Марья оторвала фильтр, намотала на конец сигаре-ты оторванную от газеты
полоску  бумаги и,  послюнив самодельный мундштук,  покрутила его для лучшей
склейки в пальцах.
     - Дверь закрой на крючок. Ромка подошел к двери:
     - Нет крючка. Кури так, я на атасе постою.
     - Стой,- согласилась Марья.
     - Только немного, слышишь.
     -  Да  я  чуть-чуть,  дерну пару  раз -  и  ладно... Как же  я  по тебе
соскучилась,  Жоржик!.. Иди-ка сюда, я тебя поцелую... Деточка  моя...-  Она
выдохнула дым в сторону и потянулась к Ромке.- И тебя давай,- она дернула за
портупею Игоря.- Да, а то забуду: там, в чемодане за шкафом, шкатулка...
     Ромка достал небольшой  деревянный  ящичек  с  истертыми  от  старости
углами, перемотанный бинтом.
     - Когда в последний раз в больницу ложилась, замотала, чтоб не рылись.
А то помрешь невзначай, а чужие люди... Возьмешь с собой.
     - Чего там?
     -  Дай-ка сюда. Да не  развязывай  -  ногти поломаешь, ножом  поддень.
Во-о...-  Марья  достала старинную  твердую фотографию,  отколупнула  ногтем
папиросную бумагу.- Я с Петром... Прапорщик... Видишь: сабля, крест, рука на
перевязи...  Ну,  руку-то он  для форса повесил,  она  уж  у  него  зажила,
считай... А  отец про свадьбу и слышать не хотел, пока гимназию не кончу. И
правильно ставил вопрос. В шестнадцатом только повенчались. А Петька снова
на войну пошел. Приходит,  а  я уж  член укома.  И  - все наперекосяк... Я в
Самару поехала с продотрядом, а ему сказали -  с  хахалем. Вот он цианистый
калий-то и съел.
     Ромка согнал с торта муху и хотел прикрыть его крышкой.
     - Этой - кусок! - Марья тупым ногтем ткнула через стол в  пустой диван
напротив.
     - Соседке?
     - Ага.  Ей кусок, остальное - в  холодильник. Ну-ка,  ребятки,  давайте
меня на диван, насиделась.
     Марью довели до дивана.
     -  Никуда стала, валюсь...  У меня  к тебе, Ромочка, просьба. И капитан
пусть  слушает. Ты мне колесики к  стулу приспособь хоть какие... Я  за стул
схвачусь и буду за ним по коридору бегать. У них-то есть,- Марья кивнула на
входную   дверь,-  да  мало,   нарасхват;   а  я  еще  вдобавок  просить  не
любительница. Сходи погляди, как они сделаны...
     -  Здравствуйте,  добрый день, с приездом! - Навстречу Ромке в комнату
вкатилась  маленькая,  чуть не по пояс ему, круглая стремительная старушка в
очках с выпуклыми линзами.- Шукурова Клавдия Андреевна...
     Ромка  подал  ей  руку,  и старушка  покатилась  дальше  в направлении
разговора.
     - Шукурова Клавдия Андреевна,- она сунула руку Марье.
     - Да мы с  тобой  уж  и так знакомы,- Марья  раздраженно оттолкнула ее
руку.- Торт будешь? Внуки привезли. Безейный...
     - Мне в мою  тарелочку,- проверещала Клавдия Андреевна,  покатившись на
свою половину к тумбочке. Делала она все на ощупь,  но очень быстро.- Тортик
хороший,  а  у меня  вареньице есть...-  бормотала она,  приспосабливаясь  к
торту.- Крыжовенное, кисленькое...
     - Вот  елозит  перед  глазами, прям хоть ты что!  -  пожаловалась Марья
плачущим голосом.- Андревна! Ты сядь, что ль!
     -  ...А  вы  за  бабушку  свою  не беспокойтесь,-  бормотала старушка,
ложечкой соскабливая крем с торта на блюдце.- Я за ней присмотрю. На ноги-то
я  быстрая. А  с глазами вот - контузия. Вы  придвигайтесь-ка к  столу,  со
свиданьицем чайку  выпьем. А у нас ей весело будет. У  нас кружки всякие, и
питание хорошее, и врачи...
     - Что бормочет-то хоть? - беспомощно подалась вперед Марья.
     - Хорошо, говорит, здесь.
     - А-а... Куда лучше - богадельня... Кудай-то ты собрался?
     - Покурить,- сказал Игорь.
     - Садись. Здесь кури!  - приказала Марья.- Скажу: я курила. Что они со
старой  дурой  сделают? Не  в Саранск  же  назад волочить!  Там небось  уж и
квартира сдадена, ха-ха-ха!..
     Ромка кивнул брату: слушайся. Игорь сел, но курить не стал.
     -  ...А хоронят нас  во-о-он  там,  недалеко  совсем,-  покушав  торта,
неожиданно  сообщила Клавдия Андреевна.- Два раза в год: осенью и весной. В
урночках...  Спасибо.  Было  очень приятно  познакомиться. Вы  приезжать-то
будете к ней?
     - Обязательно.
     -  А  если  и  не будете,  все равно  не  беспокойтесь. У нас коллектив
дружный...-  Клавдия  Андреевна  взяла   с  тумбочки  будильник  и  пальцами
нащупала, где стрелки.- Ой, ой, опаздываю на кружок...
     - Не женился отец-то? - спросила вдруг Марья.
     - Отец? Нет, не женился. Один живет. Жалко его...
     - Жалко!.. Жалко у пчелки в попке. Вон  его жалко!- Она ткнула пальцем
в сторону Игоря.- Мать жалко! Его мать, не Люську! Люську ко мне  не возить!
Сам приезжай да вот он. Про колесики понял?
     - Понял, все понял. Ты отдохни, а я пойду с врачом потолкую.
     Старуха послушно повалилась на подушку.
     Когда Марья отдохнула, Ромка с Игорем под руки повели ее в садик. Марья
велела  прогуливать  себя  по  длинной   дорожке,   чтобы  возможно  большее
количество персональных  пенсионеров - старых  большевиков -  отметили факт
заслуженного внимания со стороны родственников к Соковой Марии Михайловне.
     Но хватило ее ненадолго. Братья приволокли старуху к грибку.  Усевшись
за  стол и отдышавшись,  Марья выкурила еще одну нелегальную сигарету, снова
оторвав- для  крепости -  фильтр,  и  деловым  голосом стала рассказывать о
своей  работе  в  обкоме,  хотя  уже  пятнадцать  лет была  на  пенсии. Два
старичка, сидевшие рядом с ней под грибком, внимательно слушали.
     Когда внуки  собрались  уходить,  Марья велела подвести  себя  к окну,
легла на подоконник животом.
     - Через те  ворота идите. Чтоб мимо  моих окон. Я вам рукой  помашу. На
улице уже темнело.
     - И одеколону  мне  привезите! - кричала  Марья в окно, явно  привлекая
внимание пенсионеров.-  "Белую  сирень"!  И конфет  шоколадных.  Трюфелей!..
Рома, Роома!.. Левку-то все-таки привези! Черт с ним