---------------------------------------------------------------
     © Copyright Андрей Киселев
     Email: dargot@mail.ru
     "Даргот. Одним росчерком". http://web.ic.tsu.ru/~dargot/
     "Даргот.  В  зоне  вещания". http://www.spectr.ru/union/dargot/
     13 Feb 1999
    

---------------------------------------------------------------


	   
     Киселев   Андрей   Борисович,   режиссер  государственной  телекомпании
"Томск".  Специализация -  постановщик  телевизионных  спектаклей.  Хобби  -
музыкальные клипы, "видеопоэзия". Диссертация на соискание ученой степени по
теме "Ментальный  подход  в  экранизации  поэзии"  -  на  кафедре  экранного
мастерства   Московского   института   повышения   квалификации   работников
телевидения и радиовещания ФСТР. 1966 года рождения.
	   
 Сайты:
	   
     "Даргот. Одним росчерком". http://web.ic.tsu.ru/~dargot/
     Забудь   о   прошлом!  Новеллы  ортодоксального  направления.  Страница
современной томской литературы. Представлена проза и поэзия Макса  Батурина,
Андрея  Филимонова,  Натальи  Нелюбовой,  Владимира  Костина, Андрея Лунева.
Рубрика  "Беспокойный  Абакан"  посвящена   творчеству   поэтов   республики
Хакассия.  
	   
     "Даргот.  В  зоне  вещания". http://www.spectr.ru/union/dargot/
     ТВ  -  культура:  гипотезы,  рефераты,  сценарии.   Ментальный подход в
экранизации поэзии. Ведущий информационной программы.   Звуковое  оформление
телепередач.    Курс    повышения    квалификации   режиссера,   журналиста,
звукорежиссера, редактора, etc. Узкое направление  -  экранизация  поэзии  и
музыкальных клипов.
---------------------------------------------------------------	   

                   ГТРК "Томск" 1998
                   литературный  сценарий  пьесы  по  повести
                   Марины Цветаевой "Повесть о Сонечке"
    
    
    


     Марина - поэтесса
     Сонечка - актриса
     3-ий голос, Вахтанг, Приказчик, Чужой, Володя, Аля, Ирина -  голоса  за
кадром

     Начало.  Титры:  "Марина  Цветаева"  -  на  обложке  книги, открывается
следующая страница -"Повесть о  Сонечке",  титры  уходят  в  затемнение.  Из
затемнения   маленькое   светлое   пятнышко,   медленный   наезд,   пятнышко
преврашается в Марину, сидящую спиной в 3\4 перед "поминальником" (столик  с
фотографией   Цветаевой,   засохшая  белая  роза,  листы  рукописей,  книги,
пластинки, патефон, и т.п.) Звучит музыка  Н.Нелюбовой,  стихи  А.Филимонова
"Еще одна птица":

     Н.Нелюбова:
     Далеко, далеко на ветру дрожит дом
     И не может никак взлететь
     Падает с крыши железо, гибнут в кухне стаканы
     Ходят люди по саду, жгут травы
     Заклинанья бормочут
     Заколдованный дом
     Становится птицей...
     (Мелодия песни - основная, ведущая в пьесе)

     Марина:
     Все  лето  писала  мою любимую повесть о Сонечке. Я ее не намечтала, не
напела. Раз в жизни я ни только ничего не добавила, а еле - совладала.
     Пусть вся моя повесть - как кусочек сахара, мне по крайней мере, сладко
было ее писать.
     Это моя лебединая песня. В ней вся моя молодость.
     (Трагично, с  пафосом)  Сонечка,  пишу  тебя  на  океане  и  с  ладони,
океанской ладони, рассеиваю ее пепел, вам всем в любовь, небывшие и будущие.
     Пишу  тебя  на океане, на котором ты никогда не была и не будешь. Здесь
по краям его, а особенно по островам живет много черных глаз...

     3-ий голос:
     Были огромные очи:
     Очи созвездья Весы
     Разве что Нила короче
     Были две черных косы.
     Ну, а сама меньше можного!
     Все, что имелось длины -
     В косы ушло до подножия,
     В очи двойной ширины

     Музыка: (основная тема)

     Марина:
     Сонечку знал весь город. На Сонечку ходили. Ходили на Сонечку. Имени ее
никто не знал: (изменившимся, низким, "мужским" голосом) "А  вы  видали,  та
что "Белые ночи", такая маленькая в белом платьице, с косами. Ну прелесть!
     (своим, восхищенным) -"Белые ночи" были событие!

     Занавес поднимается. Сонечка на сцене.

     Сонечка:
     Жили  мы  с бабушкой... Квартирку снимали... Жилец... Книжки... Бабушка
булавкой к платью пришпиливала... А мне - сты-ыдно...

     Марина:
     Держась за спинку стула, робея и  улыбаясь,  рассказывает  Сонечка  про
свою жизнь, свое детство, свою глупость, про девичью свою любовь. Свои белые
ночи.  Думаю,  что  даже платьице на ней было не театральное, не нарочное, а
собственное, летнее, - шестнадцатилетнее, может быть?
     Моя Сонечка. Меня почему-то задевало, оскорбляло, когда о ней  говорили
Софья  Евгеньевна  или  просто Голлидей, или даже Соня - точно на Сонечку не
могут разориться! - я в этом видела равнодушие и даже бездарность.
     Звать за глаза женщину по  фамилии  -  фамильярность,  обращение  ее  в
мужчину,  звать  же  за  глаза  -  ее  детским  именем  - признак близости и
нежности, не могущий не задеть материнского чувства. Смешно? Я была на  два,
три года старше Сонечки, а обижалась за нее - как мать.
     Как  она  пришла?  Когда? Зимой ее в моей жизни не было. Значит весной.
Весной 19-го. В пору первых зеленых листиков...
     Я читала в театре свою "Метель"...

     Музыка: (что-то испанское, бравурное, Сонечка играет Кончиту,  кружится
в широком испанском платье)

     3-ий голос:
     (нараспев, берущим за сердце голосом)
     ... И будет плыть в пустыне графских комнат
     Высокая луна.
     Ты - женщина, ты ничего не помнишь.
     Не помнишь...
     (настойчиво)
     Не должна

     Марина: (задумчиво)
     А после...
     (экспрессивно)
     Передо  мною  -  живой пожар. Горит все, горит - вся. Горят щеки, горят
губы, горят глаза, горят - точно от пламени вьются! - косы, две черных косы,
одна на спине, другая - на груди, точно ветром отбросило. И взгляд из  этого
пожара - такого восхищения, такого отчаяния, такое: боюсь, такое: люблю!

     Сонечка: (страстным речитативом)
     - О,  Марина,  как я тогда испугалась! Так потом плакала... Когда я вас
увидела, услышала, так сразу, так безумно полюбила, я поняла, что вас нельзя
не полюбить безумно. Потому что Вас, Марина, не полюбить безумно, на коленях
- немыслимо.

     Марина: (в том же тоне, возбужденно)
     - Сонечка, вы заметили, как у меня тогда лицо  пылало?  Я  боялась  всю
сцену, весь театр сожгу. Теперь я поняла, оно вам навстречу пылало. Сонечка,
откуда  -  при вашей безумной жизни - не спите, не едите, плачете, любите, у
вас этот румянец?

     Сонечка: (скромно опустив глазки)
     О, Марина, да ведь это из последних сил...

     3-ий голос: (улыбаясь)
     Что другим не нужно - несите мне
     Все должно сгореть на моем огне!
     Я и жизнь маню, я и смерть маню
     В легкий дар моему огню
     Пламень любит легкие вещества
     Прошлогодний хворост - венки - слова
     Пламень пышет с подобной пищи!
     Вы ж воспрянете пепла чище!
     Птица Феникс - я только в огне пою!
     Поддержите высокую жизнь мою!
     Высоко горю и горю дотла!
     И да будет вам ночь светла.
     Ледяной костер, огневой пожар
     Высоко несу свой высокий стан,
     Высоко несу свой высокий сан
     Собеседницы и наследницы!

     Музыка: (спокойная, лирическая, из основной темы)

     Марина:
     Сонечка жила в кресле. Глубоком, дремучем, зеленом. В огромном  зеленом
кресле,  окружавшем,  обступавшем,  обнимавшем  ее,  как лес. Сонечка жила в
зеленом кусту кресла. Кресло  стояло  у  окна,  на  Москва-реке,  окруженное
пустырями - просторами.
     В нем она утешалась от Юры, в нем она читала мои записочки, в нем учила
свои монологи,  в нем задумчиво грызла корочку, в нем неожиданно, после всех
слез и записочек - засыпала,  просыпала  в  нем  всех  Юр,  и  Вахтангов,  и
Вахтанговых...
     Оно было ее постелью, ее гнездом, ее конурой...

     Сонечка:
     Марина!  Какое  счастье!  Я  нынче  была  у  ранней  обедни и опять так
плакала! (деловито, загибая в ладонь пальчики): Юра меня не  любит,  Вахтанг
Леванович  меня  не  любит, Евгений Багратионович меня не любит... А мог бы!
Хотя бы как дочь, потому что я - Евгеньевна, - в Студии меня не любят...

     Марина:
     - А - я?!

     Сонечка:
     О - вы! Марина, вы меня всегда будете любить, не  потому  что  я  такая
хорошая, а потому что не успеете меня разлюбить...

     Марина: (сварливым, но довольным голоском)
     - Любить,  любить...  Что  она  думала, когда все так говорила: любить,
любить?

     Сонечка:
     Ах, Марина! Как я люблю - любить! Как  я  безумно  люблю  сама  любить!
Марина,  вы  когда-нибудь  думали, что вот сейчас, в эту самую сию-минуточку
где-то тысячи, тысячи тех, кого я могла полюбить, полный земной  шар...  Ах,
Марина,  Марина,  Марина!  Какие они дикие дураки, те, кто не любит, сами не
любят, точно в том дело, чтобы тебя любили...

     Марина: (спокойным, мудрым голосом известной писательницы)
     - Сонечкино "любить" было быть. Не быть в другом: сбыться.

     Сонечка: (прочувствовано)
     Иному легче гору поднять, чем сказать это слово. Потому что  ему  нечем
его  поддержать, а у меня за горою еще гора, еще гора - целые Гималаи любви,
Марина! Вы замечаете, Марина, как все они, даже самые целующие,  даже  самые
как  будто  любящие,  боятся  сказать  это слово... Мне ведь только от этого
человека нужно "люб-лю-ю"... Я только этим словом кормлюсь,  Марина,  потому
так и отощала...
     Ты только скажи, я проверять не буду. Но не говорят, потому что думают,
что это  -  женитьба,  связаться,  не развязаться. Если я первым скажу, то я
никогда уже первым не смогу уйти! Марина. Я - в жизни не уходила первая. И в
жизни - сколько мне еще бог отпустит - первая не уйду. Я и  внутри  себя  не
уходила  первая.  Никогда  первая не переставала любить. Всегда до последней
возможности, до последней капельки. Потому что, Марина, любовь - любовью,  а
справедливость  -  справедливостью.  Он  не  виноват,  что  он мне больше не
нравится. Это все равно, что разбить сервиз и злиться, что он  не  железный.
Это   не  его  вина,  это  моя  беда,  моя  бездарность...  (голос  стихает,
микшируется)

     Марина: (спокойным голосом наблюдательницы)
     Сжалась в комочек, маленькая, лица не видно из-за волос, прячется  сама
в  себя  - от всего. А вокруг - лес, свод, прилив кресла. По тому, как она в
него вгребалась, вжималась, видно было,  до  чего  нужно,  чтобы  кто-нибудь
держал ее в сильных любящих старших руках. ведь кресло - всегда старик... По
Сонечке  в  кресле  была  видна вся любящесть ее натуры. Ибо вжималась она в
него не как кошка в бархат, а как живой - в  живое...  Поняла!  Она  у  него
просто сидела на коленях!

     Сонечка: (голос прорывается из воспоминаний, снова живой, явный)
     - Марина, вы думаете, меня бог простит, что я так многих целовала?

     Марина: (живо возражая)
     - А вы думаете, бог считал?

     Сонечка:
     - Я тоже не считала.
     А  главное,  я всегда целую - первая, также просто как жму руку, только
неудержимее. Просто никак не могу дождаться. А главное, я терпеть  не  могу,
когда  другой  целует  -  первый.  Так  я, по крайней мере знаю, что я этого
хочу...

     Музыка: (романтическая переходит в лубяную, примитивную, ярмарочную)

     Сонечка:
     Марина, я тогда играла в  провинции.  А  летом  в  провинции  -  всегда
ярмарки.  А  я до страсти люблю всякое веселье бедное. С розовыми петухами и
деревянными кузнецами. И сама ходила в платочке. Розовом...
     Музыка: (усиливается, так, что голоса не слышно)

     Сонечка: (кричит, перебивая музыку)
     ... Так про ту ярмарку. Раз иду в своем платочке и  из-под  платочка  -
вижу,  громадная  женщина,  даже  баба,  бабища  в короткой малиновой юбке с
блестками и под шарманку - танцует. А шарманку вертит - чиновник.  Немолодой
уже,  зеленый,  с  красным  носом, с кокардой... Тут я его страшно пожалела:
бедный! Должно быть с должности прогнали за пьянство, так он с  голоду...  А
оказалось,  Марина,  от  любви.  Он  десять  лет  тому назад, где-то в своем
городе, увидел ее на ярмарке, и она тогда была молоденькая  и  тоненькая,  и
должно быть, страшно трогательная. И он сразу в нее влюбился,

     Марина: (игриво)
     А она в него - нет, потому что была уже замужем за чревовещателем...

     Сонечка: (трагичным полушепотом, поверяя чужую тайну)
     ...И  с утра стал пропадать на ярмарке, а когда ярмарка уехала, он тоже
уехал, и ездил за ней всюду, и его прогнали с должности и  он  стал  крутить
шарманку,  и  так  десять  лет  и  крутит  и  крутит,  и не заметил, что она
разжирела - и не красивая, а страшная... Мне кажется,  если  бы  он  крутить
перестал, он бы сразу все понял - и умер.
     Марина,  я  сделала  ужасную  вещь:  ведь  его  та  женщина  ни разу не
поцеловала - потому что если бы она его хоть раз поцеловала, он  бы  крутить
перестал: он ведь этот поцелуй выкручивал! - Марина! Я перед всем народом...
Подхожу  к  нему,  сердце  колотится: "Не сердитесь, пожалуйста, я знаю вашу
историю: как вы все бросили из-за любви, а так как я сама такая же..."  -  и
перед всем народом его поцеловала. В губы!
     Вы  не  думайте,  Марина,  я себя - заставила, мне очень не хотелось, и
неловко и страшно, и... Просто не  хотелось!  Но  я  тут  же  себе  сказала:
"Завтра  ярмарка  уезжает  -  раз. Сегодня последний срок - два. Его никто в
жизни не целовал - три. И уже не поцелует - четыре. А  ты  всегда  говоришь,
что  для  тебя  выше  любви  нет  ничего,  - пять. Докажи - шесть. И - есть,
Марина, поцеловала! В губы! Не поцелуй я его, я бы уже  никогда  не  посмела
играть Джульетту.

     3-ий голос:
     Дружить со мной - нельзя
     Любить меня - не можно
     Прекрасные глаза, глядите осторожно
     Баркасу должно плыть
     А мельнице вертеться
     Тебе ль остановить кружащееся сердце?

     Марина: (насмешливо)
     Порукою - тетрадь
     Не выйдешь господином
     Пристало ли вздыхать
     Над действом комедийным
     Любовный крест тяжел, и мы его не тронем
     Вчерашний день прошел, и мы его схороним...

     Музыка:   (вычурная,   из  основной  темы  -  подчеркнуто  театральная,
эффектная)

     Марина: (спокойным голосом писательницы, лениво потягиваясь)
     А-ах! В театре  мою  Сонечку  не  любили.  Ее  -  обносили...  Я  часто
жаловалась  на  это моему другу Вахтангу Левановичу Мчеделову, ее режиссеру,
который Сонечку для Москвы и открыл
     Вахтанг: (возмущенным тоном)
     Марина Ивановна! Вы не  думайте:  она  очень  трудна.  Она  не  то  что
капризна,   а  как-то  неучтима...  Никогда  не  знаешь,  как  она  встретит
замечание... И иногда неуместно смешлива...

     Марина: (насмешливо)
     Сам был - глубоким меланхоликом
     Вахтанг: (деланно возмущенно-восторженным тоном)
     ...Ей говоришь, а она смотрит в глаза и смеется. Да так смеется  -  что
сам улыбнешься. И уроку - конец. И престижу - конец. Как с этим быть?
     Она  -  актриса  на  саму  себя:  на  свой рост, на свой голос, на свой
смех... Она исключительно одарена, но я  все  еще  не  знаю,  актерская  это
одаренность или женская...
     Ее нельзя употреблять в ансамбле, только ее и видно!

     Марина: (решительно)
     Давайте ей главные роли!
     Вахтанг: (решительно, даже резко, отрубая)
     Это  всегда делать невозможно. Да она и не для всякой роли годится - по
чисто внешним причинам - такая маленькая...  Для  нее  нужно  бы  специально
ставить, ставить ее среди сцены и все тут. Как в "Белых ночах"... Все знает,
все  хочет  и  все  может  -  сама...  А что тут делать режиссеру? (пожимает
плечами)

     Марина: (упрашивает)
     Вахтанг Леванович, у вас в руках - чудо!
     Вахтанг: (извиняющим тоном)
     Но что мне делать, если не ЭТО нужно?
     Марина Ивановна, вы ее не знаете...  Не  знаете,  какая  она  зубастая,
ежистая, неудобная, непортативная какая-то...
     Вы  ее  знаете  поэтически,  у  себя с собой... А есть профессиональная
жизнь, товарищеская.
     Сонечка же - никакой не товарищ! Сама по себе...  Знаете  станиславское
"вхождение  в круг"? Так наша с вами Сонечка - сплошное выхождение из круга.
Или что то же - сплошной центр...
     (Голос Вахтанга стихает, микшируется музыкой)

     Музыка: (наивное, простое, незатейливо мелодичное)

     Марина:
     Мужчины ее не любили. Женщины - тоже. Дети - любили...
     Музыка: (наивное, одно-мелодичное)

     Марина:
     Сонечка обожала моих детей: шестилетнюю Алю и двухлетнюю Ирину. Первое,
как, войдет - сразу вынет Ирину из ее решетчатой кровати.

     Сонечка: (сюсюкает)
     Ну как, моя девочка? Узнала свою Галлиду? Как это ты  про  меня  поешь?
Галли-да, Галли-да! Да?
     - Марина, у меня никогда не будет детей.

     Марина:
     Почему?

     Сонечка:
     - не  знаю,  мне доктор сказал и даже объяснил, но это так сложно - все
эти внутренности...

     Марина:
     Серьезная, как большая. С ресницами, мерцающими как лучи звезды.
     Большего горя для нее не было,  чем  прийти  к  моим  детям  с  пустыми
руками.
     (голоса детей - с реверберацией, как в тумане)
     Ирина: (радостно-повелительно)
     Сахай давай!
     Аля: (готовая от смущения зажать сестре рот)
     Ирина, как тебе не стыдно!

     Марина:
     Сонечкино  подробное  разъяснение,  что  сахар завтра, а завтра - когда
Ирина ляжет совсем-спать, и потом проснется. И мама ей вымоет лицо и  ручки,
и даст ей картошечки, и...
     Ирина: (радостно-повелительно)
     Кайтошка давай!

     Сонечка: (с искренним смущением)
     - Ах,  моя  девочка,  у  меня  сегодня  и  картошечки нет, я про завтра
говорю...
     Музыка: (из основной темы)

     Сонечка:
     О, Марина! Ведь сколько я убивалась, что  у  меня  не  будет  детей,  а
сейчас - кажется - счастлива: ведь это такой ужас, такой ужас, я бы просто с
ума сошла, если бы мой ребенок просил, а мне бы нечего было дать... Впрочем,
остаются все чужие.

     Марина:
     Чужих для нее не было. Ни детей, ни людей.

     Музыка: (переход от спокойной музыки к динамичной, революционной)

     Сонечка:
     О,  Марина!  Как  я  их  любила!  Как я о них тогда плакала! Как за них
молилась! Вы знаете, Марина, когда я люблю - я ничего не  боюсь,  земли  под
собой не чувствую! Мне все: "Куда ты! Убьют! Там - самая пальба!"
     И я каждый день к ним приходила, приносила им обед в корзиночке, потому
что ведь есть - надо?
     И  сквозь всех этих красногвардейцев проходила. (Басом) "Ты куда идешь,
красавица? - (Пискляво) "Больной маме обед несу, она у меня за  Москва-рекой
осталась"  -  "Знаем  мы  эту больную маму! С усами и бородой!" - "Ой нет, я
усатых-бородатых не люблю: усатый - кот, а бородатый - козел!  Я  правда,  к
маме!"  (И  уже  плачу).  -  "Ну ежели правда - к маме, проходи, проходи, да
только в оба гляди, а то неровен час - убьют. Наша али юнкерская  пуля  -  и
останется старая мама без обеду".
     Я  всегда  с  особенным чувством гляжу на Храм Христа Спасителя, ведь я
туда им обед носила, моим голубчикам...
     Музыка: (трагикомичная на тему революционных песен)

     Сонечка:
     - Марина! Я иногда ужасно вру! И сама - верю!
     Вот вчера в очереди стояла, разговорились мы с одним солдатом. Хорошим.
Сначала о ценах, потом о  более  важном,  о  серио-озном.  (Низким  голосом)
"Какая  вы, барышня, молоденькая будете, а разумная. Обо всем-то знаете, обо
всем правду знаете..." - "Да я не барышня совсем! Мой муж идет с  Колчаком!"
- и рассказываю и сама плачу, оттого, что его так люблю и за него боюсь, что
он  не  дойдет  до  Москвы  -  оттого,  что  у меня нет мужа, который идет с
Колчаком...

     Н.Нелюбова:
     В час, когда мой милый брат
     Миновал последний вяз
     (Вздохов мысленных "Назад!")
     Были слезы - больше глаз
     В час, когда мой милый друг
     Огибал последний мыс
     (Вздохов мысленных "Вернись!")
     Были взмахи - больше рук.
     Руки прочь хотят - от плеч!
     Губы вслед хотят - заклясть!
     Звуки растеряла речь,
     Пальцы растеряла пясть.
     В час, когда мой милый гость...
     - Господи, взгляни на нас! -
     Были слезы больше глаз
     Человеческих - и звезд
     Атлантических..

     Музыка: (из основной темы)

     Сонечка:
     Марина, почему я так люблю плохие стихи? Так любя  ваши,  и  Пушкина  и
Лермонтова. В полдневный жар, Марина, как это жжет! Я всегда себя чувствую и
им  и  ею,  и  лежу,  Марина,  в  долине  Дагестана  и  раной  -  дымлюсь, и
одновременно, Марина, в кругу подруг задумчиво-одна...

     Марина: (низким голосом поет)
     Музыка:
     И в чудный сон душа моя младая
     Бог знает чем всегда погружена

     Сонечка:
     Все стихи, написанные на  свете,  про  меня,  для  меня,  Марина,  мне,
Марина!  Потому  никогда  и  не  жалею, что их не пишу... Марина, вы - поэт,
скажите, разве важно - кто? Разве есть - кто? Ну все, сейчас  зайдет  ум  за
разум. Но вы - поймете!
     Перед  вами,  Марина,  перед  тем,  что  есть  вы, все ваши стихи такая
чу-уточка, такая жалкая кро-ошечка... Вы не обижайтесь.  Когда  я  услышала,
ушами услышала:

     Сонечка: (изменившимся голосом декламирует)
     Князь, это сон или грех?
     Бедный испуганный птенчик!
     Первая я - раньше всех!
     Ваш услыхала бубенчик!

     Сонечка:
     Это  первая  и раньше - это МОЕ, у меня изо рта вынутое, Марина! У меня
внутри все задрожало, вы будете смеяться - весь живот и весь пищевод, все те
самые таинственные внутренности, которых никто  не  видел  -  точно  у  меня
внутри сплошные жемчуга от горла и вниз до колен ожили.
     И  вот,  Марина,  так любя ваши стихи. Я бе-зумно, безумно, безнадежно,
без-дарно, позорно - люблю - плохие. Совсем плохие, которых никто никогда не
писал, но все - знают
     Музыка: (блатное "романтическое")

     Сонечка:
     Ее в грязи он подобрал,
     Чтоб угождать ей - красть он стал,
     Она в довольстве утопала
     И над безумцем хохотала
     Он из тюрьмы ее молил:
     Я без тебя душой изныл!
     Она на тройке пролетала
     И над безумцем хохотала
     И в конце концов, отвезли его в больницу, и...
     Он умирал. Она - плясала.
     Пила вино и хохотала.
     О, я бы ее убила!
     И кажется, даже, что когда он умер, и его везли на кладбище, она -
     За гробом шла и хохотала!
     Ну... может быть, я это сама выдумала, потому  что  никогда  такого  не
видела - чтобы за гробом шли и хохотали - а вы?

     Марина: (улыбаясь, но серьезно)
     Нет.

     Сонечка: (воодушевленная вниманием)
     Но, может быть, вы думаете - это плохие?
     Тогда  слушайте...  О  Господи!  Забыла!  Забыла!  Забыла!  Забыла, как
начинается!
     ...А граф был демонски хорош!
     Та-та-та-та-та-та-та...
     ... А я впотьмах точила нож,-
     (С сатанинским ликованием)
     ... А граф был демонски хорош!
     Стойте- стойте - стойте!
     ... Взметнулась красная штора!
     В его обьятиях - сестра!
     Тут она обоих убивает, и вот,  в  последнем  куплете:  сестра  лежит  с
оскаленным страшным лицом, а граф был - демонски хор-рош!
     А "бледно-палевую розу" знаете?

     Марина: (улыбаясь, качает головой, ни "да", ни "нет")

     Сонечка: (декламирует)
     И бледно-палевая роза дрожала на груди твоей
     Потом она, конечно, пускается в разврат, и он встречает ее в ресторане,
с военными, и вдруг она его видит!
     Музыка:
     Сонечка поет:
     В твоих глазах дрожали слезы,
     Кричала ты: "Вина! Скорей!"
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей.
     Дни проходили чередою,
     В забвеньи я искал отрад,
     И вот опять передо мною
     Блеснул твой прежний милый взгляд
     Тебя семьи обьяла проза,
     Ты шла в толпе своих детей,
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей.
     И  потом  она умерла, Марина, и лежит в гробу, и он подходит к гробу, и
видит:
     В твоих глазах застыли слезы...
     И потом, уж не знаю, на что (с отвращением) ЕЙ:
     И бледно-палевая роза
     Дрожала на груди твоей
     Дрожала, понимаете, на не-ды-ша-щей груди!
     А - безумно люблю: и  толпу  детей,  и  его  подозрительные  отрады,  и
бледно-палевую розу, и могилу...
     Теперь,  Марина, на прощание, мои самые любимые. Я - се-ри-озно говорю.
(С вызовом) Любимее ваших!

     Музыка:

     Н.Нелюбова:
     Крутится - вертится шар голубой,
     Шар голубо-ой, побудь ты со мной!
     Крутится, вертится, хочет упасть,
     Ка-ва-лер ба-рыш-ню хочет украсть!

     Сонечка: (с вызовом)
     Скажите, Марина, вы ЭТО - понимаете?
     Меня, ТАКУЮ, можете любить? - Потому что это мои самые любимые стихи.
     Потому что ЭТО (с закрытыми глазами, потягиваясь) просто - блаженство.
     (Речитативом) - Шар - в синеве - крутится, воздушный шар Монгольфьер, в
сетке из синего шелку, а сам - голубой - и небо - голубое -  и  он  на  него
смотрит  и  безумно боится, чтобы шар не улетел совсем! А шар от его взгляда
начинает еще больше вертеться и вот-вот упадет, и все монгольфьеры погибнут!
И в это время, пользуясь тем, что тот занят шаром...
     Ка-ва-лер ба-рыш-ню хочет ук-расть!
     Что к этому прибавить?

     Марина: (подхватывает)
     А вот еще это, Сонечка:
     Тихо дрогнула портьера
     Принимала комната шаги
     Голубого кавалера
     И слуги...

     3-ий голос: (загадочно с эхом)
     "Никто - часы"

     Марина:  (вздрагивает  и  говорит,  как  бы  спохватываясь,  напряженно
вспоминая и запоминая)
     Однажды   она  у  меня  на  столе  играла  песочными  часами,  детскими
пятиминутными:   стеклянная    стопочка    в    деревянных    жердочках    с
перехватом-талией  - и вот, сквозь эту "талию" - тончайшей струечкой - песок
- в пятиминутный срок.

     Сонечка:
     Вот еще пять минуточек прошло... (Шелест песка, пауза 5 секунд)  Сейчас
будет последняя, последняя песчиночка! Все!

     Марина:
     Так  она  играла - долго, нахмурив бровки, вся уйдя в эту струечку... И
вдруг - отчаянный вопль!

     Сонечка: (кричит)
     О,  Марина!  Я  пропустила!  Я  -  вдруг-  глубоко  задумалась,  и   не
перевернула  вовремя,  и  теперь  я никогда не буду знать, который час... О,
Марина, у меня чувство, что я кого-то убила!

     Марина:
     Вы ВРЕМЯ убили, Сонечка...
     "Который час?" - его спросили здесь
     А он ответил любопытным: "Вечность..."

     Сонечка:
     О, как это чудесно! Что это? Кто этот ОН и это ПРАВДА - было?

     Марина:
     ОН - это с ума сшедший поэт Батюшков, и это, правда, было.

     Сонечка:
     Глупо у поэта спрашивать время. Без-дарно. Поэтому он и сошел с  ума  -
от  таких глупых вопросов. Нашли себе часы! ЕМУ нужно говорить время, а не у
него - спрашивать...
     Какая страшная, какая  чудная  игрушка,  Марина!  Я  бы  хотела  с  ней
спать...

     Марина:
     Струечка...  Секундочка...  Все  у  нее  было уменьшительное, вся речь,
точно ее маленькость передалась ее речи. Были слова, словца в ее  словаре  -
может  быть и актерские, актрисинские, но боже, до чего иначе это звучало из
ее уст! Например, "манерочка"

     Сонечка: (с реверебератором)
     Как я люблю вашу Алю, у нее такие особенные манерочки

     Марина:
     "Манерочка..." - нет, не актрисинское, а институтское,  и  недаром  мне
все время чудится, слышится:

     Сонечка: (с реверебератором)
     "...Когда я училась в институте..."

     Марина:
     Не  могла  гимназия  не  дать  и  не  взять  у  нее  этой старинности -
старомодности, какого-то осьмнадцатого  века,  девичества,  этой  насущности
обожания и коленопреклонения, этой страсти к несчастной любви... Институтка,
потом  - актриса. А может быть, институтка, гувернантка и потом - актриса...
Смутно помнятся какие-то чужие дети...

     Сонечка: (с реверебератором)
     Когда Аля вчера просила еще посидеть, у  нее  была  такая  трогательная
гримасочка...

     Марина:
     Манерочка...  Гримасочка...  Секундочка...  Струечка...  А сама была...
Девочка, которая ведь тоже - уменьшительное.

     3-ий голос: (с ревербератором)
     Ландыш, ландыш белоснежный, розан аленький
     Каждый говорил ей нежно, моя маленькая
     Ликом чистая иконка, пеньем - пеночка
     И качал ее тихонько на коленочках

     Музыка: (из основной темы)

     Марина:
     Вторым действующим  лицом  Сонечкиной  комнаты  был  -  сундук.  Рыжий,
кожаный, еще с тех времен, когда Сонечкин отец был придворным музыкантом.
     - Сонечка, что в нем?

     Сонечка:
     Мое приданое!.. Потому что я потом когда-нибудь непременно выйду замуж!
По самому  серьезному:  с  предложением,  с  отказом,  с  согласьем, с белым
платьем, с флердоранжем, с фатою... Я ненавижу венчаться... В штатском!  Вот
так  взять  и  зайти,  только  зубы  наспех  почистив,  а потом, через месяц
обьявить: "Мы уже год как женаты". Это без-дарно. Потому что -  и  смущаться
нужно,  и  чокаться  нужно,  и  шампанское  проливать,  и я хочу, чтобы меня
поздравляли - и чтобы подарки были - а главное - чтобы  плакали!  О,  как  я
буду  плакать,  Марина! По моему Юрочке, по Евгению Багратионычу, по Театру,
по всему, всему тому. Потому что тогда уже - кончено: я буду  любить  только
Его.

     Музыка: (романтическое, из основной темы)

     3-ий голос:
     Други его - не тревожьте его
     Слуги его - не тревожьте его
     Было так ясно на лике его
     Царство мое - не от мира сего
     Вещие вьюги кружились вдоль жил
     Плечи сутулые гнулись от крыл
     В певчую прорезь, в запекшийся пыл
     Лебедем душу свою упустил!
     Падай же, падай же, тяжкая медь
     Крылья изведали право лететь
     Губы молчавшие, слово - ответь
     Знаю, что этого нет - умереть!
     Зори пьет! Мори пьет!
     В полную сыть бражничает!
     Панихид - не служить!
     У навсегда повелевшего быть!
     Хлеба достанет его накормить!


     Сонечка:
     Ой,  Марина,  случилась  ужасная  вещь!  У  меня в комнате поселился...
(Кричит) Гроб!..

     Марина: Что-о-о...

     Сонечка:
     Да - да! Самый настоящий, для покойников...
     Моя Марьюшка где-то прослышала, что выдают гроба, потому что сейчас ЭТО
- роскошь...

     Марина:
     Марьюшка - это Сонечкина нянька. Не нянька - старая прислуга. Но старая
прислуга, зажившаяся, все равно - нянька... Я этой Марьюшки ни разу, за  всю
мою  дружбу  с Сонечкой, не видела - потому что она всегда стояла в очереди:
за воблой, за постным маслом, еще зачем-то... Но постоянно о ней слышала.

     Сонечка: (продолжает)
     Вот и ходила Марьюшка - каждый день выхаживала  -  приказчик,  наконец,
терпение потерял:
     Приказчик:
     Да  скоро  ли  ты, бабка, помрешь, чтоб к нам за гробом не таскаться? -
(через паузу) Раньше бабка, помрешь, чем гроб выдадим:

     Сонечка:
     И тому подобные любезности, ну, а она - твердая: (старушечьим голосом)
     "Обешшано - так обешанно, я от своего не отступлюсь..."
     И ходит, и ходит.  И  наконец,  нынче  приходит,  есть!  Да  -  да,  по
тридцатому талону карточки широкого потребления
     Приказчик:
     Ну, дождалась, бабка, своего счастья?

     Сонечка:
     И ставит ей на середину лавки - голубой
     Приказчик: (издевательски)
     Ну-ка, примерь, уместишься в нем со всеми своими косточками?

     Сонечка:
     Умещусь-то умещусь, говорю, да только не в этом
     Приказчик:
     Как это еще - не в энтом?

     Сонечка:
     Так,  говорю,  потому  что энтот - голубой, мужеский, а я - девица, мне
розовый полагается.
     (слезливо) Так вы уж  мне,  будьте  добры,  розовенький  -  потому  что
голубого нам не надо нипочем
     Приказчик:
     Что-о,  карга  старая,  мало  ты  мне  крови  испортила, а еще - ДЕВИЦА
оказалась. В  розовом  нежиться  желаешь!  Не  будет  тебе,  чертова  бабка,
розового, потому что их у нас в заводе нет.

     Сонечка:
     Так  вы  уж  мне тогда, ваше степенство, беленький! - я ему, испужалась
больно, как бы совсем без гробику не  отпустил  -  Потому  что,  в  мужеском
голубом  лежать для девицы - бесчестье, а я всю жизнь, от младенческих пелен
до савана, честная была... Тут он на меня - ногами как затопочет:
     Приказчик:
     Бери, чертова девица, что дают -  да  проваливай,  а  то  беду  сделаю!
Сейчас  -  Революция,  великое  сотрясение,  мужчин  от женщин не разбирают,
особенно - покойников... Бери, бери, говорю, а то энтим  самым  предметом  и
угроблю!

     Сонечка: (со стыдом, шепотом)
     И  как  замахнется на меня - гробовой крышечкой-то! Стыд, срам, солдаты
вокруг - гогочут, пальцами тычут... (Вздыхает, утирая  воображаемую  обидную
слезу)
     Ну,  вижу,  делать нечего. Взвалила я на себя свой вечный покой и пошла
себе. И так мне, барышня, горько. Скоко я за ним таскалась,  скоко  насмешек
претерпела, а придется мне упокоиться в мужеском, голубом...
     (нормальным голосом)
     И  теперь,  Марина,  он  у  меня в комнате... Вы над дверью полку такую
глубокую видели - для чемоданов?.. Так она меня прямо-таки умолила: чтоб под
ногами не мешался, а главное - чтобы ей глазу не язвил, цветом.
     (старушечьим голосом)
     Потому что как на него взгляну, барыня, так вся и обольюсь обидой
     (нормальным голосом)
     Так и стоит... Я наверное, все-таки когда-нибудь к нему... Привыкну?

     Музыка: (народные мотивы)

     Марина:
     А вот моя Сонечка, увиденная другими глазами - чужими:
     Чужой:
     Видел сегодня вашу Сонечку Голлидей - ехал в трамвае. Вижу, она  стоит,
держится  за  кожаную  петлю,  что-то  читает, улыбается... И вдруг у нее на
плече появляется огромная лапа, солдатская. И вы знаете, что она сделала? Не
переставая читать и даже не переставая улыбаться, спокойно сняла с плеча эту
лапу - как вещь.

     Марина:
     Это - она! А вы уверены, что это она была?
     Чужой:
     О, да. Я ведь много раз ходил смотреть ее в "Белых ночах". Та же самая,
в белом платьице, с двумя косами...
     Это было так... Прелестно... Что весь вагон  рассмеялся,  а  один  даже
крикнул, браво!

     Марина:
     А она?
     Чужой:
     Ничего.  И  тут  глаз  не  подняла,  только  может  быть,  улыбка стала
чуть-чуть шире... Она ведь очень хорошенькая.

     Марина:
     Вы находите?
     Чужой:
     С опущенными веками,  и  этими  косами  -  настоящая  мадонна.  У  нее,
вероятно, много романов?

     Марина:
     Нет. Она любит только детей...
     Чужой:
     Н-но... Это же не...

     Марина: (резко, обрывая разговор)
     Нет. Это мешает...
     Так я охраняла Сонечку - от буржуйских лап.
     (Обращаясь к зрителю)
     Романы  -  спросите вы?.. Я никогда не знала в точности, каковы были ее
отношения с мужчинами. Были ли они тем, что называют любовными связями,  или
иными  узами...  Но  мечтать ли вместе, спать ли вместе - а плакать всегда в
одиночку.
     Стихи: (из любовной лирики Цветаевой)

     Музыка: (ритмично сексуальная)

     Марина:
     Как это началось? Счастливым и заранее предначертанным  звездами  -  ее
приход в его приход

     Сонечка:
     Как,  Володя,  вы  -  зде-есь?  Вы - ТОЖЕ бываете у Марины?.. Марина, я
ревную. Так вы не одна сидите, когда вас нет?

     Марина:
     А вы, Сонечка, одна сидите, когда вас нет?

     Сонечка:
     Я! .. Я - дело пропащее, я со всеми сижу. Готова  к  кошке  залезть  на
крышу - чтобы только не одной сидеть, не одной умереть, Марина.
     Володя, а что вы здесь делаете?
     Володя:
     То же, что и вы, Софья Евгеньевна

     Сонечка:
     Значит,  любите Марину... Потому что я здесь ничего другого не делаю. И
вообще на свете не делаю. И делать не намерена. И  не  намерена,  чтобы  мне
другие - мешали...
     Володя:
     Софья Евгеньевна, я могу уйти... Мне уйти, Марина Ивановна?

     Марина:
     Нет, Володя

     Сонечка: (с вызовом к Марине)
     А мне уйти?

     Марина:
     Нет, Сонечка...
     А мне, господа, уйти?
     Музыка: (из основной темы)

     Сонечка:
     Ну,  Марина,  сделаем  вид,  что  его  нет.  Марина!  Я  к  вам от Юры.
Представьте себе, у него флюс... Я обожаю, когда больны.  А  особенно  когда
красивые  больны  -  тогда  они добрее... Когда леопард совсем издыхает - он
страшно добрый... Ну добряк!
     Володя:
     Флюс - это неинтеллигентная болезнь, Софья Евгеньевна

     Сонечка:
     Что-о-о? Дурак!
     Володя:
     Ибо она от запущенного зуба, а запущенные зубы в наш век...

     Сонечка:
     Идите вы ко всем чертям,  зубным  врачам!..  Неинтеллигентная  болезнь!
Точно  бывают  -  интеллигентные  болезни... Болезнь - это судьба. Нужно же,
чтобы  человек  от  чего-нибудь  умер,  а  то  жил  бы   вечно...   А   ваша
интеллигентность  вчера  началась,  а  завтра  -  кончилась,  уже  сегодня -
кончилась,  потому  что  посмотрите,  как  мы  все  живем...  Марина  руками
разламывает  шкафы  из  красного  дерева,  чтобы  сварить  миску каши!.. Это
интеллигентно?
     Володя:
     Но, Марина Ивановна и разламывая шкафы, всегда остается  интеллигентным
человеком

     Сонечка:
     Которым никогда не была. Правда, Марина?

     Марина:
     Никогда, даже во сне, Сонечка

     Сонечка:
     Я  так и знала, потому что это все: и стихи, и Марина - волшебное, а не
интеллигентное.
     "Интеллигентный человек - Марина" - это почти такая  же  глупость,  как
сказать  о  ней  "поэтесса"...  Какая  гадость! (причитает) О, как вы глупы,
Володя, как глупы!.. И вообще, чего вы у Марины не видали, вы  же  -  актер,
вам в Студии нужно быть...
     Я не знаю, кто вы для Марины, но... Марина меня больше любит... Правда,
Марина?

     Марина: (молчит, опустив глаза)

     Сонечка:
     ...  А  если  вас...  То  только  из жалости, за то, что вы - мужчина -
бессловесное существо,  неодушевленный  предмет...  У  Марины  об  этом  раз
навсегда сказано
     Прости мне эти слезы - Убожество мое и Божество
     Только правда, Марина, сначала бывает Божество, а потом Убожество...
     И  Марина,  если я попрошу, вас выгонит... А если не выгонит, то потому
что она - вежливая, воспитанная, за границей воспитывалась...  Но  внутренне
она  вас  уже  выгнала!  И  убирайтесь, пожалуйста, с этого места, это - мое
место!
     Володя:
     Сонечка, да вы сегодня - настоящий бес!

     Сонечка:
     А вы думали - я всегда шелковая, бархатная,  шоколадная,  кремовая,  со
всеми как с вами? Ого! Бес и есть бес! Во всяком случае - бешусь... (переход
от злобы в слезы)
     Володя,  вы  умеете  заводить  граммофон?  Заведите  что-нибудь  первое
попавшееся, чтобы мне самой себя не слышать...
     Музыка: (шипение граммофона, потом "Ave, Maria")

     Сонечка: (обмирая, на музыке)
     Господи, боже мой, да ведь я это знаю... Мой папа  был  скрипач...  Это
просто рай какой-то, мы все сейчас в раю... И граммофон в раю...

     Марина: (задумчиво, через паузу, на музыке)
     Сколько  это  длилось,  наши  бессонные  совместные  ночи? По чувству -
вечность, но по тому же чувству - единую бессонную ночь... А граммофон пел и
играл нашу молодость, нашу любовь, нашу разлуку...
     Стихи: (из любовной лирики Цветаевой)

     Музыка: (Ave Maria микшируется с музыкой из основной темы)

     Сонечка:
     Ну, Марина, нынче я укладываюсь

     Марина:
     Сижу на подоконнике. Зеленое кресло - пустое: Сонечка раскладывается  и
укладывается,  переносит  с  места  на  место  как  кошка  - котят, какие-то
тряпочки, бумажечки, коробочки...
     Открывает желтый сундук, помните?
     Я подхожу - наконец, посмотреть приданое... Желтый сундук пуст, на  дне
желтого сундука только новые ослепительно-рыжие детские башмаки.

     Марина: (обиженно)
     Сонечка, где же приданое?

     Сонечка:
     Вот! Сама купила - у нас в Студии продавались по случаю, чьей-то сестры
или брата.  И  я  купила, убедив себя, что это очень практично... Потому что
такие толстые... Но нет,  Марина,  не  могу.  Слишком  жесткие,  и  опять  с
мордами,  с  наглыми  мордами,  новыми  мордами,  сияющими мордами! И на всю
жизнь! До гробовой доски!.. Теперь я их продаю...

     Марина:
     Через несколько дней

     Сонечка:
     Марина! Мне сказали, это очень просто: прийти  на  рынок  и  встать,  с
руками оторвут. Рвать-то рвали, и очень даже с руками, но, Марина, это такая
мука:  такие  глупые  шутки  и  такие наглые бабы, и мрачные мужики, и сразу
начинают ругать, что подметки картонные или что  не  кожа,  а  какое-то  там
"сырье"... Я заплакала и ушла - никогда там больше не буду продавать...

     Марина:
     А еще день спустя

     Сонечка:
     О,  Марина!  Как  я  счастлива!  Я  только что их подарила... Хозяйской
девчонке - вот радость была! Ей двенадцать лет как раз... Я думала  -  вашей
Алечке,  но  Алечке  еще  шесть  лет  ждать,  таких морд, от которых она еще
плакать будет... А хозяйская Манька - счастлива, потому что  у  нее  и  ноги
такие - мордами...
     (гудок паровоза)

     Марина:
     Перрон.  Мужики  -  мешки.  Бабы  - мешки. Солдаты - мешки. Сонечка уже
внутри. Плачет. Из вагона - прямо на перрон.

     Сонечка: (как ребенок)
     Марина! Марина! Марина! Марина!

     Марина: (не зная уж, чем утешить отчаянно рыдающее дитя)
     Сонечка! Река будет! Орехи будут!

     Сонечка: (плача)
     Да что вы меня, Марина, за бездушную белку принимаете? Без вас, Марина,
и орех не в орех!
     Алечку - поцелуйте. Мой граммофон - поцелуйте. Володечку - поцелуйте.
     Музыка: (песня)
     Ландыш, ландыш белоснежный, розан аленький
     Каждый говорил ей нежно, моя маленькая
     Ликом чистая иконка, пеньем - пеночка
     И качал ее тихонько на коленочках
     Ходит вправо, ходит влево Божий маятник
     И кончалось все припевом, моя маленькая
     Божьи думы нерушимы, путь указанный
     Маленьким не быть большими, вольным - связанными
     И предстал в кого ни целясь детским пальчиком
     Божий ангел встал с постели вслед за мальчиком
     Будешь цвесть под райским древом, розан аленький
     Так и кончилось припевом, моя маленькая


     Марина:
     1 июля 1919 года... городок Шишкеев. Письмо от Сонечки

     Сонечка: (мрачным, тоскливым голосом)
     Марина! Вы чувствуете по названию - где я? Заштатный городок Шишкеев  -
убогие  дома,  избы, бедно и грязно, и лес где-то так безбожно далеко, что я
ни разу за две недели так и не дошла до него... Грустно, а по  вечерам  душа
разрывается  от  тоски  и  мне кажется, что до утра я не доживу... Я подолгу
сижу в темноте и думаю о вас, моя дорогая  Марина...  Марина,  я  бесконечно
жалею о каждой минуте, проведенной не с вами...
     После пасхи буду венчаться с Абрамовским

     Марина: (тихо отмечая)
     директор провинциального театра

     Сонечка: (с истерическим надрывом)
     Мне  дома - скушно, в театре - омерзительно, на улице - скушно, одной -
скушно... У меня притупился мой жизненный нерв,  Марина.  Как  самый  лучший
суфлер,  все  знаю  о  себе  наперед...  (плача)  Боже,  какая  бездарная  и
некрасивая жизнь. Боже, какой она могла быть ослепительно волшебной!..
     Музыка: (из песни Н.Нелюбовой)
     Отпусти меня, Летний Сад. Отпусти меня, ангел трав.
     Видишь, я - гражданин не твой. Видишь, мне неспокойно здесь.
     (обрывается)

     Сонечка: (спокойно)
     Марина, когда я умру, на моем кресте напишите эти ваши стихи
     ... И кончалось все припевом, моя маленькая...

     Марина: (усталым, постаревшим голосом)
     19 лет спустя, Париж... 15-ое мая 1937 года...  Письмо  из  России,  от
дочери. Открываю и первое, что вижу, Сонечка Голлидей... Я уже знаю.

     3-ий голос:
     Мама,  забыла  вам  написать.  Я  разыскала следы Сонечки Голлидей - но
слишком  поздно...  Она  умерла  в  прошлом  году,  от  рака   печени,   без
страданий...  К  ней  все  время приходили, ее муж и моя сестра. Он принес в
палату много цветов, и сестра поставила их в вазу, убрала все. Соня сказала:
"А теперь я буду спать". Повернулась, устроилась в кровати и уснула...  Так,
во сне и умерла.

     Марина:
     Соню - сожгли. Мою Сонечку сожгли... Первое, что я о ней услышала, было
- костер, последнее - сожгли

     3-ий голос:
     Инфанта, знай! Я на любой костер готов взойти

     Марина:
     Первое, что я о ней услышала, было - костер, и последнее - костер

     3-ий голос:
     ...Лишь только бы мне знать, что будут на меня глядеть
     Твои глаза...

     Марина:
     Была  судьба, было русское "не судьба"... Она была одной из лучших чтиц
в провинции. Говорят, она  была  совершенно  невероятно  талантлива.  Я  это
знала...
     А теперь - прощай, Сонечка!
     Да  будешь  ты благословенна за минуту блаженства и счастия, которое ты
дала другому, одинокому, благодарному сердцу!
     Боже мой! Целая минута блаженства! Да разве этого мало хоть бы и на всю
жизнь человеческую?...

     Музыка: (из основной темы)



     песни на стихи М.Цветаевой, П.Антокольского, А.Филимонова,  Н.Нелюбовой
исполнила НАТАЛЬЯ НЕЛЮБОВА
     музыка АЛЕКСАНДР ЗАХАРОВ (гитара), МАРГАРИТА БОРИСОВА (духовые), ЛЕОНИД
КОСТЮК (скрипка)
     поэзия М.Цветаевой в исполнении ТАТЬЯНЫ ЛИЛЕНКО
     в ролях:
     Марина - ВАЛЕНТИНА БЕКЕТОВА
     Сонечка - УЛЬЯНА ТАТАРЕНКО

Популярность: 6, Last-modified: Mon, 04 Oct 1999 08:50:40 GmT