "Черт возьми, пока что передо мной только один противник, потом увидим, что из этого выйдет..." - думал Томек. Не двигая левой рукой, с пальца которой мужчина пытался сорвать перстень, Томек внезапно схватил правой рукой за капюшон, закрывавший голову вора. Но мужчина не растерялся. Прежде чем Томек сумел вскочить, он всем телом навалился на него, прижал к циновке, вывернул левую руку и, резко дернув, сорвал перстень с пальца. Сделав это, он отскочил от Томека, оставив в его руках капюшон. Томек вскочил тоже. И тогда получил удар кулаком в подбородок. Ошеломленный ударом, Томек чуть не упал, но оперся спиной о стену. Мужчина в маске одним прыжком подскочил к светильнику. С силой дунул на едва мерцавший огонь, и вся комната погрузилась в глубокий мрак. Томек быстро оправился от неожиданного удара. Услышав шаги удаляющегося преступника, юноша отважно бросился вдогонку. Когда Томек выбежал во вторую комнату, преступник уже скрывался на крыше, вылезая через отверстие в потолке. Предусмотрительный и осторожный Томек не рискнул лезть следом. Ведь там преступник мог оглушить его неожиданным ударом по голове или даже убить. Поэтому Томек тихонько отпер замок на двери и выбежал из дому, направляясь к платану, по стволу которого должен был спускаться похититель перстня. Чистый, свежий воздух полностью вернул Томеку сознание. Он быстро обежал вокруг дома. Похититель как раз в этот момент соскакивал с дерева. Заметив погоню, он бросился в джунгли. Не колеблясь, Томек последовал за ним. До края джунглей было не больше двухсот метров. Лунный свет облегчал погоню, и Томек бежал за преступником, который то и дело оглядывался. "Если я его не догоню прежде, чем он скроется в джунглях, мне его не поймать, - мелькнула у Томека мысль. - Если бы со мной было оружие, я бы его легко задержал". К сожалению, револьвер спокойно лежал в чемодане. Томек, хотя и безоружный, но возбужденный нападением, не чувствовал страха и был готов врукопашную схватиться с убегающим похитителем перстня. Если он его поймает, и окажется, что это в самом деле убийца Аббаса, то отомстит ему за смерть невинного человека, отберет у него украденный депозит Смуги и перстень княгини. Разъяренный и решившийся на все, Томек ускорил бег. До темной стены джунглей оставалось совсем немного. Притом и это небольшое расстояние уменьшалось с каждой секундой. Натренированный Томек бежал быстрее похитителя. Вскоре между ним и противником оставалось всего несколько шагов. Но вот они вбежали в лес. Из груди Томека вырвался вздох облегчения - он знал эту тропинку, так как только три дня назад прогуливался по ней. Благодаря этому он тут легко ориентировался. Томек сразу догадался, куда намерен бежать преступник, ведь тропинка вела прямо к небольшому индийскому храму, скрытому в джунглях. Обеспокоенный близостью преследователя, преступник стал все чаще оглядываться назад. Вот в стремительном беге они очутились на обрывистой тропинке, вьющейся вдоль берега обширного болота. Томек сразу же вспомнил о сотнях голодных крокодилов, которых он видел отдыхающими на кочках. Юный охотник предусмотрительно уменьшил скорость бега, потому что борьба на обрывистой, узкой тропинке грозила обоим ужасной смертью в пасти крокодила. Правильность его опасений подтвердилась почти мгновенно. Незадачливый преступник хотел любой ценой спастись от погони и мчался дальше, не обращая внимания на опасность. Вдруг он споткнулся, упал и скатился в болото. Томек вздрогнул, услышав плеск воды. Тихое до сих пор болото вдруг ожило. Ясно послышалось, как крокодилы плюхались с травянистых кочек в воду и быстро плыли к берегу, щелкая зубами. Каждая секунда промедления грозила ужасным несчастьем. Сделав несколько прыжков, Томек очутился у места, где похититель перстня скатился в болото и теперь напрасно пытался выбраться на берег. Томек схватил его вытянутую руку. Резким движением дернул мужчину вверх и помог ему встать с земли. Прерывистое дыхание преступника красноречиво свидетельствовало о его крайней усталости. Несмотря на это, едва преступник стал на землю, он сразу же сбросил руку Томека со своего плеча. Отскочил в сторону и сдавленным голосом предупредил: - Уходи отсюда, а то погибнешь... сагиб! Томек был до крайности изумлен поведением преступника. Ведь он спас тому жизнь. Томек никак не ожидал такой неблагодарности и воскликнул возмущенно: - Я начинаю жалеть, что минуту назад спас тебя. Немедленно сними маску с лица, а то я брошу тебя назад в болото! Возможно, ты не только ночной воришка, но и коварный убийца! - Если так, глупец, то пропадай! - прошипел преступник. Лунный луч скользнул по алмазу на его пальце. Внезапным ударом он пытался сбросить Томека в болото, но, быстро наклонив голову, Томек избежал удара - предательский кулак лишь слегка коснулся его плеча. Преступник не решился повторить удар и побежал снова. Теперь Томек совершенно забыл о всякой опасности. Возмущенный до глубины души, он бросился в погоню. Через несколько минут он очутился на развилке тропинки и побежал к храму. Белые стены храма, освещенные лучами луны, блестели на темном фоне джунглей. Похититель вбежал внутрь таинственного строения. Томек из предосторожности остановился на пороге. Внутри храма царил полумрак. В неярком свете факела можно было заметить в глубине желтую завесу. Томеку показалось, что преступник скрылся за ней. В нерешительности он остановился. Недоверчиво смотрел на стоявшие вдоль стен изваяния богов, богинь и демонов, с ужасными лицами полулюдей и полуживотных. Однако Томек быстро овладел собой. Он уже не колебался больше. Осторожно затворил за собой тяжелые створки дверей, чтобы отрезать преступнику путь назад, и направился в глубину мрачного храма. Открыл завесу. За ней стояло большое изваяние четырехрукой богини. В одной руке каменная богиня держала нож, в другой - человеческую голову, а двумя остальными, казалось, призывала к себе кого-то. Единственным убранством богини был пояс из каменных человеческих рук, свисавших вокруг бедер. В мигающем красноватом свете факела изваяние казалось живым, движущимся и грозным существом. "Кровожадная богиня Кали", - подумал Томек и не ошибся. Осторожно ступая между священными цветами, разбросанными на полу, он обошел изваяние кругом. Увидел в стене низкий, темный проем. Углубился в душный коридор. Вздрогнул, когда над его головой пролетело какое-то существо. Томек подумал, что это летучая мышь. Не останавливаясь, он направился дальше вдоль стены храма. Вскоре впереди показался свет. Томек дошел до конца коридора. Всем телом прижался к стене. Осторожно высунул голову. Перед каменным изваянием какой-то богини, с поджатыми по-восточному ногами сидел м