калась по правому склону холма, пересекала болото по дамбе и входила на единственную улицу города. В центре городка, напротив железнодорожной станции, стояло три больших здания, металлические крыши которых сияли на солнце как маяки. Вокруг них было раскидано полсотни домиков под соломенными крышами. На берегу бухты выделялось длинное строение, вероятно, цех, от него в воду уходили два причала. Около них - три черные тупоносые конструкции с несоразмерно высокими надстройками. Это и были алмазодобывающие драги. Вся окрестность была пропитана жарой, малярией, запахом болот маленький убогий поселок на берегу зеленой, как змея, реки. - Чудесное место поселиться на пенсии, - пробормотал Майкл Хейг. - Или открыть санаторий, - сказал Брюс. За дамбой виднелась еще одна группа строений - макушки крыш над лесом. Среди них крытый медью шпиль церкви. - Миссия, - предположил Брюс. - Святого Августина, - подтвердил Раффи. - Младший брат моей первой жены получил тут образование. Сейчас он атташе в каком-то министерстве в Элизабетвилле. Очень неплохо живет, - слегка хвастливо закончил Раффи. - Молодец, - похвалил Брюс. Поезд спускался с холмов к городу. Кажется, мы это сделали, босс. - Осталось совсем немного, - вернуться назад. - Да, совсем чуть-чуть. И они въехали в город. На платформе их встречало человек сорок. "Загрузимся полностью на обратную дорогу, - подумал Брюс, осматривая встречающих. В толпе он заметил яркие пятна женских платьев. - Еще одна сложность. Когда-нибудь, надеюсь, я займусь делом, которое от начала до конца пройдет по плану и без осложнений". "Размечтался", - горько возразил он сам себе. Радость и облегчение встречающих людей были видны невооруженным глазом. Большинство женщин плакало, мужчины, как дети, бежали по платформе за поездом. Цвет кожи репривцев варьировал от кремовато-желтого до угольно-черного. Бельгийцы оставили о себе хорошие воспоминания. В стороне от толпы и всеобщего ликования стоял солидный мулат. Он, несомненно, был представителем власти. Рядом с ним - крупная женщина. У нее была более темная кожа. Брюс сразу же понял, что это муж и жена. С другой стороны он сразу выделил фигуру, одетую в джинсы и рубашку с открытым воротом. Ее легко было принять за мальчика. Но Брюс тут же отметил длинные темные волосы, струящиеся по спине и совершенно не характерные для мужчины бугорки под рубашкой. Поезд остановился, Брюс спрыгнул на платформу и, улыбаясь, стал пробираться сквозь толпу. За все время, прожитое в Конго, капитан так и не смог почему-то привыкнуть, чтобы его целовали люди, не брившиеся два или три дня и пахнущие чесноком пополам с дешевым табаком. Пока он пробивался к начальнику, его подвергли этому испытанию раз десять. - Храни, вас бог за то, что вы пришли нам на помощь, месье капитан, солидный мулат различил двойную полосу на погоне Брюса и протянул руку. Брюс ожидал еще одного поцелуя и воспринял рукопожатие с облегчением. - Я рад, что мы прибыли вовремя, - ответил Брюс. - Позвольте представиться - Мартин Боуссье, - директор отделения горно-рудной компании, это моя жена, мадам Боуссье. Он был довольно высокого роста, но значительно меньшей комплекции, чем жена. Его волосы были абсолютно седыми, лицо морщинистое, опаленное экваториальным солнцем. Брюсу он сразу же понравился. Мадам Боуссье, прижавшись к Брюсу мощным корпусом, сердечно его расцеловала. Ее усики были настолько мягкими, что это лобзание доставило Брюсу удовольствие, а пахло от нее туалетным мылом, что было значительным достижением. - Разрешите представить мадам Картье, - Брюс пристально взглянул на девушку, отмеченную им еще при подъезде. В его мозгу одновременно запечатлелась бледность кожи, которая, однако, не являлась признаком нездоровья, это была здоровая, бархатистая, матовая кожа, до которой хотелось дотронуться; распах глаз, которые заполнили половину ее лица, неосознанный вызов ее губ, и обращение "мадам" перед ее именем. - Капитан Карри, армия Катанги, - представился Брюс. "Она слишком молода для замужества, ей не больше семнадцати лет. Она свежа, как молоденькая телка, и от нее, наверное, еще пахнет м материнским молоком". - Спасибо, что приехали, месье, - она говорила с мягкой кокетливой хрипотой, как бы готовая рассмеяться, пофлиртовать. Брюс добавил еще года три к ее возрасту. Это был голос не молоденькой девочки, таких ног у девочек тоже не бывает, и у девочек значительно меньше скрыто под рубашкой. Он снова посмотрел ей в глаза, заметил в них искорки раздражения и легкий румянец на щеках. "Господи, - подумал он, - я глазею на нее, как матрос в увольнении". Он поспешил перевести свое внимание на Боуссье, но его голос прозвучал сдавленно. - Сколько у вас людей? - Сорок два человека, из них пять женщин и два ребенка. Брюс кивнул, примерно так он и рассчитывал. Женщины смогут поехать в одном из закрытых вагонов. Он повернулся и рассмотрел станцию. - У вас есть поворотный стол, на котором мы сможем развернуть паровоз? - Нет, капитан. - Придется пятиться задом всю дорогу до узла Мсапа. Еще одно осложнение. Труднее будет наблюдать за путями. Дым и сажа покроет весь поезд. Какие меры вы приняли для обороны города? - Недостаточные, капитан, - произнес Боуссье. - Для обороны города у меня не хватает людей - большинство при первых признаках несчастья. Я расставил посты на подступах к городу и укрепил, насколько это было возможно, отель. - Именно его мы и собирались оборонять до последнего. Брюс снова кивнул и взглянул на солнце. Оно уже покраснело и склонялось к горизонту. Примерно два светлых часа. - Месье, погрузить всех людей и уехать до наступления темноты нам не удасться. Сегодня вечером мы грузим багаж, ночуем и уезжаем завтра рано утром. - Нам хотелось бы, как можно скорее уехать отсюда. Уже дважды мы видели вооруженные отряды балуба у самых домов. - Я понимаю, но опасность передвижения в темноте превосходит опасность пребывания здесь еще двенадцать часов. - Вы принимаете решение, - согласился Боуссье. - Что нам необходимо сделать? - Проследите за погрузкой своих людей. К сожалению из вещей можно взять самое необходимое. Нас набирается около ста человек. - Я прослежу за этим, - уверил его Боуссье. - Это отель? - Брюс указал на большой двухэтажный дом в двухстах ярдах от них. - Да, капитан. - Хорошо, - сказал Брюс. - Достаточно близко. Гражданские смогут переночевать в отеле. Там им будет значительно удобней, чем в вагонах. Он снова взглянул на девушку. Она, наблюдая за ним, чуть заметно улыбалась. Это была улыбка, с которой мать наблюдает за играющим в солдатики ребенком. Теперь раздражение почувствовал Брюс. Его вдруг стали смущать форма и погоны, пистолет на бедре, винтовка на плече и тяжелая каска на голове. - Мне нужен кто-нибудь, знающий местность. Я хочу проверить ваши посты. - Вас может проводить мадам Картье, - бесхитростно предложила мадам Боуссье. "Заметила ли она наш обмен взглядами? - подумал Брюс. - Конечно заметила. Все женщины чутки на такие вещи". - Ты сможешь поехать с капитаном, Шерман? - спросила мадам Боуссье. - Как будет угодно капитану, - улыбка не сошла с ее губ. - Договорились, - отрезал Брюс. - Встречаемся у отеля через десять минут. Мне необходимо распорядиться здесь, - он повернулся к Боуссье. Начинайте погрузку, месье, - Брюс прошел к поезду. - Хендри! Ты и де Сурье остаетесь на поезде. Мы уезжаем утром, но сейчас люди начнут грузить свои вещи. Установите прожектора и пулеметы, чтобы прикрывали обе стороны путей. Хендри, не глядя, пробурчал что-то утвердительное. - Майк, ты и десять человек - отель. Я хочу, чтобы вы там были на случай атаки. - О`кей, Брюс. - Раффи! - Сэр. - Возьми ребят и помоги заправиться машинисту. - О`кей, босс. Эй, босс! - Да, - повернулся к нему Брюс. - Если будете в отеле, посмотрите, нет ли у них пива. У нас почти ничего не осталось. - Я постараюсь запомнить. - Спасибо, босс, - Раффи облегченно вздохнул. - Совсем не хочется помирать в этой дыре от жажды. Жители города устремились к отелю за вещами. Шерман шла с четой Боуссье. Брюс услышал сверху голос Хендри. - Черт возьми. Что у этой красотки в штанах? Что бы это не было, это круглое и из двух частей. И эти части двигаются отдельно друг от друга. - Хендри, тебе больше делать нечего? - А что стряслось, Карри? У тебя самого какие-то планы? Да? - Она замужем, - неожиданно для себя сказал Брюс. - Конечно, - расхохотался Хендри. - Самые лучшие всегда замужем, но это ничего не значит, абсолютно ничего. - Занимайся делом, - отрезал Брюс, затем сказал Хейгу. - Ты готов? Пошли. Глава 9 На открытой террасе отеля их поджидал Боуссье. Он отвел Брюса в сторону и взволновано прошептал: - Месье, я рискую показаться паникером, но новости, полученные мной, очень тревожны. С севера к городу приближается банда, вооруженная современным оружием. По последним сообщениям ими была разграблена миссия Сенвати, в трехстах километрах отсюда. - Да. - кивнул Брюс. - Я слышал об этом по радио. - Значит вы понимаете, что они могут появиться здесь очень скоро. - Не думаю, что они появятся здесь раньше, чем завтра днем. К тому времени мы должны быть уже в пути. - Надеюсь, что так, месье. Злодеяния, совершенные этим генералом Мозесом в миссии, нормальному человеку даже в голову прийти не могли. Скорее всего у него патологическая ненависть ко всем людям, в которых течет хоть капля европейской крови, - Боуссье помедлил и продолжил. - В миссии проживало двенадцать белых сестер милосердия. Я слышал, что... - Да, - перебил его Брюс. Он не хотел выслушивать подробности. - Могу себе представить. Постарайтесь, чтобы эти новости не распространялись среди людей. Нам не нужна паника. - Конечно. - Не сообщалось, сколько человек под началом у этого генерала? - Не более сотни. Но, как я уже говорил, с современным вооружением. Я слышал также, что у них есть какая-то пушка, хотя мне это представляется сомнительным. У них несколько краденых грузовиков, а в Сенвати они захватили бензовоз, принадлежавший одной из нефтяных компаний. - Понятно. Но это не меняет моего решения о ночевке здесь. Мы уезжаем завтра утром. - Как вам будет угодно, капитан. - В настоящий момент, переменил тему Брюс, - мне нужен транспорт. Эта машина в рабочем состоянии? - он указал на бледно-зеленый "Форд", стоящий неподалеку. - Да. Он принадлежит моей компании, - Боуссье передал Брюсу ключи. Бак заправлен полностью. - Хорошо. Надо только найти мадам Картье. Она ждала их в холле отеля. - Вы можете сейчас ехать, мадам? - В вашем распоряжении, - Брюс быстро взглянул на нее. Искорка в ее темно-синих глазах показала, что она произнесла эту двусмысленную фразу не случайно. Они подошли к "Форду" и Брюс распахнул для нее дверь. - Вы очень любезны, месье, - она скользнула на сиденье. Брюс обошел машину и сел за руль. - Уже совсем стемнело, - заметил он. - Поверните на дорогу к Мсапа. Первый пост находится там. Брюс повел машину по грунтовой дороге и скоро они подъехали к последнему дому перед дамбой. - Здесь, - сказала девушка. Брюс остановил машину. На посту находились двое мужчин, вооруженных спортивными винтовками. Брюс поговорил с ними. Они очень нервничали, хотя никаких следов дикарей не видели. - Возвращайтесь в отель, - принял решение Брюс. - Балуба знают о прибытие поезда и атаковать город крупными силами не будут. Но могут предпринять мелкие вылазки. Если мы вас здесь оставим, они перережут вам горло. Мужчины быстро собрали свои вещи и с облегченным видом пошли к центру городка. - Где остальные посты? - Следующий пост на заправочной станции у реки. Там три человека. Брюс несколько раз незаметно взглянул на нее. Она сидела, поджав под ноги, и была неразговорчива. "Мне нравятся такие женщины, - подумал Брюс. - Они действуют на меня успокаивающе". Шерман улыбнулась. "Ничего себе успокаивающе. Она мне дьявольски нравится!" Шерман повернулась к нему и поймала его взгляд. - Вы англичанин, капитан? - Нет, родезиец. - Это одно и то же. Только англичане так плохо говорят по-французски. Брюс рассмеялся. - Может быть, ваш английский будет лучше моего французского? - По крайней мере, не хуже, - по-английски ответила она. - Вы совсем другой человек, когда смеетесь. Не такой суровый и героический. Следующий поворот направо. Брюс повернул к бухте. - Вы очень откровенны и чудесно говорите по-английски. - Вы курите? - Брюс кивнул. Она прикурила две сигареты и передала одну ему. - Вы слишком молоды, для того чтобы курить, и слишком молоды для замужества. Она перестала улыбаться и спустила ноги с сидения. - Вот и заправочная станция. - Прошу меня извинить. Я не должен был этого говорить. - Неважно. - И неуместно. - Не имеет значения. Брюс остановил машину и вышел. Он прошел по деревянным мосткам к заправочной станции. Доски глухо звенели под его ногами. Из зарослей тростника вокруг бухты поднимался туман, и орали на разные голоса лягушки. Он вошел в единственную комнату станции. - Если вы поторопитесь, можете добраться до отеля до темноты. сказал он охранникам. - Да, месье. Брюс проводил их удаляющие фигуры и подошел к машине. Пока он заводил мотор, девушка вдруг спросила: - Как вас зовут, капитан Карри? - Брюс. Она несколько раз повторила его имя. - Почему вы стали солдатом? - По разным причинам, - резко ответил он. - Вы не кажетесь солдатом, несмотря на все эти значки и винтовки, несмотря на вашу показную суровость и разговоры в приказном тоне. - Наверное я не очень хороший солдат, - улыбнулся Брюс. - У вас очень деловой и строгий вид, когда вы не смеетесь. Но я рада, что вы похожи на солдата. - Где следующий пост? - На железнодорожных путях. На самом верху поверните направо, Брюс. - Вы очень деятельны, Шерман, - они замолчали, назвав впервые друг друга по имени. Брюс почувствовал, как вдруг из взглядов и слов рождается доброе чувство, теплое, как свежеиспеченный хлеб. "Что с ее мужем, подумал Брюс. - Почему он не с ней?" - Он умер, - тихо произнесла Шерман. - Четыре месяца назад. От малярии. - Простите. - Вот еще один пост. В коттедже под соломенной крышей. Брюс остановил машину и выключил мотор. Она вновь заговорила. - Он был очень хорошим человеком. Очень добрым. Я знала его всего несколько месяцев. Она казалась очень маленькой и беззащитной в сгущающейся темноте. Брюс почувствовал охватившую его волну нежности. Возникло желание обнять ее и заслонить от всех печалей. Он пытался подобрать слова, но прежде чем он успел это сделать, Шерман спокойно сказала: - Нужно торопиться. Уже темно. Холл отеля был забит людьми. Хейг установил один пулемет в окне верхнего этажа, выходящем на главную улицу, и поставил двух жандармов у окна противоположной стороны. Гражданские тихо разговаривали маленькими группками и посмотрели на вошедшего Брюса преданными собачьими глазами. - Все в порядке, Майк? - спросил Брюс. - Да, Брюс. Мы сможем защититься от внезапного нападения. Хэндри и де Сурье на станции. У них тоже все в порядке. - Жители багаж погрузили? - Да, все погружено. Я велел Раффи выдать гражданским продукты из наших запасов. - Хорошо, - Брюс был доволен, что все идет по плану. Пока никаких затруднений. - Где Боуссье? - У себя в конторе, через улицу. - Мне надо с ним поговорить. Шерман, без приглашения, вышла вместе с ним и Брюсу было приятно ее присутствие. Боуссье поднял голову и взглянул на вошедших Брюса и Шерман. Яркий свет лампы оттенял морщины в уголках его глаз и рта. Сквозь тщательно причесанные волосы просвечивалась кожа. - Мартин, неужели ты еще работаешь? - воскликнула Шерман. Он улыбнулся доброй стариковской улыбкой. - Просто привожу в порядок кое-какие вещи, моя радость. Пожалуйста садитесь, капитан. Он вышел из-за стола, снял со стула пачку тяжелых кожаных папок и положил их в стоящий посреди комнаты ящик. Затем вернулся за стол, достал из ящика коробку сигар и предложил Брюсу. - Не могу выразить словами, какое облегчение я испытал, когда вы приехали, капитан. Последние несколько месяцев были очень утомительными. Сомнения, волнения, - он зажег спичку и протянул ее Брюсу. Брюс наклонился над столом и прикурил. - Но сейчас, слава богу, все кончилось. У меня как будто гора свалилась с плеч. Вы приехали как раз вовремя. Я только что узнал, что генерал Мозес покинул Сенвати и движется на юг. Его видели в двухстах километров отсюда. При таком темпе передвижения завтра они будут здесь. - Как вы об этом узнали? - От одного из местных. Откуда он узнал, не спрашивайте. В этой стране существует система связи, которую я не мог понять, даже прожив здесь всю жизнь. Может быть, это барабаны. Я слышал их сегодня вечером. Знаю только, что обычно на эту информацию можно положиться. - Я не думал, что они так близко, - пробормотал Брюс. - Если бы я знал, то, наверное, рискнул бы выехать ночью, и доехать хотя бы до моста. - Я думаю, что ваше решение остаться здесь на ночь было правильным. Генерал Мозес ночью ездить не рискнет. Да и состояние дороги от Сенвати такое, что меньше десяти двенадцати часов путь не займет. - Будем надеяться, что вы правы, - Брюс был встревожен. - Но все же я теперь не уверен, что нам не надо выезжать немедленно. - Это тоже рискованно, капитан. Известно, что город окружен дикарями. Они знают а вашем прибытии и могут повредить рельсы, чтобы мы не смогли уехать. Думаю, что ваше первоначальное решение правильно. - Хорошо, - Брюс наклонился вперед, сосредоточившись, посасывая сигару. Затем выпрямился. - Я не могу рисковать. Я выставлю посты на дамбе. Если господин Мозес пожалует, мы сможем его удерживать, пока ваши люди не погрузятся на поезд. - Да, это, наверное, лучший выход, - согласился Боуссье. Он замолчал, взглянул в сторону открытых окон и тихо произнес. - Есть еще одна проблема, требующая решения, капитан. - Да? - Как вы знаете, основная деятельность моей компании в Порт-Реприве заключалась в добыче алмазов из болот Луфира. Брюс кивнул. - В моем сейфе, - Боуссье указал на массивную стальную дверь за спиной, - находятся девять с половиной тысяч карат алмазов ювелирного качества и около двадцати шести тысяч карат промышленных алмазов. - Я об этом догадывался, - произнес Брюс безразличным тоном. - Может быть, обсудим процедуру перевозки этих камней? - Как они упакованы? - В одном деревянном ящике. - Какого размера и веса? - Я покажу вам. Боуссье подошел к сейфу и повернулся к ним спиной. Они услышали щелчки замков. До Брюса вдруг дошло, что Шерман не произнесла ни слова после того, как поздоровалась с Боуссье. Он взглянул на нее, она в ответ улыбнулась. "Мне нравятся женщины, которые умеют держать рот закрытым". Боуссье достал из сейфа деревянный ящик и положил его на стол. - Вот он. Брюс осмотрел его. Восемнадцать дюймов длиной, двенадцать шириной, девять высотой. Он взвесил его на руках. - Фунтов двадцать. Крышка опечатана. - Да, - Боуссье прикоснулся пальцами к четырем восковым печатям. - Если я приставлю к этому ящику персональную охрану, то только привлеку ненужное внимание. - Согласен. Брюс еще раз взглянул на ящик и спросил: - Какова стоимость этих камней? Боуссье пожал плечами. - Приблизительно пятьсот миллионов франков. "Полмиллиона фунтов стерлингов, - подумал Брюс. - Есть, что воровать, за что убивать". - Месье, я предлагаю спрятать этот ящик в вашем багаже. Например, в одеялах. До узла мсапа он будет в безопасности. Вору будет просто некуда убегать. После этого я приму для его сохранности дополнительные меры. - Хорошо, капитан. Брюс встал и взглянул на часы. - Уже семь часов. Я вас покидаю, чтобы выставить пост на дамбе. Удостоверьтесь, что все люди готовы к отправке на восходе. - Конечно. Брюс взглянул на Шерман, та быстро поднялась. Он открыл для нее дверь и уже собирался выходить следом, когда его пронзила мысль. - Эта миссия, Святого Августина. Я надеюсь там никого не осталось? - Нет, - смущенно ответил Боуссье. - Там остался отец Игнатиус, и больница полна пациентами. - Спасибо, что сказали, - заметил Брюс. - Простите, капитан. Это просто вылетело у меня из головы. Столько проблем. - Вы знаете дорогу к миссии? - резко спросил Брюс у Шерман. "Она должна была сказать мне". - Да, Брюс. - Может быть, покажете мне ее? - Конечно. - Она тоже выглядела виноватой. Брюс захлопнул дверь конторы Боуссье и быстро зашагал к отелю. Шерман еле поспевала за ним. "Ни на кого нельзя положиться, - подумал он. - Ни на одного человека". Затем он увидел приближающегося со стороны станции Раффи. В сумерках тот был похож на огромного медведя. - Сержант. - Хелло, босс. - Этот генерал Мозес оказался значительно ближе, чем мы думали. Его видели в двухстах километрах отсюда, по дороге из Сенвати. Раффи присвистнул. - Будем сейчас смываться, босс? - Нет. Я хочу на конце дамбы оборудовать пулеметное гнездо. Если он появится, мы сможем удерживать его необходимое для отъезда время. Займись этим. - Да. - Я уезжаю в миссию - там остался белый священник. На время моего отсутствия старший - лейтенант Хейг. - О'кей, босс. Глава 10 - Простите меня, Брюс. Я должна была вам сказать, - кающимся тоном произнесла Шерман. - Не расстраивайтесь из-за этого, - на самом деле Брюс так не думал. - Мы пытались уговорить отца Игнатиуса переехать в город. Мартин много раз разговаривал с ним, но он всегда отказывался. Брюс помолчал. Он осторожно вел машину по дамбе. Над бетонной дорогой ветер носил клочки тумана, поднимающегося с болота. Маленькие насекомые, яркие в свете ламп, как трассирующие пули, неслись навстречу и разбивались о лобовое стекло. В болоте на все лады оглушительно орали лягушки. - Я извинилась, - пробормотала Шерман. - Я слышал, повторяться нет необходимости. Она на время замолчала. - У вас всегда плохое настроение? - "Всегда", - резко сказал Брюс, - именно то слово, которое необходимо исключить из всех языков. - Так как этого не произошло, я продолжаю пользоваться им. Вы не ответили. У вас всегда плохое настроение? - Мне просто не нравится бардак. - А что это такое? - То, что сейчас произошло. Ошибка, происшедшая по вине безответственного либо глупого человека. - Вы никогда не были причиной бардака, Брюс? - Это грубое слово, Шерман, - Брюс перешел на французский. - Молодые воспитанные барышни таких слов не произносят. - Вы никогда не совершаете ошибок? - поправилась Шерман. Брюс помолчал. "Достаточно смешно, - подумал он. - Никогда не делаете ошибок! Брюс Карри - первостатейный идиот!" - Бонапарт. Спокойный, молчаливый, деловой. - Я этого не говорил, - начал защищаться Брюс, затем разглядел в тусклом свете приборов озорное выражение ее лица и не смог удержать улыбки. - Я веду себя, как мальчишка. - Хотите сигарету? - Да. Она прикурила сигарету и передала ее Брюсу. - Ошибки вам не нравятся, - она помедлила. - А что нравится? - Многие вещи. - Например? Они съехали с дамбы, и Брюс начал набирать скорость. - Я люблю стоять на горе в ветреную погоду, люблю вкус моря. Люблю Синатру, салат из раков, люблю держать в руках хорошее ружье, люблю детский смех. Люблю вкус первой затяжки прикуренной от костра сигареты, запах жасмина, ощущение шелка. Я также люблю спать по утрам. Меня захватывает игра в шахматы. Мне очень нравятся тени в лесу. Конечно, я люблю деньги. Но особенно я люблю женщин, которые не задают лишних вопросов. - Это все? - Нет это только начало. - Ну а что вам не нравится, кроме ошибок? - Женщины, которые задают лишние вопросы, - он заметил, что она улыбается, - эгоизм, естественно кроме своего, суп из репы, политика, светлые волосы на лобке, шотландское виски, классическая музыка и похмелье. - Я уверена, что это не все. - Конечно нет. - Вы очень чувствительны. Это видно по вашим ответам. - Согласен. - Вы не упоминаете других людей. Почему? - Этот поворот к миссии? - Да. Снижайте скорость. Дорога очень плохая. Почему вы не говорите о своих отношениях с другими людьми? - Почему вы задаете столько вопросов? Может быть когда-нибудь я вам отвечу. Она немного помолчала. - А что вы хотите от жизни? Только то, что сказали? И все? - Нет, я не хочу даже этого. Я не хочу ничего, ничего не ожидаю. Только я застрахован от разочарований. - Вы не только ведете себя по-детски, - внезапно рассердилась она, Но говорите, как ребенок. - Еще одна нелюбимая мною вещь - критика. - Вы молоды, умны. У вас привлекательная внешность. - Благодарю вас. Это значительно приятней. - И вы дурак. - Не так приятно, но волноваться не стоит. - Я не собираюсь, - она пыталась подобрать слова. - Вы можете... пойти и прыгнуть из озера? - Вы имеете в виду в озеро? - В, из, боком, задом. Мне все равно. - Хорошо слава Богу, договорились. Это, наверное миссия. Я видел свет. Она не ответила, только тяжело вздохнула и так глубоко затянулась сигаретой, что огонек осветил салон автомобиля. Церковь была не освещена, но в соседнем длинном и низком здании Брюс заметил свет и скользящие в окнах тени. - Это больница? - Да. Брюс остановил "Форд" у маленькой террасы, включил фары и мотор. - Вы не будете заходить? - Нет. - Я хотел бы, чтобы вы представили меня отцу Игнатиусу. Минуту она не шевелилась, затем резко открыла дверь и пошла по ступенькам террасы, не оглядываясь на Брюса. Он прошел следом через приемный покой, по коридору мимо операционной в одну из палат. - А, мадам Картье, - отец Игнатиус отошел от одной из кроватей и пошел им навстречу. - Я слышал, что в Порт-Реприв прибыл спасательный поезд. Я думал, что вы уже уехали. - Еще нет, святой отец. Мы уезжаем завтра утром. Отец Игнатиус был высоким, выше шести футов, и худым. Руки его, казалось, состояли из одних костей, без волос, с синими рельефными венами. Как у большинства высоких худых людей, у него были круглые плечи. Огромные костлявые кисти и крупные ноги в коричневых открытых сандалиях. Лицо не запоминающееся с очками в стальной оправе на довольно бесформенном носе, прямые волосы без признаков седины. Весь его облик был пропитан спокойствием, которое обычно присуще служителям Бога. Он повернулся к Брюсу и внимательно посмотрел на него сквозь очки. - Добрый вечер, сын мой. - Добрый вечер, святой отец. - Брюс чувствовал себя неуютно. Он всегда чувствовал себя так в присутствии священников. "Если бы я хоть в одной вещи в своей жизни был уверен так, как этот человек во всех в своей". - Святой отец, это капитан Карри, - сухо произнесла Шерман и вдруг улыбнулась. - Его абсолютно не волнуют судьбы людские. Именно поэтому он сюда приехал, чтобы увезти вас в безопасное место. Отец Игнатиус, протянул Брюсу руку. Брюс пожал ее, ощутив прохладность и сухость кожи священника на фоне влажности своей. - Благодарю вас за беспокойство обо мне, - улыбаясь сказал священник. - Но воспользоваться вашим предложением я не смогу. - Мы получили сообщение, что колонна вооруженных бандитов находится всего в двухстах километрах к северу отсюда. Они прибудут сюда через день-два. Вы в большой опасности. Эти люди не знают пощады. - Да, я слышал об этом и принимаю необходимые меры предосторожности. Я уведу весь мой персонал и пациентов в лес. - Они будут вас преследовать. - Не думаю, - отец Игнатиус покачал головой. - Им нужны ценности, а не больные люди. - Они сожгут вашу миссию. - Если они это сделают, мы будем вынуждены построить все заново. - Лес кишит балуба, вы закончите свою жизнь в котле. - Нет. Очень многие из них когда-то были моими пациентами. С этой стороны я не боюсь ничего. Они мои друзья. - Святой отец, давайте прекратим споры. У меня приказ доставить вас в Элизабетвилль. Я настаиваю на этом. - А у меня приказ оставаться здесь. Я думаю, что он исходит от более высокого начальства нежели ваш, - отец Игнатиус мягко улыбнулся. Брюс собрался привести еще несколько аргументов в свою пользу, но вместо этого рассмеялся. - С этим спорить я не буду. Нуждаетесь ли вы в чем-нибудь? - Лекарства. - Антисептики, морфий, бинты. Боюсь, это все, что мы можем предложить. - Очень нас выручите. А продукты? - Постараюсь оставить максимально возможное количество. Внезапно с одной из кроватей раздался крик, заставивший Брюса вздрогнуть. - Она умрет еще до утра, - мягко сказал отец Игнатиус. - Я не могу ей помочь. - Что с ней? - У нее схватки продолжаются уже два дня. Какие-то осложнения. - Почему вы не оперируете? - Я не врач, сын мой. У нас был врач до того, как начались беспорядки, но он вернулся в Элизабетвилль. Нет, - в его голосе послышались безнадежные нотки, - она умрет. - Хейг! - сказал Брюс. - Простите? - Святой отец, у вас есть здесь операционная? Она полностью оснащена? - Да, я надеюсь. - Анестезия? - У нас есть хлороформ и пентотал. - Хорошо. Я привезу вам врача. Пойдем, Шерман. Глава 11 - Жара проклятая! - Вэлли Хендри вытер пот с лица грязным платком и повалился на обитую кожей полку. - Обрати внимание, Карри оставил нас с тобой здесь, на поезде, Хейга - в отеле, а сам смотался с этой француженкой. Ему все равно - сжаримся мы с тобой в этой коробке или нет. Главное, чтобы ему и его Хейгу было хорошо. Ты заметил это? - Кому-то нужно было остаться здесь, Вэлли, - ответил Андре. - Не спорю, но посмотри кому больше всех достается. Тебе и мне. Эти ребята из высшего света заботятся друг о друге, надо отдать им должное, он перевел свое внимание на открытое окно купе. - Солнце уже село, а жара такая, что яйца можно варить прямо в воздухе. Выпить хочется. - Он расшнуровал свои ботинки, снял их вместе с носками и с отвращением посмотрел на свои большие белые ступни. - Из-за этой жары опять ноги болят. Он сел, раздвинул пальцы ног и попытался снять между ними частички сухой мертвой кожи. - У тебя еще осталась мазь, Андре? - Да, сейчас принесу, - он открыл карман ранца, достал тюбик и подошел к полке Хендри. - Наложи, - Хендри лег на полку и протянул ступню Андре. Тот положил ее себе на колени и начал смазывать. Вэлли закурил и стал наблюдать, как рассеивается дым под потолком. - Черт возьми! Выпить хочется. Пиво в запотевшем стакане с большой шапкой пены. Он оперся на локоть и стал наблюдать за работой Андре. - Как дела? - Почти закончил, Вэлли. - Очень плохо? - Лучше, чем в прошлый раз. Еще не начала гноиться. - Ты не поверишь, как сильно чешется. Андре не ответил и Вэлли толкнул его в ребра свободной ногой. - Ты меня слышишь? - Слышу. Ты сказал, что чешется. - Тогда отвечай. Я же не сам с собой разговариваю. - Извини, Вэлли. Вэлли хмыкнул и замолчал ненадолго. - Андре, я тебе нравлюсь? - Ты же знаешь, что нравишься. - Мы друзья, да? - Конечно друзья, Вэлли. Лицо Вэлли приобрело хитрое выражение. - Ты не обижаешься, когда я тебя прошу что-нибудь для меня сделать? Ну вот как сейчас? - Я не обижаюсь, это даже приятно, Вэлли. - Приятно? - голос Вэлли стал резче. - Тебе нравится это делать? Андре опасливо взглянул на него. - Мне не составляет никакого труда делать это, - его томные глазки вглядывались в монгольские глазки Вэлли. - Тебе нравится меня трогать, Андре? Андре перестал накладывать мазь и стал нервно вытирать пальцы полотенцем. - Я спросил, нравится ли тебе трогать меня? Хочется ли тебе, чтобы я тоже трогал тебя? Андре попытался встать, но Вэлли схватил его правой рукой за шею и вновь усадил на полку. - Отвечай мне, черт возьми, тебе это нравится? - Ты мне делаешь больно, Вэлли, - прошептал Андре. - Стыдно, очень стыдно! Вэлли оскорбился. Он переменил положение пальцев на шее и крепко сжал их вокруг ключиц. - Пожалуйста, Вэлли, я прошу тебя, - простонал Андре. - Тебе нравится это? Давай, отвечай! - Да, да. Пожалуйста, Вэлли, мне больно. - Тогда отвечай мне правду. Ты когда-нибудь занимался этим по-настоящему? - Вэлли коленом прижал поясницу Андре к полке. - Нет! - вскрикнул Андре. - Не занимался. Пожалуйста, Вэлли, мне больно. - Не надо мне врать, Андре. - Хорошо. Я соврал, - Андре попытался повернуть голову, но Вэлли опять прижал его лицом к полке. - Расскажи мне об этом, куколка. - Всего один раз, в Брюсселе. - Кто же был этот бандит? - Мой хозяин. Я на него работал. У него было агентство по экспорту. - Потом он тебя выкинул, куколка? Он просто вышвырнул тебя на улицу, когда ты ему надоел? - Нет, ты не понимаешь! - горячо заговорил Андре. - Ты не понимаешь. Он заботился обо мне. У меня была квартира, машина, все. Он меня бы никогда бы не бросил: если бы не получилось... то что случилось. Он ничего не мог сделать. Он любил меня. Я клянусь тебе. Вэлли расхохотался. Он получал от всего этого огромное удовольствие. - Любил тебя. Черт подери! - он закинул голову и зашелся в приступе смеха. Секунд через десять сказал. - Ну и что же случилось между тобой и твоим настоящим голубым любовником? Почему вы не поженились и не зажили семейно? - Вэлли так понравилась собственная шутка, что он снова расхохотался. - Было расследование. Полиция... Ты делаешь мне больно, Вэлли. - Говори дальше, мадемуазель. - Полиция... У него не было другого выхода. Он был человек с положением и скандала допустить не мог. Другого выхода не было, как всегда для нас. Это безнадежно, счастья не будет. - Хватит пороть чепуху, рассказывай факты. - Он договорился о моем трудоустройстве в Элизабетвилле, дал мне денег, купил билет на самолет, все оплатил, он сделал все. Он заботится обо мне до сих пор, пишет мне письма. - Как чудесно, настоящая любовь. Мне хочется плакать, - смех Вэлли стал отрывистым. - Уясни для себя куколка. Я не люблю педиков! - Он снова сжал свои пальцы, Андре закричал от боли. - Я расскажу тебе свою историю. В исправительной школе со мной учился педик, которому очень нравилось меня трогать. Однажды я заволок его в душевую и взял с собой бритву, обыкновенный "Жиллетт". В остальных кабинках орали и пели еще двадцать человек. Он орал точно также, как и они, когда на них льется холодная вода. Никто ничего не заметил. Он хотел быть женщиной, и помог ему... голос Хендри стал глухим. Он как будто переживал все заново. - Господи! прошептал он. - Господи, сколько крови! - тело Андре сотрясали рыдания. - Я больше не буду, Вэлли. Я не мог тогда удержаться. Это было всего один раз. Пожалуйста, отпусти меня. - Так мне помочь тебе, Андре? - Нет! - закричал Андре. Хендри потерял к нему интерес, отпустил его, оставив лежать на полке, и потянулся за своими носками. - Пойду поищу пива, - он зашнуровал ботинки и встал. - Ты главное запомни, что я сказал тебе дружище, - он мрачно посмотрел на лежащее на полке тело. - И я не забуду, не рассчитывай на это. - Хендри взял свою винтовку и вышел из купе. Он нашел Боуссье на террасе отеля с группой других мужчин. - Где капитан Карри? - Он уехал в миссию. - Когда? - Примерно десять минут назад. - Хорошо. У кого ключи от бара? Боуссье помедлил с ответом. - Капитан приказал бар не открывать. Вэлли снял с плеча винтовку. - Не спорь со мной, мой друг. - Месье, я вынужден выполнять приказ капитана. С минуту они смотрели друг на друга. Взгляд пожилого человека оставался твердым. - Черт с тобой! - Вэлли двинулся через холл к бару. Он подошел к двери и ногой ударил по замку. Дверь распахнулась, Вэлли прошел к стойке, прислонил к ней винтовку и потянулся вниз к полкам с пивом. Первую бутылку он выпил залпом. Рыгнул и потянулся за второй. Открыл пробку и понаблюдал за появляющимся из горлышка пузырьком. - Хендри! - в дверях появился Майк Хейг. - Хелло, Майк, - ухмыльнулся Хендри. - Ты думаешь, что делаешь? - А что такое? - Вэлли поднес бутылку к губам и коснулся языком пены. - Брюс строго-настрого приказал никого сюда не пускать. - Ради бога, Хейг. Не веди себя, как старая баба. - Уходи отсюда, Хендри. Я здесь старший. - Майк, хочешь, чтобы я умер от жажды? - Он облокотился на стойку. Еще пару минут. Дай мне допить бутылочку. Майк оглянулся на дверь и увидел там любопытные лица жителей города. - Хорошо, Хендри. Не больше двух минут, и вон отсюда. - Ты неплохой парень, Майк. Мы с тобой просто не понимали друг друга. Я об этом сейчас сожалею. - Допивай! - отрезал Майк. Не оборачиваясь Хендри протянул руку назад и взял бутылку "Реми Мартина". Он зубами вытащил пробку, выбрал бокал и налил в него немного янтарной жидкости. - Майк, составь мне компанию, - он толкнул бокал по стойке в сторону Майка. Тот сначала равнодушно смотрел на бокал, потом с его лицом что-то произошло. Он несколько раз судорожно облизал губы и с видимым усилием поднял глаза. - Будь ты проклят, Хендри, - неестественно низким голосом произнес Майк. - Будь ты проклят, скотина! - Майк ударил по бокалу. Он слетел со стойки и рассыпался в брызги о стену. - Я что-то не так сделал, Майк? - мягко спросил Хендри. - Просто предложил тебе выпить. По комнате разнесся аромат коньяка. Майк снова облизал губы. Его рот наполнился слюной, по телу распространилось непреодолимое желание. - Будь ты проклят, - прошептал он. - Будь ты проклят, - уже умоляющим тоном, пока Хендри наливал второй бокал. - Как давно это было, Майк? Год, два? Попробуй немного, всего глоточек. Вспомни, как здорово на тебя это действовало. Давай, парень. Ты устал, ты много работал. Всего глоточек, больше не будешь. Майк вытер губы ладонью, на его лбу и верхней губе выступили капельки пота. - Давай, парень, - голос Вэлли был глухим от возбуждения. Пальцы Майка охватили бокал, автоматически подняли его и поднесли к губам, которые в предвкушении затряслись. В глазах читалось и отвращение и желание. - Всего один, - прошептал Хендри. - Только этот. Майк судорожно вскинул руку и опрокинул бокал в рот. Затем он взял его двумя руками и склонился над ним. - Я тебя ненавижу. Боже, как я тебя ненавижу, - он говорил это и Хендри, и себе, и пустому бокалу. - Вот молодец! - радостно заорал Хендри. - Давай еще налью! Глава 12 Брюс быстро вошел в отель, Шерман едва за ним поспевала. В холле находились порядка дюжины местных жителей, чувствовалось какое-то напряжение. Боуссье поспешил ему навстречу. - Извините, капитан, я не смог их остановить. Один из них, рыжий был очень несдержан. У него была винтовка, и мне показалось, что он может пустить ее в ход. - О чем вы, - но прежде чем Боуссье успел ответить, из-за двери в конце холла раздался взрыв хохота Хендри. Это была дверь бара. - Они там, - сказал Боуссье. - Они там почти уже час. - Будь они прокляты, - выругался Брюс. - Именно сейчас. Будь проклята эта скотина. Он почти бегом пересек холл и распахнул двойные двери. Хендри стоял у дальней стены с бокалом в одной руке и винтовкой в другой. Он держал винтовку за пистолетную рукоятку и описывал стволом круги в воздухе. Майк Хейг строил пирамиду из стаканов. Он как раз устанавливал последний стакан. - Привет, Брюс, дружище! - Хейг пьяно взмахнул рукой. - Как раз вовремя, можешь тоже пару раз пальнуть. Но сначала Вэлли, он стреляет первым. У нас все без обмана, полная демократия, у всех равные права. Должности и звания - не в счет. Правда, Вэлли? - Лицо Майка как будто плавилось и теряло форму. Его губы расслабились и дрожали, щеки висели, как груди у старухи, глаза слезились. Он взял со стойки стакан, почти полный, а рядом стояла бутылка "Реми Мартина". - Чудесный старый коньяк, очень тонкий аромат, - Хейг не смог правильно произнести последние слова и повторил по слогам. Он пьяно улыбался и смотрел на Брюса косыми глазами. - Отойди в сторону, Майк, - Хендри одной рукой поднял винтовку и прицелился. - Давай, старина! - заорал Майк. - Не задерживай! Разнеси все к чертовой матери! - Хендри! Прекрати, - сказал Брюс. - Пошел ты! - ответил Хендри и выстрелил. Отдачей его отбросило к стене. Пирамида разлетелась вдребезги. В ушах зазвенело. - Приз этому джентльмену! - завопил Майк. Брюс в три шага пересек комнату и вырвал винтовку из рук Хендри. - Хватит, пьяная скотина! - Иди в чертовой матери! - Хендри потирал вывихнутое винтовкой запястье. - Капитан Карри, - произнес из-за стойки Майк, - вы слышали, что вам сказал мой друг. Идите к чертовой матери спать. - Заткнись, Хейг. - В этот раз ты от меня не уйдешь, - прорычал Хендри. - Ты слишком долго на мне ездил. В этот раз я тебя сброшу! - Покорнейше прошу вас слезть со спины моего друга, капитан Карри, торжественно произнес Майк. - Он не слон, а мой кровный брат. Я не позволю преследовать его. - Ну, Карри, давай. Начнем! - проревел Вэлли. - Давай, Вэлли. Сделай его! - Хейг снова наполнил стакан. - Не позволяй ему на себе ездить. - Ну давай, Карри! - Ты пьян. - Меньше разговоров. Или я должен начать? - Ты ничего не должен, - Брюс резко ударил его в подбородок прикладом винтовки. Голова Хендри дернулась и он осел по стене. Брюс посмотрел в его остекленевшие глаза. "Достаточно, - решил он. - Это должно было выбить из него боевой дух". Он поднял Хендри и бросил в одно из кресел. "Я должен заняться Хейгом, пока он совсем не набрался, - подумал он. - Посылать за Раффи - нет времени, а оставлять у себя за спиной без присмотра эту скотину тоже нельзя". - Шерман, - позвал он. Она стояла в дверях и быстро подошла к нему. Вы умеете обращаться с пистолетом? Она кивнула. Брюс отстегнул от ремешка свой "Смит-и-Вессон" и передал ей. - Если этот человек попытается подняться из кресла, стреляйте. Встаньте здесь, чтобы он не смог до вас дотянуться. - Брюс... - Это не человек, а животное. Опасное. Вчера он убил двух маленьких детей и с вами, если его не остановить, он сделает тоже самое. Нужно удерживать его на месте, пока я займусь другим. Она взяла пистолет двумя руками, ее лицо было еще бледнее, чем обычно. - Вы сможете это сделать? - Теперь смогу, - она взвела курок. - Слышишь, Хендри, - Брюс за волосы поднял его голову. - Если попытаешься встать, она убьет тебя. Понимаешь? Она тебя пристрелит. - Пошел ты вместе со своей французской шлюхой. Я представляю, чем вы занимались на берегу весь день. Играли в игру "спрячь колбаску"? Гнев сжал горло Брюса. Он стал выворачивать рыжую шевелюру и почувствовал, что волосы остаются у него в руке. Хендри скорчился от боли. - Заткни свою поганую пасть или я тебя убью! Он действительно мог это сделать и Хендри понял это. - Ну хорошо, хорошо, Бога ради, отпусти меня. Брюс разжал руку и выпрямился. - Простите меня, Шерман. - Все в порядке. Займитесь вторым. Брюс прошел к стойке под испуганным взором Хейга. - Что ты хочешь, Брюс? Выпить? Выпей. Мы все немного выпиваем. Просто веселимся. Не надо так волноваться. - Ты больше пить не будешь, совсем наоборот, - Брюс обошел стойку. Майк стал отступать. - Что ты собираешься делать? - Сейчас увидишь, - капитан схватил его за запястье и вывернул руку за спину. - Брюс, перестань. Я чуть свою выпивку не разлил. - Хорошо, - Брюс выхватил стакан из его руки. Хейг начал сопротивляться. Он был силен, но выпивка ослабила его и Брюс заломил руку еще сильнее, заставив Хейга подняться на цыпочки. - Пойдем, дружище. - Брюс провел его к задней двери бара. Свободной рукой он повернул ключ в замке и открыл дверь. - Сюда, - он втолкнул Хейга на кухню, захлопнул ногой дверь и потащил его к раковине. - Ну, Хейг, займемся, - он нагнул Хейга над раковиной, раскрыл ему пальцами рот и затолкал в рот скомканную салфетку. - Все до конца, - он глубоко засунул палец в горло Хейга. Всю его руку облил горячий, вонючий поток. Он едва поборол приступ тошноты. Закончив, он открыл холодную воду и сунул голову Хейга под струю. - Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, Хейг. - Оставь меня в покое, черт возьми, - простонал Майк. Брюс поднял его и прижал к стене. - В миссии у одной женщины очень трудные роды. Она умрет, если ты ей не поможешь. - Нет, только не это, - прошептал Хейг, - только не это. - Мы едем туда. - Нет, прошу тебя, только не это. Я не могу, ты же видишь, что я не могу. Маленькие красные и лиловые сосуды на его носу и щеках четко выделялись на фоне бледности. Брюс ударил его ладонью, от головы разлетелись капельки воды. - Нет, Брюс, прошу тебя. Брюс ударил еще два раза, и заметил первые признаки пробуждающейся в нем злости. - Брюс, будь ты проклят. - Ты сможешь, - обрадовался Брюс. - Слава богу. Он вытолкнул его обратно в бар. Шерман по-прежнему стояла над Хендри с пистолетом. - Шерман, поехали. Займемся этой скотиной, когда вернемся. Проходя через холл, Брюс спросил. - Вы умеете водить "Форд"? - Да. - Чудесно. Вот ключи. Я поеду с Хейгом на заднем сиденье. На ступенях Хейг потерял равновесие. Брюс подхватил его и практически донес до машины. Он затолкал Майка на заднее сиденье и сел рядом. Шерман завела двигатель и развернула машину. - Ты можешь меня заставить сделать это, Брюс. Я не могу, просто не могу. - Посмотрим. - Ты не знаешь, что это такое. Не можешь знать. Она умрет на столе, он протянул Брюсу руки. - Посмотри на них. Как я могу работать? Его руки страшно тряслись. - Она все равно умрет, - резко ответил Брюс. - Ты можешь избавить ее от страданий. Хейг ладонью вытер губы. - Дай мне выпить, Брюс. Это поможет. Если дашь мне выпить, я попробую. - Нет, - сказал Брюс, и Хейг начал ругаться. Из его рта потоком полились мерзости, лицо его исказилось. Он ругал капитана Брюса, себя, Бога. Таких ругательств от него Брюс не слышал никогда. Затем Майк попытался открыть дверь. Брюс ждал этого момента, поймал Майка за воротник и прижал к сиденью. Хейг перестал сопротивляться и зарыдал. Шерман быстро провела машину по дамбе, въехала на холм и свернула на боковую дорогу. Свет фар разрезал темноту, тихо гудел ветер. Хейг всхлипывал на заднем сидении. Затем сквозь деревья показались огни миссии. Шерман снизила скорость, объехала церковь и остановилась у здания больницы. Брюс помог Хейгу выбраться из машины. Боковая дверь больницы открылась, из нее появился отец Игнатиус с керосиновой лампой в руках. В ярком свете лампы лицо Хейга казалось еще более отвратительным. - Святой отец, - объявил Брюс. - Вот ваш доктор. Игнатиус поднял лампу и сквозь очки вгляделся в лицо Хейга. - Он болен? - Нет, святой отец, он пьян. - Пьян? Значит он не сможет оперировать? - Нет, он сможет! Брюс провел Хейга по коридору в маленькую операционную. Игнатиус и Шерман шли следом. - Шерман, помогите святому отцу привезти сюда женщину, - они ушли, Брюс обратился к Майку. - Ты уже настолько погряз в дерьме, что даже не понимаешь меня? - Я не могу это сделать, Брюс. Ничего не получится. - Значит она умрет, но ты все-таки попробуешь. - Мне нужно выпить, Брюс, - Майк облизал губы. - У меня внутри все горит. Ты должен мне дать выпить. - Сделай это и получишь полный ящик. - Мне сейчас нужно. - Нет, - твердо сказал Брюс. - Посмотри, что у них есть из инструментов. Достаточно ли для такой операции? Брюс подошел к стерилизатору и поднял крышку. Из него вырвалось облако пара. Хейг заглянул внутрь. - Здесь все, что нужно. В помещении только не достаточно светло, и я хочу выпить. - Что-нибудь придумаю со светом. Мой руки. - Брюс, прошу тебя, дай мне... - Заткнись! - зарычал Брюс. - Вон там раковина. Готовься. Хейг прошел к раковине. Он уже лучше стоял на ногах, лицо приобрело более твердое выражение. "Старый ты дурак, - подумал Брюс. - Как я на тебя надеюсь. Господи, как я надеюсь, что ты сможешь это сделать". - Поторопись, Хейг. Мы не можем заниматься этим всю ночь. Брюс вышел и прошел по коридору в палату. Окна операционной были закрыты, Хейг убежать не мог. Только в коридор, а здесь он его поймает. Он заглянул в палату. Шерман и Игнатиус при помощи санитара поднимали женщину на каталку. - Святой отец, в операционной мало света. - Я могу только предложить еще одну керосиновую лампу. - Хорошо, принесите ее. Я перевезу женщину. Игнатиус с санитаром ушли. Шерман с Брюсом вывезли каталку из палаты. Женщина застонала от боли, ее лицо стало серым и казалось восковым. капитан видел такие лица у чернокожих, когда они на пороге смерти. - Она скоро умрет, - сказал Брюс. - Наверное, - ответила Шерман. - Но надо торопиться. Женщина заметалась на каталке, пробормотала что-то, глубоко вздохнула, всколыхнув простыню над огромным животом, и снова застонала. Хейг был в операционной. Он снял китель и тщательно мыл руки, склонившись над раковиной. Он даже не обернулся, когда они появились с каталкой. - Перенесите ее на стол, - сказал он, намыливая руки до локтей. Стол был такой же высоты, что и каталка, и они легко перенесли женщину на стол. - Она готова, Майк, - сказал Брюс. Хейг вытер руки чистым полотенцем, протер их спиртом, морщась от запаха, который больше не волновал его. Он снова становился хирургом. Он подошел к столу и склонился над женщиной. Она не знала о его присутствии; глаза ее были широко открыты, но не видели ничего. Хейг глубоко вздохнул. На лбу его выступили капельки пота. Седая щетина на щеках поблескивала в дрожащем свете керосинки. Он откинул одеяло. На женщине была распахнута спереди короткая белая блузка, не закрывавшая ее живот. Живот был огромный, твердый, с вывернутым на изнанку пупком. Колени были приподняты, толстые бедра широко раскинуты. Ее тело потрясла очередная схватка. Брюс мысленно помогал ей, видя как под серой кожей напряглись мускулы в попытке вытолкнуть застрявший плод. - Майк, быстрее! - Брюса потрясла эта картина. "Я не думал, что это так тяжело, - подумал он. - В муках будешь ты рожать детей своих". С искусанных губ женщины сорвался очередной крик. - Скорее, черт тебя возьми! - взмолился Брюс к хирургу. Хейг начал осмотр. Его пальцы казались неестественно белыми на фоне темной кожи. Наконец, он удовлетворился и подошел к стерилизатору. Появились Игнатиус и санитар с двумя лампами. Священник хотел что-то сказать, но почувствовав напряженность в комнате, промолчал. Все смотрели на Майка Хейга. Его глаза были плотно закрыты. Лицо в свете лампы, казалось, состояло из плоскостей и острых углов. Он тяжело дышал. "Я не должен его сейчас подталкивать, - подумал Брюс. - Я подвел его к самому краю, он должен сам принять решение". Майк открыл глаза. - Кесарево сечение, - быстро произнес он, как собственный смертный приговор. - Я это сделаю. - Халаты и перчатка? - быстро спросил Брюс отца Игнатиуса. - С стерильном шкафу. - Принесите. - Ты должен помочь мне, Брюс. И вы тоже, Шерман. - Конечно, объясни нам. Игнатиус помог им облачиться в зеленые операционные халаты. Они быстро продезинфицировали руки. - Принесите тот поднос, - приказал Майк и открыл стерилизатор. При помощи длинного пинцета он доставал из испускающей пар коробки инструменты и укладывал их на поднос, громко произнося название каждого. - Скальпель, скобки, зажимы. Санитар протирал живот женщины спиртом и укладывал простыни. Майк наполнил шприц пентоталом и повернулся к свету. Его не возможно было узнать: лицо в маске, волосы закрыты зеленой шапочкой, длинный халат закрывал тело до пят. Он нажал на поршень, несколько капель прозрачной жидкости скатились по игле. Он взглянул на Брюса. - Готов? - Да, - кивнул Брюс. Майк склонился над женщиной, взял ее руку и стал иглой нащупывать под темной кожей вену. Жидкость в шприце окрасилась в красный цвет, Майк медленно нажал на поршень. Женщина скоро перестала стонать, ее тело расслабилось, дыхание замедлилось и выровнялось. - Идите сюда, - приказал Майк Шерман. Она взяла хлороформную маску и подошла к изголовью. - Я скажу вам когда. Она кивнула. "Господи, как прекрасны ее глаза", - подумал Брюс. - Скальпель, - сказал Майк и указал на поднос. Брюс быстро передал его. Потом все смещалось в его голове. Он потерял чувство реальности. Натянутая кожа, раскрывающаяся вслед за скальпелем. Кровь, сочащаяся отовсюду. Розовые мышцы, желтоватые слои подкожного жира, синеватые кольца кишечника. Человеческое естество, мягкое, пульсирующее, кроваво-блестящее в свете лампы. Скобы и зажимы, как серебристые насекомые, окружившие разрез, как будто это был цветок. Пуки Майка, не похожие на человеческие, в желтых резиновых перчатках, работающие в животе. Промакивающие, режущие, зажимающие, перетягивающие. Потом лиловая матка, разрезанная скальпелем. И, наконец, маленький клубок из рук и ног, с непропорционально большой головой, опутанный толстой розовой змеей пуповины. В руках Майка ребенок повис вниз головой, как летучая мышь. Щелчок ножниц, и он больше не связан с телом матери. Еще немного манипуляций Майка, и ребенок закричал. В его крике чувствовалось возмущение живого существа от встречи с этим миром. Со стороны стола в восторге засмеялась и захлопала в ладоши, как ребенок на кукольном представлении, Шерман. Внезапно Брюс тоже засмеялся. Это был смех из самой души. Смех из далекого прошлого. - Возьми его, - предложил Хейг. Шерман осторожно взяла слабо извивающееся тельце на руки. Хейг начал зашивать. Наблюдая за ее лицом, Брюс ощутил, как смех умирает у него в горле. Ему хотелось плакать. Хейг зашил специальным сложным стежком матку. Затем, как опытный портной, стал накладывать внешние швы. Он стянул толстые губы разреза нитками и, наконец, заклеил пластырем. Он накрыл женщину одеялом, сдернул с лица маску и повернулся к Шерман. - Вы можете помочь мне вымыть его, - его голос звучал гордо. Они вдвоем подошли к раковине. Брюс скинул халат и вышел на улицу. Он облокотился на капот автомашины и закурил. "Сегодня я вновь смеялся, - с удивлением подумал он. - А потом чуть не плакал. И все из-за женщины и ребенка. Притворство кончилось. И уединение. Сегодня здесь родился не один человек. Я вновь смеялся. У меня было желание смеяться. Я чувствовал необходимость плакать. Женщина и ребенок. Единственное ради чего стоит жить. Нарыв прорвался. Теперь я буду выздоравливать". - Брюс, Брюс, где вы? - он не ответил. Она заметила огонек сигареты и подошла. Остановилась рядом в темноте. - Шерман... - произнес Брюс и замолчал. Он хотел обнять ее, просто крепко обнять. - Да, Брюс, - ее лицо было совсем близко. - Шерман, я хочу... - Брюс снова замолчал. - Я тоже, - прошептала она, но затем отступила на шаг. - Пойдем посмотрим, что делает наш доктор, - она взяла его за руку и повела в дом. Он чувствовал в своей ладони прохладу ее длинных красивых пальцев. Майк Хейг и отец Игнатиус склонились над колыбелью, стоящей рядом с кроватью матери. Женщина спокойно дышала, на ее лице застыло выражение умиротворения. - Брюс, посмотри какая прелесть, - позвал Хейг. Все еще держась за руки, Брюс и Шерман подошли к колыбели. - В нем все восемь фунтов, - гордо заявил Майк. Брюс посмотрел на младенца. "Черные новорожденные красивее наших - они не выглядят наполовину сваренными". - Жалко, что это не форель, - пробормотал Брюс. - Могли бы зарегистрировать национальный рекорд. - Хейг с секунду смотрел на него в недоумении, затем закинул назад голову и рассмеялся. Это был новый Хейг. Это чувствовалось во всем. Как он держал голову, как разговаривал. - Как насчет обещанной выпивки? - проверил его Брюс. - Выпей за меня. Я пропущу. "Это не простые слова, - понял Брюс. - Он теперь действительно в ней не нуждается". - Когда доберемся до города, я выпью двойную порцию. - Брюс взглянул на часы. - Уже одиннадцатый час, нам нужно ехать. - Мне нужно подождать, пока она не выйдет из анестезии, - возразил Хейг. - Заедете за мной утром. Брюс помедлил. - Ну, хорошо. Поехали, Шерман. На обратной дороге в Порт-Реприв они сидели рядом в темноте салона и молчали. Уже когда они въехали на дамбу, Шерман вдруг сказала. - Он хороший человек, твой доктор. Очень похож на Поля. - Кто такой Поль? - Так звали моего мужа. - А, - Брюс был смущен. Упоминание этого имени что-то изменило в его настроении. Шерман, глядя на освещенную фарами дорогу, продолжила. - Поль был примерно такого же возраста. Достаточно стар, чтобы научиться пониманию. Молодые мужчины нечутки. - Ты любила его? - Брюс постарался, чтобы в голосе не было слышно ревности. - Любовь может принимать различные формы. Я начала любить его. Очень скоро я полюбила бы его достаточно для того, чтобы... - Шерман запнулась. - Чтобы что? - голос Брюса звучал глухо. "Опять началось, - подумал он. - Я снова беззащитен". - Мы были женаты всего четыре месяца. - Ну и что? - Я хочу чтобы ты знал. Хочу тебе все объяснить. Это очень важно. У тебя хватит терпения меня выслушать? - в ее голосе слышались умоляющие нотки, он не мог этому противостоять. - Шерман, ты ничего не обязана мне говорить. - Обязана. Я хочу, чтобы ты знал, - она немного помедлила, и продолжила уже более спокойным тоном. - Я сирота, Брюс. Мои папа и мама погибли во время немецкой бомбежки. Мне было всего несколько месяцев, и я их совсем не помню. Я не помню ничего. От них не осталось ни одной вещи, на мгновение ее голос задрожал. - Меня приютили монашки. Это и была моя семья. Но это совсем другое, совсем не твое. У меня никогда не было ничего, принадлежащего мне лично, только мне и никому больше. Брюс сжал ей руку. Она неподвижно лежала в его ладони. "Теперь у тебя есть я, - подумал он. - Теперь у тебя есть я". - Потом, когда подошло время, монахини боб всем договорились с Полем Картье. Он работал здесь инженером в горнодобывающей компании. Занимало определенное положение в обществе и считался достойной партией для их воспитанницы. Он прилетел в Брюссель и мы поженились. Я не была несчастлива, хотя он был пожилой, как доктор Майк. Он был очень добрый и ласковый человек. Он понимал меня. Он не... - она повернулась к Брюсу, схватила его крепко за руку и приблизилась к его лицу. Ее волосы рассыпались по плечам, голос был полон мольбы. - Брюс, ты понимаешь, что я пытаюсь тебе сказать? Брюс остановил машину у отеля, выключил двигатель и спокойно сказал: - Да, я понимаю. - Спасибо тебе, - она резко открыла дверь, выскочила на улицу и быстро прошла на своих длинных, затянутых в джинсы, ногах к отелю. Брюс посмотрел, как она вошла в двери, затем нажал прикуриватель на приборном щитке, достал из пачки сигарету и закурил. Он выдохнул дым на лобовое стекло и внезапно понял, что он счастлив. Ему опять хотелось смеяться. Он выбросил только что закуренную сигарету и вылез из машины. Взглянул на часы - уже за полночь. "Господи, как я устал. Возрождение требует больших эмоциональных усилий". Он громко рассмеялся, чтобы еще раз испытать это состояние, позволяя ему медленно захватить себя. В холле его ожидал Боуссье. Он был одет в махровый купальный халат. Его глаза покраснели от бессонницы. - Месье, вы закончили все приготовления? - Да. Женщины и двое детей спят наверху. Мадам Картье поднялась только что. - Я знаю, - сказал Брюс. - Как вы видите, все мужчины находятся здесь, - Боуссье указал на спящие тела на полу холла и бара. - Мы уезжаем на рассвете, - Брюс зевнул, потер веки кончиками пальцев. - Где мой офицер? Рыжий? - Он ушел к поезду совершенно пьяный. Он нам еще доставил неприятностей после того, как вы уехали, - Боуссье помедлил. - Он пытался подняться наверх, к женщинам. - Будь он проклят, - Брюс вновь ощутил ярость. - Что случилось потом? - Его отговорил один из ваших сержантов, такой крупный. - Слава богу, что есть Раффи. - Я приберег для вас место, чтобы вы могли отдохнуть, - Боуссье указал на удобное кожаное кресло. - Вы должно быть ужасно устали. - Вы очень добры, - поблагодарил Брюс. - Но сначала я проверю наши посты. Глава 13 Брюс проснулся от того, что Шерман, склонившись над креслом, щекотала ему нос. Он был в полной форме, в каске, винтовка под рукой, только ботинки расшнурованы. - Брюс, ты не храпишь, - она тихо рассмеялась. - Это радует. - Который час? - сонно спросил он. - Скоро пять. Завтрак на кухне. - Где Боуссье? - Одевается. Собирается начинать посадку на поезд. - Такое впечатление, что у меня во рту спал козел, - Брюс провел языком по зубам. - Тогда утреннего поцелуя ты не дождешься, мой капитан, - она со смехом выпрямилась. - Твои туалетные принадлежности на кухне. Я посылала за ними жандарма. Можешь умываться. Брюс зашнуровал ботинки и прошел, переступая через спящие тела, на кухню. - Горячей воды нет, - извинилась Шерман. - Это волнует меня меньше всего, - Брюс подошел к столу и достал из ранца бритву, мыло и помазок. - Я обворовала курятник, - созналась Шерман. - Там оказалось всего два яйца. Как мне их приготовить? - Всмятку, - Брюс снял с себя китель, рубашку и подошел к раковине. Он ополоснул лицо и голову и зарычал от удовольствия. Он установил над кранами зеркало и намылил щеки. Шерман присела рядом и стала наблюдать за ним с нескрываемым любопытством. - Очень жаль, что у тебя нет бороды. Она была бы похожа на мех выдры. - Когда-нибудь я отращу ее специально для тебя, - улыбнулся Брюс. - У тебя глаза голубые, Шерман. - Тебе понадобилось много времени, чтобы это заметить, - она кокетливо надула губки. Они и без помады привлекательно розовели на бледном фоне кожи. Зачесанные назад волосы подчеркивали ее высокие скулы и большие красивые глаза. - В Индии "шер" значит "тигр", - сказала Брюс. Мгновенно ее губы растянулись в оскале. У нее были очень ровные белые зубы. Она зарычала. Брюс едва не порезался. - мне не нравятся женщины, которые паясничают перед завтраком. Это плохо сказывается на моем пищеварении. - О, господи, завтрак! - Шерман вскочила на ноги. - Почти вовремя. Опоздала всего лишь на двадцать секунд. Ты меня простишь? - В последний раз. - Брюс смыл с лица мыло, причесался и подошел к столу. - Сколько ложек сахара? - Три, - Брюс разбил скорлупу яйца. Она поставила перед ним чашку кофе. - Мне нравится готовить тебе завтрак. Брюс не ответил. Разговор принимал опасное направление. Она села перед ним в кресло и оперлась подбородком о ладони. - Ты слишком быстро ешь, - заявила Шерман. Брюс удивленно посмотрел на нее. - Но по крайней мере с закрытым ртом. Брюс принялся за второе яйцо. - Сколько тебе лет? - Тридцать. - Мне - двадцать, почти двадцать один. - Чудесный возраст. - Чем ты занимаешься? - Я - солдат. - Нет. - Хорошо. Я адвокат. - Вы, должно быть, очень умны, - торжественно провозгласила она. Я просто гений. Иначе здесь бы не оказался. - Ты женат? - Нет, был. Это что - допрос? - Она умерла? - Нет, - он попытался не показать причиненной ему боли. Теперь это удавалось значительно легче. - О! - Шерман взяла ложку и принялась размешивать сахар в его чашке. - Она красивая? - Нет... да. Думаю, что да. - Где она? - затем быстро добавила. - Прости меня. Это не мое дело. Брюс взял из ее рук чашку кофе и выпил. Затем взглянул на часы. - Почти пять пятнадцать. Нужно ехать за Майком. Шерман быстро встала. - Я готова. - Я знаю дорогу. Тебе лучше идти на станцию. - Я хочу ехать с тобой. - Почему? - Просто хочу и все. Мне хочется еще раз увидеть ребенка. - Ты победила, - Брюс взял свой ранец и они вышли в холл. там был Боуссье. Люди были почти готовы начинать посадку. - мадам Картье и я уезжаем в миссию за доктором. Вернемся примерно через полчаса. К тому времени все люди должны быть в поезде. - Хорошо, капитан. Брюс позвал стоящего на террасе Раффи. - Ты приготовил продукты и лекарства для миссии? - В багажнике "форда", босс. - Хорошо. Снимай все посты и привози людей на станцию. Машинисту скажи, чтобы поднимал пары и был готов к отъезду в любую минуту. Отъезжаем, как только я привезу лейтенанта Хейга. - Хорошо, босс. Брюс отдал ему свой ранец. - Отнеси на поезд, Раффи, - затем его взгляд упал на картонные коробки у ног Раффи. - Что это такое? - Пара бутылок пива, босс, - пробормотал смущенно Раффи. - Вдруг почувствуем жажду по дороге домой. - Ну, хорошо, - усмехнулся Брюс. - Положи их в безопасное место и не выпивай до моего возвращения. - Оставлю вам пару бутылок, босс. - Пойдем, тигрица, - Брюс с Шерман вышли на улицу и подошли к Форду. Она поджала под себя ноги, как вчера, но села значительно ближе к Брюсу. Когда они проезжали по дамбе, Шерман прикурила две сигареты и передала одну ему. - Я буду рада уехать отсюда, - она обвела взглядом болота, с поднимающимся над ними утренним туманом. - Я ненавижу это место с тех пор, как умер Поль. Я ненавижу болота, москитов и джунгли. Я рада, что мы уезжаем. - Куда ты поедешь? - Не думала об этом. Наверное, обратно в Бельгию. Куда угодно подальше от Конго. Куда угодно от этой жары в место, где можно дышать. Подальше от болезней и страха. Куда-нибудь, откуда не надо будет убегать. Где человеческая жизнь чего-нибудь стоит. Подальше от убийств, пожаров и насилия, - она глубоко затянулась и отвернулась к зеленой стене леса. - Я родился в Африке, - сказал Брюс. - Еще до того, как молоток судьи заменили прикладом винтовки, до того, как начал заявлять о своих правах автоматной очередью, - Брюс говорил тихо, - до того, как страну охватила ненависть. Теперь я не знаю, что мне делать. О будущем я не задумывался. Он замолчал и повернул на дорогу к миссии. - Все так быстро изменилось. Я понял как быстро, когда приехал сюда, в Конго. - Ты собираешься здесь оставаться, Брюс? Я имею в виду Конго? - Нет, уже достаточно. Я даже не могу понять, за что воюю. Он выбросил в окно окурок. Впереди показались здания миссии. Брюс остановил машину рядом с больницей. - Должны быть на земле места, где люди живут нормально. Я их обязательно найду. Он открыл дверь и вышел, Шерман, скользнув по сидению, последовала за ним. Он почувствовал прикосновение ее руки и сжал ее пальцы в своей ладони. Она ответила на пожатие. Майк Хейг и отец Игнатиус были настолько заняты в палате роженицы, что не слышали, как приехал автомобиль. - Доброе утро, Майк. К чему этот маскарад? - Привет, Брюс. Привет, Шерман, - Майк улыбнулся, взглянул на свою выцветшую коричневую рясу. - Занял у Игнатиуса. Немного велика по росту и тесна в талии, но более подходит к больнице, чем военная форма. - Она вам идет, доктор Майк, - сказала Шерман. - Приятно слышать, когда меня опять так называют. Вам, наверное хочется увидеть ребенка, Шерман? - С ним все в порядке? - И с ним, и с матерью, - успокоил ее Майк и подвел к младенцу. С каждой кровати за ними наблюдали любопытные глаза. - можно взять его на руки? - Он спит, Шерман. - Ну, пожалуйста. - Ладно, не думаю, что это его убьет. Можете взять. - Брюс, иди сюда. Посмотри, как он прекрасен. - Она прижала маленькое тельце к груди. Крошечные губки сразу же стали искать сосок. Брюс наклонился и посмотрел на ребенка. - Просто прекрасно, - он повернулся к отцу Игнатиусу. - Я привез вам обещанные припасы. Пошлите за ними санитара. - Затем Хейгу. Переодевайся, Майк. У нас все готово к отъезду. Не глядя на Брюса и нервно сжимая пальцами висящий на шее фонендоскоп, Майк ответил: - Я, наверное, с тобой не поеду, Брюс. Брюс подошел к нему поближе. - Что? - Я остаюсь здесь, с Игнатиусом. Он предложил мне работу. - Ты с ума сошел, Майк. - Может быть, - согласился Майк и взял у Шерман ребенка. Он положил его в колыбель у кровати матери и поправил пеленки. - А может и нет, - он выпрямился и указал рукой на ряды кроватей. - Ты должен признать, что работы здесь очень много. Брюс обратился за помощью к Шерман. - Отговори его. Может быть ты сумеешь объяснить ему тщетность таких попыток. - Нет, Брюс, не буду, - покачала головой Шерман. - Майк, ради бога, будь здравомыслящим. Ты не сможешь жить в таких пропитанных инфекцией болотах, ты не сможешь... - Я провожу тебя до машины, Брюс. Я знаю, что у тебя мало времени. Он вывел их через боковую дверь и подождал, пока они сядут в машину. Брюс высунул из окна руку, Майк крепко пожал ее. - Пока, Брюс. Спасибо за все. - Пока, Майк. Надеюсь, что ты преуспеешь в деле спасения человечества. - Сомневаюсь, Брюс. Мне просто захотелось опять заняться единственно любимым делом. Может быть мне удастся оплатить выставленный жизнью счет. - Я доложу, что ты пропал без вести и, возможно, убит. Выброси свою форму в реку. - Обязательно, - Хейг отступил от машины. - Не обижайте друг друга. - О чем вы говорите? - сдерживая улыбку спросила Шерман. - Такого старого пса, как я, обмануть трудно. Брюс отцепил сцепление, и автомобиль тронулся. - Храни вас бог, дети мои, - Майк широко улыбался и махал рукой. - До свидания, доктор Мишель. - Прощай, Майк. Брюс наблюдал за высокой фигурой Майка в зеркало. Во всей его позе чувствовалась гордость и уверенность. Он еще раз взмахнул рукой и поспешил в больницу. Никто из них двоих не произнес ни слова, пока он не подъехали к главной дороге. Шерман, прижавшись к Брюсу, улыбалась чему-то своему и смотрела на бегущую навстречу дорогу. - Брюс, он очень хороший человек. - Шерман, прикури мне сигарету пожалуйста, - он не хотел об этом говорить. Это была одна из немногих вещей, которую словами можно только испортить. Снизив скорость на перекрестке, Брюс включил вторую передачу и автоматически взглянул налево. - О, господи! - Что такое, Брюс? - Смотри! В ста ярдах вверх по дороге, прижавшись к обочине, стояла колонна из шести машин. Первые пять были мощные армейские грузовики с брезентовым верхом, выкрашенные в тускло-оливковый цвет, шестая - яркий желто-красный бензовоз с эмблемой компании "Шелл" на цистерне. К ведущему грузовику была прицеплена приземистая противотанковая пушка на резиновом ходу с высоко задранным вверх стволом. Вокруг грузовиков суетилось множество африканцев в форме различных армий. Все были вооружены, некоторые современным автоматическим оружием, некоторые давно снятыми с вооружения ружьями. Одни мочились на дорогу, другие стояли группками и разговаривали. - Генерал Мозес! - Вниз! - Брюс правой рукой спихнул ее на пол. Он вдавил педаль газа, и машина, буксуя задними колесами в пыли на обочине, вырвалась на главную дорогу. Выйдя из заноса, Брюс взглянул в зеркало. Среди бандитов началось суматошное движение. Сквозь шум мотора Брюс даже услышал их крики. Впереди, примерно в ста ярдах, был спасительный поворот к дамбе. Шерман встала на колени и попыталась посмотреть назад через спинку сидения. - На пол! - Брюс грубо пригнул вниз ее голову. По обочине рядом с автомобилем вдруг пробежала линия пыльных фонтанчиков, и Брюс услышал захлебывающийся звук пулемета. Всего несколько мгновений до поворота. Внезапно машина сотряслась от серии ударов. Лобовое стекло покрылось трещинами, разлетелись часы на приборном щитке, густо осыпав голову Шерман осколками. Две пули пробили спинку сидения, выбив сухую траву, как внутренности из раненного зверя. - Закрой глаза! - закричал Брюс и ударил кулаком по лобовому стеклу. Прищурив глаза от летящих осколков, он сумел рассмотреть в пробитое отверстие дорогу. Он вывернул руль, юзом вошел в поворот и, едва не сорвавшись в кювет, вылетел к дамбе. - Шерман, с тобой все в порядке? - Да. А с тобой? - она поднялась на сиденье, одна щека была поцарапана осколком стекла, испуганные глаза заполнили все лицо. - Я могу только молиться, чтобы у Боуссье и Хэндри все было готово к отъезду. Мы обогнали этих ублюдков всего минут на пять. Они промчались по дамбе со скоростью восемьдесят миль в час и влетели на главную улицу городка. Брюс все время подавал тревожные гудки. - Господи, сделай так, чтобы они были готовы. С облегчением он увидел, что улица пуста, а в отеле, похоже никого нет. Он, продолжая сигналить и поднимая огромное облако пыли из-под колес, помчался на станцию. Заложив крутой вираж, он обогнул здание станции и выехал на перрон. Большинство беженцев стояло рядом с поездом. Сам Боуссье вместе с женой стоял с другими женщинами у последней платформы. Брюс открыл окно и закричал. - Сажайте всех на поезд! Меня догоняют бандиты! Мы уезжаем немедленно. Гражданские и военные стали торопливо занимать места. Брюс, не переставая кричать, поехал дальше по платформе. - Все на поезд! Бога ради, быстрее! они идут. Он затормозил у кабины локомотива и закричал машинисту: - Поехали! Не теряйте ни секунды. Выжмите из него все, что возможно. Нас преследуют бандиты. Голова машиниста скрылась в кабине даже без обычного ответа: "Да, месье". - Скорее, Шерман, - Он вытащил ее из машины. Вместе они подбежали к одному из крытых вагонов, и Брюс посадил ее на лестницу. В этот момент поезд дернулся так сильно, что Шерман отцепилась от поручней и она упала на Брюса. Он не был готов, и они оба повалились на пыльный бетон. Мимо них, набирая скорость, шел поезд. Брюс вспомнил детский кошмарный сон, в котором он бежал за поездом, но никак не мог догнать его. Он с трудом поборол в себе панику и поднял Шерман на ноги. Долгое мгновение они стояли, обнявшись, на платформе, а мимо них со все ускоряющим стуком колес несся состав. - Беги! - прохрипел он. - Беги! Ему удалось схватиться за поручень второго вагона. Он повис на нем, удерживая Шерман за талию. Из двери показалась рука сержанта Раффараро, схватила Шерман за шиворот, и легко, как котенка, втащила ее в вагон. Затем он высунулся второй раз. - Если будете продолжать так вести себя, босс, мы вас точно когда-нибудь потеряем. - Прости меня, Брюс, - она прижалась к нему. - Все в порядке, - он улыбнулся. - А сейчас, пожалуйста, иди в купе и оставайся там, пока я не разрешу тебе выйти. Поняла? - Да, Брюс. - Иди, - он повернулся к Раффи. - На крышу, сержант. Сейчас начнется фейерверк. У этих ублюдков есть орудие, а мы будем находиться в прямой видимости от города до самой вершины холма. Когда они залезли на крышу, поезд уже вышел из города и начинал входить в свой первый, по пути наверх поворот. Солнце уже встало над горизонтом, туман рассеялся и они могли наблюдать за всем, происходящим внизу. Колонна генерала Мозеса проехала по дамбе и вошла на главную улицу. Первый грузовик резко повернул и встал поперек улицы. Из-под брезента высыпали люди и быстро принялись разворачивать орудие. - Надеюсь, что эти арабы не слишком хорошо обучены управляться с этой штукой, - прорычал Раффи - Скоро узнаем, - Брюс осмотрел поезд. В последней платформе среди своих женщин сидел Боуссье. Он выглядел, как старый седовласый колли среди своих овец. У стальных стен платформы, пригнувшись сидели Андре де Сурье и человек двенадцать жандармов. Во второй платформе жандармы также готовились к бою. - Чего вы ждете? - заорал Раффи. - Начинайте стрелять, достаньте вы эту пушку! Они открыли беспорядочную стрельбу, чуть погодя к винтовкам присоединились пулеметы. Каска Андре после каждой очереди налезала ему на глаза, и он вынужден был прекращать огонь и поправлять ее. С крыши первого вагона раздавались короткие очереди винтовки Вэлли Хендри. Бандиты отбежали от орудия, один из них остался валяться на дороге, но за щитком остались люди. Брюс видел их каски. Вдруг из ствола пушки вырвалась струя белого дыма, и над поездом с присвистом крыльев взлетающего фазана пролетел снаряд. - Высоко! - крикнул Раффи. - Низко! - следующий взорвался среди деревьев значительно ниже поезда. - Третий вобьют точно в горло, - сказал Брюс. Снаряд ударил в конец поезда. Это был бронебойный, поэтому никакого взрыва не последовало, только звук удара и толчок. Брюс попытался оценить повреждения. Люди на задних платформах выглядели потрясенными, но невредимыми. Вздох облегчения в горле Брюса сменился выдохом ужаса, когда он понял, что произошло. - Они попали в сцепку! Они разбили сцепку последнего вагона. Зазор между поездом и последним вагоном начал расширяться. Он покатился вниз под уклон, отделенный от поезда, как хвост от тела ящерицы. - Прыгайте! - закричал Брюс в сложенные ладони. - Прыгайте, пока вагон не набрал скорость. Может быть они его не слышали, может быть были слишком потрясены, чтобы принимать какие-либо осознанные решения, но ни одна фигура на платформе не пошевелилась. Вагон катился вниз все быстрее и быстрее городу и банде генерала Мозеса. - Что мы можем сделать, босс? - Ничего. Стрельба вокруг Брюса сменилась тишиной, и каждый человек на поезде, даже Хендри, провожали взглядом удаляющийся вагон. Брюс увидел, как Боуссье поднял на ноги свою жену, обнял ее. Они оба смотрели на Брюса. Боуссье помахал рукой и снова застыл. Андре, без каски, тоже смотрел на Брюса, но никаких жестов руками не делал. Через равные промежутки времени тишина нарушалась громом выстрела орудия, но Брюс почти не замечал его. Он увидел как бандиты ворвались на станцию. Вагон, замедлив ход, подъехал к перрону и резко остановился, ударившись в амортизаторы в конце рельсов. Бандиты облепили его, как муравьи тело жука, Брюс услышал приглушенные звуки выстрелов, увидел, как блестят штыки на солнце, и отвернулся. Они почти достигли вершины холма. Но Брюсу облегчения это не принесло. В горле давили спазмы, глаза наполнялись слезами. - Бедняги, - прошептал рядом с ним Раффи, и в этот момент еще один снаряд попал в поезд. Они услышали звук удара и почувствовали сильный толчок. В этот раз где-то впереди, около паровоза. Раздалось шипение выходящего пара, скорость поезда замедлилась. Но они уже проехали гребень холма. Город скрылся из виду. Скорость увеличилась, когда они покатились вниз по противоположному склону. По количеству пара Брюс понял, что паровоз получил смертельную рану. Он включил передатчик. - Машинист, вы слышите меня? Как серьезны повреждения? - Еще не знаю, капитан. Слишком много пара и давление падает очень быстро. - Постарайтесь спустить поезд с холма. Абсолютно необходимо проехать пересечение с автомобильной дорогой. Если мы остановимся по эту сторону, они смогут добраться до нас на грузовиках. - Я постараюсь, капитан. Они быстро съехали со склона, но на ровной местности их скорость замедлилась. Сквозь клубы пара Брюс рассмотрел пересечение с шоссе. Они проскочили его со скоростью порядка тридцати миль в час. Когда поезд, наконец, остановился они были примерно в трех-четырех милях от переезда и скрыты от дороги стеной леса и тремя поворотами. - Не думаю, что они будут нас здесь искать, но мы все-таки устроим засаду в миле отсюда на путях. - Эти арабы нас преследовать не будут, босс. У них там женщины и полный бар выпивки. Они протрезвеют только дня через два-три. - Ты, наверное, прав, Раффи. Но рисковать не будем. Устрой засаду... Глава 14 Андре де Сурье держал у своей груди каску, как шляпу на похоронах. Ветер приятно ласкал его длинные, мокрые от пота волосы. В его ушах звенело от удара снаряда в поезд, но он слышал и приглушенный плач одного из детей, и успокаивающий голос матери. Он смотрел на удаляющийся поезд и видел на крыше второго вагона фигуру Брюса Карри и рядом с ней огромный торс сержанта Раффи. - Они не могут нам помочь, - тихо произнес Боуссье. - Они бессильны, - он поднял руку в прощальном салюте и резко опустил ее. Будь мужественна, любовь моя, - сказал он своей жене, - прошу тебя, будь мужественна, - она прижалась к нему. Андре выпустил каску из рук. Она со звоном ударилась о металлический пол платформы. Он вытер пот со лба дрожащей рукой и повернулся в сторону поселка. - Я не хочу умирать, - прошептал он. - Не сейчас и не так, пожалуйста, не сейчас. Один из жандармов безрадостно рассмеялся и подошел к пулемету. Он отодвинул в сторону Андре и принялся стрелять по крошечным бегающим фигуркам людей на станции. - Нет! - пронзительно крикнул Андре. - Не делай этого. Не сопротивляйся. Они нас всех убьют, если ты будешь стрелять. - Они нас убьют в любом случае, - засмеялся жандарм и выпустил длинную очередь. Андре двинулся к нему, может быть, чтобы оттащить его от пулемета, но силы оставили его. Его руки, с нервно сжимающимися и разжимающимися пальцами безвольно повисли. Его губы задрожали, затем открылись и испустили крик ужаса. - Нет! - закричал он. - Только не это! Господи, сжалься надо мной! Спаси меня! Не допусти моей смерти! Прошу тебя, господи. Он судорожно вцепился в борт платформы. Вагон замедлил свой ход. Андре разглядел подбегающих людей с винтовками, черных людей в рваной и грязной форме. Лица искажены, хищные рты широко раскрыты в похожем на волчий вое. Андре выпрыгнул на перрон. От удара о бетон у него сбилось дыхание, он упал, потом попытался встать на четвереньки, держась руками за живот и силясь что-то кричать, но удар прикладом между лопатками снова повалил его на землю. Над ним кто-то закричал по-французски: - Он белый, оставьте его для генерала. Не убивайте его. - Его опять ударили прикладом, на этот раз - по голове. В полубессознательном состоянии он валялся в пыли и смотрел, как бандиты стаскивают с платформы остальных. Черных жандармов они пристрелили сразу же, а потом со смехом соревновались между собой в искусстве резьбы штыком по мясу. Двое детей тоже не мучались. Их вырвали из рук матерей, схватили за ноги и ударили головой о борт вагона. Старый Боуссье пытался сопротивляться, когда с его жены начали срывать одежду, но получил удар штыком в спину и две пули в голову. Все это произошло в первые минуты, до прихода офицеров, к этому времени в живых остались только Андре и четыре женщины. На глазах Андре женщин обнажили. Он с ужасом наблюдал, как их распяли прямо на бетоне, как скотину перед клеймением. Как мужчины начали выстраиваться в очередь, заранее расстегивая брюки, покрытые у некоторых свежей кровью. Но потом появились два человека с красными шевронами на груди, судя по командному тону - офицеры. Один из них выстрелил в воздух из пистолета, а потом, добившись внимания, обратился ко всем с пламенной речью. Это возымело эффект и женщин утащили в отель. Офицер подошел к лежащему Андре, склонился над ним и, схватив его за волосы, повернул к себе лицом. - Добро пожаловать, красавчик. Генерал будет очень рад. Жалко, что твои белые друзья улизнули, но один это все-таки лучше, чем ничего. Он заставил Андре сесть, заглянул ему в лицо, а затем в ярости плюнул в глаза. - Уведите его. Генерал побеседует с ним позже. Они привязали Андре к одной из колонн на террасе отеля. Он мог через большие окна холла видеть, что они делали с женщинами, но не мог себя заставить видеть это. Он все слышал: к полудню крики превратились в стоны и рыдания, к вечеру все женщины замолчали. Но очередь бандитов у передней двери не исчезала. Некоторые вставали в нее по три-четыре раза. Все были абсолютно пьяны. Один весельчак ходил с бутылкой ликера в одной руке и бутылкой виски в другой и, прежде чем снова встать в очередь, останавливался перед Андре. - Выпей со мной, красавчик, - просил он, а затем сам отвечал. Конечно ты выпьешь, - он набирал в рот напиток из какой-либо бутылки и плевал Андре в лицо. Все остальные, стоящие в очереди, каждый раз разражались хохотом. Иногда кто-нибудь из бандитов останавливался перед Андре, снимал с плеча винтовку, отступал на несколько шагов, прицеливался штыком в лицо и бросался вперед, отводя штык в сторону в самый последний момент. Каждый раз Андре не мог удержаться от крика ужаса. И каждый раз это вызывало у окружающих взрыв смеха. К вечеру они начали поджигать дома на окраине города. Одна из групп в состоянии тоски от изнасилований и выпивки, расположилась на террасе и принялась петь. В их пении чувствовались все парадоксы Африки. Они продолжали петь, а рядом с отелем спор двух бандитов перерос в драку на ножах. Прекрасные звуки пения заглушали тяжелое дыхание двух раздетых до пояса дерущихся негров и быстрый шорох их ног в пыли дороги. Когда они сошлись грудь в грудь для последнего удара, в песне появились торжественные ноты. Один из дерущихся отступил назад, его правая рука сжимала нож, воткнутый по самую рукоятку в живот второго. Проигравший стал сползать с ножа на дорогу, песня становилась глуше, печальней и, наконец, прекратилась совсем. Они пришли за Андре уже в темноте. Четверо, менее пьяные, чем остальные. Они провели его по улице в контору горнодобывающей компании. Генерал Мозес сидел в одном из кабинетов. В его облике не было ничего зловещего - он выглядел как вышедший на пенсию служащий. Маленького роста, с коротко остриженными, начинающими седеть волосами, в очках в роговой оправе. На его груди располагались три ряда медалей; пальцы были унизаны перстнями до второй фаланги: бриллианты, изумруды, иногда красный отсвет рубина, - все драгоценности были женского фасона, кольца разрезаны и растянуты, чтобы налезть на его короткие черные пальцы. Лицо казалось почти добрым, если бы не глаза. В них не было видно эмоций - безжизненные глаза сумасшедшего. На столе перед ним стоял неокрашенный деревянный ящик с печатями горнодобывающей компании. Крышка ящика была откинута, и, когда Андре вошел в комнату со своим эскортом, генерал достал из ящика брезентовый мешочек и высыпал из него на письменный прибор кучку серых промышленных алмазов. Он глубокомысленно пошевелил их пальцем, заставив тускло светиться в свете керосиновой лампы. - В вагоне был всего один такой ящик? - не поднимая головы спросил Мозес. - Да, мой генерал, всего один, - ответил один из сопровождающих. - Ты уверен? - Да, мой генерал. Я лично все осмотрел. Генерал достал из ящика еще один мешочек и высыпал его содержимое на стол. Он недовольно заворчал и продолжил доставать из ящика все новые мешочки. Он все больше и больше разъярялся. Кучка промышленных серых и черных камней росла. - Ты открывал ящик? - прорычал он. - Нет, мой генерал. Он был опечатан. Печати были в порядке. Вы это видели. Генерал Мозес снова недовольно захрюкал, его лицо потемнело окончательно. Он опять полез руками в ящик и, вдруг, улыбнулся. - А здесь у нас что такое? - он достал из ящика коробку из-под сигар, всю в ярких наклейках, большим пальцем откинул крышку и его лицо зажглось радостью. На слое ваты, мерцая и разбивая свет лампы на тысячи радужных спектров, лежали ювелирные камни. Генерал взял один из них между большим и указательным пальцем. - Красота, - пробормотал он. - Какая красота. Генерал Мозес смел промышленные алмазы в сторону и положил выбранный камень на центр стола. Потом стал с наслаждением доставать из коробки другие алмазы, ласково потирая каждый пальцами, лаская, пощелкивая языком, располагая их на столе в только ему понятный узор. - Красиво, - не переставая шептал он. - Сорок один, сорок два. Красота! Мои любимые! Сорок три. Затем он внезапно собрал все камни в мешочек, затянул завязку, положил мешочек в нагрудный карман и тщательно застегнул клапан. Он положил свои черные, все в перстнях руки перед собой на стол и посмотрел на Андре. Его глаза были дымчато-желтыми с черными зрачками, за очками они казались матовыми, их выражение сонным. - Снимите с него одежду, - сказал генерал ничего не выражающим, как и его глаза голосом. Они грубо сорвали с Андре одежду и генерал принялся рассматривать его тело. - Такое белое, - пробормотал он. - Почему такое белое? - Он внезапно заскрипел зубами, но его лбу появились капельки пота. Мозес вышел из-за стола. Маленький человечек источал такую энергию, что показался вдвое большим. - Белые, как опарыши, живущие в ране на теле у слона, - он приблизил свое лицо к Андре. - Ты должен быть толще, мой опарыш. Ты так долго и так хорошо питался. Ты должен быть значительно толще. Он провел руками по бокам Андре мягким, почти ласкающим движением. - Но сейчас уже поздно, маленький опарыш, - Андре отшатнулся и от его прикосновения и от слов. - Слон выбросил тебя из своего тела, скинул на землю, прямо себе под ноги. Ты сильно хлопнешь, когда он на тебя наступит. Его голос оставался мягким, но по лицу катился пот, и сонное выражение глаз сменилось черным огнем. - Посмотрим, - он отошел назад. - Посмотрим, мой опарыш. - Он коленом ударил Андре в промежность с такой силой, что сам содрогнулся от удара и отскочил назад. Нижнюю часть тела Андре пронзила боль, как от раскаленного металла. Она сжала его желудок, пробежала спазмами по мышцам живота и груди в голову и взорвалась ярчайшей вспышкой. - Держите его, - приказал генерал Мозес неожиданно визгливым голосом. Два конвоира схватили Андре за локти и опустили на колени, чтобы генерал мог без затруднений бить ботинками по половым органам и животу. Они это часто делали. - Это за время, проведенное мной в тюрьме, - генерал нанес ботинком удар. Боль смешалась с болью и у Андре не было даже сил закричать. - Это за оскорбления, - Андре почувствовал, что его мошонка раздавлена ударом. Но кричать он не мог. - Это за унижения, - боль достигла верхней точки. Теперь нужно было кричать. Андре наполнил легкие воздухом. - Это за голод. Где же крик? Он должен кричать от такой боли. "Господи, почему я не кричу?" - Это за вашу белую справедливость. "Почему я не могу закричать? Нет, Господи!" - Это за ваши тюрьмы и кнуты! Удары сыпались практически непрерывно, как дробь сумасшедшего барабанщика, как стук дождя по металлической крыше. Он почувствовал, как что-то рвется у него в животе. - А еще вот за это, и это, и это! Лицо перед ним заполняло все его зрение. Голос и звук ударов наполнили слух. - Это, и это, и это! - голос стал совсем пронзительным. Андре почувствовал в животе тепло внутреннего кровотечения. Боль отступала. Организм включил свои системы защиты, и он не закричал. Он испытал непонятный восторг. "Последнее, что я могу сделать по-мужски - это умереть без крика". Он попытался встать, но они удерживали его, а ноги не слушались. Они принадлежали кому-то другому и отделялись от Андре огромным теплым животом. Он поднял голову и посмотрел на своего убийцу. - Это за породившее тебя белое дерьмо! Удары перестали быть частью действительности. Он ощущал их, как человек, стоящий рядом с лесорубом. И Андре улыбнулся. Он еще улыбался, когда они отпустили его, и он упал лицом на пол. - Я думаю, что он умер, - сказал один из конвоиров. Генерал Мозес вернулся за стол. Его трясло, как будто он пробежал большое расстояние, он часто и глубоко дышал. Китель покрылся пятнами пота. Он упал в кресло, и его тело, казалось, развалилось. Огонь ушел из глаз, они вновь стали матовыми и сонными. Конвоиры присели на пол рядом с Андре. Они знали, что ждать придется долго. Через открытое окно иногда доносились звуки пьяного смеха, и комната озарялась отблеском пожаров. Глава 15 Брюс стоял между рельсами и критически оценивал маскировку засады. Несмотря на то, что он знал куда смотреть, ему потребовалось около двух минут, чтобы разглядеть торчащий из куста ствол пулемета. - Хорошо, Раффи. Лучше у нас вряд ли получится. - Думаю, что так, босс. - Вы меня слышите? - повысил голос Брюс. Из кустов раздались утвердительные отклики. - Если они появятся, не открывайте огонь, пока они не достигнут этой точки. Я оставлю для вас метку, - Брюс отломал от куста ветку и бросил ее на рельсы. - Вы ее видите? Снова утвердительные ответы. - Смена придет перед наступлением темноты. До той поры оставайтесь на месте. Поезд находился в полумиле от этого места, за поворотом. Брюс с Раффи вернулись к нему. У последнего вагона их ожидали машинист и Вэлли Хендри. - Хорошие новости есть? - К моему глубочайшему сожалению, мой капитан, локомотив ремонту не подлежит. Котел пробит в двух местах, медные трубопроводы серьезно повреждены. - Благодарю вас, - кивнул Брюс. Он не был удивлен. После первичного осмотра локомотива он пришел к точно такому же выводу. - Где мадам Картье? - спросил он Вэлли. Мадам готовит завтрак, месье, - с издевкой ответил Вэлли. - Почему ты спрашиваешь? Тебе так быстро снова захотелось? захотелось размяться перед завтраком? Брюс подавил в себе вспышку гнева и прошел мимо. Он нашел Шерман вместе с четырьмя жандармами в кабине паровоза. Они выгребли из топки на стальной пол горячие угли, установили над ними котелки и резали в них лук и картофель. Жандармы хохотали над какой-то, произнесенной Шерман, шуткой. Ее обычно бледные щеки раскраснелись от жара, на лбу - пятно сажи. Она профессионально орудовала огромным ножом. Когда она увидела Брюса ее лицо озарилось улыбкой. - На завтрак - гуляш по-венгерски: говядина, картофель, лук. - Ты назначаешься пока помощницей повара, без оплаты. - Вы слишком добры, - она показала ему язык. Остренький, розовый, как у кошки. При взгляде на нее Брюс почувствовал напряжение мышц и сухость во рту. - Шерман, - сказал он по-английски. - Мы не сможем отремонтировать паровоз. - Кухня из него получилась неплохая. - Будь серьезней, - раздраженно произнес Брюс. - Мы здесь застряли до тех пор пока чего-нибудь не придумаем. - Но, Брюс, ты же гений. Я тебе полностью доверяю. Ты обязательно придумаешь что-нибудь сногсшибательное, - она говорила абсолютно серьезно, но в глазах блестели шутливые огоньки. - Почему бы тебе не попросить транспорт у генерала Мозеса? Глаза Брюса сузились, изогнутые брови поползли к переносице. - Если будет невкусно, я понижу тебя в должности до третьего помощника, - он спустился из кабины и быстро зашагал вдоль поезда. - Сержант, Хендри, подойдите сюда. Нам нужно кое-что обсудить. Они поднялись в один из вагонов. Хендри упал на полку и задрал ноги на раковину. - Ты очень быстро справился, - его покрытые рыжей щетиной щеки растянулись в ухмылке. - Более поганой скотины, чем ты, Хендри, я еще не встречал, - холодно произнес Брюс. - Когда мы вернемся в Элизабетвилль, то прежде чем передать тебя властям с обвинением в убийстве, я лично переломаю тебе все кости. - Подумать только, - расхохотался Вэлли. - Да ты болтун, Карри. Капитан Карри - самый большой болтун в мире. - Не заставляй меня убивать тебя сейчас, прошу тебя. Ты мне пока нужен. - Ты что, влюбился в эту француженку? Или тебе просто понравилась ее задница? Не мог же ты так ошалеть от ее груди. Там даже в руку взять нечего. Брюс двинулся к нему, но затем резко повернулся к окну. - Давай договоримся, Хендри, - его голос звучал глухо. - Пока мы отсюда не выберемся, ты отстанешь от меня, я отстану от тебя. Когда мы подъедем к узлу Мсапа, перемирие заканчивается. Ты можешь говорить все, что угодно. Если я тебя не прикончу на месте, то приложу все усилия, чтобы тебя повесили за убийство. - Я ни с кем не собираюсь договариваться, Карри. Я продолжаю игру, пока она меня устраивает, а когда она меня перестает устраивать, я выхожу из нее без предупреждения. Что я тебе еще скажу, дружище? Придет время, и я тебя сделаю, запомни это, Карри. Потом не говори, что я тебя не предупреждал, - Хендри наклонился вперед - ладони на коленях, тело напряжено, лицо искажено яростью. - Сделай меня сейчас, Хендри, - Брюс отскочил от окна и встал в стойку - ноги слегка согнуты, прямые ладони перед корпусом. С небывалой для человека такого размера скоростью сержант Раффараро вскочил с противоположной полки и встал между ними. - Есть какие-либо приказания, босс? Брюс медленно выпрямился из стойки, опустил руки. Затем он раздраженно поправил ладонью упавшую на лоб прядь волос, как будто выкидывая этим жестом Вэлли Хендри из головы. - Да, - сдержанным голосом произнес он. - Нам необходимо кое-что обсудить. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил и глубоко затянулся. Затем уселся на крышку раковины и принялся внимательно изучать пепел на конце сигареты. Когда он заговорил, его голос был спокоен. - Надежды на восстановление локомотива нет. Таким образом мы должны найти альтернативный способ транспортировки. У нас есть два выхода. Мы можем пройти пешком все двести миль до узла Мсапа, если наши друзья балуба нам не помешают, или мы можем проехать то же расстояние на грузовиках генерала Мозеса. Он замолчал. - Вы хотите стащить у него грузовики, босс? Это не так просто сделать. - Нет, Раффи, я не думаю, что нам удастся стащить их у него из-под носа. Мы будем вынуждены атаковать город и уничтожить Мозеса. - Ты просто рехнулся! - заорал Вэлли. - Совсем сбрендил. - Я думаю, что у Мозеса человек шестьдесят, - не обратил на него внимания Брюс. - У нас, после всех потерь, осталось тридцать четыре человека. Правильно, сержант? - Все верно, босс. - Хорошо. Мы должны оставить здесь в засаде по крайней мере десять человек, на случай, если генерал все-таки пошлет за нами отряд или на случай нападения балуба. Остается очень мало людей, я знаю, но мы вынуждены пойти на риск. - Почти все гражданские вооружены. Охотничьи ружья, спортивные винтовки, - сказал Раффи. - Да, - согласился Брюс. - Они смогут себя защитить. Таким образом для атаки на город у нас остается двадцать четыре человека. Соотношение три к одному. - Эти бандиты будут настолько пьяны, что половина из них не сможет стоять на ногах. - Именно на это я и рассчитываю: пьянка и внезапность нашего удара. Мы постараемся атаковать настолько быстро, что они не поймут, что происходит. Не думаю, чтобы они знали насколько сильно был поврежден паровоз. Они полагают, что мы уже за сотню миль отсюда. - Когда мы выступаем, босс? - Мы в двадцати милях от города. Примерно шестичасовой марш в темноте. Я хочу атаковать завтра рано утром, но позицию занять сегодня к полуночи. Мы выступаем в шесть часов, перед наступлением темноты. - Я пойду подбирать ребят. - Хорошо. Раффи, выдать каждому дополнительно по сто патронов и по десять гранат. Для меня лично - четыре подсумка гранат, - Брюс повернулся к Хендри. - Хендри, помоги сержанту. - Черт возьми! Вот это будет веселье! - осклабился Хендри. - Если повезет, нарежу полный рюкзак ушей. Он удалился вслед за Раффи по