егонько спорить со своим королем, если уверен был в своей правоте. Совершенно непонятно теперь, как можно существовать форменным образом в двух лицах: растущий государственный муж и жалкий рогоносец-подкаблучник. Ну да, он ее любит, бедолага. Но помочь ему в этой ситуации не способны и десять королей... Мыслимо ли издать указ, обязывающий графиню хранить супружескую верность и аккуратно выполнять супружеский долг со всем прилежанием? На посмешище себя выставишь, и только -- потому что ветреная Маргилена указом пренебрежет... -- Итак? -- спросил Сварог, заслышав деликатное покашливание графа и возвратившись к столу. -- Весьма толковый проект, государь, -- сказал граф Дино, складывая аккуратной стопочкой страницы, исписанные четким, крупным почерком. -- Сначала я решил, что он принадлежит вам, но кое-какие специфические детали, выражения и термины заставляют думать, что его составил коренной снольдерец... Можно ли узнать, кто он или это секрет? -- Для вас -- нет, любезный граф, -- сказал Сварог охотно. -- Это -- герцог Бресингем. -- Ах, вот оно что... Мне следовало давно догадаться. Толковый юноша, его проект об унификации налогов был не лишен недостатков, но в целом неплох, беда только, что попал на отзыв к гораздо более глупым людям... хотя они и носили титулы принцев крови. -- Другими словами, его можно брать в министры? -- Будь вы снольдерским королем -- несомненно. Быть может, он собирается поступить на нашу службу? Я бы с ним с удовольствием поработал. Он в столице? Как-то же попал к вам проект... -- Долго рассказывать, граф, -- сказал Сварог уклончиво -- до поры до времени кое-какие планы надлежало держать в тайне даже от ближайших сотрудников. -- Значит, в этом проекте нет недостатков? -- Недостаток там один, зато весьма существенный, -- сказал граф уверенно. -- Правда, заключается он в тех обстоятельствах, что нисколько не зависят от автора проекта... Деньги, ваше величество. Та же история, что с моим проектом, который я вам принес, -- он указал на вторую стопку бумаг. -- Мы могли бы, особенно не напрягаясь, в течение трех-четырех лет переселить в Три Королевства около восьмисот тысяч ваших подданных, большая часть которых с превеликой охотой на это согласилась бы. Однако... Дело даже не в расходах на само переселение, которые, правда, велики. Нам ведь придется восстанавливать там города и укрепления, создавать порты, гарнизоны, администрацию, дороги, почту, торговлю... Все это следует непременно учитывать, если мы хотим в краткие сроки создать полноценное государство. Итог я выразил на третьем листе. Доходы королевства обозначены зелеными чернилами, наши долги и расходы -- красными, потребная на освоение Трех Королевств сумма -- золотыми. Сварог снял две первых страницы и заглянул на третью. Не удержавшись, громко присвистнул и покрутил головой: -- Вы хорошо все сосчитали? -- Ваше величество! -- с некоторой обидой воскликнул граф Дино. -- Я полагал, что успел себя зарекомендовать, как... -- Ну ладно, ладно! -- примирительно поднял ладонь Сварог. -- Я вам верю, покойный король вас аттестовал в самых лестных выражениях... Сумма, знаете ли, очень уж... Сто миллионов ауреев золотом... -- Боюсь, это лишь предварительные расчеты, -- твердо сказал граф. -- Как показывает практика, при осуществлении таких проектов следует добавить еще процентов десять на непредвиденные расходы и процентов пять -- на казнокрадство... -- Да уж, -- сказал знакомый с прозой жизни Сварог, ничуть не пытаясь возмутиться. -- Вы еще чересчур оптимистичны, граф, всего пять процентов на казнокрадство отводите... Раскрадут все десять, сколько ни вешай... Есть на этом свете чиновники, которые не воруют? -- Нету, государь, -- убежденно сказал граф Дино. -- Бывают, конечно, курьезы, но раз в столетие... -- Вот кстати, -- сказал Сварог вкрадчиво. -- А вы-то сами приворовываете из фондов казначейства? Помявшись, граф поднял на него глаза: -- Государь, я уже знаю, что вы каким-то загадочным образом безошибочно определяете ложь... Сейчас -- не подворовываю. У меня достаточно денег земли... Когда был помоложе и пониже чином -- случалось... Потом получил наследство, повышение, мне стало хватать... -- Не врете, любезный, -- убежденно сказал Сварог. -- Ну что же, уважаю тех, кто умеет вовремя остановиться... Насколько я понял, Снольдеру потребуются примерно такие же суммы или еще большие, чтобы переселить в Три Королевства миллион двести тысяч человек, как это предлагает герцог Бресингем? -- Да, государь. -- У них есть такие деньги? -- Нет. Как и у нас. Их финансы в еще более расстроенном состоянии, а долги Балонгу раза в два больше наших -- учитывая последние займы. -- Всюду этот Балонг... -- проворчал Сварог. -- Как они, паршивцы, ухитрились подгрести себе под седалище столько? Куда ни толкнись -- балонгские банки... -- Так уж исторически сложилось, государь. В древние времена, когда им принадлежало уже устье Итела, они начали с таможенных пошлин, сделали ставку не на военную силу, а на займы, векселя, банки... Вот и выросли помаленьку, вовремя пригнув конкурентов. -- То есть, у них-то денежки есть? -- У них -- несомненно. Возможны, конечно, разные оценки, но если взять среднюю, привязать к курсу золотого аурея... Запасы Круглой Башни оцениваются миллиарда в два ауреев золотом. -- Черт знает что, -- искренне сказал Сварог и помолчал, привыкая к пришедшей вдруг в голову идее. -- Зачем людям такие деньги? Каким-то поганым ростовщикам? Они дадут нам взаймы эти двести миллионов? -- Сто, государь... "Черт, едва не проговорился", -- сердито подумал Сварог. И торопливо поправился: -- Да, я оговорился... Конечно же, сто... -- Боюсь, что нет, государь. Во-первых, мы им и так должны более пятидесяти миллионов. Во-вторых, даже если и дадут, то по своему обыкновению опутают вас такой системой залогов и процентов, что добрая половина Трех Королевств очень скоро перейдет к ним в руки совершенно законно... -- Черт знает что, -- повторил Сварог. -- Хорошо, идите. Там, за дверью, торчит, как обычно, министр полиции, позовите его сюда... Едва дождавшись, когда Интагар закроет дверь, Сварог схватил его за локоть, оттащил в дальний угол и тихонько спросил: -- Любезный мой, вы как относитесь к авантюрам? -- Смотря к каким, -- осторожно ответил министр полиции. -- То есть? -- Иные авантюры приводят к успеху... тогда они, что вполне естественно, перестают считаться авантюрами. Другие так и остаются чистейшей воды авантюрами, поскольку проваливаются. Первые вполне приемлемы, а вот вторые... -- Мне этот подход нравится, -- усмехнулся Сварог. -- А вот скажите-ка мне: захватить Балонг и выпотрошить его Круглую Башню -- это к какой категории относится, по вашему разумению? Пожалуй, впервые за все время знакомства Сварог наблюдал на лице своего верного бульдога явную оторопь. Интагар даже попятился, ошеломленно пялясь на повелителя. -- Ну что вы, как робкая девственница в объятиях драгуна... -- усмехнулся Сварог. -- Подумайте. Это реально? Ошеломление так и не пропало с лица министра, когда он, глядя на Сварога удивленно и преданно, выпалил: -- Государь! А ведь сейчас это уже не авантюра! При нынешней обстановке... -- То есть? -- быстро спросил Сварог. -- Свое положение Балонг сохранял слишком долго в первую очередь из-за многочисленности сильных харумских держав. Неужели вы думаете, что за эти тысячи лет никому не пришла в голову эта дерзкая мысль -- захватить Балонг со всеми его богатствами? Помилуйте... Загвоздка лишь в том, что это не под силу кому-то од ному. Я говорю не о военной силе -- для этого, по старым прикидкам, достаточно трех-четырех полков и военной эскадры... Другое дело, что на подобного нахала моментально ополчились бы, забросив прежние противоречия, все остальные державы. Ну кто позволит прыткому нахалу единолично захватить сокровища Балонга? Лишить всех остальных источника займов? Первое правило Виглафского Ковенанта гласит: Балонг нейтрален и неприкосновенен. -- Но ведь теперь... -- сказал Сварог. -- Вот именно! Ваше величество, вы -- гений! Какая, к лешему, лесть! -- Министр полиции даже приплясывал от восторга, что с ним случилось впервые. -- Если вы станете снольдерским королем, Виглафский Ковенант окончательно превратится в картонную декорацию, а с ним -- и его решения, установления, правила... Сколько бы ни ворчали и не пердели нотами -- простите за хамство! -- реального противодействия оказать не смогут! Ваше величество! -- Ну-ну, уймитесь, -- сказал Сварог. -- Ишь, распрыгались... Как все это должно выглядеть в реальности? Ну-ка, превзойдите сами себя -- и, богом клянусь, у вас будет в кармане дворянский патент, которого вы тридцать лет добивались... -- Все просто, государь, -- почти мгновенно ответил министр полиции, и его уродливая физиономия расплылась в улыбке, отнюдь не прибавившей ему красоты и обаяния. -- У нобилей и патрициев Балонга есть старая мечта -- уравняться в правах с дворянами, самим стать дворянами. За тысячи лет они потратили груды золота и драгоценностей на подкуп сановников и королей, но это тот редкий случай, когда бессильно и золото, и драгоценности. Их предпочитают держать в их нынешнем положении, справедливо опасаясь, что они, приобретя дворянские права, очень быстро станут не номинальными, а подлинными хозяевам континента. Сейчас, в нынешнем своем статусе, они многого не могут купить, арендовать, подчинить... Словом, у них всегда найдутся люди, способные составить сильную партию... которая подчинится любому королю, способному предоставить им дворянское достоинство. А это, как легко догадаться, открывает простор для комбинаций. Они будут стараться перехитрить такого короля, отделавшись малой частью накопленного в Круглой Башне, но и король, со своей стороны, вправе хитрить. Ведь если, допустим, от вашего имени такое предложение им сделаю я -- а потом все обернется как-то не так, главный спрос будет с меня. А я не король и даже не дворянин, мне простительно нарушать слово... Особенно если окажется, что ваше величество тут ни при чем, вы и знать-то не ведали, что мне, прохвосту этакому, пришло в голову... -- Хорошая мы с вами парочка, -- убежденно сказал Сварог. -- Далеко пойдем, а? -- Ваше величество, не честите за грубую лесть, но мне очень приятно с вами работать. Такого размаха и дерзости при покойном короле не было и быть не могло... -- Ну-ну, не захваливайте, -- скромно сказал Сварог. -- Приходят вот в голову идеи, жизнь заставляет... В самом деле, это ведь чертовски несправедливо -- нам не на что обустроить Три Королевства, дабы облегчить жизнь погрязшим в нужде подданным, а они там тупо копят золото в подвалах... Начинайте работать. Ни за что не поверю, что у вас нет в Балонге своих людей -- это у вас-то? -- Найдутся... -- Ну так что же вы опять мнетесь? -- Ваше величество, -- сказал министр полиции грустно. -- Пока вы беседовали с графом Дино, пришло донесение... Ничего серьезного, но история щекотливая и печальная... Глава 20. ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ ЖИВЕТ ВЕСЕЛО Доклад, написанный аккуратнейшим, разборчивым почерком опытного полицейского писарчука, привел Сварога в некоторую растерянность. Он не в состоянии был уяснить без полных объяснений, почему такими глупостями занимается сам министр полиции, да еще считает нужным со скорбной миной докладывать о случившемся королю. Надо полагать, у Интагара имелись на то веские причины -- но в чем тут соль? Не торопясь пока что задавать вопросы -- следует самому вникать в непонятное, насколько удается, -- Сварог перечитал бумагу еще раз, внимательно и подробно. И вновь не уловил юмора. В докладе господина старшего полицейского советника одного из округов Равены подробно, со множеством неизбежных полицейских канцеляризмов и казенных оборотов, излагалась история вчерашней драки, имевшей место в Академии Изящной Словесности меж сторонниками двух почтенных профессоров Ремиденума, возглавляемых обеими профессорами. Ничего особенного в этом Сварог, уже знакомый с правилами поведения научных диспутов, частенько именно так и завершавшихся, не увидел. В тщетной надежде хоть что-то понять, он, подняв глаза на стоявшего напротив Интагара, прочитал вслух, намеренно гнусавя и мелодраматически подвывая в стиле бездарного актера: -- "...вслед за тем студенты рекомого члена Сословия Совы и титульного советника Гизехартена, вооружившись разнообразными и многочисленными подручными предметами, как-то: каминными кочергами, разнообразными фрагментами деревянного происхождения, в просторечии именуемыми палками, кувшинами из-под слабоалкогольных напитков, метлами из дворницкой, клепками от разбитых бочек, бросились на оппонентов. Последние, сомкнувшись под предводительством рекомого дворянина, члена Сословия Совы и титульного департаментского секретаря Фалера, вооружились в ответ практически тем же списком предметов, позволяющих их использование для причинения телесных увечий. Вслед за тем дерущиеся, громко оскорбляя тишину и общественную нравственность неподобающими эпитетами, направленными взаимно в адрес друг друга, пришли в тесное соприкосновение, посредством вышеперечисленных предметов умышленно причиняя противнику повреждения различной степени тяжести и расстройства здоровья, не подчинившись прибывшим для принятия мер обмундированным нижним чинам патрульной полиции, каковые, числом трое, были предерзостно сброшены с казенных лошадей, причем последние от всеобщего громкого хаоса пришли в возбужденное состояние и галопом совершенно самостоятельно покинули место происшествия, причем одна из трех принятыми мерами пока что так и не обнаружена, причем подозреваемый в ее присвоении уже задержан... Рекомые нарушители расширили сферу правонарушения, втянув в нее своих прибывающих на помощь коллег и друзей, вследствие чего растущее правонарушение из аудитории переместилось во двор и на прилегающую улицу, именуемую Кузнечной, где в события были вовлечены по причине задевания их различными предметами и обыватели, не имевшие отношения к академии..." Министр полиции скорбно смотрел на Сварога -- по лицу читалось, что эту веселость повелителя он находит совершенно неуместной. -- Ну и кадры у вас, любезный Интагар, -- покрутил головой Сварог. -- Полиции платят приличное жалованье, могли бы найти, наконец, не чуждого изящной словесности человечка, который бы обрабатывал их корявости, благообразную форму придавал... На Бараглайском холме хватает грамотного народа, нужно только подобрать тех, кто пьет достаточно умеренно... -- Если это прямой приказ, я озабочусь... -- Да уж, считайте это прямым приказом, -- решительно сказал Сварог. -- Чтобы мне впредь не приходилось читать такие вот перлы: "...и при этом член Серебряной гильдии Чурнис был умышленно поражен фрагментом древесного ствола в верхнюю часть организма, в просторечии именуемую головой..." Если случайному прохожему двинули поленом по башке, то пусть так и докладывают, а не разводят тут косноязычие... И, наконец, при чем тут я? Самый обыкновенный научный диспут, вот уж которое столетие они кидаются чернильницами и дерутся кочергами, когда иссякают аргументы... Я-то при чем? -- Ваше величество, соблаговолите обратить внимание на эту вот строчку... -- Он почтительно показал пальцем с широким подстриженным ногтем. -- "В результате чего..." -- "В результате чего не установленным пока участником был серьезно поврежден путем сбрасывания, неизбежного вследствие этого соприкосновения с булыжной мостовой и разбиения на части бюст его величества покойного короля Эльгара Великого..." -- Ну и? -- Это -- коронное преступление, государь, -- печально сказал министр полиции. -- Согласно недвусмысленно сформулированным законам королевства, любое, даже случайное повреждение каких бы то ни было изображений членов правящей династии, живущих ныне или покойных, равно нанесение повреждений или оскорблений гербу или флагу государства либо изображению королевской короны почитается коронным, то есть наиболее тяжким и опасным преступлением, обязывающим полицию немедленно произвести аресты всех участников данного... инцидента с последующим наказанием по всей строгости: смертная казнь непосредственным виновникам, каторга и тюремное заключение менее виновным... -- Вы что, хотите сказать, что все причастные... -- Таковы законы, установленные вашими державными предками, государь, -- непреклонно изрек министр полиции. -- Прецеденты известны. И всегда следовала самая суровая кара. Отвертеться удастся лишь совершенно случайным прохожим вроде этого самого Чурниса -- да и то им придется из кожи вон вывернуться, чтобы доказать свое случайное прохождение мимо места, где совершилось одно из самых тяжких коронных преступлений... -- Ах, вот оно что... -- сказал Сварог, теряя веселость. -- Вот почему вы так серьезны... Что же, виновные... -- Под стражей сейчас находится ровным счетом пятьдесят восемь человек, -- сказал министр полиции. -- Включая как профессоров со студентами, так и всех, кто оказался в зоне оцепления, когда прискакали три платунга конной полиции. -- Та-ак... -- растрерянно протянул Сварог. -- Но насколько я знаю Ремиденум, там незамедлительно ударят в колокол, объявят мятеж... на что, кстати, они имеют неотъемлемое право согласно древним традициям... -- Уже ударили, ваше величество, -- понурился Интагар. -- Вход в Ремиденум закрыт баррикадами, все его обитатели толкутся на улицах, высказывается идея идти на выручку и освободить всех арестованных. А это совсем серьезно, государь. На территорию Ремиденума мы не вправе вводить полицию или войска, но когда они окажутся на улицах, став тем самым подвластны нашей юрисдикции, неизбежны столкновения и кровь... Даже в предыдущее царствование такое случалось трижды. Среди студентов Ремиденума много дворян, имеющих право носить меч, -- в том числе иностранных, даже с Сильваны... Всякий раз дело кончалось кровью, дипломатическими нотами, Монфоконом... -- И что же делать? -- На прилегающих к Ремиденуму улицах уже сосредоточивается конная полиция и драгуны десятого легиона, -- бесстрастным тоном доложил министр полиции. -- Стрелки размещены на крышах. Если они выйдут, беспорядки не дадут значительного распространения, все будет погашено в зародыше... И я заранее предвижу конфуз и международный скандал... -- Черт бы побрал и полицию, и законы, и этих ваших ученых... -- в сердцах сказал Сварог. -- Мне что, нечем заняться? Тихо, король думать будет! Он упер локти на стол, опустил на них голову и несколько минут сидел так. Когда вскинул глаза, сиял от радости: -- Интагар, мошенник вы этакий, что бы вы делали без мудрого короля Сварога! Где располагался бюст? Не раздумывая, министр полиции прилежно доложил: -- На кирпичиной подставке, пристроенной к стене. Вообще-то, он там находился добрых восемьдесят лет... -- И я еще должен вас учить? -- поморщился Сварог. -- Моментально подыщите какого-нибудь подрядчика, смотрителя, реставратора, по чьей вопиющей халатности и недосмотру подставка пришла в негодность, что повлекло самостоятельное падение бюста на мостовую. Бюст упал самостоятельно, ясно вам? Из-за ветхости подставки и нерадения тех, кто призван был ее вовремя ремонтировать. То, что это оказалось сопряжено с... научным диспутом, -- чистейшей воды совпадение, и не более того. Найдите, кого посадить. Потом тихонечко выпустите, я его помилую... а если отыщется среди подрядчиков или смотрителей вор или казнокрад, заслуживающий петли или тюрьмы, тем лучше, можно и не миловать... Ясно вам? Автору доклада и прочим полицейским чинам внушите, что они прискорбно ошиблись... уж вы-то сумеете, хороший мой! Доклад переписать. Арестованных выпустить и разогнать по домам. Обоих профессоров -- ко мне. Я их проработаю с песочком, чтобы надолго запомнили... ...В чем нельзя было упрекнуть Интагара, так это в медлительности. Обоих ученых профессоров доставили даже быстрее, чем Сварог ожидал. Выйдя в Рубиновый зал -- с малой короной на голове, постукивая золоченым посохом, украшенным гербами и коронами всех подвластных ему земель, -- Сварог умышленно медленно приблизился к обоим провинившимся, понуро стоящим в окружении полудюжины бравых полицейских капралов. Профессор Гизехартен был худ, высок и печален. Профессор Фалер был невысок, толстоват и печален. Судя по лицам, они успели прочувствовать, проникнуться и живо представить себе, что ожидало их впереди... -- Великолепно, -- произнес Сварог ледяным тоном, озирая обоих суровым взором. -- Значит, вот так и выглядят почтенные слуги науки, обязанные подавать пример юношеству, сеять разумное, доброе и вечное... Следований за ним по пятам лейб-летописец ожесточенно чиркал карандашом в огромном блокноте. Специально для него Сварог внушительно повторил: -- Да, вот именно -- сеять разумное, доброе и вечное... Вы полагаете, господа, что похожи сейчас на людей, способных осуществлять столь благородное предприятие? Посмотрите на себя! -- рявкнул он от души. -- Стыд и срам! Пожалуй, он не преувеличивал. Оба предводителя враждующих армий являли собою самое печальное зрелище: круглые береты с серебряным изображением совы оба в схватке потеряли, плащи тоже, одежда изорвана и грязна до неприличия. Каким-то чудом профессор Фалер ухитрился сохранить в неприкосновенности золотой дворянский пояс, над которым торчало из огромной прорехи голое поцарапанное брюхо, наглядно свидетельствовавшее, что его обладатель вовсе не был аскетом и знал толк в чревоугодии. -- Срамота, -- громко заключил Сварог, ткнув концом посоха в вышеупомянутое брюхо, отчего его обладатель зябко поежился и загрустил еще больше. -- Не профессора, а бродяги из-под моста... Да вдобавок повинны в коронном преступлении... Каковое на сто шагов попахивает то ли Стагаром, то ли Монфоконом... Худой профессор дробно постукивал зубами. Чревоугодник мелко трясся. Сварог со вкусом разглядывал их, уверенный, что сумел привести в должное состояние. -- Можете вы что-нибудь сказать в свое оправдание? -- осведомился он раздраженно. -- Вот вы... Толстяк протянул, обливаясь потом: -- Тр-радиции, ваше величество... Вековые традиции... -- Интересно, -- сказал Сварог. -- Сшибать с постаментов изображения моих достославных предков, выходит, -- вековая традиция? Пожалуй, все-таки не Стагар, а Монфокон... -- Он всерьез был разозлен на этих болванов, едва не устроивших самый настоящий городской бунт. -- С такими традициями вам там самое место... Толстяк пал на колени, невнятно бормоча что-то насчет полнейшего раскаяния и надежд на милость короля. Худой более-менее держался -- но от него стал распространяться какой-то подозрительный запашок. Безжалостно выждав еще некоторое время и решив более не затягивать забаву -- иначе, чего доброго, обоих кондрашка хватит, -- Сварог веско сказал: -- Счастье ваше, что мое величество в добром расположении духа. К вашему везению, господа мои, недоразумение выяснилось. Бюст доблестного Эльгара Великого упал не в результате вашего безответственного поведения, а вследствие преступной халатности смотрителей... И подумал, что оба наверняка не испытывали в своей долгой жизни нахлыва столь могучего, пронзительного, всеохватывающего счастья -- только что стояли перед плахой, и вдруг им объявили, что вышла ошибочка... -- Встаньте, вы же дворянин, -- сказал он толстяку. -- На сей раз вы легко отделались, но смотрите у меня... Я вас буду держать на заметке... -- И, потеряв интерес к забаве, спросил: -- Из-за чего, собственно, разгорелась потеха? Мгновенно воспрянувший толстяк, тыча в противника пальцем, возопил: -- Государь, этот невежда и шарлатан осознанно и злоумышленно вступил на путь фальсификации научных данных! Худой заорал в ответ: -- Только такой болван, как ваша милость, может перепутать ценный научный документ с фальшивкой! Еще миг -- и они вцепились бы друг другу в лохмотья, но Сварог мигнул капралам, и те с большой сноровкой разделили драчунов. -- Вы еще перед моим королевским величеством на кулачки сойдитесь... -- сказал Сварог. -- Стыдно, господа! Можете вы внятно объяснить, что вас ввергло в такую, с позволения сказать, ажитацию? Каков предмет спора? Понемногу из потока взаимных оскорблений и попреков в шарлатанстве стала выкристаллизовываться научная истина. Оказалось, что оба служили по кафедре поэзии и посвятили свою жизнь творчеству Асверуса, о коем сочинили многочисленные труды -- опровергающие друг друга, как легко догадаться. Худой профессор, нырнув в пыльно-паутинные недра архивов, извлек оттуда обветшавший документ, по его мнению, неопровержимо доказывавший, что Асверус был как-то связан с королевской разведкой и выполнял в Латеране некие тайные поручения. Что радикальным образом противоречило концепции толстого профессора, по которой именно тогдашний начальник королевской разведки был в числе главных гонителей великого поэта, его первым врагом и чуть ли не сам направлял руку неизвестного убийцы. Естественно, концепции моментально столкнулись с неописуемым шумом и скандалом. Последствия известны во всех подробностях. -- Черт знает что, -- сказал Сварог, окончательно потеряв интерес к историко-поэтическим изысканиям. -- Завидую вам искренне, господа мои, -- у вас хватает свободного времени, чтобы заниматься такой вот ерундой... (При этих словах оба профессора воззрились на него с пламенем во взоре, на миг объединенные единым порывом). Ерундой, уж простите... -- повторил он решительно. -- На сей раз я вас отпускаю, но со строжайшим наказом умерить впредь накал ученых диспутов... доиграетесь! -- и сделал величественный жест десницей. Капралы, сомкнувшись вокруг подконвойных профессоров, в два счета вытеснили их за дверь. Сварог повторил: -- И хватает же времени заниматься такой ерундой... -- Потом шутливо спросил: -- Ну, а вы, господин министр полиции, что думаете о подобных изысканиях? Интагар пожал плечами: -- Знаете, ваше величество... Когда я еще был молод и только начинал службу, один умный и опытный человек, которого я считаю своим воспитателем, сказал интересную вещь: реальная история гибели Асверуса ничуть не похожа на ту, что присутствует во всех ученых трудах... Он не вдавался в подробности, а я не стал этим интересоваться -- какой смысл ворошить дела давно минувших дней? Он еще жив сейчас... -- Вот как? -- спросил Сварог с вялым интересом. -- Любопытно... Но вы правы, у меня тоже нет ни малейшего желания ворошить исторические загадки. С меня и современных довольно, не знаю, что с ними-то делать... Глава 21. ВЫСОКОЕ ПЛАМЯ В НОЧИ Пока что государственный переворот больше напоминал самый безобидный пикник на лоне природы: они сидели вчетвером у подножия лесистого холма, надежно закрывавшего их горевший без дыма скудный костерчик от наблюдателей со стен королевского замка. Раган то и дело вставал, отходил в темноту и тихонько разговаривал там с невидимыми собеседниками. Молодой герцог откровенно нервничал, не находил себе места. Полной ему противоположностью оказался князь Гарайла -- он преспокойно поджаривал на невысоком огоньке наколотую на длинный кавалерийский стилет толстую багальскую сосиску и совершенно немелодично мурлыкал себе под нос: Вскипает грозно барабанный бой Под стать сердцам, разбуженным войною, И, словно споря с бренностью земною, Гремит "К оружью!" и торопит в бой. Зловещий гром! И грянут вразнобой Клинков грома всей мощью их стальною, И жуть окатит ледяной волною, И содрогнется тут смельчак любой... Что до Сварога, он курил сверх меры, устроившись так, чтобы за спиной у него был крутой откос, со стороны коего никто не сможет зайти за спину. Кроме Доран-ан-Тега, за пазухой простого дворянского кафтана у него таилось оружие, возможно, даже пострашнее -- изящный небольшой предмет из небесного арсенала. Он так и не понял принципа действия, да это и неважно, но эта штучка размером с портсигар мгновенно рвала водородные связи меж молекулами, превращая любое живое существо в лужицу горячей воды. Он видел, что эти люди ему не лгут, что они и в самом деле твердо намерены провести свои планы в жизнь. Но истинный король обязан быть подозрительным и недоверчивым. Нельзя исключать совершенно, что речь шла о грандиозной провокации, что эти трое сами могут оказаться неведающими куклами в руках опытного кукловода. Ловушка великолепная: Сварог Барг, король Хелльстада, и прочая, и прочая, нелегально проникнув на территорию сопредельной державы, организовал заговор с целью свержения тамошнего законного короля... Позору не оберешься. Даже если выйдешь из этой провокации живым, год придется отмываться и оправдываться, поскольку широко известно: вора бьют не за то, что украл, а за то, что влип... Гарайла самозабвенно заливался соловьем: Мне в самый раз лихая доля эта, Шагаешь, под собою ног не чуя, И стискиваешь яростно эфес... Он замолчал, критически оглядел дымящуюся, лопнувшую сосиску и вновь поднес ее к мастерски разведенному им самим костерочку, вовсе не дававшему дыма. -- А последний куплет? -- поинтересовался молодой герцог Берсингем. -- А все, -- кратко ответил генерал, медленно ворочая сосиску. -- Господи, князь... Там есть еще и завершающее трехстишие: Душа, однако, шлет к престолу света Мольбы: "Величья, славы не ищу я -- Жить, жить под сенью всеблагих небес!" -- Нет там ничего подобного. -- Есть. Стихотворение отыщется в любом обширном сборнике Асверуса. -- При чем тут Асверус? Это написал полковник Лингар. -- А я вам говорю, что это Асверус, слово дворянина. -- Ну если слово дворянина... -- проворчал Гарайла. -- Никуда не денешься, будь по-вашему. Я-то всю жизнь думал, что полковник это сам сочинил... А знаете что? Ваше завершающее трехстишие все равно совершенно там ни к чему. Только пакостит хорошую военную песню. Всеблагие божьи небеса, конечно, вещь серьезная и авторитетная, но пусть уж к ним попы с монахами взывают, им уместнее. Асверус, говорите? Жалко. Терпеть его не могу. -- За что? -- Шпион он был, ваш Асверус, вот и все. Хоть и гений. Одно другому не мешает, знаете ли... -- Интересно, -- сказал Сварог, вмешавшись в пустую болтовню, чтобы не чувствовать себя вовсе уж одиноким. -- Не далее как позавчера слышал у себя в Равене то же самое. -- Глупости, -- отрезал молодой герцог. -- Грязные сплетни. -- И ничего подобного! -- упорствовал Гарайла. -- Государь, вы там у себя в Равене подымите архивы, вам, королю, будет просто... Верно вам говорю: этот ваш Асверус, хоть и гений, а в свое время участвовал в шпионских делишках -- здесь, у нас. Эти-то его делишки королеву Дайни и погубили. У меня в Черных Драгунах есть один капрал, так вот, его дедушка тогда служил в охране королевы и знал все точно... Никакой это был не рыбий яд, попавший в котел по недосмотру повара, а самое натуральное убийство. И шпионские делишки, в которых ваш Асверус играл первый смычок... -- Почему же обязательно шпионские? Бывают еще тайные дипломатические миссии, разведывательные консультации... -- Это на ваш тонкий вкус, -- фыркнул Гарайла. -- А я человек простой, чуть ли даже не из народа, и все эти делишки, все чохом, называю шпионством, как и надлежит... Как бы ни затуманивали суть высокими словесами... Хотите сосиску, ваше величество? -- Нет, спасибо, -- сказал Сварог. Гарайла, не чинясь, принялся сам обрывать зубами со стилета дымящиеся кусочки, дергал головой по-волчьи и причмокивал от удовольствия. Пробурчал с набитым ртом: -- Что бы ни было, а поесть перед делом нужно. Это вам не бой, где положено кишки пустыми держать... Сварогу он, в общем, понравился -- это был незатейливый и упорный профессионал войны, на которых испокон веков держится любая армия. Если точнее, фанатик конницы. Артиллерию и саперов он еще терпел как небесполезную порою подсобную силу, без которой в нынешние времена иногда не обойтись и кавалерии, а вот пехоту презирал несказанно, военный флот полагал вещью совершенно бесполезной (если только он не занят перевозкой кавалерии). В отличие от остальных заговорщиков, он учинил Сварогу форменный допрос -- так и ходил вокруг, сыпя коварными вопросиками, через один таившими в себе подвохи и ловушки. И лишь убедившись, что Сварог всерьез понимает толк в военном деле, успокоился, стал относиться с надлежащим уважением. Когда Сварог от большого ума заикнулся, что может назначить генерала военным министром, Гарайла не на шутку возмутился, гордо заявив, что этот пост его нисколечко не интересует. Сказано это было искренне -- генерал Гарайла по прозвищам Черный Князь и Кентавр Кривоногий категорически не желал ни высоких постов, ни титулов, ни сокровищ. От жизни он хотел одного: лететь куда-то, неважно куда, во главе конных полков, и беспокоило его одно: как бы дальнейшее расширение Свароговой державы не привело к тому ужасному состоянию, когда воевать будет просто не с кем. Впрочем, Сварог его успокоил, заверив, что на их век войн хватит, -- и выяснил попутно, что у Гарайлы, оказывается, давным-давно лежат в столе тщательно проработанные планы кавалерийской войны против всех стран континента, за исключением разве что Хелльстада (исключительно по причине отсутствия точных географических карт такового и сведений о силах неприятеля) и Иллюзора с Ямурлаком (по причине их безлюдности). Даже для островов Бран Луг и Дике у него имелись соответствующие точные диспозиции (увы, с учетом помощи неизбежного зла, то бишь военного флота). Одним словом, во многих смыслах это был бессребреник и чуть ли не идеалист. Короля он просто-напросто люто ненавидел, поскольку тот по своей слабости и недомыслию разваливал армию (и особенно конницу), недостоин был сидеть на престоле, и его следовало оттуда сбросить к лешевой матери. Вот и вся идейная подоплека, если вкратце... Молодой герцог Берсингем был потоньше и поумнее и, как вскоре обнаружилось, несмотря на юный возраст, обладал кое-каким жизненным опытом: еще в пятнадцать ушел кадетом в гвардию, служил два года, участвовал в Лоранской кампании, потом поступил по министерству финансов, но из-за отсутствия должной протекции не был оценен по достоинству, задвинут на малозначащую должность, где ему предстояло сидеть до пенсиона. Все его проекты начальством регулярно отклонялись -- официально из-за непроработанности и скороспелости, а на деле -- оттого, что каждый сверчок должен знать свой шесток. Когда одну из его разработок беззастенчиво присвоил себе некий департаментский секретарь (и, проведя ее в жизнь, удостоился высокого ордена, но притворился, что подлинного автора на свете не существует вовсе), герцог подал в отставку и демонстративно поступил приказчиком в один из торговых домов -- и для того, чтобы найти средства к существованию, и потому еще, что высший свет был невероятно шокирован, когда разнеслась весть, что за неким прилавком отмеряет ткани и продает кружева потомок столь знатного рода. Потом он влюбился в некую юную красавицу из столь же знатного (но, увы, преуспевающего семейства), потом к нему, достаточно присмотревшись и изучив, постучался граф Раган -- и еще один свежеиспеченный заговорщик оказался в рядах. Гарайла, как подметил Сварог, относился к юноше с некоторым уважением и однажды бухнул откровенно: "Жаль только, что служил в артиллерии. Будь он кавалеристом, цены бы не было..." Дожевав сосиску, Черный Князь отер стилет от копоти, сунул его в ножны за голенище и длинно зевнул: -- Пора бы уж, господа... Рассвет скоро. -- И прекрасно, -- сказал бесшумно возникший у костра Раган. -- Часовые будут клевать носом. -- Эти ваши пехотные дела... -- проворчал Гарайла. -- Ладно, сам вижу, что лихая кавалерийская атака тут неуместна... Что слышно? -- Морская пехота продвинулась почти к самым стенам. Как и предвиделось, в лесу сидело с дюжину патрулей и секретов. Все обезврежены без шума. Лишь бы не подвел ваш полковник... -- Не подведет, -- заверил Гарайла. -- У него свои причины... За спиной Рагана из темноты появилась фигура в егерской шляпе, склонилась к уху графа. Выслушав, тот отослал гонца небрежным движением руки и произнес звенящим от волнения голосом: -- Ну все, господа. Пора... Они торопливо встали -- Гарайла тщательно затоптал костерчик -- и, отводя от лица ветки, направились в обход холма. По дороге к ним присоединялись бесшумные тени в форменных егерских каталанах, кто-то сопровождал в некотором отдалении, время от времени вокруг раздавались птичьи крики и словно бы писк ночных зверьков -- чересчур близко и чересчур много для настоящей лесной фауны... До рассвета было еще далеко, но темнота понемногу сменялась зыбкой серостью, как всегда в этот час придававшей миру легкую нереальность: затуманилась граница меж живым и неживым, белая хмарь висит меж стволами, заглушает и без того тихие шаги, путает ощущения, посылает мороки... Сварогу вдруг показалось, что с ним это уже было. Случается иногда... Шагавшие впереди фигуры рассыпались, притаившись за крайними деревьями. Широкая прогалина, шедшая чуточку под уклон, уардах в двухстах впереди -- загородное королевское поместье, где его незадачливое величество сейчас и изволил пребывать с супругой и наследником, с обоими принцами-братьями, с фаворитами и приближенными министрами. Оно и впрямь нисколько не напоминало укрепленный замок: кирпичная ограда в рост человека с затейливыми декоративными зубцами окружала обширное пространство, где стоял большой красивый дом с башенками и флюгерами, балконами и высокими острыми крышами, окруженный конюшнями, людскими и поварнями. Раган был прав: взять это беззаботное именьице ротой хватких вояк ничего не стоило... -- Ну что же, господа... -- тихонечко произнес Раган каким-то завороженным шепотом. -- Пора... -- Может, все же и меня туда пустите, граф? -- спросил Гарайла без особой надежды. -- Хочется мне там по душам поговорить с некоторыми господами... -- Я же сказал, -- непреклонно возразил граф. -- Ваше место здесь. Вы обещали подчиняться. -- Я и не спорю... -- Капитан! -- бросил Раган в сторону. -- Начали! Из-за куста, к которому он обращался, проворно выскользнула фигура в каталане и коротком плаще, придерживая короткий кавалерийский меч, пригибаясь, метнулась прочь и вскоре растаяла в белесой мгле. Сварог смотрел во все глаза. -- Вы ничего не увидите сейчас, государь, -- догадался Раган. -- Они пойдут сначала с той стороны, там лес вплотную почти подступает к стенам... Секунды ползли, как улитки. Рядом шумно сопел Гарайла, механическим движением то вынимая меч из ножен на ладонь, то задвигая его назад, что производило неприятный тихий скрежет. -- Генерал... -- поморщился герцог. -- Довольно уж... -- Что? -- опомнился Гарайла, смущенно покрутил головой, убрал руку с эфеса. Ползли секунды-улитки, сливаясь в колонны, в бесконечные шеренги... -- Ага! -- сказал кто-то рядом. Сварог присмотрелся. Над гребнем стены, на противоположной ее стороне, сразу в нескольких местах возникло нечто шевелившееся, моментально перемахнувшее внутрь -- проворные человеческие фигуры, ловко прыгавшие во двор. Их становилось все больше и больше, судя по движениям иных, они спускались по веревкам, закрепленным на зубцах. Видно, как бесшумно распахнулись ворота -- и во двор хлынуло не менее двух взводов. Ясно уже, что часовые бесшумно сняты то ли стрелами, то ли плюнь-трубками, что никто пока не обнаружил вторжения... -- Ма-арская пехота... -- протянул Гарайла с непонятной интонацией. И, смилостивившись, добавил: -- Но идут четко, правильно идут, хоть и мокрохвостые... Так! Явственно донесся звук пистолетного выстрела. Звонко разлетелось стекло. Обнаружены! И наплевать -- поздно, поздно! В главном здании сразу в нескольких высоких окнах заметались пятна тусклого света -- на первом этаже, потом на втором, на третьем... Раздалось врассыпную еще несколько выстрелов -- судя по их хаотичности, никакого организованного отпора, там, внутри, паника и неразбериха, никто ничего не понимает и нет толкового командира. Сварог прекрасно помнил по прошлой жизни, что такое внезапный и сокрушительный удар спецназа, а здешняя морская пехота, как бы ни фыркал в ее сторону Гарайла, драться умела: сброд, каторжники, висельники, которым накрепко вбито в голову, что отступать они не имеют права ни за что и никогда, иначе их встретят свои же пули... Свет распространялся по зданию, мелькали высокие, дерганые тени, хлопали выстрелы. Конский топот! Это по двору заполошно носились выпущенные кем-то лошади -- должно быть, кто-то сразу попытался скрыться, но и это было предусмотрено... Сварог не испытывал ничего другого, кроме яростного азарта -- невыносимо тяжко было наблюдать ожесточенную схватку, в которой нельзя участвовать. Рядом переминался с ноги на ногу, фыркал Черный Князь, обуреваемый теми же незамысловатыми чувствами. Свет в здании не угас, но мелькание теней вроде бы прекратилось, выстрелы поутихли. Стекло в одном из окон первого этажа вылетело наружу, и в темном проеме замигал вспышками сигнальный фонарь, красный, яркий: длинный-длинный-короткий... -- Все, госиода! -- почти крикнул Раган. -- Кончено! -- Чего же мы стоим? -- рявкнул Гарайла. -- Где кони? Скачем туда, самое время... -- Не спешите, друг мой, не спешите... -- как-то очень уж многозначительно отозвался Раган. -- Лейтенант, сигнал! Слева выломилась из кустов проворная фигура, выскочила на открытое пространство, вытянула вверх обе руки -- и из ее сжатых кулаков, из картонной трубки ушла в темные небеса сигнальная ракета, взлетела высоко-высоко пульсирующим алым угольком, пошла вниз по дуге, рассыпаясь искрами, заливая окрестности тусклым мерцанием... Ууу-ффф-шшш! Уууу-фффф-шшшш! Лесочек слева от Сварога озарился яркими вспышками, вырвавшими из темноты четкие силуэты деревьев и черные фигуры людей, метавшиеся на фоне чего-то большого, непонятного, то ли телег с задранными оглоблями, то ли... Могучий шипящий свист, огненные полосы! Оставляя за собой длинные дымные хвосты, не менее дюжины боевых ракет пронеслось над луговиной к замку, упали во двор, мгновенно разбухнув шарами нестерпимо яркого огня, ударили в главное здание, вышибая окна и вспыхивая внутри бушующим пламенем, растекаясь по стенам и крыше огненными водопадами, охватывая огненными языками людские и конюшни... Новая стая ракет, еще более многочисленная! Замок пылал, как стог сена, высоченное пламя взметнулось в ночи, озаряя двор, по которому бестолково метались люди. "Горродельский огонь, -- понял Сварог. -- Здешний напалм... Но как же это?" Ракеты больше не взлетали из лесочка -- батарея отстрелялась. Громко и уверенно протрубил рожок, с другого конца прогалины ему ответила вторая кавалерийская медь, пронзительно и грозно. С двух сторон из леса вымахнула конница, рассыпаясь четырьмя колоннами, охватывая пылающий замок со всех сторон. Загрохотали пистолетные выстрелы -- пальба платунгами и алами... -- Вот и коннице нашлось дело, -- сказал граф Раган, чье лицо в отсветах пожарища казалось отлитым из меди. -- А вы жаловались, князь... Конница, правда, не ваша, но какое это имеет значение? Сварог бросился к нему, схватил за плащ: -- Что это все значит? -- Сущие пустяки... мой король, -- ответил граф бесстрастно, не делая попыток вырваться. -- Эти грязные заговорщики из морской пехоты успели-таки злодейски уничтожить королевскую фамилию, но надежные войска, призванные восстановить порядок, делают свое дело. К превеликому сожалению, они опоздали и не смогли помешать главному злодейству -- но безусловно успеют покарать убийц. -- Он смотрел на Сварога серьезно и строго, без тени улыбки. -- Не нужно, мой король, чтобы у вас было слишком уж много тех, кто потом будет напоминать об оказанных услугах... Чем их меньше, тем лучше. Простите за то, что я не обо всем поставил вас в известность. Но, во-первых, отречение с последующим заключением -- чересчур уж рискованная штука, а во-вторых, ваша совесть чиста. Ну, а я, грешный, как-нибудь переживу... -- Ну, прохвост... -- протянул Гарайла с некоторым даже восхищением. -- Заковыристо... -- Напротив, предельно просто, -- без выражения отозвался Раган. -- Случались исторические прецеденты... Ваше величество, не соблаговолите ли отпустить мой ворот? Дыхание перехватило, право слово... Опомнившись, Сварог выпустил мягкий ворот плаща. На фоне высокого пламени носились всадники, выстрелы еще звучали, но гораздо реже, стало светло, как днем. Он не испытывал никаких особенных чувств -- лишь в душе что-то сломалось, как в прошлый раз, когда доложили о случайной и нелепой смерти князя Рута. Начал привыкать к мысли, что в этом мире есть два пути: дорога обычного человека и дорога королей. И то, что ждет тебя на второй дороге, обычному человеку может показаться нелепым, диким, отталкивающим. Но такова уж участь королей, обязанных сплошь и рядом руководствоваться иными мыслями, чувствами, побуждениями; а вот собственные твои желания на дороге королей в расчет не берутся, тебе частенько просто-напросто запрещено их иметь... -- Прохвост... -- повторил Гарайла. -- Спиной опасно поворачиваться... -- Не говорите глупостей, генерал. -- Раган впервые усмехнулся, довольно, впрочем, грустно. -- Затаи я против вас что-то, не стал бы мешать, разрешил бы отправиться туда... -- Он кивнул в сторону ярко осветившейся прогалины, где со свистом и гиканьем носились всадники, где во дворе еще постукивали редкие выстрелы, а королевский замок был сплошь охвачен ревущим высоким пламенем, напоминая поставленную в костер птичью клетку. -- Ну ладно, -- подумав, заключил Гарайла. -- Не зарезав каплуна, обед не приготовишь... Чего уж теперь по ним плакать... Герцог? Молодой герцог, задумчиво глядя на огонь, ответил почти спокойно: -- Вы совершенно правы, генерал, пожалуй... Что тут скажешь? Король умер -- да здравствует король! И он, подчиняясь ритуалу, протянул руку в сторону Сварога, коснулся его плаща, как надлежало, показывая всем своим видом, что он и не стремится к титулу Королевского Возвестителя, просто считает своим долгом, чтобы все было по правилам. Несколько голосов за их спинами восторженно заорали: -- Да здравствует король! Сварог, опираясь на топор, не оборачиваясь к ним, коротко поклонился и, выполняя свою неизбежную задачу, произнес: -- Благодарю вас, господа, никто не будет оставлен милостями. "Мать вашу так, -- тоскливо подумал он. -- Ну почему нельзя обойтись без крови, куда ни ткнись? И все же... Я сумею лучше, я же всерьез хочу, чтобы они были счастливы, не теснились на своих убогих делянках голодные мужики, не отправлялись в неизвестность младшие дворянские сыновья, не скитались без дела безработные цеховые мастера... Чтобы в Снольдере не вспыхнула гражданская война, чтобы тупые паучки из Вольных Маноров не высасывали последнее непосильными налогами... Я же не для себя стараюсь, в конце-то концов, а для всех этих, которых даже не знаю в лицо, которых так и не увижу никогда... Почему же всегда шагать через кровь и грязь?! Кто только эту дорогу королей придумал?" Тем временем граф, отойдя на несколько шагов, что-то говорил в сложенные ковшиком ладони, где был зажат переговорный камешек-таш. Поднеся ладонь к уху, выслушал ответ. Быстрыми шагами вернулся к ним: -- Неплохие новости из столицы, ваше величество, господа... Крепость Сагварон покорилась без сопротивления, арсенал под нашим контролем, министр полиции арестован. Во Дворец Ласточек уже свозят почтенных заседателей уитенагемота, по дороге старательно убеждая их проявить государственную мудрость... Небольшое недоразумение возникло лишь с полком Алых Пищальников, как и следовало ожидать, но оно вполне успешно решается на месте имеющимися силами... Не стану скрывать, имеется один-единственный досадный прокол. Только что доложили, что Старая Королева, как выяснилось, еще позавчера исчезла из замка, но я не вижу здесь особенных причин для тревоги. -- Вы и ее хотели... -- хмыкнул князь. -- Ну что вы, генерал, -- с усталой, довольной улыбкой запротестовал Раган. -- Я всего лишь предвидел различные варианты событий, только и всего... -- Да хватит вам вилять, -- добродушно сказал Гарайла. -- Лично я ничего не имел бы против, пришиби кто Старую Гадюку, -- от нее одной может выйти больше вреда, чем от любой оппозиции... -- Помилуйте, вы преувеличиваете, -- сказал Раган. -- В Оттершо она не пользуется особенной любовью, там нет войск, к которым она могла бы обратиться. Насколько я ее знаю, сбежала за границу, или пробралась в Фиарнолл, или уплыла по Ягартале... Вот только как она узнала? Впрочем, ничего удивительного -- при ее-то шпионах... Как бы там ни было, если и узнала, никого там не предупредила, -- кивнул он в сторону пожарища. -- И не удивительно... Господа, на коней! Нам пора в столицу... Сварог знал, что навсегда запомнит эту скачку -- бешеную, на всем галопе, со сменными лошадьми, неведомо откуда возникавшими за очередным поворотом, с коноводами, успевавшими прокричать вслед: "Да здравствует король!" На заставе их пропустили мгновенно, разбежавшись в стороны загодя, отсалютовав мушкетами и наспех проорав вслед что-то соответствующее моменту. Когда они скакали по городу, уже светало. Слева, далеко от их дороги, пылало длинное здание, оттуда доносились крики и мушкетные залпы. Широкий мост со старинными каменными статуями по обеим сторонам. На реке стояли военные корабли с распахнутыми пушечными портами, один из них внезапно дал залп всем бортом, окутался тяжелым дымом, и кони шарахнулись, лязгая подковами по булыжнику моста. Залп, очень похоже, был холостым. Ни единого постороннего на улицах -- только там и сям стоят шпалерами пешие и конные гвардейцы, отовсюду несется четкая, рассыпчатая дробь барабанов, свистят полковые флейты и трубят кавалерийские рожки. -- Министерство полиции! -- на скаку прокричал граф, тыча рукой. Угрюмое четырехэтажное здание из бурого камня, окна кое-где выбиты, вокруг в шесть рядов стоят хмурые гвардейцы, но не заметно ни военных действий, ни пожара. И правильно -- такие дома следует занимать со всем прилежанием, дабы ни одна интересная бумажка из множества там скопившихся не пропала для нового царствования... Они вскачь подлетели к огромному красивому дворцу, выкрашенному в светло-зеленый цвет, с белыми колоннами, светло-коричневой крышей, стрельчатыми башенками и многочисленными статуями перед входом. Они изображали, сразу видно, представителей всех Сословий, Гильдий, а также благородных дворян, как титулованных, так и обычных, а потому Сварог без особых раздумий догадался, что это и есть Дворец Ласточек, служащий пристанищем слабому ростку здешней демократии. Впрочем, с ростком демократии обращались весьма бесцеремонно: во дворе и на широченной парадной лестнице не протолкнуться было от господ гвардейцев в разноцветных мундирах, над коими витал явственный аромат спиртного. Большинство стояли с клинками наголо, бессмысленно и широко ухмыляясь от общей торжественности момента, -- и дружно приветствовали Сварога нечленораздельным ревом, вспугнувшим гнездившихся на фронтоне ласточек, от каковых дворец, надо полагать, и получил свое название. Сжав губы, ничего не видя вокруг, он шагал вверх по лестнице -- в алой мантии и серебряной хелльстадской митре, как и было задумано Раганом, резонно полагавшим, что именно эта корона из Свароговой коллекции способна оказать самое убедительное воздействие на смятенные умы народных представителей. Перед ним неуклюже расступались, звеня оружием, вскидывая клинки в некоем подобии салюта, обдавая свежим перегаром, пуча глаза. И кто-то в синем мундире бежал впереди, то и дело оглядываясь с почтительным ужасом в глазах, расталкивая замешкавшихся прикладом изукрашенного гвардейского мушкета, кто-то неотступно сопровождал по пятам, отталкивая тянувшиеся к Сварогу руки, отводя клинки, способные, чего доброго, выколоть глаз королю. Залы, коридоры, залы, коридоры... Повсюду пьяная гвардия, отшатывавшаяся к стенам. Перед высоченной двустворчатой дверью, украшенной великолепной резьбой, кто-то деликатно придержал Сварога за локоть, и он остановился. Возникший из-за спины Раган чуть приоткрыл одну половинку двери, прислушался, жестом пригласил Сварога. Тот приблизился. В щелку видно было, что в огромном зале, на белокаменных скамьях, установленных этаким амфитеатром, сидит множество разнообразного народа -- чем ближе к уровню пола, тем знатнее, чем выше, ближе к потолку, тем проще. Но лица у всех были словно бы одинаковые -- бледные, застывшие, испуганные маски, наспех отштампованные скульптором-халтурщиком. Стояла тягостная тишина, и человек на овальном возвышении звучно, выразительно, громко и проникновенно зачитывал манифест. Того же содержания, что и многочисленные листовки, которые на глазах Сварога во множестве расклеивали по стенам, углам, фонарным столбам и тумбам. Ему даже не было нужды слушать, он прочитал творение герцога Лемара еще в Равене. И, надо сказать, остался доволен. Вот только о злодейском убийстве королевской фамилии в первоначальном варианте не было ни слова -- кто же мог знать? -- но кто-то, мало уступавший Лемару в красноречии и убедительности, уже здесь вписал недостающее, тонко уловив особенности стиля герцога. Сварог машинально подумал: "Надо потом поинтересоваться, кто писал -- человек нужный, безусловно..." Злодейское убийство всей королевской фамилии... безутешная держава... невозможно допустить и тени хаоса перед лицом козней известных своим коварством сопредельных государств... законность и преемственность власти... государственная мудрость лучших представителей дворянства, Сословий, Гильдий и народа, вручивших корону королю Сварогу Первому, известному своим благородством, добротой и неутомимой энергией... пути к процветанию, довольству и всеобщему счастью... солнце надежды, воссиявшее над страной... И все такое прочее. Гладкие обороты, красивые словеса, тень угрозы, дохнувшая на собравшихся, щедрые обещания и клятвенные заверения, милости и послабления... -- Пора, ваше величество, -- прошелестел над ухом требовательный голос Рагана. Сварог двинулся вперед, прошел под сотнями испуганных взглядов, поднялся на то самое возвышение и прочно утвердился на нем, обеими руками опираясь на рукоять топора, подняв голову, чувствуя, как лицо стало застывшей маской, почти такой же, как у всех этих, в зале... Посреди мертвой тишины чеканно прозвучали слова человека в золотом шитье, опустившего руку с манифестом: -- В соответствии с добрыми старыми традициями королевства Снольдер любой, кто считает короля Сварога Первого недостойным взойти на трон, может заявить об этом открыто и честно! Улиточки-секунды снова пустились в странствие. Тишина была такая, что слышно, казалось, как первый солнечный лучик ползет по белой колонне. В огромном зале не нашлось самоубийц. Ни единого. И вдруг ("Наверняка, -- подумал Сварог, -- по чьему-то знаку".) сборище народных представителей взорвалось отчаянным многоголосым воплем: -- Да здравствует король!!! "А все-таки вы -- мразь", -- подумал он грустно, глядя, как взлетают в воздух шляпы и шапки, как надрываются крикуны... Глава 22. КОСА И КАМЕНЬ Сварог ожидал чего угодно -- ну, скажем, кружевных подвязок, с милой непосредственностью оставленных балеринами меж особо секретных докладов на высочайшее имя; кошечек с бантами на шеях, игриво гонявших по полу незаполненные офицерские патенты; россыпи орехов, которые его величество колол Большой королевской печатью. Чего-то вроде. Но действительность превзошла все его самые смелые догадки и предположения. Королевский стол был девственно пуст. Совсем. Ни в полудюжине вместительных ящиков инкрустированного малахитом и изумрудами стола, ни в трех шкафчиках, снаружи казавшихся хрупкими игрушками, но внутри представлявших собою двойные железные ящики с прослойкой песка толщиной в ладонь (огнеупорные сейфы, верх изобретательности здешних мастеров), ни в двух больших секретерах не нашлось буквально ничего, свидетельствовавшего бы о том, что предшественник Сварога занимался когда-либо государственными делами. -- Он что же, работал не здесь? -- спросил Сварог почти беспомощно. Раган покривил губы: -- Он вообще не работал, государь. Государственные бумаги были столь докучным и раздражающим мусором, что прочитывались на коленочке, а потом разбрасывались где попало, невзирая на степень секретности. Я держал возле него двух человек под видом лакеев, и они только тем и занимались, что собирали самые серьезные бумаги, пока не попали в неподобающие руки... Увы, они не всегда успевали... Печати таскал с собой один из братцев-принцев -- и порой сам их шлепал на патенты и дипломы, не утруждая его величество лишними заботами и даже не сообщая, что наплодил новых дворян, офицеров или чиновников... Так и со всем остальным. Один из министров всерьез собирался повеситься. Другой слег с сердечным ударом, когда секретнейшие сводки казначейства попали в поварню, где в них завернули сладости для дорожной кареты. Я вам многое мог бы порассказать... Льщу себя надеждой, что после этого, -- он широким жестом обвел кабинет, безукоризненно чистый и не отягощенный и малейшим следом государственных дел, -- вы лучше станете понимать наши мотивы. -- Пожалуй... -- кивнул Сварог, рассеянно проводя пальцем по зелено-черным малахитовым разводам. -- Ну что же, граф... Кажется, удержались? -- Да, судя по донесениям... -- Правду, -- сказал Сварог. -- И ничего кроме. Лгать и льстить начнете потом, когда я сяду твердо, -- впрочем, я и тогда сумею моментально отличить правду от лжи... -- Я помню, ваше величество, об этой вашей способности... способной приводить иных царедворцев в уныние. Итак... В столице наведен полный порядок. С Алыми Пищальниками покончено, заводилы препровождены в крепость, мелкую шушеру после допроса и наставлений отправили на все восемь сторон света с "волчьими печатями". Все, обладающие мало-мальским влиянием или сидящие на мало-мальски значимых постах, но при этом ненадежные, тоже посажены в крепость. -- Граф... -- Их всего-то человек семьдесят, -- сказал Раган преспокойно. -- Успокойтесь, государь, никто не намерен зверствовать и портить вам репутацию. Кое-кого, конечно, придется либо оставить за решеткой подольше, либо... Ничего не поделаешь. От тех, кто со сменой династии потерял все, следует ждать любых подлостей. Лучше уж заранее пройтись по язве каленым железом... Далее. Министерство полиции, точнее, его головку, уже энергично чистят. Но, главное, войска, как в столице, так и в провинциях, в подавляющем большинстве своем на нашей стороне, и это не лесть, государь, а реальное положение дел. На всей территории страны пока отмечено лишь семь мелких стычек. Я не вижу причин для беспокойства. Если мы в сжатые сроки почистим все гнойники, сюрпризов не будет. Спектр настроений -- от полного равнодушия до энтузиазма. -- Старая Королева? Раган помрачнел: -- До сих пор не обнаружена, увы. Никто не представляет, куда она могла деться. Не хочу делать поспешных выводов, но дело, такое впечатление, попахивает магическими штучками. Мне только что по ташу доложили из Оттершо... Она выехала из замка утром, одна, на обычную свою прогулку. Явные и тайные посты внешнего кольца стоят на лигу от замка. Так вот, они клянутся и божатся, что Старая Королева нигде не появлялась. Ее конь, что полностью запутывает дело, вскоре был найден. Но сама она пропала бесследно. Можете быть уверены, служба наблюдения за королевской матушкой была единственным, к чему его величество всерьез приложил волю и изобретательность... Разумеется, существуют какие-то потайные горные тропки, по которым к ней приходили гонцы и уходили от нее, -- как-то она ухитрялась связываться с внешним миром и даже готовить покушения... Но не могла же она уйти по ним в полном одиночестве, пешком? Ни за что не поверю! Тот, кто родился и вырос в королевском замке, знаете ли, во многих отношениях беспомощнее ребенка. При всем уме и энергии такой особы есть масса вещей, о которых она попросту не знает, поскольку никогда ими не интересовалась, понимаете? -- Да, я сталкивался с подобными ситуациями, -- кивнул Сварог. И вспомнил, как великое множество профессионалов в свое время так и не смогло отыскать принцессу Делию, тоже не знавшую многого об окружающем мире, -- потому что ей просто повезло, и это везение обрубило все следы... -- Ее уже ищут, -- продолжал граф. -- Полиция, егеря, люди с обученными собаками... Я думал поначалу, что она скрылась в сопровождении верных людей, но -- пешком, в одиночку... Ничего не пойму... Вы разрешите мне вас покинуть? Дел невпроворот... -- Да, разумеется, -- кивнул Сварог. -- Скажите там, чтобы принесли кофе. На лице графа изобразилась искренняя растерянность: -- Государь... Я решил полностью сменить ближнюю дворцовую прислугу, а уж кухарей тем более, потребуется время... -- Великолепно, -- сказал Сварог с досадой. -- Королю, владеющему тремя четвертями континента, не могут раздобыть кофе... Любезный граф, во-первых, я умею определять яды, а во-вторых, вряд ли кто-нибудь столь оперативно устроит заговор с отравлением... Пошлите кого-нибудь в кордегардию, когда мы въезжали во дворец, я видел, как они там носили кофе в котелках... Граф поклонился и быстро вышел. Сварог закурил, уселся за стол, водрузил на него локти и вспомнил анекдот о маленьком зеленом крокодильчике. Положение было самое дурацкое -- на какое-то время, пока все устроится, определится, обозначится, король оказался существом ненужным, неприкаянным, задвинутым в пыльный угол. И ничего тут не попишешь: денек-другой и в самом деле придется терпеливо ждать, пока все устаканится, а тогда уж пытаться что-то возводить на месте прежнего... Дверь распахнулась. Здоровенный черный драгун внес на вытянутых руках медный поднос, где красовался простой солдатский котелок и узелок из белого ситца в красный горошек. Выпучив глаза от усердия, он осторожненько, словно по льду, прошагал по скользкому начищенному паркету, водрузил ношу на стол: -- Ваше величество, раздобыли вот... Был приказ... Тут, стало быть, кофий, тут печенье, пошарили по ранцам, уж не побрезгуйте, с поварни кто разбежался, кого в шею выставили... -- Молодцом, -- сказал Сварог, оживившись. -- Благодарю за службу. Дверь можете оставить открытой. Гвардеец отдал честь и спиной вперед покинул кабинет. Судя по его поведению, во дворце он был впервые в жизни. Золотого пояса на нем не наблюдается, следовательно -- из простых. Ну, так даже надежнее... В приоткрытую дверь он видел, что в роскошной приемной торчит не менее десятка Черных Драгун, -- полк, где князя Гарайлу уважали и обожали, считался самым надежным с точки зрения новой власти, и Кентавр Кривоногий, не спрашивая согласия Сварога, занял им дворец для вящей надежности. Идея была толковая, но Сварог решил при первой же возможности стянуть сюда еще и здешние отряды гланской гвардии -- как-никак его самые давние, если можно так выразиться, подданные, как бы ни были надежны драгуны, а с гландами еще спокойнее, да и пора проявлять определенную самостоятельность, пора строить. Здесь, пожалуй что, придется потруднее, чем в Глане и Ронеро, -- там он был званый, а тут -- возведенный. Есть некоторая разница, кое-кто вокруг подсознательно считает себя чуть ли не Свароговым благодетелем, да так оно и есть, если разобраться, одной кровью повязаны... В приемной вдруг возник некий переполох -- там протопали сапоги, словно в казарме, послышались громкие, возбужденные голоса. В следующий миг тот солдат, что приносил кофе, прямо-таки влетел в кабинет. И очень похоже было, что товарищи его после краткого совещания попросту затолкнули сюда, как уже имевшего некоторый опыт общения с коронованными особами... -- Ваше величество! -- в полной растерянности воскликнул драгун, вытянувшись. -- Там Старая Матушка! Черт ее ведает, откуда взялась, но она сюда идет... -- Ну и что? -- преспокойно спросил Сварог. -- Пусть себе идет... Не препятствовать! Получив четкий приказ, драгун воспрянул, вывалился в приемную, где громко повторил только что полученные распоряжения. Сварог сел за стол, оставаясь, в общем, спокойным -- всего лишь одна-единственная дама, и не более того... Она вошла величественно, неспешно, как и подобает королеве, пусть лишенной и тени власти задолго до появления Сварога. Размеренно постукивая посохом с двумя коронами, снольдерской и уладской, остановилась перед столом, шагах в четырех от Сварога. За ее спиной, за распахнутой дверью Сварог видел, как в приемной толпятся Черные Драгуны со злобно-растерянными лицами, держа руки поближе к эфесам мечей и рукоятям пистолетов. Судя по их напряженным позам, Старая Матушка -- она же Старая Королева, Старая Гадюка, кому как больше нравится, -- внушала бравым воякам если и не страх, то уж почтительное опасение. -- Мельчает народец, -- ровным, безразличным тоном сообщила Сварогу Старая Королева. -- Еще во времена моего дражайшего батюшки люди были проще --. достаточно было первому встречному капралу мигнуть, и в два счета вогнали бы пику в спину, не посмотрели бы, что перед ними королева-мать... А эти расступаются, в затылке пятерней скребут... Распустились. Поднявшийся из-за стола Сварог молчал -- благо к нему лично попреки не относились, не он такие порядки устанавливал и не он этих людей отбирал, -- разглядывая нежданную визитершу с большим интересом. Опомнившись, сделал повелительный жест, и драгуны захлопнули дверь, наверняка радуясь, что нашелся кто-то, взявший на себя ответственность в столь щекотливом деле. Она вовсе не выглядела старухой -- ей и было-то, вспомнил Сварог, пятьдесят один. Высокая и статная, все еще красивая, без единой седой ниточки в темных волосах. При первом же взгляде на нее возникли стойкие ассоциации со строгой учительницей, привыкшей справляться с любым скопищем шалопаев. -- Вот это, значит, и есть знаменитый король Сварог, -- продолжала она спокойно. -- Тот самый, что сшибает короны, как спелые груши, а теперь вот и до нашего захолустья добрался... Кто же вы мне, согласно этикету? Дражайший кузен? Нет, у меня в роду были и Барги, а вы, хоть и приемный, но полноправный Барг, так что нужно как следует подумать... -- Предпочитаю самое простое обращение -- "ваше величество", -- сказал Сварог решительно, подумав, что пришла самая пора перехватывать инициативу и напомнить о кое-каких реалиях. -- Незатейливо, быть может, но вполне отвечает положению дел... -- Это намек на то, что бедной старой затворнице следует сразу уяснить свое место посреди решительных перемен? -- Ну отчего же "старой", моя дражайшая родственница? -- спокойно улыбнулся Сварог. -- Неплохо, -- заключила Старая Королева. -- Ни тени раскаяния в глазах. И правильно, откровенно говоря. Слезы лить по несчастным моим загубленным деткам не собираюсь, уж такое я чудовище, -- очень уж ничтожными и никчемными выросли. Будь я мужчиной, могла бы, по крайней мере, утешаться предположениями, что детушки вовсе и не мои, но женщине от материнства не отвертеться никак, сама, увы, эту бледную немочь рожала... Вот и довели до полного краха династию, узурпатора на выручку звать пришлось... И ведь имеет место всеобщее ликование, ничего с этим не поделаешь... -- У вас был свой человек среди заговорщиков? -- спросил Сварог. -- Очень уж вовремя вы исчезли из замка... Я плохо знаю тех, кто мне... помог, но крепко подозреваю, что они и против вас хотели предпринять... энергичные меры... -- А сами вы не знаете, ваше величество? Сварог впервые за все время разговора опустил глаза: -- Я был уверен, что их просто арестуют и заставят подписать отречение... -- Если вы так думали, милейший, вам еще тянуться и тянуться, чтобы стать настоящим королем, -- отрезала Старая Королева. -- Кто же это оставляет низложенного предшественника живым? Это, хороший мой, против традиций. Если кому-то вздумается затеять новый заговор, лозунгов и знамен даже искать не нужно: вот он, бедненький, обиженный, свергнутый, престольчик у сюсеньки малюсенькой отобрали злые дяди, ай-яй-яй... Опередили вы меня, любезнейший родственник, -- я как раз стала понимать, что ядами и стилетами немногого добьешься, что нужно по старой традиции гвардию возмущать... -- Ну, тут уж -- кому как повезет, -- сказал Сварог. -- Можно к вам, милый родственник, обратиться с серьезной просьбой? Если вы намерены от меня избавиться решительно и бесповоротно, сделайте это пристойно. Меня всегда ужасала непристойная, вульгарная смерть. Взять хотя бы королеву Аугле -- в поганой темнице, кишащей крысами и тараканами, трое вонючих доезжачих душили грязной веревкой... Хрип, язык наружу вывалился, дерьмо течет... А потом, немытую месяц и в рубище, где-то на заднем дворе закопали... -- По ее лицу промелькнула гримаса нешуточной брезгливости. -- Нет уж, предпочитаю что-то более приличествующее моему положению: если уж на эшафот, то с полным соблюдением надлежащего этикета -- войска шпалерами, народ в праздничном, корону снимают с головы и уносят на подушке четверо дворян, палач в белом, барабанная дробь, позолоченный топор... Если вздумаете обвинить меня в каком-нибудь страшном заговоре -- готова подыграть абсолютно во всем. Лишь бы церемония была обставлена по-королевски. Одно немаловажное уточнение: не хочу, чтобы припутывали черную магию. Я не слишком дерзка в просьбах? -- А пощады просить вам, конечно, кажется чересчур унизительным? -- с интересом спросил Сварог, успевший оценить собеседницу по достоинству: она говорила совершенно серьезно, какие там шуточки... -- Если вы твердо решили со мной разделаться, никакие мольбы не помогут, а прельстить мне вас нечем: кладов не зарывала, серьезных тайн не знаю, а для постели вашей я старовата, конечно, -- у вас ведь молоденьких невпроворот, доходили до меня кое-какие сплетни и донесения... Жить, конечно, хочется, -- сказала она просто и открыто. -- Но к чему унижаться, если это все равно не спасет? Взойдешь на эшафот с достоинством -- по крайней мере, память останется, какой-нибудь щелкопер в хроники вставит, распишет со всем восторгом. Меня всегда восхищала историческая фраза короля Хея перед плахой: повернулся человек к палачу и этак небрежно, через губу, процедил: "Дышите в другую сторону, любезный, от вас луком несет..." Не слышали? А ведь у вас в Глане дело происходило, хоть и давненько... -- Интересно, как бы вы поступили на моем месте? -- задумчиво спросил Сварог. -- К чему гадать? Местами нам все равно не поменяться, у каждого свое... Дверь шумно распахнулась, и в кабинет ворвался князь Гарайла -- запыхавшийся, в расстегнутом мундире. Поведя налитыми кровью глазами, он облегченно вздохнул, привалился спиной к косяку, держа руку на эфесе меча, отдышался и с видом кота, словившего, наконец-то, хитрющую мышь, замурлыкал: Мамочка моя, мама, Полно меня стеречь! Когда девчонка упряма, Силком ее не уберечь... Зря, что ли, говорится: "Сладок запретный плод"; Когда взаперти девица, Сильнее любовь влечет... Не удостоив его и взглядом -- лишь слегка повернув голову в сторону генерала, Старая Королева произнесла восхитительно ледяным и равнодушным тоном, заставившим Сварога про себя взвыть от зависти (сам он еще не достиг таких высот в обращении с голосом и интонациями): -- Если уж вы, милейший, взялись цитировать Сарагата, то у него есть не менее впечатляющие строки, гораздо более подходящие к случаю, нежели пошленькие любовные куплеты, набросанные им в ранней юности: Где возвышались арки и столпы -- Теперь обломков громоздится груда... Плачевный вывод следует отсюда: Как мы в своей кичливости глупы! Доверившись несбыточным надеждам, Я дом в песках выстраиваю зыбких, Хоть знаю сам: моя затея -- бред. Подобно всем упрямцам и невеждам, Я вижу совершенные ошибки, Но ошибаюсь вновь -- себе во вред... Она декламировала легко и свободно, с мимолетной презрительной усмешкой -- должно быть, стремилась в случае, если победители все же намерены предать ее лютой смерти, извлечь для себя максимум морального удовлетворения. Сварог испытывал к ней все более крепнувшее уважение: не дама -- кремень... Такие и нужны... Вот именно! Гарайла, фыркнув насколько мог непринужденнее, осведомился: -- Это не про вас ли, дражайшая королева-матушка? В самую точку зашпандорено... "А ведь он ее на сей раз уел, -- подумал Сварог. -- При полнейшей своей непривычности к светским словесным поединкам. Неудачные вирши она выбрала, нужно признать. Ну ничего, сейчас я вас буду строить, рядами и колоннами..." Шагнув вперед, сверля немигающим взглядом князя, он рявкнул пусть и не с королевскими интонациями, но уж, безусловно, со сноровкой бывалого строевика: -- Князь, кто вам позволил врываться в королевский кабинет без доклада? Распустились тут при старом царствовании! Я вас научу сапоги с вечера чистить, а утром надевать на свежую голову! -- Ваше... -- неосмотрительно вякнул Гарайла. -- Молчать! -- заревел на него Сварог так, что даже Старая Королева изменилась в лице. -- Три шага вперед! Кр-ругом! Шагом марш отсюда! Великое дело -- воинская субординация. Человек, отдавший родимой коннице тридцать лет, прошагавший все ступеньки от юного кадета до генерала как и надлежит, аккуратненько шагая с одной на другую, не спеша и не прыгая, просто обязан впадать в гипнотический транс, когда на него рычит непосредственное начальство... Так произошло и с Гарайлой -- он вытянулся изо всех сил (лишь кривые ноги старого кавалериста помешали его фигуре превратиться в идеальный перпендикуляр), четко повернулся через левое плечо, приставив носок, потом дерганым шагом механической игрушки двинулся к выходу. "Сделано дело! -- радостно отметил Сварог. -- Армия, судари мои, свое завсегда возьмет!" И подал новую команду, видя, что генералу осталось до двери не более одного-единственного шага: -- Стоять! Кр-ругом! Ко мне! Гарайла выполнил и это, звучно пристукнув каблуками, сделав ретиво-зверское лицо, остановился перед Сварогом. Тот, мысленно ухмыляясь, скомандовал: -- Вольно! Хотите что-то мне сказать, генерал? -- Да что там... -- проворчал Гарайла. -- Порядком наконец-то во дворце повеяло... Только, ваше величество, вы поосторожнее с этой... дамочкой, еще ткнет чем в спину... Не удивлюсь, если у нее в посохе лезвие на пружине... "Я тоже не удивлюсь", -- подумал Сварог. Подойдя вплотную к генералу, похлопал его по плечу, задушевно, проникновенно сказал: -- Полно вам, князь. Нам ли, старым воякам, бояться женщины, даже если у нее лезвие на пружине? Собственно говоря, я и сам хотел вас вызвать. У меня возникла идея касательно некоей армейской реорганизации... У нас есть маршал гвардии, есть просто маршалы, но никто до сих пор не додумался до простого и полезного решения: ввести пост маршала кавалерии. Я решил это упущение исправить. Поздравляю вас с чином маршала кавалерии. У меня нет при себе королевских печатей, они погибли в пожаре, а новые еще не изготовлены... но вы, смею думать, поверите своему королю на слово? Ответа он не дождался -- князь попросту не мог выговорить ни слова от изумления и радости, преданно таращился на Сварога выкаченными глазами, определенно повлажневшими. Отныне Сварог мог быть совершенно уверен: есть здесь один человек, который за него умрет, не раздумывая... "Буденный ты наш, -- растроганно подумал он. -- Ишь. и усищи-то, как у Семен Михалыча... А ведь польза от этого несомненная -- все знающие люди в один голос твердят, что князь в кавалерийской войне -- то же самое, что гроссмейстер в шахматах, сиречь в шакра-чатурандже. А войны нам еще предстоят, чует мое сердце..." Потом ему в голову пришла шальная мысль: а что, если Гарайла и есть здешний аналог Буденного? Черт его ведает, как обстоит в параллельных мирах с аналогами... Он даже присмотрелся к низенькому широкоплечему крепышу, пытаясь высмотреть сходство с портретами красного маршала, но решил по размышлении все же воздержаться от скоропалительных выводов. -- Князь, -- сказал он мягко. -- Надеюсь, в столь знаменательный день вы мне не откажете в маленькой просьбе? -- Все, что угодно! -- рявкнул новоиспеченный маршал. -- Моя жизнь и кровь... -- Ну что вы, я не требую от вас больших жертв... -- вкрадчиво прервал Сварог. -- Можете вы помириться с ее величеством? Гарайла моментально поскучнел, -- но радость была слишком велика и он, подумав, махнул рукой: -- Если уж вы просите, государь... Исключительно ради вас... -- А в чем, собственно, причина? -- спросил Сварог с неподдельным любопытством. -- Я сразу заметил: судя по обмену взглядами, пылавшими искренней теплотой и дружелюбием, судя по некоторым репликам, по общему настрою, вы с ее величеством давненько друг друга недолюбливаете... -- Причина, государь, проста, -- неохотно ответил Гарайла. -- В свое время, пятнадцать лет назад, один головотяп был назначен полковником Алых Егерей, хотя у меня были все преимущества старшинства и выслуги. Вот только этот новоявленный полковничек пользовался поддержкой ее величества, в то время она была еще не королевой-матерью, а супругой здравствующего монарха... -- Что ж, маршал, вы все правильно излагаете... -- кивнула королева-мать. Гарайла, изо всех сил пытаясь придать своему простоватому тону оттенок тонкой иронии, бухнул: -- Злые языки судачили, что преданность его вашему величеству простиралась и от рассвета до заката, и, что характерно, от заката до рассвета... -- И что с того? -- бровью не поведя, едва заметно улыбнулась Старая Королева. -- Все равно его величество, мой законный супруг, был настолько увлечен волоченьем за фрейлинами и камеристками, что на такие пустяки, как добродетель его законной половины, не обращал ровным счетом никакого внимания... Помнится, я и вам делала недвусмысленные намеки, но вы оказались столь толстокожим, что даже при том нашем свидании в тисовой аллее битый час толковали о породах лошадей, аллюрах и преимуществе ратагайской сбруи над гиперборейской, пока я не потеряла терпение и не улизнула под благовидным предлогом... -- Симарглов хвост! -- озадаченно фыркнул Гарайла. -- Так вы, значит, тогда намеки делали? -- Великие небеса! -- Старая Королева воздела очи горе. -- Иначе зачем бы мне с вами торчать возле Жемчужного грота целый час? Возле грота, в коем как раз и протекала львиная доля супружеских измен и романтических историй? -- Кто же знал... -- проворчал Гарайла. -- То-то я смотрю, как мимо него ни пойдешь, парочки торчат... -- Он задумчиво покрутил головой, несколько ошарашенный новыми знаниями об окружающем мире, и решительно вытянулся перед Сварогом: -- Разрешите идти, государь? Работы невпроворот... -- Идите, маршал, -- охотно кивнул Сварог. Гарайла отдал честь, развернулся на месте и быстрыми шагами промаршировал к выходу. Несомненно, разум у него уже кипел от громадья планов, реорганизаций, новшеств и реформ, связанных с новым назначением, -- и ничего другого ему от жизни не было нужно, счастливой, умиротворенной душе. Сварог даже позавидовал мимолетно -- вот так, походя, экспромтом почти вознес человека к вершине желаний. Нужно будет придумать ему красивый маршальский мундир с вышитыми золотом боевыми скакунами, скрещенными клинками и еще какой-нибудь хренотенью. Горы свернет... -- Неплохо, должна признать, -- сказала Старая Королева. -- Если бы эта идея пару лет назад пришла в голову мне... -- Меня бы здесь сейчас не было, -- понятливо кивнул Сварог. -- Я понимаю. Что делать... -- К чему это умилительное примирение? -- А вы еще не поняли, ваше величество? -- усмехнулся Сварог. -- Я вовсе не собираюсь вас убивать или сажать в крепость. К чему эти пошлости, когда я задыхаюсь от острейшей кадровой нехватки? Вы умны, энергичны... и, чует мое сердце, не испытываете особенного почтения перед единственной и неповторимой человеческой жизнью, дающейся один раз... -- Да, это в моем стиле, -- спокойно кивнула она. -- Рада, что вы это оценили. Я же видела, как вы, разговаривая с маршалом, краем глаза все же следили за моими движениями... И правильно делали, похоже, из вас еще выйдет толк. Между прочим, у меня в посохе и в самом деле есть лезвие с пружиной -- совершенно необходимая вещь для бедной старушки в наши беспокойные времена... Не подскажете ли, как намерены меня использовать? -- Охотно, -- сказал Сварог. -- Я вас направлю в Три Королевства. С самыми широкими полномочиями. А заодно поручу вам Пограничье и Ямурлак -- там мои ребята сейчас как раз вылавливают по чащобам уцелевших чудовищ, но, думается, и на ваш век хватит... -- Неужели наместницей?! -- Ну, это будет называться чуточку иначе, -- сказал Сварог. -- Ваш официальный титул отныне звучит следующим образом: Первый Подмастерье Главного Зодчего Ордена Возрождения Трех Королевств... -- Это еще что такое? -- поинтересовалась она с искренним недоумением. -- Вы все скоро узнаете, -- заверил Сварог. -- Мне отчего-то кажется, что вы быстро освоитесь с этой работой... Ничего особенно уж нового, в принципе... -- А вы не боитесь, что... -- Что вы укрепитесь там и попытаетесь отложиться? -- понятливо подхватил Сварог. -- Нет, не думаю... Три Королевства очень уж долго придется обустраивать, чтобы они стали тем местом, где по-настоящему умный человек захочет воцариться. Одним словом, как только у меня будут новые печати, я оформлю бумаги по всем правилам -- и вы отбудете к месту службы... -- Интересно, а на какие деньги вы собираетесь обустраиваться? Королевство по уши в долгах и займах -- как, впрочем, и все остальные ваши владения. Ходят, правда, слухи о несметных богатствах Хелльстада, о сундуках с невиданными самоцветами... но если вы попытаетесь их продавать, лишь обрушите рынок ювелирных изделий -- еще до того, как получите мало-мальски значимую прибыль... -- Положительно, я в вас не ошибся, -- сказал Сварог. -- Вы тонко и моментально подметили слабое место всего проекта... Но могу вас заверить, что я кое-что придумал. -- Что? -- А не расскажете ли, как вам удалось ускользнуть из замка в горах Оттершо? -- спросил Сварог. -- Обстоятельства были довольно странными... Молчите? Вот видите, у меня тоже есть свои тайны. Я не спрашиваю, согласны ли вы, и так видно. Составьте хотя бы приблизительные списки того, что вам потребуется, и тех, кто сам потребуется. Не думаю, что кто-то рискнет этим землям угрожать, но нужно предусмотреть все: армейские части, полиция, чиновники... -- Вы забыли о шпиках, государь. Впрочем, я и так понимаю, что от них возле меня будет не протолкнуться... -- Что поделать, -- сказал Сварог с обаятельной улыбкой. -- Вы же умная женщина, ваше величество, сами все понимаете. Я в меру добрый, но не благодушный. Успел уже понять, что лучший друг короля -- это тайная полиция, разумеется, при условии, что есть кому за ней следить... Итак, армия, полиция... -- И несколько кораблей, -- перебила она. -- Военных, я имею в виду. -- Вы что, намерены устраивать морские сражения? -- поднял бровь Сварог. -- Пока вроде бы не с кем... -- Ваше величество, -- ответила она без тени улыбки. -- Вы что-нибудь слышали о Великом Кракене? -- Разумеется, -- сказал Сварог. -- От монахов. Великий Кракен -- одно из земных воплощений Князя Тьмы, так называемое Воплощение Воды. Правда, иные ученые мне говорили, что Великий Кракен -- не более чем предание... -- Это предание просыпается, -- сказала Старая Королева глядя ему в глаза так, что Сварогу моментально стало неуютно. -- Какую бы околесицу ни несли ваши ученые. И когда он начнет всплывать на поверхность, на землю обрушатся неслыханные беды. Вы можете мне не верить... -- Знаете, -- серьезно сказал Сварог, -- бывают моменты, когда я готов верить всему... еще и оттого, что считаю тех, кто мне рассказал о Великом Кракене, крайне серьезными людьми. Может быть, вы, в таком случае, знаете даже, где хранится легендарное Копье Морских Королей? Которым только и можно его убить? -- Увы, нет. Мне только известны кое-какие приметы, неопровержимо свидетельствующие, что Великий Кракен ожил. В первую очередь начнет всплывать рыба. И морские птицы будут покидать море. -- Ага, -- сказал Сварог. -- Вот оно в чем дело... Хорошо, корабли у вас будут. Надеюсь, вы верите, что я искренне намерен... -- Я знаю, что вы не врете, -- сказала Старая Королева, вновь став похожей на строгую учительницу. Дверь приотворилась. В щель с надлежащим почтением просунулся драгун, большей своей частью оставаясь в коридоре, откашлявшись, доложил: -- Ваше величество, его светлость просят вас пожаловать... Там какие-то срочные дела... -- Сейчас иду, -- сказал Сварог. -- Извините, ваше величество... "Как прикажете понимать это "Я знаю"? -- подумал он, повернувшись к двери. -- Как будто она... Но ведь здесь, на земле, только я один такое умею: безошибочно определять, врет человек или говорит правду. На земле это умение забыто напрочь, по самым достоверным сведениям..." Уже взявшись за ручку, он обернулся и послал нечто -- немудреный, короткий магический сигнал, позволивший бы ему понять, с чем он, собственно, имеет дело. Словно негромко свистнул -- ничего особенно сложного, если тебя этому научат на небесах... И растерянно замер. Если перевести то, что произошло с его сигналом, на обычные человеческие слова, то выглядело это так: словно бы человек небрежно взмахнул мечом, рассчитывая ткнуть незащищенного противника, но неспешно опускавшийся клинок вдруг с лязгом и звоном наткнулся на некий невидимый щит, отразивший ленивый взмах так, что меч едва не вывернулся из пальцев... Все это произошло в совершеннейшей тишине. Сварог ошарашенно смотрел на Старую Королеву, а она недоуменно подняла бровь с таким видом, словно ничего и не случилось, и ей странны его нелепая поза, застывший взгляд... Он вовремя опомнился. Во-первых, никакого присутствия черной магии -- а это уже кое-что. Во-вторых, так просто эту дамочку не расколешь и не разговоришь. В-третьих -- какие-то срочные дела. Ничего, это не самая сложная загадка, может и подождать. Никуда не денется, в эти смутные времена Сварог для нее -- единственная защита... И он, вежливо раскланявшись, захлопнул за собой дверь. Глава 23. КУПЕЦ СЧИТАТЬ УМЕЕТ -- Как вам удалось так быстро все наладить? -- спросил Сварог с любопытством, глядя на ливрейных лакеев, раззолоченными куклами торчавших во множестве в коридорах и на лестничных маршах и выглядевших вполне уверенно, ничуть не похожих на пентюхов от сохи или верстака. -- По-моему, они смотрятся вполне презентабельно. Где вы их взяли столько? Вы говорили, замените всю дворцовую прислугу... -- Боюсь, государь, в суматохе и спешке я неточно выразился и не сумел дать всеобъемлющие пояснения, -- сказал Раган с непринужденностью опытного царедворца, не смеющего прямо сказать монарху, что тот чего-то второпях не понял. -- Заменить всех -- предприятие, пожалуй что, нереальное. Полный штат дворцовой обслуги -- более двух тысяч человек. Но всех менять нет нужды. Я лишь убрал тех, что непосредственно и регулярно общался с королевской фамилией. А таких набралось сотни полторы, не более. И убрать их было необходимо. Человеческое мышление -- штука прихотливая... Для большинства особо приближенных холуев король и его родные -- милейшие люди, благодетели. На праздники и просто в хорошем расположении духа бросали золотые, а то и кошельки. Выполняли мелкие просьбы -- тетушку пристроить на поварню, дядю взять в привратники, беспутного племянника из полицейских неприятностей вытащить, судейскую тяжбу в свою пользу обернуть... Ну, а если уж на смазливую дочку или супругу падет благосклонный взор короля или его братьев -- и вовсе прекрасно, безбедная старость обеспечена... Они любили покойных самозабвенной холуйской любовью. И кто-то из них вполне способен был сунуть вам в спину нож -- известны прецеденты... Я их не просто убрал -- на их места продвинул других -- младших помощников, третьих ассистентов, подменных и запасных... Эти в лепешку расшибутся, для них уже вы -- светоч... Ну, а подавляющее большинство прислуги старого короля в жизни не видело и вас вряд ли увидит -- если только несказанно повезет... Вот, посмотрите на этого, мы сейчас мимо него пройдем... Он на вершине желаний: из младшего омахивателя пыли с фарфора, обязанного не попадаться на глаза никому из господ, -- в открыватели парадной двери на королевском этаже. Нам с вами и не понять, как он счастлив... -- Действительно, -- согласился Сварог, когда они миновали дверь, -- распахивая ее, лакей всю душу вложил в это нехитрое действо. -- Граф, давно хотел вас спросить... Что вы думаете о Великом Кракене? -- Ничего, -- не раздумывая, ответил Раган. -- Мне просто некогда интересоваться морскими байками. Когда у вас будет время на развлечения и отдых, поговорите с людьми из Морского Бюро. Вот там, в морской разведке, есть специфический народец -- уморительное сочетание толкового разведчика и прилежного коллекционера старинных баек. Вроде адмирала Браса -- во всех прочих отношениях образца трезвомыслия и деловой хватки... И агентура у них соответствующая, взять хотя бы вашего доброго знакомого капитана Зо... Я, простите, за каламбур, обеими ногами стою на земле, моя специальность -- разведка на континенте. А моряки -- забавный народец, они ухитряются быть одновременно и прагматиками, и мистиками, и романтиками... Хотя и Гарайла у нас из той же породы. Свято верит любым байкам, кои касаются лошадей. Мне достоверно известно, что он организовал целую экспедицию на поиски Темного Коня -- безрезультатную, конечно... Кстати, если вы намерены его использовать по прямому назначению, лучше вызовите немедленно, пока он не начал с присущим ему размахом праздновать новое назначение... -- Мысли читаете? -- усмехнулся Сварог. -- Вычисляю и комбинирую, ваше величество. Коли уж Хартог к нам прискакал из Харлана лишь с двумя солдатами, тайно, переодетым, это может означать только одно... Я давно уже слежу за тамошними событиями. Как выразился бы Гарайла в своей весьма специфической образной системе, великий герцог упустил поводья, и кони понесли. Спесивые бароны, вдобавок лоранские деньги, вдобавок "Черная радуга", затаившаяся со смертью Мораг, а потом осмелевшая... -- Ну, попытаемся что-нибудь сделать, -- жестко, одним ртом усмехнулся Сварог. -- Вы правы, так ведут себя лишь люди, ищущие немедленной помощи... Пошлите кого-нибудь отыскать Гарайлу. И нужно подготовить эскадру, мы должны блокировать Харлан с моря, чтобы никто не сбежал в Лоран... Нужно еще привлечь людей из ронерской... из моей Багряной Палаты, у них есть полезный опыт. Но прежде поговорим с ганзейцами. Вряд ли они просили о тайной аудиенции, чтобы просто поболтать или заключить какие-то мелкие торговые соглашения... Мне везет, а? -- Я бы это назвал по-другому, государь. В вас видят достаточно привлекательную и сильную фигуру... -- Я понимаю, -- сказал Сварог. -- Да, касаемо Старой Королевы... Надеюсь, вы уже поняли -- ни один волос с ее головы... -- Я понял, государь. Вот, кстати... Мне было не до мелочей прежде... На ронерской границе задержали какого-то странного типа, именующего себя художником. По тамошним полицейским бумагам он проходил в списках "баниции с веревкой", а теперь, поскольку ваши владения распространились и на Снольдер, он естественным образом перешел по наследству к нашей полиции... -- Бог ты мой! -- тяжко вздохнул Сварог. -- Как же он мне осточертел! Путается под ногами, как... -- Не найдя подходящего сравнения, он досадливо махнул рукой. -- Ладно... Как-то незаметно складывается устоявшаяся традиция... Пусть отвезут на харланскую границу и гонят в три шеи на ту сторону... Куда нам? -- Направо, государь. Я приказал отвести их в канцелярию -- там вас еще никто не знает в лицо, да и я не примелькался... Действительно, они прошли через длиннющую анфиладу высоких залов, битком набитых чернильными душами, и никто не обратил на них внимания. Сообразили, конечно, что гости, судя по одежде и уверенной походке, -- не из простых, и оттого на всякий случай ретиво схватились за перья с таким видом, словно именно от них зависели судьбы державы. Но ни на одном лице не мелькнуло и тени узнавания. Пахло чернилами, лежалой бумагой, горячим сургучом, взятками и приписками. Раган уверенно свернул на узкую лестницу, ведущую под крышу. У закрытой двери бдил угрюмый малый, одетый под канцеляриста, но явно привыкший работать на свежем воздухе с чем-то поострее перьев, судя по здоровому румянцу и оттопыренной поле вицмундира, а также полному отсутствию чернильных пятен на руках. Он вежливо посторонился, глядя сквозь Сварога отработанно ускользающим взглядом. Раган распахнул дверь. Небольшая комната со скошенным потолком и двумя окнами, полки ломятся от бумаг, но лежат они открыто, слой пыли нарос толщиной с палец, и чернильницы на трех столах сухи. Трое мужчин в простой добротной одежде незнатных путешественников поднялись им навстречу -- неспешно, с достоинством людей, знающих себе цену и чуждых лакейства. Ласково-пронзительные взгляды опытных купцов, один уже в пожилых летах, седой, двое других помоложе. Рядом, на пустом стуле, лежат кожаная труба для бумаг и кожаный мешок, с каким ходят высокопоставленные чиновники (портфели были здесь пока что неизвестны, и Сварог всерьез подумывал, что следует их заново "изобрести"). -- Прошу садиться, господа, -- сказал Сварог и, подавая пример, первым опустился на шаткий и скрипучий казенный стул с огромной жестяной биркой на спинке. -- С кем вы, гости, торг ведете и куда теперь плывете? -- спросил он весело. Седой посмотрел вопросительно. -- Это стихотворение, -- сказал Сварог. -- Простите, ваше величество, -- сказал седой серьезно. -- Я всегда был далек от поэзии и потому не смог оценить в должной степени смысл ваших слов... Простите великодушно мое невежество... -- Ну что вы, -- сказал Сварог великодушно. Не стоило упрекать гостя за незнание стихов, которых в этом мире не существовало вовсе. -- Не соблаговолите ли изложить дело, которое вас ко мне привело? -- Позвольте без околичностей и дипломатических поклонов, ваше величество, -- сказал седой. -- Перед вами -- делегаты, избранные Ганзейской Палатой специально для этой поездки и облеченные всеми полномочиями как для переговоров, так и для подписания документов, в случае, если таковое состоится... Прошу. Он ловко достал из кожаной трубы для бумаг толстый свиток, развернул его с хрустом, подал Сварогу. Сами письменные полномочия занимали всего-то дюжину строчек -- а пониже чуть ли не уард новехонького пергамента занимали подписи и печати, на первый взгляд казавшиеся совершенно одинаковыми оттого, что все, чуть ли не сто, были круглыми, но потом Сварог, вглядевшись, стал различать многочисленные гербы. -- Все в порядке, ваше величество, -- прошептал на ухо Раган, деликатно заглядывавший через плечо. -- Должные формальности соблюдены... -- Слушаю вас, господа, -- сказал Сварог спокойно. -- Ваше величество. Ганзейская Палата, высший орган управления и высшая инстанция Ганзейского Союза Вольных Мореплавателей, всесторонне обсудив ситуацию, обращается к вам с просьбой взять означенный Союз под свою высокую руку -- со всеми правами и обязанностями, отсюда проистекающими, -- выговорил седой на одном дыхании и низко, торжественно поклонился. Сидевший слева от него, судя по обветренному лицу несомненный моряк, добавил: -- До сих пор не существовало титула главы всей Палаты, но таковая после долгого обсуждения пришла к выводу, что отныне целесообразно будет учредить пост Генерала-Старшины Ганзейской Палаты -- по образцу генерал-капитанов городов -- и просить ваше величество его на себя возложить... Он замолчал и с видимым облегчением утер платком вспотевший лоб -- если седой явно был не новичок в дипломатических беседах и длинные обороты слетали у него с языка самым привычным образом, то моряк, сразу видно, заучивал эту тираду долгонько... -- Мы надеемся, что такое решение послужит к взаимовыгодной пользе, -- добавил третий. -- Ну что же, господа, -- сказал Сварог по-прежнему спокойно. -- Пожалуй, взаимная выгода и в самом деле присутствует... Вы -- отличные моряки, опытные купцы, у вас серьезный военный флот и серьезная армия... В моих делах это будет очень кстати. Что до вас... Как вам пришла в голову эта идея? Давайте поговорим откровенно и обстоятельно... -- Как легко догадаться, мы с определенного времени наблюдаем за деятельностью вашего величества со всем вниманием, -- сказал седой (судя по документам, носивший титул Легата и имя Токпарс). -- Когда до нас дошли кое-какие сведения о предприятии, задуманном господином графом, -- поклон в сторону Рагана, -- над будущим пришлось задуматься со всей серьезностью, ибо к тому же нам стало известно о той деятельности, которую люди вашего почтенного министра Интагара ведут в Балонге... Он замолчал, глядя на Сварога наивнейшими глазами седого ребенка. Оценив по достоинству этот взгляд и чуть заметную улыбку, Сварог сказал без малейшего стеснения: -- Да, что-то там в Балонге назревает, такое впечатление... Вам это не нравится? -- О что вы, наоборот! -- воскликнул седой. -- Учитывая наши с Балонгом трения и многовековое соперничество, не буду лгать, что мы удручены вашими... приготовлениями. Наоборот. Эти кровососы, не умеющие ни торговать толком, ни грамотно заниматься морскими перевозками, набивающие сундуки благодаря одному только пошлому ростовщичеству... Простите, ваше величество. Увлекся. Вражда и в самом деле чересчур давняя... Так вот, Палата уже не сомневалась, что в самом скором времени интересы вашего величества, вашего растущего государства и Ганзы неминуемо придут в соприкосновение, Мы слишком долго существуем в нынешнем своем виде и научились планировать далеко вперед... Зная решительный характер вашего величества, нельзя исключать, что соприкосновение это примет... энергичный оборот. Мог