ил Иван. - Нет. И вы оба сможете убедиться в этом очень скоро, - ответил старец. На плечо легла легкая рука. - Иван, - проговорила Света совсем тихо, на ухо, - я знаю выход из Осевого. Меня эта дверца не пропустит, но ты сумеешь выбраться. Пойдем! - Почему ты раньше мне не сказала? - спросил Иван. - Я не могла с тобой расстаться. Для меня каждый миг возле тебя - счастье. Ведь ты уходишь надолго, а приходишь на минуты. Цай беспокойно поглядывал то на экран, то на Ивана. - С кем ты говоришь, - не выдержал он, - я ничего не понимаю! - Я сам ни черта не понимаю, - сознался Иван. Ему хотелось идти за Светой. Она укажет выход. Но он не мог оторвать взгляда от экрана. Старческое лицо притягивало его магнитом. И зачем он полез в этот проклятый гиперторроид?! Сидел бы себе с Кешей в живоходе! Но тогда бы он не разыскал карлика Цая... А за каким дьяволом ему этот отпрыск императорской фамилии в черт-те каком колене?! Все какая-то бессмысленная суета и возня! Вместо того, чтобы дело делать, он мыкается беспутным бродягой. Как все надоело! Но Света... Нет, это невыносимо! - Пойдем! - он обернулся к Свете. - Я верю только тебе. Она припала к его груди, всхлипнула. Поцеловала в губы живым, теплым поцелуем. Теперь он не сомневался нисколько - это она, она живая, она пленница Осевого измерения. Ион обязан вытащить ее отсюда. Надо идти! - Нет! Ты никуда не уйдешь! - взревел с экрана старик. - Стоять! Иван оцепенел. Его мышцы превратились в камни, ноги в столбы. Им овладевало безразличие. Гипнодавление?! Нет! Он не мог понять, как на него воздействует старец. Защитные пси-барьсры не помогали. Он испробовал все. Цай тоже был какой-то странный, на него нельзя было без слез смотреть - сгорбленная спина, опущенная голова, кровь из незаживающей раны на лбу. - Пойдем скорее, Иван! - тянула за руку Света. - Я не могу. Они держат меня! - Ты должен уйти! - Не могу. Я очень хочу идти с тобой. Но не могу даже шевельнуться. Если б ты пришла чуть раньше... Старческое лицо исказилось смесью злобной гримасы и самодовольной улыбки, зазмеились, скривились тонкие губы. - Пора! Изображение пропало с экрана. И сам экран пропал куда-то. В стене зияла черная дыра. И в нее неудержимо влекло, будто кто-то невидимый тянул на незримых канатах. - Не поддавайся им!!! - закричала во весь голос Света. Ее руки рвали комбинезон на плечах, тянули назад. Но они были слишком слабы. Иван сделал шаг вперед. Потом еще один. Он отчаянно сопротивлялся, пытался перебороть черную, колдовскую силу. Но ноги медленно передвигались, увлекая все тело в дыру. Понурый карлик обреченно и как-то механически шел следом. Он молчал, прикрытые желтые бельма крупно вздрагивали. - Ива-а-ан !! - кричала не своим голосом Света. Она ничего не могла поделать, невидимое поле не пускало ее дальше. Она упала на колени, вздела к лиловым небесам руки, потом не выдержала, уткнулась лицом в траву, зарыдала в голос. В сведенных судорогой пальцах были зажаты обрывки комбинезона, из-под ногтей сочилась кровь. Он снова ушел от нее! Ушел! Теперь он никогда не вернется, эти звери никогда не выпустят его из цепких лап. Она оглянулась назад - с уходом живых Осевое обрело свои собственные приметы: белесый туман стелился над каменистой растрескавшейся поверхностью. Туман, мутные восходящие струи, облака черного клубящегося дыма, сумерки. Только скалящаяся, жуткая голова с безумными глазами напоминала о недавнем. x x x Аранайская война многому научила Иннокентия Булыгина. Но главное - умению не щадить себя. И он не щадил. Шестнадцать километров свинцовой толщи он пронзил черной молнией. Одну за другой пробил шесть гиргенитовых переборок. Обшивка бота малость раскалилась. Это было к лучшему. Теперь десантный боевой бот становился похожим на капельку расплавленного свинца, брошенную в огромный шар масла. Наводка работала дай Бог! Кеша никогда не управлял таким совершенством. Он был мастаком по боевым капсулам, ботам, шлюпам, мог при необходимости повести и крейсер, но ему всегда подсовывали рухлядь. А эта прямо со стапелей - новье! На таких приятно идти в бой. А что боя не миновать, Кеша знал точно. Понастоящему надо было заглянуть на свою родную зону, устроить там шорох, потрясти кой-кого. Но Кеша отвечал не только за себя. Иван вытащил с Каторги Гуга Хлодрика и Ливочку. А он обязан вытащить Ивана... и этого коротышку, ежели подвернется под руку, ежели не улизнет снова. Рецидивист и беглый каторжник Иннокентий Булыгин был человеком чести. В первый пост он врезался с ходу - разнес его в пух и прах, хотя из соображений безопасности можно было работать тише. Но Кеша не хотел прятаться, хватит того, что заховал капсулу. А сам он шел в открытую, как когда-то хаживал его далекий славянский пращур лихой князь Святослав - в пору хоть сигнал слать вперед: "Иду на вы!" На первом посту этого блока было всего шесть вертухаев и полсотни андроидов. Он накрыл их двумя снарядами с рассыпающимися, сквозного действия боеголовками. Никто и охнуть не успел. Сигнализацию бот сжег напрочь еще на подходе - встроенный "мозг" работал не хуже Кешиной головы, даже если пилот допускал просчет, "мозг" его тут же выправлял. Его многоимпульсный и всецелевой щуп не только разрушал. За миг до уничтожения поста он считал всю информацию, передал ее в "мозг". Теперь все ходы-выходы этого сектора на четыреста километров вглубь были как на ладони. - Вниз? - орал Кеша. - Полный давай, полный! Полнее было некуда. Дырявая, слоеная планета-каторга еще не знавала таких прорывов и эдакой лихости. На двенадцатом посту произошла задержка. Наверное, кто-то успел передать сигнал тревоги. А может, и случайность - но на пути встала титанокремниевая заслонка в двести метров толщиной. Бот вывернул за сажень от нее, чуть искры не посыпались. - Ну, суки! Держись! Кеша повел машину по горизонтали. Теперь он сам себе казался карающим богом. Он крушил все подряд, без разбора. Он знал, на этом уровне нет каторжников. А всех прочих не жалел. Огненной стеной, смертоносным шквалом поокатился бот, уничтожая все. Через день-другой сюда подвалят инспектора из Центра или из соседней зоны. Но к тому времени и следа Кешиного не останется на гнусной Гиргее! Вот так. И не поминайте лихом! - Вниз! Полный! Главное, тотальная блокада. Ни один сигнал не должен уйти по горизонталям. Все следящие экраны просто погаснут и на центральном пульте и на всех периферийных. Никто никогда в жизни не догадается, что произошло нападение, подумают неисправность, обрыв. Этого и надо! Еще шестьдесят километров Кеша прошел без приключений - он уничтожал склады, взрывал автоматические рудниковые базы, вел себя как обезумевший вандал. Но он знал, что имеет на это право, знал, что ни одна сволочь, ни один земной чистоплюй не попрекнет его. Все по совести! Вперед! В первой же зоне он сделал остановку. После погрома вылез наружу. И обратился к сбившейся в кольцо толпе каторжан: - Вы, братки, меня не ругайте. Может, я вам и хуже сделал! Не буду врать - никого с собой не заберу. А через пару дней сюда каратели нагрянут. Труба вам... - Лучше так сдохнуть, чем гнить заживо! - выкрикнул один, молодой, с выбитым глазом и бритым лбом. Но его не поддержали. Глядели на Кешу злобно и хмуро. Не будь за ним боевого бота, разорвали бы в куски. - Ну, прощевайте, братки! Кеша нырнул в бот, закусил губу. Глаза его стали влажными, но он сдержал слезу. - Вниз! Полный!!! Бот мог прошить насквозь три таких планетенки. И Кеша не жалел машины. На то она и машина, чтоб кататься. Вот полетит к черту, тогда и пешочком не поленимся. А пока - раздувай пары, мать твою! Оставалось ни много ни мало - верст четыреста до цели. Ох и весела дороженька, только косточки трещат! Кеша будто скинул два десятка лет. Что тогда было? А ничего особенного - на Земле и по всей Федерации детишки в школу ходили, кто постарше - на работу, молодые влюблялись, ссорились по пустякам... кто из них слыхал про свирепую бойню за тысячи парсеков от мира и спокойствия, от пляжей и прохладительно-горячительных напитков, от маминых подолов и папиных подачек? Никто! А Кеша тогда, двадцать лет назад, знойным аранайским полувековым летом шел на штурм астероида 12-12, известного больше под прозванием Стальная башня. Он уже имел три ранения и два года лагерей. Были помоложе. Но вся надежда возлагалась на него, "старичка-ветерана". Эх, безотказность-матушка, скольких ты погубила! Кеша сразу все понял, когда его посадили в списанную стотонную галеру производства еще прошлого века - такие давали обреченным, такие было не жалко. Они думали, он законченный идиот. Но он обдурил их всех: и своих, и чужих. Он не пошел лоб в лоб на Стальную башню. Не пошел, хотя знал - позади заградительный отряд, четыре бота - они его сожгут, спалят синим пламенем, если он попытается уклониться от боя. Он не уклонился. Он резко взял влево, превысил все барьеры, титановым тараном врезался в принайтованный к астероиду списанный космокрейсер - и прежде, чем кто-то успел хоть что-то сообразить, катапультировался в дюзовые отсеки. Свои же боты-заградители ударили по крейсеру. Да поздно! Кеша, пролетев металлопластиконовым снарядом до шлюзовых камер, превратив в груды оплавленного металла шестерых охранников, прошиб люк бортовой капсулы, вынырнул в пространство, долбанул вскользь по суетливым заградителям и с лету пошел на штурм Стальной башни. Он атаковал ее с внутренней стороны, эффект был сногсшибательный: за полтора часа боя сто восемьдесят шесть трупов Синего клана аранов, полностью сожженные системы внутреннего обеспечения и ползающий в ногах, молящий о пощаде комендант Стальной башни, советник Федерации Кир Сновкис, подонок и вор. Кеша знал, что трибунал будет долгие годы рассматривать дело коменданта, потом все заглохнет и эта старая сволочь станет выращивать где-нибудь на Эри-Гоне огненные тюльпаны и хихикать над ним, простофилей-смертником. Кеша пристрелил негодяя. Пристрелил, чтобы ста восьмидесяти шести аранам не было скучно на том свете, они спросят за все с советничка. Его тогда наградили орденом Парящего Ястреба на алом банте. А он просил - пусть возьмут свой орден, пусть дадут разобраться по-свойски со сволочами из заградотряда. Не дали! На Аранайе была железная дисциплина, когда дело касалось рядовых, пушечного мяса. И о ней не вспоминали генералы, разворовывающие все и повсюду, спаивающие простаков-аборигенов зеигезейской "адской водой", промышляющие контрабандой и не забывающие про молоденьких зеленоглазых аранок... Все это было двадцать лет назад! Тогда Кеша был молод, почти юн. А теперь сед, стар, искалечен... И его не хватит больше, чем на трое суток. Он знал всю правду о себе. И потому он спешил. - Полный ход!!! Вниз!!! В первую же рудниковую гидрозону он вошел на раскаленном боте как нож в масло Уничтоженная система оповещений сделала его хозяином положения сразу. И Кеша бросился куролесить. Он мстил за годы каторги, за издевательства, за побои, за вживленные датчики, за насильственные сеансы воспитательного видео в тюремных ячеях, за распятия невиновных, за спятивших в неволе, за убивших себя, за медленно сгнивших в подводном аду... Он уничтожал андроидов, сгонял охрану и администрацию в центровой зал, выпускал каторжную братву. И полностью отключал систему управления вживленными датчиками. Он терял время. Но он не мог не делать этого. Толпа была легка на расправу. Вертухаев распинали в демонстрационном зале. Оставляли в живых немногих. Это было страшное зрелище. Кеша и сам знал, что перегибает палку. Но он не мог остановиться, он был мечом возмездия. В гидрозоне здоровенный бритый китаец сбил его с ног - Кеша не ожидал, что освобожденный ударит его, он растерялся. Китаец прохрипел в ухо на ломаном русском: - Твоя нехорошая! Мы все умирай. Зачем твоя пришла?! Кеша нажал на крюк парализатора, и китаец рухнул замертво. Неблагодарный! Сколько еще таких по всем зонам. Кеша не уважал трусов и слишком рассудительных, от них одни неприятности. Надо дышать свободой, наслаждаться ею, а не трястись перед призраком завтрашнего дня. Чем ниже он спускался, тем отчаянней была братва, его встречали с восторгом. За семь часов он прошел сокрушительным смерчем по тринадцати гидрозонам. Он устал. Он не может один освободить всех. Он не Господь Бог! - Вниз!!! x x x Старик сидел в огромном кресле возле черного столика из иргизейского гранита, высвечивающегося внутренним мрачным огнем. Сидел и смотрел в расписной свод потолка. Янтарно-рыжий болигонский кентавр на этом потолке уносил невесть куда прекрасную земную девушку с седыми, заплетенными в две толстые косы волосами. Роспись была изумительной, такую могли создать только старинные мастера. - Подлинное переживает время. Не правда ли? Иван лежал метрах в четырех от кресла, лежал в страшно неудобном положении. Руки и ноги у него были скручены тонкой черной цепью - такую не разорвешь и двумя бронеходами. Лежал измученный и порядком избитый. В черной дыре, прежде чем его перебросило черт-те куда, четверо молодцов-андроидов отхлестали его пластиконовыми прутьями. Возможно, это был бред, галлюцинация, последний выверт Осевого. В ушах стоял пронзительный женский крик: "Не уходи-и-и!!!" - Не мне и не в моем положении рассуждать о времени, - недовольно ответил он. Старик усмехнулся. - Ну почему же, - тихо проговорил он, - вы бы могли пожить еще немного. - Спасибо за вашу доброту! Иван поглядел на цепь. И припомнились ему подземелья Хархана, вспомнилось, как висел на цепях вниз головой, как "дозревал", как отчаянно пытался выдраться из оков, как били его гнухи и хмаги. Было ли все это?! Какая разница! Сейчас важно то, что происходит сию минуту. Его еще не убили. И слава Богу! Значит, скоро убьют. Снимут информацию из мозга - и убьют. Старик оторвал взгляд от диковинной росписи и, будто угадав Ивановы мысли, прошипел: - Нет, мы решили вас не убивать. Иван озлобился. - Чего это вдруг на "вы"? У нас другой был разговор! Старик тихо засмеялся, пряча губы под длинной узкой ладонью. Глаза его заслезились. - Тогда мы были далеки друг от друга, имели разные представления о грядущем. А теперь вы у меня в гостях и, надеюсь, не сомневаетесь, что музыку будет заказывать хозяин... но для своего гостя. Ведь мы с вами русские люди, надо уважать старые обычаи, как это славно и трогательно - быть гостеприимным, не так ли? - Вы - русский? - удивился Иван. - А что здесь такого? Мои предки всего двести лет назад выехали из России. Я всегда в душе считай себя русским, меня всегда тянуло на родину, к золотым куполам, березовым рощам, древним избушкам. И скажите, ведь они еще сохранились? - Сохранились, - ответил Иван. - Их стало еще больше, чем двести лет назад, человек без дерева высыхает, превращается в пластиконовую куклу. Кукла может жить в пластиконовом доме. Человек нет. И вообще - у меня затекли ноги. Странное гостеприимство! - Сейчас вам станет удобнее! - Старик поднял руку. Из темного угла зала выкатилось плоское кресло, подползло под Ивана, обжало, обмяло, приподняло, раздулось, принимая удобную для лежащего в нем форму. Теперь Иван выглядел со своими цепями и скрюченной спиной на роскошном биосенсорном кресле совсем лишним и нелепым в этом росписном дворце. Неужели он снова под толщей антарктических льдов?! На Земле?! - Вам не надоело слоняться по Вселенной?! - А что?! - простовато спросил Иван. - О нет, - замахал рукой старик, - не подумайте, что я стану предлагать вам хорошую, прибыльную должность в нашем концерне! Это просто любопытство. - Мне плевать на ваш концерн! - Грубо. Так можно было бы отозваться о чем-то незначительном и мелком. Но у вас была возможность убедиться в нащем могуществе... Иван вдруг вспомнил про несчастного карлика, отпрыска императорской династии. - Где Цай?! - выкрикнул он. - Он уже работает на нас. Он покладистый малый. - Не верю! - Осведомьтесь в Синдикате. Вам подтвердят. - Откуда вы знаете про Синдикат и про то, что Цай ван Дау был с ним связан? Это неправда! Цай был простым каторжником на Гиргее... Старик не стал спорить с Иваном. Он вновь сосредоточенно рассматривал старую роспись. Ноздри его тонкого и длинного носа алчно трепетали, будто это не кентавр, а он сам умыкал прекрасную седокосую незнакомку. - Мы знает правду, - бормотал он машинально, - знаем. А чего не знаем, узнаем от вас, верно я говорю? Иван промолчал. Он видел, как открылась ниша в черной стене... и в зал вполз головоногий. Это было выше всякого понимания. Неужели он в Системе?! Что случилось?! Почему?! - Это Хархан? - спросил он неожиданно для самого себя. - Нет, это Земля, - ответил старик. Вслед за головоногим на гравиподушке, в путанице шлангов и проводов выползла плаха-распятие. Это был конец света! Неужели ОНИ уже на Земле! Кресло с Иваном наползло на плаху, растеклось, разорвалось на четыре части и стекло по боковинам. Теперь он лежал на том самом распятии, что даровало ему высвобождение из чужого, чуждого тела негуманоида там, на Хархане, нет, его распяли на плахе в Меж-арха-анье, вот где. И головоногий тогда вволю поиздевался над ним. Так что же, все сначала?! - Да-да, - как-то радостно заговорил старик, - с прошлым всегда приятно встретиться, как это говорят, ностальгия по прошедшему... Да-да, вначале вас хотели просто ликвидировать как ненужное звено. А потом подумали и решили: а куда нам спешить, ну ликвидируем днем позже, неделей. За неделю человека да и любое существо можно полностью перестроить, врага можно превратить в друга, мешающего в помощника. Да вы ведь все знаете, еще в конце ХХ-го века начались эксперименты по выращиванию зверолюдей - ох уж эти наши малограмотные пращуры, они чуть ли не каменным топором и кресалом вытесывали из своих соплеменников человека нового типа, сколько загубили - не сосчитать. И хотя потом все время, почти пять веков считалось, что эти опыты запрещены и не проводятся, ученые потихоньку да полегоньку работали, Иван. Научную мысль не остановишь... У Ивана кольнуло в голове. Где же он все это слышал? Какие знакомые слова и мысли - научную мысль не остановишь, жажда нового, инстинкт исследователя, познающего мир - все это сильнее запретов и морали... Пристанище! Точно! Это дегенерация, это не просто вырождение человека и человечества, это дегенерация самого научного процесса, это все Оттуда. Зловещий голос в мозгу: "...больше половины ваших работает на нас, с нами нельзя тягаться!" И тут же другой голос: "Развитие науки невозможно остановить! Не было никаких монстров-ученых, исследователей-нелюдей, которым неведомы человеколюбие, были обычные, нормальные, добрые люди... это все равно что умирающему от жажды видеть перед собой стакан чистой прозрачной прохладной воды и не выпить его!" И снова зловещий: "Мы - это разрушение Миров созданных, мы - это дегенерация, вырождение, распад, тление, уничтожение. Тьма, заключенная где-то в полуреальной преисподней, переполнявшая лишь мозги и души выродков-дегенератов, сатанистов, ведьм, колдунов, выплеснет черным водопадом на Землю! Мы властвуем в вашем мире руками и мозгами этих людей? Этих людей? Неужели это они?! Но зачем они посылали его в Пристанище? Для того ли только, чтоб убить Первозурга? Нет! Слишком простое решение. Сейчас они намерены снять полную информацию с его сознания, подсознания и сверхсознания, включая блокированные участки, а потом... потом они превратят его в зверочеловека, в своего слугу. И он будет работать на них?! - Лучше убейте меня! - простонал Иван. - Как-нибудь потом, при случае, - снисходительно, с милой улыбкой ответил старик. x x x После сна у Кеши страшно гудела голова. Он долго не мог понять, где находится и что это за странное теплое кресло, и что за странное изголовье?! Еще минуту назад он сидел в рубке боевого бота, прожигающего пласт за пластом поганую Гергею. И вот... Сон. Это был только сон! Кеша огляделся. В живоходе было тепло и уютно. Из него не хотелось вылезать. Да и куда вылезать - в этот сферический зал, в эту ловушку с гиперторроидом?! А что толку? И сколько еще можно ждать Ивана? Прошло... прошло двое суток. Может, Иван уже на Земле. Может, он пьет горькую с Гугом Хлодриком где-нибудь под Москвой, а темнокожая Дивочка подкладывает соленых грибочков и томно поводит глазками?! Всякое может быть. И все же надо выбраться наружу, поглядеть. Он протер глаза, проглотил сразу две таблетки сухой воды и один шарик стимулятора. В голове прояснилось. Кеша выскользнул из удобного кресла, протиснулся в дыру-клапан. Гиперторроид стоял на своем месте, да и куда он мог подеваться. Кеша подошел к нему поближе, ах как заманчиво было сейчас бы шагнуть в желоб, погрузиться во тьму, уйти отсюда. Но надо подождать еще немного. Хотя бы сутки. - Отсюда есть выход! - прозвучало тускло и уныло из-за спины. Кеша резко обернулся - оба парализатора, зажатые в его руках, смотрели черными отверстиями на человека, стоявшего в десяти метрах, пальцы подрагивали на спусковых крюках. Надо было стрелять сразу, так подсказывало Кеше чутье, но по слабости душевной он всегда уступал инициативу противнику. Впрочем, в руках этого противника не было оружия. - Шнур-поисковик не нашел даже щели! - сказал Кеша. - Выход есть, - тупо повторил незнакомец. Был он невыразителен до чрезвычайности, будто и не человек, а восковая кукла, которую не успели раскрасить, только ляпнули немного краски на место глаз, носа, рта, ушей... Явно не боец. Кеша опустил парализаторы. Раз этот хмырь сюда проник, значит, выход действительно есть. Он с тоской поглядел на подрагивающую кучу живохода. - Не-ет, - незнакомец покачал головой. И ткнул пальцем в Кешу. - Только ты. Идем! - Мне и тут неплохо, - ответил беглый каторжник. - Плохо, - эхом отозвался человек. - Никуда я не пойду, - упрямо стоял на своем Кеша. Но его ноги уже делали первые, вялые шаги. - Пойду, - повторил человек. - Выход есть. Кеша дернулся к живоходу, упал, выронил парализаторы. Он отчаянно соображал, что же это за власть такую имел над ним тусклый, восковой незнакомец. Или все это продолжение бредового сна? На Гиргее вся житуха бредовая! Здесь ни черта нормального нет. - Ива-ан! - застонал Кеша. Больше ему некого было звать на помощь. Но даже крикнуть в полный голос он не мог. - Идем! Незнакомец отвернулся. Подошел к серебристой стене... прорвал ее словно фольгу, повернул голову к Кеше. Глаза у незнакомца были рыбьи, бессмысленные. Такими глазами глядели на свой жертвы гиргейские псевдоразумные оборотни... Оборотни?! Кешу передернуло - как он не догадался сразу, эти гадины могут принимать почти любую форму, вот почему восковой человек так непохож на человека настоящего, вот почему! Кеша еще сопротивлялся, но теперь он видел, что ползет к дыре не сам, что его тащат на полупрозрачных желеобразных и лохматых нитях, он весь опутан ими. Опять! Ведь они совсем недавно были в плену у оборотней, это оборотни волокли их по подземно-подводным лабиринтам, глазели на них, оборотни сунули их в пещеру с экраном и стариком. Значит, все снова?! Значит, Иван уже в их лапах?! Нет, на этой невыносимой Гиргее с ума спятишь! Кеша тихо и надсадно завыл. Просить пощады у полуразумных тварей, которых еще никто не сумел понять и на четверть, было бесполезно. Больше всего его бесило, что оборотни запросто могли внушить ему что угодно, могли подавить волю, загипнотизировать. Он готов был погибнуть в любом бою, честном или бесчестном. Но он не хотел, чтобы из него делали ничего не соображающего идиота. И кто?! Полуживотгные-полугуманоиды! Нелюди поганые! Он ударился головой о стену. Никакой дыры нет! Это наваждение, морок! Но хлипкие, студенистые нити уже тянули его в другую сторону - к стволу шахты, к заслонке. Незнакомец маячил у живохода, он как-то сразу оказался возле него, не сделав ни шага. - Выход есть. Кеша умудрился извернуться, подхватил парализатор - на этот раз он не промедлил: беззвучный невидимый луч превратил незнакомца в комок слизи. Но нити, мерзкие, всесильные нити не пропали, они тянули еще сильнее, с непостижимым напором, будто их кто-то невидимый наматывал на вал. - Вот сучары! - Кеша выхватил пилоообразный тесак из-за набедренного клапана, резанул по нитям - они противно заскрипели, разбухли, полопались сразу в пяти или шести местах, но уже новые студенистые волокна тянули его, обхватывая запястья, горло, икры, грудь, шею... Из комка слизи торчал острый плавник. Оборотни! Теперь Кеша не сомневался. Он очень нужен им. Иначе бы отстали. Они всегда отстают от случайной добычи, которая оказалась не по зубам, которая не захотела быть добычей, но они никогда не отстанут от того, кто им нужен позарез. Зачем?! Никто не знал. Для кого они стараются? Для старика? Вряд ли, для чужого, пусть и хозяина оборотни особо стараться не будут. Кеша вспомнил, как разыскивали троих парией с каторги, которых утащили оборотни. Вертухаи искали их не для того, чтобы спасти. У них была задача - узнать, зачем оборотни утаскивают людей. Неразрешимая задача! И они ее, разумеется, не разрешили. Один из троих потом прибрел на зону - сам, в полураздавленном скафе. У него были выбиты все зубы, вырван язык, сломаны пять ребер. Оборотни превратили двадцатитрехлетнего парня в седого, дряхлого и изможденного калеку. За три недели! Администрация в назидание прочим каторжанам засекла несчастного иззубренными феррагоновыми розгами на глазах у всех. Толку от него все равно бы не было, какой из калеки работник! Но прибывшая на второй день инспекция объявила администраторам взыскание - вернувшегося надо было передать для исследования в сектор "альфа", который занимался проблемой псевдоразумных оборотней. Никто всерьез к этому сектору не относился, все считали сотрудников "альфы" бездельниками-дармоедами. И потому, когда прибрел второй из утащенных, в еще более жутком состоянии, его втихаря удавили и скормили водорослям-трупоедам. Вот и все, что знал Иннокентий Булыгин про гиргейских оборотней. Заслонка, многотонный металлический створ-люк, была на своем месте. Хлипкие водоросли уходили прямо в металл, будто просачиваясь сквозь него. Кеша просочиться не смог - его снова,ударило всем телом о преграду, придавило к ней. А потом путы полопались и исчезли в металле, словно водяные струйки, просочившиеся в песок. Но радоваться было рано. Новые удавки тянули Кешу в другую сторону, к гиперторроиду, концы их таились в густом непроницаемом мраке. Туда ушел Иван. Ушел и не вернулся. - Суки! Твари!! Падлы!!! - хрипел Кеша и безустали рвал в ошметки волокна. Тесак утратил остроту, стал скользким, тупым - липкая слизь засохшим клеем приставала к лезвию. Живоход стоял на месте и еле заметно поводил боками. То ли системы защиты человека в нем не срабатывали, то ли этих систем и вовсе не было. Когда студенистые нити подтянули Кешу к мраку сердцевины, он увидал, что мрак этот стелется над полом, не касаясь его, а в самом полу есть ровное, окантованное отверстие метров шести в поперечнике. Прежде, чем упасть в эту дыру, Кеша замер, уперевшись обеими руками в края, заглянул внутрь - шесть расплывшихся омерзительнейших оборотней сидели внизу и пялили безумные рыбьи глазища на него. Пасти у оборотней были разинуты, из них и тянулись нити-оплетаи. Сожрут, подумал Кеша, с потрохами, с комбинезоном вместе! И Ивана они сожрали, зря только ждал его! Все зря! И еще одна мысль мелькнула: а ведь это они! нет никаких довзрывников, нет никакой сверхцивилизации, наблюдающей за землянами, ни хрена такого нет! А есть вот эти охмурялы, они подавляют сознание, особенно если человек ослаблен, изможден, подавляют и внушают свое, наводят тень на плетень. Вот твари! Кеша не на шутку разозлился. Но силы его оставляли, он больше не мог противиться натяжению нитей, руки разжались и он полетел вниз. x x x Головоногий работал медленно, спокойно, методично. Он не обращал внимания на старика, разглядывающего фреску, и почти не смотрел на распятого Ивана. Его, судя по всему, интересовали исключительно показания приборов. А приборы были такие, какие Иван встречал в Системе, но не видывал на старушке Земле. - Значит, вы уже здесь! - сказал он утвердительно, не скрывая отчаяния и одновременно поражаясь, что до сих пор ему сохраняют возможность говорить. Ответа не было. Иван запрокинул голову назад, оглядел вытянутые вверх руки - цепей на запястьях не увидел, металлические манжеты обхватывали кисти рук. Меж-архаанье! Непонятный, многомерный мир! И беседы с головоногим... как он наивен и молод был тогда. Если эта штуковина работает в том же режиме, что и прежде, то вот-вот должно начаться: волнами накатит память, в голове зазвучат голоса, мрак поступит к глазам, все закружится, завертится... а встанет с плахи-распятия уже не"он, а совсем иное существо - зверочеловек, его плоть, обросшая чужой, звериной плотью, его мозг, иссеченный и изуродованный, прореженный и нарощенный чужой мозговой тканью. Родится зверь! И умрет человек! Головоногий подполз к самому лицу Ивана, заглянул в глаза. И тогда Иван понял - это не мыслящее существо, это андроид, робот, кукла, нашпигованная микропроцессорами и прочей дрянью. Они обманывают его, дурят ему голову! Но они все знают, они сделали эту куклу по каким-то схемам, эскизам. И распятие! И приборы! Откуда они, "серьезице", знают все это?! Он в голос расхохотался. Даже старик оторвался от созерцания умыкаемой красавицы и уставился на него. Они снимали с него мнемограммы! Они знают про Систему только от него, они украли эти знания из его же мозга! Негодяи! - Ну вот, - сипло проворчал старик, - вот вы и засомневались. А напрасно. Да, это андроид. И пи-трансформатор нашего изготовления, его не из Системы привезли, точно. Но вам-то что?! Он ведь работает. И андроид работает. Это еще не ОНИ сами. Но это уже ИХ ДЕЛО! Ясно? - Мне не ясно - кто вы такие! - громко сказал Иван. - И почему вы печетесь об их деле! - Так я вам и сказал, кто мы такие, - старик заулыбался, кривя тонкие губы. - Боитесь? - Нет. - А в чем же дело? Ведь вы все равно убьете меня, никто не выдаст вашей тайны! - Никакой тайны нет. Мы самая легальная... э-э, организация изо всех существующих, молодой человек. Вся полнота легальной власти находится в наших руках. Легальной и реальной! До Ивана кое-что начинало доходить. Но он не решился высказать вслух своих догадок. Перед смертью он хотел знать наверняка, кто его отправляет на тот свет, кто вскоре отправит на тот свет большую часть человечества. И потому он повторил вопрос: - Кто вы?! - Много будете знать, скоро состаритесь - так ведь гласит старая русская пословица? - неожиданно бодрым голосом сказал старик. - Да-да, мы с вами русские люди, мы с полуслова, с полувзгляда понимаем друг друга. Жаль только, что вам так и не удастся никогда состариться. Я вам скажу, в старости есть своя прелесть, это особая, пора - пора отстранения, отрешенности и возвышения над суетным, ненужным, тщетным. Это венец разума. Вы умрете молодым. Любимцы богов умирают молодыми, о-о, это уже не русская пословица, так говорили древние греки. Не бойтесь, вам будет не слишком больно. - Кто вы такие?! - стоял на своем Иван. Головоногий мягкими и сильными щупальцами прилаживал к его голове и шее какие-то шланги с присоскамиприлипалами. Подготовка к операции была близка к завершению. - Вам было ясно сказано - мы реальная и легальная власть. И выше нас в Федерации никого нету. - Совет Федерации?! - Это условное название, молодой человек. Мы те кто управляет Советом, Федерацией и всем остальным миром. - Кроме России! -- машинально вставил Иван. - Да, - согласился старик, - к сожалению, кроме России, там у нас ослабленные структуры. Но сейчас это не имеет ни малейшего значения. Скоро вся человеческая цивилизация сделает огромный скачок вперед, качественный, заметьте, скачок! Правда, не все перейдут в это новое качество... но тут уж, простите, естественный отбор. - Вы перейдете? - Я? - переспросил старик. - Да, лично вы? - Надеюсь, молодой человек, надеюсь. Мы люди с огромнейшим опытом, большим знанием жизни, мы не пропадем и в условиях "нового вселенского порядка", мы умны и гибки... - Вы умеете приспосабливаться, это вы хотели сказать? - Именно это, и тут нет ничего зазорного. Выживают наиболее приспособленные. Вспомните нашу с вами историю, русскую историю: ордынское нашествие, ураган, буря, всеуничтожающий напор. Те князья, что пытались противостоять этой буре, были снесены ею, уничтожены. А те, что пригнулись, склонили головы, остались князьями. Они оказались мудрее, молодой человек, они знали, на чьей стороне сила. И они выжили! - Вы хотите сохранить положение при новых властителях Вселенной?! Вы ждете бури?! И уже готовы склонить головы?! - Иван выкрикивал свои вопросы, задыхаясь от бешенства. - Буря, скоро грянет буря! - с чувством продекламировал старик. - Не беспокойтесь, вы ее не увидите. Она грянет уже после вашего ухода. Ваше обновленное тело, может, застанет ее, а может, и нет. Но вы не доживете, молодой человек. Ивана передернуло от нелепой догадки. И голос почти тот же, и ужимки, и тон. Все как на Хархане! Нет, не может быть, это ерунда, просто властьимущие старцы везде и всюду похожи друг на друга, они просто копии друг друга. И все же он спросил: - Вы не из Системы случайно?! - Я впишусь в любую систему, молодой человек, так что можете не утруждать, себя вопросами, смотрите на жизнь шире. Вам это сейчас не помешает, - старик зашелся мелким, рассыпчатым смехом, ему явно понравилась собственная шуточка. Какая мерзость! Какая гнусь! Иван не ожидал в свой последний час, что отроется эдакая непроглядная бездна. О вторжении знает он. И знают эти, властвующие над Землей, над человечеством во Вселенной, властвующие от имени человечества, по его выбору. Миллиарды землян, рожденных на Земле и по всем обитаемым мирам вне Земли, не подозревают о грозящей им чудовищной буре, не знают о уготовленном им апокалипсисе XXV-го века! А их властители уже склонили выи пред Бурей, уже отдали их всех в жертву... ради чего?! Ради установления "нового вселенского порядка"? Нет! Ради себя, ради сохранения своей власти, пусть не такой как ныне, но все же власти. Мерзость! Подлость! Грязь! Но значит, у них есть связь с Системой?! Значит, они выторговали себе благополучие и жизни заранее? Значит, они продали всех и все?! Не может быть! Старик все врет! Такого не может быть никогда. Он забыл еще одну пословицу: "На троне не бывает предателей"! Не бывает?! Иван сжал зубы. Бывают! Сколько хочешь! В начале, середине и конце ХХ-го века на тронах России сидели предатели-иуды, палачи "своего" народа, продавшие его врагу, иноземному завоевателю, ироду, извергу! Горе несчастным! Горе слепцам. Их участь страшна и черна. Старик не врет. Ему нет смысла врать. Ивану много раз говорили, что за Советом Федерации и Мировым Содружеством кто-то стоит. Он и сам временами верил в существование "тайных пружин" власти. Но что толку от его веры? И предадут тебя клянущиеся тебе в верности! Кто клянется в верности? Друзья? Нет! Друзья просто верны, им нет нужды клясться, сорить словами. Любимые? Здесь особая связь сердец, это выше человеческого разума. Нет, любимые уходят, предавая не только тебя, но и себя. А предают те, кто просит тебя избрать их на власть над тобою, ибо они клянутся в верности именно тебе. Клянутся повсеместно, гласно, горячо, искренне, со слезами на глазах и дрожью в голосе. Клянутся и предают. Мерзость! Низость! Подлость! Но так устроен мир. Ивану как никогда не хотелось умирать в этот час. А чем еще можно назвать процесс перехода в зверочеловека? Только смертью! Сколько раз его пытались перевоплотить, отнять у него его собственное "я". Он всегда ускользал, не давался. И вот теперь он беспомощен как младенец. - Вы зря печалитесь о людишках, - ни с того ни с сего начал старец. Его глаза были опущены, теперь один из властелинов мира глядел не на фривольную фреску, а в прозрачный, хрустальный и вместе с тем наполненный мраком пол. - Людишки - это не просто жалкие амебы, червячки, муравьишки... если б было так, я печалился вместе с вами над малыми и убогими, жалкими и ничтожными. Но, к сожалению, это не так. Вы плохо знаете людей, вы всегда были далеки от них. Вы парили в небесных высях, далеко от грешной Земли. Вы - покоритель и освоитель Вселенной ради людей! Вы и не могли их представлять иначе как носителей тепла, света, знаний. Духа, в конце концов. Ведь если не так, то и покорять да осваивать для них ничего не надо?! Теряется смысл вашего существования, всей вашей работы, борьбы, если хотите. Вот в вашей голове и забит гвоздем этот идеал - нелепый, ложный, смещной... но нужный вам. А все, молодой человек, совсем не так. Людишки - это болезнь Мироздания, это хищные и свирепые, разрушительные вирусы, которые вторглись в здоровый и почти беззащитный организм Вселенной. Они источают его изнутри. Они - обреченные своей врожденной патологией на вымирание, умерщвляют все вокруг себя. При этом каждый червь, каждая амеба -"- это сосуд зависти, злобы, мерзости, эгоизма, подлости, вожделений... Иван не выдержал и закричал во всю глотку: - И такие как вы правят миром?! Человеконенавистники?! Господи, избавь меня от этой мерзости в мой последний час! Я не желаю слушать тебя, выродок! Старик пропустил ругательства мимо ушей, даже бровь не колыхнулась, ни один мускул на лице не дрогнул. Он смотрел в черный пол, а мысленно нависал над жалкой и обреченной Землей всевидящим оком, десницей вершителя. Старик был самоуверен и самонадеян. И на то, судя по всему, имелись причины. - Да, миром правим мы. Ибо слизни не могут править миром. Слизни могут лишь ползать в своей мокроте и жрать друг друга. Вы не знакомы с механизмами власти. Вы наивны до трогательности. О, я ценю мечтателей и идеалистов. Их очень много среди слизней. Это они помогают нам, это они внушают людишкам, что наверх идут лучшие, что это отбор - самые умные, выдержанные, человеколюбивые, блюдущие заповеди Божьи и традиции людские - они становятея пастырями человеческими и ведут невидящих, ибо видят. Это сказки для несмышленышей, молодой человек. Вот вы сказали - выродок? А это означает лишь одно - не такой, как все, презревший обычаи человеческие и мораль человеческую, По-вашему, выпавшие из общества... А по-нашему, поднявшиеся над ним. Чтобы править людишками надо быть выродком! Надо быть не таким как они! Они подлы и мерзки? Надо быть в стократ подлее, и это будет уже не подлость, это будет нечто небъяснимое, сверхъестественное. Они жестоки и беспощадны? Надо быть в тысячу крат беспощадней, и ты встанешь над ними. Надо презреть все людское, возвыситься над ним. И тогда то, что всегда будет оставаться для них пороком, возвысит тебя, укрепит и даст власть над ними. И они, забыв, что ты выродок их же общества, будут смотреть на тебя снизу вверх и боготворить тебя! Это потаенные пружины власти, молодой человек. Миром правят те, кого вы называете выродками! Они выше невыродков! Есть вещи, о которых не принято говорить, которым не обучают ни в школах, ни в гимназиях, ни в университетах. Но мало-мальски знающий природу человеческого общества все видит. Вы возьмите стадо бабуинов - у них ведь тоже сложная иерархия: старые самцы, средние, молодые, старые самки, молодые, детеныши - каждый знает свое место в стаде, самцы имеют самок строго по иерархии, наказывают младших по своему положению, все как у людей. А наверху вожак - он властвует надо всеми, он вершит расправу надо всеми. А чтобы все в стаде понимали его власть, он не имеет самок, он насилует самцов, показывая, что он выше их, что и они для него самки. Он это делает не по учебникам и не из умствований. Он просто выродок, по вашей морали. Но сильный выродок, и потому он выше всех. Нормальные правят на уровне своей семьи, маленькой группки. Но чем выше - тем больше вырождения. Властитель - всегда выродок. Он делает то, что не осмелится сделать невыродок. И потому он всегда сильнее. Для него нет запретов, нет норм, нет заповедей, нет морали. Он выше всей этой мишуры. И потому он чист и высок. А вся эта гнусь, копошащаяся у него под ногами, создающая себе нормы и заповеди и все время преступающая их, кающаяся, не понимающая законов Мироздания, пожирающая друг друга, мелка, отвратительна и никому не нужна. Не налоге жалеть! - Ты подлец! - закричал Иван. - И ты сам сдохнешь, когда придут негуманоиды! Сдохнешь!!! - Вот вы ничего и не поняли, - сокрушенно проворчал старик, отрывая глаза от хрустального пола. - А я так старался. - Люди - не стадо бабуинов! И не слизни! - Люди значительно хуже и бабуинов и слизней. Сравнивая их с этими тварями, я облагораживаю их и возвышай). Люди - это худшее, что породила Вселенная. Это раковая опухоль Космоса - человечество, будто раковые клетки, разрастается, разбухает, все уничтожает вокруг себя, убивает. Придут врачи и немного полечат нашу Вселенную! Давно пора. Им со стороны виднее. Для них тридцать-сорок миллиардов амеб не проблема. Ну что такое - вырезать спасительным скальпелем несколько десятков миллиардов раковых клеток?! - Когда я был в Системе, - немного успокаиваясь, произнес Иван, - никто не говорил об излечении нашей больной Вселенной. Они собирались прийти и очистить место для себя. Что ты все врешь, гнусный старикашка! Иван лежал лицом вверх, весь опутанный шлангами и проводами. Плаха-распятие уже начинала слегка нагреваться. Головоногий суетился у приборов. Он не разговаривал с Иваном. Да и о чем можно говорить с куклой! В Системе головоногий был совсем другим. Иван не видел, как в хрустальном полу двумя кровавыми огоньками высверкнули глаза гиргейской клыкастой рыбины. Но он ощутил ее присутствие. Наблюдатели! Чтоб их дьявол побрал! Наблюдатели из иного мира, из иной Вселенной! Довзрывники или Бог их знает кто! Почему они повсюду? Почему они не вмешиваются? Или они тоже считают, что "людишки" не достойны жизни, что надо очищать от них Мироздание?! Нет, у бесстрастных наблюдателей не бывает таких глаз. Плаха наминала медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси. Движение было еле заметным. Но для Иваиа оно стало знаком - это начало конца. Он попробовал еще раз вырваться. Мышцы свело от титанического напряжения, захрустели кости, из-под ногтей потекла кровь, лопнула кожа на плече и на запястье, он чуть не свернул себе шею, но не смог ослабить пут. - Все форточки закрыты, комаришка, - еле слышно произнес старик. - Тебе не улететь как в прошлый раз. Ивана словно током прожгло. - Кто ты?! - зжрал он. Старик сидел, тихо-тихо смеялся. Глаза его были закрыты. - Ты Верховник! - кричал Иван. - Я узнал тебя! Таких совпадений быть не может! Ты уже здесь?! - Ивану казалось, что разум его помутился, что он снова в Системе, что Верховник, этот огромный, исполинский старец, выкованный из железа и рассыпающийся как глина, поднимется сейчас со своего блистательного и непостижимого трона, возьмет в лапы здоровенный двуручный меч... И он полетит, полетит сквозь уровни, ярусы, времена и пространства, а и след ему будет грохотать старческий надменный смех, Опоздал! Он так ничего и не успел сделать. Они пришли!!! - Вы ошибаетесь, молодой человек, - вяло ответил старик, - я не верховник. И тот, кого вы так называете, тоже никакой не верховник. Но он был здесь, он был во мне своей частицей. Вы же знаете от него, что он может одновременно присутствовать в разных местах, разделенных миллионами парсеков. Это просто один из них. Не надо быть слишком умным, чтобы понять - насколько они совершеннее людишек. Они по праву придут сюда и по праву займут место, которое занимали недостойные. - Ложь! - не сдавался Иван. - У них нет хода в нашу Вселенную! Он не мог быть здесь! - Вот и заблуждаетесь. Ход давно есть. Они просто не спешат. А ему помогали наши общие друзья. Какой же вы недогадливый, а еще говорят, что перед смертью у людишек проясняются мозги. Врут все! Перед Иваном словно из воздуха выявилась клыкастая гадина. Обожгла взглядом. И пропала. Так вот кто их "общие друзья"! Наблюдатели? Нет! Иван понял, что близок к разгадке. Но времени у него оставалось совсем немного. Распятие вращалось все быстрее. Он чувствовал как нарастает новый слой кожи, как твердеют ногти, превращаясь в большие и острые когти. Это пока внешние изменения. "Скоро пойдут внутренние. Значит, они уже сняли с него всю нужную им информацию. Значит, они решили не отключать его сознания на время перехода-трансформации. Они решили немного помучить его перед небытием. Пусть! Иван не страшился мук. Ему надо было понять все до конца. Теперь он держал в руках ниточку - надо потянуть, и клубок распутается. Какая трагедия! Выборная, земная власть, и те, что стоят за ее спиной, предали землян, предали Землю. Они все знали! Заранее! И вместо того, чтобы организовать отпор Вторжению, мобилизовать все силы Федерации, России, дружественных миров Вселенной, Сообщества, в конце концов, они прикинули на своих весах, кто сильнее - и встали на сторону сильного. На сторону негуманоидов, готовящих уничтожение цивилизации! Они купили себе жизнь и власть над жалкими остатками землян, если вообще таковые останутся! Они продали всех с потрохами, продали заранее, до первого выстрела, до того, как подошва первого иновселенского оккупанта коснется темных территорий. Это было страшно! Иван до боли стискивал зубы: старикашка прав, он на самом деле витал в облаках, он идеалист, до безумия наивный человек. А ведь он первое время обивал пороги, бегал, стучался в кабинеты - он думал его сразу поймут, ударят в колокола, сделают хоть что-то. Но его гасили повсюду, тормозили повсеместно. Это было не просто так. Значит, кто-то дал установку заранее?! Да! Но тогда выходит, что они все знали еще раньше, чем он вернулся из Системы? Не может быть! Проклятые бабуины! Выродки!! Сволочь!!! Если бы он догадался, кто правит миром, он делал бы все иначе, он разбудил бы человечество от дремотной спячки... Поздно! Кабы знать, где упасть! В оставшиеся минуты бытия, жуткого и мучительного, можно лишь стонать, выть, плакать, распинать себя на своей плахе. Все силы Зла против людей! Все сила Зла против него! - Будьте вы прокляты во веки веков! - вырвался хрип из его горла. - Будем, будем, - с нескрываемым злорадством проблеял старик. - Прощайте, молодой, человек! Спокойной вам смерти! Краем глаза Иван увидал, как ушло вниз, в хрустальный пол кресло вместе со стариком. Точно также уходили кресла и в прошлый раз - они провалились в черноту и прозрачность гидропола будто по мановению ока. Старик ушел, ему надоело это представление. Наплевать! Все мельтешило перед Иваном. Он уже почти не отличал яви от наваждений. Он был в зале и одновременно во вселенской черной пропасти. Мерцающие холодные звезды кружились адским водоворотом. И выплывали призраки, тени. Он ничуть не удивился, когда из тьмы, будто выхваченный лучом прожектора, высветился старенький звездолет, кораблик прошлых веков... такой знакомый, родной. И снова две фигуры, мужская и женская, висели на железных поручнях смотровой площадки, снова на круглых шлемах играли отблески пламени. Он не видел убийц отца и матери, будто их и не было вовсе. Он видел лишь их, обреченных, умирающих по злой воле чужих существ. Сколько раз он пытался заглянуть под забрала шлемов, за прозрачные щитки. И никогда ему не удавалось сделать этого. Он сотни раз уже почти видел их черты, вглядывался в родные лица... но уни ускользали. Вот и теперь, он не видел их. Лишь кровавые отблески пламени. Лишь мука и невозможность помочь! Это было самым страшным. Скоро он придет к ним, в царство мертвых, в царство теней, и они больше не будут его мучить, не будут являться ему ни днем, ни ночью, ни в тйжкие предрассветные часы. "Я верю - он выживет!" Женский, высокий голос иглой вонзился в мозг, пробуравил его, пробудил. Это кричала она - его умершая, зверски убитая негуманоидами мать. Он слышал ее. И не было слов о проклятьи. БЫЛИ совсем другие слова. Но ее слова: "Я верю - он выживет! Я верю - он выживет!! Я верю!!!" Водоворот превратился в бешеный смерч. Мерцающие звезды вспыхнули, вытесняя тьму и мрак. Иван поднимался из бездны, из черной вселенской пропасти. Он будто выплывал наверх из свинцового, мутного океана проклятой планеты Гиргеи. Он пробуждался, возвращался в страшный зал со старинными фресками. Когда он очнулся, первым, что он увидел, было знакомое круглое лицо с широко раскрытыми глазами и перебитым носом. Ивану вспомнился смертный сип, вырвавшийся и" сдавленного его руками горла, хруст позвонков... как давно это было, целая вечность прошла. Значит, круглолицый выжил? Вот это встреча! x x x Беглый каторжник Иннокентий Булыгин, опутанный мерзкими студенистыми нитями, висел над землей в полуосвещенной пещере, уныло глядел на беснующихся оборотней и нервно напевал про себя старую аранайскую песенку: "Сегодня в ночь, сегодня в ночь уйдем мы в мир иной. Но мы не прочь, совсем не прочь вас прихватить с собой..." Песенка была навязчива и мрачна, полетать настроению ветерана. Оборотней было много. И все они были какие-то разные. Кеше это казалось очень подозрительным. Люди похожи на людей. Аранайцы, или араны, на аранайцев. Умаги на умагов. А на кого похожи оборотни? Каждый сам на себя? Кеша чуял здесь какой-то подвох. Если бы не абсолютно естественный вид всех этих тварей, он принял бы их безумный хоровод за беснования ряженых, за идиотический мрачный маскарад, на котором нелепыми костюмами и масками - сама плоть. Оборотни были страшны своей схожестью с человеком и страшны отличием от него. Сорок наиболее уродливых гадин, сплетя верхние конечности и закинув назад омерзительнейшие головы с тупыми рыбьими глазами, плясали жуткую дикарскую пляску вокруг жертвы, завывали, хрипели, цокали, роняли на грунт студенистую слюну, вскидывали нижние лапы. Они напоминали банду безумцев и слепцов, одуревших от наркотического пойла и наркотического ритма. Не каждый смог бы долго, безотрывно смотреть на кошмарное действо, на полупрозрачных и вместе с тем покрытых панцирными чешуйками обитателей глубоководий Гиргеи. Еще сотни две или три тварей сидели под сводами пещеры, их рыбьи глаза будто не замечали жертвы, висящей на грубом каменном крюке между верхом и низом, междуполом и потолком, этого первобытного жилища. Кеша слышал о странностях оборотней, об их непредсказуемости, нелогичности их поведения, о тупом безразличии и внезапно пробуждающейся лютой злобности, он слышал и о том, что оборотни прекрасно себя чувствуют в воде, под многотонным прессом свинцовой жижи Гиргеи и на поверхности, где любую глубоководную тварь разорвало бы вдрызг собственным внутренним давлением. Кеше было плевать на эти особенности. Живучие, суки! - вот и весь разговор. Кеша не любил дискуссий, он принимал все таким, каким оно было. Он готов был принять и этих гадин, и пещеру, и свое висение в липкой паутине нитей, и даже свою смерть - только бы поскорей, хватит уже изгиляться! хорош! устроили тут, понимаешь, танцы народов мира! Он видывал и не такое, не удивишь и не испугаешь! Лишь один раз он невольно вздрогнул, когда беснующие на миг, после особо гулкого удара своего семиугольного гонга вдруг разом остановились, замерли, присели, взвыли... и глаза у каждого прояснились, будто какие-то прозрачные пленки спали с них. Его обожгло пронизывающими и совсем не безумными взглядами. Но тут же все стало по-прежнему, ритуальная пляска продолжилась, гулко заухал гонг, глазища снова стали по-рыбьему бессмысленны и тупы. У Кеши болели руки, ныла спина. Он с затаенной надеждой думал о живоходе, об Иване, который должен вот-вот прийти на выручку, о карлике Цае и Гуге Хлодрике. Он верил в сказки, но он временами грезил, отключаясь от кошмарного бытия. Грезы ушли вместе с затихшим гонгом. Тишина протрезвила его. Помощи и чуда не будет. Он на адской глубине, в чреве распроклятой и подлой планеты Гиргея, безоружный, спутанный нитями, в лапах у псевдоразумных дикарей. Он проиграл свой последний земной бой! - Ну чего, суки, притихли? - просипел он себе под нос. И оглядел замерших, присевших на корточки оборотней. Он смотрел на них. А они глядели в землю, в корявый грунт пещеры. Они явно чего-то ждали. И дождались. Из мрака, в котором все терялось и глохло, послышались вдруг мерное сопение шаги, завывания - и выплыли корявые, убогие и громоздкие белые носилки, выточенные то ли из камня, толи из окаменевшего дерева. Несли их двенадцать оборотней самого устрашающего вида, несли очень осторожно, с почтением - даже коленки у оборотней были полусогнуты, головы полуопущены. - Мать ты моя! - не вытерпел Кеша. - Эта еще откуда?! Посреди носилок в ворохе белых подушек сидела большая, даже огромная женщина. Вполне земная. Если бы Кеша мог, он протер бы глаза. Но руки были опутаны нитями, и он просто проморгался, зажмурился, снова вгляделся. Носилки опустили метрах в семи от него, опустили прямо на спины двух или трех десятков коленопреклоненных оборотней - и оттого голова этой "земной женщины" теперь маячила на уровне Кешиного лица. В тусклом мерцании светящихся полипов-рыбоглотов, распятых на стенах и сводах пещеры, в угарном дрожании четырех вонючих, смердящих факелов он, наконец, рассмотрел женщину внимательнее. Жрица или владычица оборотней выглядела странно, теперь она не казалась земною: полупрозрачное, чешуйчато-волосатое тело восьмилапого, хвостатого и плавникастого оборотня увенчивала седая голова старухи-ведьмы. Большой горбатый нос, глубоко посаженные, острые как нож серые глаза, взметнувшиеся седыми кустиками брови, острый, выдающийся вперед подбородок, почти полное отсутствие губ - на их месте лишь окруженная сбегающимися морщинами щель. И невероятно густые, длинные, прикрывающие верхнюю часть тела волосы - грива седых, ослепительно белых волос с пепельными подпалинами и синевой на концах. Кеша даже вспотел. Ему не хватало для полного счастья этой страшной ведьмищи! - Он слишком высоко висит! - неожиданно отчетливо и звонко произнесла ведьма, мешая староанглийский с межгалактическим. - Вы хотите, чтобы я сломала себе шею? Мерзавцы! Мига не прошло, как к Кеше подскочили с двух сторон сразу шестеро оборотней, повозились немного, один по нитям быстро вскарабкался к крюку... и Кешу опустило. Теперь он мог бы при старании, коснуться ногой грунта, надо было только чуть вытянуться. От такого положения у него сразу заболело все тело - нет, неуежели висеть, то лучше повыше, а тут одна иллюзия, что стоишь, это не висение, а пытка! - Так хорошо! - заключила ведьма-владычица. И уставилась на пленника сверху вниз, внимательно разглядывая его. Кеша столь же внимательно разглядывал это чудище со старушечьей головой, его трудно было смутить. Смотрины могли бы продолжаться долго. Но случай решил иначе. Носилки качнулись, чуть не опрокинулись - не выдержал кто-то из оборотней, придавленных своей владычицей. И тут же в виновного, а может быть, и в невинного, но подвернувшегося под руку вонзился тяжелый трезубец с черным шлейфом по алому древку. Рука у ведьмы была тяжелая. - Зачем же так?! - удивленно выдохнул Кеша. Но он волновался напрасно, наказанный оборотень не издал ни звука - то ли ему не было больно, то ли он был очень терпеливым. Ведьма открыла рот и обратилась к висящему: - Ты не бойся. Тебя пока не тронут. - И на том спасибо, - ответил Кеша. - Не надо нас благодарить, - ведьма нахмурила брови, она, похоже, не понимала юмора. - Ты в полной моей власти. Проникнись этим и веди себя пристойно. Ты можешь выжить. Кеша покорно склонил голову. Он все понял, он очень хотел выжить и был готов на все. Оборотни завороженными полубезумными глазами смотрели на свою владычицу. Но стоило им только моргнуть, и они бы разорвали чужака в клочья. Кеша все понимал. - Что люди говорят о нас? - неожиданно спросила ведьма. Кеша растерялся. - Да так, - пробубнил он, - ничего особенного. Недавно пришел один от вас, больной, его наказали. А про вас ничего такого. - Больной? - повторила ведьма в раздумий. - Вот всегда так. Из трех дюжин только от одного польза. Бывает и реже. Вы тоже вырождаетесь. - Да чего там про нас говорить, - согласился Кеша, - народец хреновый пошел, мелкий, глупый и слабый. Много всяких гадов стало рождаться, я б таких в колыбели душил. Вырождаемся! Ведьма заулыбалась, встряхнула седыми патлами, оглядела свое притихшее племя. Ей явно понравился ответ. - Еще двадцать лет, пусть сорок - и вообще одни дебилы останутся, глядеть тошно! - усердствовал Кеша. - Это еще сюда лучших присылают, а на матушке Земле одни выродки остались, и не разберешь - то ли человек, то ли сволочь какая-то! - На Земле давно не было войн, - вставила ведьма с многозначительным видом. - Точно! А то совсем бы повырождались, ублюдки! - поддакнул Кеша. Ведьма замотала головой. - Если бы войны, - сказала она назидательно, - были бы очаги облучения, были бы мутации. Мутация - она движет всем живым, она не дает гнить и вырождаться она создает новые, более приспособленные типы. Миллионы слабых издыхают, а сильные, единицы, десятки остаются жить и становятся еще более сильными. - Ведьма злорадно ухмыльнулась, снова затрясла седыми власами, уставилась пронзительйо на ветерана и каторжника. - Скоро у вас останутся одни сильные! Кеша дернулся в нитях. Но все же попросил уточнить: - Почему это? - Будет большая, очень большая война! Бред! Они все с ума посходили, и Гуг, и Иван тоже несли околесицу о какой-то предстоящей войне, о вторжении. Ну ладно, тех еще понять можно, ну а эта гадина, которая торчит в своей дырявой планетенке, в самом ее гиблом нутре, она откуда знать может?! - Война это плохо, - философически заметил Кеша. - Я много воевал. Но не стал сильнее. И богаче не стал. Кто по штабам сидел, те здорово обогатились, это да. А нам хрен под нос! - Это будет другая война. Никто не станет богаче. Из ваших. Но ты не бойся. Если ты окажешься тем, кто нам нужен, мы оставим тебя здесь. Волны войны не докатятся до наших подземелий! Кеша поморщился. - Это как сказать. За ридориум могут спалить всю Гиргею! - Тем, кто придет к вам, не нужен ридориум. У них другие ценности, - объяснила седая ведьма. И неожиданно добавила: - Ты должен называть меня королевой, понял?! Меня зовут королева Фриада, властительница троггов! - Властительница вот этих оборотней? - Да! И этих и других. Если ты подойдешь нам, я разрешу тебе называть меня моя королева! Это большая честь! - Я тронут, королева, - поспешно заверил ведьму Кеша. Он знал одну простую вещь, женщины любых рас любят галантность и деликатность, и в его положении лучше не забывать об этом. Но все же не удержался: - А в чем заключается мое предназначение? Чем это я могу подойти или не подойти... королева?! Старуха-ведьма наморщилась, отвернулась. - Об этом мы поговорим позже. Ты еще не знаешь, кто мы такие и зачем мы здесь. Не спеши. В наших подземельях время течет медленно. Мы были здесь, когда еще не было вас. И не было тех, кто продырявил, испоганил нашу прекрасную планету. - Так вам что ж это, сто миллиардов лет? - спросил Кеша. И тут же добавил: - Моя королева! Ведьма снова пронзила его взглядом. - Ты опять спешишь, ведь я тебе еще не даровала права называть меня моя королева. Может быть, тебе придется вернуться в ваши обиталища. - Нет! Не надо! - замотал головой беглый каторжник. - Я не хочу возвращаться, там одно вырождение и одни выродки! Ведьма наморщилась. - Люди не любят троггов, боятся их. Но ты странный человек. Я понимаю тебя. Я все могу понять, ведь во мне есть и людская кровь. Но они, - Фриада обвела своим трехзубым жезлом послушную притихшую паству, - они никогда не поймут тебя. Хотя во многих из них тоже есть человеческая кровь. Погляди, ну разве скажешь, что это не одна раса, что это гибриды?! - Никогда! - истово заверил Кеша. Хотя он видел с самого начала: это. такой пестрый и разношерстный сброд, что другого такого не отыщешь во всей Вселенной. Вон сидит оборотень с клювом как у пеликана и свинячьими тусклыми глазками. А рядом огромная безгубая жаба с двумя запавшими дырами надо ртом. А в полуметре от жабы высохший прозрачный скелет с длиннющими плавниками... И все же в них много общего. Кеша только позже понял - фактура одна, они состряпаны из одного теста, из рыбьей студенистой жижи, из медузьей плоти - ее не скроешь ни под какими панцирями и чешуйками, а склеены рыбьим клеем. Трогги! Он впервые слышал это слово. Королева Фриада смотрела на него снисходительно, как на малое дитя или на комнатную собачонку. Слава Богу, не били и не пытали. Кеша бывал в плену и знал, как это делается. - Ни одна из рас, даже самых древних и самых могущественных не может выжить сама в себе. Она изживает себя. Есть какой-то высший закон, который не дает выжить замкнувшемуся в себе. Ты меня слышишь, землянин? Трогги были первыми на Гиргее. До них здесь не жил никто. Они родились сразу - без эволюции, без среды, без естественного отбора, родились из спор, посеянных кем-то неведомым. Ты представляешь себе разумных существ, явившихся в пустой мир с пустыми руками?! Это было жестокое испытание. Но трогги выжили. Лишь в двести шестьдесят третьем поколении они узнали о дарованной им способности менять форму свою. И это было не случайно! Ибо еще через поколение на Гиргею пришли земоготы. Это была наша великая трагедия! Сотни миллионов поверхностных троггов, обитавших в пещерах огромных гиргейских гор, были убиты. Их вытравили ядовитыми газами. Ни один из них не ушел от чудовищной кары. - Кто эти земоготы? - спросил Кеша. Он слышал, что задолго до землян кто-то командовал на Гиргее и даже добывал рядориум, но не очень-то доверял всяким байкам. - Сейчас увидишь! Королева Фриада подняла свой жезл, направила его на одну из стен пещеры. Из жезла выбился тоненький оранжевый лучик. И стена исчезла. Сразу стало светлее, даже глаза у Кеши заболели - он впервые увидал такую огромную и идеально гладкую стену из хрустального льда. Все это было несовместимо с дикарскими плясками и вонючими факелами, грубыми первобытными носилками и напыщенной ведьмой-королевой. Но это было. Стена просветлялась на глазах, будто включался на прозрачность слой за слоем, как в капсуле последнего поколения. И когда она вся стала прозрачной, Кеша невольно вскрикнул. Прямо перед ним, нависая огромной тушей, застыл в хрустальной пустоте шестиметровый скорпион с тремя хвостами-гарпунами, двенадцатью шестисуставчатыми лапами... и огромной круглой головой с черными выпуклыми глазищами. Он медленно ворочал этими антрацитовыми полушариями, будто выискивал жертву. От такого взгляда мороз пробирал по коже. Был скорпион покрыт гребнистым хитиновым панцырем бледно-зеленого цвета. Мягкое на вид желтоватое брюхо ритмично сокращалось - скорпион дышал. Пошевеливались длинные мохнатые, бревнообразные и вместе с тем расходящиеся веером усы. Земогот! Глядя на эту хищную и отвратительнейшую тварь, Кеша думал, что ведьма не врет, такие могли уничтожить и миллионы троггов и еще побольше. Он не боялся за себя, знал - хрустальный лед это силовые поля, земогот скручен ими надежней, чем он этими хлипкими студенистыми водорослями, не вырвется. А может, это вообще подвижное чучело или голограмма, снятая с гадины давным-давно. - Они пришли на Гиргею два с половиной миллиарда лет назад. Их никто не знал. Первые трогги отчаянно бились с ними, пытались противостоять захватчикам. А те истребляли их походя, не считая даже за серьезного противника, вообще ни за что не считая. Земоготы не ели троггов, не перерабатывали их - сами трогги им не были нужны. Им была нужна наша Гиргея! Ее недра! Не только ридориум. Тут было много того, чего не было на других планетах Вселенной. Они вывозили все подряд - каждый день в космос уходили десятки и сотни грузовых звездолетов. За два тысячелетия они полностью уничтожили огромные гиргейские горы, а ведь ими была покрыта вся планета, скалы вздымались на сотни ваших земных миль над двумя океанами Гиргеи. Они зарывались в породу, ввинчивались в нашу планету на своих землеройных гигантах. Это было страшно? Смотри! Чудовищный скорпион исчез, словно его и не было. И открылось Кеше иное: исполинская винтообразная машина, сотрясающаяся от гула, от собственной титанической мощи, прожигает слои базальта и гиргенита, только трещины разбегаются по сторонам. А за машиной - клокочущая струя черной, свинцовой жижи. И сверкающие брикеты - ридориум. Это было фантастическое зрелище! Кеша сам добывал своим гидрокайлом на подводных рудниках Гиргеи ридориум. Но это были крупицы, жалкие крохи. У землян никогда не было такой феноменальной технологии. Дьявольские машины, они разлагали породу на черт-те что, превращали ее в жижу, но выдавали наверх брикеты, целые брикеты самого драгоценного вещества во Вселенной! Имея такую машину, можно иметь все! Это непостижимо! Один день, один час работы на ней - и обеспеченная жизнь и самому, и всем потомкам до скончания света! Что там обеспеченная, - роскошная, блистательная жизнь! - Ну хватит! - проворчала патлатая ведьма. - Машина исчезла. Хрустальный лед перестал искриться, полупогас. - Это не каждый выдержит. Гляжу, и у тебя слюнки побежали. Они брали чужое. Не завидуй им! Смотри на нас, внимательно смотри. Неужели ты ничего не замечаешь?! Кеша вгляделся в оборотней. Что он должен был заметить? Они и сами-то чутьпопригляднее скорпионов-земоготов. Есть даже сходство какое-то: лапы с крючьями когтей, хвосты почти такие же, но хлипкие... хе-хе, хлипкие в сравнении с хвостами скорпионов, а для человека такой "хлипкий" хвостик - неминуемая смерть. Нет, Кеша ни черта не понимал. Старуха смеялась, она была довольна. Видно, не так часто ей представлялась возможность открывать кому-то глаза, учить и вразумлять. А она, судя по всему, любила это ремесло. - Смотри, несчастный, - провозгласила она, - что ты видишь теперь?! Лед прояснился, заискрился - теперь в нем висел трехметровый почти прозрачный червь с рыбьими плавниками и безобидной округлой мордочкой. Просвечивающийся хребет был тонок и нежен. - Я не видел таких, что я могу сказать, - признался Кеша. - Это трогг. Да-да, это обычный - нетрансформированный трогг до нашествия земоготов. Мы были такими. Но мы стали другими. Двести шестьдесят три поколения - это почти миллиард лет! Уже тогда трогги вырождались. Это вырождение могло бы длиться еще миллиарды лет, до полного исчезновения нашей расы. Но судьба послала нам земоготов. Они убивали нас. А мы через них выживали и становились сильнее, живучее, приспособленней. Мы похищали земоготов и использовали их по-своему. Мы вливали их свежую воинственную и здоровую кровь в кровь нашей дряхлеющей расы. Это было непросто. Совсем разная генетика, ни при каких обстоятельствах не могло бы произойти смешения в природе, естественным образом. Но мы разобрали генетический код их наследственности. Полторы тысячи лет шел поиск. И мы стали их использовать в своих целях. На стороне земоготов была сила, абсолютное превосходство во всем. Они нас боялись меньше, чем водорослей-трупоедов. Но мы их достали. Это была кропотливейшая работа. Вначале похищения не удавались, у них были отлаженные системы охраны и слежения. Но мы приспосабливались к этим системам, мы проникали через них и принимали их формы, вид их детенышей. Мы уносили, увозили, уволакивали их. И появлялись новые трогги. Это было чудовищно! Первых гибридов боялись даже старейшины, они внушали ужас троггам. Но генетики знали, что делали - в телах скорпионов жили души троггов. И вот позже... Нет, лучше погляди-ка! Кеша уставился в прозрачность хрустального льда. Картина появилась сразу. Это была бойня, жестокая и безжалостная бойня. В огромных шарообразных помещениях одни жуткие скорпионы уничтожали других, беспощадно, зверски, используя непонятное дисковидное оружие и без него своими кошмарными лапами. Смотреть на это побоище было и интересно, и тошно. - Ну хватит! Ты уже все понял! - процедила старуха. - Мы не только обновляли кровь своей расы. Но мы выращивали и земоготов с сознанием троггов. Выращивали и по одному, по два запускали в их обиталища. Ни одна система сложения не могла отличить подлинного земогота от нашего. Они пропускали наших. И тогда начиналось. Вершилось возмездие. К тому времени уже вся Гиргея была изъедена ходами земоготов. Они превратили нашу планету в огромный плод, источенный червями. Они стали невероятно сильны и могущественны. И не было им равных во Вселенной. Это недра планеты Гиргея дали им силу и власть! И они раскусили нас. Но было поздно. К тому времени мы научились, - королева Фриада злорадно улыбнулась, впервые обнажая огромные, явно нечеловеческие зубы, - мы научились создавать не только зародышей земоготов с душами троггов, но и споры. Ты понимаешь, что это означало для захватчиков?! Кеша туго соображал, он не успевал переваривать информацию, уж слишком все это отличалось от того, что ему довелось слышать о псевдоразумных гиргейских оборотнях. И потому он честно признался: - Не-е, не понимаю! - Тогда слушай! Мы сеяли эти споры везде, где могли быть земоготы. Споры проникали в их корабли - и уходили к их мирам. Споры попадали в их обиталище, в их станции, в контейнеры с грузом. Это было начало Большого Конца для земоготов. Рано или поздно из спор рождались сильные, воинственные, бесстрашные земоготы-убийцы. Они истребляли настоящих земоготов повсюду, не было им границ. Священная, великая месть троггов добралась до каждого из виноватых и невиновных. Раса земоготов перестала существовать. Их нет нигде! Мы истребили их во всей Вселенной. - Но ведь те, что вылупливались из спор... - начал было Кеша. - Они или погибали вдали от родины или возвращались. Последних было совсем мало. Вне Гиргеи они не давали потомства. Это были смертники. Но они шли на смерть за святое для нас дело. Мы их породили в образе врагов своих, чтобы отомстить врагам своим. В этом была наша сила и наше право! А заодно мы обновили кровь расы. Свежей струи нам хватило еще на миллиард с лишним лет. И все же замкнутые в пещерах изживали себя... Мы были на грани вырождения, когда явились вы - земляне. Мы не могли ненавидеть вас так, как ненавидели земоготов. Но вы пришли на нашу планету, понимаешь! Вы пришли вовремя. На этот раз мы продвигаемся быстрее, значительно быстрее - нам не понадобятся тысячелетия, чтобы влить в себя вашу кровь и обновить себя. Посмотри на меня! Кеша еще раз внимательно вгляделся в королеву. Он начинал кое-что понимать. В это было трудно поверить, но... голова у ведьмы была человечьей. - Да-да, я гибрид трогга с человеком. Я прожила троггом восемьсот шестдесят три года по-вашему. И я одной из первых позволила принести себя в жертву нашим генетикам. Последующие были более удачными. Но ты не увидишь их здесь. Кеша растерялся. Ему стало не по себе. Он уже понимал, что уготовано землянам на Гиргее... да и не только на Гиргее. Но он не мог поверить в это. - А где я их увижу? - тупо спросил он. - Где, королева?! Фриада снова рассмеялась. Она была довольна. Все ее изможденное лицо выражало злорадство и торжество. - Ты их не увидишь. - Мы не выпустим тебя. Ты мне нравишься землянин. И ты дашь семя для новых гибридов. А увидят их твои сородичи, увидят в свой последний миг. Многих они видят уже сейчас, но они не могут отличить их от самих себя, ибо отличить землян с душами троггов невозможно. Ты понимаешь меня?! Кеша понимал королеву гиргейских оборотней. Он понимал, что землянам грозит участь земоготов - полное уничтожение. Сначала на Гиргее, потом на Земле и по всей Федерации. Это было немыслимо. Но теперь Иннокентий Булыгин верил старой ведьме. - Да ты не переживай, не расстраивайся, - успокоила его Фриада, - ты ведь сам говорил, что земляне вырождаются. Сам говорил, что на Земле одни выродки остались, и не разобрать - то ли человек, то ли сволочь какая-то. Верно? У меня хорошая память. Мы вам поможем в этом процессе. А вы поможете нам... поможете выжить, освежить нашу старческую кровь. Не морщься, не делай свое лицо таким печальным. Это закон Мироздания - слабый уходит, сильный остается. Не мы одни живем по этому закону. Те, кто придет к вам для большой войны, хотят большего. Нам хватит вашей крови. Им нужны и ваши земли! - Про тех я не знаю. А вот вы... - Кеша задохнулся от гнева. - Я не согласен помогать вам. Лучше убейте! - Тут распоряжаюсь я - королева троггов Фриада, понял, землянин! Не ты первый, не ты последний! Исчезнет земная цивилизация. А трогги будут! Исчезнут негуманоиды иной Вселенной, которые идут, чтобы поработить вас и изничтожить. А трогги будут! Исчезнут те, что придут вслед за ними... - А довзрывники-наблюдатели?! - жестко спросил Кеша и не менее злорадно оскалил зубы. Королева осеклась. На ее лицо набежала тень. - Им нет дела до нас. Они сами по себе! - Значит, они есть?! - настаивал Кеша. - Есть, моя королева?! - Есть! - спокойно ответила ведьма. - Никто не знает, почему они выбрали Гиргею, Но они никому не мешают. Они только смотрят. Они не помешают и нам! - Последние слова она произнесла громко, с вызовом. x x x - Ты видишь эту хреновину?! Видишь, отвечай мне! - Дил Бронкс тыкал в нос Гугу Хлодрику обрывок тяжелой черной цепи, той самой. - Я загоню ее завтра же! Загоню за полцены, старик! Но этих денежек мне хватит, чтобы нанять... нет, чтобы купить целую эскадру боевых космокрейсеров. Понимаешь? Нет, ты меня понимаешь, старик?! Мы пойдем на эту паршивую Гиргею! Мы ее расколошматим вдрызг, мы им всем надерем уши. Гуг! Это я тебе говорю... Гуг Хлодрик, седой и багроволицый великан-викинг, мычал в ответ нечто невразумительное. Из его глаз текли слезы. Вот уже вторую неделю подряд они пили, не просыхая, не вылезая из тесной конюшни, пугая своим пьянством лошадей, киберов, несчастную Таеку. Поиски на Земле Ливадии Бэкфайер ничего не принесли - и это еще больше расстроило Гуга. Жизнь была прожита зря. Он подлец! предатель! трус! никчемный человечишка, бросивший всех, предавший всех! Два дня назад с Земли прилетал Крежень, правая рука Гуга, человек надежный, кремень, проверенный бандой во многих делах и никогда не подводивший. Он долго хлопал Гуга по огромной спине, все не мог нарадоваться, выпил сними пару бутылок, рассказал про бандудела шли хреново, без вожака удача их оставила, половина банды разбежалась, кто-то перешел в другие, более удачливые, кто-то нанялся на дальние геизируемые планеты, осталось человек двести. Когда Говард Буковски начал подробно излагать Гугу планы его же вызволения с гиргейской каторги, Гуг оборвал его, налил еще стакан. "Там все накрылись, Крежень!" - сказал он, стирая слезу с давно небритой щеки. Крежень улетел обратно, так и не получив никаких инструкций. А Гуг остался. Он валялся на прелом сене - самом натуральном земном сене, малость подпревшем уже здесь, вдали от Земли - и с тоской смотрел на свежевыструганную кедровую стропилу. Была бы под рукой веревка, он бы повесился. Но ходить по космолаборатории и искать ее он не мог. Дважды Таека приносила полные инъекторы алкофагов и силой впрыскивала содержимое в Гуга и своего разлюбезного муженька. Оба раза они полностью отходили, обретали всю свежесть и ясность разума, но оба раза они напивались заново, да еще похлеще прежнего. Таека заперла все спиртное в сейфоотсеке Дубль-Бига. Но шустрые киберы приносили бутылки в конюшню, видно, у Дила Бронкса, хотя он и не баловался горячительным пойлом, были кое-какие запасы на черный день. - Я их раздолбаю к едрене матери! - истово заверял негр, пытался подняться с четверенек, падал, опрокидывал стаканы, наливал снова. - Я разнесу эту каторгу в щепки, но вытащу оттуда Ванюшу! Гуг, ты меня понимаешь?! Гуг кивал и мычал. Он все понимал. Он бы и сам раздолбал и разнес бы к чертям Гиргею, но он не мог даже доползти до двери. Оба жеребца ржали опасливо, косили глазом на пьяных, жались в углы. Дил Бронкс напугал их еще неделю назад, когда пытался взобраться на них, пришпорить, взнуздать и немедленно поскакать на выручку друга Ивана. Так и не взобрался. Они рыдали с Гугом на пару, жалея не столько несчастных узников Гиргеи, сколько себя. В тот момент, когда Дил совал цепь под нос Хлодрику в очередной раз, дубовая дверь в конюшню распахнулась. На пороге стояла Таека. В ее руках не было инъекторов, она держала в крепко сжатой маленькой ладошке самое примитивное орудие - деревянную палку, подобранную невесть где. - А ну встать! - закричала она пронзительным голоском. Ни один, ни другой встать, разумеется, не смогли. И Таека не стала выжидать. Первым делом она разнесла в дребезги оба наполненных стакана и все четыре бутылки, стоявших под стеночкой - удары были мастерские, недаром Таека на Земле занималась долгое время в одной из школ "угон-фо", изучала тайные приемы рукопашного боя. - Сейчас вы у меня запляшете, миленькие! - Ну чего ты... - начал было Дил Бронкс. И тут же полетел в угол - конец палки угодил ему прямо в лоб, а сильная и легкая нога в синем сапожке в грудь. Таека в гневе не жалела ни себя, ни близких своих, воспитание у нее было явно не христианское. - Получай еще! Дил не успел очухаться от удара, как на него обрушился град новых. Женушка била метко, больно, не щадя свою пьяную и беспомощную половину. - И тебе! Чтоб не завидно было! Удар пяткой в лоб сразил огромного Гуга, который, поднялся было медведем и побрел на помощь другу. Пока неповоротливый Гуг падал, Таека успела запрыгуть на его широченную словно вертолетная площадка спину, сплясать на ней танец победителя, выколачивая дробь по хребту, подпрыгнуть, перевернуться через голову и мягким ударом в загривок распластать викинга. - Вот так! Я-а-а!! - визжала Таека. - Вот так!!! Она бесновалась будто десяток обезумевших пантер. Никогда еще Дила Бронкса так не били, даже на Сельме, даже на гнусной планете Урагаде, где его били люто, жестоко и сильно зверообразные аборигены. Тем было проще - у них из туловищ росло сразу по две пары рук и по две пары ног, это были прирожденные бойцы и драчуны. Но сейчас потерявшая над собой контроль худенькая, маленькая, нежненькая Таека уложила бы их всех. - Я-я-ааа!!! Гугу не удалось отлежаться - град ударов подбросил его массивное тело, загнал в угол, заставил лезть на стену. Но старый разбойник был слишком толст и пьян, чтобы лазить по стенам. Он снова рухнул в солому. Он уже не думал о стропиле, о петле, о сведении счетов с проклятущей жизнью. Он думал, как бы спрятаться от этого урагана. И ничего не мог придумать. Он видел одним не распухшим еще глазом мельтешение рук и ног, это была не Таека, это был злой дух в женском обличий. И от него не было спасения. - Получай! Я-яаа!!! Дил увернулся от удара ногой, получил два кулаками и три ребром ладони, но успел подпрыгнуть, ухватиться за какое-то торчащее из стены бревно, подтянулся, получил вдогонку еще два удара и полез куда-то под потолок. Если бы у него была возможность, он выпрыгнул бы в открытый космос, лишь бы избежать этих жгучих, болезненных тычков и ударов. Дил Бронкс был уже почти трезв. И все же она его достала и под потолком, она его протрезвила окончательно - такого сеанса излечения от похмелья Дил еще никогда не проходил. Он дикой черной кошкой скакал по стропилам, изворачивался. Но она его доставала, догоняла - и била, била, била. Упал он прямо на спийу жеребцу. Еще в полете Дил осознал, что он абсолютно трезв, что он еще никогда в жизни не был настолько трезв. Но жеребец этого не знал, он взвился на дыбы, потом взбрыкнул задними ногами и сбросил незадачливого ездока. - Все! Все-е-е!!! Больше не надо!!! - дико зжрал Дил, забившись на четвереньках в угол, скаля свои ослепительно белые зубы с еще более ослепительным бриллиантом, сверкавшим в них. Но Таека все же наградила его завершающим ударом - нос у Дила, и без того широкий и большой, стал еще шире и больше. - Вот так будет хорошо! - сказал Таека ледяным голосом и совсем без одышки, будто это неона только что носилась по всей конюшне молнией. - Сюда! По ее команде в распахнутую дверь ворвались сразу три шестируких кибера, подхватили Дила Бронкса и в полминуты спеленали его пластиконовыми бинтами как самого заурядного буйнопомешенного. Застыли в ожидании следующей команды. - Повесить! - жестко приказала Таека. Огромные глазища у Дила совсем вылезли из орбит. - За что? - пролепетал он, облизывая пересохшие синие губы пересохшим языком. - Ты с ума сошла?! - Повесить! - еще жестче повторила Таека. Киберы ее поняли. Они забросили два пластиковых конца за стропила, подтянули спеленутого, закрепили концы и замерли. Дил Бронкс висел тренировочной грушей, не доставая ногами сена на целых полтора метра, он был просто отличной мишенью, на нем можно было отрабатывать самые сложные удары, только чуть подпрыгнуть и... Но Таека не стала продолжать избиение. Она была удовлетворена делом рук своих. - А ты чего притих! - она резко развернулась к Гугу Хлодрику, прятавшемуся за крупом одного из жеребцов. - Ко мне! Команда была столь ясна и устрашающа, что Гуг упал и пополз к Таеке, глядя на нее совершенно трезвыми, молящими о пощаде глазами. Он был в совершеннейшей прострации. Он был забит, опустошен, обезволей до такой степени, что забыл, как его зовут и где он находится. Лишь увидев киберов, подступающих к нему с бинтами, он встал на ноги разбуженным шатуном, взревел, мощными ударами отбросил и правого, и левого от себя - так, что только хромовые ребристые ступни засверкали в воздухе. И тут же увидел перед собой маленькое желтенькое личико с раскосыми глазами. - Нет! Ты еще не созрел! - спокойно прошипела Таека. И вдруг лицо ее исказилось: - Я-я яааа!!! Град ударов обрушился на беглого каторжника, вожака банды, бывшего блистательного десантника-смертника из особого отряда космоспецназа по борьбе с межзвездным терроризмом. Это была буря, ураган, смерч и цунами, все вместе взятое. Уже на двенадцатом ударе Гуг в полном безумии зарекся пить - если только выживет, если только... Он пытался защититься, уклониться от ударов, достать эту маленькую бесовку, ведь надо ухватить ее, и все! Он сжал бы ее в ладонях - и она притихла бы как мышка. Ничего больше и не надо! Но он не мог этого сделать, как ни старался. Она была сильнее его в бою, искусней и ловчее. - Я-яааа!!! От последнего удара в мозгу у Гуга помутилось. Но он не успел упасть. Ловкие киберы подхватили его, спеленали и подвесили в метре от владельца этой роскошной конюшни и еще более роскошной космостанции Дубль-Биг, в метре от висящего грушей преуспевающего ученого и бизнесмена, респектабельного и талантливого Дила Бронкса. - Повисите - дозреете! - спокойно сказала Табка. И вышла, хлопнув дубовой дверью. x x x - Здравствуйте, Иван! - сказал круглолицый и улыбнулся кривой улыбкой. Иван скосил глаз на собственное плечо. Нет, он еще не превратился в зверочеловека, плечо было обычным, его плечом. Они остановили плаху-распятие. Где головоногий? В чем дело?! И почему старик пропал, а этот мертвец восстал из мертвых?! Он не ответил на приветствие. - Вы меня не узнаете? - круглолицый погасил улыбку. И Иван увидел, что это не тот, кого он придушил собственными руками. Вернее, тот, да не совсем. Отчаянная догадка промелькнула в голове. Неужели?! Он тогда ушел из его мозга. Куда он мог уйти? Только в тело круглолицего! Нет, он мог уйти в любое тело, он мог воплотиться в старца с ясным взором, в одутловатого или даже в пижона с алмазной заколкой... Но он выбрал освободившееся тело. Он выбрал круглолицего. Первозург! - Ну вот! - сказал Первозург-круглолицый, снова кривя рот. - Вот вы меня и признали. - Где старик? - спросил Иван. - Да какое нам дело? Он покинул этот зал... судьба его спасла. Знаете, я уже собирался было вмешаться, я был рядом за двумя стенами. Ведь я обязан вам жизнью, Иван, и своим спасением. А я умею помнить добро. - Где головоногий? Круглолицый нагнулся, поднял, с пола что-то. Иван увидел только шупальце с присоской. Головоного отключили. Нет его, есть обесточенный муляж. Ну и черт с ним! Неужели пронесло? Это было похоже на сказку! - Никаких сказок, Иван! Просто надо иметь хороших и верных друзей! - улыбнулся Первозург. - Они не разоблачили вас? - спросил Иван. - Каким образом? Иван только отвел взгляд. Действительно, каким образом они могли разоблачить Первозурга, вселивщегося в тело одного из властителей мира, не повредившего ничего в его мозгу, в его сознании, подсознании и сверхсознании, но получившего над ними полную и беспредельную власть?! - Помогите мне! - Ах, да! Первозург-круглолицый покопошился у изголовья, что-то отжал - и все проводники, шланги и прочая мерзость отпали от Иванова тела. Он был свободен! Он мог встать, выйти, сбежать отсюда. Но он лежали не знал, что будет делать дальше. Он один раз уже сбегал из этого тайного дворца-города, запрятанного от всего человечества под антарктическими льдами, под самим материком, в его глубинных недрах. - Я помогу вам выбраться. Не надо совершать необдуманных поступков, - предупредил Первозург. - Хорошо. Я согласен. - Иван был готов подчиняться. Он спрыгнул с плахи. И упал, ноги не держали его. - Проглотите вот это! - Первозург протягивал на ладони два сиреневых кубика. - Не бойтесь, я не собираюсь вас травить. Иван проглотил кубики. Попробовал встать. Но снадобье подействовало лишь через несколько минут. - Где мой мешок? - поинтересовался он. - У меня, - коротко ответил Первозург. - Это хорошо. Вы должны мне его вернуть, это не мои вещи. - Я и не претендую на них. Потом заберете. Иван никак не мог решиться спросить о главном. Это было непросто сделать. Поймет ли его человек ХХХ-го века, скитавшийся миллионы лет в иных измерениях? Ведь он сам себя порою не понимал. Но медлить больше нельзя. - Вы знаете, кто они? - Знаю! - коротко ответил Первозург. - Они подлинные властелины мира. Мира людей. - Так что же вы? - сорвался Иван. - Ведь вы же всемогущи! Ведь вы могли бы их давно ликвидировать. Знаете, что они готовят всем нам?! Первозург-круглолицый заулыбался своей кривенькой улыбочкой, отвел глаза. Он явно не готов был вести беседу на эту тему, а может, просто не хотел лишний раз тревожить взбудораженное сознание Ивана. Ведь он, Первозург, мог читать его мысли, а Иван нет. Они были неравны даже сейчас. Неравны во всем. - Мне надо разобраться, узнать как можно больше, - сказал он после затянувшейся паузы. - Тут нельзя рубить с плеча, понимаете, нельзя. - Почему?! - не понял Иван. - Могут быть параллельные структуры власти, - ответил Первозург, - система подстраховок. Тогда нам конец. Они не так просты, как вам это кажется. Запомните, сидящие на тронах умеют защищать себя - в этом все их искусство, в этом их ум, воля, сила. В первую очередь - усидеть на троне, а уж потом - управление и все прочее. Если бы я пошел в открытую, ну мог бы устранить одного, двух верховников... понимаете, это не решение. - Почему?! Надо с чего-то начать! Хотя бы одного! Хотя бы двух! - возмутился Иван. - Глупости говорите, - отрезал Первозург, - убрав одного или двоих, я только расчищу дорожку тем, кто готовится им на смену. И все! Вы еще молоды и не опытны, Иван. Вы не понимаете механизмов власти! - Ну как же, - проворчал Иван, - меня туг учил уже один про механизмы! Такого понаплел, что нутро выворачивает. Первозург вперился в Ивана острым взглядом, он считывал из мозга своего спасителя беседу со стариком. Это длилось секунды две-три. Но Иван все понял. - Мы с вами договаривались, по-моему, не ковыряться в чужих мозгах, не так ли?! - сурово проговорил он. - Или с таким жалким и ничтожным пленником можно делать все, что душе угодно?! - Нет! Извините меня. Просто старик говорил с вами откровенно, он не кривил душой: власть - это омерзительнейшая штука. Миром правят выродки-дегенераты. За редчайшим исключением. Но выродки не прощают тех, кто составляет исключение, они не любят здоровых. В этом вся сложность и заключается, Иван. И еще... - Первозург замялся. - И еще, я ведь сам один из них, из выродков-дегенератов, понимаете. Мой мозг, мое сознание и все прочее - это такая же паталогия, как и у них. Просто во мне сидит и еще что-то... Иван оцепенел. Можно было испортить все. И потому он просто уцепился за последние слова. - Вот это "что-то" и возносит вас над ними! - почти выкрикнул он. - Вы совсем другой, Первозург, совсем другой! - Ну, ладно, ладно, - улыбка на лице круглолицего перестала быть кривой, - хватит об этом. И не зовите меня больше Первозургом. Ведь это вурдалаки на Полигоне, в Пристанище так звали меня, зачем же мы будем им подражать?! - Я же должен как-то к вам обращаться. - Меня звали когда-то Сихан, миллионы лет назад... - Первозург погасил улыбку, - если эти миллионы только были, меня звали Сихан Раджикрави. Я почти забыл свое имя, я даже забыл, как оно звучит, как произносится. - Вы индус? - Нет! У меня нет национальности. Я ребенок "из пробирки", выражаясь старинным, допотопным языком. У меня никогда не было родителей, мам, пап, дедушек и бабушек. Имя мне просто дали вместе с порядковым индексом, точнее, после него. Иван встал. Подошел к черной двери из иргезейского гранита. Он начинал беспокоиться. Вот они здесь разговоры разговаривают, а там, может, уже готовятся схватить его, там, может, уже вертухаи зашебуршились. Они теряют время, бесцельно, напрасно, преступно. - Мы можем проиграть эту игру, - сказал он. - Можем, - спокойно согласился Сихан. - Всегда ктото проигрывает, а кто-то выигрывает. И еще, Иван. Я хотел сказать вам, что я пока не ваш единомышленник. Вы слишком просты, все воспринимаете черным или белым. Я помогал вам. Вы помогали мне. Но, согласитесь, у меня может быть свое мнение. - Разумеется, - сказал Иван, мрачнея. Дело приобретало неожиданный оборот. Значит, на Первозурга можно не рассчитывать в дальнейшем. Только на себя! Только на себя! - Я хочу во всем разобраться, - уточнил Сихан. - Я никогда всерьез не занимался историей, я не помню деталей правления XXV-го века... - Временные связи изменены, - оборвал его Иван, чтобы сразу внести ясность. - Та история, что вам знакома, не повторится. И будущее теперь будет иное. - Согласен. И все же до порогового момента изменений не было. Те, кто властвует миром сейчас, - он выразительно поднял брови, - властвовали и в нашей истории, той, которая уже не повторится. И они удержали власть, понимаете? - Не совсем. - Иван нервничал. - Мне надо уходить! Я не хочу снова на плаху! - Мною блокированы все подходы, не волнуйтесь. Не всегда дело нужно делать споро, иногда его надо делать рассчетливо и неспешно, поверьте моему опыту. Вы уйдете, а я останусь. - Первозург улыбнулся. - Пока останусь. Вы знаете, у меня ведь тоже могут быть свои планы. - Какие еще? - наивно поинтересовался Иван. Он уже знал ответ. - Пристанище - это мир созданный мною и моими единомышленниками, это мое детище. Я не могу так просто отказаться от него. - Так вот почему они хотели убить вас?! - Да, именно поэтому! - тихо ответил Сихан. - Но помните всегда, что убить меня они собирались вашими руками. - Дело прошлое, - решил замять неприятную тему Иван. - Как сказать. - Да как ни говори! Неужели вы меня будете подозревать в чем-то? - Нет. Это исключено. Я был в вашем сознании. Вы посланец сил Добра! - буднично и даже скучно произнес Первозург. - Вот как, - машинально откликнулся Иван. В ушах у него прозвучало тем старым, незабываемым голосом: "Иди, и да будь благословен!" Но к чему сейчас эти разговоры, сейчас, когда надо действовать?! - Да. И поэтому я никогда не буду вам мешать. Больше того, я буду помогать вам по мере... - По мере чего? - По мере возможностей. - Неправда! - Иван был резок и зол. - Возможности у вас колоссальные, у них нет меры, тут что-то иное. - Вы правы. Я не так выразился. Я буду помогать вам по мере того, насколько это не препятствует моим интересам. Понимаете? - Понимаю. Сихан отвернулся. Подошел к фреске. Он смотрел не на седовласую девицу, а на кентавра. Этот человекозверь был по-своему красив и грациозен, в нем чувствовалось нечто неживотное, одухотворенное, хотя и творил он дело нехорошее, умыкал красавицу-землянку. Лицо у кентавра было почти человеческое. Янтарно-рыжий болигонский кентавр! Чье ты создание? Божье? Сатанинское? Или ты сам по себе?! Болигон сейчас заповедная зона. И принадлежит этот заповедник Синдикату. Иван знал от Гуга, как Синдикат осваивает "заповедники". Бедный болигонский кентавр! - Да, я не сказал вам всей правды, - признался Сихан, не оборачиваясь. - Я не расправляюсь с этими властителями мира и по другой причине. Они имеют какую-то связь с Пристанищем. Они посылали вас туда не наугад. А у меня связей теперь нет. Я должен все узнать. Я уже побывал в мозгах у каждого из клана "тайного мирового правительства". И почти ничего не узнал. Есть кто-то еще, кто не может без них, как и они без него. Тут все запутано, Иван. Если бы все было просто и ясно, я б разрубил этот проклятый узел одним ударом! - Сихан поднял руку и резко, невероятно резко, со свистом ее опустил - Ивану показалось, что воздух был рассечен острейшим фаргадонским мечом. Он машинально взглянул на свое запястье, потом на локтевой сгиб - рукояти чудесного меча не было, как не было и шнура-поисковика. Сняли! - А ведь я собирался привести сюда две боевые капсулы и уничтожить эту обитель выродков, - неожиданно признался Иван. - Большей глупости содеять невозможно! - Сихан обернулся. Глаза его горели. - Вы хотя бы предупреждайте меня о своих планах, можете не беспокоиться, я их никому не выдам. - У меня нет пока никаких планов. Я не знаю, как подступиться ко всей этой дьявольщине, а вы сразу делаете выводы. А если завтра Вторжение, что тогда?! - Ничего. - Сихан смотрел прямо в глаза Ивану. - Неужели вы думаете, что можно остановить Вторжение?! - Можно! - ответил Иван твердо, с непонятной решительностью. - Блажен, кто верует. Ну да это ваши проблемы. Может, еще и ничего не будет. - Будет. Я видел их. - Кого их? - Воинов. Гигантские инкубаторы, тысячи маток, миллионы зародышей. Они выращивают бойцов, завоевателей. Я видел их звездные эскадры. Они наготове! - Иван ходил по залу, сжав кулаки, нервно подергивая головой. Наверное, ему было лучше умереть на этой крутящейся плахе-распятии. Один раз - и навсегда, навечно! Это лучше, чем беспристанные мучения, чем бессилие и тревога. Ну зачем он, этот человек из будущего, который сам себя назвал одним из выродков-дегенератов, спас его? Только лишь в знак благодарности за собственное спасение? Нет, не может быть, Первозург не так прост, он очень хитер, он слишком мудр, чтобы быть хитрым, он не такой как все остальные, и нечего ломать голову. - Эскадры всегда наготове, на то они и эскадры, - отпарировал Сихан. - А что касается воинов, зародышей... они, эти зародыши в своих инкубаторах что, уже с лучеметами и плазмометами в руках выращивались?! - Нет! Причем тут лучеметы и зародыши, - недовольно пробурчал Иван. - А тогда почему вы решили, что это воины, что это завоеватели? Может, негуманоиды выращивают обычных андроидов для обслуги и всяких грязных работ? Ну с какой стати вы вдруг решили, что выращенные существа похватают лучеметы и прочую гадость, усядутся в звездолеты эскадры и полетят завоевывать Землю?! Иван ударил кулаком по плахе - шланги и провода посыпались на пол. Этот Первозург нарочно злил его. - Они мне сами сказали об этом! - выкрикнул он. - Сами! - А вы верите каждому слову?! Иван растерялся. - Нет, не каждому, - ответил после заминки. - А если это слово изречено врагом?! - У вас железная логика, Сихан. Но они говорили правду! Они не знали, что я выживу. Понимаете, не знали! Первозург снова уставился на столь любимую стариком фреску древнего письма. Он явно любовался кентавром. Иван вдруг понял. Ведь кентавр - плод мысли человеческой, это воплощение невоплощенного, несуществующего. Сихан занимался этим всю жизнь. Но он не знал, что на Болигоне есть настоящие, живые кентавры. Он думал, что он почти бог, что он создает то, о чем думали, мечтали и грезили... А оно уже есть. Просто он не знал этого! Ивану сразу припомнились черные, втягивающие в потустороннюю бездонную пропасть глазища гигантского Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного. Первозург и Преисподняя. Два мира! Воплощение образов. Образов, пришедших в сознание, в мозг, в голову. Откуда? А если они и пришли ОТТУДА?! Вырождение! Это непостижимая загадка! Первозург, Сихан Раджикрави, как бы он себя ни называл, знает еще не все! Но он все время что-то не договаривает. - А вы себе, Иван, никогда не задавали одного странного вопроса? - тихо спросил круглолицый-Сихан. - Какого? - Вы его только что случайно коснулись, - продолжил Сихан, - почему вы всегда выживаете? Иван оторопел. - Это случайности, цепь случайностей, - ответил он спешно, не веря своим словам, - иногда я сам себя спасаю, иногда мне помогают, как вы, например. Да, именно так. Сихан покачал головой. - Нет, не так! И вы чувствуете это. Вас кто-то ведет по жизни. Вас кто-то опекает и всегда отводит черное крыло от вашего лица. Он вмешивается редко... эта сила помогает вам нечасто, но без нее, без ее участия ни одному простому смертному, даже с вашими сверхчеловеческими способностями не удалось бы пройти через цепь подобных испытаний. Иван невольно провел рукой по груди. На ней ничего не было. Даже если и было раньше, сняли, - в чьих только лапах он ни побывал. Крест! Они боятся креста. Кто боится креста? Нечистая сила. То есть, все, чьи помыслы и дела нечисты! Это так, он прав. И если его ведет кто-то, пусть, не ему роптать и отталкивать руку помощи в слепой гордыне. Иди, и да будь благословен! Значит, не только он ощущает это, значит, это заметно и со стороны? Нет! Он столько всякого на