Владимир Тучков. Танцор

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Владимир Тучков
     Email: tuchkov@rinet.ru
     WWW: http://www.levin.rinet.ru/ruletka/?http://www.levin.rinet.ru/ruletka/
     Date: 16 Oct 2001
---------------------------------------------------------------
                        <b>Виртуальный роман</B>


        Апплет 0001. Лопатник идет прямо в руки

     По  ночам он танцевал в ресторане. Не потому, что  переизбыток гормонов
требовал беспрерывного веселья тела,  ритмического сокращения и расслабления
мышц под радостные или печальные  колебания  звуковых волн и терпкие женские
запахи. Отнюдь нет, хоть и гормонов, и соответствующего тонуса, и постоянной
нацеленности на эротические переживания в его  тридцатипятилетнем  организме
вполне хватало. Хватило бы и на двоих красивых, двадатидвухлетних.
     Просто  вот уже  четыре года у него была такая работа, такой постоянный
заработок. Он был танцором. И все звали его Танцором. И никак  более. Потому
что  в том мире, где он вращался, имена и  фамилии были не в чести, были как
бы даже постыдны.
     Его  партнершу звали Манкой, против  чего  она нисколько  не возражала,
хоть хранила в паспорте красивое имя Наташа. Манка и Манка. И плевать на то,
что получалось слишком уж по-плебейски, хоть изначально и было задумано  как
"Обезьянка" по-английски, то есть Манки, что как нельзя лучше подходило к ее
вертлявой  натуре,  главный  акцент  в  танце  делающей на вихлянии  задом и
вибрировании  пока  еще свежим  бюстом. Короче, так, некий  гарнир  к работе
Танцора.
     Он  же  был   основным,  как  говорили  в  годы   его  далекой  юности,
закоперщиком.
     Что  он танцевал? Да  что угодно.  В основном, конечно, всякие ретровые
штуки,  которые  были популярны  в  среде завсегдатаев кабака  --  бандитов,
бизнесменов  и  ментовского  начальства  средней  руки  и  довольно  зрелого
возраста.  Все  эти три сословия приходили сюда по вечерам, чтобы оттянуться
после  трудов   праведных,   попасти  изрядно  забашляных  телок,  а  также,
естественно,  решить  какие-то  свои  дела,  требующие уютной  обстановки  и
прекрасного настроения.
     Вот  Танцор  как  часть  сложного  и  прекрасно  отлаженного  кабацкого
механизма  и  способствовал созданию  этого самого  настроения.  Вращался  в
рок-н-ролле,  трясся в буги-вуги, артистично волочил  в  объятьях  Манку или
чью-либо  млеющую телку  во  время танго. Порой даже бил степ  или выделывал
нечто невообразимое, что все с  готовностью воспринимали как самбу. В общем,
хорош  был, очень хорош. Это его новое  амплуа,  несомненно, по  достоинству
оценили бы педагоги Щуки, где он когда-то вселял в стариков большие надежды.
     Хотя, всегда, когда Танцору приходила в голову эта  невеселая мысль, он
тут  же  посылал  своих  седовласых гипотетических  критиков и  обличителей.
Посылал  с большим чувством.  Отчего бы им, попивающим душистый  "Липтон" из
натопленых сосновыми  шишками самоваров на  сословных дачах  в Валентиновке,
отчего бы им не порассуждать  о  нравственности, порядочности,  о  служении,
блин, высокому искусству?!
     Счастливейшее  поколение, которое так и умрет в неведении, что  с  одна
тысяча  девятьсот  девяносто  второго  года  существовало  исключительно  на
криминальные  деньги,  которые  почему-то  называет  спонсорской  помощью  и
меценатскими дарами.
     Конечно, их "меценаты" гораздо выше  рангом,  чем работодатели Танцора.
Однако механизм один и тот же. И дискутировать тут абсолютно не о чем.
     Танцор уже давно жил в реальном мире, распрощавшись с любыми иллюзиями,
даже  самыми  безобидными.  И делил людей на три категории: на полезных  для
себя, вредных и всех остальных. Гиви, который владел кабаком с претенциозным
названием "У Гиви", относился, несомненно, к полезным.
     Когда после периода бурного  проживания на иностранные гранты,  которые
заморские капиталисты-альтруисты исправно выдавали их "прогрессивной" студии
на  всяческие  экспериментальные  художества, вдруг наступил полный голяк, и
все,  бурча  пустыми  желудками, разбежались  в  разные  стороны,  случайная
встреча с  Гиви оказалась  как нельзя  кстати. Этот человек, проживший более
пятидесяти лет в жесткой конфронтации с  законом, внезапно обнаружил  в себе
тягу к прекрасному.
     А  Танцор был отменным  танцором, именно, прекрасным. И этот  уже плохо
гнувшийся в суставах стодвадцатикилограммовый бывший  медвежатник, домушник,
гоп-стопник и бог весть кто еще, словно  зачарованный, смотрел на поразивший
его  танец,  и просил еще и еще, как  сумасшедший засовывая в карманы своего
кумира большие баксы.
     Хоть тогда  это  была не работа,  а просто  странная вечеринка, которая
свела вместе в принципе несводимых людей.
     В конце  концов,  здорово  набравшись, Гиви  предложил  работу в  своем
заведении, без конца повторяя  заклинившую его фразу: "Ты, красивый, ловкий,
будешь танцевать, а все душой отдыхать будут, публика валом повалит!"
     И  что  самое невероятное, на  следующее  утро  он не только не забыл о
вчерашнем, но и не отказался  от  своего полубезумного предложения.  Правда,
зарплата  за  ночь  усохла с тысячи долларов в месяц  до пятисот.  Однако  в
обозримом будущем  никто и  нигде  не намеревался  платить Танцору и  десяти
баксов.
     Вначале он работал в одиночку. А через два месяца появилась и Манка, на
которую без особого  успеха Танцор потратил несколько вечеров, добившись  от
нескладехи  вполне  приличного  для  масштабов  бандитского   кабака  уровня
владения  телом. Во всяком  случае, простодушный  Гиви  их  парными номерами
остался вполне  доволен. И  в качестве  председателя и  единственного  члена
приемочной комиссии "выпустил на сцену".
     По  этому поводу пришлось опять напиться  с работодателем, в результате
чего  Танцор узнал, что  хозяина зовут Серегой Никаноровым,  и  это в полной
мере объясняло отсутствие у него кавказского акцента и орлиного носа. А Гиви
-- это так, что-то  типа  красивого псевдонима, без чего  в его  среде никак
нельзя.


     ** *
     Все шло как обычно. К трем часам градус всеобщего веселья приближался к
своему апогею. Преимущественно бухая и  наглотавшаяся колес публика (за тем,
чтобы  не ширялись,  Гиви, будучи  моралистом,  следил зорко) гуляла уже  от
души, не обременяя себя ни нормами этикета, ни нравственными принципами.
     Хихикающую Манку жал  в  углу  невесть как  оказавшийся  в этой берлоге
явный  кокаинист,  предлагая ей  за две  зеленых  бумажки,  осененных  самым
главным  американским президентом,  море  любви  в  женском  туалете. Однако
проституции  в своем заведении Гиви также не терпел, в связи с чем кокаинист
мог рассчитывать минимум на вежливое выпроваживание. Максимум же предполагал
большие телесные  неприятности от  фейс-контролеров, научившихся  в Чечне  с
полным равнодушием относиться к чужим физическим страданиям.
     Гиви  вел  какую-то  важную  беседу с  тремя своими  старинными  то  ли
подельщиками, то  ли  преследователями  по линии  УК  РСФСР. Официанты,  как
ошпаренные, носились меж кухней и залом с уставленными в два ряда подносами.
     Секьюрити с особым напряжением прислушивались и приглядывались, пытаясь
предугадать,  где  начнет искрить,  и кого  из  гостей придется  успокаивать
методами, которые соответствовали бы  его весу  в  обществе. То есть кого-то
достаточно как  следует отметелить,  не заботясь о последствиях,  а  кого-то
надо долго и вкрадчиво убеждать в преимуществах мирного сосуществования всех
категорий граждан.
     Конечно,  все  принесенные публикой стволы надежно  покоятся в стальном
несгораемом шкафу, каждый в своей либо пронумерованной, либо именной ячейке.
Однако  люди "У Гиви"  собираются такие,  что и с  одними  столовыми  ножами
способны устроить Ватерлоо.
     Танцор глянул на  часы:  4:08. Скоро, совсем уже  скоро публика  начнет
сползать в  усталое отупение. И тогда можно  будет  расслабиться. Прикинул в
уме -- в кармане уже около сотни, так сказать, чаевые,  которыми его одарили
благодарные девицы, баксов по  десять-двадцать  каждая, за то, что он дал им
почувствовать себя дамами.  Хоть и непродолжительно,  и за деньги, но тем не
менее.
     Тем  не  менее,  --  это   искусство,  что  бы  ни  шипели  паразиты  с
валентиновских дач.
     Он подошел к  подружке какого-то  замзава  с Петровки (может,  правда и
жена, чем  черт  ни шутит),  которая игриво поманила  его  пальчиком, крепко
подхватил  ее  и начал  артистично  волочить  по  полу.  Именно  артистично,
несмотря на  то, что  музыканты были уже в изрядном  ужоре, а Чак  со  своей
дудкой вообще забрел в какую-то, блин, китайскую мелодику.
     И тут внимание Танцора привлекла странная, необычная для всего здешнего
уклада,  парочка.  Он  какой-то   чрезвычайно  субтильный  даже   по  меркам
Российской   государственной   библиотеки,   обшарпанный,   но   с   дорогим
мобильником. Она -- с бешенными глазами и с  короткошерстной головой, словно
только что вымытой фантой.
     Они льнут друг к другу, топчутся не в такт с музыкой.
     И вдруг девица расстегивает брюки  своего  дружка  и начинает энергично
мастурбировать.
     Танцор, которому на работе уже давно на все наплевать, кроме, разве что
возможных,  но  ни  разу  еще, к  счастью,  не  происшедших  перестрелок,  с
интересом  смотрит  на  черноформенных   парней   у  входа.   Они-то  должны
поддерживать в заведении  нравственность на должном  уровне,  который должен
соответствовать   консервативным  запросам   публики.  Это  ведь,  блин,  не
какой-нибудь университетский кампус!
     Однако  секьюрити,  видимо, притомились  и,  как  и Танцор, находятся в
предвкушении окончания смены.
     Наступает  кульминация,  мозгляк  роняет  на  пол  мобильник,  начинает
конвульсировать, и орать в полсилы ослиного голоса.
     И  вдруг  бешенная  девица,  расстегивает  сумку, незаметно,  лишь один
Танцор видит,  достает гранату,  маленькую --  Ф-1, выдергивает  чеку,  сует
гранату в брюки и стискивает дружка в объятьях.
     Танцор, который трезв, действует молниеносно и, естественно, оптимально
для  себя.  Изо  всей  силы отпихнув подругу милицейского чина,  но  скорее,
оттолкнувшись от нее, он бросается как можно дальше от безумной пары и летит
головой вперед.
     За  мизерное время полета  в  голове прощелкиваются  варианты, от более
простых к более невероятным: "Шиза блядская -- ревность -- двое заказанных и
обреченных -- Ромео, блин, с Джульеттой выискались -- не углядели, козлы, от
героина повело".
     И  уже на полу, в ожидании взрыва, зачем-то загородив затылок ладонями,
которые  такие  хрупкие,  такие ненадежные против бешенных  осколков, Танцор
заканчивает перебор версий:  "Самурайщины  начитались" и  "А ведь  и не жили
еще, засранцы!"
     И тут же  зал наполняется кошмаром. После взрыва, который  должен был в
этой тесноте оглушить, как  минимум трехкратно отраженной ударной волной, но
почему-то  до  конца не оглушил,  в  сознание  врываются  истеричные  крики,
два-три  предсмертных стона,  грохот опрокидываемых  столов и  стульев, звон
бьющейся посуды.
     Танцор  не оборачивается.  Ему незачем. Он все это уже видел  шесть лет
назад, когда в Мадриде баски взорвали уличное кафе. Он не хочет больше этого
видеть,  поскольку  такое  зрелище  не  на  один  день  выбивает  из  колеи.
Разорванные  животы,  вывалившиеся  кишки,  мозги,  словно  сливочный  крем,
обляпавшие  лица  тех,  кому  повезло,  кто  находился метрах в двадцати  от
взрыва.
     Танцор  вспомнил,  как  тогда,  когда он  тоже  лежал, перед  его лицом
судорожно сгибала и разгибала пальцы  чья-то оторванная кисть руки. От этого
воспоминания Танцора вырвало.
     Да,  он сделал все  правильно. Лишь из носа текла  кровь.  Но нигде  не
зацепило.
     Через  пять  секунд после взрыва он понимает, что  пора вставать. Иначе
затопчут.  И  начинает  примеряться,  где  можно  опереться рукой, чтобы  не
распороть  ладонь  осколком тарелки или еще  чего-нибудь. И  не  вляпаться в
кровь. Или в дерьмо. Да,  по мадридскому опыту он знает,  что  может  быть и
такой сюрприз.
     И   неожиданно   видит   перед   собой  лопатник.  Основательный.  Даже
респектабельный, если судить по коже и по толщине.  И даже запах от него как
бы исходит. Нужный запах, правильный.
     Рука,  существенно   опередив  мысли,   мгновенно  хватает  вожделенный
предмет.
     И лишь потом Танцор  начинает соображать, что даже в этой заварухе этот
поступок  ему могут  не  простить. Если, конечно, кто-нибудь заметил.  Более
того, заваруха будет  считаться отягчающим моментом, и его от чистого сердца
шлепнут по законам военного времени как мародера.
     Поэтому,  воспользовавшись  сутолокой,  искренне  сочувствуя  Гиви,  на
которого  свалилось такое горе, Танцор самым естественным  образом, якобы по
делу, в  Париж,  лечить носовое  кровотечение,  вышмыгивает  через служебный
вход. И даже выволакивает с собой Манку, глупую и неразумную. Ведь не совсем
же он  скотина,  ведь  надо  же спасать коллегу от муровских разбирательств,
которые ей сейчас, с уже начинающимся в голове похмелье,  пережить  было  бы
очень нелегко.
     Лопатник приятно, словно  средиземноморский  бриз, холодит верх живота,
привыкая к новому месту обитания. В голове радостно  скачет шкурная радость,
которую умный русский народ сформулировал в форме четкой поговорки: "Не было
бы счастья, да несчастье помогло".
     Отойдя от места, куда с завываниями сирен спешили бригады скорой помощи
и ментовские спецы, метров  пятьсот, Танцор грязно выругался, что с русскими
людьми в момент сильных переживаний случается нередко.
     Однако самые переживания начались уже потом, на следующее утро, которое
уже, собственно, наступало.


     ***

     Придя  домой,  Танцор,  не  разувшись  и   не  вымыв  рук,  скрупулезно
исследовал содержимое  всех главных  отделений  и  вспомогательных  закутков
просторного,  как офис живущей вольготно фирмы, бумажника.  И  извлек из его
недр:
     -- пять с мелочью штук баксов,
     -- пластиковую  карту Visa, прочитывать имя владельца которой, тисненое
латиницей, поленился,
     -- еще три каких-то одинаковых карточки,
     -- ключи, по-видимому, от какого-нибудь шикарного джипа или лендловера,
     --  какие-то сложенные вчетверо листки, на каждом  из которых добротный
лазерный принтер старательно отпечатал: "Инструкция в"-- 1", Инструкция в"--
2", "Инструкция в"-- 3",
     -- пять  рецептов с весьма подозрительными именем, отчеством и фамилией
врача, выписавшего их, которого звали "Иваном Ивановичем Петровым",
     -- доверенность на управление автомобилем, и права категории "В".
     Понятно,  что  истинным уловом были лишь пять тысяч баксов. Не так уж и
мало, поскольку это почти его годовой заработок. Не считая, конечно, чаевых.
И  теперь можно  будет на  пару месяцев  взять  отпуск, пока  у  Гиви все не
устаканится.  Можно  будет  куда-нибудь   смотаться,  пожить  под  пальмами,
поплескаться  где-нибудь  на  Гавайях.  А  там,  глядишь,  и в Москве погода
наладится, и Гиви успокоится, перестанет психовать.
     Естественно,  от  всего  лишнего,  включая  бумажник,  необходимо  было
поскорей избавиться. Поскольку  обыск, с  которым могли нагрянуть  посланные
Гиви молодые шакалы, мог  закончиться очень печальным результатом. Ведь  шеф
больше всего на свете, больше даже американских денег, ледяной финской водки
и  зажигательных  профессиональных танцев, любил порядок  в своем заведении.
Ничто  в  его  кабаке не должно  было  ни  исчезать бесследно,  ни возникать
непредсказуемо.
     Однако  Танцор  после   всего  пережитого  решил  вначале  как  следует
отоспаться, а уж потом заняться уничтожением улик.
     И раздевшись под веселое  чириканье птиц  за окном, Танцор провалился в
сон.


     ***

     Это был  междугородний звонок. Но Танцор  понял  это не сразу, медленно
возвращаясь  к  реальности  из  трясины сна.  Потом  стал ждать,  когда этот
трезвон  закончится.  Потому   что  надо  было  стряхнуть  с  себя  всю  эту
кафканиаду, прежде чем общаться с кем бы то ни было на этом свете.
     Насчитав тридцать телефонных трелей, понял,  что  не отвяжутся. Кто-то,
видимо, был железно уверен,  что он дома. И лез  с чем-то своим, не терпящим
отлагательства.  И  хоть  Танцору  было  глубоко  наплевать  на  все в  мире
безотлагательности, но  эта настырность минуты через две наверняка довела бы
его до истерики, до битья головой о стену. Пришлось встать и взять трубку.
     -- Да!
     -- Добрый день, Андрей Николаевич. -- Бодро произнес незнакомый мужской
голос  на  другом  конце провода.  --  Вероятно,  я  вас  разбудил,  за  что
чистосердечно  прошу  меня  извинить.  Однако  дело  срочное.   Хотелось  бы
предостеречь вас от необдуманного поступка.
     --Кто это  говорит? -- Спросил  Танцор уже  без раздражения.  Осторожно
спросил,  поскольку дело  могло быть  непосредственно  связано со  вчерашним
бумажником.
     --  Мое  имя  вам  ни  о  чем  не  скажет.  Можете  звать  меня  просто
Администратором. Я хотел бы искренне вас поздравить с крупным выигрышем. Наш
компьютер выбрал вас  из числа тысяч претендентов. И теперь  нам  необходимо
обговорить некоторые частности.
     -- Таймшерами  не интересуюсь! -- Заорал в трубку взбешенный Танцор. --
И  грошовый  плеер  в качестве приза, за  который надо заплатить  две  сотни
баксов мне тоже не нужен! Так что пошел бы ты к чертовой матери!
     И  бросил трубку  с  такой силой, что внутри аппарата  что-то испуганно
булькнуло, хоть и не было в нем никакого водяного охлаждения.
     Но  прежде  чем  он  успел  закурить, ни с того, ни с  сего  на  люстре
вдребезги разлетелся плафон, что-то взвизгнуло,  и на пол со звоном полетели
осколки.
     "Что за блин?!" -- подумал Танцор и начал искать причину этого столь же
невероятного, как кабацкая самурйщина, происшествия.
     И тут он заметил в стене глубокую выщерблину.
     Соединил ее мысленной прямой с люстрой и продлил дальше, по направлению
к улице.
     В окне зияло неприметное аккуратное отверстие.
     Ползать по полу в поисках пули не стал, было и так все ясно.
     Было  ясно  и  то, что  он напоролся  на очень  серьезных парней, о чем
говорила снайперская меткость и использование идеального глушителя.
     "Нет, это все же бумажник", -- пришел к твердому убеждению Танцор. Хоть
никто и не знал его в белокаменной  по имени отчеству, кроме ментов  в  двух
отделениях   милиции,  куда  он   когда-то  угодил  по  пьянке,  но  за  эту
самоуспокоительную соломинку он хвататься не стал. Береженого бог бережет!
     И  тут  же,  трясущимися  руками  стал  запихивать  в  сопротивлявшийся
лопатник  всю  ненужную  и  опасную  требуху,  чтобы  все   это  выкинуть  в
мусоропровод.  Опасно,  конечно,  но  другого,   более  надежного,   способа
избавиться от улик не существовало.
     Однако  сделать этого  он не  успел.  Вновь зазвонил телефон. Но уже не
нервно, а с большими интервалами, по-московски.
     -- Андрей Николаевич,  я бы  не советовал вам испытывать судьбу. Как вы
успели убедиться, мы -- люди  обстоятельные, привыкли, чтобы нас внимательно
выслушивали до  конца,  а уже потом принимали решения. Уверяю вас, никого не
интересует, что вы вчера присвоили себе чужой бумажник.
     -- Простите, вы, наверно,  меня с кем-то  путаете,  --залепетал Танцор,
прекрасно уже понявший, что если он сейчас дотла сожжет и бумажник, и баксы,
а  пепел проглотит, то и это его  уже не спасет, -- о каком это бумажнике вы
говорите? Я ничего не присваивал.
     --  Да успокойтесь вы  ради  бога,  --  продолжал  струиться  в  трубке
бархатистый баритон, несомненно, принадлежащий человеку,  который  прекрасно
осведомлен  о  своей  исключительной  значимости в  этом  мире.  -- Простите
великодушно  за оговорку. Это теперь ваш  бумажник, вы присвоили его себе на
законных  основаниях.  Видимо, вы недостаточно  хорошо  ознакомились  с  его
содержимым.  Окажите  любезность, возьмите, пожалуйста, в  руки  пластиковую
карточку и прочтите имя ее владельца. Я подожду.

     Танцор трусливо, словно это дымящаяся граната или шипящая очковая змея,
взял  в руки карточку и прочел:  "Andrey N. Shundrin". Это были его имя, его
усеченное отчество и его полная  фамилия, почти незнакомая, поскольку  он ей
не  пользовался  уже лет  пять. Между лопатками, по  позвоночнику, пробежала
шустрая  струйка  пота,  которую  в  иной ситуации  можно  было  бы  назвать
эротической.
     Но сейчас Танцор остро почувствовал приближение совсем  другой эротики,
другого  секса: кто-то могущественный собрался во что бы то ни стало поиметь
его, поиметь  со  страшной  силой  и  мощью,  не  считаясь  с  материальными
затратами.  Нет,  это отнюдь  не плата, не аванс за что-нибудь, что  можно с
него получить.
     Танцор прекрасно понимал, что ничего более  ценного,  чем артистический
талант и внутренние органы, пригодные для трансплантации, у него нет. Но все
это  вместе  взятое  не  тянуло  в  современной России даже  на  пять  штук,
вложенных в лопатник заботливой рукой. А тут ему  еще и счет открыли. Зачем?
Точнее, за  что? Чем  он  сможет расплатиться? Выступить в роли киллера? Это
было нелепо. Устроиться в банк и вынести для  благодетелей  через черный ход
золотой запас страны?
     В  голову лезла всякая шиза.  Надо было выработать стратегию поведения,
чтобы соскочить с поезда на тот свет, куда  его усиленно запихивал неведомый
усач-кондуктор. Нет, не кондуктор, Администратор, вспомнил Танцор. Когда его
петляющая мысль  наскочила на бесплатный  сыр, который  заряжен в  мышеловку
такой убойной силы, что мгновенно отсекает голову, и он содрогнулся от этой,
увиденной во сне,  аллюзии, трубка наконец-то  подала признаки жизни: "Алло!
Алло!"

     Танцор взял трубку и довольно тупо изрек:
     -- Я удивлен.
     Администратор вновь начал заливаться руладами:
     -- Что  вы, что вы, Андрей Николаевич. Это такой  пустяк, на этом счету
лежат всего лишь три тысячи, как вы понимаете, долларов. Однако  все в ваших
руках.  Приняв  наше  предложение, вы можете,  если  очень будите стараться,
увеличить эту сумму в тысячу, а то и более раз.
     -- А если я не приму вашего предложения? Что тогда? -- рубанул с  плеча
Танцор, чтобы  узнать самое главное. И сразу же  сердце  начало колотиться с
удвоенной частотой.
     -- Тогда следующая  пуля будет вашей. Это я вам говорю вполне искренне.
Впрочем, не  пытаюсь  запугать,  отнюдь  не пытаюсь.  Уверен,  что когда  вы
узнаете  условия игры, то  никакой неразрешимой дилеммы перед вами стоять не
будет.
     --  И что же это за  игра такая? -- обреченно спросил Танцор, не ожидая
услышать ничего для себя хорошего.
     -- Ну, вы бросьте этот трагизм! Вы же актер, актер с  большой буквы, не
чета  заполонившим  все бездарям. Актер,  услышав  слово "играть",  должен в
предвкушении раздувать ноздри и бить копытом...
     -- Послушайте, нельзя ли  без  этой вашей велеречивой демагогии? У меня
нервы от лишних слов устают, -- сказал зло Танцор, который понял, что в этой
безнадежной    ситуации,   когда   бесполезно   пытаться   юлить,   хитрить,
изворачиваться,  не только  можно, но и должно держаться с  достоинством. --
Нельзя ли поконкретнее, а то у меня скоро рука устанет держать трубку.
     --  О'кей!  --  голос Администратора неожиданно переменился, совершенно
исчезли слащавые обертона, тембр как бы подсох, растопился жирок и поступила
рельефная  мускулатура.  --  Но предварительно, хочу  предупредить:  никакой
самодеятельности, любая попытка  улизнуть  закончится для  вас  плачевно.  А
теперь предлагаю перейти на  ты. Я -- Администратор, ты --  Танцор. Это твой
псевдоним. Согласен?
     -- Согласен.
     --   Через  неделю   ты   становишься   одним  из   главных  участников
интернет-игры, которая называется "Мегаполис".
     -- Да, но я с Интернетом не имел дела.
     -- Не перебивай. По Сети  сейчас запросто гуляют семилетние дети,  а уж
подростки и вовсе чудеса творят.  Так  что очень быстро освоишься, твоего IQ
для этого более чем достаточно. Инструкции,  которые лежат в лопатнике, тебе
в  этом  деле  помогут. Так что никакие компьютерные талмуды не покупай, они
только запутают. Правда, есть  "Самоучитель работы на компьютере" Левина, но
тебе в него погружаться уже некогда.
     Идем  дальше. Тебе понадобятся два  компьютера. Поскольку деньги у тебя
есть, купишь настольный третий Пентиум  с 450-мегагерцовой частотой. Запиши:
память не менее 128 кило, винт -- 10 или больше Гигабайт, и модем  как можно
мощнее.  И  чтобы  был  установлен  Windows-2000.  Обязательно  какой-нибудь
приличный сканер. И лазерный принтер, на всякий случай.
     И  пусть  тебе  магазин  все  это  установит  дома,  чтобы  без  всяких
неожиданностей. Еще они должны подключить  тебя к Сети, услуги провайдера на
три месяца мы уже оплатили, в лопатнике лежат три пластиковые карты MTU.
     Да  и не поскупись, пожалуйста, заплати фирмачу  как  следует, чтобы он
тебя денек поднатаскал. Свои мозги -- хорошо, а нанятые лучше.

     Танцор,   все  тщательно  записывавший,   поскольку   игра   предстояла
серьезная,  внезапно понял, что частности  частностями, но суть предстоящего
ему так и не  открыли. Три лимона -- это, конечно, очень хорошо, но что же с
ним будет, если фишка не та пойдет? И он прервал Администратора:
     --Слушай, а ты не мог бы сразу же начать с главного? В чем смысл игры?
     --  Терпение --  залог  успеха  в любом деле. Так что сиди и записывай.
Дойдем и до  главного. Второй  компьютер -- лэптоп,  то есть  переносной,  в
чемоданчике,  завтра для тебя  положат в на Киевском вокзале в  ячейку 1264,
запиши. Код -- А-539. Пойдешь за ним после трех. Однако это уже будет как бы
предварительное задание, что-то типа теста. Все юзера уже будут в курсе.
     -- Кто, кто?
     -- Юзера  -- это пользователи  Интернета, кто сидит за  подключенными к
Сети компьютерами. Но это общий термин. Я же имею в виду тех юзеров, которые
участвуют  в  Игре. Игра, кстати,  с большой буквы,  это тебе  для  большего
уважения и  осознания. К тому моменту твое фото уже  будет висеть на игровом
сайте.  И они попытаются помешать тебе. За все это  идут очки, которые потом
переводятся в баксы. Понял?
     -- Понял.
     -- Так вот тебе надо  бы  как-то изменить внешность. Тут мне тебя учить
не надо, сам собаку съел.  Достанешь  лэптоп, он  будет в сумке, и принесешь
домой.  Его не надо  цеплять к телефону, потому что он подключен к Интернету
через спутник, по выделенному каналу. Подключен постоянно,  и днем, и ночью.
Вот  это  и  будет твое главное  оружие. Он максимально защищен  от хакеров,
которые теперь устроят на тебя массовую облаву.  Береги его и  всюду  носи с
собой, как носовой платок или лучше как левое ухо.
     Кстати, не  приведи домой  хвоста,  кого-нибудь  из  юзеров.  Это  тебе
впоследствии может  дорого обойтись. Впрочем, о  хвосте мы сами позаботимся,
поскольку это  пока не  официальное  задание.  Точка с запятой,  закрывающая
скобка.
     -- Чего, чего?  --  не  понял  Танцор.  -- Эту херню  про  скобку  тоже
записывать?
     -- Извини, сорвалось. Это такой компьютерный сленг.  Точка  с запятой и
закрывающая  скобка в электронном  письме --  это подмигивание.  Двоеточие и
закрывающая  скобка передают улыбку. Если двоеточие с открывающей скобкой --
это значит, что корреспондент нахмурился. Со  временем  все это сам освоишь.
Ну, все записал?
     -- Записал.
     --  А  теперь возьми  листочки  и аккуратно сложи пополам, а потом  еще
пополам. И спусти в унитаз, двоеточие,  закрывающая скобка.  Все это есть  в
инструкциях, которые в бумажнике.
     А на чистом листке запиши пин-код своей кредитки: 6391. И еще. Там есть
права на  твое имя,  доверенность на  жигуль,  который стоит в  твоем дворе.
Можно было бы, конечно, и Понтиак тебе дать, да тебе не с руки  все заметное
и примечательное.
     Запомни, отныне ты  маленькая  серая  мышка,  которая способна внезапно
превратиться во  льва рычащего  и рвущего  на  куски  добычу. А  потом опять
вернуться в исходное состояние.
     -- Ну, это  опять  демагогия пошла,  --  откликнулся Танцор.  -- Ты  бы
все-таки побольше про игру рассказал. Правила-то, надеюсь, есть?
     --  О, да! -- Администратора  опять повело на суесловие.  --  Их  очень
много,  как звезд на небе. -- Но тут,  в середине последней фразы, он как-то
резко  изменил  интонацию,  так,  что  "как  звезд на небе"  получилось  без
восклицательного знака. И  дальше  продолжил так же четко,  по деловому.  --
Правил  много,  и все они так или иначе  соотносятся с законами современного
мегаполиса.  С  самыми  разнообразными законами:  социальными, юридическими,
нравственными, демографическими,  финансовыми,  криминальными  и так  далее.
Перечислять я  их  не  буду,  поскольку все это ты  прочтешь на  сайте Игры.
Запиши  его  адрес: http://www.megapolis.ranet.ru. При входе  на сайт будешь
набирать  свое  имя,  еще   его  называют  ником,  латинскими  буквами,  все
маленькие: tancor. И пароль, внимательно запиши:  ktP71S.  Тут следи за тем,
какая буква прописная,  а какая строчная. Кстати, вопросы при входе задаются
по-английски. Знаком с языком?
     -- Не жалуюсь. Когда-то в Бирмингеме без переводчика играл.
     --  Вот  и   отлично.  Хоть  это  и   не   обязательно.  Однако  всякое
дополнительное знание увеличивает шансы игрока на победу.
     -- Мы опять уходим в сторону, -- Танцора уже начали доставать эти танцы
вокруг да около. -- Я, как один из основных игроков, имею право знать, с чем
мне  придется иметь  дело? И главное --  чем  я  рискую  в случае проигрыша?
Ты-то,  небось, только бабками. Да и то не  все потеряешь, а речь, наверняка
идет о том, больше или меньше навара получишь.
     -- Ну, ты не прав! -- прежде спокойный Администратор чуть не взвизгнул.
--  Я -- Администратор, а не Хозяин. Что же касается тебя,  то твоей судьбой
будет распоряжаться сетевой коллективный разум. То  есть  все юзера, которые
имеют доступ к Игре, присылают Магистру, это такая программа, если хочешь --
машина, но  и то, и  другое очень  приблизительно,  так  вот каждый  из  них
присылает по электронной почте письмо с заданием тому или иному игроку.
     А  потом  Магистр  выбирает  из  этих  многих тысяч самых разнообразных
причуд, порой совершенно невероятных,  десять наиболее часто  встречающихся.
Так  сказать,  самых типичных. Затем  все  юзера голосуют,  и остается  одно
единственное задание, которое и предстоит выполнить игроку.
     -- Да, -- взвился  Танцор, -- но если  они наголосуют, чтобы  я  пустил
себе пулю в лоб?! Что тогда?!
     -- Тогда придется пустить. Но это очень, очень маловероятно. Потому что
те  юзера,  приславшие утвержденное задание, или  похожее на него,  получают
бонус,  который  начисляется на  их банковские счета. Так что  все стараются
придумать что-нибудь  потипичнее.  А  народ  у нас, как известно, совсем  не
кровожадный. Русский народ очень добрый,  готовый  помочь ближнему в трудную
минуту.  --  Танцор  уловил, что  с голосом Администратора  опять  произошла
какая-то  перемена, он стал растягивать слова, удлинять паузы.  -- Наш народ
всегда протянет руку помощи в трудную минуту.
     -- И что же в результате? -- Танцор,  несмотря на свое весьма зависимое
положение,  начал терять терпение.  -- Когда  закончится  Игра, то как  этот
самый ваш Магистр определит победителя?
     --  Во-первых, Игра не закончится никогда. Во всяком  случае, она будет
продолжаться до тех  пор, пока существует Мировая паутина, то  есть Сеть или
Интернет. Понятно, что кто-то  будет добровольно выходить из  Игры. Но на их
место будут  приходить другие. Кстати, как  я уже сказал, эта добровольность
на игроков не распространяется.
     А, во-вторых,  победителей  множество. Они определяются каждую  неделю.
Одни   получают   больше,  другие   меньше,   третьи  что-то,   естественно,
проигрывают.  А фонд выплат складывается  и из членских взносов, и из ставок
нескольких тотализаторов, и  из рекламных  средств,  и  из других  сборов, о
которых ты узнаешь позже, когда как следует вникнешь в нашу кухню.
     Представь  себе,  есть  даже  добровольные  пожертвования, так  сказать
меценатство. И игроки получают деньги как за победу в каких-либо ристалищах,
как   правило,  интеллектуальных,  так  и   от  симпатизирующих  им  юзеров.
Предположим, ты производишь сильное  впечатление на какую-либо состоятельную
вдовицу-генеральшу, и  она  отстегивает тебе  кучу баксов. Или  за  приятную
внешность, или за могучий интеллект. Не хило?
     -- Деньги -- это, конечно,  хорошо. Но,  как я понимаю, из Игры я смогу
выйти лишь после собственной смерти. Так что ли? Выходит, всю жизнь я буду в
этой кабале? Буду жить до седых волос маленькой серой мышкой?
     -- Да кто тебе сказал, что до седых волос? -- Администратор  впервые за
весь разговор рассмеялся. -- Есть иные  варианты. Тебя могут просто-напросто
списать. Проголосуют -- и до свидания.
     -- Что значит -- до свидания? Не понял!
     --  Ну,  это  же  очень просто!  Ты  начнешь разочаровывать публику, не
соответствовать   ее  запросам.  Когда  твой  рейтинг   упадет  ниже  десяти
процентов, то Магистр тебе вычеркивает. И заменяет другим игроком. Ясно?
     -- Да нет,  ни хрена мне  не  ясно. Как это  вычеркивает?!  -- Танцором
овладел еще больший  пессимизм, чем  в начале разговора, когда речь  зашла о
"присвоенном" бумажнике. -- Пулю в затылок что ли?! -- истерично заорал он в
трубку.
     --  Чудак человек! Ты что, не имеешь ни малейшего  представления о том,
что такое виртуальная реальность? Какая пуля? Какой затылок? Давай, начинай,
и  со  временем во  всем  разберешься.  Уверен, станешь  ассом.  Мешок бабок
срубишь. Будешь на меня богу молиться.
     Так что  действуй.  Прямо сейчас  двигай за компьютером. Советую  фирму
"Эверест",  там хоть  и подороже,  но  зато надежность,  сервис и прочее  на
высоте. Ну а все  следующие  директивы будешь получать уже не по телефону, а
по Емеле.
     -- Это еще что такое?
     -- Электронная почта, E-mail по-ихнему. Действуй! Да, и не вздумай хоть
бы одну бумажку из лопатника выкинуть. Я тебе еще не обо всем рассказал. Все
они тебе пригодятся.
     И Администратора заменили короткие гудки.
     Танцор вторично за  день выругался.  Еще  более  грязно,  чем когда  на
большой  скорости  сваливал  из,  можно   сказать,  родного  кабака.   Жизнь
представала перед ним в абсолютно новом свете. Ультрафиолетовом.



        Апплет 0010. Дебют подкрался незаметно



     На следующий день Танцор,  достав из-под  шкафа пакет, сохранившийся от
прошлой,  точнее  --  позапрошлой  жизни,  начал   слегка   трансформировать
физиономию. Поскольку он уже успел посмотреть на сайте  свою фотографию,  то
было ясно, от чего надо плясать.
     Приклеил  усы  с  изрядной проседью, навел  мешки под глазами,  напялил
парик  с небольшой,  но акцентированной лысиной. И,  опустив  плечи и шаркая
ногами, словно изнуренный лыжник, минут пять походил по  комнате, вживаясь в
образ.
     Оставшись  довольным  собой,  спустился  в лифте,  выйдя  из  подъезда,
тщательно и незаметно огляделся, -- это уже иная  роль,  постоянная -- сел в
жигуль и поехал на Киевский.
     В камере хранения было  необычайное оживление, словно встречали большую
партию героина. У входа переминалась с ноги на ногу зыркающая во все стороны
толпа.   А  внутри  разнополые  люди,  преимущественно  молодого   возраста,
вытворяли,  с  точки  зрения здравого  смысла,  что-то  необычайно странное.
Медленно, словно  это не проточный вокзал,  а стоячая  тюремная  камера, где
торопиться некуда, они засовывали худосочные пакеты  в одни ячейки для того,
чтобы тут же перезасунуть их в другие.
     Да  и  не транзитники  это  были,  у  каждого  на  лбу была  отпечатана
московская прописка и начертана размашистая подпись Лужкова.
     Поскольку Магистр не обнародовал номер ячейки, а указал лишь секцию, то
задача Танцору была  поставлена совершенно  плевая.  Протиснувшись  в секцию
бочком и покряхтывая, он пробрался к своей ячейке. К счастью, она была самая
верхняя. Поэтому с провинциальной простотой он обрушил на близстоящего парня
лет двадцати  пяти, узкого в кости и похожего на русскую  борзую, шквал слов
со смягченными на малорусский манер согласными:

     <b>"Сынок,  помоги  старику. На самую верхотуру  засунули.  А мне  с  моим
радикулитом нипочем  не  достать. Надысь все камеры  были заняты, так только
эта была свободная. Так мне тоже, как ты, такой же гарный хлопец поклал...
     А еще  брешут, что в Москве люди плохие живут.  Кого  не спросишь чего,
так  любой  поможет.  К старикам уважение имеют.  Поотрезать бы тем брехунам
языки...
     Вот, вот эта самая камера и  есть. Счас, погоди,  родной, у меня  все в
бумажке записано. Где же она запропастилася-то? Счас, я ничего не теряю...
     Да,  вот эта самая, не  эта,  а  которая рядом, все верно:  один,  два,
шесть,  четыре.  И,  значит,  на  колесиках  надо  накрутить А,  пять,  три,
девять...
     Не перепутал, нет? А то как зазвенит, так и в милицию на  старости  лет
сволокут. Сраму не оберешься. Там-то они  разбираться не  будут, сразу вором
запишут. Мол, хохол, значит, вор, потому что Кучма газ у России ворует...
     А? Что, сувать,  говоришь, надо? Ах я старый дурень. Счас, мигом сбегаю
куплю...
     У тебя есть?  А сколько стоит-то?  Да  как же это не надо? Счас  каждый
непросто живет. Особенно, если молодой парень в Москве -- и прилично одеться
надо, и девку в кино сводить, и на винцо с пивцом...
     Ну, спасибо так спасибо, уважил пенсионера. А то ведь последнее собрал,
гостинцы внучатам везу,  в Вологду, край не сытый.  Сын с невесткой  на трех
работах с  ног  сбиваются, а все  без толку. Все в долгах, как в шелках. Так
надо внучат сальцом подкормить, а то на фотках совсем тощие.
     Душа-то у нас со старухой болит, ох, болит! Не  чужие  чай!  Вот и везу
гостинцы-то в эту самую Вологду.
     Там, один в поезде говорил, скоро зима будет, а  я налегке  отправился.
Уж  и не знаю, как теперь быть. Оно, конечно, к  сыну с невесткой  еду, не к
чужим, дак его обувка мне не подойдет, богатырь вырос, в мать...
     Ну, спасибо,  сынок, удружил  старику. Дай тебе бог доброго здоровьица.
Да  хорошую невесту, чтоб с машиной, с  дачей, и чтоб компьютер был не хуже,
чем у вашего президента".</B>
     Оттянувшись  по полной программе, Танцор, довольный собой, взял сумку и
пошел к выходу.
     Однако  в этом спектакле необходимо  было поставить последнюю точку. И,
отыскав  у входа  в  вокзал  неповоротливого,  изнывающего  от  скуки мента,
поведал товарищу милиционеру, что он,  как  человек бывалый и тертый, только
что  был свидетелем  того, как в  камере  хранения  орудует  огромная  шайка
жуликов.
     Тридцать восемь юзеров провели остаток дня в линейном отделении милиции
киевского  направления  Московской железной дороги, двадцать семь из  них, в
связи  с  отсутствием каких бы то  ни было  удостоверений личности,вынуждены
были дать представителям охраны общественного порядка, не  только показания,
но и взятки.
     Правда,    в    результате    массированной    милицейской    операции,
спровоцированной  Танцором, был задержан  матерый поездной вор, находившийся
во всероссийском розыске.


     ***
     Дебют Танцора юезерская тусовка  оценила  по  достоинству.  Голосовалка
рейтингов показывала девяносто  пять процентов. Так  резво никто из  игроков
еще не начинал. Все разговоры во всех гестбуках, которые на сайте назывались
гостиными -- розовая, голубая, оранжевая, белая и так  далее, были только  о
нем.
     Тусовке пришелся по вкусу и артистизм, и находчивость, и дерзость. Ну а
способность  столь  искусно  перевоплощаться  все расценили  как проекцию на
реальность главного принципа сетевого  сообщества -- постоянной нацеленности
на мимикрию, мистификацию, маскарад.
     Понятно, что в разных гостиных был и разный уровень разговора. В белой,
элитарной,  куда ходили исключительно  интеллектуалы  и  эстеты, в  связи  с
возникновением  Танцора речь шла  о  симулякрах, о дискурсах, об анонимности
создателя,  о  текстуальности мира  и  о  смерти  автора.  Цитаты  из  Барта
опровергались цитатами из Дерриды, или Делеза.
     Впрочем,  сам Танцор  как личность мало интересовал эту публику, а лишь
послужил  толчком  для  нового  витка  коллективного  исследования  проблемы
актуального  и  виртуального,  вскользь  очерченной  Делезом  в  одноименной
блистательной статье.  И  вскоре о нем  забыли,  уйдя в свои, уже застарелые
склоки и дрязги.
     А затем в  гостиную вперся какой-то  мамонт, без  ника,  под  искренней
своей  фамилией, который  пытатлся  доказать  что-то  абсолютно невнятное  в
терминах Хайдеггера и даже Канта. Тут вся  тусовка на него и  набросилась, и
стала рвать зубами на части.
     В  розовой же гостиной царили  совсем  иные  эмоции, поскольку это  был
своего  рода женский клуб,  традиционно  женский.  Тут Танцор был чуть ли не
единодушно воспринят прежде всего как породистый самец, с которым было бы не
плохо хоть разок переспать. Причем, к такому выводу женская аудитория пришла
на основании лишь скудной информации о Танцоре, которую пока успели повесить
на сайте.  Лишь две  его  крупные  фотографии.  Несколько снимков из  камеры
хранения, где  он окучивал недотепистого охотника  за мелкими  бонусами.  Да
набор анкетных данных. Вот, собственно, и все.
     Однако   женщинам   свойственна   своя   психология,  которая   вопреки
распространенному мнению  опирается  более не  на  какую-то  особую  женскую
интуицию, которой в природе нет  и быть не может, а на общественное  мнение.
Если Танцором восхищаются все,  то,  значит, он того стоит,  и с ним неплохо
хотя бы разок переспать.
     Многие,  очень  многие  юзерши, скрываясь за экзотическими  никами типа
Лилит, Ненасытная,  Бутончик,  Диана,  Тело и так далее,  и  тому  подобное,
делились  своими  эротическими фантазиями  в отношении Танцора.  Как  вполне
целомудренными, так и предельно плотскими.
     Эти   женские  вопли  начинались,  как  правило,  словами:  "Я  бы  ему
отдалась..."  А далее следовало: где отдалась,  как, сколько раз, под  какую
музыку,  в  окружении  каких  ароматов...  Заканчивались  же,  словно юзерши
заранее   договорились,   причастием   "изнеможенно".   При   этом   неуемно
фантазировали относительно мужских качеств Танцора, как анатомических, так и
физиологических.
     Магистр,  несомненно,  очень  совершенный  Магистр,  который  даже  был
наделен  чувством  юмора,  вывел  из  этого  многообразия  средние  величины
параметров Танцоров, и повесил для всеобщего  обозрения. Получилось так, что
этот собирательный плод фантазии, окажись он реальным человеком, должен  был
бы  не  только  возглавить  Книгу  рекордов  Гинесса, но  и  зваться  как-то
особенно, что-нибудь вроде хомо сексуса.
     В  других гестбуках была своя  специфика. Голубые  также высоко оценили
новичка.  Причем активные  непонятно  на  каком основании разглядели  в  нем
своего    потенциального   партнера,    пассивные    пришли   к   совершенно
противоположному  выводу,  выразив непоколебимую  уверенность  в том, что он
активный гей.
     В зеленой гостиной, где собирались подростки, несмотря  на  присущий им
нигилизм,  Танцора  назвали  хоть  и  старым козлом,  но  вполне  правильным
чуваком.
     Но  все сошлись  в  том,  что это прекрасная  замена выбывшему из  игры
дуэту: Оранжевой Пурге и Длинному Баксу. Последние месяца два они совершенно
не  тянули  и  в  результате  осточертели  всей тусовке.  При  этом  Магистр
почему-то все  тянул  и  тянул, хоть их рейтинг целый месяц  лежал на уровне
пяти-семи процентов.
     Главной  же  заслугой Танцора, вполне объективной, стало то, что он  на
некоторое время  положил  конец  яростным  спорам,  которые уже долгое время
бушевали в среде юзеров "Мегаполиса". Суть этих дискуссий сводилась  к тому,
что  очень  многие  сомневались  в  реальности  игроков.  Ведь  Магистр  мог
генерировать  какие  угодно  изображения,  мог  как  угодно  мистифицировать
аудиторию,  сочинять  любые   результаты  выполнения   заданий  вымышленными
игроками.
     Спорили  до остервенения.  Однако к единому мнению  не приходили. Слали
коллективные   телеги   Магистру,  где   обвиняли  его   во  лжи,  требовали
доказательств.  Магистр  пытался  доказать,  однажды  это  даже  закончилось
трагедией -- смертью одного из игроков, однако никто ничему не верил. Доводы
признавались неубедительными.
     Впрочем,  организаторам  игры эти коллективные волнения особой головной
боли не доставляли. Потому что  основным побудительным мотивом у юзеров было
не стремление выяснить истину, а надежда выиграть побольше баксов.
     Единственное, что досаждало, так  это возникавшие технические проблемы.
Когда вспыхивала очередная эпидемия поисков правды, то сервер, обладавший не
бесконечной   емкостью   и   производительностью,   от  чрезмерных   потоков
информации,   которой   обменивались  правдолюбцы,   перегружался,   начинал
медленней работать, сайт начинал глючить, а то и вовсе повисал часа на  два.
А время, как небезосновательно считал Администратор, -- это деньги. В данном
случае потерянные.
     Так  вот  Танцор,  сам  того не  предполагая,  убедил  юзеров  в  своей
реальности.  Суть этого  доказательства заключается в том,  что в результате
его акции тридцать восемь человек попали в ментовку. И все  они на следующий
день  особо  цинично ругались на Танцора  как на  реального  человека, а  не
фикцию.
     Можно было бы  предположить, что все они  также  являются  виртуальными
детьми Магистра.  Однако четверо среди них были  известны как одни из  самых
закоренелых  приверженцев идеи  о виртуальной природе игроков. И если уж они
стали утверждать, что Танцор -- реальный человек, то так оно и есть.
     Помимо  этого  Танцор  записал  на  диктофон  свой  разговор  в  камере
хранения, и  звуковой файл с этим разговором  стал  доступен  всем юзерам. И
юзер Чарли, над которым  вволю  поиздевался  "украинский  дедушка",  признал
достоверность этой записи.
     Все это,  конечно,  не  является  строгим  доказательством.  Однако для
подавляющего  большинства  недоверчивых этих  фактов  вполне хватило. И  они
надолго  замолчали,  существенно  разгрузив от  лишних  проблем  софтовую  и
хардовую обслугу интернет-узла Ranet.


     ***
     Хоть  задание  было и неофициальным, пробным, Танцору начислили на счет
две тысячи баксов. Еще полторы  пришли как  пожертвования от поклонников. "И
здесь  чаевые,  --  подумал  он,  --  никуда  от  них  не  деться.  Какое-то
пожизненное  лакейство!" Однако остался доволен,  поскольку три с  половиной
штуки за час работы -- это очень неплохо.
     Недурное расположение духа было вызвано еще и тем, с каким обожанием  к
нему  отнеслась юзерская тусовка, обычно достаточно жесткая и едкая.  Танцор
самым  естественным образом  клюнул  на  эту  удочку,  не  мог  не  клюнуть,
поскольку  прежде  всего  был,  конечно же,  актером, а уж  потом  танцором,
недавним  неудачником, беспутным  малым,  холостяком,  брюнетом и  человеком
правильной сексуальной ориентации.
     А для актера, как известно, самое  дорогое -- овации, овации и  еще раз
овации.  Без  них он превращается  в  злобного  и  завистливого  старикашку,
сколько бы лет ему ни было и как  бы ни обманчива  была его внешность, пусть
бы и самая лучезарная.
     Это  очень   важный  момент,   который   на   всю  катушку  использовал
Администратор. Танцора,  что называется,  повело. Танцор заторчал  от своего
первого  успеха.  И все его опасения, все страхи по поводу  неопределенности
своего положения, которое  сулит все  что  угодно, вплоть,  может  быть,  до
мученической смерти, отступили на задний план.
     Опьяненный чудесным  запахом,  доносящимся  из мышеловки, он  определил
свое  новое положение, словно  был  древним философом афинской Академии: да,
все мы смертны, но это знание не должно омрачать нашу  жизнь. Кто-то из нас,
возможно, не  доживет  не только до  старости, но  и до зрелых  лет,  однако
постоянная печаль ожидания собственной кончины способна ее приблизить.
     Ну  а  поскольку Игра  для Танцора отныне  стала  чуть ли  не  всей его
жизнью,  то этот закон стоического оптимизма  должен  распространяться  и на
Игру. Тем более что начало оказалось столь приятным.
     Пять  дней  Танцор  сидел  дома  и  усиленно  готовился  к  предстоящим
ристалищам. К счастью,  никто не отвлекал. Да и некому было. После того, как
покончил с первой, артистической, жизнью, то самолюбиво оборвал все концы.
     Правда,  пару раз звонил Гиви,  слезно  просил вернуться. Мол,  зря так
испугался,  мол,  это  случайные  шизики  были,  мол,  ничего  подобного  не
повторится, мол, озолочу, в смысле, удвою зарплату. Вот ведь сентиментальный
человек,  остро  чувствующий  искусство,  прекрасно  понимает,  что насильно
заставить художника нельзя, неправильно это, потому что одна лажа получится.
     Танцор оценил это  благородство и  посоветовал Гиви найти какого-нибудь
молодого актера в Театре оперетты.
     Вначале Танцор попытался изучить правила  Игры, наивно полагая, что без
этого в будущем  нельзя  будет и  шагу  ступить.  Но они почему-то оказались
довольно  невнятными  и  чрезвычайно   раздутыми,   состояли   из  множества
параграфов, пунктов и подпунктов, которые порой противоречили друг другу.
     Например,  в подпункте  4.2.1.а игроку  гарантировался  доступ ко  всей
имеющейся на сайте информации.
     В  тоже время  в пункте 8.5.3 приводился перечень  закрытых для игроков
мужского пола файлов.
     В одном месте  говорилось о том, что ставки заключавшихся между юзерами
пари  ничем  не  ограничиваются,  в  другом,  что не  должны  быть  ниже ста
долларов, в третьем ограничивались пятьюдесятью долларами.
     С одной стороны, такие нестыковки казались неизбежными, поскольку объем
"Биля о правах игроков и юзеров"  был  чудовищным --  965 килобайтов текста,
что соответствует  536 машинописным страницам. В этих  дебрях немудрено было
заблудиться  и составителям Биля. Однако этот документ сочинял не падкий  на
ошибки  и описки человек, не группа авторов,  а  компьютер,  работающий  под
управлением программы "Магистр".
     Компьютеры же, как представлял себе Танцор, ошибаться не способны.  Они
либо безошибочно работают, либо ломаются, и в этом состоянии ошибиться также
неспособны, как и любое безжизненное тело, любой труп.
     Однако все эти противоречия устраняло главное правило, гласившее:

     <b>"Любые  конфликтные  ситуации   решаются  при  помощи  прямого  тайного
голосования, на основании результатов которого Магистр выносит окончательный
приговор, не подлежащий обжалованию".</B>

     Получалось  как  в  суде  присяжных.  Не  всегда  объективно,  но  зато
справедливо. "Ничего, -- отметил Танцор, -- со временем притремся. Никто  из
русских  пока  еще   особо  не  страдал  от   несовершенства  отечественного
законодательства.  Более того,  это  несовершенство  и  является  двигателем
прогресса, источником реализации самых разнообразных талантов".
     В  самом  низу  пространного  документа красовалось  набранное  петитом
примечание:

     "Экспертный совет  оставляет  за собой  неограниченное  право вносить в
данный документ любые изменения без согласования с участниками Игры".

     "Ну-ну, -- подумал Танцор,  -- мы рождены, чтоб  сделать Кафку былью!",
-- имея в виду его "Замок". А, может быть, и "Виллу" или "Коттедж". Впрочем,
все  это очень походило и на суровую столичную действительность,  где любого
человека  можно  сажать без  суда,  следствия,  и оглашения  приговора, и он
прекрасно поймет -- за что.
     Затем Танцор, естественно, зашел на свою персональную страничку.
     И немало удивился увиденному.
     Создалось  ощущение,  что  попал  на  страницы  глянцевого  журнала для
бедных.  В каком-то совершенно плебейском стиле были навраны  его привычки и
пристрастия, склонности и самые разнообразные таланты, вплоть до выращивания
неколючих кактусов.
     Танцор питался  исключительно  суши, спаржей  и  анчоусами, предпочитал
отдыхать  на  берегу  Карибского моря,  стимулировал  творческие взлеты  при
помощи чистейшего  кокаина, которым  его  снабжал постоянный поставщик звезд
российской эстрады, впускал в  свое сердце на две-три ночи (именно так там и
было написано)  лишь  стройных шатенок от восемнадцати до двадцати  четырех,
преимущественно вегетарианок, либо  проституток  не  ниже тысячи долларов за
час.
     Одевался,  понятное  дело,  в  неаполитанских бутиках, стричься летал в
Сидней, брился лезвиями "Жиллетт", которых, естественно,  для  мужчины лучше
нет. Было там и про напитки, и  про черный  пояс, и про  аудиенцию,  которую
дала ему минувшим летом британская королева.
     Тут же, кстати, красовалось и фото: Танцор и Ее Королевское высочество,
которое  (и так  там  тоже было написано, по  всем  канонам склонения  слов,
относящихся к существительным среднего рода) приобнимает левой  рукой своего
юного друга за плечо, а правой приветливо помахивает прессе, ухайдакавшей ее
строптивую невестку Диану...
     Танцор  прервал это  захватывающее чтение, открыл программу Outl  ook и
отстучал письмо Администратору:

     <b><i>С большим интересом познакомился со своей персональной страницей. Очень
жаль, что там нет ничего про то, как после выступления в Совете Безопасности
ООН я трахался с Папой Римским :(</I></B>

     Неожиданно быстро, через три минуты, пришел ответ:

     <b><i>:) :) :) Крепись, Танцор!  Мы из тебя звезду делаем. За  такой промоушн
попсовики  сотни тысяч отстегивают.  Цени. Однако  помни,  вложенный капитал
должен вернуться с процентами :(</I></B>

     "Как  вложили, так и выложите!" -- совершенно бездумно сострил Танцор и
переключился на  изучение своих конкурентов  -- других игроков. Понимая, что
сопроводительному  тексту  верить   глупо,  внимательно   рассматривал  лишь
фотографии. Любопытно, что они, как в уголовных делах, были парными -- анфас
и в профиль. Отличие заключалось в том, что снимали людей до пояса.
     <b>Скин.</B>  Бритая  образина  в майке болотного  цвета с подтеками.  Зловеще
ухмыляющаяся  физиономия.  Интеллект,  вероятно,  не выше среднего, а, может
быть, и значительно ниже. Однако  мускулатура,  вызывала серьезные опасения.
Правда, вполне вероятно, что она рыхловата, поскольку приобретена при помощи
неумеренного  пожирания стероидных анаболиков.  Предположительно,  не старше
двадцати   трех   лет.   Очевидно,   пользуется   любовью  националистически
настроенной части юзеров.
     <b>Лох.</B>  Наверняка, кличка подобрана с точностью  до наоборот, для  юмору.
Потому   что  в  утрированно  вылупленных  глазах,   обрамленных   пушистыми
ресницами,  явственно прочитывается незаурядная жуликоватость, способность с
легкостью впарить человеку за двести баксов его же галстук. Этого, вероятно,
выдернули  для  Игры  либо  из  наперсточного бизнеса, либо  из  адвокатской
конторы. С таким надо держать ухо востро.
     <b>Профессор.</B> А вот этот, очень  может быть, человек порядочный. Хотя, как
уже  успел уяснить Танцор, таким  в Игре  делать нечего. Вполне может быть и
профессором каких-нибудь естественных  наук.  Лет сорока  пяти.  С  высокими
залысинами и  зачесанным назад чудом сохранившимся треугольником волос. Очки
в тонкой оправе. Нет, не столь простое лицо, как вначале показалось Танцору.
Вполне может быть и садистом или серийным маньяком. Слишком уж благообразен.
Не подарок, совсем не подарок, поскольку может оказаться кем угодно.
     <b>Трансмиссия.</B> Байкерша первого поколения: далеко  не молода,  сильно  за
тридцать,  и  вся в  коже.  Отсутствие  макияжа,  хотя  есть  что  скрывать.
Например, отчетливый шрам на левой  щеке.  Плотно  сжатые губы говорят как о
железном характере, так и о презрении  к зубному протезированию. Сексуальных
партнеров,  наверняка, изрядно  поколачивает.  В  интеллектуальных  баталиях
искусно  применяет  разводной  ключ.  Хотя,  наверняка,  за  свою  долгую  и
непростую жизнь, наполненную борьбой  не только со временем и пространством,
но  и с ментами, наработала массу уловок, финтов и  интеллектуальных  ударов
сапогом  по  яйцам. Такая,  окажись в  консерватории, наверняка,  заорет  на
очередь  в женский  сортир  (именно,  в сортир, а  не  в  дамскую  комнату):
"Разойдись, бляди, ощпарю!"
     <b>Дюймовочка.</B> Миниатюрное существо, непонятно какого  возраста, о которых
говорят: "Маленькая собачка до смерти -- щенок". Прямой пробор. Два хвостика
по  бокам, схваченные трехцветными,  как  российский флаг, резинками.  Ясные
глазки.  На  щечках  ямочки. Улыбка.  "А эта  как  сюда попала,  блин!",  --
воскликнул Танцор.  Однако,  приглядевшись,  отметил,  что глазки что-то  уж
больно  ясные,  улыбка  чересчур  слащавая,  пальчики  неимоверно  чуткие  и
проворные. Да и бюст абсолютно неимоверной величины.
     <b>Граф.</B>  Мужик,  типичный  хрестоматийный  мужик  с  огромной  бородой, в
косоворотке, подпоясанной на огромном животе узким ремешком. Живот, конечно,
непомерен, но вот глаза такие же, как у  Толстого, проникающие прямо в душу.
Да,  это  был  очень  мощный  прием,  поскольку  борьба  в  полную  силу,  с
использованием  всевозможных хитростей и подлостей, с носителем этого образа
была  невозможна. Поскольку  подсознание  неминуемо будет держать  за руки и
орать в ухо: "Ты на кого, козел, посягаешь?! Не тронь Льва Николаевича!"
     Боже,  куда я попал! --  вскричал  Танцор в  ужасе.  Хотя,  если бы его
спросили,  чем  уж  эта  компания  так  сильно  отличается  от  завсегдатаев
ресторана  "У Гиви",  то  он вряд ли  смог бы  ответить  что-либо внятное. А
ответ,  в  действительности,  очень прост:  у  Гиви  люди отдыхают, а  здесь
работают.



        Апплет 0011. Менты рвутся в бой



     Майор   управления   "Р",   которое   специализируется   на   борьбе  с
преступлениями в сфере высоких технологий, Виктор  Завьялов как обычно сидел
в Сети и ползал по порно-сайтам. Чин и должность замначальника компьютерного
отдела позволяли. Молодым, как обычно, на планерке были поставлены задачи, и
они сейчас кололи в интернет-кафе "Скрин" хакеров и  прижимали на  Митинском
рынке к ногтю контрафаксников. А он мог и расслабиться.
     Да и с  пользой  все это, потому что  вечером Людка  опять  благодарить
будет.  После такого  всегда  сильный  завод  бывает, домой  майор неизменно
возвращается в состоянии  повышенной боевой и эрекционной  подготовки. Если,
конечно, не идет с корешами расслабиться.

     Конечно,  -- думал Завьялов периферическим разумом,  поскольку основной
был  занят  изучением  содержимого  вредоносных  веб-страничек  как  частных
проституток, так и солидных публичных  домов, -- конечно,  с этим  блядством
можно  было  бы попробовать покончить.  Вон ведь  как  обнаглели -- телефоны
дают. Подгоняй скотовозку и набивай под завязку.
     Однако кому от этого будет польза? Может,  кому-то и будет.  Но уж явно
не мне и не Людке. То же самое можно сказать про множество российских семей.
Так что это дело скрепляющее, цементирующее.

     Его государственные мысли внезапно прервал телефонный звонок.
     -- Алло! Майор  Завьялов слушает, -- ответил он предельно корректно и в
соответствии со служебным этикетом. Потому что это могло быть и начальство.
     -- Здравия желаю,  Виктор  Семенович!  --  ответила  трубка.  -- С вами
говорит капитан  Кутепов, Евгений Григорьевич, из  налоговой полиции.  Тут у
нас одно крупное дело намечается  на  миллионы долларов. Но клиенты очень уж
специфические. Так  вот  хотелось бы у  ваших  спецов, а лучше у  вас  лично
консультацию получить. Дельце  стоящее, если вместе его раскрутим, то  и вам
оно как большой плюс зачтется. Подъехали бы к нам, вместе бы обмозговали.
     Завьялов аж  поперхнулся от  такой наглости:  --  Где  же  это  видано,
товарищ Кутепов, чтобы майоры к капитанам ездили?
     -- Да  не сочти  за обиду,  Виктор Семеныч. Мы бы,  как гостя  дорогого
приняли,  скатерку  накрыли  бы,  так сказать,  для  установки контакта.  --
Попытался  выправить  разговор  Кутепов.  -- По-царски  бы приняли,  все чин
чинарем.
     -- Ну,  -- смягчился Завьялов, -- это и  у нас  можно сделать.  Мы ведь
тоже не лаптем щи хлебаем. За знакомство Бурбончика хряпнем, мои салаги живо
слетают. К тому  же,  как я понимаю, при  разговоре  понадобится аппаратура,
которой у вас нет. Ведь что-нибудь по поводу интернет-магазина? Угадал?
     --  Да мы  пока еще сами толком  не разобрались. Но  есть очень большое
предчувствие,  что  там очень большие  бабки  крутятся. Чутье в  нашем деле,
когда столько мудрецов  развелось,  -- это  штука очень полезная. Так  когда
можно подъехать-то, Виктор Семеныч?
     -- Да хоть сейчас, по рукам?
     -- По рукам.
     -- Ну лады, я тогда прямо сейчас пацанов за провиантом высылаю.
     Завьялов  положил  трубку,  вытащил бумажник,  достал  из  него  четыре
пятисотрублевые бумажки и вызвал  проворного лейтенанта Осипова, которому не
было  равных  ни  в  игре  в  Квейк,  ни  в выколачивании показаний из особо
неразговорчивых преступников, ни в организации досуга начальства.
     Щедрость  общения,  которой   майор  намеревался  поразить  незнакомого
капитана,  была отнюдь не бескорыстна. Заинтересованность  в этом знакомстве
была  вызвана  тем,  что  жена Завьялова,  Людка, владела фирмой "Сибелиус",
которая поставляла  для  УВД  города  Москвы  компьютеры тайванской  сборки,
производимые в действительности в  городе-спутнике Зеленограде. Понятно, что
проблем  у  Людмилы Петровны Завьяловой  не только с  крышей, но  и  с ратью
московского борзого чиновничества не было и быть не могло.
     Однако налоговые органы,  которые в  дружной  семье  силовиков занимали
какое-то  не  вполне конкретное,  чуть ли  не автономное  место,  доставляли
определенные неприятности. С этим надо было бы уже давно покончить, однако у
майора,  перегруженного работой, все  не доходили руки. И  вот  представился
прекрасный случай укрепить семейный бизнес.
     Первая  встреча,   закончившаяся  далеко  за  полночь,  была  посвящена
знакомству и  налаживания смычки  между  важнейшими в системе внутренних дел
ведомствами. Пили виски "Бурбон", закусывали суши, спаржей и анчоусами.
     Договаривающиеся  стороны расстались в прекрасном расположении духа. До
конкретики дело не дошло.
     На следующий  день, как было условлено накануне, угощал капитан. Вполне
понятно, что человек,  по долгу службы имеющий  дело не столько с безличными
преступниками, сколько  с  конкретными деньгами,  в  грязь лицом  не ударил.
Текила, которая  в  связи с  оскудением плантаций  голубой  агавы исчезла  с
московских  прилавков, лилась рекой. Суши,  спаржа и анчоусы громоздились на
столе горой. На запивку шел спрайт.
     Этот день был посвящен решению  семейных проблем. В результате  из базы
данных налоговой  полиции бесследно  исчезла фирма "Сибелиус", а в  домашнем
компьютере  капитана, которым пользовался его семилетний сынишка, стараниями
проворного  лейтенанта   Осипова   была  установлена  программная  заплатка,
блокирующая доступ к порнографическим сайтам.
     Разошлись в весьма смутном состоянии незадолго до закрытия метро.
     На третий  день  пили  вскладчину,  уже как  закадычные друзья. Поэтому
обрисовать даже в  общем  виде  карту  вин и  напитков  и меню  не  стоит  и
пытаться. Разговор начался  с  перечисления  особенностей службы в каждом из
управлений внутренних дел и закончился поисками  своего места  в  мироздании
при помощи таких  мощных  инструментариев как диалектический  материализм  и
православная доктрина.
     Разошлись, не  помня  своих званий и  должностей, незадолго до открытия
метро.
     На  четвертый  день,  выбритые  до синевы, в  отчищенных от блевотины и
отглаженных  мундирах, хряпнув по сто пятьдесят "Гжелки", пахнущей морозом и
антоновскими яблоками,  закусив ее нежинскими огурчиками и тут же перейдя на
крепчайщий  чай  с  лимоном,  постанывая  и  покрякивая,  беспрерывно   дымя
"Парламентом", перешли к исполнению служебных обязанностей.
     -- Вот, блин, работа! -- мрачно сказал Завьялов.
     -- Да, не приведи Господи, -- не менее мрачно согласился Кутепов.
     -- Так что там у тебя, Евгений Григорич,  стряслось-то? Из-за чего весь
сыр-бор?
     -- Да, понимаешь, Виктор Семеныч, нашел я тут  одно  место в Интернете.
Смотрю,  рекламными  банерами все  увешано,  счетчик посещений крутится, как
бешенный,  скоро за  миллиард  зашкалит. Короче, люди там,  судя  по  всему,
основательные, денежные.  Пригляделся повнимательней и  понял, что это не то
место, где свой товар рекламируют или еще что, а где деньги прямо из воздуха
делают. Огромные деньги. А налоги-то, курвы, не платят! Вот я и подумал, что
надо бы их ковырнуть. Да где же искать-то?!
     -- Да, где искать-то? -- встрепенулся начавший клевать носом майор.
     -- Так и я про то же! Неизвестно где.
     -- А я не про то. Адрес-то какой Интернете. Ну, там http и так далее.
     --  А,  вот, записано у  меня, -- осознал  свою  оплошность  капитан. И
подумал:  "С  этим  надо  ухо  остро  держать,  все  секет,  спец.  --  Вот:
http://www.megapolis.ranet.ru.
     -- Вот  на Ранете и надо искать. Там стоит сервер, такой  очень большой
компьютер, в данном случае  он имеет  имя "ranet". А "megapolis"  -- это имя
сайта,  который находится  в  памяти  сервера "ranet".  Ну,  а  "ru"  -- это
доменное  имя,  которое присваивается всем  русским серверам. Если  на конце
стояло бы "de", то надо было бы искать этих хануриков в Германии. А это хрен
знает  какие  командировочные. Да  и не  развернешься  там,  у  немцев,  как
следует. Ну, усек, Евгений Григорич ?
     -- Да вроде усек. Только неясно, что значит  http://www, -- откликнулся
дотошный  капитан,  который  огромным  усилием воли боролся  с  подступившей
тошнотой.
     -- Ну, ты спроси чего полегче! Может,  один Осипов во  всем  управлении
знает, да не стоит его тревожить. У  него ночь была тяжелая. Ну ладно, давай
посмотрим,  что это  за хреновина  такая, --  сказал майор и включил именной
компьютер с прикрепленной на фэйсе красивой латунной пластинкой, которым его
наградил министр внутренних дел.

     Компьютер  ожил, зашуршал винчестером,  по монитору  побежали  какие-то
таблицы,  потом их сменило красивое голубое  небо с  белыми облаками,  затем
прозвучали фанфары и нежный  женский  голос произнес: "Корпорация Майкрософт
приветствует Вас, господин Завьялов".
     Майор и капитан  сдвинули лбы перед экраном, обдавая друг друга волнами
перегара, которые,  сшибаясь, взаимно  гасили друг  друга  и распадались  на
водород, кислород, углерод и кристаллы поваренной соли.
     Завьялов    открыл    браузер,     набрал     в     адресном     окошке
http://www.megapolis.ranet.ru и  с  опаской стукнул  указательным пальцем по
клавише Enter.  Секунд через десять выплыла  яркая  картинка.  Минут  десять
майор с капитаном сосредоточенно ее разглядывали.
     -- Да, дело  серьезное, -- наконец прокомментировал увиденное Завьялов.
-- Тут  у  них игра, называется "Мегаполис". Тотализатор и все такое прочее.
Может  даже  и казино  с блядьми.  Тогда  можно  будет еще и  полицию нравов
подключить, в комплексе работать.
     -- Виктор  Семеныч, -- заерзал  на стуле Кутепов, -- а можно узнать, по
крупной они там играют, или по мелочи?
     -- Отчего же нельзя, все можно! -- приосанился Завьялов,  остро  ощущая
свою значимость.  -- Это мы сейчас на  другую страничку  перейдем, вот здесь
кликнем  мышкой  по  линку и как  следует  посмотрим... Так... Так... Ничего
себе! Ставки  до пяти  тыщ  баксов доходят! И народу  до хрена  играет.  Да,
капитан, это будь здоров какая рыба! Ее теперь бы только поймать. И тогда ты
план на два года вперед сделаешь. Да и майора наверняка дадут.

     Кутепов  от  таких  слов,  хоть и был  с похмелья  до  синевы, но  таки
зарделся как красная  девица. Но  тут же  одернул себя и по-деловому спросил
коллегу:
     -- Виктор Семеныч, а во что они тут играют-то? Рулетка что ли?
     --  А это мы  в  другом  месте  поглядим, вот тут линк  соответствующий
висит. Щас  мы его,  падлу,  как  кликнем  мышиной  кнопочкой,  он у  нас  и
заверещит, как миленький, -- начал балагурить майор, уже слегка отошедший от
вчерашнего. -- Раз! Ах ты, сука-дрюка, пароль запрашивает! Осипов!!!
     В кабинет вбежал расторопный лейтенант Осипов, с сидиромом в левой руке
и парой бутылок "Бочкарева" в правой.
     --  Давай-ка, -- строго сказал майор лейтенанту, -- расколи эту заразу,
а мы с товарищем капитаном пока пивком освежимся.
     Осипов обернулся  к  сроку, не успел майорский  кадык  в  последний раз
подняться и  опуститься в  исходное  положение,  как  сайт  был уже взломан.
Правда,   это   был  совсем  другой  сайт,   хоть   и  с   похожим  адресом:
http://www.metropolis.ranet.ru.  Поэтому  расследование  пошло  по   ложному
следу.


     ***
     До  первого  турнира,  в котором должен  был  принять  участие  Танцор,
оставались полдня и ночь. Поэтому он неотрывно  сидел у компьютера, стараясь
узнать как можно больше о своей новой виртуальной жизни.
     Неприятные  неожиданности  сыпались  одна за другой. Например, когда он
решил посмотреть, десять отобранных из потока юзерского бреда  заданий, одно
из которых ему придется выполнять завтра наперегонки  с другими игроками, то
ему было  отказано  в доступе. На  письмо, которое он  по этому поводу кинул
Администратору, пришел совершенно издевательский ответ: "Читай Биль".
     Не пустили  его  и в  архив, где хранилась  информация о всех прошедших
турах. Танцор вдруг  остро ощутил себя котом в мешке. Которого не собираются
кому-то подсунуть, а  куда-то  тащат.  Вполне вероятно, что и к  реке, чтобы
топить. Единственное, что как-то утешало, так это то, что  в тотализаторе на
него  ставили  довольно  активно. Тут  он  шел  третьим,  после Профессора и
Дюймовочки.
     В конце концов ему осточертело бродить по сайту и все время  натыкаться
на закрытые двери и в два часа он лег спать.
     Вполне понятно, что ему приснилась всякая мерзость.  Вначале танцевал с
Трансмиссией "У  Гиви".  И та, вместо  того, чтобы  повиноваться его опытным
рукам, все норовила размозжить ему ступни своими коваными каблучищами.
     Потом  в  Сокольниках играл с  Профессором в  шашки  по  очень странным
правилам.  Если  он  съедал  шашку   противника,  то  противник  вместо  нее
устанавливал на доску три новых. Если  же съедали у него, то съеденное также
утраивалось.
     Потом, когда всю шахматно-шашечную тусовку, словно магнитом, затянуло в
шашлычную,  совершенно  мерзко,  из кустов, с колотящимся от страха сердцем,
наблюдал, как Лох со Скином вешали на дереве несчастную дуреху Манку.

     Потом начал пищать лэптоп, объявляя о начале сеанса.
     Танцор  вскочил  с  продавленного   еще  лет  десять  назад  неведомыми
квартирантами дивана, щелкнул замками, откинул крышку-монитор и ввел пароль.
Система загрузила  браузер  и  скачала  его,  хранящуюся ото  всех в  тайне,
"боевую"  страницу,  при помощи  которой он  должен был  получать задание  и
отсылать доклад о его выполнении.
     Кстати, у  юзеров  была совсем иная картинка: на мониторе  одновременно
висело ровно  столько  окошек,  сколько игроков участвовало в туре.  И в них
можно было видеть ответ  каждого из них,  или  иную информацию, если задание
предполагало какие-либо физические действия игроков.
     Танцор зачем-то напряг все свои мышцы и стал ждать. На экране появилась
надпись  "Внимание! Минутная готовность!" Через некоторое время с интервалом
в секунду с  пиканьем начали выскакивать цифры: 10, 9, 8, 7, 6, 5, 4,  3, 2,
1, 0. И сразу же нарисовался вопрос: "Что такое "гольдэнтрейсус"?"
     Танцор взвыл и, понимая, что  все решает  скорость, кинулся к хозяйским
книжным стеллажам.
     Вначале ему попался "Большой энциклопедический словарь". Голый Вася.
     Судорожно  сбрасывая  с  полок   ненужное,  он  добрался   до  "Словаря
иностранных слов". И здесь ни хрена похожего.
     Синяя   "Философская   энциклопедия"   тоже   не   знала,   что   такое
"гольдэнтрейсус".
     В медицинской такая болезнь тоже не значилось.
     И он начал судорожно листать всякие  справочники, хоть и прекрасно  уже
понимал, что это уже не поможет, что время уже упущено.
     В  качестве последней псевдоспасительной соломинки  Танцор схватился за
Оксфордский  словарь английского  языка, пытаясь  внушить  себе,  уже  почти
опустившему  руки, что это  какое-то совсем  новое слово, позаимствованное у
иноземцев и  еще не успевшее обрусеть. Сразу  же попал  на  "G", на самое ее
начало. Перекинул стопку страниц -- перелет. Наконец-то "goldentr..." Нету!
     Но, может быть это составное слово: вначале gold -- золото,  золотой, а
потом "энтрейсус"? Что  же это за хрен такой?! И Танцор не  находит никакого
"энтрейсуса".
     Однако  есть  довольно  близкое  entrey, у которого  до хрена значений.
"Вход", "вестибюль", "дверь", "ворота"... Значит, "золотые ворота"?  Нет, не
то! "Вступление", "занесение", "отдельная запись", "статья". Ага, может быть
уголовная статья  насчет золота? Вряд  ли! "Устье реки", "начало", "выход на
сцену",   "заявка",   "вступление  во  владение",  "вторжение",  "таможенная
декларация"... Нет, все не то!..
     Ага, наконец-то --  "откаточный  штрек"! И  хоть  Танцор не знает,  что
такое  откаточный применительно к  штреку,  да  и сам штрек  не вполне  себе
представляет,  он  приходит  к выводу,  что  гольдэнтрейсус  --  это золотые
прииски.
     Танцор бросается к лэптопу,  набирает  ответ и смотрит на часы.  Прошло
тридцать четыре минуты. Много это или мало? Попал или промахнулся?
     Лезет на игровой сайт и видит печальную картину. Во-первых,  он ответил
последним. Но не это самое страшное. Из всей семерки он единственный, кто не
справился с заданием. В результате  его  счет похудел на  пятьсот  долларов.
Зато  от  юзеров пришло  несколько  совершенно издевательских  начислений по
одному доллару, что-то типа милостыни на бедность ума.
     Победил  же Лох, который через три  секунды  ответил: "Ничего". Разброс
был небольшим, все остальные уложились в восемнадцать секунд.
     Рейтинг Танцора снизился до шестидесяти пяти процентов.
     В гестбуках его костерили на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях,
которые  можно было свести к одной единственной фразе: "Из-за  этого козла я
потерял кучу баксов!"
     Танцор абсолютно ничего не понял. Поэтому был страшно уязвлен.
     Администратор  молчал,  что,  вероятно, входило  в программу подготовки
игроков экстра-класса, о чем он недавно заливался, как соловей.
     Через  два  часа  на  аутлуке  выскочила  засставка, на  которой  серый
горизонтальный столбик быстро заполнился слева направо синим цветом. Крякнул
встроенный динамик,  сигнализируя о  том,  что  пришло  почтовое  сообщение.
Администратор писал:

     <b><i>"Мужайся, tancor!
     То, что с тобой сегодня проделали, это дежурная  шутка тусовки.  Каждый
новый игрок неизменно подвергается данной экзекуции. Эта подлянка необходима
для  того, чтобы поставить человека на место, сбить с него спесь и заставить
уважать  сложившиеся  традиции.  Что-то  типа  дедовщины,  которая  царит  в
вооруженных силах.
     Через это прошли все.
     Вся  твоя  вина  заключается  в  том,  что  ты  пока  еще  недостаточно
понимаешь,   что   такое  Сеть   и  каковы  ее  возможности.   Сегодня  тебе
продемонстрировали  ее  громадные информационные ресурсы,  которые  при этом
настолько хорошо  структурированы,  что  позволяют  с невероятной  скоростью
отыскивать необходимую информацию.
     Иначе говоря, Сеть -- это самый лучше в мире справочник, словарь, самая
совершенная энциклопедия. Не чета той бумажной требухе, в которой ты копался
аж 34 минуты.
     Крепко  запомни:  существуют поисковые машины  (очень большие сервера),
которые  по заданным тобой словам за  несколько секунд  выдадут  тебе список
адресов  компьютерных  страниц, где  встречаются эти слова.  И  даже  укажут
конкретные  места в текстах, где стоят эти искомые слова. И это будет полный
список. Почти полный.
     В  связи  с  этим  рассказываю,  как  сегодня  надо  было  действовать.
Приходишь на  поисковый  сервер, например, "Яндекс"  или  "Рэмблер"  (адреса
найдешь  сам),  набираешь  в строке  искомых  слов "гольденксус" и  кликаешь
мышкой на кнопку  "Поиск". Через 6-10 секунд выскакивает надпись: "Документы
с данным словом отсутствуют".
     Что честно  и проделали игроки, пришедшие к финишу с третьей по  шестую
позиции.  Лох  же  и  Дюймовочка  решили  рискнуть,  что  в  конечном  итоге
оправдалось. Прочитав  вопрос, они сразу  же настучали  ответ,  не заходя на
искалку.
     Хотя,  риск, конечно, был, потому что  традиции традициями,  но иногда,
правда,  крайне  редко,  во   время   такого  издевательства  над  новичками
подбрасываются реальные слова. Практически не употребляемые в русском языке,
которые  знает  лишь  философ Валерий Подорога и  двое-трое  его коллег.  Не
считая, конечно, поэта Дмитрия Александровича Пригова, который знает все.
     Так  что не  унывай.  Кстати, у  тебя  сегодня рейтинг снизился  совсем
незначительно. Как правило, после первой игры люди падают до 40 процентов".</I></B>

     Танцор необычайно грязно выругался и лег спать. Хоть пока еще было утро
--  время,  когда  всякий нормальный  человек отправляется пить  пиво,  а не
вползает в предательский  дневной сон, который глумливо трясут и раскачивают
окружающие  предметы,  пялящиеся на человека,  слегка  прикрытого  дрожащими
веками.


     ***
     Вначале ему почему-то приснилась Манка, хоть прежде этого  никогда и не
было, потому что она  неизменно бесследно исчезала из  его сознания сразу же
после окончания "рабочей смены".  Хоть и  трахал  изредка,  но  в  голове не
держал.
     Танцор  провожал  Манку  на  каком-то  вокзале,   судя   по   антуражу,
европейском.   Она   стояла  дуреха-дурехой,   совершенно  нелепая  в  своих
коротеньких  "мальчиковых"  штанишках, стояла  и  быстро-быстро тараторила о
том, что  это  навсегда,  что  ей будет трудно без  Танцора.  И потом начала
шмыгать  носом, размазывать косметику и,  в конце  концов,  уткнулась мокрым
страдающим лицом в грудь Танцора.
     И он, что удивительно, искренне жалел ее. Не потому, что расстаются,  а
знал,  почему-то  твердо  знал  --  это смертный  рейс.  То  ли  все  вагоны
заминированы, то  ли мост  рухнет, то  ли еще  что. И совсем  скоро Манки не
станет,  совсем не станет. Но не говорил  ей  об этом, потому что она должна
непременно сесть в этот поезд. И непременно уехать в никуда.
     Потом почему-то  заревел паровоз, ее  вагон  был первый, прекрасно было
видно и слышно, как паровоз отдувается клубами аспидного дыма и кипит внутри
себя.
     Подбежал  звероподобный  кондуктор с огромными  усищами, типичный ретро
братьев Черепановых и Люмьеров, сграбастал  ставшую совсем маленькой Манку и
запихнул в  вагон. Запихнул совсем остолбеневшую, парализованную, лишь молча
глядящую на Танцора огромными глазами.
     Танцор ощущал себя предателем, но был не в состоянии что-либо изменить.
Да и у него самого отнялись ноги. Так и стоял, столб столбом.
     А  потом поезд для разбега сдал назад, и струи  паровозного  пара стали
обжигать  ему лицо. И Танцор упал на перрон, капюшоном натягивая  на  голову
пиджак.
     Потом наступила тишина. Танцор поднялся. Никаких ожогов не было.
     И  вдруг  на  противоположных  концах  перрона,  абсолютно  безлюдного,
возникло  какое-то  черное роение. Постепенно оно  сконденсировалось  в две,
пока еще непонятно каких, толпы, которые с диким ором понеслись на него.
     Танцор вспомнил свои предыдущие сны  и попытался  взлететь, потому  что
другого способа избежать  столкновения  со  зловещими  толпами  не было. Как
обычно,  он напряг  брюшной пресс, пытаясь отделиться от земли, но ничего не
получалось.
     С двух сторон на него налетели дикари, типичные, со сверкающими зубами,
в  каких-то  соломенных  юбках,  с ожерельями из сушеных насекомых и акульих
клыков,  с копьями.  И  с огромными  клетчатыми баулами,  которые  в ходу  у
российских челноков.
     Они оказались кем-то вроде  африканских комвояжеров. Повтыкали копья  в
асфальт  и  с  воплями:  "Мистер,  ван  доллар,  онли  ван  доллар!"  начали
опорожнять свои сумки. Танцор, которому это безумное торжище было не  только
не  интересно,  но и  отвратительно -- сейчас, когда Манка  только  что была
отправлена на  верную смерть, -- попытался вырваться от  них. Но его со всех
сторон хватали за руки, за брюки, за пиджак, за галстук, за выползшую из-под
пиджака  рубаху: "Ван  доллар!  Онли  ван  доллар!" И  совали  прямо в  лицо
какие-то мячики.
     И  вдруг  танцор обнаружил,  что это  вовсе  не мячики,  а человеческие
головы,  сушеные, скукоженные...  Даже звонкие, именно  звонкие, потому  что
дикари, словно продавцы арбузов, похлопывали свой товар по щекам и затылкам,
отчего получалось звучание пустоты, вмещавшейся под черепными коробками.
     Танцор,  превозмогая  омерзение,  пригляделся.  И  увидел  голову Гиви.
Никаких  сомнений быть не могло, это была именно его голова, хоть и меньшего
размера. А  потом еще одну... И еще, и еще, и  еще... Со всех сторон Танцору
протягивали  бесчисленные головы  Гиви. Причем не  было двух  одинаковых.  У
каждой из  них было свое выражение лица, хоть  веки и были плотно  сомкнуты.
Одни  улыбались, другие хмурились, третьи  недоумевали, четвертые гневались,
пятые блаженствовали, шестые грустили, седьмые  были напуганы, восьмые таили
загадку.
     Потом начали предлагать головы  других  людей, и все  они были  знакомы
Танцору. Тут были и  кабацкие сослуживцы, и постоянные клиенты, включая даже
самоубиенную оранжевую девицу  и ее  субтильного дружка, и актеры из прежней
жизни,  и  одноклассники,   и   некогда   любимые  женщины   и   девушки,  и
многочисленные  квартирные  хозяева,  и  старинные,  давно  исчезнувшие   за
горизонтом друзья, и шапочные знакомые, и просто запомнившиеся  чем-нибудь и
когда-нибудь лица, с кем столкнула его беспутная, а потому и долгая жизнь. И
не  было им ни конца, ни края, ни  числа,  ни  единого определения,  ни даже
расплывчатой классификации.
     Все  новые  и  новые дикари  со  своим  страшным  товаром рождались  из
пространства, как струя  воды из водопроводного  крана,  и  исчезали,  чтобы
освободить место другим, словно ввинчиваясь воронкой в сливную трубу.
     Казалось,  что  продолжается это уже  бесконечно долго,  хоть  минутная
стрелка на  часах  привокзальной башни  и прошла  лишь пять делений.  Танцор
следил за часами, напряженно следил, надеясь на то, что именно часы даст ему
чудесное  избавление от  этой  пытки прошлым,  которого  больше нет, которое
сохранилось лишь в окарикатуренном, высушенном и выделанном на продажу виде:
"Мистер,  онли ван доллар!" Вот  истинная  цена  всему, чем  Танцор когда-то
обладал, чем упивался,  чем страдал,  что  воспринимал как часть себя.  Лишь
"ван доллар", и ни цента больше!
     И тут начали бить  часы, -- один, два, три, четыре, -- с  каждым ударом
продавцы  сушеными головами  уменьшались  и  как бы опрозрачивались -- пять,
шесть,  семь,  восемь,  --  вот   перрон   снова  пуст  --  девять,  десять,
одиннадцать, двенадцать! Как в сказке, подумал во сне Танцор.
     И тут его всосало в какую-то сверкающую внутри трубу и куда-то  понесло
со страшной  силой, плавно  вписывая в  повороты и облизывая плечи,  бедра и
даже  лицо  идеально  отполированными  стенками, обдавая  плотным  встречным
восторгом. В  голове звучал  внешний  голос: "Скажи,  когда хватит, скажи  в
нужный  момент, который ты  отыщешь на дне себя, там, где нет никого,  кроме
тебя! Скажи! Скажи!.."
     И Танцор сказал.
     После чего  внезапно обнаружил  себя сидящим в кресле посреди огромного
зала,  напротив высокого постамента,  накрытого  белым покрывалом. Покрывало
шевелилось -- то ли от сквозняка, гулявшего в зале, то ли под ним был кто-то
живой. Танцор  понял,  что  это уже после смерти и Кто-то,  кто был  от него
сокрыт белоснежной, словно саван, материей, начнет вопрошать. Не по мелочам,
а о самой сути, к чему он был не готов. Наступило  оцепенение, оторопь, ужас
стал вползать в сердце или во  что там  еще, что  у  него теперь вместо него
было.
     Однако  вместо  этого,  в полной  тишине,  он  стал  различать команды,
передаваемые,  очевидно,  телепатически  или  каким-то аналогичным  образом.
Команды совершенно примитивные, можно сказать, оскорбительные.
     "Сожми  правый кулак!" И Танцор сжал  правый  кулак. "Пошевели пальцами
правой  ступни!"  И  Танцор, негодуя, задыхаясь  от  возмущения,  пошевелил.
"Напряги  и  расслабь  мышцы  спины!" Напряг и  расслабил, хоть все в нем  и
протестовало против этого  глумления,  которое, как он предполагал, творится
над ним после смерти, когда должна решаться судьба его вечности. "Улыбнись!"
"Покажи язык!" "Коснись подбородком левого локтя!"...
     Постепенно команды становились все более  сложными. Вот он уже стоит  и
вращает руками как при заплыве баттерфляем, не в силах  воспротивиться этому
идиотизму.  Вот скачет на  левой  ноге. Вот кружится  в вальсе с  совершенно
незнакомой  женщиной,  увешанной какими-то брикетами, мигающими  лампочками.
Танец под звучащую лишь в голове Танцора музыку становится все неистовей, он
закладывает невероятные виражи, отчего партнерша в его в руках  полощется на
ветру, словно легкая кисея.
     И  вдруг,  изловчившись,  Танцор,  пролетая  мимо  постамента,  срывает
покрывало.
     Под ним оказывается огромная голова.
     Его голова, Танцора.
     Остановившись,  словно  пораженный громом, он начал всматриваться в  ее
ужасные черты,  отражавшие  одновременно гнев  и  отчаяние. И  вскоре Танцор
понял, что эта его Голова сделана из зеркального материала. И должна бы была
отражать  окружающее  пространство всеми  своими плоскостями, выпуклостями и
изгибами. Но этого не было!
     Голова притягивала к  себе лишь изображение лица Танцора и распределяла
его на  своей  поверхности  совершенно  неправильным, чудовищным образом, не
сообразующимся ни  с какими законами  оптики.  Когда  Танцор  поворачивался,
следя за Головой боковым зрением, то и  она тоже изменяла ракурс, и начинала
медленно выдвигать вперед щеку и ухо, а затем показывала и часть затылка.
     И  вдруг Танцор  понял, что  если она зеркальная, то  ее можно разбить.
Хотя бы  тем же  самым креслом, на котором  он  недавно  сидел, обмирая,  не
подозревая об этом пошлом фарсе. Разбить, не  заботясь о последствиях, пусть
они будут  и ужасными.  Но только бы не  это  глумление!  Не  превращение  в
марионетку.
     Очевидно,  не только он понимал Голову, "слышал" ее команды,  но  и она
прекрасно могла читать его  мысли. (О том,  что он и она  могут  быть единым
целым, Танцор подумать не успел).  Со всех сторон на него обрушились сигналы
тревоги,  замерцали  красные  лампы, начал буравить мозги звонок, похожий на
междугородний.
     Танцор в ужасе проснулся.
     И, чтобы приглушить никуда не девающуюся тревогу, пошел пить пиво.
     Хоть  уже  был  вечер  --   время,  когда   всякий  нормальный  человек
отправляется пить водку, а не разжижает кровь предательской пеной.


     ***
     На  счету  у Графа, по его собственному образному определению, подросло
уже триста вилков капусты, не считая мелких листьев. Поэтому он твердо решил
завязать. На то было несколько причин.
     Во-первых, надоело  в  этой  поганой Москве  дерьмо жрать.  Фигурально,
конечно,  выражаясь.  Захотелось  на  простор, на волю,  чтобы пароходы мимо
проплывали.  Мимо  его  высокого берега.  Этот  берег,  круто спускающийся к
величавой реке, он уже полгода видел во сне чуть ли  не каждую ночь. Что еще
надо человеку в  пятьдесят  пять? После пятнадцати  лет, ни за хрен  собачий
подаренных   лагерям.   После   двух   реанимаций   и    трех   заштопываний
продырявленного брюха.  Что еще надо,  если, можно  сказать, в кармане лежит
треть  лимона?  Только  высокий  берег,  на  котором   и  следует  встретить
обеспеченную   старость.   Хотя,   на  всякие   прикольные   безобразия  лет
десять-пятнадцать еще наскребется.
     Во-вторых, надоело,  страшно надоело этих мышат давить. Сраная молодежь
пошла, совсем  гнилая,  пальцем  несильно ткнул, и дырка получилась.  Он уже
стольких  пережил, что дальше  стало  совсем неинтересно и  поэтому  слишком
нервно. Как, к примеру, с  одной, кажется, Иркой, с которой он прожил вместе
чуть ли ни год. Так до того дошло, что однажды чуть с балкона не скинул. Еле
себя сдержал.
     В-третьих, и это было главным, его стало подмывать, наколоть  к едреней
фене этих умников, которые, якобы, все в кулаке держат. Все их угрозы -- это
для слизняков. Вроде, смышленая  была эта рыжая,  царствие ей небесное, а не
сумела  соскочить  со  своим  недоноском  волосатым.  Их  послали  в   самый
бандитский  кабак,  и  они сдуру поперлись. Дескать, в последний раз. Ну, и,
понятное дело, их там так ловко замочили, что концы в воду.
     Эти дурошлепы, конечно, считают, что просто ребятам не повезло. Послали
на дело,  а там, в кабаке, человек проворней  оказался.  И получилась, как в
старину говорили, травма на производстве.
     Правда, есть и такие,  которые думают, что, раз у них упал рейтинг и их
собирались списать, то их и списали "по-хорошему" -- разрешили взять в банке
всю наличку, сделали ручкой на прощание и отпустили на все четыре стороны. А
на сайте  повесили  липу. Ловкий  программер  изуродовал  на  компьютере  их
карточки,  и получилось два кровавых трупа: то,  что  осталось  от Оранжевой
Пурги и Длинного Бакса.
     Хрен  то! Уж  Граф  по  своим  старым каналам  навел  справочку: точно,
замочили их у Гиви. У самого Гиви, конечно, узнать было нельзя, потому что в
восемьдесят втором расстались очень нехорошо. С этим малым шутить не стоит.
     Короче, Граф твердо решил сделать  ноги с тремястами  штуками,  которых
должно было и  на  домик хватить, и на достойную старость. Пусть  молодые да
залупонистые на мерсах телок катают, а ему и жигуля вполне хватит.
     Конечно,  спасибо  им,  что  из  Бутырки выдернули.  А  то бы  встретил
старость совсем в другом месте. Спасибо и за то, что  подзаработать дали. Но
ведь и  в расчете же уже. Давно  в расчете!  Они, кровососы, на нем,  на его
таланте,  из-за  которого  и из предвариловки-то  умыкнули,  уже  гору бабок
наварили. Если по чести, то должны бы процентов двадцать акций отстегнуть.
     Но такая уж порода, что удавятся, а по совести ничего не сделают. Сучье
племя! Таких он будь здоров  сколько на шконках остывать пооставлял. Хватит,
пусть теперь лохи на них пашут. А ему пора. Пора на законный отдых.
     Сделал все по уму.
     Купил  ксиву. Очень натуральную.  Не как в старину, не нарисованную,  а
настоящую, из ментуры, с  настоящей печатью,  настоящей подписью и настоящим
штампом из домоуправления, что выписался.
     Сбрил бороду, чтобы все по паспорту было.
     Снял бабки и тут же положил их в другой банк.
     Купил на Рижском рынке два кило динамита и  все  что положено. Заправил
это  дело в свой жигуль под кресло водителя.  И  частично запихнул в рулевую
колонку, в самый ее верх, что было важно.
     Толкнул тачку в урловатом "автосервисе". За триста баксов, мол, капуста
позарез  нужна, вот, только что угнал и теперь хочу поскорей продать. Клиент
сел, чтобы проверить, что  и где стучит,  а  что поскрипывает, сто пятьдесят
задатка дал, чтобы, конечно же, не возвращаться и остальные сто пятьдесят не
отдавать. Ну, и, ясное дело, уже не вернулся.
     Несмотря на то, что Граф не был специалистом по подрывному делу, он был
твердо уверен,  что ментам  не удастся не только  опознать  труп, но и найти
кисти рук, поскольку, по его мнению, их должно унести взрывной волной метров
на пятьсот, а то и  дальше. В то же время, внутри  искореженного  автомобиля
будет обнаружено очень много  отпечатков пальцев  Ахалкаци Гочи Георгиевича,
известного  в преступном мире под кличками Иван, Аспид, Душегуб, Каракатица,
Крот, Чалый.
     Таким образом,  убивались два зайца.  Менты закрывали дело  Ахалкаци  и
прекращали его  розыск.  Успокаивался и Администратор,  и все те  живоглоты,
которые стояли за ним. Для  них гибель  Графа подтверждали номера жигуленка,
номера его двигателя и кузова.
     Конечно,  то,  что   Граф  снял  накануне  все  свои  бабки,  оставляло
незначительные  подозрения,  что  все это им  же  самим подстроенное  фуфло.
Однако Россия большая. И маленький домик с яблоневым садом  на крутом берегу
одной из величественных российских рек отыскать будет очень непросто. Даже с
использованием всех тех примочек, которые у них есть.
     Все это  Граф проделал безукоризненно. Все сошлось.  Даже  руки  у того
барыги, который хотел  заныкать  сто  пятьдесят баксов, унесло на  восемьсот
тридцать  метров. (Это обстоятельство позволило ленивому следователю вписать
в протокол осмотра места  ДТП: "<i>Транспортным средством а/м "ВАЗ-2106",  цвет
белая  ночь,  рег. номер  К  496 НС  50  RUS  управлял  инвалид,  у которого
отсутствовали левая и правая руки</I>".
     Ну,  а на память о "Мегаполисе" Граф  прихватил  с собой лэптоп. Потому
что дорогой был, как  объяснили, девять штук стоил. Да  и не  тяжелым был, в
дороге  не обременил бы. А все потому, что  не читал в тюрьме книжек. Ох, не
читал!
     Это его и сгубило.


     ***
     Прочтя  некролог,   Танцор   не  только  не  расстроился,   что  вполне
естественно, но даже не удивился. Подумал лишь, что  одним конкурентом стало
меньше. И  придумал удобное для себя объяснение:  с  таким  брюхом долго  не
живут.  Хоть  в  некрологе  и  говорилось о  смерти  в  результате  крушения
пассажирского поезда.
     Не задал вполне  естественного вопроса: а по какой нужде Граф намылился
в Саратов, а не в Ясную Поляну, в естественную для  себя среду обитания, где
мог бы по  заданию  Магистра пугать по ночам экскурсантов, получая за каждый
инфаркт  по двести  баксов? Не стало  ли  это  крушение, унесшее жизни более
трехсот пассажиров, следствием нарушения Графом условий игры?
     Не  это ли является  формой перевода игрока в виртуальную реальность, о
которой вскользь обмолвился Администратор в конце телефонного разговора?
     Нет, ничего этого Танцор сам у себя не спросил, поскольку на душе стало
бы  еще поганее  и гнусней. Период ученичества уже  закончился,  и теперь он
вовсю  жрал дерьмо, которое для него, как, впрочем, и  для других  тщательно
подбирало  сто семьдесят с чем-то  тысяч (цифра  все время  немного плавала)
маниакальных мегаполисевцев, имевших право голоса.
     Однако другим это дело,  может быть, и нравилось, может быть, постоянно
звучащая поговорка "Деньги не пахнут"  и отшибла у них полностью обоняние. И
они стали детьми,  милыми карапузами, ползающими  в манежиках и, как  только
зазевается затраханная жизнью мамаша, с аппетитом лопающими свои собственные
какашки.  Может,   напротив,  --  стали  как  Вольтер,  потрясатель  устоев,
незадолго до смерти проделывавший то же самое. Незадолго до смерти...
     Да, если  бы Танцор получил доступ к архиву игр,  то именно эта мысль и
пришла ему в голову  -- незадолго  до смерти.  Потому что,  вычислив среднюю
продолжительность жизни игроков, он впал бы в депрессию.
     Хотя, конечно,  были  какие-то совершенно безобидные,  а  порой  даже и
симпатичные конкурсы. Например, надо  было нарисовать эскиз памятника самому
себе. Причем, на  это  дело давалась неделя. Танцор совершенно четко просек,
что победит  тот,  кто максимально приблизится к  массовым  представлениям о
прекрасном,  о смысле жизни и  смерти, о значимости человеческих деяний, кто
вычислит  знание  аудиторией  символики,  мировой  литературы,  языков,  как
иностранных, так и эстетических.
     Это был верный  посыл, поскольку победителя определял не Магистр, а вся
юзерская тусовка. Что же касается  техники воплощения  замысла в рисунок, то
тут Танцор в себе не сомневался. В свое время, когда-то, в детстве, в Твери,
он пару лет занимался в художественной школе.
     Но  и на  этом  верном пути он  наткнулся  на развилку.  Можно было  бы
сделать что-либо грандиозное,  величественное, для стояния на площади. И тут
выбор  был  прост,  поскольку  россияне   в  силу  интриг  средств  массовой
информации не любила Церетели и Рукавишникова (у которого Достоевский, блин,
так нажрался, что со стула сползает), то можно было бы остановить свой выбор
на стилистике Клыкова, а лучше всего -- Кербеля.
     А можно  было бы сделать что-то надгробное, так сказать, приватное, для
родственников, друзей и немногочисленных, но преданных поклонников.
     Немного поразмыслив,  Танцор выбрал второй вариант, потому  что стояние
на  площади кого-то иного, а не  себя, если этот иной, конечно, не  Высоцкий
или Есенин,  и если он, иной, пока еще, упаси  Господи, жив, способно сильно
озлобить людей.
     Поскольку   времени  было  достаточно,  то  он  решил  вначале  изучить
существующий опыт,  для  чего  совершил экскурсии на три столичных кладбища:
Востряковское, Калитниковское и Рогожское. Для осмотра выбирал, естественно,
места захоронения людей весьма и весьма состоятельных.
     И  был поражен увиденным. Прозрел.  Понял, что  грядущие  исследователи
российского быта конца ХХ века смогут предельно точно воспроизвести его лишь
на основании исследования захоронений. Что, в  принципе, сейчас практикуется
в отношении палеолита и других доисторических периодов.
     Большинство так называемых  элитных районов  столичных  кладбищ,  когда
Танцор приближался к ним, когда видел издалека, без подробностей, напоминали
ему  давние  советские  времена. А именно --  Первомайские праздники,  когда
горожане   стройными  рядами   выходили  на   торжественные  шествия,  чтобы
продемонстрировать лояльность к коммунистической власти.
     По мере приближения ассоциация менялась, и он ощущал себя уже маленьким
мальчиком, входящим  в оформленный по стандартному  всесоюзному проекту парк
культуры  и  отдыха.  Создавалось  впечатление,  что  по  мановению  чьей-то
всесильной руки возродились из небытия статуи футболистов  с мячами, девушек
с веслами, горняков с отбойными  молотками,  очкастых студентов с раскрытыми
книгами  и  пограничников  со  сторожевыми  собаками.  Что все  они, некогда
свергнутые  и  поруганные,  воскресли  и  заняли  свои  законные  места   на
пьедесталах.
     Но и вблизи это ощущение  сохранялось.  Танцор, который в последний раз
участвовал в траурном мероприятии лет пятнадцать назад, когда хоронили отца,
с  удивлением обнаружил,  что,  действительно, скульптурный  реализм, плавно
перетекающий в анатомический натурализм, в период слома эпох переместился из
парков  на  кладбища.  Памятники  недавно  усопшим  представителям  среднего
сословия, которых  злой на язык  народ прозвал новыми русскими, обладали  не
только   точным  портретным  сходством  с  оригиналами,  но   и   достаточно
красноречиво  свидетельствовали  о  том,  на каких  социальных  ступенях они
находились при жизни.
     Все  они,  "как  живые", разговаривали  по мобильным  телефонам, стояли
рядом  с  гранитными  "Мерседесами",  курили  сигары или  дорогие  сигареты.
Приглядевшись   повнимательней   к   одному   цилиндрику,   зажатому   между
указательным  и безымянным  пальцами,  Танцор  даже  смог  прочитать на нем:
"Мальборо". Именно русскими буквами, видимо, чтобы  всяк  смог  прочитать  и
преисполниться уважения к покойному.
     У  некоторых,  принадлежавших  к  преступной элите, в карманах рельефно
выпирали  пистолеты. Боевики  пониже рангом держали оружие в правой  руке, а
один так даже целился в окружающее пространство из автомата Калашникова.
     Те  же, кто получил право  упокоиться  на  элитарных участках благодаря
своим достижениям  в  сфере  бизнеса,  также  были  отмечены вполне внятными
символами, оставлявшими сомнения в том, кто  чем торговал, и как  называется
фирма, которой он обеспечил  процветание  на  долгие годы.  Да, тут  нередко
встречались высеченные безвестными скульпторами не  только названия фирм, но
их адреса и телефоны. И это было правильно, поскольку всякая реклама, и даже
такая,  способствовала вспомоществованию  вдовам  и  сиротам, из чьих нежных
объятий  злой  рок,  а то и просто киллерсакая  пуля  вырвали  единственного
кормильца.
     Было  отражено и финансовое могущество  усопших. У  одних из  нагрудных
кармашков пиджаков высовывались карты Visa,  другие  держали  в одной из рук
бумажник,  как правило, такой толщины, что он  казался беременным, у третьих
на  постаменте, по периметру, где у Пушкина, что возвышается  на  Пушкинской
площади,  шла  строка:   "Я   памятник  себе  воздвиг...",   была   высечена
закольцованная лента, на которой был многократно повторенный знак $.
     Любопытно, что вся эта финансовая символика вполне органично сочеталась
с православной. У кого-то, кто был изваян без галстука, на  груди был крест.
Кто-то стоял на "православном постаменте", то есть со стихами из Евангелия.
     Например, такими: "<b>Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь
свою за овец</B>".
     Или:  <b>"Итак  бодрствуйте;  ибо  не  знаете, когда придет  хозяин  дома,
вечером, или в  полночь,  или  в  пение  петухов, или поутру; чтобы,  пришед
внезапно, не нашел вас спящими".</B>
     А также: <b>"И  ели все,  и  насытились; и набрали оставшихся  кусков семь
корзин полных; а евших было четыре тысячи человек, кроме женщин и детей".</B>
     У кого-то за спиной был просто установлен канонический крест, который в
определенных ракурсах выглядел как ствол карабина.
     Танцору попалось и несколько групповых памятников, из чего он заключил,
что  это жертвы  либо  автомобильных катастроф, либо слишком мощных  зарядов
динамита, не ведающих ни жалости,  ни  избирательности. Но в  одном месте он
столкнулся с композицией, которая оставила его в недоумении. В центре стоял,
несомненно, босс,  величественный,  с  устремленным  вдаль  взором,  двух  с
половиной   метров  роста.  Слева  от  него  располагался   полутораметровый
охранник, с  Вальтером  в опущенной руке и  рацией  в другой,  которая  была
поднесена  ко рту. Справа, также  полутораметровая,  -- секретарша,  которая
даже высеченная в камне была необычайно сексапильной. Секретарша с обожанием
смотрела  на  шефа и  записывала  в блокнот  какие-то, лишь ей слышимые, его
слова. Танцор глянул на табличку и увидел на ней лишь одну фамилию, мужскую.
     "Блин,  --  воскликнул  Танцор изумленно,  -- их  что ли  живыми к нему
положили, как фараону?!" И грязно выругался, хоть на кладбище этого делать и
не следовало бы.

     Собрав этот богатейший  материал, Танцор  без  особого труда победил  в
конкурсе. Вот краткое  описание  его проекта. На  постаменте, имеющем  форму
восьмигранной  призмы,  величественно стоим  человек,  левая  рука  которого
покоится на компьютерной клавиатуре, а  правая протянута вперед.  Но ладонью
не  вверх, а  вниз.  По  бокам у него два горбатых карлика.  Один устремил к
центральной фигуре не только  подобострастный взгляд, но и поднос с бутылкой
шампанского,  бокалом  и  гроздью  винограда.  Второй  --   пачку  гранитных
долларов. У каждого из них на груди  слева прикреплено по  бэджу. На  первом
высечено  "Администратор",  на   втором  --  "Магистр".   Юзерская