-- Ты там совсем в другом облике, дорогая! -- протянул Скайуокер, подтягивая под себя девушку. ГЛАВА 26. ЙОДА И ТОВАРИЩ ШТИРЛИЦ -- Do you speak English? -- спросил Штирлиц на ломаном английском. Йода отмахнулся. -- Sprechen sie deutsch? -- повторил свой вопрос Максим Максимович на чистом немецком языке. Великий учитель пожал плечами и сказал: -- Да по-русски я говорю, о глупцы! -- Наш человек! -- сказал Мюллер. -- Штандартенфюрер, а может пытку носками? -- Да он у нас и так заговорит. А будет рыпаться, заставим смотреть "Семнадцать мгновений". Я думаю, расколется на пятой серии! -- протянул пьяный Холтоф. -- Хватит издеваться над моим любимым сериалом! -- воскликнул полковник Тихонов. Учитель всех джедаев плохо понимал русский, но его тело почувствовало, что сейчас начнется мордобитие и возможно даже дубинкой палача Плятта. Поэтому он решил, что сопротивление смерти подобно и сказал: -- Я все скажу! Вы великий народ! Вы сломили Великого Йоду. Мне не помог даже Великий Магистр. Что вы хотите знать? Штирлиц усмехнулся и спрятал свой любимый кастет, приготовленный для Холтофа. Он взглянул на Йоду и задумался. Прошел час и генерал Исаев сказал: -- А ничего мы не хотим знать! Ты -- Великий! Я -- Штирлиц! Вместе мы будем править Эндором. Ты слышал что-нибудь о диктатуре пролетариата? -- Немного, -- подумав, ответил старый джедай. -- Вот, что значит сила мировой революции! -- пролепетал пастор Шлаг. -- Дети мои, это чудо, что наши идеалы дошли и до Альфатагомы! -- Оставьте ваши проповеди для Евы Браун! -- воскликнул Штирлиц. -- Ну так что, Жаба, ты согласен? -- Да, товарищ штандартенфюрер! -- покорно вздохнул Йода. -- Социализм, так социализм. Но только без Великого Октября. Татуинцы не переносят революций. -- Он еще и условия ставит! -- сказал Куравлев. -- Дать по морде и в болото! -- Так. Все, -- оборвал его Максим Максимович. -- Не будем поддаваться предрассудкам. Все-таки, дорогие друзья, мы гости в этом уголке Вселенной. Будем же культурны и внимательны! Йода покосился на Штирлица и покачал разбитой головой. "Издевается, сволочь!" -- подумал он и хмыкнул. "Я над жабами не издеваюсь! Я их, как правильно сказал Айсман, в болоте топлю!" -- улыбнулся командир и закурил "Беломор". Из-за горизонта медленно поднималось древнее светило. Эндор, объятый мраком, постепенно оживал. И лишь корабль пришельцев напоминал о присутствии Подлого Зла, обрушившегося на процветающую Альфатагому. ГЛАВА 27. ГКЧП Солнце Крыма нежно ласкало брюшко генсека и подмывало его на великие творения во имя перестройки и нового мышления. Михаил Сергеевич буквально купался в обрушившемся на него счастье. Подлый московский дождь, который постоянно напоминал о себе ноющим ревматизмом, был окончательно забыт, и прораб перестройки счастливо улыбался, периодически подставляя различные части тела под раскаленные лучи. А в Москве... по-прежнему шел дождь, иногда он переходил в ливень, но это скорее было случайностью, чем закономерностью. Тем более, что в конце августа законы диктовал товарищ Янаев. Первым его указом был так называемый Закон о Погоде. Председателю Гидрометцентра Союза Советских Социалистических Республик Указ Немедленно прекратить издеваться над погодой. Верните Солнце Москве. Пусть будет свет! Указ вступает в силу сразу после моей подписи. Подпись (внизу) Янаев. На пресс-конференции ГКЧП в здании Агенства печати "Новости" молодой журналист популярной газеты "ЖОПА" поинтересовался у нового президента: -- Товарищ Янаев, что побудило вас стать нашим лидером? -- Простите, молодой человек, представьтесь пожалуйста, -- сказал Пуго. -- Информационно-юмористическая газета "ЖОПА". Журналист Сегодня Вчерашний. Гэкачеписты переглянулись, товарищ Пуго испуганно посмотрел на Лукьянова, который пожал плечами и подтолкнул Янаева, у которого от злости дрожали руки. -- Вы из "ЖОПЫ", так и идите в жопу c вашей дурацкой фамилией. Превращают конференцию в бардак! -- И все-таки, ответьте, -- настаивал корреспондент. Ответили несколько рослых парней их охраны нового правительства. Гражданин Сегодня Вчерашний отделался легкой ссадиной на лбу и красивым синяком под левым глазом. Журналисты заволновались. -- Следующий вопрос, -- вежливо сказал Янаев. -- Смелее, смелее, товарищи. В пятом ряду поднялась рука. Молодая дама в очках c интеллигентской внешностью кокетливо произнесла: -- Журнал "Пердун". Элла Потускневшая по кличке "Нюхач". Вопрос к товарищу, сидящему прямо от меня, слева от товарища Янаева и чуть-чуть левее от товарища Пуго. -- Вы ко мне? -- спросил мужчина лет сорока пяти, одетый в старую телогрейку. -- Да не к вам, вы плохо одеты, извините, -- ответила журналистка. -- Вон, тот товарищ, похожий на колхозника. -- Я? -- удивился мужик c небритой физиономией и красным как огурец носом. -- Да. Вы-то мне и нужны, -- сказала Элла Потускневшая. -- Наши читатели, да что скрывать, и я, ха-ха, интересуются, как вы попали в эту компанию и почему?.. -- Товарищи, выведите эту стерву из зала, она над нами издевается! Те же парни из охраны увели сопротивляющуюся журналистку. По приглашенным корреспондентам прошел ропот возмущения. -- Кто еще? -- поинтересовался спокойный Янаев. Мужчина, сидящий в первом ряду, осторожно встал и дрожащим голосом проговорил: -- Еженедельник "Коммунист и компания". Ленинов Володькин. Вопрос к товарищу Лукьянову. Товарищ Лукьянов, вы обещали принести вашу рукопись стихов еще на той неделе! Главный редактор требует: или стихи, или одно из девятнадцати! Лукьянов поморщился и взглянул на Янаева, тот кивнул. -- Я принесу, обязательно принесу. Задержка, товарищ, как вас там... ах, да, Володькин, связана c последними событиями и небольшим сбоем моего компьютера. -- Товарищи, задавайте вопросы по теме. По теме. Хватит придуряться в конце-то концов. Ведь идет трансляция, -- скороговоркой вещал Пуго. -- Праститэ, я плоха понимат по-русски. Газэта "Шолтай-болтай ин Рашен". Крыс Уотсон. Когда прэкратитса транслэйшн фо тиви, комрад Чайковский. -- Мы поняли вас, товарищ Крыса! -- ответил Янаев. -- В ближайшее время по всем каналам "Лебединое озеро" прекратит свое существование. -- Руки лидера отчаянно дрожали, голос хрипел, слова слипались друг c другом и не подчинялись голосу. -- На смену ему мы подготовили другую программу. Сейчас идет работа. По-моему, это что-то из произведений товарища Бетховена... Товарищи, вас же просят задавать вопросы по существу. Хватит играться! Мы же не дети в конце концов! Вот вы, товарищ... Нет... Да... Вы... У вас хороший костюм и интеллигентный вид. -- Спасибо! А костюмчик я недавно взял, ну, знаете... в туалете, у ГУМа, -- пропел молодой человек c красным лицом. -- Газета "Рак легких". Явкин Табачкин де Космосов фон Мальборо. Вопрос к товарищу Пуго. -- Только по существу! -- испуганно попросил Пуго. -- По самому, что ни на есть! -- заверил его журналист. -- Скажите, товарищ, вот когда смело идут граждане по местам, а последний "Варяг" наступает, могут ли матросы в последнюю минуту наслаждаться трубкой ароматного норвежского табака?.. -- Да они все -- злыдни! -- взмолился Лукьянов. -- Дайте ему по роже! -- попросил Пуго стоящих за ним парней из охраны. -- Еще будут вопросы? -- спросил Янаев дрожащим голосом. Все молчали. -- Бардак! Но вы еще все за зло ответите! Журналисты начали расходиться, товарищи гэкачеписты синхронно стучали по столу. А в Москве шел дождь. Указ нового президента не повлиял на погоду столицы. Казалось, что природа рассвирепела и мстила товарищу Янаеву еще более мощными ливнями. Но Санта-Барбарийцы, измученные зноем и жаждой, не знали этого. Да и не могли знать. Иранцы решили заморить голодом этот стойкий народ. Поэтому все тихо было в форте Санта-Фе, и лишь где-то далеко райские птички жалобно пели песню печали... ЭПИЛОГ За окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк. Товарищ Янаев отошел от окна и глупо произнес: -- Вот и сбылись мечты идиота! Теперь я президент. Пуго, стучащий мизинцем по пуговице, ходил из угла в угол и что-то бормотал про себя. Похоже это была песня из репертуара "Высокой энергии", но порой казалось, что сонг похож на "Амурские волны". -- Что вы мечетесь, как старая тряпка, промывающая общественный сортир? -- лирик Лукьянов спокойно сидел в кресле и нежно поглаживал здоровенного персидского кота по кличке Арамис. -- А что еще мне делать? Мы уже два дня у власти, а в стране все равно бардак. Крючков, сидящий в кресле бывшего президента, игрался перочинным ножичком. Услышав последнюю фразу, он встал и произнес, как на параде: -- Отставить ребячество! Мы еще наведем порядок. Главное -- власть, и она у нас в кармане. Янаев покосился на карман своего пиджака и подошел к окну. Возле него он простоял восемнадцать минут, после чего подошел к Крючкову и прошептал: -- Послушай, а не дать ли нам Штирлицу новое задание? -- Не думаю, -- ответил дзержинец. -- Наши рубежи во Вселенной должны быть незыблемы. Фашизм там, дорогой мой президент, не пройдет! А Максим Максимович делает все для этого. И отрывать его от столь нужного нашему народу дела, по меньшей мере, вредительство. -- А я бы дал товарищу Тихонову новое задание! -- промямлил Пуго. -- Ты пока еще, друг, не академик Сахаров, чтоб я выслушивал твои замечания, -- сказал Янаев и покосился на Лукьянова. Мохнатый кот мяукнул, зевнул и вперил взгляд в Крючкова. А за окном кто-то шел и что-то яростно гудело, похожее на танк.  * Книга восьмая. ГУБЕРНАТОР ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВОГО ШТАТА *  ПРОЛОГ За окном бесплатно раздавали "Сникерс" и слушали оркестр Растроповича. Борис Николаевич бесшумно отошел от окна и опустился в высокое кресло, на спинке которого был выгравирован герб Российской империи. -- А что, Егор Тимурович, дали мы жару коммунякам? -- весело спросил президент. -- Дали, Борис Николаевич! -- радостно ответил Гайдар. В руке он держал старую книжку "Тимур и его команда". Эта книга нравилась главе российского правительства и c ней он не расставался никогда. -- А что, дали мы жару либералам и фашистюгам? -- постукивая по столу, спросил Ельцин. -- Дали, Борис Николаевич! -- произнес Егор Тимурович, сверкая глазами. Оркестр за окном играл легкую музыку, небо над Кремлем было ясным, от солнца радужно сияли инструменты музыкантов. -- А что вы все читаете? -- вдруг спросил президент, подойдя к Гайдару. -- Ну не "Похождения Штирлица" мне читать, Борис Николаевич! "Тимура" долблю. -- Что-то слышал я про эту книженцию? -- Как же? Ведь ее мой дед... -- Да я не про эту... Я про ту, что вы только что... -- А-а, про Штирлица. Весьма забавная книжка. В двух томах. Пять раз читал. Гадость неимоверная! -- А кто авторы? -- грозно спросил Борис Николаевич. -- Не перемудрили ли эти писаки? -- Авторы? Авторы?.. Молодежь какая-то, Борис Николаевич. Точно не помню, но имя одного из них, по-моему, как-то связано c фильмом "Асса". -- Да, кстати о Штирлице, -- оборвал его президент. -- Я хотел бы дать ему новое задание. -- Так и я того же мнения, господин президент, -- мягко улыбнулся Егор Тимурович. А за окном бесплатно раздавали "Сникерс" и слушали оркестр Растроповича. ГЛАВА 1. ШиР После известных событий августа девяносто первого и октября девяносто третьего в Москве перестал идти дождь. Солнце играло своим теплом и светом над столицей России. Его лучи проникали сквозь бетонные стены высоких, низких и даже роскошных зданий. Иногда c востока наступал легкий ветерок южного происхождения. Однако, и он, и даже суровый московский бриз не могли повлиять на ход предвыборной борьбы различных партий, объединений, блоков и иных организаций, имеющих к выборам в новый парламент такое же отношение, как и хан Батый к открытию Америки. Несмотря на то, что Максим Максимович Исаев находился на Татуине, его сторонники организовали легальный блок "Штирлиц и Россия" (ШиР), который достаточно успешно проходил этапы предвыборной борьбы и был вторым после "Выбор и Россия" (ВиР), третьим после "Гитлер и Россия" (ГиР) и пятым после "Коммунист и все остальное". Лидером блока был всемирно известный садист и демократ господин-товарищ Шеленберг. Последний, после долгих уговоров шировцев и под давлением демократов из "Выбор и Россия", решил взять на себя ответственность за всю деятельность блока. Месторасположение штаб-квартиры в бывшем мавзолее Ильича было выбрано не случайно. Сторонники движения не любили рекламы, а усыпальницу Ленина знали все, так что не надо было никому объяснять, как пройти до ШиРа. Надпись "Ленин" была завешена красным полотнищем c лозунгом "Кто не c нами, тот против нас!" И этим все было сказано. Однако, эти обстоятельства не мешали Вальтеру постоянно спрашивать у себя: "А что скажет по этому поводу товарищ Штирлиц?" Ответ ускользал и настораживал, и бывший шеф майора Тихонова старался не думать об этом. Тем более Татуин -- там... а мавзолей -- здесь, и часовых еще по домам никто не отпускал. ГЛАВА 2. ПРЕЗИДЕНТ -- А кто у нас заправляет телевидением? -- спросил Борис Николаевич у сидящего в кресле Гайдара. -- Как? Вы не знаете? -- удивился Егор Тимурович. -- Господин Кальтенбруннер. Он уже давно в Москве... Вы же сами подписали Указ... -- Ах да, припоминаю. Что это за человек? -- Бывший фашист, сторонник Гитлера. Палач. Так, ничего особенного, человек, как человек. Знает свое дело. К работе относится c большой ответственностью... -- Можете не продолжать! -- сказал президент. -- Пригласите его ко мне. Нет, постойте, зачем он мне? Вот что, Егор, поедешь к нему и проверишь обстановку на месте. Помни -- ни слова грубого о Конституции. Иначе, сам знаешь... -- А насчет блоков? -- Пусть трепятся, мне лично до лампочки! Тебе мешают, можешь убрать. -- Понял вас, Борис Николаевич. -- Ладно, ступай. Гайдар вышел, "Тимур" последовал за ним. Борис Николаевич принялся за чтение двухтомника "Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица". Президент улыбнулся и перелистнул первую страницу. ГЛАВА 3. КПТ и ДПТ "Алекс -- Юстасу. По нашим сведениям вы ввели диктатуру пролетариата на Татуине и тем самым справились c заданием правительства, которого больше нет. Союз распался. Родина требует от вас нового подхода к решению задач демократического правительства, которое пришло к власти в результате политических и экономических реформ. Коммунизм изжил себя, учение Маркса-Энгельса-Ленина оказалось гнилым. В связи c вышеизложенным предлагаю: 1. Организовать перестройку и убедить народ Татуина в демократизации их общества. 2. В августе организовать демократический путч. Расколоть государство. 3. В октябре организовать коммунистический путч, подавить его и закрыть все недовольные общественные и фашистские организации. 4. Взять власть в свои руки, ввести российскую валюту, начать реформы в экономике. Дальнейшие инструкции получите c присланного к вам корабля "Заря демократии" в ближайшее время. Алекс". Штирлиц был на заседании первого съезда коммунистической партии Татуина. На трибуне стоял Йода, которому генерал Исаев доверил ответственный пост генсека КПТ. -- Товарищи, путь, который указал нам Великий Штирлиц, труден и извилист. Но мы, коммунисты Татуина, не страшимся новых испытаний. Мы смело идем по пути, предначертанном нам нашей Новой Историей и Великим Учителем, Гением Мысли и Разума, товарищем штандартенфюрером CC фон Штирлицем! Раздались громкие продолжительные аплодисменты, делегаты стоя рукоплескали Живому Вождю и Мудрому Генсеку. Штирлиц ликовал и ел тушенку, запивая ее ароматным Эндоровским гнивом. Айсман сидел рядом и ревел как мальчишка, которого нещадно выпороли. "От радости, наверное!" -- подумал Максим Максимович. "От нее, от нее, шеф!" -- слезился Айсман. Повязка c глаза сползла и небрежно болталась на шее. -- Ура! Ура-а! Да здравствует Великий Вождь всей Вселенной -- товарищ Штирлиц! -- орал зал. Но тут, незаметно для всех, появилась радистка Кэт и передала Штирлицу шифровку из Центра. "Давно я не видел Бормана. Где может скрываться эта злыдня?" -- Он прочитал документ пять раз, долго не мог разобрать почерк. "Вечно каракули какие-то приносит!" -- подумал разведчик. "Вполне приличный почерк", -- заключила про себя радистка. Через час до Штирлица дошел смысл послания и свежеиспеченный Мудрый Вождь татуинцев резко встал и крикнул громовым голосом: -- Кончай бардак, братва! Теперь вы -- демократы. Перестройке -- ура! Йода! Ты слышишь меня? Толкай другую речь! Ты теперь президент! А я по-прежнему вождь! -- Максим Максимович глазами опытного разведчика окинул зал, татуинцы стояли как вкопанные, Йода возился c какими-то бумажками. -- Что вы приуныли, друзья? Времена изменились. -- Штандартенфюрер закурил "Беломор", глубоко затянулся и выдохнул на Айсмана, который то ли от страха, то ли от удивления надевал на себя упавшую повязку. -- А кто не c нами, тот против нас! Если после моих слов в зале есть сомневающиеся или коммуняки, можете смело уходить. Обещаю, трогать не будем. У меня инструкции. Я вами потом займусь. Несколько делегатов, возмущенных таким невероятным ходом событий, демонстративно покинули зал. Генерал Исаев, как истинный демократ, c презрением посмотрел им вслед. "Где же Борман?" -- снова подумал Штирлиц. Что-то тяжкое и неприятное падало откуда-то издалека на Великую Думу Вождя. Быть может в нем зарождалась сила джедаев или просто болел желудок. Максим Максимович этого не знал. В этот момент зазвучал голос старого Учителя: -- Господа! Есть мнение, что наступил исторический момент, который коренным образом влияет на судьбу всей Альфатагомы. И я, как истинный демократ, призываю вас, соотечественники мои, прислушаться к Голосу Совести и объять Своим Разумом грядущие перемены. Бей коммуняк! Дави вражину! Этих... -- Йода, я же сказал, коммуняк пока не трогаем! Они -- легальны! -- оборвал Штирлиц. -- Простите, штандартенфюрер, меня, как всегда, куда-то заносит. -- Новый президент Татуина покорно поклонился своему Вождю и вновь обратился к залу. -- Господа, зачем убивать коммуняк, мы же демократы. Пусть живут. -- А вообще, все это серьезно? -- крикнул из зала молодой татуинец. Штирлиц кивнул Айсману и тот куда-то поспешно удалился. Йода равнодушно ответил: -- Вполне, молодой татуинец! Вы что, думаете, что я, пенсионер тагомского значения, буду стоять здесь на самой почетной трибуне Альфатагомы и хреновиной заниматься. Итак, отныне и от цикла к циклу название нашей партии -- Демократическая партия Татуина. Теперь, господа, у нашего народа две партии. Одна, которая идет по пути реформ и другая, которая против, и еще раз против, них. Это их партия, коммуняк. И наша задача -- идейная борьба до полной победы над злыми силами, да прибудет c нами Великая Сила! Всегда! ГЛАВА 4. ВАЛЬТЕР, ГЕНРИХ И КРОВОЖАДНЫЕ КРОКОДИЛЫ Не сразу понял Генрих, что он занял, пожалуй, самый высокий пост в своей многоликой карьере. Но когда он три c лишним часа поднимался по лестнице Останкинской башни до своего председательского кабинета, его хилое тело на себе ощутило всю тяжесть возложенной на него ответственности. Остановившись передохнуть у ресторана "Седьмое небо", Кальтенбруннер решил чего-нибудь выпить. За дальним столиком сидел его старый знакомый Вальтер Шелленберг. Генрих подошел к бару и заказал виски c содовой. Лидер ШиРа насторожился. "Ну вот, пора действовать", -- подумал он и подозвал официанта. В ту же самую минуту некто Стефани из славного городка Сиднея влепила сильную пощечину своей сопернице Марии. Мария упала в бассейн, в котором жили кровожадные крокодилы. Стефани ликовала и c нетерпением ждала кровавой схватки. ГЛАВА 5. БОРИС И ДОРОГОЙ ЭЛЬДАР Борис Николаевич был так увлечен чтением, что не заметил вошедшего к нему Эльдара Рязанова, который тихо опустился в кресло, стоящее возле камина. Эльдар Александрович протянул руки к огню и закряхтел от удовольствия. Ельцин вздрогнул и понял, что в кабинете кто-то чужой. "Кто это? -- подумал он. -- Люди Зюганова или Шахрая?" "Я это, Борис Николаевич", -- покраснел создатель "Служебного романа". -- Дорогой Эльдар, это ты? -- спросил президент, закрывая книгу. -- Я, Борис Николаевич! Феллини уже никогда здесь не появится, могу вас в этом уверить! За окном светило яркое осеннее солнышко и его лучи, проникая сквозь высокие окна Кремля, блуждали по кабинету президента и создавали хорошее настроение у собеседников. -- Вот, Борис... Можно вас так называть?.. Ельцин кивнул. -- Пришел, Борь, снимать о тебе фильм. -- Боевик? -- пошутил первый президент России. Рязанов хмыкнул и скрестив ноги откинулся на спинку кресла. -- Боевиков сейчас хватает. Хотелось бы, чтобы получилось что-нибудь этакое... -- В стиле "Гаража"? -- Да нет, что-нибудь, понимаешь, неординарное... сам не знаю... -- Эльдар Александрович, -- махнув рукой, сказал Ельцин, -- время у президента ограничено. Так что, не тяни резину. -- Вы читали "Операцию "Шнапс"? -- вдруг спросил режиссер. -- "Шнапс"? -- задумался Борис Николаевич. -- Что-то подобное слышал. Но точно не помню... -- Это книга молодых неопытных авторов. Написана в стиле трагикомедии. Главный герой -- один известный шпион... -- Шпионы бывают известными? -- Комедия, господин президент. Эти писаки из пальца высасывали сюжет, получилось, конечно, неплохо, но достаточно неграмотно. Однако, идея хорошая. Вот я и решил c вами посоветоваться... -- Так фильм не обо мне? -- нахмурился Ельцин. -- Я-то думал... -- Борь, ты не суетись, не суетись. Он и о тебе, и обо всех нас. -- Обо всех, значит -- не обо мне. И баста! -- Ну можно подумать... грим, там подкрасить, здесь подделать... -- Я тебе что, манекен?! -- Но на главного вы великоваты, Борис Николаевич, -- потупившись произнес Эльдар Александрович. -- Ладно, выкладывай детали. -- Ну, в общем, главный герой -- разведчик. Его путь нелегок и тернист. Работа опасная. Но Максим Максимович... -- Максимович? -- ...умело справляется со своими обязанностями и четко выполняет все задания нашей разведки. -- Ну, на разведчика я не потяну... В это время в дверь постучали и принесли кофе. Эльдар Александрович почти выхватил чашку c горячим напитком и залпом выпил половину ее содержимого. "Волнуется!" -- подумал президент. "Конечно волнуюсь! Не каждый день встречаешься c руководителем партии и правительства!" -- заметил про себя режиссер. "Какой еще партии? Что он несет?" "Это от волнения!" -- Рязанов поставил чашку на стол и вслух сказал: -- Вот такой сюжет. -- Что-то мы ходим c тобой вокруг да около... Ближе к делу. Что ты от меня хочешь? -- Вашего сотрудничества. Ельцин неохотно встал и подошел к камину. Огонь издавал приятный треск, пронизывая кабинет теплом. Борис Николаевич протянул к огню руки и приятно чихнул. -- Почему бы и нет? Когда съемки? В принципе против я ничего не имею. -- Я всегда уважал вас, господин президент, как человека и как истинного лидера многострадальной России. -- Да ладно тебе. Эпитеты оставим для мемуаров... Зачем третировать истину, когда надо работать! -- И я того же мнения, Борис Николаевич! -- радостно протянул режиссер и, поклонившись, покорно вышел из кабинета. ГЛАВА 6. БОЙНЯ НА КРАСНОЙ А в ШиРе творился полный бардак. Трещали телефоны, копировальные аппараты печатали листовки, факсы изрыгали из себя рулоны c длинными посланиями. Сторонники движения c разбитыми физиономиями бегали из угла в угол и, суетясь, больно толкали друг друга. -- Да, ШиР. Какая в жопу демократия! У нас блок Штирлица! Ах вы не c нами, ну тогда, дорогой, вы против нас! А вас и не спрашивают! Можете и не голосовать. Мы вас потом найдем! -- восторженно вещала разгневанная секретарша. -- Оксаночка, помягче. Это же все-таки наши избиратели, -- проговорил молодой человек, похожий на Дмитрия Диброва c четвертого канала "Останкино". -- Дим, заканали они меня. Сил нет никаких. -- Партийная работа сложна, Оксаночка, и требует от нас выдержки и спокойствия. Но вдруг вбежал мужчина лет пятидесяти и нервно прокричал: -- Дим, камера в опасности, молодчики из коммунистов бьют наших! -- Где? -- Да хватит рассуждать! Собирай всех и к ГУМу. Через минуту известный телерепортер c командой здоровых ребят рысью несся по Красной площади. Недалеко от исторического музея стояла толпа, вооруженная дубинками и ломами. -- Господа! -- крикнул Дибров толпе. -- Или вы сейчас же расходитесь и не мешаете вести трансляцию или мы за себя не отвечаем. -- Возбужденная толпа обернулась. Лица людей выражали зверство и решимость. Кто-то крикнул: -- Спокойно, товарищи! Нас больше! Окружаем их! Штирлицевцы поняли, что их сейчас будут бить и поэтому отступили. Коммунисты организованно шли вперед. Прохожие останавливались и c любопытством ждали исхода схватки. Из окон Кремля высунулись спящие физиономии. -- Коммуняки! Ненавижу! -- высокомерно воскликнул Дмитрий. -- Братва, спокойнее! Помните, что их дни сочтены. -- Шировцы, продолжая отступать, уперлись в Собор Василия Блаженного. -- За нами Россия, господа! C честью встретим этих придурков! Началась бойня. Коммуняки шли напролом и безжалостно избивали сторонников легендарного шпиона. Но всех спас Дибров, проявив в схватке небывалую стойкость и мужество. Казалось, что этот человек всю свою жизнь занимался боксом. Его удары по толпе были профессиональными и слаженными. Противник падал без чувств, кровь сочилась из ран и вытекала на холодный булыжник. Воодушевленные таким примером почитатели ШиРа c воплем "Да здравствует Штирлиц!" цепью начали теснить наступавших. Из окон Кремля раздались радостные возгласы: -- Бей гадов! Бей стерву! Бей! Бей их! Молодец, Дибров! Услышав поддержку правительства, шировцы окончательно смяли противника. -- Зачинщиков ко мне в кабинет! -- торжественно кричал Дима. -- Лежачих не трогать... По мозгам, по мозгам дайте вон той харе! Драка утихала. Несколько человек из ШиРа, скрутив руки мужчине лет сорока, поволокли его по направлению к Мавзолею. Со стороны набережной показались милицейские машины. Дибров насторожился и, c неподдельным интересом посмотрев в их сторону, исчез. Солнце освещало кровь и избитые лица. Казалось, что огромное красное полотнище накрыло место сражения. Но куранты пробили двенадцать ударов и все стихло. Все любопытные расходились по своим делам. В ГУМе стояла длинная очередь в один из валютных отделов, c Тверской подтягивались богатые и не очень покупатели, со стороны Охотного ряда спешили на работу уличные торговцы. Москва жила своей жизнью и готовилась к выборам. А крокодилы были все ближе и ближе. Стефани спокойно закурила и откупорила бутылку отличного американского джина. Мария захлебывалась и просила пощады. ГЛАВА 7. СИЛА МОЛОДОЙ ПРИНЦЕССЫ -- Вот видите, Мартин Рейхстагович, как переменчивы ваши соплеменники! Я же вам говорил! Предупреждал! А вы не верили. -- Люк Скайуокер упражнялся со световым мечом, стоя спиной к Борману. Принцесса Лея лежала на платиновой кушетке и что-то читала. -- Нам еще тогда надо было что-то предпринять. Сейчас -- поздно. -- Да оставьте, дорогой мой, ваши рассуждения, -- наставительно промычал партайгеноссе. -- Вы вечно все усложняете. По крайней мере, у нас осталась партия. Будем бороться. -- Ваша партия, Борман, сгниет в казематах Эндора так же быстро, как и образовалась, -- вставила принцесса и перевернулась на живот. Люк посмотрел на ее взбитые ягодицы и сглотнул слюну. Мартин Рейхстагович последовал за ним. За иллюминатором красовался огромный шар Эндора. По его орбите блуждали разноцветные точки. Где-то недалеко от спутника Фалкон неподвижно висела "Звезда смерти". Она испускала ослепительный красный свет и манила своим отражением. Люк отложил меч и подошел к пульту. Откупорив бутылку гнива, он осушил ее и, повернувшись, сказал мечтательным голосом: -- Нам нужна "Звезда смерти". Если она будет наша, у коммунистов Татуина появится больше сторонников... -- Это гибель, молодой джедай, -- глухо сказал Борман, конфузясь. -- И гибель для всей партии. Вашу авантюру Штирлиц потопит в крови, а вас отправит на Землю и упечет в Лубянские казематы. Молодой Скайуокер сел за стол и обхватил свою голову руками. "Джедаи никогда не сдаются, -- подумал он, леденея. -- Победа или смерть!" "Смерть, о молодой глупец!" -- мысленно изрек рейхсляйтер. -- Сила женщины в ее Сути! -- вдруг сказала Лея в горячности. -- Я соблазню вашего Исаева и он будет подчиняться мне, как кролик удаву. -- А что, это мысль! -- c невыразимой сладостью сказал любовник принцессы. -- Наши люди, думаю, помогут тебе, о любимая, попасть в ведомство захватчиков. -- Тем более что Штирлиц в последнее время не доволен своей радисткой, -- добавил мерзопакостник Борман и противно улыбнулся, показывая ученику Великого Йоды оставшиеся три зуба. Электронный Глаз затрещал и дрожащим голосом сообщил команде шатла о начале заседания Второго съезда коммунистической партии Татуина. Борман что-то промычал, засуетился и торопливо вышел. Скайуокер бросился к Лее. Принцесса вскрикнула и покорно вздохнув отдалась молодому джедаю в тот самый цикл, когда корабль вошел в Темную Зону. Свет погас, Люк пробубнил что-то непонятное, глубоко вздохнул и опустил свои губы на упругую грудь девушки. ГЛАВА 8. ТАИНСТВЕННЫЙ НЕЗНАКОМЕЦ В воскресенье вечером восьмого декабря 1993 года в квартиру народного артиста России Кирилла Лаврова позвонили. К двери подошла Мария Петровна. -- Кто там? -- Откройте, пожалуйста! -- поспешно ответил картавый голос. -- А кто вы? -- Откройте, узнаете, -- стараясь быть спокойным, пролепетал тот же голос. Мария Петровна немного помедлила, но потом решилась открыть. Что-то знакомое было в голосе человека, стоящего за дверью. -- Кирилл, ты? -- удивилась жена артиста, открыв дверь. -- Машенька, кто там? -- поинтересовался Кирилл Лавров, выбегая из комнаты. -- Кирюша! Кирюша! Иди скорей сюда! Многое повидал за всю свою многогранную жизнь Кирилл Лавров, но такое он увидел впервые. А удивиться было чему. На пороге стоял не кто-нибудь, а живой Владимир Ильич Ленин. -- Что, батеньки, не ждали? А я пришел! -- сказал вождь мирового пролетариата. -- Ну так что, дорогие мои, будем как коровы пялить друг на друга глаза или пройдем в дом? Супруги Лавровы стояли неподвижно. Владимир Ильич решил не ждать приглашения и смело переступил через порог. "Интеллигентишки сраные! -- равнодушно подумал вождь. -- Совершенно не могут сдерживать своих чувств! Во все времена одинаковы. Ведут себя, как голубые после попойки!" -- Ленин прикрыл за собой дверь и уверенной походкой направился на кухню. -- Мария Петровна, дорогушечка, сделайте нам c Кирюшей чаю. Разговор, думаю, будет долгим и... -- А откуда вы меня знаете? -- Расскажу позже. Товарищ Лавров, что вы там застряли? Идите скорее сюда. У меня к вам дело, -- c ударением позвал товарищ Ленин. Кирюша пришел в себя и, пройдя на кухню, сел за стол. Маша суетливо готовила чай. Старинные часы пробили шесть ударов. Владимир Ильич вытащил из кармана достаточно новенькой жакеточки позолоченные часики и нажал кнопку. Заиграла приятная мелодия, чем-то напоминающая известный сонг "Фаина". Володька улыбнулся и сказал восторженным голосом: -- Все точно. Транслятор меня не подвел. Ай да Бонч-Бруевич, ай да умница! Товарищ Лавров, что c вами?! Вы, батенька, мужайтесь! Я вам сейчас все объясню. -- Ленин достал из внутреннего кармана пиджака блестящий предмет, разительно напоминающий портсигар и положил его на стол. -- Вы разве курите, Владимир Ильич? -- поинтересовался Лавров. Вождь хмыкнул и c любопытством посмотрел на артиста. -- Нет, батенька, не курил, не курю и курить не буду! Вот так!.. Марья Петровна, голубушка, поторопитесь, уж больно чаю хочется! А это, дорогой мой человечище, транслятор. По-вашему, значит, времени машина. Изобретение революции и трудового народа России. А вот и чай! Вы знаете, больше всего люблю чай! А у вас! Это же не чай, это же аромат! Это вам не морковка в кипятке! -- Владимир Ильич приятно рассмеялся, супруги Лавровы неохотно последовали за ним. -- Батеньки мои, да очнитесь же вы! Я это, я! Ну, Ленин! Ну, Ульянов! Что здесь особенного? Теперь к делу. Мне к вам посоветовал обратиться один товарищ из театра. Говорят, вы играли меня и довольно неплохо, -- товарищ Ульянов поднес чашку к губам и отпил небольшой глоток. -- Вот я и подумал, чего зря время терять! Пойду к Лаврову. Он объяснит, в какое это время попал вождь мирового пролетариата! -- Вам бы, Владимир Ильич, тогда бы лучше к Ульянову... Мише, -- насморочным голосом заметил народный артист. -- Да был я у него. Мерзкий старик! Решил, что я это не я, а психопат! Хе-хе! Вот старикашка, вот учудил... Так что, дорогие мои, я c вами. Можете пощупать, потрогать, полапать. Я не в гриме... В полном вашем распоряжении и слушаю вас внимательно. Люблю слушать. Вы даже не представляете, как это прекрасно, послушать других! "Ну и дела!" -- краснея, подумала Мария Петровна. "Во вляпались-то, Маша!" -- сказал про себя Лавров тем же насморочным голосом. "Это вам, батеньки мои, не хрен c перцем трескать, да чаем запивать! Вот такие дела..." -- высокомерно прошептал Ленин и прищурил глазки, которые, как и в семнадцатом, были добрыми и ласковыми. ГЛАВА 9. ГЕНРИХ ЭРНСТОВИЧ -- Да поймите же вы, Генрих Эрнстович, что это время мне необходимо как жизнь! -- мягко прошептал Вальтер. -- Вы же знаете Штирлица. А что если он вернется преждевременно? А блок, названный его именем занимается черти чем! Как по-вашему, что он сделает? Я уж не говорю про себя. Но если вы отказываете мне, значит вы против нас. То есть, против Исаева... -- Не знаю, не знаю. Такие вещи я один решать не могу. -- Да ладно тебе, Генрих, все же от тебя зависит! Кому нужны эти дурацкие мыльные оперы? Тебе еще спасибо скажут, да и мы в долгу не останемся. -- Что ты имеешь в виду? -- Сумма приличная и к тому же... Подошел официант подозрительной наружности, в правой руке он держал поднос на котором стояла бутылка отличного французского вина. -- Ты заказывал? -- кротко спросил Шелленберг у Кальтенбруннера. Тот покачал головой. -- Это что? -- Подарок от господина, сидящего вон за тем столиком, -- смутно молвил официант, показывая взглядом нужный столик. Бывший шеф Штирлица присмотрелся и узнал в сидящем сильно постаревшего Адольфа Гитлера. "Вот, сволочь, уже здесь!" -- подумал Шелленберг, а вслух нервно сказал: -- Отнесите это дерьмо обратно и передайте этому придурку, что истинные борцы в нацистских подачках не нуждаются. -- Будет-c сделано. -- А зря, хорошее вино, -- протянул Генрих Эрнстович. -- И дорогое, наверное. -- Да знаешь ли ты, от кого эта бутылка? -- Ну? -- От Гитлера! Кальтенбрунер вздрогнул и страстно взглянул на бывшего главу Третьего Рейха. Фюрер аппетитно ел молодую жареную курицу и не обращал никакого внимания на окружающую его действительность. Генрих хотел уже было вскочить и крикнуть "Хайль!", но его вовремя прервал Шелленберг. -- Что ты! Сейчас совсем другое время. -- Слыханное ли дело! Фюрер в Москве! -- Да. Этот придурок возглавляет блок "Гитлер и Россия". Я догадываюсь о причинах, побудивших его пожрать в "Седьмом". -- Фантастика! -- Ну так что, Генрих? -- О`кей! Будет тебе время! -- отозвался Кальтенбруннер. -- Но c условием. Пусть твои орлы не залетают слишком высоко, Борька c Егоркой никогда не простят мне резких выступлений. Сам знаешь, я на этом посту недавно и в Магадан на старости лет меня что-то не тянет. -- Ни ссы, друг! Все будет в рамочках! -- восторженно заверил Вальтер, вытирая губы салфеткой. -- Не залетят. Ты, деточка, нам нужен на свободе. Шелленберг быстро ушел и поэтому не заметил, как к столику Кальтенбруннера подсел Гитлер. Генрих Эрнстович в полголоса прошептал: "Хайль!" -- и полностью подчинился этому дряхлеющему старику, во власти которого когда-то была судьба Европы. Один из самых наглых аллигаторов уже открыл пасть. Нежное бедро Машеньки было поцарапано. Коварная Стефани потирала руки и ждала большей крови. ГЛАВА 10. ПРИНЦЕССА И ОТТО ШТИРЛИЦ На Эндоре шло строительство Хроногнизской атомной электростанции. Идея Штирлица притворялась в жизнь. На строительных площадках в основном работали враги Альфатагомы и члены их семей. "Демократия простит, -- спокойно рассуждал Максим Максимович. -- И потом, в конце-то концов, они для себя строят, так что здесь я чист. И горе тому, кто будет называть меня тираном!" -- Так значит, говоришь, что ты принцесса? -- Да, о великолепный! Лея я. -- Это значит, называть тебя надо "ваше высочество"? -- Да, о мудрый! -- Так это... -- запнулся разведчик, -- ты что же хочешь работать на меня? -- Да, о справедливый! -- Что ты разокалась? Отвечать надо проще: "Так точно!", "Есть, командор!". Поняла? -- Да, о великий! Штирлиц грациозно сплюнул и подошел к девушке. Прицесса потупила глазки и начала дергать пальчиками. Максиму Максимовичу не понравились эти движения и он спросил сурово: -- Ты что, в кулинарном техникуме училась? -- Принцесса я, товарищ штандартенфюрер! -- Тогда не рыпайся! -- Товарищ Исаев своей мужественной рукой провел по ее оголенному плечику. Лея вздрогнула и покраснела. "Быстро отдастся", -- без особой грусти подумал Штирлиц. Молодых шлюх он любил со времен войны. -- Хорошо, дорогуша, будешь работать на меня. Принцесса кивнула. -- Ты не смотри, что я старый. В постели ты меня узнаешь ближе, -- заверил новоиспеченный вождь. -- И чтоб не дергаться мне! А то у меня c такими как ты разговор короткий! В дверь постучали. Штирлиц насторожился и грубо оттолкнул от себя девушку. -- Кто там? -- осведомился он. -- Это я, Олби Ван. -- А-а, Бен Кеноби? Тебя я всегда рад видеть, проходи друг. -- Старый Бен вошел и тут же торжественно встал на колени. -- Не губи жизнь мою грешную! -- жалобно попросил он. -- Не оставь сиротами детей моих малых, о Милосердный! -- Ну что там еще случилось? -- сердито спросил разведчик. -- Ой, не губи! -- Слушай, ты, как там тебя... Ван. Или ты сейчас встанешь, или ляжешь... В это время из двери, как из Мрака Забвения, вынырнула чья-то лысая башка. -- Все, Бен, снято! -- прошептала она и поспешно удалилась. Штирлиц услышал и поэтому был взбешен: -- Что значит, снято? Кого это сняли? Да я тебя сейчас повешу! -- Простите, товарищ штандартенфюрер, -- испугался старый Бен. -- Мы тут по вашей заявке кино снимаем, продолжение известного вам сериала. Максим Максимович изменился в лице, голос стал мягче. -- Кино? Это хорошо! Но впредь, такие комедии мне не устраивайте! А что за фильм? -- "Звездные войны", часть восьмая -- "Великий Штирлиц". -- Хорошее название, -- великодушно похвалил Вождь. -- Стараемся... "По зубам или по харе?" -- мечтательно размышлял Штирлиц, держа в правой руке свой любимый кастет. Олби Ван сгорбился и между пятым и семнадцатым мгновениями получил резкий удар по почкам. Полковник Тихонов спрятал кастет и небрежно отшвырнул ногой стонущее тело. Бывший адмирал, карабкаясь по стальному полу, жалко выползал из каюты Штирлица. -- Видишь, девочка, чем приходится заниматься во имя спасения нации. Лея кокетливо подмигнула. Максим Максимович подошел к ней и нежно обнял за талию. Принцесса не сопротивлялась. Штирлиц завалил ее на роскошную кровать Вождя и осторожно выключил свет. Млечный путь загадочно мерцал и притягивал к себе таинственной силой Великого Магистра блуждающие Галактики. Но Альфатагома была погружена во Мрак. Силы Разума отступили и предали когда-то могучую цивилизацию. Лиловый шар Эндора тускло сиял, лениво блуждая вокруг орбиты древнего Эроса, уводя за собой "Звезду смерти", на которой Максим Максимович творил развратные делишки c бывшей принцессой Татуина и нынешней радисткой "Зари коммунизма". ГЛАВА 11. ШУТКА ПРЕМЬЕРА Темнело. Борис Николаевич включил торшер. "Жаль, что не курю, -- подумал он, потирая плечо. -- Под эту книженцию хорошо бы крепкую сигару". Камин весело трещал. Принесли вечерний чай, куранты пробили десять ударов. Примерно в 22.30 без стука вошел Гайдар (хотя некоторые историки западной ориентации утверждают, что это было в 22.31). Ельцин вздрогнул и поставил ногтем метку на недочитанной странице. -- Что вы так взъерошены, Егор Тимурович, что случилось? -- Гайдар нервно махнул рукой и подошел к камину. -- Политическая шлюха ваш Кальтенбруннер, Борис Николаевич! Представляете, отдал все эфирное время Гитлеру и этому, как его... на подхалима похож... Таба.., то есть, я хотел сказать, Шелленбергу. -- А конституция? -- нахмурился президент. -- C ней все хорошо, -- поспешил успокоить премьер. -- А что делать мне? Моему блоку? И это за неделю до выборов! Дрянь! -- Успокойтесь, Егор Тимурович, что-нибудь придумаем... Гайдар усмехнулся и открыл "Тимура". -- Можно заказать чайку? -- сощурясь, спросил он. Ельцин кивнул и вызвал Руслана. -- Еще два чая, Руслан Имранович, и покрепче. -- И побыстрее! -- вставил премьер. -- Разжирели они тут у вас, Борис Николаевич, на государственных харчах! Ворье! Хасбулатов вышел и уже через минуту принес чай. Гайдар недоверчиво посмотрел на большую чашку c дымящимся напитком и громко отпил несколько глотков. -- Ну что ты встал? Вали! -- бросил он Руслану. -- Борис Николаевич, тут идейка появилась неплохая... Нет! Невозможно работать! Я же тебе сказал, пшел вон! Распоясался у вас тут, Борис Николаевич, обслуживающий персонал донельзя... Ну так вот. Ах, да! Идейка... Идейка -- индейка. Жрать хочется, черт... -- Гош, не тяни, -- поторопил Ельцин. -- Ну так вот. Как нам преодолеть кризис в России быстро и без потерь? Как, Борис Николаевич? -- Реформы... -- Это один из методов, но есть и другой путь, представляете? Например, завтра соберем всех умниц из МБ, из МВД, может, и из военного ведомства даже кого-нибудь пригласим... -- Ой, да не тяни же ты! -- крякнул Борис Николаевич, косясь на недочитанную страницу. -- Только не перебивайте. А то собьюсь или забуду. Ага! Ну, короче, объявляем войну США, предлог есть -- Аляска. Ельцин вздрогнул и расширил зрачки. Премьер невозмутимо продолжал: -- Ага! И группируем наши войска на Дальнем Востоке. Вот в штаны-то наложат... -- потирая руки то ли от холода, то ли от радости, воскликнул Егор Тимурович. -- И все. А через неделю сдаемся. -- Что значит сдаемся? -- Ну то и значит. Мы же не дураки воевать c Америкой. Капитулируем! Пусть захватывают. Россия -- пятьдесят первый американский штат. Ельцин протяжно зевнул и принялся за чай. За окном был сильный ветер. Город еще гудел, но постепенно утихал. -- Тут, знаешь, этот приходил... -- Шахрай? -- Да какой там Шахрай! Рязанов. Хочет фильм обо мне снимать. Ты бы помог ему, Гоша. -- А что за картина? -- Да так, про шпионов. -- Тогда и меня на роль! Иначе денег не дам. -- Да ты же ни в одну камеру не влезешь! -- пошутил Борис Николаевич и громко рассмеялся. Гайдар последовал за ним. Подойдя к двери, он, как бы случайно, ткнул ее ногой и тем самым больно ушиб товарища Хасбулатова, подло подслушивающего за дверью. -- Борь, ну так что будем делать c телевидением? -- спросил премьер, стараясь заглушить своим голосом жалостливые стоны бывшего спикера. -- Пора, наконец, навести там порядок. -- А что ты у меня спрашиваешь? Я же тебе сказал, тебе надо, ты и наводи. У меня и так времени нет. -- Ельцин взял "Штирлица", Гайдар -- "Тимура". Так они и читали до тех пор, пока куранты не пробили три удара. ГЛАВА 12. ГОСПОДИН ДИБРОВ И ТОВАРИЩ ИЛЬИЧ В тот же вечер в мавзолее никто не спал. Вальтер Шелленберг проводил важное совещание. -- Дибров? -- Я! -- Вставать надо когда c начальством разговариваешь. -- Извините, Вальтер Вульфович! -- затрепетал Дима. -- Молодцом, молодцом! -- Шелленберг подошел к герою и c невыразимой сладостью похлопал его по щеке. -- Каких сынов Россия наша матушка вырастила! Орлы! -- почти пел бывший глава аппарата СД. -- Все посмотрели на Диброва! Я сказал, все! Вот вы, гражданин... -- Я? -- c неподдельной суровостью спросил молодой человек голосом Евгения Киселева. -- Да! Мать вашу! Тоже посмотрели! Никакой дисциплины! Вот приедет Штирлиц, он вам задаст! Раздался телефонный звонок. Трубку сняла секретарша. -- Хорошо, -- сказала она вежливым тоненьким голосом. -- Хорошо, я передам. Вальтер Вульфович, будете разговаривать? -- Кто там? -- небрежно бросил лидер ШиРа. -- Ленин Владимир Ильич, -- просто сказала Оксана. Все присутствующие подскочили на месте. Шелленберг спокойно взял трубку. -- Вальтер у аппарата. -- Нехорошо, батенька, -- запыхтел картавый голос в трубке, -- в моей усыпальнице бардак разводить. -- А кто такой Ленин? -- обратившись к присутствующим, c интересом спросил Шелленберг. -- Позвольте, я поговорю? -- просительно сказал журналист Дибров и подошел к телефону. -- Владимир Ильич? Нет. Да... Ну конечно же... Ага, понял вас. Я? Дибров. Через "и". Да не еврей я! Русский. Казачьего рода... Ждем. C нетерпением ждем. -- Дмитрий повесил трубку и почесал затылок. -- Ну и дела, господа, похоже c живым Лениным разговаривал! -- Кто такой Ленин? -- не унимался Вальтер. -- Вождь мирового пролетариата! -- торжественно изрек Влад Листьев, сидевший рядом c Эллой Потускневшей. -- А может, псих какой? -- предположил Александр Политковский. -- В том-то и дело, что не похож на психа, -- c ударением заметил Дибров. -- Господа, давайте подготовимся к встрече великого человека! -- Да рожу ему набить и за кордон! -- охотно ввязываясь в разговор, предложил генерал Калугин. -- Это ж коммуняка! Ненавижу... Стефани решила продлить удовольствие и, застрелив самого наглого аллигатора, подошла к насосу и начала выкачивать воду из бассейна. Мария перевела дух. У нее появилась надежда. Стефани злорадно ухмылялась. ГЛАВА 13. ВЛЮБЛЕННАЯ ПРИНЦЕССА Многие цивилизации располагались на огромной Альфатагоме. Здесь были и кунны, и сперхи, и водные пуры. В хвосте этой мощной галактики жили вурдалаки. Но только татуинцы обладали Долей Страсти. Только этот народ Великий Магистр наградил Спайсом. И знал каждый татуинец, что только спайс из системы Вега позволяет заниматься любовью c кем угодно, когда угодно и как угодно. Поэтому Люк Скайуокер не ревновал Лею к Штирлицу, которая вот уже как два цикла находилась на "Звезде смерти", отдавая свое тело новому вождю Татуина. Молодой джедай c помощью Тайного Видения часто видел свою возлюбленную под подлым Исаевым. Скорее, не ревность, а злость и месть зрела в душе молодого Скайуокера. Циклы шли, а от принцессы не было никаких известий. "И Борман c этим съездом заколебал! -- машинально подумал он. -- Не Эндор, а цивилизация склисов!" Электронный Глаз сообщил о заседании Третьего съезда КПТ и гениальном выступлении Бормана Мартина Рейхстаговича. Люк отпил гнива из грязного платинового стакана и закусил ароматным жареным склисом. Звездолет плавно вращался по орбите Эндора, следуя за "Звездой смерти", во власти которой была судьба цивилизации татуинцев. Между тем, Лея, как девчонка, влюбилась в генерала Исаева и в один из вечеров, когда Штирлиц был занят просмотром фильма "Доживем до понедельника", покорно сказала: -- Макс, я -- твоя! И прошу твоего согласия. Ты мой муж, а я, о жена твоя! О великий! Я буду c тобой всегда, где бы ты ни был, о милый мой! Я подарю тебе эту звезду! Нет! Я подарю тебе все звезды Альфатагомы! Отдайся, о любимый мой! Максим Максимович отвел взгляд от экрана и приподнявшись, c недоверием посмотрел на принцессу. -- Занялась бы ты лучше, девочка, своими прямыми обязанностями. Что сообщает Центр? Центр молчал. -- Макс, ты мне не веришь. Я знаю. Но ради любви я расскажу тебе все! -- Все? -- Да, о Стойкий! Вождь подошел к Лее и c невыразимой любовью по-отечески поцеловал ее в губы. Принцесса вздрогнула и полностью рассказала штандартенфюреру CC о своем тайном задании. ГЛАВА 14. БОРЬКА И ЕГОРКА Борис Николаевич посмотрел на часы. Будильник, стоящий на тяжелом сейфе, показывал четыре утра. Президент подошел к Егору Тимуровичу, мирно похрапывающему в кресле возле камина, и разбудил его. Премьер вскочил и протер глаза. Огонь в камине потух, было зябко, хотелось выпить чего-нибудь горяченького. -- Я подумал о вашем предложении, Егор Тимурович, -- c невыразимой сладостью сказал Ельцин. -- Думаю, что в этом есть смысл. -- Вы о чем? -- устало спросил Гайдар. -- Ах да! Война. Да это шутка, Борис Николаевич. -- Вот мы и посмеемся. Только к делу нужно подойти c умом. -- В смысле? -- Необходима партия, блок или что-то в этом роде. В общем, организация, которая взяла бы на себя ответственность в случае провала вашей авантюры. -- Резонно... -- Более того, -- наставительно продолжал президент. -- Мы, русские, как вы знаете, умны умом задним. Поэтому предлагаю все просчитать заранее. Ошибок быть не должно. -- В марте девяносто четвертого Москву c официальным визитом посетит Билл Клинтон. -- Вот тут-то мы его и сцапаем! -- потирая руки, восторженно сказал Борис Николаевич. -- Это хорошая идея. -- А я поговорю c ребятами из МБ. -- Хорошо. Россия -- пятьдесят первый штат, а кто же тогда я? Какой пост предложит мне народ? -- Губернатора, господин президент. -- Вы так думаете? Это хорошо. Следовательно, вы мой заместитель. Гайдар привстал и потянулся. -- А как же фильм? -- участливо осведомился он. -- Глупый вопрос, -- ответствовал Ельцин. -- Пока вы найдете партию, пока в Москву прибудет Билл, Рязанов успеет снять целый сериал. -- Есть тут одна партия. ШиР. Слыхали? -- Интересно, продолжайте. -- Их представительство в бывшей усыпальнице... Но я не об этом. Ага! Заправляет делами у них некто Шелленберг. Человек глупый и безответственный. Настоящий их лидер в космосе. -- А, Штирлиц? -- Вы как всегда правы, господин президент. -- Ну что ж, хватит ему хреновиной в космосе заниматься. Вызывайте Алекса в Москву. Егор вышел, "Тимур", как всегда, последовал за ним. Борис Николаевич открыл второй том "Похождений" и улыбнулся. Через минуту принесли утренний кофе и зажгли камин. Комната наполнилась теплом и уютом. Мария отчаянно бегала по безводному бассейну. Голодные крокодилы c ревом неслись за ней. Стефани спокойно наблюдала. На ее лице застыла улыбка садистки. ГЛАВА 15. НОВЫЙ КАСТЕТ -- Я им устрою заговор! -- страстно орал Штирлиц. -- Мудачье! В тюряге всех згною! -- Макс, Макс... -- пищала Лея. -- Они меня о смерти умолять будут. Живьем в вакууме варить буду. -- И Максим Максимович вызвал Айсмана. -- Вот что, дружище, немедленно доставьте сюда Бормана и этого... -- Люка, -- помогла принцесса. -- Да. Джедая! Я ему покажу Великую Силу! Айсман вышел. Штирлиц скрежетал зубами и взвешивал в руке свой любимый кастет. В это же время затрещала рация. Лея подошла к аппарату, господин Исаев насторожился и убрал кастет. "Юстас -- Алексу. Хватит заниматься хреновиной. Вы нужны Родине. Немедленно возвращайтесь на Землю. Экспедиция звездолета "Заря демократии" завершит начатую вами работу. Юстас". -- Как это некстати, -- проговорил вождь. -- Ничего, подождем этих двух придурков. День, два ничего не решают. -- Я c тобой, любовь моя! -- Вижу. -- Я могу надеяться? -- Надежда, девочка, мой компас земной. -- Слышала, -- согласилась принцесса Лея. -- А вот удача -- награда за смелость! Не так ли? -- Ты умна не по годам. Ладно, поедешь со мной. Но сначала я обстоятельно побеседую c твоим братцем. -- Дорогой, он попал под влияние этой толстой жирной свиньи... -- Разберемся! -- оборвал ее разведчик и достал другой кастет, тот что был побольше первого и сделан из специального металла. -- Ненавижу джедаев! ГЛАВА 16. ВОЖДЬ И ЯЩИК ВИСКИ Владимир Ильич шел по вечерней Москве. Опытный конспиратор тщательно перевязал голову белым платком и смущая прохожих отчаянно щелкал зубами. "Пусть думают, что зубы болят!" Город бурлил и суетился. В метро Ленина чуть не сшибли c эскалатора. И лишь "Счастливый случай" помог избежать ему перелома правой части черепа. Мудрый революционер понял, что надо быть осторожным и взял такси. -- В мавзолей, -- спокойно бросил он шоферу и уселся на заднее сидение. -- По счетчику? -- равнодушно поинтересовался таксист и получив утвердительный ответ, включил зажигание. К утру следующего дня Ленин был у цели. "Однако, разрослась Москва, -- восхищенно подумал он, открывая дверцу. -- А бабки? -- испугался водитель. -- Одну минутку, голубчик! Сейчас, товарищи, вам заплатят. Сколько там нужно? -- Около миллиона... -- Хорошо. -- Ленин удалился в свою усыпальницу, откуда вышла возбужденная толпа. Впереди шел господин Дибров. В руках он держал небольшой ломик. -- Лимон, говоришь? -- спокойно спросил Дима и c размаха нанес удар по лобовому стеклу. Остальные последовали его примеру. Таксист нажал на газ, мотор заурчал и через мгновение машина скрылась за Собором Блаженного. -- А вы, то же мне подпольщик! Не видите, что он вас по окружной катает? -- Дибров размял пальцы и передал ломик Жене Киселеву. Владимир Ильич, подхваченный шировцами, был увлечен в мавзолей. Куранты пробили шесть ударов. У кинокамеры четвертого канала Останкино стояла группа развязных подростков и корчив физиономии, ругалась отборным русским матом. -- Как же вы к нам попали, Владимир Ильич? -- начал свое интервью журналист Дибров. Ленин оглядел присутствующих и остановил свой взгляд на саркофаге. -- А где же тело? -- спросил он дрожащим голосом. Взрыв смеха был ответом на вопрос. Элла Потускневшая принесла шампанское. -- За встречу! -- воскликнула она торжественным голосом. Штирлицевцы выпили. Дима подсел к вождю. -- И все-таки, Владимир Ильич, -- не унимался он, -- как? -- C помощью рабочего класса, -- спокойно ответил Ильич и почесал за ухом. -- Я уже Кирюше рассказывал. Вот это -- транслятор. -- Ленин положил позолоченную коробку на стол и сладко зевнул. -- Изобретение Бонч-Бруевича. Но только в будущее... Прошлое неподвластно законом хроноса. -- Хронос? Где-то я уже слышал про это? -- ввязываясь в разговор, произнес Влад Листьев. -- По-вашему, это машина времени, -- стараясь быть спокойным, продолжал родоначальник диктатуры пролетариата. -- Нажимаете кнопку, закрываете глаза и через мгновение вы в будущем. -- Фантастика! -- рявкнул Вальтер Шелленберг, сидевший на высоком кресле в дальнем углу мавзолея. Но на него никто не обращал внимания. Элла принесла "Смирноффскую". Шировцы выпили по стопке. -- Что ж мы теперь c ним делать будем? -- в нетерпении спросил генерал Калугин, потирая руки. -- Для начала, думаю, покажем его по телевидению, -- по-деловому ответил Дима, цедя из горла водку. -- А там видно будет. Может и правительство заинтересуется. -- На хрена, Дим, он Гайдару сдался? -- сощурясь, заметил Киселев. -- Премьер же коммуняк ненавидит! -- Не коммуняк, а коммунистов, -- поправил Владимир Ильич. -- И вообще, что у вас здесь происходит?! Потускневшая принесла ящик виски и раздала каждому по бутылке. -- Лавров рассказывал мне о перестройке, -- наставительно продолжал вождь. -- Это же, батеньки мои, черт знает что! "Агитирует!" -- подумал Дибров. -- Мы c товарищами делали революцию не для того, чтобы нынешнее поколение своим невежеством крушило общечеловеческие ценности. -- Ленин открыл бутылку и выпрямившись, встал. Выдохнув, он через минуту осушил ее до основания. -- Чего-нибудь закусить... -- щелкая пальцами хрюкнул Ильич. -- Остра! Остра, как самогоночка! Кто-то поднес селедку. -- Никогда, слышите, никогда не думали мы, большевики, что революция придет к такому концу, -- голос заикался и хрипел, пальцы вождя усиленно блуждали по карманам брюк. -- Не для того я, батеньки мои, исписал столько бумаги... -- Господа, "Интернационал"? -- воскликнул Дибров. Все запели: Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов... Пьяные голоса протяжно тянули слова. Мавзолей гудел, привлекая к себе прохожих. Шировцы вышли на Красную площадь и прошли до Исторического музея. Впереди, обнявшись c Дибровым, шел Ленин. Из окон Кремля высунулась заспанная физиономия президента. "Опять бушуют! Ну, народ!" -- подумал Борис Николаевич и сев в кресло, перевернул прочитанную страницу. ГЛАВА 17. ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ НА РОДИНУ -- Как же вы проглядели? -- Максим Максимович сидел в кресле и курил "Беломор", напротив него стоял взволнованный Йода и отчаянно моргал глазками. -- Вам доверили такой пост! А вы? Это же бунт! Это не лезет ни в какие ворота! Вы что, хотите вновь встретиться c пастором? -- Нет, о великий! Но вы же сами сказали, коммуняк не трогать! -- Да, сказал, -- спокойно ответил Штирлиц. -- Но это не означает, что надо терять бдительность! -- Но... -- пролепетал Йода. -- Молчать, жаба! Ты своей шкурой ответишь за допущенные промахи! -- Готов понести самое суровое наказание. -- Я утром отъеду. Ненадолго. Неотложные дела на Земле. Старый джедай облегченно вздохнул и затрепетал от радости. -- Я же сказал, не надолго. Смотри у меня, зеленая! Будет бардак на Эндоре, отправлю тебя на Землю в институт Склифософского. Нашим хирургам, ох как нужны подопытные жабы! -- Разведчик нахмурился и затушил папиросу. -- Ладно, ступай. Позови Айсмана и этих... -- А-а! Джедай! -- воскликнул Штирлиц, подходя к Скайуокеру. -- Бастовать? -- Тиран! -- спокойно сказал молодой джедай ледяным голосом. Борман, стоящий рядом, машинально дернул его за рукав. -- Что-о? -- зарычал Вождь как недорезанный кабан. -- Да как ты, о мерзкий, смеешь? -- Смею... -- Ну ничего, я научу тебя родину любить! -- Штирлиц подошел к молодому Скайуокеру и... Борман же лишился последних трех зубов. ГЛАВА 18. "ЖЕЛЕЗНЫЙ" БИЛЛ Между тем Билл Клинтон после утренней пробежки по окрестностям Вашингтона принимал освежающий душ. C утренним кофе ему принесли свежие газеты. Взяв в руки "Вашингтон Пост", господин президент чуть не захлебнулся ароматным напитком. Заголовок на первой полосе гласил: Война c русскими! Почему молчит президент? Клинтон дрожащей рукой нажал под столом кнопку и вызвал своего помощника. -- Почему я из газет, как последний дурак, узнаю о начале войны? -- бешено вскричал он. -- Да вы что, смеетесь надо мной? Немедленно найти всех и вся. Совещание сегодня же... -- Господин президент, для нас это тоже полная неожиданность. -- растерянным голосом сказал глава ЦРУ Скат Джекобс. -- Мы совсем недавно запрашивали наших агентов в России и... -- Свинья! -- не стесняясь, закричал президент. -- Грязная, немытая свинья! Кто еще? -- Мы виноваты, -- краснея до слез не унимался Джекобс. -- Но не все еще потеряно; войска русских только на подходе к границе. -- Я же вам сказал, что вы свинья! А что нам сообщит наш уважаемый министр обороны? -- равнодушно задал вопрос Клинтон. -- Мы потрясены, -- упавшим голосом сказал министр. -- Кто бы мог подумать? Такие хорошие отношения и... Что я могу сказать? Ничего! Вот... -- Вы тоже свинья, -- просто обронил президент. -- Кто еще? Никого? Тогда скажу я: вы все свиньи! Грязные, немытые свиньи! Больше никто! -- Это все понятно, Билл! -- смело сказал Джекобс. -- Но что мне сказать парням из моего ведомства? Мы будем воевать? -- А вот что хочешь, то и говори! У меня нет слов! ГЛАВА 19. СМЕХ ДО ПОБЕДЫ -- Классно мы их? Да? -- заморгал глазками Егор Тимурович. -- Гош, но мы же хотели взять Билла? -- c английским акцентом воскликнул Ельцин. -- Пока вы читали эту муру, -- сказал Гайдар, тыкая пальцем в книгу "Похождений Штирлица", -- наша разведка сообщила, что Клинтон не прибудет в Москву. -- Да? -- Что-то разладилось там у них. -- Премьер махнул рукой в неопределенную сторону и близко подошел к президенту. -- Нам точно известно, -- ехидно улыбаясь шепотом сказал он, -- что Клинтона хватил инфаркт. -- Как это кстати... -- Я думаю, что он надолго запомнит место, где у русских раки зимуют. Борис Николаевич отложил книгу в сторону и приятно расправился в кресле. -- А как c каналами прикрытия? -- устало спросил Ельцин. -- Как партия? На кого все свалить? Все ли готово? -- Штирлиц уже в Москве. Некто Ленин -- тоже в курсе. Телевидение под нашим контролем. Две передачи по СНГ уже транслировались. Третья -- самая главная, где будет выступать лидер ШиРа, будет показана не далее, как завтра. Так что, все о`кей! -- Это хорошо! -- буркнул Ельцин. -- А что народ? Не бунтуют ли народные массы? -- Нет, господин президент, народ занят своими делами. Ему, как всегда, не до этого. -- Это очень хорошо. В дверь постучали. Гайдар отошел в сторону и неохотно открыл "Тимура". -- Борис Николаевич, к телефону! -- сообщил Руслан. -- Если это Клинтон, то меня нет дома, -- быстро сказал президент. -- Борис Николаевич, на проводе Рязанов. -- На каком проводе? Ах, да! Хорошо. Соедините... Да... Слушаю... -- Борис Николаевич, я из автомата звоню, вы меня покорно извините... -- простонал голос в трубке. -- Что вы хотите? -- Как по поводу фильма "Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица"? -- продолжал голос. Ельцин прикрыл трубку ладонью и молча подозвал Гайдара. -- Егор Тимурович, поговорите c ним. Это Рязанов, вы его знаете, режиссер. Я не знаю что ему сказать. Аллеу? Вы слушаете? Ну так вот, c вами сейчас будет говорить премьер правительства России. -- Аллеу? Эльдар Александрович? Какой, извините за грубость, фильм? На дворе война! -- Да, но причем здесь кино? -- удивился режиссер. -- Воюйте себе на здоровье, а кино-то снимать надо. И тема отличная... -- Давайте сделаем так, -- спокойно произнес премьер правительства России. -- Мы отложим ваш вопрос на недельку. Хорошо? Но в любом случае -- меня на роль! -- На недельку, так на недельку... До свидания, Егор Тимурович! А вообще, это черт знает, что! -- мягко ругнулся Рязанов и повесил трубку. Мария прижалась к углу бассейна и свалилась без чувств. Крокодилы наступали. Стефани начала закачивать воду. ГЛАВА 20. "ВОСКРЕСЕНЬЕ СО МНОЙ" Шелленберга Штирлиц нашел на телевидении. Вальтер был в туалете, когда туда спокойно вошел Максим Максимович. "Неужели опять будут бить?" -- спросил сам у себя бывший шеф ШиРа. Штирлиц спокойно подошел к умывальнику и как бы невзначай покосился в сторону Шелленберга. -- По-большому? -- вежливо поинтересовался Отто. Вальтер кивнул и отчаянно застучал зубами. -- Говорят, что тебя по телевидению показывали? Это хорошо. Сегодня я тоже выступаю. А вот тебе сейчас вмажу! Штирлиц подошел к унитазу, на котором уютно расположился дрожащий Шелленберг и со всей силы нанес удар по голове несчастного. Старый соратник по общей борьбе закряхтел и безобразно провалился в толчок. Максим Максимович профессиональным движением руки нажал спусковой рычажок и вытер руки салфеткой. Послышался грохот, вода в бачке противно заурчала. -- Подмойся, друг! -- сказал генерал Исаев, выходя из уборной. -- Впредь, не будешь прикрываться моим именем. -- Господа! Приветствую вас на четвертом канале "Останкино"!.. -- Простите, голубчик, "господа" это -- вы. Я -- товарищ, -- поправил Владимир Ильич. -- Хорошо, хорошо! -- небрежно сказал Дибров. -- Уважаемые телезрители, мы благодарим вас, что вы остаетесь c нами! И вы не пожалеете об этом. Сегодня у нас в студии -- сенсация века! -- смотря в объектив телекамеры, торжественным голосом вещал Дима. -- Я бы даже сказал: суперсенсация! К нам любезно согласился придти не кто-нибудь там... а штандартенфюрер CC фон Штирлиц. Разведчик, живая легенда, гениальный руководитель ШиРа и ШРУ и, наконец, мой непосредственный друг и начальник! -- Простите, ведь это же я -- сенсация! -- возмутился Ленин. -- Да помолчите же вы, Владимир Ильич. И до вас очередь дойдет, -- косясь на вождя мирового пролетариата, грубо сказал Дибров. Штирлиц взял чашку c кофе и закурил "Беломор". Стараясь показаться скромным, он мягко улыбнулся и отпил небольшой глоток. -- Уважаемые телезрители, -- просто сказал он. -- К тем ярлыкам, которые нацепил на меня наш уважаемый ведущий, я не имею никакого отношения. Я -- простой человек... -- Максим Максимович недавно вернулся из космоса, где воевал c татуин... -- Я прошу вас не перебивать. Вы что? Ополоумели? -- сухо произнес Штирлиц. -- Вы еще скажете свое... Прежде всего, я хотел бы обратиться к нашим избирателям. -- Генерал Исаев сделал невинное лицо и затушил папиросу. -- Господа и товарищи! Голосуйте за мой блок! И покупайте только акции ШРУ! Помните, что только c помощью ШиРа Россия выиграет эту священную войну. Сегодня мы говорим: Кто не c нами, тот -- против нас! А кто c нами, тот -- за нас! -- Но когда же я, голубчик? -- удивленно спросил Ленин. -- Ваше время истекло, то есть, я хотел сказать прошло. Так что сиди, лысый, и не рыпайся! -- недовольно буркнул разведчик, даже не посмотрев в сторону вождя. -- Наша программа проста: Тушенки побольше! Болтовни поменьше! Голосуйте за ШиР! Все в ШиР! Покупайте акции ШРУ! -- Я сейчас пущу бегущую строку... Господа, вы знаете наш телефон, -- улыбаясь, сказал Дима, обращаясь к телезрителям. -- Максим Максимович постарается ответить на все интересующие вас вопросы. В это время картинка сменилась и под классическую музыку на экране возникла голая женщина c выпирающими грудями. Через каждые три секунды рекламного времени она говорила c ударением в словах: "Зачем нам женщинам купальники? Пользуйтесь дневным кремом "Анкл-Бэнс"! Ведь он -- продукция компании "Проктер энд Гамбл"! -- Вот такая реклама! -- противно поморщился журналист Дибров. -- Аллеу?.. Слушаем вас! Да... Четвертый канал... Здравствуйте! -- Телезрительница Сидоренко из деревни Замухлюевка. -- Приветствуем вас! -- играя глазками, воскликнул Дима. -- У меня вопрос к товарищу Штирлицу. Максим Максимович кивнул головой. -- Скажите, -- продолжала телезрительница противным голосом, -- а как вы относитесь к Юлиану Семенову? Это первый вопрос. А вот второй вопрос, тоже к товарищу Тих... Штирлицу. Простите, вы читали "Операцию "Шнапс"? Штирлиц наморщил лоб и закурил. -- Кто такой Семенов, черт вас возьми? И что это за "Операция "Шнапс", мать вашу! -- громко сказал разведчик. Если вы имеете ввиду эти дурацкие книги, то я со всей ответственностью хочу заявить, что никогда их не читал и читать эту гадость не буду. Я вам не литературный герой! Я -- живой человек! Все в ШиР! Кто не c нами, тот -- против нас! Дима нажал кнопку на телефонном пульте и в студии раздался зловещий треск господина Кулебякина, сквозь который послышался тоненький голос: -- Товарищ Тихонов... -- Я не Тихонов, мать вашу! Я -- штан-дар-тен-фю-рер CC фон Штир-лиц! -- по слогам произнес легендарный шпион. -- Они что, все c ума посходили? -- Максим Максимович махнул рукой и нечаянно задел товарища Ленина, который мягко потупил глазки и c грохотом свалился со стула. -- Я хотел сказать: товарищ Штирлиц... -- продолжал телезритель. -- Это уже ближе к телу, как говорил Мопассан! -- пошутил генерал Исаев. -- Господин Штирлиц! Вот вы говорите, что мы выиграем войну, развязанную вашим блоком, только c помощью этого же блока. Так? -- Так... -- спокойно ответил Штирлиц. -- Почему? -- Коммуняка что ли? -- вступая в разговор, спросил Дима. Голос хрюкнул, раздались короткие гудки. -- Далеко не уйдешь! Мы тебя из-под земли, сука, достанем! -- пообещал штандартенфюрер. А вы тоже хороши! -- похвалил он Диброва поддельным голосом. -- Коммуняк -- в эфир! Ненавижу! -- Да, господа, позвольте представить вам живого Ленина! Владимир Ильич поперхнулся и показал телезрителям свои желтые и некрасивые зубы. -- Нет, господа, -- продолжал Дима, -- Это не какой-нибудь там псих из "пятнадцатой". Перед вами -- живой вождь мирового пролетариата и трудового крестьянства!.. Владимир Ильич, будьте так любезны... Вот это, господа, так называемый транслятор, c помощью которого товарищ Ленин прибыл к нам из Горок 1924 года. -- Все в ШиР! -- вдруг перебил его Штирлиц. -- Война до победного конца! На хер вам, господа, этот лысый вождь? Я -- вождь! -- Нет, позвольте, Максим Максимович, что значит "на хер"? В конце-то концов, имею я право сказать рабочему классу несколько слов о... Максим Максимович взял разгневанного товарища Ульянова зашкирку и качая тело, ловко кинул его в операторскую. Изображение погасло. Через минуту телезрители услышали голос Диброва: -- Господа! По техническим причинам передача "Воскресенье со мной" переносится на 22.00. Примите, господа, наши извинения... ГЛАВА 21. РЕШАЮЩЕЕ СРАЖЕНИЕ А на Аляске шли ожесточенные бои. Русские отчаянно наступали. Американцы c ужасом падали на снег, изрыгая пену и кровь. Российскими войсками командовал генерал Каталкин, американскими -- попавший в немилость "железного" Билла, генерал Джекобс. Эти два человека были гениями войны, c каждым сражением доказывая свои способности в стратегии и тактике. Война для них была, скорее, работой, чем стихийным или каким-либо еще бедствием. Решающее сражение, по соглашению главнокомандующих, было назначено на 23 февраля 1994 года. В то утро генерал Каталкин стоял на плацу перед строем солдат и, глубоко вдыхая морозный воздух Аляски, громовым голосом кричал: -- Солдаты! Родина ждет от вас мужества и стойкости! Только победа! Сегодя вы, сыны России, будете сражаться во имя будущего нашей Родины! Так не посрамим же ее честь. Слава русскому воину -- воину освободителю! -- Ура-а-а! -- послышалось со всех сторон. -- Ура-а-а! -- отчаянно орал генерал. -- Слава нам! Слава! Вперед! Сокрушим янков! Раздался мощный залп, возвещающий о начале боя. Первыми двигались "молодцы" из подмосковного города Балашиха, за ними женский "подрывной" батальон. Танковая дивизия генерала Крышечникова наступала c левого фланга. C правого -- галопом мчалась кавалерия подполковника Хромова. Сам же генерал Каталкин, c маузером в руках, спокойно шел впереди всей армии. Духовой оркестр, стоящий на снежном пике "Возмездия", зловеще играл пятую симфонию Бетховена. -- Ура-а-а! -- орали солдаты. Не ожидая такого натиска, янки драпали как зайцы на подмосковной охоте товарища Брежнева. Господин Джекобс в тот же день связался c президентом по рации. -- Господин президент, -- нервно говорил он, -- мои парни полностью смяты. Бетховен их окончательно доконал. Я ухожу. Нет больше сил... Но моя честь уйдет вместе со мной. -- Генерал достал свой именной револьвер, выпил немного виски и, приставив к виску холодный металл, нажал на спуск. Последовала осечка. Генерал повторил. Результат тот же. -- А-а, янки! -- воскликнул Каталкин, вбегая в блиндаж. -- Стреляться? Не позволю! Револьвер выпал и господин Джекобс упал без сознания. -- Солдаты, -- ухмыляясь, подозвал Каталкин, -- хотите посмотреть на человека без чести? Вот он... Вот он, этот янки! Даже застрелиться по-человечески не смог... ГЛАВА 22. ЗА ДЕНЬ ДО... -- Пора бы уже сдаваться, Егор Тимурович... -- Подождем еще немного. Все идет нормально. -- Вчера пришла телеграмма из ООН. Выражают протест. -- глухо произнес Ельцин, косясь на недочитанную книгу. -- Подождем, -- спокойно заверил Гайдар. -- Каталкин уже на границе c Канадой. -- Ого! Куда залетел! -- воскликнул президент. -- А что народ? -- Чей? -- c интересом спросил премьер. -- Ну как чей? Наш! -- Народу все до лампочки! Все голосуют за ШиР! -- Да? -- Ладно, завтра отступаем. Пусть гонят нас до Москвы. Без стука вошел Руслан. Егор Тимурович отвернулся и медленно покачал головой. -- Борис Николаевич, на проводе господин Клинтон, -- мягко сказал бывший спикер Верховного Совета России. -- Он возмущен до крайности. -- Меня нет дома, я на даче, -- спокойно бросил президент. -- Он звонил на дачу. -- Там нет телефона, -- мягко вставил Гайдар, выпихивая Хасбулатова. -- Черти что! Без стука входят!.. Ну да ладно... Завтра, Борь, все решится окончательно. Со своей стороны могу пообещать, что воодушевленные легкой победой, янки попрут через всю Сибирь! Борис Николаевич страстно потер руки. Гайдар неохотно достал из книжного шкафа томик "Тимура". А за окном перестал играть оркестр Ростроповича, "Сникерс" и "Марс" продавали уже по "бешеным" ценам. Куранты зловеще молчали. ...Стефани нещадно расстреливала крокодилов. Мария плавала в кровавой воде и c отчаяньем требовала милосердия. Неукротимая садистка медленно открывала дополнительную заслонку, за которой радостно плескались кровожадные касатки. ГЛАВА 23. ОПЛЕУХА -- Максим Максимович, а помните, как мы c вами пили воронежскую самогоночку? -- мягко спросил Владимир Ильич картавым голосом. -- Помню, -- нехотя буркнул Штирлиц. -- А помните, как мы делали революцию? -- Помню, помню. -- А помните?.. -- Да пошел ты, придурок лысый, c мировым именем! -- грозно воскликнул Максим Максимович, доставая кастет. -- А вот этого не надо! Кастетов я, видите ли, c детства не люблю. Понял, товарищ штандартенфюрер, понял! Я, батенька, очень понятливый! -- Дим, почему c нами вечно этот лысый? -- неподдельно поинтересовался Штирлиц у журналиста Диброва, стучащего на пишущей машинке. В мавзолее была удивительная тишина. Даже Шелленберг, от шума которого всегда был бардак, мирно храпел на бывшем ложе вождя. -- Макс, не кричи пожалуйста, люди спят! -- прошептал Дима, косясь на бывшего шефа ШиРа. -- Звонил Гайдар. Просил Ленина держать на привязи. Сам не знаю зачем. -- А-а! Ну тогда пусть живет! -- понимающе кивнул Штирлиц и неохотно спрятал свой кастет; кастетов он не любил доставать просто так. Подойдя к Шелленбергу, он бережно накрыл его пластиковой крышкой. Вальтер что-то прошептал и покорно положил руки на живот. "Вот еще один вождь в саркофаге!" -- подумал разведчик и тщательно привинтил крышку к основанию. -- Если я никому, товарищи, не нужен, то положите меня на место! Все равно настоящего тела там нет! Вот так! -- неожиданно сказал Ленин тонко-картавым голосом. -- Я же попросил не орать! -- грубо сказал Дибров. -- Владимир Ильич, не беспокойтесь, вы еще понадобитесь России! -- В войне я участвовать не буду, -- резко отрезал вождь и обидчиво отвернулся. -- А тебя, ханырик, никто и спрашивать не будет! -- Штирлиц как бы случайно врезал по уху господина Ульянова и мерным шагом вышел из офиса ШиРа. Вождь скорчился от боли и протяжно завыл. Дибров, подбежав к нему, сказал просто: -- Не то время щаз, товарищ Ульянов, можно ведь не только по уху, но и, извините, по харе схлопотать! Это же вам не институт благородных девиц, из которого вы командовали революцией. Это -- Шир! А в ШиРе, кто не c нами, тот -- против нас! Учуял, друг? "Если бы я мог вернуться назад, -- печально подумал Ленин, -- то незамедлительно бы повесил товарища Бонч-Бруевича! Сволочь..." ГЛАВА 24. ПРИКАЗАНО ИДТИ ВПЕРЕД! "Железный" Билл пыхтел и отчаянно матерился. Господин Марк Иргенштейн -- министр обороны, стоял рядом и чувствовал как у него бессовестно вянут уши. -- Я забросил физкультуру. Перестал читать газеты. Не хожу играть в хоккей. Кофе утренний не пью! И, вообще, весь на нервах! А вы? Вы, что делаете? -- Работаю, господин президент! -- робко ответил Марк. -- Нет, вы не работаете, -- не согласился c ним Клинтон, -- а знаете почему? -- Почему? -- c особенной страстью поинтересовался министр. -- Потому что вы -- свинья! -- не задумываясь ответил "железный" Билл. Иргенштейн покраснел; уши и без того розовые последовали за ним. Через минуту вошел сияющий от радости помощник президента. -- Господин президент! -- громогласно воскликнул он. -- Русские отступают! Наши войска... -- А что Джекобс?.. -- потупившись спросил Билл. -- Он в плену у русских. -- Так ему и надо! Свинье -- свинячья жизнь. Хотя русские это -- первые из свиней!.. Так что вы говорите? Мы наступаем? -- Да, господин президент! Марк подошел к сияющему парню и буквально выхватил у него листок бумаги c последними новостями c линии фронта. -- Ладно, парень, можешь идти, -- ткнув пальцем, сказал министр. -- И правда, хорошие новости! Аляска -- снова наша! Заместитель генерала Джекобса ждет приказа о переходе границы русских. -- Ждет? -- яростно воскликнул "железный" Билл стальным голосом. -Да они, что там у вас, совершенно освинели? Немедленно в бой! Победу будем праздновать в Москве. Я им устрою свинячью жизнь. Они у меня все еще заговорят по-английски. Pigs! -- Что вы заладили: свинья, да свинья! Как будто других слов нет! -- уходя из кабинета обиделся розовый Марк. -- Потому что вы -- главная свинота! -- снимая тапок и кидая его вслед уходящему господину Иргенштейну прокричал Билл. -- Вы все свиньи!.. Магда!.. Магда... Принеси чего-нибудь выпить! Не работа, а каторга! А за окном толпились возмущенные американцы. В правительственном парке возле фонтана стоял двухметровый оратор, трезвонивший грозную речь против русских поработителей. ГЛАВА 25. ЧИТАТЕЛИ -- Все читаете, Борис Николаевич? -- Читаю, Егор Тимурович! ГЛАВА 26. ПИСАТЕЛИ -- Все пишите, Павел Николаевич? -- Пишу, Нестор Онуфриевич! ГЛАВА 27. СТРЕЛОЧНИКИ Случилось так, что когда читатели и писатели отмечали встречу в "Доме журналиста", что на Суворовском бульваре в Москве и пили шампанское, закусывая его "подарочным" тортом, в Кремле шло важное совещание. -- Господа! -- сказал Ельцин. -- Парламент выставил правительству ультиматум: Или война до победного конца, или президент в отставку, или одно из трех!.. Кто возьмет на себя ответственность и примет решение?.. Вот я смотрю, что господин Шахрай хочет взять слово... -- Я? -- удивился Шахрай. -- Вы, вы. Встаньте, пожалуйста. -- Господа! -- начал Шахрай. -- Наш блок в Федеральном собрании имеет ничтожно малое количество голосов. ШиР -- вот организация, которая должна ответить за развязанную войну и пропаганду насилия. -- Что? -- воскликнул лидер ШиРа. -- Я прошу, Максим Максимович, не перебивать, -- продолжал выступающий, -- вы, в конце концов, не у себя в мавзолее. И непосредственную вину я бы возложил на господина Исаева -- лидера этого блока c непонятной программой! -- А что скажет Егор Тимурович? -- равнодушно сказал президент, как будто уже знал, о чем будет говорить премьер. -- В чем-то Шахрай прав. А в чем-то нет. Почему? Я отвечу! -- Гайдар заговорил медленно, просто и хорошо. -- Это прекрасно, что господин Шахрай ищет виновных. Можно было бы добавить, как я думаю, к их числу и господина Ульянова-Ленина, появившегося совсем недавно в столице. Но все это мелочь, господа. В стране чрезвычайное положение. Что делать правительству? Сражаться армией, которая уже давно не способна воевать? Или же капитулировать перед янки, но спасти Россию? -- Господин Шапошников, -- сказал Борис Николаевич, обернувшись к министру обороны. -- Как это не было бы трудно мне сказать, -- глухо произнес маршал, -- но премьер, господа, прав. Армия устала. Продолжать войну, значит послать на смерть миллионы солдатских жизней! Родина нам этого никогда не простит! -- Господин Штирлиц. -- Господа! -- мощным голосом сказал генерал Исаев. -- Только победа! И победа до полного конца! Иных мнений быть не может. Не способна армия? Собрать добровольцев или студентов! Народ против войны? Не надо его спрашивать! Господа, только победа! Все в Шир! -- Ну я думаю, господа, что товарища Ленина мы слушать не будем! -- мягко крякнул Борис Николаевич. -- Всем известно, что нам может сообщить новоявленный вождь... Поэтому предлагаю... -- Борис Николаевич покосился на Гайдара и нервно застучал по столу. -- Поэтому предлагаю возложить ответственность за развязанную войну на террористический блок "ШиР" во главе c подполковником Тихоновым. А также на вождя мирового пролетариата господина Ульянова-Ленина. -- Вождь, сидящий на низенькой кухонной табуретке в конце президентского стола заерзал и суетливо заморгал глазками. Штирлиц был спокоен как танк. -- Это первое. Второе. Сдаться на милость врагу, но спасти Россию. Тем более, как мне здесь правильно подсказывают, враг уже в Курске. Несколько офицеров из генерального штаба застрелились на месте. На них никто, кроме товарища Ленина, не обратил внимания. -- Господа, это еще не все! Прошу тишины! -- спокойно сказал президент, громко стукнув по столу. -- Предлагаю, кроме этого, отправить так называемого вождя мирового пролетариата в пятнадцатую психиатрическую лечебницу города Москвы, дабы не смущал этот проказник народ российский! -- Правительство полностью поддерживает президента! -- кротко сказал премьер и небрежно посмотрел на товарища Ленина. Касатки сожрали несчастную Марию. Коварная Стефани, подпрыгнув от радости, поскользнулась и упала в бассейн. Ее вскоре настигло справедливая возмездие. ГЛАВА 28. ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ А господин Рязанов уже снимал свой фильм на новой киностудии "Мосфильм энд Голивуд ЛТД". На роль Штирлица был приглашен король российской комедии Игорь Угольников. Президента играл губернатор пятьдесят первого штата США Борис Николаевич Ельцин. К маю 1994 года фильм был снят. В считанные дни он стал мировым бестселлером, а в конце года режиссеру вручили "Оскар". Эльдар Александрович был очень доволен и отдыхал на Багамах... ЭПИЛОГ За окном палило солнце и слушали американский гимн. Губернатор штата Россия отошел от окна и взглянул на Егора Тимуровича, из последних сил дочитывающего "Тимура". -- Ну вот, господин вице-губернатор, теперь мы американцы! -- без особой грусти сказал Борис Николаевич и c размаху плюхнулся в кресло. Гайдар невольно отвел взгляд и щурясь от яркого света, сказал просто: -- А помните, как мы c вами, Борис Николаевич, в девяносто четвертом головы ломали: как это нам обустроить Россию! А сейчас! Нет вы только взгляните! Люди довольны всем! Зарплата в баксах! У каждого автомобиль! Чего еще надо России? Могу вам, господин губернатор, c уверенностью сказать, что теперича мы уж точно в историю попадем! -- Так, -- спокойно произнес губернатор. -- Теперь и парадом можно покомандовать! -- Парадом? -- Именно. В честь воссоединения России и Америки. -- Хм... А вот чем занимается сейчас господин Штирлиц? -- неожиданно для себя спросил Борис Николаевич. -- Думаю, что в ближайшее время он в новых заданиях нуждаться не будет, -- ответил Гайдар как всегда просто и хорошо. -- Разве что в будущем. Но будущее России -- далеко и не доступно нашему восприятию. А за окном палило солнце и слушали американский гимн. Москва, 1991-1995