урбахш, прикрыв глаза, что-то вполголоса бормотал... Три Лепестка Черной Розы легла на дно лодки и, свесив свои красные тонкие ножки за борт, болтала ими, глядя в ясное утреннее небо. Приключение, о котором мы мечтали в поезде, началось. Совсем немного мы отъехали от берега, и не знаю как другим, но мне вдруг смертельно захотелось спать. Я подумал, что ничего дурного не случится, если с минутку подремлю. Сонно посмотрел на ребят. Их, по-моему, тоже сморило всех... ... Очнулся я от крика. Три Лепестка Черной Розы в страхе показывала на небо: "А это кто? Неужели бывает такая туча, как дракон, смотрите скорее!.. " Все подняли головы, и я конечно тоже. Раскрыв огромную пасть, подсвеченную красным утренним солнцем, над нами действительно летел Дракон. Вот это да! Ребята тесно прижались друг к другу в лодке, а я вскочив на мостик и разрывая задними ногами воображаемую землю, приводил себя в полную боевую готовность. - Что это? - спросила Лайце. - Они здесь у вас водятся, да? На такой вопрос мой хозяин ответить точно не мог. - Вроде бы нет, - только сказал он, - а туча действительно необычная... Ребята, очнувшись ото сна, смотрели на небо, а у меня голова так высоко не поднималась, но зато шерсть на том месте, где начинается хвост, поднялась дыбом. - А зачем? - спросила Три Лепестка Черной Розы, нарушив молчание, но никто не знал, что ей ответить, и потому никто не ответил. - Смотрите, у него что-то в лапах! - закричал вдруг Витя. Ребята стали вглядываться в облака. Я тоже кое-как приспособился. В лапах Дракон держал переливающуюся всеми цветами радугу. А приглядевшись мы увидели, что не радугу он несет, а какое-то деревце, ветви которого излучали сияние. Красиво, черт побери! Я радугу видел прошлым летом на даче, поэтому сразу узнал. А вот чтобы драконы носили по небу деревья, видеть не приходилось. - Что это у него? - спросила Три Лепестка Черной Розы, которая тоже, наверное, такого нигде не видела. Вопрос ее снова повис в воздухе. Дракон пролетал как раз над нами, и волна, поднятая ветром от его крыльев, окаменела. И лодка уже не могла двигаться, как не могла бы она двигаться на песке. Недоумевая, мы все выбрались прямо на море. Вот тебе и выкупались! Не вода, а каток какой-то! - Как лед, - сказала Хайди, забыв про вопрос подруги. - Да, - подтвердил Витя. - Что это "лед"? - спросила Три Лепестка Черной Розы. - Это такая твердая вода, - ответил Ате, который видел лед в стакане содовой воды. - Так это и есть твердая вода, значит это лед, - заключила Три Лепестка Черной Роды. - А почему тут лед, - спросила Лайце, - ведь была вода? - Может быть, этот дракон летит из Антарктиды, - предположил Витя, - он холодный и заморозил воду. Настала моя очередь высказаться. Я предостерегающе и озабоченно тявкнул: пока мы отвлекались на замерзшую воду, Дракон с неба исчез. И тут с берега, из-за камня, за которым мы все только что прятались, разглядывая девочек, раздался страшный визг. Прекрасная половина нашей экспедиции вздрогнула, а я - сторожевая охрана, обмирая от страха, помчался на этот визг. Что же я увидел, выскочив на берег и обежав камень вокруг?.. Огромную нору, которой только что, когда мы вчетвером стояли у камня, не было. И в эту пору - о, ужас! - прижав к бокам кожаные крылья, втискивался только что виденный нами в виде облака на небе Дракон. А около норы, куда он лез, сидела большущая толстенная Крыса и издавала так напугавший меня сперва визг. - Помогите же! - кричала Крыса, увидев меня. - Кому? - удивился я, потому что был все-таки фоксом-крысоловом, а не драконоловом. - Ну не ему же, - презрительно зашипела Крыса, показывая толстой лапой на невиданное пресмыкающееся. - А чем я могу быть полезен вам? - стараясь быть галантным, спросил я. Крыса ответила не сразу, насмешливо оглядев меня с головы до ног. - Уже ничем, - с сарказмом сказала Крыса, глядя как Дракон провалился под землю, а нора словно задернулась красной занавесью. - Это что, Дракон подземного базирования? Вроде бомбардировщика? - спросил я нелюбезную Крысу. - Это Дракон войны, - спокойно сказала Крыса. - Вы что, драконов не знаете? Между прочим вы глупость сделали, милый песик, что разрешили ему исчезнуть. Он приносит людям несчастье, а ведь я вам говорила, - укоризненно и назидательно добавила она. - Но вы мне ровно ничего не сказали, - пытался я восстановить истину. - Ну так я скажу вам сейчас: Дракон похитил у жителей Земли Мир. И теперь, чтобы не разразилась Большая война, его надо найти, отнять у него Мир и вернуть его Земле. - Вот тебе на! А где ж его теперь искать? - Сами вы ничего не сделаете, любезный мсье... - Пират, - подсказал я печально. - Пират, - согласилась Крыса. - Все вы собаки - пираты... Сама я, к сожалению, слишком толста и ленива, чтобы помочь вам, но совет дам. У вас есть друзья? - Странный вопрос. Конечно! - Так бегите за ними. И отправляйтесь на поиски Мира. И я уже без лая и восторгов, настороженно оглядываясь и принюхиваясь к земле, где прятался Дракон, побежал к берегу, где стояли ребята в ожидании моего появления. Они были печальны и меня даже не окликали. "Но ведь все это сказка, - вдруг воскликнул я сам себе, - такого на самом деле не бывает". Это придало мне сил, но я не стал раздумывать и расслабляться - сказка это или не сказка - а вдруг Мир действительно в опасности? Г л а в а 3 Мы отправляемся в путь - Пират что-то знает, - услышал я голос своего хозяина Вити. "Ха, знал бы он, что я знаю! " Всем своим видом я призывал к действию и давал понять, что время не терпит. Наконец ребята меня поняли, выбрались на песок, и я потянул их к большому камню. Вы не думайте, дар речи у меня не потерялся. Я хотя и не сказочная собака, а реальный, избалованный городской жизнью пес (к тому же еще и дисквалифицировавшийся в ловле крыс), но я не был до конца уверен, что могу в этой тревожной ситуации заговорить. Это было бы уж слишком. А вдруг мы не в сказке, а все-таки наяву? Говорящая собака - это еще хуже, чем Дракон. Все перепугаются... Впрочем, и без слов мы отлично понимали друг друга. По всему прибрежному песку, как камешки из сережек, были разбросаны большие брызги твердой воды. Я еще хотел их собрать, чтобы подарить маме Маше, но вовремя вспомнил, что у нас всех сегодня есть более серьезное дело. - Так куда и зачем он летел? - спросила Три Лепестка Черной Розы, еле поспевая за нами. - Под землю. Наверное, он там живет, - сказал Гурбахш. Я залился подтверждающим лаем, что должно было означать: "Ты прав, Гурбахш". - Ну, во-первых, под землю не летают, - снова подал голос мой хозяин Витя, - а, во-вторых, как же мы смогли увидеть сказочного Дракона в реальном мире? Может быть, это все-таки была туча? Удивительно непонятливы эти люди, даже мой хозяин. Какая разница, сказка это или нет, важно, что началось приключение. - Я полагаю, Драконы всегда прикидываются тучкой, когда летят по нашему небу, не сказочному, - сообразил Гурбахш. - А зачем он здесь летел? - спросила Три Лепестка Черной Розы. Ответ на этот вопрос я уже знал, для того и вел ребят к большому камню, за которым была огненная нора, затянутая словно красной кисеей. Возле нее все еще сидела толстая неинтеллигентная Крыса. Мы подошли, и я раскланялся с этой толстой Крысой как со старой знакомой. - А, - сказала она, поглядывая на моих друзей рубиновыми бусинками-глазками, - представители человечества... Говорила она это, конечно, по-своему, по крысиному, и ребята ее не понимали, но общее настроение передалось всем, и когда крыса заговорила, мои друзья активно включились в дискуссию. Кстати, я давно замечал, что со всеми существами - зверями, даже предметами - можно разговаривать, было бы настроение. - Что же утащил Дракон? - с недоумением проговорила Хайди. - Наверняка это было что-то очень дорогое... Может, самое дорогое на свете? - Самое дорогое у меня - мама, - сказала Три Лепестка Черной Розы. - А у меня деревня, где я живу: горы, река... Еще друзья... - сказала Лайце, подумав. - А у меня - время, - вдруг сказал негритенок и заплакал. - Ну, плакса, что случилось? - по-матерински спросила Три Лепестка Черной Розы, доставая платок и вытирая Ате слезы. - Мой папа поднял восстание против колонизаторов и поработителей, - сквозь слезы, по-взрослому проговорил Ате, - и сказал, что если выиграет время, то ему на помощь придет вся Африка. Но он не успел. Его убили. - И Ате снова заплакал. Хайди стала вытирать его глаза своим платком. Ате успокоился. - Ате нужна свобода для родины и Мир, - сказал Гурбахш. - И мне. Я ведь хочу стать философом, а на это тоже нужен Мир. - Послушай, Гурбахш, - сказала Хайди, - ты хочешь быть философом? Ты мудрый, может бытьты нам объяснишь, что произошло? - А сколько сейчас времени? Уже, наверное, давно был подъем? - спросил Витя, - горна что-то не слышно... Хайди не ответила. Она трясла часами и возмущалась. - Лучшая фирма, лучшая фирма, а часы стоят... Часы Хайди действительно стояли. И не только ее. Витины тоже. Не двигались тени деревьев. Судя по всему, вместе с часами стояло время. - Я думаю, - сказал Гурбахш, - что Дракон похитил у нас дерево Мира, и поскольку мы были этому свидетелями, значит сама судьба дает нам шанс найти этот Мир и вернуть людям. Надо отправиться немедленно, пока Дракон не распорядился им по-своему. Не уничтожил его. Мне страшно захотелось завыть от слов Гурбахша, но я чувствовал ответственность момента. Где наша не пропадала: будем искать Мир. Вместе мы, конечно, это сумеем. Для порядка я обнюхал всех ребят, чтобы помнить их в случае чего, огляделся вокруг, приметив кусочек самшита, и смело потянул их к норе, подернутой красной кисеей. Витя взял да и не думая прыгнул прямо в нору. И, конечно, тотчас исчез под землей. Занавес на мгновение открылся, впустил его и тут же закрылся снова. Я почувствовал себя очень гадко, оставшись без хозяина, и тут только вспомнил напутственные слова мамы Маши, в тот момент мне польстившие: "Без тебя, Пиратка, я бы Витю ни за что не отпустила. Береги его! " И вот тебе на, как я выполнил ее поручение!.. С остервенением, словно на самого Дракона, бросился я на красный занавес. Не задумываясь, ребята взялись за руки и последовали моему примеру, тоже прыгнули вниз, и мы все с визгом и лаем исчезли с поверхности земли. Конечно, мы были уверены, что идем по верному пути. У нас была великая цель, мы шли за Деревом Мира. Мы еще не знали, как возвращаться, но это нас пока заботило меньше всего. Г л а в а 4 Возвращаемся. Но куда?.. Вы просто представить себе не можете, в какой интересный и удивительный мы попали колодец! Совсем не такой, какой был у нас прошлым летом на даче. В том был вкусно пахнущий сруб, а этот был скорее похож на лифт. Пол у него стал опускаться под ногами, потом задергался, потом в просвете шахты замелькали какие-то разноцветные рисунки. - Ой, мы, наверное, попали в калейдоскоп! - восторженно воскликнула Три Лепестка Черной Розы и тут же с удивлением остановилась на полуслове. Это были не разноцветные камушки, слагающиеся в мозаику, а циферблаты всевозможных часов. Гурбахш, который, как вы заметили, склонен был все объяснять, тотчас же предположил, что эти часы - похищенное у людей время, то самое время, которое было потрачено на подготовку к войне вместо того, чтобы созидать мир. И, что найдя Дерево Мира, мы вернем людям время. Может быть, Гурбахш и прав. Вдруг мы почувствовали, что пол волшебного лифта стал совсем уходить из-под ног, и это свидетельствовало о том, что мы явно опускались. Но судя по стремительно бегущим вниз стенам шахты, лифт поднимал нас все выше и выше, и через несколько мгновений мы оказались у основания большого камня. Увидели яркий, явно дневной свет и кусок самшита, примеченный мною, когда мы прыгнули в красную нору. Шестым чувством я уловил, что мир вокруг был не тот, из которого мы прибыли, хотя он и очень похож на наш. - Ничего не понимаю, - сказала Хайди. - Впрочем нет, понимаю. Мы вернулись... Я протестующе залаял. - Как же мы вернулись, - поддержал меня Ате, - когда мы прыгали в красный колодец, а этот колодец... зеленый? И действительно, тут только мы увидели, что шахта этого колодца зеленая и похожа на поросший изумрудной травой овраг. И задернулась она, едва только мы из нее вылезли, зеленой кисеей. - Если мы вернулись, - сказала Лайце, - то где же тогда наш Витя? Почему он не с нами, его нигде не видно, а всем известно, что провалился он сюда раньше. Ребята стали звать своего друга. А уж как я звал его, как выл! Хотя понимал, что тут его мы не увидим. - Мы здесь не найдем его, - серьезно сказал Гурбахш, гладя меня по шерсти. - Мы не найдем его здесь, потому что здесь его нет. Мы попали совсем не в тот мир, куда попал он, и не в тот, откуда мы прибыли. Но если вы не против, то давайте все же осмотрим окрестность. Не прыгать же снова в зеленый колодец? - А вдруг мы не найдем дорогу назад? - резонно сказала Три Лепестка Черной Розы. И я обиженно гавкнул. Напомнил о себе. - У нас, во-первых, есть Пират, - сказала Хайди. - А во-вторых, у меня есть прочная шелковая нитка. Мы привяжем ее за этот вот кустик, и таким образом всегда сможем вернуться. Так мы и сделали. Только вдруг не нашли кустика. Тот что был, рассыпался на наших глазах, а привязали нитку за какую-то корягу. И чем больше мы удалялись от нее, тем яснее становилось, что идем мы по направлению к нашему палаточному городку. Но что это? За то время, что мы покинули пансионат, в нем произошла какая-то удивительная и необъяснимая перемена. Ате первым заметил, что на деревьях не стало листьев и они теперь выглядели словно нарисованные, а трава, которой положено быть зеленой, стала голубой. Мы все невольно задрали головы туда, где несколько минут назад, когда мы уходили, светило солнце, и с ужасом увидели, что источник света надо искать не в небе, а на земле, и даже не на земле, а в море. Море, застывшее как лед, светилось холодным зеленоватым светом, а в небе, касаясь своими отвратительными щупальцами облаков, замерло зеленое солнце, и даже красного флажка на мачте городка не было... Пожирая синие просветы неба разрасталось колоссальных размеров плотное и кажущееся липким марево. - Что это? - воскликнул Ате. - Что это? - вскричала Три Лепестка Черной Розы. - В-р-р, - сказал я, и это можно было понять как угодно, потому что я и сам толком не знал, что оно означает. Хайди, Гурбахш и Лайце в ужасе смотрели на страшную картину. В эту секунду пошел зеленый дождь. Он сбивал с дымящихся палаток крыши, и вихри - крутящиеся ураганчики - разметывали по территории гордка бесчисленные мелкие вещи: шортики, блузки. Мы все оцепенели. Новым своим порывом уже не ветер, а смерч закрутил все, что мы видели вокруг. А тут еще молнии ударили в лодочную станцию, и тысячи щепок, горящих щепок, покрыли все вокруг. Начинался большой пожар, запахло гарью, и напуганные и присмиревшие ребята, и я вместе с ними не сразу поняли, что мы, и только мы в безопасности. На крохотном островке, на котором мы стояли, в преломленных лучах, как в капле чистого кристального и мирного дождя, отражалось солнце, настоящее солнце. Мы словно находились на дне гигантской стеклянной пробирки, потому что прямо над нами было голубое и естественное небо. А под нами росла нормальная зеленая трава. Когда мы двигались, двигалась с нами и жизнь. И только осознав это, мы направились к ближайшей палатке, где еще утром жили мальчики - африканец Ате, индеец Гурбахш и мой хозяин Витя. Скуля и плача, мы вошли в палатку, прорванную смерчем и захлестнутую зеленым дождем, сквозь рваную крышу которой были видны скомканные вещи ребят. Я узнал куртку своего хозяина. И едва только мы вошли в палатку, как увидели их всех троих, мирно спавших на своих раскладушках. Часы моего хозяина, как и утром, лежали здесь же. Только они замерли. И как только тень Гурбахша упала на эти часы, они ожили. Гурбахш взял их в руки, показав Ате. Без четверти семь, - сказал Ате. - Через пятнадцать минут подъем. Куда же мы попали? Может быть, в другое измерение? Во всяком случае, не в сказку. Все мы видели, что Витя, Гурбахш и Ате спали на раскладушках, и вместе с тем каким-то образом настоящие Ате и Гурбахш стояли здесь же, рядом со мной. А под Витиной раскладушкой спал я сам, вроде бы вполне счастливый... И одновременно стоял и грустно смотрел на себя спящего. От всего этого у меня зачесался хвост, и я стал чихать. А потом мы вышли из палатки и на нее снова хлынул смерч с зеленым дождем, и часы вновь оказались на том же самом месте, где лежали раньше. Три Лепестка Черной Розы испуганно вскрикнула и показала на море. Там из-за горизонта поднималась серебряная стая невиданных птиц, которая с жутким, раздирающим душу гулом, медленно двигалась к нам. Хайди обнялаТри Лепестка Черной Розы. И мы пошли обратно по пути, проложенному натянутой ниткой Хайди, - мой нюх впервые отказался мне служить. Через несколько мгновений мы были уже у зеленого колодца, но едва только вступили на него, как колодец снова стал красным, но на этот раз он не провалился под нами, а в мгновение ока дорога к палаточному городку затянулась кисеей, и в противоположной стороне вспыхнула другая огненная дорога. Судя по всему, именно она нам и была нужна. - Я думаю, - сказал спокойно ребятам Гурбахш, - это был не наш пансионат. Наш пансионат в другом временном измерении. Нам просто предоставлена возможность увидеть, что с нами может быть, если мы не найдем Мир. Мы должны это сделать, должны выручить Витю, чтобы это временное измерение ни для кого и никогда не стало бы реальностью. Поэтому и стоят наши часы и часы всего человечества. Все человечество смотрит на нас и ждет. От нас, от детей планеты Земля зависит, что будет дальше с Миром. А когда мы найдем Мир, вот увидите, все часы пойдут себе дальше, спокойные и уверенные в завтрашнем дне. Я тявкнул, полностью согласившись с ним. Умный вообще парень, этот Гурбахш. Вот бы они подружились с Витей, и мы поехали бы к нам на дачу, где полаяли бы, побегали, я познакомил бы его со своими друзьями, мамой Машей, папой Пал Палычем, Витиным братом Костей, коровой Фросей и, конечно, со своим тезкой Пиратом. Я чуть не заплакал, вспоминая всех моих старых друзей, стоя посреди страшного пейзажа на зеленом островке. Три Лепестка Черной Розы погладила меня, и мне заметно полегчало. Г л а в а 5 Мы знакомимся с Саламандром, находим дворец Аштар-и-Калона и встречаем Витю Хайди, Три Лепестка Черной Розы и Лайце, Гурбахш и Ате, а также ваш покорный слуга стояли на красной поверхности колодца, как вдруг раздался чей-то тоненький голосок. - Помогите, помогите, замерзаю! На голос Крысы вроде не похоже, да и чего ей замерзать посреди такого пожара? Ребята стали оглядываться, Гурбахш и Хайди побежали на голос, а Три Лепестка Черной Розы, продолжая чесать мне шерсть, удивлялась: - Как это можно замерзать, когда вокруг такая жара и все горит? Как видно, непростое существо это кричит. Я хотел было залаять, но почему-то не решился. К тому же все вокруг было похоже на сказку, и я уже подумывал, не начать ли мне всерьез разговаривать. В сказке я мог это себе позволить. Хайди и Гурбахш обнаружили действительно странное существо. У него было шесть лап, хвост. Дракон? Нет. Но все оно было какое-то прозрачное, хотя на вид и прочное. И язык длинный, как у одной Витиной знакомой, и по стеклянным артериям бежала фиолетовая кровь. И видно было, как раздуваются у этого существа бока. Мы все по очереди представились этому созданию. Хайди, Лайце, Три Лепестка Черной Розы, Гурбахш, Ате и Пират. - Вы иностранный корреспондент? - переспросило меня существо с нотками беспокойства в голосе. Я не успел ответить, как вопросы стал задавать Гурбахш, и правильно, а то я еще в этой чужой стране наговорю не того чего-нибудь. Какой я корреспондент - просто умею писать... - Ты кто? - спросил существо Гурбахш. - Это ты звало на помощь? - Я Саламандр. Вы свою путевую ниточку накинули мне на хвост. Я вас терпеливо ждал, пока вы уходили. Ждал, чтобы познакомиться. А вы пришли и, не отвязав нитку, бросили меня, и я теперь не могу пойти по своим делам... - А ты мальчик или девочка? - спросила Три Лепестка Черной Розы. Саламандр надолго задумался. Поворачивая треугольную голову направо и налево, он молчал. - А почему тебе холодно? - спросила Хайди. - Вот мы, например, задыхаемся от жары и огня. - Потому что я чувствую себя хорошо только тогда, когда забираюсь по уши в огонь. - Огня тут предостаточно, - сказал Гурбахш. Он отвязал нить, опутавшую Саламандра, ту самую нить, которую достала из своего кармана Хайди, когда ребята пошли в пансионат, чтобы не заблудиться. И Саламандр прыгнул в костер. - Самое приятное для меня, - улыбаясь, сказал он, - это напалмовая лужица. Гурбахш и Хайди ничего не сказали. Да и что было говорить. Существо, для которого естественное состояние и радость - пожар и всепожирающий огонь, не может быть им другом. Но все же стоило спросить о Вите, и Гурбахш наблюдая, как жмурится, умываясь в огне, Саламандр, спросил его: - А ты не видел здесь нашего товарища, такого же мальчика? Саламандр снова задумался. - Я знаю, где он. Знаю, потому что он спрашивал меня, как пройти к моему начальнику, хозяину горного огня, большому Дракону войны Аштар-и-Калону. - Как же туда пройти? - спросил Гурбахш. - Вот я еще немного погреюсь и отведу вас туда. Через некоторое время, когда мы отчаялись дождаться, пока оБогреется огненное существо, и я уже собирался гавкнуть, снова раздался писклявый голос. - Ну что же вы, я жду вас. Давайте скорее пойдем. И пятеро друзей со мною на руках (я умудрился обжечь лапы) отправились за невиданным существом. Долго ли, коротко ли шли мы, стемнело. А я глядя на Саламандра, покоясь на шоколадных руках Ате, думал: отчего Саламандр с нами столь любезен? Ведь он помощник Дракона, он должен стоять на страже его интересов. А что, если Саламандр заманивает нас в ловушку, чтобы убить? Но время шло, и ничего плохого с нами не происходило. Зонтики костров переливались всеми оттенками красного и оранжевого цвета. Звезды в небе были какие угодно, только не белые. Саламандр как будто нарочно вел нас прямо через огонь, и мы едва успевали перепрыгивать через горящие головешки. То здесь, то там слышались вскрикивания девочек и Ате. Только Гурбахш и Три Лепестка Черной Розы не вскрикивали, наступая на горячие угли. Три Лепестка Черной Розы - потому, что ее научили ходить по горящим углям ее далекие предки, а Гурбахш - потому, что был силен духом и умел не показывать боли. Трижды купол неба из фиолетового становился черным, пока наконец волшебное сияние, струящееся у подошвы горы, не разбилось на множество языков белого пламени. Языки белого пламени вылизывали роскошные ворота в огненно-красной стене, окружающей, как объяснил Саламандр, владения Аштар-и-Калона. Саламандр представил нас белому огню и сказал, что среди прибывших - иностранный корреспондент мистер фокс Крысолов Пират. Языки белого пламени с удивлением уставились на нас, помигали в раздумье... А я подумал о том, как примитивно в этой стране делается дезинформация. Вот я уже и "корреспондент... ". - А вам назначал прибыть Большой Дракон? - спросил нас один из языков белого пламени, и, получив нестройное "нет", спросил: - Что же тогда привело вас в резиденцию Большого Дракона? - Мы ищем нашего товарища, - ответили мы хором. - Саламандр сказал, что он пошел сюда, ко Дворцу. Саламандр молчал, спрятавшись. Побоялся поддержать! Пернатый огонь ничего не ответил, подул ветер, и он закачался вместе с другими огнями. Потом огни посовещались и расступились, а мы вошли во владения Аштар-и-Калона. Я дрожал на руках Ате. Почему-то вскрикнула Лайце. Мы приближались к цели. Саламандр между тем исчез, а мы даже не успели его поблагодарить. Я решил сделать это на обратном пути. И только я задумался, как на нас с грозным фырканьем бросилось какое-то животное, похожее на нашу соседку по лестничной площадке, только с крыльями... "Дракон", - решил я. И тут увидел: на нем верхом сидит мой хозяин Витя! А мне больше уже ничего на свете не надо было! Я спрыгнул с рук Ате и побежал, скуля и пригибаясь к земле, на обожженных лапах целовать моего хозяина Витю. После объятий Витя рассказал нам о своих приключениях. Г л а в а 6 Витя помогает крылатому Гиппопотаму Опередив всех нас и провалившись в красный колодец первым, Витя, как впоследствии оказалось, действительно повстречал Саламандра и спросил у него, как ему пройти ко Дворцу Аштар-и-Калона. Саламандр только проснулся, был в плохом настроении и не изъявил желания его проводить. Тогда мой хозяин пошел один. Сперва он тоже посетил странно-зеленый оздоровительный пансионат, а потом увидел огненную дорогу и пошел по ней. Он обходил костры и напалмовые лужицы так, чтобы не обжечь ног, и примечал все увиденное им по пути. Вите не хотелось идти к Аштар-и-Калону вместе с нами. Слишком опасным казалось это предприятие, и он, мой любимый хозяин, решил выполнить его один, первым кинувшись в лапы опасности. Таким его, как сказал бы завуч школы, где он учится, воспитали родители, школа и судьбоносная эпоха. Дважды на его пути, как впрочем и на нашем, небосвод из фиолетового становился черным, и уже блеснуло впереди радужное сияние красно-огненной стены с бело-огненными воротами - резиденция Большого Огненного Дракона (так он назывался полностью). Неожиданно до Вити донесся чей-то жалобный стон. Мой хозяин прислушался, и любопытство школьника победило в нем страх путешественника. Выбирая тропинку между горящими лужицами, он пошел на стон и приблизился к небольшой горной гряде, где оглядевшись, заметил, что на одном уступе ее что-то сереется. И это "что-то" вновь застонало и заурчало от боли. - Кто ты? - спросил Витя. Серая тень не ответила. Витя решил подождать. - Странные вопросы вы задаете, молодой человек, - вдруг сказало серое пятно. - Разве дело врача спрашивать у больного - кто ты? Его дело лечить. - Я не врач, - сказал Витя. - Я мальчик. - Помоги мне. Витя осторожно стал взбираться на отвесную скалу. И, взобравшись на самый верх, он увидел, что на острой скале, как жук на булавку, наколот Крылатый Гиппопотам. На голове у него сияла алмазная корона. Витя, понятное дело, немедленно сообразил, что перед ним не простой Гиппопотам, а, вероятно, какой-то особенный. Вообще мой хозяин отличается сообразительностью. Конечно, не простой: простые не имеют ни крыльев, ни короны. - Помоги, - попросил невиданный зверь. Витя по доброте душевной тотчас же попытался приподнять его, чтобы снять со скалы, и с удивлением увидел, что у него это легко получается, как будто Гиппопотам был не настоящим, а воздушным. Он взял сначала его за шкирку, как кота, но подумав, решил, что это непочтительно. Поэтому снял его со скалы за хвост, спустился к подножию, положил его передние ноги на свои плечи, достал носовой платок и заткнул рану, которая тут же зажила. Гиппопотам замурлыкал. Витя не удивился. С сегодняшнего утра вообще чему-то удивляться было бы глупо. Потом они вместе сидели, ждали, пока Гиппопотам придет в себя, разговаривали, и Гиппопотам рассказал Вите про Дракона и про себя. Гиппопотам, оказывается, был советником Дракона. Не по душе советником, а по должности. Вынужден был пойти на такую службы, чтобы кормить маленьких своих детей. Но, поступая на службу, дал обет не приносить никому зла. Дракон долго терпел такого советника, но в конце концов всему наступает предел. Однажды он спросил Гиппопотама, чем, по его мнению, люди дорожат больше всего на свете. Гиппопотам, зная вероломство Дракона, дал своему хозяину уклончивый ответ, за что и был наказан. За разговорами Витя понял, что приобрел хорошего товарища и настоящего союзника. И в свою очередь рассказал Крылатому Гиппопотаму, куда он держит путь и зачем ему нужно логово Аштар-и-Калона. - Неужели ему все-таки удалось похитить Мир? - огорчился Крылатый Гиппопотам. - Но не печалься, я помогу тебе, хотя и нелегкое дело ты затеял, мой мальчик. И они пошли рядом к Аштар-и-Калону. Пошли за Миром. Потому что Мир нужен не только людям, но и зверям. И через некоторое время, когда впереди уже явственно вырисовывался белый огонь ворот на красно-огненной стене, Крылатый Гиппопотам вдруг сказал: - Я знаю, кто еще нам может помочь. Это Большая Белая Река. Жди меня тут. И с этими словами Крылатый Гиппопотам, взмахнув крыльями, улетел. Витя сидел на холме, ждал своего нового друга и вдруг увидел пять черных теней, которые пробирались через костры к логову Дракона. Если бы Витя в то время знал, что это мы разыскиваем его, он бы бросился нам навстречу, но среди моря огня он не узнал нас. А вскоре вернулся Крылатый Гиппопотам. На голове его была намотана чалма. - А где же Река? - спросил Витя. - Это и есть Река, - ответил зверь, показывая на чалму, - она просто замерзла и затвердела, ей холодно. Ее заморозил и закинул на гору Дракон - в отместку за то, что она отказалась показать ему дорогу к людям. Она тоже советник Дракона. Но советы Драконам надо давать осторожно... Гиппопотам развязал чалму и положил ее рядом с огнем. Чалма стала таять и вскоре превратилась в реку. Витя и Гиппопотам попили воды. - Спасибо вам, - сказала Река, и вода ее потеплела. - Вы вернули мне жизнь. Никогда бы не подумала, что ты, Гиппопотам, способен на это. - Я всю жизнь мечтал служить справедливости, а это Виктор - человек-победитель и мой спаситель. Мы идем к Дракону для того, чтобы отобрать у него похищенный им Мир. Река долго думала. - Что ж, - сказала она, - смерть бежит от стремящихся в бой, я буду помогать вам. С этими словами она разлилась. Часть костров погасла, и на равнине стало прохладнее. Витя и Крылатый Гиппопотам тронулись в путь. Река потекла рядом. - А как мы узнаем, где Аштар-и-Калона прячет Мир? - спросил Витя. - Надо еще сперва дойти до его Дворца, - резонно ответил Гиппопотам. - Это не так-то и просто. И только потом уже задавать вопросы... Долго ли, коротко ли они шли, третий раз фиолетовое небо стало черным, пока его словно мечом не рассекло огненное сияние Дворца Аштар-и-Калона. Витя, Гиппопотам и Белая Река подошли к воротам и оглянулись на пройденный путь. Все кругом горело, кроме тропинки, по которой они шли вдоль реки. Перед ними высился дворец. Они остановились. - Скажите пожалуйста, мадам... гражданка Большая Белая Река, - спросил Витя, не зная точно как называть реку, - а за что вас Дракон так... - Витя покрутил над головой руками, изображая чалму. - Естественно за то, что я случайно узнала правду про него, - прожурчала Река. - А что это за правда? Может быть, она поможет нам найти Мир? - Правда всегда помогает. Я вам могу сказать, почему был похищен Мир. Дело в том, смелый мальчик, что Дракон давно уже стал стар и немощен. А умирают в любом мире, даже в сказочном, и никакое Богатство не может обеспечить бессмертия. Но вот конкретно у нашего Дракона возникла идея со своей смертью унести в небытие всех. И этой идее он подчиняет все. Теперь, когда Мир похищен, он может быть спокоен: как только он умрет, на Земле разразится небывалая война, которая уничтожит все человечество. Останутся, может быть, машины и дома... Десятки ученых работали на него и создали механизм: как только умирает Дракон, начинается война. Его так и называют теперь Драконом войны. Я случайно узнала об этом, и за это Дракон заморозил меня, закинул на гору, где всегда холодно. И если бы не вы... - Надо спешить, - сказал Витя. В это время пять теней метнулось от ворот Дворца. Вдруг язык Белого пламени охватил одну тень, и тотчас Витя услышал крик Лайце. Что кричала девочка, разобрать было невозможно, но это была без сомнения она. Витя с Гиппопотамом подошли ближе, зверь испустил фырк, и четыре тени шарахнулись от Белого огня. - Стой, - закричал Витя. - Это же мои друзья, а вон и Пиратка на руках у Ате. - Вот как, - удивился Гиппопотам. - Ты пришел сюда не один? - Один, но мои друзья, как видно, не захотели оставить меня. - Хорошо, - улыбнулся Гиппопотам, - мы будем дружить. - Ребята, не бойтесь его, - сказал нам всем Витя. - Это мой друг - Крылатый Гиппопотам, советник Дракона. Он нам поможет найти то, что мы ищем. И эта Река поможет. Знакомьтесь: Большая Белая Река. Ну что вы испугались? Подойдите. Вон Пиратка же не боится... - Мы не испугались, - сказала Хайди, к которой первой вернулся дар речи. - Просто один из языков Белого пламени похитил Лайце... Никто не заметил, как Белая Река вдруг раздвоилась. Один ее приток остался защищать нас от жары, а другой ринулся на золотой холм, где гремела музыка. Похоже, там был праздник... Г л а в а7 Мы встречаемся с Драконом и узнаем, где Лайце - Смотрите, - вдруг закричал Витя, показывая на долину, по которой мы только что шли, - это же географическая карта! Действительно, долина, в которой стоял Дворец Дракона, была теперь похожа на географическую карту, по которой Витя изучает моря и континенты в школе, только колоссальных размеров. То здесь, то там горели костры, дымились пороховые озера, текли огненные реки. Кое-где прямо на земле были норы, похожие на ту, через которую мы попали сюда. Они были задернуты цветными занавесями: синими, желтыми, красными и даже серебряными. Ребята остановились и конечно же подумали о том, что какой-то из этих кругов-колодцев приведет их домой. Но о возвращении пока рано было думать. И я так понял, что за каждым колодцем был свой мир, и больше чем уверен - в каждом из этих миров нуждались в Мире... Я стал обнюхивать колодцы, чтобы найти тот, что приведет нас домой. Но вдруг откуда ни возьмись послышался оглушительный гул, налетел вихрь и погасил огонь пожарищ. На секунду погасли и разом вновь вспыхнули все звезды в небе. Над поляной словно стрела гигантского подъемного крана показалась остромордая и горбоносая голова Дракона. Дракон разинул огненную пасть, из нее немедленно выскочил пылающий жираф и помчался навстречу ребятам. Да, да, пылающий жираф! Он фосфоресцировал и горел. - Не бойтесь, ребята, - проговорил мой хозяин Витя, заслонив собою девочек. Даже в такую страшную минуту мой хозяин не утратил галантности, а я - способности оценить ее. Уроки Пал Палыча не прошли даром - Витя растет джентльменом. А жираф вдруг исчез. Раздался громогласный хохот Дракона. Видимо, другие советники ему доложили, что идут враги, а он увидел всего лишь детей и собаку. Он смеялся и брызгал огненной слюной, попадая ею на географическую карту. И на карте, где еще не горело, вспыхивали новые костры на месте гор, равнин, городов, лесов. На мне поднялась шерсть от возмущения. Вот так от старческого брызганья слюной начинаются кое-где войны. - А ну-ка, теперь посмотрим, доберусь я сегодня до вас, сожгу или нет, - и с этими словами Аштар-и-Калона взял из-за спины гигантскую ромашку и стал обрывать на ней лепестки: сожгу, не сожгу, сожгу, не сожгу, - произносил он громовым голосом и вдруг расхохотался. - Шучу, чужестранцы. - Да, - придя в себя и посерьезнев, заговорил он снова, но уже тоном любезного собеседника, - будьте моими гостями, посмотрите, сколь Богата моя земля и как счастлив мой народ. Могу вам сообщить, что ваша приятельница Лайце выходит сегодня замуж за моего сына Дракошу, она не желает возвращаться в ту страну, откуда вы прибыли. Она изъявила желание стать невозвращенкой и сегодня намерена сама заявить об этом за свадебным столом. Вы тоже можете быть свидетелями этого. - Пир по протоколу начнется через... - тут Дракон посмотрел на часы, висевшие на его левом крыле. - ... Впрочем, он уже начался. милости просим и вас к столу, сочтем за честь, - Дракон огненным крылом, не тем, на котором висели часы, а другим, сделал пригласительный жест, но при этом опалил ресницы и брови Вити, хотя и не очень сильно. Витя решил проверить: почему Дракон не сжигает их, может быть, у него не хватает сил? Достал из кармана гвоздь и бросил в ту часть карты, где пылали костры. В ту же секунду гвоздь расплавился и кусочки металла, брызнувшие как шрапнель, попали Вите на рукав и прожгли его. Витя встряхнул рукой. Девочки взвизгнули. Приток Белой Реки тотчас же побрызгал нас холодной водой. Дракон захохотал: - Оставайтесь у меня во владениях, чужестранцы, и я научу вас этим нехитрым фокусам. Будьте благоразумны, как ваша подруга. Она ведь наконец обрела свободу, ведь скоро того мира, откуда вы прибыли, не будет, я сожгу его, и вы тоже превратитесь в ничто, превратитесь в пустоту. И весь мир превратится в ничто, все живое... - А что вы тогда будете делать? - наивно спросила Три Лепестка Черной Розы. - О, я буду владыкой мира, - немедленно ответил Дракон. - Пустынного мира? - уточнил Витя. - Мир не может быть пустынным, - заявил Дракон, - он может быть потусторонним. - А вы всерьез надеетесь уцелеть? - спросил Витя, и по его виду было видно, что он не знает, на "ты" говорить с Драконом или на "вы". Дракон задумался: - Поэтому я и не делаю этого сейчас, - снова захохотал Дракон. - Сейчас я просто репетирую. - А вас заколдовали? - тихо спросила Три Лепестка Черной Розы. - Почему вы так противоречивы? - Никто меня не заколдовал, - проревел Дракон, - я не люблю об этом рассказывать. - Расскажите, - попросила изящная Хайди, и в ее тоне было столько нетерпения, что Дракон вынужден был сдаться. - Много лет назад нас было два брата, - начал он свой рассказ. - И любили мы одну женщину. И эта женщина была красива, как все женщины, и она не отвечала "да" ни одному, ни другому. И тогда один брат собрал войско и пошел войной на другого брата, так и воюем до сих пор. - Из-за женщины? - спросила Три Лепестка Черной Розы. Все рассмеялись, а Дракон обиделся. - Тогда горный дух тоже смеялся и превратил нас двоих в одного Дракона, вот мы теперь и боремся между собой. - Что ж, это мудрое решение со стороны горного духа, - сказала Хайди, - а расколдовать вас нельзя? - А зачем? Мне приятно быть двуединым, я чувствую, как иногда во мне рождается что-то доброе. Вот, например, я мог бы вас давно уничтожить, а я щажу вас. В это время по полю снова пронесся пылающий жираф. - Почему у вас жираф горит? - спросила Три Лепестка Черной Розы. - Он символизирует мое могущество, - самодовольно заявил Дракон. Вдали послышался барабанный бой, звуки литавр и кларнета. Мы обернулись. - Там свадьба моего сына, - объявил Дракон, - пойдемте, вы уже приглашены и можете воочию убедиться, что ваша приятельница осталась здесь добровольно. Я появлюсь там позже, чтобы не распугать гостей, - добавил он самодовольно. - Отдайте нам Лайце, - тихо, но решительно потребовал Витя. Дракон его не слышал, он был слишком занят собой и своими мыслями. - А кроме Лайце вы отдадите нам украденный вами Мир, - это снова твердо и властно сказал мой хозяин. - Так вот вы для чего здесь! - усмехнулся Дракон и подбросил что-то в воздух. И это что-то упало огненными звездами на землю. Ате бросился было собирать эти звезды, но Витя вовремя схватил его за руку. - Сгоришь! Дракон захохотал. - Это были семена Мира, - издевательски ухмыляясь заявил он. - Семена с похищенного мною дерева... Что же вы их не собираете?.. Я видел, как ребята побелели от гнева. И вдруг, не помня себя, я вырвался из рук хозяина и помчался к Дракону. В одну секунду я взобрался по его опущенному до самой земли крылу, вскочил ему на спину и прорычал в самое ухо: - Смотри у меня!.. В тот момент я не ожидал, что эффект превзойдет все ожидания. Всесильный Дракон, сжигавший страны и континенты, был, оказывается, очень пуглив. От неожиданности он взял да и... упал в обморок! Представляете себе эту невероятную картину?! Я, вспоминая это, уже, честно говоря, не представляю... Что тут началось? Хайди достала лекарственные капли, Гурбахш предпринял что-то йоговское, попытавшись скрестить Дракону на груди лапы. Крылатый Гиппопотам стал делать ему искусственное дыхание, Витя массаж сердца, а я тянул его за хвост и лаял. Жаль, с нами не было Лайце, она бы сделала ему точечный массаж. Беда с этими Драконами! А когда ему стало лучше и он распахнул створки своих глаз, мы оставили его на попечение советника и поспешили туда, где был праздник и где ждала нас - своих освободителей - бедная наша Лайце! Я, правда, возвратился еще разок к Дракону, посмотреть, как он себя чувствует, но не только из сострадания к нему, - помните, Белая Река предупреждала, что если Дракон умрет, сработает механизм войны, разразится побоище. Нам это совершенно было не нужно. Дракон оказался невредимым. Он уже окончательно пришел в себя, но, приняв меня за иностранного корреспондента, немедленно предложил мне сотрудничество, обещав устроить меня пресс-атташе при нем, при Драконе. Я, конечно, в ужасе отказался и поспешил за своими друзьями вызволять нашу лимонную девочку. Г л а в а8 Дракоша прячет Ате в холодильнике Надо вам сказать, что когда-то на даче я был на свадьбе своей соседки Ватутьки, она выходила замуж за соседского Тобика. Но любила дворового Трезора. Однако Тобик был престижней, его хозяин был заведующим дамской парикмахерской... И из этой свадьбы, помнится, ничего, кроме грызни, не получилось. Жениться надо по любви - это я усвоил точно и тоже толкую своему хозяину Вите. Все это я рассказываю для того, чтобы вы поняли, с каким предубеждением я отправился на свадьбу к нашей подруге Лайце. Свадьба была в самом разгаре, вино лилось рекой, а вот жених мне показался неумным, хотя, может быть, я и был необъективен. Лайце таинственно улыбалась. А когда немного смолкли клавесины и барабаны, до меня донесся такой разговор: - Что бы ты хотела, дорогая, - спрашивал Дракоша, - чтобы ты хотела, дорогая, чтобы я подарил тебе на нашу свадьбу? Лайце была умная девочка, она не стала капризничать и кричать, как это делали другие, глупые девчонки из неинтересных сказок, что не желают выходить замуж и поэтому ничего не хотят. В ней текла восточная кровь, а потому она была наделена восточной мудростью. Она на минутку зажмурилась, подумала и сказала: - Дорогой жених, подари-ка мне в память об этом счастливом для нас с тобой дне Дерево Мира, которое твой папа Дракон зачем-то похитил у людей. Невестам отказывать не принято вообще, а в особенности в сказках: ведь даже и в обыкновенной жизни им дарили и цветы, и дворцы, и лошадей, и даже реки... И Дракоше ничего не оставалось, как пообещать Лайце сделать то, о чем она просит, да в сущности он, наверное, мало видел проку в Дереве Мира, которое приволок для чего-то в их огненный мир отец. Лучше бы папочка притащил парочку дисплеев... И Дракоша обещал невесте Дерево Мира. Но выполнить обещание и в огненном мире оказалось много сложнее, чем дать его. Не нужно думать, что если ты сын Огненного Дракона, то все можешь. К тому же у Дракоши с Аштар-и-Калоном отношения отнюдь не были вполне хорошими. Проблема отцов и детей живет повсеместно! Например, Дракоша созвал гостей, а отца просил посидеть в своей комнате, не портить компанию... Может, он почему-то считал, что отец перепугает собравшихся своим видом или чего-нибудь не то скажет, выразится как-нибудь не по парламентски, а по-простому, по драконьи, да и музыку, которая наполняла Дворец Дракоши, отец совершенно не выносил... И старый Дракон, огромный Аштар-и-Калона, не в шутку обиделся, а попробуй у обиженного отца выпросить Дерево Мира. Уже, как говорится в сказках, трижды заржал конь, трижды плеснула в реке рыба хвостом, а во Дворце Дракоши все еще продолжалось веселье. Судя по тому, что я еще ни разу не обжег себе хвост и нос, Дракоша, в отличие от его отца, не очень любил огненные забавы. Поэтому здесь было сравнительно безопасно: можно было не получить в лоб шаровой молнией, можно было обойтись без смерча, и электрические разряды, и напалмовые озера не угрожали ежеминутно тем, кто приходил сюда в гости. Но во Дворце сына было нечто не менее экстравагантное, чем огненные забавы Аштар-и-Калона. С золотого холма прямо во двор Дворца низвергался ручей. Это был сын Большой Белой Реки. За два дня до свадьбы, как нам рассказали слуги, Дракоша отправил тысячу человек к истоку этого ручья, чтобы они давили в него виноград со склонов гор. Таким образом во двор в буквальном смысле лилось вино. Стоит ли говорить, что в считанные минуты гости Дракоши упились. Упился и сам жених, не сводя восторженных глаз со своей избранницы. И вдруг он увидел сидящего напротив него Ате. Как любой ребенок, он немедленно схватил его рукой, решив, как и я сегодня утром, что тот сделан из шоколада, и постарался отправить его тотчас же себе в рот. - Подожди, - крикнула ему Лайце, - шоколад вреден на ночь, милый Дракоша! Желание невесты было удовлетворено. Но Дракоша не отпустил Ате совсем, а только спрятал его в холодильник, чтобы тот не растаял к утру, когда уже можно будет им полакомиться. Вот до чего доводит разгульный образ жизни и вседозволенность! Хорошенькое же получилось путешествие в Огненный мир: мы потеряли теперь еще и Ате. Но, как нас учат мемуары военачальников - каждую ситуацию надо использовать себе на пользу, а врагам во вред. И мы решили больше пока ничего не предпринимать, остановиться и подумать. А что нам еще оставалось делать? - Все будет хорошо, - сказал вдруг Гурбахш. И действительно, вскоре стало все почти хорошо. Дракоша захрапел. Он забыл про свою невесту, и Лайце оказалась среди нас. Хайди и Три Лепестка Черной Розы, Витя, Гурбахш и я, конечно, горячо приветствовали Лайце. Крылатый Гиппопотам, приглашенный на свадьбу, но прибывший после того, как он уложил Аштар-и-Калона спать, витал над свадебным столом и вилял хвостом, как собачонка. Я выражал свою радость более солидно. Когда первая радость встречи с Лайце прошла, мы все стали думать, как вызволить Ате из исполинского холодильника. О Дереве Мира мы временно не думали. Г л а в а9 Шоколадный мальчик исчезает, а ко Дворцу Дракона подходят люди На черном небе стали появляться белые заплаты. На Огненную страну опускалось утро. Витя и Гурбахш все еще рассуждали о том, каким образом можно выручить из исполинского холодильника Ате. Сама ситуация была столь необычна даже для сказки, что ребята никак не могли придумать, что же такое предпринять. Судя по шуму, который доносился из холодильника, Ате там было не скучно. А мы, слыша этот шум, переживали. Ведь этот шум мог означать что угодно: и борьбу Ате с неведомыми силами, и его призывы о помощи, и грохот посуды со снедью, обыкновенно стоящей в холодильнике, а теперь падающей на нашего друга. В сотый раз оглядывая холодильник, мои друзья и я, а также повсюду теперь сопровождавший нас Крылатый Гиппопотам обнаружили странное свечение, пробивающееся из щели. "Неужели там свет? - подумали мы, - но отчего? Может быть, неплотноприкрыта дверь? " К сожалению, дверца была пригнана плотно. Но свет действительно был. Это был огонь десятков глаз, которые одновременно смотрели на Ате. Но узнали мы об этом, конечно, позже, а в то время мне показалось, что из холодильника сильно пахнет "человечьим духом". Кто же там? Там, может быть, много ребят, не только Ате... И я не к месту вспомнил какую-то глупую сказку про великанов-людоедов. Но потом вспомнил и нечто забавное: мы с Витей у нас дома тоже однажды забрались в холодильник - решили закалить здоровье. Кончилось это тем, что мы чуть не превратились в пингвинов, а потом две недели валялись в постели, изображая больных: чихали, кхекали, чем извели маму Машу вконец. Я отвлекся, вспоминая дом. Увы... Позже Ате рассказал нам о своих злоключениях. - Ты кто? - спросили у него сразу много голосов в темноте холодильника, когда он войдя, начал выполнять гимнастические упражнения, чтобы согреться. Ате перестал делать гимнастику. Перестал греметь посудой, и шум, так напугавший нас сперва, стих. - Кто вы? - спросил Ате в свою очередь. - Дети, - ответили дети, - нас посадил сюда Дракоша, чтобы мы не мешали работать нашим родителям. - А где ваши родители? - А наши родители на вершине горы давят виноград для него. Они его специально обрабатывают, и винный ручей падает во двор Дракоши. Он - пьяница, - пояснили дети. - А как попасть на вершину горы? - спросил Ате, в голове которого вдруг родилась остроумная идея. - Очень просто, надо только дотянуться до кнопки наверху, это ведь холодильный лифт, но мы все маленького роста... - Так встанем же друг на друга, - сказал Ате, удивившись, что до него никто этого не придумал. Ребята встали друг на друга и нажали кнопку. Холодильник в самом деле превратился в лифт, и кабина поехала вверх, на гору. Каково же было удивление взрослых, давивших там виноград, когда кто-то из них вдруг увидел одиноко стоящий на горе громадный холодильник. Он позвал других, все вместе они открыли дверцу, и тотчас же Ате вышел из него, а за ним как горох посыпались детишки. Родители, обалдевшие от счастья, кинулись обнимать своих детей. Только потом они вспомнили про Ате, который как настоящий герой одиноко стоял в стороне. - Кто ты? Откуда? - спрашивали они Ате. - Шоколадный мальчик, - кричали дети, которые только теперь разглядели Ате как следует. - И вовсе я не шоколадный, я - коричневый, меня зовут Ате, а вот вы почему потворствуете пьянству? Пьянство и революция несовместимы, - произнес он фразу, которую где-то услышал. Родители не успели ничего ответить. - Он нас спас, - кричали дети. - Он, наверное, Бог, - решили взрослые. - Я не Бог, - сказал Ате, - но я пришел сюда, чтобы найти Мир. Вы, если захотите, можете помочь мне в этом. - Конечно, мы хотим, мы поможем тебе найти Мир, - сказали взрослые, - только как? - Прежде всего бросьте давить виноград и пить эту пьяную воду, а уж потом пойдем добывать Дерево Мира. Мир ведь нужен всем, и вам, правда? - Да-да, Мир нужен всем! И они пошли, люди - много-много людей ко Дворцу Аштар-и-Калона, потому что Мир и правда нужны всем. Они еще не знали, как они будут добывать Мир, но знали, что самое главное сегодня - это найти его и не позволить Аштар-и-Калону распорядиться им. Они пришли в долину, из которой начиналась дорога ко Дворцу Аштар-и-Калона. Но только они вступили на эту дорогу, как она стала под ними гореть. Люди стали выскакивать на обочину, но и там было горячо, каждый шаг давался с трудом, а стоило повернуть от Дворца, как немедленно их обдавал прохладный ветерок. Наконец настал миг, когда двигаться вперед стало просто невозможно. Люди остановились. Но Ате просил, умолял, настаивал, требовал идти вперед... Наконец и сам он, сделав еще шаг, обжигаемый огненным горячим ветром, остановился и громко прокричал: "Я не знаю, кто помогает тебе, Дракон Аштар-и-Калона, для чего и зачем он дает тебе такую силу. Ведь эта сила несправедлива. Мы не хотим войны, а она не пускает нас к тебе, чтобы мы забрали у тебя Мир, который принадлежит нам. Но знай, это нечестная борьба". И вот тут-то мы услышали голос Ате, выскочили из Дворца Дракоши и увидели двигающихся навстречу множество людей. Конечно, мы присоединились к ним. И вдруг - странное дело, идти стало легче. Но не потому, что Дракон вдруг подобрел, и не потому, конечно, что мы тоже присоединились к толпе. Откуда ни возьмись, на всепожирающий огонь полилась вода. Это Большая Белая Река пришла на помощь людям. Стало чуть свежее. А когда становится свежее, легче идти на справедливое дело. Впереди уже блестел, переливаясь огнями, Дворец Дракона. И сам Дракон тут как тут вылез из Дворца и уселся перед толпой на задние лапы, как кот. - Вот уж не думал, что слуги моего сына Дракоши отважатся прийти ко мне, - ухмылялся огненный "кот", почесывая задней лапой за ухом. - А мы все же пришли, и пришли не для того, чтобы украсть у тебя Мир, но чтобы забрать свое, - произнес Ате, - отдай нам Дерево Мира. - Чтобы забрать свое, - повторили люди, - отдай нам Дерево. - Чтобы забрать свое, - пропели птицы. - Чтобы забрать свое, - шумели деревья. Дракон не шевелился и ничего больше не говорил. Я решил, что он или загипнотизирован нами всеми, или прикидывается глухим. Дракон смотрел в одну точку и не шевелился. Вид его был удивленным... Вы думаете - отчего это он так удивился? Да меня увидел! Меня, обычного фокса-крысолова... Но он не посмел нападать на людей при мне, как он думал - иностранце, да еще умеющем писать... Я ведь для него был иностранным корреспондентом. Поэтому при мне он хотел выглядеть порядочным. Он не мог даже подавлять при мне восстание своих подданных... К тому же я уже однажды довел его до обморока. Он меня боялся! Не дожидаясь, пока Дракон опомнится, Ате кинулся к Дворцу. Мы же остались перед входом. Надо было продолжать усыплять бдительность этого дракона. Но стояли мы недолго. Ате показал нам пример героизма - и мы все вместе ринулись за ним... Г л а в а10 Ате в покоях Аштар-и-Калона Дракону, как я уже справедливо заметил, совершенно не улыбалось подавлять восстание своих подданных при иностранцах, хотя сделать это он мог без труда. Поэтому он вынужден был прибегнуть к хитрости. В то время, когда восставшие люди собрались было пройти во Дворец Аштар-и-Калона, навстречу им из Дворца вышли их дети и бросились каждый к своей маме или своему отцу. Люди, естественно, остановились в недоумении. Ведь их дети, спасенные Ате, находились при них, и с ними вместе они спускались с Золотого холма... Вдруг одна из девочек, выскочивших из Дворца, уронила голову. Да, да, она уронила голову, и под ней, человеческой детской головкой, оказалась голова страшной ящерицы. Тогда и другие выбежавшие из Дворца мнимые дети поснимали свои головы-маски... Кошмарная картина! Это были ящерицы и змеи! Они бросились на людей, я бросился на них - а в это время Ате пробирался по покоям Дракона. Там какие-то крылатые существа начали было выталкивать людей из Дворца. Но Ате уже пробежал большую часть комнат. И вдруг в проеме дверей он увидел... свою маму! Конечно, если бы Ате видел, как только что перед Дворцом дети превращаются на глазах родителей в отвратительных ящериц, он засомневался бы: мама ли это? Но Ате не видел превращений, хотя все-таки подумал, что из далекой Африки его мама не успела бы доехать сюда, даже если бы ей хватило денег купить билет на пароход или самолет. Но тотчас же другая мысль перебила эту: а вдруг он в Африке, разве не может быть эта Огненная страна именно там? Тогда и мама близко. Но снова сомнения остановили его: почему же тогда Дракоша принял его за шоколадного: ведь если это Африка, значит ему был бы неудивителен коричневый мальчик. Но разве логика может взять верх над эмоциями, когда маленький человек видит перед собой самого дорогого на свете человека? И Ате, конечно же, бросился к маме. Я очень хорошо понимаю Ате. Я сам очень люблю свою маму - собаку. Иногда мы с моим хозяином Витей ходим ее навестить, но чаще я пишу ей письма. Жаль только, она не умеет читать... ... Странно, Ате бежал к своей маме, а она не приближалась ни на шаг, он побежал снова, и вдруг остановился. Мамы не было, не было Дворца, а находился он в поле, окруженном стеной, и за ним захлопнулись огненные ворота. Ате повернулся к воротам, они обдавались красным и белым огнем, но были холодны, как скала. Ате горько заплакал, уж к больно унизительному трюку прибег Аштар-и-Калона: показал маму, а потом обманул, выставил из Дворца. Ворота исчезли. Но герои долго не плачут. Ате немного отдохнул и теперь тщетно пытался найти ворота в неприступной стене. Он искал какой-нибудь выступ, за который можно было бы ухватиться, лазейку, кустик, но нет - стена была голой и кладкой, даже признака ворот не было видно. Тогда Ате решил обежать стену вокруг. Он помчался, но вдруг понял, что не сможет этого сделать - сколько хватало глаз, до горизонта высилась безжалостная стена. Он снова побежал, споткнулся, упал, вставать не хотелось, он угомонился и уснул. И почудилось ему, как его гладит по волосам настоящая мама и тихо напевает песенку: "Не добежишь ли, мой сынок, до врат Дворца Дракона? Пусть этот путь длиной в сто лет, но ты попробуй, мой ребенок... " Ате открыл глаза, вскочил, по звездам определил, что спал не очень долго. Надо было спешить, он встал и отправился в путь. И вдруг его понесла Белая Река, понесла так быстро, что вскоре он снова оказался перед вратами Дворца Аштар-и-Калона. Снова помогла Большая Белая Река! Наверное потому, что ее сына уберегли от пьянства, перестали давить виноград в его чистые воды. Ате вошел в ворота и увидел, что все люди, которых он привел, их дети, все, кто был на залитой огнем площади, что-то скандируют. Дракон продолжал сидеть перед Дворцом и улыбаться. чего-то он выжидал. Ате не стал терять времени, вновь вбежал во Дворец и принялся искать там Дерево Мира. Теперь уже он не поддавался на провокации. Он побывал уже во многих комнатах и пока ничего не нашел. Но вот он снова вбежал в ту, где так подло обманул его Дракон, показав "маму". И вдруг увидел волшебное сияние... В золотом ведре с горящими на его стенках драгоценными камнями, озаряя таинственным светом Дворец и залу, не стояло, а парило в ореоле радуг и сияний деревце. Ате сделал несколько шагов, деревце засветилось ярче. Ате сделал еще шаг, и под гонами захрустели бриллианты. Ате удивился, он никогда не видел бриллиантов и решил, что наступил на простое битое стекло. Он стал отряхивать от бриллиантов башмаки, изумруды ослепили его. Ате сделал еще шаг к деревцу, и словно все сокровища мира посыпались на него. Пошел золотой дождь. Золотые монеты больно хлестали Ате. Алмазы, сапфиры, сердолики, гранаты щелкали по полу, как град. Рубины, аквамарины, аметисты летели со всех сторон, поражая воображение. Но Ате они удивляли лишь необычным цветом и сверканием - ведь он не знал им цены. Ате сделал еще один шаг, хотел дотронуться до дерева, но не смог сдвинуть его с места: ствол оказался из серебра, платиновые нити поддерживали золотые листья. Страшный гром заставил Ате вздрогнуть. В сиянии он увидел искаженное гримасой лицо своей мамы. Она шептала: "Это не настоящее дерево". "Конечно, не настоящее, - согласился с ней Ате, - это дерево сделано дя того, чтобы кто-то на него позарился, а мне никакого, даже такого красивого, кроме Дерева Мира, не нужно". Ате подошел к драгоценному дереву. "Ты красивое, но не нужно мне тебя, лучше покажи мне, где растет настоящее Дерево Мира". И произошло еще одно чудо. Своды роскошных покоев исчезли, и Ате увидел скромную комнату, где в кадках росли обычные деревья. Все одинаковые. Их было одиннадцать штук. Теперь надо выбрать из них одно и посадить его семена везде, чтобы они привились и разбросали бы идеи Мира по белу свету. Ате ошибиться было нельзя... Г л а в а11 Ате находит Дерево Мира. Дракон подает в отставку. Витя превращается в статую, и мы покидаем Огненную страну В то время, когда Ате уже проник во Дворец, чтобы забрать Дерево Мира, Витя, Хайди, Три Лепестка Черной Розы, Лайце и Гурбахш вместе с народом решили последовать за ним. Я лаем возвестил, что пойду во Дворец один. Я не боюсь опасности, да в конце концов у меня нюх, и только я смогу действовать по обстоятельствам. А Лайце говорила, что вообще никому никуда не надо ходить, что Ате и сам сориентируется в обстановке. Хайди в это время подняла голову и увидела яркую, летящую по небосводу звезду. "Космический корабль, - закричала она, - смотрите, это добрый знак! " - Научно-технический прогресс - всегда добрый знак, - назидательно гавкнул я, - лишь бы только он служил Миру. - Я пойду с вами, - сказал мне Крылатый Гиппопотам. Я согласился, потому что это было разумно. Во-первых, я все же в чужом Дворце, и сопровождать меня должен местный, а во-вторых, я опять обжег лапы. Я взобрался на спину Гиппопотама, и мы полетели во Дворец. - А мы?! - закричали ребята, но Гиппопотам уже поднялся в воздух. Сделав круг, мы подлетели ко Дворцу Дракона. С высоты гиппопотамьего полета мне было хорошо видно, что обстановка перед Дворцом очень взрывоопасна. Дракон мог каждую минуту спалить людей. И только наше появление в воздухе над его головой остановило его. Не знаю уж, что подумал Дракон, увидев меня верхом на своем советнике, только он вдруг закатил глаза и стал валиться в очередной обморок... А может это был инфаркт?.. Витя первым понял, что происходит. Он ведь тоже знал тайну Дракона. После его смерти может начаться большая война... Поэтому он не стал ставить диагноз Дракону, а бросился во Дворец, опережая тех, кто тоже хотел туда войти. Он старался успеть добежать до того, как Дракон испустит дух. Витя пробегал одну комнату за другой и боялся, что не успеет... Вдруг какой-то белый поток (снова спасительная Река! ) подхватил его... Вот он уже движется вдвое быстрее, вот достиг покоев Дракона. Перед ним огромный торс высоковольтной Змеи, которая соединяет жизнь Дракона и Мир на Земле... В случае его смерти она даст сигнал начать войну! Витя, мой замечательный хозяин и скромный человек, уже искал что-нибудь такое, чем перерезать Змею. Не нашел - и тогда вырвал ее жало. Сноп искр свидетельствовал о том, что дело сделано великолепно. Войны не будет! Никогда! В ту же секунду Дракон ожил и встал на четыре лапы, а Дворец засиял всеми огнями радуги. Он словно бы воспарил над землей, а змееголовые и ящерицеголовые дети превратились в нормальных детей. Дракон окончательно пришел в себя и спокойным голосом заявил, что мы поступаем неправильно и что в Огненной стране действуют свои законы, а потом достал из-под крыла какую-то серую папку с бумагами и раскрыл ее. - Ну хорошо, я подаю в отставку, - важно заявил он, - но только прошу оставить мне персональное озеро для купания. Мне необходимо принимать водные процедуры. И тотчас же у ворот Дворца появилось озеро. Тысячи птиц слетелись откуда-то, люди запели песни и стали вдруг нарядными и красивыми. - А за мое здоровье не беспокойтесь, - сказал Дракон, - я подвержен обморокам. Но за его здоровье никто особенно и не беспокоился. Я волновался о том, куда делся мой хозяин Витя. А Витя окаменел. Он стоял как памятник самому себе в покоях отставного Дракона. Это увидел я, влетев туда на Крылатом Гиппопотаме, это увидели ворвавшиеся во Дворец после отставки Дракона люди. Тщетно пытались ребята привести Витю в чувство. Витя был недвижим. Он стал бронзовым, и так и застыл с высоковольтной змеей в руках. Девочки заплакали. Один только я был спокоен, потому что знал, что на свете справедливость всегда торжествует, пусть и не так быстро, как хотелось бы. Умом я понимал это, но подумал о маме Маше. А еще я подумал, что давно нет Ате. Может быть, с его приходом Витя оживет? В неравной борьбе, как сказали бы по телевизору, мы потеряли двоих наших лучших людей. Ате в это время находился, как потом стало известно, в комнате, где росло одиннадцать деревьев, и никак не мог определить, какое же дерево несет Семена Мира. И вдруг он увидел, что только у одного дерева ровный ствол. Только на одном дереве птицы свили гнездо, и только одно дерево пахло деревом, самым лучшим деревом! - Это оно, - прошептал Ате, - это оно! Он обнял деревце, прижал к себе. На этот раз никто не помешал Ате сделать это. Он медленно вышел из Дворца, взяв это дерево осторожно за ствол. Он увидел, что перед Дворцом стоят ребята, я, Крылатый Гиппопотам и очень много красивых людей. Стена, опоясывающая Дворец Дракона, исчезла. Не сразу Ате заметил, что среди нас нет Вити. Тем временем Крылатый Гиппопотам ничего не нашел лучше, как завыть. Я его укусил за хвост: - Дело надо делать, Витю спасать, а не выть! Это пошло ему на пользу. Серый зверь ощетинился, крылья на нем выгнулись, тело залоснилось, Крылатый Гиппопотам разбежался, как самый настоящий самолет, и полетел куда-то в сторону Золотого холма... Он тринадцать раз едва не натыкался на скалы, он восемь раз переплывал реку, он разодрал в кровь ноги и крылья, но он нашел на выступе скалы какую-то черную смолу, откусил побольше кусок и полетел обратно через реки, леса и степи и вскоре вернулся. Едва только черная смола прикоснулась к окаменевшему Вите, как он, естественно, ожил (а я, собственно, в этом не сомневался), принялся обнимать своих друзей и, конечно, Гиппопотама. Он взобрался к нему на спину и крепко обнял его. - А теперь в путь, домой, - сказал Витя, - в городке нас, наверное, ждут, может уже родителям звонили. - Пойдем с нами, - предложил Гиппопотаму Витя. Но Крылатый зверь отказался. - Я останусь здесь, - заявил он, - и буду бороться за Мир, чтобы в Огненной стране не было войны. Но мы вас проводим. И мы пошли домой, а с нами рядом шли и дети, и взрослые, и Гиппопотам, и Большая Река, и все, кто радовался Миру. Повсюду цвели золотые цветы и пели волшебные птицы. Нас обнимали, а Дерево Мира мы держали все. По очереди. Мы шли домой, на Землю, чтобы посадить там Дерево Мира, чтобы оно разбросало свои Семена по всему свету. Но чтобы сделать это, надо сперва вернуться домой. - Ой, как нас теперь заругают! - сказала Три Лепестка Черной Розы. - Не заругают, - убежденно сказал Витя. - Заругают, - возразил Ате. - Нет, - молвила Лайце. - Конечно нет, - сказала Хайди, - ведь мы нашли Мир, а где есть Мир, там не бывает даже маленькой ссоры. Хорошо сказала Хайди. Она говорит мало, но хорошо. Перед нами стоял легкий, изящный прелестный жираф. Он больше не пылал. Он улыбался - и вдруг понесся и исчез в голубой дымке. Мы стояли на берегу Большой Белой Реки, и она ласково махала нам своими волнами. С ней рядом пенился и радовался жизни ее водяной сын. Вот и граница Огненной страны... ... У наших ног развернулась нора. Она была задрапирована красным бархатом. И мы все сразу поняли, что это и есть наш путь назад, на Землю. Я первый прыгнул в нору. Последнее, что я видел, покидая эту страну, - множество людей, которые махали нам вслед. Удивительно преобразился пейзаж: вместо напалмовых лужиц - серебром отливающие водоемы. Г л а в а12 Мы возвращаемся домой Через мгновение при ярчайшем свете утра мы вдруг увидели наш оздоровительный пансионат, раскинувшийся на зеленой живописной поляне. Мой хозяин на минуту даже зажмурился от удовольствия. Тут же мы услышали звук пионерского горна. От счастья, что мы наконец-то дома, у нас закружилась голова. Но что это?.. Пол под нами качается... Мы, оказывается, опять в лодке. А где нам еще быть - ведь мы, отчетливо помню, поехали смотреть на восход солнца и заснули. Заснули все вместе... Что в этом особенного? Ведь вчера после новоселья в городке мы утомились. Обещали друг другу, что встанем рано, и действительно вскочили с постели ни свет ни заря. Потом мы поехали в море, чтобы посмотреть восход солнца. Пригрелись и уснули. Так значит, все это был сон?! А вдруг - не совсем сон?.. Вон, Гурбахш почему-то не выглядит сонным. Улыбается уголками глаз и губ. Будто что-то знает... Уж он-то наверняка не спал. Свежий ветерок, донесший к нам звучание горна, заставил окончательно пробудиться Ате, Лайце и даже Хайди. Три Лепестка Черной Розы пробудилась последней. Распахнув глаза, засмеялась от радости. Поняла, что она дома. - Вот мы и вернулись к себе, - сказала она. И у Вити, и у меня после этих слов не осталось сомнений, что мы с друзьями точно посетили Огненную страну. Солнце стояло над водой уже довольно высоко. Витя и Гурбахш начали подгребать к берегу. Через короткое время они вошли в зону купания, подняли весла. Мы увидели, что в воде плещутся все ребята нашего отряда. Разглядев в лодке знакомых, они дружно поплыли к нам. Началось брызганье, веселье. Итак, все встало на свое место. Мы - дома. И часы Вити и Хайди вовсю тикали - будто никогда и не замирали. Они показывали семь утра. Вот с какой истории началось наше пребывание в оздоровительном пансионате. Отлично началось! Уже в первый день мы поняли на своем опыте: надо заботиться о том, чтобы всюду царил Мир. При этом нельзя расслабляться и надо помогать друг другу во всем. Тем временем небо уже до самого горизонта стало ярко-синим. Мы с нетерпением ждали, когда наша лодка доплывет до берега, ее нос ткнется в прибой ласкового моря. Чтобы скорее выскочить на берег. А я еще мечтал вволю повертеться вместе со своим хвостом! Это у меня вместо зарядки. Однако было одно важное дело, которое я не мог откладывать. Я должен был посмотреть, действительно ли существует большой камень и сидит ли возле него серая крыса. Или мне это привиделось? Можете себе представить мое изумление, когда я увидел: и камень такой есть, и самшитовый кустик возле него. И нора рядом. А главное, возле норы сидела Крыса... Точно такая. Вернее, очень похожая на ту. Эта Крыса и передала мне какую-то записочку... ... Тем временем мои друзья, конечно, мечтали о том, как бы поскорее рассказать о том, что с ними произошло, своим товарищам. Я слушал их рассказы и, старательно подгавкивая, тыкался носом в их разноцветные ноги. А деревья, которые шумели на берегу, казались мне похожими на Деревце Мира. Жизнь была прекрасна, как сочная сахарная кость. Э п и л о г Я уже сказал, что Крыса передала мне записку. Это было письмо от Крылатого Гиппопотама. Оказывается, всем народом его выбрали президентом. Он научился писать и сообщает, что сын подавшего в отставку Аштар-и-Калона, Дракоша, проснулся. Увидев, что нет ни Дворца, ни Лайце, задумал нам отомстить и пробирается к нам на Землю для того, чтобы натворить на ней каких-нибудь безобразий. Скорее всего, писал Гиппопотам, он приедет инкогнито. Мир он, конечно, похитить не в состоянии, но все же лучше бы сидел дома. А если явится - я буду за ним внимательно приглядывать. Ведь розыск преступников - мое настоящее призвание. Друзья предлагают мне даже поступить на службу в милицию. Писать я уже умею, так что там бы я пригодился. Не знаю только, берут там фоксов или придется гримироваться под овчарку? Интересно, а можно ли вообще приносить пользу, не загримировавшись?.. Но мало быть бдительным. Надо еще быть сильным и красивым физически, делать гимнастику и не думать о трудностях. Разве плохо быть выносливым и смеяться над трудностями? Все мечтают, чтобы не было войны. И не должно ее быть, а из всех тех, кто хочет ее, надо просто набить чучела и показывать, как экспонаты. И если мы все об этой опасности будем помнить постоянно, то когда у моего хозяина Вити Витухина появятся свои дети, они не будут знать смысла этого слова. Спросят его, что такое "война", а он достанет с полки толстый энциклопедический словарь, откроет его и, долго листая, не найдет там этого слова. Потому что о ней, войне, к тому времени все позабудут. ... Это говорю вам я, пес Пират. А сейчас прощаюсь. Надо помочь Вите готовить уроки, маме Маше - выстирать ползунки для Кости. А Пал Палычу - разложить газеты таким образом, чтобы он долго не искал, что там произошло на белом свете в этот день. До новых встреч, друзья!  * ИХ СОБАЧЬЯ ЖИЗНЬ *  (Приключенческая повесть о замечательном путешествии всем известного пса из Москвы по имени Пират через пять морей и семьстран, написанная им самим) Предисловие Здравствуйте, дорогие ребята! Я уверен, что вы меня отлично помните, хотя книги, несмотря на всеобщее ускорение, по-прежнему выходят так долго, что от однойдо другой проходит несколько лет. Но уверен, что вы меня не забыли. Я же единственная в своем роде собака-писатель. А то, что вы повзрослели за это время, это, может быть, даже и хорошо. А если забыли, то немедленно вспомните, иначе что же мне в таком случае делать? Ведь пока выходят книги, вы вырастаете, а взрослые детских книг почему-то читать не любят. Они думают, что в них все неправда. Но мы-то с вами знаем, что это не так. Мы знаем, чтои собаки умеют говорить и писать, мы знаем с вами много волшебного и уверены, что это-то и есть правда. Тем не менее представлюсь снова. Я - пес по имени Пират, как раз тот самый, который умеет писать, а это и хорошо и плохо. Хорошо в том смысле, что необычно, а плохо, потому что ко мне, во-первых, странно относятся в издательствах: ведь видят, что я принес рукопись, а не верят, что я ее написал; а во-вторых, все постоянно просят меня что-то написать, словно бы мое умение какое-то волшебное или я цирковая собака. Но ведь ни то ни другое. Я обыкновенный пес, единственное, что во мне сказочного, я всегда в повестях одного и того же возраста, а описываемые мною события - это мир глазамисобаки. Советую и вам иногда смотреть на мир собачьими глазами: может быть, это принесет вам счастье. В моих уже известных произведениях я описал дачу, которую Мама-Маша снимает на лето в деревне, - повесть называлась "Наши каникулы", наше с Витей - моим хозяином-семиклассником - путешествие в пансионат отдыха и то, как мы оттуда попали в волшебнуюстрану, - повесть "Пират в волшебной стране". И третью повесть про Витину влюбленность и про то, какк этому относились в школе учителя, - повесть "Записки из-под парты". Об учителях я еще буду писать обязательно, и скорее всего в сатирическом плане, потому что и нашему папе Пал Палычу, и нашей маме Маше, и мне, и Вите, и даже маленькому Витиному брату Костику, - словом, всем нам слишком тяжело даетсяВитина школа. ... Но не буду ворчать. Сразу перейду к делу. Прошлым летом в оздоровительном пансионате Витя познакомился с замечательными ребятами - с американкой Хайди, с китаянкой Лайце, с индийцем Гурбахшем, с негритенком Ате и даже с австралийкой Три Лепестка Черной Розы, - а вот совсем недавно Витя получил письмо как раз от австралийки, в котором онаписала много столь интересного, что я посоветовал Вите не раздумывая ехать к ней в гости; посмотреть на неведомый заграничный мир и, конечно же, показать себя. "Пиратыч, - закричал Витя, - а ты сам-то читал письмо Трех Лепестков Черной Розы? На-ка вот, прочти". Я не торопясь убрал со стола диссертацию Пал Палыча - Витиного папы (ее уже который раз возвращают для доработки, и он доверят мне пройтись по ней лапой мастера), развернул письмо и стал читать. С первых же строк я понял, что если Витя поедет в гости к Трем Лепесткам Черной Розы, то, конечно же, я поеду с ним. Одном ему там просто нечего делать. В письме было следующее: "Дорогие Витя и Пират! Мне очень нужна вашапомощь и ваш совет. Я с удовольствием вспоминаю, какв прошлом году мы все вместе сумели победить страшного дракона войны, а сегодня проблемы иные, реальные, но не менее важные. Я взяла на воспитание маленькую собачку Эвелинку и привезла ее домой, но мои родители категорически против того, чтобы этот очаровательный пес, вернее, эта очаровательная псинка жила у нас. У нас новая квартира - мы переехали из Австралии в Италию (папа здесь будет работать), - и в ней, в целой Италии, оказывается, нет места для нас с Эвелиной. Я говорю для нас, потому что мы теперь неразделимы. Мы подружились. А разве можно выбросить друга, который смотрит на тебя и верит? А тут еще объявили о собачьем конкурсе в очаровательном городе на побережье - Сенигаллии, и мы выезжаем туда с Эвочкой через месяц. Ведь если Эва заслужит какую-то награду, то, во-первых, она будет считаться участником общеевропейского собачьего Марша мира, а значит, полноправным членом общества, а во-вторых, наши родители не посмеют не пустить ее в дом, к тому же мы заработаем деньги. К сожалению, у нас деньги иположение решают очень многое. Гораздо больше, чем доверчивый мокрый нос и симпатия. Не дай вам Бог построить такое же общество. Я очень прошу вас приехать с Пиратом вместе, и мы, может быть, вместе с Пиратом (подчеркнуто Тремя Лепестками Черной Розы. - Пират) придумаем что-нибудь. Жить будем в Сенигаллии, на берегу моря в отеле "Масси" (здесь очаровательная хозяйка Элизабета, ик собакам относятся лучше, чем мои родители), Мой телефон... " И дальше был номер телефона нашей с Витей милой некогда австралийской, а теперь итальянской подружки. Я восторженно тявкнул и отдал Вите письмо, и Витя побежал показывать его маме Маше. Из конверта, в котором лежало письмо, выпал еще какой-то документ с огромным количеством печатей. Это было официальное приглашение Вите от Трех Лепестков Черной Розы посетить Итальянскую Республику. В момент чтения письма мне показалось, что где-то запели "Аве Мария". А когда ее поют, на мои собачьи глаза наворачиваются слезы. Я слушал ее мысленно, но восторженно и самозабвенно. А потом мы с Витей сидели в нашей комнате и прислушивались к разговору взрослых. Витя относительно к происходящему хладнокровно, а я с душевным трепетом. Не то чтобы я боялся, что мне придется остаться. Просто, не помню уж при каких обстоятельствах, но совсем еще щенком, я слышал, что нужны какие-то характеристики для поездки за границу. Где их берут - не знаю: то ли в комиссионном магазине, то ли еще где-то, и сколькоэто стоит. Сидя с Витей в комнате, я усек что-то похожее от Пал Палыча. А потом услышал вдруг голос мамы Маши, с пафосом произнесший: "Какое, милые, у нас тысячелетие на дворе? " Он успокоил меня. И оченьскоро, уже по мерному воркотанию голосов из кухни, мы с Витей начали понимать, что в Италию нас отпустят двоих. Только Пал Палычу мамой Машей было дано указание узнать, как это можно побыстрее сделать. В наше удивительное время это оказалось не так уж сложно. В особенности потому, что Мама-Маша и Пал Палыч в это время были как раз в отпуске и у них было много времени для того, чтобы заниматься нашими делами. Сперва Пал Палыч двое суток стоял в какой-то очереди, для того чтобы узнать, как можно отправить ребенка за границу, какие документы оформить, где икогда. Тщательно все записав, он по рассеянности забыл спросить про меня. - Вечно ты забываешь самое главное, - сказала Мама-Маша и, прицепив меня к поводку, пошла узнавать сама. Там, куда мы пришли, я держал себя так, словно я не обыкновенный фокс-крысолов, а стая разъяренныхволков, охраняющих царицу, а Мама-Маша выступала не как обыкновенная дама, а как Нике Самофракийская, вышедшая из Музея античности. Очередь расступилась, и через десять минут мы, уже узнав все, что нам было нужно, медленно и мирно шли по бульвару. На следующий день Пал Палыч отправился в другую очередь. Потом в третью, в четвертую, в пятую... Надо ли говорить, что по его стопам шли мы с мамой Машей и доделывали то, что он забыл или не успел. На полпути к путешествию Сначала мы, конечно, долго оформляли документы, а потом только стали собираться. Потому что глупо было бы поступать наоборот. Вдруг кто-то из нас не понравился бы чиновнику от выездного ведомства инас бы не пустили! Есть такая организация - Управление виз при Главной милиции города. Это управление находитсяпри милиции, я уверен, потому что именно милиция должна помогать гражданам обновленной России добиваться всего того, чего бы те ни захотели. В рамках закона, конечно. Туда-то и отправился Пал Палыч с тем, чтобы взять там анкету, потом ее заполнить, отнести назад и там уже на основании приглашения Трех Лепестков Черной Розы получить для Вити заграничный паспорт. Я был почему-то уверен, что паспорт Вите не дадут: сказались долгие разговоры мамы Маши с соседями, да и возраст Вити паспорта, даже в моем собачьемсознании, не предполагал. Ведь я знал - паспорт выдают в четырнадцать лет. А Вите только двенадцать. Но каково же было мое удивление, когда Витя все-таки получил паспорт, и в нем было написано, что он едет в Италию, правда, с оговоркой - "в сопровождении". Сопровождение это дядя Сережа, друг нашего папы, между прочим профессор географии, который как раз и собирался туда в командировку, и мы примкнули к нему. Не знаю, как дядя Сережа, а мы с Витей был очень рады. В каждом путешествии необходим свой Жак Паганель. Теперь осталось только немного - найти спрятанные где-то у мамы Маши мои документы, потому что вдругбез них потеряюсь за границей или меня остановят на таможне, как же тогда быть? Но все, как всегда, оказалось гораздо проще: к нам домой пришел ветеринарный врач, осмотрел меня, навсякий случай сделал какой-то укол, от которого я два дня хотелспать, а Мама-Маша озабоченно щупала мой нос. Потом он пришел опять, поставил в паспорт (у меня тоже есть паспорт, но постоянный и с рождения) печать, что я могу ехать куда угодно, получил, словно нечаянно, сто рублей и, самовольно выпив стоявшую наобеденном столе бутылку припасенной Пал Палычемводки, не спрятанной вовремя в холодильник, ушел, а мы с Витей принялись плясать от счастья и носиться по квартире. выражая свою радость не очень корректно, но зато очень бурно. "Надо же, - гавкали и кричали мы, - мы едем совершенно свободно в удивительную страну, в страну Ромула и Рема, Леонардо и Рафаэля, Венеции и Милана, Фельтринелли и Андреотти, комиссара Катаньи и Верди, Травиаты и Джульетты, Волонтери и Капулетти! " И уже с паспортами мы вместе с нашим папой пошлив кассу брать билеты. А на улице возле самой кассы встретили дядю Сережу, который вдруг, посмотрев на нас, сказал Пал Палычу: - Слушай, старик, а почему ты не хочешь наследника отправить теплоходом? Это же интересней. Я просто взвизгнул, Витя, по-моему, тоже, но молча, и от такой нашей реакции и папе, и дяде Сереже, и Вите, и мне стало совершенно ясно, что мы поплывем на теплоходе. Я не буду рассказывать о том, как покупали билет дяде Сереже, Вите и мне, что, кому и сколько мы за это дали, скажу только, что неделю мы проходили, пробегали по каким-то очередям, не находя себе места, даже были в Итальянском консульстве, где какой-то болван с именем Пелагалли (в переводе "куриный живодер") чуть было не отказал нам с Витей в визе, но на помощь пришел дядя Сережа. Он назвал синьора Пелагалли "папамолла", послечего тот покраснел и быстро-быстро подписал наши документы. Что ж, первый урок пошел на пользу. Мы узнали с Витей волшебные слова, с помощью которых можнобудет решать в Италии сложные проблемы. А здесь наконец проблемы кончились, и мы вздохнули, когда обнаружили себя в поезде, мчащемся в Одессу - оттуда отплывал наш корабль, - посмотрели друг на друга и рассмеялись. Нас даже не огорчило то, что, несмотря наназвание поезда - "Белаяакация", в нем невероятно воняли уборные в обеихсторонах вагона. Наше купе было посередине, и мыоткрыли окна. Дядя Сережа вышел поговорить с проводником насчет чая, а мы стали вспоминать, как нас провожали Мама-Маша, Пал Палыч и заметно уже подросший Витин младший брат Костя. - Будь осторожен, Витенька, - говорила Мама-Маша сквозь слезы. - Что ты, мать, учишь его, он взрослый мужчина, к тому же - "будь осторожен", "будь осторожен", - не насовсем же едет, в гости. Тут Мама-Маша совсем заплакала, но уже сквозь смех. - К тому же дети за границей взрослеют быстрее, - добавил подошедший к вагону дядя Сережа, - и Виктор, глядя на них, поучится кое-чему. У них есть чему поучиться. - Ты, Сереженька, ему всех денег не давай, - сказала Мама-Маша. - Ну уж нет, получил сполна тот час же по прибытии в порт: быть мужчиной надо учиться не постепенно. Я утвердительно гавкнул, а поезд дал прощальный гудок. Потом мы долго махали руками и хвостом и, наконец, уселись в купе. Весь следующий день мы смотрели в окно, где видели мычащих коров, пасущихся овец и кудахтающих кур. Мы покупали на украинских станциях сливы, инжир, кукурузу и дыни, а на редких остановках я бегал под кустики, и мы ехали дальше. Украина, когда мы проезжали ее, показалась мне удивительно красивой, мягкой и доброй, как лето на даче, а совсем не чужой страной. Пользуясь случаем, мы старались набраться впечатлений. В ночь накануне прибытия в Одессу мы почти не спали и все представляли себя на теплоходе. Отчасти это было потому, что в купе не горел свет. Вероятно, победившая демократия в лице Министерства путей сообщения считала, что народ, хотя бы даже ив моем лице, может продолжать находиться в темноте... А утром... Наш поезд уже приближался к Одессе, как вдругя увидел море. То есть, увидев его, я даже не понял, что это. Я же его никогда не видел из окна поезда, хотя в прошлом году и плавал по нему в лодке. Дядя Сережа решил нас немного просветить в географии. Эти взрослые все-таки удивительные люди. Нонадо отдать ему должное. слушать то, что он говорил, было полезно. На Черном море, оказывается, кроме нашей, стоят такие страны, как Румыния, Болгария, Турция. Площадь моря четыреста двадцать две тысячи квадратных километров, самая большая его глубина не превышает путь больше двух километров. Ничего себе! Попробуй донырни. На западе и северо-западе берега у моря низкие, на востоке и юге к морю вплотную подступают горы, островов у него мало. Водится в нем рыба под названием хамса, ставрида, скумбрия и шпрот. Когда она только появится в магазинах? Хотя я помню ее еще щенком - она была в банках. А тут неожиданно у самых рельсов появилась вода, да в таком количестве, что не было видно берегов, и дядя Сережа прервал свою лекцию. Честное слово, захотелось даже писать стихи, хотя для собаки моего размаха это уже совсем не лезет ни в какой ошейник. Я, позабыв все правила приличия, выбежал из нашего купе и громко залаял. - А билет у тебя есть, песик? - тотчас же спросил меня усатый дядя в железнодорожной форме, который как раз проходил по нашему вагону. Я уже заметил, что к писателям и собакам железнодорожные служащие почему-то непременно обращаются на "ты". Я немедленно закрыл пасть, спрятал язык и, перестав лаять, устремился в купе, но дядя пошел за мной. Мой хозяин Витя торжественно предъявил контролеру билет, и тот ушел разочарованный, снисходительно потрепав меня за ухом. Но вообще в нашем вагоне, видимо, любили собак, потому что на остановках было много желающих погулять со мной, и я этому не противился, понимая, что, может быть, когда человек куда-то едет, к тому же отдыхать, он становится добрее. Как бы то ни было, неожиданная проверка билета настроения мне неиспортила. Да и время пошло быстрее. Вскоре мы прикатили на вокзал, пахнущий, как все вокзалы на свете, железом и еще чем-то. Проводников вагона я не запомнил, хотя и приветливо с ними попрощался. Утром от волнения мы сразу же помчались в порт, где стало известно, что наш теплоход отплывает только в пять часов вечера, и поэтому решено было посмотретьОдессу. Жемчужина у моря Одессу иногда называют "Морской жемчужиной". Но я так мечтал о морском путешествии, что на Одессу сперва не смотрел, ведь она, хотя и жемчужина у моря, но все же доступней, чем Италия, и поэтому меня, я надеюсь, вы не очень осудите. Да и когда мы проезжали по городу в такси, она показалась мне грязной. Но дядя Сережа сказал, что это не город грязный, а окно в машине, через которое я пытался что-то увидеть. Поскольку дядя Сережа профессор географии, то ему сам Бог велел рассказать нам про Одессу то, что, быть может, и полезно знать, но для путешественника, ищущего только впечатлений не пригодится никогда. Но, может быть, моим читателям будет интересно узнать, что Одесса - это город свободный, хотя формально входящий в состав Украины, находится он наЧерном море, на Крымском полуострове, он к тому же важный центр машиностроения, химической, нефтеперерабатывающей и кондитерской, что очень важно для нас с Витей, промышленности. Многие зарубежные фирмы считают за честь иметь дело с одесскими предпринимателями. Но конфет в магазинах не было. Зато в городе мы насчитали четырнадцать университетов и институтов, шесть театров и множество музеев; в годы Второй мировой войны фашисты хотели его разрушить, но город оборонялся семьдесят три дня и победил. В центральной части Одессы, я это сам видел, действительно высится на холме волшебный мраморный ансамбль классических зданий с Потемкинской лестницей и памятником основателю Одессы Дюку Ришелье. Мы там сфотографировались все вместе на этой лестнице возле памятника Дюку. Потом эта фотография пришла нам домой в Москву по почте. А что мне понравилось в Одессе больше всего, так это то, что как раз из центральной ее части, с любой ступени Потемкинской лестницы и даже от памятника Дюку было видно море, причал и наш теплоход, на котором нам предстояло отправиться в путешествие. Буду справедлив, в Одессе очень много красивых женщин, повсюду звучитсмех, а улицы превращены в торговые ряды. На одной из таких улиц я увидел двух дам: постарше и помоложе. С ними на поводке очаровательная собачка, которую они называли Козеттой. "Итальянцы, - подумал я, - а вдругмы поплывемвместе? " Трап теплохода Как и обещал на вокзале дядя Сережа маме Маше, тотчас же по прибытии в порт Одесса он передал Вите деньги. Эти деньги назывались валютой. И были они совершенно не похожи на наши. То есть в общем-то такая же бумага - синяя, зеленая, но относились к ней почему-то лучше, чем к нашей. Я вспомнил, как мы ееполучали, и не получили бы, если бы не Мама-Маша. Она пошла к банковским чиновникам и убедила их, что обменять ребенку деньги на поездку - это не значит подорвать экономическое могущество государства. И валюту мы получили. Я вилял хвостом, потому что обаяние - это форма выражения щедрости. Когда мы выходили из банка, какой-то банковский работник проворчал: - Депутатам валюты не хватает, а тут собак возят. Я не успел его облаять, как меня увела Мама-Маша. ... Ну, это дело прошлое, асейчас мы уже были на полпути к путешествию. В порту пахло стеклом, бетоном, паспортами и контрабандой. Я прикинул, что, вероятно, мог бы работать даже итаможне. У меня ведь нюх-то какой! Не раскрывая чемодан, я скажу вам, сколько и чего тамлежит. А что деньги не пахнут - это ерунда. Еще как пахнут! И стыдно мне говорить, но пахнут вкусно. Таможенники работали халтурно. Это я сразу понял и, позабыв все правила приличия, стал носиться по огромному залу порта. Наши билеты и документы оформлялись невероятно долго, я даже успел пролезть за ограду к огромному теплоходу, минуя паспортный итаможенный контроль. - Пиратка, - кричал мне Витя, - мы же еще здесь! Но наконец мы втроем - дядя Сережа, Витя и я _оказались в зале поменьше, гдеу стоек молодые люди в серых формах должны осматривать наши вещи. У меня, честно говоря, кроме ошейника, никаких вещей не было, но я беспокоился, а вдруг мой ошейник тоже облагается таможенной пошлиной, или его нельзя вывозить в другие страны, или он какой-нибудь секретный. Но нет, таможенник расписался в какой-то бумаге, которую дал ему дядя Сережа, потом поднял меня, погладил, незаметно, как ему показалось, ощупал, поставил куда-то зачем-то печать, и мы проследовали дальше. ПО залу в это время прошел военный в зеленой фуражке, и я подумал, что он будет ругаться, увидевсобаку, но он был чем-то озабочен и прошел мимо. Потом мы попали еще в один зал, где пограничники посмотрели наши паспорта. Когда пограничник смотрел документ, удостоверяющий мою личность, я дажепривстал на задние лапы. Но эта процедура заняла полминуты: вероятно, здесь уже нашел свое место афоризм, что "за границу не выпускают, выпускают из тюрьмы". Потоммы вышли на огромную асфальтированную площадку перед теплоходом. Здесь уже даже мне не захотелось лаять, такоевеличественное зрелище открылось передо мной. Здесьстоял он... наш теплоход. Он был еще достаточнодалеко от меня, и я мог рассмотреть его целиком. Он был похож на огромное блюдо с тортом. У него было имя. Он назывался "Дмитрий Шостакович" - в честь замечательного русского композитора. На нем покачивался флаг нашей страны и ещекакой-то маленький флажок - белый с красным, похожий на польский на носу. Мы медленно пошли к теплоходу. Я даже себе не представлял, что он такой громадный. Какие-то люди сновали у причала возле огромных железныхбыков, к которым крепится толстенными канатами теплоход. Я шел рядом с Витей и чихал от счастья. Мой хвост лучше всяких слов говорил о том восторге, который я испытывал. И вот мы подошли наконец к трап - это такая лестница, которая связывает причал с теплоходом. Онанемного раскачивалась, и я в последний раз за этот ближайший месяц оглянулся на родной порт. Впередибыла неизвестность. Но я смело шагнул навстречу приключениям. Витя подхватил меня на руки, и дядя Сережа первым прошел вперед в коричневую пасть входного люка. Корабль по-итальянски называется "трагетто" Едва мы устроились в каюте, а это была просторная комната - в четыре раза больше, чем купе в поезде, - с иллюминатором, столиком, душем, но все-таки всего лишь каюта, как Витя с дядей Сережей отправились на верхнюю палубу, как они заявили, оглядеться, и я тоже побежал за ними - прокладывать след, чтобы при случае знать, где ресторан, или бар, иликинотеатр, или спортзал, или парикмахерская, бассейн, магазин, кафе, может быть, даже метро или аэропорт, или что там еще может нам вдруг понадобиться. Но что мне больше всего понравилось, никто не сделал мне никакого замечания, даже тогда, когда я стал лаем помогать матросам "отдавать концы" или, также лаем, объяснять капитану, как поднимать на мачте флажок отхода, или когда я просто знакомился с остальными пассажирами. Мне было очень приятно попасть в этот новый для себя мир, гдечувствовал себя полноправно и уютно. Дядя Сережа, как маститый географ, объяснял Вите назначение некоторых навигационных приборов, которые стояли на палубе теплохода, но мне от этого стало ужасно скучно, и, постояв уныло возле них, я опять отправился на самостоятельную прогулку и в этот самый момент услышал вдруг страшный рев. Сперва я подумал, что на нашем теплоходе везут диких зверей, а потом понял, ведь это сам теплоход так громко разводил пары: я уж забыл совсем, что мы должны плыть. В тот же момент я оказался у правого борта и увидел, что расстояние от корабля до причала уже такое, что и не перепрыгнешь. На берегу находилось множество провожающих да и просто прохожих. Они махали руками, платками и шляпами. И мне ничего не оставалось, как тоже начать махать хвостом, но потом я раздумал это делать. Еще решат, что я рад, что уезжаю. - Пиратка, - услышал я голос Вити, - пойдем в бар, выпьем пепси-колы. Надо же, как быстро адаптировался в этом необычном мире мой хозяин. Но красиво жить не запретишь. Пепси-колу я пить не люблю, хотя с удовольствием пошел с Витей и дядей Сережей в бар. Там мне налили простойводы, которую я из блюдца вылакал нервно всю. Да, мы отправились в бар чинно и весело, держась за руки. как настоящие моряки. Она Войдя в бар, я забыл обо все на свете. И о Москве, и о себе, и даже о маме Маше. Я никогда не испытывал ничего подобного. Там сидела она! Я ее уже видел в Одессе: помните, возле Потемкинской лестницы! Она была такая красивая, что я даже присел. А ведь я - советский пес, в котором с рождения воспитывали сдержанность. Она была маленькой, белой, с черными глазами исидела на коленях у девочки, имя которой я с первого раза не запомнил. Девочку звали Карола. Ее я тоже видел. И ее маму. Маму звали Грация, что в переводе значит синьора Спасибо. Я подошел к девочке и галантно шаркнул лапами. Девочка улыбнулась и заговорила, как я предполагал еще в Одессе, на итальянском языке. - Сальве, - сказала она, - коме ста? Я смутился, но на помощь пришел дядя Сережа, знавший, как и его великий предшественник Паганель, все языки, в том числе и итальянский. - Бон джорно, синьорина, соно феличе ди коношерла. И это означало: рад с вами познакомиться. Конечно же рад, и я ужасно рад с ним познакомиться. Я не отрываясь смотрел на собачку. Она попросилась на пол, и мы стояли теперь рядом и обнюхивали друг друга. - Бон джорно, - тихо произнес я, чтобы хоть отчасти как-то снять языковой барьер. Такая мелочь, а может помешать вспыхнувшему вдруг чувству симпатии. - Здравствуйте, - сказала она, - но не беспокойтесь, если вам трудно говорить по-итальянски, давайте говорить по-французски или по-русски. Меня зовут Козетта. В переводе на русский это означает "Штучка". - Пират, - представился я. - Флибустьер по-вашему. - И на всякий случай почему-то добавил: - В нашей стране каждая собака объясняется на двух-трех языках. Воцарилось молчание, потому что я совершенно забыл, что говорят в таких случаях даме сразу после знакомства. - Может быть, поднимемся на палубу? - предложила Козетта. - Признаться, я не любительница баров. Я согласился. И, оглянувшись на своих хозяев, мы побежали наверх. Наш теплоход был уже далеко от берега, и, стоя на верхней палубе с Козеттой, я наслаждался и вкусным морским воздухом, и тем, что я в путешествии, и тем, что живу на этом замечательном свете. - А вы знаете, как по-итальянски будет "корабль"? - спросила Козетта. Черт, надо было посмотреть в словаре! Конечно, не знаю. - Увы, - развел я ушами. - Трагетто, - сказала она и снова улыбнулась, - Смотрите, во-о-он ваш родной порт. А я живу далеко, в Италии, мы здесь, у вас, были в гостях. - А мы едем в гости, вернее, участвовать в собачьей выставке, - сказал я. - Вот как? Я тоже... В этот момент теплоход дал длинный гудок, развернулся и устремился в открытое море, а мыс Козеттой еще долго провожали взглядом мерцающую точку Одесского маяка. Закат Это невероятно, но мы плывем в Европу. Мне даже вспомнилось стихотворение: И плывем мы древним путем Перелетных веселых птиц. Наяву, не во сне плывем К золотой стране небылиц. Я прочитал его Козетте, и хотя она, наверное, как многие очаровательные, столь милые нам дамы, ничегоне понимает в стихах, хотя и вздыхает, слушая их, ноона вдруг перестала махать хвостом и показала мне на горизонт. Туда, за корму теплохода, - кажется, чтоэто невероятно далеко, - заходило солнце. Вот золотой его диск коснулся воды, и тотчас же она стала похожей на малиновое варенье, я даже почувствовал его вкус и облизнулся, п