Владимир Михановский. Фиалка

   ----------------------------------------------------------------------
   Сборник "НФ-12".
   OCR & spellcheck by HarryFan, 19 August 2000
   ----------------------------------------------------------------------


   - А что если это простая мистификация? - сказал Арно Камп, с  сомнением
рассматривая цветок. Сплющенный от лежания в плотном пакете цветок тем  не
менее выглядел совсем свежим, будто его только что сорвали.
   - Непохоже, - ответил человек, сидевший по другую сторону стола.
   - Уж слишком невинным он выглядит, - произнес после паузы Арно Камп.
   - Согласен. Эта штука и  в  самом  деле  выглядит  невинно.  Но  к  ней
приложено еще кое-что.
   - Вот именно: кое-что, - вздохнул шеф  полиции  и,  пододвинув  поближе
несколько блокнотных листков, прочел  вполголоса,  но  не  без  выражения:
"Гуго Ленц! Вы имеете несчастье заниматься вещами крайне  опасными.  Добро
бы они угрожали только Вам - в таком случае  Ваши  научные  занятия  можно
было бы счесть делом сугубо личным. Но Вы пытаетесь проникнуть в последние
тайны материи,  тайны,  которых  касаться  нельзя,  как  нельзя  коснуться
святынь в алтаре, без того, чтобы не осквернить их. Природа терпелива,  но
только до определенного предела. Если его перейти, то она мстит  за  себя.
Знаю, Вы руководитель крупнейшего в  стране  научного  комплекса,  лауреат
Нобелевской премии и обладатель десятка академических дипломов..."
   - Как видно, автор письма  хорошо  вас  знает,  -  прервал  чтение  шеф
полиции.
   - Эти сведения не составляют тайны, - пожал Ленц плечами.
   - Пожалуй. Но вернемся  к  письму.  "Неужели  Вы,  Гуго  Ленц,  всерьез
думаете, что перечисленные регалии делают Вас непогрешимым? Я  знаю,  Вашу
особу охраняют день и ночь, и на территорию Ядерного центра, как  говорят,
и ветерок не просочится. Вероятно, это делает Вас  полностью  уверенным  в
собственной неуязвимости?"
   Шеф полиции оторвал взгляд от листка.
   - Скажите, у вас нет друзей, которые любят шутки, розыгрыши и прочее  в
таком духе?
   - Нет, - покачал головой Ленц.
   - Простой человек  так  не  напишет,  -  это  же,  как  мы  только  что
убедились, целый трактат о добре и зле. - Шеф  полиции  потряс  в  воздухе
тоненькой пачечкой листков.
   - Во всяком случае, автор не скрывает своих взглядов.
   - Как вы считаете, кто из вашего близкого окружения  мог  написать  это
письмо? - спросил Арно Камп.
   Ленц молчал, разглядывая собственные руки.
   - Может быть, вы подозреваете какое-либо определенное лицо? - продолжал
шеф полиции.  -  У  каждого  из  нас  есть  враги,  или  по  крайней  мере
завистники. Нас здесь двое, и, обещаю вам, ни одно слово, сказанное  вами,
не выйдет за пределы моего кабинета. Подумайте, не торопитесь.
   - К сожалению, никого конкретно назвать не могу, - твердо сказал физик,
глядя в глаза Кампу.
   - Никого?
   - Никого решительно.
   - Жаль. Когда пришел пакет?
   - Сегодня с утренней почтой.
   - Надеюсь, вы не разгласили содержание письма?
   - Я рассказал о нем сотрудникам.
   - Напрасно.
   - А что в этом плохого?
   - Могут пойти нежелательные разговоры.
   - По-моему, чем больше людей будет знать об этой угрозе, тем лучше.
   - Разрешите мне знать, что в данном случае лучше, а что хуже,  -  резко
произнес шеф полиции. - Вы что, пустили письмо по рукам?
   - Нет, рассказал его.
   - Пересказали?
   - Рассказал дословно.
   - То есть как? -  поинтересовался  шеф.  -  Вы  успели  заучить  письмо
наизусть?
   - Видите ли, у меня идиотская память.  Мне  достаточно  прочесть  любой
текст один-два раза, чтобы запомнить его.
   - И надолго?
   - Навсегда.
   - Удивительно, - заметил шеф и, склонявшись над столом, что-то пометил.
- Впрочем, хорошая память необходима ученому.
   Они  помолчали,  прислушиваясь  к  неумолчному  городскому  шуму,   для
которого даже двойные бронированные стекла не были преградой.
   - Как вы считаете, мог быть автором письма сумасшедший? Или фанатик?  -
спросил шеф полиции.
   - Фанатик - да, но сумасшедший - едва ли, - усмехнулся Гуго Ленц. -  Уж
слишком  логичны  его  доводы.  Взять,  например,  это  место...  -   Ленц
приподнялся, перегнулся через  стол  и  протянул  руку  к  пачке  листков,
лежащих перед шефом полиции.
   - Минутку, - сказал шеф и прикрыл листки ладонью. -  Поскольку  вы  все
запоминаете...
   - Понимаю, - усмехнулся Ленц.
   - Простите...
   - Следите по тексту, - прервал Ленц и,  уставившись  в  потолок,  начал
медленно, но без запинок читать,  словно  там,  на  белоснежном  пластике,
проступали одному лишь ему видимые  строчки:  "Да,  все  в  природе  имеет
предел. Я бы назвал его  условно  "пределом  прочности".  Преступите  этот
предел - и  рухнет  строение,  упадет  самолет,  пойдет  ко  дну  корабль,
взорвется, словно маленькое солнце, атомное ядро... Вы, Ленц,  претендуете
на то, чтобы нарушить предел прочности мира, в котором мы живем. Частицами
космических энергий Вы бомбардируете кварки - те  элементарные  кирпичики,
из которых составлена Вселенная.
   Если Вы добьетесь своей цели, я не дам  за  наш  мир  и  гроша.  Цепная
реакция может превратиться в  реакцию,  сорвавшуюся  с  цепи.  И  мир  наш
рассыплется.
   Кто, собственно, дал Вам право, Гуго Ленц, на эти эксперименты? Правда,
у Вас имеется благословение самого президента. Но речь идет о другом  -  о
моральном праве заниматься делом, которое может все человечество поставить
на грань уничтожения. Я лишу Вас этого права и этой возможности..."
   - Правильно, - вставил  шеф  полиции,  когда  Ленц  остановился,  чтобы
перевести дух.
   - Вы считаете, что автор письма прав? - быстро спросил Ленц.
   - Я имею в виду - читаете точно по тексту, - пояснил шеф.
   Ленц откинулся в кресле.
   - Допустим, мои опыты действительно опасны, - сказал он и на  несколько
мгновений устало прикрыл глаза.
   - Опасны? - переспросил Камп.
   - Можно предположить, что они грозят уничтожить материю, распылить  ее.
Но по какому праву автор письма берется поучать меня? Кто уполномочил  его
быть защитником человечества? Он что,  господь  бог,  держащий  в  деснице
своей судьбы мира? Или пророк, которому ведомо будущее мира?  Быть  может,
то, чем я занимаюсь, расщепляя  кварки,  эти  самые  кирпичики  Вселенной,
входит составной частью, причем необходимой частью, в естественный процесс
эволюции?
   - Не вполне уловил вашу мысль.
   - Я хочу сказать:  быть  может,  расщепление  кварков  -  это  ступень,
которую не должна миновать в своем развитии никакая цивилизация, - пояснил
Ленц. - А подумал ли об этом автор письма?
   Физик, казалось, забыл о шефе полиции.  Он  полемизировал  с  невидимым
собеседником, в чем-то убеждал его, спорил, доказывал.
   Выдвигая в свою защиту хитроумный контрдовод, он с  победоносным  видом
пощипывал бородку,  а  после  серьезного  возражения  "оппонента"  сникал,
нервно хрустел пальцами, мучительно тер переносицу.
   - Вы слишком горячитесь,  -  сказал  шеф  полиции,  когда  Ленц  умолк,
подыскивая возражение на очередной аргумент автора анонимки. - Что толку -
спорить с тенью? Вот изловим автора послания, тогда - другое дело.
   - Изловите?
   - Надеюсь.
   Гуго Ленц поднялся, небрежно одернул костюм.
   - Но автор письма вроде не оставил никаких улик? - сказал он.
   - Так не  бывает,  дорогой  Гуго  Ленц.  Когда-то  ваш  великий  собрат
сформулировал  правило:  всякое  действие  вызывает  равное  по   величине
противодействие.
   - Третий закон Ньютона, - машинально произнес Гуго Ленц.
   - Соответственно  я  так  бы  сформулировал  первый  и  основной  закон
криминалистики, - сказал Камп, выходя из-за стола. - Всякое действие  -  я
имею в виду действие преступника - оставляет след. Наша задача -  отыскать
этот след, как бы ни был он мал и неприметен.
   - Хотел бы я знать, где вы будете его искать? - бросил физик.
   -  У  всякого  свои  профессиональные  тайны,  -  сказал  Арно  Камп  и
пристально посмотрел на физика. - У вас - свои, у нас - свои.
   - Каждому свое, - согласился Ленц.
   Короткое  возбуждение  физика  прошло,  он  выглядел  осунувшимся,  Шеф
полиции проводил Ленца до двери кабинета.
   - Делайте спокойно свое дело, - сказал Камп. - Мы позаботимся  о  вашей
безопасности. Но вы должны выполнять наши требования.
   - Что я должен делать? - обернулся Ленц.
   - Нам понадобится ввести на территорию Ядерного центра нашего человека.
   - Моего телохранителя?
   - Не только.
   Гуго Ленц подумал.
   - Хорошо, - сказал он. - Когда прибудет ваш агент? Завтра?
   - Сегодня. Ровно через сорок минут, - бросил шеф, глянув на часы. -  Вы
успеете добраться до места?
   - Если потороплюсь.
   - Поторопитесь. Как с пропуском?
   - Вот пропуск, - сказал Гуго Ленц, протягивая  шефу  узкую  пластиковую
полоску, на которой были вытиснены какие-то знаки.
   - Кто его встретит?
   - Мой секретарь.
   - Только одно условие, - сказал  шеф,  взявшись  за  дверную  ручку.  -
Полная тайна. Если вы кому-нибудь скажете, кто этот  человек,  вы  сможете
погубить его. Да и себя заодно.
   - Я-то погибну в любом случае, - махнул рукой Гуго Ленц.
   - С этого часа на вашу защиту выступит весь полицейский корпус  страны,
- сказал Арно Камп. -  Как  говорится,  вся  королевская  рать.  А  теперь
поторопитесь к себе.
   Оставшись  один,  шеф  полиции  несколько  минут  ходил  по   кабинету,
соображая, как вести дальше необычное дело. Конечный успех будет  зависеть
от того, насколько правильно удастся определить сейчас  стратегию  поиска.
Он взял со стола листок, внимательно перечитал окончание письма.
   "Выход для Вас один, Гуго Ленц: добровольно отказаться от посягательств
на святая святых природы, на самую жизнь,  расцветшую  диковинным  цветком
среди  ледяных  просторов  космоса.  Вы  должны  зашвырнуть   в   пропасть
сработанные Вами ключи от алтаря, где хранится Непознанное. И пусть  никто
больше не сможет отыскать эти ключи. Даю Вам три  месяца.  Срок,  надеюсь,
достаточный. Если по истечении трех месяцев окажется, что Вы не  выполнили
моих условий, - пеняйте на себя.  Вы  умрете,  и  ничто  Вам  не  поможет.
Впрочем, надеюсь и на Ваше благоразумие. Вместо подписи  прилагаю  фиалку.
Пусть напоминает она Вам как о красоте, так и о бренности всего земного".
   Камп хотел еще раз понюхать цветок, но рука его замерла  на  полдороге.
Неожиданная мысль заставила шефа побледнеть. А что, если цветок  отравлен?
В самом деле,  как  просто.  Что,  если  цветок  пропитан  ядом,  действие
которого рассчитано на три месяца? Ведь были же  возможны  такие  штуки  в
средние века.
   По вызову в кабинете бесшумно появился секретарь.
   - Возьмите на экспресс-анализ, - кивнул шеф на листки бумаги и  лежащий
отдельно конверт. - Отпечатки пальцев и все остальное.
   - Слушаю.
   - И цветок прихватите. Нет, наденьте перчатки.
   Шеф подошел к окну. Побарабанил пальцами по  стеклу.  Пустяки,  главное
спокойствие. Экспресс-анализ будет готов через две-три минуты. Прежде, чем
действовать, необходимо получить результаты.
   В голову лезли ненужные мысли.  Цезарь  Борджиа,  чтобы  избавиться  от
неугодных ему кардиналов,  давал  им  ключ  с  просьбой  открыть  ларец  с
драгоценностями или что-то в  этом  роде.  Ключ  был  снабжен  неприметным
бугорком, смазанным  медленно  действующим  ядом,  а  ларец  как  на  беду
открывался чрезвычайно туго. Приходилось нажимать на ключ, и яд впитывался
кожей. Проходили месяцы, неугодный кардинал  чах  и  бледнел  и,  наконец,
испускал дух, несмотря на отчаянные усилия лекарей...
   Но с тех пор  наука  продвинулась  далеко  вперед.  Диагностика  делает
чудеса. Электронная память обычного медицинского компьютера хранит в своих
ячейках все мыслимые и немыслимые яды и их  соединения.  Живи  кровожадная
отравительница  Екатерина  Медичи  не  в  шестнадцатом  веке,  а  в   наше
просвещенное время, она была бы изобличена уже  на  следующий  день  после
совершенного злодейства.
   Странное письмо получил Гуго Ленц. Текст  написан  на  машинке,  только
цифра "З", показывающая, сколько месяцев жизни отмерено адресату,  вписана
почему-то от руки.
   Да и реакция Гуго Ленца на анонимное письмо, и  все  его  поведение  не
совсем понятны. Складывается впечатление, будто знаменитый физик внутренне
смирился с предстоящей скорой смертью, признал ее неизбежной.
   Короткий звук тронутой струны заставил шефа  прервать  ход  мыслей.  Он
быстро подошел к столу. На переговорном пульте мигал глазок вызова,  экран
наливался светом.
   - Докладываю результаты анализа, - прозвучал голос  старшего  эксперта,
слегка искаженный мембраной.
   - Я слушаю.
   - Обнаружены лишь отпечатки пальцев Гуго Ленца  и  ваши.  Автор  письма
действовал, по всей видимости, в перчатках.
   - А чем вписана цифра три?
   - Обычной шариковой ручкой.
   - Паста?
   - Стандартная.
   Шеф помолчал, подавляя готовый вырваться вопрос.
   - Цветок не отравлен, - продолжал эксперт.
   Арно Камп кашлянул.
   - За выводы отвечаете головой.
   - Как всегда, шеф.
   Экран померк.
   С предварительной  экспертизой  ясно.  Было  бы  наивно  ждать  от  нее
каких-либо результатов в духе средневековья.
   Теперь - экстренное совещание. Время не  терпит.  Как  знать,  а  вдруг
цифра три -  просто  камуфляж,  и  завтра  Гуго  Ленца  обнаружат  либо  с
проломленным черепом, либо с  пулей  в  сердце,  всаженной  из  бесшумного
пистолета?


   День Арно Кампа  только  начался,  а  уже  обещал  быть  хлопотливым  и
трудным.  Поджог  в  универсальном  магазине,  похищение   Рембрандта   из
столичной картинной галереи, стачка студентов и на  закуску  -  история  с
Гуго Ленцем.
   А вдруг угроза Ленцу исходит от какой-нибудь тайной организации? Только
этого не хватало.
   Да, ошибается тот, кто думает, что у полиции легкий хлеб.
   Кабинет шефа полиции  наполнился  сотрудниками.  Оперативное  совещание
было коротким - шеф не любил долгих словопрений.
   Начали с обсуждения "фиалочной" загадки.
   Суть, конечно, была не в банальной угрозе смерти  -  такие  вещи,  увы,
были не в диковинку. Настораживала необычность требований  преступника,  а
также то, что объектом угрозы был выбран один из ведущих ученых страны.
   Различные версии подвергли предварительному обсуждению.
   Поскольку практически весь текст письма машинописный, для начала решено
было проверить все машинки, имеющиеся в стране.
   Взгляд Арно Кампа, обведя всех в кабинете, остановился на  черноволосом
крепыше,  устроившемся  в  кресле,  в   котором   совсем   недавно   сидел
взволнованный Гуго Ленц.
   - Артур Барк, - неожиданно произнес шеф, -  какие  у  вас  отношения  с
физикой?
   - Простите... С кем?
   - С физикой. Вы знакомы с ней?
   - Даже не здоровался, - нашелся Барк.
   - С сегодняшнего дня вы друзья. Отныне вы физик, Артур Барк!  -  сказал
шеф.
   - Но я не отличу мезона от бизона!
   - Такого подвига  от  вас  и  не  требуется.  Вы  станете  физиком  для
работников Ядерного центра, куда направитесь немедленно. Вот пропуск.  Все
согласовано. У Восточных ворот вас встретит секретарь Гуго Ленца.
   - Я буду телохранителем Гуго?
   - Попутно. Вживитесь в обстановку. Выясните на месте, что к чему, какие
враги или завистники могут быть у Ленца. Кто заинтересован  в  том,  чтобы
устранить его.
   - Я пущу корни...
   - Не очень тяните. Возможно, преступник начнет действовать не через три
месяце, а завтра.
   Артур Барк кивнул.
   - Главное - осторожность, - продолжал  шеф.  -  Важно  не  спугнуть,  а
заполучить в руки этого... цветочника.
   Барк поднялся.
   - О результатах докладывайте лично мне в любое  время  дня  и  ночи,  -
закончил шеф.
   - Разрешите идти? - вытянулся Барк.
   - Не идти, а лететь! - Шеф посмотрел на часы.  -  Гуго  Ленц  будет  на
месте минут через десять. Вы должны прибыть в Ядерный центр вслед за ним.


   Выйдя заблаговременно  из  машины,  еще  горячей  после  гиперзвукового
прыжка, Барк отправил ее обратно. Площадь он решил пересечь пешком.  Сразу
стало жарко - апрельское солнце припекало совсем по-летнему.
   У Восточных ворот было  пустынно.  Барк  знал,  что  люди  предпочитают
огибать этот район. Ходили  упорные  слухи,  что  вокруг  Ядерного  центра
сильно повышена  радиация.  Городские  власти  несколько  раз  производили
проверку, не подтверждавшую слухи, но разговоры об  опасном  излучении  не
затихали. Говорили о новом излучении, которое  не  могут  уловить  прежние
приборы.
   Насвистывая   модный   мотивчик,   Артур   Барк   подошел   к    пункту
автоматического контроля и сунул в щель узкий листок пропуска.
   Автомат охраны долго и придирчиво проверял пропуск. Затем блеснул  луч,
еле заметный в лучах солнца, и узкая стальная дверь медленно  отодвинулась
в сторону, пропуская Барка.
   Не без внутреннего трепета ступил Барк на территорию Центра, о  котором
был столько наслышан. Однако Артура ожидало разочарование.  Он  не  увидел
перед   собой   ни   хитроумных   машин-манипуляторов,   ни   каких-нибудь
сногсшибательных сооружений - ничего, о чем болтали досужие языки.
   Дорожки институтского двора были чисто подметены, а аккуратные корпуса,
расставленные в шахматном порядке, напомнили Артуру госпиталь,  в  котором
он имел удовольствие проваляться целый  месяц  после  неудачной  стычки  с
уличными головорезами.
   Редкие платаны начинали зеленеть.
   У места, где аллея, ведущая от  Восточных  ворот,  расходилась  веером,
Барк остановился. В нерешительности огляделся. Людей не было видно.
   В ослепительном синем небе плыл коршун. Сделав широкий круг,  он  начал
снижаться на территорию центра, и вдруг, ударившись о невидимую  преграду,
быстро-быстро затрепетал крыльями.  Мягкая,  но  властная  сила  отбросила
прочь насмерть перепуганную птицу.
   Ядерный  центр  сплошным  куполом  покрывало  защитное   поле.   "Верно
говорится: сюда и ветерок не залетит", - подумал Барк.
   Артур приосанился. Навстречу шла молодая женщина. На улыбку  Барка  она
не ответила.
   - Вы вошли в Восточные ворота? - спросила женщина.
   - Да.
   - Артур Барк, специалист по нейтринным пучкам?
   - Он самый... по пучкам...
   - Я секретарь доктора Гуго Ленца, меня зовут Шелла Валери.
   - Очень приятно.
   - Пойдемте, доктор Ленц ждет вас.
   По дороге Артур пытался разговориться, но Шелла отвечала  односложно  и
не очень приветливым тоном.
   Аллея сделала поворот, и Барк едва не вскрикнул: перед входом в  корпус
- большая клумба с фиалками.
   - Фиалки? В начале апреля? - спросил он.
   - Защитное поле, - пояснила Шелла, не оборачиваясь.
   Только войдя в корпус, Барк  понял,  почему  Ядерный  центр  внешне  не
произвел  на  него  особого   впечатления:   основная   часть   сооружений
находилась, по-видимому, под землей. Об этом говорил длинный  ряд  лифтов,
ведущих вниз. О  том,  на  какую  глубину  идут  они,  можно  было  только
догадываться.
   Доктор Ленц крепко пожал руку Артуру.
   - Нам нужен именно  такой  специалист,  как  вы!  -  воскликнул  он.  -
Пойдемте.
   Они шли по лабораториям.  Навстречу  попадались  люди,  чаще  хмурые  и
озабоченные.
   - Чем ближе к цели, тем трудней  приходится,  -  вскользь  бросил  Гуго
Ленц.
   В  одном  зале  Барк  обратил  внимание  на  большую  площадку,  наспех
обнесенную толстыми листами пластика. Он подошел поближе. Ленц  последовал
за ним, но явно неохотно, как отметил про себя Барк.
   Артур заглянул в зазор между двумя  неплотно  пригнанными  листами.  Он
увидел  бесформенные  обломки   какой-то   установки,   опаленные   огнем,
изуродованные и почерневшие. В бетонных плитах пола видны были глубокие, с
оплавленными  краями  вмятины,  в  которых,  как  почудилось  Артуру,  еще
гнездился жар.
   - Что здесь? - спросил Барк.
   - Взорвался реактор.
   - Причина?
   - Несчастный случай.
   Они пробирались по узкому лабораторному проходу, Артур  протянул  руку,
чтобы погладить сверкающий медный шар. Ленц быстро оттолкнул  Барка,  так,
что тот чуть не упал.
   - Шестьсот тысяч вольт, - пояснил Гуго Ленц.
   Барк кашлянул.
   - А взрыв реактора... Жертвы были?
   - К счастью, нет, - ответил физик и помрачнел.
   - Люди успели спрятаться?
   - Взрыв произошел ночью, когда здесь никого не было, - сказал Ленц.
   Обход был утомительным. Они  спускались  в  лифте,  проходили  комнаты,
коридоры.
   Барк еле поспевал за доктором Ленцем. Походка Гуго была  стремительной,
чуть переваливающейся.
   Перед одной из дверей Гуго замедлил шаг.
   - Сейчас я познакомлю вас с моим  первым  помощником,  -  бросил  он  и
толкнул дверь.
   Комната была небольшой, но очень светлой. Приборов, установок здесь  не
было, лишь стеллажи, уходящие под потолок. На полках аккуратно расставлены
книги, блоки биопамяти, катушки фотокопий.  За  столом,  покрытым  толстым
листом пластика, сидел человек и что-то писал. Когда дверь отворилась,  он
поднял голову. Отложил  ручку  ("шариковую",  -  отметил  Барк),  поднялся
навстречу вошедшим.
   - Знакомьтесь: Имант Ардонис, моя правая рука, - сказал Гуго Ленц.
   Ардонис кивнул.
   - Артур Барк, наш новый сотрудник, разбирается в нейтринных усилителях,
- продолжал Ленц.
   - Очень кстати, - оживился Ардонис.
   Барк поклонился.
   Ардонис был красивый, совсем еще молодой человек. Его лицо было  гладко
выбрито, от него пахло дорогим одеколоном.
   - Уже вернулись, доктор?  -  спросил  Имант  и  откинул  назад  светлые
волосы.
   - Только что.
   - Видели шефа полиции?
   - Да.
   - Обещал он что-нибудь предпринять?
   - Пока еще нужно разобраться...
   - Но письмо-то он прочитал по крайней мере? - спросил Ардонис.
   - Прочитал.
   - Почему же  он  сразу  не  начал  действовать?  Знаете,  доктор,  если
уголовное дело носит не совсем обычный характер,  эти  полицейские  ищейки
сразу же теряются, и...
   Ленц закашлялся.
   - Мы потолкуем потом, Имант, - сказал он, когда приступ прошел.
   - Хорошо, шеф.
   - Как ускоритель?
   - Я форсировал режим, не дожидаясь вас. Бомбардируемая масса  близка  к
критической, поэтому любое промедление...
   - Вы правильно сделали, Имант, - перебил его Ленц.
   Ардонис, довольный, кивнул.
   - Тут я набросал кое-какие расчеты... - начал он.
   - Позже, Сейчас я должен ввести нашего нового коллегу в курс дела.
   Имант перевел немигающие, чуть  навыкате  глаза  на  Артура,  Казалось,
взгляд его проникал насквозь.
   Артур, прощаясь, протянул руку, длинные ресницы Иманта дрогнули.
   Рукопожатие Ардониса было таким крепким, что Артуру  показалось,  будто
ладонь его попала в тиски.
   - Однако ж и правая рука у вас, - заметил Барк, когда они с Гуго Ленцем
вышли в коридор.
   - Правая рука? - переспросил Ленц.
   - Я имею в виду Иманта Ардониса, - пояснил Барк, потирая руку. - Хватка
у него железная.
   - Верно, хватка у него железная, - ответил Гуго Ленц,  думая  о  чем-то
своем.
   Из-за угла коридора навстречу им вышел рыжий кот. Вышел - не то  слово.
Кот важно шествовал, задрав пышный хвост. Лицо Гуго оживилось.
   - Я едва не забыл представить вам моего любимца. Его зовут дон Базилио,
- сказал Ленц. - Как видите, это очень важная фигура...
   - Вижу.
   - В самом деле, он незаменим.
   - Животное для опытов?
   - Что вы, коллега, - улыбнулся Ленц, с нежностью глядя на  животное,  -
дон Базилио - наш полноправный сотрудник. Замечательное существо.
   - Чем же?
   - Хотя  бы  тем,  что  находится  здесь  со  дня  основания  нейтринной
лаборатории. Правда, тогда он был лишь котенком-недоучкой, а  теперь,  как
видите, взрослый, вполне сформировавшийся кот.
   Кот подошел и стал тереться о штанину Гуго  Ленца.  Гуго  наклонился  и
почесал кота за ушами. Кот с готовностью опрокинулся  на  спину,  радостно
мурлыча и подрагивая всеми четырьмя лапами.
   - Базилио любит вас, - сказал Барк.
   - Любит, - согласился Гуго, выпрямляясь. -  Он  присутствует  при  всех
опытах, которые я провожу.
   - Вот уж, видно, знаний набрался.
   - Знаний у него не меньше, чем у иного ученого,  -  сказал  Гуго  Ленц,
когда они двинулись дальше по коридору, - уверяю вас. Если бы дон  Базилио
умел разговаривать - дорого дала бы за него иностранная разведка. Впрочем,
это уже не по моей части.
   Они остановились у генератора, мощно тянущего одну и ту же низкую ноту.
   - Ну  вот,  вы  видели  весь  мой  отдел,  -  сказал  Гуго  Ленц.  -  И
сотрудников, включая дона Базилио.
   - Вы показали мне все комнаты?
   - Кроме одной.
   - Секретный отсек?
   - Мой рабочий кабинет.
   - Я хотел бы посмотреть.
   Ленц поморщился.
   - Там ничего особенного нет, - сказал он. - Впрочем,  пожалуйста.  Если
необходимо для дела...
   Кабинет  Гуго  Ленца  занимал   угловую   комнату.   Запыленные   окна,
захламленный пол придавали ей неуютный вид. Стол был  завален  рукописями,
книгами, записными книжками.  "Скорее,  стол  писателя,  чем  ученого",  -
подумал Барк.
   На отдельном столике у окна стоял  предмет,  заставивший  сердце  Барка
забиться: пишущая машинка.
   - Сами печатаете? - небрежно спросил Барк.
   - Приходится, - сказал Ленц.
   - В детстве мечтой моей жизни было -  вволю  постукать  на  машинке,  -
сказал Артур Барк и нежно погладил клавиши. - Машинка принадлежала соседу,
а он был юрист и ужасно строгий. Один раз так свистнул  меня  линейкой  по
пальцам, до сих пор болят.
   - Теперь вы можете удовлетворить свое давнишнее желание, - бросил Ленц,
перебирая на столе какие-то бумаги.
   Артур вставил в машинку чистый лист бумаги  и  наугад  быстро  отстукал
несколько строк - случайный набор букв. Затем вынул  лист,  сложил  его  и
сунул в карман. Ленц, стоя спиной к Барку, возился с бумагами.
   - Кто заходит в ваш кабинет? - спросил Барк.
   - Никто. Я даже убирать здесь не разрешаю.
   "Это заметно", - хотел сказать Артур Барк, но промолчал.
   - Вы, наверно, над книгой работаете? - спросил Барк  у  доктора  Ленца,
когда они вышли из кабинета.
   - Книгой?
   - У вас на столе столько бумаг. Записки, блокноты, - пояснил Барк.
   - Для книги времени нет, - махнул рукой Гуго. -  Раньше,  правда,  была
такая идея.  Кое-какие  материалы  подготовил.  А  теперь...  Дай  бог  за
оставшееся время хотя бы дневники в порядок привести.
   - Вижу, работы у вас много.
   - Особенно сейчас. Вздохнуть некогда.  Только  кофе  спасает:  пью  его
беспрерывно, - сказал Ленц.
   Они шли по коридору, пластик поглощал шаги.
   - Кофе сами варите? - вдруг спросил Барк.
   -  Этой  технологии  я  не  осилил,  -  улыбнулся  Гуго.  -  Приходится
пользоваться любезностью сотрудников. То в лаборатории перехвачу  чашечку,
то Шелла угостит. У нее есть кофеварка.
   - А в кабинете?
   - В кабинете у меня кофейная автоматика отсутствует, - вздохнул Ленц, -
имеется только спиртовка да колба.
   - Кто же готовит кофе в кабинете?
   - Имант, - рассеянно ответил Ленц. - Он тоже любитель.
   - А вы говорите, что в кабинете никто, кроме вас, не бывает.
   -  Простите.  Совсем  выскочило  из  головы...  Да  оно  и  понятно,  -
проговорил Гуго. - Имант Ардонис - мой первый помощник, а лучше оказать  -
мое второе я. Во всем, что касается работы.
   - Допустим. Но давайте уточним. Насколько я понял, Имант Ардонис бывает
у вас в кабинете достаточно часто.
   - Разумеется, - согласился Ленц и внезапно остановился. - Позвольте, вы
думаете, что это Ардонис... Нет, исключено. Ардонис - моя правая рука.
   - Бывает, что левая рука не ведает, что творит правая, - заметил Барк.
   - Исключено, - горячо повторил Ленц. - Иманту я абсолютно доверяю.
   Барк помолчал, лишь пощупал в кармане сложенный вчетверо листок.
   По предложению  Ленца  они  присели  в  небольшом  холле,  образованном
пересечением двух коридоров.
   - Сердце, - пожаловался Ленц. - До последних дней я  и  не  подозревал,
что оно у меня есть.
   Физик и его новый телохранитель немного помолчали.
   - Меня беспокоит одна вещь, - сказал  Барк,  закуривая  сигарету.  -  В
своем ремесле я вроде разбираюсь, а вот в физике - профан.
   - Каждому свое.
   - Не спорю, - согласился Барк. - Но вдруг заведет со мной кто-нибудь из
ваших сотрудников ученый разговор - и я погиб, Раскусят в два счета, что я
за птица.
   Ленц задумался.
   - Мы сделаем вот что, - решил он. - Я оповещу всех, что  ваша  тематика
засекречена. Тогда к вам никто не станет обращаться с лишними разговорами.
   Тут Ленц посмотрел на часы и предложил выпить кофе.
   Артур не стал отказываться. Он думал, что они пойдут в комнату  Иманта,
но Ленц вызвал Шеллу, сказав в видеофон несколько слов.
   Вскоре Шелла принесла на подносе две чашечки кофе.
   Кофе был крепким и обжигающе горячим. Барк  подумал,  что  употребление
кофе здесь - привычный, давно отработанный ритуал.
   Ставя пустую чашечку на стол, Артур перехватил взгляд, брошенный Шеллой
на Ленца, и решил про себя, что старик, пожалуй,  неплохо  чувствует  себя
тут,  в  атмосфере  всеобщего  преклонения.  Во  всяком  случае,   неплохо
чувствовал себя до самого последнего времени.
   Заметив, что Артур на нее смотрит, Шелла вспыхнула и отвернулась.
   - Почему вы с нами не пьете? - спросил ее Ленц.
   - Благодарю вас, доктор Ленц, я уже пила, - сказала,  Шелла  и,  собрав
пустые чашки, ушла. Барк проводил ее взглядом.
   - Французы говорят: красота женщины - в походке, - начал было он и  тут
же осекся, заметив в глазах Ленца холодное неодобрение.
   Барк сделал вид, что ничего не случилось и спросил:
   - Скажите, доктор Ленц, а  для  чего,  собственно,  бомбардировать  эти
самые кварки?
   - Чтобы исследовать их. Бомбардируя кварки, мы  изучаем  взаимодействие
частиц, а  это  позволяет  понять  их  структуру.  Средневековая  анатомия
топталась на месте, пока врачи не изучили  человеческое  тело,  препарируя
трупы.
   - А в самом деле опасно это - бомбардировать кварки? - спросил Барк.  -
Автор письма пишет, что...
   - Я прекрасно помню текст письма, - перебил его доктор Ленц.
   - Получается страшная штука, - сказал Артур. - Что, если в  самом  деле
вся земля превратится в труп?
   - Верно, такая опасность есть, - медленно сказал Гуго Ленц. - А что  же
можете предложить вы, молодой человек?
   - Я? - растерялся Артур.
   - Вы. Именно вы!
   - Но я же не физик.
   - Это не ответ. Решать этот вопрос должен каждый, поскольку судьбы мира
касаются всех.
   Барк замялся, обдумывая ответ.
   - Видите ли, тут замешаны особые обстоятельства... - начал  он.  -  Вам
угрожают смертью, если вы не прекратите опыты.
   - При решении вопроса, который я перед  вами  поставил,  моя  жизнь  не
имеет никакого значения. Она  слишком  ничтожна,  чтобы  в  данном  случае
принимать ее в расчет, - сказал Гуго Ленц.
   Артур интуитивно почувствовал, что разговор принял серьезный  оборот  и
что ответ его, Артура Барка, неизвестно по  какой  причине,  живо  волнует
Ленца.
   - Я помогу вам, - сказал Ленц, глядя на собеседника. - Предположим, что
моей жизни ничто бы не угрожало. Что бы вы ответили мне  в  таком  случае?
Проводить бомбардировку кварков или не проводить?
   - Пожалуй, я все равно запретил бы опыты, - задумчиво сказал  Барк.  Он
ожидал встретить сочувствие, но лицо Гуго Ленца оставалось непроницаемым.
   - Все ли вы обдумали, Артур Барк, прежде чем запрещать опыты? -  сказал
Ленц. - Речь ведь идет не о том, чтобы закрыть какие-то там второстепенные
эксперименты.  Дело  идет  о  кардинальном  направлении   науки,   которая
стремится постичь самые сокровенные тайны материи.
   - Но если опыты опасны для всего человечества?  -  настаивал  на  своем
Артур.
   - Опасность, - усмехнулся Ленц. - А что вообще  не  опасно  для  жизни?
Разве  не  опасен  для  ребенка  уже  первый  шаг,   который   он   делает
самостоятельно, без помощи матери? Разве не  опасен  был  полет  авиатора,
первым поднявшегося в небо? Однако что бы мы  делали  теперь,  если  б  он
тогда испугался? Очевидно, небо осталось бы для людей навеки  недосягаемой
мечтой. И так во всем. Без риска нет победы, нет движения вперед.
   - С первым авиатором, насколько  я  понимаю,  дело  обстояло  несколько
иначе, чем с бомбардировкой кварка, - сказал  Артур,  заражаясь  волнением
Ленца. - Не будь братьев Райт - нашлись бы другие.
   - Вы так думаете?
   - Непременно нашлись бы. Для завоевания воздушного океана  человечество
созрело, потому его ничто не могло остановить. Когда гибнет один - на  его
место становится второй, гибнет второй - на линию огня выходит третий.
   - Почему же вы думаете, что человечество  не  созрело  для  расщепления
кварков? - спросил Ленц.
   Артуру хотелось прервать разговор, превратить его в шутку, ссылаясь  на
свою некомпетентность, но он не представлял себе, как это сделать.
   Ленц угрюмо смотрел на него, ожидая ответа.
   - Дело не в зрелости человечества, - сказал Барк, - а в том, что  опыты
по расщеплению кварков, насколько я понял, угрожают жизни человечества.
   - Нет, дело именно в зрелости человечества, - возразил Гуго Ленц резко.
- Если результаты наших  экспериментов  попадут  в  руки  недобросовестных
людей...
   - Тогда не отдавайте свои результаты в плохие руки, - посоветовал Барк.
   - Несерьезное предложение, Артур Барк, - сердито махнул рукой  Гуго.  -
Нашим государством, к  сожалению,  управляют  не  ученые,  а  политики  от
бизнеса.
   - Но с политиками можно договориться.
   - Вы полагаете? Что вы так смотрите на меня? Думаете, спятил старик? Не
знаю почему, но ваше лицо внушает мне доверие. Да и потом, когда  человеку
остается три месяца жизни,  он  может,  наконец,  позволить  себе  роскошь
говорить то, что думает. - Бородка Ленца начала дрожать от возбуждения.
   - Предположим, я собственной властью прекращу опыты, - продолжал он.  -
Где гарантия, что через короткое время другой физик не наткнется  на  идею
этих опытов?
   - Надо так зашвырнуть ключ, чтобы отыскать его было не легко, -  сказал
Артур. - А за время поисков что-то, возможно, переменится.
   - А как это сделать? - эхом откликнулся Гуго Ленц.
   Они были знакомы лишь несколько часов, но Артуру казалось, что он знает
доктора Ленца давно, много лет. Чем-то Барку был симпатичен этот человек с
острой бородкой и пронзительными, беспокойными глазами.
   Правда, взгляды Ленца несколько вольны, но это в  конце  концов  не  по
его, Барка, ведомству.
   Гуго Ленцу грозит смерть, а он рассуждает о судьбах мира. А может,  все
наоборот? Может, обычная болезнь сделала его таким словоохотливым?
   - Можете спуститься вниз, посмотреть ускоритель в натуре, - уже другим,
обычным тоном сказал Ленц.


   Остаток первого дня своей новой службы Артур Барк посвятил знакомству с
циклопическими   сооружениями,   образующими   целый   подземный    город.
Одновременно он присматривался к людям, прикидывал, что  к  чему.  Научных
тем предпочитал не касаться, и никто из собеседников, к облегчению  Барка,
проблем нейтринной фокусировки в разговорах с ним не затрагивал.
   Когда сотрудники непринужденно перекидывались  совершенно  тарабарскими
терминами, Артур стоял подле с непроницаемым видом: он-то  знает  кое-что,
но в силу засекреченности своей темы вынужден молчать.
   Полный новых  впечатлений,  с  сумбурной  головой  покидал  Артур  Барк
Ядерный центр.
   Листок,  сложенный  вчетверо,  жег  грудь,  и  Барк  решил  последовать
золотому правилу и не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Прежде чем ехать домой, он решил заскочить к себе в управление и  выяснить
кое-что относительно пишущей машинки, стоящей в кабинете доктора Ленца.
   Барк спустился в подземку.
   Салон был переполнен, вентиляция работала  неважно,  вагон  убаюкивающе
покачивался, и Артур Барк задремал.
   Артур не удивился, когда сквозь толпу к нему пробралась  Шелла  Валери.
Он почему-то ожидал, что встретит ее, хотя  днем  ему  так  и  не  удалось
переговорить с холодной секретаршей Гуго Ленца.
   - Нам по пути? - спросил Артур.
   - По пути, - улыбнулась Шелла. Днем, на службе она не улыбалась ему.
   Они долго говорили о пустяках, не обращая внимания на толчею,  а  затем
Артур взял ее под руку, и они вышли из душного вагона на вольный воздух.
   Вечер был прохладным, но дома излучали тепло, накопленное за день.
   Барк огляделся и сообразил, что  они  очутились  на  окраине:  световая
реклама здесь не так бесновалась, как в центре.
   В этот район Барк попал впервые.
   - Куда пойдем? - спросила Шелла.
   - Куда глаза глядят, - ответил Барк.
   Они пошли по улице, странно пустынной и тихой.
   Шелла без умолку щебетала, повиснув на руке спутника.
   - Я думал, вы молчаливее сфинкса, - сказал Артур, глядя  на  оживленное
лицо спутницы.
   - В присутствии доктора Ленца я немею, - призналась Шелла.
   - Я заметил, - съязвил Барк.
   - Глупый, - она легонько ударила его по руке. - Доктор Ленц мне в  отцы
годится.
   - Тем более.
   - Я люблю Гуго Ленца как доброго человека. Уважаю как ученого.
   - И только?  -  недоверчиво  спросил  Барк.  -  Я  ведь  видел,  какими
взглядами вы его награждаете.
   - Глупый. Ах, какой глупый! - рассмеялась Шелла, Смех ее был необычайно
приятен. Словно серебряный колокольчик, звенел он на пустынной улице.
   - Вы мне сразу понравились, - сказала  Шелла.  -  Еще  утром,  когда  я
встретила вас у Восточных ворот, - добавила она, потупившись.
   По мере того как вечерело, фосфоресцирующие стены домов светились ярче.
   Тени,  отбрасываемые  беспечно  бредущей  парочкой,  то  вырастали   до
огромных размеров, то пропадали, сникали под ногами.
   - Шелла, а вас не волнует, что Гуго Ленцу угрожает  смерть?  -  спросил
Барк.
   - Вы имеете в виду дурацкое письмо, которое он получил?
   - Угроза, по-моему, вполне реальна.
   - Может быть, и так, - сказала Шелла. - Но  только  я  одна  знаю,  как
устранить эту угрозу.
   - Вы знаете человека, который писал письмо?
   - Автор письма не обязательно  человек.  Такой  текст  может  придумать
любой  компьютер,  дайте  только  машине  соответствующую   программу.   А
отстукать его на машинке мог любой олух.
   - Значит, вы считаете, что Гуго Ленцу  ничто  не  угрожает?  -  спросил
Барк, сбитый с толку.
   - Напротив. Если сидеть сложа руки, доктор Ленц ровно через три  месяца
погибнет.
   - Кто же поднимет на него руку?
   - Не руку, а лапу.
   - Лапу?
   -  Я  уже  обратила  внимание,  что  особой  проницательностью  вы   не
отличаетесь, - снова рассмеялась Шелла.  -  Впрочем,  проницательностью  в
нашем отделе не может похвастаться никто.
   - А доктор Ленц?
   - И он, к сожалению. Но вам я все расскажу, - негромко сказала Шелла. -
Вы заметили в отделе дона Базилио?
   - Кота, что ли? Хороший кот. Меня познакомил с ним доктор Ленц.
   - Базилио - не кот, а кибернетическое устройство, -  Шелла  перешла  на
шепот. - Об этом знаю только я.
   - И больше никто в отделе?
   -  Никто.  Разве  вы  не  знаете,  что  кошачьи  рефлексы  очень  легко
запрограммировать?
   - Но кому такое могло понадобиться?
   Шелла пожала плечами.
   - У каждого есть враги, - сказала она. -  Особенно  у  ведущего  физика
страны. В Ядерный центр так  просто  не  проникнешь,  как  вы  сами  могли
убедиться. Покушение на улице - тоже сложно. Вот они и придумали эту штуку
с доном Базилио, Теперь вам понятно?
   - Не совсем. Мне доктор Ленц говорил, что принес Базилио  в  отдел  еще
котенком...
   - Вот и видно, что в кибернетике вы младенец. Для  конструктора  ничего
не стоит построить модель,  размеры  которой  могут  меняться  с  течением
времени - увеличиваться или, наоборот, уменьшаться.
   - Вроде воздушного шара?
   - Примерно.
   - Но почему враги не убили Ленца сразу, а задолго  предупредили  его  о
грозящей смерти?
   - Наверно, чтобы вызвать панику. Спутать карты полиции. Она уже и  так,
наверно, сбилась с ног  в  поисках  преступника.  А  в  итоге  полицейские
окажутся в дураках. Забавно, правда?
   - Ничего не вижу забавного, - сердито ответил Артур.  -  Почему  вы  не
сообщили о доне Базилио куда следует?
   - Я никогда ни на кого не доносила. И не собираюсь, - отрезала Шелла. -
Неважно, на человека или на кибера.
   - Значит, Гуго Ленц погибнет?
   - Доктор Ленц не погибнет. Когда подойдет  срок,  я  сама  раскрою  ему
глаза.
   Неожиданно в конце безлюдной улицы показалась большая серая  тень.  Она
неслышно, крадучись, двигалась навстречу Шелле и Артуру. Вскоре уже  можно
было различить контуры огромной кошки и легкую звериную поступь.
   - Дон Базилио! - прошептала Шелла, и глаза ее округлились от страха.
   - Как он попал сюда? - спросил Артур и сжал тонкую руку Шеллы.
   - Он проведал мои планы. Он  выследил,  он  убьет  меня!  -  вскрикнула
Шелла. - Бежим.
   Дон Базилио изготовился к прыжку, но они успели юркнуть в подворотню.
   Во дворе было темно. Держась за руки, они бежали мимо черных  строений,
и остановились лишь тогда, когда Артур почувствовал, что  у  него  вот-вот
выскочит сердце.
   - Боже, куда мы попали, - прошептала Шелла, немного отдышавшись.
   - Сейчас разберемся, - сказал Артур и толкнул первую попавшуюся дверь.
   В комнате не было никого. Посреди на полу стоял ускоритель, похожий  на
тот, который Артур осматривал днем в Ядерном центре. Неужели это то  самое
гигантское сооружение, только  сжавшееся  до  ничтожных  размеров?  И  кто
собрал его здесь?
   Артур подошел к сооружению и тронул какой-то рычаг.
   - Не надо! - крикнула Шелла.
   Но было поздно. Полыхнула ослепительная вспышка, вслед за  ней  грохнул
громовой взрыв. Артур почувствовал, как горячая волна ударила в лицо.
   - Кажется, я ранена, - услышал он голос Шеллы, еле  пробившийся  сквозь
вату, которой забило уши.
   Артур подхватил ее на руки, легкую, как  перышко.  Бережно  опустил  на
пол.
   На том месте, где  только  что  стоял  ускоритель,  теперь  была  груда
покореженных обломков. Иные из  них  были  раскалены  докрасна,  бросая  в
комнату слабое красноватое сияние.
   Рука Шеллы, видимо, была  повреждена  осколком.  На  пол  глухо  падали
тяжелые капли. "Кровь черная, как кофе", - подумал Артур.
   - Шелла, милая... - шепнул Артур. Он рванул  на  своей  груди  рубашку,
чтобы сделать из нее бинт.
   - Не трудитесь, - медленно  и  спокойно  произнесла  Шелла.  -  Рана  -
пустяки. Через несколько минут меня не станет.
   - Вы не можете идти...
   - Не уйду. Я исчезну. Рассыплюсь в пыль. Вы включили ускоритель, вызвав
неуправляемую реакцию. Я попала под облучение. Прощайте... Артур.
   Барк с ужасом, не в силах шевельнуться, смотрел, как Шелла начала вдруг
таять, растворяться в воздухе, затхлом воздухе  полутемной  комнаты,  куда
они случайно попали и которая оказалась ловушкой.
   - Шелла! - что было мочи закричал Артур.
   Он проснулся оттого, что кто-то сильно толкнул его в бок.
   - В вагоне спать не положено, - назидательно произнес  над  самым  ухом
добродушный старческий голос.
   Придя в управление, Барк поспешил в отдел экспертизы. По  счастью,  там
дежурил его приятель,  прозванный  сослуживцами  Варваром.  Обычно  он  не
отказывал Артуру в мелких просьбах, если только  они  не  были  связаны  с
деньгами.
   Однако, к удивлению Барка, его просьба немедленно  проверить  оттиск  с
пишущей машинки вызвала у Варвара сильное раздражение.
   - Сговорились вы, что ли! - брюзжал Варвар. - За один сегодняшний  день
- десятки, сотни тысяч оттисков. Отдел с ног сбился. Вот  объясни-ка  мне,
Крепыш: если даже найдут машинку, на которой этот прохвост напечатал  свое
послание, что толку?
   - Если найти машинку, это сузит круг поисков, - сказал Артур.
   - И без тебя знаю, что сузит! - вдруг рассердился Варвар. - Поменьше бы
эти физики с  атомом  копались.  Рубят  сук,  на  котором  сидят.  Уровень
радиации в городе такой,  что...  Говорят,  близ  Ядерного  центра  пройти
опасно.
   - Сказки.
   - Ладно, - вдруг остынув, спокойным тоном  сказал  Варвар.  -  Давай-ка
сюда свой оттиск.
   Он повертел в руках листок, поданный Артуром.
   - Сам, что ли, печатал?
   - Сам.
   - Оно и видно:  больно  осмысленный  текст,  -  ухмыльнулся  Варвар.  -
Знаешь,  мне  сегодня  попадались  любопытные  образчики,   так   сказать,
полицейского творчества. Один даже высказал просьбу о прибавке  жалованья.
Так  что  у  тебя  еще  шедевр  искусства.  Правда,  абстрактного.  Ну-ка,
посмотрим. Авось тебе повезет больше, чем другим.
   Пока Варвар, что-то бурча под нос, возился у рабочего стола, Барк сидел
на стуле.
   - Должен тебя разочаровать, Крепыш, - через  несколько  минут  прогудел
Варвар. - Ты попал пальцем в небо.
   - Не та машинка?
   - Ничего  похожего.  Вот  буква  "У"  крупным  планом.  Видишь,  разные
хвостики?
   - Сам ты хвостик, - сказал Барк и поднялся.
   Честно говоря, Барк испытывал разочарование. Рушилась стройная  версия,
которую он успел соорудить.
   А выглядело убедительно: видный ученый. У него  честолюбивый  помощник,
пользующийся полным доверием шефа. Помощник мечтает возглавить учреждение,
но на пути стоит шеф. Помощник  пишет  ему  грозную  анонимку,  предлагает
убраться подобру-поздорову. Чтобы,  как  говорится,  не  торчали  рога,  в
письме, конечно, ничего не говорится прямо. В  письме  напущено  туману  с
помощью разных высокопарных сентенций. Шеф, по замыслу помощника,  струсит
и сойдет со сцены. Либо, того лучше, старика хватит инфаркт.
   Психологический расчет помощника точен: в самом  деле,  кому  придет  в
голову проверять собственную машинку шефа? На ней, всем  известно,  никто,
кроме него самого, не печатает. Не станет же Гуго Ленц сам на себя клепать
анонимку?
   Версия  с  помощником  казалась  основательной.   Разве   не   является
конкуренция законом жизни общества? Эту истину агент Артур Барк  усвоил  с
младых ногтей.
   И надо же - построение Барка погибло, едва народившись на свет.
   Впрочем, не нужно спешить с выводами. Не  такой  Имант  Ардонис  дурак,
чтобы оставлять концы. Он мог преспокойно отпечатать письмо  где-нибудь  в
другом, еще более безопасном месте. Рано снимать с него подозрения.
   Перед Барком возникло  красивое  надменное  лицо,  холодный  немигающий
взгляд, презрительный прищур.
   "Мы еще схватим тебя с поличным, железная рука", - подумал Барк.
   - Послушай-ка, Варвар, - сказал Артур, остановившись в дверях, - а  что
если письмо написал не человек?
   - А кто, если не человек? - удивился Варвар.
   - Машина.
   - Не думаю.
   - Умеют же киберы сочинять разные тексты. И даже стихи, - сказал Барк.
   - Ты уж загнешь. И цветок, по-твоему, придумала машина? Нет,  на  такую
пакость способен только человек, - убежденно сказал Варвар.
   - Как сказать.
   - Пусть даже автор письма - машина, - сказал Варвар. - А кто же в таком
случае будет приводить угрозу в исполнение?
   - Тоже машина. В виде, например, кота.
   - Какого кота?
   - Обыкновенного, с четырьмя лапами и хвостом, - пояснил Артур.
   - Тьфу! - с сердцем сплюнул Варвар. - Тебе бы все шутки шутить.
   - А я не шучу.
   - Тогда обратись к медикам. Я же говорю - радиация, - сказал  Варвар  и
покрутил пальцем у своего лба.
   Покинув Варвара, Барк направился  к  шефу,  чтобы  доложить  результаты
первого дня, проведенного в Ядерном центре. Однако  по  пути  он  встретил
Жюля, который сообщил, что шеф только что убыл.
   - Улетел?
   - Ушел, - поправил Жюль.


   Рина любила смотреть, как Гуго работает.  Она  забиралась  с  ногами  в
кресло, Гуго садился к секретеру, откидывал его, раскладывал бумаги в  ему
одному ведомом порядке. Он колдовал, священнодействовал. В этот миг  могли
грохотать пушки - Ленц и глазом бы не моргнул. Для  него  не  существовало
ничего, кроме карандаша да листа бумаги, по которому  торопливо  струилась
вязь интегралов.
   Вдруг с грохотом валился на пол отброшенный стул, Гуго подхватывал Рину
и кружил ее по комнате, напевая Штрауса.
   Их совместную жизнь можно было сравнить с хорошо налаженным механизмом.
Мелкие ссоры не могли разладить его. Если Гуго Ленцу по работе приходилось
вдруг  мчаться  на  испытательный  полигон,  приткнувшийся  где-нибудь   в
потаенном   уголке   страны,   они   ехали   вместе.   Их   тяготил   даже
один-единственный день, проведенный в разлуке.
   Когда Гуго стал знаменитым, они начали часто и помногу  разъезжать:  ни
один крупный физический конгресс или симпозиум не  обходился  без  участия
Ленца.
   Только однажды случилось так, что на съезде  ядерщиков  в  Японии  Гуго
Ленц был без Рины. Приехал он  необычно  хмурый,  малоразговорчивый,  и  в
ответ на расспросы Рины о стране Восходящего солнца сказал:
   - Хиросима - это рана, которая никогда не  затянется.  Хорошо,  что  ты
этого не видела.
   С домашними делами Рине  помогал  управляться  Робин,  белковый  робот,
который давно уже стал как бы третьим членом их семьи.
   Так проходили дни и месяцы, незаметно стыкуясь в годы. И  вдруг  что-то
нарушилось в отлично налаженной машине.
   Все началось третьего дня. События  той  ночи  врезались  ей  в  память
настолько, что Рина могла бы воспроизвести их в мельчайших деталях.
   Они уже легли спать, и Рина успела задремать, когда Гуго вдруг вскочил.
   - Есть одна идейка! - сказал он. - Пойду, набросаю,  а  то  улетучится.
Спи!
   Гуго торопливо поцеловал ее и поспешил в кабинет.
   Рина погасила бра.
   Долго лежала в темноте с открытыми глазами.
   Она  давно  привыкла  к  идеям,  которые  приходили  к  Гуго  в   самое
неподходящее время. Когда Туго осеняла идея,  он  становился  невменяемым:
отодвигал в сторону еду, или  выскакивал  из  ванны,  наскоро  обернувшись
полотенцем, или бросал шахматную партию,  чтобы  схватить  лист  бумаги  и
погрузиться в размышления.
   В первые годы совместной жизни Рину удивляли и  немного  сердили  такие
вспышки, и она пыталась вывести супруга из состояния отрешенности.
   - Скоро ты? - спрашивала она.
   - Минутку... - рассеянно отвечал Гуго.
   "Набросать идею" было, однако, непросто, и минуты  вырастали  в  долгие
часы.
   С годами Рина научилась относиться уважительно к идеям,  приходившим  к
Гуго. Разве не они выдвинули ее мужа в число первых физиков мира?
   Любимым занятием Рины и Гуго в редкие минуты  свободного  времени  были
шахматы.
   В свое время Рина  была  чемпионкой  колледжа.  Она  играла  солидно  и
достаточно сильно, однажды даже участвовала в небольшом мужском турнире.
   Гуго называл себя рядовым любителем, в шахматных  турнирах  никогда  не
играл. Да и какой регламент разрешил бы ему бросать партию на середине  и,
к вящему недоумению партнера, погрузиться  в  омут  теоретической  физики,
позабыв обо всем на свете?
   Подобный  конфузный  случай  произошел  во  время  партии  со  шведским
королем, которая состоялась между двумя пышными церемониями, связанными  с
вручением доктору Гуго Ленцу Нобелевской премии.
   Впрочем, король оказался весьма выдержанным:  он  терпеливо  ждал  Гуго
целый час.
   Рина тогда едва не сгорела со стыда.
   Все это она перебирала в памяти, лежа в темноте с открытыми глазами.
   Незаметно Рина уснула.
   Потом вдруг проснулась, как от толчка.
   Гуго в спальне не было. Мерцающие стрелки показывали третий час.
   Сердце сжалось предчувствием беды.
   Рина пошла в кабинет. Остывший пластик пола холодил босые ноги.
   В кабинете было пусто.
   Она обошла весь дом. Заглянула даже в оранжерею.  Потом  в  мастерскую,
где любил иногда послесарить Гуго, но его нигде не было.
   Остаток ночи Рина не спала.
   С рассветом вышла на веранду. Окрестные дома тонули в весеннем  тумане,
поглотившем окраину.
   И вдруг каким-то шестым чувством скорее угадала, чем  почувствовала:  к
дому приближается машина Гуго. Она узнала бы  с  завязанными  глазами  его
орнитоптер среди  тысячи  машин.  Сколько  миль  налетали  они  вместе  на
старенькой машине, которую Рина ни за что не хотела обменить на новую.
   Рина поспешно вбежала в спальню и легла в постель,  натянув  одеяло  до
подбородка.
   - Спишь? - тихо  спросил  Гуго,  осторожно  прикрывая  за  собой  дверь
комнаты.
   Рина открыла глаза.
   - Как твоя идея?
   - Все в порядке. Будешь кофе?
   - Не хочется.
   В тот день Гуго улетел в Ядерный центр, так ничего и не сказав.
   А потом почта принесла письмо с фиалкой.
   Гордость не позволила Рине вступать в расспросы. Молодая женщина всегда
считала, что она выше ревности.
   Пусть лучше все скажет. Только сам. И честно. Узлы надо не распутывать,
а рубить.
   Кто же ее соперница? Мало ли...  Студентки  пишут  сорокачетырехлетнему
доктору Ленцу записки. Пишут и совсем незнакомые люди, лишь раз  увидевшие
Ленца на экране телевизора. А может быть, его  секретарша?  Шелла  Валери?
Пусть. Кто угодно, лишь бы  ему  было  хорошо.  Наверно,  Гуго  мечтает  о
ребенке. О сыне. Он никогда не говорил об  этом,  но  она  знает.  Что  ж,
навязываться она не станет. И мешать не будет.
   Та ночь легла в их жизни невидимым водоразделом.
   Рина совсем собралась уйти от мужа и ушла бы,  если  б  не  злополучное
письмо. Она не могла оставить Гуго в беде.
   Чувство к Гуго, глубокое, как  любовь  к  единственному  ребенку,  Рина
таила под маской насмешливости, порой переходящей в язвительность.  Вокруг
Рины  всегда  кружился  рой  поклонников.  Что  касается  Гуго,  то  он  к
воздыхателям молодой жены относился равнодушно.
   - А как насчет ревности? - спросила у него однажды  Рина,  когда  Имант
Ардонис пригласил ее  в  театр  и  Гуго  кивком  головы  выразил  согласие
остаться на весь вечер дома.
   - Жена Цезаря выше подозрений, - ответил Гуго.
   - Кому нужна такая жена, которая выше подозрений? - рассмеялась Рина.
   Прийти к мысли о том, что Гуго  обманывает  ее,  было  горько,  но  все
померкло перед новой бедой. И вот прошел первый  день  в  новом  качестве,
один день из скудного запаса в три месяца. Еще на  вершок  сгорела  свеча,
сжалась шагреневая кожа. Гуго нервничает, потерял  аппетит.  Отказался  от
ужина. Рина опять лежит  с  открытыми  глазами,  мучительно  думает.  Гуго
сказал, что пошел работать к себе а  кабинет.  А  может,  его  уж  и  след
простыл? Не было сил подняться и пойти посмотреть.
   Не все ли равно?
   Что до нее, то она не оставит его до тех пор, пока не минует беда.


   Все  радовало  глаз   ранним   апрельским   утром:   и   чистое   небо,
просвечивавшее  сквозь  ажурные   переплетения   верхних   горизонтов,   и
новорожденная листва проплывавших внизу деревьев, и послушная машина.
   Но жизнь шефа полиции полна сюрпризов. Едва  Арно  Камп  вошел  в  свой
кабинет и углубился в донесения, поступившие в течение ночи, как  в  двери
появился Жюль.
   - Разрешите, шеф? - произнес он.
   Арно  Камп  молча  кивнул,  взяв  двумя  пальцами  статуэтку  арабского
скакуна.
   - К  вам  посетитель,  -  сказал  Жюль  и  протянул  визитную  карточку
посетителя.
   "Ив Соич. Директор национального центра геологических и археологических
исследований", - вслух прочел Арно Камп.
   Визитная карточка легла под арабского скакуна.
   - Зови, - сказал Камп.
   В кабинет вошел тучный,  но  тем  не  менее  подвижный  человек.  Он  с
достоинством представился и опустился в кресло,  указанное  Кампом.  Затем
вытер клетчатым платком обильный пот и подождал, пока за  Жюлем  закроется
дверь.
   - Чем могу служить? - спросил Арно Камп.
   - Вот, - сказал толстяк и протянул шефу полиции вскрытое письмо.
   Уже беря конверт, Камп догадался, в чем дело.
   Соич следил за выражением лица Кампа. Дочитав  письмо,  Камп  аккуратно
сложил блокнотные листки, затем встряхнул конверт, На стол выпал цветок.
   - К...когда вы получили письмо? - спросил Камп,  слегка  заикаясь,  что
иногда с ним случалось в минуты сильного волнения.
   - Сегодня с утренней почтой!
   - Дома?
   - На службе.
   Сомнений  не  было;  знакомый  стиль!  Анонимщик   не   утруждал   себя
разнообразием.
   Текст письма отпечатан на машинке.
   Время жизни, остававшееся адресату, вписано от руки.  Правда,  различие
все-таки было. Единственное, оно состояло в том,  что  таинственный  автор
письма почему-то отмерил Иву Соичу не три месяца, как его предшественнику,
а целых полтора года.
   - Что вы думаете по поводу письма? - спросил Арно Камп.
   - Если письмо - шутка, то она в высшей степени глупа! - с  негодованием
произнес толстяк.
   - Боюсь, что не шутка, - покачал головой Арно Камп.
   - Я гибели не боюсь, - неожиданно  сказал  Ив  Соич.  -  Но  вы  только
подумайте, какие глупые  требования  выдвигает  автор  письма.  Прекратить
глубинное бурение! Закрыть проходку скважин  на  морском  дне!  А  мотивы?
Занимаясь бурением земной коры, мы, видите ли, тем  самым  разрушаем  нашу
планету! - от возмущения толстяк задохнулся. - Из глубинных скважин  может
излиться магма, уничтожая все живое!
   - А разве не так?
   - Детские сказки, - махнул рукой Соич. -  Я,  знаете,  кажется  начинаю
догадываться, кто написал письмо.
   - Ну, ну, - подбодрил его шеф.
   -  Конкуренты,  кто  же  еще?  Я,  видите  ли,  властью,   данной   мне
президентом, должен добиться того, чтобы все глубинные разработки в стране
были  прекращены.  Естественный  вопрос:  кому  это  выгодно?  Ответ:  тем
компаниям, которые занимаются лишь  поверхностными  разработками...  А  вы
представляете, что  такое  прекратить  глубинное  бурение?  Это  значит  -
заморозить   миллионные   ассигнования,   пустить   на   слом   уникальное
оборудование, которое выполнялось специально для глубинного бурения. И  на
всю программу мне щедро отводится в письме полтора  года,  -  закончил  Ив
Соич.
   Камп откинулся на спинку стула.
   - Я, конечно, профан в геологии... - сказал он. - Но неужели  глубинное
бурение так уж необходимо? Вот тут в письме говорится,  что  наша  планета
напоминает  кокосовый  орех:  под  твердой,  но  очень  тонкой  скорлупой,
хранится под огромным давлением жидкое содержимое. А дальше  автор  пишет,
что  если  нарушить  цельность  скорлупы,  то  это  может  принести  людям
неисчислимые беды. Вы как специалист согласны с таким утверждением?
   - Видите ли... - чуть замялся толстяк. - Всякое новое дело таит в  себе
опасность. А глубинное бурение - дело новое. Начиная  новое  дело,  всегда
рискуешь.
   - Но вот тут говорится, - Арно Камп отыскал в  письме  нужный  абзац  и
прочел: "Если нарушить процессы, происходящие  в  глубинных  слоях  Земли,
наша планета может лопнуть, как гнилой орех...".  И  так  далее.  Возможно
такое на самом деле?
   - Никогда! - твердо сказал Соич. - Что же касается  философии,  которую
развел автор письма, то  она  яйца  выеденного  не  стоит.  Я  как  геолог
убежден, что будущее человечества - не космос, а Земля, наша  колыбель.  В
течение  миллионов  лет  эволюция  вырабатывала  тип  разумного  существа,
подходящего не для каких-нибудь, а именно для земных условий. Человеческий
организм приспособлен к Земле, и только к Земле - к ее гравитации, составу
атмосферы, интенсивности Солнца, уровню радиации.
   - Но другие планеты...
   - На других планетах  человек  всегда  будет  чувствовать  себя  чужим.
Возьмите колонистов на Венере или Марсе.  Ведь  они  ведут  жалкую  жизнь.
Вечно в тяжелых  скафандрах,  жилища  у  них  -  тюрьмы:  чуть  нарушилась
герметичность - и конец. А война с аборигенами, которая идет уже  двадцать
лет и которой конца не видно?
   - Есть еще один путь покорения чужих планет, - заметил Арно Камп.
   - Вы имеете в виду киборгизацию?
   - Да.
   - Я принципиальный противник перестройки собственного тела, - сказал Ив
Соич. - Мне мое собственное дороже любых  аппаратов,  как  бы  их  там  ни
рекламировали... Нет, будущее человека - на Земле, -  убежденно  повторил,
толстяк.
   - Может быть, жить на Земле не так уж и плохо, - сказал Арно Камп, - но
ведь места на всех не хватит.
   - Места еще сколько угодно.
   - Не сказал бы, - возразил Арно Камп. - На Земле не  осталось  пустынь,
обжиты горы, считавшиеся неприступными...
   - Вы говорите о поверхности Земли. А надо селиться вглубь.
   - Сейчас строят дома, уходящие под землю на десятки этажей.
   -  Пустяки,  -  пренебрежительно  сказал  Ив  Соич.  -   Царапанье   по
поверхности. Землю нужно прорыть насквозь. Превратить ее в слоеный  пирог.
Строить  жилища  на  любой  глубине.  Кстати,  чем  не  защита  от   любых
атмосферных явлений? И не только атмосферных. Слой земли -  лучшая  защита
от всякого  рода  космических  случайностей,  о  которых  любят  толковать
астрофизики. Я спокоен, только когда у меня над головой многомильный  слой
земли.
   - Легко сказать - прорыть Землю насквозь, - сказал Арно Камп. -  А  как
же быть с расплавленной магмой?
   - Мы в силах обуздать ее. Заодно магма даст нам все  мыслимые  полезные
ископаемые. И совершенно незачем летать за ними в космос: все, что  нужно,
у нас под ногами.
   - Значит, человек будет жить в Земле, как червяк  в  яблоке?  -  сказал
Камп.
   - Нет, как орел в гнезде, - ответил Ив Соич.
   - Орел с подрезанными крыльями, - сказал Камп и посмотрел  на  часы.  -
Выделим для вас охрану. Впрочем, думаю, что пока вам особенно беспокоиться
не следует.
   - Вы считаете, что раньше чем через  полтора  года  на  меня  не  будут
покушаться?
   Камп промолчал.
   - Ваша охрана, это как... Нечто вроде конвоя? - спросил Соич.
   - Вы охрану замечать не будете, - пообещал Камп.


   И снова, в который раз за два дня, Арно Камп подумал:  "Не  блеф  ли  -
история с цветком?"
   Быть может, и блеф, но ему, шефу полиции,  от  этого  не  легче.  Когда
угрожают таким людям, как Ленц и Соич, дело получает неизбежную огласку. И
вообще угрозы  людям,  занимающим  высокие  посты  в  государстве,  вносят
смятение в умы. В итоге такая хрупкая  штука,  как  общественный  порядок,
может прийти в сотрясение.
   Блеф иди не блеф, а человек, рассылающий письма, должен быть пойман.
   Чем шире забрасывают сеть, тем лучше улов, любил повторять Арно Камп.
   Сеть агентов была достаточно широкой.  Они  подслушивали  разговоры  на
улицах и в кафе, проникали повсюду, вынюхивали  все,  что  можно,  пытаясь
проникнуть в тайну.
   Оба подопечных Арно Кампа - Гуго Ленц и Ив Соич - усиленно  охранялись,
хотя на них пока никто не покушался.
   Все меры, принятые пока что шефом полиции, можно было отнести скорее  к
разряду пассивных. Однако не в натуре Арно Кампа  было  сидеть  у  моря  и
ждать погоды.
   Чтобы не идти на поводу событий, он  придумал  ход,  который  в  случае
удачи мог дать кое-какие плоды.
   Ход  мыслей  Кампа  был  прост:  если  преступник  пользуется  почтовым
ведомством,  почему  бы  и  полиции  не  воспользоваться  услугами   этого
ведомства?
   Важно остановить  распространение  заразы.  Ведь  когда-то  ставили  на
дорогах и трактах кордоны, чтобы  предупредить  распространение  чумы  или
холеры.
   Короче,  необходимо  обнаружить  проклятый  цветок  в  письме,  еще  не
дошедшем до адресата. Если и не удастся поймать преступника, то по крайней
мере можно будет предупредить удар, который готовятся нанести.


   Улучив свободную минутку, Рон  вошел  к  Дану  поболтать.  На  почтамте
царила короткая пора  затишья,  когда  утренняя  почта  уже  разобрана,  а
дневная еще не поступила.
   В кабинке было тесно, и Рон по обыкновению уселся на стол, отодвинув  в
сторону тяжеленный "Справочник почтовых коммуникаций".
   - Прочел я вчера рассказик -  чудо!  -  начал  Рон,  болтая  ногами.  -
Наконец-то фантасты добрались и до нашего брата - почтаря.
   -  Что,  почтового  служащего  забросили  на  Проксиму  Центавра?   Или
куда-нибудь подальше? - предположил желчный Дан.
   - Не угадал. Действие рассказа происходит на Земле. Представь себе,  на
нашу планету  с  летающих  блюдец  высаживаются  твари,  этакие  слизняки,
которые задумали покорить Землю.  Но  сила  тяжести  оказывается  для  них
слишком большой. Слизняки не могут передвигаться. И что же они  придумали?
Держу пари, никогда не угадаешь.
   - Чепухой не занимаюсь.
   - Они решили воспользоваться почтой! -  с  торжеством  объявил  Рон.  -
Взяли справочник, вот такой как у тебя, затем где-то раздобыли или стащили
конвертов и бумаги. Замысел их таков: человек получает конверт и вскрывает
его. В конверте ничего, кроме  чистого  листка  бумаги.  Человек  пожимает
плечами и выбрасывает бумажку. Дальше начинается самое интересное. Бумагу,
оказывается, пришельцы пропитали особым химическим составом. Когда конверт
вскрыт,  состав  выделяется  и  образует  высоко  над   Землей   тончайшую
химическую пленку. Над  каждым  участком  Земли,  где  появилась  бумажка,
обработанная инопланетными существами, образуется  как  бы  корочка.  Идея
пришельцев проста: пленки, которые  получились  над  различными  участками
земной поверхности, должны между собой состыковаться, в  итоге  вся  Земля
окажется как бы окутанной в сплошную пленку, саван, в  котором  все  живое
задохнется. Рассказ так и называется - "Операция "Саван".
   - Дальше.
   - Нацарапали слизняки  адреса  на  конвертах,  зарядили  каждое  письмо
адской бумажкой, затем кое-как дотащились до ближайшего почтового ящика  и
бросили туда письма. Ждут неделю, две, месяц - что за  дьявольщина!  Жизнь
на Земле продолжается по-прежнему.  Между  тем  под  действием  гравитации
слизняки гибнут один за другим. Наконец, умер последний, так и  не  узнав,
почему грандиозную затею постигла неудача.
   - Химия подвела?
   - Не химия, а почта, на которой мы с тобой служим! Получилось так,  что
одно письмо затерялось в пути, другое - попало  не  по  адресу,  некоторые
пришли  с  опозданием.  В  результате  в  пленке  оказались  незаполненные
участки, дырки, и вся  затея  чужих  существ  пошла  прахом.  Вот  тебе  и
почтовое ведомство! Всегда его ругают...
   - А оно спасло жизнь на Земле, - закончил Дан.
   - Хорош рассказик.
   -  Вечно  у  тебя,  Рон,  голова  забита  чепухой.  Тут  есть  реальная
возможность отхватить премию, а ты со своей фантастикой...
   - Премию? - насторожился Рон.
   Дан протянул ему листок распоряжения.
   - Сегодня утром пришел, - сказал он.
   Рон  взял  листок  с  недоверием  -  он  привык  к  вечным   розыгрышам
сослуживцев.
   - Как видишь, фиалочный психоз докатился и до нас, - сказал Дан.
   Нет, на розыгрыш не похоже. В правом углу красуется гриф "секретно".  В
приказе  предлагается  чиновникам,  обрабатывающим  почтовые  отправления,
проверять все письма, бандероли и так  далее  на  предмет  наличия  в  них
фиалок.
   Рон опустил руку с листком на колени.
   - А как ее искать, эту фиалку?  Вскрывать  каждое  письмо  -  возни  не
оберешься. И потом, тайна  переписки...  -  глубокомысленно  добавил  Рон,
почесывая лоб.
   - Читай до конца, - сказал Дан.
   Рон дочитал приказ.
   - Ясно, - сказал он. - Значит, письма надо просвечивать сильным светом,
на манер того, как делают фермеры, проверяя куриные яйца перед отправкой в
город?
   - И так с каждым письмом.
   - Ничего. Зато, если повезет  и  обнаружишь  цветок,  получишь  премию.
Пойду к себе, кажется, прибыла почта, заторопился Рон.
   - Послушай! А может, это твои инопланетные слизняки рассылают письма? -
крикнул вдогонку Дан.
   С того дня работы почтовикам прибавилось.
   Однако субъектов, пересылающих фиалку в письмах, не находилось.
   Рон занимался однообразным  делом:  совал  письма  в  щель  аппарата  и
поглядывал на экран. Вдруг сердце Рона забилось в радостном предвкушении -
на фоне прямоугольника письма перед ним красовалось темное пятно. Стебель,
лепестки... Сомнений нет - там цветок. Но фиалка ли? А если нет? Некоторое
время  Рон  размышлял,  осторожно  ощупывая  плотный  конверт.  Жаль  было
расставаться с надеждой на премию. И тут Рона осенила великолепная идея.
   Через минуту Рон появился в клетушке Дана.  Он  остановился  в  дверях,
держа руку за спиной. Дан занимался тем же,  чем  и  все  почтовики  -  он
просвечивал конверты.
   - С чем пожаловал? - поднял голову Дан. - Новые  приключения  слизняков
хочешь пересказать? Мне сейчас некогда.
   - Есть письмо с начинкой, - сказал Рон и издали помахал конвертом.
   - Фиалка?
   - Надеюсь.
   - Дай-ка сюда, - протянул руку Дан.
   - Не торопись. Находка принадлежит мне.
   - Зачем же ты пришел сюда?
   - Купи, - предложил Рон.
   Дан мигом сообразил ситуацию.
   - Гм... Обратного адреса, разумеется, нет? - произнес Дан в раздумье.
   - Есть обратный адрес, - сказал Рон.
   - Липа, наверно...
   - Возможно. Но ты ведь покупаешь не обратный адрес, а цветок, - резонно
возразил Рон.
   - Ладно, - решился Дан, у  которого  авантюрная  жилка  взяла  верх.  -
Сколько ты хочешь за письмо?
   - Половину премии.
   - Четверть, - сказал Дан.
   Столковались на трети.
   Оба расстались довольными. Рон не жалел о сделке. Он всегда предпочитал
синицу в руке журавлю в небе.
   Через пять минут сыскной аппарат заработал  на  полную  мощность.  Пока
экспертиза занималась текстом, цветы направились в оба  адреса,  указанные
на конверте.
   Надо заметить, что осторожный Рон перестраховался: в конверте,  который
он выудил из потока писем, оказалась самая настоящая фиалка. И когда  Дану
торжественно вручали премию, Рон почувствовал себя одураченным.


   Письмо было адресовано в Универсальный магазин "Все  для  Всех",  Линде
Лаго. В качестве обратного адреса значилось:  Амант  Сато,  4-й  горизонт,
улица 10, дом-игла. Была указана и квартира.
   Как  известно,  в  трехсотэтажном  доме-игле  жили  только   сотрудники
Уэстерн-компани.
   Арно Камп еще раз перечитал текст короткой  записки.  Обычное  любовное
письмо, Камп и сам писывал такие во времена далекой юности.
   После признаний на половине странички неведомый Амант  предлагал  своей
возлюбленной,  "свету  очей",  "лучезарной  мечте"  и  "рыжей  звездочке",
встретиться в пятницу, в 8 часов вечера, "на старом месте".
   Но, быть может, любовная чепуха таит в себе хитроумный шифр?
   После всестороннего исследования  и  снятия  копии  письмо  было  вновь
запечатано и отправлено по адресу, указанному на конверте.
   Как знать, размышлял Арно  Камп,  вдруг  Линда  Лаго  и  Амант  Сато  -
сообщники, члены тайной организации? Во всяком случае, дело нечисто, раз в
письме был этот загадочный цветок.
   Универсальный магазин "Все для всех" занимал  целый  квартал,  Это  был
небольшой городок, в котором нетрудно и заблудиться.
   Реклама утверждала, что в "ВДВ" можно войти нагим,  а  выйти  одетым  с
иголочки, что и иллюстрировалось на перекрестках светящимися многоцветными
картинками.
   Линда Лаго работала в секторе космических путешествий. Богатые  туристы
покупали  здесь  костюмы  для  условий  невесомости,  обувь  с  магнитными
присосками, самонаводящиеся ружья для охоты на  чужих  планетах  и  прочее
снаряжение для приятного времяпровождения.
   Когда Линда кое-как отвязалась от надоедливой покупательницы и  глянула
на часы, было уже четверть восьмого. Те из продавщиц, кто, подобно  Линде,
задержался,  торопились  к  эскалаторам.   Весело   переговариваясь,   они
скользили вниз.
   По  секциям  уже  бродили  электронные  сторожа  -  тележки  на  гибких
щупальцах.
   Линда покрутилась перед зеркалом, поправила волосы. Она начала  красить
их с тех пор, как стала седеть.  Случилось  это  год  назад,  когда  погиб
Арбен, ее жених. Это была темная история, связанная с опытами  знаменитого
Ньюмора. В свое время Арбен и познакомил ее с Амантом, своим сослуживцем.
   Девушка успела впрыгнуть в аэробус, когда под ним  уже  зашипел  сжатый
воздух, а дверца начала закрываться.
   Следом за ней втиснулся молодой человек, который ужасно боялся потерять
Линду из виду.
   Разумеется, она опоздала.  Амант  уже  был  на  месте.  Он  нетерпеливо
прохаживался близ фонтана, то и дело поглядывая на часы.
   Молодые люди обменялись несколькими репликами, затем Амант  взял  Линду
под руку, и они медленно пошли по аллее.
   Они  говорили  долго,  и  каждое  слово  старательно  записывалось   на
портативные магнитофоны людьми, которые прогуливались рядом.
   Детектив, руководивший операцией, давно  уже  начал  догадываться,  что
происходит что-то не то, но он имел  приказ  арестовать  Лаго  и  Сато,  а
отменить распоряжение Арно Кампа, естественно, не мог. Потому и  случилось
так, что,  когда  Амант  проводил  Линду  до  самого  дома,  и  они  нежно
прощались, стоя в парадном, к парочке подошел некто, вынырнувший из  тени,
отбрасываемой старым, еще кирпичной кладки зданием, и глухо произнес:
   - Вы арестованы.


   Каким-то образом конфуз, который произошел с полицией, стал  достоянием
гласности. Газеты заговорили о фиалке в  полный  голос.  На  все  лады,  в
частности, смаковалась история, связанная с обычным любовным посланием,  в
которое воздыхатель, дабы получше оттенить свои  чувства,  вложил  фиалку.
Комментаторы обсуждали подробности пустопорожнего  расследования,  больше,
как водится, напирая ввиду отсутствия информации на домыслы и догадки.
   Конфуз полиции, напавшей на ложный след, имел несколько последствий.
   Прежде всего был отменен приказ  по  почтовому  ведомству.  Здесь,  как
водится, перегнули палку и вычли из зарплаты ни в чем  не  повинного  Дана
премию, после чего осторожный Рон стал обходить его стороной.
   Невинный   цветок   приобрел   значение   символа,   грозящего   самому
существованию если не государства, то по крайней мере  шефа  полиции  Арно
Кампа, которому президент выразил заочно свое неудовольствие.
   С некоторых пор фармацевты по собственной инициативе на бутылях с  ядом
вместо традиционного черепа со скрещенными костями стали рисовать  фиалку,
а шлягером весеннего сезона стала  песенка,  в  которой  девушка,  упрекая
возлюбленного в неверности, требовала, чтобы он убил ее собственной рукой,
прислав предварительно цветок в конверте.
   Что греха таить, поначалу Арно Камп считал, что имеет  дело  с  обычным
шантажом, хотя и неплохо организованным. Следствие, однако,  запутывалось.
Обычные криминалистические методы,  прежде,  как  правило,  приводившие  к
цели, теперь с пугающей повторяемостью заводили в тупик.
   В конце апреля шефа полиции вызвали к президенту. Летя к президентскому
дворцу и потом минуя бесконечные блоки охраны, Арно Камп старался привести
в порядок мысли и сосредоточиться. Дело с фиалкой застопорилось.  Огромное
количество  людей  его  ведомства  мечется  впустую.  Продолжает  поражать
необычность требований неизвестного шантажиста. За долгие годы полицейской
практики Арно  Камп  сжился  с  нелестной  для  человечества  мыслью,  что
поступки отдельных людей, логика мышления преступников - а к потенциальным
преступникам Арно Камп относил в принципе весь род человеческий - в  общем
просты и имеют в основе своей  какую-нибудь  корысть:  то  ли  возможность
сорвать денежный куш, то ли продвижение по службе, то ли  еще  что-нибудь,
столь же зримое и осязаемое.
   В деле же с фиалкой весь расследовательский  стереотип,  сложившийся  у
Арно Кампа, оказался несостоятельным.
   Начать с того, что Камп никак не мог нащупать той выгоды,  которую  мог
бы  извлечь   неизвестный   преступник   (или   преступники)   из   своего
массированного шантажа.
   Деньги? Но ни от Гуго Ленца, ни от прочих "фиалочников" автор  анонимок
не требует никаких денег.
   Продвижение по службе? Действительно, Арно Камп одно время  поддерживал
точку зрения Артура Барка, что помощник доктора Ленца лелеет мечту  занять
место своего шефа и с этой целью послал ему письмо. Что же касается других
писем, то они служат лишь камуфляжем.
   Но,  увы,  версия  Артура  Барка  не  подтвердилась.  Самое  тщательное
расследование не смогло бросить  какую-либо  тень  на  молодого  помощника
доктора Ленца.
   Нагоняя ждал теперь Арно Камп, поднимаясь по эскалатору  президентского
дворца. В мыслях он вновь и вновь возвращался к злополучной фиалке,  самый
первый экземпляр которой совсем недавно, ранним апрельским  утром  получил
Ленц.
   Итак, вымогательство и продвижение по службе  отпадают.  Женщина?  Быть
может, ревность несчастливого соперника вызвала к жизни письмо Гуго Ленцу?
Однако расследование сокрушило и эту версию. Гуго Ленц любил свою  жену  и
не изменял ей. У него не было не  только  любовницы,  но  даже  мимолетных
интрижек. Что  же  касается  восторженных  записок  и  признаний  в  любви
поклонниц знаменитого физика, то они  носили  исключительно  односторонний
характер.
   Правда, оставался еще один мотив, которым мог  бы  руководствоваться  в
своих действиях автор анонимок, - мотив самый прямой, выраженный в письмах
весьма недвусмысленно: это, говоря коротко, забота о судьбах человечества.
Однако  подобный  альтруизм  Арно  Камп  не   принимал   всерьез.   Судьбы
человечества? Как бы не  так.  Чуть  копни  -  и  под  самыми  выспренними
словесами  обнаружатся  шкурные  интересы.  Только  вот  копнуть-то  и  не
удавалось.
   Хмуро встретил президент шефа полиции. Не  встал  из-за  стола,  только
кивнул небрежно, продолжая заниматься бумагами.
   В течение  долгой  паузы  Арно  Камп  успел  подумать,  что,  каким  бы
ничтожеством ни был сам по себе этот невзрачный старичок в сером  костюме,
в руках его сосредоточена власть, достаточная для того,  чтобы  его,  Арно
Кампа, в единый момент...
   - Что же вы  стоите?  Садитесь,  любезный  Камп,  -  холодно  пригласил
президент, отрываясь наконец от бумаг. - Что нового?
   - Мы провели тщательное... - начал Камп.
   - Меня интересует, кто прислал письмо Гуго Ленцу, - перебил президент.
   - Автор письма пока неизвестен.
   - Я недоволен вами, Камп. Ваше ведомство обходится  республике  слишком
дорого, и потому ему надо  быть  хоть  чуточку  полезнее.  Похоже,  вы  не
слишком  дорожите  своим  местом,  -  сказал  президент,  и   лицо   Кампа
вытянулось. - Я уже не говорю о том, что подрывные элементы смеют угрожать
первому физику страны, - продолжал президент. - В данном случае речь  идет
о большем. Гуго Ленц, если угодно, это символ... Сколько писем  с  фиалкой
зарегистрировано за истекшую неделю?
   - 84.
   - Кому они адресованы? - президент задавал вопросы четко,  быстро,  как
будто он подготовил и выучил их заранее, и  Арно  Камп  подумал,  что  все
происходящее смахивает на отрепетированный спектакль.
   Но кто же режиссер?
   - Вот список... - Камп суетливо раскрыл папку, но  президент  остановил
его жестом:
   - Бумажки потом. Кто преобладает в этом списке?
   - Ученые. Физики.
   - Вот видите - физики! - подхватил президент.
   - Иногда шантажист, чтобы запутать след... Либо совпадение.
   - Да вы понимаете, что говорите! - зашелся от негодования президент.  -
Ядерный центр на пороге большого открытия.  Нельзя  допустить,  чтобы  его
сорвали. Компания Уэстерн недовольна... - президент закашлялся и  приложил
к губам платок.
   "Вот и режиссер! Компания Уэстерн недовольна..." - мелькнуло у Кампа.
   Шеф полиции знал много, но он не знал всего. В частности, ему  не  было
известно,  что  важная  информация,  связанная  с  расщеплением   кварков,
таинственным образом просочилась  сквозь  "непроницаемые"  стены  Ядерного
центра и оказалось в руках Уэстерна.
   Военная промышленность все время следовала по пятам  за  учеными.  Едва
появлялось какое-либо мало-мальски значительное открытие,  как  вездесущие
щупальца компаний,  занимающихся  производством  оружия,  протягивались  к
нему. Дельцы шли на любые траты. Они  прекрасно  понимали,  что  накладные
расходы, связанные с новыми видами вооружений, окупятся  сторицей.  Страна
вела бесконечную  изнурительную  войну,  которая,  хотя  и  именовалась  в
официальных документах "малой", но средства поглощала отнюдь не малые.
   Арно Камп, будучи от природы человеком  неглупым,  понял  из  последней
аудиенции, что если уж президент  в  разговоре  с  ним  упомянул  Уэстерн,
значит - плохи его, Кампа, дела.
   Когда решаются играть в открытую? Когда все козыри на руках.
   Во всяком случае, с этой историей  надо  кончать  как  можно  скорее  и
решительней.


   Использование морей и океанов, составляющих значительную  часть  земной
поверхности, сулило  человечеству  неисчислимые  блага.  Море  -  поистине
неисчерпаемый резервуар, в котором есть  место  и  планктону  и  китам.  В
морской воде - в той или иной  концентрации  -  многие  необходимые  людям
химические элементы.
   Постепенно  в  море   начали   возникать   постоянные   научные   базы,
занимавшиеся  освоением   морских   даров.   Однако   базы   располагались
сравнительно неглубоко: человек долго еще не мог научиться жить и работать
на большой глубине.
   Морское  дно  всерьез  заинтересовало  ученых,  когда  возникла   мысль
пробурить сверхглубокую скважину, чтобы исследовать по вертикали  строение
земной коры и  глубинных  слоев  нашей  планеты,  а  также  освоить  новый
источник полезных ископаемых.
   Решено было начать бурение с морского дна, тем самым  сильно  сэкономив
на проходке значительной толщи породы.
   В распоряжении Ива  Соича  было  несколько  проектов.  Однако  все  они
предлагали начинать бурение в местах, слишком  удаленных  от  берега,  что
очень  удорожало  работы.  Лишь  одно  место  Ив  Соич  счел  относительно
подходящим  -  глубокую   впадину,   расположенную   близ   Атлантического
побережья. Однако неподалеку на берегу располагался рыбацкий поселок.
   Иву Соичу пришлось приложить титанические  усилия,  чтобы  настоять  на
своем. Он сумел убедить президента, что глубинная скважина не представляет
опасности для жителей поселка.
   - Я сам буду безотлучно находиться на переднем крае проходки, -  заявил
Соич, и его слова послужили аргументом в пользу последнего проекта.
   Компании-подрядчики выстроили на дне впадины целый город - Акватаун. Не
обошлось и без вездесущего Уэстерна, выполнившего по особому заказу  Соича
бур-гигант с ядерным взрывателем.
   Об  Акватауне  пресса   писала,   но   немного.   Газетам   требовались
оглушительные  сенсации,  пусть   недолго   живущие,   зато   яркие,   как
бабочки-однодневки.
   Внимание одно время привлекала  фигура  Ива  Соича,  человека,  который
вслед за доктором Гуго Ленцем получил грозное предупреждение.
   Но шли дни, миновал апрель, и новость вытеснилась  другими,  тем  более
что срок жизни Иву Соичу преступник отмерил довольно  солидный  -  полтора
года. Одна газета даже  сочла  нужным  поместить  по  поводу  этого  срока
ядовитую притчу о том, как восточный мудрец Ходжа Насреддин подрядился для
одного муллы научить Корану его ишака. Ходжа взял с муллы  крупную  сумму,
испросив для своего многотрудного дела десятилетний срок. "За это время, -
рассудил мудрец, - умру либо я, либо мулла, либо ишак. В любом случае  мне
нечего бояться". "Не так ли рассуждает наш дорогой директор?" -  вопрошала
газета в конце.
   Ив Соич возлагал на свое детище - Акватаун - большие надежды.
   Игрок по натуре, Ив Соич знал, что иногда бывают в жизни, как и покере,
моменты, когда надо поставить на карту все и идти ва-банк.
   Письмо на некоторое время выбило его из  колеи.  Автору  письма  нельзя
было отказать в знании дела. Он даже каким-то обрезом сумел пронюхать, что
наиболее опасный момент в подземных работах наступит  примерно  через  два
года. А ведь это теина, которую, как надеялся Ив Соич, не знает никто.
   Быть может, письмо - дело рук  конкурирующих  фирм?  Или  ему  прислали
письмо те рыбаки с побережья? Как бы там  ни  было,  он  доведет  дело  до
конца.
   А потом, когда гигантская скважина  вступит  в  действие  и  ее  примут
заказчики, можно и на покой.
   Хорошо бы купить спутник, где-нибудь на отдаленной орбите, подальше  от
суеты.  Большой  спутник,  со  всеми  удобствами,   включая   причал   для
ракет-одиночек.
   И непременно с оранжереей.
   Выращивать тюльпаны в невесомости было давнишней мечтой Ива Соича.
   Вот и теперь,  сидя  в  крохотной  комнате  с  металлическими  стенами,
которые  непрерывно   сотрясались   работающими   вокруг   автоматическими
механизмами, погребенный многомильной толщей воды и земли, Ив Соич, улучив
свободную минуту, когда на проходке скважины все шло гладко и его никто не
беспокоил, отдался излюбленным мечтам.


   В Скалистых горах весна наступает рано.
   Пациенты  клиники  святого  Варфоломея,  спеша  воспользоваться  первым
по-настоящему теплым днем, покинули палаты и разбрелись по территории.
   Двое, облюбовав скамейку у въезда на территорию, вели неторопливый спор
о том, какое сердце лучше - атомное или же мышечное, обычное.
   - Что-то  Оры  Дерви  сегодня  не  видно,  -  сказал  один,  щурясь  на
апрельское солнце.
   - Будет еще, не торопись. Да вот и она,  легка  на  помине,  -  заметил
второй.
   На зеленую лужайку опустилась машина.  Из  люка  легко  выпрыгнула  Ора
Дерви.  К  ней  торопливо,  размахивая  руками,  подбежал  старший  хирург
клиники.
   Двое  на  скамейке  умолкли.  Они  вытянули  шеи,  напряженно  стараясь
уловить, о чем  разговаривают  начальник  Медицинского  центра  и  хирург.
Однако Ора Дерви и хирург говорили негромко, и до скамейки  долетели  лишь
отдельные слова.
   - Красива как богиня, - вздохнул один,  когда  Ора  Дерви  скрылась  из
виду.
   - Как манекен, - уточнил другой.
   Ора  Дерви  знала,  что  ее  за  глаза  называют  полуроботом.  Она  не
показывала вида, но кличка больно ранила ее.
   Ора росла болезненной девочкой. Кажется, не было болезни,  которой  она
не переболела бы в  детстве  -  от  кори  и  скарлатины  до  редкой  формы
тропической лихорадки, хотя жила она тогда с родителями на Севере.
   Отец ее был весьма состоятельным, родители души не чаяли в единственном
ребенке и не жалели денег  на  любое  лечение.  Так  и  случилось,  что  у
маленькой Оры появилось  сначала  "атомное"  сердце,  затем  искусственные
почки, легкие...  Сознавая  теперь,  что,  называя  ее  полуроботом,  люди
отчасти правы, она испытывала еще большую  боль  -  чем  она  хуже  других
женщин?
   Под ее началом находилась огромная сеть медицинских учреждений  страны.
Но она питала слабость к одной клинике, расположенной здесь,  в  Скалистых
горах.  Дерви  часто  навещала  маленький  клинический  городок,  помогала
советами  врачам,  нередко  и  сама  оперировала,  если  попадался   особо
"интересный" случай.
   Клиника святого Варфоломея была учреждением со страшной  славой:  здесь
производилась замена пораженных недугом органов - сердца, легких, почек  -
чаще всего искусственными. Говоря короче - она занималась киборгизацией.
   Правда,  говорили,  что   у   Дерви   золотые   руки.   "Не   руки,   а
киборгизированные рычаги", - добавляли злые языки.
   Однажды на испытаниях разбилась военная машина. Весь  экипаж  из  шести
человек погиб. Когда  вскрыли  покореженную  кабину,  перед  взором  Дерви
предстала жуткая кровавая  мешанина.  Дерви  сумела,  как  говорится,  "по
деталям" собрать погибших, прибегнув к вживлению искусственных органов.
   После  этого  случая  Ора  Дерви  получила  благодарность  от  военного
ведомства, а противники киборгиэации приутихли.
   Гуго Ленц волновался, подлетая  к  Скалистым  горам.  Когда  показались
белые кубики в долине и автопилот произнес:  "Внизу  по  курсу  -  клиника
святого Варфоломея", - сердце Ленца учащенно забилось.
   Он много был наслышан  об  Оре  Дерви.  Толки  об  этой  необыкновенной
женщине  были  противоречивы.  Впрочем,  успокаивал   он   себя,   всякого
выдающегося человека еще при жизни окутывает туман легенд. Глядя вниз,  на
теснящиеся пики, Ленц неотступно думал о той ночи, когда  у  него  созрело
решение познакомиться с Дерви.
   Не без удивления смотрела Ора на бледного человека, с  улыбкой  идущего
ей навстречу. Явно не пациент - всех больных, когда-либо  прошедших  через
ее руки, она хорошо помнила.
   - Добрый день, Ора Дерви, - сказал человек, приблизившись.
   - Добрый день, - остановилась и Ора. Где  видела  она  эту  ассирийскую
бородку и горящие глаза?
   - Вы, вероятно, по поводу трансплантации? - сказала Ора, когда молчание
затянулось. - Обратитесь к старшему хирургу.
   - Мне нужны вы, - сказал Гуго Ленц, представившись.
   ...Вечерело. За необычным  разговором  собеседники;  не  заметили,  как
стало совсем темно, и Ора включила свет.
   - Все, что вы мне говорите, очень интересно, - сказала Оре Дерви.  -  И
очень странно. Неужели вы искренне считаете, что люди должны отказаться от
киборгизации? Мне кажется, киборгизация - путь к бессмертию человека.
   - Бессмертие... А зачем оно?
   - Не мне вам объяснять,  -  проговорила  Ора  Дерви.  -  Разве  достичь
бессмертия - не сокровеннейшая мечта человечества?
   - Суть не в том, чтобы достичь бессмертия, а в  том,  какой  ценой  оно
будет достигнуто, - сказал Ленц, закуривая очередную сигарету. -  В  конце
концов анабиоз - тоже жизнь. Но вы, например, согласились  бы  провести  в
анабиотической ванне тысячу лет ради сомнительного  удовольствия  дотянуть
до следующего тысячелетия?
   - Вы рассуждаете несколько односторонне, - возразила Ора Дерви. - Разве
можно сбрасывать  со  счетов  такую  вещь,  как  аккумуляция  драгоценного
человеческого опыта? Разве не обидно бывает, когда человек уходит из жизни
в расцвете сил, унося в могилу опыт  и  знания,  которые  другим  придется
собирать по крупицам в течение, быть может, десятилетий?
   - Я хочу напомнить вам об одной книге, - сказал  Гуго  Ленц,  стряхивая
пепел с сигареты.  -  Там  рассказывается  о  стране,  в  которой  изредка
рождались бессмертные. Кажется, их  называли  струльдбругами.  Струльдбруг
уже при рождении был отмечен пятном на лбу, по которому каждый мог понять,
что перед ним - человек, обреченный на бесконечную жизнь,  на  бессмертие.
Прекрасно, казалось бы? Разве не должны были бы  такие  бессмертные  стать
украшением государства, опорой и нравственным мерилом общества?  Разве  не
хранили они в памяти знания, накопленные человечеством? Разве не  являлись
они живым воплощением истории? Но на деле все оказалось  иначе.  Старинный
писатель,  автор  книги,  рассказывает,  что   бессмертные   были   самыми
неавторитетными,  самыми  презираемыми  в  стране  людьми.  С  годами  они
становились несносно сварливыми, нудными, теряли память, и  их  отстраняли
от всяких дел... Таким образом, бессмертие на самом  деле  превращалось  в
бесконечную старость.
   - Сюда приезжают те, кто  нуждается  в  чуде.  Здешнюю  клинику  так  и
называют - чудеса... - Она запнулась.
   - Чудеса Оры Дерви, - закончил Ленц.
   - Так что же вас привело сюда? - спросила Ора Дерви, делая ударение  на
слове "вас". - Неужели только...
   - Только одно: желание,  чтобы  вы  отказались  от  чудес,  -  медленно
произнес Гуго Ленц.
   - Невозможно, - покачала головой Ора. - Я уже объяснила вам.
   - Вы начальник Медцентра.
   - Дело не в этом. Киборгизация - знамение нашего времени.
   - Слова, - махнул рукой Ленц.
   - Остановить колесо прогресса никто не в состоянии.
   - Но можно попытаться, - упрямо произнес Ленц.
   Здесь у Оры мелькнула мысль, что знаменитый физик немного  не  в  себе.
Быть может, анонимка с угрозой, о  которой  все  говорят,  вывела  его  из
равновесия?
   - Хорошо, я подумаю над вашими словами,  доктор  Ленц,  -  сказала  Ора
Дерви. - Но у меня есть к вам встречное  предложение:  останьтесь  у  нас,
познакомьтесь поближе с теми чудесами,  которые  вы  отметаете  с  порога.
Говорят, даже воздух у нас в горах целебен.
   - Понимаю вас, Ора Дерви, - улыбнулся Ленц. - Мое необычное предложение
навело вас на мысль, что я не в себе. Уверяю вас, я психически здоров.
   - Видите ли, доктор Ленц, - начала Ора Дерви.
   - Разрешите считать наш спор неоконченным, - перебил Ленц. - Я  надеюсь
еще вернуться к нему и переубедить вас.


   Тщательно выбрившись, Артур Барк долго и  придирчиво  выбирал  галстук.
Представьте себе, сегодня он пригласил Шеллу пойти с ним в  театр,  и  она
согласилась.
   Влечение сердца или  служебная  обязанность?  Артур  усмехнулся,  задав
такой вопрос своему отражению в зеркале.
   Верно, Шелла ему нравилась.  Но  не  менее  важно  было  разобраться  в
обстановке, которая  сложилась  в  Ядерном  центре.  Мог  ли  кто-либо  из
сотрудников написать письмо Гуго Ленцу? И если мог, то кто?
   Артур Барк до сих пор не имел никаких  не  то  что  оснований,  а  даже
намеков на ответ, и это начинало не на шутку беспокоить его.  Он  понимал,
что дальнейшая затяжка с расследованием может для  него  плохо  кончиться.
Ему ничего не оставалось, как упрямо подозревать в  авторе  письма  Иманта
Ардониса, первого помощника Ленца.
   Барк несколько раз пытался  ставить  Ардонису  хитроумные  ловушки,  но
невозмутимый Имант без труда избегал их.
   "Скользкий тип", - подумал Артур об Ардонисе, завязывая галстук, и  тут
же одернул себя: объективность прежде всего!
   Но антипатия - антипатией, нужны факты. "Агент не имеет  права  строить
версию на песке, хотя бы и на песке  интуиции",  -  вспомнил  он  одно  из
любимых изречений Арно Кампа.
   Кстати, шеф в последнее время ведет себя странно. Прежде всего,  удвоил
в Управлении  охранные  наряды.  Далее,  хотя  и  не  отказался  от  своих
демократических замашек -  пользоваться  общественным  транспортом,  чтобы
узнавать "из первых рук", чем "дышит" народ,  -  теперь  уже  не  ездил  а
одиночку. Жюль рассказывал,  что  старина  Камп  распорядился,  чтобы  его
повсюду - на улице, в подземке - сопровождали переодетые агенты.
   Жюль уверял, что и шеф получил пресловутую фиалку.
   А что? Вполне возможно. В конце концов полиция не хуже других, а  любят
ее немного меньше.
   Артур  предполагал,  что  в   неслужебной   обстановке   Шелла   станет
разговорчивей.
   Общаясь со всеми сотрудниками как секретарь Гуго Ленца, Шелла, конечно,
должна была знать  многое.  Она,  возможно,  слышала  обрывки  разговоров,
которые могли бы дать Артуру Барку путеводную нить или  хотя  бы  какую-то
зацепку для расследования.
   Молодые люди встретились, как было условлено, у входа в театр.
   До начала спектакля осталось немного времени. Артур усадил Шеллу на пуф
в укромном уголке фойе.
   Шелла против обыкновения без умолку болтала. Артур  осторожно  старался
направить поток ее красноречия в нужную сторону, в русло Ядерного  центра.
Однако его усилия  привели  только  к  тому,  что  Шелла  вдруг  начала  с
увлечением  расписывать  дона  Базилио:  какой  это  умный,   воспитанный,
потешный кот, как он обожает доктора  Ленца,  ест  только  из  его  рук  и
свысока относится к остальным сотрудникам.
   - А что если дон  Базилио  не  кот,  а  кибернетическое  устройство?  -
неожиданно для себя выпалил Артур. - Знаете, запрограммировать  простейшие
рефлексы совсем не трудно.
   - Вы занимались биокибернетикой?
   - Мм... немного, - сказал Артур. - Представьте  себе,  что  кибернетики
слепили устройство, которое умеет мяукать, лакать молоко и отличать  своим
вниманием одного определенного человека. Затем устройству  придали  нужную
кошачью форму, расцветку  -  и,  наконец,  пожалуйста:  Шелла  этого  кота
обожает не меньше, чем он доктора Ленца.
   - Вот и видно, что вы у нас работаете без году неделю, - сказала Шелла.
-  Неужели  вы  думаете,  что  охрана  Ядерного  на  предусмотрела   такой
возможности? На территорию центра  не  проникнет  ни  один  робот.  Вы  же
видели, какие там фильтры...
   Фойе постепенно заполнялось. Публика прохаживалась  а  ожидании  начала
спектакля.
   - По-моему, Имант Ардонис знает свое дело, - сказал Артур после паузы.
   - Свое - не знаю,  но  чужое  -  это  точно,  -  откликнулась  Шелла  и
поправила сумочку на коленях.
   - Чужое? - безразличным тоном поинтересовался Артур.
   - Ардонис вечно лезет не в свое дело,  -  пояснила  Шелла.  -  В  любой
эксперимент сует нос, не считаясь даже с тем, кто руководит опытом.
   - Но если опыт проводит доктор Ленц, я  думаю,  Ардонис  вряд  ли  себе
позволит...
   - Позволит! - перебила Шелла. - Вы не знаете  Ардониса.  Для  него  нет
авторитетов, нет ничего святого. Он признает только физику и ничего, кроме
физики. А ведет себя так, словно знает больше самого доктора Ленца.
   - А может, оно так и есть? - бросил Артур.
   Шелла посмотрела на Артура как на человека, сказавшего явную нелепицу.
   - Имант Ардонис - фанатик науки, верно, - сказала она в раздумье. -  Он
может по три дня не выходить из  лаборатории,  не  спать,  питаться  одним
только кофе, - если ставится важный опыт. Я слышала, он мечтает  совершить
переворот в физике, первым расщепив  кварки.  А  почему,  собственно,  вас
интересует Имант Ардонис?
   - Ардонис мне ни к чему, - пожал плечами Артур. - Если уж на то  пошло,
я хотел бы побольше узнать о Гуго Ленце.
   - Лучше доктора Ленца никого  нет!  -  убежденно  произнесла  Шелла.  -
Поработаете у нас еще немного - сами убедитесь.
   Протяжно прозвучал аккорд,  и  переливающийся  занавес  -  переплетение
световых лучей - исчез мгновенно, словно испарившись.
   На сцене возник замок на берегу моря. Тяжелые волны  били  в  скалистый
берег так правдиво, что Шелла  поежилась,  будто  на  нее  впрямь  дохнуло
свежим ветром, пахнущим солью и йодом.
   От  замка  к  морю  сбегала  тропинка.  Вверху  показался   человек   а
развевающемся плаще. Знаменитого трагика встретили рукоплесканиями.
   - Обожаю Гамлета, - шепнула Шелла, не отрывая от глаз бинокль.
   Артур рассеянно глядел на сцену. Началом вечера он  был  доволен.  Пока
все шло по намеченному плану. Во всяком случае, Шелла выложит ему все, что
знает о каждом из сотрудников доктора Ленца, а там будет видно.
   Когда появилась тень  отца  Гамлета,  с  Шеллой  произошло  непонятное.
Вздыхая, она затолкала бинокль в сумочку, и  глаза  ее  в  темноте  влажно
заблестели.
   - Что с вами? - спросил Артур в антракте.
   - Тень напомнила мне одну грустную историю, - сказала Шелла.
   - Расскажите, - попросил Артур.
   - В другой раз, - ответила Шелла.
   В антрактах Шелла  была  неразговорчивой.  В  ее  хорошенькой  головке,
видимо, теснились какие-то не очень приятные воспоминания.
   В общем надежды Артура лопнули, как мыльный пузырь.
   - Надеюсь, мы будем дружить, Шелла? - сказал он, прощаясь.
   - Вы самоуверенны, как дон Базилио, - усмехнулась Шелла.
   Первым, кого Артур встретил, приехав утром в Ядерный центр,  был  Имант
Ардонис.  Барк  поздоровался,  Ардонис  в  ответ  высокомерно  кивнул,  не
протянув руки. Помощник доктора Ленца выглядел озабоченным.
   "Погоди, голубчик, дай срок. Выведу тебя на  чистую  воду",  -  подумал
Барк, глядя вслед удаляющемуся Ардонису.  Имант  шагал  прямо,  руками  не
размахивал -  верный  признак  скрытности  характера.  "Мечтает  совершить
переворот в науке", - вспомнил Барк вчерашние слова  Шеллы.  И,  наверное,
дворец своей мечты хочет воздвигнуть на костях  шефа.  Все  они  таковы  -
чистоплюи, красавчики, белоручки. Для них другие должны таскать каштаны из
огня, делать черную работу.  Если  говорить  начистоту,  то  Барк  немного
завидовал Ардонису.
   В сущности, что может  быть  гнуснее  слежки,  сыщицкого  дела?  Но  из
полиции теперь так просто не уйдешь. А  из  него  мог  бы  выйти  неплохой
физик. Это сказал не кто-нибудь, а  сам  доктор  Ленц.  Слова  Гуго  Ленца
поразили агента, и он часто вспоминал их.
   "Нет  на  свете  справедливости",  -  так  подытожил  Артур  Барк  свои
размышления и, вздохнув, отправился в нейтринную лабораторию.
   Сегодня Барк решил после рабочею дня переждать всех. Он  опасался,  что
Ленц засидится эаполночь или, чего доброго, останется в Ядерном  до  утра,
как иногда случалось, особенно в последнее время. Но этого не случилось.
   Последним ушел Имант Ардонис.
   Артур бродил по пустынным лабораториям.  Ровно  гудели  генераторы,  по
экранам осциллографов струились голубые ручейки, автоматы делали привычное
дело, и Артур подумал, что присутствие человека здесь, пожалуй, ни к чему.
Впрочем, будучи парнем неглупым, он понимал, что  это  -  мнение  профана,
ничего не смыслящего в ядерной физике.
   При входе в зал, где располагался ускоритель, дорогу  Варку  преградили
две скрещенные штанги автоматической защиты.
   - Сотрудники должны удалиться, - пророкотал низкий голос.
   - У меня разрешение доктора Ленца, - сказал Артур  и  вынул  жетон,  по
которому мгновенно скользнул луч фотоэлемента. Штанги втянулись в  гнезда,
и Артур вошел в зал.
   Он оглядел рабочие  места  сотрудников,  тщательно  просмотрел  записи,
перерыл содержимое мусорной корзины, разглаживая каждую бумажку.
   Затем направился в кабинет Иманта Ардониса. Осмотр не дал ничего. Артур
смутно надеялся обнаружить какую-нибудь улику  вроде  черновика  анонимки,
адресованной Гуго Ленцу, или что-то в этом роде. Однако  Ардонис,  видимо,
уничтожал все, что могло бы скомпрометировать его.
   Перекладывая содержимое  письменного  стола,  принадлежащего  Ардонису,
Барк наткнулся на валик биозаписи - подобные стерженьки  заменяли  прежние
записные книжки.
   Недолго думая, Барк сунул валик в карман.
   Позже, по пути домой, Барк неотступно думал о Шелле. Было в ней что-то,
привлекавшее Барка. Может быть, какая-то загадочность? Барк вздохнул.  Для
Шеллы, похоже, в  целом  свете  существует  только  доктор  Ленц.  А  тот,
кажется, совсем не замечает свою секретаршу.
   Барк выяснил, что  Шелла  прежде  работала  в  Уэстерне,  а  затем,  по
непонятным причинам, перешла в Ядерный центр. Возможно, чтобы быть поближе
к Гуго Ленцу?..
   Дома Артур вспомнил про валик  Иманта  Ардониса  и  сунул  шестигранный
стерженек в воспроизводитель.
   Агент  ожидал  услышать  разные   цифры,   формулы,   расчеты   кривых,
бесконечные иксы-игреки, успевшие уже  навязнуть  в  ушах  за  четыре  дня
работы в Ядерном  центре.  Но  первые  же  слова,  слетевшие  с  мембраны,
заставили его насторожиться.
   "Не могу понять  поведение  Гуго.  Похоже,  он  решил  остановиться  на
полпути, - громко звучал в комнате ненавистный голос  Иманта  Ардониса.  -
Прямо гугенот об этом не говорит, но я привык расшифровывать его затаенные
мысли".
   Барк уменьшил громкость.
   "Остановиться на полпути? Свернуть, перечеркнуть опыты, когда  до  цели
рукой подать? Чудовищно, - скороговоркой вещала мембрана. -  Бомбардировка
кварков,  которую  мы  почти  подготовили,  должна   разрушить   последнюю
цитадель, сооруженную природой на пути познания материи.
   Человек, меньше, чем я, знающий Ленца, мог  бы  подумать,  что  гугенот
испугался  последнего  шага.  Цепная  реакция,  которая  может  вспыхнуть?
Сказки.
   Нет, дело здесь в другом. Но в чем же тогда? А, к черту  Ленца.  Кварки
нужно расщепить, все остальное не имеет значения.
   Я сам доведу дело до конца..."
   Голос умолк. Затем  послышалось  пение  -  отчаянно  фальшивя,  Ардонис
напевал модную песенку "Я пришлю тебе фиалку".
   - Меня ничто не остановит, - процедил сквозь зубы Барк, тщательно пряча
валик. - Остановим тебя, голубчик!
   Теперь - срочно к шефу. Неважно, что скоро рассвет. Новости,  связанные
с делом о фиалке, Арно Камп велел доносить в любое время суток.
   Прослушивание велика привело Кампа в хорошее настроение.
   - Важная улика, - несколько раз повторил  он,  поглаживая  стержень.  -
Тонко, тонко задумано...
   Барк впервые видел грозного шефа в домашней пижаме  и  туфлях  на  босу
ногу.
   - Продолжать за Ардонисом наблюдение? - спросил Барк, деликатно  отводя
взгляд от волосатой груди Кампа.
   Шеф подумал.
   - Его опасно оставлять на свободе.  Но  действовать  нужно  чрезвычайно
деликатно.
   - Возможно, у Ардониса есть сообщники...
   - Не исключено. Потому каша акция не должна спугнуть их, - сказал Камп.
- План действий для меня начинает проясняться. Заполучим Ардониса,  а  там
уже он расколется, как миленький. И дело о фиалке будет сдано в архив.


   С некоторых пор Имант Ардонис заметил, что пользуется чьим-то неусыпным
вниманием, причем не очень приятного свойства.
   Впрочем,  Ардонис   допускал,   что   это   могло   оказаться   простой
мнительностью, игрой расстроенного воображения: работал Имант в  последнее
время больше, чем