вещении все перемещения "Ятагана" будут видны как на ладони. Бурча полузабытые проклятия на языке своей родной страны, Барим ходил взад-вперед по мостику. Он надеялся, что через час-другой погода изменится. Это было не столь уж невероятно -- в месяц зорах невидимые крылья западных холодных ветров могли в считанные минуту затянуть небо темной пеленой туч. Но долго ждать капитан не мог. Хочешь -- не хочешь, а через несколько часов "Ятагану" придется выйти из стройного ряда других галер и, обойдя весь флот, подкрасться к флагману. Удастся ли сделать это незаметно? Не заподозрит ли неладное какой-нибудь вахтенный или впередсмотрящий с одного из плывущих рядом судов, увидив странные маневры "Ятагана"? Увы, это было более чем вероятно. Но приходилось идти на риск. Другого выбора у капитана Барима не было -- еще до рассвета флот пиратов должен был войти в бухту Патанги и напасть на город. Моля богов и тут же изрыгая проклятия, Барим мерял шагами капитанский мостик, всей душой, как никогда в жизни, желая, чтобы погода испортилась и плотные тучи скрыли серебряный фонарь луны. x x x В те же минуты на палубе другого корабля -- флагмана пиратской армады -- сам Каштар тоже сыпал проклятиями по поводу ярко сияющей луны. Слишком хорошо знал Красный Волк, что Воздушная гвардия Патанги неустанно охраняет Город Пламени, и что с высоты пилоты видят гладь залива на очень большое расстояние. поэтому Каштару тоже было нужно, чтобы луна скрылась за тучами, дав возможность его флоту подойти поближе к стенами Патанги, прежде чем стражники поднимут тревогу. Но, в отличие от Барима, у Каштара на борту его корабля был колдун; причем не какой-нибудь завалящий шаман, годящийся только на то, чтобы навести порчу или сглазить противника, а один из могущественнейших мастеров Серой Магии, наследник проклятых богами и благословленных демонами колдунов древней Нианги, великий Белшатла, вооруженный дьявольскими знаниями и инструментами древней науки. Белшатла тоже отлично понимал, как важно скрытно подойти к бухте Города Пламени. Много дней он листал пожелтевшие от времени, испещренные иероглифами страницы древних манускриптов, раскопанных им в есках Серых Пустынь. Он нашел одно сильнейшее заклинание, используя которое, вместе с некоторыми приспособлениями, можно было сделать корабли невидимыми для человеческого взгляда. Но этот способ требовал сильных магических полей, искривляющих лучи света, и им нельзя было воспользоваться в открытом море. Древние страницы предлагали способ сделать так, чтобы наблюдатели не обратили внимания, словно не заметили приближения множества судов. Но это могущественное заклинание работало не само по себе. Чтобы поглотить внимание всех стражников, которые будут наблюдать за приближением флота со стен и башен, да еще и внимания пилотов сторожевых воздушных лодок, потребовались бы объединенные усилия как минимум девяти Посвященных, знатоков Искусства Серой Магии. Но Белшатла был один, по крайней мере, в обозримой части обитаемого мира. А значит -- и этот способ не подходил. Оставался третий вариант -- тот, который можно было воплотить в жизнь при сложившихся обстоятельствах. Для этого нужно было воспользоваться силами Яатлабназура -- Демона Мглы, которого можно было заставить работать на себя при помощи мощных талисманов. Демон Мглы мог укутать весь наступающий флот плотной завесой густого тумана, скрыв его от посторонних глаз, ибо простой смертный не может проникнуть взглядом сквозь Мглу Яатлабназура. конечно, Белшатла не знал, что на самом деле он проводит простой физический опыт, основанный не а сверхъестественных чудесах, а на законах природы, и Темные Силы Хаоса здесь не при чем. Но если нужный результат будет получен, то Белшатле все равно, работал ли он с потусторонними силами или использовал еще не открытые человечеством законы природы. На носу пиратского флагмана Серый Колдун водрузил небольшое сооружение. Словно дополнительная мачта, в небо вонзился высокий тонкий штырь из чистой меди, у основания которого жужжал и потрескивал таинственный механизм, который сегодня мы назвали бы подобием трансформатора. Наклонившись над аппаратом и шепча заклинания, привораживающие Демона Мглы, Белшатла включил механизм. Несмотря на все познания Серого Колдуна, для него, человека древней эпохи, напряжение между положительным и отрицательным электродами было Духом Силы, запертым в клетке тяжелого трансформатора. А синие искры, слетавшие с острия медной мачты -- не разрядами накопившегося электрического потенциала, а Низшими Духами Ситхии -- Мира Огненных Демонов. Мало-помалу вокруг сыплющего искрами конца медного штыря стало формироаться облако из мельчайших капелек сконденсировавшегося пара. прибор не прекращал работать, и клубы тумана потянулись в разные стороны от штыря, обволакивая палубу и мачты "Красного волка". С волшебной скоростью пелена поглотила, ряд за рядом, весь строй огромного пиратского флота. Если внутри строя моряки еще могли разглядеть темные силуэты-призраки соседних кораблей, то даже с небольшого расстояния никто не смог бы ничего разобрать в плотном туманном облаке. Увидев это, Барим невольно помянул многих богов. Правда, его чуть успокоило переданное при помощи сигнальных огней объяснение неожиданно сгустившегося тумана. Каштар приказал своим сигнальщикам оповестить всех капитанов, чтобы те не паниковали попусту. Разобравшись с сигнальной азбукой, Барим зловеще ухмыльнулся. какая ирония судьбы -- колдовство Белшатлы должно было помочь "Ятагану" незаметно подойти к флагману, неся смерть Серому Колдуну. Глава 14. Клинок занесен... Теперь, когда огромная армада флота пиратов скрылась за густым колдовским туманом, Барим Рыжая Борода мог действовать, как задумал. Сначала он хотел дождаться полуночи, когда большая часть пиратов уснет, и притупится внимание вахтенных, но теперь ждать не было необходимости. Они ударят сейчас же, немедленно! Словно приведение, галера Барима беззвучно пкинула свое место в строю и направлась в обход флота. Никто из соседей не заметил этого маневра. Те матросы, которые еще не спали и наблюдали за тем, что поисходит в тумане, были поглощены картинами, нарисованными волшебным туманом: вокруг кораблей то возносились бесплотные замки, то появлялись огромные бледные лица великанов с пустыми глазницами, то и дело уносимые ветром и появляющиеся вновь. Длинные, извивающиеся плети тумана переплетались между мачтами и тянулись к матросам, словно желая удержать корабли и схватить людей, утащить их с кораблей и бросить в море. И хотя капитаны объяснили матросам, что этот жутковатый туман -- дело рук их союзника -- Белшатлы, -- мало у кого из моряков не забилось учащенно сердце, замирая время от времени от страха. Такие же чувства испытывала и команда "Ятагана". Сжав оружие и готовясь бесстрашно вступить в бой с численно превосходящим противником, отважные пираты с трудом отгоняли страх, глядя на кошмарные картины, нарисованные туманом. Старина Блай едва удержался, чтобы не выхватить из ножен меч и не полоснуть им пару раз по блуждающим по палубе теням, дабы убедиться, что это и вправду всего лишь облака тумана. Рядом с ним стоял бледный, как полотно, одноглазый Дурган, переставший улыбаться и сжимающий в кулаке зеленого идола. Даже великан Рогир, синий кочевник -- и тот бормотал заклятия, надеясь защитить себя от Демога Мглы. Неожиданно галера вышла из туманного облака. Оказалось, что в мире все по-прежнему: так же светит луна, мерцают звезды, плещутся серебряные волны. Значит, рукотворный туман не поглотил весь мир безвозвратно. Многие моряки вздохнули поспокойнее. Барим приказал поднять на мачты все паруса, вплоть до последнего куска багрового холста. Ведь "Ятагану" предстояло обогнуть весь пиратский флот и подойти к флагману. Ветер наполнил подставленные паруса, и золоченая драконья голова понеслась по серебряным волнам; ряд за рядом, флот Каштара оставался за кормой черной галеры. Башни и маяки Патанги еще не встали над горизонтом, но было ясно, что еще немного -- и они поднимутся перед моряками, словно вынырнув из морских глубин. x x x Барим еще раз продемонстрировал свое искусство морехода: вскоре "Ятаган" плыл уже параллельно первой шеренге скрытой туманом армады. Удвоив внимание и осторожность, капитан Барим снова повел корабль внутрь туманного облака. Словно призраки во мгле, двигались пиратские корабли. Лишь красные и зеленые огни на мачтах и корме каждого судна давали представление о его местонахождении и курсе. Не зажигая огней, почти невидимый "Ятаган", словно морская змея, пробирался, лавируя между тенями, к хорошо различимому даже во мгле огромному силуэту "Красного Волка". Действуя предельно осторожно, умело орудуя рулем, парусами и веслами, экипаж черной галеры под руководством капитана Барима добился намеченного: "Ятаган" поплыл бок о бок с флагманом. Дальше командовать должен был Тонгор. Могучий Воин Патанги предложил скорректировать начальный план и не рисковать сразу всем кораблем. Не удайся команде "Ятагана" первая атака -- второго шанса у них не будут. Поэтому Тонгор приказал Бариму держаться и дальше поблизости от "Красного Волка". Он же решил рискнуть и малыми силами выполнить задуманное. Вдвоем с Чарном Товисом они проплывут разделяющую два корабля сотню ярдов воды и, забравшись на борт флагмана, попытаются незаметно сбросить в воду или разбить Лампу Безумия, и, если повезет, дьявольский аппарат, от которого и расходились клубы тумана. Если же за оговоренное время им этого сделать не удастся, то тогда Барим должен будет подойти к "Красному Волку" и, взяв его на абордаж, исполнить задуманное. Барим, поворчав, неохотно согласился. По его разумению, нет ничего лучше прямой атаки, а все осторожные попытки -- только трата времени. Но Повелитель Запада был и его Повелителем, и Рыжей Бороде ничего не оставалос делать, как подчиниться, хотя в глубине души он по-прежнему представлял себе лучшим вариантом протаранить борт флагмана золоченым носом галеры, перекинув сходни, броситься на палубу вражеского корабля и в бою покончить с Белшатлой, заодно уничтожив его чудовищные машины. Но ничего не попишешь -- приказ есть приказ. Все было готово. Барим подвел "Ятаган" как можно более близко к "Красному Волку". Тонгор скинул плащ и тяжелые сапоги, которые сильно стеснили бы его движения в воде, потянув своим весом ко дну. Затем, взяв у Барима запасную кожаную перевязь, Тонгор приладил ножны Саркозана так, чтобы рукоять меча торчала у него из-за плеча, а сам меч висел вдоль спины, не мешая движению рук и ног. Чарн Товис последовал примеру своего командира. Не тратя времени на долгие прощания, оба воина спустились на нижнюю гребную палубу и через люки слезли по веслам в воду, чтбы не нырять с борта корабля. Сильный всплеск мог бы привлечь внимание вахтенных на флагмане. Ощутив обжигающие объятия ледяной воды, Тонгор посильнее оттолкнулся от борта галеры и сильными гребками направился к чуть видному вдалеке силуэту флагманского корабля пиратского флота. Оказалось, что туман не доходил на фут-другой до поверхности воды, поэтому пловцам можно было не опасаться промахнуться и проплыть мимо цели: снизу они отлично видели торчащий из воды борт большого корабля. Не останавливаясь, Тонгор обернулся. Чарн Товис следовал за ним по пятам, плывя чуть позади и левее своего командира. Улыбнувшись товарищу, подбадривая его, Тонгор продолжал плыть к цели. Все вокруг них двигалось и издавало самые разные звуки. Плеск волны о борта плывущих кораблей, поскрипывание мачт, хлопанье парусов, посвистыванье ветра в снастях, какие-то приглушенные туманом голоса... Тонгора успокаивало, что скорее всего он и его спутник не производят слишком много шума, чтобы привлечь ненужное внимание. Вскоре над пловцами навис борт пиратского флагмана. Зная по рассказам Карма Карвуса, что Лампа Безумия установлена на носу, Тонгор, загребая изо вех сил, сумел подплыть к кораблю в нужном месте. Нос флагманского судна был украшен резной деревянной фигурой какого-то морского чудовища. Скульптура послужила хорошей лестницей для валькара и следовавшего за ним по пятам молодого офицера. Приподняв голову над краем борта, Тонгор осмотрел палубу. Странный механизм из стеклянных шаров и латунной проволоки -- наверняка и был чудовищной Лампой Безумия, судя по описаниям Карма Карвуса. А в глубине палубы, ближе к надстройке, рассыпала голубые искры другая машина -- видимо, та, что создавала этот густой непроницаемый туман, прячущий от посторонних взглядов пиратский флот. Двое часовых с мечами наголо стояли по обе стороны Лампы, Разрушающей Разум. Зато около генератора тумана охраны не было. Спустившись пониже, Тонгор шепотом описал обстановку Чарну Товису и, договорившись о плане действий, перелез по деревянной скульптуре на другой борт, так, чтобы оказаться за спиной часовых. Затем неслышно, словно привидение, его могучее тело взлетело над бортом и бесшумно приземлилось босыми ногами на даже не скрипнувшие доски палубы. Сжав рукоять Саркозана, Тонгор стал подкрадываться к ничего не подозревающим стражникам. Лишь легкий шелест металла по коже подтвердил, что меч вынут из ножен. словно охотящийся вандар, подкрадывающийся к жертве, приблизился Тонгор к часовым, охраняющим Лампу Безумия. x x x Выходя фасадом на Большую Площадь, над Патангой возвышалось огромное здание Воздушной Цитадели. Ее верхние этажи-ангары напоминали пчелиные соты -- одни закрытые и запечатанные, другие -- открытые, воллеры находились внутри или кружились рядом. В эту холодную ветренную ночь командовать воздушным патрулем выпало Чангану Джалу, одному из старших офицеров Воздушной Гвардии. Сидя на наблюдательном пункте на вершине башни Воздушной Цитадели, он внимательно принимал сообщения, поступавшие поочередно со всех воллеров, постоянно дежуривших над Городом Пламени. Все сообщения были одинаковы -- никакой активности, никакого движения, никаких признаков опасноти... Один раз за ночь командиру дежурного патруля полагалось облететь город самому. Чтобы развеять однообразие дежурства, Чанган Джал уже второй раз за смену, оставив за себя заместителя, вышел на "причал", чтобы, сев в лодку, совершить облет города. Анзан Варл, молодой отар, подчиненный начальника патруля, в эту ночь исполнял обязанности его пилота. Легкое воздушное судно готово к вылету. Холодный взгляд опытного офицера смягчился, пробежав по изящным линиям воллера, и внимательно остановился на торчащем на носу мощном колдовском камне грома. Кто, какой безумный враг осмелится угрожать Патанге, подумал офицер, городу, небо над которым защищает целыц флот воллеров? Поправив крылатый серебристый шлем на голове и поплотнее запахнув плащ (высоко над городом было бовольно холодно), Чанган Джал ответил на приветствие молодого отара и сел в воллер. Рука Азана Варла привычно взялись за рычаги управления, и вскоре командир патруля увидел, как поплыла вниз посадочная площадка Воздушной Цитадели. Одновременно он почувствовал непередаваемое ощущение полета. поднявшись на положенную высоту в двадцать тысяч локтей, отар сделал вираж и начал облет города. Ночь выдалась холодной и ясной. Улицы города были пусты, лишь тут и там вышагивали патрули ночной стражи. Но когда воллер, сделав разворот, оказался над гаванью, что-то заставило Чангана Джала насторожиться. -- Отар! Спуститься до пяти тысяч локтей! -- приказал он, и воллер, послушный умелым рукам пилота, тотчас же выполнил маневр. Сам командир, не отрываясь, следил за чем-то внизу, у самой поверхности воды. -- Что случилось? -- поинтересовался пилот. Чанган Джал неуверенно пожал плечами: -- Может быть, и ничего, но... но странно это! Вон та полоса тумана, надвигающаяся со стороны залива... Видишь? Она почти перекрывает залив от берега до берега. Странно. Такое плотное и в то же время четко очерченное облако... В такую холодную ночь... Да, кстати и ветер южный... Сдается мне, он должен был бы разметать эту завесу уже давным-давно... Еще долго кружил воллер над заливом, пока его пилоты разглядывали приближающееся к городу туманное одеяло. Что-то странное и угрожающее было в этой серой пелене, что-то, что вызывало в душе офицера подозрение. Какая-то неуверенность закралась в душу Чангана Джала, почти на уровне интуиции. Нет, что-то здесь не то... Уже сорок лет Чанган Джал жил в Великом Городе, стоящем на берегу залива в устье рек-близнецов. И никогда он не видел ничего, подобного этому туманному валу... -- Дать сигнал остальным патрульным воллерам? -- спросил Анзан Варль. Его командир в задумчивости погладил бороду. -- Нет, -- подумав, ответил он. -- Туман есть туман, и ничего опасного в этом нет. А то, что он странно плотный и четко очерченный -- еще ни о чем не говорит. С первыми лучами солнца это облако растает, не оствив следов, я уверен... Нет, отар, продолжаем патрулирование. Воллер быстро поднялся на положенную высоту и направился в облет по внешнему периметру городских стен. Чанган Джал пожал плечами и постарался выбросить из головы странный туман. И все же что-то не давало ему покоя... что-то здесь было не так...  * КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ. Шторм стихает *  "Земле всегда угрожают Силы Тьмы. Легионы слуг Хаоса и Вечной Ночи осаждают ворота Вселенной, чтобы разрушить Мироздание... Много причин есть тому, что Темные Силы стремятся уничтожить человечество, лишь обратив себе на службу созданные им науку, колдовство и оружие... И простым смертным приходится сражаться против этого оружия, а значит, и против Темных Сил... и нужны им храбрость, сила и вера, -- и этих трех добродетелей будет достаточно, чтобы победить". -- Великая Книга Колдуна Шайраши. Глава 15. Позолоченный дракон Через мгновение Тонгор налетел на первого стражника. Словно лев, он подмял его под себя. Часовой, не успев вскрикнуть, отправился в Царство Теней. В тот же миг Чарн Товис нанес смертельный удар мечом второму стражнику, без стона рухнувшему на палубу. К несчастью, получив укол в сердце, стражник в последнем усилии поднял руку с мечом над головой... Разжавшись, мертвая рука выронила оружие и, по злой воле судьбы, клинок упал не на доски палубы, а на металлическое основание Лампы Безумия. Звон стали о сталь пронесся по кораблю, словно сигнал тревоги. Прежде, чем Тонгор успел разогнуться, опустив на палубу свою жертву, из люка, ведущего в матросский кубрик, высунулась встревоженная голова одного из пиратов и раздался окрик: -- Эй, что у вас там за шум, ребята? В этот миг сверкнувший меч Тонгора перерезал любопытному горло. Безжизненное тело покатилось по трапу вниз и оттуда донесся грохот и треск ломающихся перил. Раздался настоящий сигнал тревоги, и тотчас же до слуха Тонгора и Чарна Товиса донесся топот десятков пар ног. -- Я задержу их на выходе из трюма! -- крикнул Тонгор. -- А ты -- быстро к лампе! Разбей ее, сломай, сделай что-нибудь! И живо, приятель! Сжав меч обеими руками, валкар метнулся к открытому люку. Длинный клинок сверкнул, описав дугу, и первые пираты, даже не поняв, что происходит, поплатились жизнью, высунувшись из люка. Взмах за взмахом... один за другим падали под ударами валкар сраженные противники. Меч рассекал плоть, с треском раскалывал кости... Очередной пират появился в люке, подняв меч, чтобы отбить удар. Меч Тонгора, словно не заметив препятствия, выбил оружие из рук пирата и раскроил ему череп. Мало что так любил могучий северянин, как хороший бой. А этот был одним из лучших в его жизни! Тонгор орудовал мечом не ведая усталости. Перекрыв выход из трюма, он оказался выше своих противников и получил второе, не менее важное преимущество: в узком проходе пираты могли нападать на него по одному. Один мертвый пират падал на другого, и за все это время Тонгор получил лишь один порез острием меча по груди и пару царапин на предплечьях. С носовой надстройки, куда он отправил Чарна Товиса, не доносилось ни звука. Это насторожило Тонгора, но он долго не мог выбрать время, чтобы рискнуть хоть на миг отвести взгляд от наседающих противников. Но вот, улучив момент, когда очередной убитый пират повалился вниз, сбивая с ног своих товарищей, Тонгор обернулся, и в этот момент... кончик колдовского жезла Белшатлы коснулся его плеча. Тонгора словно ударило молнией. Электрический разряд прошел по руке и всему телу валкара. Бессильные пальцы разжались, и тяжелый меч с грохотом рухнул на доски палубы. Прежде чем, собрав всю свою волю, Тонгор сумел пошевелиться, на него со всех сторон налетели пираты, повиснув на руках и ногах могучего северянина. Белшатла молча наблюдал за происходящим, холодно и беспощадно улыбаясь. Последнее, что успел заметить Тонгор, было безжизненно лежащее рядом с невредимой Лампой Безумия тело Чарна Товиса. Затем, согнувшись под весом нападавших и градом их ударов, все еще полупарализованный, Тонгор чуть не упал на палубу. Белшатла выскочил из носовой надстройки как раз вовремя, чтобы ударить Чарна Товиса парализующим тело жезлом и не дать ему разрушить дьявольское орудие. Видимо, какое-то предчувствие опасности заставило Белшатлу ночевать в тесной рубке на носу, а не в отведенной ему каюте на корме. Разделавшись с непосредственно угрожавшим его Лампе юношей, колдун подкрался к Тонгору сзади, намереваясь ткнуть его жезлом в затылок. Тогда Тонгор надолго потерял бы сознание. Но в тот самый момент Тонгор обернулся, и удар пришелся в плечо валькара, парализовав лишь часть тела, а не мозг. Именно поэтому валькар не потерял сознания, а продолжал видеть, слышать и осознавать происходящее. Даже безоружный, с парализованной рукой, варвар оказался серьезным противником. Прежде чем пираты смогли повалить его, нескольким из них пришлось испытать на себе дикую силу ударов здоровой руки и ног северянина, расплатившись за это сломанными ребрами, вывихнутыми челюстями, отбитыми внутренними органами и наиболее деликатными частями тела. Но все же численное превосходство было слишком велико, и через некоторое время Тонгор оказался лежащим на палубе без движения, со всех сторон облепленный пиратами. -- Колдун! Дай мне прикончить его! -- прохрипел один из пиратов, занося над грудью Тонгора остро отточенный стилет. Резкий окрик Каштара с капитанского мостика заставил пирата отвести клинок в сторону. Подойдя к лежащему Тонгору, Каштар улыбнулся ледяной безжалостной улыбкой победителя. -- Ну и ну! Сам Повелитель Патанги прибыл ко мне, чтобы пригласить почетных гостей в свой город, -- притворно приветливо произнес предводитель пиратов. -- Его нужно убить! Немедленно! -- суетливо вступил в разговор Серый Колдун. -- Слишком опасно оставлять его в живых, даже пленного. Многим доводилось брать в плен этого варвара, но ни один из этих людей не дожил до сего дня. У Тонгора какой-то талант сбегать из плена, расправляясь с теми, кто его захватил... Каштар покачал головой. -- Может быть, ты и великий колдун, но ты еще и такой же великий дурак, серый пес. Ибо ты готов выбросить за борт подаренный нам богами ключ. Ключ, которым мы распахнем ворота Патанги. Ведь ни один из жителей города не устоит против наших требований, увидев нож приставленный к груди их повелителя. Белшатла что-то хотел сказать, нерешительно подбирая нужные слова. Старый колдун чувствовал, что нужно убить отважного воина-северянина. Убить немедленно, пока он лежит неподвижный и беспомощный! Разве нужно бояться сопротивления крепости Патанги, раз у них есть Лампа Безумия? Но здесь командовал Каштар, а не Белшатла. -- Что будем с ним делать? -- задал вопрос один из помощников Красного Волка. -- Привяжите этого пса к носу корабля, чтобы, когда мы войдем в бухту, все горожане увидели, что их могучий король -- наш беспомощный раб. На руки и ноги Тонгора надели кандалы и потащили его на нос судна и приковали там. В этот миг над палубой прокатился крик, заставивший всех вздрогнуть и замереть, словно статуи. -- Отпустите Повелителя Тонгора, или вам всем конец! x x x Каштар резко развернулся на месте. У Лампы Безумия стоял Чарн Товис, очнувшийся и пришедший в себя, пока все пираты занимались Тонгором. Обнаружив, что за ним никто не следит, молодой офицер встал рядом с лампой и, развернув ее, направил на палубу, включив и прогрев аппарат на минимальной мощности, точно так как рассказал ему Карм Карвус. Все пираты, включая самого Белшатлу, побледнели, с ужасом глядя на смертоносную трубку, направленную на них. Никто, глядя на Чарна Товиса, не усомнился в том, что он готов выполнить свою угрозу. Руки, удерживающие Тонгора, разжались, и северянин встал, гремя кандалами. -- Отлично сработано, Чарн Товис, -- крикнул Тонгор, вырывая из рук одного из своих мучителей связку ключей.Сбросив кандалы, валкар немедленно поднял свой меч, валявшийся на палубе в луже крови. Никто не заметил ухмыляющегося первого помощника Каштара -- Дурангу Тула, пробиравшегося по внешней стороне борта, чтобы зайти Чарну Товису со спины. Неожиданно перевалившись через борт и вскочив на носовую надстройку, пират схватил офицера за плечи и отшвырнул от смертоносного аппарата. В тот же миг меч Тонгора оборвал жизнь ближайшего к нему пирата, стоявшего между валкаром и Лампой Безумия. В следующий момент палуба "Красного Волка" превратилась в кровавый д. Белшатла хотел вновь ткнуть Тонгора своим жезлом, но тот увернулся, и парализующий удар пришелся в бок одному из пиратов. Каштар успел прокричать приказ пиратам брать Тонгора живым и, обнажив свою тонкую шпагу, бросился наперерез валкару. Вокруг Тонгора сверкало в воздухе множество клинков -- сабли, кинжалы, мечи, скимитары и ятаганы... Словно загнанный тигр, северянин сражался один против множества врагов. А на носу Чарн Товис, вскочив на ноги, подхватил с палубы свою шпагу и вступил в бой с Дурангой Тулом. Тонгор продолжал пробиваться к лампе сквозь частокол нацеленных на него клинков. Дуранга Тул, ухмыляясь, отбивал удары шпаги Чарна Товиса своим мечом. Пират был выше ростом, шире в плечах и мощнее, чем его молодой противник. Опыт тоже был на его стороне. Шаг за шагом молодой офицер отступал к носу корабля, пока не уперся спиной в борт. Из последних сил, призвав на помощь все свое искусство фехтования, Чарн Товис отражал атаки противника, не давая ему ударить себя в сердце или распороть горло. По трапам, ведущим из трюмов, протопали десятки пар ног. Это все новые пираты спешили на помощь своим товарищам, чтобы поучаствовать в неравной схватке. Шесть трупов лежало вокруг Тонгора, но теперь противники окружили его таким плотным кольцом, что он тратил все силы лишь на то, чтобы отбить сыплющиеся на него со всех сторон уколы и удары. Долго так продолжаться не могло. Северянин понимал, что рано или поздно коварный удар в спину тяжело ранит его, сделав беспомощным пленником пиратов. Но выхода не было, и могучий воин продолжал безнадежный бой. Чтобы действительно не стать живым ключом от ворот своего города, Тонгор решил, что как только почувствует, что силы его на исходе, или если получит серьезную рану, то сам нанесет последний, смертельный удар себе в сердце или в горло. А смерть в бою, с оружием в руках, обагренным кровью множества убитых противников, -- этого Тонгор не боялся. x x x Прижатый спиной к борту, Чарн Товис из последних сил отбивал сыплющиеся на него удары меча Дуранги Тула. В какой-то момент обрушившийся сверху тяжелый клинок пирата отбросил руку Чарна Товиса вниз вместе со шпагой, к самой палубе, оставив его на мгновение беззащитным перед вооруженным противником. Со сверхъестественной отчетливостью молодой офицер видел каждую морщину на лице своего врага, отводящего меч для последнего удара в сердце. Чарн Товис видел, как выражение ненависти сменяется на лице пирата выражением презрения и торжества победителя, увидел, как вспыхнула радость в налитых кровью глазах... Вдруг совершенно другие чувства отразились на лице Дуранги Тула: изумление, сменяемое ужасом. Занесенный для удара клинок дрогнул и отклонился в сторону. Чарн Товис не знал, что вызвало такое удивление у его противника, почти парализовав того. Не тратя времени на выяснение, офицер воспользовался кратким преимуществом и в следующий миг из последних сил вонзил шпагу в грудь Дуранги Тула. Кровь хлынула изо рта пирата, рухнувшего на палубу у ног Чарна Товиса. А в следующий миг молодой офицер понял, что же так напугало его сильного и уверенного в себе противника. Из густой пелены тумана медленно вынырнула и нависла над бортом пиратского корабля огромная блестящая голова дракона. Свет фонарей на палубе "Красного Волка" выхватил из темноты золоченую оскаленную пасть и прищуренный глаз. В следующее мгновение палуба пиратского флагмана вздрогнула. Послышался треск ломаемых досок обшивки. Это отточенный нос "Ятагана" пронзил борт "Красного Волка" ниже ватерлинии. Голова и шея дракона снесла фальшборт флагмана пиратов. Не ожидавшие удара моряки повалились на палубу, потеряв равновесие. А уже в следующий миг два десятка воинов, издав боевые кличи, спрыгнули с носа вонзившегося в "Красного Волка" корабля, сжимая в руках обнаженные клинки. Впереди всех мчался, словно бык, великан в стальной кирасе и рогатом шлеме, размахивающий огромным топором. Рыжая борода этого великана сверкала словно боевой штандарт. Барим Рыжая Борода пришел на помощь друзьям и вступил в бой. Глава 16. Лучи Безумия Барим Рыжая Борода ждал столько, сколько мог, прежде чем направить свою галеру в борт "Красного Волка". Время, оговоренное с Тонгором, прошло; капитан подождал еще немного, но густой туман все так же продолжал волнами расходиться от флагмана, скрывая армаду от взглядов стражей Патанги. Затем до слуха Барима донеслись приглушенные туманом звуки боя, и могучий рыжебородый северянин понял, что его друзьям не удалось скрытно выполнить то, что было задумано. Раздалась одна-единственная команда -- и через несколько мгновений острый нос "Ятагана" вонзился в борт пиратского флагмана, заставив огромное судно вздрогнуть и нанеся ему огромную рану ниже ватерлинии... Заранее оставив вместо себя Ангара Зенда, Барим спустился с капитанского мостика и, взойдя на нос, первым ворвался на пиратский корабль. Его сапог ударил в лицо одному из людей Каштара, который так и не успел сообразить, что происходит. Из-под подошв Барима брызнула кровь, но он, даже ни на миг не задержавшись, помчался дальше, издав дикий, почти звериный боевой клич. Любимым оружием Рыжей Бороды был большой боевой топор. Орудуя им, Барим прорубал себе дорогу к центру палубы. Рядом с ним, по правую руку от капитана, двигался здоровяк Тангмар из Коданга, круша противников тяжелым ятаганом. Слева великан Роджир размахивал двуручным мечом. Эта троица сильнейших на "Ятагане" воинов словно тараном пробивала дорогу остальным, рассыпавшимся по палубе "Красного Волка", заставшим врасплох экипаж и охрану флагмана. Стоя на носу корабля, Барим услышал донесшийся с середины палубы боевой клич племени Черных Ястребов. Он ответил криком своего родного племени -- боевым кличем Белых Волков -- и рванулся на помощь сражающемуся в одиночестве другу, прорубая себе дорогу сквозь строй врагов. Флагман Таракуса был под завязку загружен отборными головорезами Каштара, в то время, как на борту "Ятагана" находился лишь обычный экипаж. Но на стороне нападавших было преимущество внезапности, которое Барим использовал сполна. Его отряд в считанные секунды заполнил палубу флагманского корабля, превратив ее в месиво дерущихся, раненных и убитых. Распевая древнюю, первобытную боевую песню своего дикого народа, Барим Рыжая Борода прорубил себе дорогу к трапу, ведущему с носовой надстройки на палубу. Его голос, перекрывая шум боя, разносился вокруг. Капитан "Ятагана" шел на помощь своему земляку, другу и королю. x x x Старина Блай оказался крепко сложен и толстоват. Пожалуй, не погрешил бы против истины тот, кто назвал бы его жирным. Но под внешностью толстого круглолицего добряка скрывался настоящий воин. Потрясая мечом, размахивая сжатым в другой руке кинжалом, он, неожиданно вынырнув из тумана, производил жуткое впечатление. Бок о бок с ним сражался его старый друг -- Дурган, орудовавший красиво изогнутой саблей, причем с отменным мастерством. Золотая рукоятка, украшенная драгоценными камнями, не давала усомниться в том, что некогда, прежде чем попасть в цепкие, сухие, выдубленные морской водой и ветрами руки пирата, это оружие принадлежало офицеру высокого звания, адмиралу или благородному аристократу. Сверкая единственным здоровым глазом, Дурган сражался с завидным упорством и поразительной яростью. Незаметно эти двое пробились к главной мачте, где, расправившись с несколькими пиратами и разогнав остальных, обнаружили, что могут перевести дух. Старина Блай не стал терять времени даром, а, обшарив лежащие рядом трупы, нашел то, что искал. Отбив у подобранной бутылки с вином горлышко, он с жадностью приложился к живительной влаге. Сделав несколько глубоких глотков, Блай передал оставшееся вино Дургану, который также не замедлил опрокинуть бутыль себе в глотку. В этот момент враги снова бросились на закадычных друзей, и, запустив бутылкой в голову приближающегося пирата, ДЖурган принялся за дело. Выругавшись по поводу пропавшей бутылки, Блай последовал его примеру. Вскоре серия ударов, уколов, нападений и защитных финтов заствила обоих позабыть о жажде x x x Когда нос "Ятагана" вонзился в борт флагмана таракусского флота, многие на палубе "Красного Волка" попадали от неожиданного удара. Но Тонгор, заметивший сверкнувшую в свете фонарей позолоченную драконью голову, устоял на ногах. Воспользовавшись мгновением передышки, валькар решил вырваться из круга наседавших на него противников. Одним движением опустив меч в ножны, все еще висевшие у него за спиной, северяние подпрыгнул и, ухватившись за ванты, подтянулся и залез высоко на снасти. Отсюда он окинул взглядом палубу и с ликованием увидел грозную троицу -- Барима и двух его помощников, -- пробивающую дорогу остальным матросам "Ятагана". Холодный ветер остудил разгоряченное схваткой лицо Тонгора. Прикинув, он понял, что уже перевалило за полночь, и, следовательно, пиратский флот уже должен оказаться в зоне видимости летающих патрулей Патанги. Несомненно, с летающих лодок заметили приближающуюся полосу тумана, но вряд ли заподозрили, что под плотной завесой скрывается флот неприятеля. А значит -- сигнал тревоги не был дан, и стража Патанги не готовится к обороне Города Пламени. Но если уничтожить машину", создающую туман, то пелена рассеется, и воины Патанги будут подняты по тревоге, чтобы встать на защиту родного города. Поэтому Тонгор решил воспользоваться смятением, царящим на палубе после неожиданной атаки Барима и его людей, чтобы пробраться к колдовской машине и уничтожить ее. С высоты, на которую он забрался, валкар хорошо видел это странное приспособление у мачты и длинный медный штырь, отходящий от него вверх, с конца которого непрестанно сыпались голубые искры. Перерезав один из вантов кинжалом, Тонгор прыгнул и, не отпуская прочный канат из рук, одним махом оказался рядом с медной, потрескивающей и сыплющей искрами мачтой. x x x Матросы "Ятагана" вели бой уже почти по всей палубе "Красного Волка". Так получилось, что Барим и двое его лучших бойцов оказались в стороне от пьедестала, на котором была закреплена Лампа Безумия. Когда к ней пробились Горчак, Туран и улыбающийся смуглолицый Минга, Чарн Товис, сражавшийся здесь, с трудом сдерживал троих наседающих на него пиратов. Молодой офицер был счастлив перевести дух хотя бы на краткий миг, пока подоспевшие друзья занялись его противниками. Неожиданно над всем хаосом сражения прокатился знакомый всем каркающий хриплый голос, заставив вздрогнуть всех находящихся на палубе "Красного Волка" -- и пиратов Каштара, и воинов Барима. У пульта управления Лампой Безумия стоял Серый Колдун -- Белшатла. Он развернул свой смертоносный инструмент таким образом, чтобы держать под прицелом палубу и сражающихся на ней людей. Рука колдуна лежала на пусковом рычаге. Серые лучи пока не выбивались из смертоносной трубки, но машина была включена и готова в любой момент, по велению колдуна, превратить палубу в арену для сражения уже не противников, а просто безумцев. Пираты -- друзья и враги -- застыли, оцепенев от ужаса. Все уставились на направленный на них стеклянный серый глаз, как смотрит порой приговоренный на топор в руках палача. Никто из пиратов не мог ничего предпринять ради своего спасения -- так подействовала на людей угроза не погибнуть в бою, как мужчины, а окончить жизнь безумцами в сумасшедшей схватке с такими же обезумевшими несчастными. Минга, Туран и Горчак оказались слишком далеко от колдуна -- у верхних ступенек трапа, ведущего на носовую палубу. Ближе был только Чарн Товис, но его отделяла о Лампы стена стражников Каштара, готовых к бою. Он ни за что не успел бы вовремя пробиться сквозь их строй. Сверкающий серым огнем глаз Лампы был направлен прямо на могучую Фигуру Барима. Рука Белшатлы потянулась к рычагу -- и отпустила его! Глава 17. Смерть Каштара Всем показалось, что паралич ужаса продолжался по крайней мере несколько минут. Но на самом деле такие вещи длятся какие-то доли секунды. Тонгор уже оторвался ногами от реи, на которой до этого стоял, и в полете к основанию медной мачты вдруг заметил стоявшего у пульта Лампы Смерти Белшатлу. От острого зрения валкара не ускользнуло и то, что Лампа была включена, а ее ствол направлен на группу матросов "Ятагана" во главе с Баримом. Тонгор уже не мог изменить траекторию своего полета, чтобы приземлиться на палубе рядом с лампой. Но в его силах было выхватить из ножен тяжелый клинок Саркозана. Огромное лезвие просвистело в воздухе. Скорость полета Тонгора помножилась на мощь его мышц -- поэтому удар получился невероятной силы. Свистящий клинок угодил Белшатле чуть пониже уха и перерубил шею колдуна, начисто отделив голову от тела. Седая голова старого колдуна скатилась с плеч и, подпрыгивая, покатилась по палубе, словно какой-то диковинный серебристый фрукт. Фонтан черной крови брызнул из перерезанных вен и артерий. Обезглавленное тело покачнулолсь, словно колдун был пьян, и рухнуло на палубу. Падая, оно задело плечом лампу, сместив серый луч и передвинув рычажки на пульте управления. Внутри аппарата низкое гудение перешло в пронзительный, леденящий душу свист; Зловещие серые молнии пробежали по стеклянным сферам, заискрились латунные провода... В следующий миг из основной трубки ударил бесцветно-серый луч. Падая, тело Белшатлы сместило прицел лампы, и рождающий безумие луч пришелся не на группу матросов "Ятагана". а на виднеющийся сквозь клубы тумана силуэт ближайшего к флагману корабля армады -- большой триремы, называющейся "Тарданской Девой". На ее борту плыли многие ближайшие сподвижники Каштара. Не больше сотни ярдов разделяло два соседних судна. Скользнув по водной поверхности, серый луч уткнулся в борт "Девы" и растекся по ее палубе. Экипаж и солдаты, плывшие на триреме, стояли плотной шеренгой вдоль борта. Несколько минут назад они услышали шум какой-то заварушки на борту флагмана, затем тяжелый удар тарана и звуки уже нешуточного боя на палубе "Красного Волка". Капитан "Тарданской девы" как раз собирался приказать спустить шлюпки, чтобы выяснить, что происходит на флагмане и не нужна ли помощь. Но стоило серому лучу коснуться заполненной людьми палубы, как трирема превратилась в арену схватки безумцев, забывших обо всем на свете. Матрос набросился на матроса и пронзил кинжалом его сердце. Один товарищ по кубрику схватил другого, чтобы перегрызть ему горло и выцарапать ногтями глаза. В мгновение ока палуба наполнилась воющими безумцами, сцепившимися в последней отчаянной схватке, словно дикие звери. Стоявший на мостике капитан "Тарданской Девы" тоже попал под дьявольский луч, ударивший с борта флагмана. Повернув голову, оскаленную в звериной гримасе, старый морской волк одним уларом кортика сразил ничего не успевшего понять матроса, стоявшего у штурвала, а затем спрыгнул на палубу, чтобы присоединиться к кровавой резне. Погибший рулевой повалился всем телом на штурвал. Неуправляемая "Тарданская Дева" отдалась на волю волн и течения. Не прошло и нескольких минут, как трирема ткнулась мощным, окованным медью носом в борт соседнего с ним судна. Удар пришелся вскользь. Медный таран не заткнул собой образовавшуюся дыру в досках обшивки, и тонны ледяной воды хлынули в трюмы второго корабля, тотчас же получившего сильный крен. А Лампа Безумия продолжала излучать свое страшное сияние, несущее убийственное, кровавое безумие. Серый луч скользил дальше и дальше и вот уже на пяти пиратских кораблях началась бессмысленная резня. А затем еще и еще... x x x Пролетев как можно дальше на свисающем с мачты канате, Тонгор прыгнул вперед и перекувырнувшись в воздухе, приземлился на ноги у самого основания потрескивающей медной мачты. По всему флагманскому кораблю шел бой. Избежав опасности быть сраженными Серой Смертью, пираты продолжили прерванную схватку с удвоенной яростью. Первым сбросил с себя оцепенение Барим Рыжая Борода. Он издал свой леденящий душу боевой клич и вонзил топор в грудь ближайшего к нему стражника Каштара. В следующий миг, словно по команде, засверкали в воздухе клинок ухмыляющегося Тангмара и меч непроницаемо спокойного Ротира. Карм Карвус бросился в бой вместе с матросами "Ятагана", высадившись на центральную часть палубы. Пробившись на носовую надстройку, он орудуя своим тонким мечом и следуя вдоль самого борта, сумел добраться к тому месту, где рассекали воздух клинки валкара и офицера стражи Патанги Чарна Товиса. В последний момент путь ему преградил сверкающий дикими глазами полуголый великан с обломком весла в руках. Свирепый корсар с невиданной силой и скоростью крутил над головой тяжелой дубиной. Один удар таким оружием -- и переломанные ребра Князя Царгола вонзились бы ему в легкие, а придись такой удар в голову, череп треснул бы, как ореховая скорлупа. Уворачиваясь от страшной дубины, Карм Карвус поскользнулся в луже липкой крови и упал на палубу, выронив меч. Злорадно ухмыляясь, великан уже занес тяжелый обломок весла над головой для последнего удара, но неожиданно какая-то худенькая, почти мальчишеская фигура, перепрыгнув через упавшего князя, вонзила в грудь пирата кинжал почти по самую рукоятку. Остро отточенный клинок попал в самое сердце. Корсара словно ударила молния -- он вздрогнул, дубина вдруг выскользнула из его ослабевших рук и упала за борт. В следующий миг туда же полетел и поверженный великан. Карм Карвус увидел тонкую, изящную руку, протянутую ему, чтобы помочь встать, и поднял глаза, чтобы рассмотреть своего спасителя. -- Яан! -- только и смог выдохнуть Князь Царгола. Саркая Кадорны лишь рассмеялась, глядя на удивленное выражение его лица. Карм Карвус строго-настрого приказал ей носа не высовывать из трюма "Ятагана" во время боя, и она обещала выполнить его распоряжение. Но останься она, где было условлено -- и Князь Царгола уже отправился бы на встречу к Отцу Горму в Зал Героев. В общем, Карм Карвус не посмел осудить Саркаю Кадорны, а только лежал и удивленно рассматривал ее. Никогда еще она не была так красива. Холодный ветер разрумянил ее щеки. Словно два черных самоцвета, сверкали ее чуть раскосые глаза. Тонкая шпага в изящной руке была в крови чуть не по рукоятку, что служило еще одним доказательством (если какие-либо доказательства еще были нужны) того, что Принцесса Яан действительно могла постоять за себя в бою и сражаться не хуже мужчины. Стройные длинные ноги плотно обтягивали шерстяные брюки, белая блуза подчеркивала правильную форму груди, алая повязка перехватила водопад черных волос, -- еще никогда Яан не казалась Принцу Царгола такой желанной. Вскочив на ноги и наклонившись к девушке, Карм Карвус обнял ее и привлек к себе, крепко обняв свободной от оружия рукой. Он поцеловал ее прямо посреди яростного боя, на залитой кровью и устланной трупами палубе. Яан ответила на его поцелуй. Ее губы были чувственны и требовательны, а рот -- влажен и сладок. x x x Тонгор бросился к искрящемуся медному штырю, чтобы сломать, уничтожить машину, скрывающую корабли пиратов. Но тут же перед ним сверкнуло стальным блеском лезвие сабли. На пути валкара встал сам Каштар. Лицо предводителя пиратов исказилось в гримасе ярости. Налитые кровью глаза горели жаждой убийства и мести. Пот ручьем стекал с его лба, смешиваясь с кровью, сочившейся из свежего шрама над бровью, полученного в этом ночном бою. Черные, смазанные маслом волосы растрепались и космами разлетелись по плечам пирата. Каштар был без рубашки, и его сильное, жилистое тело блестело от пота! -- Дикий пес из валкаров! -- прохрипел пират. -- Сегодня я наконец-то насажу твое вонючее сердце на острие моей сабли! -- Попробуй, -- с ухмылкой ответил Тонгор. -- Если сумеешь, кровавая свинья из грязного таракусского хлева! Два клинка скрестились в яростной схватке, зазвенели -- словно вступительный аккорд к страшной музыке битвы. Меч валькаров -- тяжелый и длинный, больше подходил для бесшабашной схватки, чем для дуэли с опытным фехтовальщиком. Способный прорубать прочные доспехи, меч терял свое преимущество в поединке с быстрым, не защищенным броней противником, вооруженным легким, удобным для фехтования оружием. Но могучие мускулы, крепкие сухожилия и невероятно быстрая реакция Тонгора компенсировали медлительность его двуручного меча. Отбив первый яростный удар сабли Каштара, северянин встал в боевую стойку и приготовился к серьезному бою. Каштар был опытным, умелым воином. Сабля сверкала в его руках, словно молния. Но откуда бы она не летела в противника, ее везде встречал неодолимым заслоном меч Тонгора. Снова и снова наносил удары пиратский адмирал, но каждый раз между лезвием сабли и телом противника вставал широкий клинок Саркозана. Пот уже потоками лился по спине и тяжело вздымавшейся и опускавшейся груди пирата. Стекая по лбу и смешиваясь с кровью, он превращался в соленую розовую жижу, заливавшую и разъедавшую Каштару глаза. Сам еще не веря, Каштар почувствовал, что силы его на исходе. Все труднее ему становилось наносить молниеносные удары, все тяжелее казалась сабля. Красный Волк вдруг понял, что, скорее всего, ему не удастся победить Тонгора в честном бою один на один. Это ощущение было для него новым и здорово напугало его. Никогда еще Каштар не встречал воина, устоявшего против града его сабельных ударов. А сейчас, несмотря на напряжение всех мышц, всего тела, ему так и не удалось нанести ни малейшей раны, ни царапины своему могучему противнику. Тонгор сражался спокойно и уверенно. Его дыхание даже не участилось. Казалось, валькар вообще не знает, что такое усталость. Жестокое удовлетворение сверкнуло в золотых глазах северянина, заметивших бессильное бешенство, страх и растерянность на лице своего противника. Валькар без труда отбивал все удары Каштара. Ледяная волна ужаса окатила предводителя пиратов. Каштар держался из последних сил. Измученным легким не хватало воздузха, мышцы молили об отдыхе. Пират понял, что на самом деле Тонгор просто играл с ним, как кот с мышью. Такое распределение ролей было совершенно новым для Красного Волка и абсолютно его не устраивало. Вдруг в его глазах свуркнул огонек надежды. Каштар заметил, что Тонгор стоит рядом с лужей крови. Из последних сил нанося удары, Красный Волк стал обходить противника, чтобы заставить его сделать роковой шаг. Так и произошло: ступив босыми ногами в липкую жижу, Тонгор поскользнулся и чуть не упал. Издав победный крик, Каштар занес над головой саблю, вложив все силы в последний удар. Но неожиданно клинок наткнулся на какое-то препятствие. Поднятая сабля задела медную антенну. Раздался громкий хлопок, все вокруг озарилось синим огнем -- и Красный Волк из Таракуса получил удар в десять тысяч вольт. Глава 18. Последнее сражение Стоило стальному клинку коснуться медного стержня, как он тотчас намертво притянулся к искрящейся антенне и в мгновение ока, пропустив через себя электрический разряд, стал рубиново-красным, затем огненно-оранжевым и, наконец, ослепительно белым. Вскоре сверкающие капли расплавленного металла скатились на рукоятку и упали на держащую ее ладонь. Но Каштар уже не чувствовал боли. В тот самый миг, когда его сабля задела медную мачту, неведомая сила, заключенная в машине, убила его. Тело пирата медленно сползло на палубу, и даже Тонгор закусил губы и вздрогнул, увидев, во что превратилось лицо морского разбойника: Электрический разряд так изуродовал голову ЯКаштара, что теперь его вряд ли кто-нибудь смог бы узнать. Вскоре внутри машины раздался второй, более сильный взрыв. Полыхнуло слепящее белое пламя, и из отверстий в корпусе повалил густой черный дым. Таинственное голубое свечение исчезло, и с вершины мачты перестали сыпаться искры. Конечно, валькар из Лемурии понятия не имел об электричестве, не понимал, что стальная сабля Каштара вызвала короткое замыкание, разрушившее механизм. Но главное для себя Тонгор понял: машина, рождающая туман, разрушена и никто не сможет ее восстановить, ибо единственный человек, владеющий ее секретом, обезглавлен в сегодняшнем бою. И второе, не менее важное событие осознал Тонгор: Красный Волк из Таракуса больше не выйдет в море и не поднимет свой безжалостный меч против кого бы то ни было. Вокруг Тонгора продолжал кипеть бой. Карм Карвус и Яан пробились к Мингу, Турану и Чарну Товису. Впятером они очистили от пиратов носовую палубу и держали там оборону, обеспечивая путь к отступлению на борт "Ятагана" и не подпуская врагов к своему кораблю. Один за другим пиратские корабли меняли курс, чтобы подойти поближе к флагману и выяснить, что происходит на его палубе. Вблизи было видно, что борт "Красного Волка" протаранен другим судном. Пиратские капитаны высылали шлюпку за шлюпкой, чтобы предложить помощь Каштару, о смерти которого еще никому не было известно. Но теперь у рычагов Лампы Безумия стоял Чарн Товис, переводивший дьявольские лучи с одной приближающейся шлюпки на другую. Пораженные Серой Смертью, пираты вступали в безумный бой со своими товарищами, и небольшие лодки быстро переворачивались. Расправившись со шлюпками, Чарн Товис направлял лампу на галеры и триремы. Вскоре уже почти половина флотилии втянулась в хаотическое сражение. Оставшиеся без рулевых корабли, облученные Лампой Безумия, таранили соседние суда. Сцепившиеся, полузатонувшие груды оказались непреодолимым препятствием; и другие капитаны были вынуждены ломать строй и лавировать, думая только о том, как спасти свой корабль. Тут и там заполыхали огни -- это горели паруса, снасти, мачты и надстройки, подожженные обезумевшими матросами. Спасаясь от пламени, перекидывавшегося на соседние суда, многие моряки, даже безумцы, бросались в ледяные волны Залива, но некому было послать шлюпки, чтобы спасти несчастных. Чарн Товис побледнел и крепко сжал челюсти, чтобы самому не закричать от ужаса. Лишь собрав в кулак всю свою волю, он смог заставить себя вновь и вновь наводить Лампу на очередную цель и снова и снова переключать рычаги. Иногда боги бывают справедливыми. Смерть в безумии, которой пираты грозили Городу Пламени, настигла их самих. Но даже ослепленное ненавистью к врагам сердце Чарна Товиса не выдержало -- слишком бесчеловечным и жестоким было оружие, оказавшееся в его руках. В какой-то момент, вместо того, чтобы вновь перевести рычаг управления, молодой офицер нагнулся и, схватив с палубы тяжелый обломок весла, несколько раз изо всех сил ударил по лампе, превратив ее в груду осколков и искореженных латунных деталей. Эта дьявольская машина должна была, по воле богов, остаться похороненной в руинах проклятой Нианги. Ей было суждено вечно оставаться вне досягаемости людей под толщей выжженного песка Серой Пустыни. Наперекор божественной воле действовал Белшатла, откопав дьявольское оружие... Но теперь никто и никогда не сможет использовать эту машину в сражении, обратить ее страшные лучи против человека. Чарн Товис снова сжал в руках клинок, чтобы присоединиться к битве, шедшей на палубе. Вдруг, подняв голову и посмотрев на небо, он воскликнул: -- Тонгор! Валькар на миг оторвался от кровавой работы и огляделся... Густой туман больше не наполнял его легкие. Теперь в них ворвался свежий, соленый морской ветер. На востоке, на самом краю горизонта показалась красная полоса восхода. Сожженная коротким замыканием машина с медным штырем была мертва, и ветер быстро разгонял завесу тумана над кораблями пиратов. Лицо Тонгора расплылось в удовлетворенной улыбке. Наконец-то пелена тумана перестала скрывать флот Таракуса. Теперь зоркие стражи Патанги заметят подобравшегося почти к самым воротам города противника и поднимут тревогу. Сумеют ли матросы Барима очистить палубы "Красного Волка", или им всем, включая самого Тонгора, суждено погибнуть в этом сражении, -- уже не было столь важно. Главное, что Патанга спасена. А затем утреннее небо озарилось вспышкой неестественного бело-голубого пламени. Даже не поднимая глаз, Тонгор понял, что это, и радостно улыбнулся, получив подтверждение того, что воины Патанги не только заметили опасность, но уже вступили в бой. x x x Ближе к рассвету старший офицер Чанган Джаль приказал пилоту взять курс на ангар Воздушной Крепости. Дежурство подходило к концу, и офицер уже думал о бутылке вина, теплой постели и сладком, крепком сне. Но вновь какое-то неясное подозрение кольнуло его, когда он посмотрел в сторону приближающегося к городу туманного вала. Повинуясь безотчетному импульсу, он изменил приказ и потребовал, чтобы пилот опустился пониже над этим непонятным густым туманом. Но что же произошло с непроницаемой пеленой тумана? Словно под порывами ураганного ветра, сизые клубы прямо на глазах разлетались и исчезали. А под ними... перед удивленными глазами офицера и его пилота развернулась леденящая душу картина -- почти у самых стен города, в бухте Патанги двигались под парусами сотни кораблей. Чанган Джаль действовал машинально, быстрее, чем рассуждал. Еще не до конца понимая, что произошло, он уже схватился за рычаги наведения и направил острый, как игла, электрод грозного орудия на пурпурные паруса внизу. Времени на обмен сигналами со стражей на башнях уже не оставалось. Заметив пикирующий воллер, огромный флот у входа в гавань, и услышав звуки боя, стражники сами поднимут тревогу. Предоставив магическое оружие пилоту, старший офицер приготовился использовать другое, еще более грозное оружие. Под днищем лодки были закреплены еще два детища гения Иотондуса -- ракеты, приводимые в движение сжатым воздухом и взрывающиеся при попадании в цель. Никогда раньше это оружие еще не использовалось в настоящем бою. Созданные недавно, ракеты должны были применяться только в минуту смертельной для города опасности. И вот такой момент настал -- и первая ракета понеслась к цели -- одному из кораблей пиратской армады. Прежде, чем произошел первый взрыв, на башнях и шпилях города протрубили серебряные горны, поднимая тревогу. Лучники, отряд за отрядом, занимали свои места на стенах. Боевые расчеты готовили и заряжали крепостные катапульты и тяжелые арбалеты. Готовясь к отражению десанта, несколько отрядов приготовились к вылазке за ворота. Нарушилось привычное равномерное кружение патрульных летающих лодок -- спешно выстраиваясь в боевой строй, корабли Воздушной Гвардии спешили к заливу, чтобы присоединиться к воллеру Чангана Джаля. Слолвно быстрые и стремительные черные ястребы, обрушивались воллеры на корабли пиратов. Не успело еще солнце подняться над горизонтом, а в бухте Патанги уже рассвело, как днем -- один за другим вспыхивали пораженные с воздуха пиратские корабли... x x x В пылу боя Тонгор даже не задумывался о собственной безопасности. Но при первом же захроде летающих лодок на таракусский флот и первых взрывах северянин забеспокоился: ясно, что пилоты не разберут сверху, кто есть кто, и будут уничтожать все корабли без разбора. Крикнув сражающимся рядом, чтобы они удерживали носовую палубу и путь к отступлению, Тонгор метнулся к мачтам, в самую гущу сражения. Пепел и дым от горящих кораблей щипали глаза, и Тонгор с трудом разыскал Барима. Добравшись до него, валкартанец схватил рыжебородого воина за руку и крикнул ему прямо в ухо, чтобы перекрыть шум боя: -- Уходим! Барим кивнул. Поднеся к губам висевший у него на поясе серебряный рог, он протрубил сигнал по которому все, оставшиеся до сих пор в живых, матросы "Ятагана" стали пробираться на носовую палубу, чтобы вернуться на свою галеру. Тонгор, Карм Карвус и Барим Рыжая Борода последними покинули палубу "Красного Волка". В тот же миг весла и багры уперлись в борт пиратского флагмана, нос "Ятагана" выскользнул из пробоины в борту, и черная галера отошла от огромного, некогда грозного, но теперь уже обреченного корабля. "Красному Волку", как оказалось, было не суждено спокойно затонуть, набрав в трюм хлынувшей в пробоину воды. Едва "Ятаган" отошел от его борта, как в палубу пиратского флагмана вонзился огненный шар, пущенный с одной из воздушных лодок. Разом вспыхнули кормовая надстройка и мачты. Две враждебные друг другу стихии -- вода и огонь -- объединились, чтобы быстрее уничтожить "Красного Волка". Теперь и самому "Ятагану" угрожала не меньшая опасность оказаться жертвой меткого выстрела одного из пилотов. По приказу Барима Блай вытащил откуда-то из трюма большую простыню, которой заменили черный пиратский флаг на мачте галеры в знак капитуляции. Повинуясь ставшему к штурвалу Бариму, "Ятаган" быстро вышел из огненного хаоса, в который превратился обреченный флот пиратов. Уже больше половины армады было выведено из строя -- корабли горели и тонули. Многие бесцельно рыскали в разные стороны, оставшись без рулевого, или повинуясь вставшему к штурвалу безумцу -- несчастному, попавшему под луч Серой Смерти. Некоторые пиратские корабли в последних рядах армады стали разворачиваться, чтобы уйти из бухты. Но летающие лодки безжалостно преследовали беглецов и, не давая им уйти, поражали электрическими пушками и огненными ракетами. Очень немногие экипажи решили сдаться, чтобы избежать гибели. Некоторые, правда, просто не успели прийти к такому решению и пошли ко дну вместе со своими кораблями. Когда "Ятаган" бросил якорь у причала, к нему немедленно подлетел отряд стражников верхом на кротерах, чтобы разоружить сдавшихся пиратов. Каково же было удивление воинов Патанги, когда вместо молящих о пощаде таракусцев они увидели на палубе галеры своего Повелителя, самого Тонгора. Выслушав приветствия командира отряда, валькар решил не уходить с причала, чтобы увидеть конец боя своими глазами. Большинство кораблуй пиратов уже было уничтожено -- сотни судов, тысячи жизней. К тому моменту, когда зубцы на сторожевых башнях города солнце окрасило в алый цвет, битва закончилась. Патанга была спасена. Глава 19. Князья Запада В начале следующего месяца -- амгора -- первого месяца зимы, была прекрасная погода. И хотя с Северных гор дули студеные ветры, срывающие последние красно-золотые листья с деревьев, днем солнце хорошо прогревало воздух, и казалось, что до по-настоящему холодного месяца кирамона -- второго месяца зимы -- еще очень далеко. В один из таких солнечных дней по улицам Патанги двигалась величественная процессия. Она начала шествие от ступеней главного храма города -- Храма Девятнадцати Богов, сделала круг по главной площади и вышла на широкую, прямую улицу, ведущую ко дворцу. Впереди вышагивали герольды в костюмах, цвета которых соответствовали цветам-символам городов Империи: Золотой был знаком Патанги, алый -- Царгола, зеленый -- Таракуса, а серебристый -- далекой Кадорны. Затем верхом на кротерах скакал отряд стражников Патанги в парадных мундирах. На головах воинов были позолоченные шлемы, начищенные до блеска. Доспехи и упряжь украшали драгоценные камни. Длинные плюмажи развевались за спинами всадников. Во главе отряда ехал князь Дру, двоюродный брат саркайи Сумии, супруги Тонгора. Наследный даотар -- командующий стражей, -- он ехал во главе могучего эскадрона. Вслед за ними чеканила шаг когорта Черных Драконов, которую вел их командир -- Зед Комисом. С плеч воинов широкими складками спадали черные плащи. Солнце играло на шлемах в виде драконьих голов и на самоцветах, украшавших рукояти тяжелых двуручных мечей. Затем ехала свадебная колесница, запряженная белоснежным зампом. Колесницей одной рукой правил Карм Карвус, другую руку он не снимал с плеча Яан из Кадорны, лишь несколько минут назад объявленной его женой у подножия огромного алтаря главного Храма. Далее ехал сам Повелитель Запада в колеснице, влекомой двумя вороными зампами. Над его колесницей развевалось знамя Империи. Рядом с Тонгором стояли улыбающаяся Сумия, восторженно сияющий наследник -- Тарт и счастливый князь Касан -- Правитель Кадорны, отец саркайи Яан. Череда колесниц следовала за экипажем Повелителя Империи. В этих колесницах ехали почетные граждане, жрецы, аристократы и важные чиновники. В одной из них находился и Барим, явно чувствовавший себя не в своей тарелке. Зеленый бархат, символизирующий королевский цвет Таракуса, сменил привычные капитану грубый черный плащ, латы и боевой топор. Серебряная диадема с изумрудами была водружена на голову Барима, а в одной руке вместо оружия он сжимал скипетр Повелителя города. Да, ...бариму приходилось терпеть все страдания. Но держался он достойно, как и подобает вновь испеченному князю. Да, только что, у подножия алтаря, Тонгор провозгласил своего старого друга Барима Правителем Таракуса. А Рыжая Борода, склонив колени перед Черным Ястребом, признал его своим Великим Повелителем, правителем Империи и поклялся в верности Трону Патанги. Итак, пират, честный и отважный моряк, Барим стал одним из князей Запада, а Таракус -- седьмым городом, вошедшим в империю Тонгора Могучего. Проезжая по роскошным улицам Патанги, Барим вспомнил богатые событиями последние дни. После сражения, в котором воллеры сожгли все не пожелавшие сдаться корабли пиратов, война перенеслась к стенам Таракуса. Осада не была ни долгой, ни сложной. Несомненно, летающий флот Тонгора мог бы разрушить город пиратов до основания, но валкар решил обойтись без напрасных разрушений. Кроме того, Каштар взял в поход на Патангу всех мало-мальски стоящих солдат, оставив в Таракусе лишь стариков-ветеранов да тех, кому имел основания не очень доверять. Само собой, гарнизон не смог бы отразить серьезного нападения, и после нескольких дней осады пираты сдались и ворота Таракуса были открыты легионам Тонгора. Кроме этого военного похода, в последующие дни была предпринята еще одна, уже мирная экспедиция. Роскошный флагман Воздушной Гвардии Империи отправился в Кадорну, лежащую за водами Залива и непроходимыми джунглями Ковии. Корабль должен был доставить саркайю Яан в ее родной город. В этом путешествии девушку сопровождал Карм Карвус, чья роль была двойной -- обеспечить безопасность саркайи и попросить ее руки у ее отца. Князь Касан, Правитель Кадорны, уже не надеявшийся увидеть дочь живой, был счастлив снова встретиться с нею и познакомиться с ее спасителем. Он с радостью дал свое согласие на то, чтобы Яан вышла замуж за Князя Царгола. Пока Барим вспоминал все это, процессия подъехала к воротам Дворца Патанги. Здесь все гости сошли с колесниц и вошли внутрь дворца. x x x Зал Ста Сарков ничуть не изменился с тех пор, когда Барим побывал здесь в прошлый раз. Все так же множество каменных лиц былых правителей Патанги взирало на людей со стен. Солнечный свет проникал в помещение через множество небольших окон в куполе, закрытых разноцветными стеклами. Радужная карусель ярких пятен света лежала на троне, ступенях и площадке перед ним. Когда приглашенные заняли свои места, а Сумия и наследник -- Принц Тарт -- поднялись по ступеням пьедестала, Тонгор, пройдя сквозь расступившуюся толпу, поднялся по девяти большим ступеням к самому Огненному Трону. Здесь он остановился и, развернувшись лицом к гостям, кивнул канцлеру. Тот, подняв свой тяжелый жезл, гулко ударил им по каменному полу и громко произнес: -- Слава тебе, Великий Царь! Все стоящие здесь, знайте, что вы удостоены лицезреть Великого Повелителя, Тонгора Могучего, Князя Патанги, Императора Семи Городов! Приветствуем тебя, Повелитель Запада! И не успело эхо слов канцлера затихнуть под сводом купола, как из сотни глоток вырвался мощный приветственный возглас: -- Слава Повелителю Запада! Стоя рядом с Огненным Троном, положив руку на рукоять Саркозана, Тонгор с достоинством принимал приветствия своих подданных. Он роскошно выглядел в черном барзхате и с Золотым Щитом Патанги, украшенным Черным Ястребом Валкарта, на груди. Из-под купола прямо на корону на голове Тонгора падали солнечные лучи, и древний символ власти сверкал будто живой огонь. Лицо Тонгора оставалось спокойным, но те, кто хорошо знал сурового северянина, могли заметить довольную, едва заметную улыбку. В этот миг его глаза светились от счастья. Тонгор обежал взглядом зал. Рядом с помостом были установлены полукругом шесть тронов -- для повелителей городов Империи. На них сидели, каждый со своим гербом, вышитым на парадном платье, -- Зул -- Повелитель Зангабала, Тармис из Шембиса, Тон из Тардиса, Карвус из Царгола, Тан из Пелорма и Барим из Таракуса. Повелитель Запада начал свою речь без долгих предисловий: -- Я долго ждал этого дня, чтобы отблагодарить тех, кто в тяжелую минуту верно служил мне и нашему городу. Пусть выйдет вперед тот человек, который уже неоднократно шел со мной в бой бок о бок, прикрывал мне спину, и чьи заслуги передо мной трудно переоценить. Посеребреный жезл вновь ударил об пол, и громкий голос канцлера произнес: -- Чарн Товис из Возашпы, коджан Империи и командир Девятой Когорты Черных Драконов -- выйди вперед! Бледный, сжав губы, молодой офицер чеканным шагом подошел к ступеням трона. Его глаза встретились с полными радостного волнения и благодарности глазами Тонгора. Король заговорил: -- Вот уже три года с тех пор, как был повержен предатель Далендус Вул, вознамерившийся захватить власть, принадлежащую Царю. Баронские поместья и титул барона Таллана остаются без владельца. На колени, Чарн Товис!.. А теперь -- вставайте, барон, повелитель Таллана! Вспыхнув от смущения и не в силах поверить в столь щедрую награду, юный воин принял из рук Тонгора жезл -- символ власти и баронского титула. Поклонившись улыбнувшейся ему Сумии и дружески подмигнув наследнику, только что произведенный в аристократы повелитель земель Таллана вернулся на свое место в первом ряду приглашенных. Тонгор вновь заговорил: -- В большой степени свободой Патанги все мы обязаны бдительности и наблюдательности одного храброго офицера. Все мы у него в долгу. Пусть этот человек выйдет вперед! И снова раздался удар жезла, и снова канцлер произнес громким, густым голосом: -- Чанган Джал, родом из Патанги, старший даотар Воздушной Гвардии -- выйди вперед! Сверкая серебряным крылатым шлемом, шурша складками парадного небесно-голубого плаща, к подножию трона подошел строевым шагом тот, кто первым заметил в рассеивающемся тумане корабли пиратской армады и, вступив в бой, поднял тревогу. -- На колени, даотар Чанган Джал!.. Вставайте -- вице-даотаркон Воздушной Гвардии, коджан Империи! Когда была завершена церемония награждения, канцлер поочередно пригласил выступить с приветственными словами всех Повелителей городов Империи. И когда в Зале Ста Сарков вновь воцарилась тишина, Тонгор улыбнулся и сказал: -- А теперь все приглашаются на праздничную трапезу! x x x Здесь и заканчивается наш рассказ. Заканчивается, как и положено всем хорошим историям, -- победой, свадьбой и шумным веселым пиром. "...Даже пираты Таракуса, использующие Серую Магию и ее дьявольское оружие, не смогли противостоять воино-валкару и были побеждены им... Так седьмой город Запада встал под знамя Черного Ястреба. Год за годом росла и крепла Золотая Империя..." Так написано в третьей главе Пятой книги Летописей Лемурии. Приложение Эра Серых Колдунов Перед вами -- отрывки из Летописи Лемурии, хранящие историю Серых Колдунов Нианги. Именно к этим строчкам обратился Иерарх Эодрим в третьей главе нашего повествования. Только эти фрагменты друвней книги и дошли до нас. Мы полагаем, что читателям будет интересно прочесть те самые тексты, на которые ссылался Иерарх. Летописи Лемурии были написаны пятьсот тысяч лет назад. Язык, на котором говорили их создатели, давно исчез, как и сам континент, на котором происходили описанные события, где жили создатели Летописей. Он исчез с лица земли, скрывшись под водами Тихого океана. Но все же несколько древних страниц сохранились до наших дней и донесли нам весть о древней Лемурии. Вот одна из этих страниц. Из Книги Третьей. 2. Об основании Девяти Городов Запада. ...И так случилось, что потомки Немедиса отправились на Запад и основли в этих землях девять городов: Тардис, Царгол, Кадорну, Зингабал, Шембис, Катул, Таракус, Пелорм и Патангу -- Город пламени. Здесь они остались и произвели на свет многих сильных и высоких сыновей и красивых дочерей. И так продолжалось три тысячи лет... 3. Эра Серых Колдунов. На востоке, в землях Нианги вершили свои дела темные силы. И вот там, спустя века после падения Немедиса и исхода людей на Запад, появилось могущественное королевство, в которое вошли три города -- Кут, Шандатар и мрачный город Занджан. И черные колдуны далекого Заара, породненные с самим Великим Змеем моря, пришли к этому народу и соблазнили их служить злу, пообещав власть и могущество. И возникло царство Серых Колдунов, как называли их люди со страхом и дрожью. 4. Серая Магия. ...Алая Эдда повествует о том, как Колдуны Нианги овладели секретом силы самого всемогущего Повелителя солнца. Познали они такие тайные силы, которые могли потрясти и уничтожить всю Землю с ее человечеством, превратить в облако раскаленной пыли и мервого дыма, если бы эти силы вырвались на свободу. 5. Рок Нианги. Но как только Серые колдуны потревожили хрупкое равновесие сил, благодаря которым Земля держится на своем месте среди небесных сфер, не замерзая во всеобщей пустоте и не падая на Солнце, -- черная судьба постигла города Нианги: Кут, Шандатар и мрачный Занджан. Все эти города были разрушены до основания. Лишь немногие их жители смогли бежать из погибших городов. А та земля стала безжизненной пустошью, которую люди зовут Серой Пустыней и где никто не живет. Одни говорят, что это была воля Богов, другие, что сама Природа покарала дерзких Колдунов, осмелившихся нарушить ее Законы. Так закончилась еще одна битва извечной войны сил Мироздания против темных сил Хаоса. 6. Рассвет на Западе. Так пали Серые Колдуны, осмелившиеся участвовать в битвах, которые вели Силы, правящие звездами, поддерживающие их на своих местах на небосводе. Дерзкие люди оказались уничтожены теми же самыми Силами, которые они хотели подчинить себе...