мамочке с папочкой. Или когда ночевала на своей Гражданке, в квартире у тетки, или когда отбывала на соревнования защищать спортивную честь родного института... Она родилась и выросла в Области. Но в душе, конечно, была петербуржкой. О, загадочная петербургская душа. Сколько сладости, сколько ностальгических соплей в этом словосочетании! Впрочем, наверное - да. Наверное, есть нечто. Иначе как объяснить, что она обратила внимание на такого мужчину, неуклюжего, неплечистого, ну абсолютно не мужиковидного? Без нормального жилья, без денег, без ясных перспектив. Его талант? А что талант - пыль, отсутствие быта, хи-хи за спиной. Причем, не просто обратила внимание, а влюбилась, как девчонка. Хотя ей, между прочим, уже двадцать три - возраст, когда пора начать относиться к жизни серьезно. Совершенно очевидно, что она двигалась по жизни, несомая инерционными силами - пока наконец не наткнулась на него. Так получилось, вот и все. Случайность, придуманная кем-то Высшим. Он остался работать в институте, на кафедре. Он благополучно превратился в нищего инженера, обретя пятерых начальников сразу. Начальники толкались, мешали друг другу, поэтому он существовал вполне спокойно, незаметно и мирно. Творил на радость благодарным потомкам. Иногда, правда, приходилось что-нибудь делать по работе, например, сопровождать занятия, помогая студентам общаться с лабораторными макетами. Или писать глупые косноязычные методички. Он прекрасно влился в коллектив: всерьез его не воспринимал ни мужской пол, ни женский - то есть опять же никто не мешал жить. А что может быть важнее? Пусть ругают власть, изощряясь в поисках новых проклятий, пусть меряют свои шмотки, пусть меняются глянцевыми журналами. Пусть с умилением рассказывают о своих детях, слушая только себя, пусть стервенеют, деля спонсорские деньги... Все это болталось где-то рядом, как пластиковые стаканчики у набережной реки Мойка, не причиняя каких-либо неудобств. И была на кафедре лаборантка, предусмотренная штатным расписанием для вытирания пыли с макетов. Вот такой сюжет, такая мелодрама со счастливым концом... Он просто удивил ее тоской в глазах, сочетавшейся с постоянной болезненной веселостью, вечными шутками не к месту. Затем она вдруг поняла, что нет ничего привлекательнее тощих длинных мужчин. И поползли метастазы интереса, и с единственным в мире человеком она прекратила общаться в стиле утонченного петербургского хамства, потому что этот человек так разительно отличался от остальных топающих по жизни самцов, что не ответить на его тоскливые взгляды было крайней степенью жестокости... Он же, сколько себя помнил, всегда в кого-нибудь влюблялся. В школе, в институте. Даже в детском саду. Но вот беда, всерьез его не воспринимали никогда, и поэтому, строя отношения с окружающими его женщинами - в институте, в школе, в детском саду, - он не мог заставить себя переступить пылающую черту. Часто он наблюдал, изнемогая от зависти, как непринужденные мужчины, сокурсники или сослуживцы, касаются женщин - сокурсниц или сослуживиц, - ничего при этом не имея в виду. Возьмут за локоть, обнимут за талию и отпустят - игры взрослых детей. У него не получалось. Только один раз - раньше - ему удалось... но тогда было вино и жаркое лето, кроме того, через месяц его бросили, и было неслыханным везением, что он не успел влюбиться по-настоящему. Иначе не хватило бы ему прошедшего года, чтобы забыть ту, прежнюю. Теперь же... Ухаживал он глупо, мучительно долго. Первый раз взял ее за руку, провожая от метро до "кораблика", где была квартира тетки. На том же самом отрезке пути ровно через неделю обнял за талию и так вел, сгорая от неловкости. Еще через неделю впервые поцеловал, прижав к дверям лифта. Затем процесс провожания стал затягиваться до полуночи, потому что они часами бродили вокруг теткиного дома, торчали в подъезде, а чаще всего поднимались на лифте до девятого этажа, взбирались по крутым ступенькам еще выше, почти до заколоченного хода на крышу, и стояли там, на площадочке возле замороженного окна. В городе была зима, в городе было холодно. А там было жарко. Атмосферу согревала не только батарея парового отопления. Расстегнув друг другу шубы, они соединялись в одно целое и самозабвенно целовались. Смотрели сверху на засыпающую Гражданку, разговаривали, шептались, таились от возвращающихся домой жильцов. Он шарил осмелевшими руками у нее под свитером, пробирался под блузку, сражался с тугими предметами женского туалета. Он растегивал ее джинсы, чтобы взбесившимся пальцам ничто не мешало. Ей было и смешно, и приятно, она словно бы видела их обоих со стороны, но из-за тетки не могла позвать его в квартиру. Тогда она расстегивала джинсы и ему, чтобы хоть немного помочь, чтобы приласкать, выпустить на волю бьющееся там напряжение. Потом вечер менялся на ночь, и он бежал к последнему поезду в метро, поскольку на такси скудного запаса денежных знаков не хватало. Подобное геройство повторялось почти каждый день! Пока наконец она не осознала, что посвятит этому человеку жизнь. Вот так прямо и осознала, в такой истинно петербургской формулировке. После чего их отношения установились окончательно - это свершилось первого февраля, когда тетка легла в больницу... Обо всех своих ощущениях она постепенно рассказывала ему. О том, как начинала влюбляться, о том, что чувствовала на лестничной площадке девятого этажа. Он, разумеется, также признался ей во всех своих мыслях и желаниях. Абсолютная, ничем не сдерживаемая откровенность стала с некоторого времени для них естественнейшей потребностью. Возможно, это покажется скучным, но по другому он бы и не смог. Рассказывать о себе все без остатка, а взамен знать о любимой женщине больше, больше, еще больше... Это и есть счастье. По другому он бы спятил. Ведь он был очень ревнив, да-да! Впрочем, не ревнив он был, скорее мнителен, постоянно настроен мыслями на то, что она... она может... Нет! Конечно, он ей верил. Но все-таки... Он жил в нескончаемом ожидании катастрофы, потому что видел разницу цен - себя мужика и себя личности. Он полагал, что высочайший уровень второго вряд ли компенсирует позорную несерьезность первого. Особенно, когда не было рядом ее. К родителям ли она уезжала, на проклятые ли соревнования - в эти дни он погибал. В эти дни он любил ее, как никогда... Но главная пытка была иной. Страх потерять - вот что точило его мнительное "Я". Страх накатывал волной и отступал, моделируя в голове варианты кошмаров на любой вкус. Транспорт, улица, глухие подворотни, темные подъезды - достаточно одной-единственной случайности, и... Что - и? Он не желал досматривать картинки до конца, потому что центральным действующим лицом этих кошмаров являлась она. Его женщина. "Любить - значит бояться потерять", - часто говорил он ей глубокомысленно и очень по-взрослому, защищая рассудок от всего конкретного. Конечно, до конца он не понимал, что такое "потерять". И тем не менее ожидание катастрофы было, было, было! Никогда эти спазмы не отпускали рассудок, обостряясь в те жуткие мгновения, когда ЕГО ЖЕНЩИНЫ почему-либо не оказывалось рядом. Как, например, сейчас - в страшном запертом институте, дождливой весенней ночью, накануне замечательного праздника... Действие N2: КАФЕДРА Она была рядом! Только руку протяни - и касайся пальцами ее горящих щек, гладь ее волосы, прижимай к себе. Вот же она, склонилась над кафедральным столом, оперевшись локтями. Рядом... -- Сначала надо снять с предохранителя, - сказал он и тронул маленький рычажок, слева над рукояткой. - Как у автомата Калашникова, мы его в школе проходили. -- А сзади что? - спросила она. -- Это курок, я знаю, его взводят. Читала, как в романах пишут? Боб взвел курок и нажал на спусковой крючок. Ну-ка... - Игорь попробовал сдвинуть рифленую штучку, плотно сидевшую в затылочной части оружия. Безрезультатно. -- Я же говорил! А если нажать на предохранитель... -- Осторожно! - закричала она, отшатнувшись. -- Да тихо ты. Не видишь, я же обойму вытащил. Действительно, обойма покоилась на столе. А пистолет чернел на мужской ладони, делая ситуацию романтичной до неприличия. Остатки еды были предусмотрительно брошены в тумбочку, поэтому изучению ценной находки ничто не мешало. Кроме разве тьмы, неподвижно висящей вокруг. И еще, пожалуй, кроме остатков пережитого ужаса. Игорь впервые держал в руках подобное. Неповторимое ощущение, на всю жизнь - как первый поцелуй. Изделие было на удивление удобным, будто специально изготовленным под его размеры, оно лежало покорно, молча. -- О! - обрадовался Игорь, опустив рычажок предохранителя вниз. - Смотри, теперь с курком, кажется, все в порядке. Взял обойму, аккуратно засунул ее обратно и прицелился в раскрытую форточку - в затянутое дождем небо. -- Что ты делаешь? - удивилась Жанна. -- Ба-бах, - предупредил он, - спокойно, затки уши, - и сделал движение указательным пальцем. Ничего. Щелчок. И все. -- Дурак! - взвизгнула она. - А если бы!.. Если бы!.. -- С патронами почему-то не получается, - расстроился он. - Странно... - попытался заглянуть в пустую рукоятку, поймав в нее свет дворового фонаря. - Может, сломался? -- Дурак, - повторила Жанна, - нашел игрушку. -- Нам надо иметь оружие, правда? - нервно объяснил он. - Мало ли что. Ты не бойся, в проходной не услышат, у них окна на проспект, а эти типы с трупом уехали, сама же сказала. -- Я не волнуюсь, - куда более нервно возразила она. - Это ты волнуйся. Кто из нас труп нашел? Вместо ответа он поднял голову и посмотрел на нее. Тоска в его глазах была не видна. Счастье тоже. Впрочем, глаз вообще не было видно - тьма. Его передернуло: да, труп. Жуть. Но!.. Она вернулась. Она жива! Боже, это она... А разгадка оказалась простой - по двору два мужика тащили длинный предмет, завернутый в темную материю. Жанна увидела их в окно. Увидела, что они скрылись в направлении четвертого двора, как и раньше. Не выдержав, решила проследить. Пошла по коридорам и, естественно, уперлась в тупик. Тупик представлял собой разломанную, приведенную в абсолютную негодность лестницу, которую уже больше двух лет не могли отремонтировать. А лестница вела именно туда, куда требовалось проникнуть. Четвертый двор представлял собой самое глухое место в институте, потому что попасть в него можно было либо с улицы, через ворота, либо через разломанную лестницу. Даже окна туда практически не выходили. С одной стороны этот двор ограничивала стена спортзала, с другой - кирпичный брандмауэр соседнего с институтом здания, а с третьей, с той, которая вела на улицу, как раз и шел закрытый по причине аварийного состояния корпус. Когда-то здесь случился пожар, на кафедре двигателей взорвалось что-то химическое, и половина второго этажа в районе лестницы провалилась. Собственно, Жанна знала, куда идет, но трудности ее не испугали. Она ведь гимнастка, кандидат в мастера, не зря студенческий клуб вечно упрашивает ее поучаствовать в мероприятиях. Как и сегодня - заставили человека кувыркаться по сцене, сальто крутить... то есть это уже вчера было... Короче, пролезла она сквозь заколоченный крест-накрест ход, и по перилам, по арматуре - к окошку. Будто женщина-обезьяна. Игорь, когда слушал ее, даже психанул сгоряча - действительно, грохнулась бы, и конец приключениям! В окно она увидела, как непонятные люди грузят в микроавтобус непонятные коробки. Потом пришли те двое и погрузили следом завернутый в ткань предмет. Ткань, кстати, очень похожа на занавеску, которые висят в институте. Потом машина уехала под арку на улицу. Жанна вернулась обратно, вот и все... Игорь объяснил ей, ЧТО было завернуто в занавеску. И откуда те два мужика ЭТО принесли. И вообще, как здорово они влипли со своей пьяной тягой к романтике. Она поверила, ни секунды не сомневаясь. Она испугалась. Она испугалась так сильно, что ему пришлось сразу придти в себя, сразу стать мужчиной, простить ей то отчаяние, которое он испытал в ее отсутствие, успокоить, приласкать ледяными руками, и она вроде бы успокоилась, вроде бы поверила, что пока они вместе, все не так уж страшно, и тогда он вспомнил про трофей, принесенный в кармане джинсов... Он нарушил молчание первым. -- А какая там была машина? Грузовик? - и положил пистолет на стол. -- Кажется, микроавтобус, похож на "РАФ". Я в машинах не разбираюсь. -- А ворота закрыли или так бросили? -- Игорек, мне же не видно было. -- Все ясно... - он уверенно покивал, будто и в самом деле ясность настала. - Просто я думаю, что если ворота открыты, то мы сможем через них выйти. -- Надо проверить! - загорелась Жанна. - Скорей только, вдруг эти вернутся! Игорь подошел к окну и развил мысль - спокойно, по-мужски: -- Есть еще вариант. На случай, если там закрыто. Можно выйти из института утром, в начале девятого. Девчонки на проходной примерно без пятнадцати восемь сменяются, а новая смена не видела дежурного в лицо. Разыграть из себя дежурного и уйти. Никто ведь не знает, что этого мужика... и тело к тому же украли. Кстати, в восемь приходит другой дежурный. Жанна засмеялась: -- Меня ты в сумке пронесешь? Смеялась она лишь мгновение. -- Ой, да, - расстроился он. - Идиотство, про тебя забыл... - Замолчал, глядя в окно. Никто по двору больше не ходил, не бегал, не носил подозрительных предметов. -- Не могу понять, зачем у дежурного был наш номер телефона? - напряженно сказала она сзади. Тихо сказала, только для себя. - Причем здесь ты, не понимаю... -- Вон тот телефон, рабочий, - подтвердил Игорь и ткнул рукой в стену. За стеной была лаборатория. - Может, все-таки не мой? Может, совпадение? -- А тебя самого вообще ограбили... - так же тихо добавила Жанна. -- Когда это меня ограбили? -- Ну, вчера. Забыл, что ли? -- Тьфу! - огорчился он. - Спасибо за напоминание. Да, суета прошедшего дня, томительные видения в образе дачной кровати, кошмарная концовка вечера - все это помогло забыть маленькую неприятность. Вчера утром, дисциплинированно явившись на работу, Игорь обнаружил, что в его столе кто-то рылся. Трудно было это не обнаружить: один из ящиков вообще вывернули на пол. И ведь ничего особенного он на работе не хранил, никогда не оставлял предметов, имевших хоть какую-нибудь ценность! В ящиках его стола были папки, папки, папки, кроме того, беспорядочные листики бумаги, справочники, распечатки - ну, абсолютный ноль интересного. Всем известно: в помещение лаборатории мог зайти кто угодно и когда угодно. Лаборатория бортовых вычислительных комплексов была проходным двором... Первым делом он проверил все, что не относилось к служебным обязанностям. А именно - творческий архив начинающего писателя. Повести и рассказы, пока не публиковавшиеся, - год они пролежали в нижнем ящике, и вот теперь были перетасованы, разворочены, варварски измяты. К счастью, эти бесценные сокровища вору не приглянулись. Дальнейшая проверка показала, что пропала только одна папка - с подготовленными для печати методическими указаниями к выполнению лабораторной работы. Это тем более не было катастрофой, потому что остались файлы, и вообще потому, что любая неприятность, связанная с работой - мелочь, дерьмо. Но кому и зачем могла понадобиться бездарная методичка, главное назначение которой - заполнить позицию в утвержденном плане выпуска учебной литературы! -- Брось, не бери в голову, - бодрясь, сказала Жанна, - Может, ерунда все это. Какой-нибудь студент-вечерник забрался и пошарил. В институте по вечерам уйма всякого сброда, я же сама вечерница, знаю. А твой стол самый первый от двери. Или нашелся на кафедре маньяк, который решил проверить, не фотографируешь ли ты меня голой. Все же знают, что мы с тобой... Ее лицо мертвенно белело в потоках ртутного уличного света. -- Зачем тогда методичку взяли? - спросил Игорь. -- Чтобы ты удивлялся. Кстати, твоя идея насчет методички мне понравилась. -- Какая идея? -- Ну, ты же грозился недавно - мол, займусь методичкой, если застрянем здесь до завтра. Я так поняла: ты собрался обойти все помещения кафедры и пошарить в столах. -- Да не собирался я шарить по столам, - растерялся он. -- И зря. Нашли бы эту гадину, шутника этого безмозглого... Жанна приблизила свое лицо к лицу Игоря. Глаза к глазам. Подначивала? Заводила его костлявый характер? Невозможное, фантастическое существо... Она продолжила с еле сдерживаемой яростью: -- Знаешь, я ведь уже начала искать, кто бы мог это сделать. -- Чего? -- Ну да. Прямо сейчас. Когда ты рванул к дежурному, взяла у Ирины из тумбочки ключи от всех помещений... - Она замялась, набираясь воздухом для нового признания. - Я вообще-то специально тебя к дежурному отправила, чтобы пройтись по кафедре - вдруг найду твою папку? -- Ничего себе! - поразился он. - А я думал, ты просто темноты испугалась. И как? -- Не, никак. До дисплейного класса успела дойти, дура, только потом сообразила, что без света в столах не пошаришь. Хорошо хоть свет не включила. А потом в окно тех увидала, которые этого... в занавеске несли. -- Значит, у нас в лаборатории не смотрела? -- У нас в лаборатории, к твоему сведению, я еще позавчера смотрела. Что за шутки, думаю, совсем с ума посходили, сволочи... Игорек, я боюсь. Он поймал ее в руки. Прижал пахнущую шампунем голову к себе. -- Я за тебя боюсь, Игорек,- простонала Жанна, глядя снизу вверх. Один глаз ее мимолетно блеснул, отбросив "зайчик" ртутного света. - Я почему-то все время из-за тебя психую, дура, ничего не могу с собой поделать... "Она тоже!" - понял он. Нежность прокатилась волной. Она тоже панически боится его потерять, только не признается, стесняется. "Любит!.." Нежность не спадала, и неизвестно, к чему привело бы это внезапно возвратившееся чувство, если бы Жанна не нарушила гармонию. -- Что за мужик там дежурил? - спросила она почти спокойно. -- Некий Сидин Тимур Германович, - ответил он. - С кафедры гироскопов. -- У меня телефон из головы не вылазит, - объяснила она. - В смысле - то, что дежурный твой номер зачем-то записал. -- А у меня его пистолет из головы не вылазит. И еще рожа жуткая, с кровью... Она пошевелилась в его руках и вдруг попросила - изменившимся голосом: -- Игорек, давай мы сначала на кафедру гироскопов сходим, а потом уже спустимся к воротам в четвертый двор. Может, хоть что-нибудь выясним, а то ведь так больше невозможно... -- Жаль, пистолет не работает, - невпопад ответил он. Направился к столу, ведя Жанну за плечи. Снова принял оружие в руки. -- Слушай, мне все ясно! Надо было затвор передернуть, потому и не стрелялось, - он пощупал пальцами холодную сталь и обрадовался: - Точно! Тут наверху двигается! Жанна не отреагировала. Прижавшись к нему, обхватив его тело руками, думала о чем-то своем. -- Сейчас попробуем, - уверенно сказал Игорь и сделал движение левой рукой, на себя. - Ну-ка, интересно, теперь щелкнет или... Что-то произошло. Ударило в руку. Лопнуло в ушах, огнем толкнулось в лицо. Древесно-стружечная перегородка, отделяющая кафедру от лаборатории, содрогнулась, словно по ней шарахнули ботинком. В голове странно зазвенело. "Ой!" - кратко сказал Игорь - чужим, далеким голосом. А Жанна завизжала, почему-то присев на корточки. Монолог: В УБОРНОЙ Сижу на унитазе, в туалете. Просто так сижу, штаны уже давно надел. А где еще мне быть? Настроение соответствующее, как раз к этим неповторимым запахам вокруг. Канализация у нас, как бы поточнее выразиться... Короче, возвращаться в родную комнатенку страшно, по коридору бродить глупо, вот и нюхаю. Задно разбираюсь с собственной канализацией - той, которая в голове. Неужели я нашел убийцу? Не могу поверить. Залез в полиэтиленовый пакет, висевший на вешалке, и - готово. Неужели?.. Возвращаться страшно, потому что там мама. Вроде бы она заснула. Или сделала вид? Вообще-то она идеально спит, не то, что я. Ухо на подушку, и спокойной ночи, малыши. Она за столом была, когда мне в сортир приспичило, голову на руки положила и прямо так расслабилась, уже и посапывать начинала. Устала, наверное. Завидую... Мне нравится моя мама, между прочим. Как женщина. Даже очень нравится, и я недавно понял, почему. Потому что мне всегда было ее жалко. Почему мне нравится Жанна, я пока не знаю, но это к делу не относится. Я маму не выдам, ни за что на свете! В чем бы она ни была виновата. Это во-первых. Правда, вокруг Игоря что-то гнусное происходит - и милиция его цепляет, и мафия какая-то. Не из-за матери ли?.. Во-вторых, подслушанный наверху разговор мне не очень-то понравился. Оказывается, в нашей квартире живет стукач, да непростой к тому же - "сексотом" называется. Ого! Настоящая шпионская история. Мало того, встреча у Бэлы назначена, на два часа ночи. С таинственным "советником". Тоже шпион, наверное. Если уж они такую конспирацию развели... Все это было бы увлекательно до умопомрачения, но ведь я давно не маленький. Невооруженным глазом вижу... точнее, невооруженным нюхом чую, что атмосфера вокруг нашей семьи с нехорошим запахом. Прямо скажем, воняет - не хуже, чем здесь, в коммунальной уборной. Потому что любовницей дяди Юры была не кто-нибудь, а моя идиотка мать. И главное, теперь я нисколько не сомневаюсь - именно Бэла подставила Игоря следовательше, чтобы легче было решать собственные проблемы. Странно, зачем ей врать про Игоря? Донесла на маму, и дело в шляпе. В любом случае, его заподозрили сразу после допроса Бэлы. Без вариантов... Что из этого следует? Не знаю, что из этого следует! Не знаю! Эх, мама... Все алиби себе испортила - вот уж идиотка, так идиотка. Зачем раньше времени домой вернулась? Еще и раскричалась на меня, когда я с боевой операции вернулся... На самом деле она, конечно, не рассердилась, а обрадовалась. Она ведь уже и по соседям в коммуналке ходила - выяснять, куда мы с Игорем подевались. Несмотря на ночь, несмотря на свою интеллигентность. Дядя Павел ее успокаивал - Игорь, мол, с Жанной на дачу сбежали, а малец целый вечер тут околачивался. Заодно рассказал про убийство... Короче, увидела она меня и успокоилась. Я ей объяснил, что находился наверху, у тети Бэлы, то есть все по правде сказал. Кроме одной мелочи, того, что хозяйка квартиры об этом не знала. Мама мне тоже объяснила, почему она не в Новгороде, и в чем вообще дело, так что получилась у нас настоящая задушевная беседа. Собственно, никакого алиби у нее и не было. Оказывается, про путевку она наврала, чтобы несколько дней спокойно пожить у одного хорошего человека. Прямо так и призналась. "Хороший человек", надо думать, это очередной кандидат нам с Игорем в папы. Отличная новость! А мне, очкарику близорукому, казалось, что она уже давно прекратила трепыхаться. Но, к сожалению, сегодня вечером они круто поссорились, что-то он ей такое нахамил, мать обиделась и уехала домой. "Ему сказала я "всего хорошего", а он прощения не попросил", - как сочинил поэт. Что ж, дело житейское. А у меня из головы "любовница" никак не вылазила, зациклился я на этом проклятом слове, и фотография стояла перед глазами - ну, где мама в неприличном виде, - поэтому всякие сомнения и подозрения уже тогда во мне ворочались. Я ей рассказал про следовательшу, про то, что Игорю "дело шьют". Вроде бы просто так рассказал, потому что скрывать такое явно было нельзя... Но сейчас-то понимаю, чего я на самом деле хотел. Реакцию хотел увидеть - как она себя поведет. Вроде нормально мать отреагировала! Страшно удивилась, страшно перепугалась. Правда, при этом мне почудилось, будто она рванулась что-то сказать, но вовремя прикусила язык. Про странности на нашем садовом участке, и про то, что Игоря с Жанной там не было, ничего не сообщил, решил зря не пугать человека. Дальше я специально перевел разговор на скользкий путь. Этак осторожненько предположил - мол, вполне возможно, Бэла сама и убила своего мужа из ревности, ведь, говорят, у дяди Юры была любовница? Мать никак не отреагировала на "любовницу". Зато сразу завелась: ах-ах, что за чушь, без дяди Юры знаменитая "Леди Космос" пропадет, без него она ноль, дерьмо на палочке, незачем ей убивать... И по-настоящему завелась! Мы даже поспорили немножко на отвлеченные астрологические темы, вроде как и не над нами пресс опускается. Опять старый спор затеяли: она Бэлу грязью поливает, называет ее артисткой, аферисткой и так далее, а я, хоть и здорово недолюбливаю жену дяди Юры, не могу не возражать. Ведь большинство ее предсказаний сбывается! И серьезных, между прочим, предсказаний! Взять хотя бы эпидемию пожаров прошедшей осенью. Или, например, войну за нефть где-то там у арабов. "Все правильно, - соглашалась со мной мать, - но Бэла Исааковна тут ни при чем". По ее мнению, самые ценные предсказания делал дядя Юра, а "эта артистка" подавала их, как свои. Он якобы имел уникальную врожденную способность, а она - только пресловутый "синтез-метод", который подгоняла под чужие озарения. "В Юре, - говорит, - всегда какая-то сила была..." Насколько мне известно, лет примерно восемь назад Бэла здесь появилась. До тех пор дядя Юра был один. Точнее, он жил с родителями. Оба его родителя работали до пенсии большими начальниками, поэтому и отхватили себе отдельную пятикомнатную жилплощадь. А потом он женился, и началась веселая жизнь! Бэла оказалась до невозможности экзотической личностью. Не знаю, как у кого со способностями, но то, что раньше о ней никто не слыхал, и что именно дядя Юра напряг все свои связи и выволок ее в люди, это факт. Правда, дальше она уже сама запорхала. Так перья распушила, что теперь каждая местная собака назубок выучила: Бэла - это ученый с мировым именем, наша гордость. Действительно, совершенно незачем ей убивать... А матери зачем? Бред какой-то. Когда она задремала, сидя за столом, я встал с раскладушки, выполз потихоньку из своего закутка... Честное слово, я просто в туалет хотел! Идея посмотреть сумки, с которыми она вернулась, пришла мне случайно. Ведь я случайно наткнулся взглядом на полиэтиленовый мешок, висящий на вешалке под ее плащом? Наткнулся и подумал: интересно, что она с собой таскает к тому "хорошему человеку"? Собственнл, с пакета я и начал осмотр, хотя у нее еще другая сумка была, большая. Обнаружил вонючие босоножки - на дне. А сверху лежало кое-что другое. Кое-что, упакованное в маленький прозрачный пакетик, тоже полиэтиленовый... Бред! Вот оно - разложено у меня на коленях. Забавные такие штуковины: во-первых, обычный электрический шнур... точнее, два шнура... ну, в общем, от вилки, которую в розетку вставляют, отходит не один шнур, как положено, а два, примерно метровой длины, и каждый оканчивается деревянной ручкой от детской скакалки, из которой торчит кусок оголенного провода. Ручки от скакалок для верности обмотаны изолентой. Смысл этого предмета и дебил бы раскусил - лично у меня перед глазами сразу картинка возникла. Как втыкают вилку в сеть, как осторожно берутся за рукоятки и прикладывают провода к... например, к чьим-нибудь ушам... Бр-р! Мерзость, настоящий электрический стул... Второй предмет из пакета был поприятнее на вид, покультурнее. Такой аккуратный цилиндрик, сантиметров десять в длину, на две трети черного цвета, на треть - ярко оранжевого. Оранжевая часть - это что-то вроде большой пружинящей кнопки, на которую можно надавить. И я надавил, умник, прямо в коридоре. Из цилиндрика брызнуло, как из маминого дезодоранта. Хорошо, что в сторону, иначе... Не знаю, что было бы "иначе", но во рту вдруг странное ощущение появилось, язык защипало, горло закололо. Чуть сам себя не вырубил, кретин любознательный. Баллончик со слезоточивым газом, о котором Была со Штерном говорили, вот что это было... Короче, маму я никому не отдам, пусть даже они пытать меня будут! Хотя, кто "они"? Не знаю... А улики эти подлые, наверное, выбросить надо получше. Ну, в самом деле, чистейшая же идиотка - в сумке их таскать придумала! Как жить дальше? Стать бы манекеном. Можно ничего не делать - тебя и раздевать будут, и одевать, и переносить с места на место. Жрать никогда не хочется, сны гадостные не снятся. Или нет, лучше быть статуей, чтобы покрасивее - возвышаться над всеми. Памятником самому себе быть. Вот, например, как в моей недопридуманной истории... Стоп, стоп, стоп! Что если у него борода начала расти?.. Ха, да это блеск! У каменного культуриста, пережившего все на свете, вдруг начала расти борода. Надоело ему, понимаешь, просто так стоять. И люди перестали пробегать мимо, толпами ходили на чудо глазеть. И на сумках у них появились новые изображения - той же статуи, но бородатой. Ученые слетелись, чтобы исследовать, анализы всякие брать. А потом возник слух, будто это какая-то злая сила вселилась в статую... Ну, короче, будто бы дьявол пришел в город... и тогда началась паника. Даже не паника, а массовое психство... или как там правильнее - психоз. О, слово хорошее - психоз!.. Действие N2: ПЕРЕМЕЩЕНИЯ Когда они отправлялись в путь, эта проблема казалась им неразрешимой. Действительно, как вскрыть запертую дверь? Тем более, что кафедра гироскопов может быть на сигнализации, и на вахте может гореть мирный зеленый лучик, оберегая покой спящих комнат... Все-таки они пошли - на всякий случай. И вход оказался свободным! Повезло. Хотя нет, причем здесь везение? Просто дежурный наверняка заглядывал сюда, покидая свой пост - попить чайку, поработать, взять на ночь книжку или, наконец, пошарить со скуки в столах у коллег. Также вполне возможно, что он собирался еще раз к себе заглянуть, попозже, вот и не стал тратиться на нудную возню с замками. В самом деле, институт пустой, чего было бояться? Игорь тоже, когда дежурил, весь вечер курсировал между кабинетом проректора и собственной лабораторией... Свет был, как взрыв. Ударил в мозг. Гости постояли секунду, контуженные, затем медленно ожили. Вперед уходил просторный коридор, оканчивающийся окном на улицу. Где-то там, вдалеке, громыхал трамвай - наверное, спешил ночевать в парк. Вдоль тянулись двери, некоторые были открыты, некоторые - закрыты. Да, кафедра гироскопов представляла собой мощный, сложившийся организм с богатыми авиастроительными традициями, по праву занимая целое ответвление в главном коридоре. С чего начать поиски? Возле входа помещался стол - с телефоном, селектором, разными положенными под стекло документами. -- Смотри, - обрадовался Игорь, тыкая в стекло пальцем. - У них здесь организованы дежурства внутри кафедры. Специальный график даже есть. Сидят по очереди за этим самым столом... - он изогнулся, разглядывая бумажку. - Так. Сидин Т.Г., лаборатория СИ, 3 марта, 21 марта... - затем поднял голову и осмотрел коридор. - Осталось найти "лабораторию СИ". Таблички на дверях отсутствовали начисто. А также - возле дверей, над или под. Бардак! -- Спокойно, - сказал он. - Есть идея. Взял Жанну за руку и потянул к себе. Она продолжала осматриваться, но сразу послушалась. -- Смотри, вот селектор. Вот я его включаю... - в приборе загорелся оранжевый светодиод. - Теперь будешь нажимать и говорить что-нибудь, а я пойду послушаю, где отзовется. Под всеми кнопками были предусмотрительно расклеены кусочки лейкопластыря с различными надписями, сделанными красным шариком. Под кнопкой, указанной Игорем, стояло "СИ". -- Поняла, - кивнула Жанна. - Ты гений! - Она нажала, куда полагалось, и забубнила в селектор. - Раз, два... Мимо смысла, мимо смысла... Раз-два-три, а ну еще, три-четыре, горячо... Он побрел, заглядывая в каждую дырку. С особой тщательностью ловил звуки возле дырок запертых. Когда же добрался наконец до искомого помещения, услышал, что Жанна сменила набор контрольных фраз. Из темноты неслось однообразное, нескончаемое, хрюкающее: "Я тебя люблю... Я тебя люблю..." Он ступил вовнутрь, обнаружил выключатель, обеспечил себя светом, подошел к висящей на стене пластмассовой капсуле и замер. "...Я тебя люблю..." Капсула отвратительно фонила. Хрипящая там вселенная ждала отклика. Игорь слушал, завороженный, не имея сил прервать колдовство... Он все-таки вдавил кнопку и ответил - переставшими слушаться губами: -- Я тебя тоже... - прокашлялся. - Жанна, я нашел. -- Иду к тебе, - прогудел селектор и щелкнул, угасая. Увы, связь на том конце обесточили. Что ж, правильно - любовной тематике не время и не место. В центре выстроились столы, на которых лежали непонятные приборчики, на стене висела доска, дальнюю половину помещения отгораживали стойки с оборудованием. Учебная лаборатория. Почти как на кафедре бортовых машин, только просторнее, солиднее, культурнее. А рабочие столы сотрудников, очевидно, располагались в том огороженном конце. Влетела Жанна: -- Ну что? -- Тебя жду, - Игорь поймал ее и внезапно поцеловал. - Я тебя тоже люблю. Очень, очень, очень. Вон где они сидят, - он указал. - Вон, за стойками. Там было четыре стола. Аккуратные, прибранные, приятно посмотреть. -- И за которым здесь Сидин? - спросила она. Вопрос повис. Не долго думая, Жанна шагнула к ближайшему, принялась выдвигать ящики. Игорь стоял столбом. -- Тихо! - вдруг вскинулась она. -- Что такое? Она мучительно вслушивалась. Он привычно испугался. -- Показалось, - наконец успокоилась Жанна. - Все время шаги чудятся, сумасшедствие какое-то... У меня после твоего выстрела до сих пор в голове звенит. -- У меня, если честно, жутко уши заложило, - признался Игорь. - Только сейчас отпустило, когда тебя по селектору услышал. Жанна рылась в чужих бумагах пальцами опытного сапера. Поморщилась: -- Чего теперь с той дыркой в стене делать? -- Надо гвоздь вставить и картинку повесить. Все подумают, что так и должно быть. -- Кстати, у моей тетки отец военный был. Она мне как-то рассказывала, что однажды, когда они с братом были маленькими, мать их оставила дома одних. Так они умудрились найти отцовский пистолет, который от них прятали, и тоже случайно выстрелили. В окне аккуратную дырочку сделали. Потом сидели и очень боялись, что мама вернется и спросит: почему, мол, по всей квартире в ушах звенит? Игорь подошел к столу и занялся исследовательской работой. Выдвинул верхний ящик, обнаружил плейер и кучу кассет. Странные, однако, вещи хранят здешние научные сотрудники. Ничего не боятся, раздолбаи, совсем распустились... Он вытащил следующий ящик и долго смотрел туда. Руки его остались нелепо прямыми, как у манекена. -- Методичка. -- Что? - обернулась Жанна. Вне сомнений. Приклеенная бумажка с названием. Фамилия и координаты автора, неприличное жирное пятнышко, оставшееся от песочной пирожного... Игорь извлек папку на свет и развязал тесемки. Внутри, на самом верху, были фотографии. -- Что это? - глухо спросил он. А вот титульный лист методички, над макетом которого столько трудился автор, оказался безнадежно испорчен. Кто-то сделал на нем выразительный комментарий - наискось, крупно, прямо по напечатанному. Собственно, там было всего одно слово: "СВОЛОЧЬ", выведенное синим фломастером. -------- В институтских дворах было холодно и мокро. В кишках окружившего институт каменного монстра, очевидно, было то же. Свирепствовавший час назад дождь обессилел, став тщедушной пакостной моросью. Волосы и одежда вышедших на ночную прогулку романтиков мгновенно пропитались влагой. Однако они все же отправились по дворам, потому что, во-первых, страстно жаждали свободы, и во-вторых, ничего, ну абсолютно ничего не понимали. По пути они обсудили погнавшие их в дождь вопросы. С какой целью убитый Сидин выкрал никому не нужную папку? Неужели только для того, чтобы хранить там фотографии? И что вообще такое - эти фотографии? Зачем понадобилось запечатлевать видеомагнитофоны, инструкции к видеомагнитофонам, а также различные институтские пейзажи, связанные главным образом с помещениями ОПО? Впрочем, были и сюжетные снимки: мужчины тащат по четвертому двору нечто темное, сумеречное - почти, как сегодня, - грузят это в автофургон, номер которого прекрасно виден, открывают и закрывают ворота. Были и портреты. Большинство лиц неизвестны, но два знакомы: молодой здоровяк, убивший дежурного и бежавший затем по дворам - раз, начальник ОПО - два. Комплект фотографий Игорь оставил в столе убитого, а методичку взял с собой. Все правильно, не стоит отвлекать будущее следствие явными недоразумениями... А вот еще вопросик - зачем дежурному понадобился вшитый в пиджак пистолет? Неужели он настолько боялся темноты? Обсудили путники и главное - как отсюда вырваться? Ответов, разумеется, не было. Для начала любители ночных прогулок осмотрели трассу, по которой неопознанные гуманоидные объекты переносили тяжести. Участок под окнами собственной кафедры, где состоялось падение одного из грузов, исследовали особенно внимательно. Труд не пропал даром: удалось кое-что найти. На отвратительном черном асфальте лежал кусочек то ли пластика, то ли металла, обтекаемый отвратительной черной водой. Изящная крохотная вязь в виде латинского слова "panasonic". Красивая вещь, как редкий значок. На этом находки кончились, и юные исследователи поспешили туда, куда давно рвались их измученные души. Но в четвертом дворе ждало разочарование! Конечно же, ворота оказались безнадежно закрыты. Иначе и не могло быть, иначе было бы слишком просто - слишком пошло... Они подергали огромный висячий замок. Подергали литые чугунные створки. С тоской полюбовались на разоренный пожаром корпус. Затем отправились в обратный путь, бесцельно побродили по внутренним институтским территориям, подышали мокрым воздухом. На всякий случай проверили ворота в первом и третьем дворах - вдруг повезет? "Вдруг" не получилось. Тогда они решили закончить начатое. А куда было деваться? -------- -- Не нравится мне, что кругом открыто, - сказала Жанна. - Не по себе как-то. -- Специально для нас, - бодренько пошутил Игорь. - Кто-нибудь захотел, чтобы нам здесь было не скучно, и специально подстроил. Успокаивая ее, он попытался успокоиться сам. Опишу потом все это, мысленно усмехнулся он. Иначе для чего они существуют, всякие там дурацкие приключения, как не для щекотания нервов широких читательских масс? Эти шикарные сводчатые потолки опишу, и мусор этот, и вечный беспорядок... ОПО, или, если полным именем, то опытно-производственный отдел", представлял собой зал, расположенный в полуподвале. В связи с незаурядной прочностью, упомянутое помещение было задействовано в планах гражданской обороны: здесь предполагалось укрываться от ядерных ударов."Нет более наивных мечтателей, чем мечтатели в военной форме", - говорил Игорь, и был прав, как всегда... Жанна пошла блуждать по лабиринту из бесформенных неопрятных станков, агрегатов, столов, верстаков, стараясь не дотронуться, не испачкать чистенькие джинсы. Она гулко поинтересовалась откуда-то из центра: -- Кстати, ты начал что-нибудь новенькое писать? Давно хотела тебя спросить. -- Познакомился тут с одним мужиком из "Пресс-папье", который почти заказал роман, - с готовностью откликнулся Игорь. Он принялся по очереди заглядывать в боковые комнаты. - А у меня для этого издательства ничего пока что нет, для них ведь фантастика чем глупее, тем лучше... Вот, пишу кое-что. Все, как полагается. Диктатор окажется пришельцем, который на своей планете был нищим и сбежал, бросив семью, сотрудники спецслужб окажутся людьми из будущего, посланными обезвредить пришельца-паразита. А гениальный химик - некое вечноживущее существо, мечтающее уберечь Землю от войны и решившее, что сейчас самое время вмешаться... -- Занавески, - вдруг перебила его Жанна. Она уже возвращалась. -- Что занавески? -- Здесь такие же занавески, как и тряпка, в которую был труп завернут. Только одной почему-то нет. Он обежал стремительным взглядом окна: -- Точно, одной нет! Надо же, а я не заметил... Зато смотри, какую я дверь нашел. Будто сейф. Железная клепаная дверь. Повешена табличка с надписью "Копировальная". -- К тому же закрыта, - для наглядности он подергал. -- А остальные комнаты? -- Подсобки, в них хлам разный. -- Понятно... - Жанна тоже подергалась в "копировальную". - Кстати, может тебе не один роман, а сразу сериал запустить? Все так делают. Игорь улыбнулся. -- На такие сюжетики, - он возвысил голос, акцентируя шутку, - следует писать рассказики. Чушь. Самое смешное, что это читать будут. Постараюсь писать похуже, давно пора становиться популярным. Но Жанна не заметила горького юмора. Она уже переключилась мыслями обратно: -- Игорек, ты к начальнику ОПО не заглядывал? Ну, который на фотографии был. -- Сейчас обыщем. Если, правда, дверь не закрыта... Было открыто. За стеклянной перегородкой, откуда ОПО представал начальскому оку как на ладони, прятался стол. Другая же канцелярская мебель, увы, терялась на его фоне. Причина проста: именно на столе обнаружилась бумажка. Были аккуратно записаны фамилия, имя, отчество - Игоря, конечно, кого же еще? И полный адрес их дачи, снабженный подробным планчиком: как отыскать нужное садоводство, не запутавшись в паутине одинаковых улочек. Молчание длилось долго. -- Этот без меня тоже жить не может, - деревянно улыбнулся Игорь. - Кошмар какой-то... В груди его опять пульсировала воронка - сосущая, тянущая силы. Ощущение, так и не ставшее привычным за девяносто минут начавшегося праздника. -- Надо бы тебе домой позвонить, - с неожиданной звонкостью сказала Жанна. Он вяло посмотрел на нее. -- Зачем? Разбужу кого-нибудь в нашей проклятой коммуналке, будут потом вонять... -- Неужели ты ничего не понимаешь? - Она почти кричала. - Эти сволочи все о тебе знают! У тебя брат дома один! Схватила трубку с телефонного аппарата, стоявшего тут же на столе, и сунула ему под ухо. Затем принялась набирать номер, срывая палец с диска и шепча что-то явно не женское. -- Подожди, телефон-то не работает! - взмолился он. - На, сама послушай, - остановил ее руку. - В ОПО все телефоны централизованно включаются и выключаются. Не волнуйся, сейчас я сбегаю, найду распределитель. Ты только успокойся, ну пожалуйста... Он заглянул ей в глаза. Нырнул туда, утонул там. Он уже изнемог, борясь с застрявшей в груди предательской воронкой и стараясь не выпустить эту борьбу на свое лицо. Он крикнул ей, барахтаясь, пуская пузыри, что любит ее, любит! Она услышала. Сразу расслабилась, выпрямилась. -- Не обращай на меня внимание, - жалко попросила. - Вокруг нас что-то странное творится, у меня такие плохие предчувствия... - Она тряхнула волосами, возвращаясь в норму. - Ладно, Игорек, не надо тебе никаких распределителей искать. Позвонишь домой от проректора, какая разница. Все равно ведь хотели получше осмотреть место, где дежурного убили, правда? -------- Ужасная догадка явилась слишком поздно... Впрочем, вероятно, наоборот - догадка оказалась очень своевременной, поскольку зайти внутрь гости не успели. Как и в прошлый визит, дверь кабинета проректора была приоткрыта. Свет, вырывавшийся в щель, чудесным образом делал видимым большой отрезок ректорского коридора. А вот радио на этот раз не играло. Ночь, передачи по трансляции уже кончились. Герой взял героиню за локоть и застыл на месте. -- Слушай! - свистяще прошептал он. - Ворота в четвертом дворе закрыты на висячий замок! -- Ну и что? - ответно прошептала она. -- Их можно было закрыть только изнутри! Она молча смотрела из темноты, осознавая сказанное. И тут - неудержимый порыв вытолкнул дверь на полную. В струе ослепительного света возникло мощное туловище: -- Эй, есть кто-нибудь? Тот самый парень. Убийца. Мучительно щурится, ничего не видит впотьмах. -- Бежим, - кратко сказала Жанна, но ее решение запоздало: парень уже разобрался со своим зрением, выпрыгнул в коридор и поймал Игоря за руку. -- Спокойно, - удивился он. - Вы кто? -- Мы... - ответил Игорь, - это... Попытался выдернуть плененную конечность, вспомнив, как там учили на уроках физкультуры. -- Ну-ну-ну! - ухмыльнулся парень и сделал рукой движение противоположного знака. Собеседник споткнулся, влекомый потоком бычьей силы. -- Пустите, - слабо сказал Игорь, - ну, пожалуйста... Сказал с такой неповторимой тоской, что парень замер на секунду. Посмотрел на жертву - беззащитную, освещенную с ног до головы. Затем еще раз посмотрел, внимательно. И что-то изменилось в его лице. -- Понятно, - широко вздохнул он. - Вот, значит, в чем дело-то... Жанна не дала ему закончить мысль. Она слегка присела, наклонив корпус, и выполнила изящный "шпагат" правой ногой. Конец "шпагата" попал парню в переносицу - точно носочком кожаной кроссовки. Он влетел обратно в кабинет и схватился ладонями за лицо, Игорь же остался снаружи, впечатавшись по инерции лбом в косяк. Тогда Жанна с размаху захлопнула дверь и навалилась на расшатанную тысячами посетителей рукоятку. -- Беги! -- Куда! - простонал Игорь, плохо соображая. -- Торт доедать! -- Нет, - всхлипнул он. - Без тебя - нет. Дверь яростно содрогнулась: -- Вы, сволочи! - внутри кабинета бушевала стихия. -- Дурак! - крикнула Жанна. - Беги, этот жирный меня не догонит! Дверь ходила ходуном. Игорь развернулся и побежал. Тьма стремительно понеслась навстречу. Сзади ревело чудовище и трещали прутья клетки. Потом сзади донесся топот, но уже приглушенно, где-то очень далеко. Паркет ускользал из-под ног. Воздух не вмещался в горле, мешал дышать. Движением управлял автопилот, потому что мозг не мог забыть дверной косяк и вопль: "Беги!" В ушах тяжело ворочался огромный молот. Кафедра казалась недостижимой, как звезда. И вдруг выяснилось, что кафедра вокруг, что в глаза бьет ставший родным фонарь, что за спиной наконец-то не пронзающий насквозь ужас, а нормальная мирная стена, увешанная распоряжениями и расписаниями... Игорь дополз до дивана, упал на мягкое, сотрясаемый вернувшимся дыханием. Жанна влетела, как шаровая молния. Горячая, искрящаяся. -- Ты здесь? - взорвалась она. -- Йес, - откликнулся он. Она провернула ключ в замке и некоторое время молчала, шумно дыша. Затем сообщила: -- Я - в левый подъезд, а он - через первый двор, дурак... Опять в жижу вляпался, шикарно брызнул... Еще помолчала и вспомнила: -- Домой не звонил? Действие N1: КОМНАТА СОСЕДА Невесомую паутину мыслей оборвал посторонний звук. Звонок в дверь. Далекий, чуть слышный. Ночью! Александр сорвался с нагретого унитаза, хотел было поскакать в прихожую, но вовремя обратил внимание на свои руки. Один его кулак сжимал самодельный "электрический стул", другой - баллончик. Звук повторился. Александр распихал улики по карманам штанов, и только затем освободил коммунальную уборную - от себя телесного и бестелесного. Как ни странно, мальчик был не первым, откликнувшимся на зов ночного звонка. Дверь уже открывал дядя Павел. Он зачем-то держал в руке гигантскую связку ключей, хотя для такого простого дела они были явно лишними. Сосед уверенным движением клацнул ригельным замком, будто затвором винтовки, и вытолкнул дверь наружу. -- Что надо? - бросил он куда-то туда, в лестницу. Ответили ему немедленно, причем в полную силу. Но без использования слов. Сосед, увы, не успел подготовиться - отлетел назад, споткнулся, грохнулся, тут же начал подыматься, согнувшись в животе и мучительно кашляя. Александр оцепенел. Когда же в тусклую прихожую просочились два атлетически скроенных призрака, ему стало ясно, что это все, конец. Сейчас случится что-то ужасное. Однако шевельнуться не получалось - как во сне. Призраки деловито взяли дядю Павла под руки и поволокли на лестничную площадку. И вдруг - глухой вопль донесся снаружи. Точнее, серия коротких воплей, сочное хрюканье, топот. Мальчик наконец прыгнул вперед, пытаясь заорать - бессмысленно и дико - высунулся в дверь, почти пробив голосом вату в горле, но... Но ничего особенно ужасного там не было. Там была драка. Были парни в спортивных костюмах. Те же самые, двое, которые сегодня вечером уже приходили сюда. И дядя Павел, яростный, незнакомый, с поражающей воображение сноровкой действовал связкой ключей. Узкое замкнувшееся пространство бесновалось, будто бы стремясь раздвинуться. Мелькали пыхтящие тени, тяжко стонали ступеньки. "Это все из-за Игоря! - понял мальчик. - Дядя Павел нас защищает, не пускает врагов в квартиру!" Впрочем, сцена драки длилась всего несколько мгновений. Зритель выглянул вовремя, как раз когда сосед воткнул с размаху ключи прямо в разинутую пасть одного из парней, и тот прикрыл лицо руками, вяло побрел вниз, ссутулясь. Второй парень сделал какое-то очень красивое движение, но врезался грудью в стальную клетку лифта, почему-то оказавшись к дяде Павлу спиной, и вдобавок оседлал его колено, подброшенный вверх безжалостным ударом, после чего обернулся, отпустив челюсть, плавно осел на ступеньку и скорчился. -- Пошел, пошел домой, - торопливо сказал дядя Павел, вталкивая мальчика обратно. Из носа у него сочилась кровь. Он закрыл дверь и тихо прибавил: -- Вот как бывает, Сашок. Медленно побрел к себе. Усталый, измученный человек. -- Они вас, наверное, из-за Игоря... - звенящим голосом ответил Александр. Сосед остановился. -- Что из-за Игоря? -- Ну... Перепутали, решили, что Игорь - это вы. Родилась пауза. И тут же умерла: -- Слушай, друг, - с неожиданной энергией сказал дядя Павел, - я же давным-давно тебя в гости зову. Мать где? -- Спит, кажется. -- Тогда вперед, - он сильно взял мальчика за плечо. - Не трусь, я сегодня в одиночестве, - и коридор остался сзади. Комната дяди Павла была маленькой. Самой маленькой в квартире, точно такой же, как спальня Бэлы выше этажом. Из-за нагромождения вещей казалась и вовсе крохотной. Помимо нормальной мебели, а именно: раскатывающегося дивана, стола и двух стульев, - здесь была аппаратура. Разумеется, видео, разумеется, аудио, комплект по полной программе, но это далеко не все. Плюс компьютер, состоящий из нескольких предметов, ужасно попсовый. Плюс осциллограф, плюс висящие по стенам пирамиды из полок и полочек, которые дядя Павел пышно именовал "стендом" - с мелкими приборами, деталями, проводами. Книг не было вообще, ни единой, вместо них всюду лежали дискеты. В общем, уютная была комната. Сосед, судя по всему, в деньгах не нуждался - благодаря своим рукам и голове, хоть и тянул должность нищего программиста в какой-то никому не известной нищей конторе. Наверное, он был патриотом своей работы, иначе не объяснить, почему до сих пор не нашел места получше. Дядя Павел обладал всем, что желала его душа. Во дворике-колодце среди прочего личного автотранспорта стояла и его машина. Тоскливыми северными вечерами к нему в гости являлись шикарные тетеньки, чтобы скрасить холостяцкую ночь. Иногда он сам одевался чуть приличнее, чем обычно, и укатывал в неизвестном направлении. У него было все - кроме собственной квартиры. Дядя Павел со своими уникальными профессиональными качествами обитал на девяти метрах, то ли не желая вырваться в светлое завтра, то ли не имея на это достаточных средств. Как, впрочем, и семья Александра, которая стояла на городской квартирной очереди с года рождения Игоря, уже двадцать четые года. Как, впрочем, и остальные жильцы квартиры. "Самое дорогое на свете - это бесплатное", - шутил Игорь, наверное, подцепил где-то чужую мысль, писатель... Правда, за последний год настроение дяди Павла значительно улучшилось, он стал намекать, что скоро съедет отсюда на фиг - вероятно, придумал наконец, за что может брать на своей работе взятки. -- Здорово вы махаетесь, - уважительно сказал Александр. -- Армия, - коротко ответил дядя Павел. - У меня, друг, там была хорошая школа. А теперь в кабаках практика случается, так что держу форму. Хочешь, видик поставлю? Мальчик сел на стул. -- Нет, спасибо. Я не могу долго сидеть. На столе мерцало табло электронных часов - 01.20. Скоро два. Наступила Пасха, замечательный праздник русского народа. -- Где ты бродил? - спросил сосед. - У матери истерика была. Про верхнего соседа услыхала, и за тебя испугалась. Хорошая она женщина. "Сказать? - подумал мальчик. - Не сказать?" -- Да так... - промямлил он. - Воздухом дышал. -- Ну-ну, - дядя Павел резко выдернул из-под одеяла край простыни и окунул в нее лицо. Простыня сразу перестала быть белой. - Ты смотри, сволочи какие, детишки меднолобые... - высвободил из тряпки один глаз и в упор посмотрел на мальчика. - Валяй, рассказывай. Глаз часто моргал. -- Чего? - не понял Александр, сжимаясь. -- Ты начал мне что-то про Игоря говорить. -- Ничего особенного. Просто его нет на даче. -- Понятно. Ну и что? -- Игоря убить хотят, по-моему. Снова повисла трудная пауза, но теперь она держалась гораздо дольше. -- С чего ты взял? - оборвал ниточку дядя Павел. -- Ну, те парни, которые вас перепутали, они же Игоря ищут. Мужчина неожиданно гоготнул в простыню. Затем убрал ладонь от лица и осторожно потрогал нос. -- Виноват, с чего ты взял, что им нужен твой брат? -- Ну как же! В первый-то раз они сюда за ним приходили, потому что на даче не нашли. -- Малыш, ты сквозь стены видишь? -- Я на лестнице стоял, там, около подоконника. -- Ага, воздухом дышал, - добродушно прокомментировал дядя Павел. - Кстати, откуда ты знаешь, что его нет на даче? -- Я звонил в садоводство. Сторож сказал, что у нас на участке даже стреляли, когда милиция приехала. -- Какая милиция? - поразился сосед. -- Ну, следовательша послала туда машину, чтобы Игоря арестовать, а на даче были какие-то преступники, наверное, тоже Игоря ждали. Дядя Павел выслушал, не пытаясь пригасить огонь в глазах. Он сказал восхищенно: -- Вот это сюжет! А какие у тебя дела с капитаном? -- Никаких, - испугался Александр. - У меня с капитаном никаких дел, честное слово. -- Тьфу! Женщина из милиции, которая с тобой больше часа просидела, имеет звание капитана. -- Она почему-то решила, что дядю Юру убил Игорь. Приходила меня допрашивать. -- Вот дерьмо... Может ты неправильно понял? Она объяснила, какими фактами располагает? Александр отрицательно мотнул головой. Сосед помолчал, медленно потухая. -- Малыш, главное, не нервничать, - ласково сказал он. - Все кончится хорошо, это точно. Детективы всегда кончаются хорошо. - Он принялся неодобрительно разглядывать испачканный кусочек постельного белья. Затем прибавил. - А ты молодец, соображаешь. Сыщиком хочешь быть, когда вырастешь? -- Не, - отозвался Александр, чуть польщенный. - Я писателем буду, чтобы Игорь не зазнавался. -- Только быстрее становись признанным, - вполне серьезно посоветовал дядя Павел. - А то с твоим братцем противно разговаривать, такой весь забитый, что не печатается... -- Вы тогда ничего подозрительного не заметили? - неожиданно спросил мальчик. -- Когда? - не понял сосед. -- Ну, помните? Еще заглянули к нам, сказали, что идете курить и чтобы вам перезвонили, если позвонят по телефону. -- Точно сыщиком будешь! - опять гоготнул мужчина. - Ты имеешь в виду, что я как раз торчал на "черной" лестнице, когда наверху работал убийца? Не трудись, меня уже расспросили, - он с наслаждением сунул нос в распечатанную пачку "Ментоловых" и шумно понюхал. - Не пора ли опять перекурить?.. Хотя, чтобы ты ничего такого не подумал, могу и повторить. При мне по лестнице никто не спускался. Я минут десять там был. Как, веришь мне? Александр опустил взгляд и поправил сползающие очки: -- Верю... "Верю", - соврал он. Однако... В карманах штанов лежит ЭТО. В левом - электрические шнуры, в правом - баллончик. ЭТО прожигает хлипкую ткань, парализует бедра. Спохватившись, мальчик сложил руки так, чтобы оттопыривающиеся карманы не бросались в глаза, и небрежно проговорил: -- Наверное, Бэла сама кокнула своего мужа. Из ревности. У него ведь было очень много любовниц. Дядя Павел удивился просто безмерно: -- Ничего себе! Откуда про любовниц выведал? -- Что я, маленький? Я же часто у них бывал, насмотрелся, какое там "семейное счастье". Правда, мама говорит, что на самом деле вместо Бэлы дядя Юра предсказывал. Если так, то убийца не она, конечно... -- Бабы, малыш, существа подлые и глупые, - развеселился сосед. - Скоро сам поймешь. Не думай, что я критикую твою версию... Только вот любопытно, почему твоя мама решила, что прогнозами занимался муж Бэлы? -- Потому что предсказания стали сбываться после того, как она дядю Юру к себе прибрала. Вы просто не знаете, вы позже всех сюда переехали... А мама с дядей Юрой давно знакома, еще до Бэлы. Дядя Павел удовлетворенно кивнул, выудил из пачки красивую сигаретину и нетерпеливо закрутил ее в пальцах. -- А я, видишь ли, уверен, что у Бэлы все честно. Судя по всему, она увлекалась астрологией давно, еще когда это слово и упоминать не рекомендовалось. Представь, было такое время. Ей жилось очень трудно, как любому талантливому человеку. Потом она выгодно вышла замуж, в результате чего ее сомнительное увлечение получило материальную и организационную поддержку. Короче говоря, Бэла выбралась из подполья уже готовенькая, со сложившейся школой. Очень ей помогло, что во времена социализма она получила кое-какую известность в интеллигентских и богемных кругах... Слушай, друг, тебе вообще-то понятно, о чем я? Глаза у тебя какие-то тусклые. -- Так ведь это в газетах тыщу раз переписано, - ехидно ответил Александр. - Вон, хотя бы в "Вахте" на прошлой неделе... По-вашему, если у нее все честно, почему она не предсказала убийство дяди Юры? -- Ты что, регулярно прессу читаешь? - в очередной раз поразился дядя Павел. - Ну, дети нынче! Ладно, виноват, придется с тобой серьезно, по другому не получится. Так вот, друг, прогнозировать на уровне одного человека - это как раз самое сложное. И нет ничего проще, чем, к примеру, на уровне человечества. А вообще, с чего ты взял, что я защитником Бэлы записался? -- Просто я не понимаю, почему ее предсказания сбываются. -- Хороший вопрос, - согласился программист. - Наберись терпения, я очень занудный, когда объясняю... - Он подумал и уточнил. - Ты, конечно, читал про ее "синтез-метод"? -- По телевизору слышал. -- Отлично... Бэла - выдающаяся актриса. Публика от таких особенно балдеет, от загадочных, но простых. Так ведь иначе ей в телекамеру лезть незачем, а?.. Ага. Но главная сила ее в другом, в эрудиции. Она прекрасный математик и одновременно прекрасный историк. Предположим, изучает она какую-то проблему, по которой хочет выдать прогноз. Для начала берет классические системы гороскопов - персидский, китайский, ну и прочие... и, применяя каждый из них, получает некоторый результат. Потом берет тексты, оставшиеся от классических астрологов или чистых ясновидцев, главным образом средневековых. Много таких было. Например, Альберт Великий - немец, чернокнижник, тринадцатый век, или Раньо Неро - это уже на два века позже, итальянский монах-астролог. Штудирует вдоль и поперек "Центурии" Мишеля Нострадамуса, гения из шестнадцатого века - про него ты должен был слышать, он сейчас популярнее Ленина из двадцатого. Затем выжимает из этого материала все, так или иначе относящееся к проблеме. Иногда даже античными текстами пользуется, были такие "Сивиллины книги"... -- А еще в городе Дельфы был хороший оракул, - перебил лектора Александр. - Я знаю, у греков много всяких оракулов было. Прямо, как гнездо. -- Кому я рассказываю? - сигарета в пальцах дяди Павла жалко похрустывала. - Ага, вот чего ты наверняка не знаешь! Не так давно Бэла добавила в синтез-метод новый элемент. Она решила сама научиться гадать. Естественно, выбрала для этого классические системы, не какие-нибудь там цыганские. Первую - с помощью рунического алфавита, вторую - с помощью магических гексаграмм из китайской "Книги перемен". С месяц назад я слышал по радио, когда она вела очередное занятие своего цикла, что уже осваивает третью систему гадания, еврейский алфавит Арканы Таро. Кстати, если ты часто у них бывал, мог видеть руны. Это такие маленькие квадратные таблички, с такими закорючками из линий, похожи на иероглифы. Двадцать пять штук. Когда гадают, их из мешочка вытаскивают. -- Видел. -- О! - обрадовался программист. - Люблю не ошибаться. Собственно, к чему я?.. Ты не понимаешь, почему прогнозы сбываются. Итак, Бэла собирает в кучу материал из всевозможных источников. А затем подвергает его статистической обработке с целью выявить наиболее вероятный вариант. Даже математическую модель специально разработала. Ей не зря дали кликуху "Леди Космос", в переводе с древнегреческого "космос" значит порядок. -- У нее в кабинете всегда бардак, - вставил мальчик. - Это дядя Юра обожал порядок. -- У нее в математике порядок, потому и сносшибательный процент сбываемости. Между прочим, ты заметил, что она выдает официальные прогнозы не часто? Зато наверняка. Небось, просчитывает варианты до посинения, чтобы в дерьмо случайно не ляпнуться... Короче, ворует она со всех сторон. Вот так я и понимаю хваленый "синтез-метод" - по-простому, по-инженерски... Кстати, существует еще один источник информации, наверняка она им тоже пользуется. А скорее всего даже, отсюда она больше всего ворует, я уверен. Это деятельность ясновидцев уже нашего века, особенно современных. Среди них есть совершенно уникальные персонажи, например, француженка... или пакистанец... Я тебя не утомил, малыш? Дядя Павел на секунду привстал, чтобы бросить взгляд на табло электронных часов. Было без пятнадцати два. -- Значит, если выучить синтез-метод на "отлично", можно самому стать знаменитым? -- Ишь, разбежался! - усмехнулся сосед. - Если б все так просто... Да нету никакого метода, разве тебе до сих пор не ясно? Чего глаза пучишь! Сколько ни рассчитывай ковариационные матрицы, в итоге процесс все равно сводится к тому, чтобы сделать выбор. Предсказать, это выбрать один из вариантов. А решающий выбор всегда остается за личностью предсказателя. В общем, синтез-метод, в котором отсутствует личность Бэлы, абсолютно непригоден. Я к тому, что без настоящего дара предсказывать вряд ли когда-нибудь удастся обойтись... Кроме того, Бэла наверняка содержит целый штаб референтов, которые за нее просматривают иностранную литературу, готовят астрологические данные и так далее. Каждый самый мелкий прогнозишко по ее методу требует огромного объема работы. А ты как думал, почему она без мужа не могла развернуться? Деньги к деньгам, Сашок, деньги к деньгам... - Он встал с дивана, кряхтя и потягиваясь. - Ладно, пообщался я с тобой вполне серьезно, как обещал. Курить хочу смертельно... - и вложил сигарету в зубы. - Подожди, забыл тебя спросить. Что такое "ковариационная матрица", тоже знаешь? -- Нет, - обиженно буркнул мальчик, поднимаясь следом. -- Ну, тогда беги учись! - голосом, полным хамского веселья, закончил беседу сосед. И не выдержал, гыкнул. Затем пошел прочь из комнаты, легонько подталкивая гостя впереди себя. Уже в коридоре, прикрыв дверь, он негромко добавил: -- Не надо из-за Игоря психовать. По крайней мере, те два оболтуса сюда больше не сунутся. Ложился бы ты, малыш, а то утром голова чугунной будет... Исчез в направлении кухни. Стукнула задвижка "черного хода" - сосед отправился курить свои любимые "Ментоловые". Было без малого два часа ночи. Без очень малого. Вот тогда и грянул звонок, теперь уже не входной, а телефонный, не такой страшный. С ума посходили, подумал мальчик неизвестно о ком, бросаясь вперед. -- Алло? - поймал он трубку на первой же паузе. -- Ты? - обрадовался знакомый голос. - Чего не спишь? Ему показалось, что он заполнил криком весь коридор: -- Игорь! Хотя, в действительности голоса хватило только на пару сантиметров - до мембраны микрофона. Действие N2: КАФЕДРА -- Надо же быть таким идиотом! Пистолет в кармане, а я хнычу: "Отпустите, отпустите..." Позорище. Никак ему было не успокоиться. Никак не забыть унижение. -- А я совсем старая стала, - пожаловалась Жанна. - Форма ни к черту. Он меня почти догнал, даже пришлось финт ушами на лестнице делать... - Она задумчиво огляделась, выпрямившись. - Кажется, все собрали. Игорек, ты готов? Он закинул сумку за плечи. -- Я - как пионер. Так чего ты на лестнице сделала? -- Пришлось пару раз через перила прыгнуть, сразу на полпролета. Он тоже попробовал, жирный, и ступеньки задницей сосчитал... План был гениален: не оставив следов своего пребывания на кафедре, пробраться в актовый зал тем же путем, что и попали сюда, взять из радиорубки необходимый инструмент - Жанна знала где - и взломать дверь на улицу. В проходной, конечно, заверещит сигнализация, но пока они там проснутся, пока прибегут, гостей уже и след простыл. Выход в город со стороны актового зала хлипкий, не то что центральный. Щелк, хрясь, и - свобода! Главное, не встретить этого - страшного, безжалостного... -- Как хорошо, что мы на дачу не поехали! - перескочил мыслями Игорь. -- Да, - рассеянно согласилась Жанна. -- Кошмар... Что им всем от нас надо? Внутри у него содрогнулось. Непризнанные писатели - это люди с тренированным воображением. Опять ему представилось, как два влюбленных существа прибывают на природу, счастливые, сгорающие от нетерпения, как входят в темный дом, держась за руки и беспрерывно целуясь, и дальше, дальше... М-м-м, нет!.. Скорей отвернуться... Потому что дальше реализовалась бы одна из катастрофических картинок, преследующих его воображение. И все бы кончилось, все бы сразу кончилось... Он закрыл глаза, покачнувшись. -- Ты чего? - тревожно вскинулась Жанна. Игорь с трудом вернул себя на кафедру. -- Нет, ничего. Брат меня добил, если честно. Я же тебе рассказал, у них там черт знает что творится. Ты была права со своими предчувствиями... Просто я думаю, что если бы мы не остались в институте и поехали на дачу... -- А ты не думай, - нежно сказала Жанна. Она подошла к нему, взяла его лицо в ладони и поцеловала. - Родной мой, Игоречек мой... - еще поцеловала. Еще, еще и еще. - Мы обязательно все выясним, только бы выбраться отсюда... Он прерывисто вздохнул: -- Я нормально. С ним не было нормально. Телефонный разговор хорошо взбодрил нервную систему - дополнительно к уже испробованным средствам. Причем, необъяснимость происходящего оказалась вдруг не единственным источником психических спазм. Прибавилось нечто новое, странное, мерзкое, мешающее слушать любимую женщину, ощущать ее рядом с собой. Нечто, отзывающееся болью при каждом прикосновении. Заноза, предательски застрявшая в душе. Однако не было сил, чтобы вытащить эту занозу или хотя бы просто нащупать ее, поэтому он сказал не том, совсем не о том: -- Александр один целый день - это да! Как ему удалось выдержать, бедняге? -- Я всегда знала, что брат у тебя настоящий мужчина. Если бы не ты, я бы в него влюбилась. -- Ах, вот оно что! - попытался улыбнуться Игорь. - Спасибо за правду, теперь мне ясно, к кому надо ревновать. Все-таки она была рядом. Невесомо дышала ему в плечо. -- Подожди ревновать, пусть подрастет сначала! - вновь мир наполнился ее шепотом. - Вообще-то Александр странный ребенок. Постоянно чего-то выдумывает, фантазирует. На тебя похож, Игоречек, родной... - Ужасно мешали сумки, и тогда она отстранилась: - Ладно, я тоже готова. Решимость их была безгранична. Решимости их, подкрепленной поцелуями, хватило бы на долгий и счастливый путь. Но выйти дальше двери не получилось. -- Я так и думал, что вы где-то здесь, - воскликнул радостный голос. Коридор вспыхнул. В лица покинувших кафедру романтиков упала стена света - встречавший их человек обладал фонариком. -- А я сначала в лабораторию к тебе подергался, - дружелюбно сообщил голос. - Смотрю, заперто. И внутри вроде тихо. Я чуть не зауважал тебя, что ты такой умный. -- Обратно! - крикнула Жанна. -- Стоять! - скомандовал человек, хватая дверь. И загородил собой все. - Ребята там с ног сбились, а ты, сволочь, на работе прячешься? - Его голос уже не был дружелюбным. Жанна, не сходя с места, сделала неуловимое движение ногой. Однако тут же оказалась на полу с нелепо вывернутыми ступнями. В свете фонаря было видно, что мясистая рука держит ее за кроссовку, медленно выкручивая. -- Скажи своей мокрощелке, - грянул совет, - что если еще раз пяткой дрыгнет, я тоже кое-чем дрыгну, причем без гондона. Потная разгоряченная волна втолкнула Игоря в распахнутое помещение. Луч фонаря метнулся по стенам. Секунда поисков, и для кафедры наконец настало время большого света - впервые за этот вечер. Лежащее в коридоре тело медленно вставало. -- Что вы здесь делаете? - промямлил Игорь, мучительно щурясь. Лучшего вопроса он, к сожалению, не нашел. -- Что я делаю? - убийца коротко заржал. - Что вы, сволочи, тут делаете! Я, например, дежурный по институту. -- Вы... - воздуха вдруг не хватило, - ... вы Сидин?.. -- Я, сволочь, тебе не Си... - с размаху вбил дежурный и прервался. -- А кто же был тот? Лицо парня смешно менялось, как в мультфильме. -- Какой "тот"? -- Ну, тот... - объяснил Игорь. - На ковре... -- Откуда ты знаешь, как меня зовут? - неуверенно начал дежурный. - Хотя, ты же всех нас... - он помолчал, рассуждая бровями, и сделал единственно верный вывод. - Ну, сволочь, сейчас мы будем разговаривать. Что-то атаковало его сзади, что-то визжашее, прыгающее, крохотное. Жанна. Обезумевшая Жанна. -- Стреляй, дурак! - сквозь ее безумие прорвалась осмысленная фраза. Убийце пришлось развернуться. Ему даже пришлось слабо охнуть, принимая атаку руками, потому что упражнения были исполнены грамотно, по всем правилам спортивной гимнастики, и полетел на пол графин с водой, и жалобно звякнул телефон, рассыпаясь по стене. А пистолет застрял в штанине. "Сначала предохранитель, - думал Игорь, суетливо шевеля губами, - потом затвор и курок". Не перепутать бы. Пистолет вытащился вместе с карманом. Предохранитель, затвор... предохранитель, затвор... Клетчатая туша заполняла пространство целиком. "Стреляй!" - задушенно хрипел чей-то женский голос. Перед глазами мелькало. Игорь сфокусировал взгляд и равнодушно подумал: "А вдруг попаду?" Пистолет трясся - вместе с рукой. "Нельзя же, - появилась новая мысль. - Это же страшный грех. Не могу, нет, нет..." Потное железо едва не выпрыгнуло из пальцев, доска с расписанием крякнула. В голове знакомо зазвенело. -- Чего это? - ошалело сказал парень, повернулся и шагнул. "Не попал! - обрадовался Игорь. - Не попал!" -- Убью! - вытолкнул он сквозь горло и сжал пистолет обеими руками. - К стене! Он опять сделал движение пальцем, направив ствол туда же - в доску с расписанием занятий. Громыхнуло. Еще раз нажал, ничего не услышал, но оружие мощно толкнулось - как положено. Парень распластался у стены напротив. Прекрасная мишень, отвратительная, огромная. Жанна подползла к Игорю, встала и пошевелила губами, наверное, похвалила его. Было очень тихо. Он помотал головой, глупо улыбаясь. Тогда Жанна выплеснула звук ему в самое ухо, и он вдруг услышал - далекое, яростное: -- Прострели ему ногу! Он прицелился, продолжая глупо улыбаться, и заорал, надсаживаясь: -- Пусть даст ключ от четвертого двора! Было очень тихо, но дежурный, кажется, услышал. Он пошарил в кармане и достал требуемое, неподвижно глядя на Игоря. -- Пусть кидает! А сам под стол! Убью! Парень исполнил все приказанное: бросил ключ на пол, вполз задом в отведенную для него конуру. Игорь отслеживал его движения маленьким черным отверстием. Вожделенный предмет подняла с пола Жанна. Сцепившись пальцами, романтики осторожно проскочили к выходу, наблюдая за торчащим из-под стола стриженым затылком. -- Может все-таки прострелить ему ногу? - проорала Жанна, бегая по лицу Игоря совершенно безумным взглядом. - Вдруг он погонится за нами? -- Придурки, - донеслась сдавленная деревом реплика. - Ну что за придурки? Игорь наклонился и застенчиво прошептал: -- Я не могу, не получается. И тогда две тени выскользнули вон. В мужских руках стремительно возникла связка ключей. Последнее усилие, и дверь на кафедру была заперта. Безумие осталось внутри кафедры - там, за надежными замками. Свет также остался сзади. Впереди были только мрак и пустота. КОНЕЦ ДЕЙСТВИЯ N2 Монолог: В ПРИХОЖЕЙ Удивительно, как мне везет. Даже знаю, почему. То ли потому, что действительно очень умный, то ли потому, что совсем наоборот. Такое ощущение, будто каждая мелочь, которая со мной происходит, заранее кем-то придумана, причем все организовано так хитро, чтобы я в нужное время оказывался в нужном месте... Нет, за вешалкой в прихожей я просто так спрятался, с перепугу. Никаких задумок у меня не было. Как прибежал обратно с улицы, ошалевший до предела, так с ходу и забрался в свое привычное детское местечко, где я раньше в прятки с братом играл. К себе-то в комнату страшно было - вдруг маму разбужу? А в туалет и подавно - вдруг туда дядя Павел захочет? Вот так все и получилось, по-моему, совершенно случайно... После разговора с братом я помчался вон из квартиры, только ватник на себя набросил. Тот самый ватник, кстати, за которым я сейчас сижу. Думал - все, опоздал, проворонил Бэлу! На душе было одновременно и радостно - Игорь ведь нашелся! - и стыдно. Конечно, с соседом заболтался, время потерял. Еще не понимал, глупенький, что сегодня ночью любое событие происходит в нужный момент... Короче, я решил начать с того, что посмотреть, на месте ли ее машина. Если машины нет, значит ясно - объект упущен, расследование временно прекращено. Собственно, мое желание узнать, с кем Бэла в два часа ночи встречается, было совершенно идиотским. Потому что неизвестно, кто к кому должен придти. И как далеко они друг от друга живут. Вздумай Бэла укатить на машине - ничего бы мне не помогло, опоздал бы я, не опоздал бы... И вообще, нормальный профессионал полчаса бы уже караулил под дверью, плюнул бы на все... и заранее позаботился о том, чтобы угнать со двора чужую машину... и водить бы умел - не то, что я, "малыш"... Но сегодня мне везет! Они этого не учли. Правда, когда я осторожно прокрался сквозь подворотню и заглянул во двор, то не сразу их заметил. Там в подворотне мусорные баки имеются, я высовывал из-за них голову, как из окопа, только каски не хватало на случай обстрела. Было жутко темно, в "колодце" ни одной лампочки. Где-то наверху три окна горят - мое, дяди Павла, да Бэлы Исааковны, - но это очень высоко, на последних этажах. Небо серое, мутное. Я сначала возле машин высматривал, а надо было совсем в другом конце, возле нашего "черного хода". Бэла беседовала с каким-то мужиком! Мужик курил и переминался с ноги на ногу. Это единственное, что было видно. Я вглядывался изо всех сил, даже очки чуть-чуть наклонил пальцами, чтобы ничего не упустить. Запах из мусорного бака здорово мешал - меня до сих пор им тошнит! Потом разглядел, что мужик одет довольно-таки странно - тренировочные штаны с оттянутыми коленями, рубашка... Пока наконец не допер. Это был дядя Павел. По тренировочным штанам я его и узнал. Он. Вот не вру, я даже засмеялся, причем, так меня разобрало, что я на корточки опустился, прислонился одним боком к мусорке и трясся, трясся... Наверное, это от страха было, больше не от чего. Я не стал ждать, пока они закончат свои делишки - покинул наблюдательный пункт и взлетел по лестнице обратно. О чем-то таком интересном я думал, когда прыгал по ступенькам... Да! Думал о том, что зря дети по ночам спят. Не ложились бы спать хоть одну ночь в жизни, столько бы нового про окружающих их взрослых узнали, что сразу перестали бы им верить. Точно, как я. А если две ночи не поспать, то страшно представить, сколько всего узнать можно! Ладно, это не важно. Главное, что прихожая под полным моим контролем. А он и не подозревает, что я здесь - стоит себе спокойненько, думает о чем-то. Хорошо, когда с детства много потайных мест припасено. Как бы я без них убийство расследовал? Я всегда любил прятаться - так, чтобы быть, и одновременно не быть. Исчезнешь, затем наблюдаешь за людьми, а те ничего не замечают. Класс! Только надо стараться дышать потише, не чихать, не пукать... Вот и сейчас - зарылся в нишу за старыми ватниками, и вроде нет меня. А он... Собственно, он еще ничего этакого не делал. Просто, вернувшись с "черного хода", якобы покурив, он почему-то не к себе в комнату отправился, а подошел к телефону. Звонить, что ли? Звони, звони, тайный ты наш советник... Действие N1: КВАРТИРА Дядя Павел стоял неподвижно. Изучал рисунок на обоях, ничего интересного не предпринимал. Наконец шевельнулся. -- Бабье! - глухо, но очень внятно пробормотал он. - Ох, бабье... - Тоска была в его бормотании, тоска и ярость. - Дебилу ясно, что детки ни при чем. Тварь длинношеяя. Не понимает, что Игоряша все им выложит... Он шлепнул кулаком в стену, отгородившую квартиру от лестницы. Шлепок получился добротным, крепким. Разговор с самим собой был завершен: дядя Павел помассировал пострадавшую длань, зачем-то потрогал нос, морщась. И вдруг круто развернулся, окинув подозрительным взглядом уходящую вдаль перспективу коридора. Разумеется, было пусто. Наблюдение велось совсем с другой стороны, но, к счастью, инженерское мышление такого нелепого варианта не предусмотрело. Он снял телефонную трубку и накрутил номер. Очевидно, там сразу отозвались, потому что едва последняя цифра ушла в подпространство, дядя Павел вогнал тихие холодные фразы в микрофон: -- Слесарь? Здравия я тебе не желаю... Йес, это Пауль. Ага! Ты думал, что меня уже упаковали, погрузили в машину и расспрашивают где-нибудь в весеннем лесу... Не думал? Они что, побоялись тебя огорчить? Ты своим студентам бюллетени выпиши, а то я им немножко испортил здоровье... Заткнись. Слушай меня внимательно, токарь. Того паренька, который тебя интересует, разыскивает милиция по подозрению в убийстве. У нас на лестнице одного непростого человека кто-то вычеркнул. Ты им на хрен не нужен, тут чистое совпадение, так что советую не нервничать и не слать больше группы захвата. Советую вам всем лечь спать... Затем он долго молчал. Впрочем, разговор еще не кончился - дядя Павел слушал собеседника, вяло постукивая стену ребром ладони. -- У тебя в мафии что, одни дебилы? - неожиданно подал он голос. - Как тебя там... сверловщик, родной, не вешай мне свои проблемы! Я посторонний! По-сто-рон-ний! Приложи трубку к геморрою, если ухом плохо слышишь... Да откуда я знаю, зачем госбезопасности понадобился твой гнилой институт!.. Я тебя очень хорошо понял, но... Еще раз повторяю, я давно уже просто инженер. А с тем пареньком - помочь тебе хотел, кретин, по старой дружбе!.. Нет, встречаться мы больше не станем, меня свои проблемы скрутили - не вздохнуть. Будь здоров, клепальщик. Иисус воскрес. Телефон гордо дзинькнул, принимая трубку на рычаг. Телефон был главным героем развивающегося сюжета, это ясно. Дядя Павел постоял некоторое время в задумчивости, забыв разжать пальцы, потом все-таки отпустил аппарат, ссутулился и сделал шаг, направив себя домой. Однако второй шаг не состоялся: помешал звонок. Опять! Опять входной! -- Кто еще? - застонал он громко. Сквозь дверь ему начали что-то объяснять. Там, снаружи, колыхался раздраженный бас. Дядя Павел послушал и включил собственный баритон на полную: -- Им нужно два звонка давать, не один! Табличка есть! Чем вы смотрите? "Нужно два звонка... - мысленно подтвердил забившийся в тряпье мальчик. - Два звонка - это нам. Дяде Павлу положено три. Тем, которые напротив нас, один..." Ему было страшно, как никогда прежде. Впрочем, появился небольшого роста мужчина. Седоватый. Абсолютно, безнадежно незнакомый. Огляделся, пытаясь пробить взглядом тусклую коммунальную пелену, и неуверенно спросил: -- А где она тут? Я, признаться, впервые... -- Вот их дверь, - указал дядя Павел. Он был хмур до последней крайности. -- Благодарю. Мужчина протопал, не снимая уличной обуви, к комнате, где жил мальчик. Постучал, косясь на дядю Павла. Затем вошел. Программист рванулся следом к закрывшейся двери и замер, прислушиваясь. Вряд ли он что-то услышал, поскольку стоял в охотничьей стойке недолго, добавил к проделанному маршруту еще три шага и скрылся в собственной конуре. Наконец-то! Не теряя времени, Александр выбрался на волю. Если честно, ноги дрожали. Если честно, руки тоже. Сотрясаемый снизу доверху чем-то, что было неизмеримо сильнее его, он добрался до дверной ручки... В комнате целовались. Правда, сразу прекратили. Мама смешно скакнула в сторону, а мужчина, солидно покашливая, зачем-то начал проверять карманы. -- Вот, познакомьтесь, - с готовностью заговорила мать. Голос у нее получился придавленным, неловким. - Это Сашуля, а это... Это Адам Олегович. Мужчина скользнул по мальчику пустым рыбьим взглядом. Тот попытался вежливо улыбнуться в ответ. Мать вдруг засуетилась: -- Ребята, давайте чай попьем. Очень хорошо, очень. Адам Олегович, вы пока посидите, я сейчас, только поставлю чайник... Сашуля, не стой столбом, доставай все из холодильника. -- Что - все? -- Не паясничай! - жалко вскрикнула мать. - Развлекай пока Адама Олеговича, я сейчас... -- Никто не паясничает! - оскорбился мальчик. - Я лучше сам чайник поставлю. Могу новую заварку заварить, если надо. Он вышел первым, испытав неописуемое облегчение. Дрожь почти отпустила. Только страх остался - самую чуточку, вполне терпимо. Когда он включал на кухне свет, из комнаты вырвалась мать. Она стрелой пронзила коридор, на ходу разворачивая передник. -- Сашуля, не удивляйся, это и есть тот человек, - сообщила она, отразив вспыхнувшую лампочку в сумасшедших глазах. - Умоляю, будь умницей, веди себя хорошо. Я тебя умоляю. -- Чего ему надо? -- Ну... Мириться, наверное, приехал, прощения просить... - Она схватила со стола сковородку, подошла к раковине, включила воду. Потом вернулась и бросила сковородку обратно, растерянно озираясь. - Подожди, что я делаю? -- Сядь, - сказал ей Александр. - Сядь, и посиди. Она послушно опустилась, глядя на сына с собачьей надеждой. К счастью, мимо табуретки не промахнулась. Александр быстро произвел необходимый набор действий: заполнил алюминиевую емкость водой, зажег газ, освободил заварочный чайничек от коричневых помоев. Воды налил немного, чтобы вскипела побыстрее. Мать молчала и не двигалась - нелепая суета покинула ее, оставшись в комнате... Тогда мальчик решился. Удерживать этот проклятый вопрос, рвущийся из обессилевших легких, больше не было причин. Если не сейчас, то когда? -- Мама, - позвал он, концентрируя взгляд на синих лепестках сгорающего газа. - Дядю Юру ты убила, да? Сзади ничего не произошло. Был только звук - визгнула сдвигаемая табуретка. Оглянуться он не смел. Ждал, ждал, ждал. Что там - сзади? Стыд, страх, злоба? Что ему выдохнут в затылок?.. Он все-таки заставил себя повернуться. Сзади было нормальное удивление: -- Боже, Сашуля... Что с тобой, зайчик? Удивление и страдание - в глазах, в руках, в голосе. Она шагнула к сыну, обняла, прижала к себе, пугливо поглаживая его по затылку. От ее свитера мерзко пахло табаком. -- Со мной порядок, - ответил Александр и высвободился. - Знаешь, я ведь нашел у тебя... в сумке, где босоножки. Она поняла сразу: -- Ах, вот ты о чем... - и тут выяснилось, что из страдающих глаз ее течет. И что губы ее трясутся, что лицо ее расползается, плывет, теряет форму. -- Ну, мама... - шепнул мальчик. - Ну, не надо... -- Неужели ты серьезно думал, будто бы я... - пробормотала она. - Милый мой, родной мой... Как я могла? Он же... Он же был... Неужели ты не понимаешь, неужели?.. Она плакала. Тихо, скудно и потому особенно мучительно. Предательская влага ползла по ее щекам, скапливаясь в морщинках возле губ. Из носа тоже потекло - она машинально утерлась передником. Невыносимо... Мальчик забрался обратно в ее руки, начиная потихоньку всхлипывать сам. -- Мама, ну откуда оно взялось-то? -- Все, хватит, - сказала она решительно. - Распустила нюни, как девчонка. Ты извини меня, Александр... - и, отодвинув сына с дороги, шагнула к плите. Чайник уже гудел, готовясь ударить во все стороны струями пара. - Я сразу хотела показать тебе тот пакет, потому что ничего не поняла... Но когда ты мне про Игоря рассказал, я очень испугалась. Ты ведь догадался, что в нем лежит? -- Само собой. -- Пакет был закопан под общей вешалкой. В прихожей, в нише возле выхода, ты еще там когда-то в прятки любил играть. А когда меня Адам Олегович... когда я от Адама Олеговича сбежала, то впопыхах оставила у него тапочки. Вот и полезла под вешалку за старыми... Оно там хорошо было спрятано, в этой свалке, я нашла только потому, что ужасно злилась. Все по полу раскидала. Потом убирать пришлось... Чайник забренчал крышкой, напоминая о своем существовании. Мать выключила газ и закончила мысль: -- В общем, ума не приложу, как быть. В милицию сдать, что ли? А вдруг действительно Игорь... - она чуть не заплакала вновь. Однако удержалась. - Ладно, утро вечера мудренее. Побежали скорей, Адам Олегович, наверное, скучает один. Ты только не умничай с ним сверх меры, договорились? Торопливо схватила чайные принадлежности и покинула кухню. Александр - за ней. А куда ему было еще идти? Впрочем, гость отнюдь не скучал. Он метался по комнате, как лев в зоопарке, и нервно курил. Воздух успел пропитаться табачным дымом насквозь. Мерзкий запах. Точно такой же, как у маминого свитера. -- Совсем обалдела! - зарычал он. - Где тебя носит? -- Чай... - мгновенно растерялась она. -- Да иди ты со своим чаем! Дома попьем, если хочешь, - он остановился на мгновение у окна, вглядываясь в ночную тьму. - Тут что, двор? Зря я машину на проспекте бросил, надо было во двор загнать, не сообразил... Смотри, дура, лишимся из-за тебя нашего "Жигуля"! Знаешь, как теперь прут? Ого! Днем угоняют, сволочи, вместе с водителем. -- Адам Олегович, - еле слышно выговорила мать, перемещая загнанный взгляд с одного мужчины на другого. - Я вас умоляю... -- Давай, давай, собирайся, - уже мирно предложил гость и широким жестом выбросил окурок в форточку. - Простил я тебя, давно простил, - и внезапно подмигнул мальчику: - Сынок, ты, главное, не обижайся. Я твою мамашу... это... очень хорошо отношусь. Прогнал ее сегодня сгоряча и сразу пожалел. А теперь вот... - Он снова закричал. - Да одевайся ты, что глазами хлопаешь! - и закашлялся. Мать задвигалась, как сомнамбула, выволокла на середину комнаты неразобранную сумку, принялась искать на вешалке плащ - не выпуская чайник из застывшей руки. Даже смотреть на нее было неудобно. Мужчина, конечно, не стерпел: -- Убери кипяток, ребенка ошпаришь! Она поставила чайник на диван, прямо на покрывало. Сразу стало легче, и через шесть секунд общество в полном составе освободило помешение. Сумку нес Адам Олегович. -- Понимаешь, сынок, - объяснял он по ходу, ничуть не сдерживая свой широкий бас. - Она мне сказала, что газетку можно и на службе почитать. Ох, не знаете вы, какая у меня служба! - мгновение в нем клокотала пережитая обида. - Они же ненавидят меня, толкутся целый день в кабинете. А вы говорите, газету... - Гость остыл вместе с последним многоточием. Зато вдалеке зашумела сливаемая вода. В коридоре появился Андрей Петрович. -- Кому-то плохо? - встревоженно спросил сосед. Закономерный вопрос: он ведь врачом был. И не каким-нибудь, а настоящим, врачом по призванию, готовым оказать человеку помощь когда угодно. Еще он был в пиджаке, надетом на голое тело. Еще он был бодрым и встрепанным. -- Нет, нет! - мурлыкнула мать, делая вид, что ей совсем не плохо. - Спасибо, Андрей Петрович, все в порядке. -- Целую ночь по квартире кто-то ходит, кричит. Никак не могу заснуть. Нервишки вдруг зашалили... -- А вы-то чего ходите? - звеняще спросил Александр. -- Я тебя умоляю... - бессильно сказала мать. Впрочем, Андрей Петрович не рассердился: -- Я? В туалет хожу, а что? Ответом был скрип открываемой на лестницу двери, тогда он пробормотал: "Спокойно ночи" и исчез. Мать наклонилась к сыну, поцеловала его в лоб: -- Будь умницей, ложись спать. Хотела еще что-то добавить, глядя на Александра сухими тоскливыми глазами, но не нашлась. Взрослые вышли на лестницу. Он вышел следом, оперся грудью о перила. Мужчина и женщина начали спускаться пешком, забыв про лифт. Он смотрел. Женшина оглядывалась. Уже с пятого этажа она громко посоветовала: "Иди домой, замерзнешь!" Когда взрослых не стало, он сел на ступеньку и подумал: "Ну и замерзну, невелика потеря." Затем положил голову на чугунный узор ограждения, с наслаждением впитав холод пылающей щекой. И продолжал думать, закрыв для удобства глаза: "Все, буду здесь Игоря ждать. Игорь обещал скоро вернуться... Или пойти пожрать, что ли? Суп можно разогреть, котлеты... Жанна котлеты лучше всех делает, потому что мясо сама на мясорубке крутит. Для Игоря старается, зараза, все для него делает, гада..." Он собрался было встать, и он бы точно встал - собственно, уже почти разжал слипшиеся веки, - если бы вдруг ступеньки не провалились куда-то. КОНЕЦ ДЕЙСТВИЯ N1 Действие смешалось: ПОДЪЕЗД -- А вот там ты вчера от контролера сбежала, - сказал Игорь и махнул рукой вдоль пересекающей проспект улицы. -- Не вчера, а позавчера, - поправила его Жанна. - Вечно ты путаешь. Проспект был мокр и пуст. Ветер бесцеремонно толкался сзади. В паутине проводов над головами раскачивались равнодушные лампы, многократно отражаясь в асфальте, отражаясь и в черных зеркалах оконных стекол. С неба сыпалась скудная влага. Светофоры пульсировали желтыми огнями, синхронно по всему проспекту. Шуршали шинами редкие автомобили, моргая на поворотах - единственное, что еще жило в этом царстве мертвых. Ни обнаглевшие грабители, ни изверги-хулиганы за двадцать минут пути так и не появились, несмотря на ежедневные телепредупреждения. Ночной Петербург был молчалив и фантастически ирреален. Идти оставалось один квартал - минут пять. -- О чем ты все время думаешь? - спросила Жанна, заглянув Игорю в лицо. - Какой-то странный ты стал, - она зябко съежилась и пожаловалась. - Ветер дурацкий... -- Я думаю о том, что ворота остались открытыми, - соврал он. - Вдруг кто-нибудь в институт забредет? -- Ерунда. Хуже, что дежурный на кафедре сидит. Что нам с ним делать, не представляю. Вдруг он вообще дверь сломает? -- Пусть ломает, ему же первому плохо будет. В конце концов, кто человека убил, мы или он! - Игорь храбро возвысил голос. -- А если не он убил? -- Ну, не привиделось же мне... - герой моментально скис. - Слушай, давай ему на кафедру позвоним? Поговорим в спокойной обстановке. Вопросики ему зададим, послушаем, о чем он нас спросит... Во, как раз телефонная будка! -- Не валяй дурака, из дома позвонишь. Холодно же. -- А может, в милицию его сдать? Сообщить по "ноль-два"... -- С ума сошел! - испугалась Жанна. - Какая милиция? В институте труп, дома у соседей труп, и везде тебя ищут! Игорь не ответил. Только пошмыгал носом, звонко и трогательно, потом утерся без платка и украдкой сунул испачканные пальцы себе в карман. -- Я вот еще о чем думаю, - он снова начал врать. - Предположим, этот тип действительно дежурный по фамилии Сидин. А кто тогда был второй? Ну, который в занавеску завернутый... И главное, тому, второму тоже зачем-то понадобился мой телефон! У Сидина - моя папка, у начальника ОПО - адрес дачи. Такое ощущение, что в институте каждый подлец меня знает... - Говорить было трудно, потому что ни о чем подобном он, конечно, не думал. Никчемные эти звуки предназначались для того лишь, чтобы убивать молчание, чтобы тянуть время, чтобы спасать рассудок. -- Да, - подтвердила Жанна, натянуто улыбнувшись. - Ты многим в институте нужен. Мне, например, очень-очень, - и на секунду прижалась к нему. -- Спасибо... - непонятно отозвался он. - Вон наше парадное, почти добрались. Парадное располагалось сразу после болтающейся на ветру перекошенной таблички, обозначающей автобусную остановку, но чуть-чуть не доходя до углового эркера. Было видно, как из дома кто-то вышел. -- По-моему, там твоя мать, - неуверенно сообщила Жанна, кивая вперед. Игорь затормозил. Висящая на руке спутница затормозила вместе с ним. Мгновение он всматривался, и вдруг утянул ее под арку - в подворотню. -- Мать с каким-то мужиком, - подтвердил он, удивленный. - Садятся в машину... Хотя и без слов было видно. Через минуту проспект вновь опустел, возвратившись в исходное состояние. -- Ну что, пойдем? - спросила Жанна. -- Подожди, пусть отъедут подальше. В подворотне убийственно дуло. -- Жанна, - позвал Игорь. -- Да? - откликнулась она. Язык не слушался, но говорить было необходимо. Заноза, застрявшая в больном рассудке, мешала жить. -- Почему ты оставила меня в институте? -- Что? - Она подняла к нему голову, посмотрела ему в глаза, часто моргая. -- Почему ты не пустила меня на дачу? И сразу стало легко. Заноза выскочила из раны. -- Ты чего, мы же вместе решили! - с невыносимой фальшью в голосе удивилась Жанна. Она мучительно поежилась, содрогнулась всем телом. - Игорь, пошли домой, а то я скоро умру от холода. -- Ну я же помню, как было дело, - возразил он, пропустив ее страдания мимо себя. - Утащила меня за сцену... Она опустила взгляд. Долго держала паузу. А может, недолго. Ветер теперь обдувал и сзади, и спереди, со всех сторон разом, поэтому секунды были бесконечными, унылыми, такими же ирреальными, как город вокруг. Она вздохнула: -- Наконец-то я поняла, почему ты вдруг странный стал... Да совпадение это просто, повезло нам! Радуйся, что остались. -- Таких совпадений не бывает. -- Ты ведь, кажется, веришь в Судьбу, - тяжело усмехнулась она. - Или уже нет? -- Кроме того, ты послала меня к дежурному. И домой заставила звонить. -- Ну, к дежурному я тебя как раз совершенно случайно отправила! - Она не выдержала, сорвалась. -- А домой - не случайно? -- Ох, до чего мнительный мужик, - раздраженно сказала Жанна. - Только такому мнительному и пришло бы в голову... - она вновь замолчала, пробираемая волнами холода с кроссовок до воротничка курточки. - Ладно, давно надо было тебе рассказать. Как глупо... Понимаешь, не хотела тебя пугать раньше времени, думала, само все выяснится. Или вообще ерундой окажется. А потом в институте эти ужасы начались, тут уж тем более не рассказать было... Когда я позавчера вечером к тебе ехала, то совсем не из-за контролеров опоздала. И никакие талоны я не забывала. Там два взрослых мужика лет под сорок сзади сидели, а я в углу стояла, к ним спиной. Народ в автобусе еще был, но я ближе всего находилась. Они разговаривали, причем, не очень от меня скрывались. Конечно, девчонка стоит, в стекло таращится, чего ее бояться?.. Я навострила уши, потому что они говорили про садоводство "Пеночка". Один мужик объяснял другому, как надо куда-то там проехать. Послушала я, и меня будто оглушило - они имели в виду ваш участок! Ну, я и выскочила за ними - посмотреть, куда они пойдут. Как раз на той остановке, предыдущей. У них ведь еще такая мысль проскакивала, что, мол, устроим этому гаду в "Пеночке" праздник... Кстати, они свернули в подворотню, где мы сейчас. -- А дальше? - справился с голосом Игорь. -- Дальше я струсила. К тому же впереди около подъезда ты метался - меня встречал... Я полночи из-за всего этого не спала! Решила, что на дачу, конечно, нельзя ехать, мало ли что? И тебе ничего не сказала, дура... Было легко, как после долгой разлуки. Она жалась к нему, смотрела на него, думала о нем - только о нем, негодяе! И вдруг выяснилось, что она потихоньку клацает зубами, терпя из последних сил, и тогда ему перестало быть легко, сделалось гадко, сложно, непереносимо стыдно. -- Ты же совсем замерзла! - испугался он. И вдруг выяснилось, что в нем тоже отчетливо пульсирует ледяная дрожь, давно прорываясь на волю. Он крикнул: -- Бежим домой! И сорвался с места первым, хлюпая по мокрому тротуару. Сзади раздалось ответное хлюпанье. На пятом шаге Жанна его обогнала, на десятом - была безнадежно впереди, а добежав до конечной точки, она остановилась, чтобы подождать... -- Ты знаешь, что через ту подворотню вполне можно попасть в наш двор? - сообщил Игорь, хватая ртом воздух. - Там целая система проходных дворов. Они торопливо переступили порог. Игорь - первым номером, Жанна - вторым. -- Ну и что? - спросила она уже внутри, уже в предвкушении тепла. -- Как что? Брат говорит, при убийстве соседа "черный ход" очень хитро использовали. -- А, понятно. Да, в подъезде было тепло. Тлела лампочка. Висел пронзительный, неистребимый запах мочи, в углу под батареей парового отопления скопилась лужица, и отнюдь не дождевая. Каменный пол гулко отзывался при каждом шаге. На затемненной площадочке чуть повыше первого этажа было окно - там, под открытой форточкой, где меньше всего пахло, сидела затемненная фигура. Фигура грузно сползла с подоконника и сказала: -- Ты думал, я твоего адреса не знаю? "Боже!" - подумал Игорь. Другие мысли оформиться не успели, потому что дежурный Сидин в два ленивых прыжка оказался возле, обхватил его руками и притянул к себе, повернув спиной. Вместо мыслей возникло ощущение, будто тело попало в тиски. -- Ну-ка, где твоя игрушка? - дохнули Игорю в затылок. Тиски прошлись по его бедрам, и джинсы вдруг значительно облегчились. В кармане не стало пистолета. -- Ненавижу старые дома, вечно из них гальюн делают, - поделился впечатлениями дежурный, засовывая оружие в собственный карман. - У вас здесь сдохнешь, пока ждешь... - он смачно шлепнул ладонью пойманной жертве в спину. - Ладно, все быстро в машину, - и широко улыбнулся Жанне. - Да, мокрощелка, как же ты не догадалась, что на машине быстрее, чем пешочком! А я вас, между прочим, видел, когда мимо проезжал. Так мило шли под ручку, даже завидно стало. Хорошо устроились, работа прямо под боком... -- А! - попробовал сказать Игорь. Получилось, тогда он попробовал смелее, дал голосу полную свободу. - А-а-а, помогите! А-а-а! Хотя, какой же идиот в три часа ночи выглянет на лестницу, если услышит сквозь камень крики? Поэтому пришлось отпустить на волю и многоопытный страх. "Вырваться, вырваться, вырваться... - заколотилась обезумевшая плоть. - Спастись, спастись, спастись..." -- Взбесился, придурок? - гряну