его решили изваять в бронзе, дабы вечно украшал он своею персоной дворцовую площадь. Ну и что, что на постаменте будет написано "Цесаревич Иоан"? Все равно за пределами этого мира все будут знать, что это именно ему памятник! Да и в этом мире есть такие, кто знает правду уже сейчас... Жизнь Повелителя -- такой праздник! Ну и что, что ни черта в государственных делах не понять? Для этого существует леди Морена, да и придворные советники там всякие. Пиры, гулянки и вечный почет! Эйфория улетучилась дней через семь. Напрочь. Переговоры между Британумом и Вольдаром. Принятие послов от деревушек при Ригатте, возжелавших испросить помощи в отстройке своего города. Скучные официальные обеды. Уже появившиеся шпионы. Небось -- и заговорщики уже неподалеку... И самое главное -- наконец-то парнишка осознал, что это все ему терпеть ВЕЧНО, ведь никогда не умрет он, не покинет сей трон, успевший опостылеть в первую же неделю! А этот этикет?! Нельзя ни в носу поковыряться, ни, пардон, пукнуть когда приспичило! "Следите за выражениями, Ваше Величество, послы могут обидеться или неправильно истолковать..." Правильно, правильно они истолкуют, именно это Крагер про них и думает!.. -- Ваше Величество! Дозвольте слово молвить, не гоните, не выслушамши! -- донесся приглушенный голос от двери. Райен подскочил к створкам и резко распахнул их ударом ноги. Вовремя, чтобы увидеть двух стражников, оттаскивающих с порога слабо сопротивляющегося Брата Винченто. Несчастный священник взглянул в глаза Крагеру с мольбой и просьбой о чуде. -- Отставить таскать священника по полу! -- рявкнул молодой царь первое, что пришло ему в голову. Стража послушно отпустила монаха, и он гулко шлепнулся об пол. -- Заходи, коли дело есть... -- лаконично обратился к Винченто правитель и захлопнул перед носом стражи дверь, довольно усмехнувшись: ретивость, с которой привратники оберегали его от контактов с народом, тоже раздражала. -- Они говорили, что Вы сейчас решаете дело государственной важности, -- осторожно начал монах. -- Может, я действительно не вовремя? -- Да уж, дело государственной важности: плюнуть от скуки направо или налево! Ну, выкладывай, какой еще клад обнаружил... -- Да я не о кладах... -- осторожно начал Винченто. -- Я о душе... Понимаете, Ваше Величество, запало мне в душу то, что видел я под час Армагеддона, и понял я позже, почитав Великую Книгу Ръяг'Ху, что должно мне основать новую Церковь, дабы восславить настоящего Бога, который Любовь Ко Всему В Мире!.. А Книга та станет Священным Писанием, ежели ее должным образом преподнести, ибо там таки много и измышлений, в этом Творец был прав... -- Ну а от меня-то что требуется! -- выдохнул разнесчастный царь. -- Так без Вашего ж благословения ничего не дозволят-то, так что не обессудьте -- на мой прожект Вашу резолюцию надобно б... -- Ой, хитрец, сказал бы сразу -- автограф мой нужон в количестве... скольки там страниц? Ну, давай, давай... Напишу на них свой "одобрямс"!.. -- И тем продвинете Библию и в этом мире... -- из стены шагнул Вильям Дорс, как всегда нежданно и без приглашения. -- Библию?! -- Ну да. Пресветлый потому и объявил ее запрещенной, что там один Бог, а тут, в этом мире, их целая куча. Главный-то, не спорю, был сам Пресветлый, да в помощниках-то у него малые боги ходили, целая свита! Тут и светлые: Кузнец, Часовщик, Воин и Целитель, и темные боги -- Марах и Гор. Каждый замещал своего босса там, где тому не под силу было сладить. Вот тогда-то Созидатель и объявил Библию злокозненной книгой заклинаний, нарек ее Великой Книгой Ръяг'Ху и возжелал спрятать ото всех, ведь она -- единственное в этом мире, что могло выдать в нем самозванца! -- Дело ясное, что дело темное... -- вздохнул Крагер. -- Одно хорошо: тут некого покорять и крестить, тут и так сейчас все народы объединились и благословлены самим Всевышним, его лучами осиянны! Так что, глядишь, и утрясется все без особых-то жертв... -- Или приведет к расколам, и раса пойдет на расу только из-за того, что кто-то не так крестится или не так смотрит на иконы. -- Так что мне -- не подписывать эти бумаги? -- остановился Райен. -- А с другой стороны, -- продолжил Дорс, -- Если сейчас эту новую веру не разрешить, то вновь возобновятся привычные культы Пресветлого и Шайтана, и тогда неважно будет, что истребили их -- наново отрастут эти эгрегоры, эти пожиратели веры. И все вернется на круги своя... -- А, достали вы меня со своей философией! -- рыкнул юнец и махом подписал всю стопку, не глядючи. -- На свое разрешение, и да горит оно все ярким пламенем! На фиг все! Ну, чего уставились! Валите отсюда, я сказал! Захлопнув за обоими дверь, молодой царь минут пять пинал по залу подушку с трона, вымещая на ней злость. В конце-концов он угодил несчастным предметом в большое зеркало на стене. Тонкое стекло лопнуло и разлетелось по полу с оглушительным звоном. Крагер поднял два осколка, упавших к его ногам. Сжал тот, что поменьше, как скальпель и, глядя в больший кусок, провел по лицу несколько надрезов, словно творя ритуальную маску. Кровь заструилась из быстрозатягивающихся порезов, боль приносила забытое ощущение освобождения. Потомок древнего рода Крагеров схватил свой меч, с упоением завертев им над головой. И когда стража, привлеченная шумом разбитого зеркала, ворвалась в зал, ей навстречу ринулась стальная свистящая полоса. Крагер гонял несчастных по всему дворцу, наслаждаясь их паническими выкриками. Он готов был разогнать всех, совершенно всех! Разнести дворец. Сравнять с землей город. И уйти напоследок в леса, оглашая окрестности безумным хохотом. А там -- воскресить каким-нибудь чудом Шайтана и выйти против него один на один, меч против всей его магии, когтей и клыков. И неважно, кто победит! Легкая рука легла ему на плечо, и боль с яростью отхлынули, кровавая пелена спала с глаз. Сзади, не страшась клинка, стояла девочка с огромными глазами, лучащимися знанием, болью и светом. -- Пойдем... -- тихо сказала она, и Райен подчинился ей беспрекословно. -- Ты устал. Тебе надо отдохнуть... Не надо вымещать зло на других -- им ведь тоже больно... Чувствуя себя, как мальчишка, бессмертный шагал за ее голосом, шагал, пока они не оказались в тронной зале. Там он, прохрустев сапогами по осколкам стекла, уселся на подножку трона. -- Вытри лицо... -- девочка протянула ему мокрое полотенце. На белой тряпице появились коричневые расползающиеся полосы. Полузасохшая кровь. Девочка забрала ненужное более полотенце и протянула другое, сухое. -- Вытрись... Тебе надо отвлечься от такой жизни... Иначе сгоришь в один миг. -- Кто ты? -- тихо спросил Райен. -- Гэль... -- имя было легким и скользящим, как весенний ветерок в березовой роще. -- Закрой глаза... Расслабься... В ее здоровенных глазах слезинкой набежала печаль. -- Я всегда пою не тем, кому предназначены мои песни... -- она вздохнула и песня подернула рябью покой вокруг. Не было ни гитары, ни лютни, ни флейты, но словно зазвенели струны итанского серебра и вплелась в песню бамбуковая флейта... И глянет ворон через лед, И будет кровь по миру. Крылатый пес, крылатый кот И крысы через дыры... Песня затихла, потерявшись под сводом купола, заблудившись в колоннах. И девочка вновь повторила: -- Я всегда пою не тем, кому предназначены мои песни... -- Птаха, и откуда же ты такая взялась? -- со всей нежностью, на какую был способен, спросил Райен. -- Я всегда была здесь... Просто не всегда меня видят, ведь я нужна не всем и не каждую минуту... Я говорила с твоей знакомой, она знает, как и тебе помочь, и ей хорошо сделать... Прощай, она сейчас будет здесь... На входе появилась встревоженная леди Морена. -- Райен, с тобой все в порядке? -- Теперь да... Я устал и хочу сбежать от этой дворцовой суеты! Мне здесь все надоело! Я хочу или войны, или тихой сельской жизни! -- Гэль говорила мне об этом... Я вижу только один шанс... Если ты объявишь, что отправляешься на поиски Святого Грааля, и перед отъездом назначишь меня замещать тебя... Ты ведь все равно рано или поздно сбежишь в свой мир... А я тут останусь, при своем... И тебе будет хорошо, и мне... -- Усе! Щас и объявлю. Кстати -- а кто он такой, этот Святограль?.. ...Молодой царь собрал на Совет всех своих министров и прочую политическую братию. Встав, он окинул взором сей разношерстный сброд, составленный из высшего света, но все же разрозненный и несогласованный. -- Мы, Божею милостью государь и самодержец Вольдара и прилегающих к нему земель Иоан, объявляем, что сегодня нам было видение, и повинуясь ему, отправляемся немедля в поход, дабы разыскать святыню настоящего Бога, Святой Грааль. Поход мой может продлиться многия годы, а посему перед тем, как отправиться в странствие, мы повелеваем: На время от моего отъезда и на девять месяцев считать мою супругу леди Морену полноправной правительницей-самодержицей. Подтвердить законность и святость нашего брака может присутствующий здесь Первосвященник Церкви Истинного Бога Винченто, который и обвенчал нас. По истечении же девяти месяцев и рождении моего сына он будет новым правителем, а моя супруга станет Королевой-Регентом, опекуном над нашим с нею ребенком. Первым же Учителем моему сыну я назначаю Мореда Черного, доказавшего свою мудрость и верность царской семье. И ежели мне не посчастливится вернуться в лоно семьи и родной страны -- то по достижении совершеннолетия мой сын становится полноправным государем на веки веч... На время, отпущенное ему для жизни нашим Господом. Сей вердикт мой окончательный и обжалованию не подлежит. И вот уже только пыль за копытами коня... Вперед... Вперед... Где-то есть в дальних лесах деревушка, обугленная и брошенная жителями во время Армагеддона. Там можно пожить в тишине и покое, пока за ним не прилетит вертолет. Он прилетит не скоро: на починку генераторов перемещения пойдет еще не один год... Но куда теперь торопиться Крагеру? У него впереди -- вечность... Глава 19 Мельтор как раз копался в электропроводке, исправляя электрощит, когда в ворота вломились Сережка Аббингтон и Макс Первый. -- Эй, мужик, позови сюда своего хозяина! -- без предисловия начал Макс, обращаясь к Мельтору. -- А зачем он вам?.. -- Мель разумно решил не раскрываться раньше времени, пока не присмотрится к вломившимся в его владения нахалам. -- Ты у него служишь или как? -- игнорируя вопрос, продолжил Максим, явно рассчитывая именно на "или как". -- А если я и есть хозяин? -- последовал ответ. -- Врешь!.. -- это детское "Врешь!" развеселило Владыку, и он решил не сердиться. Пока... -- Так что тебе от него нужно? -- Как что? Как что? -- аж забулькал от негодования Макс. А Сергей, всегда более спокойный и рассудительный, пояснил: -- Кругом зима, а должно быть лето... -- Меры уже приняты... -- Кем? Тобой или хозяином? -- не унимался Макс. И тут к Максиму подскочил его младший братишка. Собственно, он давно уже приметил с высоты своего брата, еще пока тот шел к замку, но раньше никак не успел: пока Элдхенн спустится на землю, пока добежишь от него... Однако спор был слышен издалека, и теперь Темка решил поставить в нем свою точку, шепнув на ухо Максиму: -- Это и есть Владыка. -- Что?! -- самообладание оставило Макса. А если Владыка решит отомстить за недоверие? Тогда что? Ведь все говорят о вспыльчивом и злобном характере Князя Тьмы. Но Тема и тут успокоил, продолжая: -- И все, что о нем рассказывают -- неправда... -- Скоро зима окончится. Все вернется на круги своя, -- Мельтор на мгновенье задумался, и вдруг озорство мелькнуло в его глазах: -- О! Пока еще есть снег -- идем поиграем в снежки! Это было дикое, невероятное, но весьма привлекательное предложение. И с дружным "Уря!" шумной ватагой кинулись на улицу все: Мельтор, Макс с Сережкой, Тема с Димой, и новый ученик Мельтора, незаметно подошедший во время беседы -- Макс Второй. Липкий снег прекрасно скатывался в снежки, и вскоре вся компания с ног до головы была покрыта искрящимся снегом. Раскрасневшиеся щеки, горячее дыхание... И Мельтор веселится вместе со всеми. Совсем как ребенок... А затем кто-то слепил снежок побольше и примостил его на забор. -- Кто собьет?! Шрапнелью, снарядами засвистели снежки, минуя почему-то мишень, словно все сговорились промазать. Даже Крылатый никак не мог угодить, хотя и целился тщательно и аккуратно. И тогда Мельтор, быстро повернув голову, плюнул в снежок, и тот с треском разлетелся на льдистую пыль под ликующие вопли друзей... * * * Весенняя капель вытесняла зиму, изгоняя ее отовсюду. Капали с хрустальных сосулек серебряные капельки, подергивая на миг рябью прозрачные лужи. И прямо по лужам возвращались в свой город ребята, оживленно чем-то споря и радуясь возвращающемуся теплу. Они проскочили по улице, и ни один из них не обратил внимания на сумрачного старикашку, прислонившегося к сырому досчатому забору. Этот человек мог бы огорчаться: сорвалась такая зима!.. Но старик ухмылялся: уж он-то знал, что за сюрпризы ожидают теперь размораживающийся Риадан... Часть 3 Самозванец Глава 1 Скажите, чего не хватает народу? Нет, не спешите с ответом: если б на это было так просто ответить, то мудрые правители давно бы принесли всем по клочку счастья и не допустили бы ни революций, ни гражданских войн... Или допустили бы? Ведь кто сказал, что правители Земли мудры? По крайней мере -- мудры во всем?.. Они ведь тоже люди... Да и компьютеры в таком деле не очень-то помогают: вспомните, что натворила на Риадане одна-единственная "Машина Правосудия", едва дорвавшись своими электронными мозгами до власти... Хотя -- и тут несложно найти ей оправдание: мол, а машину-то кто создал? Люди! Вот и пороки, мол, от создателей созданию своему передались... Уж не лучше ли в таком случае отдать власть над планетой богам? Они-де справедливы и мудры, хоть нас -- таких вот несовершенных создали... Вдруг что-нибудь да исправят к лучшему? Хуже-то не сделают? Как вы думаете? Есть еще куда хуже?.. А то еще, глядишь, и ответят они, боги, на извечный вопрос, терзающий из эпохи в эпоху любое разумное население: ТАК ЧЕГО ЖЕ, ЭРУ ПОБЕРИ, ЧЕГО ЖЕ НЕ ХВАТАЕТ НАРОДУ?! Давно ли кричали в народе: "Кошмар! Что это за ужас: зима среди лета! Куда это Небеса смотрят!!!", а теперь вот настала весна, стремительно возвращается утерянное лето -- и идет новый вой: "Верните нам нашу зиму, а то приходится не ходить, а плавать!.." Да и вышедшие из берегов реки никакой радости в настроении не прибавили... На равнинах -- потопы, в горах -- лавины, сползающие и на бегу превращающиеся в селевые потоки. Но более утонченное издевательство досталось маленькому "полуготическому" заброшеному Храму в очень хитром ущелье. Кто, когда и зачем построил этот Храм -- и не вспомнит никто. Даже не помнят, кому из богов посвящен этот Храм. В более позднюю эпоху народ утверждал, что это Храм Создателя, Храм самого Единого Творца, Всевышнего и Милосердного. Но богослужений все равно там не проводил, предпочитал строить для этого новые Храмы, кроя золотом их крыши. Помните, как в песне: Купола у нас кроют чистым золотом, Чтобы чаще Господь замечал... Только не часто что-то блеск золота привлекал внимание Золотого Творца, Обладающего Силой Творящего Пламени! (Тоже титул Всевышнего, и, согласитесь, ничуть не хуже других...) Так может, не в золоте дело? Вот только умоляю: не повторяйте вослед за шутниками, что Ему надо не храмы дарить, а очки от близорукости, чтоб хоть что-нибудь разглядел! А может -- стоит вспомнить кое-что из забытого? Это ведь не сложно -- пришел в старый дом с уцелевшими еще клочками обоев да следами от картин на стенах, вдохнул воздух поколений, смешанный с горьковатым запахом запустения, зажмурил глаза... А с небес -- эхо ушедших голосов. А из подполья -- шепоток потревоженных крыс. Тех, что завидовали голубям за то, что те умеют летать, но затем -- увидели, что делает лень и сытость с гордыми прежде божиими птицами. Рожденный ползать -- не всегда полетит. А рожденный летать? Отчего ж -- ползает?! Или весь смысл жизни -- пожрать да поспать, а взлететь -- лишь для того, чтоб нагадить на крышу Храма?! Вернуться в старый дом... А прилететь в старый Храм? Не скрою -- сотни лет тут не было никого. А теперь вот -- трое решили объявиться. Двое -- это, разумеется, наши любители приключений: Женька и Темка. А третий, разумеется -- Элдхенн-младший. Он хоть и дракон метров тридцати ростом -- а все равно мальчишка. И в душе, и по поведению... Храм находился в горах, но за хитрое его расположение нередко называли его чуть иначе: Храм-В-Ложбине. Стоял он на тверди земной, но над ним нависала не меньшая толща. Он словно скрылся в нише, вырытой неведомыми силами в недрах горы. Снизу -- не заметить Храма, только расщелина, как горло пещеры. Сверху -- ни с орла, ни с самолета не разглядишь. Идеальная маскировка, хотя и не понятно -- от кого же!.. Да вот беда -- Элдхенн знал про это загадочное сооружение и теперь вез туда своих малолетних друзей, похвастаться диковинкой. Да и еще проблема: при своем росте дракон ну никак не мог залезть внутрь! А через узкие вертикальные окошки многое ль разглядишь? То-то же... Внизу расстилались весенние пейзажи, лужи и заливы. Но можно ли долго любоваться этой красотой, когда так и тянет рассказать о последних новостях, увиденных в палантире?! И Тема со вкусом, со смаком принялся описывать последнюю встречу Славика с Мерлином. Как незадачливый маг кинулся искать свою жестяную коробку, доверху набитую палантирами, а вместо нее обнаружил лишь старый фиолетовый носок. Как он поймал того, кто последним был у него -- Славку -- у самого входа в Славкин дом, как потребовал вернуть палантиры, в надежде, что авторитет мага -- это всегда авторитет мага, а где побаиваются, там и уважают... И как в ответ на мерлиновское "Отвечай, где мои палантиры!" Славик наивно развел руки, и вместе с ответом "Сгорели!.." между руками полыхнул такой фонтан пламени, что Мерлину и за год не создать... Женька представил себе эту сценку и так затрясся от смеха, что начисто позабыл, на чьей спине он находится и на какой высоте эта самая спина летит. А забывать об этом, катаясь верхом на драконах, не следует! Иначе можно научиться летать. Сверху вниз. С ускорением. До самой земли... Что, собственно, Жека и сделал. К счастью, внизу оказалась грязь. Неэстетично, конечно же, да зато мягко... Бедный Элдхенн тщетно описывал по воздуху круг за кругом, тщетно всматривался острым своим взором в расстилающееся под ним -- Женька как сквозь землю провалился... ...И ведь действительно провалился! Стоило ему вылезти из грязи, как земля под ногами разверзлась и Женечка вновь ухнул в пустоту. Теперь уже неглубоко. Сумрачно было, конечно же, но пробивающиеся сквозь пролом солнечные лучи освещали уходящий вглубь коридор, облицованный кирпичом. Подземный ход! Старинный подземный ход!!! Ну как устоять перед соблазном! Кто из мальчишек откажется от похода по подземельям!.. Женька -- не устоял. Поворот за поворотом, там чуть выше, а там -- чуть ли не ползком... И вот потолок рванулся вверх, и коридор завершился небольшой кирпичной залой с нишами в стенах. Идти дальне некуда. Женька развернулся было к выходу, чтобы вновь войти в коридорчик тоннеля, как вдруг из ближайшей дыры ниши шагнул к нему старичок. -- Привет, Вы тут живете? -- Женя предпочел совместить приветствие с вопросом. Дедуля ничего не ответил. В полной тишине он шагнул к пацану. -- Э, Вы чего? -- оторопело спросил Женька, но дедуля уже подошел вплотную к мальчишке и со всей силы вцепился ему в плечи, подавшись вперед и словно желая поцеловать. Это уже ни в какие ворота не лезло. Женька поднапрягся и завопил на весь коридор истошно и пронзительно: -- НАСИЛУЮТ! -- Не насилуют, а кусают, -- деликатно поправил старичок и обнажил огромные вампирские клыки... Глава 2 Тем временем в новом замке Князя Тьмы откровенно скучал Макс Второй, ученик Князя. Разумеется -- стоит сказать лишь, что обитаешь в Твердыне Мельтора, как все вокруг решают: на скуку жаловаться грешно. Еще бы -- старинные подвалы и галереи, забытые переходы, потаенные комнаты -- это первое, что приходит на ум при поминании Князя и его обиталища. Но -- что делать, если самому старинному из коридоров этой Твердыни не исполнилось еще и пол-года, а все "тайные" и "забытые" комнаты новостройки нанесены на строительный план, вывешенный при входе в Замок? Делать нечего, оставалось только шляться по коридорам Замка и разыскивать, что же из имущества прихватил из Ледяной Башни Печали с собой хозяин мира сего. Старинное оружие там, или бутыль древнего вина там... Или тут? В конце-концов, Славик утверждал, что Мельтор перенес сюда весь свой винный погребок, и перенес магией, чтобы без сотрясений и толчков... А с другой стороны -- если Славик знает об этом погребке -- то разве целы еще эти вина? Что может быть лучше: бал, шикарный банкетный стол, блеск свечей и драгоценностей, кавалеры приглашают дам к мазурке... Звенит живая музыка, не запакованная архиваторами или магнитофоном, а извлекаемая из настоящих инструментов настоящими музыкантами... И вот приглашаешь на танец прекрасную даму, и мир вокруг кружится, взбодренный то ли густым благородным вином, тягучим, как ликер, то ли пьянящим дыханием партнерши по танцу... Музыка явственно зазвенела в ушах, и внезапно раскололась, как пышущее жаром стекло под холодом капель воды, от собственных шагов по граниту полов. Никакой магии, просто кончилась дорожка из ковролина, а с нею -- и тени-воспоминания. И оставалось только идти и занудить, что в замке нет ни одной дамы. -- Не с кем даже поговорить! -- крикнул в пустоту Макс, -- Я уж не говорю о романтике, об общих... интересах!.. Ой, не стоит порой гневить судьбу! Стоило бедолаге только посетовать на отсутствие женского общества, как перед ним возникло очаровательное создание с черными длинными волосами и тонкой улыбочкой. Наряд -- вполне современный -- джинсы, полусапожки и красная куртка. На голове -- то ли обширная кепка, то ли берет... Но не успел расплывшийся в улыбочке Макс обрадоваться овеществлению мимолетного желания, как из уст незнакомки прозвучало: -- Я, Мишэл из клана Олафа, -- и в руке очаровашки возникла катана. Не оставалось ничего другого, как выхватить с пояса эспадрон и принять навязанный бой. Но как представиться? Макс и сам удивился не меньше, когда услышал, что автоматически произносит: -- Я, Элмер Ричард, Владеющий Силой Пламени, принимаю твой вызов! Клинки взметнулись в салюте. И следом -- стремительная атака. Тонкий меч девицы скрестился с узкой саблей Макса. Звон, искры... Бой продолжался недолго. Сперва девица в красном теснила парнишку, наседая всей мощью, но вот ее дыхание сбилось, она явно устала, и тогда Макс перехватил инициативу и, закрутив клинок противника, выбил его из рук. От неожиданности девица плюхнулась на колени, и Макс занес свой клинок над плечом, словно Мак-Лауд. Рубить жертву не было никакого желания, несмотря на ее свинское поведение. Да и где гарантия, что она из землян или новых зайстовских, которым рубить головы -- несмертельная уже традиция? Они даже контракты составляют... О, а это мысль: -- Да позволено мне будет спросить прежде, чем нанести удар: а контракт на семьдесят процентов Энергии у Вас в порядке? Продолжить столь удачно начатый пассаж, правда, не удалось: девица вдруг невинно так проворковала: -- Ну ладно, пора просыпаться... -- и растворилась в воздухе, словно и не было ее... Обалдело посмотрев на исчезнувшую незнакомку, вечный хип прошарил рукой перед собою. Никого... -- А Учитель времени не теряет! И пол-года не прошло, а уже призраки в коридорах поразвелись, и вполне симпатичненькие, современные даже!.. После такой встречи Макс шагал по замку радостно и тихонько ликовал: -- Классно, что тут больше дам нету! Ноги сами принесли его к подвалу, где за новой дверью, в маленькой комнатке, на новеньком дубовом столе стояла бутылка -- старая и молочно-голубая, в синие прожилки по мутному, совершенно непрозрачному стеклу... Ну можно ли устоять?! А вдруг там вино "еще тех времен", не примеченное вездесущим Славкой? Руки Макса намертво сомкнулись на горлышке и пальцы уже потянулись к сургучу печати, когда из угла донеслось: -- Не тронь! Мое! -- и из вентиляционной отдушины в стене появилась огненно-рыжая девица. На вид -- очень даже материальная, несмотря на парение в полуметре от пола. От нее пахнуло жаром, словно внезапно свалился в камин. Ало-оранжевое платье летающего огонька слепило глаза переливами пламени на складках. С диким воем: -- "У-у-у, еще одна!" -- Макс рванулся в коридор, не выпуская, впрочем, бутылки из рук. Девица с ненавязчивостью шаровой молнии погналась вслед за ним, не отставая ни га шаг, но и не опережая похитителя древней стеклотары... * * * Снег сошел, и второй раз в этом году расцвели деревья. Белая ароматная метель, не отбирающая, а дарующая жизнь... Срывать такие цветы не стоит, но аромат их так манящ... Димка вцепился в ветку вишни, притягивая ее вниз, к себе. Не сорвать и не поставить в банку на подоконнике. Просто так -- понюхать и вновь отпустить... Пусть качается на ветру, привлекая пчел и шмелей. Ветка была толстой и тяжелой, а Димка -- легким и воздушным. В результате у дерева с мальчишкой возник компромисс: ветка нагнулась наполовину, а малыш висел на ней, не доставая сандаликами до земли и молодой травы. И -- качался вместе с веткой под порывами ласкового ветерка. Качался, вдыхая ароматы цветов... Внезапно что-то приподняло Димку повыше, и он от удивления отпустил ветку, так и зависнув среди весенней метели. Чуть снизу раздался голос: -- Зачем мучить дерево, если можно взлететь самому? Рыцарь Эрхон держал мальчишку над головой и, похоже, не испытывал особых неудобств от его веса. Малыш понюхал еще раз цветы, мило улыбнулся и поблагодарил. Рыцарь вернул мальца на поверхность планеты и коротко сказал: "Брысь!" Димка убежал, звонко щелкая сандалетами по влажному асфальту. Эрхон настороженно огладывался по сторонам. Давно, давно он не чувствовал этого присутствия, и вот опять -- кто-то из Древних, владеющих Силой... Или -- из этих фанатиков с Зайста, для которых отрубание головы -- национальный спорт и контракт на семьдесят процентов... Достав из-под плаща катану, рыцарь заозирался, аки Дункан. Никого. Резко развернуться к дому за спиной. И в тот же момент -- рука легла ему на плечо. Подпрыгнув от неожиданности, он крутнулся на месте. Лицо... Сколько лет уже не видались?.. Катана скользнула в ножны, улыбка сопроводила облегченный вздох. -- А, это ты!.. Напугала... -- положил ей руку на плечо: -- Какими судьбами, Весенний Лист? -- Попутной Весной... Посреди лета, -- девушка мило улыбнулась. И в тот же момент ощущение Силы полыхнуло вторично. И за спиной девушки возникла девчонка. В красной куртке, слегка драных на коленях джинсах и лаковых полусапожках. Тень падала на лицо от большого черного берета, и из этой тени поблескивали лишь очки и огонек сигареты. В руке у незнакомки появился клинок. Сигарета колыхнулась в такт словам: -- А, воркуете, голубки! Эрхон отстранил Весенний Лист, девица тем временем щелчком откинула сигарету, и начался бой. После двух-трех выпадов и обманных движений рыцарь выбил у девчонки катану и, развернув юную нахалку, ощутимо пнул ее пониже спины. Завопив "Ну, пора просыпаться!", девчонка исчезла на лету. Поединщик оторопело посмотрел на пустоту и встряхнул головой: -- Опять эти -- Глюки Сновидений! -- с досадой сказал он. -- Ну как же мне они надоели!!! Глава 3 Женька поглядел на сытую рожу вампира и, потирая пальчиком укус, спросил: -- Нажрался? -- Угу, вкусил сию трапезу, -- согласился старичок. -- Зело бяше лепо се было!.. -- А раз доволен -- давай выводи меня отсюда. -- И чего бы это... -- Услуга за услугу... -- Я тебе сделал уже услугу, даровав жизнь вечную!.. -- Жизнь вечную? -- Ну да. Вкусил я тебя и даровал Вечность. Я -- Мули, а ты, значит, после укуса моего простым Вампиром будешь. Или тоже Мули, если повезет! Так что будем тут вместе век коротать да прохожих поджидать... -- А я не хочу -- тут! ВЫВЕДИ МЕНЯ ОТСЮДА! Женечкин вопль вынес стену, словно она была пенопластовой. Старик замер в шоке, а затем тихо пролепетал: -- Как же так? Я же Мули, а он получился Бруксой! А Бруксы старше по рангу... И я вынужден подчиняться ему!.. С этим старик плюхнулся ниц перед Женькой и пролепетал: -- Слушаю и повинуюсь, Повелитель! -- Так бы и сразу! -- Женька нагнал побольше высокомерия. -- Так выведешь ты меня или будешь валяться у ног и далее? -- Выведу, ежели пожелаете, Ваша Громогласность! Но вообще-то голосом своим Вы уже проложили проход в Храм, куда и направлялись... Так что можете просто перешагнуть пролом -- и Вы у цели... -- Иду, -- улыбнулся Жека, -- А вот донорским пунктам теперь хана: все оберу, раз уж стал вампиром!.. * * * Лес дышал той неповторимой влажной прохладой, что бывает только весной. Возвращающееся лето вновь даровало эту сказку, и Славик наслаждался, возлежа на полянке рядом с палаткой. Он не боялся намокнуть: вода была ниже, на земле и отходящей от летней зимы траве, а в воздухе, где завис юный контрабандист, витали только ароматы весны. Здесь, вдали от людей, можно было расслабиться и не бояться шокировать кого-то элементарной левитацией. Можно было просто висеть в воздухе и отдыхать... Лениво протянув руку, Славик призвал к себе лежащую в палатке сигарету. Поймал ее губами за фильтр, выпустил из ноздри тоненькую струйку пламени, прикуривая. Пускать пламя в последнее время стало любимым развлечением. Обнаружив незадолго до достопамятного конфликта с Мерлином, что может удержать между руками столб огня, Славик принялся тренироваться. И вскоре уже мог плюнуть огнем или пустить тоненький язычок пламени через ноздрю. Правда -- получалось не всегда безвредно для самого себя, так что юный контрабандист предпочитал пока еще потренироваться, прежде чем хвастаться перед друзьями. "Огнеплевательность" была не единственным свойством, недавно появившимся у него. Порой, как-то хитро присмотревшись, удавалось увидеть потаенную сущность человека. Но этого Славик не любил: далеко не всегда увиденное было приятным... Можно было почувствовать настроение окружающих -- и поэтому теперь Славик предпочитал одиночество, чтобы не давили чужие чувства, особенно если рядом кто-то рассержен или попросту разозлен! Получалось лечить на расстоянии, просто испуская поток энергии. Но это не было чудом: скорее всего, в нем просто пробудились свойства, присущие людям Второго Средневековья. Тогда, помнится, было полно экстрасенсов... Славик затянулся и выпустил в небо колечко дыма. Затем -- второе и третье. Посмотрел, как они медленно поднимаются вверх, и выпустил четвертое, которое взвилось, как ракета, проскочив через первые три. И хотя ветер дул с востока -- кольца летели строго на север, подчиняясь воле пустившего их. Какая-то мошка уселась на руку и попыталась укусить. Славик мысленно щелкнул по ней -- и вспугнутое насекомое взмыло в небо. Было приятно просто висеть вот так и ничего не делать. Было влом шевелиться. Капля с неба -- крупная, прохладная -- упала точно на сигарету, погасив ее. Вторая. Третья... Начинался дождик. Обычный летний дождик. Маленький такой: размером только на эту полянку и хватило... Может -- именно это и насторожило Славика. Уж не шутит ли кто из приятелей, а? Зачастившие капли размыли несчастную сигарету, превратив ее в бесформенное месиво из бумаги и трубочного зелья. М-да, этого так стерпеть было трудно. Ну ладно бы там -- простые земные сигареты с табаком, их везде полно, но их почти никто и не курит -- вредно... А вот эти, импортные, с настоящим трубочным зельем, не имеющим побочных эффектов! Их же привозят совсем-совсем мало, с одного недавно открытого мира, который и обнаружили-то лет как пятьдесят, а уж двухсторонние торговые отношения установили всего год-два назад! Любая шутка хороша лишь тогда, когда шутник безнаказан. Но -- и ответить на шутку надо толково. А для этого что нужно сделать? Правильно: сперва установить, кто именно пошутил, чтобы знать, чем достать его понадежнее. И Славик присмотрелся к небу. К силе, направившей дождь. Он почти был уверен, что увидит образ Жеки-Шутника, добравшегося-таки до Камня Погоды у Мельтора и теперь прикалывающегося над друзьями. Но... Дохнуло холодом и пустотой. Чем бы ни было это существо -- оно не было жителем Рокласа или Земли. И -- кажется, оно забавлялось. А вот этого-то Славик стерпеть и не мог. Подняв над собой купол защиты, он потянулся в палатку за новой сигаретой: закурить в насмешку над чужим шутничком... В палатке оказалась только пустая пачка. -- Ты... Последнюю сигарету извел?! -- внезапно и неожиданно для самого себя Славик вспылил. Купол защиты над ним изогнулся, превращаясь в параболическую антенну из тончайших энергий. А затем сквозь новоявленный излучатель Славик выстрелил. Он и сам не понимал, откуда взялось столько силы. Вместо привычных двадцати четырех единиц Силы ввысь рванулось более десяти тысяч! "Плавающее число!" -- ахнул Славик, -- "Но это же невозможно!" Вскипел дождь. Казалось -- висящее сверху тоже не ожидало такой атаки. Холодную небесную сущность отбросило куда-то в космос, снеся до орбиты Цолмона, не менее! Славик и сам испугался своей прыти и силы. Да и вообще-то -- кажется, зря он обидел небесного шутника... Стоило б извиниться. Но как?! И Славик применил лучший жест миролюбия: послал вдогонку целительную, лечебную энергию. Примерно в том же количестве, что и атакующую до этого. Даже -- чуть-чуть поболее... Чтобы наверняка... Мир вокруг как-то неуловимо менялся. Вроде бы -- все на месте. Деревья, трава, воздух, грязь внизу... Только энергии вокруг прибавилось: видимо, Славкин поток добавился к привычным ручьям Силы на Рокласе... И тут -- разверзлись хляби небесные! Холоднющий ливень ударил с такой силой, что тело Славика среагировало рефлекторно, перебрасываясь в единственно доступное сейчас сухое место: комнату в одном из постоялых дворов Растер Гоув, которую Славик снимал, заплатив наперед деньгами с продажи народу палантиров... Славик возник в комнате -- и тут же вокруг обрушился поток воды: телепортируя, Славка почему-то прихватил и клок окружающего пространства. Раньше с ним такого никогда не случалось... -- Это что еще такое! -- раздался от двери грозный женский голос. Ну да, конечно, когда хозяйка этого двора нужна -- ее днем с огнем не сыщешь, а вот как все не так -- она тут как тут! Стоит и продолжает кричать: -- Ты посмотри, во что ты превратил новые половицы! Ты хоть представляешь себе, сколько это все будет стоить?! -- Сейчас исправим! -- невинно улыбнулся Славик и разлитая по полу вода мгновенно исчезла. Вместе с половицами. Хозяйка не нашлась, что и ответить на случившееся. Вообще-то стоило бы отделать этого юного постояльца чем-то потяжелее швабры, выселить с треском, потребовать компенсации убытков или в крайнем случае -- накричать! Но -- попробуй сделай что-либо из перечисленного применительно к столь сильному магу! Хм, то-то и оно! А если рассердится?.. Славик же, казалось, сам обалдел от случившегося: второй раз подряд все шло наперекосяк! Не оттого ли, что атаковал неведомо кого? Так вроде бы -- извинился потом... И, глядя на удаляющуюся из комнаты хозяйку, Славик тихонько пробормотал: -- Упс... Все, пора "завязывать" с этими новыми свойствами, пока чего похуже не натворил... Доприкалывался... Глава 4 Ливень в городе -- не так страшно, как в лесу. Можно нырнуть в ближайшее парадное и отсидеться там. Если, разумеется, Вы никуда не спешите. А Том не спешил. Он вообще давно уже никуда не спешил. Ходит себе по городу такой мальчишка лет двенадцати, с длинными светлыми локонами, смотрит на жизнь вокруг, наблюдает... Или прячется от надвигающегося ливня, как вот сейчас. В городе было судорожно, и давящая со всех сторон тревога льдисто сжимала душу, заставляя ознобно трепетать в ожидании неведомого. Казалось, город бьется в агонии, не в силах ни излечиться, ни умереть достойно. Он напоминал привычный журнал, где даже самый страстный поцелуй пахнет типографской краской, где скрежет бумаги по влажным пальцам подменяет собой треск автоматов или звон мечей. Город умирал, но даже не догадывался об этом. И ничего не было необычного в пареньке, приткнувшемся неловко на скамейке возле светофоров и склонившем голову в каком-то оцепенении. Грозовая тревога витала в помертвевшем воздухе, и мальчишка казался первой жертвой гибнущего мегаполиса. Неподвижный. Неживой. И только серьга в левом ухе блеснула живым огоньком. Том замер от этого блеска, и тогда чуть слышно колыхнулась грудь паренька. Присмотрелся. На вид -- лет тринадцать, устало-измученный, с не слишком красивым округлым лицом, длинными светло-каштановыми волосами, не видевшими гребешка уже давным-давно, и темно-зеленой кепкой, венчающей подобие прически "Я у мамы вместо швабры". Губы пухлые, без малейшего намека на улыбку, сжаты, как от боли. Ресницы закрытых глаз неимоверно, не по-человечески велики. То ли смаглу, то ли кендер-переросток... Подрался с кем-то, что ли? -- Вам плохо? -- Том осторожно присел на скамейку рядом с мальчишкой. -- Не-а, все в кайф, -- еле разлепляя губы, бормочет тот. Голос тонкий, но хриплый, не поймешь: пацан или девчонка. И в этот самый момент нарыв свинцового неба прорвало небывалым дождем. Его холоднющие капли ударили отвесно, скрывая за своей стеной недалекие дома. Спасаясь от дождя, Том ринулся к ближайшему подъезду, находящемуся прямо через дорогу от скамейки. И найденыша с собой потащил: не бросать же под дождем! Тем более что сам по себе молодой человек не соблаговолил даже пошевелиться под потоками с небес. Хлопнула дверь парадного, и тут же, словно в ответ, ударили по мокрому асфальту крупные звенящие градины. Мутные ледяные шарики размером с грецкий орех лупили тротуар, вспарывая асфальт, рассыпаясь колючими искрами осколков, но в парадном было тепло и уютно. Личность в кепке плюхнулась на пол возле ступеней и подтянула под себя ноги, сгибая в коленях. Затем, пошарив в карманах, извлекла мятую сигарету и коробок насквозь промокших спичек. Стирая мокрую серу на терке коробка, бесполезно переводила спичку за спичкой, пока Том не догадался поднести зажигалку. -- Спас-сиб. Куришь? -- Не-а. -- Ладно. А че это ты вдруг незнакомой герле решил помочь? И ваще положь меня где взял! Ты учти: я с незнакомыми ни-ни-ничего не жел-лаю имет-т-ть! И даж-же не р-разговар-риваю! "Герла... То есть -- девчонка. Дура дурой! Взять бы да точно выпихать тебя под дождик и град, протрезвела бы хоть!" -- хмыкнул Том, но вслух сказал: -- Так что мешает познакомиться? Меня зовут Том. Томас. -- Иэрнэ. Ирина, то бишь. Видимо, подобная фраза истощила девчонку, потому что она клюнула вперед, и при этом ее кепи улетело на пол. Теперь, не прикрытые головным убором, среди нечесаных волос вызывающе торчали острые эльфийские ушки. Хм, только эльфийки для полного счастья и не хватало! Незнакомка подняла лицо, зеленью продолговатых глаз впившись в зрачки Тома. Подняла кепи и скомкала его в кулаке. -- Ты музыку любишь? -- вероятно, это был ее дежурный вопрос, потому что, не дожидаясь ответа, она продолжила: -- А я очень люблю. Тащусь прям! И чем круче -- тем больше в кайф! Том тем временем с какой-то тоской подумал, что для пацана такое лицо было бы вполне даже ничего, но для девчонки оно смотрится отнюдь не прелестным... А она продолжала: -- Соломки маковой приму -- и за плейер! Или покурю длиннохвостой травки. Токо вот сегонння чего-т перекурилась, вот и развезло. Дуба чуть не дала... -- Наркоманка, -- то ли мысль, то ли вздох. В две-три затяжки сигарета выкуривается по самый фильтр, удерживаемый уголками губ. Но затем губы отпускают его, и вопрос слетает с них вместе с окурком: -- А как ты понял, что я -- девчонка? Ведь я под пацана стригусь! Как депресняк -- так и стригусь под пацана. А сейчас депресняк крутой... -- "Если это "стрижка под пацана", то я -- Троллейбус на Восток..." -- подумалось Тому, но вслух он сказал: -- А я по голосу догадался, что ты девица. -- А что, если б я оказалась пацаном? -- А вот тогда бы я, не стесняясь, снял бы ремень да всыпал бы тебе, чтоб неповадно было бы так нажираться! -- рыкнул Том. -- Прав был! -- существо на полу вновь клюнуло носом. -- Продолжай считать меня герлой и дальше!.. "Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке..." -- подумалось Тому, но от применения воспитательных мер немедленно он вынужден был воздержаться: в таком состоянии юный наркоман все равно ни фига не поймет, хоть розгами его отделай! "Иэрнэ, значит... Помнится -- отец как-то рассказывал про эльфа с таким именем... Или все же про эльфийку? Конечно, склерозом пока не страдаю, но за такое количество лет не грех и позабыть... Ладно, очухается сие чудо да стихнет дождик -- приволоку его к себе, познакомлю с Игроками, порасспрошу..." И вдруг что-то незаметно изменилось, вселяя тревогу. Том насторожился. Привычный, хотя и забытый озноб дернулся в мозгу, засвистел сигналом тревоги. Сколько времени уже не звучал этот проклятый сигнал! Шепнув дремлющему пареньку "Минуточку!", Том кошачьим движением поднялся, одной рукой расстегивая плащ, а другой нащупывая в полузабытом сне ребристую рукоять катаны. За дверью кто-то стоял и ждал... Том слушал тишину, но кроме шума дождя ее нарушало только сопение обкурившегося сотоварища... И только ощущение Силы пульсировало в затылке, да холодок сзади на шее, словно от присутствия меча. Похоже -- не Крагер, Райен не стал бы столько времени ожидать, уже вопил бы "Скоро ли следующие тренировки?!" Ожидание становилось невыносимым, и тогда Том резко ударил ногой, вышибая дверь и выскакивая под холод небесных потоков и еле различая за ними смутный силуэт с мечом в руке. Зыбкая фигура в дожде качнулась вперед, и плащом рванулись в стороны огромные перепончатые крылья. Молча. -- Я -- Томас Слипер из клана Сэлета! -- громко выкрикнул Том. -- Козел! -- прозвучало в ответ. -- Я же мог тебя сдуру зарубить! Что это ты двери пинками выносишь, словно Лютер! Жить надоело? -- Напротив, нетопырь недорезанный! И оба, сунув мечи за пояс, кинулись в объятия друг другу. -- Томми! -- Феникс! -- Ты-то как тут? -- Я-то с друзьями, а ты? -- Преследовал тут одного... одно... -- Вечного? -- Вроде бы. Ощущение горит, но -- непохожее на наши. Том заметил, что стало чуть темней, но дождь перестал совсем. Хотя нет, шумит по-прежнему. Просто Феникс поднял свои крылья, укрывая друга от холодной купели. А затем крылатый кивнул: -- Может, в парадное зайдем? Че зря мокнуть? Глава 5 Элдхенну надоело кружить на высоте и он спланировал к старому Храму. И -- надо же! -- на крыше Храма деловито восседал Жека, пожирая продуктовый НЗ из своего рюкзачка. -- Жека! -- завопил Темка. -- Салют компани!.. -- малыш лениво махнул в ответ рукой вместе с бутербродом. Тема не сдержался, и после спуска на землю с пол-часа гонял пинками милого Женечку вокруг всего Храма. И лишь утомившись, друзья разожгли костер и присели поболтать и пожарить шашлыки. Женька полюбовался на полную луну, висящую в небе, и вдруг коротко взвыл. С неба шмякнулась какая-то перепончатокрылая дрянь с шипами и когтями, дернулась и замерла. -- Как это ты? -- удивился Тема. -- Да, один мужик клевый тут научил... Торчать на дожде было не резон, и Том вместе с Лассарой зашли в парадное. Из-под свода метнулась летучая мышь и кинулась в серое дождливое небо. Том вздрогнул. Волной всколыхнулась память: бьющие воздух перепончатые крылья, распахнутые створки Врат Миров, отлитые из неземного металла... Том, точно такой же, но в старинной одежде принца и при эспадроне вместо катаны, провожает взглядом улетающего из заточения за Гранью Миров крылатого Мелкора. Небо -- такое же сумрачное и серое, но там, где пролетает Крылатый -- ослепительная синь неба и солнечные лучи рассекают серое покрывало дождя. И вдруг серые тени вырастают словно из-под земли. Приказным тоном орут: -- Именем Эру Единого, Илуватара и Владетеля Арды, Вы арестованы и подлежите немедленному уничтожению! -- Интересно, за что же? -- Вы осмелились выпустить из заточения Врага Мира! Этому нет прощения! Приготовься умереть! -- Знаете, в чем ваша ошибка? -- спросил Том у посланцев Эру. И, не дожидаясь даже недоуменных взглядов, ответил, выхватывая эспадрон: -- Вы слишком долго разглагольствовали! Настолько долго, что позволили мне вытащить клинок, и теперь я буду сопротивляться!.. И посмотрим, кто кого, ведь вы привыкли воевать с безоружными, преподобные майяр! Это было откровенное оскорбление, но Том на это именно и рассчитывал: ослепленный яростью противник чаще допускает ошибки. Но бой закончился, даже не начавшись: чья-то тяжелая рука точными ударами "отключила" всех трех посланцев. Когда майяры осели на землю, за их спинами оказалось рослое человекоподобное существо в черной рясе и шлеме с решетчатым забралом, скрывающим лицо... -- Не бойся меня! Я пришел, чтобы защитить тебя: ты спас из заточения нашего Учителя!.. -- Я и не боюсь, -- спокойно ответил Том... -- Я и не боюсь... -- эхом отозвалось в парадном современного дома. Говорил обкурившийся мальчишка... -- Я и не боюсь. Просто стыдно, как же я мог опуститься до такого. Том в изумлении глянул на надевающего кепи паренька, а тот продолжал: -- Обкурился, как последняя свинья. Искал, вишь ли, забвения от своей и чужой боли. -- А разве бывает чужая боль? -- мягко спросил Феникс. Изумленный взгляд: -- Ты говоришь, как Учитель. Ты из его народа? -- Я -- Феникс Лассара, Вечный без клана... Том изумился, что друг внезапно решил раскрыться совсем незнакомому пацану, но вдруг сообразил, что взгляд Феникса направлен куда-то за спиной мальчишки. И лишь затем полыхнуло. Не озноб, а жар, словно вылили кипящее олово. Медленный поворот головы. Из стены медленно выходило ОНО -- сверкающий силуэт, словно тончайшая человеческая оболочка наполнена расплавленным, кипящим металлом. Бесстрастные глаза -- просто объемный рельеф на золоте лица -- внезапно полыхнули желтым сиянием и вновь угасли. Символом могущества -- тонкая золотая корона, растущая прямо из головы, являющаяся продолжением лысого сверкающего черепа. -- Единый! -- пророкотало чудовище, и, судя по всему, сочло на этом обряд представления достаточным. По крайней мере, оно ринулось в атаку сразу же после своего слова. Лезвие выросло прямо из руки, но не стало ее продолжением, отделившись в меч с рельефной тяжелой рукоятью и пышной золотой чашей гарды. И только по блеску клинка было ясно, что чудовище вырастило этот клинок прямо из себя. Феникс еле успел подставить свой меч, спасая шею от неминуемого удара. Затем отскочил на шаг и снизу вверх кинул разящую сталь, вложив в удар всю силу руки. Но монстр оказался проворнее и, качнувшись вправо, пропустило лезвие почти вплотную к своему боку, а затем сделал ответный выпад. Два клинка -- сталь и золото -- скрестились, и огненные искры напряжения рванулись в стороны, ослепляя мальчишек дуговым огнем сварки. -- Уходите! -- заорал Феникс, обращаясь к другу и Иэрнэ. -- Ты -- всегда думал о других! -- тяжелые мысли монстра скрипом отдались под сводами черепа, раскатились ржавыми шариками, рождая боль и замедляя реакцию. И, словно желая сломить этой болью, чудовище продолжало: -- И поэтому я -- сильнее. Я -- Единый! И люблю себя! А ты... Феникс превозмог боль и резко закрутил меч противника, выбивая его под сводчатый потолок с лепными узорами. Меч взмыл на недосягаемую высоту, но тончайшая нить тянулась от сверкающей руки к клинку, и по этой нити перетек меч обратно, не достигнув дворцовых сводов... Дворец?! Том изумленно замер, ибо лишь сейчас сообразил, что вокруг -- не тесное парадное старого домика, а зала прекрасного, но мертвого какого-то дворца. Или огромного, невиданного Храма. -- Не думал, что ты сменишь имя, Тот, Кто Восстал В Мощи Своей! -- Я Феникс! И не был иным! -- Я что, не узнаю Крылатого?! -- монстр кольнул Феникса в грудь, но крылатый мальчишка увернулся и резко ударил по руке атакующего. Кисть вместе с мечом со звоном упала на пол, расплескавшись брызгами, и Феникс крутнулся, привычным жестом с разворота срубая сверкающую голову обезоруженного чудовища. Но тех долей секунды, что вертелся крылатый, оказалось достаточно, чтобы расплескавшееся втянулось в недра Единого, и вновь отросшая рука с мечом встретила сталь клинка почти у самой шеи. Звякнуло, и только искры покатились по полу. Столкновение было столь сильно, что отбросило Феникса на скользкие плиты пола, и меч его полетел в угол. Не выжидая, меч монстра обрушился вниз, на открытую шею лежащего. Никто не успел понять, что произошло, просто Том метнулся вперед и в прыжке отбил удар, адресованный другу. А затем воткнул короткий кинжал в оборачивающееся к нему чудовище и, воспользовавшись моментом, ударил... -- Шипокрыл... -- задумчиво протянул Тема. -- А что, похоже! Точно как в книжках, даже еще колючее!.. Темка не без содрогания смотрел на то, как Жека приближается к замершей перепончатокрылой дряни и берет ее двумя пальчиками за усеянное шипами крыло, поднимает и внимательно осматривает. Затем оба мальчишки зашли в Храм и Темка плюхнул ядовитую тушу шипокрыла на алтарь. Усмехнулся уголком рта: -- Приносим эту жертву тебе, Единый! Ты эту дрянь породил -- тебе и прибирать это тело из бытия!.. -- Боюсь -- долго ждать прийдется, -- из тени в углу Храма шагнул давешний Женькин знакомец-вампир. Он подошел к алтарю и задумчиво ощупал крыло чудища. Затем оторвал клочок перепонки, пожевал его и глотнул, прокомментировав: -- Точно не Мельтора, а Единого творение: всюду ядовито насквозь! Человек бы на третьей секунде помер! -- А Вы -- не человек?! -- влез в монолог Темка. -- Разумеется! Видишь же, что тени нет! Значит -- Вампир! -- Ага! А я -- Тень Отца Гамлета! -- Ты не веришь мне? -- А с чего бы! В кои-то века вампиры получили возможность беспрепятственно входить в Храмы Гочподни! Ой, Господни! -- Вот с подобных оговорок все и началось! А теперь имя Единого не испугает даже рядового призрака! -- при этом старичок достал из кармана маленькое алюминиевое распятие и принялся ковырять им в зубах, удаляя обрывки перепонки шипокрыла. -- И ш тех пор, как штали штамповать ширпотребом эти талишманы, они, люди то-ешть, жаведомо жагашили шилу рашпятия и вшех имен Вшевышнего! -- и он наконец-то сплюнул лоскуток перепонки. И в этот момент раздался страшный грохот. -- А вот и мусорщики пожаловали! -- Темка радостно кивнул на Тома и Единого, влетевших в Алтарный Зал, но не остановивших своего поединка. Те же тем временем ожесточенно рубились, не обращая ни малейшего внимания на троицу в углу возле алтаря. Вампир пристально присмотрелся к дерущимся и глубокомысленно изрек: -- Меня тут не росло! Чао, ребятки!.. -- при этом он шагнул в висящий на стене портрет и растворился в нем. Секунду спустя из картины высунулась его голова и назидательно произнесла: -- На Вашем месте я бы тоже слинял! Так что не теряйте времени! -- и окончательно исчез в произведении живописного искусства. Однако малыши, завороженные небывалым поединком, не сдвинулись с места. Да и было отчего: такие "баталии на двоих" не во всяком сериале увидишь!.. Меч снес голову сверкающего монстра, но тот не грохнулся на плиты и не истек молниями Силы. Напротив, изящно склонившись и не капнув ни единой каплей из облегченной шеи, он поднял за корону свою голову и повернулся к Тому. -- Убить думал! Единого?!!! -- насмешливо пророкотала башка и, всосавшись в пальцы держащей ее руки, комом протекла под сияющей металлической кожей и вынырнула на шее, занимая свое место. Было тихо и страшно. Словно терминатор из жуткого фильма, эта дрянь казалась бессмертной. И было ясно, кто в конце концов победит, когда истают силы живых... Только жаль было мальчишку. Он-то при чем?.. -- Возьми мою голову, но поклянись, что не тронешь мальчишку, что отпустишь его, -- негромко произнес Феникс. Чудище не успело ответить, потому что Иэрнэ вдруг выкрикнул: -- Хрена, Учитель! Второй раз я тебя не покину! Никогда! Именем Арты и Эа! Феникс оглянулся, словно ища выход. И тут его взгляд упал на странное зеркало в углу зала, за алтарем. Решение пришло мгновенно: -- Срочно к зеркалу! Уходим через него, я веду!.. -- Я тоже зеркален, так что Вы во мне отразитесь, во мне будете! -- заявил в ответ Единый, недобро ухмыляясь, -- Я тоже отражаюсь... -- Отражаешься?! -- вспыхнул Женька, -- Так ты счас волнами пойдешь! Никто до сего момента просто не обращал внимания на двух мальчишек, на корточках присевших у зеркала. Но вот тот, что потолще, тот, что так просто возразил Единому, приоткрыл свой рот и дико завыл-завопил. Острый ледяной визг возник в пространстве. Казалось, древние имена Мира Внутри и Мира Вне режут чудовище, и оно стонет от боли, рассыпаясь на мелкие капельки-брызги. Капли разлетались по залу, крохотными осами размазываясь по стенам и узорам колонн, отравляя медными тускнеющими кляксами фрески под потолком и блеск мозаик пола. Визг резал слух и не смолкал ни на мгновенье. А затем все кончилось. И чей-то голос, то ли Женьки, то ли Феникса, крикнул: -- Сюда! Скорее! Глава 6 Вообще-то никакого Мельнибонэ на карте известных миров не значится. Сей географический изыск так и остался лишь в книгах Муркока. Но -- кто знает, как поведет себя история в будущем? Давно ли все поминания про Арду относили к "изыскам в стиле профессора Толкиена"? А теперь торгуют с Ардой, туристами обмениваются... Может -- и Мельнибонэ -- не совсем придумка, просто -- Территория, Лучше Всех Спрятанная? А вот Эльрик Мельнибонийский зачастил в последнее время на территории Риадана и Земли. Увы -- он не открыл ни нам, ни другим любопытствующим местоположения своего края, а потому вслед за профессором Энгивуком рискну предположить, что на самом деле Эльрик -- один из землян-"ролевиков", заигравшийся в свои бесконечные игры и сменивший свой облик примерно так же, как до этого сделал Черный Колдун Мальден... Впрочем -- какое нам дело, из Мельнибонэ или из крохотного городка где-то на Земле прибыл к нам сей воитель и искатель приключений, если сейчас он топал по одному из новых крохотных городков империи Западный Риадан и злобно порыкивал себе под нос. У Эльрика было дурное расположение духа: только что он познакомился с компанией уличных гопников, и это знакомство ему крайне не понравилось... Особенно их вожак, явно в прошлом или спецназовец, или вконец разорившийся ведун, каких много сейчас шляется по Риадану, с тех самых пор, как нечисть получила гражданские права наравне с людьми и, стало быть, истреблению больше не подлежит... Вот и "оттягиваются" теперь безработные ведуны на всем, что "не совсем человек", но не убивают, а просто по-гопницки бьют!.. Вот так они и Эльрика приветили. Правда, порой ему казалось почему-то, что предводитель гопников чересчур уж гибок, словно из ртути или из резины он, а не из плоти и крови, но -- чего только не покажется в такой ситуации!.. Впрочем, судя по силе ударов, скорей не резина, а именно ртуть... И вот теперь Эльрик Мельнибонийский широким шагом топтал гранит булыжной мостовой, по ходу ворча: -- Нет, не могу поверить! Какой-то человечишко! Нет, этого не может быть!.. О! -- внимание ворчуна привлекла появившаяся на пути фигура в доспехах, явно спешащая по своим делам: -- Гляди-ка, еще один чертов рыцарь... Эй, ты, почтеннейший! -- Эльрик заступил дорогу неизвестному, -- У тебя дама сердца есть? -- Нет, -- последовал равнодушный ответ. -- Как нет? Черт... А родовое поместье у тебя есть?! -- Нет. -- О Эру Моргот! А покровитель твой в таком случае... -- У меня нет покровителя... -- Кхм... Да есть у тебя хоть что-нибудь, из-за чего можно подраться!!! -- А что, нашего желания недостаточно?.. -- наивно спросил рыцарь. Они отсалютовали мечами. -- Эльрик Садрикович Мельнибонийский! К Вашим услугам! -- Сэр Эрхон! К Вашим услугам... Бой начался по всем правилам и незамедлительно. Эльрик наседал, но явно не с желанием разрубить соперника, а просто сгоняя зло за прошлый проигрыш гопникам. Он не мог еще забыть, как получил по голове такой удар, что сперва на миг перед глазами вспыхнули звезды, а затем показалось, что уходящие гопники расплываются, превращаясь в аморфную лужу разноцветного металла, все больше поблескивающего золотом, а затем этот металл впитался в асфальт... Эрхон тоже прекрасно понимал порывы своего нежданного противника и поэтому не контратаковал, а только парировал удары, стараясь измотать Эльрика и тем самым "спустить пар"... Однако проходивший мимо патруль не стал разбираться в тонкостях поединка. С воплями типа "Поединки разрешены только в специально отведенных местах", "Пройдемте, товарищи, в отделение" и "Эй! Чего Вы это делаете!" бывшие ПЛановцы приблизились к сражающимся. Впрочем, последнюю фразу они выкрикнули, когда поединщики прервали междусобойчик и радостно обернулись к вновь прибывшим, завертев веером мечи. Бывшие элитчики Патрулей Лояльности поняли, что они не вовремя, но было уже поздно. Теперь обоим бойцам было на ком отвести душу -- и они с радостью этим воспользовались: полицию они ненавидели еще больше, чем гопников. Увидев круги сверкающей стали, бравые патрульные начали состязаться в скорости бега. И даже победили, с трудом скрывшись от своих преследователей... Запыхавшиеся и довольные, рыцари остановились возле деревянной таверны. И тут из-за серого забора рядом шагнул парнишка лет пятнадцати, не больше. В руке он сжимал закупоренную бутылку вина, а по лицу блуждала печальная полутрезвая ухмылочка. Присмотревшись к рыцарям, Славик-Контрабандист (а это был именно он!) ткнул пальцем в меч Эльрика, явно колебаясь, что сделать лучше: похвалить меч или попросить штопор. Наконец, решившись, выдохнул: -- П-чем Буреносец? -- Торговцы явились! -- закипел Эльрик, -- нэнавыжу! Взмах клинком был молниеносен, но и Славик среагировал мгновенно: чуть откачнувшись назад, он подставил под клинок горлышко бутылки, тут же срубленное мечом. Посмотрел на результат, хмыкнул: -- Открывают "по-гусарски". Ценю! Затем отхлебнул хмельную жидкость и заявил: -- Сп-сибо! Так как, идем? -- Э-куда? -- недоуменные голоса рыцарей слились в хор. -- Э-туда! Трактир громить! На продукт, в смысле, -- и Славик кивнул на деревянное сооружение рядом. Трактир, где после гибели Оборотня хозяином стал какой-то гоблин, практически не изменился. Те же столы, те же стойки, те же двери, крашеные под кирпич... Да и посетители подобные. Вон вампир потягивает из тюбика консервированную кровь через соломинку. Вон парочка ведунов сплетничает о подвигах своего шефа Геральта. Вон какая-то девица в кепке-берете и красной курточке потягивает пойло из кружки... Стоп! Внимательный зритель наверняка уже заметил, что это та самая девица, что доводила своим поединком Макса Второго, а затем так странно растворилась в воздухе!.. Вот в этот-то трактир и вломилась наша троица: двое Рыцарей и Контрабандист. Заняли свободную стойку, кивнули хозяину: -- Пива, вина и закуси на шестерых! -- Ваши друзья подойдут позже? -- залебезил перед заказчиками гоблин. -- Нет, это мы будем жрать за двоих! Каждый!.. -- А пить за троих! -- встрял Славка, -- Так что ЫШО ПЫВА! Стол троицы был сервирован на удивление быстро. Тем временем девица за соседним столом покончила со своим пойлом и вопросительно посмотрела на бармена. Гоблин истолковал этот взгляд немного иначе, решив, что клиент уходит и желает расплатиться. Ловко лавируя между столами, он побежал к девице, по ходу ворча под нос: -- Все эти Воины Сновидений -- просто свиньи! Вчерась вот приперлись трое, выжрали бочонок эля и растворились прямо в воздухе, ни фига не заплатив! Я бы их всех ставил к стенке и стрелял через одного из арбалетов!.. Посетители в зале трактира замерли, даже ведуны перестали шептаться. Все взгляды устремились на особу в красном. Видимо, завсегдатаи хорошо знали эту личность и теперь ожидали зрелища. И не зря. Девица встала из-за стола, выплюнула изрядный кусок жевачки и со всей силы врезала гоблину в ухо. Перелетев через стол ведунов, бармен грохнулся об пол, вскочил, и, выкрикнув что-то на Островном наречии, перевел затем: -- Твою дивизию! В ответ личность в красном четко и раздельно произнесла: -- Ты, грязная Мордорская свинья, порочишь честь славных Воинов Сновидений!.. Да я тебя!.. При этом легким движением руки извлекла из-за спины сверкающую катану с черной ребристой рукоятью, занесла ее для рубящего удара. Гоблин в испуге зажмурился, прощаясь с жизнью, и даже не рискнул ответить ей, что не знает никакого Мордора, а говорил на родном, Островном языке. И тут обладательница сияющего оружия резко треснула гоблина рукоятью катаны в челюсть. Затем подумала и ударила еще раз. И еще. И еще... Ведуны попробовали оттащить разбушевавшуюся личность от стонущего бармена, предлагали успокоиться, выпить за Родину, за Кастанеду... Не помогло... Сперва девица действительно пошла к столику ведунов, но тут очухавшийся гоблин, размазывая кровь и сопли по лицу, выхватил у одного из ведунов его меч и с рыком повернулся к девице. Зря он это сделал! Она молниеносно вновь выхватила катану и замерла. Гоблин нерешительно остановился и явно не собирался нападать первым. Но девица эта, похоже, никогда не любила доставать катану просто так. Ничтоже сумняшеся, она кинулась в атаку и гоблину волей-неволей пришлось защищаться. Сталь звенела, заставляя вздрагивать тех посетителей, что поближе к побоищу. Пару раз ведуны пригибались, когда клинок свистел над их головами. И только троица посетителей за угловым столиком относились ко всему этому с философским спокойствием. Наблюдая за схваткой, Эльрик спокойно, даже чуть равнодушно, прокомментировал: -- Круто рубится подруга! -- Да! Оттягивается по полной программе! -- согласился Эрхон. Славик же мечтательно протянул: -- Ага... Интересно, какова она в... -- он явно хотел сказать "В постели", но не успел: девица резко обернулась к ним и звонким мальчишеским голосом выкрикнула: -- Покончу с этим (кивок в сторону гоблина) -- за "Подругу" ответите! Эльрик среагировал первым: -- Извините, молодой человек... И за них тоже... -- и кивнул на друзей. Так похожий на девицу мальчишка выкрикнул в ответ: -- Принято! Но не мешайте ловить кайф!.. -- и юный Воин Сновидений продолжил трактирный погром... Через минуту гоблин уже лежал в отключке, очередной раз получив гардой катаны по голове. Майкл уныло посмотрел на тело и вздохнул: -- А, черт, заплатить не успел... Еще действительно скажет этот жлоб, что мы не расплачиваемся!.. И с этими словами Майкл кинул ему на грудь золотую монету. Затем повернулся к посетителям, не пострадавшим еще при побоище, и произнес с нажимом: -- Кто тронет -- до утра не доживет! Я сказал! -- На похороны, видимо, -- осторожно шепнул-прокомментировал Эрхон, стараясь, чтоб выходящий из трактира и затормозивший у двери мальчишка не расслышал его... Но стоило Майклу скрыться за громко хлопнувшей дверью, как Славик, окинув острым взглядом картину побоища, задумчиво протянул: -- Кажется, о нашей выпивке позаботились... Пояснять сотоварищам ничего не пришлось, и "святая троица" взяла со столов все, что еще уцелело... Глава 7 Зеркало стояло в самом углу длинного сумеречного коридора, залитого лишь синтетической не-тьмой. Обыкновенное круглое зеркало в рост человека, которое неизвестный автор заключил в раму из прекрасных хрустальных сталактитов, словно вмерзло оно в лед. А возле зеркала стояли двое пацанов, и тот, что потолще, торопил бегущих. Не останавливаясь, Феникс прыгнул в зеркало, ухватив одной рукой Иэрнэ, а другой увлекая за собой Тома. Вместе с ними влетели сквозь зеркальную амальгаму сбитые с ног Темка и Женька. Зеркало показалось простой иллюзией, скрывавшей за собой тайное помещение, но зал, открывшийся взорам, был напоен светом звезд и никак не вязался с напыщенным показным величием покоев Единого. -- И снова мне жизнь спасает брукса, -- улыбнулся Феникс. -- Это уже привычка... -- Кто-нибудь объяснит мне, что все это значит?! -- от переизбытка впечатлений Том схватился за голову, сжимая виски ладонями. -- Вот ты! -- ткнул пальцем в Иэрнэ, -- Дважды назвал Феникса Учителем. Почему? -- А как же мне еще называть Крылатого Валу? -- Но ты ж уже предположил, что я -- просто из того же народа, что и твой Учитель! -- взвыл Феникс. -- А с чего бы ты тогда из всех нас именно меня, Человека, попросил отпустить?! -- Не жутко удивлю, если скажу, что Тома он все равно бы не отпустил? Вечного, которого можно убить, он не отпустит. Впрочем, кое в чем я перед ним блефовал. Нет, не в просьбе отпустить тебя, а в той назначенной цене. -- Своей жизнью? -- Женька показался озадаченным. -- С такой ценой не шутят, разве что ты вечен и неуничтожим... -- Именно. -- Бедный монстр... -- фыркнул Женька. -- Кто знает... Эта тварюка оказалась неимоверно сильна. Возможно, что платить пришлось бы всерьез... -- Стоп! -- крикнул Том. -- Это позже. Далее: Феникс, что это за ублюдок и зачем ты за ним гнался? На фиг тебе сдался этот... этот терминатор! -- Я -- Вечный без клана. -- Знаю. -- Не перебивай! Именно оно сделало это. А когда-то клан Крылатых Лассара был известен по всей галактике. Теперь же лишь я и брат мой Алекс остались на Дорогах Мира. Остальных сгубило оно. Я давно потерял его след, и века не думал уже об отмщении, но недавно оно вернулось опять... И голубой кровью Лассар поклялся я не упустить его. -- А оно поклялось -- не выпустить тебя, Феникс, -- съехидничал Иэрнэ. -- Но оно, в отличие от тебя, клятвы не сдержало, Странник. -- Ты знаешь мое прозвище? -- Прозвище? Скорее -- призвание. Ты ж не рожден убивать! -- Верно. Но почему теперь ты признал, что я не твой учитель? -- Учитель никогда не мстил. Никому... -- Дальше, -- Том продолжал свои вопросы: -- Через сколько секунд оно до нас доберется вновь? -- Века. На Дорогу-Меж-Зеркалами дано выходить не всем, и места этого нет нигде в мире. Так что найти нас -- проблематично... -- с этими словами Лассара присел у шероховатой стены, опершись на свой клинок и расправив затекшие крылья. -- Иэрнэ, теперь ответь ты, -- Том повернулся к эльфу. -- Я, конечно, понимаю, что ты -- мастер мистификаций, то за девчонку себя выдаешь, чтобы не всыпали за грехи, то теперь вот -- за человека... Но ведь уши в тебе все равно эльфа выдают! Так на фиг? Эльфеныш нервно мял левой руке кепочку. Затем, не находя слов, сделал неопределенный жест правой рукой. В ответ Том демонстративно зевнул. -- Все равно не поверишь... -- вздохнул Иэрнэ. -- А ты попробуй... -- Крылатый обернулся к эльфу. Тогда недавний знакомец Тома глубоко вздохнул и выпалил: -- Наш народ выбрал Путь Людей... Понимаешь -- я не с Риадана, хотя и родился на Риадане. Мы жили на Арте... "Арта -- название Арды на языке тамошних Темных, на нашем языке!" -- машинально отметил Том. А эльф продолжал: -- Мы жили на Арте. И Крылатый Вала был нашим Учителем. Мы были эльфами по рождению, но выбрали Путь Людей. Нас звали Эльфами Тьмы, но мы -- первые увидевшие Свет. И нас убили. Они думали, что убив нас, сумеют обеспечить нам плен в Мандосе, а затем "исцелить", вселив в иные тела. Но -- просчитались. Мы выбрали Путь Людей, и поэтому прошли мимо Чертогов, и ушли во Внешний Мир... И все наши родились в телах людей, и жили во многих мирах вокруг и в различные эпохи... А я почему-то родился опять эльфом. Только не на Арте, а на Рокласе. И в облике риаданского эльфа живу, и сам не знаю -- зачем. За что мне такая судьба? Последний ЭЛЬФ среди эльфов, возжелавших стать людьми. Я что, плохо верил в то, что стану после смерти человеком, а?! -- Расспросишь Учителя -- пояснит... -- рассеянно хмыкнул Женька, оглядываясь по сторонам. И было отчего озираться в изумлении: такого еще не приходилось видеть простым смертным. Шероховатые стены то ли песчаника, то ли желтоватого бетона ограничивали по бокам коридор, запертый с одной стороны вмерзшим в лед зеркалом и уходящий с другой стороны в бесконечность. Над головами сияли небесной синью своды из голубого нейтрита, такого же, как идет на броню земных проникателей. Кое-где под обвалившимися кусочками песчаника из стен поблескивал такой же нейтрит. Местами плиты потолка были проломлены, и сквозь дыры виднелось небо, все из клубящейся фиолетовой дорожной пыли. Пол под ногами лишь у стен напоминал старый асфальт. В полуметре от песчаника он обрывался в ничто, и среди неимоверного провала сияли мириады звезд. Но -- Иэрнэ стоял, одной ногой опершись на эту бездну, и не думал проваливаться! Женька глянул под ноги. Так и есть: и они с Темкой стоят среди звезд! Под ногами мирно проплыла галактика, слепяще-оранжевая к центру и разбрасывающая в стороны зеленоватые спирали-рукава... -- Не боись, не провалишься, -- Феникс кивнул Женьке. -- Вот такая она и есть -- Дорога Меж Зеркалами. Пыль над головой, звезды под ногами, стены с дверцами и картинами по сторонам... Дверцы и картины будут чуть дальше, когда мы пойдем по коридору... И я бы не советовал вам касаться этих картин... Заблудитесь... -- Минуту... -- Иэрнэ перебил Лассару. -- Молодой человек, что Вы имели в виду, когда говорили "Расспросишь Учителя"? Ведь Учитель наш погиб, и был выброшен за Врата Ночи в вечное Ничто! -- Опять этот религиозный бред! -- деланно поморщился Женька. -- Вот расскажу Мельтору, что про него бают -- или посмеется, или рассердится! -- Так Учителя называли немногие. Чаще -- Мелькор! -- А я так его называю. И смею тебя заверить -- он жив и здоров. И в последний раз я видел его не позднее, чем сегодня утром... -- А еще Женька сейчас -- ученик Мельтора, -- встрял Темка, -- И именно он выпустил Вашего Учителя из заточения в подвалах в мае этого года... -- Ну и кто тебя просил все это разглашать? -- вздохнул Женька. -- Он же меня сейчас начнет рвать на сувениры!.. -- Не смешно. Но я попрошу Вас привести меня к Учителю. Надеюсь -- Вы не откажете мне в просьбе? -- А сколько нас? -- хихикнул Женька. -- Запомни, меня звать Женькой, Евгением, если уж так охота посолидничать. Но все же обращайся ко мне на "Ты", договорились, эльфийская твоя душа? Иэрнэ только кивнул, зато Том мгновенно ткнул пальцем в Женьку: -- Теперь ты. Кто ты таков? Кроме того, что ученик Мельтора и нахал-шутник, доставший пару-тройку городов своими хохмами... -- Не доставший еще пару-тройку... -- скромно уточнил за него Темка, заработав увесистый подзатыльник от друга. -- Остальные -- уже... -- Меня интересует, -- продолжил Том, -- Как ты сумел так вот заорать на Единого... Так... эффектно. Или это тоже -- "шуточка"? -- Просто мной сегодня вампир закусывал, -- вздохнул Женька. -- Вот я и стал такой... голосистый... Вампир тот говорил, что я теперь брукса. -- Теперь ты, -- Том вновь обернулся к Лассаре. -- Ты говорил, что второй раз брукса спасает тебе жизнь. Кто же и когда был первый? -- Мой друг, -- ответил Феникс. -- Он -- брукса, хотя более похож на Мули. Когда-то своим голосом он спас меня от Вепря, -- и, заметив, как рука Тома машинально чертит знак против Чудовища Зеркал, хмыкнул: -- Вепрь тогда помер. Насовсем. Так что не бойся. -- А зовут твоего друга... -- Мальчик, -- крылатый Лассара горько усмехнулся, -- просто Мальчик. От Имени он отказался. Сказал, что раз потерял все, и семью, и дом, то зачем хранить Имя... Не желая продолжать воспоминание, Феникс пристально взглянул в глаза Тома и негромко, но настойчиво произнес: -- Ты так упорно спрашивал, что теперь я хочу сказать. Я, конечно, благодарен тебе за свою жизнь, но -- ты нарушил первый закон Вечных: бой всегда ведется один на один. Это -- закон. -- Плевать мне на законы и каноны! -- взъярился вдруг Том, -- Жизнь друга мне гораздо дороже этих дурацких правил! Я не охочусь за головами, и в Собирании я участвовать тоже не желаю. И нет на мне ни одной жизни, хотя сегодня чуть не взял одну. И наполнен я лишь собой. -- Не одну, -- тяжело вздохнул крылатый. -- Не одну, а всего моего рода. И сотни иных родов, которые эта тварь унесла. И я изведу ее, клянусь небом! -- Тяжкая клятва -- крылатому. Не отступить... -- Иэрнэ вздохнул, -- И кровь Учителя моего тоже на м-мерзавце металлическом. И хоть смертен я, но клянусь исчезнувшими навек Эллери Ахэ, что я, последний из них, сделаю все, что в моих силах, чтобы каждая капля крови их и крови Учителя нашего вонзилась в него смертным жалом. И пусть я умру, но клятвы своей не нарушу, хоть и учил нас Черный Вала прощению и гармонии. -- Том, -- Темка повернулся к вечному мальчишке, -- А ты давно знаком с Фениксом? -- Давно... Феникс -- мой Учитель... * * * Воспоминание всплыло из небытия, как проявляемый фотоснимок, как оживающая Карта в руках Воина. -- Принц, ты зачем выпустил Князя Тьмы?! -- Единый был в гневе. -- Он уйдет и никогда никому не будет вредить! -- С чего это ты взял?! -- рокочущий голос сотрясал своды дворца. -- Он сам мне пообещал это... -- А ты -- поверил ему?! -- в механическом голосе Единого послышалась неподдельная насмешка. -- Он обманул тебя! И вновь будет сеять зло!.. -- порывом голоса всколыхнуло плащ мальчишки, но принц упрямо возразил: -- Он -- никогда не делал зла. И -- он говорил правду... Гром расколол плиты пола: Единый пылал от гнева. Нельзя было даже представить себе, что этот колосс, больше всего напоминающий машину или благородную статую, может ТАК сердиться и прямо-таки булькать от гнева! И все же -- все естество золотой фигуры излучало жар гнева и ярости. Рокочущее чудище подошло вплотную к мальчишке и направило на него палец: -- Предатель! Ты на его стороне! Изменник! И ты умрешь! Палец Единого неестественно вытянулся и навылет тонким клинком пронзил мальчишку. Принц с удивлением взглянул на выходящий из его груди меч-палец, понимая, что ноги становятся ватными. Детские губы шевельнулись, выдохнув в лицо богомонстру: Так от века идет охота На поверивших Черной Птице, Но таинственная работа... Голос-вздох замолк. Обливаясь кровью, мальчик упал на плиты парадной залы. А его родители? Король с королевой преклонили колена в благоговейном ужасе и почитании Единого. И только королева вздохнула: -- Как жаль, что наш сын -- предатель... -- Не сын... -- тут же поправил ее Король. -- Я же сразу говорил: незачем нам усыновлять безродного. Одни проблемы были от этого приемыша... -- Никто из людей не коснется тела этого предателя, осквернившего Веру! -- холодно и надменно заявила королева. И Эру кивнул в знак высшего одобрения. ...Хоронили его не люди, а лесные орки. И даже эльфы не препятствовали им. Траурная процессия в белом неслышными тенями скользила по лесу, и даже ветки не шевелились. А на носилках -- тело Принца -- мальчика в белой мантии. Носилки... И постамент алтаря, с которого многие Уходили... И вдруг, из зеркального блеска щитов -- человек. Крылатый. И шепот-вопрос, прижавший к земле траву: -- Зачем хоронить живого? Негоже это, Воины. Свет его предал, но зачем же Тьме признавать такой Свет всесильным? И затем -- к мальчику, склонившись над телом: -- Встань и иди. Окончен твой отдых. Получена весть... Свист молний? Шум леса? Глаза открываются -- рывком. Тело садится. Рывком. Встает -- рывком... -- Идем, малыш... Теперь... тебе еще многому надо учиться... Теперь ты один из нас... Блеск зеркал. Пустые носилки. Ряд Орков. Ряд Эльфов... Многие с этого алтаря -- Уходили. В Танце Огня. Мальчик -- первый, кто ушел. Просто так. Своим ходом... Том. Томас Слипер. Томас Слипер из клана Сэлета. Томас Слипер из клана Сэлета, воспитанник Крылатого Лассары... Глава 8 Лат отложил в сторону книжку и кивнул вошедшему мальчишке. -- Приземляйся. Мишель плюхнулся на свободный стул и нерешительно замер. В конце-концов, не каждый день Командор вызывает кого-то для конфиденциальной беседы. Вроде бы -- ничем не проштрафился... Но -- кто знает? Трудно, когда командор -- щупач экстра-класса да еще и бывший Лорд Ночи. Тут не знаешь, поступок нехороший или нехорошая мысль огорчат Изначального. -- Воюешь, значит... -- неопределенно начал Лат. -- Только во сне... -- оправдательно начал Мишель. -- Это же никому не вредит! Командор вздохнул и вдруг спросил: -- А тебе нравится, когда кошмары снятся? -- Не очень... -- честно ответил мальчишка. -- Но в последнее время я нашел против этого средство! -- Сновидение... -- Лат сделал ударение на втором слоге. -- Тоже метод... Но не слишком ли ты переувлекаешься книгами Кастанеды и открывшейся перед тобой Силой? -- А что в том плохого?! -- Мишель откровенно недоумевал. -- Это ведь действительно не вредно! -- Понимаешь, малыш... -- начал Лат, -- Я терпел, когда ты представал перед начинающими Воинами в облике Дона Хуана и даже вручил одному из них тут же присненный Ключ Порталов. Я улыбался, когда ты устраивал полеты по Сонным Пространствам и Сумеречной Дороге и задирал Дорожную Полицию -- в конце-концов, эти самозванцы хуже разбойников с иной дороги... Но когда ты стал входить в сон лишь затем, чтобы там согнать накопившуюся за день злость и раздражение -- это уже совсем не годится... Понимаешь -- в поисках приложения своих сил ты проектировал себя в РЕАЛЬНЫЕ миры... И от твоих атак страдали вполне РЕАЛЬНЫЕ люди и гоблин. -- Я думал -- это всего лишь сон... -- шмыгнул носом Майкл. -- Задумайся... -- Лат снова взял книгу. -- Я бы не хотел, чтобы воспитанник "Звездного Ветра" вел себя, как уличный гопник... И не хотел бы тебя отстранять от участия в регате за подобные фокусы, да еще за восемь дней до начала регаты... Понимаешь -- даже в простых снах ты встречаешься не с голограммами, а с живыми обитателями Сонных Пространств. Но когда ты вторгаешься в реальные миры -- то мера ответственности твоей растет стократ... -- Я пойду, Лат... -- Мишель поднялся, и вдруг, у самой двери, спросил: -- Одного не пойму -- как же я сумел вывалиться в реальность посреди сна, а? -- Ты во сне засыпал? То-то же! Сон, увиденный во сне, есть реальность, это еще Будда говорил... * * * И все-таки снам не прикажешь. Можно менять их, корректировать, сжимать или растягивать, но им не прикажешь не сниться вообще. И на этот раз снилась Мишелю маленькая деревушка, затерянная где-то в лесах. Дул теплый ветер, заблудившийся в верхушках сосен, нырял вниз, хлопая ставнями заброшеных домов. Говорят -- недавно здесь отгремел Армагеддон, и таких деревенек тут теперь видимо-невидимо. С прудом, где полным-полно здоровенных зубастых карпов, с плачем и стонами домового в вечнохолодной печной трубе. Обгорелые заборы напоминали другое пожарище. Но это было давно... Очень давно... Горел город. Простой деревянный город у подножия здоровенного каменного замка. Его жители сперва просто не поверили, что вторгшиеся в эти края чужаки способны на зло. Сперва не поверили, а потом уже было поздно. И не важно, что не были тогда известны автоматы и сваггеры, что вместо ядерных бомб применяли файерболы, а вместо пуль летели стрелы и метательные ножи... Город погиб, захлебнувшись в крови, и не сумел остановить это безумие даже Черный Менестрель, вскочивший на камень у окраины города и резко ударивший по струнам лютни. Черным назвали Менестреля атакующие, ведь он пел о Тьме. Но он не был черен. Ледяной белизной сияли его одежды, ярче алого головного убора с серебряными колокольцами. Неестественно выгнутая правая рука лихо била по струнам, и песня неслась лавиной. И услышавший ее не мог уже бояться Тьмы, ведь -- понимал и ее, и Свет, и место обеих сил в Истинном Мироздании. Но за миг до того, как полетели на землю мечи захватчиков, один из их предводителей злобно выкрикнул: "Да что вы слушаете! Бейте его!" И мечи остались в руках. И обрушились на певца. Никогда прежде не поднимали руку на менестреля. Но -- в борьбе Света и Тьмы на этот раз именно Свет поступился честью и прервал песнь Менестреля, ибо -- испугался его. Свет победил. Но победа его была сродни поражению: взяв на себя кровь невинноубиенных, он обрек себя на проклятия и противников, и союзников. И не раз еще аукнулась Воинам Света эта "победа любой ценой"... Победа над Эльфами, которые считали себя Людьми... Мишель рассказывал эту историю троим ребятам, забредшим в пустую деревушку и устроившим тут свое обиталище -- то ли скит отшельников, то ли летний скаут-лагерь. Тут было принято рассказывать истории на ночь. И Майкл делился своими воспоминаниями из прежней, неземной еще жизни... -- Почему мы не слышали ничего подобного? -- спросил Райен, когда история кончилась. -- Потому что Мишка это только что придумал! Клево! Тебе бы жутики снимать! -- завосторгался Севка. -- Не поэтому. Просто летописи обычно пишут победители. И никто никогда не давал слова побежденным. Особенно если их вырезают вплоть до последнего человека. -- До последнего эльфа! -- Человека. Они называли себя Людьми, хотя и были эльфами от рождения. Ибо они избрали Путь Людей, путь со свободой выбора. -- Странные какие-то, -- фыркнул Севка, -- Эльфы, а назвали себя людьми, Тьма, а говорят -- самые светлые. Что ж это за эльфы такие, если от них даже имен нет! -- Имен не осталось. Приказано забыть... -- чужим каким-то голосом отрубил Михаэль. И больше в эту ночь никто ни о чем не говорил. О чем они думали? Этого, пожалуй, не знал даже Эру, Единый. Вот только когда они пробудились утром, то на теле своем обнаружил Мишель два шрама, старых, больших и уродливых, словно напоминание о чем-то. Или предупреждение. -- Смотрите! -- чуть ли не испуганно Юлька ткнул пальцем на живот Майкла. -- Откуда это? -- А может, было? -- осторожно начал Райен, хотя было ясно, что и сам он в это не верит. Юлий подскочил к Мишелю и осторожно коснулся прохладными пальцами грубой покореженной плоти. Шрамы были какими-то вялыми и твердыми наощупь. -- Болит? -- Не-а... -- мальчишка с изумлением и каким-то неясным, смутным страхом разглядывал шрамы, затем потер краешек одного из них, потому что показалось, что там блеснуло что-то, как жидкий металл. Но -- показалось... -- Как следы когтей орлов, -- Юля попытался пальцами разгладить шрамы. -- Вчера точно не было. Это Единый тебя покарал, за то, что на его валар поклеп вел! -- выдал вдруг Севка. -- ...Да ты, видать, и вправду Нольдор, парень... -- процитировал Мишель прямо в холеное арийское лицо заступника Эру. -- Если и Единый -- то не покарал, а попытался рот заткнуть. -- Угу, тебя испугался, грозного... Никто не успел даже крикнуть "А вот и не подеретесь!", как двое мальчишек уже сплелись в клубок рук и ног, молотя друг друга и катаясь по земле. Но бились они не по религиозным соображениям, просто Майкл обиделся на колкость Севки... Так что неписаных правил не нарушал никто, и в места пониже пупка удары не наносились принципиально. И через минут пять друзья уже сидели на траве, вытирая пот и потирая ушибы, а еще пол-часа спустя все четверо -- и "бойцы", и их "секунданты" -- кидали в пруд камешки, стараясь "напечь блинов" и приводя в бешенство прыгающих на скачущие по поверхности воды камешки зубастых карпов, и думать уже забыли об утренней драке. Дня три пролетели совсем незаметно. Три дня -- во сне, воспринимаемом Мишелем как единственная реальность... И только сны у Мишеля становились все тревожнее и страшней. И снились ему черные скалы над алмазной пылью дорожек под мертвым небом с искусственным люминесцентным освещением, и цепи, стягивающие запястья прикованного к скале на благословенной земле Амана, и когти пикирующих сверху орлов Великого Короля Валинора. И висящий был -- Мишель, но звали его иначе. Он так боялся боли, так страшился крови, но теперь не раскаивался и не проклинал тот миг, когда избрал себе путь Творца, а не прислужника Великих, когда признал Крылатого -- Учителем... Кровь орошала алмазный песок, боль рвала шрамы. Но к утру видения отступали, и день приносил долгожданный отдых. Ведь нежиться и дремать на солнышке -- ничуть не менее полезно, чем ночной сон... Крупный карп накинулся на скачущий по воде камень с такой силой, что вылетел по инерции на берег, совершенно забыв о своей безопасности. И -- забился в траве, не выпуская плоский кусок гранита из пасти. Может -- это и насторожило бы Мишеля: раньше эти сверкающие хищники не забывали о собственной безопасности, но тут к чудовищу радостно кинулись остальные мальчишки, подхватывая увесистые дубцы и вопя "Мясо!"... А Райен -- тот вообще вместо дубца мечом двуручным размахивает... Кто знает -- может, так тут и выманивают зубастых карпов на берег?.. Уха получилась чистой, как слеза, и такой ароматной, что почуяли, наверное, и на небесах. Но обитатели небес, говорят, страдают излишней скромностью, а посему никто из них не рискнул спуститься и попросить себе хоть ложку горячей ухи. Ребята же подобными комплексами не страдали, а посему котелок опустел в пять минут. Приятное тепло разлилось по телу, и звало оно не к безделию, а к веселью. И тогда ребята выволокли из сарая длинную капроновую веревку и, навязав на концах ее узлы, затеяли перетягивание каната. Мишель с Райеном стали поближе к сараю, Юлька же с Севкой вцепились в другой конец веревки. Крик-команда -- и хлопцы уже со всей силы упираются в землю, стараясь перетащить веревку на себя. Сопят носы, тяжелеет дыхание... Райен атлетически изящно расставил полусогнутые накачанные ноги, которые почти не тронул летний загар. Мишель тянет, словно яхту на берег вытаскивает. На другом конце -- то же веселье: Сева, намотав на руку конец веревки, уперся в землю и с сопением тянет на себя, легонький же Юлька прямо повис на веревке, откинувшись назад под острым углом, он словно летит на месте, и лишь босые ноги связывают его с землей. Кажется, отпусти веревку -- и... Майкл переглянулся с Райни. Улыбка, чуть заметный кивок... Они поняли друг друга без слов. И -- мгновенно отпустили веревку! Торпедой, снарядом полетел Юлька и вписался своей макушкой прямо в живот Севки, сбивая с ног балансирующего на грани равновесия мальчишку. Смех, веселье... Затем хлопцы затеяли беготню по длинной, как насест, горизонтальной доске старого забора. Райен, сославшись на старшинство, заявил, что стар он уже по заборам лазать. -- Тоже мне, старик, -- фыркнул Юлька, безуспешно пытаясь забраться на доску. -- Песок уже сыпется... Ну ладно, не хошь сам -- помоги мне залезть... Несчастье пришло внезапно. Просто зазмеились, сплетаясь, приступы равнодушия и ярости, безумия и бездумия. Мишель слышал о таком от Лата: где-то неподалеку проходил Ковчег Мрака. Не Нагльфарк -- Звездный Катамаран не имеет с Мраком ничего общего, хотя такоже не доставляет землянам приятных минут. И не Черный Клипер -- двойник Золотого Парусника не страшен и не зол, он -- таков, каков его капитан... Ковчег -- не материальный крейсер, который можно торпедировать и победить. Его опасается сам Мрак: когда-то этот летучий плацдарм ненависти коснулся Верховного Мамбета, и с тех пор странствует по Вселенной, неся с собой Неодухотворенность. И те, кого коснется дыхание Ковчега, обречены навсегда. Казалось -- надежды нет. Никакой. Решение пришло мгновенно. И над поляной пронесся крик Сновидящего: -- Ребята! Ко мне! Немедленно! Опасность! Они примчались. Такой вопль преодолел их облом. Надолго ли? Нельзя останавливаться. И нельзя вытащить их через сон в свой мир: следом выберется Ковчег. -- Смотрите мне в глаза! Внимательнее! Золотые глаза Мишеля вспыхнули впитанным в древние времена огнем, увлекая за собою ребят. Не зря Золотоглазый дружил с Мастером Иллюзий: кое-чему успел у него обучиться. Например -- пробуждать в человеке память поколений. Это неимоверно трудно, но зато при этом работает весь мозг и не остается ни единой клеточки, доступной для постороннего внушения. Похоже -- сейчас это был единственный шанс спасти души этих мальчишек от Пустоты. И поплыли перед взорами малышей древние пейзажи Амана, и снова Курумо вел поклепы на Крылатого, и снова огненным смерчем "высшие" Светлые вырезали Темных только за то, что те живут на свете. И снова закованным в цепи уходил в изгнание ослепленный по приказу Манвэ великий Король Боли, Бог Любви К Миру, Темный Владыка, Крылатый Черный Вала Мелькор, и зрячие его глазницы были полны печали и сострадания к ставшему на путь гибели миру. Вот память вернулась назад, и в тронный зал устремляются Берен и Лутиэнь. Мелькор давно уже видел их путь, и теперь попросил кого-то из подручных, кажется, Иэрнэ: -- Сплети мне венок из одуванчиков, хорошо? -- Да, Учитель, но скоро тут будут... -- Знаю. Для них и хочу. Представляешь -- они вторгаются в зал, а я им навстречу -- в венке вместо короны. И говорю: "Вы не стесняйтесь, я тут просто -- по-домашнему... Венок из желтых благоухающих одуванчиков был легок и прекрасен, и Черный Вала надел его, как Корону Весны. Прошелся, затем странно так всхлипнул и сняв, положил желто-зеленое чудо на стол: -- Мне и этот венец тяжел... Он так и встретил Берена с Лутиэнь. С непокрытой головой. Седой и уставший. С улыбкой услышал: "Я буду петь перед тобой, как поют менестрели Средиземья!" Хорошо хоть, что не спросит потом, взял ли он что-нибудь новое из этих песен. А то что ответить? "Чего я могу для себя взять от себя..."? Поверит ли? Сейчас она даже себе не верит: никак не поймет, почему это Владыка Тьмы не желает засыпать... -- Спасибо, девушка, -- Мелькор улыбнулся. -- Давай договоримся: не надо обманов! Я прекрасно знаю, кто вы и зачем пожаловали. Да только зря все это. За Сильмариллом пожаловали? Поверьте, и без вашей песни я отдал бы вам камешек, с удовольствием бы отдал, да нету его у меня! Ни единого нету! Гномы уперли! Вместе с короной!.. Так что присаживайтесь, чайку попьем... -- Лжешь, Моргот! Пощечина волчьей лапы оставила на щеке след, подобный клинку, но тут Лутиэнь остановила возлюбленного: -- Он говорит правду! Сон -- лучший подарок. Он позволяет забыть. Да только не доступен сей дар великим Вала. И никакое заклятие не поможет. Лишь только глубокая задумчивость порою оторвет от дел и дарует смутное упокоение, словно мастер Иллюзий или его Учитель Ирмо махнули крылом. Когда Мелькор вернулся к реальности, выйдя из глубин нового своего замысла, то с удивлением увидел в изголовьи знакомую до боли стальную корону, спертую месяц тому гномами, прорывшими тоннель прямо под трон мятежного Валы. Рядом лежала кучка гномьих топоров с переломанными рукоятями, и свет двух сильмариллей играл на их лезвиях. Третий же камешек отсутствовал, на его место был вправлен в корону митрильный шарик. Черное серебро скрадывало отсутствие камня, и стальная корона по-прежнему не утратила завершенности. -- Надо же -- самый маленький камешек выбрали, -- подумалось вдруг ему... А волны памяти несутся вперед, и вот уже Золотоглазый по приказу Манвэ распят на проклятой скале, где завершили свой жизненный путь Эллери Ахэ -- Эльфы Тьмы. И орлы кривыми своими клювами рвут плоть того, кто так боится боли, и обнажают ребра. Клювы и когти. Боль. Смерть. Боль и после смерти. Мишель катался по земле от боли, но даже в этой муке он ни на секунду не ослабляет защиту, не выпускает за очерченную линию души друзей, не подпускает к ним Пустоту. И все это -- когда сознание убито волной боли, а шрамы горят адским огнем. Удерживает защиты. Подсознанием. Волей. Душой... Ковчег уходил. Уходил, не зацепив ни ребят в деревеньке, ни весь этот мир: Мишель сумел захлестнуть всю планету, защищая ее от странствующего равнодушия. Но грозный странник все же не пожелал оставить это безнаказанным. Уже покинув этот мир, он ударил по герою-защитнику. Последнее, что почувствовал юный Сновидящий -- сознание покинуло его. Падение. Пустота... * * * -- Командор! -- Антон вбежал в каюту Лата. -- Майкл пропал! -- Как -- пропал?! -- Утром просыпаюсь -- а его койка пуста. Одеяло так лежит, словно он не вставал, а исчез прямо из-под одеяла. -- Ну -- телепортировал куда... Разве ему это проблема? -- Не проблема... Но только не видел его никто... И на завтрак он не явился... Командор... Не сердись, но -- это он не после вчерашнего разноса исчез? Может -- обиделся, а? -- Не знаю... -- вздохнул Лат. -- Вообще-то никакого разноса не было и в помине... Так -- беседа на темы параллельных миров... Поглядев в спину выходящему из каюты Антону, Лат засобирался: стоило начинать искать. Ох, не с проста все это, чует сердце... Глава 9 -- И здесь живут люди! Городок понравился мальчику. Тихий такой, степенно-провинциальный, он ласково обволакивал гостя неуемным тополиным запахом, пробуждая в душе что-то давным-давно забытое. Казалось -- возвращается уже почти ушедшее детство. Хотелось просто зажмуриться и поплыть в облаках тополиного пуха, этой летней зимы, приветливой и манящей. Шум авто не тревожил старые улочки с дощатыми тротуарами, и только раскатистый звоночек старинного трамвая звонкими шариками разлетался от резных деревянных стен двухэтажных домиков, похожих на сказочные замки или дворцы. Где-то резвилась детвора -- ее неумолчный гомон органично вплетался в тишину города, сливаясь с урчанием горлиц и сизым звуком перьев, рассекающих воздух. Где-то неумолчно звенели цикады, радуясь теплу и свету. Мир жил светлой своей жизнью, вдали от тревог, и никакие злые волшебники не в силах потревожить этот покой. Мир, в котором нету места злу... С шорохом пронеслась над головою и села на карниз птица. -- Угу у! Угу у! Угу у! -- воркование горлицы навевает покой, и нет страха в душе, тает последняя тревога под палящим летним зноем. Где-то пух тополиный легок, И его не затопчут в грязь. Там живет посреди слободок Детский смех, словно юный князь. И забытое оживает В тополиной веселой пурге, И о горе душа забывает... Мишель сморщил переносицу: -- И о горе душа забывает... И о горе душа забывает, как... Ох!.. Как нередко бывало, вдохновение, полет души обогнало тяжелую поступь слов, и последняя строчка бесследно улизнула, не оставив в сознании ни следа! Обидно! Но разве можно всерьез обижаться, когда вокруг такой светлый мир?! Подумаешь -- строчка... Дребезжащий звук появился откуда-то сзади, вместе с дробным стуком подошв и детским смехом. Мальчик обернулся, и улыбка осветила лицо: по доскам тротуара катил на пошарпаном самодельном велосипеде пацаненок лет одиннадцати, в короткой мятой маечке неопределенного цвета и ярко-оранжевых трусиках, а за ним бежала стайка мальчишек и девчонок, радостно размахивая руками. Вихрем пронеслись они мимо Майкла и умчались за крашеный лазурью дом в конце улицы, лишь мельком покосившись на новичка. По хорошему взглянули, чисто и открыто, но задерживаться не стали. То ли чтобы не прерывать игру, то ли оттого, что был он постарше их, и засомневались они, будет ли интересно франтовато одетому "столичному" подростку с голопузой "малышней"... Франтовато одетому... Мишель сам улыбнулся своим мыслям. Все познается в сравнении... Мог ли он назвать "франтоватым" свой повседневный костюм? Темно-лиловые слаксы, эдакие плотные узкие брючки, да того же цвета рубашка навыпуск. Казалось -- перетяни пояском -- и готовый костюм из цикла "Юный паж. Средневековье". Но ни один паж не нацепил бы подобного, посчитав чуть ли не верхом нищеты. А вот в тихом провинциальном городке эти же брюки и рубашка вызывающе "модные", и становится даже немного неудобно за свой вид... "Столичному"... Да есть ли тут столица? Знают ли в этом солнечном городке понятие власти? Надеюсь, что нет... Доски тротуара приятно пружинили под ногами, словно дорога упругими ладонями подталкивала снизу идущего паренька. Мгновения невесомости щекотали душу, наполняя светом и радостью. Мишель шел, сам не зная куда, просто наслаждаясь покоем. Мирно грелись на солнышке сморщенные годами старушки. Они обсуждали что-то свое, не обращая внимание на весь окружающий мир и на проходящего паренька в частности... Зеленый кузнечик прыгнул рядом с ними на скамейку, цвиринькнул и живой молнией полетел дальше. За синим домиком открылась новая улица, такая же тихая и спокойная. В конце ее высился небоскреб: целых пять этажей! Кирпичное здание выглядело чуть вызывающе среди деревянных собратьев, но все-таки не походило на современные городские "коробки". Узоры, выложенные рельефом кирпича, оплетали венками окошки, рисовали вдоль стен ажурные полуколонны и арки. Домик дышал тем же уютом, что и деревянные его собратья, и казалось почему-то, что он улыбается... Приятно бродить просто так и впитывать летний зной, а город касается твоих щек тополиными пуховыми ладонями. И в целом мире нет ни тревог, ни слез. Сказка, ставшая внезапно явью. Жаль, что не попал в этот воистину благословенный край Том, друг по многочисленным сновидениям, этим снам с продолжением... Ведь окажись он тут -- и Мишель с ним наверняка бы встретился... "Тут -- все возможно?" "Это -- Рай?" Шепот травы, звон цикад, радость солнечного света... И отдохнет усталый странник На перекрестке двух дорог... Окошко за спиной желанно, А впереди друзей порог... Город диктовал свои рифмы, и они с радостью превращались в легкие строки, которые проказник-ветерок уносил бумажными голубями под задумчивый изумрудный сумрак деревьев. Вековые тополя размеренно качали ветвями, внимая словам пацана, и Майклу захоте