их юных соотечественников в свой час при/тут знания и размышления о самой тяжкой беде, постигшей русский народ в стародавние времена, когда он был лишен величайшей силы - единения, понес неслыханные жертвы, испытал великие муки, выполнив, однако, свою историческую миссию и оставив национальную совесть незапятнанной. Эти размышления не исчезнут и за далекими горизонтами следующего тысячелетия, как жили они асе тысячелетие исходящее... Русский народ сдержал на восточных рубежах Европы печенежские, гузскяе, половецкие орды, что было лишь драматическим прологом к трагедии XIII века!.. "Русь была отброшена на несколько столетий, - пишет Б. А. Рыбаков, - и в те века, когда цеховая промышленность запада переходила к эпохе первоначального накопления, русская ремесленная промышленность должна была вторично проходить часть того исторического пути, который был проделан до Батыя". А сейчас я для того молодого любознательного читателя, который впервые задумается о роли и месте его народа в истории, приведу раздумья трех великих людей прошлого, его славных соотечественников. Первый из них, гений с кипучей кровью и солнечным умом, прожил немного, но успел исколесить почти всю Европейскую Россию, дважды ступив в азиатские пределы; он никогда не был в Западной Европе, но увидел и узнал многие народы, черпая бесценные духовные, нравственные сокровища к жизни родного своего народа русского. Второй - человек строгого, пытливого и обширного ума, родившийся на великой Волге, - не только предрек социальные перемены в жизни русского и всех других народов России, но и прошел за верность своим идеалам тяжкий путь страстотерпца от Петербурга до Внлюйска. Третий, родившийся, как и первый, в сердце России - Москве, философ, стойкий революционер, блестящий публицист, вынужденный большую часть жизни провести в изгнании, оставаясь велиликим патриотом своего народа, последовательно разрушая в Западной Европе миф о дикости и варварстве его и его собратьев по глубоким этноисторическим корням, сказал больше ста лет назад слова, хорошо звучащие и сегодня: "Мы никогда не были ни националистами, ни панславистами. Ничто не отклоняет революции в такой степени от ее большой дороги, как мания классификаций и зоологических предпочтений рас, но несправедливость к славянам всегда казалась нам возмутительной"... Итак, прошу, неизвестный и доброжелательный мой читатель, подумать над высказываниями трех этих великих русских людей на тему, в которую мы с тобой вынуждены были вникнуть. А. С. Пушкин: "Русские необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощенную Русь и возвратились в степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной Россией..." Н. Г. Чернышевский: "Нет, не завоевателями и грабителями выступают в истории политической русские, как гунны и монголы, а спасителями, спасителями от ига монгольского, которое они сдержали на мощной вые своей, не допустив его до Европы, быв стеной ей, правда, подвергнувшейся всем выстрелам, стеною, которую вполовину разбили враги". "Жалко или нет бытие подобных народов? Беша и быша, яко же не бывше. Прошли, как буря, все разрушили, сожгли, полонили, разграбили и только... Быть всемогущими в политическом и военном смысле и ничтожными по другим, высшим элементам жизни народной?" А. И. Герцен: "Татары пронеслись над Россией подобно туче саранчи, подобно урагану, сокрушающему все, что встречалось на его пути. Они разоряли города, жгли деревни, грабили друг друга и после всех этих ужасов исчезали за Каспийским морем, время от времени посылая оттуда свои свирепые орды, чтобы напоминать покоренным народам о своем господстве... Материальный ущерб после неоднократных опустошений привел к полному истощению народа, он согнулся под тяжким гнетом нищеты. Люди бежали из деревень, никто из жителей не чувствовал себя в безопасности... Именно в это злосчастное время, длившееся около двух столетий, Россия и дала обогнать себя Европе". Однако просвещенная Западная Европа ничего не знала обо всем этом! Британцы, например, накопившие в домонгольские времена много сведений о Руси и даже вобравшие в свой язык некоторые русские слова, попросту забыли о нашей родине, два с половиной века истекавшей кровью. Самые образованные англичане даже в первой половине XVI века весьма смутно представляли себе, где вообще эта Руссия или Рутения, с князьями коей некогда почитали за честь породниться их короли. Подробное географическое сочинение Роджера Барлоу, написанное около 1540 - 1541 гг., помещает Россию где - то "у Сарматских гор" и "гор Гиркании"... А. С. Пушкин: "Европа в отношении России была столь невежественна, как и неблагодарна". А теперь нам с вами, дорогой читатель, предстоит побывать на поле русской славы, на поле Куликовом... Отрицать роль личностей, этнических или религиозных процессов в истории было бы нелепо. Только исторические векторы, направившие войска Дмитрия и Мамая на Куликово поле, сложились из множества и иных, куда более глубоких сил, сделавших это великое сражение главным по своему значению событием истории не только XIV зека, но и многих предшествующих и последующих веков. Сражение за Непрядвой одни (в частности, "евразийцы") считали решительным столкновением "леса и степи", и до наших дней эта тема - схема не только насквозь проходит через публикации главного зарубежного "евразийца" Г. Вернадского, но и, к сожалению, заполняет многие страницы свежих исторических и неисторических романов... Другие видели в Куликовской битве разрешение извечной борьбы между "Западом и Востоком" или рассматривали ее как эпизодическое и чисто военное происшествие. Наконец, самое распространенное, живучее и, быть может, самое неверное представление о Куликовской битве постепенно сложилось под влиянием русских летописцев и первых наших профессиональных историков, рождая и поныне множество спорных по смыслу стихотворений, поэм, речей, статен и глав романов о громкой победе русских над монголо - татарами, христиан над "бусурманами", то есть мусульманами. Повнимательней присмотримся, что собою представляла к 1380 году Золотая Орда, и в частности войско Мамая, с этнической и религиозной точек зрения. Строго говоря, оно не было "татаро - монгольским" или "монголо - татарским". В самом деле, о каких монголах на Волге к концу XIV века может идти речь, если за полтора столетия до этого с Батыем осталась в его отцовском, джучиевом улусе совсем небольшая горстка коренных монголов, к тому же теряющих уже свои национальные признаки из-за многочисленных смешанных браков с иноплеменницами? И, видно, недаром русский летописец среди народов, пришедших на Русь в орде Батыя, ставит на первое место "куманов", то есть кипчаков, половцев, недаром в старых русских исторических трудах и даже справочниках Золотая Орда называлась также "Кипчакской". Арабский же историк Эломари, касаясь основного этнического состава Золотой Орды XIV века, совсем не упоминает монголов; "В древности это государство было страною кипчаков, но когда ими завладели татары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они (то есть татары) смешались и породнились с ними, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами их (то есть татар), и все они точно стали кипчаками, как будто одного рода с ними". Быстро растворялись в местном населении не только разноплеменные монголы, для коих время и события уготовили быстрое и окончательное разрушение родового единения, но и довольно стойкие племенные монгольские образования. В фундаментальном труде Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского "Русь и Золотая Орда" (М. - Л., 1950) рассказывается о двух многочисленных монгольских племенах, этнические судьбы которых были прослежены учеными. Джалаиры и барласы в результате захватнических военных походов степняков первой половины XIII века оказались в Семиречье среди коренного тюркского населения. Оттуда во второй половине XIII в. джалаиры перекочевали в район Ходжента (Ленинабад), а барласы - в долину реки Кашкадарьи. "Два этих больших монгольских племени - джалаиры и барласы - пришли из Семиречья в какой - то мере отюреченными в смысле языка. На новом месте они настолько уже были отюречены, что в XIV в., во всяком случае во второй его половине, считали своим родным языком тюркский язык" (курсив мой. - В. Ч.), И еще одно научное сведение, касающееся уже судеб всего монгольского этнического элемента Золотой Орды: "После образования Золотой Орды кипчаки составили основное ядро ее населения, и процесс отюречнвания численно небольшого слоя монгольского населения был закончен в XIV в." (Аракин Д. В. Тюркские лексические элементы в памятниках русского языка монгольского периода. - В кн.: Тюркизмы в восточнославянских языках, с. 121). Для немногочисленных потомков основателей Золотой Орды стала совсем чужой их далекая родина, язык предков, суровый степной уклад жизни, сменившийся паразитическим сибаритством. Их давно уже не объединяли ни жесткие каноны устной Чингизовой ясы, совершенно забытой, ни древние верования, потому что даже среди первых монголов - европейцев были и христиане - несториане, и буддисты, и язычники - шаманисты, а с начала XIV века все больше становилось мусульман. Что же касается культуры, объединяющей тот или иной народ, то ни о какой золотоордынской культуре нельзя даже и заикаться, потому что завоеватели - пришельцы не умели писать на своем забытом языке, не умели ни строить, ни ваять, а первоначальное этническое расовое растворение в различных народах усилилось в тюркоязычных половцах, сменившись последующим и окончательным - в хорезмийцах, из которых несколько поколений чингизидов - джучидов набирали советников, чиновников, евнухов, писцов, сборщиков дани, военачальников. Так что монголов на Волге в конце XIV века нельзя рассмотреть даже в самые сильные исторические микроскопы. "Татары", как я уже писал в первых главах этой публикации, - собирательное, чрезвычайно условное летописное название разноплеменного войска, нападавшего на Русь в 1223, 1237, 1239 и 1240 голах - никакого этнического отношения к предкам современных поволжских татар не имели. Центральноазиатские племена татар (та - та, та - тань), как мы знаем, полностью были уничтожены еще ордами Чингиза. Корни же казанских татар уходят в глубь времен - к многочисленному, стойкому народу, создавшему еще в домоигольское свое средневековье богатое и сильное государство Волжскую Болгарию (Булгарию). Вместе со своими родственниками и соседями, свободолюбивыми степными рыцарями башкирами (башгирдами), волжские болгары первыми побили Субудая в 1223 году, потом стали первой жертвой первого похода Бату - Субудая на запад, первыми отчаянно восстали в глубоком тылу их войск, сделались, как и русские, данни - ками Орды, и неверно с исторической и нелепо с лингвистической точки зрения повторять сегодня слова о татарском иге, да еще к тому же... над татарами. В эпоху же позднего средневековья этнически смешанное Казанское ханство действительно стало одним из последних осколков распавшейся Золотой Орды; перед походом Ивана Грозного в нем пребывало в рабстве около ста тысяч русских людей... Привычные выражения "монголо - татарские завоевания" или "татаро-монгольское иго" недостаточно полно отражают этнический состав степняков, напавших на Русь в XIII веке, и затушевывают социальную, классовую, автократическую природу феодальной империи средневековья, жестоко эксплуатировавшую позже множество народов и регионов Евразии. Пользуясь этими общеупотребительными упростительными терминами, замену которым, очевидно, найти нелегко, мы всегда должны иметь в виду связанные с ними объективные обстоятельства больших исторических событий тех времен. Эксплуататорская власть Золотой Орды распространялась на огромную территорию Евразии, ее контуры являли собой гигантский многоугольник, по границам которого находились районы сегодняшней Молдавии, Кемеровской области, Крыма, Азербайджана, пермских лесов, Среднего Урала, бассейна Оби, низовьев Сырдарьи и Амударьи. Гнет Золотой Орды, разъедаемой спонтанными противоречиями и внешнеполитическими факторами, в середине XIV века слабел повсюду, и жалкий авантюрист Мамай лишь сделал попытку приостановить колесо истории. Л. Н. Гумилев настаивает, будто "тесный союз", якобы существовавший между Ордой и Русью, к тому времени "стал тягостным для обеих сторон" из-за изменения на Волге религиозной ориентации и включения золотоордынцев "в чужой и враждебный Руси суперэтнос". По его мнению, на Куликовом поле "бой шел вовсе не с "погаными" (то есть язычниками), а с "бусурманами" (то есть мусульманами)". Посмотрим, так ли это, приняв к сведению, что никакого религиозного, "мусульманского суперэтноса" в Азии никогда не было и не могло вообще быть, как не было, например, "христианского суперэтноса" в Европе. Какого роду - племени был Мамай - никто не знает. Он мог быть из половцев - кипчаков, составлявших в орде этническое большинство, из хорезмийцев, которые к тому времени забрали в свои руки весь служилый аппарат Бату - Сарая и главных провинций, мог быть и китайцем, и человеком совершенно неопределенного национального происхождения - условно скажем, "татаро - монголом". Вознесся Мамай при хане Бердибеке, женившись на его дочери. Вместе с тестем умертвил его родного отца и двенадцать братьев. Бердпбеку аллах не дал наследника, и в двадцатилетней золотоордынской "замятие", перебравшее двадцать одного хана, Мамай, этот придворный интриган и честолюбивый военный служака, чувствовал себя как рыба в воде. Русский летописец отмечал, что у него "гордость бе велиа и чаяние выше меры". Мамай трижды завоевывал Сарай и трижды изгонялся оттуда, потом закрепился на западе улуса - в понизовых междуречьях Днепра, Дона, Волги, на Кавказе, в Таврии. К походу на Москву Мамай готовился два года и собрал всех, кого мог собрать с помощью денег, посулов и плетен. Тотальной мобилизацией и скупкой вооруженных орд были охвачены не только подвластные ему земли, но и далекие их окраины, евразийские глубинки. Мамай "даваше обильно всем и посла во многие страны" уговаривателей - эмиссаров с торбами, наполненными данническим и награбленным русским серебром и заемным генуэзским золотом. "И снидошася к нему от многих стран Татарове на ласкание его и даяние"... Татары? Вовсе нет! Этим условным этнонимом летописец назвал невообразимое по национальной и религиозной пестроте полчище наемников, добровольцев и подневольных, многим из которых суждено было остаться на Куликовом поле и сорокаверстном кладбище, протянувшемся от Непрядвы до Красивой Мечи. Среди профессиональных степных грабителей и усмирителей, составлявших значительную часть вооруженных сил Золотой Орды и поскакавших на легкую, как им казалось, поживу за авантюристом, наверняка было большинство тайных и явных язычников. "Как бы ни были велики успехи ислама и при Узбек-хане, они не выходили за пределы городской жизни и феодальной верхушки степи". "...Еще в XV в. в Дешти - Кыпчак было много язычников, т. е. многие придерживались шаманизма" (упомянутая работа Д. Грекова и А. Якубовского, с. 166, 168). Не исключаю, что в орде Мамая находилось также некоторое число "татаро - монгол", заброшенных судьбой и событиями из бывшей далекой метрополии с ее столицей Пекином. Кто они были по вероисповеданию? Только не мусульманами! Г. Е. Грумм-Гржимайло отмечал, что еще и в XVI веке господствующей религией в Монголии был, наряду с буддизмом, древний шаманизм. Так что эта часть войска состояла из буддистов, язычников - шаманистов и даже конфуцианцев; китайцы - воины, верно служившие монгольской династии Юань, и окитаившиеся разноплеменцы, изгнанные из страны народным восстанием 1368 года, могли доскакать в поисках грабительского прокорма до крайних пределов распадавшейся империи. Среди "татаро - монгол" наверняка были также христиане - несториане; эта вера пришла в монгольские степи еще до Чингиза, сохранялась все средневековье, и ее исповедовали даже некоторые ханы, например сын Батыя Сартак. Конечно, мусульман хватало в войске Мамая, и летописец, очевидно не зная их этнической принадлежности, обобщенно пишет о "бесерменах" (басурманах). Предполагают, что "бесермены" - эго камские болгары или хорезмийцы, но едва ли избегли этого похода другие "бусурмане", мусульмане - степняки! В XIV веке шла мусульманизация и тюркизация бесчисленных племен и народностей, согнанных в центр Великой Степи двухвековым военным самумом, И несомненно, что в полчище Мамая влились отряды кочевников из Заволжья, с границ Синей Орды - язычники, мусульмане и язычники - мусульмане, в чудовищной и часто спорной этнической пестроте коих не могут разобраться поколения ученых. На основании иссле^ дований Березина, Сенковского, Аристова, Бланкенагеля, Григорьева, Разумова, Сосновского, Ханыкова, Радлова, Потанина, Бартольда, Банзарова и многих других Г. Е. Грумм-Гржимайло приводит умопомрачительный список племен и род&в, составивших основу, например, "степных узбеков", которые в XVI веке заняли богатые земледельческие районы Средней Азии и слились с коренными жителями древнего Хорезма. В состав степного узбекского союза входили тюркские и отуреченные динлинские роды и племена - канглы, кипчак, киргиз, уйгур, карлык, аргын, алагин, тогус, юс, кучин; монгольские - хорлас, нукуз, кьжот, джалаир, ойрат, дорбет, онгут, татар, хонкират, мангыт, монгол, хатачии; не то тюркские, не то монгольские, не то тунгусские - кераит, найман, ктай (кидань), баргут; совершенно неизвестного этнического" происхождения - меркит, минг, кенегес, кынгыт... Всего, как пишет ученый, "до сотни, да и эта цифра не является еще окончательной". Подчеркну, что сведения относятся к XVI веку, и трудно даже вообразить, какая этническая пестрота была в центре Великой Степи на два века раньше, во времена Мамая, Тохтамыша и Тимура... В подвластных Мамаю районах прошла повальная мобилизация. Летописи называют мордовских князьков, а также ясов и черкесов. Можно ли их включать в "мусульманский суперэтнос"? Нет! Ясы, предки осетин, были в то время частью язычниками, частью православными христианами, а собирательным именем "черкесы" тогда и позже называли разноплеменные народности Северного Кавказа и Прикаспия, среди которых первые русские этнографы различали абадзехов, адиге, бесленеевцев, бжедухов, мехешевцев, егарукаев, убыхов, шепсугов и многих иных. Приняв христианство еще от первых византийских миссионеров, они упорно продолжали исполнять языческие обряды и обычаи даже после прихода сюда через несколько столетий ислама шиитского толка. Летопись числит в Мамаевом войске также буртасов - народность мадьярских этнических корней и языческих, как и мордовцы, верований, жившую в Прикавказье и Поволжье, где они полностью позже ассимилировались, хотя еще в XX веке в Поволжье сохранялось несколько деревень далеких потомков буртасов, почти неотличимых от русского населения, которое называло их бурташами. С большой долей вероятности можно говорить о вовлечении в поход стародавних соседей кавказских буртасов - аланов, которые были христианами. Об этих народах писал великий азербайджанский поэт Низами: Плечистые аланы позади, Буртасы слева рвутся напролом... Почти неизбежно в бешеный круговорот тотальных военных сборов были втянуты и русские "вольные люди", жившие грабежом летописные бродники, будущие казаки, несомненно, православные христиане; еще при Калке они целовали крест Мстиславу и тут же во главе со своим атаманом Плоскиней предали киевского князя. Позже они платили дань Золотой Орде, о чем сообщал венгерский король Бела IV в письме римскому папе. Шли с Мамаем, очевидно, и мелкие отряды литовцев, с пограни,чьем и княжеской резиденцией которых так тесно контактировал горе - завоеватель; было бы противоестествепно,:если б они не влились в левый фланг Мамаева полчища, когда Ягаило вел из метрополии многочисленную сильную армию к тому же полю Куликову. Кем же были по религиозной принадлежности литовцы? Не мусульманами и не католиками, потому что католичество в Литву пришло лишь после 1386 года, когда Ягайло женился на польской королевне Ядвиге, обменяв на ее красоту и польско-литовский престол древние верования своего народа. Сам он был в 1380 году не то язычником, не то крещеным язычником, войско же его делилось на православных и приверженцев дохристианской языческой веры. Кстати, плечом к плечу с Дмитрием Ивановичем, как известно, встали в полдень 8 сентября 1380 года два отважных и умных литовских князя. Андрей и Дмитрий Ольгердовичи привели с собой на Куликово поле нетолько псковских, полоцких, черниговских и брянских русских воинов, но и верных им витязей - земляков, сородичей и соплеменников. И еще уточню - митрополит литовский (киевский) Киприан, болгарин по происхождению, в 1380 году стал одновременно и митрополитом московским, так что в день Куликовской битвы противостояли друг другу тысячи единоверцев и единоплеменников, имеющих к тому же одного официального духовного пастыря. А знаменитый русский историк Н. М. Карамзин когдато разыскал в Синодальной библиотеке старинную книгу, в которой рассказывается, как 2 июля 1380 года прискакал в Москву один из стражей дальней границы Андрей Семенов. С пятьюдесятью конными удальцами он одиннадцать дней объезжал степями "силу" Мамая, а на двенадцатый его "имали и поставили пред Царем". Мамай спросил: "Ведомо ль моему слуге Мите Московскому, что аз иду к нему в гости?" Далее Мамай перечисляет "Орды, Царства и Князей", идущих с ним на Москву, и под конец просит передать Дмитрию: "может ли слуга мой всех нас употчивать?" Дмитрий, как мы знаем, смог употчевать их всех, но отметим одну подробность того важного разговора: разных князей - военачальников под своим штандартом Мамай числил более тридцати,"опрпчь Польских". И если участие поляков - католиков в битве на Непрядве не подтверждается другими источниками - Мамай мог просто прихвастнуть, - то историки, веря летописям, не сомневаются, что какую - то часть разношерстного войска, пришедшего на Куликово поле, составляли армяне - григориане - наемные или мобилизованные воины, вероятно, не из Великой Армении, на которую власть Мамая не распространялась, а потомки тех армян - изгнанников, что бежали на север в XIII веке, спасаясь за Кавказским хребтом от уничтожения ордой. И еще одно несомненное сведение об этническом и религиозном составе орды Мамая. Приплыл морем и прошел сушей на поле Куликово большой полк фряжских рыцарей, нанятый на заемные деньги черноморских и средиземноморских купцов. В наемном полку была та же этническая пестрота, которая характеризовала все это разбойничье - захватническое полчище. В Италии, откуда явилось на Русь закованное в рыцарские латы воинство, их называли кондотьерами - от слова condotta - "наемная плата". Отряды хорошо вооруженных авантюристов, нанимаемые в XIV веке итальянскими феодалами и мелкими тиранами, боровшимися за власть, города и земли, состояли в основном из немцев, но были среди них также английские рыцари, например свирепый Джон Гаквуд, предводитель отряда наемных англичан, французские и итальянские искатели легкой наживы,служившие оружием тому, кто больше платил. О религиозной их принадлежности едва ли стоит говорить - быть может, только в детстве они были христианами - католиками. Один из самых беспощадных разорителей итальянской земли немецкий предводитель кондотьеров Вернер фон Урслинген, скажем, наводивший на Италию ужас в 1334 - 1352 годах, выбил серебром на своем панцире такой "религиозный" девиз: "Враг Бога и милосердия". Летописец, перечислив очевидную часть, так сказать, наличного состава войск Мамая, добавляет: "и иныа с ним". Не будем долго гадать, кто были эти "иныа", но вполне возможно, что национальную и религиозную пестроту огромной орды, поднявшей до неба пыль по всему каспийско - черноморскому югу летом 1380 года, дополняли, например, иудеи, которых русские летописцы числили среди сборщиков золотоордынской дани и ростовщиков; это могли быть и далекие потомки хазарского клана правителей, и крымские караимы - обособленная иудаистская секта, поселившаяся в Крыму задолго до событий, и персидские, выметенные народным восстанием торговцы, выступавшие в роли средневековых интендантов и маркитантов. Возможно, что освободительная борьба в Иране, покончившая к тому времени с властью Хулагидов, выбросила на север и часть их бывших прислужников, исповедовавших зороастризм, исконную религию персов, из горных районов Азербайджана, подвластного Золотой Орде, были мобилизованы не успевшие "обесермениться" христиане, поклонявшиеся разрушенным храмам древней Албании, с Тамани - готы - тетракситы, а из Крыма, с которым у Мамая было связано столько экономических и политических страстей, вполне могли пойти на дальнюю соблазнительную добычу еще жившие там крымские готы, чью воинственность отмечали средневековые историки; готы были православными христианами, издревле пасомыми Византийской (Константинопольской) метрополией. Итак, вражеское войско на Куликовом поле не представляло никакого "мусульманского суперэтноса", в полчищах Малая были. не только представители всех мировых религий, но и последователи множества их разнотолков и ответвлений. За два года повсеместных сборов к такому предприятию примкнули все, кто, служа или подчиняясь власти, наловчился стрелять, колоть, рубить, резать и грабить людей, азиатские и европейские ландскнехты и искатели приключений, степные, лесные и горные разбойники, рыцари наживы, средневековые уголовные преступники и прочее перекати - поле, в том числе и самый низкий человеческий сброд, не верящий ни в бога ни в черта, какого во все времена хватало на этой земле. Меньше всего в полчище Мамая было монголов и татар. Это было разноплеменное и разноязычное скопище разноверцев, обманутое, соблазненное, принужденное или купленное международным авантюристом XIV века, движимым непомерным воинским честолюбием, властолюбием и звериным политическим цинизмом, так что Куликовская битва, широкое празднование любого юбилея которой не может оскорбить ни исторической памяти, ни национального достоинства или религиозного чувства кого бы то - ни было из живущих, священна для всего цивилизованного человечества, потому что знаменовала собой особую, исключительную веху в мировой истории. Перейдем к этой важной теме. 39 Мамаевы полчища не были, однако, рыхлым или слабым конгломератом разнородных боевых отрядов. Они сорганизовались в тысячеверстном совместном целевом походе, подтянули фланги и тылы, слились, сжались утром 8 сентября 1380 года в единый мощный кулак. Кроме беспрекословного единоначалия их объединяла общая цельизрубить в крошку, как они предполагали, неповоротливую мужичью рать Дмитрия московского и ринуться на беззащитные города и села русских с повальным грабежом, огнем и насилием. Однако не только это "Мамай мысляше в уме своем, паче ж.е в безумии своем"! В едном из средневековых Синопсисов, "согласно с некоторыми иными списками", как пишет Карамзин, зафиксированы интереснейшие подробности событий, непосредственно предшествовавших Куликовской битве. Дмитрий Иванович, узнав о приближении огромного войска Мамая, сделал попытку дипломатическим путем предотвратить сражение. Он "отправил к Мамаю хитрого мужа Захария Тютчева, дав ему множество золота, серебра и двух переводчиков". Встреча боярина Захария Тютчева с Мамаем - еще одно свидетельство, как на самом деле относились к послам степные завоеватели, если они были уверены в своей силе и безнаказанности. Для начала разговора русский посол, разложив драгоценные дары, именем великого князя справился о здоровье Мамая. Дипломат ничегошеньки не нарушил в посольском ритуале, однако Мамай тут же унизил и оскорбил посла. Он во гневе сбросил башмак с ноги и сказал Тютчеву: "се ти дарую", а своим воинам: "возьмите дары Московские и купите себе плети: злато бо и сребро князя Дмитрия все будет в руку моею". Приведу еще несколько важных для нашей темы средневековых свидетельств. С весны 1380 года Мамай разослал по всем подвластным ему улусам повеление: "...ни един из вас не пашите хлеба, да будете готовы на русские хлеба". Это было нужно ему не только для того, чтобы оторвать от сельскохозяйственных работ ради своих чисто военных целей мужское земледельческое население обширных территорий, соблазнив его чужим хлебом, он задумал куда более серьезное. Кроме золота, серебра и хлеба нового урожая Мамай, оказывается, вознамерился отнять главную ценность любого оседлого народа - землю. Во время встречи с Захарием Тютчевым он изложил одну из основных целей похода на князя Дмитрия: "землю же его разделю служащим мне, а самого приставлю пасти стада верблюжее". Однако "чаяние выше меры" состояло и в другом, более опасном для судеб Руси. Да! Мамай знал, конечно, об усилении в степной Синей Орде хана Тохтамыша, .законного, по родове, наследника верховной ордынской власти, знал о жестоком и могучем, объявившемся за Каспием, железном Тимуре и понимал, что его узурпаторс - кая власть в Орде недолговечна. Нет, Мамай затеял не просто грабительский поход, каких Русь вынесла без числа. Этакую силу он собрал и не для того также, чтобы восстановить прежний размер дани или увеличить ее. Снова прислушаемся к угрозам Мамая: "Баскакы посажаю по всем (курсив мой. - В. Ч.) градом русским, а князей русских изобью"... Есть и летописное сведение, касающееся планов завоевателя: "Царь Батый пленил всю Русскую землю и всеми странами и всеми ордами владел, также и Мамай мысляще во уме своем паче же в безумии своем". Политический авантюрист задумал одним ударом ликвидировать войско Дмитрия, узурпировать власть не только в Московском княжестве, но и во всей Руси, передать ее землю, как главную ценность, в грабительскую эксплуатацию тем "князьям", что в тот момент служили ему и шли на Русь в его войске. Такой порядок, между прочим, существовал незадолго до событий на Руси в Китае, где вся земля была отобрана у земледельцев. Талантливый китайский историк профессор У. Хань, погибший во время "культурной революции", писал: "Бедняки вносили залоговые деньги и подолгу умоляли о милости, прежде чем им сдавали по нескольку му (му - 0,061 га. - В. Ч.) земли; целый год надо было вставать до света, работать при луне, проливать пот, трудиться без отдыха, чтобы получить хоть какой - нибудь урожай". Более половины этого урожая шло владельцу земли. "После уничтожения империи Сун население было организовано в двадцатидворки (цзя) во главе с монголом, который пользовался абсолютной властью над семьями, включенными в двадцатидворку". Захватчики - вельможи и их китайские прислужники получали обширные земли вместе с людьми "на кормление". "Максимум был у императрицы Борта - хатун в Чжэньдине: 80 тыс. дворов". И бесконечные поборы! Чудовищно велики они были при восшествии на престол очередного императора династии Юань, протокольные их описи сохранились в китайских архивах. Например, "по случаю воцарения императора Жэньцзуна общая сумма пожалований составила 39550 ляпов золота (лян - монета весом 37,3 i\s - B. Ч.), 1849050 лянов серебра, бумажных денег на сумму 203279 динов (дин - денежная единица, равная 50 серебряным ляпам. - В. Ч.) и шелковых тканей 472434 куска" (Хань У. Жизнеописание Чжу Юаньчжана. М., 1980). Не этот ли порядок, о котором, безусловно, были наслышаны в Орде хотя бы через среднеазиатских чиновников, служивших там и тут, задумал Мамай перенести на Русскую землю, где основная часть тружеников - земледельцев была еще лично свободна? Быть может, речь шла даже о создании обширнейшей и сильной новой Орды на Русской земле - во главе с Мамаем, и эти честолюбивые "чаяния выше меры" представляли серьезную угрозу для сопредельных государств и народов. Во время встречи с Мамаем Захарий Тютчев держался с достоинством, отвечал смело, и охрана Мамая собралась было его убить, однако золотоордынский темник, уже мнивший себя властелином Руси, остановил их и пригласил русского дипломата к себе на службу. Тот прямо не отказался, попросив прежде отправить ответное посольство в Москву, Мамай отрядил четырех мурз и послал с ними и Тютчевым наглый ультиматум Дмитрию: "Ведомо ли ти, яко улусами нашими обладаешь: еще ли еси млад, то прииди ко мне да помилую тя". Встретив на Оке первый русский отряд сторожей, Захарий Тютчев повязал мурз, разорвал в клочья грамоту Мамая и отправил одного из сопровождавших посольство вражеских воинов сообщить обо всем в ставку. Историки не знают точной численности войск Мамая, который, конечно, преувеличил, сказав Андрею Семенову, будто в наличии у негосемьсот три тысячи, а всем войскам числа он не ведает, но существует объективное и твердое мнение - за всю историю Руси никогда еще не появлялся на ее рубежах столь многочисленный, технически оснащенный, мобильный и профессионально подготовленный враг! А с севера на Куликово поле пришла "вся сила русская" - и воеводы, и дружинники, и ремесленники, и "сыны крестьянские от мала до велика", и "многие люди и купцы со всех земель и градов". Это была, по Карамзину, "вящшая" сила, когда - либо собранная на Руси, но сколько всего сошлось воинов под стяг Дмитрия, наука окончательно не решила. Канун битвы имел одну подробность чисто военного характера, о коей следовало бы упомянуть. Военные историки много раз описывали подготовку к этому эпохальному сражению средневековья, восхищаясь полководческим новаторством Дмитрия, который, в частности, решительно и смело перешел Дон, расположив войска перед Непрядвой. Этим он обезопасил тыл, исключил вероятность флангового обхода и какую бы то ни было возможность к отступлению. Известно, что полководцы Западной Европы применили эту стратегическую новинку только через двести лет. Подчеркивая значение подвига Дмитрия, напомню, как разрешались две сходные военные ситуации прошлого. За триста без малого лет до Куликовской битвы, весной 1093 года, умер великий киевский князь Всеволод Ярославич, и половцы решили немедленно воспользоваться ьтим обстоятельством, чтобы повоевать Русскую землю. Против них выступил Владимир Мономах с двоюродным братом Святополком и братом Ростиславом. Русские войска остановились перед Стугной, и князья со своими советниками порешили было не переходить весеннюю наводнившуюся реку. "Кияне же мнози не восхотеша совета сего и рекоша: "Хощем ся бита, поступим на ону страну реки"". Поразительно звучат в исторической ретроспективе вещие слова Игоря: "Не такова - то река Стугна"... Половцы наголову разбили русских. Многие пали в злой сече, другие утонули в Стугне, в том числе и юный князь Ростислав, о чем с такой пронзительной печалью говорится в "Слове о полку Игореве": "Уныли цветы от жалости, и дерево с тоской к земле приклонилось..." (Возвращая читателя к остановке авангарда Субудая у Игнача креста в марте 1238 года и повороту орды от Новгорода, замечу попутно, что сражение на Стугне, что "худу струю имея", произошло 26 мая, и это убедительно говорит о большом запаздывании весен в средневековье; причем Стугна, "бе бо тогда наводнилась вельми", текла по лесостепи и очень далеко от Новгорода, южнее даже Киева). А ровно за сто сорок лет до Куликовской битвы прадед Дмитрия двадцатилетний князь Александр Ярославич с новгородцами и ладожанами прижал шведов - захватчиков к реке и нанес, им сокрушительное поражение, обретя в памяти потомков имя Невского... Раз на раз, как говорят, не приходится... Незадолго до эпохальной Куликовской битвы состоялось несколько ее, можно сказать, репетиций, в том числе и генеральная. Беру то самое пятнадцатилетие, предшествовавшее Куликовской битве, в начале которою мор еще косил горожан в Твери, Торжке, Ростове, Пскове, Волоке Ламском, а почти в конце его пал "на скот и люди по всей земле Русской", то самое пятнадцатилетие, когда так часто "бысть сухмень велиа по всей земле и воздух куряшеся и земля горяше". От этих бед, а не от сырости, страдала Русь и все же набирала - накапливала силу, готовясь к решительной схватке с Ордой и уже не отступая ни на шаг, терпя иногда и поражения, но чаще одерживая победы. Остановимся на хронологии, уже привычной читательскому глазу. 1365 год. Грабительский поход на рязанские земли "царевича Тагая", Был разграблен и сожжен Переяславль-Рязанский, села и попутные города. Войско Тагая безнаказанно и "со многой тягостью пошло в поле". Однако наступали, видать, иные времена - открытой борьбы, единения, дружного сопротивления врагу. На помощь дружине Олега рязанского, временно, очевидно, отступившей под натиском подавляющих сил степняков, пришли полки Владимира пронского и Тита козельского. Соединенные силы трех князей бросились вслед грабителям и нагнали отряды Тагая у реки Войды, возможно, на переправе, броду. "Былъ им бой крепокъ и брань лютая и сеча зла, и падали мертвые отъ обоихъ сторонъ". Ордынцы были разбиты, а Тагай, "рыдая и плача и лицо одирая отъ многой скорби, едва с малой дружиной убежалъ". 1367 год. Нападение хана Булат - Темира на нижегородские волости. Нижегородский князь, объединившись с братьями, разбил степняков. 1373 год. Очередная грабительская рать Орды прошла по рязанским землям с огнем и мечом, приблизилась к московским рубежам. Дмитрий, предупреждая нападение на Московское княжество, вышел навстречу "со всей силой своей", одновременно послав за помощью в Нижний Новгород. Помощь прибыла незамедлительно. Объединенные русские полки встали на левом берегу Оки "и татар не пустили и все лето там стояли". 1374 год. Дерзейший рейд по Волге новгородской вольницы. Правда, ушкуйники грабили и русские города, и ордынские селения, однако это разбойничье предприятие показало Руси, что стало можно пройти с оружием до низовьев Волги и померяться силой с воинством степняков в чреве Орды. 1376 год. Большой предупредительный поход московских войск далеко да юг, за Оку. "Князь великий Дмитрий Иванович Московский ходил ратью за Оку реку, остерегаясь рати татарской". 1377 год. Победоносный марш низовских князей на г. Булгар, подвластный Мамаю, и установление контроля над средним течением Волги. 1378 год. Вожа, генеральная "репетиция". Среди лета сторожа донесли Дмитрию, что идет на него сильное степное войско, посланное Мамаем и возглавляемое мурзой Бегиче,м. Московский князь выступил навстречу, переправился через Оку. И вот за небольшой рекой рязанской земли замаячили всадники в остроконечных шапках, заблистали на солнце острия их копий. Русские войска не пошли на противоположный берег Вожи, "ста против них крепко". Дмитрий Иванович возглавил центральный полк, а князь Данила пронский и московский окольничий Тимофей Вельяминов - фланговые. Несколько дней стояли противники на берегах Вожи, и 11 августа 1378 года, как писал Н. М. Карамзин, ордынцы наконец "сами начали битву: перешли за реку и с воплем поскакали на Россиян; видя же их твердость, удержали своих коней: пускали стрелы, ехали вперед легкою рысью". И вот по команде Дмитрия русские полки пришли в движение - одновременно ударили по центру и с флангов. Степная конница смешалась, обратилась в бегство. У переправы их расстреливали из луков, рубили мечами, кололи копьями. В сражении погиб сам Бегич и несколько ордынских "князей": Хазибеи, Коверга, Карагалук, Кострок... Наступили сумерки, за ними туманная ночь. Карамзин: "Ночь и густая мгла следующего утра спасла остаток Мамаевых полков. На другой день Великий Князь уже тщетно искал бегущего неприятеля: нашел только разбросанные в степях шатры, юрты, кибитки и телеги, наполненные всякими товарами". Это была первая большая победа над степняками за полтора века! Были за то же пятнадцатилетие, кстати, два горьких поучительных урока и еще один, особо приметный, обогативший Дмитрия бесценным военным опытом. В 1368 году напал на Московское княжество Ольгерд литовский. Этого Дмитрий не ожидал, очевидно оставив без надзора западные границы. Он, правда, послал по своей земле грамоты, призывая на военный сбор, но они не успели - Ольгерд разгромил разрозненные отряды Дмитрия, стремительным маршем вышел к Москве. А изза собственной беспечности в реке Пьяне через десять лет потерпело сокрушительное поражение от ордынцев нижегородское войско: "...доспехи своя на телеги и в сумы скуташа, рогатины, сулицы и копья не приготовлены, а инии еще и не насажени быша, такоже и щиты и шеломы; и ездиша, порты своя с плечь спущающе". Дмитрий Донской принял летом 1380 года особые предупредительные меры. Отменные воины на лучших лошадях были загодя посланы далеко в степь и не спускали острых глаз с огромного вражеского войска. Были созданы специальные отряды удальцов - "сторожей", постоянно сносившиеся с Дмитрием, который, очевидно своевременно узнав о трехнедельном стоянии Мамая в верховьях реки Воронежа, максимально, использовал это время для сбора, концентрации, смотра войск и смелого марша его за Оку, на Куликово поле. Сбор войск... Кажется поразительной организованность, с какой сошлись в Коломне русские полки, но не все, может быть, знают, что этому предшествовала грандиозная репетиция 1375 года. За несколько лет до этого, когда Дмитрию было всего двадцать один год от роду, он решается на смелый, достойный зрелого мужа поступок - отвергает претензии тверского киязя Михаила на Владимирское великое княжение и сам отказывается ехать в Орду за ярлыком. Летописец зафиксировал его слова, исполненные уверенности и силы: "Не еду, а в землю на княжение Владимирское не пущу". И вот, взяв на себя великое бремя объединения Руси и предвидя решительное военное столкновение с Ордой, Дмитрий подвигается на важнейшее государственное дело, отвечающее общерусским целям, - силой обеспечить тылы, окончательно нейтрализовать Тверь, извечную соперницу Москвы, и даже превратить, если удастся, это богатое и мощное княжество в союзника. Среди лета 1375 года Дмитрий объявляет общерусский сбор для похода на Тверь. Гонцам нужно было проскакать изрядные расстояния от Москвы во все концы - до Новгорода Великого, Смоленска, Брянска, Белоозера, Тарусы, Ярославля, других ближних и дальних городов, князьям на местах провести спешную мобилизацию войск, срочно и организованно стянуться в одно место и в одно время. В срок пришли к Волоку воины новгородские, ярославские, ростовские, кашинские, серпуховоборовские, суздальские, белозерские, городецкие, стародубские, моложские, новосильские, оболенские - всего двадцать два отряда. В течение месяца осаждал Дмитрий Тверь, сила была явно на его стороне, и тверской князь вынужден был заключить очень важный договор с Дмитрием: "А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с единого всем противу их. Или мы пойдем на них, и тобе с нами с единого пойти на них". Так вот, на ту первую общерусскую мобилизацию XIV века ушло всего две недели! И через три года, как известно, состоялось первое победоносное сражение армии молодого Русского государства с ордынским войском на Воже, узнав о котором Мамай будто бы горестно запричитал: "Увы мне! Что створили русстии князи надо мною? Како мя срамоте и студу предали... како могу избыти сего поношения и безчестиа?" К. Маркс: "Дмитрий Донской совершенно разбил монголов на реке Воже. Это первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими". В распоряжении Дмитрия к тем временам действительно уже было войско, которое можно назвать профессиональной общегосударственной феодальной армией. Она постепенно создавалась в течение нескольких десятилетий перед Куликовской битвой посредством закрепления вассальной зависимости удельных князей от "старшего брата", то есть великого князя московского, закреплялась обязывающими "докончаниями": "а кто будет брату нашему старейшему недруг, то и нам недруг, а кто будет брату нашему старейшему друг, то и нам друг". "Будеть ми вас послати, всести вы на конь без ослушанья". И вот мобилизационная грамота - приказ Дмитрия, посланная с гонцами 15 августа 1380 года во все концы Руси: "Вы бы чяса того лезли воеднн день и нощь, а других бы есте грамот не дожидалися". Дисциплинированность, организованность и мобильность армии Дмитрия попросту поражает! Самая трудная военная дорога ждала князя Андрея кемского - он собирал своих воев на далекой северной реке Кеми, текущей в Белое озеро, и устюжских князей с Сухоны, неблизок был путь псковичей с Чудского озера, новгородцев с Ильменя, дружины Глеба Друцкого с правобережья Днепра, ьитязей Андрея и Дмитрия Ольгердовичей с литовского пограничья. Все они через болота и леса "лезли воедин день и нощь", преодолевая в сутки по 60 - 85 километров, что было рекордной скоростью для тех времен и условий. Причем следует учесть, что псковичи, например, и новгородцы были тяжеловооруженными. "Чюдно быша воинство их, и паче меры чюдно уряжено конми, и партищем, и доспехом..." "Все люди нарядные, пансири, доспехи давали з города", то есть из городских оружейных арсеналов. В Куликовской битве все необычно - и решительный переход русских через Дон, и поведение Олега рязанского, и однодневное опоздание Ягайлы, и выбор места битвы, и выделение трети войска, его конной гвардии, в Засадный полк, и разительное неравенство сил. По средневековой воинской науке и практике, массированный удар конницы должен был обеспечить легкую победу над пешей ратью. Потому - то Мамай "и поиде на великого князя Дмитрия Ивановича, яко лев ревый, и яко медведь пыхаа, и аки демон гордяся". Уставы европейских рыцарских орденов, ограничивая роль пехоты вспомогательными функциями, не возбраняли ей спасаться от кавалерия бегством и даже запрещали выставлять пехотинцев против конников. Конница Мамая, значительно превосходившая по численности все воинство Дмитрия, устремилась на Большой полк его. Туда же был нацелен и бронированный таран фряжских рыцарей. Против русских была и тревожная неизвестность о действиях Олега и Ягайлы, и полное неведение о судьбе князя Дмитрия. Обычаи средневекового европейского рыцарства требовали, чтобы князь, возглавляющий войско, сражался на виду - под хоругвью и при всех регалиях, увлекая своим примером дружину. Степные же военачальники выбирали удобное место, чтоб можно было наблюдать за битвой и руководить ею, а при неблагоприятном ее исходе спастись на лучшем скакуне. Не знаю, думал ли Дмитрий о внимательных взглядах на него из далекого нашего будущего, но поступил он в свой звездный час так, как никто из полководцев не поступал ни до него, ни после. Облачившись на виду всего войска в доспехи рядового ратника, он растворился в центре Большого полка, в своем народе, чтобы победить вместе с ним или умереть вместе с ним, а каждый воевода, самостоятельно оценивая обстановку, великолепно знал "свой маневр" и не нуждался в главном командовании - это было вершиной воинского искусства всех времен... Перейдем к чрезвычайно важному! Совсем - совсем не случайно мы, вспоминая наше давнее или сравнительно недавнее прошлое, говорим о славе русского оружия. Прежде чем приостановиться на этой теме в связи с Куликовской битвой, хочу поделиться с читателем одним своим личным впечатлением. Живу я напротив Третьяковки. Прямо перед окнами - церковь Николы в Толмачах, без куполов, служащая пока хранилищем картин, а чуть наискосок - вход в знаменитую на весь свет картинную галерею, ее изумительный васнецовский фасад. Нет - нет да захожу я туда, чтоб вновь и вновь насладиться творениями великих русских мастеров кисти, отдохнуть, укрепиться духом, повспоминать, прикоснуться к истории... Восприятие произведений искусства у каждого человека индивидуально, и когда я стою перед знаменитым полотном Виктора Михайловича Васнецова, на котором изображены Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, товижу в нем величественный триединый символ русского, украинского и белорусского народов, охраняющих богатырскую заставу... А вот замечательная картина "Утро на Куликовом поле", которую Александр Бубнов начал писать в 1943 году - переломном в истории Великой Отечественной войны. В полотне этом тоже сквозит образнохудожественная символика. Мужик с топором на переднем плане, Дмитрий Донской на коне, а за ним - сермяжно-лапотная Русь чуть ли не с дрекольем... Однако реальное утро 8 сентября 1380 года на поле Куликовом было все же другим! Какие бы ни были разнотолки среди ученых относительно подлинной численности войск Дмитрия и Мамая, почти все они сходятся на том, что новая орда, нагрянувшая на Русь, значительно превосходила числом русское воинство. Как же оно могло нанести столь сокрушительное поражение Мамаю и его "князьям", его самому многочисленному за всю историю европейского средневековья войску? Чудо? Любознательный Читатель. Чудес на свете, как известно, не бывает - все имеет реальную основу, материалистическое объяснение... Мамаева орда была втянута в мешок, вынужденные спешиться степняки потеряли маневренные преимущества, сражались только на фронте, занятом войском Дмитрия... - Все верно, только кроме тактических и стратегических причин было еще одно, чрезвычайное важное. Археологи, историки, военные специалисты издавна изучали и изучают боевую технику средневековья - назову А. Н. Кирпичникова, А. В. Арциховского, Б. А. Рыбакова, Г. А. Федорова - Давыдова, А. А. Строкова, В. Г. Федорова; данные о русском оружии средневековья давал и дает разнообразный и богатый археологический материал, былины, летописи, изография, литература, исторические сочинения разноязычных авторов. И я, суммируя их сведения, оставляю любознательного читателя наедине с историком. Историк. Своего рода символом мощи и совершенства военной техники средневековой Руси можно счесть тяжелые и длинные, до ста семидесяти сантиметров, стальные стрелы середины XII века с металлическим стабилизатором, хранящиеся в Оружейной палате Кремля. По некоторым данным, их изобрел и применил сын Андрея Боголюбского Изяслав. Чтобы послать такой снаряд в гущу врагов, нужно было иметь очень сильный самострел. Степной всадник, пусть и великолепно владеющий своим главным оружием, стрелял чаще всего с коня, управляя им и одновременно натягивая тетиву и прицеливаясь - дальность полета стрелы и меткость попаданий снижались. Пеший же русский воин, стоявший на оборонительном валу, крепостной стене или в строю, хорошо защищенный броней, мог спокойно целиться из надежного и сильного, с прицельной рамкой самострела, технически довольно сложного устройства, где "тетива натягивается крючком, крючок натягивается гребенкой, которая передвигается системой двух шестерен" (Рыбаков Б. А. Русское военное искусство X - XIII вв. М" 1945, с. 19). Или взять простое и прозаическое русское изобретение, которое часто встречается археологам в погребениях IX века, - железная обойма нескольких разновидностей с одним, двумя или тремя пирамидальными шипами. Эти ледоходные подковки для обуви воинов и конских копыт - убедительное материальное доказательство того, что зимние военные дороги средневековой Руси проходили по замерзшим рекам и озерам. Приспособление давало преимущество русскому воину в ледовых сражениях зимы 1238 года, если войско нападавших степняков в несколько раз не превосходило по численности отряды дружинников, ратников или партизан. - Мы еще не говорили об основном оружии и доспехах русского воина... - В самых ранних археологических слоях обнаруживаются шлемы, мечи, щиты, кольчуги, латы, копья длинные и короткие, метательные - сулицы, шпоры, детали конской сбруи и даже стальные боевые маски коней. Русь в эпоху своего средневековья была вынуждена производить надежное боевое и защитное вооружение, потому что враги нападали на нее со всех сторон. И уже в черниговской Черной Могиле, ранней и самой богатой находке, Дмитрий Самоквасов обнаружил набор оружия конного воина. Без такого оружия Русь бы не уцелела под напором западных рыцарей и восточных кочевников. - А каким было вооружение Чингизовых орд? - Империя Чингиза представляла собою самую отсталую, тупиковую ветвь средневекового феодализма. Стоявшие на очень низкой ступени экономического и общественного развития, кочевники не производили собственного оружия, не изобрели ни одного нового боевого средства. Их разноплеменное легковооруженное и подвижное конное войско брало численным превосходством, жесткой дисциплиной, массированным применением лука и стрел, позже осадной военной техникой, заимствованной, как мы уже знаем, у более развитых народов, в основном у чжурчжэней и китайцев. Кованые маски степняков, хранящиеся в наших музеях, как показали исследования, были изготовлены в Индии. И только хорошо вооруженный воин Бату-Субудая имел защитный куяк из буйволовой кожи, иногда с нашитыми на него железными пластинами. У Мамая были тяжеловооруженные фряжские рыцари, а мурзы, эмиры, беки, баи, нукеры - телохранители защищались русскими, среднеазиатскими и кавказскими кольчугами и панцирями облегченного типа и устаревших образцов. Военная тактика и стратегия степняков вообще исключала применение тяжелого боевого и защитного снаряжения. Они даже не подковывали коней, чтоб не снижать их быстроходности. Основным вооружением степняков даже на Угре в 1480 году оставался тот же лук, легкое копье, сабля, нож, колчан со стрелами и волосяной аркан, в то время как у русских воинов были уже "ручницы" - тяжелые пищали огненного боя. А когда в 1921 году Красная Армия очищала Монголию от белогвардейских и белокитайскнх банд, наши командиры жаловались, что негде подковать коня... Поговорим, однако, подробней о качестве средневекового русского оружия, боевой оснастке профессионального воина, рыцаря. - Только не стоит, наверное, преувеличивать, называя русского дружинника рыцарем. Рыцари были на Западе... - Это не так! Анонимный восточный автор составил по материалам VIII века "Книгу пределов мира" и в "Рассуждении о стране Рус" пишет про воинство наших предков: "Одна часть их рыцарство... Там изготавливают очень ценные клинки и булатные мечи. Все руссы вооружены такими мечами, их рыцари всегда носят броню". Слово "рыцари" употреблено без перевода... Самым распространенным доспехом на Руси была кольчуга - замечательное военное изобретение наших предков; название ее происходит от русского слова "кольцо". Восьми - , десятикилограммовая рубашка из многих тысяч стальных колечек равномерно распределялась по всему корпусу, вес ее почти не ощущался. Этим русским доспехом охотно пользовались богатые рыцари Запада. В средневековой французской героической поэме "Рено де Монтобан" упомянута bon haubert qui en Roussie, то есть "добрая кольчуга, что из Руси", благодаря которой знатный рыцарь Рено де Mонтобан стал неуязвимым в сражениях... Русский героический эпос постоянно упоминает булатные кольчуги, латы, шлемы, щиты: "Пеленай меня, матушка, в латы булатные"... "Надевала Настасья Микулишна кольчугу булатную с ожерельем пансырным, опустила на лицо белое личину булатную с дорогими каменьями, убрала косы под наголовник кольчатый и шелом из укладу булатного". Что же касается меча, то это прямое, длинное, обоюдоострое, колюще - рубящее, часто тяжелое, двуручное оружие было непременной принадлежностью русского воина; на мече клялись, меч посылали врагу как знак объявления воины, юных воинов посвящали в мечники, то есть меч был основным предметом рыцарского ритуала и главным оружием в бою. Вспомним еще и еще раз "Слово о полку Игореве"! Ярый тур Всеволод, брат Игоря, "гремит" со своим полком "о шлемы мечами булатными", а враги "головы свои подклонили под те мечи булатные" (харалужпые). Значит, наши предки умели в те далекие времена выделывать булатную сталь! И это из Руси распространялись такие понятия, как броня ("Brunie" немецкой "Рифмованной хроники"), кольчуга, шелом, перчатки (от русского слова "перст"), доспех, секира, клинок, копье, самострел (арбалет). Воротковым или пружинным русским самострелом мог послать трехсотграммовую стальную стрелу даже неопытный в ратном деле отрок, пронзая любую защитную оснастку врага. Превосходство наших предков в оружии объяснялось нуждами обороны, мастерством русских мастеров иглавное - уровнем развития экономики и промышленности, в частности металлургии и металлообработки средневековой Руси. Археолог А. Н. Кирпичников пишет, что в XII веке на Руси появляется много военных новинок международного класса, и часть их является по находкам древнейшими в Европе. "Таковы шестоперы, наруч, крюк для натягивания арбалета, кольчуги с плоскими кольцами, конская маска, шпоры с пластинчатым козырьком и шпоры с колесиком", а изобретательность русских оружейников "безусловно обогащала развитие военного дела не только в Восточной Европе" (Кирпичников А. Н. Древнерусское оружие. Л., 1971, с. 78). Добавлю, что пластинчатая броня и гибкие кольчуги разных видов, надежно защищая русского средневекового рыцаря от стрел, ударов копий, сабель, мечей и боевых топоров, не стесняли свободы.его движений, чем выгодно отличались от сплошных металлических западных панцирей, в которых малоподвижный рыцарь не мог без помощи оруженосца сесть на коня, был во многих конкретных ситуациях сражения почти небоеспособен, а выброшенный из седла, становился совершенно беспомощным - его легко глушили, прокалывали пиками, затаптывали копытами, заарканивали. О надежности же русского защитного боевого снаряжения неоспоримо свидетельствует тот факт, что князь Дмитрий, сражавшийся на самом тяжком участке битвы, не получил ни одной раны, а был лишь контужен от ударов по броне, которая вся оказалась во вмятинах и царапинах... Очень интересны и мелкие детали - подробности русского вооружения тех времен. Шлем западного рыцаря нельзя было разрубить саблей или мечом, и русские оружейники придумали боевую палицу, булаву - бронзовый шар на рукояти, снабженный пирамидальными выступами. Шлем не пробивался насквозь, но удар булавы мог оглушить врага, ошеломить его. Русский шлем - в отличие от плосковерхих или овальных западных и закругленных восточных, основу коих составлял деревянный каркас, - был с незапамятных времен больше как бы коническим, с коего соскальзывала сабля или меч противника, и этот шлем много - много позже взял Васнецов в качестве прообраза красноармейского шлема. Плечи русского воина, если на них со свистом опускалась острейшая сабля степняка или тяжелый меч западного рыцаря, оставались невредимыми, потому что меж латами и кольчугой прикреплялась широкая наплечная стальная пластина, от которой историческая традиция до сего дня сохранила офицерские погоны, самые, кстати, широкие в мире. - Однако временами на защиту родины вставала и сермяжно - лапотная Русь... - Лапти в крестьянской Руси носили как легкую, дешевую и гигиеническую обувь, очень удобную при косьбе, жатве, молотьбе и других сельских занятиях, но и крестьяне носили чаще кожаные сапоги и поршни, а лапти никогда не были обувью, надеваемой перед боем. По данным науки, во всех странах Западной Европы, вместе взятых, найдено в археологических слоях IX - XIII веков значительно меньше кольчуг и шлемов, чем в земле тех же столетий одной лишь Новгородской земли, хотя Европа тогда была заселена несравненно плотнее, а в новое время тщательнее раскопана археологами... И вот в полдень 8 сентября 1380 года встали стеной на Куликовом поле русские латники, витязи и рыцари... - А какая разница между ними? - Латник - средневековый русский воин, защищенный стальными одеждами, броней: шлемом, кольчугой, панцирем. Латником мог быть купец, богатый посадский человек или крестьянин, любой состоятельный ратник, а боярин или рядовой про4?ессиональный воин обязательно вставали в строй в латах. Витязь - по В. И. Далю - "храбрый и удатливый воин, доблестный ратник, герой, воитель, рыцарь, богатырь". Это понятие шире, чем рыцарь, - витязь мог быть и пешим. Рыцарь же - в прямом смысле - "конный витязь старины, когда ручной бой, меч и латы решали дело", а также "конный латник дворянского сословия". "Всадник раннего средневековья - это прежде всего дружинник - профессионал. Ему присуща высокая боевая выучка; он разнообразно экипирован. Боевой конь был своеобразным "живым" оружием витязя Х - XIII вв., и его снаряжение характеризуется теми же передовыми и мобильными техническими критериями, как и "холодные" средства нападения и защиты" (Кирпичников А. Н. Снаряжение всадника и верхового коня на Руси IX и XIII вв.- Археология СССР, вып. EI - 36, с.5). - Хорошо бы подвести окончательный итог - какое конкретно оружие и какие доспехи имело русское войско на Куликовом поле? - Профессиональные витязи и рыцари из всех районов мобилизации - это была "кованая рать", "от глав их и до ногу все железно", хотя не все, конечно, воины были так вооружены. Подробные исследования письменных, изографических и археологических материалов, связанных с Куликовской битвой, показали, что наши предки имели совершенное вооружение тех времен - собственного изобретения и изготовления, а также все лучшее, что производили оружейники Запада и Востока. Даже простое перечисление этого оружия дает представление о его универсальном разнообразии: копья харалужные, мечи русские, литовские, булатные, кончары (клинки) фряжские, топоры легкие, кинжалы фряжские, мисюрские обоюдоострые, самострелы русские, стрелы каленые, сулицы немецкчс, шеломы злаченые, черкасские, немецкие, шишаки (боевые наголовья) московские, калантари (безрукавные, со стальными пластинами доспехи) злаченые, щиты червленые, топоры чеканы, копья злаченые, рогатины, сабли и байданы (пластинчатые кольчуги) булатные, палицы железные, корды (однолезвийные, прямые или слегка искривленные клинки) ляцкие, доспехи твердые, шеломы злаченые с личинами, кольчуги сварные и клепаные, шлемы с высоким шпилем для еловца (флажка), крюки серповидные железные на длинных древках для стаскивания всадников с коней (Кирпичников А Н. Куликовская битва. Л., 1980, с. 74 - 82). Куликовской битве посвящено множество научных работ, романов и поэм, но я лично предпочитаю летописные повести, сказания и тогдашнюю литературу - свежее, прямо с дерева, яблочко все же лучше сухофруктов, желе и компотов... "Богатыри русские и хоругви их, аки живы пашутеся, и доспехи их русские, как вода во все ветры колебающигся. А шеломы на главах их, аки утренняя заря во время ведра светящееся и яблоцы шеломов их, аки пламя огненное". "И абие сступишася обои силы велицеи их на долг час вместо, и покрыша полки поле, яко на десяти верст, от множества вой. И бысть сеча зла и велика и брань крепка, трус велик зело, яко же от начала миру сеча не была такова великим княземь руским, яко же сему великому князю всеа Руси. Бьющим же ся им от 6 - го часа до 9, прольяша кровь, аки дождсва туча, обоих - руских сынов и паганых"... "И паде татарьское тело на христьянском, а христьянское тело на татарьском, и смесися кровь татарскаа с христианьскою, всюду бо множество мертвых лежаху, и не можаху кони ступати по мертвым не токмо же оружием убивахуся, от великиа тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове... множества ради многих сил сошедшеся". Общий настрой всех исторических и литературных русских памятников - это радостный вздох освобождения, упоение великой победой, а Софоний - рязанец в своей "Задонщине" даже отметил международное значение события: "Помчалась слава к Железным Вратам (на Кавказ), к Риму и Феодосии по морю и к Тырнову (в Болгарию) и оттоле к Царюграду (Константинополю, Стамбулу) на похвалу: Русь великая одолеша Мамая на поле Куликове". Вчитываешься в летописи, народные сказания, в научные, популярно - публицистические и чисто литературные пересказания величайшего события средневековой истории и никак не можешь отделаться от ощущения, что Дмитрий, разработавший вместе со своими воеводами гениальный стратегический план битвы, предугадывал ее исход и будто бы заранее знал, что конный Сторожевой полк целиком сгинет под саблями, но наведет главные силы Мамая прямо на него - туда, куда надо, что Большой полк, утопая в своей и чужой крови, не дрогнет и, главное, не побежит, не сделается легкой добычей вражеской кавалерии, которая увязнет в нем, как в глине, потом враг сомнет полк Левой руки и Запасный, однако покажет наконец тыл изнывающему в нетерпении Засадному полку Владимира серпуховского и Боброка волынского, что Олег рязанский, с которым Дмитрий породнится через несколько лет, в те дни, продолжая вести свою тончайшую и опаснейшую политическую, дипломатическую и военную игру, не нападет со свежей ратью из-за Нелрядвы и не позволят ни сегодня, ни завтра этого сделать Ягайле, полудобровольно - нехотя выходившему из безнадежной для него игры, и что Мамаи в три часа пополудни, увидев с Красного холма финальную сечу, "с страхом встрепетав и велми стонав", панически вскочит на коня и не оглянется до самой Орды. Пространная летописная повесть о Куликовской битве: "Тогда же на том побоищи убьени быша на сьступе: князь Федор Романович Белозерьский, сын его Иван, князь Федор Торусский и брат его Мьстислав, князь Дмитрий Монастырев, Семен Михайлович, Микула, сын Васильев тысячкого, Михаиле Иванов, сын Анкифовичь, Иван Александрович, Андрей Серкизов, Тимофей Васильевнчь Акатьевич, наречаеми Волуй, Михаиле Бренков, Лев Мозырев, Семен Медиков, Дмитрий Мининич, Александр Пересвет, бывый преже болярин бряньекий, и инии мнози, их же имена не суть писана въ книгах сих. Сии же писана быша князи токмо, и воеводы, и нарочитых и старейших боляр имена, а прочьих боляр и слуг оставих имена и не писах их множества ради имен, яко число превосходить ми; мнози бо на той брани побьени быша". Выписал я из повестей, сказаний, летописей и других средневековых источников "прочьи" имена, фамилии, прозвища участников Куликовской битвы, творцов великой победы - разведчиков, сторожей, воевод, князей, дружинпиков, ополченцев... Все они равны перед историей! Гридя Хрулец, Васюк Сухоборец, Сенька Быков, Юркасапожник, Родион Ржевский, Андрей Волосатый, Василий Тупик, Яков Ослябятев - сын Осляби, Климент Полянин, Иван Свеславнн, Григорий Судоков, Петр Горский, Карп Олексин, Тимофей Васильевич Вельяминов, Андрей Ростовский, "нарочитый богатырь" Григорий Капустин, Андрей Стародубский, Василий Ярославский, Федор Моложский, Иван Квашня, Иван Смолянский, Глеб Брянский, Фойа Тынин, Дмитрий и Владимир Друцкие, Семен Оболенский, Иван Тарусский, Семей Онтонов. (Коротонос), Тимефей Волуевич Костромской, Фома Хабычеев, Андрей и Роман Прозоровские, Лев Курбский, Иван Васильевич Посадник и сын его Дмитрий, Фома Крестный, Дмитрий Завережский, Михаил Поновляев, Юрий Хромый, Родион Жидовинов, Данило Белеут, Константин Волк, Юрий Мещерский, Игнатий Крепь, Петруша Чуриков, Андрей Муромекий, Константин Кононов... Список этот примерный, не полный и не точный, и давно пора составить историкам научный список участников Куликовской битвы, известных по именам, да высечь его злачеными буквами в музее на Красном холме. Вечная память всем им, погибшим 8 сентября 1380 года на Куликовом поле или позже от ран и болезней... "Князь же великий Дмитрий Иванович с прочими князи русскыми и с воеводами, и с бояры, и с велможами, и со остаточными плъки русскыми, став на костех, благодари бога и похвали похвалами дружину свою, иже крепко бишася с иноплеменникы и твердо за нь брашася, и мужски храброваша, и дръзнуша по бозе за веру христианьскую, и возвратися оттуда на Москву, в свою отчину, с победою великого, одоле ратным, победив врагы своя". Иногда пишут, что Мамай с Куликова поля бежал в Крым, где тут же был убит кафскими генуэзцами. Это не так. Мамай "дерзнул восстать" еще раз; "паки гневашеся и яряшеся зело и, собрав остаточную свою силу, еще восхоте ити изгоном на Русь". Очевидно, людские резервы подвластных ему земель и сундуки со златом - серебром не были исчерпаны, если он быстро собрал новое войско. С генуэзцами, чьи великие надежды рухнули, денежки плакали, а четыре тысячи воинов - земляков не вернулись с далекого севера, он рассчитался сполна - отдал им по договору 28 ноября 1380 года золотые земли южного берега Крыма от Судака до Балаклавы и селения готов, надеясь, очевидно, компенсировать потерю за счет земель Руси, уже неспособной, как он, очевидно, полагал, собрать новое воинство прежней численности и силы. "И сице ему умысльщу и се ему весть прииде, что идет на него некый царь со Востока именем Токтамышь ис Синее Орды". Мамаю пришлось повернуть не на север, а на восток. В районе Калки, севернее теперешнего Жданова, Тохтамыш наголову разбил войско авантюриста, и Мамай, эта, по выражению автора "Сказания о Мамаевом побоище", "неутолимаа ехидна", бежал в Крым. В городе Кафе (ныне Феодосия) - центре работорговли на Черном море, это "имение" было отобрано, проходимец убит и брошен на съедение голодным свиньям... В последний раз обратимся к новациям современного ученого, к его "этнической истории". Без антинаучной, ничем не обоснованной сверхновизны доктор исторических наук Л. Н. Гумилев не может. В самой последней статье, напечатанной уже после журнальной публикации "Памяти", он по - прежнему прокламирует "этнически - симбиозные отношения между Золотой Ордой и Русью", продолжает разъяснять, что такое "пассионарность", которая, оказывается, есть некая "присутствующая во Вселенной человеческая энергия", не связанная "зависимостью с этическими нормами". И еще кой - какая новизна - мир XII - XIV веков делится теперь уже не на две части, а на три: католический, православный и мусульманский "суперэтносы", якобы внутренне единые, но смертельно враждебные друг другу, хотя общеизвестно, что история не знает религиозных суперэтнических войн, а как раз внутри этих "суперэтносов" в средневековье мира не было никогда - не прекращались военные распри среди русских и литовских князей, шли беспрерывные феодальные, религиозные, межгосударственные и межнациональные войны в Западной Европе, на востоке католического региона произошла грандиозная битва при Грюнвальде, а в третьем мире без конца воевали чингизиды, арабы, турки - сельджуки, к концу же периода значительная часть "мусульманского суперэтноса" была залита кровью, испепелена жестоким человеком, ни разу не улыбнувшимся за тридцать лет, мусульманином Тамерланом, виднейшим носителем, выходит, той самой "пассионарностн" - то есть сконцентрированной в нем человеческой энергии, каким - то образом перелившейся из Вселенной в эгу особь, не связанную зависимостью с этическими нормами .. Однако новые "открытия" блекнут перед новейшими! Л. Н. Гумилев утверждает, будто этногенез длится в истории 1200 лет - за этот отрезок времени народ зарождается, достигает зенита и погибает, исчезает с лика Земли. Поразительное откровение! Значит, должно считать уже исчезнувшими такие, например, народы, как армянский или японский? Отжив три срока, согласно этой сверхновой гипотезе, китайский и индийский народы трижды вымерли, хотя на самом деле индийцев скоро будет семьсот миллионов, а китайцев миллиард. Тем же малым аршином пытается мерить Л. Н. Гумилев и русский народ, беря за точки отсчета Куликовскую битву, как начало русского народа, и ее недавний круглый юбилей: "Ход этногенеза идет без остановки, - апокалипсически вещает ученый автор.- 1200 лет этноса отстукивают. И теперь законный вопрос: много это или мало - 600 лет в истории, в жизни народа, победившего врагов? Я отвечу: шестьсот лет - это середина - это время зенита" (Гумилев Лев, Год рождения 1380... Статья подготовлена А. Куркчи. - "Декоративное, искусство", 1980, No 12, с. 37). Таким образом, дорогие соотечественники, как бы мы после сентября 1980 года ни стремились развивать свою экономику и культуру, как бы мы FIH крепили дружбу народов и международное добрососедское сотрудничество, третий по численности народ современного мира и самая многочисленная нация Советского Союза, имеющая такие заслуги перед мировой историей, бесследно исчезнет с лика планеты теперь уже меньше чем через шесть столетий! Правда, исходя из этой супермодерновой гипотезы доктора исторических и доктора географических наук Л. Н. Гумилева, мы не будем одиноки. Намного раньше, едва ли не в ближайшие десятилетия, сами собой исчезнут французы, норвежцы, немцы, поляки, шведы, англичане, болгары, итальянцы, испанцы, то есть практически все народы Европы! Давненько мы не слыхивали таких "пассионарных" умозаключений, никогда еще великая наука и великое искусство истории не выглядели столь, так сказать, декоративно... 40 Прозрачный весенний день - весь как утро! Он совсем не похож на тот сумеречный дождливый полдень 1947 года, когда мне впервые довелось увидеть Куляково поле. Той осенью приехал я работать на станцию Узловая, и в одно из воскресений мы с товарищем, обладателем трофейного мотоцикла, собрались на рыбалку в донское .верховье. Тихий Дон начинался в десятке верст от Узловой, из Иван - озера, но мы поехали на юг. Помню такие .же, как сейчас, черные терриконикп в черной распаханной степи, женщин, вручную выбирающих свеклу из холодной, сырой земли, искалеченных, безногих фронтовиков у богородицкой чайной, длинную очередь перед крохотным магазинчиком в Епифани... Память о недавней большой и тяжкой войне жила тогда в каждом из нас и в каждом клочке этой земли, заслоняла все остальное... Ничего мы не поймали на даровой прокорм, зато завернули на Куликово поле. Товарищ мой был постарше, прошел войну, и, когда мы остановились у гигантской чугунной колонны, он сказал: - Знаешь, местные говорят, что как раз через этот холм проходил фронт. Смотри, окопы и воронки еще не все запаханы! Величественный чугунный памятник на Красном холме. На барельефах с победоносным Георгием и многоярусной колонне вроде не было ни скола, ни царапины. - Как могло это получиться? - спросил я. - Колонна уцелела! - Тоже удивляюсь... Сотни тонн фигурного полого чугуна, высота сажен пятнадцать, диаметр внизу метра три. Местные - говорят, будто она во время обстрелов ходила по полю... Красивая сказка! И отсюда он побежал, как Мамай когда-то. Подумать только - более полтыщи лет, а разницы вроде никакой! Даже конец один - что у Мамая, что у Гитлера, И еще, знаешь, какое - то непонятное совпадение - с этого кургана Мамай побежал, а Гитлер в Сталинграде споткнулся о Мамаев курган и, как отсюда, тоже попятился до самого Берлина. Не знаешь, почему тот сталинградский курган так назван? Полуразрушенный храм с худыми верхами и пустыми оконными проемами стоял неподалеку от колонны, и я не знал тогда, что это была последняя церковь, построенная на Руси. Храм во имя Сергия Радонежского освятили в 1918 году, а проектировал его знаменитый архитектор А. В. Щусев. И вот через тридцать три года я снова на Куликовом поле. Поездку эту организовал ректор Московского химнко - технологического института имени Д. И. Менделеева Геннадий Алексеевич Ягодин; и мы, два десятка писателей, художников, композиторов, архитекторов и журналистов, приехали сюда, удивляясь тому, что не наши творческие союзы позвали нас на поле русской славы, а этот умный и деятельный человек, на попечении которого пятнадцать тысяч обучаемых и обучающих, нашел время и силы, чтобы оторвать всех нас от письменных столов, мольбертов, пюпитров и чертежных досок... Огромная гора камня и щебня высится близ Красного холма, и хорошо, что мы ее застали еще не рассыпанной по дорожкам и подъездам - такой точки обзора уже никогда здесь не будет! Глазу и душе просторно перед Куликовым полем, нашей национальной святыней. Поблескивает справа Дон, впереди, в низине, угадывается Непрядва. Там, перед нею, встала утром 8 сентября 1380 года живая стена, и Мамаевой орде нельзя было ни проскакать сквозь нее, ни обойти чгерез речные струи да куликовые болотца стороной. Остатки дубовой рощи справа - из этого заовраженного леса ринулся на врага Засадный полк, решивший все в средневековой русской и мировой истории, сторицей отомстивший за товарищей, погибших на его омертвевших от ужаса и ненависти глазах... И где - то тут в начале XIX века сделал первые свои находки бывший член Союза благоденствия С. Н. Нечаев. Это удивительно - декабрист прежде всех ученых занялся уточнением места Мамаева побоища и сообщил в "Вестнике Европы" в 1821 году о находках на поле Куликовом!.. Колонна в честь Дмитрия Донского обновилась! Она отчищена от патины и вековой затвердевшей пыли, ровно зачернена стойким красителем, позлащен ее верх, восстановлены надписи. Тульские мастера отлили новые граничные тумбы, предусмотренные стародавним проектом Александра Павловича Брюллова. От монумента трудно оторвать взгляд - так этот памятник величествен и гармоничен. Со всей округи, оказывается, приезжают сюда молодые пары перед свадьбами. Хорошо! И храм Сергия Радонежского не узнать! Ни жутких ребер каркаса куполов, ни провалов, ни пустых глазниц в стенах. Над левым круглым приделом сооружено великолепное новое покрытие в виде шлема русского ратника - так замыслил в свое время сделать Щусев, но тогда власти ему этого не позволили. Прекрасно отреставрирован огромный собор в Монастырщине, где будет музей, приведены в порядок дороги, территория всего Красного холма... Да стоит все здесь века нескончаемые! Жаль только, что мы, готовясь к 600 - летию Куликовской битвы, не смогли создать панораму великого сражения, снять хороший исторический фильм и даже почему - то не решились освободить от запашки ту святую часть здешней земли, на ко горой насмерть стояли шесть веков назад наши предки. Это не было бы слишком большой потерей для сельского хозяйства района - пешее войско Дмитрия, стоявшее местами так плотно, что погибший не мог упасть, размещалось на нескольких - по нынешней мере - десятках гектаров перед Непрядвой. Их надо навечно заповб^ дать! Пусть растет на них седой ковыль да конский щавель, выбрасывающий к осени красные семенники. А посреди такого поля Куликова, быть может, положить груду эпически огромных мечей, шлемов, щитов, секир и копий, сделанных из вороненой и нержавеющей стали, копирующих в десятикратном увеличении оружие подлинное, средневековое, чтоб можно было подойти к этому месту и снять шапку. Больше ничего не надо. А в Москве хорошо бы проспект или площадь назвать именем Дмитрия Донского, монумент поставить, вернуть Ослябинскому и Псресветскому переулкам их исконные названия, призреть, взять под крышу замечательный барельеф итальянского мрамора, изображающий Дмитрия Донского и других героев эпохи Куликовской битвы; пока он - вот уже почти полвека - пребывает на подворье Донского монастыря, доступный солнцу и влаге, морозам и дымным городским ветрам. И давно пора поставить хотя бы памятный знак в Торжке, посвященный его героическим защитникам, мемориальную доску установить на московском памятнике Всех Святых на Кулишках, а также в Серпухове, Звенигороде, Коломне, Белозерске и других городах, чье воинство приняло участие в Куликовской битве. Следовало бы поставить памятник Вячко в Тарту, Довмонту в Пскове, Василию в Козельске, где также хорошо бы создать живописную диораму обороны и реконструировать, поднять над славным рвом крепостную средневековую стену. Она станет единственной на всю страну. Сейчас там пустое место, и пятидесяти тысячам ежегодных экскурсантов, посещающих ныне Козельск, посмотреть, в сущности, нечего... Память - животворная сила настоящего, она полнится подробностями, влечет нераскрытыми тайнами, глыбится в умах и сердцах великими свершениями предков, зовет быть достойными их!.. За народным войском Дмитрия Донского, победившим такого врага на святом жертвенном ристалище, стояла не только Русская земля с ее трудным и величественным прошлым, необозримым и трудным будущим; за ним стояла вся разостлавшаяся вдруг от океана до океана Земля Знаемая, стояла сама История. Тысячелетиями для древних народов Евразии война, вытеснение иноплеменников с охотничьих территорий, а позже пастбищ и полей, насильственный захват рабов и добычи были естественными способами существования, нормой и образцом поведения. Вот как, например, описывал Гоголь обычаи древних германцев: "Они жили и веселились одною войной. Они трепетали при звуке ея, как молодые, исполненные отваги, тигры. Думали о том только, чтобы померяться силами и повеселиться битвой... Они сражались почти наги, выказывая во всей простоте атлетическую свою силу. Плащ, застегнутый вместо пряжки терновым шипом, кожа дикого зверя на плече - вот их убранство. Они строились густо, кучами, в виде клина; действовали вблизи и вдали короткими копьями, называемыми фрамеями; львиная сила мышц их бросала их так далеко, сколько нужно было, чтобы достать неприятеля..." Тяжелый земледельческий и ремесленный труд, отнимая силы, постепенно охлаждал боевые страсти, прикреплял мужчин к сезонным и регулярным работам, к своим пашням, мастерским и семейным очагам, но из Азии, этого, по выражению Гоголя, "народовержущего вулкана", через Великую Степь еще много веков накатывали на Европу воинственные неземледельческие, не знающие постоянных городских и сельских поселений народы - скифы, сарматы, авары, гунны, гузы, печенеги, половцы, монголы, имевшие право быть в истории как все прочие. На тысячи лет проникала в глубь, времен историческая память европейских народов, письменно фиксируя бесконечную череду больших грабительских войн, приходящих с востока. Прервать, остановить эту лавину выпало на долю русского народа в XIV веке - так распорядилась История. Куликовская битва - военно - политическое столкновение огромной исторической значимости, отразившее назревающие социально - экономические процессы. Уклад и образ жизни, который на протяжении тысячелетий находил разрешение в захватнических набегах и нашествиях, опустошениях огромных территорий, военном грабеже и последующей непомерной эксплуатации покоренных народов, должен был уступить зарождавшейся прогрессивной тенденции общественно - хозяйственных отношений^ соответствовавших качественно новому, более высокому уровню развития производительных сил, торговых сношений, социальной дифференциации и сопутствующим этнопсихологическим процессам, происходившим на Восточно - Европейской равнине; история поставила перед русским и другими народами, населявшими эту равнину, великую задачу по созданию сильного централизованного государства нового времени, и они с этой задачей блестяще справились. Старое, однако, никогда легко не уступало новому ни в большом, ни в малом. Через два года после Куликовской битвы золотоордынский хан Тохтамыш нежданно привел на Русь семидесятитысячное войско, обманом взял Москву и уничтожил ее население. У Дмитрия не было ни времени, ни людских ресурсов, чтобы подготовиться и отразить нападение. И - снова тяжелая дань! Дмитрий Донской вынужден был платить в год семь тысяч рублей серебром, добавив однажды к этой огромной сумме десятитысячный взнос за тверского задолжавшего князя; представьте себе кучу серебра, представьте реки соленого пота, пролитые земледельцами и ремеслениками Московской Руси, чтоб наработать только один этот взнос... Дмитрий Донской оставил духовную, в которой зорко предрек политическую перспективу: "А переменит бог Орду, дети мои не будут давать выхода в Орду, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть". И вот в самом начале XV века наступили эти времена. Сын Дмитрия великий князь владимирский и московский Василий Дмитриевич, тот самый, что в 1395 году спешно собрал войско, чтоб выступить .против самого Тамерлана, подошедшего к Ельцу и после двухнедельного стояния повернувшего назад, получает однажды послание Едигея. Документ этот чрезвычайно интересен и не нуждается в особых комментариях - настолько он политически и психологически ясен, в подробностях .иллюстрируя новую историческую ситуацию. Вот это письмо, вернее, тоскливая жалоба - просьба в переложении на современный язык. "От Едигея поклон Василью, да и много поклонов. Как те поклоны придут к тебе, царев ярлык: слышанье учинилось таковое, что неправо у тебя чинят в городах, послы царевы и купцы из Орды к вам приезжают, а вы послов и купцов на смех поднимаете, великую обиду и истому им чините - это недобро. А прежде вы улусом были царевым, и страх держали, и пошлины платили, и послов царевых чтили, и купцов держали без истомы и без обиды. Как царь Темир - Колгуй сел на царство, а ты улусу своему государем стал, с того времени у царя в Орде не бывал, царя в очи не видел и князей его, ни бояр своих, ни иного кого не присылал, ни сына, ни брата, ни с каким словом. А потом Шадибек восемь лет царствовал, и у него ты также не бывал и никого не присылал, и Шадибеково царство также минуло. А ныне Булат - Султан сел на царство, и уже третий год царствует. Также ты сам не бывал, ни брата своего не посылал, ни боярина. И мы улуса твоего сами своими очами не видели, только слухом слышали. А что твои грамоты к нам в Орду присылал, то все лгал: что собирал в своей державе с двух сох по рублю, куда то серебро девал? Было бы добро, если бы дань была отдана по старине и по правде..." ("Собрание государственных грамот и договоров", М., 1819, ч. 2, с. 16- 17). Эта "грамота" не возымела действия, и в 1408 году Едигей сам явился на Москву, чтоб не только посмотреть ее "своими очами", но и попытаться силой восстановить старое, невозвратимое. Большое войско Едигея месяц осаждало Кремль, так и не подступив к его каменным твердыням из-за прицельной стрельбы со стен, разграбило окрестности и вернулось в степь фактически ни с чем. Позже Русь выдержала почти бесчисленные нападения большеордынских, казанских и крымских войск и грабительских отрядов Улуг - Мухаммеда, Мамутека, Седи - Ахмата, Мозовши, Мамутяка, Егупа и прочих. Отражая эти набеги, молодое Московское государство при Василии Втором и Василии Третьем крепло экономически, расширялось территориально, развивало свою национальную культуру, становилось новой политической и государственной явью - Россией, а Золотая Орда, наследственный улус внука Темучина сына Джучи, окончательно распадалась и слабела. При Ахметхане была предпринята последняя попытка вернуть прежнее силой оружия, однако она обернулась исторически неизбежным событием. ...Стою на современном мосту через Угру, неподалеку от Калуги, смотрю на широкую долину, распахнувшуюся по обе стороны быстрой речной струи. Ровно через сто лет после Куликовской битвы пришли сюда и встали на этих равновеликих, зеленых, гладких, как столешницы, пространствах два огромных войска. Вижу нечто символическое в том, что противостояние это сотворилось на старой Киевско - Московской дороге и древняя столица как бы вручала здесь судьбу Руси новому стольному граду. Была символической и тревожная молчаливая недвижимость первого часа, за которой угадывался исторически неизбежный исход, и последующие победоносные сражения на бродах, и гром пищалей с русского берега, символически звучало имя почти никому сегодня не ведомого полководца, пришедшего сюда во главе русского войска, - Иван Младой... Это было следствие Куликовской битвы - последняя немирная встреча грабительской Орды и молодой России... Освободительная Отечественная война 1612 года, освободительная Отечественная война 1812 года, беспримерная воинская и трудовая дружба народов нашей Родины в годы Великой Отечественной войны 1941 - 1945 годов - все это, как и многое другое из прошлого и настоящего. имеет корни в битве на Непрядве. Слава полю Куликову! Надобно также обернуться нам на запад, откуда восемьсот лет назад подобралась к нашим предкам и их ближайшим соседям первая большая война, растянувшаяся на много веков... Не раз бывал я в Польше; колесил польскими дорогами по газетной командировке и с туристическим вояжем, занимался декабристским поиском и просто гостил у друзей. Варшава, Лодзь, Познань, Белосток, Чепстохов, Освенцим, Катовице, Краков, Нова - Гута, Новы - Тарг, Закопане, Тарнув, Жешув, Ярослав, Сандомеж, Радом, Быгдощ, Щецин, Сопот, Гданьск... Когда был в Польше последний раз, из Гданьска потянуло на восточную окраину воеводства, где я давно мечтал побывать, да все случай не выпадал, а в этот приезд просто не нашел сил миновать места, в которых когда-то вроде бы вдруг и, казалось, намертво завязался тугой узел средневековой европейской истории, но был, к счастью, одним махом разрублен славянским мечом. Концы чужеземных давящих вервей еще много веков сплетались вновь, пока в наши дни не сгорели в огне совсем... Над Ногатой, быстрым рукавом Вислы, среди современных городских кварталов остроугольным каменным утесом возвышается знаменитая тевтонская крепость. Есть, как говорится, на что посмотреть! Видел я русские, турецкие, французские, шведские, чешские, южно - и средненемецкие, японские и иные крепости времен давно минувших, однако ни одна из них не может в какой - либо мере сравниться с Мальборком. Пять оборонительных каменных рубежей надо было взять штурмом, чтобы добраться до сердцевины цитадели, а еще глубокие рвы, подъемный мост, стенные, башенные и дворцовые бойницы, система циклопических ворот, расположенных таким образом, что исключались прямые прострелы, с хитрой ловушкой в главном надвратном помещении, куда можно было впустить пешего или конного неприятеля, запечатать с двух сторон тяжеленными падающими железными затворами, шутя перебить его сверху через специальные отверстия и горой свежих трупов окончательно преградить доступ к внутреннему двору крепости. В течение нескольких веков сгонялись сюда с большой округи каменщики, миллиарды кирпичей крепчайшего старинного обжига было уложено в эту неприступную твердь, которая, по современным меркам, занимала восемнадцать гектаров площади, а ее помещения - двести двадцать тысяч кубометров пространства! Высокий замок, Средний замок, Низкий замок, великолепная трапезная, страшенной высоты юго - западная башня типа "гданиско", переходы, колодцы, складские помещения... Не знаю, что говорила другим посетителям крепости архитектура замков, башен, храмов и трапезных - все эти ребристые звездчатые своды, стрельчатые проемы, стройные колоннады, какие ассоциации вызывала у гостей Мальборка роспись золотых ворот или скульптурный декор капителей, не ведаю, о чем думает среднестатистически" турист, рассматривающий коллекции старинного оружия, фарфора и монет, изделий из янтаря, археологические черепки да железы, а меня мое едва сдерживаемое воображение - хотя делаю я документальную работууносило в давнишние, редко вспоминаемые в обыденности времена, когда северогерманцы и рыцари - крестоносцы методично, век за веком, теснили славян, коренных насельников балтийского побережья, лабовисленского междуречья и прибрежных островов, дойдя к началу XIII века до земли пруссов, на которую нам надо бы на минуту вернуться. Этот большой и сильный народ, кажется, никому не мешал - мирно и трудно жил в своих лесах и болотах, добывал мед, пушнину и рыбу, торговал с Польшей, Литвой и Русью, поклонялся старым языческим богам и не хотел знать новых, чужеземных. Первые католические миссионеры были перебиты. Позже польские князья, подталкиваемые папой римским, пошли на север с крестом и оружием, однако, встретив стойкое сопротивление и ответные набеги, пригласили в эти места из Средиземноморья безработных рыцарей - тевтонов, не предполагая, какой тяжелый обоюдоострый меч они заносят не только над судьбою несчастных пруссов, но и над собственной головой, над благоденствием и государственностью всех прибалтийских народов и восточных славян. Пруссы, так и не принявшие креста, были именем пречистой девы Марии, покровительницы пришельцев, и тем самым тевтонским мечом с длинной рукоятью да еще всепожирающим огнем полностью уничтожены, навсегда стерты с лица земли - с их дружными поселениями, отлаженным бытом, с их верованиями и своеобразной культурой, впитавшей славянсколитовские элементы, с их архаичным языком и этническим разнообразием, на равных включавшим в этот без следа исчезнувший народ племена бартов, вар нов, натайгов, помезан и порезан... Любой народ, где бы он ни жил и каким бы малочисленным ни был, представляет собою стремительно возрастающую с годами и веками общечеловеческую ценность - он несет в будущее земной истории неповторимую свою культуру, язык, предания старины, обычаи, ремесла. В бурях европейской истории текущего тысячелетия счастливо дожили до наших дней так называемые "малые" народы - вепсы, баски, гагаузы, саами, табасаранцы и многие другие. Нет на этом старом цивилизованнейшем материке бодричей, лютичей, руян, пруссов, и мы не знаем, какие оттенки приобрела бы история Европы, если б остались в ней эти народы, а давнее тяжкое преступление против человечества еще недостаточно квалифицировано по заслугам... Победоносный Тевтонский орден, соединившись с остатками ливонцев, разбитых Александром Невским, за полтора века создал на этой земле мощное автократическое военное государство, сделавшееся орудием папской курии, немецких феодалов и захватчиков - колонистов. Из Венеции перенес сюда свою резиденцию великий магистр, а Мариенбург превратился в неприступную крепость с роскошными внутренними покоями, стал притягательным местом не только для западных искателей разбойничьих приключений, но и августейших их земляковкоролей и принцев, князей и маркграфов. Красный зев каменного чудища был оскален острыми башнями - зубьями на солнечный восход, окна - бойницы свирепо взирали на восточные просторы... Одно важное историческое обстоятельство просветляет международную ситуацию в этом европейском регионе конца XIV - начала XV в. "Христианизировать" здесь стало некого, и, таким образом, пропадал смысл существования Тевтоно - Ливонского ордена, если б у пришельцев не оставалось стародавней главной цели - военной захватнической экспансии, устремленной на восток. Польша и только что католицизированная Литва вдруг ясно увидели, как обкусываются кусок за куском их земли. И вот средневековый немецкий милитаризм скликал в Мальборк под свои стяги всю свободную ратную силу Запада, и после первык легких побед к середине лета 1410 года скопилось в одном месте более восьмидесяти тысяч до зубов вооруженных воинов; впрочем, есть историки, доказывающие, что их было чуть поболе тридцати тысяч - тенденции к преувеличению ратных сил не избежал тогда, кажется, никто. Они сконцентрировались на пограничье древних поселений пруссов, поляков и литовцев, между деревнями с уже чисто немецкими названиямиГрюнвальд и Танненберг или, по русским летописям, "межи грады Дубровиа и Острога", построились в боевой порядок - не традиционной железной "свиньей", а протяженным фронтом, выдвинув вперед не длинные пики из-за тяжелых щитов, а новое для тех времен оружие - затаенный в железных стволах огонь, гром, каменнья да свинцовые ядра, что могли пробивать прогалины в строе противника, на лету срывать головы людям, ломать ноги лошадям; около ста бомбард было выдвинуто перед рядами рыцарей. Сакраментальный "Drang nach Osten" должен был свершиться одним гигантским прыжком. В достоверном средневековом сочинении говорится, что Великий Магистр Ульрих фон Юнгинген "хотел подчинить своей власти многие страны и королевства". Перед ним простирались Литва и Польша, но какие имелись в виду другие "страны и королевства"? Насмерть поразив ближайшую цель, не мечтал ли магистр Ульрих фон Юнгинген выйти на псковско - новгородские рубежи, последний оплот русской независимости, чтоб рассчитаться за давние поражения, начиная с Ледового побоища, потом ринуться" к границам таинственно возрождавшейся Московии, разбившей ровно за тридцать лет до того орды Мамая, тоже мечтавшего покорить многие страны и королевства? Ведь Москва только что снова подверглась нападению степняков, была разграблена степняками ее земля. Стратегические же тылы крестоносцев были перед этим обеспечены - Ульрих фон Юнгинген сумел заключить союз с чешским королем Вацлавом и венгерским Зигмундом, родственником польского Ягайлы. У войска, что встало 15 июля 1410 года перед фронтом ордена, бомбард не было. Польские войска - пятьдесят одно боевое знамяпод командованием краковского мечника Зындрама из Машковиц заняли левый фланг, литовско - русское войскосорок хоругвей - правый. В центре русско - литовского войска стояли три смоленских полка, закованные в латы и вооруженные тяжелым боевым оружием, пришли на битву отряды из Киева, Львова, Бреста, Витебска, Гродна, Полоцка, Пинска, Лиды, Новогрудок, Вылковыска, Кременца, Мельницы, Дрогичина, Стародуба, Галича, Перемышля, Холма, Новгорода Великого и Новгорода - Северского... Издалека пришли на битву четыре тысячи чехов-патриотов, в рядах которых находился будущий знаменитый вождь гуситов Ян Жижка, затаилась в сторонке на дороге, ведущей в тыл, к Ульново (Фаулену) летучая татарская конница. Оба крыла огромного войска опирались в болота, речки и озера, что, как и на Куликовом поле, делало невозможным фланговые обходы и удары с тыла. Предстоящее главное сражение на втором фронте восточноевропейского средневековья должно было решить исторические судьбы многих народов обширного региона. Поле это напоминает великие русские ратные поля - Куликово, поле под Бородином и Прохоровкой. Простор, селеньица вдалеке, запашки, а ближе к центру кустарники, перелески, леса; "грюнвальд" по - немецки - "зеленый лес". А в центре поля разнотравье - зеленые проростки жизни из крови павших воинов разных народов. И сама природа на месте Грюнвальдской битвы свершила земное поднятие, будто возвысила над окрестными низинами историческое значение события 1410 года... Асфальтированная автомобильная стоянка, киоск с открытками, дорожки к памятнику, установленному в I960 году, к 550 - летию битвы - высоченная железобетонная колоннада с гербами наверху, среди коих все больше одноглавые польские орлы, каменный монумент рядом, сделанный в условной современной манере. Поодаль - полукруглое кирпичное здание, в небольшом фойе которого картины давней битвы, копья, мечи, секиры, шлемы, рыцарские доспехи, а из-за шторы, из темного зала доносится громкая боевая музыка, крики, команды, лязг железа; на экране демонстрируются отрывки из современной киноэпопеи о Грюнвал