факела. На короля увиденное произвело поразительное впечатление. Маловероятно, что Морган подойдет его спасать. Они с Росаной стояли в одной из ниш с окнами, выходящими на север, соблюдая приличия: их могли видеть почти все, находящиеся в зале. Но поскольку сегодня такое количество рыцарей было в одинаковых мантиях, Моргану потребуется время, чтобы выделить среди них короля. - А, вижу, герцог Аларик вернулся, - сказала Росана, следуя за направлением взгляда Келсона, когда он снова посмотрел на Моргана. - Могу ли я, кстати, позволить себе один деликатный вопрос, раз уж у нас есть несколько минут?.. Вы знали заранее, что епископ Дункан наконец публично признается в своей принадлежности к Дерини? Келсон посмотрел на вино, еще остающееся у него в кубке, затем сделал небольшой глоток перед тем, как снова взглянуть на нее. - Нет, я не знал, - тихо сказал он. - Хотя он и уточнил перед тем, как это сделать, одобрю ли я его. Конечно, я одобрил. С того места, где они стояли, он видел, как Дункан пробирается к возвышению, наблюдая за танцующим Дугалом, но Морган исчез из поля зрения. - Но, конечно, этого хотел Дугал, - продолжал Келсон, поворачиваясь к ней. Он чувствовал себя неуютно. - Похоже, они даже поругались по этому поводу несколько дней назад. Не знаю, что окончательно побудило Дункана признаться, но я рад, что это случилось. И он сделал все так прекрасно! Теперь и Дугал может не скрываться. В конце концов, мы не можем надеяться на признание Дерини, если не станем сами подавать пример. - Да, епископ Дункан будет прекрасным примером. С какой стороны ни взглянуть, - согласилась она. - Практически все знают, как он пострадал ради вас в Меаре - хотя, если посмотреть на него, то и не догадаешься об этом. Насколько можно судить, на теле не осталось и следа. Интересно, а его мучают кошмары? - Иногда, - ответил Келсон. - Но все меньше и меньше, как он говорит. Думаю, присутствие на казни Лориса и Горони здорово помогло. Что бы ни случилось тогда, теперь он уверен: больше они уже не смогут ему ничего сделать. - Какие ужасные, злобные люди! - воскликнула Сосана. Она отошла поглубже в нишу и положила одну ладонь на стекло, невидящим взором уставясь на освещенный лунным светом сад. - Я не понимаю, как это могло случиться в Гвиннеде, Келсон. С Дерини в Форсинне никогда не происходило ничего подобного. Снова посмотрев на свой кубок, Келсон пожал плечами. - Но у вас не было завоевателя-Дерини, и он не убивал вашу королевскую семью, а потом не устанавливал деспотическое правление на четыре поколения, - возразил он. - Когда моих предков восстановили на принадлежащем им по праву престоле двести лет назад, они уже немало натерпелись от Дерини. Наверное, ответный удар был неизбежен. Если бы святой Камбер пожил подольше, возможно, все сложилось бы по-другому. - Возможно. Скажите мне, мой господин, вы, в самом деле, рассчитываете найти этим летом останки святого Камбера? - Надеюсь. Для меня это важно, - Он сделал еще глоток вина. - А тебя интересует возможность восстановления его культа в Гвиннеде? - Как Дерини? Конечно. У нас не так много святых Дерини - даже опороченных. Его культ никогда не был достаточно сильным в Нур- Халлае, но он никогда и не умирал окончательно - возможно потому, что такое количество михайлинцев бежало через Форсинн после того, как их изгнали из Гвиннеда. Келсон сглотнул, внезапно чувствуя себя неловко, когда увидел возможность задать вопрос, который он хотел задать весь вечер. - А как монахиню? Твой орден поддерживает то, что я хочу сделать? - Мой орден не деринийский, сир, - тихо ответила она, смущенно опуская глаза и поглядывая на него из-под опущенных ресниц. - И я не сообщала им о том, что вы хотите сделать. - А ты.., получила особое разрешение.., надеть э-э.., сегодняшний наряд? - осмелился поинтересоваться Келсон. Она секунду смотрела ему прямо в глаза, гораздо более смело, чем, он мог бы от нее ожидать, затем быстро опустила глаза на ноги в пурпурных бархатных туфельках. - Я.., не думала, что мне нужно это спрашивать, сир. Я - принцесса королевской крови и пользуюсь привилегией проживать при дворе благороднейшего короля. В тот день, когда этого короля посвящали в рыцари, мне показалось подходящим одеться так, как подобает моему статусу. Келсон сглотнул, все еще не удовлетворенный ответом. - Я ценю оказанную честь, принцесса, но мне не хотелось бы, чтобы ради меня кто-то жертвовал тем, что завещано Господу. Я - обычный человек. И я не железный. - Я знаю, - ответила она. Ее щеки покрылись румянцем, который не могла скрыть вуаль. - И что же? - настаивал он. - И я.., обнаружила, в течение последних нескольких месяцев, что я больше не уверена, хочу ли окончательно принять монашеский постриг, - прошептала она. - До этого.., я никогда не сомневалась в своем призвании. Когда она замолчала и даже перестала смотреть на него, Келсон медленно кивнул. Его грудь наполнилась ощущением облегчения. Слава Богу, Морган не пришел спасать его тогда, когда Келсон так мечтал об этом. - Нет необходимости говорить что-то еще, принцесса, - прошептал Келсон, - Через пару дней я снова уеду на несколько месяцев. Возможно.., мы оба проведем часть времени, когда будем вдали друг от друга, в размышлениях о том, что могут значить твои слова. Молюсь, ты - и Бог - простите меня, если я осмелюсь надеяться, что ты не примешь постриг. - Мне нечего прощать, сир.., или, если и есть, я прощаю вас, как, знаю, сделает и наш Господь. Это мое решение, и мне его принимать. Мне придется самой справляться с вопросами, терзающими мне сердце. Не вы причина этих колебаний. Вы лишь подтолкнули меня к решению. Не исключено, я пришла бы к этому, даже если бы мы никогда не встретились. - Не исключено. Келсон залпом выпил остатки вина, затем с чувством неловкости снова посмотрел в зал. Теперь как раз пришло время показаться Моргану. Король выяснил то, что собирался, и был доволен тем, что выяснил - по крайней мере на сегодняшний день - но он не хотел рисковать, ибо давить на девушку было опасно, точно так же, как и возбуждать при дворе сплетни, которые, в свою очередь, могли отвратить ее от желанного решения. К счастью, спасение было рядом, потому что Морган, на самом деле, приближался. - А, Морган, - окликнул Келсон. - Вижу, ты вернулся. Ты готов передо мной отчитаться? - Конечно, сир, - сказал Морган, поклонившись, а затем подав Росане руку, помогая спуститься со ступеньки. - Госпожа, я прошу прощения, что прервал ваш разговор. - Нет, ваша светлость, я думаю, мне следует взглянуть, как там принцесса Джаннивер. Простите, сир. После того, как она поклонилась и удалилась, Морган опять повернулся к Келсону. - Все в порядке? - спросил король. - Да. Расул и его люди к этому времени уже должны быть в пути. Мы оставили их недалеко от Дессе. Расул торжественно поклялся мне, что он не отклонится от намеченного курса. Если он и лгал, я не смог этого определить. Что произошло в наше отсутствие? Пожав плечами, Келсон спустился из ниши, и они вдвоем медленно направились к возвышению, где шумная толпа приграничников, окружив Дугала и Дункана, пьяными голосами горланили какую-то песню. - Ничего особенного, - ответил король. - Я назначил на завтра на полдень заседание совета для обсуждения наших планов в отношении Торента. Я предпочел бы, чтобы мы собрались сегодня вечером, но для этого явно не время. Мне пришло в голову, что Росана может предложить свой взгляд на ход мыслей Расула: он ведь часто бывал при дворе ее отца, когда она была девочкой, так что я попросил ее к нам присоединиться. Морган кивнул. - А что там с Кардиелем и Ариланом? Они придут? - Предполагаю. После того, как вы с Дунканом уехали, они исчезли. Наверное, решили лечь пораньше. Ведь это на самом деле был длинный день. В любом случае, я отправил пажей к ним в покои с письменным уведомлением. Морган кивнул с мрачным видом. - Мне кажется, они недовольны откровениями Дункана. Остается еще посмотреть, что они предпримут по этому поводу - хотя это и не должно повлиять на завтрашнее заседание. Однако даже Расул понял, что что-то не так. И, мне кажется, Дункан теперь задумывается, правильно ли он поступил. Они практически подошли к возвышению. Приятели Дугала повернулись, встречая их нестройным хором приветствий и поднятыми кубками, большинство из которых были уже пусты. Только что посвященный в рыцари Дхасс Макардри снял рыцарскую мантию и торжественно накинул ее на плечи Дункана, а один из барабанщиков уже выбивал мелодию палочками на стуле, так как его барабан был временно "потерян", стараниями умелого помощника лорда Родри. - Ура нашему королю! - воскликнул Кьярд О'Руан, наполняя кубок Келсона и вручая Моргану еще один, в то время, как пара пажей обслуживала остальных. - Да здравствует король! Люди Макардри салютуют тебе, король Келсон, за то, что ты исправил несправедливость в отношении прекрасного сына Маклайнов! Это было прекрасным решением - посвятить в рыцари сэра Дункана. Слава королю! - И вам слава, господа, - ответил Келсон с улыбкой, поднимая кубок. - За ваше здоровье! И я очень рад, что вы одобряете. - Слава! Слава! Слава! - отозвались приграничники, осушая кубки до дна и низко кланяясь королю. - Благодарю вас за доверие, господа. Это придает сил после слов посла Торента. Долфин! Он щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание своего старшего оруженосца. - Да, мой господин? - Долфин, передай, пожалуйста, лорду Родри, что я велю открыть бочку нашего лучшего фианнского вина для этих прекрасных парней из земель Макардри. - Слушаюсь, мой господин. - А у меня в покоях сегодня кто-нибудь дежурит или все празднуют? - Нет, мой господин. Вас ожидает Иво Хепберн. - Прекрасно. В таком случае ты можешь ложиться спать после того, как передашь этот приказ Родри. Сегодня ночью вы мне оба не понадобитесь. - Слушаюсь, мой господин. Когда парень убежал выполнять приказ Келсона и за ним последовали парни из земель Макардри, чтобы потребовать обещанную им награду, Келсон вздохнул и обвел глазами затихающий зал. Музыканты закончили выступление и упаковывали инструменты в боковой галерее, пьяные гости, которым не были отведены покои в замке, укладывались на специальные деревянные настилы, установленные в углах зала. Дамы по большей части удалились. - Боже, как я устал, - пробормотал Келсон. - Ты устал, - хмыкнул Дугал. - Это ведь я танцевал весь вечер. - А мы с твоим отцом, - вставил Морган, - съездили практически к самой Дессе и обратно, пока вы с твоим уважаемым королем пировали и напивались чуть ли не до бесчувствия. И я тоже не отказался бы выпить, прежде чем отправиться спать. - Он ослабил ворот туники и мечтательно посмотрел на остальных. - Кто-нибудь составит мне компанию? Эван подарил Нигелю старую флягу везаирского портвейна, чтобы отпраздновать посвящение в рыцари Конала, и благородные герцоги пригласили Сэйра и меня попробовать его. Мы можем даже поговорить о епископах. Думаю, портвейна хватит и еще на нескольких человек, если кто-то хочет присоединиться. Дункан устало покачал головой. - Боюсь, не я. Возможно, везаирский портвейн и легко пьется, но на утро мечтаешь, чтобы ты этого не делал. А завтра утром мне снова нужно быть епископом. - На мгновение на его лице промелькнуло беспокойство, которое быстро сменила лукавая улыбка. - В случае, если кто-то из вас забыл, то завтра - Пепельная Среда. Ожидаю увидеть вас троих в соборе на моей первой мессе. Ни один благочестивый рыцарь не должен ее пропустить. - Ненавижу, когда он таким образом ставит вопрос, - пробормотал Морган. Его лицо исказила гримаса боли. - Наверное, это означает, что сегодня он к нам не присоединится. А из вас-то двоих кто-нибудь составит мне компанию? Если два новоиспеченных рыцаря не брезгуют пить с усталыми старыми воинами. - Думаю, мы с Дугалом тоже воздержимся, - ответил с улыбкой Келсон, - хотя и не из-за компании. Это был долгий день, а новоиспеченный рыцарь, который также является королем, должен кое-что обсудить с еще одним из новоиспеченных рыцарей до того, как они оба упадут от усталости. Не возражаешь, Дугал? - Я? Нет, сир. - Хотя мы выйдем вместе с тобой, - добавил Келсон. Они расстались прямо за дверьми зала, Морган с Дунканом быстро исчезли в разных направлениях, а Келсон с Дугалом направились в покои Келсона в башне. Оруженосец Иво, бойкий двенадцатилетний парень с густыми темными вьющимися волосами, уже приготовил Келсону шлепанцы и зажег огонь в камине, готовый исполнить любой приказ господина. Но он был явно выведен из равновесия, когда Келсон потребовал воды для себя и гостя вместо приготовленного оруженосцем вина. - Простую.., воду, мой господин? - Да. Простую воду. Одному Богу известно, сколько вина я выпил. Или ты предпочтешь вино, Дугал? - Воды будет достаточно, сир, - ответил Дугал, подчеркнуто официально перед новым оруженосцем, когда они с Келсоном опустились на стулья перед очагом. - Значит, только воды, Иво. Иво покорно принес воды и поставил кувшин, куда ему указали, перед тем, как склониться, чтобы снять шпоры и сапоги нового хозяина. Как Келсон заметил, мальчик намерен быть даже слишком внимательным и услужливым. От него будет не так легко отделаться, как от более опытного Долфина, который уже находился в услужении Келсона в течение года или чуть больше и знал, что предпочитает хозяин. "Наверное, стоит раз и навсегда определиться с этим вопросом, - послал король ментальный импульс Дугалу, глядя на него, когда Иво боролся с застежкой на правой шпоре. - Следи за мной. Возможно, тебе самому придется сделать что-то подобное в один прекрасный день." Он осторожно опустил правую руку на опущенную голову мальчика, а затем послал ментальный импульс, чтобы завладеть его разумом. - Расслабься, Иво, - приказал он, усиливая давление, когда юный разум внезапно почувствовал вторжение и попробовал сопротивляться. - Нет, закрой глаза и не пытайся со мной бороться. Обещаю, что не причиню тебе зла. Келсон почувствовал: мальчик ожидал чего-то подобного - навряд ли можно было долго прожить при дворе и не услышать о том, на что способен король, обладающий мистической силой. Но Келсону понравилось, что сопротивление тут же ослабло, и отрок постарался усмирить свой страх. Продолжая подбадривать и успокаивать мальчика, король притянул его смуглую голову к своему колену и усилил контроль, затем прижил большие пальцы к вискам мальчика, остальные пальцы скользнули в жесткие кудри для еще более тесного контакта. Иво перестал дрожать. Взгляд короля сфокусировался на огне, когда он давал указания. - Так гораздо лучше. Нет необходимости бояться. Теперь слушай внимательно. После того, как снимешь с меня сапоги, отправляйся спать. Ты не должен шевелиться до тех пор, пока кто-нибудь не постучит снаружи. Если ты услышишь, о чем сегодня вечером будем говорить мы с графом Дугалом, ты все забудешь. Если ты, вообще, когда-либо случайно услышишь разговор между мною и любым другим лицом, то ты забудешь его содержание, если только я не попрошу тебя запомнить его. Я требую этого от всех своих оруженосцев и пажей. Ты понимаешь меня? - Да, мой господин, - прошептал мальчик. - Прекрасно, - Келсон отодвинулся назад, теперь лишь слегка касаясь одной рукой шеи мальчика, таким образом сохраняя с ним контакт. - В таком случае прекрати суетиться. Сомневаюсь, что нам когда-либо придется повторить этот разговор. На самом деле, я никогда больше не стану совершать с тобой ничего подобного без твоего согласия. Ну, если только речь не пойдет о жизни и смерти. Если ты будешь хорошо выполнять свои обязанности, то скоро поймешь, что со мной тебе будет очень просто ужиться. А теперь, если хочешь, посмотри на меня. Мальчик поднял голову, моргнул, его глаза слегка остекленели, но напряжение спало. - Я сделаю все, как надо, мой господин. - Прекрасно. Я как раз этого и требую ото всех: делать все, как надо. А теперь ты должен выполнить полученные от меня указания, но ты забудешь, что я их давал. - Он с улыбкой сжал плечо мальчика, а потом ослабил контакт. - Давай, заканчивай с сапогами. Келсон откинулся на спинку стула, преднамеренно широко зевая и потягиваясь, а оруженосец тут же вернулся к плохо поддающейся застежке. Это дало возможность Дугалу посмотреть на названного брата, тем самым показывая, какое впечатление на него произвело увиденное. Зевая, он наполнил свой бокал. - Я должен научиться у тебя этому, - сказал Дугал, поднимая чашу и салютуя Келсону. - Чему, зевать? Как мне кажется, это у тебя прекрасно получается и без моих указаний. И мы определенно заслужили на это право. После того, как Иво снял шпоры и сапоги, а затем поднялся на ноги, Келсон снова зевнул, а потом подмигнул мальчику, стараясь его еще больше успокоить. - Прекрасно, Иво. Видишь, ноги короля пахнут точно так же, как и у других людей, если они целый день и две ночи проходили в одних и тех же сапогах. Я надел их перед вчерашней ночью в базилике и с тех пор не снимал. Он улыбнулся, видя, как мальчик старается не показать удивление, и преднамеренно отвел взгляд, кивнув на ремешок шпоры, свисавший из руки оруженосца. - Кстати, мне кажется, герцог Аларик, сегодня утром надевая на меня шпору, застегнул ее слишком туго, ошибся на одну дырочку. Поэтому она меня и беспокоила. Может, ты разберешься с ней завтра утром? - Я.., с радостью, сир, - выдавил из себя мальчик. Его глаза блестели, он прижал сапоги и шпоры к груди. - Что- нибудь еще, мой господин? - Нет, Иво, ничего. Можешь идти спать. Кстати, разбуди меня завтра, чтобы я успел на мессу. Если я там не появлюсь, то епископ Дункан заставит меня пятьдесят раз повторить Pater Noster. Завтра Пепельная Среда, если ты помнишь. - Да, мой господин, - кивнул мальчик. - А.., сколько времени вам нужно? Келсон улыбнулся. - Где-то с час. Если вспомнить, сколько вина я сегодня выпил, то мне может потребоваться и больше времени, чтобы прийти в себя утром. И еще, Иво... - Да, мой господин? - Королевские оруженосцы имеют право посещать мессы вместе с королем, если они того желают. Ты можешь пойти вместе со мной. - О, да, мой господин! - выдохнул мальчик, расплываясь в улыбке, когда кланялся королю перед уходом. Наконец он покинул комнату, закрыв дверь, и Келсон вздохнул, протянув ноги поближе к огню, наслаждаясь теплом и ощущением медвежьей шкуры под ступенями. - Этот Иво будет хорошим оруженосцем, Дугал, - сказал он. - Ты и сам неплох, - с восхищением заметил Дугал. - Боже, мне нравится смотреть, как ты работаешь со своими людьми. Надеюсь, я сам когда-нибудь добьюсь хотя бы половины твоего мастерства. Хмыкнув, Келсон взял в руки чашу с водой. - Хотелось бы мне, чтобы у меня все также получалось с женщинами. Я думал поговорить с тобой как раз об этом. - О женщинах? Или одной определенной? - уточнил Дугал, вопросительно приподнимая бровь. - Это так заметно? - Ну, поскольку единственной женщиной, с которой ты провел хоть какое-то время сегодня вечером, была Росана - я полагаю, мы можем не учитывать твою тетю Мерауд - догадываюсь, что ты имеешь в виду именно ее. Но - отвечаю на твой вопрос - нет, это не очевидно. Кроме всего прочего, она же монашка или собирается ее стать, не так ли? - Так предполагалось до сегодняшнего вечера. Хотя я и не ожидал, что ты заметишь. Ты был слишком занят тем, как бы увлечь в темный закуток дочь графа Картанского. Ты мне совсем не помогал. - Мне в самом деле удалось увести ее в уголок - и получить поцелуй в награду за свои труды! - воскликнул Дугал с хитрой улыбкой. - Но что ты имеешь в виду, говоря "так предполагалось"? Разве Росана не собирается принять постриг? - Он склонил голову набок. - Боже праведный, а ведь точно, на ней же не было сегодня одеяния послушницы! Что-то такое.., пурпурное, какого-то иностранного фасона. - Она оделась таким образом, потому что пришла на официальную церемонию, отдавая честь посвящению в рыцари, как принцесса. Так сказала она сама. - Келсон сделал глоток воды. - А мгновение спустя добавила, что больше не уверена, примет ли монашеский постриг. - Боже праведный! - выдохнул Дугал. Он острожном направил ментальный импульс в сторону Келсона и не удивился, и не обиделся, поняв, что мысли друга закрыты от него надежным щитом. - Ты влюблен в нее? - спросил он. Келсон медленно покачал головой, не глядя на друга, приложив холодную чашу ко лбу. - Не знаю. - Ну, она из Дерини и королевской крови, - заметил Дугал. - И определенно красива. Все это - прекрасные качества. Ты не уверен, так как предполагалось, что она станет монашкой? Улыбаясь, Келсон снова покачал головой, невидящими глазами уставившись в огонь, вращая кольцо на мизинце левой руки. Дугал заметил это и догадался о еще одной возможной причине неуверенности Келсона: кольцо принадлежало его первой умершей жене Сидане, меарской принцессе, чье имя означало "шелк". Она была двоюродной сестрой Дугала, и ее убил ее собственный брат, когда еще и минуты не прошло после того, как она дала брачную клятву Келсону. Дугал так никогда и не смог решить, любил ли на самом деле Келсон Сидану. Как он знал, Келсон пытался убедить себя в том, что любил, в особенности после случившегося. Но, возможно, тут речь скорее шла о чувстве вины, а не о любви. Король официально носил по ней траур в течение целого года после ее смерти, хотя это и не требовалось и не ожидалось от него, поскольку брак никогда не был завершен. Вначале он говорил, что носит траур, как напоминание себе самому о собственной клятве справедливо покарать меарских повстанцев. Он говорил, что по той же причине носит кольцо, так как дворцовый протокол требовал от него иногда снимать траур. Однако, хотя последний меарский повстанец был схвачен прошлой осенью, Келсон прекратил носить траур только два месяца назад в годовщину смерти Сиданы. Но он продолжал носить кольцо. - Ты любил Сидану? - мягко спросил Дугал, как он уже с десяток раз спрашивал в прошлом. Келсон пожал плечами, как и всегда, отставляя чашу, но его ответ на этот раз слегка отличался от предыдущих. - Какое это имеет значение? Она мертва. Даже если бы и любил, это не означает, что я не могу влюбиться вновь. Пораженный Дугал приподнял одну бровь, а затем с пониманием кивнул. - Понятно. Значит, ты, в самом деле, влюбляешься в Росану. У Келсона получилась лишь глупая улыбка. - Может быть. - Да будь я прок... - Никто из нас не будет принимать каких-либо обязательств до моего отъезда в Торент. Нам обоим требуется время вдали друг от друга, чтобы все обдумать. - Боже праведный, ты, и правда, думаешь на ней жениться? - выдохнул Дугал. - Это.., э.., не будет безмятежным браком, - заявил Келсон. - Помнишь, как я рассказывал тебе, что она сделала со мной, когда мы в первый раз не сошлись во мнениях? - Но, в конце концов, она - Дерини. - А я - король, Дугал. Придется урегулировать массу вещей. А для начала самой главной из них является: готова ли она вступить в брак или намерена посвятить себя служению Господу. Не хотелось бы мне думать о том, как с Ним соперничать. Дугал хитро улыбнулся. - О, мне кажется, тебе не следует слишком сильно об этом беспокоиться. Иногда я думаю, что ты и Ему можешь кое-что показать из твоих штучек. - Дугал, это богохульство! - открыл рот Келсон. - Немедленно возьми свои слова назад! - Но ты мог бы, - настаивал Дугал. - Эй ты, потише! - завопил он, когда Келсон бросился на брата, и оба их стула отлетели в сторону, с треском грохнувшись на пол. - Возьми свои слова назад! - Но это правда! Дугал лежал на полу ничком, Келсон сидел на нем верхом, одна рука Дугала оказалась зажатой под его собственным телом, а другой он безрезультатно пытался скинуть руку короля, которой тот зажимал его шею сзади. Он не мог не смеяться, несмотря на то, что проигрывал. Во время борьбы они сбили кувшин с водой, который свалился и намочил медвежью шкуру, капли попали в огонь, послышалось шипение и повалил пар. В комнату ворвались Долфин и Иво, держа в руках кинжалы, чтобы посмотреть, что случилось. - Отправляйтесь спать! - приказал король, воспользовавшись отвлекающим моментом, чтобы покрепче захватить шею Дугала. Он начинал видеть комичность ситуации. - Мы с братом не сошлись во мнениях. Мне не требуется ничья помощь. Дугал, если ты сейчас же не возьмешь свои слова обратно, то я с тобой разделаюсь. Оруженосцы тут же удалились, причем Долфин тянул за рукав Иво, смотрящего на происходящее округлившимися глазами. Долфину уже доводилось видеть, как эти двое развлекаются. Дугал прекратил сопротивляться. Давление, оказываемое на его горло, уже начинало сказываться: в глазах темнело, и он чувствовал, как к горлу подступает тошнота. - Возьми свои слова обратно, или я доведу дело до конца, - потребовал Келсон. - Хорошо, хорошо, беру их назад, - Дугал хватал воздух ртом. - Эй, отпусти меня! Я больше не могу жевать мокрую медвежью шкуру! Как только Келсон отпустил его, Дугал быстро перевернулся на спину и улыбнулся Келсону, хотя тот все еще продолжал сидеть на нем. После того, как Келсон поднялся на ноги, Дугал еще несколько секунд продолжал лежать. - Ты в порядке? - спросил Келсон. Дугал сел, кивнул и взял руку, которую протянул ему Келсон, чтобы помочь встать. - Если меня не вырвет в следующие тридцать секунд, то все будет в порядке. Но, наверное, я задел тебя за живое. Хотя, на самом деле, я просто хотел сказать, что какая женщина в здравом уме согласится посвятить себя служению Церкви, если она может заполучить в мужья короля Гвиннеда? - Следи за тем, что говоришь, - предупредил Келсон. Он погрозил пальцем Дугалу, все еще не приведшему дыхание в норму. Затем король поставил на место стулья, помог Дугалу сесть на один из них, а потом на короткое время опустил голову между колен. На самом деле он не злился, но Дугал затронул слишком чувствительную струну - о чем Келсон и не догадывался. О Боге так не шутят. Не тогда, когда ставки так высоки. - Прости, - прошептал Келсон, когда Дугал уже сидел прямо, положив голову на спинку стула. - Наверное, я слишком бурно отреагировал. - Он поднял упавший кувшин и вытер лужу полотенцем. - Однако когда-нибудь тебе следует попросить твоего отца подробно объяснить тебе, что означает посвятить себя служению Богу. Признаюсь, я сам это не до конца понимаю, но я это уважаю. И независимо от того, насколько меня привлекает Росана, и независимо от того, что она, по твоему мнению, мне очень подходит, я не женюсь на ней, если буду считать, что заставил ее отказаться от служения Богу. - На самом деле, ей не придется отказываться от Бога. Она просто не будет монахиней, - заметил Дугал, потирая запястье, за которое Келсон прижимал его к полу. - Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, - сказал Келсон. - В любом случае говорить об этом еще рано. Я даже больше не буду думать об этом сегодня. Но он, конечно, думал. После того, как Дугал ушел, а Келсон убедил своих оруженосцев, что все в порядке, он около часа лежал без сна, а когда Иво пришел будить его в восемь, чувствовал себя разбитым, потому что совершенно не выспался. Глава шестая Ибо он приносит хлеб Господу твоему, да будет он у тебя свят (Левит 21:18) Memento, homo, quid pulvis es, et in pulverem reverteris... Memento, homo... Помни, человече, что ты есть прах и в прах возвратишься... Помни, человече... Клонив колена перед алтарем в Ремутском соборе, глубоко закутавшись в воротник отделанного соболиным мехом плаща, Морган с затуманенным взором ожидал, когда его лоб помажут пеплом, что означало начало Великого Поста. - Memento, homo, quid pulvis es.,. Сегодня с утра у него было ощущение, будто его голова наполнена прахом и прах набился ему в рот. А Дункан даже не станет читать ему проповедь о грехе чревоугодия. Но ведь везаирский портвейн на самом деле был хорош... - Memento, homo, quid pulvis es... Морган пропустил мессу, хотя, возможно, Дункан этого и не заметил. Епископ-Дерини находился в левой части алтаря. Перед ним преклоняла колени целая группа кающихся грешников, и в эту минуту он с торжественным видом наклонялся, чтобы намазать пеплом лоб юного пажа. И Дункан, и отец Шандон, молодой священник, помогающий ему сегодня утром, были одеты в скромные лиловые одежды, подходящие для начала Великого Поста. Внезапно Морган обратил внимание на неприятный факт: гораздо большее количество людей ожидает ритуала с той стороны алтаря, где стоит Шандон, а не с той, где Дункан. А ведь обычно люди предпочитают, чтобы помазание пеплом проводил епископ, а не простой священник. Но это предполагает, что пепел они получают от обычного епископа, внезапно понял Морган, но епископ-Дерини - совсем другое дело. Зная официальную позицию Церкви по отношению к Дерини, не следовало удивляться, что новость о вчерашнем поступке Дункана распространилась достаточно быстро. Многие люди явно сомневаются, стоит ли позволять Дерини до себя дотрагиваться. И это несмотря на то, что за вчерашнем инцидентом наблюдали архиепископ и два епископа и ничего не сделали. Но уже сегодня нашлось немного желающих выяснить, ожидают ли их какие-нибудь неприятности после прикосновения епископа-Дерини. Определенно, не все придерживались такого мнения. Слава Богу. Вот например, люди, склонившиеся с двух сторон Моргана, - молодой тяжеловооруженный всадник Макэвана и еще более молодой сержант из копьеносцев, который, как Морган точно помнил, присутствовал вчера в тронном зале. Они не могли не знать, кем были и он сам, и Дункан, но, казалось, без колебаний встали рядом с Морганом и готовились принять пепел из рук Дункана, который Уже приближался к ним, двигаясь вдоль алтарной ограды. В это мгновение Дункан наносил пеплом крест на лоб халдейнского лучника. - Memento, homo, quid pulvis es, et in pulverem reveris... Как Морган внезапно заметил, общим у тех, кто очевидно хотел, чтобы ритуал с ними провел Дункан, была молодость. Это по крайней мере давало надежу на будущее, если Дункану удастся пережить то, что последует в ближайшее время. - Memento, homo, quia pulvis es... Заинтригованный этим наблюдением, Морган вновь осмотрел собравшихся. Разделение по возрасту, на самом деле, имело место. Фактически, именно в эти минуты, когда отец Шандон дошел до середины алтаря и повернул назад, чтобы снова проводить ритуал с дальнего края, Морган заметил, как несколько человек более старшего возраста передвинулись в очередь, стоявшую к отцу Шандону, поняв, что до них он не доходит. Все было сделано украдкой, но тем не менее сделано. Вероятно, некоторым людям уже поздно меняться. - Memento, homo, quia pulvis es... Теперь Дункан мазал пеплом сержанта копьеносцев, и Морган поднял голову, чтобы встретиться взглядом с кузеном, когда епископ закончил с сержантом и продвинулся к нему самому. - Memento, homo, quia pulvis es, et in pulverem reverteris... - произнес Дункан, с особым старанием выводя крест на лбу у Моргана. "Очень рад, что ты все-таки смог прийти сегодня утром, - добавил Дункан ментально. - Встретимся в ризнице, попозже." Моргану пришлось опустить голову, скрывая улыбку. Он подождал, пока Дункан не закончит с всадником Макэвана и не пойдет дальше, перекрестился и поднялся с колен. Он отошел назад в относительно уединенное место у одной из колонн, где оказался в тени, для того, чтобы продолжить наблюдение, пока все кающиеся грешники не получат пепел. На самом деле, никто не поднялся с колен и не ушел, когда Дункан стал помогать Шандону справиться со склонившимися с его стороны алтаря. Никто не отказался получить помазание от Дункана, но Морган чувствовал тревогу и напряжение, исходящие от людей, покидающих место у алтаря, наконец, выполнив свой долг. Он даже заметил, как один мужчина украдкой тер лоб, чтобы стряхнуть пепел, полученный от Дункана, - считая, что его никто не видит. Морган знал, что отцу Шандону потребуется несколько минут на переодевание, поэтому подождал еще некоторое время перед тем, как отправиться в ризницу. Подходя к ней, он услышал доносящиеся изнутри гневные голоса, и ни один из них не принадлежал Шандону. Когда Морган с беспокойством толкнул дверь и вошел, с его защитами столкнулись другие защиты Дерини, причем не только Дункана. - На самом деле я не хочу это обсуждать, Денис, - говорил Дункан. Ни он, ни Арилан, оказавшийся в ризнице, даже не взглянули в сторону Моргана, когда тот прикрыл за собой дверь и прислонился к ней, с тревогой наблюдая и слушая. Отец Шандон сидел на стуле, положив голову на стол, то ли заснув, то ли потеряв сознание, все еще облаченный в одежды, в которых проводил помазание. Очевидно, в такое состояние его погрузил кто-то из Дерини, когда спор принял оборот, слишком специфический для ушей посторонних. - Тебе все-таки лучше снова подумать о том, что говорить дальше, - сказал Арилан. - Неужели ты не понимаешь: ты мог поставить в опасность всю Церковь. Ты видел, что произошло. Одно дело, когда они только подозревали, что ты можешь быть Дерини... Боже, Дункан, неужели ты не мог подождать? - А сколько я должен был ждать? - парировал Дункан. - Двадцать с лишним лет, как ты? Именно столько ты служишь священником? И ты до сих пор не признался, кто ты есть! Кто-то должен был стать первым, если мы когда-нибудь хотим дождаться перемен. Арилан слишком разозлился, чтобы отвечать, и резко отвернулся, невидящим взором уставившись в витраж. Окно было сделано из цветного стекла в разнообразных композициях, которые, как предполагалось, символизировали океанские волны. Сквозь стекло в помещение попадал солнечный свет. Лучи, проходящие сквозь цветное стекло, отбрасывали на лицо, руки и простую черную рясу Арилана цветные пятна. Морган взглянул на Дункана, не решаясь вмешиваться, но внимание Дункана в любом случае было сфокусировано только на собрате-епископе. - Я был первым, когда-то, - наконец тихо произнес Арилан. - О, нет, не я - Джориан, но я оказался первым, кто успешно преодолел все преграды и не был обнаружен. Он положил обе руки на край престола и уставился на белую напрестольную пелену, покрывающую его, затем обернулся назад через плечо. - А ведь это не так уж плохо, так, Дункан? Быть первым Дерини, получившим сан за почти двести лет? И ты его получил. А после тебя, в последние два или три года, появилось несколько других. Готов поспорить: ты о них не знал. Но если бы я попытался все это провернуть, когда был первым, то уже покинул бы этот свет, как Джориан и все остальные, кого они убили до него! Поэтому, черт побери, не смей говорить мне о том, что кто-то должен был стать первым! Когда Арилан снова повернулся к Дункану, чтобы бросить ему открытый вызов, Морган почувствовал, как оседает у двери, закрыв глаза и предаваясь воспоминаниям. Джориан. Боже, он помнил Джориана! Моргану едва исполнилось тринадцать и он был оруженосцем при дворе Бриона, когда один из королевских капелланов настоял, чтобы домашний Дерини короля присутствовал на казни бывшего священника Дерини Джориана де Курси, бросившего вызов закону. Морган был уверен: его собственный почти парализующий страх смерти от огня идет от того ужасного дня, когда его заставили смотреть, как языки пламени охватывают беспомощное извивающееся тело де Курси. И это был не последний раз, когда ему довелось видеть этот ужас. Морган понял, что вспотел под тяжелым плащом, когда открыл глаза и содрогнулся от воспоминаний. Но его реакция была очень слабой по сравнению с реакцией Дункана. Маклайн стал белее стихаря, а его защита сделалась абсолютно непроницаемой, даже для Моргана. - Что ты хочешь сказать: появилось несколько Других? - прошептал Дункан. - Ты хочешь сказать, что нас стало больше? Есть еще и другие священники Дерини? - Немного, но есть, - холодно сказал Арилан, наполовину повернувшись к витражу, - И.., это ты организовал? - Заплатив определенную цену, да. Сильно помогло то, что я - тайный Дерини среди духовенства. А то, что я епископ, о котором не знают, что он - Дерини, помогло еще больше. Теперь же все знают или вскоре узнают, что по крайней мере один из нас проник в епископат, а где есть один, могут оказаться и другие. Это может не беспокоить здравомыслящих честных священников, таких как Вольфрам, после того, как они свыкнутся с этой мыслью. Но, предположим, есть еще несколько епископов или будущих епископов, подобных Эдмунду Лорису, а не Томасу Кардиелю? Ты что, хочешь, чтобы это снова вылилось на головы невиновных? Дункан отшатнулся, словно получил физический удар. Арилан нисколько не щадил его. - Я сделал то, что сделал, как раз ради того, чтобы остановить подобное, - прошептал Дункан, опускаясь на скамью, стоявшую за его спиной. - Мы должны показать миру примером наших жизней, что не являемся злом. Я сделал это, чтобы у моего сына был шанс стать частью этого примера. - Вот она - суть дела, не так ли? - тихо спросил Арилан. - Дугал, твой сын. - Он вздохнул, скрестив руки на груди и глядя в пол. - Возможно, именно поэтому мы не позволяем священникам жениться, Дункан. Мы очень привязываемся к плоти от нашей плоти, и когда приходит время и нам нужно сделать выбор, очень трудно выбрать Бога, а не своего ребенка. Лишь немногие способны на подобное. Но их не следует просить об этом. Резко вдохнув воздух, Дункан поднял голову. - Я не изменю своего решения, Денис. Я - отец и священник, и я намерен продолжать быть и отцом, и священником. На самом деле, эта двойственность в конце концов и заставила меня сделать то, что я сделал - простое удивление от того, что Бог совершил свое таинство таким образом. Он призвал меня служить Ему и одновременно позволил мне зачать ребенка. Арилан хмыкнул. - Как романтично. Хочешь этим тронуть меня и надеешься, что я больше не буду сердиться? И ты абсолютно прав, что не изменишь своего решения. У тебя нет выбора. - Это было решение, принятое в здравом уме, - сказал Дункан, защищаясь, в его голосе появилась резкость. - О, я уверен в этом. Не знаю только, просчитывал ли ты, что этот твой сознательный акт может стоить тебе епископства, а то и вообще священного сана. Морган задержал дыхание. Дункан медленно выпрямился и встал. Его лицо было серым, как мазок пепла, оставшийся у него на лбу. - Что ты имеешь в виду? Арилан пытался смотреть ему в глаза, но это у него не получилось. - Как ты знаешь, синод должен заседать на следующей неделе в Валорете. Сегодня утром уже шли разговоры о запрете служения для тебя, по крайней мере до тех пор, пока синод не примет официального решения, - сказал он, нервно сжимая и разжимая пальцы. - Кардиель не хочет этого делать, но Вольфрам сомневается. И все может пойти дальше, чем просто временный запрет. - Насколько дальше? - прошептал Дункан. - Епископский сан на самом деле не имеет значения. Во-первых, я никогда особо не стремился к епископству. И для меня это будет не первое запрещение - меня ведь даже отлучали от церкви. Это было неприятно, но проходило, не изменив того, что есть в моем сердце. Но что они еще могут со мной сделать, Денис? - Радуйся, что Церковь больше не сжигает Дерини на костре, - хрипло заметил Арилан. - По крайней мере, официально. Мы не считаем ренегатов, подобных Лорису, или то, что время от времени происходит в долинах. И даже если бы достаточное количество епископов и хотели бы это сделать, король никогда не позволит. Что может стать причиной другого кризиса - если король попытается вмешаться в дела Церкви, но пока нам об этом не нужно беспокоиться. Ни Кардиель, ни Браден не дадут делу зайти так далеко. - Значит, меня не сожгут, - нетерпеливо сказал Дункан. - Это уже пытались сделать и провалились. А что с духовным саном? - Не дерзи! Не надо такой самоуверенности! - рявкнул Арилан. В следующий раз тебе может так не повезти. Или твоя удача не перейдет к Дугалу. Дункан содрогнулся и опустил голову. - Прости меня. Наверное, мне не следовало говорить этого. Так что с моим духовным саном? Арилан пожал плечами и вздохнул. - Ну, ты знаешь, что они не могут тебя полностью лишить его. Ти es sacerdos in aeternum. Именно поэтому оригинал Рамосских Уложений предписывал смертный приговор для Дерини, которому удастся получить духовный сан - нельзя сделать священника не- священником. Однако они могут низвести тебя. Наверное, не нужно напоминать тебе, что это означает. Из личного опыта ты можешь знать, что означает запрещение в служении и отлучение от церкви, но с этим тебе еще никогда не приходилось сталкиваться. Морган разделял ужас Дункана перед этой перспективой. Хотя нельзя лишить священнослужителя сана, если человек им стал, поскольку священником становятся навечно, можно лишить его права священнодействовать, не запрещая ему причащаться у другого священника, как происходит в случае отлучения от церкви. Но если он бросил вызов первым наложенным ограничениям, применяется одно из следующих наказаний, которые церковь может наложить в попытке приструнить отбившегося сына. Морган знал, как страдал Дункан, когда ему просто запретили служение, впервые заподозрив в нем кровь Дерини. Затем они оба разделили отлучение от церкви, хотя и наложенное несправедливо, что очень тяжело сказалось на душевном равновесии Дункана, которое и так уже пострадало от необходимости соотносить свое призвание и позицию Церкви по вопросу посвящения Дерини в духовный сан. Если Дункана лишат возможности священнодействовать, что он так сильно любил и к чему, очевидно, имел призвание, то это будет самой большой несправедливостью по отношению к нему. - Надеюсь, до этого не дойдет, - продолжал Арилан, осознавая отчаяние Дункана. - И поскольку ты напрямую находишься под юрисдикцией Кардиеля, сомневаюсь, что он сделает больше, чем лишит тебя возможности священнодействовать публично, пока не пройдет гроза. Но это, конечно, при условии, что на него не будут оказывать слишком большое давление другие епископы. - Ты упомянул, что Вольфрам сомневается, - прошептал Дункан. - Что скажут другие? - Если бы я знал, - ответил Арилан. - Многое зависит от Брадена, если дело пойдет дальше местной юрисдикции - что произойдет практически точно, так как синод собирается на следующей неделе. Просто благодари Бога, что до вчерашнего дня твоя биография оставалась безупречна, даже если о тебе и ходило столько разговоров. Фактически перед тем, как ты был избран епископом, вероятно, половина наших епископов пришла к выводу, что ты - Дерини, но это не имеет значения. Конечно, это было до того, как ты решил подтвердить слухи и оповестить весь двор о своей принадлежности к Дерини. Предполагаю, что могло быть хуже. Ты мог бы сделать это с алтаря, в полном епископском облачении. Это разве не являлось бы подвигом? - Но я никогда бы... - Не знаю, что ты никогда бы не сделал! - рявкнул Арилан. - Теперь уже не знаю. Все, что я знаю - это то, что ты создал слишком много проблем слишком многим людям. Надеюсь, ты полностью удовлетворен. Дункан громко вздохнул, сжал ладони, пытаясь таким образом держать себя в руках, затем сплел пальцы, глядя на перстень епископа. Когда Арилан оставит его в покое? Морган прикидывал, сколько Дункан еще выдержит. - Предполагаю.., мне.., следовало продумать возможные последствия более тщательно, - сказал Дункан через несколько секунд примирительным тоном. - Прости, если я осложнил твое положение. - Он робко посмотрел на Арилана. - Что ты посоветуешь после того, что уже сделано? Арилан нехотя кивнул, поворачиваясь к Дункану. Выражение лица и поза Арилана говорили о том, что он не намерен прощать. - Итак, я наконец донес до тебя серьезность положения? Дункан кивнул с несчастным видом. - Хорошо. Может, теперь мы сможем предпринять что-то конструктивное. Арилан стал ходить взад и вперед по небольшой комнате, размышляя, затем остановился и снова сверху вниз посмотрел на Дункана. - Итак. Вероятно, сейчас ты в безопасности, как и я. Как и все остальные священники Дерини, о существовании которых ты не знал. Ты также все еще епископ, как и духовное лицо - пока. Но на твоем месте я бы сейчас не высовывался. - Никакого больше пепла на сегодня? - спросил Дункан, пытаясь натянуто улыбнуться. Арилан кивнул. - В особенности никакого пепла. Фактически, было бы разумно, если бы ты вдруг серьезно заболел, причем на неопределенное время. Возможно, тебе даже не стоит появляться на заседании синода. И если ты все-таки намерен продолжать служить мессу, по крайней мере, доведи до сведения паствы, что ты намерен взять себе самую раннюю, поскольку ее меньше всего посещают. Таким образом, люди сами смогут принять решение, нужен ли им священник Дерини. Он взял черный плащ и набросил его на плечи. - Тебе чертовски повезло, что никто не взбрыкнул сегодня, когда ты мазал людей пеплом. Надеюсь, ты это понимаешь. И ты, и я оба знаем: если бы ты захотел, то даже этого короткого контакта - помазание лба пеплом - хватило бы для прочтения мыслей человека, причем любого человека, пришедшего в церковь. К счастью, они этого не знают. А пепельная среда бывает только раз в год. Дункан вздохнул, отрешенно опустив плечи. Морган быстро отодвинулся, чтобы не преграждать дорогу Арилану, когда тот посмотрел на дверь, но Арилан не пошел к ней, вместо этого встав на квадратную плитку в центре комнаты. Это же Перемещающий Портал, понял Морган. - Сейчас я тебя оставляю, - сказал Арилан. - Может, вернусь, а, может, и не вернусь ко времени заседания тайного совета. Если нет, пожалуйста, передай Келсону мои сожаления. Теперь, получив объяснения от тебя, мне потребуется попытаться объяснить твой поступок некоторым другим людям, которые и без того смотрят на тебя предубежденно и косо. - Камберианскому Совету, - выдохнул Дункан. - Не думаю, что он может что-то ухудшить. - Не для тебя, - ответил Арилан без тени юмора в голосе. - А что касается тебя, - продолжал он, впервые признав присутствие Моргана, - лучше будет, если я никогда не узнаю, что именно ты убедил его это сделать. Морган только покачал головой, в эту минуту впервые в жизни испугавшись Арилана. Тот в последний раз сурово посмотрел на него, затем склонил голову, закрыл глаза, чтобы соединить свою энергию с энергией Портала, и исчез. Только несколько секунд спустя Дункан глубоко вздохнул, содрогнулся и жестом попросил Моргана запереть дверь. - Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем этой сцены, - сказал Дункан, поднимаясь на одеревеневших ногах и развязывая узел из лилового шелка, обхватывающей его запястье. - Он ждал меня, когда мы вернулись с мессы. Бедняга Шандон так и не понял, что с ним случилось. В другой части комнаты молодой священник все так и сидел, рухнув на стол, не замечая происходящего вокруг. Морган направился к нему, проверил пульс, затем посмотрел на Дункана. - Зла он ему не причинил, но очень нехорошо со стороны Арилана оставлять нам грязную работу незаконченной. Мне им заняться, пока ты переодеваешься? Утвердительный ответ Дункана прозвучал приглушенно, так как в этот момент он снимал стихарь через голову. Беззлобно улыбнувшись, Морган снова обратил внимание на бесчувственного Шандона, положив ладонь ему на лоб. - Отче, ты уже достаточно подремал. Ты не должен помнить ничего из того, что произошло после твоего возвращения с мессы. Ни о приходе епископа Арилана, ни о том, что он с тобой сделал, никакие разговоры, имевшие место в этой комнате - и даже эти мои указания. Когда я прикажу тебе, ты просто откроешь глаза и закончишь переодевание. Я пришел, когда ты стоял, повернувшись спиной. А теперь слушай свое сердцебиение. Досчитав до десяти, просыпайся и следуй только что полученным от меня указаниям. После этого Морган убрал ладонь со лба Шандона и отправился к Дункану, чтобы помочь застегнуть пуговицы на простой черной рясе, которую тот намеревался носить вместо более официальной пурпурной. "Это - часть твоего нового образа? Больше скромности?" - послал Морган ментальный импульс Дункану, когда Шандон пошевелился и стал снимать одежду, словно и не прерывал процедуру. - Наверное, мне следует радоваться, что ты вообще пришел, - ответил Дункан вслух, неодобрительно взглянув на Моргана, когда оборачивал вокруг талии простой пояс из черного шелка. Он позволил Моргану помочь ему закрепить его. - Но помощь священнику в переодевании не заменяет присутствия на мессе. Что мне с тобой делать? Это было старой игрой, в которую они играли, хотя Морган и чувствовал остатки напряжения и беспокойства под привычной болтовней. Но им требовалось играть роль ради Шандона. - Ну, думаю, что продолжать молиться за меня. Мне так представляется. Я.., э.., мне не удалось поспать столько, сколько хотелось бы. Ты оказался прав насчет везаирского портвейна. - Хм-м-м, наверное. Дункан с отрешенным видом просунул руки в рукава черной отделанной мехом мантии, которую подал ему Морган. Затем, словно что-то вспомнив, он взял свой украшенный драгоценными камнями нагрудный крест, поцеловал его и, перекинув цепь через голову, убрал крест под рясу таким образом, что осталась видна только цепь. Теперь, после ухода Арилана, Дункан казался холодным и отстраненным, а его разум был прочно закрыт, словно он разозлился на Моргана. - Король ждет нас? - спросил Морган, чтобы снова начать разговор. - Да. Они с Дугалом изучают карты в библиотеке. Он расстроился, что ты не присоединился к ним во время мессы. Отец Шандон, оставшуюся часть утра мы проведем в библиотеке. После этого отправимся на заседание королевского совета. Аларик, ты идешь? Морган осмелился вновь заговорить только после того, как они вышли из ризницы и уже двигались по проходу за алтарем. - Ты закрываешься от меня, Дункан, - прошептал он. - Не поступай так со мной. Арилан вывел тебя из равновесия, а не я. Хочешь поговорить об этом? - Нет. Я думаю, что Дугал и Келсон вначале должны узнать о случившемся. Тогда мы вчетвером и сможем все обсудить. Однако Арилан прав в одном. Я на самом деле не просчитал все последствия того, что сделал. И, может, я на самом деле позволил любви к Дугалу затмить мой долг перед Церковью. Боже, неужели это в конце концов может поставить одного из тех других священников в еще более рискованное положение? Он резко остановился в тени дверного проема, ведущего в боковую часовню, и вдруг задрожал. Его глаза были прикрыты, руки сжаты, зубы стучали. - Боже, что я наделал, Аларик? - удалось ему прошептать. В эту минуту он вернулся в мыслях к той ужасной минуте, когда горячие языки пламени уже начинали подниматься вокруг него. - Я мог послать их на костер! Сам Морган был глубоко потрясен, он обнял кузена обеими руками и крепко прижимал его к себе в течение нескольких секунд, пытаясь пронести успокоение сквозь твердые защиты Дункана. - Не надо об этом думать, Дункан, - тихо сказал oн. - Ты ведь даже не знаешь, кто они. И никого больше не будут сжигать на костре. - А если будут? - Нам и без этого есть о чем беспокоиться, так что давай обойдемся без лишних "если". А теперь пошли в библиотеку, хорошо? Здесь - не самое лучшее место для обсуждения. *** - Ты до сих пор не объяснил, почему он это сделал, - сказал некто час спустя, причем не в первый раз, когда все семь ныне заполненных мест Камберианского Совета были заняты и Арилан выступил с отчетом. Его коллеги по Совету не радовались случившемуся. - Я уже говорил вам, что не знаю, - ответил Арилан. - Я не уверен, что он сам знает, хотя уверен, что сильным мотивационным фактором стал Дугал. Как Дерини, я должен отметить: во всем этом деле, конечно, есть плюсы. Например, присутствие двух признанных Дерини при дворе, причем находящихся под защитой короля. Это может помочь нашему делу. Однако, как епископ, я в ужасе. Могу сообщить, что Кардиель тоже не испытывает особой радости. Баррет де Ланей, старший из членов Совета, медленно протянул костлявые, но цепкие пальцы к столешнице из слоновой кости и забарабанил по ней. Весеннее солнце золотило купол помещения, в котором собирался Совет, и наполняло его ярким светом; радужные зайчики танцевали на кристалле в центре арочных проемов. Но Баррет этого не видел - хотя и чувствовал тепло солнца. Его зеленые глаза ослепли тогда, когда большинство членов Совета еще не родилось. Он повернул голову в направлении Арилана. При помощи способностей Дерини он мог узрить гораздо больше, чем когда-либо смогут видеть глаза простого смертного. - Что сделает Кардиель, Денис? - спросил Баррет. - Он попытается лишить Дункана митры? - Не думаю, что это сделает он - Арилан посмотрел на стол и провел кончиком пальца по одной из золотых полос, вделанных в столешницу из слоновой кости. - К сожалению, дело не только в нем. Старшим архиепископом является Браден. - Браден находится в Валорете, готовится собирать синод, - сказал голос слева от Арилана. Это была Кайри, самая младшая из трех женщин за столом. - Он занят делами Церкви в северной половине королевства. У него две свободные епархии, и нет никого, кто бы позаботился о живущих там душах. Несколько епископов подверглись дисциплинарным взысканиям. Это, по-моему, указывает на то, что Браден последует рекомендациям Кардиеля - в том, что касается дел на юге. Так что рекомендует Кардиель? Арилан покачал головой. - Не знаю. Он не станет провоцировать лишение Дункана митры, но может позволить убедить себя в необходимости этого действия, если на него окажет давление достаточное количество епископов, настроенных решительно. Он любит Дункана почти как сына, даже зная, что он - Дерини. На самом деле, его очень интересуют наши способности. Но он в первую очередь - архиепископ. Он сделает то, что, по его мнению, лучше для Церкви. Многое будет зависеть от того, как к новости отнесутся другие епископы. - В таком случае дело откладывается на неделю, - сказал Ларан ап Пардис, сидевшей по другую сторону от Кири. - А что насчет немедленных последствий? Кардиель запретит ему служение? Арилан пожал плечами. - Он упоминал такую возможность - вчера вечером, когда разозлился на Дункана, это было первой реакций. Думаю, он в большей степени обиделся, чем рассердился, поскольку Дункан вначале не посоветовался с ним. Однако сегодня рано утром, уже немного поостыв, он заявил, что подождет, чтобы посмотреть, какая последует реакция общественности. Возможно, просто добровольной приостановки публичного священнодействия будет достаточно, по крайней мере, на данный момент. Мне кажется, он собирается поговорить с Дунканом сегодня во второй половине дня. Келсон на полдень назначил заседание тайного совета. Тирцель Кларонский покачивался на стуле с высокой спинкой, сидя в задумчивости напротив Арилана и Ларана. - А что с твоими священниками Дерини, Денис? - спросил он. - Они в безопасности? Арилан кивнул. - На настоящий момент. Они все очень молоды. Никому нет больше двадцати пяти лет. Я планировал посвятить в духовный сан еще двоих на Пасху. Черт побери, почему Дункан не мог подождать?! - взорвался он, ударив кулаком по столу. - Через несколько лет он мог бы получить собственную епархию, и тогда мы оба могли бы посвящать в духовный сан священников-Дерини. Даже если теперь он и сохранит митру, вероятно, ему никогда не позволят посвящать в сан - боясь как раз такого результата. - В таком случае, - сказала худощавая женщина без возраста, сидевшая через два стула справа от Арилана, - тебе, возможно, следует направить свою энергию на изменение законов, которые позволяли бы Дерини принимать сан, а не продолжать обходить закон. Арилан почти виновато посмотрел на женщину. Он мог бы предположить, что Софиана предложит как раз такой вариант. - Если бы я знал, как это сделать, разве ты не думаешь, что я бы так и поступил? - спросил он. - Неужели ты думаешь, что мне нравится жить так, как я жил последние двадцать лет, зная, сколько еще я мог бы сделать, но не смея, потому что боялся потерять все достигнутое? И ведь нам удалось добиться отмены смертной казни в качестве наказания! Это я не стал бы называть "действиями в обход закона"! - Возможно, Софиана имела в виду, - сказала Вивьен, сидящая дальше слева от Арилана, - что теперь в епископате имеется признавшийся Дерини - а также есть ты, о ком это неизвестно никому, кроме Дункана и Кардиеля. И насколько я поняла, епископ Вольфрам, заседая на трибунале на прошлой неделе, воспринял мысль о возможной принадлежности Дункана к Дерини без особого антагонизма. Это уже четверо, считая Дункана, на которого, вероятно, можно рассчитывать в вопросе поддержки изменения законов. - Я уже предложил Дункану не ездить в Валорет, - ответил Арилан. - По крайней мере, вначале, пока я не узнаю, откуда дует ветер. Нам нужно заменить нескольких епископов, ведь часть из них были готовы менее года назад поддержать Эдмунда Лориса. Все равно, я предполагаю, что это хоть какое-то начало. - Конечно, это начало, - пробормотала Вивьен, сделав паузу, чтобы откашляться, прикрывшись вышитым платочком. - Как мне надоел этот кашель! Начинай работу по этому вопросу, Денис, и держи нас в курсе дальнейшего развития событий. А теперь мне хотелось бы услышать о другом Дерини, который вчера представлял герцога Махаэля. Аль Расул, не так ли? Арилан устало кивнул. Он предполагал, что, по большому счету, Дерини-епископом для них менее важен, чем последнее появление посла Торента, особенно если этот посол оказался Дерини. - Его трудно описать словами, - ответил он, откидывая голову на спинку стула и берясь руками за руки соседей справа и слева. - Будет проще, если я покажу его вам. Вам следовало быть там, чтобы оценить его по достоинству, но я постараюсь восстановить все, что произошло. Арилан вошел в легкий транс, сфокусировавшись на кристалле у них над головами, а когда закрыл глаза и позволил потоку образов хлынуть в стороны, то почувствовал, как его, подобно облаку, обволакивает знакомое тепло. Глава седьмая Вы отвергли все мои советы (Притчи 1:25) Арилан вернулся в Ремутский замок только к концу заседания совета. Он появился вовремя, чтобы после его окончания последовать за Кардиелем и притихшим Дунканом в небольшую комнатку, где Кардиель в присутствии Арилана, но без лишних свидетелей, отругал молодого епископа. - Дело не в том, что я не знал, кто ты, Дункан. Я уже некоторое время знал и кем является Денис. Предполагаю, что ты понимал: я закрывал глаза - и это являлось моим личным делом, делом моей совести, и что я мог не обращать на это внимание, пока ты играл свою роль. Когда ты решил публично объявить о своей принадлежности к Дерини, это коснулось меня, как официального лица, а не только моей совести. Дункан смотрел на свои сложенные руки. Кардиель продолжил. - Ну, к счастью или к несчастью, закон сейчас не дает точных указаний относительно того, что мне следует с тобой сделать. Нам удалось добиться отмены смертного приговора за деяния, подобные твоему - за то, что ты позволил себе принять сан, но Рамосские Положения все равно устанавливают: Дерини не имеет права быть священником. - Когда-то, - тихо заметил Дункан, - для Дерини было противозаконно владеть землей, или занимать какую-то должность, или иметь благородный титул. Но Аларик уже много лет является герцогом, а королева Джехана остается королевой и владеет землей. Кардиель вздохнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться. - Это исключения, и ты знаешь об этом. И, возможно - но только возможно! - ты тоже окажешься исключением. Но бросая вызов в лицо архиепископу, ты едва ли поможешь делу. Не надо мне твоих юридических тонкостей! И вообще ты собираешься спорить или готов выслушать, что я хочу сказать? - Выслушать, - прошептал Дункан. - Прекрасно. Официально я намерен игнорировать все случившееся столько, сколько смогу. Однако благодаря твоей импульсивности синоду в Валорете придется решать вопрос с Дерини гораздо раньше, чем мне хотелось бы. Можешь не сомневаться: ты окажешься предметом многих бурных дискуссий, когда они соберутся на следующей неделе. Но ты не поедешь в Валорет. Что касается Церкви, ты должен стать невидимым. Денис предложил - и я согласен - что лучше всего тебе сейчас подхватить какую-то болезнь, из-за которой тебе неблагоразумно отправляться в путешествие. Я также должен попросить тебя не служить мессу и не участвовать в публичных действиях, как священник или епископ. - Мне это запрещено? - Нет, хотя ты и искушаешь меня. Ты можешь продолжать служить мессу, но частным образом. Я имею в виду - для короля, Аларика, Дугала. Все. Ты также можешь исповедовать, но тех же лиц, если только это не вопрос жизни и смерти. Если ты будешь посещать заседания совета или какие-либо мероприятия при дворе, то должен делать это как герцог. Я не намерен запрещать тебе носить церковное облачение, но лучше не привлекать внимания. Я был бы счастлив, если бы ты где только возможно появлялся в светском одеянии. - Как долго? - спросил Дункан. - Пока мне не удастся изменить проклятое законодательство, черт побери! - огрызнулся Кардиель. - Дункан, я не могу не подчеркивать важность этого. Если ты не будешь попадаться на глаза и повторять глупые демонстрации того, кто ты есть, то все может успокоиться. Единственное, что позволяет мне так лояльно подойти к тебе, это то, что ты не выступал в роли епископа, когда признался в принадлежности к Дерини. И ты ведь на самом деле ничего не сказал. Будет лучше, если ты ничего и не скажешь вслух. Ни ты, ни Дугал. Ты меня понял? Все было даже слишком ясно, хотя и не так плохо, как могло бы быть. Дункан подчинился ограничениям, наложенным Кардиелем, и притворился, будто у него кашель и жар, заставляющие его оставаться в покоях в епископском дворце. Он посчитал за удачу, что никакие другие наказания не упали ему на голову в последующие дни. Изоляция также дала ему возможность провести больше времени с Дугалом перед тем, как сын отправится в летнее путешествие с королем. Морган и Келсон также приходили поужинать с ними практически каждый вечер и обычно оставались поговорить чуть ли не до утра. В последний вечер, который король с Дугалом должны были в Ремуте, Дункан пришел на ужин в замок. Предстоящее королевское путешествие имело целью поиск реликвий святого Камбера, поэтому в тот вечер Морган вручил двум новым рыцарям медальоны святого Камбера, такие же, как он сам унаследовал от своей матери-Дерини. Однако после того, как Дункан благословил медальоны, Келсон извинился, сказав, что хочет получить еще одно благословение. Он послал Долфина попросить Росану встретиться с ним у фонтана в центре сада. Конечно, приличия требовали, чтобы она пришла не одна. В качестве компаньонки и дуэньи ее сопровождала монахиня более старшего возраста. Обе они были одеты в плащи с накинутыми капюшонами, защищающими от холодного ночного воздуха. Но сопровождавшая Росану монахиня без возражений согласилась с предложением Келсона погулять по саду на пару с Долфином, который забудет все, что увидит и услышит. Король отвел Росану в некое подобие укрытия - беседку, летом увитую плющом. - Я хотел показать тебе кое-что перед тем, как мы уедем утром, - сказал он, доставая серебряный диск - медальон святого Камбера - из-под туники, - Только Дерини может по-настоящему оценить его. Дункан уже благословил его, но я подумал, что ты тоже могла бы это сделать. - Я, мой господин? - она с интересом посмотрела на медальон, очевидно поняв, что это такое, но не сделала попытки до него дотронуться. - Подобное благословение должен давать священник. - Тем не менее, я оценил бы твое, - сказал Келсон - Несомненно, это не пойдет во вред, поскольку он уже освящен священником. - Вы правы. Осторожно улыбнувшись, она подошла достаточно близко и взяла медальон в левую руку, чтобы его осмотреть, затем перекрестила и склонилась, чтобы поцеловать. - Спасибо, - тихо произнес Келсон, беря диск в руки и тоже целуя, когда Росана выпрямилась. - Я еще больше буду ценить его после твоего поцелуя. Она покраснела и наклонила голову. - Пожалуйста, мой господин, не говорите таких вещей. Вы не должны. - Не должен? Росана, прошла почти неделя. Я хотел бы узнать, что ты надумала. Не о том, что мы обсуждали на совете. Не о ситуации в Торенте, епископах или даже святом Камбере. О нас. Она украдкой бросила на него взгляд, затем снова посмотрела на свои руки, убранные в свободные рукава. Движение головы заставило ее капюшон упасть на плечи. Под темно-синим плащом, который она надела для того, чтобы пройти по улице, на ней все еще было надето светло-голубое монашеское одеяние ее ордена, но она заменила свою обычную полотняную камилавку на нечто более тонкое, окутывавшее лицо, подобное покрывалу мадонны. Ее длинные густые волосы сегодня не были заплетены в косу, а заколоты сзади парой серебряных заколок и лежали тяжелой блестящей копной у нее на затылке. - Что насчет нас, мой господин? - переспросила она. - Я думала, мы договорились провести время вдали друг от друга в раздумьях. Келсон смог только скрестить руки у себя за спиной, чтобы не наделать глупостей. - Договорились. Но я.., э.., надеялся, что это отступление от строгого монашеского одеяния, - он кивнул на ее покрывало, - может означать, что... Пока он искал слова, она взглянула на него. - Может означать что, мой господин? - прошептала она. - Что я колеблюсь в правильности выбора призвания? Да, это так. И я солгала вам раньше. Именно вы - причина этого. Он почувствовал, как участился его пульс и кровь застучала в висках, он не был уверен, что сможет произнести хоть слово, когда смотрел сверху вниз в ее глаза. - Милая госпожа, не играй со мной, - выдохнул он. - Если бы я думал, что ты лжешь мне сейчас, то мог бы и не прийти в себя. И я не стану рисковать, выясняя правду. Иногда наши способности позволяют нам узнать слишком многое. - А они говорят тебе, Келсон Халдейн, что я думаю, что люблю тебя? - тихо спросила она, - Говорят ли они тебе, что, собирая зелень и украшая алтарь для ночи твоих молитв перед посвящением в рыцари, я представляла, как готовлюсь к нашей брачной церемонии? Он медленно вывел руки из-за спины и осмелился поднять их к ее лицу, чтобы откинуть покрывало. - Настоящее празднование и произнесение брачных клятв может, в самом деле, состояться в конце лета, когда я вернусь, - прошептал он. - Ты этого хочешь? - Я.., думаю да, мой господин, - выдохнула она. Она подняла руку, чтобы слегка дотронуться до его губ. - Но нам не следует говорить об этом. Мы... Чтобы не допустить никаких слов, которые могли бы уменьшить силу этого невероятного признания, Келсон прильнул к ее губам, держа ее лицо между ладонями. Он почувствовал сладкую истому, а потом прилив огня, зарождающийся у него в паху, когда ее губы раскрылись под его, вначале несмело, словно еще сдерживаясь, затем все смелее, когда он глубже запустил руки в ее волосы и притянул девушку поближе. Они оба дрожали. Ее заколки расстегнулись, и копна черных с синим отливом волос упала ему на руки, и каждая прядь посылала электрический заряд по его коже. - Мой господин, мы не должны, - удалось прошептать ей, когда она отпрянула. Ее глаза напоминали глаза испуганной косули, хотя ее руки и обнимали его за талию, когда они целовались, и до их пор оставались там. Улыбаясь, он взял две пряди волос из-за ее спины, положил их ей на плечи, а потом на короткое время спрятал в них лицо, вдыхая запах ее духов. - Что мы не должны делать, моя принцесса, моя королева? - прошептал он, снова устремив взор в ее глаза и отводя у нее со щеки прядь волос. - Разве ты только сейчас не сказала, что любишь меня? И, несомненно, я люблю тебя. - Это слишком скоро, - прошептала она. - Мне нужно еще время. Я никогда не предполагала, что мы обменяемся обещаниями до конца лета, до того, как у нас было время подумать. Ах, мой господин! Пока она говорила, Келсон позволил одной руке спуститься к завязкам у нее на шее, одновременно покрывая поцелуями ее виски и веки. Наконец голубое одеяние раскрылось, и он легко просунул внутрь руку, лаская грудь. - Я говорил тебе раньше, что не сделан из железа, - прошептал он. - И я тоже, - ответила она, вынимая его руку, но затем целуя ее, все еще дрожа. - Но мы не должны делать то, к чему побуждают наши сердца. Не сейчас. Не здесь. - Тогда где, сердце мое, и когда? - настаивал он, целуя ее руку. - Я дарю тебе королевскую любовь, Росана. Я сделаю тебя королевой моей земли и моего сердца. Покачав головой, Росана выпрямилась с рыданием, а затем повернула ладонь таким образом, чтобы держать его руку в своей, просто сжимая и не давая ему снова ее целовать. - Мой господин, молю вас, не делайте этого со мной. Вы - король. Вы можете брать то, что хотите, где и когда вы хотите, но я еще нахожусь под обетом. Я умоляю вас уважать это. Мечтательно улыбнувшись, Келсон провел тыльной стороной свободной ладони по ее покрывалу, а затем по щеке. - А разве те, кто еще находятся под обетом, носят такие покрывала или так свободно подкалывают волосы? Она сглотнула и отвела глаза. - Мне не следовало надевать это покрывало, мой господин. Это было тщеславие, о котором я, вероятно, пожалею. Я должна буду покаяться, когда в следующий раз пойду на исповедь. - В таком случае лучше не кайся в этом отцу Дункану, - прошептал Келсон, продолжая улыбаться, - потому что он на протяжении многих лет был моим духовником. Если я скажу ему, что хочу взять тебя в жены, он назначит тебе суровое наказание за то, что искушала меня таким образом. Она вынула свою ладонь из его, затем сняла покрывало и протянула ему подержать, а сама отвернулась, чтобы заново завязать шнурочки на груди. - Отец Дункан больше не является моим духовником, мой господин. Разве вы не слышали? Архиепископ запретил ему исповедовать кого-либо, кроме вас, Дугала и Моргана. Это откровение было подобно ушату холодной воды, выплеснутого в лицо Келсону. Он задумывался о нежелании Дункана обсуждать разговор с Кардиелем после окончания заседания совета. Король чувствовал, как огонь покидает его тело, когда он выпрямился, подняв упавшие заколки Росаны. - Что ты имеешь в виду - запретил? Дункану не запрещено служение. - Нет, но ему было приказано добровольно прекратить публичное священнодействие. Разве вы не заметили, что он со среды не служил мессу в соборе? Не двигаясь, почти загипнотизированный, Келсон смотрел, как ее пальцы стали быстро заплетать толстые пряди в косу, те самые пряди, которые только минуты назад возбуждали каждый нерв в его теле. - Но это потому, что, как предполагается, он болен, чтобы не отправляться на заседание синода, - удалось выдавить из себя Келсону. - Он служил мессу сегодня утром. - Да, для вас, Дугала и Моргана, и очень рано, в королевской часовне. Мне сказала герцогиня Мерауд. Разве вы не удивились, что там больше никого не было? В конце концов, ведь сегодня воскресенье. - Э.., я... Она аккуратно скрутила косу на затылке и закрепила заколками, которые держал Келсон. - Конечно, вы не удивились. Вы возбуждены перед поездкой на поиски реликвий святого Камбера. И так оно и должно быть. Он не хотел портить ее Для вас. Ведь вы, мой господин, в конце концов, согласились обратиться к синоду. Чего еще может требовать человек? - Я думал, что больше никаких наказаний в ближайшее время не последует, - пробормотал Келсон. - Никто ничего не говорил всю неделю. - Нет, но не сомневайтесь: все думают об этом. К счастью, Дункана любят и уважают. И Дугал может оказаться неожиданным помощником. Священник с законным сыном и так достаточно необычен, а то, что он еще и Дерини, может не играть особой роли для обычного человека. Епископам придется со скрипом пройти процесс официального изменения закона, но это может произойти не раньше конца Великого Поста. Им ведь еще требуется наложить на ряд епископов дисциплинарные взыскания и выбрать новых. Пока она снова надевала покрывало, правда, на этот раз оставив лицо открытым, Келсон размышлял над ее словами. - Ты права, - пробормотал он. - Сейчас не время и не место для нас. Он опустил глаза, затем снова поднял на нее. - Но когда придет наше время, Росана? Ты имела в виду сказанное тобой раньше, или ты говорила то, что, как ты считала, я хотел услышать, сберегая свою честь? Она опустила глаза и громко сглотнула. - То, что произошло между нами, мой господин, было искренне, - ответила она. - Что касается времени и места, то я.., уже сказала моей настоятельнице, что начала сомневаться в правильности выбора призвания. Я уверена, она думает, что это произошло из-за атаки на наше аббатство прошлым летом. Конечно, я не называла ей истинную причину и не упоминала ваше имя. Келсон позволил себе улыбнуться, успокоенный в большей степени, чем мог признаться, затем взял обе ее руки в свои и поднес к груди. - Старая ведьма. Когда она выяснит, что и кто стоит за этим, она, вероятно, подумает, что я попытался скомпрометировать тебя. А я ведь на самом деле попытался, но что дальше? Я скажу ей, что ты не поддалась, если это поможет. На губах Росаны мелькнула улыбка, но она отказывалась смотреть на него, и он внезапно понял, как ей, наверное, тяжело. - Следующий шаг - это просить снять с меня обет, - твердо сказала она. - Я давала его епископу Меарскому, который мертв и у которого в настоящий момент нет преемника, так что моя просьба может быть направлена прямо архиепископу. Уверена, ее удовлетворят без особых проблем, в особенности, если я назову истинную причину. Келсон позволил себе тихо рассмеяться. - Ты шутишь? Они устроят пляски на улицах. Они требовали от меня жениться чуть ли не сразу же после того, как закрыли гроб Сиданы. Его лицо помрачнело, когда взгляд упал на кольцо Сиданы на мизинце, затем он задумался, имеет ли он право предлагать его Росане - только как залог. Как он знал, оно не подойдет для скрепления даже обещания второго брака - ведь это был символ первого. - В чем дело, мой господин? - прошептала Росана. - Посмотри на это кольцо, которое, как ты видела, я всегда ношу, - тихо сказал он, потирая его большим пальцем, хотя и не выпустил ее руки из своих. Я.., полагаю, ты не знала, что оно принадлежало Сидане. Изначально я стал носить его, чтобы всегда помнить о данной клятве: справедливо покарать ее убийц. И я так и ношу его. Оно напоминает мне о том, что я больше никогда не женюсь ради государственных интересов. Я не хочу, чтобы ты носила его - потому что оно помечено ее кровью - но если ты хочешь, я готов вручить его тебе на хранение, пока буду в отъезде, как знак того, что она и все с нею связанное оставлено мною в прошлом. - Я глубоко тронута, мой господин, - прошептала Росана, глядя ему прямо в глаза. - Вы уверены, что хотите это сделать? - Точно также уверен, как уверен в том, что по возвращении хочу сделать тебя своей женой, - сказал он, снимая кольцо с пальца и протягивая ей. - Раз ты пока связана обетом, это не помолвка и даже не обещание помолвки. Но это - мое личное обязательство вернуться к вопросу, когда мы оба будем свободны это сделать. И если, в мое отсутствие, ты изменишь решение и посчитаешь, что все случившееся было только приятным полетом фантазии, порожденным обрядом посвящения в рыцари и интригами при дворе, от тебя требуется лишь вернуть кольцо. Без каких-либо объяснений. Он улыбнулся ей, чтобы с ее лица сошло торжественное выражение, когда она взяла кольцо в руку и зажала в ладони. - Я должен подать это таким образом, Росана, - добавил он, склоняясь и касаясь губами ее сжатой руки. - Ты пока еще принадлежишь Господу. Я и не буду соревноваться с Ним, несмотря на то, что уже довел своего названного брата до богохульства, когда мы спорили с ним на днях. - Дугала? Он в курсе? - Он знал больше, чем я, до сегодняшнего вечера, - сказал Келсон. - Хотя только он один. - Узнают и другие, если я в самое ближайшее время не спасу сестру Мариан и не отправлюсь в постель, - прошептала Росана. - Не в вашу, мой господин, хотя вы и искушаете меня, несмотря на данный мной обет. И я не должна пропустить вечернюю молитву, иначе нас, в самом деле, заподозрит не только Дугал. - Я могу сказать Дункану и Аларику, - предложил Келсон, снова обнимая ее и лаская губами шею. - В конце концов, они все равно узнают. - В конце концов, но не сегодня, - ответила она, отодвигаясь, чтобы посмотреть ему в глаза. - И не до вашего отъезда. Не сомневаюсь, мой господин: они умеют хранить тайны, но если о нашей станет известно, пока с меня еще не снят обет, это может скомпрометировать мою честь. Ваша невеста должна быть целомудренна и вне каких-либо подозрений, когда она отдастся вам перед Божьим алтарем. Келсон вздохнул. Ее логика была обезоруживающей. - Хорошо. Я увижу тебя завтра перед отъездом? - Да, конечно, мой господин, - весело сказала она, невинно целуя его в щеку и отодвигаясь дальше, оставляя только свои руки в его ладонях. - Я буду махать вам платком вместе со всеми другими придворными дамами и желать удачи смелым молодым рыцарям в их поисках. И я буду молиться о вашем скором возвращении в добром здравии. Он стоял несколько минут, глядя на нее и слыша только, как бьется его собственное сердце, затем медленно кивнул. - Я буду бережно хранить в сердце воспоминание о сегодняшней встрече, - прошептал он. - Но нельзя ли мне надеяться на более долгий поцелуй, чтобы вспоминать о нем все лето? Стесняясь, она шагнула к нему, их руки так и оставались сжатыми, на уровне груди, и только губы соединились. Это был целомудренный поцелуй в губы, сладкий и долгий, и эта сладость осталась на губах, когда они отстранились друг от друга. Ничего больше не произошло. И Келсон был доволен, когда наблюдал за тем, как она уходила. Он задержался еще на несколько минут, чтобы вдохнуть обжигающего холодного ночного воздуха, быстро приводящего в чувство, затем сам направился в замок к Дугалу, Дункану и Моргану. А у небольшого окна, выходящего в сад, стоял Конал, потягивая густое красное вино из кубка, и наблюдал за всем происходящим не только из праздного любопытства. Он видел практически все, но, хотя его способности близко подошли к способностям Дерини, не смог услышать произносимые слова. Однако действий было достаточно - достаточно, чтобы Конал решил для себя: он сам не отстранился бы, оставив Росану целомудренной. Если бы в темноте сада с Росаной вместо Келсона оказался он сам, он бы теперь наслаждался ее стройным, сладким телом, заставляя его дрожать под своим, делая ее своей, несмотря ни на какие ее обеты. А затем он потребовал бы, чтобы она приняла его предложение - или он публично опозорит ее. Потому что именно на Росану Конал положил глаз, когда прошлым летом провожал ее и других монахинь из Куилтейна. Именно на Росане он собирался жениться, причем это ему удастся, независимо от того, чего может желать дорогой кузен Келсон. Выпив остатки вина и готовясь отправиться на свое собственное тайное свидание, Конал размышлял, не знает ли Тирцель способов привлечь внимание женщины. Конал понимал, что попытка повлиять на девушку-Дерини будет гораздо более трудной, чем завладеть любой другой женщиной. Такое ему уже доводилось проделывать, начиная с Ваниссы, а затем перейдя к нескольким служанкам и даже придворными дамами. Но Росана - невеста для принца, и особенно для принца, только что ставшего Дерини. И если получится, Конал намеревался открыто завоевать ее симпатию, возможно, прямо под носом Келсона. Ни он, ни король не смогут заняться этим вопросом в течение нескольких следующих месяцев, но когда они вернутся... Он услышал, как зазвонили колокола в базилике, объявляя о вечернем богослужении, и накинул темный плащ. Пришла пора встретиться с наставником. Тирцель обещал на сегодняшнюю ночь какой-то необычный урок, превосходящий все, что довелось раньше испытать Коналу. А после этого Конал поговорит с Тирцелем насчет будущей жены. Глава восьмая Научите меня, и я замолчу (Иов 6:24) Когда он шел в библиотеку, где они должны были встретиться с Тирцелем, принц попытался выкинуть из головы только что увиденное. Фантазии о любви с Росаной не способствовали сосредоточению, какого обычно требовал от него наставник. Более того, Конал вообще не представлял, чего ждать от сегодняшнего урока. В послании Тирцеля говорилось только, что он должен появиться в библиотеке через час после вечернего богослужения. Там они никогда раньше не встречались, но Конал уже привык ожидать необычного, имея дело с Дерини. Когда Конал вошел в библиотеку, там было тихо - но он знал, что пришел немного раньше назначенного времени. Прикрывая рукой свечу, он остановился на мгновение, прижимаясь спиной к закрытой двери, чтобы осмотреться. Он нечасто приходил сюда. Чтение мало интересовало Конала, если только не касалось военной стратегии и тактики. Его дядя Брион собрал большую коллекцию пергаментов и переплетенных книг по этим предметам, и некоторые из них Конал почти выучил наизусть. Вкусы Келсона скорее затрагивали область истории, а теперь его все более интересовали и сложные эзотерические темы, впрочем в последнее время ставшие и для Конала более понятными. Келсон даже расширил библиотеку после смерти Бриона, убрав перегородку с соседней комнатой, чтобы разместить растущую коллекцию. Конал помнил шум и гам, две зимы назад, когда Келсон отправил сюда рабочих. Они сломали толстую внутреннюю стену, а затем заделали старый вход из коридора в комнату, где теперь также размещалось книгохранилище, и теперь в него можно было попасть только через старую библиотеку. В то время это казалось лишним: ведь коллекцию просто можно было целиком перенести в какие-то пустующие комнаты, но, возможно, Келсону хотелось в память об отце оставить собранную Брионом библиотеку нетронутой и в том же месте, где она находилась изначально, просто добавив к ней соседнее помещение. Конал мог это понять. Что он не понимал, так это почему Тирцель велел ему прийти сюда, а не на одно из их обычных мест свиданий. Насколько он знал, Тирцель никогда тут не появлялся: подобное было слишком рискованно даже для опытного Дерини, способного заставить стражников забыть, как он проходил мимо них. Все еще удивленный и со все возрастающим нетерпением Конал продвигался между рядов полок, направляясь во второе помещение. Вероятно, оно являлось лучшим местом для ожидания - на тот случай если кто-то заглянет взять что-то почитать перед сном. Казалось, температура воздуха упала, когда он отодвинул тяжелую портьеру, закрывающую проход во вторую комнату, и проскользнул внутрь. Но это ощущение прошло, когда он встал с другой стороны. С тех пор, как он был тут в последний раз, на противоположной стене появились дополнительные полки, но в комнате все равно оставалось больше свободного места, чем он ожидал увидеть. Конал также думал, что он тут один, пока внезапно в глубокой нише, где располагалось окно, не возникло серебристое свечение, и оттуда появился Тирцель. На фоне темного плаща с капюшоном в свете магического огня, созданного левой рукой в перчатке, выделялось только его лицо. - О, значит ты уже здесь, - прошептал Конал, поворачиваясь к Тирцелю. - Да, но ненадолго. Мы оба здесь ненадолго. Кто-то может зайти. Кроме того, я должен показать тебе сегодня ночью кое-что очень важное. - Отлично. Куда ты хочешь пойти? Из покоев Дугала ведет тайный ход, по которому можно пройти во двор замка или даже за его пределы, если возникнет такая необходимость. Дугал никогда не узнает, что мы им воспользовались. Они с Дунканом и Морганом ужинают в покоях Келсона. Когда мы вернемся из летнего путешествия, я намерен поговорить с Келсоном о тех покоях. Они должны были достаться мне, а не Дуталу. В тени капюшона мелькнула улыбка Тирцеля. - А, Дункан ужинает с королем? Хорошо. Это исключает одну возможную проблему. Затуши свечу и положи ее в эту нишу. Она не понадобится тебе там, куда мы отправимся. Эти слова вызвали тревогу у Конала, но он выполнил приказ Тирцеля. Когда он повернулся, Дерини уже стащил одну перчатку зубами и сидел на корточках в центре комнаты, потирая голой рукой одну из каменных плит, составляющих пол. На уровне головы продолжал сиять магический серебристый свет. - Что ты делаешь? - прошептал Конал, приближаясь к Тирцелю и опускаясь рядом с ним на корточки. - Видишь края этой каменной плиты? - спросил Тирцель, весело поглядывая на Конала. - Обрати внимание, что она - единственная квадратная плита в комнате и находится здесь по центру. - Да, вижу. И что? - Положи ладони на середину квадрата и скажи мне, что ты почувствуешь. Не произнеся ни слова, Конал подчинился. - Пощипывает, - прошептал он, быстро перенося одну руку на плиту, соседнюю с квадратной, для сравнения, а затем возвращая руку назад. - Здесь есть что-то магическое, да? Для чего она служит? - Это, друг мой. Перемещающий Портал, - сказал Тирцель, вставая и вытирая пыль с руки о кожаные штаны. Конал сделал то же самое. - Дерини пользуются такими Порталами, если им нужно куда- то быстро перенестись. А если быть более точным, то это именно тот Перемещающий Портал, которым воспользовалась Кариеса, чтобы добраться до библиотеки в ночь перед коронацией твоего кузена Келсона. Морган с Дунканом обнаружили его пару лет назад. Именно поэтому и затеяли этот ремонт. Тирцель обвел широким жестом комнату. - В любом случае, я посчитал, что тебе следует знать о таких вещах. Поэтому я решил дать тебе впервые вкусить путешествие через Портал сегодня ночью - что-то типа награды за твою упорную работу зимой. Я не рекомендую подобные путешествия просто для развлечения, поскольку они отнимают энергию, в особенности, если требуется перенестись на большое расстояние, но я хотел показать тебе три таких места в Ремуте. Все они находятся недалеко друг от друга. Это первое. Конал снова бросил взгляд на кажущуюся безобидной каменную плиту. Он слышал и раньше, как его отец и Морган говорили о Порталах, и имел смутное представление о том, как ими пользуются. Однако ему никогда не доводилось их видеть и, конечно, он и не подозревал, что один может находиться прямо в библиотеке. - Я слышал о Порталах, - прошептал он, - но всегда представлял в своем воображении дверь. А здесь только квадрат в полу. Тирцель улыбнулся. - О, это гораздо большее, мой практичный юный друг. Встань передо мной внутри квадрата и закрой глаза. В любом случае здесь не на что смотреть. Тирцель положил ладони на плечи молодого человека сзади, стоя рядом, а затем провел рукой вниз по шее Конала вдоль сонной артерии, задерживаясь на точках биения пульса большим, указательным и средним пальцами. - Давай. Закрой глаза. И опусти защиты. Максимально расслабься и успокойся. Я сам сделаю все остальное. В первый раз ощущение прыжка немного путает, но не надо сопротивляться ни ему, ни мне. Я тебе помогу. Расслабься! Хотя Конал сделал так, как ему велел наставник, но все равно чувствовал, как бьется его сердце и пульсируют точки под все возрастающим нажимом пальцев Тирцеля. Затем внезапно у него сильно закружилась голова и к горлу подступила тошнота. Вскоре давление ослабло, и он невольно ухватился за Тирцеля, пытаясь вернуть равновесие. Теперь их окружали какие-то другие стены, возвышающиеся очень близко, практически сразу за границами квадрата. Они с Тирцелем опять стояли на каменной квадратной плите, но находились уже в другом месте. - Расслабься, - прошептал Тирцель в левое ухо Конала. - С тобой все в порядке. Мы теперь в Портале, открывающемся в старый кабинет отца Дункана, прилегающий к базилике. Наставник провел рукой по воздуху, и перед носом Конала появился магический серебристый свет, испугавший и без того удивленного принца настолько, что он еще крепче прижался к Тирцелю, правда только на секунду. Затем Тирцель протянул руку и быстро нащупал почти незаметную выпуклость, выпирающую из одного из угловых камней, которыми было выложено помещение. Стена слева от них мгновенно отошла в сторону с тихим звуком. Тирцель с Коналом проследовали дальше. Серебристый свет, созданный благодаря магическим способностям Тирцеля, жутковато осветил помещение, но Конал узнал его, только переступив порог. - Я знаю эту комнату, - тихо сказал он. - Когда мы с Келсоном были детьми, отец Дункан иногда исповедовал нас здесь. Но я не был тут много лет. - Это очень старая часть здания, - ответил Тирцель. - Если ты когда-нибудь удивлялся, почему Дункан так никогда и не перенес свой кабинет в более удобное место, поднимаясь в церковной иерархии, теперь ты знаешь ответ. Есть кое-что еще, что тебе следует посмотреть, раз уж мы оказались здесь. Легкими шагами подойдя к расположенному в углу справа от них аналою, Тирцель опустился на одно колено и осторожно провел рукой под ним. От его движения с места в сторону сдвинулась тяжелая гобеленовая портьера, закрывавшая теперь зияющий проем. - Давай взгляни, - сказал Тирцель, заметив немой вопрос на лице Конала. - За исключением нас и членов Совета, не более шести человек знают, что здесь имеется. Сюда приводили твоего отца, чтобы передать ему могущество Халдейнов и, предположительно, приведут тебя, если когда-нибудь до этого дойдет. Это была крохотная древняя часовенка, по размеру не превышающая половину кабинета. Теплый красный свет горевшей лампадки, висевшей слева от узкого алтаря, только смутно освещал темный крест, висевший над ним. Свет отражался более ярко от позолоты, украшавшей выкрашенную в голубой цвет стену за алтарем. Тирцель прошел мимо Конала, стоявшего в удивлении, и зашел в часовню, освещая ее магическим светом, чтобы ненадолго преклонить колена в молитве. Конал рассмотрел, что стены украшены фресками, изображающими жизнь святых. Хотя Конал редко видел необходимость в соблюдении внешних религиозных ритуалов, он также преклонил колена. Тирцель осенил себя крестным знамением, Конал встал вслед за ним и только после этого перекрестился. - Надеюсь, ты попросил о чем-то святого Камбера, - сказал Тирцель, поворачиваясь к нему лицом, - потому что эта часовня когда-то была посвящена ему. - Огонь взметнулся выше, а сам Тирцель, положив руки на бедра, снова осмотрелся. - Наверное, именно поэтому ее так любят Дункан и его друзья. Признаюсь, мне самому она нравится. Надеюсь, что ваш поиск увенчается успехом. Хотелось бы дожить до того дня, когда Камберу снова будет должным образом поклоняться в открытую. - Почему? Потому что он был Дерини? - спросил Конал, которому стало несколько неуютно от этого разговора о святых. - Частично. Думаю, он все равно стал бы великим человеком, даже если бы и не был Дерини. И, может, он бы дольше оставался святым. Тирцель улыбнулся и, щелкнув пальцами, подозвал огонь, висевший над головой, освещая часовню, а затем жестом показал Коналу, что пришло время уходить. - В любом случае, впереди тебя и других рыцарей ждет интересное приключение, а мне следует показать тебе еще кое-какие Порталы. Я снова возьму тебя под свое прикрытие, когда мы пустимся в путешествие, - сказал Тирцель, закрывая за собой дверь часовни и проводя Конала в помещение, где находился Портал, держа руку у него на плече. - Но теперь, раз уж ты знаешь, чего ожидать, я дам тебе испытать все ощущения от прыжка. Однако перед тем как мы уйдем отсюда, я хочу, чтобы ты закрыл глаза и прощупал этот Портал. Осторожно: ощущения могут быть непредсказуемыми. Каждый из них слегка отличается от других. Путешественнику следует заранее побывать в определенном Портале, чтобы отправляться туда без помощи других. Или же следует получить очень точный образ от того, кто был в нужном Портале. Осмотри все здесь и хорошо запомни. Я проверю тебя после того, как ты закончишь. Конал покорно закрыл глаза и направил ментальный импульс вниз, себе под ноги, туда, где находился Портал. Теперь, зная, что искать, он быстро почувствовал покалывание сквозь сапоги, и оно на самом деле отличалось от покалывания, которое он испытал в библиотеке. Его обостренные чувства несколько секунд впитывали ощущения, он попытался определить, чем одни отличаются от других, затем открыл глаза и оглянулся на Тирцеля, все еще держа в голове образы, чтобы наставник мог их проверить. - Хорошо, - выдохнул Тирцель. - У тебя не будет проблем с возвращением сюда, если тебе это потребуется. Он мыслью погасил огонь, но не разорвал ментального контакта с Коналом. - А теперь мы отправимся к следующему Порталу. Он находится в ризнице в соборе, которая, надо надеяться, не занята в это время. Но если окажется так, что там кто-то есть, я быстро верну нас сюда до того, как ты или те, кто там есть, поймут, что произошло. Это еще одна из причин, побуждающих меня держать тебя под контролем, даже если бы ты и знал то место, куда мы направляемся. На этот раз контроль Тирцеля был не полным подчинением, а скорее слиянием их ощущений, так что Конал смог проследить за процессом с большим пониманием. Тирцель подключился к энергии Портала, уравновесил ее со своей собственной, соединенной с энергией Конала, а затем направил в нужное русло. Очевидно, в ризнице никого не было, потому что Тирцель снова создал магический огонь, как только удостоверился, что с Коналом все в порядке. - А здесь тебе доводилось бывать раньше? - прошептал Тирцель, осторожно осматриваясь в небольшой комнате вместе с Коналом. - Не думаю. - Ну, это не имеет значения. Посмотри, на чем ты стоишь. Здесь Портал находится в напольной мозаике. Видишь квадрат, в котором выложен крест? Тирцель отошел на несколько шагов назад и направил магический огонь поближе к полу. Конал присел на корточки, чтобы рассмотреть его. Внешне квадрат был таким же, как и остальные, в общем-то все они казались похожими, но обостренные чувства говорили совсем о другом, когда он провел рукой по периметру. - Прекрасно. Ты понял, как он отмечен визуально, - прошептал Тирцель. - А теперь потрать несколько минут, чтобы, как и в прошлом случае, хорошо запомнить это место. Ты гораздо легче справляешься с этим делом, чем я мог предположить. Я до сих пор недооцениваю твои таланты. - У меня хороший наставник, - ответил Конал с улыбкой, произнося редкий комплимент. - Хм-м-м, посмотрим, насколько он хорош, когда ты сам попытаешься впервые прыгнуть. Как ты считаешь, ты уже запомнил этот Портал? Открывая свои защиты для учителя, Конал сказал: - Смотри сам. - Отлично. Попробуешь добраться до расположенного в кабинете? Ты не очень хорошо запомнил тот, что находится в библиотеке, так как в начале еще не знал, с чем сравнивать, поэтому пока сможешь приземлиться только здесь и в кабинете. Попробуешь? - Сам? - выдохнул Конал. Тирцель улыбнулся. - Для тебя будет безопаснее сделать все одному, не увлекая за собой меня. Операцию может контролировать лишь один человек. Я буду попросту мешать. Я сразу же последую за тобой. Только не делай никаких движений на другом конце, пока я туда не доберусь. Конал глубоко вдохнул воздух. - Ты уверен, что я готов? - Я когда-нибудь просил тебя сделать что-то, к чему ты был не готов? - Нет. - Значит, я уверен, что ты готов. Конал медленно выдохнул и встал, не двигаясь, понимая, что Тирцель внимательно наблюдает за ним. Ему не требовалось смотреть себе под ноги, чтобы знать, что он стоит точно по центру Портала. Он чувствовал, как тот, словно живой, подрагивает у него под ногами, вибрируя энергией. Он призвал из памяти местонахождение другого Портала, уравновесил с тем, на котором стоял, затем неуверенно посмотрел на Тирцеля. Казалось, наставник ничего не сделал в смысле подготовки. - Просто.., отправляться? - уточнил Конал. - Тебе требуются королевские фанфары? - усмехнулся Тирцель. Конал не ответил. Вместо этого он закрыл глаза, сделал еще один глубокий вдох, подключаясь к энергиям у себя под ногами так, как делал Тирцель, и направляя их туда, куда хотел перенестись. Затем он вновь летел по темноте, а мгновение спустя руки Тирцеля уже обнимали его за плечи, и тепло поздравлений окутывало Конала, подобно мантии. Конал понял, что они снова находятся в кабинете. - Отлично! - прошептал Тирцель ему в ухо. - Здорово! Как ты себя чувствуешь? - Немного.., кружится голова, - ответил Конал. Он, как идиот, улыбался от уха до уха. - Я все сделал сам? - Это что, похоже на ризницу в соборе? - ответил Тирцель вопросом на вопрос, заставляя магический огонь разгореться с новой силой, освещая знакомые каменные стены. - Давай повторим! - счастливо воскликнул Конал. - Все произошло так быстро, что я едва понял, как тут оказался. - Нет, мы не будем рисковать, возвращаясь в ризницу, - сказал Тирцель. - Более того, я же говорил тебе: на это расходуется энергия. Сейчас мы вернемся в библиотеку, чтобы ты смог запомнить то место, а затем, может быть, я позволю тебе еще один разок прыгнуть сюда. Ведь мне еще нужно добраться до дома. А тебе - выспаться сегодня ночью, потому что завтра утром ты отправляешься в поход. В любом случае, тебе будет о чем подумать. - Несомненно, - согласился Конал. Когда они совершали прыжок на Портал в библиотеке, он позволил Тирцелю опять взять себя под контроль. На этот раз Конал был менее дезориентирован и сразу же смог встать на колени, чтобы запомнить все признаки этого квадрата. Закончив процедуру к удовлетворению Тирцеля, принц спросил, не может ли он сам контролировать возвращение. - Я могу это сделать, я знаю, что могу, - просил Конал. - Не уверен, - ответил Тирцель. - Гораздо труднее переносить кого-то еще, кроме себя. Мне не хотелось бы, чтобы ты перенапрягался. - Но почему бы тебе тогда не использовать на мне этот свой заговор, снимающий усталость? Или дашь мне что-то из своих зелий? Я могу это сделать, Тирцель, я знаю, что могу. Пожалуйста, дай мне попробовать. Если я почувствую, что у меня что-то не получается, ты меня сменишь. Тирцель вздохнул. - Ну, хорошо. Я могу вернуться домой и оттуда, с таким же успехом, как и отсюда, уже после того, как мы завершим все дела. Только я хочу, чтобы ты пообещал мне вернуться в покои по тайному ходу, после того как я уйду, а не путешествовал через Порталы. Я говорю серьезно насчет затрат энергии. - Я обещаю. Конал приблизился к Тирцелю, положил руку на его запястье, так как физический контакт облегчал контроль, затем осторожно направил ментальный импульс сквозь защиты Тирцеля, удивившись, когда первичные барьеры сразу же упали, открыв необходимые уровни контроля. - Немного ослабь давление, - сказал Тирцель, закрывая глаза и делая глубокий вдох, чтобы облегчить Коналу задачу. - Я знаю, чего ждать, поэтому такая крепкая хватка не нужна. Конал подчинился. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы уравновесить свою энергию, соединенную с энергией Тирцеля, с потоками, пульсирующими у них под ногами. Затем он заколебался. - Ну, давай, - прошептал Тирцель. - Незачем нам тут висеть всю ночь. Конал решился - и они снова оказались в кабинете. Он почувствовал легкое раздражение Тирцеля, недовольного, что принц слишком медленно отпускает ментальный импульс, но на самом деле Конал не пытался удерживать контроль. Тирцель вздохнул, снова создавая серебристый огонь. - Ты определено добился результата, - сказал он. - Конал, я горжусь тобой. Сядь. Затем Тирцель провел рукой перед дверью, ведущей из кабинета. Конал знал, зачем он это делает: ведь следовало обезопасить себя от возможного вторжения. Затем Тирцель достал табуретку из-под стола, установленного у потухшего очага, провел рукой над свечой, стоявшей на столе, и она тут же загорелась. Тирцель загасил магический огонь. - Надеюсь, тебе было не очень неприятно, - сказал Конал, устраиваясь напротив. - Я не хотел, чтобы тебе было неловко. - Неважно. Ты пытался сразу же сделать несколько дел. У учителя, как и ученика, остаются шрамы после обучения. - Наверное, - кивнул Конал. - В любом случае, это почти все, что я запланировал на сегодня. И у тебя все получилось гораздо лучше, чем я ожидал. Хотя тебе на самом деле нужно хорошо поспать. Я не шутил, когда говорил о затратах энергии. Обычно за сутки не совершается более двух или трех прыжков, а мы сколько сделали? Четыре? Пять? И я пришел к тебе.., издалека, и мне еще нужно вернуться домой. К счастью, все наши перемещения совершались на небольшие расстояния. - А где твой дом, Тирцель? - задал Конал вопрос, который хотел задать уже несколько месяцев. - Куда ты отправляешься после наших встреч? Улыбаясь, Тирцель положил свой ягдташ на колени, ослабив ремень, перекинутый через плечо. - В последнее время, по крайней мере, иногда, я пользуюсь домом в городе. Но там нет Портала. Прости, но я не могу тебе сказать, где мой настоящий дом. Конал пожал плечами. - Я не думал, что ты скажешь, но должен был спросить. А существует много Перемещающих Порталов? - Не очень. Я знаю несколько дюжин, но не всеми могу воспользоваться. Из соображений безопасности некоторые из них настроены только на избранные личности, или особым образом охраняются на другом конце, чтобы воспользовавшийся ими не мог покинуть место, где находится Портал, без разрешения хозяина. А есть и Порталы-ловушки, которые не позволяют вторгнувшемуся прыгнуть назад из Портала, который ему запрещалось использовать. Надо ждать, пока тебя не освободит хозяин. Наверное, это звучит не очень страшно, но предположим, этот, в кабинете, был бы ловушкой и мы оказались бы в нем прошлым летом, когда Дункан участвовал в кампании? Можно было бы умереть от голода. - Боже праведный, а ты можешь сказать до того, как прыгнешь, является ли Портал ловушкой или нет? - спросил в ужасе Конал. - Иногда. Иногда нет. Все зависит от мастерства того, кто ставил ловушку, и того, кого в нее ловят. Надеюсь, рассказанное мною заставит тебя хорошо подумать перед тем, как самому пытаться ими пользоваться, если во время путешествия ты каким-то образом обнаружишь новые Порталы. Как я и говорил раньше, я