Юрий Петухов. Вторжение из ада СТРАННИК Пролог ОТЧАЯНЬЕ С самой гиблой каторги можно бежать. Из тюремного каменного мешка можно выползти наружу - на свет Божий. Нет на Земле и в Космосе такого места, откуда бы нельзя было уйти - ни планеты такой, ни звезды нет: стремящегося на волю не удержит притяжение Голубого гиганта, и во мраке черных бездн окраинных квазипульсаров есть лазейки, и из Чужих Вселенных пролегают тропинки. Так уж устроено Мироздание, что всегда и отовсюду находится выход - и пространственный... и внепространственный. Из-под топора, с отрубленной от тела головой, бежит в мир иной или во мрак небытия приговоренный, и его уже не казнить второй раз, он ушел от палачей своих, ему открылся выход. Да, и ему! Бежит из собственной, выстроенной самим собою тюрьмы самоубийца - и он, слабый духом, находит выход, и он отворяет калитку во мрак и пропасть. Бегут от Большого, всеуничтожающего Взрыва сверхцивилизации, бегут от вечной смерти, бегут из материи в нематерию, в ипостась, коей и названий еще не придумано. И теряют себя. И обретают себя! Ибо перевоплощение - тоже выход. Все живое и мечущееся во Вселенной жаждет исхода. И дается ему Исход! Животное, объятое ужасом, гонимое лесным пожаром, кидается в пламя смертное. И уходит из огненного ада. Человек, отрешившийся от земного, встает в полный рост и идет грудью на пули - перед ним уже зияет провал в высшие миры. Отчаянье! К одним ты приходишь слишком рано, к другим вовремя... но опозданий не бывает. Нет выхода сильному духом из самого себя. Ибо только он сам для себя и тюрьма, и каторга. Открыто перед ним множество дверок и щелок, змеятся тропки, вьются лазейки. Но нет Выхода. Не всякая щель для него Выход. Исступленно мечется он во мраке своего заточения, ощупывает изодранными в кровь ладонями угрюмые, холодные стены, бьется грудью о камни, стенает и ропщет... но не желает встать на колени, пасть на брюхо и червем выползти в щель. Ибо сильный духом есть. Ибо Человек! Если раньше в растрепанной и неухоженной шевелюре Гута Хлодрика пестрели и рыжие, и, как подобало подлинному викингу, светлорусые волоски посреди чего-то неопределенно-пепельного, то теперь он был сед - старчески сед. Иван смотрел на Гута и не мог поверить глазам - вот так и седеют: за день, за ночь. - Сколько у нас времени, как думаешь? - спросил он тусклым, севшим голосом. Он хотел проверить себя. Но знал, точного ответа ему никто не даст. - Две недели, не меньше, - так же отрешенно пробормотал Гут. Он был трезв и мрачен, левая рука подрагивала. И левый уголок рта был как-то неожиданно и скорбно приопущен. Иван вглядывался в приятеля - неужто прихватило, нет, не может быть. Гут - человек исполинского, немыслимого здоровья, он и в Школе отличался крепостью. Нет, это все нервы. Гут сам отнес на руках свою любимую, свою Ливу Стрекозу. Они долго кружили в подземных лабиринтах заброшенной гравидороги позапрошлого века, пока не уперлись в ремонтно-складской сектор. "Тут есть морозильная камера", - выдавил Гут после долгого молчания. "Нет, никаких камер!" - отрезал Иван. "Сейфы?" Иван кивнул. "А воздух?" - Гут смотрел с недоверием. Но это была последняя ниточка, он не желал выпускать ее иллюзорный кончик из своих рук. "Воздух ей не нужен. Главное, чтобы никто не влез сюда!" Гут что-то бормотал насчет охраны, но Иван сразу осек его. Охрана только привлекает внимание. Они завалили направленными взрывами шесть входов-выходов. Оставили седьмой. Подступы заминировали. Ввинтили в породу четьпэе локаторасторожа. Они были вдвоем. Больше никто не знал о захоронении еще живой Ливадии Бэкфайер-Лонг. Никто! Теперь это в прошлом. - Я преступник, Гут! - вдруг со злостью, сквозь зубы выдавил Иван. - Я тоже преступник, Ваня, - поддержал его сокрушенно седой гигант. - Нет! - Лицо Ивана исказила гримаса раздражения. - Нет! Ты просто бандюга, Гут, ты разбойник с большой дороги, уголовник, грабитель, головорез... А я - подлинный преступник! Я враг рода человеческого! Я порастратил чертову уймищу времени на всякую ерунду! И ничего не сделал! - Ты и не мог ничего сделать, Иван, - Гут развел руками, - человечество неуправляемо. Наставить его на путь истинный?! Это все утопии, Ванюша. Ни один жлоб во Вселенной не трепыхнется, пока лично ему в лоб не закатаешь! - Не все жлобы. Гут... - Все! Ты плохо знаешь жизнь, Иван. Ты слишком надолго задержался там, наверху! - Гут Хлодрик ткнул указательным пальцем в небо. - Не хотел тебе говорить... но скажу: я б с огромным удовольствием присоединился к тем ребятишкам, что хотят надрать задницу человечеству. Ой, я бы ему, родимому, всыпал по первое число! Иван приподнял голову и вгляделся прямо в глаза Гугу Хлодрику. В них не было злости. В них была усталость и скорбь. И потому он все понял, Гут будет с ним до последней минуты, до смертного часа, он не предаст. Карнеггийский водопад заглушал их голоса. Прохладные брызги долетали искрящимися капельками, освежали лица. Но свежести не было и здесь, в заброшенном ущелье, вдали от людных улиц и давящих небоскребов полудикой северной Гренландии. Теперь им надо было скрываться. Теперь им не было места на Земле и в ее окрестностях. В водопаде плескался огромный белый медведь. Но Иван видел - ненастоящий, слишком уж чистый и ухоженный, слишком уж белый. Животный мир планеты восстанавливали. Но это был все-таки не совсем животный мир, еще два-три поколения и останутся одни биодубли. Нет! Какие, к дьяволу, поколения! Через полгода Земля обратится в выжженную пустыню. А он сидит тут, прохлаждается под искрящимися в лучах низкого солнышка брызгами. Вырождение! Все вокруг вырождается, все! и он тоже, и он не исключение. - Я так думаю, Иван, - медленно и глубокомысленно произнес Гут Хлодрик, - всем вам надо смываться отсюда. Пока не поздно! - Всем нам? А ты?! - Я останусь возле нее. - Ты останешься, а нам смываться?! - Это меня бог наказывает за Параданг, понимаешь?! - Гут не поднимал глаз, не отрывал их от серого унылого камня под ногами, чуть поменьше того, на каком сидел. - И еще за Гиргею. Это я виноват, зря я тебя тогда... - Да ладно, - Иван махнул рукой. Ему было тошно. С кем он остался? Гут Хлодрик - старая развалина, размякший, растекшийся, бесформенный и жалкий в своем бессилии. Дил Бронкс - скалит зубы, а глядит насторону, непонятный, уклончивый, скользкий. Иннокентий Булыгин - этот шустрый, тертый, но он всегда сам по себе, странный мужик. Хук Образина и Крузя - пьянчуги, чуть что - в запой, на полный вылет. Серж Синицки- просто чокнутый. Сихан Раджикрави, Первозург - самая темная лошадка, черный след в ночи. Гуговы головорезы - они привыкли работать за деньги, за добычу. Еще остается отпрыск императорской фамилии карлик Цай ван Дау. Но где он, жив ли вообще? Жалкая горстка никчемных ветеранов, списанных десантничков! Пыль! Ничто! И все зло Мироздания, вся мощь Иной Вселенной, вся сила Преисподней! От отчаянья он готов был биться головой об эти серые молчаливо-угрюмые камни. В безвыходных положениях люди чести пускают себе пулю в лоб. Давно пора! Он только продлевает агонию. Он уже конченный человек, мертвец. Да, бывают вещи, с которыми надо смириться. Это как ход времени, это как движение светил - неумолимо и неостановимо. Надо покориться... нет, не тому Злу, что убьет их всех, не ему, а самому Року, самому Провидению... Воле Божьей. Иван тяжело выдохнул, сдавил виски ладонями. На все воля Божья! И если человечеству пришло время умереть - значит, ему надо умереть. И не роптать, не трепыхаться, не ронять чести и достоинства, умереть с открытыми глазами, умереть тихо, молча, покоряясь судьбе. Проклятый колдун-крысеныш, многоликий Авварон Зурр банТург, его "лучший друг и брат" - он был прав, он видел грядущее, и надо было слушать его, не прекословить, всегда надо слушать опытных я умных людей... людей? нет, крысеныш не человек, но неважно, он был прав - они обречены. Люди не знают ничего. Они умрут без долгих и нудных мучений. Но ведь он, Иван, знал все давно. Знал, и так бесцельно тратил время - нет, не просто время, а последние месяцы, последние дни, часы. Надо было жить полной грудью, любить, смеяться, гулять - на сто лет вперед, не терять ни минуты, наслаждаться уходящим навсегда. А он метался и бредил, и ползал подземными норами, выискивал, вынюхивал, не щадил себя и губил других, он перебаломутил всю несчастную Гиргею, по его следам шли чужие, шли и убивали его друзей, близких... Безумец! - Что с тобой? - вдруг спросил Гут Хлодрик. Его тяжелая ручища легла Ивану на плечо. Иван не сразу вырвался из черного омута. - Ничего, - просипел он еле слышно, - все в порядке. Ты, наверное, прав, Гут. Пора нам уматывать отсюда. Пора! Он медленно, каким-то нечеловечески вялым движением руки расстегнул клапан-кобуру, вытащил парализатор, стал поднимать его вверх - еще медленнее, сомнабулически, не сводя потухших глаз с серого камня. Гут успел выбить оружие в последний миг - палец уже давил на спусковой крюк, ствол упирался в висок. -Ты переутомился, Ваня, - сказал Гут Хлодрик мягко. И бросил парализатор себе за пазуху. - Отдай, - Иван протянул руку. - Нет. - Отдай, я просто хотел понять, что ощущает человек перед концом. Я не знаю, как быть. Не знаю! Но сам я не уйду из жизни, Гут. Давай сюда пушку! Гут Хлодрик вытащил парализатор. Поглядел на Ивана с недоверием. Тот криво усмехнулся, покачал головой. В его волосах не было седины. "Откат" сделал тело молодым, крепким. Но душою Иван был стар, ох как стар. Он ощущал сейчас страшный гнет долгих, свинцово-каменных лет, годы давили на него, как не давила гиргейекая восьмидесятикилометровая толща. - Держи! Иван сжал черную шершавую рукоять, повел стволом в сторону водопада. Нажал на спуск. Белоснежный медведь извернулся, выгнулся, ушел под воду за мгновение до выстрела. Сенсодатчики, угрюмо подумал Иван, да, сейчас биодубли все с датчиками, дело привычное, а раньше давали только в поиск, считали по пальцам, заставляли бумагу подписывать "об неутрате". Время идет! Медведь вынырнул, фыркнул, выплюнул из пасти воду и недовольно посмотрел на Ивана. - Ладно, черт с тобой! Ловко ты разыграл старика, - Гут невесело ухмыльнулся и ткнул Ивана кулаком в плечо. - Ловко! - Он вдруг замолк, хмуро шевеля выцветшими и вовсе не седыми бровями, гоняя желваки по скулам, - Но этого своего, Кешу Мочилу, ты приструни... - Он твой. Гут, а не мой, - поправил Иван, - это вы с ним на каторге бузу затеяли. Я его знать-то не знал. - Был мой, стал твой, - отрезал Гут. - Мне ребятки все порассказали, как он в подземелье шухер наводил. Так нельзя! Не по-людски это! Иван снова опустил глаза, прикусил губу. Гут, по большому счету, был прав. После того, как седой викинг со своей спящей красавицей на руках покинул подземелье, Иннокентий Булыгин, ветеран тридцатилетней аранайской войны и каторжник-рецидивист, прихватил бармена малайца за шкирку, для острастки дал кулаком в брюхо и приказал живым или мертвым выволочь Креженя наверх, запереть в любой глухой конуре и стеречь как зеницу ока. "Будешь шутки шутить, - сказал Кеша, - я тебя, обезьяну, через мясорубку проверну и котлет нажарю!" Малаец все понял и не заставил себя долго уговаривать. У подъемника Кеша поставил оборотня Хара, который от страшных переживаний сделался похожим на кошмарное пугало с собачьей мордой и совершенно невыносимыми, драными ушами, свисающими к полу. "Эх, Хар, - посетовал Кеша, - жаль, что ваших мокрушников не осталось больше!" Оборотень все понял сразу и поинтересовался - сколько шариков-зародышей надо. Потом поковырялся в своих лохмотьях и вытащил на ладони сразу четыре чуть подрагивающих живых шарика. Кеша присвистнул. Ему стало жалко всю эту сволочь, одуревшую после долгой черной мессы - как-никак земляне, собратья. Но он тут же выругал себя. Выхватил из лапы у Хара шарики, швырнул себе под ноги. "Нас не тронут?" Хар помотал головой, отчего уши у него спутались в одну безобразно длинную мочалку. "Береженого Бог бережет!" - Кеша на всякий случай вытащил из кармана сигма-скальпель. И поднял глаза к небу - оно гдето там, далеко, над каменными сводами. Чистое голубое небо. Он был почти счастлив, на этот раз не придется брать греха на душу. Хотя какой тут грех - это как в бою, нет, это как в поганых болотах Цицигонры, где нечисть надо выводить, изводить, изничтожать, иначе она сожрет и изгадит все! Нет тут никакого греха! Нечисть - она везде нечисть! Шарики лопнули не сразу. И крохотные оборотни-трогги вылупились из них вялыми, хиленькими. Они почти не походили на свой прообраз, на "папу Кешу", как мысленно окрестил сам себя Мочила. Но это не главное, плевать! Иннокентий Булыгин ждал начала. И когда ;к "малышам" вдруг подбежал сутулый тип в сутане, взмахнул своей изуверской плетью с ржавыми шипами и колючками, Кеша не стал церемониться, он одним точным ударом в висок сбил сутулого наземь, присмотрелся - тот издыхал в судорогах, второго удара не понадобится. Самые ближние дьяволопоклонники, что валялись в разнообразных позах вокруг и пускали кроваво-желтые пузыри, начали приподнимать головы, всматриваться, двое даже вскочили и пошли на Кешу, недвусмысленно выставив вперед свои острые и тонкие иглы. Но было поздно. Сам Булыгин стоял у стеночки, скрестив на груди огромные, сросшиеся с биопротезами руки и смотрел зло, с прищуром. "Малыши", достигшие роста десятилетних мальчуганов, угомонили смельчаков в мгновение ока - опрокинули их на пол, подмяли, свернули шеи и вскочили в ожидании новых жертв. Вялость и хилость пропали, будто их и не было. Но и с лежащих начинало сходить оцепенение. На минуту всех подавила безумная, гнетущая тишина. А потом мрак прорезал хриплый, оглушительный вопль. Вслед за воплем в голове у Кеши и под сводами пещеры прогремел голос карлика Цая: "Не надо! Не делай этого!" Кеша скривился. Раньше следовало предупреждать. Четыре совершенно одинаковых подростка, полусогнув в коленях ноги, вызверившись как-то не по-человечески, стояли посреди взбудораженной, поднятой на ноги толпы. "Убейте их! Убейте!!!" - завизжал кто-то извне, сверху. - Убейте во имя Черного Блага!!!" Дьяволопоклонники разом, будто подневольные, управляемые кем-то зомби бросились на троггов, это была уже не людская сообщность, это была неисчислимая, огромная, тысячная стая человекообразных злобных шакалов. Кеша ударился спиной в холодную, сыроватую стену, выставил вперед свое запрещенное и беспощадное оружие, изготовился. Даже ему, ветерану самой страшной войны, повидавшему такое, что невыносимо для обычного смертного, стало неуютно в этом подземелье. Троих, подлетевших с боков он сбил точными ударами ног. Еще двоим Хар перегрыз глотки. Больше на них никто не кидался. Но что творилось в шевелящейся, орущей, визжащей, кровавой куче-мале, понять было невозможно. Временами из нее вываливались или вылетали отдельные истерзанные тела с переломанными костями, захлебывающиеся в собственной пене, издыхающие. Но все новые и новые сатанисты бросались в кучу. Нет, это были уже не люди. Это были управляемые звери. Теперь и самые жалкие, крохотные остатки былого человеколюбия и сентиментальности покинули Кешу. Их надо убивать! Правильно сказал Иван перед уходом: "Не дай им выползти на свет Божий! Ни одному не дай! Хватит цацкаться! Мы не воспитатели в интернате для выродков!" И сжал Кеше руку чуть выше локтя. Правильно он сказал, все точно, не воспитатели. Всему есть предел. И никакие это не собратья-земляне, не люди. Это нечисть! Враги рода человеческого! Кеша приготовился их резать - всех, до последнего. Но Хар вновь замотал головой. "Надо подождать!" - прогнусавил он. Ждать пришлось недолго. Огромная куча вдруг, в один миг рассыпалась на сотни извивающихся, хрипящих, орущих, дико хохочущих и рыдающих тел и на сотни изуродованных трупов. И открылись взору три могучих, дрожащих от напряжения фигуры. Три трогга, достигших своей убийственной мощи, стояли посреди пещеры и от них валил пар. Четвертый лежал рядом, с разодранной грудной клеткой и свернутой набок головой. Он еще дышал. Но это был не боец. Затишье длилось недолго. И после него уже не было битвы. После него было истребление. Трогги-оборотаи не щадили никого, они не умели щадить противника. И не могли. Кеша дождался, пока все не было кончено. А потом изрезал убийц своим скальпелем - изрезал в лапшу, в капусту, чтобы наверняка. "Ты уж извини, - сказал он Хару со смущением, убирая сигма-скальпель подальше, во внутренние клапаны комбинезона, - я не имею права выпускать их наверх, прости!" Хар поглядел на него тоскливо и бессмысленно, по-рыбьи, как там, на Гиргее. "Все нормально", - сказал он. По дороге наверх пришлось убрать еще пятерых. Но малайца Кеша не стал трогать, тот выполнил наказ в точности - Крежень лежал за семью замками связанный и с кляпом во рту. Был он бледен, но жив. Гут не успел добить его, не успел, а может, и не захотел. Ну и ладненько, подумал про себя Кеша. На свежем воздухе ему стало лучше, еще бы часик-другой в подземелье, среди этих наркотов и их дурманящих свечей, и он бы не выдержал, загнулся бы, но пронесло! Иван не знал, что там думал про себя Кеша. Но он знал, что тот сделал все как подобает, нечисть не выползла наружу. Этого, конечно, мало. Но это уже что-то! А Гут - старая, слезливая баба, ничего еще толком не понимающая. - Это я дал команду, понял?! - сказал он резко, поднимая глаза на великана-викинга. - Война началась. И если тебе что-то не нравится, можешь идти... - он хотел сказать: "можешь идти к своей мулаточке под подол", но вовремя осекся. - Ладно, ладно, - успокоил его Гут Хлодрик, - мне трудно привыкнуть к мысли, что они начали! Я, Иван, еще не верю в это до конца. В это трудно поверить! - Мне не нужна твоя вера! - Иван обретал утраченную было твердость духа. - Не нужна! В каждом настоящем деле должен быть один главный, один командир. И его приказы должны выполняться. Если ты со мной, Гут, ты не должен сомневаться и спрашивать. Ты должен делать! Решай! - Будь по-твоему, - лицо у Гута Хлодрика, набрякшее, тяжелое и измученное, окаменело. - После того, что они сотворили с моей Ливой, я... я с тобой, Иван. Мы все сдохнем, нечего себе мозги пудрить, но мы сдохнем не на коленях} Ты главный! Иван облегченно, прерывисто вздохнул. Он знал, что если Гут принял какое-то решение, созрел, то это надежно и необратимо. Высоко в небе, будто черная пуговица в вате, застрял среди клубящихся облаков дисколет - завис парящим коршуном. Ивану он сразу не понравился. - Выслеживают, - заключил Гут. - Давно уже выследили, - поправил его Иван. - И давно бы могли убрать. Но чего-то ждут. Я не понимаю их... - Кого это их? - В том-то и дело! Кабы знать! Мы воюем с тенями, гоняемся за невидимками, все пытаемся ухватить за хвост кого-то... а в кулаке остается пар, туман! - Не прибедняйся, Ваня, кой-чего и нам нащупать удалось, точнее, тебе горемыке. Нельзя все время ходить вокруг! - Гут задрал голову вверх, прищурил слезящиеся красные глаза. - Я знаю, к чему ты клонишь! - почти шепотом произнес Иван. - На это непросто решиться- Ох как непросто! Мы ведь не знаем истинных планов тех, кто наверху. А вдруг они ведут сложную, не известную нам и непонятную игру... а мы влезем, все испортим? - Они свою игру сыграли. Ежели я кому-то и не верю ни на грош, Ваня, так это им! - Гут прикрыл глаза ладонью. - Смотри-ка! Дисколет снижался. - Нет! Не могу решиться. Для этого надо переступить через что-то, через самого себя, через какую-то черту в своей душе... - Иван нервничал. Отчаянье корявой и грубой лапой сжимало его горло. Ведь он поставлен к стенке, он приперт, он лишен выбора." но попробуй - сделай первый шаг, этот страшный, необратимый шаг - и может быть все, он погубит себя, друзей, всех, не потерявших души в этой всемирной клоаке, он погубит и тех, кого оставил вне Земли, это будет конец, без возрождения, без надежды на память... и позор, страшный, вековечный позор. Нет! Нельзя рубить с плеча! Они еще не сказали ни слова, но они понимали друг друга. Гугу что? он давненько точил зуб на всех этих баловней судьбы, на власть имущую братию, он ненавидел их и боялся, у него были свои счеты с вершителями судеб. Иван всегда верил в справедливость и открытость стоящих над ними. Он никогда не влезал в тонкости и хитросплетения управленческих структур Мирового Сообщества, ему не было дела до Синклита - каждый имеет право вариться в избранном им вареве. Из Сообщества, будь то Объединенная Европа или Экваториальная Африка, Всеамериканские Штаты или Индонезийскоавстралийскии анклав, он возвращался усталым, нервным, порой взвинченным, но главное, каким-то немытым, грязным, с ощущением поналипшей к коже незримой и противной пыльцы. При всем при том у него не возникало никогда ни тени желания лезть в "чужой монастырь со своим уставом". Но Россия! Это непостижимость какая-то- Иннокентий Булыгин выложил все как на тарелке, ничего не скрыл, описал даже последние минуты Толика Реброва, подлеца и предателя. Нет! Сама история Великой России не допускала и мысли об измене, о существовании в последние столетия тайных властных структур... глупость! Они были, они правили Россией и в Х1Х-ом и в ХХ-ом веках, они вели чудовищную, необъявленную войну против великой страны и великого народа. Но в XXI веке их уже не было, резидентуру спецслужб "мирового сообщества* искоренили беспощадно. "Запад" и "восток", "юг" и "север" истошно вопили о нарушениях прав, о преследованиях, "чистках", но на этот раз Россия была глуха к разыгрываемому спектаклю. Она блюла свои интересы и интересы своего Народа. Власть иноземных ставленников пресеклась... и могучая Держава устремилась в свое будущее с таким ускорением и с такой верой, что уже никто не мог встать на ее Пути' Изнеженное и развращенное Мировое Сообщество плелось по инерции где-то в хвосте, в пыли, оставляемой на большой дороге Российской колесницей, оно не в состоянии было и пытаться восстановить былые тайные инфраструктуры... Не в состоянии?! Нет! Иван понимал прекрасно - если в колесо, вращающееся с непостижимой скоростью, сунуть стальной прут, оно или сломает его или остановится. Остановок за последние пять веков не было. Взлет России своей очевидностью и мощью подавляя любые сомнения. И что же?! То, что Синклит Мирового Сообщества отдал приказ о модернизации и полной замене всех внеземных орбитальных, внутрисистемных и галактических оборонительных баз, еще можно объяснить - там творятся странные дела, всякого можно ждать. Но Совет Федерации?! Ведь подавляющее большинство голосов в Совете принадлежит Великой России! Да и сама Федерация на три четверти состоит из Российских земель, разбросанных по Вселенной, по сотням тысяч планет Мироздания! Так в чем же дело?! Предателей на троне, тем более в России... не бывает! Нет! Это игра, сложная, недоступная его пониманию игра. Он просто не знает всего того, что знают находящиеся у власти, ведь всегда, во все времена есть, были и будут секретные данные, не подлежащие разглашению, ведь он не вхож в "высшие сферы", он не обладает, выражаясь дубовым канцелярским языком, всей полнотой информации. Так какое он право имеет судить?! Нет, так нельзя. Как легко возомнить себя спасителем человечества и впасть в гордыню, стать орудием зла в руках дьявола. Это просто невозможно! Ивана раздирали сомнения и противоречия. А Гут еще подталкивает его... может, он тоже работает на кого-то? Нет! Так можно спятить! Так можно заподозрить всех и никому не верить! От абсолютной и полной веры всем и всему до полнейшего безверия один шаг, крайности всегда сходятся, Иван это прекрасно знал. Не надо спешить... Но как же не надо, когда по сути дела Вторжение, медленное, ползучее Вторжение, а точнее, прелюдия Вторжения - уже факт, осуществляющийся на глазах, разворачивающийся, наползающий лавиной. И все-таки нельзя бросаться в омут с головой. Нет! Иван рванул застежку на груди, ему не хватало воздуха. - Надо укрыться, - просипел Гут Хлодрик. - Приготовь-ка свои пушки, старина. Это будет надежнее, - Иван криво, перемогая душевную боль, пересиливая отчаянье, улыбнулся. Дисколет резко пошел вниз, почти камнем. И застыл над клокочущими валами Карнеггийского водопада, засверкал, заискрился в алмазном тумане мельчайших брызг, согнал с облюбованного места белоснежного медведя, качнул локатором и медленно поплыл к сидящим. - Шарахнуть бы гада! - процедил Гут, выставив вперед ручной сигмамет. - Нерешительность нас погубит, Ваня! -Авось не погубит, - прошептал Иван. - Может, там и не гад вовсе? - Гад! - уверенно повторил Гут. Прежде, чем плоское днище коснулось камней, из ту^ гой мембраны просочился наружу невысокий и корявый человечек в нелепом на Земле полудесантном комбинезоне, с каторжным ошейником и черными крючьями трехпалых рук. - Карлик Цай, едрена мать! - опешил Гут. - Ну вот, а ты его гадом обозвал, сейчас расскажу, не сдобровать тебе тогда! - уныло пошутил Иван. - Я все и сам слышал! - заявил с ходу Цай ван Дау. - Откуда ты? - спросил Гут. - Я ушел он них, - ответил карлик Цай. Гут Хлодрик вздрогнул, привстал с нагретого за день валуна, взмахнул рукой. - Ушел, говоришь? - недовольно начал он. - А не поглядел, небось, вдруг позади хвостик-то вырос и болтается? - Я отрезал все хвосты, - оборвал его Цай. - Самое меньшее на полчаса, раньше они меня не засекут. А засекут - снова уйду. - От серых стражей Синдиката? - И от Восьмого Неба уйду. - Ты уйдешь, а нас оставишь им?! - Вы им не нужны! - отрезал карлик Цай. - Вот как?! - вклинился Иван. - Почему же это? Карлик поморщился, и из незаживающей раны на лбу потекла черная кровь. Вид у него был неважный, измученный и затравленный, казалось, Цай стал еще ниже ростом и изможденнее, лишь уродливая голая голова не уменьшилась, наоборот, стала массивнее, тяжелее, уродливей. - Садитесь, - предложил Иван, указывая рукой на серый плоский камень, - в ногах правды нет. - Правды ни в чем нет! - буркнул Дай. Но присел. Иннокентий Булыгин остановил Хара взглядом. Он понимал, что оборотень сейчас очень даже может пригодиться. Но ему самому хотелось потолковать по душам с этим типом. -Я ведь, мой милый, пояитесы разводить не приучен, - ласково наговаривал он связанному по рукам и ногам Говарду Буковски. - Я даже пальцем тебя не трону. Сяду вот тута, в стороночке, -Кеша указал на старый разбитый табурет, - и буду смотреть, как эта вот зверюга, - он кивнул в сторону оборотня Хара, - будет тебя, дружок, кушать. Вид у Хара был и впрямь устрашающий, если он и походил теперь на пса, то несомненно на бешенного, озверевшего пса-людоеда, даже муть из глаз исчезла, и налились они ярой, кипящей кровью. Свиреп был Хар, дик и страшен. Зато сам Крежень выглядел не лучше покойника - зеленый, с перекошенным лицом и бегающими глазами он совсем не походил на того франта, какоге знали прежде. Крежень не мог догадываться, что Иван дал команду не трогать его и оберегать, что Булыгин не сделает ему ничего плохого. И потому Крежень дрожал - крупной дрожью дрожал, будто в лихорадке. Кеше припомнилось искаженное страхом лицо Толика Реброва. Наверное, это закон для всех для них, почему-то всякой сволочи, предателям, изменникам, подлым тварюгам жить хочется сильнее, чем всем прочим, уж больно они цепляются за свои хреновенькие жизнишки! Кеша, даже сплюнул с досады. Сам бы он, по своей воле дал бы пинка этому ублюдку да дверь бы неплотнее притворил, чтобы ненароком обратно не вполз. Чем меньше всякие гады перед глазами маячат, тем на душе тише. А Говард Буковски, он же Крежень, он же Седой, готов был колоться. Но он не знал, чего от него нужно, а угадывать мысли он не умел - да и попробуй угадай, что там творится в башке у этого угрюмого русского верзилы, русские вообще все ненормальные, от них можно ждать только плохого. Дил Бронкс вошел как и всегда, с шумом, треском, смехом. На ходу похлопал несчастного пленника своей черной лапой по щеке, ухмыльнулся, сверкнув алмазом в переднем зубе. У Кента сразу испортилось настроение, он не любил излишней показухи и слащавости. Дилу он не очень доверял, Дил слишком много имел, чтобы с легким сердцем идти на смерть, Кеша не верил в сказки и романтические истории. Но такой уж расклад, хочешь не хочешь, а работать придется и с ним. - Вот, - будто оправдываясь, просипел Кеша, - вожусь с этим дерьмом. И не будет мне прощения, сколько уж дней на Земле да около, а на родимой сторонке так и не побывал! - Да куда он денется! - бесшабашно ответил Дил. - Поезжай домой. Жену повидаешь, детишек' - Нету у меня ни жены, ни детишек, - сказал Кеша. - Один только пес остался! - Он ласково потрепал Хара по загривку. - Знаем мы, какой это пес! - расхохотался Дил Бронкс. - И про тебя все знаем. Нет, Кешенька, на родимую земелюшку тебе лучше носа не совать! - Сам разберусь! - грубо оборвал хохочущего негра Иннокентий Булыгин. Оборотень Хар при всем своем грозном виде вдруг жалобно заскулил. В бетонированном, обшитом изнутри пластиковым тесом бункере стало тихо. Только трясущийся Крсжень громко и нервно сопел. - Говори быстро и коротко - кто из ваших в России? Где? Адреса, имена?! - неожиданно резко выпалил в сторону пленника ветеран аранайской войны. Говард Буковски содрогнулся словно в агонии, позеленел еще больше. - Нет никого! Я не знаю! - Так нет или не знаешь?! - Не знаю! Я маленький человечек, я никто-о-о... - Убью, сука! - взъярился ветеран. - Оставь его, - влез Дил Бронкс, он больше не хохогал, даже не улыбался. - Плевать на этого болвана, разве в нем дело?! Мы уже четвертый день сидим в бункере! Мы уже третью неделю чего-то ждем... Ты вот думаешь, он нам сдаст ребятишек из российского отделения Черного Блага, и все будет о'кей?! На-ка вот, выкуси! - Дил сопроводил свои слова неприличным жестом, если бы его сейчас увидала Таёка, не миновать бы Неунывающему Бронксу взбучки. Но Таеки рядом не было, и потому Дил гнул свое: - Даже если мы р скопаем еще сто, тысячу агентов, резидентов, отделений, если мы накроем все "черные приходы" в Европе, передавим миллион этих вонючих клопов, разве изменится что-то?! Нет, Кеша! Ни хрепа не изменится! - Заткнись! - Булыгин вскочил на ноги. - За эти две недели мы выпотрошили половину земного шара! Они доперли, что на них есть управа, понял?! Парижский клан обезглавлен и растоптан! Крузя давил английскую гадину, они даже не поняли, что происходит, они расползлись как черви... Это ты, Дил отсиживался! Это ты все чистюлю из себя корчишь! Мы этих гнид растопчем и вобьем в навоз! Я почти сорок лет не был на старушке Земле, но я не ожидал увидать тут столько дерьма! Мы выведем нечисть! Бронкс приблизил свое черное, блестящее, будто нагуталиненное лицо к лицу Кешиному и тихо спросил: - Ну и чего ты этим добьешься? - Чего надо! - Остановишь Вторжение? Кеша промолчал. Зыбкая былинка не остановит бронехода. - Это называется, Кешенька, - продолжил негр, - бей своих, чужие бояться будут. - Не ври! Какие они свои... мразь! - Это точно. Но они еще большая мразь для тех, на кого работают. Ты что думал, ребятки из Системы будут жалеть дерьмоедов, что ты спровадил в ад? Они тебе спасибо скажут. - А... - Кеша запнулся, - а тот свет, преисподняя? - Ты сам-то веришь в нее? - Бронкс улыбнулся. - Не веришь, Кеша. Это у Ивана от переутомления. Система есть, и негуманоиды есть, и армады боевых звездолетов есть, и резиденты их на Земле есть, а вот того света с Пристанищем да прочей муры никогда не бьшо, нет и не будет! Верно я говорю, ну ты, образина? Оборотень Хар, которому предназначался последний вопрос, угрожающе зарычал. Иннокентий Булыгин засопел, отвернулся. С Дилом Бронксом трудновато было спорить - поди проверь, чего там есть, а чего нету, никто преисподней своими глазами не видал, кроме Ивана, который, может, и впрямь переутомился в бесконечных мытарствах. Но Кеша не слушал негра, он для себя все давно решил: есть там что-то или нет, он пойдет до конца, ему терять нечего, все одно через "барьерчики" сигать придется, так уж лучше непопусту, не зазря, лучше так, чтоб должок свой выплатить... России и безвинному люду. И пускай Бронкс не болтает, ему есть чего терять, а Кеше нечего, сытый голодного не разумеет. Вообще Кеша значительно скорее сошелся с Хуком Образиной и даже с АрманомЖофруа дёр Крузербильд Дзухмантовским, в просторечии, Крузей. Но с владельцем Дубль-Бига-4 у него не заладилось. Ежели потребуется с ним на смерть идти, придется идти, но под дудку его плясать, нетушки, Кеша имел во всем свое мнение. - Да и это не главное, - горячился Дил, - это ерунда, пускай все, чего он понаплел, есть, пускай! Но надо же чего-то делать, понимаешь, а Иван сидит да помалкивает, я его вообще таким никогда не видал! Да ежели где чего не так, он хватал капсулу, баки, разгонники, боеприпасов побольше - и только его видали, таких шустрых поискать надо. Он-просто сдох, был да весь вышел, он всех перебаломутил, сгоношил, а сам сник... нет у него никакого плана, понял?! И нет у него уже воли, он растерялся, он лег на лопатки еще до начала боя! - Давай, черни человека, - сурово вставил Кеша. Он снова сел на свой древний деревянный табурет. Сидел и играл желваками на небритых скулах. - Не учи! - осек его Бронкс. - Я и ему то же самое говорил, в глаза! Надо чего-то делать, понял?! Или разбегаться! - Кто тут собрался разбегаться? - хрипло поинтересовались сверху. И через потолочный люк в бункер свесился огромный, непомерный Гут Хлодрик. Он недолго висел, спрыгнул вниз, заскрипел-захрустел своим вечно полуисправным биопротезом, крякнул, насупился. И сказал: - Там Цай пожаловал. Дела совсем паршивые. И коли кто собрался бежать, беги! А то поздно будет. - Ты толком говори, нечего пугать, - спокойно отозвался Дил Бронкс и тоже сел, показывая, что ему бежать некуда и незачем. - Иван просил всех собраться. Где Образина? - Хук и Крузя во внешней сфере, на третьей орбите, - доложил Кеша. - Вызвать! -А этого? - Булыгин пнул сапогом пленника-изменника. - Седого в погреб! - отрезал Гут. Оборотень Хар, не дожидаясь разъяснений, ухватился зубами за край кожаного плаща и сноровисто поволок Говарда Буковски в угол, к неработающему утилизатору Хару нравилась роль безродного пса, он прямо-таки вжился в нее... ему так было сподручнее, спокойнее, все с ним свыклись, чего еще надо! Допотопные клавиши он нажал своим унылым носом, а вот на педаль надавил лапой - Крежень полетел вниз, в "погреб", в зацементированный мешок без окон и дверей. Никто не знал, что с ним делать, но и отправить на тот свет не решались. - Где вы торчали? - поинтересовался Дил Бронкс, расстегивая ворот сверкающего полускафа. - Среди камней и торосов, - вяло ответил Гут, - посреди унылой и ослепительной Гренландии. Где еще можно торчать беглому каторжнику?! - Что Иван? - Думает, - после минуты безмолвия ответил Гуг Хлодрик, - Иван все думает... - Две трети оборонительных баз разоружены, из них почти половина демонтирована. Разоружение идет полным ходом. Это точные данные, - угрюмо отчитался Дил Бронкс, и он уже не скалил свои большие зубы. - А в Гренландии, небось, зима. - Там тепло, там медведи и водопады из шампанского. - У тебя горячка, Гуг. - У нас у всех горячка. Ты думаешь, на Земле остались еще нормальные? Нет, Дил, они, эти чужие, и выжидали того времени, когда мы все посходим с ума. - Ладно, это пустая болтовня, - оборвал их Кеша. - А вот со стариною Цаем мне бы хотелось потолковать. Где он, родимый? Гуг не стал- отвечать, скоро сами все увидят. Лично ему разговор с Цаем не принес облегчения. Прямо там же, среди седых валунов Гуг ухватил карлика за грудки и потребовал объяснений. Иван сидел в какой-то дикой и нелепой прострации, будто его подменили. Да и Цай был другим, мрачным и одновременно напуганным. Гуг перестал его трясти через две минуты, когда по глазам понял, что вытрясти ничего не удастся - отпрыск императорской фамилии в тридцать восьмом колене непричастен к беде, приключившейся с Ливадией БэкфайерЛонг, его любимой и ненаглядной Ливочкой. Лишь один раз Иван как-то непонятно встрепенулся и поглядел на Гута странным взглядом, но тут же снова отключился, предоставив двоим беглым каторжникам право выяснять отношения самим. Чуда не будет! Гуг это понял не сразу. Не надо ждать, надеяться, надо просто жить. А придет срок, все само собою образуется... и Лива откроет глаза, и позовет его, и не нужны им будут посредники, никто не будет нужен, и это даже очень неплохо, что только они с Иваном знают, где лежит несчастная. Только они! В конце концов Гуг Хлодрик заявил карлику: "Все! Точка! Тебя и не было вовсе! Это все мне прислышалось, это все, понимаешь, галлюцинации!" На что Цай покачал головой и прямо признался: "Нет, Гуг, я тебе не примерещился, не криви душой. Все было на самом деле. Но я Ливу не усыплял... и не убивал. Вмешался кто-то третий". Седой викинг отвернулся от собрата по гиргейской каторге. Теперь он не сомневался, они все чокнутые, по ним по всем плачет психушка, не только по одному Ивану. Но Гуг ни черта не боялся. Даже если сейчас, "на хвосте" у Цая прилетят, приползут, приплывут сюда недруги, он будет их бить до последнего заряда в сигмамете, а потом будет бить самим сигмаметом как дубиной, а потом, когда дубина эта сломается или выпадет из рук, он будет бить их кулаками и рвать зубами, они его смогут убить, растерзать, но бояться себя они его не заставят. Да, Гуг окончательно решился. Один путь. Один крест... Но Иван?! Хук Образина и Крузя вошли в бункер, когда все были в сборе. Гуг указал им на пустующую скамью в углу. Но сам не сел, прислонился к стеночке, исподлобья уставился на карлика Цая. - Он нас всех сдаст, - процедил сквозь зубы Кеша. Хук смотрел то на одного, то на другого мутными и добрыми глазами. Он еще не пришел в себя и почти ничегошеньки не понимал. Но уже начинал набирать вес, выправляться - из натурального скелета Хук превратился в заурядного дистрофика, то есть в скелет, чуть обтянутый кожей. И все же глядеть на него было страшно: острые мертвенно-желтые скулы, огромные глазницы под костистыми надбровьями, безгубый болезненно-искривленный рот... и, главное, вечно трясущиеся, не находящие себе места руки с длинными, тонкими пальцами. И это бывший космодесантник-смертник, боец галактического спецназа, который запросто мог управиться с тремя десятками отборных головорезов! Крузя выглядел почти молодцом: чуть пополнел, чуть полысел, но в карих глазах блеск и ум, Крузя вышел из затяжной, многолетней петли. Удержался на краю, сукин сын! Иван рад был видеть всех живыми. Были бы живы, а все прочее - дело наживное, хотя и не время радоваться, время скорбеть. - Он нас всех подставит, - снова начал пророчить Иннокентий Булыгин. И когда убедился, что никто его не поддерживает и не желает даже откликаться, сунул руки за пазуху, вытащил черный кубик размером с крупную виноградину, выставил его на широченной темной ладони и уже не процедил, а рявкнул в сторону Цая ван Дау: - Что это, отвечай?! - Кончай базар! - Гуг Хлодрик поднял руку. - Надо по-порядку, без нервов. Цай сам все расскажет! Карлик Цой приподнялся с обломка пластиконовой панели, обвел всех мрачным взглядом. И стал говорить. - Вы им больше не нужны. Никому из них! Ни Синдикату, ни черным, ни Восьмому Небу, ни Совету, ни Синклиту... никому! - И довзрывникам не нужны?! - грубовато вклинился Кеша. - Никому! Игра сделана. - Цай ван Дау уставился в упор на Ивана, из подернутых багрово-красными прожилками глаз выкатились от напряжения две мутные слезинки, рот скособочило. - Еще недавно такие как ты были пешками в большой игре. Теперь ты даже не пешка. Теперь ты никто! И ты никому не нужен, расклад ясен. У Земли нет никаких шансов. Даже одного из триллиона! Им всем плевать на ваше дерганье! Наступило мгновение, когда лица у всех собравшихся стали одинаковыми - и у Ивана, и у Гута Хлодрика, беглого каторжника и вожака развалившейся банды, и у спившихся героев Дальнего Космоса Хука Образины и Армана-Жофруа дёр Крузербильд Дзухмантовского, и у ветерана жестокой аранайской войны Иннокентия Булыгина, и у преуспевающего Дила Бронкса... и даже у оборотня Хара - отрешение и тихие блуждающие улыбки снизошли на них. А что?! Может, это и к лучшему? Все разрешается просто, все уже разрешено... и от них ничего больше не требуется, им можно спокойно уйти от дел, отстраниться, лечь на дно и... ждать! ждать!! ждать!!! - Но почему ты сбежал от них? - пробудился наконец Гут. - Теперь им не до меня. Синдикат прекратил сопротивление. Его главари бьются друг с другом за будущие тепленькие места при новом режиме... - А он будет? - тоскливо спросил Иван. - Хто-он? - Ну, режим-то этот? Карлик Цай развел своими уродливыми ручками. - Никто ничего не знает... но ведь должен быть, как иначе?! - А так! - сорвался Гут. - Пора бы сообразить, что наша земная логика и все наши доводы этим тварям не указ! Они могут выжечь всю Федерацию, напрочь! Может, им нужна пустыня, голое место без всяких там копошащихся в своем дерьме человечишек?! - Они могли всех нас уничтожить давйо. И безо всякой предварительной обработки, - сказал Иван устало. - Я никак не могу понять - почему они не сделали этого, почему они не делают этого?! Зачем им "приходы", зачем резидентура, агентурная сеть, за каким чертом они ломают одного за другим, кого силой, кого деньгами и должностями-. Это непостижимо! Ведь они могли нас уничтожить сто раз." Нет! Это игра! Это Большая Игра! Он так и говорил. - Кто это он? - переспросил с бессмысленной улыбкой Хук Образина. Иван не успел ответить. Карлик Цай начал прежде него. - Они хотят сломать нас. Мало убить, надо сломить волю к сопротивлению, надо самим себе доказать, что выводишь с лица Вселенной не соперника разумного-. пусть даже, малоразумного, а вредоносную плесень, это как прополка - рви сорняки, не жалей! - Я тоже так думал, - отозвался Иван. - Раньше. Теперь я так не думаю. Здесь идет игра не на уровне Федерация и Система, наша Вселенная и Чужая. Нет, все глубже, нас ломают те силы, в которые почти никто не верит. - Ты снова бредишь, - Дил Бронкс сверкнул всеми гранями вставного бриллианта. - Я готов драться до конца. Но не с призраками, Ваня, не с упырями и вурдалаками из детских сказок. Иван тяжело вздохнул. Его не понимали даже самые близкие друзья - ближе у него никого не было... кроме Ланы, кроме Аленки, кроме Светы. Но где они? как дотянуться до них словом, душой? Не дотянешься! А эти рядом. Надо объяснить им, иначе нельзя, они обязаны все понять. Но как тяжко, как трудно! Сколько лет он мучительно добирался до истины... И постиг ее? Иван не знал. Отчаяние, тихое, давящее, неизбывное каменной плитой лежало на нем. - Это не бред, - проговорил он, не глядя на Дила Бронкса. - Стихия убивает слепо, внезапно. Ей плевать, кто ты и что ты, ее не интересует твое состояние перед смертью. Наводнение, цунами, смерч, землетрясение, да что угодно: налетело, сломало, раздавило, убило - и все! Или взять прежние земные войны... внезапно убить, истребить как можно больше - ракетным ударом, ночными бомбардировками, газовой атакой. Люди гибли спящими, ночью, а если и днем, то не успев ничего понять: с неба, со всех сторон на них неслась смерть. И все! Никому и дела не было до того, что там у человека внутри! Надо было уничтожить его тело... - На Аранайе так было, еще похлеще, - вставил Кеша, будто подтверждая Ивановы слова. - ..да, было, было, - машинально согласился Иван. - Система - это как мы в войнах, это как стихия, она без колебания, в усладу себе и потеху раздавила бы, сожгла, вытравила наши тела, все миллиарды и миллиарды земных, человечьих тел по всей Вселенной - без жалости и без пощады. Но Система работает в связке с Пристанищем... я не знаю, как это у них получается, зачем, почему, но они вместе. Вот тут и разгадка. Пристанищу мало убить нас телесно. Пристанище - это не стихия и не люди. Пристанищу надо растоптать, раздавить наши души: из одних сделать жалких и подлых трусов, превратить их в предателей, подлецов, продавшихся дьяволу, других обратить в своих слуг, в щупальца преисподней на Земле, третьих подавить духовно, довести до... - Иван вдруг осекся, обвел собравшихся пристальным взглядом, всматриваясь в глаза и не замечая легких улыбок на губах. - Довести до отчаяния! Лишить воли к сопротивлению. Чтобы победить. Пристанищу надо убить не всех вместе, а каждого в отдельности. И не просто убить, а погубить его! Все сидели молча. Кеша скреб небритый подбородок. Дил Бронкс разглядывал гравированный золотой перстень на мизинце, будто впервые увидал на нем надпись и пытался прочесть ее по складам. Хук смущенно теребил край кожаной куртки. Крузя усиленно и неестественно зевал. Гут Хлодрик топтался у стеночки. А оборотень Хар пускал лиловые пузыри, можно было подумать, что он спит. Первым открыл рот Гут Хлодрик - Ежели бы ты не был моим другом, Ванюша, я б взял тебя под белы ручки да отвел бы в тихую обитель, где за такими как ты приглядывают добрые люди в белых халатах. - Он правду говорит, - поддержал Гута Дил Бронкс. - Надо дело делать, а не богоугодными разговорами заниматься, вот что! Вслед за Дилом загалдели, зашумели все. Это был ропот, это уже было недовольство - им, Иваном, вожаком, предводителем, они не хотели видеть над собою философствующего слюнтяя, не тот народ подобрался, не та публика. И Иван все это прекрасно понимал. Но не объяснить им и себе происходящего он не мог. Даже если Земля стремительно летит в адскую пропасть, на ней должны быть люди, которые осознают, что происходит. В хоре ропщущих не было слышно сиплого голоска Хука Образины. Иван даже растерялся, когда услышал из безгубого рта странный вопрос: - А почему? - Что - почему? - переспросил он. - Почему им надо погубить каждого? И почему не просто убить, а именно погубить? Какая разница, что убил, что погубил, не понимаю! - А ну тихо! - рявкнул Иван как в прежние времена, когда с командой лихих и строптивых парней высаживался на сатанинскую Гадру. И его сразу поняли, сразу успокоились. - Когда человека просто убивают, душа отлетает от тела, она уходит в высшие сферы, на небо, куда угодно, мы не знаем толком, но она продолжает жить в иных измерениях и иных пространствах, она может вселяться в другие тела, нести свой заряд и свой мир в миры чужие. Но когда губят человека, то губят и его душу - ее или убивают вообще или ввергают в мир Пристанища, в преисподнюю, я еще сам не очень-то разбираюсь в этом, но прежней души нет, есть сгусток грязи, черноты и мерзости, есть еще одна капля в океане Зла! Понимаете?! Им надо истребить нас полностью, чтобы и души наши никогда не воплотились ни в кого... иначе может быть отмщение, нет, не отмщение, а возрождение людское. Да, именно этого они боятся, именно поэтому они не спешат, именно поэтому им надо погубить каждого... и хватит хихикать! Это не бред! Это новая реальность, с которой мы сталкиваемся, мы, все человечество! Прежде все бились за места в плотской, зримой и осязаемой Вселенной. А теперь вот эти вот недобрые, но высшие цивилизации Зла... они нас как щенков носом ткнули в лужу, в жизнь подлинную, которая не замыкается в наших убогих измерениях, они сами нам показывают, что есть миры иные, где мы можем существовать, но они нам не дадут этого. Представь-ка себе, Гут, такое дело: насылают они на нас звездную армаду, выжигают все напрочь, во всей нашей Вселенной не остается ни одного землянина, все сорок миллиардов человечьих тел сгорают в синем пламени или становятся пищей ддя червей к консервантами... - Какими еще консервантами?! - перебил удивленный Крузя. Ивану припомнилось Пристанище, тела, лишенные душ, биоматериал для последующих трансформаций и воплощений, припомнился тот кошмар и ужас, когда откушенные головы падали иа холодный мрамор и катились по нему, вращая бессмысленно-стеклянными глазами. Разве это можно объяснить, передать?! А "морозильники"?! А трансплантация душ?! Это все надо видеть. - Когда человек хочет сохранить икру, рыбу, мясо, он консервирует их и хранит. Когда нелюдям надо сохранить для своих опытов человечину, они точно так же консервируют ее... немного по-своему, но принцип тот же, понял? Крузя покачал лысеющей головой, выпятил нижнюю губу. - Поймешь, когда увидишь. - Ни хрена мы пе увидим! - вставил Гут Хлодрик. - Вот этот ублюдок, может, и увидит, - он кивнул в сторону "подпола", где сидел сейчас Крежень. - А мы сдохнем здесь, на Земле! - Короче! - Ивану надо было довести свою мысль до конца. И он оборвал ненужные сейчас словопрения. - Так вот, они уничтожат сорок миллиардов тел. Сорок миллиардов душ отлетят, кто куда - в ад, в рай, в чистилище, если оно есть. Сорок миллиардов душ уйдут из нагших убогих плоскостей в иные измерения. Черные души усилят и умножат Пристанище. А светлые? Души всех нормальных добрых людей, куда они уйдут?! -Это мы-то добрые и светлые?! - ухмыльнулся Кеша. - Неважно! Не о нас речь. Непогубленные души будут жить в тех измерениях, где обитает недоступное нам Добро и Зло. И это будет "пятая колонна" Пристанища. Понимаете? Они, точнее, их слуги на Земле всегда сами привыкли быть "пятой колонной* - то разрушающей силой, что истачивала страны, народы, цивилизации. И вот наступает их полная, абсолютная власть во всех Вселенных, по всему бескрайнему Мирозданию... их мир, их порядок, а где-то внутри него, нам не понять даже на каких уровнях, но внутри - уже не их, но наша "пятая колонна". Мы всегда были легкомысленны, мы не хотели видеть на своей Земле очевидного. Но они это видят очень хорошо, они знают о "пятых колоннах" все, это их метод, это их стратегия и тактика. Они не такие наивные и легковерные, они прекрасно знают, что если их и погубит кто-то, то изнутри, разъедая постепенно их мир, их порядок. И они не допустят этого - Зло предусмотрительно и дальновидно. Зло никогда не бывает беспечным и доверчивым. Они должны быть уверены в своей победе! Они хотят знать наверняка, что сокрушили противника. Они не успокоятся, пока не погубят последнюю душу. - Значит, Вторжение никогда не начнется! - заорал, размахивая руками, Дил Бронкс. - Это бесконечный процесс. Если тебе верить, Ваня, ежели у них штучное производство - то они никогда не остановят его, рождаются все новые люди, грешники каются... все старо как мир, хватит этих проповедей! Болтовня одна! А оборонительные рубежи разрушают, понял?! А мы болтаем! - Спокойно, Дил! Они нас хотят отвлечь на мелочи. Ну куда вот ты сейчас бы бросился? Восстанавливать оборонительные базы Раганра, или может, кольцевую систему Дидузориса?! Ты будешь метаться по Вселенной, как метался я, ты будешь терять время, вместо того, чтобы сесть один раз, все хорошенько обдумать и ударить... - В центр! - будто вбил последний гвоздь Гут Хлодрик. Иван скривился. Они все тянут его за рукава, кто куда. Но он не должен идти у них на поводу. Он знает больше их всех вместе взятых, он прошел через столькое, что не приведи Господь им! Гут прав. Гут почти во всем прав! Но как решиться на этот страшный шаг?! Невыносимо! Почему судьба взвалила на него это бремя, почему он обязан нести этот тяжкий крест?! Карма? Неважно как называть, неважно. "Иди, и да будь благословен!" Если он - он, измученный, загнанный, бросаемый из пекла в пекло - благословенный, то кто ж тогда проклятый?! Кто?! В глазах вдруг помутилось, стемнело... и встала огромная, нелепо скрюченная тень с кривой клюкой. Старуха. Проклятая ведьма Пристанища! Сгинь! Иван с силой сдавил виски, опустил глаза, уткнул их прямо в пол, в серый и грязный бетон. Но он все равно видел ведьму. Безумные пылающие лютой яростью кровавые глаза жгли насквозь. Костлявая лапа тянулась к горлу, почти касалась его, но не могла сдавить. Высохшее тело фурии сотрясалось, черные тяжелые одеяния развевались, бились в порывах несуществующего ветра. А глаза из-под черного капюшона все жгли и жгли. "Ты никуда не уйдешь от нас! Близок твой смертный час, Иван! В жутких мучениях и судорогах издохнет твое тело, но душа будет вечно в Пристанище... ибо сбывается уже страшное, черное заклятье! И нет для тебя Исхода!" Старуха-призрак исчезла так же внезапно, как и появилась. Но видел ее лишь один Иван. - А вот мне плевать, чего там будет да как, - заявил Иннокентий Булыгин. - Я их буду просто бить до последнего мига. И все! Моя душа уже продана... Они переглянулись с Иваном. И тот сразу вспомнил "хрустальный лед", плен в ядре препоганейшей планеты Гиргеи, довзрывников, "барьеры", Кешино чудесное раздвоение. Да, он прав, эти нелюди, существующие на энергетическом уровне и чуждые людских тревог и забот, Кешину душу не вернут. Но, надо признать, они помогли им, они спасли их. Спасли? Или погубили?! Нет, Иван никому своей души не закладывал... В мозгу кольнуло, всплыла мерзкая рожа Авварона. Что делать, он пообещал отдать Кристалл колдуну-крысенышу. Это нелепо, получается, что он, благословенный на добрые и светлые дела во имя Господне, работает на Пристанище, на преисподнюю. Иван чуть не взвыл. Лучше не вспоминать. Лучше не вспоминать! Но как назло перед внутренним взором встали две распятые на поручнях фигуры. Накатило всепожирающее пламя. Острая игла вонзилась в сердце. Сколько же можно! Нет, надо было покончить с этим, надо было нажать на спуск... и все! - Я сказал то, что хотел сказать! - заключил Иван. - Значит, мы начинаем! - понял его по-своему Гут. - Нет! Еще рано. - Но почему?! - Гут Хлодрик подступил к Ивану вплотную, побагровел, заскрежетал зубами. - Я должен идти к ним. - К кому, мать твою?! - К правителям. Я должен говорить с ними. Вы меня поняли... И они поймут. Гут остервенело ударил кулачищем в боковую панель, пластикон треснул, сеть трещинок разбежалась паутиной почти до самого бетонного пола. - Ваня, родной! - зарычал он. - Ведь ты уже бился головой о стенки. Ты чего, милай, не понял еще, что простота хуже воровства?! Ты себя не жалеешь, так нас пощади! Они всех изведут, не дернешься, не рьшнешься! Не сходи с ума, я тебя прошу! - Он дело говорит! - закричал в тон Гуту Дил Бронкс. Загомонили, заволновались Хук с Крузей. Засопел и заскулил с пола оборотень Хар. И только Иннокентий Булыгин вдруг повернул свое тяжелое и суровое лицо к позабытому всеми Цаю ван Дау и повторил с невозмутимым видом: - Так что ж это такое? - на ладони его чернел прежний кубик. Все будто по команде притихли и уставились на уродливого, несчастного карлика. - Сдави ретранс! - после секундного замешательства приказал Цай. - Чего? - не понял Кеша. - Кубик в кулаке сдави! Слышишь? Кеша добросовестно исполнил приказание. Глаза у него округлились. Нижняя челюсть отвисла. - Слышу, - просипел он. - И вижу! - Опиши, что видишь. - Красиво больно. И непонятно... паутины какие-то мохнатые, решетки, клетки разноцветные, на тыщу верст все видно, даже больше, шевелятся, заразы... и голоса, и музыка какая-то, и Цай чего-то говорит, вещает как в "приходах", голос есть, а рож не видно! Но красотища, едрена карусель, ты мне случаем наркоты не вколол, Цай? Говорят, у шизоидов такие "полеты" бывают! Ну-у, дела-а-а! Иван внутренне напрягся, мышцы словно судорогой свело, шея закостенела. Не может быть! Это просто совпадение! Черная страшная воронка коллапсара, вход в Иную Вселенную, мохнатые нити, переплетения, невероятная прозрачность на невероятные расстояния, светящиеся кристаллические структуры, многосложные и затейливые, мшистые. Многомерная, ячеистая сеть! Полупрозрачные тончайшие нити, безмерная чернота... Невидимый спектр! - Ретранс дает связь и ограниченное перемещение в каких-то параллельных структурах, я сам еще не разобрался, в каких, - пояснял карлик Цай. - Гуг, ты помнишь подземелья Лос-Анджелеса, черную мессу, Ливадию? Ты слышал меня тогда?! - Еще бы, - мрачно ответил Гуг. Каждое напоминание о том дне повергало седого викинга в уныние. - А мой голос под сводами и в твоем мозгу? Гуг только рукой махнул. - Это ретранс. - А как же прозрачная стена, которая остановила... - Кеша хотел сказать "ведьму", но вовремя осекся, поглядел на Гута Хлодрика. - Ты бросил кубик в нее? Над тобой в тот миг властвовал ужас, непреодолимый ужас?! -Я б так не сказал, - начал изворачиваться ветеран, - и не такое видали. Но, прямо говоря, струхнул малость. Цай кивнул, ему не нужны были длинные и нудные разъяснения. - В ретрансе есть сенсодатчики, и если владелец не может четко сформулировать приказа, а ситуация пиковая, он просто выставляет полевую защиту, это элементарно, Кешенька! - Цай скривился в уродливой улыбке и опять из его раны на лбу потекла черная, густая кровь. Это был не человек, не инопланетянин, вообще не существо живое, а сплошная кровоточащая и нарывающая рана. - Стоп! - Иван вскочил на ноги, подошел к Кеше, положил ледяной черный кубик в руку, повертел немного. - Ты у кого взял эту штуку?! - Я ж говорил у кого, - промычал Кеша. - Повтори! - У Толика Реброва, приятеля твоего, убиенного собственными рыбками! - Откуда он у него? - этот вопрос предназначался Цаю. Тот покачал головой. - Эти штуки не могли сделать на Земле. У нас нет ничего похожего! - Иван волновался, наконец-то ему удалось нащупать кончик нити... почти удалось. - Мы выходим только в Осевое, перемещаемся через нечто, не имеющее ничего. Какие еще параллельные структуры?! Он сдавил кубик, ладонь прожгло холодом - почему такой неземной холод, ведь кубик лежал у Кеши за пазухой, мог бы давно согреться, даже если перед этим его сто лет держали в морозильнике? Ничего не происходило. Иван поглядел на Цая. Тот закрыл глаза. И тогда Иван все увидел. Да, это был Невидимый спектр - всепоглощающая глубь черноты и мохнатых переплетений, сверкающие, разбегающиеся и наплывающие нити... Как давно это было! И вот, все повторяется! Или Система уже на Земле?! Он разжал ладонь, не время уходить. - Не темни, Цай. Ты должен знать! Откуда все это? - Я воспользовался неразберихой. В Восьмом Небе все перемешалось. Они ждут начала со дня на день... Они готовы всех спровадить на тот свет, лишь бы продержаться еще день, час, минуту. Я выкрал у них ретранс, и еще кое-что к нему. А откуда вещички - тут путаница, - Цай перешел "а полушепот, будто их подслушивали. - Вещь неземная, точно. Но Система не причем. Там шуровали ребятишки из Закрытого Сектора, сам знаешь, те, что ходили в Осевое и пропадали один за другим. У них свои связи с Восьмым Небом и довзрывниками. Из Осевого они переходили еще куда-то... Куда, никто не может понять, а они объяснить не в состоянии, там все другое! Иван вспомнил Свету, их последнюю встречу. Значит, она не примерещилась, значит, она была. Иван напряг память. Да, Света говорила так: "...семьдесят восемь ваших осталось тут, больше сотни ушли через Осевое... этому нет названия на земных языках... они ощутили себя сильнее простых смертных, они не захотели оставаться среди смертных. Они ушли!" Но что странно, ведь и Цай был тогда с ним в Осевом, он спас Цая от смерти, от его призрачного и жестокого отца-убийцы, узурпатора Умаганги. Почему он оказался там?! Цай спускался в ядро Гиргеи, Цай был ретранслятором Синдиката. Ретранс? Ретранслятор. - Синдикат завязан с ними? - спросил Иван. - Нет, - ответил Цай, - Восьмое Небо опередило Синдикат. Они больше выпытали у довзрывников... но я не знаю всего. - Значит, ретранс дает возможность и перемещаться? - Это сложная штуковина, мы не догадываемся о всех ее возможностях. Перемещаться можно, но... - Хорошо! - обрезал его Иван. - Значит, их всего несколько? Карлик выставил свои уродливые руки-крючья, трехпалые и кривые. - Их не больше, чем пальцев на моих руках. Иван ничего не понимал. Можно с ума сойти. Это просто провидение! Неужели он интуитивно угадал, куда посылать Кешу?! Или им и впрямь движут Благие Силы?! - Почему он оказался у Реброва?! - Он мог быть только у самых крутых бугров этой мафии, - твердо заявил Цай, - о мелкоте и говорить нечего. - Хочешь сказать, что Толик был одним из главарей Восьмого Неба?! - Нет! Это точно! Там два семейных клана. Там нет русских наверху, только среди исполнителей. - Но почему же тогда? Почему у него оказался ретранс?! И почему он не смог его использовать во всю мощь?! Они замолчали На эти вопросы не было ответов. Только догадки Только варианты. И один Иван знал наверняка - Толика готовили, его берегли для какого-то большого дела. Какого?! Ответ рождался сам. Восьмое Небо, а скорее всего, те, кто заправлял через эту вселенскую мафию, хотели взять власть над Великой Россией. У Ивана камень упал с сердца. Отхлынуло жуткое, давящее отчаяние. Если так, значит, он ошибался, значит, они еще не дорвались до власти в России, значит, наверху сидят не предатели и резиденты, а хорошие, добрые русские люди. Просто они не ведают, что творится, что готовится... не ведают, а вся эта мразь и нечисть типа толиков ребровых не подпускает к ним близко. Пятая колонна! Предатели! Но ладно, это еще не все, это мелочи, главное, что измена не проникла наверх. Слава Богу! Иван готов был расцеловать отпрыска императорской фамилии в тридцать восьмом колене карлика Цая ван Дау, законного императора Умаганги, агента Синдиката и Восьмого Неба, беглого каторжника, ученого, блестящего инженера и безжалостного, жестокого преступника. - Я пойду к ним! - сказал он твердо, без тени былых сомнений и тревог. Гуг Хлодрик отвернулся от него и прохрипел через плечо: - Ты пойдешь на смерть. Иди, Иван, раз уж тебе не терпится сдохнуть. Иди! В бункере стало тихо. Только Хар все сопел и пускал лиловые пузыри. Но и он вдруг замер, напрягся, поднялся на четвереньки, тряхнул совсем по-собачьи кудлатой и ушастой головой, подошел на полусогнутых к "подполу" и завыл. - Ну чего там? - недовольно поинтересовался Кеша. - Сбежал, - по-людски ответил оборотень Хар. Кеша быстро подошел к люку, заглянул вглубь. Креженя в "подполье" не было. Часть первая СКИТАЛЕЦ До этого дня Ивану не доводилось видеть столь близко Верховного Правителя Великой России. Да и желания у него особого не было, хватало лицезрения главы советов по визорам и инфограммам. Теперь обстановка изменилась. Он рискнул. Он не мог не рискнуть. Яйцо-превращатель лежало у Ивана в нагрудном кармане-клапане повседневного и привычного комбинезона, выгоревшего еще на Гадре. Иван специально нарядился в старую, рабочую одежду - не пировать шел и не любезностями обмениваться. Он оторвал превращатель от шеи всего за несколько секунд до того, как Правитель вошел в собственный кабинет. Немногим ранее, и застал бы тот в огромном старинном кресле своего двенадцатого или пятнадцатого помощника по общим вопросам. Да, Иван пошел на хитрость, он не имел больше права обивать пороги приемных, просить о встречах и аудиенциях. Или его поймут сейчас. Или никогда. Правитель досиживал в тихости и благости уже третий, последний срок- без малого четырнадцать лет "у руля". Бьш он еще не стар, если верить публикуемым данным - восемьдесят три, расцвет сил. Но при ближнем рассмотрении оказался он пониже, пожиже, чем виделся с экранов. Редкая полуседая шевелюра, большой мясистый нос, подернутые дымкой выцветшие глаза, выгоревшие, а может, и с рождения рыжеватые брови, толстые подрагивающие губы. Сутулый, чуть косящий, прячущий левую руку в кармане двубортного пиджака нестареющего покроя, чуть прихрамывающий и вообще, какой-то нескладный, перекошенный, нервный. На Ивана он поглядел отсутствующим взглядом, встрепенулся с опозданием, когда проходил мимо огромного резного стола. И сразу же потянулся к хрустальной панели, окаймляющей массивную столешницу, там была сигнализация. - Не извольте беспокоиться, - учтиво сказал Иван. - Поломалась? - выгнув бровь, поинтересовался Правитель. Он совсем даже не был напуган. - Нет, эти штуковины не ломаются, вы запамятовали, и кстати, ими можно управлять мысленно. - Проклятый склероз, - как-то странно процедил Правитель и с прищуром, из-под нервно разлохмаченных бровей взглянул на Ивана. Тот сразу понял свою оплошность - движение этого кособокого хромца было явно не случайным, а было оно отвлекающим. Черт возьми! Так опростоволоситься... и кому?! десантнику, прошедшему сквозь ад сотен планет! Иван чуть двинулся, всего лишь попытался переменить позу. Но не смог. Незримое поле словно слоем льда сковало его в том положении, которое он успел занять минуту назад на столь же резном как и стол кресле, жестком и высоком, нещедро обитом темно-коричневой грубой кожей. Правитель сокрушенно развел руками. - Вам же тут не положено находиться, а вы... расселись, понимаете ли. Так что уж не обессудьте, э-э, молодой человек, потерпите. Кому следует проверят все... и отпустят вас... потом. - Я пришел к вам! И только к вам! - решительно заявил Иван. Язык ему повиновался, а это было главным. - Не надо, не тратьте сил и времени, - Правитель придвинулся совсем близко. И ласково, по-отечески поглядел на сидящего, - ну зачем вам сейчас говорить, а потом еще повторять вашу жалобу... сразу расскажете тем, кто вам поможет. Разберутся с вами, не волнуйтесь. Иван не мог повернуть головы. Но он увидал, как изза стенных деревянных панелей выскользнули две тени. Наверняка еще две были за спиной. Сейчас все закончится- его уволокут, будут проверять, мытарить... и все пропало! Какой же он наивный, пытался побеседовать по душам, все объяснить, спасти Россию, мир, земную цивилизацию... олух царя небесного! - Как он прошел? - совсем другим тоном, резким и даже злым спросил Правитель у теней. - Он не проходил! - четко, по-военному отрапортовала одна из них. Иван не мог разобрать черт лица, словно отвечавший был в полупрозрачной серой маске. И все же это человек, не биороб и не кибер. И остальные - люди. Охрана. - Как не проходил? Что вы мне голову морочите! -Я отвечаю за свои слова,- упрямо повторил начальник охраны, - вы можете меня проверить, фиксируется и записывается все, абсолютно все, без малейшего перерыва. Этот тип не проходил сюда. И не мог пройти! Если хоть в одной записи за последние двадцать лет моей работы на этом посту промелькнет его личность, или хотя бы его тень, я сегодня же уйду в отставку... и застрелюсь! - Последние слова прозвучали с плохо скрываемой обидой. - Ну зачем же так, - разрядил обстановку Правитель. - И вообще, не делайте из этого глупого и пустяшного случая целую историю. Я за день принимаю тысячи посетителей... ничего, приму и тысячепервого. Идите! Тени исчезли. Правитель молча придвинул точно такое же резное высокое кресло, на каком сидел Иван, чуть ли не вплотную к незванному, застывшему гостю и молча уставился на него. - Они говорят правду, - подтвердил Иван. - Значит, вы проникли сюда в чужом обличий? -Да! - Маски, бутафория, наряды - исключены. Аппаратура просвечивает каждого насквозь. Иначе и нельзя, это же, молодой человек, как никак центр управления государством, огромной, сложной системой земель и народов не только на Земле, но и по всей Вселенной. Вы не могли загримироваться, замаскироваться - приборы не обманешь. Выкладывайте все начистоту! - Я за этим и пришел сюда. - У Ивана словно чугунная гиря с сердца свалилась. В голове зашумело, завертелось... он уже хотел начать про Вторжение, про страшную и неминуемую угрозу, первое слово чуть не сорвалось с его языка. Но он осекся, сдержал себя. Именно это, любые, даже самые страстные призывы спасти человечество первым делом вызовут подозрения и недоверие - много таких "спасателей" было, все закончили жизни в психушках, это в лучшем случае. Нет! Надо чем-то убедить, надо доказать, надо сделать так, чтобы поверили с самого начала... и у него есть такая возможность. - В левом нагрудном клапане, - сказал он тихо, будто переламывая себя, будто выдавая то, с чем бы ему очень не хотелось расставаться. - Что там у вас? Правитель откинулся на спинку стула и с прищуром, склонив голову, поглядел Ивану на грудь. - Яйцо-превращатель. - Да-а? И во что же оно превращается? - уныло поинтересовался Правитель. - Оно само не превращается ни во что. Но обладающий им может превратиться в любого. Высвободите мне хотя бы одну руку - и вы убедитесь в моей правоте! - Я думаю это будет преждевременным, - засомневался Правитель. - Но я догадываюсь, как вы проникли сюда - вы приняли облик одного из моих доверенных лиц и спецаппаратура на входе приняла вас за своего, пропустила? - Не облик, нет. Я стал им на короткое время, стал одним из ваших помощников. А потом я вернул себе свое тело. И все при помощи этой маленькой штуковины, каких нету на Земле. Она просвечивает насквозь находящегося рядом, а затем, в считанные секунды перестраивает молекулы и атомы моего тела в соответствии с его строением. Но мозг сохраняется мой, и память моя, короче, все мое в чужом теле... это не просто облик. Правитель вдруг перекосился еще больше, запрокинул несуразную свою голову назад и расхохотался скрипучим, прерывистым смехом. Сквозь смех он сипло вьщавил из себя: - И вы хотели, чтобы я высвободил вам, молодой человек, хотя бы одну руку?! Ой, не смешите меня! Вы хотели стать мною... прибить меня, уничтожить труп... и, ха-ха, править всей Великой Россией?! Иван сдержался, хотя он был готов обложить этого кособокого и криволицего человека всеми известными ему ругательствами. Он ожидал более серьезного приема. Но в то же время он знал, что чаще всего именно самые важные и серьезные дела делаются под улыбочки и прибауточки, под глупенькие шуточки и взаимное кривлянье- так уж устроен человек, ему надо прикрыть внешним то, что таится внутри, не выдать себя, не выставить напоказ, а улыбки и игра, переходящая в паясничанье, это лучшее прикрытие. Пусть! Пусть посмеется, пусть поиздевается. Все равно этот любопытный старикан в его руках... правда, только до тех пор, пока Иван представляет для него загадку. Ну а потом... потом будет или победа, или суп с котом! Иван молчал, не оправдывался, он знал, что если сейчас начнет выгораживать себя, то получится хуже. - И что бы вы, молодой человек, стали делать, превратившись в великого правителя великой России?! - продолжал издеваться хозяин просторного кабинета. - Вы бы, разумеется, облагодетельствовали человечество! Разом бы разрешили все его проблемы, да?! Насытили страждущих, ублажили бы ищущих, восстановили бы справедливость, коей не было до вашего прихода, не забыли бы и про себя, верно я говорю, и наступило бы на земле царствие небесное, и возблагодарила бы вас паства ваша и управляемые вами, так?! - Я вовсе не метил на ваше место, - тихо ответил Иван.- И проблемы восстановления справедливости меня не волнуют. Сейчас есть дела поважнее. Если вас беспокоит превращатель - возьмите его, испробуйте. И вы убедитесь, что таких штуковин наша земная цивилизация пока что создать не в состоянии. Правитель поднял руку. И Иван заметил, что скрюченные подагрические пальцы на ней слегка подрагивают. Волнуется. А может, болезнь, может, нервишки! - У нас имеется кой-какая информация о подобных штуковинах, молодой человек, имеется. Правда, не скрою, в руках держать не доводилось- вы первый ко мне пожаловали. Не беспокойтесь, наши специалисты разберутся и мне доложат. - Вас даже не интересует - откуда он у меня? - Откуда? Иван решил, что тянуть больше нельзя, иначе беседа прискучит Правителю, и он сдаст его "специалистам", а там - пиши пропало. - Такие штуковины делают в будущем, в тридцать пятом веке! - заявил он, глядя прямо в выцветшие глаза, чуть косящие и подернутые странной дымкой. - А потом переправляют по закрытым каналам сюда. - Машина времени, - разочаровано протянул Правитель. - Я не знаю, как все это называется... важно другое, зачем ОНИ" переправляют это сюда? И кому переправляют? Насколько мне известно, в правительственные структуры Земли превращатели и все прочее не попадают. Вы меня понимаете? - Ну-ка, ну-ка, это уже становится любопытным. Продолжайте! - Кто-то извне снабжает тайные земные организации оружием, против которого бессильны земные власти. Почему бы не предположить, что эти незримые доброжелатели покровительствуют тем, кто хочет свергнуть... - Законную власть?! - резко вставил Правитель. - Это вы хотите сказать? Иван ничего не ответил, он только пристально посмотрел в мутноватые глаза собеседника. Теперь в них пробуждался явный интерес, вспьтхивали искорки внутреннего беспокойного огня. - И установить власть свою? - продолжил Правитель. Иван не отрывал взгляда от этого странного и непростого человека, он пытался проникнуть внутрь его мозга, его души, прощупать закоулки его сознания, выведать, выпытать нужное... сознание и подсознание Правителя были блокированы, кто-то позаботился о нем, такого запросто не прощупаешь. Но одно Ивану было предельно ясно - у Правителя есть очень серьезные сведения о всех этих "штуковинах", спецслужбы все-таки работают, не разленились еще совсем, и сведения эти совершенно секретные, даже особо важные, а значит, они идут по уровню угрозы национальной безопасности, и даже безопасности Федерации! Нет, здесь не спят. Может, Правитель знает и о готовящемся Вторжении? Надо прощупать... Нет, рано еще, можно все испортить! - И вы, молодой человек, обладаете такой штуковиной? Это наводит на определенные мысли... - Нет, я не связан с ними. Если бы я работал на них, вас бы уже не было в живых. Правитель стал желтым, будто опавший лист клена, Иван даже не представлял, что можно мгновенно так пожелтеть. Гнилое нутро! Он очень болен, возможно, ему даже эту беседу вести тяжело, невыносимо. Но надо, никуда не денешься. - Кто же вы? - Моя личная карта 017 ВД 869-12-47ХХ. Можете проверить, там есть все обо мне. - Я не занимаюсь проверками, молодой человек, мы с вами уже говорили об этом. Но я начинаю проникаться к вам доверием. Вы ведь десантник? - Да. - Повидали много чужих миров? - Да. - Масса впечатлений? Яркие картины встают в памяти?! - Не все десантники .сходят с ума и становятся психопатами, - решил завершить тему Иван. - Я не хотел вас обидеть, - вкрадчиво произнес Правитель. - Так откуда же исходит угроза законной власти - из будущего? - Нет! Эта угроза исходит отовсюду - и она более реальна, чем вам кажется. - Интересно. - Это очень интересно, особенно для вас. Попытайтесь сопоставить некоторые факты и вы все поймете. - Я вас внимательно слушаю, - Правитель скрестил руки на груди, поерзал на жестком стуле, устраиваясь поудобнее. А у Ивана начинала затекать шея, немела правая рука-он продолжал оставаться остекленевшей в защитных полях статуей, лишь язык шевелился, да рот раскрывался, да мысли ворочались - тяжело, устало, будто старые каменные жернова. - Вам не кажется странным, что последние полтора года все крупные земные и галактические преступные синдикаты и картели притихли словно мышки, не было ни одной стычки? Они явно готовятся к чему-то очень серьезному и непонятному для властей. За минувшие шесть столетий такого затишья не было. И вы должны знать об этом, к вам стекается информация со всей вселенной. Это во-первых... - Чем меньше крови и вражды, тем лучше, - вставил Правитель. - Конечно, лучше. Но не думаете же вы, что волки стали овечками и решили мирно пастись на одной лужайке? Правитель промолчал, только хмыкнул. - Далее, за тот же срок, я проверял, спецслужбами впервые не было раскрыто ни одного резидента, ни земного, ни инопланетного, и не только в России, в Сообществе, но и во всей Федерации. Что случилось - перестали шпионить друг за другом? Вы верите в это?! - Нет, не верю, - неохотно согласился Правитель. - Но и объяснить этого не могу... наверное, бывают периоды равновесия служб сбора информации и служб, противодействующих им. Да, наверное, так. - Нет, не так! - резко сказал Иван. - Не бывает таких периодов, не убаюкивайте себя. Если машина работает, то она работает. Агентура и резидентура не только собирает информацию, но иногда и подготавливает кое-какие события, служит катализатором реакций, вам, политику, лучше это знать... Вербовка идет полным ходом, количество диверсий и террористических отвлекающих актов увеличилось во много раз... - Откуда вы знаете это? Все данные о диверсиях засекречены! - Знаю. Ведь я не ошибся?! - К сожалению, нет. - Так почему ни одного раскрытия? Почему парализована воля контрразведки... и что вообще с ней происходит?! Очень странное явление. И это - во-вторых. А втретьих, ответьте, почему Федерация именно полтора года назад при молчаливом согласии России приняла закон о легализации тайных сатанинских обществ и "черного подполья"? - Это уже из области мистики... или прав человекам-отмахнулся Правитель.- Каждый может верить во что захочет, хоть в черта с рогами. Ну их, молодой человек, не скатывайтесь до уровня отбросов общества! - Этих отбросов сейчас- сотни миллионов, а возможно, уже и миллиарды, ведь не все явно проповедуют культ "черного блага". И я согласен с вами, если бы они просто бесились с жиру, но они чего-то ждут, они готовятся к приходу своих мессий. Не слишком ли многие на Земле и в нашей области Вселенной вдруг стали ожидать чьего-то прихода?! - Так всегда было. То конца света ждали, то потопа, то второго пришествия... - Вы, видно, никогда не бьши на черных мессах. - Еще чего не хватало! - Правителя прямо-таки передернуло, он скривился и перекосился еще больше. - Да, вы, конечно, не были. Но вы должны знать, если тайком еще не упразднили спецслужбы, что эти сотни миллионов не просто ждут, что они уже поделили Землю и Вселенную на участки, на квадраты, что они накопили горы оружия, что у них не одни только мессы и жертвоприношения, но железная дисциплина, организация, подразделения, что они держат под своим контролем католическую церковь Сообщества, десятки тысяч учреждений, заведений, концернов, "гуманитарных" фондов и движений. И я не удивлюсь, если все эти "штуковины" из будущего поступают именно к ним! - В России практически нет сатанистов! - отрезал Правитель. - А над Сообществом мы не властны. -Да, почти нет,- саркастически заметил Иван,- если не считать подпольных ячеек, на которые ваши спецслужбы закрывают глаза, о которые не желают "марать руки". Наши, не наши... дьявол с ними, важно, что и Россия поделена на квадраты. Они притаились и ждут. - Чего?! - Знака. Сигнала. Начала! - Я не верю в это и никогда не поверю, молодой человек. Для чего, по-вашему, мы сидим здесь?! Для чего огромный госаппарат?! Для красоты?! - Я не хотел задеть вас. Простите. Но я говорю только о том, что есть. Десятки миллионов прислужников "черного блага" - не вымысел и не мои фантазии. Они готовятся! Их становится все больше, молодежь, юнцы идут к ним тысячами, миллионами. И никто не останавливает их. Вам не кажется это странным? - Свобода воли! - почти закричал Правитель. - Никто не имеет права лишить человека свободы воли и выбора! - Да, свобода, - сокрушенно заметил Иван, - но почему-то свобода лишь в одном направлении. Продолжим наш счет. В-четвертых, полгода назад Объединенный Совет Федерации и Синклит Мирового Сообщества провели внеплановые срочные проверки всех стратегических запасов продовольствия и медикаментов на Земле и планетах Федерации, признали эти запасы не отвечающими, я цитирую, современным требованиям, приняли решение о полной замене таковых, возобновлении и уничтожении имеющихся. Ни одно распоряжение, ни один указ или приказ за всю историю Земли не выполнялся столь молниеносно: все стратегические запасы были уничтожены в течение двух суток после издания секретного заключения. Но нигде до сих пор запасы не восстановлены! - Не горячитесь, молодой человек, никто не останется голодным, не те времена, никто нам не угрожает, хватит и обычных запасов. Я в курсе, сейчас идет разработка стандартов и особых требований к новым стратегическим запасам. По установленным срокам через восемь месяцев завершится их доработка и запасы будут восстановлены. - Восемь месяцев! У Ивана все внутри сжалось. Восемь месяцев! Теперь он знал предельный срок. Как мало оставалось времени. Вторжение произойдет именно в эти восемь месяцев. Но когда - завтра, через три дня, через полгода?! Нет, оно уже началось. Но пока тихое, ползучее... а потом! Потом будет поздно. Надо сейчас! - Да, восемь месяцев, что это вас удивляет? Не расстраивайтесь из-за пустяков, они пролетят мгновенно, моргнуть не успеете, эх, молодей человек, у вас еще долгая жизнь впереди, а вы о каких-то месяцах говорите! - Хорошо! И все же стратегического запаса продовольствия и медикаментов нет - это факт! Далее, около года назад по Земле и Федерации прокатилась пандемия вируса "дзетта". Он никого не убил, но он поразил миллиарды людей, лишив их иммунитета, воли, осознанных желаний, он превратил десятую часть всех людей в безответных, по сути, бессильных существ. Это в-пятых! Вшестых, за последние четыре месяца Сообщество вывело на геостационарные орбиты четыреста спутников-трансляторов... - Дело обычное. - Да, обычное, но на них установлены пси-генераторы. Зачем?! Правитель тяжело вздохнул и развел руками. Неожиданно пристально посмотрел на Ивана из-под лохматых кустистых бровей. И показалось тому, что взгляд был не просто изучающий, но недобрый, не по-хорошему пристальный. - В-седьмых, Сообщество направило в левый рукав спиралевидной галактики Башимара второй звездный флот. Первый, третий и четвертый срочно переброшены в квазиобласти Белой Пустыни. Пятый выполняет гуманитарную миссию в коллапсоидном секторе созвездия Чангры. Это что, случайность - основные боевые силы Сообщества торчат в областях глухого возврата, у черта на рогах, откуда можно выбраться не раньше, чем через год?! А седьмой флот распущен! А шестой на отдыхе и ремонте?! А наши, российские флоты и флотилии - где они, кто охраняет околосолнечное пространство?! - А какая в том нужда? - ответил Правитель, прикрывая глаза дряблой рукой. - Наши форпосты за тысячи парсеков от Земли. Мы упредим любой удар... да и вообще, все это несерьезно. Ни у России, ни у Сообщества, ни у Федерации нет врагов во Вселенной, у них даже нет равных соперников, вы прекрасно знаете об этом, ведь вы же десантник! - Да, я многое знаю, - горько усмехнулся Иван. И добавил: - Может, вы все-таки ослабите путы? Я устал сидеть в таком положении. - Вы сами себя в него поставили, - Правитель вскинул брови, скривил рот, - точнее, посадили. Так что уж потерпите еще немного, молодой человек, верьте, придет час - и вы обретете все степени, хе-хе, свободы. - Хорошо, - угрюмо согласился Иван. - Тогда продолжим. - Наши флоты или далече или небоеспособны. Вы можете немедленно вернуть корабли с дальних секторов?! Правитель подумал, покачал головой. И сказал: - Могу, но я не стану этого делать. - Почему?! - Вы еще не убедили меня. - Где космоспецназ? - Если вы такой всесведущий, скажите сами. - Две бригады в Белом Шаре, на краю Вселенной. Пятнадцатый особый полк переброшен в Осевое. Зачем? - Иван не дождался ответа, пошел дальше: - Особая гвардейская бригада Семибратова брошена на сугубо штатские работы в геизационную область Дериза! Вторая и одиннадцатая десантные дивизии пребывают в стадии переформирования... Ну почему все сразу? Почему?! А где Первый Образцовый Спецдивизион, который по законам России не имеет права покидать Солнечную систему?! Я вам отвечу - его перебросили на Аранайю, в гиблое и не нужное нам место! В России сейчас стоят только четыре армии. Восемнадцать поясов обороны законсервированы и практически не поддаются расконсервации. Все тридцать семь околоземных сфероредутов, принадлежащих России, отключены от системного питания и по сути дела превращены в мусор на орбите. Я могу перечислять и далее... - Не надо, - Правитель устало махнул рукой. - Не надо. Нам не с кем воевать. На ближайшие годы намечено полное расформирование трех четвертей армий, флотилий и других подразделений. Нам не хватает рабочих рук на геизированных планетах. Аборигены не умеют работать и мы их этому никогда не научим. - Но почему все происходит одновременно?! - Стечение обстоятельств и воля случая. - Нет! - Иван стиснул зубы. Он готов был выругаться, но сдержал себя. - Это не стечение обстоятельств. Это факты. С вашего позволения я продолжу. В-восьмых, этим летом одновременно проведены сокращения: в Центральном Бюро национальной безопасности Сообщества- на две трети, в Департаменте Безопасности Объединенной Европы- на восемьдесят процентов, в Службе Слежения Федерации - на три четверти, в Управлениях колониальными землями и геизируемыми планетами - на девяносто два процента, в Комитете Безопасности Великой России - на шестьдесят процентов... Это же уму непостижимо! - Нормальный, естественный процесс, - вяло вставил Правитель. - Мы идем к полному разоружению, к новому мироустройству, я бы сказал даже, к новому, более гуманному мировому порядку, нам не понадобится уже никогда столько флотов и армий, столько оружия, столько людей в военной форме... - Нам они не понадобятся только тогда, когда всех нас не будет, - сказал Иван, - вот тогда действительно некого будет защищать и некому будет защищаться. Слушайте дальше, в-девятых, семьдесят два пояса обороны в стосветолетней защитной сфере Земли сейчас демонтируются и "переоборудуются". Это полный развал и разгром всей оборонительной системы, вы понимаете?! - Идет перевооружение, - процедил Правитель, - там работают специалисты, они разберутся. Так чтовсе, о чем вы сейчас говорили, это полнейшая ерунда! А вот это...- он неожиданно вытянул руку, щелкнул застежкой нагрудного кармана-клапана на комбинезоне Ивана и вытащил яйцо-превращатель. Для его дряблой, почти старческой руки поля не существовало. - А вот это вполне серьезно! - Правитель приставил яйцо к горлу; нажал... и начал приобретать иные черты, начал превращаться из самого себя в сидящего напротив молодого и крепкого, русоволосого космодесантника с серыми усталыми глазами. Иван дернулся. Но защитное поле продолжало держать его. Двойник оторвал превращатель от шеи, рассмеялся и сказал: - А мне нравится быть в твоем теле! Я помолодел лет на сто и не хочу назад, в этого уродца кособокого! - Он подмигнул Ивану. - Дело хозяйское, - ответил тот спокойно, хотя и не ожидал такого поворота дел,- Только Правителем вы уже не будете. - Это точно, молодой человек, и бог с ним, с правлением. Здоровье дороже! - Он громко и надсадно расхохотался, как никогда не хохотал Иван. И тот понял, все-таки двойников можно отличать. Недаром его разоблачил и карлик Цай и Кеша Мочила на проклятой Гиргее. Но это все ерунда. Он так и не добился главного. Он не продвинулся ни на шажок вперед. А время шло - последние часы, дни, может, недели. - Если вам здоровье дороже - будьте мною! Оставайтесь в моем теле! - проникновенно сказал Иван. - Но дайте мне тогда ваше тело, дайте мне ваше правление- и я успею сделать многое для россиян, для всех людей, я костьми лягу, но остановлю Вторжение! Согласны?! - Вот я вас и раскусил, молодой человек, - вдруг неприязненно проговорил двойник, этот Иван-Правитель, - вот вы и раскололись, выдали себя! На мое место захотели?! Спасителем человечества?! А ведь наш разговор с этого и начинался. Я сразу вас понял, я сразу догадался, зачем вы проникли ко мне, рискуя жизнью - жажда власти, жажда занять высший пост в государстве! - Нет! - выкрикнул Иван. - Я живу только грядущим Вторжением, я обязан хоть что-то сделать, человечество слепо! - А вы зрячий?! - Да, я зрячий. Я все видел своими глазами. Я был в Системе, на Хархане, в Иной Вселенной, я видел тысячи звездолетов, я видел миллионы воинов-негуманоидов, которые только ждут команды. У них одна цель и одна жертва - Земля и земная цивилизация! - Бред! Нелепый бред! Вас давно пора отправить на отдых... нет, на лечение. Вы сами не понимаете, что говорите. Вы не можете связать своих же фактов, как вы их называете: ведь если эти штуковины, - он потряс перед носом Ивана яйцом-превращателем, - к нам забрасывают из будущего, значит, оно есть, это наше будущее тридцать пятого века, значит, мы не погибнем от Вторжения, значит, все ваши страхи - это мания преследования, это самый настоящий бред воспаленного мозга! Иван нашелся сразу. - Будущее многовариантно! - возразил он. - И если оно есть сейчас, есть для нас, то это еще не значит, что оно будет и после нас! Прервется цепь - и все последующее, все, что еще должно только быть и одновременно уже существует по нашему направлению развития, мгновенно сгорит, растворится, исчезнет, будто и не было! - Сумасшедший дом!- устало прошипел Правитель-Иван. - Бедлам. И тут Ивана осенило. Это же было предельно ясно, почему он сразу не сообразил?! Пока Правитель в его теле, блокировка сознания не действует. Но читать некогда, это долгая история, надо рее показать ему - этому двойнику. И Иван пристально уставился в глаза сидящего напротив. Он сконцентрировал всю волю в алмазный луч, в проникающую палицу Индры, он вызвал картины прошлого, он вернулся в незримый Невидимый Спектр. И он обрушил все это на Правителя. Тот сразу оцепенел, глаза застыли, нижняя челюсть отвалилась и безвольно застыла. Сейчас Правитель не видел Ивана, не видел своего кабинета, резных стульев, огромного старинного стола... он видел иное- тысячи, десятки тысяч аквариумов с миллионами зародышей-головастиков. Он видел покрытую панцирными доспехами охрану с лучеметами, видел сотни висящих мохнатых, опухших от полусна маток, и еще он видел непостижимо худого и высокого Верховника с его мечом-трансфокатором, и орды, орды, бессчетные орды трехглазых... А потом он увидал висящие в черном небе армады уродливых и огромных звездолетов неземных конструкций. Он будто летел мимо этих армад с огромной скоростью, но конца и краю им не было. И висели эти армады в сказочных переплетениях невообразимых структур и многоцветных хитросплетений, и глаз видел несравнимо больше, на десятки тысяч километров вдаль, вглубь,... в то измерение, которому нет и названий на земных языках. А в ушах звучал железный, бесстрастный голос: "Видишь, тля, это и есть подлинное пространство, невидимое для вас и непостижимое! Вселенная никогда не была пуста. Мрак и Холод, Пустота и Бездонность- это лишь ширма, за которой скрыт от вас подлинный мир. Гляди и запоминай! Мы выжжем слизнячью колонию с древа Вселенной, как выжигают вредных и гадких насекомых. И мы заселим наш мир, мир по ту сторону "черной дыры", существами достойными жизни. Мы придем - и будем жить в вашем мире! А вы уйдете, ибо двум цивилизациям в одной Вселенной не ужиться! Гляди, и запоминай!" Невидимый Спектр всей своей чудовищной многосложностью наваливался на Правителя, и тот уже почти ничего не различал. Когда он упал со стула, Иван понял, переборщил, нельзя так. Он не мог помочь упавшему. Теперь все зависело только от времени. И от воли этого чужого человека в таком близком Ивану теле. Тот очнулся быстро. Протер глаза, сжал виски. Сел на свой стул. И выдавил еле слышно: - Это правда? - Да, это правда, - ответил Иван. - И на что же вы тогда надеетесь? И на что надеяться всем нам?! Реакция была невероятной. Картина чужой мощи сломила Правителя, парализовала его. Иван добился совсем не того, чего хотел. - Да-а, дела, - протянул Правитель, - теперь я бы и всерьез поменялся с вами телами, молодой человек. Но если вы все это видели... значит, вы у них на крючке, значит, вы у них под колпаком?! - Он неожиданно и сильно побледнел. - Нет, уж теперь-то я не согласен оставаться в вашем теле, вы сами выбрали свою участь. И я не собираюсь ее разделять. Он уткнулся лицом в превращатёль, сдавил губами яйцо. И постепенно стал обретать свой прежний облик. Все знает, все умеет - невольно подумал Иван, значит, не врал, значит, спецслужбы все-таки работают. Он уже начинал понимать, что зря старался, что Гут был прав, отговаривая его от этой встречи. И все же он обязан был использовать все возможности, обязан, А теперь... геперь будь что будет. Иди, и да будь благословен?! Нет, кончилось его благословение. Но он еще поборется, постоит за себя и други своя. - Вот так будет лучше! - наконец прохрипел Правитель. Он снова был кособок, стар, криворук, лохмат, расгрепан и кудлат - Какой же я наивный человек! Какой простофиля! Еще немного и он бы так меня подставил... нет, я ничего не сделал! Я ничего не сделал, вы слышите там, эй?! Если вы ведете его на крючке, если вы следите и слушаете, знайте - я ничего против вас не сделал. Наоборот... Правитель вдруг затрясся, спешно спрятал в карман пиджака превращатёль. И Иван понял, что тот боится не напрасно, что его самого, Ивана, вели на крючке и держали под колпаком и там, на Хархане, и позже, на планете Навей, и наверняка ведут и держат здесь. Он засвеченный. Он тот самый "один в поле воин". Но какая все же сволочь этот Правитель, какая подлая и гнусная, омерзительнейшая сволочь! Тени возникли из-под панелей неожиданно. - Убрать его, - сдерживая нервную дрожь, проговорил хозяин кабинета и всей несчастной Великой России, выродившийся наследник подлинно великих правителей великой державы. - Убрать, запереть в психиатрическую лечебницу! За семь замков! И не выпускать! Лечить... чтоб никакого бреда! Чтоб в себя не приходил! - А может, того... - начальник охраны вжал голову в плечи. - Не-ет!!! - почти истерически завопил Правитель. - Нет Нам не дано знать, чего ждут от нас там! - Он поднял палец к потолку, будто намекал на Бога. Но не Его имел ввиду, не Его. - Стеречь. И лечить! Ты меня понял? - Он вдруг понизил тон. - А ежели чего, вот тогда ты и застрелишься у меня! Я тебя сам расстреляю... за измену родине и присяге! Идите! Быстрей! Я говорил, что дело кончится хреново! - сказал Гут Хлодрик, обращаясь к карлику Цаю ван Дау, отпрыску древнейшего императорского рода Умаганги и сыну жестокого звездного пирата. - Он никогда не слушался меня. Все русские упрямые и глупые люди! - Его надо вытаскивать, - мрачно и коротко ответил Цай. - Конечно, долг платежом красен, так ведь они говорят? Гуг Хлодрик поднял спаренный сигмамет и тройным огненно-синим залпом обратил в пар титановую копию роденовского "мыслителя". Копия весила не менее двух тонн, и потому обратившись в ничто, она раскалила воздух в центровом зале бункера так, что по лицу у Гута потекли крупные капли пота. - Брось эти свои штучки! - процедил карлик Цай и расстегнул ворот комбинезона. - Понаставили, понимаешь, повсюду болванов, - начал оправдываться Гуг, - сидят, понимаешь, думают все. А пора уже за дело браться! - Потом похлопал по пластиковому ложу сигмамета и довольно промычал: - А ружьишко у меня справное, новенькое, хоть сейчас на охоту. - Тут нельзя переть рогом! - изрек Цай. Он никогда не был романтиком. - А я бы попер! Ты не представляешь, как мне осточертела эта канитель! Уж лучше сдохнуть, но с музыкой - собрать всех, и разом! лихо! без оглядки! Гуг в сердцах опустил свой тяжеленный кулак на инкрустированный мраморный шахматный столик- тот раскололся надвое, качнулся на гнутых бронзовых ножках и завалился сломленным и безвольным уродцем. Вошедший в зал Дил Бронкс чуть не споткнулся о загубленную антикварную вещь. Он был рассеян и задумчив. Без обычной, широкоротой и белозубой улыбки Дил выглядел на сто лет, хотя ему не было еще и пятидесяти. - Развлекаетесь? - вяло спросил он. - Ага, - ответил Гуг Хлодрик. - Мы тут развлекаемся, а Ванюша в клетке сидит. - В психушке он сидит, - поправил Дил. - Это судьба. Он всю жизнь рвался в психушку. Вот и попал, может, теперь успокоится. А нам надо разбегаться в разные стороны и ложиться на дно, пока не прихватили. Это судьба! От нее никуда не денешься! -Вот ты как запел?! - возмутился Гуг. - А если бы ты попал к ним в лапы, а мы бы тут сопли распускали, а? Не нравится?! Дил Бронкс умолк и сея прямо на паркетный пол, скрестил под собой ноги. Он не хотел ни с кем спорить, ему хотелось уйти в себя, замкнуться, отрешиться ото всего. И зачем он только покинул свою красавицу-станцию, прекрасный Дубль-Биг-4?! Пол, стены и потолок были обиты серым синтоконом, в меру упругим, но жестким. Ни окон, ни дверей не было, вообще ничего не было в этой тесной и унылой камере - даже санблок не возвышался над полом и был покрыт таким же серым слоем. Иван сквозь расползающееся марево в глазах осматривал свою новую обитель. Взгляду не на чем было остановиться. Нет, это не камера. Это палата в психиатрической лечебнице. Причем, палата для буйнопомешанных! Вот так Значит, он таковой и есть. Значит, он представляет угрозу для общества. Для этого общества. И с ним, конечно, не станут церемониться. - Ублюдки! - вырвалось из горла невольно. Он вспомнил, как его волокли по цилиндрическому коридору, как вместе со стулом, к которому он будто примерз, швырнули в лифтовую камеру. Потом опрокинули, выволокли, потом бросили на белый высокий стол - он был уже без стула, но тело не повиновалось ему - потом вкололи прямо сквозь ткань комбинезона какую-то дрянь, вкололи в плечо, а судорогой свело все тело, аж хребет затрещал! Потом поплыли зеленые круги, замельтешила черная вьюга, удушье сдавило г