сколько раз я тебе талдычила, чтобы ты называл меня не Милиция, а Милочка. А тебе хоть кол на голове теши. -- Знаешь что, Милочка... -- Знаю. Но ты никуда не пойдешь. Не забывай, кому везет в любви, тому не везет в карты. Или ты хочешь сказать, что тебе со мной не повезло? Сядь и сиди здесь! Борис появился на пляже только к полудню. Судя по тому, как он зевал и потягивался, было видно, что он не выспался. -- Так я и знал,-- сказал Акакий Петрович.-- Эта старая дура его всю ночь агитировала. На Милиции Ивановне был старомодный купальный костюм с короткой юбочкой вроде как у балерины. Но на том месте, которое у молодых девушек называют пикантным, зияла огромная дыра. Когда Милиция Ивановна с тяжелым вздохом развалилась на коврике, Нина зашипела: -- Ма-ама, у тебя все печенки видно! Она толкнула Бориса локтем: -- Пойдем лучше погуляем по берегу. Из безоблачной синевы неба наяривало Ярило-солнце. Зеленая озерная вода ласкалась о прибрежный песок. Лесной ветерок заигрывал с деревьями, что стояли на поднимающейся от берега круче. А старые деревья смотрели на все сверху вниз, качались и шептались. Нина шла впереди и, опустив голову, разыскивала что-то в прибрежных камнях, среди ракушек и водорослей. Она перевернула большой камень, словно ожидая найти нам клад. Но там были только черви. Борис в купальных трусиках шел следом за ней и следил, как ее следы слизывает упрямая вода. Потом он поднял глаза и посмотрел на Нину. В купальном костюме она выглядела на редкость соблазнительно. Хрупкие плечи, высокая грудь, тонкая, талия -- и сильные тяжелые бедра здоровой самки. И кожа такая чистая и нежная. Прямо как у ребенка. И такая прозрачная, что видно, как под ней пульсируют голубоватые жилки. Он опустил глаза вниз. Жалко, что безразличная вода так быстро смывает эти следы на песке. Он оглянулся назад. Там следы бесследно исчезли. Посередине обрыва выступал вперед тенистый уступ-островок, где рос большой старый клен. Его корни не давали земле осыпаться, и вокруг дерева получилась маленькая площадка. Неожиданно для самого себя он тихо окликнул: -- Нина... -- Что? -- Видишь вон ту площадку? -- Вижу. -- Давай залезем туда. -- Зачем? -- Я хочу тебе что-то сказать. -- А почему именно там? -- Чтобы нам никто не мешал. Как в орлином гнезде. Они вскарабкались по обрыву, добрались до. одинокого клена и улеглись плашмя на глинистой земле. Эта площадка уже давно служила убежищем для влюбленных парочек. Внизу переливалось на солнце озеро. Вверху тихо шелестели листья старого клена. Здесь хорошо было смотреть вдаль и мечтать. -- Ну...-- сказала Нина. -- Скоро это дерево свалится вниз,сказал он.-- Жалко... -- Почему? -- Так... Опять не останется никакого следа... О том, что я хочу тебе сказать... Она положила свою теплую ладонь не его руку и тихо погладила, поощряя сказать то, что будут знать только старый клен да проказник-ветер. -- Когда я тебе это скажу, пожалуйста, не говори мне ничего... Ни да, ни нет... Только выслушай и прими к сведению... Хорошо? Девушка продолжала ласкать его руку. Ее глаза смотрели вдаль мечтательно и задумчиво. -- Видишь ли, Нина,-- медленно сказал он,- мне кажется... что я люблю тебя... И я был бы очень счастлив, если бы ты стала моей женой. Со старого клена упал маленький листик и, покружившись в воздухе как молчаливый свидетель, опустился между ними на землю. Нина взяла его и стала рассматривать, словно отыскивая в его падении какой-то тайный смысл. Потом она поднесла его к губам, лаская маленький листик как живое существо. -- Хорошо здесь,-- тихо сказала она.- Так хорошо, как редко бывает в жизни. Откуда-то с кручи по обрыву посыпалась струйка песка. там шмыгнула ящерица в погоне за мухой. Нина вдруг почувствовала телом сырость земли, на которой они лежали. От горячего солнца и влажной земли исходил какой-то призывный запах. Мать-сыра земля звала куда-то, к чему-то, зачем-то. К тем таинствам жизни и смерти, которым повинуется все живое. И эта ящерица. И эта муха. Нина прижалась голым телом к земле и прошептала: -- Знаешь, что я тебе скажу... -- Нет, лучше не говори. -- Я никогда не думала, что это... что это так хорошо. Я всегда боялась... -- Чего? -- Этого. Боже, а теперь я так счастлива. Если бы ты только знал, как я счастлива... Она положила ему голову на плечо: -- Ты такой большой, добрый и смешной. Другие делают предложение вечером, при луне, а ты в полдень, на солнцепеке. Но так даже лучше. Скажи, а что мы будем делать, если... если поженимся? -- Все, что ты хочешь. -- Сейчас я хочу есть,-- счастливо засмеялась девушка и .вскочила на ноги,-- Пойдем обедать! Они спускались по обрыву, взрывая сыпучий песок и держась, как дети, за руки. Вслед за ними катались мелкие камешки. Нина оглянулась на площадку, где они только что лежали. -- Теперь я люблю и это дерево. Оно знает нашу маленькую тайну. Знаешь, что мне еще хочется? -- Что? -- Чтобы теперь жизнь шла медленнее. -- Зачем? -- Чтобы счастье не ушло так скоро. К вечеру все собрались в столовой у героя Перекопа, который теперь стал князем Сибирским. Князь недовольно хмурился и молчал. Чтобы наладить с ним дипломатические отношения, Борис завел разговор про его бывшие героические дела. Князь Сибирский сразу оживился и гордо выпятил свою узкую грудь. Затем Борис стал делать ему такую рекламу, что скоро даже сам герой засмущался. -- А помните, товарищ командарм, - взмахнул рукой Борис,-- когда ваша конармия скакала -- ведь вся земля дрожала! -- Немножко, немножко,-- соглашался герой.-- Подрагивала. -- А помните ваш портрет на белом коне? -- Да, да, и с шашкой наголо,-- вздыхал герой. -- Я слышал, что скоро этот портрет выставят в Музее революции,-фантазировал Борис.-- Вместе с тем роялем, на котором вы под этим портретом Шопена наигрывали. Помните, вся улица слушала? -- Это я только двумя пальцами играл,-- поддакивал герой.-- А вот когда я всеми десятью играл, так аж дом шатался. Но откуда вы знаете про меня такие интимные подробности? -- Ну тогда вас вся Москва знала. Что там Москва -- вся страна. Кончилось это тем, что сияющий князь Сибирский обнял Бориса, как родного брата, и попросил заезжать почаще. Когда на дворе стемнело, Нина за спиной Акакия Петровича подмигнула Борису и выскользнула на веранду. Он вышел следам за ней. -- Пошли...-- шепнула девушка. -- Куда? -- На берег... Там теперь никого нет.. -- А что там делать? -- Угадай... -- Купаться хочешь? -- Нет, целоваться... Бывшая спящая красавица вызывающе засмеялась и побежала в темноту. -- Только осторожней, здесь кругом крапива. Когда они подошли к дырявой лестнице, она взяла Бориса за руку и уверенно, как опытная блудница, повела его вниз, предупреждая, где не хватает ступенек: -- Я здесь в прошлом году на каждой ступеньке целовалась... Каждый вечер... -- С кем? -- Это секрет... Осторожно, не сломай себе ногу. А то будешь такой же хромой, как князь Сибирский. Где-то внизу плескалась невидимая вода. Кругом попискивали комарики. Вдруг Нина почувствовала, что Борис идет сзади и смеется. -- Что ты там ржешь? -- Так... Забавно все это. -- Глупенький ты мой. Тебе не смеяться, а плакать нужно. Подул легкий ветерок, и от воды потянуло сыростью. Нина вздрогнула и прижалась к Борису. -- У тебя руки такие теплые. Значит, и кровь горячая. Он обнял ее, лаская губами ее волосы и нежную кожу на шее. Девушка медленно подняла голову, и он почувствовал ее дыхание. -- А ты знаешь, что меня называют белладонной? Ты не боишься? -- Нет,-- улыбнулся он,-- Я ничего не боюсь. Знаешь, кто я такой? -- Кто? -- Я подозреваю, что я любимец богов. -- Да, ты действительно любимец богов,-- вздохнула Нина.-- Но таких, как я, боги не любят. Словно играя с ребенком, он поцеловал ее в одну щеку, потом в другую. -- И это все? -- фыркнула Нина. Любимец богов прижал ее к себе и ласкал, словно растягивая удовольствие и откладывая настоящий поцелуй на потом. -- Ты не целуешься, а только балуешься,-- возмутилась Нина.-- Я так целоваться не привыкла. -- А ты много целовалась? -- С мужчиной... с настоящим мужчиной -- в первый раз,-- призналась бывшая спящая красавица. -- А хорошая все-таки вещь -- любовь,-- сказал любимец богов-- Особенно когда она у тебя в руках. -- Да, не так плохо, как я думала,согласилась Нина. Она прихлопнула ладонью комара на щеке:-- Ну что ж, хорошего понемножку... Пошли домой! Глава 13. ОПЕРАЦИЯ "ЧЕРНЫЙ КРЕСТ" Дьявол -- это пятая колонна всех веков и народов. Дени де Ружмон. Роль дьявола Тройной агент и вечный жених Жоржик Бутырский опять собирался жениться. На этот раз его невестой была Магдалина, секретарша Адама Баламута, которая теперь дружила с Капиталиной, секретаршей чародея Гильруда. Надо сказать, что Капиталина была очень капитального телосложения, за что в доме чудес ее называли просто лошадью. А Магдалина мало чем уступала капитальной Капиталине. В доме чудес так и говорили -- пара гнедых. Как обычно, Жоржик занял у невесты немножко денег на обзаведение хозяйством -- и моментально пропил. А Магдалина тем временем узнала от Капиталины, что у Жоржика имеются еще две невесты, включая и Капиталину, у которых он тоже подзанял на обзаведение хозяйством. Тогда три невесты сговорились и совместными усилиями поймали тройного жениха на вокзале. Не подумайте, что Жоржик хотел убежать из Москвы. Вовсе нет. Просто он любил крутиться на вокзале в поисках транзитной любви. По ночам, подвыпивши, он искал существо в юбке, которое дремало на чемоданах, и предлагал переспать у него на квартире. Три невесты обступили тройного жениха с трех сторон: -- Ах ты, жулик! -- Ах ты, мошенник! -- А ну пошли в милицию! Тройной агент попытался увильнуть: -- А вы разве не знаете, что я на секретной работе? Я здесь того... на агентурном задании. Одна невеста схватила тайного агента за один рукав. Другая за другой. А Магдалина уцепилась за галстук. -- Магда, душечка, ты меня задушишь!- взмолился Жоржик. Но три невесты вцепились в коллективного жениха, как ищейки, и таскали его из стороны в сторону. -- Давай назад наши деньги! Или пошли в милицию! Кругом начала собираться толпа любопытных. -- Эх, молодцы бабы, карманщика поймали! Говорят, что тройной жених смутился и покраснел. Но так говорят только те, кто не знает Жоржика. На самом деле он вырвался и убежал, оставив в руках невест свой пиджак. Следом за ним неслись мальчишки и улюлюкали: -- Гэй, держи вора! Держи... Чтобы обманутые невесты не нашли его дома, Жоржик прибежал в дом чудес и завалился спать на столе в комнате Мушера, заместителя президента по социальным вопросам. Вместо подушки он подложил под голову лапки по социальным делам. Утром Мушер нашел Жоржика храпящим на своем столе и удивился: -- Эй, что ты здесь делаешь? -- Ох, видишь, что такое агентурная работа,-- кисло улыбнулся тройной агент.-- Ой, все кости болят. Меня чуть на части не разорвали. В полдень Магдалина явилась к президенту дома чудес и официально подала ему счет за долга Жоржика -- сразу от трех невест. На заявлении пострадавших президент начертал такую резолюцию: "Бухгалтеру Саркисьяну: удерживать деньги из зарплаты, как алименты, из расчета на три персоны". Узнав, что у Жоржика вычитают алименты, да еще тройные, цыганский барон Люся Шелапутин бегал и спрашивал: -- Жоржик, так у тебя что, сразу тройня? -- А детки как -- здоровенькие?-- интересовался потомок Чингисхана.-- Мальчики или девочки? -- Ах, пошли бы вы все к черту!-- огрызался Жоржик.-- Я занимаюсь секретной работой, а меня загоняют в бутылку. А потом меня же обвиняют, что я алкоголик. Да я теперь нарочно еще больше пить буду! При следующей встрече в доме под золотым петушком профессор темных дел Малинин спросил: -- Говорят, вы там с Жоржика алименты вычитаете? -- Я бы этого сукиного сына давно выгнал,-- сказал Борис, которому уже порядком надоели все эти чудеса в доме чудес,- Но мой Сося-Мефистофель уверяет, что все это делается по приказу свыше. -- А знаете, Жоржик был на вокзале действительно на агентурном задании,- усмехнулся генерал-профессор. - Он должен был встретить там жену одного американского дипломата. И получить от нее кое-какие секретные материалы. Профессор темных дел вынул из портфеля папку и положил ее перед Борисом. В 13-м отделе КГБ любили употреблять разноцветные папки, и эта палка была черная. А на белой этикетке стояла надпись "Операция "Черный крест" и штемпель "Совершенно секретно". -- Потом вы ознакомитесь с этим делом более подробно,-- сказал Малинин, похлопывая по черной папке.-- А вкратце дело заключается в следующем. Вы, конечно, слышали, что с некоторых пор у нас в Москве появилось так называемое демократическое движение -- всякие там диссиденты, несогласники и инакомыслящие, а в результате этого подпольный "Самиздат", нелегальная "Лига прав человека", тайный "Союз социал-христиан", возрождающий философию чертоискателя Бердяева, и так далее прочее. -- Кое-что из этого "Самиздата" я даже читал,-- сказал Борис,-- Чепуха, но забавная... -- Да, это очень забавно,-- согласился профессор темных дел.-- С таких же забав началась и революция 1917 года. Большой пожар тоже частенько начинается от игры с маленькими спичками. Но в данном случае самое забавное то, что за всбм этим новым демократическим движением, как тайный центр, стоит тайное общество "Черный крест", которое инспирируется и руководится американской разведкой Си-ай-эй. В порядке психологической войны. Они зашифровали все это дело как операция "Черный крест". Все это построено из расчета на специальные типы людей, среди которых многие с клинической точки зрения являются психически больными. Но имя им -- легион. Поэтому некоторых из этих легионеров, играющих под демократов и либералов, мы теперь сажаем в специальные психбольницы -- СПБ. -- Да, а сами психи называют их психушками или дурдомами. -- Кроме того, мы этих демократов, конечно, инфильтрировали. Одним из таких агентов является ваш Жоржик. Остапу Оглоедову мы тоже поручили подключиться к "Самиздату" и разнюхать про "Черный крест". -- О, и сын Остапа Бендера тоже там? -- Да, теперь он даже печатается в "Самиздате". А Зарем Шахматист, специалист по игре вслепую, поскольку ои честный катакомбный христианин, то он будет играть социал-христианина. -- А что же там делает Жоржик? -- Он действительно тройной агент и является связным между легионерами из "Черного креста", американской разведкой и нами. Три невесты сорвали ему на вокзале встречу с еще одной невестой -- агентом Си-ай-эй в юбке.-- Профессор темных дел устало улыбнулся:- Так что вы с вашим Жоржиком теперь не шутите. Теперь он видный член героического демократического подполья, о котором шумит вся заграничная пресса. Входя в дом чудес, посетители попадали в репрезентационный холл, где посередине красовался большой бассейн, и даже с фонтантом. Правда, фонтан не работал, и бассейн стоял пустой. Посетители сидели на краю фонтана, курили и бросали окурки в бассейн, где за ними потом охотился потомок Чингисхана. Посмотрев на всё это, президент дома чудес решил навести порядок. Он отыскал в углу кран, покрутил -- и молчавший долгие годы фонтан вдруг заработал. -- А где же я буду теперь окурки собирать?- ворчал потомок Чингисхана. -- Принесите-ка мне ведро,- сказал президент. -- Зачем ведро?-- удивился Жоржик Бутырский.- Переливать из пустого в порожнее мы и без ведра умеем. Президент молча взял ведро, сел в машину и уехал. Вскоре он вернулся с ведром, полным воды, где плескалась живая рыба. Эту рыбу он купил на рынке и теперь выплеснул в бассейн. -- Какие они толстенькие, жирненькие!-- обрадовался потомок Чингисхана.-- Я их хлебушком кормить буду. Они у меня будут как родные детки. Сын потомка Чингисхана сочувственно покачал головой: -- Ох, бедные рыбки... А Борис Руднев опять сел в машину и поехал в дом под золотым петушком, где он принялся штудировать черную папку с делом "Операция "Черный крест". Пришла немецкая овчарка Максима по имени Рекс и, повиляв хвостом, улеглась рядом. Сверху в папке лежала фотокопия документа из центра американской разведки Си-ай-эй в Вашингтоне -- принципиальная схема операции "Черный крест". Несмотря на жирный штемпель "Top Secret", уже через неделю копия этого документа была в Москве. Это была директива усилить подрывную деятельность в СССР, пользуясь послесталинской либерализацией и опираясь в принципе на "опыт тех тайных обществ, которые были столь активны во всех революциях, включая и русскую революцию". Рекомендуется маскировать всю операцию как "демократическое движение за свободу и права человека". В левом крыле этого Движения культивировать неотроцкизм, а в правом крыле -- псевдонеохристианство типа Бердяева. Перелистнув несколько страниц, Борис наткнулся на знакомые имена -- Жоржик Бутырский, Люся Шелапутин и даже жена швейцара Назара, беззубая Назариха. Но, оказывается, Назариха была вовсе не такая беззубая. Она была очень зубастым агентом 13-го отдела КГБ. И вся сумасшедшая истории с Ромео и Джульеттой, которая в свое время так волновала дом чудес, теперь выглядела совсем иначе. В действительности все начиналось с того, что Назариху, которая по профессии была парикмахершей, послали делать прически жене одного американского дипломата, которую звали Джульеттой и за которой уже давно следил 13-й отдел. Но Джульетта -- это была только агентурная кличка. Официально же эту американку звали Дока Залман, девичья фамилия Бондарева. Отец Доки вовсе не был консервным королем, и Дока вовсе не была принцессой долларов. Но родословная у нее была довольно интересная. Дока любила похвастаться, что ее дед был царским генералом. Но в действительности он был вовсе не царским генералом, а липовым генералом липового правительства Керенского, который уже с 1912 года был членом тайных обществ всяких дегенератов, которых в 13-м отделе называли просто легионерами. Все свое правительство и генералитет Керенский подобрал из таких же братьев-легионеров. Условно эти горе-вояки называли себя младотурками* по аналогии с такой же революцией Кемаль-паши в Турции. Сын этого младотурка Кока Бондарев вырос уже в эмиграции в Америке и был таким же легионером, как его отец. Поэтому он сразу же вступил в тайное братство легионеров, которые сами себя называют гуманистами, а другие называют их сатанистами. А по профессии брат Кока был профессиональным бездельником. Когда-то он немножко преподавал где-то русский язык, а потом всю жизнь бездельничал и называл себя профессором. * Этих младотурков усиленно расхваливает Солженицын в своем "Августе". Свой же хлеб "профессор" Кока зарабатывал тем, что немножко работал в американской разведке в качестве связного с эмигрантской организацией Союз трудового народа -- СТН, которая когда-то забрасывала парашютистов в СССР. Тех самых СТН-ских парашютистов, которых сразу же переловили при помощи Жоржика Бутырского и его бесенят, голеньких мальчиков, которые беспокоили его по ночам. С точки зрения диалектического христианства тайные братства, к которым принадлежал брат Кока, состояли из тех самых чудаков, которых в средние века жгли как ведьм и ведьмаков. Таким образом его дочка Дока Бондарева была, так сказать, ведьмой в третьем поколении. Агентурные данные 13-го отдела, то есть советской инквизиции, говорили, что свою молодость ведьма Дока провела в Вашингтоне, где она крутила однополую любовь с полуеврейкой Наташей Мельник (работает в "Голосе Америки"), отец которой Жорж Мельник был евреем-выкрестом, но тщательно скрывал это и даже прикидывался русским монархистом. Таких тайных евреев, или криптоевреев, в 13-м отделе называли марсианами. Видимо, по аналогии с теми марсианами из романов Уэллса, которые хотят захватить мир. Специалисты 13-го отдела считали, что там, где есть миллион евреев, рядом будет миллион криптоевреев, то есть марсиан. Частенько это люди в смешанных браках с евреями или продукты этих браков -- полуевреи и так далее. И среди этих марсиан такие имена, как Керенский и Ленин, Сталин и Гитлер, Гиммлер и Тельман, фашист Пилсудский и коммунист Гомулка. И даже президент Рузвельт. Действительно, князья мира сего! И путаница такая, что сам черт не разберется! А теперь в Москве под маской диссидентов дурят такие марсиане, как Сахаров и Солженицын. Как агент 13-го отдела, беззубая Назариха была не только зубастая, но и языкастая. Делая прически ведьме Доке, она, как многие женщины, чесала не столько гребешком, как языком. И при этом вычесывала все детали из жизни Доки. Потом эти данные дополнялись рапортами других агентов. Когда ведьме Доке исполнилось 25 лет (ведьмы обычно стараются выйти замуж в 25 лет), она вышла замуж за полуамериканца или, вернее, за полуеврея по имени Джерри Залман. Вот глядя-то на такие смешанные браки, философ-чертоискатель Бердяев и бормотал про тайный союз сатаны и антихриста, который обещает царство князя мира сего. Чтобы понять это тайное царство по-марксистски, диалектически и материалистически, нужно знать, как ведьмы и ведьмаки делают свою ведьмачью любовь. Однако тут нужно сначала трижды перекреститься и трижды плюнуть через левое плечо. На Западе такие вещи называют модернизмом. А поскольку нас, русских, упрекают, что мы отстаем от жизни, то вот мы и переходим от соцреализма к соцмодернизму. В такой культурной и прогрессивной стране, как Америка, этому модернизму теперь учат даже 10-летних детей, называя это "сексуальным образованием". И получается, что некоторые родители не знают того, чему учат их деток. Так вот, чтобы родители не отставали от своих деток... С точки зрения диалектического христианства дело выглядит так. Бог -- это любовь. Когда ведьмы подписывают договор с дьяволом. Бог лишает их высшего божеского дара, дара любви, и в прямом смысле, и в переносном. Тогда хитрый дьявол, обезьяна Господа Бога, подсовывает ведьмам и ведьмакам в качестве эрзаца однополую любовь. Но инструментов для этого им Бог не дал. Что же делать? Поэтому модерные ведьмы делают свою модерную любовь при помощи ротового эротизма папеле Фрейда, что в медицине называется куннилингусом, то есть ведьмы ложатся валетом, лижут друг у дружки -- и облизываются от удовольствия. Очень просто. А когда ведьмы выходят замуж, то обычно они подыскивают себе мужа-оборотня, то есть минетчика из французских анекдотов. Тоже очень просто. Ведь таких оборотней тоже легион. И всяких комбинаций тут больше, чем в калейдоскопе. В принципе такая французская любовь, или 69, означает подавленную или латентную гомосексуальность. В такой культурной стране, как США, согласно знаменитой статистике доктора Кинси 37 процентов населения более или менее знакомы с гомосексуальностью. То есть каждый третий человек -- легионер. А среди интеллигенции таких легионеров-кинсианцев будет уже не 37 процентов, а более 50 процентов, то есть большинство. И в демократических условиях, где решает большинство, они вас демократически переголосуют. И получается не демократия, а сатанократия. Так или иначе, вот эти-то легионеры и разводят модернизм и "сексуальное образование", где уже маленьких детей учат, что все виды секса, включая и ведьмачью любовь, куннилингус и феллацио, то есть лизание и сосание, это вовсе не половые извращения, а совершенно нормальное явление, что это просто дело вкуса. А если это вам не вкусно, то нанюхайтесь наркотиков. Такие модернистические браки довольно легко узнать, даже не заглядывая в спальню. Сову по полету видно -- и ведьму тоже. Ведь эти жены-ведьмы в душе являются мужчинами, а мужья-оборотни в душе являются женщинами. Потому что в их душе живут бесы инкуб и суккуб, которые превращают женщин в мужчин, а мужчин в женщин. Зная это, нужно только внимательно присмотреться, где жена-мужик и где муж-баба. Для людей с чистой совестью -- это настоящее сексуальное образование, без кавычек. Но ведьмы и ведьмаки, у которых всегда нечистая совесть, сразу начнут шипеть и врать, что это-де порнография, что это безобразие, что это дискриминация, что это нарушает свободу и права человека и так далее. Вот по этой то лжи вы их и узнаете. Ведь ведьмы и ведьмаки не могут, чтобы не лгать. Поелику их хозяин, дьявол, есть лжец и Отец лжи. Но вернемся к нашей ведьме Доке и ее мужу-оборотню. Хотя Дока и уверяла, что ее муж американский дипломат, но в действительности полуамериканец и полуеврей (в 13-м отделе таких называли евриканцами) Джерри Залман был только мелким чиновником американского посольства в Москве, где вся его работа заключалась в том, что он лизал и клеил марки и фотографии на паспорта. Вся работа этого оборотня-лизуна служила только для маскировки. А главную роль, как обычно в таких браках, играла ведьма Дока, которая в действительности была агентом Си-ай-эй. Пока Джерри клеил свои марки, его жена-ведьма, прикрываясь статусом жены американского дипломата, бегала по Москве и, прекрасно зная русский язык, восстанавливала контакты по линии операции "Черный крест". Модус операции был такой. Ведьма Дока в принципе вынюхивала среди московской литературной богемы таких же легионеров, как ее муж-оборотень: всяких неудачников типа ХС или типа ПЛ, недоделков и придурков, пальцем деланных, шизофреников и параноиков, которых мучил комплекс неполноценности или маленькая мания величия. Затем ведьма Дока засовывала такому легионеру палец в его больную душу, ковырялась там и мурлыкала: -- Миленький, вы такой талантливый... Вы прямо-таки гениальный! Какое безобразие, что вас здесь, в СССР, не признают. Знаете, никто не пророк в своем отечестве. Но я вам помогу -- и вы загремите на весь мир. Еще и Нобелевскую премию получите -- как Пастернак. Ведь это все мы ему сварганили. Только делайте так, как я говорю... И мы с вами наделаем такие чудеса, что вам и не снилось. Затем и впрямь начинались чудеса. Ведьма Дока подсовывала этим легионерам материалы, состряпанные американской разведкой. Легионеры перепечатывали эту стряпню на советской машинке, на советской бумаге, размножая на ротаторе, и возвращали Доке. Затем в подвале американского посольства, в специальной лаборатории, эти материалы обрабатывались так же, как фальшивые доллары, чтобы придать им вид "бывших в употреблении". Следующим номером программы ведьма Дока передавала эти материалы американским журналистам и уверяла, что это самый настоящий советский "Самиздат", который ходит по всей Москве. Падкая до сенсаций американская пресса делала из дохлой мухи белого слона и кричала на весь мир о мощном "демократическом подполье" в СССР. Польщенные этой рекламой, демократы-легионеры потом уже сами искали встреч с иностранными журналистами и охотно рассказывали им всякие басни. А ведьма Дока отправлялась на поиски следующей жертвы. Когда-то советские мальчишки распевали частушки, как американец вставляет где-то палец и думает, что он заводит граммофон. Так вот и американская ведьма Дока опять вставляла палец в больную душу очередного легионера и, как граммофон, заводила: -- Душенька, вы такой талантливый, такой гениальный... Так в Москве в порядке "Самиздата" зародился знаменитый СМОГ, то есть Союз молодых гениев, о котором до хрипоты кричала международная пресса. Кстати, по-английски смог означает ядовитый туман. Видимо, оперативник из Си-ай-эй, выдумавший это название, был не лишен чувства юмора. Помимо ведьмы Доки в операции "Черный крест" принимала участие целая сеть агентов Си-ай-эй, замаскированных под дипломатов и журналистов. Ведь в американской прессе открыто пишут, что во всех американских посольствах мира большинство сотрудников являются не так дипломатами, как агентами Си-ай-эй. Кроме того, самой лучшей маскировкой для агента Си-ай-эй является профессия журналистов, которые суют свой нос везде и всюду. Почти все агенты операции "Черный крест" были марсиане, то есть криптоевреи, люди в смешанных браках с евреями или продукты этих браков -- полуевреи и так далее. Эти оперативники вербовались, как правило, из членов тех тайных обществ, которые сами себя называют гуманистами, а другие называют их сатанистами. Но во время Великой Чистки 13-й отдел перестрелял тысячи и тысячи этих гуманистов-сатанистов из ленинской гвардии. Перед расстрелом они ползали на коленях и наперебой выкладывали все свои тайны. И в 13-м отделе прекрасно знали, что это такое. Теперь же эти международные легионеры, замаскированные столь же тщательно, как ведьма Дока, опять бегали по Москве и вынюхивали себе подобных, сколачивая из них тайное общество "Черный крест" и пытаясь создать такую же ситуацию, как в 1917 году. Вот таким-то образом после "Самиздата" и Союза молодых гениев -- СМОГ в Москве зародилось левое крыло демократического подполья -- неотроцкистская "Лига прав человека". Эти лигаонеры издавали на ротаторе свою подпольную "Хронику", где в основном сообщалось, кого из братьев-лигаонеров посадили в специальные психбольницы -- СПБ, которые сами психи окрестили психушками или дурдомами. Вслед за лигаонерами из "Лиги" у тайного общества "Черный крест" появилось правое крыло -- подпольный "Союз социал-христиан", который базировался на философии чертоискателя Бердяева. Того самого Бердяева, который проповедовал союз сатаны и антихриста. Братцы-бердяевцы маскировались под неохристиан, неославянофилов и даже либеральных неомонархистов. Но цели у них были совсем другие. Вот такие-то монархисты и развалили монархию, работая, как термиты, изнутри. Листая папку с делом "Черного креста", Борис все время натыкался на знакомые имена, 13-й отдел так инфильтрировал "Черный крест", что иногда было трудно разобраться, где свои агенты и где чужие. Путаница такая, что тут и сам сатана запутается. Вот агентурная фотография какой-то веселой пьянки, где "неохристиании" Серафим Аллилуев, высунув язык, ухаживает за ведьмой Докой и подает ей языком какие-то тайные знаки. А Остап Оглоедов, сын Остапа Бендера, в это время лапает ее мужа-оборотня. На другой фотографии, снятой секретной камерой, ведьма Дока лесбиянит с какой-то советской лесбиянкой, агентом 13-го отдела. Надо признать, что эта советская ведьма была такая ослепительная красавица, что тут потеряет голову любая американская ведьма. Фото было такое пикантное, прямо как наглядное пособие для уроков сексуального образования в американских школах, где французскую любовь теперь называют американской любовью. Следом шел отец ведьмы Доки, ведьмак Кока, липовый профессор и агент Си-ай-эй, а также член эмигрантской революционной организации "Союз трудового народа", или СТН. Правда, у этого СТН была и другая расшифровка: Са-Та-На. Эти СТН-исты занимались в основном тем, что за деньги Си-ай-эй печатали и распространяли за границей литературу "Самиздата". Модус операнда ведьмака Коки был такой. Сначала его дочка-ведьма ловила в свои сети легионеров из московской литературной богемы и накручивала с ними "Самиздат". 13-й отдел преспокойно сажал этих легионеров в дурдома, а некоторых потом высылали за границу. Там их поджидал ведьмак Кока, который отправлялся с этими дурдомщиками в пропагандное турне. Раньше цыгане водили по ярмаркам медведя на веревке и с кольцом в носу, который танцевал гопака и показывал всякие фокусы. Подобным образом СТН-ист Кока разъезжал теперь по Америке и показывал на собраниях советских дурдомщиков, уверяя, что это члены мощного СТН-истского движения в СССР. Почему-то, как правило, все это были евреи, полуевреи или люди в смешанных браках с евреями. Перед выступлением бедных жертв психвойны накачивали американскими успокоительными таблетками -- транквилайзерами. Они сидели с мутными глазами, кивали головами и рассказывали, что советская власть совершенно дегенерировалась и вот-вот развалится. А СТН-ист Кока распинался, что это вовсе не психи из дурдомов, а пламенные демократы, диссиденты, инакомыслящие и несогласники, ставшие жертвой психтеррора КГБ. Штаб-квартира Си-ай-эй под большим секретом информировала ведьму Доку, что Жоржик Бутырский -- это проверенный и доверенный американский агент в Москве, на которого она может полностью полагаться. Поэтому тройной агент Жоржик теперь функционировал в качестве связного между ведьмой Докой и левым крылом "Черного креста"-неотроцкистской "Лигой прав человека" и их "Хроникой" из дурдомов. Со своими левыми мальчиками-лигаонерами Жоржик встречался в основном в московских кабаках, где его хорошо знали и где он не возбуждал никаких подозрений. Идеологией этих неотроцкистов была теория перманентной революции Троцкого, то есть, попросту говоря, перманентная анархия. Помимо всего прочего Жоржик теперь деже пописывал в подпольном журнале "Феникс". Тем временем человек-компьютер Зарем Волков, шахматный чемпион по игре вслепую, подключился к правому крылу "Черного креста"-- к тайному "Союзу социал-христиан". Поскольку все знали, что Зарем катакомбный христиан, то социал-христиане встретили его как родного брата. Однако в своих рапортах брат Зарем с негодованием писал, что это вовсе не социал-христиане, а самые настоящие сатанисты-бердяевцы, которые только маскируются под неохристиан. Человек-компьютер методично, как в шахматной игре, сообщал, что религия этих неосатанистов очень проста. Это просто дегенераты, которые молятся на дегенерацию, то есть на сатану и врага рода человеческого, которого они называют князем мира сего. Дегенерацию и половые извращения, поскольку это всегда начинается с верхов общества, они считают признаком человеческой элиты, признаком избрания и приобщения к, так сказать, высшему классу людей. Поэтому эти х-сосы и п-лизы, садисты и мазохисты, шизофреники и параноики считают себя избранными людьми, элитой рода человечесвого и высшим классом. Но поскольку нормальные люди, то есть быдло, всех этих премудростей не понимают, то все это нужно держать в строжайшей тайне. В принципе эти бердяевские черточеловечки просто шли по стопам евреев, которые уже давным-давно объявили себя "избранным народом". Затем шла справка специалистов 13-го отдела. Вот за этот-то неосатанизм, маскирующийся под "Неохристианство", царский Святейший Синод в 1915 году и приговорил чертоискателя. Бердяева к вечной ссылке в Сибирь. А теперь американская разведка пытается возродить эту бердяевщину под маской социал-христиан. Революционную литературу "Самиздата", которая исходила из подвала американского посольства, знающие люди называли в честь дяди Сэма "Сэм-издатом". Но подобная штучка исходила и из подвала дома чудес, где этим занимались два сталинца. Бывший повар Васьки Сталина, Женька Южный, по ночам варил в этом подвале самогон. А днем он накручивал там ротаторный журнальчик, который по аналогии тоже назвали "Самогоном". В этом деле ему помогал Миша Гейм-Данилов, бывший собутыльник Васьки Сталина. Редактировали это варево косоглазый Филимон и Ирина Забубенная-Розенберг, баронесса-поэтесса и мать цыганского барона Люси Шелапутина. А варил этот "Самогон" для того, чтоы потом было легче взять за жабры легионеров из "Сэм-издата". В свое время генерал-архиепископ Питирим предупреждал, что в доме чудес будет не только белая пропаганда, но и черная пропаганда, какая-то черная магия, которой Борис даже и видеть не будет. Теперь же он видел, что это за черная магия, которой занимался чародей Гильруд, служивший ему в качестве Мефистофеля. Борис вспомнил, как он собирался писать книгу об идеальных советских людях нового типа -- гомо совьетикус. Но потом словно черт попутал и перемешал все карты. Засунули его в этот проклятый дом чудес. И все получается не так, как он думал. Вместо идеальных гомо совьетикус получается черт знает что. Пока Борис листал папку с делом "Черного креста", немецкая овчарка Максима осторожно положила ему голову на колени. Глаза у Рекса были такие красивые и умные, почти как у ребенка. И он так дружески виляет хвостом, словно хочет что-то сказать. -- Да, Рексик, старик Шопенгауэр был, пожалуй, прав,-сказал Борис, гладя Рекса по голове.-- Плохо было бы жить на свете, если бы не было собак, на честную морду которых можно смотреть с абсолютным доверием. Рекс лизнул ему руку и сочувственно вильнул хвостом. В доме чудес продолжались чудеса. Жоржик Бутырский украл где-то породистую сиамскую кошку и весь день игрался с нею. А в фонтане исчезла одна из рыб. -- Куда моя рыба делась?- спросил президент дома чудес. -- Ее, наверно, кошка съела,-- ответил потомок Чингисхана. По ночам тройной агент Жоржик занимался своей агентурной работой по линии "Черного креста" и "Самиздата", а днем болтался по дому чудес, зевал и учил свою кошку ходить на задних лапах. А президент дома чудес заглянул в бассейн и удивился: -- Эй, а куда еще одна рыба пропала? -- Странно,-- сказал потомок Чингисхана.- Может, это рыбы не простые, а летучие? Американское радио "Освобождение" захлебываясь сообщало о развитии подпольного демократического движения в СССР и о героическом "Самиздате". Тем временем демократ-подпольщик Серафим Аллилуе сидел в дурдоме имени Кащенко, в палате No 7, и играл в подкидного дурачка с другими демократами. А когда президент дома чудес опять заглянул в свой фонтан, в бассейне вместо рыб плавали одни окурки. -- Энтих рыбок потомок Чингисхана выловил,-- объяснил швейцар Назар, переминаясь с ноги на ногу.- Жоржик водку приносил, а закусона у них нема. Так они энтих рыбок варили и жрали. Глава 14. ПО ТУ СТОРОНУ ДОБРА И ЗЛА Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы -- сердце людское. Ф. М. Достоевский. Хитрый дом агитпропа получил задание усилить радиопропаганду на Ближнем Востоке. Но оказалось, что у арабов и бедуинов слишком мало радиоприемников, чтобы слушать радио "Свобода". И вот тут-то Остапа Оглоедова осенила гениальная идея. Он решил революционизировать пропаганду и, взявшись за перо, накатал в агитпроп рационализаторское предложение. Как и все гениальные открытия, идея Остапа была чрезвычайно проста Ведь каждый школьник знает, что советские ласточки летают зимовать в теплые страны Ближнего Востока. Нужно только по пути ловить этих ласточек и лепить им под хвосты соответствующие воззвания к арабам и бедуинам. А журавлям и аистам, которые когда-то таскали младенцев, теперь в качестве партнагрузки можно прицепить на шею целые корзины с листовками. Остап даже быстренько набросал чертежик такого контейнера системы 00, что означало не два нуля, а инициалы изобретателя Остапа Оглоедова. Собственно говоря, идея эта зародилась в голове Остапа уже давно. Еще тогда, когда, сидя в сибирском концлагере, он с тоской наблюдал из-за колючей проволоки за перелетными птицами, летящими на юг. Тогда он мечтал, как бы и ему при помощи этих птичек, наподобие известной лягушки-путешественницы, улепетнуть из Сибири в теплые края. Прочитав Остапов проект, начальник агитпропа вызвал изобретателя для личной консультации и спросил: -- А как же вы будете ловить этих ласточек? ных литературных негра -- Оглоедов, Корякович и Завалю-хин. Чтобы повысить их культурный уровень, политсовет-ннк время от времени устраивал им идеологическую порку: -- Наша задача -- это моральное разложение противника. А вы что? Сартра не читали! Бердяева не знаете! Про Жене и не слышали... -- Я знаю про Жене,- поднял палец Остап.- Это самый знаменитый французский вор. Он в окошки, как летучая мышь, летает. Заработал пожизненное заключение ~ как рецидивист. -- Что-о?-- взвыл политсоветник.-- И это все, что вы знаете про самого знаменитого французского писателя-экзистенциалиста? -- Кроме того, Жене педераст,-- робко заметил Завалюхин.-- И пишет только про педерастов. Очень занимательно. -- Но почему же философ Сартр тогда называет его святым Жене? -- Кукушка хвалит петуха, поскольку хвалит он кукушку,-- пожал плечами Корякович.-- Ведь Сартр тоже левый мальчик. -- Кроме того, Сартр косоглазый,-- сказал Остап.- Как моя падчерица. А уж мою падчерицу я знаю. У нее в голове перекос -- параллакс. -- Ох, какие это идиоты!- бесился политсоветник.- Да, все это нужно знать -- и молчать. И все это отрицать. И твердить, что это святые и гении. Ведь Сартр, Бердяев и Жене -- это наши лучшие идеологические союзники. Ух, болваны! И за что только вам деньги платят? Обычно Чумкин ругался и издевался над своими неграми до тех пор, пока не доводили их до истерики, а иногда и до слез. Но в это время в отдел скриптов зашел Борис Руднев. Политсоветник накинулся и на него: -- А вы что здесь шляетесь? Подслушиваете? Подглядываете? Президент дома чудес сначала опешил от такой наглости. А Чумкин, ободренный успехом, продолжал хамить и ругаться. Вел он себя как чумная крыса, которая кидается на всех и вся. Тогда президент дома чудес вынул из грудного кармана черную самопишущую ручкую, направил ее на по-литсоветника и нажал кнопку. Раздался громкий пистолетный выстрел, и лицо Чумкина окутало белое облачко дыма. Затем... Ох, с каким наслаждением рассказывали это бедные литературные негры. Политсоветник упал в кресло. Из глаз его катились слезы. Изо рта текли слюни. И из носа тоже текло. Он плакал, кашлял, чихал, сморкался и отплевывался. Потом Остап божился, что и из штанов у него тоже капало. Президент дома чудес спокойно засунул свою волшебную авторучку в грудной карман. Уже давно поговаривали, что в порядке дальнейшей либерализации помимо дурдомов КГБ вводит всякую новую технику. В том числе и всякие приборы со слезоточивым газом "Черемуха", вплоть до вот таких "автоматических ручек". Правда, при желании в эту ручку можно заложить и нормальный пистолетный патрон с нормальной пулей. Потом Остап комментировал: -- Вот бы мне такую ручку. Против моей тещи. Вечером Остап улегся дома на диван и заявил: -- Мне надоело жить. -- Чего это?-- спросила жена. -- Меня называют жуликом и подхалимом. Я живу, как нищий, а все говорят, что я меркантильный. Остап, говорят, дешевка, брехун. -- А ты не бреши,-- посоветовала жена. -- Я вовсе не брешу. У меня просто повышенная фантазия. Как у каждого настоящего писателя. Когда Льву Толстому все осточертело, он плюнул и ушел из дома. Может, и мне тоже уйти? Хотя, кроме жены, чужих детей и нервных кошек, воровать у Остапа было нечего, но на всех дверях и окнах он понастроил кучу всяких задвижек, защелок и запоров. Не так от воров, как от собственной трусости. А входную дверь изнутри подпирала толстая палка. Теперь Остап встал, взял эту палку и зашагал по комнате, размахивая ею, как посохом. -- Да, пойду куда глаза глядят. Пойду к странникам, к отшельникам. По дождю пойду, по грязи, по снегу. Буду правду искать. Божьим человеком стану. Счас возьму и уйду. Прямо в двери. -- Катись,-- зевнула жена.-- Скатертью дорожка. -- Почапаю себе по полям, по лесам,мечтал Остап, стуча своим посохом.-- Кругом птички поют. Ку-ку! Солнышко светит. Травка зеленеет. И никто меня не ругает, не критикует. Буду стихи писать и с птичками обсуждать. Он увлекался все больше и больше: -- А без Чумкина моя желудочная язва сразу заживет. И живот болеть не будет. Ночью лягу себе на сено, ноги кверху задеру и буду звезды разглядывать. Буду размышлять о смысле жизни. -- А что ты жрать будешь?-- спросила жена. Остап подумал-подумал и решил остаться дома. Он подпер дверь палкой и тяжело вздохнул: -- Эх, и в ногах правды нету. Дай-ка мне лучше тарелку борща. -- Борща больше нету. -- Как -- нету? Опять твои кошки все сожрали. А я хоть сдохни... А почему моя тарелка на полу стоит? Опять ты из моей тарелки кошек кормила? -- Мои кошки чище, чем ты,-- сказала Дина,-- Кошки каждый день моются, а ты -- раз в месяц. Остап развалился на диване и стал жаловаться: -- Эх, почему я не птица? Улетел бы я куда-нибудь к чертовой матери. Ведь рано или поздно шарахнут по миру атомной бомбой. И никто не узнает, что когда-то здесь коптил небо поэт и писатель Остап Оглоедов. И зачем я вообще родился?-- Он надул шею и жалобно завыл: Вот умру-у я, умру-у я, похоро-онят меня, И никто-о да-а и не-е узна-ает, где могилка-а моя... Иностранные журналисты, связанные с операцией "Чернью крест", оперировали в основном по треугольнику Переделкино -- Недоделкино -- Березовка. В Переделкино, где жили советские писатели, они выловили Пастернака с его "Доктором Живаго". Когда Пастернак умер, бойкие журналисты организовали так, что его гроб несли двенадцать вьюношей. Вроде как в известной поэме Блока "Двенадцать". А Пастернак был как бы тринадцатым. Потом эта символическая фотография обошла весь мир. Ну и люди, конечно, спорили, кто же этот тринадцатый. Легионеры с пеной у рта уверяли, что это новый Христос. Христиане качали головами и говорили, что это типичный Иуда. Советские цензоры считали, что это замаскировавшийся троцкист, проповедующий перманентную революцию. А председатель Союза советских писателей Алексей Сурков заявил, что это просто педераст и алкоголик. Литературная богема из Недоделкино поставляла материал для подпольного "Самиздата" и ротаторного журнала "Феникс", где явно попахивало модернизмом -- порнографией, наркотиками, гомосексуальностью и сумасшедшими домами. Часть гонораров этим модернистам выплачивалась натурой -- в форме наркотиков, которые исходили из подвала американского посольства в Москве. В принципе недоделки из Недоделкино были не что иное, как советские хиппи. Иногда в Недоделкино заезжала санитарная машина, и очередного недоделка тащили в дурдом. Но больше всего операторов из "Черного креста" интересовала Березовка, где жили бывшие советские шишки, пострадавшие во время Великой Чистки. Почти под каждой крышей в Березовке кипела работа: березовцы сидели и писали мемуары -- как Сталин всыпал им березовой каши. Одни надеялись, что их мемуары будут изданы в СССР. Другие писали в надежде на заграницу. А операторы из "Черного креста" ходили и нюхали. Каждую субботу Борис Руднев садился в машину и тоже ехал в Березовку. Там он проводил время с семейством Миллеров, которые всегда останавливались на даче у князя Сибирского. Кивнув на лестницу, ведущую на второй этаж, Нина предупредила: , -- Смотри только туда не ходи. -- А что там такое? -- Там его сестра живет. -- Сестра-а?-- удивился Борис, вспоминая высокую красивую женщину в форме генерала НКВД,- Зинаида Генриховна? -- Да, Гершелевна. Кукушкины яйца князя Шаховского. А теперь тоже княгиня Сибирская. -- А что же она никогда не показывается? -- У нее с нервами не в порядке. Вот она и сидит одна взаперти. -- А что с ней такое? -- Ах, старая дева. Наверно, от этого,-- фыркнула Нина и стала деловито объяснять, как старые девы психуют и сходят с ума, потому что они не вышли вовремя замуж. Однажды, когда все сидели на веранде, наверху вдруг раздался грохот, словно с силой захлопывают дверь. Затем пронзительный женский вопль: -- А-а-а... Опять за мной приехали! Все насторожились, а князь Сибирский вздрогнул и на- i хмурился. -- 0-о-ой, никуда я не поеду!- несся сверху истерический крик.-- Лучше вы меня сразу убейте! Князь Сибирский и Акакий Петрович переглянулись и торопливо пошли на второй этаж. За ними тяжело поползла Милиция Ивановна. Было слышно, как мужчины стучат в запертую дверь, а Милиция Ивановна уговаривает: -- Зиночка, душечка, это мы. Открой! -- А почему там черный ворон стоит?кричал голос из-за двери.-- Вон он, под самым окном... С черной звездой... -- Какой там ворон. Это мы. Успокойся. -- Нет, не обманете. Я эту черную звезду никогда не забуду. Это 13-й отдел. Опять посадят меня туда -- в специзолятор. -- Зиночка, это тебе только кажется. Не волнуйся. -- Нет, нет, на этом белом вороне, с черной звездой, он самый и ездит. -- Кто ездит? -- Он... Красный папа... Великий инквизитор... -- Зиночка, это не инквизитор, а я,успокаивал сестру князь Сибирский. -- Нет, лучше сразу умереть, чем опять туда... В ад... среди сумасшедших... Дайте мне скорее яду! Затем раздались шум падающего тела, клокочущий хрип и звуки приглушенной борьбы,, словно держат бьющегося о пол эпилептика. Через некоторое время Акакий Петрович подламывающейся походкой спустился вниз и со смущенным видом взял Бориса под руку: -- У меня к вам маленькая просьба.-- И он направился к белой автомашине Бориса, которая стояла рядом с домом. -- Куда,-- спросил тот, нажимая на стартер.-- В аптеку? -- Нет, поезжайте прямо. Видите ли, с сестрой нашего хозяина получился нехороший припадок. С ней это и раньше бывало. Но сегодня это получилось, когда она увидела вашу машину под окном. Она приняла ее за черного ворона, знаете, такие специальные машины КГБ. Ее двадцать лет мариновали по самым страшным специзоляторам. А у таких людей нервы, знаете, того... -- Но ведь когда-то она сама была генералом в ЧК -- ГПУ -- НКВД,-- сказал Борис,-- Сама людей расстреливала. Вот и получается, что отольются кошке мышкины слезки. -- Да, конечно,-- согласился Акакий Петрович,-- Она всегда была немножко психопатка. А ее засунули в специзолятор -- среди настоящих сумасшедших. Она говорит, что это хуже, чем дантовский ад. Вот она и вышла оттуда полу сумасшедшей. Она и сейчас под наблюдением КГБ. Она уверяет, что теперь там орудуют какие-то черти в белых халатах вроде докторов. И они порекомендовали ей писать мемуары, чтобы выздороветь. Но писать только правду. Говорят, что правда лечит. Вот она теперь тоже сидит и пишет. Но об этом пронюхали американские журналисты. Все такие шустрые еврейчики. Они сразу учуяли, что она тоже немножко еврейка, ну и давай ее мутить, обещают ей золотые горы. А она боится. А когда она увидела эту вашу машину, она подумала, что это за ней -- какой-то большой черт из КГБ, из 13-го отдела. Но больше всего она испугалась вот этого значка... Акакий Петрович наклонился вперед и стал рассматривать большую звезду, наклеенную в правом углу ветрового стекла, где обычно прикрепляют служебные пропуска. Это была звезда вроде обычной советской, но не красная, а черная с золотым ободком. Внутри вместо серпа и молота -- скрещенные красные топорики, как у саперов или пожарников. А внизу, -между лучами звезды, бронзовый щит с числом 13. -- Что это такое?-- спросил Акакий Петрович. Борис покосился на эмблему 13-го отдела, оставшуюся еще от тех времен, когда этой машиной пользовался Максим: -- Не знаю. Чепуха какая-то. -- Все это, конечно, чепуха,-- кивнул Акакий Петрович,-- Но уж вы, пожалуйста, ставьте эту машину подальше от дома. А то эта княгиня Сибирская совсем с ума сойдет. С тех пор Борис старался показываться в доме князя Сибирского как можно реже и почти все время проводил с Ниной на пляже. За дочерью уныло плелся папа, а за папой -- мама. Они располагались на песке и наблюдали за купающимися. Чтобы избавиться от бдительных взоров родителей, Нина выдумала маленький трюк: она уплывала с Борисом за перевернутую лодку, стоявшую на якоре недалеко от берега, и там они потихоньку целовались. А Борис выдумал еще проще -- нырять и целоваться под водой. Прямо под носом у папы с мамой. После одного из таких подводных поцелуев Нина выплюнула воду изо рта и поморщила носик: -- Целоваться -- .это просто. Но что потом? -- А потом поженимся,-- сказал он. -- Н-да, но я немножко боюсь. -- Чего же тут бояться? -- Видишь ли, у меня была одна большая любовь... -- Ну и что ж тут такого? И у меня были. -- Да, но я боюсь, что эта любовь может вернуться... -- А кто это? -- Это секрет... Но это совсем не то, что ты думаешь. Видишь ли, технически я еще девушка. Но вообще я большая бе-е-е. Вот я и боюсь, что мы поженимся, а потом я буду тебе изменять. Он нырнул и потащил Нину под воду, чтобы поцеловать ее. Но вместо поцелуя получил удар ногой в живот. -- Я не шучу,-- усмехнулась техническая девушка.-- Если я с тобой целуюсь, то это еще ничего не значит. Иногда я и с подушкой целуюсь. Несмотря на свою техническую невинность, в выражениях Нина не стеснялась. Вечером ей захотелось пойти погулять, а папа стал ворчать, что для приличных девушек уже немножко поздновато. Нина уперла руки в боки: -- Не бойся, я детей в подоле не принесу.-- Она демонстративно мотнула подолом и выскочила из дома. Техническая девушка знала все укромные закоулки в Березовке. Взяв Бориса за руку, она уверенно вела его в темноте вдоль берега озера, между грудами камней и поваленными бурей деревьями. Так они добрались до маленького песчаного мыса. По другую сторону озера молчаливо повис лунный диск. По черной вояе переливалась мерцающая лунная дорожка. Нина опустилась на песок, натянула юбку на колени и с сожалением вздохнула: -- Эх, когда-то я целовалась здесь с моей большою любовью. Как говорят поэты: "Изо всех невозможно-возможных возможностей -- ты всех невозможней -- и всех милей." -- А что же там такого невозможного?-- поинтересовался Борис. -- Ты этого все равно не поймешь. Это у тебя все так просто. А у других это далеко не так просто. Ух, опять эти проклятые комары. -- Она хлопнула себя по обнаженной руке и сладко зевнула.-- Ну что ж, хорошего понемножку. Пошли домой! Иногда после работы Борис заезжал на радио "Свобода" и провожал Нину домой. В переулке Энтузиастов было, как всегда, тихо и пустынно. За крышами домов громоздились закатные облака, как сказочные горы, за которыми начинается страна грез. От остывающей земли, от запаха Нининых волос, от облаков в небе -- ото всего этого исходил далекий манящий зов. Борис чувствовал себя небожителем и парил в перманентном блаженстве, по ту сторону добра и зла. Он раскинул руки и потянулся, словно собираясь взлететь. Потом его руки, как два больших и ласковых крыла, сомкнулись вокруг Нины. Да так, что у нее захватило дыхание. -- Тише, ты,-- прошептала она,Ты меня раздавишь. -- Эх, хорошо быть любимцем богов,- сказал он. -- Вот это-то и плохо, что ты любимец богов. Боюсь, что мы с тобой классово чуждый элемент. -- Теперь бесклассовое общество. -- Я не шучу,- шептала она.-- Я совершенно серьезно. -- А что такое? -- Если ты любимец богов, то таких, как я, боги не любят. -- Почему? -- Я боюсь, что я немножко ведьма. -- А это мы сейчас проверим. Говорят, что ведьмы не могут любить. А ты меня любишь? -- Да, кажется... немножко. -- Ну и прекрасно,-- решил любимец богов.- Тогда ты будешь моя любимая ведьма. Это даже интересно. Чтобы проверить, ведьма Нина или нет, Борис прислонял ее около каждого дерева и целовал. Целовалась она вполне прилично. Только почему-то все время косила глазами по сторонам. Только они прислонились у следующего дерева, как Нина вздрогнула и отскочила в сторону. В вечерних сумерках маячила унылая фигура Акакия Петровича. Нина недовольно фыркнула: -- А ты что здесь бродишь? Папа виновато понурил голову и юркнул в калитку. -- Это он меня караулит,-- объяснила Нина.- Боится, чтобы я тебя не испортила. В душе Нины совмещались детская мечтательность и холодная деловитость, приятное целомудрие и еще более приятное бесстыдство, неуверенность в одном и бесконечная самоуверенность в другом. Сегодня она, потупив очи, щебечет, что выйдет замуж за самого распростецкого Ваньку и пойдет за ним на край света. А завтра уверяет, что она замуж не-выйдет, а станет карьеристкой. Потом опять передумает: -- Нет, лучше я буду блудничать. -- Что-то я твоего блуда не вижу,- заметил Борис. -- Вот это и хорошо, что не видишь,улыбнулась любимая ведьма. В ее голосе искрилась такая самоуверенность, словно все мужчины лежат у ее ног, как голодные крокодилы. Потом она начинала ласкаться к Борису и приговаривала: -- Мой маленький, мой мышоночек, мой глупенький. И зачем ты только меня, дрянь такую, полюбил. Влюбленные с серьезными намерениями, чтобы подчеркнуть свою серьезность, любят ходить в музеи. Наверно, поэтому и Нина с Борисом тоже пошли в Музей революции имени Ленина, тот,что у входа на Красную площадь. В стеклянных ящиках лежали реликвии Октябрьской революции. Вот черное драповое пальто Ленина, старенькое и куцое, ростом как на мальчика. На пальто аккуратно отмечены маленькие дырочки -- не от моли, а от пуль Доры Каплан. Тут же рядом, на специальной дощечке с надписью, одна из этих пуль величиной с горошину, извлеченная из тела Ленина. В соседней витрине трехкопеечная красная ручка, какими обычно пользуются школьники младших классов. Этой ручкой Ленин подписывал первые декреты советской власти. Так они дошли до зала, относящегося к середине 30-х годов, где по стенам висели картины, изображающие различные этапы советской власти. Вдруг Нина оживилась и подвела Бориса к большому монументальному полотну: -- А посмотри-ка на это, Картина представляла собой групповой портрет и называлась "Женщины -- герои революции". Группа женщин .вокруг стола, покрытого красным сукном. Но это не праздничный стол с цветами и веселящими напитками. И женщины эти не в декольтированных платьях, а в военной форме. У некоторых на петлицах гимнастерок поблескивали остренькие ромбики, что в те времена соответствовало генеральским чинам. Советская власть всячески подчеркивала участие женщин в революции и пользовалась каждым удобным случаем, чтобы отметить этот трогательный факт. Например, Анка-пулеметчица в картине "Чапаев" или женщина-кавалеристка в "Гадюке" Алексея Толстого. Но то все мелочь. А тут вдруг целая куча женщин-генералов, о которых ничего неизвестно.* * Эта картина и сейчас висит в Музее революции в Москве. -- Интересно,-- сказал Борис.-- Странно только, что о них нигде не писали. Женщины -- герои революции были средних лет. Лица серьезные, замкнутые, даже немного суровые. Гладко причесанные волосы, на груди ордена, широкие военные пояса с пряжками. Как будто обычная армейская форма, но с одним маленьким исключением: петлицы у них были не красные, а малиновые. Такие носили в ЧК и ГПУ. Хотя в Красной Армии женщины-революционеры далеко не пошли, но зато в органах террора они дошли до генеральских чинов. В те годы каждый генеральский ромбик ЧК-- ГПУ означал тысячи, тысячи и тысячи загубленных человеческих жизней. Вот по этой-то причине советская власть и помалкивала об этих героях революции. -- А знаешь, кто это?-- Нина кивнула на красивую женщину с холодным взглядом и генеральскими ромбиками в петлицах.-- Это бывшая княжня Шаховская. Теперь княгиня Сибирская. Та самая, что пишет мемуары в Березовке. Нина весело щебетала, как когда-то в молодости, еще до революции, ее мать дружила с княжной Шаховской. И как после революции Зинаида Гершелевна, уже работая в ЧК и ГПУ, помогала ее матери и отцу в тяжелые времена. -- Она была очень добрым человеком,-- заключила Нина.-- Для нашей семьи она была просто ангелом-хранителем. Поэтому мы с ними и сейчас дружим. -- Все это так,-- сказал Борис,- Но в ЧК ромбы даром не дают. Странно, когда он с Ниной, его словно преследуют тени прошлого. Сначала Березовка, где просыпаются мертвые. А теперь и здесь. Ему вспомнилось далекое детство, квартира Максима в новых домах для работников НКВД, как эта самая Зинаида Гершелевна трогательно помогала жене Максима по хозяйству, как она возилась с его ребенком и даже меняла пеленки. Потом загадочная смерть Ольги и красные сургучные печати НКВД на дверях. -- Послушай,-- сказал он, обращаясь к Нине,- ты говорила, что у князя Сибирского был роман с женой одного работника НКВД... -- Да, из-за этого потом арестовали и бедную Зиночку. Впрочем, потом их всех пересажали.-- И Нина показала пальчиком на две маленькие дырочки от гвоздиков, где когда-то была прикреплена бронзовая дощечка с имена этих героинь революции. Убрали эту дощечку еще и потому, что большинство этих имен были еврейские -- Роза Землячка, Мария Хайкина и так далее. Теперь это был только безыменный исторический экспонат. -- Революция -- это жестокая вещь,- сказал Борис.- И в первую очередь туда лезут всякие садисты. И стреляют людей, пока их самих не перестреляют. Так революция пожирает своих детей, как свинья поросят. Ему вспомнилось, как мальчишкой он сидел в своей комнате и учил уроки. За окнами шумит листьями старый орех. На столе школьные тетрадки -- про историю революционного движения. А рядом, отделенные только полуприприкрытой дверью, творятся революционные закономерности куда почище, чем в его школьных тетрадках. В соседней комнате сидит пьяный Максим, в распущенной гимнастерке без пояса, с такими же малиновыми петлицами на воротнике. Но на рукаве у него новая эмблема НКВД периода Великой Чистки: поднявшаяся на хвост змея -- и пригвоздивший эту змею меч. Ошалев от водки, с остекленевшими глазами, старший брат бормочет, что он красный кардинал и особоуполномоченный Сталина по борьбе с нечистой силой, ведьмами и ведьмаками, оборотнями и лешими и что он не успокоится, пока не уничтожит их всех как классового врага. Потом красный кардинал качается на стуле, расстреливает из пистолета свою собственную тень на стене и козлиным баритоном подпевает: . В наказа-анье весь ми-ир содрогне-стся, Ужасне-ется и са-ам сатана-а-а... Когда они с Ниной вышли на улицу и приближались к машине, Борис посмотрел на приклеенную к ветровому стеклу черную звезду с красными топориками -- эмблему 13-го отдела КГБ. Так вот почему с Зинаидой Гершелевной случился припадок, когда она увидела у себя под окном этот зловещий знак -- символ злого добра. Видимо, в 13-м отделе героине ЧК всыпали такого перцу, что она помнит об этом даже сквозь туман безумия. В ушах Бориса звучал ее пронзительный заячий вопль: -- Лучше вы меня сразу убейте... Эх, и зачем только люди портят себе жизнь? Сами себе? Или одни другим? Чтобы успокоиться, он наклонился к Нине и вдохнул запах ее кожи -- такой хороший, чистый, зовущий к счастью. Пока грешный святой Серафим Аллилуев сидел в дурдоме, со святым грешником Варфоломеем Кукарачей тоже случилось несчастье. А началось все это с совершеннейшей чепухи. Карикатурист Варфоломей захотел прибавку жалованья, пришел к комиссару дома чудес Сосе Гильруду и заявил, что его деткам не хватает на молоко, а их папочке на водку. Но Сосе это не понравилось, и он решил проучить Варфоломея. И сделал это очень просто. Он соврал в агитпропе, что Варфоломей запил и отказывается работать. А Варфоломею соврал, что агитпроп вместо прибавки увольняет его с работы. В результате этого Варфоломей сидел дома в Недоделкино и беспробудно пьянствовал, устраивал там варфоломеевские ночи. Так он пил да пил. И вскоре допился до белой горячки, и его забрали в специальную лечебницу для тяжелых алкоголиков. Когда пьяного в дым Варфоломея усаживали в санитарную машину, он кричал своим деткам: -- Родненькие, не забывайте вашего папочку! На свидание без бутылки не приходите! В лечебнице Варфоломея, как полагается, первым делом отвели в ванную комнату и попросили выкупаться. Но под пиджаком у него была спрятана литровая бутылка водки. Зная, что в палате водку отберут, Варфоломей сел в ванну и, чтобы добро не пропало даром, принялся спешно опорожнять свою литровку. А то, что не лезло в горло, он вылил себе на голову, как одеколон. Когда в ванную комнату вошли санитары, они чуть не задохнулись от спиртных паров. А голый Варфоломей плескался в ванне и уверял, что он капитан дальнего плавания. Потом он вдруг весело закукарекал. Радиокомментатор Остап Оглоедов комментировал это так: -- А знаете, ведь Варфоломея запихнули в отделение для алкоголиков в том же дурдоме имени Кащенко, где сидит наш Серафим. Гроссмейстер Зарем анализировал это так: -- Говорят, что психологическая война -- это война психов. И вместо военных госпиталей здесь служат дурдома. Когда Варфоломею стало немножко лучше, он попросил, чтобы его перевели в палату No 7, где уже сидел Серафим Аллилуев. А дальнейшее можно прочесть в книжке известного диссидента Валерия Тарсиса "Палата No 7". Вместо Варфоломея в доме чудес появился новый художник, пожилой человек из балтийских немцев и тоже один из бывших членов оперативной группы Гильруда. Новый художник был высокий и тощий, как складной аршин, и с таким длинным и красным носом, что его сразу же прозвали Дятлом. Надо сказать, что нос у Дятла покраснел совсем недаром. Он любил выпить и под хмельком вскоре признался, что его настоящее призвание -- это подделка денежных знаков. За эти таланты Дятел сидел по всем тюрьмам Европы, пока не попал в секретное отделение разведупра, где он много лет в легальном порядке занимался подделкой заграничных паспортов и иностранной валюты. В доме чудес Дятел беспрерывно зевал и жаловался, что ему скучно. -- А как насчет советских рубликов?деловито осведомился финансовый гений Саркисьян. -- Не-е, упаси Бог!-- замотал носом Дятел.- Теперь я перешел на святые иконы кисти Андрея Рублева. Для американских туристов. Работа такая чистая, что сам не отличу, где оригинал и где копия. Даже продавать жалко. Глава 15. БЕЛЛАДОННА Чтобы достигнуть настоящей мудрости, сначала нужно побывать в ослиной шкуре. Апулей. Золотой осел В доме чудес произошло очередное чудо. Вечный жених Жоржик Бутырский наконец женился. Но получилось это вовсе не так просто. Даже сам Жоржик потом долго удивлялся, как это он вдруг очутился в женатом положении. Началось это семейное счастье с тюрьмы. Как полагалось в роду Бутырских, тюрьма эта была, конечно, Бутырская. А попал туда Жоржик из-за зеленого змия и марафета. Будучи тройным агентом и связным между американской разведкой, советской контрразведкой и неотроцкистами из "Лиги прав человека", которые крутили "Самиздат", Жоржик помимо всего прочего передавал этим лигаонерам также и марафет, то есть всякие наркотики, которые он получал от агента Си-ай-эй Доки Бондаревой. Все это делалось буквально из-под полы. Прикрываясь статусом жены американского дипломата, ведьма Дока в порядке операции "Черный крест" таскала эти наркотики под юбкой. Некоторые писания из "Самиздата" и "Феникса", органа Союза молодых гениев -- СМОГ, были явно написаны в дыму наркотиков. Но вся беда в том, что Жоржик и сам понюхал этот заманчивый дымок -- и попал на крючок. Вечерами он пьянствовал и марафетничал со своими лигаонерами из "Лиги прав человека", а днем шатался по дому чудес и хриплым голоском напевал: Эх-х, жисть наша пропа-ащая, И тело же-енское по фондовой цене... Его сочувственно спрашивали: -- У тебя, Жоржик, что, неприятности? -- Если нет, так будут,- философски отвечал Жоржик. И неприятности не заставили себя долго ждать. После своих агентурных похождений Жоржик обычно отсыпался в фотолаборатории. И вдруг выяснилось, что попутно Жоржик разворовал всю фотоаппаратуру. В результате дело передали в суд. Косоглазый Филимон потянул носом воздух: -- Хм, в воздухе пахнет тюрьмой. Пока там суд да дело, Жоржик пьянствовал пуще прежнего и жаловался: -- У меня душа артиста, а мне в эту душу наплевали. Ух, бюрократы! Затем Жоржик перестал платить за квартиру. -- Зачем мне квартира? Скоро мне дадут казенную. Затем он принялся пропивать свою одежду. -- Зачем мне одежда? Скоро мне дадут казенную. Если когда-то Жоржик был ласковым приблудным песиком, то теперь он походил на бродячего шелудивого кобеля, каких ловят в собачий ящик и отправляют на живодерню, где из них, говорят, варят всякие косметические препараты. Но самому Жоржику никакая косметика уже не помогала. Пробовал он пудрить свой посиневший от водки нос, закапывал всякие капли в свои вечно красные слезящиеся глаза. Но зеленый змий был сильней. Кроме того, теперь у Жоржика постоянно дрожали руки. -- У воришек всегда руки трясутся,-- говорил Акоп Саркисьян. В хмуром доме по соседству с домом чудес вдруг зашевелились. Чтобы проверить Жоржика на наркотики, решили сделать ему медосмотр. Но чтобы сам Жоржик ничего не заподозрил, осмотр устроили для всего руководящего состава дома чудес. Пришел молодой доктор в штатском костюме, но с военной выправкой. В руках у него был чемоданчик с какой-то специальной аппаратурой. Всем предложили раздеться догола. Первым, как президент, на осмотр пошел Борис Руднев. А остальные в чем мать родила расселись в соседней комнате. Комиссар дома чудес Сосий Исаевич Гильруд, несмотря на просьбу раздеться, упорно не хотел снимать с себя трусики и все время придерживал их рукой. -- Знаете, как-то неприятно сидеть голым задом на колодном стуле,-- оправдывался он. На самом же деле комиссару просто не хотелось показывать, что он обрезанный. Чтобы потом не было разговорчиков, почему это все комиссары обрезанные. Тело у Соси было белое-белое, мягкое и округлое, как у полнеющей женщины, и даже без единого волоска. На объемистом животе комиссара, как у Будды, свисали три жирные складки. А на левом боку у него было огромное черное пятно. Начиналось оно под мышкой и уходило под трусики. Даже и не пятно, а просто весь бок черный. Да такой черный, что любой негр позавидует. Антисемит Карл Маркс когда-то говорил про семита Фердинанда Лассаля, что его бабушку негр догнал. Может быть, и у Соси тоже так. Так или иначе, Сося немножко стеснялся своего черного пятна и старался прикрыть его рукой или повернуться другим боком. В средние века такие черные пятна, даже величиной с пятак, считались печатью дьявола или меткой ведьмы, и обладателей таких пятен жгли на кострах, как ведьм и ведьмаков. Из Сосиного же пятна можно было наделать сотни таких печатей дьявола. И в доброе старое время с такой уж большой печатью он сделал бы большую карьеру среди сатанистов или попал бы на костер инквизиции. Неистовый Артамон, который всегда носился по дому чудес, как ракета, когда разулся, вдруг сразу сбавил скорость и стал прихрамывать. У него был какой-то беспорядок с ногами, и поэтому он носил специальные ботинки с искусственной пяткой. Живот у него был кругленький и гладенький и торчал вперед, как спелый арбузик. А внутри этого арбузика все время раздавался какой-то шум. -- Как в атомном реакторе,-- заметил косоглазый Фили-мон.-- Поэтому-то у вас и такая масса энергии. -- Это моя желудочная язва, - объяснял Артамон.- От нервного перенапряжения. После медосмотра Жоржик продолжал выпивать и жаловался: -- Что же они меня не садят? Я уже все пропил, а они там бюрократию разводят. Вскоре после этого, управляя казенной автомашиной, Жоржик -- конечно, в пьяном виде -- наехал ночью на велосипедиста. Хотя Жоржик и уверял, что это велосипедист наехал на него, но это не помогло. Велосипедиста повезли в госпиталь, а Жоржика замкнули в вытрезвитель. На этот раз Жоржик на бюрократию уже не жаловался. Прямо из вытрезвителя его препроводили в дежурную камеру суда, где ему без долгих разговоров припаяли три месяца тюрьмы и столь же оперативно отправили по месту назначения. Так Жоржик Бутырский опять попал в Бутырскую тюрьму, где в музее криминологии хранился череп папы Бутырского с маленькой дырочкой в затылке. В доме чудес говорили: -- А наш Жоржик-то теперь, знаете, чирикает. Как птичка в клетке. Пока Жоржик сидел и чирикал в Бутырках, все было хорошо. Но когда стал подходить срок его освобождения, в доме чудес заволновались. А что же будет дальше? Устроили экстренное совещание, где выяснилось, что за время отсидки воришке Жоржику по настоянию гуманиста Соси по-прежнему выплачивают жалованье, которое хранится в сейфе. Кроме того, Жоржик опять обещал Капиталине жениться на ней и под залог своей любви опять занимал у нее деньги, чтобы расплатиться с другими невестами. -- Хорошо,-- решил Борис Руднев.-- Так вот, или пусть Жоржик по выходе из тюрьмы немедленно женится на Капиталине -- тогда мы справим ему на деньги из сейфа свадьбу и замнем дело о воровстве. Или пусть он катится к чертовой матери -- и отсиживает второй срок в тюрьме. Всем это предложение очень понравилось. За исключением гуманиста Соси, который произнес целую речь о любви к людям, о неповторимости человеческой личности, что Жоржика нужно перевоспитывать лаской и любовью и так далее прочее. -- Что это у тебя за странная любовь?- сказал Борис.-Какая-то негативная любовь к воришкам, жуликам, алкоголикам и социальным паразитам. Ты прямо как те гуманисты из верховного суда США, которые голосуют не за нормальных людей, а за преступников. Итак, давайте проголосуем. Кто за свадьбу -- поднимите руки! Жоржик так всем надоел, что большинство проголосовали за свадьбу. А Сосе, поскольку он заботится о Жоржике как приемный отец, поручили передать этот ультиматум в Бутырскую тюрьму. Так, сидя за решеткой, Жоржик решил жениться. Все получилось как в рыцарском романе, где благородная дева своей любовью спасает своего суженого из темницы. Когда Жоржик вышел на свободу, вид у него был довольно бледный. -- Это от тюряги,-- говорили одни. -- Не-ет,-- говорил другие-- Это oт предстоящей свадьбы. Лев Толстой проповедовал непротивление злу насилием, а гуманист Сося Гильруд занимался этим на практике. После тюрьмы Сося выхлопотал Жоржику месячную путевку в санаторий. Пока Жоржик набирался там сил для супружеской жизни, в доме чудес шли приготовления к свадьбе. Поскольку у Жоржика не было даже второй пары кальсон, гуманист Сося пустил по дому чудес подписной лист на подарки бедному жениху. Люди чертыхались, но давали. Так Жоржику справили приданое. Свадьбу закатили такую, что ни в сказке рассказать, ни пером описать. Чтобы жених не сбежал, с самого начала к нему приставили двух караульщиков. В общем, пропили все деньги, которые Жоржик заработал, сидя в тюрьме. Всем был очень весело. Невеста сияла. Грустное лицо было только у одного Жоржика. Чтобы подсластить Жоржику горькую пилюлю, после свадьбы гуманист Сося опять выговорил ему месячный отпуск -- как медовый месяц. Жоржик с кислой физиономией уехал, в доме чудес удивлялись: -- Такая дрянь, как Жоржик, а Сося носится с ним, как дурак с писаной торбой. Но Сося вовсе не дурак. Там что-то другое. Больше всех возмущался Миша Гейм-Данилов, бывший собутыльник Васьки Сталина. От волнения у Миши судорожного дергались губы и он заикался больше обычного: -- А ч-ч-чем я хуже Жоржика? А п-п-почему мне ничего не дают? Я когда-то с самим Васькой Сталиным вып-п-пи-вал. А теперь меня заб-б-были. Обижался также и Женька Южный, бывший повар Васьки Сталина, который теперь приторговывал самогоном: -- А у меня даже самогона не купили! Что ж это за свадьба без самогона? Вот увидите, не будет молодым счастья. После медового месяца, хотя и в женатом состоянии, Жоржик продолжал пьянствовать. -- Меня совесть мучит,-- жаловался он.-- Ведь оженили-то меня насильно. Так сказать, изнасиловали. Причем коллективно. И даже голосовали. И даже в протокол занесли. Да что я вам -- проститутка?! Гроссмейстер Зарем Волков, шахматный чемпион по игре вслепую, анализировал эту историю несколько иначе. Человек-компьютер печально качал головой: -- Имеющие глаза -- и не видят. Завел себе Сося второго миньона. А Борис и этого второго миньона оженил. -- Что это такое?- спросила Нина показывая на маленькую игрушечную ведьму верхом на помеле, которая болталась на веревочке в автомашине Бориса. -- Это амулет против ведьм,-- сказал любимец богов.-- Это мне французская Лиза подарила. Она тоже хвасталась, что она ведьма. -- Тут нечем хвастаться. Это очень печально. -- Что? Нина не ответила и перевела разговор на другую тему. Но каждый раз, садясь в белый ЗИЛ, она косилась на амулет против ведьм и недовольно морщилась. Так, словно этот амулет ей мешает. Все это, конечно, чепуха. Но как-то Борис заехал в дом под золотым петушком и по привычке стал рыться в кабинете Максима. Так ему попала в руки вырезка из американского журнала "Тайм" от 3 сентября 1956 года. Статья называлась "Психология ведьм", и красный папа подчеркнул там следующее: "Кажется, что ведьмы былых времен исчезли. Но это вовсе не так в глазах психологов школы Юнга... Юнгианцы считают, что определенные мифы повторяются во всех веках и общественных формациях... Исходя из этой теории, лондонский последователь школы Юнга -- д-р Леопольд Штейн занялся серьезной психологической охотой на ведьм. Доктор Штейн полагает, что типы ведьм (он называет их "ненавистными женщинами") можно найти почти везде в современной жизни. В первом выпуске "Журнала аналитической психологии", издаваемого английскими последователями знаменитого психоаналитика Карла Юнга, доктор Штейн рассматривает ненавистных женщин как определенную психиатрическую категорию. Он базирует свои наблюдения на шести молодых женщинах-пациентках... Согласно доктору Штейну, что отличает их от других -- это их "переменчивое, непонятное, двойственное, загадочное поведение и заманчивое очарование в резком контрасте с их саркастической и жестокой расчетливостью... Хотя они были замужем и вели активную половую жизнь, но втайне они боялись полового акта и оставались "психологическими девственницами". Они умели держать язык за зубами, были чопорно-натянутые, скрытные, недоверчивые и фальшивые. Они были склонны к холодности, привлекали слабых мужчин мальчишеского типа, ненавидели поцелуи в губы (раньше считалось, что поцелуй ведьмы вытягивает душу). Часто они имели связи, обычно с женатыми мужчинами. Они ненавидели и мучили мужчин, но сами думали, что они могут любить. ...Если они сами не доктора или дантисты, они "случайно" завлекают своих дантистов... Некоторые имеют любовные связи со шпионами или каким-либо другим образом связаны со шпионажем... ...Женщины типа ведьмы успешно пользуются своим полом как оружием... Они душат любой талант, который может быть у их мужского партнера,.. Если они прикидываются беспомощными "маленькими девочками", мужчины часто попадают в эту ловушку... Во время сеанса психоанализа ведьма-пациентка иногда... идет на все уловки, за исключением слез, чтобы подчинить себе психоаналитика. (Согласно средневековому поверью, что ведьмы не могут плакать, Штейн ни разу не видел, чтобы "ненавистные женщины" проронили хоть одну слезу)... Хоршо известно, что ведьмы обладают властью выхолащивать мужчин, вызвать чью-либо смерть или же влюбить в себя". Заканчивалась статья тем, что, несмотря на все старания доктора Штейна сделать своих пациенток менее зловредными, он с большим удовольствием приписал бы им добрую старую средневековую дыбу или хороший, проверенный опытом костер. Следом Борис нашел оригинал лондонского "Журнала аналитической психологии", где были отмечены некоторые дополнительные детали по части опознавания ведьм. Например, доктор Штейн сообщал, что если уж дело доходит до постели и если пользоваться технической терминологией, то его ведьмы-пациентки предпочитают делать "любовь верхом", то есть верхом на мужчине. И еще одна психоаналитическая примета: кроме того, что ведьмы вообще недолюбливают поцелуев, они особенно не переносят "мокрых" поцелуев, поцелуев "с языком" или взасос. На фотографии в "Тайм" доктор Штейн, как нарочно, высунул язык -- и прикусил. Так, словно он чего-то недоговаривает и подает своим ведьмам какой-то условный знак. На полях рукой красного папы стояло заключение: "Да и он и сам такой, язычник,- поэтому он и язык вывалил". После этой "Психологии ведьм" Борису стало казаться, что и Нина тоже целуется немножко не так, как надо, что она и холодная, и загадочная, и двойственная, и -- очаровательная. Однако это не только не испугало его, а, наоборот, еще больше распалило его любовь. Хотя Нина и уверяла, что она еще не оправилась от своих предыщущих любовных похождений, но постепенно укрощение строптивой продвигалось вперед. Когда на дворе подули осенние ветры, .после долгих колебаний она даже стала заходить к Борису на квартиру. Как и полагается невинным девушкам, в любви Нина .была довольно неопытна. Хотя она и позволяла целовать ее -- и даже немножко больше, но сама она на поцелуи почти не отвечала. Любимец богов беспрепятственно прохаживался по всем тем местам, которые вдохновляют всех поэтов и художников всех времен и народов, а Нина только божественно усмехалась: -- Что ты там стараешься? Напрасный труд... С одной стороны, это походило на то, что говорил доктор Штейн о своих ведьмах. С другой стороны, это даже хорошо: за такую жену не нужно опасаться, что ты уедешь в командировку, а она тем временем спутается с почтальоном. Потом Нина осмелела и сама попробовала целоваться. Он лежал на диване, а она вдруг взяла и улеглась сверху. Да так неловко, что он чувствовал себя как базарный фокусник, которому положили на грудь наковальню и собираются ковать подковы. А лучистые глаза Нины искрились шаловливым любопытством. -- Что? Не нравится?-- Она улыбнулась и наградила его маленьким холодным поцелуем. В дальнейшем, когда Нине хотелось приласкаться, она всегда применяла свою собственную модернистическую технику -- лезла наверх, давила своей тяжестью и нежно мурлыкала: -- Мой маленький, мой мышоночек... И зачем ты меня, дрянь такую, полюбил? А любимец богов кряхтел внизу и думал: "Ага, вот она -любовь верхом доктора Штейна". Конечно, ничего более серьезного Нина не позволяла, заранее предупредив, что она техническая девушка. А на одних поцелуях далеко не уедешь. Поэтому вскоре у Бориса от поцелуев распухли губы. Потом от осеннего ветерка губы обветрили и потрескались до крови. Как-то любимец богов доцеловался со своей богиней до того, что почувствовал солоноватый привкус собственной крови на губах. Нина лежала на диване, опершись на локти, наподобие сфинкса. Ее большие серо-зеленые глаза, словно остекленев, смотрели куда-то в одну точку, а полуоткрытый рот в первый раз дышал неведомым томлением, как будто в ней наконец проснулась женщина. Это было столь необычайно, что он спросил: -- Что с тобой? Неведомые огоньки в глазах девушки вдруг погасли: -- Ничего... Просто так... А в душе Бориса шевельнулось что-то нехорошее. Ему показалось, что привкус крови разбудил в Нине то, что у других людей называется любовью. Он тряхнул головой -- тьфу, если идти по этому пути, то этак дойдешь не только до ведьм, но и до вампиров. Просто он начитался всякой чепухи и в результате у него излишняя мнительность. Чтобы избавиться от этой мнительности, Борис опять полез в чернокнижную библиотеку Максима и наткнулся там на книгу "Колдовство в наши дни". Издана она была в Америке, да еще в 1955 году. Совсем свеженький материал. Несмотря на то что это уже 20 век, автор книги Гарольд Гарднер, директор музея магии и колдовства в Каслтауне, не без некоторой гордости сообщает, что он -- сам колдун! Это подтверждает и автор предисловия -- доктор антропологии и профессор египтологии мисс Маргарет Муррей. Апробированный столь научными авторитетами, колдун 20 века для начала повторял известную и многообещающую цитату из "Золотого осла" Апулея: "Я сообщил вам тайны, которые вы хотя и слышали, но значения которых вы не поймете". Колдун Гарднер писал, что бесовские силы "передаются по наследству и что этому искусству свойственно распространяться в семействах". Чтобы избежать проникновения шпионов и лазутчиков, в члены колдовского культа "рекрутировались только люди той же крови, то есть из колдовского семейства". Святейшая инквизиция тоже считала, что ведовство -- это культ наследственный, и поэтому вместе с ведьмами частенько отправляли на тот свет также и их ведьмачат. Колдун Гарднер обиженно жаловался: "В 1718 году в Англии повесили ведьму миссис Хьюк вместе с ее девятилетним ребенком, а в Каслтауне вместе с одной ведьмой сожгли и ее маленького сына по той единственной причине, что он был сыном ведьмы". По кабинету Максима прохаживался профессор темных дел Малинин в генеральской форме КГБ. Увидев, что читает Борис, он сказал: -- Помните, ведь во время Великой Чистки тоже частенько арестовывали целыми семьями. Особенно в случае крупных партийцев. Теперь вы понимаете, почему чистили целыми семьями? А присмотритесь внимательно к тем, кто у нас сегодня бесится,-- все эти бунтари, оппозиционеры, диссиденты, неотроцкисты из "Лиги прав человека" или необердяевцы из "Союза социал-христиан". Ведь большинство из них -- это дети крупных большевиков, которых перестреляли во время Великой Чистки, а детей недостреляли. А рядом бесится внук Литвинова и даже дочка самого Сталина. -- А что вы теперь с этими легионерами делаете?-- спросил Борис. -- Это зависит от обстоятельств. Некоторых сажаем в дурдома. А некоторым просто подыскиваем подходящую работу. Как на бирже труда. -- Игорь Викторович, я уже давно хотел попросить у вас более подробные характеристики на моих сотрудников и сослуживцев. С точки зрения вашей черной социологии. -- Это вам мало поможет, Борис Александрович. Чтобы понять эту проблему, вам нужно штудировать "Протоколы советских мудрецов" и смотреть кругом. Только держите глаза и уши открытыми, а рот закрытым. Иначе вы переругаетесь со многими из ваших знакомых. -- В общем, вы устраиваете мне ученические годы Вильгельма Мейстера? Генерал-профессор пожал плечами, и на его погонах сверкнули скрещенные топорики техслужбы 13-го отдела КГБ: -- По этому поводу Апулей в своем "Золотом осле" говорит так: "Чтобы достигнуть настоящей мудрости, сначала нужно побывать в ослиной шкуре". Чтобы добраться до этой мудрости, Борис полез дальше по книгам. Знаменитый чернокнижник Парацельс суммировал свою мудрость так: "Все то, что внизу, равно тому, что вверху". А богоискатель Мережковский повторял эту формулу подозрительно сходно: "Небо вверху, небо внизу... Все, что вверху, все и внизу. Если поймешь, благо тебе". На полях книги кто-то подвел красным карандашом итог этим премудростям -- 691 Но наука наукой, а жизнь жизнью. Однажды Нина надела новые серьги. На вид это были самые обычные коричневые ракушки, похожие на половинку ореха. Но бросались в глаза красивая золотая оправа и старая тщательная ювелирная работа. Видя, что Борис заинтересовался сережками, Нина отцепила одну и положила ему на ладонь: -- Это фамильная реликвия. Еще от бабушки. Борис посмотрел на ракушку, перевернул ее-- и опять перед ним встали тени прошлого. Ведь это точно такая же ракушка, как та, которая в форме кулона была когда-то конфискована при аресте у этой чертовой Зинаиды Гершелевны, которая теперь сидить на чердаке у князя Сибирского. Тогда Максим говорил, что это жук-скарабей, изображающий навозного жука, символ солнцеворота и жизневорота в Древнем Египте. Потом им пользовались как тайным символом члены каких-то тайных обществ. Позже это стало тайным символом тайных дианических культов, которыми баловались ведьмы. Борис еще раз перевернул ракушку. Да, похоже на тот женский символ, который обычно рисуют на стенках уборных. Позже, когда Борис служил в Нью-Йорке, он как-то набрел в антикварной лавчонке на целую витрину, заполненную значками всяких тайных обществ, где поблескивали символы власти, смерти и славы вперемежку с изображениями козла, вставшего на задние копыта, с рогами, хвостом и почему-то с крыльями. Среди этих старых и пыльных значков валялась и точно такая же ракушка в оправе. Хозяином лавчонки был какой-то старый еврей, и Борис спросил его, что это за ракушка. -- Жук,-- коротко ответил хозяин. Но когда Борис стал допытываться, что же это за жук, старый еврей вдруг разозлился и сердито захлопнул витрину. И вот теперь эта же загадочная ракушка-скарабей в руках советской девочки Нины. Опять какая-то тайна. А Нина, словно нарочно, подливала масла в огонь. Идут они с Борисом по улице. Через дорогу бежит собака. Самая обычная собака и даже непородистая. Нина смотрит на эту собаку лучезарными глазами и мечтательно говорит: -- Знаешь, Борькин, я собак люблю больше, чем мужчин. Другой бы только посмеялся. Но Борис опять полез в чернокнижную библиотеку Максима, где был индекс на все случаи жизни. Насчет любви к собачкам там рекомендовалось заглянуть в трактат ученого инквизитора Анри Богэ "Дискурсы о колдовстве", которые дискутировались в 1590 году и где дело трактовалось так: "Клодина Бобэн, молодая девица, чья голова была вскружена патологическим тщеславием, очевидный мономаньяк, которая любой ценой хотела быть в центре общественного внимания. Клодина на допросе призналась, что по ночам она вместе со своей матерью верхом на помеле летала на шабаш ведьм". Там девица Клодина совокуплялась с дьяволом в образе собаки. Чтобы спасти ее грешную душу, бедную Клодину отправили на костер. В другой книге сообщалось, что ведьмы крутят любовь не только с собачками, но и с собственными отцами. Это подтверждает и такой авторитет, как доктор Фрейд, называя это комплексом Электры, часто подсознательным. При этом Борису, вспомнилось, как Нина, уже взрослая женщина, постоянно, как ребенок, лезет отцу на колени. А на улице она все время ходит с ним под ручку и даже афиширует это. А когда Нина с Борисом, отец словно ревнует и вечно крутится у ворот, ожидая, когда же дочь вернется домой. Борис заглянул в индекс на комплекс Электры. Там ссылка на трилогию Мережковского "Христос и антихрист", где дается такое описание шабаша ведьм: "В укромных местечках заводились любовные шашни -- дочерей с отцами, братьев с сестрами, кота с девочкой, шершавого инкуба с бесстыдно скалившей зубы монахиней". Следом Мережковский писал, будто Цезарь Боржиа из-за кровосмесительной похоти к своей родной сестре мадонне Лукреции убил своего родного брата и что римского папу Александра Шестого, отца Цезаря и Лукреции, тоже обвиняли, что он был преисполнен "чудовищной похотью" к своей дочери и поэтому перетравил ядом всех ее мужей. Как-то Борис привез Нину домой, когда родители уже спали, и она пригласила его выпить чашку чая у нее в комнате. Но Акакий Петрович как старый ревнивец вылез из теплой постели, оделся, повязал галстук и присоединился к чаепитию. Вроде для приличия. Вместо сахара он бросил в свою чашку три таблетки против меланхолии. А Борис, начитавшись про яды Борджиа, сидел и невольно думал: эх, как бы будущий тесть не подбросил какой-нибудь гадости и в его чашку. Иногда Борис пытался анализировать свои чувства. Он в том опасном возрасте, когда мужчина уже начинает серьезно беспокоиться о создании семейного гнезда. У него было много мимолетных связей -- теплые и милые, немножко печальные или забавные, о которых потом приятно вспомнить. Так вот, как 1002-я ночь с французской Лизой. Но все это было несерьезно. Были и две большие настоящие любви, когда человек теряет голову,-- по этому и узнается настоящая любовь. И вот теперь он опять ощущал это же сладкое и томительное чувство. Значит, Нина -- его третья большая любовь. И, может быть, последний большой шанс в той лотерее, которая называется жизнью. Видно, недаром говорят, что любовь слепа. Нина по глупости болтает, что она ведьма. А он начитался всякой чепухи. Да и кому из них верить? Средневековая инквизиция и папа-Иннокентий Восьмой говорят одно. Это же повторяют советская инквизиция и красный папа Максим Руднев. А вот отец психоанализа -- еврейский папа Фрейд говорит совсем другое. Папа Фрейд авторитетно заверяет, что никаких ведьм нет, что все это бабьи сказки и что психические ненормальности происходят оттого, что ребенка не вовремя отшлепали, немножко уронили или не так воспитывали. Кроме того, папа Фрейд говорит, что если у человека психозы на почве половых заблуждений, то надо просто отпустить тормоза, дать человеку свободу -- и все будет в порядке. Кому из них верить? Современному папе Фрейду или средневековому папе Иннокентию Восьмому? Да и какое это имеет отношение к Нине? Ведь посмотрев на нее, трудно представить себе более здоровую женщину. Вечером, после работы, Нина пришла к нему на квартиру. С раскрасневшимися от холода щеками, пахнущая свежим воздухом, с сияющими глазами. Любимец богов посмотрел на свою богиню и задумчиво сказал: -- Знаешь, о чем я сейчас думал? -- О чем? -- Ты досталась мне с таким трудом. И мне вдруг пришла в голову глупая идея... -- Какая? -- Допустим, если бы ты мне потом изменила... Другой бы я простил. Знаешь, десять женщин бросил я, десять - бросили меня. Но тебя я люблю как богиню. И тебе бы я не простил этого никогда. -- И что тогда?- улыбнулась Нина. Он вынул из стола маленький черный браунинг: -- Это тоже семейная реликвия. Из этого пистолета мой брат пристрелил свою жену. Богиня молча встала, взяла свою сумочку и направилась к двери. Он догнал ее и обнял за плечи: -- Куда ты? -- Пусти,-- тихо сказала она. Ее лицо побледнело, глаза смотрели вниз. -- Да что с тобой? -- Ничего... Просто я поняла, что мы никогда не можем быть мужем и женой. -- Но почему? -- Ведь я говорила тебе, что у меня была большая любовь, очень большая... И я боюсь, что это сильнее меня, что это может повториться... Но ты этого не поймешь... Пусти... Она избегала встречаться с ним взглядом. В ее голосе звучала какая-то печальная усталость. -- Пусти...-- повторила она. Потом, словно ища опоры, вдруг прижалась лицом к его груди.-- пойми, я хочу тебя любить... Хочу! -- Так в чем же дело? -- Пойми, я хочу быть такая, как все... Но я не такая, как все... -- Милая, что с тобой? Но Нина только мотала головой и молчала. Как ни старался любимец богов утешить свою богиню, но весь вечер был испорчен. Он пытался развлечь ее, но она думала о чем-то другом и отвечала невпопад. Потом вдруг взяла маленький браунинг, лежавший на столе, повертела его в руках и тихо сказала: -- Знаешь, иногда я сама хочу умереть... Но я вовсе не хочу, чтобы в меня стреляли другие. Всю дорогу домой Нина упорно молчала. Только у самой калитки она с легким упреком сказала: -- Если бы ты знал, как часто я плачу по ночам... Он посмотрел ей в глаза. Но ее глаза были сухи. Качались уличные фонари на ветру. Качались ветви деревьев. По лицу девушки бродили расплывчатые тени. Он обнял ее и поцеловал. Тело девушки было покорно и безразлично, словно ее целовал чужой. -- Сегодня я опять спать не буду,-- шептали холодные губы,- Зачем ты только это сказал... Зачем?! Началось все это с того, что Остап Оглоедов решил отпраздновать свою не то медную, не то оловянную свадьбу. Ну и устроил он домашнюю пирушку, на которую пригласил всех своих приятелей по радио "Свобода". Ради такого торжества Остап даже вытащил из сундука свой заветный фрак, символ красивой жизни. А потом весело распевал свои любимые баллады про честных жуликов. Все было хорошо, пока динамитная Дина не перепилась. Тогда она вдруг посмотрела на Остапа и говорит: -- А кто это такой? Ведь это ж не человек, а пустое место. -- Вже наклюкалась,-- мрачно сказал Остап.- Назюзюкалась. Гости насторожились, зная, что предстоит очередной скандал. А Дина спокойно продолжала: -- Ведь я даже не знаю, кто он такой. Выдает себя за русского. А когда нужно было поступать на радио "Свобода", то уверял, что он с прожидью. То, что он обрезанный,- это точно. То он жалуется, что в лагере сидел, то хвастается, что он сам людей сажал. То брешет про баб, а потом говорит, что он и педерастией занимался, просто так, ради спорта. Ведь вся его жизнь -- это сплошная ложь. -- Просто я творческий человек, и у меня повышенная фантазия,-- оправдывался Остап, поправляя свой фрак.-- Я ее на понта брал, а она этого не кумекает. Эх, ланца-дрица гоп-ца-ца! Чтобы заглушить свою жену, Остап предложил спеть хором новую блатную песню. А на Дину напал дух противоречия. Она уставилась на своего мужа мутными глазами и закричала: -- Ведь это ж какой-то бывший уголовник. Ведь меня от одного его вида тошнит. -- Дина, не подрывай мой авторитет,-- уговаривал Остап.-- Вот же беда -- как только налижется, сразу ей вся дурь в голову шибает. Дина качалась из стороны в сторону и рассуждала: -- А ведь у меня еще два мужа есть. И не липовые, а настоящие. И дети от них. -- Заткни свою плевательницу! -- взывал Остап и треснул кулаком по столу. Но динамитная Дина не унималась и выкладывала все семейные тайны; Оказывается, ее предыдущие мужья во время войны попали за границу и теперь работали в амерканской пропаганде, один -- на радио "Голос Америки" в Вашингтоне, а второй -- на радио "Освобождение" в Мюнхене. Обе эти радиостанции были тесно связаны с американской разведкой Си-ай-эй, и по советским законам это считалось изменой родине. Тут Остап испугался и стал уверять, что Дина просто сумасшедшая, что два ее деда были алкоголиками и повесились, а третий муж был писателем и бросился под трамвай. -- Она просто бредит,-- кричал Остап.- Ведь у нее шизофрения -- раздвоение личности. А у ее матери-террористки паранойя. И у всех детей то же самое. Выродки! У них у всех в голове перекос -- параллакс. Потому Дина и шухерит, когда набусается. И все ее мужья не лучше! -- А ты чем лучше?-- сказала Дина. Чем бол