охоже, ожидал  чего попроще,  страшного именно своей
обыденностью  -  вроде подброшенного "пакетика  с 5-ю граммами  героина" или
"патронов к пистолету ПМ".
     - Вам бы, ребята, детективные рОманы сочинять, - кривится он. - А рытье
тоннеля до Бомбея в этом самом вашем заговоре не предусмотрено?
     В  серьезность ситуации Витюша явно  не въезжает,  и это  -  как  часто
бывает - пока  что служит ему защитой: ведь  покуда человек  сам  не  принял
предназначенную  ему  роль  <i>жертвы</i>,  сделать с ним что-либо  крайне  сложно.
Можно,  конечно,  тупо выбить из него признание  (к  чему,  судя по всему, и
начинает  склоняться следователь) -  однако  скрытого  в полумраке режиссера
такое развитие  событий,  похоже, не устраивает, и он немедля  останавливает
репетицию своим "Стоп! НЕ ВЕРЮ! Весь эпизод - сначала."
     - Поверьте, Виктор Сергеевич, - восходит он на освещенный просцениум, -
я-то  как  раз  готов  допустить,  что вы стали жертвой несчастного стечения
обстоятельств. Я сейчас  перечислю вам  эти обстоятельства, а вы попытаетесь
дать им внятные объяснения. Идет?
     -  Вроде как Мюллер культурно просил Штирлица объяснить  "пальчики"  на
чемодане с рацией? - хмыкает Витюша.
     - Вот именно! - обрадовано кивает штатский. - Итак, для начала: с какой
целью вы прибыли в Тюркестан?
     - Цель - сбор научных зоологических материалов...
     -  Простите,  "материалы"  -  это  все  эти козявки на слоях  ваты  и в
баночках со спиртом?
     - Ну да. Там, кстати, везде вложены мои этикетки  - место и дата сбора.
Можете по  ним проверить:  я  и Тюркбашиабад-то ваш толком  не посетил  - на
хрена  б  он  мне  сдался.  Сразу  по  приезде  отбыл  в горы,  и сидел  там
безвылазно...
     -  Уже проверили,  - утвердительно кивает штатский. - Кстати, курить не
желаете?  Нет? - и правильно, а я вот все никак не брошу... Так значит, весь
этот месяц вы провели в горах, ловя насекомых, и ни с кем не общались, кроме
вашего напарника, Рустама Азизова ... Вы с ним, к слову, давно знакомы?
     -  Когда-то  учились  вместе,  в  Москве.  В  последние годы,  как Союз
распался, почти не общались. А  сейчас мне понадобился экспедиционный "шерп"
- ну, я о нем и вспомнил.
     -  Тогда понятно,  -  опять кивает  штатский и,  погасив  в  пепельнице
недокуренную сигарету, выставляет на край стола  баночку из-под  майонеза  с
притертой  корковой пробкой. -  Виктор  Сергеевич, пару  таких  устройств мы
нашли в  вашем рюкзаке;  не подскажете, что  это за штука? Да вы  берите ее,
берите, - поощряюще усмехается он, -  отпечатки пальцев  с нее уже сняли,  и
ваши, и Азизовские... как с того штирлицева чемоданчика.
     -  Ну,  мне будет  не в пример  проще, чем полковнику Исаеву, - ответно
улыбается Витюша.  - Это  морилка,  самое обычное снаряжение энтомолога, под
пару к сачку. В нее кидают  пойманное  насекомое, и там оно мгновенно дохнет
от ядовитых паров - как в газовой камере...
     - Ядовитые парЫ - это эфир, что ли?
     - Ну, эфирные морилки  - это  для  юных  пионеров,  -  пренебрежительно
отмахивается энтомолог, - их надо подзаряжать каждые десять минут, какая  уж
там работа...  Профессионалы обычно  пользуются  цианидовыми морилками. Вот,
смотрите - на  дне банки,  под вставленной враспор картонкой, лежит бумажный
пакетик с  цианидом. Воздух в морилке  всегда  насыщен  парами воды  -  тела
погибших насекомых выделяют много влаги, так что  кристаллы цианистого калия
медленно разлагаются с выделением газообразного цианистого водорода. Морилка
с  вот этим пакетиком будет работать года полтора-два безо всякой подзарядки
- дешево и сердито.
     -  Гляди-ка  ты,  -  констатирует штатский,  осторожно  принюхиваясь  к
полуоткрытой банке, - действительно, запах горького миндаля, прям-таки Агата
Кристи...  Как,  кстати,  вы  ухитрились это добро через таможню в аэропорту
пронести?
     - Обыкновенно. А какая в том проблема?
     -  Ну,  все-таки  -  цианистый  калий...  Вы  же  заполняли  таможенную
декларацию, там есть такой пункт - оружие, наркотические вещества, яды... Вы
что же, выходит - нелегально ее ввозили?
     - Ч-черт, мне это и в голову не пришло... Наверно, можно сказать и так,
- пожимает плечами энтомолог.  - Мы ведь спокон веку с цианидовыми морилками
работали, и дальше будем работать - а что делать?
     Штатский  некоторое  время   молчит,  всем  своим   видом  демонстрируя
растерянное сочувствие.
     - Боюсь,  что лично  вы, Виктор  Сергеевич,  ни  с  какими  цианидовыми
морилками  больше работать не будете...  Скажите,  -  он участливо  подается
вперед, - вы и вправду не понимаете, в какую историю вляпались?
     - Нет. Не понимаю.
     - Напрасно. Вы чуть  напрягите  воображение и представьте себе, как это
все будет  звучать на процессе...  Значит, так. В Тюркбашиабаде имеет  место
быть  обширный заговор, в  основном  русскоязычных. Заговорщики  планировали
умертвить  нашего  Тюркбаши   -  если  угодно,  могу  ознакомить  вас  с  их
признаниями.  Один  из активных участников  заговора -  ваш  приятель Рустам
Азизов... да-да! И вот с исторической родины заговорщиков прибывает эмиссар,
который тайно доставляет им смертельный яд... У нас имеется банка цианистого
калия с вашими  и азизовскими  отпечатками, и ваше признание,  что яд ввезен
вами  в  страну  нелегально.  Вы хоть  понимаете, что  одного этого с лихвой
хватит, чтоб отправить вас на виселицу?
     Тут только до Витюши  доходит: обыграли его как младенца, обвели вокруг
пальца,  гады!  Что  же делать-то, а?..  Чисто рефлекторно пытается ослабить
вдруг сделавшийся тесным воротник:
     - Адвоката! Я требую адвоката! И российского консула!
     -  Адвоката  вы,  по  здешним  законам,  полУчите  после  вручения  вам
обвинительного заключения. Что ж  до российского консула...  Это ты, небось,
анекдот вспомнил, брежневских еще времен? Ну, как  советский турист в Париже
отбился  от группы, и  занесла  его  нелегкая  в бордель. Ему там  наперебой
предлагают - "блондинку? брюнетку? негритянку?  малолетку?" - а он, бедняга,
только жмется  в угол  и  бубнит  как  заведенный:  "Рашен  консул!..  Рашен
консул!"  Бордель-маман, поставленная в тупик  клиентом-привередой,  наконец
капитулирует:  "Русского  консула?  О-кей,  это  возможно, но  только  очень
дорого"... Так вот,  -  усмехается штатский,  - по нынешнему времени русский
консул - это возможно, и при этом совсем дешево. Сейчас  пригласим его сюда,
кликнем  надзирателей  и  отдерем  его  вкруговую,  прямо при тебе... Слышь,
лейтенант,  а  ты  какой секс  предпочитаешь - анальный или  оральный? ах  -
оба...  А  он  потом,  возвернувшись к  себе  в  посольство, еще  и  ноту  с
извинениями  нам пришлет  - такая уж нынче  российская  генеральная линия на
международной арене...
     -  Так  что давай-ка ты  кончай со  всеми этим глупостями -  "адвокат",
понимаешь,  "консул", -  теперь  штатский уже прочно  перешел  на "ты",  - и
начинай сотрудничать со следствием.  Значит, так: если ты участник заговора,
ушедший в несознанку - тогда точно петля; а вот если  ты просто курьер (тебя
попросили  -  ты  и  привез,  по неразумию своему) - тогда, что  называется,
"возможны варианты"...

        10
     <i>Горный  склон,  утыканный  как   именинный  пирог  тонкими  желтоватыми
свечками  ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий
на дне  этой пропасти поток  смотрится  из здешнего отдаления как  замерзшая
сибирская  речушка:  ветер   почти  дочиста  подмел  от   снега  поверхность
мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишкАх
позади  вытарчивающих  там  и  сям  камней.  Наверху же  склон  упирается  в
крупнообломочную  осыпь,  серые  кубические  монолиты которой держатся,  как
кажется,  вообще ни на чем: чихни - и  получишь на  той  самой нижней  речке
запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.</i>
     Вдоль склона двигаются, растянувшись цепью, десятка полтора бородачей в
чалмах  из  грязных  полотенец,  вооруженных  кто  советскими АК-74,  а  кто
американскими М-16. Цепь видна чуть сверху: там, в одной из глубоких  каверн
осыпи, затаились двое, в изодранном обмундировании  советского образца. Один
из  них,  с  головою небрежно  замотанной  почерневшей  от  грязи  тряпицей,
пребывает в полубеспамятстве;  второй, вооруженный пистолетом  (единственное
их  оружие),  наблюдает  из  своего  укрытия   за  прочесывающими  местность
автоматчиками. Если присмотреться повнимательнее, в раненом можно, хотя и не
без  труда,  узнать  Борю-Робингуда, а в напарнике его  Ванюшу-Маленького  -
только выглядят они заметно помоложе нынешних.
     Бородачи вроде уже миновали их укрытие  и ушли дальше по склону. Ванюша
медленно,   со  всей  возможной  осторожностью,  выбирается  из  норы,  дабы
продолжить наблюдение за противником - как  раз чтобы столкнуться нос к носу
с отставшим  от своих  старым хрычом в галошах на босу ногу  и с допотопной,
как бы не маузеровской еще, винтовкой... Оба вскидывают оружие одновременно,
но  Ванюша <i>упреждает</i>  деда  из своего  макарова, и тот валится  навзничь  на
<i>колючие  подушки отцветшего уже акантолимона</i>.  Мгновение спустя  автоматчики
уже  лезут вверх  по склону  с истошными  воплями  "Аллах  акбар!",  поливая
свинцом  окрестности Робингудова убежища. Грохот стрельбы отдается в  голове
раненого невыносимой болью, и...
     ...Робингуд  рывком  отрывает   голову  от  подушки:   комната   тихого
загородного  коттеджа,  лунный  свет,  просочившийся  сквозь  легкие  шторы,
девушка,  уютно  устроившая голову  у него на плече... Стрельба? -  о  черт,
какая  стрельба,  это  же  сигнал  спутникового  телефона!  Ни  дна  им,  ни
покрышки...  Осторожно  выскользнув  из  сонных  объятий,  Робингуд  босиком
шлепает к  журнальному столику  и, бросив взгляд  на  часы  ("Полтретьего...
однако!.."), поднимает трубку:
     - Слушаю... Ванюша, ты?! Да... Постой, какой брат - тот, что по научной
части?.. Та-а-ак... Обожди-ка, не пори горячку!..

        11
     Покинутая Робингудом девушка просыпается буквально через минуту - сразу
и  окончательно:  атаман,  перебравшийся  в  соседнюю  комнату,  говорит  по
телефону вроде бы спокойно, ничуть не повышая голоса, однако женщины и кошки
умеют безошибочно распознавать  подкравшуюся к  их ДОМУ угрозу. С  полминуты
она  сидит в  неподвижности  на краю постели, а потом  набрасывает на  плечи
халат и полным неизбывной горечи движением принимается искать сигареты.
     Робингуд между тем обреченно взывает  к логике собеседника в  ситуации,
когда все логические контура давным-давно перегорели синим пламенем:
     -  ...Опомнись, Ванюша:  это  только в американском  боевике  отставной
зеленый берет может нелегально пробраться  в саддамовский Багдад, в одиночку
искрошить там всю президентскую  гвардию и  освободить брата-заложника... Ты
ведь  профессионал, и должен понимать: будь ты даже каким супер-ниндзя, тебе
все  равно не обойтись в ихней  гребанной  столице  без  явок укрытия и сети
информаторов.   Понадобятся   транспорт,  оружие...   местные   документы  и
легенда... пути  отхода,  наконец! Ничего этого у нас  нет  и в помине, а за
оставшиеся  дни  обзавестись такой инфраструктурой  в тоталитарной  стране с
грамотной  тайной полицией абсолютно  нереально.  Ты погибнешь ни  за  понюх
табаку, и ничем не поможешь ему!
     Некоторое время  он, полузакрыв  глаза, отрешенно кивает в такт  словам
невидимого собеседника и наконец решается - вроде как даже с облегчением:
     -  Хорошо,  давай так:  я  смогу добраться  до  "Шервуда" часа через...
три-три с половиной, раньше - никак... в  нашем положении это  уже ничего не
меняет. Если мы  сумеем  придумать осмысленный план с  хоть какими-то, пусть
самыми дохлыми,  шансами на успех - мы отправимся выручать твоего Витюшу все
вместе. Не придумаем - все остается как есть: твой рапорт об  отставке  мною
принят,  поступай дальше как знаешь, это  твой выбор. Но до того  - не делай
глупостей, обещаешь? ...Повторяю:  несколько  часов  в нашей ситуации ничего
уже не решают. Конец связи.
     На  кухне  уже  шкворчит   яичница  и  недовольно  бормочет  закипающий
чайник-тефаль.  Теперь, на свету,  девушку  наконец  можно  рассмотреть  как
следует - а она того стОит: это прелестная  миниатюрная шатенка, более всего
напоминающая Неелову  времен "Осеннего  марафона". Она уже успела докурить и
теперь с печальной улыбкой кивает Робингуду на ущербную луну за окошком:
     - С добрым утром. На яичницу с кофе тебе времени уже не отпущено?
     - Скорее нет, чем да. Прости, что так вышло...
     Пару мгновений  она  молчит, бесцельно  ощупывая отвороты его куртки, а
потом внезапно поднимает голову:
     - Это... это будет очень опасно?
     - Да  нет,  не  думаю. Тут хуже:  передо мной, похоже,  задача из числа
невыполнимых -  ну,  типа "соткать  за  ночь  ковер"...  Так что в некотором
смысле мне сейчас предстоит сочинить сказку.
     - Лишь бы только у тебя вместо сказки не сочинилась легенда...
     - Да? А в чем разница? - просвети двоечника...
     - В легенде все очень возвышенно и благородно, только вот главный герой
в финале обязательно должен погибнуть.  Такие дела...  А нельзя  ли сочинить
незатейливый голливудский боевик с гарантированным хэппи-эндом?
     -  Попробую,  - чуть заметно  улыбается  атаман.  - У меня  есть  очень
неплохие сценаристы...

        12
     Тусклое золотое тиснение  старинных  книжных корешков - воплощение того
самого,  истинного аристократизма, что не нуждается  уже ни  в каких внешних
проявлениях; нескончаемые ряды фолиантов уходят во  мрак спящей квартиры, за
пределы  уютного  нимба  вокруг ночника-бра. В  глубоком кожаном кресле  под
ночником -  запахнувшийся в бухарский халат Подполковник с книгою на коленях
и спутниковым телефоном в руке:
     -  ...Боря, главнокомандующий -  это  ты, а я -  всего  лишь  начальник
штаба; ты решаешь, ЧТО надлежит делать, а  я придумываю - КАК. И если ты уже
принял решение брать штурмом эту самую тюркестанскую Лубянку, чтобы вытащить
того парня - мне придется подчиниться  и  составить оперативный план...  Ах,
все-таки еще не принял!..
     ...Знаешь, какую из баллад  о твоем тезке я терпеть не могу? "Робин Гуд
и сыновья вдовы": это та, где вольные стрелки решили - от широты  душевной -
отбить троих  осужденных лохов. Ну, заявляется  братва  прямо  в  Ноттингем,
крошат  они в  гуляш весь тамошний  гарнизон-омон-обздон,  освобождают всех,
кого хотят и благополучно растворяется в соплеменных лесах...
     ...Да не в том дело, что те были "лохами" - просто все это лажа полная,
даже на том базовом уровне правдоподобия,  что задан в рамках  легенды! Если
бы Робин  Гуд имел достаточно сил для такой  операции, то Ноттингемом правил
бы он, а шериф с Гаем Гисборном прятались  бы под корягой в шервудской чаще!
В том-то и фишка, что  Робин Гуд, по условиям задачи, ВСЕГДА заведомо слабее
противника, и он просто  не может себе позволить действовать в лоб - идти на
размен фигур или обмен ударами... С точки зрения военного  искусства баллады
эти - настоящий учебник "стратегии непрямых действий", Лиддел-Гарт и Сун-Цзы
в одном флаконе...
     ...Ладно, ловлю  тебя на  слове. Утром встретимся в  "Шервуде";  к тому
времени я прозондирую почву по своим легальным каналам и соберу всю открытую
информацию по предмету. Тогда начнем думать. А до того времени ты не станешь
принимать... э-э-э... необратимых решений. Конец связи.

        13
     За  окном  кабинета  на  шестом  этаже  МИДовской  высотки  -  извечная
раннеутреняя  пробка, разросшаяся раковой опухолью от въезда  на  Смоленскую
площадь до  сАмого Бородинского  моста. Человек за столом  чем-то  неуловимо
похож на  Подполковника - но  не внешне  (он полноват и  флегматичен, эдакий
душка-Банионис), а именно манерой держаться и строить фразу:
     - Шутить изволите, Александр Васильевич!.. Какие протесты,  какой посол
- ты б  еще  надумал  канонерки послать в Аральское море... Ежели взирать на
дело  с государственной  колокольни, то парень твой - даже не винтик,  как в
советские  времена,  а  просто  никто, и  звать его - никак;  у  российского
государства  в  такого  рода историях позиция отработанная: морду ящиком и -
"Вас  много, а я  одна!"  Вот  если надо Пал  Палыча выручать из швейцарских
застенков,  тут дело  другое: и четыре лимона бы в  казне мигом  нашлись,  и
думаки  бы  с  трибуны  пеной исходили - "Наезд на  Россию,  в  натуре!",  и
творческая  интеллигенция,  не  успевши  подмыться, очередь  бы  занимала  -
петицию протеста подмахивать...
     ...И  потом, Тюркбаши - это  священная  корова:  стратегический,  блин,
союзник России, бастион  на пути  исламского  фундаментализма... то есть это
наши  совбезовские мудрецы убедили  себя, что  он "стратегический союзник" и
"бастион",  ну  а   тому  просто  хватает  ума  не  огорчать  их  публичными
опровержениями.  ...Эх,  Саша,  это  американы  могли  про Сомосу  говорить:
"Мерзавец,  конечно,  но  -  наш  мерзавец";  нам-то  и  этим  утешаться  не
приходится...  Просто случилось так, что  когда он <i>зачищал</i> оппозицию  - всю,
подчистую  - под раздачу  попало  и энное число мулл, из тех, что не  желали
петь ему акафисты,  или  чего у них  там. Ну, а наши и рады-радешеньки: ура,
вот он, наконец, сыскался, борец с фундаментализмом! Соответственно,  у него
теперь индульгенция на все что угодно: через тюркестанское посольство героин
в  Москву  идет чуть  не тоннами  -  прямо диппочтой.  Посол - племяш самого
Тюркбаши, так что это семейный бизнес; ну, а  немеренные  героиновые бабки -
это тебе и лоббисты в  Белом Доме, и непробиваемая  крыша из ФСБ... да что я
объясняю, чай, сам не маленький.
     ...А с русским там, в Тюркестане, и вправду хреново  - хреновей некуда;
это тебе  не Прибалтика,  на  которой  наших  Жириков-Лимончиков  заклинило.
Думаешь, нынешний "заговор" там первый? - а,  вот то-то  и оно, что "Даже не
слыхал"...  Страсбургским <i>общечеловекам</i>  вся эта  азиатчина, понятное  дело,
глубоко  по барабану, равно как и этим  нашим,  противозачаточным... тьфу! -
правозащитным...
     ...В общем не хочу каркать, но парень ваш... ну, ты понял. Прости Саша,
но  ничего  сделать  нельзя.  Ничего.   Прими  это  как   факт.  ...За   что
"спасибо"-то?.. Будь здоров.
     Опускает трубку (телефонов  на приставном столике три, левый - с гербом
на  диске),  подходит  к  окну  и,  окинув  взором  открывающуюся  панораму,
вполголоса выносит вердикт:
     - Это ж надо: даже мост - и тот <i>Бородинский</i>... Ну и страна...

        14
     Помещение,  не несущее на себе  отчетливых примет времени  и  места. За
длинным столом - человек семь или восемь, из которых нам знакомы Чип, Ванюша
и Подполковник; во главе стола - атаман, Робингуд:
     - В маленькой, но гордой  республике Тюркестан раскрыто очередное якобы
покушение на  тамошнего  Пожизненного  Фюрера.  К  сотворенному "при  помощи
веревочной петли и палки"  заговору местная охранка для  красочности  букета
подверстала и Ванюшиного брата. Российское государство, как водится,  только
мычит  и  разводит руками - стало быть, выручать парня некому, кроме  нас. В
нашем  распоряжении на  все -  про  все неделя:  семнадцатого "заговорщиков"
повесят.  По  флотской  традиции, высказываться  будем  начиная с  младшего;
давай, Чип - какие у тебя будут соображения?..

        15
     То  же  помещение  -  некоторое  время спустя: воздух  -  геологические
напластования  табачного дыма, повсюду  полные пепельницы и  пустые кофейные
чашки.  На  столе - раскрытый  ноутбук, карты-двухкилометровки,  космические
снимки столицы Тюркестана.
     Робингуд  -  в  расстегнутой  на  три  пуговицы  рубашке  от  Армани  с
обозначившимися   уже   под   мышками   темными   полукружьями  -   подводит
промежуточные итоги:
     - Итак. Для  начала  мы поставили жирный андреевский  крест  на лобовых
решениях. Отбить  арестованных во  время транспортировки  в суд  или в самом
суде  - вариант канонический, но, к сожалению, не наш:  по имеющимся данным,
их судят прямо в тамошней <i>внутрянке</i>; там же и вешают - "не отходя от кассы".
Организовывать побег из  гэбэшной тюрьмы  - крайне  малореально,  и в  любом
случае  поздно.  Штурмовать тамошнюю  Лубянку...  ну,  тут все  ясно. Дальше
возникли две, так сказать, стратегии "непрямых действий".
     Во-первых, можно решить проблему радикально, и  В НАТУРЕ замочить этого
ихнего  пожизненного  фюрера,   Тюркбаши;   как  говаривал  незабвенный  дон
Корлеоне: "Если история чему и учит, так только тому,  что убить  можно кого
угодно". И в этом, варианте, согласитесь, есть своя прелесть - тот вроде как
сам наклИкал... нашел-таки ту золотую отверточку на свою  задницу... Из трех
предложенных сходу вариантов  покушения по  меньшей  мере  один  кажется мне
реальным... Ну, - уступает он в ответ на раздраженный жест  Подполковника, -
скажем  мягче:  "не  кажется  безнадежным". Через  пять дней,  пятнадцатого,
Пожизненному  Президенту  не  миновать  сидеть  на  стадионе:  Тюркестанской
сборной  впервые светит выход в финал чемпионата мира. И  я берусь самолично
ДОСТАТЬ его в правительственной ложе из этой новейшей Штейер-Маннлихеровской
гладкостволки,   как   бишь   ее   -   ISW-2000...  ну,   та,   что   кидает
двадцатиграммовую вольфрамовую  стрелу на  два  километра  с  гаком,  -  тут
Робингуд  азартно  припечатывает  ладонью  один  из  раскиданных   по  столу
космических снимков  Тюркбашиабада, расчерченных фломастерными линиями. -  Я
достану его хоть с вот  этой самой телебашни -  до нее всего-то кило-двести,
хоть просто с вертолета...
     - С  телебашни, которая, надо  полагать, охраняется так, как и положено
при тоталитарном режиме; или с вертолета, которого у нас нет, - меланхолично
уточняет  Подполковник, не отрывая глаз от экрана  ноутбука, а пальцев -  от
клавиатуры.
     - Товарищ Подполковник,  - усмехается Робингуд,  - как всегда, тактично
оставляет  за кадром  главную проблему, акцентируя внимание  на  технических
деталях... Да, замочить-то Тюркбаши, мы может, и замочим, но только не факт,
что от  того будет прок. А ну, как наследник престола устроит,  на радостях,
вместо всеобщей  амнистии  -  гекатомбу:  не  выпустит  всех, кто сидит - а,
напротив того, похоронит их, так сказать, в  одном  кургане с вождем? Бывали
прен-цен-денты...
     Отсюда -  наша  вторая стратегическая  линия...  которую, собственно, и
отстаивает  товарищ Подполковник.  Суть - апелляция к  ЖИВОМУ Тюркбаши как к
минимально вменяемому  бизнесмену:  отпусти нашего человека,  и мы не станем
рушить твой героиновый бизнес  в Москве, а то... Дальше начинаются,  в  свой
черед,  разнообразные игры; смысл их - продемонстрировать контрагенту, что с
нами лучше не ссориться. За оставшуюся неделю необходимо провести по меньшей
мере пару эффектных  операций по перехвату  их  героиновых конвоев;  ПАРУ  -
просто чтоб он уразумел, что это не случайность,  и не самодеятельность юных
пионеров из  низового,  не  полностью купленного им,  звена  РУБОПа. В  этой
стратегии  тоже  хватает  слабых  мест; до сих пор мы  никогда  не проводили
операций непосредственно  в Москве: нельзя  охотиться прямо у  порога  своей
пещеры, это  азбука...  Короче, нам  сейчас предстоит выбрать  одну из  этих
стратегических линий - покушение в чужой столице  или героиновая война дома;
и выбор этот, как легко видеть, не  между хорошим и плохим, а между плохим и
совсем скверным...
     -  В порядке  бреда... - подает голос Чип. - А если  этого Тюркбаши  не
грохнуть, а похитить? И обменять...
     - Ты думай, чего несешь!  -  укоризненно взирает на компьютерную звезду
Ванюша.
     - Да я ж и говорю - "в порядке бреда", - вздыхает Чип.
     -  Стоять!  -  вдруг откликается  железным командирским тоном Робингуд.
Усталый  гул  неизбежных  на  эдаком  часу  "мозгового  штурма"  энтропийных
<i>разговорчиков  в строю</i>  немедля плющится в полную  тишину; атаман  абсолютно
неподвижен,   глаза  полуприкрыты  -  можно   лишь  догадываться,   с  какой
умопомрачительной    скоростью   тасует    сейчас    файлы   суперкомпьютер,
разместившийся в его черепе.
     - Молодец, Чип! - заключает,  наконец Робингуд, и на губах его, впервые
за  последние часы, возникает  бледная улыбка. - Благодарность перед строем.
Как же мы сразу-то не дотумкали...
     На  физиономиях  вольных  стрелков   воцаряется  выражение   полнейшего
недоумия.
     -   Ты,   Боря,  часом,  не  перегрелся?   -   вслух   резюмирует   это
"коллективное-бессознательное" Подполковник. - Ну, покушение на диктатора  -
это еще туда-сюда: один-единственный  выстрел - и уноси ноги, <i>откинув ствол</i>,
но похищение... это же  на порядок сложнее! На три порядка! В чужой столице,
без подготовки...
     -  Да при чем тут диктатор  и чужая столица?  - с ответным  недоумением
воззряется на  своего начштаба атаман. - Мы похитим их здешнего посла, этого
самого светоча  наркоторговли. А потом спросим у дядюшки-Президента: в каком
виде он  предпочитает получить назад своего  племянника  -  целиком  или  по
частям, начиная с яиц...
     - Да,  это,  пожалуй, должно подействовать,  - после минутного раздумья
соглашается  Подполковник, а затем вдруг  ухмыляется: -  А тебе  не пришло в
голову, что они в качестве "<i>адекватного,  но  асимметричного ответа</i>" выведут
российского посла на площадь  Регистан, поставят его под большим минаретом в
позу "мамы, моющей пол", и - всей республикой...
     - Об заднице российского посла, -  внезапно наливаясь яростью,  рявкает
Робингуд,  -  есть  кому  позаботиться и  без  нас:  вон их,  полон  Кремль,
дармоедов, да еще Смоленка  с Лубянкой и Арбатским  военным округом! Что  до
меня, так  я бы  этому самому послу - за  его многолетние  свершения на ниве
защиты тамошних русских - даже и на вазелин бы скидываться не стал. Ясно?!!

        16
     Миновав  Кремль и серую  громаду "Дома  на  Набережной",  в устье,  где
сливаются стремнины Полянки и улицы Димитрова, заходит... ах да, виноват: я,
знаете  ли, принадлежу  к тому поколению, что  раньше всегда называло "улицу
Димитрова"  - "Якиманкой", но теперь по гроб жизни будет называть "Якиманку"
-  "Димитрова"... так вот, в означенное устье заходит на всех парусах  ничем
не  примечательная  бээмвэшка.  От  стрЕлки,   где  чугуниевый  председатель
Коминтерна с немалой экспрессией проделывает, наконец, то, на что  при жизни
ему так ни разу и не  достало решимости  - демонстрирует Кремлю  вполне себе
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ  оскорбительный   жест,  -  бээмвэшка  перекладывает  руля
налево,  на  Большую  Полянку, и  швартуется  на якорной стоянке у  книжного
супермаркета "Молодая  гвардия". Экипаж бээмвэшки (Подполковник с Робингудом
и  Ванюшей)  чинно  сходит  на  причал  и  направляется к Первому  Казачьему
переулку  -  неразлучной  тройкой,  как  и  положено   советским  морякам  в
иностранном порту, где они ежечасно могут стать объектом провокации западных
спецслужб.
     - ...Раньше, Боря, я захаживал в эти места регулярно. Тут,  в Казачьем,
некоторое  время  обретался  лучший  в  Москве  книжный  магазинчик,  "19-ое
октября"...
     - А потом?
     - А потом  он прогорел. Что естественно:  я ж ведь говорю - "лучший"...
Ну вот, любуйся на свои Мораннонские ворота.
     М-да, полюбоваться  есть  на  что...  Посольство республики  Тюркестан,
занимающее квадрат в две трети гектара на  углу Большой Полянки и Казачьего,
- это тебе  не арбатский  особнячок в стиле  русский модерн, удовлетворяющий
скромным запросам "датчан и разных прочих шведов": тут авторитетная держава,
пальцы веером... Массивный светло-серый куб без особых примет, отделенный от
декорированной милицейскими будками трехметровой  решетчатой ограды обширным
и как-то даже демонстративно пустым  заасфальтированным пространством; очень
грамотно.  Окна,  правда,  кажутся чуток  великоватыми  для крепости, однако
характерный  зеленоватый  отлив  их  стекла  без   лишних   слов   подскажет
профессионалу, что  тут  ловить нечего: из  винтовки  не  проймешь  -  нужен
гранатомет.
     - Помнится, в детстве, когда  случился Даманский,  - задумчиво изрекает
Робингуд, меряя взглядом  дистанцию от внешней ограды  до самогО здания, - я
вместе  со  всякой  прочей патриотической шпаной  бомбардировал  чернильными
пузырьками китайское посольство на Мичуринском... Нам, похоже,  только это и
остается:  ляпнуть  им пару чернильных пятен  на фасад... либо с плакатиками
тут встать: "Свободу  узникам совести!", или чего там принято писать у этих,
у противозащитных...тьфу ты, вот ведь привязалось! Ладно, пошли обойдем  его
по периметру - для очистки совести.
     По ходу прогулки Подполковник исполняет обязанности гида:
     - Обратите внимание: до  Кремля отсюда меньше  километра  по прямой,  а
главное -  буквально  в ста  метрах проходит правительственная трасса, через
Якиманку на Ленинский. Так что ребята из  "Девятки", или  как  там ее нынче,
держат район  под колпаком на совесть, как  они  это умеют. Не больно-то тут
забалуешь,   даже   если   вдруг   вся  служба  безопасности   самогО  этого
наркопосольства вдруг поголовно обколется собственным героином... А вот этот
соседний,  желтый  особняк  -   банк  "Австрия-Кредитанштальт":   их  охрана
ввязываться, конечно, ни  во  что не  станет,  но  во все  колокола  брякнет
немедля, да так, что в ушах зазвенит... Да,  деталька на закуску: ты обратил
внимание, что  движение по Большой  Полянке одностороннее, и левого поворота
тут нет?  И  выруливать  к  посольству  придется  кругалем, с  Ордынки и  по
Казачьему,  а  он вечно  забит...  В общем,  если  кто знает в  Москве более
неподходящее место для  проведения силовой операции - пусть поделится, а я -
пас...
     - Слушай,  - запоздало  изумляется Робингуд, -  а здание ведь  еще  при
советской  власти  закладывали! Неужто  они  его  уже  тогда планировали под
Генеральный штаб наркоторговли?.. Ну ладно, к делу. Что там за гарнизон?..
     - Штатный состав - больше шестидесяти штыков... шестьдесят четыре, если
быть точным. И не "штыков", а скорей уж тогда "глушителей". По большей части
гэбэшники - приличного уровня  профессионалы,  на фу-фу не возьмешь. Есть  и
некоторое  число чистых бандюков - отморозки  для всякого  рода  мокрухи вне
посольства,  которыми, случись чего, не жалко и пожертвовать.  Ну, плюс  еще
внешняя агентурная сеть и "крыши" во всех силовых структурах.
     - Ладно... Но наружу-то этот самый посол, Ибрагим-бек, выходит?
     - Нет, - отрезает начштаба.
     - Так-таки совсем ни ногой?  - щурится атаман. - Типа как шифровальщики
посольских резидентур в советские времена?
     -  Ну,  скажем  -  типа  как  Ниро Вульф из  своего особняка  на  35-ой
Западной... Во всяком случае, куда реже, чем дон Корлеоне.
     - Это... - вклинивается в разговор старших по званию Ванюша. - Крыша  у
здания здоровенная и плоская. А если - вертолетный десант?
     Робингуд лишь безнадежно отмахивается:
     - Там многоконтурные антенны, правительственная связь; ты, никак, решил
освежить в памяти  - как садятся прямиком в джунгли?.. И потом, сесть-то ты,
может, еще  и сядешь, но вот разрешения на обратный  взлет тебе уже придется
запрашивать у  "Девятки"...  Все, ребята - отбой. Штурм отменяется, начинаем
правильную осаду.

        17
     Ну, как  ведут  подобного рода осаду, мы  теперь представляем вполне  -
спасибо профессионалам, подавшимся в беллетристику:
     "Если  проникновение  на заданный  объект  невозможно,  то надо  искать
смежные объекты.  Пробраться  на Скалу нельзя  - пристрелят, а  труп  акулам
скормят. Но  там, на неприступной,  охраняемой  скале, ведутся  строительные
работы. Кто их выполняет? Кто архитектор? Где он живет? Кто главный инженер?
Как встретить его? Кто поставляет строительную технику и кто ее обслуживает?
И кормить людей надо.  Кто поставляет мясо? Кто - овощи? Кто - цветы к столу
хозяйки?  Если требуется хирургическая операция охраннику, в какой госпиталь
его повезут?"... Классика-с...
     ...Тут бы Подполковнику мановением руки отправить своих людей поднимать
из  архивов строительную документацию на бастион с угла  Полянки и Казачьего
(с  особым  упором  на  подземные  коммуникации),  разыскивать  тех девок  с
Тверской и колл-герлз, что  когда-либо обслуживали обитателей особняка, а то
и (чем черт  не шутит) самогО его хозяина,  <i>etc</i> - однако  "краса  и гордость
ГРУ" (пусть даже и в прошлом) ничего подобного, конечно, делать не станет.
     Во-первых, по изложенной выше схеме может  позволить себе работать лишь
спецслужба, за спиною которой - Государство с его неисчерпаемыми  ресурсами;
спецслужба, "над которой не  каплет". А Ниро Вульф никогда в жизни не станет
топтаться по тем дорожкам, где уже прогулялся инспектор Крамер.
     А во-вторых, работать по  такой схеме все равно не выйдет: поздно. Даже
и для высокого профессионала Крамера с его тремястами сыщиками.
     В  любой  "цивилизованной" стране ситуация  вполне тупиковая; не  то  в
России!  Тут  нелегальным   сбором  информации  на  вся  и  всех  занимаются
опять-таки  вся и все,  а спецслужб развелось столько,  что  если в баре  на
восемь столиков нет собственной службы безопасности, возглавляемой отставным
полковником КГБ, то от такого заведения лучше держаться подальше: что-то тут
не так...
     Быть того не может, чтобы на  Ибрагим-бекову контору никто  не  собирал
<i>материал</i>...

        18
     Ряды  микромагазинчиков-палаток  у  метро  "Коньково", через  улицу  от
знаменитой  по  телерекламе  Ярмарки  ("Почувствуйте  себя обутыми").  Перед
бакалейной палаткой остановился в некоторой задумчивости средних лет мужик -
"арийская морда" с седеющим ежиком, вызывающая из памяти  незабвенные образы
прибалтийских "братьев-разбойников" Адамайтиса и Будрайтиса. Мужик ткнул уже
было пальцем в  тот  фланг полутораметровой шеренги масленых  флаконов,  где
застыла  по  стойке  смирно  "Петровна"  (которая  не то  "любезна",  не  то
"полезна"), когда сзади звучит насмешливый оклик:
     - Поддерживаем отечественного товаропроизводителя, Александр Арвидович?
     Седеющий мужик оборачивается - всем корпусом, с мягкой стремительностью
профессионала -  и  окидывает улыбающегося  Робингуда взором,  лишенным даже
следов теплоты:
     - А болтали, будто тебя утопили где-то в Карибском море...
     - Не  дождетесь, Александр Арвидович! - улыбка Робингуда становится еще
более  лучезарной.  - Одна  моя  образованная подруга нашла намедни, что я -
"народный архетип", во! Ну, сами посудите: возможно ли утопить архетип?
     - Это точно,  - непроницаемо кивает седеющий.  - Народные архетипы, они
как  дерьмо:  не тонут... Даже если им привязать к ногам собрание  сочинений
Проппа...
     - А кто это - Пропп? - на миг теряется атаман.
     -  Спросишь  при случае у своей подруги. Или  у Подполковника - этот-то
наверняка знает... Короче: есть дело - излагай.
     - Ну не прямо же здесь, на ходу! Занырнем в одну из здешних забегаловок
- на ваш выбор?
     Чуть  по  диагонали  от  бакалейной  лавочки  обнаруживается  крохотный
застекленный закуток на  пяток столиков с окошком раздачи, открывающим взору
аппетитнейше подсвеченный гриль.
     - Чего возьмем, Александр Арвидович? А то за пустым  столиком как-то не
того...
     - Ты как вчера родился. Я не пью с бандитами, даже с "благородными".
     - А я не пью с ментами, даже с честными и  в чем-то мне симпатичными, -
в тон собеседнику откликается Робингуд. - Просто я с утра не емши, извини; и
что ж теперь - я стану жрать, а ты мне в тарелку глядеть? Не по-людски...
     Седеющий, хмыкнув, протягивает Робингуду желтоватый, как пожухлый лист,
стольник:
     - Мне возьмешь того же, что и себе. На свой вкус.
     - Тут вот  какое дело, Александр Арвидович... - начинает  по прошествии
пары минут Робингуд, вернувшись к столику с двумя тарелками дымящейся шаурмы
и пунктуально пересыпав в ладонь своего визави сдачу вместе  с  чеком. - Мне
известно, что вы трижды  пытались добраться до Ибрагим-бека и его героиновой
сети...
     -  Не комментируется, -  Седеющий  профессионально непроницаем, и разве
только  чуть  более сосредоточено, чем  следовало  бы по обстановке, изучает
содержимое своей тарелки.
     - А чего тут "комментировать"... Вы дважды собирали доказательства, но,
поскольку тут замешано иностранное посольство, дело забирали в ФСБ,  где оно
благополучно исчезало  с концами: "стратегический  союзник", блин  - не хрен
собачий... В третий раз вы начали  издали, со  сбора компромата  на людей из
посольства  -  готовили вербовочную  базу.  С этой  целью вы  -  правдами  и
неправдами - наложили лапу на документацию по куче разнообразнейших и, вроде
бы,  никак  не  связанных  между   собой  дел,  включая,  к  примеру,  "дело
исчезнувших малолеток"... А самое смешное - что в третий  раз вас отстраняли
от следствия с такой  торопливостью,  и с такими нарушениями всех писанных и
неписаных правил,  что документы эти  - просто в силу извечного  российского
бардака - как бы перестали существовать вовсе...
     -  Шантажист из тебя,  Боря, как  из дерьма - пуля, - вздыхает  в ответ
"честный  мент". - Знаешь, как убили  российского самодержца Петра Третьего?
Вилкой! Самой обычной вилкой,  вроде вот этой... Ты  хоть въезжаешь, что  по
части рукопашного боя ты передо  мною такой же щенок, как я перед тобой - по
части стрельбы?.. И завтра  в "Московском  мозгомойце"  появится заметка  на
пять строк, типа: "Два удара  - восемь дыр! Известный криминальный авторитет
Боря-Робингуд был  вчера заколот вилкой в  забегаловке  у  метро "Коньково";
ведется следствие". Как тебе такой некролог?
     - Бросьте,  Александр Арвидович: это  ведь не  шантаж  и  не  вербовка.
Просто я  начал свою собственную  войну  против  Ибрагим-бека  и  теперь ищу
союзников - даже самых неожиданных. Вам это интересно?..
     - Нет, - отрезает седеющий. - Уже нет... Для меня дело закрыто, ясно?
     - Ну так отдай свои разработки по Ибрагим-беку мне,  и вот те крест: мы
возьмем его за яйца - по-своему,  по-простому!  Или  так и  будешь сидеть на
этих материалах, как собака  на сене - ожидаючи посуленной вашим Президентом
"диктатуры закона"?.. Короче, - тут  атаман, не прощаясь,  поднимается из-за
столика,  - я жду твоего звонка; мой телефон - непрослушиваемый - записан на
обороте чека,  что ты сунул в карман. Только думай быстрее: через пару  дней
цена тому замечательному досье станет - как выданному прокуратурой ордеру на
арест Хаттаба...
     - Я ведь не сказал: "Да", - раздраженно бросает седеющий.
     -  Мне  достаточно,  что  ты  не  сказал:  "Нет",  - вскидывает  ладонь
Робингуд. - И помни: вообще-то говоря, "честный мент" - это  ровно такой  же
народный архетип,  что и  "благородный бандит". А  поскольку  в "объективной
реальности,  данной  нам  в ощуплении", мы  с  тобой  оба  вроде  как  и  не
существуем вовсе - лучше бы нам держаться вместе, нет?
     ...По прошествии пары минут "честный мент" вновь стоИт перед бакалейной
лавочкой. Лезет за сдачей  с давешнего стольника, и тут только обнаруживает,
что на  масло-то уже  не хватит... Беззвучно матерясь, принимается шарить по
карманам;  в итоге наскребает-таки  недостающий  рупь  мелочью и вступает  в
обладание "Петровной" - "любезной и полезной".
     "Все полезно, что в рот полезло"...
     Спорим - не все?..

        19
     Подполковник  и  Робингуд  -   вдвоем  за  длинным  шервудским  столом.
Раскрытый ноутбук  отодвинут в  сторонку, а возятся они  с  бумагами  ("...В
другом виде этих материалов нет. Кстати, кристаллокопирование запрещено").
     - Хорошее досье, - задумчиво резюмирует Подполковник. - Классное. Видно
даже  по этим крохам,  что он стряхнул нам со своего стола. Кого  ж он тогда
там,  внутри,  вербанул,  а?  Обрати внимание,  как  грамотно  скомпановано:
надежность  информации  подтверждена  перекрестно, а источник  ее  при  этом
установить невозможно... Бережет агентуру, молодец!
     - Да, - вздыхает Робингуд, - если  б нам  сеть  их героиновую надо было
крушить, этим бумагам бы цены не  было, а так... Выманить-то Ибрагим-бека из
его логова все это нам не поможет ни на копейку!
     -  О, не скажи!.. Вот,  к примеру: согласно этому  расписанию, как  раз
завтра  к  ним  в  посольство  должна  прибыть  от горячо  любимого  дядюшки
еженедельная посылочка.  И если мы перехватим груз по дороге, - а это вполне
реально  - и  выложим этот героин  из контейнеров  с диппочтой  на  всеобщее
обозрение,  скандалище  грянет   такой,  что  Кремлю  будет  некуда  деться.
Ибрагим-бека  вызовут в МИД для вручения ноты - и в твоем распоряжении будет
весь путь его следования, от Казачьего до Смоленской площади...
     -  Даже  если  в  тех контейнерах,  -  скептически кривится  атаман,  -
обнаружится  не  только  героин,  но  и  все  военные  секреты  России  плюс
расчлененный труп любимой  племянницы шефа  ФСБ  - эти  опущенные  козлы  из
Кремля все равно утрутся и заметут дело под коврик...
     - Верно. Их задача - замести. А наша задача - не дать им этого сделать.
И тут уж - кто кого!

        20
     За  ресторанным столиком скучает с кружкой темного пива  джентльмен лет
пятидесяти, чье <i>англичанство</i>, как кажется, отчеканено прямо на его сухощавой
загорелой   физиономии    ветерана    всех   колониальных    войн   Империи;
демонстративно-немодный пиджак свой с псевдозаплатками  на локтях он носит с
чисто британским осознанием своего права ни в чем не подлаживаться под вкусы
окружающих - "Кровь англичан пьет океан веками - и все не сыт.// Если жизнью
надо платить за власть, Господи, счет покрыт!" Местное  пиво ему определенно
не нравится - однако смешно,  согласитесь, ожидать <i>на Континенте</i>  приличного
пива...
     - Мистер Миллидж, если я  не ошибаюсь? - Подполковник,  по обыкновению,
возникает  у столика как из ниоткуда и, церемонно поклонившись, устраивается
напротив.  Смотрится  сейчас робингудов начштаба  странно,  и  даже, пожалуй
страшновато:  лицо его,  по жизни "собранное из кусков", подгримировано так,
что хоть  сейчас  на  эпизодическую  роль  в  голливудский  хоррор. -  Прошу
простить  за опоздание,  но мы должны были убедиться, что вас не <i>пасут</i>...  И
кстати, - тут он задерживает взгляд на циферблате своего "Ролекса", - я буду
вам очень признателен, если вы выключите звукозапись.
     Англичанин,  не  моргнув  глазом,  извлекает из левого  кармана пиджака
черный портсигар  "Панасоника"  и, нажавши  на "off",  оставляет его посреди
скатерти.
     -  И  второй,  пожалуйста,  тоже  -   усмехается  Подполковник,   вновь
сверившись с "Ролексом". - Ну, и прочие - если есть...
     Мистер  Миллидж  извлекает  из другого  кармана  еще одну  коробочку  с
разгоревшимся от любопытства рубиновым  глазком и, уложив ее на стол рядом с
первой,  производит "показательное вскрытие" магнитофонов:  пленки нет ни  в
одном, крутились вхолостую:
     - Простите, мистер...  э-э... Александер. Я  лишь  проверял серьезность
ваших намерений.
     - Ну и как?
     - О да! Слушаю вас внимательно.
     - Мистер Миллидж,  вы  -  блестящий репортер старой  школы,  - начинает
Подполковник. - Блестящий - это не комплимент, а констатация. Кстати, а была
за последние лет тридцать хоть одна война, на которой бы вы не снимали?
     - Была, - усмехается британец. - Фолкленды. Я тогда  немедля  рванул  в
Байрес:   рассудил,  что  снимать   старты  палубной  авиации  с  британских
авианосцев хватит охотников и без меня, а  вот на аргентинской стороне можно
будет сделать действительно сенсационные кадры...  Но в Байресе меня тут  же
арестовали  как шпиона  - никакая репутация  не помогла.  В  итоге всю войну
просидел  в  каталажке -  я  так  понимаю,  возмещал собою  крайний  дефицит
настоящих военнопленных...
     -  Да,  первая заповедь:  "Репортер не  имеет  права принимать чью-либо
сторону,  он обязан быть на  стороне  сенсации",  - кивает  Подполковник.  -
Кстати, то, что вы  наснимали за эти месяцы в Чечне,  выглядит, на сторонний
взгляд,  вполне  сенсационно.  Чисто  теоретический  вопрос:  а  что,   если
кто-нибудь - не здесь, в Европе - поставит под сомнение подлинность отснятых
вами эпизодов? Припомнят всем известную "разбомбленную песочницу" и "девочку
с белым котенком"...
     -   Вопрос   действительно  чисто   теоретический...   Вы  когда-нибудь
задумывались,  мистер  Александер,  почему  невозможно  подкупить  эксперта,
оценивающего  подлинность  произведений  искусства для  крупных  музеев  или
аукционов вроде "Сотби"? Дело  тут не  в  профессиональной этике (хотя  и  в
этике тоже), а  в  экономике. Эксперт такого  класса  стоИт  в  общественной
иерархии  достаточно высоко,  и  ему очень даже есть, что  терять.  При этом
единственный его реальный капитал - безупречная  репутация.  Если  возникнет
хоть тень подозрения,  что он сознательно  смухлевал, то его - не  устраивая
никаких  судов присяжных  и  "капитанских расследований"  -  просто-напросто
перестанут приглашать  на экспертизы,  причем  НАВСЕГДА. По этой причине он,
соглашаясь  дать   заведомо  ложное  заключение,  неукоснительно  включит  в
"прайс-лист" и возможную  упущенную выгоду - цену всех экспертиз за всю свою
последующую  жизнь  (коих  заказов он  лишится,  если  эта история  выплывет
наружу).  А эта сумма  столь велика, что  ее  не окупит  никакая однократная
афера.  Вот  потому-то  экспертов  никто  и  не  пытается  подкупать  -  это
экономически бессмысленно.
     Так  вот,  мистер Александер, я вроде тех  экспертов.  Единственный мой
капитал - безупречная репутация, я с этого живу. И телекомпания, покупая мой
репортаж, знает, что за подлинность сюжета я отвечаю головой. Так что если я
засниму - въяве и  вживе - авиаудар по городскому рынку,  а  начальник штаба
ВВС  станет, положа руку на  "Устав караульной службы", клясться,  будто "Ни
один  самолет федеральной  группировки  в  тот день не покидал  аэродрома" -
поверят мне, а не ему. Ясно?
     - Вполне. Похоже, мистер Миллидж, вы именно тот человек, что нам нужен.
     - Я весь внимание.
     -  Мы  предлагаем  вам   снять  сенсационный  репортаж,  по  настоящему
сенсационный. Однако это затрагивает  интересы  столь могущественных людей и
организаций, что Россию вам придется покинуть немедленно и, может быть, даже
не вполне легально; ну, это мы вам обеспечим...
     -  Небось,  опять  генпрокурор,  мистер  Александер? Только  уже  не  с
девочками, а с мальчиками? Увольте, такие игры не для меня...
     - Ошибаетесь. Речь идет о наркобизнесе под государственным прикрытием.
     - Вот это уже интересно. Могу я узнать какие-либо подробности?
     - Можете.  Но  вы  должны ясно понимать,  что после  этого  у  вас  уже
обратного хода не будет: дальше либо с нами, либо... Ну, вы поняли.
     Несколько  мгновений  англичанин, чуть прищурясь, что-то калькулирует в
уме; потом отхлебывает пива и решительно отставляет кружку:
     - Ладно, черт его знает почему, но я вам доверяю: вы, похоже, и вправду
нуждаетесь во мне, а я - в  вас.  Дурацких вопросов, типа  "Какую именно  из
конкурирующих спецслужб вы  представляете" я задавать не буду;  однако, судя
по безупречности вашего кокни, в Третьей мировой вы немало повоевали как раз
с англичанами, нет?
     -  С кем  я только  не воевал... -  усмехается Подполковник. -  А самое
смешное,  что  я всю  сознательную жизнь  был  англофилом...  Англофильство,
извольте ли видеть, уже два века как является  фирменной болезнью российских
интеллектуалов,  наряду  с  чахоткой и алкоголизмом... вечная  платоническая
любовь  без взаимности, а  попросту говоря  -  онанирование перед  портретом
прекрасной дамы.
     - Знаете,  мистер  Александер,  ВАС  я  без труда  могу  представить во
множестве жизненных ситуаций  -  в том числе и непристойного характера, - но
вот онанирующим  перед портретом  прекрасной дамы - увы: ту мое  воображение
отказывает...  И  на чем  же  это  вас так  "повело", если  это не  чересчур
интимно?
     - Ну,  пожалуй,  последней  каплей была  одна история времен той  самой
Фолклендской войны... Берут ваши на штык остров Южная Георгия, и в  плен при
этом  попадается  некий  аргентинский  капитан,  который,  по  рассмотрении,
оказывается  -  ну, очень  нехорошим  человеком.  Уж сколько  он  там  своих
аргентинцев укокошил  за  время  тамошней диктатуры - это их  дела,  но были
среди  его клиентов  и англичане  -  шестеро  правозащитных  монахинь... Ну,
натурально, ваши британские "Эмнисти" тут же в крик: "А подать его сюда - он
в наших списках значится! Вот мы ему сейчас!.." (и  светило ему,  по ихнему,
правозащитному, разумению - где-то, считай, по целому году британской тюрьмы
гостиничного типа за каждую из тех монахинь,  а то и все полтора...)  На что
командующий операцией только задирает  бровь:  "Вы, ребята, чего-то с чем-то
путаете! Мы вам не Интерпол, а  армия, и не аресты тут проводим,  а воюем. И
приятель  ваш - он под погонами, сиречь  не  арестант, а интернированный, до
момента подписания перемирия. Так что - ничем не могу поспешествовать..."
     И  отсидел   означенный  капитан  до   окончания  военных  действий  на
британской гауптвахте,  получая ежедневно  энное  количество жиров, белков и
углеводов  -  предписанное Женевской  конвенцией  и  оплаченное  британскими
налогоплательщиками.   А   по  заключении  мира   невозбранно  убыл  в  свой
Буэнос-Айрес... Только вот по прошествии пары месяцев - вы будете  смеяться!
- нашли его, болезного, на улице: типа, подсклизнулся на банановой кожуре  и
приложился затылком об бордюрчик тротуара...
     И  очень  я, знаете  ли,  мистер  Миллидж, государство то зауважал. Что
во-первых закон там - не дышло, и менять правила игры посередь второго тайма
-  нельзя,  даже  ежели  кому  очень  хочется,  и   даже  когда   вроде   по
справедливости хорошо бы... А во-вторых  - "Наших не  тронь: на дне  морском
достанем"; к  ЭТИМ делам, правда, Закон касательства как бы уже и не  имеет.
Потому как по закону разбираются с людьми, а с отморозками -  PO PONYATIYAM;
тут, что  называется,  "мухи - отдельно, котлеты - отдельно".  И кстати есть
еще одна, весьма мною уважаемая, ближневосточная страна - та, вроде, по тому
же примерно алгоритму действует; или нет?
     - Я, кажется, уловил  смысл этой  вашей аллегории, мистер Александер, -
задумчиво кивает англичанин. - Не хочу сказать, что я разделяю вашу позицию,
но она внушает  определенное уважение. Считайте, что на данном  историческом
этапе - я с вами... Ну  что,  поехали MOCHIT' этого вашего  наркобарона, что
под государственной KRYSHEI?
     - Съемочная аппаратура при вас?
     - Всегда. Для меня это вроде как для вашей братии - пистолет.
     - Вот тут вы ошибаетесь, - и  Подполковник  демонстративно  распахивает
полы своего карденовского  пиджака.  -  Понимаете, оружие  - его  надо  либо
носить при себе всегда, чтоб оно стало частью тела, либо не  трогать вовсе -
ну,  кроме  как  непосредственно  в  бою.  Отсюда  -  два  абсолютно  разных
стереотипа поведения при опасности, оба со своими плюсами и минусами; и надо
уж держаться чего-то одного, а иначе - точно кранты...  Ну а я-то как раз из
тех, кто привык обходиться без пугача под мышкой.

        21
     - События развернутся  во-он перед той  подъездной дорожкой,  на  нашей
стороне шоссе. Прикиньте, мистер  Миллидж - нормально вам  отсюда  будет,  в
смысле дистанции? Ближе нам подбираться крайне нежелательно; я имею в виду -
пока не закончится силовая фаза операции...
     Репортер  профессионально озирает  поле  грядущей  битвы. Бээмвэшка, на
заднем сиденье которой разместились они с Подполковником, пришвартовалась на
обочине  Южного шоссе - кормою к Аэропорту, носом к Москве; вокруг,  сколько
хватает  взгляда,   простирается  лабиринт  бетонных  заборов   и   корпусов
индустриального предместья, к  коему как нельзя лучше  приложимо  жутковатое
словцо "промзона";  метрах  в  ста впереди маячит  обсаженный кладбищенского
вида елочками кубик поста ГАИ с площадкой отстоя машин позади него.
     -  Зависит от того,  чтО мне  предстоит  снимать.  Все-таки далековато,
мелкие детали могут <i>уйти</i>...
     -   Не   страшно.  Отсюда  вам  предстоит   заснять,   как   наши  люди
останавливают... некий транспорт; при  этом  возможна... небольшая стрельба.
Когда все кончится,  мы подойдем к захваченному  автомобилю,  и  вы во  всех
деталях отснимите его груз. О-кей?
     - Бог ты  мой,  - не скрывая разочарования  откликается  англичанин.  -
Небось,  очередной  трейлер  из  Таджикистана с пятью  килограммами  маковой
соломки на борту?
     - Ну-ну-ну, мистер Миллидж! Пять кило маковой соломки и без  нас с вами
покажут вечером по всем телеканалам - очередная победа нашей славной милиции
над наркомафией. Для этого нет нужды привлекать репортера с вашей репутацией
и связями.
     -  Понял:  это  будет  машина  очень  крупного  милицейского  чина, или
человека, близкого  к Президенту! Из тех "жен Цезаря", чьего обыска законным
способом в России добиться невозможно...
     - Гораздо  теплее, но не то... Видите  ли, мистер  Миллидж, одиночкам и
мелким  наркодиллерам, вроде  этих  самых  шоферов-дальнобойщиков  из  Азии,
позволяют существовать лишь затем, чтоб их можно  было периодически ловить и
предъявлять  публике. Главный,  бесперебойный  канал  поступления  в  Москву
жестких  наркотиков  -  это посольства  так  называемых  "новых  независимых
государств";     их     героиновые     транспорты     прикрыты     принципом
экстерриториальности и дипломатическим иммунитетом...
     - Постойте-ка! А та история с таджикским  послом - она ведь даже попала
в российские СМИ...
     - Ого! У вас прекрасная память, мистер Миллидж... профессиональная.  Вы
имеете  в  виду,  как пограничники  наплевали на  дипломатический  иммунитет
таджикского посла и вытрясли из его машины двадцать кило героина? Правда, та
история случилась как раз не в России, а в Казахстане...
     - А чем там, кстати, кончилось? Из СМИ все исчезло почти сразу...
     - Ничем, естественно. Назавтра речь шла уже не  о "таджикском после", а
лишь  о "машине таджикского посла": шофер все взял на  себя,  посол  получил
возможность  изображать оскорбленную  невинность, власти  сделали все,  чтоб
потушить скандал...
     - Постойте-ка, мистер Александер...  Уж не собираетесь ли вы напасть на
машину одного из этих азиатских наркопосольств?!
     - Именно так.
     -  Но   это   же  нарушение   международных  законов!..  Цивилизованное
государство не вправе вставать на одну доску с мафией...
     -  Должен  вам  заметить, мистер Миллидж, что  апелляция  к нерушимости
"международных законов" в  устах  представителя  державы,  где  арестовывают
иностранных   сенаторов,   легально   въехавших   в   страну   и   прикрытых
дипломатическим  иммунитетом...   А  потом  устраивают  интервенцию   против
европейского государства с законно и демократически избранным правительством
и  международно-признанными  границами,  дабы   поддержать   мятеж  тамошних
сепаратистов... Вы не находите, что это - ну, очень смешно? Тем более, у вас
там,  помнится,  <i>прецедентное  право</i>  -  вы  улавливаете  мою мысль?..  Это,
впрочем,  так,  к слову. Главное - а с  чего  вы, собственно, взяли,  что мы
представляем "государство"  и  оттого "не  вправе  вставать  на одну доску с
мафией"?
     - Простите, но я, кажется, не  поспеваю за вашими силлогизмами,  мистер
Александер...
     - Ну, это очень  просто.  Вы  можете  считать нас представителями некой
спецслужбы  -  но  это  лишь ваши домыслы: я  их  не подтверждаю, хотя и  не
опровергаю.  А  на самом  деле,  мистер  Миллидж,  мы  -  просто разбойники,
гангстеры... GOP-STOPNIKI. Ну,  вы  же  слыхали про  разгул  преступности  в
России:  грабят автобусы с челноками, грабят  такси с интуристами на  трассе
Шереметьево-Москва - прямо как диллижансы на дорогах доброй старой Англии во
времена  Дика Тэрпина ... А  могут ведь  по случайности тормознуть  и машину
некоего посольства, пуркуа бы и не па? Разбойники - люди неграмотные, они во
всяких там "экстерриториальностях" и "дипломатических  иммунитетах" не шибко
разбираются...
     -  О,  так,  значит, я  имею дело с гангстерами,  мистер  Александер? -
понимающе  усмехается репортер.  -  С  легендарной "русской  мафией"? А как,
интересно,  на ваш... GOP-STOP, да?.. будет реагировать  дорожная полиция? -
тут англичанин кивает на гаишный кубик.
     - Полагаю,  никак.  Если  б вы знали,  так  бывает  трудно  в наши  дни
отличить гангстеров  от  коллег-полицейских... тем более, что  зачастую  это
одни  и те  же лица... Есть в России такая  идиома: "ONO TEBE NADO?";  моя б
воля - я б ее ментам на ихних бляхах вычеканил,  на манер  германского "Gott
mit  Uns". ...Да, Третий! - с этими словами  Подполковник  прижимает  к  уху
внезапно пискнувшую рацию и, обменявшись с кем-то парой реплик, командует: -
Товьсь! Пятиминутная готовность.

        22
     В  гаишном  кубике -  в  аккурат обед: перекусывают  второпях, чем  Бог
послал. Можно б, конечно, отлучиться в шашлычную - тут всей езды минут пять,
и  кормит  хозяин чисто из  дружбы,  за спасибо, но ведь  пост-то,  пост как
оставишь!  Время,  почитай, военное, грузовики из южных  стран идут ромбом и
прут  буром,  и  все на наш  редут; и  у каждого, ну  буквально  у  каждого,
что-нибудь,  да  не  так:  не  аптечка -  так огнетушитель,  не  понос - так
золотуха, не  сахар  -  так гексаген... Но спокойна столица,  ибо знает: они
всегда  начеку, эти  скромные,  не  лезущие  под  телекамеры парни  в  серых
немарких мундирах; ибо есть на свете такая  профессия - принимать на грудь и
затыкать  пальцем  амбразуру...  ну,  дырку в  плотине  -  нехрен  к  словам
цепляться!..  Я ведь, ребята, чего сказать-то хочу: гвозди бы делать из этих
людей! И - по шляпку...
     Гаишников  двое:  один  уже  поседевший  и  состарившийся  на  эмирской
службе...  тьфу,  чушь все  какая-то  в голову лезет!..  другой же,  похоже,
только-только из  учебки, и при взгляде на него  немедля возникает из памяти
полузабытая  советская формулировка:  "физически  развитОй"  (ее,  если  кто
забыл, употребляли  в  характеристиках, когда на месте всех  иных достоинств
наблюдалась эдакая щебнистая пустыня).
     - Б-блин!!! Гля, дядь Коль! - при виде того,  что начинает твориться на
трассе, физически-развитой  привстает и  едва не  опрокидывает  кофе на свои
форменные  брюки;  состарившийся  реагирует  более  сдержано  -  сказывается
опыт...
     ...С поперечной дороги,  ведущей  вглубь промзоны, на шоссе  выруливает
камаз-фургон: стоял себе стоял, ожидая неведомо чего -  и вдруг, как с хрена
сорвавшись,  ломанулся  вперед перед самым капотом большегрузного  трейлера.
Водителю  трейлера  ничего  не остается, кроме  как ударить по  тормозам,  и
громоздкий  агрегат,  как часто  бывает  в  таких  случаях,  складывается  в
центральном сочленении подобно  перочинному  ножу, почти перегородив трассу;
сзади, естественно, тут же начинается затор - хорошо хоть  никто не побился.
Это, однако, еще семечки: из кузова камаза горохом сыплются люди в камуфляже
и  масках,  вооруженные  укороченными  автоматами; мгновение  -  и  они  уже
окружили трейлер  со всех сторон:  впечатали  троих выдернутых из кабины лиц
кавказской  национальности  этими  самыми лицами  в  асфальт, деловито  рвут
пломбы  и лезут внутрь трейлера; откуда-то  сзади  доносятся хлопки  - типа,
выстрелы...
     Затор  просачивается   сквозь  запруду  в  виде  развернутого  впоперек
трейлера буквально  по каплям: дроп, дроп, дроп...  Состарившийся,  от  души
матюгнувшись, берется за рацию:
     -  Алло!  Дежурного!  Геннадьич, ты? Что за  беспредел - у нас тут омон
хачиков-дальнобойщиков шерстит,  а  нам всю  трассу закупорили...  Опять  мы
узнаем  последние! Ты там разберись... Ну... А я-то  почем знаю? Может, и не
омон; может, РУБОП или "Альфа" какая - на них, чай, не написано!..
     По  прошествии нескольких  минут  автоматчики  в  масках  уже  отогнали
трейлер на обочину, к своему камазу, и затор начинает  быстро рассасываться.
Тут  как  раз  бибикает  рация; состарившийся,  приняв сообщение, недовольно
роняет: "Понято" и в сердцах адресуется к физически-развитому:
     - Ну, бардак! Довели страну... Все без понятия, чья работа: омон кивает
на  РУБОП, РУБОП - на омон,  и оба-два -  на ФСБ.  Развели  Рэмбей - плюнуть
некуда... А, и хрен бы с ними со всеми - похоже, уже само рассасывается...
     - А ФСБ на кого кивает?
     - А ФСБ и не кивает - просто посылает...
     -  Дядь Коль,  может подойти,  разобраться, а? Типа - чего загодя-то не
обозначились?
     Состарившийся дарит своего зеленого напарника таким взглядом, будто тот
вознамерился вылезти  из дому под обложной дождь, дабы полить  клумбу,  и  в
конце концов роняет-таки сакраментальное:
     - Оно тебе надо?..

        23
     Собственно говоря, единственным назначением развернутого  трейлера было
- скрыть от взглядов гаишников НАСТОЯЩУЮ операцию, ту,  что тем временем шла
позади этого "театрального занавеса", в образовавшемся там заторе.
     Надо  полагать,  у  людей,  попавших  в  пробку, мизансцена не  вызвала
никаких эмоций, кроме вялого  интереса - благо  они чуть  не ежедневно видят
такое  по  телевизору: пост  ГАИ,  тормознутый  трейлер,  вокруг  омоновцы в
масках,  шмонающие  живописно разложенных  на асфальте <i>черных</i>... Неизвестно,
счел ли эту  картину банальной  и  не  заслуживающей внимания  экипаж  белой
"Тоеты" - микроавтобуса  с тонированными, явно броневых достоинств, стеклами
и  красными  дипломатическими номерами, однако  затормозить  ему  приходится
по-любому - а куда денешься?
     Впоследствии  Миллидж  много  раз  просматривал  свою  запись,  и  даже
раскадрировал  ее, однако до конца разобраться  - как группа захвата  сумела
просочиться  сквозь  пробку  к  "тоете", так  и  не  сумел:  просто мистика!
Мгновение  - и машина  ослепла: лобовое стекло оказалось сплошь  залепленным
какой-то хитрой пеной; негромко, без вспышки, ахнул ма-аленький направленный
взрыв,  раздвижная  дверь  микроавтобуса отлетела  в  сторону,  и  в  пролом
крепостной стены полез рыцарь в  титановых  доспехах; гарнизон о сдаче и  не
помышлял   -  изнутри  тотчас  донеслись  характерные  хлопки,  от  шлема  и
нагрудника рыцаря  во  все  стороны  полетели искры,  -  однако  крепость  с
выбитыми воротами  - уже не крепость. Внутрь полетели газовые распылители, и
спустя пару  секунд  все  было  кончено;  когда  бээмвэшка  с  репортером  и
Подполковником подоспела  к месту  событий,  камуфляжник  в  газовой  маске,
втиснувшийся   на  сидение   водителя,   уже   вывел  "тоету"  из   начавшей
рассасываться пробки и пристроил ее на обочине.
     Внутри  "тоеты" имеют место быть три бесчувственных тела - шофер и пара
охранников ("Да  живы,  они, живы - проснутся  через часок как новенькие") и
человек в маске и  камуфляже, колдующий над контейнером с диппочтой. Когда у
дверцы возникает репортер  с камерой, камуфляжник что-то раздраженно бросает
через плечо.
     -  Он настоятельно рекомендует вам  на некоторое время отойти подальше,
мистер  Миллидж,  - переводит  Подполковник. - Контейнер заминирован  -  как
говорят у нас в России: "Рванет так, что яйца не поймаешь".
     -  Ну,  это  уж,  извините, мои  проблемы. Нормальный  профессиональный
риск...
     Спустя  пару минут  минер  вновь обменивается  с  Подполковником  парой
реплик, от коих тот становится очень серьезным:
     -  Он настаивает, чтобы  вы  все  же  отошли,  мистер Миллидж: взрывное
устройство оказалось сложнее, чем мы ожидали, а временя поджимает;  так  что
сейчас ему придется просто сыграть в орлянку... или, если угодно, в "русскую
рулетку".
     "Только после вас..." - сквозь зубы ответствует англичанин, не выпуская
из видоискателя рук минера.  Тот наконец  перекусывает  один  из  проводков,
наверченных  вокруг  опечатанной  крышки  контейнера и,  мелко перекрестясь,
опускается на боковое  сиденье; стаскивает  с головы шапочку-маску, вытирает
прямо ею совершенно мокрое  от пота лицо  (не забыв,  однако, отвернуться от
камеры)  и  отпивает пару глотков  из  плоской  коньячной фляжки, протянутой
стоящим  рядом  человеком  в  маске,  в   котором  безошибочно   угадывается
командующий.  И тут  репортер  отчего-то тоже  вдруг  ощущает  настоятельную
потребность присесть  и  глотнуть... Человек в  маске,  испытующе  глянув на
англичанина,  бросает Подполковнику фразу на русском (позже, уже  в Лондоне,
Миллидж  не поленился перевести ее по пленке - "Мужик, похоже, только сейчас
въехал, что  все всерьез -  а то думал, небось,  что мы ему  тут разыгрываем
Страшные Соломоновы острова"; забавная русская идиома - "Страшные Соломоновы
острова",  откуда  она  -  спросить,  что  ль,  у  славистов?),  после  чего
обращается непосредственно к британцу - только не  на кокни, как  предыдущий
его собеседник, а на американском пиджине:
     - В голливудском боевике, мистер Миллидж, самое время было бы спросить:
"Ты в порядке?"
     -  А  как  в  российском?  - криво  усмехается  тот,  принимая  из  рук
<i>маскированного</i> фляжку.
     - Здесь  канон пока не отстоялся; будь я сценаристом - поздравил бы вас
"со вторым  рождением", тем более, что это чистая правда... Ну ладно, мистер
Миллидж, к  делу: преамбула окончена, начинается амбула... Снаружи вы машину
хорошо отсняли - номера, и все такое?..
     - Как это по-русски?.. а, - "OBIZHAYESH, NACHALNIK!"
     ...Распахнутый   контейнер  для   диппочты  доверху  забит  заваренными
прозрачными пакетами  с  белым  порошком. Пакеты  вполне  фабричного облика:
толстый,  армированный капроновой нитью полиэтилен  с  выдавленными прямо на
нем  фирменными значками - перекрещенные сабли в картуше из  арабской  вязи.
Робингуд десантным  ножом  вспарывает  один  из пакетов  и, вытряхнув героин
прямо  на пол, протягивает пустую упаковку англичанину,  вместе  с аккуратно
срезанной с  контейнера сургучной печатью - "Republic of Turkestan. Ministry
of Foreign Affairs":
     - Возьмете с собой в Лондон.  Не бойтесь  - под  контрабанду наркотиков
этот кусок полиэтилена не подведет ни одна таможня,  а вот  следы героина на
нем  в  любой  лаборатории  найдут  на  раз.  Это  все на  тот случай,  если
кто-нибудь  у вас, в  Европе, потребует ПРЯМЫХ доказательств... Все,  мистер
Миллидж, пора уносить ноги. Вам - в Аэропорт.

        24
     Бээмвэшка, миновав пост ГАИ, движется по направлению к Москве в поисках
обратного  разворота  к  Аэропорту. "Омоновский"  камаз  же,  сопровождаемый
"трофейным" трейлером,  тормозит  прямо у  поста. С  пассажирского  места  в
кабине камаза выпрыгивает на асфальт Робингуд - в камуфляже и шапочке-маске,
при автомате и бронежилете; он неспешно шествует  к  кубику  и  с  привычной
лихостью  козыряет   высунувшемуся  из  своей  избушки   на  курьих   ножках
"состарившемуся":
     - Бригада "С", майор ВолодьИн. Капитан Аникушкин, если я не ошибаюсь?
     - Так точно... - озадаченно козыряет в ответ гаишник. Странная у мужика
нарукавная  эмблема, незнакомая; хотя, раз  есть саблезубые тигры и грифоны,
почему бы не быть и растопыренной белой пятерне в черном круге?..
     - Вас что,  - всей  позою своей ответно озадачивается  Робингуд,  -  не
предупредили о нашей операции?
     - Никак нет, товарищ майор!
     -  Бар-рдак!..  -  после  секундного  молчания  с  генерал-лебедевскими
интонациями резюмирует "майор  Володьин", адресуя свою  реплику не капитану,
понятно, а куда-то в затянутую низкими облаками высь.
     - А вы кто, товарищ майор - РУБОП, ФСБ?
     - Военная контрразведка. <i>Стволы</i> теперь по нашей части.
     - Вот это правильно! Давно пора!..
     - Слышь, капитан, у меня тут  накладка вышла. Снять, что надо мы с этой
фуры поснимали, а вот  саму ее тащить не с руки - что-то с задним мостом. Мы
б ее пока  загнали к вам  на арестную  площадку, чтоб дорогу не затыкать, а?
Механики наши уже выехали, будут тут через полчаса; починятся - уедут.
     - Нет вопроса. Только вот насчет пломб и всего такого...
     - Ну,  уж  это-то наши проблемы! - и "майор  Володьин" обрадовано машет
"омоновцу" за рулем фуры; та тотчас трогается и, нещадно  дымя, заползает по
узенькой дорожке  на заасфальтированное  пространство позади кубика; судя по
звуку, с задним мостом там и вправду неладно.
     - Да, капитан,  кстати... - уже  повернувшись  было  к  своему  камазу,
"вспоминает"  Робингуд. - Во-он, у обочины,  торчит микроавтобус. У них там,
похоже, - сильный непорядок, но это уже не по нашей епархии, а по вашей...
     - А что такое?
     - Да аптечка у них там не  в  порядке! -  со смешком роняет торопящийся
мимо  них  "омоновец", что  отгонял фуру на отстой. Капитан сразу  супится и
принимает  вид  холодный  и официальный  (гаишники  шуток  на подобные  темы
решительно  не  понимают); "майор Володьин" же, проводив своего подчиненного
взглядом     явно     неодобрительным,     адресует     милиционеру    фразу
интригующе-примирительную:
     - Ну нет, уж с чем-чем, а с аптечкой там полный порядок... Голову кладу
на рельсы - ты, капитан, такой аптечки в жизни не видал...  Полюбопытствуй -
рекомендую.
     ...Успевшая развернуться бээмвэшка вновь проезжает мимо поста ГАИ в тот
самый  момент, когда  камаз трогается  к  Москве;  Миллидж делает  последние
кадры:  стоящие перед кубиком гаишники, судя по жестикуляции, явно решают  -
добраться  до стоящей метрах в ста "Тоеты" на своих двоих или все же завести
мотоцикл.
     - Ну  вот и  все, - суммирует  Подполковник.  - Через  пяток  минут все
шестеренки скандала  закрутятся на полную скорость. А мы, пока добираемся до
Аэропорта,  как раз  успеем  сделать  с  вашей  пленки  резервную  запись  -
береженого Бог бережет.

        25
     Гаишники  у  "тоеты".  Физически развитой  только что  заглянул  внутрь
салона и теперь  потерянно чешет репу  немалой своею пятерней -  "Ё-мое!..";
состарившийся же докладывает по рации:
     - Генадьич? У нас ЧП по первому разряду. Докладываю: на обочине, метрах
в ста от поста, стоит белый микроавтобус "тоета", номерной знак D-238... да,
дипломатический - в чем и клюква! Дверь разбита, в салоне двое и еще один за
рулем; похоже, все целы, но без сознания; на полу - пистолет с глушителем  и
стреляные гильзы... Да, и еще по полу рассыпан белый  порошок  - я ничего не
хочу сказать,  но очень похож...  ну, ты меня  понял. Нет, не ДТП  -  голову
наотруб... не знаю, что и думать... Есть охранять место происшествия!
     Ждать им приходится не более  пяти  минут (в  обычных  бы  делах  такую
оперативность...): у  обочины тормозит  серая "волга" с мигалкой, из которой
вылезают двое - один постарше, другой помоложе -  в жеванных  костюмах  и  с
физиономиями,  выразительностью  смахивающими  на  оцинкованное   кровельное
железо.
     -   Госбезопасность.   Майор  Лисицын.   -  кратко,  по-старорежимному,
рекомендуется старший из цинковомордых, производя магическое помование своим
артефактом - багрового цвета книжицей. - Докладывайте, капитан...
     Младший  тем   временем   деловито  натягивает   нитяные  перчатки   и,
отодвинувши  физически  развитого   как   пустой  стакан,   ныряет  в  салон
охраняемого тем микроавтобуса - "Руками, надеюсь, ничего не хватали?.."
     - ...Ясно. Документы у этого самого "майора ВолодьинА"  вы, конечно, не
проверили?
     - Никак нет, товарищ майор... Виноват.
     - Значит, он говорил - "Военная контрразведка"? Бригада "С"?
     - Так точно!
     Тут рядом бесшумно возникает младший из  цинковомордых, держащий в руке
пластиковый пакет с разнообразной металлической ветошью:
     -  Дверной  запор  разнесли  кумулятивным  микрозарядом;  тип взрывного
устройства тАк вот, сходу, определить не могу. Потом внутрь закинули газовые
распылители - один я нашел, похож на RS-42. Контейнер для диппочты вскрыт на
месте - взрывные устройства их не остановили...
     -  За  каким, интересно,  дьяволом им  понадобилось  его  вскрывать?  -
явственно озадачивается  старший. - Утащили бы контейнер  целиком, а  уже  в
своем логове аккуратно бы его выпотрошили...
     -  Это  просто  не  входило в их  планы, товарищ майор: контейнер  лишь
вскрыт, а содержимое его на месте.
     - Ах,  даже так? -  похоже,  по меньшей мере одной эмоции - удивлению -
оцинкованное железо все же подвержено, пусть даже  и в следовых количествах.
- На  такое, пожалуй, стОит взглянуть своими глазами... А ты, лейтенант, раз
такое дело, возьми-ка с этих двоих олухов, -  тут старший кивает на виновато
переминающихся рядом гаишников, - подписку о неразглашении.
     - Подписку о неразглашении? - удивляется капитан Аникушкин, и  лишь тут
замечает  черт  его знает  откуда возникший в руке цинковомордого пистолет с
глушителем.
     ...Два  выстрела  следуют  практически  без  интервала.  Капитану  пуля
попадает в  горло,  чуть выше края  бронежилета,  его юному  напарнику  -  в
голову;  оба  валятся навзничь в  придорожный кювет - убийце даже  нет нужды
убирать тела с асфальта.  Машин на шоссе в этот момент нет, а хоть бы даже и
были - поди  разбери,  что  там  творится  на обочине  за  тесно  сдвинутыми
"тоетой" и "волгой"; да и потом - "Оно тебе надо?"
     В  быстро  сгущающихся  грозовых  сумерках   цинковомордые   без  суеты
эвакуируют  героиновый  контейнер  - как он  был,  прямо  с  болтающейся  на
горловине миной  -  из  микроавтобуса  в  багажник своей  "волги". Окидывают
последним  взглядом  место  преступления  (старший  не  обошел  вниманием  и
наклейку-стикер  в  виде   растопыренной  белой  пятерни   в  черном  круге,
посаженную на  внутренность  ветрового стекла  "тоеты"),  и "волга"  рвет  с
места,  размазывая  по  ветровому  стеклу  первые,  ртутно-тяжелые, дождевые
капли.
     И  вовремя:  издали  уже  доносятся  настоящие   милицейские  сирены...
Впрочем, сейчас,  на  фоне  всех случившихся  вокруг злосчастного поста  ГАИ
событий, впору  усомниться: полноте,  да существуют ли они вообще, НАСТОЯЩИЕ
милиционеры? А  с другой стороны -  решения эта  дилемма, как известно,  все
равно не имеет:
     "Всякого, кто смахивал на  полицейского, немедля  арестовывали, но меры
эти, понятное дело, привели лишь к тому, что к  вечеру одна половина полиции
арестовала вторую".

        26
     В  Аэропорту,  среди  гудящей   вокзальной   толпы,  Подполковник  дает
прощальные напутствия Миллиджу:
     - Вот  ваши  сопровождающие, Саша и  Сережа. Вы должны довериться  этим
людям и подчиняться им беспрекословно: они головой отвечают  за то, чтобы вы
со своей пленкой завтра оказались в Лондоне. Если  возникнут юридические или
финансовые  проблемы - они  их  решат; понадобится умереть,  защищая  вас  -
умрут...
     - Ого! Дело может дойти и до такого?
     -  Запросто. Вы просто еще не до  конца поняли, мистер Миллидж, в какое
осиное гнездо мы с вами сунули прутик.
     - Но на предмет моего маршрута вы меня наконец просветите?
     - Зачем? "Меньше знаешь -  крепче  спишь"...  Могу  сообщить  лишь  его
первый  пункт: Минск.  Дальше во  всем положитесь  на  своих сопровождающих,
лады?
     Под сводами аэровокзала  разносится  сонный  голос дикторши: "В седьмой
секции  заканчивается  регистрация  билетов  на  рейс 311,  Москва-Минск..."
Англичанин,  уже направившийся было, вместе с  Сашей и Сережей, к означенной
седьмой секции, внезапно оборачивается к Подполковнику:
     -  Мистер Александер!  -  с  этими  словами он  лезет  в  свою сумку  и
извлекает оттуда пару видеокассет.  - Я снимал это в Чечне. Здесь -  правда,
точно такая  же, как  и в остальных моих чеченских репортажах; но только ЭТУ
часть правды никогда не покажет ни  одна европейская телекомпания:  у нас не
любят, когда страдает романтический имидж борцов за свободу... Распорядитесь
этим по своему разумению, ладно?

        27
     В  черной нефтяной  луже  отполированного  ливнем  асфальта  отражаются
зловещие,  как огни святого Эльма,  отсветы  милицейских  мигалок:  рядом  с
"тоетой"  затормозила   целая   кавалькада.   "Арийская  морда",   Александр
Арвидович,  сунувший было нос в разгромленный микроавтобус и даже  собравший
уже   с   полу   щепоть   рассыпанного  героина,   оборачивается  на   оклик
оперативников, шурующих у кювета: "Товарищ майор! Скорее!"
     Как это ни невероятно, но  младший из  постовых еще жив: медицина знает
множество странных  историй с огнестрельными ранениями в голову -  так  вот,
это,  похоже,  одна из них. Да  не просто жив  - он,  на какой-то немыслимой
мобилизации последних  крох своей жизненной энергии умудрился все эти минуты
продержаться  в сознании, ожидая подхода  СВОИХ; когда  над  ним  склоняются
оперативники,  он успевает достаточно внятно произнести: "Госбезопасность...
двое... волга серая..." - и лишь тогда позволяет себе провалиться в небытие.
     Пока  подчиненные  срочно связываются с  медициной ("Тяжелое ранение  в
голову,  огнестрельное...  так... а  если вертолет?..")  и  передают  приказ
постам  ГАИ на  магистралях,  ведущих  в  Южный  сектор Москвы  ("Автомобиль
"волга" серого  цвета... вооружены и очень опасны... могут иметь безупречные
по исполнению удостоверения ФСБ"), майор вновь возвращается к "тоете". Здесь
его  ждет сюрприз:  один из пассажиров  микроавтобуса стал подавать признаки
жизни.  Он  со  стоном  приподнимает  голову   и  пару  секунд   непонимающе
разглядывает  намертво зажатую в  собственном  кулаке  рацию  (надо  думать,
потеря сознания застала его в  момент  передачи сигнала тревоги); оживает он
впрочем достаточно быстро:
     - Акбар Тураджон, третий секретарь  посольства Республики  Тюркестан  в
Москве. С кем имею честь?
     - Майор Лемберт,  старший оперуполномоченный  отдела  по  расследованию
убийств Московского уголовного розыска.
     -  Согласно  Венской  конвенции, эта  машина,  наравне  с  посольством,
подпадает под  категорию экстерриториальности  и является частью  территории
республики  Тюркестан.  Я  вынужден   требовать,  чтобы  вы  незамедлительно
покинули тюркестанскую территорию.
     -  Плевать  я хотел на все  ваши  "экстерриториальности":  я  расследую
убийство  двоих сотрудников  милиции, застреленных несколько  минут  назад у
дверцы  вашей  экстерриториальной тачки. И, по  всем признакам, убийство это
прямо связано с транспортировкой наркотиков...
     - О каких наркотиках вы говорите, майор?
     -   О   тех   самых,  что  рассыпаны  ровным   слоем  по  всему  вашему
экстерриториальному полу!
     -  Это  провокация! Если даже вещество  на  полу  -  наркотик, оно было
подброшено  в  нашу  машину,  пока мы  находились  без сознания.  Я  заявляю
официальный   протест:   это   происки  тех   сил,   что  пытаются  омрачить
российско-тюркестанские отношения.
     -  Пусть так. Но меня интересует,  что здесь произошло до того, как  вы
все потеряли сознание. Полагаю, на вашу  машину было произведено нападение с
целью захвата перевозимой вами дипломатической почты?
     Третий секретарь к  тому  времени успел  уже  проанализировать позицию;
позиция,  что и говорить,  сложная,  и играть  ее  вот так, в режиме блиц  -
занятие для идиотов. Героинового  контейнера - ни опечатанного, ни вскрытого
- в машине, слава Аллаху, нет, но куда он подевался - неясно: захвачен? если
да, то кем? или эвакуирован своими, подоспевшими на сигнал тревоги? Ситуация
явно   нештатная,   не   предусмотренная   имеющимися   у    наркодипкурьера
инструкциями, так что после некоторого раздумья  он выбирает уход  в  глухую
несознанку:
     - Наша машина не перевозила никакой диппочты.  На нас никто не нападал.
Мы  просто потеряли  сознание - по неизвестной пока причине, наши медики  со
временем разберутся. Пока мы находились в  бессознательном состоянии, кто-то
взломал  дверь  машины  и  насыпал на  пол  белое вещество неизвестного  нам
состава. Это - официальное заявление.
     - То  есть  у  вас из  машины  ничего не пропало, господин секретарь? И
розыск вашей диппочты и ее похитителей объявлять не нужно?
     Пауза.
     - Мне нечего добавить к предыдущему моему заявлению, майор.
     -  Насчет  диппочты -  понято: ее, типа, не было.  А  вот  был  ли  ваш
охранник вооружен, господин секретарь? Я конкретизирую  вопрос: не было ли у
него пистолета с глушителем?
     Тут пауза отчетливо затягивается. Пистолета нигде не видать, но вот где
он? - уж не в кармане ли у проклятого мента, пожри его шайтан вместе со всем
отродьем?
     - Мы соблюдаем дипломатические нормы, майор, и не носим оружия. Но я не
могу  исключить, что  организаторы провокации,  подкинувшие нам... вещество,
похожее на наркотик,  могли, пользуясь бессознательным состоянием сотрудника
нашей службы безопасности Агабека, вложить  ему в руку  оружие с тем,  чтобы
получить на нем  отпечатки пальцев.  Вам  должно  быть  известно, майор, что
подобное случается...
     -  Подобное случается сплошь  рядом, господин  секретарь,  -  вроде  бы
сочувственно кивает  опер.  - Вот только...  А  что,  если  отпечатки вашего
Агабека найдутся не только на внешней  поверхности  пистолета, но  и  на его
внутренних  частях? ну,  например, на обойме? И при этом окажется, что пули,
которыми убиты наши милиционеры, выпущены именно из этого оружия? Что тогда,
господин третий секретарь?..
     По прошествии еще более продолжительной паузы  третий секретарь наконец
произносит:
     - Я отказываюсь комментировать эти инсинуации, майор.  No comments. И я
настаиваю на том, чтобы вы немедля покинули тюркестанскую территорию.
     - Непременно, - ухмыляется  "арийская морда"; он внезапно опускается на
корточки  и  извлекает  из какой-то  щели под  сидением  блестящий цилиндрик
стреляной гильзы. - Это, надо понимать, вам тоже подбросили?
     - No comments, - с каменной рожей повторяет дипломат.
     ...К голубоватым сполохам, пляшущим  в  асфальтовом зеркале, добавились
тем временем и кроваво-красные: раненого постового грузят в "Скорую помощь".
Старший  опер  отдает  своим  людям  пару  кратких  распоряжений,  и  в  уже
тронувшийся было медицинский рафик в последний  миг успевают запрыгнуть двое
милиционеров с автоматами:  "Программа  охраны  свидетелей" по-русски. Затем
майор отходит чуть в сторонку и извлекает из кармана мобильник:
     -  Робингуд?.. Это  хорошо,  что  узнал.  Я  нахожусь на 4-ом километре
Южного шоссе... Тебе это ничего не говорит? - правильно, я так и думал,  что
нет... и что алиби твое подтвердит десяток безупречных свидетелей, верно? Но
фокус  в том, что я расследую  тут  вовсе не  разбойное нападение на  машину
некоего  посольства,  как  ты, похоже,  решил,  а убийство.  Убийство  двоих
сотрудников  ГАИ;  ты  въехал,  нет?  ...Да,  полагаю, что  не  ты:  убирать
свидетелей - это  не твой стиль. Но я желаю  знать  ВСЁ, что на  самом  деле
случилось на этом чертовом 4-ом километре. Считай, что ты получил повестку с
вызовом на допрос по делу  об  убийстве сотрудника милиции при исполнении им
служебных обязанностей  - в  качестве  свидетеля. Жду  тебя в 20-ноль-ноль в
известной  тебе забегаловке, и посмей только  не явиться: ты заимеешь в моем
лице  такого Гая  Гисборна, что  мало  не  покажется! ...Кстати  -  чтоб  ты
чувствовал себя свободнее: никакого дела о разбойном нападении на "тоету" не
возбуждено. ... А вот так! Никакого нападения,  оказывается, не было. Ладно,
это все при встрече. Конец связи.
     - Сергуня! - обращается старший опер к одному из своих подчиненных. - У
тебя не случится стольника до зарплаты?
     -  Ну что  можно  в  наше  время  сделать  на  стольник? -  риторически
вопрошает тот, протягивая шефу купюру.
     - Можно, к примеру, провести важную агентурную встречу.
     - Опять шутите, сенсэй?
     - Опять нет.

        28
     - Не понял... - тяжко роняет в пространство Робингуд,  опуская в карман
мобильник.
     ...Промзона в дождь -  есть ли на свете картина безотраднее? Салага был
Данте с  его третьим кругом, вот что я  вам, скажу, ребята... В утонувшем  в
липкой  цементной грязи безлюдьи, что  простерлось  на сотни  метров вокруг,
некому,  разумеется,  поинтересоваться  странной  каруселью  из  легковушек,
подруливающих с интервалом  в полминуты к остановившемуся в одном из тупиков
камазу и принимающих  на борт по четыре пассажира -  вполне цивильного (чтоб
не сказать -  щегольского) облика. Убедившись, что эвакуация личного состава
завершена,  и на  месте остался  лишь тщательно вылизанный на предмет следов
камаз (угнанный, естественно - равно как и  давешний трейлер), атаман ныряет
в обшарпанный жигуль и достает с заднего сидения спутниковый телефон:
     - Товарищ подполковник? У нас, похоже, крупные проблемы...

        29
     Серая  "волга"  меж  тем  несется  по Кольцевой,  аккуратно держась  на
пределе  разрешенной скорости;  по обочине назойливо  мелькают  поставленные
на-попА   доминошные  костяшки  -  знаменитые   шумозащитные   экраны  имени
Юрь-Михалыча,  которые  сейчас,   сквозь  густую   пелену  дождя,  наверняка
смотрятся  для  цинковомордых пассажиров  "волги" как зловещие призраки  той
самой <i>стенки</i>... А может, и не смотрятся: киллеры -  люди с крепкими нервами,
а  избыток  воображения  для них  наверняка входит в число  профессиональных
противопоказаний.
     За рулем - старший; младший, в  тех же  нитяных перчатках, и с  тем  же
бесшумным пистолетом в руке, медитирует, откинувшись на подголовник и закрыв
глаза; ох, и не хотел  бы  я оказаться в шкуре того постового, что тормознул
бы этих ребят на предмет проверки документов...
     - Ты <i>сработал</i> там из своего <i>ствола</i>, или из ихнего? - прерывает молчание
старший.
     - Из их. Это было ошибкой?
     - Нет, почему же... Это как раз очень  удачно - <i>ствол</i>  с их  <i>пальчиками</i>
будет нам  добавочной страховкой...  Но хотел бы  я  поглядеть на  документы
этого сАмого "майора Володьина", черт побери!
     - А что в тех <i>ксивах</i> может быть такого уж интересного?
     -  То,  что "майор Володьин" -  это несомненный "инспектор  Валодье  из
особой  бригады"... сиречь из "Бригады "С""... Кому и зачем понадобился этот
дурацкий капустник? - государственные спецслужбы так  не работают, никогда и
нигде.  Конкуренты? - эти,  пожалуй, могли бы захватить героин, но оставлять
его просто так, на всеобщее обозрение... Значит, целью  был именно  скандал,
компрометация Тюркбаши и его  режима; это -  хрустальная мечта прозябающих в
Москве эмигрантов из тюркестанской "демократической оппозиции", но у тех и в
помине  нет  таких  денег,  чтобы  нанять  профессионалов нужного  уровня...
Бессмыслица со всех сторон!..
     - Ну, поразмыслить на эти темы у нас еще будет время, - хмыкает младший
(субординация  в  паре,  похоже,  явно  не  армейская).  -  А  сейчас  лучше
пораскинуть мозгами, как бы нам ловчее унести отсюда ноги...
     - Нет,  не  лучше, -  ледяным тоном отрезает  старший,  -  и времени на
размышление у нас нет: Ибрагим-бек выйдет на связь с минуты на минуту, а нам
надо успеть просчитать комбинацию хотя бы хода на три - что мы включим в наш
отчет, а о чем умолчим.
     - Ты об чем это?
     - Если считать  кило  героина  даже по  сАмому минимуму  -  по 20  штук
баксов, то у нас в багажнике сейчас лежит пол-лимона. Такой расклад приходит
на руки раз в жизни...
     - Покойнику  баксы ни к  чему, - отрицательно мотает головой младший. -
Скрысятить  пол-лимона у наркомафии -  это лучше уж сразу застрелиться и  не
мучиться...
     - В  принципе, верно, но наш случай - особый. Те ребята, что тормознули
"тоету" и  оставили визитную  карточку в виде белой пятерни в черном круге -
они  теперь никакими силами не смогут доказать,  что  тот героин ляпнули  <i>не
они</i>.  Благо  в  такого рода  делах  презумпция  невиновности  не работает...
Свидетелей нет...
     Тут спутниковый  телефон  дает  утробный гудок; рука  старшего  на  миг
зависает над трубкой:
     - Ну?!  По  четверть  лимона на  брата -  вникни!  Или так и  будем  до
старости лет на чурок ишачить?
     - А, давай! - внезапно решается младший. - Трус не играет в портвейн!
     Старший докладывается предельно кратко  (спутниковая связь надежна,  но
все-таки...):
     - ...Машина стояла у обочины, шофер и охрана без сознания; груза,  само
собой,  уже не  было.  На полу лежал  предмет, принадлежавший  охраннику, со
следами  использования; предмет у нас, так что смело можете все отрицать. На
дверце визитеры оставили  наклейку-стикер -  белая растопыренная  пятерня  в
черном круге. Боюсь, что это  визитная карточка "Белой руки"...  той  самой,
что уже замочила кучу криминальных авторитетов... Ну, это лишь слухи, ничего
достоверного...   у  нас  давно   болтают  о   тщательно  законспирированной
организации офицеров милиции и ФСБ,  по типу латиноамериканских  "эскадронов
смерти"... Да, мы немедля начнем свое расследование. Конец связи.
     -  Ты  че?!  -  изумляется  младший.  -  Это  же  просто  бред  досужих
газетчиков!  Уж мы-то  с тобой знаем,  что  никакой  "Белой руки"  нет и  не
было...
     -  Верно,  -  усмехается старший. - Но  почему бы ей не появиться?  Тем
более, что в виде легенды она все равно уже существует.
     -  Понято!  -  обрадовано  кивает  младший,  но тут  в машине  начинает
работать  рация,  настроенная на  милицейскую волну:  "...Вооружены  и очень
опасны... могут иметь безупречные по исполнению удостоверения ФСБ".
     - Как  же это ты  так лажанулся, голубь  ты мой сизокрылый? - вроде  бы
сочувственно вопрошает старший.
     -  И  на старуху бывает  проруха.  Исправлю!  -  на  оцинкованной  роже
младшего особых эмоций не отразилось.
     - Да уж конечно  исправишь,  куда ж ты денешься!  И  причем - мухой! До
того, как тот придет в сознание... Ты что думаешь, я того опасаюсь, что он в
наши фотки ткнет пальцем?
     - Ну?..
     - Хрен гну! Фотки - те еще то ли будут, то ли нет, но вот про контейнер
- что тот  оставался в машине  - он вспомнит  по-любому! И после этого  нами
займется уже не государство российское, где нынче и смертной  казни-то нету,
а  Ибрагим-бек, ты въезжаешь,  нет?!  Давай-ка, голубь, в  темпе  процеживай
радиоперехват: в какую больницу его повезли, что там с охраной... ну, тут не
мне тебя учить.

        30
     Среди  прочих  милицейских   постов  сообщение  "...Вооружены  и  очень
опасны... могут иметь безупречные по исполнению удостоверения ФСБ" принимает
и одноместный ГАИшный "стакан" на одном из второстепенных въездов в  Столицу
- у Ясеневского  моста. Пост  располагается уже "внутри  Москвы"  - метрах в
пятидесяти  от   переброшенного  через  Кольцевую  двухполосного  мостика  с
односторонней   развязкой.   На   северной,   московской,   стороне  высятся
бело-зеленые двенадцатиэтажки 10-ого микрорайона Ясенева и сохнут с верхушки
три  десятков  дубов,   теснимые  со  всех  сторон  самочинными  огородиками
(вообще-то   автомобильные  выхлопы  со   МКАД   бесперебойно  удобряют  эти
"сельхозугодья"   таким   количеством  свинца,   что   единственно  разумное
применение  для  выращиваемой  там картошки - это  немедля отправлять  ее  в
переплавку; но ведь халява же!).
     Если же стать спиной к  посту  и обратить взор на юг, за Кольцевую,  то
картина  откроется весьма живописная.  По  левую руку будет  лежать  система
обширных прудов с лодочными станциями и шашлычными всех сортов - зона отдыха
"Битца"  (блин!  отдыхаем -  и то "НА  зоне"). По  правую же руку раскинулся
обширный лесной массив,  надежно укрывший от  взоров <i>тех,  кому  не положено</i>
наше, российское, Лэнгли - загородную штаб-квартиру Службы внешней разведки,
СВР  ("Лес" на  сленге  ее обитателей), циклопическое сооружение,  похожее в
плане  на  трехлучевую   мерседесовскую  звезду.  Лица,  затеявшие  в  91-ом
"демократическое  реформирование  тоталитарного  монстра   КГБ"  посредством
разделения оного монстра на пять независимых служб - СВР, ФСБ,  ФАПСИ, ГУО и
ФПС ("Как в  цивилизованных странах!..")  - явно  имели  в школе  двойку  по
зоологии,  иначе  знали  бы:  если  разрезать  гидру   на  пять  кусков,  то
просто-напросто заимеешь  пять гидр,  неотличимых  от  исходной.  Во  всяком
случае, всемирно-знаменитое здание с  Лубянской площади, будучи перенесено в
тот  ясеневский лесок, смотрелось бы  рядом с  тамошним "трехлучевиком"  как
сарайчик  для  хранения  садового   инвентаря...  Впрочем,   за  созерцанием
пасторальных  прелестей  этой   живописной  окраины  столицы   мы,  кажется,
отвлеклись от развития сюжета.
     ...Получив  радиосообщение, младший лейтенант  ГАИ из  "стакана"  перед
Ясеневским мостом  в полной  мере  проникается  серьезностью  задачи:  шансы
какой-либо  серой  "волги"  проникнуть  по  этому  въезду  в  Москву  теперь
совершенно нулевые. Не оставляет он вниманием и "волги" иных расцветок, зная
по опыту, что свидетели обычно цвет  автомобиля путают так, что потом только
руками разводишь. Словом, забот у младшего лейтенанта выше крыши.
     Не будь постовой так поглощен происходящим на непосредственно вверенном
ему участке,  он мог бы в  тот день  заработать орден. Или пулю. Или  - то и
другое  в  комплекте... Потому  что пока он  тщательнейшим образом проверяет
документы у супружеской пары, опрометчиво поддержавшей своим трудовым рублем
нижегородских автомобилестроителей, серая волга с мигалкой на крыше  как раз
и сворачивает с Кольца, но только не внутрь, в Ясенево,  а наружу - прямо на
"подкирпичную" дорогу, ведущую к почти неразличимому отсюда за пеленой дождя
"Лесу". Часовой у шлагбаума, перегораживающего дорогу  в полусотне метров от
МКАД,  с должной придирчивостью изучает  документы цинковомордых, после чего
козыряет и пропускает  "волгу"  во вполне  себе  экстерриториальные владения
СВР.

        31
     Робингуд  и  Лемберт  -  за  столиком  знакомого павильончика  у  метро
"Коньково". Опер внимательно изучает толстую пачку врученных ему  фотографий
- раскадровка Миллиджевой видеозаписи:
     -  М-да, классная  работа. За  старую не  скажу,  но  нынешняя  "Альфа"
отдыхает... Можно это забрать?
     - Я бы сказал - нужно.
     - Кстати - а откуда я их взял?
     -  Нашел в  своем почтовом ящике.  Вот  в  этой упаковке, -  и Робингуд
протягивает своему визави желтый кодаковский пакет, украшенный знакомым  нам
стикером: белая пятерня в черном круге.  - Пальчиков  на  пакете и фотках не
найдете - можете зря не напрягать лабораторию.
     - Под "Белую Руку" работаешь? - хмыкает опер, разглядывая наклейку.
     - Разве можно работать  под тех, кого нет? - поднимает  бровь атаман. -
Или все-таки есть? Тогда это и вправду не по понятиям...
     -  Нет,  конечно! Бредни газетчиков... Ладно, давай к делу.  Значит, ты
утверждаешь, что героиновый груз оставался в "тоете"?
     -  Да.  Постой, а  разве  постовые не  сообщили в  рапорте  о  вскрытом
контейнере для диппочты, набитом "пакетами с белым порошком"?
     - В том-то и дело, что нет, - разводит руками Лемберт. - Про пистолет и
рассыпанный по полу "белый порошок" -это да, а про контейнер - ни слова...
     - Вот черт... - закусывает губу Робингуд. - Значит, они просто не сочли
контейнер  чем-то заслуживающим внимания... Но  ведь пистолет-то  из  машины
точно пропал - значит, тем же путем мог пропасть и контейнер?
     - Вполне возможно. Хотелось бы услыхать твою версию событий.
     - Значит, так...  Даю вводную: по причинам, которые тебя не касаются, я
хочу   неопровержимо   доказать,    что   посол    Тюркестана,   прикрываясь
дипломатическим иммунитетом, занимается наркоторговлей. Единственный  способ
поймать  его  за  руку  -  выставить  на  всеобщее  обозрение  контейнер для
диппочты, набитый  героином. И вот теперь, в результате этой операции, что я
имею  на  руках?  Есть  видеофильм,  снятый  иностранным  тележурналистом  с
безупречной репутацией - его завтра покажут по тамошнему телевидению...
     - Ах, вот даже как?!
     - Да. Плюс к фильму, у  меня есть  упаковка одного  из  заснятых в  нем
пакетов - как раз его содержимое и рассыпано  по полу "тоеты", - и подлинная
печать тюркестанского  МИДа с  контейнера. Но  самого-то контейнера у меня в
итоге  не  оказалось! Цепь доказательств распалась:  нет ключевого звена,  и
теперь  цена всем  моим вещдокам  - пятак  в  базарный  день... В общем,  от
исчезновения контейнера я проиграл сильнее всех. Ну, а если б я хотел просто
бомбануть  Ибрагим-бека  на  пол-лимона  - это,  согласись,  можно  было  бы
проделать и попроще, не затевая такой волынки...
     - Логично,  Штирлиц! - хмыкает опер.  -  Если раненый постовой, придя в
сознание, подтвердит, что  контейнер был  в  машине  - будем считать, что ты
чист. Но не раньше. Слушаю тебя дальше.
     - Дело  было так. Захват микроавтобуса был проведен четко, но охранники
- тоже  не пальцем деланы. Прежде чем отрубиться, один успел  открыть огонь,
другой - дал по рации сигнал тревоги. Группа прикрытия - с  документами ФСБ,
да?  - подоспела, когда  взломанную "тоету" уже охраняли гаишники. Расклад -
хуже некуда: контейнер  для  диппочты,  оказывается,  не украден (это бы еще
полбеды), а стоит  себе  на месте,  нахально  выставив на всеобщее обозрение
свои  героиновые  потроха. Скандалище!.. - ну, то, на  что я, собственно,  и
рассчитывал. Эвакуировать груз надо любой ценой - и постовых ликвидируют без
раздумья. Вместе  с контейнером группа прикрытия прибрала и пистолет - и  не
исключено, что стреляли как раз из него... Как тебе такой сценарий?
     - Да, мы думаем примерно так же. Кстати, пуля, которой был убит капитан
Аникушкин  и  гильза  из салона  "тоеты"  действительно  соответствуют  друг
дружке...
     - А отсюда следует вот что, Александр Арвидович.  Вы сейчас ищете убийц
милиционера, мы - похитителей  героинового  контейнера;  судя по всему,  это
одни  и  те  же  люди.  Не  объединить  ли  нам  усилия - на  уровне  обмена
информацией? Опять-таки: мы не меньше  вашего заинтересованы,  чтобы раненый
постовой  дал  показания,  а  его ведь сейчас  наверняка  попытаются убрать.
Полагаю, мы сумели бы защитить его лучше...
     - А  вот этого не надо!  - взрывается "честный  мент".  - Чтоб  бандиты
охраняли моих  ключевых  свидетелей  -  не  дождетесь!  И  попробуйте только
подойти к  той  реанимационной палате  -  охрана  имеет  приказ стрелять  на
поражение безо всяких!..
     -  Ну, как  знаете, -  пожав  плечами,  уступает Робингуд. - Наше  дело
предложить, ваше дело отказаться...  Тогда вот еще что, "от нашего  стола  -
вашему  столу".  Контейнер стоял  в  кормовом отсеке микроавтобуса,  и  чтоб
дотащить его до боковой дверцы...
     - Понял!.. -  опер чуть подается вперед: въехал с полуслова.  - Героин,
рассыпанный по полу - у них должны остаться следы на подошвах!
     -  Приятно  иметь  дело  с  профессионалом,  - усмехается  Робингуд.  -
Надеюсь, это  заметно  сузит круг ваших поисков -  у вас ведь наверняка есть
агентурные данные  на тех, кто прикрывает Ибрагим-бека  в  <i>службах</i>... Только
тут вот какое дело: как бы вас опять не тормознули...
     -  Но-но,  полегче! - в  прозрачных  остзейских  глазах майора Лемберта
загорается ледяное бешенство. - Я очень не люблю, когда убивают ментов.  И я
доберусь до тех гадов, кто бы они ни были - вот те как Бог свят!
     - Боюсь, Александр Арвидович,  это легче сказать, чем  сделать. "Волгу"
вы искали  со всем  тщанием, но  - увы ... Думаю, вы и сами уже  догадались,
куда она подевалась: либо на один  из закрытых  объектов ФСБ (их  там вокруг
хватает), либо, что скорее всего, в тот зачарованный лесок за Ясеневым...
     - Я очень не люблю, когда убивают ментов, - раздельно повторяет опер, -
ясно? И уж тем более, если это работа <i>комитетчиков</i>.
     -  И  все-таки  вы  опять  не въезжаете, Александр Арвидович... Если те
<i>работали  от  себя</i> - ну, просто  как  Ибрагим-бекова  крыша,  - тут все  без
вопроса. А  ну  как  они  все-таки <i>работали  от  Конторы</i>,  пусть  даже и без
письменного  приказа?  Так  сказать,  спасали лицо стратегического  союзника
России, Тюркбаши  всех  Тюрок? Сами понимаете -  что значат, по сравнению  с
высшими государственными интересами, жизни каких-то двух гаишников...
     -  Я очень не люблю, когда убивают ментов, - вновь повторяет Лемберт. -
Даже  ради  "высших  государственных  интересов".  Тем  более,  что  "высшие
интересы" эти на моей памяти сплошь и рядом оказывались - известно чем...

        32
     За  окном  реанимационной  палаты  уже  сгустилась  непроглядная  темь,
укрывшая от глаз обширную (девятый этаж, как-никак), но безотрадную панораму
спального  района хрущевской застройки:  фонари  на больничной территории  в
принципе есть,  но  зажигали  их  последний раз...  дай Бог  памяти, когда ж
мэра-то   перевыбирали?   Медсестра  -  худенькая  темноволосая  женщина   с
печальными  глазами  -  заканчивает  проверять  системы  жизнеобеспечения  у
раненого  гаишника,  опутанного  всяческими шлангами-капельницами  на  манер
плененного Гулливера;  убедившись, что все в порядке, она выходит из палаты,
освещенной теперь лишь синеватым настенным ночничком.
     В застекленном  боксе, отделяющем реанимационное отделение от основного
больничного  коридора, скучают  двое  охранников; чтоб особо не  нервировать
больных  и  медперсонал,  они наряжены  в белые халаты,  из  выреза которых,
правда,   вполне  откровенно  выглядывают   титановые  бронежилеты.   Сказав
"скучают",  автор несколько погрешил против истины, ибо в описываемый момент
они как раз  деятельно разбираются с  дежурным  ординатором -  тот,  хотя  и
внесен в список лиц, допущенных в "охраняемую зону", но паспорта при себе не
имеет, больничное же  удостоверение  не  устраивает  титановогрудых аргусов:
приходится связываться с  дежурным  врачом,  etc - "Порядок  есть порядок, и
давайте, знаете ли, тут не будем..."
     Медсестра тем временем подходит к телефону на столике дежурного:
     - Светик? Ну как  ты там?.. Как?.. Нет, это Past Perfect... Да... А это
вообще пассивный залог...  Слушай,  ложилась бы ты спать,  а?  Ну что ж, что
контрольная! Лучше уж выспаться нормально... Давай-давай! Чао-какао!
     Вздохнув,  кладет трубку.  Старший из  охранников понимающе  кивает  на
телефон:
     - Одна там?
     - Нет, - слабо улыбается медсестра. - С кошкой...
     - Сколько ей?
     -  Да  большая уж  -  скоро  десять...  А может вам,  ребята,  почитать
принести?  У  нас  там,  в  ординаторской,  целая  полка:  Маринина  всякая,
Дашкова... Акунин есть новый - "Пелагия и зеленые чертики".
     - Не положено, - неприступно хмурится охранник. - Мы ж типа на посту...
     - Понятно. А как насчет кофе?
     - Это - с удовольствием. Если за компанию...
     - Ладно, ждите. Ночь длинная...
     Медсестра  выходит  в коридор сквозь стеклянные врата; походка  у  нее,
надобно заметить, совершенно бесподобная,  и глядящий ей  вслед охранник это
дело оценил в должной мере:
     - Эх, блин! Какая женщина!
     Младший  фокусирует  свои  оптические  системы на том же объекте, но  к
выводам приходит совершенно иным:
     - Да ну... Ни жопы, ни титек - взгляду упереться не во что!
     -  Дурак ты, Колян, - со  снисходительной укоризной роняет старший, - и
уши у тебя холодные...

        33
     По крыше больничного корпуса бесшумно движется совершенно  неразличимая
в  ночном мраке  фигура  в  черном комбинезоне  и  черной  же шапочке-маске;
собственно, присутствие ее  можно обнаружить лишь  после того, как вам прямо
ткнут  пальцем:  "Ну  вот  же,  вот!  Теперь  видишь?"  Произведя  некоторые
топографические  расчеты  (в качестве