а дорогах, не было тряски и шума, а звезды были далеки и неподвижны. - Пора назад в ракетоплан, - сказал я Чжу Фанши. - Подождите, Александр Александрович. Еще немного. Кто знает, придется ли еще смотреть на вселенную вот так... Земля, люди, все это так далеко сейчас... - У вас, Чжу Фанши, от этой феерической картины начинается ностальгия. Пошли в ракетоплан. Несколько недель мы без всяких происшествий неслись вперед. Обратный путь показался нам значительно длиннее пути на Венеру, хотя на самом деле он был даже несколько короче прежнего, так как относительное расположение обеих планет было теперь более благоприятным для перелета. Оставалась последняя неделя пути. Дарычан доказывал всем, что он уже чувствует могучее притяжение Земли. В доказательство он подбрасывал в воздух пушинку, которая, как ни странно, проплывала к носовой части кабины, обращенной к Земле. Медленно, как последние полчаса в поезде, тянулась эта неделя. То и дело кто-нибудь из экипажа подходил к иллюминатору ракетоплана и подолгу смотрел на Землю. Нам казалось, что на всем небосводе нет прекраснее и желаннее этой чудесной двойной звезды Земля - Луна. И вот за несколько дней до прибытия на Землю в кабине ракетоплана послышался сначала громкий скрежет, а потом несколько сильных ударов. Все вздрогнули и взглянули на пульт управления. Ровным светом горела зеленая лампочка, сигнализируя о полной исправности всей аппаратуры. - Что это? Опять метеоры? Затаив дыхание мы прислушались. - Показалось? - спросил Чжу Фанши. Как бы в ответ на его вопрос, снова послышались удары и сильный треск, словно кто-то рядом ломал перегородку. - Это в грузовом отсеке! - воскликнула Елена Николаевна. Мы бросились туда. Удары и треск доносились из шкафа, расположенного в дальнем углу отсека. Мы вытащили из него все, за исключением ящика с яйцом диплодока. - Будем вытаскивать? - Конечно! В мире без тяжести возможны чудеса. Я один легко вытащил ящик, который на Венере мы с трудом поднимали вчетвером. Неожиданно ящик ходуном заходил у меня в руках. - Держите, а то уроню! Все подхватили ящик и бережно поставили его на пол. Быстро открыли одну защелку, потом другую, и вдруг крышка ящика слетела, и изнутри показалась голова новорожденного диплодока. Мы остолбенели. Диплодок доверчиво посмотрел на нас маленькими глазками и, неожиданно разинув рот, жалобно замычал. Этот звук привел нас в себя. - Как же он вывелся? - недоумевала Суори. - Ведь ящик охлаждался до двенадцати градусов Цельсия. Не мог же он вывестись при такой низкой температуре! - Вынем его из ящика. Ухватившись руками за толстую скорлупу яйца, мы вынули диплодока вместе с яйцом и положили на пол. Диплодок медленно высвободил из скорлупы передние лапы и потянулся вперед. Наверное, так вылезали из скорлупы все новорожденные диплодоки. Но этот двигался в мире без тяжести. В этом мире даже такого легкого движения было достаточно, чтобы он взвился в воздух. - Держите его! - закричал Чжу Фанши, снимавший эту сцену. Мы пришли диплодоку на помощь. Скорлупу яйца раскололи, надели диплодоку на ноги небольшие металлические кольца, которые, притягиваясь электромагнитами, удерживали его на полу. Диплодок был жалким и мокрым, что совершенно не вязалось с его большими размерами. Когда мы сообщили во вторую ракету, что у нас вывелся настоящий диплодок. Ламель чуть не лопнул от зависти. - Я так и знал, что в вашей ракете будет интереснее! У вас и диплодок вылупился, и метеорит вас пробил, а у нас - ну, хотя бы какое-нибудь событие - ничего! Его помощь, как опытного зоолога, была очень нужна нам сейчас. Не имея возможности пересадить Ламеля в нашу многострадальную ракету, мы попросили его посоветовать, что нам делать с диплодоком. - Первым делом его надо просушить, - заявил Ламель так решительно, будто бы он до этого дня только и занимался сушкой выведшихся из яиц диплодоков. Мы перенесли диплодока в тот угол, куда из иллюминатора падал широкий пучок солнечных лучей. Ламель приказал, подложить под диплодока одеяло и натянуть на стекло иллюминатора белое полотно, чтобы солнечные лучи не повредили его подопечному. Но диплодок, невзирая на все наши заботы, продолжал мычать. - Чего он хочет? - обратились мы к Ламелю, как к авторитету по новорожденным диплодокам. Ламель задумался. Мы молча с уважением смотрели на него. Полководцы в такие секунды задумчивости решают судьбы целых сражений. - Пить! - сказал он решительно. - Он хочет пить. Елена Николаевна принесла пульверизатор - вода в этом мире без тяжести не выливалась сама из бутылки, ее приходилось выталкивать оттуда с помощью резиновой груши. Диплодок, едва почувствовав воду, действительно стал жадно пить. Он выпил за один присест несколько бутылок и потом спокойно лег на подостланное ему одеяло, греясь под солнечными лучами. Пока мы возились с диплодоком, Суори продолжала внимательно разглядывать ящик, в котором было упаковано яйцо. Лицо ее было нахмурено, брови сдвинуты - она решала сложную задачу: почему вывелся диплодок. - Поняла! - воскликнула она наконец. - Что именно? - Все просто! В ящике мы установили полупроводниковые холодильники, чтобы поддерживать температуру около двенадцати градусов Цельсия. Так? - Так. - Ну, так вот. Я случайно включила холодильник наоборот, перепутала концы проводов, и вместо холодильника получился нагревательный полупроводниковый прибор... - Иными словами... - начал было Эрилик. - Иными словами, - закончила свою мысль Суори, - этот ящик превратился в инкубатор. - Так или иначе, а первый ручной диплодок существует, и ему надо дать имя, - сказал Чжу Фанши. Мысль всем понравилась, и, как из рога изобилия, посыпались предложения: - Космос! - Пилот! - Нет, Астронавт! - Турист! - Астероид! После непродолжительных споров решено было назвать диплодока "Астронавт". ...Ракетоплан стремительно мчится к Земле. Последние часы полета. Мы садимся в Австралии. Наша родная планета вся как на ладони видна в иллюминатор. Астронавт съел все наши запасы и выпил всю воду. Второй день мы без пищи и воды. Перед самой посадкой Чжу Фанши закутал диплодока в наши одеяла и подвесил его на прочных резиновых растяжках посреди грузового отсека. Астронавт мычит и вырывается. Еще час - и мы на Земле! 12. НА КОРАЛЛОВОМ МОРЕ Восточный берег Австралии отделен от теплого Кораллового моря длинной цепью коралловых рифов. Этот естественный барьер, созданный на протяжении веков мелкими живыми существами, принимает на себя первые грозные удары океанского прилива. Днем здесь жарко, солнце печет немилосердно. Воздух влажный и душный; легкие порывы ветра не приносят облегчения. Зато вечером легкий бриз, дующий с берега, доносит до островов ароматы тропических цветов, горьковатый запах моря, а вместе с ним и живительную прохладу. Над одним из таких коралловых островов, недалеко от животноводческой фермы, где работала Аня, был воздвигнут большой купол, обтянутый полупрозрачной прочной пленкой. На острове соорудили специальную воздуходувную станцию, которая должна была регулировать состав воздуха под куполом, обогащать его углекислым газом, а также автоматически поддерживать определенную температуру и влажность воздуха, уменьшая или увеличивая их по мере надобности. Неподалеку на материке был построен трехэтажный дом для тех, кто должен был вести наблюдения за животными и растениями с Венеры. Наконец-то мы сняли скафандры под открытым небом и жадно вдыхали свежий воздух Земли. То ли с непривычки, то ли от радости у нас слегка кружилась голова. - Эх, до чего же хорошо здесь! - беспрерывно восклицал то один, то другой. - Смотрите, какое солнце! А воздух! Море! Небо! Только одно обстоятельство омрачало нашу радость: у нас начался десятидневный карантин, и к нам, словно к зачумленным, не допускался ни один человек, не прошедший специальный курс прививок. Приходилось довольствоваться разговорами по телефону, телевизионными передачами, а мы так истосковались по людям, что этого нам было уже недостаточно. Мы перевезли всех наших животных на атолл, в "уголок Венеры". Общее внимание было приковано, конечно, к Астронавту. А тот освоился с незнакомой обстановкой довольно быстро. Очутившись под куполом, он принюхался, почуял знакомый запах углекислого газа, чихнул несколько раз, издал протяжное мычание и, повинуясь могучему инстинкту, бегом бросился к воде. Его никто не учил плавать, он никогда не видел, как это делали его родичи на Венере, но сразу же почувствовал себя в родной стихии и, взревев от восторга, окунулся несколько раз с головой в воду и заработал сильным хвостом. У кромки лагуны мы посадили образцы привезенных нами семян различных растений. После этого мы вновь разбились на группы, чтобы закончить отчеты о проделанной нами большой работе. А тем временем под прозрачным колпаком на острове происходили чудеса. Мы не верили своим глазам: посаженные только вчера семена растений за один день проросли, вымахали больше чем на метр в вышину и теперь красовались на краю лагуны, плавно покачивая своими сочными широкими листьями. - Поразительно! - воскликнул Гапек. - Факты - упрямая вещь, - возразил ему Анри Ламель. - Наши папоротники показали рекордную скорость роста, в несколько раз большую, чем у бамбука. Мы внимательно осмотрели молодые растения. Они во всем походили на взрослые, только внутри листьев у них еще не было спор да кислородные мешочки у основания листьев были еще пустыми: на создание кислородных запасов и на образование спор требовалось больше времени, чем на рост самого растения. Когда на одиннадцатый день нам объявили о конце карантина, все как-то растерялись. - Куда же идти? - спрашивал в недоумении Гапек. - А зачем обязательно идти? - возразил Ламель. - Некуда идти - сиди дома. - Ну, как же так! Карантин снят, а я буду сидеть. - Поехали все вместе на соседнюю овцеводческую ферму к моей дочери, - вмешалась Елена Николаевна. - Она уже давно нас приглашает. В сельском городке нас встретили неожиданно торжественно. Большой зал столовой, где в честь нас был приготовлен праздничный обед, оказался полон. Видя вокруг множество дружески улыбающихся лиц, я вдруг очень ясно понял, чего именно нам не хватало на далекой Венере, почему там, в узком кругу друзей, занятые интереснейшей работой, мы все-таки чувствовали себя одинокими и тянулись сердцем к родной Земле. Я понял, что нам не хватало большого человеческого коллектива, общества тех, для кого мы трудились, не хватало их доброжелательной поддержки, их сочувствия, их радости, их оценки. После обеда, когда все направились в клуб, чтобы посмотреть фильмы, снятые нами на Венере, ко мне подошла Елена Николаевна: - Александр Александрович, здесь есть переговорный пункт, откуда можно связаться по радиотелефону с ракетопланом Джемса Конта. - Вы сейчас идете? - Сейчас. Я хочу узнать, как у них дела, как Ярослав, как Челита... - Я с вами... Группа Джемса Конта добилась несомненных успехов. Работа по испытанию модели плавающего зеркала была почти окончена. Джемс Конт показал нам его. Трудно было поверить, что это огромное пятидесятикилометровое сверкающее сооружение свободно парит в межпланетном пространстве и совершенно невесомо. Своей вогнутой частью плавающее зеркало было обращено к Луне. Конт медленно поворачивал его. Вдруг на экране промелькнул участок поверхности Луны. В течение нескольких секунд были видны отпечатки человеческих ног в лунном пепле, потом появилась фигура человека, одетого в обычный скафандр и махавшего кому-то рукой. Увеличение было настолько сильным, а изображение настолько четким, что на скафандре незнакомца можно было рассмотреть каждый шов. Это видение исчезло так же быстро, как и возникло. - Джемс! Джемс! - закричала Елена Николаевна. - Поверните еще раз ваше плавающее зеркало. - Зачем? - Оно в сочетании с объективом вашего телепередатчика является непревзойденным телескопом! Ярослав Павлович и Джемс Конт рассмеялись. - Правда, поразительно? Мы сами недавно открыли это. Особенно был доволен произведенным эффектом Ярослав Павлович. Его, как астронома, это открытие интересовало больше всех. Ом уже подсчитал, что угловое увеличение этой оптической системы во много раз больше, чем у самых совершенных телескопов. На следующий день участники обеих наших экспедиций разъехались. Всем необходимо было отдохнуть после трудного путешествия. Елена Николаевна, Чжу Фанши и я поехали в Торитаун. Мы спешили прежде всего встретиться с теми, кто вместе с нами создавал первое микросолнце. Вся наша лаборатория уже перешла во вновь созданный Институт микросолнца. Туда мы и передали материал о результатах испытания микросолнца и сделали специальный доклад. Одновременно мы познакомились с тем, как обстоит дело с подготовкой наступления на льды Антарктиды. Покончив с делами, я и Елена Николаевна вернулись назад, решив провести свой отпуск у Кораллового моря. Войдя к Ане, мы неожиданно для себя застали у нее Ламеля. - Анри? - удивилась Елена Николаевна. - Каким образом вы снова оказались здесь? - Соскучился по диплодоку, - ответил он и при этом с улыбкой посмотрел на Аню. Та смутилась и опустила глаза. - Нет, в самом деле, почему вы так скоро вернулись? Анри перестал улыбаться и уже совершенно серьезно ответил: - Задумал я, Елена Николаевна, один опыт. Не знаю, получится ли что у меня, но попробовать стоит. - Какой же опыт? - Попробую вырастить быстрорастущие папоротники на Земле. Директор фермы говорит, что это прекрасный корм для скота. - А от этого "прекрасного" корма животные не начнут дохнуть? - заметила недоверчиво Елена Николаевна. - Нет, дохнуть не будут, это мы уже установили, а вот будут ли они есть папоротники, пока неизвестно. Вот Аня, - добавил он, снова загадочно улыбаясь, - поможет мне как специалист-овцевод. - А удастся вырастить папоротники? - спросил я. - Почва, воздух, длительность суток - все это очень отлично от того, к чему они привыкли на Венере. - Почву мы приготовим соответствующим образом. А к нашему воздуху будем приучать растения постепенно. Разумеется, мы допускаем и отрицательный исход нашего опыта, но попробовать все же надо. - Конечно, конечно! - горячо поддержала его Елена Николаевна. По соседству с куполом на острове Анри и Аня соорудили небольшой загон с двумя отделениями, в который поместили четырех еще совсем молодых ягнят. Двух ягнят - контрольных - продолжали кормить обычным кормом, а двум другим Аня положила в кормушки мелко нарезанные сочные папоротники. - Смотрите, смотрите, - волнуясь, сказала она, - сейчас он начнет есть. Но шустрый ягненок не оправдал Аниных надежд. Он тщательно обнюхал кормушку, заблеял и, помахивая коротким хвостиком, отбежал в сторону. То же самое сделал и второй ягненок. Они бродили по загону и пощипывали траву, не обращая внимания на сочную еду в кормушках. Анри засмеялся. - Ваше блюдо им не по вкусу. - Ничего, привыкнут. Я не буду давать им больше ничего, кроме папоротников. Через три дня на опытных ягнят жалко было смотреть. Они выщипали всю траву в загоне и теперь, жалобно блея, стояли у загородки, пытаясь просунуть между жердями голову и дотянуться до травы, которая росла совсем рядом, но была недосягаема. Но, несмотря на свои поистине танталовы муки, они даже не смотрели на кормушки, куда Аня и Анри каждый день подкладывали свежие папоротники. - Еще день - и они подохнут, - сказал Анри. - Так дальше нельзя. - Да, - печально согласилась Аня, - надо что-то немедленно придумать. А что, если... Ой, как это мне раньше не пришло в голову! Я смешаю молоко с соком папоротников и дам им. - Умница! - воскликнул Анри. - Тащите молоко. Уловка с молоком удалась. Голодные ягнята, почуяв знакомый запах, жадно прильнули к бутылкам со смесью. Через два дня ягнята привыкли к вкусу новой пищи и с аппетитом уничтожали венерианские папоротники уже без молока. Теперь надо было проследить, как подействует на организм ягнят новая пища. Одновременно с этим Аня и Анри расчистили небольшую делянку рядом с уголком Венеры, вспахали ее, внесли в почву удобрения, а затем натянули над нею купол из пленки и наполнили его воздухом, содержащим несколько больше кислорода, чем воздух на Венере. Рано утром, едва взошло солнце, они высеяли споры папоротников в землю и стали с волнением ждать, взойдут или не взойдут? Через несколько часов опытную делянку усеяли мелкие красноватые точки - первые всходы. Но росли они не так бурно, как под большим куполом. Когда в середине дня я пришел на опытную делянку, то увидел, что ростки поднялись всего лишь на 30 сантиметров. Но Аня и Анри сияли: семена все-таки не погибли, и красновато-лиловые слабенькие растения, покрывшие делянку, были их первой победой. Однако торжествовать было еще рано. Когда мы вечером после ужина пришли взглянуть на молодые всходы, то увидели печальное зрелище. На Венере растения были веками приучены к тому, что с наступлением темноты одновременно резко снижается температура и начинается холодная зима, от которой надо защищаться. Поэтому, как только солнце стало клониться к горизонту, наши папоротники съежились в плотные зеленые клубочки и прижались вплотную к земле. - Ой, Анри! Что же делать? - жалобно воскликнула Аня. - Ничего, под большим куполом происходит то же самое каждый вечер. Но второе поколение растений реагирует на наступление ночи уже слабее. Думаю, что и наши папоротники перенесут легко быструю смену дня и ночи. - Но ведь они гораздо слабее тех. Может быть, здесь устроить искусственное освещение на первое время? - Нет, подождем. Посмотрим, что покажет следующее утро. Назавтра с первыми же лучами солнца папоротники порозовели, поднялись за день еще на двадцать сантиметров, а к вечеру вновь сжались в клубок. Растения болели, попав в непривычные условия, но оказались достаточно стойкими, чтобы вынести все невзгоды. Эти дни Елена Николаевна много работала над неоконченной книгой Виктора Платонова о термоэлектроне, которую она взялась дописать и отредактировать. Однажды Аня, Ламель и я зашли к ней в библиотеку. Она встретила нас радостным известием. - Читайте! Вот, - указала она на крупный заголовок газеты, набранный красным шрифтом во всю ширину первой полосы: - "Борьба за Антарктиду началась!" Под ним было напечатано короткое сообщение о том, что над Антарктидой на высоте свыше тысячи километров загорелось первое на Земле микросолнце, призванное остановить новое оледенение у Южного полюса. - И еще одна приятная новость: испытания модели плавающего зеркала прошли удачно, и скоро Джемс Конт и вся его экспедиция вернутся на Землю. Прошло еще недели полторы, и вот однажды, вернувшись после обеда домой, мы увидели, что из радиотелефона торчит бумажная лента, очень похожая на телеграфную. - Кто-то звонил в наше отсутствие, - сказала Елена Николаевна, рассматривая ленту. На ленте была напечатана лаконичная фраза: "Буду у вас через два часа. Ярослав. 12 час. 40 мин. Мельбурн". Ярослав Павлович был точен. Ровно в два часа сорок минут он уже входил в квартиру. Аня с разбегу бросилась к отцу на шею. - Ой, Аня, осторожно! - тяжело крякнул тот, сразу согнувшись. - Забыла про лунную болезнь? - Забыла... - виновато ответила Аня, сразу отпуская его. - А что это за лунная болезнь? - заинтересовался я. Ярослав Павлович удивленно повел бровями. - Разве вы не знаете? - Нет. - Когда с Земли прилетаешь на Луну, то становишься в шесть раз легче, а по привычке первое время двигаешься так же, как и на Земле. Сделаешь обычный шаг, а получается прыжок, поднимешь рывком камень, а он, точно мяч, взлетает вверх... Несколько дней проходит, пока привыкнешь соразмерять свои движения с весом лунных предметов. Это у нас называют земной болезнью. Вы испытали ее на себе. И, наоборот, когда долго пробудешь на Луне и вернешься назад на Землю, то наступает лунная болезнь. Все кажется в несколько раз тяжелее. Организм сразу не успевает перестроиться. Мускулы уже обленились, отвыкли работать в полную силу, руки вялые, как после сна, - не можешь даже кулак крепко сжать, голову трудно держать прямо, тело кажется налитым свинцом, но через два-три дня все это проходит бесследно. Ярослав Павлович устало опустился в кресло, прикрыл веками глаза и не двигался. А Елена Николаевна и Аня засуетились вокруг него, одна - готовя ванну, другая - накрывая на стол. Ванна немножко взбодрила Ярослава Павловича, он стал разговорчивее, но двигался по-прежнему медленно, как будто с трудом передвигая ноги. За столом он выпил только несколько глотков черного кофе и съел маленький бутерброд. - Почему вы ничего не едите? - заметил я. - Так вы остатки сил растеряете. - Ничего не поделаешь. Приходится есть очень часто, но понемногу. Ведь продукты тоже имеют вес. Я съел кусочек хлеба, а ощущение у меня такое, будто я проглотил камень. Разговор перешел на "лунные" новости. - Мы испытали с группой Джемса Конта макет плавающего зеркала, - рассказывал Ярослав Павлович. - Этакая махина! Пятьдесят километров в диаметре, а качество изображения такое, что наши земные оптики могут только позавидовать. Для сверхтелескопа уже сейчас подходит, а вот для обогрева планет, конечно, маловато. Это ведь только модель. Надо создавать зеркала в десять раз большие по размерам и располагать их очень близко к Солнцу. Зеркало перехватывает много солнечных лучей, но все-таки этого слишком мало для того, чтобы изменить климат на целой планете или хотя бы на значительной части ее. - А как Челита? - спросила Елена Николаевна. - Челита? Все так же - тоскует. Что и говорить, такая рана быстро не заживает. - Ты не спрашивал, она сама приедет ко мне за дневниками Виктора или ей их переслать? - Обещала сама. Да, чуть не забыл, - спохватился вдруг Ярослав Павлович, - знаете, кто прилетал к нам на Луну? Ваш Шаумян. - Леон? Он же отдыхает. - Нет. Заболел пилот, который должен был лететь в очередной рейс, и Шаумян вызвался заменить его. Симпатичный молодой человек. Он рассказывал нам о Венере, о Викторе. - Когда Челита собиралась приехать сюда? - Я думаю, ее надо ожидать завтра или, во всяком случае, послезавтра. Ярослав Павлович посидел с нами еще немного, а затем Елена Николаевна отослала его отдыхать: лунная болезнь сказывалась очень сильно в первый день, и под конец беседы он еле ворочал языком и был похож на пьяного. На другой день приехала Челита в сопровождении Леона Шаумяна. Мы с трудом узнали в ней прежнюю задорную, энергичную девушку. В ней как будто потух огонек, освещавший радостью ее лицо, светлыми точками игравший в ее блестящих глазах, теперь печальных, неулыбчивых. Она казалась старше лет на десять. Елена Николаевна обняла ее, и Челита вдруг расплакалась, прижавшись к ней лицом. Елена Николаевна сразу увела ее к себе. Шаумян повернулся к Ламелю: - Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. - Я тоже, - ответил тот и спросил: - А что, разве опять кто-нибудь заболел? Леон нахмурился. - Не мог же я бросить бедную женщину одну, да еще в таком горе. - И тут же перевел разговор на другое: - Ну, а как дела у тебя, в твоем "уголке Венеры"? - Неплохо. Я тут провожу один интересный опыт. - Опыт? Ты что же, так никуда и не поедешь отдыхать? - Нет, мне и здесь хорошо. А ты? - Я сначала хотел было отдохнуть на Кавказе, а потом передумал. На днях из Сиднея отправляется пассажирский пароход в кругосветное плавание. По-моему, это будет прекрасным отдыхом. - Эх ты, вечный странник. А как же Ереван? Помнишь, на Венере ты все время мечтал о нем? - Помню, но на этот раз я чувствую, что не усижу на одном месте даже в милом Ереване. - Скажи, сколько ты здесь пробудешь? - Не знаю. Как Челита. - Куда она едет? - К родителям, в Мексику. Несмотря на наши уговоры погостить еще, Челита и Шаумян уехали вечером того же дня. Мы все вместе проводили их и вернулись домой. Всем вдруг сделалось грустно. Приезд Челиты живо напомнил нам о Викторе. - Скоро и мы уедем с Кораллового моря, - проговорила Елена Николаевна задумчиво. - Кончается наш отпуск. 13. СЛИЯНИЕ ИДЕЙ Звонок профессора Брамса из Института физической химии застал нас в тот момент, когда мы с Еленой Николаевной собирались в Институт микросолнца. Там назначено было обсуждение очередного проекта, посвященного борьбе с водами Антарктиды. - Загляните ко мне в лабораторию, - попросил нас Брамс. - Да, я знаю, что вы торопитесь на заседание, но это очень важно и имеет прямое отношение к проблеме освоения Антарктиды. Минут пятнадцать у вас найдется? Ну, вот и хорошо. Больше я вас не задержу. Прошла неделя после того, как мы вернулись с Кораллового моря. В Институте микросолнца царила напряженная обстановка. Было установлено, что микросолнце приостановило оледенение Антарктиды. Но до сих пор оставалось неясным, куда деть огромную массу воды, которая образуется от растопления антарктических льдов. Многие коллективы ученых работали над этой проблемой, но пока ни один проект не был принят. - Проходите! - распахнул перед нами двери профессор Брамс. - Я попрошу вас прямо в мой рабочий кабинет. Садитесь, - показал он на стулья. - Хотите чаю? - Нет, мы только что завтракали, - ответила Елена Николаевна, наблюдая за тем, как Брамс пододвинул к себе стакан крепкого чая и осторожно положил в него восемь кусков сахару. - Это рекомендуется всем тяжелоатлетам или вы просто сластена? - пошутила Елена Николаевна. - Мы торопимся. Если можно, давайте приступим к делу. - А мы уже приступили! - усмехнулся Брамс, внимательно глядя, как поверхность чая выпуклым куполом выступает над краями стакана. - У меня к вам один вопрос. Скажите, в чем суть проекта, который вы готовитесь сегодня обсуждать? - Авторы проекта предлагают превратить воду от растопленных льдов в пар высокого давления и выбросить в виде огромной струи за пределы атмосферы. Брамс покачал головой. - А других, более конструктивных проектов полного освоения Антарктиды нет? - Пока нет. - Спасибо за информацию... - Вы нас только для того и позвали к себе? - удивилась Елена Николаевна. Профессор Брамс молча помешивал ложкой в своем стакане, наблюдая, как извиваются в нем густые полосы сахарного раствора. - Нет, конечно, не только для этого, - ответил он наконец. - У меня тоже возникли кое-какие идеи, и я хотел рассказать вам о них. Посмотрите на этот стакан с чаем. Вы назвали меня сластеной, когда я положил в него восемь кусков сахару. Но я сделал это только для того, чтобы пояснить свою мысль. Вначале куски сахара вытеснили из стакана воду, равную их объему. Теперь же вода в стакане снова опустилась до прежнего уровня. Чем это объясняется, вы можете сказать? - Вы задаете детские вопросы, Брамс! - усмехнулась Елена Николаевна. - Не обижайтесь. Мы порой забываем о самых простых, но очень полезных вещах. Ответьте на мой вопрос. - Извольте. Жидкость имеет молекулярное строение, - ответила Елена Николаевна немного смущенно. - Сахар тоже. Молекулы воды не прижаты вплотную друг к другу, между ними есть промежутки. В эти-то промежутки я попали молекулы растворенного сахара. Поэтому общий объем воды в стакане почти не увеличился. Вы довольны? Неожиданно улыбка исчезла с лица Елены Николаевны. - Постойте-ка! Это было бы... Нет, не то. Какое отношение имеет все это к растоплению антарктических льдов? Ведь воду в воде не растворишь? Вода океана не чай, а льды Антарктиды не сахар... Брамс отодвинул стакан. - Вижу, заинтересовались. Я так и думал. Пойдемте со мной в соседнюю комнату. Там размещалась лаборатория. Вдоль стен этого большого помещения были расставлены сложные, незнакомые мне приборы. Брамс надел толстые резиновые перчатки и вынул из штатива закупоренную пробирку с темно-коричневой густой жидкостью. Он потряс пробиркой в воздухе. Темная жидкость вспенилась мелкими пузырьками. - Это катализатор-примесь, - коротко пояснил Брамс. Он подошел к большому цилиндрическому прибору, по внешнему виду напоминавшему синхрофазотрон в миниатюре, и вылил в него из пробирки немного жидкости. Затем включил рубильник на мраморном щите. Цилиндрический прибор протяжно загудел. Брамс действовал теперь молча, не давая никаких пояснений. Влил внутрь прибора ведро воды и прибавил напряжение. Затем стремительно закрыл крышку прибора и выжидающе посмотрел на нас. Прошло несколько секунд, и вдруг передняя стенка прибора раздвинулась, и оттуда показалась светло-коричневая мягкая лента с темными прожилками. Она вытекала из прибора непрерывной струей, складывалась в витки. Ее пятнистый узор напоминал не то шкуру леопарда, не то кожу питона. - Что это? - спросила Елена Николаевна. - Особая пенопласта. Она получена путем разложения воды на составляющие элементы с помощью нашего катализатора-примеси. - Твердое вещество из воды? - Да. В нашем приборе под действием коричневого катализатора-примеси и высокой температуры происходит разложение воды на составные элементы. Их атомы теряют свою электронную оболочку и соединяются в новые молекулы, образуя при этом пенопласту. Твердое тело, которое вы сейчас видите, обладает еще одним чудесным свойством. Брамс резким движением оторвал кусок ленты пенопласты и подошел к стеклянному сосуду, наполненному водой почти до самых краев. - Смотрите внимательно, - сказал Брамс. - На образование этого куска пенопласты потрачено почти ведро воды. Сейчас я опущу кусок в сосуд, а вы следите за уровнем воды в нем. Лента пенопласты, окунувшись в воду, опустилась на дно. Прошло несколько минут, и на наших глазах пенопласта полностью растворилась. - Вы понимаете? - спросил Брамс. - Ведь, по сути дела, я влил сюда почти ведро воды, а уровень воды в сосуде не повысился. - Просто не верится! - воскликнула Елена Николаевна. - Покажите нам, как вы делаете вашу пенопласту? В тот же момент мои ручные часы, снабженные радиотелефоном, тихо зазвонили. - Александр Александрович, - раздался из циферблата голос Чжу Фанши, - где вы с Еленой Николаевной? Я говорю из зала заседаний. Обсуждение проекта уже началось. Елена Николаевна и Брамс прислушались к его голосу. Чжу Фанши говорил совсем тихо, видимо стараясь не мешать своим соседям. Елена Николаевна взяла меня за руку и поднесла часы ко рту. - Чжу, не сердитесь. Мы в Институте физической химии у профессора Брамса. Он показывает нам, как растворять воду в воде. Я ясно представил себе растерянное лицо Чжу Фанши. Наверное, сейчас он уже не так внимательно слушает доклад, а, потирая по привычке левой рукой правое ухо, старается отгадать, что предложил нам Брамс. По дороге в институт Елена Николаевна спросила Брамса: - Скажите, много ли надо вашего катализатора-примеси? - В миллионы раз меньше, чем воды. Для освоения Антарктиды надо построить примерно восемь заводов для производства катализатора. - А как действует пенопласта, растворяясь в воде, на живые организмы? - Полностью я не смогу ответить на этот вопрос. Наша лаборатория провела испытания только на некоторых рыбах, а главное - на планктоне, этом начале всех начал жизни в океане. Планктон не прореагировал на присутствие пенопласты. Сообщение Брамса вызвало огромный интерес. Его проект был принят единогласно. Теперь можно было приступить к проектированию и строительству установок для выработки пенопласты и катализатора-примеси. - Вы сможете возглавить подготовительные работы? - спросил Брамса председатель собрания, когда тот кончил отвечать на вопросы. Брамс несколько растерялся. Выручила его Елена Николаевна. Она предложила выделить в помощь ему пять-шесть физиков, чтобы разработать в течение двух месяцев план практических работ. Два месяца - срок большой и вместе с тем очень короткий в зависимости от того, что предстоит сделать за это время. Ихтиологическое отделение Института микросолнца послало несколько экспедиций в район Антарктиды с целью выловить как можно больше разновидностей морских животных и рыб, чтобы исследовать действие на них раствора пенопласты. Специальная экспедиция привезла пробу льдов из разных районов Антарктиды, для того чтобы определить, в каких пропорциях следует применять катализатор-примесь для получения пенопласты. В Атлантическом, Тихом и Индийском океанах были взяты многочисленные пробы воды с тем, чтобы опытным путем установить, как растворяется пенопласта в этих водах. Все это вместе взятое позволило выяснить, сколько следует построить заводов для производства катализатора-примеси, сколько потребуется времени, чтобы растопить льды Антарктиды, не погибнут ли в океане животные и рыбы и что вообще будет происходить в океане, когда в нем растворится огромное количество пенопласты. Группа Брамса успела набросать общие схемы будущих установок, названных гидроциклонами. На схеме гидроциклоны напоминали громадные диски. В один сектор диска непрерывным потоком втекала вода, образующаяся от таяния льдов, а из другого сектора таким же непрерывным потоком лилась река пенопласты. В гидроциклон подавался в строго дозированных количествах катализатор-примесь Брамса. В реакторе гидроциклона, занимающего площадь в десять квадратных километров, необходимо было получить температуру около семи тысяч градусов. Этот пункт вызвал у нас больше всего споров. Не потому, что этот вопрос был уж очень сложным. Атомная энергетика двадцать второго века позволяла получать и более высокие температуры. Но тут не годилось усовершенствование старых вариантов, и без того уже достаточно сложных и громоздких. Нужен был принципиально новый проект. Но у нас пока ничего не клеилось. В начале февраля перед отлетом на Луну к нам зашел проститься Джемс Конт. Он был невесел, о себе ничего не говорил и больше слушал нас. Установки, трансформирующие воду в пенопласту, настолько его заинтересовали, что Елена Николаевна набросала ему схему их устройства. Потом разговор коснулся других тем, но Конт не принимал в нем никакого участия, а если к нему обращались, отвечал невпопад. - Вы какой-то странный сегодня, Джемс, - сказала ему Елена Николаевна. - Что с вами? - Да, да, - рассеянно ответил Конт и вдруг, подняв на Елену Николаевну сразу прояснившиеся глаза, спросил: - Значит, вас больше всего беспокоит сейчас, как создать в центре ваших установок высокую температуру? - Да, - ответила Елена Николаевна, переглянувшись со мной. - По-моему, это можно сделать оригинально и вместе с тем просто... - Как? - С помощью плавающего зеркала и микросолнца. Вы можете расположить над Антарктидой, там, где это вам нужно, плавающее зеркало, а перед ним поместить микросолнце. Зеркало соберет лучи в одно пятно, внутри которого будет огромная температура. Елена Николаевна помолчала, взвешивая предложение Конта. - Идея действительно очень оригинальная, - в раздумье сказала она наконец, - но, к сожалению, мы не можем подтвердить эту идею ничем, кроме теоретических расчетов. У нас нет экспериментального материала. - Кто же мешает вам провести такой эксперимент? - удивился Джемс Конт. - Да, но ведь это достаточно сложно, - возразила Елена Николаевна. - Кроме изготовления плавающего зеркала, придется зажечь новое микросолнце. И потом, где мы можем сейчас провести такой эксперимент? - Проводите на Луне! Теперь вы знаете, что микросолнце никакой опасности не представляет. А в дальнейшем вы сможете использовать это новое микросолнце в Антарктиде. - А кто сделает плавающее зеркало? - спросила Елена Николаевна. Джемс Конт молча раскатывал на столе хлебный мякиш. Я знал, что ему предстоит большая работа с плавающим зеркалом, и решил, что он обдумывает, кого сможет выделить для нас из своей группы. Но произошло нечто совершенно неожиданное. - Вам не придется создавать новое плавающее зеркало. Вы используете то, что находится сейчас на поверхности Луны. Это намного ускорит проведение эксперимента. - Подождите, Джемс, - взволнованно остановила его Елена Николаевна. - Вы это серьезно предлагаете? А как же ваша работа? Ее придется надолго приостановить, если мы заберем у вас плавающее зеркало. - Моя работа... Если говорить откровенно, Елена Николаевна, то после появления микросолнца наша работа становится ненужной, во всяком случае, в том аспекте, в каком она была задумана. - Но вы работаете вовсе не впустую, Конт. Ваше плавающее зеркало астрономы используют как сверхмощный телескоп, а кроме того, оно найдет применение в гелиотехнике. - Да, но все это так далеко от атомной физики! Конт резким движением смял хлебный шарик и, отвернувшись в сторону, тихо сказал: - Елена Николаевна, у меня к вам просьба. Возьмите меня назад в свою группу. В комнате сразу стало тихо. Несколько минут никто не мог вымолвить ни слова. Потом Елена Николаевна встала, подошла к Конту и положила обе руки ему на плечи. - Ну, вот вы и вернулись к нам, Джемс! Тут мы все трое заговорили разом. - А вы не сгоряча поступаете, Конт? - спросил я осторожно. - Нет, что вы! - горячо возразил он и, улыбнувшись, добавил: - И потом я же не один, а с плавающим зеркалом. - А ваша группа? Чем она будет заниматься? - Прежде всего мы все вместе поможем вам в освоении Антарктиды, это сейчас самое главное. А потом будет видно. Каждый, очевидно, решит сам за себя. Теплым сентябрьским утром на улицах Торитауна было многолюдно, как в большие праздники. Люди то и дело взглядывали вверх на яркий тоненький серп Луны: там рядом с нею должна была вспыхнуть нынешним вечером новая звезда - микросолнце. Эксперимент подготовили Чжу Фанши и Джемс Конт. Вместе с другими сотрудниками Института микросолнца мы тоже вышли на улицу. Из репродукторов раздались предупредительные сигналы. Голос диктора призвал всех к вниманию. Толпа разом стихла. Я ясно представил себе, как сейчас наши друзья на Луне ждут момента запуска ракеты. Микросолнце вспыхнуло на черном полуночном небе рядом с лунным серпом совершенно неожиданно. Оно было ярче всех звезд и горело ровным белым светом. - Молодец, Чжу! - сказала Елена Николаевна. - Посмотрим, как они дальше справятся со своей задачей. Мы вошли в актовый зал института, торопясь увидеть продолжение опыта. На огромном телевизионном экране плавающее зеркало медленно двигалось к шару микросолнца. Оно остановилось над ним, обращенное своей вогнутой параболической поверхностью к Луне. Джемс Конт комментировал течение опыта: - Общее управление микросолнцем и плавающим зеркалом ведется с поверхности Луны, но на плавающем зеркале тоже есть свои управляющие установки, которые сейчас будут включены. Микросолнце вздрогнуло и приблизилось к плавающему зеркалу, которое, как клешнями, ухватило его невидимыми электрическими руками. Одновременно с этим на пустынной поверхности Луны все более четко стало вырисовываться яркое световое пятно. Вначале оно было настолько большое, что трудно было разглядеть его границы. Они терялись из виду где-то у зубчатой, как край почтовой марки, цепочки гор. - Температура внутри светового пятна сто девяносто градусов, - сообщил Джемс Конт. Микросолнце еще приблизилось к плавающему зеркалу, и световое пятно плавно уменьшилось. Его граница сползла с гор и теперь занимала большую плоскую равнину. - Двести двадцать градусов, - сообщил Джемс Конт. Автоматические приборы, регистрировавшие температуру, почти мгновенно отзывались на ее малейшие колебания. Световое пятно продолжало уменьшаться и становилось все ярче и ярче. Теперь температура внутри него росла еще быстрее, чем раньше. - Четыреста семьдесят градусов... Поперечник пятна теперь не превышал нескольких десятков километров. Оно стало настолько ярким, что на него было больно смотреть даже на экране телевизора. Уменьшили яркость. Коричневые вершины гор, видимые вдали, сразу потускнели, световое пятно стало тоже менее ярким и выделялось в темноте большим оранжевым диском. Казалось, что на Луне наступила ночь и кто-то освещает ее поверхность пятном огромного карманного фонаря. - Девятьсот пятьдесят градусов... Теперь световое пятно нагревало до красного свечения лунные пеплы, которые продолжали гореть и после того, как пятно сползало с них. Было видно, как поднимаются столбы дыма над равниной. Это начали возгоняться смолы, содержащиеся в лунных пеплах. - Тысяча триста градусов... Тысяча восемьсот, - почти ежеминутно сообщал теперь о стремительном росте температуры Джемс Конт. Кое-где внутри светового пятна стали появляться языки пламени, тут же исчезавшие в безвоздушном пространстве. Пятно сияло уже не красным, а ослепительно белым светом. - Две с половиной тысячи!.. Пеплы и порода в центре светового пятна расплавились. На поверхности Луны, там, где было световое пятно, клокотало и бурлило огромное расплавленное озеро. - Пять тысяч!.. Поверхность Луны, казалось, кипела, взрываемая изнутри огромными пузырями выходивших газов. Во все стороны и вверх летели брызги кипящей и испаряющейся лавы. Весь район эксперимента был затянут пеленой черной клубящейся гари. Лунная равнина горела, испарялась. В актовом зале воцарилась глубокая тишина. Все с нетерпением ждали, достигнет ли температура внутри светового пятна требуемой величины. - Семь тысяч градусов! - донесся голос Джемса Конта. - Семь тысяч пятьсот! Восемь тысяч! Двенадцать тысяч! - выкрикнул Джемс Конт. - Дальнейшее повышение температуры прекращаем. - Площадь светового пятна с температурой двенадцать тысяч градусов сейчас равна девяти с половиной квадратным километрам, - добавил Чжу Фанши, который вместе с Контом следил за опытом. Все, не отрываясь, смотрели на экран телевизора. Там бушевало пламя. Казалось, что Луну прожгли до самого центра и теперь из ее таинственных глубин вырывается расплавленная магма. Во все стороны от расплавленного озера тянулись длинные светящиеся ручьи постепенно остывающей породы. При охлаждении из них вылетали несгоревшие частицы графита и разлетались фонтанами светлых брызг. Это было одновременно и прекрасное и страшное зрелище. Я невольно представил себе, сколько бед могло бы натворить наше микросолнце и плавающее зеркало, если бы их изобрели раньше, в эпоху империалистических войн. Видя, как у меня на глазах превратилась в кипящую жидкость довольно большая возвышенность, я с ужасом подумал, что такая же участь в наши дни могла бы постигнуть крупнейшие города мира с их многомиллионным населением. Между тем система "плавающее зеркало - микросолнце", послушная воле человека, расфокусировалась. Световое пятно на поверхности Луны быстро росло. Вот его граница добежала до зубчатых гор и вскоре скрылась из виду. На поверхности Луны осталось огромное озеро расплавленной лавы и пепла. Оно еще бурлило и клокотало несколько минут, вздуваясь пузырями, от которых по его поверхности пробегали вязкие волны, но потом стало быстро темнеть. Расплавленные породы не окислялись, как на Земле, кислородом, и поэтому озеро застывало ровным гладким слоем, блестящим, точно идеальное ледяное поле, подготовленное для фигурного катания. Твердая, зеркально гладкая лава продолжала быстро охлаждаться, излучая тепло в холодное космическое пространство. Вдруг всю поверхность озера наискось разорвала глубокая трещина. Спустя несколько минут появилась вторая. Затем третья. Трещины появлялись стремительно, точно быстро ползущие змеи. Еще недавно гладкая поверхность теперь вся была покрыта глубокими трещинами, расположенными в хаотическом беспорядке. Кое-где из трещин еще вырывались языки пламени. Потом и они пропали. В актовом зале все взволнованно зашумели. Елена Николаевна подошла к микрофону и от имени всех присутствующих поблагодарила коллег за блестящее проведение эксперимента. - Результаты превзошли все наши ожидания, - сказала она. - Правда, надо учитывать и то, что на Земле придется сжимать световое пятно до меньших размеров, так как наша атмосфера будет сильно ослаблять тепловые лучи, но это уже детали. Я, наверное, выражу общее мнение, если скажу, что гидроциклоны профессора Брамса для выработки пенопласты стали после этого опыта вполне реальной вещью. Материал для их облицовки, выдерживающий температуру в семь тысяч градусов, уже создан. Это знаменитый супертермит. Надо только наладить его промышленное производство. Теперь я окончательно уверена, что мы отвоюем у льдов Антарктиду! 14. БИТВА СО ЛЬДАМИ Антарктида. Terra incognita. "Эта страна обречена природой на вечный холод", - писал знаменитый английский мореплаватель и исследователь Джемс Кук после неудачной попытки подойти к Южному материку. Дух исканий, жажда сорвать покров с неведомого и добавить еще одну крупицу знаний в сокровищницу науки заставляли многих отважных исследователей отправляться в невероятно опасные путешествия в Антарктиду. На долю этих смельчаков выпали неслыханные испытания, и немало героев остались навеки погребенными в бесконечных просторах ледяной пустыни. Их имена бессмертны в памяти человечества. Освобождая открытую ими землю ото льда, внуки этих героев воздвигали им величественный памятник, единственно достойный их мужества, стойкости и упорства: "обреченная" страна возвращалась к жизни. Никогда еще человечеству не приходилось осуществлять замысел, столь грандиозный. Любое большое дело начинается с малого. Всемирный экономический совет принял решение на первом этапе построить и опробовать в действии один гидроциклон, освободить ото льдов часть материка - узкую, не более ста километров в ширину, полосу земли, уходящую в глубь материка примерно на тысячу километров. Место для строительства гидроциклона было выбрано с учетом рельефа материка, так, чтобы все воды, образовавшиеся от растопления льдов на этом участке, стекали в долину. Гидроциклон со своими охватывающими крыльями пересекал выход долины в океан, преграждая путь воде, как большая плотина. Весь поток воды должен был пройти сквозь горловину гидроциклона и превратиться в пенопласту. Ноябрь - это разгар весны в южном полушарии, начало самого лучшего сезона для работ в Антарктиде. Наша группа вместе с геодезистами и географами высадилась на тот берег Антарктиды, где намечалась постройка первого гидроциклона. Здесь земля находилась под пятисотметровым слоем льда. Первые грузовые вертолеты привезли нам разборные полярные дома и необходимое оборудование. В небе Антарктиды сияло два солнца: одно большое, настоящее, низко над горизонтом, другое ярким маленьким кружком стояло прямо в зените - микросолнце. На весенне-летний период микросолнце было поднято на максимальную высоту, чтобы предотвратить возможное бурное таяние льдов. Необозримые ледяные просторы тянутся до самого горизонта насколько хватает глаз. На чистой голубизне неба резко обрисовываются ослепительно белые контуры ледяных вершин и редкие темные пятна свободных ото льда скал. Кажется, все вокруг замерло в вечном оцепенении. Рыхлый снег, в котором то и дело вязнут ноги, мешает передвижению. Белый наряд Антарктиды так сияет под лучами двух солнц, что даже темные очки не спасают: режет от нестерпимого света глаза. Выдыхаемый людьми воздух клубится белым паром. Тишина почти неправдоподобная. В этом царстве белого безмолвия человек кажется беспомощным существом, подавленным жестокой природой... Нам предстояло точно наметить район, где должен быть построен первый гидроциклон, и с помощью микросолнца и плавающего зеркала расчистить ото льда площадку в несколько десятков квадратных километров. К тому времени, когда мы услышали позывные ракетоплана Джемса Конта, сопровождавшего от Луны до Земли первую готовую систему "микросолнце - плавающее зеркало", у нас была готова вся аппаратура для управления ею. - Смотрите! Смотрите! - радостно закричала Елена Николаевна, первая увидевшая микросолнце далеко на западе. Еле заметная светящаяся точка передвигалась по ясному небу. Постепенно от горизонта она поднялась вверх и по команде Елены Николаевны остановилась над нами. Если бы я не видел своими глазами, как с помощью этой маленькой звездочки были расплавлены прочные породы во время опыта на Луне, то усомнился бы, что она сможет оказать хоть какое-нибудь действие на огромный слой льда, на котором мы стояли. Как только микросолнце остановилось в зените, Елена Николаевна приказала, чтобы все люди, находившиеся в радиусе двухсот километров от нашего командного пункта, ушли в укрытие. Ледоколам и кораблям также было ведено отойти от берега на безопасное расстояние. Вертолетам с грузами запрещалось совершать очередные рейсы. Когда все эти приказания были выполнены, сотни сирен, расположенных вдоль всего побережья, отчаянно завыли. Начался спуск микросолнца. Мы находились на командном пункте. Елена Николаевна сидела за пультом и поддерживала непрерывную связь с ракетопланом Джемса Конта. - Опускайте еще ниже, - говорила она ему. - Микросолнце сейчас над районом строительства. Внимание! Пробую взять на себя управление системой! Она периодически включала радиоаппаратуру. - Опустите на триста километров ниже! Еще на сто! Стоп! Наши установки захватили микросолнце! Теперь поворотом рычага мы могли заставить всю систему приблизиться или удалиться, сдвинуться в любую сторону, изменить фокусировку светового пятна - нашего главного оружия против антарктических льдов. Елена Николаевна включила автоматическое управление микросолнцем. Мы поднялись с командного пункта на вертолете, чтобы еще раз осмотреть район работ, и облетели весь отведенный нам прибрежный участок. Он был большой: в ширину километров двадцать, а вдоль побережья километров восемьдесят. По данным геологов и географов, толщина льда на этой площади колебалась от пятисот метров до километра. День оказался на редкость хорош: ни пурги, ни тумана. На небе у самого горизонта притулилось несколько небольших облачков. Воздух радовал кристальной чистотой и прозрачностью. Под нами расстилалась сплошная ледяная пустыня. Только маленькими точками чернели на берегу группы пингвинов. - Давайте прогоним их в воду, - предложила Елена Николаевна. - Жалко ведь. Сгорят они в нашем световом пятне. - Всех все равно не прогоним, - возразил ей главный инженер. - Ну хотя бы вон тех. Мы подлетели к самому берегу и стали пугать пингвинов, стараясь согнать их в воду, но эти потешные птицы только переваливались с ноги на ногу и вовсе не боялись нас. - Что ж, пеняйте на себя! - сказала с досадой Елена Николаевна. - Смотрите-ка, вон тюлени! Они-то нас наверняка испугаются. И верно. Как только мы подлетели к лежбищу, тюлени зашевелились и один за другим стали нырять в воду. Довольные тем, что нам удалось спасти хоть их, мы вернулись на свой командный пункт. Вокруг всего района, который мы только что осмотрели, были установлены вышки с телевизионными передатчиками. У нас на большом экране весь район был виден как на ладони. В воздух взлетело несколько сигнальных ракет, взвыли в последний раз сирены, и микросолнце медленно поползло к Земле. Вскоре приборы, установленные на поверхности льда, стали отмечать повышение температуры. - Глядите-ка, Елена Николаевна! - сказал главный инженер. - Ваши подопечные заволновались. На экране телевизора мы увидели, как на берегу, у самой кромки воды, передвигаются черные пятнышки. Я увеличил изображение, и перед нами предстали пингвины. Птицы были явно встревожены. Судя по их быстро раскрывавшимся клювам, они, видимо, отчаянно галдели, обмениваясь впечатлениями, и, как руками, размахивали короткими крыльями. Некоторые из них отбегали метров на десять от берега, но потом снова возвращались к своей группе, смешно переваливаясь на коротких лапах. Когда приборы показали, что температура на поверхности льда поднялась до тридцати градусов тепла, пингвины один за другим стали подбегать к крутому ледяному обрыву и бросаться в воду. - Вот видите, а вы беспокоились, - обратился главный инженер к Елене Николаевне. - Великая сила - инстинкт самосохранения. Елена Николаевна утвердительно кивнула головой и сказала: - Начинаю фокусировать пятно! По мере того как пятно суживалось, ото льда все сильнее и сильнее валил пар. Наконец, когда диаметр пятна достиг двадцати километров, а температура внутри него перевалила за тысячу градусов, послышался сильный треск: лед лопался, как раскаленное стекло, на которое плеснули холодной водой. Слышались шипение и бульканье испарявшейся воды. Елена Николаевна еще немного сузила пятно и довела температуру внутри него до трех тысяч градусов. Внезапно лед вспыхнул. Языки пламени поднимались кверху и тут же гасли, уступая место новым. Под действием огромной температуры молекулы воды распадались на кислород и водород, которые, вступая в реакцию, образовали пламя. Горящий лед! Теоретически это можно было объяснить, но на деле это производило странное впечатление. Поворотом рычага Елена Николаевна заставила световое пятно перемещаться вдоль всей прибрежной полосы будущего района строительства. Восемьдесят километров было пройдено почти за одну минуту. Во льду осталось ясно различимое углубление шириной около двадцати километров и глубиной более десяти сантиметров. Будто кто-то провел по ледяному полю огромным горячим утюгом. Елена Николаевна направила световое пятно обратно по той же полосе. Она проделала это дважды, а затем включила автоматическое запоминающее устройство, которое начало само повторять все движения рычага, производившиеся Еленой Николаевной. Теперь световое пятно металось из конца в конец ледяной полосы, как челнок в ткацком станке, каждый раз углубляя ледяную канавку на десять сантиметров. - За Одну минуту десять сантиметров, - подсчитывал я. - Значит, за неделю круглосуточной работы эта прибрежная полоса льда будет растоплена. Вас устраивают такие темпы? - Вполне! - улыбнулся главный инженер. - Мы попытаемся не отстать от вас в строительстве. На другой день погода резко ухудшилась. Неожиданно подул холодный ветер и поднял к небу тучи снега. На море разыгрался сильный шторм, температура резко упала. Казалось, все злые силы обрушились на людей, пытавшихся отвоевать у них ледяное царство. Вьюга неистовствовала днем и ночью, не стихая ни на минуту. Шум ураганного ветра был так силен, что даже в помещении приходилось говорить очень громко, почти кричать. Густая снежная пелена совершенно скрыла от нас микросолнце; регистрирующие приборы, расположенные в районе котлована, показывали, что температура в световом пятне упала до четырехсот градусов. Пришлось опускать систему ниже и фокусировать пятно так, чтобы восстановить прежнюю температуру. Воздух уже не мог впитать в себя водяных паров, образовавшихся при таянии льда. Весь район строительства окутался снегом и непроглядным туманом. Изредка со стороны моря доносились оглушительные взрывы, похожие на пушечные выстрелы: это отрывались от ледяного барьера и обрушивались в море айсберги. Рано утром - это был шестой день после начала пурги - меня разбудила Елена Николаевна. Я быстро оделся и подбежал к окну. Пурга кончилась. Полный штиль. В ушах звенело от непривычной тишины. В голубом небе ярко сверкало наше микросолнце, продолжавшее свою однообразную работу. Люди повеселели. За завтраком то и дело раздавались шутки, смех, все чувствовали, что приближается начало долгожданных работ. Световое пятно, как и прежде, равномерно металось из стороны в сторону, но посылало свое тепло не на поверхность льда, как несколько дней назад, а глубоко внутрь котлована, протянувшегося до самого горизонта. На побережье освободилась ото льда огромная полоса. Только кое-где в углублениях еще виднелись отдельные белые пятна, от которых валил пар. Где-то у самого горизонта возвышалась почти вертикальная стена льда, ясно отделяющая границу той зоны, в которой действовало световое пятно. Там, за бирюзовой стеной, слой векового льда по-прежнему покрывал материк. Пожалуй, только теперь мы до конца осознали, какую могучую силу мы вызвали к жизни. За несколько дней работы микросолнце прорыло во льдах такую долину, на дне которой могли бы свободно разместиться Париж, Нью-Йорк, Москва, Лондон, вместе взятые. Главный инженер подсчитал, что освободившийся ото льда участок суши поднялся по сравнению с прежним уровнем метров на пять-семь. Спустя двое суток дно долины стало совершенно сухим. Теперь осталось только устранить на нем неровности. Главный инженер строительства неожиданно обратился к нам со смелым предложением: выровнять дно котлована, расплавив грунт с помощью микросолнца. - Дно потом, при остывании, потрескается, - возразил ему Джемс Конт. - Мы уже пробовали проводить подобный опыт на Луне. - Там у вас происходило очень резкое остывание почвы, а здесь мы можем понижать температуру постепенно, медленно удаляя световое пятно... И снова система "микросолнце - плавающее зеркало" приблизилась к Земле. Световое пятно было сфокусировано еще больше. Медленно, словно куски сливочного масла на раскаленной сковороде, стали расползаться во все стороны и таять, заполняя впадины, небольшие бугры и возвышенности. Со дна долины к небу поднимался теперь темный столб дыма, оседавшего вокруг толстым черным слоем. Мы прошлись по дну долины нашим световым утюгом несколько раз, и этого оказалось достаточно, чтобы оно стало идеально ровным. Теперь расфокусированное световое пятно медленно двигалось вдоль по побережью. - Уже готово? - удивился главный инженер. - Замечательно! Только, пожалуйста, не спешите с охлаждением грунта. - То торопили нас, а теперь "не спешите". Уж лучше признайтесь, хитрый человек: у вас, наверное, не все готово для начала строительных работ? - смеялась Елена Николаевна. Спустя три дня мы закончили остужение грунта и, расфокусировав систему до предела, подняли ее высоко в небо. Теперь микросолнце освещало своими лучами огромный район, вызывая лишь слабое таяние льдов. В двух местах дно долины все-таки лопнуло при остывании. Трещины залили цементным раствором. Ничто больше не мешало началу работ. И они начались... На призыв Всемирного экономического совета принять участие в освоении нового материка откликнулись десятки тысяч людей разных национальностей и разных специальностей. Никого не пугали трудности. Конечно, на стройках в Антарктиде требовался не ручной труд. Вся богатейшая современная техника была брошена туда. Но природа этой суровой страны еще не была покорена. Здесь по-прежнему царствовал холод, свирепствовали лютые морозы, неистовствовали ураганные ветры страшной силы. Было ясно, что работать придется в чрезвычайно сложных условиях, что победа придет после упорной, полной опасности борьбы, которая потребует от человека предельного напряжения сил. Но трудности не могут остановить тех, кто идет к большой цели. Ежедневно к побережью причаливали один за другим ледоколы. Они привозили людей и грузы со всех концов света. На освободившемся ото льда побережье выросли поселки строителей. Через неделю побережье уже нельзя было узнать. На дне котлована появились большие шагающие механизмы. Они свободно перемещали и устанавливали части будущего гидроциклона величиной с четырехэтажный дом. Дно котлована светилось десятками тысяч огней сварки, грохотало и дышало, словно гигантское живое существо. Казалось, что там, на дне, царят невообразимый хаос и неразбериха. Так всегда кажется несведущему человеку, когда он впервые наблюдает большую стройку. На самом же деле все было подчинено заранее продуманному стройному плану. ...Давно уже кончилось антарктическое лето и началась долгая полярная зима, но по-прежнему здесь царил вечный день: лучи микросолнца равномерно заливали светом всю ледяную пустыню. Работы на побережье подходили к концу. Крылья-плотины гидроциклона сдерживали теперь огромное озеро воды, накопившейся за лето от таяния льдов. Приближался день пуска гидроциклона. ...Мы поднялись на вертолете на высоту нескольких километров. Гидроциклон был хорошо виден. Облицованный черными плитами из супертермита, он резко выделялся на фоне ярко-белых льдов. Высоко в небе висело микросолнце с плавающим зеркалом - составная часть всей этой громадной установки. Световое пятно стало медленно сужаться, все ярче и ярче освещая среднюю часть гидроциклона. Черный супертермит стал темно-вишневым, потом белым. Края светового пятна расходились далеко за пределы гидроциклона, освещая лед. Там температура была гораздо ниже, чем в центре пятна, но все-таки достаточно высокой, - и вот на наших глазах началось таяние льда. Первые струи воды потекли с высокого ледяного обрыва котлована. Поток воды полноводной рекой хлынул во входные ворота гидроциклона. Прошло всего лишь несколько минут, и из той части гидроциклона, которая была обращена к морю, показалась узкая лента пенопласты. Возглас восторга вырвался из наших уст. Непрерывная лента пенопласты, подхваченная мощными стальными руками передач, словно бесконечно длинная змея, стала погружаться в воду. Гидроциклон начал свою работу. Вода от растаявших льдов прибывала с каждым часом. Теперь это была уже не река, а бурный водопад, низвергавшийся с ледяного барьера котлована. Вода пенилась миллиардами брызг, клубилась водоворотами и стремительно врывалась внутрь гидроциклона. Весть о запуске первого гидроциклона облетела весь мир. Прошло двести лет с того момента, когда экспедиция Руаля Амундсена достигла Южного полюса, одержав первую победу в схватке с жестокой природой Антарктиды. И вот люди, овладевшие новой техникой, вступили в единоборство с неприступными льдами. Битва за Антарктиду началась. 15. ВЕСТЬ ИЗДАЛЕКА Прошло полгода. На побережье Антарктиды освободилась ото льда большая территория. Сотни ученых прибыли на эту загадочную землю. Антарктида открывала перед людьми свои несметные богатства: она была похожа на сундук с драгоценностями. Голубые горы льда, как сказочные стражи, тысячелетиями скрывали от человечества несметные богатства, таящиеся под ними. "Топить можно и ассигнациями", - с горечью говорил Дмитрий Иванович Менделеев, видя, с какой варварской расточительностью используют люди каменный уголь и нефть, сжигая эти драгоценные сокровища в качестве топлива. Теперь ценные органические соединения стали сырьем для химической промышленности. Из нефти и каменного угля изготовляли детали машин, подшипники, шестерни, волокно, стекло с новыми оптическими свойствами, пластмассы, резину, изоляторы, пружины, искусственную кожу, заменители свинца, фюзеляжи стратопланов, мебель и многие другие материалы, одно только перечисление которых заняло бы несколько десятков страниц. В Антарктиде были найдены остатки давно вымерших растений и животных и, что самое интересное, следы древнейшей человеческой культуры. Не было сомнений, что когда-то очень давно эта земля была обитаема и населена людьми. Как произошло великое оледенение ее? В результате какой катастрофы исчезли люди? Погибли они или расселились по всему свету? Какая раса людей обитала здесь в незапамятные времена? Ученых ждали величайшие открытия... Мы изучали действие микросолнца, которое по-прежнему непрерывно светило над нами. Пожалуй, основным недостатком нашего микросолнца было то, что оно не заходило за горизонт. Люди ложились спать и вставали при свете солнца; это раздражало и мешало работать. Наша группа разрабатывала такую схему автоматического управления микросолнцем, при котором оно, передвигаясь по небосводу, заходило бы за горизонт вечером, а утром в положенное время появлялось бы на небе. При желании можно было создать сложную кибернетическую систему управления, и тогда на материке сменялись бы не только день и ночь, но и времена года. Но задача осложнялась тем, что надо было тщательно наметить траекторию движения микросолнца, чтобы оно не мешало обычному чередованию дня и ночи у жителей прилегающих к Антарктиде материков. Когда под лучами солнца растаяли льды в центре Антарктиды, там обнажилось большое отверстие, уходившее на несколько сот метров в глубь почвы. В эту открывшуюся пещеру стекала вода. Напор ее был так силен, что на поверхности образовалась огромная воронка, жадно, со свистом втягивавшая в себя огромные массы воды. Каждый, кто приезжал в Антарктиду, непременно стремился увидеть это небывалое зрелище. Мы сами подолгу наблюдали за тем, как большие и маленькие льдины начинают медленно кружить вдалеке от воронки, потом, описывая спираль за спиралью, притягиваются все ближе к ее центру и здесь, подхваченные водоворотом, делают еще несколько стремительных кругов и скрываются под землей. Видимо, где-то в глубине вода попадала на слой расплавленной магмы и, соприкоснувшись с нею, немедленно превращалась в пар. Кое-где в нескольких километрах от воронки из трещин в земле начали бить горячие водяные и паровые гейзеры, благодаря которым таяние льдов в этом районе усилилось. Из-за горячих гейзеров (уже через несколько месяцев после образования воронки их насчитывалось несколько сотен) к этому району вскоре привилось название: Южная Исландия. Многие географы и геологи исследовали эту площадь. На ней обнажились высокие горы, усыпанные огромными валунами, сглаженными в свое время льдом, и глубокие, наполненные водой долины. Кое-где в ложбинах сохранились остатки древней доисторической почвы, которая чрезвычайно заинтересовала ученых-почвоведов. Весь антарктический ландшафт был пустынен. Нигде не было ни кустарника, ни травинки, ни деревца. И все же древняя, внезапно исчезнувшая жизнь чувствовалась повсюду среди этого однообразного пейзажа. В почве находили раздавленные льдами кости вымерших животных, перья птиц, останки первобытных людей и их примитивные каменные орудия труда. Кое-где были найдены прекрасно сохранившиеся, полузанесенные песком трупы мамонтов, саблезубых тигров, исполинских носорогов, диких лошадей, бизонов и жирафов. Их смерть, как и смерть доисторических животных северного полушария, наступила, по всей вероятности, внезапно, в результате какой-то загадочной катастрофы, изменившей весь облик Земли. Было над чем поразмыслить ученым. Однажды, когда наша группа производила в районе огромной воронки обычные замеры светового потока микросолнца, к нам с бешеной скоростью подлетел на орнитоптере палеонтолог Инагос. Мы заметили, что палеонтолог сильно возбужден: он размахивал руками и, забыв, что у него есть портативный радиопередатчик, что-то громко кричал нам. Этот энтузиаст своего дела неутомимо колесил по Антарктиде, делая одну находку за другой. Это он нашел того огромного хорошо сохранившегося замерзшего носорога с двумя гигантскими рогами на носу, которого тут же увезли в Зоологический музей Всемирной академии наук и хранят теперь в замороженном виде. - Опять что-то нашел, - сказал Чжу Фанши, отрываясь от прибора. - Везет человеку! Вот мы еще ничего не нашли, кроме скелета вымершей рыбы, а он просто волшебник какой-то. - У него особый нюх на находки, - улыбнулась Елена Николаевна, - я давно говорила об этом. Природный дар. Я не удивлюсь, если он найдет подо льдами нашу еще не изданную книгу о микросолнце. Инагос стремительно спустился к нам на площадку, усеянную большими валунами. - Летим со мной! Скорее! - Ну, ясно! Нашел! Вы хоть объясните толком, что вы нашли? - попросила Елена Николаевна. - Сам не знаю еще. Вы поможете разобраться. Там какое-то волшебство. Я просто не смею верить своим глазам. - Оставьте, Инагос, нам не до волшебства. Мы делаем замеры. Нам некогда. - Бросайте ваши замеры, потом сделаете. Летим! - В таком возбужденном состоянии мы не видели вас даже тогда, когда вы нашли своего знаменитого носорога, - улыбнулся Джемс Конт. - Неужели вы нашли еще одного? - Сами вы носорог, - сердито проворчал палеонтолог. - Вам дело говорят, а вы... То, что я нашел, вообще неизвестно науке. Если не хотите лететь, пеняйте потом на себя, я позову еще кого-нибудь. - Давайте полетим, - попросил Чжу Фанши. - Видимо, там что-то действительно интересное. Оставив приборы, мы поднялись в воздух и быстро понеслись вслед за Инагосом. - Знаете что, - сказала нам Елена Николаевна, - давайте попробуем сами обнаружить то, что он нашел. Не все же ему находить! Под нами был все тот же пустынный антарктический пейзаж - сглаженные ледниками отроги гор с оставшимися в глубоких ущельях полосками льда, скалы с глубокими шрамами ото льда, мелкие и крупные озера, горячие струи гейзеров, взлетавшие высоко над землей, и горные хребты с шапками так и не растаявших снегов на высоких вершинах. Всю дорогу мы летели молча, внимательно глядя вниз. Каждому хотелось открыть находку Инагоса. Но никто ничего не находил. Вдруг Чжу Фанши крикнул: - Вижу! - Что? - раздалось сразу несколько голосов. - Вон то озеро! - Что в нем необычного? - Ничего... - Так почему же вы кричите? - Просто так, - лукаво сказал Чжу Фанши. - Досада взяла... Все расхохотались. - Да будет вам, - торопил нас Инагос. - Летим скорее. Я вам подскажу немного. Взгляните вон на те камни. Там, куда он показывал рукой, не было ничего, кроме больших, гладко обтесанных льдами валунов, каких было великое множество повсюду. - Ну, видите что-нибудь? - Нет... Инагос пренебрежительно махнул рукой и спустился к высокой скале. Мы последовали за ним. В глубокой нише под нависшей скалой лежало, покрытое вековой грязью, большое овальное кольцо. В нескольких местах, где грязь отпала от него, кольцо тускло поблескивало серебристым цветом. Диаметр кольца составлял около метра. В передней части его было хорошо заметное расширение, как у перстня в том месте, где в него вставляется драгоценный камень. В обе стороны от этого утолщения отходили два довольно длинных заострявшихся к концам стержня. В средней части, на утолщении, кольцо было уже очищено от грязи. Тут виднелось гладкое углубление эллиптической формы с хорошо отполированной поверхностью. Углубление окаймлял сложный, замысловатый рисунок, изображавший, по-видимому, листья какого-то растения. Под рисунком шла длинная цепочка непонятных знаков, представлявших собой сочетание пересекавшихся черточек, запутанных зигзагов и волнистых линий. Мы не вытерпели и стали счищать грязь с кольца, стараясь рассмотреть его поверхность. - Осторожнее, - попросил Инагос. - Чжу, что напоминают вам эти знаки? - Арабские письмена, - ответил Чжу, - но весьма отдаленно. - Как оно попало сюда? - удивлялась Елена Николаевна. - Ведь совершенно невозможно предположить, что такое кольцо могло быть сделано первобытными людьми каменного века. Тем более, что металл, из которого сделано кольцо, мне тоже неизвестен. - Мне кажется, что это не металл, - возразил ей Джемс Конт, - скорее это напоминает пластмассу. - Что вы хотите с ним делать, Инагос? - У меня к вам просьба. Прежде всего помогите мне осторожно смыть грязь с кольца. Его надо немедленно, сейчас же сфотографировать во всех деталях, каждый иероглиф! - К чему такая спешка? - удивилась Елена Николаевна. Инагос очень серьезно посмотрел на нее и спокойно ответил: - Каких только досадных случайностей не происходило с научными находками! Давайте лучше сфотографируем его немедленно. До ближайшего озера было совсем недалеко. Мы слетали туда, набрали в резиновые ведра воду и стали потихоньку лить ее на загадочное кольцо. Инагос бережно оттирал грязь. Он тщательно промывал каждый вновь открывающийся значок, а их появлялось все больше и больше. Древние надписи совсем не пострадали от времени. Они были четкими и глубокими. Одежда на Инагосе совсем промокла, а он все тер и тер кольцо. Наконец оно было отмыто до блеска. Теперь Инагос обхватил влажной тряпкой стержень, выступавший с правой стороны кольца, и стер с него грязь. К нашему удивлению, стержень, очищенный от грязи, оказался темно-фиолетового цвета. Яркой полоской, растянутой вдоль его оси, отражалось микросолнце. Инагос провел тряпкой по левому стержню, прижав его рукой. Неожиданно раздался тихий, еле слышный щелчок, вслед за которым послышалось ровное, монотонное гудение, исходившее, казалось, от всего кольца. Инагос отдернул руку от стержня. - Что это? Фотографируйте его скорее! Мы в страхе попятились. Чжу Фанши быстро сделал несколько снимков и тоже отпрянул назад. - Бежим! - крикнул он. - Скорее, вон за тот валун! Но убежать нам уже не удалось. В центре кольца, там, где находилась эллиптическая впадина, появилось какое-то мутное белое пятно. Оно быстро, словно выползший изнутри кольца туман, обволакивало нас со всех сторон. Кольцо постепенно исчезло из виду. Перед нами появились неясные очертания каких-то расплывчатых предметов, от которых мы, словно загипнотизированные, уже не могли оторвать взгляда. Меня охватило непонятное, гнетущее чувство беспокойства и приближающейся беды. Мысли мешались в голове. Послышалась тихая звенящая мелодия. Туман прояснился, появились очертания высоких гор, густо покрытых зеленой растительностью. Я увидел, что стою на ровной площадке. Передо мной два необыкновенно высоких человека странного, почти пирамидального телосложения. Толстые, сильные ноги с огромными расплющенными ступнями как бы с трудом держат этих четырехметровых гигантов. Тело их плотно окутано прозрачной желтоватой материей, сквозь которую просвечивает темная одежда. Голые, без волос, черепа увенчаны кольцами с двумя фиолетовыми стержнями. Большие, узко посаженные голубые глаза великанов смотрят на меня с белых как мел лиц в упор, не мигая, с ласковой снисходительностью. Только теперь я заметил вокруг себя толпу черных, совершенно голых людей маленького роста, коренастых, покрытых коричневыми волосами. Их небольшие испуганные глаза смотрят на великанов из-под низко нависших бровей с непередаваемым страхом и надеждой. Короткая шея и скошенный назад подбородок делают их похожими на обезьян. Но вот великаны подняли вверх руки, и вся толпа первобытных людей рухнула на колени, отбросив в сторону свои палицы и каменные топоры. Я вдруг почувствовал, что какая-то неведомая сила, могучая и необоримая, как волшебство, овладевает моим разумом, заставляя безропотно и тупо исполнять ее повеления. Пожалуй, никто из ученых не мог бы похвастаться тем, что он понимает зачаточный язык первобытных людей. А я, находясь в этом удивительном состоянии, понимал. Я бы не смог точно передать содержание этого странного мычания, но общий смысл его сводился к тому, что первобытные люди, упав на колени, просили великанов не покидать их, умоляли остаться и, как прежде, помогать им в охоте и рыбной ловле. Племя первобытных людей обещало великанам, что отдаст им своих лучших девушек и достанет их любимого черного камня столько, сколько великаны пожелают. В состоянии экстаза они с силой били лбом о землю и с мольбой заламывали руки. На белых лицах великанов появилась снисходительная улыбка. - Чезонкл... - тихо произнес один из них, видимо старший, и отрицательно покачал головой. Я понял, что он сказал: "Прощайте!" Из глоток стоявших на коленях людей вырвался отчаянный рев. Одновременно я почувствовал в душе непонятное отчаяние. Один из великанов сделал несколько шагов вперед, снял у себя с головы кольцо с двумя темно-фиолетовыми стержнями, положил на землю, отошел на шаг и сказал: - Ийрго-энес-вья-полуно-шерпни-дхаа. Ролго-дхаа-кесл. Каким-то образом в моем сознании безотчетно возник перевод этой фразы: "Там, где светит оранжевое солнце, внуки ваших внуков найдут нас. Храните это!" Потом он подхватил с земли под мышки коренастого вождя племени, поднял его сильными руками и что-то тихо сказал на ухо, указывая глазами на загадочное кольцо. Опустив трепетавшего от страха вождя на землю, великан снова поднял вверх руки и вместе со своим товарищем стал медленно пятиться, не сводя с первобытных людей пристальных голубых глаз. Так, пятясь, оба они отошли метров на четыреста, потом повернулись спиной, большими прыжками побежали к лежавшему далеко в долине большому продолговатому предмету и скрылись в нем. В томительно безмолвном ожидании прошла минута, другая, потом из одного конца продолговатого предмета вырвалась ослепительная, белая струя света, ударившая в отвесную скалу, стоявшую напротив. Продолговатый предмет взмыл в воздух, описал в небе большую спиральную кривую и исчез из виду. Первобытные люди вскочили с земли. Они горестно кричали, словно жалея о безвозвратной утрате. Некоторые из них острыми ногтями царапали до крови свое лицо. Снова послышалась тихая звенящая мелодия. Постепенно толпа мечущихся от горя первобытных людей расплылась перед глазами и затем исчезла. В белом тумане, который снова обволакивал меня со всех сторон, я на несколько секунд увидел темный участок неба с сиявшими на нем яркими звездами. Неподалеку от одной из звезд виднелось загадочное кольцо с двумя стержнями. Картина звездного неба исчезла так же внезапно, как и возникла. Я очнулся и осмотрелся вокруг. Рядом со мной были Елена Николаевна, Джемс Конт, Чжу Фанши и Инагос. Они так же недоуменно, как и я, осматривались по сторонам. Перед нами лежало серебристое кольцо с двумя стержнями по бокам. - Дьявольщина какая! - воскликнул Инагос. - Вы что-нибудь видели, или это мне одному почудилось? Оказалось, что каждый из нас видел одну и ту же сцену прощания великанов с первобытными людьми и понимал все, о чем они говорили между собой. - Интересно, что же здесь произошло? - спросила Елена Николаевна и вопросительно посмотрела на нас. Все молчали, не зная, что ответить. - Там, где светит оранжевое солнце, ваши потомки найдут нас... - задумчиво повторил Джемс Конт. - Что бы это могло означать? - Да, этот орешек сразу не раскусишь, - отозвался Инагос. - Интересно то, что какая-то таинственная сила, заключенная в этом кольце, вызвала в представлении разных людей одну и ту же сцену. Более того, она каким-то непостижимым образом внушила нашему сознанию смысл тех слов, которыми обменивались великаны и первобытные люди. - Что же это за сила? - спросил Чжу Фанши. - Мне кажется, - сказала Елена Николаевна, - что в этом кольце заложена неизвестная нам, но очень совершенная система памяти, которая воспроизвела перед нами события, происшедшие многие тысячи лет назад на Земле. - Так вы считаете, что все, что мы сейчас видели, происходило на самом деле? - удивился я. - Да, я думаю, что когда-то, еще до оледенения Антарктиды, на Землю из другого мира прилетали белые гиганты и оставили здесь свое кольцо, надеясь, может быть, что потомки этих дикарей разгадают загадку. - Это похоже на миф, - покачал головой Джемс Конт. - Почему? - горячо возразил ему Инагос. - А по-моему, если отказаться от предположения Елены Николаевны, то тогда этому явлению вообще нельзя дать никакого научного объяснения. Посудите сами. Мы нашли кольцо, которое, без сомнения, находилось долгое время под слоем льда и грязи. Кто его мог сделать? Дикие люди каменного века? Нет, конечно. Наши современники? Нет. Мы не в состоянии создать такой совершенной системы памяти. - Вообще нечто подобное я видела год тому назад в Ванкувере, в Канаде, - сказала Елена Николаевна. - Там один профессор разрабатывал новую схему электронной памяти. Сути своих работ он подробно не излагал, но я знала, что их лаборатория имеет дело с токами разных частот, от самых низких до самых высоких. Однажды во время опыта он сам и все его сотрудники неожиданно погрузились в глубокий сон. Спали они весь день до вечера и проснулись только оттого, что во всем институте в конце рабочего дня выключили электрический ток, как это принято во многих учреждениях. Позднее им удалось установить, что их сон был вызван определенной комбинацией электромагнитных излучений разной частоты, с которыми они в этот момент производили эксперимент. Интересно, что эта комбинация электромагнитных колебаний разных частот не только усыпила людей, но и вызвала определенные сновидения: во время сна все они видели несуразные видения - извивающиеся полосы разных цветов, яркие шары и блуждающие точки. Многие говорили, что передвижение этих ярких предметов ассоциировалось у них с тихой мелодичной музыкой. Характерно, что никто из сотрудников не видел связного сна. Это говорит о том, что с помощью электромагнитных колебаний можно заставить человека видеть определенные сновидения. Вот я и думаю, что, возможно, это загадочное кольцо является очень совершенной схемой электронной памяти, пути к созданию которой еще только нащупывают наши современники. - А белые великаны более ста тысяч лет назад уже имели такую высокоразвитую технику! - воскликнул Инагос. - Представляете себе, какая должна быть у них жизнь сейчас там, на планете, летающей вокруг оранжевого солнца! - Хорошо бы найти еще какие-нибудь следы, подтверждающие, что белые великаны действительно побывали когда-то на Земле, - сказал я. - Что вы! С тех пор прошли тысячи лет, так что никакой след просто физически не мог сохраниться, - возразил мне Инагос. - И это говорите вы, палеонтолог! - сказал Чжу Фанши, отходя на несколько шагов в сторону от кольца и поднимая с земли какой-то белый предмет. - Например, вот это вам ничего не напоминает? Не надо было быть опытным палеонтологом, чтобы, бросив беглый взгляд на белый кусок твердого кварца, установить, что он обработан рукой человека. Инагос выхватил обломок кварца из рук Чжу Фанши и начал пристально его разглядывать. - Похоже на каменный топор, который держал в руках вождь первобытного племени. Смотрите! В нем проделано даже отверстие для рукоятки! - Вот вам и первый след! - удовлетворенно сказала Елена Николаевна. - Нет, этот камень хоть и неплохая находка, но он не может служить доказательством того, что белые великаны действительно побывали на Земле. Камень принадлежит дикарю, а не великанам. - Я знаю, где мог остаться след от великанов! - воскликнула неожиданно Елена Николаевна. - Где? - отозвались мы разом. - Помните, когда великаны улетали с Земли, из их ракеты вырвался яркий сноп света и ударил в скалу?.. Что, если нам попробовать найти ту скалу? Мы с энтузиазмом приняли предложение Елены Николаевны. Чжу Фанши заторопил нас. Только Инагос отказался лететь с нами. Он остался возле кольца, чтобы еще раз самым тщательным образом заснять его. - Вы заметили, - спросил я своих товарищей, - что не только мы с вами, но и первобытные люди понимали то, о чем говорили великаны. Помните, как они завопили, когда великаны отказались остаться на Земле? По-видимому, эти пришельцы могут каждому человеческому существу внушать свои мысли. Чужой язык они, по-видимому, понимают так же хорошо, как и свой. - Для этого, вероятно, необходимо проникнуть в тайны самого процесса мышления, - заметила Елена Николаевна. - Эх, если бы с нами был ваш муж! - проговорил Джемс Конт. - Он бы сразу определил, какую часть звездного неба мы видели в самом конце этой странной сцены, перед тем как видение исчезло. - Боюсь, что это не так уж просто. Ведь за сто тысячелетий звезды должны были в какой-то мере изменить свое расположение, - возразила Елена Николаевна. - А помните слова того великана, который положил на землю это кольцо: "Там, где светит оранжевое солнце, внуки ваших внуков найдут нас". Он явно рассчитывал на то, что его кольцо будет найдено последующими поколениями людей, которые сумеют тем или иным образом установить с ними связь. Жаль, что он не догадался сказать что-либо еще. - Одно, мне кажется, не может ни у кого вызывать сомнений, - сказал я, - это то, что планета, на которой обитают великаны, значительно больше нашей Земли. - Почему? - Потому что сразу видно, что они чувствовали себя на Земле значительно более легкими, чем на своей планете. Вы обратили внимание, какими огромными прыжками они побежали к ракете? Как мы на Луне... Ясно, что их планета больше. Неизвестно, сколько еще времени делились бы мы впечатлениями, если бы Чжу Фанши не заметил скалу, чем-то напоминавшую ту, о которую ударился сноп лучей от ракеты. Мы подлетели к ней. К нашему великому огорчению, на скале не было никаких следов, говорящих, что некогда здесь произошло столь важное событие. Нам не хотелось верить в это. Мы самым тщательным образом осмотрели всю скалу. Ничего! Ни малейшей вмятины или оплавленного камня на ней не было. - Ну что ж, - вздохнул после долгих поисков Джемс Конт. - В конце концов само по себе кольцо является достаточно веским доказательством. - Подождите! - прервала его Елена Николаевна. - Посмотрите-ка на нашу площадку с валуном, ведь ее отсюда не видно! Это же говорит о том, что мы исследовали совсем не ту скалу. Вон соседняя скала, оттуда площадка с кольцом будет видна. Полетим к ней! Не надо было долго осматривать поверхность соседней скалы, чтобы обнаружить на ней огромную впадину в форме правильного круга с оплавленными ровными краями. Впадина была настолько необычной, что сразу же появлялась мысль о ее искусственном происхождении. Она была высотой в три человеческих роста. Кто-то высказал мысль, что по этой отметине можно достаточно точно определить размеры фотонной ракеты великанов. - Занятно, очень занятно... - бормотал Чжу Фанши, поглаживая рукой гладкую стену впадины. - Это уже не гипноз, не внушение, а ощутимый предмет, который можно не только потрогать рукой, но и сфотографировать. Сейчас я это сделаю. - Он снял нас на фоне впадины, потом отдельно саму впадину под разными углами. Некоторое время мы осматривали местность вокруг скалы, пытаясь найти еще какой-нибудь след пребывания на нашей Земле таинственных белых великанов. Но больше нам ничего не удалось обнаружить. Мы вернулись назад к площадке, где лежало кольцо, и застали там странную сцену: Инагос стоял, покачиваясь, приложив ладони к вискам. - Инагос! - окликнула его Елена Николаевна. Он даже не обернулся на оклик. Мы висели в воздухе по другую сторону кольца и с удивлением смотрели на нашего палеонтолога. - Уж не сошел ли он с ума от радости? - спросил Чжу Фанши. В это время Инагос, пошатываясь, шагнул вперед, протер глаза руками. Мы поняли, в чем дело. - Зачем вы снова включили кольцо? - спросила его Елена Николаевна. - Мне без вас пришло вдруг в голову, что оно не будет больше работать, и я решил проверить... - Что же получилось? - Я видел ту же самую картину... Мы подробно рассказали Инагосу о впадине в скале. Он был вне себя от радости. - Надо немедленно сообщить о нашей находке. Я чувствую, что она задаст работы палеонтологам, лингвистам, астрономам, этнографам астронавтам, конструкторам ракет и ученым многих других специальностей. Перед нами открывается возможность заглянуть краешком глаза в очень далекое будущее. Вы успели сделать снимок впадины на скале? ЭПИЛОГ ...Костер догорал. Языки пламени все реже и реже появлялись на покрытых белым пеплом сучках хвороста. Мигая красными точками, еле теплились угли. Наступила ночь. Она окутала нас черным негреющим покровом. С моря потянул прохладный ветерок, опьяняя свежестью и запахом водорослей. В небе зажглись яркие звезды, и только на западе, за горами, все еще разливался багровый закат: это микросолнце посылало свои последние в этот день лучи перед тем, как полностью скрыться за горизонтом. Было тихо вокруг. Лишь слабый плеск волн нарушал торжественную ночную тишину. Я подобрал вокруг костра несгоревшие ветки и бросил их на угли. К небу побежала, клубясь, легкая струйка прозрачного дыма, по хворосту заплясали маленькие огоньки, и снова на несколько минут яркое пламя озарило все вокруг. Вечный огонь... Когда-то, сотни тысяч лет назад, вокруг впервые зажженного костра сидели первобытные люди. Они с испугом и удивлением подолгу смотрели на непонятное, таинственное пламя, которое сразу сделало их могущественнее всех остальных обитателей планеты. О чем они думали? Какие мысли зажигали их глаза радостным блеском? Трудно ответить на это. Конечно, они и не предполагали тогда, что от простого костра люди спустя тысячелетия придут к невиданному могуществу над природой, сделаются повелителями не только своей планеты, но и других миров. Я глядел на угасающий огонь, и рука сама тянулась за очередной хворостинкой, которая могла хоть ненадолго продлить жизнь маленького костра. Что же будет, дальше с человечеством? Предсказать с уверенностью, какого технического прогресса оно достигнет, пока просто невозможно. На моих глазах произошли такие грандиозные перемены, о которых раньше я даже не мог и мечтать. Я повертел в рука" спелый банан, неторопливо очищая его от желтой мясистой кожи, и усмехнулся про себя. Ничего особенного не было в этом самом обыкновенном банане. И все же, если бы сто или двести лет назад людям сказали, что они будут есть бананы, выращенные в Антарктиде, то любого, даже самого авторитетного, ученого просто подняли бы на смех. И, однако, это стало реальностью. Теперь, спустя несколько лет после того, как над Антарктидой зажглось микросолнце, лед остался лишь на высоких горах, которые по-прежнему сверкали своими ослепительно белыми шапками под лучами искусственного солнца, как в знойной Африке сверкает своей серебряной короной гора Килиманджаро. Климат Антарктиды стал настолько хорош, берега ее внутренних пресноводных морей покрылись такой буйной живописной растительностью, что сюда стали переезжать люди из других стран. В первые же годы здесь выросли города. Антарктиду пересекли из конца в конец широкие автострады, около многочисленных богатых месторождений полезных ископаемых возникли большие автоматизированные комбинаты. Люди привезли с собой птиц и животных. Теперь уже никто не замечал, что жизнь цветет здесь только благодаря микросолнцу. Оно с неизменной закономерностью, подчиняясь сигналам электростатических установок, так же регулярно всходило и заходило, как и настоящее солнце. Люди, заселившие Антарктиду, стремились увеличить полезную площадь земли, пригодную для возделывания сельскохозяйственных культур. После таяния ледников в Антарктиде были обнаружены остатки прежней, доисторической почвы: многочисленные песчаные покровы, суглинки, а кое-где и чернозем. Но огромные площади были заняты безжизненными скалами и валунами. В Антарктиде началось строительство нескольких гигантских комбинатов, на которых из камней и валунов изготовляли почву, пригодную для посевов. В эту искусственную почву добавляли специальные химические вещества, микроорганизмы и удобрения, способствовавшие быстрейшему образованию перегноя из растений. Интересное предложение выдвинул Анри Ламель. Он привез в Антарктиду быстрорастущие папоротники и засадил ими опытный участок. Эффект получился неожиданный. Эти неприхотливые растения могли развиваться в самых неблагоприятных условиях и давали в течение года несколько обильных урожаев зеленой массы, что способствовало обогащению почвы. Но не только на нашей Земле произошли резкие изменения. Далеко в необозримых просторах вселенной вспыхнули еще два микросолнца. Соединенные с плавающими зеркалами, они посылали свои лучи на Марс, обогревая его своим теплом. Автоматические приборы, установленные на этой планете, сообщали о резком потеплении, наступившем на ее поверхности. Быстро таяли шапки льдов на полюсах, перестали бушевать снежные бури, появились новые моря, воздух Марса увлажнился, ускорился рост растительности. Предполагалось, что на Марсе будет построено несколько баз для дозаправки ракетопланов топливом при дальних перелетах. Решено было также начать на Марсе добычу наиболее редких ископаемых. Первые колонисты уже отправились туда, чтобы обосноваться на более или менее длительный срок. Начало было положено: при желании Марс мог быть заселен людьми в любое время. Гений человека вырвался за пределы Земли и покорил вторую планету в солнечной системе! Границы наших знаний раздвинулись, но по-прежнему на Земле оставалось еще много неразгаданных тайн. Одной из них было то кольцо, которое палеонтолог Инагос нашел под растаявшими льдами Антарктиды. Теперь оно хранилось в специальном отделении музея Всемирной академии наук. Крупнейшие ученые всего мира исследовали эту таинственную находку. Они не пришли к единому мнению относительно его устройства. Трудность заключалась в том, что кольцо нельзя было как следует изучить, не разобрав его. На это ученые не решались, опасаясь, что кольцо будет испорчено. Загадочное кольцо оставили на Земле пришельцы с другой планеты. Откуда появились эти белые великаны? С какой-нибудь планеты солнечной системы? "Нет!" - единодушно отвечали ученые. Экспедиции на планеты нашей солнечной системы показали, что в этом маленьком участке вселенной человечество одиноко. Вывод напрашивался сам собой: те разумные существа, которые создали это кольцо, прилетели к нам из другого звездного мира. Основная задача, которую надо было решить, чтобы хоть немного приподнять завесу над тайной, состояла в том, чтобы по изображению участка звездного неба, возникавшему всякий раз, когда включалось кольцо, определить положение в Галактике той планеты, откуда они прилетели, и попытаться установить с ними связь. "Там, где светит оранжевое солнце, внуки ваших внуков найдут нас!" Не к людям каменного века, а к нам, их далеким потомкам, были обращены эти слова белых великанов. "Ищите, и вы познаете множество тайн, над которыми вы теперь ломаете голову! - как бы говорили они нам. - Ищите, и перед вами откроется ваше будущее!" Будущее! Оно зовет нас вперед, как самая прекрасная мечта. Оно всегда - далекое и близкое, как огонек в ночи: идти до него далеко, но свет его указывает путникам дорогу и согревает их радостным предчувствием близкой и желанной цели. Ради него идут они на тяжелые испытания, на подвиги, даже на смерть. В поиски далекой планеты белых великанов включились не только ученые, но и все, кто хоть немного разбирался в астрономии. Я тоже не мог теперь глядеть на небо, не думая об оранжевом солнце и белых великанах. И однажды мой мозг молнией прорезало воспоминание... Я вспомнил старика астронома Илью Петровича Брадова, сыгравшего неведомо для себя удивительную роль в моей жизни, и ту ночь, когда мы встретились с ним в его обсерватории. "Перед вами созвездие Волопаса, - прозвучали вновь у меня в ушах его слова. - В центре вы видите яркую звезду Арктур, а неподалеку от нее маленькую, едва различимую звезду спектрального класса К. Когда мы исследовали этот район неба с помощью радиотелескопа, то неожиданно столкнулись с загадочным явлением. От какой-то невидимой в телескоп звезды или планеты мы принимали в течение суток через каждые пять часов одинаковые серии радиосигналов. Нам удалось записать их на пленку. Последовательность сигналов настолько периодична, что даже у человека, лишенного всякой фантазии, невольно возникла бы мысль об их искусственном происхождении. Представьте себе: может быть, там, в тусклом оранжевом свете угасающей звезды, тоже живут разумные существа и шлют команды своим межзвездным кораблям или переговариваются по радио с людьми другой планеты..." Я немедленно поделился своими воспоминаниями с Ярославом Павловичем, который наблюдал за звездным небом при помощи нового сверхтелескопа, созданного на базе плавающего зеркала. Это была парящая в межзвездном пространстве большая астрономическая станция. - Брадов? - переспросил меня Ярослав Павлович. - Припоминаю. Я читал его труды. Но, помнится, в них ничего не было сказано о загадочных радиосигналах. Вы говорите, в созвездии Волопаса? Хорошо, мы проверим. Несколько дней спустя Ярослав Павлович позвонил ко мне на Землю. - Кажется, Брадов был прав. Нам действительно удалось обнаружить около едва различимой звезды спектрального класса К несколько планет. Одна из них большая. Больше Земли. Правда, карта звездного неба не вполне совпадает с той, что появляется в загадочном кольце, но и этому есть объяснение. С тех пор, как неведомые пришельцы побывали на Земле, прошло столько тысячелетий, что звезды успели изменить свое расположение... Как знать, может быть, белые великаны и в самом деле живут на одной из планет неподалеку от Арктура... ...Костер догорал. Я глядел на тлеющие угли и думал о вечности. Я прожил необычайно долгую жизнь и был свидетелем огромных перемен на Земле. А что значит жизнь одного человека в сравнении с вечностью? Жизнь существует на Земле около двух миллиардов лет. Человеческое общество насчитывает около миллиона лет. История цивилизации охватывает всего лишь несколько тысячелетий. Жизнь человека длится сто - сто пятьдесят лет. Это микроскопически мало в сравнении с бескрайной вечностью. И все же она не подавляет нас. Жизнь каждого человека ярка, своеобразна и неповторима, наполнена великим смыслом и всегда оставляет по себе след. Человек преображает континенты, разрушает горы, создает моря, осушает болота и орошает пустыни, не дожидаясь, когда это сделает время. Пройдут века, и само время станет подвластно человеку. Время может разрушить нашу маленькую планету, погасить наше солнце. Но человек не погибнет. Он заселит другие миры или создаст новые планеты из материала вселенной; он оживит наше солнце, если оно станет гаснуть, или зажжет новое светило, перед которым наше микросолнце будет не более как детской игрушкой, примитивной, упрощенной моделью. Человечеству жить еще миллионы и миллиарды лет, и невозможно сейчас предугадать, какого технического и культурного прогресса достигнут люди, какие проблемы будут волновать тогда их беспокойные умы и сердца. Предугадать невозможно. А узнать... Если мы сумеем наладить связь с тем далеким миром, весточку из которого мы получили в виде загадочного кольца, мы сможем узнать кое-что и о будущем людей Земли. А пока - за работу, чтобы хоть немного, хоть на один шаг приблизить приход грядущего - далекой прекрасной мечты.