окольне, увидел спросонья невиданную картину, от которой у него захватило дух, и бухнул в колокол. Город посыпал на стены, однако там стояли вооруженные воины и отгоняли народ от внутренних лестниц и пологих дощатых подъемов-настилов, которые начали трещать под тяжестью толп. Самые сильные и расторопные счастливчики пробивались наверх, к боевым площадкам, разевали рты и впадали в оцепенение. В обтаявший склон, что спускался ко рву от ближайшей лесной куртины и креста, напрямую било яркое утреннее солнце, освещая сказочное видение. У края голого леса стояли круглые, похожие на копны сена или огромные шлемы жилища пришельцев, расшитые разноцветными письменами, клиньями, кольцами, кругляшками, бегучими изломистыми и плавными дорожками, а склон был устлан такими пестрыми и яркими коврами, что глазу было невмочь смотреть, и не смотреть тоже никак не выходило, хотя очи разбегались по сторонам. У входа в самую большую копну, на возвышении, сидел в расшитых цветных одеждах, должно быть, сам царь Бату, о котором козельцы уже слышали от беженцев. Одежды его прошивали золотые и серебряные нити, цветастая шапка остро вспыхивала световыми искрами. Слева застыли нарумяненными куклами семь жен царя, справа три царевича, тоже богато разодетых, и еще каких-то два татарина в таком же простом облачении, как многотысячная плотная масса воинов, что выстроилась на конях красивым полукругом. За спиной восточного царя колыхались на древке волосяные хвосты и цветастая хоругвь, перед ним были разостланы льняные полотнища, на которых стояли плошки с дымящимся мясом, высились кучи тканей и мехов, груды узорочья, золотых и серебряных чаш да кубков, а от середины этого видения, что не приснится ни в каком сне, тянулась к земляной щели длинная бирюзовая лента. - Все это, конечно, фантазия? - Естественно. Каждый может изменить тут что хочет или нарисовать в воображении любую другую картинку... И вот трое пришельцев отделились от пестрой толпы и, выбирая на снегу путь попротоптанней, пошли вдоль ткани к обрыву. Один был, видно, из половцев, другой - темнолицый, узкоглазый и низкорослый, в богатом и пестром одеянии - неведомо какого племени, а третьего, статного и светлобородого, кто-то из беженцев узнал, шепнув соседям, будто это новоторжский гусляр, что поет не князьям, а народу за хлеб на торжищах. Потом, к общему удивленью, меж конских ног протиснулась на истоптанный снег большая пестрая собака и, лая с подвывом, побежала прямо по бирюзовой полосе, оставляя мокрые следы. - Никак, главный посол бегит, - ахнул кто-то с башни.- Велика честь! На стене сдержанно засмеялись. Собака прижалась - к ногам гусляра и смолкла, и тут закричал тонким голосом половец: - Великий царь стран восточных Бату желает оказать уважение князю вашего славного селения, которое счастливо оказалось на пути его быстрых коней! Мы, послы, несем слово Бату князю Басили. Со стены послышались веселые голоса: - Наш Козля токо-токо глазыньки продрал! - Обувается и ругается, почто с раницы подняли да ненадеванные сапоги жмут! - Да не как-нибудь тебе ругается, а в Бату-мать! От взрыва хохота, прокатившегося по стене, испуганно переступили копытами и замотали головами кони у леса. Половец чего-то недопонял, спросил гусляра и прокричал туда, к лесной опушке, до которой не должны бы долетать урусские слова и стрелы, что князь Басили, прежде чем увидеть великого и грозного Бату, творит утреннюю молитву. Внук Темучина сын Джучи гордо распрямился, потом нахмурился и спросил, чему же так смеются урусы. Ответа он не успел дождаться - толпа на стене раздвинулась и открылось высокое узорчатое сиденье, на котором виднелся маленький человечек, окруженный бородатыми мужами. Они были в богатых одеждах, отделанных мехом и черно-красным шитьем, поглядывали то на пришлого царя со свитой и войском, то на малолетнего князя своего, тоже приодетого как следует быть: длинный, ниже колен кафтан малинового цвета, перехваченный золотым поясом с раздвоенными концами, воротник, рукава, полы расшиты золотом и по груди от шеи до пояса тоже шла золотая прошва с тремя поперечными золотыми же полосами; красные востроносые сапоги, синяя шапка с краснымл наушниками и зеленым подбоем... - Ну, эти-то подробности могли быть совсем другими - никто же не видел, как одевали малолетних князей. - Почему же? В знаменитом "Изборнике" Святослава 1073 года изображен прадед князя Игоря Святослав Ярославич со своим семейством, и я привел точное описание одежд малолетнего Ярослава Святославича, будущего основателя династии рязанских князей. Не знаю, как изменились моды за полтора с лишним века, только торжественный наряд Василия козельского мог быть еще богаче и включать, например, золотую цепь на шее да еще в три ряда довольно обычное по тем временам золотое княжеское украшение. Впрочем, детали туалета князя Василия здесь не суть важны... - Могучий восточный царь Бату, - снова закричал половец, - пришел гостем к богатому и славному князю Басили и оказывает ему великую честь! Он приглашает его и знатных людей города отведать яств и принять щедрые подарки! - Если царь Бату пришел гостем, - через минуту ответили со стены, - то пусть и пожалует со своей свитой к нам. Мы спустим со стены удобные лестницы и встретим гостей чем богаты. Бату-хан, когда ему перевели ответ, поежился и хмуро посмотрел на Субудая. - Великий и могучий восточный царь Бату, - продолжал половец, выслушав спутника-монгола, пожалует также князя Басили землями и городами с вечной богатой данью! Юный князь Басили станет в этой стране самым сильным, самым великим князем! - Щагол щаглуя на осиновом дубу! - раздался со стены молодой дерзкий голос, и, показалось, башни дрогнули от хохота, и кони снова замотали головами, а собака гусляра залаяла надрывно, с подвывом. - Цыц! - утихомирил народ бородач в собольей шубе, стоявший подле князя, и зычным голосом обратился к послам: - Наш князь желает знать, за какие услуги он получит от царя Бату этакое ублаженье?.. Любознательный Читатель. Вся эта сцена придумана? - Да, но есть основания придумать ее. Предводители орды всегда пытались брать города малой ценой, сначала склоняя жителей к капитуляции лестью, обманом или угрозами. Так было и до Козельска и после него. С. М. Соловьев писал, например, что у одного из городов на Буге Батый поставил двенадцать пороков, то есть стенобитных машин, но не смог разбить стен и "льстивыми словами начал уговаривать граждан к сдаче, те поверили его обещаниям, сдались - и были все истреблены". Что же касается Козельска, то Ипатьевская летопись прямо свидетельствует: враги сначала попытались "град прията" не каким-то другим способом, а именно "словесы лестьными", то есть лживыми. Не вышло... - Чем должоп платить наш князь за этакие милости? - спросили со стены. - Великий и щедрый царь Бату желает почтить юного князя богатыми подарками, а всех жителей милостью своей, когда они откроют этот славный город для нашего недолгого отдыха. Князь Василий вдруг вскочил с места, шагнул и выбросил вперед руку со странно сложенными пальцами - меж указательным и средним торчал розовый большой. Стена загудела шибче, вокруг ханской юрты возникло шевеление, послы оживленно заговорили меж собой, собака жутко завыла, а гусляр вдруг закричал, что у безбожных агарян льстивые языки, мало сил, а стрел и корма нет. Его перекричал тонким голосом половец: - Иначе великие полководцы Субудай и Бурундай разотрут ваш город в пыль, а жителей утопят в крови! Потом никаких слов не стало слышно, и половец вместе с монголом потащили певца к ханской юрте. Их свирепо хватала за полы собака. - Ату Бату! Ату Бату! - кричали со стены. Несколько всадников ринулись навстречу послам. Один из воинов спешился, взмахом сабли разрубил собаку пополам, потом воткнул гусляру нож выше левой ключицы, вспорол грудь и бросил вырванное сердце к стене. Оно трепетало на снегу, замирая. Все онемело и закаменело вокруг на мгновение. Вот крики ужаса и боли разорвали тишину, над местом казни гусляра воздух со свистом пронзили стрелы. Длинные, шурша на излете оперением, они долетели до ханской юрты. Всадники загородили хана и его свиту живой плотью, а вся орда подалась назад, в кусты. Пали с коней насквозь пронзенные воины, завизжали кони. Субудай спокойно и внимательно смотрел из кустов, как далеко летят с башен эти тяжелые урусские стрелы. Человеческая рука не могла натянуть тетиву столь сильного лука, и, должно быть, здешние урусы умели делать воротковые натяжные устройства. Таких луков сейчас не было в распоряжении Субудая, как не было стрел. Приближаться к стене полководец теперь опасался - караульные на башнях посылали свои сильные стрелы даже в шевелящиеся кусты. Его, окруженного стражей, узнавали со стены и не раз пытались достать дальнобойной стрелой. Маленький князь урусов с утра до вечера бегал по стене со своими ровесниками. Взрослые воины разрешали ему наводить стрелу и спускать чеку... Все это было так, не совсем так или совсем не так; бесспорными, подлинно научными подробностями о беспримерной Козельской обороне мы не располагаем и даже не знаем в точности, кто такой был малолетний князь Василий козельский. На Руси несколько князей носили это имя. Василий (Васильке) Борисович, например, внук смоленского князя Давыда Ростиславича, в 1218 году княжил в Полоцке и упомянут только В. Н. Татищевым. В том же году, по летописным данным, умер на княжении в Торжке Василий Мстнславич, сын Мстислава Удатного и внук Мстислава Храброго. Уцелел во время нашествия орды Василий Всеволодович, правнук Всеволода Большое Гнездо, умерший в 1249 году князем ярославским. 4 марта 1238 года, как мы знаем, принял мученическую смерть в Ширенском лесу Васильке Константинович ростовский... О происхождении же Василия козельского ничего не известно. Екатерина II в своих исторических сочинениях и петербургские геральдисты при учреждении герба Козельска назвали его "Титычем", но никакими документами или ссылками на них это отчество подтверждено не было, и современные историки условно считают малолетнего козельского князя, при котором его удельный городок выдержал феноменальную семинедельную осаду орды, внуком князя козельского и черниговского Мстислава Святославича, что погиб в 1223 году, - над ним и его соратниками, завернутыми в ковры, пировали Субудай и Чжэбе после победы на Калке... Цепочка прошлого разорвалась, в ней недоставало одного крепкого звенышка, и я все чаще вглядывался в маленький кружочек на карте. Надо ехать в Козельск! Многие средневековые города Чернигово-Северской земли, упомянутые в летописях как свидетели больших исторических событий, исчезли, и ученые давно спорят, где находились, к примеру, Домагощ или Неренск. Но Козельск-то стоит на прежнем месте, и пора нам с читателем побывать в нем, и если даже мы не найдем ни одной достоверной и свежей подробности, связанной с его героической обороной, то просто поклонимся этому святому месту и осветлим нашу память о предках минутой молчания. Солнце не показывалось целый день; хмурились, суля дождь, небеса, но под вечер очистились, по-осеннему блекло заголубели. Солнца отсюда не было видно - приверха вошла в тень крутого левобережья, зато щедрым предзакатным светом облило оно по ту сторону реки высокую охвоенную гряду, похожую на гигантскую зеленую стену, желтеющий лиственный лес у ее подножия, и посреди него, как в старой позлащенной раме, виднелись купола, скелеты шпилей, щербатые стены, невзрачные пристройки и еще что-то бесформенное и неразборчивое. Вначале-то я, никогда не бывавший в этих краях, подумал, что Жиздра делает крутую невидимую петлю, тот берег - тоже левый, и, стало быть, это и есть Козельск - такой крохотный. Но вот впереди и как-то вроде бы вверху вдруг проглянул городок, тоже, правда, невеличка, но над ним дымили трубы, с горы грохотали, шипя тормозами, разболтанные грузовики, какой-то лишайный автобус катил будто бы прямо в лоб, и я понял, что Козельск перед нами, вот он, а на другой стороне - Оптина пустынь... До ночи удалось и в гостинице устроиться, и насчет пропитания договориться, и разыскать знатока всего здешнего - журналиста и краеведа, майора в отставке Василия Николаевича Сорокина; хороший, однако, город Козельск! Козельск так стоит, что на него отовсюду надо смотреть снизу вверх. В этом месте круто обрывается довольно высокая водораздельная гряда, изрезанная оврагами и долинами приточных речек. Наверное, такая орография и предопределила название города - по узкому водоразделу мигрировало зверье, а дикие козы шастали по безопасным кручам, под которыми бурлила на перекатах хрустальная вода. Перекаты и сейчас можно углядеть, хотя время утихомирило их. В глубокой же древности здесь пошумливало, знать, довольно шиверистое место, на котором и плот с медовыми туесами добычливый вятич мог посадить, и днище лодки пропороть да подмочить меха. Воображаю, как досадовал этот оборотистый и торопливый вятич; надо б подарок принести каменному богу, что грозно стоял на круче еще с тех времен, когда сплавлялись тут с товаром его дед и прадед, не ленившиеся зачалиться перед каменным перекатом и подняться к священному капищу... ...Стою перед тем самым каменным богом, тоже ничего не принес ему в жертву, хотя и у меня впереди опасный перекат, одно из ключевых мест нашего путешествия в прошлое. Любознательный Читатель. Что за бог имеется в виду? - Простой языческий бог, вернее, то, что от него осталось. Ржавинки рыжеют на плечах - прожилки железной руды. О нем надо бы рассказать поподробнее. Поначалу он, вытесанный из прочнейшего железистого песчаника, был здешним языческим идолом. Когда пришла другая вера, ему оббили и отполировали голову, сильно стесали бока, и получился грубый каменный крест. Козельцы вспоминают, сколько приезжих и проезжих ученых с почтением осматривали эту историческую реликвию, рассказывают, о том, как незадолго до своей кончины побывал здесь Сергей Тимофеевич Коненков. Он посетил Оптину пустынь, встретился с местной общественностью, подарил городу одну из своих скульптур, а на музейном дворике долго присматривался к этому кресту, похаживал вокруг, пощупывал его своими чуткими многомудрыми руками... Никто не знает, когда языческий идол вятичей превратился в христианский крест, но верней всего, что далеко не сразу после киевского крещения Руси. С незапамятных времен по верховьям и притокам Оки жило это восточно-славянское племя, быть может, самое отважное, предприимчивое и мобильное среди сородичей, потому что дальше других проникло в лесной северо-восток, пососедившись с финно-уграми. По обряду захоронения и характерным женским украшениям археологи установили его точную западную границу - она шла как раз по водораздельным высотам между бассейнами Десны и Оки - и южную - лесостепную. На северо-востоке пределы земли вятичей расплывались в безбрежных лесах, среди которых позже возникла столица самого большого на земле государства, так что как бы ни перемешивались москвичи с пришлыми и приезжими последнюю тысячу лет, племенной их корень все же вятичский. Несмотря на сибирское мое рождение, я тоже могу причислить себя к этому роду-племени, потому что все мои предки с незапамятных времен жили на Рязанщине; вятичи еще в раннее средневековье проникли до муромских лесов и мещерских болот. И только тут, в Козельске, я вдруг вспомнил, что мама однажды прислала мне в студенческое общежитие посылку из Чернигова, в которой была небольшая пуховая подушка с наволочкой, вышитой по ранту красным и черным крестом... Границы расселения вятичей, за исключением западной, менялись с VIII по XIII век, но географическим центром их земли всегда оставался район Козельска. Неизвестно, существовало ли у племени столичное поселение, только жиздринские козьи кручи для него были идеальным местом - опасные границы во все стороны далеки, а на этих обрывах легче обороняться. Кроме того, степь с ее вечной угрозой надежно была отгорожена двумя широкопойменными водными потоками и непроходимой полосой дремучих лесов, сохранивших свое стратегическое значение, между прочим, до XVII века, - через них шла знаменитая засечная черта, тянувшаяся отсюда аж до Нижнего Новгорода. А с северо-запада к району Козельска примыкало малолесное и сухое водораздельное плато с хорошими, пригодными для земледелия почвами. Однако главное достоинство этого места заключалось в другом: козельскпе крутяки располагались на переломной порожистой точке важного водного пути древности: Днепр-Десна-Рессета-Жиздра-Ока-Волга. О торговом и военном значении этого широтного пути и стратегической важности пункта посреди него история говорит примечательными, хотя и скупыми словами. Тысячу лет назад, а точнее в 981 году, киевский князь Владимир - еще не Креститель и не Святой, а Красное Солнышко - после войны с поляками, во время которой захватил "грады их Перемышль, Червень и ины городы, иже суть и до сего дне под Русью", предпринял большой поход в противоположную сторону, на землю вятичей. "И Вятичи победи и възложи на нь дань"... Из краткого продолжения Несторовой записи мы узнаем, что, во-первых, вятичи, жившие на лесной окраине средневековой Руси, были в основном земледельцами, потому что платили дань не звериными шкурами, например, "по черной куне" с дыма или "по беле" со двора, а "от плуга", и, во-вторых, так было еще во времена Святослава. Вот эта интереснейшая концовка: "...и възложи на нь дань от плуга, яко же отець его имаше". И третье немаловажное сведение скрыто за столь лапидарным сообщением первого нашего историка - вятичи перед тем сумели как-то освободиться от дани Киеву, обрести независимость. Покорение их Владимиром в 981 году, кстати, было тоже не окончательным - гордые вятичи тут же "заратишася", то есть восстали с оружием в руках, и Владимиру пришлось предпринять еще один поход. Отчаянно сражались вятичи на своих засечных границах, стойко держались в городах, в том числе, конечно, и над жиздринскнми кручами, но силы были слишком неравными. Эта кровопролитная победа потребовалась киевскому владыке не только и, наверное, не столько ради дани - походы во все концы давали немало, так сказать, "с меча", а традиционно земледельческая хлебородная южная Русь "с плуга"- неизмеримо больше тогдашнего Нечерноземья; куда важнее было стратегическое и политическое значение события 982 года. Через год "иде Володимиръ на Болъгары с Добрынею оуемъ своим в лодьяхъ". Любознательный Читатель. Что это за Добрыня? - Былинный Добрыня Никитич, дядя Владимира по материнской линии, сын древлянского князя Мала, побежденного Ольгой. Сестра Добрыни Малуша стала матерью Владимира... Так вот, покорение вятичей открыло водный путь с Днепра на Волгу. Политический смысл этой победы состоял в том, что вятичи, а через два года и радимичи стали последними большими восточнославянскими племенами, с подчинением которых Киеву завершается процесс огромной исторической важности - средневековая Русь окончательно утвердилась как единая и могучая многонациональная европейская держава с централизованной властью, хотя начальные государственные образования в виде княжеств здесь существовали задолго до призвания варягов, которое тешило и тешит норманистов. - Доныне?! - Да, что всегда использовалось в политических и пропагандистских целях. Все главные события средневековой Руси ставились и до сего дня иногда ставятся в чрезмерную зависимость от деятельности пришельцев, чтобы доказать неспособность наших предков к самостоятельному историческому развитию, к созданию собственной государственности. Приостановимся на этой теме... 25 Начальные "обоснования" норманнского происхождения русского государства навязали русской науке в XVIII веке немецкие ученые, прибывшие на работу в нашу Академию наук, основанную в 1724 году Петром 1. Математики, ботаники, физики сделали очень много для становления молодой русской науки, неоспоримы заслуги историка Г. Ф. Миллера, но тот же Г. Ф. Миллер, а также Г. 3. Байер и особенно рьяно А. Л. Шлецер выступили с измышлениями о неполноценности средневековых славян, русских. Шлецер: "Русская история начинается от пришествия Рюрика... Дикие, грубые, рассеянные славяне начали делаться людьми только благодаря посредству германцев..." А вот что писал исторически недавно один норманист-чудовище: "Организация русского государственного образования не была результатом государственно-политических способностей славянства в России; напротив, это дивный пример того, как германский элемент проявляет в низшей расе свое умение создавать государство". Гитлер, "Mein Kampf" ("Моя борьба"). Или, например, такое о наших предках и нас с вами: "Этот низкопробный людской сброд, славяне, сегодня столь же неспособны поддерживать порядок, как не были способны много столетий назад, когда эти люди призывали варягов, когда они приглашали Рюриков". Это другой учредитель "нового порядка", Гиммлер... Два слова в цитате я выделил, потому что в наши дни публикуются на Западе писания наемных историков и политиканов, мечтающих навести свой новейший порядок на европейском Востоке. Западногерманский историк Ганс фон Римша в своей книге "История России", вышедшей в 1972 году третьим изданием, продолжает выводить ту же мелодию на своей губной гармошке: "Государственной организации восточные славяне не знали... В древней русской летописи, составителем которой, вероятно, был варяг, а редактором, несомненно, варяг, описано "призвание князей"... Русским выпало на долю великое и редкостное счастье... Правящая династия была, вне всякого сомнения, варяжского происхождения... Основатель династии, варяг Рюрик, фигура исторически еще достаточно смутная..." И так далее. А вот что пишет в книге "Восток минус Запад равен нулю" некто Вернер Келлер, бумагомарака, не имеющий ни малейшего отношения к исторической науке: "История о призвании Рюрика, возможно, приукрашена в легендарном духе. Но неоспорим тот факт, что варяжская высшая прослойка приносит восточным славянам порядок..." (Курсив здесь и далее мой.-В. Ч.). Возвращая читателя в XVIII век, напомню, что против немцев-норманистов сразу же выступил М. В. Ломоносов. В XIX веке норманнскую теорию поддержали Н. М. Карамзин, исходя из монархических тенденций своей "Истории государства Российского", и М. П. Погодин, дошедший до такой крайности, как высказывание о германском происхождении "Русской правды" Ярослава Мудрого, а также А. Куник, датский филолог В. Томсен и некоторые другие. Всем им возражали в принципе и множестве частностей знаменитый русский историк С. М. Соловьев, М. Т. Каченовский, М. А. Максимович, Ю. И. Венелин, С. А. Гедеонов, Г. В. Васильевский, боролся с норманистами Д. И. Иловайский-и это было тогдашним главным полем научных сражений. Отголоски их проникали в политику, философию, официальную идеологию, педагогику, литературу. А. К. Толстой в стихотворной сатире "История государства Российского от Гостомысла до Тимашева" (А. Е. Тимашев-министр внутренних дел, неусыпный запретитель свободомыслия в печати) иронически писал о "призвании" варягов: И стали все под стягом. И молвят: "Как нам бить? Давай пошлем к варягам: Пускай придут княжить. Ведь немцы тороваты, Им ведом мрак и свет, Земля ж у нас богата, Порядка в ней лишь нет". Последующий текст со многими строчками, написанными по-немецки, не оставляет никакого сомнения, что поэт-патриот выступает против норманистов. А издатель-редактор "Московского наблюдателя" И. Колошин излагал дело уже "на сурьезе": Князей варяжских, призывая, Славянский порешил совет Сказать им: наша Русь большая, Но на Руси порядка нет. Любознательный Читатель. Не причисляя себя к норманистам, замечу, что призвали Рюрика все же для наведения порядка на своей земле. - Разве? - Это же каждому школьнику известно!.. Наизусть помню: "Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет". - Интересно, откуда вы взяли эту фразу? - Из "Повести временных лет" Нестора. Откроем хотя бы "Изборник" двухсоттомной "Библиотеки всемирной литературы". - Откроем... Да, здесь тоже переведено именно так, хотя читатель может найти на противоположной странице фразу оригинала, где ни о каком "порядке" речи нет. - Как?! - А вот так... Смотрите сами. И заглянем еще в первоисточник, то есть в Ипатьевскую летопись. Второй том "Полного собрания русских летописей", столбец 14: "...земля наша велика и обильна, а наряда в ней нет". Как видите, ни о каком порядке здесь ничего не говорится. Речь идет о наряде. - Что же означало слово "наряд"? - Не только праздничную одежду, но и другое - примерно то же, что и сейчас... Бригадир, скажем, дает рабочим наряд, то есть задание, указание, что делать. У Даля "наряд", в частности, - это "повестка, повещенье, приказанье о посылке людей в работу". И Татищев первым растолковал это летописное слово как "распорядок и справедливость", "руководительство". Переводить же слово "наряд" как "порядок" мы взялись, кажется, еще до Н. М. Карамзина и никак не можем остановиться... Должен сообщить читателю и нечто особенное. В 1977 году впервые опубликована Холмогорская летопись. В предисловии к изданию говорится, что на обложке подлинника вытиснено: "Из древлехранилища Погодина". Русский историк прошлого века М. П. Погодин, сделавший так много полезного, был, однако, как и Н. М. Карамзин, последовательным норманистом, почему и не придал должного значения соответствующей фразе из принадлежавшего ему рукописного сокровища, и я выделю в ней слово, нужное нам для выяснения важнейшей исторической истины: "И си реша чюдь, словене, кривичи варягом: "Вся земля наша добра есть и велика, изобилна всем, а нарядника в ней несть"". А в 1978 году в 34-м томе "Полного собрания русских летописей" опубликован так называемый Пискаревский летописец. В нем перечисляется многонациональный состав того своеобразного средневекового полугосударства - словене-новгородцы, чудь, кривичи и меря, вначале изгнавшие варягов, а потом призвавшие себе князя, "иже бы владел нами, рядил ны и судил вправду" В Ипатьевской летописи эта мысль выражена так: "...и рядил по ряду, по праву". Есть очень примечательные строки и в Мазуринском летописце, напечатанном за десять лет до Пискаревского: "...вспомянуша наказание Гостомысла всей Русской земли и послы своя послаша в Варяжскую землю". И наконец, согласно Пискаревскому летописцу, послы эти сказали следующее: "Вся наша земля добра есть и велика и изобильна всем, а рядчика в ней нет". И наконец, давно известная Тверская летопись: "...вся земля наша добра есть и велика и изобилна всемъ, а нарядникъ в ней нетъ". Великоновгородское полугосударственное образование середины IX века было огромным: оно включало земли словен-новгородцев, чуди - этим словом назывались тогда эсты, живущие в Прибалтике, а также угро-финские племена Прионежья и Северной Двины, веси - угро-финских племен, заселявших крайний север средневековой Руси до побережья Белого моря, кривичей-славян, занимавших весьма протяженное широтное пространство от Немана до Волги, а также мери - смешанных племен угро-финской языковой группы, обитавших на лесных просторах нынешних Владимирской, Ивановской, Ярославской и Костромской областей... Когда престарелый новгородский князь Гостомысл, оставивший какое-то "наказание", то есть завещание, умирает, все перечисленные выше народы, ранее как-то объединенные настолько, что "изгнаша Варягы за море", теперь "почаша сами в себе володети" и "вета род на род и быша усобице в них"... - Приглашают варягов же? - До сих пор никто в точности не знает, кто такие были варяги. Татищев их считал финнами, хотя этот народ назывался в те времена "емь". Другие полагали их шведами или норвежцами, и это самая живучая версия. В "Краткой истории СССР", вышедшей в 1978 году, варяги названы норманнами, в одной итальянской публикации 1979 года утверждается, что "норманны, они же викинги, они же варяги..." Недавно появилась у нас большая работа о том, что варяги-это большей частью кельты - остатки древнеевропейцев, вытесненные германскими племенами. Судя по многочисленности взаимоисключающих точек зрения, все они недостаточно верны. Вспоминаю, как много лет назад, вчитываясь в "Слово о полку Итореве", составил я полный список упоминаемых в поэме племен и народов. Поразительно, в "Слове" нет ни полян, ни словен, ни вятичей; образовался уже на Русской земле народ, названный автором-северянином прекрасным гапаксом; "русичи" - это был неологизм, образованный от корня "рус" по образу и подобию такого славянского патронима, как "вят-и-чи". А вот по алфавиту еще пятнадцать племен и народов: венедици (последние венеды или венецианцы?), готы (тетракситы), греки, деремела, касоги, латины, литва, ляхи (поляки), морава (чехи), немды, овары, половцы (поганые), угры (венгры), хинова, ятвязи (литовцы)... И никакого упоминания о варягах, хотя они, как полагают норманисты, играли решающую роль в судьбах средневековой Руси! Кто такие были викинги и норманны, чем занимались? В их цели никоим образом не входило создание где-либо государственности или "порядка"! Они плавали по морям, отыскивая на островах и побережьях богатые мирные поселения. "Викинги убивали местных жителей, даже если они не оказывали им сопротивления, которое обычно было малоуспешным, так как нападавшие отличались необычайной воинственностью и отвагой... Среди викингов особенно выделялись берсерки, могучие и свирепые воины, приходившие во время битвы в такое исступление, что они выли, кусали, свои щиты и сбрасывали с себя одежду; они считались неуязвимыми, пребывание их в дружине ковунга служило признаком его силы и славы... Захваченный скот они гнали к берегу моря, где закалывали его, все награбленные ценности вывозились, строения разрушались и поджигались. Пленников продавали в рабство" (История Норвегии.М" 1980, с. 101). А недавно во взглядах на норманнскую "проблему" явилось мне новое и благотворное просветление. Пришло оно, правду сказать, сложным и дальним путем, через судьбу и труды одного замечательного человека, чьи очень важные для нашей темы строки были написаны и спасены для нас при чрезвычайных, трагических обстоятельствах, и я обязан рассказать о них, прежде чем отправиться по основному маршруту в даль сего, как говорится, свободного романа. IV век до н. э. Греческий мореход Пифей, плававший далеко за Геркулесовы столпы, поведал, будто он открыл в океане большой остров Туле (Фуле), холодный, негостеприимный и неплодородный, где полгода стоит день и полгода - ночь, и в своей книге "Об океане" искусно переплел реальности с небылицами. III век до н. э. Греческий звездочет, математик и географ Эратосфен, заведовавший знаменитой Александрийской библиотекой, своим авторитетом подтверждает существование Туле. II век до н. э. Никейский астроном Гиппарх, составивший первый звездный каталог и вычисливший продолжительность солнечного года, тоже заявляет о своей поддержке открытия Пифея. I век нашей эры. Великий греческий географ и сухопутный путешественник Страбон, написавший в своей семнадцатитомной "Географии" даже об Индии и серах (китайцах), называет Пифея лжецом, считая, что предел человеческого обитания на севере - параллель Иерны (Иивернип, Гибернии), то есть Ирландии. III-IV-V века н. э. Великое переселение народов. Вытеснение из многих районов Европы ее древних обитателей кельтов, часть племен которых - гаеллы - заселяют Ирландию, где сливаются с остатками первых иберийских насельников. VIII век. На крайнем севере Европы усиливаются потомки прагерманских пришельцев - норманны - с их грабительскими бросками во все стороны, от которых потом почти четыре века не было покоя ни ближним, ни дальним соседям. Их набеги на Ирландию начались с 795 года. Около этого времени часть ирландцев уплывает от берегов, давно ставшие родными, и открывает для себя большой остров среди океана. Новоселы и их далекие предки даже не предполагали, что может быть на свете такая земля! К ней иногда величаво подплывали гигантские льдины, однако сама она никогда не обмерзала. Высокие горы были покрыты вечными льдами, но во многих из них жил огонь, выбрасывающий на мхи, кустарники, озера и пенные реки пепел и грязь. Землю иногда трясло, но вокруг нее плавали несметные косяки рыбы, которой можно было жить. И обнаружилось на острове еще чудо чудесное - из-под земли вечно била горячая вода! Появились на этой земле и норманны, но, так как грабить здесь было некого, кроме, друг друга, они теряли свой боевой пыл, мирно селились, становились рыбаками, овцеводами, учеными, монахами, бардами, исполняющими длинные песни - саги, начиная с древнейших преданий о Саге, супруге великого бога Одина, с которым она ежедневно пьет из золотого сосуда и ее волшебный лик отражается от солнца в воде, и кончая восхвалением воинских подвигов и успешных грабежей усопших и живущих соплеменников, которые ходили и ходят даже в таинственную необъятную землю на далеком востоке, называемую Гардарики, Страну Городов... А в Страну Льдов, то есть Исландию, потянулись бедные мирные норвежцы, потому что в ней все были свободны и важные дела земли решало общее собрание жителей - альтинг, собрат средневекового русского веча; это были первые в социальной истории средневековья народные парламенты. 1190 год. На севере Исландии метет теплая вьюга, опутывает белой пряжей одинокий Тингейрарский монастырь, в темной громаде коего едва светится маленькое окошко, за которым некий монах Одд сын Снорри, перебирая-вспоминая древние предания и записи, пишет при свете плошки на латинском: "(972-983 гг.) В то время правил в Гардарики (на Руси) Вальдамар конунг (Владимир I) с великой славой... Этот Вальдамар был отцом Ярицлейва (Ярослава Мудрого) конунга". Зародились исландские саги - интереснейшее явление мировой литературы и истории! Новые и новые бесценные манускрипты являлись в Исландии, переводились, исчезали, вновь зарождались, переплетали недостоверное и явь, чаще, впрочем, было последнее - правда истинная. "Хакон (сын Сигурда Хладаярла) потерял отца в юности, и когда он узнал о смерти отца своего, он достал себе корабль и людей и хорошо вооружил свою дружину и поплыл на восток в Вик, а оттуда в Восточное море. Принялся он грабить и стал разбойником-викингом. Он грабил в Швеции и у гаутов, виндов и куров и на востоке до самой Сюслы (о. Сааремаа)..." "Так говорит... Глум, сын Гейри, в своей песне, что Эйрик грабил... в Халланде и в Сконе и во многих местах в Данин, и всюду ходил он в Курланде и в Эстланде, и во многих других странах, грабил он на Востоке, также во многих местах в Швеции и в Гаутланде. Он ходил на север в Финнмарк и до самого Бьярмаланда войной... И после того как Эйрик пришел в Англию, он грабил повсюду в западных странах. Поэтому его прозвали Эйрик Кровавая Секира". Вчитываюсь в новые и новые исландские саги, как когда-то вчитывался в монгольское "Сокровенное сказание"; в них много общего: война, грабеж, сражения, грабеж, битвы, грабеж, захват драгоценностей. Эйрик "грабил во многих местах на Востоке...", Олав "поплыл назад в Финнланд и грабил там...", Сигизмунд с товарищами "грабил на островах и мысах". Харальд "убил много народу, грабил повсюду в. стране той и добыл огромное богатство"... Гамли и Гудорм "отправились в поход сначала на восток, а потом в Норвегию и делали столько зла, сколько могли"... Простой стиль, голая фактура, обнаженность мысли тут и там - все это соответствует младенческой поре в культуре этих народов. Еще одно место: "Олаву было тогда 9 лет. И замахнулся Олав топором, и ударил по шее, и отрубил голову, и говорили, что это - славный удар для такого юного человека". Поразительное, ужасное совпадение! Олав Трюггвасон (норвежский король 995-1000 гг.), как и Темучин, когда ему было тоже девять лет, становится убийцей! Лишь иногда в сагах сквозь описания убийств и войн прорывается иное, истинно человеческое. Вот интересное мировоззренческое суждение Олава конунга, еще язычника, которое он высказывает князю Гардарики Владимиру Крестителю: "Я никогда не боюсь богов, у которых нет ни слуха, ни зрения, ни разума; я понимаю, что они не смыслят,- и вижу, господин, каковы они по природе; из того, что вижу тебя каждый раз с ласковым обычаем, кроме того времени, когда ты там и приносишь им жертвы, и всегда мне кажется, что не на счастье ты там. И поэтому я понимаю, что те боги, которых ты чтишь, правят мраком". А вот сдержанно-интимное чувство человека, видно, оставившего свое сердце на далекой Руси: "Корабль прошел мимо обширной Сицилии; быстро шел корабль, из котором были храбрые мужи; мы были горды, как и можно было ожидать; меньше всего жду я, чтобы трус достиг того же; но все-таки девушка в Гардах словно и не хочет меня знать..." Или другое, более важное для нашей темы - об отношениях русских и наемных скандинавов, о торге Ярослава с Эймундом насчет условий, на коих соглашался служить русскому князю отряд норманнов. Одна эта глава почти документального стиля говорит о многом... "Спрашивает конунг, куда они думают держать путь, и они говорят так: "Мы узнали, господин, что у вас могут уменьшиться владения из-за ваших братьев, а мы позорно изгнаны из (нашей) страны и пришли сюда на восток в Гардарики к вам, трем братьям. Собираемся мы служить тому из вас, кто окажет нам больше почета и уважения, потому что мы хотим добыть себе богатства и славы и получить честь от вас. Пришло нам на мысль, что вы, может быть, захотите иметь у себя храбрых мужей, если чести вашей угрожают ваши родичи, те самые, что стали теперь вашими врагами. Мы теперь предлагаем стать защитниками этого княжества и пойти к вам на службу и получать от вас золото и серебро и хорошую одежду. Если вам это не нравится и вы не решите это дело скоро, то мы пойдем на то же с другими конунгами, если вы отошлете нас от себя". Ярицлейв конунг отвечает: "Нам очень нужна от вас помощь и совет, потому что вы, норманны,- мудрые мужи и храбрые. Но я не знаю, сколько вы просите наших денег за вашу службу". Эймунд отвечает: "Прежде всего ты должен дать нам дом и всей нашей дружине и сделать так, чтобы у нас не было недостатка ни в каких ваших лучших припасах, какие н-ам нужны".-"На это условие я согласен",- говорит конунг. Эймунд сказал: "Тогда ты будешь иметь право на эту дружину, чтобы быть вождем ее и чтобы она была впереди в твоем войске и княжестве. С этим ты должен платить каждому нашему воину эйрир серебра (одна восьмая часть марки.-В. Ч.), а каждому рулевому на корабле-еще, кроме того, пол-эйрира". Конунг отвечает: "Этого мы не можем". Эймунд сказал: "Можете, господин, потому что мы будем брать это бобрами и соболями и другими вещами, которые легко добыть в вашей стране, и будем мерить это мы, а не наши воины, и если будет какая-нибудь военная добыча, вы нам выплатите эти деньги, а если мы будем сидеть спокойно, то наша доля станет меньше". И тогда соглашается конунг на это, и такой договор должен стоять 12 месяцев". Возможность познакомиться с исландскими сагами, бесценным историческим памятником, причем с теми из них, в которых речь идет именно о средневековой Руси, мы получили благодаря великим трудам одного замечательного русского человека, для краткого рассказа о коем нам надо бы вернуться еще к одной исторической дате. 1941 год. Ленинград. Зима, блокада. Бомбежки, обстрелы, голод, холод. Несчетные тысячи смертей. Мрут ученые, рабочие, учителя, инженеры, домохозяйки, дворники, артисты. Умирают дети. Как вспомню записи Танечки Савичевой, комок подкатывает к горлу, и я ничего не могу с этим поделать... О ленинградской блокаде написаны тысячи страниц, но тем, кто пережил ее, все кажется, что рассказано неполно и мало... По одной из ленинградских квартир, затемненной, с намерзшим льдом на батареях, вдоль полок и шкафов бродит тень человека. На полках и в шкафах книги на исландском, норвежском, шведском, датском, ирландском, финском, латинском, греческом, немецком, английском, французском и других языках, словари, рукописи. Елена Александровна Рыдзевская (1890-1941) признана ныне классиком советской исторической науки. В предисловии к ее книге пишется: "Рыдзевская была ученым-энтузиастом, была настоящим подвижником науки. Она не имела семьи, вела аскетический образ жизни; она мужественно преодолевала житейские трудности и невзгоды, стремилась свести до минимума хозяйственные заботы, чтобы как можно больше времени отдавать любимому делу - науке. Таким ученым-подвижником она осталась в памяти своих коллег и друзей. Рыдзевская была убежденным патриотом своей страны. Осенью 1941 г. в суровых условиях осажденного города она старалась помочь фронту, последние недели своей жизни проводила за изготовлением теплых вещей для советских воинов-защитников Ленинграда. В самые трудные дни блокады она не теряла веры в грядущую победу... Ее коллеги, сотрудники Института истории материальной культуры, больные и ослабевшие от голода, перевезла в институтский архив оставшиеся после ее смерти рукописи, отлично понимая их ценность". Е. А. Рыдзевская первой в нашей науке перевела полные тексты исландских саг, касающиеся Руси. Многие ее работы остались незавершенными. Только папки с подготовительными материалами составляют более 80 единиц хранения фонда. Лишь в 1978 году вышла ее книга, и я для завершения этого нашего разговора приведу отдельные высказывания, фразы и строчки лучшего знатока темы, чтобы читатель смог самостоятельно разобраться во взглядах автора и сути вопроса. "Походы викингов на Западную и Восточную Европу с конца VIII в. были результатом не каких-нибудь внешних обстоятельств или особых свойств характера северных германцев, т. е. скандинавов, а внутреннего процесса разложения родо-племенного строя, выдвижения знати и вождей, перехода от территориальной общины и военной демократии к феодализму". "Никаких "государственных начал" и сложившегося государственного строя скандинавские пришельцы с собой на Русь не приносили и не могли принести по той простой причине, что и у них самих все это находилось лишь в периоде становления". "...Скандинавы рано и быстро слились с местным населением и как этнический элемент растворились в нем". "Варяги-это прежде всего скандинавские разбойничьи дружины, приходившие на Русь за данью; далее это наемные воины из той же среды в составе русской княжеской дружины". "В языке самих скандинавов термин (означающий варягов.-В. Ч.) имеет весьма ограниченное распространение и применяется только к воину-наемнику, главным образом в Византии, реже на Руси". "Термин "Русь" - во всяком случае не скандинавский. Эпоха викингов его не знает; в рунических надписях наша страна называется Гардар, в древнесеверной литературе - то же или Гардарики..." "Варяги, несомненно, были весьма видной и активной составной частью княжеской дружины, но наряду с ними в нее входили и представители местной, славянской, знати и верхов городского населения". (В одной из статей автор ссылается на обычай, описанный в сагах, когда на смотр перед походом собираются все варяги, чтобы показать свое оружие, здесь "франки и фламандцы, а также воины из Киевской Руси, присоединившиеся к ним на византийской службе, в том числе и не разгаданные до сих пор колбяги".) "...Саги, будучи более или менее знакомы с генеалогией русских князей (правда, не раньше Владимира) и неоднократно указывая на наличие у них многочисленных дружинников-скандинавов и на другие связи с севером, нигде не обмолвились ни одним словом о варяжском происхождении самих князей". "Исследования В. В. Гинзбурга (Гинзбург В. В. Об антропологическом изучении скелетов Ярослава Мудрого, Анны и Ингигерд. КСИИМК, 1940, No 7, с. 62, 66) показали, что по расовому типу Ярослав (прямой потомок Рюрика.-В. Ч.)-не пришелец с Севера, а человек местного происхождения; в его черепе нордические элементы не могут быть совершенно исключены, но в общем он ближе всего подходит к славянскому типу". Первый советский ученый-скандинавист Е. А. Рыдзевская с честью выполнила свой долг перед наукой. Мир праху Вашему, Елена Александровна! Вечная Вам память... Название "норманны", между прочим, означает "северные люди", "викинги" - "люди заливов". И "варяги" тоже не народ, не племя, не этническая группа; "варяжество" - род занятий, способ существования, профессия. Это были, повторимся, балтийские пираты, не знавшие других средств прокорма, кроме грабежа и продажи своего воинского умения. Разноплеменные отряды наемников и разбойников состояли главным образом из норвежцев, а также, наверное, из шведов, финнов и датчан, кельтов и карел, славян и литовцев, пруссов и эстов. А позже в княжеском, королевском или императорском окружении они - наемные военачальники, дружинники, переводчики, средневековые платные адъютанты, осведомители, телохранители и курьеры, разных чинов родственники по династическим и иным смешанным бракам - составляли что-то вроде социального слоя, очень долго существовавшего даже в столице самой Византии. И есть одно важное и неоспоримое историческое обстоятельство, касающееся этого вопроса. В составе миссии великого киевского князя Игоря Старого, прибывшей в 945 году в Византию, - согласно Ипатьевской летописи к В. Н. Татищеву - был некто Ятвяг (то есть литовец) Гунарев, а среди имен, кличек и, так сказать, типично скандинавских фамилий мы видим Володиславля Улеба, Сынка Борича, Игорева слугу Нетия, купца Утина, Кола Кенова, Студкова, Переславина, Курдина, Шабрина и многих других, чьи имена отнюдь не скандинавские! Кто они, эти "варяги", из коих, как считается, состояла миссия? Существует стародавняя версия, идущая от начальных летописей, отождествляющая первых пришельцев-варягов с "Русью". Нестор прямо называет Рюрика и его спутников "Русью": "Спце бо звахуть ты Варягы Русь, яко се друзий зовутся Свее (шведы), друзии же Оурмапи (норманны, норвежцы), Аньгляне (англичане), инии и Готе (готы, предки ирагерманцев, немцев)". И если Ипатьевская и другие наши летописи отличают варягов - русь от шведов, норманнов, англичан и немцев, значит, этнически они и в самом деле не были шведами, норманнами, англичанами или немцами! Кем же они могли быть? Безусловно, славянами! 26 Славянские племена издревле жили по южному Балтийскому побережью и на островах. В древних средиземноморских источниках есть смутные свидетельства, что янтарь отыскивается в некоей стране Венетов (венедов); Балтийское море тогда называлось Венедским, позже Варяжским... А русский исследователь Александр Федорович Гильфердинг писал: "Западные и северные соседи Балтийских славян, народы Германские, обозначали их теми же именами, какими и всех вообще Славян, т. е. Вендами или Виндами". Один саксонский монах в Х веке свидетельствовал: "Эти славяне народ крепкий и сносливый на труд..." История зафиксировала их племенную пестроту в эпоху европейского средневековья. Вагры, полабцы, глиньяне и смольняне составляли племенной союз бодричей, ободритов или, как они сами себя называли, рарогов. Кичане, черезпеняне, доленчане, ратаре, моричане, укряне и речане образовывали союз велетов, или лютичей. Были также племена брежан, поморян, и особое славянское племя ранов, или руян, жило на острове Руген (Рюген, Ругин, Руян, он же Буян русских сказок). В эпоху раннего средневековья у балтийских славян была своеобразная государственность-объединения племен, князья, чьи нмена сохранила история, города Ратибор, Полабцев, Зверин, Добино, Малахове, приморские крепости Бодрицкая, Радигощ, Щетин, Волын, Камеи, Колобрег... Из Гильфердинга: "В начале IX в., а вероятно гораздо раньше, у Висмарского залива процветала торговля в Рароге (у датчан он назывался Рерик), главном городе Бодричей, которые сами назывались рарогами". Балтийские славяне успешно воевали с датчанами, их поселенкя былив Нидерландах, Англии, есть предположения, что очи доплывали до Исландии... Имели свою религию, храмы, жрецов. Византийский историк Прокопий писал в VI веке о славянских верованиях: "Они признают одного Бога, создателя молыий, единым господом всего и приносят ему в жертву быков и всякие дары... Они поклоняются также рекам и нимфам и некоторым другим божествам..." В сложном ареопаге богов балтийских славян значились Сварог, Дажьбог-сын Сварогов, Стрибог, Жива, Радигост, Яровит, Тряс, Руевит, Морена, Рановит, Прано-Перун, Чернобог, Белбог, однако верховным божеств&м всех племен считался Световит (Святовит-"Святой Свет" или "Святой Светлый"). Великолепный храм е.го находился на острове Руане (Рюгене) в городе Арконе. Он представлял из себя изваяние больше человеческого роста с четырьмя головами. На побережье, в Щетине и Волыне, стояли Триглавы - идолы о трех головах; был и пятиглавый бог. Божества балтийских славян олицетворяли поначалу мирные верования, которые изменились под влиянием исторических обстоятельств. Световит стал главным богом войны, мифологическим символом сопротивления-с кубком и охотничьим луком в руках и более поздним седлом, уздою и боевым мечом подле... В начале IX века Готфрид датский овладел Рарогом, повесил князя бодричей Годослава. Другой их князь Дражко вынужден был уйти в изгнание, а через два года его убили подосланные датчанами люди. С той поры датчане и немцы взялись методично теснить славян, уничтожать их огнем и мечом, разрушать города и храмы, разлагая аристократическую верхушку племенных союзов, натравливая одно племя на другое и ассимилируя остатки коренных насельников края. В середине XII века, незадолго до немецкой агрессии на земли пруссов и прибалтийских народов, западнославянские аборигены еще кое-где автономно существовали, сохранялась устойчивая славянская топонимика. Вот выписка из грамоты 1159 года о доходах князя Поморского Ратибора и его супруги Прибыславы: "В области Ванцлавской деревня Гробно, крепость Узноима, крепость Щетина; на Одре деревня Челехова, крепость Выдухов, реки Текменица и Кременица, деревня Дожбьягора; область Сливинская: крепость Камена, деревня Пустихова; Колобрежекая область: деревни Поблота и Свелюба, город Радов, река Персанта, крепость Белград". В 1168 году датский король Вольдемар I, получивший имя в честь своего прадеда Владимира Мономаха и свершивший около двадцати походов на славян-вентов, то есть балтийских, ворвался о ругинскую крепость Аркону, разрушил храм Святовита, уничтожил его статую. Позже на остров пришли шведы, за ними немцы. Балтийское славянское Поморье постепенно становилось немецким, вера славян-католической, исконные названияиноязычными, хотя и донесшими до нового времени славянские корни и даже следы древних верований, обожествлявших природу. На острове Рюген, например, у мыса Герген (Горный) стоит огромный гранитный утес Buskahm (Божий Камень), есть урочище Swantegara (Святая Гора), в устье реки Дивеновы деревня Swantiist (Святое Устье); и сегодня на Рюгене в названиях местечек звучат славянские понятия-Позериц (Поозериц), Густов, Медов... Вспомним Пушкина: И лежит нам путь далек: Мимо острова Буяна... Он не маленький, этот Рюген, Руян, Буян - почти тысяча квадратных километров. Связан с континентом автодорожной магистралью, меловые скалы глядят в море, встречают пароходы, как некогда они встречали-провожали купеческие и пиратские ладьи. Все побережье острова изрезано глубокими и укромными заливами и бухточками, в которых так удобно было прятаться норманнам, викингам, варягам. На просторах Рюгена-буковые леса, ржаные поля, светлые дюны, зеленые луга, пресные озера, минеральные источники. Здесь зимуют тысячи лебедей, живут орлы и соколы, в глубинах тихих заливов водятся гигантские черепахи и жирные нерпы. Остров сохранил сотни видов животных, птиц, насекомых и растений, исчезнувших на континенте... Живут на сегодняшнем Рюгене немецкие рыбаки, животноводы, овощеводы, в жилах которых тонкой струей течет славянская кровь. На прибрежных землях в Померании (Поморье) стоят Ольденбург и Бранденбург-бывшие славянские города Старгород и Бранибор (Сгорелец)... А теперь обратимся к В. Н. Татищеву и так называемой Иоакимовской летописи. Василий Никитич Татищев, великий собиратель русских летописных манускриптов, полагал святым долгом написать свой гигантский сводный труд так, чтобы в нем ничего не было "мешано" с нелетописным материалом, перелагая из всех, в том числе и утраченных позже списков, "полнейшее и обстоятельнейшее в порядок лет, как они писали, не переменяя, не убавляя из них ничего". И вот, получив от своего свойственника Мелхисидека Борсчова летопись первого новгородского епископа Иоакима, скопированную в одном из сибирских монастырей, историк "зачал писать то, чего у Нестора нет" или "иначе положено, как следует". Иоаким - лицо историческое. Он был утвержден на епископство в Новгороде в 993 году. Главное в Иоакимозской летописи - новгородская предыстория и призвание Рюрика. Что в ней правда и что легенды - наука не разобралась, но некоторые факты, пусть и в полулегендарном антураже, полнятся характерными и убедительными подробностями, не противоречащими логике истории... С. М. Соловьев об Иоакимовской летописи: "Нет сомнения, что составитель ее пользовался начальною Новгородскою летописью". Современная наука, используя Нестерову летопись, разноязычные раннесредневековые источники и богатый археологический материал, уже не сомневается, что в конце V - начале VI века на среднем Поднепровье образовалось Киевское государство - княжество полян. Князь Кий поставил также Киевец, городок на Дунае, плавал в Константинополь. А на севере примерно в это же время создалось другое княжество, где, согласно Иоакимовской летописи, первокнязем был некто Славен, потом княжилн три его сына - Избор, Владимир и Столпосвет, а потомок Владимира Древнего в девятом поколении Буривой был отцом новгородского князя Гостомысла, на котором прервалась эта династия. "Сей Гостомысл бе муж елико храбр, толико мудр, всем соседом своим страшный, а людем любим, расправы ради правосудна. Сего ради вся окольни чтяху его и дары и дани даюсче, купуя мир от него. Многи же князи от далеких стран прихожаху морем и землею послушать мудрости, и видите суд его, и проснти совета и учения его, яко тем прославися всюду". Было у Гостомысла четыре сына,которые все погибли в войнах, а три "дочери выданы быша суседним князем в жены". И вот Гостомысл на склоне лет остается без наследника и однажды якобы видит сон, будто "из чрева средние дочери его Умилы" вырастает чудесное дерево - "от плод же его насысчасуся людие всея земли". Видел Гостомысл такой сон на самом деле или просто по разумению своему выбрал достойного наследника? "Вещуны же реша: "От сынов ея имать паследити ему, и земля угобзится княжением его". Вскоре Гостомысл, "видя конец живота своего, созва вся старейшены от славян (словен), руси, чуди, веси, мери, кривич и древовнч, яви им сновидение и посла избраннейшия в варяги просити князя". Интереснейшее место! Б отличие от остальных летописей, Иоакимовская называет среди местных племен еще дреговичей и главное - на втором месте - какую-то таинственную "русь"! Не была ли эта "русь" местным племенем, как считал Д. Иловайский, или влиятельной эмигрантской группой балтийских славян, переселившихся с запада в Новгородскую землю под военным давлением немцев и датчан? А может, в летописи следует читать "славян-руси"? И еще одно - варяги здесь не названы по национальной принадлежности, но из всего, что мы знаем по этому вопросу, можно предположить, что Умила была замужем за одним из западнославянских князей,- быть может, на острове Ругин, или в земле бодричей.-рарогов, или, наконец, за князем "рутов", или "ругов", чье постоянное присутствие в раннесредневековой Европе много раз зафиксировано источниками. Кстати, княгиня Ольга, явившаяся в Константинополь через десять лет после посольства Игоря, была представлена во дворе императора как "княгиня ругов". Вероятно, это обобщающее имя славян и образовало позднелатинское наименование средневековой Руси - Ruthenia. Пойдем далее? В Ипатьевской летописи говорится, что посланцы Новгорода "идоша за море к Варягом, к Руси", в Холмогорской сообщается, что Рюрик "убрашася от немец", а В. Н. Татищев итожит: "Прежде пришествия Рурикова колено словенских князей бывшее Гостомыслом пресеклось. Нестор преподобный сказует, что по смерти Гостомысла, словенского князя, по повелению или завещанию его призвали из варяг руссов князя себе Рюрика з братиею. Всем от истории ясно видимо, что оные варяги жили над морем Балтийским, отчего и море оное у русских Варяжское имяновано..." И еще одни не вполне ясный вопрос стоит перед нами: куда именно явился Рюрик? Лаврентьевская летопись называет Новгород без каких-либо промежуточных пунктов, а в Ипатьевской, Радзивилловской, Московском Академдческом списке, в летописцах Хлебниковском и ПереяславльСуздальском значится Ладога. И, зная, что наши предки, как и другие североевропейские народы, нанимали платные варяжские дружины для защиты от других - разбойничьих! - варяжских отрядов, можно предположить, что внук Гостомысла Рюрик действительно "утвердиша город старый Ладогу", то есть крепость, основанную словенами еще в VI веке, и поначалу защищал с севера водный прямоток по Волхову, ведущий к Новгороду. Любознательный Читатель. Между прочим, во многих публикациях пишется, что и сам Рюрик - не более как миф, легенда. - Хотел бы я увидеть сверхгения, доказавшего, что в результате супружества Мифа и Легенды родился человек во плоти, подлинная историческая личность - Игорь Рюрикович! Игорь Старый княжил на Руси дольше всех князей и царей - с 879 года, когда по смерти Рюрика за малолетнего Игоря начал править его опекун и - согласно утраченной Раскольничьей летописи - дядя по матери Олег, по 945-й, когда древляне, пишет византийский историк Лев Диакон, привязали Игоря, приехавшего на полюдье, к двум наклоненным деревьям и разорвали... - Даже в имени Рюрика слышится что-то скандинавское, вроде видоизмененного Рериха и Эрика... - А ничего славянского не слышится? Рассматриваю свою огромную любительскую генеалогическую схему, которую по разным источникам состалляю много лет. Правящие династии издревле пересекались, связывались друг с другом династическими браками, и это было почти законом истории европейского средневековья. Ефанда, жена Рюрика, из рода норвежских королей. Иоакимовская летопись: "Имел Рюрик несколько жен, но паче всех любяще Ефанду, дочерь князя урманского, и егда та роди Игоря, даде ей обесчаный при море град с Ижорою в вено". А Ярослав Мудрый породнился чуть ли не со всеми европейскими августейшими домами, поставив своего рода мировой рекорд по количеству семейных династических связей. Сам он женился на шведской принцессе Ингигерде, его сестра Доброгнева (Мария) была замужем за Казимиром Польским, дочь Елизавета-за норвежским королем Харальдом Суровым Правителем, другая - Анастасия - за Андреем Венгерским; сын Всеволод "поял", как писали в летописях, дочь византийского императора Константина Мономаха, другой сын Ярослава Святослав женился на Оде, дочери графа Штадского, Изяслав - на Гертруде, дочери маркграфа Саксонского. Вспомним также Анну, жену Владимира Святого, сестру византийских императоров Василия и Константина, английскую Гиду, супругу Владимира Мономаха, и его сестру Евпраксию, выданную замуж за императора Римской империи Генриха IV. - Вы забыли еще Анну Ярославну, отданную в 1044 году замуж за Генриха I Французского. - Как же... Это она, любимая дочь Ярослава Мудрого, приехав из великолепного златоглавого Киева в Париж, удивилась, в какую деревню попала, это ей посвятил прекрасные, пленительно-грустные свои стихи ныне покойный Николай Семенович Тихонов: Над Днепром и над Софией славной Тонкий звук проносится легко. Как же, Анна, Анна Ярославна, Ты живешь от дома далеко! До тебя не так легко добраться, Не вернуть тебя уже домой, И тебе уж не княжною зваться - Королевой Франции самой. Небо низко, сумрачно и бледно, В прорези окна еще бледней, Виден город - маленький и бедный, - И река - она еще бедней. На рассвете дивами вставали Облака и отступала мгла, Будто там на облаках пылали Золотой Софии купола. Неуютно, холодно и голо, Серых крыш унылая гряда, Что тебя с красой твоей веселой, Ярославна, привело сюда? Из блестящих киевских покоев, От друзей, с какими говоришь Обо всем высоком лшрострое, В эту глушь, в неведомый Париж? Может, эти улицы кривые Лишь затем сожгли твою мечту, Чтоб узнала Франция впервые Всей души славянской красоту - Но все это XI-XII века-средостение русского средневековья,-продолжаю я разговор с любознательным читателем.-Династические браки, между прочим, уходят в глубь еще более давних времен, и вам в имени Рюрика, повторяю, не слышится ничего славянского? - Что-то вроде есть, но что?.. Снова разглядываю свою разветвленную генеалогическую схему. Она не имеет научного значения-связи не полны, датировка во многих случаях условна. Хоральд Суровый Правитель, Гудрод Великолепный, Эйрик Кровавая Секира - скандинавы. А вот княжеская династия бодричей, западных славян, поклонявшихся ругенскому Световйту и "героически сражавшаяся с датчанами и самим Карлом Великим... Годослав, Дражко, его преемник Славомир, Мотива, Ратибор, Крутой, Нилота, Прибыслав и Вартислав... А по линии славянских князей - через отца Рюрика, бодрического князя Годлава, то есть Годосла"ва,- предок Рюрика в пятом или шестом поколении носил имя Рарог Сокол. Что значит "рарог"? Есть такая птица "papa", живет очень далеко, в Чили, срезает клювом молодые побеги плодовых деревьев, но она тут ни при чем. Других подобий в нашем языке нет. Множество словарей славянских языков в библиотеке дочери. Захожу в ее комнату, беру "Большой польско-русский словарь". Есть! "Rarllog. Балобан". Первое слово произносится по-польски "раруг", второе русское: "балобан". Балобан или балабан - вид крупного сокола, легко поддающегося дрессировке для охотничьих целей. "Рюрик" же по-польски звучит как "Рурык"; и есть летописный вариант имени Рюрика - "Рурик", есть чешское имя Ререк, польское Ририк, а если еще вспомнить, что западнославянский союз племен бодричей или ободритов называл себя "рарогами" или "рериками", то скорее всего "рюрик" есть видоизмененное веками и разноязычием западнославянское слово "рарог", означающее сокола... Убежден, что слово "сокол" не случайно в "Слове о полку Игореве" встречается в разных смысловых, грамматических и метафорических вариантах шестнадцать раз, в том числе пять раз непосредственно применительно к Игорю, потомку Рарога и Рюрика, два раза - тоже к Игорю, как "сокольцу" и "соколичу", то есть "сыну сокола", четырежды - к Игорю и другим князьям, участникам его похода, и один раз - к Святославу Всеволодичу, великому князю киевскому. А недавно я разыскал в одной специальной публикации статью московского историка О. М. Рапова. Он доказал, что княжеские знаки на сохранившихся плинфах древнейшей киевской Десятинной церкви вовсе не трезубцы, как считалось, а символическое изображение сокола. На монетах рюриковичей Х-ХI вв., в том числе и на знаменитых серебряных деньгах Ярослава Мудрого - тоже условно-символические контуры сокола в атакующем полете (Рапов О. М. Знаки Рюриковичей и символ сокола - "Советская археология", 1968, No 3)... Рассматриваю снимки монег с круговой надписью "Ярославово сребро". Да, конечно, это пикирующий сокол: укороченный по сравнению с крыльями хвост, обводы точек на условной голове - вокруг соколиных глаз перья не растут. Но сокол никогда не был божеством ни у словен, ни у скандинавских народов, ни у одного континентального германского племени! Сокол, очевидно, древнейший тотем славянского рода, из которого происходил Рюрик и рюриковичи, превратившийся, на Руси в эмблему, символ княжеской власти... Кажется, давно пришла пора отбросить гипотезу о норманнском происхождении русских князей и русской государственности, но издавна были и до сего дня находятся у нас авторы, неспособные расстаться с ней. Один походя напишет, что шведский король Карл XII был "последним варягом", хотя он никогда никому не служил, однако этот "красивый" эпитет заставляет нас думать, что варяги были все-таки шведами. Другой назовет Ольгу Хельгой, хотя она была русской девушкой из-под Пскова и носила поначалу прекрасное славянское имя Прекраса, а при крещении наречена Еленой. Третий окрестит валдайские волока "варяжскими", хотя русские люди пользовались ими тысячу лет... На Западе же постоянно появляются псевдоисторические, политически спекулятивные публикации норманнстов. Западногерманский журнал "Штерн", например, в полутора десятках номеров за 1980 год поместил пространное сочинение некоего Лео Снверса "Немцы и русские", Талдычит в самом начале: "С походов норманнских судов на юг начинается русская история". "До этого русская история имела размытые контуры"... "Варяги приплывали на своих быстрых лодках в 8 и 9 веках из Швеции"... "Они объединяли разобщенно живущие славянские племена, придавая им свою строгую организацию"... "Дали им имя Rus"... "Рюрик был первым князем в стране". И так далее, в духе давно протухшего норманизма, хотя еще лет двадцать назад один из ведущих западных норманистов, работающий в Швеции, официально заявил, что все их аргументы оказались несостоятельными и... надо создавать неонорманнзм! Только как его теперь создавать, если установлены совершенно объективные и неоспоримые научные истины: 1. Начальные государственные образования в виде союзов племен и княжеств существовали на Руси задолго до варягов. 2. Среди скандинавского и германского континентального населения никогда не было племени или этнической группы под названием "русь", 3. Скандинавы не могли оказать никакого заметного положительного влияния на жизнь средневековой Руси, потому что отставали от нее в общественном развитии; у них почти не было городов, на сто лет позже к ним пришло христианство, письменность, чеканка монеты; первый свод законов также появился на сто лет позже Русской Правды. 4. Варяги-иноплемепники не оставили на Руси никаких следов в языке, обычаях, верованиях, архитектуре, судостроении, быте, ремеслах. 5. Рюрик не упоминается ни в одном скандинавском или немецком средневековом памятнике. Он был, вероятно, славянином из племени бодричей (рарогов), внуком Гостомысла, сыном его дочери Умнлы и бодрического князя Годослава (Годлава). Добавлю, что еще М. В. Ломоносов считал Рюрика выходцем из западных славян, а В. Н. Татищев писал: "...Годелайб, которого дети неизвестны, то одному Рюрика Трувора и Синава причли" ("История Российская", т. 1, с. 293). Занятие монархического трона иноплеменником было делом довольно обычным для средневековой и новой истории Европы. На английском престоле, начиная с норманнского завоевания, постоянно сиживали не британцы. Литовец Ягайло полвека был королем польским, Филипп V из французских Бурбонов-испанским, наполеоновский маршал Жан Батист Жюль Бернадот основал нынешнюю династию шведских монархов... Рюрик, однако, не был монархом - такого способа правления на Руси в его времена еще не существовало, и декабрист Никита Муравьев после прочтения антиисторической книги одного французского автора возмутился: "Рюрик, Олег, Игорь, Святослав - абсолютные владыки! Невежда!" Однако и русскую императорскую корону возлагали на себя немцы, полунемцы, четвертьнемцы и ничего в этом "обидного" нет. Главное в другом. Политические спекулянты разных мастей толковали и толкуют факт призвания Рюрика как цивилизаторскую и даже расовую миссию германца в "неполноценных" прарусских и других восточноевропейских племенах, якобы неспособных создать своей государственности; здесь проходил водораздел между норманистами и антинорм анистами, о чем достаточно сказано выше. Кроме всего прочего, Рюрик не был, повторимся, скандинавом или северогерманцем; это обстоятельство при всей его исторической второстепенности подрезает, однако, норманистам становую жилу... - Нет ли каких-нибудь европейских источников, хотя бы косвенно подтверждающих славянское происхождение Рюрика и более объективно освещающих вопрос о призвании варягов? - Косвенных источников немало, и хотя они довольно поздние, их полезно знать. Австриец Сигизмунд Герберштейн, например, дважды побывавший в XVI веке в России, выпустил свои "Rerum moscoviticarum comnientarii" (Вена, 1549), где подробно писал о призвании варягов, заключив: "На основании всего этого, мне кажется, что русы скорее всего призвали себе князей из вагров или варягов, чем передали власть чужестранцам, которые были чужды и их религии, обычаям и языку". А в начале следующего века вышла в Кельне книга об истории всех языков, написанная Клодом Дюре. На нее ссылается знаменитый швед Филипп-Иоанн Страленберг, что был взят в плен под Полтавой, много лет пробыл в Сибири, где составил хорошую ее карту, понравившуюся Петру I, а по возвращении на родину писал немало о России. Вот цитата из него: "Клод Дюре говорит не без основания, что варяги, от которых происходил Рюрик, были вандалами, называемыми другими "вендами"". А в 30-х годах прошлого века в Северной Германии была записана интереснейшая древняя легенда о Рюрике и его братьях. Узнал я о ней недавно из одной книги, вышедшей в Канаде в 1964 году. Автор ее, рассказывая о начале Руси, приводит сведения, изложенные в предыдущем абзаце, досадует, что не располагает книгой, в которой напечатана эта любопытная легенда, но публикует ее выходные данные-Marmier X. Les lettres sur le Nord (Мармье К. Письма о Севере). Ксавье Мармье, французский путешественник и писатель, побывал в Северной Европе, в Африке, Америке, на Ближнем Востоке, отовсюду писал путевые очерки, потом романы, позже стал членом Французской академии. Посетил он и Россию, где познакомился с Н. Гоголем, П. Чаадаевым, В. Одоевским, П. Вяземским, И. Тургеневым, Л. Толстым, и стал первым западноевропейцем, представившим русскую литературу тамошнему читателю-переводил Пушкина, Гоголя, Бестужева-Марлииского, Жуковского и других, а его перевод "Героя нашего времени" Лермонтова до сих пор считается во Франции лучшим. Писал: "Ни одна литература, кроме русской, не проявила такого сильного стремления сохранить свой самобытный тон, свои местные формы, одним словом, свои отличительные черты национальной литературы; подобный факт воспринимается первое время с удивлением; но он становится понятным, если вспомнить, что эта литература была единственным убежищем для чувств национальной независимости и индивидуальной свободы, у которых не было иных способов для своего проявления..." Но все это было позже, много позже первого путешествия Ксавье Мармье по Северной Германии, бывшей земле бодричей. И нет ли в московских библиотеках его книги? В Историчке, которой я пользуюсь годами, ценя ее выше других за редкости и редкостную оперативность сотрудников, этой книги Мармье не оказалось, но выручила меня Горьковка МГУ, первая в моей жизни большая библиотека, которой я стольким обязан,- можно сказать, почти что началом жизни... Позвонил давнему своему знакомому Виктору Васильевичу Сорокину, главному библиографу Горьковки и одному из лучших знатоков старой Москвы, в которой on помнит в лицо чуть ли не каждый дом. Интересней всего с ним общаться, как это вам, дорогой читатель, ни покажется странным, на московских... кладбищах. Виктор Васильевич знает тысячи надгробий на Ваганьковском, Введенском, Пятницком кладбищах, наизусть некрополи бывших Донского и Новодевичьего монастырей; это он мне первым показал все московские декабристские могилы; в его неторопливых тихих рассказах будто оживают давно ушедшие москвичи с их страстями, привычками, родственными и дружескими связями, добрыми делами, грехами, преступлениями и подвижениями... -"Les lettres sur le Nord"? - переспросил он. - Marmier? Поищу! Выходные данные? - Первое издание 1840 года, Париж, второе - 1841-го, Брюссель. Тоже, естественно, на французском. Назавтра он позвонил мне и огорчил: - Названных вами изданий и с точно таким названием, к сожалению, нет. - Жалко! - подосадовал я. - Придется мне обращаться в Национальную библиотеку Франции по международному книгообмену. - Может, вас устроит парижское издание 1857 года? - Да мне любое! А что - неужто есть? - Есть... Я полистал ее - путешествия по Норвегии, Швеции, то есть Европейскому Северу. - А по немецким землям? - Да заезжайте, сами посмотрите! Книгу я выписал на себя. Лежит, дожидается. - Можно, я сейчас буду, минут через двадцать? - Пожалуйста. И вот она передо мной - "Северные письма" К. Мармье. Открыл, и, сразу за титульным листом, первая же глава - "Мекленбург", Северная Германия - два герцогства, примыкавшие к Балтийскому морю. Как раз на этой территории обитали в средневековье славянские племена. В центре земли бодричей стоял город Зверин (позже Шверин), на побережье - Росток, сохранивший свое название до наших дней, а также Рарог, называвшийся уничтожившими его датчанами Рериком. К. Мармье был слишком далек от затянувшегося диспута норманистов и антинорманистов, он скорее всего вообще ничего не знал о нем, как и о приписываемой Иокиму летописи. Просто юный путешественник довольно подробно записал легенду, которую услышал в бывшей земле бодричей, и так как она публикуется на русском языке впервые, то я приведу ее подстрочный дословный перевод, максимально приближенный к подлиннику. Перед этим большим абзацем - переложения древнейших мекленбургских мифов, не имеющих отношения к нашей теме, а далее следует нужный нам текст, перелагающий средневековую легенду, сохранившуюся в памяти далеких потомков балтийских славян до XIX века. Вот это место, слово в слово: "Другая традиция Мекленбурга заслуживает упоминания, поскольку она связана с историей великой державы. В VIII веке нашей эры племенем оботритов (в подлиннике Obotrites, то есть ободритов, бодричей, рарогов.- В. Ч.) управлял король по имени Годлав (Godlav), отец трех юношей, одинаково сильных, смелых и жаждущих славы. Первый звался Рюриком (Rurik-paisible, то есть "тихим", "мирным", "кротким", "смирным", "безмятежным"), второй Сиваром (Siwar-victoricux-"победоносным"), третий Труваром (Truwar-fidele- "верным"). Три брата, не имея подходящего случая испытать свою храбрость в мирном королевстве отца, решили отправиться на поиски сражений и приключений в другие земли. Они направились на восток и прославились в тех странах, через которые проходили. Всюду, где братья встречали угнетенного, они приходили ему на помощь, всюду, где вспыхивала война между двумя правителями, братья пытались понять ("разобраться"), какой из них прав, и принимали его сторону. После многих благих деяний и страшных боев братья, которыми восхищались и благословляли, пришли в Руссию (в подлиннике en Russie.-B. Ч.). Народ этой страны страдал (буквально gemissai, "стонал".-В. Ч.) под бременем долгой тирании, против которой больше те осмеливался восстать. Три брата, тронутые его несчастьем, разбудили в нем усыпленное мужество, собрали войско, возглавили его и свергли власть угнетателей. Восстановив мир и порядок в стране, братья решили вернуться к своему старому отцу, но благодарный народ упросил их не уходить и занять место прежних королей. Тогда Рюрик получил Новгородское княжество (в подлиннике la principaute Nowoghorod), Сивар - Псковское (de Pleskow), Трувар - Белозерское (de Bile-Jezoro). Спустя некоторое время, поскольку младшие братья умерли, не оставив детей, Рюрик присоединил их княжества к своему и стал главой династии, которая царствовала до 1598 года" (Marmier X. Lettres sur le Nord. Paris. 1857, p. 25-26; Мармье К. Северные письма. Париж, 1857, с. 25-26). Легенда необыкновенно любопытна, хотя век указан ошибочно, а исторические даты не подтверждают молодого возраста трех братьев. Годослав (Годлав) погиб в 808 году, а призвание его сыновей русские летописи относят к 862 году. И "королевство" казненного отца не было мирным! У рано осиротевших братьев вообще не было уже никакого королевства, то есть княжества. Воспитанные, очевидно, матерью и ближайшими родственниками, они с юности познали ратный труд - сопротивление родственных славянских племен продолжалось. Имея, очевидно, огромный боевой опыт в борьбе с немецко-датскими захватчиками и придя на Русь значительно раньше 862 года, они действительно защищали поначалу рубежи Новгородской земли от повсеместной тогда экспансии норманнов и викингов. Все трое были уже в солидном возрасте, когда получили княжеские столы, что в какой-то степени объясняет скорую и почти одновременную смерть Трувора и Синеуса. Дольше их прожил Рюрик, умерев, как и его дед Гостомысл, уже в глубокой старости... Не было, кажется, в мировой исторической науке течения более вредного и спекулятивного, чем норманизм,- своего рода многовекового наукообразного террора, унижавшего русский народ, искажавшего его историю! И пришла пора окончательно похоронить норманизм, так как за бесконечными спорами на эту тему исчезало куда более важное-историческая суть, подлинные задачи науки.. - А в чем она, эта суть, какие задачи? - В том, чтобы, используя старый, новый и новейший археологический материал, индийские, греческие, римские, византийские, ватиканские, армянские, еврейские, английские, немецкие, болгарские, русские, скандинавские, арабские источники, мифы и литературу разных широт и меридианов, богатейшую символику и конкретику дошедшего до наших дней прикладного народного искусства, данные общеславянской истории в связи с историей сопредельных народов, антропологию, нумизматику, сфрагистику, геральдику, верования и сказания, восстановить подлинную историческую картину средневековой, древней и древнейшей жизни наших предков, с достоинством ввести ее в русло мировой истории, в просветление! 27 Меня особо заинтересовало слово "русь" в перечислении племен, со старейшинами которых Гостомысл согла- совал призвание Рюрика. Конечно, это могла быть новгородская колония западных славян, согнанных датчанами и немцами с родных мест в первой половине IX века. Только откуда все же могло взяться это слово, которым назвалась впоследствии наша великая страна с ее великой историей! До сего дня почти все исследователи выводят слово "русь" из иностранных источников. О близкозвучных этнонимах "руты" или "руги" мы уже говорили. Уточнюво II-III вв. н. э. меж балтами, славянами и германцами .жили какие-то руги. В V веке они зафиксированы на Среднем Дунае. Еще Тацит называл их "Reudignii". Ученые .возводя! это племенное имя к термину, означающему "корчеватели леса",-значит, руги занимались земледелием. Один автор предлагает взять за исходное понятие, образовавшее этноним "русь", слово "медведь", ибо оно во многих западноевропейских языках имеет общий корень "urs". Финны и карелы, далее, словом "руотси" называли дружинников у варягов. В смысловой основе этого тер.мина лежали понятия "весельные люди", "гребные воины", но он в равной степени относился к славянам и шведам! Есть в то же время исследования, выводящие имя нашей родины от днепровского притока Рось, и вся эта пестрота мнений дает повод новым и новым дискуссиям. Истина же, быть может, находится посредине,-Русь, Россия, исходное имя нашей родины, возможно, исторически сложилось из многих источников. В таком случае упрекать кого-то, в частности великого Нестора, в непатриотизме, норманизме и прочее-дело несерьезное, тем паче, что все эти гипотезы научно не подтверждены до сего дня и, возможно, это вообще пустой спор. Решаюсь высказать свою точку зрения на происхождение слова "русь", которая мне представляется достаточно конкурентоспособной. Любознательный Читатель. Интересно! - На нее натолкнул меня замечательный ученый, великий словак Павел Шафарик-лингвист, диалектолог, этнограф, историк, знаток славянских древностей и языков. Родился он в 1795 году, окончил университет в Иене, учительствовал в Сербии, редактировал первый чешский иллюстрированный журнал, много занимался научными изысканиями в Праге в условиях противодействия австровенгерских властен, был цензором и хранителем библиотеки, терпел всю жизнь материальную нужду, нравственные утеснения, тяжело болел и незадолго до смерти, весной 1860 года, даже в отчаянии бросился во Влтаву. Павел Шафарик первым доказал, что славяне вместе с романскими и германскими народами внесли равноценный вклад в формирование европейской цивилизации, его работы сыграли исключительную роль в подъеме национального самосознания всех славянских народов. Он оставил большое научное наследие по славянскому языкознанию и истории, среди которых главное место по праву занимает его многолетний труд "Славянские древности", в котором, как писали тогда, "под пеплом древности" автору "удалось найти столько света, что не только история славян, но и их старых соседей - скифов, кельтов, германцев, сарматов, финнов и др. - получила нежданную ясность и достоверность"... На его надгробии надпись: "Въ красных Mipa воспитал ся отъ юности своея..." Строго говоря, слова "реудигнии", "руги", "руты", "руотси" или "роксоланы", например, от которых производил имя наших предков Д. И. Иловайский, фонетически все же довольно далеки от слова "Русь", и в английских, например, средневековых источниках, начиная с XII века, вначале упоминалась Русия, Руссия, Руссы (Rusia, Riiisу sie, Russi), потом появилась Рутения (Ruthenia), которую, как писал в своей "Хронике" XII в. Роджер из Ховента, "мы предпочитаем называть Руссией"... А "рос" греческих и арабских авторов или "рус" латинских? От речки Роси или латинского слова "rus", означающего сельскую местность? Но ведь сельских местностей было множество в Европе, а наша родина издревле славилась городами. И уже в глубокой древности большое племя наших предков, если какая-то часть его действительно некогда обитала в крохотном бассейне Роси, скорее обрело бы этноним, связанный с магистральными причерноморскими рекамиДоном, Донцом, Днепром, Днестром, Дунаем. В названиях этих рек настойчиво повторяется звукосочетание "дн", все они даны каким-то одним древним народом, и мы скоро обратимся к нему, жившему на берегах северочерноморских рек пять тысяч лет назад, среди которого обнаруживаются явные следы и наших далеких предков... - Даже?! - Но вначале, пожалуйста, закончим тему о происхождении слова "Русь"... Люди Земли издревле жили в горах и пустынях, в тундре и джунглях, у морей или в степях, живут и сейчас. Русские же деревни чаще всего лепятся к рекам. Так же располагались и наши древнейшие поселения, из которых образовались позже первые русские города, все без единого исключения обосновавшиеся на реках. Река снабжала наших предков рыбой, пернатой дичью, самым лучшим бобровым мехом, обеспечивала добычливую охоту на диких копытных у бродов, звериных водопоев, речных обрывов, давала воду для приготовления пищи, омовений, полива садов и огородов, корм домашней водоплавающей птице и луговую траву для скота. И еще одно, очень важное,- никаких дорог через леса в те времена не было, и река предоставляла легкий, идеально гладкий путь: летом по воде, зимой по льду. Река образовывала также естественную защиту на крутых, изрезанных притоками берегах... На реках и речных водоразделах издревле обменивались товарами соседи, по рекам шла и международная торговля, которая приносила доходы от пошлин, взимаемых с иноземных купцов. Реки давали выход к морям, на дальние внешние рынки. И наконец, особый разговор - о значении рек в военном деле. Имею в виду не только речные обрывы, на которых стояли феодальные замки и укрепленные города. У водных преград возводились системы Киевско-Переяславских крепостей, позже-феноменальные каменные Новгородско-Псковские крепостные линии. Наши предки умели также великолепие использовать привычную для них природную среду-реки, озера и болота-в открытых сражениях. Очевидно, это подсобное тактическое средство русы зналп с незапамятных времен, когда конных кочевников, прискакавших за добычей на земли наших предков-пахарей, встречали на бродах и переправах отчаянно сражавшиеся пешие воины. Далеко не всегда и по разным причинам река становилась помощником и другом, и мы, не забывая горьких уроков на Стугне, "Каяле", Калке, Сити, Пьяне, свято помним победоносные битвы на Днепре, той же Стугне, Западной Дв1п:е, Эмайыге, Неве, Чудском озере, Воже, Непрядве, Ворскле, Угре, Ведроше, Березине, Волге... Наши далекие предки обожествляли реку, и первое свидетельство о почитании славянами рек и водяных божеста (нимф) зафиксировано у византийца Прокопия в VI веке н. э. Нестор тоже писал, что в языческую эпоху мы вместо богов почитали реки, озера, источники. В другом средневековом русском сочинении сказано: "наша язычники клали требы озерам и рекам, ради немощи очныя умывались в кладезях и повергали сребреники". После крещения Руси долго еще свершались у рек языческие народные празднества. Из Стоглава: "сходились мужи и жены и девицы на ночное плещеванье и безчинный говор и на бесовские песни и на плясанье и скаканье"; "тогда к реце идут с великим кричанием, аки беси и умываются водою". В житии преподобного Нифонта есть некоторые подробности праздника: "бесы в виде человеческом, ови бьяху в бубны, друзии же в козице и в сопели сопяху, инии же возложиша на лица своя скураты и идяху на глумление человеком и, мнози, оставивше церковь, течаху на позоры", то есть на это зрелище... Так вот, Павел Шафарик поразил меня одной своей фразой, которой предшествовало утверждение, что в праславянском языке река называлась "руса" ("rusa"). Он писал: "Это коренное славянское слово, как общее существительное имя, уже осталось в употреблении только у одних русских в слове русло, означающем ложбину, русло реки, глубь, вир; но как собственное имя рек, городов и селений, более или менее близ них лежащих, употребляется почти у всех славян". И далее словацкий ученый привел двадцать топонимов, производных от корня "рус", в землях "русских, русняков (украинцев), поляков, чехов, словянов (словаков), босняков, сербов и болгаров". Попутно ищу в своих заготовках карточку с интересной выпиской из трудов знаменитого русского историка прошлого века: "Народное имя Рось или Русь, как и многие другие имена, находится в непосредственной связи с названиями рек. Восточная Европа изобилует реками, которые носят или когда-то носили именно это название. Так Неман в старину назывался Рось; один из его рукапов сохранил название Русь; а залив, в который он впадает, имел название Русна. Далее следуют: Рось или, Руса, река в Новгородской губернии, Русь, приток Нарева; Рось, знаменитый приток Днепра на Украине; Руса, приток Семи; Рось-Эмбах; Рось-Оскол; Порусье, приток Полиста и прочие. Но главное, имя Рось или Рас принадлежало нашей Волге" (Иловайский Д. Разыскания о начале Руси. М., 1882, с.70-71). Стоп! Ведь от того же праславянского корня "рус" образовано слово русалка, "нимфа" Прокопия! С древним культом ее связано множество языческих поверий. Русалки, шаловливые, прекрасные в своей наготе девы, могут соблазнить любопытного мужчину, защекотать до смерти или увлечь в реку и погубить. Они живут в речной глуби или мельничных омутах, в троицу качаются на ветвях деревьев, куда, задабривая их, женщины вешают пряжу и платки. Стоит девушке тайно сплести венок в лесу и бросить его на воду для русалки, та сразу же даст любимого. Поверья эти полны поэтического очарования и дожили кое-где до нашего времени. А вот и новые слова того же гнезда. Русалкино заговенье. Во времена В. И. Даля в первый день после христианского праздника - апостольского поста, или петровок, в селениях Нижней Волги "девки идут все толпою с песнями на Волгу, бросают венки, провожая русалку, чудовище, представляемое несколькими парнями, покрытыми одним парусом; впереди несут на шесте занузданный конский череп, позади идет дико наряженный погонщик". "...На Русалку, или Семик, девки крестят в лесу кукушку, кумятся, завивают венки, а на русальнице, русальной или русальской неделе, следующей за Троицей, с Духова дня (перед праздником Пятидесятницы) более в лес не ходят порознь, тут гуляют русалки". Привожу это просторное гнездо русских слов и понятий, чтобы показать, насколько прочно укоренились языческие верования и обряды, связанные с русалками, в нашем народе-они переплелись с церковными праздниками и живут на Руси почти тысячу лет после принятия христианства! Языческий обряд-весенние песни и пляски у реки,которые осуждали церковники, о чем мы говорили выше, назывались русалии. В житии святого Нифонта: "...нарекоша игру ту русалья". В. И. Даль собрал еще немало диалектных русских слов, производных от того же исходного корня "рус". Это руслень - "приполок за бортом, за который крепятся ванты", руси - "обруч, обогнутый сетью", русленый, то есть цеженый квас, руслина-быстрина, стрежень, русленик-цедилка,, руст; как говорят, что вода идет рустом, это значит, она идет потоком, струей. А к слову русый, означающему цвет волос. Даль прилагает русскую присказку: "Руский народ русый народ". И еще В. И. Даль зафиксировал в своем словаре собственное имя Рус, объяснив его как "сказочное чудовище днепро.вских порогов"; величайший знаток русского языка, быта и верований не мог внести в свой словарь этого слова, не услышав его в народе! И от древнейших языческих времен осталось у русских мужское имя Руслан, памятное по пушкинской поэме; это звучное древнерусское имя входит в современные словари личных имен, и я сегодня знаю в Москве нескольких Русланов. Главным же путеводным словом для нас остается "русло", присущее только русскому языку образованное от корня "рус" с конечной русской флексией, очень распространенной в нашем языке; сравните: вес-ло, ветр-и-ло, корм-и-ло, тяг-ло, сус-ло, мы-ло, ора-ло, Яр-ило, мас-ло, точ-и-ло коромыс-ло и так далее. Приступим к главному. Великое множество племен л народов на земле назывались по месту их преимущественного обитания, многие отставшие в общественном развитии в зависимости от этого обстоятельства называют себя и до сего дня. Самоназвание приморских чукчей - ан калын ("морские жители"), эвенков-оленеводов и охотников-дункан ("жители сопок"), бедуины-значит "степные", "жители пустынь", селькупы-шеш куль ("таежный человек"), африканские тервины-"лесные", индейцы сенека-нунда-вэ-о-но ("великий народ холмов"), индонезийские батаки - "живущие на воде". А восточнославянские раннесредневековые поляне - это "жители полей", дреговичи - "жители болот", древляне - "жителя дебрей, лесов", однако различия существовали только для них самих, и все они с незапамятных времен селились вдоль рек... И вот я решаюсь высказать предположение, которое, как мне кажется, выдерживает требования исторической лингвистики, топонимики, истории, логики. Если "руса" - это "река" - извечное место поселений наших предков, с которой всегда был так тесно связан их образ жизни и верования, "рус" - праславянский корень, образовавший такое большое гнездо слов только в русском языке. Рус - полузабытое мифическое днепровское божество, то обобщенный этноним "русы" или "руссы" - издревле значило "живущие на реках", "жители рек", "речной народ"... - Но когда это - "издревле"? Ведь на Днепре славяне появились в V веке нашей эры, во главе с князем Кием! - Это одно из глубочайших заблуждений, идущее от первого русского историка Нестора, очевидца возвеличения Киевской Руси, но ограниченного в своих знаниях о древности. К тому же у него нет дат. И гипотеза о том, что все славяне будто бы расселились с Балкан,- не более как гипотеза. Полностью согласен с выводом современного украинского исследователя А. П. Знойко: "Могучая Киевская держава IX-XIII вв. была только одним из позднейших фактов истории Руси (курсив мой.- В. Ч.), стародавняя же история и культура ее еще ждут широких исследований..." Наши отдаленные предки всегда жили на Днепре, они были автохтонами, то есть коренными жителями приволжских и причерноморских степей и прилегающих районов Европы. На Киевских холмах археологи находят целые клады римских монет I-IV вв. нашей эры - видимо, предки полян производили излишки собственных товаров для международной торговли. А Геродот, посетивший южнорусскую степь еще в V в. до нашей эры, писал о северных районах, где у "множества огромных рек" жили так называемые скифы-пахари, "которые сеют хлеб не для собственных нужд, а на продажу". Милоградская культура Среднего Поднепровья (VII-II вв. до н. э.), более поздние зарубинецкая и черняховская (II-V вв. н. э.) несли в себе немало элементов, доказывающих их славянскую принадлежность. И на протяжении тысяч лет здесь сохранялась непрерывная земледельческая традиция. Знать, и в самом деле "глубоки омоты днепровския"! - Но не станете же вы уверять, что пять тысяч лет назад в причерноморских степях жили далекие предки славян, русских! Для этого очень смелого предположения нужны доказательства. - Они есть, и смелость ни при чем, если речь идет о подлинно научном, объективном знании... Предыдущие страницы, кстати, были уже написаны, когда мне посчастливилось найти один старый сборник статей русских историков, археологов, ученых, любителей старины. В публикации профессора Ф. И. Кнауэра "О происхождении имени народа Русь" высказана интереснейшая гипотеза, ссылок на которую я не встречал. Автор пишет, что в древнеиндийских гимнах "Ригведы" упоминается мифическая река Rasa, "великая матерь", текущая па дальнем северозападе, на старой родине. А в "Авесте", священной книге древних персов, приписываемой самому Заратустре, говорится о реке Ranha, где живут люди без главарей, где господствует зима и земля покрыта снегом; позже у персов это река Raha, отделяющая Европу от Азии. Скрупулезным филологическим анализом исследователь доказывает этимологическое тождество этих названий с древним именем Волги - Ра, которое обрело впоследствии такие формы, как Рос у греков и арабов, Рось, Русь, Роса, Руса у славян. Последними топонимами были названы многочисленные северо-западные реки на новых местах расселения народа, вышедшего в глубокой древности на свои исторические пути с Волги, так же как другие древнеиндоевропейцы, переселившиеся с нее на дальний юго-восток, назвали один из притоков Инда именем той же реки-прародительницы Rasa. Автор считает, что "имя народа "русь" чисто славяно-русского происхождения" и "в точной передаче слова означает не что иное, как "приволжский народ" (Труды одиннадцатого археологического съезда в Киеве, 1899. М., 1902, названная статья, с. 1-19). Снова вспомним также компоненты главных гидронимов Причерноморья "дн". Реки Дон, Донец (Северский - большая, длиной более тысячи километров река), Днепр, Днестр, Дунай. Ученые пришли к выводу, что названия всех этих рек образовались от одного понятия, принадлежавшего древнейшему народу, что жил в этих местах с незапамятных времен. - Неизвестно какому? - Это были предки ариев, то есть индоевропейцев, чья прародина локализуется наукой в степном Поволжье н Причерноморье. - Что значит арии? - "Этноним арии,- пишет современный исследователь Я. В. Чеснов в сборнике "Этнографы рассказывают", выпущенном Институтом этнографии им. Н. Н. МиклухоМаклая (М., 1978., с. 26),-многие тысячелетия назад означал "пахари", а затем стал названием господствующего народа в древней Индии"... Возможно, добавлю, что между словом "арии" и общим в своей коренной основе для всех балто-славянских народов словом, означающим это исходное понятие, есть связь. Литовская, например, форма слова "пахать" - arti, ariu, в народном говоре "пахарь" - arijas, латышская - art, aru, сербскохорватская - орати, польская - огас, чешская orati, старорусская - орати и т. д. В Индии же слово aryia приобрело значение "благородный", "верный"... Так вот, если возвратиться к названиям северочерпоморских рек, то в древнейшем памятнике арийской культуры "Ригведе" слово "дану" обознагчает реку вообще. В поздних произведениях санскритской священной литературы, появившихся в Индии, это словореликт не встречается... Но вернемся к арьям (ариям) и "Ркгведе". - Сразу множество вопросов! Что такое "Ригведа"? Когда и где она написана? Какое отношение имела древкейшая индийская литература к Причерноморью? Какая вообще может быть связь между народами, столь отдаленными исторически, и районами, столь отдаленными географически? - Веды - памятники древнеиндийской литературы, написанные еще до возникновения буддизма. Переводится слово "веды" как "знание", и мы вспомним к месту русские слова, образованные от того же древнейшего первокорня,- "весть", "ведать", "ведомости", "ведун", "ведьма", "ведомство", "известия". "Ригведа", "веда гимнов"- колоссальный, по объему превосходящий Илиаду и Одиссею, вместе взятые, сборник лирико-мифологических священных песен, созданный в районе Афганистана - Пенджаба в последней четверти II тысячелетия до нашей эры арьями-скотоводами, которые переселялись в Индию на протяжении примерно пяти столетий. - Откуда? - Из степной и лесостепной зоны Восточной Европы, с междуречий Волги-Дона-Днепра-Днестра, где в III тысячелетии до нашей эры сложилась индоиранская, или арийская (индоевропейская), языковая и культурная общность. Арьи тесно соседствовали или даже составляли близкородственную общность с протобалто-славянскими племенами. Одно из главных научных подтверждений этого факта - поразительное сходство санскрита ведических арьев со славянскими, особенно восточнославянскими языками-по основному лексическому фонду, грамматическому строю, роли формантов и множеству других частностей. Об этом написана тьма исследований, но мы вынуждены ограничиться несколькими наиболее показательными примерами. Санскритское nabha, nabhaca - это место обитания богов, пространство, несущее солнце и облака, рождающее зной и дождь, имеет соответствия во многих индоевропейских языках, но наиболее близко этому понятию русское "небо, небеса", выраженное в удивительно сходной лексической форме