Петер Куттер. Современный психоанализ. Введение в психологию бессознательных процессов Рекомендовано в качестве учебного пособия для дополнительного образования Министерством образования Российской Федерации Б.С.К.

Санкт-Петербург 1997

СОДЕРЖАНИЕ

От издательства Предисловие к русскому изданию Вступление I. Человеческие, слишком человеческие конфликты в повседневной жизни и их отражение в зеркале литературы и кино II. Дерево психоаналитического познания 1. Корни психоанализа: естественные науки, литература, филосо-фия 2. Ствол психоанализа: Зигмунд Фрейд и группа первых психоаналитиков 3. Первые ветви: Адлер, Штекель, Юнг 4. Возвращение к стволу: теория инстинктов и теория травм 5. Дальнейшее развитие ствола: Я-психология и ранняя теория отношений 6. Ветви психоанализа: современное развитие теории отношений (Сандор Ференци и Михаэль Балинт, Эрик Г. Эриксон, Рене А. Спиц, Дональд В. Винникот, Маргарет Малер, Отто Ф. Кернберг, Гейнц Когут, Альфред Лоренцер и Клаус Хорн) III. Развитие психоанализа в Германии 1. Немецкое психоаналитическое объединение переосмысливает нацистское прошлое 2. Значение психоанализа для педагогики, философии и богословия 3. Психоанализ в университете -- шансы для взаимных инициатив . IV. Психоанализ на фоне науки 1.Является ли психоанализ наукой? 2. Различие между естественными и гуманитарными науками 3. Освобождающие науки 4. Позиция психоанализа V. Психоаналитическая теория личности 1. Предварительные замечания 2. Образ человека по Фрейду (психоаналитическая теория сексу-альности; развитие структурной модели) 3. Дальнейшее развитие теории Фрейда (современные психоанали-тические аспекты сексуальности; развитие структурной модели; специальные теории личности) VI. Психоаналитическое учение о болезнях 1. Предварительные замечания 2. Классическое учение о неврозах (страх и механизмы защиты; классическая истерия или конверсионный невроз; неврозы на-вязчивых состояний; фобии; депрессивный невроз или невроти-ческая депрессия) 3. Современные "пост-классические" неврозы (нарциссический невроз; пограничные случаи; неврозы недостатка и неврозы связи) 4. Учение о психозах (депрессивные психозы или психотические депрессии; мания; шизофрения) 5. Психосоматические расстройства (формы патологий; психосома-тический процесс; стационарная психотерапия; профилактика) 6. Делинквентное поведение (общественные аспекты; индивидуаль-ные аспекты; терапия) 7. Алкогольная и наркотическая зависимость 8. Так называемые перверсии (очевидное поведение; объяснение возникновения перверсий; проституция) 9. Резюме VII. Диагностические методы в психоанализе 1. Предварительные замечания 2. Психоаналитическое "интервью" (метод и необходимые условия; три уровня "интервью"; примеры из практики; эмпирическое обоснование) 3. Психоаналитически ориентированные методы тестирования (ка-чественные методы; количественные методы) VIII. Психоаналитические методы лечения и консультации 1. Отличия от других видов терапии (поведенческая терапия; разго-ворная психотерапия; прочие психотерапевтические методы) 2. ..Условия, необходимые для успешного применения психоана-литических методов (со стороны психоаналитика; со стороны пациента) 3. Психоаналитическая ситуация 4. Психоаналитический метод в узком смысле (желание и сопро-тивление ; перенос и контрперенос; толкование) 5. Экскурс: опытные экстремальные и смешанные формы психо-анализа и поведенческой терапии. Сравнительный анализ 6. Другие формы психоаналитической терапии (психоаналитичес-кая психотерапия; короткая психоаналитическая терапия) 7. Применение психоанализа (в медицине; в психологии; в группо-вой терапии; в семейной терапии) К. Психоанализ вне клиники и консультационного кабинета -- с психоанали-тическим инструментарием в политике и обществе 1. Методологические проблемы 2. Общественная критика Фрейда 3. Психоаналитическое исследование предрассудков и проблемы меньшинств 4. Вклад А. и М. Мичерлих в решение актуальных процессов в ФРГ 5. Примеры движения за эмансипацию (студенческие выступления; эмансипация женщины; движение за мир) Примечания От издательства Данная работа открывает книжную серию под общим названием "СОВРЕМЕННЫЙ ПСИХОАНАЛИЗ", ставящую своей задачей зна-комство читателя с основными направлениями психоаналитической мысли, -- ее теоретическими положениями, прикладными разработ-ками и клинической практикой. Необходимость начинания подобного рода диктуется прежде всего настоятельной потребностью мыслящей части российского общества в серьезном переосмыслении мирового пси-хоаналитического опыта последних десятилетий и включении его в об-щий контекст отечественной научной и образовательной систем. В силу различных причин, в том числе и идеологического харак-тера, богатейшее творческое наследие ближайших учеников и после-дователей Фрейда, равно как и новейшие исследования нынешних пси-хоаналитиков,-- многие работы самого мэтра, к счастью, в свое время были опубликованы на русском языке, хотя впоследствии и упрятаны во всевозможные "спецхраны" -- оказались выключенными из науч-ного, клинического и культурного процессов в России. Это обстоятель-ство и побудило наше издательство, наряду с уже издающейся серией "Библиотека аналитической психологии", приступить к изданию книг непосредственно психоаналитической серии. Практической задачей "восстановительной" работы такого рода на-ряду с публикацией книг психоцентрического и медикоцентрического направлений в классическом и постклассическом психоанализе видится и публикация ряда работ, позволяющих прояснить психопатологичес-кую специфику тоталитарной истории общества как истории болезни, в рамках которой вырисовывается новый беллетристический жанр. Историки, политологи, публицисты уже внесли свою посильную лепту в создание своеобразной "кругорамы" социальной истории России, психологам же еще только предстоит дискурсная артикуляция отечественной новейшей психоистории, позволившая бы раскрыть обществу разницу между историей индивидуальной и общественной души и исто-рией ее болезни. Психическое, увы, слишком часто видится через пато-логию... Данный проект -- плод усилий многих людей, не только сотрудни-ков издательства "Б. С. К." и Информационного центра психоаналити-ческой культуры, инициировавших саму идею издательской серии, но и целого ряда других организаций. В осуществлении столь серьезного начинания постоянную помощь нам оказывают Международная Психоаналитическая Ассоциация (IРА), Европейская психоаналитическая федерация (ЕРР), ряд зарубе-жных издательств и фондов, в частности немецкий благотворительный фонд Inter Nations, Русское Психоаналитическое общество и Россий-ская психоаналитическая ассоциация в Москве, Общество поощрения современного искусства "А-Я" в Санкт-Петербурге. Всем им мы выра-жаем свою глубокую признательность. Мы хорошо отдаем себе отчет в том, за какое трудное дело взялись. Поэтому заранее благодарны всем нашим будущим читателям за их кри-тические советы и пожелания. Январь 1997 г.
Предисловие к русскому изданию
Улучшение политического климата в мире способствует восстанов-лению нарушенных международных связей, устраняет предрассудки в отношениях между государствами и общественными системами и бла-готворно влияет на развитие научного знания, что с полным правом следует отнести и к психоанализу. В свое время российский психоанализ оказался одной из многочис-ленных жертв большевизма, а позже стал неугоден национал-социа-листическому режиму психоанализ немецкий. Диктаторские режимы, утвердившиеся в Аргентине и Чили, оказали столь же удручающее вли-яние на развитие психоанализа в этих странах. Являясь не только медицинской практикой, но и культурологичес-кой теорией психоанализ в состоянии помочь лучше разобраться в исто-рической динамике подобных политических процессов. Помощь эта может заключаться и во вскрытии аспектов стыда и скорби, от которых ранее приходилось защищаться, а также в обнаружении латентных предрассудков и собственных черт в образе врага, что сулит возмож-ность позитивных общественных преобразований в направлении мультикультурального общества. Для Германии решение проблем такого рода стало особенно актуальным после объединения двух немецких государств в 1989 году. Великий мир с его казавшимися прежде необозримыми и беско-нечными просторами доступен теперь не только воображению, но и, благодаря современным средствам массовой информации, вполне обозрим. Прежде отдельные нации самостоятельно выбирали те или иные пути развития, теперь они находятся в постоянном, многостороннем взаимодействии. Современные разработки теории систем убедительно свидетельствуют о том, что ни одно действие в какой-либо стране не проходит для других стран бесследно и имеет для них те или иные последствия. Речь идет не столько о каузальных процессах с прису-щими им причинно-следственными связями, сколько о процессах цир-кулярных, малейшее изменение в которых влияет на политическую систему в целом. В таком общественно-политическом контексте научное сообщество также ориентируется уже не национально, а мультикультурально или интернационально. В свое время и психоанализ, возникнувший в Вене, быстро перешагнул границы Австрии и стал достоянием мировой культуры... Международное распространение и развитие психоанализа привело, однако, не только к разрушению барьеров непонимания, но к многочи-сленным расколам, начало которым положили расхождения во взглядах между тремя "китами" психоаналитического движения -- Зигмундом Фрейдом, Альфредом Адлером и Карлом Густавом Юнгом. В дальней-шем противоречия преследовали психоаналитиков и в других странах, разводя в разные стороны не только социально ориентированных поли-тических критиков, но и совершенно неполитизированные клинические структуры и психотерапевтические учреждения. Россия не стала исключением на этой стезе размежевании. После распада Советского Союза единая Психоаналитическая Ассоциация тоже распалась на ряд региональных объединений. В мае 1995 года "Российская психоаналитическая ассоциация" отделилась от "Рус-ского ("Арбатского") психоаналитического общества" (Москва). В Петербурге действуют две независимые психоаналитические струк-туры: "Восточно-Европейский институт психоанализа" и "Санкт-Петербургское психоаналитическое общество" с издательским "Информационным центром психоаналитической культуры". В Росто-ве-на-Дону существует "Ростовская психоаналитическая ассоциация" и даже в далеком сибирском городе Томске интересуются современным психоанализом. В связи с этим есть все основания полагать, что книга "Современ-ный психоанализ", написанная в Германии в 1989 году для широкой публики, вызовет интерес и в России. Что касается энтузиазма и пионерского духа, царящих в Москве, Петербурге и Ростове, то автор убедился в этом лично в 1994, 1995 и 1996 годах. В этой связи невольно вспоминается тот энтузиазм, с кото-рым в Германии после катастрофы 1945 года на протяжении всех 50-х годов приветствовали иностранных психоаналитиков, возвращавших психоанализ на родину. Подобно тому, как в свое время Германия извлекла пользу из контактов с психоаналитиками Великобритании, Голландии и США, русские коллеги обретают упущенный опыт из кон-тактов с западными психоаналитиками. Предлагаемая книга представляет собой адаптированное введение в сложную область знания. Побудительным мотивом к ее написанию послужили лекции и семинары, которые я в течение двадцати лет про-водил во Франкфуртском университете. Вопросы студентов заставля-ли меня искать на них точные ответы, прояснять неясное, пытаться устранить противоречия и заполнить существующие пробелы. Хотя на-учного (позитивного) обоснования верности теории и практики психо-анализа нет, тем не менее последний постоянно оправдывает себя в пра-ктической жизни. Очевидную пользу из психоанализа извлекают и такие смежные дисциплины, как социология, педагогика, психотерапия и другие. Я хочу выразить свою особую благодарность Сергею Панкову и Валерию Зеленскому за их кропотливый труд по переводу и редактиро-ванию рукописи, Роланду Кнаппе из издательства Клетг-Котта за пре-доставление прав на публикацию, немецкому фонду Inter Nationes за великодушную финансовую поддержку и петербургскому издательству "Б. С. К." за усилия по изданию книги. Ряд московских коллег оказывали помощь на разных этапах осуще-ствления издательского проекта. Особенно я благодарен Марине Игельник, Якову Обухову, Сергею Назаряну и Арону Белкину. Надеюсь, что книга найдет своих читателей в России и не только поможет их профессиональному росту, но и принесет им ощущение большей полноты собственного бытия.
ПЕТЕР КУТТЕР, Штутгарт, ноябрь , 1996 г.
ВСТУПЛЕНИЕ
Почему необходимо еще одно введение в психоанализ? Мы исходим из того, что многочисленные введения в психоанализ нуждаются в уточнениях. Иначе говоря, некоторые из них, как, например, популярные работы Чарльза Бреннера (1967), Густа-ва Балли (1961), или Лоуренса С. Куби (1956), уже успели устареть. В связи с этим на книжном рынке появились новые работы: "Глубинная психология" Зигфрида Эльхарда(1971), "Фундаментальный курс пси-хоанализа" Себастьяна Гопперта (1978), "Введение в учение о неврозах и психосоматическую медицину" Свена Олафа Гоффмана и Герда Гохапфеля (1984); отличный актуальный обзор психоанализа, выпол-ненный Вольфгангом Мертенсом (1981), сжатая и точная информация о психоанализе Франкфуртского Института Зигмунда Фрейда (Мук и другие, 1974). К событиям на книжном рынке можно отнести "Учебник психоаналитической терапии" Гельмута Томэ и Хорста Кэхеля (1985), первый том которого ("Основные положения"), составленный в сотруд-ничестве со многими учеными, знакомит не только с основными положе-ниями психоанализа, но и подробно излагает сущность таких специаль-ных понятий, как перенесение, соответствие, смещение, первичное интервью и толкование сновидений, вырабатывает определенные пра-вила психоаналитической терапии, глубоко и обстоятельно выявляет пути развития и цели психоанализа. В Институте психоанализа на факультете психологии Франкфурт-ского университета, где я преподаю с 1974 года, имеется большой выбор психоаналитической литературы; это хорошее подспорье студентам-психологам, которые наряду с классическими психологическими дисци-плинами -- психологической диагностикой, клинической психологией, педагогической психологией,-- сдают экзамены по профессиональной и организационной психологии, равно как и по психоанализу. Некоторые из перечисленных книг годятся для этих целей, некоторые, как выясня-ется в процессе работы со студентами, для учебных целей зачастую не подходят. По отдельным экзаменационным темам, которые изучаются в рамках психоанализа (таким, как теория личности и учение о болез-нях), написан целый ряд монографий, подавляющее большинство кото-рых для студентов слишком сложно. Будущие психоаналитики вряд ли обойдутся университетским образованием. Студенты основного курса (психологии) и параллельного курса (психоанализа) могут и должны получать фундаментальные све-дения о теории и практике психоанализа, теории личности, учении о бо-лезнях, теории психических отклонений, о психоаналитических методах лечения и консультирования, а также о бесчисленных возможностях приложения психоанализа к общественной жизни и политике, к лите-ратуре и искусству, к антропологии и философии. Долгое время я до-вольствовался тем, что при подготовке к экзамену студенты изучали по меньшей мере одну книгу в каждой из названных областей, однако и такого рода нагрузка оказывалась (по сравнению с другими дисципли-нами) чрезмерной, по причине всеобъемлющего характера предмета изучения. Это соображение стало отправным пунктом для моей работы над введением в психоанализ, которое, с одной стороны, дополнило бы сжа-тую информацию книг Чарльза Бреннера, Вольфганга Мертенса и авторской группы Института Зигмунда Фрейда, а с другой -- не претен-довало бы на роль учебника, большая часть которых написана, собст-венно говоря, для практикующих психоаналитиков. Как образцы таких учебников можно привести пятое издание"Психоаналитического учения о болезнях" Вольфганга Лоха и "Учебник психоаналитической терапии" Гельмута Томэ и Хорста Кэхеля. Размышляя о содержании этой книги, я в первую очередь руковод-ствовался интересами студентов, с 1974 года посещавших мои лекции и семинары во Франкфуртском университете. Так появилось научно обоснованное введение в психоанализ, которое предназначено для широкого круга читателей и вместе с тем может послужить пособием для тех, кто работает в области социальной психологии и медицины. Все читатели, интересующиеся психоанализом и психологией, получат при чтении книги необходимые сведения независимо от их собственных занятий, будь то социальная работа, медицина, психология или какая-то другая область деятельности. Впрочем, книга будет полезной и для студентов последних курсов и для практикующих психоаналитиков. Она позволит им составить общее представление о предмете и освежить в памяти уже имеющиеся знания, а отчасти и расширить их. Цели и содержание предлагаемой книги во многом отличны от моей предыдущей работы " Психоанализ -- подтверждения, методы, теория и применение" (Куттер, 1984), в которой я сравнил между собой мно-гочисленные статьи последних лет. с тем чтобы проследить, что именно в психоанализе оправдало себя, а что -- нет. Кроме того, я коснулся важнейших аспектов психоанализа как метода и теории. Что касается практического применения психоанализа, то я рассматривал только те его аспекты, которые меня в тот момент интересовали, в частности, вклад психоанализа в групповую терапию и в решение общественных проблем. В предлагаемой книге речь пойдет о другом. Материал, из которого она возникла,-- это лекционные и семинарские заметки, которые на-столько выкристаллизировались в ходе бесконечных обсуждений со студентами университета, что буквально взывали стать книгой.
"Новая старая критика" психоанализа Стимулом к написанию этой книги послужили и появившиеся в по-следнее время многочисленные критические статьи, которые берут пси-хоанализ в перекрестный огонь уничижительной критики, долженст-вующей в буквальном смысле его уничтожить. Двадцать лет назад на пресс-конференции Недели психотерапии в Линдау в присутствии ежегодно собирающейся здесь гильдии академических (по большей час-ти не ориентированных на психоанализ) психологов, один журналист предрекал, что через какие-то десять лет "психоанализ Фрейда" утра-тит всякое значение и уступит свое место таким новым направлениям в психологии, как поведенческая терапия, психология познания и тео-рия обучения. В 1969 году журналист Рупрехт Сказа-Вайс процитиро-вал в газете "Штуптартер Цайтунг" (в"-- 110, с. 37) диагноз известного гамбурского психолога и психотерапевта Рейнхарда Тауша, который звучал так: "Смерть через десять лет". Пророчества не сбылись. Психо-анализ существовал и продолжает существовать по сей день, и во мно-гом продвинулся вперед. Впрочем, и другие направления психологии не стоят на одном месте. Ситуация в области психотерапии и психоанализа за последние десять лет решительно изменилась. Теперь не ищут объяснения всему высокому и низкому в человеческой душе на запутанных тропах психо-аналитической интерпретации, а, напротив, делают упор на эксперимен-тальных и естественнонаучных методах, на серии наукообразных опытов, благодаря которым студенты американских колледжей, равно как и сту-денты немецких психологических факультетов университетов овладе-вают все большим числом надежных и серьезных аналитических методов исследования. Следствие этого -- переход от чисто статистического под-хода к числовым оценкам и выявлению норм отклонений. Разумеется, таким образом можно узнать массу интересных подробностей, которые. однако, имеют для терапии слишком малое практическое значение. Напротив, теория и практика психоанализа находят себе примене-ние в повседневной работе, в психоаналитических консультациях, в пси-хотерапевтических и психосоматических клиниках, в работе свободно практикующих психотерапевтов. Это живой обновляющийся организм. Критики упрекают психоанализ за его недостаточную научную обосно-ванность и слабую эффективность методов лечения. Но попытки пред-ставить психоанализ "глубокомысленным шарлатанством", как это делает Дитер Е. Циммер (1986), доказать, подобно Гансу Юргену Айзенку (1985), полную неэффективность его методов, или охаракте-ризовать его как антинаучную теорию -- такова сквозная идея книги Кристофа Т. Эшенредера "Здесь Фрейд ошибался" (1984) -- неоснова-тельны уже потому, что полученные психоаналитическими средствами результаты проверяются методами, которые составляют противополож-ность психоанализу и к бессознательным процессам не применимы. Айзенк и другие критики психоанализа -- превосходные знатоки ста-тистических методов психологии восприятия, психологии обучения и психологии памяти. Они прекрасно знают психологию познания, психоло-гию мотиваций и психологию эмоций. Используя эти методы, они упус-кают, однако, из виду как раз то. чем занимается психоанализ, а именно бессознательные процессы и то, как они протекают в "темных тайниках души" между наблюдаемым извне стимулом, с одной стороны, и разряд-кой, с другой. Критики психоанализа поступают с бессознательными про-цессами примерно так, как поступили бы физики, задумав средствами классической физики (механики, электроники) ответить на вопросы современной теоретической физики, например, теорию атомного ядра. Чтобы не отвечать на полемическое "Нападение на империю царя Эдипа" ("Шпигель", 1984) столь же полемическим изложением, следу-ет наглядно и научно обосновать теорию, методы и применение психо-анализа, а чтобы воспользоваться плодами этой работы, необходима известная непредвзятость. Читатель, придерживающийся противополо-жных психоанализу взглядов, скорее всего воспримет эту книгу как очередное изложение психоаналитической теории. Но если непретенци-озное освещение предмета в этой книге заставит хотя бы немногим ске-птикам задуматься над своей собственной позицией, то главная ее цель будет достигнута. I. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ, СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ КОНФЛИКТЫ В ПОВСЕДНЕВНОЙ ЖИЗНИ И ИХ ОТРАЖЕНИЕ В ЗЕРКАЛЕ ЛИТЕРАТУРЫ И КИНО Наши повседневные конфликты Из повседневной жизни всем известно, как тяжело быть аутсайдером в группе, переживать равнодушие, оказаться исключенным из жизни. Не менее тяжело, когда один человек бросает другого. предпочитая ему третьего, или когда люди навсегда расстаются друг с другом. Если подобные неприятности накапливаются, необходимы добрый совет и поддержка . Первая реакция обычно -- обращение за советом к другу, который, скорее всего, посочувствует и скажет, что с ним такое тоже бывало. Иногда стараются обрести профессионального "помощника", который, если он ориентирован на психоанализ, сможет понять и объяснить эти повторяющиеся проблемы с помощью психоана-литической теории. Чаще всего по привычке обращаются к врачу, кото-рый, используя обширную лабораторную диагностику, по всем прави-лам поставит диагноз. Таким образом, душевную болезнь, относящуюся к человеческим нормам, возводят в разряд неопознанных медициной патологий, и на носителя данного диагноза навешивают ярлык общественно неопасного больного Психоанализ стремится к совершенно иному, а именно: поведать человеку о воздействующих на него бессознательных процес-сах, сделать эти процессы явными. По этой причине мы так много зани-маемся человеческими страстями, неизбежными конфликтами между людьми, экзистенциальным страхом и человеческой ограниченностью. Современная медицина облегчает нам поиск подходящего объяснения нашим страхам и душевному неустройству. Медицинский этикет обере-гает нас от знания горькой правды и во имя нашего же блага вводит нас в заблуждение. Великие трагедии и знаменитые романы, напротив, предпочитают называть вещи своими именами.
Первое отступление: наши конфликты В в зеркале литературы 1 Европейские трагедии (такие, например, как "Одиссея" Гомера и "Энеида" Вергилия), духовные учения Ближнего и Дальнего Востока показывают, что человеческая жизнь неразрывно связана с болью и страданиями. Очень отчетливо эта мысль прослеживается в трагедиях Софокла: "Эдип Царь", "Эдип в Колоне", "Антигона". Переработан-ные греческие мифы в "Орестее" и "Прикованном Прометее" Эсхила только подтверждают трагедии Софокла. Скорбь, горе. проклятие, смерть ,- вот их темы. Они повествуют об убийстве, боязни смерти, мес-ти, грехе, страхе возмездия от фурий (богинь проклятия, кары и возмез-дия). Актуальность этих трагедий столь высока, что постановки "Орестеи" Петером Штайном или "Медеи" Гансом Нойенфельзом и сейчас вызывают восхищение публики. Еще одним свидетельством значения бессознательных процессов является "Пентесилея" Генриха фон Клейста в обработке Ганса Юргена Зиберберга и Эдит Клевер 2. Если бы в них не затрагивались трагические и неизменно важные Для людей вопросы, интерес к ним современной просвещенной публики вряд ли бы был так велик. Классическая литература просто немыслима без обращения к коренным проблемам человеческого бытия, к любов-ным конфликтам, страданиям, ревности, смерти, ненависти, мести и зависти. Пьесы Шекспира изображают печали и радости любви: "Мно-го шума из ничего", "Ромео и Джульетта", "Укрощение строптивой", историю династий великих властителей, комизм обычной человеческой жизни. Великие немецкие романы от Вольфрама фон Эшенбаха до "Будден6роков" Томаса Манна и ""Игры в бисер" Гессе повествуют о неустроенности человека и его ранних страданиях, о трагических спле-тениях человеческих судеб и возможностях преодоления страданий. Бездны человеческой души открываются в романах Достоевского " Пре-ступление и наказание", " Идиот", "Братья Карамазовы" с такой же убедительностью, как в романах и повестях Льва Толстого "Война и мир", "Анна Каренина", "Смерть Ивана Ильича", "Крейцерова соната", "Хозяин и работник". В современной литературе романы Генриха Белля, Элиаса Канегти, Макса Фриша и Петера Хандке, книги Джеймса Джойса, Гюнтера Грасса, Генри Миллера, Милана Кундеры, рассказы Бодо Кирхгоффа и Бото Штрауса вновь напоминают нам о наших человеческих, слишком человеческих проблемах. Второе отступление: наши конфликты в зеркале кино Точно так же обстоит дело и с современным кино, где я хотел бы особо выделить фильм " Домино" 3 Томаса Браша, в котором велико-лепно показано неизбывное стремление к любви и Признанию, фильмы рано умершего РаЙнера Вернера Фассбиндера. с особой пристальностью рассмотривающего тайны человеческого сознания. Такие режиссеры, как Луис Бюнюэль, особое место в своем творчестве уделяют психоло-гии бессознательного и области, расположенной между воображением и реальностью. В этой связи можно назвать и новый фильм Вима Вендерса и Петера Хандке "Небо над Берлином" 4, а также Вуди Аллена, в фильмах которого человеческие слабости переданы с легким комиз-мом -- в отличие от Л. Бюнюэля, который довольно жестко препод-носит зрителю реалии бессознательных побуждений. Пример этому -- фильм Бюнюэля "Дневная красавица" 5, где супруга хирурга переживает в дневное время все то, что большинство видит разве что во сне. Она идет в публичный дом и получает там наслаждение в роли "дневной красавицы". В самом начале фильма красивая молодая женщина вместе со своим му-жем едет в карете по живописному дворцовому парку. Их сопровождают слуги в красных ливреях. Карета останавливается, слуги соскакивают на зе-млю. Женщину раздевают, привязывают за руки к дереву, хлещут плетью и. наконец, насилуют. Следующая сцена демонстрирует ту же женщину, которая с унылым видом лежит в кровати рядом со своим мужем, без малей-шего намека на нежность или эротику. Мы видим ее в светской беседе с гос-тями, в то время как ее муж занят хирургической работой в клинике. Проследив за женщиной дальше, мы становимся свидетелями того, как однажды она роняет на пол вазу с цветами, надевает солнечные очки и, уходит из дома на поиски публичного дома, мимо которого она сначала проходит, потом возвращается и в нерешительности останавливается. Нако-нец, решившись, поднимается по лестнице, снова колеблется возле двери -- нам видны только ее ноги, которые направляются то назад, то вперед и в конце концов поворачивают к двери. Поднявшись наверх, женщина выглядит очень взволнованной, но доброжелательные слова содержатель-ницы дома ее успокаивают. Таким образом, она становится "проституткой-любительницей". В происходящее вторгаются две короткие сцены: в первой ремесленник "безнравственно касается" (так писала об этом критика) маленькой девоч-ки, скорее женщины, чем ребенка, во второй девушка отказывается принять облатку на церемонии конфирмации. Далее следуют очень реалистические сцены в борделе: конфетный фабрикант желает, чтобы его ласкали полуодетые девушки. Он обнаруживает стеснительную Северину (роль которой исполняет Катрин Денев), разде-вает ее, грубо хватает, а когда она не подчиняется ему, швыряет сопротив-ляющуюся женщину на кровать и силой овладевает ею. Профессор гинеко-логии переодевается в слугу и, держа в руке плетку, умоляет Северину избить его. Он падает к ее ногам и стонет: "Бей меня, бей, я так люблю тебя!" Когда Северина отвергает его просьбы, появляется одна из ее "коллег" и с наслаждением избивает профессора. "Еще!" -- кричит он, в то вре-мя как Северина, которую принуждает к этому мадам, с отвращением наблюдает за происходящим в дверную щель. Следующим появляется азиатский клиент -- высокого роста, атлетически сложенный мужчина. Он долго не церемонится, и сразу же идет к своей цели. После акта, который в фильме не показан, Северина на вопросы горничной отвечает словами: "Да что ты в этом смыслишь?" Но остановимся и приглядимся внимательнее к образу жизни Севе-рины. Она несчастна с мужем, погруженным в свою работу. Она услы-шала что-то о публичных домах. Северина идет туда, колеблется, но в конце концов решается переступить порог этого дома. Отбросив сом-нения и совершив вытесняемые прежде сексуальные действия, она дос-тигает душевного равновесия, убедительным доказательством чего слу-жит то, что бессознательное превращается в сознательное, но затем по причине своей предосудительности оно вновь дает бессознательные импульсы, определяющие наши мысли и поступки. В другом, когда-то нашумевшем фильме времен немого кино "Тай-на одной души"6 режиссера Георга Вильгельма Пабста. вдохновлен-ного Карлом Абрахамом и Гансом Саксом, речь идет об отношениях между мужем ( актер Вернер Краузе), его женой ( Рут Вайнер), его матерью (Илка Грюнинг) и его отцом (Джек Тревор). Мы становимся свидетелями того, как между четырьмя действующими лицами развора-чивается психологический конфликт, проясняющий то, что в психоана-лизе именуется "эдиповым комплексом". В первых сценах фильма мы видим мужа и жену в благополучном бра-ке. Жена хочет, чтобы муж подравнял ей прическу, подрезав несколько волосков на затылке. В это время распахивается соседское окно и кто-то кричит: "Убийца!". В следующей сцене жена пытается соблазнить мужа, но он остается равнодушен. Приходит сообщение о скором визите двоюрод-ного брата, личность которого характеризуют японский кинжал и так назы-ваемый "кванон" (символ плодородия). Следующая сцена. Муж спит. Ему снится, что разразился шторм, пол в доме ходит ходуном, двоюродный брат, сидя на дереве, целится в него из ружья. Муж взбегает по винтовой лестнице на башню, появляются колокола, которые превращаются в лица, смеющейся над ним жены. Муж возмущен,-- жена и двоюродный брат ка-таются вместе на лодке. Муж отчаянно колотит в стену и пытается заколоть свою жену саблей. В следующей сцене действительно объявляется двоюродный брат. Он дарит жене цветы и беседует с ней, но муж в беседе участия не принимает. Во второй сцене, напротив, мужчины оказываются вместе, а жена остается одна. Фильм ясно дает понять, что двоюродный брат "наставил мужу рога". Чтобы отвлечься, муж отправляется в пивную, забывает там ключ от дома и неожиданно оказывается в доме матери, которая балует его едой и при этом режет мясо крохотными кусочками, поскольку сам он испыты-вает страх перед ножом. В следующей, несколько смехотворной для со-временного образованного зрителя сцене, муж приходит на прием к психо-аналитику, и тот внушает ему: "Вам кажется, что двоюродный брат угро-жает Вам. Вас пугает его появление, женщины смеются над Вами и ни во что не ставят, а Вы подозреваете в греховных устремлениях свою жену, так как сами уже ни на что не способны. Отсюда Ваша ревность". Это означает следующее: "Бессознательно Вы упрекаете свою жену: ты отка-зываешь мне и связываешься с двоюродным братом, ибо когда-то, еще ребенком, переживала нечто подобное". Фильм не упускает возможности преподать зрителю "хэппи энд" вполне бюргерской истории конца века. Это сделано, однако, (что характерно для того времени) не прямо, с помо-щью постельной сцены, а косвенным образом -- сценой, изображающей рождение ребенка. Фильм отчетливо демонстрирует страх мужа перед женой, его зави-симость от матери, гнет вины, ревность к двоюродному брату и бессоз-нательную враждебность к жене. Когда муж подносит к шее своей жены лезвие бритвы, чтобы сбрить лишние волоски, и слышит из соседнего окна крик: "Убийца!" -- в нем пробуждается бессознательное желание ее смерти, которое, в свою очередь приводит к чувству вины и жажде самонаказания. "Эдипов треугольник" между мужем, матерью и женой совершенно очевиден. Привязанность к матери препятствует установ-лению зрелых отношений между мужем и его женой. Перенос привязан-ности с матери на жену делает последнюю настолько важным объектом, что визит двоюродного брата вызывает у мужа приступ ревности. В ка-честве "закономерного" мы обнаруживаем в "эдиповом треугольнике" 1) проявление любви к важной личности, 2) ревность, когда этой люб-ви угрожает появление третьего лица, 3) ненависть к сопернику, гото-вую перерасти в желание его смерти. Драматургия Эдипова комплекса, обретшая классические очертания в трагедии Софокла, была переплавлена Пазолини в современную фор-му в его фильме "Царь Эдип" 7, в котором Сильвана Маньяно исполнила роль Йокасты, а Франко Читти -- Эдипа. В этом фильме скомби-нированы современность и классическое прошлое. "Ты здесь, чтобы занять мое место. Первое, что ты отберешь у меня, будет она, женщина, которую я люблю",-- говорит мужчина своему только что родившемуся ребенку. В греческой трагедии пастух подбирает изгнан-ного младенца и перевязывает ему ноги (как тут не вспомнить знаменитое изречение "nomen est omen", ибо это действие дает ребенку имя Эдип, что в переводе означает "с опухшими ногами"). В следующей сцене бездетная царская чета Полиб и Меропа в Коринфе берут у пастуха на воспитание найденного им ребенка. Позднее подростка осеняет: "Ты не сын этой матери и этого отца". Он не может в это поверить, и его охватывает панический страх, когда дельфийский оракул предсказы-вает ему, что он убьет своего отца и овладеет матерью. Он покидает своих приемных родителей, дабы избежать исполнения пророчества, однако, не понимая связи явлений, как раз способствует его исполнению. Убежденный в том, что он сын Полиба и Меропы, Эдип покидает Коринф и отправляется в Фивы. Одна из самых впечатляющих сцен -- та, где он кружится на до-роге. Он встречает на пути какого-то знатного мужчину, восседающего на запряженной лошадьми колеснице. Эдип не желает ему уступить дорогу и слышит угрозы: "Если ты не сойдешь с дороги, я прибегну к силе!" Эдип издает пронзительный крик и убегает, слуги его преследуют. В порыве ярости он убивает их одного за другим, затем возвращается, издевается над сидящим в колеснице старцем и наконец убивает и его. В Фивах тем временем царит моровая язва, которой никто не в силах победить. Чудовищный сфинкс -- получеловек, полузверь с божествен-ными чертами -- говорит: "Бездна в которую ты погружаешься,-- в тебе самом". Никто не понимает, почему город посетила беда. На вопрос Креонта дельфийский Оракул отвечает: "Человек, жертвой которого пал Лай. живет в городе". Ясновидящий Тиресий добавляет: "Если захочешь узнать. узнаешь". Ни о чем не подозревающий Эдип, не ведая, что он сам всему виной, желает отомстить виновному. Ясновидящий говорит на это: "Ты не должен распознавать свою суть, ибо не сможешь этого вынести". Эдип готов узнать у Тиресия о виновнике. Иокаста смеется, когда Тиресий продол-жает: "Я вижу вещи в их истинном свете. Великое несчастье, что тебе дано отгадывать. В тебе говорит страх. Родители -- твое несчастье. Чужак и все же рожденный здесь. Дети, отец и брат, женщина -- мать, так решено бога-ми". Иокаста говорит ясновидящему: "Это все ложь... людям не дано ви-деть будущее".-- Эдип (позднее): "Страшно это знать" и "слишком много я уже знаю", в то время как Иокаста продолжает упорствовать: "Я не хочу этого слышать. Лучше не знать". Следует признание слуги: "Лучше бы ребенок умер. Я должен был это сделать. Он родом из дома Лая, Иокаста дала его мне, чтобы я его убил". Таким образом, открывается тайна. Иокаста вешается, а Эдип лишает себя зрения: "Я не могу видеть мир, глаза, которые не смогли разглядеть правду, ослепли, словно от резкого света. Я грешен и в то же время безгре-шен, ведь не знал я; совершил, не зная что совершил". К концу фильм переносится в наши дни: современный Эдип идет в со-провождении летящего ангела, исполненный той трагической боли, что вновь и вновь выпадает на его долю. Всякий из нас -- Эдип, если, казалось бы, самые благие отношения приводят нас ко злу. В беседах со студентами становится очевидным, что судьба Эдипа касается нас всех: несмотря на все усилия разума в XIX и XX вв., мы зачастую не ведаем, что творим, не знаем, какие мотивы побуждают нас к действию. Мы полагаем, что можем избежать несчастья и позволяем ему беспрепятственно приближаться. Подобно Эдипу, мы не знаем, по какому пути идем. и кто тот. кого мы на нем встретим. Многие слова из фильма Пазолини звучат для нас знаменательно: "Все важно ... Увидев одного, можно заключить о другом ... Я заставил себя забыть ... Учись смотреть, тогда распознаешь ... Со множеством понятий, мы ничего не понимаем, исполненные грехов -- безгрешны, таков каприз богов". Мы пребываем между жаждой узнать правду (даже тогда, когда ее невозможно перенести) и страхом перед истиной. Слепота "внешних" глаз Эдипа наделяет внутренним зрением -- мудростью, которую многие воспринимают как проклятие; неудивительно, что у психоанали-за так много врагов. К концу этой главы мы приходим к очевидному: поэты, драматурги и писатели давно поняли то, что позднее открыл и систематизировал психоанализ. Несомненно также влияние психоанализа на многие про-изведения литературы и искусства -- достаточно вспомнить Томаса Манна, Германа Гессе, Джеймса Джойса, Т. С. Элиота, Д. X. Лоуренса, живопись Дали, Пикассо и др. С помощью психоаналитических экспериментов, анкет и тестов человеческие, слишком человеческие конфликты выявляются не пол-ностью. Поэтому я позволю произведениям европейской культуры. созвучным теории и методам психоанализа, говорить самим за себя. Надеюсь, что эта вступительная глава возбудила интерес читателя к по-следующим главам.
II. ДЕРЕВО ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ 1. Корни психоанализа: естественные науки, литература и философия Наше изложение психоанализа начнем с того, что сравним его с древом познания: ствол, состоящий, естественно, из произве-дений Фрейда, уходит своими корнями в Вену конца XIX века. Проследить все эти корни было бы, конечно, интересно, но заняло бы здесь слишком много места. Они произрастают как из естествен-ных наук, так и из философии и поэзии, они питают ствол произве-дений Зигмунда Фрейда, из которого возникли ветви и побеги. Преж-де всего следует упомянуть эволюционное учение Дарвина и биоге-нетический закон Геккеля, который Фрейд запечатлел в памяти еще в свои школьные годы. Еще один корень произрастает из физиоло-гического института в Брюкке, где Фрейд написал свою первую на-учную статью и познакомился с Иозефом Брейером. Следующий корень психоанализа происходит из Франции, из больницы Сальпетриер в Париже, где Фрейд, молодой врач столкнулся у знамени-того психиатра Шарко с весьма распространенной тогда болезнью -- истерией и познакомился с гипнозом как методом исследования и лечения. На протяжении своего естественнонаучного периода Фрейд мыс-лил в рамках медицинской модели болезней, которая отыскивала при-чины заболеваний, исходя из причинно-следственных принципов, и боролась с симптомами тем, что устраняла их причины (в случае, тубер-кулеза, например,-- палочки Коха, а в случае сифилиса -- бледные спирохеты). С другой стороны, интересы Фрейда касались литературы и ис-кусства. его восхищала археология, он проявлял философские инте-ресы к самопознанию *. Он многое почерпнул из духа своего времени, переработав и интегрировав его в своих книгах; но мы не всегда в состоянии определить сейчас происхождение вдохновлявших его источников. Большое влияние оказали на него также следующие великие лич-ности: философ, математик и публицист Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 -- 1716), создатель учения о монадах -- мельчайших духовно-психические частицах, которые очень разнообразно функционируют в пределах тела, но, в конечном счете, являются неделимыми. Врач и естествоиспытатель Карл-Кустав Карус (1789 -- 1869), уста-новивший. что бессознательная психическая деятельность проявляется через переживания и сны ("Лекции о психологии", 1831). Философ Эдуард фон Гартманн (1842 -- 1906). В частности его вышедшая в 1869 году трехтомная "Философия бессознатель-ного". Философ и педагог Иоганн Фридрих Гербарт (1776 -- 1841), в главном труде которого ("Всеобщая метафизика", 2 т.т., 1828/29) описаны "влечения", которые могут быть вытеснены "за порог соз-нания". Сюда же следует добавить и Артура Шопенгауэра (1819), чья "во-ля к жизни" имеет много общего с Фрейдовым "инстинктом" или, напри-мер, с "Эросом". Но оставим обильные корни и обратимся к стволу дерева психоана-литического познания.
* Как, в частности, узнал Петер Брюкнер (1961 -- 63), в круг чтения Фрейда входи-ли "Потерянный рай" Мильтона, "Дон Кихот" Сервантеса, "Том Джонс" Филь-динга, романы Чарльза Диккенса, книги Вильгельма Буша и "Нильс Лин" Иенса Петера Якобсона. Фрейд изучал также сочинение Гете "Природа", читал Платона и Грильпарцера (см.: Имра Германн, 1974).
2. Ствол психоанализа: Зигмунд Фрейд и группа первых психоаналитиков Зигмунд Фрейд Зигмунд Фрейд начал с решения загадки истерии. Неврологические причины в виде органических поражений нервной системы с естествен-нонаучной точки зрения исключались. Не пребывали ли эти причины в "душевной" области? Сама постановка этого вопроса открыла совер-шенно новую область знания, а именно -- психологическую, которая подняла ряд серьезных теоретических познавательных проблем, посколь-ку психические процессы непосредственным наблюдениям не подда-ются. Их можно обнаружить лишь косвенным образом, в принципе так же, как электричество, которое было открыто по наблюдаемым воздей-ствиям. Впрочем, для электричества имеются измерительные приборы для определения силы тока, напряжения и сопротивления. Такого рода измерительных приборов в области психики не было и до сих пор нет.
Естественнонаучная сторона
Фрейд разрабатывал свою теорию, руководствуясь смелым ходом мысли. Интуитивно, но вполне в согласии с господствовавшей тогда естественнонаучной картиной мира классической физики, он разъяс-нил истерические симптомы, например, в "Очерке психологии" (1895), уподобив их физиологическим процессам. Здесь были теория нейтро-нов. проблема перехода количества в качество, первичные и вторич-ные процессы, аффекты и задержанные желания, с помощью кото-рых, придерживаясь естественнонаучной мысли, для объяснения функ-ционирования психического аппарата была опробована биологическая точка зрения. Элементы этого раннего наброска физиологической концепции души мы встретим во всем творчестве Фрейда. В частности, в его теории либидо о причинах, целях и средствах "инстинкта" использованы такие естественнонаучные понятия, как "психический аппарат", "перенос количества", имеющий нечто общее с электрической зарядкой, "итог возбуждения", "замещение", "сопротивление". Рассмотрев естествен-нонаучную сторону этого направления психологического познания, мы приходим к выводу, что оно уходит корнями в физику и физиологию. Об этом же свидетельствует манифест венских естествоиспытателей, призывавший вступать в "Общество позитивной философии", под кото-рым, наряду с Эрнстом Махом, Альбертом Эйнштейном и Гансем Рейхенбахом, подписался и Фрейд. Впоследствии группа была переименована в " Общество эмпирической философии" (Керц, 1986). Герменевтический аспект Не менее важен в произведениях Фрейда и герменевтический ас-пект -- усилия, направленные на понимание объекта научного изуче-ния, произведения искусства или человека и его проблем. Когда нам знакома жизненная ситуация другого, мы быстрее понимаем, о чем он нам рассказывает. Мы можем представить себе, как чувствует себя тот. кто жалуется на зубную боль или любовную тоску, поскольку каждый из нас испытывал когда-то зубную боль или страдал от любовного раз-очарования. Но без дополнительных усилий понимание не дается: мы должны войти в другого, чтобы понять, что с ним происходит, впустить его в себя. интенсивно проработать его ситуацию. Вероятно, Фрейд бессистемно использовал этот метод при лечении своих первых пациентов и при этом делал недоступные бессознатель-ные психические процессы доступными для понимания как себе, так и своим пациентам. Он просто позволял пациентам говорить ("лечение разговором"), внимательно их слушал и пытался понять, что они чув-ствуют, переживают, думают и к каким выводам приходят. В главе 111 я рассматриваю связанные с этим научно-теоретические вопросы более подробно. Пока же достаточно следующее: возле естественнонауч-ной области возник ствол психоаналитического познания с ярко выра-женными мощным философским стержнем и элементами, которые позднее в своей совместной с Юргеном Хабермасом работе (1969) Альфред Лоренцер охарактеризовал как "глубинную герменевтику, поскольку, в отличие от философской герменевтики, она предназнача-лась для понимания бессознательных процессов, происходящих в глу-бинах души. Итак, мы выявили два главных корня, питающих ствол, один из которых -- естественнонаучный, а другой -- философски-герменев-тический; два мощных корня, которые, как мы сможем убедиться. нашли свое продолжение во многих ветвях дерева психоаналитического познания. Психоанализ -- детище не только Зигмунда Фрейда. Шарко, Брейер и особенно Вильгельм Флисс принимали в его создании прямое или косвенное участие. Переписка Фрейда с Вильгельмом Флиссом охваты-вает период с 1887 по 1904 гг. В эти годы в диалогах со своими друзья-ми Фрейд разрабатывал важнейшие постулаты психоанализа: проис-хождение неврозов, возникновение тревоги, понятие защитных невро-зов, архитектура истерии, неврозы навязчивых состояний и паранойя. Позднее было основано "Психологическое общество по средам" профессора Фрейда, протоколы которого в четырех томах опублико-ваны Германном Нунбергом и Эрнстом Федерном (1976 -- 81). Прото-колы охватывают время с 1906 по 1918 гг., в них отражены все важные события на заседаниях Венского психоаналитического общества, где были прочитаны доклады, сохранившие свое значение до сих пор, в том числе, доклад Отто Ранка о драме инцеста, Альфреда Адлера об орга-нических основаниях неврозов, Вильгельма Штекеля о причинах нер-возности, о только что вышедших книгах, о литературе, о случаях раз-личных заболеваний. О ницшевском "Ессе homo" здесь спорили не меньше, чем о клинических феноменах, психологии марксизма, Ген-рихе фон Клейсте или вреде мастурбации. Фрейд выступал с только что написанными произведениями, на ко-торые члены группы реагировали так же активно, как Фрейд -- на их выступления. Очевидно, открытие психоанализа не было результатом размышлений одного Зигмунда Фрейда, хотя его доклады на "средах" звучали и обсуждались чаще других. Собирались здесь светлые передо-вые умы. которые, как, например, Отто Ранк. Альфред Адлер. Эдуард Хичман, Исидор Садгер, Вильгельм Штекель, Фриц Виттельс, присо-единились к Фрейду из чистого интереса. Позднее к ним примкнули Сандор Ференци. Людвиг Йекелс, Виктор Тауск, Теодор Рейк, Ганс Сакс. Герберт Зильберер и Альфред Фрейхер фон Винтерштейн. Еще позднее -- Лу Андреас-Саломе, Зигфрид Бернфельд. Людвиг Бинсвангер. Хелен Дейч. Отто Фенихель, Гермина фон Гуг-Гельмут. Ганс Лампл, Карл Ландауэр, Германн Нунберг, Отто Пецл. Эдоардо Вейсс и менее известные участники фрейдовых заседаний, обогатившие "обще-ство по средам" своим деятельным и оригинальным участием. Чтение протоколов дает живейшее представление о том, как ожив-ленно проходили дискуссии, на каком научном уровне и с какой доскональностью старались выяснить, истину члены общества. От заседаний по средам берет свое начало психоаналитическое движение, призванное сохранять и развивать психоаналитическое учение. Решительность, с которой Фрейд защищал сексуальное происхождение наших жела-ний в "Толковании сновидений", стоила ему дружбы: в 1903 году про-изошел его разрыв с Вильгельмом Флиссом из-за споров по поводу понятия бисексуальности. После "Толкования сновидений" в печати одно за другим появились "Психопатология обыденной жизни" (1901), важнейшая статья "О психоаналитическом методе Фрейда" (1904), "Шутка и ее отношение к бессознательному" (1905), "О психотера-пии" (1905) и тогда же, в 1905 году. "Три статьи о сексуальной теории", взбудоражившие всех сочинения, в которых Фрейд без обиняков изла-гал свои взгляды. Фрейд был широко известным, хотя и вызывавшим бурные споры автором. Многие медицинские авторитеты не признавали его теорию, другие, вроде Эйгена Блейера из Цюриха, делали это с большими ого-ворками, У Фрейда были все основания искать себе союзников, что он и делал. Главными среди них оказались Карл Густав Юнг, Альфред Аддер и Вильгельм Штекель. .Психоанализ по сей день встречает сопротивление по разным причи-нам: из-за его недостаточной научности, слабой доказательности результатов из-за трудностей в изучении и плохо формализуемых методов, из-за его "сектантского" характера, но в первую очередь из-за его нелицеприятной информации об истинной природе человека. Первые ветви: Адлер, Штекель, Юнг Появление суровых для того времени истин о человеческой сексуальности заранее предполагало их неприятие. После того, как напуган-ный своей собственной реакцией и реакцией первой пациентки психо-анализа Анны О., Йозеф Брейер отказался от таких понятий психоана-литической терапии, как перенос и контрперенос, от Фрейда отошли Альфред Адлер и Вильгельм Штекель. Особую роль в этом сыграли взгляды Фрейда на значение сексуальности, с которыми не все его уче-ники были согласны. Альфред Адлер выдвинул понятие "органической неполноценно-сти", которая возникает как следствие компенсации "неполноценных" функций, когда, например, человек с двигательными нарушениями стремится к высоким спортивным достижениям в беге. Известное поня-тие "чувства неполноценности" также идет от Адлера; это чувство воз-никает, допустим, тогда, когда успехи ребенка не вызывают у родителей должного одобрения. Обратив особое внимание на отношение своих пациентов к братьям и сестрам, на психологическую атмосферу в семье, которая может либо препятствовать развитию психики, либо способст-вовать ему, Адлер определил понятие "мужского протеста", под воздей-ствием которого мужчина ни в коем случае не хочет показаться женст-венным. а. напротив, подчеркнуто мужественным (Адлер, 1922 с. 41). Таким образом, Адлер составил конкуренцию Фрейду, теорию либидо которого он не принимал. Адлера особенно интересовала проблема агрессивного поведения людей, которой Фрейд пренебрегал. Сюда следует добавить споры о на-учном приоритете и, наконец, политические разногласия (Адлер был убежденным марксистом). С уходом Адлера, несомненно очень важной ветви на дереве психоаналитического познания, психоанализ лишился социально направленной и педагогически одаренной личности; именно Адлер проницательно распознал у невротиков чувство неполноцен-ности, равно как и проблему человеческой агрессивности. Другую ветвь психоаналитического дерева представляет собой Вильгельм Штекель, литературно очень плодовитый ученый. Его "Рас-стройства инстинктивной и аффективной деятельности" (1908) вышли в 10 томах. Первый том посвящен "нервозным состояниям страха и их лечению", следующие тома -- онанизму и гомосексуализму, фригид-ности. импотенции, психосексуальному инфантилизму, импульсивным действиям, фетишизму, садизму, мазохизму, а также неврозам навязчи-вых состояний. Штекель всегда высоко ценил Фрейда, хотя тот подверг серьезной критике "активную технику" Штекеля равно как и его тол-кование бессознательных "чувственных влечений". Бездна, разделяю-щая разные точки зрения, уже не могла быть соединена мостом, и в ре-зультате Штекель, а следом за ним и Адлер покинули Венское психо-аналитическое общество. В активном психоанализе Штекеля большую роль играла внезапность; все объяснялось им непосредственно из интуи-ции. Тем не менее Штекель оставался верен теории Эдипова комплекса в той степени, в какой он признавал значение бессознательных процес-сов при возникновении "нервозных состояний страха", гомосексуаль-ности, фригидности, импотенции, импульсивных действий, перверсий и неврозов навязчивых состояний. Краткосрочная психоаналитическая терапия очень многим обязана Штекелю (Schindler, 1980). Еще одна, гораздо более мощная ветвь, которая разрастается вплоть до нашего времени -- аналитическая психология Карла Густава Юнга. Как свидетельствует объемистая переписка между Фрейдом и Юнгом (1974), они много лет работали в теснейшем сотрудничестве. Как полагал Фрейд, Юнг должен был стать его преемником и послужить в Венском психоаналитическом обществе противовесом еврейскому большинству. Юнг, однако, не был согласен с чрезмерным акцентом на сексуальность как на причину неврозов, и разработал свою собственную теорию либидо. Позднее между Фрейдом и Юнгом возникло сильнейшее соперни-чество, из-за которого Фрейд, как доподлинно известно, дважды терял сознание. По-моему, это произошло оттого, что он оказался слабее Юнга. Даже на того, кто не согласен с сутью психологии Юнга, производит впе-
Фрейд Адлер Юнг
Мышление Причинное Социальное Целенаправленное
Толкование сновидений Редуктивное (главное латентное содержание) Целенаправлен-ное Компенсаторное (выявление архетипов)
Понимание бессознательного процесса Индивидуальный атмосфера в семье коллективное бессознательное
Сексуальность Центральное значение Побочное Побочное
Агрессивность Инстинкт смерти Стремление к власти (мужской протест) Не принимается в расчет
Перенос Очень важно; основное средство изменений Без внимания; элемент педагогики Без внимания; отсылка к разъ-единенным архетипам
Таблица 1 Таблица различия взглядов Фрейда, Адлера и Юнга
чатление диапазон его писаний, освещающих такие разнообразные темы, как психология и патология оккультных феноменов, диагностика с использованием ассоциаций, душевные причины психозов. Среди его книг особые споры вызвали "Символ преобразования" (1912), "Психо-логические типы" (1921), "Отношения между Я и бессознательным" (1928). Интересы Юнга в первую очередь относились к архетипам, символам сновидений, духовным проблемам современности, существованию души и образам бессознательного. К. Г. Юнг до сих пор очень влиятелен в германоязычных странах: в Штутгарте и Цюрихе есть юнгианские институты. В англоязычных странах Юнг, равно как и Адлер, достаточно популярен, о чем свидетельствуют многочисленные переводы и изда-ния собрания сочинений. Различия и сходства в их теориях и методах лечения резюмировал Рольф Фечер (1978) в своей книге "Основные направления глубинной психологии Фрейда и Юнга". Важнейшие раз-личия в краткой форме проиллюстрированы в таблице 1.
4. Возвращение к стволу: теория инстинктов и теория травм Психоаналитическая теория инстинктов Мы рассмотрели ранние ответвления психоаналитического дерева, забыв о его стволе, как это сделали в свое время первые отступники от Фрейда. Внутренним содержимым ствола психоанализа являются тео-рия инстинктов и психоаналитическая теория сексуальности. Сообраз-но с этим поведение людей определяется важнейшими сексуальными мотивами. Движущая сила обусловлена биологически. Мы можем сравнить инстинкты психоанализа с инстинктами расте-ний, которые весной развиваются из почек. С инстинктами случается нечто такое, что -- если вернуться к нашему сравнению -- напоминает весенний побег дерева или куста. Инстинкты могут развиваться; но чаще они подавлены или развива-ются в строго определенном направлении, как декоративные растения; таким образом, становится очевидным идущее извне (в данном случае из общества) воздействие на понятие "инстинкт". Один из таких инстинктов -- сексуальность. В нем принимают уча-стие все генитальные функции, подобно тому, как они находят свое выражение в половом акте: очевидные действия и доставляющие наслаждение ощущения. В психоанализе понятие сексуальности на-столько расширено, что удовольствие от сосания материнской груди, от испражнения и при мочеиспускании рассматриваются как проявления сексуального инстинкта, равно как и удовлетворение желания посредст-вом гомосексуального или гетеросексуального полового акта. К психоаналитической теории инстинктов относится гипотеза, что сексуальность впервые возникает не в период полового созревания, а на-много раньше, в детском возрасте, в чем может удостовериться любой незастенчивый наблюдатель. Младенцы могут мастурбировать, а малень-кие дети внимательно изучают свои гениталии. Для подтверждения тео-рии сексуальности. Фрейд использовал непосредственные наблюдения за детьми, а также анализ снов своих пациентов, их шуток и так называемого "ошибочного поведения" (оговорок, забывчивости, смущения и т. п.). Психоаналитическая теория инстинктов, таким образом, подчерки-вает мощь сексуальности, о чем уже шла речь в обоих наших отступле-ниях касательно романов, трагедий и кинофильмов. Борьба между теорией травм и теорией инстинктов Необходимо упомянуть непростую проблему, известную со времен возникновения теорий психоаналитического дерева познания: антаго-низм между теорией травмы и теорией инстинктов. В своем кратком изложении мне хотелось бы со всей определенностью подчеркнуть, что современная психоаналитическая теория и практика проистекают из теории инстинктов. Она обошла или, вернее сказать, вытеснила так называемую теорию травмы. Эта теория, игравшая заметную роль на ранней стадии развития психоанализа (см. рисунок психоаналитичес-кого дерева), была связана с травмой, (в дословном переводе с гречес-кого -- "рана", "повреждение", "результат насилия"). В переносном смысле и в связи с областью психики это значит "шок", "потрясение". Первоначально Фрейд считал, что сексуальные домогательства, о ко-торых сообщали его первые пациенты, действительно имели место. Он полагал, что домогательства взрослых настолько ранят детей, что детс-кое Я не в состоянии вынести их душевные последствия и тем более их переработать. Неприятные, болезненные переживания, вытесняются, тогда как связанные с ними аффекты не находят себе выражения, продолжают бессознательно развиваться и приводят к попыткам опосре-дованно покончить с невыносимым мучением и, как следствие,-- к нев-ротическим нарушениям. Не зная всех взаимосвязей, невозможно про-следить происхождение этих нарушений от душевной травмы, но с помо-щью воспоминаний о травме и используя психоаналитический метод, их можно вновь вывести на уровень сознания. Для этого, как считал Фрейд, необходимо проявить подавленный аффект и стойко преодолеть послед-ствие травмы -- возникший симптом. Так случилось с первой пациент-кой психоанализа -- Анной О.,-- которая, ухаживая за смертельно больным отцом, не могла реализовать свои сексуальные и агрессивные импульсы, поскольку боялась его огорчить. Она вытесняла эти импуль-сы, из-за чего у нее развился целый ряд симптомов: паралич, судороги, торможение, душевное расстройство. Стоило ей только заново пережить и довести до разрешения соответствующие аффекты, как симптомы ис-чезали -- что доказывало наличие причинно-следственных связей меж-ду подавленными причинами и неврозом как их последствием. Таким об-разом, терапевтические методы " вскрытия" устраняют причины невро-зов. Данный пример демонстрирует, что в появлении невроза в равной мере ответственны внешняя ситуация (травма, страх потерять отца) и внутренний мотив (желание стать ему близкой, быть может, даже сбли-зиться сексуально, и в то же время -- желание его смерти). В теории травмы особую роль играют внешняя травма и сопровож-дающий ее внутренний психологический шок. в теории инстинктов до-минируют внутренние мотивы. В первом случае пациент оказывается жертвой внешних обстоятельств, во втором -- их виновником: это суще-ственное расхождение сохраняется вплоть до сегодняшнего времени и несомненно будет определять будущее психоанализа. Таблица 2 в крат-кой форме демонстрирует основное различие этих теорий. После того как Фрейд стал постоянно узнавать от своих пациентов, что они подвергались сексуальной атаке со стороны родственников, в его голову закрались сомнения на этот счет, которые он изложил в письме Вильгельму Флиссу от 21 сентября 1897 года: "Я не верю бо-лее в мою невротику ... продолжающиеся разочарования при попытках довести анализ до полного завершения ... отсутствие полного успеха" -- вот что смущало Фрейда. Сюда же относится следующая цитата: "Не-ожиданно то. что во всех без исключения случаях отца обвиняют в извращениях, (и мой собственный опыт здесь не исключение), удиви-тельна частота истерий при подобных обстоятельствах, хотя частота такого рода извращенных тенденций по отношению к детям вряд ли так велика". Итак, от теории травмы Фрейд отказался, заменив ее теорией инстинктов, используя которую, можно закрыть глаза на серьезные сви-детельства о сексуальных (и, стоит добавить, агрессивных) травмах и не замечать, насколько часто родители причиняют вред детям, хотя перспе-ктива логического разрешения этой проблемы еще далеко не исчерпана (Массон. 1984). Вместе с тем это, конечно же, выдающееся достижение Фрейда, ко-торый путем " проб и ошибок" пришел к мысли, что наряду с травмой существуют инстинкты и внутренние психологические мотивы (включая мотивы сексуальные), управляющие людьми. При этом доводами в пользу сексуальных фантазий и соответствующего поведения детей
Точка зрения Фрейда, Теория травмы до 1897 г. Теория инстинктов после 1897г.
Соотношение жертва - виновник
Пациент-жертва, жертва соблазнов жертва насилия психологической жестокости
Пациент -виновник будучи ребенком он желает овладеть матерью/ отцом, устранить мать/отца
Соотношение реальность/фантазия Реальность Фантазия
Главные направления в психоанализе Ференци и венгерская Школа (главный представитель Балинт); Д. В Уинникот, Х. Когуг и психология самости Главные направления психоанализа: Я -психология и особенно значимая сейчас теория отношений
Основные направления вне психоанализа Адиса Миллер: драма одаренного ребенка. Массон: Что сделали с тобой, несчастное дитя? А.Яновс Первичная терапия
Таблица 2. Сравнений теорий травмы и теории инстинктов
становятся чаще всего не экспериментальные опыты в психологических лабораториях, а повседневные наблюдения, в которых всякий лишен-ный предрассудков наблюдатель усматривает достаточные основания для психоаналитической теории инстинктов. Вот братья трех и пяти лет колотят по дну колыбели новорожденной сестрички и весело выкрикивают: "Сейчас мы убьем Эву!" Вот трехлет-ний Вольфганг без обиняков заявляет: "Хочу быть с мамой! Когда я вы-расту, я женюсь на ней." Он говорит это, не принимая во внимание очевидную реакцию отца. Но, вне всяких сомнений, уже в этих своих словах он устранил его*. Кто внимательно наблюдал за поведением детей, замечал подобные сцены в любой семье. Инстинкты нацелены на наслаждение, они требуют действия, вызы-вающего наслаждение. Они ищут удовлетворения сначала в виде "пред-наслаждения"посредством возбуждения эрогенных зон, а затем -- посредством наслаждения в оргазме. Они добиваются своей цели с по-мощью другого человека или самоудовлетворением. Психические ипос-таси проявления инстинктов -- желания, фантазии и представления, регулярно сопровождающиеся аффектами, эмоциями и, конечно же, страстями. В психоаналитической теории инстинктов инстинкты явля-ются первопричинами (causae prima) всех мотивов самых обычных наших действий. При этом они, как правило, бессознательны, но, выра-жаются в сновидениях, " ошибках поведении", в шутках, а также в сим-птомах невротиков и в перверсивном поведении пациентов с сексуаль-ными отклонениями. С теорией инстинктов связано и противоборство сексуальной теорий психоанализа с гораздо менее дифференцированной теорией агрессив-ности; к этому противоборству мы еще вернемся. Лично я придерживаюсь того мнения, что обе стороны правы. Мно-гие мои пациенты страдают от своих инстинктивных порывов, из-за которых чувствуют себя подавленно; эти импульсы, как сексуальные, так и агрессивные, вызывают у них тревогу. Однако большая часть пациентов жалуется на непреодолимые психические нарушения. Одно из двух: либо родители слишком плохо понимали их, неправильно истолковывали их потребности, не посвящали им необходимого времени, но и не оставляли в покое, когда они этого хотели, либо родители бессознательно их использовали, чтобы не сказать, злоупотребляли ими, а то и просто жестоко обращались. *Личные наблюдения в собственной семье В связи с этим мы поговорим о "травматических неврозах", то есть о неврозах, возвращающих к травмам, к душевным ранам. Раны эти действуют столь болезненно, что ребенок чувствует себя уязвленным в своем самоуважении и, как следствие, развивает "нарциссический невроз", т. е. невроз, характеризующийся болезненной самооценкой, Я обратил внимание на это еще в 1968 году (до Когута) в небольшой ста-тье и подчеркнул значение оценки реальности в возникновении совре-менных неврозов в юбилейном сборнике, посвященном Вольфгангу Лоху (Kutter, 1975). При этом я указал на одну из разновидностей пост-классических неврозов, связанную с нарушением самоидентификации в безотцовском обществе, и на группу пост-классических неврозов, связанную с нехваткой матери в безматеринском обществе.
5. Дальнейшее развитие ствола: Я-психология и ранняя теория отношений 5 1. Психоаналитическая Я- психология В связи с подключением к психоанализу Анны Фрейд и ее возрос-шей продуктивностью главным предметом изучения все чаще оказыва-лась та инстанция психики, которая отвечает за переработку конфлик-тов. С этим, разумеется, связано и определенное ослабление психоана-лиза, поскольку "Я и защитные механизмы", (вышедшая в 1939 году книга дочери Зигмунда Фрейда), призывала к удалению от "инстинк-тов", то есть "безнравственной" сексуальности и зловещей агрессив-ности. Нелишне напомнить, что. Фрейд прозвал свою дочь "Антиго-ной", что в переводе с греческого означает "та, что против родового". Анна Фрейд вместе с Гейнцем Хартманном, Эрнстом Крисом и Рудоль-фом М. Левенштейном разработала теорию, впервые сформулирован-ную в выдающейся статье Фрейда "Я и Оно" (1923), где была изложена структурная теория Оно, Я и Сверх-Я. В теории Я, -- Я характеризуется как средоточие страхов и конфликтов с окружающим миром. Резервуа-ром сил для таких его функций, как мышление, решения, поступки, яв-ляется особый источник энергии, напрямую не занятый сексуальностью, из которой, по мнению Фрейда, проистекает вся энергия. В этом возник-шем в 30-е годы направлении, работали такие выдающиеся психологи-аналитики, как Давид Рапапорт, которые развивали психоанализ как науку о поведении и мотивации людей -- см. Давид Рапапорт "Струк-тура психоаналитической теории" (1959). Благодаря им психоанализ приобрел академический облик, что сделал его более привлекательным для психологов, чем во Времена преобладания теории инстинктов*. 5.2. Психоаналитическая теория отношений Еще одна существенная часть ствола психоанализа -- теория отно-шений. Центр тяжести в ней сдвигается с инстинктов через "Я в сторону отношений, почему я и назвал сборник важнейших трудов этого напра-вления, "Психология отношений между людьми" (Kutter, 1982). Пси-хоанализ выступает здесь в роли теории межчеловеческих отношений и их нарушений, основу которой, разумеется, положило сочинение Зиг-мунда Фрейда "Об особом типе выбора объекта у человека", вышедшее в 1910 году. Без статьи Михаэля Балйнта "Первичный объект любви" (1937), без сочинений Вильгельма Р. Д. Фэрбернса (1925) о конфликтах между ма-терью и ребенком, без выявленной Джоном Боулби (1951) связи теории отношений с учением о жизни животных, без новаторских наблюдений Рене Спица за детьми (1954) теория отношений не оказалась бы сегодня важнейшим из направлений, продолжающих развитие психоанализа. Она созвучна мощному философскому течению, ведущему от Платона через Гегеля к марксистской диалектике и диалогическому принципу Мартина Бубера (Becker, 1970; Merleau-Panty, 1968; Popper, 1970). "Анализ отношений" означает сейчас определенный метод анализа: в центре его внимания уже не монадно или солипсически* ориенти-рованная психика (как если бы субъективная психика была единствен-ной реальностью, а все остальное исключительно ее представлением), а напротив -- то, что происходит между мной и другими, а именно отно-шения; это понятие, впрочем, нуждается в обновлении. Особое внимание обратила на отношения между ребенком и матерью Мелани Клейн (1952), которая говорила о необходимости хорошего обращения и, вместе с тем, указывала на многочисленные нарушения от-ношений матери и ребенка, описав их в виде шизоидно-параноидальной * Я отсылаю читателя к книге Германца Роскампа "Психоаналитическая Я-пси-хология и ее использование" (1974), в которой указаны важнейшие труды того времени. "От solus -- "один ", "ipse" -- сам. и депрессивной позиций. Она отметила в отношениях ребенка со своей матерью фантазии, связанные с жадностью и завистью, разрушительные импульсы и попытки искупить их. В очень важной "депрессивной пози-ции" ребенок обнаруживает, что он не только любит, но и ненавидит, равно как и то, что его тоже не только любят, но и ненавидят. Из работы Мелани Клейн на дереве психоаналитического познания возникла целая ветвь -- школа Мелани Клейн, которая уже много лет задает тон в Лондоне, оставив в тени психологию Я, которую после своей эмиграции в Англию представляет Анна Фрейд. Ее виднейшие лондонские представители -- Уинфред Р. Байон, Дональд Мельцер и Герберт Розенфельд; она получила очень широкое распространение в Южной Америке, но не теряет своего значения и в Германии. 6. Ветви психоанализа: современное развитие теории отношений 6.1. Сандор Ференци и Михаэль Балинт. Венгерская школа К стволу психоанализа несомненно следует добавить достижения Сандора Ференци в области психоаналитической теории с ориентацией на теорию травмы. В то время как Фрейд рассматривал поддержанную большинством его единомышленников теорию инстинктов и фантазии детей по поводу своих родителей и других участников отношений как важнейшие стимулы развития и расстройства человеческой психики, Ференци ни на минуту не упускал из виду того, что выпадает на долю ребенка, оказавшегося жертвой своих родителей. В своих сочинениях "Дети анализируют взрослых" (1931) и "Разговорная путаница между взрослым и ребенком" (1932) он сформулировал то, что впоследствии заимствовал у него Михаэль Балинт и из чего возникла венгерская шко-ла психоаналитической теории отношений. 6.2. Эрик Г. Эриксон: теория идентичности Развитая Эриком Гомбургером Эриксоном психоаналитическая теория идентичности -- следующая крупная ветвь дерева психоанали-тического познания. Эриксон обрисовал ее в вышедшей в 1956 году на английском, а в 1961 году на немецком языке книге "Детство и общест-во"; на эту ветвь могли опереться все недовольные тем, что психоанализ занимается лишь субъектом, поскольку Эриксон включил в свое рассмо-трение и окружающий субъекта мир. У него не только есть "среднеожидаемые окружающие", как их называл еще Хайнц Гартманн (1939), но и, не будучи марксистом, он принимает во внимание тот или иной гос-подствующий общественный строй, его историческое развитие и воз-можность его социологического определения. Эриксон размышлял об американской самобытности, о детстве Гитлера, о юности Максима Горького, написал две увлекательные биографии -- юного Лютера и борца за независимость Ганди. Он вынес на обсуждение понятие кри-зиса и развил теорию, из которой, в частности, следует, что когда кри-тические точки развития индивидуальной жизни соответствуют разви-тию общества, то возникают моменты, которые могут стать для истории выдающимися (Erikson, 1975). Понятие идентичности, введенное Эриксоном, до сих пор оказывает воздействие на психоанализ. Следующая ветвь принесла плоды, в которых можно узнать идеи Рене Спица. Исходя из нескольких проницательных соображений и тщательно организованных наблюдений за детьми (и обезьянами), он написал "Возникновение первых отношений" (Spitz, 1954), "Нет и да" (1957) и "От младенца к маленькому ребенку" (1956) -- работы, в которых в психологической перспективе отметил огромную роль отношений мать-ребенок, подчеркнув (вслед за Анной Фрейд) их осно-вополагающий характер для первого года жизни. Широко известные понятия "трехмесячного смеха" и "восьмимесячного страха", равно как и идея "сбивчивого диалога" (1976), обязаны своим возникновением Рене Спицу. Следующая ветвь дерева психоаналитического познания -- работыДональда Винникота, который наряду с Анной Фрейд и Мелани Клейн представляет в Лондоне третью группу психоаналитиков. Винникот много занимался детьми и, среди прочего, обнаружил, сколь важное значение для ребенка имеет т. н. "переходный предмет" (например, плюшевый медвежонок) -- своего рода посредник между реальной матерью и образом матери, созданным ребенок. Важнейшие работы Винникота собраны во множестве вышедших на немецком языке книг, среди которых "От педиатрии к психоанализу" (Winnicott, 1958), "Процесс полового созревания и благоприятное окружение" (1956) и "Семья и индивидуальное развитие" (1965). Во многом благодаря бестселлеру Алисы Миллер "Драма одаренного ребенка и поиск истин-ного Я" (1979) понятия "истинного Я" и "ложного Я" стали широко известными. "Истинное Я" -- это то, во что превращается потенциал человека при оптимальных внешних условиях. К "ложному Я" отно-сится то, что получается с потенциалом в неблагоприятных внешних условиях, скажем, когда ребенка хвалят, одобряют и любят только при определенных условиях, например, когда он оправдывает ожидания родителей, то есть, когда ребенок послушен и податлив, иными слова-ми, "принадлежит" родителям. Под влиянием таких неблагоприятных обстоятельств потенциал "истинного Я" может не развиться. Это озна-чает, что разовьются нежелательные, но относящиеся к "истинному Я" потенциалы, такие, например, как любопытство, сопротивление, само-стоятельное мышление. Результатом этого может стать потенциальное "истинное Я", редуцированное "ложным Я". Идеи Винникота были подхвачены в Лондоне Масудом Р. Ханом (Khan, 1974), в Германии -- Лорой Шахт (Schacht, 1978) во Фрейбурге и Йохеном Шторком (Stork, 1987) в Мюнхене. 6.5. Маргарет Малер: психическое рождение человека
Не желая предвосхищать следующую главу, где речь пойдет о "пси-хологическом ландшафте" Германии, я хочу обратить внимание на еще одну ветвь психоаналитического дерева, а именно, на теорию, развитую Маргарет Малер и ее сподвижниками Фредом Пине и Анни Бергман из "Мастерз Чилдрен Сентер" в Нью-Йорке. Они изучали детей и взрос-лых с помощью непосредственных наблюдений за отношениями между матерью и ребенком, причем сотрудник Маргарет Малер Эрнест Л. Абелин особое внимание уделил "отцовскому отношению" (Abelin, 1971). Поступательное развитие ребенка посредством процессов отделения и индивидуализации через стадии "дифференциации", обучения, "пов-торного сближения", вплоть до стадии "постоянного объекта", равно как и представление о психическом рождении человека как втором, ду-ховном рождении, широко восприняты не только в психоаналитичес-ких, но и в далеких от психоанализа кругах. Этому способствовала вы-шедшая большим тиражом книга Малер, Пине и Бергман "Психическое рождение человека" (1975). Ежегодно на этой ветви появляются новые ростки (Rotmann, 1978).
6.6. Отто Ф. Кернберг: современная теория отношений
Уточнение теории отношений Отто Кернбергом появилось в не-скольких вышедших друг за другом книгах, довольно быстро переве-денных на немецкий язык: "Пограничные нарушения и патологичес-кий нарциссизм" (Rernberg, 1975), "Теория отношений и практика пси-хоанализа" (1976), "Внутренний мир и внешняя реальность" (1980). Исходя из теории Мелани Клейн, Отто Кернберг в чрезвычайно систе-матизированном виде развивает ту ветвь на дереве психоаналитичес-кого познания, которая способствует пониманию тяжелых личностных расстройств и имеет далеко идущее значение для их лечения. Книги Кернберга получили широкую известность еще и потому, что зачастую, читая описанные в них случаи расстройств, мы узнаем самих себя: в чув-стве опустошенности и бессмысленности, в депрессиях и печали, в зави-симости от других, в слишком завышенных идеалах и связанной с этим опасностью еще большей замкнутости. Косвенным образом книги Керн-берга могут оказаться полезными для понимания нормальной психи-ческой деятельности и ее легких расстройств, а также тезисов Фрейда о сексуальности и агрессивности. В последнее время в работах Керн-берга наметилась дальнейшая дифференциация, позволяющая, напри-мер, деструктивную агрессию в любви извращенных личностей отличать от некоторой доли агрессивности в любви нормальных людей. Ответв-ление на ветви теории отношений Кернберга -- выводы Джеймса Мастерсона о психотерапии пограничных больных (M asterson, 1980), тези-сы Ваника Д. Волкана о психоанализе ранней теории отношений (1975) и клинический обзор пограничного синдрома Кристы Роде-Дахсер (Rohde-Dachser, 1979), который особенно полезен в повседневном лече-нии таких больных.
6.7. Гейнц Когут: психология самости Не должна быть забыта и еще одна бурно развившаяся в 70-е годы ветвь нашего дерева, а именно, предложенная Гейнцем Когутом "пси-хология самости". Как и все вышеназванные продолжатели Фрейда, Когут был вынужден эмигрировать; больше всего его интересовало связанное с бессознательными психическими процессами чувство само-оценки, а также идеал, который мы формируем самостоятельно, с по-мощью родителей и окружающего мира. Самолюбие, которое назы-вают "нарциссическим", глубоко поражает Я: все мы так или иначе его знали, независимо оттого, с какими препятствиями столкнулись в про-цессе дальнейшего развития. Нарциссическое самолюбие играет по Когуту настолько важную роль в нашей психической деятельности, что Я и его судьба вполне заслуживают особого рассмотрения. Если в первой своей книге (Kohut, 1971) Когут в основном занимался вопро-сами лечения нарциссических пациентов, то в следующей книге (1977) он расширил свою теорию до психологии самости, обратившись при этом к трагическим сторонам человеческого существования: причине-ние человеку ущерба, резко меняющего жизнь,--бесчувственными ро-дителями, непонятливыми партнерами или жестокими ударами судьбы (вплоть до заключения в концентрационный лагерь), жертвами кото-рых он оказался. В теории Когута, как и в венгерской школе от Ференци до Балинта, вновь оживает старая теория травмы, восходящая к на-чалу психоанализа. Следуя ей, в пациенте видят прежде всего жертву, с которой судьба обошлась сурово. Поэтому необходимо создать атмо-сферу, позволяющую ему обрести былое доверие и, заново пережив травму, преодолеть ее. Не замеченные большинством психоаналитиков зеленые ростки на ветви теории Когута связаны в США с именами Эрнеста С. Вольфа, Пола и Анны Орнстейн и Йозефа Д. Лихтенберга, от которых возник-ли ответвления в ФРГ, ухоженные и взращенные Лоттой Келер в Мюн-хене, Кристель Шеттель в Гисене и Гейнцем Вальтером в Констанце (Lichtenberg, 1987; Wolff, 1988). В этой связи можно назвать и книги Алисы Миллер, поскольку на нее оказала сильное воздействие не только теория Уиннекота об "истин-ном Я" и "ложном Я", но и концепция развития личности Гейнца Когу-та. Алиса Миллер пренебрегает инстинктивной стороной личности в гораздо большой степени, чем Когут, хотя при чтении его книг может возникнуть сходное впечатление. Как сообщил мне сам Когут, речь идет о мнимом противоречии: в первую очередь его интересовало развитие Я, но он не забывал и теорию инстинктов, особенности когда сам пациент жаловался на свои побуждения. 6.8. Альфред Лоренцер и Клаус Хорн: психоанализ как материалистическая теория социализации и критическая теория субъектов Мы подходим к немецкому варианту теории отношений в том ее виде, в каком она появилась благодаря Альфреду Лоренцеру из сту-денческого движения -- материалистической теории социализации (1972) -- и к критической теории субъекта рано умершего Клауса Хорна (Horn, 1972), которого вдохновили на ее создание не только психоанализ, но и негативная диалектика Адорно. И Лоренцер, и Хорн получили сильнейшие импульсы от философии Юргена Хабермаса (Habermas, 1968), их психоанализ ориентируется на существенно новые перспективы, а именно на герменевтические формы, превосхо-дящие в этом отношении герменевтику бессознательных сторон пси-хики и "глубинную герменевтику". Речь идет об "интерактивных фор-мах", столь тесно связанных со словом "отношение", что не возможно отрицать их родства с психоаналитической теорией отношений Марга-рет Малер, Гейнца Когута и Отто Ф. Кернберга, с одной-единственной, но важной оговоркой -- Лоренцер дополнил психоанализ марксистскими идеями сообразно своему пониманию человеческой социали-зации как общественно детерминированной. Санкционированное об-ществом развитие людей вследствие сконцентрированных травмати-ческих воздействий ведет к искажению человеческой идентичности (Брюкнер, 1972). Капитализм рассматривается как непосредственная причина искажения человеческой личности, вызванная проникнове-нием капиталистических отношений в семью и тем самым в раннее детс-кое развитие ребенка. Психоанализ, таким образом, определяется как социальная наука, а именно, как часть социологии (Lorenzer et all., 1971), хотя позднее Лоренцер более осторожно поместит психоанализ в центре треугольника между биологией, социологией и психологией (Lorenzer, 1985).В следующей главе я расскажу о немецкой ветви дерева психоана-литического познания, а именно о ветви, созданной Александром Таблица 4. Положение психоанализа между биологией,социологией и психологией (Лоренцер, 1985). Мичерлихом, и ее ответвлениях в критике общества и социальной психологии. Рядом с именами Альфреда Лоренцера и Клауса Хорна стоят имена многолетнего издателя журнала "Психея" Гельмута Дамера и, разумеется, Маргарет Мичерлих-Нильсен, издавшей после смерти А. Мичерлиха книги "Миролюбивая женщина" (Mitscherlich-Nielsen, 1985) и "Работа памяти" (1987). Этот феминистский вариант с его кри-тикой психологии женщины Фрейда более уместен в следующей главе, где речь пойдет о развитии психоанализа в Германии. Характерна связь этого психоанализа с марксизмом во имя политических изменений, что особенно явно проявилось в студенческом движении 68-го года и в женском движении 70-х годов с их демонстрациями -- полной проти-воположности миролюбивому и спокойному англосаксонскому развитию психоаналитического знания (см. IX, 5). III. РАЗВИТИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В ГЕРМАНИИ Эта глава отражает субъективный взгляд автора, который родился в 30-е годы во времена национал-социализма и сразу по окончании войны в поисках психоаналитической информации впервые столкнулся в одной из распространяемых оккупационными властями книг -- "Психология жизни" -- со структурной моделью Зигмунда Фрейда и, окрыленный духом психоанализа, нашел свой путь в этой Тогда в научной психологии ФРГ и Западного Берлина доминиро-вал не психоаналитический, а скорее психотерапевтический подход: в Западном Берлине, Штутгарте, Мюнхене работали преимущественно "аналитические психотерапевты" (как они сами себя именовали), вышедшие из пресловутого Имперского института психологических исследований и психотерапии, который'возглавлял племянник Геринга. После изгнания в 1933 году большинства еврейских психоаналитиков этот институт приспособился к существующему режиму, ценой отрече-ния от таких существенных понятий психоанализа Фрейда, как теории либидо, Эдипова комплекса и переноса. Подобная же участь постигла основанный в 1928 году Франкфуртский психоаналитический инсти-тут, тесно связанный с Институтом социальных исследований; в 1933 го-ду национал-социалисты закрыли его, а библиотеку уничтожили. Беда не обошла стороной и сотрудников этого учреждения. Карл Ландауэр трагически погиб в концлагере; Эрих Фромм, Фрида Фромм-Рейхман, Зигмунд-Генрих Фукс и Генрих Менг эмигрировали; Фукс -- в Анг-лию, где сделал себе имя, разработав "групповой аналитический метод", Менг -- в Швейцарию, где занимался профилактикой душев-ных заболеваний. В поисках информации, имеющей отношение к пониманию психи-ческой природы болезней, с которыми я столкнулся в период медицин-ского обучения, я обратился в 1958 году в Институт психотерапии и глу-бинной психологии в Штутгарте. Здесь преподавали психоанализ Виль-гельм Биттер (W. Bitter), Герман Гундерт (Н. Gundert) и Феликс Шотлендер (F. Schottlaender). Обучение было ориентировано на психо-анализ Фрейда, аналитическую психологию Юнга и так называемый неопсихоанализ Шульца-Хенкеса (Neo-psychoanalyse. Schultz-Henc-kes). Феликса Шотлендера лично я не знал, зато познакомился с Герма-ном Гундертом, который встречался в Вене с Зигмундом Фрейдом, сотрудничал в области психоаналитических исследований с Эдуардом Хичманом (Е. Hitschmann) и плодотворно работал над совмещением методов Фрейда и возникших в 30-е годы идей. Нельзя не упомянуть и трех женщин-аналитиков,-- Ютту фон Гревениц (J. von Graevenitz), Урсулу Лессинг (U. Laessing) и Веру Шеффен (V. Scheffe n),-- оказав-ших огромное влияние на развитие психоанализа в Германии и увлечен-ных идеей синтеза концепций Фрейда, Юнга и Адлера. Вильгельм Лайблин занимался психоаналитическим изучением сказок. Огромную роль в моем профессиональном становлении сыграло учение об архетипах К. Г. Юнга, перед мощью которого отступило на задний план значение "переноса" и "контрпереноса" при непосредст-венном контакте пациента и психоаналитика. Полученное образование позволяло мне приступить к собственной психотерапевтической практи-ке, но меня не оставляло чувство, что я еще не готов к общению с паци-ентами. Поэтому я продолжил изучение психоанализа в Институте Зиг-мунда Фрейда во Франкфурте. После работы в Тюбингене я открыл свою практику в Штутгарте -- это был уже настоящий психоанализ. Основанный в апреле 1960 года Институт Зигмунда Фрейда во Франкфурте стал, благодаря усилиям своего первого руководителя Александра Мичерлиха, настоящей цитаделью психоанализа. Научно-исследовательский и учебный институт психоанализа и психосоматичес-кой медицины земли Гессен, финансовую помощь которому оказывал министр-президент Георг-Август Цинн довольно быстро добился при-знания со стороны мирового психоаналитического сообщества. Энерги-чная деятельность Мичерлиха, стабильное финансовое обеспечение и поддержка знаменитых иностранных специалистов сыграли благоприят-ную роль в развитии института. Здесь собрались все, кто имел научный вес и имя или приобрел их впоследствии: Клеменс де Боор (C. de Boor), Гельмут Томэ (Н. Thomae), Тобиас Брохер (Т. B rocher), Вольфганг Лох (W. Loch) и Герман Аргеландер (H.Argelander). Во Франкфурте когда-то уже существовал основанный в 1928 г. Институт психоанализа, поддерживавший тесное сотрудничество с Институтом социальных исследований, насчитывавшим в своих рядах таких ученых, как Хоркхеймер (Horkheimer), Адорно (Adomo), Гер-берт Маркузе (Н. Marcuse), Норберт Элиас (N. Elias), Карл Ландауэр (К. Landauer), Генрих Менг (Н. Meng) и Эрих Фромм (Е. Fromm). Определенное влияние на Институт Зигмунда Фрейда оказала крити-ческая теория Франкфуртской школы. Основанный Александром Мичерлихом совместно с Гансом Кунцем и Феликсом Шотлендером, (а позднее издаваемый Мичерлихом) журнал "Психея" ("Psyche") спо-собствовал распространению психоаналитической мысли на германоязычном пространстве. В 1960 году к нему прибавился "Ежегодник пси-хоанализа" ( выходящий с 1979 г.под редакцией Вольфганга Лоха и Фридриха Вильгельма Эйкхоффа). "Немецкое психоаналитическое объединение" (DPV), которое в ре-зультате серьезных разногласий отделилось 11 сентября 1950 г. от существовашего при нацизме "Немецкого психоаналитического общества" (DPG), было объявлено в 1952 году филиалом "Международного пси-хоаналитического объединения" (IPV), обучающим психоанализу Зиг-мунда Фрейда и способствующим его развитию. История этого знамени-того раскола документально представлена в каталоге выставки, устроен-ной на международном психоаналитическом конгрессе в Гамбурге в 1985 году (Брехт и др., 1985). Отделившаяся когда-то маленькая группа во главе с Гансом Мюллер-Брауншвейгом, Гансом Мархом и Герхардом Шойнертом, пользовалась поддержкой целого ряда извест-ных психоаналитиков, которые вынуждены были в свое время эмиг-рировать в Англию и Голландию. Среди них были Вилли Хоффер (W. Hoffer), Паула Хейман (Paula Heimann), Михаэль Балинт (М. Ваlint) из Лондона, Жан Лампл де Гроот ( Jeanne Lampl-de Groot) и Пит К. Куипер (Piet С. Kuiper) из Амстердама. Многочисленные визиты иностранных психоаналитиков во Франк-фурт мы, учащиеся института, воспринимали как международное при-знание . Возможность обмениваться опытом с английскими и амери-канскими коллегами была привилегией, которой пользовались лишь те немецкие аналитики, что состояли в Немецком психоаналитическом объединении. Признание заслуг молодых франкфуртских психоанали-тиков иностранными гостями было незабываемым переживанием. Не менее впечатляющим событием явилось для многих личное знакомство с учеными такого ранга, как Михаэль Балинт и Паула Хейман. Некото-рые иностранные психоаналитики согласились провести с нами "контрольные занятия". В частности, Пит К. Куипер специально для этого пробыл несколько дней в Гамбурге и Гейдельберге. Впоследствии я не-однократно проходил супервизию у Жана Лампла де Гроота и Пита К. Куипера в Амстердаме. Уже во времена моей учебы психоаналитическая ситуация в Западной Германии очень быстро изменялась : в 1950 году был основан институт в Гамбурге, известный впоследствии как Инсти-тут Михаэля Балинта. В 1961 году Хорст-Эберхард Рихтер создал в Гисене еще один институт. В 1962 году благодаря усилиям Вольфганга Аухтера к работе приступила группа психоаналитиков во Фрейбурге, а в 1965 году -- рабочая группа Немецкого психоаналитического объ-единения Штутгарт-Тюбинген. В настоящее время Немецкое психоаналитическое объединение стало третьей по величине группой (после США и Аргентины) Между-народного психоаналитического объединения, насчитывающего 6.700 членов. В 1988 году в Немецком психоаналитическом объединении было 500 высококвалифицированных сотрудников, каждый из которых пра-ктиковал психоанилиз не менее четырех лет, не менее 300 часов наблю-дал по меньшей мере за двумя пациентами, проходил супервизию и получил соответствующие теоретические знания. (К немецкому психо-анализу относятся, разумеется, и члены Немецкого психоаналитичес-кого общества, равно как и члены Немецкого общества психотерапии и глубинной психологии (DGPPT). Всего в ФРГ и Западном Берлине насчитывается до 1500 квалифицированных психоаналитиков). Выдающейся фигурой Немецкого психоаналитического объединения вплоть до своей смерти в 198 2 году был Александр Мичерлих --уже хотя бы потому, что в гитлеровские времена он стал на сторону Сопротивления. Он решительно выступил в защиту психоанализа и выдвинул новую теорию, которая привлекла к себе внимание научной общественности. Мичерлих был не только последовательным психо-аналитиком, но и строгим критиком общества, а также выдающимся писателем, который за свои книги "На пути к безотцовскому обществу" (1963) и "Неспособность видеть сны" (1967); в соавторстве с Маргарет Мичерлих-Нильсен) был по праву отмечен поощрительной премией Не-мецкой книжной палаты. Сейчас Александр Мичерлих воспринимается, в первую очередь как критический мыслитель и политический деятель. Об этом свидетельствует и его биография, написанная Гансом Марти-ном Ломаном (Lohmann 1987). Его психоаналитическая деятельность в области терапии и исследования известна гораздо меньше, хотя имен-но эта сторона его личности заслуживает самого пристального внима-ния. Изучая бессознательные процессы он не забывал о том влиянии, которое имеет социальное положение на любого человека , будь то рабо-чий завода или менеджер крупного концерна. Хорст Эберхард Рихтер -- еще один характерный представитель немецкого послевоенного психоанализа. Его известные книги "Группа" (Richter, 1972), "Солидарность -- цель обучения" (1974), "Перемены или устойчивость" (1976), "Ангажированные анализы" (1978), "Комп-лекс Бога" (1979), "О психологии миролюбия" (1982) и "Шансы совес-ти" (1986) сделали имя Рихтера известным не только специалистам, но и широкой публике. Другую сторону его личности характеризуют прогрес-сивная политическая деятельность, выступления в защиту бездомных, и, не в последнюю очередь, участие, в движении за мир, поскольку он охот-но принимал участие в демонстрациях. Леворадикальные группировки, процветавшие тогда в студенческом движении, видели в нем идеальную фигуру руководителя, который поддерживал их надежды на более миро-любивый и