я этого, пожалуй, говорить не следовало. Она же пропустила сказанное мимо ушей; предпочла не услышать. - Твоя настоящая работа сейчас только начнется. - Был бы рад понять - но моих способностей недостает на это. - Я объясню. Не сию минуту. Но будь готов к серьезным делам. В Сомонт съезжаются донки со всей планеты - и не с самыми добрыми намерениями, насколько можно судить. Они настроены, похоже, весьма решительно. Она сделала паузу. И закончила: - А моя благосклонность по-прежнему остается с тобой. Пока это были только слова. Но лучше, чем ничего. Я кивнул. - С нетерпением ожидаю твоих приказаний. Но прежде хотел бы услышать: что станется теперь с моими друзьями? Ястра очаровательно, как она умела, улыбнулась: - Вскоре все они будут здесь... поблизости. Я так и предполагала, что тебе понадобится их помощь. Не беспокойся, их доставят в целости и сохранности. Теперь я понял, в чем заключалось отданное ею офицеру приказание. И внутренне улыбнулся. На самом деле это ее воины вернутся в целости и сохранности, если я попрошу экипаж мирно последовать за ними. Так я и сделаю: нам лучше побыть вместе прежде, чем окончательно распределить роли и заняться тем, что поручил и доверил нам Мастер, каждому на своем месте. Вслух же я сказал иное: - Итак, я жду приказаний, ослепительная Жемчужина! Она помолчала. Похоже, хотела - и не могла решиться на что-то. - Знаешь, Уль... я ведь не сплю с ним. Один только раз, когда я только что вернулась. И все. Может быть, Ястра ожидала, что я как-то отзовусь на эти слова. Я предпочел промолчать: не хотел лишних обязательств - да и пустых надежд тоже. Выждав, она продолжила уже другим тоном, почти совершенно деловым: - Итак, у меня сейчас - все права Властелина. Но только в официальных делах. Мне предстоит, например, достойно встречать и приветствовать прибывающих донков; собственно, я этим уже и занимаюсь. А их как-никак будет сорок пять - пока только донк Яшира не предупредил о своем желании участвовать в сборище. Да еще у каждого - свита, охрана... И каждого надо разместить так, чтобы никому не было обидно. Конечно, Жилище Власти весьма обширно, но все же... Я чувствую себя сейчас кем-то вроде главной горничной. Представляешь? - Искренне сочувствую, - сказал я от души. - И в то же время - здесь, в Жилище Власти, мне все это время очень неуютно - даже в моих покоях. По сути дела, я тут под арестом - да ты сам это наверное понял, пока пробирался сюда. И кроме того, невозможно в двух словах объяснить тебе, чего я хочу и что придется сделать... Она явно тянула время, желая - и в то же время не решаясь сказать мне что-то важное. - Это все, Повелительница? В таком случае мне полезно было бы отдохнуть с дороги, принять ванну и прочее... И я изобразил движение в сторону выхода. - Постой. Дело очень серьезное. - Она все еще говорила едва слышно. - Не могу объяснить тебе сию минуту. Все, что говорится здесь, завтра же будет знать Изар - у него сохранилась неплохая служба гонцов, а еще сегодня - все его подхалимы в Жилище. А я вовсе не считаю, что им следует знать о твоем возвращении ко мне. - Я располагаю временем, и все оно принадлежит тебе. - Но у меня его сейчас как раз нет. Изар уехал, и мне предстоят все эти хлопоты: вот-вот уже начнутся официальные процедуры, и я чувствую себя, словно начинающая... - она проглотила слово. - Сейчас это важно, как никогда: они же едут сюда, чтобы свергнуть нас. Династию. Ненавижу дурака Изара за то, что он довел страну до такого унижения! Тем не менее, я должна не только участвовать, но и направлять все это цирковое представление. - У вас еще продолжается эта тягомотина? А я думал, что донки уже не играют никакой роли. - Традиции, Ульдемир, - едва ли не единственное, что помогает не рассыпаться зданию Власти, да и всему государству. Поэтому приходится терпеть - и не только это... - Хочешь, чтобы я помог тебе? Мажордом или камергер из меня никудышный, но я могу, скажем, разносить простыни по номерам... - Нет. Наоборот: мне не нужно, чтобы кто-нибудь знал о том, что ты здесь, - и о твоих людях тоже, когда приедут. - Она невольно поморщилась. - А вообще - здесь не бывает уединения, даже когда кажется, что никого нет и дом вымер. Все слышно и почти все видно. - Разве? Я ожидал, что она хоть чуточку смутится. Но она и глазом не моргнула, тем самым доказывая, что стала неплохим политиком. - Прикажи - и как только приедут мои ребята, мы вычистим все, до последнего жучка. - Нет, ни в коем случае. Все должно остаться так, как есть. Ну а что касается уединения... (она ведь отлично знала, что многие секреты Жилища Власти мне давно уже известны), то место, где мы сможем спокойно поговорить, существует. И мы там встретимся... попозже. А сейчас... Великая Рыба, да неужели у тебя так и не возникнет желания посмотреть на своего сына? Хоть раз увидеть его - будущего Властелина? Это ведь твоя кровь! Там, у вас, все так же тупы и бесчувственны? Я устала ждать, когда ты наконец попросишь об этом... Я улыбнулся. - Я униженно прошу о разрешении лицезреть... - Я уж и не верила, что ты скажешь это. У него чудесное, выразительное личико. Особенно когда ревет. А уж попка!.. Идем. Мы вышли в коридор, миновали две двери. Третья показалась мне знакомой; она была пошире тех двух, с вычурной ручкой - почти такая же, как та дверь, что вела в рабочую комнату Соправительницы. В эту дверь Ястра и постучала. Словно бы наносила визит кому-то, кто выше нее. Я только пожал плечами. Из-за двери отозвались: - Кто стучит? - Мать Властелина! Время кормления. Створки приотворились - сначала чуть-чуть, потом достаточно, чтобы можно было пройти по одному. Я пропустил Ястру вперед. За дверью оказалась узкая прихожая, и в ней, загораживая путь, стоял тарменар; ствол его оружия был направлен прямо в мою грудь. Он наверняка узнал меня, но и бровью не повел. - Советник со мной, - сказала Ястра. - Ветра нет. Последние слова означали, видимо, что она свободна и действует без принуждения. Когда они были произнесены, часовой отступил, прижавшись спиной к стене и подняв ствол, словно шлагбаум: - Можно войти. Только после этого мы вошли в детскую - наверное, другого названия этой комнате было не придумать. На пороге я остановился, пытаясь вспомнить, что же здесь находилось раньше, когда я еще жил в этом доме. И тут же усмехнулся: я входил сейчас в собственный кабинет - рабочее место Советника Жемчужины. Правда, тамбура тогда не было - его выгородили уже после. Ну что же: разумное использование освободившейся площади. Можно было только надеяться, что хоть жилые апартаменты мне сохранили. Здесь находился еще один солдат, вернее - Острие стрелы. Ястра кивнула ему: - Разрешаю выйти. Позову, когда понадобится. Унтер отсалютовал и вышел. Слышно было, как в коридоре щелкнула зажигалка, и я подумал, что передышка лишь обрадовала охранника. Ястра затворила дверь, что вела в прихожую. И только после этого кивнула мне, как-то непривычно для меня улыбаясь: - Ну, иди. Да смотри же!.. И откинула кружевной полог. Младенец безмятежно спал. Я на его месте вел бы себя точно так же - при такой-то охране. Ястра оказалась заботливой матерью. Минуту-другую мы постояли молча, любуясь. Я, во всяком случае, изо всех сил делал вид, что любуюсь. Меня и на самом деле охватило давным-давно уже не испытанное чувство; я затруднился бы точно охарактеризовать его, но это было нечто, подобное медленному растворению в сахарном сиропе, обладающем, однако, крепостью матросского рома. Что же касается зрительных ощущений, то младенец был как младенец, все у него, по-моему, было на месте - во всяком случае то, что я мог увидеть. Упитанный младенец и, я бы сказал, миловидный. Мой сын. Чертовски трогательно это было, ей-Богу. Я нагнулся пониже, стал протягивать руки, чтобы извлечь его из гнездышка. И был немедленно отвергнут - не мальчиком, конечно, его мамашей, - с такой силой, что чуть не впечатался в противоположную стену. - Ты с ума сошел! Весь в заразе!.. Господи! Да, я основательно успел забыть, как это бывает. - Не спросил даже, как его зовут, и лезешь! Правильно, не успел. Как-то не подумал. - Извини, ты права, конечно. Как всегда. Как же его зовут? - Ну спасибо, что поинтересовался наконец. Запомни: Яс Тамир. По традициям Династии и моего рода, в имени должны быть элементы имени матери, отца и рода. Тамир Третий, кстати, был великим завоевателем. Он семьдесят лет возглавлял наш род - великий род горных Тамиров. Запомни это навсегда! Прочтя эту нотацию, Ястра сама, с великой осторожностью, извлекла младенца из его уютной норки. Он открыл глаза. Я испугался, что сейчас заревет, - я этого не люблю, - но он, похоже, понял меня и промолчал. Видимо, родственная связь между нами и в самом деле была достаточно крепкой. Ястра же, держа ребенка на руках, уселась на мягкий табурет... - Ты что... ты что?! - Собираюсь кормить, естественно; я не признаю кормилиц: потом властелинам приходится разбираться с молочными братьями. И вот обхожусь своими силами, - заявила Правительница безмятежно, не выказывая ни малейшего смущения. - Ты забыл, как это делается? Или тут есть что-то такое, чего ты раньше не видал? Она явно имела в виду свою грудь - ту, что извлекла сейчас из соответственно сконструированной одежды. Ребенок разинул рот, не дожидаясь команды, и принялся за работу. Ястра глядела то на него - с прямо-таки рекламной улыбкой (при помощи таких вам стараются всучить зубную пасту или жевательную резинку), то на меня - взором победительницы. Я и в самом деле чувствовал, что позиции мои слабеют. Я успел основательно забыть ее, да и дела не способствовали размышлениям о любви. Но сейчас она была перед моими глазами, и... - Убери руку! - Это было озвучено голосом разгневанной кобры. Пришлось отдернуть пальцы. - Я только хотел убедиться, что это не мираж... Она усмехнулась - совсем как раньше: - Ты, кажется, не против?.. - Полностью - за. Черт, у меня даже голос сел. Она же из змеи превратилась в горлинку - или какие там еще бывают воркующие птички: - Я тоже... Я уже стал оглядываться в поисках удобного приспособления; честное слово, я охмелел, не найду другого слова. Она вовремя вернула меня к реальности: - То, чего тебе хочется, милый, ты получишь в соответствующей обстановке, а не на глазах у всех подсматривающих. Но может быть, ты хочешь идти по стопам Изара? Тебе нужны зрители? - Да я вовсе не имел в виду... - Помолчи, помолчи. Итак - даю тебе семь часов, чтобы ты привел себя в порядок. Не слишком много, по-твоему? - Меня это устраивает. Смогу хоть немного отдохнуть. Только - где? - Кабинет твой я, как видишь, заняла. Но личные апартаменты Советника по-прежнему в твоем распоряжении. Это и в самом деле было очень кстати. - А теперь, - сказала она, - официальная часть. Не исключено, что кому-то все же удалось заметить твой приход. Пусть все наушники Изара знают, для чего ты прибыл, и делают вывод, что ты немедленно и убыл. - Она усмехнулась. - Я готов. - Советник! - произнесла она громко и четко, так, что слова ее, пожалуй, можно было бы услышать едва ли не во всем Жилище Власти даже и без подслушивающих устройств. - Я сердечно благодарю вас за все услуги, оказанные вами Власти в дни вашего пребывания на посту. С искренним сожалением должна сказать вам, что изменившиеся условия делают вашу дальнейшую деятельность в этом качестве излишней. Вам будет выплачено установленное вознаграждение, мне же остается лишь пожелать вам всяческих успехов в делах, которыми вы станете заниматься в дальнейшем. И она протянула мне руку для поцелуя. Я снова опустился на колено. - Сердечно благодарю Жемчужину Власти и мою повелительницу за все благодеяния, оказанные за время моего пребывания на посту Советника, и за ту высокую оценку, какую ей угодно было дать моим скромным усилиям. Желаю править без забот многие циклы и десятки циклов. Дни службы Жемчужине останутся счастливейшими в моей жизни. Низко преклоняюсь. Теперь все формальности можно было считать совершенными. Те, кого это интересовало, получили возможность с облегчением перевести дыхание: моя отставка прошла без всяких неприятных неожиданностей. Так, во всяком случае, они должны были думать. Что же касается меня, то мне и в самом деле не мешало поспать если и не в свое удовольствие, то хоть несколько часов. Распрощавшись с Жемчужиной Власти согласно всем требованиям этикета, так что даже самый строгий блюститель ритуалов не нашел бы, к чему придраться, я покинул ее приемную и безмятежно направился по длинному и, как всегда, полутемному коридору по направлению к моим комнатам. Все шло нормально. Даже до удивления. Дверь, что вела в мои покои, оказалась незапертой. Внутри все было, похоже, в том же состоянии, в каком осталось, когда я в последний раз - кажется, уже очень давно - выходил отсюда. Я раздвинул створки шкафа. Мой гардероб не понес никакого ущерба, так что можно было выбрать наряд по своему вкусу. Я достал халат и направился в ванную. Теплый душ помог расслабиться. Предвкушая несколько часов полного ничегонеделания - блаженное, давно уже не испытываемое состояние, - я переместился в спальню, разобрал постель, с удовольствием отметив, что белье оказалось свежим, и сразу же провалился в радужную неразбериху сновидений. Сперва я подумал, что это очередной сон, которых я успел уже увидеть уж не знаю, какое количество. Снова был лес, в котором мы только что праздновали новую встречу друзей на Ассарте, передо мною стоял Риттер фон Экк. Он говорил: - Капитан, эти парни засунули нас в машину и везут куда-то. Мы не сопротивлялись, хотя они, конечно, для нас не противники. Если у тебя все в порядке - откликнись и решим, что нам сейчас предпринять для пользы дела. Мы нужны тебе сейчас - рядом с тобою? Или, может быть, сразу уточним, кому куда направиться и в какой роли? Чтобы не терять времени. Он вопросительно смотрел на меня. Я с интересом ждал, в какую сторону сон повернется дальше. Но сон не поворачивался. А Уве-Йорген, обождав, снова начал: - Капитан, вызывает Рыцарь. Слышишь меня? Нас тут подхватили эти парни... Слово в слово он повторил уже сказанное. И только тут я сообразил, что это вовсе не сон. Хотя и по-прежнему лежал в мягкой постели, на свежих простынях. Это был вызов по нашей местной связи, которая не нуждается в приборах и устройствах, не боится никакого глушения, а передача идет из головы в голову. Сколько я успел проспать? Три часа. Бедные тарменары. Они не понимали, как легко любой из нас мог бы стряхнуть их с себя - не труднее, чем заползшего на сапог жучка. - Рыцарь, здесь капитан. Слышу, все понял. Приказ: пока что сопротивления не оказывать. Потому что они везут вас сюда, в Сомонт. А я тем временем подумаю - кому что. На "Алис" никто не наткнулся? В его голосе прозвучало удивление: - Хотел бы я знать, как это может случиться. - Да нет, это я так... спросонья. Хорошо. Вызовешь меня, как только прибудете на место. - Понял, капитан. А если в дороге станет опасно? - Разберетесь сами. И найдете меня. Нахожусь в моем официальном месте. Если будут изменения - сообщу этим же способом. - Принято к исполнению. Конец связи. - Успеха. Я снова расслабился. Прекрасно: можно было доспать никак не менее трех часов. Если, конечно, еще кому-нибудь не придет в голову помешать человеку с толком использовать заслуженный отдых. 6 В тесной кухоньке уединенного домика на окраине Сомонта на полпути от плиты к столу Леза остановилась: в комнате маленький Растин снова заплакал в своей постельке; кормить его было еще не время - просто он не терпел одиночества. "Он не очень здоров, - тоскливо подумала она, - да и что удивительного при такой жизни: у нас слишком мало витаминов, одни консервы, хотя Миграт и старается. А потребности у маленького Растина, похоже, уже соответствуют его происхождению. Такой же властный, как его отец. О котором он никогда ничего не узнает". Это Леза решила твердо. Ценой этого незнания будет спокойная, мирная и долгая, как она надеялась, жизнь; ничего другого для своего сына - он ей принадлежал, только ей! - Леза не желала. И верила, что и Миграт с нею согласится. Она как-то привыкла к мысли, что Миграт всегда будет рядом с нею и ребенком. Они, правда, не были семьей. Тело ее отвергало этого мужчину. Магистр же, явно неравнодушный к ней, не требовал близости; но ведь это - искренне полагала Леза - не главное, духовно же, ей казалось, они едины. Он никогда не говорил о своем отношении к ней, но слова тут и не были нужны, она чувствовала это всем своим существом. Она была благодарна ему за то, что он, после единственной и неудачной попытки, до сих пор не требовал от нее ничего, как от женщины, хотя - казалось ей - временами снова был очень близок к этому. Отсутствие физической близости не тяготило ее: в глубине души она понимала, что Изара ей никто не заменит, только к нему она, как ей казалось, до сих пор испытывала подлинное влечение. Случайный эпизод с историком - ночью в архивной каморке Жилища Власти - только убедил ее в этом. Но оказалось, что теперь, когда в жизнь пришел Растин, она отлично обходится без постельных отношений. Может быть, и Миграт стал таким же? В остальном же он вел себя безупречно. С той поры, как она, не рассуждая, позволила брату Изара увезти себя с родной планеты, те несколько месяцев, что они находились на Инаре, и вот теперь, когда он, точно так же ничего не объясняя, велел ей собираться и привез назад, он не пытался с нею спорить! Быть может, потому, что она и не пробовала ему противоречить, понимая, что он куда опытнее и лучше знает, что нужно делать для ее благополучия. В ответ она вела хозяйство - и там, и здесь, на Ассарте, в этом окраинном, удаленном от другого жилья домике. Странно, но в часы одиночества, когда Миграт в очередной раз уходил надолго по своим делам, она почти не думала об Изаре, об их прошлом. Не то чтобы старалась прогнать подобные мысли; они просто не приходили. Однажды, подумав об этом, она сама удивилась: она ведь любила Изара, сильно, по-настоящему, насколько она могла об этом судить. Тогда любила. Наверное, думала она, то была просто другая жизнь, совсем другая. Леза прожила ее с начала до конца - и жизнь кончилась, началась новая, а всякому свойственно жить интересами именно теперешнего своего существования - даже если в памяти и сохраняется что-то от предыдущего: в том, минувшем бытии жил совсем другой человек и все, что происходило с ним, не имело к нынешней Лезе никакого отношения, не должно было волновать ее - и на самом деле не волновало. Именно поэтому даже ребенка она теперь воспринимала только как своего сына, как если бы в его зарождении никто больше не участвовал. Наверное, такое восприятие выработалось подсознательно - чтобы не позволить никому влиять на судьбу сына с момента его рождения. Это она будет решать сама. Тут никто ей не указ. В остальном же она готова была жить так, как ей скажут. Кто? Сегодня - Миграт, а завтра? Но о завтрашнем дне она и не думала. Люди, - предполагала молодая женщина, - все скорее всего одинаковы, а то, что кто-то из них обладает Властью, а кто-то другой подметает улицы, никакой роли, по ее мнению, не играло. Долг всякого мужчины был - обеспечивать женщине и ребенку пищу и безопасность, вот и все. ...Обед был готов, но сегодня Миграт почему-то задержался; обычно он поспевал к обеду вовремя, с удовольствием ел дома, когда она сидела за столом напротив него и с легкой улыбкой смотрела, с каким наслаждением он поглощал немудреные яства, приготовленные ею. Она еще раз окинула взглядом кухонный стол, на котором уже были расставлены тарелки - не такие, конечно, из которых она угощала Властелина, но сейчас выбирать не приходилось. Кажется, действительно все готово... Но тут она нахмурилась. Приготовлено было действительно почти все. Но именно - почти. Не хватало свежей зелени; а Миграт говорил, что привык к ней с детства. Как же она ухитрилась забыть, что последние веточки сельдерея и укропа были съедены еще вчера? Обычно зелень, как и все съестное, приносил в дом сам Миграт. Доставал где-то в городе. Подробностями Леза не интересовалась, принимала это как должное. Но сегодня что-то задержало его, и вряд ли у него останется время, чтобы разыскивать травки. Раньше все решилось бы просто: она успела бы добежать до ближайшей овощной лавки, где наверняка нашла бы все нужное. Теперь дела обстояли иначе. Лавки лежали в развалинах, но и в те, что уцелели, давно уже никто ничего не подвозил. Конечно, без сельдерея Миграт тоже не умрет. Но ей так хотелось - из чистой благодарности, - чтобы ему нравилось все до самой последней мелочи... Маленький Растин все еще выражал недовольство. Леза вошла в комнату, взяла ребенка на руки, стала баюкать, размышляя при этом, как все-таки выйти из положения: не могла же она показать себя невнимательной хозяйкой. Она задумалась на несколько секунд. И вдруг сообразила. Еще неделю тому назад, когда Миграт привел ее сюда, где-то совсем рядом она заметила - просто так, мельком - приятное для глаза зеленое пятно среди обломков и пепла и бессознательно отметила для себя, что это, вероятнее всего, огородик, уцелевший при разгроме. Может быть, Миграт там и запасался укропом и прочим? Так или иначе, добежать до этого местечка и вернуться было делом нескольких минут; если даже Миграт появится в это время, она сможет его заметить раньше, чем он приблизится к дому. Это ведь совсем рядом, в двух шагах, не более... Растин задремал наконец. Леза бережно уложила его, укутала одеяльцем и выбежала, как была, в одном платье. Там и на самом деле оказался огородик. Кое-что уже привяло, но сельдерей нашелся, а кроме того и редиска. Капуста оказалась почти целиком поеденной гусеницами, но один красивый кочанчик уцелел, и Леза прихватила его тоже. Нагибаться было трудно, распрямляться - тоже: мешал живот, все еще не вернувшийся в свои прежние, небольшие размеры, хотя со стороны это и незаметно было. И когда кто-то сзади помог ей, ухватив за плечи, она в первое мгновение не удивилась: это было так естественно! Испугалась и закричала она, только когда обернулась и вместо Миграта увидела незнакомые неприятные лица и грязную, местами порванную, чужую военную форму. Когда Леза закричала, ей тут же зажали рот пахнувшей потом и чем-то еще очень неприятным ладонью. Их было двое, и они переговаривались на каком-то тарабарском языке, никогда до сей поры не слышанном. Один провел рукой по ее животу, потом по заду и проговорил что-то; другой громко засмеялся, как заржал, и сквозь этот смех ответил что-то, столь же непонятное. Первый солдат отнял ладонь от ее губ, чтобы вытереть у себя под носом. Она снова крикнула; на этот раз ей заткнули рот грязной тряпкой, отчего ее стошнило. Но солдаты, не обращая ни на что внимания, грубо потащили ее за собой, и она с тоской подумала, что Миграту не следовало так опаздывать к обеду, если бы даже ему пришлось обойтись без сельдерея. Они втащили ее в дом. Готовый горячий обед обрадовал солдат. Они недолго посовещались на том же непонятном языке. Потом устроились за столом и жестами приказали ей подавать. Входную дверь они заперли за собой и заложили даже засов, оружие поставили рядом так, что в любой миг могли схватить его и открыть огонь. Подавая еду, приготовленную вовсе не для них, она беззвучно плакала, не вытирая слез. Солдаты съели все. Потом один из них подошел к ней, то ли улыбаясь, то ли просто скаля зубы. Леза машинально отметила, что двух передних не хватало. Она уже знала, что сейчас произойдет, отвернулась, потому что у солдата изо рта дурно пахло. Он обнял ее за талию; Леза быстро и резко ударила его ногой в самое уязвимое место, рванулась, влетела в комнату и задвинула засов. Растин, к счастью, не проснулся. Леза огляделась в поисках выхода. В комнате было единственное окошко, маленькое и до сих пор не открывавшееся, чтобы не налетели комары. Леза попыталась поднять задвижку. В дверь толкались, потом сильно ударили. Она бросила взгляд на ребенка. Он беспокойно зашевелился. Ударили снова. Оконная задвижка не поддавалась. Еще удар. Сейчас Растин проснется... Они все равно ворвутся. Пусть хоть он не видит. Дальше она действовала, как во сне. Подошла к двери и отодвинула задвижку. Остановилась, опустив руки. Тот солдат, которого она ударила, - было видно в распахнувшуюся дверь, - скорчившись, сидел на табурете, раскачивался вперед-назад, закусив губу. Издали увидев Лезу, потянулся к оружию. Второй - тот, что стучал, - что-то крикнул первому, вошел и приблизился к Лезе. Она не стала сопротивляться. Вытянутой рукой удержав его, сама стянула через голову платье и отступила к кровати, стараясь глядеть ему прямо в глаза. Поймав взгляд - приложила палец к губам, указала на ребенка в кроватке. Солдат понял. Кивнул и даже улыбнулся. Леза тоже постаралась улыбнуться как можно искреннее и села на кровать. Солдат быстро-быстро принялся раздеваться. Она спокойно смотрела; он не был мужчиной для нее, просто - бедой, какую нужно было перетерпеть ради сына. Потом, спохватившись, разделась догола и легла, не дожидаясь, пока он ее повалит. Закрыла глаза, ожидая грубости. Нет, все получилось не так. Солдат не спешил. Он прикоснулся к ней нежно и осторожно, кончиками пальцев провел по груди, животу и, не дойдя до низа, стал так же легко гладить по бедрам, не ложась рядом с нею, но стоя над нею на коленях. Она вздрогнула: настолько неожиданно это было, не похоже на насилие. Он стал легко прикасаться к ней губами. К ее губам, лицу, грудям, и ниже - по всему телу... И если до сих пор ей было все равно, то сейчас Леза вдруг покосилась, чтобы узнать - смотрит ли на них тот, другой солдат: ей стало почему-то стыдно, как если бы тут начиналось что-то другое, нечто тайное, интимное, глубокое... И даже - подумалось ей - не начиналось, а повторялось. Этот парень был до странного похож на Изара - не обликом, конечно, но тем, как обращался с нею. Но он был еще лучше! И если на него не смотреть, то можно было очень легко представить, что прошлое вернулось и это он, он, он, но не совсем тот, каким был, а понявший наконец ее до предела, все постигший и всему научившийся... И можно было с нежностью прикоснуться к нему, и ответить на его движения, и желать, чтобы он вошел, наконец... и чтобы это продолжалось дольше, дольше... и стонать, и шептать что-то... и в конце концов испытать то, что, казалось, никогда не окажется доступным ей, что бывает только в сказках, чему она давно уже, живя с Изаром, перестала верить... Потом, когда он дал ей перевести дух, она подумала о Миграте, который мог ведь прийти в любую минуту - и убить их. Или они могли убить его. Она хотела вскочить, но этот - как теперь было называть его - не позволил: снова пальцы его заскользили по ее телу, и мысли исчезли. - Ты бы не трогал ее, а? - сказал старший капрал Ур Сют рядовому Ар Гону. - Все равно ведь тебе от баб никакой радости, это всем известно. Ар Гон, здоровый бугай, усмехнулся одной стороной рта. - Она мне напрочь не нужна. Я и не подумал бы, если бы она не поддала мне по яйцам. А такого я не прощаю. Хоть бы она была полковником. - Да какое тебе удовольствие?.. - Никакого, это верно. Я их всех ненавижу с тех пор, как моя жена, сука проклятая... Но когда я на нее залезу, ей придется куда хуже моего. Пусть пострадает за все их поганое племя. - Рядовой Ар Гон! - А иди ты. Я в своем праве. Или ты собрался солдата обидеть? Не надо, старший капрал, не надо, нам еще воевать и воевать... ...Когда Леза снова пришла в себя, оба солдата стояли у ее кровати; по-видимому, выведенный ею из строя пришел в себя и теперь хотел получить свою долю удовольствия. Она жалобно взглянула на своего, близкого, заранее понимая, что - бесполезно. Другой, все еще морщась, уже расстегивался. Ласковый взглянул на нее и едва заметно развел руками. Она закрыла глаза. Дурно пахнущий навалился на нее. Она терпела, сколько могла, потом ощущение реальности стало уходить - но вовсе не от наслаждения, а от боли, обиды и усталости. Потом ребенок все-таки проснулся и заплакал, и от этих звуков Леза сразу пришла в себя. Ощутила легкость: грубый солдат уже отошел от кровати, и теперь шагнул было в сторону колыбели, но ласковый, похоже, отговорил его, и тот нехотя позволил Лезе встать. Они недолго поспорили о чем-то, один даже тряхнул своим ружьем. (Не зная их языка, она не могла, конечно, понять, что здоровенный предлагал старшему капралу оставить ее с ребенком здесь: никуда не денется, захочешь - навестишь, а там она к чему? Ур Сют отвечал, что женщины в расположении нужны - хотя бы белье стирать. "Затрут ее там наши ребята, - сказал Ар Гон, - тебе ничего не останется". "Пусть попробуют", - ответил Ур Сют и потряс "циклоном".) Но в конце концов оба договорились, видимо, и отперли дверь. Леза надеялась, что они позволят ей остаться, но солдаты, дав ей время одеться, знаками показали, что нужно взять ребенка, - ласковый солдат все улыбался ей с виноватым видом, она же смотрела, не веря, что это именно он сделал ей так хорошо, и с удивлением чувствуя, что не может до конца обидеться на него за то, что он позволил другому ее изнасиловать; да, этот второй насиловал, тут другого слова не было. Потом ей показали, что надо уходить. Она хотела повиноваться, но подогнулись ноги, и она почувствовала, что идти не в состоянии. Ребенка понес, забрав у нее, хороший солдат, а бугай-насильник без ощутимого усилия поднял на руки ее и потащил. Они пошли куда-то, часто оглядываясь и стараясь ступать потише. А Миграта все не было, и Леза чувствовала, как в душе ее начинает расти гнев на него: какое он имел право вот так оставлять ее на произвол судьбы, не обеспечив безопасности? Зачем он вообще привез ее сюда с Инары, где было хотя бы тихо и не было видно никаких солдат - ни своих, ни чужих? Ей и в голову не пришло - упрекнуть самое себя за то, что поехала с Мигратом. Она всегда чувствовала себя зависимой от других, и сопротивление не было ее стихией. Вот и сейчас она, смирившись, покорно позволяла мародеру нести себя. Вскоре они вошли в городские развалины и углубились в них. Леза опять забылась, через какое-то время снова пришла в себя; теперь ей хотелось лишь как можно скорее оказаться где-то, где можно будет отдохнуть. И еще - в глубине души она надеялась, что солдат, что нес ее ребенка, сына Властелина, будет там, куда ее несут. И может быть, они еще смогут бывать вместе - хотя бы изредка... Все-таки это было настолько же хорошо, насколько неожиданно. Миграт же - да какое дело ей было сейчас до Миграта! И даже память об Изаре, некогда рыцаре ее мечты, стала отступать вдруг куда-то в неразличимые сумерки былого. Мобиль не катился, а прямо-таки летел по дороге - еще недавно обычному проселку, без жесткого покрытия, зато со множеством выбоин и ухабов, теперь же прямому, как натянутая струна. Колеса едва касались матовой, гладкой, как девичья кожа, поверхности - и все же ни разу так и не попытались вильнуть. Советник любил ездить, но тут в первые минуты боялся поддать газу: машина тоже была новой, незнакомой. Потом боязнь ушла: видимо, все было сделано очень надежно. Убедив себя в этом, старый донк принялся думать о предстоящей встрече с женщиной, которая последнее время занимала главное место в его размышлениях, - но вовсе не по тем причинам, по которым мужчины обычно думают о женщинах. Тут дело было совсем в другом. Дорога заняла меньше времени, чем он ожидал. Мягкое торможение, остановка, негромкое шипение откатывающейся двери. Кресло как бы само подтолкнуло его к выходу - правда, достаточно деликатно. Он выбрался из машины на широкую, гладкую, ярко освещенную площадку. Свет был с зеленым оттенком, не резал глаз, хотя все видно было очень хорошо. Советника никто не встречал. Он и не ждал церемоний. Коротко вздохнув, направился к единственному входу - двустворчатой двери под старомодной колоннадой. При его приближении створки распахнулись. Он вошел в прихожее зальце. Женщина ожидала его там. Она приветливо улыбалась. Советник медленно, по-старинному, поклонился. Она кивнула в ответ, приглашающе повела рукой, повернулась и пошла. Советник шел за нею, стараясь не очень обращать внимания на мягко круглящиеся под длинным платьем формы. А также и на то, что в какой-то миг женщина стала вдруг прозрачной, так что сквозь нее оказался виден весь коридор. Впрочем, в следующее же мгновение она вновь обрела непроницаемость плоти. Советник смолоду знал, что ничему в этом мире не следует удивляться, потому что в нем не бывает невозможного. А подобное ему приходилось видеть не раз. Орден Незримых. Вот только женщина эта к нему не принадлежала. Иначе он знал бы ее. Вслед за нею он вошел в комнату - просторную, он бы даже сказал - обширную, меблированную старомодно и богато - так, как донку было привычно. В камине горели дрова. Повинуясь жесту хозяйки, Советник опустился в глубокое кресло. Подумал, что и в его доме такое не помешало бы, и напрасно он не заказал подобной обстановки, когда возвратился сюда из столицы, как думалось, навсегда. Хозяйка уселась напротив, и кресло, как он и ожидал, слегка подалось под ней. Советник не сомневался, что это было сделано специально для него - чтобы он чувствовал себя как можно более естественно. Чтобы относился к ней, как к любой другой женщине. Хотя на самом деле она (он понял уже, такой опыт у него был, благодаря Ордену Незримых) к обычным людям не принадлежала. Но это его не пугало. - Итак, донк, - сказала она на хорошем ассартском, на столичном его диалекте, - вы поступили совершенно правильно, решив принять мое предложение именно сейчас - когда Властелин едет к вам. - Вы каким-то образом узнали об этом? Да, он должен приехать. - Я стараюсь быть в курсе событий. Он понял. Но все равно ему это было неприятно. Хотя к таким вещам за время своей долгой придворной карьеры он привык. - В таком случае мне не нужно ничего вам пересказывать, э-э... Женщина поняла его затруднение: - Зовите меня просто - Эла. И, улыбаясь, добавила: - Это мое настоящее имя. Привстав, он поклонился. - Да, - продолжила она сразу же, - пересказывать ничего не нужно. Однако следует кое-что объяснить. - Я готов, - молвил он, испытывая некоторое напряжение. - Вы представляете, почему Властелину именно сейчас захотелось - или понадобилось навестить вас? Советник позволил себе улыбнуться. - Догадаться нетрудно. Как сообщают мне старые друзья, в столицу съезжаются владетельные донки. Можно легко понять, чего они захотят: того, чего он отдать не захочет. Нужно плести дипломатические кружева. Он этого не умеет. И никто рядом с ним - тоже. - И вы были готовы ему помочь. - Речь идет о сохранении династии, я всю жизнь служил именно ей. И я не стал бы дожидаться приезда Властелина: устремился бы к нему сам. Но вы убедили меня не делать этого. - Старый донк развел руками. - Даже не знаю, как это вам удалось. - Вы просто почувствовали, что мои доводы более весомы. - Почувствовал - возможно; но судить об этом не могу, поскольку я их так и не услышал. - Вы их услышите, донк. Но не сразу. Прежде скажите: вас навестили сегодня гонцы Ордена Незримых. Чего они хотели? - Известили, что в ближайшее время я не должен обращаться к ним с просьбами. - Ага. Вероятно, вы хотели использовать Орден Незримых для того, чтобы помочь вашему Властелину в розысках его Наследника? Он просил вас об этом? Советник медленно покачал головой: - Нет. Но я уверен, что попросит. Вернее, прикажет: Властелину не пристало просить своего подданного. - И вы хотели опередить его? Советник вздохнул. - Желал бы. Но они более не в силах помочь - ни ему, ни мне, и вообще ни единому человеку. Орден проигрывает в борьбе с... Не знаю, имеете ли вы представление о таких существах - это энергетические шары... - Мы называем их энобами. Концентрированная энергия и информация. Для нас - таких, как я или рыцари вашего ордена, - они очень опасны, потому что способны просто рассеять нас, превратить в хаотическое излучение. К сожалению, ваши рыцари правы. - Скажите... Эла, - старик на миг запнулся, - но ведь они не являются самостоятельным, разумным племенем? Они действуют, я полагаю, осуществляя чью-то волю. Может быть, можно как-то встретиться и договориться с их - ну, скажем, хозяевами? Говоря это, Советник следил за выражением лица собеседницы. Оно не изменилось. Ах да, вспомнил он. Это же на самом деле одна только видимость. Как и они... - Думаю, - ответила она, - что это - слишком высокий уровень. И никто из нас не будет признан достойным переговоров. - Даже Властелин? - Он, пожалуй, еще меньше, чем кто-либо другой во Власти. - Почему? - Потому, что с ними можно договариваться, лишь идя на уступки. Что-то отдавая. Любой другой - я имею в виду людей, стремящихся к Верховной Власти тут у вас, на Ассарте, - с большей или меньшей легкостью поступится частью этой власти - чтобы получить остальное. Властелин же может только отдавать: у них нет ничего такого, чем он мог бы прельститься. - Отчего же? Если они помогут ему найти Наследника... - Наследника, которому он сможет оставить гораздо меньше, чем получил от своего отца сам? На такие условия он не пойдет. Но, вступив в переговоры с ними, даст им понять, что он сейчас слабее, чем они предполагают. И они постараются использовать это. Советник помолчал. - Но, может быть, - осторожно сказал он затем, - вы и появились здесь, чтобы вступить в переговоры с ними? Лицо, так сказать, незаинтересованное... Напрасно: я уже убедился в том, что они вообще не хотят вести переговоры с людьми. Я надеялся лишь, что для Властелина может быть сделано исключение. - Но вы ведь знаете, что я не человек - в обычном понимании. Советник медленно усмехнулся. - Не сочтите за комплимент - глядя на вас и беседуя с вами, я забываю об этом. - Приятно слышать. Итак - вы убедились. Значит, пытались общаться с ними? Такой способ есть? Что это: действие? Слово? - М-да... да. И то и другое. Нужно оказаться в определенном месте и совершить моление Богу Глубины. Это наш старинный обряд, но они почему-то решили использовать именно его в качестве как бы пароля. Просто я должен в общепринятый текст добавить несколько даже не слов, но звуков. Вскоре они вступают в связь - через этих самых - как вы их назвали? - да, энобов. - Скажите, донк... Определенное место - это каменная дверь в Лабиринте, за которой начинается Глубина? - Значит, вы там были, - проговорил Советник, нахмурясь. - Да. Советник покачал головой: - Больше никогда не делайте этого - если хотите уцелеть. Поверьте мне: для обычных людей это менее опасно, чем для... таких, как вы. Хорошо, что на сей раз обошлось благополучно. Побывали - и выбрались... Значит, вы знаете, что находится за дверью? - Я видела и это. Но только видела. Я не могла углубиться в то, что мне открылось: там слишком много энобов, и вам уже известно, насколько они опасны для таких, как я. - Знаете, - повторил он. - В таком случае вам известно больше, чем мне. К чему тогда этот разговор? К чему вам я вообще? Хотел бы услышать ваш ответ. - Да, - сказала она. - Я знаю действительно больше, чем вы, - хотя и не намного. Но способ общения с теми, кто находится за дверью, пока неизвестен ни мне, ни моим друзьям. И вам придется открыть его мне. - Я не имею права передавать людям... - Вы снова забываете, что я не человек. - Да, простите. Это и есть то, ради чего вы захотели говорить со мной? - Нет. Вам предстоит еще сделать кое-что для блага, для спасения Ассарта. Но об этом я смогу рассказать вам несколько позже. - А пока?.. - Пока могу лишь объяснить, в каком положении вы оказались - помимо вашего желания, наверное. Вы внимательно следили за развитием войны - начиная с ассартских десантов на планеты и кончая сражениями здесь, в вашем мире, когда на головы ассаритов был сброшен ответный десант? - Я не принимал в этом непосредственного участия. Не получал специальной информации: я был ведь уже в отставке. Следил - пока действовали СМИ, и знаю в общем столько же, сколько любой гражданин, не имеющий доступа к секретам. - Допускаю. Но умение анализировать и делать выводы даже из скудных фактов свойственно вам в значительно большей степени, чем обывателю. Не может быть, чтобы вы не задумывались... - Я пытался хоть что-то понять, разумеется. - Что же вы поняли? - Я видел доску и фигуры. Но не видел игроков. Хотя многое указывало на то, что они сидят по обе стороны доски. - Вы правы: игроки были. Они есть и сегодня. А это значит, что игра продолжается. - Пешечный эндшпиль? Слишком много фигур, я полагаю, потеряно с обеих сторон. - Да. Но пешки обоих цветов стремительно продвигаются к последним горизонталям, чтобы превратиться в ферзей. А поскольку фигур мало - перехватить их практически некому. Но самое главное - не в этом. Главное - то, что играют не двое. Играет на самом деле один. По обе стороны доски. - Я... не понимаю. Что это значит? - То, что играющему безразлично, кто именно выиграет. Какой цвет. - Тогда зачем же... - Это безразлично ему. Но не фигурам на доске - поскольку они наделены жизнью и разумом. И фигурам не все равно, кто пройдет на последнюю горизонталь. - Ну а я? - на этот раз Советник спросил прямо. - Если я правильно понимаю, то хочу предупредить: в ферзи я не пройду. Мне не пробежать этой дистанции. - Да, вы не пройдете. Но ваша задача - не в этом. Ваше дело - защита короля. - Вы подразумеваете Властелина Изара? Но... - Король в данном случае - не обязательно Изар. Советник, в этой игре ставка - весь Мир. Не Ассарт, большой мир. Вселенная целиком. И игра эта ведется не по классическим правилам. Разница - в том, что место выбывших пешек - и даже, быть может, фигур - занимают другие. И одной из задач является - выставлять новые фигуры и пешки на поля. Вы будете одним из главных исполнителей этой задачи. - На чьей стороне? - Естественно, на стороне тех, кто защищает этот Мир. - Это все - иносказания. Метафоры. Может быть, вы назовете вещи их именами - чтобы я мог понять, о чем идет речь в действительности? Эла, казалось, поколебалась. Но недолго. - Хорошо. Расскажу вам то, что знаю сама. Но... - Если бы я был болтуном, - сказал Советник, - меня давно не было бы среди живых. - Это не самое страшное из всего, что может быть, - проговорила она, мимолетно улыбнувшись. - Но я вам верю. Итак... - Если это действительно так, как вы говорите, - пробормотал Советник, - то все обстоит воистину ужасно. И сила оружия, вы сказали, неприменима? - Она лишь усилит их - никак не нас. Если бы применение оружия могло помочь - мы обратились бы не к вам. - Но я? Что я, по-вашему, еще способен сделать? - То, что вы умеете лучше всего и лучше всех. Вести переговоры. - С кем? - Со всеми, с кем может понадобиться. С Властелином. С донками. С претендентами - они наверняка существуют и готовятся к решительным действиям. Но с ними будут разговаривать и другие: те, кто уже оказал Ассарту немалую помощь в войне. А вот с главами других миров, с президентами фирм на иных планетах, с капитанами космических кораблей, которые неизбежно понадобятся, - кроме вас, не сможет вести переговоры никто. Советник кивнул. И несколько секунд сосредоточенно молчал, приспустив веки. Несмотря на возраст, он не утратил еще способности думать ясно и четко. Потом поднял глаза на Элу: - Я согласен. Но... что я скажу Властелину? Он может приехать в любую минуту. Он попросит меня о помощи. И я вынужден буду отказать нынешнему главе той династии, которой служил всю жизнь? - Постарайтесь объяснить ему главное: сейчас любая серьезная схватка может привести к гибели мира. Нужны уступки, если без них обойтись нельзя. Поймите: планета должна отдохнуть - тогда угроза всеобщего уничтожения во всяком случае отодвинется. В дальнейшем вообще всякая политика должна будет исходить из главной предпосылки: сохранения планеты. Пришла пора заключить соглашение с нею, а не с донками или соседними мирами. Иначе... - Если бы я мог объяснить Властелину... Но он не поймет. Люди высшей Власти думают не так, как мы. Их взгляд пронзителен, но кругозор узок. Как луч лазера. Нет, не поймет. Да я и не должен, наверное? - Ни в коем случае. Только то, что я уже сказала: ни при каких условиях не обнажать оружия. Советник только вздохнул. И поднялся с кресла. - Итак, вы готовы? - спросила Эла, хотя прозвучало это скорее как утверждение. - Сидите, Советник. И внимательно, очень внимательно слушайте все, что я буду говорить, слово за словом. Усваивайте. Спрашивайте, если возникнут вопросы... - Я готов, - ответил Советник Властелинов. 7 Когда Миграт добрался наконец до отдаленного домика (все-таки не маленьким городом был Сомонт), уже светало. Окна были темны. Ничего удивительного, Леза давно уже должна была уснуть. Плохо только, что уснула она в гневе на него, позволившего себе не вернуться домой вовремя впервые после возвращения на Ассарт. Магистр был уверен, что Леза считает это место своим домом - точно так же, как считал он, за свою жизнь сменивший, вольно и невольно, не одну крышу над головой. Но, видимо, если она и сердилась, то не очень: гневаясь - наверняка заперлась бы изнутри на засов и заставила бы его стучать и объясняться через дверь; так, по мнению Миграта, поступила бы любая нормальная женщина. Однако входная дверь оказалась незапертой, и это означало... Что именно это означало, он понял уже через минуту-другую - как только оказался на кухне и зажег свечу. Вместо заботливо накрытого стола он увидел грязные тарелки, опустошенную кастрюлю, поваленные табуретки - явные следы чьего-то нежеланного посещения. Прикрывая ладонью огонек, бесшумно прошел в спальню Лезы, заранее боясь картины, какую мог увидеть там. Все было еще хуже. Постель оказалась измятой, одеяло сброшено на пол; кроватью явно пользовались - и вовсе не для спокойного сна... Он стиснул кулаки. Пол был истоптан - между дверью и кроватью виднелись грязные отпечатки солдатских башмаков, такие следы были ему хорошо знакомы. В большой комнате, где жил он сам, подушки лежали на ложе - проваленном диване - так же, как он их оставил, уходя. Но самое страшное все же случилось: нигде не было ни Лезы, ни ребенка. Со всем на свете Миграт, пожалуй, смирился бы, гори оно синим огнем: даже если бы ему сейчас сказали, что никогда он не получит власти, не добьется успеха. На дом он плевать хотел: в любом случае, это пристанище являлось кратковременным, настоящую жизнь Миграт намеревался создать для себя - и не только для себя - совсем в другом месте. Но надругательство над Лезой - а в том, что оно произошло, нельзя было сомневаться, - и самое главное - исчезновение Лезы и ребенка сразу отодвинуло все остальное на задний план. И не только потому, что его расчеты строились на этих двух людях. В эти мгновения он не был властолюбивым политиком, он был просто мужчиной, защитником и добытчиком, у которого неправедно отняли тех, кого он защищал и ради кого рисковал собою. Сам он не сознавал этого и очень удивился бы, если бы кто-то попытался рассказать ему об этой перемене. Но на деле в эти несколько секунд Миграт перестал чувствовать себя политиком; он превратился в того, кем был большую часть своей жизни: в уверенного в себе, ни от кого не зависящего бойца, знающего, что его правота - в его силе. Он не стал долго раздумывать над предстоящими действиями. Оценка положения возникла сразу: дела были плохи, но не безнадежны. Лезу и Наследника похитили. Но, совершив насилие, не убили. А значит, за них можно и нужно было бороться. Кто был исполнителем и кто - зачинщиком? Случайностью ли явилось происшедшее, или результатом целенаправленной охоты? Если охоты - то за кем: за бывшей женщиной Властелина, за Наследником - или за самим Мигратом? И в любом случае - кто был в этом заинтересован? Миграт размышлял недолго. Охотиться за самой Лезой как за женщиной мог только один человек: историк Хен Гот. Его отношение к ней никогда не было для Магистра секретом. О попытке историка овладеть ею Леза рассказала Миграту еще там, на Инаре; как и многие женщины, она не могла долго таить такое про себя. Магистр тогда только сплюнул: Хен Гот, по его мнению, был как мужчина, способный настоять на своем, просто пустым местом. Выходит, Миграт ошибался? Но если историк даже ухитрился каким-то способом добраться до Ассарта и достаточно быстро разыскать Лезу, то, пусть он даже вновь отважился пойти на насилие (Миграт знал, что вожделение порой может довести человека до самых сумасшедших поступков), силой умыкнуть женщину с ребенком он уж никак не сумел бы. Ему помогали? Где он мог бы найти таких дураков? Кстати, отпечатки на полу никак не могли принадлежать историку: в таких бутсах он просто утонул бы. Что касается Наследника, то организовать его похищение могли двое: Изар и Ястра. С разными целями, конечно. Ястра - Миграт в этом не сомневался - без колебаний уничтожила бы ребенка, который мог претендовать на Власть, - а заодно с ним и мать. Миграт отлично знал, хотя бы по самому себе, как стремление к Власти и еще более - уверенность в своем праве на нее быстро приучает претендента к мысли о дозволенности всего возможного. Цель Изара должна была быть противоположной: вернуть себе женщину, которая была предана ему, и сохранить ребенка, который хотя бы не был заинтересован в его, Изара, скорейшем устранении. Однако, у обоих предположений были свои слабые места. Для Ястры было бы куда проще - уничтожить Лезу здесь же, на месте: все можно было свалить на бродячих солдат или местных бандитов, она бы осталась в стороне, и никому не доказать было ее причастности. Тем более что нанимала бы людей она не сама, а через третьих лиц, обычно в подобных случаях вскоре бесследно исчезающих. Что же касается Изара, то прежде всего - тут не могло быть и речи о насилии над нею. И кроме того, вряд ли он, получив сведения о Лезе и Наследнике и приказав похитить их, сразу после этого сел в машину и укатил неизвестно куда. Если только... если он не направился туда, куда велел ее доставить: подальше от Жилища Власти. Но машина его с сопровождавшими уехала не в сторону этой окраины, а в противоположную; вряд ли Властелин стал бы поступать так: он постарался бы как можно скорее забрать Лезу в свою машину, чтобы обезопасить ее от всяких случайностей. Так или иначе, машина с Изаром сейчас была далеко, и все, связанное с нею, приходилось отложить до других времен. Значит, вероятнее всего - Ястра. Да, здесь наверняка побывала ее гвардия: Горные Тарменары. Люди дикие и не отягощенные совестью. Однако то были лишь умозаключения. И чтобы подтвердить их или опровергнуть, оставалось только одно: идти по свежим следам - пока они еще сохранялись. Миграт так и поступил в самом прямом смысле. Отпечатки грязных солдатских башмаков остались не только в Лезиной комнате, но и на кухонном полу, всегда содержавшемся Лезой в чистоте, а еще ярче отпечатались на войлочной дорожке, лежавшей между входной дверью и кухней. Без затруднений удалось установить, что за Лезой приходило двое: размер башмаков свидетельствовал, что люди были рослыми и достаточно тяжелыми. Они вполне могли быть профессиональными солдатами. Но еще одну важную деталь открыли следы: рисунок подошв на них не соответствовал принятому в ассартских войсках. И уж никак не был похож на шипастые отпечатки ботинок Горных Тарменаров. Судя по узору, обувь принадлежала солдатам с другой планеты. С какой именно? Просто так, по памяти, Миграт не мог ответить точно, хотя о частях Десанта Пятнадцати знал достаточно много. Напрягшись, он стал вспоминать - и в конце концов решил, что солдаты эти могли принадлежать к армиям Нельты, Вигула или Цизона. Он думал об этом, вовсе не стоя на месте, но медленно идя туда, куда уводили следы. И уже на первых шагах обнаружил новые отпечатки - то были следы маленьких ножек в туфлях почти без каблука; этот низенький каблучок впечатался в мягкую землю - там, где она сохранилась свободной от мусора, - и это лишний раз доказывало, что именно Леза проходила тут. Шаги были ровными, не указывали на то, что она спешила - к чему-то или от чего-то. Куда же собралась она? Следы привели к огороду. Здесь Миграт без труда разобрался в происшедшем. Ясно читалось: подкрались (отпечатки тупых носков вместо полного следа), схватили, топтались на месте, пошли к дому. В дом Миграт возвращаться не стал: все, что можно было там увидеть, он нашел и запомнил. Он дошел лишь до крыльца и, поискав немного, в ясном утреннем свете без труда определил, куда они двинулись отсюда. Дальше следить было не так удобно, порой отпечатки терялись, когда люди шагали по обломкам; но там, где он их снова обнаруживал, следы отпечатывались достаточно глубоко, женских же более не было; это могло означать, во-первых, то, что Лезу им пришлось нести на руках, и во-вторых - что место, куда они тащили ее, находилось неподалеку: далеко тащить не стали бы, не такое уж сокровище для них - женщина, от которой они уже получили то, что было нужно им самим. Поэтому он и сам пошел осторожнее, готовый к неожиданностям. Их не приключилось: он первым услышал чужие голоса. И сразу определил: говорили по-вигульски, на приморском диалекте. Миграт мысленно возблагодарил Рыбу за то, что в детстве получил все-таки неплохое образование. Привычка вести разведку и наблюдение помогла Миграту выбрать среди окружающих развалин удобное местечко совсем недалеко от руин, из которых и доносились голоса. Судя по ним, там, внутри, собралось немало народу: вероятно, тут было убежище бродячих солдат Вигула. Интересно, кто руководит ими? Гор Ас? Уган Темер? А может быть, и сам Ги Ор? Проследим, прежде чем предпринимать какие-то действия... Бинокль пригодился ему, и место он выбрал такое, что солнце оказалось за спиной, так что не надо было опасаться бликов в линзах. Прежде всего Магистр установил, что солдаты здесь не просто собрались вместе, но несли службу: в том месте, где они входили в развалины, стоял часовой, через несколько минут его сменили, при этом разводящим оказался капрал; значит, была дисциплина, а в таких условиях это предполагало наличие твердой руки. Прошло более получаса, и он увидел наконец не только эту самую руку, но и человека, которому она принадлежала. И даже слегка присвистнул от неожиданности. То был не Гор Ас, не Уган Темер и вообще никто из десантировавшихся на Ассарт генералов. Пришедший из города, перед которым сразу же вытянулись все, находившиеся снаружи, оказался человеком, которого Миграт мысленно успел уже похоронить. Охранитель. Живой и, похоже, здоровый, а кроме того - по-прежнему признанный руководитель уцелевших тут сил! Это совершенно меняло - или могло изменить те планы, которые Миграт успел уже обдумать и для реализации которых собирал информацию и готовил своих людей. Охранитель в роли нового претендента на Власть на Ассарте - это было по меньшей мере странно. Если только... Нет, сразу утверждать нельзя было ничего. И Миграт, в первое мгновение едва не кинувшийся к хорошо известному человеку с радостным возгласом, вовремя удержался и остался там, где лежал. Да, с Охранителем пока не все ясно. И лучше сначала... Его мысли прервались: кто-то сзади невежливо ткнул его носком тяжелого башмака. Историк не добрался ни до первого, ни до второго пристанища, на какие рассчитывал, выскользнув из горевшего корабля на поверхность Ассарта. Хен Гот, разумеется, вовсе не для того бежал от Миграта на Инаре, чтобы в конце концов оказаться в Сомонте не в безопасности, но в подвале, где полным-полно было дурно пахнущих и весьма грубо разговаривавших солдат, которыми повелевал очень странный человек; но в человеке этом чувствовалась сила, а силе Хен Гот привык подчиняться, хотя именно по этой причине всегда старался от всякой силы укрыться. Исключением явился разве что тот небольшой срок, когда он сам стал немалой величиной, когда показалось возможным выполнить то, о чем он раньше думал разве что как о сказке. Лишь потом, на чужой планете, он понял, что в сказке главное - вовремя поставить точку, потому что за концом любой побасенки события продолжаются вовсе не так, как хотелось бы: намного хуже. Сказка - всего лишь короткий мостик между двумя былями, но жить на мосту неудобно. Его сказка в конце концов повернула в другую сторону. И надо было собраться с духом и закончить ее. Дело было так: на четвертый день после его возвращения на Ассарт, на рассвете, уже в столице, близ Спортивной площади, в двух шагах от старого жилья, его схватили солдаты. Их было трое - в чужой форме. Похоже было, что тут война все еще продолжалась... Историк пытался деликатно сопротивляться и уверял, что у него с собой имеются жизненно важные для Ассарта документы, которые он просто обязан как можно скорее доставить в Жилище Власти. Солдаты потащили его с собой, лишь ухмыляясь и невежливо подталкивая. Таким образом он оказался в подвале, на базе Охранителя. Теперь уже - главной из нескольких баз. Его отвели в тот угол, где за кое-как сколоченным из старых половиц барьером стояло, сидело и лежало прямо на полу десятка полтора задержанных горожан; пространство это было разграничено такими же досками пополам, и в правой половине находились мужчины. В левой же части отгороженного угла - женщины. И первой, кого он увидел среди них, была Леза. Владетельные донки, великие и малые, передвигаясь с великой осторожностью, собрались вместе с сопровождавшими их людьми в городе Плонт, столице Великого донкалата Плонтского. Отсюда они намеревались двинуться в Сомонт единым караваном: по слухам, на дорогах донкалата Мармик было беспокойно. Не было только одного: донка Яширы, владетельствующего в донкалате Самор. - Ждать не будем, - решил Намир, Великий донк Плонтский. - Он наверняка заблудился у себя дома, в непроходимом лесу. - Или среди нефтяных вышек, - добавил Великий донк Тамирский, тоже промышлявший нефть - до войны. Длинный караван тронулся. И не успела последняя машина пересечь границу Мармика, как принятые предосторожности начали оправдываться: караван обстреляли и пытались остановить - скорее всего какие-то разбойники. Но это оказалось им не под силу: хорошо вооруженная охрана открыла ураганный огонь, а машины увеличили скорость. Так что караван благополучно продолжил движение к столице единого Ассартского государства. Пока еще единого. Она сидела на табуретке, отвернувшись, насколько было возможно, от остальных, и кормила ребенка, кое-как прикрывая грудь несвежим платком. Глаза ее были устремлены на младенца, и Хен Гота она не заметила. Но он - он-то узнал бы ее, если бы она даже располагалась спиной к нему. - Леза! - не удержался он от крика. Оттолкнув солдата, кинулся к женщине. Ему в этот миг и в голову не пришло, что женщина могла до сих пор хранить обиду на него - незадачливого насильника. Она же, повернувшись всем телом вместе с сыном и увидев новоприбывшего, не только не улыбнулась ему, но даже нахмурилась, и в ее взгляде промелькнуло выражение неприязни. Правда, в следующий же миг глаза ее изменились. Взгляд ее потеплел - так показалось историку. Но смотрела она при этом более не на него. Отвернулась, как от пустого места. Он невольно повернул голову. В этой части подвала не было никого, кроме солдата, все еще крепко державшего Хен Гота за плечо. И улыбка эта, вероятно, именно солдату и предназначалась. Это было совершенно непонятно. Даже - как бы сказать - противоестественно. Как и то, что солдат точно так же улыбнулся ей. Но рассуждать было некогда. Тот же солдат дал ему понять, что следует войти к остальным мужчинам. Он больше не улыбался. На сей раз обошлось, правда, без битья. Введя Хен Гота за барьер, сам охранник остался по ту сторону загородки. Вероятно, он состоял при задержанных часовым или кем-то в этом роде. Странно: оказавшись в углу, историк вдруг почувствовал себя куда увереннее, чем еще за минуту до этого. Наверное, потому, что Леза была здесь, а Миграта не было, и он теперь оставался единственным ее защитником - и обязан был проявить при этом все необходимые качества. Что касается ее заигрывания с солдатом - Хен Гот, как ему показалось, понял, в чем дело: она боялась за ребенка - и потому готова была улыбаться всем и каждому. Думать о том, что она могла бы и не только улыбаться, историк себе категорически запретил. Правда, и сейчас, когда солдат отошел от загородки, Леза даже не попыталась найти Хен Гота взглядом - чтобы хоть получить ободряющий кивок с его стороны. Но ведь и это можно было объяснить простой предосторожностью. Тем более необходимым казалось - дать ей понять, что он, историк, чувствует себя сильным и готов к самым серьезным поступкам... Размышляя так, он невидящим взглядом смотрел на нескольких вошедших в подвал офицеров. Они остановились неподалеку от выхода, переговариваясь. Один из них обратил внимание на задержанных горожан. Увидев Хен Гота, нахмурился и подозвал к себе охранявшего горожан солдата. - ...Ну, чего хватаешь, тупое рыло! Никогда бы историк не подумал, что осмелится сказать такое солдату, который почему-то вновь приблизился к нему. К счастью, воин не понимал ни слова по-ассартски. Так что обошлось. Он знаком показал Хен Готу, что тому следует выйти из загона и подойти к офицерам. Пожав плечами, историк повиновался. Леза так и не посмотрела на него. Охранитель, погруженный, как все последние дни, в свои планы, встрепенулся: прибыли еще офицеры. Слухи о новом командовании распространялись среди рассыпавшегося по чужой планете воинства со скоростью, превышавшей, пожалуй, даже скорость звука, и ничего удивительного: солдатский телеграф всегда являлся самым быстрым, хотя официально никогда не признававшимся, средством связи в подразделениях Десанта Пятнадцати. Войско росло, порядок в нем устанавливался. И, поскольку большинство людей всегда тяготеет к определенности правил жизни, в ряды армии Охранителя стали вступать и те военачальники - старшие офицеры и генералы, кто успел уже создать какие-то свои, пусть и не очень крупные, формирования, чтобы было чем командовать. Так что Охранитель - или Предводитель Армад, как он звался в войсках, имел все основания быть довольным и повернулся к вновь пришедшим, доброжелательно и вместе с тем требовательно, по-начальственному улыбаясь. И тут же едва не выказал удивления, что было бы недостойно Предводителя Армад: среди десантных комбинезонов мелькнула неожиданная в этой обстановке фигура штатского, облаченного в какие-то отрепья, но тем не менее и выражением лица, и какими-то еще уцелевшими признаками привычки к независимому поведению никак не походившего на обычного горожанина. Хотя во взгляде его и был заметен страх. Видимо, и сами явившиеся поняли, что нужно объяснение. И один из офицеров, с вышитыми на погонах листьями полковника войск Лезара, вытолкнул чужеродно облаченного вперед: - Вот, Предводитель Армад, доставили. Наши разведчики обнаружили неподалеку, в развалинах. Возможно, он лжет, однако упорно утверждает, что был тут большим начальником во власти Ассарта. Подумали - может быть, он представит интерес... Приведенный переступил с ноги на ногу, проглотил комок. Но заговорил бойко, хотя голос - чувствовалось - вот-вот сорвется по-петушиному: - Я - Главный Композитор Новой Истории Великого Ассарта. И я требую... Было ли так на самом деле или офицерам почудилось - в глазах Предводителя Армад искрой проскочил подлинный интерес. И, возможно, он немедленно приступил бы к допросу. Если бы на пороге не появился вдруг и срывающимся от волнения голосом не попросил разрешения для срочного доклада старший капрал Ур Сют. - Ну что там еще? - спросил Предводитель Армад строго. - Найден генерал Ги Ор, Предводитель Армад! Это было прекрасным известием. - Он жив? - Был ранен, и все это время уцелевшие врачи его лечили. Но уже готов стать в строй и приказал передать, что с разрешения Предводителя присоединится к армии вместе со своим корпусом. Что называлось в этих условиях корпусом, можно было только догадываться. Быть может, и совершенно ничего: остатки штаба и полсотни солдат. Но сам генерал Ги Ор, вернее - его имя, - это было куда важнее! - Благодарю вас, господа офицеры. Я выслушаю ваши доклады и отдам необходимые приказания несколько позже. И тогда начну с вас, Ведущий Знамя. А с ним, - Охранитель кивнул на историка, - поговорю, когда найдется время. Вы ведь слышали: прибывает генерал Ги Ор! Вы же, тень-капитан, передайте задержанного охране - там, в караульном помещении, и ожидайте, пока я вас не вызову. Быть может, и генерал захочет, чтобы вы были представлены ему. Что же до вас... Он резко повернулся к историку, которого офицер уже вел к выходу: - Предупреждаю: если ты - тот, за кого себя выдаешь, я потребую от тебя очень много разнообразной информации. Правдивой! Подумай об этом и постарайся вспомнить побольше. Хен Гот лишь судорожным кивком дал понять, что услышал сказанное и принял к сведению. Тень-капитан без лишней деликатности толкнул его к дверному проему. - Я очень рад, генерал, что мне вновь представилась возможность использовать ваши обширные знания и богатый опыт в военном деле. Как вы понимаете, война не закончена и единственным возможным ее завершением может быть только наша полная победа! В знак согласия генерал Ги Ор наклонил голову и, помедлив немного, промолвил: - Буду рад служить под вашим командованием. - Много ли людей удалось вам собрать, генерал? - К сожалению, нет. Некоторое время я был не у дел. Но те, кто в строю, достаточно надежны. Уже по пути сюда мы пытались задержать большой караван машин; увы, нас оказалось слишком мало. - Вооруженный караван? - Он двигался в том же направлении, что и мы: сюда. И, надо полагать, уже прибыл. По свидетельству местных жителей, которых мы допросили, опознавательные знаки машин свидетельствуют, что они принадлежат разным донкалатам. Какая-то сборная колонна. Охранитель кивнул: - Благодарю вас за очень интересную информацию, генерал. Видимо, здешняя власть получает подкрепления. Есть ли еще что-то, представляющее для нас интерес? - Только неподтвержденные донесения. Мои люди занимались ведь главным образом разведкой. И вот, ими был замечен еще один караван, на этот раз - небольшой. Всего три машины. - Он тоже двигался сюда? - Напротив: к границам донкалата. - Вы, разумеется, постарались навести справки? Генерал едва заметно усмехнулся: - Можно сказать и так. И получили сведения, что одна из замеченных машин является личным транспортом самого Властелина Изара. Возможно, в ней находился именно он. - А вот это еще более интересно... Властелин уехал? Думаю, мы найдем способ проверить это... Охранитель помолчал немного. И заговорил на другую тему: - Я вижу вас в качестве моего заместителя и начальника штаба объединенных сил Десанта Пятнадцати. - Да, Предводитель. - Если вы принимаете назначение - то одной из главных задач будет: обнаружить этот малый караван. Контролировать все дороги... - Мои люди остались на местах. - Прекрасно. Теперь, может быть, введем в обстановку и вновь прибывших к нам офицеров? - Считаю это целесообразным. Предводитель Армад - в который уже раз - повторил приглашенным то, что не раз уже говорил приходившим к нему офицерам, истосковавшимся по разумной команде: - Итак, слушайте. Война продолжается, и для этого мы здесь и находимся. Это ясно? Утвердительные ответы прозвучали одновременно. - Каждый из вас возглавит одну из частей. Но у меня нет для вас ни готовых солдат, ни вооружения. Ваша первая задача - собрать и то и другое. Назначить средних и младших командиров. Найти и оборудовать место расположения. Это не составит труда: в развалинах сохранилось много подвалов, есть и уцелевшие дома. И в этих же развалинах - множество солдат, еще не вернувшихся к несению службы, плохо понимающих обстановку. Они, если их не возглавить, выродятся в мародеров и бандитов. Их нужно искать и возвращать в строй. Он перевел дыхание. - Вам надлежит также при помощи этих найденных вами солдат организовать поиск оружия, боеприпасов, продовольствия, обмундирования - или того, из чего можно будет его пошить. Замечание: примкнуть к нам могут захотеть и бывшие солдаты ассартской армии; их следует зачислять, они хорошо знают местность, язык, обычаи и тому подобное. Но ни в коем случае не создавать из них отдельных подразделений. Их должно быть не более четверти в каждой боевой единице. Он нахмурился: - Предупреждаю: никаких недоразумений и столкновений! Территория города уже разделена на полковые участки. Показываю обстановку. Охранитель расстелил на столе составленный уже по глазомерной съемке грубый, но в общем верный план Сомонта. Показал карандашом: - Вот это - ваш участок, тень-капитан. А вот здесь, Ведущий Знамя, - ваш. Вы получите такие планы, когда мы закончим разговор. Итак: никаких поисков, никакой вербовки, вообще - никаких действий за границами ваших участков. Никаких столкновений с нашими же людьми из других частей. Город большой, хватит всего на всех. Название вашей части, Ведущий: Восьмое знамя. Ваше: Отдельный квадрат. Названия присваиваются до завершения войны, независимо от того, к армии какой планеты принадлежите вы и ваши солдаты. Сейчас это не играет никакой роли. Он вновь внимательно оглядел обоих офицеров. - Вопросы? - Сроки? - спросил Ведущий Знамя. - Через неделю часть должна быть готовой к вручению Воинского Знамени. Ваши части будут, надо полагать, последними. Когда закончите их формирование, я созову Военный совет. Остальное - там. Он помолчал, все еще не отпуская их. - Попутно прошу учесть: меня, как и генерала Ги Ора, будет интересовать не только расположение и число ваших солдат и их вооружение, но и состояние разведки, взаимоотношение с местным населением. Нам требуются специалисты по приведению в порядок жилых помещений для личного состава. Это могут быть солдаты или пленные. Но прежде всего - мне нужна информация, господа, как можно больше всяческой информации о том, что происходит вокруг нас. Требую, чтобы вы исходили из того, что великая десантная операция продолжается! Выполняйте. И скажите там: пусть приведут этого штатского. Оба четко повернулись и вышли. - Прекрасно, - сказал Охранитель. - Теперь мне ясно, кто ты такой. И я очень рад, что ты счел нужным присоединиться ко мне. Хен Гот хотел было сказать, что у него и мысли такой не возникало, однако счел за благо промолчать; это можно было принять за согласие, но всегда оставалась возможность оспорить такое заключение. - Мой следующий вопрос: кто эта женщина, увидеть которую ты был столь рад? Историк колебался недолго. Его наука свидетельствовала о том, что даже и побежденным, даже и в плену врага куда лучше быть генералом, чем рядовым. И Лезе, разумеется, куда выгоднее будет, если к ней станут относиться как к первой даме государства, пусть даже неофициальной, как к матери будущего Властелина! Он говорил, тщательно подбирая не только слова, но и интонации, изредка позволяя себе сдержанные жесты. Такую манеру он перенял у ассартских министров за недолгое время своего возвышения. Охранитель внимательно слушал. Сам он не счел нужным представиться новому пленнику, но тот и сам сразу же понял, что общается с лицом весьма высоким - хотя и оставалось не вполне понятным, на чьей стороне это лицо выступает: Властелина, Ястры, еще на чьей-нибудь? Так или иначе, на рядового вожака бандитов и дезертиров человек этот никак не походил. Когда историк закончил. Охранитель еще несколько секунд смотрел на него молча, как бы ожидая, не захочет ли собеседник добавить еще что-то. Потом заговорил сам - медленно, тщательно отделяя слово от слова; чувствовалось, что ассартский не был родным языком этого человека, но владел им Охранитель уже совершенно свободно. - Итак, ты утверждаешь, что ребенок, которого родила и кормит эта женщина, является сыном повелителя этого мира? - Я готов повторить: это действительно сын Властелина Изара. - Ты сказал также, что лично знаешь этого... Властелина и имеешь доступ к его персоне? - Я достаточно долгое время работал под его непосредственным руководством. - Очень хорошо. Судя по тому, что мне доложили, ты, так сказать, принимаешь живое участие в этой женщине, то есть относишься к ней не просто как к высокопоставленной даме. Это так? - М-м... Ну, я бы сказал... - Достаточно. Теперь слушай меня внимательно и запоминай. Сейчас ты отправишься во дворец... - Вы подразумеваете Жилище Власти? - Не перебивать! Ты явишься к Властелину. И передашь ему следующее: верховный Предводитель Армад Союза пятнадцати миров, по-прежнему находящийся во главе своих войск в пределах Ассарта и готовый в любой момент возобновить военные действия и одержать победу, тем не менее, не желая напрасных жертв с обеих сторон, предлагает заключить договор вот на каких условиях: так называемому Властелину возвращается его сын вместе с матерью ребенка и предоставляется гарантия беспрепятственного выезда из Ассарта в любой из достижимых миров. При этом ему будет разрешено вывезти средства, достаточные для поддержания приличествующего ему образа жизни. С ним будет выпущено некоторое количество нужных ему людей, среди которых, однако, не должно быть профессиональных военных в звании выше капрала. Точное число этих людей будет определено в ходе переговоров. Куда и когда Властелину следует явиться для ведения переговоров, ты сообщишь ему сразу же: завтра в полдень, сюда, со свитой не более двенадцати лиц, невооруженных. В случае его отказа - завтра после полудня мать его ребенка вместе с сыном будут преданы смерти, после чего начнутся военные действия. При этом солдатам будет отдан приказ уничтожить все живое, что найдется во дворце, - и самого Властелина в том числе. Далее: для того, чтобы он поверил, что твои слова не являются простым бахвальством, передашь ему фотоснимок этой женщины с ребенком - тут, в нашем расположении. Постарайся дать ему понять, что я не привык бросать слов на ветер. Вернувшись, сразу же доложишь мне все в мельчайших подробностях. Но это, разумеется, не самое важное. Предводитель Армад многозначительно откашлялся. - В каждое мгновение, пока ты будешь находиться в этом доме, ты не устанешь смотреть - и твердо запоминать! - все ходы и выходы, все посты охраны, количество солдат, которых увидишь, их вооружение - одним словом, все, что может понадобиться нам в дальнейшем. Надеюсь, ты хорошо понял меня? Историк понял. Его собирались использовать как обыкновенного разведчика. Но, если подумать... что он мог противопоставить воле и силе Предводителя Армад? И он ответил лишь: - Да, но... если он не захочет отпустить меня? Что я... Охранитель жестом заставил историка умолкнуть. - Если же ты решишь предать меня и переметнуться на сторону бывшего повелителя, то эта женщина будет уничтожена сразу же, а ты - как только окажешься в наших руках. Можешь не сомневаться: мы возьмем этот дворец и всех, кто будет находиться в нем, потому что все их подземные выходы - под развалинами и мои солдаты никому не позволят расчистить их. Поверь: система ходов под Жилищем Власти известна мне не хуже, чем любому из них. В последнем Хен Гот не был уверен, но промолчал ради собственной безопасности. - Итак, ты все понял? Надо было и тут промолчать - в крайнем случае отрапортовать что-нибудь вроде "Так точно!", командующие любят такие рапорты. Но любознательность ученого подвела. К этому времени он успел уже сообразить кое-что и вот сейчас не удержался от вопроса: - Значит, править будет ублюдок Миграт? То есть я хотел сказать - Магистр? Охранитель ответил небрежно: - Это - вчерашний день... И тут же спохватился: - А ты знаешь, где он? - Ну, собственно... - Отвечать! Или... Хен Гот струсил в очередной раз. - Он на Ассарте... - Откуда тебе известно? Ты встречался с ним? Где он находится? - Ну, в общем... мы прилетели на одном корабле - он, я и Жемчужина Леза с ребенком. Правда, где он сейчас - я не знаю. Но, возможно... Он вовсе не хотел говорить этого. И последние слова проглотил. Однако Охранитель успел понять. - Возможно, о его местопребывании известно этой женщине, не так ли? - Ну, я не уверен... - Достаточно. Иди и выполняй мое приказание. Хен Гот приблизился к Главному подъезду, стараясь ступать уверенно, хотя внутри него все содрогалось от страха - и, может быть, какой-то доли стыда. Переговоры, однако, не состоялись. Вызванный охраной дежурный офицер сообщил: Бриллиант Власти отсутствует, нет его и в городе и связь с ним в настоящее время невозможна. Послания в письменном виде может принять он, дежурный. Вообще же аудиенции Властелин дает по третьим дням недели, преклоненные просьбы по этому поводу принимаются за две недели. - Вы что, меня не узнали? Я - Главный Композитор Истории... - Не получал никаких распоряжений относительно вас. Действуйте на общих основаниях. - Скажите хотя бы: когда вернется Бриллиант Власти? - Об этом известно лишь ему самому. Теперь слушайте: если вы не уберетесь немедленно, я отдам приказ снайперам на крышах стрелять на поражение. Мне даны такие указания. Вам ясно? Хену Готу все было ясно. Он повернулся и пошел, стараясь ступать как можно более независимо. Хотя получалось это не очень достоверно. Вернувшись, он был выслушан Охранителем тут же, перед входом в подвал. Дослушав до конца, тот кивнул: - Да, мне уже доложили - была замечена группа машин... Жаль, что донесли с запозданием: я мог бы перехватить его на дороге. Ну хорошо. Теперь ты сделаешь вот что... - Не могу ли я повидаться с дамой, Верховный Командующий? - Меня называют - Предводитель Армад. Запомни. А что касается дамы - я уже поговорил с нею. Она находилась в одном доме с Магистром. Там ее и нашли мои солдаты. Сейчас ты отправишься вместе с ними туда, дождешься Магистра, если там его не окажется, и передашь ему, что я приглашаю его немедленно явиться ко мне. Не скрывай, что женщина находится здесь. Это поможет ему поторопиться. Ты понял? Историк понял, что становится кем-то вроде посла по особым поручениям. - Мне передать, что его приглашает Предводитель Армад... - Скажи просто: его вызывает Охранитель. - Охранитель? - Он поймет. - Но все же я хотел бы еще раз увидеть... - Ты еще здесь?! После такой отповеди историку осталось лишь присоединиться к ожидавшим его солдатам и отправиться в путь. Одного из своих защитников Хен Гот узнал сразу. То был солдат - а может быть, не буквально солдат, но какой-то малый чин, - на которого там, в подвале, смотрела Леза так, как на него, историка - никогда. Вторым был здоровый, мрачный, быкообразный тип. При одном взгляде на него по спине начинали бегать мурашки. Однако же конвой себе не выбирают. Эти хоть выглядели надежно. Но Хен Гот никак не мог понять, хотя и не раз поглядывал на первого солдата: что Леза нашла в нем такого, чтобы так глядеть? Такие вот мысли его занимали. Настолько, что он даже запнулся о какую-то, словно специально брошенную под ноги бетонную булыгу и чуть не упал. Шедший сзади бугай удержал его за плечо и - в наказание, что ли? - хлопнул пятерней по заду. Как маленького. - Да ты что! - возмутился Хен Гот. - Хорошая задница, - одобрительно сказал солдат. - Шагай, не спи. Историку и не до сна было. Получив неожиданный пинок, Миграт стремительно откатился в сторону и вскочил. Перед ним стоял вигульский солдат с автоматом на изготовку. Его лицо не выражало угрозы; видимо, он не впервые общался с местным жителем и не ожидал от встречи никаких неприятностей. На ломаном ассартском солдат пригласил: - Идти давай. И слегка повел "циклоном", как бы указывая дорогу. Миграт колебался долю секунды. Встреча с Охранителем была, безусловно, желательной, а может быть, и необходимой. Но для того, чтобы разговаривать на равных, никак не следовало представать перед бывшим начальником под конвоем одного из его солдат. Вряд ли их планы будут совпадать не только в подробностях, но и в главных чертах: для Охранителя Ассарт, да и все скопление, всегда будет оставаться лишь фигурой в игре, для Миграта же он был главным и, пожалуй, единственным, ради чего стоило бороться. Нет, к Охранителю он придет, только имея за спиной реальную силу. Большую силу... - Ты пойти хорошо? На этот раз в голосе уже прозвучала угроза. - Пойти хорошо, - согласился Магистр. Он и в самом деле сделал шаг в указанном направлении, таким образом приблизившись к солдату на нужную дистанцию. Тот хотел отступить на всякий случай и уже оторвал ногу от земли, чтобы шагнуть назад. Но не успел. Миграт взвился в воздух, ударил ногой в лицо. Солдат, падая, лишь приглушенно ахнул, давясь болью. Миграт успел подхватить оружие, чтобы металл не лязгнул о камни. Нанес еще один удар, выключая солдата надолго. Опустился на четвереньки, снял у лежавшего с ремня сумку с магазинами, рассовал их по карманам. Сейчас в городе вооружиться не составляло проблемы, среди развалин можно было, поискав, найти множество всякого оружия, а коли лень искать - легко было купить, оружие продавал каждый третий бездомный - и недорого. Но все же совсем иное было - взять оружие у поверженного противника, ухоженное, готовое к бою. Никак нельзя было упустить такой случай. Еще раз покосившись на солдата - тот разве что дышал, других признаков жизни не замечалось, - Миграт снова улегся на своем наблюдательном пункте. Немногим более минуты заняла вся операция, теперь можно было наблюдать дальше, следя еще и за тем - не двинется ли кто-нибудь в сторону того бывшего дома, на развалинах которого Миграт устроился. Впрочем, вряд ли солдата так скоро спохватятся: по всей вероятности, он шел не по какому-то приказанию, а просто - на добычу, может быть. Ну а что там Охранитель? Он стоял уже около самого входа - задержался, разговаривая с кем-то, кто стоял к Миграту спиной - с человеком в штатской одежде, вернее - в том, что от нее осталось: какой-то грязный и местами продранный кафтан свободно болтался на плечах человечка. Охранитель что-то внушал собеседнику, наставительно помахивая указательным пальцем, тот часто-часто кивал, словно канарейка клевала зернышки. Наконец Охранитель закончил свои наставления и скрылся - как удалось разглядеть Миграту, там сразу же начиналась лестница, уводившая вниз - в подвал, вернее всего. Второй же человек, со всем соглашающийся собеседник, подошел к одному из солдат, потянул его за рукав - тот нехотя повернулся и кивнул: видимо, ему было приказано сопровождать местного жителя. К ним тут же присоединился другой, и все они двинулись - человечка не то конвоировали, не то охраняли - в сторону, в которой укрывался Миграт. И тут наконец он узнал человека, в чьей фигуре ему уже ранее почудилось нечто знакомое: то был Хен Гот. "Да, извилисто течет время", - подумал Миграт, сбегая со своей каменной кучи в противоположном направлении и заранее прикидывая, в каком же месте ему удобнее всего будет встретиться с этими тремя - но вовсе не для того, чтобы стать четвертым: четвертый, как Магистр всегда был уверен - обязательно лишний... Хен Готу не пришлось идти до самого дома, чтобы встретить Миграта. Он и сопровождавшие его солдаты не прошли и одного полета стрелы, как с очередной кучи битого кирпича на них обрушилось что-то, а вернее - кто-то. Через мгновение солдаты валялись на земле, а перед Хен Готом стоял разгневанный, все еще сжимающий кулаки Миграт. - Пошли! - сказал он кратко. И привыкший подчиняться силе историк послушно повернулся и зашагал туда, куда было указано. 8 - Хвала Рыбе! - пробормотал Изар, когда его караван вкатился на обширную лужайку перед домом старого Советника и приехавших с почтением встретили немногочисленные слуги патриарха ассартской политики. - Кажется, здесь не произошло ничего непоправимого... Властелин боялся прежде всего не засад. Опасения его были иного свойства: по представлениям Изара, вполне совпадавшим с жалобой старого донка на плохое самочувствие, Советник был существом настолько древним, что каждую секунду мог испустить дух. Было бы крайне досадным - направляясь на важную встречу, прибыть лишь к последнему прощанию. В первое мгновение он так и подумал, не увидев на широком крыльце хозяина: по любому протоколу Властелина полагалось встречать самому главе дома, а вовсе не его челядинцам. Однако улыбчивое спокойствие персонала позволило приехавшему понять, что дела тут обстоят вполне благополучно. И не только это. Со времени последнего, еще довоенного приезда Изара тут изменилось многое, и к лучшему. Даже в неверном ночном свете дом блистал свежей краской, похоже, кое-где претерпел перестройку: двух башенок, возвышавшихся сейчас над крышей, раньше вроде бы не было, да и целый флигель, кажется, пристроили. Старый Советник, видимо, не испытывал недостатка в средствах. Ведущая к дому подъездная дорога стала шире, вдоль нее, вместо нескольких торчавших пеньков в прежнем, возникли густые полосы аккуратно подстриженного кустарника. На высокой мачте технологическим цветком распустилась антенна универсального приема, теперь, впрочем, совершенно бесполезная; возможно, хозяин рассчитывал на скорое и благополучное будущее? Казалось, старый вельможа отнюдь не доживал, но стремился жить полной жизнью. Сделав такое заключение, Изар вышел наконец из Кареты Власти; состоялось малое преклонение, после чего мажордом, возрастом превосходивший, казалось, и самого хозяина, почтительно проговорил: - Бриллиант Власти, Советник приносит почтительнейшие извинения по поводу того, что лишен возможности встретить вас лично... - Давно ли он слег? - отрывисто спросил Изар. - В каком он сейчас состоянии? - Смею надеяться, что в превосходном, Бриллиант Власти. Советник сообщил буквально только что: будет дома с минуты на минуту. Вы прибыли несколько раньше, чем предполагалось. - Вы хотите сказать, что его нет дома? - Он в гостях у нашей, с недавних времен, соседки - ее поместье в семидесяти стрелах отсюда, и он обещал выехать сразу же после того, как отправил курьера. - У соседки? Вижу, у вас тут и в самом деле масса перемен. Он что - ... Изар не закончил, но и так нетрудно было понять, что он хотел сказать. Мажордом ответил совершенно серьезно, только в выцветших глазах его затеплилась улыбка: - Мой хозяин принимает живейшее участие в этой молодой даме с той самой поры, как она появилась здесь и пригласила его нанести ей добрососедский визит; с того времени она, смею сказать, весьма привязалась к нему. Так что все свое свободное время он проводит у нее - особенно в последние недели, когда выяснилось, что она... Не закончив, старец скромно опустил глаза. Через мгновение добавил лишь: - Полагаю, что Советник сам поведает Бриллианту Власти все, что Властелину будет интересно услышать. Почтительно прошу не гневаться на ничтожного и преданного вам слугу. На роман с девчонкой время у него находится, а прибыть к своему Властелину он, видите ли, не может, - такая мысль заворочалась в мозгу Властелина, пока мажордом приносил свои извинения. Но рассердиться по-настоящему Изар не смог: может быть, утомила дорога, а скорее всего - государственные заботы и надежда получить разумные советы не оставляли места другим чувствам и мыслям. Поэтому он проговорил как можно спокойнее: - Ведите в дом. И кивнул своим, чтобы следовали за ним. Уже переступив порог, он оглянулся, привлеченный звуком. Приземистая спортивная машина на большой скорости пересекла лужайку, с визгом затормозила рядом с крайним боемобилем. - У Советника лихой водитель, вам не кажется? - не удержался Изар, не обращаясь ни к кому в частности. Дверца водителя распахнулась, из-за руля вылез Советник. Быстрыми шагами направился к Властелину. Тому оставалось только покачать головой. Сказать тут и на самом деле было нечего. Так что Изар ограничился улыбкой - которая, впрочем, ничего особенного не выражала. Оставшись вдвоем в просторной гостиной, хозяин и гость несколько мгновений молча смотрели друг на друга, как бы заново знакомясь. Не так уж долго они не виделись, но событий за это время произошло столько, что хватило бы на целую заурядную жизнь; однако и тому и другому такой не было суждено. Оба изменились; но, похоже, превращения их шли в противоположных направлениях. Пережитые волнения и усилия не прошли даром для Властелина: он заметно похудел, во взгляде появилось выражение угрюмости, какого прежде не было, временами легкий тик заставлял дергаться левый уголок губ - словно государь все порывался улыбнуться, но никак не удавалось. И блестевшие раньше волосы как-то потускнели, хотя в них еще не было заметно седины. Одним словом, перемены не пошли ему ко благу. Советник же - бывший Советник, если быть точным, - казалось, решил не только остановиться на своем возрастном рубеже, но и сделать шаг-другой назад, к молодости. Кожа его лица, давно уже поблекшая, словно переродилась, стала гладкой и матовой, морщины на лбу и по бокам рта если и не исчезли совершенно, то во всяком случае заметно разгладились, а мелкие и вовсе пропали. Но главным был его взгляд: из равнодушно-спокойного, каким он был, когда Изар разговаривал с Советником в последний раз, стал заинтересованным, где-то в глубине - слегка насмешливым, глаза как бы ожили, вернувшись из летаргии к деятельной жизни. И движения его, как Властелин заметил сразу, стали более быстрыми, точными, уверенными. "Женщина, - подумал Изар. - Конечно, женщина..." - Еще раз выражаю глубокую и почтительную радость видеть вас в моем скромном жилище... - наконец заговорил Советник. Изар повел рукой, как бы отстраняя что-то. - Отложим церемониал до лучших времен, Советник. Я рад, найдя вас в добром здравии... и, возможно, даже в преддверии неких перемен? Кажется, грядут изменения в вашей семейной жизни? Старик удивился - или очень искусно сыграл удивление: - Не представляю, что Бриллиант имеет в виду... - От меня у вас не должно быть секретов, Советник. Эта дама, что поселилась неподалеку от вас - кто она? Вы часто видитесь с нею? Она в положении? Это будет ваш ребенок? Да отвечайте же! Советник усмехнулся - ровно настолько, насколько допускал протокол: - Я полагал, Бриллиант Власти, что вы лучше знаете меня. Всю свою жизнь я был убежденным одиночкой, таким и останусь. Что касается молодой дамы, то мы действительно обмениваемся визитами; вы не представляете, как уныло и скучно бывает здесь, в провинции, несмотря на все богатство природы... от которой, правда, мало что сохранилось. Никакой связи, случайные, всегда запаздывающие новости, изредка видишь, как снижается корабль - неизвестно чей, неведомо куда летящий... А что касается этой дамы, то она тоже осталась в одиночестве, причинами я не позволил себе интересоваться, но могу заверить вас, что она - весьма порядочная женщина хорошего происхождения, хотя и не древнего рода, надежно обеспеченная материально, на удивление умна и еще более - скромна. Что же касается ее беременности - я не думаю, чтобы дело обстояло так. Во всяком случае, ее навещает тот же врач, что и меня, и у него не бывает от меня секретов, поскольку он мне кое-чем обязан. - Ну, ладно, ладно, - буркнул Изар. Ему стало даже стыдно за свое неуместное любопытство, но ведь не от нечего делать приехал он сюда; старик понадобился ему, и во всем, что его касалось, нужна была полнейшая ясность. Советник между тем продолжал: - Возьму на себя смелость заметить: вы все еще называете меня Советником, Бриллиант, хотя я достаточно давно в отставке. Как мне понять это? Изар усмехнулся. Поднял глаза к потолку. Там была новая роспись, выдержанная в стиле эпохи Амоз. Снова взглянул в упор и проговорил резко, на грани грубости: - Называю потому, что приехал за советом. Даже больше: за помощью. Сейчас нет времени наносить визиты вежливости, как бы часто мне ни хотелось навестить вас. Я - да и весь Ассарт - в трудном положении. И я не вижу однозначного выхода из него. Возможно, вы не имеете полного представления... Советник прервал Властелина единственным допустимым способом: едва заметной улыбкой. - Полагаю, что, невзирая на скудость информации, знаю о положении вещей все, что следует о нем знать. - В таком случае вам известно больше, чем мне. Советник кивнул: - Так оно и есть. - В самом деле? - нахмурился Властелин. - Что же такое вам ведомо, чего не знал бы я? - Мне, как и вам, известно, что все - или почти все донки Ассарта собираются в Сомонте, чтобы, возможно, объявить Единое государство Ассарт несуществующим, низложить вас, Властелин, вашу династию... - Все это мне известно, Советник. Но... Снова та же улыбка проскользнула по губам старика. - Минуту терпения, государь. Далее: мне не хуже, чем вам, известно о сложных отношениях между вами и Жемчужиной Ассарта и о возможных неурядицах в наследовании власти после вас - поскольку уже существуют два Наследника и за каждым из них серьезные силы. На лице Властелина возникла неприязненная гримаса: Советник, похоже, начал позволять себе слишком много. - А вы еще сетуете на скудость информации! Но допускаете ошибку: на самом деле двух претендентов не будет! Советник, казалось, не удивился: - Вы, разумеется, не могли не прийти к такому замыслу. Но, поверьте мне, сейчас не время для дробления сил. Если же вы ощутимо затронете Ястру или ее интересы, раскол неизбежен. Властелин пренебрежительно поднял брови: - Вы хотите сказать, Советник, что найдутся слабоумные, кто решится поддержать эту женщину в ее претензиях на Власть? - Они уже существуют, Бриллиант. - Кто же это такие? Донки? Сомневаюсь... - Донки, как обычно, пойдут за сильнейшим. Но я имею в виду не их. За нею встанет сейчас та сила, которая позволила нам хотя бы не проиграть вчистую последней войны. Сила, что, кстати, спасла и вашу жизнь... Изар нахмурился: - Почему же они, если верить вам, отвернулись от меня, если прежде держали мою сторону? - Не потому, что имели что-то против вас лично. Однако вы ведь не признаете иного развития событий, чем вооруженная борьба? - Иного и не существует. - Это вы так полагаете. А названные силы пытаются найти другой выход. - Что же, если вы имеете какую-то возможность общаться с ними - передайте: когда они найдут такой способ, я, пожалуй, выслушаю их. Но до тех пор - буду действовать так, как мне подсказывает обстановка. - Так или иначе - я предупредил вас о возможном расколе, Властелин. Он пройдет по Ассарту сверху донизу. А этого сейчас допускать невозможно. Лучшим выходом, конечно, было бы примирение... Изар невольно скривился. Советник лишь пожал плечами: - Я понимаю вас, Властелин, такой маневр вам не по вкусу. Тем не менее... Кстати, государь: кто из принцев родился раньше? Снова Изару захотелось поморщиться, когда Советник титулом "принц" обозначил и Ястрина ублюдка. Но пришлось сдержаться - потому что на заданный вопрос у него не было ответа. - Я не поинтересовался... - А между тем это важно. - Для того, чтобы знать это, - сказал Изар, - нужно, самое малое, найти моего сына. - Да, - согласился старик. - Это и в самом деле одна из насущных задач, если вы хотите сохранить династию. Но не единственная... - Для меня сейчас - первая и главная. Но я исчерпал свои возможности. И понял, что меня могут выручить только Незримые. Я приехал, чтобы вы помогли мне: ведь нити управления Орденом - в ваших руках! - Вы так полагаете? - спросил Советник, сохраняя на лице выражение полного спокойствия. Рыцари Ордена Незримых, сохраняющие в своей бестелесности тот облик, каким обладали при жизни, медленно плыли по извилистому подземному ходу - одному из уцелевших под Жилищем Власти. Достигнув нужного места, возглавлявший немногочисленный отряд рыцарь остановился. - Вы чувствуете? - передал он тем, кто следовал за ним, на привычном для них языке частот, не улавливаемых никакими приборами, имевшимися в распоряжении обычных людей. - Вот здесь они выходят. И я ощущаю их приближение. - Да, они совсем рядом, - ответил один из спутников рыцаря, тот, что принял облик купца - каким и был когда-то. - Приготовьтесь, - скомандовал тем же способом рыцарь. - Надо отбить у них охоту пользоваться этими ходами. Чем меньше сообщений будет поступать от них в Глубину - тем лучше для существующей на Ассарте жизни. - Мы готовы, - ответили ему. Хотя никто не обнажал оружия. Всем было известно, что схватка будет вестись иными средствами. - На этот раз, по моим ощущениям, они несут немногим больше энергии, чем та, какой обладаем мы, - сообщил рыцарь. - Так что у нас есть надежда выиграть бой. И кто-то из нас, возможно, уцелеет. - Мы знаем свой долг и выполним его. Этот мир всегда был миром людей, и таким он должен остаться. - Вот они! - сообщил один из замыкавших колонну. И в самом деле: в глубине хода чуть посветлело, и один за другим выплыли, примерно на уровне человеческой груди, шесть голубоватых шаров. Знающий назвал бы их информационными энобами. - Вперед! - скомандовал рыцарь. И Орден Незримых - то немногое, что от него оставалось, - бросился в атаку. Засверкали разряды. Будь вблизи нормальный человек - он наверняка пришел бы в ужас от странного буйства природных сил - какими скорее всего и назвал бы увиденные сгустки энергии. Но, словно летняя гроза, схватка продолжалась недолго. Рыцари и энобы, обмениваясь разрядами, уничтожали друг друга, и все это сопровождалось лишь негромким треском, не слышным даже у выхода из подземного хода. Когда сражавшиеся стороны разошлись, оказалось, что уцелел один шар и трое Незримых. Шар поспешил ускользнуть - может быть, в поисках других таких же, как он. Незримые еще несколько секунд оставались на месте боя. - Нас всего трое, - подвел итог единственный оставшийся из рыцарей. - Но мы - все еще Орден. И нас хватит на новую схватку, - ответил ему купец. - Сообщим Командору о результате, - сказал третий, носивший длинную хламиду ученого. - И будем искать дальше. И они заскользили к выходу. - Да, - сказал Властелин Советнику. - Я надеюсь, что Орден мне поможет. - К сожалению, я не уверен в этом, - сказал в ответ Советник. Властелин словно не услышал его. Он продолжал: - Но поиски Наследника - не главная проблема: прежде всего мне нужно, чтобы вы успокоили донков, чтобы доказали им, что сейчас распад государства приведет лишь к повторному нападению на Ассарт всех, кто только захочет урвать свой кусок умирающей державы. Убедить их не сможет никто, кроме вас. Кстати - и в том, что единственная законная власть - моя. Если Ястре удастся провозгласить своего щенка... -