выбрал?"  --
раздраженно спросил Келсон, стукнув кубком по столу. -- "Мама, даже по вашим
стандартам,   Сидана   была  "подходящей"  по  всем  статьям:  принцесса  из
благородного семейства, союз  с  которой мог  привести  к длительному  миру,
молодая  и красивая, и,  я уверен,  способная  произвести  на свет  здоровых
наследников.
     Кроме того, она  не была Дерини и  даже  не сочувствовала Дерини.  И ее
собственный брат убил ее острым недеринийским ножом!"
     "Вы же знаете, что я имела в иду не это..." -- начала Джеана.
     "Мама, не учите меня, что  такое  "подходящая"  невеста," -- перебил ее
Келсон.   --   "Я   был   готов  выполнить   свой  долг,   чтобы  обеспечить
преемственность на троне, и выбрал  невесту  "подходящую" по всем статьям. И
Вам должно  быть понятно, что  я  отнюдь  не горю желанием снова окунуться в
супружескую жизнь, тем более так скоро после смерти прежней невесты!"
     Джеана покачала головой, губы ее сжались в тонкую линию. -- "Конечно не
сейчас, Келсон. Но вскоре..."
     "Не <i>очень</i>
  скоро, матушка. Еслы Вы забыли, то напоминаю  Вам,  что этим
летом меня ожидает война -- это лишь небольшая часть того, что досталось мне
в наследство после  моего краткого брака. Кроме того, ее семья обвиняет меня
в ее смерти, как и в смерти Лльювелла, как будто их  мятеж, поднятый в Меаре
не зашел слишком далеко.  Помимо того, что они требуют  независимости Меары,
они хотят еще  и  кровной мести, несмотря на то, что Сидану убил Лльювелл, а
не я, а он сам был казнен за  убийство, а вовсе не потому, что я жаждал  его
крови."
     "Рано или поздно  тебе все  равно  пришлось бы  покончить  с  ним,"  --
ледяным тоном сказала Джеана. -- "Пока он был жив,  он был угрозой для тебя.
И рассуждать о нем..."
     "Мама..."
     Сердито выдохнув  и громыхнув тяжелым стулом  по каменному полу, Келсон
резко встал и поглядел на Найджела и Мероду, которые  за время его перепалки
с матерью не промолвили ни слова.
     "К счастью, вопрос о  том, как мне пришлось бы поступить  с Лльювеллом,
так и остался академическим," -- терпеливо сказал Келсон, взглядом показывая
Найджелу,  что им пора идти.  --  "Я не желаю  больше обсуждать  этот вопрос
сейчас. Завтра утром командующие  моей северной армией отбывают в Кассан,  и
мы  с  Найджелом  должны  многое  обсудить,  прежде  чем  они  уедут.  Дядя,
пожалйста, извинитесь за нас перед  дамами. Нам надо многое сделать,  прежде
чем мы отправимся спать."
     Кодга Найджел поднялся, Келсон был  изумлен его хладнокровием. Он знал,
что Найджел безоговорочно  доверяет ему и его друзьям-Дерини, а они --  ему,
но Найджел все равно должен  был испытывать некоторое беспокойство по поводу
предстоящей им "работы", хотя бы потому, что работать будут над ним, а он не
знал, что именно с ним будут делать. Тем не  менее, его поведение говорило о
том, что всего лишь следует своим обязанностям: он просто  накинул свой плащ
на плечи и посоветовал Мероде не ждать его.
     "Дорогая, ты  же  знаешь  какими долгими могут  оказаться  совещания  у
Келсона," -- сказал он. --  "Мы можем просидеть полночи, а тебе и маленькому
нужен отдых."
     Мерода улыбнулась и положила  руку  на свой выпирающий живот,  глядя на
мужа, направившегося следом  за Келсоном к выходу.  Когда за ними  закрылась
дверь,  она  задумчиво  посмотрела  на  Джеану.  Джеана   выглядела  немного
растерянной, как будто пыталась понять, как это Келсону  удалось ускользнуть
от нее.
     "Пока тебя здесь  не было,  он  здорово  вырос,  правда?"  --  спросила
Мерода.
     Джеана опустила глаза.  "Я  еле  узнала его," -- прошептала она. -- "Он
такой солидный и воинственный... и взрослый."
     "Дети растут," -- ласково сказала Мерода.  -- "Я  поняла это,  глядя на
Коналла.   А   осенью   и   Рори   станет   совершеннолетним   --   хотя   у
четырнадцатилетних еще есть немного времени, чтобы побыть мальчишками."
     "У моего ребенка этого времени не было," -- пробормотала Джеана.
     "Не было. Но к тому времени, когда Келсону исполнилось четырнадцать, он
уже  стал  королем. А  для того,  чтобы  Рори оказался в  такой же ситуации,
должна случиться настоящая катастрофа. Нет, Рори еще какое-то  время побудет
моим  маленьким  мальчиком, как  и Пэйн. А скоро появится еще  один малышю Я
<i>очень</i>
 надеюсь, что в этот раз будет девочка."
     Джеана  поморщилась. "Девочка, которая рано или поздно станет пешкой  в
династических играх?"
     "Девочка, которая, если на то будет воля Господа, выйдет замуж  по зову
сердца,"  --  ответила Мерода.  -- "У  нее есть три старших  брата,  которые
продолжат династию, и я не вижу  причин заставлять ее выходить замуж  против
ее воли.  А, может быть, она решит посвятить себя Церкви. Думаю, что тебя бы
это порадовало."
     Джеана,  водя кончиком пальца  по  маленькой лужице эля  на столе перед
ней,  горько усмехнулась.  "Если бы у меня был выбор, я бы  выбрала Церковь.
Это не  дало  бы  распространиться той  заразе,  которую я  ношу в себе," --
пробормотала она.
     "А что было бы в этом случае  с Келсоном?" -- возразила Мерода.  -- "Не
говоря уж о том, что он не был бы Келсоном, если бы у него была другая мать,
разве он смог бы  выстоять против Кариссы, не обладая силой,  унаследованной
от тебя?"
     "Он мог бы погибнуть," -- признала  Джеана. -- "Но, по меньшей мере, он
был бы человеком,  а душа его не была бы запятнана проклятьем принадлежности
к Дерини, на которое я обрекла его, вынашивая."
     Покачав гловой, Мерода тяжело встала  из-за стола. -- "Ты что, никак не
можешь смириться с этим? Джеана, ты -- Дерини.  Ты ничего не можешь поделать
с этим.  А, может быть,  это  вовсе и  не  проклятье. Я уверена, что в  этом
должно быть и <i>что-то</i>
 хорошее."
     "Боюсь,  ты  слишком  много  слушала  моего сына,"  -- печально сказала
Джеана. -- "Нет,  Мерода,  это  --  <i>действительно</i>
  проклятье. Это  --  язва,
гноящаяся во мне... и при  дворе моего сына. И не будет мне покоя, пока я не
найду способа, чтобы очистить от этого себя и своего сына."

     Тем временем, в  другой  части  замка  шло очищение,  которое не  имело
ничего  общего с  тем,  что имела в  виду Джеана,  и проводил его человек, в
котором  сидела та  самая "зараза", которой  так  опасалась  Джеана. Бормоча
ритуальные   слова   очищения,  епископ  Дункан  МакЛейн   медленно  обходил
примыкавшую к его кабинету крошечную часовню святого  Камбера, обрызгивая ее
стены святой водой. В  воздухе чувствовался запах ладана. Дугал,  стоявший в
проходе, ведущем  к  кабинету,  с  почтением  наблюдая  за действиями  отца,
произносил  требуемые ответы. Каждение и окропление  часовни были последними
действиями,  которые не  только очищали  помещение,  которое и без того было
освящено   своим   предназначением,   но   и  помогали  участникам   ритуала
сосредоточиться.
     <i>"Asperges me,  Domine, hyssopo, et mundabor: lavabis me, et super nivem
dealbabor."
     "Amen."
     "Pax huic domui."
     "El omnibus habitantibus in ea."</i>

     Мир этому дому...
     И всем, живщим в нем...
     Когда они закончили  и Дункан отложил  в  сторону  свои  священнические
принадлежности, отец и сын вернулись в кабинет, задернув  при этом портьеру,
которая  обычно  закрывала дверь в часовню. Дугал на  мгновение  задержался,
благоговейно  глядя на портьеру,  пока Дункан усаживался  за  круглым столом
перед камином в своем кабинете.  Единственным источником света в комнате, не
считая камина, была свеча, горевшая посреди стола. Через мгновение Дугал сел
рядом  с отцом, продолжая  время от  времени поглядывать  на дверь, закрытую
теперь портьерой.
     "В часовне  все еще  остались следы  силы, правда?" -- сказал Дункан  в
ответ на изумленный взгляд  Дугала. -- "Неудивительно, что ты  заметил  это.
Похоже,  там до  сих пор ощущается  влияние святого Камбера.  А  если бы  ты
чувствовал то, что чувствуем мы с Алариком, то разница между этой часовней и
всеми прочими стала бы для тебя более, чем очевидной. Наш добрый деринийский
святой может быть очень сильным заступником."
     Дугал  поежился.  -- "Ты...  думаешь,  он  действительно вмешивается  в
земные дела? И другие святые тоже?"
     "Ну,  насчет этого трудно сказать точно," -- ответил Дункан. --  "Мы  с
Алариком знаем,  что  кое-что  из  того,  что  мы  после  коронации  Келсона
приписали святому Камберу,  было сделано..."  --  он опустил свой взгляд. --
"Кое-кем еще," -- закончил он. -- "Прости, но я не могу рассказывать об этом
даже тебе.  Это был один  из бывших  членов Совета Камбера,  и нас попросили
никогда не упоминать его имени."
     "Я не собираюсь любопытствовать сверх меры," -- возразил Дугал.
     Дункан улыбнулся. "  Я это знаю, сынок. Так или иначе, кое-что из того,
что мы приписываем святому  Камберу, <i>не</i>
 мог сделать никто  из тех, о ком  мы
знаем, так  что, может  быть, он <i>действительно</i>
 вмешивается  в  происходящее.
Каждый раз, когда я  оказываюсь  в  этой часовне, я начинаю <i>верить</i>
,  что  он
действительно участвует в том, что происходит."
     Дугал опять посмотрел на портьеру и перевел взгляд  на Дункана. "Келсон
сказал  мне, что  именно здесь  вы с Морганом провели ритуал, наделивший его
силой. В этом причина того, что Найджелом мы займемся здесь?"
     "Отчасти,"  -- согласился  Дункан. -- "Но мы хотим обратиться за особым
покровительством  Камбера, ведь  двести лет назад именно  он  наделил магией
всех Халдейнов.  А  до тех пор, пока не восстановлено его доброе имя -- а  я
верю, что  однажды это произойдет  -- эта часовня  --  единственное  место в
Гвинедде, посвященное ему."
     "А-а," -- Дугал на мгновение задумался. -- "А... отец Келсона свою силу
получил тоже здесь?"
     "Не думаю.  Этим занимался Аларик, а не я, и это  было еще до того, как
родился Келсон. Аларик тогда был даже моложе тебя. Насколько я понимаю..."
     Стук в  дверь прервал его  рассказ, и  Дункан поднялся, чтобы встретить
Моргана и Риченду.
     "Если бы Келсон не был моим королем, я бы  дал ему в ухо  за то, что он
заставил меня заменять его за столом," -- сказал  Морган, когда он и Риченда
сбросили свои плащи, согревшись в  теплой комнате. -- "Если бы вы знали, как
это скучно --  изображать из  себя веливеликодушного хозяина, зная при этом.
что вы с Дугалом уже здесь и вовсю готовитесь! А почему здесь так жарко?"
     "Потому," --  сказала Риченда,  расстегивая ворот туники. -- "что  окна
закрыты, а ты замерз." -- Она  посмотрела на Дункана. -- "Мне кажется, что в
часовне будет  еще жарче, потому что мы нагреем  ее своими  телами. Там есть
хоть какая-нибудь вентиляция?"
     Дункан улыбнулся и покачал головой, подставляя ей стул.
     "Боюсь, что очень слабая. Придется потерпеть."
     Новый стук в дверь возвестил о прибытии Арилана, что немедленно придало
собранию более формальный  характер. Проходя мимо собравшихся, чтобы оценить
приготовления, имевшие место в часовне, он  полунеодобрительно посмотрел  на
Дугала и подозвал Дункана.
     Когда  оба епископа  вернулись к ожидавшим их  за  столом, Арилан, само
собой, принял на себя роль старшего  и, усевшись,  жестом приказал остальным
сесть. Похоже, он не заметил, что Мроган и риченда уселись по обе стороны от
него, чтобы оградить его от слишком тесного контакта с Дунканом или Дугалом.
Попозже  у Арилана не будет времени, чтобы понять, что именно связывает отца
и сына, но пока что надо было не дать ему даже задуматься об этом.
     "Само  собой разумеется,  что  когда  мы  начнем,  ведущая  роль  будет
принадлежать  Келсону," --  спокойно сказал Арилан. -- "А  пока он  и наш...
м-м-м... объект действий не  появились, я полагаю, что  нам  не  помешало бы
помедитировать.  Многое  может оказаться  в новинку  для Дугала, и потому  я
предлагаю  всем  нам,  сидя за столом, взяться за руки, прежде чем мы начнем
концентрировать наши силы. Физический контакт поможет уравновесить разницу в
опыте."
     В  его  голосе  звучала  нотка снисхождения,  но даже Дугал понял,  что
Арилан желает только добра. Они  без  колебаний  сомкнули руки и, пристально
глядя на свет свечи,  погрузились  в транс;  дыхание  их  замедлилось, глаза
закрылись, и в  конце  концов даже Дугал,  расслабившись, провалился  в тихо
колеблющееся   ничто,   спокойный,  но  готовый  к  встрече  короля  и   его
родственника...

     Тем временем  король  привел  предполагаемый  объект  работы  в  темную
комнату, которуе  он  занимал, когда был  принцем.  Теперь  это  были  покои
Дугала. Дверь  была  не заперта, но даже если бы она  и была закрыта, это не
смогло бы  остановить  кого-либо из Дерини, прошедшего через любое  обучение
владению своими силами.
     Заведя Найджела в темную комнату и закрыв за ним дверь, Келсон замер на
мгновение,  чтобы   создать  маленький   огонек.  Шарик,  светящийся  слабым
пурпурным светом в ладони Келсона, осветил сжавшего зубы Найджела,  который,
избавившись от  необходимости выказывать понимание  происходящего, теперь не
скрывал своего испуга. Забеспокоившийся Келсон, отодвинув Найджела  подальше
от  двери,  остановился   перед  потухшим  камином   и,  стараясь  выглядеть
спокойным, повернулся к своему дяде.
     "Может,  Вы  хотите  отказаться?  Впрочем, даже если так, я уже не могу
позволить Вам это."
     Найджел  ухмыльнулся. "Келсон, я вешу как полтора  таких как ты. Что ты
сможешь сделать? Оглушить меня и отнести в... кстати, <i>куда</i>
 мы направляемся?"
     "Увидите," --  ответил  Келсон. --  "Надеюсь,  Вы понимаете,  что  я не
собираюсь использовать физическую силу вообще."
     "Я и  не  думал,  что  Вы  собираетесь это  сделать," -- Найджел тяжело
вздохнул.  --  "Честно говоря,  я и  <i>вправду</i>
 нервничаю. Но ведь это  тебя не
остановит, правда?"
     Келсон  подошел  на  шаг и  покачал головой. --  "Конечно, нет. Но если
хотите, я могу немного помочь Вам на какое-то время справиться с нервами."
     "Тогда сделай  это,"  --  прошептал  Найджел.  -- "Но я  хочу полностью
придти в себя до того, как наступит время для... прочего."
     "Можете  быть  уверены,"  --  сказал  Келсон,  поднял  правую  руку  и,
пристально глядя  в  глаза Найджелу, коснулся его лба. -- "Закройте глаза, и
глубоко вдохните..."
     Слегка вздрогнув, Найджел повиновался.
     "Теперь  задержите дыхание,  досчитайте про себя до пяти  и  выдохните.
Почувствуйте,  вместе  с  как с  выдохом  из  ваших  легких  уходят  испуг и
напряжение.  Если этого  недостаточно, вдохните еще раз."  -- Найджел  снова
сделал  глубокий  вдох,  и Келсон  опустил  руку. --  "А теперь  выдохните и
посмотрите на меня."
     Найджел шумно выдохнул, веки его затрепетали и он моргнул.
     "Так лучше?" -- спросил Келсон.
     Найджел изумлено кивнул.
     "Слегка  кружится голова,  как  будто  я выпил стакан  крепкого вина на
пустой желудок."
     "Это  пройдет,"  -- сказал Келсон, поворачиваясь и отсчитывая несколько
шагов  влево от  камина.  --  "Теперь я хочу  показать  Вам  кое-что, чему я
научился у Моргана. После сегодняшней ночи Вы  тоже  сможете это. Вы следите
за тем, что я делаю?"
     "Да".
     Он  чувствовал присутствие  Найджела,  стоявшего  за его правым плечом,
причем  куда  увереннее,   чем  прежде,  и   понял,  что   вновь  обретенное
самообладнание его дяди пришло не только от того, что Келсон сделал, но и от
его  собственного  характера. Это  приободрило  его,  поскольку  Келсон  сам
побаивался того, что им предстояло, хоть и по другой причине.
     Подняв повыше левую руку, в которой все еще горел огненный шар, плавным
движением  указательного  пальца  правой  руки  Келсон  начертал  в  воздухе
какой-то сложный  узор.  Физические  действия  сопровождались  определенными
ментальными усилиями,  но о  них Найджел узнает после завершения намеченного
на этот вечер.
     "Я... Не  уверен,  что  я смог уследить," -- прошептал Найджел и ахнул,
когда кусок стены отодвинулся, открыв темный лестничный пролет.
     Келсон  улыбнулся  и  шагнул  в  проем,  поворачиваясь,  чтобы  позвать
Найджела следом за собой.
     "Не  беспокойтесь.   Когда   будет  нужно,  Вы  вспомните.   Многие  из
способностей  Халдейнов работают таким же образом." -- с  этими  словами  он
пошел по  сумрачной лестнице, и Найджелу пришлось  поторопиться,чтобы успеть
следом за ним.
     "На  самом деле,"  --  продолжил  Келсон,  --  "сегодня  вечером я хочу
попробовать передать  Вам  кое-какие  свои способности, несмотря  на то, что
наша основная задача -- наделить Вас потенциалом для их восприятия. Часть из
них я  сам обрел, когда мой отец был еще жив, так что я не думаю. что с этим
возникнут  какие-нибудь проблемы.  А теперь нам лучше  вести себя потише. Мы
сейчас будем проходить  мимо  жилых помещений дворца и мне не  хотелось  бы,
чтобы кто-то подумал, что он слышит призраков."
     Услышав это,  Найджел  хмыкнул, но  остаток  пути,  освещаемого  только
красноватым огоньком в  руке Келсона, они, тем не менее, проделали  в полной
тишине,  пока,  наконец, не  уперлись в глухую стену.  Келсон быстро погасил
огонек  в своей руке и долго глядел через потайной глазок, расположенный как
раз  на уровне его глаз.  Затем кусок стены  сдвинулся  и  открыл перед ними
проход в освещенный звездами двор.
     Стоило им  выйти наружу,  как проход беззвучно закрылся. Впереди темнел
на  фоне  вечернего неба силуэт  церкви  святой  Хилари,  и  темнота  вокруг
освещалась лишь светом звезд,  отражавшимся в темных окнах.  Келсон,  быстро
проводя Найджела через двор, почти  не таился. Но только когда они поднялись
по лестнице, ведущей к двери в западной стене двора, Найджел понял почему.
     "Все в порядке, Сир," -- сказал Шон, лорд Дерри, выходя из тени колонны
и небрежно приветствуя прибывших. -- "Остальные уже внутри."
     Келсон кивнул. -- "Охрана во дворе надежная?"
     "Приграничники  лорда  Дугала,  Сир,"  -- в  темноте сверкнула  усмешка
Дерри. -- "Они получили очень точные приказы".
     "Спасибо.  Я уверен, что приказы были точны." -- Более не торопясь,  он
провел Найджела через заднюю дверь в притвор церкви
     Внутреннее  убранство  церкви  святой  Хилари  мало  изменилось  с того
времени, когда Келсон попал сюда в  ночь  накануне своей коронации, только в
тот раз силы передавались ему, а  Морган  сопровождал его.  Пожалуй,  с того
времени  в  церкви прибавилось огней. По обе  стороны  от алтаря, там, где в
крупных  соборах  находится  трансепт,  перед   изображениями  Богородицы  и
покровительницы церкви, святой  Хилари,  сапфирно-пурпурным огнем  светились
ряды свечей. В самом алтаре, перед  дарохранительницей, где покоились святые
дары, как  и положено, горела лампада. В  церкви  не ощущалось ни  малейшего
движения, кроме застекленного  огня  лампады,  но на Келсона вдруг нахлынула
волна дурных предчувствий --  и.  как  Келсон внезапно понял, не  только его
собственных, но и Найджела.
     Пришло  время привести все в  порядок и продолжать то,  что должно было
быть сделано.  Тянуть дальше означало сделать все  еще более трудным для них
обоих.
     "Прежде чем мы присоединимся к остальным, нам надо немного помолиться,"
--  негромко  сказал Келсон, решительно ведя  Найджела по боковому проходу к
переднему ряду  скамеек, рядом с которым  дядя и племянник, стоя  бок о бок,
опустились на колени.
     Когда  Келсон  закончил  молиться   и  подготовил  себя  ко  встрече  с
остальными, он вошел в транс и освободил разум Найджела от слабого контроля,
под которым  тот находился. Как только он поднял голову, Найджел, вздрогнув,
посмотрел на него.
     "Я  хочу на несколько минут  оставить Вас одного," -- сказал Келсон. --
"Когда Вы будете  готовы,  приходите  к нам,  в кабинет  Дункана.  Когда  Вы
подойдете к двери, мы узнаем об этом."
     Найджел  сглотнул и выдавил слабую улыбку. -- "Вы разрешаете  мне уйти,
не так ли?"
     Келсон кивнул.
     "Вы уверены, что я приду?"
     "Практически уверен."


        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
     <i>...кто верный и благоразумный домоправитель, которого господин поставил
над слугами своими...
     -- Лука 12:42</i>

     Когда за Келсоном  закрылась дверь, Найджел медленно, опасливо выдохнул
и осел  на  пятки, опершись  спиной  на край сиденья. Еще несколько минут, и
через ту же самую дверь придется пройти ему.
     Он надеялся, что ему никогда не придется делать то,  что он  должен был
сделать сейчас  --  и  не  из-за себя, а  из-за работы,  которую  предстояло
проделать.  Для того,  чтобы  принять  на себя древние  силы  Халдейнов, ему
придется признать и осознать, что в один прекрасный день он сам сможет стать
королем. Именно <i>это</i>
 его и пугало.
     Он ведь  никогда не  хотел  получить корону.  Пока  был жив  Брион,  он
проводил свои дни в приятной неопределенности жизни младшего брата короля --
приближенный к трону, бесконечно преданный  тому, кто носил корону -- был ли
это отец, старший брат или сын старшего брата, но в  любом случае уверенный,
что  ему  никогда  не придется  носить  корону самому.  Корона  должна  была
принадлежать наследникам его племянника, и Найджела это радовало.
     А  теперь,  если   Келсон  погибнет  прежде,  чем  произведет  на  свет
наследника,  корона  <i>должна</i>
 будет перейти к Найджелу или <i>его</i>
 наследникам. Об
этой мрачной возможности Найджел знал со дня  смерти Бриона -- и молил Бога,
чтобы она  никогда не стала реальностью.  Но если вдруг  случится худшее. то
Найджел должен быть готов  пожертвовать своими  желаниями ради своей страны.
Он  чувствовал себя крайне  неуверенно, но,  если  от  него  потребуется, он
должен быть готов к такому  испытанию. Сегодняшний вечер был  первым шагом в
его подготовке.
     Он с неохотой поднялся, смирившись в душе с неизбежным и чувствуя груз,
куда превосходяший бремя своего  возраста, и осмелился  подойти в  алтарю  и
поднять  взгляд на  Христа,  который,  казалось, пристально смотрел на него,
даже когда он опустился на одно колено у подножия ступеней, ведших к алтарю.
Ему нечасто доводилось испытывать нужду в выражении своей веры. Как и Брион,
он предпочитал  подтвверждать  свою веру своей  праведной жизнью, а не  тем,
чтобы  проводить  слишком  много  времени  стоя  на  коленях  в   помещении,
являвшемся  для многих символом  веры. Но этот день, похоже, был особенным и
потому требовал более формального поклонения.
     Он  несколько  неловко склонил голову  и обратил  свои  мысли в гораздо
более  формальное обращение к Господу, чем он привык, умоляя его придать ему
сил, если ему когда-либо придется стать королем Гвинедда,  одновременно моля
его о том, чтобы его  миновала  чаша  сия. Он  просил  Господа  придать  ему
храбрости перед предстоящим испытанием, но он пройдет через него с радостью,
если это поможет ему избежать необходимости надеть корону.
     Что бы его  ни  ожидало, он был уверен, что готов отдать все, что в его
силах, и молить Бога, чтобы этого оказалось достаточно. Он был готов служить
своему  королю, как он  служил всегда, честно,  преданно и с любовью, и  был
готов предать  свою жизнь в руки Господни. Когда он поднялся на ноги,  чтобы
присоединиться к ожидавшим его, его походка была твердой, а мысли -- ясными.
     Проходя через проем, через который ушел Келсон, он не услышал ни звука.
Перед ним был короткий коридор,  и, когда он закрыл за собой дверь, в другом
конце  коридора,  слева,  открылась  вторая  дверь. Дункан склонил голову  в
молчаливом приветствии  и  отошел  в сторону, освободив ему дорогу,  выглядя
одновременно и ободряющим, и чужим в своем лиловом одеянии епископа.
     Помещение,  в  которое  вошел  Найджел,  было  ему  незнакомо. Довольно
просторное, оно было еле освещено пламенем низенького камина справа от входа
и единственной свечой  на столе перед ним. На столе лежало оружие: несколько
кинжалов, тонкий стилет,  который, как помнилось Найджелу, он несколько  раз
видел в  руках у  Моргана,  и  меч  в  украшенных  желтыми  топазами ножнах,
который, несомненно, принадлежал Моргану. Позади стола стоял Дугал, держа на
сгибе руки свой меч в  ножнах, с которых свисала перевязь. Не было видно  ни
Келсона, ни кого-либо еще, кого Найджел ожидал увидеть здесь.
     "Для начала я сниму с тебя плащ," -- сказал Дункан, берясь  за  него, и
Найджелу оставалось только расстегнуть застежку и сбросить его с плеч. -- "Я
также попросил бы тебя оставить здесь свое оружие. Остальные --  в маленькой
часовне за вот  той дверью," -- продолжил епископ, кивнув в  сторону Дугала,
-- "но только Келсон может находиться там с мечом."
     Когда Найджел  начал  покорно  расстегивать свою перевязь,  он набросил
плащ на спинку стула, на котором уже лежали несколько плащей,  и, как только
пряжка расстегнулась,  подхватил  меч. Обмотав  выбеленную кожу ремня вокруг
ножен, он  положил меч  на  стол,  рядом  с прочим  оружием, а  Найджел  тем
временем  достал  из-за  спины  кинжал  в  ножнах и небольшой  стилет  из-за
голенища.
     "Что-нибудь  еще?"  --  спросил  Дункан,  слегка  усмехаясь.  -- "Вы  с
Алариком  явно  относитесь к тем, кто привык иметь дело с  остро наточенными
предметами. Кстати,  я  бы  посоветовал  тебе снять лишнюю  одежду, как  уже
сделали  остальные.  Там  будет  очень душно,  особенно учитывая  количество
присутствующих."
     Фыркнув  в  знак признательности, Найджел снял висевший  на его  бедрах
пояс из металлических  бляшек,  освободился  от тяжелого  шитого  воротника,
свидетельствовавшего о его  ранге принца, и  расстегнул свой  длинный кафтан
цвета  выдержанного вина,  украшенный  бегущими  львами, переплетавшимися на
вороте  и манжетах.  Только  сейчас  он  заметил, что Дугал  тоже  разделся,
оставшись в  рубашке, клетчатых  штанах и сапогах,  в  то  время  как Дункан
ограничился тем, что расстегнул воротник и снял пояс.
     "Мне почему-то кажется,  что  там  будет  более чем  просто  душно," --
сказал он. -- "Я думал, что вы, Дерини, можете что-то сделать с этим."
     "Можем," -- ответил Дункан. --  "Но это  потребует затрат сил,  которые
нам потребуются сегодня для других целей. Кроме того, <i>ты</i>
 -- не Дерини."
     "Я  понял, что ты  имеешь  в  виду, но почему бы нам не заняться этим в
другой часовне?"
     "Только не  сегодня,"  --  последовал ответ. --  "Мы будем под  защитой
Святого Камбера. Надеюсь, это тебя не удивляет?"
     "Удивляет?  Вряд ли. Не  могу сказать,  что  ободряет,  но уж  точно не
удивляет."
     Он знал, что его слова всего  лишь прикрывали его нервозность  -- и что
Дункан знал  об  этом.  Злясь на себя, он расстегнул еще три пуговицы, чтобы
кафтан упал с  него, и, перешагнув через груду шерстяной ткани темно-винного
цвета,  освободился  от  одежды.  Если  Дункан  прав  в  своих  намеках,  то
избавиться  от  кафтана  было бы  вовсе не лишне. Теперь на  нем  оставались
плотно   облегающие  тело  темно-красные  штаны,  сапоги  из   мягкой   кожи
соответствующего  цвета  и  тонкая  льняная  рубашка  с  длинными  рукавами.
Развязав  шнурок ворота  рубашки, он  нагнулся,  чтобы подобрать  сброшенный
кафтан, аккуратно свернул его и  осторожно положил его  поверх своего плаща.
Оглянувшись на Дункана, он понял, что дальше тянуть нельзя.
     "Я думаю, что теперь я готов," -- сказал он.
     Дункан опустил глаза,  прекрасно понимая,  что  должен был  чувствовать
Найджел в эту минуту.
     "Если  хочешь, мы можем подождать еще несколько минут."  -- Он поглядел
направо, где у  дверей часовни занял свой пост Дугал.  -- "Там, в углу, есть
молитвенная скамеечка. Можешь воспользоваться."
     В углу, покрытом густой тенью, Найджел заметил два красноватых  огонька
лампад, горевших  перед  небольшим распятием  из  слоновой кости,  и смутные
очертания скамеечки перед ними, но покачал головой.
     "Дункан,  я готов настолько, насколько могу," -- шепотом сказал он.  --
"Ты же знаешь, я никогда не был очень набожным."
     "Тогда пошли," -- с улыбкой сказал Дункан, беря его за локоть и подводя
к двери, охраняемой Дугалом. -- "Как ты уже знаешь, этой ночью тебе придется
пройти через  некий ритуал, но  мы постарались сделать  все как можно  более
неформально, в разумных пределах, конечно. Могло быть и хуже."
     "Хуже?"
     "Конечно." -- Дункан ободряюще улыбнулся ему. -- "Ты -- взрослый, идешь
на все  это по  своей воле  и  помогаешь нам  сознательно. Если  бы  ты  был
ребенком, тебя никто бы ни о чем не спрашивал."
     При  этих  словах  Найджел  фыркнул,  мысленно  задаваясь  вопросом:  а
интересовало ли кого  бы то ни  было  его мнение о происходящем; и  внезапно
осознал,  что  когда-нибудь и Коналл, и Рор,  и Пэйн  могут  оказаться перед
необходимостью пройти через то же испытание, которое  предстояло сейчас ему.
Эта  мысль  заставила его  замереть.  Через дверь, к которой Дункан вел его,
должен был идти  сын <i>Келсона</i>
, а не он или кто-то из его сыновей.  Но это уже
никого не интересовало. Возврата больше не было.
     Проходя следом за  Дунканом  под портьерой,  которую придерживал Дугал,
Найджелу пришлось пригнуться.  Часовня оказалась тускло освещенной  и тесной
--  в  половину комнаты, которую он только что покинул --  и, казалось, была
набита  битком еще до того, как они  вошли. У левой  и  правой  стены стояли
Арилан  и  Морган, направо  от входа  стояла  Риченда, вся в  белом,  но все
внимание Найджела немедленно сконцентрировалось на Келсоне.
     Его племянник -- нет, <i>король</i>
  --  стоял спиной к ним,  точно  в  центре
комнаты, запрокинув  голову  и  опустив  руки.  В  первый миг  он  показался
Найджелу  чем-то  большим,  чем просто человек или  просто Дерини -- он  был
окутан царственностью,  могучей  и  ощущаемой физически, как  будто  он  был
закутан  в  мантию,  подобную  той,  что он носил  со дня  своей  коронации,
несмотря  на  то,  что он, как и  Морган и Найджел, был одет только в штаны,
рубашку и сапоги, отложив на время и оружие, и все знаки своего королевского
статуса.
     Казалось, все его внимание сосредоточено на  богато украшенном распятии
черного  дерева, висевшем над алтарем, установленном  вплотную  к  восточной
стене, а, может быть, он смотрел просто на стену цвета полуночного  неба, на
котором, отражая свет шести  медных светильников, ярко  блестели  золотистые
звезды. Звезды,  казалось, мерцали в воздухе,  нагретом  горящими  свечами и
щекотавшем ноздри Найджела запахами воска и ладана.
     "Дядя, подойдите и встаньте рядом со мной,"  -- негромко сказал Келсон,
слегка поворачиваясь и протягивая ему руку.
     Найджел немедля повиновался, принимая предложенную ему руку и опускаясь
на  одно колено, прижав руку  короля к своему  лбу в знак преданности своему
сюзерену.  Через мгновение он  выпрямился и  встал рядом со своим государем.
Дункан. пройдя  по другую сторону от Келсона, подошел к алтарю -- всего лишь
несколько шагов,  учитывая крохотность помещения --  а  Найджел поглядел  на
Моргана, прислонившегося спиной к  южной стене  и сложившего руки  на груди,
который стоял так близко, что до него можно было легко дотронуться. Когда их
глаза встретились,  Морган слегка  склонил голову, что должно было  означать
ободряющий  кивок,  и  обратил  свой взгляд  на алтарь, где  Арилан  помогал
Дункану подготовить кадило. Найджел послушно посмотрел туда же.
     Он  знал, что  сначала они  возведут  защиту вокруг  часовни.  Он  даже
немного  понимал в магической защите.  Однажды он видел, как Морган возводит
круговую защитую Это было  давно, когда Морган помогал Бриону обрести полную
силу перед битвой с  Марлуком.  Найджелу тогда было девятнадцать, Бриону  --
двадцать пять, а Моргану не было и четырнадцати.
     Много  лет спустя,  он видел  возведение еще одной защиты: в палатке на
Ллиндрутских  лугах,  перед  последней  битвой  между  Келсоном  и  Венцитом
Торентским.  Он видел только начало процесса,  и  именно тогда он узнал, что
Арилан  --  Дерини.  Он   мало  что  помнил,  кроме  черно-белых  кубиков  и
прикосновения Арилана к своему лбу... и глаз Келсона,  всматривавшихся в его
глаза до  тех пор, пока ему не стало казаться, что душа его  вот-вот покинет
его тело.
     С  тех  пор он  научился не  сопротивляться  ментальным  контактам и не
бояться  их. Что-то вроде этого предстояло ему этой ночью, но он отогнал эти
мысли  прочь и сосредоточил свое внимание  на  обоих епископах. Арилан начал
окуривать алтарь и восточную часть часовни, медленно  перемещаясь  при  этом
направо, к пространству между Найджелом и Морганом.
     Для  начала будет  создан  тройной  защитный  круг.  Когда  круг  будет
закончен, они  обратятся за защитой  четырех основных архангелов,  каждый из
котороых  охранял  определенную  часть  света  и управляли  соответствующими
стихиями. Дункан тем временем начал кропить восточную сторону часовни святой
водой и готовился двинуться следом за Ариланом, создавая второй круг. Третий
круг будет создан Морганом, который обойдет часовню с мечом.
     Найджелу больше всего нравился Юг, сторона  света, к которой обращались
сразу же после Востока, и на которой стояли Морган и Арилан, замерший, чтобы
поклониться: ведь именно Юг был стороной света, посвященной святому Михаилу,
который стал известен Найджелу в качестве покровителя всех воинов задолго до
того  как  он  узнал  о  другом,   тайном,   покровительстве,  приписываемом
архангелу.
     Много  лет назад Найджел,  неся  ночное  бдение  перед  тем,  как  быть
посвященным своим братом в рыцари,  посвятил себя именно святому Михаилу. И,
может  быть,  Господь возжелает,  чтобы  его сын  посвятил  себя ему же.  Не
пройдет и года, как Коналл, Келсон и Дугал -- если, конечно, они останутся в
живых к  тому времени -- сами пройдут через ночное бдение и станут рыцарями,
будучи посвященными <i>им</i>
 самим. Он  подозревал, что Келсон и  Дугал предпочтут
посвятить себя святому Камберу -- что было вполне понятно -- но он знал, что
они  уважительно отнсятся и к святому Михаилу. Тут он  внезапно осознал, что
он не знает, а что думает по этому поводу его собственный сын, и это удивило
его.
     Эти мысли  настолько заняли  его, что он упустил момент,  когда  Морган
передвинулся от  южной стороны  часовни к  алтарю, заметив  лишь  что Морган
вдруг оказался возле алтаря, вынимая из ножен меч Келсона -- меч Бриона, меч
отца Келсона! Он  завороженно  следил  за тем,  как  Морган,  обратившись на
Восток, поднял лезвие в почтительном приветствии, на клинке сверкнул отблеск
от свечей  --  и  Найджел  вспомнил другого  Моргана, другого Найджела,  еще
живого  Бриона  --  а Морган  тем  временем, опустив  меч  на  уровень глаз,
двинулся следом за Ариланом и Дунканом.
     С кончика лезвия струился свет, и  следом за движением Моргана на стене
возникала полоса бело-голубого света шириной в ладонь. Когда Морган,  обведя
юго-восточный угол,  повел  бело-голубой поток дальше,  чтобы  провести  его
через всю южную сторону, полоса, казалось, ожила.
     Найджел  наблюдал  как Морган  двигается к западу до тех пор,  пока мог
наблюдать за ним не поворачиваясь  всем телом,  и заметил как Риченда слегка
отошла от  западной стены, чтобы дать Моргану пройти  между  ней и стеной. В
часовне, как и предупреждал Дункан, становилось жарко, но Найджелу казалось,
что  он  чувствует  холод,  исходящий  от потока  света.  Несмотря  на  пот,
струящийся между его лопатками, и прилипшую к спине рубашку, он дрожал.
     Арилан и Дункан,  закончив обход часовни, положили кадило и кропило  на
алтарь и отошли в сторону, встав прямо напротив  Келсона  и Найджела, Морган
тем временем  обошел  северную  часть  и, подойдя  к алтарю, замкнул  кольцо
света. Слегка пульсировавшая полоса света, казалось, прилипла к стенам.
     Еще раз приветственно воздев меч, Морган положил его на алтарь, рядом с
ножнами,  и  подошел,  встав  позади Найджела  и  справа от Риченды. Найджел
внезапно задал себе вопрос: а как этот круг видится Дугалу, стоявшему за его
пределами, у  двери в  часовню; кажется ли ему,  что круг пересекает дверной
проем, изгибаясь, как это было в углах часовни?
     "Мы  вне  времени  и вне  земли," --  спокойно сказал Арилан.  --  "Как
указывали наши Предшественники, мы соединяемся вместе и становимся Единым."
     "Аминь," -- ответили остальные.
     Найджел  почувствовал,  как по  его спине пробежал ветерок от  поднятой
руки, и заметил, как между ним и Келсоном возникла тень от руки Риченды.
     "Пред нами ... <i>Ра-фа-ил</i>
..." -- нараспев произнесла Риченда со странными
переливами в голосе и держа последнюю ноту.
     Когда ее голос замер, он почувствовал движение ее руки и заметил черный
круг,  появившийся  в полосе  свете  над  алатрем.  Он  сдавленно ахнул,  но
остальные казались невозмутимыми.
     "Бог исцелил," -- сказала Риченда обычным голосом.
     "Бог исцелил," -- повторили остальные.
     Ничего не  понимая, он дал развернуть себя лицом на юг.  Теперь рядом с
ним  стоял  Морган, а за  спиной у Моргана оказалась  Риченда. И  опять  она
вытянула вперед руку.
     "Пред нами ... <i>Ми-ха-ил</i>
..."
     И опять протяжная нота, движение ее руки, когда звук затих -- только на
этот раз за полосой света  вспыхнул треугольник  красного огня, пульсирующий
подобно биению сердца.
     "Который подобен Богу," -- сказала Риченда на сей раз.
     "Который подобен Богу," -- повторили остальные.
     Все  снова повернулись, теперь  на запад. За  висящей в воздухе полосой
света,  которая  перечеркивала  дверной проем, он  заметил  Дугала,  который
выглядел крайне серьезно.
     "Пред нами ... <i>Гав-ри-ил</i>
..."
     Полукруглая вспышка белого света с западной стороны.
     "Бог -- моя сила," -- сказала Риченда.
     "Бог -- моя сила," --  повторил Найджел  вместе  с остальными. Он вдруг
понял,  что произнесенные фразы были именами вызываемых  архангелов,  а  вся
символика, несомненно, имела отношение к восточному происхождению Риченды.
     Теперь -- северная сторона.
     "Пред нами ... <i>А-ри-эль</i>
..."
     Квадрат золотого света.
     "Огонь Божий."
     "Огонь Божий," -- донесся ответ.
     Он начал  было снова поворачиваться лицом  к востоку, но, вместо этого,
Морган оттащил его на шаг назад. Келсон, поворачиваясь, тоже отсутпил на шаг
назад,  и  в  результате  все оказались  стоящими  лицом  к центру  комнаты.
Риченда, рубашка которой  стала казаться  ослепительно белой,  закрыв глаза,
вытянула перед собой обе руки, держа их на уровне груди.
     "А посреди нас и в основе -- Дух, который вечен."
     Когда она слегка развела руки, в  воздухе возникла пятиконечная звезда,
медленно таявшая  в лиловом полумраке.  Когда Риченда  развела руки сильнее,
звезда  стала потихоньку  опускаться  к  полу  и запульсировала на нем,  как
только Риченда откинула голову назад и воздела руки к потолку.
     "Над нами крест, отделяющий нас и объединяющий все в Единое."
     Когда  над  их  головами появился  крест, горящий  зеленым  огнем,  она
опустила руки и замерла, закрыв глаза. Вместо нее заговорил Арилан.
     "Теперь  мы  встретились.  Теперь  мы  едины со  Светом. Оглянитесь  на
древние пути. Мы не пойдем по ним снова."
     "<i>Augeaturin  nobis, quaesumus,  Domine,  tuae  virtutis operatio...</i>
" Да
укрепит нас сила Твоя, Господи...
     "Быть по сему. Зелах. Аминь," -- ответила Риченда.
     Когда  она  опустила  руки,  склонив при  этом  голову и  сжав ладони в
молитвенном  жесте,  полоса света, протянувшаяся вокруг  стен часовни, стала
быстро  расширяться вверх и  вниз, пока ее края не сомкнулись над головами и
под ногами  присутствующих.  В то  же мгновение все  шесть символов исчезли.
Глянув  украдкой  в  сторону двери, Найджел  увидел  на  месте  Дугала  лишь
расплывчатую тень.
     "<i>Lumen  Christi  gloriose  resurgentis  sissipet  tenebras   cordis  et
mentis</i>
," -- пропел Келсон, осеняя себя крестным знамением. Остальные сделали
то же самое. "Да рассеет свет Господен тьму в наших сердцах и наших умах..."
     Это движение,  казалось, освободило их от  оцепенения. в котором они до
того пребывали.  Келсон неожиданно улыбнулся ему, а Арилан и Риченда, слегка
отодвинувшись, встали у северной и западной стен. Морган взял его за локоть.
     "Так, это  мы  сделали," --  кротко  сказал  Келсон.  --  "Защита  была
частично возведена в соответствии  с обычаями, к которым  привыкла  Риченда.
Если исключить  из нее накопившиеся за долгие  годы  заклинания, принятые  в
Мури, она кажется очень похожей на защиту, которую возвел бы  Камбер.  Но мы
никогда  об  этом  не  узнаем наверное."  --  Он  поглядел  на  Моргана,  на
передвинувшегося к алтарю Дункана, затем перевел взгляд на Найджела.
     "Вы готовы?"
     Найджел, боясь вымолвить хоть слово, просто кивнул.
     "Тогда продолжим. Пойдемте со мной."
     Сделав  три  шага,   они  оказались  у  алтаря.  Там   лежал  раскрытый
медицинский набор  Дункана, который что-то делал с комочком ваты и маленьким
пузырьком. Когда Морган помог Найджелу опуститься на колени, Келсон коснулся
своего правого уха и вынул серьгу с большим рубином,  которую  он носил там.
Найджел  впервые   заметил,  что   Келсон  одел   Кольцо  Огня,   украшенный
драгоценными камнями символ  силы  Бриона,  центральный камень  которого был
окружен дюжиной  мальньких,  ограненных подобно  бриллиантам,  и,  казалось,
превращал  поток  холодного света  от  светящегося круга  в  подобие  летней
молнии. Найджел заметил, что он впервые после коронации Келсона видит на нем
это кольцо.
     "Насколько нам  известно,  Глаз  Цыгана  всегда  участвовал в наделении
наследников  Халдейна  силой," --  сказал Келсон, передавая серьгу  Дункану,
чтобы  тот очистил ее. -- "Эта серьга и кольцо, похоже, были  очень  важными
частями ритуала  наделения силой всех королей-Халдейнов. Поскольку Вы, дядя,
не являетесь моим наследником  в обычном  смысле этого  слова,  кольцо будет
играть очень небольшую роль в сегодняшнем ритуале, но, тем не менее, я хочу,
чтобы Вы надели Глаз Цыгана. Когда я отправлюсь в Меару, я оставлю и кольцо,
и серьгу в тайнике в Ремуте -- на всякий случай, вдруг они Вам понадобятся."
     Найджел,  сглотнув и еле заметно  кивнув, посмотрел на серьгу,  которую
отдали  Келсону, и перевел взгляд на  Дункана, подошедшего к нему с комочком
ваты  в  руках. Морган, стоя  у него за спиной,  крепко обхватил его  голову
руками, не давая ей двигаться, а Дункан протер мочку его уха  чем-то едким и
прохладным,  что  в  духоте  часовни   казалось  весьма   приятным.  Найджел
приготовился к уколу  иглы, но  вместо этого ощутил лишь несильный  нажим  и
услышал  треск,  спрашивая  себя: а  не  притупил  ли Морган  его  ощущения?
Заинтересовавшись  происходящим, он, несмотря  на  свой  испуг, наблюдал  за
Келсоном, который снял Кольцо Огня и на несколько мгновений поднес его к уху
Найджела  --  как  почувствовал  Найджел, для  того, чтобы кольцо  коснулось
капельки крови Найджела  -- а затем положил  кольцо на алтарь.  Потом Келсон
поднес к его уху Глаз Цыгана и вставил его в мочку уха Найджела.
     Когда Дункан продел серьгу через мочку уха Найджела и застегнул ее, тот
почувствовал  легкую боль от укола и небольшую тяжесть камня,  но тут Дункан
сделал  что-то  еще,  и боль сначала превратилась  в  зуд,  а  потом и вовсе
исчезла.  Стоило  тольку епископу  отойти в сторону,  а Моргану -- отпустить
его,  как Найджел не преминул потрогать серьгу  пальцем. Как ни удивительно,
но не испытал никаких неприятных ощущений.
     "Мы решили,  что тебе недолжно  быть  больно от  этого,"  --  прошептал
Морган, помогая ему встать.
     Слова  Моргана почему-то  не  удивили его.  Как  и  лежавший  на алтаре
пергамент, на котором было написано его полное имя.
     "Мне говорили, что у  Дерини  существовала традиция проводить небольшой
магический обряд  Именования  их  детей," -- спокойно  сказал Келсон,  левой
рукой  пододвигая к  краю пергамент,  а  правой --  берясь  за лезвие  меча,
который Дункан взял за рукоятку. --  "Этот обряд  обычно  устраивался где-то
между  четырех- и  восьмилетним возрастом  ребенка,  в зависимости  от того,
насколько быстро  он взрослел. Эти  обряд  не  только служил  подтверждением
деринийского  происхождения ребенка,  но и был  первым  ритуалом,  в котором
участвовало большинство деринийских детей."
     Он посмотрел Найджелу в глаза и нервно усмехнулся. -- "Смею думать, что
меня  вряд ли можно назвать  Вашей матерью, да и лет Вам поболе восьми.  Но,
тем не  менее,  это  первый  ритуал,  в котором  Вы участвуете.  И мы  можем
воспользоваться  им, чтобы передать Вам право престолонаследия  -- во всяком
случае,  на некоторое время. Как Вы, наверное,  догадались, нам  потребуется
кровь."
     При этих  словах он быстро мотнул головой.  Найджел внезапно понял, что
Келсон тоже нервничает, и никак не меньше его  самого.  Крепко зажав  кончик
лезвия  тремя пальцами правой руки  и держа  клинок над  пергаментом, Келсон
порезал  безымянный палец  левой руки лезвием меча  так,  чтобы из  довольно
глубокой  ранки  полилась кровь. Его зубы сжались, то  ли от  боли, то ли от
каких-то еще, оставшихся для Найджела непонятными, чувств, но не произнес ни
звука, только решительно  капнул кровью  на пергамент, как  раз  под  именем
Найджела. Зажав  пораненный  палец в ладони,  он  отошел  в сторону, уступая
место Найджелу.
     "Теперь Вы," -- вежливо сказал он.
     Найджел не  боялся клинка --  будучи  воином,  ему приходилось получать
раны куда большие чем та, что требовалась теперь. Взявшись за лезвие так же,
как только что  сделал  Келсон,  он  чиркнул  пальцем по  заточенной  стали,
надеясь, что жгучая боль отвлечет его от мыслей о том, что будет происходить
дальше. Когда он  мазнул  своей кровью по пергаменту, рядом с  пятном  крови
Келсона, король на мгновение сжал их порезанные пальцы вместе,  символизируя
единство их крови.
     "Смешивая свою кровь с твоей,  я признаю Халдейном тебя, Найджела Клума
Гвидиона Риса, сына короля Донала Блейна Эйдана Синила и брата короля Бриона
Донала  Синила  Уриена, моего  отца,  правившего  до  моего  восхождения  на
престол."
     После этого им  принесли чашку  с водой, чтобы они могли смыть кровь со
своих рук, и кусок ткани, чтобы они могли вытереть руки, а сразу после этого
Морган  ненадолго  накрыл ранку на руке  Найджела  своей  рукой,  так же как
Дункан  накрыл  ранку на руке Келсона.  когда Морган  убрал руку, от раны не
осталось  и следа. Пока  Найджел рассматривал  в  пламени свечи свой  палец,
Дункан вытер меч и передал его Моргану, который  встал за спиной Найджела на
манер  часового, взяв меч обеими руками.  Когда Дункан снова взял кадило, от
которого  еще  исходил  слабый  запах ладана,  и  открыл  его, кладя  внутрь
угольки, Найджел услышал, как Келсон еле слышно вздохнул.
     "Да благословит тебя Тот, в честь кого мы возжигаем тебя," -- прошептал
Дункан, осеняя кадило крестным знамением, прежде чем протянуть его Келсону.
     Келсон, сложив  руки  в молитвенном жесте, кратко  поклонился ладану и,
взяв ложечку, бросил несколько крупинок ладана на угольки в кадиле.
     "Да предстанут  мои моления пред Тобой, о  Боже,  как этот дым  ладана.
Прими его как нашу жертву Тебе."
     В  часовне было  настолько  тихо,  что  Найджел  слышал  тихое  шипение
начавшего плавиться ладана. Когда сладковатый  дымок стал подниматься вверх,
Келсон  взял  пергамент  и,  сложив  его   вчетверо,  приложил  его  угол  к
разгоревшимся углям.
     "Да  воздымется  жертва  наша  до  Тебя, Господи,"  -- сказал он, кладя
занявшийся огнем пергамент на  угли. -- "И да снизойдет милость Твоя на слуг
Твоих, нынешних и будущих."
     Удостоверившись, что  пергамент разгорелся,  Келсон снова  повернулся к
Найджелу. Арилан закончил молиться  и, подойдя к  ним, взял  с алтаря медную
коробочку размером с палец и маленькую костяную лопаточку.
     "Епископ  Арилан  предложил  немного  помочь  Вам  с  последней  частью
ритуала,"  -- сказал  Келсон,  Дункан  тем  временем  засучил  правый  рукав
Найджела,  а  Арилан  открыл  крышку  коробочки.  --  "Это  средство  иногда
используется  на ранних стадиях  формального  обучения Дерини, чтобы усилить
ментальную    восприимчивость.   Кроме   того,    оно   обладает   некоторым
успокоительным действием."
     Арилан молча отложил крышку в сторону и  зачерпнул лопаточкой чуть-чуть
вязкой желтой мази. Когда он размазал ее тонким слоем  по внутренней стороне
предплечья Найджела, Дункан перевязал смазанное место полоской ткани.
     "Мазь  будет  потихонку впитываться  в  кожу,"  -- объяснил  Дункан. --
"Когда все будет сделано, мы  смоем остатки,  и  вскоре после этого средство
перестанет  действовать.  Его  действие  гораздо проще  контролировать, если
применять его в виде мази, а не заставлять тебя пить его."
     Найджел, поглаживая пальцами повязку, прижал перевязанную руку к груди.
Он  внезапно вспотел, то ли  от налоденной мази, то  ли  по  другой причине,
недоступной пониманию Найджела.
     "Слегка покалывает," -- сказал он. -- "<i>Боже</i>
 правый, как же жарко!"
     "Кое-что уже начало сказываться  на Вас," -- ответил Арилан, вручая ему
полотенце и вглядываясь ему в лицо. -- "Как Вы себя чувствуете?"
     Найджел  вытер  лицо  полотенцем  и, чувствуя,  что  его  разум  слегка
затуманился, несколько раз моргнул, затем на мгновение закрыл глаза.
     "Я не  могу сосредоточить свой  взгляд," --  прошептал он. -- "И у меня
немного... кружится голова."
     "Взгляните на меня," -- скомандовал Арилан.
     Найджел, покачнувшись,  повиновался,  и  Дункану  с  Морганом  пришлось
поддержать его.
     "У него расширены зрачки," -- услышал он тихий голос Келсона.
     "Вижу.  Опустите его на  пол, пока он  не упал," -- донесся тихий ответ
Арилана.
     Найджела не  надо было  уговаривать опереться на руки  всех четверых. У
него  кружилась голова, и он, быстро теряя  чувство равновесия,  позволил им
усадить  себя  на пол. Его  руки и ноги мгновенно стали  ватными. Прохладный
каменный пол  казался успокаивающим, и Найджел хотел было опуститься на него
лбом,  но  Морган, опустившись на  колени у него за  спиной,  удержал  его и
прислонил спиной к себе.
     Перед  глазами у него  плыло; он  не  видел  даже  своих  ног. Руки его
безвольно упали по  бокам,  но  он  мог хотя бы прижать ладони к прохладному
полу, чтобы хоть как-то спастись от  жары, которая, как ему казалось, начала
пульсировать  по его телу в ритм с биением его  сердца. Тепло, исходившее от
тела Моргана, к которому он прислонился спиной, казалось почти  невыносимым,
но  тут он почувствовал,  как по его  спине скользнуло холодное лезвие меча,
положенного  между  ним  и   Морганом.   Изможденно  подняв   голову,  чтобы
посмотреть,  что  делает  Дункан,  он  краем  глаза  заметил  рукоятку меча,
возвышающуюся над его головой.
     Дункан, опустившийся  на  колени справа  от  Найджела, держал  в  руках
кадило. Келсон  тоже  отпустился  на колени, но Найджелу он  казался  темным
великаном, страшным  и  строгим.  Неправдоподобно медленно  Келсон  протянул
руку,  и взяв  из  кадила щепотку золы,  растер  ее  между пальцами, схватив
другой  рукой Найджела  за плечо,  и его  прикосновение  показалось Найджелу
обжигающим как горячие угли.
     "Найджел Клум Гвидион Рис," -- прошептал Келсон, прикасаясь испачканным
золой указательным пальцем лба Найджела и осеняя себя крестным знамением, --
"сим налагаю на тебя печать  Халдейнов  и признаю  тебя своим наследником до
тех пор, пока не родится наследник, происходящий от меня."
     От  этого  прикосновения  Найджел  вздрогнул,  а   когда  Келсон  снова
потянулся к кадилу, чтобы  взять  еще одну  щепотку  золы, из глаз  Найджела
покатились  слезы.  Левая  рука  Келсона,  внезапно  оказавшаяся  около  его
челюсти, сдавила щеки  Найджела,  заставляя  его  открыть  рот, и он не  мог
оказать даже малейшего сопротивления.
     "Вкуси нашей  крови,  смешанной в  этом  пепле,"  --  продолжал Келсон,
посыпая  золой язык Найджела.  -- "Да придет к  тебе с  этой кровью наследие
Халдейнов. И если суждено ему  придти,  <i>стань</i>
 полноправным Халдейном.  И  да
снизойдет на тебя сила."
     Зола была горька -- горька как чаша, которую, как Найджел надеялся, ему
никогда  не придется испить --  а когда на  его голову  легли  руки  короля,
Найджел,  ужаснувшись,  ощутил  какая  сила скрывалась в них.  На мгновение,
показавшееся  Найджелу бесконечным,  ему почудилось, что  король  как  будто
окутался  огнем, представ не  королем и господином земель, которыми  владели
его предки, но хозяином всего во Вселенной, и Найджелу показалось,  что если
Келсон прикоснется к нему, он немедленно умрет.
     У него не было ни сил, ни  желания сопротивляться. Он должен был испить
эту чашу  до  дна, без остатка -- его небо и без того ощущало  горечь. Когда
король охватил руками его голову, слегка прижав большие пальцы к его вискам,
Найджел,  вздрогнув, просто  закрыл  глаза и  даже не  подумал о том,  чтобы
сопротивляться. Руки корля были не просто горячими -- казалось, они иссушали
саму  плоть  Найджела, заствляя его  страх  вскипать подобно  расплавленному
свинцу, грозящему взорваться у него в мозгах.
     Но  он не взорвался. Он все еще чувствовал, что  его окружает пламя, но
где-то  внутри  стало  возникать  другое  ощущение,  похожее  на  сильный  и
неустанный  ветер, сдувавший  последние  остатки  его  собственной  воли,  в
порывах которого каким-то образом слегка угадывалось биение сердца Найджела.
     Через мгновение ветер обернулся океаном огня, бушующим в его  разуме  и
охватившим  его  тело, и  это ощущение  было настолько сильным,  что Найджел
испугался, что плоть его сейчас растает и просто стечет с костей.
     Затем пришел  черед воды, гасившей  огонь, вымывающей его прочь из  его
тела, кружащей  и  кувыркающей его так, что он полностью потерял ориентацию,
но выбросившей  его  в  конце  концов на каменистый берег, где  он, как  ему
казалось, лежал и глядел в серое, затянутое туманом небо.
     Глядел  до тех пор, пока в тумане не  проявилось лицо:  доброе и полное
сочувствия,  обрамленное   мягкими  серебристыми  волосами,  глаза  казались
провалами  в  глубины тумана, они  звали его, тащили  за  собой, а  потом из
тумана появилась рука, ласково коснувшаяся его лба.
     В то же мгновение он провалился в небытие.


        ГЛАВА ПЯТАЯ
     <i>благоуправит свою волю и ум и будет размышлять о тайнах Господа
     -- Сир 39:9</i>

     Видение  Найджела изумило  Келсона, но,  чтобы  не помешать ритуалу, он
постарался сохранить  и свою реакцию на  видение,  и сам  факт того, что  он
узнал он нем, в тайне от остальных участников. Он подозревал, что  Морган  и
Дункан,  которые находились в  непосредственном  контакте с Найджелом,  тоже
могли заметить то, что привиделось  Найджелу, но, если так и случилось, они,
последовав  его  примеру, ничем этого не показали. Инстинкт подсказывал ему,
что Арилан  не  должен ничего  знать  о  происшедшем,  и  Келсон, заканчивая
начатое,  заставил себя спрятать то, что  он  узнал, в самых дальних уголках
своей  памяти. Разум бесчувственного Найджела был полностью открыт его воле,
и Келсону понадобилось  всего лишь несколько минут, чтобы наделить Моргана и
Дункана способностью при  помощи  Арилана и  Риченды активировать  дремлющуе
ныне в Найджеле силу Халдейнов в случае преждевременной гибели Келсона.
     Несмотря на то, что этот процесс требовал больших затрат силы, а жара и
духота брали свое, Келсон  не очень устал  к тому времени, когда он закончил
все,  что должен был  сделать. Тем не менее, он  поручил  Моргану следить за
Найджелом,  а сам  отошел в сторону,  молча  наблюдая за тем, как  Арилан  и
Дункан  разматывают  повязку  на  руке  Найджела  и  смывают  остатки  мази,
нанесенной  Ариланом.  Он  надеялся, что  Арилан  припишет  его молчаливость
усталости и потребности в самоанализе, который зачастую был необходим  после
столь тяжелой работы,  и  пытался уверить  себя, что  Арилан  не заметит  ни
упоминаний о видении, ни попыток скрыть его.
     Арилан, казалось, ничего не заметил.  Как только он и Дункан закончили,
Келсон тяжело  упал  на  колени подле Найджела и попросил остальных замкнуть
круг. Если Арилан примет это за лишний признак  усталости, тем лучше, ибо он
не станет задавать лишних вопросов потом, а прямо  сейчас Арилан был слишком
занят продолжением ритуала, чтобы отвлекаться на Келсона.
     Пока  Арилан вместе с остальными подводил ритуал к  завершению,  Келсон
пытался ничем  не выдать  своих  мыслей, и,  как  только  погасли  последние
отсветы  возведенной  ими  защиты,   постарался  ни  о  чем  не  думать.  Он
сомневался,  что кто-то  захочет  задержаться в  часовне,  где  после долгой
работы стало  нестерпимо нестерпимо  душно  и  жарко,  и особенно  не  хотел
оставаться  наедине  с Ариланом. Часовня, посвященная святому Камберу, никак
не могла быть метом,  подходящим для того, чтобы скрыть явление этого самого
святого от столь высокопосвященного адепта как Арилан.
     Думая об этом, он пропустил к выходу Арилана и Риченду и задержался сам
только для  того, чтобы помочь Моргану и Дункану поднять  Найджела на  ноги.
Когда они  полуповели-полупотащили  Найджела  обратно  в кабинет,  он  пошел
следом  за ними,  мимоходом  улыбнувшись  Дугалу и,  проходя  под портьерой,
поднятой его сводным братом, похлопал его по плечу.
     Сразу  за  портьерой  его ожидал  Арилан. Риченда,  вместе с  Морагном,
Дунканом и Найджелом, направилась к креслам перед камином. Келсону  повезло:
из-за того, что в  кабинете было относительно прохладно, он начал чихать еще
до того,  как Арилан успел открыть рот. В то же мгновение  заботливый и даже
слегка встревоженный Дугал набросил  ему на плечи плащ и  настоял, чтобы  он
сел вместе с остальными у огня. Благодарный Келсон,  запахнув плащ поплотнее
и вытирая пот рукавом своей  рубашки,  постарался  войти в  роль.  Когда он,
поеживаясь, опустился в  кресло рядом с Найджелом, ему уже почти не пришлось
притворяться, чтобы изобразить дрожь.
     "С Вами все  в порядке?" -- спросил Морган, отворачиваясь от Найджела и
кладя руку на лоб Келсона.
     Келсон кивнул, и, качнув головой в сторону Найджела, спросил:
     "А как он?"
     "Он придет в себя  через несколько минут," -- сказал  Дункан, осторожно
приподнимая веко Найджела. -- "Действие снадобья почти прекратилось. Правда,
он будет очень долго спать."
     Арилан  поморщился и  вытащил из груды  сброшенной  одежды  свой  пояс.
Завязывая его, он нахмурился.
     "А  что в этом странного?" -- пробормотал он. --  "Не  знаю,  что с ним
случилось, но  его,  похоже,  здорово приложило.  Может,  кто-нибудь  из вас
объяснит, что случилось?"
     Келсон неопределенно пожал  плечами. -- "Мы  сделали то, что собирались
сделать." -- Он еще  раз посмотрел на своего  дядю. -- "Честно говоря, я был
бы  удивлен, если бы его  <i>не</i>
  "приложило", как  Вы  очень метко  выразились.
Думаю, что все дело -- в силе Халдейнов. Поскольку я сам прошел через это, я
могу сказать, что вряд ли кто-нибудь сможет полностью понять, что произошло,
пока не пройдет  через  это  сам. Если хотите,  можете  рассказать  об  этом
Совету. Вы ведь отправитесь  туда сразу же, как  только выйдете  отсюда, так
ведь?"
     Губы Арилана раздраженно  дернулись, но  он,  оправляя  воротник  своей
сутаны, постарался прикрыть свое раздражение расстроенной гримасой.
     "Сын  мой, не  будь столь обвиняющ  в своих речах. Мы не можем говорить
прямо,  но  ты, конечно, понимаешь,  что  я обязан  доложить о том,  что  ты
сделал."
     "Прошу прощения,  если показалось, что я  пытаюсь  что-то  выпытывать у
Вас," -- ответил Келсон. Риченда подала ему кубок со слабым  вином  и Келсон
кивнул в знак  благодарности. -- "Нельзя пребывать в неопределенности вечно.
Они уже больше двух лет не могут решить "рыба" я или "мясо", и если вопрос о
<i>моем</i>
  статусе еще  открыт,  то  Аларик и  Дункан должны рассматриваться  как
какие-то насекомые. И уж Богш знает, что они думают про Дугала!"
     Когда он сделал короткий жест  кубком в сторону  своего сводного брата,
который,  наблюдая за разгоравшейся  перепалкой между  королем  и епископом,
Арилан бросил взгляд в сторону Дугала, криво усмехнулся и взял с кресла свой
плащ.
     "Если мы  будем  обсуждать это дальше,  то  мы поссоримся.  А учитывая,
насколько ты утомлен, у меня  будет явное преимущество." Он набросил плащ на
плечи и, завязывая шнурок у горла, окинул помещение взглядом.
     "Так, Дункан, помнится мне, у вас где-то  здесь был Портал. Если можно,
я хотел бы им воспользоваться.  Сир, я  сейчас  <i>действительно</i>
 отправляюсь  к
Совету и обещаю Вам, что в своем отчете буду как можно более объективным".
     Келсон  все еще не мог избавиться от дурных предчувствий, но спорить не
имелшо смысла.  Совет все  равно  узнает  о  Найджеле  еще до  рассвета  вне
зависимости от того, нравится  это Келсону или нет. Он знал  об  этом с того
самого  момента,  когда  впервые подумал  о том, чтобы  прибегнуть  к помощи
Арилана. По крайней  мере, если  Арилан  сейчас  уйдет, Келсон  избавится от
опасности того, что тот узнает о явлении Камбера.
     "Покажите ему Портал," -- сказал он Дугалу.
     Когда Арилан  сардонически поклонился, изображая благодарность,  Келсон
отвернулся, зная, что Арилан раздражен тем, что даже  Дугал о Портале, а он,
Арилан, -- нет.
     Арилан ничего не сказал -- только  коротко кивнул Дугалу, отодвинувшему
гобелен, который прикрывал дверной проем, шагнул в Портал и исчез.
     Келсон, отшвырнув кубок, шумно вздохнул и вытянул ноги к огню.
     "Чертов Совет Камбера!" -- пробормотал он.
     Морган,  удивленный  вспышкой  короля,  вздернул  бровь  --   хотя  был
полностью согласен со словами короля.
     "Да ладно. Вряд ли  Арилан впервые побежал к Совету доложить о том, что
мы делаем."
     "Нет... Хотя, если быть справедливым по отношению к Арилану, он никогда
не делал из этого секрета,  во всяком случае, для меня. Мне думается, что он
старается быть по-своему непредвзятым."
     "Сам по себе -- очень может  быть," -- опасливо сказал Морган. --  "Вы,
конечно, находитесь в гораздо лучшем  положении, чтобы судить о таких вещах,
чем  я.  Должен, однако,  заметить, что с моей точки  зрения, явное внимание
Совета всего лишь раздражает, но не более того."
     "Я бы не хотел говорить об этом," -- тихо сказал Келсон.
     Морган и Дункан переглянулись, а Риченда молча отошла  назад и  села на
высокий табурет, стоявший позади них. Дугал, все  еще слегка нервничающий от
слов Арилана, встал на страже справа от Келсона.
     "Келсон, мы знаем, что Вам не хочется  говорить об этом,"  --  спокойно
сказал Морган.  -- "К сожалению, Ваше нежелание вряд ли поможет Дункану  или
мне. Они могут обхаживать Вас, но..."
     "Вряд  ли можно сказать,  что они меня обхаживают," -- возразил Келсон.
-- "Может,  мне и  удалось  придти к личному  взаимпониманию с некоторыми из
них, но взятые вместе, как орган, они все еще очень консервативны."
     "Боюсь, что правильнее будет сказать "ограниченные"" -- сказал  Дункан.
-- "Я,  со  своей стороны, молгу только согласиться с Алариком.  Как мы  уже
знаем, нас считают полукровками  и изгоями, беспокоящими  Совет -- и, как Вы
сами указали, Бог знает, что они думают о Дугале."
     "Дугал для них -- загадка," -- резко сказал Келсон. -- "и я хочу, чтобы
он ею и оставался."
     "А Найджел?" -- спросила Риченда, включаясь в разговор.
     Келсон, покачав  головой, отставил кубок в сторону. -- "Найджел  сам по
себе  вряд  ли  сможет удивить  Совет.  В  конце  концов,  именно  они  и их
предшественники  двести лет помогали  наследникам Халдейнов. Но  благодарите
Бога,  что Арилан не был с нами в прямом контакте." -- Он вздрогнул и глянул
на Моргана и Дункана. -- "Вы понимаете о чем я говорю, не так ли ?"
     Взгляды, которыми  обменялись эти двое, ясно говорили о  том,  что  они
очень хорошо понимали, о чем говорит Келсон. Риченда же явно  недоумевала --
и это позволяло надеяться, что  Арилан,  скорее всего, тоже не уловил ничего
из произошедшего с  Найджелом.  Дугал, который, находясь за пределами круга,
вряд ли смог бы что-нибудь уловить, даже будучи надлежащим образом обучен --
а он обучен не был -- выглядел явно озадаченным.
     Риченда положила руку  на  руку своего  мужа,  чтобы  получить от  него
картину произошедшего, и недоумение на ее лице сменилось пониманием.
     "Ах,  святой Камбер," -- еле слышно произнесла она. -- "Я  должна  была
догадаться."
     Дугал шумно сглотнул и обвел всех удивленным взглядом.
     "Святой Камбер? О чем она говорит?"
     "У Найджела  во  время  ритуала  было...  видение," --  сказал  Морган,
переводя взгляд с Риченды на  Дугала. -- "Дункан  и я, находясь в контакте с
Келсоном, тоже узнали об этом."
     "Видение? Святого Камбера?"
     Дункан  кивнул. --  "Мы...  э-э...  встречались  с ним  раньше.  Должен
сказать, что этим вечером я никак не ожидал его."
     "...святого?" -- Дугал с трудом сглотнул.
     Келсон  вздохнул  и устало подал знак Дункану. -- "Дункан, не хотите ли
Вы показать ему, что случилось?"
     "А не мог бы <i>ты</i>
  показать  мне?" -- жалобно попросил  Дугал прежде, чем
Дункан успел ответить. -- "Если,  конечно,  ты не очень устал. Я ведь ничему
не научусь, если буду работать только с отцом."
     Всего лишь  несколько месяцев  назад о такой  просьбе не могло  быть  и
речи, поскольку  Дугал  научился  опускать  свои экраны  только после Нового
Года. С тех пор его навыки заметно улучшились, он стал заниматься с Морганом
и Келсоном, а иногда -- и с Ричендой, но ментальный контакт  с кем  бы то ни
было,  кроме   Дункана,  требовал  от  него  гораздо  больших  усилий,   чем
требовалось на его взгляд.  Келсон  знал об этом. Поэтому,  несмотря на свою
усталость, он улыбнулся и протянул руку.
     Как  только их пальцы встретились, он почувствовал, что  экраны  Дугала
опускаются,  и,  по  мере  того  как  Дугал  входит   в   транс,  его  глаза
солнечно-янтарного цвета слегка стекленеют.
     Келсон не  стал жалеть его. Укрепив  контакт, он глубоко вошел в  разум
Дугала  и  начал  передавать  ему  свои  воспоминания,  начиная  с  ощущений
Найджела, возникших, когда мазь начала действовать, а перед глазами поплыло,
и  не ослабил  контакта, даже когда вместе  с остальными ощущениями возникла
боль.
     Когда   мысленный   поток  усилился,   Дугал  охнул  и,  закрыв  глаза,
неосознанно отшатнулся, но Келсон просто сжал  свою ладонь  вокруг  запястья
Дугала и не позволил  ему разорвать контакт. Когда контакт стабилизировался,
он передал последний ряд изображений: доброе, полное сочувствия лицо на фоне
тумана,  живые  глаза,  серебристые  волосы  и  рука, прикосновение  которое
принесло  забвение. Одновременно с этим  он передал и то, что осталось в его
памяти  с тех пор, когда он сам видел это лицо,  и образы встреч с  участием
Моргана и Дункана.
     Когда  прервался ментальный контакт, но  не соприкосновение  рук, Дугал
тяжело выдохнул  и, не открывая глаз,  оставался  неподвижным  еще несколько
мгновений. Когда он поднял голову  и посмотрел  на  Келсона, глаза  его были
мокрыми от слез.
     "Я...  даже  представить  себе  не  мог,"  --  пробормотал он несколько
мгновений спустя, украдкой  вытирая глаза обеими руками.  -- "Ты...  правда,
думаешь, что это был святой Камбер?"
     Дункан сочувственно улыбнулся и переглянулся с Морганом.
     "Ладно, по крайней мере, мы знаем, что на  этот раз это  был не  Стефан
Корам" -- сказал он. -- "И не думаю, что это был Арилан."
     "Упаси Господь!" -- с громким вздохом сказал Келсон, садясь и скрещивая
руки на груди. -- "Не думаю, что он вообще заметил, что призошло. Ричеда, во
всяком случае, не заметила.  Когда все закончилось, я очень  боялся,  что он
что-то  заметит по  мне или  по  кому-то из вас двоих прежде, чем я смогу от
него избавиться. Мне почему-то не хотелось, чтобы он узнал об этом."
     "Может, потому, что Вы знали, что как только он уйдет, он сразу доложит
обо всем Совету?" -- предположил Морган.
     "Может  быть," -- Келсон покачал головой и снова вздохнул. -- "А что вы
все думаете? Это был святой Камбер?"
     "А почему бы не  спросить  об  этом  у  того, кто  сам все  видел?"  --
пробормотал Дункан, кладя  руку  на лоб  приходящего  в  себя  Найджела.  --
"Найджел, ты очнулся? Как ты себя чувствуешь?"
     Тихонько застонав,  Найджел открыл глаза и посмотрел в сторону Келсона,
даже не пытаясь сопротивляться Дункану, который, установив легкий ментальный
контакт, убирал оставшуюся головную боль Найджела.
     "Келсон," -- пробормотал он. -- "Боже, это поразительно! Я и понятия не
имел..."
     Келсон  улыбнулся и взял дядю за  руку, взглядом приказав Дункану снять
контроль над разумом Найджела.
     "Знаю. А Вы неплохо держались. Помните что-нибудь?"
     Губы Найджела лениво расплылись в медлительной  полуулыбке,  его  серые
халдейнские глаза, казалось, затуманились, глядя в какой-то иной мир.
     "Я  думал,  что я  умираю," -- тихо сказал он.  -- "А  потом  -- ты  не
поверишь!  -- святой  Камбер, похоже, спас мне  жизнь. Или, по крайней мере,
мой рассудок." -- Он повернул голову, обводя остальных взглядом, затем снова
посмотрел на Келсона. -- "Он действительно спас меня. Я ведь <i>не</i>
 сошел с ума,
или...?"
     Келсон  медленно покачал головой. -- "Нет, дядя, Вы  не  сошли с ума. Я
тоже видел его. А Аларик и Дункан... видели его и раньше."
     "Это должно  было бы меня встревожить," -- ответил  Найджел, -- "но  не
тревожит. Твоя работа?"
     "Отчасти," -- признал Келсон. -- "Но, как мне кажется,  это связано еще
и  с тем,  что  произошло  с Вами.  Камбер,  похоже,  признал,  что  мы  оба
принадлежим  к Халдейнам. И  теперь Вы,  наверное,  понимаете, почему я хочу
узнать о  нем  побольше...  и,  может  быть  восстановить его канонизацию  в
Гвинедде."
     "Не буду  спорить,"  --  зевая,  ответил Найджел. --  "Я  слишком  хочу
спать."
     "Я  так и  думал," --  сказал Келсон, пожимая его руку  и поднимаясь на
ноги. -- "Вы готовы пойти к себе?"
     Найджел   смог  подняться  без   посторонней  помощи,  правда,  немного
пошатываясь, и еще раз зевнул. -- "Похоже, я просплю целую неделю."
     "Нет,  только  до утра," -- сказал смеющийся Дункан,  обнимая Дугала за
плечи.  -- "Завтра мы с Дугалом отправляемся  в Кирни  и ты должен проводить
нас."
     "Угу," -- промычал Найджел.
     "Мерода, пожалуй,  подумает, что  он напился,"  -- еле слышно прошептал
Морган.
     "Тогда пусть у  нее будет причина  думать, что он  выпил,"  -- ответила
Риченда. Она  быстро налила полный кубок вина  и вложила его в дрожащую руку
Найджела. -- "Найджел, выпей это. Это поможет тебе заснуть."
     Найджел немедленно  повиновался  и, осушив  кубок, отдал  его  Риченде.
Когда он, в сопровождении Келсона, ушел, Морган сел  в кресло, освобожденное
Келсоном, и посадил жену себе на колени. Она засмеялась, а Дункан налил всем
вина.
     "Слава Богу, все  кончилось," -- сказал Морган,  приветственно поднимая
свой кубок.  -- "Давайте выпьем за святого Камбера, короля Келсона, и нашего
доброго наследника силы Халдейнов!"
     "За  Камбера, Келсона и  Найджела," --  поддержал  его Дункан, поднимая
свой кубок. Риченда и Дугал последовали его примеру.
     "Интересно, а что  он сможет потом  вспомнить?" --  спросил себя Дугал,
осушив свой кубок.

     "Неясно только, что он сможет вспомнить,"  -- в то же  мгновение сказал
Арилан, обращаясь  к остальным членам Совета Камбера. -- "С момента создания
Портала на Ллиндрутских  лугах он, конечно, знает,  что я -- Дерини, но мы с
Келсоном договорились поместить в его разум запрет на разглашение этого кому
бы то ни было еще. Само собой, мы так и сделали."
     Старая  Вивьенн, бывшая этим  вечером куда  более  раздражительной, чем
обычно,  кисло  улыбнулась. -- "Слава Богу, у Вас хватило  здравого  смысла,
чтобы сделать это, и, кроме того,  стирать из памяти Варина все воспоминания
о случившемся. Кажется,  я уже говорила,  что, как  только война  с Венситом
закончилась, он куда-то пропал."
     "Да, с прошлого года мы ничего  не  слышали о Варине," -- сказал Ларан,
постукивая  кончиками  пальцев  обеих рук.  -- "Будучи  врачом, я  бы  хотел
получше изучить его дар  целительства. К сожалению, никто, похоже, не знает,
что с ним случилось."
     "На  мой  взгляд,  тем  лучше,"  --  сказала  Кири,  приглаживая   свои
огненно-рыжие волосы.  -- "Подумать  только, исцеление  Божьей Силой! Только
этих предрассудков нам и не хватало!"
     "Тем  не менее,  он это  делает, действительно  делает," -- сухо сказал
Арилан. -- "Так или иначе, мы собрались  не для того, чтобы обсуждать Варина
де  Грея.  Мне помнится, мы собрались, чтобы поговорить  о  принце Найджеле.
Думается мне, что наш Тирсель, похоже,  готов  разорваться, лишь бы услышать
что-нибудь еще о  новом наследнике силы Халдейнов --  <i>но  я  уверен, что  он
будет помалкивать до  тех пор,  пока я не закончу свой рассказ</i>
," -- закончил
он решительно, сурово взглянув на противоположную сторону стола.
     Тирсель, чуть  было  не  начавший  спорить,  задумался  и осел в  своем
кресле, к явному облегчению многих сидевших за столом.
     "Итак,"  --  сдержанно вздохнув, сказал слепой Барретт, сидевший справа
от Арилана,  -- "что,  на <i>Ваш</i>
  взгляд, сделали с Найджелом? Похоже,  что его
наделили  способностью  владеть силой  Халдейнов,  но  король  оставил  себе
вернуть все обратно, так?"
     "Именно это  он  и собирался  сделать.  Однако,  я  вынужден полагаться
исключительно на слова Келсона, поскольку в  непосредственном  контакте были
только Морган и Дункан."
     Софиана  дернула головой и глубокомысленно посмотрела на Арилана. -- "У
Вас есть причины сомневаться в нем, Денис?"
     "Нет... не совсем."  -- Он  опустил глаза и поводил пальцем по  золотой
инкрустации,  покрывавшей  поверхность  стола.  Его  епископский   перстень,
казалось, вспыхивал огнем в полумраке помещения.  --  "Я не  сомневаюсь, что
какие-то основы были заложены. Как мы и предполагали, выполнение этой задачи
потребовало  участия  всех  сил.  Практически   все  ритуалы,  связанные   с
Халдейнами, требуют этого."
     "Вы  хотите сказать, что часть  силы была передана Найджелу?" --  не  в
силах сдерживать свое любопытство  далее, спросил Тирсель. -- "Я имею в виду
реальную возможность использовать эту силу."
     Вивьенн пристально  посмотрела  него.  -- "<i>Почему</i>
 этот вопрос  так тебя
интересует?  Только один  из  Халдейнов может  владеть  силой  в  конкретный
момент. Мы ведь уже обсуждали это."
     "И  так  и  <i>не</i>
  нашли правильного ответа  на этот  вопрос!" -- возразил
Тирсель.
     "Мы  не <i>можем</i>
  обсуждать  запретные  темы!"  --  бросила  Вивьенн,  уже
откровенно  поедая глазами  молодого  члена  Совета.  -- "Может,  <i>теперь</i>
  ты
заткнешься или мне придется потребовать, чтобы Совет лишил тебя слова?"
     Тирсель,  казалось,  подумал  о том,  чтобы  настоять на  своем, но тут
Софиана, сидевшая слева от него, предостерегающе коснулась его губ пальцами.
     "Тирсель, хватит," -- прошептала она. -- "Сейчас  не время  для этого."
--  Она оглянулась на Арилана, молча сидевшего неподалеку от нее. -- "Денис,
Вы  можете  рассказать нам  что-нибудь еще?  Судя  по  Вашим  словам,  можно
предположить,  что  Келсон <i>действительно</i>
 дал своему дяде, по  меньшей  мере,
почувствовать вкус силы."
     Арилан  сложил  руки  перед  собой и покачал головой.  -- "Само  собой,
принадлежность к Халдейнам здесь ни при чем;  кроме того, человек может быть
наделен магической силой, в  известных пределах, конечно. За  последние годы
мы уже сталкивались с такими явлениями."
     "Вы имеете в виду Брэна Кориса?" -- спросил Ларан.
     "Да... Но тут возникает влопрос, а не  был ли  он,  хотя  бы  частично,
Дерини? Вряд ли Венсит стал  бы наделять его силой, если только  там не было
чего-то  еще, с чем стоило  бы  поработать." -- Он  пристально посмотрел  на
Софиану, озаренный  неожиданным  предположением.  -- "Может, Брэн  Корис <i>был</i>

Дерини, а? Вы, часом, не знаете?"
     На лице  Софианы  мелькнула странная  улыбка, которая  могла  быть  или
признаком надменности, или намеком на  то,  что она знает что-то, скрытое от
остальных.
     "Если он и <i>был</i>
, то разве это что-то значит теперь?"
     "Значит,"  --  тихо сказал Барретт, -- "потому что у него и Риченды был
сын,  -- внук вашей  сестры -- который, если Брэн  был Дерини, тоже является
полноценным Дерини. Сколько сейчас Брендану?"
     "В  июне  ему  исполнится  семь,"  --  спокойно  ответила  она.  --  "К
сожалению, его отец не был Дерини."
     Кири, растерянно вздохнув, откинулась на спинку. --  "Вы могли бы сразу
сказать  об этом.  Значит, он  --  еще один  полукровка. Брендан,  маленькая
Бриони...  юный  Дугал  МакАрдри,  происходящий  неизвестно  откуда. Кстати,
Денис,  а как  себя вел молодой МакАрдри?  Может,  у Вас есть какие-то новые
догадки на его счет?"
     "Никаких. Пока шла работа, он стоял на  страже у двери.  В круг  он  не
входил. Насколько я могу судить, он был вполне спокоен, но, должен заметить,
что у меня были другие дела," -- он нахмурился. -- "Послушайте, а ведь он за
время нашей медитации перед началом медитации умудрился ни разу <i>не</i>
 оказаться
рядом со мной -- то ли случайно,  то ли  умышленно  --  а я даже не  заметил
этого. С обеих сторон от меня всегда были Морган и Риченда. Он же все  время
был между Ричендой и Дунканом."
     Тирсель  пожал плечами  и  нетерпеливо  вздохнул.  -- "Думаю,  что  это
неважно, тем более, что мы собрались здесь, чтобы поговорить о Найджеле," --
сказал  он. -- "Что  же  касается Дугала, то мне кажется,  что  он,  зная  о
чувствительности  своих экранов,  просто решил избежать  возможных  проблем.
Келсон вполне мог посоветовать ему  это. Тем более. что вряд ли  Вы захотели
бы отвлекатся на это во время ритуала."
     "Спасибо, что напомнил нам  о  причине,  по  которой мы собрались,"  --
сказал Барретт.
     "И за то, что не стал спорить, как обычно бывает," -- добавила Вивьенн.
--  "Денис,  а  не  можете ли Вы что-нибудь добавить к  рассказу  о  реакции
Найджела?"
     Арилан  покачал  головой.  -- "Боюсь,  что  очень  немного. Как  и было
запланировано, я и Риченда только помогали в проведении ритуала.  То, что мы
смогли  увидеть, вполне соответствовало тому, что я ожидал." -- Он задумчиво
поднял  бровь.  -- "Само собой,  я  не  могу описывать  Вам  все подробности
процедуры."
     "Естественно,"  --  циничным тоном сказала Вивьенн.  --  "Он связал вас
клятвой."
     "Если бы он этого не сделал, я  бы стал думать о нем гораздо хуже,"  --
ответил Арилан.
     "Молите  Бога,  чтобы  Вам  никогда не  пришлось  выбирать между Вашими
клятвами," -- пробормотала Кири. --  "Пока мы можем верить Вашим словам, что
все  было сделано должным  образом,  но,  если  ситуация изменится, я  бы не
хотела оказаться на Вашем месте."
     "К счастью для всех нас," -- сухо сказал Арилан, --  "никому из  вас не
придется беспокоиться из-за такой возможности." -- Он поерзал в своем кресле
и вздохнул.
     "Ну что, у нас есть еще дела, или я могу  отправиться к  себе и немного
поспать? Должен  признать, что мне все труднее поспевать за семнадцатилетним
королем, и то, что он -- Дерини, здесь ни при чем."


        ГЛАВА ШЕСТАЯ
     <i>...даруй боящимся Тебя знамя, чтобы они подняли его ради Истины...
     -- Псаломы 59:4</i>

     Поспеть  за  семнадцатилетним королем  было непросто даже тем,  кто был
куда моложе  Арилана. Несмотря на  то,  что  Келсону удалось  проспать  лишь
ненамного дольше,  чем  остальным,  участвовавшим  в их ночной  работе,  при
первых лучах солнца он был уже на ногах, наблюдая за тем, как во дворе замка
собирается  отряд  Дункана, и  не  прошло и часа, как  он уже  сообщил своим
заспанным советникам, что уже ждет их за столом.
     Это,  правда, был  не стол,  за  которым  обычно  собирались  советники
короля, а обычный обеденный стол в главном зале замка -- Келсон, который все
еще рос, в последнее  время редко пропускал время  завтрака -- но этим утром
он,  казалось  испытывает  какое-то извращенное  удовольствие  от  зевков  и
измученных  лиц  государственных  мужей, многие из  которых даже не скрывали
своего раздражения тем, что их разбудили столь рано.
     Один  только Найджел,  казалось, соответствовал королю  по настроению и
свежести  --  что  немало удивило  Моргана  и Дункана, знавших, через  какие
испытания  Найджел  прошел всего  лишь  несколько  часов назад.  Даже Дугал,
который был моложе Келсона почти на два  года и не был столь сильно вовлечен
в ночной ритуал  как остальные, оперся  локтями о  стол  и время от  времени
подпирал руками  подбородок, одновременно завтракая и  слушая короля.  Дугал
давно ждал  этого  дня, ведь  сегодня  в полдень он,  вместе  с  Дунканом  и
несколькими своими сородичами, должен был отправиться на север, к  ожидавшим
их ополчению клана МакАрдри и кассанской армии.
     Морган,  задержавшись  вместе  с Дунканом в углу  двора,  где собралась
свита   герцога,  разглядывал  короля  и  принца.   Дугал   ушел   к   своим
приграничникам,  а оба Халдейна,  одетые этим  утром в  фамильные  пурпурные
одежды, проводили смотр конных солдат.  Принц-регент проходил мимо  солдат с
непринужденным изяществом,  которое в  прежние времена отличало его брата, а
теперь  -- и  Келсона,  и даже,  с разрешения Келсона, перекинулся шутками с
суровыми приграничниками Дугала.
     "Боже, а он неплохо  держится," -- прошептал  Морган. --  "Временами он
похож  на Бриона в саые  удачные времена.  Думаю,  что если бы  он приказал,
солдаты с радостью отправились бы даже в ад."
     "Не сомневаюсь... но надеюсь,  что Господь смилуется, и  им никогда  не
придется сделать это," -- согласился Дункан, поддергивая отвороты перчаток с
вышитым  на них спящим  кассанским  львом. --  "Кстати, он,  похоже, неплохо
перенес эту ночь. Можно подумать, что он проспал всю ночь -- чего я никак не
могу сказать о себе. Как ты думаешь, Келсон снял с него усталость магией?"
     Морган пожал плечами и, улыбнувшись, снова обратил внимание на Келсона,
разглядывавшего новое боевой знамя, которое разворачивали Дугал и Джодрелл.
     "Не знаю. Может быть  и снял. Интересно будет посмотреть,  чему Найджел
сможет сам научиться за это лето, когда здесь не будет ни  тебя, ни Келсона,
ни меня." -- Он вздохнул. -- "Очень непривычно осознавать, что ты с  Дугалом
будешь на севере, а не рядом с нами."
     "Да.  Дай  Бог,  чтобы  мы  поскорее  победили  в  этой войне  и  снова
встретились."
     Он не  стал  -- как и Морган  --  поминать вероятность событий, мысли о
которых всегда посещают воинов, хотя бы и тайком, задевая очень  сокровенные
струны  в  их  душах:  кто-то  из тех, кто в этот  прекрасный  весенний день
отправится в поход, уже никогда ни  с кем не встретится, во всяком случае, в
этой жизни.  Это  была  "данность", о  которой  никто из солдат  никогда  не
говорил,  чтобы не  накликать  на себя  беду.  Дункан,  как епископ, мог  бы
конечно  высмеять  эти предрассудки, но  "военная"  часть его души требовала
быть осторожным. Сейчас он был воином -- и в одежде, и в мыслях.
     На нем не было ни сутаны, ни ризы, и ничто в его снаряжении не говорило
о его  епископском сане. Простое серебряное распятье,  висевшее под  воротом
его   доспехов,  вполне  могло  принадлежать   любому  достаточно  набожному
человеку, а его епископский перстень был  скрыт  вышитыми перчатками. Поверх
обтягивающих штанов оленьей  кожи  и высоких, по колено,  сапог  Дункан одел
кожаное полотнище,  покрытое  стальными бляшками,  края которого были обшиты
полоской ткани цветов клана МакЛейнов, а на левой стороне  груди у него была
вышита  шелком  эмблема  МакЛейнов. Скрещенные меч  и пастырский посох могли
послужить  намеком  на  его  двоякий статус,  но  только  на  очень  близком
расстоянии.
     Шлем более  явно подтверждал его двойной титул: по кругу шла герцогская
корона, чуть выше уровня  глаз  на  шлеме  был  выдавлен крест; но шлем пока
висел потороченным к  седлу его серой в  яблоках  лошади, выбранной им из-за
выносливости и ровности хода. Ее держал под уздцы сквайр, стоявший  рядом  с
Дугалом и  Джодреллом. Боевые кони  были пока  в  обозе, вместе  с  вьючными
лошадьми, там же находились и тяжелые доспехи -- ни кони, ни доспехи не были
нужны для их быстрого броска к меарской границе.
     "Вот увидишь, лето пролетит незаметно," -- спокойно  сказал Морган.  --
"Риченда обещала  продолжать  занятия  с  Найджелом  и будет сообщать нам  о
результатах. А когда я  пошлю  к  тебе гонца, я передам с ним  побольше того
прекрасного вина,  которое  мы пили этой ночью, чтобы ты мог  выпить его  за
здоровье всех нас!"
     Хлопнув Дункана по плечу, он выдавил из себя кислую улыбку, встреченную
такой же улыбкой Дункана, и перевел взгляд на седлавших коней солдат.
     "Пришли  архиепископы  --   благославлять  войска.   Думаю,  нам  лучше
присоединиться к своим отрядам.."
     "Да. Ты проедешь с нами пару миль?"
     "Конечно. Но сейчас будут благословлять <i>твой</i>
 отряд... может, прежде чем
ты отправишься к своим, ты благословишь <i>меня</i>
..."
     Дункан  удивленно  дернул бровью,  но,  не  смутившись,  усмехнулся. --
"Аларик, я польщен. Ты еще никогда не просил меня об этом."
     "Когда мы последний раз участвовали в войне, ты еще не  был епископом,"
-- Морган  смущенно усмехнулся.  --  "Да  и твой  сан  священника,  как  мне
помнится, был очень спорным -- во всяком случае, с точки зрения Церкви."
     "Чисто техническая проблема," -- пробормотал Дункан, быстро снимая свою
правую перчатку,  и  осмотрелся,  не наблюдают  ли  за ними. "Я все  еще под
впечатлением. Не  думаю, что нам стоит привлекать ненужное внимание, так что
опускаться на колени тебе не придется, но склонить голову все-таки надо."
     Келсон и Найджел, следом за  архиепископами,  возвращались  к лестнице,
ведшей к главному залу, так что внимание присутствовавших было,  в основном,
сконцентрировано  на  короле  --  что  было очень  кстати, поскольку  стоило
Дункану  приподнять  руку, как  вспышка  солнечного света на его епископском
перстне  вызвала  у  обоих  Дерини  целую  волну  воспоминаний.  От  отзвука
испытанного когда-то трепета у Моргана даже перехватило дыхание, и он, пряча
глаза,  быстро склонил голову.  Эти  воспоминания  были  слишком сокровенны,
слишком дороги, чтобы он мог разделить с кем бы то ни было, кроме Дункана.
     Шесть месяцев назад  этот  перстень  принадлежал епископу  Истелину; по
приказу Эдмунда  Лориса его  отделили от  руки  вместе с пальцем  и  послали
Келсону в знак серьезности  намерений Лориса и его меарских союзников начать
тотальную  войну против короля-Дерини. Когда не сдался,  следом  за  пальцем
была  прислана  голова  Истелина,   и  Дункан   потребовал,  чтобы  при  его
рукоположении в епископы он получил именно перстень мученика Генри Истелина,
и никакой другой.
     Но перстень обладал силой, которая выходила далеко за пределы  простого
символа епископского сана, и, когда подошло время для рукоположения Дункана,
возможность  того, что ему  придется надеть кольцо епископа-мученика, тяжким
грузом  повисла на его душе  --  до  тех пор, пока  утром  дня рукоположения
Морган не настоял на том, чтобы  Дункан взглянул в глаза своему страху.  Они
вместе  использовали свои силы  Дерини, чтобы увидеть образы,  которые нес в
себе перстень... и столкнулись  с тем, что позже они не могли  описать иначе
как явление святого Камбера, которое для них было уже не первым.
     Магия  Камбера  была в  самом  золоте  -- до  того, как стать  перстнем
Истелина,  оно,  похоже,  было каким-то сосудом,  которым  пользовались  для
причастия  --  и металл,  казалось,  сохранил в себе какой-то  отзвук своего
священного предназначения, пронеся его через огонь тигеля, молоток ювелира и
все  прочие  этапы превращения  из  святой чаши  в священнический  перстень.
Стоило  только  Дункану коснуться ярко-золотых волос Моргана, как эта магия,
казалось, на мгновение окутала их.
     "Да благословит тебя Господь и убережет от бед, ныне и присно," -- тихо
сказал он, осеняя лоб Моргана крестным знамением. -- "Во имя Отца, и Сына, и
Святого Духа. Аминь."
     Через мгновение  они  уже шли во двор: Дункан пошагал  к ожидавшим  его
солдатам, а Морган,  из-за своего зеленого кожаного костюма казавшийся ярким
пятном на фоне серого камня,  направился  к лестнице, чтобы присоединиться к
Келсону.  Архиепископы  Брейден  и  Кардиель,  епископ  Арилан  и   Найджел,
несколько прочих придворных  уже  стояли  там, чтлбы  наблюдать за  отбытием
войска. Королева Джеана отсутствовала, что было неудивительно.
     Как   только  Дункан  приблизился   к   строю,  один   из   дугаловских
приграничников-барабанщиков выбил  дробь. По  этому сигналу  барон Джодрелл,
похожий на кардинала своим алым  плащом, накинутым поверх кольчуги и кожаных
доспехов,  вынес  новое  боевое  знамя.  Шелк  знамени  свисал  с  древка  с
крестообразным навершием и стелился по его затянутым в перчатки рукам. Когда
Дункан  и  Джодрелл  подошли к  подножию  лестницы  и  опустились на колени,
Джодрелл опустил древко знамени,  приветствуя двух архиепископов, подошедших
благословить знамя,  Дункан подхватил шелк знамени,  не  давая ему коснуться
земли.
     "<i>Omnipotens  Deus,  qui  es  cunctorum  benedictio   et  trium-phantium
fortitude...</i>
"  -- начал молитву Брейден,  положив,  как и Кардиель, руку  на
знамя. Дункан и Джодрелл склонили головы.
     <i>Господь Всемогущий,  Благословенный, Дарующий силу тем, кто торжествует
с Тобой: в своей  бескрайней милости  услышь наши смиренные молитвы и пролей
свое неземное благословенье на это знамя, назначенное для битвы, и да станет
оно источником  силы против мятежных захватчиков. Дай ему  Твою  защиту и да
устрашатся враги помазанного Тобою короля Келсона...</i>

     Пока Брейден продолжал молиться, Дункан смотрел на одну из красных роз,
рассыпанных по сине-белой пестроте знамени. Розы символизировали преданность
клана МакЛейнов  поставленной перед  ним задаче, а лев Халдейнов на  красном
поле  вверху  знамени выражал  поддержку  Келсона как  короля  и  верховного
правителя.
     Когда Кардиель окропил знамя святой водой, Дункан прижал шелк знамени к
своим губам и, заметив, что к  архиепископам  присоединился  Келсон, остался
стоять  на  коленях. Когда  король  на  мгновение  возложил  руку  на знамя,
полсотни  копий опустились в салюте,  бело-голубые флажки на их наконечниках
почти касались земли.
     "Примите  это  знамя,  благословленное  небесами,"  --  сказал  Келсон,
помогая Джодреллу поднять древко. -- "Да устрашит вид его врагов наших, и да
поможет Господь всем, следующим за  этим знаменем,  пройти через ряды врагов
без вреда и ущерба."
     "Аминь," -- ответили Брейден и Кардиель.
     Как  только Дункан  отпустил знамя, лев Халдейнов, казалось, затрепетал
под  свежим  ветром, а  сине-белое  знамя накрыло его  плечи  мантией из роз
МакЛейнов.  Дункан степенно склонил  голову, принимая плоскую золотую  цепь,
которую Келсон возложил ему на плечи,  и, в знак своей верности,  протянул к
королю свои сжатые руки.
     "Примите командование нашей северной армией,  герцог Дункан," -- сказал
король, пожимая герцогу руки и поднимая его на ноги.
     "Принимаю, Сир, и буду преданно  служить Вам, клянусь  своей  честью  и
своей жизнью."
     "Кассан!" -- закричали солдаты Дункана,  стуча копьями  по щитам, когда
Дункан и король обменялись формальными поцелуями.
     После  этого  Дункан сопроводил  Джодрелла  к  строю и, прижав  знамя к
своему бедру, подождал, пока тот не взберется  на свою горячащуюся кобылу и,
заставив ее слушаться повода, не подъедет поближе, чтобы снова взять знамя в
свои  руки.  Чуть  в  стороне,  держа в  руках  повод серого  коня  Дункана,
находился Дугал, сидевший на  своей  лошади неопредленно-ржавого цвета,  как
нельзя больше подходившей к цвету его волос и кожаных доспехов.
     Когда Дункан, сев в  седло, поднял руку, приветствуя Келсона и Моргана,
направившихся  к  подножию  лестницы, где их ждали  кони  и небольшая свита,
чтобы немного проводить войска. К Найджелу, стоявшему позади них, у подножия
лестницы,  подошли трое его сыновей. Они, епископы и несколько мелких дворян
внимательно наблюдали за тем, как король и  его защитник, присоединившись  к
Дункану и Дугалу, разворачиваются, чтобы последовать за кассанскими уланами,
которые тем временем выезжали, вздымая клубы пыли, через ворота замка.
     "Хорошо.  Они ушли," --  сказал Найджел Коналлу, который выглядел очень
недовольным и  расстроенным. -- "А...  ты почему такой мрачный? Я думал, что
ты собираешься отправиться с Келсоном и Алариком."
     "Он не может,"  -- сдержанно  улыбаясь, сказал  тринадцатилетний  принц
Рори. -- "Пэйн спрятал его сапоги."
     "Рори! Ты же обещал, что не расскажешь!" -- выпалил Пэйн, сильно ударив
брата по лодыжке и стремительно спрятавшись за ним и отцом, заметив,  как  к
нему  резко  обернулся  Коналл, в  глазах  которого  читалась  готовность  к
братоубийству. -- "Папа, не давай ему бить меня!"
     "Коналл!"
     Заслышав окрик Найджела, Коналл неохотно опустил кулак, но никак не мог
смириться  с  тем,  что его  юношеская  гордость была  уязвлена девятилетним
мальчишкой. Несколько человек, слышавших слова Рори, еле сдерживались, чтобы
не захихикать, а один, не в силах больше держаться, отошел в сторону. Коналл
еле сдерживал свой гнев.
     "Отец, врезал бы  ты ему," --  процедил он сквозь зубы, -- "потому что,
если ты ему не врежешь, это сделаю я. Клянусь."
     "Без моего  разрешения, сэр, Вы <i>никому</i>
  не  врежете!"  -- резко  бросил
Найджел. -- "Господи, ты же  взрослый человек! Ты вдвое старше Пэйна и вдвое
крупнее его. Уверен, это была  просто ребяческая... Уймись!" -- рявкнул  он,
заметив, что  Пэйн, просунув голову между отцом и Рори, показывает  старшему
брату язык. -- "Прекрати, пока я <i>на самом деле</i>
 тебе не врезал! Ты же знаешь,
что виноват!"
     Когда  Найджел  схватил  его  за  плечо  и  хорошенько встряхнул,  Пэйн
явственно побледнел и обмяк, а из его взгляда исчезла дерзость, столо только
ему услышать слова Найджела.
     "Я не могу винить Коналла  за то,  что он рассердился, раз уж ты ведешь
себя  как расшалившийся мальчишка. Наверно, мне  <i>надо</i>
 было дать  ему врезать
тебе. А теперь скажи, зачем ты спрятал его сапоги?"
     "Отец, это нечестно," -- прошептал он.  -- "Почему только <i>Коналл</i>
 едет с
Келсоном? Почему я не могу тоже отправиться с ними?"
     Найджел  вздохнул  и  отпустил  руку мальчика,  и  даже  Коналл уже  не
выглядел таким сердитым.
     "Мы ведь уже  говорили с тобой об этом.  Коналлу нужен боевой опыт.  Он
собирается стать рыцарем следующей весной. А твое время еще придет."
     "Но  герцог  Аларик  берет с собой Брендана,  а ведь ему не исполнилось
даже семи!"
     "Брендан будет пажом при своем отчиме," -- терпеливо сказал Найджел. --
"Ты  и Рори нужны  мне здесь, вы  будете  <i>моими</i>
  пажом и оруженосцем. Ты  же
<i>знаешь</i>
, что пока  Келсон будет отсутствовать, я буду регентом. Ты понимаешь,
что это значит?"
     Пэйн заерзал  и, уставившись на острые  носки своих  парадных  ботинок,
постарался скрыть свое недовольство хмурым взглядом.
     "Куча скучных дворцовых приемов," -- пробормотал он.
     Найджел  улыбнулся.  --  "Боюсь,  что  именно это и есть основная часть
жизни принца. И  она очень нужна.  Когда  королю  приходится отправляться на
войну,  ему гораздо  легче, когда он  знает, что  кто-то,  кому он доверяет,
сможет позабиться о  том, что ты назвал "скучными дворцовыми  приемами". И я
уверен, что Келсон скажет тебе то же самое,  если  ты спросишь  его об этом.
Вот Рори понимает это, не так ли?"
     Тринадцатилетний Рори  выдавил из себя  подобие  улыбки. "Да,  сэр.  Но
все-таки это  не так здорово, как участие в походе с  Келсоном.  <i>Я</i>
  бы хотел
отправиться с ним. Мне почти столько же, сколько было Келсону, когда он стал
королем.  И  этот  поход <i>станет</i>
  знаменитым,  правда, Коналл?!  И <i>вся</i>
  слава
достанется тебе!"
     Коналл,  смягчившийся  от того, что понял  причины  этого мелкого бунта
своих   младших  братьев,   решил,  что  он  вполне  может   позволить  себе
снисходительность.
     "Ах,  так  вы волнуетесь  о <i>славе</i>
?"  -- Изображая удивление, сказал он,
уперев руки в  бока и глядя сверху вниз  на обоих мальчиков. -- "Вы боитесь,
что вам ее не достанется?"
     Когда они  застенчиво-сдержанно закивали  и пробормотали что-то  в знак
согласия, он поглядел на отца и подмигнул ему.
     "Ладно, братишки,  если  вас  беспокоит  только это,  то я  обещаю  вам
завоевать столько славы,  чтобы ее хватило на нас троих! Может, это и не так
здорово для вас  как самим участвовать в кампании, но все-таки этолучше, чем
ничего, правда? Кроме того, отцу <i>будет</i>
 нужна ваша помощь, пока меня не будет
здесь."
     "Если  они  хотят, то могут  помочь мне прямо сейчас,"  --  обняв обоих
мальчиков за плечи,  сказал Найджел и,  ероша  их  волосы, с  благодарностью
посмотрел на Коналла. -- "А  знаете ли вы, господа, что через несколько дней
к нам должны прибыть торентские послы?"
     "Ну и что?" -- еле слышно пробормотал Пэйн, когда отец повел его вместе
с Рори обратно в зал.
     "Молодой  король  Торента  Лайам  едет,  чтобы подтвердить его верность
Келсону  как  своему  повелителю," -- продолжал Найджел.  --  "Вместе с  ним
должен приехать  его брат. если  я не ошибаюсь,  то  Лайаму сейчас десять, а
Роналу --  шесть. Скорее  всего, им  будет так же  скучно, как и  вам обоим.
Может,  вы поможете мне придумать для них что-нибудь интересное на то время,
пока они будут здесь."
     Когда  отец  и  братья исчезли  в  главном  зале,  не обращая  никакого
внимания  на придворных, еще стоявших у  подножия лестницы, Коналл  замедлил
шаг.  Подумав,  он  решил,  что  ему не  стоит  смердиться  на Пэйна за  его
проделку. На самом деле, это  была похвала  ему.  Всем известно, что младшие
братья всегда подражают старшим -- а Коналл хотел получить в этом походе всю
славу, какую только сможет.
     Тем  временем, последние всадники из отряда Дункана давно уже уехали --
а ему  так хотелось посмотреть на них. Но, может, он еще сможет увидеть их с
зубчатой стены  замка. Когда-нибудь он <i>сам</i>
 возглавит армию, которая сокрушит
врагов Гвинедда!
     Бегом он пересек двор  и взбежал  по винтовой  лестнице  к  парапету на
вершине башни; когда он добежал до  самого верха,  он  уже задыхался, но был
вознагражден видом, открывшимся ему  с  вершины башни: кассанское войско под
яркими  знаменами, развевавшимися  под  свежим ветром  с реки, двигалось  на
равнину  к  северу  от  города.  Там ожидали  своего  герцога основные  силы
кассанской армии. Отряд был слишком далеко, чтобы он мог рассмотреть детали,
но он  ясно видел  одетую в  красное, и  потому  ярко  выделявшуюся на  фоне
зеленых лугов  и  голубой реки, свиту Келсона, замыкавшую колонну войска,  и
одинокое пурпурное пятнышко -- самого Келсона -- в голове отряда.
     Коналл смотрел  на них до тех пор, пока пурпурная точка, сопровождаемое
еле  различимой  зеленой, не  отделилась от колонны и  не  направилась вдоль
колонны обратно, к красным пятнышкам  в хвосте войска, и задался вопросом: а
кто  будет смотреть  на  <i>его</i>
  отъезд,  когда  через несколько  дней в  поход
выступит вторая армия.

     Но  до  того, как состоится  выступление в  славный  поход, должен  был
пройти  один из тех скучных приемов,  на которые так жаловался Пэйн -- хотя,
на  самом  деле,  этот  прием  оказался  далеко  не таким  скучным,  как все
надеялись. Несмотря  на  то,  что кассанское войско  выступило еще несколько
дней  назад, главный зал был  переполнен. Лайам  Торентский, мальчик-король,
прибыл ко  двору,  как  ему  и  было предписано, но никто  так и  не  увидел
шестилетнего принца Ронала.
     "Из-за холодов,  которые  держатся  уже несколько  недель, принц  Ронал
заболел,"  -- сообщила королю  Мораг, его мать, гордо и высокомерно глядя на
человека, который убил  и ее брата, и ее мужа. -- "Я посчитала, что лучше не
подвергать  его  здоровье  дальнейшей  опасности  двухнедельной поездкой,  в
которой  нет  никакой необходимости.  В прошлом  году  я и так  уже потеряла
одного из своих сыновей."
     Она имела в виду смерть юного короля Алроя, произошедшую прошлым летом,
причем при обстоятельствах,  которые показались  многим  знатным  торентцам,
включая мать короля, настолько странными, что они  обвинили Келсона  в  том,
что  он подстроил это,  и, похоже,  при  помощи магии. Как говорили,  Келсон
испугался того, что  достигший совершеннолетия Алрой может явить собой новую
угрозу  со стороны Торента. На самом же деле, Алрой сломал себе шею, упав  с
лошади -- что не было чем-то необычным  -- а Келсон узнал о  его гибели лишь
через несколько недель.
     "Миледи, Мы понимаем, что Вы, как мать, беспокоитесь за своего младшего
сына,"  --  степенно  сказал  Келсон,  радуясь,  что  его  собственная  мать
отказалась  присутствовать  на  приеме.   Он   был  одет   в   полный  набор
церемониальных  одежд Халденов, поверх позолоченной парадной кольчуги на нем
был надет пурпурный плащ с изображением льва, а его  голову венчала парадная
корона. --  "Мы, однако, вынуждены усомниться  в  том, что оставление  столь
ценного ребенка без соответствующей опеки и  защиты, было  мудрым поступком.
кроме  того,  Вам  <i>было</i>
   приказано   явить  пред  Нами  обоих  принцев  как
свидетельство Вашей верности."
     "Вам  не стоит  опасаться за  принца  Ронала," --  парировала Мораг. --
"Пока  я  отсутствую,  его дядя,  герцог  Махаел  Ардженольский,  будет  его
опекуном. А  присутствие  меня  самой  и  моего  старшего  сына  должно быть
достаточным свидетельством верности даже для Халдейна!"
     Наблюдавшая за происходящим знать  оскорбленно зароптала, но Келсон  не
выказал  и  тени  возмущения.  Спрашивать  совета  у  Моргана  или Найджела,
стоявших по обе стороны от трона, тоже не было смысла. Мораг и отсутствующий
принц Ронал  внезапно обернулись  двумя совершенно  разными  проблемами,  но
только одну  из них  следовало решать немедленно. Мораг, как  и  ее покойный
брат Венсит, была Дерини  и  потому была неподвластна тому слабому давлению,
которое могли оказать на нее  Келсон или Морган, но ей нельзя было позволить
помешать присяге Лайама.
     Что касается  принца Ронала  -- неважно, был он действительно болен или
нет,  важно было  то, что он являлся ее наследником  после Лайама, и  что он
находился под  властью герцога Махаела, у которого не было никаких оснований
любить  человека,  который  убил  его  брата.  Если  вдруг с  Лайамом что-то
случится, у Махаела  будет  полностью послушный ему  новый  король Торента и
целых восемь лет, в течение которых он будет распоряжаться властью в Торенте
от имени юного короля Ронала.
     "Хорошо,  миледи,"  --  спокойно  сказал  Келсон.  --  "Поверим  Вам на
слово... пока"
     Он  перевел   взгляд  на  стоявшего  рядом  со  своей  матерью  Лайама,
нервничающего и дерзкого, который выглядел не  по годам царственным в  своих
тяжелых красно-корчиневых придворных одеждах и  маленькой короне. У мальчика
были   такие  же  рыже-коричневые  волосы,  как   и  у  Венсита,  но  глаза,
унаследованные  от Мораг, были  черными. Несмотря на  то, что мальчику  было
всего десять лет, Келсон чувствовал ег