роля перед инаугурацией, в те моменты, когда он будет наиболее уязвим, прежде чем овладеет всей полнотой мощи Фурстанов. Он немного помолчал, а затем продолжил: - Но Махаэлю принадлежала часть этой силы, пока он был регентом, и теперь он не желает расстаться с ней. Он скорее готов уничтожить Лайе, нежели лишиться хоть толики своего влияния. Что же касается Ронала-Рурика, то он либо погибнет, в поднявшейся суматохе, либо с ним вскоре произойдет "несчастный случай", в точности, как с его братом Алроем-Арионом. В любом случае, королем станет Махаэль. - Но какова же роль Мораг во всем этом? - спросил Келсон. - Участвовала ли она в заговоре против Алроя и готова ли теперь содействовать убийству своих оставшихся двух сыновей? - Ответ - нет, на оба вопроса, - отозвался Матиас. - Хотя она и была регентом при обоих своих сыновьях, но женщина не способна владеть магией Фурстанов. Конечно, сила ее и без того велика, ведь она сестра Венцита хо-Фурстаноса... Однако ей не с руки тягаться с Махаэлем, когда тот получит дополнительную энергию Скользящей Защиты. - А Ронал-Рурик? Матиас пренебрежительно пожал плечами. - Ему всего десять лет, и он не владеет фурстанской магией. Лайе взял на себя ее малую часть, когда был препоясан державным мечом, однако он будет вынужден расстаться с ней и полностью опустить защиты, прежде чем сможет овладеть всей полнотой своего могущества. И в этот миг он будет чрезвычайно уязвим. Именно столь подлого замысла и ожидал Келсон от Махаэля, а в сознании Матиаса сейчас он читал самое искреннее отвращение перед подобным злодейством. Сам Лайем, слушая дядю, побледнел, как полотно, и изо всех сил стиснул зубы. Морган, судя по всему, также верил в правдивость торентца. - И что вы предлагаете? - спросил его Келсон. Матиас стиснул в кулаке образок, висевший у него на шее, и с растерянным видом нахмурил брови. - Чтобы спасти своего короля, я вынужден предать братьев, - прошептал он едва слышно. - Перед Господом Богом и Богоматерью я клянусь, что никогда не желал принимать участия в интригах и борьбе за власть, которые сгубили стольких моих родичей. Герцог Аларик, я говорил правду, когда утверждал, что величайшее счастье для меня - это растить виноград и воспитывать детей. Я хочу, чтобы сын мой повзрослел у меня на глазах, хочу увидеть дитя, что растет сейчас в утробе матери. И если замысел мой постигнет неудача, я буду навсегда лишен этого счастья. - Надеюсь, что этого не случится, - произнес Морган сквозь стиснутые зубы. - Однако если вы попытаетесь нас обмануть, то клянусь, я лично уничтожу вас, пусть даже мне придется для этого вернуться из преисподней. - Постараюсь уберечь вас от такого возвращения, - с улыбкой возразил Матиас. - Клянусь, я не хочу обманывать никого, но братья мои предали собственную семью, погубили последнего законного короля и готовы вновь пойти на цареубийство... А я люблю Лайе так же сильно, как Аркад любил Никкола. Желаю я того или нет, но я вынужден вмешаться, иначе братья мои попытаются захватить власть, которая им не принадлежит, и помешают Лайе насладиться всем тем, что удалось изведать мне самому: познать любовь и счастье в супружеской жизни с женой и детьми, познать покой и наслаждение... - Я хочу, чтобы он обрел все это, - продолжил граф решительным тоном. - Я наделен немалыми способностями.., куда большими, чем полагают мои братья. Однако мне не выстоять в одиночку. - Но что тут можно предпринять? - спросил у него Келсон. Матиас развел руками. - О, у меня есть план, но это потребует от вас немалой отваги и готовности пойти на риск. - Так в чем же ваш замысел? - Я сделаю так, чтобы граф Ласло не смог принять участие в обряде.., неважно, каким образом. Тогда Лайе предложит, чтобы место Ласло в Скользящей Защите заняли вы. Больше того, он категорически этого потребует. - Вы намерены убить Ласло? - невозмутимо спросил Морган. Матиас, поморщившись, отвел глаза. - Я никогда никого прежде не убивал... Но он замышляет убийство короля. Смерть - достойная участь для предателя. - А ваши братья? - промолвил Келсон. - Я надеюсь, их будут судить, если мы преуспеем, - отозвался Матиас, опуская взор. - Но и они, как предатели, должны понести справедливую кару. Однако если ради спасения короля мне придется убить их собственной рукой - да будет так. Надеюсь, что вы поддержите меня. - Отец Кароли сказал, что для участия в Скользящей Защите нужна большая подготовка, - заметил Келсон. - Однако я никогда прежде не принимал участия в подобном обряде и ничего не знаю о нем. Матиас кивнул. - Понимаю. Однако вы получите все необходимые сведения из самого надежного источника. Расход сил будет весьма значительным, но насколько мне известно, потенциал Халдейнов почти беспределен. Думаю, вы справитесь с этой задачей. - А что потом? - спросил его Келсон. - Будет ли моего присутствия в Защите достаточно, чтобы помешать вашим братьям напасть на Лайема? - Сомневаюсь, - отозвался Матиас. - Но вместе мы с вами сумеем его защитить достаточно надолго, чтобы он успел принять в себя Силу... После чего мы втроем одолеем их. - Либо, - пробормотал Морган, - вы с братьями одолеете двух мешающих вам королей, дабы со временем править всем миром... Ибо я уверен, что амбиции Махаэля не ограничиваются пределами Торента. - Если бы я лгал вам.., и Лайе, - проронил Матиас, - это могло бы быть правдой. Но я не лгу. *** Вскорости они вернулись в Николасеум, чтобы никто не успел заметить их отсутствия. Дугал доложил, что все это время стражники держались совершенно спокойно, не проявляли никакой подозрительности, и посторонние также не появлялись на Дороге Королей. Поскольку, выйдя из Николасеума, они оказались в поле зрения чужих глаз, то Морган с Келсоном не стали даже пытаться поделиться с Дугалом происшедшим, - довольно и того, что он мог убедиться, что они вернулись целыми и невредимыми. Стражники, сопровождавшие их к королевской ладье, не были Дерини, однако среди моряков Дерини, несомненно, имелись. Лишь поздно вечером, после утомительного церемонного ужина в присутствии Махаэля, Теймураза и предателей Ласло с Бранингом, Келсон сумел, наконец, поведать Дугалу обо всем, что рассказал им Матиас. Дугал не скрывал своих сомнений относительно этого замысла, хотя и мог понять, почему король все же на него согласился. - Полагаю, тебе приходило на ум, что Матиас мог придумать какой-то способ обойти чары истины, - хмуро заметил он. - Но даже если он говорит правду, если он способен сделать то, что обещает, то как ты сможешь выучить все необходимое для ритуала, и достаточно быстро, чтобы принять в нем полноценное участие? - Не знаю. - Вот и я не знаю. Келсон, у них здесь все по-другому. Они даже крестятся иначе, чем мы. То, что ты описываешь... Это потребует от тебя напряжения всех сил - я уж не говорю о доверии, - и вам с Матиасом придется выдержать натиск Махаэля, Теймураза и этого их дружка.., как там его... Бранинга. Даже Матиас признает, что не уверен, хватит ли у вас сил совладать с ними. - На нашей стороне будет еще Лайем, - возразил Келсон. - Да.., но лишь в том случае, если вы сумеете довести обряд до конца, иначе от него не будет никакого прока. Насколько я мог понять, в ходе ритуала он сперва полностью лишается своей силы, прежде чем вновь обрести ее во всей полноте. Но ведь и магия здесь совсем.., иная. А что, если Матиас все же солгал? И это заговор с целью убить тебя, а не Лайема... Либо прикончить вас обоих. - Тот же самый вопрос я задал и Матиасу, - заметил Морган. - Это вполне может оказаться двойной игрой с любой стороны. - Может быть, - согласился Келсон. - Но я так не думаю. - Ты, похоже, вообще ни о чем не думаешь, - хмуро отозвался Дугал. - Это очень серьезный риск, Кел... Самый серьезный, на какой тебе до сих пор доводилось идти. - Знаю, - отозвался Келсон шепотом. - Но я не могу бросить Лайема на произвол судьбы, когда все ополчились против него. Я обещал ему защиту и покровительство, когда он принес мне вассальную клятву. Я не могу нарушить данный мной обет, иначе это будет бесчестье для меня как для мужчины и для короля. Нам остается лишь молиться, чтобы Матиас не солгал... И принять все возможные предосторожности, если он все же попытается нас обмануть. - Не знаю, стоит ли нам посоветоваться с Ариланом, - предложил Морган, - или, может, лучше с Азимом? - Предлагаю подождать немного, увидим, действительно ли Матиас готов пожертвовать графом Ласло, - возразил Келсон. - Торопиться не стоит. Сперва посмотрим, как будет держаться наш загадочный граф. - Во всем, что он поведал нам, открывается огромный простор для всяческих домыслов, - протянул Морган задумчиво. - Я все вспоминаю его утверждение, что он никогда прежде никого не убивал.., это может означать лишь то, что он лично не марал руки в крови. Чары истины не отличают таких нюансов, но он вполне мог отдавать приказ об убийстве кому-то другому. - Думаешь, так оно и было? - недоверчиво переспросил Келсон. Морган на мгновение задумался, затем медленно покачал головой. - На самом деле, нет. Не могу толком объяснить, почему, но в душе я убежден, что он именно тот, за кого себя выдает... То есть честный и достойный человек, который искренне ненавидит любую жестокость и все преступления прошлого. Однако он действительно идет по самой грани... - Но что, если вы оба ошибаетесь? - воскликнул Дугал. - Тогда мы скоро об этом узнаем. Будущее покажет, - отозвался Келсон. - Однако на основании нашего сегодняшнего разговора, думаю, мы можем предположить, что если граф Ласло и впрямь обретет безвременную кончину в ближайшие дни, то, скорее всего, это будет делом рук одного из братьев Фурстанов. И если это будет Матиас, то у нас и впрямь появится союзник. Однако в том случае, если в дело окажется замешан еще кто-то из этого семейства, то вся ситуация сделается куда более сомнительной... Ибо это будет означать, что нам так и не удалось завоевать Лайема на свою сторону, и старая вражда между Гвиннедом и Торентом готова в любой миг возобновиться с новой силой. Глава восемнадцатая И впали могучие мужи в бесчестье Мудрость Иисуса 11:6 На следующий день не было намечено никаких репетиций, и потому гости Торента смогли провести утро, как им заблагорассудится. Графа Ласло нигде не было видно, но пока о нем не пришло дурных вестей. По личному приглашению Лайема, Келсон, Дугал и Морган провели некоторое время в королевской купальне, расположенной в самом сердце дворца, спасаясь там от дневной жары. После обеда им пришлось посетить еще один державный прием для высокопоставленных гостей, которые с каждым днем прибывали на грядущий киллиджалай. Этот прием был дан в честь князя Центула Везаирского и кронпринца Якки по имени Ротруа, которые представляли еще два форсинских княжества. Ротруа привез с собой дочь, принцессу Екатерину, черноглазую красотку, вызвавшую живой интерес Дугала. - Хотел бы я знать, почему никто не прислал тебе ее портрет, - прошептал он Келсону на ухо. - Лучше бы ты больше думал о деле. - А я и думаю, - возразил Дугал. - Но хоть полюбоваться-то на нее можно? Как это уже вошло в привычку, прием, учитывая летнюю жару, состоялся под сенью висячих садов, где гости могли спокойно прогуливаться между фонтанов и прудов, наслаждаясь прохладным ветерком и пробуя лакомства из королевских кухонь, а также охлажденные вина из лучших погребов, под звуки арфы и лютни, доносившиеся из женских покоев. Келсон уже засвидетельствовал свое почтение вновь прибывшим, а также княгине Ангелонской, миловидной невозмутимой женщине, которая, кажется, приходилась дальней родней Росане, хотя он не рискнул спросить об этом ее лично. Прежде чем их познакомить, Расул сказал ему, что княгиню Софиану считают одной из самых сильных Дерини во всем Форсине, и детям своим она нашла супругов в самых влиятельных королевских домах Востока. И в самом деле, похоже, эта женщина была на короткой ноге почти со всеми из присутствующих. Помимо ее мужа, любезного мужчины в пышном якканском одеянии, с совершенно непроницаемыми ментальными щитами, ее сопровождал также младший сын с женой, которая явно в скором времени ожидала ребенка. - Ангелон - это процветающее княжество, - чуть позже поведал им граф Берронес, когда принес вина Келсону с Дугалом. - А Софиана отличается острым умом и политическим чутьем: достойная дочь своего отца во всех отношениях. Он был величайшим правителем. Говорят, она вышла за лорда Рейхана по любви, поскольку в ту пору он практически был бедняком. Прямым наследником является старший сын, принц Камилл, но ходят слухи, что его брат, принц Тагер, настоящий любимчик Софианы. А дочь она выдала за кронпринца Нур-Халая... Кажется, вы знакомы с его сестрой. Именно эту родственную связь Келсон и имел в виду. Кронпринц Нур-Халайский приходился братом Росане. Чуть позднее, когда гости начали расходиться, не выдержав полуденной жары, Расул предложил Келсону со свитой небольшую прогулку за пределы городских стен, пообещав, что на холмах им будет прохладнее, - к тому же это была превосходная возможность спастись от удушающих требований дворцового этикета хотя бы на пару часов. Однако хотя звучало это весьма соблазнительно, Келсон сперва попробовал отказаться. Он исполнил все, что от него требовалось в этот день, но хотел дождаться интересующих его известий. Ведь оба дяди короля и граф Бранинг были готовы удалиться вместе с Лайемом, дабы попрактиковаться в установлении Скользящей Защиты, едва лишь появится граф Ласло. Но тот до сих пор так и не пришел. Причина этого вскоре сделалась ясна, как если бы у Келсона еще могли оставаться сомнения, - ибо среди присутствующих вдруг пронесся взволнованный шепоток, всколыхнувший покой садов и зеленых лужаек. В центре всеобщего интереса оказался суровый пожилой вельможа, а также взволнованный, взмокший от пота юноша в доспехах городского стражника; за ними по пятам следовал преисполненный достоинства старец, на которого Келсону указали как на великого визиря Белдора, ответственного за безопасность в городе. В это самое время Келсон вместе с Дугалом? Морганом и Дерри обсуждал предложенную Раеулом прогулку, и к их беседе присоединился отец Иреней, а также любезный, благовоспитанный юноша по имени Радуслав, приходившийся внуком графу Берронесу, однако вскорости все разговоры стихли, и присутствующие, как один человек, обернулись к Лайему и его дядьям, когда гонец в ливрее пал ниц у их ног и торопливо принялся что-то говорить. - Что-о? Вопль Махаэля разнесся по всему саду, и на лице его, вмиг раскрасневшемся, отразилось негодование и смятение. Иреней и лорд Раду немедленно устремились в том направлении и держались неподалеку от короля, покуда Махаэль с братьями и перепуганным Лайемом не исчезли во дворце вместе с визирем и гонцом. Отец Иреней двинулся за ними следом, однако юный Радуслав, запыхавшись, вернулся с новостями к Келсону. - Тысяча извинений, что покинул вас на время, - воскликнул он, кивая Расулу. - Однако мне показалось, будет разумно узнать, что же стряслось. - И в чем же дело? - нетерпеливо воскликнул Расул. Радуслав закатил глаза. - Теперь ясно, почему до сих пор не появился наш любезный граф Ласло. Всего час назад его безжизненное тело извлекли из реки, причем он был совершенно обнажен, если не считать женской вуали, замотанной у него на шее. Расул также возвел очи горе и шумно вздохнул, не проронив больше ни слова. Келсон переглянулся со своими спутниками. - У графа Ласло были - как бы это сказать - чрезмерные аппетиты, - пояснил Радуслав смущенно. - В это время года любовники нередко предаются плотским утехам под открытым небом, в небольших уютных лодочках, увы, боюсь, что Ласло оскорбил одного из слишком ревнивых мужей. Судя по его тону, то, как умер Ласло, никого особенно не удивило, и многие полагали такую смерть заслуженной, однако Келсон, разумеется, про себя усомнился, действительно ли ревнивый муж мог лишить жизни незадачливого графа, - и какую роль на самом деле сыграл во всем этом Матиас. - Герцог Махаэль, похоже, оказался весьма расстроен, - заметил он. - Они с графом Ласло были близкими друзьями? - Дело не в этом, - пояснил Расул. - Но Ласло должен был стать четвертым в Скользящей Защите, одним из Столпов Царства. Милорду Махаэлю неприятна мысль, что теперь придется искать ему замену. - Верно, - согласился Радуслав, - они уже принялись спорить, кто займет его место. Я не слышал, что предложил падишах, но, похоже, его дядьям это не слишком понравилось. Не хотел бы я присутствовать при их споре. Келсон еще ненадолго задержался в саду, прислушиваясь к разговорам, но братья так и не вышли, - из дверей показался лишь Азим, который тут же отыскал Расула и что-то принялся шептать ему на ухо, после чего, явно желая отвлечь внимание гостей от разногласий в торентской правящей семье, Расул вновь предложил гостям отправиться на прогулку, - и теперь Келсон был готов принять это предложение, ибо стало ясно, что в ближайшее время он не узнает ничего нового о судьбе графа Ласло. Однако на всякий случай он оставил в замке Моргана с Летальдом и Ариланом, а с собой взял лишь Дугала и Дерри. К его вящему изумлению, к ним присоединился также принц Азим, и когда они остановились, дабы передохнуть и напоить лошадей, утомленных долгой скачкой по зеленым холмам, адепт Лерини ловко отвел Келсона в сторону и увлек его за собой по тропинке к озерцу с небольшим водопадом. Когда лошади напились и всадники завели их в тень раскидистых сосен, Азим принялся поправлять ремень на седле и искоса бросил внимательный взгляд на Келсона. - Вы знаете, какое предложение сделал Лайем-Лайос своим дядьям? - спросил он так тихо, что Келсон едва смог расслышать его сквозь шум падающей воды. - Я ничего об этом не слышал, - искренне отозвался он. - Но, судя по всему, вам что-то известно. Азим усмехнулся поверх луки седла. - От простой опасности к смертельной угрозе, государь... Он желает, чтобы вы заняли место Ласло в Скользящей Защите. Изображая полнейшую неосведомленность, Келсон широко раскрыл глаза. - Кто, я? - Похоже, вы завоевали его доверие, - нейтральным тоном пояснил Азим, не сводя с короля пристального взора. - Старшие братья решительно настроены против этого. Однако младшие члены Совета склонны во всем потакать юному падишаху.... который, судя по всему, в конечном итоге добьется своего. Келсон лишь покачал головой с деланным недоумением. - Вы говорите об этом очень уверенно, но откуда вам все это известно? - У меня есть свои.., источники, - с серьезным видом ответил тот. - И не играйте со мной в эти игры, Келсон Гвиннедский. Вы впустую тратите и свое, и мое время. Если уж вы готовы довериться мне в том, что касается своей будущей женитьбы, то должны поверить мне и в этом. Способны ли вы справиться с задачей, которую готов возложить на вас Лайем-Лайос? - А что вы сами скажете об этом? - парировал Келсон. - Можете ли вы меня обучить? Азим склонил голову. - Могу. И, судя по всему, придется. Как мне сказали, юный Лайос может быть непреклонным, если уж что-то решит. В этом он похож на своего отца. Что же касается вас, государь, то, думаю, что вы справитесь. Вопрос лишь в том, хотите ли вы этого. - У меня нет иного выбора, если таково желание Лайема, - отозвался Келсон, глядя чуть в сторону, туда, где на берегу озерца Дугал и Дерри поили своих лошадей.., то и дело встревоженно поглядывая в его сторону. - Он принес мне вассальную клятву, но и я дал ему обет сюзерена. Я прекрасно понимаю, какие сложности вызывает его восшествие на престол. Он... даже поведал мне свои сомнения относительно намерений кое-кого из близких родичей. Азим также повернулся к озеру и позволил себе негромко вздохнуть. - Государь, я считаю, вы делаете очень важное дело, помогая Лайему-Лайосу, - промолвил он негромко. - Да благословит Бог вас обоих, и да сохранит вас невредимыми. Келсон бросил взгляд на Азима и попробовал прощупать его ментальную защиту, но, разумеется, тщетно. - Азим, уж не пытаетесь ли вы предупредить меня о какой-то опасности? - прошептал он. - Я полагаю, что любой, кто недооценивает коварство старших братьев Фурстанов, будет настоящим глупцом, - загадочно проронил на это Азим. - А что вы скажете о младшем брате и о самом Лайеме? - настаивал Келсон. - Я уже сказал все, что мог, - возразил Азим. - И советую вам хорошенько поразмыслить над этим. После чего он развернул лошадь и повел ее к берегу, где дожидались остальные, а Келсон остался на месте, гадая, что за странное предупреждение - или совет - он получил только что. *** Чуть позднее, после того, как они установили защитный купол над своими покоями, чтобы помешать торентским соглядатаям подслушать их разговор, король рассказал обо всем Моргану и Дугалу, и те точно так же, как и сам Келсон, пришли в полное недоумение. Судя по словам Азима, который предупреждал, что следует опасаться лишь двух старших братьев Фурстанов, но не Матиаса, этому последнему можно было доверять. Однако окажется ли его утверждений достаточно в нынешней ситуации, которая становилась все более опасной и натянутой с каждым проходящим часом? Морган, знакомый с Азимом куда лучше, чем Келсон, не мог объяснить, каким образом тот оказался столь тесно замешан в торентские интриги. Он лишь выразил свое согласие, что если уж Лайем и впрямь попросил Келсона заменить Ласло в Скользящей Защите, то у короля нет иного выбора, кроме как согласиться, - и точно так же ему придется принять помощь Азима, который подготовит его к этому ритуалу. Келсон скверно спал этой ночью, прекрасно сознавая, что грядущий день принесет события, над которыми у него нет никакой власти, и которые, скорее всего, пока остаются за пределами его понимания. На следующее утро он встал с головной болью. Когда после завтрака распорядитель торжеств поведал королю о планах на сегодняшний день, то он отнюдь не удивился, узнав, что его присутствия ожидают в одном из внутренних покоев дворца. С собой он взял Моргана и Дугала и обнаружил, что у дверей его уже ожидают Азим, Арилан и Летальд. Судя по выражению их лиц, они уже знали обо всем и были весьма недовольны происходящим. В малой приемной Лайем с лицом, преисполненным решимости, восседал на троне с балдахином, - не столь пышном, как в парадном зале, однако и этого было достаточно, чтобы напомнить присутствующим о королевской власти. Больше никто не сидел, хотя это и допускалось по этикету торонтского двора. Махаэль, Теймураз и Матиас стояли рядом с троном с хмурым и угрюмым видом. С другой стороны, опираясь на пастырский посох в виде буквы may, стоял патриарх Альфей в темно-пурпурной рясе, резко контрастировавшей с пышными многоцветными одеяниями придворных, и в высокой плосковерхой шапке с черным покрывалом, ниспадавшим на плечи сзади. Грудь его украшал большой наперсный крест и две панагии. Келсон заметил также у Матиаса его образок Богоматери, и тот незаметным жестом тронул иконку, когда они с королем на миг встретились взглядом. - Торонтский двор приветствует Келсона Гвиннедского, нашего брата во Христе, - обратился к нему Альфей, когда Келсон со свитой вошел в зал, и двери за ними закрылись. Король Гвиннеда приветственно кивнул Лайему и патриарху, тогда как сопровождающие его отвесили более церемонный поклон. - Мне было поручено задать вам некоторые вопросы, дабы выяснить, готовы ли вы посодействовать нашему падишаху в одном весьма важном деле. Келсон вновь кивнул Альфею, заранее зная, чего сейчас от него попросят. - Будучи его сюзереном, я всегда рад помочь Лайему-Лайосу в исполнении его обязанностей. Святейший. - Торент благодарит вас, - отозвался Альфей. - Возможно, вам доводилось слышать, что один из придворных сановников скончался вчера: граф Ласло Чальский. Мы скорбим о кончине этого достойного человека, ибо высоко ценили его заслуги; но, увы, его смерть принесла нам одну весьма серьезную проблему, ибо он должен был участвовать в установке Скользящей Защиты на церемонии возведения падишаха на престол, стать Столпом Царства в киллиджалае, что считается величайшей честью, которую может оказать человеку Дом Фурстанов, но это для этого требуется немалое умение. Падишах пожелал предложить эту честь вам - дабы вы заняли место графа Ласло - но он прекрасно поймет ваш отказ, если вы сочтете, что недостаточно опытны для этого и не слишком хорошо знакомы с нашими обычаями. В третий раз Келсон церемонно поклонился патриарху. Вероятнее всего, по указаниям Махаэля, он таким образом сформулировал свое предложение, что у короля не осталось никакой возможности отказаться, не потеряв лицо, - а, стало быть, Махаэль желал присутствия Келсона при этом обряде. Оставалось лишь надеяться, что Лайем и Матиас не солгали ему. К тому же Келсон никак не мог отвергнуть предложение, которого Лайем добился с таким трудом. - Я ценю вашу заботу и внимание к моим трудностям, Святейший, - промолвил он тщательно подбирая слова, ибо знал, что все присутствующие сейчас проверяют его правдивость с помощью чар истины, так что ему следовало говорить лишь то, что полностью соответствует действительности. - Ла, вчера мне сообщили о кончине графа Ласло... И я узнал также, что Лайем-Лайос просит меня о помощи и желает, чтобы я занял его место. Я взял на себя смелость спросить совета принца Азима, который лучше меня знаком с требованиями этой церемонии, и также знает мои собственные способности. - Азим поклонился, когда Келсон указал на него, прижав одну руку к груди. - Он заверил меня, что под его наставничеством я сумею обучиться всему необходимому, дабы исполнить свой долг. Кроме того, возможно, отец Иреней или отец Кароли согласятся прийти мне на помощь в подготовке к ритуалу, ибо я хотел бы исполнить свою роль в этом столь важном для Торента событии с надлежащим почтением и умением. По залу пронесся общий вздох облегчения, - но оттого ли, что своим ответом Келсон снял неловкость, или оттого, что они ожидали его неудачи, король не мог сказать наверняка. В этот же самый день после обеда Келсон начал свои занятия с Азимом. Он никогда прежде не работал напрямую с этим магом- Дерини, который обучался у Рыцарей Наковальни, что являлись прямыми наследниками ордена Святого Михаила, восходившего еще к временам святого Камбера; но он знал, что Азим обучал и Риченду, и Росану (он также был и наставником Аракси, но эту мысль Келсон постарался выбросить из головы, чтобы не отвлекаться от насущных задач). По взаимному невысказанному соглашению, оба они не позволяли проникнуть на поверхность сознания никаким воспоминаниям прошлого, ибо задача их была и без того слишком трудна. Точно также они не обсуждали между собой возможный вопрос о предательстве Матиаса или Лайема. - Вам не следует беспокоиться о том, чтобы уравновесить потоки силы, - пояснил ему Азим, пока они отдыхали от очередного сеанса визуализации, которой должен был овладеть Келсон как представитель Западной Части Света. - Лайем должен будет слить вашу энергию воедино, дабы укрепить защитную сферу. Пока он делает это, вам предстоит лишь без колебаний удерживать воображаемый образ, - но удерживать его предстоит в два этапа, продолжительностью около двух часов: сперва в пути отсюда до базилики святого Иова, а затем - во время самого киллиджалая. Там, возможно, это будет не столь долго, но потребует куда больших усилий. Для передышки у вас будет всего четверть часа между двумя этими этапами. - Но хватит ли этого, чтобы прийти в себя? - спросил его Келсон. - Должно хватить. По счастью, назначив вас на Западную Сторону, - что вполне логично, учитывая, что Гвиннед граничит с Торентом с запада, - они также предоставили вам наименее важную из четырех позиций: ее покровителем является архангел Гавриил, вестник Богоматери. - И это вы называете наименее важной позицией? - пробормотал Келсон, потирая виски. Азим усмехнулся. - О, да. Труднее всего положение на Севере: Уриил - это тот из архангелов, кого мы понимаем хуже всего, но Матиас достаточно компетентен, чтобы сыграть эту роль. Самая опасная позиция - на Юге, где Теймураз будет сдерживать Огонь - ибо архангел Михаил играет ведущую роль в киллиджалае. - Но я успею обучить вас всему необходимому за оставшееся время, - продолжил Азим. - Вы способный ученик, и если будете знать, чего ожидать от Огня, то сумеете оказать достойный отпор Теймуразу, какое бы предательство тот ни готовил. На Востоке Бранинг тоже занимает угрожающее положение, если он также замешан в этом заговоре. Он будет владеть мощью Бури. - Маг покачал головой. - Все позиции имеют свои сильные стороны. - Но ведь каждый из них должен направить свою мощь в поддержку Лайема, - заметил Келсон, собираясь с духом для очередного сеанса визуализации. - Если получится, то именно этого я и постараюсь добиться. Поначалу ему удавалось удерживать концентрацию всего на каких-то десять минут, но уже на следующее утро он выдержал целый час.., и три часа к исходу этого дня. С помощью Азима, он как следует выспался ночью и, как тот и обещал, встал отдохнувшим, с ясной головой. Чуть позже утром Азим привел с собой отца Иренея, отца Кароли и пожилого вельможу по имени Янус Сократ, чтобы они также помогли королю. Все трое были сведущи в искусстве Скользящей Защиты, хотя обычно эта роль отводилась более молодым людям, - а у седобородых мудрецов недоставало сил, чтобы выдержать столь долгую церемонию, как того требовалось от Келсона. Янус, самый опытный маг из всех них, был совершенно слеп, и глаза его скрывали молочно-белесые бельма, так что он и шагу не мог ступить без мальчика-поводыря, однако разум его был остер, как бритва, и он превосходно справился с визуализацией Уриила на Северной Стороне при репетиции обряда, сделавшись для них подлинным Столпом Силы, уравновесившим энергии Защиты. Отец Кароли встал на Юге, а отец Иреней с честью выполнил свой долг на Восточной позиции; тогда как сам Азим во время этих тренировок исполнял роль Лайема, смешивая потоки силы и воздвигая Защиту. Во время этой работы, пока Азим переплетал и удерживал их энергию, Келсон обнаружил, что когда Защита уже воздвигнута, удерживать ее куда проще и требует меньшего напряжения, чем ему казалось вначале. Всем четверым следовало лишь не сходить со своего места, а все остальное получалось как бы само собой. После часа занятий, хотя они пока не пробовали перемещаться и покидать пределы комнаты, Келсон убедился, что достойно сможет исполнить свою роль в первой части обряда, как бы много времени это ни заняло, - по крайней мере, до того мига, когда начнется действительная передача силы. Однако, на этом этапе ему придется владеть куда более мощной энергией, совсем иного порядка, и не только удерживать свои собственные потоки в равновесии с тремя остальными, но и помогать Лайему концентрировать их на себе; а Азим сообщил, что эту часть обряда им не удастся отрепетировать, ибо она требует огромного расхода магической мощи. И, разумеется, пока их трое помощников ни удалились для отдыха, Азим с Келсоном не стали обсуждать тот вопрос, что взаимодействие энергетических потоков во многом будет зависеть от того, каким образом противники намерены совершить свое нападение в решающий момент. Именно на этот случай, прежде чем прерваться для трапезы, Азим показал королю Гвиннеда, каким образом в критический момент можно выйти из обряда ради спасения собственной жизни, - хотя это было крайним средством, и Келсон мог применить его лишь в том случае, если утратит всякую надежду спасти Лайема и будет вынужден бросить его на произвол судьбы. Чуть позднее, прежде чем изможденный Келсон отправился спать, двое священников вернулись, дабы ознакомить его с внешней стороной церемонии возведения короля на престол. После всех этих занятий у Келсона начала кружиться голова. Поскольку на завтра ему предстояла первая тренировка совместно с братьями Фурстанами, а не с наставниками, он вновь позволил Азиму погрузить его в глубокий, несущий отдохновение сон. Как ни удивительно, работать с Теймуразом, Бранингом и Матиасом в конечном итоге оказалось куда проще, чем Келсон опасался. Сперва все они не скрывали своей враждебности, но когда Лайем занял позицию посередине, соединяя их энергетические потоки в гармоничное единство, они вскоре добились того, что смогли перемещаться по коридорам дворца, поддерживая действенную Скользящую Защиту, внушая благоговение стражникам и пугая детишек, которые разбегались с пронзительным визгом. После полуденной трапезы они подошли к следующему этапу: перенести Защиту на парадную карету, запряженную восьмеркой лошадей, такую же как та, в которой Лайем-Лайос в день киллиджалая отправится из дворца на пристань святого Вассила, а затем на корабль, что отвезет его вверх по реке в Торентали и базилику святого Иова. Физическая сторона дела требовала немалой практики: Бранинг усаживался на козлы рядом с возницей, Матиас с Теймуразом вставали на подножки по бокам, а Келсон должен был вскочить на запятки, все это время тщательно удерживая Защиту. Однако, когда они как следует натренировались, это стало требовать лишь минимальных усилий. Лайем вознаградил Келсона радостной улыбкой, когда, завершив репетицию, они возвращались во дворец. Матиас держался рядом с братьями на вечернем пиршестве, которое состоялось в честь очередных прибывших на торжества чужеземных гостей; но пока Махаэль и Теймураз отвлеклись для беседы с одним из послов, их младший брат успел заговорщицки переглянуться с Келсоном, поднеся два пальца к губам, а затем коснувшись ими иконки на груди. Келсон догадался, что Матиас хотел убедить его, что сейчас он лишь играет свою роль, притворяясь, будто заодно с братьями, но исполнит клятву, данную им в часовне в тот день, когда они посещали Николасеум. Однако, Келсон по-прежнему не до конца был уверен в правдивости Матиаса. Репетиции продолжились и на следующий день. Поутру они попробовали сдвинуть Скользящую Защиту, выйдя из кареты на пристань, а затем и перейдя на корабль, где смогли удерживать купол над Лайемом все то время, что судно шло вверх по реке, пробуя все составные части ритуала в различных сочетаниях. Высадившись в Торентале, где граф Берронес хмуро наблюдал за их усилиями, они продолжили тренировку, на сей раз закрывая Скользящей Защитой белого жеребца, на котором будет восседать Лайем в день церемонии, и вместе с ним двигаясь вверх по Дороге Королей, до самой Хагия-Иов. Лошадь оказалась беспокойной, еще не привычной к седоку, и принялась вырываться из рук конюших, когда пятеро участников ритуала приблизились; но вмиг успокоилась, оказавшись под сферой Защиты, без труда позволив Лайему сесть в седло. Лошадь и всадник словно слились воедино, и гигантский жеребец сделался абсолютно покорным, - за что Келсон был искренне благодарен, ибо ему пришлось идти прямо вслед за огромными подкованными копытами. Рядом с ними ехал граф Берронес на спокойном белом муле и, когда Лайем, наконец, спешился перед золотыми вратами церкви, объявил, что вполне доволен тем, как у них все получается. Внутри базилики для продолжения репетиции их ожидали Мораг, Ронал-Рурик и сам Махаэль, которые впервые за все время должны были присоединиться к ним. Затем они прошли всю церемонию от начала до конца, - для большинства присутствующих это была лишь одна из множества репетиций, однако Келсону впервые довелось ее пройти, ибо до сих пор он лишь наблюдал за обрядом со стороны, в блаженном неведении о своей будущей роли в нем. Теперь же, став частью Скользящей Защиты, он мог наблюдать за происходящим совсем с иной стороны, и гораздо внимательнее прислушивался к указаниям Берронеса, постоянно чувствуя на себе пристальный взгляд Азима, Моргана и всех остальных, пока, наконец, они не подошли к тому моменту, когда должен совершиться переход Силы. - Эту часть мы репетировать не будем, - заявил Махаэль, давая знак, что можно сделать передышку, - ибо не стоит повторять лишь внешнюю часть ритуала, не затрагивая его внутреннюю сущность. Лайе знает, что должен делать. - Но, может быть, вы хотя бы изобразите... - начал было Берронес. - Этого не будет, - отрезал Теймураз, поддержав Махаэля. - Давайте сразу перейдем к коронации, выражениям почтения и большой процессии. - Но для короля Келсона... - настаивал Берронес. - Ему останется лишь смотреть и повторять все наши действия, - возразил Матиас, бросив резкий взгляд на Лайема, который уже готов был начать спор. - Ради нашего падишаха, не станем осквернять наследие Фурстанов. - Ваше величество! - воззвал Берронес к своему королю. - Поступим так, как советуют мои дядья, - неохотно согласился тот. - Мы не будем репетировать эту часть ритуала Фурстанов. *** Позже вечером, когда в парадном зале дворца проходили очередные торжества, епископ Денис Арилан явился на встречу, которую ему назначили сегодня. Когда он замешкался на развилке коридора, откуда-то из темноты ему навстречу выступил Азим, как всегда, одетый в черное. - Пойдем со мной, - пригласил он чуть слышно. - И не говори ни слова. Арилан безмолвно последовал за ним по винтовой лестнице, отыскивая путь почти на ощупь, поскольку здесь не было ни единого факела. Азиму, похоже, вовсе ни к чему был свет. Спустившись на один этаж, они оказались перед бронзовыми дверями, покрытыми сложным резным узором. За ними скрывалась скромная комната, освещенная единственной масляной лампой, подвешенной над небольшой нишей. Азим закрыл за ними двери, и из тени выступила женщина с непокрытой головой. - Ни слова, - прошептала Софиана. - Пойдем. Этот Портал часто используют придворные. Нас тут никто не заметит. В тот же самый миг Азим подтолкнул Арилана за плечи, защиты Софианы окружили всех троих, она взяла их за руки, и Арилан в ответ опустил свои щиты, ибо, приблизившись, тут же почувствовал, что под ногами у него находится Портал. Заранее зная пункт их назначения, он уступил контроль Софиане, так же как и Азим, отметив краткий головокружительный миг перехода, когда они сменили Портал. Тут же зрение вернулось к нему, и Софиана выпустила его руку. Арилан увидел, что, как он и ожидал, они находятся прямо перед залом заседаний Камберианского Совета. Внутри их поджидали Баррет с Сионом, сидевшие за огромным столом под пурпурным куполом. Сион поднялся при виде троих вновь прибывших с озабоченным видом, одной рукой придерживая Баррета за плечо. Софиана покосилась на пустующие кресла, а затем уселась на свое место рядом с Сионом. - Я вижу, Ларан пока не прибыл, - заметила она. - И сегодня не придет, - отозвался Баррет серьезным тоном. - Равно как и Вивьен... Она умирает, - продолжил он, подняв слепое заплаканное лицо. Ларан там с ней, и останется до самого конца, но он мало чем может помочь. Арилан, заслышав эту весть, невольно оступился. На его памяти, гордая и неуступчивая Вивьен всегда была членом Совета, внося в их споры столь необходимую нотку сурового здравого смысла и делясь с остальными своей огромной магической силой. И хотя порой все они злились на ее упрямство, она являла собой некое звено в цепи, связывавшей их с традициями былых времен. Он не мог себе представить, каким станет Совет без нее, и он никогда не думал над тем, что она может быть больна; он лишь считал ее очень хрупкой. - Что случилось? - спросил он, усаживаясь на место. Азим занял свое кресло напротив пустующего стула Вивьен, рядом с Софианой и Сионом. Баррет тяжело вздохнул. Внезапно он и сам стал выглядеть куда старше, чем пару мгновений назад, прежде чем поведал им о близкой смерти Вивьен. - Она уже стара, Денис, мы все состаримся, если повезет. Пришло ее время. А вскорости наступит и мой черед. - Но... - Денис, - промолвила Софиана негромко. - Ей уже давно нездоровилось. Даже при нашей последней встрече она тяжело страдала, хотя и старалась этого не показать. Три дня назад с ней случился удар. Ларан все это время оставался с ней и не покинет ее, пока... - беспомощным жестом она вскинула обе руки. - Но почему мне никто ничего не сказал? - прошептал Арилан. - Три дня! - Ничто не должно было мешать подготовке короля к киллиджалаю, - невозмутимо ответствовал Азим. - Даже я сам узнал обо всем лишь час назад, ибо это могло помешать моей сосредоточенности, а я должен был обучить короля всему необходимому. - Я уверен, что именно этого она бы от нас и хотела, - заявил Баррет, оборачивая слепое лицо к Арилану. - Настал критический момент, и мы не можем позволить скорби совлечь нас с намеченного пути. Наш брат Азим постоянно держал нас в курсе своих успехов по подготовке Келсона к участию в обряде. Он также сообщил, что ты желаешь еще кое-что довести до нашего сведения, и это имеет прямое отношение к Совету. - Верно, - согласился Арилан, покосившись на Азима - и гадая, вправду ли тот пока еще никому не поведал о скором браке Келсона, раз уж он общался с членами Совета не только на обычных заседаниях. - Это уже не такая свежая новость, но когда мы впервые обо всем узнали, у нас не было доступа к Порталу, а Азим сказал, что о таких вещах лучше сообщать с глазу на глаз. Учитывая состояние Вивьен, он, должно быть, был прав, поскольку наши известия могли бы вызвать ее недовольство.., хотя я все же надеюсь на одобрение Совета. Король, наконец, избрал свою будущую супругу, и состоялось формальное обручение. Вид у всех, кроме Азима, был пораженный, и Арилан убедился, что тот и впрямь никому ничего не сказал. - И кто же счастливая избранница? - вопросил Сион. - Та, чей уход с рынка невест может затруднить твою задачу в Лланнеде, - отозвался Арилан. - Но нам следовало подумать о ней раньше. Лично я готов одобрить этот брак. - Но кто же она? - воскликнул Баррет. - Он хочет взять в жены свою кузину Аракси Халдейн, - отозвался Арилан, и ответом ему были изумленные возгласы присутствующих. - Это означает, что она не выйдет за принца Куана Ховисского, а сам Келсон не женится на Ноэли Рэмси. Баррет нахмурил брови. - Ты прав, это бы пришлось не по вкусу Вивьен... И очень не понравится меарцам. - Король кое-что придумал, чтобы улестить Меару, - возразил Арилан. - Он желает, чтобы Ноэли вышла за его кузена Рори Халдейна... Судя по всему, эти двое питают друг к другу теплые чувства еще с прошлого лета, когда их семейства встретились в Ремуте для обсуждения первого из меарских браков. Второй союз закрепит присутствие Халдейнов в Меаре, ибо, как мне сообщили, Рори может стать будущим вице-королем. Таким образом, меарский вопрос будет решен мирным путем и больше не будет причинять нам хлопот еще долгое время. - Да, это будет славно, - признал Сион, задумчиво взъерошив свою вьющуюся рыжеватую бородку. - Однако сам Келсон желает именно того, чего так опасалась Вивьен: брака между Халдейнами. Каков же будет результат такого союза.., если потенциал Халдейнов замкнется сам на себя? - К тому же ты прав, дома в Лланнеде у меня возникнут дополнительные трудности, - вздохнул он. - Все вновь обратят пристальные взгляды на мою госпожу принцессу Гвенлиан и ее кузена Куана, как только выяснится, что его предполагаемая невеста выходит за другого. Боюсь, мне будет нелегко утихомирить короля Колмана, когда он обо всем узнает. Софиана нетерпеливо поморщилась. - Со всем уважением к тебе, Сион, замечу все же, что сейчас Совет меньше всего волнуют внутренние проблемы Лланнеда и Ховиса. - Она покосилась на Азима. - А новость и впрямь самая благоприятная, хотя над этим стоит поразмыслить как следует. Однако, пока вы все совершенно правы, и нашей первой заботой должен быть киллиджалаи со всеми его опасностями. Так значит, Азим убежден, что Келсон способен участвовать в ритуале Скользящей Защиты и отразить возможную угрозу со стороны Махаэля? - С моей стороны было бы глупо утверждать, что он способен отразить любое нападение, - отозвался Азим, склонив голову, - но я считаю, что он очень способный ученик. Остается лишь проверить на практике, насколько моя убежденность соответствует реальности. Утро станет для всех нас моментом истины, а завтра в это же самое время мы уже будем знать, есть ли смысл так тревожиться об этом браке, или это утратит всякое значение. Глава девятнадцатая Удали не праведного от царя, и престол его утвердится правдою Притчи 25:5 День килиджалая выдался ясным, но не слишком жарким. Зной прошлых недель смягчили прохладные ветры, вызванные по такому случаю погодными магами. Келсон поднялся с первыми лучами солнца и некоторое время стоял у открытого окна, глядя, как первые длинные тени постепенно отступают перед золотой волной сияния, заливающего город. Вскоре Дугал явился сообщить ему, что ванна готова. Вода была чуть теплой, в самый раз, чтобы слегка охладиться, но в то же время и не продрогнуть. Келсон наслаждался купанием, пока Пейн с Бренданом не явились помочь королю одеться. За ними следовал Морган, который нес на вытянутых руках богато расшитое церемониальное платье, что надлежало надеть королю, олицетворявшему один из четырех Столпов Скользящей Защиты. - Это тебе принес отец Кароли, - заявил Морган, с усмешкой раскладывая одеяние рядом с алой шелковой рубахой, которую король должен был надеть под это роскошное платье; - Судя по всему, обычно киллиджалай проводят среди зимы. Выбираясь из ванны, Келсон с отвращением покосился на торонтский наряд. - Да уж, те, кто это шил, явно не думали о летней жаре. Дугал хмыкнул. - А по-моему отец Иреней говорил, что на самом деле это платье считается очень легким. Его сшили специально для церемонии совершеннолетия Алроя. Но так никогда и не использовали, - добавил он, внезапно смутившись, когда смысл собственных слов дошел до него. - Будем надеяться, это не дурное предзнаменование, - отозвался Келсон спокойно, вспомнив, что Алрой погиб как раз перед этой церемонией. Не обменявшись больше с друзьями ни единым словом, он быстро обсушился и принялся натягивать облегающие черные штаны. От волнения желудок у него завязался тугим узлом, ибо нельзя забывать, что Алрой, вероятнее всего, пал от рук убийц, подосланных Махаэлем, который сегодня должен был сыграть ведущую роль в церемонии. И пока Брендан расчесывал и заплетал ему волосы в косу, король задумчиво крутил в пальцах коралловые четки, подаренные матерью, - самый подходящий символизм, сообразил он внезапно, для медитации на Запад, правящий стихией Воды. Пока Пейн обувал ему на ноги короткие сапожки, он невольно принялся рассматривать одеяние, которое готовили для восшествия на престол короля Алроя. Наряд Столпа Запада был того же небесно-синего Цвета, к которому Келсон уже успел привыкнуть и знал, что он символизирует все божественное, украшая собой церковные купола и прочие святилища. Одеяние казалось жестким на ощупь от обилия шелковой вышивки, золотых лент и самоцветов. Спереди оно застегивалось на правом плече, а на груди было украшено символом, соответствующим своей Стороне Света. Там был мерцающий белый полумесяц, изображенный с помощью толстой серебряной нити и жемчуга, символизировавший Запад в Торенте и, вообще, в странах Востока, причем жемчужины ясно указывали на то, что именно Запад управляет стихией Воды. Вышитыми ракушками были украшены манжеты широких рукавов и высокие разрезы по бокам. Волнистые линии на одеянии также символизировали воду. На спине же в полный рост был изображен архангел Гавриил, воздевший изящным жестом руки на уровень плеч в позе, именуемой оранс, причем крылья его были расправлены и заходили на ворот платья. Ладони ангела были украшены самоцветами, и Келсон невольно покосился на медальон, висевший на четках и, заметив вопрошающий взгляд Моргана, показал их ему. - Мне это подарила Джехана перед отъездом, - пояснил он. - Но откуда ей было знать? Она думала, это ее ангел-хранитель, но я полагаю, что здесь изображен Гавриил. - Святой архангел Гавриил, - согласно кивнул Морган. Келсон коснулся украшенного эмалью образка губами, а затем надел четки себе на шею. - Будем надеяться, что архангел придет тебе на помощь в твоих трудах. - Я тоже надеюсь на это, - отозвался Келсон. С этими словами он отвернулся к Пейну, который помог ему натянуть тонкую нижнюю рубаху, но покачал головой, когда Брендан предложил ему надеть поверх нее алую тунику Халдейнов, лежавшую рядом с церемониальным платьем. Хотя она была из легчайшего шелка, Келсону отнюдь не хотелось надевать на себя лишнее, - и без того ему будет слишком жарко; а после завершения обряда торонтское одеяние сменит тяжелая мантия Халдейнов, ибо Келсону, сыграв роль Столпа Царства, затем придется вспомнить о своих обязанностях сюзерена Лайема. - Не желаешь ли перекусить? - предложил ему Дугал, пока Келсон заправлял рубаху в штаны. - Пока не решил, - ответил король. - Обычно магические ритуалы лучше проводить на голодный желудок, но с другой стороны, день будет очень долгим. Аларик, что скажешь? - Полагаю, что неплохо было бы по меньшей мере принять святое причастие, - предложил Морган. - Скоро придет Арилан, дабы отслужить для нас мессу. - Тогда, возможно, после этого я поем еще немного хлеба и запью вином, - согласился Келсон. Чуть погодя он вздохнул: - Как же мне не хочется идти туда, друзья. Как знать, был ли Матиас честен с нами, или тут какая-то отвратительная двойная или даже тройная игра, цель которой - погубить меня. Боже! Как нам узнать правду? Вскоре явился Арилан, а с ним Азим, Сэйр и Дерри. Отслужив мессу, епископ-Дерини и Азим остались в покоях короля, тогда как Сэйр и Дерри удалились по своим делам, захватив с собой обоих оруженосцев. - Ну что ж, - обратился к гостям Келсон, запивая разбавленным вином ароматный темный хлеб. - Вы вдвоем остались затем, чтобы дать мне какой-то последний совет, или Денис просто намерен вновь поведать мне о том, какую глупость я готов совершить? Азим едва заметно улыбнулся. Арилан мгновенно ощетинился. - На самом деле, - поспешил заметить Морган, прежде чем епископ скажет какую-то резкость, - его милость остался, дабы в последний раз дать тебе благословение, прежде чем отправиться в Торентали. Он наотрез отказывается сообщать нам все, что знает об этой истории. Я начинаю подозревать, что к происходящему приложил руку Камберианский Совет. - Это несправедливо! - воскликнул Арилан. - Более того, поскольку принц Азим отказался пояснить, что он имел в виду, предупреждая нас опасаться братьев Фурстанов, - и даже сказал, что не смеет поведать нам ничего более, - я могу предположить, что он подчиняется той же власти, которая порой ограничивает прямолинейность Арилана... Иными словами, Камберианский Совет строит свои интриги в деле торонтского престолонаследия. Хотите что-то добавить, Азим? Адепт Дерини взглянул на него с ничего не выражающим лицом. - Продолжайте, прошу вас. - И я продолжу. Камберианский Совет никогда не вмешивается в наши дела напрямую, - проговорил Морган. - Поэтому они обычно ограничиваются намеками и предложениями, заставляя возможных союзников становиться врагами. Вот только все мы знаем, что Лайем-Лайос является законным королем, а Келсон поклялся защищать его как своего вассала. Поэтому я не могу понять, к чему вам играть с нами в эти игры. Конечно, у Арилана это старая привычка, - и мы знаем, что он является членом Камберианского Совета, поскольку как-то раз он брал с собой меня, Келсона и Дункана на их собрание. Азим тогда в Совет не входил... Но все меняется. Не так ли, Арилан? Арилан был всецело поглощен изучением носков своих вышитых домашних туфель. Азим удостоил его пронизывающим взором, затем смерил оценивающим взглядом Келсона и его приближенных и вновь перевел глаза на епископа. - Если ты не скажешь им сам, Денис, то это сделаю я, - промолвил он негромко. - Если уж его сочли достойным, чтобы предложить заседать в Совете, то он заслуживает и всей правды о том, с чем может столкнуться сейчас. У Келсона перехватило дыхание, ибо он понял, что сейчас, наконец, может произойти прорыв, которого он так давно ждал. Морган и Дугал также напряглись, полные внимания. Арилан долгим взглядом уставился на Азима, - лицо его при этом оставалось мрачным и замкнутым, - затем обреченно вздохнул. - Принц Азим, действительно, член Совета, - признал он. - Также присутствовать в качестве наблюдателей будут и еще некоторые из нас, ибо если Махаэль и впрямь уничтожит своего племянника, то последующие династические междоусобицы нарушат равновесие во всех странах Востока. - Так значит, он все-таки намерен напасть на Лайема? - выдохнул Келсон. - Так мы полагаем. Но наши источники могут ошибаться. Махаэля поддерживает граф Бранинг, очень сильный и честолюбивый Дерини, а также оба брата.., по крайней мере, сам он верит в это. Но имеются.., некоторые указания на то, что Матиас скорее предан Лайему, нежели Махаэлю, и попытается защитить мальчика. Мать Лайема внешне поддерживает ровные отношения со всеми тремя братьями, но у нее есть и свои интересы; она не предъявляла никаких обвинений Махаэлю после гибели старшего сына, но слухи не могли не дойти и до нее. Нам представляется немыслимым, чтобы мать участвовала в заговоре против собственных детей, однако в Торенте члены рода Фурстанов всегда отличались непомерными амбициями. Бранингу поручили завязать с нею любовную интрижку, но никто не знает, как она на самом деле относится к графу. - Вы могли бы поведать мне об этом и раньше, - резко произнес Келсон, когда Арилан закончил. - Но подобное знание могло бы повлиять на ваши взаимоотношения с братьями Фурстанами во время подготовки к церемонии, - возразил Азим, прежде чем Арилан успел ответить. - Сегодня ваши щиты будут крепче, ибо вы знаете, что время репетиций миновало. А учитывая все то, что сообщил вам Денис, я могу подтвердить, что еще один человек, чье мнение я ценю чрезвычайно высоко, заверил меня, что Матиас вполне достоин доверия. - И вы тоже могли рассказать мне это! - рявкнул Келсон. - Но тогда вы могли выдать себя перед Махаэлем и его сообщниками, - возразил Азим. - Так что не надо демонстрировать мне ваше негодование, Келсон Гвиннедский, у вас и без того не так много союзников. Келсон заставил себя прикусить язык и позабыть об обвинениях, уже готовых сорваться с его уст, а затем глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он узнал сейчас очень много нового, и это трудно было осознать за раз, но теперь в душе его поселилась надежда, что Матиасу и впрямь можно доверять, - Келсон чувствовал это и прежде, но было приятно, что кто-то посторонний способен подтвердить выводы его интуиции. А на Азима в этом можно было положиться. - Прошу простить меня за резкость, - ровным тоном промолвил он. - Но у нас мало времени. Если возможно, ответьте мне еще на один вопрос. Насколько я понимаю, Лайем будет наиболее уязвим в тот момент, когда Махаэль вернет часть принадлежавшей ему силы Фурстанов, и Лайему придется опустить защиты, дабы принять в себя всю полноту их мощи. Если Махаэль воспользуется этим, чтобы напасть на Лайема, а мы с Матиасом попытаемся его защитить, то поддержит ли нас Совет? - Но Совет никогда не действует напрямую... - начал было Арилан. - Никто не может вмешаться в то, что происходит внутри установленной Защиты, - указал Азим, перебивая епископа. - Мы будем уповать на Господа, что Матиас и впрямь окажется верен Лайему, и у вас с ним достанет сил сохранить мальчику жизнь и помочь ему стать настоящим королем в своей державе. *** Полчаса спустя, надежно скрыв все страхи и опасения за надежными ментальными щитами, Келсон поднялся на запятки огромной державной кареты, как они уже репетировали это прежде, едва не сгибаясь пополам под тяжестью церемониального одеяния и подставляя разгоряченное лицо прохладному ветру. Четыре пары белоснежных р'кассанских жеребцов везли Лайема-Лайоса на пристань святого Вассила, где его уже ожидал корабль, чтобы отплыть на киллиджалай. Стоя на подножках экипажа, Матиас и Теймураз смотрели прямо вперед, и точно как у Келсона, на спине у каждого из них красовался архангел: святой Уриил в ярко-зеленых одеждах у Матиаса и огненно-алый Михаил у Теймураза. Бранинг восседал рядом с возницей, и на его спине красовался украшенный золотом Рафаил. Серебристая сфера Скользящей Защиты не была видна под ярким солнечным светом, но Келсон ощущал отток энергии, уходившей на ее поддержание, - хотя он был не так уж и велик, когда четверо Столпов не двигались сами, как в этот момент. Впереди экипаж поменьше, запряженный тройкой серых жеребцов, вез на пристань Махаэля, Мораг и Ронала-Рурика. Их окружал отряд вооруженной стражи, вслед за которым ехали гвардейцы Келсона в традиционных цветах Халдейнов, возглавляемые Морганом и Дугалом. Прочие посланцы Гвиннеда заранее отправились в Хагия-Иов, где заняли места вместе со всеми остальными наблюдателями. По обеим сторонам дороги Святого Константина стояли сотни ликующих подданных Лайема, которых с трудом удерживали кордоны городской стражи. Многие размахивали платками и шелковыми шарфами, а некоторые женщины охапками бросали цветы под копыта лошадей. У пристани на площади перед собором Святого Константина небольшие суденышки должны были перевезти их всех вверх по реке. Лодка Лайема была белоснежной, и на помосте красовался пурпурный навес с золотой бахромой, по четырем углам украшенный флагами с изображением черного оленя фурстанов. Едва лишь державный экипаж выехал на пристань, четырнадцать пар весел вскинулись в приветствии в руках гребцов в белоснежных одеждах. Девушки в белых платьях с цветами в волосах затянули приветственное песнопение, бросая розовые лепестки и ароматные травы на тончайшие лорсорийский ковер, который слуги поспешно раскатали от самого экипажа. Теймураз спрыгнул с правой приступки и обернулся, чтобы открыть дверь кареты. Келсон с Бранингом также сошли на землю. Чтобы не потерять необходимое построение Скользящей Защиты, Матиасу пришлось вслед за Лайемом пробраться изнутри и выйти с другой стороны. Толпа радостно взревела, когда падишах и его Скользящая Защита двинулись по направлению к сходням, ступая по ковру, усыпанному цветами. Шедший между четырех Защитников в пышных одеяниях, юный король поражал своей внешней простотой и невинностью, ибо на нем было очень строгое белоснежное одеяние с высоким воротом, украшенное на груди изображением черного фурстанского оленя и препоясанное черным бахромчатым кушаком. Никаких украшений и даже головного убора, - солнце бросало рыжеватые отблески на темные волосы юного короля... Лайем прошел на возвышение и сел на трон, установленный под балдахином, не глядя ни вправо, ни влево. Столпы Царства присели на табуреты по бокам от него. Суденышко бесшумно отошло от причала, и теперь тишину нарушал лишь плеск весел о воду, негромкий стук барабана, задающего ритм гребцам, и перезвон колокольчиков, служивших той же цели на лодках поменьше. В Торентали они добрались быстро, - слишком быстро, по мнению Келсона. Там их также ожидала толпа, не столь многочисленная, но еще более шумная: все те, кому выпала честь присутствовать у стен Хагия-Иов во время килиджалая. Когда юный падишах сошел на землю, окруженный Скользящей Защитой, девы в белых платьях вновь стали бросать цветы ему под ноги, и он не спеша приблизился к белому скакуну, поджидавшему короля. Двое герцогских сыновей удерживали его за золотую узду, а на голове у коня красовались пышные снежно-белые перья. Как и в прошлый раз, жеребец мгновенно успокоился, ощутив на себе умиротворяющее воздействие Скользящей Защиты, окружавшей его седока, опустил голову и стоял недвижимо все то время, пока третий герцогский сын подсаживал короля в седло. Когда падишах подобрал золотые поводья, толпа мгновенно притихла и в едином порыве опустилась на колени. Тотчас же раздался перезвон золотых колокольцев, сопровождавший приближение восьмерых гордых вождей кочевников, которые окружили Скользящую Защиту. Каждый из них держал в руках позолоченную деревянную раму с закрепленными колокольчиками, от которых и шел перезвон, но еще больше маленьких колокольцев было нашито у них по подолу пурпурных одежд, на длинных рукавах и даже на тонких цепочках, что свисали с высоких черных шапок. Ритмично позвякивая, они двинулись вперед, сопровождая процессию по вымощенной Дороге Королей столь странным образом, словно стремясь звуком подчеркнуть мощь магического купола, окружавшего короля. Несмотря даже на то, что он сам был одним из источников этой мощи и уже переживал нечто подобное накануне во время репетиций, Келсон все равно ощутил дрожь возбуждения, следуя за жеребцом Лайема. Стражники Халдейнов двигались за ним пешими, по-прежнему с Морганом и Дугалом во главе, а впереди шествовали знаменосцы, в руках у которых были яркие флаги, символизирующие каждую из провинций Торента. Патриарх Альфей ожидал их у входа в Хагия-Иов вместе с двенадцатью членами Святейшего Синода Торента, которые выстроились по шесть человек с каждой стороны в своих ослепительных золотых одеяниях и круглых золотых митрах. У каждого на груди красовалась панагия и распятие, а в руке был посох. Лайем спешился, и Столпы Царства слегка расступились, чтобы скакуна могли увести, - так что Скользящая Защита получила небольшую передышку, - и Альфей подошел, дабы по традиции облобызаться с государем. Затем члены Синода склонились перед Лайемом, а великий визирь приветствовал его от имени всего народа Торента и, преклонив колена, поцеловал подол его одеяния. Поблизости находился также граф Берронес со своим жезлом, который тут же стал приглашать всех присутствующих, кроме тех, кто был непосредственно занят в церемонии, занять заранее отведенные для них места в стенах базилики. Служки тем временем торопливо переобули Лайема и его свиту, надев им на ноги мягкие фетровые шлепанцы. Келсон пристально следил за тем, как Махаэль входит в церковь вместе с Мораг и Роналом-Руриком; за ними последовали чужеземные гости и приближенные самого Келсона. Морган и Дугал, проходя мимо, искоса бросили на короля взгляд, в котором читалась дружеская поддержка и призыв к осторожности. У Арилана вид был весьма торжественный. Азим, как обычно, казался невозмутимым. Келсон помолился Богу о даровании ему силы и стойкости, тогда как Лайем вновь собрал воедино энергию своих Столпов и поднял над ними молочный купол Скользящей Защиты. По этому сигналу, граф Берронес три раза размеренно ударил в гонг своим жезлом. В ответ трижды прозвонил колокол на колокольне святого Иова, и члены Синода двумя колоннами двинулись внутрь вслед за четырьмя дьяконами, воскурявшими благовония; за ними последовали и Лайем со Скользящей Защитой. Патриарх Альфей замыкал шествие вместе с двумя дьяконами, и над всеми присутствующими внезапно разнесся его густой бас, затянувший первые слова молебна, открывавшего киллиджалай: - Doxa en hypsistos Theo, kai epigis irini, en anthropis evdokia... Славься Троица, излившая свет. Славься, Господь Всевышний, и да будет мир на земле и среди человеков... Мужской хор повторил слова гимна, и Скользящая Защита двинулась внутрь церкви, вкушая богатую гармонию голосов и вдыхая клубы сладких благовоний. В церкви знаменосцы Торента, которые вошли сюда через боковую дверь, теперь преклонили знамена к ногам падишаха, и он прошел прямо по ним, словно по драгоценному ковру. Под гигантским куполом, где находилась усыпальница Фурстана, - накрытая сегодня тяжелым пурпурным пологом, - те, кто был удостоен чести присутствовать при киллиджалае, выстроились рядами позади могилы. Члены Синода также миновали усыпальницу и выстроились перед иконостасом, окружив золотой трон, установленный пред Царскими Вратами. Келсону показалось, что святые иконы взирают из-за спин священнослужителей, словно сумрачные немые свидетели того, что должно сейчас произойти, и кажутся почти живыми в подрагивающем свете золоченых лампад. Махаэль и Мораг заняли места у двух более скромных тронов, установленных по обе стороны от королевского, что символизировали их регентство, тогда как Ронал-Рурик держался у матери за спиной. Четверо Столпов Царства медленным размеренным шагом приблизились к покрытой пурпуром усыпальнице, и Келсон еще больше замедлил шаг, чтобы Скользящая Защита могла вытянуться в длину и охватить могилу. Бранинг обошел саркофаг справа, Лайем слева, а Матиас и Теймураз отошли немного в сторону. Келсон остановился в шаге от изголовья, а Бранинг - на таком же расстоянии от изножья гроба. Альфей и двое дьяконов заняли места за спиной у Келсона за пределами Скользящей Защиты. Лайем и трое других Столпов размашисто осенили себя крестным знамением на восточный манер и отвесили земной поклон иконостасу, тогда как Келсон поклонился и перекрестился более сдержанно, как это было ему привычно. Все остальные, выпрямившись, развернулись лицом к гробнице, и Лайем опустил Защиту, чтобы впустить внутрь Альфея, - силовой купол сжался до мерцающей серебристой линии, очерчивающей круг на полу. Патриарх обошел Келсона слева и остановился ближе к центру саркофага, держа в руках великолепный пояс, усыпанный бриллиантами. Он поднял его и поднес ко лбу, жестом глубочайшего благоговения, в то время как хор затянул "Аллилуйя". Затем он положил его в изножье саркофага поверх пурпурного покрывала и встал рядом с Келсоном у изголовья гробницы, после чего вновь воздел руки. - Лайос хо-Фурстанос, - пропел он. - Во младости твоей принял ты помазание и был препоясан мечом. Возьми же теперь сей пояс, символ твоего ранга и статуса, и будь готов вступить в права наследия, отдав долг величайшему из Фурстанов, во чье имя станешь ты править. Из-за плеча Альфея Келсон мало что мог разглядеть из происходящего, но знал, что сейчас Лайем распростерся ниц у изножья могилы. Пока что обряд являлся большей частью символическим, повторяя ритуал, совершенный в день препоясания Лайема пять лет назад. Пока хор запевал новый гимн, для Столпов Царства появилась возможность ненадолго расслабиться, ибо поддержание купола больше не требовало от них почти никаких усилий, и Келсон воспользовался этим, чтобы подумать о том, что ожидает его впереди. В ближайшее время никакой реальной опасности не предвиделось. Но Келсон не мог доподлинно знать, как станут развиваться события. Внутри силовой сферы, будучи частью Защиты, ментально он был слеп и глух по отношению к Моргану, Дугалу и прочим возможным союзникам. Разумеется, он мог прорвать купол при необходимости, но если он это сделает, то помешает Лайему обрести магическую силу, - а это было слишком опасно. По крайней мере, пока Защита была опущена, у него было время как следует поразмыслить. Исподтишка он покосился на Матиаса, в надежде, что Альфей достаточно прикрывает его от чужих глаз и это пройдет незамеченным, но младший дядя Лайема стоял, опустив веки, как видно, погрузившись в медитацию, и не заметил внимания Келсона. Песнопение завершилось. Лайем поднялся, взял усыпанный бриллиантами пояс с гробницы, поднял его, дабы поприветствовать своего предка Фурстана. Луч солнечного света, устремившийся вниз сквозь прорезь в куполе, вспыхнул в гранях драгоценных камней, превращая пояс в огненную радугу в руках Лайема. Низко склонив голову, тот застегнул его у себя на талии, после чего Альфей вновь поднял руки и провозгласил: - Теперь внесите Меч Фурстанов, дабы его владетель мог принять свое наследие для службы своему народу! В ответ на этот призыв, вновь зазвонил колокол церкви, и раздался перезвон колокольцев с того места, где стояли вожди кочевников, после чего огромные двери святилища распахнулись и вошли шестеро рослых гвардейцев, которые несли на длинной пурпурной подушке огромный скимитар длиной в пол человеческого роста. Ножны сабли были украшены бирюзой и ляпис-лазурью, а также крупными жемчужинами и более дорогими драгоценными камнями: рубинами, изумрудами и сапфирами. Стражи вознесли свою ношу над саркофагом, обойдя его по трое с каждой стороны, и опустили саблю на покрывало рукоятью к Лайему, а противоположным концом к патриарху. Затем они ловко сняли с клинка ножны, тщательно стараясь не коснуться обнаженной стали, и уложили ножны у южного края гроба, после чего вышли из церкви. Вслед за этим внутрь круга Защиты вошли мать Лайема и Махаэль, за которым последовал и Ронал-Рурик. Мораг оказалась с северной стороны от сына, Махаэль - с южной, а юный принц встал прямо у него за спиной. Когда они замерли на местах, то четверо дьяконов с кадильницами подошли сзади к четверым Столпам Царства, и святейший Альфей вновь вознес руки к небесам. - И вот начинается действо киллиджалая. Ныне служитель божий, Лайос хо-Фурстанос, принимает свое наследие. Воздадим же почести четверым святым архангелам, к чьей защите и покровительству мы взываем. Лайем скрестил руки и склонил голову. То же самое сделала его мать, дядя и брат. Келсон ощутил, как юный король вбирает в себя силу четверых Столпов и начинает сплетать из них куда более мощную Защиту, чем та, что существовала до сих пор, и с готовностью отдал Лайему необходимую энергию, поднимая руки в стороны и склонив голову. - Взываю к тебе, святейший Михаил, - затянул Альфей, и голос его донесся словно из недр великого безмолвия, созданного внутри купола Защиты. - И пусть явится он к нам в радости на этот киллиджалаи, дабы освятить слугу своего, Лайоса хо-Фурстаноса. Келсон услышал слабый возглас Теймураза, но не осмелился поднять глаза, чтобы взглянуть на него. - Также призываю я святейшего Гавриила, дабы явился сюда со своими братьями, и к святейшему Уриилу... Дальше слов патриарха Келсон почти не слышал, ибо позвоночника его внезапно словно коснулась ледяная длань, в ушах раздались какие-то странные шепотки.., а затем поток силы окружил его плотным коконом, одновременно легкий, точно перышко, но вполне отчетливый. Осмелившись наконец поднять взор, Келсон увидел очертания огромных фигур, возвышающиеся над его собратьями по магической работе, почти видимые отголоски присутствия покровителей Сторон Света, к которым взывал Альфей, - одновременно знакомые и такие чуждые. От восхищения он чуть слышно вскрикнул, но постарался взять себя в руки, фокусируя внимание на радужном сиянии, игравшем на куполе Защиты. - Бессмертный Фурстанос, даруй же твоему потомку милость охватить твою славу, дабы он мог достойно нести силу твою своему народу! И сам Альфей внезапно словно сделался выше, хотя и не в телесном смысле, - а поскольку Келсон стоял у патриарха за спиной, он не мог толком разглядеть, что происходит. Ему лишь показалось, что откуда-то издалека, из-за пределов Защитного Купола, до него донесся изумленный возглас наблюдателей. Он знал, что должно сейчас произойти. Он чувствовал, как опустились щиты Лайема, когда мальчик обеими руками потянулся к Мечу Фурстана и к той мощи, которую он символизировал собой... Ощутил, как дрогнуло сосредоточение Лайема, когда Махаэль и Мораг положили руки ему на плечи. Для Мораг этот жест ничего не значил, ибо ей была недоступна магия Фурстана, однако Махаэль был напряжен, словно пружина, готовясь то ли отдать племяннику свою долю магии великого предка, то ли попытаться захватить ее для себя целиком. До этого самого мига Келсон продолжал тешиться надеждой, что Махаэль в последний момент все же отступит и не решится на предательство, о котором предупреждал Матиас. Но затем внезапно Махаэль нанес удар невиданной силы, поддержанный Бранингом и Теймуразом, и их подвело лишь то, что Матиас не поддержал братьев, и потому атака оказалась недостаточно направленной. И все равно, даже этого хватило, чтобы Мораг рухнула на колени, а юный Ронал-Рурик упал на пол без чувств. В тот же миг границы защитного купола померкли, словно звездный ночной полог был накинут на участников действа, сокрыв происходящее внутри от чужих взоров. Первая атака едва не лишила Келсона способности к сопротивлению, даже хотя он старался подготовиться к ней; но тут же его поддержал Матиас, поспешивший взять Мораг под защиту и начавший подпитывать энергией Лайема. Альфей также направил поток силы к юному королю, укрывшись за массивной гробницей великого Фурстана. Лайем из последних сил тянулся к рукояти меча, но никак не мог дотронуться до нее, раздираемый между необходимостью отражать предательские атаки Махаэля и держать свои собственные защиты опущенными, дабы фокусировать и направлять в себя энергию, которую пытались отнять у него нападающие. Внутри защитного купола бушевал настоящий ураган, хотя зримо и никак себя не проявлявший, а призрачные языки пламени вздымались к небесам, угрожая поглотить не только тела, но и души. Махаэль вновь нанес удар, и источником его силы была та самая магия Фурстана, которой он пытался лишить своего юного племянника, - демоничеекая молния, порожденная бурей, пыталась пронзить Лайема, если бы смогла отыскать хоть какую-то слабину в его обороне. Бранинг усилил атаку стихии Огня, которую воплощал в этом ритуале, а энергия Воздуха, по воле Теймураза, накатывала мощной волной, грозя смести все вокруг. Однако Матиас стоял непоколебимо, как скала, воплощая стихию Земли, и взывал к мощи магмы, таящейся глубоко под земной корой; и сила эта подпитывалась из источника стихии Воды, которой сейчас владел Келсон, - а также магии Халдейнов, - рождая гейзероподобный выброс энергии, способный поглотить в себе любую чужеродную мощь и потушить бушующий пожар. Бранинг уступил первым, а затем рухнул наземь с истошным воплем, лишившись всей жизненной силы. Однако Махаэль тут же занял его место на Востоке и сделался еще сильнее, как если бы именно таким и был его замысел с самого начала. Мораг, подпитываясь энергией Матиаса, понемногу начала приходить в себя и, осознав, наконец, что происходит, присоединилась к Матиасу и Келсону. Ярость факелом вспыхнула в сердце Махаэля, - гнев на Матиаса за то, что тот отказался поддержать его; и выплеск энергии был столь силен, что затмил собой Теймураза, однако несмотря на эти вихри энергий и неуравновешенные потоки, Лайем сумел наконец сосредоточиться достаточно, чтобы схватить меч Фурстана. Магическая сила хлынула сквозь клинок с таким необоримым напором, что тело его забилось в конвульсиях, а с губ слетел стон, в котором смешались одновременно боль и экстаз. Прижав к груди рукоять огромного скимитара, Лайем пытался связать и обуздать энергию, являвшую собой его подлинное наследие. Одно бесконечное мгновение вне времени - и все было кончено. С победным возгласом Лайем обратил лицо к небесам и вскинул меч - символ власти Фурстанов, устремляя его к вершине купола у них над головой. В этот момент Матиасу с Келсоном удалось наконец удержать энергетический поток Теймураза, слить его силу со своей и с силой Мораг, а затем совместно направить ее против Махаэля. Их общий натиск был столь необорим, что старший из Фурстанов рухнул на колени, совершенно беспомощный, в то самое время как Лайем торжествовал победу с мечом в руке, из которого вырвался ослепительный луч пурпурного цвета, пронзивший верхушку Сферы Защиты и устремившийся затем к синему куполу церкви святого Иова, распространяя повсюду ослепительные отблески радужного света. Теперь Защитная Сфера из иссиня-черной сделалась бледно- пурпурной, по-прежнему преграждая доступ посторонним, но открывая участников обряда взору и слуху тех, кто находился снаружи. При виде магического поединка слитный возглас изумления пронесся по огромной церкви, и гвардейцы Лайема ринулись вперед, окружив Сферу. Медленно опустив меч Фурстана, Лайем устремил взор на Махаэля, который по-прежнему пытался сопротивляться, силясь вырваться из незримых оков, наложенных на него Матиасом и его союзниками. Вскинув руку, Лайем принял на себя управление этим силовым потоком. Мораг стояла на коленях между Махаэлем и распростертыми телами Бранинга и своего младшего сына. Но вот мальчик слабо застонал, и она поспешила сжать его в объятиях, а затем уставилась на старшего со страхом и благоговением, после чего неуверенно покосилась на Теймураза, переводя взор с него на Матиаса, а затем и на Келсона. Альфей медленно поднялся из-за гробницы Фурстана, где прятался все это время, но не сделал ни шагу вперед. У Келсона подгибались колени, но он все же подошел и протянул руку Матиасу. Принц Фурстан слабо улыбнулся ему, а затем, опираясь на руку короля, также поднялся на ноги. - Бранинг мертв? - спросил Лайем, переводя взгляд с одного на другого. Напряжение недавнего боя еще не отпустило его. Матиас кивнул. - Да, он мертв, мой господин. - Хорошо. Слегка пошатываясь, Лайем медленно подошел к распростертому на полу Махаэлю, который лежал, вытянув вперед руки, не в силах спастись бегством и более ни для кого не представляя угрозы, - глаза его пылали гневом и ненавистью. За пределами пурпурного защитного купола Келсон услышал всеобщий испуганный вздох, когда Лайем медленным уверенным движением опустил меч Фурстана так, что острие его уперлось Махаэлю прямо между глаз. - Махаэль Термод Фурстан Арьенольский, я забираю у тебя то, что тебе не принадлежит, - промолвил Лайем и с этими словами легонько коснулся клинком лба своего дяди. Тело Махаэля напряглось и выгнулось при этом прикосновении, рот распахнулся в безмолвном вопле, когда поток лилового огня вырвался из острия клинка и охватил его целиком, проникая в потаенные глубины души и лишая рассудка. Глаза расширились и выпучились, отражая нечеловеческие муки, которые он переживал в те мгновения, когда Лайем отнимал у своего дяди не только незаконно присвоенную им магию, но и собственную жизненную силу Махаэля, одновременно уничтожая его разум. Со слабо подергивающихся губ сорвался едва слышный животный стон, и тело медленно обмякло, а огонь вновь словно стек в клинок, не оставив после себя ни разума, ни даже живого сознания в пустых глазах, пялящихся на меч Фурстана. Падишах Лайем-Лайос хо-Фурстанос больше даже не посмотрел на поверженного врага, а, опустив огромную саблю, вернулся к Теймуразу, который, заметно побледнев, взирал на племянника, по-прежнему не поднимаясь с колен. - Лайе, это они с Бранингом предали тебя, - прошептал Теймураз. - Ты же знаешь, как силен был Бранинг. И они использовали меня! Я только хотел исполнить свою роль при установке Защиты, хотел стать тебе опорой... Но они обманом вовлекли меня в свой заговор, я лишь с огромным трудом сумел освободиться! - И впрямь, ты сделал это вовремя, дядюшка, - ледяным тоном отозвался Лайем, так что не было понятно, содержится ли в словах его какой-то скрытый смысл, после чего он обратил взор на мать и Матиаса. - Вы согласны с этим? - Убей его, - бесцветным тоном отозвался Матиас. - Он предал тебя и предаст вновь, если ты оставишь ему жизнь. - Брат, не оставляй меня, умоляю! - выдохнул Теймураз. - Ты же помнишь, как Махаэль угрожал нам, но я не верил, что он исполнит свою угрозу... Да ты ведь и сам был там! Но он привлек на свою сторону Бранинга... А у меня нет такой силы, как у вас двоих. Он сумел на короткий срок вовлечь меня в свою игру, заставил против воли... - Матушка, - обратился к ней Лайем, равнодушно отвернувшись от Теймураза. - Если ты потребуешь смерти Теймураза, я прикажу посадить его на кол, как и положено казнить предателей. То же самое будет совершено с Махаэлем. Мораг стиснула зубы, и Келсон с некоторым недоумением взглянул на нее, а затем перевел взгляд на Матиаса и на юного короля. То, что Махаэля следует казнить - и чем скорее, тем лучше - было совершенно очевидно, и Келсон сам бы поступил бы точно так же в таких обстоятельствах; но вид казни, объявленный Лайемом, все же покоробил его. Тем не менее, хотя мысль об этом показалась ему отвратительна, Келсон напомнил себе, что обычаи Торента отнюдь не должны быть такими же, как в Гвиннеде. Более того, Келсон сам был свидетелем в том же возрасте, что Лайем сейчас, как в армии Венцита перед сражением сажали на кол дезертиров, чтобы дать урок остальным солдатам. В то время увиденное ужаснуло его, и Келсона не могла смягчить даже мысль о том, что жертвы были посажены на кол уже после смерти... Однако это ясно показывало, что подобная казнь широко распространена в Торенте, по крайней мере в военное время, - а ведь государственная измена является худшим деянием против собственного сюзерена. Кроме того, Келсон не имел никакого права вмешиваться во внутренние дела Торента, особенно теперь, когда государь этой державы только что доказал свое право полностью принять бразды правления в свои руки, точно так же, как в этом возрасте пришлось сделать и самому Келсону. - Сын мой, - промолвила Мораг. - Я не спорю, что Махаэль заслужил свою участь, но я.., не уверена, что Теймураз тоже предал тебя. - С застывшим лицом она обернулась к Келсону. - И мне до сих пор неясно, как ты мог взять в союзники этого... Халдейна, который убил твоего отца. Лайем, не моргнув, выслушал это оскорбление, разумно решив на людях не вступать в спор с матерью, и снова взглянул на Теймураза. Келсон заметил, что мальчик слегка дрожит от пережитого волнения; сила великого Фурстана понемногу покидала его, и он лишь с большим трудом удерживал в руке огромный скимитар. На миг Келсон даже испугался, как бы Лайем не упал, однако тот все же сумел овладеть собой и ровным, бесстрастным голосом промолвил, обращаясь к дяде: - Мы должны завершить киллиджалай. Считай себя под домашним арестом, пока я не решу, как поступить с тобой. Что же до остального... Он с шумом втянул в себя воздух и медленно выдохнул; Келсон понял, что он проделывает ментальное упражнение, чтобы обрести необходимую сосредоточенность, после чего вскинул руку и исполнил некий замысловатый жест. Защитный купол растаял, словно масло, вытекающее из стакана, оставив после себя лишь поблескивающий серебристый отблеск, тень круга, там, где прежде находились границы сферы. Гвардейцы Лайема были готовы пересечь эту линию по первому же слову своего господина и вытянулись на караул, когда король встретился взглядом с их командиром. - Заберите предателя Махаэля к вратам, ведущим на Царское Поле, рядом с Хагия-Иов, и там казните его, насадив на кол, дабы предки его стали свидетелями этого позора. При этих словах короля по толпе пробежал шепоток, где смешалось изумление и отвращение, однако шум тут же прекратился, когда Лайем вскинул повелительным жестом руку. - Также рядом с ним вы насадите на кол труп предателя Бранинга. Я желаю видеть, что приказание мое было исполнено, к тому времени, когда выйду из этой церкви. - Он посмотрел на Теймураза, который заметно побледнел. - Дядя, ты будешь сопровождать их в качестве свидетеля, дабы лично убедиться, какое воздаяние ожидает предателей - даже одной с нами крови. Я бы советовал тебе задуматься и о собственном будущем. На месте казни ты останешься до тех пор, пока я не позволю тебе удалиться.., а сейчас пусть придворные лекари помогут моему брату и матери. В полнейшем молчании, повисшем в базилике, он повернулся к гробнице Фурстана и осторожно уложил меч обратно на бархатную подушку, затем церемонно поклонился сперва Альфею, затем Келсону. - Ваше святейшество.., и ты, мой высокочтимый Друг и союзник Келсон Гвиннедский... Давайте же теперь завершим киллиджалай. Глава двадцатая И сложили они оружие, дабы установить мир 1-е Маккавеям 11:51 Без лишних слов стражники увели прочь Махаэля, который и не думал сопротивляться, а другие унесли труп Бранинга. Еще несколько человек стянули с Теймураза парадное одеяние, а затем также вывели его из церкви. Махаэль, казалось, вообще не понимал, что происходит; Теймураз же понимал все слишком хорошо. Пока лекари занимались Мораг и пришедшим в себя Роналом-Руриком, граф Берронес принялся восстанавливать порядок, пытаясь привести к завершению церемонию коронации. Отойдя в сторону, Келсон также снял парадное облачение, и Сэйр с Дерри накинули на него тяжелую жесткую мантию из золотой парчи, которая по протоколу требовалась сюзерену Лайема. Через ворот он вытащил из-под туники четки матери с украшенным эмалью образком и повесил их себе на грудь. На голову ему Арилан возложил державную корону Гвиннеда с переплетенными листьями и крестами. От Моргана король получил вложенный в ножны Меч Халдейнов, который уложил на сгиб левой руки, точно скипетр, а правую руку протянул Лайему. Четверо торонтских герцогов помогли Лайему облачиться в длинную мантию-накидку с длинными рукавами с разрезами, которые почти достигали пола, так богато расшитую золотой нитью и самоцветами, что пурпур основной ткани почти не был виден; шестеро графских сыновей несли за ним длинный подол одеяния. Матиас должен был занять почетное место справа от Лайема, и теперь он также снял с себя то платье, в котором был во время обряда, и переоделся в придворный наряд изумрудно-зеленого Дамаска, без всяких украшений, если не считать вышивки по рукавам и горловине с узором из виноградных листьев. Мораг и дрожащего Ронала-Рурика четверо герцогов отвели на почетные места по обе стороны от королевского трона. Вновь высоко под куполом трижды прозвонил колокол, и Альфей обвел членов Синода вокруг гробницы Фурстана, дабы воздать почести новому падишаху. Отныне полностью введенный в права наследия падишах Лайем-Лайос хо-Фурстанос принял их знаки почтения, и следом за ними выступил вперед, сопровождаемый Келсоном и Матиасом. Патриарх басом затянул молитву, и хор отозвался звучным многоголосием: - Hagios ho Theos, Hagios Iskhuros, Hagios Athanatos, Eleison Hemas... Боже Святый, Боже всемогущий, Боже бессмертный, смилуйся над нами... Вслед за Альфеем и двенадцатью епископами Лайем поднялся по ступеням к иконостасу и там был препоясан уменьшенной копией меча Фурстана с ножнами, богато украшенными бриллиантами, точно так же, как и сам пояс, врученный владыке у гробницы Фурстана. Затем он был возведен на трон Келсоном, который исполнил это по праву сюзерена. Сам Келсон затем отошел в сторону и встал там вместе с Морганом, Дугалом, Ариланом и Азимом, после чего Альфей возложил на голову Лайема золотую диадему, украшенную рубинами, изумрудами и жемчугом, по бокам которой на тонких цепочках до самых плеч свисали украшенные самоцветами золотые пластины. После всего, что им довелось пережить только что, Келсон ничуть не удивился, когда церемония коронация прошла достаточно скромно и просто; и все же корона всегда являлась внешним символом, выделяющим короля среди простых смертных. Теперь этот символ был и у Лайема. Теперь, во всей полноте своей славы, Лайем стал принимать выражения почтения своих подданных, начиная с брата и наследника, матери и Матиаса, за которыми последовали герцоги, графы, а затем и торентские вельможи рангом пониже. Когда все клятвы были принесены, Лайем наконец поднялся и в сопровождении одного только Альфея и дьякона, который нес богато изукрашенное самоцветами Евангелие, встал перед Келсоном, подчеркивая свой вассальный статус. Здесь, по обычаю Торента, он снял с себя корону и опустился перед сюзереном на оба колена и положил корону к ногам Келсона, а затем поклонился и поцеловал край его мантии, после чего, по гвиннедскому обычаю, протянул сложенные руки Келсону, встретившись с ним взглядом в тот миг, когда король Гвиннеда заключил его руки в свои ладони, а дьякон вознес над ними Библию. - Я, Лайем-Лайос Лионел Ласло Фурстан, войдя в возраст совершеннолетия, даю слово, что готов служить тебе верой и правдой, оказывая все почести, и оставаться во власти твоей по собственному праву и воле, держа для тебя все земли Торента. Истинно признаю я в тебе своего сюзерена, и да поможет мне Бог. После чего он склонился поцеловать Келсону руки и протянутую ему Библию, но когда он вновь поднял глаза, ожидая услышать ответную клятву, Келсон лишь чуть заметно улыбнулся, по- прежнему сжимая руки Лайема. - Я был рад услышать от тебя эти слова, мой друг и брат, - произнес он негромко и, покосившись на Матиаса, взглядом подозвал его ближе. - Однако я намерен несколько изменить наш ритуал. Сейчас у Лайема вид был куда более изумленный, чем даже во время атаки Махаэля, а Келсон с невозмутимым выражением лица помог ему подняться. Изумленный шепот прокатился по рядам собравшихся, и Матиас поспешил присоединиться к обоим королям. У Мораг вид был озадаченный, у собравшихся прелатов - недоумевающий. Отпустив руки Лайема, Келсон нагнулся, дабы поднять его корону с пола и, пару мгновений полюбовавшись на нее, вновь перевел взгляд на отрока, что стоял перед ним. - Лайем-Лайос, король Торента, - произнес он негромко, но так, что голос его эхом раскатился по просторной церкви. - С самого начала я говорил, что никогда не имел намерения сделать Торент вечным вассалом Гвиннеда. За те четыре года, что ты был с нами, мы попытались дать тебе образование и воспитание, необходимое, дабы править Торентом единолично, как подобает мудрому и благожелательному владыке, лучше знакомому с обычаями западных соседей, чем были твои предшественники, дабы отношения между нашими королевствами никогда впредь не были столь враждебными, как за последние два столетия. Сегодня, я полагаю, ты в полной мере доказал свое право на царство, без поддержки извне, которую я никогда и не желал тебе навязывать. Если не брать во внимание несколько досадных исключений, я убедился, что ты любим своими подданными и окружен преданными людьми, готовыми служить тебе верой и правдой. В лице графа Матиаса, я полагаю, ты найдешь самого мудрого и честного советника. При этих словах он улыбнулся Матиасу. - Прошу простить меня, милорд, но, боюсь, я обрекаю вас на то, чтобы куда меньше впредь уделять внимания своим виноградникам. Однако в эту новую эру мира между нашими землями я надеюсь, что и вы, и ваша семья сумеете обрести счастье в Белдоре, где ваше присутствие и мудрые советы будут необходимы новому владыке Торента. У Матиаса был такой вид, словно он едва мог поверить собственным ушам, а Лайем по-прежнему в немом изумлении взирал на Келсона. Альфей также был потрясен. - Поэтому я возвращаю тебе твою корону, - заключил Келсон, протягивая ее Лайему с широкой улыбкой. - Пред Господом и собравшимися свидетелями я освобождаю тебя от обязанности служить мне и прошу лишь о том, чтобы ты, твои родичи и подданные стали нам - друзьями - точно так же, как я буду хранить верность и дружбу тебе и твоим близким. И пусть с Божьей помощью дружба восторжествует между нами и нашими будущими наследниками, так же, как и между нашими королевствами, во веки веков. Потрясенный, Лайем взял корону, не сводя глаз с Келсона. Затем, чуть слышно всхлипнув, он по-братски обнялся с королем Гвиннеда. Изумленные зрители разразились приветственными возгласами, когда смысл происходящего, наконец, дошел до них. Возгласы переросли в неумолчный торжествующий гул, когда Лайем, отступив на шаг, уверенно возложил корону себе на голову. А когда он обернулся к своим подданным и, взяв Келсона за запястье, также поднял руку в знак их нерушимой дружбы, то разразилась настоящая буря восторга. Возможно, не все присутствующие были до конца искренни, однако они видели, как король Гвиннеда выступил на защиту своего бывшего врага, объединившись с истинными торентцами против предателей и рискуя своей жизнью для защиты их падишаха. Это было хорошее начало. Возгласы смолкли, лишь когда патриарх с клиром выстроились, дабы продолжить богослужение. Трон перенесли в сторону, и Лайем положил на сиденье свою корону, прежде чем встать вместе со своими близкими перед Царскими Вратами, тогда как Альфей вошел в Святая Святых, дабы начать Божественную Литургию, которую в Торенте никто не называл мессой, как в Гвиннеде: - Stomen kalos, stomen meta phobou, proskomen ten again Anaphoran en eirene prosphein... - выпевал хор. - Восстанем же, восстанем в благоговении и помолимся, дабы в мире принять Святые Дары. Келсон, который наблюдал за богослужением вместе с Ариланом, Морганом и Дугалом, не понимал почти ни слова этой пышной литургии, - и мало что видел, поскольку Царские Врата закрывали вход в святилище, - но все же заметил достаточно, чтобы уловить момент освящения Даров, что было основой христианской веры и любого богослужения как на Западе, так и на Востоке. Пытаясь следить за ходом литургии, насколько это было возможно, он сосредоточился, дабы принять причастие хотя бы духовно, поскольку не мог получить его на самом деле, не желая оскорбить торентцев своим слишком активным участием в их церемонии. Однако полностью предаться благочестивым размышлениям ему мешала та мысль, что в этот самый момент Махаэль претерпевает самую унизительную и мучительную смерть из всех возможных, - не так далеко от этой самой церкви. Это не слишком способствовало его душевному спокойствию. Вот почему он постарался молиться об упокоении души Махаэля, а заодно и графа Бранинга, несмотря на то, что они были предателями, - и так глубоко задумался, что слегка вздрогнул, когда внезапно Арилан тронул его за локоть. Подняв глаза, он обнаружил перед собой Матиаса, а за ним, чуть поодаль, стоял Лайем перед иконой святого Михаила, находившейся в левой части иконостаса. Похоже, он уже принял причастие. Остальные члены королевской свиты также выстроились, дабы принять Святые Дары. - Государь, Лайем-Лайос просил сказать вам, что если желаете, вы также можете подойти и причаститься с нами, - прошептал ему Матиас. - Святейший Альфей дал согласие и просил передать, что будет счастлив дать вам вкусить от Святых Даров. Сам я еще не успел причаститься, и для меня будет большой честью, если мы сделаем это бок о бок. Келсон покосился на Арилана, который согласно кивнул королю. - Это не совсем обычно, сир, но и день сегодня был необычный. Раз уж приглашение исходит от короля и патриарха, я не вижу в этом ничего дурного. Кивнув в ответ, Келсон снял корону и протянул ее Арилану, а затем подошел к Матиасу. Они встали позади графа Берронеса. По безмолвному жесту Матиаса, Келсон скрестил руки на груди ладонями к плечам, как полагалось по торонтскому обычаю. Он пропустил Матиаса вперед, молясь в душе, что ему будет прощен этот грех соблюдения чужой веры ради того, чтобы укрепить союз с новыми союзниками. Когда Матиас отошел в сторону, Келсон, склонив голову, выслушал традиционные слова от Альфея, одновременно выкладывавшего кусочек промокшего в вине хлеба из чаши на золотую ложку с длинной ручкой. - То Kelsonous to anaxio lerei, to timion kaipanagion Soma kai Aima tou Kirios kai Theou kai Soteros emon lesou Christou... - Слуга Божий Келсон принимает Плоть и Кровь Господа Бога и Спасителя нашего, Иисуса Христа, - перевел Матиас вполголоса. - Дабы очистился он от грехов для Жизни Вечной. Внешне ритуал и слова могли отличаться, но Келсон не сомневался, что суть причастия осталась той же, - и привычное ощущение покоя снизошло на его душу, когда Альфей вложил ложку ему в рот. Проглотив, он возблагодарил Господа за даруемое причащение, а также за надежду на мир между их двумя королевствами. Ощущение внутреннего спокойствия не покинуло его и тогда, когда Матиас препроводил короля обратно на его место, где дожидался Арилан и все остальные. Однако спокойствие вмиг покинуло их за дверями церкви. Едва лишь клир и король со свитой вышли под яркое солнце, где их встретили радостные возгласы и вопли толпы, ожидавшей на площади перед Хагия-Иов, Келсон заметил, как Лайем устремил взор направо, туда, где продолжалась Дорога Королей, переходившая в Царское Поле с его морем гробниц и усыпальниц. Там их взорам открылось зрелище, о котором Келсон старательно избегал думать во время святого причастия. Оно было одновременно менее и куда более ужасающим, чем он ожидал. По-прежнему в пышных одеждах, которые были на них во время киллиджалая, Махаэль и Бранинг, казалось, стояли прямо и неподвижно за вратами некрополя, склонив головы на грудь. Длинные одеяния скрывали колья, на которые были насажены их тела. Теймураз стоял в воротах, охраняемый двумя стражниками, между обоих мертвецов, склонив голову, подобно им. Келсон был рад, что не может различить ни одного лица. - Приведите сюда моего дядю, - велел Лайем одному из гвардейцев, отворачиваясь от зрелища казни, и решительно устремился к ожидающему его белому жеребцу, на которого его подсадил конюший. - А вы, - добавил он, кивнув капитану гвардейцев, восседавшему на превосходном гнедом, - одолжите вашего скакуна моему другу, королю Гвиннеда. Я желаю, чтобы он ехал одесную от меня, ибо он достоин такой чести. Первый гвардеец немедленно поспешил исполнить приказание Лайема, а капитан торопливо спешился и подвел лошадь Келсону, чтобы тот мог сесть в седло. Но когда слуги принялись расправлять на крупе жеребца тяжелую мантию, за спиной у них послышался какой-то шум, и во вратах некрополя началось столпотворение. - Держите его! - завопил кто-то, перекрывая встревоженные крики. Келсон торопливо оглянулся в ту сторону и увидел мечущийся среди стражников смерч разбушевавшейся магии, яркостью затмевавший солнце. Центром его был Теймураз, который внезапно вырвался из рук своих пленителей и устремился к центру кладбища. - Николасеум! - закричал Лайем, срывая с себя корону и швырнув ее стражнику. - Он хочет достичь Портала! Ударив коня пятками в бока, Лайем бросился вдогонку, расталкивая челядь и придворных, одновременно пытаясь скинуть с себя тяжелое церемониальное одеяние. Келсон следовал за ним, пригнувшись к шее лошади и стараясь пристроить корону под мышкой, чтобы не повредить ее. Люди с испуганными криками разбегались перед ними, а позади в погоню уже бросились остальные всадники. Мощеная дорога, окружавшая Хагия-Иов, вела прямо во врата Царского Поля. Подкованные сталью копыта лошадей скользили и высекали искры из булыжников, угрожая гибелью и себе, и всадникам. Но те не осмеливались замедлить ход, из опасения, что беглец сумеет ускользнуть. В воротах стражники, наконец, пришли в себя, и некоторые бросились вслед за Теймуразом; теперь уже не оставалось никаких сомнений, что целью его был именно Николасеум.., и свобода, если ему удастся достичь расположенного там Портала. - Теймураз! Стой! - закричал Лайем. - Стой, будь ты проклят! Они галопом пронеслись мимо Махаэля с Бранингом, сквозь врата Некрополя, - и лошадям стало скакать легче, когда они перешли на траву, но до Николасеума оставалось еще довольно далеко, а Теймураз уже почти достиг входа. Они во весь опор миновали бегущих стражников. Келсон хотел было попытаться остановить беглеца с помощью магии, но верхом на несущемся коне об этом нечего было даже мечтать. Теймураз тем временем взбежал по ступеням Николасеума, перепрыгивая их по две за раз, и нырнул в тень прохода с торжествующим воплем. Когда Келсон и Лайем оказались там, спрыгнув с седла, дабы устремиться вдогонку за предателем, усыпальница уже была пуста и безмолвна, подобно могиле, каковой она, собственно и являлась. - Проклятье и еще раз проклятье! - выдохнул Лайем, задыхаясь и, нагнувшись, уперся ладонями в колени, жадно втягивая в себя прохладный воздух. Келсон, силясь отдышаться, стоял рядом, хмурым взором окидывая пустую залу. Обеими руками он оперся на один из барабанов, высеченных у изножия саркофага Никкола. Будущее их отношений с Торентом, доселе выглядевшее почти безоблачным, омрачилось темными обещаниями будущего предательства, - ибо он сознавал, что Теймураз не уймется, покуда не погибнет либо он сам, либо Лайем. Резким движением Келсон рванул ворот своей непосильно тяжелой мантии и сбросил ее себе под ноги. Затем уложил на золотую ткань корону, а сам рухнул на одну из ступенек, ведущую к саркофагу. - Какую опасность может представлять Теймураз сам по себе? - спросил он, обеими руками проводя по взмокшему от пота лицу, а затем по волосам. - Что он способен натворить? Лайем мрачно покачал головой. - Не знаю. Боюсь, что довольно много. Нужно спросить Матиаса. По-прежнему тяжело дыша, он подошел к изголовью саркофага и опустился на колени, обеими ладонями упираясь в плиту Портала. Спустя несколько мгновений, поморщившись, он вновь поднялся на ноги. - Бесполезно. Я надеялся, что смогу уловить, куда он направился, но... Пожав плечами, Лайем устремил задумчивый взор к куполу гробницы и принялся размышлять вслух: - Он мог сбежать, по крайней мере, в полдюжину мест, о которых мне известно... И кто знает, сколько еще у них с Махаэлем могло быть тайных убежищ? С чего нам вообще начинать? - Я лично начал бы с того, что разослал бы солдат проверить те места, о которых известно наверняка, - отозвался Келсон, в то время как у входа в Николасеум возникли первые из пеших преследователей, задыхавшиеся от быстрого бега. - Возможно, там его кто-то видел. По крайней мере, у нас появится хоть какая-то надежда вычислить его первый шаг. - Согласен, - поддержал его Лайем и подозвал одного из стражников. - Нужно с чего-то начать, и будем надеяться, что он не причинит зла случайным свидетелям, которые могут его обнаружить. Капитан, вместе с графом Матиасом вам надлежит установить все известные Порталы, куда мог перенестись предатель Теймураз. Сам Матиас вбежал в Николасеум как раз вовремя, чтобы услышать королевский приказ, и, тяжело дыша, остановился рядом с Лайемом и Келсоном. - Все вон! - велел он гвардейцам и, пошатываясь, опустился на ступени гробницы Никкола. - Святейший Альфей даст вам первое направление поисков. Я скоро к вам присоединюсь. Стражники тотчас потянулись к выходу, а дядя короля встал на колени рядом с Порталом, подобно Лайему, упершись ладонями в плиту, после чего в отчаянии откинулся на пятки. Теперь тишину в зале нарушало лишь их затрудненное дыхание. - Исчез бесследно, - объявил Матиас. - И почему я не настоял, чтобы... - Он покачал головой. - Ну, да ладно. Всегда лучше ошибиться, проявив милосердие, чем наоборот, если нет бесспорной уверенности. Отнять жизнь человека... Он вновь тряхнул головой, и Келсон слабо, чуть иронично усмехнулся. - Это действительно правда, что вы никогда ни у кого не отнимали жизнь? Матиас пожал плечами и также улыбнулся в ответ. - Бранинг считается, или это наша общая заслуга? - отозвался он. - Надеюсь, вы согласитесь, что обычно среди виноделов счет убийств