-- Мне не нравится моя квартира. А ты по-прежнему живешь на Клипуотер -
стрит?
     -- Да.
     --  Я жалею о том, что  развелась  с тобой, Флетчер. Не могу себе этого
простить.
     -- А, ерунда. Легко сошлись, легко разошлись.
     -- Это не смешно.
     -- Я никак не могу доесть сэндвич.
     -- Флетч, я хочу извиниться. За то, что развелась с тобой.
     -- Не думай об этом.
     -- С тех пор я повзрослела.
     -- Наверно, это приходит с лишним весом.
     -- Знаешь ли, меня очень беспокоили женщины.
     -- Женщины?
     -- О, Флетч. Ты же спал со всеми подряд. Постоянно. Иногда ты уезжал на
несколько дней кряду. Иногда на целую неделю. Я хочу сказать, ты  никогда не
колебался.
     -- Меня легко соблазнить.
     -- Я не  могла  этого  перенести.  Казалось, глаза всех женщин говорили
мне: я тоже спала с твоим мужем. Я сходила с ума.
     -- Это хороший повод для развода.
     -- Но теперь я повзрослела и готова с этим смириться.
     -- Правда?
     -- Да, Флетч. Я все поняла. Ты -- нимфоманка мужского пола.
     -- Нет.
     -- Да,  Флетч. Ты не  пропускаешь  ни одной юбки, чтобы не залезть  под
нее.
     -- Ну...
     -- Ты не станешь этого отрицать.
     -- Ну...
     -- Я с этим смирилась. Но тогда я этого не понимала.

     Флетч отпил молока из пакета.
     -- Флетч?
     -- Да, Барбара?
     -- Как, по-твоему, мы сможем снова жить вместе?
     -- Какая прекрасная мысль.
     -- Tы серьезно?
     -- Разумеется, Барбара.
     -- В конце недели у меня кончается аренда.
     -- Переезжай ко мне в пятницу.
     -- Правда?
     -- В пятницу утром. К сожалению, я не смогу помочь тебе перенести вещи.
Мне надо забежать в суд на несколько минут.
     -- Я знаю. Это ужасно.
     -- Но все уладится, если ты будешь в моей квартире, когда я вернусь.
     -- У меня много вещей. Придется нанимать фургон.
     --  Ничего.  Воспользуйся  грузовым  лифтом.  Расставь  все,  как  тебе
хочется. А потом я приглашу тебя на ленч.
     -- Потрясающе! Флетч, ты -- чудо.
     -- Все будет, как прежде, Барбара.
     -- Мне пора собираться.
     -- Увидимся в пятницу. Может, я смогу вырваться на уик-энд.
     -- Флетч, я тебя люблю.

     Флетч потянулся  за второй  половиной  второго сэндвича, когда раздался
очередной звонок. Время близилось к двум часам.
     -- И. M. Флетчер слушает.
     -- Флетчер, это ты?
     -- Линда... моя вторая жена?
     -- Что случилось с тобой той ночью?
     -- Какой той ночью?
     -- В пятницу. Ты попросил меня приехать к тебе. Но тебя не было.
     -- Меня задержали.
     -- Это не смешно, Флетчер. Если это шутка, то мне она не понравилась.
     -- Ты сердишься?
     -- Разумеется,  нет.  Придя  в твою  квартиру, я приготовилась.  Вымыла
голову и все остальное. Еле фен разыскала.
     -- Ты вымыла голову?
     -- Я ждала и ждала... Даже заснула на кушетке.
     -- Бедная Линда!
     -- Это не смешно.
     -- Я же говорил тебе, что накурился травки.
     -- И что произошло?
     -- Оказался на берегу океана.
     -- Разве ты не мог подождать меня?
     -- Не знал, что так выйдет.
     -- Ты провел ночь с женщиной?
     -- Да.
     -- Чего ж от тебя ждать!
     -- Линда, я думал...
     -- Оставь свои мысли при себе.
     -- После той ночи мне пришлось задуматься.
     -- Я понимаю. Ты всегда был мыслителем.
     -- После той ночи я постоянно  думаю о  тебе. Как ты  знаешь, в  газете
платят мало.
     --  Знаю.  Кстати, мистер Джиллетт  сказал,  что  по твоему чеку нельзя
получить деньги.
     -- Да. В пятницу утром я предстану перед судом.
     -- Бедный Флетчер.
     -- Полностью  с  тобой  согласен. Линда, мы  должны решить, что  делать
дальше.
     -- О чем ты?
     -- Ну, я зарабатываю  не так уж  много, ты потеряла работу  в магазине.
Короче, нам нет смысла платить за две квартиры.
     -- Мы же в разводе.
     -- Что из этого? Ты же хотела вернуться в прошлую пятницу.
     -- И сейчас хочу.
     -- Так что тебя останавливает? Сдай свою квартиру и переезжай.
     -- Я не возражаю.
     -- Вот и отлично. Переезжай.
     -- Когда?
     -- В пятницу утром. Мы сможем вместе провести уик-энд.
     -- Ты хочешь, чтобы я переехала к тебе насовсем?
     -- Конечно. Сдай свою квартиру, закажи грузовой фургон и привози вещи в
пятницу. Расставь все, как тебе нравится, и жди, пока я вернусь из суда.
     -- Правда?
     -- Ну, конечно же! Ты это сделаешь?
     -- Обязательно. Чудесная идея.
     -- Я думаю в этом есть смысл, не так ли?
     -- Я все равно ненавижу квартиру в которой живу.
     -- Может, тебе стоит прготовить  ленч  к моему возвращению? А в субботу
утром мы куда-нибудь уедем.
     -- Непременно приготовлю. Я так тебя люблю, Флетч.
     -- Я тоже. Люблю тебя. До пятницы.

        Глава 24

     --  Клара  Сноу  --  бестолковая  идиотка.  Она  ничего  не понимает  в
журналистике. И не способна ничему научиться.

     Френк Джефф,  главный редактор  "Ньюс  -- Трибюн",  бывал  трезвым лишь
несколько минут в день.  И уж, во  всяком случае, не в два часа пополудни. В
девять утра он сидел набычившись,  с налитыми кровью глазами. К  одиннадцати
начинал соображать,  что  к  чему,  но  уже нервничал: каждый  кто входил  в
кабинет, являлся помехой на пуути к первому мартини. В одиннадцать  тридцать
он  покидал  редакцию От двух до половины четвертого  он еще мог соображать.
После пяти его нетерпение  достигло предела. Вечерняя  выпивка  начиналась с
шести.  К  девяти  часам Фрэнк напивался как сапожник. По  вечерам  он часто
звонил  в редакцию, выкрикивая распоряжения, которые никто не мог разобрать.
Немалую часть  следующего дня он отменял  эти распоряжения.  Кроме  него, их
никто не помнил и соответственно не выполнял. Из кабинета главного редактора
выплескивался   целый  поток   "разъяснений",  которые   только  нервировали
сотрудников.

     Флетч даже удивлялся, как Френку хватало сил на Клару Сноу.
     -- Что? -- Взгляд Френка остановился на Флетче.
     --  Клара  Сноу  -- бестолковая  идиотка,  не  понимает, как  готовятся
статьи. Она так глупа, что не может этому научиться.
     -- Она -- твой начальник.
     -- Она -- бестолковая идиотка. Из-за нее меня чуть не  убили. Возможно,
еще и убьют.
     -- Что она сделала?
     -- Я пишу статью о распространении наркотиков...
     -- И, надо сказать, чертовски долго.
     -- Клара Сноу сообщила начальнику полиции, что я  провожу расследование
и кое-что нащупал.
     -- И что тут плохого? Тебе может понадобиться защита полиции.
     -- Я  уверен, что  наркотики попадают  на  побережье  через  начальника
тамошней полиции.
     -- Ты шутишь.
     -- Отнюдь.
     --  Через  Грэхема  Каммингса? Я  знаю eго десять  лет. Пятнадцать. Это
прекрасный человек.
     -- Наркотики идут через него.
     -- Как бы не так.
     -- Именно так.

     Френк не любил смотреть в глаза собеседнику.
     -- Флетчер, я думаю, тебя пора снимать с задания.
     -- Черта с два!
     -- Ты угробил столько времени, и все  впустую. Колешься небось на пляже
да развлекаешься.
     -- Если вы снимете меня с  этой статьи, Фрэнк, я отнесу ее  в "Кроникал
Газетт" и опубликую с примечанием, что вы отказались принять ее у меня.
     -- В последнее время ты что-то ополчился на полицию.
     -- Наркотики на побережье привозит Грэхем Каммингс.
     -- У тебя есть доказательства?
     -- Я все напишу.
     -- Доказательств у тебя нет.
     --  Вдобавок  он  вышвырнул  меня  из  города.  Если  бы утром я честно
признался, что у  меня есть доказательства, он бы меня убил. Просил же Клару
Сноу не звонить в полицию.
     -- А Клара обратилась ко мне. Я ей разрешил.
     -- Это же глупо, Фрэнк. Если  бы мне требовалось полицейское прикрытие,
я  бы  сам  нашел  Каммингса.  А  так вы  и  Клара, не выходя  из  кабинета,
подставили меня под удар.
     -- Ты сказал Кларе, что подозреваешь Каммингса?
     --  Нет.  Когда  я говорил  с  ней  в прошлую  пятницу,  я его  еще  не
подозревал.
     -- Так в чем дело?

     Фрэнк походил на  печальную  жабу, сидящую на дороге. По мере того, как
до него доходил смысл  слов Флетча,  грудь его расширялась, щеки надувались,
глаза вылезали из орбит. Лицо Фрэнка багровeло.

     На  врaщающемся кресле он развернулся в  полоборота  к  столу.  В таком
положении он мог не смотреть на Флетча.
     --  А  теперь  выслушай  меня,  Флетчер.  Клара  говорит,  что  ты   --
отвратительный  тип. Одеваешься, как  бродягa, ходишь по  редaкции  босиком,
никогда не берешь телефонную трубку. Она  понятия не имеет, работаешь ты или
бездельничаешь. Не признаешь редакторской правки, грубишь,  не выполняешь ее
указаний.
     -- Стоит ли тогда удивляться, что она подставила меня под пулю.
     -- Опять ты грубишь. Клара  даже  не подозревала, к чему может привести
ее звонок в полицию, да и меня ты еще не убедил. Грэхем Каммингс --  честный
человек.
     --  Я говорю,  что Клара --  идиотка, она утверждает,  что  идиот -- я.
Знаете, какой напрашивается вывод?
     -- Какой же?
     -- Разведите  нас. Если  вы считаете, что она  должна быть  редaктором,
пусть она портит кровь кому-то еще.
     -- Я этого не сделаю. Придется тебе жить с ней.
     -- Нет. Хватит того, что с ней живете вы.

     Фрэнк  резко повернулся  к Флетчу. Попытался пронзить его взглядом,  но
вместо этого еще больше побагровел.
     -- Ты висишь на ниточке, парень.
     -- Ваша газета держится на мои статьях.
     -- Если б не твоя "Бронзовая звезда", я бы уволил тебя сию минуту.
     --  Речь  идет  о том, Фрэнк, что я готовлю  статью  о  распространении
наркотиков на побережье. Я не  драматизирую ситуацию,  но меня могут  убить.
Если убьют, руководство газеты должно знать, почему это произошло. Я уверен,
что  наркотики  поступают через начальника полиции Грэхема  Каммингса. Своим
звонком Клара Сноу предупредила Каммингса, что  я  иду по его следу. Сегодня
утром он  вызвал меня к себе, чтобы выяснить, много ли я знаю. Это случилось
после того, как  воскресной ночью я попытался попасть в  тюрьму: уложил трех
полицейских  в присутствии их  начальника.  Меня  стукнули по голове,  но не
арестовали. В  кабинете Каммингса  я прикинулся дурачком. Круглым идиотом. Я
сказал, что ничего  не знаю, за исключением самого очевидного. Он велел  мне
убираться из города. Отсюда следует, что он мог убить меня,  заподозрив, что
у меня  есть  доказательства  его  вины.  Я  мог умереть из-за вас  и  вашей
бестолковой Клары Сноу.
     -- Ты слишком драматизируешь.
     -- Возможно.
     -- И что дальше? Ты не хочешь заканчивать эту статью?
     -- Я ее напишу.
     -- Когда?
     -- Очень скоро.
     -- Я хочу посмотреть ее.
     -- Вы ее посмотрите.
     -- И не забудь про вручение "Бронзовой звезды" в пятницу утром.
     -- Kaк можно,  Фрэнк.  Присылайте репортеров. Не  терпится увидеть свою
физиономию в субботнем утреннем выпуске. Вот тогда-то меня точно укокошат.
     -- Ты получишь эту медаль.
     --  Обязательно,  Фрэнк.  В  пятницу, в десять утра,  из  рук командира
военноморской базы.
     -- Ты получишь медаль, Флетч, или пятница станет твоим последним днем в
газете.
     -- Постараюсь не разочаровать вас, Фрэнк.
     -- Между прочим, Клара также сказала, что вокруг  тебя без конца вьются
какие-то скользкие адвокаты. Держи их подальше от редакции.
     -- Хорошо, Фрэнк.

     Флетч встал. Тон его голоса враз переменился:
     -- Что вы можете сказать об Алане Стэнвике?
     -- Дерьмо.
     -- Почему?
     -- Стэнвик выступал  против каждого законопроекта по охране  окружающей
среды, представленного за последние пять лет.
     -- И добивался своего?
     -- Да, добивался.
     -- Что еще вы о нем знаете?
     --  Ничего. Дерьмо он, и все.  Иди за своей пулей. Может,  тогда у  нас
будет, что печатать.
     -- Спасибо, Фрэнк.
     -- Всегда рад помочь.

        Глава 25

     -- Добрый день, сэр. -- Старший официант узнал его, хотя Флетч пришел в
костюме. Работая в теннисном павильоне, этот человек зарывал талант в землю.
-- Вы ищите Андервудов?
     -- Честно говоря, я ищу Джоан Стэнвик, -- ответил Флетч.
     -- Миссис Стэнвик играет в  теннис.  На третьем корте.  На балконе есть
свободный столик. Вы позволите принести вам апельсиновый сок с водкой?
     -- Благодарю.

     Флетч  прошел  к круглому столику.  Зал украшали корзины цветов.  Джоан
Стэнвик играла с какой-то женщиной.
     -- Ваш сок, сэр. Записать его на счет Андервудов?
     -- Пожалуйста.

     Половина корта находилась в тени, что затрудняло подачу. Флетч подумал,
что в "Рэкетс-клабе" Джоан Стэнвик могла бы получить корт получше.

     В теннисном павильоне  еще  не все сменили шорты на  костюм, хотя время
близилось к шести.

     Джоан Коллинз Стэнвик  играла профессионально, но без той  страсти, что
отличает  чемпионов. Хорошо обученный, опытный игрок,  она  не  вкладывала в
игру душу. Она все умела и откровенно скучала.

     Джоан  выиграла  сет,  подошла  к   сетке,  обменялась  рукопожатием  с
соперницей и улыбнулась. Точно такая же улыбка появилась бы на ее лице и при
проигрыше. Обе подхватили со скамейки свитера и пошли к павильону.

     Флетч развернулся к входной двери.

     Она  здоровалась  со  многими,  пожимала  руки  и  улыбалась   так   же
равнодушно, как и у сетки. Взгляд ее не сразу поймал Флетча.

     Он встал.

     Извинившись, она тут же направилась к нему.
     -- О, Джон. Я думала вы в Милуоки.
     -- В Монтане, -- поправил ее Флетч.
     -- Да, конечно. В Монтане. -- Она села за столик.
     --  Я как  раз собирался на аэродром,  но  тут  позвонил шеф и попросил
задержаться еще на несколько дней. Появились новые клиенты.
     -- Почему вы не позвонили мне?
     -- Был занят с клиентами.  -- Флетч отпил  из бакала.  -- Кроме того, я
подумал, что мне лучше зайти во вторник.
     -- Почему во вторник?
     -- Потому что вы говорили,  что  по  вторникам  ваш муж приходит  домой
довольно рано.

     Несмотря на загар, она заметно покраснела.
     -- Понятно.
     -- Разве вы не говорили, что вторники ваш муж оставляет для вас?
     -- Мне кажется, вы смеетесь надо мной, не так ли, Джон?
     -- Пытаюсь.

     Джоан Стэнвик, не отрывая от него глаз, рассмеялась.
     -- Ну...
     -- Извините, я не могу предложить вам мартини.
     --  Вы задали гораздо больше вопросов, чем  я могла  бы ожидать от вас,
Джон. И, более того, вы  внимательно  выслушали все ответы. Должно  быть, вы
мастер своего дела.
     -- Какого?
     -- В продаже мебели, конечно. Вы сами говорили об этом.
     -- Действительно, я специалист по краватям.
     -- Представьте, у меня как раз есть одна.

     Кравать стояла  посреди комнаты с  окнами на бассейн. Джоан называла ее
"раздевалкой",  но  это  была настоящая  спальня с большим  шкафом,  забитым
теннисной амуницией, юбками, свитерами, вечерними туалетами и обувью.

     Джоан объяснила, как пройти к ней. Когда Флетч постучался, она вышла из
душа завернутая в большое полотенце.

     Любовные ласки нравились  Джоан Коллинз  Стэнвик несколько  больше, чем
теннис. И  здесь она была обучена и умела, но вновь без чемпионского огонька
и игривой радости новичка.
     -- Это удивительно, Джон.
     -- Правда?
     -- Я имею в виду другое.
     -- Что именно?
     -- Твою фигуру
     -- По-моему, она неплохая. Мне, во всяком случае, нравится.
     -- Но ты ничего не заметил?
     -- А что я должен был заметить?
     -- В душе в Техасе?
     -- Я уже давно не мылся в техасском душе.
     -- Фигура Алана.
     -- Фигура Алана? А причем тут она?
     -- Она не отличается от твоей.
     -- То есть?
     --  Я хочу сказать, что ширина  твоих плеч,  длина  спины, руки, бедра,
ноги такие же, как у Алана.
     -- Твоего мужа?
     -- Да. Разве ты этого  не замечал?  Вы же мылись с ним в душе в Техасе.
Форма головы... все.
     -- Неужели?
     -- Вы как будто не похожи. Ты -- блондин, он -- брюнет. Но фигуры у вас
как две капли воды.

     Она перекатилась на локти, разглядывая его рот.
     -- У тебя отличные зубы. Прямо как у Алана.
     -- Тебе нравятся?
     -- Держу пари, у тебя нет ни одной пломбы.
     -- Нет.
     -- И у него тоже.
     -- Как интересно.
     -- Теперь я могу поспорить, что ты обиделся.
     -- Ничуть.
     -- Наверное, невежливо сравнивать тебя с моим мужем.
     -- Мне представляется это интересным.
     -- А про  себя  думаешь: "Эта дама увлеклась мной  только потому, что у
меня такая же фигура, как у ее мужа". Сознайся.
     -- Да. Я оскорблен до глубины души.
     -- Я не хотела обижать тебя.
     -- Сейчас расплачусь.
     -- Пожалуйста, не плачь.
     -- Я уже умираю от разбитого сердца.
     -- О, не умирай. Только не здесь.
     -- Почему?
     --  Потому  то придется  вывозить твое  тело.  А  я  никогда  не  смогу
выговорить твою фамилию. Меня это раздражает.
     --  Тебя раздражает  пребывание  в  одной постели  с мужчиной,  фамилию
которого ты не можешь выговорить?
     --  Допустим, ты умрешь и тебя придется увезти.  Что я скажу людям? Его
зовут Джон, давний друг нашей семьи, только не спрашивайте, как его фамилия.
Повтори ее мне, Джон.
     -- Заманауинкералески.
     -- О боже, ну и фамилия. Заманауинк... повтори ее снова.
     -- Заманауинкералески.
     -- И с такой фамилией ты смог жениться?
     -- Да. Теперь на земле бегают трое маленьких Заманауинкералески.
     -- А как ее девичья фамилия? Твоей жены?
     -- Флетчер.
     -- Какая милая фамилиия. Ну почему она стала Заманабанги...
     -- Заманауинкералески. Куда экстравагантнее, чем Флетчер.
     --  Настолько  экстравагантно,  что никто  не  может  выговорить  такую
фамилию. Она что, польская?
     -- Румынская.
     -- Не понимаю, в чем разница.
     -- Это знают только поляки и румыны.
     -- Так в чем же?
     --  Тебя интересует,  чем  отличаются поляки от  румын? Они  по-разному
любят женщин.
     -- О?
     -- Польский стиль мы уже попробовали. Теперь я покажу тебе румынский.
     -- Люббовь по-польски мне понравилась.
     -- Но ты еще не знаешь, что такое любовь по-румынски.
     -- А почему мы не начали с нее?
     -- Я думал, ты еще не готова.
     -- Теперь я готова.

     Часы показывали половину девятого.

     Через сорок восемь часов Флетчер должен был убить ее мужа.

        Глава 26

     Среда. Утро. Флетчеру  совсем не  хотелось,  чтобы полиция засекла его.
Каммингс наверняка  приказал  задержать  журналиста, появись  тот  в городе.
Похоже, начальник полиции боится расследования. Но он может осложнить Флетчу
жизнь. В его комнате найдены героин и марихуана. Он ударил трех полицейских.
Поэтому Флетч очень и очень осторожен.

     В джинсах, без рубашки  и  босиком, он  сразу  же после  восхода солнца
начал поиски Гамми.

     Без четверти девять Джули  сказала  ему, что видела Гамми в фургончике,
"фольксваген", припаркованном на Главной улице.

     Флетч  нешел  расписанный  цветами  фургон   и  притаился  в  ближайшем
подъезде.

     Гамми появился без двадцати десять. Дожидаясь  его, Флетч насчитал пять
патрульных машин, проследовавших по Главной улице.

     Флетч подошел, когда Гамми уже открыл дверцу.
     -- Поедем ко мне, Гамми. Мне надо поговорить с тобой.

     Прыщавое лицо Гамми перекосила гримаса.
     -- Поедем, Гамми. Нам надо поговорить. О Бобби.
     -- ...
     -- Бобби умерла, Гамми, -- сказал Флетч, когда они вошли в комнату.
     -- О! -- выдохнул Гамми.

     Флетч ударил его кулаком в лицо.

     Голова Гамми откинулась назад,  длинные волосы свалились на лицо. Но он
не упал. Его глаза наполнились слезами. Похоже, раньше его никогда не били.
     -- Я сказал, Бобби умерла, и одного  "О! "  недостаточно. Ее убил ты. И
ты это знаешь.

     Гамми шагнул к двери.
     -- У меня плохие  новости, Гамми. Смерть  Бобби означает расследование.
Толстяк Сэм согласился стать свидетелем обвинения.
     -- Брехня.
     -- Он дал мне писменные показания и признал, что наркотики  поступают к
нему от  начальника полиции Грехэма Каммингса.  В  его показаниях  есть все,
включая твою гавайскую рубашку. Он  написал, что наркотики продаешь ты. А он
лишь хранит их у себя.

     Подросток остановился, не дойдя до двери. Его глаза широко раскрылись.
     -- Я никогда не торговал наркотиками. Я лишь приносил их.
     -- Обмен наркотиков на деньги шел через тебя.

     В уголке губы Гамми выступила кровь.
     -- Я никогда ничего не продавал.
     -- Толстяк Сэм утверждает совсем иное.
     -- Мерзавец!
     -- И он подписал показания своим настоящим именем, которое я  уже успел
забыть.
     -- Чарльз Уитерспун.
     -- Как?
     -- Чарльз Утерспун.
     -- Именно так он и расписался.
     -- Где его показания?
     -- У меня дома. Неужели ты думаешь,  что я привезу их сюда? Он подписал
их как Чарльз Уитерспун.
     -- Дерьмо!
     -- Я могу помочь тебе, Гамми. -- Флетч  снял футляр с пишущей  машинки,
вложил в каретку три листа, проложенные копиркой. -- Теббе нужна помощь.

     Гамми стоял в темной комнате, засунув руки в карманы.
     -- Между прочим, Гамми, я -- И. М. Флетчер из "Ньюс-Трибюн".
     -- Репортер?
     -- Да.
     -- Я  узнал о тебе кое-что интересное. На пршлой неделе я видел  тебя в
сером "ягуаре". Кажется, в прошлый четверг.
     -- Ты говорил кому-нибудь, что видел меня?
     -- Нет.

     Гамми сел на пол. Прижался спиной к стене.
     -- Если я дам показания, то не попаду в тюрьму?
     -- Не попадешь, если станешь свидетелем обвинения.
     -- Что это значит?
     -- Ты должен  дать показания и подписать их. Честно признаешься, какова
твоя роль в распространении наркотиков на побережье.
     -- Я приносил наркотики от шефа полиции Толстяку Сэму.

     Флетч, скрестив ноги, уже сидел перед пашущей машинкой.
     -- Этого мало. Расскажи мне все. Я буду записывать. А ты подпишешь.
     -- Зачем тебе мои показания?
     -- Я  отдам их моему другу, который работает у окружного  прокурора. Мы
вместе служили во флоте. Он знеат, как с ними поступить.
     -- Меня убьют. Каммингс очень жесток.
     -- Я обеспечу тебе защиту полиции.
     -- Защиту полиции? Забавно.
     --  Я говорю  не о  местной полиции.  Я  согласен с тобой,  Каммингс --
опасный человек.
     -- Тогда какой же? Полиции штата?
     --  Возможно,  придется   привлечь  Федеральное   Бюро   по   борьбе  с
наркотииками. Или  обратиться к  самому окружному прокурору.  Не знаю.  Но о
тебе позаботятся. Я хочу, чтобы ты припер Каммингса к стенке.
     --  Хорошо.  --  Гамми  заметно  побледнел.  --  Наркотики поступали на
побережье через Каммингса.
     -- Все наркотики?
     -- Да все.
     -- Где он их брал?
     --  Точно не знаю. Но каждые  несколько  недель он  ездит  в  Мексику и
обратно.  Он говорит  людям,  что  хочет купить  там дом  или поместье,  где
собирается жить, выйдя на пенсию. С собой он привозит наркотики. Таможенники
ни о чем не спрашивают начальника полиции.
     -- Откуда таможенникам известно, что он -- начальник полиции?
     -- Неужели ты не видел  его  машину?  Собственную машину.  На  номерных
табличках  написано:  начальник  полиции.  На  крыше  установлен  маячок.  В
приборную доску вмонтировано полицейское радио.  У него там даже специальная
подставка для "винчестера".
     -- Я видел ее. На этой машине он проезжает через границу?
     -- Да.
     -- Он едет в форме?
     --  Не знаю.  Я никогда  не ездил с ним.  С такой машиной ему не  нужна
форма.
     -- В Мексику он ездит с женой?
     -- Да. И с дочерью.
     -- Откуда тебе это известно?
     -- Я видел, как они уезжали. Тогда я уже знал, куда они едут.
     -- Хорошо, Гамми. А  теперь  скажи мне, как ты  получаешь  наркотики от
Каммингса?
     --  Каждую неделю или десять  дней  они арестовывают меня  и привозят в
полицейский участок для допроса.
     -- Кто тебя забирает?
     --  Местные фараоны. Двое, если я на  улице  один.  Если я на пляже, их
приходит  больше. Как в воскресенье. Все одеты, как  на разгон демонстрации.
Они опасаются,  что  кто-нибудь может  прыгнуть  на них. как  ты  воскресной
ночью. Кстати, Флетч, зачем ты это сделал?
     -- Я хотел, чтобы они  забрали  и  меня.  Я хотел попасть в полицейский
участок вместе с тобой и увидеть, что там происходит.
     -- Они, должно быть, проломили тебе голову. Треснуло, будто выстрел.
     -- Мне  тоже так  покажалось. Каммингс  всегда приходит с полицейскими,
которые арестовывают тебя?
     -- Нет. Но они всегда говорят, что шеф хочет меня допросить. Они глупы,
как пробки.
     -- Что происходит в полицейском участке?
     --  Меня отводят в кабинет  шефа.  Затем приходит  он и запирает дверь.
Притворяется,  будто  допрашивает меня.  Я  отдаю  ему  деньги,  он  мне  --
наркотики.  Все  очень  просто.  Иногда  меня  держат  в  камере  всю  ночь.
Получается правдоподобнее.
     --  Как Каммингс  узнает, что тебя пора  арестовывать... что  ты принес
деньги?
     -- Я ставлю фургончик в определенном месте, чтобы он увидел его из окна
кабинета.
     -- Сколько денег ты приносишь ему каждый раз? В среднем?
     -- Примерно двадцать тысяч долларов.
     -- Каждые две или три недели?
     -- Каждые десять дней или около этого.
     -- Как переносишь деньги?
     -- Ты же говорил, что Толстяк Сэм все рассказал.
     -- Я хочу услышать от тебя.
     -- В поясе. Под гавайской рубашкой.
     -- И точно так же доставляешь наркотики Толстяку Сэму?
     -- Да. Я приношу их в том же поясе.
     -- Как ты передаешь их Толстяку Сэму?
     --  Ему я  ничего не передаю. Я просто отхожу в  дальний  угол лачуги и
бросаю пояс на пол. Потом Толстяк Сэм подбирает его. А сам встаю в очередь и
притворяюсь, что покупаю очередную порцию.
     -- Это я видел. Даже меня одурачил. И что ты с этого имеешь?
     -- Бесплатные наркотики. Сколько хочу.
     -- Но не деньги?
     -- Нет. Никогда.
     -- Как ты оплачиваешь фургон?
     -- Он принадлежит Тостяку Сэму. Разве ты этого не  знаешь? Он не сказал
тебе?
     -- Нет. Я никогда не видел его за рулем.
     -- Он никогда не уходит с пляжа.
     -- Почему?
     -- Боится, что кто-нибудь попытается ограбить его. Все уверены,, что он
набит деньгами  и  наркотиками. На самом  деле у него ничего  нет.  И то,  и
другое ношу я.
     -- Как он отдает тебе деньги?
     --  В  денежном поясе. Я вроде бы покупаю у него наркотики через каждые
несколько дней. Когда я вижу лежащий на полу денежный пояс, я сажусь рядом и
надеваю его под гавайскую рубашку.
     -- Хорошо, Гамми. Из тебя выйдет отличный рассказчик.
     -- Наверное.
     -- Когда Каммингс забирает деньги  и дает  тебе наркотики, в  кабинете,
кроме вас двоих, никого нет?
     -- Нет. И дверь заперта.
     --  Полицейские  никогда   не  помогали  тебе   передавать  деньги  или
наркотики?
     -- Никогда.
     --  Как ты думаешь, кому-нибудь из  сотрудников  полиции известно,  что
наркотики попадают на побережье через их начальника?
     -- Они же тупицы. Никто ничего не знает. Даже не подозревает.
     -- Разве им не кажется странным, что  каждые неделю или десять  дней он
допрашивает тебя и только тебя?
     -- Мой отец -- директор школ округа. Поэтому, думают они, Каммингс  так
возится со  мной. Возможно,  они  считают  меня доносчиком,  полагая,  что я
шпионю для Каммингса.
     -- Как долго все это продолжается?
     -- Сколько лет?
     -- Да. Сколько лет?
     -- Примерно четыре года.
     -- А сколько лет тебе, Гамми?
     -- Семнадцать.
     -- Значит,  вначале  ты  не мог  использовать  машину,  чтобы  привлечь
внимание Каммингса. Как ты выходил из положения?
     --  С помощью велосипеда.  Я ставил его на стоянке.  Каммингс видел его
через  окно.  На  моем  велосипеде было  лиловое  сиденье  и большое зеркало
заднего обзора.
     -- Как ты стал курьером?
     --  Я  пристрастился  к  наркотикам  в  школе.  Тогда  наркотики  носил
старшеклассник по имени Джефф.  Он  застрелился. Только  после его  смерти я
узнал что он носил наркотики.
     -- Тебя подключил Толстяк Сэм?
     --  Нет.  Через  день  после  смерти Джеффа я  почувствовал себя плохо.
Организм требовал очередной  дозы. Только тогда, собственно, до меня  дошло,
что  я  стал  наркоманом. Но Джефф  застрелился,  и  поступление  наркотиков
прекратилось.  А  потом  двое  полицейских  задержали  меня  на велосипедной
стоянке у школы  и отвезли в участок. Я насмерть перепугался. Меня провели к
Каммингсу, он запер  дверь  кабинета,  и  состоялся  наш первый разговор. Мы
заключили первую сделку.
     -- То есть к распространению наркотиков тебя привлек начальник полиции?
     -- Да.
     -- А впервые ты получил наркотики у Толстяка Сэма?
     -- Нет. У Джеффа. Прямо в школе.  Бесплатно. У него был излишек. Он дал
их  мне. Так  как  я  был  сыном директора,  они  решили, что затянув  меня,
обеспечат себе дополнительное прикрытие. Во всяком случае в школе. Несколько
месяцев спустя Джефф отказал мне и  послал к Толстяку Сэму. Он сказал, что я
требую  слишком  много.  Некоторое  время, пока  Джефф не  застрелился,  мне
приходилось платить за наркотики.
     -- Где ты брал деньги?
     -- Трижды грабил родителей.
     -- Собственный дом?
     --  Да.  Я боялся  влезть к  кому-то еще. Я же  был  ребенком. Особенно
жалел, что пришлось украсть цветной телевизор.
     -- Родители не подозревали тебя?
     -- Нет. Они  просто сообщали о кражах Каммингсу.  И, получив страховку,
покупали новые вещи.
     -- Родители знают, что ты наркоман?
     -- Да. Наверное, знают.
     -- Они никогда не говорили с тобой об этом?
     -- Нет. Отец не хочет поднимать  шума. В конце концов  он директор школ
округа.
     -- Хорошо, Гамми, ты подожди, а я напечатую все, что ты сказал.

     Показания Гамми заняли почти целый лист. Он подписал все три экзепляра.
Льюис Монтгомери. У  него  был почерк  девятилетнего.  Флетч  заверил каждую
подпись.
     -- Бобби действительно умерла?
     -- Да.
     -- Приняла слишком большую дозу?
     -- Да.
     -- Мне очень жаль.
     -- Мне тоже.
     -- Пора все это пректатить. Правда?
     -- Да.
     -- Я часто думал, как это произойдет. Джефф вон застрелился.
     -- Я знаю.
     -- Я чувствую себя виноватым в смерти Бобби.
     -- Понимаю.

     Флетч  отделил  третий экземпляр,  сложил вчетверо  и засунул в  задний
карман. Затем закрыл пишущую машинку.
     -- Что будет со мной? -- спросил Гамми.
     -- Завтра, в одиннадцать утра, ты должен  подойти к пивному ларьку. Там
тебя будет ждать Толстяк Сэм. Вас встретят. Возможно, они будут в  штатском.
А до одиннадцати часов прошу тебя не высовываться.
     -- Хорошо. А что дальше? Куда меня отвезут?
     -- Скорее всего в больницу и оставят там под вымышленным именем.
     --Я вылечусь , а?
     -- Да. Думаю, что да.

     Флетч  никак  не мог  понять,  почему Гамми не уходит.  Подросток так и
сидел, спиной к стене, лицом к окну.

     В конце концов до Флетча дошло, что Гамми плачет.

     С машинкой в руках Флетч подошел к лачуге. Сэм лежал на песке, подложив
под голову  свернутый  спальник, и читал книгу Маркуса "Эрос и цивилизация".
Спальник вонял. Воняло и от Толстяка Сэма.
     -- Привет, Ватсаяна.

     В углу возвышалась груда пустых банок. Они тоже воняли.

     Флетч протянул Ватсаяне показания Гамми.
     -- Я -- Флетч из "Ньюс-Трибюн".

     Толстяк Сэм положил книгу на песок.

     Пока он читал  показания Гамми,  Флетч уселся поудобнее и снял футляр с
пишущей машинки, проложил копиркой три листа бумаги и вставил и в каретку.

     Показания Гамми Толстяк Сэм перечитал дважды. Затем сел.
     -- И что теперь?
     -- Твоя очередь.
     -- Ты даже правильно написал мои имя и фамилию. Чарльз Уитерспун. Я уже
и не помню, когда слышал их в последний раз.
     --  Наверное, Гамми узнал твою  фамилию  из регистрационного талона  на
"фольксваген".
     -- О, да.  -- Ватсаяна оглядел  залитый солнцем пляж. -- Ты ждешь  моих
показаний?
     -- Хочу добраться до Каммингса.
     -- Я тебя не виню. Весьма неприятный тип.
     -- Или ты повесишь его, или будешь висеть вместе с ним.
     -- О, я его повешу. С удовольствием.

     Толстяк Сэм потянулся за книгой Джонатана Эйзена "Век скал".

     В  книгу  был заложен  сложенный  лист бумаги. Толстяк Сэм сдул с  него
песок и протянул Флетчу.

     "Сэм, Джефф покончил с  собой.  Его нашли на футбольном поле  с пулей в
голове.  Нам нужен новый  связной.  Стоит попробовать  Монтгомери. Возможно,
через  день-другой он придет к  тебе  с денежным поясом. Нам нужен кто-то из
местных. Каммингс. "
     -- Это вещественное доказательство, не так ли?
     -- Да.
     -- Как видишь, дорогой Флетч, начальник полиции собственноручно написал
эти несколько строк и расписался под ними.
     -- Вижу. Как она попала к тебе?
     --  Хочешь  верь, хочешь нет,  но  ее  в запечатанном  конверте  принес
полицейский.  Я  не  знал,  как  с  ней поступить, к кому обращаться, раз  в
полицию путь закрыт. Забыл о могуществе прессы.
     -- Ты хотел выдать Каммингса?
     --  Всегда мечтал. Я был его узником, знаешь  ли. Все равно что сидел в
тюрьме.
     -- Не понял.
     --  Когда я приехал  сюда  из Колорадо,  у меня  был запас  наркотиков,
спасибо моей старушке маме, оставившей страховку. Чтобы продержаться на этом
великолепном пляже,  мне пришлось кое-что продать.  Достопочтенный начальник
полиции арестовал меня. С поличным. И предложил либо садиться  за решетку на
долгий срок, либо работать на него. Я выбрал последнее.
     -- То есть ты не получаешь никакой прибыли?
     -- Абсолютно. И никогда не получал. Я его узник.
     --  Толстяк Сэм, ты  же  умный,  интеллигентный человек.  Можно же было
обратиться в вышестоящие инстанции и разоблачить Каммингса?
     -- Ты понимаешь, Флетч, что я к тому же наркоман?
     -- Да.
     -- Я  стал  наркоманом, преподавая музыку  в Денвертской  школе.  Когда
умерла  мать, оставив мне пятнадцать тысяч  долларов, я  был уже законченным
наркоманом.
     -- Ты мог поставить крест на этом безобразии. Особенно после записки.
     -- У Каммингса были улики против меня. Помимо  того, что я -- наркоман.
По  договору  с  достопочтенным  начальником  полиции  наркотики  я  получал
бесплатно. Как  и Гамми. Каммингс расплачивался только  товаром. И  потом, я
всегда  надеялся получить хоть  какие-то гарантии безопасности,  если уж мне
придется давать показания. Ты можешь гарантировать мою безопасность, Флетч?
     -- Да. Завтра в одиннадцать утра тебя вывезут отсюда от пивного ларька.
Тебя и Гамми.
     -- Завидная предусмотрительность. А потом, я полагаю, ты выплеснешь всю
эту грязь на страницах своей газеты?
     --   Статья   будет   опубликована   в   завтрашнем   дневном   выпуске
"Ньюс-Трибюн".  Первые  экземпляры  появятся  в  киосках  в  двадцать  минут
двенадцатого.  Если ты  не придешь к  пивному ларьку  в одиннадцать, к  трем
часам тебя скорее всего убьют.
     -- О, я приду. Должен отметить, ты не теряешь времени даром.
     --  Я  не  хочу отдавать  материалы  в  редакцию до  самого  последнего
момента.
     -- Но тебе нужны фотографии.
     -- У меня есть  несколько отличных  снимков. Они лежат  в столе  и ждут
только подписей.
     -- Tы,  я вижу, ничего не упускаешь. Помнится, я как-то  сказал, что ты
не слишком умен. Я ошибся. Ты очень хороший актер.
     -- Я лжец с блестящей памятью.
     -- Таким и должен быть актер. Как тебе удалось раскусить нас?
     -- Тебе трижды приносили  товар, прежде чем  я понял, что  посыльный --
Гамми. Натолкнули  меня на  это  его гавайская  рубашка и регулярные аресты.
Полиция забирала только его. И именно в  те дни, когда твои запасы подходили
к  концу.  Кажется, первым отметил это  совпадение  Кризи.  Но до  сути  он,
естественно, не допер. Потом, в  ночь на воскресенье, я ввязался  в драку  с
фараонами,  но они  не  забрали меня. Вот  тогда я  окончательно понял,  что
Каммингсу нужен только Гамми. И никто больше.
     -- Еще бы.
     --  Кроме  того,  я узнал  о частых поездках  Каммингса в Мексику.  Мне
сказал об этом Джон Коллинз.
     -- Я его не знаю.
     -- Потому что не играешь в теннис.
     --  Раньше играл. В  Денвере. А как тебе удалось  вытянуть показания  у
Гамми?
     -- Наврал, что ты уже во всем признался, возложив вину на него.
     -- И он клюнул? Почему Гамми поверил, что я дал показания?
     -- Потому что Бобби мертва, Толстяк Сэм. Она действительно умерла.
     -- Понятно. Жаль. Милая девушка. Где ее тело?
     -- Его скоро найдут.
     -- И найденное тело вызовет лавину. Полиция хлынет на побережье.
     -- Выплыть тебе не удастся.
     -- Что ж, пора с этим кончать.
     -- То же самое сказал и Гамми.
     -- Интересно, как я буду жить дальше. Мне тридцать восемь, а я чувствую
себя столетним стариком.
     -- Тебе помогут. А теперь давай запишем твои показания.
     -- Нет. Уйди от машинки. Я все сделаю сам.

     Флетч лег на песок. Толстяк Сэм сел за пишущую машинку.
     -- Посмотрим, помнит  ли Ватсаяна, как надо печатать. Посмотрим, помнит
ли  Толстяк Сэм, как надо печатать. Посмотрим, помнит ли  Чарльз  Уитерспун,
как надо печатать.

        Глава 27

     "Среда,  три часа дня. Хотя  у меня  накопилось  немало новых  гипотез,
построенных на  интуиции,  не  буду  притворяться,  что  я  получил  большое
количество новой информации, базирующейся на фактах.

     Моя главная догадка  на этот момент,  не подтвержденная  документально,
состоит  в  том,  что Алан Стэнвик  абсолютно  честен.  Все, что он говорит,
правда:  он умирает от  рака и действительно хочет,  чтобы я убил его завтра
вечером, в половине девятого".

     Флетч  успел вернуться  домой,  принять  душ,  съесть сэндвич и  выпить
кварту молока.

     На  кофейном  столике  перед  ним  лежали  первые  экземпляры  и  копии
показаний Гамми и Толстяка Сэма и записка Каммингса. Тут же стоял диктофон.

     "Вчера утром Алан Стэнвик усадил меня  в машину, чтобы убедиться, что я
не передумал.

     В разговоре  он  спросил  у меня  номер рейся "Транс  Уорлд Эрлайнс" на
БуэносАйрес. Я ответил, что не знаю номера, так как он не называл его мне. В
действительности  я  узнал  номер,  когда  позвонил в  аэропорт  и  спросил,
забронировано ли мне место.

     Мое   неведение   относительно   номера  рейса  означало  для  Стэнвика
следующее: во-первых, я, несомненно, бродяга, глупый и доверчивый,  как он и
думал;  во-вторых, ему  стало ясно, если кто-то и интересуется подробностями
его жизни, то не я.

     Не выходя из роли, мне  удалось  задать ему  один из  основных мучивших
меня вопросов:  почему  бы  ему, если  уж  он  хочет  покончить с собой,  не
разбиться на самолете, чего, собственно, от него и ждут?

     Он ответил, что не может так поступить из гордости.

     Ответ  я  считаю  приемлимым. Как  он  указал, люди  расплачивались  за
гордость и подороже чем пятьдесят тысяч долларов.

     У  Алана  Стэнвика  есть  любовница,  некая  миссис   Сандра   Фолкнер,
проживающая  по  адресу:  15641В,  Патнем-стрит.  По  понедельникам и средам
Стэнвик проводит вечера у нее.

     Муж  Сандры  Фолкнер   был  летчиком-испытателем   и   погиб,  неудачно
приземлившись на авианосец. Детей у них не было.

     После смерти  мужа Сандра Фолкнер  ушла с работы, истратила страховку и
сбережения, очень много пила.

     Примерно через год после смерти ее мужа Алан Стэнвик узнал, в каком она
состоянии, и пришел ей  на помощь. Им  руководил только инстинкт милосердия.
Он сам был летчиком испытателем, поэтому можно допустить, что его симпатия к
вдове летчика-испытателя абсолютно бескорыстна.

     Он  заплатил  за  лечение  миссис  Фолкнер  в  больнице  и  с  тех  пор
обеспечивает ее материально. Как я полагаю, их связь длится около двух лет.

     Сандра Фолкнер не отрицала интимных отношений с Аланом Стэнвиком.

     Джоан  Коллинз Стэнвик не подозревает об  этом романе и уверена, что по
понедельникам и средам ее муж задерживается до поздна на работе.

     При этом  я  могу засвидетельствовать,  что Джоан Коллинз  Стэнвик сама
изменяет мужу.

     Возвращаюсь к Сандре Фолкнер... Любовница Стэнвика не  знает о том, что
он неизлечимо болен, если это правда. В  обозримом будущем она  не предвидит
никаких  изменений  в  их  отношениях,  например, его внезапной смерти.  Она
считает что у Стэнвика превосходное здоровье и их связь будет продолжаться.

     От  себя  могу  отметить,  что  к  своей  любовнице  Стэнвик  проявляет
великодушие,  даже благородство. Не слишком привлекательная женщина, к  тому
же  пьяница,  пребывавшая  в глубокой депрессии,  она отчаянно  нуждалась  в
дружеском участии. Стэнвик все понял и стал необходимым ей другом. У него не
было причин проявлять такие чувства к вдове человека, которого  он не  знал,
или бывшей мелкой служащей "Коллинз Авиэйшн".

     Однако он их проявил

     Это самая  удивительная  черта  в характере  Стэнвика. Он исключительно
принципиальный человек, верность его не знает границ.

     Доказательством  этого могут служить его частые,  совершаемые втайне от
всех, полеты в родной город  Нонхиген,  в  штате Пенсильвания, где живут его
отец и мать, его отказ  войти  в  стденческое братство в Колгейте без своего
друга  Берта  Эберхарта, его последующая поддержка последнего,  хотя судя по
всему,  у  них  совсем разные интересы, его  отношения с любовницей, которые
куда выгоднее ей, чем ему.

     Несмотря на очевидное  честолюбие Стэнвика, можно сделать вывод, что он
предельно порядочный и честный человек.

     Тем  не менее,  будучи профессиональным журналистом, я обязан сохранить
скептицизм до самого последнего момента.

     Вполне  возможно, что я  не  подобрал всю  правдивую информацию, что-то
упустил или  пришел к  ложному заключению. Возможно,  не смог  задать нужных
вопросов.  Поэтому нельзя доверять  утверждению  Стэнвика, что он умирает от
рака, пока я не докажу обратное... "

     Флетч выключил диктофон, постоял перед диваном,  затем положил микрофон
на столик и, перемотав касету с записями о Стэнвике, вновь включил диктофон.
Вышагивая  по   комнате,  он  вслушивался   в  собственный  голос,   вначале
пробивающийся  сквозь  транспортный шум, затем  отчетливо звучаший в  тишине
комнаты, и  напоминал  себе,  что  неделю  назад понятия не  имел, кто такой
Стэнвик Голос  не всегда отделял факты от догадок, наблюдения от интуитивных
посылок, но тем не менее создавал живой образ человека, Алана Стэнвика.

     Флетч прослушал кассету еще раз, прокручивая в голове события последних
шести  дней,   стараясь  вспомнить  мелкие,   несущественные  подробности  и
впечатления, не  попавшие  на  пленку. Джоан  Стэнвик очень  одинока  и пьет
мартини  перед ленчем,  а ее  муж  в это  время испытывает экспериментальный
самолет в  Айдахо.  Доктор Джозеф Делвин  очень быстро  подошел  к телефону,
узнав, что  речь пойдет о Стэнвике. Его не удивило, что  звонят из страховой
компании. Квартиру Сандры  Фолкнер вроде бы ограбил ребенок. Эберхарт назвал
дочь  Алана  Стэнвика, Джулию,  мерзавкой. Алан  Стэнвик не  прикуривает  от
зажигалки, вмонтированной в приборный  щиток автомобиля. Он,  Флетч,  еще не
купил перчатки.

     Флетч сел на диван и вновь взял микрофон.

     "Алан Стэнвик -- порядочный человек. Принципиальный и  верный. Сильный.
Честолюбивый. Все в его жизни ясно  и взаимосвязано... за одним исключением.
Я  не  понимаю  его  отношений  с  родителями. Он не пригласил родителей  на
свадьбу. Не  сказал им,  что у  них пятилетняя  внучка. И в то  же время  он
навещает  их, летая  через всю  страну, каждые  шесть недель.  Напрашивается
разгадка: он поддерживает отношения не с родителями, а с Нонхигеном".

     Флетч выключиил диктофон и пошел в спальню к телефонному аппарату. Часы
показывали половину пятого.

        Глава 28

     --  Мистер  Стэнвик? Хотите  верьте,  хотите  нет, но это  опять Сидней
Джеймс из "Кейзуэлл Иншурерс".
     --  Я  знал,  что  ты позвонишь. Как  только  вы,  любители  телефонных
разговоров, узнаете номер в другом городе, остановить вас уже невозможно.
     -- Я полагаю, что беспокою вас в последний раз, сэр.
     -- Все нормально,  сынок.  Я надеюсь, что нет. Вчера  я снова  подкупил
акции телефонной компании.
     -- Должно быть, скобяная торговля процветает.
     -- Идет неплохо. С тех  пор, как стоимость наемного труда подскочила до
небес, люди так и рвутся  в мой магазин, чтобы купить инструменты для работы
по дому, за  которые они  никогда  не  возьмутся. Держу  пари,  что половина
проданного мной лежит новехоньким по чердакам.
     -- Кажется,  вы говорили,  что в эти дни прибыль дает только телефанная
компания.
     --  От  скобяной  торговли тоже есть кой-какой навар. Правда, в этом  я
могу признаться только тому, кто звонит из Калифорнии. Кстати, как  ты решил
с "Бронзовой звездой"?
     -- Я ее получу, сэр.
     -- Это хорошо, сынок. Отлично. Ты пришлешь ее нам?
     -- Нет. Я разыскал пустое место на полке для носков. Туда и положу.
     --  Думаю, ты принял правильное решение. Нельзя отказываться от награды
своей страны.
     -- Все равно, я  благодарен  вам за  ваше великодушное предложение. Как
поживает миссис Стэнвик?
     --  Когда  я  приходил домой на ленч, миссис  Стэнвик  чувствовала себя
прекрасно.  Знаешь  ли,  старые модели  самые  лучшие.  Сработаны  надежнее,
потребляют меньше топлива.
     -- Mистер  Стэнвик, в  нашем последнем разговоре  вы сказали,  что Алан
бросил бокс, не поехал на национальный чемпионат из-за девушки.
     -- Да, верно.
     -- Что вы имели в виду?
     --  Знаешь, сынок, для  моего возраста у меня не плохая память, и слово
"девушка" означает для меня  то же самое, что  и для молодого человека твоих
лет. Если не ошибаюсь,  у  девушек две  ноги, копна волос на  голове и  пара
выпуклостей чуть по ниже шеи. Я прав?
     -- Абсолютно, сэр.
     -- Так я и думал.
     -- Я про другое: вы говорили о "девушках" или о "девушке"?
     --  Я  занимаюсь  скобяной  торговлей,  сынок,   и  привык  мыслить  во
множественном числе.
     --  То есть речь шла об  одной девушке.  Именно  из-за  нее Алан бросил
бокс?
     -- Да.
     -- Кто она?
     -- В вашей страховой компании любят задавать странные вопросы.
     --  Проверка   страхового  полиса  вашего  сына  заканчивается,  мистер
Стэнвик. Больше мы не будем вас беспокоить.
     --  Мистер Джеймс,  ты скорее похож  на  частного детектива,  а  не  на
страхового агента.
     -- В  страховом  полисе  вашего сына,  мистер  Стэнвик, небольшая сумма
отказана лицу, которого мы не  знаем. Мы должны  проверить, родственница эта
женщина или нет, жива ли она, где проживает и так далее.
     -- Я -- то думал, что все это должен был написать Алан.
     --  Ваш  сын   --   очень  занятой  человек,   мистер  Стэнвик.  Вы  не
представляете,  как  часто   люди  недостаточно  четко  заполняют  страховые
документы.
     -- Понимаю.  Но, если бы не  твоя "Бронзовая  звезда", мистер Джеймс, я
скорее предложил бы тебе катиться  в Тихий океан. Вроде бы он  рядом, не так
ли?
     -- Я смотрю на него из окна, сэр. Кто эта девушка?
     -- Салли Энн Кашинг. Теперь соответственно Салли Энн Кашинг Кейвэнау.
     -- Они с Аланом были влюблены?
     --  Они  составляли  единое  целое.  Несколько  лет мы видели их только
вместе. Если они  не целовались, то держались за руки. Прямо  хоть  тратуары
расширяй - не расцепить ни в какую.
     -- Алан бросил бокс из-за Салли Энн?
     -- Как поется в старой песне: "И пришла любовь". Она уложила его не обе
лопатки, чего не удавалось ни одному длиннорукому  в среднем весе. Он бросил
бокс.  Бросил  все ради  этой  девченки, даже потерял способность  нормально
дышать. Нам едва удалось отправить его в колледж.
     -- Но удалось?
     -- Да, он поехал в Колгейт, а она -- в Скидмор.
     -- Они расположены довольно близко, не так ли?
     -- Скандально близко. Поэтому они и  решили  туда  поступать. Весной на
последнем курсе оказалось, что  Салли Энн  беременна. Моя женя заметила  это
раньше Алана. Естественно,  мы думали,  что она носит ребенка  Алана.  Но мы
ошиблись.  Полагаю,  их  отношения  были  чисты,   как  свежевыпавший  снег.
Беременность  Салли Энн  потрясла Алана.  Отцом ребенка  был  Билл Кейвэнау,
также живший в Нонхигене. Салли Энн говорила, что на одной  вечеринке, когда
Алан  был  в колледже,  она  много  выпила,  и  Билл Кейвэнау воспользовался
случаем,  провожая  ее  домой.  Она  настаивала, что  такое  произошло  лишь
однажды, но,  как видишь,  хватило  и  этого.  Я,  впрочем,  думаю,  что она
солгала. Наш сын, я всегда чувствовал, не  давал ей  всего, что она  хотела.
Приходит время, когда девушка ждет, что ее уложат в постель, а я подозреваю,
Алан хотел, чтобы Салли Энн стала женщиной только в брачную ночь.
     -- В результате Салли Энн вышла замуж за Кейвэнау?
     -- Да.  А Алан начал летать на этих идиотских самолетах. Так что бурный
роман с Салли Энн Кашинг как бы разделил бокс  и  самолеты. Честно говоря, я
думаю, что моему сыну  нравится играть со смертью. Хотя  мне  и не следовало
говорить об этом.  Все-таки ты  страхуешь  его жизнь. Он любил риск во всем,
кроме любви. Тут он слишком осторожничал.
     -- Ваш рассказ многое объясняет.
     -- В том числе и ваши затруднения со страховым полисом?
     --  Да.  Алан отписал  небольшую сумму из  страховой  премии  Салли Энн
Кашинг Кейвэнау.
     -- Это  хорошо.  Она  милая  девушка. Я  сам был немного влюблен в нее.
Кейвэнау  --  пустое  место. Мне  он никогда не нравился. Мальчику, младшему
Биллу, сейчас двенадцать  лет. Они частенько приходят в  магазин,  Салли Энн
или Билл.  Для меня они почти что родные. Несмотря  на беременность, Алан  и
Салли  Энн все равно  хотели пожениться. Но Кейвэнау заявил о своих  правах.
Салли Энн была для него лакомым кусочком. Он, как и ты, работает в страховой
компании, только неумеха.
     -- Кейвэнау все еще живут в Нонхигене?
     -- И  да, и нет. Я как раз  собирался сказать  тебе  об этом. Я не знаю
теперешнего адреса Салли Энн.
     -- Как это?
     -- Салли  Энн  и Билл  Кейвэнау  недавно  развелись, но когда точно, не
знаю. Она продала дом и уехала вместе с мальчиком.
     -- Когда она уехала?
     -- Вчера.
     -- Вчера?
     -- Да.  Они продали все. Мебель, стиральную машину, сушилку, постельное
белье, посуду. С собой взяли  лишь несколько  чемоданов и на такси  уехали в
аэропорт.  Тут  какая-то  загадка. Если  послушать  мою  жену,  они  еще  не
определились  окончательно, где будут жить. Мальчик  сказал, что  они едут в
Калифорнию. Подозреваю, что  после  тринадцати лет с этим  подонком Кейвэнау
она  решила сжечь все  мосты  и  начать  жизнь  заново.  Во всяком случае, в
Нонхиген она уже не вернется. Кейвэнау причинил ей не мало горя.
     -- Мистер Стэнвик, большое вам спасибо.
     --  Ну,  а  ты  уж  проследи, чтобы  Салли  Энн  получила  все, что  ей
причитается. Она чудесная женщина, но ей не повезло в жизни.
     -- Еще один вопрос. Когда ваш сын прилетал к вам в Нонхиген, он виделся
с Салли Энн?
     -- Нет. Насколько я знаю,, он постоянно висел на телефоне  в гостинице.
Она была замужем. Хотя, может, и виделся. Но нам ничего не говорил.
     --  Благодарю вас, мистер  Стэнвик.  Вы нам очень помогли. Больше мы не
будем вас беспокоить.
     -- Звони в любое время, сынок. Я всегда рад помочь.

     Флетч начал обзванивать местные отели.
     -- Регистратуру, пожалуйста.
     -- Регистратура.
     -- У вас остановилась миссис Салли Энн Кейвэнау?

     В шестом отеле ему ответили:
     --  Да,  сэр.  Миссис Кейвэнау  и  ее сын приехали  к  нам  вчера.  Вас
интересует номер комнаты?
     --  Нет, благодарю.  Мы  хотим сделать ей маленький  сюрприз,  прислать
цветы. Не могли бы вы сказать когда она собирается уезжать?
     -- Она заплатила до  пятницы,  сэр, но  сказала,  что  уедет в  четверг
вечером, после ужина, то есть завтра, около девяти вечера.
     --  Чтобы   послать   ей  цветы,  времени  предостаточно.  Большое  вам
спасибо...

     -- "Транс Уорлд Эрлайнс". Отдел предварительных заказов.
     -- У вас заказаны билеты для  миссис  Салли Энн Кейвэнау и  ее  сына на
завтрашний рейс 629 в Буэнос-Айрес?
     -- Повторите фамилию, сэр.
     -- Миссис Кейвэнау и ее сын, Уильям.
     --  Нет, сэр. Такого заказа  у нас нет. Вы  хотите  заказать им билеты,
сэр?
     -- Нет, нет. Не беспокойтесь. Но у вас заказан билет на тот же рейс для
Ирвина Флетчера?
     -- Ирвин Флетчер. Да, сэр. Рейс 629 в Буэнос-Айрес.  Вылет  в четверг в
одиннадцать вечера. Заказ оплачен.
     -- Благодарю вас.

     Прежде чем позвонить еще раз, Флетч походил по спальне, вышел на кухню,
выпил  стакан молока. В ванной комнате почистил зубы.  Вернувшись в спальню,
несколько минут изучал телефонный справочник. Затем снял трубку.
     -- Служба проката самолетов?
     -- Да. Добрый день. Служба проката самолетов.
     --  Это  Ирвин  Флетчер. Я звоню насчет  своего  заказа  на  завтрашний
вечер...
     -- Да, мистер Флетчер.  Как хорошо, что вы позвонили. Ваш  чек  получен
сегодня утром, как  мы  и  договаривались. Все готово. Реактивный самолет на
пять  мест  будет  ждать  вас  завтра от  половины  одиннадцатого вечера  до
полуночи, чтобы доставить в Рио-де-Жанейро. Вы собирались  приехать не позже
полуночи, не так ли, сэр?
     -- Да. В аэропорту ваш сектор находится рядом с "Транс Уорлд Эрлайнс"?
     -- Да, сэр. У нас даже общий грузовой скалад.
     -- Понятно.
     -- Мы не знали, как связаться с вами, мистер Флетчер, так как в прошлую
пятницу, позвонив нам, вы не оставили номера своего телефона. Вы не указали,
полетите один или нет, сэр.
     -- Разве это имеет значение?
     --  Нет, сэр.  Единственное, что  нас  беспокоит, нужно  ли  включать в
состав экипажа стюардессу.
     -- Это необходимо?
     --  Видите ли, сэр, если пассажир один,  второй пилот может приготовить
еду и напитки...
     -- Понятно.
     --  Так как со стюардессой,  сэр? По стоимости  для вас никакой разницы
нет. Просто одна из наших лучших стюардесс слетает в Рио и обратно.
     -- Хорошо пусть будет стюардесса.
     -- Да, сэр. Договорились. Мы включаем стюардессу в состав экипажа.
     -- Благодарю.
     --  Спасибо,  что позвонили, мистер  Флетчер.  Можете  не  волноваться,
самолет будет вас ждать.

     Положив  трубку,  Флетчер  так  и  остался  сидеть  на   кровати.  Часы
показывали  десять минут  восьмого. Он должен был встретиться  со  Стэнвиком
через  двадцать пять  часов  и двадцать  минут. Флетч перебрал в памяти свои
последующие действия Времени  ему хватало с лихвой.  В половине восьмого  он
уже спал, поставив будильник на час тридцать утра.

     В  четверг  в  три часа  двадцать минут утра  Флетч  оставил машину  на
Бермэн-стрит,  в трехстах  ярдах  от  подъездной  дорожки,  ведущей  к  дому
Стэнвика. В  теннисных  туфлях, джинсах и темном свитере, он обогнул  дом по
лужайке  и  подошел  к  веранде.  Дверь в  библиотеку  была  открыта:  слуги
действительно забывали  запирать  ее на замок. В  лунном  свете он  выдвинул
правый  верхний  ящик стола. Как  он и  ожидал, пистолет  лежал там.  И, как
подозревал,  без обоймы. Флетч положил  пистолет обратно в  ящик. В четверть
пятого утра  он сидел в  своем кабинете в "Ньюс-Трибюн" и  писал статью  для
дневного выпуска.

        Глава 29

     "Четверг, дневной выпуск, первая полоса:

     НАЙДЕНО ТЕЛО / Флетчер.

     Этим утром полиция обнаружила обнаженное тело пятнадцатилетней девушки,
похороненное в песке у Берегового бульвара.

     Тело, уложенное в  спальный мешок, было  найдено в неглубокой  могиле у
самой  стены  набережной. О  местонахождении  тела стало известно  благодаря
анонимному звонку в полицию. Полагают, что девушка,  опознанная как  Роберта
Сандерс, "Бобби", прибыла на побережье из Иллинойса.

     Ожидается,  что в заключении  судебного эксперта Альфреда Уилсона будет
указано, что смерть наступила поздно  ночью в воскресенье или  рано  утром в
понедельник вследствие принятия слишком большой дозы наркотиков.

     Согласно  заявлению представителя полиции, спальные  мешки такого  типа
весьма  популярны, и  вряд  ли  удастся  установить его владельца.  Девушка,
оставленная  на побережье  несколько  месяцев назад  путешествовавшим  с ней
тридцатилетним мужчиной,  не имела постоянного адреса. У нее не было видимых
средств к  существованию.  По  мнению полиции, о  трупе  сообщил, "вероятно,
мужчина". Дежурный доложил, что говоривший сознательно старался исказить или
приглушить свой голос. Местная полиция принимает  все меры, чтобы  разыскать
семью умершей в Иллинойсе. Полагают, что ее отец -- дантист".

     "Четверг, дневной выпуск, первая полоса:

     ЗАМЕШАН НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ / Флетчер.

     Вещественные  доказательства:  1)  Показания  Монтгомери. 2)  Показания
Уитерспуна.  3)  Записка   Каммингса.  Фотографии  с  подписями:  Каммингса,
Уитерспуна, Монтгомери.

     Сегодня  утром  редакция  газеты   "Ньюс-Трибюн"   передала   окружному
прокурору  материалы, свидетельствующие  о  причастности  начальника полиции
Грэхема  Каммингса  к распространению  наркотиков  на побережье.  Переданные
документы включают: письменные показания,  подписанные Чарльзом Уитерспуном,
он  же Толстяк  Сэм,  который  назвал  себя  в показаниях "распространителем
наркотиков  на  побережье",   письменные  показания,   подписанные   Льюисам
Монтгомери, признавшим, что он приносил наркотики Толстяку Сэму и рукописную
записку   "Сэму",  касающуюся  механики   передачи  наркотиков,  подписанную
"Каммингс".  В  показаниях  прямо  указано,  что  источником  наркотиков  на
побережье является начальник полиции Каммингс. Показания подписаны вчерашним
числом.

     Этим  утром  полицией найдено  тело  пятнадцатилетней  Роберты Сандерс,
"Бобби", похороненной в неглубокой могиле  у стены набережной  и умершей  от
избыточной дозы  наркотиков (подробности в статье "Найдено тело"). Уличающие
Каммингса  доказательства  являются результатом специального  расследования,
начатого месяц назад "Ньюс-Трибюн".

     Уитерспун и Монтгомери  с сегодняшнего  дня  находятся  под охраной.  В
ближайшие  часы  ожидается   арест  начальника  полиции  Каммингса  агентами
Федерального Бюро по борьбе с наркотиками.

     Согласно показаниям, Каммингс, пятидесяти девяти лет, регулярно ездил в
Мексику  якобы для устройства дома, в котором собирался  жить после ухода на
пенсию.  На  самом  деле  на  протяжении  более четырех лет он  каждый месяц
привозил на побережье наркотики. Наркоманы платили за них примерно семьдесят
пять тысячь долларов ежемесячно.

     Собственная   машина  Каммингса,  на  которой  он   ездил   в  Мексику,
темно-синий "шевроле"  с  номерными табличками сзади и спереди  с надписью "
НАЧАЛЬНИК ПОЛИЦИИ ",  оборудована  полицейским  радио.  На  крыше установлен
вращающийся, мигающий маячок, как  у патрульных машин. Под приборной  доской
подвешено крупнокалиберное ружье марки "винчестер".

     Неизвестно,  надевал  ли Каммингс полицейскую форму перед  прохождением
таможенного  досмотра. Его жена и дочь часто  сопровождали его в поездках  в
Мексику. Каммингс служит  в  полиции девятнадцать лет. Ранее он был офицером
армии США.

     Монтгомери -- сын Джеймса Монтгомери, директора школ округа.

     Согласно показаниям, городская полиция раз  в  несколько дней привозила
младшего  Монтгомери  в  участок  для  "допроса". Обмен наркотиков на деньги
между Монтгомери и Каммингсом происходил в  кабинете последнего при закрытых
дверях.  Монтгомери  уверен,  что  прочие  сотрудники   полиции   ничего  не
подозревали.  Он  приносил наркотики  и деньги в  денежном поясе под широкой
гавайской  рубашкой.  Притворяясь, что  он покупает наркотики  у Уитерспуна,
Монтгомери в  действительности оставлял  набитый наркотиками денежный пояс в
условном   месте,  где   его  подбирал  Уитерспун.   Несмотря  на   всеобщую
озабоченность, вызванную распространением наркотиков  на побережье, никто не
мог понять, как они  туда  попадают.  Прежний  посыльный, девятнадцатилетний
юноша, фигурирующий в показаниях,  как "Джефф", покончил с собой четыре года
назад.  Записка   Каммингса  собственноручно  написана  им  сразу  же  после
самоубийства Джеффа. В  ней идет речь о том,  что Монтгомери может  заменить
Джеффа.  Как  следует из показаний Монтгомери,  ему  было четырнадцать  лет,
когда  он  впервые  принес  наркотики  Уитерспуну.   Вначале,  когда  запасы
Уитерспуна подходили к концу, Монтгомери давал сигнал Каммингсу, оставляя на
стоянке  свой  велосипед,  который начальник  полиции  мог увидеть  из  окна
кабинета. Велосипед  выделялся лиловым  сиденьем  и большим зеркалом заднего
обзора.   Впоследствии   сигналом  стал   расисанный  цветами  фургон  марки
"фольксваген",  который  Монтгомери  также  оставлял в  пределах  видиимости
начальника полиции. Фургон зарегистрирован на имя Чарльза Уитерспуна.

     Уитерспун,  тридцати восьми лет,  не тревожимый полицией,  жил в лачуге
прямо на пляже. Ранее он преподавал музыку в школах Денвера, штат Колорадо.

     В своих показаниях  Уитерспун заявляет,  что он, и только  он, продавал
наркотики,  поставляемые Каммингсом. Уитерспун  и Монтгомери утверждают, что
не  имели денег от  торговли наркотиками.  Будучи наркоманами,  они получали
наркотики  бесплатно.  Оба  свидетельствуют,  что Каммингс  принуждал  их  к
распространению наркотиков, угрожая в противном случае засадить их в тюрьму.
Прежде  чем  стать  агентом  начальника  полиции,  Уитерспун  сам  незаконно
продавал  неркотики.  Уитерспун  заявил:  "По  существу, я  узник начальника
полиции из-за моей потребности в наркотиках и имеющихся у него доказательств
моей  вины. Лачуга  на пляже  --  та  же тюрьма".  Каммингс  отказывался  от
предлагаемого ему частными лицами сотрудничества в деле избавления побережья
от наркотиков.  В  частности, Джон  Коллинз,  президент  корпорации "Коллинз
Авиэйшин",  неоднократно  предлагал  ему  пригласить  опытных  экспертов  со
стороны,  обещая  оплатить все  расходы,  но  постоянно  получал  отказ.  По
утверждению Коллинза, Каммингс всегда  заявлял,  что "ему осталось несколько
месяцев" для  решения проблемы.  То  же самое сообщил он  на  этой неделе  и
репортеру "Ньюс-Трибюн".

     Положив  первые  и вторые  экземпляры  обеих статей  на  стол редактора
дневного выпуска, Флетч просмотрел фотографии, сделанные по его просьбе  два
дня назад, и набросал для них подписи. Для статей он отобрал снимки  Роберты
Сандерс,   начальника  полиции   Грэхема   Каммингса,  Чарльза   Уитерспуна,
передающего  Кризи пакетик героина, и Льюиса Монтгомери в  широкой гавайской
рубашке  у  "фольксвагена".  На  ксероксе  он  снял  по  две  копии  первого
экземпляра показаний Монтгомери и  Уитерспуна и оригинал  записки Каммингса.
Копии и фотографии Флетч  приложил к материалам статей, показания и  записку
унес к себе в кабинет и всунул  в конверт, на котором заранее написал адрес.
Затем  позвонил  в  городскую  курьерскую службу.  Запечатал  конверт.  Снял
телефонную трубку.
     --  Полиция.  Скажите, пожалуйста, вашу фамилию и номер,  с которого вы
звоните.
     --  Я хочу сообщить о трупе,  -- ответил Флетч, проложив носовой платок
между ртом и микрофоном трубки.
     -- Пожалуйста, скажите вашу фамилию и номер, с которого вы звоните.
     -- На  пляже  в  песке  зарыто  тело девушки...  ее звали Бобби.  Она в
спальном мешке. Мертвая.
     -- Кто говорит?
     -- Я  не обманываю.  Бобби похоронена на пляже. Около стены набережной,
где она изгибается и нависает над пляжем. Недалеко от лачуги Толстяка  Сэма.
Скала, выступающая из стены, находится как раз над могилой. Вы поняли?
     -- Пожалуйста, повторите.
     -- Тело Бобби  похоронено  на пляже, недалеко от лачуги  Толстяка Сэма,
под выступающей скалой.
     -- Пожалуйста, назовите себя. Кто вы?
     -- Пожалуйста, найдите Бобби, -- ответил Флетч.

     Без десяти восемь Флетч набрал еще один номер.
     -- Слушаю?
     -- Доброе утро, Одри. У тебя голос, словно утренняя заря.
     -- Флетчер? Это ты? Почему звонишь в это время?
     -- Я хотел убедиться, что ты проснулась и приготовила кофе Олстону.
     -- Он уже выпил кофе. И как раз уходит на работу.
     -- Тебе не трудно позвать его? Мне нужно с ним поговорить.
     -- Он здесь. Пытается поцеловать меня на прощание.
     -- Надеюсь, ему это удастся.
     -- Привет, старик. Я тебя слушаю.
     -- Ужели это Олстон Чамберс, наш высокоуважаемый окружной прокурор?
     --  Не  издевайся, дружище. Я  не окружной прокурор.  Я  только пашу на
него.
     -- Знаю. Одри очень бодра для восьми утра.
     -- Она пьет по  утрам слишком много кофе. И  заставляет меня. Поэтому я
так рано ухожу на работу. Что случилось, дружище?
     -- Олстон, я посылаю  тебе с курьером пару свидетельских показаний, или
аффидевидов, как их называют юристы, и подписанную записку. К твоему приезду
они будут у тебя на столе.
     -- О'кей. И что в них особенного?
     -- Прочитав, ты  все  поймешь.  В  них говорится, что Грэхем  Каммингс,
начальник  полиции,  уже  четыре года, а то и больше,  привозит на побережье
наркотики и продает их там.
     -- Однако! Грэхем Каммингс? Он чист, как собачий зуб.
     -- Мы думали, что чист.
     -- Его уже арестовали?
     -- Нет. Сам понимаешь,  могут  возникнуть некоторые осложнения. Так что
заниматься этим придется тебе.
     -- Хорошо, Ирвин. Но мне потребуется время.
     -- Время?
     -- Несколько часов. Во-первых, я должен получить твои документы и снять
с  них   копии.  Во-вторых,  связаться   с  Федеральным  Бюро  по  борьбе  с
наркотиками, представить им  свидетельские  показания и прочее.  Они  пошлют
кого-нибудь на побережье, предварительно получив ордер на арест.
     -- Только не тяни  с  этим.  Упустишь шефа, он  того и  гляди  сбежит к
мексиканской границе. В собственном  автомобиле, который похож на патрульную
машину. У него там мигалка на  крыше, полицейское  радио  и крупнокалиберное
ружье. Ему не впервой дурить таможню. У него темно-синий "шевроле" "706552".
     -- Повтори еще раз.
     -- "706552".
     -- Хорошо. Ты уверен, что показания соответствуют действительности?
     -- Абсолютно.
     -- Ну и ну! Грэхем Каммингс. Не могу в это поверить.
     -- Слушай, Олстон, прежде чем ты арестуешь Каммингса, я  хочу попросить
тебя еще об одном.
     -- Ты и так задал мне работы.
     --  Знаю. Но  я хочу, чтобы два человека, подписавшие  показания,  были
помещены в безопасное место.
     -- Хорошо. Где они?
     --  В одиннадцать утра они будут ждать у пивного ларька на  набережной,
около Берегового бульвара.
     -- Место знакомое.
     -- Там они и будут.
     -- Их фамилии?
     -- Уитерспун и  Монтгомери. Два  пугала.  Уитерспуну -- тридцать восемь
лет. Монтгомери -- семнадцать. Их имена и вамилии есть в показаниях.
     -- Я понял.
     -- И  поторопись,  Олстон,  ладно?  Статья  выходит сегодня  в  дневном
выпуске,  и,  как ты  знаешь,  первые  экземпляры  появятся  на прилавках  в
одиннадцать двадцать две.
     -- Да, да. Флетчер, ты потрясающий журналист
     -- Там пойдет речь о смерти...
     -- Убийство?
     -- Нет. Сегодня  утром  на пляже  нашли тело пятнадцатилетней  девушки.
Черезмерная доза наркотиков. Каммингс очень опасен.
     -- Флетчер, я когда-нибудь говорил тебе, что ты великий журналист?
     -- Нет.
     --  Ирвин  Флетчер, это  так! Ты бесподобен.  Надеюсь, "Ньюс--  Трибюн"
ценит тебя по заслугам?
     -- Они вот-вот уволят меня.
     -- Ерунда.
     -- Им не нравится, что я хожу по редакции босиком.
     -- Да, дружище, я же буду присутствовать на твоем награждении.
     -- О чем ты?
     --  Благодарю  за приглашение  на церемонию  вручения  тебе  "Бронзовой
звезды".
     -- Я тебя не приглашал.
     -- А я получил приглашение от "Ньюс-Трибюн".
     -- Я его не посылал.
     --  Все равно приду. Все твои товарищи по оружию  гордятся  тобой. Меня
флот наградил лишь болезнью, от которой не помогает кофе.
     -- Ты все еще болен?
     -- Нет. Я оставил ее в туалете.
     -- Надеюсь, в муниципалитете?
     -- Возможно. Я думал, ты давно получил "Бронзовую звезду".
     -- Нет.
     -- Но завтра ты ее получишь?
     -- Обязательно, -- ответил Флетч. -- Обязательно, обязательно.
     -- Я там буду.
     -- И приоденься, ожидается масса фотографов.
     -- Флетчер!

     В половине девятого Флетч возвращался домой. Он дождался оттиска первой
страницы,  поступившего  четверть часа  назад. Оттиск  ему  понравился.  Обе
статьи  с  фотографиями  Бобби и  Каммингса  занимали  самое  видное  место.
Продолжение  с остальными  фотографиями, показаниями  и  запиской  Каммингса
перебросили  на  третью страницу. Материал удался! Редакторская правка  была
минимальной. С  такими  статьями,  подумал Флетч,  весь выпуск разойдется  в
мгновение ока.

     Он вставил ключ в замок зажигания "МG".
     -- О, привет, Клара.

     Она  уже припарковывала  серую "вегу"  в  ряд  машин, владельцы которых
прибыли в редакцию пораньше.
     -- Как поживаешь, дорогая?
     -- Флетчер, уже четверг
     -- Я знаю.

     Она наклонилась к окошечку, словно инспектор дорожной полиции.
     -- Куда ты едешь?
     -- Домой.
     -- Я еще не видела статьи о наркотиках.
     -- Да?
     -- Я говорила тебе, что ты должен сдать эту статью до четырех часов.
     -- Когда ты ее напечатаешь?
     -- Не знаю. Сначала мне придется поработать над ней.
     -- Завтра пойдет?
     -- Не знаю. Все зависит от того, много ли будет правки.
     -- Может, дать ее в воскресном номере?
     -- Не знаю. Фрэнк хочет задержать ее на неделю-другую. Он рассказал мне
о твоей безумной идее насчет участия Каммингса.
     -- Неужели я говорил ему об этом?
     -- Они же друзья!
     -- О!
     -- Каммингс замешан?
     -- В статье упоминается его фамилия.
     -- Мы с Фрэнком решим, когда печатать статью.  Твое дело -- положить ее
мне на стол до четырех часов дня.
     -- Я хоть раз подводил тебя, Клара?
     -- Флетчер, я серьезно!
     -- Не беспокойся. Сегодня днем ты увидишь статью.
     -- Точно?
     --  Клара,  я  абсолютно  уверен. Сегодня  днем  ты  прочтешь статью  о
распространении наркотиков на побережье.
     -- Я бы этого хотела.
     -- Не сомневайся.
     -- А завтра не забудь явиться к командиру военно-морской базы.
     -- Как можно!
     -- Хорошо. На карту поставлена твоя работа.

     Флетч повернул ключ зажигания.
     -- К четырем часам статья будет у тебя. Возможно, даже чуть раньше.

        Глава 30

     Почти весь  четверг  Флетч пробыл дома. Он  поел. Поспал. Стер пленку с
записями  о Стэнвике.  Напечатал письмо Джону Коллинзу  в двух  экземплярах.
Первый  уничтожил,  второй,  сложив  вчетверо,  сунул во  внутренний  карман
пиджака. Выбросил содержимое мусорных корзинок.

     С половины двенадцатого непрерывно звонил телефон.  Флетч знал, что это
Клара Сноу, либо Фрэнк  Джефф, либо кто-то еще из руководства "Ньюс-Трибюн".
Они   всегда  приходили  в  неистовое  возбуждение  от  радости,  если  были
настоящими  профессионалами,  или  от злости,  если таковыми не были,  когда
рядовому  сотруднику  удавалось,  минуя  их,  протащить  в  номер  блестящий
материал.  Во всех газетах существовал крепкий костяк настоящих журналистов.
Благодаря  им   читатели   иной  раз   расхватывали  газеты,   несмотря   на
некомпетентность руководства.  Дневной выпуск поступил в продажу.  В час дня
восторженные  почитатели отправились на  ленч.  Телефон  ожил  вновь лишь  в
половине третьего.

     В три часа позвонили в подъездную дверь.

     Флетч  нажал  кнопку,  отпирающую  входной  замок.  Пару  минут  спустя
раздался звонок в квартиру. Он открыл дверь. На пороге  стояла Джоан Коллинз
Стэнвик.
     -- Добрый день, мистер Флетчер.
     -- Добрый день, миссис Стэнвик.
     -- Я говорила, что смогу запомнить такую фамилию, как Флетчер.
     -- Вы знаете кто я такой?
     -- Теперь знаю.
     -- Давайте пройдем в гостиную.

     Джоан прошла мимо него и села на диван.
     -- Позвольте предложить вам что-нибудь выпить.
     -- Нет, благодарю. Но вы можете объяснить свое поведение.
     -- Простите?

     Флетч нервно  ходил  взад-вперед.  Его  раскрыли  в  самый  критический
момент.
     --  Мистер  Флетчер,  почему  вы  интересуетесь  моим  мужем?  Или  вас
иинтересую я?
     -- Ни то, ни другое, -- ответил Флетч.

     К  тому же  обращение "мистер"  и "миссис"  казались  ему неуместными в
разговоре  между  людьми,  два  дня  назад сравнивающих любовь  по-польски и
по-румынски.
     -- Почему вы решили, что я интересуюсь вами?
     -- Мистер Флетчер, я рождена, воспитана и обучена для выполнения только
одной работы, о чем  вы, несомненно, знаете, являясь мастером своего дела. Я
должна помогать моему  отцу и моему мужу и оберегать их. С этим я справляюсь
довольно не плохо.
     -- Вернее, оберегать "Коллинз Авиэйшин"?
     -- А также ее вкладчиков, ее работников и так далее, и так далее.
     -- Понятно.
     -- Выполняя  эту  деликатную  работу  много лет,  нельзя  не приобрести
определенную интуицию. На ленче в "Рэкетс-клабе" в прошлую субботу, когда мы
впервые  встретились, она мне подсказала, что из меня вытягивают информацию.
Я,   правда,  не  понимала  цели  ваших  расспросов.  Но  на  всякий  случай
сфотографировала вас.

     Не  отрывая взгляда  от Флетча,  она достала  из  сумочки  фотографию и
положила  ее на кофейный столик. Флетч был запечатлен  в шортах в  теннисном
павильоне.
     --  Я сфотографировала  вас, когда вы брали стул  от  соседнего столика
после прихода моего отца.  В понедельник утром я отдала фотографию в  службу
безопасности  "Коллинз Авиэйшин". Их ответ я получила только сегодня.  Вы --
И.  М.  Флетчер из  "Ньюс-Трибюн".  Это подтвердили  полицейский детектив по
фамилии Люпо, а затем сотрудники редакции.
     -- Однако, -- выдохнул Флетч.

     Внезапно  его  охватило  страстное  желание жениться  на  Джоан Коллинз
Стэнвик.
     --   Так  вот,   мистер   Флетчер,   когда  газетный   репортер  кем-то
интересуется, с кем-то знакомиться, а в нашем случае знакомиться близко, под
вымышленным именем,  представляясь другим человеком, можно предположить, что
он ведет какое-то расследование.
     -- Несомненно.
     -- Но вы сказали, что мы не представляем для вас интереса.
     -- Именно так. Интересовал меня ваш отец.
     -- У вас звонит телефон.
     -- Слышу.
     --  Раз  вы не  собираетесь отвечать на  телефонный  звонок,  позвольте
спросить: что именно вы хотели узнать у моего отца?
     -- Предлагал он  или нет оплатить частное расследование, чтобы выявить,
как поступают наркотики на побережье, и отказался ли Каммингс от его помощи?
     -- Так ли нужны вам этии подробности?
     --  Я  уже  напечатал их. Вы  не видeли  сегодняшнего  дневного выпуска
"НьюсТрибюн"?
     -- Нет, я не видела.
     --  Я раскрыл сеть распространителей наркотиков на побережье. Наркотики
шли  через Каммингса. В  одном  абзаце,  кажется,  в  тридцать  четвертом, я
написал о предложениии вашего отца. Если бы  я  обратился к нему  официально
или  от редакции газеты, он скорее  всего  ничего бы мне не  сказал, так как
даже представить не мог, что главный виновник -- шеф полиции.
     -- Как интересно. Столько усилий ради одного абзаца.
     -- Если бы вы знали, во что иногда обходятся абзацы, которые я  даже не
пишу.
     -- Но у меня сложилось  впечатление, что  не  вы,  а  мой  отец  первым
заговорил о наркотиках.
     -- Вы, однако, в этом не уверены?
     -- Нет. Вы знакомы с моим мужем?
     -- Нет.
     --  Но  вам удалось убедить нас,  что вы знали его  в прошлом, и  знали
хорошо. Даже присутствовали на нашей свадьбе.
     -- Газетные архивы. Я просто подготовился к встрече с вами.
     -- Но вам было известно,  что он врезался в дом в Сан-Антонио!  Даже мы
не знали об этом!
     -- Может, я соврал.
     -- Нет, я спросила Алана.
     -- Вы его спросили?
     -- Да. Он поморщился, но не стал ничего отрицать.
     -- Забавно.
     -- Как вы узнали о том случае?
     -- Из  полицейского досье вашего мужа. Кстати, он  не  оплатил штраф за
стоянку в неположенном месте в Лос-Анжелесе.
     --  Если  вы  не  интересуетесь  моим  мужем,  почему заглянули  в  его
полицейское досье?
     -- Мне требовались эти сведения, чтобы убедить вас в том, что мы давние
друзья.
     --  Мне  не нравиться,  что  вы  приложили столько  усилий ради  одного
малозначительного абзаца в статье, не имеющей к нам накакого отношения.
     -- Поверьте мне. Перед вами я абсолютно честен.
     -- У вас звонит телефон.
     -- Слышу.
     --  Пытаясь уяснить цель ваших расспросов, если она и была, я  пришла к
выводу, что вас занимало состояние здоровья моего мужа.
     -- Между прочим, как он себя чувствует?
     --  Насколько  мне  известно, отлично.  Но ваши  вопросы  так или иначе
касались его здоровья.  Вы выудили  у  меня фамилию и  адрес  его страхового
агента. И даже, хотя точно я не помню, упомянули нашего семейного доктора.

     Флетч стоял посреди  комнаты,  смотрел на сидящую с  достоинством Джоан
Коллинз Стэнвик, и его  душа пела от радости. Чудо, а не женщина. Проникнуть
в суть его  игры, восстановить  каждый его  шаг, даже нащупать мотивы! Такую
женщину он мог бы любить вечно.

     А через несколько часов он должен убить ее мужа, по его же просьбе.
     -- Я не понимаю, о чем вы говорите. Мы просто мило болтали.
     --  Далее,  вы задали много вопросов мне и не одного  -- моему отцу. Но
после его появления вы вновь перевели разговор на здоровье Алана.
     -- А  о чем мы еще  могли говорить? О погоде?  Если говорить не о  чем,
приходится обсуждать погоду или чье либо здоровье.
     -- Вам известно что-нибудь о здоровье моего мужа? Чего не знаю я?
     -- Честно говоря, нет.
     -- Как вы попали в "Рэкетс-клаб", мистер Флетчер?
     -- Купил белые шорты и сказал, что я гость Андервудов.
     -- Нет, я прочел эту фамилию на шкафчике в раздевалке.
     -- Вы хоть играете в теннис?
     -- Я играю с людьми.  Почему-то  мне  не нравиться слово  "корт",  даже
теннисный
     -- Наверное, потому, что игра на нем идет по определенным правилам.
     -- Возможно.
     -- У вас звонит телефон.
     -- Слышу.
     --  Те  часы, что вы провели  в  моей комнате во вторник, тоже являлись
частью расследования?
     -- Нет. Я был у вас в свободное от работы время.
     -- Искренне надеюсь.
     --  Вы  собираетесь  рассказать  мужу,  что  я  --  И.  М.  Флетчер  из
"Ньюс-Трибюн"?
     -- Мистер Флетчер, это не возможно.

     Флетч, наконец, присел на диван.
     -- Обычно меня завут Флетч.
     -- У  меня заседание правления  в "Рэкетс-клабе".  Сегодня четверг. Мне
надо забрать Джулию. У слуг выходной.
     -- На это время всегда найдется.
     -- Флетч звонит телефон.
     -- Слышу.

     В шесть часов вечера вновь позвонили в  дверь квартиры. Флетч был один.
Он принял  душ  и надел костюм. На этот  раз  обошлось  без  звонка  в дверь
подъезда.

     Двое  очень  молодых,  очень ухоженных мужчин,  несомненно, полицейские
детективы, подозрительно оглядели Флетча.
     -- Мистер И. М. Флетчер?
     -- К сожалению, мистера Флетчера  нет  дома, -- ответил Флетч. -- Я его
адвокат  мистер  Джиллетт  из  "Джиллетт, Уорхэм и  О'Брайен". Чем могу быть
полезен?
     -- Вы его адвокат?
     -- Совершенно верно.
     --  У нас ордер на арест мистера И. М.  Флетчера, проживающего по этому
адресу и обвиняемого в уголовном преступлении.
     -- Да, знаю. Я консультировал мистера Флетчера по этому делу.
     -- Где он?
     -- Сейчас я вам все объясню. Его вина не вызывает сомнений. Сегодняшний
день и вечер он улаживает личные дела. Надеюсь, вы понимаете?
     -- Мы не в первый раз пытаемся застать его дома.
     --  Не волнуйтесь. Обещаю,  что завтра в десять утра мистер Флетчер сам
явится в полицейское управление. Ему нужен вечер, чтобы утрясти личные дела.
     -- Что у нас завтра, пятница?
     -- Он придет в пятницу, в десять утра.
     -- Под вашу ответственность?

     Флетч покровительственно улыбнулся.
     -- Под мою ответственность.
     -- Повторите вашу фамилию.
     -- Мистер Джиллетт из "Джиллетт,  Уорхэм и  О'Брайен". Наша юридическая
контора зарегистрирована в этом городе.

     Флетч наблюдал, как один  из детективов записывает в блокнот: "Джиллетт
- Джиллетт, Уорхэм и О'Брайен".

     -- Вы понимаете, -- сказал второй детектив, -- что вас могут арестовать
за нарушение закона, если мистер И. М. Флетчер завтра не явится в полицию.
     --  Разумеется,  понимаю.  В конце  концов  я  член  коллегии адвокатов
Калифорнии и работник суда.
     -- Хорошо.
     -- Одну минуту, -- остановил Флетч повернувшихся было  детективов. -- Я
выйду с вами. В какую сторону лифт?
     -- Сюда, сэр.

     Спустившись в  гараж, Флетч сел в машину и  поехал к  дому Стэнвика  на
БермэнСтрит.

        Глава 31

     Четверг, вечер, половина девятого.

     В строгом костюме,  в рубашке и при галстуке Флетч  вошел  в библиотеку
через дверь террасы.

     Алан Стэнвик с сигаретой в  руке сидел  в кожаном кресле. Из брюнета он
перекрасился в блондина.
     --  Добрый вечер,  мистер Стэнвик.  И.  М.  Флетчер  из  "Ньюс-Трибюн".
Позвольте мне позвонить.

     Левое колено Стэнвика дернулось.

     Флетч снял трубку и набрал номер.
     -- Я быстро.

     Он  достал  из внутреннего  кармана пиджака сложенный экземпляр  письма
Джону Коллинзу и протянул его Стэнвику.
     -- А  вы пока прочтите вот это. Такие же  письма уйдут  указанным здесь
адресатам ровно в полночь, если только  я не подам знак, что посылать  их не
надо. Привет, Одри. Флетчер. Олстон дома?

     Стэнвик наклонился через стол и взял письмо.

     "Мистеру  Джону  Коллинзу,  Председателю  совета   директоров  "Коллинз
Авиэйшн" 1, Коллинз Плаза Гринуэй, Калифорния.

     Уважаемый сэр!

     Алан  Стэнвик убил меня  вчера вечером. Обгорелые  останки  принадлежат
мне, несмотря на перстень Колгейта и золотую зажигалку.

     Стэнвик улетел в самолете, заказанном на мою фамилию в  "Службе проката
самолетов",  в  Рио-де-Жанейро,  где  он намерен  жить  постоянно  под  моей
фамилией и с моим паспортом.

     С этой целью он перекрасил волосы в светлый цвет. Краситель он  украл в
понедельник вечером  из квартиры своей любовницы Сандры Фолкнер, проживающей
по адресу: 15641 В, Патнэм-стрит.

     В  Рио-де-Жанейро со  Стэнвиком полетели некая  миссис Салли Энн Кашинг
Кейвэнау и ее  сын Уильям, приехавшие в  Калифорнию из города Нонхиген, штат
Пенсильвания. Последние четыре года  Стэнвик  встречался с миссис Кейвэнау в
Нонхигене  раз  в  шесть недель.  Это  может подтвердить  пилот по  прозвищу
"Баки", работающий в  вашей корпорации.  Миссис Кейвэнау недавно разошлась с
мужем.

     В  Рио Стэнвик взял  с  собой три  миллиона долларов наличными.  Деньги
получены  от продажи акций  Уильямом Кармичелом.  Тот полагал, что указанная
сумма  необходима для  внесения задатка  за  ранчо в Неваде,  купленное  при
посредничестве "Свартаут Невада Риэлти".

     Искренне ваш, И. М. Флетчер.

     Копии:  Джоан Коллинз  Стэнвик,  Уильяму  Кармичелу,  Берту  Эберхарту,
Олстону Чамберсу".

     -- Олстон, привет. Флетч.
     -- Величайший журналист мира?
     -- Он самый. Как идут дела?
     -- Потрясающе. Показания великолепны. Записка Каммингса -- сверх всяких
ожиданий. Мы забрали твоих пташек,  Уитерспуна и  Монтгомери, и они чирикали
весь день напролет.
     -- С ними все в порядке?
     -- Они в больнице под вымышленными фамилиями, далеко-далеко отсюда.
     -- Отлично -- (Стэнвик перечитывал письмо во второй или третий раз). --
Ты хорошо поработал, Олстон.
     -- А ты потряс читателей, Ирвин. Это дело -- сенсация года.
     -- Поверишь ли, но я не видел дневного выпуска.
     -- Надо читать собственную газету.
     -- Я не могу купить ее на жалованье репортера.

     Около стола стояли два одинаковых "дипломата".
     -- Еще одно, Олстон.
     -- Я слушаю, дружище.
     -- Вы не арестовали начальника полиции. Это мелочь, я понимаю, но сукин
сын преследовал меня на своем автомобиле.
     -- Где ты?
     -- Он ехал за мной от Берегового бульвара до Бэрмен-стрит.
     -- И до сих пор там?
     -- Наверное. Машина точно его. С мигалкой на крыше.
     --  Флетч, агенты Федерального Бюро ждут его  и дома,  и  в полицейском
участке. Чуть ли не с самого утра.
     -- Не пора ли им проехаться по улицам и поймать этого мерзавца?
     --  Они  плохо знают район. Им не перехитрить начальника полиции в  его
родном городе. В худшем случае мы схватим его на границе с Мексикой.
     -- Великолепно. А как же я?
     -- Крикни ему в окошко, чтобы он ехал домой.
     -- Благодарю.
     --  Не волнуйся,  Флетч. Eго возьмут.  А мы с тобой увидимся  завтра, в
кабинете командира военно-морской базы. Не забудь начистить ботинки.
     -- Aрестуйте этого сукиного сына.
     -- Непременно, непременно. Спокойной ночи, Флетч.

     Стэнвик  все  еще сидел в  кожаном  кресле  с письмом в  руке. На столе
позади него лежали перстень Колгейта и золотая зажигалка.
     -- Похоже, не выйдет у вас задуманное, -- произнес Флетч.
     -- Похоже, что нет.
     -- Разгадку я нашел в словах вашей жены, произнесенных ею в  постели. -
Флетч сел  за  стол. --  Она сказала,  что у  нас  с вами одинаковые фигуры.
Внешне мы не похожи. Вы -- брюнет, я -- блондин. Вы на десять или двенадцать
фунтов тяжелее меня. Но фигуры,  строение костей у нас идентичны. Поэтому вы
выбрали  меня среди  всех  пляжных  бродяг.  Решили,  что как-нибудь  убьете
меня... возможно , голыми руками, вы же  бывший боксер. Накаутируете  ударом
кулака, задушите. Потом имитируете автомобильную катастрофу. Я сойду за вас,
став  обгорелым трупом. Я  был бы  в вашей одежде,  ваших ботинках,  с вашим
перстнем  на пальце  и золотой зажигалкой. Естественно,  сгорел бы я в вашем
автомобиле. Ни у кого не возникло бы ни единого вопроса.
     -- Совершенно верно.
     -- А в этих "дипломатах" три миллиона долларов?
     -- Да.
     -- Вам требовалось нанять самолет, чтобы избежать  таможенного досмотра
в  аэропорту.  Наличие  в  багаже  трех  миллионов  долларов  могло  вызвать
осложнения.
     -- Чудеса, да и только,  --  покачал  головой  Стэнвик. -- За прошедшую
неделю  у  меня  не возникло  ни  малейшего подозрения  в  том,  что  кто-то
интересуется подробностями моей жизни.
     -- Вы решили убить меня сегодня вечером?
     -- Да.
     -- После того, что я узнал за  эти дни, должен признать, что  не ожидал
от  вас  ничего  подобного. Вы же  порядочный человек. Как  же вы собирались
оправдаться перед собой за это убийство?
     -- Вы имеете в виду моральное оправдание?
     -- Да.
     -- Я имею право убить любого человека, согласившегося убить меня. Вы не
согласны?
     -- Я вас понял.
     -- А если без сантиментов, мистер Флетчер, я искал выхода.
     -- Не вы один.
     -- Так что нам делать теперь, мистер Флетчер?
     -- Делать?

     Стэнвик стоял, заложив руки за спину, лицом к террасе.
     -- Похоже, я поставил себя в довольно сложное положение.
     -- Да?
     -- Кажется, вы  намерены поступить, как я вас и  просил: вы собираетесь
меня убить.

     Флетч промолчал.
     --  Я сам  все подготовил. Мы  одни. Ни жены,  ни  слуг.  Нас ничто  не
связывает. Полагаю, проводя эту неделю расследование, вы были осторожны.
     -- Вы правы.
     -- Я  обеспечил  ваш отъъезд из  страны. Только теперь  вы  полетите не
рейсом "TWA", а на взятом напрокат самолете.
     -- Правильно.
     --  Разница состоит лишь  в том,  что у  ваших ног  три миллиона, а  не
пятьдесят  тысяч. Более чем  достаточно,  чтобы толкнуть  на убийство любого
человека.

     Несмотря на  прохладу,  обеспеченную  системой кондиционирования,  лицо
Стэнвика блистело от пота.
     -- Но вы не знали о том, что пистолет, лежащий в ящике стола, разряжен.
     -- Мне это известно. Я проверил его рано  утром. Вы  были правы.  Слуги
постоянно забывают запирать двери на террасу.
     -- Из этого следует, что вы принесли с собой орудие смерти, собственный
пистолет, и намерены убить меня. Так?

     Флетч выдвинул правый верхний ящик стола.
     -- Я принес обойму к этому пистолету.

     Пока Стэнвик  рассматривал  прозрачные  занавеси  на окнах, Флетч одной
рукой достал из ящика пистолет, другой -- обойму из кармана.
     -- Вы убедили меня, что лучше воспользоваться вашим же оружием.
     -- Вы без перчаток, -- заметил Стэнвик.
     -- Я все протру носовым платком.
     -- О боже!

     Тем временем Флетч вынул пустую обойму и вставил полную.
     -- Вы не только подготовили свое убийство, вы даже позаботились о  том,
чтобы  я  мог  оправдаться перед самим собой. Вы сказали, что  человек имеет
моральное право убить любого, кто собирается убить его самого. Так?
     -- Да.
     -- Так почему бы мне не убить вас, Стэнвик?
     -- Я не знаю.
     --  Получив  при  этом три  миллиона  долларов,  а  не пятьдесят тысяч.
Благодаря  вам мы  одни в доме. У меня в руке  заряженный  пистолет. Связать
меня с вашим убийством не возможно. Мне гарантирован беспрепятственный выезд
из  страны.  И вы  сами нашли  нравственное  оправдание  этому  убийству.  Я
переверну  пару  кресел,  вывалю  на  пол содержимое  ящиков,  и  все  будет
выглядеть, как обычный грабеж.
     -- Вы играете со мной, Флетчер?
     -- Да.
     -- Я повторяю мою первоначальную просьбу:  если вы намерены меня убить,
сделайте это быстро и безболезненно.
     -- В голову или в сердце. Так вы просили?
     -- Перестаньте издеваться.
     -- Я не собираюсь убивать вас.

     Флетч убрал пистолет в карман.
     -- Я не собираюсь убивать вас, грабить, шантажировать или выставлять на
всеобщее обозрение. Я не могу убедить себя, что это  необходимо.  Вам просто
придется искать другой путь к совместной жизни с  Салли Энн Кашинг Кейвэнау.
Спокойной ночи, мистер Стэнвик.
     -- Флетчер!

     Флетч нраправился к выходу.
     --  Если  вы не собираетесь  ни убивать, ни грабить меня, ради  чего вы
потратили столько сил и времени на расследование?
     -- Я нахожу это занятие более интересным, чем игра в теннис.

     Дважды грянул гром.

     Легкие  занавеси  взмыли  вверх,  словно  подхваченные  порывом  ветра.
Громыхнуло два выстрела. Зазвенели разбитые стекла.

     Стэнвику пробило  грудь.  Руки  и  подбородок  дернулись, носки  черных
туфель не сдвинулись с места, но тело бросили вперед.

     Он  рухнул на  ковер  лицом  вниз,  перекатился через  правое  плечо  и
оказался на спине.
     -- О боже!

     Флетчер опустился рядом с ним на колени.
     -- Вас застрелили.
     -- Кто? Кто мог застрелить меня?
     -- Вы не поверите, но стрелял Каммингс, начальник полиции.
     -- Почему?
     --  Он принял вас за меня. У нас  одинаковые  фигуры, и  вы перекрасили
волосы в светлый цвет.
     -- Он хотел убить вас?
     -- Стэнвик, вы сами убили себя.
     -- Я умираю?
     -- Мне трудно поверить, что вы еще дышите.
     -- Флетчер, отомстите этому  мерзавцу. Используйте деньги. Но отомстите
ему.
     -- Он не удет от ответа.
     -- Отомстите ему.
     -- Обязательно.

     Носовым  платком  Флетчер  стер отпечатки пальцев  с пистолета и пустой
обоймы. Вновь вставил ее на  место и  положил пистолет в верхний правый ящик
стола. Протер ручку ящика, телефон, стол, наружную ручку двери на террасу.

     Тело Стэнвика застыло на ковре.

     Копия письма Джону Коллинзу лежала на кожаном кресле. Флетчер сложил ее
и сунул в карман.

     Затем, подхватив  оба  "дипломата", осторожно вышел  из дома. "MG" ждал
его у подъездной дорожке.

        Глава 32

     -- А, мистер Флетчер.
     -- Мне нужно позвонить. На это уйдет минут двадцать.
     -- Тогда мы  отнесем ваш  багаж  в  самолет. Только  чемодан и эти  два
"дипломата"?
     -- Да. Где у вас телефон?
     --  Пройдите в кабинет, сэр. Наберите девятку, а затем номер. Мы готовы
к отлету.

     Флетчер набрал  девятку  и номер  дежурного  в  "Ньюс-Трибюн".  Сел  на
днревянный стол. Дверь в вестибюль была плотно закрыта.
     -- Это Флетчер. Кто говорит?
     -- Это я, мистер Флетчер. Бобби Эванс.
     -- Как идут дела, Бобби?
     -- Не можем отойти от вашей дневной статьи, мистер Флетчер. Потрясающе!
     --  Я  рад, что  ты  читаешь "Ньюс-Трибюн".  Слушай,  Бобби,  материал,
который я сейчас продиктую, никто не ждет.  Ты договоришься с  редактором? Я
очень тороплюсь.
     -- На ту же тему?
     -- Примерно.  Но  мне  надо  срочно уехать. И  еще,  Бобби. Я не  успел
написать  статью.  Я  буду  сразу  диктовать.  Если  встретятся  неточности,
пожалуйста, исправь их.
     -- Хорошо, мистер Флетчер.
     -- Когда мы покончим  со  статьей,  я хочу, чтобы ты  записал несколько
слов для Клары Сноу.
     -- Вообще -- то у нас так не принято.
     --  Я  знаю,  но утром меня  не будет  в редакции. Мы не  сможем  с ней
встретиться в условном месте. Хорошо.
     -- Приготовил блокнот?
     -- Диктуйте, мистер Флетчер.
     -- Пятница, утренний  выпуск.  Убийство  Стэнвика. Флетчер. Этой  ночью
Алана  Стэнвика,  одно  "л",  тридцатитрехлетнего  вице-президента  "Коллинз
Авиэйшин", застрелили в библиотеке собственного дома на Бермэн-стрит.
     -- Ого!
     -- В убийстве подозревается начальник полиции Грэхем Каммингс.
     -- Ничего себе.
     -- Абзац.  Полиция полагает, что  Стэнвика  убили  в половине десятого.
Тело  обнаружила жена убитого Джоан  Коллинз Стэнвик, вернувшись с заседания
правления "Рэкетс-клаб" в одиннадцать вечера.
     -- Мистер Флетчер?
     -- Что?
     -- Вы сказали, что тело обнаружили в одиннадцать вечера?
     -- Да.
     -- Но сейчас только четверть одиннадцатого, мистер Флетчер.
     --  Я знаю. Абзац. Согласно  заявлению представителя полиции,  Стэнвика
убили  двумя  выстрелами  в  спину  из крупнокалиберного ружья. Смерть  была
мгновенной. Балистическая экспертиза, которую должны провести сегодня утром,
покажет,  является  ли орудием  убийства  ружье марки  "винчестер",  которое
Каммингс постоянно  держал в личном  автомобиле. Абзац. Каммингс, пятидесяти
девяти лет, во вчерашнем  дневном выпуске "Ньюс-Трибюн" назван главарем сети
распространителей наркотиков  на побережье. Абзац. Вчера полиция нашла  тело
пятнадцатилетней   девушки,   Роберты  Сандерс,  кавычки,   Бобби,  кавычки,
похороненное в спальном мешке на пляже, неподалеку от лачуги Уитерспуна. Она
умерла  от черезмерной  дозы  наркотиков. Абзац. В момент  убийства Стэнвика
Каммингс находился на свободе. Абзац. Репортер "Ньюс-Трибюн" видел Каммингса
за рулем собственного автомобиля рядом с домом  Стэнвиика и сообщил  об этом
помощнику  окружного  прокурора  Олстону  Чамберсу. Абзац. Нет доказательств
того, что Стэнвик и  Каммингс  знали друг  друга,  хотя тесть Стэнвика, Джон
Коллинз,  президент  и  председатель  совета  директоров "Коллинз Авиэйшин",
несколько  раз предлагал Каммингсу  помощь для  выявления и искоренения сети
распространителей наркотиков на побережье. Абзац. Поместье Коллинза граничит
с домом  Стэнвика. Абзац. Джоан Стэнвик очнь удивилась, увидев, что убитый -
блондин. Ее муж  был  брюнетом и  ранее  никогда не  красил  волосы.  Абзац.
Сегодня  утром  вдова  убитого  находится под  наблюдением  семейного  врача
Джозефа Делвина из  Медицинского центра. По  настоянию  доктора Делвина  она
приняла снотворное и  транквилизаторы. Абзац. Страховой агент  Берт Эберхарт
подтвердил, что  Стэнвик  был застрахован на  три  миллиона долларов.  Столь
внушительная  сумма  страховой  премии  объяснялась,  по  словам  Эберхарта,
постоянным    риском,    которому   подвергал    себя   покойный   испытывая
экспериментальные  самолеты.  Абзац.  Стэнвик,  уроженец   Нонхигена,   штат
Пенсильвания, Н-о-н-х-и-г-е-н,  окончил Колгейт -- колледж и  Уортон  Бизнес
Скул. Капитан военно-воздушных сил,  совершил двадцать четыре боевых вылета.
Дважды  раненный. Стэнвик был награжден "Пурпурным  сердцем". Абзац. Он  был
казначеем  "Рэкетс-клаба",  членом Городского клуба. Абзац. Помимо  жены,  у
Стэнвика  осталась  дочь,  Джулия,  пяти  лет. Его родители,  Марвин и  Элен
Стэнвик, живут в Нонхигене, штат Пенсильвания. Записал?
     -- Мистер Флетчер?
     -- Да?
     -- Это все произошло прошлой ночью?
     -- Нет. Этой.
     -- Но как  вы можете сообщать об  убийстве,  даже  назвать  имя убийцы,
когда тело еще не найдено полицией?
     -- Главное  проследи  за тем, чтобы  фамилии и  названия  были написаны
правильно. Хорошо, Бобби?
     --  Но  вы говорите, что тело  будет  обнаружено в одиннадцать часов, а
сейчас только десять тридцать.
     -- Да. Я хочу, чтобы этот материал прошел в утреннем выпуске.
     -- Но, мистер Флетчер, этого еще не случилось.
     -- Ты прав,  Бобби. К  дому Стэнвика надо послать фотографов,  но пусть
они подождут, пока вернется  вдова и найдут тело. А в утреннем выпуске можно
использовать фотографии из фототеки.
     -- Хорошо, мистер Флетчер.
     -- И еще, Бобби. Я, кажется, забыл  указать возраст  миссис Стэнвик. Ей
двадцать девять лет.
     -- Понятно.
     -- Пожалуйста, не забудь вставить. Вот, пожалуй и все.
     -- А что мне передать Кларе Сноу?
     -- О, да. "Дорогая  Клара. Уезжаю.  Наша встреча не состоится.  Местный
климат  мне вреден. Фрэнк говорит, что  от тебя нет толку и в постели. Целую
Флетч".
     -- Именно так и передать?
     -- Именно.
     -- Напечатать на бумаге?
     --  Ну конечно.  Только  позаботься  о том, чтобы  она  не узнала,  кто
передал записку. Спокойной ночи, Бобби.

     -- Когда взлетаем, мистер Флетч?
     -- Хоть сейчас.
     -- В вестибюле  ждет женщина с ребенком. Почему-то она не хочет сказать
кого они ждут. Может вас? Мы не относили их багаж в самолет.
     -- Нет, они ждут не меня.
     -- Мальчик упоминал какого-то "дядю  Алана".  А  у нас  сегодня заказан
только один самолет.

     Салли  Энн Кашинг Кейвэнау  и ее сын Уильям стояли в  вестибюле с пятью
чемоданами  у  ног.  Сквозь  открытую  дверь  кабинета мальчик поглядывал на
Флетча. "Удивительная женщина, -- подумал Флетч. -- Настоящая женщина. Такую
мог бы полюбить  и Марвин Стэнвик, и его сын. Девушка, которую Алан никак не
мог  забыть,  потому  что  не  представлял себе  жизни  без нее.  Она  могла
заставить юношу бросить бокс, а мужчину -- испытательные полеты".

     Мальчик не отрывал от него любопытного взгляда.
     -- Нет, они ждут не меня, -- повторил Флетч.

     Поднявшись в салон, Флетч плюхнулся в массивное кожаное кресло.

     Чемодан и оба "дипломата" стояли в нише за зановеской в хвостовой части
самолета.

     Не  прошло  и десяти минут, как они без лишнего шума и суеты оторвались
от земли.

     Было одиннадцать часов вечера.
     -- Вы хотели бы что-нибудь выпить, мистер Флетчер?
     -- Да.
     -- И поесть?
     -- Обязательно.
     -- Какой напиток вы предпочитете?
     -- А что у вас есть?
     -- Джин. Виски. Шатландское...
     -- А из еды?
     -- Курица. Бифштекс.

     В десять  утра  следующего  дня ему не придется  стоять перед судом  по
обвинению  в  неуплате  алиментов  его  жене  Барбаре  в  сумме восьми тясяч
четырехсот двенадцати долларов.
     -- Звучит заманчиво.
     -- Да, сэр
     -- Вермут?
     -- Есть и вермут, сэр.
     -- Лимон тоже?
     -- Разумеется, сэр.

     В десять утра он не  будет стоять перед судом  по обвинению в  неуплате
алиментов  второй  жене,  Линде, в  сумме четырех  тысяч четырехсот двадцати
восьми долларов и сорока семи центов.
     -- Принести вам мартини, сэр?
     -- Два мартини.
     -- Да, сэр.
     -- Обязательно со льдом.

     В десять утра он не  будет стоять перед командиром военно-морской базы,
под фотовспышками, и не получит "Бронзовую звезду".
     -- Хорошо, сэр.
     -- А потом принесите курицу.

     В десять утра он не будет стоять в полицейском участке ожидая ареста за
подлог документов.
     -- После курицы принесите мне двойное шотландское.
     -- Да, сэр.
     -- Со льдом.
     -- Обязательно, сэр.

     В десять  утра обе бывшие жены  переберутся в его квартиру, где и будут
жить вместе.
     -- Затем приступим к бифштексу. Не слишком его зажаривайте.
     -- Это будет второй ужин, сэр?
     -- Да.
     -- Хорошо, сэр.

     А  чуть  позже  десяти  часов  судья  подпишет ордер  на  арест мистера
Джиллетта из  "Джиллетт  и О'Брайен", обвиняемого в  умышленном обмане  слуг
закона, находившехся при исполнении служебных обязанностей.
     -- Под бифштекс я бы выпил пива. У вас есть пиво?
     -- Да, сэр.
     -- Вот и отлично. Оно должно быть очень холодным.
     -- Как прикажете, сэр.

     Флетч летел над Мексикой вместе с тремя миллионами в двух "дипломатах".
     -- Первый мартини подавать, сэр?
     -- Пожалуй, да. Мы же летим только до Рио.