, будь она трижды неладна... Надя дернула его за рукав, - и Ксан Ксаныч сразу прикусил язык. А Вера не выдержала выпытывающего Тосиного взгляда и отвела свои глаза, будто была в чем-то виновата перед Тосей. Ей стало вдруг неловко, точно Тося по девчоночьему своему неведенью нарушила какой-то неписаный житейский закон и распахнула перед ними свою душу гораздо шире, чем повелось между людьми, даже если они живут в одной комнате и испытывают друг к другу взаимную симпатию. Больше всего Веру поразило, что Тося осмелилась мечтать лишь о брате. Видно, еще в самом раннем детстве она уже настолько свыклась с круглым своим сиротством, что сейчас ей даже в голову не пришло попросить у судьбы отца с матерью и пределом ее мечтаний стал всего лишь старший брат, похожий на отца. Щурясь от яркого света, Тося стояла перед Вериной койкой. Она не догадывалась, почему это все в комнате напустили вдруг на себя постный вид, как на поминках, и воинственно озиралась по сторонам, готовая дать достойный отпор каждому, кто вздумает неуважительно отозваться о ее несуществующем старшем брате. Вере показалось вдруг, что ершистая девчонка эта и не подозревает даже, чего недодала ей жизнь. Она приподнялась на койке, рывком притянула к себе упирающуюся Тосю и с никогда прежде не испытанной ею сладкой, почти материнской болью в сердце стиснула хрупкие Тосины плечи и зарылась подбородком в мягких ее волосах, от которых шел резкий и чуждый запах Анфисиного одеколона. - Пусти, вот сумасшедшая! - крикнула Тося, вырываясь из непрошеных объятий. - Я по-хорошему, а ты...' Тигренком отскочила она от Вериной койки, азартно вскинула руку. - Если бороться хочешь - так и скажи! Я тебе покажу кой-какие приемчики. Ты не думай, от меня все мальчишки в школе ревели! - похвасталась Тося, припомнив былые свои подвиги. Она перехватила Верин взгляд - какой-то новый, обнаженно ласковый и чуть-чуть виноватый - и растерянно заморгала. - Иль ты чего другое удумала? - заподозрила Тося неладное и в упор уставилась на смутившуюся вдруг Ве-ру. - Глупая ты еще... - тихо сказала Вера, нашарила рукой книгу и отвернулась к стене. Тося пожаловалась Ксан Ксанычу: - Вот моду взяли: как что не по-ихнему - так сразу дурочкой обзывают! И после этого ей уже ничего другого не оставалось, как присесть к столу и начать наобум черкать в тетрадке - в слепой надежде, что ненавистная задачка, может быть, решится как-нибудь сама. Надя с женихом ушли в свой угол, сели на койку. Не переставая черкать в тетрадке, Тося осторожно огляделась вокруг. Убедившись, что за ней никто не следит, она украдкой высунула ногу из-под стола, придирчиво осмотрела ее со всех сторон и пожала плечами, решительно не понимая, какой недостаток ехидная Анфиса выискала в ее ногах... - В ответе, должно быть, опечатка! - предположила Тося, сверяя скоропалительное свое решение с ответом. - У тебя и в прошлый раз была опечатка, - сказала Вера потвердевшим голосом. А Ксан Ксаныча терзали совсем другие заботы. - Пора уже нам, Надюша, о мебели подумать, - озабоченно говорил он. - А то, не ровен час, дадут нам комнату, а у нас ничего не готово. Шкаф, стол, табуретки я сам сделаю не хуже фабричных, доски сухие у меня уже есть на примете. А кровать давай лучше купим. Знаешь, есть такие, с шишечками по углам. Соберем деньжат и купим... - Что ж, - согласилась Надя, - можно и купить. В этом месяце я сотни две сэкономлю... - Ты только не жмись! - испугался вдруг Ксан Ксаныч. - Если тебе конфеты приглянутся или там какая-нибудь помада, ты смело покупай, у меня не спрашивай. - Зачем мне помада? - удивилась Надя. - Помада мне без надобности. - Я к примеру, Надюша. Мало ли чего захочется. Дело молодое, жаться нечего, а то ведь так и молодость пройдет. - Хорошо, Ксан Ксаныч... - тихо сказала Надя, подавленная добротой своего жениха, и покосилась на девчат - не подслушивают ли они. Насчет Веры можно было не сомневаться: она лежала спиной к ним и читала пухлый роман. А вот Тося что-то слишком уж глубокомысленно грызла карандаш - то ли искала в сердцевине его заблудившееся решение неприступной своей задачки, то ли сдерживалась изо всех сил, чтобы не расхохотаться над стариковской любовью Ксан Ксаныча. Вера дочитала последнюю страницу и положила книгу на тумбочку. Тося тут как тут: - Поженились? Вера кивнула головой. - Так я и знала! - торжествующе сказала Тося. - В романах всегда в конце женятся. Прочитаешь один - и можно больше не читать... Я потому и не читаю! - Мели, Емеля! Лень-матушка не дает тебе книги читать... Ксан Ксаны-ыч! Вера покрутила рукой в воздухе. Ксан Ксаныч сразу догадался, чего от него ждут, ответил по-военному: - Есть! - и привычно повернулся лицом к стене. Чтобы не сидеть без дела, пока Вера раздевается, работящий Ксан Ксаныч достал из кармана перочинный ножик и принялся загонять высунувшуюся паклю в пазы между бревнами. По всему видать, Ксан Ксаныч не впервой занимался этим полезным делом: все пазы на высоте рук сидящего человека были уже проконопачены, и теперь ему пришлось нагибаться к самому полу. - Ксан Ксаныч, можно, - разрешила Вера. Платье ее висело на спинке стула, а сама Вера уже лежала под одеялом. Она взяла с тумбочки новую книгу, посмотрела на Катину койку, потом на ходики. - Что-то загуляла наша Катерина. - Спорим, - сразу же отозвалась Тося, - она сейчас со своим Сашкой на Камчатке сидит! Прежде чем войти в комнату, Катя на минуту остановилась в коридоре перед дверью, провела рукой по лицу, чтобы остудить горящие от Сашкиных поцелуев щеки. Притворно нахмурившись, она толкнула дверь и переступила порог. Тося все еще корпела над задачкой, а Ксан Ксаныч уже распрощался с Надей и ушел спать. - Ну?! - нетерпеливо спросила Тося и так поспешно вскочила с табуретки, что та с грохотом упала на пол. - Ну, Катя? - повторила Тося, поднимая табуретку и снизу вверх глядя на подругу заметно покрупневшими от жгучего любопытства глазами. - О чем ты? - делая вид, что не понимает, спросила Катя и простерла руки над плитой. - Тепло ка-ак! - Да брось ты притворяться! - осудила Тося ее лицемерие. - Любит? Катя подумала-подумала, кивнула головой, сказала: - Угу... - И еще раз кивнула - для большей надежности... - Вот это по-нашему! - одобрила Тося, радуясь так, будто полюбили не Катю, а ее. - Поздравляю, Катистая! - Она порывисто обняла Катю и тут же оттолкнула ее. - Катюш, да от тебя табачищем несет! Ты что, курила на радостях? - Это Саша курил... Тося возмутилась: - Все-таки дуры мы, бабы! И курят мужики, и самогон вонючий пьют, а мы их, барбосов, целуем. Попадись мне какой-нибудь, уж я его перевоспитаю!.. Стремясь расширить скудные свои познания в заповедных любовных делах, Тося вплотную придвинулась к Кате и спросила стыдливым шепотом: - Он прямо так и сказал: "Люблю, жить без тебя не могу"? Катя замялась: - Ну да... В общем, признался... - Признался? - удивилась вдруг Тося. - И до чего же глупое слово! Признаются в чем-нибудь паршивом, а тут... Вера оторвалась от книги и с любопытством посмотрела на Тосю. С ней тоже иногда так бывало: знакомое, примелькавшееся слово вдруг как бы раскрывалось заново - и становилась видна вся его скрытая до времени нелепица или, наоборот, глубина и тонкость, о которых она и не подозревала раньше. - Эх, люди-человеки! - накинулась Тося на непутевое человечество. - Тыщи лет на земле прожили, пирамиды строили и разной ерундой занимались, а для любви до сих пор не придумали точной термилоно... Тося заблудилась в звуках длинного, непривычного для нее слова. - До сих пор, - повторила она, пытаясь с разбегу преодолеть непослушное словище, - не сочинили для любви путной тер-ми-но-ло-ги-и... Вот! - Выдумываешь ты все! - недовольно сказала Катя, снимая пальто. - Все так говорят: "признался". А как, по-твоему, про любовь говорить надо? - А я почем знаю? - улизнула от ответа Тося. - Вот объяснится мне какой-нибудь бедолага - и тогда в точности тебе растолкую. Катя стряхнула соринку с пальто, распяла его на палке с крючком и бережно повесила на вешалку. Потом она достала из своей тумбочки большую чайную чашку, мешочек с вышитой птичкой, в котором держала сахар, и другой мешочек, уже без вышивки, предназначенный для сухарей. Тося во все глаза следила за ней, не понимая, как это Катя может так буднично вести себя и даже собирается пить чай в тот самый день, когда узнала, что ее любят. Налив в чашку кипятку из чайника, Катя подошла к столу и придвинула к себе Анфисин стул. - Не садись на ее стул! - суеверно сказала Тося. - Ну ее! Возьми лучше мою табуретку... - Она склонилась над Катей, выпытывающе заглянула ей в глаза. - Ты что сейчас чувствуешь, Катистая? Вроде ты большая-большая, до звезд выросла, да? - Да отстань ты! Какие там еще звезды? Не умею я про это. Ну, вроде жить интересней стало... Разочарованная Тося отошла от Кати. - А мне всегда жить интересно, сколько себя помню. Вот только перед получкой бывает скучновато... - Она вынула из кулька конфету, поднесла ко рту и задумалась. - Девчонки, и почему я, как сюда приехала, все про любовь думаю? Раньше, бывало, разок в месяц вспомнишь, что есть на свете эта самая любовь, да и то после кино, куда до шестнадцати не пускают, а теперь прямо каждый день и без всякого-якого... Надо же: север тут у вас, медведи, а я - про любовь. С чего бы это, а? - Возраст такой подошел, - сказала Катя. - Возраст? - У Тоси был сейчас такой вид, точно она вдруг узнала, что незаметно для себя состарилась. - Значит, это у всех бывает? Как будильник натикает - так звонок? - А ты думала, ты одна такая? - спросила Вера. - Одна не одна, а все-таки... Почему-то Тосе не хотелось, чтобы новое ее состояние - тревожное и заманчивое, - в котором она еще и сама толком не успела разобраться, объяснялось так просто. В будничности такого объяснения было что-то обидное, унижающее Тосю в собственных глазах. Будто она и не человек вовсе, а какая-нибудь бессловесная яблоня: календарь показал весну - и, хочешь не хочешь, расцветай! Катя вытащила из-под койки чемодан в чехле и вынула из него завернутый в розовую бумагу тюль - давно уже по случаю купленный для занавесок, без которых Катя и представить себе не могла семейной жизни. - Продай нам с Ксан Ксанычем хоть на одну занавеску, - попросила Надя. - Хоть на коротенькую... - Он мне и самой ведь понадобится, - неуступчиво ответила Катя, озабоченно рассматривая тюль на свет. - Да ну вас! - оскорбленно сказала Тося. - Заладили: "тюль-мюль"... И это любовь называется! - Она подступила к Кате: - Отдай мою брошку... Да я когда полюблю, руками взмахну и полечу по воздуху! - Полететь ты можешь, - согласилась Вера. │- Завтра на уроке математики и полетишь! Неужели тебе перед Марьей Степановной не стыдно? Она старается, учит тебя, а ты все ловчишь, списываешь, на подсказке выезжаешь... - А чего ж тут стыдиться? - искренне удивилась Тося. - Каждый из нас свое дело делает. И потом - Марь Степанна за это зарплату получает! Вера бессильно развела руками. - Ну, а самолюбие у тебя есть? - теряя последнее терпенье, сказала она. - А как же? - опешила Тося. - Не хуже других... - Так что ж ты плевую задачку не осилишь? И вроде не глупая девчонка, а тут - на тебе... - Это я-то не осилю? - уязвленно спросила Тося. - Эх, мама-Вера, как ты меня понимаешь! Тося присела на кончик табуретки и стала напористо черкать в тетради. Катя аккуратно сложила свой тюль, упаковала его в розовую бумагу и вернулась к столу допивать чай. - Что и требовалось доказать! - победоносно сказала Тося, захлопывая задачник. Вера с сомнением посмотрела на нее. - Решила? - Решила! - И с ответом сошлось? - Сошлось... - А ну покажи. - Ты что, не веришь? - поразилась Тося. - А еще подругой называешься! Я вот тебе всегда верю... - Ты покажи, покажи. - Надоела ты мне со своими придирками! - зло выпалила Тося. - Все вы мне надоели! Эксплуататорши вы, а не подруги! - Тоська-а! - предостерегающе сказала Надя. - И ты туда же! Я и сама знаю, что я Тоська. Семнадцать лет и два месяца Тоська!.. Если старшего брата нету, так вы думаете, меня поедом есть можно? Вышла из детдома - думала, вздохну свободно, нет, опять оседлали! - Тося качнулась к Наде, спросила язвительно: - Ты-то куда лезешь? Ну, Верку я еще понимаю: ей скоро тридцать стукнет, мужик сбежал, не выдержал ее красоты, своей семьи нету, - вот она и приспособила меня вместо дочки, материнские чувства на мне примеряет... А ты чего? Вера отвернулась к стене. Надя стремительно шагнула к Тосе и ударила ее по щеке. - Девчонка! Дура! Чего мелешь? Тося виновато заморгала, и вся бойкость слетела с нее. - А что я такого сказала? Нельзя уж и рта открыть, совсем замордовали... - Она подошла к Вериной койке, поправила подвернувшийся уголок одеяла. - Ну вот, уже и разобиделась... Забудь, чего я тут ляпнула, это я так, мам-Вера, нечаянно. И задачку эту решу, чтоб ей сдохнуть! - Передразнила: - "Поезд отошел от станции"!.. А я, может, пароходом хочу плыть, зачем мне этот дурацкий поезд подсовывают? Катя гулко прыснула в кружку. - А если там речки нету? - Канал можно прорыть, очень даже просто!.. Ну, Веруся? - Иди, глупая, я на маленьких не сержусь. - Спасибо, Верунька, ты самая-самая!.. Тося преданно поцеловала Веру в плечо, села за стол и распахнула злополучный задачник. Стиснув голову руками, ожесточенно забубнила: - Поезд отошел от станции ровно в двенадцать часов... - Вскинула глаза над книжкой, прошептала с великим сожаленьем: - И не опоздал ни на минуту, дьявол! ПЕРВЫЙ СНЕГ За одну ночь неузнаваемо изменился поселок. Свежий снег щедро выстлал все улицы, утеплил крыши, навесил бахрому на телеграфные провода, празднично разукрасил толстую елку у конторы, опушил немощные прутики, огражденные штакетником, и сделал их похожими на деревья. Мягкий серебряный свет разлился вокруг. Старые бревенчатые дома под снежными шапками заметно помолодели и выглядели теперь сказочными теремами. Солнце еще не выкатилось из-за леса, но уже протянуло в вышине лучи над поселком. Дружно дымили печные трубы. В безветренном воздухе дымы поднимались прямыми столбами. Со стороны смотреть - казалось, будто поселок подвешен к небу на толстых витых канатах, белых, с прожелтью снизу, в тени, и пестро-радужных повыше, в лучах солнца. Налетел ветерок - и враз заколыхались все цветные дымы-канаты. Поселок качнулся и поплыл, как на качелях. Все живое оставляло на снегу свои следы. Робкая пунктирная тропка пролегла от общежития к колодцу: это Надя, вставшая раньше всех в комнате, ходила за водой для умывальника. Ворона отпечатала на снегу аккуратные крестики, а собака - пятачки. Крестики и пятачки издали устремились друг к другу, сошлись под углом и разбежались ножницами. Посреди улицы пролегли следы трактора, спозаранку ушедшего в лес, - две ленты примятого, спрессованного снега, разрезанные траками гусениц на длинные ровные кирпичи. Заспанная Тося вышла из общежития и, пораженная праздничным видом поселка, замерла на крыльце, захмелевшими от снежного раздолья глазами глянула вокруг. Зачерпнув горсть снега, Тося скомкала скрипучий снежок и. стала румянить им щеки. Снег был молодой, ватный и совсем не холодный. - Эй, барбосик, зима пришла! - крикнула Тося и запустила в собаку снежком. Собака остановилась, осуждающе посмотрела на Тосю, дивясь ее несолидности, и затрусила дальше по своим неотложным делам. Тося припомнила, что ей надо получать продукты для кухни, и двинулась вслед за собакой, стараясь не затоптать узорные ее пятачки. Дворняга на бегу оглянулась на Тосю с таким видом, будто хотела сказать: "И чего привязалась?" Легкой танцующей походкой Тося шествовала по поселку, обновленному зимой, и озиралась по сторонам, боясь пропустить что-нибудь интересное. Мастер Чуркин широкой деревянной лопатой расчищал дорожку возле своего дома. Чуть в сторонке младший сынишка мастера Петька мыл снегом чернильницу-непроливайку. Яркие фиолетовые пятна расцветили снег далеко вокруг школьника. У крыльца мужского общежития умывался снегом голый по пояс Сашка. При одном лишь взгляде на него у Тоси холодок пробежал по спине. Она порадовалась, что в одно время с ней на свете живут такие стойкие физкультурные люди, и зябко передернула плечами. Первый снег выманил на улицу ребятишек. Они барахтались, визжали, падали "солдатиками". Тося с завистью покосилась на них и тут же отвернулась, чтобы не поддаться соблазну. И вот уже вспыхнул первый бой - и зазвенело первое в эту зиму оконное стекло, выбитое неточно пущенным снежком. - Я вас! - крикнула толстая тетка, выбегая с веником из дому. Ребятишки порхнули кто куда и сразу словно сквозь землю провалились. Тетка подозрительно уставилась на Тосю - и та на всякий случай напустила на себя деловой взрослый вид, чтобы не пришлось, чего доброго, отвечать за чужую проказу. Из недр темной кладовой длинноногий комендант охапками выносил деревянные лопаты с присохшей прошлогодней грязью и сокрушенно качал головой, разглядывая расколотые половинки. До самой столовой сопровождала Тося дворнягу, а тут пути их разошлись. Собака заняла свой пост у кухонной двери, где ей частенько перепадали подачки, и оттуда с видом существа, находящегося при деле, стала следить за Тосей, ожидая, что еще выкинет сегодня этот далеко не самый солидный представитель человеческого рода. А Тося свернула к главному входу, увидела на крыльце Илью, и руки у нее зачесались. Она живо слепила увесистый снежок, хищно прищурилась и метнула его, целясь в нарядную пыжиковую шапку. Илья вскинул голову, и снежок угодил ему прямо в ухо. И радуясь своей меткости, и ужасаясь тому, что она натворила, Тося кинулась бежать со всех ног. Илья в три прыжка настиг ее и стал щедрой пригоршней совать снег за шиворот. - Пусти... Ой, Илюшка, пусти, не буду больше! - взмолилась Тося. Сначала она честно пыталась вырваться из крепких рук Ильи, но силенки у нее не хватило. Тося притворно захныкала, потом проказливо затихла и украдкой придвинулась к Илье. Не то чтоб Тосю так уж тянуло к нему, что она никак не могла удержаться, - чего не было, того не было. Просто ей давно уже не терпелось узнать, что испытывают девчата, когда их обнимают, и так ли уж им на самом-то деле хорошо, как это показывают в кино. Правда, Илья и не думал обнимать Тосю, а лишь прочно держал ее за шиворот, чтобы она не убежала, но эта мелочь казалась Тосе несущественной. А когда она вдобавок боязливо прислонилась к Илье, то все выглядело так, будто обнимают ее по-настоящему: Тося недаром ходила в вечернюю школу и прочно усвоила, что от перестановки слагаемых сумма не меняется. Была и другая причина лихого Тосиного эксперимента, совсем уж уважительная. Еще работая в совхозе, Тося открыла, что она никак не подготовлена к некоторым неизбежным событиям в своей жизни, например, к тому неминучему часу, когда ее наконец-то полюбят. И полюбит не какой-нибудь забулдыга вроде Фили, а совсем другой, не очень понятный еще Тосе человек, который и ей тоже понравится. И хотя по молодости лет Тосю еще никто и никогда не любил, она была почему-то убеждена, что заманчивое время это не за горами, а уже спустилось с этих самых гор и на всех парах катит к ней. Кое-что любопытная Тося выведала из кинокартин, особенно из тех, на которые не пускают несчастных мальчишек и девчонок моложе шестнадцати Лет. Но в кино Тосю поджидало и сильнейшее огорчение. Своими зоркими глазами она заприметила, что все героини, даже самые молодые и неискушенные, всегда откуда-то знают, что и как им делать, когда к ним приходит красивая кинолюбовь. В заграничных фильмах иноземные девчата храбро кидались на шею своим избранникам, прятали у них на груди свои зарубежные головы с нерусскими прическами и, потеряв всякий стыд, целовались, целовались, целовались... Все это, на зависть Тосе, они проделывали так умело, будто загодя окончили какие-то курсы, где иx всему этому обучили. В наших кинокартинах Тосины соотечественницы творили такие дела малость поскромней, но тоже сразу было видно, что они не лыком шиты и распрекрасно знают, почем сотня гребешков. За их плечами угадывались все те же полезные курсы, хотя и не такие капитальные, как у их товарок за рубежом, - в общем, что-то краткосрочное, без отрыва от производства. И даже у Кати с Сашкой, судя по всему, дело тоже шло не хуже, чем в кино. Эта всеобщая чужая умелость повергала Тосю прямо-таки в смятение. На себя она не надеялась и боялась, что вот так сразу, с бухты-барахты, без предварительной подготовки, ей ни за что не справиться с нелегкой задачей, которая маячила перед ней. И дальновидная Тося дала себе слово как-нибудь ненароком потренироваться при удобном случае, чтобы во всеоружии встретить грядущую свою любовь и не опозориться, когда придет ее черед прятать голову на чужой груди, обнимать чью-то шею и, может быть, даже целоваться. Тося знала свое место и на любовь Ильи не питала никаких надежд, ну, а для такой вот тренировки Илья вполне годился - куда уж лучше. Да и случай сейчас представился вполне безопасный, просто грех было его пропустить. Ну, а кроме всего этого, была и еще одна причина - не причина, а так, не последняя зацепка. Где-то в дальнем закоулке Тосиной души шевельнулось вдруг мстительное чувство к Илье: "Вот ты на меня вниманья не обращаешь, даже имени моего не можешь запомнить и называешь меня Дусей, а я обведу тебя вокруг пальца и потренируюсь на тебе, непутевом!.." Делая вид, что борется с Ильей, Тося зажмурилась от страха, приподнялась на цыпочки, ткнулась головой ему под мышку и затихла в предчувствии больших и важных открытий. От ватника Ильи душно пахло бензином и чуть слышно смолой. Привычные будничные запахи эти мешали Тосе сосредоточиться и понять, испытывает она сейчас что-нибудь новое, женское, или долгожданная взрослая благодать и на этот раз обошла ее стороной. Илья перестал потчевать Тосю снегом и спросил насмешливо: - Слышь, повариха, ты там не заснула? Застигнутая врасплох, Тося живо отпрянула от Ильи, так и не разобравшись толком, хорошо ей было у него под мышкой или всего лишь так себе. А вот снег у нее за шиворотом начал таять, и тут уж никак не могло быть двух мнений - хорошо это или плохо. - Пусти, тебе говорят! - сердито сказала Тося. Илья, конечно же, не догадался о тайных Тосиных планах, но несмелую ее экскурсию к нему под мышку он заметил и несказанно удивился: - Тось! Да ты никак втюрилась в меня? Вот тебе и потренировалась! Кляня себя за дурацкое любопытство, которое завело ее слишком далеко, Тося энергично замотала головой, изо всех сил стремясь разуверить Илью, заставить его в самом зародыше отказаться от всех своих нелепых догадок. Тося видела, что он не очень-то верит ей, и разозлилась на Илью так, как еще ни на кого в жизни не злилась. - Да пусти ты, чего прицепился! - выпалила она с ненавистью, скинула с плеча тяжелую руку Ильи и пошла прочь - маленькая и прямая, как оловянный солдатик. Тося шагала по-взрослому неторопливо, с трудом удерживаясь, чтобы не пуститься по-девчоночьи наутек. Мельком она заметила давешнюю дворнягу: та грызла честно заработанную кость и не интересовалась уже больше Тосиными делами. Спиной Тося чувствовала на себе взгляд Ильи и неприступно тянула острый свой подбородок все выше и выше. А что ей еще оставалось делать, когда она так глупо опозорилась? Ведь Илья теперь невесть что будет про нее думать. И черт ее угораздил!.. Смятение чувств сковало левую Тосину руку, зато правой она размахивала - сильней некуда. А Илья во все глаза смотрел вслед Тосе, удивленный ее выходкой. Он слишком привык считать Тосю зеленой девчонкой-малолеткой, у которой еще ветер гуляет в голове, чтобы вот так сразу переменить свое мнение о ней. И хотя Илья и теперь, после того как поймал Тосю на месте преступления, не очень-то верил в силу ее любви к нему и склонен был видеть в этой скоропалительной любви минутную девчоночью блажь, да и не нужна была ему вовсе неспелая Тосина любовь, - но все ж таки, что там ни говори, по общей человеческой слабости Илью тешила мысль, что из всех парней поселка смешная девчушка Тося выбрала именно его... И в конторе по-своему отмечали первый снег. За одну ночь лесопункт перешагнул из осеннего сезона лесозаготовок в зимний, и, как это всегда почему-то бывает, зима застала врасплох, не хватило двух-трех дней, чтобы как следует подготовиться к ней. Для начальника лесопункта Игната Васильевича первый снег был отнюдь не красивым и поэтичным явлением природы, которым приятно любоваться, а стихийным бедствием, сразу отяжелившим и без того нелегкую и хлопотную его работу. Игнат Васильевич спозаранку "сидел на телефоне", силясь втолковать начальству из леспромхоза, почему ночная смена вывезла мало древесины. Через распахнутую форточку по всей улице транслировались безнадежные переговоры Игната Васильевича с далеким и суровым начальством: - ...Заносы, понятно? Потому и вывозка упала... Всю дорогу завалило, вы в окно гляньте, закопались в своих бумажках!.. Что ж снегоочиститель? Снегоочиститель в ремонте... Русским языком говорено: заносы... Да пошел ты!.. " Первый снег! ПЫЖИК ПРОТИВ КУБАНКИ И снова в клубе гремела радиола, и Тося снова скучала. Посреди зала толклось в танце несколько пар с таким унылым видом, будто они не веселились, а делали постылую, давно уже надоевшую до чертиков работу. Только на Кате с Сашкой и отдыхали глаза, Любовь творила чудеса с косолапым Сашкой: он так сильно пообтесался за это время, что наступал теперь Кате на ноги не чаще трех раз за целый танец. Культурная надстройка все еще отставала в поселке от материальной базы, и в клубе мало что изменилось с тех пор, как Тося повздорила с подвыпившим Филей. И сегодня так же томились у стенки девчата, которых никто не приглашал танцевать, гоготала Филина ватага, стучали костяшками домино отчаянные любители "козла", все еще не потеряв надежду проломить толстую крышку стола, и рыхлая девица с серьгами дежурила у радиолы и меняла пластинки. Бег времени можно было распознать лишь по тому, что рядом с иконописным портретом Ильи на стене обосновался портрет Веры, более удавшийся местному художнику, да еще в углу, у входа в зал, раза в два выросла гора верхней одежды, с точностью календаря отмечая приход зимы в поселок. Филя покинул свою ватагу и, попыхивая папиросой, прошелся по залу. - Где же твои кавалеры, Кислицына? - с напускным сочувствием спросил он у Тоси, делая вид, что давно уже позабыл об их стычке. - Ходи мимо! - неподкупно отозвалась Тося. Филя пыхнул ей в лицо папиросным дымом и демонстративно пригласил танцевать девицу с серьгами, чтобы Тося почувствовала, как много она потеряла, поссорившись с ним. Где ее кавалеры?.. Тося украдкой глянула в дальний угол зала, где за шахматным столиком сидел Илья, надвинув пыжиковую шапку на левое ухо - то самое, припомнила Тося, в которое она когда-то угодила снежком. Сегодня Илья почему-то не танцевал и даже не снял пальто, будто забежал в клуб всего на одну минуту. После злополучной своей "тренировки" в день первого снегопада Тося боялась, что теперь ей житья не станет в поселке. Она была уверена, что Илья, по обычаю всех красивых парней, тут же растрезвонит на весь поселок о новой своей победе и Филя-пройдоха, конечно же, сразу обеими руками вцепится в такой выигрышный случай, чтобы свести с ней наконец-то счеты. Но день шел за днем, Филя на каждом шагу - и в лесу, и в вечерней школе - старался всячески напакостить Тосе, даже раздобыл где-то сонную лягушку и подкинул ее в Тосину парту, а про самую главную ее промашку почему-то не заикался. И Тося поняла, что Илья так ничего и не рассказал закадычному своему дружку. Признаться, Тося никак не ожидала от Ильи такого благородства. Ей даже стыдно стало, как всегда бывало с ней, когда люди на поверку оказывались лучше, чем она о них сгоряча думала. Тося собиралась как-нибудь при случае отблагодарить Илью, но время двигалось своим чередом: миновали Октябрьские праздники; заматерела зима; тяжелые тракторы без опаски перебирались уже по льду через реку; недостроенный дом, в котором Наде с Ксан Ксанычем обещали дать комнату, завалило снегом и сровняло с соседними сугробами; поговаривали, что однажды ночью, когда Тося безмятежно спала на своей жесткой койке, над поселком играло уже северное сияние; приближался Новый год - а подходящий случай отплатить Илье добром за его добро все как-то не подворачивался Тосе. Вот если б Илья плюнул сейчас на свои паршивые шахматы, скинул пальто и пригласил ее танцевать, она сумела бы его отблагодарить. На миг Тося представила себя танцующей с Ильей: все смотрят на них, девчата лопаются от зависти, а они несутся по залу, обдавая всех теплым ветром... Ей почему-то казалось, что она с Ильей быстро станцевалась бы и все у них вышло бы расчудесно, - если и не так красиво, как у Ильи с Анфисой, то уж во всяком случае гораздо лучше, чем у Кати с Сашкой. "Ну что ему стоит пригласить? - думала Тося, поглядывая на Илью. - Я бы на его месте обязательно пригласила! Неужели интересней гонять по клеткам эти глупые деревяшки, чем танцевать со мной?" Если б Тося твердо была уверена, что Илья правильно ее поймет, она и сама подошла бы к нему и первая пригласила его. Но такой уверенности у Тоси не было, она боялась, что Илья, чего доброго, решит, будто она вешается ему на шею, - и смирно стояла, караулила портреты Ильи и Веры и делала вид, что ей совсем не хочется танцевать. Филя бросил девицу с серьгами посреди зала и, бесцельно слоняясь, подошел к столику, за которым Илья с комендантом играли в шахматы. Видно было, что Илья томится от скуки; ему даже лень было прикурить давно погасшую папиросу. - Богатая у тебя шапка! - не впервой позавидовал Филя. На правах старого друга он снял с Ильи пыжиковую шапку, примерил, нехотя расстался с нею и водрузил Илье на голову, даже на левое ухо надвинул, чтобы не было никакого урона хозяину. - Продай, а то сменяем на мою кубанку? Придачи я не пожалею! Илья отмахнулся от Фили, рывком схватил своего ферзя и застыл с ним над доской. - Что ж не танцуешь? - поинтересовался Филя. - С кем? - Илья зевнул. - Анфиса на дежурстве, а тут... Он презрительно ткнул ферзем в сторону девчат, Филя глянул на Тосю, и в глазах его зажегся мстительный огонек. - Не скажи! - неожиданно заступился он за поселковых девчат. - А с Тоськой-поварихой ты пробовал? Илья поморщился: - Да это ж детсад! - Как посмотреть... Она в Воронежской области призы по танцам брала! - вдохновенно соврал Филя, набивая Тосе цену. - Да ну? - удивился Илья. - Вот тебе и ну! Сам грамоту видел. - Филя подзадорил приятеля: - Только, сдается мне, не пойдет она с тобой танцевать... Илья припомнил, как копошилась Тося у него под мышкой в день первого снегопада, и снисходительно усмехнулся, великодушно прощая Филе его неведенье. - Такая норовистая! - восхищался Филя, чтобы натравить Илью на Тосю. - Заметил, ни с кем в поселке она не танцует: "Нету, говорит, у вас тут настоящих танцоров! Мало, говорит, каши ели!" Илья недоверчиво покрутил головой, но сонное выражение сбежало уже с его лица. - Потом доиграем, товарищ начальник! - повеселевшим голосом сказал он коменданту, смешал на доске фигуры и поднялся. Филя покосился на Тосю, все еще стоящую на прежнем месте и не подозревающую, какие тучи собираются над ее головой.. А Илья прикурил у Фили погасшую папиросу, громко, на весь зал, окликнул Тосю: - Эй, повариха! - и согнутым в крючок пальцем поманил ее, будто поймал на удочку и подтаскивал к себе. Тося послушно качнулась к Илье и тут же отпрянула. Так вот оно что... Липовое у него благородство! Все дело в том, что она со своим неудачным ростом и неказистой внешностью просто не существовала для Ильи, была для него пустым местом. Он потому и Филе ничего не сказал, что сразу же и думать о ней позабыл. А она-то, дуреха, по доброте душевной приписала ему благородство, которого у него и отродясь никогда не было. Илья недовольно глянул на замешкавшуюся Тосю и требовательно покрутил пальцем в воздухе, показывая недогадливой поварихе, что приглашает ее танцевать. А смотрел он, даже сейчас, приглашая, мимо Тоси, будто и не было ее в клубе. По всему видать, он ничуть не сомневался, что осчастливленная его вниманием Тося сразу же подбежит к нему покорной собачонкой. Тося задохнулась от обиды и почувствовала: если заговорит сейчас с подлым человеком, так непременно станет заикаться. "Ну погоди, ирод! - мстительно подумала она. - Я тебе покажу, как живых людей не замечать. В рыбку вытянусь, а покажу!" Девица с серьгами толкнула Тосю в бок: - Иди, сам Илюха приглашает! Тося отмахнулась от непрошеной советчицы, неумело согнула палец крючком, старательно нацелилась на Илью и поманила его к себе. Илья поправил на голове знаменитую свою пыжиковую шапку и не спеша двинулся через весь зал к Тосе. - А ты смелая! - одобрительно сказал Илья, не принимая Тосино сопротивление всерьез и с благожелательным любопытством разглядывая занятную девчонку, которая не побоялась передразнить его. Илья остановился шагах в пяти от Тоси и снова, настойчивей прежнего, поманил ее пальцем и покрутил на этот раз уже кулаком. И тогда Тося самолюбиво вскинула голову, с решимостью отчаяния шагнула навстречу Илье и тоже поманила его пальцем и покрутила кулаком. Илья со снисходительным удивлением посмотрел на Тосю, не в силах понять, зачем она противится ему: ведь все равно будет так, как он захочет. - Да ты в своем уме?! - выпалила девица с серьгами, выслуживаясь перед Ильей. - Иди-иди, чего там! И не таких у нас обламывали... Заподозрив неладное, отзывчивый Сашка порывался прийти Тосе на помощь, но Катя повисла у него на руке и не пускала. Все танцующие сбились в кучу и замерли на месте, наблюдая за молчаливым поединком. Как-то сам собой поутих в зале шум, и стала слышна музыка. Лишь оглохшие от стука игроки в домино ничего не замечали вокруг и самозабвенно доламывали в своем углу крышку стола. Илья вплотную подошел к Тосе и положил руку ей на плечо, собираясь силой заставить упрямую девчонку танцевать. Тося напружинилась, скинула его тяжелую руку и язвительно спросила: - Т-ты всегда с папиросой т-танцуешь? Замолкли в углу громобойные игроки в "козла", лишь беспечно гремела-заливалась на весь клуб радиола. Неожиданно для всех Илья усмехнулся, покладисто притушил папиросу о подошву сапога, отшвырнул окурок и наклонился к Тосе. Она остановила его движеньем руки: - С-скинь шубу, нечего тут пыль разводить. Катя прыснула, чувствуя себя рядом с силачом Сашкой в полной безопасности, робко заулыбались и другие девчата. Парни угрюмо молчали - из мужской солидарности. Теряя последнее свое терпенье, Илья снял пальто и кинул его Филе. И тут же, перевыполняя Тосины требованья, он швырнул вдогонку пыжиковую шапку, до самого верху поднял на лыжной куртке застежку-"молнию", причесался пятерней и, уверенный,- что теперь уж Тосе придраться не к чему, приглашающе протянул ей руку. - Так вот! - торжественно объявила Тося, оглядывая сбежавшихся со всего зала лесорубов. - С такими... - она приподнялась на цыпочки и помахала пальцем-крючком перед носом Ильи, - я не танцую, понятно? Катя снова одобрительно фыркнула, а вслед за ней засмеялись и другие девчата, радуясь, что Тося и за них отомстила. Парни тревожно переглянулись, опасаясь, как бы Илья не нанес урона всему мужскому племени. Филя, не ожидавший такого поворота событий, озадаченно крутил головой и машинально пощипывал заманчивый мех Илюхиной шапки. А тут еще девица с серьгами захохотала вдруг громче всех, наверстывая все упущенное за прошлые годы и сама себе не веря, что она такая смелая. Не спуская с Тоси взгляда, словно хотел получше ее запомнить, Илья лениво выкинул руку в сторону девицы с серьгами, приглашая ее танцевать. Та разом испуганно притихла, с привычной покорностью шагнула было к Илье, но покосилась на Тосю-победительницу и вдруг неожиданно для всех бочком-бочком придвинулась к ней, глыбой нависла над маленькой Тосей, становясь под надежную ее защиту. И тут же все разом громко захохотали девчата, и парни присоединились к ним, отмежевываясь от незадачливого Ильи. Даже хулиганы из Филиной ватаги, боясь противопоставить себя всем и остаться в жалком одиночестве, криво заулыбались и захихикали, предавая Илью. Из всех закоулков в клубе спешили любопытные, привлеченные всеобщим весельем. Илья свирепо глянул на Тосю. От недавней его снисходительной доброжелательности и следа не осталось. - Ладно, сквитаемся! - пригрозил он и ринулся к выходу, раздвигая толпу руками. Тося на правах кавалера схватила девицу с серьгами и закружилась с ней в танце. Та покорно топталась и все переводила ошарашенные глаза с невзрачной Тоси на широко шагающего Илью, бесславно покидающего поле боя. - Молодец, Тоська! - похвалила Катя, начисто позабыв уже о том, что всего три минуты назад не пускала Сашку ей на подмогу. - Если б все так, а то больно дешево у нас девчата ценить себя стали... Правда, Сашок? Сашка переступил с ноги на ногу, подумал-подумал и согласился: - Угу... Филя догнал Илью у двери, надел ему шапку на голову и накинул на плечи пальто. - Глянь, и тебя подковала! - посочувствовал он дружку и подивился: - И откуда что берется? - Да ну ее! - отмахнулся Илья. - Цену себе набивает! - Может, и цену, а только попадаются такие ершистые девчонки... И красоты особой нету, а не подступишься. Вот у нас в колхозе был случай... - Ершистые, пушистые! - перебил Илья, напяливая пальто. - Все они на один фасон: свистну - и побегут за мной! - Что ж ты Тоське не свистел? - резонно спросил Филя. - Связываться неохота... - буркнул Илья. - Пойдем выпьем, надоели мне эти танцы. Они вышли из зала. Пропуская Илью в вестибюль, Филя покосился на его пыжиковую шапку, сказал с подначкой: - А все-таки не обломать тебе воронежскую! Илья резко повернулся к нему: - А вот увидишь... Спорим! Не смея верить своей удаче, Филя нерешительно поднял глаза на заманчивую шапку Ильи. - Идет! - догадался Илья. - Мой пыжик против твоей кубанки! - И на Камчатку ее приведешь? - Сама прибежит! - заверил Илья. Филя довольно ухмыльнулся и с напускным видом "где наша не пропадала" шлепнул Илью по руке. В клуб вошла Анфиса. - Разруби, Анфиска, - попросил Филя, - рука у тебя легкая! Анфиса равнодушно пожала плечами и, ни о чем не спрашивая, разбила сцепленные руки приятелей. - А срок? - спохватился вдруг Филя. - Договоримся, - пообещал Илья. - Тянуть я не собираюсь. Прежде чем уйти из клуба, Илья еще раз заглянул в зал, точно убедиться хотел, что все случившееся не приснилось ему. Тося стояла на обычном своем месте под его портретом, а вокруг толпились самые шикарные поселковые кавалеры, наперебой приглашая ее. И, счастливая и смущенная, Тося озиралась по сторонам, не зная, кого ей выбрать, чтобы никто не обиделся. Илья презрительно усмехнулся и зашагал к выходу. Филя поспешил за ним. Вслед им весело гремела радиола: На скамейке, где сидишь ты, Нет свободных мест... ИЛЬЯ НАЧИНАЕТ ШТУРМ. ТОСЮ ПРЕДУПРЕЖДАЮТ Тося кулинарила в лесу под кое-как утепленным на зиму кухонным навесом. По привычке человека, работающего в одиночестве, она напевала тоненьким голоском, совсем не вдумываясь в слова песни: Меж высоких хлебов затерялося Небогатое наше село... Она давно уже освоилась на новом месте, привыкла к тому, что. все, кроме Фили, хвалят ее обеды, и даже как бы устала немного от кулинарных своих успехов. Двигалась Тося споро и неторопливо, в ней появилось что-то сродни мастерущему Ксану Ксанычу. И вместе с тем Тося все еще оставалась несерьезной девчонкой-малолеткой, и в работе ее нет-нет да и проскальзывало кое-что от девчоночьей игры в кулинарию, будто обед она готовила не для здоровенных, проголодавшихся на тяжелой работе лесорубов, а для кукол или котят. Из лесу вышел Илья, положил на пенек свою чудо-пилу и по узкой тропке, протоптанной в глубоком снегу, не спеша направился к кухне. Тося повернулась к нему спиной, на всякий случай перевесила поближе к себе самый тяжелый черпак и запела громче прежнего: Горе горькое по свету шлялося И на нас невзначай набрело! Чтобы Тося не думала, что он так уж рвется к ней замаливать вчерашние свои грехи, Илья остановился у костра, не спеша прикурил от перламутровой, подернутой пеплом головешки, поглазел на стеклянное зимнее солнце и лишь потом подошел к Тосиной избушке. - Плесни-ка газировки из ручья, - попросил он обычным своим чуть-чуть небрежным голосом, каким всегда разговаривал с девчатами. Тося покосилась на ведро, подернутое льдом. Против воли она пожалела вздорного человека и, недовольная собой, буркнула, глядя Илье в плечо: - У меня отварная есть... - Не употребляю, - с сожаленьем сказал Илья. Не упуская из виду спасительного черпака, Тося сняла с гвоздя кружку, ополоснула ее кипятком и стала вытирать самым чистым на кухне полотенцем, чтобы Илья видел: личные их отношения - это одно, а сейчас она находится на работе и по долгу службы обязана прежде всего заботиться о гигиене. Илья с интересом наблюдал, как Тося готовит для него посудину. А Тося испугалась вдруг, что он может неверно истолковать ее старание, и пояснила: - Чтоб микроба не заглотил... Илья презрительно махнул рукой: - Такой мелочи я не боюсь! Тося прикинула, нет ли здесь скрытого намека на ее неудачный рост, - но попробуй разберись, когда имеешь дело с таким человеком, как Илья. Дном кружки она проломила ледок в ведре, зачерпнула густой студеной воды. Держа кружку на весу, Илья спросил с неумелой заботой: - Ну как, не тяжело тебе у нас? - и на полшага придвинулся к Тосе. Заподозрив неладное, Тося схватилась за черпак и сразу же почувствовала себя в безопасности, как испытанный рубака-кавалерист, дотянувшийся до своей боевой шашки. Илья заметил Тосину мобилизацию и пошел напролом: - А здорово мы тебя вчера разыграли! - Как разыграли?! - опешила Тося, и черпак в ее руке сам собой опустился... - Ну да! А ты думала, я всерьез приглашал тебя таким макаром? - Илья по-вчерашнему согнул палец крючком. Тося растерянно заморгала: снова все рушилось, и ничего нельзя было понять. И что он за человек?.. Она с невольным страхом посмотрела на Илью, не вынесла взгляда его правдивых и безмятежных глаз и первая отвернулась, решительно не зная, как же теперь быть. Ей и поверить Илье хотелось, и полной веры все-таки не было. А с другой стороны, зачем ему обманывать и притворяться? Или замазать хочет вчерашнюю свою грубость? И опять же: зачем ему замазывать, если она для него - пустое место?.. Вот человек: сам запутался и других путает! Тяжелый черпак оттягивал руку и мешал сосредоточиться. Тося повесила на гвоздь бесполезное оружие и мельком увидела, что работяга мороз снова начал плести в ведре паутину. - Зачем же ты?.. Она согнула палец крючком, напоминая о вчерашнем. - - А у нас такой порядок, - сказал Илья самым честным своим голосом. - Всех новеньких испытываем: кто чего стоит, понимаешь? Вчера вот твоя очередь подошла... Припозднились мы с тобой, ты уж нас извини... Она же еще должна и прощать! - Ну и сколько же я стою? - с проснувшимся вдруг любопытством спросила Тося. - Подороже других будешь! - заверил Илья к хотел было клятвенно приложить правую руку к сердцу, но кружка с водой помешала ему. - Из девчат мало кто испытание выдерживает, а ты вот выдержала! Тося против воли польщенно улыбнулась, но тут же посерьезнела, погрозила Илье все еще согнутым пальцем и не в ладу со смыслом своих слов сказала подобревшим голосом: - Так я тебе и поверила! - Дело хозяйское... - тоном непонятого и незаслуженно обиженного человека проговорил Илья и поднес кружку ко рту. - Ты еще скажешь, и Фильке обеды мои нравятся? - Еще как нравятся: на два кило потолстел! - А что ж он болтал: "Бывают хуже щи, да редко"? Илья одобрительно усмехнулся: - Запомнила? - Я критику всегда запоминаю, даже глупую, - с достоинством сказала Тося. - Так все сознательные люди делают... - припомнил Илья. - Слышь, Тось, ты все старое из головы - фью! - Он широко взмахнул свободной рукой, показывая Тосе, как должна она выбросить из головы все прежние свои обиды. - Раз ты такая боевая, значит, теперь у нас все по-новому пойдет. Если кто тебя обидит, ты только шепни мне, я ему сразу мозги вправлю! Договорились? Тося призадумалась, не пожаловаться ли ей сейчас же на Филю, но природная ее нелюбовь к ябедничеству тяжким грузом повисла на языке и не давала ей слова сказать. Она и не заметила, как машинально кивнула головой в ответ на последний вопрос Ильи. Тот облегченно вздохнул и, не давая Тосе опомниться, крепко стиснул острый ее локоток, закрепляя первую свою победу. Потом Илья мужественно осушил до дна кружку студеной воды, перевел дух и захрустел на закуску льдинкой. Тося стояла, бессильно уронив руки, и ей самой казалось, что ее здесь нету. - Хороша газировка! - похвалил Илья напоследок, дружески подмигнул оглушенной Тосе, прося не забывать их уговора, и зашагал на делянку с видом человека, выполнившего свой долг и довольного собой и жизнью. Тося смотрела ему в спину - пока лес не поглотил его. Только тогда она очнулась и первым делом, по женской своей природе, кинулась к ведру, разогнала морозную паутину, глянула в воду, как в зеркало, и убрала под шапку-ушанку выбившуюся прядь волос. И тут к навесу подкралась вездесущая Катя. - Ты не очень-то!.. - предупредила она прихорашивающуюся подружку. - На твоем месте я Илюху за семь верст обходила бы! - А что? - забеспокоилась Тося. - В глаза заскочит - не вытащишь. С Анфисой он крутит почем зря и вообще... порхает! - Чего-чего? - не поняла малолетка Тося и заинтересованно придвинулась к старшей подруге. - Бабник, вот чего! - Ба-абник? - удивилась Тося. - А так вроде незаметно... - Заметно станет - тогда уж поздно будет!.. В кино еще не приглашал? Тося замотала головой. - Ну так жди, тактика у него известная... Дура будешь, если поддашься! - Сама ты дура! - выпалила Тося, злясь на Катю за непрошеное ее вмешательство. У нее еще ныл локоть, сдавленный железными пальцами Ильи, а приходилось снова все переоценивать. Вот чехарда... - Ходят тут всякие! - Ты слушай, что тебе старшие говорят! - рассердилась Катя. ...Илья уговорил Сашку и еще двух парней помочь Тосе, и к обеду они заявились на кухню с большущими охапками сухих смолистых дров. Девчата за столом осуждающе зашушукались: в поселке не принято было помогать поварам - даже таким мастерущим, как Тося. Парни подошли к печке и по сигналу Ильи свалили дрова, закрыв ими Тосю до самого подбородка. - Сколько много-о!.. - по-детски восторженно протянула Тося. - Вот спасибо, ребятки! - Пустяки! - небрежно сказал Илья. Тося припомнила вдруг, как осенью, когда она только что приехала в поселок и всего тут боялась, Илья первый оценил по достоинству ее кулинарию, а потом уж и другие лесорубы спохватились и стали ее нахваливать. Старая, поразвеянная временем признательность снова ужом вползла в Тосино сердце. Скорая на расправу, Тося плеснула Кате жидких щей: пусть не наговаривает на достойного человека. А Сашку и других добровольных помощников она не обидела. Последним к ней подошел Илья. Тося долго и старательно мешала черпаком в котле, боясь взглянуть на Илью, чтобы снова в нем не разочароваться. Илья терпеливо и покорно стоял возле печки с пустой миской в руке. За столом засмеялись девчата. Тося рывком вскинула голову, с опасливым любопытством заглянула в веселые и ясные глаза Ильи. - Между прочим, кино сегодня в клубе... - вкрадчиво сказал он. Тося бухнула черпак в его миску и, вся подобравшись, готовая осрамить Илью со всей его испытанной тактикой бабника, настороженно спросила: - Ну и что? Илья внимательно посмотрел на Тосю, так крепко вцепившуюся в рукоятку черпака, что даже ногти у нее побелели. Он и сам не мог бы толком объяснить, откуда пришло к нему смутное ощущение опасности, угрожающей ему сейчас. Было такое чувство, будто по хлипкой жердочке он перебирается через поток, бушующий глубоко внизу: один неверный шаг - и поминай как звали... Илья раздумал вдруг приглашать Тосю в кино. - А ничего... Говорят, цветная картина будет, - уклончиво ответил он и отошел от котла. Тося хлопотала на кухне, украдкой наблюдая за непонятным Ильей. Лесорубы привычно потеснились за столом - и он сел. Вид у него, как у всякого обедающего человека, был мирный и вполне благонадежный. Илья придвинул к себе плетенку с хлебом, но горбушки уже не отыскал. "Расхватали, пока он дрова для меня колол..." - покаянно подумала Тося и прислонилась к свежей поленнице. Она как-то разом вдруг устала от всей этой путаницы и неразберихи. А Илья с аппетитом хлебал хваленые Тосины щи, ничем решительно не выдавая, что он - презренный бабник и опасный для Тоси человек. Вот он доверительно склонился к уху Ксан Ксаныча и сказал - не тихо, не громко, как раз, чтобы Тося услышала: - Отродясь я таких щей не едал! - Наша Тося - всем поварам повар, - охотно согласился добрый Ксан Ксаныч. - Да-а!.. - ехидно протянул Филя, зачем-то снял с головы кубанку и помахал перед лицом. В его кривлянии Тосе почудился какой-то обидный намек, но у нее не было уже ни сил, ни желания разбираться во всем этом. Совсем сбитая с толку, она жалобно шмыгнула носом, громыхнула черпаком в котле и промямлила: - Добавки кому? Навались... ТЕНИ НА ПОЛУ Поздним вечером Анфиса дежурила на коммутаторе. Коротая время, она, позевывая, просматривала старую газету - последнюю страницу, где печатают объявления о разводе. По-ночному громко и раскатисто зазвонил телефон. Анфиса нехотя взяла трубку. - Слушаю, - сказала она сухим, служебным голосом. - Успеется, весь лес все равно не вырубите. - Зажав трубку между щекой и плечом, Анфиса раскрыла тетрадь для телефонограмм, привычно огрызнулась: - От лодыря слышу... Ну что там у вас стряслось? Она записала телефонограмму, достала из ящика стола продолговатый осколок зеркала, очертанием смахивающий на Африку. Когда Анфиса два года назад пришла работать на коммутатор, осколок этот был уже здесь, и никто не помнил, откуда он взялся. Осколок прижился на коммутаторе чуть ли не с довоенного времени и с тех пор верой и правдой служил всем телефонисткам. Иногда от нечего делать Анфиса гадала: кто принес это зеркальце на коммутатор? Ей почему-то казалось, что первая хозяйка осколка была чем-то похожа на нее - может быть, нескладной своей судьбой. Интересно, где она сейчас, что поделывает... Анфиса взбила прическу, потуже натянула свитер на груди. Взялась было снова за газету и тут же ее отшвырнула. Ей давно уже все это надоело: и работа на коммутаторе, и объявления о чужом позоре в газете, и частое разглядыванье себя в зеркале, и даже собственная, всеми признаваемая красота. Воровато скрипнула дверь, и на пороге показался Илья -- в праздничном своем кожаном пальто, пыжиковой шапке, с толстой папиросой в зубах. - Явился, ненаглядный? - с усмешкой спросила Анфиса. - А я уж думала, совсем ты меня... разлюбил! С таким видом, будто он пришел на работу, Илья молча снял кожанку, привычно повесил ее на гвоздь у двери, вынул из кармана коробку пастилы и положил на стол перед Анфисой. Она лениво потянулась и задернула на окне куцую занавеску. Не теряя даром времени, Илья шагнул к Анфисе. Одной рукой он обнял ее, а другую, с дымящейся папиросой, держал на отлете. Свет от яркой, по-конторски неуютной лампочки отбросил их тени на пол. Илья не впервой приходил на коммутатор к Анфисе, но только сегодня заметил, какие здесь резкие черные тени. Дверь распахнулась под сильным ударом, и в комнату вошла Надя. Илья запоздало отшатнулся от Анфисы. - Закрываться надо, - хмуро сказала Надя. - А мы не прячемся! - с вызовом отозвалась Анфиса. - Ты хоть передо мной-то не козыряй! Надя выдвинула нижний ящик стола, взяла оттуда забытые ею носки, которые вязала она для Ксан Ксаныча на дежурстве, и вышла из комнаты, ни разу не взглянув на Илью, будто его здесь не было. - Не бойся, - сказала Анфиса. - Она никому не скажет: не человек, а могила! - Мне-то что? К мужику сплетня не липнет. Это вашей сестре опасаться надо! - Вообще-то это правда, -│ согласилась Анфиса. - И тут вы нас обставили... Ну да ничего: на мне столько всего налипло - полтонны больше, полтонны меньше, теперь уж все равно! Илья отодвинулся от Анфисы, спросил с застарелой досадой: - И зачем ты на себя напраслину возводишь? - А это я себе назло, - с вызовом ответила Анфиса. - Чтоб веселей жить было! - Какое уж тут веселье?.. Вот и целуешь ты меня, а сама вся равнодушная, вроде номер какой отбываешь. Будто опротивело тебе все до чертиков. - Ах, ах, какие мы стали требовательные! - попробовала отшутиться Анфиса. - На людях весело с тобой, это точно. Все глазеют, завидуют... А останемся наедине - и все больше в молчанку играем. Почему так? - Не знаю, - угрюмо ответила Анфиса. - И чего ты на ночь глядя в философию ударился? Зазвонил телефон, приходя на выручку Анфисе. Она проворно взяла трубку, кивнула Илье на тетрадь для телефонограмм. С привычной сноровкой человека, понаторевшего в этом деле, Илья раскрыл тетрадь в нужном месте, обмакнул ручку в чернильницу и подал Анфисе. Она застрочила в несвежей своей тетради, а Илья стоял рядом и через ее плечо читал телефонограмму. Со стороны смотреть - он был похож сейчас на придирчивого диспетчера, контролирующего работу подчиненной ему телефонистки. Илья с ненавистью покосился на телефон и отошел от стола. Он шагал по комнате и от нечего делать следил за своей тенью. То вытягиваясь, то сплющиваясь, черная тень металась по полу, карабкалась на стену, застывала в причудливом изломе в углу печи. Как и полагается всякой тени, тень Ильи старательно повторяла все его движения, но у нее движения эти выглядели уродливыми и нелепыми. Казалось, тень жила своей отдельной, самостоятельной жизнью и лишь из озорства прикидывалась похожей на Илью, чтобы легче было его передразнивать. Когда Анфиса повесила трубку, Илья признался: - Знаешь, я сперва, как с тобой познакомился, думал: на такой, в случае чего, и жениться можно. А теперь... - На таких, как я, Илюша, не женятся, │- твердо, как о давно решенном деле, сказала Анфиса. - Время провести - еще куда ни шло, а для женитьбы другие есть, морально устойчивые... Давай, Илюша, кончать этот вечер вопросов и ответов! И чего ты ко мне в душу лезешь? Ведь я же тебя не спрашиваю... Телефонный звонок не дал ей договорить. - Вот черт, всегда он не вовремя! - подосадовал Илья и Сердито схватил трубку. │- Какой там еще инженер Дементьев? Вас только и не хватало! - Он повернулся к Анфисе: - Слушай, чего ему надо? - А ты спроси, - посмеиваясь, посоветовала Анфиса. - Товарищ инженер Дементьев, спали бы и другим не мешали, время позднее... Да не кричи ты, пугливые у нас на лесопункте давно повывелись!.. Шумит чего-то,- сказал он Анфисе, передавая ей трубку. Анфиса послушала, равнодушно переспросила: - Задерживаетесь в тресте? Ну и задерживайтесь себе на здоровье... От бездельника слышу! - Она повесила трубку, повернулась к Илье. - Ой, знаешь, это кто? Новый наш технорук, скоро заявится. - Зря мы с ним этак, - пожалел Илья. - Как бы у тебя неприятностей не было. - Выкручусь как-нибудь... - беззаботно ответила Анфиса и вдруг, припомнив что-то, насмешливо посмотрела на Илью. - Ты что, всерьез под нашу Тоську клинья подбиваешь? Вот уж никак не ожидала: ты - и вдруг Тоська. Ну и парочка! Илья досадливо отмахнулся. И тень его на стене тоже махнула рукой, передразнивая Илью. - Поспорили мы с Филей, - неохотно сказал он. - Сама же разбивала. - Ах вот оно что! - припомнила Анфиса. - Только, сдается мне, она и без спора льнет к тебе. И на кого нацелилась! - Что ж, тем лучше, - пробормотал Илья и отвернулся. Анфиса с любопытством посмотрела на него: - А она-то, дура, небось надеется!.. Знаешь, раздражает меня Тоська. Как-то наперекор мне она живет: я - так, а она - этак... Анфиса показала на противоборствующих руках, как по-разному живут они с Тосей. - И чего вы с Филькой на нее ополчились? - осудил Илья. - Больно всерьез вы ее принимаете: девчонка как девчонка, вот только язык у ней неплохо подвешен, в самый раз поболтать от скуки. А насчет такого-сякого - зеленая она еще... как елка! - Добрый ты к ней, - подивилась Анфиса. - Зачем тогда спорить было? - Так получилось, я и сам не рад... - Да тебе вроде стыдно? - спросила Анфиса таким тоном, будто поймала Илью на чем-то нехорошем. - Была бы она хоть немного повзрослей... Анфиса посочувствовала: - На молодую напоролся! - Года у нее кой-какие есть, - встал Илья на Тосину защиту. - Она даже и не глупая, а только разум у нее какой-то пионерский, в пятом классе застрял... - Какие тонкости! - фыркнула Анфиса. - Да ты, никак, ревнуешь? - И рада бы, да не умею... Просто не ожидала, что ты меня на такую променяешь. - Да не менял я! Это ж слепым надо быть, чтобы променять тебя на такого недомерка. - Вот это точно, - согласилась Анфиса. - А уж воображает о себе! Проучи ты ее хорошенько. Илья пересел к ней поближе, похвастался: - Ключик я к ней подобрал безотказный: хвалю ее стряпню - она и лапки кверху. Даже смешно, до чего же ей мало надо! Завтра сделаю контрольную проверку - да и кончать пора... Ох и взовьется она, когда про спор узнает! - Илья покачал головой и утешил себя: - Ну да ничего, сама виновата: не надо было в клубе фигурять. Вперед умней будет! - Все-таки сволочи мы... - подумала вслух Анфиса. - Скучно живем, - оправдался Илья. - Раньше я думал: главное -хорошо работать, а все остальное приложится. Черта лысого! Вот и портреты с меня малюют, а что толку?.. Вроде не весь я занятой, понимаешь? - Каково мне это слышать? - деланно закручинилась Анфиса и посоветовала Илье: - А ты запишись в струнный оркестр, чем не занятие? Помирать - так с музыкой! - Я с тобой серьезно... - Позже десяти вечера, Илюша, я серьезно не разговариваю, - наставительно сказала Анфиса. - Валяй лучше с Тоськой в клуб на лекцию про любовь и дружбу! - Вижу, ревнуешь? Анфиса пожала плечами: - Думай так, если тебе нравится. Зазвонил телефон. - Даю шпалорезку, │- сказала Анфиса в трубку и кивнула Илье на доску коммутатора. Илья быстро и умело переставил на доске шнуры. - Освоил! - похвалила Анфиса. Они взглянули друг на друга и расхохотались. - Вот такая ты мне больше по душе! - одобрил Илья, радуясь, что перепалка их кончилась. Он придвинулся к Анфисе - и вдруг замялся, не зная, можно ли вот так сразу обнимать ее после всех своих признаний. На миг возникло и тут же сгинуло нелепое чувство, будто Тося-малолетка видит их сейчас. Илья подивился игре своей фантазии и привлек Анфису к сeбe. - Да ну тебя! Анфиса притворно нахмурилась. - Красивей тебя у меня еще не было, - признался Илья. - Ох и комплиментщик ты! И ко мне ключик подобрал? - насмешливо спросила Анфиса, но глаза у нее подобрели. Илья распечатал коробку пастилы. - Угощайся, твоя любимая - бело-розовая. И снова затрезвонил телефон. Анфиса держала трубку близко от уха Ильи, и тот услышал, как простуженный бас в трубке спросил: - Как у вас с планом? - Перевыполняем! - игриво ответила Анфиса, запуская руку в коробку с пастилой и прижимаясь к Илье плечом. - Ну его к лешему! - разозлился Илья. - Нашел время о плане спрашивать. Он водворил трубку на место, отшвырнул окурок к печке и решительно обнял Анфису. Илья позабыл уже о тенях, а они продолжали жить своей отраженной, передразнивающей людей жизнью. Тень Ильи обняла на полу тень Анфисы. Головы теней сблизились в поцелуе, и губы их встретились там, где на жестяном листе у печки валялся скрюченный окурок. КОНТРОЛЬНАЯ ПРОВЕРКА Тося бойко орудовала черпаком, наполняя миски лесорубов. Украдкой она поглядывала по сторонам, удивляясь, куда это запропастился Илья. Его не было видно ни в очереди, ни за столом среди обедающих. Вот и последний лесоруб отошел от котла. Тося с беспокойством осмотрелась вокруг. - А где же... это самое, наш передовик? - спросила она у мастера Чуркина. Чуркин махнул рукой в сторону делянки: - Звали - не пошел. Деньгу твой передовик зашибает. Они, передовики, насчет денег лютые! Тося прислушалась и за ближним звяканьем ложек различила далекий грохот сваленного дерева. Она живо налила щей в армейский котелок, прижившийся на кухне, в крышку от котелка горкой наложила каши, завернула самую поджаристую горбушку хлеба в чистое полотенце и, придав лицу строгое и независимое выражение человека, выполняющего свой долг, храбро двинулась в лесную чащобу. Головы всех обедающих девчат враз будто ветром повернуло вслед Тосе. Осуждающий шепоток прошелестел над столом. Вот люди, делать им нечего. На трелевочном волоке Тосю переняла быстроногая Катя. - Ты куда это правишься? - прокурорским голосом вопросила она, глядя на котелок, из которого валил пар. - Да так... Не все пообедали... - Тося качнула котелком в сторону делянки. - Срочная работа... - Срочная! - передразнила Катя и погрозила Тосе кулаком. - Чует мое сердце, ты и на Камчатку срочно побежишь! - Ну и что? - захорохорилась Тося, перекладывая котелок из одной руки в другую. - Кажется, совершеннолетняя... Катя осуждающе покачала головой и сказала убежденно - на правах человека, который никогда не делал ошибок в своей жизни: - На Камчатке можно только с одним человеком сидеть. С одним, понятно? - Для наглядности Катя показала Тосе оттопыренный палец. - Семь раз отмерь, а потом иди. Вот как я с Сашей, бери с нас пример! Катя нежно посмотрела на палец, олицетворяющий сейчас разлюбезного ее Сашку, заметила пятнышко, звучно плюнула и старательно вытерла о ватник. - А будешь... - Катя презирающе оттопырила второй палец, обвязанный тряпочкой, а вслед за ним веером распустила всю пятерню. - Получится, как у Анфисы. Ты этого добиваешься? Тося испуганно замотала головой. Кате понравилось, как покорно слушает Тося ее наставления, она смилостивилась над ней и подтолкнула к делянке: - Одна нога там - другая здесь. Держись за меня, не пропадешь! Тося благодарно закивала головой и припустила по волоку, развороченному тяжелыми тракторными возами. На опустевшей делянке одинокий Илья переходил от дерева к дереву и валил их чудо-пилой. - Чего ж ты обедать не идешь? - строго спросила Тося, держа котелок за спиной. - Некогда! - буркнул Илья, уголком глаза наблюдая за Тосей. "Прибежала!" - Конец года, а план тютю! - Вот оно что-о!.. - почтительно протянула Тося.- Ну, знаешь, хоть ты и передовик и портрет твой в клубе висит, а так тоже нельзя: план планом, а поесть надо. Тося засуетилась, раскинула на пенечке свою скатерть-самобранку и расставила принесенную снедь. - Иди сюда! - позвала она Илью тоном радушной хозяйки, осмотрелась вокруг и пожалела: - Вот только сесть негде. С недовольным видом человека, которого оторвали от работы, Илья взглянул на пенек, сервированный Тосей. Глаза его прикованно застыли на парующем котелке. - Что там у тебя? - придирчиво спросил он. - Щи. - Все щи да щи... - проворчал Илья, не желая так быстро сдаваться. Он с усилием оторвал глаза от вкусного котелка, сглотнул набежавшую слюну и неожиданно для себя самого поинтересовался: - С мясом? - Угу... Иди поешь горяченького, не убежит твой план! - настойчиво звала Тося. - И ребята тоже хороши: сами обедают, а тебя в лесу бросили! И такая взрослая, чуть ли не материнская забота о знатном передовике прозвучала в Тосином голосе, что Илья, позабыв о пиле, во все глаза уставился на Тосю. Пильная цепь вхолостую рассекала воздух. Илья смущенно крякнул, отгоняя неведомые ему чары, примерился, свалил тоненькую березку впритирку к Тосиному пеньку и уселся на пружинящий ствол, как на скамейку. - Ловко ты! - похвалила Тося. - Долго ли умеючи, - небрежно отозвался Илья, запуская ложку в котелок. - Ну, я пошла... - сказала Тося, не двигаясь с места. Она боязливо дотронулась пальцем до чудо-пилы и взмолилась: - Дай я попробую? Всего одно деревце? Не будь жадиной-говядиной! Илья включил для Тоси пилу. С напряженным лицом охотника-новичка, выслеживающего дичь, Тося направилась было к ближней березке, но в последний миг пожалела ее и свернула к сосенке. Она прислонила пилу к коре - ж-жик, и деревце полетело в снег. Тося счастливо засмеялась и посмотрела на Илью, приглашая разделить ее радость. - Ну как? - лениво спросил Илья, снисходя к зеленому Тосиному малолетству. < - Щекотно! - призналась Тося, держа гудящую пилу на вытянутых руках и дрожа вместе с ней всем телом. Она свалила еще два тонких деревца и, войдя в лесопильный азарт, стала уже подкрадываться к вековой сосне, но тут Илья подошел к ней и выключил пилу. - Еще покалечишься, отвечай потом за тебя... -Веселая пилка! - похвалила Тося, бережно пристраивая пилу на пеньке и не замечая, что начинает уже говорить Илюхиными словами. Тосе до слез вдруг понравилось, что Илья так заботится о ней. Прямо как старший брат, о котором мечтала она... Тося припомнила вдруг название пилы. - "Дружба"!-уважительным голосом сказала она, взглянула на Илью и погладила крышку редуктора.- Ну, я побежала. Тося качнулась всем телом, но с места не сдвинулась, будто ноги ее приросли к земле. Она забыто стояла возле пилы "Дружба" и смотрела на обедающего Илью. Вот он поднес ложку ко рту и покосился в ее сторону. На миг глаза их встретились. Тося сорвалась с места и припустила во всю прыть, боясь, что Илья разгадает все ее тайны и cтанет над ней смеяться. - Долго ли умеючи... - пробормотал Илья, провожая глазами юркую фигурку Тоси, мелькающую между деревьями. Ему вдруг скучно стало, как прозорливому игроку, убедившемуся, что противник его много слабей, чем он спервоначала думал. Илья знал, что доведет свою игру до конца, но интерес его к Тосе уже улетучился. И она оказалась на поверку такой же, как все другие девчата, которые встречались ему в жизни, разве что гонору чуть-чуть побольше. "Все они на один фасон, - привычно обобщил Илья.- Только имена да волосы разные!" Из-за бурелома вынырнул Филя, ковыряя щепочкой в зубах. - Балует тебя ухажерка! - позавидовал он, кивая на котелок. - С доставкой на дом! - Маленькая, а понимает... - согласился Илья, уплетая кашу. Филя выпытывающе посмотрел на Илью: - Ну как, поддается? - Клюет помаленьку. Мне бы ее только поцеловать. Есть такие девчата: до первого поцелуя очень уж ерепенятся! - Давай, давай... - уныло сказал Филя. - Учти только... - Он заголил левый рукав ватника и ткнул зубочисткой в часы. - Стрелки двигаются! Илья бросил ложку в пустой котелок, небрежно предложил дружку: - Загляни сегодня на Камчатку. От неожиданности Филя даже к земле пригнулся, будто на плечо ему кинули мешок-пятерик. - Неужто придет? - встревожился он. - На Камчатку?! - Попробую привести, - скромно сказал Илья. - Из моих рук редко кто вырывался... - Ну и женщины теперь пошли! - искренне возмутился Филя. Он отбросил зубочистку и нахлобучил кубанку на уши. Илья усмехнулся: - Что, закачалась кубаночка? ТОСИНО СЕРДЦЕ Поздним вечером Тося возвращалась с занятий в школе, беспечно размахивая куцым портфеликом. В недвижном воздухе крупными мохнатыми хлопьями падал снег. Нынешняя зима была богата снегом. Сугробы уже достигли окон, и все дома в поселке выглядели так, будто присели. А люди рядом с этими укороченными, вросшими в сугробы домами вроде подросли, и даже Тося-невеличка запросто теперь дотягивалась рукой до любой застрехи. Из темного переулка навстречу Тосе шагнул поджидающий ее Илья. - Можно с тобой пройтись? Тося отодвинулась, освобождая рядом с собой место. - Улица не купленная... Вдогонку им пронзительно свистнул Филя, бредущий по улице в окружении непутевой своей ватаги. - Так мы ждем! - напомнил Филя и махнул рукой в сторону Камчатки. Илья покосился на ничего не подозревающую Тосю. - Неприятный тип, - сказала она. - Да, конечно! - поспешно согласился Илья, для пользы дела покривив душой. - А с другой стороны, не всем же быть хорошими. Тогда совсем уж скучно стало бы на свете жить... Тося хмыкнула, удивляясь такой постановке вопроса, но тут же великодушно решила, что кое-какой резон в словах Ильи есть, и милостиво наклонила голову, соглашаясь с ним. Они молча шли по тихой пустынной улице, то появляясь в конусах света у редких фонарей, куда охотно слетались снежинки, то пропадая во тьме, где, казалось, и снег не падал. В промежутке между ними мог бы поместиться еще один человек - и даже довольно солидной комплекции. Когда Илья пытался приблизиться к Тосе, чтобы ликвидировать этот позорный для его мужского самолюбия зазор, она сразу же шарахалась от него, восстанавливая спасительную дистанцию. Тайком от Ильи она изо всех сил тянулась кверху и даже на цыпочки приподнималась, чтобы казаться выше ростом. А смотрела Тося прямо перед собой, точно и не подозревала, что рядом с ней шагает Илья. Это была ее первая взрослая прогулка в жизни, и сейчас Тосей на равных правах владели и радость и страх. В последнее время она заметила, что Илья переменился к ней, но все еще терялась в догадках, не зная, как это понять. Вступая в новую, неизведанную и заманчивую полосу жизни, Тося больше всего боялась натворить по неопытности непоправимых ошибок и уронить девичье свое достоинство. На перекрестке Илья свернул было влево, а Тося махнула портфелем вправо и сказала: - Так короче. - А так длинней! - отозвался Илья, отобрал у Тоси портфель и махнул им влево. Тося подумала-подумала и, решив, что длинный путь иногда бывает лучше короткого, пошла за Ильей. Без портфеля она совсем не знала, что ей теперь делать со своими руками, и скованно размахивала обеими сразу то вперед, то назад, будто они были скреплены между собой и порознь не работали. Изо всех сил Тося старалась сдерживать шаг и идти медленно и степенно, как полагается ходить солидным девчатам, которых провожают кавалеры. Но Тося все время забывала, что она уже взрослая, и по-девчоночьи вырывалась вперед, опережая Илью. Никогда прежде она не думала, что вышагивать по-взрослому так трудно. А как же еще под ручку ходят? Вот где мука! Илья попридержал ее за локоток: - Да не беги ты как на пожар! Ты что, никогда в жизни не гуляла? - Не умею я медленно ходить, - призналась Тося. - Ноги у меня, что ли, такие... Они вышли на главную улицу поселка и столкнулись с Катей и Сашкой. Судя по толстым подушкам снега на их плечах, те гуляли уже давно. Тося смутилась и промямлила: - Погодка такая - грех дома сидеть... - Грех! - подтвердил Илья. - Эх, голуби! - молвил Сашка. Он достал из кармана папиросы, а Илья спички. Пока кавалеры закуривали, Катя преданно смотрела на Сашку, а Тося, подражая ей, на Илью. Потом девчата глянули друг на дружку, и Катя ехидно кашлянула, радуясь, что поймала Тосю на месте преступления. Тося виновато опустила глаза. Она тут же с вызовом вскинула голову, но было уже поздно: Катя опять любовалась своим кавалером, будто на всем белом свете не было парня краше неуклюжего Сашки. Тосе даже смешно стало: до чего же влюбленные девчата слепые! И тут она заприметила своими зоркими глазами, что на правом Катином плече снега - кот наплакал. "Левой рукой Сашка обнимает, чтоб ненароком не придушить Катерину!" - догадалась вдруг Тося с тем проникновением в запретные взрослые тайны, которое неизвестно откуда привалило к ней в последние дни. И Тосе захотелось, чтоб ее полюбил такой же чуткий, как Сашка, человек, но, если можно, не такой косолапый. Пары разошлись. Сашка с Катей нырнули в благодатную темень переулка, а Тося с Ильей не спеша двинулись по главной улице к общежитию. Илья откашлялся, сказал проникновенно: - Когда я тебя впервые увидел...-и как бы невзначай положил руку на Тосино плечо. Тося отпрыгнула от него как ужаленная. - Здравствуйте! Ты чего это? - ужаснулась она. - Привычка у меня такая... - пробормотал Илья, осуждающе глянул на свою провинившуюся руку, будто она одна была во всем виновата, и сунул ее в карман, чтобы ей больше не вздумалось самовольничать. - Надо отвыкать, - посоветовала Тося. - Постараюсь! - пообещал Илья, снова откашлялся и вернулся к прерванной лжеисповеди: - Так вот, когда я тебя впервые увидел... ...А на Камчатке в это время Филя проводил последнюю репетицию со своей ватагой. Он решил досыта поиздеваться над Тосей, раз уж из-за нее приходилось терять кубанку. - Ты будешь Ильей, а я Тоськой, - сказал Филя высоченному парню, своему любимцу, прозванному в поселке "Длинномером". - А вы все - кыш. Ватага сгинула за сугробами и поленницами дров. Филя усадил Длинномера на завалинку, вспрыгнул к нему на колени и, кривляясь, стал изображать влюбленную Тосю. Потом он вскочил, по-разбойничьи свистнул - и вся ватага разом поднялась из-за укрытий и захохотала дикими голосами, заулюлюкала. Каждый шумел за двоих, но всех перекрыл Длинномер, бухающий кулаком в какую-то звонкую железяку. Филя по-командирски вздел руку - и все затихли. - Так держать, - удовлетворенно сказал Филя.- Только жизни побольше! Длинномер, согнувшись в три погибели, выглянул на улицу и объявил густым шепотом: - Идут! Филя взмахнул рукой, и ватага попряталась. Прихватив свою железяку, Длинномер тоже нырнул за дальний сугроб. Филя на цыпочках подкрался к углу общежития и выглянул. - До свиданьица, Илюшка, - сказала Тося, останавливаясь у крыльца. - А может, еще погуляем? - Хорошего понемножку, - ответила Тося непреклонным тоном человека, знающего себе цену, и протянула руку за портфелем. Илья отступил на шаг и даже руку с портфелем за спину спрятал, словно боялся, что Тося силой отнимет у него свой портфель. Тося торжествующе усмехнулась и ловко пристукнула носками валенок, стряхивая налипший снег. Взгляд Ильи прикованно застыл на ее валенках-невеличках. - Какие же ты тогда туфли носишь? - Тридцать третий размер... - виновато ответила Тося. - Вот детсад! - удивился Илья. - Не хочешь гулять, давай посидим на завалинке. . Он небрежно кивнул в сторону глухой стены общежития, выходящей на пустырь. Филя, подсматривающий за ними, резко отдернул голову. - На Камчатку?!-ахнула Тося. Ох и жук ты, Илюшка! - Никакой я не жук! Ты когда храбрая, а тут боишься. - Я, Илюшка, только медведей боюсь, - призналась Тося, -да и то жареных! Будешь сидеть со мной, а думать про... другую, нужно мне! Ведь ты со мной только прикидываешься... Скажешь, нет? На миг Илья смутился, решив, что Тося откуда-то разузнала о его споре с Филей. Но тут же каким-то охотничьим чутьем, которое всегда выручало его, когда он обхаживал девчат, Илья понял, что бояться ему нечего. Просто на эту ершистую и не очень-то красивую девчонку еще никто из мужского племени не обращал внимания, и теперь с непривычки Тося никак не может поверить, что такой видный парень, как он, всерьез заинтересовался ею, недомерком. Илья представил вдруг сумятицу, которая царит сейчас в неопытном Тосином сердчишке, и снисходительно усмехнулся: - А чего мне прикидываться? Нравишься ты мне... Понимаешь? - проговорил он фальшивым голосом сильного и в общем-то справедливого человека, которого обстоятельства вынуждают обманывать ребенка. Илья и сам расслышал фальшь в своем голосе и рассердился на себя, на заупрямившуюся Тосю, на Филю, который втянул его в этот дурацкий спор. Честней всего сейчас было бы бросить Тосю со всеми ее младенческими страхами и отправиться к Анфисе на коммутатор. Но дело зашло уже слишком далеко, и отказаться теперь от спора - значило на весь поселок объявить о своем поражении. Да и пыжиковую шапку терять за здорово живешь Илье тоже не хотелось. "Сама виновата!" - не впервой оправдался перед самим собой Илья, припомнив все обидные Тосины выкрутасы на танцах в клубе. - Очень уж ты мне нравишься... - терпеливо повторил он, из прежнего своего опыта зная, что девчата никогда не обижаются, когда такие вот вещи говоришь им по нескольку раз. - Крепко нравишься, понимаешь? - Не верю! - сказала Тося, но голос у нее предательски дрогнул, и она с благосклонным любопытством взглянула на человека, который первым во всем мире по достоинству оценил ее. - Я и дома о тебе думаю, и на работе в лесу! - без стыда и совести врал Илья, входя во вкус и чувствуя, что Тося начинает поддаваться. - И ничуть я тебе не верю! - счастливо сказала Тося и стала валенком утаптывать свежий снег, заваливший дорожку: очень трудно стоять истуканом и ничего не делать, когда тебе впервые в жизни говорят, что ты нравишься и о тебе думают и дома и на работе. - Как увижу тебя - так праздник на душе! - вдохновенно врал Илья, не очень-то утруждая себя ради такой мелкой сошки, как Тося. - Все равно ни капли не верю! -ликующим голосом пропела Тося и поправила мальчишескую свою шапку-ушанку каким-то новым, только сейчас народившимся движением руки - округлым и уже почти женским. -Закрою глаза, и образ твой стоит передо мной!- выпалил Илья, чтобы окончательно доконать Тосю, и сам же первый прикусил язык, усомнившись вдруг, не хватил ли он через край. Тося восхищенно шмыгнула носом и переспросила шепотом: - Образ? -Ага! Вот смотри. Илья стал боком к Тосе, зажмурил глаза и затих, вглядываясь во что-то, доступное только ему. - Ну как? - ошеломленно спросила Тося. - Видишь меня? - Вижу! - А... где? Илья махнул рукой в сторону Камчатки. Любопытный Филя, высунувшийся из-за угла общежития, чтобы не прозевать, как Илья "охмуряет" повариху, поспешно отшатнулся. Тося добросовестно вглядывалась во тьму, но заметила лишь какую-то тень, метнувшуюся за угол дома. Может, образы такие и бывают? Она покосилась на Илью и увидела, что ресницы у него дрожат. - Ты не подглядывай! - приказала Тося, закрыла лицо Ильи портфеликом и спросила требовательно: - А в каком платье мой... это самое, образ? Илья переступил с ноги на ногу, припоминая небогатый Тосин гардеробишко. - В... синем, - неуверенно сказал он. - С белым воротничком? -доверчиво спросила Тося. - С белым!-торжествующе выпалил Илья и поспешил открыть глаза, пока Тося не подловила его на какой-нибудь манжетке. - Ну, убедилась? Пойдем теперь посидим. Он взял Тосю за руку и слегка потянул к себе, проверяя, готова ли она уже идти на Камчатку, или придется с ней еще повозиться. Тося сделала один-единственный шаг и тут же уперлась детским своим валенком в ступеньку крыльца - и осторожный Илья сразу же выпустил ее руку, боясь раньше времени спугнуть дикую девчонку. - Беда мне с тобой, - пожаловался он. Тося виновато опустила голову и как заведенная принялась утаптывать снег вокруг себя. Она так старалась, будто работала сдельно. Ей и первого в жизни человека, которому она наконец-то понравилась, не хотелось огорчать, и в то же время очень уж боязно было идти на страшную Камчатку. Пойманным в капкан мышонком Тося снизу вверх глянула на Илью. - Пошли, Тось, - настойчиво позвал Илья. - Посидим, поговорим... Не мы первые! И вдруг Тося перестала трамбовать свой снег и, найдя выход, обрадованно вскинула голову: - Давай лучше дружить, Илюшка, а? Илья досадливо поморщился, будто вместо вина хлебнул сгоряча пресной воды. - А мы на Камчатке и начнем дружить, -небрежно, как о само собой разумеющемся деле, сказал он. - Если хочешь знать, так там даже удобней, чем здесь на сквозняке... Пошли, Тось, чего уж! - А Анфиса?! - ужаснулась вдруг Тося, не понимая, как могла она раньше позабыть про счастливую свою соперницу. - И что ты за человек? С ней... дружишь, а меня на Камчатку зовешь? Не пойду я, подруга она мне все-таки: в одной комнате живем и... койки рядом. Илья с веселым изумлением посмотрел на Тосю и отвернулся, не выдержав гневного ее взгляда. - Что ж Анфиса? - пробормотал он. - Было время, встречались мы с ней, а теперь я и думать про нее забыл... Ничего в ней особенного нету, вот разве прическа красивая. - Прическа? - переспросила Тося. - Да брось ты сознательность разводить! - разозлился Илья на неожиданную задержку. - Она бы на твоем месте не поглядела, что койки рядом!.. И чего тебе еще надо? Да я, если хочешь знать, уже... почти полюбил тебя! Илья, сам не ведая почему, избегал говорить девчатам, что любит их. Не то чтобы он берег эти слова для кого-то, с кем надеялся встретиться в будущем. Просто Илья считал, что нечего девчат баловать, обойдутся и без любовных слов. И теперь он еще больше разозлился на Тосю, которая своим упрямством заставила его нарушить это правило. - Почти полюбил! Можешь ты это понять или не доросла ты еще до этого? - с вызовом спросил он, начиная терять терпенье. Сам того не подозревая, Илья затронул чувствительную Тосину струну. Больше всего на свете она боялась сейчас, что Илья увидит в ней девчонку-малолетку, не способную понимать чувства взрослых людей, прогонит ее спать и потом уж никогда больше к ней не подойдет. - Я все понимаю, Илюшка, не маленькая... - тихо ответила Тося, не решаясь поднять голову. Она утоптала уже весь рыхлый снег вокруг и замерла на месте, не зная, чем бы теперь заняться. Илья заметил Тосину безработицу и большущим своим валенком пододвинул к крыльцу целый сугроб свежего снега. Кивком головы Тося поблагодарила его и старательней прежнего принялась трамбовать снег. - Так что ж ты? - пристыдил ее Илья. - Может, Вера Ивановна запрещает тебе на Камчатку ходить? Тося рывком вскинула голову. - А при чем тут мама-Вера? - уязвленно спросила она. - Кажется, совершеннолетняя, паспорт имею! И чтобы доказать Илье полную свою независимость и взрослую самостоятельность, Тося демонстративно шагнула в сторону Камчатки. Она тут же испугалась своей храбрости и споткнулась на ровном месте, но было уже поздно. Не теряя даром времени, Илья живо взял Тосю под руку и не спеша, размеренным шагом честного человека, которому нечего стыдиться, повел ее на Камчатку. А Тосе, после того как она ни к селу ни к городу похвасталась недавно полученным паспортом, ничего другого уже не оставалось, как покорно плестись рядом с Ильей с видом пойманного правонарушителя. Она трусливо съежилась и вобрала голову в плечи, дивясь, как нескладно все у нее получается: вот и не хочет идти на Камчатку, а идет... И ничего тут нельзя поделать: надо платить за свое приобщение к заманчивой взрослой жизни. Илья покосился на Тосю, старательно семенящую рядом с ним, увидел ее зажмуренные от страха глаза, и на миг ему даже жалко стало эту несуразную девчонку, которая хорохорилась-хорохорилась, а потом так глупо попалась. - Вообще-то поздно уже, спать пора... - стала канючить Тося, ни на что уже не надеясь. - А то завтра с работой не справлюсь... Илья пренебрежительно махнул рукой: - Какая там у тебя работа? - Как это какая?! - опешила Тося и остановилась как вкопанная. -Сам ведь щи хвалил, за язык не тянула... Если повар, так уж и не человек? Она в сердцах выдернула руку и бегом вернулась на исходную позицию - к надежному пятачку, вытоптанному ею возле крыльца. - Да не в том смысле, - покаянно сказал Илья, жалея, что так не вовремя зацепил профессиональную Тосину гордость. Он осторожно подступил к крыльцу, боясь снова спугнуть Тосю, и заранее согнул руку в локте, приглашая дикую девчонку довериться ему. Тося неподкупно замотала головой. Теряя последнее свое терпенье, Илья взял Тосю под руку и вполсилы попытался увлечь ее за собой на Камчатку. Тося напряглась, как стальная пружинка, вырвалась и вспрыгнула на крыльцо. - Ты не очень-то! - возбужденно сказала она и поправила сбившуюся набок шапку прежним своим по-мальчишески резким и угловатым движением руки. - А гордая ты, козявка! - восхитился вдруг Илья, невольно любуясь неприступной для него Тосей и сам толком не зная сейчас, все еще притворяется он, чтобы выиграть злополучный спор, или на этот раз говорит правду. - Не думал, что ты такая! Значит, хочешь со мной... дружить? - Ты этим словом не кидайся, - строго предупредила Тося. - Знаешь, теперь я тебе и настолечко не верю! Она высунула из дырявой варежки кончик мизинца. - Не веришь? Совсем не веришь?! - пригорюнился Илья, пытаясь слезой в голосе разжалобить Тосю, и неожиданно для себя самого признался. -А вот такая ты мне еще больше нравишься. - Н-не верю...--запнулась Тося. - Правильно мне про тебя говорили. Ох и личность ты!.. До свиданьица! Тося выхватила у него из рук портфельчик, юркнула в общежитие и захлопнула за собой дверь. В коридоре она затопала ногами - сначала громко, а потом тише и тише, делая вид, что убежала к себе в комнату. А сама припала ухом к двери, чутко прислушиваясь к тому, что творится на крыльце. Кажется, Тося жалела уже, что так беспощадно расправилась с Ильей, и позови он сейчас ее, начни настаивать на своем, она, может быть, и вышла бы к нему. Но Илья смирился с ее отказом. Тося слышала, как на крыльце под ногами Ильи мягко хрупнул свежий снег, потом под тяжестью его тела жалобно пискнула вторая сверху скрипучая ступенька - и все затихло. Она обиженно выпрямилась, недовольная, что Илья так легко поверил ей. Но выйти на улицу и первой позвать его Тося никак не могла - это было просто выше ее сил. Кто-то чужой и непонятный сидел сейчас в ней и распоряжался всеми ее поступками. Так вот какая она, долгожданная взрослая жизнь! Напуганная всеми этими неразрешимыми сложностями, Тося закусила губу и ожесточенно замолотила веником, обметая с себя снег. Но вот веник замер в ее руках, и она прижалась щекой к бревенчатой-стене, нахолодавшей за зиму, и заплакала, жалея и себя, и разнесчастного Илюшку-бабника, смертельно обиженного ею, и всю ту недавнюю девчоночью ясность жизни, с которой пришла ей пора навеки расстаться. В коридор выглянула Вера с чертежной линейкой в руке. - Ты чего ревешь? Обидел кто? Тося замотала головой: - Я сама че-человека одного обидела... - Ну и пусть твой человек плачет, ты-то чего заливаешься? -Не заплачет, он крепкий... А мне все равно жалко! - Совсем запуталась ты! - Подзапуталась, мам-Вера, - охотно согласилась Тося. - Ну, идем-идем, нечего тут сырость разводить. Вера обхватила Тосю за плечи и увела ее в комнату. А на улице Филя окликнул Илью, поравнявшегося с Камчаткой: - Чего ж ты? Сорвалось? Илья замысловато покрутил рукой в воздухе: - Осечка... Цену себе набивает! Филя разочарованно свистнул, ватага поднялась из-за укрытий и зашумела, заулюлюкала. Но, не видя перед собой Тоси, парни быстро затихли и окружили своих главарей. Самый маленький и плюгавый подошел к Илье и, клацая зубами от холода, взмолился: - Со-совсем з-зазяб... Ил-люха, с-ставь п-пол-литра! - Завтра, завтра!-досадливо сказал Илья и пошел прочь от ватаги. Филя оглядел закоченевших дружков, хлопающих себя по бокам, чтобы согреться. - Где Длинномер? - строго вопросил Филя тоном полководца, недосчитавшегося в своих рядах гвардейской части. Парни переглянулись. Филя пронзительно свистнул. Из-за дальнего сугроба вскочил задремавший было Длинномер и, ничего не соображая спросонок, забухал кулачищем в гулкую железяку. Филя сокрушенно покачал головой: - Ну и кадры!.. Едва переступив порог комнаты, Тося тут же ринулась к Анфисиной тумбочке и впилась глазами в зеркало, беспощадно-придирчиво оценивая свою красу. - Мам-Вера, как ты думаешь, могу я кому-нибудь... это самое, понравиться? - Можешь... - равнодушно отозвалась Вера и склонилась над длинным листом миллиметровки, свисающим со стола. Повеселевшая Тося швырнула портфель под койку, скинула жиденькое свое пальтецо. - Задание из техникума? - почтительно спросила она, разглядывая непонятный Верин чертеж и гордясь тем, что живет в одной комнате с человеком, который разбирается в таких мудреных вещах. Вера молча кивнула. - А я бы заочно учиться ни в жизнь не смогла! - честно призналась Тося. - Это ж какую сознательность надо иметь: никто над тобой не стоит, а ты занимаешься!.. Она смерила пальцами толстый корешок справочника, взяла линейку со стола, почесала у себя за ухом и торжественно объявила: - Мам-Вера, а ведь ты героиня! - Будет тебе ерунду-то молоть!.. - А я говорю: героиня! - заупрямилась Тося. - Если б я была правительством, я бы всех, кто заочно учится, награждала: институт окончил - получай орден, техникум осилил - вот тебе медаль! - Смотри, прокидаешься, - предостерегла Вера.- Металла не хватит: нашего брата много... - Эх, ты! - пристыдила Тося. - Сама ты себя не понимаешь! Балансируя руками, как канатоходец, Тося прошлась по узкой половице, снова заглянула в зеркало, осталась довольна собой, закружилась и опрокинула табуретку. Вера с любопытством наблюдала за Тосей. А та вдруг помрачнела, подошла к окну и прижалась лбом к слепому зимнему стеклу. - Чего ты мечешься? - спросила Вера, -Двойку схватила? Тося презрительно отмахнулась: - Если бы!.. Понимаешь, один человек душу мне открыл, а я нечутко к нему подошла... Знаешь, как мы, женщины, иногда умеем! Как-то не по-женски даже... - Ну ничего, - утешила Вера. -Завтра улыбнешься своему человеку - и помиритесь. - Завтра? Тося глянула на ходики и вдруг, как была в одном платье, выбежала из комнаты, в два прыжка одолела коридор и выскочила на улицу в самую гущу снегопада. Илью она догнала уже возле мужского общежития. - Ты чего? - удивился Илья. - Простудишься, дуреха! - Илюшка, тебе плохо сейчас? - спросила Тося, снизу вверх виновато заглядывая ему в лицо. - Ничего, терпеть можно... - Илья скинул с себя тяжелое пальто и накрыл Тосю. - Да ты, никак, пожалела меня? - Немножко... Всякое бывало у Ильи с девчатами: его и любили, и ненавидели, и убивались по нем, и гнали прочь, и серной кислотой в глаза грозились плеснуть, -а вот пожалеть его еще ни одна девчонка не догадалась. И сейчас с непривычки Илья растерялся. Стыда за свой спор он не почувствовал: чего не было - того не было. Он даже и не подумал о споре - нужно было ему забивать свою голову разной ерундой. Ему просто смешно стало, что эта нецелованная зелень пожалела его, и в сердце без спросу шевельнулась признательная благодарность к Тосе. Что там ни говори, а все-таки приятно, когда тебя, здоровенного, жалеют, - по крайней мере, вот так неумело и необидно, как Тося пожалела его. А Тося напялила чужую просторную одежину себе на голову капюшоном, дотянулась подбородком до ближней пуговицы, пахнущей табаком, и спросила чуть-чуть лукаво, бессознательно требуя награды за свой самоотверженный поступок: -А теперь лучше? - Эх, повариха ты, повариха! Сама маленькая, а сердце... - Сердце как сердце... Тридцать третий размер! Рука Ильи привычно взлетела, чтобы обнять Тосю. Всем своим существом сердцееда он понимал, что главная преграда в Тосе рухнула и сейчас она не только позволит поцеловать себя, но и на Камчатку с ним пойдет. Но Илья вдруг усомнился, можно ли ему вести себя с Тосей так, как он обычно поступал с другими девчатами. Рука его замерла на полпути за спиной Тоси, повисела там, повисела, впервые в жизни устыдившись дешевой своей прыти, - и тяжело упала. - Беги домой, а то застудишься... - хмуро сказал Илья, не понимая себя сейчас и сильно подозревая, что валяет дурака. Тося побежала, обернулась, чтобы узнать, что там Илья поделывает без нее, оступилась на косогоре и шлепнулась. Она тут же вскочила и, припадая на одну ногу, держась за коленку, заковыляла к своему общежитию. Илья неподвижно стоял посреди улицы и смотрел ей вслед. ДЕНЬ ПОЛУЧКИ В конторе лесопункта перед окошком кассы выстроилась очередь - нельзя сказать, чтоб длинная, но и не такая уж короткая, - в общем, как раз такая, когда наиболее нетерпеливые норовят получить зарплату без очереди. Лесорубы один за другим подходили к окошку и расписывались в ведомости сочащейся чернилами ручкой. Два раза в месяц неисправный канцелярский инструмент этот метил в поселке поголовно всех лесорубов. Валяйся ручка на земле - никто и не нагнулся бы поднять ее, а вот недоверчивый кассир приковал это подотчетное имущество к косяку своего окошка толстым электрошнуром, способным удержать на привязи и слона. В трех шагах от окошка за маленьким колченогим столиком по-семейному обосновались Катя с Сашкой. Катя продавала билеты денежно-вещевой лотереи, а верный Сашка помогал ей и время от времени покрикивал угрожающим голосом: - Кому "Волгу"?.. Мотоцикл кому?.. А вот "Волга"!.. Чуть ли не впервые в жизни Илья честно стоял в очереди и все поглядывал на входную дверь, поджидая Тосю, которая вот-вот должна была прийти получать невеликий свой заработок. Если б его воля, Илья поднял бы Тосину зарплату до тысячи рублей... Даже до десяти тысяч - пускай тратит себе на здоровье. Со знакомым скрипом приоткрылась дверь коммутатора, и в коридор выглянула Анфиса. Илья встретился с ней глазами и поспешно отвернулся. Посмеиваясь, Анфиса подошла к Илье и стала впереди него. - Вечно без очереди норовят! - возмутилась пожилая Гавриловна, работающая судомойкой в столовой.- Тут с ревматизмом и то стоишь! - Занимала она... -не очень уверенно сказал Илья. В контору бочком вошел Ксан Ксаныч и направился было к Наде, стоящей невдалеке от окошка, но когда на Анфису ополчилась языкастая Гавриловна, он поспешно юркнул в хвост очереди, убоявшись скандала. Надя приглашающе замахала ему, но Ксан Ксаныч только руками развел, показывая, что уж лучше он честно выстоит свою очередь, а то крику не оберешься. Анфиса с Ильей шаг за шагом продвигались к кассе. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, как совсем чужие, случайно встретившиеся в очереди люди. Вот они достигли заветного окошка. Расписались в ведомости, как и все до них, перепачкались чернилами - осторожная Анфиса поменьше, а Илья побольше. Получили деньги - Анфиса тощую пачечку, а Илья целый кирпич, стянутый полосатым банковским пояском матрасной расцветки, - и отошли от кассы. - Я уж думала, ты меня из очереди вытуришь! - насмешливо сказала Анфиса и кивнула на близкую дверь коммутатора. - Зайдем, совсем ты ко мне дорогу забыл. - Да все как-то некогда... - буркнул Илья и тут же сам устыдился своей лжи, глянул Анфисе в глаза: - Что ж нам в прятки играть? Небось и сама знаешь? Анфиса наклонила голову, подтверждая, что добрые люди рассказали ей, как в последние дни он увивается вокруг поварихи и, по слухам, ничего не может от нее добиться. - Слышала, Тоська из тебя веревки вьет? Илья смутился, вяло запротестовал: - Так уж и веревки? - Даже канаты! Со стороны, Илюша, виднее. Я одного не пойму: ты все еще споришь на нее или теперь уж всерьез? - Я и сам толком не разберу! - признался Илья.- Как-то перепуталось все... Он поймал себя на мысли, что хорошо было бы поговорить о Тосе с каким-нибудь опытным, дружески расположенным к нему человеком: выложить все свои недоумения, посоветоваться, как вести себя дальше. Но открыться насмешнице и зубоскалке Анфисе - значило попросту предать то хрупкое, не до конца ясное, но уже чем-то непривычно святое для Ильи, что с каждым днем все крепче и крепче привязывало его к Тосе. - И... нравится тебе такая жизнь? - с искренним любопытством спросила Анфиса, и в голосе ее прозвучала зависть - не зависть, а так, проснувшееся вдруг желание и самой испытать то неведомое, что чувствовал сейчас Илья. В ответ Илья лишь руками развел, как бы говоря: "А что поделаешь?" - Прямо подменила тебя Тоська! - удивилась Анфиса.- Был парень как парень, а теперь монах какой-то!.. И зачем тебе сдалась эта любовь? Ну, зачем? Вбил себе в голову! - Да нету у меня никакой любви, и чего ты все выдумываешь?! - рьяно запротестовал Илья, готовый на все, лишь бы оградить и Тосю и свое - пока без названия - чувство к ней от наскоков ехидной Анфисы. - Просто любопытная девчонка, я еще таких не встречал... - Вот-вот, Илюша, с этого все и начинается! Анфиса сочувствующими глазами глянула на непонятного ей сейчас Илью и поспешно отвернулась, чтобы не расхохотаться над его покорным видом. - Ты не смейся! - угрожающе предупредил Илья. - Прости, Илюша, но все-таки смешно, - мягко, как говорят с больными, сказала Анфиса. - Ты и Тоська - это ж надо вообразить! Такое учудил - на голову не наденешь! - Ты Тосю не трогай! - запальчиво посоветовал Илья. Анфиса-шутливо вздела руки: - Не буду, не буду! Но ведь сам же говорил: "Недомерок"... Или мне тогда послышалось? Илья тяжело переступил с ноги на ногу: - Я тогда как слепой был... - Вот теперь все понятно, - живо подхватила Анфиса.- Сослепу ты и ко мне на коммутатор хаживал! - Да я вовсе не о тебе! - выпалил Илья, удивляясь, как трудно говорить ему сегодня с Анфисой. - Не бойся, я не обиделась,- успокоила его Анфиса.- Мне бы только понять: и чем она тебя приворожила? Женское любопытство, Илюша! Ты меня извини, но и смотреть-то ведь не на что... Илья вдруг испугался, что после того как Анфиса еще разок-другой вдоль и поперек пройдется по беззащитной Тосе злым своим языком, он и сам невольно станет смотреть на Тосю глазами Анфисы. И тогда прости-прощай та несмелая радость, которая в последние дни зародилась в нем. - А тебе не все ли равно? - злей, чем ему самому хотелось бы, спросил Илья, грудью становясь на защиту маленькой Тоси. - Тебе-то какая печаль? Ведь не любили мы с тобой, только время от скуки проводили... Скажешь, не так? Анфиса нехорошо усмехнулась: - Хоть и невеселая была наша любовь и ты мне не так уж нужен, а все-таки не привыкла я, чтоб первую меня бросали. Женская жадность, Илюша! А насчет скуки ты это тонко подметил... Илья расслышал в привычно колких словах Анфисы подспудную обиду и пожалел, что сгоряча оскорбил ее. И чего он с ней раз