покойно. Он смеялся, а не плакал. Смеялся над всеми другими до слез. Но другие смеха не видели - только плач. Сильным он не хотел быть. Никогда. От слабого никто не ждет отважных слов и поступков - и в этом великое преимущество. Сильный при встрече со шпаной, как сегодня, обязан защищаться. Для него бегство - позор. А слабый ни секунды не колеблется, уматывает без оглядки. И это не испуг. Это благоразумие и расчет. Слабого дразнить за бегство от опасности не станут - ему положено, имеет право... - Слушай и запоминай, - угрюмо заговорил Дьяков. - Значит, мы ехали в автобусе, поставили корзины у двери. На ходу они вылетели. И под колеса. Усек? - Я-то усек... - Спицын притворно вздохнул. - А толку? Свидетелей слишком много. - Каких тебе свидетелей? - В автобусе ехали, - кротко пояснил Спицын. - Не в пустой же мы сели. Эту версию легко проверить. Дьяков сплюнул со злостью. Спицын прав. Умеет просчитать на несколько ходов вперед. Спицын поправил очки и предложил свой вариант: - Утопили в болоте. Сами еле выбрались. - Глупее не придумал? - Дьяков покрутил пальцем у виска. - Корзины утопили, а сами выбрались чистенькие. Или хочешь в грязи поваляться? - От кабана убегали! - выпалил Спицын. Про себя он анализировал ситуацию иронически: "Сговариваемся замести следы. Словно преступники, хотя мы - жертвы преступления. Забавная ситуация. Все наоборот, как в королевстве кривых зеркал..." - Давай скажем, что продали грибы. Незнакомым туристам. - А деньги куда девали? - Пожертвовали. - Кому? - Ну, хотя бы "Радуге". На электрогитары. Джека берет. Спицын азартно придумывал новые варианты. Дьяков отвергал. Он уже догадывался, чем все может кончиться. Спицын придет домой и захнычет. Мать Спицына подхватится и к Дьяковым... - Я тонул, ты меня спас! Под елку поставили, после не нашли! Спицын выкладывал картинку за картинкой. Как в лото. Приятно играть, когда светит верный выигрыш. - Идея! Грабители были в масках! - В масках? Дьяков и Спицын рассказывали, инспектор по делам несовершеннолетних Нина Васильевна Вороханова записывала. - Значит, лиц вы не разглядели... А как были одеты? Этим летом Нине Васильевне уже приходилось слышать про лесных разбойников, отбирающих ягоды и грибы. Ни один подросток сам с жалобой не обращался. Шум поднимали возмущенные родители. И конечно, только в том случае, если им рассказывали о лесном нападении. А подростки народ скрытный. Нападения на удачливых охотников за дарами природы происходили в разных местах. И жертвами были только подростки. Взрослых не трогали. Потерпевшие рассказывали о разбойниках по-разному. Кто называл троих, кто говорил, что его окружили четверо, пятеро. Описания внешности грабителей тоже не совпадали. Возможно, за ягодниками и грибниками охотились разные компании подростков. В том, что шайка состояла из каких-то здоровенных ребят, сходились в своих рассказах все потерпевшие. И вот теперь у разбойников завелись маски! Нина Васильевна спохватилась, что не расспросила подробно, какие маски. - Из черных тряпок, - сказал Дьяков. - Для глаз прорезаны дырки, - добавил Спицын. "Что-то новенькое, - отметила про себя Нина Васильевна. - У лошадников масками служили капроновые чулки". Про лошадников в Путятине стали забывать. Никто не угонял лошадей из фабричной конюшни, не посягал на колхозных саврасок. Ковбойская мода отошла, отлетела. Бывшие лошадники теперь занялись мирным делом - электрогитарами. Но хлопот у инспектора по несовершеннолетним не убавилось. Наоборот. Подведя итоги первого года службы, Нина Васильевна констатировала, что старалась, душу вкладывала - и какой результат? Плачевный. У ее предшественницы Гали Сорокиной всего-то и была тоненькая папочка со списком трудных подростков. Теперь в инспекции делами забита вся полка. И кривая правонарушений среди подростков продолжает ползти вверх. Галя живет припеваючи, заведует в библиотеке читальным залом, время работы по часам, от и до. "Ты зря не суетись, - наставляла она, встретив на улице замотанную вконец Нину Васильевну. - Цифры от кого зависят? Только от тебя. Какие поставишь, такие и будут. Одного пиши, двоих пропускай. Прирост контингента хороший показатель в библиотеке, но не в милиции..." Нина Васильевна и без этих наставлений разобралась, почему Петр Петрович Налетов посоветовал Сорокиной искать себе другое место работы. Но кого он получил взамен? Еще год пройдет - в инспекции вторая полка с делами прибавится, кривая правонарушений как росла, так и будет расти. Потому что у инспектора Ворохановой дня не проходит без новостей. Вот и лесные разбойники завелись. В масках - этого еще не хватало! Черные маски, как видно, очень перепугали Дьякова и Спицына. Нина Васильевна представила себя на их месте и поежилась. Да, тут уж не до того, чтобы разглядывать и запоминать рост, одежду, обувь. Впрочем, и другие подростки, пострадавшие от лесных разбойников, проявляли удивительное невнимание к гардеробу членов шайки. Хотя обычно каждый из них с ходу может сказать - фирма или не фирма, где куплено и почем. Но почему на этот раз грабители укрылись под масками? Просто хотели посильнее припугнуть? В безлюдной глуши вдруг являются такие страшила. Или в шайке был кто-то, кого Дьяков и Спицын хорошо знают? От потерпевших было известно: нападают чужие, их никто раньше в Путятине не встречал. Нина Васильевна даже стала подумывать на деревенских. Причины у них есть. Летом в деревне работы по горло, не вырвешься по ягоды и по грибы. А в городе - время отпусков и лесных заготовок. Деревенских возмущает жадность горожан. Вот и взялись подростки наводить порядок по-своему. Дьяков и Спицын смирненько сидели на лавочке у стены и смотрели, как Нина Васильевна записывает их горестное повествование. Воспитанные ребята, из хороших семей - сразу видно. В инспекцию по делам несовершеннолетних попали впервые - разглядывают удивленно картинки на стенах, книжки на полках, игрушки на ковре. Дьяков произвел на Нину Васильевну более приятное впечатление, чем Спицын. Рассказывая подробности - как остановили, как отбирали, - Дьяков не знал, куда деваться от стыда. Спицын тем временем заливался слезами, даже очки запотели. И ни капли не стеснялся - словно так и надо. Будь с Дьяковым сегодня не этот нюня, кто-то покрепче, может, и смогли бы отбиться от хулиганов. Дьяков, кажется, не из трусливых. Но со Спицыным не отобьешься. И даже не убежишь. Можно себе представить, как он в лесу расквасился... Спицын снял свои мутные очки, протер пальцами. Встать с лавочки он не решился, хотя его что-то привлекло в куче игрушек на полу, очки все время поворачивались в ту сторону. Нина Васильевна взглянула на игрушки. Разрозненные кубики, пирамидки, заяц с рваным ухом, резиновый крокодил, кукла в красном платье. Казенный инвентарь инспекции по делам несовершеннолетних. Положено иметь. На это деньги выписывают в бухгалтерии. И смотрят сквозь пальцы, что у Нины Васильевны в игрушечном хозяйстве нет порядка. Но откуда быть порядку! Принесли сюда ребенка, он перестал реветь и занялся игрушками - так неужто после отбирать! Малолетние подопечные Нины Васильевны покидают милицию, крепко прижимая к груди казенное имущество. А Нина Васильевна бежит в универмаг, покупает новую игрушку на свои деньги. Продавщицы из отдела игрушек ругают ее за глупую блажь. "Если уж тебе так нужно, покупай уцененную куклу, уцененного медведя. Мы для тебя что хочешь уценим. Любую электронную игру. Старая цена десять рублей, новая - полтора... А почему нельзя?! - возмущались продавщицы.- Ты же не для себя. Для детей. Ну, Нина, ты со своей принципиальностью пропадешь!" Ничего, не пропала... Сотрудники управления стали приносить из дому у кого что есть. В куче игрушек - половина дареных. Участковый Женя Журавлев принес Нине Васильевне маленький автомобильчик болотного цвета. Чудо-автомобильчик. Вездеход. Нина Васильевна залюбовалась. "Откуда у тебя такая игрушка?" Женя засмеялся: "Нашел. Иду, понимаешь, по улице и вижу - лежит. Я и взял. Потому что не там лежит, где следовало..." Журавлев покатал игрушку по столу, болотный автомобильчик жужжал, как майский жук. Журавлев пустил его по полу, вездеход ловко перевалил через щель в полу и забрался на ковер. "Смотри, чтобы не свистнули. Улика. Но и не прячь, держи на виду. Только не отдельно. Среди других игрушек. И спрашивай при случае, не видел ли кто раньше эту игрушку. Где, у кого..." Вот на этот автомобильчик и поглядывал украдкой Спицын. Поглядывал, как на что-то знакомое. - Нравится машинка? - простодушно спросила Нина Васильевна. - А у тебя такая есть? - Нет! - Спицын испуганно заморгал. - Я машинок не собираю. "Врет", - отметила про себя Нина Васильевна. Спицын в ее картотеке малолетних коллекционеров уже значился. Эту картотеку Нина Васильевна завела по типу своей прежней картотеки лошадников, ныне отправленной за ненадобностью на нижнюю полку шкафа. И понемногу стала разбираться в тонкостях обмена или купли-продажи солдатиков разных армий, автомобильчиков всевозможных марок, иностранных журнальчиков и всего прочего, что собирали юные жители Путятина. Кому-то из них нравилось коллекционировать что-то одно, скажем солдатиков. Кто-то разбрасывался, хватался за все. Хитрые обдуривали доверчивых, сильные прижимали слабых. Возникли совершенно новые отношения между ребятами. Проторговавшиеся попадали в кабалу. Как подумаешь - зло берет. Но нет повода для вмешательства. Отпустив ребят, Нина Васильевна смотрела в окошко, как они идут через милицейский двор к воротам. Дьяков - впереди, не торопясь. Спицын словно бы торопится, хочет скорее покинуть территорию милиции, пугливо оглядывается на синюю "коробочку" с красной полосой, на мотоциклы с колясками, голубые с желтым... но не обгоняет товарища, остается позади. Разговор в милиции никакого облегчения обоим не принес. Они наверняка пытались скрыть от родителей происшествие в лесу. Но двоим всегда труднее скрыть что-то нехорошее, чем одному. Так что и в школе все станет известно. Нина Васильевна далеко не всю информацию о ребятах передает директорам и завучам, однако родителей молчать не заставишь. Они не задумываются, к чему может привести огласка. Спицыну-то ничего, как с гуся вода. А самолюбивому Дьякову будущие расспросы - обида и страдания. Нина Васильевна посмотрела на лавочку, где сидели эти двое, и увидела закатившуюся к спинке ручку. Кто-то из них обронил. Странно. Они ничего не писали. Кто же за ней вернется? Если ручку обронил Спицын, для него вернуться в инспекцию по делам несовершеннолетних - задача ох и трудная! С его-то трусостью... Быстрые ноги простучали по крыльцу. - Разрешите? Дверь распахнулась. Нина Васильевна не поверила своим глазам - Спицын. - Ну заходи! Твоя ручка? - Моя! - Спицын взял ручку, поднес к очкам и упрятал во внутренний карман. - Я нарочно оставил. Чтобы с вами поговорить. Без него. - Значит, вы с Дьяковым все-таки их узнали, - подсказала Нина Васильевна. Спицын опустил голову. - Да. - Говори, не бойся. - Нина Васильевна встала из-за стола, подошла к нему, положила руку на плечо. Ух ты, как дрожит! - Только вы меня не выдавайте... - Спицын запнулся, с трудом выдавил: - Ханя... - И снял очки, принялся протирать скомканным носовым платком. Так вот, значит, кто... Теперь понятно, почему другие, пострадавшие от лесных разбойников, твердили, что грабят чужие, незнакомые ребята. С Ханей лучше не связываться, все знают - он мстительный. А Спицын решился... - Можешь не беспокоиться, - клятвенно обещала Нина Васильевна, - я еще никого не подводила. А ты молодец, я даже не ожидала. Спицын нацепил очки. - Я побегу, меня Дьяков ждет. - За толстыми стеклами мелькнула усмешка. Нина Васильевна смутилась: "Не надо было ему говорить, что я не ожидала". На Ханю, то есть на Павла Рыжикова, у нее давно была заведена особая папка. Отобрать у кого-то корзину с грибами для Хани, как он выражается, "мелочевка", "ништяк". У него в руках власть над всеми подростками в Париже. И держит он своих в беспрекословном подчинении. В Путятине такого еще не видывали - разве что в кино. Нина Васильевна отыскала список ребят, ограбленных в лесу, внимательно перечитала. Что ж, можно добраться до Хани окольными путями, так, чтобы и тени не пало на сегодняшний случай. А будет ли толк? Ей живо представилась беседа с ним. "Подумаешь, грибочки отобрали, - цедит презрительно Ханя. - Там и было на донышке. Видим - пустые идут. Пошутили - нельзя, что ли? Если бы мы джинсы с кого сняли, тогда верно - хулиганство..." Она положила список ограбленных грибников в папку Рыжикова. И сегодняшние показания Дьякова и Спицына - туда же. Если принести эту папку в комиссию по делам несовершеннолетних, все согласятся, что место Рыжикова в исправительном заведении. Но Рыжиков у своих родителей единственный сын. И еще не все меры Нина Васильевна испробовала. - Нет, - сказала она вслух и убрала папку на место. За воротами милиции Дьяков и Спицын разбежались в разные стороны. Дьяков бежал и пугливо оглядывался - не видел ли кто, откуда они вышли. А Спицын удирал без оглядки, сам не веря, что решился на такой смелый поступок. Одно утешение было у него: Ханя непременно должен заподозрить Дьякова, как более смелого. А чтобы этот трус Спицын сделал то, чего не смогли другие ребята?.. Да никогда! IX Фомин по возвращении домой сразу позвонил дежурному по ГУВД. Отозвался бодрый голос с металлическим оттенком. Фомин и сам на дежурстве отвечал по телефону таким же стандартным служебным голосом - даже Валя его не узнавала. - А, это ты, Николай Палыч. Привет, - дежурный заговорил своим голосом. - Тебя Налетов ищет. Из Нелюшки звонил твой любимец - участковый Сироткин. Сироткин часто звонил Фомину. Старательный парень, но уж очень неповоротлив. Опять ему совет нужен? Ладно, потерпит до завтра. Но что понадобилось Налетову? Сам ведь отпустил. - Больше ничего? - спросил Фомин. - Официальная информация исчерпана, - интригующе произнес дежурный. - Давай неофициальную! - Прибыл Егоров... - Дежурный многозначительно помолчал. - И уже отбыл. Егоров! Вот почему Петр Петрович забеспокоился. - Спасибо за приятные новости! - Фомин тяжко вздохнул и набрал домашний номер начальства. Он не собирался спрашивать: зачем вы меня искали или зачем приезжал на такой короткий срок Егоров. Вопросы задают старшие по званию. - Ну, как съездил? - отечески спросил Петр Петрович. - Как настроение? Дома все в порядке? Жена здорова? Трогательная забота начальства не ослабила бдительности Фомина. Он не поддался иллюзии, что начальник управления разыскивал своего сотрудника ради неспешного разговора о житье-бытье. Фомин дисциплинированно ждал, когда Петр Петрович перейдет к делу. Все так же задушевно Петр Петрович передал Фомину привет от Егорова. - У него к тебе просьба... Петр Петрович не стал говорить по телефону о важнейших новостях, привезенных Егоровым. Еще успеет Фомин узнать и про бежавшего из колонии Гриню, и про удачливого Рудика Куртикяна, и про давнишнее знакомство Прокопия Лукича Смирнова с грузчиком Сухаревым, ныне отбывающим заслуженное наказание. Про газорез, обнаруженный участковым Журавлевым, Петр Петрович тоже говорить не стал. Он только передал Фомину поручение Егорова. - Надо, чтобы укрепился слух, будто мы усиленно ищем среди местных. Используй для этого дела сегодняшнюю дискотеку и сбор комсомольской дружины, шумни ребятам, дай им какое-нибудь задание по розыску. Подробности на твое усмотрение. Вопросы есть? - Нет, - мрачно сообщил Фомин. А что ему, радоваться, что ли? Выдумка Егорова ставила его в дурацкое положение. - Ты меня правильно понял? - осведомился Петр Петрович. - Понял и выполняю, - доложил Фомин служебным голосом. - Желаю успеха. Привет жене. При разговорах по телефону начальство первым кладет трубку. А потом, пожалуйста, можешь швырять свою. На жалобный вскрик телефона выглянула из кухни встревоженная Валентина Петровна. - Уходишь? Прямо сейчас? А я девочек пригласила на грибы! Фомин заставил себя улыбнуться. Широко и жизнерадостно. Еще веселей. Шире рот - не бойся, не порвешься... Вот так! Ты счастлив и всем доволен! Позор тому мужчине, который норовит переложить свое дурное настроение на жену... - Петр Петрович передает тебе привет! И до вечера я из дома ни шагу! Если бы Налетов хоть намекнул по телефону, что обнаружились факты, дающие основание подозревать знахаря Смирнова... Все бы дальше пошло по-другому. Фомин тотчас бы доложил начальству про злополучную записку с черепом и костями! И конечно, отменил бы засаду на Парковой у дома двадцать пять! Но, увы, Налетов ни словечком не обмолвился про знахаря. Ведь он не знал, что Прокопий Лукич Смирнов, весьма заинтересовавший Рудика Куртикяна, недавно обратился к Фомину за помощью и что Фомин - всегда образец службы! - на этот раз умудрился сплавить жалобщика своему общественному помощнику. "Необдуманные поступки нередко приносят больше пользы, чем обдуманные" - так впоследствии оценил произошедшее недоразумение Киселев. Фомин прибег к своему испытанному методу избавления от нервной перегрузки - залез под душ и принялся крутить то красный, то синий кран. Струя ледяной воды, струя кипятка... Теперь все в порядке! Растираясь жестким полотенцем, он пришел к окончательному решению, какую задачу поставить сегодня перед дружинниками. Не совсем бесполезную... Гостьи уже пришли и хозяйничали вместе с Валентиной Петровной на кухне. Соваться к ним туда не стоит. Непременно изловят, и придется помогать. Но с чего у них там такие страсти? Ага, летние впечатления о лагере старшеклассников. До директора школы дошло, что они показывали ребятам брейк. "Ну, не глупо ли читать за это нотацию! Пусть учатся настоящему брейку. Разве лучше, когда у них получается вместо брейка провинциальная пародия. Все равно они не будут танцевать польку-бабочку, их привлекают новые, современные ритмы..." Фомину не нравилось, что на кухне говорят о брейке с таким азартом. Увлеклись и забыли о грибах. Пригорят! Непременно пригорят! И уж наверняка пересолят! Фомин решился. - Альбертовне и Даниловне мой привет! Такое обращение к юным коллегам Валентины Петровны придумал он сам. При первом знакомстве молодые учительницы, только что закончившие институт, признались, что не могут привыкнуть к обращению по имени и отчеству. "Будто платье на три размера больше. И длинно и широко". "Но нельзя же называть вас Леной и Светой", - сказал Фомин. "Это почему же?" "Коротко и узко, - пояснил он. - Уж лучше Альбертовна и Даниловна". Появление Фомина на кухне вызвало восторг. - Ну, рассказывай! Что там у вас? На след напали? Прекрасная возможность намекнуть, что след ведет к кому-то из местных! Но жизнь уже научила Фомина не впутывать служебные дела в свою частную жизнь. - Информацию не даю! - отрезал он. Вооружился длинной деревянной ложкой и пошуровал грибы на сковороде. Альбертовна и Даниловна продолжали выпытывать: - Все говорят - золото украли сами продавщицы. - Информацию не даю, - повторил Фомин. Его на такие разговорчики не купишь. Он твердо усвоил на собственном опыте, что сила отказа в однообразии ответов. Ни в коем случае нельзя пытаться объяснить то же самое, но другими словами. Как сказал - на том и стой. И произведешь впечатление человека, который уже все знает, но служба есть служба, не всякой информацией можно поделиться. - А ребята считают, что золото уже за границей. - Информацию не даю, - монотонно произнес Фомин и попробовал жареху на вкус. Минуток двадцать еще держать на огне. И чуточку недосолена. Он досолил жареху и упрятал подальше кухонную деревянную солонку, а заодно и парадную, из хрусталя. Теперь они черта с два испортят грибы. - Наша квартирная хозяйка уверяет - золото унесли черти... - Информа... - завел Фомин, и его наконец выгнали из кухни. Очень гуманно с их стороны. Фомин позвонил на городскую телефонную станцию и попросил разыскать Веню Ророкина. Не прошло и пяти минут, как Веня откликнулся. Фомин условился с ним насчет засады на Парковой. И прилег на диван. Стены в современных домах тонкие. Голоса у всех учителей громкие и четкие. Фомин - хочешь не хочешь - слышал, о чем говорят на кухне. Опять про директора школы... Когда Альбертовна и Даниловна в начале лета прибыли в Путятин и заявились в школу номер один, им сразу же предложили поехать в школьный лагерь труда и отдыха. - Вам повезло, - радостно объявил директор. - Молодым учителям, только что со студенческой скамьи, предоставляется возможность ближе познакомиться со своими учениками еще до начала занятий. Вы же знаете, в коллективном труде ярче раскрываются личности, лучше видны отношения между ребятами. О такой педагогической практике можно только мечтать! Осенью вы придете в классы во всеоружии. И к тому же... - добавил директор уже без радости, - вам пока негде жить. А к сентябрю образуется... Но к концу лета выяснилось, что с жильем дело худо, дом, где была выделена квартира для молодых учительниц, все еще не достроен, а когда достроят - неизвестно. Всю эту историю Фомин еще прежде слышал от Валентины Петровны. И обещал ей похлопотать насчет комнаты в фабричном общежитии. Но хлопоты не потребовались. Альбертовна и Даниловна действительно успели за лето подружиться со своими учениками. И Боря Шумилин подыскал им частную квартиру. И вот теперь Альбертовна и Даниловна с восторгом описывали, какой Боря молодец. Переговоры с хозяйкой вел он и все обговорил - даже совместные расходы на дрова и на уголь. Две чистенькие смежные комнаты и сказочно дешево! Хозяйка - одинокая старушка. Очень обиделась, когда они попросили убрать искусственные цветы, ужасные тряпичные хризантемы. Но потом квартирантки и хозяйка помирились. А домишко прелесть! Настоящий сруб! В Крутышке, на Парковой. До школы двадцать минут. Фомин уже понял, к кому их пристроил Боря Шумилин. Там перед домом могучая береза. Дом старый, но крепкий. Хозяйка - бывшая ткачиха, подрабатывает к пенсии торговлей цветочками у кладбища. Никогда раньше жильцов не пускала. Ай да Боря! Уговорил. Деловой парень. Ребята его прозвали "директором". И еще почему-то "полковником Шумилиным". Не очень-то его любят... Фомин и сам не испытывал симпатии к Боре Шумилину. Однако тщательно скрывал это от жены, подозревая в себе пережитки черной зависти закоренелого троечника ко всем отличникам и активистам. На кухне меж тем заспорили про какого-то Эдика. Он тоже показывал ребятам настоящий брейк. У Альбертовны Эдик вызвал весьма серьезные подозрения. Человек не так уж молод. С чего бы ему липнуть к школьникам? Эдик явно не тот, за кого пытается себя выдать. Даже восьмиклассник Спицын (знакомая Фомину фамилия!) спросил Альбертовну: "Зачем он к нам ходит?" И ей показалось - Спицын что-то узнал про Эдика и боится сказать. Кстати, и еще кое-кто из ребят относится к Эдику с подозрением. Его даже пытались избить. - Это не наши! - горячо возразила Даниловна. - На Эдика напали подростки из деревни. Мне Боря сказал. А Боря дружил с Эдиком. Фомин понял, что Даниловна Эдику симпатизирует. Умен и начитан. Работает в престижном институте (заковыристое название Фомин не разобрал). А на шабашки поехал от скуки. Не валяться же целый отпуск на пляже. Эдик со студенческих лет ездит в строительные бригады. А что касается Спицына, то этот мальчишка всюду шныряет и подслушивает. Маленький Яго... "Сильно сказано! - отметил про себя Фомин. Ему припомнился ломающийся басок: "Передайте, пожалуйста, Валентине Петровне, что звонил Спицын. Не забудьте - Спицын". На кухне Валентина Петровна, конечно, стала защищать своего ученика. Бедный Спицын, он такой слабенький, его все бьют. "Если кого-то все время бьют, - непедагогично подумал Фомин, - почему бы однажды не предположить, что отлупили за дело?" А некий Эдик, значит, работает в той самой бригаде... Сегодня весь день натыкаешься на шабашников, которые строят комплекс в Нелюшке. Фомин вдруг понял, что участковый Сироткин хотел посоветоваться о том же. С шабашниками он сплоховал. Опытный участковый обязан сразу установить, какая такая бригада объявилась в колхозе, откуда и в каком составе. А Сироткин только недавно обнаружил, что на комплексе работает вовсе не студенческий отряд. Интересно, какую новость он собирался преподнести сегодня? Что случилось в Нелюшке? Фомин затосковал. Неужели придется сейчас звонить в Нелюшку, разыскивать бестолкового Сироткина? "Но зачем торопиться? - подсказал ему голос благоразумия. - Если в Нелюшке случилось ЧП, Сироткин не искал бы меня лично. Про ЧП докладывают дежурному. Поэтому не будем разводить панику. Спокойно, Фомин. Спокойно... Всего-то и надо завтра с утра пораньше съездить в Нелюшку". За стеной Альбертовна и Даниловна ужасались репертуаром школьного ансамбля "Юность". - Слова пошлейшие! Музыка - подражание самым худшим образцам! Мы ребятам честно сказали! А они и сами недовольны. "Юность" на грани развала. Олег Сергеевич, прежний руководитель ансамбля, бросил ребят на произвол судьбы. Летом они пытались репетировать самостоятельно, Боря Шумилин предложил в руководители "Юности" Анюту Голубцову, но она не согласилась... Фомин, борясь с дремой, попытался высчитать, хорошо это или плохо, что "Юность" перестанет конкурировать с "Радугой". Но мысли текли лениво, и он так и не добрался до точного вывода. Вот что действительно плохо - это бросать ребят, как сделал Олег Сергеевич. Уехал и даже не попрощался с учениками. "Хватит, отслужил в вашем городишке положенные два года". За стеной заговорили про кино. Безобразие! В колхозном клубе нет своего киномеханика, какой-то халтурщик приезжал из города, и всегда неизвестно, какой фильм он будет показывать. За все лето не видели ни одного хорошего фильма. И плохих он тоже не привозил - тех, про которые в "Экране" дают критику. Все названия совершенно неизвестные - попробуй после беседовать с ребятами. И хоть бы раз сеанс начался вовремя. А ведь колхоз посылал за этим халтурщиком машину. И Эдик его привозил... Дальше про кино Фомин не услышал. Глаза слипались, голова клонилась к подушке. И приснился ему сон, будто сидит он с удочкой в лодке посреди Пути, а с берега за ним кто-то приглядывает. Невидимый. Но ясно, что это Егоров. Надо вытащить удочку и отгрести куда подальше, но крючок зацепился за что-то тяжелое. И страшно почему-то - вдруг Егоров заметит. Фомин дергал, дергал полегонечку. Вот морока, не получается. И вдруг над ним загалдели: "Тише! Он устал!" Фомин обрадовался: "Ага, это я во сне..." И с большим удовольствием проснулся. "Ну, наконец-то и грибы на столе!" X Володя до вечера крутился во дворе у летней печи. Львиную долю солений и варений он по-прежнему отправлял в Москву своей беспечной сестрице Татьяне и ее рыжебородому Саше. В ответ Володя получал сообщения о новых творческих успехах. Сашу заметили на выставке молодых художников, Танька получила заказ на расписные платки. Но вместе с успехом приходит светская жизнь. Для приема гостей Таньке требовались рыжики, засоленные по-старинному, в бутылках, варенье из брусники с морковью, калина, испеченная в горшочке под наглухо замазанной тестом крышкой... Черной икрой сегодня гостей не удивишь. Им подавай что-то эдакое... Огурчики, засоленные в соку красной смородины... "Твои огурчики, - писал Саша в последнем письме, - стали гвоздем современного искусства. В Москве только о них и говорят. Ты переплюнул знаменитого Н., а он, скажу тебе, мастак по кулинарной части, фарширует апельсины. В художественных кругах о тебе ходят легенды, и ты даже себе не представляешь, сколько любимцев муз завидуют твоей простой жизни. Но ты все же не слушай Татьяну и не убивай время и силы на ее заказы..." Сашин совет был весьма разумен. Володя с ним полностью соглашался: "Я Таньку избаловал, это моя слабость". Но, придя из лесу, он не вывалил все грибы в одну бочку. Тщательно разделил: маленькие - для Татьяны, все прочие - для себя. Немного оставил на жареху. Пожарить не успел - время приблизилось к семи. Сборы в штаб были недолги. Выпил чашку крепкого кофе, положил в карман записную книжку. Конечно, нервничал - как всякий, кому бы довелось первый раз участвовать в засаде. Вечерний Путятин поразил Володю неправдоподобной безмятежностью. Город ни о чем не подозревал. "Только осенью у нас бывает такая возвышенная прозрачная тишина, - идиллически размышлял он. - Еще светло, но город окутан тишиной, словно таинственным плащом..." Войдя в штаб, он понял, что сегодняшняя безмятежность обманчива. Народу полно. Вся дружина в сборе. Но не вся же нужна для засады. Что-то случилось. Володю узнали. Это ему польстило. Командир дружины приказал построиться. - Надеюсь, все понимают, какой у нас сегодня вечер. Работы хватит. - А какой сегодня вечер? - шепотом спросил Володя у стоящего впереди дружинника. Тот удивленно оглянулся: - Вы что? Не знаете? Последний вечер в парке на дискотеке. - Почему последний? - Лето кончилось, дискотека переносится в клуб. - Ну и что? - Володя хотел уяснить себе источник опасности. - В клубе порядки строже, закрытое помещение дисциплинирует, - пояснил дружинник. - Поэтому последняя дискотека в парке - самая буйная. В прошлом году повезло. Весь август с утра дождик и до вечера. Последнюю дискотеку отменили. А сегодня чистое небо, не отменишь. Сегодня только гляди... - Понятно, - сказал Володя, хотя понял далеко не все. После командира дружины речь держал Фомин. Он призвал дружинников к высочайшей ответственности. Сегодняшний вечер для них экзамен. На дискотеку соберутся малолетки со всего города. - Какая перед вами задача? - Фомин энергично рубил воздух ладонью. - Не дать разгореться конфликту между сторонниками "Юности" и теми, кто за "Радугу". Строжайший контроль за каждой уличной компанией. Чтобы после дискотеки никаких стычек. Все компании подростков мирно расходятся по домам. Для обеспечения тишины и порядка необходимо назначить ответственных за каждое направление, которым следуют подростки после дискотеки. - Уже назначены! - сообщил командир дружины. - Парковую и Фабричную берем под усиленное наблюдение. "Что происходит у нас в городе?" - горестно спросил себя Володя. Мучительный вопрос для человека, полагающего себя величайшим знатоком провинциальной жизни. Оказывается, он упустил громадные перемены. По ночам Путятин бывает на осадном положении. - И еще одно задание... - Фомин нахмурился. Если бы Володя мог... Он остановил бы Фомина на первых же словах! Глупейшее задание! "Жаль, что Фома не посоветовался со мной... Очень жаль... Я бы ему растолковал, в чем ошибка. Ну зачем он поручает дружинникам высматривать в дискотеке, что за колечки у девчонок, что за сережки... И если у какой-то из них раньше не было золотого кольца, а теперь появилось, надлежит рассмотреть с особым вниманием. И деликатно поинтересоваться, где куплено... Но кольцо на пальце у девчонки не зацепка для сыщика, мысленно возразил Володя, девчонка очень просто отговорится: купила в прошлом году. И не у нас, в Путятине. Или: кольцо - подарок бабушки... Мало ли что можно придумать... И к тому же, отметил про себя Володя, современные ювелирные изделия абсолютно безлики. Одно кольцо не отличишь от другого. Массовое производство... Вот именно! Массовое производство!" Блестящая догадка вспыхнула и осветила весь дальнейший ход размышлений. "Да, золото из универмага ничего общего не имеет с высоким ювелирным искусством. И это ставит воров в трудное положение. Кто сейчас покупает драгоценности на десятки или сотни тысяч? Удачливый рыночный спекулянт или какой-нибудь хапуга. Но они норовят поместить нечестно нажитые деньги в нечто имеющее вечную ценность. В произведения ювелирного искусства! Современный подпольный миллионер не станет покупать кольца и серьги, похищенные в районном универмаге. Что из этого следует? Да то, что воры легко и просто проникли в универмаг, но теперь находятся в затруднительном положении. Разумеется, среди скупщиков краденого найдутся и такие, которые возьмут золотой ширпотреб. Камешки вынут, золото переплавят. Подпольные ювелиры - вот к кому, возможно, ведут следы из Путятина. Но вряд ли воры сразу кинутся сбывать свою богатую добычу. Выждут срок. Не очень-то долгий. Потому что они, безусловно, друг другу не доверяют..." Володя мысленно повторил логической ход своих рассуждений и нашел его убедительным. "Я становлюсь профессионалом. Незнакомый мне Егоров - если он достаточно опытен! - наверняка шел этим путем. Вот почему Егоров не торчит тут, в Путятине. Он сосредоточил свой поиск на каналах сбыта ширпотребного золота. А Фома тем временем, кажется, проявляет самостоятельность. Вернее сказать, самовольство... Причем его методы, как всегда, шаблонны..." И тут Фомин энергично тряхнул Володю за плечи: - Ну ты даешь! Заснул, что ли? Володя растерянно огляделся. Дружинники все ушли. В штабе только он и Фома. - Вот, займись. - Фомин полез в карман и вытащил небрежно сложенный листок. - Ребята ломали головы, но безрезультатно. Все надежды на тебя. Володя взял листок в руки. И ужаснулся. Чудовищное, варварское отношение к улике! Таскать просто в кармане! Записку следовало взять пинцетом за краешек, положить в пластиковый пакет, отправить в криминалистическую лабораторию... Азбучные истины! С ними знаком каждый поклонник детективного кино!.. А что делает Фома? Мало того, что он таскает записку в кармане. Судя по его словам, важная улика перебывала во множестве рук. Как теперь обнаружить отпечатки пальцев шантажиста? Остается только почерк... Володя погрузился в изучение записки. От этого занятия его оторвал могучий бас. - Я не опоздал? - Веня Ророкин, монтер с телефонной станции, явился, как видно, с дежурства, во всем своем снаряжении. - Владимиру Александровичу мой привет! - Веня с грохотом отправил в угол монтерские "кошки". - Николай Павлович, порученный объект проверен. Когда выходим? - А это уж решит Владимир Александрович. - Выйдем, когда начнет смеркаться, - объявил Володя и кивнул Фомину: отличный напарник! О лучшем и желать нельзя! Веня отслужил свои армейские годы в десантниках и после демобилизации не расстался с тельняшкой и лихим беретом. В дружине за ним числились разные подвиги. Вытащил мальчишку, провалившегося под весенний непрочный лед Пути. В одиночку и безоружный задержал хулигана с обрезом. Володю Веня тоже однажды спас. Володя в своем служебном кабинете нечаянно уронил со стола телефон и заранее оплакал расход в двадцать пять рублей. Но пришел Веня и взялся своими огромными тяжелыми лапищами за кучу осколков корпуса, деталек и проводков. Аппарат и сейчас работает как новенький. - Подзаправиться бы маленечко... - басил Веня, открывая один за другим ящики единственного в штабе письменного стола и доставая то полбулки, то кусок сала, то пряник. Тут, как видно, было принято иметь запасы на всякий случай. - Хотел домой забежать, - пояснил он Володе, - но не успел. Проверял уличное освещение - чтобы все лампочки светили. Теперь полный порядок. И на Парковой тоже. Там самый нужный фонарь, гляжу, разбили. Как раз напротив того дома. Я ввинтил лампочку посильней... Володя чуть не схватился за голову. "Непростительный промах! Нам темнота на руку. А он лампочку ввинтил. Не иначе как выполнял распоряжение Фомы". Но вслух Володя произнес сдержанный упрек: - Простите, но вам не кажется, что исправленное вами освещение на Парковой может помешать успеху задуманной операции? - При чем тут операция! - Веня перестал жевать булку и уставился на Володю. - По Парковой возвращаются с дискотеки. Свет обязательно нужен. Свет дисциплинирует! "Опять это слово! - отметил про себя Володя. - Один сказал, что закрытое помещение дисциплинирует. Другой про свет. У них сегодня на уме только это..." Поглядывая на своего напарника, мощно работающего челюстями, Володя с грустью размышлял, что даже для Вени сегодняшние танцы в парке, или - как их там? - дискотека, - все это представляется куда более важным и опасным делом, чем поимка шантажиста. "Ну ничего... Нынче ночью все образуется, все встанет на место. Однако кто же придет за выкупом? К какой встрече я должен быть готовым? От моего предвиденья успех зависит не меньше, чем от силы и ловкости Вени Ророкина". Фомин ушел, пожелав обоим поймать шантажиста с поличным. - Звоните обязательно. В любой час. Веня улегся на продавленный диван и развернул старый номер "Крокодила". Самые удачные, на его взгляд, остроты он читал вслух. Остроты казались Володе плоскими и пошлыми, но не мешали думать о своем. Чем пристальней Володя вглядывался в записку, тем сильнее его смущал ровный детский почерк. "Фома, со свойственной ему привычкой все упрощать, наверняка решил, что это детское озорство. Вот почему он доверил засаду мне. Что ж, может получиться и так. Не очень-то благородно со стороны Фомы не сказать мне сразу про почерк и рисунок. Но... почему бы не предположить подделку? Шантажисты никогда не пишут записок своим собственным почерком. И опытный мошенник вполне мог прибегнуть к детскому почерку. Как к наименее характерному. Мечта каждого учителя - чтобы все дети писали одинаково, по единому образцу. Одинаково писали, одинаково одевались, одинаково думали. Высший педагогический идеал! Вот этой одинаковостью и решил воспользоваться шантажист. Или сам подделал школьный почерк, или продиктовал записку какому-то школьнику... да, пожалуй, все-таки не подделка, настоящий детский почерк. Причем писал не мальчик - девочка. И не двоечница - прилежная ученица. Написано грамотно, без единой ошибки. Но... - Вот это "но" и было для Володи самое важное. - Девочка с ровным, старательным почерком не станет рисовать череп и кости - хулиганский знак угрозы. Значит, она написала, а потом кто-то взял ту же ручку с синим шариковым стержнем и дорисовал..." Володя взглянул в окно. Ну вот и смеркается. Пора... Веня вел его задворками. В той стороне, где парк, метались разноцветные лучи. Ритмы гремели на весь город. Каково же у них там, в самой дискотеке? - Мне в прошлом году дали квартиру на Сиреневом бульваре, - гудел приглушенно Венин бас. - А вырос на Крутышке. Моя улица самая крайняя, у кладбища. - Не страшно возле могил? - спросил Володя. - Привык... - Веня шел впереди, чуть вразвалку, очень крепкий и надежный. - Я в Крутышке каждую щель знаю. Мы с вами выйдем на Парковую кратчайшим путем. Володя считал себя знатоком всех городских кратчайших путей через заботливо поддерживаемые дыры в заборах и перелазы. Он даже для интереса нанес на карту эту тайную сеть, покрывшую весь Путятин. Но Веня вел его как-то по-новому. Они пересекли двор автобазы, и Веня безошибочно нащупал в заборе пару легко отодвигающихся досок. Прошмыгнув сквозь открывшуюся щель, они оказались в овраге. Кратчайший путь был снабжен в нужных местах мостиками и ступеньками. Видно, им пользовались обстоятельные люди. За оврагом начались огороды Крутышки. Везде нехитрые изгороди и вдруг чуть ли не крепость - тесовый глухой забор. - Чье владение? - Володя предугадывал, каков будет ответ. - Владение Смирнова! - Веня действительно знал в Крутышке каждую щель. Отыскал в заборе калитку, перемахнул через нее, и калитка отворилась. Володю охватило облако пряных дурманящих запахов, среди которых пробивалось и что-то знакомое. Он наклонился к ближней грядке, сорвал мягкий пушистый листик, размял в пальцах. Мята! Снимает боль в сердце! В травах Володя немножко разбирался. Каких только не записал для больной матери. И не так-то просто было отыскать мяту. А у знахаря ее вон сколько! - У него вся земля занята лекарственными травами, - сказал Веня. - Вырубил весь сад, всю смородину-малину... После образцовых лекарственных плантаций знахаря дико выглядел следующий огород. Земля тут давненько не видела ни лопаты, ни граблей. Сплошной бурьян. - Нравится? - весело спросил Веня. - Голубцовы сроду ничего не сажали. С древнейших времен и до наших дней. У них прозвище "артисты". - Прозвище? - переспросил Володя. - Ну да! Прозвали так. Давно. Еще меня на свете не было. А я с детства знал: Голубцовы - артисты. Голубцовы? В музее хранился список хора рабочих, созданного при Народном доме незадолго до революции. И Володя слышал от стариков, будто однажды в Путятин приезжал и пел вместе с хором рабочих сам Шаляпин. Но тщетно Володя искал в старых газетах заметку о таком выдающемся событии. Может, не Шаляпин заезжал, другой бас. А в списке фамилия "Голубцов" есть. В тенорах. Афанасий Голубцов. В рассказе Вени про нынешних Голубцовых Володя уловил нотки восхищения. Петр Семенович играет на баяне, гитаре, мандолине и на трубе в духовом оркестре. Когда Голубцовы отдали свою дочь Анюту в музыкальную школу и купили в рассрочку пианино, Петр Семенович и на нем выучился играть самоучкой. Женятся Голубцовы только на музыкальных девушках. Жену Петра Семеновича в молодости называли "Марусей прекрасной". Она пела старинные романсы и цыганские песни. - Тетя Маруся и сейчас поет, - рассказывал Веня. - Солистка хора народной песни. Дядя Петя ей аккомпанирует на гитаре. Кроме Анюты, у Голубцовых еще два сына. Тоже артисты. Лешка работает слесарем в транспортном цехе и не столько слесарит, сколько пляшет в клубном ансамбле. А Сашка учится в ПТУ и играет в "Радуге" на барабане и тарелках. Но куда им обоим до Анюты... Анюта Голубцова унаследовала все семейные таланты, однако характер у нее другой. В школе Анюта училась на пятерки, не пропускала ни единого занятия и в другой школе - музыкальной, и дома по нескольку часов играла на пианино. Однажды мать повела ее в хор. У Анюты открыли чистейший контральто. Ко всем другим занятиям прибавились уроки пения. Анюта всюду успевала и продолжала учиться на пятерки. В доме царили чистота и порядок. Крутышка считала, что уже недалеко время, когда Анюта вскопает и засеет голубцовский огород. Ну, а хормейстер видел в своих мечтах, как Анюта запевает: "Не одна во поле дороженька" и "Отвори потихоньку калитку". И вдруг Анюта объявила: "В хор больше не пойду. Кому нужна такая скукота, калитки и дороженьки. Наступила эпоха энтээр, научно-технической революции в музыке..." Оказалось, она уже репетирует с ансамблем "Юность". - Ну и что родители? - поинтересовался Володя. - Чуть из дома не выгнали. Крик был на всю Крутышку. У тети Маруси голос - ого! Над хором взлетает! Орала, что Лешка с Сашкой обалдуи, им самое место в ансамблях, а у Анюты - голос, она будет петь в Большом театре, как Обухова. - Да-а-а... - сочувственно протянул Володя. - Нет мира под оливами... - Он мысленно изобразил на бумаге две перекрещивающиеся линии. - Современная семья и ее конфликты. С одной стороны, устоявшиеся вкусы старшего поколения. С другой - научно-техническая революция в музыке. Но и этого мало! Нет мира и среди юных Голубцовых, приверженцев новых ритмов. Анюта поет в ансамбле "Юность", а Сашка колотит по барабану в "Радуге"... На пути стали попадаться пустые ящики и коробки - верный признак приближения к торговой точке. Вот и сам ларек - тусклая лампочка над задним крыльцом освещает дверь, запертую на висячий замок. Пришли! Дом номер 25 находится как раз напротив ларька. Веня остановился и тихо присвистнул. - Что случилось? - шепотом спросил Володя. - Фонарь. Два часа назад я ввинтил новую лампочку. Кто же ее кокнул? XI Одноэтажная Крутышка закупорила окна ставнями и прижалась к земле под ураганным ревом дискотеки. Укрытие для засады Веня присмотрел днем - штабель пустых ящиков у боковой стены ларька. Володя по его примеру взял из штабеля ящик и уселся поудобней. Неизвестно, сколько времени придется тут прокараулить. Глаза никак не могли привыкнуть к темноте. Нарушился привычный процесс. Обычно выходишь из освещенной комнаты в ночь, и сначала ни зги не видно и уши заложило. Но вот понемногу начинают возникать ночные звуки - шелест ветра, скрип калитки, а затем и окружающие предметы проступают из темноты - глаза обрели ночное видение. Что сейчас стало помехой? Володя предпринял простейший эксперимент - заткнул поплотнее уши. Тишина... И уже через минуту зрение улучшилось. Он увидел какие-то белые листочки, реющие в воздухе перед домом 25. Загадка тут же прояснилась. Листочки облепили на уровне человеческого роста цоколь фонарного столба, того самого, где Веня ввинтил новую лампочку, теперь тоже разбитую. Листочки, конечно, не имели к разбитой лампочке никакого отношения. Старинный путятинский способ товарообмена внутри частного сектора: "Продается коза", "Продается холодильник"... Володя отнял руки от ушей. Грянули ритмы дискотеки, и тьма сгустилась. "Теперь все ясно. Между ушами и глазами существует природная согласованность. Издавна для человека темнота ассоциировалась с тишиной. Поэтому и днем мы лучше слышим с закрытыми глазами - слух обостряется. А сейчас в моем организме диссонанс: темнота - и чудовищные децибелы. Глазам трудно осваиваться в темноте, если ушам нет покоя". Но, замкнув слух, не укараулишь шантажиста. Придется возложить надежду на организм. Он должен приспособиться. Мало-помалу Володя стал различать окружающие предметы. Увидел полоску тротуара, давно не беленные стены дома 25, покосившееся крыльцо... И наконец разглядел на двери с остатками ватной обивки почтовый ящик, указанный шантажистом. Ящик оказался ничем не примечательным. Угадывается прорезь наверху и дверца внизу - с петлями для висячего замочка. Разумеется, жильцы, покидая дом, не забыли прихватить свой замок - он им понадобился на новом месте. И вряд ли кто-то из уезжавших позаботился закрутить петли проволокой. А знахарь видел проволоку. Кому понадобились такие меры охраны пустого, ненужного ящика? Шантажисту. Только ему. Он сделал это заранее - до того дня, как письмо попало к знахарю. И уж сегодня проверил свой тайник - все ли в порядке. Проверил совсем недавно, обнаружил, что в фонарь ввинчена новая лампочка и... Не такая простая задача - попасть в нечто небольшое и висящее на значительной высоте. Девочка со старательным почерком не сумеет. Лампочку разбил тот, кто нарисовал череп и кости. И вряд ли он швырял камни, стоя посередке улицы. Он спрятался где-то, выбрал удобное укрытие. А всего удобнее штабель с ящиками. Хотя далековато... Володя прищурился: "Если из рогатки, то недалеко, в самый раз. Впрочем, возможны и другие виды оружия. Присесть здесь за штабелем с "ижевкой"... Один меткий выстрел, и все... Не поискать ли гильзу? - Володя заворочался на своем ящике. - Кажется, под ногами что-то блестит..." На плечо легла тяжелая рука, донесся сердитый шепот Вени: - Куда ее понесло на ночь глядя? Сидела бы дома на печке! По Парковой медленно двигалась темная бесформенная фигура. Какая-то старуха, укутанная с головы до пят. Старуха двигалась с величайшей опаской. Просеменит несколько шажков и замрет, пугливо озирается. Просеменит и замрет. Жутко ей. Володе вспомнился слышанный в автобусе разговор про чертей. Да, час поздний, на улице ни души. Самое времечко для нечистой силы. Рядом хихикнул Веня. "Мы привыкли смеяться над косностью и суеверием, - подумал Володя. - А ведь можно иной раз и восхититься. Тургенев в "Бежином луге" не смеялся над мальчиками, верящими в домового, в русалку, в покойника, который ищет разрыв-траву... Поэтическое восприятие мира... Александр Блок юношей нашел ужовник, особый вид папоротника. И с тех пор искал каждый год. Он знал поверье про разрыв-траву, перед ней расступается земля и открываются клады... - Володя не сводил глаз со старухи, а мысли текли своим чередом. - Может, зря мы сегодня не рассказываем детям страшные сказки? Только умильную, про Деда Мороза. Впрочем, Дед Мороз в его нынешнем облике - вовсе не сказка. Дед Мороз стал упаковкой для новогодних подарков. Сами делаем из детей прагматиков..." Старуха в темном поравнялась с домом 25 и замерла. Что ей примерещилось? Домовой? Сидит там посиживает, подперев голову волосатой лапой. Думает, какую шутку сшутить с бабулей. Веня трясся в беззвучном смехе. Но Володя удержался от замечания. Он вдруг понял: старуха шла именно сюда, в дом 25, Ее кто-то послал. Еще несколько мелких шажков. Ну! Что дальше? Володя не ожидал от старухи такой прыти. Подобрала свою хламиду, в один прыжок взлетела на крыльцо, в руках мелькнуло что-то белое... И вот она уже со всех ног улепетывает обратно. Веня простонал сквозь смех: - Ой, не могу!.. Ну, артист!.. Это было как удар обухом... Не старуха - переодетый знахарь. Володя терзался от стыда и унижения, Веня продолжал веселиться. - Ну, ловкач!.. Ну, аферист!.. Усилием воли Володя взял себя в руки. Все не так забавно, как кажется простодушному Вене. Сделан очень важный ход в миттельшпиле шахматного поединка. Володя мысленно сделал расстановку фигур. На воображаемой доске одинокий король беспорядочно двигался между скоплениями враждебных пешек, шарахаясь от слонов и коней. "Знахарь вел свою игру в расчете на две засады, а не на одну! Ему известно, что где-то спрятались люди, которых обещал прислать Фома. И где-то - преступник или преступники. Знахарь уверен, что те, кто послан для его охраны, только посмеются над переодеванием. А для шантажиста вся эта пантомима - свидетельство, что знахарь ополоумел от страха и что он не бегал жаловаться в милицию. Иначе чего бы ему бояться!" Володя смешал фигуры на воображаемой шахматной доске. "Итак, не исключено, что шантажист поблизости. Он видел, что пакет в тайнике. Когда он намерен забрать тепленькую тысячу? И кого нам ждать? Опытного преступника? Или появится кто-то школьного возраста, уже втянутый в эту историю, уже написавший под диктовку вымогательское письмо?" Только сейчас Володя увидел с ужасающей реальностью, что засада за штабелем пустых ящиков примитивна. И он сам в этом виноват. Из-за ящиков удобно следить за знахарем. А для захвата шантажиста надо было устроиться ближе к дому 25. Там есть двор - шантажист может появиться неожиданно из ворот и уйти огородами. Или он в доме, за дверью, - никто не проверял, заперта она или нет. Хвать - и наутек. Мы за ним, а в доме его сообщник. Или сообщники! Своими тревожными размышлениями Володя не стал делиться с напарником. Веня, чего доброго, заподозрит в трусости. Но великий Геродот вовсе не трусам оставил свой мудрый завет: истинно мужественный человек должен обнаружить робость в то время, когда на что-либо решается, должен взвесить все случайности, но при исполнении следует быть отважным. Володя переменил позу, чтобы в любой миг немедля вскочить и кинуться в погоню. И тут со стороны парка показались двое. Идут не таясь. Двое против двоих - куда ни шло. Володя стал приподниматься, но тут его снизу дернули за штаны: - Свои. Веня мог бы и не дергать. Володя уже разглядел повязки на рукавах. Поравнявшись с ларьком, дружинники замедлили шаг и уставились наверх. - Меня ругают, - бесстрастно комментировал Веня. - Ророкин, такой-сякой, не обеспечил освещения. Теперь им придется тут поторчать... - И в самом деле дружинники уселись на лавочку перед ларьком. - Ничего, они ненадолго, - утешил Веня. - Минуток через пять дискотека кончает... Над парком взметнулись разноцветные лучи, ритмы достигли полного неистовства, и вдруг все разом утихло и погасло, в темноте звучал только барабан. Как древний телеграф Морзе, передающий свои сигналы другому барабану, а тот пошлет их дальше. - Сашка Голубцов! - восторженно выдохнул Веня. Барабан выдал отчаянную сумасшедшую дробь и смолк, как подстреленный. И тотчас над парком воссияло белое зарево - это одновременно включили все фонари. "Свет дисциплинирует", - вспомнил Володя. Крутышка ответила на тишину глубоким вздохом облегчения, шевельнувшим листья и траву. В укрытии за ящиками стал отчетливо слышен разговор на лавочке. - А говорили, Джека вовсе не придет. - Он Анюту звал в "Радугу". - Бокс с ней в одном классе. - Тот маленький очкарик живет на станции. - Верка их учит каратэ. - Я Стаса предупреждал. - Ханя сквитается. Дурацкий разговор! Володя не мог уловить смысл. К тому же дружинники, рассевшись напротив дома с тайником, спутали все карты. "Хотел бы я знать, где сейчас шантажист и что поделывает!" Раздался дружный топот, и в темноте промелькнула стайка девчонок. - Глядите, как жмут! - Веня развеселился. - Вся компашка с моей бывшей улицы. Кросс по пересеченной местности. Время старта засечено, секундомеры тикают. - Какие секундомеры? - Ну, может, просто ходики, - сказал Веня. - Главное, время засечено. Конец дискотеки слышали в каждом доме. Не примчится в положенные минутки - больше ей дискотеки не видать. Старинный крутышкинский способ контроля за девчонками, еще со времен, когда нынешние бабули танцевали в парке под баян... Дружинники, как заметил Володя, никакого внимания на девчонок не обратили. Веня пояснил, что этот пост приставлен к железнодорожным ребятам со станции. Дружинники опасаются стычки с компанией из Парижа, на дискотеке Верка Соловьева поругалась с Ханей и крепко ему врезала... "Вот что значит располагать достаточным запасом предварительно накопленных сведений, - подумал Володя с завистью. - Для меня разговор дружинников представлял бессмыслицу, абракадабру. Зато Веня извлек из него конкретную новость о конфликте на дискотеке. Любопытно, кто же такая Верка Соловьева..." Веня начал шепотом рассказывать. Стас Соловьев отслужил в армии, работает на станции сварщиком. Родители у него живут в деревне, там в школе только семь классов, поэтому с прошлого года к Стасу прислали младшую сестру. А он каратист, и Верку немного научил, для самообороны, ну она и рассмелела. Стасу с ней некогда возиться, он учится на заочном, женился полгода назад... Вене пришлось прервать рассказ о Соловьевых - со стороны парка появились железнодорожные. - Слабаки! - Веня добавил несколько слов покрепче, но Володя их деликатно проигнорировал. - Хоть бы раз попробовали отбиться. Железнодорожные шли быстро, почти бегом и все время оглядывались. Веня встревожился, привстал: - Что-то их мало. Половины девчонок нет... И Верку Соловьеву не видать... Значит, она своих девчонок другой дорогой повела. Ну, если их сегодня побьют... Не надо было ей на дискотеке за Спицына заступаться... Трус, заячья душа... Вон, бежит вместе со всеми - и хоть бы что... Дружинники пропустили железнодорожных, постояли немного и кинулись в сторону парка. - Сразу надо было сообразить! - язвительно комментировал Веня. - Эти Ханю не интересуют, у него с Веркой счеты. Володя поежился. Где-то сейчас пробираются домой потайными путями девочки, живущие на станции, во главе с воинственной Веркой Соловьевой. Странный и непонятный мир открывался перед Володей. Вожак подростков из Парижа, по имени Ханя, привязался на дискотеке к какому-то Спицыну из поселка при станции, и некому оказалось заступиться, кроме девчонки, а она, значит, сумела "крепко врезать". И теперь ее могут избить... "Старею, - печально подумал Володя. - Раньше девчонок не били. Но и они раньше не занимались каратэ. И в историю с запиской явно замешана какая-то девчонка..." Запоздалая парочка заставила его насторожиться. Подсматривать за влюбленными некрасиво, но что поделаешь - засада есть засада. Прошли мимо и повернули обратно. Приглядываются к тайнику? Опять прошли, опять вернулись. Стандартный прием приключенческого кино - при появлении вражеского патруля влюбленные целуются, и патруль проходит мимо. Володя толкнул напарника: будь наготове! Веня ответил лирическим вздохом: провожаются - неужто с вами так не было? Темнота скрыла Володин конфуз. Парочка наконец исчезла. И довольно долго улица была пуста. Неужели все уже прошли? Девчонка появилась со стороны парка. Как-то боком, с оглядкой. Огромный мужской пуловер висит мешком до колен. - Чао, бамбино! - сообщил Веня. - Не хочет, чтобы ее провожали. Теперь и Володя увидел легкий взмах пальцев, торчащих из темного бесформенного рукава. Кто-то там уходил по Парковой. Володя отчетливо себе представил... Уходящий приостанавливается, смотрит назад, машет рукой - девчонка отвечает. Причем по движению ее пальцев можно определить - вот уходящий был еще недалеко, а вот он все дальше, дальше. Очень выразительная пластика! Последнее прости - уходящий скрывается за поворотом. Девочка раскланялась и сделала пируэт. Приложила палец ко лбу и засмеялась. "Человек наедине с собой способен на странные выходки..." - Володе вспомнился рассказ Горького о чудачествах известных людей. Один поэт спускался вниз по широкой, совершенно пустой лестнице и почтительно посторонился перед кем-то невидимым, поднимающимся навстречу. Девчонка кружилась и напевала, не подозревая, что за ней следят две пары глаз. Володя уже знал, кто она. Можно не спрашивать Веню. Девчонка остановилась, словно бы сбившись с ритма. И опять этот характерный жест - палец ко лбу и засмеялась. Потом отмахнулась от каких-то возражений, легко и без оглядки подбежала к дому 25, поднялась на крыльцо, капризно подергала задвижку ящика, обнаружила проволоку и... Веня придержал Володю: пусть вынет! ...Когда ее схватили с конвертом в руках, она ни капельки не испугалась. - Что вам от меня нужно? Отдайте! - Спокойно, - посоветовал Володя и тут же поймал себя на том, что прибег к любимому словечку Фомы. - Отдайте! - Она пыталась вырвать конверт у Вени. - Не вам написано! - А кому? - быстро спросил Володя. - Вам? Вы в этом уверены? ...В штабе Веня оседлал мотоцикл и поехал за Фоминым. Анюта Голубцова гневно атаковала Володю: - А еще директор музея! Интеллигентные люди не читают чужих писем! - Но на конверте нет вашего имени и адреса, - корректно отбивался Володя. - Вы все-таки продолжаете настаивать, что он предназначен вам? Не моргнув глазом, Анюта изложила свою примитивную версию. На дискотеке ей подсунули записку: "Письмо в почтовом ящике дома 25. Возьми после танцев". И никакой подписи. - И что же вы подумали, прочитав такую странную записку? Анюта улыбнулась с самым невинным видом. - Ничего не думала. В дискотеку не для того ходят. Но во взглядах, которые она бросала на пухлый конверт, Володя подметил упорную работу мысли. - Вы кому-нибудь показывали записку? - Вот еще! - Она дернула плечом. - А что вы с ней сделали? - Порвала и бросила. - Куда? В урну? Анюта помотала головой. - Но все-таки... Как к вам попала записка? Кто передал? - Сунул кто-то. - Вас кто-нибудь провожал из дискотеки? - Вот еще! - Она сердито фыркнула. Приехал мрачный, как туча, Фомин, приказал позвать в понятые двух дружинников. - Вот что, Голубцова! Сейчас разберемся, и тебя отвезут домой, а то уже поздно. - Фомин пригласил Анюту подойти к столу, указал на конверт. - Узнаешь? У тебя взяли? Анюта кокетливо улыбнулась. Володя понял, что сейчас она сыграет какую-то эффектную, с ее точки зрения, роль. Приложила палец ко лбу, засмеялась. - Нет, не узнаю. Первый раз вижу. - Предполагаешь, что находится в конверте? - Доллары! - Она откровенно потешалась над Фоминым. - Сейчас поглядим... - Фомин достал из кармана нож-складень, аккуратно поддел клапан конверта, засунул лезвие внутрь и неторопливо вскрыл. - Посчитай! Все ли тут? - Быстрым движением Фомин вытряхнул на стол содержимое конверта. Анюта завизжала, будто увидела змею. На столе рассыпались не какие-то нарезанные бумажки. Настоящие деньги! - Ай да знахарь! - вырвалось у Володи. Анюта замкнулась, больше ни слова. - Отвези-ка ее домой, - сказал Фомин Вене Ророкину. - Утро вечера мудренее. А ты, Голубцова, подумай... Володя еле дождался, чтобы за Анютой закрылась дверь. - Она мне говорила - в дискотеке ей подсунули записку... - Надеюсь, ты не устраивал допрос? - Фомин устремил на Володю профессиональный проницательный взгляд. - Никоим образом! - запротестовал Володя. - Дружеская беседа! Анюта не помнит, кто передал записку. Это мог быть кто-то из тех, кого она привыкла видеть рядом и не замечать. Кто-то серенький. Есть такой тип людей. Ты их видишь и не видишь, то есть не фиксируешь в памяти. Самый наблюдательный свидетель может не назвать тебе такого человечка. А он, оказывается, был на месте преступления. Более того - он и есть преступник. Моя интуиция... При слове "интуиция" Фомин рассвирепел: пошло-поехало... "Черт меня дернул послать Киселя в засаду. Если бы не он, ничего бы не случилось. Вообще никто бы не пришел за конвертом". Возвратившись домой, Фомин старался не шуметь и не разбудить жену, но она все-таки проснулась. И ни капли не удивилась, услышав про Анюту. - Этого следовало ожидать. "Золотая мысль, - отметил Фомин. - Что-то давно у нас не случалось ничего неожиданного". - В десятом "А" вообще что-то неладно, - сказала Валентина Петровна. - Слава богу, не я там классный руководитель. Фомин согласился: и в самом деле - слава богу. Заснул он сразу же, но успел в последний миг увериться в догадке, возникшей еще в штабе: на тысячу можно купить инструменты для ВИА. Володя увидел на обеденном столе кочан из газет, накрытый подушкой. Оглянулся на диван - Васька хитро приоткрыл один глаз. - В дискотеке был? Васька ничего не стал говорить. Ограничился мимикой, как всегда, очень выразительной. Привыкший читать по Васькиному лицу, Володя покивал, соглашаясь, что путятинские девчонки не достойны внимания, есть дела поважней. Васька сел и нашарил ногами под диваном шлепанцы. Он уже освоился у Володи как дома. Даже перетащил свои учебники и тетради в бывшую Танькину комнату, уверяя, что тут ему удобнее учить уроки. Только ночевать он уходил к матери, да и то не всегда. Володя сначала опасался, что Васькина мать заявит ему свои претензии. Но ей по-прежнему не было никакого дела до сына. Володя сбросил со стола подушку, раскутал газетный кочан. Картошка с грибами - пища богов! Горяченькая - пар идет. - Наваливайтесь! - радушно пригласил Васька. - Жареная была. Под подушкой запарилась. Такой вкусной жарехи Володя давно не едал. Васька неустанно совершенствовал открывшийся у него кулинарный талант. И как всякий хороший повар, ревниво следил за тем, как едят его стряпню. Володя попытался перепихнуть на сковородке самые аппетитные кружочки картошки поближе к Ваське. С Танькой такой номер всегда проходил успешно. Но Васька запротестовал с набитым ртом: "Бу-бу не бу..." - и решительно провел вилкой на сковородке пограничную черту. К сожалению, Володя не мог рассказать своему доктору Ватсону ни про письмо, полученное знахарем, ни про засаду на Парковой, ни про Анюту. Васькин рассказ был, по обыкновению, составлен из внешне бессвязных слов и множества междометий, отличавшихся необыкновенной выразительностью. Все это складывалось в картину очень яркую - и не какие-то небрежные мазки, прописана каждая деталь. Володя увидел битком набитую дискотеку, сгрудившихся вместе подростков из Парижа и среди них Ханю, хвастающего своим знакомством с неким Ариком, прибывшим в Путятин с юга - торгануть помидорами. Этот Арик будто бы намекнул, что интересуется золотом. Володя насторожился. Значит, некий Арик Назаретян прибыл в Путятин якобы для торговли помидорами на рынке, где прежде никогда таких крупных дельцов не видывали. Сразу по прибытии он нанимает комнату в доме сомнительной репутации и через Ханю дает знать по принципу "имеющий уши да слышит", что готов купить золото, похищенное в универмаге. "А ведь я видел мельком этого Арика, - отметил про себя Володя. - Смуглый красавец, франт самого дурного тона, типичный спекулянт. Но посвящать в такое дельце Ханю - не очень удачный ход. Впрочем, разумнее будет предположить, что у Арика свой расчет. Он всегда может сказать - Ханя перепутал, не так понял, выдумал... Но неужели Арику откуда-то стало известно, что золото все еще находится в Путятине? Вполне возможно. Эти люди обычно располагают надежными источниками информации". Васькин план был прост. Они следят за Ариком и подкарауливают его встречу с ворами. "Сдавайтесь! Вы окружены!" Володя план одобрил. Можно подкараулить. И не обязательно для этого иметь оружие. Взять на испуг. - Но мы пока не будем вмешиваться в расследование кражи из универмага, - сурово заявил Володя. На Васькиной подвижной физиономии выразилось самое тонкое понимание всех обстоятельств: ладно, не будем вмешиваться. Но пусть воров поймают не чужие! Наша милиция, путятинская!.. Володе стало стыдно. "Васька - истинный путятинский патриот. А я - эгоист, думаю только о себе. Завтра же сообщу Фоме про подозрительного Арика. Нет, завтра воскресенье. В понедельник сразу сообщу..." До понедельника оставалось... Володя поглядел на старые звонкие ходики с гирей в виде еловой шишки. Ходики показывали два часа ночи. Ваське давно пора спать. А до понедельника, до девяти утра, когда можно позвонить Фоме на работу... Нет, до восьми! Все равно времени еще много... Володя произвел в уме простейшие арифметические действия. Ого! Тридцать часов! Времени слишком много. И кто может предугадать, какие делишки запланированы у подозрительного Арика на воскресенье. Нет, Фоме придется позвонить завтра - и как можно раньше! У Васьки сна не было ни в одном глазу. Ваську распирали впечатления минувшего дня. Уйма новостей, начиная с самого утра. С происшествия в мастерской Вити Жигалова. Володя сразу понял, какую важную улику обнаружил участковый Журавлев. Но в бывшую мастерскую Сухарева следовало заглянуть хотя бы накануне, когда на газорезе еще можно было обнаружить следы, оставленные преступником или преступниками. Васька выговорился и уснул. А Володя еще долго ворочался в постели, расставляя по местам красочные подробности минувшего дня. Думал про Анюту, про знахаря, про Джеку, про незнакомую Веру Соловьеву, которая заступилась на дискотеке за трусливого Спицына... И все-таки до чего досадно, что даже такой наблюдательный человек, как Васька, не обратил внимания, с кем ушла с дискотеки Анюта Голубцова. XII Володя позвонил Фомину достаточно рано - еще семи не было. Но Фомин уже куда-то укатил. Скоро ли вернется? Не сказал. Сообщить о подозрительном Арике Володя не мог никому, кроме Фомы. И про газорез Вити Жигалова тоже только Фоме. Добравшись до дискотеки, Володя увидел у входа догорающую кучу мусора. Он опоздал - и безнадежно. Пламя обратило в легкий серый пепел записку, подсунутую накануне на танцах Анюте Голубцовой. "Если, конечно, Анюта не придумала, - поправил себя Володя. - Если она в самом деле получила записку". Он не стал допытываться у старухи-уборщицы, взбадривающей костер черенком метлы, не попадались ли в мусоре мелкие клочки бумаги, подтверждающие алиби звезды путятинской эстрады. "Но записка могла заинтересовать Анюту только в том случае, если она ждала от кого-то письма, - размышлял Володя. - От кого-то, кто не пришел в тот вечер. И кто назначил знахарю именно субботу". Помахивая прихваченной из дому спортивной сумкой, Володя вышагивал в сторону Крутышки. Тем путем, которым вчера шла Анюта. Как всегда, быстрый, энергичный шаг способствовал работе мозга. "Итак, великий Джека вчера предложил Анюте уйти из захиревшей "Юности" и стать солисткой блистательной "Радуги". Васькины сведения всегда точны и не нуждаются в перепроверке. Но можно ли из этого факта сделать вывод, что на Парковой Анюта махала рукой уходившему Джеке? И как объяснить, почему Джека не проводил ее до дома. Спесь провинциального кумира? Или тут кроется что-то иное? Скорее всего, сама Анюта постаралась распрощаться со своим провожатым, не доходя до дома 25. Ведь ей надо взять конверт из тайника. Но знала ли она, что находится в конверте? - Володя вспомнил гневные упреки Анюты: порядочные люди не читают чужих писем. - Вот тут она, пожалуй, допустила промах. Этот упрек был бы естественен, если бы она видела конверт издалека. Но она держала конверт в руках, и уж на ощупь-то можно отличить письмо от пачки денег..." Все это выглядело логично, однако простейшие логические построения далеко не всегда себя оправдывают. "Не стоит торопиться с выводами", - предупредил себя Володя. Парковая суетилась. Из домов выносили и ставили ближе к проезжей части корзины и ведра с яблоками, картошкой и прочей огородной овощью. Крутышкинские пенсионеры возили свой товар на рынок по воскресеньям попозже, когда появляется массовый покупатель. Володя с печалью обозревал помидоры, выращенные под пленкой с великим трудом. Куда им, по-северному бледным, соперничать с дарами юга, привезенными оборотистым Ариком! У ларька несколько человек дожидались открытия торговли. Володя перехватил возмущенный разговор. Опять вчера не горел фонарь, опять разбили... Кто-то видел, будто несколько раз кидали камнем с подворья нежилого дома. Автобус заглушил голоса, брызнул из-под колес мелкими камешками и остановился напротив ларька. Пассажиров сошло многовато для воскресного дня и для маленькой Крутышки. Они сразу же уверенно двинулись по улице под водительством тетки в сапогах изумительного бирюзового цвета. Тетка шла как своя, не глазела на номера домов, но что-то подсказывало Володе, что она не здешняя, приезжая, причем издалека. А все идущие за ней и подавно приезжие. "Странно... - размышлял Володя, вышагивая вслед за пассажирами автобуса. - Я не стал бы утверждать, что у нас в Путятине сложился свой стиль и потому приезжий человек сразу бросается в глаза. Но почему-то мы всегда узнаем, кто не нашенский..." Он уже понял: процессия во главе с теткой в бирюзовых сапогах направляется к знахарю. "Я не должен упускать такой прекрасный случай!.. Присоединюсь к ним и... Бог не выдаст, свинья не съест - с чужими имею шанс сойти за чужого. Вот только как быть с платой за визит? Десятки хватит?.." Десятка в кармане была последней. До зарплаты еще целая неделя. К тому же отдавать свои трудовые заработки шарлатану и проходимцу - стыд и позор! Володя отверг благоразумные колебания. В интересах дела он готов пожертвовать последней десяткой. Впрочем... не исключено, что он посидит, понаблюдает и затем улизнет под каким-нибудь благовидным предлогом. Во двор к знахарю он вошел вместе с процессией, спросил, кто последний, и уселся на скамью под навесом, оказавшись рядом с пожилым мужчиной, одетым слишком тепло - под плащом был виден толстый свитер. По разговору он сразу же постиг - все страждущие ехали из разных мест и познакомились в поезде. Роль организатора взяла на себя тетка в бирюзовых сапогах. Она действовала, как все неформальные лидеры очередей за дефицитом. Себя поставила первой, остальных распределила по старшинству знакомства с ней. Дом знахаря с высоким боярским крыльцом не подавал признаков жизни, окна оставались зашторенными. Очередь подогревала себя беседой про невежд врачей и чудеса, совершаемые травниками и экстрасенсами. Володя узнал, что некоторым пациентам путятинский чудодей рекомендует пожить здесь недельку, а то и две, ради полного курса лечения. Но живут несчастные жертвы обмана не в доме знахаря, снимают жилье по соседству. Пожилой сосед по скамье, кажется, тоже настраивался на самый основательный курс лечения. Володя обратил внимание на увесистые кулаки, неуклюже лежавшие на коленях, - они свидетельствовали о занятиях физическим трудом. На этом интерес Володи к соседу закончился. Не стоит попусту расходовать свою наблюдательность, надо изучить владения знахаря - тут каждая мелочь может пригодиться. Взять хотя бы скамейки под навесом - забота о пациентах. И пациентов у знахаря бывает немало, скамейки рассчитаны человек на сорок, а то и больше. Володя внимательно оглядывал чисто прибранный двор. Бетонированные дорожки, прочные хозяйственные постройки, живая изгородь из облепихи... А где сирень - краса и гордость Путятина, непременная принадлежность каждого дома? Володя напрасно вертел головой. Ни единого куста сирени! Такого в Путятине он еще не видал. Но, конечно, сирень - не облепиха. Целебных плодов не дает, колючками не обзавелась, так что и на изгородь не годится... Что ж, подворье рисует облик хозяина! Володя чуял, что и его разглядывают. "Я одет более чем скромно, однако привлекаю внимание. Ум, культура... Этого не скроешь. Пожилому соседу кажется странным, с чего бы я притащился к знахарю..." Человек вообще способен ощущать прикосновение чужого внимательного взгляда. Еще один пример из области бессознательного, которая до сих пор мало изучена. Любопытство пожилого соседа по скамье Володя ощущал как легкое и безобидное касание. И вдруг совершенно с другой стороны вонзился острейший укол. Кто-то смотрел на Володю из дома. Какое окно? Да, вон колыхнулась штора. Герои детективного кино в таких случаях шикарно произносят на своем литературно-воровском языке: "Он меня вычислил!" Володя усмехнулся и сел поразвязней, нога за ногу. Не его вина - таковы обстоятельства. И ему искренне жаль лидера этой очереди - тетку, вербующую по градам и весям пациентов для Прокопия Лукича Смирнова. Увы... Сегодня чудодей-исцелитель не ее примет первой, чтобы выслушать подробную информацию о тех, кого она привела: чем болеют и как лечились... Сегодня первым окажется последний... Дверь отворилась, и на крыльце возник старец в скромном костюме провинциального интеллигента, учителя или врача. Безукоризненно белый воротничок, неброский галстук... - Владимир Александрович! Признаться, не ожидал. Наслышан о вас... наслышан... - Знахарь величественным жестом пригласил Володю в покои и ласково возвестил очереди: - Прошу не гневаться. Товарищ ко мне по неотложному делу. - Он пропустил Володю в дверь и шепнул на ухо: - Раненько пожаловали. Не ожидал. Ведь вам за полночь пришлось проканителиться с одной особой... Кабинет знахаря выглядел внушительно. Книги со старинными кожаными корешками, пучки трав, киот с иконами древнего письма, реторты и колбы из набора "Юный химик"... Псевдоученую обстановку довершала увесистая конторская книга для записи пациентов, лежащая раскрытой, чтобы видны были графы: возраст, заболевание, установленное врачами... истинное заболевание... Володя позволил себе мысленно поаплодировать старцу: "Браво, браво!" И задал первый вопрос: - Вы положили в конверт деньги. Почему? Старец печально улыбнулся. - С вашей проницательностью, Владимир Александрович, вы бы и сами могли дать ответ. Вы перехватили конверт, и, стало быть, мои деньги ко мне вернутся. А представьте себе срыв задуманной операции. Бумажки вместо денег? Тут и глупец догадается, кто мне это посоветовал. "А ведь он прав, - подумал Володя. - Бумажки вместо денег - типичная для Фомы привычка рассчитывать вперед не дальше одного хода". Но поддерживать критические замечания знахаря, пусть даже справедливые, Володя не собирался. Произнес строго: - Конверт мог попасть только в наши руки. И тотчас подумал: "Как хорошо, что Анюта видела деньги, а не бумажки". - К несчастью, я от природы боязлив, - сконфуженно признался старец, подтверждая Володины вчерашние впечатления. Если верить рассказу Прокопия Лукича, ночью ему не спалось: сказались переживания прошедшего вечера. Он долго ворочался в постели, затем вышел во двор глотнуть свежего воздуха и услышал за забором приглушенные голоса. Чужие дети - не его забота. Но развалюха во дворе Голубцовых вплотную примыкает к забору, а в развалюхе ночуют до холодов Лешка и Сашка, имеющие привычку шляться допоздна. Иной раз они приводят бог весть кого, играют в карты и курят. Знахарь описал Лешку и Сашку в самом неприглядном свете. Они когда-нибудь спалят и свой дом, и соседей, и всю Крутышку. Но то, что знахарь узнал нынешней ночью... Он стоял ни жив ни мертв... Конечно, что-то недослышал, что-то мог перепутать. И просит не приобщать его информацию к делу. - У меня с вами неофициальный разговор, Владимир Александрович. Не более того! - Знахарь явно давал понять, что беседует с Володей, как с частным детективом. Итак, если верить знахарю, Анюта Голубцова сообщила братьям, что ее застукала милиция. Братья стали расспрашивать, и Анюта назвала два имени - Киселев и Ророкин. Братья разразились чудовищной руганью и затем стали обсуждать планы мести. - Больше на вас злобятся, Владимир Александрович. А на Ророкина не так. Сами понимаете... Ророкин один и с тремя справится. Володя игнорировал намек на разницу в физической подготовке. - Еще какие-нибудь имена называли? Знахарь развел руками. - Может, и называли, да я не разобрал. Знакомую фамилию легче услышать... Вы у нас человек знаменитый... Ророкин тутошний, из Крутышки. - Постарайтесь припомнить... - мягко настаивал Володя. - Про Джеку говорили? Джека Клюев, руководитель ансамбля. - Да знаю я Клюевых... - Знахарь задумался. - Не слыхал, а измышлять - грех... Что-то в голосе знахаря показалось Володе подозрительным, но лицо оставалось по-прежнему кротким и благостным. К показаниям Лукича следовало относиться с изрядной долей сомнения. И помнить, что у него с юными Голубцовыми - давняя вражда. Но все же... Весьма подозрительно, что Лешка с Сашкой упоминали фамилии Киселев и Ророкин... Только Анюте они известны. Володя молниеносно сгруппировал имеющиеся в его распоряжении факты. Вполне возможно, что фонарь возле дома 25 разбили Лешка и Сашка. Анюте такое не под силу, нужна меткая мальчишечья рука... Володя невольно содрогнулся, представив себе, как идет вечером домой... Провинциальный интеллигент, не владеющий приемами каратэ и практически беззащитный. "Конечно, я постараюсь разглядеть тех, кто напал. Поэтому, если действовать профессионально, я должен уже с сегодняшнего вечера разгуливать в одиночестве по самым безлюдным улицам. Нападение, кто бы его ни совершил, ценнейшая улика..." Усилием воли Володя пресек разыгравшуюся фантазию. Пора уходить - очередь ждет. Но знахарь его не отпустил, принялся морочить голову рассуждениями про фитотерапию - лечение травами. Старец и не подозревал, что напал на знатока. Володя мысленно отмечал, откуда позаимствована эрудиция. Ермолов "Всенародная агрономия", современный справочник по лекарственным растениям, Мельников-Печерский "В лесах и на горах". Ну и, разумеется, "Литературная газета", "Наука и жизнь"... Знахарю по нашим временам приходится быть в курсе новых веяний. Лекарь-частник не может позволить себе быть старомодным, как, к примеру, путятинская городская поликлиника, где всех лечат по шаблону. - Только невежды употребляют настой или отвар одной-единственной травы, - напористо разъяснял Прокопий Лукич. - Народные рецепты стоят на семи или девяти травах... Так вот, исходя из сложности народных рецептов, можно ли мои труды приравнивать к паразитическому образу жизни? Специалиста по фитотерапии ставить на одну доску со спекулянтом?! - В глазах Прокопия Лукича воспылал обличительный огонь. - Недавно меня посетил подобного рода тунеядец. Он явился ко мне не ради исцеления. Открыто и нагло предложил торговую сделку. Он мне - южные травы, я ему - наши, со среднерусской полосы. Пришлось сказать без церемоний: "Вот бог, а вот порог!" - Прокопий Лукич пролистал свою конторскую книгу и остановил палец на нужной странице. - Нашел!.. Я всех записываю, кто ко мне обращается. Назаретян Арутюн Бабкенович. Просил называть его просто Ариком. Обратите внимание - против его фамилии нет диагноза и нет моих назначений... Володя постарался не выдать ни единым мускулом, как его заинтересовал визит к травнику помидорного короля Арика. Но что Арику травы среднерусской полосы! Ему и помидоры служат прикрытием! Арик только затем и явился в Путятин, чтобы приобрести золотишко, украденное в универмаге. - Господи, кто только ко мне не обращается! - продолжал знахарь, задумчиво поглаживая конторскую книгу. - Иной раз приходят и за приворотным зельем. Таких страждущих в книгу не записываю. Чужая тайна для меня священна. Только имя спрашиваю. Помню, одна сначала не своим именем назвалась. Я ей попенял. Покраснела до ушей и говорит: "Меня зовут Вера". Мне жалко стало. Понял, как ей трудно было решиться ко мне прийти. Объясняю доходчиво: я такой же врач, как все, лечу болезни. Да разве объяснишь уязвленному обидой сердцу! - Знахарь впал в элегический тон. - Ну и дал ей самое безвредное: плакун-траву, сиречь лютик обыкновенный. - Однако деньги с нее взяли?! - Володя вложил в свой вопрос побольше негодования. - Приходится, - старец кротко опустил глаза. - Сами суют. Нынче только платному верят. Купленному за деньги. Что мне, жалко задаром дать настой плакун-травы? Ее пруд пруди. Так ведь не поможет... А купленная за деньги, и простая вода врачует. Тем паче, если боль в душе, а не в теле... Психотерапия... "Ловкий жулик, - думал Володя. - Какие теории разводит". Давно пора было закончить визит, но знахарь разговорился. - Каждому врачу приходится практиковать как психотерапевту. Вы не обратили внимания на женщину во главе очереди? Приехала в третий раз. Могу вам назвать фамилию и показать, что у меня про нее записано. Она практически здорова, хотя жалуется на кучу недугов. Я ее лечил от нервов, но спросите сами, и она вам распишет, что мои травы спасли ее от рака. Зато мужчина, сидевший рядом с вами, серьезно болен. С виду он здоровый, однако внешность бывает обманчива. Внутри любого крепкого человека может гнездиться неизлечимая болезнь. Кстати, он вам не сказывал, откуда он и кто по профессии? Что-то мне сдается, он издалека. Примитивная хитрость насмешила Володю. Он не собирался давать информацию о своем соседе по скамье и тем самым содействовать околпачиванию клиентуры. - Редко приходится общаться с местной интеллигенцией, - печалился знахарь, провожая Володю к двери. - Не смогу ли я оказаться полезным для музея? Под вашим руководством он достиг огромных успехов. Я бы мог поделиться образцами целебных трав, произрастающих в нашей местности. Разумеется, безвозмездно... "Этого мне только не хватало. Стенд, преподнесенный П. Л. Смирновым!" - Такая экспозиция уже нами сделана, - солгал Володя. Теперь и в самом деле придется срочно выставить в музее лекарственные травы. Черт бы побрал Лукича, но он подал недурную идею. ...Пока Володя сидел у знахаря, очередь успела подрасти. Но пожилого мужчины с тяжелыми кулаками уже не было. Правильно сделал, что ушел отсюда. Если он и вправду болен. На этот счет у знахаря все-таки опыт есть. Больного от здорового отличает. С краешка скамьи теперь сидели местные, путятинские старухи. Это Володя определил мгновенно. "Узнают - позора не оберешься!" Но старухи не обратили на Володю никакого внимания. Они, перебивая друг друга, рассказывали приезжим про преступление века. Володя прошел мимо очереди отворотясь, однако краем уха уловил, какие версии муссирует путятинский пенклуб, посиделки пенсионеров. Одна старуха утверждала, что золото уже тю-тю, за границей. Другая, что кражу выдумали продавщицы и золото у них. Третья... Володя даже оглянулся: не ее ли он видел вчера в автобусе? Нет, этой там не было. Но она бойко молотила про чертей: золото унесли черти... "С чего бы в Путятине так оживилась нечистая сила? - иронически подумал Володя. - Спасу от нее нет!.." Выйдя из ворот, он обнаружил, что пожилой работяга ушел недалеко. Да он на самом деле болен! Скрюченная фигура, неровная походка... Ай да знахарь! Прозорлив! Жулики и шарлатаны вообще более наблюдательны, чем порядочные люди. Володя сидел рядом и ничего не заметил. Впрочем, человек мог чувствовать себя прекрасно, а потом вдруг начался приступ... "Надо бы догнать и спросить. Он же здесь никого не знает... Вызову по телефону неотложку, он посидит на лавочке... - Но тут же Володе представилось, какими глазами посмотрит страдающий человек на ловкача и нахала, проскочившего на прием без очереди. - Нет, лучше к нему не подходить. Двинусь следом и в случае чего помогу..." Мимо дома Голубцовых Володя пошел медленнее. Что это? Сквозь плотно закрытые ставни доносятся звуки рояля и прилежные вокализы: "А-а-а". Анюта Голубцова. Какой чудесный тембр! И занимается с утра как ни в чем не бывало. Зато оба братца, надо полагать, дрыхнут... Володя поймал себя на том, что интуитивно стремится выгородить Анюту. Хотя все факты против нее. "Но почему в ночном разговоре, подслушанном знахарем, она не назвала Фомина? Фамилия знахарю знакомая, он бы про Фомина расслышал... Значит... - Володя еле удержался, чтобы не вскричать "эврика!". - Возможен и такой вариант. Не было никакого ночного разговора Анюты с братцами. Знахарь прятался где-то поблизости от дома 25 и видел, как ее задержали Киселев и Ророкин. Потому он и назвал мне эти фамилии. В штаб с нами знахарь не ходил и Фомина не видел. Потому и не назвал. Анюта в разговоре с братцами обязательно бы назвала. Значит, такого разговора не было..." Поразмыслив, Володя решил, что вариант неплохой, но опять свидетельствует о его стремлении любыми путями выгородить Анюту. Однако, что бы то ни было, своим визитом к знахарю он добился многого. Все произошло без подготовки, спонтанно и в то же время стратегически точно, без единого промаха. Иной раз тщательно продуманный план не способен дать то, что возникает вдруг по внезапному озарению. "А десятка? - Володя похлопал по карману. - Я про нее и забыл!" Недавний сосед по скамье украдкой оглянулся и ускорил шаг. Кажется, он принял Володю за сообщника знахаря, посланного вдогонку, чтобы вернуть, уговорить. На остановке у ларька стоял автобус. Левая мигалка включена - сейчас тронется. Володин подопечный с неожиданной для больного прытью рванулся наперерез автобусу и успел вскочить прежде, чем дверцы захлопнулись. Володя отчаянно махнул руками вслед. Никакого результата. Автобус уносил больного человека не к центру, не к вокзалу и не к поликлинике, а в противоположном направлении, к конечной остановке у кладбища. "Ладно, в автобусе ему объяснят. Конечная стоянка не такая уж долгая, поедет обратно..." Проходя мимо дома 25, Володя подивился, до чего прост при дневном свете тайник в ящике для почты, и предался размышлениям о самом легком и незамысловатом варианте дела о шантаже. "Два шалопая живут по соседству со знахарем, ежедневно наблюдают поток пациентов, поток денег, наживаемых нечестным путем. Соблазнительная картина для юнцов. Деньги лежат рядом - дело за тем, как их взять. В этой истории колоссальную роль играют новейшие тенденции подростковой моды, достигшие и Путятина. Проблема карманных денег на мелкие расходы отошла в прошлое. Возникает проблема обращения в кругу подростков довольно крупных сумм. Магнитофоны, диски, электрогитары, коллекции автомобильчиков, импортных солдатиков... Все это затягивает и сильных и слабых. За деньги девчонка покупает у знахаря приворотное зелье. И тут не только невежество или мода на травников и экстрасенсов. Как сказал знахарь? "Нынче только платному верят"..." В систему Володиных логических рассуждений о купле-продаже, проникшей в среду подростков, не укладывалась цифра с тремя нолями. Тысяча рублей! Многовато для начинающих юных шантажистов... Внезапная догадка заставила его остановиться. Володя полез в карман и достал бережно хранимую в полиэтиленовом пакете записку на тетрадном листке. Как он раньше этого не заметил? Последний ноль какой-то не такой. Кривоват и тощ. Явно дописан позже! Сначала у знахаря требовали более скромный выкуп - сто рублей... "Что ноль дописан позже, можно считать почти доказанным. - Володя аккуратно упаковал в полиэтилен улику, ставшую еще более ценной. - У знахаря достаточно плохие отношения с Лешкой и Сашкой, он сразу понял, от кого исходит угроза, и приписал еще ноль, чтобы подвести юных Голубцовых под более серьезное обвинение... - Володя продолжал свой путь по Парковой, все более укрепляясь в решении просить Фому, чтобы записку отправили на графическую экспертизу. - Если удастся установить, что третий ноль дописан другой рукой, другим шариковым стержнем, тогда..." И тут Володе пришла еще одна догадка. "Третий ноль дописан той же рукой и тем же стержнем! Знахарь сам состряпал историю с вымогательством! Все сам, от начала и до конца!.." Автобус, с которым уехал пожилой пациент знахаря, нагнал Володю у поворота с Парковой на Фабричную. Пассажиров было немного, и Володя разглядел: того, кого он ищет, в автобусе нет. Шофер никак не мог понять, о ком его спрашивают: "Какой больной?" Конечно, если человек с разбега прыгает в автобус, его трудно принять за больного. Володе пришлось набросать словесный портрет. И оказалось, что "здоровенный бугай" (так выразился шофер) никого ни о чем не спрашивал и доехал до конечной, до кладбища. Там все пассажиры с лейками и лопатами выгрузились и отправились ухаживать за родными могилами, а "бугай", опять никого не спрашивая, попер куда-то в обход ограды. Автобус укатил, оставив Володю в шоковом состоянии. "Я жалкий дилетант! Бездарь! Ничтожество! Самовлюбленный осел! Меня одурачили и провели, как мальчишку. Пока я плел свои наивные ловушки в беседе со знахарем, некая подозрительная личность поспешила исчезнуть. И тут пахнет не мелким шантажом, не ста рублями... И даже не тысячью... Тут - поднимай выше! - похищение всего путятинского золотого запаса! Но почему преступник безмятежно посиживал во дворе знахаря и сбежал лишь за минуту до того, как я попрощался с Прокопием Лукичом? Меня сбило с толку, что он шел в процессии, ведомой теткой в бирюзовых сапогах, - лихорадочно вспоминал Володя. - Я настроился видеть всех пациентами знахаря. А тут еще Лукич распознал у него тяжелый недуг. Вот это неспроста: знахарю что-то известно... А в том, что его пациент - преступник, можно не сомневаться. Опытный. Заметил слежку и ловко оторвался от преследователя..." Володя свернул на улицу Пушкина и остановился в раздумье: "Куда идти - в милицию? в музей?" Он все-таки не давал Фоме окончательного обещания остаться в стороне от расследования кражи из универмага. Но теперь ему требовалось железное алиби: он никуда не совался, дело, всколыхнувшее весь Путятин, само плывет к нему в руки. "Где же сейчас Фома?" XIII Участковый инспектор Сироткин доложил Фомину: у шабашников, строящих комплекс, трудовое соглашение с колхозом заключено по всем правилам, документы членов бригады в порядке. Молодые неимущие интеллигенты используют свои отпуска, чтобы подработать - кто на машину, кто на кооперативную квартиру. Жители Нелюшки в беседах с Фоминым отзывались о шабашниках положительно. Вкалывают от зари до зари, на танцах в колхозном клубе ведут себя скромно. О бригадире шабашников говорили по-разному. Для кого жулик, каких свет не видал, для кого деловой мужик, умеющий все достать. Участковый Сироткин как раз о Маркине и хотел вчера посоветоваться с Фоминым - пронырливый бригадир шабашников не только лихо добывает для стройки дефицитные стройматериалы, но и лихо пускает их на сторону. Бригада называла своего бригадира только по фамилии. И за глаза, и в лицо. Маркин - никакого имени и отчества. Его дело шустрить и выкручиваться. Наше - честно вкалывать за хорошие деньги. С Маркиным Фомин встретиться не смог. Тот с утра уехал в Путятин на похороны. У проворного бригадира шабашников завязались в городе крепкие связи - на похороны зовут только самых близких. Со вчерашнего дня отсутствовал и Эдик Вязников... Чертов Кисель! Напророчил! Исчезнувший Эдик действительно работал шофером и действительно возил на стройку бетонный раствор. Перед глазами Фомина возник серый бугорок под одинокой сосной... "Спокойно!" Он помотал головой, чтобы прогнать наваждение. Значит, исчез тот самый Эдик, которым возмущалась Альбертовна и которого хвалила Даниловна. Эдику Вязникову пришла из дома срочная телеграмма: "Отец больнице приезжай немедленно". Телеграмма настоящая - Сироткин проверил на почте. Но какая семья у Эдика, чем болен отец, никто в бригаде не знал. Его отъезд ставил шабашников в трудное положение: они лишались единственного шофера. Правда, водительские права были еще у Маркина. Однако если бригадир сядет за руль самосвала, кто взвалит на себя снабженческие обязанности? Таких добровольцев в бригаде не нашлось, все хотели работать честно, а мухлевать - специальность Маркина. И все же Эдика они отпустили. Даже можно сказать, отправили домой насильно, как и положено порядочным людям. Хотя Эдик не переставал твердить, что он должен остаться, он подводит бригаду, из-за него они меньше заработают и так далее. Отвез его в Путятин на станцию заведующий колхозным радиоузлом Валерий Чернов. - Тот самый Чернов? - строго спросил Фомин участкового. - Так точно! - Сироткин покраснел до ушей. Месяц назад он примчался в управление с паническим сообщением: изобретатель-самоучка Чернов собрался строить дельтаплан. Надо ли дозволить появление частного летательного средства или немедленно пресечь? Поступок Сироткина разбирался на летучке. По всей стране энтузиасты строят дельтапланы, все газеты пишут, а Сироткин не в курсе. "Так то в газетах, а то у нас в районе", - оправдывался участковый. С Черновым у него хватало хлопот. Изобретатель-самоучка начинал скромно. Вернулся домой после армии и соорудил из старого мотоцикла мини-трактор "Ишачок". Мини-тракторы теперь у всех. Конструкция Валерия отличалась только необычным названием. Любопытным он охотно объяснял, что, служа в Средней Азии, проникся глубочайшим уважением к труду и терпению ишаков. Что же касается упрямства, то эта черта, по заверениям Валерия, чрезвычайно сближала ишаков с некоторыми людьми, например с Васей Сироткиным. "Ишачок", он же "Сироткин", исправно пахал в Нелюшке огороды, а Валерий увлекся фантастической идеей построить амфибию. И построил. Однако путятинская ГАИ категорически отказалась выдать на амфибию автомобильный номер. Валерий отправился своим ходом в Москву, и Путятин ахнул, увидев на экранах телевизоров своего земляка, непринужденно беседующего с ведущим передачи "Это вы можете" о достоинствах пологих лобовых стекол и колес, закрытых обтекателями. Валерий заявил, что его следующая работа пока секрет, но название уже есть - "Фантомас". Однажды вся Нелюшка слушала колхозные известия. Знакомый голос Валерия Чернова читал сводку: столько-то убрано льна, столько-то сдано молока. Оставшееся время Валерий использовал на музыкальные приветы труженикам колхоза. Назовет кого-нибудь и объявит: "Для вас споет хор под управлением Свешникова", "Для вас споет Алла Пугачева". Даже самая ветхая бабуля понимала, что ни хор Свешникова, ни знаменитая Алла не прибыли в Нелюшку, чтобы спеть в радиоузле перед микрофоном. Поет Валеркина техника. И все равно приятно. В тот вечер Валерий поприветствовал всеми уважаемую фельдшерицу песней "Рябина". Фельдшерица сидела дома за шитьем. Растрогалась вниманием - ее любимая песня. Мечтательно подперла щеку рукой и не заметила, как стала подпевать. И вдруг ей сделалось не по себе: "Кому подпеваю? Уж не мой ли по радио голос? Что делается? С ума схожу!.." На ее счастье, вскоре примчались соседки. С их помощью она вспомнила: позавчера у себя дома у раскрытого окна пела "Рябину". Как же это Валерка исхитрился записать? Да еще с таким вздохом под конец! Стыд и ужас!.. Получив жалобу фельдшерицы, Сироткин немедленно опечатал колхозный радиоузел, а затем отправился домой к Валерию и обнаружил там шпионское гнездо. Дом был набит всевозможной радиотехникой, микрофонами, магнитофонами, приемниками, передатчиками. Провода пересекали комнаты во всех направлениях и уходили из дома по заборам и кустам. Изобретатель сидел у пульта управления. - Чем вы здесь занимаетесь? - строго спросил Сироткин. - Изучаю жизнь с помощью "Фантомаса". - Какой такой "Фантомас"? - Сироткин не был силен в технике. Не долго думая, он ткнул пальцем в одну из кнопок на пульте. Раздался шум и плеск сильного дождя, хотя за окном светило солнце. Потом послышалось чавканье грязи под тяжелыми сапогами. Двое шли под дождем, громко обсуждая причины поломки комбайна. - Понятно, - сказал Сироткин. - Прошу следовать за мной. Дело обошлось штрафом и клятвенным обещанием Валерия Чернова, что больше такое не повторится. Но своего слова изобретатель не сдержал. Шло колхозное правление. Радио никто не включал, приемник на столе председателя заговорил сам: "Товарищи члены правления! Передаю для вас запись беседы нашего председателя с механизаторами на машинном дворе". Из приемника полились бранные слова. Женщины заткнули уши, мужчины кинулись выключать, но приемник не унимался. Побежали в радиоузел - дверь оказалась запертой изнутри. Валерий прокрутил запись до конца и только тогда вышел, угодив прямиком в руки Сироткина. Правленцы сгоряча постановили исключить Чернова из колхоза и снять с заведования радиоузлом. Но запись председательской речи осталась у него, и Валерий повез ее в Путятин. В результате история сделалась известной всему району, теперь уже председателю пришел черед, давать слово, что больше такое не повторится. А изобретатель свел знакомство с директором музея. "Фантомас" для музея просто клад. Записи фольклора! Воспоминания ветеранов! Музей открывает свою фоноте