го. Не разбудил. - Вы многого от меня хотите, милорд, - шепотом сказал он. - Я всего лишь гонец, письмоносец, я говорю только то, что мне велено говорить. Итак, жду вашего решения: да - или нет... Да - и мы отправляемся. А нет... Насколько я разумею, милорд Сварог, магия ларов не спасает вас от стихийных бедствий и прочих катастроф, вызванных естественными причинами. Даже если вам удастся каким-то неведомым образом улизнуть с тонущего материка, по дороге на Граматар может случиться всякое. Не поможет даже ваше умение дышать под водой - какой смысл, ну скажите на милость, дышать на глубине пяти кабелотов? Если вас не расплющит давление водяной толщи, представьте себе, каково это: двигаться по океанскому дну неизвестно в какую сторону, в абсолютной темноте и при кошмарной температуре... - Такое ощущение, что вы то ли меня уговариваете, мастер Рульф, то ли мне угрожаете. - Серьезно? А по-моему, я просто рисую вам перспективы... Ну хорошо, если хотите, я умолкаю. И просто жду ответа. Сварог щелчком отбросил окурок во мглу. Окурок прочертил в ночном воздухе плавную дугу и рассыпался искрами, угодив в мшистый пень. Одна беда с этими засланцами - болтливы они безмерно... - Мне просто интересно, - примирительно сказал он, - отчего это вдруг ваш хозяин воспылал ко мне такой любовью, что готов ни с того ни с сего вернуть меня на Тапар. Здесь, кажется, я на хвост или на копыто ему еще не наступал... Рульф снисходительно улыбнулся. - Вы просто мешаете ему. Скажу по секрету - когда о н узнал, что уже и на Димерее объявился какой-то лорд Сварог, он очень... ну, скажем так: расстроился. В таком расстройстве я хозяина еще не видел. Ужас, как вспомню... Впрочем, это к делу не относится. Милорд, я все еще жду. Признаться откровенно, в душе Сварог разрывался на части. Конечно, было бы очень заманчиво принять предложение и разом покончить с бесконечным бегом по обреченному Атару, вернуться домой, к Маре, к Гаудину, к милым оболтусам из Странной Компании - к Багряной Звезде, наконец, туда, где все более-менее просто и знакомо... Но он не мог этого сделать. И не только из-за того, что, единожды пойдя на уступки хозяину гонца, можно увязнуть в его паутине навсегда... Нет, не только из-за этого. Не только. - Милорд, у меня мало времени... - А ведь когда-то ваш хозяин обещал оставить меня в покое, - сказал Сварог и задумчиво прищурился на огонь. - А разве не оставил? - вскинул брови посланник. - Разве он мешает вам в ваших делах? Это вы то и дело оказываетесь на его пути... - Да? А кто сбил "Парящего рихара"? Не его ли лап дело? - Клянусь вам честью, милорд... - Да какая у вас честь... - Не надо меня оскорблять, милорд. Клянусь вам, что хозяин к аварии вашей летающей машины никакого отношения не имеет. О н не отдавал такого распоряжения. И сейчас он просто предлагает вам помощь. Ровным счетом ничего не прося взамен. - Всего лишь убраться с Димереи, да? - Так ведь к чему стремитесь и вы сами! - всплеснул руками гонец. - Ну не надо софистики, милорд, я тоже умею плести словесные кружева. Ваш ответ? И Сварог решился. Сжег за собой мосты. - Нет, - тихо сказал он. - Что? - наклонился вперед гонец. - Нет! - выкрикнул Сварог. Храп со стороны Пэвера прекратился, суб-генерал зачмокал губами, заворочался, пробормотал в полусне: "Девочки - направо, мальчики - кругом и шагом марш отсюда..." Лицо Рульфа вдруг стало злым и отчетливым, видным до каждой морщинки. - Жаль, милорд Сварог. Я полагал вас умным человеком. Оставить вас в покое, сказали вы? В покое? Что ж, хозяин предоставит вам покой. Постоянный покой. Без движения и звука. Вечный покой... - Это часть послания или твой собственный постскриптум, тварь?! - громко осведомился Сварог. Фигура Рульфа заколебалась, потеряла четкие очертания, стала расплываться, как отражение в потревоженной воде... - Берегитесь, милорд, - донесся из ниоткуда шелест. - Да подите вы все к черту, - проворчал Сварог, упал на бок и натянул камзол на голову. Он еще слышал, как рывком проснулся Олес, завозился обалдело, засуетился: - Ай-ай-ай, хреново-то как, уснули-с, наша светлость, надо же... - и принялся подбрасывать сучья в костер. А потом, вот удивительно, сон сморил и Сварога. Когда молодой князь разбудил его, уже рассвело. Граф Гэйр с десантным шиком вскочил ни ноги - одним рывком, без помощи рук. Потянулся и услышал: - Это же Феррунианская гряда! Вы понимаете, о чем я? Сварог вдохнул прохладный и свежий, первый воздух нового дня (был - не был ночной посланник?), с силой выдохнул, ощутил, что окончательно проснулся, и честно сознался: - Не-а. - Посмотрите, - отставной суб-генерал вытянул руку в сторону гор. - Перевал Ящера! Ни с чем не спутаешь. Сварог посмотрел, как просили. Верхушки гор, самые высокие, накрыты шапками снега, в самом деле похоже на спину великанского ящера. - Очень хорошо, - сказал Сварог, разминая плечи. Ныли ушибы и саднили порезы. Синяки и царапины покрывали и лицо отставного вояки. Вчерашняя ночь красоты и здоровья не принесла никому. - Значит, сумеем определиться по месту... - Этого никак не может быть, - присоединился к ним Рошаль. - Никак! - твердо заявил он, поднявшись с тряпичной подстилки у костра. Или его разбудили голоса, или он вовсе не спал. - Вообще-то, быть такого не может, но это точно перевал Ящера, - ответил Пэвер на реплику Рошаля, но на него самого не глядя. Вряд ли подданный князя Саутара мог испытывать добрые чувства к начальнику охранного отделения. - Вы хоть представляете, где находится Феррунианская гряда?! - громко воскликнул Гор Рошаль. - Т-с-с, - приложил палец к губам Сварог. - Некоторые еще спят. - Уж я-то представляю! - зло и тоже громко заговорил Пэвер, приняв при этом важную позу. - Я командовал в Озерную войну Ардавским пехотным полком. Прижал к гряде отступающих мятежников, где их и разбил. Рошаль приготовился горячо возразить, но Сварог успел помешать. - Так, стоп! Отойдем. - Он увлек спорщиков за собой, подальше от костра. - Сперва я сварганю кофе себе (хотите - и вам), выкурю сигаретку, а за ней... Перебив графа Гэйра, Пэвер с жаром продолжил спор на ходу: - Даже если б еще где-то имелся точь-в-точь такой же перевал, я б ни на кайм не усомнился, что нахожусь у подножья Феррунианской гряды. Вот! А на это что вы скажете? - Отставной генерал с неподходящей для его комплекции прытью метнулся к ближайшему валуну, присел, стал по-собачьи отбрасывать землю, что-то выдернул, зажал в пальцах и с торжествующим видом вернулся к Сварогу и Рошалю. - Бледный вереск, - сказал он и протянул графу Гэйру крохотный тускло-белый пучок. - Мы давили его и смазывали его соком раны. Как этот вереск, не помогают даже дорогие гидернийские эликсиры. Здесь особый климат, мастер Сварог. Бледный вереск растет только к кузу от Феррунианских гор и больше нигде на Атаре. Сварог безропотно принял растение, понюхал его, пожал плечами. - Разрешите, - выказывая нетерпение, протянул руку Рошаль. Получив знаменитый вереск, сдавил белесые ростки пальцами, выжал сок (до Сварога донесло сильный запах жженой резины), лизнул. - Хм, интересно... Тем временем Пэвер переключился на другую тему: - Я дотронулся до камня. Внизу он теплый. То есть даже очень теплый. С чего бы это? - Так, давайте по порядку. - Сварог не вытерпел и закурил на пустой желудок. - Пункт первый. Горы. Может быть, кто-нибудь из вас соизволит объяснить бедному графу существо горного вопроса? Объяснять вызвался Пэвер: - Феррунианская гряда тянется от кузских границ Бадры, служит границей Тоуранта и Запретных Земель и выходит к кузскому побережью Агара... Объяснение подхватил Рошаль: - А мы попали в бурю возле Пангерта. Между Пангертом и ближайшими отрогами Ферруниан восемьсот - восемьсот! - кабелотов. Мы никак не могли оказаться здесь. - И тем не менее! Хотя по эту сторону перевала мне бывать не доводилось, я готов драться с вами любым оружием по вашему выбору, если это не Феррунианская гряда! - Брейк, господа! - срочно вмешался Сварог, дискуссионную машину заносило на опасном повороте. - Есть такое место, Япония называется, подальше ваших гор будет. Вы о нем знать не ведаете, но несмотря на это оно существует, и населяющие его люди в подобных случаях обязательно объявляют передышку. Чтобы успокоиться, все взвесить, обмозговать, заглянуть внутрь себя. Потому что эмоции заволакивают рассудок, как давеча тучи наш дирижабль, и с рассудком может случиться то же самое, что с нами. Итак, я делаю кофе. И пока пьем кофе, мы молчим, мы думаем, мы заглядываем внутрь себя. Кстати, некоторых здорово успокаивает медленный счет до ста. До ста Сварог не считал, потягивая кофе. Он даже о спорных горах не размышлял. Он думал о тишине. Сначала о ночной. Да, своим падением на головы они переполошили округу, разогнали всех по щелям и норам. Но мало помалу обитатели предгорья, всякая звериная мелочь, должны же были отходить да оживать! А Сварог так и не услышал ни единого звука из репертуара ночных зверьков. Обычно они копошатся, воют, ухают, скребутся. И совершенно не было мошкары, которую должно было бы влечь на пламя костра. Не ползали по траве муравьи... Могильная тишина, если не считать их, людских, звуков, сопровождала и рассвет. А где, скажите на милость, пернатая братия, всякие там утренние песни жаворонков? При этом округа, если не обращать внимания на вкрапления в пейзаж обломков "Парящего рихара", выглядела очень даже симпатично: живописно нависают горы, набухла янтарем роса на стеблях и листьях, видимость в идеально прозрачном воздухе на много кабелотов вдаль. Где ж ты, зверье мое? Сварог включил "третий глаз". О-па! А это что за шуточки? Над одним из валунов, приподнимающих серую спину между ними и лесом внизу, колыхалось сиреневое марево, по которому пробегали узкие зеленые волны. Сие есть свидетельство активности магической, ура, давно не встречались, а вот что у нее за источник? Сварог поставил чашку с кофе на траву, поднялся, доставая шаур. Следовало взглянуть на соседа, во избежание, так сказать. Сварог шагнул, будто уловив (а почему будто? Именно что уловив), нечто сорвалось с места и припустило наутек. Довольно быстро. Причем прячась за камнями, прижимаясь к земле. Сварог следил за таинственным соседом по перемещению сиреневого марева в зеленых волнах сияния. Но ни в магическом, ни в ином зрении нечто так себя и не открыло. Однако некоторые выводы образовались: поблизости крутится существо магической природы, не выше трех каймов и довольно шустрое. А что чувство опасности молчало, как проклятое... - Что там такое? - обеспокоился Рошаль. - Почудилось, - обронил Сварог и убрал шаур. Он решил пока не обсуждать неопределенную опасность. Или почему сразу опасность? Может, просто странность. А от костра к ним направлялась Клади с хмурым утренним лицом. Баронетге, разумеется, не могло понравиться, что она предстает перед мужчинами растрепанной, неухоженной и неумытой. - Ваши крики я еще как-то терпела. Но запах кофе я пережить не в силах. Граф, не соблаговолите ли вы угостить даму чашечкой крепкого кофе? Теперь, за исключением Олеса, дрыхнувшего молодецким сном, весь экипаж был на ногах. Впору держать военный совет. Было о чем посовещаться. Клади вручили кофе и познакомили с проблемой Феррунианской гряды. Ничего удивительного, что и она ничем не могла помочь в установлении истины. - Это может быть Гаркатский хребет. До него нас могло добросить, - подыскивал объяснения Рошаль. - А вереск, а перевал Ящера? Притом Гаркатский хребет гораздо дальше к уздеру. Нет, уважаемый, мы где-то в Тоуранте, недалеко от Запретных Земель... Сварог вспомнил область на карте в замке барона Таго, закрашенную в серый цвет. Рядом с коей они и упали. - А что такое Запретные Земли? - спросил он. - Людьми не заселенные, - мрачно ответил Пэвер. - А заселенные всякой нечистью. С Граматара-то люди приплыли на противоположный берег и постепенно уходили в глубь континента, заселяя его... А вот до Запретных Земель дойти не успели, Тоурант - приграничье... Эх, еще бы сотку-другую лет, мы бы там повывели всех и вся. Пэвер и Рошаль снова заспорили. Клади прислушивалась к их перепалке, попивая кофе. Сварог же "магическое зрение" не выключал, сканировал им прилегающую местность. Опа - снова непонятный сосед подбирается ближе... Подобрался и залег за тем же камнем, что и раньше. И снова молчит чувство опасности, вот неожиданность. На сей раз Сварог не вытаскивал шаур, не вставал и никуда не шел. Он лишь пристально "взглянул" магическим глазом, вложив в импульс угрозу. Все повторилось. Неведомое существо покинуло укрытие и прежним путем отбежало на расстояние, которое считало для себя безопасным. Чуткий нюх у соседа, следует признать. А оставленные на несколько секунд без присмотра Рошаль и Пэвер уже опять вернулись к вопросу о выборе оружия. Сварогу пришлось срочно вклиниваться в их диалог: - А позвольте и необразованному графу поучаствовать? Конечно, я не претендую на знание местной географии, но... Знаете, а я верю, что нас могло занести в эти ваши длинные горы на букву "Ф". Несмотря на все восемьсот кабелотов. Гроза бушевала уж больно непростая. И ведь неизвестно, попали мы в нее или провалились... - А какая разница? - буркнул Рошаль. - Ну, мастер охранитель, как иногда монетка проваливается в дырку в кармане: раз - и она уже за подкладкой или вовсе в дорожной пыли, безвозвратная для владельца. Так и мы могли провалиться в дыру неизвестного происхождения и природы. Угодили в нее возле Пангерта, а выкинуло нас в грозовой шквал недалеко от этой вашей гряды... "И, подозреваю, без участия одного моего знакомого тут не обошлось, чем бы там ни клялся ночной посланник..." - добавил он мысленно. Таинственный и упрямый сосед возвращался в свое укрытие. Если он понимает, что его присутствие раскрыто, что незамеченным не подберется, то, спрашивается, какого лешего ему нужно? - Вряд ли князев сынок когда-либо покидал пределы Гаэдаро. Значит, и он не скажет нам: "Ба, да эти места я знаю, как задворки родового дворца!" С чем мы остаемся? - Сварог обвел взглядом слушателей. - Со светилом, которое взошло, где ему и положено, и покатилось по неизменной дорожке, указуя путь. Я правильно понимаю, что и по версии мастера Рошаля, и по версии мастера Пэвера ближайшее побережье океана лежит на кузе? Оба кивнули. - Тогда магистральное направление нам известно. Должны же по дороге нам попасться люди, которые уточнят наши координаты и покажут короткую дорожку? А если не попадутся по пути, то уж на побережье мы точно кого-то разыщем. Что скажет уважаемый военный совет? - Подождите, подождите, мастер Сварог! - С камня слетела доска от обшивки гондолы, когда Рошаль рывком поднялся с нее. - Вы же тагорт, мастер Сварог. Я не спрашивал вас, как, на чем вы попали на материк, не спрашивал, как, на чем собираетесь его покинуть, потому что у нас был "Парящий рихар"... И если бы не проклятая буря, мы бы сейчас спокойно направлялись к вашему Острову. Однако теперь вы должны раскрыть нам способ, которым тагорты пользуются для сообщения с материком. Можете ли вы откуда-нибудь установить связь с вашим Островом? Мы не можем слепо следовать за вами. И потом... в изменившихся, условиях как мы можем быть уверены, что вы выведете нас с Атара? Конечно, произнося "мы", Рошаль говорил о себе. И, конечно, теперь он и думать забыл о побеге в Гидернию. Кусочки головоломки наконец-таки стали складываться в единое целое... Сварог поймал на себе выжидательные взгляды Клади и Пэвера. Да, пора вносить ясность. Пора раскрываться, что никакой он не тагорт и также не имеет никакого представления, как им унести ноги с обреченного материка. И если он и видит какой-то выход, то только в одном: двигаться к побережью, разыскать флот любого государства, собирающегося спасать своих жителей, и проникнуть на один из кораблей. Но не два же раза повторять подлинную историю появления на Димерее некого лорда Сварога - сперва Рошалю, потом Олесу. Ладно, придется будить молодого, князя. Но не сейчас. - Прошу прощения. Через некоторое время мы продолжим наш разговор, мастер Рошаль. - Сварог поднялся с валуна, который - прав Пэвер - был теплее, чем долженствует камням. - Дело в том, что у нас гости. Сварог, глядя на камень, над которым в магическом ракурсе поднималось сиреневое в зеленых волнах марево, прокричал: - Может быть, хватит бегать? Либо убирайся к своей бабушке, либо покажись! Или устроить на тебя серебряную охоту?! За сим Сварог достал шаур и выстрелил, направив серебряную звездочку над укрытием таинственного незнакомца. Не сомневаясь, что нечто припустит без оглядки и больше уж к ним не вернется. Но нечто оставалось за камнем, словно раздумывая над словами Сварога. - Кто там? - послышался шепот Клади. В ладонь Рошаля выскочило знакомое узкое лезвие, подведшее кровавую черту под бытием князя Саутара. Пэвер в отсутствии другого оружия вооружился доской. - Ну так как насчет серебряной охоты? - еще раз пригрозил Сварог. И нечто решилось. Поднялось из-за своего укрытия. И вышло... вышел... вышла... - Вот так гости, чтоб мне в штрафники! - воскликнул Пэвер. Свое восклицание Сварог удержал при себе. Оно было бы другим. Потому что он видел гостя "магическим зрением". Но тут же это зрение отключил. Уяснил, что к чему, и достаточно. Не то чтобы увиденное потрясло или напугало его... Скажите, вам приятно смотреть на сиамских близнецов? Нормальное бегство от непривычного, от иного. Тем более, что обыкновенный взгляд гость, вернее, гостья вполне даже радовала. На вид ей можно было дать лет тридцать - человеческих, разумеется, лет. Невысокая, крепкая, черноволосая, черноглазая. Одета в длинную, полностью прикрывающую ноги серую юбку и коричневую жилетку со шнуровкой и с довольно-таки откровенным вырезом. При ходьбе из-под подола выскакивали острые носки сапожек. Если не ведать или забыть о потаенной сущности, то никаких поводов для волнений - к нам пожаловала симпатичная селянка. И напрочь, наотрез, как Зоя Космодемьянская молчало чувство опасности. - Откуда она взялась? Почему одна? Что делает здесь? В такую рань? - вслух перебирал вопросы, как четки, старший охранитель Рошаль. Незнакомка остановилась в шести каймах от людей. Опустив взгляд на шаур в руке Сварога, сказала: - Да, серебра я боюсь. - Голос оказался сильным, чуть низковатым для женщины и с хрипотцой. И под стать лицу - печальным. - Вы можете меня убить, - вдруг добавила она. Она не рассматривала возможность, она предлагала. - Все равно скоро умирать. Уже очень скоро. Осталось совсем немного. - Она говорила медленно, странно выговаривала некоторые звуки, очень жестко, словно ей приходилось напрягать голосовые связки. - Мы это очень хорошо чувствуем. - Кто это "мы"? - быстро, как на допросе, выпалил охранитель Рошаль. - Ты знаешь, - она обращалась к Сварогу. - Потому что ты видишь. - Нежить, другими словами! - Рошаль вытянул в ее сторону клинок. - Боишься серебра, шастаешь в одиночку на рассвете. Кровушки человеческой захотелось?! - Подождите, мастер Рошаль. Нам нечего волноваться за кровушку. Кровушки нашей мы никому не отдадим ни капли... Сварога все больше интересовала гостья. Свою принадлежность к так называемой нечистой силе она сразу признала. Выйдя к ним, она отдала себя на суд людей, то есть существ, заведомо враждебно настроенных к себе не подобным. Поведение ее, прямо скажем, необычно. Послана кем-то, кто принудил ее рискнуть? Она игральная карта в чьих-то руках? Ее игра тщательно спланирована неким любителем черного преферанса? Попробуем разобраться. - Скажи-ка ты мне, незнакомка, приближение чего вы чувствуете? - Смерти. Ее приближение. Смерти для всего. Не только люди погибнут. Звери погибнут. Мы погибнем. Смерть очень близко. - Как тебя зовут? - вдруг спросила Клади. Поинтересовалась вполне дружелюбно. Женская солидарность? Видела бы она незнакомку в магическом разрезе... - Чуба-Ху, - ответила черноволосая женщина. Не лжет. А стала бы нечисть, исполненная нечистых намерений, выдавать свою подлинное имя? Эх, знать бы точно... - Ты здесь одна? - это уже проявил свой интерес охранитель. - Я везде одна. - И кто же ты? - вступил в разговор Пэвер. Сварог мог бы ответить за нее. Он видел. - На этот вопрос не так просто ответить... - замялась Чуба-Ху. - Да ладно! Ну, какого ты... этого... - подыскивая слова, Пэвер пошевелил пальцами, - как его... племени или как это у вас называется? - Я гуап. Похоже, признание далось женщине нелегко. - Ага! - отставной вояка удовлетворенно сложил руки на животе. - И что? К этому вопросу Рошаля, адресованному субгенералу, мог бы присоединиться и Сварог. Гуап, гуап... нет, ей-богу, что-то такое он уже слышал... - Вы никогда не слышали о гуапах? - с чувством затаенного превосходства поинтересовался Пэвер. - Ну да, вы же никогда прежде не бывали в Феррунианах. - Специально для Рошаля он сделал нажим на последнем слове. - Между тем, преданиями о гуапах вас угостят в любой местной деревушке. Вы уж простите, барышня, но я буду говорить прямо, как есть. Так вот: гуапы - это оборотни. Но! - Пэвер поднял указательный палец и выдержал излюбленную театральную паузу. - Согласно преданиям и поверьям, они ближе к людям, чем к противоположной стороне. Потому гуапы не очень-то ладят с иными... м-м... э-э... ну, сами понимаете, о ком я. Ближе к людям... Тоже ничего не доказывает. Она могла представиться кем угодно. Ясно, если она хочет войти в доверие, то как раз ей и следовало записать себя в эти самые гуапы. Сварог не мог знать, как выглядят гуапы в магическом плане и какими особенностями строения отличаются от оборотней простых, но и Чуба-Ху не могла знать о том, что он не может знать... Только ты смотри не сам не запутайся, граф. - Так ты женщина или нет? Ах вот как! Оказывается Олес давно уже проснулся и удивительный разговор слушал, открывши рот. Потом не выдержал и встрял. - Сейчас я женщина, - просто ответила Чуба-Ху. - Самая настоящая? - княжеский сынок не отрывал взгляда от такой детали одежды незнакомки, как шнуровка жилета - вернее, от ее верхнего края, где начинался вырез. - Самая настоящая. - Чуба-Ху взглянула на молодого человека уж точно не как оборотень. Или как оборотень, которого особенно интересует кровь молодая. Олес вскочил на ноги, принялся отряхиваться и застегиваться. - А потрогать можно? - Я настоящая настолько, что можно и схлопотать. - Не подходи, Олес. Стой, где стоишь. - Сварог, в общем-то, не столько заботился о безопасности молодого князя, сколько о том, чтобы разговор не скатывался в балаган. - Да ну и ладно, - легко подчинился Олес. - Что это за горы, Чуба-Ху? - Он прав, - черноволосая женщина показала на Пэвера. А Сварог обратил внимание на ее пальцы. Пальцы были необычайно длинные, и большой палец немногим уступал по длине указательному. - Вы, люди, называете эти горы Ферруни-нской грядой. Детектор лжи вранья не показал. Выключать его не станем, посмотрим, что дальше. - Тогда - какое место? Какие города есть поблизости? Это Крон или Тоурант? - напомнил о себе охранитель Рошаль. - Эту землю люди называют Тоурантом. Я знаю поблизости всего один город. Каутэн. Такое слово я слышала от людей. И еще много деревень. Но в них сейчас никого не осталось. - Ваши слопали? - деликатно поинтересовался Рошаль. - Люди уходят в Каутэн. Там строят большие лодки. - Как далеко до Каутэна? - спросил Сварог. - Вы, люди, измеряете расстояние в каких-то кабелотах. Я никак не могу понять, сколько это. Вашим шагом до города дойдете к восходу второго дня. - А зачем ты следила за нами? - Как и пристало опытному дознавателю, Рошаль круто менял течение беседы. - Сожрать хотела? - Нет. И молчал, молчал Сварогов детектор лжи. - Чуба-Ху, - сказал Сварог, - ты не ушла, когда тебя заметили. Ты что-то хочешь от нас? - В этих местах очень опасно. Я могу помочь вам выйти отсюда. Я чувствую то, что вы не можете почувствовать. - Ну это-то точно! - хмыкнул Рошаль. - А взамен? - Сварог все еще сжимал в ладони шаур, но теперь метатель звездочек уже стал ему казаться лишней деталью. - Что я могу просить взамен? - она пожала плечами. - К людям вы меня с собой не возьмете. Не возьмете и в большую лодку, на которой уплывете к новой земле. О чем мне просить? Сейчас я не хочу оставаться одна, вот и все. Сколько можно быть одной! Отсюда ушли даже все звери. Они спасаются, уходя туда, - Чуба-Ху махнула рукой на куз. - Вместо них появляются другие - похожие на меня, но... другие. Чистое порождение Зла. Они против всех, даже тех, кого люди привыкли называют нежитью. А оттуда, - она показала на бисту, - идет волна. Но бежать от нее нет смысла. Смерть везде ждет точно такая же, как и здесь. "И что прикажете?" - спросил сам себя Сварог. Ему даже труднее, чем остальным, потому что он уже видел ее второй облик. Но кто сказал, что оборотень хочет жить меньше человека? И какие бы кровожадные мысли ни шевелились в ее черноволосой головке, ей гораздо выгоднее не кусать людей, а помогать им, надеясь заслужить в награду вызволение с Атара. Поэтому она вполне искренне надеется, что ее не бросят. А на что ей еще надеяться, спрашивается? И для того, чтобы ее вытащили с Атара, она будет стараться изо всех сил. Из шкуры вон лезть - в данном случае во всех смыслах. Правда, если она кем-то подослана... Уж что-то больно в лоб, уж больно топорно подсылать оборотня, с которым и в разговор вряд ли вступят. "Или уж чересчур ювелирная работа, не так ли? - прошептала часть сознания Сварога, ответственная за пессимизм и скепсис. - Ведь все-таки вступили в разговор... А если каждая встречная-поперечная нечистая сила начнет набиваться в команду, вы их всех зачислите, мастер Сварог?" - Чуба-Ху, здесь есть поблизости ручей? - Рядом. У Пьяного камня. - Тогда приказ по роте такой. Умываемся. Приводим в походный порядок одежду и обувь. Завтракаем, как белые люди. Обещаю кофе, бутерброды и сдобные булочки, ясно, все свежее, горячее и ароматное. Еще раз обсуждаем план действий. "Очень неприятное открытие ждет некоторых из вас за сытным завтраком, - прибавил про себя граф Гэйр. - Признание лорда Сварога в том, что он не тагорт. Возможна, стрельба и поножовщина". - И выступаем. Чуба-Ху, вы любите кофе? - Вы что, надумали брать эту с собой? - спросил Рошаль, чуть не выронив клинок от изумления. - Я бы взял, - подходя, бесшабашно заявил Олес. - Под свою ответственность. - Конечно, существует немало преданий, в которых гуапы относятся к людям, как к средству для пропитания, - почесал затылок Пэвер. - Чуба-Ху нам может пригодиться, - сказала Клади. - В первую очередь как проводник. Неожиданно сам для себя Сварог нашел решающий аргумент. И не замедлил его высказать, глядя охранителю в глаза: - Почему вы решили, что она опасней человека? Например, опаснее вас, мастер Рошаль?.. Глава шестнадцатая. Последняя встреча Позади лежали пройденные кабелоты: спуски, подъемы, ручьи, лесные тропы, лесные дороги, овраги, брошенный хутор, лес в черных язвах на коре, из которых вытекала темная вонючая жижа, высохшее озеро, деревня с домами, словно раздавленными, словно растертыми в пыль, и снова тропы и дороги. Позади осталось признание Сварога в том, что он - не тагорт и никогда им не был. Последствия оказались неожиданно легкими. Олес принял известие с полнейшим безразличием. Дескать, ну, не тагорт так не тагорт. Ах, из другого мира, ну, тоже неплохо. Рошаль ожидаемо взбеленился. Ожидаемо припомнил их уговор. - Если вы дворянин, неважно, с Острова или еще откуда, вы обязаны держать свое слово! - Совершенно с вами согласен, мастер Рошаль. Но, во-первых, я вам дал слово потомственного тагорта, а не дворянина. А раз я не тагорт, то... сами понимаете. А во-вторых, я дал вам слово играть честно - и, уверяю вас, его придерживался. Я бы честно высадил вас на Острове... но, скажите на милость, теперь-то с какого аппарата вас высаживать? Или напомнить, кто вам жизнь спас, а кто сказал, что обязан мне этим обстоятельством? И потом, что для вас, мастер Рошаль, изменилось к худшему с моим откровенным признанием? Предположим, я был бы тагортом. Вряд ли вы теперь по-прежнему были бы мне интересны без "Парящего рихара" и коллекции древних предметов. А так мы с вами в одной лодке. Пойдем к побережью искать счастья на чужих кораблях... - Подождите. Если я вас правильно понял, вы знаете, где находятся Острова? - "Знаете" - сильно сказано. Предполагаю с уверенностью в семьдесят процентов. А что? У вас есть в загашнике второй "Рихар"? - Если бы... После чего трудный перевал в отношениях внутри экипажа был преодолен, и Рошаль погрузился в глубокую, продолжительную задумчивость. Клонившийся к закату день занес в свою историю и подготовку к походу. Одежду и обувь подлатали быстро, а вот с оружием повозились. Оружия катастрофически недоставало. Шаур Сварога, стилет Рошаля, кинжал князя, который ему вернули, и все. Пришлось наматывать круги по предгорью. Если Клади, разбирая багаж Саутара, наткнулась на мечи, значит, вероятно, есть и еще что-то колюще-режуще-стреляющее. Розыскные мучения даром не прошли. После того, как скопилась безнадежная горка из обломков арбалетов и гнутых автоматов с разбитыми прикладами, наконец сыскались прямой двуручный меч, правда, туповатый, и сабля - как пояснил Пэвер, "шернейская кавалерийская". Это было уже что-то, хотя и далеко от идеального вооружения отряда, выступающего в поход непредсказуемой степени сложности. Меч приспособил на перевязи за спину Пэвер, саблю выпросил Олес. Клади изготовила пращу из обрывка оболочки аэростата и насобирала камней. Причем камни подбирала, тщательно осматривая и взвешивая на ладони, подбирала едва ли не дольше, чем мастерила пращу и сумку под "боезапас". Что занимается она отнюдь не глупостями, Клади продемонстрировала пробными стрельбами. Раскрученные и выпущенные окатыши сшибали ветки, сотрясали стволы, сметали выставленные на валуны предметы - все то, что перед броском она объявляла мишенью. Баронетта привела отставного суб-генерала прямо-таки в умиление. - Где мои двадцать лет назад, - вздыхал Пэвер. - Да разве б я такую барышню пропустил? Да разве б я такую барышню в полк не зачислил?.. Поиски оружия обернулись приятной для Рошаля стороной. Его сундук с ценными предметами, по всем выкладкам, вывалился из разбитой еще до падения гондолы где-то далеко от места крушения. Вполне возможно, сундук рассыпался во время болтанки, а предметы вываливались по одному и лежат теперь за десятки кабелотов друг от друга. Впрочем, один предмет неожиданно нашелся. Бутылочку с округлым донцем и коротким, целиковым, без входного отверстия горлышком принес Пэвер. Внутри сосуда переливалась жидкость изумрудного цвета, в ее глубинах вдруг появлялись неясные очертания то дворцов, то драконов, то каких-то состязаний, то битв - миражи надвигались, укрупняясь, и пропадали, словно разбивались о стекло. - Когда ее нагреешь, жидкость становится бордовой, а приложив ухо, можно расслышать музыку, - даже с некоей странной для него нежностью сказал Рошаль. - Так это из вашего имущества? - и Пэвер вернул находку бывшему владельцу. Молодой князь не возражал: то ли бутыль была из личных вещей охранителя, то ли Олесу было все равно, то ли Олес не знал, что хранилось в отцовских закромах. Рошаль хозяйственно спрятал древний предмет в укромных карманах своего балахона... День, клонившийся к закату, узнал и странную болезнь. Рошалю стало плохо вскоре после завтрака. Никто, да и он сам, не сомневался, что сказываются последствия высотного недуга, ослабившего организм. Рошаля скрутило, желудок вывернуло наизнанку, немочь свернула охранителя калачом, уложила на землю. Сварогу сделалось кисло. "Приехали. Теперь думай, как с ним быть". Но Рошаль отлежался, потом проходился, продышался и вроде все пришло в норму, даже бледность с лица пропала. Пэвера приступ свалил в дороге. Свалил буквально: в дорожную пыль. Его окружили, его пытались о чем-то расспросить, его перенесли на траву. Пэвер лишь выгибался дугой, стонал и отчаянно ругался, забыв про обещание до захода солнца как можно реже поминать Наваку. Минут через пять отпустило и его. - Ничего не помню, - смущенно рассказывал суб-генерал. - Будто каленая стрела прошла по позвоночнику, вонзилась в мозг - и все. Как провал. Следующей жертвой мора стала Клади. Случилось, когда они шли через лес. Она вдруг вскрикнула и, как-то странно приседая, скрылась за ближайшим деревом. Ее подождали, ее окликнули. Потом Сварог попытался пойти следом, но, заслышав шаги, она истошным криком "иди прочь!" прогнала его. Сварог приканчивал вторую сигарету подряд, когда Клади вернулась с квадратными глазами и искусанными губами. Тогда она никому ничего не сказала, но позже отозвала Сварога в сторону. - Ты должен знать, - начала Клади, краснея. - Я думала, у меня... это дело... Хотя не должно... рано. А потом... Такое впечатление, что кто-то пытался в меня войти... Ну ты понимаешь, как... Было очень больно. Мне никогда в жизни не было так больно. И вдруг прекратилось. Рошаль, Пэвер, теперь я. Все за сегодня. А ведь утром у нас появилась эта женщина... Очень не нравилась Сварогу болезнь, нападавшая на них в этот день. М-да, зарождались нехорошие подозрения. Однако после случая с Клади напасть вроде бы оставила их в покое... Весь день с ними была женщина-оборотень по имени Чуба-Ху. Сварог не выпускал ее из поля зрения - как магического, так и обыкновенного, находился всегда поблизости, совершенно не скрывая своей подозрительности. Какие, к лешему, тут могут быть деликатности... Между словами "понимать" и "видеть" - огромная разница. Испытанием для всех стало видеть, как это происходит, - мутация, преображение, обращение - называйте, как хотите. Женщина-оборотень опускалась на корточки. Шея ее удлинялась и утолщалась, заострялись уши. Одежда как бы врастала в плоть и вылезала наружу уже серой мохнатой шерстью и серым в белых подпалинах хвостом. Ноги выгибались коленями назад, пальцы рук укорачивались, ногти грубели, загибались в когти... Когда это произошло в первый раз, все - смотрели, в последующем - отворачивались. Одного Олеса зрелище приводило в восторг. - Право, я начинаю завидовать! Да если б я был таким, то давно бы уже правил Гаэдаро. Папашу я бы слопал на первое. Вас, Рошаль, пустил бы на второе. И я, Олес Первый, князь Саутар, спас бы Гаэдаро с вашим простым народом, мастер Пэвер, построил бы флот вместо члена с мотором. В историю и легенды я вошел бы как Олес-спаситель! А волк Чуба-Ху убегал (или все-таки убегала?) разведывать дорогу на предмет, свободен ли путь от нежелательных встреч. - Своих приведет, - говорил на это Рошаль. - Ей проще было бы приводить своих, не заводя с нами тесного знакомства, - возражал Сварог. И пока оказывался прав. Никого Чуба-Ху не приводила. А однажды сообщила, что почуяла впереди эрмов. "Они сбились в стаю, - сказала она. - Это очень плохо. Их надо обойти. Пройти берегом озера". Кто такие эрмы, Сварог так до конца и не понял. Судя по описанию Чуба-Ху, то и дело сбивавшейся с внешности эрмов на их злобный характер, они являли собой что-то среднее между варанами и ямурлакскими вампирами. Причин не поверить у Сварога не нашлось, и уж вовсе не хотелось ввязываться в бой, которого можно избежать... - Ладно, пусть будет крюк. А еще за сегодняшний день они насмотрелись и наслушались многого. ...Гора Краберен, которую Сварог видел с борта "Парящего рихара", наконец не выдержала давления рвущейся наружу магмы и взорвалась. Они шли в противоположную сторону и не увидели это - они это почувствовали. Будто кто-то неслышно окликнул их. И они обернулись. Черная медуза на далеком пике вдруг опала, клубящимися струями стекла вниз, обнажая снежные склоны, а из вершины горы вознесся в небо фонтан пламени и дыма. Испуганно рванулись в разные стороны облака. Расстояние до Краберена было огромным, но даже отсюда масштаб стихийного действия впечатлял. Огненный столб словно уперся в небо и стал растекаться по нему, отгоняя облака, как пену... Спустя долгое-долгое время до людей докатился глухой рокот, и земля вдруг вздыбилась под ногами, потом успокоилась, потом затряслась, как в лихорадке... До самого вечера земля дрожала не переставая. Они привыкли к непрерывной вибрации тверди и уже не обращали на нее внимания... ...Они увидели, как озеро превращается в пар. С водой происходило то же самое, что происходит с любой водой в любой кастрюле на огне, но когда за считанные минуты выпаривается озеро, заволакийая лес густым горячим облаком, превращая листья в вареные ошметки, то невольно вспоминаешь слова гуапа: "Смерть уже близко"... ...Они увидели, как почва внезапно разверзается, и вниз, в подсвеченную багровым светом бездну летят камни и целые деревья, а затем земля смыкается вновь... К вечеру буйство природы утихло так же неожиданно, как и началось, но все понимали: это только начало. Начало конца. Спасения нет. Тьма наступает на Атар. ...День клонился к вечеру. И к вечеру они вымотались вусмерть. О том, чтобы двигаться и ночью, не могло быть речи. Пора было выбирать место и останавливаться на ночлег. Чуба-Ху советовала взять чуть в сторону и добраться до Старого города. Потому что они подошли уже довольно близко к Клаутэну, и здесь начинаются неспокойные места. "Очень много нехороших людей и нехороших существ, человек Сварог". А Старый город бережет. Нехорошие существа не смогут подойти к его стенам. Даже она не сможет подойти, потому что "стены слепят ее и заставляют бояться". Правда, добавляла она, от плохих людей и Старый город спасти не может. Оказалось, Пэвер тоже слышал о Старом городе. - Рассказывали, что этот город построили задолго до великих потрясений. Люди или не люди, кто знает, кто тогда жил на Атаре. И вот стоит с тех пор, и никто в него войти не может. Уж как только не пытались! И стены ломали-взрывали, и перелетать пробовали, и подкопы рыли - все впустую. Так ничего и не известно про то, что там внутри. А нежить, прошу извинить, барышня, город под стены не подпускает. Так говорят. Если Старый город бережет хотя бы от нечисти, то надо идти. Все ж таки одной ночной проблемой меньше. И они свернули к городу. В Старый город, подтвердила Чуба-Ху, попасть невозможно. Его стены невысоки ("один ты и половина тебя, человек Сварог"), но будешь карабкаться и карабкаться, а до верха стены будет оставаться все столько же, сколько и было. Есть и ворота. Дойдешь до границы, за которой начинается город, а потом, как бы ты ни старался, хоть беги, но дальше не продвинешься. Можно позвать Стража. Достаточно бросить монету из серебра в щель на воротном столбе - и выйдет Страж. Он постоит, посмотрит и уйдет. В полукабелоте от Старого города, чьи белые стены они давно видели с холмов, Чуба-Ху остановилась. - Я буду ждать вас здесь. Если появятся нехорошие люди или нелюди, я дам вам знать. Вы услышите меня. На том и распрощались. Интереснее всего, пожалуй, что собственно города из-за невысоких стен видно не было. Издали смотришь - стены, а за ними местами возвышается нечто вроде куполов. Вблизи - то же самое. Такое впечатление, что город карликовый и карликами же отстроен. Стены сложены из больших белых кирпичей, в пазах между ними полосы раствора цвета молока. Вскарабкаться и вправду не слишком сложно, есть за что зацепиться ноге, но пока со стенолазанием они решили повременить. И, как и многие до них, направились к воротам. Воротные створы отражали закат в зеркальном блеске неизвестного металла. Верхняя кромка ворот едва доходила Сварогу до подбородка. Казалось, город должен прекрасно просматриваться, но просматривался он как раз таки отвратительно, представал таким, каким видит окружающее человек с нормальным зрением, зачем-то нацепивший на нос очки с линзами на плюс десять. Размытые белые пятна, окруженные мутью. И глаза сразу начинают болеть. Они подошли к воротам вплотную. Сварог вытянул руку, и рука не достала до металла какой-то сантиметр. Он сделал шаг - и между вытянутой рукой и воротами сохранилось заколдованное расстояние в сантиметр. Еще шаг, еще - все оставалось без изменений. Остальные тоже топтались на месте, протягивая руки с одинаковым для всех успехом. Пэвер выплеснул на бедные ворота свою усталость и гудение в сбитых в кровь ногах: - Проклятье! Наваково семя! Подогнать бы сюда стенобитную батарею, узнали бы, как издеваться! - Ну что, попробуем вызвать этого Стража? - спросила у всей компании Клади. - Почему бы и нет. Серебряная монетка у кого-нибудь завалялась? - поинтересовался Сварог и уж было достал шаур, но Олес отыскал монетку. На правом воротном столбе, толстой колонне из белого камня, отдаленно напоминающего мрамор, действительно темнела щель длиной в ладонь и шириной в сабельное лезвие. - Страж, выходи! - с этими словами князь забросил в щель серебряный кругляш. Не последовало привычного турникетного щелчка, не заиграла музыкальная копилка, не раздался звон монеты, шлепнувшейся поверх монетной груды. Просто с той стороны к воротам бесшумно выехал Страж. Именно выехал - хотя есть у него ноги или нет, не видно, но так плавно не ходят, а выезжают. Сварог понял, что это за Страж такой, едва голова того показалась над воротами. Стража, в отличие от города, "очки на плюс десять" в пятна не превращали, он-то виден был отчетливо: гладкое, неподвижное лицо манекена, идеально круглые глазницы с радужным линзовым блеском внутри, синтетические волосы... Короче, робот. Натуральный робот, как в советских фильмах шестидесятых годов. В программу которого, видимо, заложено за уплаченные денежки выезжать и таращиться. Таращился он долго, наверное, отрабатывая программу вежливости. - Ну, чего уставился! - не выдержал Пэвер. - Открывай, видишь, кто к тебе пришел. - Он не живой, - заметила Клади. - Хотя похож. - А если не живой, то пальните-ка в него, мастер Сварог, из вашего пистоля. - Пэвер этим вечером больше обычного напоминал охочего до баталий генерала. - Эй, приятель, ты живой?! - крикнул Олес. И словно бы этого крика дожидались. Глаза Стража налились синим. Тонкие лазерные лучи выплеснулись из них и сошлись на молодом князе. Все произошло внезапно. Ни осознать, ни увернуться. Лучи уже бегали, скрещиваясь и расходясь, по телу Олеса. Олес заметался, нырнул в сторону, но нити синего света не отпускали. Глаза Стража погасли, исчезли лучи. Олес принялся оглядывать себя, ощупывать. - Никак цел! - Надо уносить отсюда ноги, - быстро проговорил Рошаль и повернулся. - Пожалуй, что так, - согласился Сварог. Какие контакты перемкнет в безмозглой башке, какую программу приведут в действие? А ну как программу уничтожения... Но всего-навсего вдруг взяли да открылись ворота. Металлические створы ушли в колонны, распахнув вход. Вместе с воротами отъехал, пропал из виду Страж. И город, до того размытый, обрел свой истинный вид и четкость. Оказалось, город отнюдь не карликовый, нормальной высоты город, хватает и очень высоких зданий, как, например, башня, напоминающая минарет. - Похоже, нас приглашают, - почему-то прошептала Клади. - Про такое легенд я не слыхал, - тихо проговорил Пэвер. - Вряд ли нас удостоили чести быть единственными в мире, кого Старый город заманил в ловушку и там изничтожил. - Предлагаю войти, - сказал Сварог. Никто не стал возражать. У каждого появились на Старый город надежды. Кто-то подумал о втором "Парящем рихаре", кто-то о прямом пути на Граматар, кто-то о Древних Дорогах, ведущих на Талар. Они подошли к воротам, на городском "пороге" несколько замялись, осматриваясь и набираясь последней решимости. Потом вошли. И стойло им переступить границу города, как над головой Олеса, единственного из них, возникло сияние, словно сотканное изо льда. Видимое без всякого "третьего глаза", но как раз таки в магическом зрении и пропадавшее. Ну, дела... Олес, когда на его волосы уставилось четыре пары глаз, непроизвольно ощупал голову. - Эй, чего это вы? Что там? - Ничего не чувствуешь? - поинтересовался Пэвер, словно лечащий врач, у молодого князя. - У тебя там светящийся обруч, - помогла Клади. - Как у бородатых дядек на фресках в храмах Пресветлого. - Да ну, бросьте вы... Разыгрываете, да?.. - Делать нам больше нечего, - пробурчал Рошаль. - Так и тянет спросить: вы чьих будете, молодой человек? - обратился к Олесу Сварог. - От кого род ведете? - Вы намекаете, мастер Сварог, что я происхожу от строителей Старого города? - Более приемлемых объяснений не вижу. - И что мне теперь делать? - А что тут сделаешь! Попробуй стать в этом городе королем. Никаких мостовых и дорожек в Старом городе не было. Пространство, свободное от строений, покрывал песок белого пустынного цвета. Уже первые шаги по песку показали, что ноги в нем не вязнут - наоборот, ступаешь, как по асфальту автобана (с чем сравнивали ровное и твердое покрытие остальные, Сварог не поинтересовался). Город был выстроен из белого камня и белого кирпича, отчего походил на выбеленные солнцем азиатские города. Здесь было светло. Они оставили за спиной стремительно набегающие сумерки, и, едва ступив на территорию Старого города, очутились посреди дневного света. Откуда свет брался, было совершенно неясно, ничего похожего на какие бы то ни было осветительные приборы не наблюдалось. Да и свет был именно дневной, вроде бы естественный, хотя над головой набухало звездами ночное небо Димереи. Очень скоро им надоело бродить по Старому городу. Его образовывали в основном однотипные дома, главным образом двухэтажные, под куполообразными крышами. Была еще башня, повсюду попадались пустые чаши - то ли под бассейны, то ли под фонтаны, отыскался даже амфитеатр, и через каждые полсотни шагов стояли одинаковые круглые беседки с колоннами. Да еще везде они натыкались на скульптуры из того же белого камня, все примерно в два человеческих роста, изображавшие разной важности мужей, бородатых и безбородых, как один, укутанных в туники, запечатленных в довольно-таки статичных позах. Некоторые сжимали в руках свитки или жезлы. Но нигде не встречалось никаких следов жизни, чьего-то пребывания. Ни забытых вещей, ни надписей на стенах, ни крошек каких-нибудь, ничего. Один голый камень снаружи и внутри зданий. Даже грозный Страж куда-то исчез. Создавалось впечатление, что они первые не только из мыслящих, но и вообще из существ, попавших, на этот песок. Город казался огромным макетом - вроде тех, что изготавливают из картона архитекторы (разве что выполненный в масштабе один к одному). Или съемочной площадкой фильма. Или местом, которое приготовили на всякий случай, чтобы заселить его когда-нибудь потом... Делать в таком городе, собственно, было нечего, да и не хотелось им, отмотавшим несчитанные кабелоты, просто так перетаскивать ноги с места на место. Хотелось спать. Устроились на песке возле одной из беседок. В городе, проверил Сварог, отсутствовало какое бы то ни было магическое присутствие, и вообще город настраивал на покой, но расслабляться никто не собирался. Отменить караул Сварогу и в голову не пришло. Распределили смены, и свободные от дежурства легли. Вернее - попадали. Еще вернее - рухнули. И провалились в усталый, черный сон... - ...На ноги! Встать, черти! Подъем! Тревога! Удар носком под ребра вскинул Сварога на ноги. Никаких обид быть не могло. Он бы и сам так поступил - если было бы необходимо срочно поднять по тревоге. А необходимость была. - Водяная смерть! Проклятый город! Да поднимайся же ты, генерал! - орал князев сынок и бесцеремонно пинал Пэвера. Молодец Олес. Хвалить часового за то, что не уснул, вроде бы не пристало, но после такого перехода заставить себя не сомкнуть глаз, чтоб там ни говорилось о долге и ответственности, - на это требуется воля. Вскочил и Пэвер. Теперь весь экипаж был на ногах. Сплюнув в песок, Рошаль изготовил к бою стилет. - Говорил же: ловушка! Но вряд ли сталь могла чем-то помочь. Если и уповать, то на шаур. И на ноги, которые унесут прочь из города. А еще можно уповать на то, что к ним приближаются с добрыми намерениями. Правда, здорово можно обмануться. А приближалась к ним статуя. И то не было оптическим обманом, галлюцинацией или продолжением сна. Одна из каменных фигур, изображавшая некоего мужа с властным лицом, сжимающего в деснице жезл, покинула свой пьедестал и целеустремленно двигалась в их сторону. Передвигалось изваяние вовсе не так, как пристало ходить ожившим статуям. Им пристало ходить на негнущихся ногах. У этого же ноги прекрасно гнулись, и топало оно довольно шустро, разве что несколько неуверенно, но вот ведь, зараза, осваивалось с каждым шагом. - Врассыпную! - скомандовал Сварог. - И к воротам! Резонно было рассчитывать, что пределы города его порождение не покинет. Однако удрать от длинноногой статуи будет нелегко. Сварог решил дать своей команде время, отвлечь разбегавшееся изваяние на себя. О том, что ворота могут оказаться на запоре, думать не хотелось. Когда, выполняя команду, люди бросились врассыпную прочь от беседки, Сварог навел на каменного гостя шаур, уже в момент пробуждения выхваченный им из-за пояса, и вдавил спусковой крючок. Серебряные заряды начертили в воздухе блестящую ленту, ударившую в ожившее изваяние. Звеня и выбивая искры, звездочки отскакивали от каменного тела. Статуя споткнулась, приостановилась, будто сама не представляя, чем для нее закончится свидание с серебром, но спустя мгновение продолжила преследование. И погналась она за Сварогом. Сварог забежал в беседку, на ходу пряча шаур, оказавшийся на этот раз бесполезным. Сотрясая ступени каменной поступью, в беседку, оказавшуюся для него тесноватой, протиснулся и проклятый муж с жезлом в руке. "Тоже выход, - лихорадочно думал Сварог. - Скрыться в доме, а в дверь ему не пролезть, и в доме том отсиживаться, пока страшилище вновь не окаменеет..." Но кто сказал, что нет силы в каменной его деснице, что он не обрушит дом Сварогу на голову? И кто сказал, что этот типус собирается обратно каменеть в оставшееся до конца света время? Нет, вариант не годится... Сварог выпрыгнул из беседки на землю. И пока каменный охотник ставил ногу на барьер, впихивал себя между колонн и обрушивался на песок, Сварог обежал беседку и заскочил в нее снова. Что ж, маневр "белка в колесе", нет спору, хорош, его можно гонять до бесконечности, то есть до полной растраты сил. Интересно, у кого первого иссякнут силы, на кого выше ставки? Однако Сварог уже дал время остальным скрыться за воротами, а, мотыляясь по кругу, можно и самому собраться с мыслями, сочинить что-нибудь остроумное. Вот чего пока точно не хочется - так это устраивать спринтерский забег до ворот. Уж больно ноги у каменного подлеца длинные и не такой уж он неловкий. Куда там неловкий! На глазах этот монстр становился все более похожим в движениях на человека. Сварог замер в центре беседки, ожидая, когда изваяние зайдет на второй круг. Однако скульптурный муж остался снаружи и таращился на человека каменными бельмами. - Бумагу! - прозвучал вполне человеческий голос, но как бы издалека, хотя и громко. - Бумагу Ваграна! Это потребовал он. Каменный муж. Когда приказ прозвучал вторично, черты скульптурного лица дрогнули, и - Сварог узнал. Город тут, оказывается, вовсе ни при чем. Это Сварога несколько успокоило. Ворота должны быть открыты, за ними, вот счастье-то, не начнут охотиться все статуи этого полиса. Сварог узнал. Хоть здоровайся. Хоть произноси комплимент "Вы неплохо выглядите сегодня, мэтр Ленар". И, что называется, срослось. Можно хлопнуть себя ладонью по лбу, как поступают люди, осененные догадкой, или по-архимедовски прокричать: "Эврика!" Объяснилась болезнь, досаждавшая его спутникам весь предыдущий день. Мерзкий колдунишка искал лазейки, пытался влезть в тела, завладеть телами людей, что были рядом со Сварогом. И когда с человеческими оболочками не прокатило, отчаявшийся Ленар вселился в оболочку каменную. Откуда, из какого далека мэтр пригнал свою астральную душу, даже неинтересно. А вот как Ленар разыскал Сварога, о том спросить не помешало бы. По карте ли, на которую ему удалось настроиться? Или ему удалось настроиться на эманации Сварога? Или мэтру подсказали... Да, нашлись бы и еще вопросы к мэтру, но как-то не тянуло Сварога заводить разговор с каменным болваном... - Бумагу! - потребовал видоизменившийся мэтр Ленар и двинул каменным кулаком по колонне. Сварог крикнул бы ему: "Дурак вы, мэтр, и шутки у вас дурацкие", кабы было время. Но вот как раз времени... Силушкой архивариус себя на сегодня обеспечил - от его тычка по колонне пошли трещины, и беседка опасно накренилась. Ободренный успехом Ленар-статуя саданул второй раз, кроша о колонну и собственные каменные пальцы. Беседка рухнула, подняв облако пыли, но Сварога под руинами не оказалось. Уж простите, уважаемый мэтр... Открытие в статуе старого знакомого придало Сваргу легкости в теле и мыслях. Может быть, еще и от того пришла легкость, что не приходилось беспокоиться за остальных, мэтру они не нужны. Да и сам Сварог, по сути дела, не нужен. Мэтру карту подавай. Карту... Идея пришла на бегу. Мэтр, сам того не подозревая, сделал все, чтобы Сварога посетило озарение. Теперь Сварог знал, куда ему бежать. Каменный гость топал следом, догонял, но Сварога это уже не волновало. Потому что оставалось свернуть за угол - и они на месте. Видите, как полезно сразу же откладывать в багаж память особенности ландшафта. Прекратив бег, тяжело дыша, Сварог повернулся к преследователю. Ленар молча надвигался, протягивая руку, свободную от дурацкого жезла. - Карту, говоришь? На, подавись! Сварог положил карту Ваграна на край. На край то ли бассейна, то ли фонтана. А фонтаны или бассейны строители заделали глубокими, в три каменных Ленара глубиной, и воду в них, как в анекдоте про психбольницу, не напустили. Сварог избавился от карты Ваграна и отбежал. И, как он и предполагал, Ленара сразу перестало интересовать что-то еще, кроме заветной бумажки. Ленар заторопился к ней. А это еще что? Со стороны ворот перебежками подбиралось его бравое воинство, причем в полном составе, причем сбившись в толпу, - за все за это высечь их мало! Сварог яростно замахал рукой - стоять, не двигаться, сучьи дети, без вас управлюсь. И зашел Ленару со спины. Каменный верзила нагнулся за картой, пытался уцепить ее плохо освоенными каменными пальцами. Сварог подналег плечом на каменную тушу, как грузчики налегают на шкафы. Ленара повело вниз, он забалансировал на краю, замахал руками, по Старому городу разнесло его неистовый рык. И не без величественности, присущей обрушивающимся гигантам, будь то откалывающийся от ледяных гор айсберг или свергающаяся с вершин лавина, Ленар повалился в чашу то ли бассейна, то ли фонтана, каменную, как и он сам. Снизу принесло оглушительный треск разламывающихся камней и облако каменной пыли. - Не вышел у тебя каменный цветок... Сварог поднял карту, спрятал, потом посмотрел на дело рук своих. По дну чаши разбросало обломки статуи важного мужа. Далее прочих откинуло кулак, по-прежнему твердо сжимающий жезл, что-то несомненно символизирующий. Метаморфозы происходили с головой: она на миг становилась человеческой, мэтра Ленара, и тут же обращалась в каменную голову древнего важного мужа, потом вновь обретала человеческие очертания, и лицо архивариуса, как писали в старинных романах, было исполнено невыносимого страдания. Первой к Сварогу подоспела Клади. - Как же он смог просочиться в Старый город? - Может быть, мы, открыв ворота, открыли дорогу и ему, не знаю, - пожал плечами Сварог. - А говорили, слабый маг... - с побагровевшего лица Пэвер рукавом утирал пот. - Думаю, ему помогли. Позвольте ваш меч, мастер Пэвер! Получив от суб-генерала меч, Сварог направился к лестнице. Сбежав по выбитым в камне ступеням, подошел к разбитой статуе. - Убейте, мастер Сварог... Отрубите мне голову... - прохрипел мэтр, когда его собственная голова заняла место каменной. - Нет сил терпеть это... Он не врал. Он действительно хотел умереть. - Любовался бы и любовался вашими мучениями, - вздохнул Сварог. - Но я, так и быть, выполню вашу просьбу, если вы ответите на мой вопрос. Почему вы не сумели вселиться ни в кого из людей? Оказывается, мэтр прекрасно мог его слышать. И мог отвечать: - Потому что никто из них в тот момент не желал вам зла. - Правда? Даже Олес? - В него нельзя. - Ах, вот оно как... А почему? - Не имею права знать... - А жаль, было бы интересно... Ну, прощайте, Ленар. Надеюсь, навсегда. Дождавшись, когда в чередовании голов наступит очередь человеческой, Сварог опустил меч на шею статуи. И по дну чаши покатилась голова Ленара. На этот раз - мертвого окончательно и бесповоротно. - Да, - покачав головой, Сварог направился к лестнице, - на что только люди не идут в погоне за какой-то бумажкой... Глава семнадцатая. Или Атар, или Граматар Корабли горели. Полыхали люгеры, шхуны и баркентины. Полотнища парусов лопались и падали на палубу огненными ошметками. Бизани, гроты и фоки заваливались, разрывая такелаж, ломая борта, сползая в воду. Взрывались крюйт-камеры, взметая над палубой столб огня, корежа корпуса. Корабли тонули. Кренились, черпали воду пробитыми бортами и, заполняясь водой, медленно погружались в волны. Поверхность залива покрывало, как осенью гладь озер покрывают палые листья, корабельное дерево: обломки рей, стеньг, гафелей, бушпритов, мачт, бортов, палуб, внутренних переборок, килей, шпангоутов. Среди корабельного дерева мелькали тряпки, бумага, бочонки, стекло, глиняные кувшины, дамские веера, детские куклы и еще многое, многое многое... Морская волна покачивала свои трофеи и готовилась рассортировать их обычным порядком: что-то отправить на дно, что-то выбросить на берег, что-то унести в океан. Среди отданных на откуп волнам предметов двигались темные точки. Головы. Головы скота, домашней живности... и людей. Люди прыгали с гибнущих люгеров, шхун и баркентин. Люди гребли в переполненных шлюпках к берегу. Люди плыли. Люди держались за обломки. Люди выбирались на берег, поворачивались лицом к заливу и грозили, метались по прибрежному песку, застывали неподвижно, сложив молитвенно руки. На эскадренном броненосце "Адмирал Фраст", справившись с нетрудной боевой задачей - расстрелять мощью главного калибра флотилию деревянных лоханок, - уже вовсю развлекались. Отдельные орудия без особой настойчивости и с неравномерными паузами обстреливали шлюпки - судя по всему, в целях тренировки наводчиков. Или на спор. Над верхней палубой иногда появлялись пороховые дымки - это, не иначе, гидернийские офицеры упражнялись в стрельбе из стрелкового оружия и заключали пари на бутылочку-другую вина. - Вот вам всем и Граматар, - первым нарушил молчание Олес. - А вы еще гуапу боялись... - Вы знаете гимн Гидернии? - зло переломил сучок о колено Пэвер. - Там есть такие строки: Отцы несли на чужбину Веру свою, свой труд; Им подчинялись - но дети По праву рожденья тут! Тут, где палатки стояли, Ветер качал колыбель. Вручим любовь и надежду Единственной из земель! - Единственной, понимаете? Они считают Граматар своей землей, и все тут... - И они никого не выпустят... Словам Рошаля, как и всем словам, сказанным в этот день, аккомпанировал несмолкающий гул Феррунианской гряды. Горы трясло, с гор сходили снега - уже не отыщешь ни одной белой шапки. Горы покрывались вулканами - пробив твердь, яростно взлетали к небесам все новые и новые красно-черные фонтаны лавы. Ветер доносил остывший по дороге пепел и до залива, укрывая местность серым снегом, оседая на волосах, одежде, лицах; першило в горле, то и дело хотелось чихать. - Они никого не выпустят, - повторил Рошаль. - ...Город Клаутэн располагался в пятнадцати кабелотах от места впадения реки Улак в Редернейский залив. Клаутэн был центром, столицей и единственным городом небольшого домена Клаустон. Домен Клаустон входил в сюзеренат доменов Тоурант. С наудера на куз через весь Тоурант тек широкий судоходный Улак, и все входящие в сюзеренство домены имели выход к реке. Только домен Клаустон добился от Тоура[Тоур - столица сюзерената Тоурант, где находится резиденция тоурантсткого короля. Тоурант объединяет пять доменов, каждый из которых имеет определенную самостоятельность] привилегии избирать дожа, а не получать готового из столицы или иметь наследного. Сто лет назад тогдашний тоурантский король попробовал силой отобрать у Клаутэна привилегию, но наемники из Шадтага отстояли домен, а потом настолько вошли во вкус, что чуть было не захватили и весь Тоурант. Против шадтагцев объединились все пять доменов, в том числе и Клаустон, и только общими усилиями угомонили бравых вояк. После чего короли Тоуранта считали за благо Клаутэн не трогать. Отсюда пошло выражение "Зачесался палец? Пощекочи им клаутэнца - палец оттяпает, зато и щекотка пройдет"... Так, во всяком случае, об этом повествуется в "Военной истории Атара", - просвещал их на одном из привалов мастер Рошаль. Тогда они могли думать, что знание о Каутэне им для чего-то пригодится. Тогда они еще не знали, что увидят с утеса на берегу Редернейского залива. С военно-уничтожительной точки зрения гидернийский броненосец поступал абсолютно верно. Вместо того чтобы гоняться по морю за отдельными флотилиями разных государств, он занял позицию у впадения реки Улак в залив и методично расстреливал все корабли. Кроме как по Улаку тоурантские суда никак попасть в море не могли, значит, им не миновать и встречи с боевым кораблем военного флота Гидернии. Рошаль и Пэвер не сомневались, что все гидернийские военно-морские силы рассредоточены вдоль побережья Атара и выполняют сейчас одинаковый приказ - расчищать место для Великой Гидернии на Граматаре. Расчищать еще задолго до всплытия Граматара. И пока броненосец "Адмирал Фраст" не удостоверится, что ни один из тоурантских кораблей реку Улак покинуть не сможет, он никуда из залива не уйдет. Не уйдет, несмотря на начавшееся, не прекращающееся, набирающее силу землетрясение, несмотря на то, что осыпаются от встрясок берега залива. Когда станет совсем горячо в прибрежных водах, когда пойдут исполинские волны и закружат бездонные водовороты, броненосец в два счета уйдет с рейда, и не успеет капитан разжечь и выкурить трубку, как боевой гидернийский корабль будет дымить в безопасном открытом море. О том, что "Адмирал Фраст" будет торчать в заливе до последнего, как раз и размышлял сейчас Сварог. В Клаутэн, как собирались, идти теперь без смысла. А куда прикажете идти? Да некуда. Идти точно некуда. Потому что началось. Как сказала Чуба-Ху, "смерть пришла". Она сказала об этом, когда, уже подходя к заливу, они увидели, как ползут с моря низкие смерчевые тучи, закручивающиеся в воронки, где-то внутри себя пронзаемые молниями. Скоро эти тучи нависнут черным потолком, и вот уж тогда наступит полная и безоговорочная Тьма. Совершенно очевидно, что никуда они не денутся до самой Тьмы. Время от времени из набухшего черным гноем неба пикировали к земле взвинченные - конусы смерчей. Дрожь под ногами становится сильней с каждой минутой. Бегут к побережью лесные пожары. Сегодня они вспыхивают повсеместно один за другим - после того, как взорвались извержениями горы и раскаленная лава хлынула по склонам. Идти некуда. Весь мир стал серым и невзрачным, как бетон. Не только от пепла, редкими хлопьями сыплющегося сверху, но и от пепла, несущегося в головокружительной вышине и обесцвечивающего своей пеленой чистую лазурь небосклона. Солнце превратилось в блеклое пятнышко и обреченно кивало им из зенита; казалось, это не тучи мчатся над головой, а светило стремится куда-то убежать, но никак не может сдвинуться с места. Бежать было некуда. - Добраться до Крона мы не сможем, не успеем, - прервал затянувшееся молчание Гор Рошаль. - Думаете, кронский флот нынче не кормит рыб? - покачал головой Пэвер. - Флот Крона, равно как и Шадтага, сам располагает боевыми кораблями. Они не дадут всяким "адмиралам" делать с ними, что захочется. - Зато наша потрепанная команда прямо позарез нужна Крону. Равно как и Шадтагу, - невесело ухмыльнулся Олес. - А кому мы вообще нужны? - резонно спросил Пэвер. Они обменивались репликами без выражения, не вкладывая в них ни капли эмоций. Как актеры провинциального театра перед пустым залом на сотом показе одного спектакля. Потому что все понимали: это самый последний спектакль. И на него никто не купил билеты... - Ладно, отставить раскисать! - Сварог все обдумал и был готов к разговору. - Пока живы, не помрем. Взвейтесь, соколы, орлами. Не плачь, девчонка, пройдут дожди. - Какая девчонка? - мрачно поинтересовался Рошаль. - Это я так боевой дух поднимаю. Девчонок у нас, кстати, аж целых две, и обе вот-вот заплачут... - Он стряхнул с плеч пепел, который превратил его камзол в мундир с эполетами, и, прищурившись, посмотрел на "Адмирала.Фраста". - А как вам, голуби мои, нравится этот пароход? В смысле - прибрать его в наши умелые руки? - Не смешно, - мрачно заметил Гор Рошаль, кутаясь в свой балахон и глядя в море, как Наполеон со Святой Елены. - А я и не шучу. Податься-то нам некуда. Впереди - океан до горизонта и даже дальше, позади - лава наступает, под ногами - тонущий материк, над головой - небо, в которое мы боле подняться не сумеем и с которого на нас вот-вот начнут сыпаться камни. Четвертое измерение, откуда можно было бы смыться в мой мир, - и то закрыто. Так что положение безвыходное во всех смыслах. Куда не плюнь, везде погибель... Зато, обратите внимание, прямо перед нами - прекрасное, бронированное, вооруженное, быстроходное плавсредство. Аж плакать хочется, какое прекрасное. Ведь так и ждет, стервец, чтобы мы на него сели. И не пассажирами, а офицерским составом... - Да вы очумели, мастер граф, уж простите за генеральскую резкость! - Пэвер сломал еще один сучок из тех, что подбирал под ногами. - Там одной команды три согни человек. Это ж броненосец. А толщина бортов! А артиллерия, а пулеметы! С пращами и ножиками их будем захватывать?! Проще повеситься! - Проще броситься с утеса, - предложил разгорячившемуся бывшему суб-генералу бывший десантный майор. Да, с уступа, на котором расположилась их компания, очень удобно расставаться с жизнью. Пролететь треть кабелота, славно шмякнуться о камни... - Только не хотите ли сначала дослушать меня? Я ж не призываю вас построить плот, воткнуть орясину заместо мачты, привязать к ней пиратский флаг и, горланя удалую песню, взять броненосец на примитивный абордаж. Этот дредноут, если, конечно, Атар вдруг не затонет раньше, проторчит в заливе до ночи. Плавать все умеют? - Я не умею, - пробурчал Рошаль. - Я плохо умею, - сказала Чуба-Ху. - И вообще я воды боюсь. - Не страшно, что-нибудь придумаем. Так вот! Под покровом ночи крадемся... то есть тихо подплываем к этой бронированной галоше. Из лука, его изготовление я беру на себя, выпускаем стрелу, к которой привязаны канат и "кошка"... - "Кошку" я знаю, как сделать! - перебил Олес. Наличие хоть какого-то плана и уверенный тон Сварога вывели князя из уныния, и он сразу же впал в состояние нетерпеливого возбуждения. - Из согнутых кинжалов! - ...Забираемся на корабль по канату, а дальше... ну а дальше - как сложится. Здесь ловить уж точно нечего... И, кстати, мастер Пэвер, мы не такие уж безоружные. Мой всем уже известный шаур, кое-какие способности из тех, что непросвещенный люд именует "колдовскими штучками", Чуба-Ху с ее стремительной и смертоносной второй ипостасью, Клади с ее отвлекающей на себя мужские глаза внешностью, мастер Олес с его цирковыми задатками и кровью великих строителей Старого города, мастер Рошаль с его аналитическими способностями и владением кинжалом и, наконец, вы, мастер Пэвер, с вашим полководческим прошлым. Сломанная Пэвером ветка на этот раз хрустнула не столь громко. - Да ладно вам! У нас в полку это называлось раздавать награды перед боем. А вахтенные, а часовые?.. Какой-то дохлый шанс, может быть, у нас и есть, но только до первого шума. Поднимается шум - и можно смело сигать за борт. - Теперь я хотел бы послушать ваши варианты, - скрестил Сварог руки на груди. - Для сравнения. - Идти в Крон побережьем, - сразу же высказал предложение Рошаль. - Если у нас будет неделя... - Какая неделя! - всплеснул руками Пэвер. - Не видите, что творится?! - Никому сие не известно. Вдруг нам выпадет неделя. Например, по дороге в Крон нам может повезти и нас подберет какой-нибудь корабль. - Какой дурак нас будет подбирать?! - воскликнул Олес. - "Вдруг", "повезет", ну и план у вас, мастер Рошаль! - А у вас, мастер Пэвер, простите, какой план? - Я еще думаю, - ответил Пэвер и потянулся к следующему сучку. - Что скажешь ты, Клади? - Мне нечего сказать. - С тех пор, как увидела побоище в заливе, Клади не произнесла ни слова и ни на кого не смотрела. Она не отрывала взгляда от горизонта. Даже сейчас. - Чуба? - Если вы действительно хотите взять меня с собой... - глаза женщины-волка горели такой надеждой, что становилось не по себе. Признаться, боязно становилось, - то я буду участвовать в любом плане, - твердо закончила она. - Я кому угодно сердце зубами вырву. Я доплыву и поднимусь по якорной цепи. Я обернусь и устою этим тварям кровавую баню. Я... - Штурмуем это ведро! Решено! - Олес расхаживал в опасной близости от осыпающегося края уступа. - За канатом можно сходить к людям на берег. Самим найти на берегу, наконец! Давайте, бойцы, давайте не сидеть сложа руки!.. Слушайте, а ведь у спасшихся на шлюпках могло сохраниться какое-никакое стрелковое оружие! Нам хотя бы арбалет! Не обязательно отнимать. Предлагаю купить. Разве этот перстень не стоит арбалета? И князь принялся стаскивать с пальца печатку с ониксом в золотой оправе. - Испытуемый, зачем им твой перстень, когда рушится мир, - и Пэвер сломал новый сучок... От грохота заложило уши. Их подбросило. С деревьев посыпались сухие ветки. Олесу повезло, что он отошел от обрыва, потому что обрыв обвалился на два кайма от края. Земля уступа в момент покрылась паутиной трещин. Олес с вытаращенными глазами вытянул руку в сторону Феррунианской гряды и открыл рот, но ни слова вымолвить не смог. - Перевал Ящера, - выдохнул Пэвер. - Двести рапанов мне в зад и против резьбы... Перевала Ящера больше не было. На их глазах горные вершины неспешно, величественно оседали, словно сдувающийся надувной матрац, и встряхивали землю на сотни кабелотов вокруг. А снизу ядерным грибом вставала черная клубящаяся стена грунта, застилая погибающие горы. И зрелище это было таким завораживающим в своей медлительности, в своей глобальности, что взгляда было не оторвать. - Уходим, спускаемся, а то грохнемся в залив вместе с утесом! - прервал Сварог любование катаклизмами. Следовало поторопиться. Трещин в земле уступа все прибывало. Сварог, как и положено командиру, дожидался ухода из опасной зоны последнего бойца. Последним бойцом оказалась Клади - Сварог уже понял, что баронетта хочет пошушукаться с ним тет-а-тет. И он догадывался, о чем именно. Они спускались по извилистой узкой тропе, водя от лица ветви кустов, присыпанные пеплом и все больше отставая от остальных. - Откладывать разговор вроде бы уже некуда, - помог ей с началом Сварог. Она нервно закусила губу. - Совсем некуда. - Кто первый? Я со своими подозрениями или ты со своим признанием? - Может быть, я со своим предложением? Они остановились. - Нет, - покачал он головой, - сперва исповедь души, отпущение грехов, а потом уже решим, куда путь держать: в ад, рай или чистилище. Я же все равно не смогу принять или отвергнуть твое предложение, не зная всей правды. - А ты что-то знаешь? - Догадываюсь... Ну, хорошо. Времени у нас на болтовню не так уж много. Совсем нет. Чтоб тебе было легче... - Он замолчал на миг, потом спросил в лоб; - Ведь ты - гидернийский шпион, да? - Шпион! Фи, как грубо... - поморщилась она. И вздохнула, отводя от лица пряди волос. - Я, милый граф, свободный агент Отдела последнего рубежа безопасности государства Гидрения. Звучит напыщенно, а на нормальный язык это переводится так: работник по найму в конторе, которая занимается обеспечением безопасного Исхода для граждан Гидернии. Сказала она это столь просто и спокойно, что Сварог на миг даже растерялся. Он думал, что будут протесты, возмущение, оправдания или в лучшем случае - слезы, раскаяние, мольбы простить, а тут... Хотя где-то в глубине души он был почему-то рад, что девчонка признается так буднично... ...Она была уроженкой Бадры, и завербовали Клади три года назад, исключительно благодаря одной ее способности. Она не была колдуньей, но одним-единственным магическим даром обладала: она умела внушать, и это обстоятельство делало ее агентом весьма и весьма полезным. Она могла внушить кому угодно что угодно - например, могла довести до самоубийства, продать родную мать, могла влюбить в себя... Так и произошло в случае с бароном Таго: на каком-то празднике во дворце князя Саутара он неожиданно воспылал к юной незнакомой красавице чувствами - надо заметить, исключительно отцовскими, - удочерил ее и поселил в своем замке. Потому что два года назад гидернийская разведка выяснила, что в библиотеке замка спрятана знаменитая Бумага Ваграна, которая еще больше увеличит шансы островного флота добраться до Граматара первым. Бумага, которую, оказывается, уже много лет тайком разыскивает в этой самой библиотеке некий никому не известный архивариус. И Клади была спешно внедрена. К сожалению, замок Таго находился под магической защитой, внутри охранного круга никакое колдовство не действовало, как выглядит пресловутая карта, она не знала, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока мэтр сам отыщет Бумагу и вместе с ней покинет замок, а уж за его пределами Клади найдет способ убедить его отдать карту ей. Дальше все просто: она включает передатчик, дает сигнал о том, что карта у нее, ее вместе с картой вывозят по реке в резидентуру, а оттуда - быстроходным катером в Гидернию, где ждет не дождется солидный гонорар... Одна беда: никто из ее хозяев не догадывался, что мэтр окажется слугой Темного. И никто не мог предположить, что в дело вступит неожиданный фактор - пришелец из другого мира, который с ходу и, правду сказать, непреднамеренно поломает все планы операции. Когда Клади увидела на столе у Сварога книгу из библиотеки и поняла, что, возможно, это и есть Бумага Ваграна (иначе почему столь стремительно бежал граф-любовник из еще теплой постели!), она, признаться, решила, что ее обошли: карта попала в чужие руки. В чем мать родила Клади бросилась к себе, оделась, схватила передатчик... и только тогда опомнилась. Книга сама по себе еще ничего не значила, а граф Гэйр, ну хоть убейте, никак не производил впечатления агента - уж в таких делах она разбиралась. И ведь книга осталась на столе... Клади вернулась за ней в комнату - и тут в окно вломилось нечто. На замок напали "черные монахи"-аграверты. Ни забрать книгу, ни послать сигнал она не успела... И все дальнейшие события вышли из-под ее контроля. Когда Клади поняла, что Бумага Ваграна погибла в пожаре, она, к стыду своему, запаниковала. У нее был только один резервный канал связи: незнакомый ей резидент в "Дырявой бочке". Однако кто-то прервал и эту, последнюю связь со своими. И ей ничего не оставалось, кроме как покориться ходу вещей и просто выжидать момента, когда она сможет связаться с резидентурой... А потом Бумага вдруг всплыла у графа Сварога, потом - о чудо! - вообще перекочевала случайно к ней в руки. Клади, конечно, могла бежать из камеры во дворце Саутара, но не стала этого делать: куда заманчивее прибыть в Гидернию на украденном дирижабле, да еще привезти с собой начальника тайной полиции Гаэтаро, да еще новоиспеченного князя, да еще обладающего удивительными способностями пришельца из другого мира - вот это был бы триумф! Легким мысленным посылом Клади приказала Рошалю взять курс прямиком на Гидернию. И отдала карту Сварогу - потому что чувствовала, что граф начинает ее в чем-то подозревать и необходимо было оправдаться. И если б не авария, они скоро вошли бы, выражаясь языком другого мира, в воздушное пространство островного государства. Вот и все, собственно... Клади не врала - если только, чертовка, не умела внушать и магическому детектору лжи Сварога, будто говорит правду. Если только не обманула детектор, паршивка, как уже случалось однажды: "Кто там был?" - "Я не знаю, как его зовут..." И ведь действительно не знала, ведьма зеленоглазая!.. Однако думать, что она опять врет, означало последний шаг к паранойе... - И как ты меня вычислил? - спросила она после паузы, внимательно наблюдая за лицом Сварога. В глазах ее прыгали веселые зеленые черти. Сварог, прикладывая неимоверные усилия, чтобы лицо оставалось спокойным, прикурил уже третью сигарету и ровным голосом сказал, будто все так и должно происходить, будто они мирно обсуждают планы на выходные в уютном кабачке: - Трудно сказать... По мелочам. Радиопередатчик, которого в отсталом Гаэдаро, да и в других странах, кроме Гидернии, просто не может быть, но который почему-то оказался в моей комнате. Где только что была ты. То как ты рвалась назад в замок - не к отцу, пусть и приемному, а в почему-то библиотеку. Этот служака на заставе... "Дырявая бочка"... Много, в общем, чего... - И что ты теперь будешь делать? - тихо спросила она. Сварог пожал плечами. Действительно, а что теперь делать? - Вот уж не знаю, - сказал он. - Наверное, отдам тебя под трибунал... Значит, там, ночью, в замке, ты внушила мне, что... - Нет, - резко тряхнула она головой. - Нет, капитан, и тебе самому это прекрасно известно. Во-первых, защита замка гасила любую магию... кроме твоей. Не знаю, почему. Во-вторых, мое колдовство на тебя не действует. Опять же не знаю, почему. Может быть, потому что ты нездешний. Я попробовала однажды, когда мы встретились впервые - там, на лесной дороге, - и ничего не получилось. (Сварог вспомнил мурашки, пробежавшие по затьшку, после драчки с молодым князем. Логично, черт возьми, логично...) А в-третьих... - Она посмотрела ему в глаза. - А в-третьих, капитан, я не стала бы таким образом затаскивать тебя в постель. - А кстати, как же Олес? - спросил он, мысленно вздыхая с облегчением. - Почему ты не внушила ему, чтоб он к тебе не приставал? - Там, в лесу, он был пьян, - поморщилась Клади. - А алкоголь каким-то образом нейтрализует внушение, понятия не имею, каким. Кстати, и суб-генерал по той же причине не "убедил" тебя, что, дескать, аппарат для путешествий по Тропе находится в Гидернии и только и ждет некоего графа Гэйра... - Значит, аппарат существует? - Ни малейшего представления. Но в Гидернии его точно нет. - И опять Сварог не смог отыскать в ее словах ложь. - А что касается Олеса... ну не хотела я гнать его. Не хотела, и все, - Она вдруг хитро улыбнулась. - Какая женщина будет против того, чтобы за ней ухлестывал наследник князя, даже если он ей совершенно безразличен? До недавних пор Олес вел себя вполне благопристойно, работать не мешал... - Понятно. Значит, шпионские игры на свежем воздухе, отлично... Ну и зачем ты мне все это рассказала? - спросил Сварог и со злостью растер окурок каблуком. Нет, женщин ему не понять никогда, хоть убейся. - А исповедь окончена? - Если тебе больше нечего добавить... - Я все сказала, ваша святость. И она в притворном раскаянии склонила голову. Ну как на нее будешь сердиться? Да и за что, собственно?.. Сквозь сетку волос, упавшую на ее лицо, прострельнули озорные зеленые искры. - Вы отпустите мне грехи? - Да перестань ты, - устало сказал Сварог, отчего-то чувствуя себя дурак дураком. - Что ты от меня хочешь? - У меня к вам, капитан, насквозь деловое предложение. - Н-да? Нетрудно догадаться, что ты можешь предложить. - Вот в этом, боюсь, ты ошибаешься. Ты ведь думаешь, я стану обещать золотые гидернийские горы, ничейные земли нового материка, соблазнять чинами и званиями. Не скрою, стала бы соблазнять чинами и званиями, если бы не постранствовала с тобой от переделки к переделке и не узнала тебя так хорошо. Вышла бы пустая трата слов. Ты бы благородно отказался бросить товарищей и подло удрать от них вместе с девицей и картой на броненосец. Или, может, я не права? Или ты согласишься к моей огромной радости? - Права. Не соглашусь, к твоему глубокому огорчению. Так что ты можешь мне тогда предложить? Разве что-то остается? - Представь себе... Видишь ли, мой милый граф, я не желаю больше быть никем. Рядовым агентом, которого привлекают к работе только из-за того, что она умеет внушать, угольком для чьей-то паровой машины. А таковой я и останусь, если вернусь к моим начальникам ни с чем. Без карты Ваграна и без вас. Еще и понизят, - она криво усмехнулась, - как не справившуюся с заданием. Пришла пора, мастер Сварог, игры на пограничной земле жизни и смерти. Или все, или ничего. Или Атар, или Граматар. Или, на худой конец, ваши Блуждающие Острова. Или мы с вами погибнем, или мы с вами будем командовать этим броненосцем. А там... Броненосец и Карта Ваграна... Это же какая силища! - Она мечтательно закатила глаза. - Мы бы могли такое... такое... - Неужели тебя не пугает участие в ночном абордаже? - Да я на него и не пойду, - отмахнулась Клади. - Дурацкий план. Вполне в твоем духе. По этому плану нас перережут, как курей. Зря я, что ли, гробила свою молодость за гидернийские интересы? Не забывай, что я агент тайной службы, а посему знаю кой-какие коды - и военно-морские, и особые. На броненосец можно послать сигнал - ну там световой или еще как... Флажками, например. Вызвать катер. Уж катер захватить всяко легче, чем сразу весь броненосец. Либо еще что-нибудь придумать. Понимаешь? И коды - это не единственное, что я знаю... - Она лукаво прищурилась. - Много чего я знаю и умею. Ну так как? - Что - как? Налетел порыв шквального ветра, поднявший тучи пепла, и раздался отдаленный дробный гул, будто вертолет взлетает, только значительно басовитее: до берега, наконец, докатилась ослабленная расстоянием ударная волна от рушащихся гор. Сразу же стемнело еще больше, земля заходила ходуном, и, чтобы удержаться на ногах, они ухватились друг за друга. - Так ты принимаешь мое предложение?! - Клади приникла к нему и повысила голос, чтобы перекричать ветер. - А ты сформулировала его? - Хорошо, формулирую! Мы выбираем Граматар, ты и я! Плюс твои приятели! Включая Олеса... Видишь, на какие жертвы я согласна? - А почему я должен верить тебе? - А с чего мне сейчас лгать? Ее волосы клубились на ветру, как языки пламени. - Ну, чтобы заманить меня, всего такого доверчивого и подвоха не ожидающего, на корабль, а там уж твои навалятся всем скопом... Откуда я узнаю, какой сигнал ты на корабль пошлешь? - Ты и сам не веришь, что говоришь! - Клади прищурилась от летящего ей в лицо пепла. - Ну, проверь, вру я или нет. Ты же умеешь! - Вроде не врешь... - То-то. Ну, капитан, не разочаровывай меня! Где твоя решимость? Ты ведь, такое впечатление, сначала лезешь в пекло, а уж потом - разбираешься, что к чему и как оттуда выбраться. Неужели абордаж проще и безопаснее моего плана? - Эй, ну где вы там?! - донесся до них снизу едва слышный крик Пэвера. - Уснули, голубки? Утес вот-вот рухнет! - В поселок, за канатами! - долетел радостный вопль молодого князя. - Уже идем! - заорал Свароги обнял Клади. - Уже спускаемся! Подождите! - Ну же! - Клади топнула ножкой. - Надо идти скорее! - С места не сдвинусь, пока не скажешь "да"! "Скажите "да"", - просил ночной посланник... ...Наверное, Сварог был неважным психологом. Наверное, он был слишком доверчив. Гаудин бы ни за что не поверил девчонке - не в его правилах верить, когда на карте стоит жизнь многих людей. И Гор Рошаль ни за что не поверил бы - не в его правилах верить вообще кому бы то ни было, И субгенерал Пэвер вряд ли бы поверил. Про князя и говорить нечего... Ну и черт с ними со всеми. - Да! - сказал он. И, схватив Клади в охапку, потащил вниз по тропе. - Да, ведьма ты зеленоглазая! Конец первой книги. ГЛОССАРИЙ Димерийская роза ветров: Наудер бист уздер куз Отрывки из "Полной истории государств Атарийских в восьми томах, охватывающей период с 1 г. по 511 г., составленной на основе документов и материалов, кои обнаружены были в библиотеках, хранилищах и архивах разных стран континента Атар Неб-Рупусом, гран-хронографом Его Величества короля Трагора, правителя Великой Гидернии, отобраны, систематизированы и проверены". [Значительно подпорченный водой, текст "Полной истории" обнаружен Второй Бадрской имперской экспедицией (Гра-матар, 286 г.) среди руин королевской библиотеки в Катрании (Атар).] ФРАГМЕНТЫ ВОСЬМОГО ТОМА (485 - 511 гг.) С тяжелым сердцем приступаю я к последнему тому моего скромного труда, посвященного пятисотлетнему существованию людей на континенте Атар, поскольку видится мне, что вместе с завершением моей "Истории" подходит к своему очередному финалу и история человечества. Одна лишь надежда помогает мне сохранить крепость духа и не прервать работу, коей я посвятил пятьдесят лет жизни, торопясь закончить ее к той черной минуте, когда воды океана сомкнуться над Атаром: надежда на то, что потомки тех, кто выживет в катастрофе, прочтут ее, вспомнят о нас и не повторят наших ошибок... [Кусок текста безвозвратно утрачен.] ...Итак, седьмой том "Полной истории" мы закончили на подписании трехстороннего Акта о прекращении военных действий между королевствами Hyр, Гаэдаро и Шадтаг (2 марта 4895 г., Катрания) и пересмотре границ между ними. Заметим маргинально, что с тех пор и до нынешнего времени пределы всех девяти государств остались неизменными (см. рис. 4). Остановимся вкратце на политической карте Атара. Поскольку именно усилия Великой Гидернии способствовали прекращению войны на удовлетворивших все конфликтующие стороны условиях, было логично начать с нее. Великая Гидерния - единственное на Ди-мерее государство, границы которого не менялись на протяжении всех пятисот двадцати четырех лет нынешнего цикла. Некоторые лжеисторики отсталых стран утверждают, будто единственная тому причина - удача первых переселенцев с тонущего Граматара. Дескать, им просто повезло наткнуться на огромный остров на кузе Атара и беспрепятственно заселить его, пока остальные беглецы с Граматара сражались за каждую пядь пригодной для жизни земли на континенте. Ложь! В наименьшей степени ограниченность береговой линии Гидернии способствовала ее процветанию. Ответ прост: все пять тысячелетий Тьмы и до нее Гидерния являлась наиболее прогрессивной и развитой страной, что и обеспечивало безоблачное существование ее граждан. В то время, как прочие народы осваивали восставшую из океана сушу Атара, воевали за плодородные и богатые рудой территории, перекраивали границы по своему усмотрению, гидернийцы использовали отпущенный им срок на то, чтобы развивать науку, флот, военное искусство. К наудеру от Гидернии, по обе стороны от устья Руаны, одной из величайших рек Атара, расположились государства Крон и Шадтаг. Как уже указывалось в пятом томе, некогда (4487 (?) - 4660 (?) гг.) это было единое государство, которое раскололось на два с общей границей по линии реки. Причины этого разделения по-прежнему неизвестны, однако существуют документы (см. том 5), однозначно указывающие на некие религиозные мотивы раздора. К уздеру от Шадтага находится княжество Гаэдаро. На наудере ее граница определена береговой линией реки Крамеш, на уздере - береговой линией ее левого притока, Толмы, а с куза страну ограничивают подножья недоступного Гаркатского хребта. После войны территория Гаэдаро сильно сократилась: в частности, место слияния Крамеша и Ро, до той поры являющееся крупнейшим торговым портом Атара, не принадлежащим ни одному государству, отошло в ведение Нура. Hyр - государство, расположенное к наудеру от Шадтага. Имея протяженные общие границы с Шадтагом на кузе и с королевством Вильнур на наудере, Hyр, тем не менее, поддерживает с обоими этими государствами исключительно дипломатическую связь. И причины этого таковы: политические, экономические и военные интересы Нура направлены на постепенный территориальный захват в княжестве Гаэдаро. Власть предержащие в Нуре рассуждали так: если мы не имеем выхода к морю, то лишь расширение собственной территории и, как следствие, рост производства и приток рабочей силы за счет присоединенных земель станет для нас шансом найти спасение, когда наступит Тьма. Мы станем мощной страной и сможем говорить на равных с прочими государствами, имеющими береговые границы. А поскольку сопредельные Шадтаг и Вильнур - королевства сильные и с неплохо (если не брать в сравнение Гидернию) организованной армией, то взгляд нурцев логично обратился к отсталому княжеству Гаэдаро, К их сожалению, после подписания Катранского Акта для Нура стало весьма затруднительно начинать открытые боевые действия, поэтому он до сей поры ведет войну скрытую - саботаж, диверсии, подкуп чиновников и прочая, прочая. Щадтаг и Вильнур смотрят на потуги Нура с неодобрением, вот почему дружба между Нуром и этими государствами не заладилась. На бисте от Великой Гидернии находится сюзеренат Т о у р а н т. Это объединение доменов сохраняет полный нейтралитет в политических играх остальных государств, поскольку граничит с землями необжитыми и опасными, населенными, по многочисленным данным, порождениями не Пресветло-го Тароса, а его вечного антагониста Ловьяда... [Кусок текста безвозвратно утрачен.] Флаги государств Атара Бадра. Полотнище разделено по диагонали на два треугольника: синий (доблесть) и алый (верность заветам Пресветлого). Гаэдаро. Коричневое (цвет, символизирующий процветание) полотнище с лиловыми (фамильный княжеский цвет) ромбами по углам и лиловым кольцом по центру. Кольцо - символ единения монарха и подданных. ГидерНия. Черное полотнище и по центру белый расколотый круг. Hyр. Широкая зеленая (плодородие) полоса и более узкая оранжевая (непобедимость). Полосы горизонтальные. Вильнур. К зеленой и оранжевой полосам справа добавлена вертикальная ярко-красная полоса, когда-то символизировавшая мятеж. Шадтаг. Коричневое полотнище. По центру флага - золотая корона правителей Шадтага. Фагор. Три горизонтальные полосы: зеленая, белая (незамутненность помыслов) и малиновая (готовность к самопожертвованию). Крон. Синее полотнище с серебряной птицей в правом верхнем углу. Тоурант. У каждого домена свой флаг. Общее - по центру жезл бронзового цвета, символ власти тоурантского короля. Блуждающие Острова. Данных нет. Религия Атара Господствующей религией во всех странах является поклонение Таросу, чаще называемому Пресветлым. Единого канонического изображения Пресветлого не существует. Объединенное Священство (Шадтаг, Гаэдаро, Бадра, Фагор возглавляется деснием, избираемым пожизненно конклавом служителей Пресветлого) канонизировало Та-роса как высокого, худощавого телосложения старца с длинными седыми волосами и окладистой бородой. Пресветлый обычно изображается правящим лодкой стоя. Церковь Нура и Вильнура разрешает лишь деревянные скульптурные изображения Пресветлого (в виде старца в лодке). Гидернийская церковь (алакомена) не признает уподобления Пресветлого человеку, и в росписях гидернийских храмов Тарос присутствует в виде небесно-голубого сияния, символизирующего всеведение и всепроникновение Пресветлого. В Кроне и Тоуранте получил распространение культ Пресветлого, отвергающий возможность человека приблизиться к божественной сущности ("Человеку даровано токмо впитывать в себя ниспосылаемую благодать и не возмечтать о равенстве"). Церковь Крона и Тоуранта запрещает рукотворение любых ипостасей Пресветлого в любом виде и материале. Кронские и тоурантс-кие храмы внутри украшены лишь выбитыми на камне или вырезанными на дереве изречениями из Книги Призыва. Попытки двух общеатарских соборов прийти к единообразию в вопросе ипостасей Пресветлого и их отображения закончились неудачей. Храмы Пресветлому строят входом на уздер, куда, согласно Книге Призыва, удалился из мира людей Пресветлый. По решению первого обще-атарского собора, храмовое крыльцо должно насчитывать ровно дюжину ступеней ("двенадцать раз призовут, и яве он". [Книга Призыва, речь первая, зачин пятый]). Храмы освещаются свечами и символическими жертвенными пламенниками (Пресветлый требует не жертвоприношений, а соблюдения заповедей), вдоль стен обычно стоят бронзовые курительницы с благовониями. Место общения священнослужителей с Таросом - хра-мовый алтарь, обращенный на уздер. В Нуре, Вильнуре и Гаэдаро священнослужителям настрого запрещено винопитие, плотские утехи, азартные игры, сыроедение и ростовщичество. В других странах служителям культа лишь предписывается во всем умеренность и скромность. Наиболее сильное влияние на светскую власть церковь оказывает в Фагоре. Там ни одно княжеское законоудожение не входит в силу без утверждения фагорского протодесния. Естественно, всегда имело место скрытое противостояние между светской и церковной властями, нередко переходившее в открытые конфликты. Население, как правило, выступало на стороне протодесния. Одной из причин тому являлась неизменность церковного налога - двенадцатая часть дохода прихожан (согласно установлению второго общеатарского собора), в то время как князья зачастую облагали подданных непосильной данью. Поэтому фагорские правители всегда вынуждены были считаться с влиянием служителей культа Пресветлого. Наиболее подконтрольна церковь светской власти в Великой Гидернии. Священной книгой приверженцев культа Пресветлого является Книга Призыва, состоящая из двенадцати проповедей (речей), каждая из которых содержит двенадцать посылок (зачинов). Считается, что Книга Призыва написана пророком Мииенной сразу после Первого Наступления Тьмы. По общепринятой версии, пророку был явлен знак, после чего Мииенна удалился в пустынные земли, где прожил отшельником двенаддать лет и за это время написал Книгу Призыва, строки которой вспыхивали для него каждый день огненными буквами на фоне заката. Книга Призыва рассказывает о том, каким был создан этот мир Пресветлым, каким его застал Пресветлый, явившись к людям, о гневе Пресветлого и о его проклятье. Возгневавшись на людей, разрушавшим дарованный им мир, Пресветлый сказал, что раз в пять сотен лет он будет допускать к людям Тьму, чтобы знали они, что ждет их всех и каждого в отдельности по ту сторону жизни, если не начнут они жить по заповедям Тароса. И Тьма будет приходить до тех пор, покуда люди сами не вернут мир к его истоку, к изначальному порядку. Спасение всех вместе и каждого в отдельности - в соблюдении заповедей, коим число трижды двенадцать. Главные заповеди: не лгать, не предавать, не отнимать жизнь, когда твоей жизни ничего не угрожает, не сквернословить, не заниматься колдовством. Отдельная речь Книги Призыва посвящена природе Тьмы. Тьма родилась на удар сердца позже Пресветлого. Поэтому ей суждено всегда и во всем отставать на удар сердца. Но стоит остановиться или пойти вспять, Тьма нагоняет и опережает. "Тьму уподоблю камням в зернах злака, когда и тех, и других сперва поровну считали. Когда выбрасываешь камни, больше зерна остается. Когда выбрасываешь зерно, становится в мешке больше камней..."[Книга Призыва. Речь двенадцатая, зачин второй]. Тьма не имеет формы, ее не увидеть. Она как болезнь, - узреть саму болезнь невозможно, но открыто глазам творимое ею зло. Тьму способен видеть лишь Пресветлый, но уничтожить ее ему не дано, дано опережать. Тьма, как и Пресветлый, умеет порождать. Темным, нечистым ее порождениям несть числа, а самое могущественное, подвластное только самой Тьме наречено именем Ловьяд, что значит Темный. И Ло-вьяд тот способен являться людям и смущать их посулами. Различное толкование Книги породило на свет секты, с которыми церковь Пресветлого всегда нещадно боролось (обычно, используя свое влияние на светскую власть, добивалась уничтожения или насильственного изгнания сектантов из страны). Некоторые секты продолжали тайное суще-ствование какие-то уходили, в Запретные Земли и оседали там, образовывая колонии. Языческие культы также преследовались и истреблялись церковью Пресветлого. Особенн