этим с расширенными от ужаса глазами. -- Он... Он предпочел скорее покончить с собой, чем объясниться, государь, -- прошептал капитан, тревожно поглядывая на Моргана, -- какая нечестивая сила могла бы заставить человека?.. -- Уберите его, -- коротко приказал Келсон, -- и его друзей -- тоже, и не беспокойте нас больше сегодня ночью. Как только стражники бросились выполнять приказание, он отвернулся, зная, что благоговейные и испуганные глаза следят за каждым его движением. Морган тоже отошел в сторону, стараясь привлекать как можно меньше внимания, а потом и вообще незаметно выскользнул в коридор. Дерри, да поможет ему Бог, здесь не было. Если он следовал его приказу, а Морган в этом не сомневался, то он должен был находиться на том посту, через который прорвались незваные гости. Капитан сказал: трое убитых и по крайней мере четверо раненых. Только бы Дерри оказался среди живых. В коридоре он увидел следы недавней резни. Казалось, все вокруг покрыто кровью; несколько неподвижных тел были окружены стражниками и офицерами. Слуги уносили двоих убитых, и Морган с опаской взглянул на них; к счастью, Дерри среди них не было. В волнении он быстро шел по коридору, пока не увидел яркий плащ голубого цвета у противоположной стены. Слуга только что осмотрел рану в боку у лежащего человека. Когда подошел генерал, он обратил к нему скорбное лицо: -- Очень сожалею, но боюсь, я ничем не могу помочь этому человеку, милорд, -- сказал слуга, покачав головой, -- он отойдет через несколько минут. Я пойду, поищу кого-нибудь, кто поможет ему. -- Он повернулся и быстро ушел. Морган опустился на колени рядом с неподвижным телом и откинул плащ, наполовину прикрывавший лицо. Это был Дерри. Когда он посмотрел на него, дотронулся до его руки, слова Кариссы эхом отозвались в его сознании: -- Я заставлю тебя заплатить... убивая всех, кого ты любишь, каждого в свое время, одного за другим. Первым был Брион, потом лорд Ральсон, юный Колин Фианский, его люди. А теперь Дерри уснет вечным сном. И Морган действительно ничего не мог поделать. Он взял Дерри за ослабевшую руку, приподнял отяжелевшее веко. Дерри был еще жив, но едва жив. В боку у него зияла ужасная рана; похоже, была разорвана селезенка и Бог знает, что еще. По-видимому, были повреждены и крупные артерии, так как ярко-красная кровь толчками лилась из раны с каждым ударом сердца. Морган плотно прижал к ране носовой платок, пытаясь остановить кровотечение и зная, что это бесполезно. Если бы он только мог что-то сделать, если бы мог повернуть время назад, чтобы ничего этого не произошло. Если бы он мог вызвать какой-нибудь неисчерпаемый источник целительной силы. Вдруг он выпрямился, пораженный мыслью, внезапно пришедшей ему в голову. Когда-то, давным-давно, он читал о такой исцеляющей силе, силе, которая приписывалась Дерини. Они упражнялись в этом искусстве в древние времена. Но нет -- этой силой обладали чистокровные Дерини, обученные всем приемам, исполненные могущества, а не полукровки вроде него. Да и времена переменились: прошла эра, когда люди верили в чудеса и было не так уж трудно управлять Силами Небесными. Посмеет ли он?.. Но ведь если у Дерри есть хотя бы ничтожный шанс выжить, если он, Морган, способен все-таки вызвать из прошлого утраченное могущество... Да только Бог знает, как это сделать. Он должен попробовать. Быстро возложив руки на лоб Дерри, он сосредоточился, освободив свое сознание ото всего, и сконцентрировал внимание на перстне с грифоном так, как сделал это недавно в библиотеке. Закрыв глаза, Морган неистово взывал к исцеляющей силе, упорно представляя себе, что Дерри снова невредим. Он стоял на коленях в полумраке холодного коридора, но по его лицу струился пот; он неясно чувствовал, как излучают тепло и покрываются испариной ладони. И вот что-то произошло. Всего лишь на мгновение у него возникло мимолетное ощущение, что поверх его рук легли еще чьи-то, что с ним соединился кто-то еще, присутствующий здесь, влившийся в него, дающий жизнь и силы телу, неподвижно лежавшему под его руками. Он удивленно открыл глаза. Дерри глубоко вздохнул. Тотчас же его веки задрожали, и дышать он стал так, как будто крепко спал. Морган завороженно перенес руки со лба юноши на платок, прикрывающий рану: он немного помедлил, боясь разрушить чары, и осторожно сдвинул лоскут. Рана пропала, исцелилась, исчезла бесследно, не оставив даже рубца! Морган недоверчиво уставился на собственные руки, все еще не веря, потом осторожно дотронулся до перевязанного запястья Дерри -- и оно исцелилось тоже! Он присел на корточки, не в силах осознать, что же на самом деле произошло. Вдруг позади раздался голос, от которого у него кровь застыла в жилах и волосы встали дыбом. -- Неплохо сработано, Морган! ГЛАВА XI Сын, достойный своего отца Морган, вскочив на ноги, повернулся и принял оборонительную позу, ожидая, может быть, вновь увидеть лицо из своего видения. Но к нему приближался вовсе не бледный призрак давно умершего Святого Камбера, а, напротив, весьма яркая и самодовольная фигура Брэна Кориса. Эван, Нигель, Ян и еще десятка два придворных аристократов торопливо шагали за ним мимо кровавых луж, еще не убранных слугами. Позади всех шествовала просто-таки разъяренная Джеанна с двумя придворными дамами. Брэн Корис подошел первым. -- Да, да, действительно неплохо сработано, -- повторил он, -- вы довели дело до конца, не правда ли? Теперь вы -- единственный живой свидетель того, что же на самом деле произошло во время долгого пути в Ремут! Морган осмотрительно поджидал, пока остальные подойдут ближе, заставляя себя тем временем успокоиться, дабы ответить подобающим образом. -- К сожалению, я разочарую вас, лорд Брэн, -- произнес он, подзывая одного из слуг, чтобы тот позаботился о Дерри, -- но он не мертв. Его ударили, он без сознания, но не ранен. А вот насчет того, кто руководил этим маленьким ночным спектаклем, можно не сомневаться. Морган никому не собирался сообщать о своем новоприобретенном таланте, это могло бы только усилить страх и враждебность. Джеанна, проложив себе дорогу в галдящей толпе, остановилась между лордом Эваном и как всегда элегантным Яном. Морган еще не видел ее такой очаровательной, как сейчас, -- с длинными, струящимися по спине каштановыми волосами. Он больше, чем когда-либо, сожалел, что вряд ли ему дано помириться с гордой вдовой Бриона. На ней было светло-лиловое домашнее платье прямо поверх ночной рубашки, и она придерживала его у ворота бледной, тонкой рукой, на которой сияло драгоценными камнями кольцо Бриона. -- Ваше величество, -- поклонился Морган, стараясь избежать дальнейших трений, -- я сожалею, такая суматоха, в такой поздний час... но я здесь ни при чем. Зеленые глаза Джеанны холодно блеснули на помрачневшем лице. -- Это вы-то не виноваты? Вы что, Морган, считаете меня идиоткой? Вы думаете, я не знаю о том стражнике, которого вы убили прямо здесь, в моем доме? Думаю, вы дадите объяснения, прежде чем я велю арестовать вас и казнить за убийство. В эту минуту в дверях появился Келсон, усталый и изможденный, но решительный. -- Морган уже дал мне исчерпывающие объяснения, матушка, -- тихо сказал он, выходя из своих покоев и становясь рядом с генералом. -- Без моего приказа здесь больше не будет никаких арестов и казней. Вы поняли? Когда вышел Келсон, все, кроме Джеанны, почтительно поклонились. Мальчик бесстрастно встретил их вопрошающие взгляды. -- Джентльмены, вы взволнованы ночным покушением на мою жизнь? Я тоже, -- ровным голосом продолжал он. -- В свое время мы узнаем все, -- он уверенно оглядел присутствующих, -- но я предупреждаю вас: дальнейшие попытки побеспокоить меня до начала коронации будут рассматриваться как государственная измена. И я с этой минуты не потерплю более никакого обсуждения верности Моргана, а также и моего решения. Вы поняли? Попробуйте только ослушаться, и вы узнаете, как я научился у своего отца править Гвинеддом. Все, кроме Джеанны, согласно кивнули. Джеанна, замерев на месте, впилась в сына взглядом. -- Келсон, вы не собираетесь принимать в расчет и мое мнение? -- прошептала она. -- Или я не права? -- Пожалуйста, идите в ваши покои, матушка, -- твердо ответил он, -- я не желаю с вами спорить на глазах всего двора. Так как она ничего не ответила, Келсон отвернулся и обратился к капитану дворцовой охраны, окончившему обыск в королевских покоях и. собравшему своих людей у дверей. -- Капитан, я удаляюсь на покой. Не могли бы вы проследить, чтобы меня не беспокоили? Генерал Морган останется со мной. -- Да, ваше величество, -- поспешно ответил капитан. -- Что касается вас, джентльмены, и вас, матушка, -- продолжал Келсон, -- со всеми вами я увижусь утром. А сейчас, мне кажется, всем нам нужно отдохнуть. Завтра необычный день. Келсон повернулся и вошел в опочивальню, Морган -- следом. Щелчок дверного засова обозначил конец разговора. Королева, поколебавшись, покорно удалилась в свои покои. Ян, следуя за группой придворных лордов, отозвал в сторону охранника и повел его куда-то боковым коридором. Когда дверь была наконец заперта, Келсон повалился без сил у ног генерала, вцепившись в плащ своего друга. Морган поднял его и, сердито ворча, понес на постель. В это время Дункан выбрался из своего укрытия на балконе. -- М-м-м, как там холодно, -- прошептал он, согревая руки дыханием и приближаясь к постели с другой стороны. -- Ну как, он в порядке? -- Будет в порядке, -- сказал Морган, освободив шею мальчика от тугого воротника и принимаясь расшнуровывать красный бархатный камзол. -- Ему стоило большого труда держать себя в руках. Я думал, что ты велел ему спать до утра. Дункан пощупал лоб принца и стал развязывать повязку на раненой руке. -- Хорошо, что он очнулся. Тебе было бы трудно объяснить этим стражникам некоторые вещи. Да и так оказалось непросто. Он одобрительно хмыкнул и снова забинтовал Келсону руку. Морган расстегнул плащ Келсона и приподнял мальчика за плечи, чтобы Дункан смог снять с него камзол. Келсон вдруг открыл глаза. -- Морган? Отец Дункан? -- позвал он еле слышно. -- Мы здесь, мой принц, -- ответил Морган, снова укладывая его на подушки. Келсон повернул голову направо и встретился с ним взглядом. -- Морган, я все правильно сделал? -- спросил он почти шепотом, -- боюсь, я слишком уж торжественно выражался. -- Все было прекрасно, -- улыбнулся Морган, -- Брион мог бы гордиться вами. Келсон слабо улыбнулся и посмотрел на потолок. -- Я видел его, Морган, и слышал его голос, то есть до того, как увидел. Он назвал меня по имени, а потом, -- мальчик повернулся к Дункану, -- все было как будто завернуто в шелк или сплетено из солнечного, нет, лунного, света, и там был еще кто-то, отец Дункан. Это был человек с сияющим лицом и золотыми волосами, но не вы, Морган. Я помню, мне было страшно, а потом... -- Тише, тише, мой принц, -- сказал Морган, наклонившись и положив ладонь ему на лоб, -- вы должны поспать. Усните, мой принц, я буду рядом. Пока он говорил, веки Келсона затрепетали и сомкнулись, дыхание замедлилось, как в глубоком сне. Морган разгладил его взъерошенные волосы и помог Дункану разуть мальчика. Они укрыли его от ночного холода, священник задул все свечи вокруг спящего, кроме одной, и проследовал за Морганом к камину. Генерал склонился над камином, глядя в огонь и протянув к нему руки. -- Странные вещи происходят, -- прошептал он, когда сзади подошел Дункан, -- могу побиться об заклад, что знаю, чье лицо видел Келсон во время ритуала. -- Святого Камбера? -- отозвался Дункан. Он, отступив на шаг, стоял, сцепив руки за спиной. Морган поднял голову и устало потер рукой глаза. -- Да, -- сказал генерал, -- есть и еще кое-что, от чего у тебя дух захватит. Дерри ранили там, в коридоре. Когда я подошел, он был при смерти, в боку у него зияла такая рана -- твой кулак впору просунуть. И я его вылечил! -- Что? Что ты сделал? -- Я знаю, это звучит нелепо, -- продолжал Морган, -- просто я неожиданно вспомнил о древней исцеляющей силе, которой, как считалось, владели Дерини в прежние времена. И как-то, в безрассудной надежде, что ли, попробовал воззвать к ней. Я не ожидал, что это подействует. Можно ли было предположить, что Дерини-полукровка, никогда не владевший силами Дерини до конца, сможет... Словом, я попытался. Как точку сосредоточения я использовал свою печать с грифоном и действовал точно так же, как тогда, в библиотеке, когда искал "ключ". Закрыв глаза, я возложил руки ему на лоб и вдруг почувствовал чье-то присутствие рядом, чьи-то руки поверх своих. Некая сила пронизывала меня, но исходила она от кого-то другого. Он остановился и глубоко вздохнул. -- Дункан, я клянусь всем, что для меня свято, я никогда ничего подобного не испытывал. Когда я открыл глаза, поверь мне, я был в смятении. Дерри начал дышать ровно, как во сне. Я взглянул на рану -- ее не было! Исчезла без следа! Дункан, открыв рот, уставился на собеседника. -- Клянусь, Дункан, -- продолжал Морган, словно убеждая самого себя, -- он был исцелен, полностью, как будто ничего и не было. Даже запястье исцелилось. Я... -- тут он запнулся, -- ты же специалист по чудесам, отец мой. Объясни мне, что произошло? Дункан наконец закрыл рот и недоверчиво покачал головой. -- Я и сам не понимаю, Аларик. А ты, ты думаешь, рядом с тобой присутствовал Тот, из твоего видения? Морган потер подбородок и покачал головой. -- Не знаю. Но как будто кто-то вкладывал мысли мне в голову, мысли, за которыми я в самом деле даже не мог уследить. Пока это добрые мысли, но, черт возьми, Дункан... Может быть, и впрямь Святой Камбер действует на нашей стороне? Ну, тогда я готов поверить всему, даже самому неправдоподобному. Он подошел к двери, ведущей на балкон, и раздвинул шторы, всматриваясь в темный город. В конце концов, что могут знать обо всем этом двое Дерини-полукровок? Дункан пересек комнату и тоже посмотрел в окно. -- Всему должно быть разумное объяснение, Аларик. Может быть, когда противостояние закончится, что-нибудь прояснится. Морган кивнул. -- Ладно, не хочешь -- не будем говорить об этом. У меня есть еще вопрос. Тебя больше ничто не удивило нынешней ночью? -- Ты имеешь в виду нападение лорда Эдгара или его сбивчивые обличения? -- Ни то ни другое, -- ответил Морган, -- а то, что Келсон мог видеть истинное. Было бы лучше, если бы ты раньше сказал мне, что научил его этому, я бы меньше беспокоился. -- Я? -- переспросил Дункан, недоумевая. -- Ты хочешь сказать, что это не ты научил его? Морган запахнул штору и, пораженный, повернулся к Дункану. -- Да ты шутишь! Я никогда... -- Он остановился и задумался. -- Может быть, Брион? -- Ни в коем случае, -- ответил Дункан, -- Брион -- не Дерини, а научить этому может только Дерини. -- Может быть, он видел, как ты это делаешь? -- настаивал Морган. -- Никогда! Я не практиковал ничего такого при Келсоне до сегодняшнего дня. Вспомни, он даже не знал, кто я на самом деле. Он мог видеть, как это делаешь ты? -- Конечно, десятки раз. Но без отцовского могущества... Знаешь, Дункан, что мне подумалось? А нет ли в Келсоне крови Дерини? Дункан задумался. -- Не понимаю, каким образом? Брион был только человек, в этом нет абсолютно никаких сомнений, значит... Но ты же не считаешь, будто его отец --не Брион, нет же? Это -- абсурд. Морган смущенно покачал головой. -- Нет, Брион, конечно же, его отец. Достаточно взглянуть на мальчика, и все ясно. Логичнее предположить, что Джеанна... Он прищурился, замолчав, но посмотрел на Дункана и приободрился, заметив, что реакция кузена в точности повторяет его собственную. Дункан глубоко вздохнул и недоверчиво покачал головой. -- Королева -- Дерини? Будь так действительно, это объясняло бы все: и ее сверхчувствительность к могуществу Бриона, и непреклонность по отношению к тебе, вроде бы основанную на религиозном рвении. Ты думаешь, она осознает это? -- Может быть, и нет, -- задумчиво сказал Морган, -- ты так же хорошо, как и я, знаешь, насколько это опасно -- быть Дерини. Думаю, за прошедшие пять или шесть поколений многие Дерини решили, что спокойнее будет жить, не открывая детям, кто они такие. Да и как иначе уберечься в мире, где колдовство дважды запрещено и духовными, и светскими законами? Обладающий способностями Дерини и знающий об этом всегда найдет кого-нибудь, кто поможет ему развить эти способности, если, конечно, он достаточно силен. Но если вы не знаете, кто вы, если в ответ на все ваши расспросы хмурятся, в общем, тогда вы немного можете сделать, не правда ли? Я не хочу сказать, что именно так случилось с Джеанной. Однако ты знаешь, как легко мы теряли себя все эти годы. Может быть, тысячи Дерини не знают, кто они на самом деле. -- Ты прав, -- ответил Дункан, -- и знаешь, если Джеанна -- Дерини, это дает нам определенное преимущество, преимущество, столь необходимое завтра. Пусть даже мы в чем-то ошиблись, все равно Келсон не попадет к ним в руки беспомощным, он будет защищен хотя бы своими собственными силами. Ночью мы видели блестящий тому пример. Морган покачал головой. -- Не очень мне это нравится. Келсон еще недостаточно опытен. Предполагалось, что мастерство придет к нему, когда он обретет могущество Бриона, -- он помолчал. -- Едва ли сам Брион подозревал, кого он нам оставляет на попечение. Я даже не знаю, воспринимать ли нам это как проклятие или как благословение. Дункан улыбнулся и вернулся к камину. -- А почему мы приняли на себя ношу Бриона? Не потому ведь, что думали, будто это легко? Скорее потому, что мы любили Бриона, любим его сына, и вообще, потому, что это -- наш долг. Морган мягко усмехнулся: -- Хорошо, отец мой, не надо проповедей. Думаю, мы оба в равной степени отдавали себе отчет в том, на что решились. -- Он сжал руки, машинально потирая большим пальцем печать с грифоном. -- Но согласись, открылись новые обстоятельства -- это и собственное могущество Келсона, и Джеанна. Полагаешь, она будет праздно стоять и смотреть, как погибает ее сын? И потом -- убийца-то, кажется, здесь. -- Убийца? -- По крайней мере, во дворце. И, очевидно, человек довольно высокопоставленный. Ты же не думаешь, что Карисса лично подстроила этот эпизод с Эдгаром, не правда ли? Она заставила кого-то другого работать на себя, вот так. -- Да, учитывая все это, у нас еще немало забот, -- сказал Дункан. -- Представляешь, если завтра Карисса победит Келсона? А это может случиться, стоит обстоятельствам повернуться утром против нас. Что будет с Келсоном? Что будет с королевой? Что будет со всеми теми, кто, как и ты, помогал Бриону и Келсону? -- И с тобой, кузен, -- добавил Морган, приподняв бровь. -- Если победит Карисса, то твой сан тебя уже не спасет. Ты сразу будешь проклят дважды -- и как духовник Келсона, и как мой родственник. А твое участие в завтрашней церемонии, которого не миновать, оно ведь только усугубит твою судьбу. -- Боишься? -- улыбнулся Дункан. -- Да, черт возьми! -- фыркнул Морган. -- Я был бы дураком, если бы не боялся, а я надеюсь, что еще не стал им. И вообще, мне кажется, сейчас мы ничего не решим, думай не думай. Не знаю, как ты, а я уже сплю стоя. -- Пожалуй, ты прав! -- согласился Дункан. -- Да и пора возвращаться, пока меня не хватились. Надеюсь, никто не предполагает, что я здесь. Как бы то ни было, не думаю, что мой дражайший архиепископ дознается, где это я был всю ночь. -- Он поглядел на спящего Келсона и пошел к потайной двери. -- Похоже, сегодня я пользовался могуществом Дерини больше, чем за все последние десять лет. -- Делал бы ты это чаще, тебе же было бы лучше, -- улыбнулся Морган, освобождая проход и протягивая Дункану свечку с каминной полки. Дункану как священнику было совсем непросто ответить на это замечание, и он только сдержанно улыбнулся, выходя на лестницу. -- Тебе что-нибудь нужно? -- спросил он, помедлив у открытой двери. -- Келсон будет спать до рассвета, но... -- Ты это сказал в последний раз! -- негромко бросил Морган. -- Нет, Аларик, ты знаешь, что я не ошибся, -- прошептал Дункан издевательски-сердечным тоном, -- кроме того, ночные гости уже достаточно развлекли нас сегодня. Я тоже слишком устал для новых визитов. Прежде чем Морган нашел достойный ответ, Дункан повернулся и исчез в глубине темной лестницы. Морган покачал головой и, понимающе усмехнувшись, спокойно закрыл потайную дверь. Постояв немного с отсутствующим видом, он вернулся к камину. Позади был длинный день и длинные две недели. И хотя уже просматривался конец, он знал, что самое трудное еще впереди. Морган потер глаза расслабленной рукой и попытался заставить себя отвлечься от забот. Если он хочет хоть в чем-то помочь Келсону утром, то сейчас ему необходимо немного поспать. Он передвинул кресло от камина к кровати Келсона, расстегнул плащ и без сил опустился на мягкие подушки. Как только Морган коснулся кресла, его захлестнула волна дремоты -- спать, спать... Он только и успел заставить себя разуться и укрыться вместо одеяла плащом, отделанным соболями, пока сон окончательно не одолел его. Сознание его угасало, и все же он еще смутно осознавал, что Келсон по-прежнему крепко спит, что в темной комнате все спокойно и что если что-то изменится, то он тотчас же проснется. Успокоившись, Морган заснул. Напротив, для лорда Яна Хоувелла эта ночь только начиналась. Высокий молодой лорд открыл дверь своей комнаты и пригласил сопровождающего его стражника войти вместе с ним. -- Как тебя зовут, друг мой? -- спросил он, бесшумно прикрывая за ним дверь. -- Джон из Эльсворта, милорд, -- четко ответил стражник. Он не был похож на предыдущего, которого Ян использовал для своих черных дел. Джон из Эльсворта и по возрасту был старше, и очевидно, дольше служил при дворе. Этот невысокий, коренастый и крепкий человек был явно очень силен, именно поэтому Ян его и выбрал. Лорд улыбнулся своим мыслям, подходя к столу и наливая себе стакан вина. -- Очень хорошо, -- сказал он, снова поворачиваясь к стражнику, -- я бы хотел попросить тебя сделать для меня кое-что. -- Да, милорд, -- с готовностью отозвался тот. Ян лениво вернулся к стражнику и посмотрел ему в глаза. -- Посмотри на меня, Джон, -- приказал он. Стражник, немного недоумевая, посмотрел ему в глаза, а Ян поднял указательный палец. -- Видишь мой палец? -- спросил он, медленно приближая его к лицу стражника. -- Да, милорд, -- ответил Джон. Стоило Яну коснуться пальцем его лба и прошептать одно слово -- "спать", как глаза стражника закрылись. Яну потребовалось еще мгновение, чтобы сосредоточиться перед тем, как дать отчет своей подруге, находящейся за много миль от него. Сияние, потрескивающее вокруг лорда и его невольного медиума, призрачно отражалось на завешенной ковром стене. -- Карисса, ты меня слышишь? Стражник приоткрыл рот и заговорил чужим голосом: -- Слышу. Ян улыбнулся: -- Они были в усыпальнице, как ты и предсказывала, любовь моя. Келсон носит Глаз Цыгана. Не думаю, что в суматохе это заметил еще хоть кто-нибудь. Не могу сказать, насколько успешно им удалось овладеть могуществом, видно только, что мальчишка смертельно устал, но этого и следовало ожидать. Последовала пауза, после которой стражник стал отвечать голосом глубоким и звучным, но тем самым тоном и с теми же интонациями, что и леди Карисса. -- Ну, надеюсь, он еще не успел заполучить все могущество Бриона. Что-то всегда оставляется на момент коронации. Значит, мы можем навредить им, следуя несколькими путями. Ты знаешь, что надо делать в соборе? -- Разумеется. -- Хорошо, и будь уверен, люди обвинят в происшедшем кого нужно. Сегодня ночью я получила еще одно предостережение от Совета Камбера, мне велят прекратить эти игры. Естественно, я не обращаю внимания на всякие их предупреждения, но не помешало бы на ближайшее время сбить их с толку. Кроме того, Морган ведь лишь наполовину Дерини, и возможно даже, что, если наш план удастся, Совет во всем обвинит его. Ян фыркнул: -- Сама мысль, что дочь Марлука указывает Совету, очаровательна. А кто заставит Корама поверить, что виноват он?.. -- Лорд самодовольно улыбнулся. -- Неважно, Ян, -- перебила Карисса, -- и довольно разговоров, а не то уморишь своего человека. Еще одна смерть может вызвать ненужные подозрения, а я не хочу, чтобы тебя застукали уже сейчас. -- Не беспокойся, крошка, -- хихикнул Ян, -- до скорой встречи! -- Не такой уж скорой, -- ответил голос. Сияние растаяло, и Ян открыл глаза, но все еще не выпускал стражника из-под контроля. -- Джон из Эльсворта, слышишь ли ты меня? -- Так точно. Ян коснулся его век, слегка надавив на них. -- Ты не помнишь ничего из того, что случилось, Джон. Все ясно? Теперь я высвобожу тебя, но ты ответишь только тогда, когда я попрошу тебя позаботиться об охране моих покоев. Стражник едва заметно кивнул. -- Хорошо. Итак, -- пробормотал Ян, опуская руки, -- сейчас ты проснешься и ничего не будешь помнить. Ян успел вернуться к столу и поднять стакан с вином к тому времени, как Джон из Эльсворта открыл глаза и взглянул на него. -- Это все, что от меня требуется, милорд? Ян покачал головой и пригубил вино. -- Да, однако будь так любезен, поставь стражника прямо за дверью, я буду тебе весьма благодарен. Убийцы бродят по Ремутскому дворцу, и я не хочу быть убитым в собственной постели. -- Хорошо, милорд, -- поклонился Джон, -- я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил. Ян поднял стакан в знак признательности и, опустошив, поставил его на стол, как только дверь за Джоном из Эльсворта закрылась. Его непосредственная задача теперь была ясна -- простое убийство, не больше; работа немного грязная и очень утомительная, поскольку в дело замешана эта троица. Однако, по-видимому, в его талантах по этой части не сомневаются. Но надоело, право. Он сожалел, что не обладает пока могуществом, которое избавило бы его от заданий, подобных тому, какое предстоит выполнить завтра в соборе. Карисса, конечно, потом поможет ему, и он еще возьмет свое с лихвой. А сейчас, пожалуй, самое лучшее -- прогуляться. Ничто так не проясняет рассудок, как верховая езда в ноябрьскую ночь; эта прогулка освежит его, поможет отогнать мысли об убийстве и настроиться на более светлый лад. Ян быстро вышел на середину комнаты и завернулся в плащ. Затем он пробормотал заклинание, которому его научила Карисса, начертил в воздухе перед собой надлежащий знак вытянутой рукой и исчез. Спустя некоторое время Ян пробирался верхом на лошади по густому лесу в горах к северу от Ремута. Он на минуту остановил коня, прислушиваясь к тишине, затем снова пустил его шагом, позволяя скакуну самому выбирать себе дорогу в темной безлунной ночи. Мягко падал снег, и, углубляясь во тьму, Ян плотнее завернулся в плащ с капюшоном. Вскоре он почувствовал, что по правую руку от него идет отвесная, крутая, совершенно голая скала, вершину которой не разглядеть во мраке. Он проскакал уже около полумили, когда его вдруг окликнул чей-то хриплый голос: -- Кто идет? -- Лорд Хоувелл. Я приехал, чтобы увидеться с ее светлостью. Слева кто-то высек огонь, и в темноте запылал факел. Человек, держащий факел, поднял его вверх и медленно пошел к Яну; в свете пламени он увидел, как его кольцом окружило с полдюжины воинов. Тут из темноты появился еще один человек с факелом и, остановившись рядом с Яном, взял поводья его коня. -- Сожалею, милорд, но мы не ждали вас сегодня ночью, -- грубовато заявил он. Ян сбросил капюшон и спешился, а говоривший передал поводья его коня другому человеку, который увел его в скрытую от глаз конюшню. Снимая перчатки, Ян оглянулся. -- Наша леди все еще здесь? -- Да, милорд, -- ответил капитан охраны, касаясь участка скалы рядом с ним, -- хотя не могу утверждать. что она вас ждет. Каменная плита сдвинулась, открывая ход в глубину горы, и лорд шагнул туда, следуя за капитаном и несколькими охранниками. -- О, она ждет меня, -- сказал он с лукавой улыбкой, во тьме никем не замеченной. Он подождал, пока его глаза привыкли к темноте, и уверенно направился по длинному коридору, в конце которого виднелся тусклый свет факелов. Ян шел, слегка похлопывая по ладони кожаными перчатками, стук его каблуков громко отдавался в коридоре, отделанном мрамором. Тяжелый плащ мягко шуршал, касаясь щеголеватых сапог, ножны превосходной стали глухо постукивали о них. Как странно порой сближает людей общая цель. Разве мог он вначале даже предположить, что так сблизится с пламенной Кариссой? А теперь дочь Марлука доверяет ему настолько, что согласилась соединить свои силы с его, дабы достичь желаемого. Еще год назад ему бы и во сне не приснилось, что он, Ян Хоувелл, станет хозяином Корвина. Он улыбнулся, подумав еще кое о чем, но не позволил эмоциям завладеть рассудком и остановил себя. Дальнейшее могущество и власть будут принадлежать тому, кто сможет их взять. А когда имеешь дело с такими, как Карисса, лучше даже не думать об этом. Если Келсон и Морган умрут и его господство в Корвине будет прочным, у него будет время поразмыслить обо всем. Пока же... Он спускался по гранитной лестнице, весело позвякивая серебряными шпорами; факелы в литых бронзовых держателях отбрасывали кровавые отсветы на его каштановые волосы, но еще более кровавыми были мысли этого человека, шагавшего так уверенно. Он прошел пост охраны и принял четкий салют с подчеркнутой будничной бесстрастностью, затем приблизился к двойным золотым дверям, охраняемым двумя высокими маврами. Они не пошевелились, чтобы остановить его, и Ян молча проскользнул в дверь. Опершись спиной о разукрашенную дверную ручку, он, на время отогнав все злобные мысли, решительно остановил свой взгляд на Кариссе, что сидя расчесывала длинные светлые волосы. -- Ну что, Ян, -- спросила она низким охрипшим голосом, скривив полные губы в легкой сардонической усмешке. Он лениво двинулся к ней с небрежной решимостью. -- Я пришел, как говорил, моя крошка. -- Приблизившись, Ян вкрадчиво погладил ее по плечу. -- А ты не ждала? Он медленно налил вино из хрустального графина, выпил, снова налил и отнес бокал на низкий столик, стоящий рядом с широкой кроватью. -- Ты разыграл этот спектакль в соответствии со своими способностями, -- нанесла Карисса ответный удар. Ян снял тяжелый плащ и бросил его на скамью, отстегнул и положил на пол меч, а затем опустился на покрытую атласом постель. -- Очевидно, на сегодня ты уже сделал все что мог, не так ли? -- спросила Карисса. Она положила гребень с серебряной ручкой на туалетный столик и встала, собирая в лазурное облако складки платья из тонкой воздушной ткани. -- Думаю, что да, -- улыбнулся Ян, опираясь на локоть и поднимая стакан вина. -- Келсон отдал приказ не беспокоить его до утра. Если там что-либо изменится, мы сразу узнаем -- за ним кое-кто наблюдает. Ян жадно ловил глазами каждое движение женщины, приближающейся к нему. -- Итак, он отдал приказ не беспокоить его, да? -- Она дотронулась кончиками тонких пальцев до его плеча и улыбнулась. -- Думаю, и я отдам такой же. ГЛАВА XII Лишний смех -- к слезам Утреннюю тишину нарушил резкий скрип двери; Морган потянулся, открыл один глаз, и сразу же его охватила тревога. В комнате было светло, и он понял, что пора вставать, а между тем чувствовал он себя отвратительно -- чтобы полностью восстановить силы, краткого сна ему явно не хватило. Однако, несмотря на это, он должен быть готов ко всему. Встав на ноги, Морган подошел к двери и осторожно взялся за щеколду, быстро нащупав другой ладонью рукоятку стилета. -- Кто там? -- тихо спросил он. -- Родрик, лорд-камергер, ваша светлость, -- ответили ему, -- королевский постельничий желает знать, когда его величество соизволит принять омовение и облачиться. Морган вложил стилет в ножны, отодвинул затвор и открыл дверь. За ней стоял величавый седовласый джентльмен в темном бургундском бархате; увидев генерала, он раскланялся. -- Ваша светлость.. -- Который час, лорд Родрик? -- мягко спросил Морган. -- Четвертый, ваша светлость. Я бы разбудил вас раньше, но подумал, что и вам, и его высочеству неплохо поспать побольше. До церемонии еще больше часа. Морган улыбнулся: -- Спасибо, лорд Родрик. Скажите постельничьим, что Келсон вскоре будет готов. И еще посмотрите, если это вас не затруднит, что там поделывает мой оруженосец, лорд Дерри. Если я в таком виде явлюсь на коронацию, кое-кто окончательно решит, что я и в самом деле такой негодяй, как обо мне болтают. Он потрогал рукой золотистую щетину на подбородке, и камергер с трудом подавил улыбку. Они с генералом были старыми друзьями, еще с тех пор как Морган стал пажом при королевском дворе. Родрик был камергером уже тогда, и игры, в которые он играл с Морганом, приятно было вспомнить. Золотоволосый мальчик сразу покорил сердце Родрика, но и сейчас, когда он повзрослел, добрые чувства лорда-камергера нисколько не изменились. Он поймал взгляд Моргана, и его глаза понимающе сверкнули. -- Кое-кто, ваша светлость, никогда в вас не сомневался, а? -- сказал он, не столько спрашивая, сколько утверждая. -- Ваша светлость больше ни в чем не нуждается? Морган покачал головой, затем щелкнул пальцами, припомнив, о чем хотел попросить. -- Да. Пошлите, если можно, за монсеньором Мак-Лайном. Келсон хотел бы повидаться с ним прежде, чем отправится в собор. -- Хорошо, ваша светлость, -- поклонился Родрик. Закрыв дверь и задвинув щеколду, Морган почувствовал, что в комнате опять холодно, и прошел босиком к очагу, чтобы раздуть огонь и подбросить поленьев. Убедившись, что огонь разгорелся, он быстро направился к балконной двери, слегка приплясывая: холодные плиты пола обжигали босые ступни. Откинув голубую сатиновую занавесь и пустив в комнату бледный солнечный свет, Морган наконец совсем проснулся. Он обернулся, встретил взгляд Келсона, улыбнулся ему и, подойдя, сел на край кровати. -- Доброе утро, мой принц, -- приветствовал он его. -- Как вы себя чувствуете? Мальчик сел на кровати и осмотрелся. -- Хм, холодновато. И я умираю от голода. Который час? Морган рассмеялся, дотронулся до лба Келсона, потом взял его раненую руку и начал разматывать бинт. -- Не так поздно, как вы думаете, мой принц, -- усмехнулся он. -- Ваши слуги подготовили вам омовение, и вы сможете приступить к нему немедленно. А есть вам, вы знаете, нельзя до коронации. Келсон поморщился и склонил голову, наблюдая, как Морган распутывает бинт. Только блеклая розовая точка на коже напоминала о событиях предыдущей ночи. И пока Морган сгибал и поворачивал руку, Келсон удивлялся, что не ощущает даже легкого неудобства, двигая ею. Он тревожно поглядывал на Моргана, пока тот осматривал его руку. -- Все в порядке? Морган успокаивающе похлопал мальчика по руке. -- Да. Вы здоровехоньки. Келсон улыбнулся: -- Так мне незачем оставаться в постели? -- Совершенно незачем. Морган дотянулся и взял плащ Келсона, висевший на спинке кровати, потом встал и помог мальчику надеть его. Завернувшись в плащ, принц поспешил к очагу и опустился на меховую шкуру возле него, чтобы согреться. -- М-м-м, это неплохо, -- сказал он, потирая ладони и приглаживая растрепанные волосы. -- Что дальше? Морган, подойдя, поворошил дрова. -- Прежде всего омовение. Оно вроде бы готово. Затем я пошлю постельничьих помочь вам одеться. Келсон перестал тереть ладони и раздраженно сморщил нос. -- Какого черта, я и сам могу одеться. -- Королю полагаются слуги, которые одевают его для коронации, -- засмеялся Морган, беря мальчика за руку и склоняясь к его ногам. -- Это традиция. Да и незачем засорять голову практикой надевания странных плащей, когда вам необходимо обдумать гораздо более важные вещи. Он подвел Келсона к двери, ведущей в королевскую уборную, но мальчик остановился и с подозрением взглянул на Моргана. -- Значит, меня будут одевать слуги? Сколько их? -- Как я знаю -- вроде бы шесть, -- ответил Морган, неопределенно поднимая бровь. -- Шесть! -- возмутился Келсон. -- Морган, да не нужно мне шесть слуг! -- Это бунт? -- спросил Морган, подавляя смех. Он знал отношение Келсона к личной прислуге -- он и сам терпеть не мог всей этой мелочной суеты. Но нынче был особый день. Келсон знал это и, судя по тону, с каким он говорил, отдавал себе отчет в значительности ситуации. Однако и Морган понимал, что не должен оставлять за собой последнего слова. Открыв дверь и заглянув в комнату, мальчик внезапно обернулся и взглянул на Моргана с наигранным гневом: -- Я считал, что вы продумали все это получше. -- Я продумывал получше, как вам царствовать, -- ответил Морган. Его терпение уже начало истощаться. -- Пойдемте! Он сделал вид, что сейчас поведет мальчика за руку, и тот, увернувшись, скользнул в дверной проем. Дверь закрылась, но только после того, как Келсон обернулся и показал Моргану язык. Генерал поднял глаза к Небу, призывая про себя всех святых, дабы держать в узде прихоти королевских наследников. Казалось, та зрелость, какую проявил Келсон накануне, совершенно исчезла, и оставалось надеяться, что это настроение не продлится целый день. Морган собрался было обдумать дальнейшие действия, но в дверь снова постучали. -- Кто там? -- Дерри, милорд, -- ответил знакомый голос. Генерал прошел к двери и быстро впустил Дерри. С молодым лордом были два кавалера, которые несли горячую воду, полотенце и чистую одежду. Сам Дерри выглядел отдохнувшим и свежим в своей хрустящей накрахмаленной куртке. На его левой руке не было повязки, и только это напоминало о событиях прошедшей ночи. -- Рад видеть тебя полностью выздоровевшим, -- заметил Морган. -- Да. Странно, не правда ли, милорд? -- сдержанно сказал Дерри. -- Я и не думал, что вы... -- Позже, Дерри, -- прервал генерал, отступив в сторону, чтобы они могли войти. -- Сейчас мне необходимо привести себя в порядок, приняв ванну. -- Да, милорд, -- сказал Дерри, подавая знак сопровождавшим его кавалерам. -- Следуйте за мной, я объясню вам, что от вас требуется. Морган покачал головой и усмехнулся, глядя, как Дерри берет все в свои руки, и прошел следом за ними в комнату. Во всяком случае, он не мог явиться на коронацию, выглядя как легендарный Торентский дикарь. А объясниться с Дерри он успеет, когда они окажутся наедине. В это время в другой части дворца находился некто, чей день начался несколько часов назад в месте, расположенном в нескольких милях отсюда. Послан он был неописуемо прекрасной и жестокой женщиной, и на крыльях заклинаний Дерини был доставлен сюда с особым заданием. после которого должен был вернуться. В этот момент он прятался в нише одного из главных коридоров, поджидая, когда появятся те, кто ему нужен. Мимо проходили большие группы пажей и кавалеров -- явно из свиты Келсона -- в форменных ливреях и белых с золотом плащах. Но тех, кого он ждал, все не было. После десяти минут ожидания, в течение которых ему пришлось трижды кутаться в золотистый плащ, чтобы его не обнаружили, наконец-то появилась его добыча -- два кавалера несли блистающие одежды из черного бархата и шкатулку с драгоценностями из полированного дерева. Расчет Яна был прост: он вышел из укрытия как раз в тот момент, когда они проходили мимо ниши, вышел так, что нечаянно сбил одного кавалера с ног; Ян учтиво извинился, помог молодому человеку подняться и нагнулся, собирая выпавшие из шкатулки безделушки и цепочки. Молодой человек, растерявшийся от столь неожиданного столкновения, конечно, ничего не заметил, да ему и в голову не пришло, что славный лорд Ян может подменить одну из важнейших государственных реликвий -- знак Королевского Поборника. Тем временем Морган в покоях Келсона критически рассматривал свое отражение в небольшом зеркале, а Дерри стирал остатки мыльной пены с его щек и ушей. После ванны и бритья генерал чувствовал себя почти заново родившимся. Он был в чистой рубашке и исподнем -- такой роскоши Морган не знал уже несколько последних месяцев и, откровенно говоря, испытывал блаженство. Когда Дерри отпустил слуг, помогавших ему, в комнату проскользнул Дункан; встретив взгляд молодого лорда-гофмейстера, он укоризненно покачал головой, сетуя, что его не позвали раньше. Тихо подойдя к Моргану, он поменялся местами с Дерри и пробормотал, стряхивая пылинки с его белой льняной рубашки. -- Так, так... Нам нужно постараться, чтобы он получше выглядел. Удивленный Морган чуть было не схватился за оружие, но, узнав Дункана, усмехнулся. Тем временем Дерри, закончив свои дела, уселся в кресло. -- Надеюсь, ты больше не будешь пугать меня так -- Генерал посмотрел на Дункана -- Я мог оставить тебя без головы, прежде чем догадался бы, что это ты. Дункан улыбнулся и небрежно облокотился на подлокотник другого кресла. -- Думаю, ты все же успел бы догадаться, -- мягко возразил он. -- С тех пор, как я покинул вас, ничего не случилось, надеюсь? Морган кивнул. -- А что еще могло случиться? -- Землетрясение, наводнение, что угодно.. -- пожал плечами Дункан. -- А вот у меня есть для тебя небольшой сюрприз. -- Ты уверен, что я выдержу это? -- усомнился Морган. -- После всех сюрпризов, выпавших на нашу долю за последние двадцать четыре часа, сомневаюсь, что я перенесу еще что-то в этом роде. -- О, это -- перенесешь, -- усмехнулся Дункан Он достал из-за пояса нечто, завернутое в бархатную ткань, и подал Моргану. -- Келсон попросил передать это тебе. Кажется, он хочет назначить тебя Королевским Поборником. -- Поборником? -- повторил Морган и уставился на кузена расширившимися глазами -- Откуда ты знаешь? -- Ну, в конце концов, Келсон иногда говорит мне кое-что такое, что не говорит даже тебе, -- сказал Дункан, с невинным видом глядя в потолок. -- Да и кто еще может быть им, если не ты, вояка? Я, что ли? Морган удовлетворенно усмехнулся, разворачивая бархат В массивной золотой оправе мерцал обтесанный оникс, на лицевой стороне которого был вырезан Золотой Гвиннедский лев. Морган с благоговением полюбовался на него, потом подул и потер его рукавом -- гемма блистала, как морозная полночь. Генерал надел его на правый указательный палец, затем вытянул обе руки рядом ладонями вниз. Гвинеддский лев и Корвинский грифон мерцали золотым и зеленым. -- Я ничего не понимаю, -- в конце концов прошептал Морган, растерянно опустив руки. -- Я не возьму в толк, почему он сделал это, ведь титул Поборника всегда был наследственным. Он осмотрелся вокруг, словно не веря себе, потом с улыбкой покачал головой. Дункан тоже улыбнулся: -- Кстати, где Келсон? -- Принимает омовение, -- ответил Морган, взяв начищенный сапог и доводя его до блеска мягкой тряпочкой. -- Он немного, как бы это сказать, расстроился тем, что его будут одевать сегодня утром; все спрашивал, почему не может одеться сам. Я напомнил, что это одно из испытаний королевской власти, которую он принимает на себя, -- и это, кажется, почти удовлетворило его. Дункан взял другой сапог Моргана и засмеялся: -- Если бы он знал, что ему придется сегодня вынести, он был бы очень рад, что его одевают. Помню, я был весьма благодарен, если находился хотя бы один помощник, который облегчал мне подготовку к важной церемонии. Он легко вздохнул. -- Там так много всяких шнурков и узелков! Морган фыркнул: -- Ха-ха! Ты же любишь это! Он взял у Дункана второй сапог и стал энергично тереть его. -- Но все-таки, что еще было ночью? -- Ничего. Легли спать, -- ответил Морган. Пока он натягивал сапоги, Дункан взял кольчугу генерала и вывернул ее на правую сторону. Морган просунул голову и руки в отверстия кольчуги, натянув ее на белую льняную рубашку. Поверх же кольчуги он надел красивую легкую рубашку из красного шелка со шнуровкой впереди. Дункан завязал шнурки на запястьях, затем надел на кузена черное бархатное облачение, украшенное золотим шитьем и жемчугом. Моргана слегка позабавил вздох, сопроводивший это, но он воздержался от каких бы то ни было комментариев. Он поправил широкие с прорезью рукава, сверкнувшие багровой изнанкой, и вытянул руки, пока Дункан перевязывал его талию широким малиновым поясом. Дотянувшись до клинка Моргана в старых кожаных ножнах и прицепив его к висящему на поясе кольцу, священник отступил назад, оглядывая друга долгим придирчивым взглядом. Покачав головой, он поднял бровь в поддельном отчаянии. -- Нет, к тебе просто не подступиться! -- произнес Дункан. -- Судя по всему, ты будешь самым дьявольским Поборником из всех, что были с давних времен! -- Ты совершенно прав! -- согласился Морган, приняв важную позу. -- И ты будешь самым тщеславным Поборником, какого мы когда-либо видели! -- продолжал его кузен. -- Что? Дункан поднял палец вверх. -- Запомни, Аларик, я твой духовный отец. Я говорю тебе это для твоей же пользы. Сохранять и дальше серьезный вид Морган не смог -- его охватил смех. Почти одновременно и Дункан начал хохотать, в изнеможении опустившись на ближайший стул. В дверях, ведущих в уборную Келсона, показался слуга, одетый в красную ливрею, с недовольным выражением на лице -- по-видимому, их хохот был слышен и в соседней комнате. -- Что-то не так, ваша светлость? -- спросил он холодно. Морган заставил себя сдержать смех, покачал головой и отослал слугу, но, спохватившись, окликнул снова. -- Готов ли его высочество? Монсеньор Мак-Лайн скоро отправится в собор. -- Я готов, отец, -- сказал Келсон, входя в комнату. Морган невольно выпрямился, а Дункан поднялся на ноги, когда он появился перед ними в королевских, блистающих золотом одеждах. С трудом верилось, что это -- тот самый мальчик, который испуганно преклонял с ними колени минувшей ночью. Весь в шелку и атласе, он стоял перед ними, как юный ангел; белоснежный цвет его одеяния нарушала лишь нежная игра золота и рубинов, украшавших края одежды. Поверх всего был надет великолепный, с малиновой подкладкой, плащ из атласа цвета слоновой кости, украшенный жемчугом в золотой и серебряной оправе. В руках он держал изящные лайковые перчатки и пару позолоченных серебряных шпор. Его голова с орлиным профилем была обнажена, как и приличествует некоронованному монарху. -- Я вижу, вам сообщили о вашем новом титуле, -- сказал мальчик, с одобрением глядя на новый наряд Моргана. -- Вот, -- протянул он шпоры. -- Это для вас. Морган поблагодарил его, встав на одно колено и склонив голову. -- Мой принц, у меня нет слов. -- Ничего страшного, -- ответил Келсон. -- Не будьте только косноязычны, когда мне нужна будет ваша помощь. Он вручил шпоры Моргану и попросил его встать, а потом повернулся к стоящему в дверях слуге. -- Жиль, остальные регалии генерала Моргана у вас? Тот склонился, подал знак кому-то за дверью, и вошли еще трое слуг, внося шкатулку, чуть раньше опрокинутую Яном в коридоре, и широкую перевязь из красной кожи, тисненной золотом. Все трое, ожидая приказаний, построились в линию за спиной генерала. Келсон повернулся к Моргану. -- Как Королевскому Поборнику вам полагается надеть для предстоящей церемонии еще несколько вещиц, -- сказал он с улыбкой. -- Надеюсь, вы не будете возражать, если слуги помогут вам в этом, пока я поговорю с моим исповедником. Слуги со всех сторон окружили Моргана, а принц подал Дункану знак следовать за ним. Они вышли на балкон и закрыли двери. Через стекло было видно, как надоедливо суетятся вокруг Моргана слуги. Келсон, бросив взгляд на эту сцену, обернулся к Дункану. -- Как вы думаете, отец, я не очень его огорчил? Дункан улыбнулся и покачал головой. -- Полагаю, не очень, мой принц. Он так взволнован вашим доверием, что, по-моему, не может сердиться совсем. Келсон улыбнулся и окинул взглядом улицу, опершись локтями на холодные каменные перила балкона. Волосы принца развевал ветер; одеяние же было настолько тяжелым, что не шелохнулось под его порывами. Грозовые облака пересекали небо, угрожая скрыть солнце, и воздух становился все более влажным. Келсон сложил руки на груди, посмотрел под ноги и в конце концов тихо спросил: -- Отец, что делает человека королем? Дункан минуту обдумывал ответ, затем подошел к перилам и встал возле мальчика. -- Я не уверен, что кто-то может полно ответить на этот вопрос, сын мой, -- задумчиво сказал он. -- Может быть, короли не так уж отличаются от обычных людей, просто на них лежит более тяжкая ответственность. Думаю, на сей счет вам не надо особенно беспокоиться. -- Но некоторые из королей -- не совсем обычные люди, отец, -- мягко возразил Келсон. -- Как они справляются с тем, что зависит от них? И если, допустим, король обнаруживает, что в нем нет ничего необычного? Как ему быть, если обстоятельства требуют, а он... -- Вы не обычный человек, Келсон, -- ответил Дункан. -- И будете необычным королем. Не сомневайтесь в этом. И не забывайте этого. Келсон задумался, затем повернулся и преклонил колени перед священником. -- Отец, благословите меня, -- прошептал он, склоняя голову. -- Обычный я человек или нет, но я боюсь и чувствую себя не совсем как король. Морган раздражался все больше, пока королевские слуги сновали вокруг него, с усилием заставляя себя стоять смирно и подчиняться, пока Келсон не позовет его на балкон. Но это было трудно -- в окружении стольких слуг он чувствовал себя почти больным. Два кавалера, склонившись к его ногам, прицепляли к сапогам золотые шпоры и доводили темную кожу до еще большего блеска. Тот, что звался Жилем, взял клинок Моргана и отдал его одному из своих товарищей, а затем перекинул красную кожаную перевязь ему через плечо, и когда снова прицепил меч, Морган облегченно вздохнул -- без клинка он казался себе почти обнаженным. От стилета в металлических ножнах, болтавшегося на его запястье, толку будет немного, если кто-то из этих людей вдруг пожелает избавить мир еще от одного Дерини. Морган поправил меч, а Жиль достал из деревянной шкатулки темно-золотую цепь с висящим на ней кулоном -- знак достоинства Поборника. Вся эта суета, однако, не доставляла генералу удовольствия, и он взял у слуги цепь и сам надел ее на шею. Чем скорее все это закончится, тем лучше. Два кавалера преклонили колени и вновь протерли тряпочкой его сапоги, потом встали и в третий раз оправили края его одежд. Потом они подвели его к зеркалу, которое держал Жиль; кавалеры, прицеплявшие шпоры, держали наготове великолепный плащ из черного бархата, подбитый темно-малиновым шелком, с воротником из черной лисы. Морган поднял бровь -- никогда еще он не носил столь великолепной одежды. Слуги водрузили ее ему на плечи, поправили цепь, и, оглядев себя, генерал вынужден был признать, что результат впечатляющ. Он повернулся, чтобы взглянуть на свой профиль в зеркале, когда в дверь начали с силой колотить. Морган схватился за рукоятку меча, а слуги застыли в изумлении; внезапно стук прекратился, и послышался крик: -- Аларик! Аларик, вы еще здесь? Я должен поговорить с Вами! -- Это был голос Нигеля. Морган сделал четыре больших шага к двери и отодвинул задвижку. Едва он отворил, Нигель ворвался в комнату и закрыл за собой дверь. Герцог королевства был необычайно взволнован. -- Где Келсон? -- Его глаза тревожно обежали комнату. -- Все -- вон, -- приказал он слугам. Когда они ушли, Морган подошел к балконной двери и постучал по стеклу. Дункан оглянулся, увидел тревогу на его лице, разглядел Нигеля за его спиной и помог Келсону встать на ноги. Морган открыл дверь балкона и отошел в сторону, пропуская принца и священника. -- Что такое, дядя? -- тревожно спросил Келсон, увидев мрачное лицо Нигеля и чувствуя, что тот хочет сказать нечто очень важное. Нигель закусил губу и нахмурился. Как сказать мальчику, что он только что видел; и главное -- сказать так, чтобы это не прозвучало обвинением? -- Келсон, -- начал он, не глядя никому в глаза. -- Мне нелегко сказать то, с чем я пришел... -- Короче, -- прервал его Морган. Нигель кивнул, тяжело сглотнул слюну и продолжил: -- Хорошо. Ночью кто-то вскрыл могилу Бриона. Келсон быстро переглянулся с Морганом и Дунканом и вновь посмотрел на Нигеля. -- Продолжайте, дядя. Нигель пристально взглянул на Келсона и в страхе опустил глаза: мальчик не удивлен! Не может же быть?.. -- Кто-то проник в усыпальницу и вскрыл саркофаг, -- осторожно продолжал Нигель. -- С тела сняли жемчуга, прекрасные одежды, -- его голос прервался, -- и оставили нагой труп на каменном полу. -- Он перешел на шепот. -- Два охранника найдены с перерезанным горлом... А Роджер -- Роджер умер на могиле, с кинжалом в одной руке... На его мертвом лице застыло выражение смертельного ужаса, он боролся, он защищал тело Бриона... Лицо Келсона побледнело, и он прижался в поисках зашиты к руке священника. И Дункан, тоже побелевший, и Морган -- оба опустили глаза. -- Ты хочешь спросить, не мы ли сделали это, Нигель? -- проговорил генерал. -- Вы, -- голова Нигеля дернулась. -- Боже мой, я знаю, что вы на такое не способны! -- Он снова посмотрел в пол и переступил с ноги на ногу, еще беспокойнее, чем прежде. -- Хотя знаете, что говорят? -- Что проклятые Дерини наконец себя показали, -- спокойно сказал Дункан. -- И оправдаться почти невозможно, потому что мы были на могиле ночью. Нигель тихо кивнул. -- Я знаю. -- Знаете? -- переспросил Дункан. Нигель глубоко вздохнул, и плечи его опустились еще ниже. -- Все правильно. И я боюсь во всей этой истории даже не за Аларика. Я сказал, что одной рукой Роджер сжимал кинжал, но умолчал о том, что было в другой его руке. Все трое замерли. -- В ней было серебряное распятие -- ваше, Дункан! ГЛАВА XIII "Защитник власть твою скрепит печатью..." ...Серебряное распятие -- ваше, Дункан! Священник затаил дыхание. Это обвинение он оспаривать не мог, так как распятие действительно принадлежало ему. Вдобавок опись всего, что было на Брионе в день похорон, занесена в протокол. Точно так же, как сейчас занесено в протокол то, что гробница разграблена, и то, что там найдено простое серебряное распятие. Дункан вдруг осознал, что стоит не дыша, и сделал долгий выдох. Это происшествие совершенно меняло положение. Теперь с него спросят не просто за соучастие в каких-то сомнительных делах, но могут вынести прямое обвинение. Насколько он знал, только Аларику и Келсону было известно, что он происходит из Дерини, и он бы предпочел, чтобы это так и оставалось. Однако сейчас ему неизбежно зададут вопросы, на которые будет весьма затруднительно ответить, объясняя свою роль в той ночной вылазке. Он неловко откашлялся и наконец решил признаться Нигелю, рассчитывая по крайней мере на то, что герцог сохранит тайну, если даже придется сказать ему все. -- Мы были у гробницы сегодня ночью, Нигель. И мы действительно вскрывали могилу Бриона, -- медленно начал Дункан, -- я даже не пытаюсь отрицать этого, -- он судорожно сцепил руки, -- однако когда мы уходили, гробница была опечатана, а Роджер и стражники -- живы. Нет нужды говорить, что мы не имеем отношения к их смерти. Нигель покачал головой в полном недоумении. -- Но зачем, Дункан? Зачем вы вскрыли гробницу? Этого я никак не пойму. -- Все, что должно произойти сегодня, оказалось бы под ударом, если бы мы не сделали этого, -- вмешался Морган. -- Согласно ритуалу, описанному в завещании Бриона, следовало передать Келсону нечто, похороненное вместе с Брионом. Не имея другого выхода, мы вынуждены были вскрыть могилу. -- Он взглянул на свои руки, на которых сверкали два кольца. -- Кроме того, мы сделали еще кое-что, Нигель. Тело Бриона находилось под воздействием заклинания, меняющего внешность, и это в какой-то степени связывало его душу. Мы сняли заклятие, освободив его. -- О Господи! -- пробормотал Нигель. -- А вы уверены, что это все, что вы сделали? -- Нет, -- ответил Морган, -- мы еще взяли то, за чем пришли: Глаз Цыгана. Келсон не хотел брать его без замены, тогда Дункан дал ему свое распятие, и принц оставил его в руках отца. Мы и не предполагали, что кто-то еще раз вскроет гробницу после нашего ухода. -- Но ее вскрыли, -- прошептал Нигель, качая головой. -- Бедный Брион! Бедный Келсон. Вы понимаете, вас всех обвинят, невзирая на то, что вы говорите. Аларик, что же нам делать? Морган ничего не успел ответить -- в дверь постучали, и Нигель удрученно вздохнул. -- О Боже, наверное, это Джеанна! Ей уже все известно. Лучше бы вы ее впустили, прежде чем она прикажет выломать дверь. Не говоря ни слова, Келсон направился к двери и отодвинул засов. Разъяренная Джеанна ворвалась в покои с проклятьями, но принц вовремя захлопнул за ней дверь, не впустив никого из ее сопровождающих. Джеанна была сама не своя, выглядела она ужасно; королева гневно набросилась на Дункана и Моргана: -- Как вы посмели? -- выдавала она сквозь зубы. -- Как вы посмели так над ним надругаться? А вы, отец Дункан? Вы, называющий себя "слуга Господень"? Убийцы не имеют права носить это звание! В ее левой руке сверкнуло золоченое распятие Дункана, потемневшее и приобретшее красноватый оттенок; она размахивала им перед самым носом священника. -- Что вы на это скажете? -- не повышая тона, все тем же низким мертвенным голосом спросила она. -- Надеюсь, вы потрудитесь объясниться? Поскольку Дункан молчал, она хотела было наброситься на Моргана, но тут заметила Глаз Цыгана, тускло поблескивающий в правом ухе Келсона. Королева застыла, не веря своим глазам, потом гневно и холодно бросила сыну: -- Ты -- чудовище! Ты -- ублюдочное порождение тьмы! -- цедила она, брызгая слюной. -- Ты мог осквернить гробницу отца, мог стать убийцей из-за власти? Ты еще увидишь, Келсон, до чего тебя доведут эти грязные Дерини! Келсон от ужаса лишился дара речи -- как она могла поверить, будто он способен на такое? Зачем она все так извращает, зачем связывает его и Моргана с кошмарным событием, происшедшим ночью в соборе? -- Джеанна, -- тихо сказал Морган, -- все было совсем не так, как вы думаете. Мы были... -- Ничего не хочу слышать! -- повернулась она к нему с холодной яростью. -- Запрещаю вам даже строить предположения, о чем я думаю, вы, изверг! Сначала вы развратили моего мужа, может быть даже довели его до смерти, судя по тому, что я знаю, а теперь пытаетесь проделать то же самое с моим единственным сыном; и Роджер, бедный, невинный Роджер зверски убит, сражен... -- Тут ее голос прервался. -- Ну, можете вынуть этот камень сами, Дерини. Я не собираюсь оказывать ни малейшей поддержки в том, что вы собираетесь делать. А ты, Келсон, лучше бы ты не рождался на свет. -- Матушка. -- Келсон побелел. -- Не называй меня так, -- ответила она, отворачиваясь и шествуя к двери, -- я не желаю отныне иметь с тобой ничего общего. Пусть Морган ведет тебя на коронацию. Я ие желаю видеть, как гвинеддский престол занимает... Она горько зарыдала, закрыв лицо руками и повернувшись ко всем спиной. Келсон направился было к ней, но Морган остановил его жестким взглядом. Если у них еще остался хотя бы ничтожный шанс на успех, они должны заручиться поддержкой Джеанны, даже принудив ее к этому. Настала пора выложить козырную карту. -- Джеанна, -- ласково позвал он. -- Оставьте меня! -- всхлипнула она. Морган подошел к ней и тихо заговорил: -- Ну хорошо, Джеанна. Я был не всегда откровенен с вами. Сейчас мы кое о чем должны поговорить напрямик, это не займет много времени. Келсон невиновен в том, в чем вы его обвиняете, и... -- Приберегите уловки Дерини для кого-нибудь другого, Морган, -- ответила королева, вытирая глаза и протягивая руку к дверной задвижке. Морган преградил ей дорогу и прислонился спиной к двери, глядя ей прямо в глаза. -- Уловки Дерини, Джеанна? -- тихо переспросил он. -- Звучит слишком сильно, вам не кажется? Особенно в ваших устах... Джеанна застыла на миг со смущенным и испуганным видом. -- Что вы имеете в виду? -- Не разыгрывайте святое неведение, вы знаете, о чем я говорю. Удивляюсь, почему я раньше не догадался. Это объяснило бы многое в вашем поведении. -- Что вы имеете в виду? -- требовала Джеанна почти машинально, обезоруженная тоном Моргана. -- Что? Да конечно же то, что в вас течет кровь Дерини, -- спокойно сказал он. -- Скажите только, по материнской линии или по отцовской, а может -- по обеим? -- Во мне кровь Дер... Морган, да вы с ума сошли! -- прошептала она, расширив глаза от ужаса, выдавая этим собственные сомнения. Морган слегка улыбнулся: -- Не думаю. В Келсоне многое указывает на происхождение от Дерини. Откуда бы это, если мы точно знаем, что не от Бриона? Джеанна натужно рассмеялась: -- Никогда не слышала ничего более нелепого! Кто не знает, как я отношусь к Дерини? -- Да ведь не секрет, что те, кто громче других порочили Дерини, сами часто оказывались ими. И на вопрос -- почему так происходит -- тоже есть ответ: причина кроется в глубоко запрятанном чувстве вины. Может быть, это происходит потому, что люди поколениями подавляют свою истинную природу, отказываясь от своего подлинного наследия. -- Нет! -- воскликнула Джеанна. -- Неправда! Если бы это было так, я бы знала. -- А может быть, в некотором смысле вы всегда знали об этом? -- Нет! Я никогда... -- Вы можете доказать это? -- мягко спросил Морган. -- Вы же знаете, есть один способ. -- Какой? -- прошептала Джеанна, отшатнувшись. Морган взял ее за руку и приблизил к себе. -- Давайте, я загляну в ваши мысли, Джеанна, давайте выясним это раз и навсегда. Глаза ее расширились от ужаса, она попыталась вырваться -- Нет! Пожалуйста, не надо! Морган не выпускал ее руки. -- Тогда хотите -- заключим соглашение? -- Какое соглашение? -- прошептала Джеанна. -- Очень простое, -- непринужденно продолжал Морган. -- Думаю мы оба знаем, что бы я нашел, заглянув в ваши мысли. Но, жалея вас, я позволяю вам хранить небольшую тайну как можно дольше, при условии... -- Каком? -- Что вы пойдете на коронацию и по крайней мере внешне поддержите Келсона. Что вы также не будете вмешиваться ни во что из происходящего сегодня. Согласны? -- Это что, ультиматум? -- спросила Джеанна. -- Как пожелаете, -- спокойно ответил Морган. -- Только какая разница? Или я заглядываю в ваши мысли, или вы объединяетесь с нами, по крайней мере на сегодня. Джеанна отвела взгляд от Моргана и украдкой взглянула на Келсона. Морган применил действенную угрозу. Джеанна в самом деле подозревала, что среди ее предков были Дерини, и это делало его угрозу еще более ужасной. Ей страшно было представить, что это выяснится сейчас, и она решила, что присутствие на коронации -- меньшее из двух зол. Она подняла голову, но не взглянула на Моргана. -- Хорошо, -- шепнула она; голос ее звучал в тишине кротко и покорно. -- Что хорошо? -- настаивал Морган. -- Хорошо, я пойду на коронацию, -- неохотно ответила Джеанна. -- И вы будете сдерживать себя? Вы не будете устраивать сцен и затруднять наше положение? Я обещаю вам, Джеанна, что все решится к вашему удовлетворению. Вы не будете разочарованы. Доверьтесь нам. -- Довериться вам? -- пробормотала она. -- Да, кажется, у меня и нет другого выхода, не правда ли? -- Она опустила взгляд. -- Я... я не буду устраивать сцен. Морган кивнул и выпустил ее руку. -- Благодарю вас, Джеанна. -- Не благодарите меня, Морган, -- пробормотала она, открывая дверь, -- помните, что вы заставили меня сделать это, вынудили пойти против собственной воли. Я по-прежнему не желаю того, что должно совершиться. А теперь, извините меня, встретимся позже на коронации. Повинуясь жесту Моргана, Нигель поднялся и вышел вместе с Джеанной, тихо закрыв за собой дверь. Помолчав, Морган повернулся к Дункану и Келсону и вздохнул. -- Да, похоже, теперь нам предстоит действовать только по обстоятельствам. Мы никак уже не успеем подготовиться. Сожалею, что обошелся так грубо с вашей матушкой, Келсон, но это было необходимо. -- А что, Морган, во мне и вправду есть кровь Дерини? -- спросил мальчик. -- Откуда вы это взяли? Или это только уловка, для того чтобы матушка объединилась с нами? Морган пожал плечами, увлекая обоих к двери. -- Точно мы не знаем, Келсон. По некоторым признакам вы -- Дерини, и при других обстоятельствах я бы просто заглянул в ваши мысли, чтобы проверить это. Но сейчас не самое подходящее время, чтобы расходовать силы на удовлетворение любопытства. Лучше положитесь-ка сегодня на могущество Бриона. -- Я понимаю, -- сказал Келсон. -- Хорошо. Итак, процессии пора двигаться, -- заключил Морган. -- Дункан? -- Я готов, -- ответил священник. -- Мой принц? Келсон глубоко вздохнул. -- Идем, -- сказал он. Карисса подняла голову и оторвала глаза от кристалла. -- Так эта маленькая королева -- Дерини, -- пробормотала она. -- Ян, ты не прекратишь расхаживать? Ты нервируешь меня! Ян тотчас остановился и сделал полупоклон в сторону Кариссы. -- Извини, крошка, -- благодушно ответил он. -- Но ты знаешь, как я ненавижу ждать. Я мечтал об этом дне много месяцев. -- Я знаю, -- сказала Карисса, водружая на светлые волосы сапфировую корону. -- Потерпи еще немного, и будешь хорошо вознагражден. Ян кивнул и поднял заздравный кубок. -- Спасибо, любовь моя. А Джеанна? Ты думаешь, она -- Дерини? -- Если да, то уж от меня она не уйдет, -- безразличным тоном сказала герцогиня. -- Меньше всего меня беспокоят сегодня необученные Дерини, сами не знающие о своем происхождении. Ян встал, водрузил на место меч, потом взял свой золотистый плащ и перекинул его через руку. -- Ну, я, пожалуй, пойду. Процессия сейчас двинется. Ты уверена, что меня не заподозрят до последней минуты? Карисса криво усмехнулась: -- Нет, если обойдешься без своих приемчиков, -- сказала она. -- А твоя открытая помощь мне вконец расстроит все планы Моргана. Ясно? -- Конечно, любовь моя, -- сказал Ян, моргнув. Он помедлил, держа ладонь на ручке двери. -- Увидимся в церкви. Когда дверь за ним закрылась. Карисса опять посмотрела в кристалл на столике перед ней. Она видела все, что видел Морган, -- оптический прибор находился в большом камне кулона, висевшего на груди у генерала. Она увидела, как слева от Моргана промелькнула золотая карета Келсона; больше она не видела пока никого -- генерал ехал по улице, оторвавшись от торжественной процессии намного вперед. Скоро они будут в соборе. Ей тоже пора. Когда Морган натянул поводья перед собором, он осмотрелся, делая это по меньшей мере в сотый раз за время, пока добрался сюда. Чуть-чуть впереди стояла открытая карета Келсона; три епископа и два архиепископа ожидали, когда принц выйдет из нее, чтобы сопроводить его к месту новой процессии, которая выстраивалась здесь. Лица архиепископов Карригана и Лориса были суровы, и Морган подумал, что они уже слыхали об осквернении гробницы. Но епископ Арилан тепло улыбался молодому королю. Дункан стоял за спиной архиепископа, морально поддерживая Келсона и в то же время оставаясь недосягаемым для соглядатаев. Спешившись, Морган кивнул Дункану. Потом стал подавать знаки Дерри, беспокойно разглядывая толпу, пока тот не заметил его и не приблизился. -- Какая-то угроза? -- спросил Дерри. -- Может быть, -- ответил Морган, незаметно кивнув в сторону Келсона и архиепископов. -- Не заметил ничего подозрительного? -- Никаких следов Кариссы, насколько я могу судить, милорд, -- сказал Дерри. -- Хотя толпа ведет себя странно. Похоже, все знают: что-то должно случиться. -- Да, и в этом они правы, -- ответил Морган, посмотрев на здание впереди, и показал на него Дерри. -- Видишь колокольню, что соединена с собором. Хорошо бы подняться и наблюдать оттуда. Она придет с отрядом, поэтому не спешит объявиться. Если ты предупредишь нас, мы хотя бы успеем как-то подготовиться к ее появлению в соборе. -- Хорошо, -- кивнул Дерри. -- Сколько, по-вашему, займет у нее дорога, сэр? -- Вероятно, около часа. Я знаю Кариссу, она подождет, пока коронация начнется, чтобы прервать ее. Она уверена, что мы ждем ее, и рассчитывает, что изведемся от страха. -- Пожалуй, так и есть, -- пробормотал Дерри. Пока Дерри искал своих людей, Морган направился к Дункану, уклонявшемуся от бегающих мальчиков-певчих и слуг, стараясь в то же время не потерять из виду Лориса и Карригана. -- Что случилось? -- тихо спросил генерал, осторожно подходя к кузену. Дункан поднял бровь. -- Мой друг, поверишь ли, Карриган так поражен случившимся в усыпальнице, что хочет отменить коронацию. Келсон пытался успокоить его, но он распустил перья, а тут еще вмешался Лорис. Он собрался арестовать тебя, отрешить меня и обвинить Келсона в ереси перед церковным трибуналом. -- Боже мой, и что же? -- со вздохом пробормотал Морган. -- Не волнуйся, -- продолжал Дункан. -- Келсон попросту пригрозил, что сошлет его и лишит мирской власти. Потом он напустился на Карригана и сказал, что дальнейшие пререкания могут для него закончиться ссылкой. Ты бы видел старика Карригана. Видимо, одна мысль, что Арилан и другие епископы одержат верх над ремутцами, лишила его дара речи. Морган вздохнул с облегчением. -- Думаешь, они действительно успокоились? Не хватает нам сегодня ко всему еще и религиозных распрей! Дункан покачал головой. -- Не думаю. Они продолжают что-то бормотать о ереси и тому подобных вещах. И я уверен, что они не в восторге от того, что я здесь. Но они не много могут сделать, если хотят сохранить свое положение. Даже Лорис не настолько фанатичен. -- Надеюсь, у тебя все в порядке, -- сказал Морган. -- Постарайся не попадаться им на глаза, пока все это не кончится. -- Очевидно, избавиться от их злобных нападок в будущем удастся лишь путем каких-нибудь судебных уловок. Служка в блестящем белом стихаре и красной сутане, пробегая мимо Дункана, потянул его за край одежды, и священник двинулся за ним, чтобы занять свое место в процессии. Как только он удалился, паж тронул Моргана за плечо и указал место, где тому подобало стоять. Когда Келсон, направляясь на свое место, проходил мимо него, Морган попытался подбодрить его улыбкой, но мальчик был слишком потрясен происходившим, чтобы заметить это. Его сопровождали Лорис и Карриган; оба одарили генерала самыми свирепыми взглядами. Но Арилан, шедший сзади, доброжелательно кивнул Моргану и тайком улыбнулся, давая понять, что не стоит с ними пока связываться. Черт бы побрал этих архиепископов! Они не имеют права так расстраивать мальчика. Принц и без того пережил за последнее время слишком много для своих четырнадцати лет, а тут еще эти чванливые священнослужители... Кто-то, вероятно, подал сигнал, потому что во главе колонны внезапно запел хор. Колонна медленно начала двигаться -- впереди хор, потом группа служек с выскобленными щеками и в безупречно белых стихарях поверх малиновых ряс, с высокими свечами в блестящих серебряных канделябрах. За ними несли кадильницу на длинной золотой цепи; дальше шел дьякон с тяжелым позолоченным крестом архиепископа Ремутского. За крестом следовал сам архиепископ, блистая бело-золотым облачением, с высоким жезлом в руках; митра его была высотой в несколько футов. Лицо архиепископа было мрачно и неподвижно. За ним шел Келсон под золотым балдахином, который несли четыре дворянина, одетых в красное. Сопровождали его архиепископ Лорис и епископ Арилан, оба облаченные под стать, оба в высоких митрах, соответствующих сану. За ними следовало еще четыре епископа. Дункан, шедший следом, занимал почетное место королевского исповедника. Он нес Огненный перстень на маленьком, украшенном богатой гравировкой серебряном подносе. Перстень и поднос бросали отблески на его лицо, отражая белоснежный стихарь, надетый им поверх рясы. Морган шел за кузеном, неся в правой руке Меч Державы. А за ним бледный и торжественный Нигель нес на бархатной подушечке королевскую корону. Дальше в ряду по двое шли Джеанна и Эван, герцог Яред и лорд Кевин Мак-Лайн, лорд Ян Хоувелл, лорд Брэн Корис и множество других знатных дворян -- мужчин и женщин, гордых своим участием в процессии. Большинство из них ни малейшего представления не имело о том, что действительно произошло в августе на охоте. В мыслях своих Келсон был уже далеко впереди процессии, уже достиг высокого соборного алтаря. Он пропускал мимо ушей ворчание архиепископов Лориса и Карригана -- это меньше всего тревожило его сейчас, тревожиться надо было о другом. Он до сих пор не заметил присутствия страшной Кариссы, а между тем не было сомнений, что до конца церемонии она объявится. Он преклонил колени на своем месте в правой части алтаря, делая вид, что молится, пока процессия подтягивалась и все занимали свои места. Келсон хотел бы и в самом деле сосредоточиться на молитве, но не мог, продолжая тревожно посматривать по сторонам сквозь сплетенные пальцы. Где она? Он подумал о том, как бы все было, если бы не угроза Сумеречной, и понял, что даже в лучших обстоятельствах, даже без такого груза на душе, сейчас все равно было бы нелегко сосредоточиться. Келсон только и мог пообещать себе, что, когда начнется церемония, он постарается взять себя в руки. Последние из вошедших заняли свои места, и к принцу с обеих сторон подошли Арилан и Лорис. "Пришло и мое время занимать место", -- понял Келсон. Глубоко вздохнув, он перекрестился, потом поднял голову и позволил двум прелатам помочь ему встать на ноги. Когда они повернули его лицом к толпе, архиепископ Карриган стал перед ним и взял его за левую руку. -- Милорды, -- голос Карригана звучал чисто и отчетливо. -- Я ныне представляю вам Келсона, самодержца вашего. Рады ли вы чтить его и служить его чести? -- Храни Господь короля Келсона, -- ответил хор. Слегка склонившись перед собравшимися, Карриган указал на алтарь, и Арилан с Лорисом проводили провозглашенного только что короля к алтарным ступеням. Все вместе склонились, и затем Карриган с Келсоном прошли оставшиеся три ступени без сопровождения. Карриган твердым жестом водрузил правую руку короля на распятие; положив свою левую руку на голову Келсона, он начал читать коронационную присягу. -- Мой лорд Келсон, желаете ли вы дать коронационную присягу? -- Желаю, -- ответил Келсон. Карриган расправил плечи. -- Келсон Цинхиль Рис Энтони Халдейн, днесь перед Богом и людьми объявленный яко единственный и законный преемник короля Бриона, даешь ли клятву хранить мир в Гвинедде и править народом твоим согласно древним законам и обычаям? -- Клянусь в сем. -- Соблюдешь ли Закон священный и мирской, проявишь ли милосердие в делах правления твоего? Келсон посмотрел на собравшихся. -- Тако сотворю. -- Будут Зло и Нечестье поражены тобой, а Заповеди Господни исполнены? -- Даю в том слово, -- ответил Келсон. Когда Карриган положил текст присяги на алтарь, Келсон огляделся и наконец почувствовал себя уверенней, встретив ободряющий взгляд Моргана. Он поставил размашистую подпись -- Kelsonus Rex -- так ему подобало теперь расписываться -- и, подняв документ левой рукой, правую положил на распятие. -- Все, ныне обещанное, исполню и сохраню, и да поможет мне Бог. Он передал текст присяги одному из священников, затем позволил усадить себя в кресло, и тут уловил вдруг справа слабое движение; покосившись, Келсон заметил, как Дерри и Морган украдкой переговариваются. Собор оглашал голос архиепископа, читавшего традиционную молитву за здравие короля, и как ни пытался юный король услышать, что Дерри говорит генералу, он так ничего и не разобрал и раздраженно сжал губы. Уже в следующее мгновение он все понял, перехватив тревожный взгляд, брошенный Дункану; Келсон увидел, как ужас исказил лицо священника, когда тот разобрал сообщение Дерри. Карисса была здесь. Оруженосец Моргана увидел с колокольни ее эскорт. До решительного боя оставалось, может быть, десять минут. Молитва за короля подходила к концу, но Келсон не слышал ее слов. Два прелата вновь подвели его к высокому алтарю; именно сейчас настал самый ответственный момент церемонии. Хор начал новый гимн во славу короля, а Келсон тем временем возлег на ковер перед высоким алтарем. Длинная мантия цвета слоновой кости покрывала все его тело. Вокруг него стояли коленопреклоненные клирики, их губы шептали молитву. Келсон крепче сжал руки и тоже молился о храбрости, чувствуя, как ужас холодным объятием сжимает его затылок; он убеждал себя, что у него хватит сил выстоять, что бы Сумеречная ни замыслила против него, законного короля Гвинедда. Гимн кончился, прелаты подняли Келсона на ноги и сняли с него мантию. Затем, когда четыре рыцаря с балдахином двинулись в назначенное место, Келсон еще раз преклонил колени на ступенях алтаря, дабы получить помазание и по праву назваться королем Гвинедда. Морган смотрел, как Келсон покрывает елеем руки и голову, стараясь не думать о том, что вот-вот произойдет в соборе. Когда помазание кончилось и хор грянул новый гимн, Морган прислушался к тому, что происходит снаружи, и слегка напрягся, когда в звуки литургического пения внезапно влился мрачный стук копыт по булыжной мостовой. Келсон тем временем принимал символы сана. Священники надели ему на плечи малиновый, осыпанный жемчугом королевский плащ, к сапогам приладили золотые шпоры. Когда обнаженная сталь звякнула о кольчугу у тяжелой двери собора, архиепископ Карриган взял у Дункана Огненный перстень, пробормотал молитву и, подержав его в воздухе, надел Келсону на левый указательный палец. Морган с Мечом Державы шагнул к королю. Именно этого мгновения он ждал с нетерпением, ибо даже с перстнем на руке Келсон не обладал полной магической силой, пока его не коснулась печать Защитника. Подойдя к Келсону, он обнажил меч и вложил его в руки Карригана, напряженно ожидая, когда тот закончит молитву, дабы меч был употреблен только во благо. Наконец Карриган передал меч Келсону. Король под тревожным взглядом Моргана коснулся лезвия губами и, возвращая ему клинок, незаметно коснулся печати генерала и -- застыл в испуге. ...От прикосновения печати к нему не пришло чувство власти, не пришла та сила, которую обещали ритуальные стихи Бриона. Он бросил на друга испуганный, беспомощный взгляд, и Морган почувствовал слабость в груди. Они где-то ошиблись! Очевидно, его грифон -- не печать Защитника! У дверей собора раздались громкие шаги, и толпа замерла в тревожном ожидании. Когда Карриган, поглощенный церемонией и не замечающий ничего вокруг, вручил Келсону покрытый жемчугом скипетр Гвинедда, двери собора с грохотом распахнулись, и струя ледяного воздуха ворвалась в ближайший неф. Поворачиваясь к распахнутым дверям, Морган не сомневался в том, кого он увидит. Карисса, герцогиня Толанская, леди Серебряных Туманов -- Сумеречная -- выделялась силуэтом на фоне дверного проема, облаченная в светло-серое и голубое, окутанная движущейся дымкой, расходящейся вокруг нее зловещим сиянием. ГЛАВА XIV Так кто же Защитник? Келсон не шевельнулся, когда дверь с шумом захлопнулась, хотя ему очень хотелось обернуться. Он не хотел раньше времени тревожить себя. Мальчик никогда прежде не видел Кариссу и не знал, как подействует на него ее появление. В то же время он понимал, что стоять коленопреклоненным, когда враг рядом, -- не самое лучшее. Невесело встречать противника в подобном положении, и, уж конечно, в других обстоятельствах он не совершил бы такой стратегической ошибки. Впрочем, похоже, сейчас он все равно беззащитен, так что разницы мало. Вдобавок Келсон и не знал толком, вернее, еще не решил, что ему делать, обернувшись. И времени на раздумье не было. Если ему придется прибегнуть к обману -- а все идет к тому, -- у него должны быть хотя бы некие чистые цели, что-то кроме желания выжить. Он не думал, что окоченеет от ее взгляда, но незачем искушать судьбу. Этому Брион учил его с детства. Король слышал шаги в дверном нефе и знал, что его соперница приближается, что она не одна. Медленно выпрямляясь, он увидел, как рука Моргана тянется к рукоятке меча; бросив взгляд налево, заметил, что Дункан подает архиепископу знак продолжать церемонию. Келсон одобрительно кивнул ему -- священник прав, и чем дальше зайдет церемония, тем больше у него законных оснований занять престол, и тем больше возможности найти, наконец, выход из затруднительного положения, в которое он попал. Архиепископ Карриган взял жемчужную корону Гвинедда с бархатной подушки и поднял ее над головой мальчика. Шаги приближались, и Келсон видел, как архиепископ шарит глазами поверх его головы, видел, как он нервно облизывает губы, начиная чтение коронационной молитвы. Лицо Джеанны, стоявшей справа, побледнело, когда шаги раздались в угрожающей близости к центральному нефу. -- Господи, благослови... -- начал Карриган. -- Стой! -- прервал низкий женский голос. Архиепископ замер, задержав корону над головой принца, затем быстро опустил руки, бросив на Келсона извиняющийся взгляд. Карриган снова посмотрел поверх его головы и отступил назад. По алтарной ступени лязгнула сталь, затем настала тишина. Келсон, осторожно поднявшись с колен, обернулся лицом к незваным гостям. Зачем брошена к его ногам мужская перчатка, было предельно ясно, как и то, зачем за спиной этой женщины выстроилась группа вооруженных мужчин. Взглянув туда, Келсон увидел по меньшей мере три десятка воинов; некоторые были в широких черных плащах мавританских эмиров, другие -- в обычном мужском боевом одеянии. Два мавра стояли по бокам своей госпожи, со сложенными на груди руками, с темными и мрачными лицами под бархатными капюшонами. Но глаза Келсона вновь и вновь возвращались к женщине. Не такой он себе ее представлял. Он и предположить этого не мог -- Карисса была прекрасна! Несомненно, герцогиня заметила эту реакцию и попыталась извлечь из нее все возможное; не ради ли этого и хотела она появиться внезапно, с наивозможным блеском. Жемчужный воротник серо-голубого платья облегал ее белоснежную шею; от серого роскошного бархатного плаща, отделанного мехом, веяло холодом. Длинные светлые волосы были собраны на голове короной -- их светящийся клубок был покрыт тончайшей голубой вуалью, спадавшей на плечи; и почему-то эта невесомая прозрачная ткань подчеркивала, усиливала решимость на лице Кариссы. Выражение ее лица и помогло Келсону прийти в себя, заставив его забыть первое впечатление. Вдобавок прическа Кариссы напоминала не что иное, как тяжелую золотую корону, просматривавшуюся сквозь легкую голубую вуаль и означавшую, без сомнения, другую корону, которой она домогалась сегодня. Она приветственно кивнула, встретившись с Келсоном глазами, и бросила полный значения взгляд на своих воинов. Келсон не упустил этого взгляда и внезапно ощутил холодный гнев. Он понял, что должен опередить ее, дабы лишить возможности действовать -- по крайней мере, пока не знает, как именно вести себя с ней. -- Что привело вас в Храм Господень? -- спросил он учтиво, а тем временем у него стал созревать план. Серые глаза Келсона блеснули холодным огнем, как, бывало, у Бриона, и он вдруг показался собравшимся вдвое старше. Карисса, подняв бровь, насмешливо поклонилась -- мальчик и ей напомнил Бриона. Однако -- властность и зрелость, неожиданные для его возраста. Какая жалость, что он не сможет извлечь из этого решительно никакой пользы! -- Чего я хочу? -- вкрадчиво спросила она. -- Да разумеется, твоей смерти, Келсон, ты и сам знаешь. Или твой "Поборник" не счел возможным предупредить тебя? Она обернулась и ласково улыбнулась Моргану, потом вновь посмотрела на Келсона, но тот оставался невозмутимым. -- Ваши вымыслы неуместны здесь так же, как и вы сами, -- холодно сказал Келсон. -- Убирайтесь, пока Наше терпение не истощилось! В храм не входят с вооруженной свитой. Карисса равнодушно улыбнулась: -- Смелые речи, мой короленок! -- Она подала знак свите. -- Но, к сожалению, легко от меня ты не отделаешься, я оспариваю твое право на власть в Гвинедде. Согласись, я не могу уйти, пока вызов не удовлетворен. Келсон сурово взглянул на людей за спиной герцогини, потом вновь на нее. Карисса, он знал, намерена втянуть его в смертельный магический бой. Знал он и то, что без могущества отца потерпит поражение. К счастью, есть возможность немного отсрочить битву и сохранить при этом честь; да, ему нужно время, чтобы собраться с мыслями перед неизбежным сражением. Он снова посмотрел на людей Кариссы и произнес: -- Хорошо. Как король Гвинедда, Мы принимаем ваш вызов. И согласно древним правилам поединка, Наш Поборник сойдется с вашим в том месте и в тот час, которые будут определены позднее. Вы согласны? Он бы уверен, что Морган справится с любым из воинов Кариссы. Лицо герцогини гневно вспыхнуло, но она быстро взяла себя в руки. Правда, она рассчитывала уничтожить Моргана лишь после того, как доставит ему злейшее горе -- убьет последнего из Халдей нов. Но это было не так уж важно. Ее больше беспокоило то, что Яну, пожалуй, не одолеть полукровку Дерини. Она еще раз оглядела свою свиту, затем кивнула. -- Хорошо сыграно, Келсон. Ты отсрочил наш бой минут на пять, потому что я все же намерена вызвать тебя на личный поединок. -- Не раньше, чем примет бой Наш Поборник... -- возразил Келсон. -- Что ж, можно и так, -- оживленно произнесла Карисса. -- Во-первых, мы не будем переносить битву на другое время. Время и место -- здесь и сейчас. Далее: я не желаю вверять мою судьбу одному из тех, кто пришел со мной. Мой Поборник стоит вон там и готов защищать меня. Когда она указала на правое крыло собора, Ян вышел из толпы дворян с хитрой усмешкой на лице и двинулся в сторону Кариссы. Его рука застыла на рукоятке меча, когда он смерил взглядом расстояние между собой и Келсоном. Король был поражен -- предатель в его ближайшем окружении! А он всегда считал молодого графа верным, даже если и не слишком самоотверженным слугой. Теперь стали понятны все странные веши, происходившие с момента возвращения Моргана. При своем высоком положении Ян без труда мог навести на него Стенректа, убить стражника, устроить резню прошлой ночью на могиле Бриона. Размышляя об этом, Келсон понял, что и все разговоры, которые велись о Моргане последние три месяца, -- дело рук Яна; уж конечно, это его нашептывания, его хитрые намеки делали свое дело. В действительности же этот лорд сам владеет кое-какими силами Дерини, и мотивы его действий -- очевидны; ему ли не знать, что Восточная Марка граничит с землями Моргана. Ни одна из этих мыслей не отразилась, однако, на лице Келсона, только глаза его чуть сузились, когда он посмотрел на Яна, и голос его тихо и грозно раздался в тишине: -- Вы поднимете меч против меня, Ян? Здесь, во храме? -- Да, и тысячу раз да, -- ответил тот; сталь ударила о сталь, когда он обнажил меч и изысканно поклонился. -- А теперь, -- он указал мечом, -- спустится ваш Поборник для битвы? Или мне подняться и зарезать его на месте? Мягко, по-кошачьи, Морган сошел по ступеням, обнажая при этом меч. -- Придержи-ка язык до победы, изменник! -- процедил он. Генерал поднял перчатку концом шпаги и швырнул ее к ногам Кариссы. -- Я принимаю твой вызов во имя Келсона Халдейна, короля Гвинедда. -- Смотри не ошибись! -- ответил Ян, со значением взглянув на Моргана. Когда люди Кариссы отступили, освобождая место для поединка, Ян задумчиво посмотрел на генерала; острие его меча блуждало почти лениво, он внимательно следил за приближением Моргана. Генерал тоже изучал противника -- серые глаза ловили каждое легкое движение сверкающего меча Яна. Ему никогда не доводилось скрещивать с ним оружие, но тот наверняка был много искуснее, чем хотел казаться. Пренебрежение к такому противнику было бы неосторожностью. Морган не испытывал страха перед поединком -- он был отличным бойцом, и знал это. Он не имел недостатка в битвах с тех пор, как повзрослел, и умел обращаться с оружием. Однако хитрость и двуличие Яна, о которых стало известно теперь, побуждали его присмотреться к нему получше, ибо нужно победить ради Келсона. Какова бы ни была цена, он готов заплатить ее. Они кружили вокруг друг друга довольно долго. Внезапно Ян резким выпадом попытался прорвать оборону Моргана, но одурачить генерала было отнюдь не просто. Мгновенно парировав удар, он легко отклонил клинок Яна, попытался атаковать сам, но затем отступил: Морган понял, что бой предстоит нелегкий. Он терпеливо рвал стальную гудящую паутину, легко отражая новые атаки Яна, и изучал при этом фехтовальные навыки графа. Внезапно он почувствовал, что от него ждут более решительных действий, и нанес особенно оскорбительный удар, который был у него про запас как раз для таких случаев. Его клинок разорвал бархатный камзол Яна и уколол противника в правое плечо, заставив графа отскочить назад. Ян был взбешен этим уколом, хотя и старался скрыть это; он считал себя превосходным фехтовальщиком. Он и в мыслях не допускал, что будет ранен в первой же схватке, и сейчас его захлестнул гнев. Кинувшись в атаку, Ян продолжал бой, действуя уже скорее по воле чувств, чем разума, а Морган этого и добивался. В конце концов, граф был слишком самонадеян, недостаточно обеспечив свою защиту. Хоть он и парировал следующий удар Моргана, ответ генерала оставил его беззащитным слева, и тотчас клинок Моргана глубоко вошел ему в бок. Когда меч дрогнул в руке Яна и его лицо побледнело, Морган выдернул оружие и отступил. Граф пошатнулся, в его глазах блеснули удивление и ужас, а еще через мгновение он упал на пол, выпустив меч из онемевших пальцев. Когда его глаза закрылись, Морган победно вскинул голову и повернулся к Кариссе, все еще держа меч в руках. Глаза Кариссы гневно блестели, когда Морган повернулся к ней, но она видела то, что не мог видеть генерал, -- человек, лежащий на полу позади него, зашевелился. -- Так кто правитель Гвинедда? -- усмехнулся Морган, направляя на нее меч. Карисса видела, как за его спиной взметнулась рука, видела блеск лезвия и, двигая пальцами, начала читать про себя короткое заклинание. Ян, приподнявшись, метнул кинжал, и в тот же миг кто-то крикнул: -- Морган! Кинжал был совсем близко, когда Морган, оглянувшись, попытался уклониться от него; он резко изогнулся и вдруг почувствовал, что золотая цепь, надетая в знак его нового ранга сегодня, начала душить его, сдвинувшись, -- она словно нарочно парализовала его движение. Клинок глубоко вошел в плечо, генерал покачнулся, и меч, выпав из охваченной огнем руки, с резким грохотом упал на мраморный пол. Он опустился на одно колено, и Дункан с двумя священниками подбежали к нему. Морган сорвал здоровой рукой цепь и швырнул ее по полу в сторону Кариссы; лицо его исказилось от боли. Священники помогли ему подняться, подвели к алтарю и усадили на ступеньки. Карисса рассмеялась: -- Да, так кто теперь правитель Гвинедда, мой гордый друг? -- произнесла она, неспешно подходя к корчившемуся на полу Яну. -- Неплохой урок тому, кто поворачивается спиной к раненому врагу. Когда Келсон, Нигель и другие друзья окружили раненого генерала. Карисса посмотрела вниз и коснулась Яна концом сапога. Тот застонал, герцогиня склонилась и заглянула ему в глаза. -- Хорошо сработано, Ян, -- прошептала она. -- Какая жалость, что ты не увидишь развязки нашего маленького заговора. Тебе так больно, а у меня нет ни времени, ни лишних сил, чтобы спасти тебя. Ян, корчась от боли, зашептал: -- Карисса, ты обещала! Ты говорила, что я буду править Корвином, что мы будем... -- Виновата, дорогой, но тебе просто не повезло, так ведь? Грустно, конечно. Зато, вспомни, тебе удавалось многое другое. -- Карисса, пожалуйста... Она положила ладонь на его губы. -- Ты знаешь, я ненавижу нытье. Помочь тебе я не могу, проси не проси. И сам себе ты не поможешь, мой бедный маленький покойничек. Я прощаю тебя, Ян, прощаю даже то, что ты мечтал при случае одолеть меня. Глаза графа расширились от ужаса -- она знала его самые тайные мысли! Он попытался еще что-то сказать, но Карисса, двигая свободной рукой, уже читала заклинание. Несколько секунд Ян еще дышал, его рука в агонии вцепилась в ее плащ, и вдруг обмякла -- жизнь ушла из него. Карисса выпрямилась. -- Ну, Келсон, -- заговорила она с издевкой, -- пока наша маленькая дуэль закончилась вничью. Мой боец мертв, но и твой так тяжело ранен, что его жизнь тоже под сомнением. Получается, я должна повторить вызов -- я требую сатисфакции. Морган невольно дернулся при этих словах, и движение причинило ему такую боль, что капли пота выступили над его верхней губой. Дункан осматривал рану, осторожно ощупывая ее, и Морган попросил, чтобы Келсон тоже наклонился. Перекинув полу плаща через руку, мальчик стал на колени рядом с генералом, печально глядя на раненого друга. -- Келсон, -- тяжело дыша, пробормотал сквозь зубы Морган, поскольку Дункан начал перевязывать рану, -- Келсон, будьте осторожны. Она попытается обмануть вас. У вас одна надежда -- выиграть время и постараться найти ключ к вашей собственной силе. Он, как мне кажется, где-то рядом, мы его просто просмотрели. -- Я попытаюсь, Аларик, -- сказал мальчик. -- Жаль, что не сумел помочь вам больше, мой принц, -- продолжал Морган, морщась от боли, вызванной неловким движением. Келсон легко и ласково коснулся его руки: -- Не тревожьтесь за меня. Он встал и расправил малиновый бархат королевского плаща, ниспадающего с его плеч. Король знал, что все взгляды сосредоточены на нем, и, отступив несколько шагов к центру алтаря, скорее почувствовал, чем увидел архиепископов и епископов, ставших за его спиной, чтобы силою молитв очистить пространство над ним перед предстоящей битвой. Он посмотрел в нижний неф -- всюду суровые лица, с настороженностью и угрозой глядящие на пришедших с Кариссой вооруженных людей; он уловил дух мягкой уверенности, шедшей от Нигеля, который стоял рядом с его матерью. Глаза Джеанны -- бледной, пораженной немым ужасом -- были полны мольбы, руки судорожно стиснуты. -- Ну, Келсон, -- тихий голос Кариссы, усиленный сводами нефа, отозвался в тишине алтаря, -- кажется, ты колеблешься, мой короленок. В чем дело? -- Ее полные губы скривились в усмешке. Келсон вновь перевел взгляд на нее. -- Вам лучше уйти. Карисса, -- мягко сказал он. -- Наш боец жив, и он одолел вашего. Ваших притязаний не поддержат. Карисса невесело рассмеялась, покачав головой. -- Боюсь, все не так просто, Келсон. Разве не ясно, что я вызываю тебя на смертный бой здесь и сейчас, на магический бой, ради которого и явилась сюда, как тебе должно быть известно. -- В толпе за ее спиной раздался благоговейный шепот. -- Легко ты от меня не отделаешься. Твой отец, наверное, понял бы, о чем я говорю. Келсон вспыхнул, но сумел сохранить безучастное выражение на лице. -- Наш отец суровой необходимостью был приучен к битвам, Карисса. Мы в сем деле, не будем скрывать, неопытны. Но за последние недели было достаточно убийств. Нам не хотелось бы вносить в списки убитых и вас. Карисса. -- Ах, -- одобрительно кивнула герцогиня, -- львенок рычит совсем как отец. -- Она насмешливо улыбнулась. -- Но думаю, на этом сходство и кончается, ибо юный принц далеко не так смел на деле, как в речах. Уж не считает ли он, что похвальба придаст ему сил? -- Ледяной взгляд герцогини смерил его с головы до пят. -- Но мы-то знаем, что сила Бриона умерла вместе с ним на лугу Кандорского ущелья. -- Так ли, Карисса? Действительно ли умерла? -- произнес Келсон. Карисса недоуменно пожала плечами. -- Умерла ли? Скажи мне ты. -- Вы желаете убедиться в этом? -- продолжал хитрить Келсон. -- Наш отец победил вашего и лишил его силы. Разумно предположить, что если Мы унаследовали силу короля Бриона, Мы овладели также и секретом вашей. А в этом случае вас ждет судьба вашего проклятого родителя. -- Только если ты унаследовал эту силу, -- усмехнулась Карисса. -- Но Бриона убила я. Думаю, эта карта посильней, а? -- Нет! -- закричала Джеанна, потерявшая самообладание, и в несколько шагов оказалась между сыном и его соперницей. -- Нет, ты не смеешь! Не Келсон! Не надо еще и Келсона! Королева с ненавистью и мольбой смотрела на Кариссу, а та, окинув ее взглядом, рассмеялась: -- Ах, бедняжка Джеанна, -- проворковала она. -- Поздно, дорогая моя. Надо было думать много лет назад, еще тогда, когда ты подавила лучшую свою часть и заставила себя быть только смертной. Теперь уже ничего не поправишь. А ну-ка отойди. Джеанна вскинула голову, ее дымчато-зеленые глаза потемнели и вспыхнули странным светом. -- Ты не уничтожишь моего сына, Карисса, -- прошептала она ледяным тоном. -- Я хоть в ад спущусь, а сына моего ты не возьмешь, как Бог свят! Когда Карисса рассыпалась в высокомерном хохоте, Джеанна внезапно начала легко светиться. Ошеломленный Келсон хотел было увести мать, но не смог приблизиться к ней ни на шаг. Джеанна подняла руки, направила их на Кариссу, и золотой свет, вспыхнув на кончиках ее пальцев, устремился к ужасной женщине в сером. Вся сила чистокровных Дерини, вызванная всего лишь отчаянием матери, пытавшейся защитить своего сына любой ценой, ударила Сумеречную. Но Джеанна не владела своим могуществом, она не умела пользоваться им. Она и не училась этому, много лет тщательно скрывая свое происхождение. Карисса же, напротив, овладела всем, чего Джеанна себя лишила, -- чистокровная чародейка Дерини, изощренная в своем искусстве, она могла такое, что Джеанне и не снилось. Поэтому Карисса не испугалась этого удара. Она быстро восстановила силы и сплела вокруг себя защитную сеть, непроницаемую для Джеанны. Затем герцогиня начала собирать свои силы, чтобы уничтожить эту беспомощную Дерини, посмевшую бросить ей вызов. Пространство между двумя женщинами светилось и потрескивало -- там столкнулись фантастические силы, старавшиеся уничтожить друг друга. Келсон во все глаза смотрел на мать, ошеломленный происходящим. Дункан же и Морган, разобрав