рибьют в этом городе или, что еще хуже, прознают о моем участии. Поэтому, если надо будет, я вас на паром под конвоем отправлю. Насильно. В Красноводске же, пожалуйста, скажите друг другу "ариведерчи" и в разные стороны, навсегда. - Мне все равно, - рассмеялся я, - но очень кушать хочется. - Я так понял, мы договорились, - удовлетворенно заключил Слава, - Этот факт мы сейчас отметим. Он открыл дверь в соседнюю комнату. Посреди нее стоял накрытый стол и за ним сидел человек. Слава растерянно посмотрел на Влада. - Он не мог сюда войти незамеченным, - удивлено проговорил тот, вынимая пистолет из кармана. - Мог, - коротко сказал я. - У нас дело. Надеюсь, не будет возражений, если мы переговорим с глазу на глаз. Я вошел в комнату и, закрыв за собой дверь, принялся рассматривать сидящего. На нем была странного рода одежда. Казалось, она вовсе не имела ни цвета, ни фасона. Отсутствие первого заставляло мнить ее черной, а недостаток второго, оборачивало ее невзрачным пятном. Выражение лица человека менялось каждое мгновение, что создавало впечатление о его ординарности и делало невозможным запомнить особенности. - Я отгадал тебя, - сказал я Черному Человеку, присаживаясь на стул. - И кто я? - спросил тот бесцветным голосом. - Ты фантастикум... - Так сказал Осенний Профессор. - Ты о ком? - Профессор Джабейли - Осенний Профессор. Призрак Осенней Печали - незначимый и мучительный для меня. Он любил читать книги святош. Любил читать о том, во что никогда не верил. И слово это нашел в "Дьявольской натуре" почтенного Августина. Умное, однако, слово. Кичливое, как и он сам. - Ты дьявол? - удивлено спросил я. - Лишь призрак, фантом, - признался Черный Человек с горечью. - В утро моего рождения тебя хотели подставить. Устранить просто, гениально, не убивая. Списать смерть профессора. Звонил тебе не он. Ты никогда прежде не слышал его голос по телефону и поэтому легко обманулся, но тебя охраняло...- Черный Человек умолк. - Почему замолчал? Что охраняло? - Не знаю. И ты не знаешь, хотя мнишь себя познавшим самое сокровенное. Тебя кастрировали тогда для спасения. - Что за чушь?! У меня нет никакой ущербности. - Кастрировали твой дух. Изъяли из него страх и неверие в собственные силы, все посредственное и обременяющее. И из всего этого слепили меня - фантома, призрака, реально существующего, знающего каждый твой шаг, но ничего не могущего изменить и нигде не способного победить. Я - фантастикум твоего духа, я - гомункулус твоей посредственности. Ты спал в своей квартире, а я пришел к профессору. Вступился за него и проиграл, потому что не мог победить. Но так тебе было дано время, чтобы завладеть мечом Митры. - Что теперь? - Многие люди сделаны из дерьма, но они, счастливые, об этом не подозревают. А я знаю. И поэтому хочу умереть. - Зачем же... Я благодарен тебе. Вернись ко мне, живи со мною... - Для чего такая жертва? Ты здесь не причем. Виноват тот, кого невозможно осуждать, ибо только для него открыта тайна блага. У меня нет жизни здесь. У меня нет жизни и там, после смерти, потому что дух не проистекает из обрезков. Хочу смерти, хочу небытия. - Что я могу сделать? - Выполнить предназначение! - Не могу, - растерянно прошептал я. - Ты же знаешь. - Сделай это для меня, - зашипел Черный Человек. - Сделай. Сделай это, если не ради меня, то ради ИСТИНЫ... - ПАСТЫРЯ БЕДНЫХ, - подхватил я его последнее слово и, задумавшись на секунду, спросил, - Неужели ты последний аргумент стоящего над нами Бога? Неужели... - И ты, и ты - обрезки, - проговорил Черный Человек. - Хочешь сказать, что и у меня нет посмертного будущего? Тогда тем более есть смысл взять все от настоящего. Неужели ради такого убогого создания, как ты, я должен лишить жизни во многом прекрасного человека? Поддавшись внутреннему движению, я засмеялся, хотя и ощущал неестественность побуждения. Наконец, справившись с непонятным весельем, почувствовав невозможность быть рядом с ничем, я приказал непрошеному гостю: - Пошел прочь! - Иду, - ответил тот, тяжело поднимаясь. Он подошел к двери, но прежде чем скрыться за ней, сказал: - МЫ ТОЛЬКО ДУМАЕМ, ЧТО "МОЖЕМ", НАМ ТОЛЬКО КАЖЕТСЯ, ЧТО "ХОТИМ". Черный Человек замолчал и, окинув комнату прощальным взглядом бесцветных глаз, вышел. Спустя мгновение дверь приоткрылась. Показалась обеспокоенное лицо Славы. Он быстро осмотрелся и удивленно спросил: - А где этот человек? - Он только что вышел через дверь, которую ты имеешь честь придерживать своей драгоценной ручкой. - Брось. Мы никого не видели. - То был друг ворона, безвременно ушедшего от нас позапрошлой ночью. - Надо скорее избавляться от тебя, иначе я обрету какое-нибудь жуткое психическое расстройство, - со вздохом сказал Слава и, распахнув дверь, объявил, - Кушать подано, идите жрать, пожалуйста! Вошли Мила с Владом. Недоуменный вид последнего явно требовал разумного объяснения появления и исчезновения непрошеного гостя, но Слава решил отмолчаться на этот счет. - Как говорится, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, - продекламировал он, двусмысленно. - Ошибаешься, - не согласился я с его бородатой шуткой, с энтузиазмом усаживаясь за стол. - Она то и требует. Так и говорит: "Жрать давай!" - Ты бы, Тим, сначала даму усадил, - заметил Слава, приглашая Милу сесть. - Ничего, - махнул я рукой в сторону Влада, - горячее кавказское сердце не оставит ее в одиночестве. Мила будто бы и не слышала меня. - Валенок ты, - осудил мою бесцеремонность Слава, открывая бутылку "Вдова Клико". - Ты хочешь, чтобы мы пили эту гадость? - удивился я, когда он разлил шипящую жидкость по бокалам. - Извини, "Азербайджанское шипучее" достать не удалось. Времена тяжелые. Я понимающе кивнул и, подняв бокал, сказал: - По традиции первый тост мой. Как-то один дракон спал на лужайке. Проснулась одна голова и чудо: бутылка водки так и искрится в лучах восходящего Солнца. "Эй, проснись!" - будит она другую голову, - давай сообразим!". Вторая голова была не дура и на распитие согласилась без всяких моральных мучений. Но тут случайно пробудилась третья голова. Видит пир горой и говорит: "Вот так всегда, как пить - так вдвоем, как рыгать - так вместе". Так вот, друзья мои, пили, образно выражаясь, мы все вместе. Выпьем же теперь за то, чтобы расплачивался я один. - Слишком много чести, - неожиданно сказала Мила и большими глотками опустошила бокал. - Давно не слышал столь изысканного тоста, - по достоинству оценил мое выступление Слава. - Мда, - хмыкнул Влад, - тяжело пить с интеллигенцией... Вскоре ужин вышел из протокола. Пирушка была в самом разгаре, когда послышался стук в дверь. Слава посмотрел на часы. - У-у, - протянул он, - это за вами. Пора ехать. Вставайте ребята, вставайте. Мы поднялись. - Кажется, я захмелела, - улыбаясь призналась Мила. - Тоже мне новость, - фыркнул я, беря ее под руку. На улице нас ждал сюрприз. - Карета подана. Прошу садиться, - с видом доброго волшебника произнес Слава. - Это что? - удивился я. - Это броне-транспортное средство передвижения, - просто объяснил Влад, засовывая чемоданы в люк БТР. - Танк достать не удалось. Жуть как дефицитны эти танки! - Так безопасней будет, - сказал Слава, обнимая меня. - Спасибо. Ты...- попытался что-то сказать я. - Я человек сентиментальный, - его голос дрогнул. - Ну, прощай, родной. Слава хлопнул меня по плечу и оттолкнул. - Вы знаете, - обратился он к Миле, - я начинаю верить в сказки... Правда, это другие сказки... В моей истории Золушка, потеряв хрустальную туфельку, выбросила оставшуюся за ненадобностью. Сами подумайте, для чего может пригодиться башмак без пары? Но Принц все равно нашел Золушку. Вот это сказка так сказка! Мне нравиться верить в такие истории... До свиданья. - Спасибо, милый фей, - сказала Мила, чмокнув Славу в никогда не знающую шетины щеку. - Лучше бы ты в бога поверил, - улыбнулся я, пожимая на прощанье руку. - Уже верю, - признался он. - А как относительно вероисповедания? - Я долго думал. Ты там что-то про Ахуру говорил. Это, кажется, зороастризм? Мне подходит. - Сомневаюсь. Будет трудно с коровьей мочой. Каждый истинный верующий должен поутру умываться этой жидкостью. - Господи, терпеть не могу уринотерапию, - сморщился Слава, - а посему, кажется, в городе появился меценат, готовый пожертвовать средства на строительство новой синагоги. - В таком случае я вступлю в общество "Память". Не в курсе, в Красноводске есть отделение? - С памятью сейчас у всех плохо, - улыбнулся Слава, - Да, кстати. Все, что в чемоданах возврату не подлежит. Это трофеи от Этибара . - О'кей, - согласился я и солдат захлопнул люк. Взвыл двигатель. Страшный грохот оглушил меня совершенно. Чтобы отвлечься, я подумал о странных личностях, проплывших мимо меня в эти жаркие дни. Не все еще перемололо милое человечество своими прагматическими жерновами. Осталась одна загадка, одно белое пятно, которое никогда не станет нефтяным - душа человеческая. Если люди кажутся тенями - оглянись... Я оглянулся. Увидел сосредоточенное лицо Милы, непроницаемую маску Влада. Успокоился. Когда страшный грохот смолк, я уже потерял надежду увидеть дневной свет. Влад вылез первым. БТР стоял у Морвокзала, оцепленного солдатами и техникой. То и дело подъезжали машины, высаживая желающих покинуть город, который сами же они и превратили в Ад. Влад взял чемоданы и пошел сквозь возбужденные толпы. Вскоре мы оказались в каком-то служебном помещении. - Сергей, - обратился Влад к озабоченному стюарду, - Это твои гости. Стюард посмотрел на нас с уважением и подхватил чемоданы. - Счастливо, ребята. Рад был с вами познакомиться, - попрощался Влад, - да, чуть не забыл. В Красноводске вас будут встречать. И еще... У тебя есть монета? - Зачем? - удивился я, но, порывшись в кармане, отыскал медный кружок. Влад взял его одной рукой, а другую протянул мне. На широченной ладони лежал симпатичный, покрытый изощренным узором цилиндрик. Влад нажал на незаметную кнопку, и молния стального лезвия скакнула вперед, сократив расстояние между нами. Я вздрогнул. Влад загадочно улыбнулся, втянул лезвие в нож и вложил его в мою руку. - Дарить режущий инструмент - нехорошая примета, - сказал он, снимая очки, чтобы протереть запотевшие стекла. - Наградить? Солдат не награждает... Будем считать, ты его у меня купил. - Спасибо, - растроганно пробормотал я, с удивлением пытаясь поймать почти детский взгляд невидящих глаз. - Он будет моим кортиком. Влад засмеялся, и глаза его скрылись за броней толстых линз. - Прощай, - прогремел он, крепко пожимая мою руку, и заспешил обратно, к своему экзотическому транспорту. Я почувствовал, что потерял что-то большое, доброе, надежное и жутко умное. Если человек носит толстые линзы и мягко улыбается в усы - на него можно положиться, ему можно верить - не закон, конечно, но хотелось бы верить, что правило. Оставив грустные мысли и физиогномические изыскания, я подхватил Милу под руку, и мы двинулись за стюардом. Наш путь пролегал через странные пыльные коридоры, захламленные помещения. Я и не заметил, как мы оказались на борту парома. Стюард открыл дверь и пропустил нас вперед. Это была прекрасная, но не совсем чистая, двухместная каюта. - Постарайтесь меньше выходить на палубу, - предостерег он, - а лучше будет, если вы до Красноводска останетесь здесь. Ужин я принесу. Стюард кивнул мне и ушел. - Я так устала, - прошептала Мила, опускаясь на постель, - Какая сутолока. Она положила голову на подушку и задремала. Какое наслаждение иметь возможность смотреть на нее. Я сел рядом. Она спала. Я дотронулся губами до ее чудесных волос. Вор, я вор. Столько лет мечтал я о том, что беру сейчас украдкой. Но у кого... О, Боже... Нет, нет... Не надо... Не надо этой мысли. Оставь, прошу, Боже, оставь... Мне нравится этот Ад. Он по мне, по моему размеру... Я знаю, знаю, твое небытие сладостно, но не верю, что слаще моей сердечной боли. Нет, нет, нет. Я выхватил меч и отбросил его к стене. Да, я знаю, Господи. Она зло... Она всегда была моим злом. Личным. Но сейчас... Знаю, она взяла кинжал Этибара - этот заостренный, отточенный кусок металла, оскверненный кровью многих жертв... И его кровью. Ты прав, она - Ангел Тьмы... Но оставь, оставь меня. Мне по душе эта тьма. Пусть холодно, пусть без света и почти без надежды. Зачем мне все это? Разве эти безделицы греют мою душу? Сияние волшебных глаз, драгоценный нежный голос и... тьма, да, ее тьма. Тьма - мой свет. Без ночи нет дня... Без нее не может быть счастья... Оставь меня, Боже... Но Господь был глух к моей мольбе. Я почувствовал, как чужой вторгается, вваливается в мой мозг, вытесняет мое сознание в малый бездействующий его уголок... Палач, опускающий нож гильотины. Не-ее-ет!... Я повалился на пол. Рука моя потянулась к мечу. Я не хочу этого. Слезы текли по щекам, но что от этого жрецам долга? Я не хочу, Господи. Будь милосердным. Нож, да, нож. Другой рукой, я нащупал в кармане нож. Щелкнуло лезвие, выскакивая из рукояти. Закусив губу, я со всей силы вонзил его в кисть, пригвоздив ее к полу. Брызнула кровь. Боль ворвалась в мозг. И тот, другой, завопил, затрясся в ее смертельных круговоротах. Он слаб. Слаб. Я сильный. Я Тим Арский. Что может противостоять Богу? Только она. Любовь. Всемогущая, если не стоящая над ним, но равная ему. Ты, Господи, разъединяешь людей, мстишь, холод вселяя в сердца. Ты считаешь это властью? Но тот другой, с сердцем, поющим любовь... Он сильнее твоей мести, ведь любить можно и холод, любить можно и тьму. Да, я Ангел Света, но я люблю ночь и разве важно, ЧТО я тогда! "Ты человек", - послышался голос, как будто пропели где-то высоко-высоко колокольчики. Я поднял голову. Мириады звезд блуждали вокруг, как будто в поисках кого-то. Вдруг они все устремились в одну точку и, слившись в один радужный шар, взорвались сияющими лентами. Это женщина. Ее лицо скрыто звездной вуалью, но тело божественно... Это она. Огненная Дева. Меч Митры поднят ее рукой, и голос многократно отразился во мне, даруя милость: "ПРИШЕДШЕЕ СО СМЕРТЬЮ, ДА УЙДЕТ С ЛЮБОВЬЮ" Она уходила к горизонту, мягко ступая в огненную пыль, туда, где в лучах восходящего Солнца ждал ее Нур-Эддин. Картина тускнела, теряла краски, пока не рассыпалась вовсе, обнажив грязную стену каюты. Странно. На руке нет никакой раны. А Мила все спит. Мила спит так мило - каламбур. - Мила, Мила, - тихо позвал я ее. - Ты любишь Арского? - Не люблю я никакого Арского, - сквозь сон пробормотала она. - Я Тима люблю. Повернувшись на другой бок, она заснула еще крепче. Я засмеялся. Прости меня за глупость, Господи! Вот и все друзья. Хороший и вполне счастливый финал. Вы так любите истории с хорошим концом... Эй вы, в третьем ряду, вытрите слезы... А вы, молодой человек, расправьте плечи... И любите... Любите друг друга, ведь только тогда вы равны богам, ибо любовь есть ничто иное, как Бог. Хлопайте, друзья! Хлопайте... А я устал. Ноет рука. Пора спать. Как же там? Ах, да... "Бис" кричали долго, но тщетно Не заметил из них ни один, Что клоун ушел незаметно На сцене остался лишь грим... ---------------------------------------------------------- Copyright © Vadim Derkach E-mail: sergeant_perecz@usa.ne