ндательными письмами. Замок в два счета привели в порядок, украсили и благоустроили, хотя он до сих пор отчаянно вонял высыхающей краской, штукатуркой и свежим деревом. Как-то незаметно образовалась своя полиция, с самым натуральным министром во главе. Министр этот, нестарый прохвост благообразного облика, совсем недавно был начальником полиции в захолустном городишке ронерского пограничья, через который проходил один из торговых трактов. Как водится, проезжих купцов частенько стригли в свою пользу и полиция, и городские власти -- дело, в принципе, житейское, и в купеческих расчетах на этот вид убытков давно отведен соответствующий процент... Плохо только, что отдаленность от столиц и провинциальная патриархальщина со временем притупляют чувство меры... Опытный полицейский стригаль и не заметил, как заигрался. Хапнул чересчур много, да вдобавок с кем-то не поделился. Обиженные, добравшись до столицы, подняли шум, дошло до короля, и Конгер в благих целях борьбы с коррупцией приказал мздоимца повесить. Тот едва успел улизнуть, в чем был, и, добравшись до Пограничья, попал Маре на глаза. Поскольку выбирать было не из чего, Сварог по размышлении определил беглеца в министры полиции, предварительно напугав как следует и наглядно доказав, что врать ему бессмысленно. Самое пикантное, что этот обормот и в самом деле умел работать -- созданная им в кратчайшие сроки, на пустом месте полиция довольно успешно ловила воров, карманников и прочий разбойный люд. На окраине, у большой дороги, уже стояла парочка виселиц, где смирнехонько покачивались любители чужого добра, -- Сварог с ходу согласился со своим новоиспеченным министром полиции в том, что постройка тюрьмы -- дело дорогое и хлопотное, и его вполне можно отложить на более благополучные времена, пока что ограничившись самыми радикальными мерами. Теми же ударными темпами формировалась и армия. Прибились самые настоящие гвардейские офицеры, числом двое, один из Харлана, второй аж из Снольдера, в капитанских чинах. Харланец вдрызг проигрался в карты, после чего непринужденно запустил руки в полковую казну -- но ухитрился проиграть и казенные суммы, после чего оставалось только улепетывать побыстрее и подальше. Снольдерского капитана на спешное дезертирство из родной державы подвигли чуточку более благородные причины -- будучи застигнутым своим же полковником с молодой супругой последнего, он в ходе стихийно возникшей дуэли ухитрился продырявить отца-командира насмерть, а поскольку тот был родным братом кого-то из королевских фаворитов, капитан не стал полагаться на милость судьбы и ударился в бега. Поразмыслив, Сварог зачислил обоих на службу в прежних чинах. Казна, и военная в том числе, хранилась у него под надежными заклинаниями, а моральный облик Мары тревог не вызывал -- скорее уж сама продырявит бравого капитана насмерть в случае непотребных поползновений. Вообще-то, оба дезертира дело знали. Они набрали сотни полторы рекрутов из безземельных крестьянских парней и бродяг помоложе и муштровали так, что и Сварог при всем желании не мог бы усмотреть промахов. Вот и сейчас харланец гонял неподалеку от замка десятка три пентюхов, не умевших распознать, где у них правая нога, а где левая, поскольку отроду не задумывались над такими тонкостями. Что ж, средство на сей предмет было придумано в незапамятные времена... Если прислушаться, ветерок доносил старательное рыканье капитана: -- Р-рыба -- колбаса, р-рыба -- колбаса, р-рыба -- колбаса! Шевелись, босоногая команда, это вам не гусаков сношать на тятькином подворье! Р-рыба -- колбаса, р-рыба -- колбаса! Рекруты старательно взметали пыль босыми ногами -- к левой у каждого был привязан кус колбасы, а к правой -- речная рыба. Судя по опыту других держав, незатейливый метод должен был себя оправдать через пару недель. Кроме того, на прошлой неделе в Свароговых владениях вдруг объявился отряд Вольных Топоров, числом около восьмидесяти. Это уже был народ посерьезнее и поопытнее, не чета собранным с бору по сосенке крестьянским дуболомам и пойманным на большой дороге молодым бродягам, которым министр полиции с душевной улыбкой предлагал нехитрый выбор: либо сплясать с Конопляной Тетушкой, либо отслужить срок в армии его величества короля Хелльстада, и прочая, и прочая. Командир Топоров оказался старым знакомым Шедариса, сослался на его рекомендацию и, едва Сварог убедился, что хмурый усач со шрамом на роже не врет, тут же зачислил всех на службу. Как-то незаметно приросли и чиновничеством -- опять-таки, как нетрудно догадаться, все поголовно представители этого славного племени были вынуждены покинуть родные места после таких упущений и прегрешений, за которые им вряд ли удалось бы отделаться простым позорным увольнением с "волчьей головой". Да, вот именно, господа мои! Сварог с превеликим удивлением обнаружил, что на Таларе "волчий билет" был отнюдь не фигуральным выражением. Здесь крупно проштрафившемуся чиновнику, когда выгоняли его со службы, шлепали в документы печать с изображением волчьей головы. После чего обладатель документа мог распрощаться с государственной службой навсегда. Легко догадаться, что этот продувной народец, пристроенный Сварогом к бумажной работе, отнюдь не являл собою образец честности и благонравия -- но где прикажете взять других? Хлопот они, в общем, не доставляли -- после того, как двух, проштрафившихся уже здесь, министр полиции с санкции Сварога отправил на те самые нехитрые плотницкие сооружения, что неразрывно связаны с искусством веревочных дел мастеров... В общем, за все это время Сварог утвердил штук двадцать смертных приговоров. И никак нельзя сказать, будто он после этого взметывался в холодном поту по ночам. Ничего подобного. И отправленные его волей на виселицу покойники по ночам не приходили стенать под дверью. Ничего тут не поделать. Молодая столица была слишком уж хрупким сооружением, вроде тончайшей стеклянной вазы, какие выдувают мурранские мастера. Когда-нибудь в далеком светлом будущем, когда наладится нормальное течение жизни и появятся все необходимые государственные институции, можно будет и перейти к нормальной практике, завести суды, адвокатов и тюрьмы с двухразовым питанием. Пока же не было других средств сохранить дисциплину, навести порядок и приучить народишко к соблюдению законов. Единственным средством надежного убеждения -- и предостережения нестойким -- оставалась Конопляная Тетушка. В конце концов, если смотреть в корень и дойти до самой сути, он тщательно проверял всякий смертный приговор -- и был уверен, что невиновного никогда не вздернут. Никто не принуждал, рассуждая философски, того косоглазого болвана выворачивать в темном закутке карманы припозднившихся земляков, двух бродяг харланского происхождения -- двинуть крестьянину дубиной по голове и увести его лошадь, а чиновника -- нагло добиваться благосклонности смазливой вдовушки в обмен на составление документа, который он и так по долгу службы обязан был ей выдать. Так что Сварог не чувствовал ровным счетом никаких угрызений совести. Какие там детинушки кровавые в глазах... Главная головная боль у него была -- ходоки, они же просители, рвавшиеся либо стать его подданными, либо осчастливить чертежами хитроумных устройств. Они шли нескончаемой вереницей -- младшие сыновья дворянских фамилий, оставшиеся и без поместий, и без службы, крестьяне свободные и беглые (неуклюже прикидывавшиеся свободными), отставные солдаты, не нашедшие применения своим талантам на гражданке (или просто решившие поискать счастья на новом месте), обнищавшие ремесленники, списанные с кораблей моряки, дезертиры, недоучившиеся студенты, разорившиеся купцы, воры и разбойнички, решившие вдруг завязать, откровенные авантюристы с чертежами местностей, где зарыты богатейшие клады, состарившиеся пираты и романтические юнцы-школяры, безработные мастеровые... Кое-кого моментально пристраивали к делу. Искателей веселой вольной жизни либо загоняли в армию, либо вышибали за границу со строгим наказом во второй раз не попадаться. Проще всего было с теми, кто просил землицы на территории Трех Королевств, -- эти большей частью были народом степенным, прибывали с женами и детишками, скудным скарбом и даже с кошками. Их, предварительно проинструктировав насчет трудности предприятия, снабжали толикой денег, кое-каким сельхозинвентарем и переправляли на тот берег Итела. Часто попадались соискатели земельных владений, предъявлявшие ветхие бумаги, неопровержимо свидетельствовавшие, что их предки как раз и обитали некогда в Трех Королевствах. Однако очень быстро министр полиции разнюхал, что некая тайная мастерская в Снольдере, оперативно откликаясь на требования текущего момента, переключилась с поддельных дворянских грамот, патентов на чин и векселей на эти самые "старинные" бумаги. Сначала Сварог рассвирепел было, но по зрелом размышлении подумал: а какая, собственно, разница? Пусть себе поднимают землицу, если им охота. Если получится -- из них выйдут оседлые, степенные подданные. Если сбегут, убоявшись трудностей, -- министр полиции забреет их в армию или выпихнет за границу. Все равно свободных земель в Трех Королевствах было столько, что подпольные граверы, мастера фальшаков, могут невозбранно трудиться еще лет сто... Особую категорию составляли непризнанные изобретатели и прожектеры, предлагавшие то красиво вычерченные эскизы вечных двигателей, то волшебные эликсиры самого разного предназначения -- от вызывавших невидимость до усмирявших ярость сварливых тещ, а также рассказывавшие о своих встречах со всевозможными мифическими созданиями и вымогавших на поимку таковых щедрые денежные авансы. С этими Сварог разбирался лично. Впрочем, их поток поредел значительно после того, как были введены некоторые новшества: изобретатель вечного двигателя давал подписку, что ознакомлен с законом, согласно которому он будет повешен, если сработанный по его чертежам вечный двигатель не проработает хотя бы часа; авторы волшебных эликсиров должны были испытывать их на самих себе. И так далее. Поскучневшие прожектеры отныне значительно реже дарили Сварога своими откровениями и эпохальными выдумками. Гораздо неприятнее были другие новости... К нему уже две недели потоком шли сообщения о том, что лоранцы во множестве высаживаются на побережье, судя по начатому строительству, собираются обосноваться там всерьез, причем речь идет не о каких-то одиночках-авантюристах. Судя по размаху и количеству задействованных кораблей, это не самодеятельность, а настоящая долгосрочная программа, которую претворяет в жизнь королева Лорана. Как принято меж коронованными особами, Сварог отправил ей вежливое послание, где в дипломатических выражениях напоминал, что речь идет, собственно, о принадлежащих ему землях, на коих он пользуется всеми правами монарха. (Послание составлял самый настоящий дипломат -- департаментский секретарь снольдерского министерства иностранных дел, вынужденный спешно покинуть отчизну после того, как выяснилось, что он продал сопредельной державе кое-какие секретные документы своего ведомства.) Как принято меж коронованными особами, лоранская королева ответила не менее вежливым посланием, составленным в столь же изящном стиле высокой дипломатии, ни в чем не отступавшем от канонов. Однако за обтекаемыми формулировками без труда читались насмешка и категорическое нежелание пойти навстречу законным требованиям собрата-монарха. Королева, во-первых, напоминала, что значительная часть земель, известных ныне под собирательным названием Три Королевства, когда-то, до нашествия Глаз Сатаны, принадлежала Лорану, так что она, собственно говоря, лишь восстанавливает историческую справедливость. Во-вторых, ее величество мягко уточняла: по имеющимся в ее распоряжении данным, "брат мой, король Сварог" располагает на сегодняшний день ничтожно малым количеством подданных, количество что-то около пяти тысяч, а со столь ничтожными людскими ресурсами ему не освоить Три Королевства и через сто лет. По этой причине его новоявленная венценосная сестра и решила пойти навстречу законным требованиям своих подданных и восстановить нормальную жизнь на землях, все равно остающихся бесхозными. Экс-дипломат в два счета, со ссылками на многочисленные параграфы международного права, доказал Сварогу, что его венценосная сестрица откровенно лукавит, поскольку те самые земли были когда-то брошены лоранцами, с них выведены войска, удалена администрация и символы королевской власти. Правда, легче от того, что на стороне Сварога было международное право, отнюдь не стало, поскольку законные права ни черта не стоят, если нет вооруженной силы, способной качественно их отстаивать. Перед ним было два пути: либо жаловаться императрице, либо начинать войну. Первое казалось унизительным, а на второе его карликовая армия из роты Вольных Топоров и пары сотен не обученных толком рекрутов была решительно неспособна. Так что оставалось помалкивать, стиснув зубы. В Лоран инкогнито отправился Брагерт -- добывать точную информацию, подкупать и плести заговоры. Сварог верил, что парень справится. По натуре своей Брагерт органически не годился в аналитики и кропотливые исследователи: он был рожден для того, чтобы проникать куда-то переодетым и под чужой личиной, драться на мечах, влипать в авантюры, покупать и продавать секреты, устраивать заговоры, плести захватывающие интриги. Гаудину он в этом качестве оказался не нужен, а вот Сварогу, наоборот, именно такой сорвиголова и необходим... Взглянув на часы, Сварог встрепенулся, вернулся в комнату, взял со стола массивный колокольчик и встряхнул им как следует. Тут же вошла Мара, уже успевшая переодеться и принять ванну, в ответ на невысказанный вопрос кивнула: -- Сверху сообщают, что парень появится через полчасика. А бабулька уже в замке, сидит с Карахом, чешут языки насчет старых времен и страшных тайн. По-моему, они друг другу определенно приглянулись... -- Понятно, -- сказал Сварог. -- А что это ты в придворный мундир влезла и ордена нацепила? Мара прищурилась: -- Этот высокородный обормот, который должен прибыть, должен с самого начала понять, кто есть кто. Когда я с ним связывалась по видео -- и переодеться еще не успела после охоты, -- он меня назвал "девочкой" и попросил позвать "кого-то из доверенных людей графа Гэйра". Я ему, конечно, объяснила ситуацию в меру своих скромных возможностей, но он все равно держался заносчиво. Ничего, я с него спесь собью... -- Ага, -- сказал Сварог. -- Ордена, мундир, золоченый меч... Знаешь, что я тебе посоветую? Иди-ка ты скинь все это, надень платьишко покороче и пооткрытее да сыграй роковую женщину. Так ты его гораздо быстрее смутишь, поверь моему циничному опыту. Парень совсем зеленый, купится... -- Ты серьезно? -- Совершенно. -- А сам-то? Как новогодняя елка... -- Я -- король при исполнении. -- А я -- первый министр. -- Ты меня, конечно, прости, -- сказал Сварог, -- но сочетание всей этой мишуры и не особенно взрослого личика в данном случае производит впечатление чуточку комическое... Здешний народ тебя уже видел в деле, он-то и не подумает тебе вслед хихикать, а вот для свежего человека... Иди-иди. Я серьезно. Мара вышла, недовольно вертя головой. Оставшись в одиночестве, Сварог подошел к зеркалу, поправил многочисленные ордена -- в том числе, о парадоксы дипломатии, и высший лоранский. Так уж здесь было заведено, каждый король присылает свежеиспеченному коллеге свои высшие регалии. Он посчитал необходимым встретить будущего юного сотрудничка при полном параде -- чтобы юнец сразу понял: обстановка насквозь официальная, и делами здесь занимаются сугубо серьезными. А учитывая, что парнишка, несмотря на все свое вольнодумство и авантюризм, все же потомственный лар, кое-какие каноны должен был всосать с молоком матери... Сварог щеголял сейчас в новом мундире, черном, обильно украшенном алыми кружевами и густыми рядами бриллиантовых пуговиц, нашитых где только возможно. Да, мы теперь -- лейб-гвардия, изволите ли знать... Чтобы к новоявленному столоначальнику Императорского Кабинета с самого начала отнеслись со всей серьезностью, Яна присвоила ему звание капрала Бриллиантовых Пикинеров. Чин не такой уж малый, как может показаться людям, незнакомым с заоблачными порядками: полковником у Бриллиантовых Пикинеров числится сама императрица, пикинерские капитаны, соответственно, согласно табели о рангах, равны гвардейским генералам, лейтенанты -- полковникам, а капралы, как легко догадаться -- капитанам гвардии. Так что для бывшего лейтенанта Яшмовых Мушкетеров это по всем статьям было чистейшей воды повышение... Поправив орденские цепи, ленты и кронги, он вышел в коридор, где бдительно и абсолютно неподвижно стоял усатый Вольный Топор. Кивнув ему, Сварог свернул за угол, спустился по короткой лестнице и вошел в первую же дверь. Карах сидел на столе, печально держа в лапках гланский орден Чертополоха. Собственно, этот словесный оборот никак не отражал истинного положения вещей. Орден был как раз в рост Караха, серенький домовой мог спрятаться за ним, как за старинным щитом, а вот носить никак не мог, равно как и прочие высшие знаки отличия, пожалованные ему как главе Королевского Кабинета по строгому дипломатическому протоколу... -- Не переживай, -- сказал Сварог. -- Чуточку разгребусь с делами, закажу для тебя копии поменьше, чтобы мог носить, как все нормальные министры... Здравствуйте, почтенная! Как добрались? -- Без хлопот и приключений, -- кратко ответствовала колдунья Грельфи. Старуха нисколечко не изменилась с тех пор, как они виделись в первый и последний раз, полтора года назад: крючковатый нос, длинный подбородок, волосатые бородавки, глубокие морщины, умный и пронзительный взгляд, неизменно вызывавший у Сварога ассоциации с оптическим прицелом. -- Что же ты натворил, ваше королевское обормотство... -- сказала она сварливым басом. -- А что такое? -- Одна-единственная подруга была на земле -- и ту загнал в гроб. Сварог вспомнил бабку-гусятницу, бабку Паколета. И вновь ощутил укор совести -- он ничего не мог сделать тогда для нее, ничем не успел помочь, он попросту и предполагать не мог, что им подвернулась убийственная тайна... -- Ладно, ты тут взглядом пол не буравь, все равно не провертишь, это даже я не умею, -- фыркнула ведьма. -- Это я так, светлый король, ворчу по привычке. Дураку ясно: коли уж она взялась тебе помогать, значит, сама так хотела... Так уж было на облаках написано, и ничего тут не поделать... Значит, будем вместе работать? -- Если вы не прочь, -- сказал Сварог. -- Правда, я пока так и не представляю толком, в чем будет заключаться ваша работа... Ну, это мы определим по ходу дела. А где ваш обаятельный котик, который умеет орать с неподражаемой гнусностью? -- Здесь уже. И вещички перевезла. -- Да, я помню, у вас была масса интересных вещичек, -- сказал Сварог светски. -- Черепа, чучела каких-то уродов... -- Кому чучела, а кому необходимый магический инвентарь, учено говоря, -- проворчала старуха. -- Ты что такой веселый, твое величество? Прибаутками так и сыпешь... -- Дела идут нормально, -- пожал плечами Сварог. -- Ничего пока что не случилось, а это уже плюс... -- Ну ладно, зубоскаль дальше, -- покачала головой Грельфи. -- Только скажи этой своей рыжей вертихвостке, чтобы она мне в спину не фыркала. А то устрою что-нибудь вроде ночной почесухи, света белого не взвидит... -- Не обращайте на нее внимания, я вас душевно прошу, -- серьезно сказал Сварог. -- По большому счету, дите дитем, только и умеет, что качественно убивать людей, а этим искусством никого особенно не удивишь в наши суровые времена... Вы же мудрая дама... -- Никакая я тебе не дама, -- сварливо отозвалась старуха. -- Нашел даму... Ладно, пренебрежем... Ты хоть знаешь, что по Готару болтается добрая дюжина шпионов? Самых настоящих шпионов из всех без исключения стран? -- Точно не знал, но мы с министром полиции такой оборот дела предвидели давно, -- серьезно сказал Сварог. -- Ничего удивительного. Ясно было, как день, что к нам рано или поздно начнут засылать шпионов. Пусть себе шныряют, дело житейское. Наладим со временем контрразведку, начнем, как положено, кого вылавливать, кого перевербовывать и перекупать... -- Это-то ладно. Только кроме житейских шпионов у тебя завелась парочка субъектов погнуснее... -- Так-так-так... -- сказал Сварог, посерьезнев. -- Что, неужели "Черная благодать"? -- Угадал, проницательный мой... -- Я их пока что не чуял... -- Ай-ай-ай! Он их, видите ли, не чуял... Прости на дерзком слове, твое величество, мы здесь все свои, так что давай уж без церемоний... Хотя ты и король Хелльстада, любезный мой, это тебе особого мастерства не прибавило. Почуешь всякую нечисть не раньше, чем заклинания пробормочешь, да нужно еще, чтобы нечисть болталась поблизости, сама на глаза лезла... У меня, голубчик, школа другая, старая, настоящая... Только огляделась -- и сразу вижу: ага, вон тот и тот, живут там-то и там-то... -- Так за чем же дело стало? -- энергично сказал Сварог. -- Сейчас вызову полдюжины Топоров, и вы обоих быстренько возьмете... Я правильно рассуждаю? -- Ну вот, наконец-то заговорил, как серьезный человек... Только дай мне с ними сначала поговорить, я им объясню, что следует надеть на шею, что положить в сапог и как бить обухом по тени, если что... -- Вам и карты в руки, -- сказал Сварог. -- А что вы думаете про юного графа Элкона? Насколько он будет нам полезен, и выйдет ли из него толк? -- Присмотримся еще, -- осторожно сказала старуха. -- В деле проверим, жизни поучим... исключительно способный парнишка. И в том, что касается компьютеров, и в овладении кое-какими искусствами. Вот бы кого в ученики, но не получится -- чует моя душа, У нас и так будет забот полон рот... В общем, пока что -- сопляк сопляком, в точности как твоя рыжая. Но ежели его грамотно вести по жизни... -- Это уже кое-что, -- кивнул Сварог. В дверь деликатно поскреблись. Слуга просунул внутрь голову и деловым шепотом сообщил: -- Государь, ожидаемый вами гость прибыл... -- Пойду поговорю, -- сказал Сварог. -- Карах, вызови командира Топоров и отдай от моего имени все необходимые приказы. Эту парочку нужно безотлагательно брать, только "Черной благодати" мне тут и не хватало для полного счастья... Успехов! Он поднялся этажом выше и без стука вошел в кабинет Мары. Сразу увидел, что к его рекомендациям она отнеслась серьезно, но, конечно же, не удержалась от импровизаций... Она сидела в золоченом кресле, положив ногу на ногу, что при коротенькой юбочке выглядело весьма фривольно, и, обстреливая сидевшего напротив собеседника целыми залпами кокетливых взглядов, светским тоном вопрошала: -- Вам не кажется, любезный граф, что эротические циклы сонетов Нолонга Агана, особенно "Нимфы источника" и "Лесная перекличка", на сегодняшний день устарели совершенно? Для своего времени они были шокирующим откровением, но сегодня, право же, смешно читать тексты, весь вызов которых заключается в примитивном наборе нехитрых сценок, представлявшихся Агану верхом неприличия? Кого сегодня могут поразить смелостью картинки вроде той, когда юный егерь "обнажает белоснежную грудь пастушки" или "совлекает платье с девственных бедер"? Не правда ли, это устарело по сравнению с современными видеосериалами? У юнца предательски пунцовели уши, Сварог видел, как он старательно блуждает взглядом по комнате, избегая смотреть на то, что открывали коротенькая юбка и смелый вырез. Сварог понял, что нужно немедленно прийти на помощь. -- Граф Элкон? -- спросил он деловым тоном. -- Рад с вами познакомиться. Вы, я вижу, не скучаете? -- Ну что вы! -- Парнишка неловко встал. -- Графиня была так любезна, что взялась посвящать меня в сокровищницу старинной поэзии... -- Да, разумеется... -- сказал Сварог. -- Графиня, вот кстати... Вы опять бросили свою любимую куклу прямо на лестнице... Мара рассерженно уставилась на него, но Сварог стойко выдержал взгляд боевой подруги -- он вовсе не просил ее смущать парня настолько... -- Садитесь, -- сказал он гостю. -- Вынужден попросить всех присутствующих перейти к более скучным материям, нежели эротические сонеты. Итак, вы уже познакомились... Прекрасно. Надеюсь, подружитесь. Он откровенно разглядывал навязанного ему сотрудничка. Парень как парень -- худощавый, вихрастый, в тонких золотых очках. Действительно, именно такие и носят книжники. Стекла, конечно, простые, зато солидности прибавляет, на земле очки испокон веку считаются атрибутом учености, неофициальной эмблемой Сословия Совы... -- Графиня, друг мой, -- мягко сказал Сварог. -- Примите позу, более приличествующую серьезному совещанию... (Мара поджала губы, но прекословить вслух не стала, села нормально и глазки строить перестала.) У вас какие-то вопросы, граф? -- Ну, собственно... Я так и не знаю, что вы решили на мой счет... -- Будем считать, что вы уже зачислены на службу, -- сказал Сварог. -- У нас интересная служба -- даже я сам пока что не знаю, чем она будет заниматься завтра, да и состоит она всего из троих бравых служак, включая вас... Давайте для начала выясним, как к вам обращаться. Граф? По имени? -- Можно и по имени, разумеется! Я, в свою очередь... -- Знаете, Элкон, -- задумчиво сказал Сварог. -- Так уж повелось, что мои ближайшие соратники в неофициальной обстановке именуют меня "командир". Ничего не имеете против, если мы вас попросим не нарушать традицию? -- Конечно! -- обрадованно воскликнул юнец. -- Я очень рад... Мне почему-то казалось, что вы ко мне будете настроены весьма даже неприязненно... -- Почему? -- искренне удивился Сварог. -- Понимаете ли... командир... Я на свой счет особых иллюзий не питаю. И не собираюсь что-то из себя строить. Ну да, ничего еще не достиг, ничего серьезного не совершил. Одни амбиции и большое желание сворачивать какие-то горы... Не самая лучшая находка для человека вроде вас, успевшего кое-что в этой жизни совершить... Вам ведь нужны... люди серьезные. Только... Если человеку не дают шанса что-то сделать, как можно определить, что из него получится? Вот так... Словом, я решил, что вы ко мне скверно отнесетесь из-за... -- Из-за того, что вас мне навязали? -- Ну да. -- Глупости, Элкон, -- сказал Сварог. Парнишка начинал ему нравиться. -- Никто вас не навязывал. Будьте уверены, я нашел бы способ избавиться от навязанного... Я просто подумал: а вдруг из вас и в самом деле выйдет толк? Будем вас пробовать в деле. От вас потребуется одно -- дисциплина. -- Да, я понимаю... -- Вот и отлично. Если толк выйдет, то что ж... А если нет -- это быстро выяснится. Говорят, вы неплохо разбираетесь в компьютерах? Парнишка вздернул подбородок: -- Да вот смею думать... -- В базы данных восьмого департамента забраться сможете? -- Первый и Второй Круги я уже проходил не единожды, -- сказал Элкон гордо. -- Бывал и в Серебряной Ограде. С Крепостью обстоит чуточку сложнее, но я обязательно ее взломаю. Что до... -- Стоп! -- поднял ладонь Сварог. -- Сначала объясните кратенько, о чем вообще идет речь... В течение следующих трех-четырех минут он выслушал краткую, толковую и чрезвычайно полезную лекцию о базах данных восьмого департамента: три уровня сложности, по восходящей, структура, содержимое, методы связи с Главным информаторием, взломанные коды, рабочие наработки по одолению тех, что пока не поддаются. Все было изложено так доступно, что Сварог разобрался в предмете без всякого труда и почти не переспрашивал в особо трудных местах. Ради одной этой беседы стоило вытаскивать парнишку на землю... -- Любопытно, -- сказал он искренне. -- И что же, никто прежде не пытался... -- Чисто по-дилетантски, -- сказал Элкон с таким выражением лица, что сразу становилось ясно: себя-то он дилетантом не считает ни в коем случае. -- Отдельные любители, от нечего делать, из озорства... -- Из озорства... -- как эхо, повторил Сварог. -- А вы, значит, друг мой, свое поведение озорством не считаете? В таком случае, чем же? Парнишка ненадолго задумался. Вскинул голову: -- Мне давно уже кажется, что многое у нас делается не так. Упущено что-то важное, некоторые организации закоснели и озабочены лишь поддержанием существующего порядка вещей... Я и сам не могу объяснить точно, но мне кажется, что многое можно сделать лучше... Вы считаете, что у меня непомерные амбиции? -- Как знать... -- задумчиво сказал Сварог. --Я сам потому тут и сижу, что показалось однажды, будто многое могу сделать лучше именно я. Тут главное, чтобы эти амбиции принесли реальную пользу... Сердце мне вещует, что вы нам подходите, Элкон. Мы сами чуточку авантюристы и одержимые амбициями нахалы, особенно эта рыжая особа, с которой, хочу верить, вы сработаетесь. Я слышал, вы несколько лет назад сбежали на землю. И мне показалось, что вы уже тогда проявили завидную целеустремленность -- это была не просто экскурсия, а четко проработанный план, а? Зачем вам это понадобилось? -- Меня интересовали -- и теперь интересуют -- земные книжники, -- сказал Элкон. -- Полагаю, на земле от нас до сих пор ухитряются очень многое скрывать, за что я их нисколько не упрекаю... Но ведь не мог же я заявиться к ним в своем истинном обличье, они бы моментально замкнулись... -- Вот это правильно, -- кивнул Сварог. -- У меня есть некоторый опыт общения с книжниками. Так просто к ним в доверие не войдешь... -- Совершенно верно, командир. Я хотел врасти. Стать земным студентом, ненавязчиво и целеустремленно сблизиться с нужными людьми... Больше всего меня, конечно, занимало Медовое Урочище. Никогда о нем не слышали? -- К стыду своему... -- признался Сварог. -- Не могу я пока что объять необъятное, сами понимаете. -- Это место находится в пределах Каталаунского хребта, на границе Ронеро и одного из Вольных Маноров. Урочище это, со всех сторон стиснутое горами, в длину занимает около двадцати лиг, а в ширину -- примерно пять. Там еще со времен Шторма обосновались пчелы. Дикие. Особенно крупные и злые. Их там миллионы, командир. Все урочище -- один сплошной пчельник. Последние пять тысяч лет человеческая нога туда не ступала, даже у восьмого департамента что-то не сложилось. Меж тем многие легенды настойчиво твердят, что там скрыто Нечто... Никто не знает, что именно. Однако назойливо подчеркивается, что речь идет о чем-то большем, нежели примитивный клад или даже затерянный город. Там что-то, оставшееся от прошлого, от времен до Шторма. Ведьма Грельфи тоже так считает. Я как-то был у нее с императрицей, мы познакомились и неожиданно пришлись друг другу по душе. Пробуем подходить к проблемам и загадкам с разных сторон -- она знает древнюю магию, а я хорошо владею компьютерами. Пытаемся придумать нечто, совместившее бы оба подхода... -- Это не менее интересно, -- сказал Сварог. -- Но мы о ваших с Грельфи совместных изысканиях поговорим попозже, когда выдастся свободное время... Меня сейчас гораздо больше интересуют ваши латеранские наблюдения. Что там было с подводной лодкой? -- Да просто я ее видел собственными глазами, -- сказал Элкон. -- Это случилось полгода назад, в районе... Вы не бывали в Латеране? -- Нет пока. -- Вот, посмотрите. -- Элкон выдернул из воздуха карту, начерченную от руки. -- Я сам перерисовывал из старого земного атласа... Вот тут, в лиге от города, Ител разделяется на несколько рукавов, которые потом опять смыкаются, -- но на определенном протяжении образовалось десятка два островков, которые местные называют Речная Россыпь. Там довольно безлюдно, укоренилось стойкое убеждение, что места эти небезопасны. Никто не помнит, почему, слишком уж давно сложилось это убеждение, опасных зверей там, во всяком случае, нет, и не слышно, чтобы в последние годы с кем-то там приключилась беда. Но горожане все равно туда не ходят, я имею в виду... -- Взрослых, солидных, степенных, а? -- хмыкнул Сварог. -- А вот те, кто помоложе... Элкон улыбнулся в ответ: -- Ага... Те, кто помоложе, туда как раз забираются втайне от родных. Ходят легенды, что там зарыты клады... И потом, побывать там, принести оттуда речную гальку особого вида -- очень престижно, я бы сказал, придает вес и уважение среди сверстников и... девушек. И уж тем более для уважающего себя студента Латеранского университета просто немыслимо показаться в приличном обществе без ожерелья или браслета из этих камешков. Они в других местах отчего-то не встречаются. -- Элкон полез в карман и продемонстрировал (в первую очередь Маре) нечто вроде ожерелья из дюжины синих с красными и желтыми прожилками камешков, и в самом деле довольно красивых. -- С научной точки зрения, конечно, нет никакой загадки -- в тех местах выходит на поверхность жила этого самого минерала с длиннейшим научным названием... но не в том дело. Главное, есть давние, сложившиеся традиции. Я их хотел соблюсти, как вы, Должно быть, понимаете, имелись причины... -- Причина, надо полагать, была красивая? -- бесцеремонно вмешалась Мара. -- Весьма, графиня, -- ответил Элкон моментально. -- Ничуть не хуже вас... "Осваивается парень, -- одобрительно подумал Сварог. -- Вон и уши уже не красные..." Неторопливо прохаживаясь по комнате, он мимолетно выглянул в низкое окно, почти бойницу, выходившее на внутренний двор. Появилась старуха Грельфи, шагавшая весьма даже браво для своих лет, без всякой клюки, одетая скромной, небогатой горожанкой. За ней целеустремленно топали пятеро рослых молодцов, тоже обычные, ничем не примечательные на вид "градские обыватели". В руках и на поясах у них не было оружия, но что-то под одеждой было, конечно, укрыто. "Чует мое сердце, что особого толку от этого не будет, -- подумал Сварог, уже набравшийся кое-какого опыта в борьбе с "Черной благодатью". -- Опять, в который раз, сграбастают парочку пешек, от которых даже пыткой ничего не добьешься, серьезных тайн не вытрясешь, поскольку и не посвящены они в серьезные тайны. Если только живыми возьмут, если только они опять языки себе не пооткусывают, отравы не глотнут. Редко случаются удачи -- как тогда в Равене, когда Конгеру удалось изловить парочку крупных рыбин..." -- В общем, я отправился туда ночью, -- продолжал Элкон, уставясь на Мару с некоторым вызовом. -- Так почти все делают. Днем может появиться конная полиция -- Речная Россыпь считается принадлежащей к Королевскому парку, и доступ туда посторонним ограничен... Хотя Королевский парк начинается лигах в трех... Короче говоря, принято ходить туда ночью. Протока была шириной уардов в сто. В ту ночь стоял туман, знаете, стелился полосами, время от времени проглядывала вода, а потом опять наплывала мгла... Я как раз наломал полные карманы "узорчиков", хотел отправляться восвояси, и тут... Я их видел-то всего минуты две, потом туман снова сгустился... По реке плыла подводная лодка, совершенно такая, как на снимках и фильмах, показывавших жизнь до Шторма. Сейчас у нас нет подводных лодок, но до Шторма их было множество... В точности такая. Только длиной она была уардов в десять, не больше, и на палубе стояли крохотные человечки, с мизинец. Я их отчетливо видел, ночь была лунная, среди тумана образовалась прогалина, и минуты две я на них таращился, благо субмарина двигалась очень медленно... Честно вам признаюсь, я испугался. Это не походило ни на что известное. Подумал даже потом, что это мираж из прошлых времен, призрак, Блуждающий Образ... Но императрица мне рассказала о вашей с ними стычке в Хелльстаде. Тот человечек тоже говорил что-то о подводных лодках? -- Вот именно, -- кивнул Сварог. -- Он, кончено, бредил перед смертью, но бред этот неопровержимым образом свидетельствовал, что умирающему прекрасно знакомы термины "подводная лодка" и даже "торпедная атака"... Никакой это был не мираж. -- Теперь-то и я не сомневаюсь. Я искал в информатории, подключался к базам и восьмого департамента, и некоторых коллегий... Ничего. Вполне может оказаться, что-то такое и есть, но я искал неправильно, не те вопросы ставил... Не знаю. Гораздо интереснее косвенные следы... Вы знакомы с системой глобального наблюдения, созданной восьмым департаментом? -- В самых общих чертах, -- вынужден был признать Сварог. -- А я изучил ее вдумчиво... Так вот, да будет вам известно, командир: эта система включает в себя устройства, которые занимаются исключительно надзором за проявлениями магии... и визуальным наблюдением. И все. У нас, оказывается, попросту нет службы наблюдения за эфиром. Это-то понятно, впрочем, ни на Таларе, ни на Сильване нет земных радиостанций... И все равно для очистки совести им следовало бы время от времени прослушивать и эфир... -- Он замолчал, уставился на Сварога с некоторой обидой: -- Бьюсь об заклад, вы сейчас подумали что-то вроде: "Твоего совета не спросили, сопляк..." Сварог, подумав, признался: -- Ну, не в таких уничижительных выражениях, конечно... но что-то вроде этого я и в самом деле подумал. В конце концов, там служат неплохие профессионалы... Элкон моментально отпарировал: -- Эти неплохие профессионалы работают по канонам тысячелетней давности. Косность мышления, знаете ли. Они за тысячелетия привыкли к мысли, что на земле нет радиопередатчиков, а следовательно, нечего и работать в этом направлении...Я, когда меня заставили покинуть Латерану дражайшие родители, не успокоился. Собрал кое-какую аппаратуру, не столь уж сложную. Мой старший брат работает в Магистериуме, он помог... Парнишка замолчал, уставился на Сварога с видом фокусника, взявшегося за покрывало на клетке, в которой минуту назад был натуральный лев, а сейчас, после произнесенных вслух волшебных слов, должно появиться, надо думать, нечто удивительное и совершенно на льва не похожее, красивая девушка, скажем, или стая голубей. -- Ну, давайте, любезный, -- усмехнулся Сварог. -- Удивляйте нас, темных... Элкон сказал с расстановкой: -- За эти полгода аппаратура семнадцать раз перехватывала и записывала чужие передачи. Кто-то на земле, пусть и очень редко, с опаской, но пользуется радио. Короткие передачи в УКВ-диапазоне, зашифрованные с помощью довольно сложного ключа. Я до сих пор ни одной не расшифровал. А это означает, что у чужих есть свои, не менее сложные, быть может, компьютеры. -- Обмен короткими шифровками меж лодками и базой... -- задумчиво произнес Сварог. -- Меж двумя лодками... -- А я о чем говорю! -- торжествующе воскликнул Элкон. -- Они существуют и пользуются радио! К сожалению, я не могу пока их запеленговать -- тут нужна аппаратура, которую в домашних условиях все же не собрать, чересчур сложная и громоздкая, даже при нашем уровне техники. Тут нужны усилия государственной службы... -- Я понял намек, -- кивнул Сварог. -- Если у вас, любезный мой, будут отнюдь не любительские возможности за спиной, можете выйти на конкретный результат? -- Надо поработать... -- Браво, -- сказал Сварог. -- Я бы насторожился, пообещай вы решить проблему одним махом, на счет "раз"... Значит, кое-какое представление о сложностях серьезной и вдумчивой работы у вас уже имеются... А это хорошо. В таком случае, не будем тянуть. Отправляйтесь на соседний этаж, там увидите дверь, украшенную надписью "Королевский Кабинет". За дверью помещается серое и ушастое создание, печально сидящее на столе в окружении доброй полудюжины орденов. Это домовой по имени Карах... а кроме того, барон и заведующий Кабинетом. Познакомьтесь с ним, попросите подыскать вам подходящую комнату. И, не откладывая, садитесь за работу. Напишите мне подробный меморандум: какой вы видите гипотетическую службу радиоперехвата. Причем, учтите, если технику мы вправе запрашивать любую, с людьми обстоит гораздо сложнее. Наше свежеиспеченное учреждение, несмотря на всю его солидность и патронаж императрицы, страдает от жесточайшего кадрового голода... Ну, и о секретности забывать не стоит. В общем, вы поняли, надеюсь... Ступайте. Элкон встал. И, уже направляясь к двери, обернулся. Совсем другим тоном спросил: -- А можно будет когда-нибудь посмотреть Доран-ан-Тег? И вашу собаку? И... -- И в Хелльстаде побываете, -- понятливо кивнул Сварог, пряча улыбку, -- сейчас перед ним стоял самый обычный мальчишка, робко просивший "потрогать настоящий пистолет". -- Будет время... Идите. Когда дверь закрылась за новым перспективным сотрудником, Сварог повернулся к Маре: -- По-моему, приобретение неплохое. -- Да вроде бы, -- кивнула Мара. -- Вот только, готова биться об заклад, этот компьютерный гений живую женщину еще в руках не держал. Точно тебе говорю. -- Опять ты... -- Я, между прочим, серьезно, -- сказала Мара без улыбки. -- Коли уж этот парнишечка будет заниматься серьезными делами в компании серьезных людей, ему нужно срочно повзрослеть во всех смыслах. Зачем нам юнцы, мающиеся неудовлетворенными желаниями? Нам нужны люди опытные, все стороны жизни познавшие. -- Что-то в этом есть... -- подумав, кивнул Сварог. -- Ну, это я организую, -- деловито сказала Мара. -- Есть тут в замке одна деваха из новых горничных, в меру смазливая, в меру легкомысленная. Объясню ей задачу, подкину золотишка -- и она в два счета из него хваткого мужика сделает, пискнуть не успеет. Девственники, равно как и девственницы, в нашем многотрудном ремесле категорически противопоказаны, поскольку... В дверь осторожненько постучали. Сварог крикнул: -- Войдите! Слуга, не переступая за порог, тихонечко доложил: -- Государь, к вам просится господин департаментский секретарь... -- Давай его сюда, -- кивнул Сварог. -- Надо полагать, какие-то иностранные новости... Вошел помянутый секретарь -- тот, что покинул родные места после неудачной торговли секретными документами, сравнительно молодой человек с ранними залысинами. Двигался он плавно и неспешно, говорил всегда тихо, редко поднимая глаза, -- почти образец опытного дипломата, несуетливого с жестах и словах. Сварог пока что не торопился возводить его в министры -- и оттого, что не хотел чрезмерно баловать своих сподвижников с изрядно подпачканной репутацией (министр полиции был исключением, такова уж его многотрудная служба, шеф полиции должен внушать к себе почтение еще и пышным титулом), и по другим причинам, гораздо более пикантным... Ограничился Сварог тем, что, как и в случае с гвардионцами, позволил своему дипломату именоваться прежним титулом. -- Проходите, господин департаментский секретарь, -- сказал он весело. -- Что там у нас новенького на ниве международных отношений? Беглый дипломат держался странно и был на себя не похож -- глаза бегали, а руки явственно тряслись. "С похмелья он, что ли? -- подумал Сварог. -- Вроде бы особо не закладывал..." Вошедший вдруг пал на колени самым натуральным образом и, глядя на Сварога снизу вверх, с испуганным, отчаянным лицом воззвал: -- Государь, позвольте покаяться! -- Ну, валяйте... -- не без интереса сказал Сварог, тут же прикинув про себя: если это белая горячка, нужно, не затягивая, кликнуть лакеев, пусть вяжут... -- Государь, я -- шпион... Это все ложь -- насчет продажи секретных документов и бегства. Меня к вам послал седьмой коллегиум министерства иностранных дел, наша заграничная разведка... -- Тьфу ты, -- поскучнел Сварог. -- Так это мне известно, любезный. Я, правда, не знал в точности, на какую из секретных служб имеете честь трудиться, но что вы мне врете насчет своих мнимых прегрешений, знал с самого начала, когда мы с вами впервые говорили... Умею я такие вещи, знаете ли... Что же мне теперь с вами делать? Обманом вы вкрались в доверие моей королевской милости, змею я, выходит, на груди пригрел, натурального патентованного шпиена... Он нисколечко не сердился -- а на что, собственно? Человек подневольный, ему дали задание, он и пошел. В конце концов, не "Черная благодать" заслала, а обыкновенная сопредельная разведка, дело, как неоднократно подчеркивалось, житейское. И, между прочим, открывает простор для комбинаций. Мара раздумчиво сказала: -- Вообще-то, на крайней справа виселице, кажется, крюк свободный есть. А если и нет, то сучьев достаточно. Я утречком у реки с дюжину обормотов развесила -- так там еще места хватит на сотню таких вот... По лицу коленопреклоненного шпиона ползли крупные капли пота, его трясло. -- До чего же вы все-таки милое и ласковое создание, графиня, -- сказал Сварог. -- Душою отдыхаешь, на вас глядючи... Ну почему сразу вешать? Приличный человек, разведчик, не карманник какой-нибудь... К тому же сам пришел с повинной... вот, кстати, любезный! Мне решительно непонятно, что это на вас нашло. Встаньте с коленок, садитесь к столу и рассказывайте. Вешать вас никто не будет, графиня Сантор просто шутит по присущей ей жизнерадостности... В крайнем случае перевербуем, всего и делов. Ну-ну, вставайте и садитесь. Я серьезно. Дипломат у меня один-единственный, не вешать же его по столь пустяковой причине, только потому, что он, изволите ли видеть, шпион... Секретарь присел к столу, деликатно умостившись на краешке стула. Он немного оправился, но все еще, похоже, ждал подвоха. -- Да не тряситесь вы! -- поморщился Сварог. -- Я говорю серьезно. Никто вас не вздернет. Только, если уж пошел откровенный разговор, извольте объяснить, что вас, голубь мой, сподвигло покаяться. -- Мне приказало начальство, -- признался незадачливый шпион, сидя навытяжку. -- Мой непосредственный начальник -- граф Раган, заведующий седьмым коллегиумом. Вы с ним когда-то встречались в Равене... -- Как же, помню, -- кивнул Сварог. -- Неглупый человек и весьма целеустремленный... Продолжайте. -- Сегодня утром я получил письмо... Мне предписывается вам открыться... и сообщить, что граф Раган вас уверяет в искреннем к вам расположении. В случае, если вы когда-либо пожелаете установить с ним... какие-то неофициальные отношения, мне поручено служить посредником. -- Ага, -- подумав, кивнул Сварог. -- Это он таким образом вас подстраховывает, чтобы я сгоряча вас не вздернул... Ну что же, он о вас определенным образом заботится... Продолжайте. -- Это все, государь, шифровка была короткой... Я выполнил все предписанное... -- Интересно, -- сказал Сварог. -- Ох, как интересно... Это король ему приказал или граф действует по собственной инициативе? -- Не могу знать, ваше величество! -- по-солдатски отчеканил дипломат. -- Я -- человек маленький, в такие тонкости не посвящен. "Ох, как интересно, -- повторил про себя Сварог. -- И совершенно непонятно, как расценить столь дружеский жест. Откровенно протягивают руку на дружбу, а? Что же им все-таки нужно? Раган уже однажды открытым текстом высказал, что им нужно. Там, в Равене. Три Королевства им нужны. У них -- избыток населения и недостаток пахотных земель, истощаются рудники, цены растут, да к тому же королек у них, мягко говоря, государственным умом не блещет, по достоверным сведениям из надежных источников, ничем, кроме балеринок из Королевского театра, и не интересуется, и, что еще хуже, в фаворитах у него такие же ничтожества, не нашлось своего кардинала Ришелье... Что же они замышляют, а? Отрубите мне голову, но, похоже, наконец-то началась самая что ни на есть высокая политика... Дела..." -- Ну ладно... -- сказал он, чтобы не затягивать паузу. -- Итак, я вас простил, оставайтесь в прежней должности, будем ждать дальнейшего развития событий. Ваш начальник рассчитал все правильно: вас нельзя вешать хотя бы из чистого любопытства -- кто знает, для чего со мной хочет установить... неофициальные отношения граф Раган, человек в королевстве не последний... Ну что же... У вас ко мне только это? -- Нет, государь, -- возразил чуточку воспрянувший Духом дипломат. -- Есть несколько сообщений. По достоверным сведениям, сегодня в Чедире собрались все вольные ярлы Пограничья: князь Рут, князь Инес, ярлы Стенима и Галевина, Баррадина и Канира. По предварительным данным, речь пойдет об одном-единственном вопросе: как им относиться к возникновению вашего государства на месте Готара. В окружении сразу трех ярлов есть люди седьмого коллегиума, так что вскорости мы будем знать;, точно, о чем шла речь и что они там решали... -- Вот видишь? -- повернулся Сварог к Маре. -- Крайне полезный человек, хотя и шпион. А тебе сразу вешать... -- Я чисто теоретически рассуждала. В целях воздействия, чтобы меньше запирался... -- А он и не запирался, -- сказал Сварог. -- Тут все обстоит гораздо интереснее, кажется, начинается большая политика... Что еще? -- Лоранская королева отправила в Харлан одного из своих особо доверенных дворян. Харлану предлагается союз, направленный против вас, великому герцогу обещают изрядный кусок Трех Королевств. Однако он отказался... -- Ничего удивительного, -- жестко усмехнулся Сварог. -- В отличие от лоранской королевы, герцог меня однажды видел в очень серьезном деле и прекрасно представляет, на что я способен, ежели меня, простую душу, всерьез рассердить... Еще? -- С утра ко мне явился гланский посол. Ночью приплыл корабль с его земляками. Очень похоже, некая делегация... которая хочет встретиться с вами неофициально. Посол не сказал ничего конкретного... но у меня осталось впечатление, что он настроен крайне серьезно. Обеспокоен и взволнован. Мне думается, вам следует их незамедлительно принять... Мой человек был на пристани. Хотя они и кутались в плащи, он по некоторым деталям легко определил, что в составе делегации самое малое трое глэрдов -- это их высший титул, соответствующий князю или герцогу. Такие люди не предпримут столь дальнее странствие по пустякам... С ними монах из какого-то Братства. -- Что еще? -- Это все... -- Ну что же... -- сказал Сварог. -- Отправляйтесь к послу и скажите, что я готов их принять. Совершенно неофициально. Мне это только на руку, поскольку при нашем кадровом голоде у нас до сих пор не набралось достаточно опытного народа, чтобы устроить официальный королевский прием, черт знает как смотримся на фоне сопредельных держав... Разумеется, мои ближайшие соратники тоже будут присутствовать. Ну, живенько! Одна нога здесь, другая там! Едва помилованный двурушник вылетел за дверь, Сварог повернулся к Маре: -- Быстренько приведи себя в подобающий вид. Мундир и все ордена. Мара злопамятно сощурилась: -- А как насчет чуточку комического сочетания всей этой мишуры и полудетского личика? -- Тут другой случай, -- терпеливо сказал Сварог. -- У них в Глане порядки старинные, молодежь раненько взрослой становится. Я читал кое-что... Им ты чрезмерно юной не покажешься. -- Ага. Особенно если покажу кое-что с мечом... -- Я тебя умоляю! -- поморщился Сварог. -- Не вздумай что-то такое выкидывать. Я-то к тебе уже привык, а вот сторонние люди... Нам пора становиться респектабельными -- особенно теперь, когда вокруг нас заваривается самая натуральная большая политика... -- Я все понимаю, ваше величество, -- сказала Мара смиренно. -- Изо всех сил постараюсь соответствовать... Глава 7. ЛЮДИ В ЮБКАХ, НО НЕ ЖЕНЩИНЫ Среди множества загадок, которые обожают загадывать друг другу таларские детишки, есть одна, рассчитанная на вовсе уж сопливых карапузов: "Люди в юбках, но не женщины -- это кто?" Самые маленькие еще теряются, зато ребятенок постарше ответит браво, не задумываясь: "Тоже мне! Гланцы, конечно!" Так уж исторически сложилось, что гланцы вместо штанов носят юбки, пусть и не вполне похожие на женские. Обычай этот идет с незапамятных времен по слухам и туманным легендам, существовал еще до Шторма. Сварогу и прежде доводилось встречаться с гланскими гвардейцами, так что он ничуть не удивился, когда к нему в полукруглый зал чинно вошли вереницей семеро крайне живописных субъектов: в ослепительно белых рубашках, прошитых золотой нитью, жилетах из медвежьей шкуры мехом наружу, ярких беретах с пышными перьями, кожаных сапогах, с мечами и кинжалами на широких поясах -- и при всем при том в. коротких, выше колен, шерстяных юбках, красных, синих и черных, в разноцветную клетку. На шее у каждого красовалась массивная золотая цепь с овальным медальоном, украшенным изображением оскалившейся медвежьей головы, -- действительно, глэрды, как на подбор -- высшее дворянство. За ними показался широкоплечий мрачный монах в коричневой рясе. На поясе у него кроме длинного скрамасакса в железных ножнах висели символы Братства святого Роха, прекрасно Сварогу знакомые: серебряный клевер-трилистник, бронзовая фигурка коня и вырезанный из дерева сжатый кулак. Судя по тому, что именно он оказался в составе депутации вместе с семью глэрдами, это был не простой боевой монах, а кто-то из немаленького начальства. Сварог, как и полагалось, церемонно выслушал имена: -- Глэрд Даглас, глэрд Баглю, глэрд Маки... смиренный брат Фергас... Появившийся последним гланский посол, хотя и был лицом донельзя официальным, хотя и носил на шее золотую цепь с семью подвесками в виде цветов чертополоха (что свидетельствовало о его титуле глэва, аналогичном маркизу, барону или графу), вел себя тише воды, ниже травы, словно юный кадет в компании усыпанных боевыми орденами полковников. Он уселся на самое дальнее от Сварога и самое близкое к двери кресло с таким видом, словно был допущен сюда из милости и боялся при малейшей оплошности быть вышвырнутым за дверь. Меж тем Сварог при прежних встречах успел убедиться, что человек это самолюбивый и гордый. Такое его поведение могло свидетельствовать об одном: члены депутации были настолько уважаемы и влиятельны в Глане, что гордецу-дипломату поневоле пришлось стушеваться и обернуться образцом скромности... Живописные усачи средних лет и почтенные седовласые старцы степенно рассаживались, одергивая юбки совершенно другими, не женскими движениями. Сварог вспомнил, что цвет и клетки на юбках означают принадлежность к тому или иному клану. И всерьез задумался: а не есть ли это каким-то чудом отразившийся в параллельном мире, словно в зеркале, призрак Шотландии? Очень уж похожи иные детали... -- Рад вас приветствовать, господа мои, -- сказал он вежливо, без лишней чопорности, неуместной на таком вот неофициальном приеме. -- Надеюсь, плавание было безопасным и приятным... Позвольте представить моих министров: графиня Сантор и барон Карах. Тайн от них у меня нет... Он с любопытством следил за реакцией визитеров. И остался чуточку разочарован: они без малейших эмоций смотрели на рыжую девчонку в раззолоченном мундире и примостившегося на широком подлокотнике Сварогова кресла серенького домового, ради такого случая надевшего через плечо черную с белым ленту гланского ордена Пещерного Медведя (будем надеяться, гланских сановников такое зрелище не оскорбит...) Правда, самый старший из них, тот, что звался глэрд Даглас, мимолетно улыбнулся: -- Ваше величество, когда мы посылали орденские знаки вашим министрам, мы и не предполагали, что один из них -- не человек. -- Надеюсь, это не вызовет никаких... недоразумений? . -- О, что вы, государь... Существа таковые нам давно и прекрасно известны, доказали свой ум и полезность... хотя я никогда не подумал бы, что одному из них удастся дослужиться до столь высоких постов и заслужить титулы... Надо полагать, по заслугам, -- поторопился он добавить. И добавил, обращаясь к Караху: -- Ваши... соплеменники, барон, без сомнения, услышав об этом, будут горды... Покосившись на Караха, Сварог заметил, что домовой прямо-таки заерзал от любопытства -- он давненько уже пытался узнать, где же все-таки на Таларе обитают его ушедшие из Ямурлака собратья. Но новоявленный барон и министр был достаточно дисциплинирован, чтобы встревать, прежде чем закончится протокольная часть... -- Быть может, вина, господа мои? -- предложил Сварог по долгу хозяина. -- С вашего позволения, государь, мы пока что откажемся, -- ответил за всех Даглас. -- Нам хотелось бы перейти прямо к делу, если вы не имеете ничего против... -- Не имею, -- кивнул Сварог. "А они напряжены, -- отметил он спокойно. -- Сидят, как на иголках. Особенно парочка самых молодых, да и старики, как ни владеют собой, волнуются..." -- Перед вами, государь, -- выборные, отряженные для высокой миссии на Совете кланов, -- сказал Даглас. -- Можно смело говорить, что нам даны все необходимые полномочия, и мы вправе делать самые ответственные заявления... Если желаете, мы можем предъявить составленный по всем правилам и удостоверенный личными печатями глав кланов документ... Он сделал движение рукой, словно собирался открыть висевший на поясе кошель из черной козлиной шкуры. Сварог предупредил его попытку, решительно протянув руку, -- он вспомнил, что усомниться в честном слове дворянина повсеместно означает нанести тому смертельное оскорбление, а уж что касается патриархально помешанных на чести гланцев... -- Не трудитесь, глэрд. Мне достаточно вашего слова. -- Я польщен, государь, что вы так говорите, -- величественно кивнул старик. -- Я буду краток. Мы, выбранные главами кланов, явились сюда, чтобы предложить вам корону королевства Глан -- со всеми правами и обязанностями, вытекающими из владения таковою... Что немного странно и немного смешно, но Сварог не ощутил ни особого волнения, ни особого удивления. Сам поразился такой бесчувственности -- как-никак момент был историческим, что ни говори. И тем не менее... В душе ничто не колыхнулось. А немногие мысли, приходившие на ум, были, вот стыдобушка, напрочь лишены эмоций, лирики и романтики. Вполне деловито, холодно он калькулировал в уме: "Короли там никогда не были самодержцами, вечно приходилось править с оглядкой на старые традиции и "мнение кланов", а уж мятежей и возмущений на каждый век писаной истории приходилось столько, что иному государству хватило бы на тысячелетие... С другой стороны -- это как-никак страна. Несколько полков полного состава, множество вооруженного народа, сызмальства приученного владеть оружием. При нужде из них можно составить ополчение, не уступающее иным регулярным полкам соседей. Несколько военных кораблей морского плавания, крепости, университет, серебряные прииски... По сравнению с нынешней своей "державой" -- сущий клад..." Неужели эти мысли означали, что он помаленьку становится настоящим монархом, выше всего ставящим пресловутые -- а почему, собственно, пресловутые? -- государственные интересы? С гланцами можно всерьез прищемить хвост этой наглой молодой красотке, лоранской королеве, можно отправить в Три Королевства тысяч двадцать народу... -- Я понимаю, государь, что наша страна -- не самое ценное приобретение, -- продолжал Даглас. -- Земли скудны, враг силен, жители вольнолюбивы и строптивы... И тем не менее мы решили обратиться именно к вам. Король после несчастного случая на охоте не проживет долго, он еще цепляется за жизнь, но лекари не дают ни малейшей надежды. Мы больше всего боимся, что после его кончины начнется, как уже не раз случалось, война кланов. Нет достаточно авторитетного и сильного претендента, сумевшего бы устроить всех. А вот вы нам представляетесь именно такой кандидатурой... Вы, наверное, сами не отдаете себе в том отчета, но вы известны на континенте больше, чем вам думается. После вашего похода в Три Королевства, после завоевания вами Хелльстада вы стали чересчур заметной фигурой... И уж во всяком случае тем, против кого остерегутся бунтовать иные наши мятежные вельможи. Мы хорошо и долго изучали настроения людей, собирали мнения, прислушивались к разговорам... да что там, откровенно признаюсь, разослали множество тайных агентов, и после их подробных донесений я могу говорить со всей уверенностью -- вы будете сидеть на троне крепко. Мы, со своей стороны, приложим все силы, чтобы стать вам надежной опорой. -- Простите, глэрд, а вы хорошо обдумали мою кандидатуру? -- спросил Сварог. -- Признаюсь сразу: характер у меня не из легких, я ни за что не соглашусь с ролью чисто декоративной фигуры. -- Глядя в глаза седоусому старику, он продолжал внятно и жестко: -- Может оказаться так, что я потребую беспрекословного повиновения и найду способы его добиться... -- Мы к этому готовы, государь. -- Ваше величество... -- заговорил вдруг монах, и судя по тому, как раскрывший было рот Даглас так и не произнес ни слова, Сварог понял, что человек в коричневой рясе здесь равный среди равных, если не более. -- Со своей стороны, могу вам гарантировать полную и безоговорочную поддержку Братства. Каковое, как многим прекрасно известно (казалось, он обращает эти слова не к Сварогу, а к семерке глэрдов), распространяет свою деятельность на весь континент, и по зову братьев из одной страны на помощь всегда готовы прийти остальные. Я не хвастаю, государь, я говорю о реальном положении дел -- Братство не знает границ... Вам доводилось уже встречаться с нашими братьями -- и они о вас очень высокого мнения. Не сочтите за дерзость, но мы, как могли и как умели, постарались вас изучить. Вы уже показали себя как борец с известным Злом. И я вас прошу вновь вступить в борьбу. На нас движется Горрот. Многое из того, что было против нас пущено в ход, относится к тому, кого вы ненавидите не менее нашего. При взятии горротцами крепости Корромир... -- Возможно, вас это удивит, но я знаком с этой историей, -- мягко прервал Сварог. -- Мне пришлось даже наблюдать... -- Тем лучше, ваше величество. В таком случае вы даже лучше представляете себе угрозу, чем мне казалось поначалу... У нас нет доказательств, позволивших бы апеллировать к императорскому трону. Однако от этого ситуация не стала менее грозной. Против нас выступила Тьма. И вы кажетесь нам единственным, кто способен ее остановить. Если вы готовы взвалить на себя эту ношу... -- Согласен, -- сказал Сварог. И услышал единодушный вздох облегчения. "Мало мне было своих забот? -- подумал он с усталой обреченностью. -- А впрочем, как знать, вдруг да выгода и окажется взаимной..." -- Мы немедленно свяжемся с Советом, -- сказал Даглас, изо всех сил стараясь не улыбаться во весь рот. -- Кстати... Известно ли вам, государь, что ваши далекие предки обитали в Глане еще до Шторма? Значительно ранее Шторма? -- Я слышал краем уха, -- кивнул Сварог. -- Сохранились даже остатки одного из ваших замков -- конечно, за семь тысяч лет от него осталось совсем немного... Ваши предки тогда звались не Гэйры, а Гайры. -- А что случилось с королем? -- спросил Сварог. -- Лошадь понесла и ударила его головой о сук. -- Печально, -- сказал Сварог из чистой вежливости, чтобы только не молчать. -- Это еще не самое печальное, государь, -- сказал монах. -- Печальнее всего то, что за полтора года с королевской фамилией произошла череда столь же трагических и на первый взгляд вызванных совершенно естественными причинами умертвий. Сначала вдовствующая королева-мать, женщина вполне крепкая, почувствовала головокружение на крутой лестнице, упала и сломала шею. Потом младший брат короля утонул всего в полулиге от берега -- лодка отчего-то перевернулась при ясной погоде и полном отсутствии волнения на море. Юноша был отличным пловцом, но тут отчего-то оплошал, и волны выбросили на берег труп без признаков насильственной смерти, а двух моряков так и не нашли. Через месяц смирные лошади, запряженные в карету дяди короля, отчего-то понесли, бросились с обрыва, прежде чем кто-нибудь успел выпрыгнуть, и все, кто сидел в карете, погибли. В деревянном летнем дворце, где остановилась супруга короля, внезапно полыхнул странный пожар, никто даже не успел выскочить, в том числе, понятно, и ее величество. (Сварог тут же навострил уши, но благоразумно промолчал.) Дочь короля, уже совершеннолетняя по нашим меркам девица, была зарублена средь бела дня в королевским замке внезапно спятившим стражником. Малолетний сын короля умер в результате опять-таки несчастного случая -- в его комнате обвалились рыцарские доспехи аккурат в тот момент, когда мальчик стоял рядом и разглядывал их. Теперь несчастье с самим королем... За полтора года некая сила покончила со всеми законными претендентами на престол. Возможно, мы вам покажемся излишне подозрительными, но никто из нас не верит в роковую цепь случайностей... хотя прямых доказательств обратного у нас тоже нет. Мы просто знаем, кому выгодна эта череда смер-- Ну что же, -- сказал Сварог. -- Зачислите-ка и меня в ряды излишне подозрительных, право же, ничего не имею против... Быть может, настало время для вина, господа? -- Пожалуй, -- кивнул Даглас. Глава 8. ХОЛМЫ ПОД НЕБОМ Высокий каурый жеребец Мары поравнялся с ним, и боевая подруга шепотом поинтересовалась: -- Интересно, каково оно -- в юбке ходить? Не поворачивая головы, с истинно королевским величием Сварог ответствовал: -- Надо вам сказать, гланфортесса, что юбкой эту деталь одежды именуют люди несведущие. На деле же никакая это не юбка, а мужской тартан. -- Ну, а все-таки? -- В этом есть свои выгоды, -- сказал Сварог как ни в чем не бывало. -- Одеваться проще. Когда случается боевая тревога, в штаны порою и не запрыгнешь спросонья в три-то секунды... Очень, понимаешь ли, рационально. -- Ну да, я так и подумала, -- кивнула она с непроницаемым лицом, встряхнула рыжей гривой, перетянутой дворянской повязкой с золотыми цветами чертополоха, присвистнула, подняла коня в галоп и помчалась по луговине, описывая широкую дугу. Сварог же ехал чинно, как и полагалось королю, -- выпрямившись в седле, крепко держа широкие черные поводья, вышитые тем же чертополохом и золотыми медвежьими головами. За его правым плечом знаменосец торжественно вез старинный королевский штандарт -- окованный золотом огромный череп пещерного медведя на длинном шесте, позванивавший замысловатыми висюльками. Вокруг, охватив широким, надежным кольцом, скакали с каменными лицами молодые дворяне из Медвежьей Сотни -- королевской лейб-гвардии, народ отчаянный, сплошь безземельные и безденежные младшие сыновья. С кем-с-кем, а уж с ними Мара моментально нашла общий язык, поскольку в Глане с его бедноватой патриархальностью амазонки были отнюдь не редкостью, даже в Медвежьей Сотне их насчитывалось десятка полтора. Вот Элкону пришлось потруднее -- ездить верхом он почти не умел, как и владеть мечом, а тех, перед кем он мог бы похвастать виртуозностью в обращении с компьютером, в стране попросту не имелось (впрочем, как и в прочих державах континента). Отношение к книжникам в Глане было, конечно, уважительным, но и с долей легкого пренебрежения -- по старинке тут жили, по прадедовским традициям, согласно коим выживание зависело в первую очередь от оружия, а уж в последней степени -- от покрытых типографскими значками или чернильными строками листов бумаги. Признаться, в этом была своя сермяжная правда: маловато в этой бедной стране возможностей для серьезного книжника, не развернешься... Впрочем, судя по виду, парнишка не комплексовал. Сварог уже дознался тишком о причинах столь горделивого вида -- та самая беспутная горняшка, подученная Марой, сумела-таки быстренько внушить юному вундеркинду, что он и в других отношениях весьма неплох. Так что на лице Сварогова "министра науки" откровенно играла удовлетворенная мужская гордость. Ну и ладненько, Мара права, от сотрудничков с комплексами толку не добьешься... Сам Сварог втихомолку отдыхал душой. В отличие от Готара, где буквально все пришлось строить на голом месте, здесь от него и не требовали впрягаться в работу подобно могучему ломовому жеребцу ялмарской породы. За неделю, предшествовавшую сегодняшней коронации, так и не нашлось, собственно, серьезных дел, достойных приложения королевской десницы. Разумеется, он изучил и подмахнул множество бумаг, но это была рутина, связанная со сменой монарха, и не более того. Длилась она всего-то день-два, а потом наступило затишье. Страна жила и работала, как нехитрый, но надежный механизм. Как успел понять Сварог, авторитетный король здесь исполнял главным образом роль пожарной команды, в чьих услугах решительно не нуждаются, пока нигде не заполыхает и стоит тишь, гладь да божья благодать. И это его на данном этапе полностью устраивало -- он не ощущал в себе бесцельного реформаторского зуда, желания крушить и перестраивать ради самого процесса. Свою идею о переселении части гланцев в Три Королевства он, понятно, не оставил, но план этого нешуточного мероприятия взялся уже разрабатывать по его приказу глэрд Таварош, толковый, по отзывам, министр, при здешней управленческой незамысловатости свободно управлявшийся и с финансами, и с мореплаванием, и с земледелием, да много с чем еще. А самому Сварогу, судя по деликатным, но достаточно твердым намекам, предстояло вскоре сосредоточиться на более приличествующем гланскому королю занятии: как следует намять холку горротцам, захватившим кроме крепости Корромир еще и все Заречье. К этой идее он отнесся с превеликой охотой и по вдумчивом размышлении собирался применить против Стахора Горротского его же оружие: средства войны, мягко скажем, нетривиальные, зато впрямую не нарушавшие правил. Коли уж Стахору было угодно развлекаться с живыми зажигательными бомбами в облике обычных дворняг, пусть не плачется, если сам столкнется с неприятными сюрпризами... Проще говоря, Сварог намеревался приволочь из Хелльстада парочку глорхов, исполинских змеюк с некоторыми зачатками интеллекта, и, не мудрствуя лукаво, запустить их в Заречье с приказом особо не церемониться с попавшимися на пути горротцами. Даже если Стахор после такой диверсии начнет жаловаться и забрасывать императрицу челобитными (хотя, по слухам, горротский король до таких пошлостей опускаться не любит), все обойдется. К нечистой силе глорхи не относятся, это не более чем исполинские змеюки, пусть и обладающие кое-какими странноватыми способностями. Элкон, по просьбе Сварога как следует покопавшийся в земных законах, вскоре прибежал с торжествующим видом и заявил: согласно таким-то и таким-то параграфам известных уложений, глорхов вполне можно провести по бумагам как "боевых животных, выдрессированных соответствующим образом и относящихся к исстари обитающим на Таларе либо Сильване видам". Свароговы змеюки этим требованиям отвечали как нельзя лучше: во-первых, несомненные животные, не люди и не демоны, а во-вторых, обитают уж настолько исстари... Так что Стахора ждали неприятные сюрпризы. Планами своими Сварог пока поделился лишь с привезенной им сюда троицей верных сподвижников, но гланцам эта затея, надо полагать, придется по вкусу... И поделом Стахору, сам виноват, нечего баловать с сомнительными изобретениями непонятного пока происхождения... Ехавший впереди глэрд Даглас свернул с тракта на узкую тропу. Кавалькада повернула следом, и они еще с полчаса ехали среди невысоких, поросших лесом холмов, пока не оказались перед продолговатым бугром, увенчивавшимся грудой обомшелых камней. Кое-где они были разворочены, очищены от мха, в двух местах выкопаны неглубокие ямы. Медвежья Сотня рассыпалась, надежно оцепив окрестности. Сам Сварог к неустанному его бережению, порой переходившему все границы бдительности, относился чуть насмешливо, но вот его сановники настаивали именно на таких неусыпных предосторожностях, открытым текстом напоминая о трагедии королевской фамилии, за полтора года странным образом пресекшейся начисто. Сварог подчинился -- и не стал им говорить, что сам он пока что не ощущал, как ни старался порой, присутствия какой бы то ни было черной магии в опасной близости. Он хорошо знал, что ему на это ответили бы Даглас, Таварош или ведавший здешними спецслужбами Баглю: что во всех прошлых невзгодах, постигших всю без исключения венценосную семью, знающие люди тоже не усмотрели ни малейших проявлений черной магии. Неплохо было бы вытащить сюда старуху Грельфи, но она сейчас разбирается со взятыми живьем шпионами "Черной благодати", и что-то там у нее затянулось... Даглас вытянул руку в черной замшевой перчатке: -- Извольте полюбопытствовать, мой король. Это и есть замок Гайров, стоявший здесь более семи тысяч лет назад. Вон там, у остатков главной башни, мои люди раскопали плиту с высеченным гербом... Бросив поводья подскочившему телохранителю, Сварог спрыгнул на землю, одернул черный в желто-красную клетку тартан и вразвалочку зашагал к груде камней. Оказалось, что под юбку здесь надевали добротные суконные портки длиною чуть ли не до колен, так что с верховой ездой никаких хлопот не возникало. А привыкнуть к тартану оказалось нетрудно: что поделать, король обязан чтить традиции... Он стоял, опираясь на древко Доран-ан-Тега, задумчиво глядя на бесформенную кучу почти сросшихся с землей камней и добросовестно пытался пробудить в душе хоть какие-то чувства. Ничего не получалось. На расчищенной щербатой плите и в самом деле легко узнавался герб Гэйров -- скачущий конь и меч, высеченные глубоко, неуклюже. Он понимал, что все так и есть, что здесь когда-то обитали его отдаленнейшие предки, -- не специально же для него соорудили древние развалины, здешние глэрды отнюдь не ангелы, но все же не стали бы опускаться до такого... И все равно ничто не ворохнулось в душе. Слишком много времени прошло. Семь тысяч лет -- срок, не вполне и вмещавшийся в сознание. Сохранись какие-нибудь портреты, изображения, документы, было бы проще проникнуться, а так... Продолговатая груда заросших черно-зеленым мхом камней, уже ничем почти и не напоминавших рыцарский замок, справа проглядывает нечто похожее на примитивную лестницу, в ямах виднеются бурые черепки, впору повторить вслед за святым Рохом, на склоне лет написавшим "Размышления о движении и покое": "Все, чего ни коснись, хоть ненадолго, да пребывает в покое однажды, и только Время движется неустанно, увлекая за собой даже то, что считается олицетворением покоя..." Не было ни Времени, ни Вечности -- только груда замшелых камней, переживших и долгие тысячелетия покоя, и Шторм, их полную противоположность. Неизвестно отчего хмурясь, он вернулся к поджидавшим его в отдалении спутникам, взял поводья у телохранителя и рывком взмыл в седло. Медвежья Сотня торопливо сомкнула кольцо, а перед глазами у Сварога на миг вновь встала непонятная и тягостная картина, навещавшая и прежде: странный зал в черно-красных тонах, высокие окна и плоские золотые чаши на столе, и полное одиночество, и смертельная тоска... Отгоняя это неведомо почему привязавшееся видение, он тряхнул головой и подхлестнул горячего коня. Свита галопом понеслась вслед, гремя оружием и звеня трензелями. ...Еще часа через полтора они подъехали к гребню холма, перевалили через него и стали спускаться в долину, напоминавшую огромный амфитеатр, разве что без скамеек. Она была весьма обширной, не менее трех лиг в диаметре, почти посередине зеленели три округлых высоких холма. И повсюду по склонам, куда ни глянь, стояли люди, пешие и конные, в молчании и строгом порядке, в праздничных одеждах. Их было, пожалуй что, несколько тысяч. Со всей страны собрались -- главы кланов и простые дворяне, землепашцы, мастеровые и моряки, книжники и инженеры. Отдельной пестрой кучкой стояли иностранные послы -- Сварог их сразу высмотрел, во-первых, по церемониальным вымпелам соответствующих держав, во-вторых, по штанам. Прах побери эти вековые традиции... Но ничего не поделаешь. Коронация есть коронация. Подъехавший стремя в стремя Даглас сочувственно шепнул: -- Старинные обычаи, мой король, увы... И, спешившись, сам принял у него поводья. Обреченно вздохнув, Сварог положил топор на траву и, перехватив насмешливый взгляд Мары, преспокойно отвернулся. И направился в гордом одиночестве на вершину самого высокого холма -- по неширокой тропинке, окружавшей его спиралью. На вершине дул легонький ветерок, всадники и пешие казались крохотными, как шахматные фигурки. Навстречу Сварогу, оживившись, двинулись три древних старухи -- в простых черных платьях с вышитыми на груди медвежьими головами, седые космы перехвачены широкими повязками из серебряной нити. Морщинистые лица вроде бы светились искренним доброжелательством, но дряхлость их навевала неприкрытую тоску, напоминая о неумолимо текущем времени, не знающем остановок и покоя. Смертельно не хотелось когда-нибудь и самому стать таким же, подпираться корявой клюкой и шамкать беззубо. Как бы исхитриться и помереть в относительном расцвете лет, в каком-нибудь жарком бою, в бездумной сече? -- С прибытием, мой светлый король, -- проговорила передняя старуха и поклонилась ему не так уж низко. Должно быть, дело тут было не в отсутствии должной почтительности, а в чисто физических возможностях. Пожалуй что, поклонится земно -- так и не разогнется потом, церемонию испортит... -- Приветствую вас, хранительницы земли, -- гладко ответствовал Сварог, как учили. Поначалу, узнав о процедуре здешней коронации, он насторожился -- не влипнуть бы ненароком в какой-нибудь языческий ритуал, от которого потом не отмоешься, но мрачный брат Фергас его опасения развеял в два счета, пояснив, что речь идет всего-навсего о возникшем в полузабытые времена безобидном обычае, не имевшем ничего общего с поклонением поганым идолищам. Новоиспеченный король припадает к Матушке-Земле, всего-то и дел, ни кровавых жертв, ни молений черт знает каким силам... Старуха, казавшаяся высохшей и бесплотной, как большая бабочка из гербария, приступила к делу незамедлительно: -- Раздевайся, твое величество. Люди ждут. -- Совсем? -- поежился Сварог. -- А ты как думал? Ты не топчись, не топчись, нас ничем таким уже не удивишь ни в каких смыслах, повидали на своем веку и не такие диковины... Да какие это диковины, если прикинуть... Вздохнув, Сварог принялся снимать с шеи в первую очередь тяжелые орденские цепи. Среди высших регалий сопредельных держав уже не было гланского ордена Чертополоха, который пришлось снять сразу, едва он согласился занять здешний престол. Так уж было на Таларе заведено -- ни один земной король (да и императрица тоже) никогда не носит орденов собственного государства, поскольку он и так распоряжается всеми наградами, как полновластный хозяин, удостаивает и лишает. По размышлении Сварог признал в этом не только определенную логику, но и сермяжную правду... -- Ты одежонку-то на землю клади, клади, -- не отставала старуха. -- Вешалок тут нету. Трава чистая, не украдет никто, кому тут красть, сам подумай... Косясь на далеких зрителей, Сварог стягивал последнее. Ну, в конце концов, подзорных труб ни у кого из зрителей нет, тут вам не театр с балеринами, так что придется перетерпеть, в конце концов, это не стриптиз, а ответственнейшая церемония, где никому не придет в голову скалить зубы, за исключением Мары, но ее отсюда и не рассмотреть вовсе... Оставшись голым, как Адам до грехопадения -- лишь с нательным крестиком на шее, единственным предметом, оставшимся от его прошлой жизни, Сварог зябко поежился. Ветерок был не столь уж и пронзительным, но голому человеку и под таким неуютно. -- А это у тебя что? -- узрела старуха, тыча сухим пальцем в крестик. -- А этого ты, бабушка, не трожь, -- сказал Сварог решительно. -- Не твоего ума дело. -- Ох уж, так и не моего... Один ты умный и хочешь правильно жить... Ладно, ложись уж, твое величество... -- проговорила старуха и подтолкнула его в спину легоньким кулачком. Его уже проинструктировали заранее, как именно следует ложиться, -- и Сварог опустился в траву лицом вниз, раскинув руки, приник лицом к земле. Мягкая трава щеки не щекотала, пахла дикой свежестью. Где-то рядом, чуть ли не над самым ухом, послышался отчаянный скрежет кремня по кресалу, потом потянуло дымком. Ну вот, теперь отлежаться, пока не догорит запаленная главной старухой лучина (в старину, когда часов еще не было, именно так время и отмеряли), и можно спускаться с холма, чтобы получить, наконец, корону и стать стопроцентным королем... В следующий миг с ним произошло что-то непонятное, неотвратимо могучее... Словно мощный порыв ветра пронизал насквозь ставшее бесплотным, как туман, тело, ворвался в мозг, промчался меж ребрами и вырвался из спины навстречу небу, но этот ураган был не холодным, а приятно теплым, всепроникающим, растворившим на миг в чем-то, чему названия не было изначально... Сварог то ли растворился в чем-то необозримом, то ли оказался переполнен целой Вселенной, стянувшейся в то место, что занимал в пространстве он сам. Перед глазами, в голове с нереальной быстротой мелькали картины и образы. Несмотря на молниеносность их мельтешения, несмотря на то, что они ни разу не повторились, он каким-то чудом ухитрялся их различать, видеть четко -- и поросший высокой травой берег тихой реки, и сухую, потрескавшуюся землю, забывшую о дожде, и скачущих по полю коней, и яростно рычавшего у скалы пещерного медведя... Мириады пейзажей щедрой и бесплодной земли, мириады животных и птиц проходили сквозь его сознание, он был везде и нигде, по всей планете сразу, летел под облаками и полз среди высоких кустов... А потом через сознание рванулись потоком вовсе уж непонятные образы: то клокочущий огонь, то тьма в прожилках непонятного свечения, над головой повисла невероятная тяжесть камня -- а в следующий миг он стал бездонной водой, видения и образы стали мешать друг другу, сливаясь в неостановимое падение неведомо куда, к необозримым, но отчего-то вовсе не пугавшим глубинам... Когда он пришел в себя и слабо заворочался, почувствовал все тот же дикий аромат мятой травы, льющуюся на лицо воду. Жалобно охнул, пытаясь понять, на каком он свете и есть ли он вообще. Руки-ноги шевелились по его хотению, всем телом ощущалась твердость земли, а уж когда над головой раздалась затейливая матерная тирада, абсолютно несовместимая с высокой торжественностью момента, он и вовсе почувствовал себя прежним, обитателем нашей грешной земли. Разлепив глаза и присмотревшись, он убедился, что ругается главная старуха, стоявшая над ним на коленях, -- вычурно, громко и самозабвенно, на зависть пьяным драгунам и пиратским боцманам. Вторая осторожненько лила ему на лицо холодную воду из выдолбленной сухой тыковки, а третья просто стояла, разинув рот так, что любой внимательный наблюдатель мог бы убедиться, что у нее осталось всего четыре зуба, да к тому же половина из них -- одно название. Лица у всех были настолько ошарашенными, что Сварог, несмотря на страшную слабость во всем теле и полную пустоту в голове, все же сообразил: что-то пошло наперекосяк, в совершенно неожиданном для них направлении... Выпустив последнюю матерную руладу, старуха чуть отодвинулась от него, глядя, пожалуй что, со страхом: -- Светлый король, простите дуру старую, что с вами говорила неподобающе, как с простым каким венценосцем... Вы что стоите, безмозглые? Одежду его величеству, живенько, что он, своими руками должен все с земли поднимать? Я кому!!! Две ее товарки со всей скоростью, на которую были способны, кинулись за одеждой. Сварог пошевелился, поняв, что чувствует себя вовсе не так скверно, как только что казалось, осторожно встал на колени, а там, приободрившись, и выпрямился во весь рост. Из долины доносился рев волынок -- здешняя церемониальная музыка особо торжественных случаев, для человека непривычного сравнимая с добрым ударом по морде. Главная старуха с небывалым проворством кувыркнулась ему в ноги. Сварог растерянно наклонился над ней: -- К чему такие церемонии? -- И не уговаривайте, светлый король, не встану... -- отозвалась старуха в почтительном испуге. Первая заповедь истинного короля -- ничему не удивляться и всегда настоять на своем... Сварог, подпустив металла в голос, отчеканил: -- Приказываю встать! Что за глупости... Старуха поднялась, помогая себе корявой палкой. Две других уже стояли рядышком, держа на вытянутых руках одежду и регалии. Руки у них явственно тряслись. -- В чем дело? -- спросил Сварог. -- Вроде шло, как обычно... -- Вот то-то, светлый король, что совсем даже необычно... -- промолвила старуха, все еще испуганно моргая. -- Тут на моей памяти побывало восемь королей, но не припомню я ничего похожего, да и прошлые хранительницы никогда ни о чем подобном не заикались. С тех самых пор, как стоит королевство, случая не было, чтобы король с Матушкой-Землею обнялся по-настоящему... Обычай и обычай... Полежал себе, пока лучина горит, и пошел корону на башку напяливать... А с вами вон как обернулось... По-настоящему. Мать-Земля к вам так приникла, что даже я почуяла, мышь ничтожная, пыль под ветром... Такое, болтают, случалось только в старые времена, до Шторма, когда и люди были другими, и не отвернулась от них Мать-Земля... Ох, и непростой вы человек, ваше светлое величество... Она вновь попыталась бухнуться на колени, Сварог едва ее удержал, -- и принялся торопливо одеваться, чувствуя себя почему-то неловко, словно тем, что оказался не таким, испортил привычную церемонию. Пожал плечами: -- И что теперь? Что все это должно означать? -- Не знаю, светлый король, -- покаянно откликнулась старуха. -- Уж простите дуру темную, но не знаю я, да и никто, наверное, не знает, забыли начисто... Кто ж знал, что однажды все выйдет по-настоящему, что Мать-Земля всерьез отзовется... Ох, большие дела вам на роду написаны, коли Матушка изволила отличить от прочих и выказать благоволение... Извольте с холма спуститься, корону принять... Поправив тяжелые золотые цепи, Сварог стал спускаться прежней дорогой, опять-таки не чувствуя ничего, кроме смущения, неловкости и даже, пожалуй, откровенной тоски, -- вновь столкнулся с чем-то непонятным, однако имевшим к нему самое прямое отношение. Мало было сложностей, тайн и сюрпризов... Поджидавший его Даглас, стоявший впереди шеренги молчаливых глэрдов, шагнул навстречу, обеими руками протягивая корону с зубцами в виде цветков чертополоха и трилистников клевера. Подхватив ее, Сварог возложил золотой обруч себе на голову так, чтобы огромный желтый алмаз Индари, как и положено, оказался над переносицей (это было не труднее, чем надевать фуражку, помогли армейские рефлексы). Старуха тем временем самозабвенно шептала что-то Дагласу на ухо. И седоусый глэрд вдруг осунулся лицом, отступил на шаг, растерянно пробормотав: -- Мой король... Да что же это... Всерьез? На его лице читался благоговейный страх и нешуточное почтение. И Сварог, вновь мысливший насквозь циничными категориями уже приобретшего кое-какой опыт государственного мужа, подумал: а ведь управляться с ними теперь будет гораздо легче, вон как подобрались, чуть ли не по стойке "смирно". Что бы это ни было там, наверху, но авторитета ему оно прибавило вмиг и несказанно... Приветственные крики из тысяч глоток раздались со всех сторон, так что Сварогу захотелось зажать уши. Однако он все же расслышал, как Даглас негромко распорядился, поманив юного телохранителя: -- Так и объявите народу: что это случилось всерьез... Оказавшаяся рядом Мара вопросила со всей юной непосредственностью: -- Что там такое стряслось, что они все забегали? Сварог тихонько ответил: -- Сам не пойму, но подозреваю, что-то эпохальное. -- Вечно ты во что-нибудь да ввяжешься, -- хмыкнула боевая подруга. -- Стыдно с тобой на люди выйти... Сварог с несказанным удовольствием отвесил ей легонький подзатыльник и, не поворачивая головы, спросил: -- Ты-то что-нибудь понял? -- Подумать надо, -- отозвался сидевший на старом месте, в капюшоне плаща, Карах. -- Тут сразу и не разберешься... Глава 9. КОРОЛЬ, ЦЕНИТЕЛЬ ИСКУССТВ -- С незапамятных времен считается, что планета живая, -- говорил Карах, удобно устроившись на столе напротив Сварога. -- Только не так, как люди, мы и животные, иначе как-то. Говорят еще, что она умеет думать и рассуждать, -- опять-таки не так, как те, кто на ней живет. А некоторые набирались смелости утверждать, что остальные планеты тоже живые. -- Ну, я тоже что-то такое слышал мельком, -- сказал Сварог. -- И что отсюда следует? -- Откуда я знаю? -- сказал Карах. -- Давным-давно, ходят такие слухи, с планетой умели разговаривать -- и такие, как вы, и такие, как я. Только это было так давно, что никто и не помнит, как все было и что для этого нужно. Может, она от тебя хотела что-то? Вроде бы картины вроде тех, что ты описываешь, должны какое-то чувство выражать -- смотря о чем идет речь, радость там или печаль... -- Нет, -- сказал Сварог. -- Добросовестно пытался все припомнить, но точно тебе говорю: не было там никаких эмоций вроде радости или печали. Я просто видел и ощущал кучу странных вещей. И все... Старухи сами в растерянности, они ничем не могут помочь -- всего-навсего обслуживали некий обычай, состояли при нем, как привратники при доме. Где бы нам найти понимающего человека? Это с таким размахом прошло, так меня затянуло, что, режьте мне голову, мелочью оказаться никак не может. Вас бы туда, чтобы прочувствовали... -- Пусть Элкон пошарит по базам, -- предложила Мара. -- Для чего мы его на службе держим? Вихрастый раскланялся с ней самым вежливым образом: -- Госпожа гланфортесса, при всем вашем уме и очаровании вы, простите на худом слове, малосведущи в компьютерах и информатике. Мало уметь ими пользоваться, надо знать еще некоторые тонкости. Искать можно все, что угодно... но объясните вы мне, что именно искать? Я просто-напросто не знаю, какую формулировку применить. "Земля -- как живое существо", казалось бы... Я попробовал. И ничего не нашел. Под этим определением в глобальной сети ничего нет. Я допускаю, что грандиозный массив информации может упасть нам в руки после первого же нажатия клавиши... но не раньше, чем мы отыщем его точное определение. Понимаете? -- А ведь урезал он тебя, -- сказал Сварог удовлетворенно. -- Не правда ли, госпожа графиня, любительница скоропалительных решений? Крыть ей было нечем, но Мара по своей всегдашней привычке не собиралась сдаваться просто так. Пробормотала: -- Вот что делают с юными книжными червями объятия смазливых служанок... А ведь неделю назад на коленки на мои боялся посмотреть... Сделала я тебя взрослым на свою голову... -- Привыкайте, Элкон, -- сказал Сварог, заметив, что парень все же чуточку запунцовел по старой памяти. -- Привыкайте к этой непринужденной, творческой и веселой атмосфере, что царит на наших дружеских посиделках... Таков уж стиль нашей команды, -- Я понимаю, -- ответил Элкон, судя по тону, приготовивший хорошую острую шпильку. -- Некоторая агрессивность госпожи гланфортессы вызвана, мне думается, тем, что здесь она оказалась, откровенно говоря, не у дел. Подходящего занятия для нее что-то не находится, разве что на коне живописно скакать, красуясь перед градскими обывателями... -- А на мечах со мной не хочешь попробовать? -- поинтересовалась Мара. -- На деревянных, не бойся... Три схватки по семь минут, а? Синяков наставлю... А то возьмусь тебя очаровывать, чтобы терзался потом бесплодными мечтаниями... Думаешь, не умею? Я хотя и верная любовница, но, как любая женщина, чаровать посторонних мужиков умею... -- Люблю я вас, -- сказал Сварог растроганно. -- Какой вы у меня дружный, спаянный, спевшийся отряд... Как вы все обожаете друг перед другом выпендриваться... С вами и жить веселее, право слово. Только что же вы, такие остроумные и язвительные, не можете помочь своему командиру и королю, когда у него возникла настоятельная надобность разобраться с очередной тайной? Что приуныли? Чует мое сердце, придется мне в очередной раз самому справляться. А у меня вон прошения нерассмотренными лежат, целых три штуки... Он придвинул к себе три свитка -- два из них перевязаны простыми веревочками, завязанными узлом, третий обернут трехцветной тесьмой цветов какого-то клана, скрепленной сургучной печатью. Ну вот, на двенадцатый день его пребывания здесь наконец-то заработало устройство прямой связи с народом -- в стену королевского замка была вделана бронзовая медвежья башка с разинутой пастью, куда невозбранно дозволялось опускать челобитные, жалобы и прошения. Башка была соединена наклонной трубой с ящиком, ключ от которого имелся только у его величества, -- приспособление простейшее, но дававшее определенный шанс, что народные чаяния и просьбы минуют канцелярские лабиринты... -- Итак... -- сказал Сварог, распарывая кинжалом веревочки и шелковую тесьму. -- Что же нам пишут... Некий глэв по имени Анегас вот уже одиннадцать лет обивает пороги Военной канцелярии с чертежами изобретенного им "секретного пороха", который срабатывает только в гланских мушкетах, а ежели попадет в руки к врагу, то ни за что не вспыхнет... Ох, чует мое сердце, что если за одиннадцать лет изобретением благородного глэва так и не заинтересовались военные, то не стоит оно выеденного яйца. Вообще, "чертежи пороха" -- это звучит, наталкивает на мысль, что к изобретателю лекарей надо отправить... А вообще, нужно посмотреть. Для очистки совести. Так... Купец Дандоро нашел серебряную руду в Амелоенском урочище, о чем спешит сообщить... Понятия не имею, где у нас такое урочище, но это вам не "чертежи пороха" -- дело полезное... И, наконец, прошение от некоего юного художника, который... ах, еще и оскорбление действием... У входа мелодично прозвенел гонг -- кто-то с той стороны двери, хоть и обладал правом свободного доступа, все же не вломился, как деревенщина, а деликатно давал знать о себе. Не глядя, Сварог на ощупь отыскал под столешницей бронзовую завитушку и нажал, отчего за дверью звякнул колокольчик, давая позволение. Вошел глэрд Таварош, седой и подвижный, с неизменным кожаным мешком для бумаг под мышкой. Лицо у него было какое-то странное -- выражение его точному определению не поддавалось. -- Плохие новости? -- спросил Сварог, на всякий случай сначала предположив худшее по свойственному ему оптимизму. -- Как сказать, мой король... -- Таварош пребывал в некоторой растерянности. -- Только что пришли донесения с границы... Горротцы уходят из Корромира. -- Что? -- поразился Сварог. -- Сами? -- Да, мой король. Мало того, они очищают Заречье. Разведчики клянутся, что видели своими глазами, как они сворачивают лагеря, уходят колоннами, увозят пушки и обозы... В Корромире их, собственно, уже нет, горротский флаг спущен, крепость выглядит совершенно пустой, они даже не стали ничего разрушать напоследок или жечь... Глэрд Даглас приказал нашей коннице переправляться в Заречье и двигаться следом до границы, не ввязываясь в стычки... -- И правильно, -- сказал Сварог. -- Ничего не пойму. Ну да, я написал Стахору письмо. Мягко укорял его за вторжение в мое королевство, вроде бы ничем не спровоцированное. И в достаточно дипломатических выражениях намекал, что могу принять ответные меры, которые его неприятно удивят... Не мог же он испугаться парочки туманных намеков? Не тот человек... -- Да уж, с вашего позволения... -- кивнул Таварош. -- Стахору всегда была свойственна чрезмерная уверенность в себе... -- Не поверю, что он испугался, -- покачал головой Сварог. -- Лоранцы в схожей ситуации нагло высаживали десанты на мои земли... где и до сих пор пребывают. У меня попросту не было сил, чтобы дать им сдачи надлежащим образом. И Стахор не мог не знать о том, что творится на побережье Трех Королевств... Почему же он сейчас покорно отступил после одного-единственного, обычного письма? Задумал что-то, а? -- Наверняка. Но что именно, я не могу догадаться... -- Вы не одиноки, глэрд, -- сердито сказал Сварог. -- Что ж, остается ждать дальнейшего развития событий, потому что мы все равно не додумаемся, в чем тут фокус... -- Он задумчиво посмотрел на тартан Тавароша, синий в белую и черную клетку, и тут его осенило. Цвета те же самые, что на стягивавшей прошение тесьме. -- Послушайте, глэрд... Не знаком ли вам некий молодой художник по имени Аркас, и не из вашего ли он клана? У меня тут лежит его прошение, в котором он жалуется на косность королевских сановников и их невежественное равнодушие... -- Медведь-прародитель! -- воскликнул Таварош и всплеснул руками, едва не выронив мешок. -- Он и до вас добрался... Ну конечно, как я не подумал сначала... А впрочем, что можно поделать с "медвежьей пастью"... -- В чем там дело? -- спросил Сварог. -- Очень эмоциональное письмо, знаете ли. Молодой человек жалуется, что нигде не может найти поддержки и управы на злобных критиканов... -- Государь мой! -- твердо сказал Таварош, справившись с минутным смятением. -- Этот тип и в самом деле принадлежит к моему клану, о чем я горько сожалею... Смею вас заверить, я -- человек достаточно широких взглядов и прекрасно понимаю, что искусство имеет право на существование, а то и на субсидии государства... Однако денег из казны я ему не дам! Казните меня, не дам! -- Ну что вы, успокойтесь, -- сказал Сварог. -- Может, ему не так уж много и нужно? Как-никак собирается основать Академию высокого художества, как он пишет. Насколько я знаю, никакой Академии художества в Глане нет, быть может, стоит... -- Государь! -- отчеканил Таварош. -- Если вы прикажете, я выдам из казны любые деньги на любые проекты... Только не посмотреть ли сначала вам самому на эти его художества? С тех пор, как он вернулся из Равены, я об этой Академии слышу по пять раз на дню -- он племянник моей супруги, двери дома так просто не закроешь... Может быть, я слишком старомоден, но от этих художеств у меня порою ум за разум заходит! -- Почему? -- Потому что я этих художеств не понимаю, -- признался Таварош. -- Если в мире действительно чтото перевернулось и то, что он малюет, и в самом деле признается художеством, то нам, старикам, пора в гроб... Я вовсе не противник живописи, государь, у меня дома висят и семейные портреты, и пейзаж с ивами, и пейзаж с кораблем, и батальные полотна... Но Аркаса я бы за его мазню в каменоломни отправил! Дороги мостить! Чтобы не позорил уважаемое семейство! Я вполне серьезно, мой король! -- Ну что же, -- сказал Сварог. -- Вообще-то, королям согласно правилам хорошего тона положено быть ценителями и покровителями искусств... Распорядитесь-ка доставить во дворец и вашего родственника, и картины. У меня все равно нет никаких серьезных дел, давайте-ка ненадолго посвятим себя искусству... ...Он вошел в высокий сводчатый зал в сопровождении Тавароша, Мары и