им куском бумаги он вытер на полу красную липкую дорожку. Неподвижное тело Ганса, так и не пришедшего в себя, он также прикрыл ворохом бумаги. Сделав это, Кадасима отряхнул костюм и стал что-то искать своими близорукими глазами. Увидев в углу револьвер Вельта, он поднял его, осмотрел и сунул в карман. Подойдя к двери, японец осторожно открыл ее. Перед ним стояла испуганная Мод. Она заметила облако и стремглав прибежала сюда, но дверь почему-то оказалась закрытой. Японец опустил глаза. Девушке показались странными красные пятна на его скулах. - Мисс... забывай что-нибудь эта комната? - не поднимая глаз, спросил Кэд. - Где мистер Вельт? - Мистер Вельт... сильно быстро ушел. Девушка оглядела пустую лабораторию. Ворох бумаги в углу не привлек ее внимания. Кэд упрямо закрывал дверь. Мод взялась за ручку. Кэд с нескрываемой злостью захлопнул дверь, поспешно повернул ключ и положил его в карман. - Кэд, что вы делаете? Не говоря ни слова и не оглядываясь, Кэд зашагал к главному подъезду виллы. Мод шла за ним. Дверь у главного подъезда, в которую вошел Кэд, тоже оказалась запертой изнутри. "Боже мой! Что же это такое? С беднягой что-то случилось! Надо сейчас же позвонить по телефону мистеру Кленову, он должен быть в своей лаборатории". Глава IV. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ СТУЛ Кленов обернулся на звук открываемой двери и увидел Кэда. - Как, - удивился ученый, - разве уже пора обедать? Представьте, я не успел еще ничего сделать. - Нет, барин... Еще рано, рано. Обед еще сырой... Кэд пришел подмести пол, - на ломаном русском языке сказал слуга. - Ах, так!.. Ну хорошо. Тогда не обращайте на меня внимания. Мне только надо найти корень одного уравнения. Я очень благодарен вам, Кэд. Право, я мог бы сам... Так... общий интеграл... Японец зашел Кленову за спину и резко опрокинул его назад вместе со стулом. Кленов вскрикнул, но не успел опомниться, как был связан по рукам и ногам. Во рту, больно придавливая язык, торчал кляп. Японец поставил стул перед лежащим Кленовым и сел. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Японец полез в карман. Вынув оттуда лишь одну оправу от очков, он усмехнулся и положил ее обратно. Потом достал портсигар и не спеша закурил. - Вы удивлены, Иван Алексеевич? - начал Кадасима на чистом русском языке. - Обстоятельства, уважаемый Иван Алексеевич, говоря точнее - чрезвычайные обстоятельства, вынудили меня к столь поспешным действиям. Прошу вас рассматривать их только как меры предосторожности. Я льщу себя надеждой, что мы с вами сумеем договориться. - Японец откинулся на спинку стула и с наслаждением затянулся. - О, я знаю русских, точно так же, как и русский язык. Не правда ли, я недурно им владею?.. Что же вы молчите? Ах да! Я и забыл, что сам принудил вас немного к молчанию. Итак, давайте договариваться, Иван Алексеевич. Я вам освобожу рот, а вы дадите мне честное слово не кричать, Кстати, это и не поможет. С вашим опасным другом Вельтом я уже разделался. Профессор Холмстед не вернулся еще, как вы знаете, из лаборатории номер два. Одним словом, мы одни, Иван Алексеевич. Кадасима встал и, непривычно подтянутый, прошелся по комнате. Одну стену занимал огромный мраморный щит с желтыми вертикальными полосками шин. Для лабораторных нужд здесь можно было получить любое напряжение. Кадасима скользнул взглядом по табличке с надписью "2000 вольт" и усмехнулся. - Итак, мистер Кленов, - обернувшись, сказал он теперь на превосходном английском языке, - вы изложите мне сейчас сущность замечательного изобретения профессора Бакова. С помощью его вы собираетесь, вероятно, прославиться. Я не прошу вас, конечно, рассказывать о таинственной идее ирландского ученого, так опекаемого вашим шефом. Я прекрасно осведомлен, что ее скрывают также и от вас. Итак, того, что мне известно о вашем сверхаккумуляторе, как вы его называете, совершенно недостаточно. Я, желаю знать, каким путем можно добиться такой "концентрации энергии, как это можно сделать физически? С самого начала я пристально следил за достижениями профессора Бакова и вашими, как за достижениями своих собратьев по науке. Однако благодаря скверному характеру вашего друга Вельта и чувству достоинства, отличающему японского дворянина от остальных смертных, я лишен возможности продолжать свои наблюдения, интересующие меня с чисто научной точки зрения. К сожалению, теперь я располагаю слишком малым временем и вынужден прибегнуть к некоторому ускорению естественного хода событий. Изложив необходимые мне сведения, вы получите право пользоваться в дальнейшем жизнью по собственному усмотрению. Начинайте, мистер Кленов. Вы можете не бояться научных терминов. Я получил известное образование... в Кембридже. Некоторые мои труды имелись в библиотеке вашего покойного патрона, профессора Бакова, и, быть может, вам приходилось их просматривать. Неторопливой, пружинящей походкой японец подошел к Кленову и, помедлив несколько мгновений, вынул у него изо рта кляп. - Советую вам, Иван Алексеевич, принять мои несомненно гуманные условия, - закончил он, снова переходя на русский язык. - М-да... мистер... мистер... - Ах, простите! Я не представился вам, коллега. Право, это невежливо. Еще раз простите. С вами говорит полковник японского генерального штаба Кадасима. Вы удовлетворены? - Д-да... Вполне... - Кленов помолчал. - "Исследование конденсаторов как источников энергии", издание Кембриджского университета, 1907 год. Помню. Итак, мистер... Кадасима, я должен вам сказать, что никогда не предполагал делать тайну из моих работ. Я позволю себе заметить, что, как и профессор Баков, работаю только для науки, во имя блага человечества, во имя великих идей мира и прогресса. - Конечно, коллега, все это мне прекрасно известно. - Но, мистер Кадасима, вы плохо знаете меня. Я не привык уступать силе! - Кленов говорил по-английски, не желая, видимо, переходить на родной язык. - О-о! Коллега, эта черта характера называется, если не ошибаюсь, упрямством! Вы, вероятно, думаете, что я играю с вами - как это говорится по-русски? - в бирюльки? - Он встал и наклонился к Кленову. - Я не стану в вас стрелять, чтобы не производить шума, Иван Алексеевич, но... я напоминаю лишь вам, что мы находимся в Америке. Здесь электричество, господин доктор, применяют даже для казни! Кадасима выпрямился, решительно подошел к щиту и стал присоединять провода к шинам, подключаемым к высокому напряжению. Кленов пошевелил бескровными губами. Он понял, что хотел сделать японец. В это мгновение зазвонил телефон. По горной ухабистой дороге трясся "лексингтон". В нем, крепко держась за кузов, сидел профессор Холмстед. Он возвращался из своей лаборатории э 2, где после опыта имел со своим помощником длинный разговор. Этот человек был скромен и тих, начитан, образован. Но свою трубку он всегда раскуривал, зажигая страницы, вырванные из сочинений Шекспира. Не повышая голоса, он замечал, что и англичане, и вся их культура заслуживают той же участи, что и страницы Шекспира. "Только тогда Ирландия будет свободной", - говорил он. Это был страшный человек, но удивительный ученый. "Что за времена! Ирландец и Баков... И такие два изобретения делаются одновременно. Огромная ответственность лежит на мне! Но иначе и быть не могло, если решился приглашать на работу людей с сомнительным политическим прошлым". Старик вздохнул и взглянул на небо. Там, среди потемневших туч, резко выделяясь на их фоне, плыло огненное облако. Это летящее зарево казалось Холмстеду зловещим. Оно мчалось по направлению к горам, постепенно уменьшаясь в размере. Ирландец работал. Холмстед едва ли не впервые в жизни потерял нить своей мысли. Выглянув, он попросил шофера свернуть на проселочную дорогу. Дорога шла вдоль быстрой горной речки. Неспокойные струи слегка пенились, и на зеленоватой поверхности тянулись белые жилки и полосы. Вода походила на мрамор. Обрывистые склоны спускались к быстрине. Казалось странным, что этот маленький ручеек мог прорыть себе путь в такой толще. Постепенно река становилась спокойней. Воды становилось все больше и больше. Наконец пенные волны успокоились. За поворотом, где дорога проходила под нависшей скалой, показалась плотина. Река исчезла. Вместо нее огромным удавом сползала вниз металлическая труба, скрываясь в небольшом здании из красного кирпича. Автомобиль, скрипя тормозами на спуске, остановился около калитки. Профессор Холмстед, опираясь на палку, направился к домику под черепичной крышей. Навстречу уже шел инженер этой затерянной в горах гидростанции. - Хэлло, Сэндерс! Заехал к вам по двум причинам. Во-первых, я зол, как биржевик, потерявший в один день не меньше миллиона; во-вторых, я должен предупредить вас, что работы непоседливого ученика покойного русского профессора заставят нас скоро значительно увеличить нагрузку в лаборатории номер один. Инженер, пожилой, бритый и спокойный, крепко потряс профессору руку и пригласил его войти. Профессор вошел в уютное помещение. За стеклянной перегородкой почти беззвучно вращались турбины. - Придется вам перейти на круглосуточную работу. Это нам нужно для зарядки новых кленовских аккумуляторов. Инженер приподнял бровь и пододвинул профессору коробку с сигарами. Холмстед вытянул ноги, порывистым движением достал из кармана ножичек, обрезал кончик сигары и задумался. ...Поднявшись в свою комнату в мезонине, Мод бросилась к телефону. Долго никто не отвечал. Мод нервно вертела ручку индуктора. Наконец она услышала голос Кэда: - Да, да, леди... Кэд много-много не понимай... Он ходил по всем комнатам. Мистер Кленов и мистер Вельт нигде нет. Он сейчас быстро-быстро бежит парк... Трубку повесили. "Боже, что это? Значит, теперь Кэд в комнате Кленова! Что ему нужно там? У него было такое недоброе лицо... Как узнать, что там происходит? Неужели Кленов в опасности? Что делать?" Мод металась по комнате. "Ах, если бы увидеть... увидеть!" О счастье! Как она не подумала об этом сразу! Там, наверху, обсерватория отца. Из башенки, наверно, видно окно лаборатории. Там телескоп... Заскрипели ступеньки под торопливыми шагами. Кадасима повесил телефонную трубку и снова подошел к своему пленнику. В руках у него были концы проводов, присоединенных уже к шинам высокого напряжения. Не говоря ни слова, он стал обматывать левую руку и горло ученого оголенной проволокой. - Вы понимаете, надеюсь, Иван Алексеевич, что я должен спешить? Угодно вам начать свои объяснения? Иначе я буду вынужден включить две тысячи вольт на эти шины. Не спуская глаз с Кленова, японец подошел к щиту. - Вы убийца, Кэд! Вы преступник! - прохрипел ученый. Закрученный вокруг горла провод перехватил голос. Кадасима рассмеялся: - Преступник? Убийца? Как это все наивно звучит, коллега! Знаете ли вы, что, работая здесь, в лаборатории, над своими изобретениями, вы служите смерти! Вы становитесь соучастником массовых безжалостных убийств. Если хотите знать, то вы, Иван Алексеевич, во сто крат больше убийца, нежели я! Уничтожая вас, я спасаю десятки тысяч, а быть может, и миллионы людей! Кленов поежился. Японец взялся за рукоятку контактора: - Будете ли вы говорить, коллега? - Нет, мистер Кадасима! - твердо ответил Кленов. - Пока я работаю для науки, для ее высоких идей, я работаю для жизни. Это вы хотите заставить науку служить смерти! Но я не стану убийцей, мистер Кадасима! Лицо японца передернулось. - Я ненавижу вас, изобретатель! Вам удалось сделать то, о чем я мечтал многие годы... Я ненавижу вас! Мод вскочила из-за телескопа. Чтобы не упасть, она прислонилась к стене. За окном были видны провода высокого напряжения. Плавной дугой провисая между чешуйчатыми изоляторами, шли они от высокой мачты, через трансформатор, к тому щиту, около которого стоял этот ужасный человек. Провода протянуты в каких-нибудь десяти футах от окна, как гигантские струны. Они даже гудят, тихо и печально. Этот звук песет смерть! С внезапной решимостью девушка бросилась к окну. Загремел упавший на пол телескоп. Схватив медную трубу, Мод прижала ее к груди... Внизу была земля, посыпанная песком аллея... Мод раздвинула трубу телескопа и что-то прошептала. Кадасима улыбнулся. Кленов в последний раз увидел его отвратительные зубы и закрыл глаза. - Я презираю вас! - сказал он и отвернулся. Снова выступили красные пятна на скулах Кадасимы. Еще более сузились маленькие глазки. - Хорошо, коллега. Если не я... если не Япония, то и никто другой, никакая другая страна не будет владеть вашим изобретением! Тело Кленова напряглось. Он силился порвать свои путы. В этот момент японец включил контактор... На секунду Кадасима скользнул взглядом по изогнувшемуся дугой телу и не спеша вышел из комнаты. ...Холмстед и инженер Сэндерс вздрогнули. Что-то щелкнуло, и тотчас завыла маленькая сирена. Зажглась красная сигнальная лампочка. Инженер вскочил. - Выбило масленик, профессор! - сказал он и побежал к щиту. - Профессор! Мистер Холмстед! - послышался через минуту его голос. - Я ничего не понимаю! Масляник выключило на линии лаборатории, в то время как там не предполагалось нагрузки. Вероятно, что-нибудь произошло! - Странно, странно... - шептал обеспокоенный старик, глядя на приборы. Масляный выключатель "вышибло" на линии, питающей Белую виллу. Сработали аппараты защиты, автоматически выключающие сеть в случае аварии или перегрузки на линии. - Да-да, странно... странно... Я обеспокоен. Я должен сейчас же ехать, - говорил Холмстед, тщетно пытаясь найти свою палку. - Право, сэр, в этом нет ничего особенного. Обычное короткое замыкание. Вот ваша палка... Простите, профессор, не эта дверь. Сюда, направо. Старик, задыхаясь, почти бежал к машине. Его нагонял Сэндерс, держа в руке шляпу гостя. Уже по одному виду профессора шофер все понял. Едва Холмстед вскочил, на подножку, автомобиль рванулся с места. Сэндерс смотрел вслед, растерянно вертя в руках шляпу профессора. Ветер раздувал седые волосы ученого. Всю дорогу Холмстед нагибался вперед, словно хотел этим прибавить скорость автомобилю. Его тощую фигуру на каждом повороте, на каждом ухабе кидало из стороны в сторону. Вот наконец и знакомый поворот, крутой подъем, чугунные ворота... Шофер отчаянно гудел, но на дорожке никто не появлялся. Прижав руку к сердцу, профессор соскочил на землю. К нему услужливо подбежал человек и поднял котелок. - Частное сыскное бюро! - отрекомендовался он. Старик смотрел словно сквозь него. - Что случилось? - Мы ничего не заметили, сэр! - сказал Джимс. Профессор нервно тряс калитку. За оградой было мертво. Мистер Джимс и шофер переглянулись. Холмстед стал неумело вставлять ногу в чугунный узор калитки, чтобы перелезть через нее. - Подождите, сэр! - услужливо сказал Джимс. Подскочив к воротам, он вынул из кармана звенящую связку. Повозившись с полминуты, он театральным жестом распахнул калитку. Угрюмый Холмстед быстро зашагал по дорожке. Растрепанные волосы его развевались. Сыщик и шофер шли сзади. Джимс вынул револьвер и спустил предохранитель. В напряженном молчании продвигались они вперед. Вдруг шофер остановился и протянул руку. Старик вскрикнул и, неуклюже подпрыгивая, побежал к флигелю. Плечи его странно поднялись, ноги казались непомерно длинными. Задыхаясь, он остановился на дорожке перед флигелем и склонился над тем, что лежало на песке. Шофер и сыщик сняли шляпы. - Мод! Мод! - шептал старик, ощупывая распростертое тело девушки. Джимс поднял с земли обгорелую трубку телескопа. Он посмотрел наверх. Там плавными дугами провисала линия высокого напряжения. - Короткое замыкание, - прошептал Джимс, указывая рукой на почерневший провод. - Мод! Мод! Девочка моя! - все повторял старый профессор. Мод слабо застонала: - Спасите... мистера Кленова! Профессор сделал жест рукой. Сыщик и шофер, как-то странно пригибаясь, бросились к Белой вилле. Через несколько секунд со стороны виллы послышались тяжелые удары. Это выламывали дверь. Особенно старался Джимс. Ярость при мысли, что кто-то опередил его, удваивала его силы. Дверь сорвалась с петель. Шофер и Джимс, пробежав коридор, на секунду остановились перед лабораторией. Держа револьвер в вытянутой руке, Джимс стал осторожно открывать дверь. На полу сидел Кленов и старался развязать руки. Увидев вошедших, он указал глазами на щит: - Не понимаю, почему нет тока! Ведь контактор включен. Только теперь Джимс заметил провода, соединявшие горло Кленова с шинами высокого напряжения. Он прыгнул к щиту и рванул рукоятку контактора. Шофер старался освободить Кленова. - Кто это сделал? - спросил сыщик. - Мистер Кадасима... из Кембриджа. - Какой Кадасима? - Кэд, Кэд! Полковник Кадасима. Мистер Джимс выхватил записную книжку. Освобожденный от пут, Кленов тяжело опустился на стул. - Все-таки, джентльмены, я не вполне понимаю... почему я жив? - смущенно сказал он, вертя в руках поднятый с полу кляп. - Насколько я могу догадаться, сэр, вас спасла мисс Мод, дочка профессора, - вежливо сказал Джимс. - Мисс Мод? - Да, сэр! Она выбросилась из окна обсерватории на провода высокого напряжения. - Выбросилась?.. Каким же образом это могло спасти меня? - Леди держала в вытянутой руке медную подзорную трубу, которой и замкнула провода, пролетая мимо них... Короче говоря, она, если сказать попросту, пережгла пробки. - М-да... не пробки пережгла, а вызвала короткое замыкание линии, - поправил Кленов задумчиво. Потом, словно спохватившись, он вскочил и нетвердой, но торопливой походкой пошел к выходу. Шофер направился за Кленовым, а Джимс с профессиональной тщательностью стал обследовать помещение. От его взгляда не ускользнуло ничто, даже недокуренная папироса Кадасимы и осколок от его очков. Мод сидела рядом с отцом на садовой скамейке. Она видела, как вышел из дома Кленов, как ускорил он шаг, направляясь к ней, как, наконец, побежал. С широко открытыми глазами он остановился перед ней. Мод улыбалась, а он, запыхавшись, говорил: - Как же так? Вы спасли меня... Это ведь очень опасно - прыгать из окна! - Я все видела в телескоп, мистер Джон, - слабым голосом произнесла Мод. - Но ведь... ведь можно было просто выбросить на провода трубу... - О нет, Джонни, - вмешался Холмстед, - труба могла отскочить и не замкнуть сразу двух проводов. Надо было крепко держать ее в вытянутой руке. - И я не могла поступить иначе, - добавила Мод и постаралась улыбнуться. Кленов совсем растерялся от этих простых слов: - Право, я не смею выразить... Я готов теперь для вас... тоже выпрыгнуть из окна. Он смотрел на Мод и словно видел ее впервые. Синие глаза, светлый пушок на щеке... Когда она выросла? Странно, почему раньше он не замечал, как она хорошо улыбается? Холмстед похлопал Кленова по плечу. - Все хорошо, что хорошо кончается, мой молодой друг! Вельт очнулся первым. В чувство его привела мучительная боль в затылке и левой половине лица, перерезанной рубцом. Шурша бумагой, он с трудом приподнялся и пополз к телу Ганса. По дороге ему попался стек. С проклятьем он поднял его. Разбросав бумагу, прикрывавшую Ганса, он с тревогой склонился над ним, но тут же вскочил возмущенный. Ганс храпел, он мирно спал: обморок перешел в сон. - Какая скотина! - процедил сквозь зубы Вельт и бесцеремонно толкнул Ганса ногой. Ганс сел, растерянно оглядываясь. Вельт сердито повернулся к нему спиной и, превозмогая боль, встал. Но, взглянув в окно, Вельт забыл обо всем. Там, за окном, рядом с Мод, держа ее руки в своих, сидел Кленов. Вельт готов был закричать. Он чувствовал, что теряет сознание. Эта сцена была той каплей, которая переполняет даже бочку... - Хэлло, джентльмены, - прозвучал сзади голос. - Как вы поживаете? Чутье сыщика никогда не обманывает! Наконец-то я нашел вас! Вельт резко обернулся. Гнев, дикий, безотчетный гнев застилал ему глаза. Перед ним глупо улыбалась физиономия сыщика Джимса. - Идиот! - закричал Вельт. Джимс никак не думал, что это могло относиться именно к нему. Он подошел совсем близко к Вельту и, потирая руки, сказал: - Вы спасены, джентльмены! Спасены мной! Вельт заскрипел зубами от ярости и сжал стек. Снова в лаборатории раздался свист... Мистер Джимс вскрикнул и схватился за лицо. Тайный агент "Интеллидженс сервис" ничего не видел левым глазом и дрожал от обиды и боли. - Клянусь кровью, это неслыханное оскорбление! Это никогда вам не простится! - закричал он и выбежал из лаборатории. Дверь хлопнула. - Идиот! - еще раз крикнул Вельт и, обессиленный, повалился на пол. Сидя на ворохе бумаги, Ганс тупо смотрел на него. Глава V. КОМИССИЯ АМЕРИКАНСКОГО СЕНАТА Мистер Вельт-старший подошел к окну. Из его особняка на Риверсайд-драйв был виден море-подобный Гудзон с высокими обрывистыми берегами. Над ними выступали ломаные силуэты Джерсей-сити, Хобокена, Вихевкена. По реке плыли пароходики, сновали неуклюжие паромы с тоненькими трубами и пустыми чревами, где помещаются перевозимые экипажи и железнодорожные вагоны. По набережной медленно катились автомобили. Шины их оставляли на мокрой мостовой быстро исчезающие следы. Старик долго смотрел в дождливую, туманную даль, сжимая в руке нераспечатанный государственный пакет. В кабинет вошел секретарь и почтительно склонил голову. Старик быстро повернулся: - Как здоровье Фреда? Вы узнали? - Положение серьезное, сэр. Мистеру Фредерику предстоит трепанация черепа. Профессор Миллс не теряет надежды... Старик скомкал письмо и опустился в кресло. Рукой он закрыл глаза. Сквозь пальцы он видел стекло, по которому медленно стекали дождевые капли. За окном стало мутно. Вельт вздохнул. Секретарь исчез. Долго смотрел на плачущее стекло мистер Вельт, прозванный на Уолл-стрите Волком за несокрушимую, уничтожающую силу своих миллионов. Потом распечатал скомканный конверт. Ах, это то самое, о чем так просил его сын! В письме мистер Вельт-старший ставился в известность, что он включен в число членов комиссии американского сената, которая должна в строго секретном порядке ознакомиться с изобретением доктора Кленова, работающего в лаборатории профессора Холмстеда в Аппалачских горах. Мистер Кленов избрал американский сенат своим посредником в общении с воюющими странами, предполагая продиктовать им свою волю, подкрепленную полуфантастической угрозой. Мистер Кленов известен как человек нормальный во всех отношениях, а авторитет его шефа, известного американского исследователя профессора Холмстеда, заставляет верить в существование действительно серьезных научных работ, дающих возможность молодому ученому разговаривать языком политика. Ознакомление с этими работами в свете оценки их значимости для Соединенных Штатов и поручается комиссии сената. Мистер Вельт прошелся по комнате. Мысли о сыне и его друге Кленове перемешивались у него в голове. Зачем им понадобилось назначить эту поездку именно сегодня, в день операции! Старик насупился и вытащил часы. Немец по происхождению, Вельт был аккуратен во всем, что касалось дела. До момента отъезда комиссии сената, где он участвовал в качестве военного эксперта как владелец военно-промышленного концерна, оставался час; до начала операции профессора Миллса - два с половиной часа. Низенький Вельт тщательно растер мешки под глазами, потом вызвал секретаря и велел ему послать Фреду коробку его любимого соленого печенья. - Бедный мой мальчик! Я хотел подарить ему яхту. Уже велел отделать каюту мамонтовой шерстью... Старик снова подошел к окну и посмотрел на мутные силуэты городов противоположного берега. Капли, стекавшие по стеклу, все больше заслоняли вид. Старик вынул платок... Профессор Холмстед отставил назад ногу и взялся руками за борта пиджака, как это он делал всегда, поднимаясь на кафедру. - Леди и джентльмены! - начал он. - Я считаю за величайшую честь говорить перед вами о великом изобретении, осуществленном в стенах моей скромной лаборатории. Мне трудно передать ту гордость и радость, которые наполняют мое сердце от сознания, что это грандиозное изобретение, работа над которым была начата в далекой России, завершено моим учеником и ассистентом мистером Кленовым, по зову которого вы и прибыли, господа сенаторы, как представители американского народа. Но прежде чем мистер Кленов сообщит вам мотивы, побудившие его пригласить вас, я как ученый сочту своим долгом познакомить вас с далеко идущими перспективами этого замечательного изобретения. Профессор откинул назад голову, достал большой клетчатый платок и высморкался. Лишь на секунду взглянув в свой блокнот, он продолжал: - Леди и джентльмены! Мистер Кленов, мой ассистент, несколько лет проработавший в моей лаборатории, дарит миру аккумулятор энергии, который уже теряет право носить название аккумулятора. Чтобы охарактеризовать этот прибор, пришлось бы ввести в употребление новое слово - скажем, "сверхаккумулятор". Кленов нашел средство растворять энергию в пространстве, окружающем крохотный прибор, размером не больше дешевой сигары. Таким образом, невидимую энергию, окружающую этот приборчик, можно передавать из рук в руки, положить в карман, послать по почте, наконец, продавать с полок десятицентовых магазинов или украсть из банковского сейфа. Наш аккумулятор вытеснит из употребления обыкновенные сорта топлива, равно как и применяющиеся ныне тепловые двигатели. Мы организуем Концерн легких электрических двигателей, которые будут питаться энергией сверхаккумулятора, не имеющего, как я уже имел честь вам сообщить, ощутимого веса и почти не занимающего места. Я позволю себе, леди и джентльмены, нарисовать несколько картин будущей жизни "эпохи сверхаккумулятора". Представьте себе вашу будущую квартиру. Она насыщена электричеством. Электричество освещает вас, отапливает, готовит вам обед, стирает белье, приносит звуки из далеких концертных залов, приводит в движение домашние машины для рубки мяса, шитья платьев или бритья ваших щек. Но к вашей квартире не подходят провода городских электростанций. Нет! Вместо счетчика электроэнергии в вашей квартире есть небольшое устройство, напоминающее карманный электрический фонарик. В это устройство ежемесячно вы вставляете крошечную батарейку, представляющую собой наш сверхаккумулятор. Это ваша собственная электростанция. Батарейки в изящных корзинках будут разноситься по квартирам агентами нашей компании. Исчезнут неуклюжие автомобили: они будут заменены электромобилями с легкими электрическими двигателями... Представим себе нашу будущую прогулку на электромобиле. Вы садитесь в сигарообразный лимузин. Перед вашими глазами, сразу же за выпуклым ветровым стеклом, начинается дорога. Нет громоздкого бензинового мотора впереди вас - электромоторы расположены непосредственно у колес. Перед вами только руль. Нет никаких рычагов для перевода скоростей - есть лишь педаль под ногой, задающая скорость вашему экипажу. Вы нажимаете педаль, и электромобиль плавно и бесшумно двигается с места. Нет привычного для автомобилей нашего, 1914 года шума и треска. Вам не надо вылезать из автомобиля, чтобы завести мотор. Не сходя с места, вы приводите свой экипаж в движение. С колоссальной скоростью вы проноситесь по широким дорогам будущего. В пути вы вспоминаете, что надо пополнить запасы энергии. Вы подъезжаете к "автомобильной колонке". Но что это за колонка? Это не газолиновые станции, которые строятся сейчас по нашим дорогам. Нет! Это миниатюрный киоск, где за наличную плату вам обменяют истощенную батарейку на заблаговременно заряженную. Вы вставляете эту батарейку в гнездо на щитке перед вами и продолжаете свой путь, не заботясь в течение месяца о пополнении горючего. Перенесемся мысленно на север. Представим себе мороз, снега и северное сияние. Поражайтесь! В этой суровой обстановке люди ходят без тяжелых шуб. Женщины идут в легких платьях, мужчины - в элегантных спортивных костюмах. Но они не мерзнут. Ведь материя их костюмов прошита тонкими металлическими нитками, которые нагреваются все время проходящим по ним электрическим током. Батарейка спрятана в изящной сумочке прелестной леди. Провода соединяют сумочку с платьем. У мужчин аккумулятор прикреплен к поясу, как кобура револьвера у ковбоя. Люди в легких летних костюмах плывут во льдах Антарктики, чтобы утвердить на Южном полюсе звездный флаг. На их судне электрические моторы. Кочегаров нет! Инженеры в безукоризненно белых костюмах изредка меняют аккумуляторные батарейки, питающие энергией судовые машины. Судно затерто льдами. Прежде отважные путешественники терпели страшные лишения, порой погибали. Теперь же люди спрыгивают на лед, в руках у них электронагревательное устройство. Они располагают его перед судном. Включается электрический ток от сверхаккумулятора - и перед судном канал чистой воды! Лед растоплен. Путешественники продолжают свой путь. Они достигают великого Южного материка, садятся в сани, имеющие электрический привод от крошечных аккумуляторных батарей. Без труда достигнут Южный полюс, с помощью аккумулятора растоплен лед, и люди встают ногами на твердую землю завоеванного полюса, вкапывая в нее древко американского флага. По рельсам железных дорог мчатся электровозы. Машинист, покидая кабинет дежурного по станции, вместе с жезлом захватывает в карман батарейку. Отправляясь на прогулку в горы, вы не берете с собой спичек. Нет! В вашем жилетном кармане батарейка, она заменит вам костер. Собираясь на охоту, вы захватываете электрическое ружье; оно питается аккумулятором, помещающимся в прикладе: выстрелы его бесшумны, они не спугнут дичи. Домой вы возвращаетесь, нагруженные охотничьими трофеями. Довольные и усталые, вы готовы лечь в постель. Электрическая грелка согреет вам холодные простыни. Вы уснете, а утром электрический будильник возвестит час пробуждения, одновременно включив электрический кофейник. Электрические батареи будут везде, повсюду. Они будут разноситься разносчиками, перевозиться электромобилями, доставляться по воздуху в отдаленные местности на электролетах. Появится громаднейший спрос на заряженные батарейки. Предприимчивые промышленники организуют специальные концерны зарядки аккумуляторов. Они выстроят огромные энергоцентрали, использующие энергию солнца, ветра, морей. На этих центральных станциях будут заряжаться в невиданно массовых масштабах крошечные стандартные аккумуляторные батарейки, которые затем с большой коммерческой выгодой будут продаваться во всех странах мировых континентов... Профессор Холмстед замолк, как это он делал всегда, когда хотел проверить произведенное своей речью впечатление. Затем он принял позу величайшего внимания, что-то записал в свой блокнот и сказал: - Я понимаю вас, сэр! Я ожидал этого вопроса и готовился к нему. Вполне естественно желание уважаемого сенатора от штата Иллинойс узнать, каким же путем могут быть достигнуты такие необыкновенные результаты. В свете новейших данных я с охотой объясню вам сущность открытия профессора Бакова и доктора Кленова, прибегая к некоторому упрощению для большей образности моего изложения, что и прошу мне великодушно простить... Итак, джентльмены, вам, конечно, известно, что каждое вещество состоит из атомов, представляющих собой элементарные электрические заряды - электроны, движущиеся вокруг положительно заряженного ядра. Я всегда представлял себе их как неутомимых маленьких работяг, бегающих подобно белкам в колесе и тем делающих свои бизнес. Одно вещество отличается от другого, леди и джентльмены, только размерами центрального ядра и количеством бегающих в хороводах маленьких работяг. Но... - Холмстед поднял вверх палец, - не все электрончики имеют занятие - работу. Есть и безработные, не занятые ни в одном из упомянутых мною атомных предприятий. Они способны свободно двигаться по веществу. Когда под влиянием внешних усилий - электрического напряжения, как мы его называем, эти "безработные" электроны получают стремление двигаться вдоль проводника в виде своеобразных процессий безработных, мы, физики, воспринимаем это явление как электрический ток. Правда, леди и джентльмены, трудно ожидать, чтобы такая процессия не встретила на своем пути сопротивления и всевозможных препятствий. В таких процессиях, как вам, конечно, известно, приходится затрачивать немало энергии. В науке мы рассматриваем это явление как электрическое сопротивление, на преодоление которого требуется непроизводительная затрата электрической энергии. Увы, это сопротивление неизбежно существует для всех стран... то есть, простите, проводников! Но, господа сенаторы, конечно, вам также известно, что такие процессии безработных работяг-электрончиков не могут не сказаться на окружающей среде. В самом деле, это движение сопровождается могучими вихревыми "возмущениями" мирового эфира. Эти возмущения превращаются в подлинные эфирные ураганы, содержащие в себе громадные количества потенциальной энергии, которая, как и всякая другая энергия, господа сенаторы, может вырваться наружу! В науке, точно так же как и в политике, эти эфирные ураганы ощутимы. Они особенно заметны, когда проводники свернуты в катушку. Ураган, как бы врываясь в катушку, увлекает за собой все металлические предметы, то есть действует притягательно на ряд тел, вызывая таким образом физические "события". Мы называем это магнитным полем. На вашем языке, господа сенаторы, это может иметь другое название. Итак, джентльмены, если большое количество потенциальной энергии может содержаться в магнитном поле - эфирном урагане, или "мировом возмущении", то почему бы не использовать этого для целей накопления энергии? Ведь с аналогичным накоплением энергии в политической атмосфере нам, не без некоторого страха, приходится встречаться ежедневно. Прекрасная идея! Но... никакое тело не позволит в своих пределах свободно двигаться процессии работяг-электрончиков и вызывать "общественное возмущение". Поэтому из-за необходимости преодолевать электрическое сопротивление подобное аккумулирование энергии до недавнего времени, господа сенаторы, не имело практического значения... Однако, леди и джентльмены, не имея в виду далеко идущих параллелей, я должен сказать, что в науке произошел некий переворот. В прошлом, 1913 году голландский физик Камерлинг Оннес открыл явление сверхпроводимости. Он установил, что при замораживании проводника до температуры, близкой к холоду межпланетных пространств, всякое электрическое сопротивление мгновенно исчезает. Движение маленьких работяг - электрический ток, как сказал бы ученый-физик, - не встречает больше сопротивления внутри тела. Работяги становятся подлинно свободными! Их движение вызывает во всем мировом эфире грандиозные ураганы творческой, готовой вырваться наружу энергии. При этом нет никакой затраты непроизводительного труда, господа сенаторы. Нет больше сопротивления движению работяг-электрончиков! Освобожденные космическим холодом тела открывают новые, невиданные прежде возможности. Они становятся источниками огромнейших аккумулированных в них количеств энергии. Вот почему моему ассистенту доктору Кленову удалось сосредоточить в магнитном поле маленькой замороженной катушки несметное количество энергии, перспективы применения которой я имел честь только что вам изложить... Профессор Холмстед прервал на этом месте свою интересную речь, потому что звонили - надо было открыть дверь, а во всем доме, кроме него, никого не было. Не было, конечно, и почтенных сенаторов, к которым обращена была речь старого профессора. Они существовали лишь в воображении Холмстеда. Приняв самый обыкновенный, житейский вид, он, немного ссутулившись, направился к двери. Он был явно недоволен тем, что кто-то помешал его подготовке к столь ответственному выступлению перед специальной комиссией американского сената. Профессор открыл дверь и вздрогнул от неожиданности. Перед ним стоял скромный человек в помятом дорожном костюме. У него были печальные глаза и курчавая борода, оставлявшая подбородок голым. - Вы... вы здесь? - Да, профессор, - спокойно ответил пришелец. - Вы оставили лабораторию? - Там сейчас маленький Бернштейн. Ключ я взял с собой. - Оставить только одного мальчика? Это легкомысленно! - Бросьте, профессор!.. Мне стало известно о комиссии сената. Я хочу при этом присутствовать. Недалеко то время, когда заговорю я, а моим голосом - ирландский народ. Но до тех пор я обещаю вам, профессор, быть смирным и незаметным. Я только хочу поучиться у своего коллеги. Холмстед поморщился и схватился за голову: - Я, наверно, скоро сойду с ума! Моя тихая лаборатория превращается в центр политических интриг. В конце концов, я только ученый. Я могу руководить научными работами, но не политикой. Нет, не политикой! Проходите. Извините меня, вероятно, вы устали с дороги... Ведь вы прошли такой путь пешком! Я осмелюсь предложить вам ванну. Кроме того, я прикажу приготовить для вас горячего кофе. Печальный человек посмотрел на профессора и оглядел свой костюм: - Благодарю вас, я с удовольствием освежусь и приму более достойный вид. Все-таки сенаторы... И он усмехнулся. - Ну как ваш любимец, мальчик Бернштейн? - спросил Холмстед. - О-о! Это талантливый мальчик. Мы с ним еще многое сделаем. Вы знаете, профессор, у меня нет в жизни ничего, кроме моих идей. Вам известно, как погибли все мои близкие. Мальчика я полюбил. И я сделаю из него человека! Профессор вздохнул и, думая о комиссии американского сената, пошел готовить ванну Ирландцу. Глава VI. ЧЕК В МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ Мод и Кленов теперь часто ходили в горы. В последние дни они много времени проводили вместе. Забирались на ближние вершины или гуляли по парку. Началось с того, что Кленов рассказал Мод о своих таежных приключениях, о "русском богатыре" Бакове, о чернокожей шаманше... Взволнованно рассматривала Мод любительскую фотографию странной женщины в лодке. - Негритянки такие не бывают, - шептала девушка. Увлеченная загадочной Таимбой, она пыталась повторить ее дуэт с собственным голосом. Мод уходила в ущелье и там пела, стараясь, чтобы и ее голос слился с отголоском. Но эхо звучало слабо, у Мод ничего не получалось. И тем больше околдовывал девушку воображаемый голос Таимбы. Мод заставляла Кленова вновь и вновь повторять этот рассказ. Кленов рассказал о последних днях профессора Бакова, о его предсмертном бреде... - Неужели он говорил о взрыве межпланетного корабля в тайге? - ужаснулась Мод. - Он был очень болен, - оправдывал своего учителя Кленов. - Неужели вы не понимаете, Джон! - волновалась девушка. - Неужели вы не понимаете, что ваш учитель разгадал тайну тунгусской катастрофы! Я теперь уверена, уверена, что вы видели и говорили... с живой марсианкой! Напрасно Кленов смеялся, а потом даже возмущался: Мод стояла на своем и слышать не хотела никаких опровержений. Кленов уступал и с улыбкой соглашался с Мод. Так завязалась их дружба. Мод выведала у Кленова его сокровенные мечты о будущем человечества и предотвращении войн. Если кому-нибудь эти мечты могли показаться наивными или беспочвенными, то для Мод они были откровением. Кленов казался ей великим, и вместе с тем он был простодушен и ласков, восхищал и смешил ее на каждом шагу. Оказывается, он не знал названий ни одного дерева. Он их просто делил на лиственные и хвойные. Из лиственных он мог наверняка определить только березу. Девушка устраивала ему экзамены и хохотала до слез. - Джон, знаете ли вы, что деревья могут летать? - однажды спросила Мод. Они стояли с Кленовым на скалистом обрыве, откуда хорошо была видна Белая вилла и резко вырисовывалась на горизонте одинокая вершина Ктэдн. - Нет, не знаю, - почти испуганно ответил Кленов, постоянно становившийся в тупик от вопросов Мод. - Это надо только подглядеть, мистер Джон. Хотите, я вас научу? - Пожалуйста, я буду очень рад! - поспешно согласился Кленов. Они сели на траву. - Слушайте, Джон. Надо выбрать ясную погоду, но с маленьким-маленьким ветерком. Потом лечь невдалеке от дерева, которое хочешь подглядеть, и не обращать на него внимания. Только запомните, что деревья очень хитрые! - Мод приложила палец к губам. - Да-да... - неуверенно соглашался Кленов. - Потом, делая вид, что смотрите на небо, потихонечку переводите глаза на листву, только так, чтобы дерево не заметило! Понимаете, Джон? Потом дождитесь, когда над листвой пойдут облака, а ветер начнет раскачивать верхушку, тогда... - Что тогда? - Тогда прищурьтесь... - Прищуриться? - Да-да... И оно полетит! - Кто полетит? - Дерево. Кленов глубокомысленно замолчал. В душе он думал, что раз кругом так хорошо, почему бы деревьям немного и не полетать! - А знаете ли вы, какие бывают облака? - Облака? Да, конечно: кучевые, перистые... - Ах, нет, совсем не то! Вы ничего не знаете, кроме своей милой науки. Только не думайте, что я на нее сержусь. Я ее тоже люблю. - Какие же бывают облака? - слегка дрожащим голосом спросил Кленов. Мод мечтательно запрокинула голову: - Слушайте, Джон. Смотрите... Да нет, не на меня!.. Вон на то облачко, которое плывет вверху. Вы видите его? - Да, вижу. - Знаете, что это такое? - Нет. - Это чье-то счастье. Кто-то упустил его. - Счастье? - удивился Кленов. - Да-да! Каждое облачко - это счастье. Люди не умеют удержать свое счастье, вот оно и уносится от них по небу. Иногда упущенного счастья носится по небу много-много. Тогда все становятся хмурыми, и мне делается жаль людей. Они такие глупые! - А тучи, мисс Мод? - А тучи - это когда упущенного счастья слишком много. Оно тогда превращается в печаль, а потом плачет. - А когда безоблачно? - Это значит, что люди нашли все счастье, какое могли. - Значит, под безоблачным небом люди счастливее? - Счастливее! - уверенно заявила Мод.- И на душе всегда веселее. Вы замечали это? Да? Значит, тогда и в вас попал кусочек облака. Кленов молчал, обдумывая интересную и новую для него гипотезу. - А вы знаете, Джон, улетевшее облачко счастья можно вернуть! - Как же, мисс Мод? - Я научу вас. Дайте руку! Кленов почувствовал в своей ладони пальцы Мод. От этого сердце у него тоже захотело полететь, как дерево. - Вот... Теперь смотрите на то облачко, которое мы заметили. Только не оглядывайтесь на меня. Смотрите... смотрите... смотрите... - Я смотрю, - прошептал Кленов. - Вы видите, что облачко тает? - Вижу! Вижу! - Это оно спускается к нам, - сказала Мод и посмотрела Кленову в глаза. Глаза у Мод были синие, как небо, в котором уже растаяло облачко. Вдруг Мод вскочила, на лице ее был неподдельный страх. Кленов виновато поднялся. Мод дрожала. Она смотрела на небо. Там вместо облака, о котором они только что говорили, плыло сконцентрированное в одном месте зарево. Оно быстро летело по ветру. Темно-фиолетовые края оттеняли его ослепительный блеск. - Джон, бежим! Мы должны спасаться! - закричала Мод. Она схватила растерявшегося Кленова за руку и потащила за собой. Ученый бежал, неуклюже спотыкаясь, и бормотал: - Странно, но оно совсем не походит на шаровую молнию, как об этом писали... - Джон, не упадите! Они выбежали из леса. Отсюда начинался крутой спуск по нагроможденным скалам. Внизу виднелась полускрытая зеленью Белая вилла. Странное облако приближалось. - Бежим! Скорей! Я должна спасти вас! - Мод, Мод... Опасности нет, уверяю вас! Нельзя ли не так быстро? Я задыхаюсь... - Нет! Нет! Я знаю!.. Бежим! Скорей! - Мод, дорогая... Шаровая молния пройдет много выше! - Нет, вы не знаете... Скорей... Оно ужасно! Скорей вниз! Мальчишеская фигурка Мод легко перепрыгивала с камня на камень. Кленов отстал от нее. Вдруг Мод вскрикнула и исчезла. В первый момент Кленов растерянно озирался, потом бросился вперед, к тому месту, где только что стояла Мод. С трудом вполз он на скалу и, судорожно держась за шершавую мшистую поверхность, заглянул вниз. У него закружилась голова. Мод лежала на следующем уступе, футов на тридцать ниже. Ее волосы золотились на солнце, а рука, как-то неестественно выгнувшись, оперлась на камень. Кленов хотел закричать, но лишь слабо застонал. С искаженным лицом он стал прыгать с камня на камень. Никогда нельзя было ожидать от него такой ловкости. Девушка тихо стонала. Кленов бережно поднял ее на руки, прижав ее голову к своей. На щеке он почувствовал что-то липкое. С неожиданно появившейся силой нес Кленов девушку по опасному спуску. Полчаса состарили его на пять лет. Высокий, ссутулившийся, упрямо и бережно нес он безжизненное тело. Белая вилла была уже близко. Кленов терял последние силы: ноги подкашивались, в горле жгло. Когда Кленов подходил к воротам, кто-то из сыщиков подбежал к нему, предлагая помощь, но он только покачал головой. Сыщик пошел рядом, боясь, что молодой ученый упадет. По аллее навстречу спешил предупрежденный профессор. Его обогнал невысокий человек с бородкой. Он подошел к Кленову и, не говоря ни слова, взял у него девушку. Холмстед подхватил падающего Кленова. На дорожке остался лежать кожаный поясок Мод. Ирландец положил девушку на широкий диван в лаборатории. Тяжело опираясь на руку профессора, туда же пришел Кленов и опустился на стул около дивана. Тихо, прерывающимся голосом рассказал он профессору о причине несчастья. Холмстед помрачнел. - Вот видите, - сердито обратился он к Ирландцу, - что наделал ваш легкомысленный уход! - Что такое? - выпрямился Ирландец. - Ваш мальчик Бернштейн выпустил облако. - Возможно ли? Он осмелился на самостоятельный опыт! - нахмурился Ирландец. - Значит, это моя вина! - Дорогие мои! - сказал Холмстед, стараясь вернуть себе обычный тон. - Возьмем себя в руки, друзья, как подобает истинным американцам! Мы должны сейчас скрыть свое горе. Скоро сюда прибудет комиссия американского сената. Профессор старался казаться спокойным, но это плохо удавалось ему. Он нервно разломал вынутую из кармана сигару и почему-то стал складывать ее остатки с бумажник. Кленов безучастно слушал, не спуская глаз с Мод. Ирландец, положив девушке на голову мокрое полотенце, отошел к окну. - Джонни, вам придется привести себя в порядок и встретить представителей народа, являющихся по вашему зову, - сказал старик. - Мне не до этого. Я не могу, - покачал головой Кленов. - Пусть приедут в другой раз. Профессор выпрямился: - Это невозможно, дорогой мой сэр! Не будьте малодушны. Мы должны достойно встретить почтенных джентльменов. Мы продемонстрируем им опыт. Кленов отрицательно покачал головой и посмотрел на Мод. Ее глаза были закрыты, но ресницы заметно вздрагивали. Холмстед болезненно поморщился, потом откинул назад волосы. - Бездействие никогда и никому не помогало. Лишь деятельность является лучшим лекарством от всего. Прошу вас, Джонни, сделайте нужные вычисления! Аккумулятор необходимо дозарядить. Я уже включил его, но надо определить допустимый предел. Укажите его. - Но я не могу... Ирландец тихо подошел к Кленову и положил ему руку на плечо: - Друг мой, мужайтесь! Она успокоилась. Ей лучше. Будьте мужчиной, ученым и борцом! В этот момент тихо заговорила Мод: - Джон, милый!.. Летящее пламя догоняет наше облачко... Оно сожжет его! Джон!.. Спасите его! Кленов хрустнул пальцами. Холмстед большими шагами стал расхаживать по лаборатории. Ирландец резко повернулся от окна: - Джентльмены! Я вижу приближающиеся автомобили. - Это сенаторы! Джонни, я прошу вас... Как автор послания к американскому сенату вы должны встретить их! Кленов отрицательно покачал головой: - Нет, я не могу! Пусть приедут в другой раз. Ирландец неслышными, мягкими шагами подошел к Кленову. - Мистер Кленов, - он взял его руку, - встаньте! Меня зовут Лиам. Нас разъединяли, но мы... наши жизненные задачи должны объединить наши открытия. Вместе мы сможем перевернуть мир, заставить его жить по-иному! Дайте мне руку, Джон. Меня зовут Лиам. Кленов поднялся, удивленно смотря в печальные глаза Ирландца. Профессор глядел на двух своих помощников и растерянно тер переносицу. - Идите! - сказал Лиам. Кленов беспомощно повернулся к Мод. Она приоткрыла глаза, улыбнулась: - Джон... милый... идите! Кленов выпрямился и медленно пошел к двери. Он даже не взглянул на распределительный щит, мимо которого проходил, хотя стрелка амперметра сильно отклонилась вправо, и так и не сказал ничего о пределе зарядки аккумулятора. У чугунной ограды парка стояли три автомобиля. В переднем, где шофером был Ганс, сидел старик Вельт. По дорожке к калитке шел высокий человек с растопыренными локтями и опущенной головой. Почтенные сенаторы с любопытством наблюдали за "диктатором мира". Кленов подошел к воротам и открыл калитку. При этом он повернулся лицом к Белой вилле. В этот момент ворота качнулись, и дорожка заколебалась под его ногами. В уши, сотрясая мозг, ворвался удар. Он причинил физическую боль, сжав голову, отдавшись в затылке. В глазах помутилось. Сквозь мутную пелену Кленов увидел что-то черное и красное. Летящие тени сливались, дрожали, превращаясь в расплывчатые пятна на закрытых веках. Гора мохнатого дыма взвилась над тем местом, где была лаборатория. Вихрь с корнем вырывал деревья. По воздуху со свистом летели их исковерканные стволы. Деревья летали! Сверху с грохотом сыпались полурасплавленные камни недавно существовавших стен. Кленова бросило на исковерканную чугунную решетку ворот. Он видел, как часть горы, заросшей парком, дрогнула и стала сползать вниз. Жуткое, почти физически ощутимое движение целого горного склона становилось все заметнее. Трещина разорвала дорожку, как ленту. Через несколько мгновений трещина стала гранью обрыва. Лежавший на дорожке кожаный поясок свесился и стал тихо раскачиваться. Стекла автомобиля были разбиты камнями при взрыве. Ганс прикрывал ладонями окровавленное лицо, а сзади него... Выпрямившись во весь свой маленький рост, в автомобиле позади шофера стоял толстяк - владелец мирового военного концерна, прозванный на Уолл-стрите Волком. Он быстро жевал сигару. Мешки под глазами стали красными. Маленькие глазки, не моргая, смотрели на то, что могла сделать только одна стихия. - Такая сила! Такая сила!.. О-о! Господа ученые, теперь я верю вам, - говорил он, протягивая вперед руку. Кленов, не понимая, смотрел на поднимающийся столб дыма, смешанного с пылью. Высоко в синем-синем небе плыло легкое, прозрачное облачко. В глазах у Кленова все запрыгало, исказилось. Первый раз в жизни он плакал. - Мод!.. Мод!.. - беззвучно шептал он. - Это я... я убил тебя своим сверхаккумулятором... Из придорожного кустарника показались робкие фигуры сыщиков. Вельт-старший говорил, обращаясь к Кленову: - Хэлло, мистер Кленов, вы гениальны! Слава и богатство возместят вам тяжелую потерю. Такова жизнь, молодой человек! О, как я вас понимаю! Нельзя сделать яичницу, не разбив яиц, молодой человек. Я знаю, что такое горе. Я отец! Итак, располагайте моим капиталом. Сколько нужно вам для восстановления лаборатории? Кленов смотрел на Вельта. Фигура его казалась мутной, расплывчатой, словно он смотрел на нее через стекло с ползущими по нему дождевыми каплями. - Это я виноват, - повторил он, - я вовремя не приостановил зарядку... Магнитное поле разорвало катушку... Вельт рассердился: - Что вы там бормочете? Я предлагаю вам деньги! Оставим комедию с сенаторами. Я предлагаю вам чек на миллион долларов! Продолжайте ваши работы. Они нужны мне. Я оплачиваю их. Миллион долларов! Вельт быстро вынул чековую книжку и нацарапал подпись. Потом подумал, разорвал и начал писать снова. Подошедшие сыщики расступились. Кленов пятился от автомобиля. Вельт протягивал чек: - Успокойтесь. Берите. Ведь вы же друг моего сына! Я уже люблю вас. Здесь чек почти на миллион, на целых восемьсот тысяч! Только за одно ваше обещание продолжать работы. Я хочу, чтобы вы не чувствовали сейчас одиночества. Мы с вами, дорогой мальчик! Кленов молча отвернулся. Его высокая фигура сутулилась, плечи дрожали. Из обрыва, словно туман, поднималась пыль. Подъехал еще один автомобиль. Это был вызванный Холмстедом врач. - Сэр, вам уже некого больше лечить, - мрачно сказал один из сыщиков. Шуршали камешки, скатывающиеся по вновь образовавшемуся обрыву. Звук их пропадал где-то внизу. Кожаный пояс больше не лежал на краю пыльной дорожки...  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ХРАНИТЕЛЬ ТАЙНЫ *  - Осмелюсь пожелать вам тысячу лет жизни! Любите человечество, заботьтесь о нем и храните свою тайну. Глава I. ВОЛШЕБНЫЙ ЗАМОК Кузнечики в траве так отчаянно звенели, что солнце в небе утомилось, рассердилось и решило сжечь их живьем. Но доставалось от этого не одним только кузнечикам. Почтенный датский пастор не знал, куда девать свою и без того поджарую особу. Он незаслуженно страдал от солнца, так как к звону кузнечиков не имел ровным счетом никакого отношения. Он вытащил из-под шляпы платок, громогласно высморкался и, приподняв шляпу, снова накрыл платком свою голову. Потом спросил шедшего с ним крестьянина: - Скажите, Петерсен, вы совершенно уверены в том, что виденное вами правда? Толстый, красный Петерсен, опиравшийся на палку, догнал пастора и сказал: - Клянусь вам, господин пастор, в тот день я был совершенно трезв! Я принес заказанный мне бидон молока и корзину с разной провизией... Дорога, по которой они шли среди вересковых ютландских степей, сворачивала в небольшую буковую рощу. Сучковатые, черные с подветренной стороны буки тихо шелестели листвой - может быть, о том, какие здесь бывали прежде дремучие леса и какой могучей державой была Дания. Скоро над поломанными вершинами деревьев выросли шпили и зубчатые стены старинного замка. Быть может, в нем жил когда-то строптивый рыцарь, не раз враждовавший с самим королем. Теперь замок одряхлел. Долгие годы был он заброшен. И только за последние месяцы произошли в нем неожиданные перемены. - Так вы говорите, что у корзины была ручка? - продолжал пастор. - Совершенно верно. Я приделал ее от старого ведра, после того как на прошлой неделе новую корзину у меня забрал господин Стонсен. Вот уже месяц, как я ношу провизию в это обиталище дьявола! Меня пропускал туда детина ростом вот с этот бук. В достопамятный день я, как и обычно, поставил корзину и бидон возле стены и хотел закурить трубку... - Скажите, Петерсен, не почувствовали ли вы в этот момент желания произнести имя господа бога? - Клянусь вам, господин пастор, я не почувствовал такого желания! В эту минуту я почувствовал, что кто-то тянет у меня из кармана часы... - Продолжайте, продолжайте, господин Петерсен! Я должен все это хорошенько запомнить. - Я схватился за карман, чтобы поймать негодного воришку, и, представьте, никого около себя не увидел! - Вспомнили ли вы, сын мой, о боге хоть в этот момент? - Нет, господин пастор! Я так растерялся, что это не пришло мне в голову. Да простит мне господь! Верно, это и послужило причиной всех моих несчастии. Петерсен захромал сильнее. Они вошли теперь в жиденькую тень. Прямо перед ними вставали высокие морщинистые стены и новый железный мост, переброшенный через ложбинку, когда-то бывшую глубоким рвом. Ворота под беззубым, с выпавшими кирпичами, сводом блестели свежей краской. Старый замок походил на дряхлого Фауста, которого Мефистофель еще не кончил омолаживать. Петерсен остановился: - Клянусь вам, господин пастор, когда я вижу это чертово место, у меня подкашиваются ноги! Я ни за что не вернулся бы сюда, если бы мне было заплачено за мою провизию и молоко! Но уверены ли вы, господин пастор, что в вашем присутствии дьявольское наваждение не повторится? - Сын мой, обратим мысли свои к небу и призовем на уста свои молитву! Конечно, искуситель коварен. Уверяю вас, что взятая мною на себя миссия едва ли окупается... Петерсен решительно двинулся вперед: - Полноте, пастор! Я и так обещал вам половину того, что мне должны. Не могу же я еще приплачивать вам от себя! Служитель церкви закашлялся: - Сын мой, мы приближаемся. Думайте о боге и продолжайте ваш рассказ. - Не успел я опомниться, как на моих глазах часы выскочили из кармана и унеслись прочь! - Господин Петерсен, а вы уверены, что в тот день вы брали с собой часы? - Так же уверен, пастор, как в том, что мне остались должны семнадцать крон. Пастор вздохнул. - Когда часы улетели от меня, я выругался. - Ну вот видите, сын мой! Вы сами способствовали дьяволу. - Да-да... И в тот же момент увидел, как мой бидон сам собой повернулся и покатился. Верьте мне, он, как обезьяна, забрался по совершенно отвесной стене да так и остался там, словно прилипнув! - Великий боже, какие необыкновенные вещи рассказываете вы, Петерсен! Клянусь вам, если бы я не знал ваши склонности... - Да-да, пастор! А следом за бидоном поползла корзина, ручкой вперед, медленно так... Доползла до стены и стала подпрыгивать на месте: хлюп, хлюп, хлюп! А подняться никак не могла. - Великий боже! - И представьте себе, пастор, тут-то я и увидел свои часы! Они прилипли к стене на уровне второго этажа. Я очень испугался и бросился бежать. Падал я несколько раз и, право, не могу вам точно сказать, когда именно повредил себе ногу... Однако, пастор, замок уже близко. Прошу вас, выньте свой требник! Пастор достал молитвенник и, надев очки в металлической оправе, забубнил себе что-то под нос. Несколько раз он спотыкался. - Прошу вас, Петерсен, поддерживайте меня, иначе я могу упасть. - Ах, у меня и без того подкашиваются ноги от страха! - Мужайтесь, сын мой! Помните, что дома вас ждет фру Петерсен, которая уверена, что ваши часы и деньги за провизию остались у господина Стонсена, трактирщика. Пастор не успел договорить. Оба спутника вздрогнули и оглянулись. Сзади них послышался топот. Из-за деревьев показался всадник. Пыль покрывала его серый дорожный костюм. Взмыленная лошадь испуганно косилась на путников. На мосту, где остановились пастор и Петерсен, всадник придержал коня и окинул их угрюмым взглядом. Один его глаз был прикрыт несколько более, чем другой. Петерсен низко кланялся. Пастор кивнул с достоинством. Всадник не ответил. Открылись ворота. В них показался привратник. - Хэлло! Кто это? - обратился к нему всадник, указывая глазами на стоящих на мосту людей. - Это Петерсен, он приносит провизию. А это господин пастор. - Пусть они объяснят вам, что им надо! - сказал всадник и проехал в ворота. Пастор раскрыл требник и, сопровождаемый Петерсеном, медленно направился к привратнику. - Господин привратник, - начал пастор, - хозяева этого замка, принимающие у себя невежливых всадников... - Это и был сам хозяин, господин пастор! - Гм... гм... - замялся пастор и оглянулся на Петерсена. Привратник ухмыльнулся. Пастор вынул платок из-под шляпы, высморкался и, приняв важный вид, продолжал: - Итак, хозяева или хозяин этого замка остались должны почтенному господину Петерсену за молоко и провизию... - И за часы, - высунул голову из-за плеча пастора Петерсен. - И за разбитые часы, - неуверенно подтвердил пастор. - Что ж, пройдите во двор и присядьте вот здесь, - указал привратник рукой на поросшие мхом камни около черной от времени стены замка. Петерсен боязливо прошептал: - Пастор, пастор! Это и есть то самое чертово место! Высоко подняв голову и читая вслух молитвы, пастор двинулся к проклятому месту. Старинный молитвенник в окованном железом переплете он держал далеко перед собой. Вдруг неведомая сила выхватила из рук почтенного пастора молитвенник, сорвала с него очки и бросила то и другое в стену. Там вещи и прилипли на уровне второго этажа. Следом за ними загромыхала железная палка Петерсена. Несчастный пастор опустился на землю, словно из-под него выдернули почву. Его ноги в грубых деревенских сапогах нелепо торчали в разные стороны. - Что же вы не призываете господа бога, господин пастор? - зашипел крестьянин. Побледневшие губы пастора дрожали. Петерсен тихонько сел рядом с пастором, трясущимися пальцами держась за его рукав. Вдруг молитвенник, очки и железная палка отделились от стены и грохнулись на землю. Палка, отскочив от камня, ударила пастора по ноге. - Ой-ой! - жалобно застонал служитель церкви, пытаясь отползти в сторону. Но Петерсен не отпустил его рукава и последовал за ним на корточках. - Ха-ха-ха-ха! - загромыхал кто-то сзади. И без того перепуганные, пастор и крестьянин оглянулись. Там, взявшись за бока, широко расставив ноги в желтых гетрах, хохотал недавний всадник. - Спаси нас великий боже! Если ты дьявол, то сгинь... Тьфу! Тьфу! Тьфу! - Что вы плюетесь, почтеннейший? - сказал всадник, подходя к пастору. Серое от пыли лицо всадника с пронизывающими холодными глазами, один из которых был прикрыт больше другого, казалось страшным. Всадник остановился перед стеной и смерил глазами расстояние до второго этажа. - Не меньше нескольких миллионов гаусс! Вы поняли это, почтеннейший? - О-о нет, сударь... - пролепетал пастор. - Вы, кажется, пришли за каким-то долгом? - Так точно, сударь, - вставил Петерсен. - Сколько? - Двадцать крон, сударь. - Получайте ваши кроны и проваливайте! Ну? Петерсен подхватил деньги и заковылял к воротам, позабыв свою палку. Пастор пошел было за ним, но вернулся и с вороватым видом подобрал разбитые очки и молитвенник. Оглянувшись еще раз на страшного всадника, он, сильно припадая на левую ногу, затрусил вслед за Петерсеном. Ударив стеком по гетре, всадник пошел к замку. - Вы не можете спорить против того, господин Петерсен, что я помог вам получить деньги, - говорил пастор, когда они с Петерсеном выходили из рощи. Из-за деревьев поднимались суровые башни волшебного замка. - Я не понимаю вас, пастор! При чем тут вы? Ваш требник ведь не остановил дьявольского наваждения! - Не хотите ли вы сказать, что мне не причитаются мои деньги? - Я хочу вам только сказать, что вам не причитаются мои деньги! Возмущаясь и споря, удалялись эти хромающие на разные ноги фигуры, пока совсем не скрылись за поворотом. Поднявшись по изъеденным веками ступеням, всадник остановился перед массивной, обитой железом дверью. Бросив недокуренную папиросу на пол, он позвонил. В двери открылось круглое окошечко, и чей-то глаз прильнул к нему. Потом за стеной загрохотало, и дверь медленно растворилась. Перед всадником вытянулся человек гигантского роста. - С приездом, мистер Вельт! - Хэлло, Ганс! Как дела? - В полном порядке, мистер Вельт! - Работаете? - Так точно, мистер Вельт. - Это я уже видел! Ганс поднял бесцветные брови: - Осмелюсь... Мне кажется, вы еще не могли быть в лаборатории. - Совершенно достаточно, Ганс, быть около нее. Итак, идем! Покажите, как вы тут устроились. - Слушаюсь, мистер Вельт. Сопровождаемый верным Гансом, Фредерик Вельт вошел в большой зал с узкими стрельчатыми окнами. Со сводчатого потолка свешивались гирлянды изоляторов, поддерживающих провода высокого напряжения. На изоляторы сурово смотрели со стен портреты древних рыцарей. Гигантские трансформаторы наполняли помещение ровным гулом. Из-за стены слышалась работа каких-то машин. Фредерик прошел в следующую комнату. Воспоминания об Америке, о Мод проснулись в нем. Три так знакомых ему компрессора работали здесь, сжимая воздух, водород и гелий. Фредерик подавил в себе минутное чувство грусти. Вместе с Гансом они прошли в полутемный коридор и поднялись во второй этаж. Миновав галерею старых фамильных портретов прежних владельцев замка, они вошли в просторный, но темный зал. Он был пуст. Лишь древние рыцарские латы немыми стражами охраняли дверь в противоположном конце зала. Вельт, остановившись посередине, оглядывал помещение: - Право, недурное место! А? Как вы думаете, Ганс? Немного мрачно... - Совершенно с вами согласен, мистер Вельт. Внимание Вельта привлек какой-то металлический звук. Он вздрогнул и оглянулся. В полутемном зале никого не было. - Гм... Средневековые рыцари плохо заботились об освещении. Но, по-моему, здесь никого нет, кроме нас, Ганс? - Точно так, никого! Лязгающий звук повторился. Вельт схватил Ганса за руку. Они ясно увидели, как оба рыцаря, словно по команде, подняли свои железные руки и протянули их к охраняемой двери. - Что за чертовщина! - прошептал Вельт. Латы покачнулись, с металлическим звоном грохнулись на пол и замерли у стены в самых неожиданных позах. - Фу, черт! Воображаю, что было бы с милейшим пастором! Однако, Ганс, надо будет убрать этих железных кукол - они не рассчитаны на миллионы гаусс. - Будет исполнено. - Теперь предупредите Кленова, что я иду к нему. Вельт подошел к узкому окну, а Ганс направился к двери. Через минуту дверь открылась, и, споткнувшись о рыцарский шлем, вбежал Кленов. Он крепко обнял Вельта, и друзья поцеловались. - Я рад, что ты приехал, Фредерик! Может быть, оттого, что именно ты вернул меня к жизни и к работе, я так остро ощущал твое отсутствие. - Джон, твои слова - лучшая награда для меня! Но расскажи, как твои дела. - Все в порядке, Фред! Я восстановил защитный слой. Можешь быть уверен. Теперь мы поставим мир на колени! Вельт радостно улыбнулся: - Начало уже положено. Я только что видел, как ты не только поставил на колени, но и уложил на пол средневековых рыцарей и одного пастора. Кленов только теперь заметил лежащих рыцарей и кивнул головой. - Да, я не учел, что магнитное поле распространяется сюда, - рассеянно сказал он. - Итак, мы снова вместе, Фред! Нам сейчас же надо обсудить многое. У меня готовы все расчеты для строительства электрической пушки. Я даже избрал жертву. Тот самый остров Аренида, о котором когда-то рассказывал наш профессор. Я представляю себе, какое впечатление произведет его уничтожение на воюющие страны! Разговаривая, Кленов и Вельт прошли в лабораторию. Это была комната, служившая прежним владельцам библиотекой. По стенам и сейчас еще стояли старинные шкафы, наполненные книгами. Кленов показал рукой на возвышавшийся посередине бетонный постамент: - Вот здесь находится наш соленоид. Он залит жидким гелием. Изоляцией от внешнего мира служат слой жидкого водорода и слой безвоздушного пространства... К постаменту подходили толстые провода, подвешенные к потолку на изоляторах. - Джон, ты превзошел все мои ожидания! Показал себя хозяином в этих владениях. Ты заслуживаешь, чтобы я подарил их тебе. В такой короткий срок ты превратил этот мрачный памятник старины в современную лабораторию! Я верю в тебя и в наши светлые мечты, Джон! Вельт хлопнул Кленова по плечу. Кленов опустил голову: - Наши мечты... Это единственное, что осталось в моей жизни. Счастье человечества и уничтожение войн! Личной жизни у меня не может больше быть. Но я благодарен тебе, Фред, что ты своей дружеской заботой вернул меня к жизни. - Не будем вспоминать, Джон! Кстати, сегодня я подумал о том, что при прохождении тока через твой соленоид он будет притягивать к себе железные предметы с той же силой, с какой будет притягиваться к ним сам. Когда сверхаккумуляторы проникнут во все мелочи обихода, придется в корне менять материалы привычных предметов. Железо будет изгнано. В быту будут применяться только алюминиевые и другие немагнитные сплавы. Подумай, каких неприятностей наберешься, имея в кармане аккумулятор, скажем, для велосипеда... За тобой погонятся все консервные банки! Ха-ха-ха! Кленов улыбнулся и пожал Вельту руку: - Спасибо, Фред! Ты всегда стараешься отвлечь меня от воспоминаний. Но скажи, когда же мы получим возможность построить свою электрическую пушку и, грозя ею, предъявим ультиматум Вселенной? - Сядем, Джон. Мне надо поговорить с тобой. Все идет по намеченному нами плану. Мы перебросили наше оборудование в этот удобно расположенный и в то же время нейтральный пункт. Здесь мы и будем строить нашу электрическую пушку. Но ты понимаешь, конечно, что для этого нужно много и материалов и денег. - Ах да, деньги... Я не думал об этом. Здесь уж я полностью полагаюсь на тебя. Надеюсь, тебе удалось все устроить? - Да, мой мечтатель, мне удалось организовать Общество уничтожения войны! - Общество? - удивился Кленов. - Да, акционерное общество. Оно уже располагает капиталом в несколько миллионов долларов. В него вошли крупные промышленники, военные специалисты, общественные деятели. Только с их помощью... с помощью их денег мы сможем осуществить свои грандиозные замыслы. Кленов задумался. - Да, я плохо разбираюсь в таких вещах. Но, пожалуй, ты это все хорошо придумал... А? - Верь, Джон! Это выгодно нам. Они рассчитывают на будущие блага от монопольного использования твоего аккумулятора, мы же используем их деньги теперь. - Да-да... - задумчиво согласился Кленов. - Кстати, президентом общества будет мой отец. Он хороший старик, ты не суди его... Вице-президентами будем ты и я. Завтра в Копенгагене в твоем присутствии состоится первое заседание общества. - Завтра? - Потом мы привезем сюда эти денежные мешки. Надо будет показать им что-нибудь поэффектнее: например, накалить добела или взорвать вон тот холм. - Что ж, это можно, - равнодушно сказал Кленов. - Итак, Джон, позаботься о всех приготовлениях. Завтра мы едем в Копенгаген, а потом продемонстрируем членам общества нашу силу. - Хорошо, - медленно ответил Кленов. - Тогда мне надо сейчас заняться приготовлением защитного слоя. И он взял с постамента небольшую свинцовую коробочку. Эту коробочку Кленов берег больше жизни. В ней заключался секрет той силы, которую он собирался обрушить на непокорные страны мира. В ней хранились запасы необыкновенно редкого элемента - радия-дельта. Этот элемент был неизвестен научному миру. Неизвестен потому, что неопубликованная статья Бакова о радий-дельта, как тот назвал элемент за его радиоактивность, а также и сам поразительно тяжелый самородок остался у Кленова. По приезде к Холмстеду Кленов, как завещал ему Баков, занялся сверхпроводимостью. Конечно, без радия-дельта он не добился бы столь значительных успехов. Дело в том, что открытое в 1913 году голландским физиком Камерлингом Оннесом явление сверхпроводимости, которое использовал Кленов для накопления в магнитном поле катушки огромных количеств энергии, внезапно исчезало, едва сила тока и магнитное поле достигали определенной величины. Еще в подвале харбинского кабачка профессор Баков предположил, что явление сверхпроводимости, то есть полного отсутствия электрического сопротивления, является следствием особой, "первичной", как он назвал, атомно-молекулярной структуры. Он предположил, что атомы проводника при низких температурах получают возможность расположиться отдельными группами, замыкающими внутри себя электрические поля. При этой структуре свободные электроны выискивают в движении такие пути, когда им не надо преодолевать электрическое поле. При повышении температуры тепловое движение атомов разрушает эту структуру, электрическое поле распространяется на весь объем проводника, и электронам приходится при своем движении производить работу, что и воспринимается как полное электрическое сопротивление. То же происходит и при большом магнитном поле. Атомы уже не могут расположиться группами, соответствующими первичной структуре. Внешние магнитные силы располагают их иным способом. И снова электрическое поле распространяется на весь объем проводника, и электронам вновь приходится проделывать работу, преодолевая сопротивление. Конечно, эта гипотеза была на уровне знаний 1913 года, но она помогла Бакову и Кленову принять решение искусственно задержать первичную структуру проводника, покрыв его особым радиоактивным слоем, основным компонентом которого был радий-дельта. Цель была достигнута. Радиоактивное влияние слоя оказалось тем тормозом, который сохранял в проводнике первичную структуру. Атомы продолжали существовать, объединенные, по тогдашнему представлению, в элементарные группы, замыкающие внутри себя электрические поля. Между этими группами сохранялись те свободные дорожки, по которым электроны могли двигаться, не преодолевая сопротивления. При этом Кленову удалось заставить эти электроны двигаться с большей, чем обычно, скоростью, благодаря чему через тонкую проволоку он смог пропускать при том же количестве свободных электронов значительно больший ток, не разрушая вещества проводника. Таким образом, элемент радий-дельта, заключенный в коробочке, которую Кленов держал в руках, являлся ключом к тайне концентрации огромных количеств энергии в малых объемах. Всего этого Вельт не знал. Кленов никогда не делился с ним подробностями исследований профессора Бакова и тайной тунгусской тайги. Естественно, что Вельт не обратил внимания на то, что Кленов, сняв с одной из полок несколько старинных книг в золоченых переплетах, просунул руку с коробочкой за полку и сделал движение, словно закрывал невидимую дверцу. В комнате даже послышался звук ржавых петель, но Вельт пропустил его мимо ушей. Мог ли он знать, какое значение будет иметь эта коробочка для его собственной судьбы и судьбы всего мира? Глава II. ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ ВНОВЬ Решено было на следующий день рано утром перенести заряженный аккумулятор в приготовленную для него глубокую шахту. Шахту рыли ночью, в страшной спешке. - И зачем только этому чудаку ученому такой глубокий колодец понадобился, да еще на холме! - пожимали плечами рабочие. К утру шахта была готова. Нести аккумулятор взялся силач Ганс. Собственно, особой силы для этого не требовалось, так как аккумулятор был не больше чемодана. Но у Ганса был такой вид, словно он готовился сразу ко всем двенадцати подвигам Геракла. Кленов и Вельт лично осмотрели весь путь, по которому должен был проследовать Ганс со своей ношей. Все, что хоть отдаленно напоминало железо, постарались убрать с дороги. С аккумулятором под мышкой, как-то по-особенному тяжело придавливая сапогами пол, Ганс отправился из зала-лаборатории. Вдруг его ощутимо потянуло к дверной ручке. Но в массивном немце упрямства было не меньше, чем веса. Он крепко уперся ногами, не выпуская вырывающийся цилиндр. - Придется тебе притормозить, - сказал он аккумулятору довольно нежно. Дверь сама собой закрылась. - Мистер Вельт, осмелюсь просить вас: откройте эту проклятую дверь! - попросил Ганс. Вельт налег на дверь, но с тем же успехом можно было стараться сдвинуть с места Ганса. Действительно, дверь казалась привязанной невидимой веревкой к окаменевшему в напряжении Гансу. - Хэлло, Ганс, надо вам отойти в другой угол, иначе здесь и троим не справиться. Ганс отошел. Сила, с которой он невольно держал дверь, ослабла, и дверь наконец удалось открыть и привязать к стене. Но пройти в дверь Гансу все же не удалось. Цилиндр с непреодолимой силой потянул его за собой и прилип к дверной ручке. Ганс попробовал оторвать аккумулятор сначала деликатно, потом понатужился, крякнул, побагровел и рванул, не обращая внимания на какой-то треск. Увидев обращенные на себя взоры, Ганс смутился, опустил аккумулятор и убедился, что к нему прилипла вырванная из двери ручка. Немец виновато заулыбался. Оторвать ручку от цилиндра пытались втроем, но безуспешно. - Зачем же ломать улучшенную случаем конструкцию аккумулятора? - сказал, смеясь, Вельт. - Ведь теперь есть, по крайней мере, за что нести гладкий цилиндр... Ты, Джон, не предусмотрел этого. Ганс обрадовался. - Ах ты, умница моя! - обратился он к аккумулятору. - Сама себе ручку приделала! Ручки на всех дверях по пути Ганса пришлось заблаговременно отвернуть. Но перед входной, обитой железом дверью остановились в нерешительности. - Хэлло, Ганс! Путь один - через окно, - сказал Вельт. Окно открыли, и Ганс вылез в него, по дороге вырвав из подоконника несколько гвоздей. Едва встал он на землю, как почувствовал, что тяжесть аккумулятора удесятерилась. Ганс крепко держал дверную ручку, но цилиндр оторвался от нее и упал на землю. Ганс нагнулся, пытаясь поднять аккумулятор, который словно наполнился свинцом. - А ну-ка, на первой скорости! - сказал он, с трудом выпрямляясь вместе с цилиндром. Но тут произошла странная вещь. Почва зашевелилась под ногами у Ганса. Не успел он отскочить в сторону, как из земли вырвался заржавленный меч и впился в цилиндр, немного смяв его оболочку. За мечом из земли тянулась тяжелая, видимо бронзовая, цепь. - Ах ты, умница моя! Сама себя на цепь посадила! - закричал Ганс. Ни меч, ни цепь оторвать не удалось. Пришлось поднимать каменную плиту. Вельт проявлял признаки нетерпения. Ганс с трудом отвалил плиту. Цепь тянулась дальше, в подземелье, где конец ее был прикован к человеческому скелету. Спустившийся в подземелье Ганс притих. Вельт рассердился и сам спрыгнул вниз. Увидев, что цепь прикована к кольцу, опоясывающему позвоночник, он одним ударом ноги сломал кость и вырвал цепь. - Нам надо спешить, - сказал он, отталкивая череп ногой. Плиту опустили, оставив в покое потревоженные кости. Кленов, отвернувшись, стоял у стены. Ганс изрядно измучился. Кроме аккумулятора, ему пришлось тащить еще и дверную ручку, и меч, и цепь, и еще целую кучу неизвестно откуда взявшихся железных предметов. Вдруг послышался лай. Ганс, расставив ноги, обхватил обеими руками рвавшийся аккумулятор и прижал его к животу. Из-за угла выскочил пес Герт - любимая собака Кленова. Он приближался с лаем, переходящим в испуганный вой. Не успел никто опомниться, как Герт, пролетев последние шесть шагов по воздуху, с жалобным визгом ударился в грудь Ганса. - Ошейник! - закричал Кленов. Он бросился к несчастной собаке и освободил ее от железного ошейника. Перепуганный пес скулил и лизал ему руки. Ганс отер рукавом пот с лица и, взявшись за цепь, закинул аккумулятор за спину. - Идти через ворота нельзя, - сказал Кленов, - ведь у нового моста железная ферма. - Что ж делать, - хрипло вздохнул Ганс, - придется перелезать через стену замка! Притащили две наскоро связанные лестницы, и по ним Ганс, не обращая внимания на подозрительный треск, вместе со своим диковинным грузом поднялся вверх. Лестницы перенесли на противоположную сторону, и он сравнительно благополучно, если не считать двух сломанных ступенек, спустился. Старательно обойдя мост, Ганс в конце концов закончил свое необыкновенное путешествие. Аккумулятор вместе со всеми прилипшими к нему предметами опустили в шахту и вывели оттуда два провода. По этим проводам Кленов хотел пропустить ток, чтобы нагреть аккумулятор немного выше критической температуры. Тогда явление сверхпроводимости должно было мгновенно исчезнуть. Под влиянием тока аккумулятора катушка, вновь обретя полное сопротивление, расплавится, и вся энергия ее магнитного поля перейдет в тепло. На эффект этого явления рассчитывал Вельт, думая продемонстрировать его членам Общества уничтожения войны. - Ну, джентльмены, сейчас я способен выпить пива не меньше, чем кабатчик из "Гофманских кабачков" в Берлине, который пьет по кружке с каждым посетителем! - сказал Ганс, садясь к рулю автомобиля. - Да, телосложением вы для этой роли подходите, - сказал Вельт, - и вы сможете это сделать тем скорее, чем раньше довезете нас до железнодорожной станции Вайле. - О'кей! - сказал Ганс по американской привычке. Действительно, он в кратчайший срок домчал до станции Вайле Кленова и Вельта. Даже не дождавшись отправления поезда, он засел в железнодорожном буфете и надолго оставил там память о своем пребывании. Когда его патроны достигли станции Фридериция и паровоз со всем составом въехал на паром для переправы через пролив Малый Бельт, Ганс кончил только вторую дюжину кружек. Встревоженный буфетчик, чтобы не ударить лицом в грязь перед таким достойным посетителем, послал за пивом на соседнюю станцию, так как на свои запасы не надеялся. Как мелькали перед глазами Кленова и Вельта километровые столбы между станциями Одензее и Люберге, так перед захмелевшим Гансом проходили вереницы новых пенящихся кружек. Переправа Вельта и Кленова через пролив Большой Бельт для Ганса ознаменовалась тем, что он потребовал себе сразу дюжину кружек и пролил их, опрокинув стол. Когда же вечером Вельт оставил Кленова в ресторане копенгагенского отеля, Ганс мирно спал под столом, сотрясая станционное здание громоподобным храпом. Кленов сидел в ресторане за отдельным столиком и задумчиво смотрел на давно остывший стакан черного кофе. Вельт ушел повидаться с прибывшими членами общества и подготовить заседание. В голове Кленова было пусто. Ни одна мысль не шла на ум. Процедура заседания представлялась скучной и утомительной. Пожалуй, впервые за последние месяцы Кленов сидел без дела, не за работой. Обычно он никогда не позволял себе этого. Он знал, какие тяжелые мысли неизменно приходят к нему в такие минуты. Так и сейчас: он чувствовал, что болезненные воспоминания вновь овладевают им. Тюльпан черного дыма над лабораторией... Больница, куда он попал почти без всякой надежды на выздоровление... Его взял оттуда Фред, сам только что выписавшийся из клиники после трепанации черепа. Вельт окружил Кленова заботой: он ухаживал за ним, как преданный брат. Фред понял мечту Кленова об ультиматуме Вселенной, поддержал его идею и этим вернул Кленова к жизни. Как горячо обсуждали они с Вельтом план действий! Фред понимал его с полуслова. Им нужно было выбрать место вблизи воюющих стран, откуда они могли бы пригрозить всей Европе страшным оружием Кленова, заставив правительства повиноваться. Вельт отыскал и купил в Дании старинный замок, где Кленов оборудовал лабораторию. Теперь он мечтал только об одном: скорее приступить к строительству электрической пушки. Выбрасывая из нее свои насыщенные энергией аккумуляторы, будущий повелитель мира мог вести войну с любой непокорной страной. Кленов невидящим взором посмотрел в окно. За стеклом мелькали огни вечернего города. Экипажи, автомобили, пешеходы однообразной пестротой раздражали глаза. Его внимание привлек автомобиль несколько необычной формы, остановившийся у подъезда отеля. На радиаторе развевался флажок. Из автомобиля выскочил военный в незнакомом Кленову мундире и, открыв дверцу, вытянулся во фронт. Из машины вышел другой военный. Проходя мимо окна, за которым сидел Кленов, он повернул голову. Глаза их встретились. Кленов вздрогнул. Военный улыбнулся и взял под козырек. Он что-то сказал своему спутнику и зашагал к подъезду отеля. Кленов инстинктивно оглянулся, отыскивая глазами полицейского. Воротничок больно сдавил горло, словно оно было туго затянуто медным проводом. Военный не торопясь подошел к столику Кленова и улыбнулся, выставив свои редкие зубы. Кленов вскочил, задыхаясь. - Прошу вас, Иван Алексеевич, садитесь! Не могу вам передать, как рад вас видеть, - сказал пришедший на чистом русском языке. Он сел против Кленова, хотя тот продолжал стоять. - Я крикну сейчас полицейского! - прошептал ученый. - Совершенно напрасно, Иван Алексеевич! Сейчас мы уже не в Америке, а в Дании, где ваш собеседник пользуется правом дипломатической неприкосновенности военного атташе. Ваше обращение к полиции повредит только вам. Человек в форме полковника иностранной армии поправил большие круглые очки в золотой оправе. Широко раскрытыми глазами смотрел на него Кленов. Это был Кадасима. - Я искал случая встретиться с вами, - сказал японец. Кленов сел. - Как? Вы знали, что я здесь? - приглушенно сказал он. - Не только знал, но и пристально наблюдал за вами, за вашими закупками, приготовлениями. Вы плохо скрывали все это. Поэтому-то я и хотел повидаться с вами, чтобы предостеречь... из личного расположения к вам, конечно! - Вы? Почти мой убийца! И говорите о личном расположении! - громко сказал Кленов. - Тише, Иван Алексеевич, здесь могут найтись люди, понимающие по-русски, а от этого будет худо только вам. Русские умеют расправляться с изменниками даже за границей! Кленов снова вскочил: - Что вы хотите этим сказать, милостивый государь? - Успокойтесь, Иван Алексеевич, прошу вас, не привлекайте ничьего внимания. Я же говорю, что сам хотел повидаться с вами, следовательно, все вам объясню. Кленов сел, тяжело дыша. - Прежде всего я прошу выслушать меня. Это необходимо, я бы сказал, для нашего взаимного понимания. Я отнюдь не убийца - я солдат и ученый. Во время нашей последней встречи я пытался убрать вас с дороги только потому, что вы объективно вредны для человечества... Да-да, именно объективно. Изобретатель чудовищного смертоносного оружия, которому безразлично, кому оно будет служить, - страшная угроза всеобщему миру! - Вы ошибаетесь, милостивый государь! Это не так. - Предположим... Позднее мы вернемся к этому. Во время нашей первой встречи вы обладали тайной, которую мужественно отказались мне открыть. Я уважаю вас за это... Но... тайну эту вы могли открыть другой стране, чем сделали бы ее сильнее моей родины. Как патриот я не мог этого допустить! Я говорю: к сожалению, и в то же время искренне рад вас видеть. Такова уж двойственность человеческих отношений. Итак, как я уже сказал, я не убийца. Я солдат и ученый. Мне кажется, мы даже породнились. Мне хочется считать себя вашим крестным отцом... Кленов при этих словах передернул плечами. Кадасима невозмутимо продолжал: - Последний раз в Америке я видел вас издали, когда с ближайшего горного склона наблюдал чудовищный взрыв Белой виллы покойного Холмстеда. Вы, конечно, понимаете, что с моей стороны было бы непростительным не быть тогда в курсе ваших дел даже и после моего исчезновения. Доклад о всем виденном послужил некоторым смягчением моей вины перед пославшими меня. И вот два месяца назад я снова увидел дорогого мне человека. И где же? Здесь, в Дании! Мой прежний опыт и теперешнее официальное положение быстро помогли мне разобраться, в чем дело. Назначение ваших трансформаторов и компрессоров понятно для меня. Это живо напомнило мне Америку и Холмстедов, которым я верно служил, закончив за это время одно интересное исследование... Итак, вы решили вернуться к своему страшному изобретению? Значит, окончательно погибло только одно пылающее облако? А ваше... Подождите, не перебивайте!.. Для кого же вы готовите свое смертоносное изобретение? На чьи деньги? Для какой цели? Ответы просты и ясны. Для концерна мистера Вельта-старшего, на его деньги, для той страны, которая больше заплатит мистеру Вельту. Чудовищное оружие может быть использовано против России в теперешней войне. Следовательно, вы, господин Кленов, изменник! - Ах, нет, господин Кадасима! Ничего вы не знаете! Это вовсе не так, - несколько растерянно сказал Кленов. - Но согласитесь, что это так выглядит. - У моего изобретения сейчас другое назначение, иная роль и концерна Вельта в этом деле. - У вашего изобретения одна цель - уничтожение! Кленов выпрямился: - Вы правы, господин Кадасима: уничтожение. Но уничтожение чего? Войны! Теперь пришла очередь Кадасимы удивляться. - Мое средство настолько сильно, что, когда оно будет известно всему миру, люди не осмелятся поднимать друг на друга оружие. Владея миром, я могу приказывать им. Я могу, например, разрушить какой-нибудь остров - скажем, Арениду - и показать всем, какой силой обладаю. Я прикажу прекратить войну! Я не изменник, господин Кадасима, я служу человечеству! Кленов залился румянцем. От волнения он опрокинул на скатерть свой стакан черного кофе. Японец усмехнулся: - Вы горячитесь, Иван Алексеевич! Это нехорошо. Мне горячность не раз портила карьеру. Конечно, слово "изменник" оскорбительно, и я понимаю вас. Я сам как дворянин не выношу оскорблений и в подобных положениях теряю над собой власть. Только потому, что это благородно, император простил меня. С тех пор он посылает меня лишь на легальную работу. - Я не изменник, господин Кадасима! - Вы искренни, коллега, я вижу это. Но все же ваши действия расходятся со словами. - Это неверно, господин Кадасима! - Зачем же вы собираетесь демонстрировать свое изобретение военным экспертам воюющих стран? - Каким военным экспертам? - Разве вам надо перечислять воюющие страны, которые не прочь купить ваше изобретение и договариваются об этом с концерном Вельта? - Это чудовищно... Сразу с обеими сторонами?! - О, в этом нет ничего удивительного! Так принято. Торгуют же враждующие стороны между собой военным снаряжением! Просто эти грузы сначала покупаются у американских или английских промышленников для Швеции или Норвегии, а оттуда переправляются куда надо, с известной накидкой за хлопоты, конечно. - Это бред! - Иван Алексеевич, разве вы не знаете, что ваше и вашего учителя Бакова изобретение котируется на военной бирже и будет принадлежать тому, кто больше даст! - Вы клевещете, Кэд! Это ужасно... ужасно! Лучше бы вы тогда меня убили! - Я тоже думаю, что это было бы лучше, но... что поделаешь! Японцы умеют склоняться перед судьбой. - Я вам не верю. Вы клевещете на моего друга, на Фреда. Я требую доказательств! - А если я представлю их вам? - Тогда, клянусь памятью Мод, никто никогда не увидит этого изобретения! Боже мой, а я, глупец, мечтал о технических армиях! Кленов до боли сжал виски кулаками. Японец снял и протер очки. - Хорошо, мистер Кленов, - сказал он, переходя на английский язык, - я постараюсь представить вам доказательства. Вас же прошу вести себя так, словно мы столь счастливо не встретились... Позвольте вам пожелать... Полковник встал и взял под козырек. Кленов сидел неподвижно, рассматривая черное пятно на скатерти. Он не откликнулся на два вежливых предложения официанта сменить скатерть. На третий раз он поднял глаза и сказал на непонятном официанту языке: - Боже мой! Как я мог поверить... Мечтатель! - Так точно, - сказал официант. - Неужели я только орудие в их руках? - Так точно, сударь, необходимо сменить скатерть. Странный посетитель молча поднялся и, не расплатившись, направился к выходу. Официант хотел остановить его, но потом решил посоветоваться с метрдотелем. Тот посмотрел вслед Кленову и сказал: - Что ты, что ты! Ведь он занимает лучший номер в гостинице. - Неужели! На лестнице Кленова догнал Вельт. Он хлопнул его по плечу и прошептал на ухо: - Приехали! Собрав всю свою волю, Кленов обернулся к Фредерику. Он посмотрел на его открытое, мужественное лицо, несколько обезображенное рубцом, проходящим через левый глаз. Неужели шпиону и убийце нужно верить больше, чем другу? Нет! Враг хочет посеять раздор между ними. Не выйдет! Он сейчас же все расскажет Фреду. - Идем в малый зал ресторана, я снял его на весь вечер. Там состоится первое заседание нашего общества. Что же ты стоишь? Идем, ведь нас ждут! - Надо идти сейчас же? - Конечно! Все уже там. Я пришел за тобой. Кленов хотел что-то сказать, но Фред схватил его за руку и повлек за собой. Глава III. ОБЩЕСТВО УНИЧТОЖЕНИЯ ВОЙНЫ Малый зал ресторана был отделан черным бархатом. Тяжелые портьеры плотно прикрывали окна и двери. Ни один звук не доносился сюда ни с улицы, ни из внутренних помещений. У дверей стояли два дюжих человека в наглухо застегнутых сюртуках. Увидев Вельта, они расступились. Все сидящие за столом с любопытством оглянулись на Кленова. Кленова поразило, что стол был накрыт и ужин, по-видимому, был в самом разгаре: кушанья начаты, бутылки откупорены. Значит, эти люди давно уже были здесь. И Фред, пока Кленов разговаривал с Кадасимой, сидел с ними. Кленову бросилось в глаза, что присутствующие держались обособленно. Ему показалось, что двое справа - один высокий, сухой, с серыми глазами, другой низенький, живой - говорили по-английски. Напротив них молча обменивались взглядами два господина в черных сюртуках. Оба держались прямо, не прикасаясь к спинке стула. Усы у них были закручены так, что поднимались почти к самым глазам. Они старались не глядеть на своих визави. Кленов мысленно отмахнулся от невольных подозрений. Возможно ли, чтобы офицеры двух воюющих армий встречались за одним столом! Напротив Кленова сидели два толстых, обрюзгших человека, которые не проявляли интереса к окружающему, а были заняты едой. Двое, с закрученными усами, насторожились. Вельт поднялся. Справа перестали разговаривать. - Господа! Позвольте, сославшись на произнесенное уже мною выступление, от имени президента Общества уничтожения войны, моего отца, открыть заседание общества, выразив уверенность, что в результате его деятельности война закончится быстро! - Вельт вложил в последние слова особый смысл. - Разрешите, по поручению моего отца, передать председательствование вице-президенту общества доктору Кленову! Кленов вздрогнул. Этого сюрприза он никак не ожидал. Как он должен держаться? Что говорить? Все присутствующие сухо похлопали, оглядывая Кленова пустыми глазами. Булькнуло в бутылке. Кто-то наливал в стакан вино. Звякнул нож о тарелку. Кленов упорно молчал. Попросив разрешения у Кленова, снова поднялся Вельт: - Я позволю себе попросить господина вице-президента познакомить хотя бы вкратце присутствующих с его прогнозом будущей жизни человечества, а также с сущностью того могучего средства, обладателем которого становится наше общество. Снова все захлопали в ладоши. Что это? Издевательство? Открывать свои сокровенные мысли перед этими, может быть, переодетыми генералами? Или говорить с ними о величайшем средстве разрушения, чтобы у них загорелись глаза?.. Нет, он не может говорить, даже если бы это было и не так! Удивленный молчанием Кленова, Вельт делал ему через стол отчаянные знаки. Кленов встал. Любопытные взгляды ощупывали его. - Господа! Я буду краток. Мне нет надобности рассказывать о своем изобретении, когда я могу его вам показать. Я приглашаю вас в Ютландию. Кленов сел. Члены общества склонили головы друг к другу. Заговорили тихо. Кленову казалось, что они говорят на разных языках. - Нам нравится деловой тон господина президента, - сказал на плохом английском языке человек с закрученными усами. - Джентльмены любят краткие заседания! - сказал высокий справа. - В таком случае, - вставил Вельт, - мы могли бы немедленно сесть в заказанный мною экстренный поезд. Он ждет нас. Высокий и низенький справа поднялись, отодвинув стулья. Двое с закрученными усами последовали их примеру. Встал и Кленов. Вельт взял его под руку. - Ты произвел очень выгодное впечатление, - сказал он Кленову на ухо. ...В предрассветном тумане, ранним утром следующего дня, по дороге к буковой роще один за другим ехали три автомобиля. В первом, кроме Кленова и Вельта, сидели еще два сытых человека неопределенной национальности. Остальные члены общества разместились в других автомобилях. Было еще темно и сыро. Люди зябко кутались в пальто и плащи. Всю дорогу Кленов молчал. Он отказался давать какие-либо объяснения до приезда в замок. В конце концов любопытные толстяки оставили его в покое. Не доезжая замка, автомобили остановились. В серой мути поднимались промозглые тени зубчатых стен и сутулых башен. Все члены общества, разбившись на группки, столпились у автомобиля Кленова. - Обратите внимание, джентльмены, на ваши компасы! - нарушил Вельт пустую, давящую тишину. Все вынули, вероятно запасенные ранее, компасы. Зачиркали спички, вырывая из темноты силуэты деревьев и кустов. - Смотрите на стрелки компасов, джентльмены! - торжественно продолжал Вельт. Высокий вытянул руку по направлению своей стрелки. - Странно: вместо севера стрелка показывает на восходящее солнце, - сказал его низенький спутник и быстро повернулся. - Джентльмены! Уже дает о себе знать изобретение мистера Кленова! - возвестил Вельт. - Вы имеете в виду этот холм? - спросил господин с усами. - Именно, - сказал Вельт. В это время Кленов, до сих пор понуро сидевший, встал на сиденье. - Господа, - сказал он, - в глубине этого холма скрыт небольшой соленоид, в магнитном поле которого содержится несметное количество энергии. Любой из вас, нажав кнопку вон на том дереве, может возродить в Ютландии миллионы лет назад потухшие вулканы. - О-о! - сказал один из толстяков. - Это должен сделать промышленник. Позвольте мне, господин ученый. С этими словами он вылез из автомобиля и направился к дереву, где стоял Ганс. Все члены общества вооружились биноклями. - Командуйте, господин вице-президент! - закричал толстяк. - Сейчас. Подождите минутку, господин промышленник! Кленов немного помедлил, взявшись за борта своего пиджака. - Итак, джентльмены, через несколько мгновений я вызову к действию энергию, законсервированную в аккумуляторе. Для этого надо лишь нарушить условия существования сверхпроводимости - явления, конечно, вам не известного. Нужно лишь разомкнуть проводник, поднять температуру или нарушить целость защитного слоя. Всем этим можно управлять по желанию. Члены общества напряженно ждали. - Итак, мы начинаем! - с театральным жестом сказал Кленов и махнул рукой. Толстяк нажал кнопку. В то же мгновение из вершины холма вырвался огромный ог