так, то только потому, что он _з_н_а_л_. - Марк, весь дрожа с головы до ног, рухнул на колени. Дэмьена охватило волнение. Он не собирался причинять брату боль. - Марк, - начал он. - У-у-у-у, - всхлипывал Марк. - Ты мой брат, и я люблю тебя... - Не называй меня своим братом! - вскинулся Марк. - У Антихриста не может быть брата! Дэмьен тряхнул Марка за плечи. - Послушай меня! - закричал он. Марк отрицательно покачал головой. - Признай же, - выпалил он, - признай, что ты убил свою собственную мать! Это была последняя капля. Связующая мальчиков нить оборвалась. - Она не была _м_о_е_й_ матерью, - яростно возразил Дэмьен. - Моей матерью... - ...была самка шакала. - Да! - с гордостью вскричал Дэмьен, и голос его еще долго отдавался эхом в лесу. Теперь мальчик полностью осознал всю свою силу. В глазах Дэмьена разгоралось пламя, а от его лица исходило какое-то нечеловеческое сияние. - Я рожден по образу и подобию величайшей силы, - заявил он, и голос его напрягся. - Отвергнутый ангел! Лишенный своего величия и сброшенный в бездну! Но он _в_о_с_с_т_а_л _в_о _м_н_е_! Он смотрит м_о_и_м_и_ глазами, и у него _м_о_е_ тело! Марк с отчаянием огляделся по сторонам. Страх уже прошел. Мальчик чувствовал чудовищную опустошенность. Происходящее походило на бесконечный кошмарный сон, и убежать из него не было никакой возможности. - Пойдем со мной, - предложил Дэмьен. - Я могу взять тебя с собой. Марк поднял на него глаза. Он перестал дрожать, долгим взглядом уставился на кузена, наконец медленно покачал головой: - Нет. Дэмьен попытался еще раз: - Не заставляй упрашивать тебя... Марк твердо стоял на своем: - Нет! И этот отказ как будто вдохнул в него силы. Марк вскочил с земли и бросился бежать так быстро, как только позволяли его ослабевшие ноги. - Марк! - позвал его Дэмьен. - Отстань от меня, - бросил он Дэмьену. - Марк! - крикнул вслед Марку Дэмьен. Это был голос, только однажды слышанный Марком. Тогда, в коридоре, когда Дэмьен расправился с Тедди. - П_о_с_м_о_т_р_и_ н_а _м_е_н_я_! - приказал он. Марк остановился. Он был не в состоянии сделать ни шагу. - Пожалуйста, уходи, - умолял мальчик. Голос Дэмьена пригвоздил его к месту. - Я еще раз прошу тебя, - спокойно промолвил Дэмьен, - пожалуйста, пойдем со мной. Марк обернулся и посмотрел прямо в глаза Дэмьену. - Нет, - решительно ответил он и внезапно ощутил потрясающее спокойствие. - Ты, Дэмьен, не можешь избежать своей судьбы. А я - убежать от своей. - Марку вдруг показалось, что какая-то другая сила заставляет его произносить эти слова. - Ты обязан делать то, что тебе на роду написано. Марк, покорившись своей судьбе, молча ожидал развязки. Гнев охватил Дэмьена, гнев, порожденный отверженностью. Он рос и рос в мальчике, глаза которого разгорались все ярче, все пламенней. Внезапно слезы навернулись на них, и Дэмьен, взглянув на небо, весь задрожал... Ричард и Анна заметили следы ног обоих мальчиков и поспешили на поиски. Шагая рядом с мужем и постоянно касаясь его, Анна казалась спокойной. А Ричард то и дело поглядывал на небо. Будто ощущал в воздухе какое-то предзнаменование. И вдруг до Марка донесся шум, тот самый шум, какой услышал Тедди в коридоре, рядом с кабинетом сержанта Неффа. Клацанье, будто бились друг о друга тонкие металлические пластинки. Звук хлопающих крыльев ворона. Защищаясь от невидимого, стремительно атаковавшего противника, Марк вытянул руки и принялся отбиваться. Он кричал и визжал, пытаясь вырваться и убежать, но страшный клюв и когти безжалостной птицы рвали его плоть. Он упал на колени и застонал от боли. Кровь застилала ему глаза; единственным, кого он перед собой видел, был Дэмьен - воплощение зла: выпрямившийся в полный рост, безжалостный и холодный. Клюв птицы разбил череп Марка. Лицо мальчика побелело, глаза закатились. Он упал лицом в снег. Шум крыльев затих. Дэмьен взглянул вниз, на мертвое тело Марка, и закричал. Его крик походил скорее на вой, в нем сквозили одиночество и тоска. Снег вокруг Марка постепенно краснел от сочившейся крови. Дэмьен подбежал к Марку, упал на колени и попытался поднять хрупкое безжизненное тело. Он стремился вернуть брата к жизни. Жуткий вопль Дэмьена донесся до Анны и Ричарда. Подбежав, они увидели Дэмьена, склонившегося над безжизненным телом брата. Он всхлипывал: "Марк, о Марк..." Услышав крик Анны, Дэмьен поднял глаза и мгновенно пришел в себя. Он отскочил от Марка. - Мы просто гуляли... - воскликнул Дэмьен, - ...и он упал! Он только... - Возвращайся в дом! - завопил Ричард. Он подбежал к Анне, стоящей на коленях возле тела Марка. Дэмьен пытался возразить: - Но я ничего не сделал! - Возвращайся домой, _ч_е_р_т_ т_е_б_я_ п_о_б_е_р_и_! - Ричард дрожал от гнева. Дэмьен повернулся и бросился к дому. Слезы струились по его лицу. - Он упал! - бросил мальчик через плечо. - Я ему ничего не сделал! Ричард отвернулся от убегающего Дэмьена и склонился над женой. Обхватив ее за плечи, он приподнял Анну. Удостоверившись, что она может стоять на ногах, Ричард наклонился и подхватил на руки тело своего мертвого сына. Потом распрямился и в упор взглянул на Анну. Глаза его обвиняли. Анна нервно дернула головой и, запинаясь, произнесла: - Нет-нет, это не Дэмьен. Он не... Но она так и не закончила фразу. Ричард отвернулся от жены и, прижимаясь щекой к окровавленному лицу своего погибшего сына, побрел прочь. 12 Фамильный склеп Торнов располагался на Северном берегу, неподалеку от поместья. Тут вместе со своей женой спал вечным сном Реджинальд Торн; первая, жена Ричарда, Мэри, была похоронена здесь же; да и тетя Мэрион обрела последний приют вблизи своего брата. Марка похоронили рядом с матерью. "Однажды, - подумал вдруг Ричард Торн, обводя невидящим взором собравшихся этим морозным и тоскливым днем вокруг небольшой могилы, - однажды я тоже окажусь здесь". Анна с Ричардом были облачены в черное. Дэмьен, стоящий рядом с Анной, был одет просто - в синюю курсантскую форму с черной повязкой на рукаве. Поль Бухер представлял на похоронах компанию "Торн Индастриз". Здесь же находился и сержант Нефф, прибывший из Академии с небольшим почетным караулом. Когда гроб опускали в могилу, курсанты взяли под козырек, а один из них выступил вперед и протрубил на горне сигнал, которым обычно Марк провожал всех ко сну. Услышав звуки горна, Анна разрыдалась, Торну же, как ни странно, этот сигнал напомнил вдруг старую ковбойскую песенку. Давным-давно, когда он и его бра Роберт были еще детьми и учились в Академии, они собирались с другими курсантами вокруг костра и весело горланили эту песенку. Слезы выступили у Ричарда от этого воспоминания, и он заплакал. Впервые после гибели сына. Когда священник приступил к проповеди, Ричард отвернулся. Что мог сказать о Марке совершенно незнакомый человек? Священники вынуждены говорить штампами, а Ричарду меньше всего хотелось слышать сейчас какие-то банальности о Марке. Взгляд Ричарда упал на Дэмьена, и то, что он вдруг уловил, привлекло его внимание. Мальчик уставился на Неффа, который, в свою очередь, пристально смотрел на Бухера. Взгляд же Бухера был сосредоточен на Дэмьене. Четкий, маленький треугольник. Торн почувствовал, что его дернули за рукав. Он обернулся и увидел Анну. Ее лицо было залито слезами, а глаза молили не отвлекаться от церемонии. Ричард погладил руку жены и снова взглянул на могилу, заставив себя вслушиваться в проповедь и отыскивая в ее словах хоть какой-нибудь смысл. Но вскоре опять мысленно перескочил к событиям последних лет. Память возвратила его к разговору, состоявшемуся после вскрытия в кабинете доктора Фидлера. - Как это могло произойти? - спросил Ричард врача. - Ведь вы наблюдали его с момента рождения. Неужели же не было ни единого признака? Семейный врач грустно покачал головой. - К сожалению. Мне уже как-то приходилось сталкиваться с подобным, - начал он. - Совершенно здоровый мальчик или мужчина, но эта штука уже сидит в организме, выжидая своего часа, какого-то непредвиденного напряжения. У него была очень тонкая артериальная стенка. Она-то и лопнула... - Врач широко развел руками - жест неизбежности и сострадания. Анна перебила его: - Значит, он был обречен с рождения? Доктор Фидлер кивнул. - Более чем вероятно, - мягко заверил он. - Я очень сожалею, очень. Похоронная церемония закончилась, и траурная процессия двинулась прочь от могилы. Начинался сильный ливень, и с последними словами утешения все начали разбредаться но своим машинам. Ричард принял от собравшихся соболезнования, ограничившиеся скупыми грустными улыбками и легкими прикосновениями рук, а затем рухнул на заднее сиденье автомобиля рядом с Анной и Дэмьеном. Он подал знак Мюррею, и лимузин медленно тронулся. В один из поздних вечеров на следующей неделе в доме Торна раздался звонок. Звонил священник из Нью-Йорка и просил Ричарда немедленно приехать. Он сообщал также, что доктор Чарльз Уоррен находится в плохом состоянии и не перестает звать Ричарда Торна. Несколько минут понадобилось Ричарду на сборы, он побросал в чемодан кое-какие вещи. Анна пыталась убедить мужа остаться хотя бы до утра, но он и слышать не хотел об этом. Он должен был ехать немедленно. - Я не хочу ехать, - кричал он жене, - но я _в_ы_н_у_ж_д_е_н_! Анна опустилась на кровать и потянулась за сигаретой. Ее руки дрожали. - Почему ты не можешь поговорить с Чарльзом по телефону? - спросила она. - Зачем тебе ехать в Нью-Йорк? Чарльз в конце концов не самый твой близкий друг, чтобы сломя голову мчаться к нему на ночь глядя. - Мне передали, что он в смертельной опасности и нуждается во мне, - перебил жену Ричард. Он окинул взглядом комнату, соображая, не забыл ли чего. - Здесь ты нам тоже нужен, - тихо проговорила Анна. Ричард повернулся и посмотрел на нее. - Я вернусь как можно быстрее. - Он наклонился и, чмокнув ее в щеку, направился к двери. - Что я завтра утром скажу Дэмьену? - спросила Анна. Стоя в дверях, Ричард на мгновение заколебался. Он не подумал об этом. - Скажи ему, - произнес Ричард, все еще соображая, - скажи, что мне надо помочь Чарльзу утрясти кое-какие таможенные дела в Нью-Йорке. Придумай что-нибудь. Только не говори ему правду! - И он поспешил из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. Пока Ричард на цыпочках спускался по лестнице к ожидавшему его в лимузине шоферу, он, конечно же, не заметил, как приоткрылась дверь спальни Дэмьена. И взгляд желтых, как у кошки, глаз пронизал тьму. Сразу после того, как шасси самолета отделились от взлетной полосы, Ричард включил над головой свет и вытащил из "дипломата" письмо Бугенгагена. Колоссальный объем информации, а времени в обрез. Торн глянул на часы. Половина пятого утра. В Нью-Йорке он будет в семь тридцать или, самое позднее, в восемь. Город в это время только начинает пробуждаться. Ричард снова посмотрел на странички и уже в четвертый или пятый раз принялся читать: "И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя". Торн вздрогнул. За последние несколько месяцев произошло столько смертей - слишком много для банального совпадения. Отдельные части начинали, наконец, складываться в единое целое. Первой в этой страшной цепочке оказалась тетушка Мэрион. Ее голос вдруг зазвучал в мозгу Торна. "Дэмьен оказывает ужасное влияние, ты разве не замечаешь? - спрашивала тетушка Мэрион. - Ты хочешь, чтобы Марк _б_ы_л у_н_и_ч_т_о_ж_е_н_, _ч_т_о_б_ы _е_г_о _п_о_г_у_б_и_л_и_?" Потом эта журналистка Джоан Харт. Жуткая, жуткая гибель. Судя по той короткой газетной заметке, смерть была мучительной. И кому она только понадобилась? "Все вы в _с_м_е_р_т_е_л_ь_н_о_й _о_п_а_с_н_о_с_т_и_! - предупреждала Джоан. - _У_в_е_р_у_й_т_е_ в _Х_р_и_с_т_а_!" И Ахертон. Еще одна невероятная, страшная потеря. А он кому мешал? Торн не мог этого понять. Смерть Пасариана тоже, казалось, не имела смысла. Ричард подумал о своей компании - одной из крупнейших трансконтинентальных корпораций мира. О том, как однажды ее унаследует Дэмьен. И тут все встало на свои места. Ахертон стоял на пути Бухера, и Ахертон исчез с лица земли. Бухер стал президентом компании, и его план уже начал осуществляться. Но не так гладко, как тому хотелось. Возникли кое-какие проблемы, и первым их обнаружил Пасариан. И... погиб. Когда-нибудь, если, конечно, все будет развиваться в соответствии с планом Бухера, Дэмьен унаследует корпорацию, контролирующую питание всего земного населения. Торн вспомнил похороны Марка и странную, треугольную связь между Дэмьеном, Бухером и Неффом. Но Нефф-то тут при чем? Ричард опять вернулся к страничкам письма, чтобы попытаться найти ключ к разгадке: "...и дивилась вся земля, следя за зверем, и поклонились дракону, который дал власть зверю. И поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему? и кто может сразиться с ним?" Дракон. Может, Нефф как раз и являлся этим драконом? Военный стратег, чтобы обучить и выпестовать... "И дано было ему вести войну со святыми, и _п_о_б_е_д_и_т_ь _и_х_: и дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем... И восстанет он против Царя Царей..." Торн не мог читать дальше. У него заболели глаза, а мысли начали путаться. Он уже был не в состоянии о чем-нибудь думать. Ричарду как воздух были необходимы несколько часов сна. Его преследовала фраза Уоррена, брошенная Чарльзом в тот вечер, когда ученый демонстрировал им слайды из мест раскопок: ИМЕЕТСЯ МНОГО СВИДЕТЕЛЬСТВ О БЛИЗКОМ КОНЦЕ СВЕТА. Анна рассмеялась тогда, но Уоррен продолжал как ни в чем не бывало читать выдержки из библейских пророчеств. И что же? Все они осуществились, и все сразу. Наводнения, голод, тьма, войны... Торн подумал вдруг о некоторых тревожных событиях в мире, происшедших совсем недавно. Ситуация на Ближнем Востоке все еще грозила вылиться во всеобщую войну, в нее, возможно, будут вовлечены и все другие страны. И будет она называться Третья мировая война. Конечно, если останется в живых хоть один человек, кто будет ее так называть. Ядерное вооружение распространяется устрашающими темпами. Почти каждая нация имеет уже доступ к атомной бомбе. И все что требуется - это где-нибудь, пусть даже случайно, по самой дурацкой причине рвануть хоть одну бомбу. Тут-то и произойдет неизбежная и необратимая цепная реакция: каждая нация будет стремиться стереть с лица земли другую, пока та, другая, не уничтожила ее саму. Нью-Йорк не являлся исключением из числа городов, перенесших в этом году те или иные потрясения. Лондон, Париж, Москва, Токио - все эти столицы претерпевали мощные мистические крушения. Конечно, здесь можно было подозревать и саботаж, но не было найдено ни одного свидетельства, подтверждающего эту версию. Везде грабежи, разбой, насилие и убийства, все более жестокие и изощренные. И не оставалось уже на мировой карте города, где бы не происходили какие-нибудь катаклизмы. Похоже, человеческие существа постепенно превращались в роботов, орудующих без чувств и сострадания. В этой суматошной жизни у них не оставалось ни минутны, чтобы остановиться и задуматься. Стольким разочарованиям и такому частому бессмысленному насилию подвергались люди, что рано или поздно замыкались в себе, изолируя свой дом-крепость от окружающего мира. Да и в природе происходили весьма странные и необъяснимые явления. Снег сыпал там, где раньше его и в помине не было, засуха обрушивалась на области, прежде подверженные ливням, а засушливые земли затапливались водой. Ураганы, торнадо и землетрясения все чаще опустошали и разоряли планету. Трудно сказать, на самом ли деле участились подобные проявления стихии, или же мир просто получал большее количество информации об этих случаях. Но результат оставался тем же. Казалось, будто этих катастроф стало больше. Торн был уже не в состоянии бороться с дремотой. Веки его слипались от усталости и вскоре закрылись. Он забылся неглубоким и беспокойным сном. 13 Было уже светло, когда самый маленький самолет компании коснулся посадочной полосы в аэропорту Ла Гардиа. Торн потянулся и, зевнув, взглянул на часы. Семь сорок пять. Вдруг Ричард почувствовал себя одураченным. То, что он пролетел тысячу миль - и все из-за какого-то ночного звонка от священника, сообщавшего ему о состоянии Уоррена, - внезапно показалось Торну чем-то нереальным. К тому же последняя встреча Ричарда с Чарльзом вылилась в их ссору, и Уоррен уехал. Торн был уверен, что им уже не доведется обрести былые дружеские отношения. Но сведения, которыми Уоррен пытался поделиться с Ричардом в тот вечер, как дамоклов меч зависли над самим Торном. Теперь и Ричард ощущал жгучую потребность увидеть стену Игаэля собственными глазами и понять все до конца. Он был уверен, что Уоррен уже был у стены. Ричарда серьезно обеспокоил тот факт, что звонил священник, а не сам Чарльз. Возможно, таким образом Уоррен пытался заманить Торна в Нью-Йорк. Откуда Ричард мог знать, что там происходило? Торн пересек здание аэропорта, взял такси и назвал адрес, следуя указаниям священника, полученным накануне ночью. Таксист, удивленно взглянув на Торна, пожал плечами, и машина тронулась. Сидя в такси, Торн задавал себе вопрос по поводу происходящих событий: кому это может быть выгодно? Вдруг Ричард понял, что все эти ужасные события были выгодны Дэмьену Торну. Только два человека отделяли сейчас Дэмьена от возможности контролировать могущественнейшую компанию: Ричард Торн и его жена. Торн знал наверняка, зачем Уоррен ищет с ним встречи. Чарльз будет просить его убить Дэмьена. Это уже было. Бугенгаген и Роберт Торн. Они намеревались сделать это семь лет назад, однако попытки эти привели их к гибели. "Опять меня понесло не туда, - подумал Торн. - Я обязан сохранять спокойствие. И ясный ум. Слишком много поставлено нынче на карту". - Вы предпочитаете заплатить сейчас? Мне подождать вас здесь? - Таксист прервал размышления Торна. Ричард пробормотал какие-то извинения и полез в карман за бумажником. Проезд влетал ему уже в тридцать долларов. Торн сунул таксисту еще пару банкнот сверху, чтобы тот дождался его, вышел из машины и огляделся по сторонам. Он находился у старой, разрушенной церкви, стоящей рядом с железнодорожными путями. Рельсы тянулись сюда издалека - с Центрального вокзала. Церковь выглядела заброшенной. Ричард подошел к ней и толкнул дверь. Она легко распахнулась. Торн оглянулся на такси. Машина стояла на месте, у обочины тротуара, тихо работал мотор. Таксист сдвинул на глаза кепку, похоже, он уже задремал. Торн повернулся и вошел в здание. Внутри церковь была такая же пыльная и обшарпанная, как и снаружи. Деревянные скамьи были сработаны из рук вон плохо, они, похоже, вот-вот развалятся. Окна были грязными, казалось, что стекла в них никогда не мылись, кое-где они были выбиты. И лишь почти неуловимый запах ладана говорил о том, что здесь время от времени проходят службы. Ричард направился к алтарю. Как только он подошел к поручню, дверь слева внезапно отворилась, и оттуда вышел невысокий горбатый священник. - Мистер Торн? Торн кивнул. Хромая, священник подошел к Ричарду и протянул для приветствия руку. - Я отец Уэстон. Спасибо, что пришли. - Он пожал протянутую Торном руку. - Доктор Уоррен ждет вас. - Священник жестом указал на боковую дверь справа от алтаря и направился к ней. Ричард последовал за ним. - Спасибо, что позвонили, - прошептал он. - Что случилось с доктором Уорреном? - Он не хочет говорить со мной, я только уверен, что этот человек обуреваем жутким страхом. Они подошли к небольшой боковой дверце, и священник легонько стукнул в нее один раз. Изнутри донесся хриплый голос: "Кто это?" Голос был какой-то чужой и совсем не походил на голос Уоррена. - Здесь мистер Торн, - объявил священник. Дверь распахнулась, и на пороге появился Уоррен. Выглядел он чудовищно. Казалось, его подкосила какая-то внезапная и ужасная болезнь. Глаза Чарльза покраснели, щеки впали, а кожа под трехдневной щетиной имела неестественный бледно-желтый цвет. Уоррен трясущимися руками сжимал распятие. - Ричард? - воскликнул он голосом, в котором сквозил ужас. - Это я, Чарльз. Уоррен ринулся вперед. Он схватил Торна за воротник плаща и втащил в комнату. Захлопнув за собой дверь, он запер ее на засов. Торн украдкой взглянул на Уоррена, почти уверенный, что тот сошел с ума. - Чарльз, - осторожно начал Ричард ласковым голосом, - я вот сразу же приехал, как только... Казалось, Уоррен не слышал его. Дикий взгляд ученого был устремлен сквозь Торна куда-то вдаль. - Зверь с нами, - прошептал он. - Это все правда, сущая правда! Я видел стену... - Чарльз, пожалуйста, выслушай меня... - Я видел ее! Она кошмарна! - Уоррен вздрогнул и в ужасе зажмурился. - Она свела с ума и Джоан Харт, и Бугенгагена... Торн подскочил к Уоррену и схватил его за плечи. - Возьми же, наконец, себя в руки! - Ричард не верил своим глазам. Неужели перед ним стоял человек, который на протяжении многих лет управлял его музеем и долгие годы был его лучшим и верным другом? Если во всем этом и присутствовал Бог, то какое же нелегкое существование уготовил Он всем тем, кто в Него верил! Внезапно Уоррен перестал дрожать. Он уставился на Торна, будто пытался прочесть на его лице разгадку. - Теперь ты веришь мне, Ричард, - спросил он, - или до сих пор считаешь, что я свихнулся? Ричард все еще держал Чарльза за плечи. Он пока не хотел говорить, что поверил Уоррену. Кто-то из них должен по крайней мере оставаться спокойным и рассудительным. Но кое-что надо было сделать. Торн должен был увидеть стену Игаэля собственными глазами. - Где она? - наконец проговорил он. - Где стена Игаэля? Вслед за Уорреном, указывающим дорогу, Торн шагал по железнодорожным путям вдоль длинной линии товарных вагонов. Уоррен шел, вцепившись в распятие; он казался еще более возбужденным, чем прежде. Время от времени Чарльз останавливался и поднимал глаза к небу. - Что ты там высматриваешь? - поинтересовался Торн. Но возбуждение Уоррена переходило уже все возможные границы. Он едва мог говорить. И лишь невнятное бормотание слетало с его губ: "...еще не здесь... ничего... скоро..." Наконец они подошли к месту, где на рельсах в тупике одиноко стоял вагон с контейнерами "Торн Индастриз". Уоррен, повозившись некоторое время с замком, позвал Ричарда. Торн удивленно взглянул на Чарльза. - Разве ты не полезешь со мной? - обратился он к Уоррену. Уоррен отрицательно замотал головой и снова посмотрел на небо. Внезапно он застыл на месте, скованный жутким страхом. Торн проследил за его взглядом. Не более чем в двадцати футах от них в небе медленно кружил огромный черный ворон. Ричард снова посмотрел на Уоррена, боязливо жавшегося к вагону и вцепившегося в распятие. - Пойдем, Чарльз. - Он попытался успокоить Уоррена. - Это же просто птица. Уоррен затряс головой, не спуская с ворона глаз. Торн глубоко вздохнул и взобрался в вагон. Вагон был уставлен ящиками разных размеров, все они были тщательно заколочены. Все, за исключением одного, взломанного кем-то, очевидно, в большой спешке. Горн подошел к развороченному ящику. А в это время издалека вдруг начал откатываться назад длинный эшелон. Тяжелые вагоны, с грохотом наталкиваясь друг на друга, двигались в направлении отдельно стоящего вагона с контейнерами "Торн Индастриз". Стоящий у вагона Уоррен закрыл глаза и начал молиться. Внезапно по соседнему пути на огромной скорости прогрохотал поезд. Он так оглушительно засвистел, что заставил Уоррена броситься на землю. Когда поезд умчался, Чарльз поднялся на ноги и поплелся к носовой части вагона. Там он остановился и приготовился к неизбежному. Внутри вагона Торн сорвал с ящика доски и обнаружил фрагмент стены. Выступающий край был, похоже, вытесан из камня. Он казался очень древним. Краски на нем совсем поблекли. Торн продолжал отдирать доски. Глаза Ричарда внезапно остановились на рисунке. Это было изображение маленького ребенка. Но лицо было каким-то расплывчатым. Снаружи тяжелый эшелон стремительно набирал скорость. Головной вагон был весь покрыт огромными ржавыми штырями. Они угрожающе выпирали. Эшелон достиг стрелки. Она сработала и перевела пути. Состав, грохоча, направился в сторону вагона с контейнерами "Торн Индастриз". Уоррен снова зажмурил глаза и принялся неистово бормотать молитву. А над ним в небе ворон описывал все более и более сужающиеся круги. Торн добрался до очередной секции ящика и обнажил ту часть стены, где Сатана уже в зрелом возрасте был изображен цепляющимся за край пропасти. Но и здесь лицо Сатаны было как-то размыто. "Я что, тоже сошел с ума? - подумал Торн. - Здесь нет никаких доказательств". Ричард сорвал последние доски. И тут, наконец, он увидел лицо. Казалось, его нарисовали всего несколько лет назад, так четко и ясно было оно изображено. Лицо Дэмьена Торна. Имелись, конечно, и некоторые отличия. Вместо волос художник изобразил извивающихся злобных змей с острыми языками, а глаза на рисунке были не человеческие, а кошачьи - желтые и пронзительные. Но в целом это было лицо Дэмьена. В этот момент длинный состав, грохоча, приблизился к вагону Торна. Уоррен, погруженный в молитву, широко раскрыл глаза, но было уже слишком поздно, чтобы отскочить от выпирающих штырей вагона, стремительно надвигающегося на ученого. Штыри молниеносно пронзили Уоррена, пришпилив его тело к передней стенке вагона "Торн Индастриз". Уоррен еще успел крикнуть от ужаса и мучительной, нечеловеческой боли, а затем повис на острых концах, как заживо пришпиленная бабочка. От столкновения Ричард растянулся на полу вагона. Стена Игаэля позади него начала медленно крениться. Ричард заметил, что она вот-вот упадет на него, и едва успел увернуться. Стена рухнула как раз на то место, где он стоял минуту назад. Она разлетелась на миллион крошечных кусочков. Доказательства, ради которого Торн отмахал столько мыль, больше не существовало. Но Торну некогда было думать об этой потере. Он выпрыгнул из вагона и с колотящимся сердцем огляделся по сторонам в поисках Уоррена. Непостижимо, но Уоррен был все еще жив. Кровь струйкой вытекала из его рта, а в местах, где ржавые штыри распороли грудь, рубашка пропиталась кровью, уже слегка запекшейся. - Боже! Чарльз! - Торн, охваченный ужасом, кинулся к умирающему другу. Уоррен с трудом протянул руку с распятием. - Возьми, - хриплым голосом прошептал он. - И возьми... кинжалы. - Чарльз силился вздохнуть. - Мальчик... должен... быть... убит. - Кинжалы? - вскричал Торн. - Они у тебя? - Уходи, - выдохнул Уоррен, - пока не поздно! Торн поднял глаза. На крыше вагона сидел ворон, уставившись на них цепким, пронизывающим взглядом. Торн снова посмотрел на Уоррена. - Г_д_е _к_и_н_ж_а_л_ы_? - Он внезапно осознал, что и сам находится в смертельной опасности. Но Уоррен уже ничего не слышал. Глаза его закатились, и распятие выпало из безжизненной руки. Торн в ужасе отскочил назад. В эту секунду ворон издал хриплый, отвратительный звук и стремительно ринулся вниз с крыши вагона прямо на Торна. Ричард бросился к распятию. Он схватил его и выставил крест над собой за мгновение до того, как на него обрушился ворон. Птица злобно закаркала и отлетела, выжидающе кружась над Ричардом. Торн бросился бежать, взметнув высоко над собой распятие. И тогда ворон улетел. А Ричард все бежал и бежал. 14 В Дэвидсоновской Военной Академии проходил вечер, посвященный ежегодному вручению личного оружия. Церемония проводилась на внутреннем плацу. А родители и остальные курсанты собирались на балконе и наблюдали, как особо отличившимся мальчикам вручают сверкающие символы их достижений. В этом году подобной чести удостоились шесть курсантов. Среди них был и Дэмьен. Марк такими должен был получить парадный клинок, и пять курсантов растянулись таким образом, чтобы было ясно: одного человека в их ряду не хватает. Дэмьен, подтянутый и гордый, застыл, ожидая своей очереди. Он до сих пор носил черную повязку, туго стягивающую его левое плечо. Анна стояла на балконе рядом с Бухером. Казалось, она вот-вот расплачется. Бухер заметил это и предложил женщине носовой платок. Анна, признательно улыбнувшись, взяла его. Внизу, на некотором расстоянии от курсантов, одиноко стоял трубач. Он трубил каждый раз, стоило только очередному мальчику выступить вперед, чтобы получить клинок. На противоположной стороне балкона собралась стайка хорошеньких девушек. Все они оделись в одинаковые нарядные платьица. Среди девушек выделялась одна юная особа. И не только своей ошеломляющей красотой и свежестью. Позади нее стояли два здоровенных мужчины в темных костюмах. Глядя на них, любому становилось ясно, что это телохранители. Хотя саму девочку вряд ли кто-нибудь смог бы узнать. Поскольку отец ее, губернатор штата Иллинойс, всячески пытался оградить своего единственного ребенка от любопытных взоров общественности. Во время торжественной церемонии девочка не сводила глаз с Дэмьена. Когда объявили его имя, Дэмьен, как на марше, выступил вперед. Эффектно щелкнув каблуками, он застыл на расстоянии шага от вручающего награду. На балконе Анна нервно вцепилась в руку Бухера. Он погладил ее руку и ободряюще улыбнулся. После того как Дэмьен получил личное оружие, награждающий протянул ему второй клинок. - Возьми его, - заявил он, вручая оружие. - Это клинок вашего брата Марка, которого уже нет среди нас. Но он заслужил эту награду. Толпа разразилась неожиданными аплодисментами. Анна вытерла глаза. Энергичнее всех хлопала дочка губернатора на противоположной стороне балкона. Дэмьен элегантно поклонился и отступил назад, на свое место в строю. Позади Анны возникла фигура шофера Мюррея. Он что-то прошептал ей на ухо. Анна кивнула и обратилась к Бухеру: - Мне придется уехать, Поль. Ричард только что позвонил с самолета. Через несколько минут он прилетает. Я хочу встретить его в аэропорту... Бухер кивнул. - Вы приедете на котильон? - поинтересовался он. Анна пожала плечами. - Постараемся, - бросила она и поспешила вслед за Мюрреем. Бухер проследил за ее уходом, потом посмотрел вниз и поймал взгляд Неффа. Оба одновременно кивнули и отвернулись. Анна учась ка заднее сиденье автомобиля. Она с нетерпением ожидала возвращения Ричарда. Самолет подрулил почти вплотную к автомобилю и остановился. Моторы, наконец, заглохли, и сбоку был спущен трап. Дверь распахнулась, и Ричард, заметив Анну с шофером, торопливо начал спутаться. Не поздоровавшись с Анной, Ричард обратился к Мюррею: - Где Дэмьен? - Его голос дрожал от возбуждения. - В Академии, сэр, - опешив от такого странного поведения, пробормотал Мюррей. - Мы возьмем такси до музея. Я хочу, чтобы вы сейчас же привезли туда Дэмьена. - Открыв заднюю дверцу, Ричард подождал, пока его жена выйдет из машины. - Пойдем, - скомандовал он, - ты едешь со мной. Оба поспешили к зданию аэровокзала. Анна силилась не отстать от мужа. Она никак не могла понять, что происходит. Мюррей посмотрел им вслед, и в его глазах вдруг загорелась ненависть. Котильон был в полном разгаре. Казалось, что эти мальчики и девочки явились сюда из старых добрых времен. Курсанты были одеты в парадные мундиры, а большинство девочек облачились в корсажи и длинные - до пола - платья. У стены возле стола с пуншем стояли подростки, которые по каким-либо причинам не желали танцевать: кто стеснялся, а кому и просто было скучно. Девочки сбились в стайку по одну сторону стола, мальчики находились по другую. И хотя они обменивались друг с другом взглядами и хихикали, никто так и не решался предложить пойти потанцевать. У противоположной стены стояли Дэмьен и сержант Нефф, оба внимательно наблюдали за танцующими. Наискосок через зал Нефф вдруг заметил девочку с двумя телохранителями, пристально разглядывавшую Дэмьена. - Наберись-ка смелости и пригласи ее потанцевать, - посоветовал Дэмьену сержант. - Дочку губернатора? - полюбопытствовал Дэмьен. Он прекрасно понимал, чего хотел от него Нефф. Нефф кивнул. Дэмьен улыбнулся. - Вы забываете, что я знаком с этой семьей, - на ходу кинул он сержанту и направился через зал к противоположной стене. Нефф наблюдал за ним. На лице сержанта было написано удовлетворение. Ричард мчался по лестнице, ведущей на нижний этаж музея. За ним по пятам бежала Анна. - Ты не убедишь меня в этом! - запыхавшись и пытаясь догнать мужа, выкрикнула она. - Тебе _п_р_и_д_е_т_с_я_ поверить! - возразил Ричард. - Он убил Марка. Он убил Ахертона и Пасариана. - Прекрати! - взмолилась Анна, догнав его и схватив за руку. Ричард оглянулся. - Убийства будут продолжаться. Он убьет любого, кто встанет на его пути. - Ричард вырвался из тисков жены и бросился вниз по широкой мраморной лестнице. Внутри Анны все кипело. - Как? - воскликнула она. - И как же он их убил? Ой что, заставил треснуть лед?.. - Нет, - прервал ее муж, - он не сам... - Или он разворотил трубу, по которой шел газ?.. Ричард как вкопанный замер на полдороге и взглянул на жену. - Есть другие, - произнес он. - Те, кто его окружает. - Ричард, - начала Анна, пытаясь казаться спокойной, - ты только послушай, что ты несешь! Это же бред сумасшедшего! Какие-такие "другие"? Еще дьяволы? Тайная организация дьяволов? Ричард, ну, пожалуйста! Ричард схватил ее за руки. - Анна, - проговорил он умоляющим голосом, - я видел, как погиб Чарльз... Анна задохнулась. Она впервые услышала о смерти Уоррена. - И я видел на стене Игаэля _л_и_ц_о _Д_э_м_ь_е_н_а_! Наступила долгая, тревожная пауза. Ричард и Анна застыли друг перед другом: два противника в этой страшной борьбе. Ричард страстно желал сейчас только одного: чтобы Анна поверила ему. Анна же больше всего на свете хотела обратить все в шутку. Пусть в ужасную, но в шутку. Ее вдруг охватил ужас при мысли, что еще может произойти. - Что ты собираешься делать? - спросила она тихо. Дэмьен танцевал с дочкой губернатора. Казалось, что для девочки котильон с Дэмьеном являлся самым счастливым событием в ее жизни. Мальчики благоговейно наблюдали за этой парой, а большинство девочек были переполнены ревностью. Ибо эти двое составляли потрясающе красивую молодую пару. Развернувшись в танце, Дэмьен заметил в дальнем конце зала Неффа и Мюррея. Они о чей-то оживленно беседовали. Шофер поймал взгляд Дэмьена. - Прошу прощения, - обратился Дэмьен к своей даме, - я скоро вернусь. - Он проводил губернаторскую дочку до ожидавших ее верзил и направился в сторону Мюррея и Неффа. Когда Дэмьен приблизился к ним, Нефф шагнул ему навстречу и очень четко произнес: - Будьте осторожны! Дэмьен окатил его ледяным презрением и надменно отчеканил: - Вы забыли, кто я. Нефф, словно извиняясь, склонил голову. Дэмьен повернулся на каблуках и вышел из зала, следуя за Мюрреем. Они направились к автомобилю. Ричард нашел, наконец, ключ и открыл дверь в кабинет Уоррена. Он бросился в комнату, включил свет и начал суматошно что-то искать: выдвигал и задвигал многочисленные ящики, забирался под столы и другую мебель. - Что ты делаешь? - воскликнула Анна, стоя в дверях. Ричард поднял глаза и очень отчетливо произнес: - Кинжалы здесь. Они _д_о_л_ж_н_ы_ быть здесь. Анна ворвалась в кабинет. - Ричард, нет! - закричала она. - Не делай этого! Я не позволю тебе... - Ричард оттолкнул ее. - Уйди! - приказал он. - Я знаю, что они где-то здесь. Анну охватил ужас. - Ты собираешься _у_б_и_т_ь_ его? Ричард продолжал рыться в шкафу. - Он должен быть... - Нет! - Анна, этот мальчик не человек! - Торн наткнулся, наконец, на запертый ящик и с ожесточением дернул за ручку. - Но он же сын твоего брата! - Анна зарыдала. - Ты целых семь лет любил его, как собственного сына! Но Ричард больше не слушал ее. Ему надо было вскрыть ящик. Он в отчаянии огляделся по сторонам, ища какой-нибудь подходящий инструмент, и вдруг заметил поднос, доверху заполненный разным археологическим хламом. Тут же лежало долото. Торн схватил его и опять повернулся к ящику. На улице перед музеем затормозил автомобиль. Из него вышел Дэмьен. Он что-то быстро проговорил Мюррею, а затем, перескакивая через две ступеньки, помчался по лестнице наверх. 15 - Подожди, Ричард! - умоляла Анна. - Пожалуйста, ради меня, подожди! Но с таким же успехом она могла обращаться к глухому. Ибо Ричард уже не слышал жену. Он взломал ящик и с каким-то странным удовлетворением смотрел на семь кинжалов; сверкающих в холодном свете. А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ДЭМЬЕН СБЕГАЛ ВНИЗ ПО ШИРОКОЙ МРАМОРНОЙ ЛЕСТНИЦЕ, ВЕДУЩЕЙ ИЗ ВЕСТИБЮЛЯ НА НИЖНИЙ ЭТАЖ. ОТКУДА-ТО ИЗДАЛЕКА ДО МАЛЬЧИКА ДОНОСИЛИСЬ ПРИГЛУШЕННЫЕ ГОЛОСА, АННА О ЧЕМ-ТО УМОЛЯЛА, А РИЧАРД СОПРОТИВЛЯЛСЯ. НА ЛИЦЕ ДЭМЬЕНА, ОДНАКО, НИЧЕГО НЕ ОТРАЗИЛОСЬ. ОН ПРОДОЛЖАЛ СПУСКАТЬСЯ. Анна бросилась к ящику, отпихнув мужа от страшных кинжалов. - Я не позволю тебе... - завизжала она. Ричард пристально посмотрел на Анну. - Дай мне кинжалы, Анна. Она замотала головой, слезы заструились по ее щекам. - Анна. - Ричард говорил очень внятно, подчеркивая каждое слово. - Дай - их - мне. Они немигающим взглядом уставились друг на друга. Казалось, минула целая вечность. Наконец, Анна первая отвела глаза и растерянно осмотрелась. Неземная тоска овладела сердцем женщины. Медленно-медленно выдвинула она ящик. ДЭМЬЕН СТОЯЛ ПРЯМО ЗА ДВЕРЬЮ КАБИНЕТА УОРРЕНА. ОН НАПРЯЖЕННО ПРИСЛУШИВАЛСЯ. ВЗГЛЯД ЕГО БЫЛ СОСРЕДОТОЧЕН. КАЗАЛОСЬ, МАЛЬЧИК НАХОДИЛСЯ В СОСТОЯНИИ ТРАНСА. ДЭМЬЕН ЗАКРЫЛ ГЛАЗА. ДРОЖЬ ОХВАТИЛА ЕГО С ГОЛОВЫ ДО НОГ. Анна колебалась. Движения ее устрашали своей целенаправленностью. Но тем не менее в поведении женщины ощущалось и странное противоборство, будто она силилась сама себя остановить, отстранить от той неведомой и страшной участи, уготованной ей кем-то жестоким и могущественным. Голос ли звучал внутри Анны, гораздо более мощный, чем ее собственная слабая воля? Анна извлекла из ящика кинжалы. Потом повернулась лицом к мужу. Ричард протянул руки за кинжалами. Внезапно Анна, охваченная странной, демонической силой, рванула вперед. Лицо ее исказилось, стало похожим на страшную и злую маску. Взгляд блуждал, как у безумной. Она приблизилась к мужу и прошептала ему на ухо: - Вот, Ричард, вот твои кинжалы! - и вонзила в его тело все семь ножей. От ужаса и боли Ричард широко раскрыл глаза. - Анна! - только и успел выдохнуть он, упал ничком, и острия кинжалов еще глубже вонзились в его тело. Анна гордо откинула голову назад, глаза ее победно заблестели, на губах заиграла торжествующая улыбка. И тут женщина выкрикнула: - ДЭМЬЕН! ДЭМЬЕН ПЕРЕСТАЛ ДРОЖАТЬ И ОТКРЫЛ ГЛАЗА. ОН ПОТЯНУЛСЯ К ДВЕРНОЙ РУЧКЕ, ПОТОМ ЗАКОЛЕБАЛСЯ, БУДТО ЧТО-ТО ЗАСТАВИЛО ЕГО ПЕРЕМЕНИТЬ РЕШЕНИЕ. ДЭМЬЕН, НЕ ДВИГАЯСЬ, ПОСТОЯЛ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ. А ПОТОМ РЕШИТЕЛЬНО ПОВЕРНУЛСЯ И ПОШЕЛ НАЗАД, К ЛЕСТНИЦЕ. В КОТЕЛЬНОЙ, НЕПОСТРЕДСТВЕННО ПРИМЫКАЮЩЕЙ К КАБИНЕТУ УОРРЕНА, ОДИН ИЗ САМЫХ БОЛЬШИХ КОТЛОВ НАЧАЛ ЗЛОВЕЩЕ ВИБРИРОВАТЬ... Анна стояла в кабинете, спокойная и безмятежная. ДЭМЬЕН ПРИБАВИЛ ШАГ. В этот момент котел взорвался. Струи горящего топлива пробились сквозь вентиляционную решетку в кабинет Уоррена. Огненная лава обрушилась на Анну, застывшую в самозабвенном исступлении. Женщина вскрикнула и... превратилась в пылающий факел. МИССИЯ ДЭМЬЕНА НА ЭТОТ РАЗ ПОДХОДИЛА К КОНЦУ. ОН БЫСТРО ПЕРЕСЕК ХОЛЛ. ВЕЗДЕ ОГЛУШИТЕЛЬНО ЗАВЫВАЛА СИСТЕМА АВАРИЙНОЙ СИГНАЛИЗАЦИИ, СРАБОТАВШАЯ ОТ ПОЖАРА ВНИЗУ. И тогда, наконец, включилась система тушения пожара. Тело Анны окуталось облаками пара. Слишком поздно. Торжествуя в своем страшном исступлении, подобная демонической Жанне д'Арк, Анна подняла глаза и прокричала: - Дэмьен! Д_э_м_ь_е_н_!! Д_Э_М_Ь_Е_Н_!!! У выхода из музея Дэмьен помедлил и оглянулся назад. Какое-то подобие грусти мелькнуло в его глазах. Затем он распахнул дверь и шагнул в ночь. Перед ним, распростершись во всем великолепии, лежал Чикаго, ярко сверкавший на фоне ясного ночного неба. Вдруг издалека раздались завывающие звуки сирен. Это спешили к зданию музея пожарные машины. Внизу у входа ждал длинный черный лимузин. Мюррей, вытянувшись, как всегда, стоял справа возле открытой дверцы. Дэмьен быстро сбежал по широким ступеням и нырнул на заднее сиденье автомобиля. Там, удобно раскинувшись в темноте, сидели Поль Бухер и сержант Нефф. Оба удовлетворенно улыбались. Дэмьен нажал кнопку, и Мюррей завел мотор. Когда лимузин бесшумно заскользил в ночь, Дэмьен еще раз оглянулся на окна музея, уже почти целиком охваченного пламенем. Огненные сполохи отражались в автомобильных стеклах, они же мелькали на лице Дэмьена. В глазах его застыл восторг... Дэмьен улыбался. "ИБО ТАКОВЫЕ ЛЖЕАПОСТОЛЫ, ЛУКАВЫЕ ДЕЛАТЕЛИ, ПРИНИМАЮТ ВИД АПОСТОЛОВ ХРИСТОВЫХ. И НЕУДИВИТЕЛЬНО, ПОТОМУ ЧТО САМ САТАНА ПРИНИМАЕТ ВИД АНГЕЛА СВЕТА". (Второе послание к коринфянам, 11:13) +========================================================================+ I Этот текст сделан Harry Fantasyst SF&F OCR Laboratory I I в рамках некоммерческого проекта "Сам-себе Гутенберг-2" I г------------------------------------------------------------------------ I Если вы обнаружите ошибку в тексте, пришлите его фрагмент I I (указав номер строки) netmail'ом: Fido 2:463/2.5 Igor Zagumennov I +========================================================================+ Гордон Макгил. Последняя схватка ПРОЛОГ Астроном не отличался религиозностью. В свой телескоп он рассматривал именно небо, а не небеса. Когда астроном был еще юношей, он, разумеется, верил в того же Бога, что и его родители. Но, превратившись во взрослого мужчину, он оставил эти детские забавы. По мнению Джона Фавелла, все тайны Вселенной имели прямое отношение к чудесам математики и физики. Зрелище, представшее перед ним благодаря двухсотдюймовому телескопу Фернбэнковской обсерватории в Сассексе, было достаточно захватывающим и без Высшего Существа, которое только осложнило бы дело. В этот раз облачный покров был минимальный, поэтому Джон быстро справился с ежедневной подготовительной рутиной. И сейчас он погрузился наконец в созерцание небесного свода. Параллельно Джон проводил фотографическое сканирование, раз за разом пополняя свой каталог новыми группами данных и постепенно составляя космический атлас. Джон потягивал кофе, исподволь наблюдая, все ли идет как надо. Обсерватория, почти все пространство которой занимал телескоп, безмолвствовала. Рядом с Джоном сидел техник, его руки лежали на контрольном пульте. Ожидая распоряжений, он оглянулся на Фавелла, подобно псу, просящемуся на прогулку. Фавелл склонился над столом и прищурился, уставившись на монитор. - Так куда мы сегодня отправляемся? - пробормотал он. - В Кассиопею, сэр, - подсказал техник. На какую-то долю секунды сознание астронома затуманилось, что-то мелькнуло в памяти - что-то, чему Джон никак не мог найти объяснения, - и тут же исчезло. Фавелл устроился возле телескопа. - Кассиопея, - повторил он, - подъем справа. Один час шестнадцать минут, двадцать секунд. Подберите угол на двадцать два градуса в соотношении восемь к четырем. Фавелл удовлетворенно хмыкнул, когда телескоп выбрал нужный небесный участок. Он повторил команду, как делал это каждый раз последние пять лет, сканируя фотообъективом небо и производя свои записи. Наконец Фавелл увидел то, что ему было нужно. - О'кей, снимок получился классный. Джон оторвался от своего стола, пересек зал и остановился, ожидая, когда снимок необходимого ему небесного участка выскользнет из бокового отверстия телескопа. Он осторожно поднял диапозитив, перенес его на освещенный стенд и, разгладив на стекле, внимательно вгляделся в снимок. Затем сощурил глаза и фыркнул: - Странно. Мы ведь делали подобный снимок на днях, так? Техник кивнул: - В понедельник, сэр. Он достал картотеку со слайдами, выбрал нужный и протянул его Фавеллу. Тот положил второй диапозитив рядом с первым и растерянно заморгал. - Произошло какое-то движение, - промолвил Фавелл. - Три солнца. Теперь, в свою очередь, нахмурился помощник. Щеки Фавелла порозовели от возбуждения, он взглянул на техника. - Найдите все снимки части звездного неба в хронологической перспективе. и сразу же возвращайтесь. Некоторое время астроном следил за тем, как его помощник торопливо роется в картотеке, затем снова подошел к телескопу, посмотрел на звезды и поджал губы. "Физика с математикой - вот пожалуй, единственная определенность", - подумал он. И тем не менее каждый раз на очередном банкете или приеме обязательно находился какой-нибудь придурок, который непременно задавал ему вопросы обо всех этих идиотских штуках - о НЛО или о маленьких звездных человечках. Невежественных людей всегда волнует таинственность и разного рода чепуха, и ему иногда с трудом удавалось скрыть презрение, которое он испытывал к этому сорту людей. Помощник дернул его за рукав и протянул целую стопку прозрачных слайдов. Фавелл, внимательно просмотрев их, повернулся к молодому человеку. - Что скажете? - Скажу, что все это напоминает какой-то сон, - как бы извиняясь, промямлил помощник, пожимая плечами. - Именно так. - Фавелл жестом указал на монитор. - Каково ускорение? Молодой человек снял показания приборов. - Пара тысяч парсеков как минимум. Черт возьми, похоже, мы становимся свидетелями еще одного грандиозного взрыва. Фавелл раздраженно покачал головой: - Это не столкновение, они просто выстраиваются в одну линию. Суньте все это в компьютер. Посмотрим, можно ли получить приблизительный график сближения. Помощник щелкнул на мониторе нужным тумблером, и ученые стали пристально вглядываться в экран, наблюдая за проекцией полета трех звезд. Взгляд мужчин то и дело перескакивал со сближающихся точек на цифровые показатели в углу экрана. Глядя на мельтешащие цифры, Фавелл вдруг вспомнил то, что несколько минут назад промелькнуло у него в сознании. Кассиопея. Именно ее упоминал священник три года тому назад на международной конференции в Ницце. Итальянский священник в сутане явился на эту встречу незванным гостем и призывал всех делегатов внимательно следить, не возникнут ли в созвездии Кассиопеи три звезды, которые будут стремительно сходиться. Он умолял участников конференции постоянно наблюдать за небом и, как только они заметят что-либо подобное, тут же сообщить ему. Теперь Фавелл ясно припомнил все детали: священник находился в неимоверном возбуждении, но вместе с тем держался с таким достоинством, что никому из участников конференции и в голову не пришло насмехаться над его искренней верой. Правда, когда он покинул зал, они позволили себе слегка почесать языки. - Сэр! - Помощник показывал на экран. Точки сблизились, часто запульсировали и испустили множество светящихся колец. Числовой датчик замер, и цифры четко отпечатались на экране монитора. 002.26.00.24.03.82 Время и дата. Голос священника прозвучал в мозгу Фавелла, безумные слова о рождении нового Мессии, втором пришествии Христа. 24.03.82 Это была дата рождения. Джон Фавелл инстинктивно перекрестился.  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *  1 Уже пару часов вгрызался массивный бур в толщу Земли на глубине десяти футов под улицами Чикаго. Каждые шесть минут туннель удлинялся на один метр. Влажная земля, пройдя через бурильную установку, выбрасывалась позади нее на ленту конвейера. Тщедушный человечек с трудом удерживал рукоятку бурильной установки, он молча наблюдал за струей земли, бьющей на конвейер, и время от времени окатывал из шланга вращающийся бур. Воздух в туннеле был спертый, и Джо обливался потом от духоты. Самая мерзкая работенка на земле, во всеуслышанье объявит он своим друзьям. Но именно это занятие вызывало в нем также и гордость. Однажды, влив в себя пару кружек пива, он сравнил его с отбыванием наказания в аду. Неожиданно бур застопорился, странно чихнул, а затем заскрежетал, упершись в какую-то плотную массу. Скрежет сменился визгом, и Джо, с головы до ног обстрелянный кирпичными и бетонными осколками, едва успел отскочить. Машина выплевывала раздробленный кирпич туннеля. Ругаясь на чем свет стоит, Джо заорал оператору, чтобы тот отключил бур, затем проверил, не поврежден ли механизм. Опираясь на стены туннеля, Джо глянул вниз и снова чертыхнулся: каменная стена. Джо нанимался бурить землю, а не кирпич. Если по какой-то причине происходил сбой в работе, то это означало только одно: отсрочку жалованья. Джо яростно проклинал всех этих невидимых начальников, этих безмозглых, с иголочки одетых чистюль, которые никогда толком не разбирались в своих обязанностях, в результате чего люди вроде Джо постоянно сталкивались с неприятностями. Спустя некоторое время его окружили другие рабочие, прибежал мастер, с удивлением рассматривавший выбитые буром кирпичные обломки. Насупившись, Джо ожидал дальнейших распоряжений. - Ничего страшного, - заверил мастер, - просто подвальная стена музея Торна. Джо вспомнил это место. Сам музей сгорел лет пятнадцать-двадцать назад. В памяти всплыла загадочная история - таинственный пожар, случившийся невесть по какой причине. Виновного так до сих пор и не нашли. Джо сплюнул и опять обложил всех своих боссов. Если они знали о стене, то какого черта отрядили его с буром для мягкого грунта? Джо так убедительно крыл руководство, что мастер обернулся и велел ему заткнуться. Через несколько минут Джо остался один. Все разошлись, договорившись взорвать стену и пробиваться дальше. ...Бурильная установка чихнула и снова принялась вгрызаться в податливый грунт, только Джо держался теперь подальше от земляной струи. Он потянулся за шлангом, чтобы остудить бур. Внезапно среди грунта что-то блеснуло. Обеими руками Джо спихнул с конвейера комья, они, развалившись, упали. Джо склонился над ними и вдруг отшатнулся. Из распавшихся на кучки комьев торчали обгоревшие кости и остатки раздробленного черепа. А среди этих останков поблескивали какие-то металлические стержни. Осторожно, почти не дыша, Джо вытянул ближайший и огрубевшими пальцами стер с него землю. Это оказался кинжал с длинным тонким лезвием и инкрустированной рукояткой. - Необычный ножичек, - констатировал Джо, - пожалуй, старинный. - Он провел по лезвию большим пальцем и вздрогнул. Лезвие было очень острым. Джо поскреб рукоятку и в полумраке рассмотрел, что вырезана она в форме распятия. В фигурку распятого Христа въелась земля, она покрывала тело и лицо Спасителя. Джо огляделся. Никого. Его никто не видел. А он не промах, этот пройдоха Джо. Все как дважды два. Кинжалы плюс кости означали, что здесь произошло убийство. Кто-то закончил свои дни в огне, но если Джо сообщит об этом в полицию, то с кинжалами придется расстаться. Он совсем позабыл о бурильной установке. Единственное чего, он сейчас хотел, это забрать кинжалы. Один, два, три... Откинув в сторону кости, Джо счищал с лезвий и рукояток грязь. Он спрятал кинжалы под конвейерную ленту до тех пор, пока не представится возможность унести их отсюда. Ростовщик, разглядывая кинжалы, неопределенно похмыкал. - А что если они принадлежали какой-нибудь банде? - предположил он. Джо тыльной стороной ладони вытер лоб. - Да ладно, вы же сами видите, что они древние. Ростовщик пожал плечами. - Наверняка совсем старинные и уж как пить дать стоят целое состояние, - настаивал Джо. - Неужели? В конце концов Джо пришлось уступить. Из своего обширного опыта он хорошо знал, что спорить с ростовщиком значило попусту тратить время. Джо зажал кучку помятых банкнот и покинул лавку. Он скользнул в дождь, на ходу пересчитывая деньги. Их оказалось немного, но все равно это было лучше, чем ничего. Раскапывать погребенные сокровища - до чего вдохновляющее занятие. Монетка ли случайная, иная ли драгоценность, свалившаяся в сточную трубу, - с этого ведь не взимаются налоги. Хотя за кинжалы ему, конечно, следовало выручить гораздо солидную сумму. С другой стороны, это был неожиданный презент, небесный дар. Джо распахнул двери бара. Он был суеверен. Такие деньги хранить нельзя. Либо он их промотает на скачках, либо просто прокутит. Джо взгромоздился на стул и для начала заказал порцию шотландского виски. Затем угостил бармена и своих друзей. Утром он чувствовал себя так погано, что, пожертвовав своим дневным заработком, счел за благо остаться дома. Приблизительно месяц провалялись кинжалы, никем не замеченные в глубине витрины. И вот наконец один из сотрудников аукциона заметил их и купил. Два дня спустя они были выставлены на аукционе. Экспонат назывался "Семь кинжалов", все они - один к одному - красовались на бархате. Семь ликов Христа ослепительно сверкали, а лезвия были отполированы до звездного блеска. Сначала торг никак не удавалось сдвинуть с мертвой точки. Сезон заканчивался, и на аукционе присутствовали всего лишь несколько участников, а "Семью кинжалами" заинтересовался, похоже, лишь один человек, стоявший в конце зала. Всего два раза поднималась цена на кинжалы, прежде чем он купил их. По дороге домой он поглядывал на свою покупку, завернутую в упаковочную материю. Мысль о ней будоражила в нем любопытство. Что-то необъяснимое не давало ему покоя, но тщетно пытался он вспомнить, что и где читал про самые кинжалы несколько лет тому назад. Добравшись домой, он прошел прямо в свой кабинет и разложил реликвии на письменном столе. Некоторое время смотрел на них, потом поднял ближайший кинжал, пробуя его на вес. Едва холодный металл коснулся ладони, мужчина вскрикнул: лезвие мгновенно рассекло кожу, выступила кровь. Он обмотал кисть носовым платком и зажал кинжал между большим и средним пальцами, так что большой палец пришелся как раз на лик Христа. Медленно приподнял кинжал над лежащим на столе блокнотом и отпустил его. Лезвие проткнуло блокнот и воткнулось в стол. Христос на рукоятке вздрогнул. Мужчина выдернул кинжал из стола и принялся разглядывать дырку. Да, это было страшное оружие с треугольным лезвием, и любая рана, полученная от него, заживала бы очень долго. Мужчина направился к книжным полкам. Выбрав три нужных тома, вернулся к письменному столу, устроился поудобней и стал читать, поглаживая рукоятку. Часом позже мужчина протянул руку к телефону, набрал номер и стал ждать. - Отца Дулана, пожалуйста, - попросил он и даже не удивился, услышав, насколько взволнованно прозвучал его голос. Пассажиры, очутившиеся на борту "Боинга 747" рядом со священником, были поначалу несказанно рады этому соседству. Люди в ожидании полета нервничали, и когда массивный самолет, вздрогнув на взлетной полосе Нью-Йоркского аэропорта Кеннеди, поднялся над Лонг-Айлендом в чистое небо и взял курс на восток, они несколько поуспокоились, вслушиваясь в молитвы священника. Но уже через небольшой промежуток времени эти же пассажиры ощутили некоторое беспокойство. Почему священник так суетлив? Чем он так глубоко озабочен? Неужели что-то скрывает от них? Что может находиться в странном свертке у него на коленях? Он так вцепился в этот сверток, что не отложил его даже во время еды. Приземлившись в Риме, люди были счастливы, что находятся наконец в безопасности. На контроле таможенник, извинившись, попросил священника предъявить багаж. При этом он испытал некоторое смущение от того, что вынужден оказать недоверие человеку в сутане, но другого выхода у него не было. Наркобизнес применял нынче всяческие уловки, и контрабандисты вполне могли выдавать себя за служителей церкви. Таможенник растерянно заморгал, увидев в сумке священника кинжалы, но не успел он и рта раскрыть как тот выложил перед ним счет за купленный на чикагском аукционе экспонат. Пропустив священника, таможенник посмотрел ему в след, размышляя, что же собирается затеять в Риме этот американский церковный служка с полудюжиной кинжалов. Неисповедимы пути господни, решил он, повернувшись к следующему пассажиру. И тут же забыл об отце Дулане. В аэропорту священник взял напрокат машину и, несмотря на глубокую ночь, поехал на юг. Приближаясь к нужной деревушке, он сверился с картой и взглянул на часы. Скоро рассвет. Он зевнул, потянулся и уверенно направил свой юркий "фиат" по деревенской дороге мимо спящих ферм и поселков в сторону местечка Субиако. Было еще темно, когда отец Дулан затормозил и выключил мотор. Непривычная тишина заставила его вздрогнуть. Священник вышел из машины, осмотрелся по сторонам и взглянул на монастырь - темное, потрескавшееся сооружение, будто выросшее из вершины холма. Обшарпанная, видавшая виды крыша монастыря четко вырисовывалась на фоне ночного неба. Пробираясь к зданию, отец Дулан внезапно осознал, насколько древним являлось это место, впервые в жизни его пронзило ощущение времени и истории. Он вдруг отчетливо и ярко представил постоянную борьбу добра со злом, веками происходившую на этой бренной земле, и почувствовал собственную убогость и незначительность. Отец Дулан застыл в нескольких ярдах от старинной двери. Перед его мысленным взором пронеслись вереницы монахов, денно и нощно молившихся в этих древних стенах. Священника затопило ощущение непрерывности и бесконечности времени. Он вздрогнул. Никогда в жизни отец Дулан не испытывал необъяснимого страха. Наконец священник толкнул тяжелую дверь, и она со скрипом подалась. Медленными шагами он вошел и легонько постучался во внутреннюю дверь. Она тут же распахнулась, и поначалу отец Дулан не смог ничего рассмотреть, кроме длинного темного силуэта в дверном проеме. Жестом его пригласили войти. Теперь священник заметил, что встретивший его высокий монах был черен, как гарлемская ночь, и носил козлиную бородку. Монах повернулся и пригласил отца Дулана следовать за ним в маленькую часовню. Очутившись в часовенке, отец Дулан вцепился в рукоятки кинжалов и принялся оглядываться по сторонам. Он был один. Чернокожий монах удалился. Почти все пространство часовенки занимал крест, и в полумраке Дулан различил крошечную молельню у противоположной стены. Преклонив колени перед крестом, он вдруг почувствовал, как в часовенку кто-то вошел. Священник обернулся и увидел плотного мужчину лет пятидесяти с широким лбом и орлиным носом. - Отец де Карло? - прошептал Дулан. Мужчина кивнул и велел ему подняться с колен. Дулан встал, протянул священнику кинжалы. Он ожидал хоть какого-нибудь объяснения. Но в этот момент за ним вернулся чернокожий монах. Может быть, потом ему что-нибудь и объяснят, а пока он хотел только одного - спать. Отец де Карло подождал, пока останется один, затем вытащил из свертка кинжалы и, прежде чем положить их на алтарь, пристально оглядел каждый клинок. Он склонился в молитве, благодаря Господа за возвращение кинжалов, древних кинжалов из города Мегиддо, известного в свое время под названием Армагеддон. Священник поднялся, собрал кинжалы и, достав кожаный кошель, сложил их внутрь. Затем вернулся в молельню, распахнул двери, поцеловал кошель и положил его в центре молельни. Молча воздал он благодарственную молитву за звездочета Джона Фавелла, сообщившего о дате рождения в Субиако, и за возвращение кинжалов - единственного оружия, способного оборвать жизнь Антихриста. Уже дважды предпринимались попытки свести счеты с Антихристом, но каждый раз они заканчивались трагедией. Но на этот раз неудачи быть не могло, ибо Сын уже шел к ним. А Антихрист все еще жил. Близился час последней схватки. 2 Высоко над улицами Чикаго, в маленькой комнатке, где на одной из стен висел экран, а занавески на окнах были чуть приподняты, в полумраке расположились несколько молодых людей. Один мужчина курил, Другой то и дело, хватаясь за спинки кресел, расхаживал по комнате. Третий грыз ногти. Громко и как-то бестолково они переговаривались друг с другом и постоянно хихикали. Переполнявшее их возбуждение ощущалось почти физически. Дверь открылась и луч света из коридора ворвался в комнату. На пороге стоял Дэмьен Торн - председатель совета директоров. Стройный брюнет шести футов роста. Недавно в одном из влиятельных журналов Дэмьен был представлен как завидный жених, входящий в тройку наиболее изысканных и могущественных холостяков Западного мира. Не достигнув тридцати трех лет, он являлся основным держателем акций "Торн Корпорейшн" и, конечно же, одним из богатейших людей на Земле. В сопровождении своего помощника Дэмьен Торн проследовал в комнату. - Господа! - обратился он к присутствующим. - Дэмьен! - хором подхватили те, пока Торн лавировал между ними к своему месту. - Вы все знаете Харвея Дина. Дин кивнул в знак приветствия - каждому в отдельности. Худощавый, щегольски одетый сорокалетний мужчина, он будто испускал особую энергию. Взгляд Дина то и дело перебегал с одного человека на другого. Каждый считал своим долгом улыбнуться Дину, ибо Харвей Дин являлся своего рода сторожевым псом председателя. Кто-то из директоров пошутил однажды, что Дин для Дэмьена все равно что Борман для Гитлера. Торн и Харвей уселись и подождали, пока остальные займут свои места. Дэмьен легонько хлопнул в ладоши, и свет погас. Люди начали щуриться, осваиваясь в темноте. Дэмьену Торну, рожденному самкой шакала, не нужно было привыкать к мраку. Спустя мгновение засветился экран. Вот на нем сверкнула молния, освещая пустынный пейзаж. Присутствующие внимательно вслушивались в голос диктора, доносящийся с экрана: "Пятьдесят тысяч лет тому назад человечество столкнулось с ужасной угрозой собственной гибели..." Дэмьен почесал за ухом. "Опустошение вызванное природой. Ледниковый период. Он длился пять тысяч лет. За это время четыре пятых поверхности планеты превратились в необитаемые земли. Ледник подмял под себя всех, кроме наиболее приспособленных живых существ". На экране появилась пещера с примитивными рисунками. "Одним из этих выживших существ был человек, - продолжал диктор, - посреди ледяной пустыни зарождалась новая эра и новая надежда. Словно Феникс, человек восстал из страшной мерзлоты и холода и устремился к своей мечте". Теперь по экрану пробежали кадры, запечатлевшие уничтоженную засухой плантацию. "С тех пор человечество пережило множество катастроф, но ни одна из них не была безнадежней той, что угрожает ему ныне. Экологический кризис последних десятилетий коснулся всех уголков земного шара. Он принес человечеству инфляцию, голод и хаос". Дэмьен облизнул нижнюю губу. Мужчина, сидящий сзади, подмигнул своему соседу и толкнул его локтем. "Некоторые считают это Великим Отступлением, - сообщал далее диктор, - другие называют Армагеддоном - последней битвой согласно предсказаниям древних пророков. Но вот в этом пессимистическом хоре раздается один голос, выражающий надежду на будущее. Это голос Торна..." Когда по экрану поползло изображение здания "Торн Корпорейшн", все присутствующие поудобней устроились в своих креслах. Это был сверкающий небоскреб, взмывший в ночное небо. Огромные светящиеся буквы сливались в единую гигантскую литеру. "Там, где свирепствуют голод или болезни, "Торн Корпорейшн" первой появляется на месте несчастья..." На экране мириадами лампочек вспыхнула карта мира, каждый огонек указывал, что и на эту точку распространяется влияние "Торн Корпорейшн". "...ведя беспощадную войну с нуждой, снабжая своими ресурсами, технологиями и проектами, которые не только помогают облегчить страдания, но и закладывают основу для будущего всеобщего процветания". Наступила короткая пауза, потом снова зазвучал голос другого диктора. "Торн" - это обнадеживающий луч света в деле строительства завтрашнего рая". Рекламный ролик закончился. Присутствующие затаили дыхание, боясь пошевелиться и тем самым выдать свое волнение. - Ну и как? - наконец поинтересовался один из зрителей. - Все абсолютно ясно, как дважды два, - негромко произнес Дэмьен. Все за исключением Дина, рассмеялись. Дэмьен встал и окинул взглядом присутствующих. - Думаю, что телезрители вряд ли обратят внимание на эту ханжескую белиберду. Это заявление повисло в воздухе, а служащие заерзали на своих местах. - Я же говорил, что мне необходимо действие, а не слова. Я хочу, видеть как работает Торн, а не слышать об этом. Головы присутствующих поникли, сидящие избегали встречи со взглядом Дэмьена. Тысячи голодающих детей, требующих сою компании "Торн Корпорейшн". Целый штат медиков компании за работой. Строительный размах Корпорации. Технические сооружения. Дэмьен помедлил и обратился к человеку, прервавшему молчание после просмотра рекламы. - Вместо этого вы добрую половину ролика тратите на низкосортные рассказы о ледниковом периоде. Колкий упрек задел служащего, он слегка поежился в своем пятисотдолларовом костюме. "Уйма времени, - рассуждал он про себя, - целая куча денег, творческие усилия - и все ради чего? Чтобы в один прекрасный момент почувствовать рыбой на крючке?" Дэмьен повернулся к своему помощнику: - А не отснято ли что-нибудь об оказании помощи во время австралийской засухи? Дин утвердительно кивнул и добавил: - Но там нет ничего особенного, почти все было показано по телевидению. Дэмьен снова обратился к человеку, снявшему рекламный ролик: - Хорошо, мы что-нибудь найдем для вас. А пока продолжайте работу над старым роликом. Этот мне не нужен... - Он жестом указал на потухший экран. - Этот вообще не выйдет. С этими словами Дэмьен прошел между служащими, Дин следовал за ним. - До свидания, мистер Торн, - попрощались собравшиеся, но ответа не последовало. Дэмьен устремился в свой кабинет. - Ну и что мы имеем на сегодняшний день? - спросил он Дина, когда тот нагнал его. - Ботсвана - на следующей неделе, затем Асуанская плотина - в конце месяца. Дин задумался. Ботсвана являлась проблемой. Но команда, внедрившаяся в эту страну, уже предсказывала, что переворот может произойти ближайшие три-четыре дня. Начнется неразбериха. Надо будет прокормить тысячи беженцев. Что же касается Асуанской плотины, то приготовления по проведению этой операции еще продолжались, однако имелись все шансы успех. Ведь у них работали лучшие взрывники. Да и Поль Бухер - президент Корпорации - сам занимался этим проектом. А у Бухера редко случались сбои. - Сможем ли мы вовремя доставить в Ботсвану фильм? - Определенно, - заверил шефа Дин, - но до переворота мы не вправе забрасывать туда наши спасательные команды, а никто не знает, как будет протекать эта заварушка и сколько она займет времени. Дин проследовал за своим боссом в кабинет и закрыл дверь, скользнув напоследок оценивающим взглядом по внутреннему убранству только что пройденных залов. Как любой новичок, он предполагал увидеть здесь хром и сталь, стекло и кожу, короче, что-то мужское, и был поражен, заметив, что стены обшиты деревом, стулья - какие-то старомодные, а инкрустация стола являла собой сценки из охотничьей жизни. Вся атмосфера кабинета напоминала о старых добрых временах и располагала к неге. Однажды Поль Бухер отпустил в адрес Дэмьена шпильку, предложив тому примерить напудренный паричок и шелковые панталоны, дабы соответствовать интерьеру. Разумеется, только Бухер мог отважиться на подобную вольность, хотя даже он - второй человек в компании - весьма редко шел на такой риск. Поначалу он хорошенько прикидывал в уме, в каком настроении сегодня Дэмьен, и уж затем мог позволить себе что-то в этом роде. Он никогда не выделывал подобных фокусов за спиной у босса, как и не принимал никаких важных решений без одобрения Дэмьена. Это правило он постиг давно, двадцать лет тому назад, когда работал еще на Ричарда Торна - тогдашнего президента компании. Дэмьен обошел письменный стол и, пройдя к окну, уставился поверх чикагских крыш. - О'кей, пусть будет плотина. Ты сможешь обеспечить необходимый контингент наших людей, когда заварится каша? Дин кивнул. - И удостоверься, чтобы основной фронт работ остался-таки за нашими спасателями. Чтобы никакой там Красный Крест их не обскакал. Дин улыбнулся и подошел к Дэмьену. У него созрел план. - А почему бы тебе не отправиться туда собственной персоной? Вот это рекламка: Дэмьен Торн лично руководит спасательными работами. Дэмьен, усмехаясь, покачал головой: - Мне придется остаться здесь. - Но зачем? - Дин никак не мог отыскать причину отказа. Оставаться на месте его шефу, было похоже, незачем. - Чтобы быть под рукой, когда меня вызовет президент. Подобное заявление из каких угодно уст прозвучало бы абсурдно и претенциозно. Но только не из уст Дэмьена Торна. Оно, возможно, и смахивало на своеобразную шутку, однако Дэмьен Торн не имел привычки шутить. - Он собирается предложить мне пост посла в Великобритании. Дин заморгал и пожал плечами. Так и не сумев найти подходящего слова, он наблюдал как Дэмьен направился в сторону книжных полок, рядами выстроившихся вдоль стены. - Ты что-нибудь слышал о Хевронской книге? - О какой книге? Ну вот, сперва Великобритания, теперь Хеврон. Этот человек говорит загадками. Дэмьен тем временем снял с полки томик: - Хевронская книга - одно из апокрифических писаний. "И придет время, - прочитал он, - когда в конце лет зверь будет править дюжину сотен и тридцать дней и ночей, и воскликнул верующий: Где ты, Господи, во дни торжествующего зла? И внемлет Господь их молитвам, и с острова Ангелов призовет Он Освободителя, святого отца Агнца Божьего, который сразится со зверем... и сотрет его с лица Земли". Дэмьен захлопнул книгу. - "Зверь будет править дюжину сотен и тридцать дней и ночей" - довольно образная интерпретация срока моего пребывания на посту главы "Торн Корпорейшн". "И с острова Ангелов Господь призовет Освободителя". - Дэмьен помедлил. - "Остров Ангелов". - Потом пожал плечами. - "Англия". Дин нахмурился, пытаясь собрать воедино все эти загадки; неохотно и как-то болезненно сознание его пыталось выстроить неведомую цепочку. - Только не зверь будет стерт с лица Земли, - произнес Дэмьен, - уничтожен будет Назаретянин. Это уже слишком! Чтобы переварить подобное, требовалось немыслимое усилие. Мозг Дина противился информации, как будто в него был впаян некий запретный механизм. - Так что же там насчет посла в Великобритании? Человека, который сейчас в Лондоне. Дэмьен расплылся в улыбке. Эта улыбка и послужила единственным ответом на заданный Дином вопрос. До поры до времени. 3 Преследование, казалось, длилось уже целую вечность, и он окончательно выбился из сил. Дыхание прерывалось. Ноги отяжелели. Когда он попытался кашлянуть, его стошнило. Спотыкаясь, он брел сквозь пустыню и не отрывал взгляда от маячивших на горизонте деревьев: покачиваемые легким ветерком ветви словно манили его, подбадривая, призывали двигаться вперед, к спасению. Но он знал, что никогда не доберется до деревьев. Он понимал это изначально, но продолжал плестись, хотя ноги его уже с трудом отрывались от земли. Как будто завязли в патоке. Он слышал, как она тащилась за ним, ощущал ее омерзительное зловоние, но не мог оглянуться. И даже тогда, когда влажное и горячее дыхание твари обожгло ему спину, подернутые пеленой глаза продолжали смотреть вперед. Внезапно раздалось клацанье челюстей, и он почувствовал боль в спине. Вскрикнув, он взмахнул руками, и чудовище отпрянуло, когтями разодрав ему кожу. Он снова закричал, но опять его горло не исторгло ни звука. Он упал на колени, тут же попытался подняться, но зверь накинулся на него. Тогда он попробовал свернуться в клубок, но чудовище уже вгрызалось в его живот острыми клыками, вспарывало тело, в какой-то момент он чуть было не задохнулся от смрада зловонного монстра. И тут он попытался зажмурить глаза, но не смог. Он продолжал сражаться за свою жизнь. На костях чудовища не было ни плоти, ни шерсти, это был скелет с голым черепом. Он ухватился за клыки, пытаясь разомкнуть их, но сил не хватало. Каждой клеточкой он ощущал, как жизнь постепенно уходит из него, просачиваясь сквозь пыль и песок; он наблюдал как бы со стороны, как его на части разрывают чудовищные когти, а жуткие клыки вгрызаются в пах... С истошным воплем он проснулся. - Эндрю! Жена обхватила его за плечи, пытаясь уложить спиной на подушку. Какое-то время он пробовал сопротивляться, потом повернулся и уставился на ее застывшее в напряжении лицо. - Ты себя нормально чувствуешь? Эндрю кивнул и попробовал заговорить, но едва смог пролепетать что-то невнятное. - Может быть, тебе лучше показаться докто... - Нет! - Он ожесточенно замотал головой, потом попытался ободряюще улыбнуться, но вместо улыбки лицо исказила вымученная гримаса. - Все в порядке. Со мной все в полном порядке. Извини. Спи. Окончательно расстроившись, жена повернулась на другой бок и закрыла глаза. Эндрю дождался пока ее дыхание станет ровным, и выскользнул из постели. Обнаженный, он на цыпочках пересек комнату, зажимая свой израненный живот. Никогда бы Эндрю не решился рассказать об этом жене. Ее всегда привлекала его сила, и вряд ли сумела бы жена вынести, простить его слабость. Если бы Эндрю все-таки попытался посвятить ее в этот кошмар, жена бы точно решила, что он свихнулся. Он шагнул в душ, пустил струю воды, наблюдая, как кровь заструилась по ногам, и чувствуя, как когти впиваются в его спину. Эндрю слегка коснулся раны на животе. Во время схватки тварь все время метила своими чудовищными клыками прямо в его пах, будто получая от этого особое удовольствие. Эндрю рассмеялся про себя, выключил душ и облачился в халат. Вернувшись в спальню, он откинул простыню и уже было собрался рухнуть в постель, но тут его лицо исказилось гримасой отвращения. На том месте, где он лежал всего несколько минут назад, находилась кровавая куча шакальих экскрементов. Эндрю оставалось только надеяться, что Эйлин не пошевелиться во сне. Вряд ли перенесет она весь этот ужас. Он опустил простыню на прежнее место и вышел из комнаты, собираясь пройти в кабинет и уснуть на кушетке. Может быть, там, на этой кушетке, зверь оставит его в наконец покое. До конца ночи. Самым светлым моментом в жизни Эндрю Дойла была утренняя прогулка по Гайд-парку. Она несла в себе желанное освобождение от письменного стола, телексов и всей той утомительной кутерьмы, которой до отказа забит его день. За последний год такая прогулка превратилась в устойчивую привычку. Один из престижных журналов даже поместил на своих страницах статью под названием "День из жизни посла Соединенных Штатов". Эндрю вспомнил, как вскинулись секретные службы, прочитав этот материал. Ух, как они там кипятились, разъяренные подробной информацией о расписании и маршруте объекта их пристального внимания! Статья спутала им все карты, усложнив наблюдение. Хотя, с другой стороны, у этой организации всегда находился повод пожаловаться на что-нибудь. Эндрю взглянул на аллею, раскинувшуюся в северной части парка. Впереди, примерно в двадцати ярдах от посла, шагал один из его телохранителей. Другой должен находиться на таком же расстоянии сзади. Эндрю вдруг улыбнулся, прокрутив в мозгу некоторые воспоминания. Как ему поначалу льстило, что у него появились телохранители. Однако позже это начало раздражать, ибо таило в себе и определенные неудобства. Эндрю понадобилась уйма времени, чтобы привыкнуть к личной охране. Но сейчас толку от них не было. Они ведь не имели ни малейшего представления о тех кошмарах и галлюцинациях, что мучили Эндрю в последнее время. А если бы он им про все это рассказал, ребята попросту решили бы, что он сошел с ума. Собака стояла на дороге, ведущей к аллее, и пристально вглядывалась в даль. Черный, с массивными клыками и желтыми пронзительными глазами зверь застыл в ожидании. Он был без ошейника. Не мигая, стояло это изваяние, твердо уперевшее в землю лапы. Другие собаки предпочли держаться подальше от этого монстра, да и у детей не возникло желания приласкать жуткого пса. Собака наконец дождалась того, кого выслеживала. Она запрокинула морду, потрусила вверх по склону, не оставляя следов, и вскоре скрылась в кустах. Дойл медленно брел по парку, оглядываясь по сторонам и наблюдая за происходящим. Он улыбнулся, заметив, как снующие по веткам бука серые воробышки выпрашивали у прохожих еду. Группа японцев, беспрерывно щелкавших фотоаппаратом, окружила одну из скульптур. Двое мужчин невдалеке спиливали засохшее дерево. Дойл вдруг резко остановился и обернулся. Это произошло так внезапно, что шедший сзади подросток неожиданно налетел на него. - Мистер, лучше смотрите себе под ноги! Эндрю не обратил на мальчишку никакого внимания. Он только вздохнул, покачал головой и возобновил прогулку. Затем на мгновение прищурил глаза, а когда вновь открыл их, то сразу же заметил, что охранник, шедший впереди, исчез. Ему вдруг показалось, что опустел весь парк. Эндрю вздрогнул, ощутив внезапно налетевший ветер, стремительные порывы которого раскачивали деревья, скрипевшие и стонавшие. Он посмотрел направо, потом перевел взгляд на вершину холма, надеясь, что вот-вот кого-нибудь заметит. Но ничего не произошло. Дойл ускорил шаг, пытаясь подавить волнение и желание пуститься наутек, но в это мгновение услышал сзади хрип и знакомое гнусное урчание. Еще немного, и он почувствовал мерзкое зловоние... - Боже, помоги мне, - прошептал Дойл. Ветер усилился, и Эндрю обхватил себя за плечи, с трудом продвигаясь вперед. Боль овладела всем его телом. - Боже, пожалуйста, - вновь еле слышно пробормотал Эндрю и бросился бежать. Ноги его отяжелели, будто увязая в грязи. Словно в ответ на молитву Эндрю, всего в пятнадцати ярдах от него показался на повороте раскрашенный фургончик, и толстый продавец улыбнулся ему. Дойл замедлил бег и уже шагом направился к фургончику, на ходу приглаживая волосы и пытаясь выдавить хоть какое-то подобие улыбки. Сейчас он купит себе гамбургер. Он не брал в рот ни одного со студенческих времен, однако вкус их помнил. Конечно, это дрянная еда, но он съест их с горчицей, кетчупом и луком. Черт с ним, с этим луковым запахом изо рта, да и со всеми посольскими посетителями вместе! Попросив гамбургер, Эндрю обрадовался, что голос его не дрожит. - Минуточку, сэр. - Продавец за прилавком склонился, намереваясь достать булочку. Дойл посмотрел вокруг и заглянул в кусты, размышляя при этом, как отреагирует его язва на лук и кетчуп. Когда он снова повернулся, фургончик исчез. Вместо него Дойл увидел череп, таращившийся на него пустыми глазницами, и почувствовал смрадное дыхание. - О Господи! - Посол споткнулся и бросился бежать. Он стремительно несся назад по той же дороге, что привела его сюда, не обращая внимания на удивленного продавца. Хозяин фургончика еще с минуту вглядывался в удаляющуюся спину странного покупателя, затем выругался на огромного пса, столкнул с прилавка его лапы и бросил булочку назад в ящик. Некоторое время он наблюдал, как пес беззвучно поднимается вверх по склону, затем пожал плечами и отвернулся. А Эндрю Дойл уже никого не видел. Все, что происходило теперь с ним, было рождено его воспаленным воображением: его окружали хищники с острыми клыками; эти твари питались падалью, вгрызаясь в останки когда-то живых существ. Гиены. Стервятники. Шакалы. Очутившись возле своего автомобиля, Дойл чуть не задохнулся, но остановиться не смог. Не обращая ни малейшего внимания на приветствие шофера, он помчался в сторону Парк-Лейн. Здесь было оживленное движение. Три потока машин двигались к северу по направлению Марбл-Арч: автомобили, грузовик, такси и туристические автобусы будто выбрали эту дорогу для гоночного трека, то и дело пытаясь обогнать друг друга. Дойл шагнул в этот сумасшедший поток, не слыша ни заскрежетавших тормозов, ни злых окриков. Живой и невредимый, он добежал до барьера, перешагнул через него и слепо побрел в противоположную сторону, снова и снова протискиваясь между бамперами, пока наконец не добрался до тротуара. По тротуару Дойл устремился к Дорчестеру, затем задними улочками к площади Гросвенор. Он взбежал по ступеням, ворвался в дверь посольства, не слыша приветственного оклика охранника, промчался мимо стола секретарши. Та, улыбнувшись, встала со своего места и открыла было рот, чтобы передать последние сообщения, но Дойл распахнул дверь в свой кабинет, захлопнул ее за собой и бросился к столу, с трудом переводя дыхание. Вид массивного стола из черного дерева, герб Соединенных Штатов, висящий на стене, а также два свернутых флага, казалось привели его в чувство. Вот оно - его рабочее место. Постепенно спокойное дыхание вернулось к нему. Тогда Эндрю направился в ванную. Там он досчитал до пятидесяти, провел руками по волосам и прижал большие пальцы к вискам. Тихонько напевая, он пустил холодную струю, набрал полные пригоршни воды и плеснул себе в лицо, затем потянулся за полотенцем и взглянул в зеркало. Из зеркала на него уставилась тварь из ночного кошмара. Эндрю отшатнулся, его широко открытые глаза пристально смотрели в зеркало. Через несколько секунд Эндрю отвернулся от черепа чудовища, в пустых глазницах которого пульсировали вены. Он вдруг осознал, что ему больше никуда не спрятаться от этого кошмара. Он медленно направился в кабинет. С минуту постоял возле письменного стола, уставившись в стену. Потом протянул руку к кнопке на столе и нажал на нее. Тут же раздался ответ: - Пресс-офис. - Это посол. - Дойл говорил ровным безжизненным голосом. - Я хочу провести в своем кабинете конференцию в три часа. - Но, господин посол, вы же назначили конференцию на завтра, на десять утра. Дойл взглянул на большой герб и снова пригладил волосы. - Господин посол? - В три часа в моем кабинете, - повторил Дойл и отключил селектор. Сев за стол, посол уставился в пространство, затем потянулся к одному из ящиков и вытащил ружье. Прищурился, рассматривая его, приподнял, оценивая на вес, заглянул в магазин. Губы посла беззвучно двигались в молитве. Он положил оружие на стол, вытащил из пишущей машинки катушки и принялся раскручивать ленту. Продолжая ее разматывать, он встал и направился к двери. Дойл аккуратно замотал ею ручки больших распахивающихся дверей, уверенной походкой вернулся к письменному столу, посмотрел на ружье и сел. Потом взглянул на часы. Очень скоро все кончится. Кошмаров больше не будет. Кейт Рейнолдс расплатилась с таксистом и поспешила к ступеням парадного входа в посольство. Она испытывала облегчение от того, что выбралась наконец из такси. Водитель оказался редкостным болтуном: моментально узнав ее по телевизионным передачам, он с развязной фамильярностью телезрителя всю дорогу называл ее не иначе, как Кейти. Еще минут пять, и он сподобился бы зазвать ее на обед. На входе Кейт предъявила свое удостоверение, и ее проводили наверх, в приемную посла. Там журналистка расписалась в книге: "Кейт Рейнолдс, Би-би-си", - и ее пропустили. Кейт узнала среди посетителей множество журналистов, в том числе и дипломатический корпус из национальной прессы, репортера из Ай-Ти-Эн, а также своих коллег, стоящих у окна. В приемной царила атмосфера томительного ожидания, все до одного терзались вопросом, что же происходит. Еще не было случая, чтобы к послу вызывали так срочно и внезапно. Никаких видимых и очевидных причин для этого не было. Журналистка, как и другие ее коллеги, ерзала от профессионального любопытства. Как только секретарша объявила, что посол готов их принять, она потихоньку стала продвигаться к дверям. Кейт держалась позади секретарши, когда та потянула за ручку двери. Дверь почему-то не поддавалась. Кейт взялась за дверную ручку, и обе женщины потянули сильнее. Дверь распахнулась, и Кейт мельком заметила привязанную изнутри ленту от пишущей машинки; лента протянулась через ковер к столу. Посол коленями зажимал направленное вверх дуло ружья. Лента натянулась, и у Кейт чуть было не остановилось дыхание от оглушительного грохота. Она успела разглядеть, как тело вздрогнуло, будто его дернули за веревку, голова откинулась назад, половина лица разлетелась, а стена позади обагрилась кровью. У Кейт подкосились ноги, но она продолжала смотреть на Дойла. Тело посла начало заваливаться вперед, левая нога дергалась в конвульсиях, один глаз уставился на посетителей, другой был выбит - лицо Дойла невозможно было узнать. Осколки черепа оставили жуткие следы на стене, кровь залила висящий там же герб. Тело все еще шевелилось. Кейт, как пригвожденная, застыла на месте. Вокруг раздавались стоны и крики ужаса. За секунду до того, как ее сознание затуманилось, Кейт успела подумать, что это был исключительно садистский способ свести счеты с жизнью. 4 Смерть Эндрю Дойла породила массу сплетен. Весь штат посольства был скрупулезно допрошен. Одна из газет предлагала свою версию происшедшей трагедии: сотрудник какой-то мнимой террористической организации тайно проник в кабинет Дойла, напичкал посла наркотиками и привязал ленту к ружью. Однако другие версии были еще похлеще. "А почему бы и нет, - оправдывались авторы самых невероятных предположений, - если несколько лет тому назад прямо в центре Лондона средь бела дня отравленным зонтиком был заколот болгарский гражданин?" Для многих ключа к разгадке и вовсе не находилось. Дипломатическая карьера Дойла приближалась к концу, его ожидала прекрасная пенсия. Брак был вполне удачным. Жена не могла дать мало-мальски толковых объяснений. К тому же она предпочла умолчать о его криках по ночам, ибо каким-то образом ощущала свою вину, свою молчаливую причастность к неразделенной трагедии мужа. Но для нее, как и для всех остальных, гибель посла оставалась тайной. В тот самый момент, когда тело Дойла поднимали на борт самолета - ибо похороны должны были состояться непременно в Вашингтоне, - Дэмьен Торн находился в Белом Доме. Он стоял возле письменного стола в Овальном кабинете и дожидался президента, который разговаривал по телефону. Дэмьен был в прекрасной форме и превосходно себя чувствовал. Торн кончиками пальцев коснулся стола, осознавая, что находится практически в самом сердце политической власти. Именно здесь в свое время Кеннеди "сцепился" с Хрущевым по вопросу о Кубе; здесь кончалась неудачная карьера Никсона и Киссинджера, в этих стенах Картер горевал о заложниках в Тегеране. Но с проблемами, которые возникли перед нынешним владельцем кабинета, не приходилось сталкиваться ни одному из его предшественников. - Назовите мне любую страну, - заявил однажды президент, - и вы тут же столкнетесь с какой-нибудь проблемой. Пусть даже с революцией или чем-то в этом роде. Любая заварушка может оказаться следствием более сложной проблемы. Арабы убивают друг друга в Лондоне и Париже. НАТО одолевают собственные заботы, которые эхом отзываются даже в обычно спокойных Скандинавских странах, не говоря уже о горячих точках от Белфаста до Тегерана или от Майами до Кабула. Оружие везде наготове, равно как и те, кто жаждет крови. Как всегда, на Ближнем востоке царила полная неразбериха, пальба там не стихала. Люди жили в постоянном напряжении, даже старость наступала раньше. А теперь еще и плотина взорвалась. Последствия этой трагедии были устрашающими. Дэмьен чувствовал себя в своей стихии, будто этот кабинет был его собственной резиденцией. Он принялся рассматривать портрет Джона Кеннеди, висящий на стене. Многие репортеры давно обратили внимание на внешнюю схожесть Дэмьена с семейством Кеннеди, в особенности с Робертом. И они так часто использовали это сходство в своих материалах, что давно уже превратили его в клише. Конечно, некоторое сходство действительно существовало. Дэмьен, правда, был более черноволосым, чем Роберт Кеннеди, но обоим было присуще мальчишеское очарование, пленявшее как женщин, так и мужчин. Роберт Кеннеди, как и Дэмьен, пользовался успехом у самых очаровательных женщин. Оба были богатейшими и могущественными людьми. Карьера Кеннеди стала легендой. Теперь наступила очередь Дэмьена. Торн резко повернулся и взглянул на президента. Тот пожал плечами, как бы извиняясь, что телефонный разговор затянулся. - Я знаю, - говорил президент утомленным голосом, - но не сделаю никаких заявлений ни для него, ни для кого бы то ни было. Это только усугубит ситуацию. - Он забарабанил пальцами по столу. - И, пожалуйста, удостоверьтесь, чтобы телеграмма звучала нейтрально: "Президент выражает соболезнование" и т.д. Перед тем как отправить, дайте мне взглянуть на нее. Он положил трубку и откинулся на спинку стула - солидный и уставший мужчина, изрядно поседевший за последние шесть месяцев. - Вы можете поверить в это? - обратился он к Дэмьену. - Египетская оппозиция, видите ли, желает, чтобы их ноту протеста против плотины мы передали Израилю. А откуда мы можем знать, виновен ли в этом Израиль? Дэмьен согласно кивнул. - Сдается мне, что это работа НФО, - заметил он. Президент недоуменно уставился на него. - Нубийский Фронт Освобождения, - пояснил Дэмьен. - Это вполне проамериканская группировка, которая с самого момента построения плотины точит зуб на Каир. Они заявляют, что плотина отняла у них пятьдесят процентов родной земли. Кстати, так оно и есть в действительности. Если помните, сэр, во время сооружения плотины проводилась потрясающая операция по спасению бесценных статуй. - Ах да, - уклончиво проговорил президент. - Рамзес Второй, - подсказал Дэмьен. - Это был грандиозный успех с точки зрения археологов, но жизнь сотен тысяч нубийцев, оставшихся без крова, он никоим образом не улучшил. - Но ведь было обращение ООН, не так ли? - поинтересовался президент. - Правильно, сэр. Президент наклонился вперед. - Откуда у вас эта информация? - Одна из наших спасательных команд находилась в это время там. Еще до того, как появились египетские спасательные отряды. И они собрали воедино обрывки сведений, которые услышали от местных жителей. - Я хотел бы увидеть их отчет. - Но, как вы понимаете, это совершенно неофициально. Президент кивнул. - Едва ли необходимо упоминать о том, что если мы докажем непричастность Израиля к этой трагедии, то сумеем избежать колоссального скандала. Дэмьен помедлил, как бы взвешивая в уме слова президента. - Сначала я проверю все это сам, - объявил он. - Не хотелось бы передавать в Белый дом фальшивую информацию. Что касается другого вопроса, боюсь, мне придется отказаться от права контролировать "Торн Корпорейшн", и я... - Ни в коем случае, - оборвал его президент. - Об этом мы позаботимся. Дэмьен изобразил на своем лице удивление: - Но это же противозаконно... Президент улыбнулся. - Ну, тогда мы слегка подправим закон, - попытался он закончить беседу. - Есть еще два условия, - продолжал Дэмьен, глядя прямо в глаза президенту. - Во-первых, я бы хотел занять эту должность только на два года, до выборов в сенат. Президент согласно кивнул. - Во-вторых, мне хотелось бы возглавить Совет по делам молодежи ООН. Президент нахмурился. Вот здесь собирался поторговаться. С какого перепугу Торну приспичило завладеть этим постом? И вдруг его осенило. Дэмьен постоянно произносил нескончаемые речи о молодежи. Чрезвычайное пристрастие к молодым было похоже на душевное заболевание, ибо никто не мог объяснить его причины. Возможно, оно явилось следствием воспитания. Отец Дэмьена был убит при кошмарных обстоятельствах, когда мальчику было всего шесть лет. Потом бесследно исчез дядя, воспитавший ребенка. Видимо, все эти трагические события оставили в душе мальчика глубокий след. Но просьба Дэмьена была неудобна со многих точек зрения. Президент покачал головой: - Я уже обещал этот пост Фостеру. - Я понимаю ваши затруднения, - продолжал Дэмьен, все еще пристально глядя в глаза президенту. Какое-то время тот удерживал взгляд, затем отвернулся и взял в руки блокнот. И тут Дэмьен понял, что выиграл. - Так как там - Н, Ф...? - начал президент. - О, - подсказал Дэмьен, - Нубийский Фронт Освобождения. Президент пометил что-то в блокноте, затем нажал на кнопку селектора. - Сандра, пришлите, пожалуйста, Крейга и не забудьте о билетах на субботний спортивный праздник. - Президент взглянул на Дэмьена. - Не хотите присоединиться к нам? Моя жена и детишки тоже собираются пойти на соревнования. Дэмьен покачал головой: - К сожалению, я занят весь день. - Сандра, пять билетов так и остаются. Как только президент отключил селектор, раздался легкий стук в дверь, и на пороге показался молодой человек. - Крейг! - Президент кивком подозвал его. - Я хочу, чтобы вы познакомились с нашим новым послом при английском королевском дворе - с Дэмьеном Торном. Молодой человек протянул руку для пожатия. - И попросите, пожалуйста, Эйзенберга подготовить для прессы сообщение. - Сию минуту, господин президент. Молодой человек направился к выходу, а Дэмьен с обескураженным видом повернулся к президенту. - Ах да, Крейг, спохватился тот, - не могли бы вы там же добавить, что господин Торн назначается президентом Совета по делам молодежи при ООН. Крейг обернулся. На лице его застыло крайнее удивление. - Но, я думал... - Пожалуйста, сделайте то, что я сказал, - раздраженно оборвал его президент. - Конечно, господин президент. Президент дождался, когда его помощник выйдет из комнаты, затем повернулся к Дэмьену. На лице его играла улыбка, знакомая миллионам американских телезрителей. Он поднялся со своего кресла и протянул Дэмьену руку. - Ваш отец гордился бы вами, Дэмьен. Конечно, президент намекал на то, что отец Дэмьена, являясь одним из наиболее уважаемых послов в Великобритании, радовался бы назначению своего сына на этот пост, что само по себе это назначение в некотором роде сглаживало кошмарные воспоминания, связанные с гибелью Роберта Торна. Однако Дэмьен резко перебил говорящего. - Я ценю ваши соболезнования, сэр, - заявил он, пожимая руку президенту. Они улыбнулись друг другу. И тут президент внезапно почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Перед ним стоял невероятно уверенный в себе человек. Будто этот кабинет принадлежал Дэмьену, а президент был всего-навсего гостем. И пока президент провожал взглядом выходящего из кабинета Дэмьена, он осознал, что Торн ни разу не упомянул имени Эндрю Дойла. Все остальные как-то выразили свое потрясение или соболезнования. От Дэмьена он не услышал ничего подобного. Будто бывшего посла никогда не существовало. 5 Харвей Дин прищурившись смотрел на стюардессу, склонившуюся над ним. Девушка разъясняла пассажирам, что пора отстегнуть ремни безопасности. Дин попросил мартини, откинулся в кресле, мельком глянул на Дэмьена, погруженного в чтение романа, достал свой кейс и расслабился. Обычно он редко занимался самоанализом, хотя время от времени все-таки оглядывался на прожитые годы и прикидывал, на какие высоты занесла его нелегкая. Сейчас был как раз такой момент. Дин находился на борту авиалайнера, принадлежащего Торну. Это был самолет, способный без посадки пересечь Атлантику. К тому же он был изнутри настолько роскошный, что пассажиры, при известной доле воображения, могли себе представить, будто находятся, например, в отеле "Савой". Дин взял мартини, поблагодарил стюардессу и принялся смаковать напиток, который оказался превосходным, как раз то, что надо: особо сухой с джином. Дин считал себя удачливым человеком. Он прекрасно знал свои слабые и сильные стороны, что само по себе было уже преимуществом. К своим слабостям он относил неспособность понимать людей. Его представления о человеческой природе были смутными, он не разбирался в мотивах поведения того или иного человека, постоянно удивляясь, как по разному реагируют люди на определенные явления. Но вот уловить суть какой-нибудь проблемы он мог за считанные секунды. У него были сверхъестественная хватка в мире бизнеса и прямо-таки пророческий дар, если дело касалось важнейших советов. Дин обладал также острейшим чутьем на неприятности: чуть где запахнет жареным, он уже держит нос по ветру. Именно благодаря этим способностям восемь лет назад Дина пригласили из Гарвардской школы бизнеса в директорат крупнейшей транснациональной компании. Дин с точностью мог припомнить мельчайшие детали своей встречи с Полем Бухером. Он с благодарностью тогда принял приглашение на обед. А Бухер перешел прямо к делу. Сотрудники "Торн Корпорейшн" были приятно поражены стилем работы Дина. Внимательно просмотрев все характеристики Дина, Бухер тут же предложил ему место. Дин, конечно же, был польщен и принял предложение еще до того, как подали горячее. Он был совершенно очарован Бухером. Дин знал, что это тот самый Бухер, который двенадцать лет назад настоял на расширении компании "Торн Индастриз" и предложил заняться соей и удобрениями; решение это превратило "Торн Индастриз" из промышленного гиганта в транснациональный колосс. Именно Бухер понял, что люди, занимающиеся пищевыми продуктами, делают погоду во всем. А после второй порции бренди Дин почувствовал к Бухеру такое расположение, что, уже не стесняясь, поинтересовался, правда ли, будто именно Бухер произнес фразу, ставшую впоследствии крылатой: "Только при одном условии мы можем быть уверены в завтрашнем дне. И это условие... голод!" Бухер слегка улыбнулся: - Да, полагаю, что-то в этом роде. Месяц спустя Дин стал служащим "Торн Корпорейшн". А еще двумя неделями позже Бухер начал на свой лад перекраивать жизнь Дина Харвея. В один из уик-эндов на загородной вилле Бухера проводилась вечеринка. Жена Дина - Барбара - проводила лето в Хэмптоне, а для мужской половины "Торн Корпорейшн" это время являлось традиционно