без сомнения хотел бы очутиться на месте Рона. - Я об этом не просил. - упрямо сказал Рон. - Меня доставили туда пленником. - Ты должен быть доволен, что попал в Мэгиену и разговаривал с принцем. Неужели лучше было оставаться в вашей деревне и потом действительно попасть в плен? Рон счел за лучшее не отвечать. "Похоже, Пек был прав. Ну форменный идиот!" - подумал он. В это время подошел учитель. Он отпер комнату и остановился на пороге, пропуская ребят. - Это Ильзар. - сказал Глор. - Он обычно ведет математику, физику и астрономию. - Что значит "обычно" ? - Вообще-то учителя могут вести любые предметы в школе первого полукружья, но специализируются, как правило в чем-то одном. Многие из них являются мастерами не только в своем цехе. Ильзар, например, - мастер в цехе математиков. Но чтобы вести обязательные предметы, нужно быть мастером-учителем. - А чему вас еще учат? - Не "вас", а "нас". - одернул его Глор. - Во-первых, науке жизни. Это про растения, животных и болезни. Ее начинают учить с самого детства. Потом языкам. Они тоже входят в программу для самых маленьких. Потом к ним присоединяются история и география. Здесь есть все предметы, а если бы тебе было меньше шести, тебя бы послали в школу для малышей, там почти ничему не учат. А еще нас немного учат рисовать, петь и разыгрывать сценки. Но это не обязательно. Самые способные стараются попасть кандидатом прямо в цех. Говоря все это, Глор вынул из шкафа две циновки и растелил их на полу. Мальчики уселись. - А ты чему собираешься учить? - поинтересовался Рон. - Я... - Ти-ха! - возвысился над гулом голос преподавателя. Это был невысокий человек средних лет, коротко подстриженный с немного ехидным лицом и насмешливыми глазами. - Цыц! - он говорил высоким голосом, совершенно беззлобно, но в его тоне не слышалось и тени сомнения в том, что его могут не послушаться. "Интересно, чтобы он стал делать, если бы мы продолжали орать?" - весело подумал Рон. Однако, ученики мгновенно замолкли. Глор наклонился к Рону и прошептал: - Сегодня ты весь день будешь на занятиях со мной. Здесь скучно, но ты потерпи. Сначала действительно было скучновато. Учитель сыпал какими-то непонятными словами, но уже через четверть часа Рон с удивлением понял, что вникает в логику рассказа. Конечно, он не знал многих определений и доказательств, но понимал, почему из самих теорем, их формулировок, следует то, а не другое. И когда учитель, дав задачу, предложил всем заняться ее решением, Рон указал Глору неожиданный ход, о котором тот и не подозревал. Стоя над ними, Ильзар одобрительно кивнул: - Ничего! Неужели твой изощренный ум докопался до этого сам, а, Глор? Последний явно не любил математику и даже не пытался соврать. - Это он предложил. - кивнул он на Рона. - Да ну? И что же это за юный талант? Вас, кажется, зовут Ронис, юноша? - Рон. - Милости пошу завтра ко мне. Или ты будешь в самой младшей группе? - не дождавшись ответа, Ильзар продолжал: - Во всяком случае, зайди ко мне вечером, я скажу Планту, что сам тебя протестирую. - Хорошо. - Рон оглянулся на Глора и неуверенно добавил: - Мой господин. Ильзар кивнул и отошел. Следующим уроком была наука жизни, но Рон, запутавшись в незнакомых словах на твентри, заскучал и чуть не уснул. x x x На этот раз за трапезой не было никаких объявлений. "Кормят так же вкусно, как и дома. Хотя, и не так, как во дворце!" - подумал Рон. После обеда Глор повел его к хозяйке. Ею оказалась молодая женщина, светловолосая, с милой ямочкой на подбородке. Рон знал от Глора, что она - жена одного из учителей, художника Нелькоса. Звали ее Калима. Рона очаровала ее улыбка. Несмотря на ее кажущуюся беззаботность, чувствовалось, что она твердо ведет хозяйство и легко управляется с двумя сотнями мальчишек. - Ну что ж, дружок. Росту ты небольшого, что-нибудь тебе да подберем. - певучим голосом сказал Калима и повела Рона в кладовую. "Что-нибудь" состояло из форменных брюк, рубашки и безрукавки, мягких мокасин для дома и сапог для улицы, а так же меховой куртки с капюшоном. С собой ему дали вторую смену и праздничный наряд - белые брюки и тунику. Когда мальчики вернулись в комнату Рона, там уже никого не было. - Вообще-то у меня после обеда музыка, но меня пока от нее освободили, чтобы я мог заниматься с тобой. - снисходительно сказал Глор. - Нам надо выяснить, как хорошо ты знаешь твентри и эдорский. - Эдорский я знаю. Я несколько месяцев был подмастерьем у Коннета в Трис-Броке. - Подмастерья не говорят о высоких вещах. - важно заметил Глор, и Рон, вспомнив Хока, вынужден был с ним согласиться. Три часа они занимались языками, и выяснилось, что Рон знает их не так плохо, как надеялся Глор. От природы отнюдь не полиглот, Рон однако, и в мастерской, и на эдорском корабле под давлением обстоятельств или от нечего делать проявил старание и освоил чужие наречия. Глор был придирчив, но Рон не слишком придавал этому значения, так как не принимал его всерьез. Но все-таки радовался, что выучил языки раньше, и теперь ему не придется долго общаться с этим типом. Под конец урока Рон спросил: - А что будет, если я не захочу учиться? - Не захочешь? Это как? Впрочем, тебя никто и не заставляет. Если к двенадцати годам ни один цех не захочет взять тебя в ученики, то начнут посылать работать в поле. А если и к четырнадцати ничему не научишься, то дадут какой-нибудь надел в медвежьем углу, или станешь арендатором. Скукотища! - А-а, - протянул Рон. Выбора, похоже, действительно не было. Ему никогда не нравилось возиться в огороде. После ужина Глор отвел своего подопечного к Ильзару. Учитель жил в очень удобной, не лишенной изящества квартире вместе с женой и дочкой. Во всем чувствовалась рука молодой симпатичной хозяйки. Квартира состояла из трех комнат, а в кабинете, кроме стола и шкафов стояли несколько мягких кресел и диван. Ильзар усадил Рона на него, а сам сел напротив, удобно раскинувшись в кресле и положив ногу на ногу. В ходе беседы он пил кофе, принесенный женой, но Рону не предложил. Ильзар явно предпочитал не тратить лишней бумаги. Он пытался выяснить, насколько свободно Рон сможет изложить свои знания без подготовки. Рон был спокоен, так как справедливо считал, что эти люди от него пока ничего не могут требовать, а, значит, бранить его не за что. Однако, мальчик никак не мог понять, доволен ли Ильзар его ответами. Правда иногда он говорил: " Ага!", но тут же засыпал Рона новыми вопросами, время от времени отпуская язвительные остроты. - Итак, ты толком ничего не знаешь, кроме эдорского языка и ротийского леса, - заключил учитель, прихлебывая из чашечки кофе. - Но голова у тебя, похоже, работает. И младшую группу ты совсем уж перерос, тебя надо минимум в первую. Сейчас конец года, не имеет смысла тебя куда-то определять. Так что, я тебе сейчас дам учебник, ты его почитаешь, а в следующем году я возьму тебя к себе, во вторую группу - она у меня самая младшая. Что же касается науки жизни, то тебе тоже, пожалуй стоит почитать что-нибудь самому, а потом я тебя проверю и скажу, куда тебе податься. По языкам иди к Поленату, он изучают рот и, думаю, не откажутся от твоей помощи. По истории и географии ты будешь в первой группе, самой младшей по этим предметам, там решат, что с тобой делать, а на остальные предметы ходи вместе со всеми. - А разве я могу ходить и в старшую, и в младшую группу, учитель? - Ну да, - пожал плечами Ильзар. - Ведь все предметы идут синхронно - математика, например, у двух или трех групп сразу, или самой последней, чтобы ни с чем не пересекаться, и остальные предметы - так же. Ладно, ступай, я утомился. - Ильзар, поднявшись, протянул ему две книжки. Рон с легким сердцем сообщил Глору, что заниматься им вместе осталось всего две ладони, и забрался на кровать с книгами. Математика показалась ему несложной, а вторая книжка так его увлекла, что оторвать Рона от нее не смог даже Пек. "Похоже, налаживается." - подумал мальчик, устраиваясь поудобней на подушке. x x x На следующий день с утра было три урока (каждый длился полтора часа) - география, история и языки. На первые два Рон пошел вместе с Пеком (он тоже был в первой группе). Учитель рассудил, что Рон пусть пока походит просто так, а в новом году опять пойдет в первую группу. Рон подумал, что лучше было бы учиться вместе с Пеком, тем более, что в следующей первой группе будут только семи-восьмилетки, и он решил узнать, нельзя ли ему как-нибудь перейти во вторую группу досрочно. В языковой группе занимались мальчики постарше - сплошь твен и уроженцы северо-восточного материка. "Наверное," - ухмыляясь, подумал Рон, - "эдоры слишком тупые!" Здесь его встретили с интересом. Учитель сразу выделил ему группу подопечных, у которых надо было исправлять ошибки в произношении, а чтобы Рон не отставал в эдорском, Поленат дал ему репетитора - мрачного и сурового парня со сросшимися бровями, от одного взгляда на которые хотелось учиться. Рон совсем замаялся, но вот настал послеобеденный час, и Пек привел его в мастерскую Нелькоса. Там собрались дети разных возрастов. В самом начале урока художник дал задание младшим, в том числе и Рону. Он показал им незатейливую, но изящную вазу и велел нарисовать ее по памяти. Затем мастер начал разбираться с более способными. Он дал каждому индивидуальное задание и вернулся на свое место. Рону работа показалась несложной. Насвистывая, он старательно водил кистью по бумаге, радуясь любимому занятию. Он очень удивился, когда взглянул на работу Пека, сидевшего рядом. Его друг медленно, с явным трудом, выводил карандашом неуверенные линии. Он все еще занимался наброском. Сперва это показалось Рону странным, но тут он вспомнил, что в мастерской Коннета с грехом пополам умел рисовать лишь один из трех подмастерьев. "Видно и с искусством у эдоров не не ладится!" - еще более самодовольно подумал Рон. (Он никак не мог простить эдорским подмастерьям всех своих унижений.) Не намного лучше обстояли дела и у других его соседей. Сидевшие поодаль твен и один паренек с северо- восточного рисовали быстрее, но очень неаккуратно. Один из них закончил работу первым, но учитель только укоризненно покачал головой и отправил его точить карандаши. Но вот Рон показал Нелькосу свой рисунок. Художник взял его и долго рассматривал. - Здесь нет ни одного изъяна. - серьезно, с огромным одобрением, сказал он. - Где ты научился так рисовать, Рон? Другие ученики с интересом, но без зависти наблюдали эту сцену. - Меня учил наш художник из форта, а потом я работал в мастерской у эдоров. Нелькос, совершенно не похожий на эдора (на вид было трудно определить его национальность), хмыкнул. Видимо, он разделял мнение Рона об этих морских волках. - Пойдем, я тебе дам еще одно задание. Ты не против? - Нет, конечно. Но я не очень хорошо умею рисовать. Просто мне нравится. Я почти не учился. - Гм. Почти не учился, говоришь? Ну что ж, посмотрим. Сейчас тебе снова придется рисовать по памяти. Я покажу тебе портрет человека, а ты нарисуешь, как он, например, сидит или идет. Ты умеешь рисовать людей? - Я рисовал. Мне особенно нравится рисовать движение. Но лица у меня получаются пока еще плохо. - Попробуй. - Нелькос показал мальчику женский портрет. Рон сразу узнал в ней Калиму. Такой она была, наверное, лет пять назад. Глядя на коренастого, сутулого, уже начинавшего стареть Нелькоса, можно было только дивиться, что в нем нашла эта непоседа. Но познакомившись с ним поближе, человек подпадал под его обаяние, и становилось понятным, что именно притягивало в нем девушку. Задание пришлось Рону по вкусу. Он разошелся и начал рисовать не "Калиму на портрете", а "Калиму в жизни". Мальчик так увлекся, что не заметил, как сзади подошел Нелькос. Художник с минуту наблюдал за его действиями, а потом рассмеялся. - Я и забыл, что она здесь хозяйка, и ты успел у нее побывать! Хитрец! Не признался? Рон смутился. - Ничего, ничего. - Нелькос похлопал его по плечу. - Заканчивай рисунок, а потом подойди ко мне. - Здорово у тебя выходит. - заметил Пек, с восхищением глядя на картинку. - Ты правда нигде не учился? - он встал и начал собирать краски. - Недолго. Наш художник не любил возиться с маленькими. - Ты еще долго будешь здесь сидеть? - Ты же слышал - мне надо подойти к учителю. - Ладно, тогда я пошел. До ужина! - Пока. x x x Мастерская уже почти опустела, когда Рон подошел к Нелькосу. - Хорошо! - выдохнул тот. - А что ты еще умеешь делать? Лепить? - Я пробовал лепить только из глины. И это у меня получается очень плохо. А больше всего мне нравится чеканка. - Вот как поступим. Я тебя проверю в ближайшие дни. Рисованию у вас посвящен лишь один день в ладонь. Остальные три рабочих дня уходят на музыку, книги и работу, если тебе известно. Но если ты не будешь слишком уставать, приходи ко мне вечером, после занятий. А лучше всего - в выходной, с утра. Согласен? Будешь моим учеником? - Да, с удовольствием. - Рон с такой решимостью кивнул головой, что Нелькос рассмеялся. - Ну, беги. Попрощавшись, Рон вылетел из мастерской и побежал вверх по лестнице, чтобы погасить возбуждение. У него было очень светло на душе - ведь он, наконец, нашел здесь что-то близкое, а, главное, у него теперь есть свой учитель! Пек слегка притушил его радость, заметив, что Рон опоздал на ужин и теперь ляжет спать голодным. Но тот в ответ крикнул: "Чепуха!" и хлопнул Пека по затылку. Тот немедленно взревел и, схватив подушку за уголок, обрушил ее на голову Рону. Начался бой. Сражение закончилось только после вмешательства Чентиса и Налекта, проходивших по коридору. Драчунам было велено вымести из комнаты перья и умерить свою энергию, вычистив на кухне два котла. Но нет худа без добра - Калима, сжалившись над Роном и бормоча, что мальчик должен хорошо питаться, сунула ему с собой булочку и полоску мяса. Хлопотный день закончился. x x x Первые дни в школе были у Рона очень напряженными. Многое казалось непривычным и смешным, дни были заполнены занятиями, а тут еще занудный Глор со своим твентри. На уроке музыки Рону показалось скучно, петь он стеснялся, зато эдоры пели просто отлично. "Да, этот талант у них не отнимешь." - думал мальчик, вспоминая, как подмастерья Коннета напевали за работой и как чудесно звучали в тихие вечера на корабле песни мореходов Элдарона. Зато книги покорили Рона. У ротени существовали лишь летописи и легенды, написанные своим, особым языком, а так же ремесленные дневники мастеров и сборники любимых рецептов домашних хозяек. Теперь, впервые прочтя книгу с сюжетом, мальчик был поражен. Теперь чтение отнимало большую часть его свободного времени. Переполненный новыми впечатлениями, Рон, тем не менее, в выходной с утра направился к Нелькосу. Пек, немало удивившись такому прилежанию, проводил его насмешливым: - Не опоздай на обед! Но Рон уже не слышал его, он с нетерпением ждал встречи с художником еще с прошлого занятия. На этот раз в мастерской сидело не больше пяти учеников, включая Рона. Ротен выполнил три задания, и с каждым разом художник становился все задумчивей и задумчивей. Под конец он попросил Рона прийти в следующий выходной. Время до него тянулось целую вечность. И вот, через ладонь, вечером, когда Нелькос с Роном остались одни, мастер приступил к решающему разговору. - Малыш, у тебя редкий дар. Сейчас таких, как ты в школе пожалуй что и нет. Я могу научить тебя немногому. Я ведь порядком подрастерял форму, уча здесь этих бездарных эдорских балбесов. Конечно, лепишь ты неважно, да это и не твоя стихия: ни архитектором, ни скульптором тебе не быть. Ведь черчение ты тоже, как я погляжу, не любишь. - Слишком занудно. - Ну-ну-ну! Мы не всегда можем заниматься тем, что нам нравится. Рисовать с натуры для тебя тоже нудно! Ты предпочитаешь творить героев сам, наделяя их лишь самыми важными чертами прототипа. Это я еще на первом занятии заметил. Так что, профессиональным портретистом ты тоже быть не сможешь. Да и пейзажи у тебя не очень выходят. Лучше всего тебе расписывать фрески, посуду или изготовлять драгоценное оружие. Наш кузнец хорошо о тебе отзывается. Занятие тебе нужно индивидуальное - для преподавания у тебя характер не тот. Может, стоит пойти в ювелиры, не знаю. Это будешь уже решать ты и твои наставники. - А как же Вы? - жалобно спросил Рон. Сердце у него оборвалось. Только нашел себе покровителя... - Понимаешь, дружок. Как я уже сказал, научить тебя я смогу немногому. Необходимо научить тебя нашим приемам и отточить технику. Первое займет полгода, да и на второе уйдет год, не больше. Тебе нужно стать учеником в моем цехе, цехе художников. Но вот беда - тебе еще нет и десяти, а в кандидаты берут только в одиннадцать-двенадцать, а в ученики и того позже. - А почему? - Видишь ли, ты не можешь жить в цехе, пока не узнал всего, что должен знать будущий грамотный гражданин Тивендаля. И пока ты все не выучишь, уйти из школы, чтобы учиться дальше, не имеешь права. Одиннадцать - это еще ничего, в обычных школах и учиться-то начинают только в восемь лет, это здесь, в интернате, мы лезем на рожен, нам неймется. Так что, даже кандидаты в цехе не живут, а ходят туда заниматься, пока доучиваются здесь. - А цех далеко? - Не то чтобы очень далеко, мили две. Но на дорогу и занятия уходит не меньше четырех часов, а где ты выкроишь это время? Только в выходной и иногда после обеда, вместо необязательных занятий. У старших-то уроков поменьше, им легче. И вообще, что может кандидат выучить за два часа? В это время обычно только проверяют учеников на пригодность, да крепче вбивают азы, полученные еще здесь. Тебе-то это не нужно. В общем, торопись учиться, Рон! Подержу я тебя здесь годик-полтора, погоняю и представлю тебя цеху. У меня там друзья, вместе придумаем, как быть. Многое от тебя зависит. Тебе нужно стать хорошим мастером, чтобы преуспеть, ведь во время похода куда больше ценятся воины, врачи и учителя. - Похода? На Ротонну?! - голос Рона зазвенел. - Прости, малыш, - растерянно пробормотал Нелькос. - Я совсем забыл... - Почему бы им не оставить нас в покое! - с ожесточением выкрикнул мальчик. Нелькос нагнулся и взял его за плечи. - А вот этого, сынок, никому больше не говори. Лучше об этом не думать, поверь мне, малыш, а то наживешь себе одни неприятности. Станешь гражданином - трепись себе как угодно, в худшем случае просто угодишь в тюрьму. А мальчишка старше десяти, не желающий принять Тивендаль, попадает в рабство с весьма призрачной надеждой на свободу. После минутного молчания Рон спросил: - А когда становятся гражданами? Эмрио мне много рассказывал про Мэгиену, но это я забыл у него спросить. Рон осекся, с тоской ожидая расспросов, но мастер лишь кивнул головой. - Да, я знаю, что ты познакомился с принцем. Глор раззвонил эту новость по всей школе. У нас нет определенного возраста совершеннолетия, как, например, в Трис-Броке. Крестьяне становятся гражданами в четырнадцать лет. С этого же возраста можно идти в армию и во флот, не спрашивая разрешения родителей, и, когда из юнги станешь моряком, а из кадета - воином, тогда и будешь гражданином. Ремесленники и мастера получают звание взрослого вместе со званием подмастерья. А лорды и торговцы вступают в свои права в четырнадцать. - Как крестьяне. - улыбнулся Рон. - Да, тут они равны. Считается, что в этом возрасте ребенок отличается от взрослого только опытом и знаниями и может отвечать за себя. - А в каком сословии Ваша жена? - Ты круто меняешь темы, паренек. Она художник, и неплохой. Юноши часто встречаются с девушками своего сословия и женятся на них. - А воины? - лукаво спросил Рон. - Даже армия нуждается в женщинах. Отпустив эту двусмысленность, мастер прогнал Рона спать. x x x - Ты знаешь, скоро Новый Год! - сказал Пек как-то утром в ванной. - Нетривиальное замечание. Ну и что? - Ты не знаешь?! Будет большой праздник. - У нас тоже праздники под Новый Год. Что же в этом удивительного? Я слышал, лучшие поедут на ярмарку? - Это не главное. - А что, кто-то приедет сюда? - Само собой. - сказал Пек, вытираясь. - У нас ведь три интерната. Ближе к деревне - для малолеток, а по другую сторону, в направлении Андикрона - для девчонок. Новый Год все встречают дома. Как - я тебе рассказывать не буду, сам увидишь. Но здорово. А в первый день года приезжают к нам, устраивается грандиозная заварушка. Всем нравится. Некоторые малыши остаются потом здесь учиться. - А у нас под Новый Год все собираются вместе, охотники обязательно возвращаются в форт. Никто не остается один. - мечтательно сказал Рон. x x x Как и предсказывал Пек, суматоха под Новый Год была большая. Началось все за три дня, когда все, кто успешно закончил учебный год, поехали на ярмарку. (Ни Рона, ни Пека не было в их числе.) Остальные лихорадочно сдавали долги, чтобы не заставили учиться в каникулы, а в промежутках украшали двор и школу еловыми лапами. Из кладовой достали цветные блестящие игрушки. Некоторые были заводными. Существовали даже целые системы, сделанные руками учеников, которые приводились в действие одним поворотом рычага где-нибудь в укромном уголке. 31 декабря никто не учился. Все, кто не уехал на ярмарку (а уехавшие должны были вернуться вечером), мастерили из снега во дворах трех зданий школы большие, семь футов в высоту и четыре в ширину, арки. Группа ребят поехала за дровами в лес. (Рон был этому удивлен, так как зимой в школе обычно топили углем.) Наконец, за аркой и перед ней был приготовлен (сложен шатром) самый сухой хворост и несколько бревен для костров. Рону все было в новинку - у себя на родине ничего подобного он не видел. И вот, после ужина, ближе к двенадцати, все, кто жил в главном здании, собрались во дворе у первого костра. (Точнее, пока около дров.) Налект в праздничной серебристой накидке поднял руку и взглянул на небо. Луна уже взошла, ни одно облачко не заслонло звезд. Речь ректора была короткой и радостной. Закончилась она так: - Последним, кого принес в наш дом этот год был Ронис Ворансон. И ему суждено сегодня зажечь последний костер уходящего года. - Налект протянул растерявшемуся мальчику факел. - Давай, Роне. Рон со смущенной улыбкой принял его, и учитель высек искру. Промасленный факел вспыхнул, и Рон осторожно поднес его к костру. Почти одновременно с ним вспыхнули два других костра у соседних зданий. Когда огонь разгорелся, Налект пригласил всех потеснее окружить костер. - Давайте споем прощальную песню. Когда звуки песни замолкли, Налект выжидательно посмотрел на Полената, державшего в руках массивные часы, чуть меньше стенных и без маятника. Они показавали без пяти двенадцать. - А первый новогодний костер по обычаю зажжет наш самый младший жилец - Ян. Светловолосый малыш, весь надувшийся от гордости, подошел к Поленату. Тот взял его за руку и повел к арке. В этот миг часы в руках Полената заиграли дивную мелодию. Нагнувшись, Поленат прошел под аркой. За ним гуськом, держась за руки последовали все собравшиеся. Стояла полная тишина. Были снышны лишь потрескивание дров в костре, да чудесная музыка. Налект, который шел последним, достал другой факел, вставленный в роскошно украшенный держатель, и зажег его от пламени костра. Затем, переложив факел в левую руку, взял правой торчавшую из снега лопату и затушил костер, подбросив туда снега. Пройдя под аркой, Налект передал факел по цепочке, пока он не дошел до Яна. Малыш подождал несколько мгновений и, когда часы начали бить, решительно ткнул им в костер. Затем факел взял Поленат. Орудуя им, как дубинкой, он перечеркнул стены арки, и она рухнула. Грянула приветственная песня, а в доме, как по мановению ока, зажглись огни. (Об этом позаботился кто-то из взрослых, скоре всего, Калима.) Все повалили в дом, растирая раскрасневшиеся от мороза щеки. В доме их ждали накрытые - нет, не столы, а доски, чуть выше уровня пола. И так уютно было сидеть здесь, на циновках, среди еловых лап и сияющих звездочек, в ярко освещенной комнате, в окружении веселых приятелей, что Рон почувствовал себя дома и понял, что наконец-то стал родным здесь. x x x Наутро в школу приехали гости, девочки и малыши. И опять был веселый праздник, на котором выступали и прибывшие, и хозяева. Особенно Рона развеселил хор малышей. Среди них были почти одни эдоры - маленькие мальчики и девочки. Они так важно изображали взрослых, явно гордясь своим выступлением, что Рон чуть не лопался со смеху. Дети пели на твентри с милым эдорским акцентом, какой Рон слышал только и Риндона - у взрослых школьников он пропадал. Тут Рон вспомнил, отчего у этих детей акцент и как они очутились в школе, и сердце у него екнуло. Неужели через двадцать лет такие же маленькие ротени будут... вот так? Глава 7. 1 января - 11 мая 956 г. п.и. Чиросская школа. Рон смотрел на сцену. "Вот и год прошел. Ох, ну почему я ничего не чувствую, почти не грущу по родным и по Ротонне? Может, я каменный? Нет, это все проклятая школа задурила мне голову. Ну ничего, я вырасту и..." Но он еще сам толком не знал, что же он будет делать, когда вырастет. Пока дела у него шли на лад. У Рона выявилась мания - сдавать как можно больше предметов и как можно раньше. Причем, привлекал его отнюдь не сам процесс учебы, как таковой, а результат - количество зачтенных курсов. Раньше, чем через три месяца прошедшего года Рон уже перешел в группу Пека по основным предметам, а по математике шел впереди. Математика нравилась Рону именно из-за того, что было ясно, что и сколько нужно решить, чтобы сдать тему. Кроме того, Рона никогда не привлекала зубрежка, хотя именно этим способом ротени вбивали знания в головы своих непослушных детей. История и география интересовали Рона меньше, чем литература, и он налегал на них еще упорней. Наука жизни оказалась не такой интересной, как показалось Рону в начале. Здесь изучали не столько саму природу, сколько нудные ее подробности и детали, важные для человека. На большинстве уроков речь шла о болезнях, домашних животных и культурных растениях, а то и минералах. Музыка нравилась Рону чуть больше, но ни малейших следов музыкального слуха у него не наблюдалось, и, несмотря на свою любовь к пению Рон на уроках стеснялся раскрывать рот. Но в остальном прилежание Рона было явно выше обычного. Ильзар, не привыкший к такому вниманию к своему предмету со стороны эдоров и слегка ошалевший от вечных требований Рона зачесть ему то или это, в конце концов, устроил ротену контрольную на все пройденные темы, чем слегка погасил азарт своего ученика, вызвав, впрочем, у последнего немалую досаду и возмущение. Впрочем, Рон оправился от такого удара за три недели и, вскоре, на горе учителю, вновь обрел свой пыл. Но единственным предметом, приносившим Рону несказанное удовольствие, которым он делился только с Пеком и Катиленом, было рисование. Нелькос гонял его неимоверно, и за этот год юный художник отточил свое мастерство и систематизировал свои знания на научной основе. Он стал совершенно по-другому смотреть на многие вещи и из любителя превратился в профессионала. Сейчас Рон перебирал в уме предметы, которые собирался сдавать в конце каникул. Он уже начал изучать физику и астрономию и собирался идти в старшую группу Ильзара. По остальным предметам он шел месяца на три впереди своей группы, кроме языков. Там от него вообще отвязались, после того, как он благополучно сдал твентри, так как рота, сиалона и эдорского с избытком хватало для получения диплома школы. Итак, у Рона появилась надежда, что как только ему исполнится одиннадцать, его примут кандидатом в цех художников. x x x Но, когда настала весна, и Рон, радостно насвистывая, пришел к Нелькосу и объявил, что ему уже одиннадцать лет, его ждал обескураживающий ответ. - Ты ошибаешься, если думаешь, что я отпущу тебя в кандидаты, - Рон удивленно поднял голову. - Я не собираюсь из-за тебя краснеть. Лепишь ты еще плохо, пейзажи у тебя не получаются, да и вообще, в последнее время ты обленился. Глотая слезы, Рон выбежал из мастерской и уселся на ограде, мрачно уставившись в землю. Сзади подошел Пек и, легко подтянувшись, примостился рядом. - Что это с тобой? У тебя же сегодня день рождения! От его неуверенного тревожного голоса у Рона стало тепло на душе. - Нелькос меня отшил. Ничего, Пек, спасибо. Я в порядке. - Вот гад! В день рождения! - Да нет, это я сам виноват, почти не ходил к нему последние три месяца, вот ему и стало обидно. - Ты обязательно хочешь стать кандидатом? Зачем так торопиться? - Не знаю, Пек, не знаю. Только мне все время кажется, что здесь я загниваю, вернее, будто бы куда-то опаздываю, что-то в мире проходит мимо меня. Я здесь, а... - тут Рон осекся. На Ротонну готовилось нападение, и Рон ничего не мог сделать, но говорить об этом не стоило даже Пеку. - Ты никогда не пытался сбежать. - задумчиво произнес Пек. - А многие новенькие пробуют. - Меня Мэйдон заколдовал. Пек издал неопределенный звук и с открытым ртом и широко распахнутыми глазами уставился на Рона. - Вот это да! Ну, тогда понятно! А если бы нет, то сбежал бы? - Не знаю... Рон поднял голову. Было начало мая, почки только начали распускаться, но в воздухе уже явственно пахло весной. - Здесь ничего. Я думал, будет хуже. - Не надо Рон, не убегай. Без тебя будет скучнее. С кем еще можно так трепаться, не опасаясь, что тебя прервут! Пек схлопотал по шее и свалился с забора. Тем не менее, он был рад, что сумел растормошить друга. Глава 8. Август 956 г. п.и. Чиросская школа; филиал цеха художников в Чиросе. Рон шел по широкой лесной тропинке. Первый раз он был здесь один. Тропинка проходила по краю леса, лишь немного срезая дорогу. Под ногами уже шуршали красные и золотые листья, кончался август. От входа в лес предстояло пройти около мили, а потом обогнуть холм. Рон направлялся на свое первое занятие в цех живописцев. Название, конечно было чисто условным - там были и скульпторы, и чеканщики, и ювелиры. Нелькос договорился, что Рон будет приходить туда два раза в ладонь - вместо занятий с ним после обеда и в выходной с утра. Хоть мастер и предупредил Рона, что кандидату ничего особенного ожидать не приходится, у Рона все-таки в душе тлела надежда на какие-то важные перемены в его жизни. Тем более, что он уже почти перешел в четвертую группу, последнюю, и ученичества теперь оставалось ждать недолго. В интернате, в отличии от обычной школы, было не шесть групп, а четыре. Первые два года превращались в три в младшем интернате, где учиться начинали в пять-шесть лет. Благодаря этому, время учебы сокращалось и в цех ученики могли попасть в двенадцать лет. Отставали только те, кто пришел в интернат с опозданием, вроде Чентиса или Рона. Но последний, перейдя в четвертую группу, оказывался среди своих ровесников и, таким образом, ничего не терял. Пек вообще кандидатом быть не хотел. Его тянуло море. Но, поскольку простым матросом ему быть не хотелось, пришлось учить историю, географию и языки, то есть все, что должен знать капитан, кроме своего непосредственного дела. Катилен тоже хотел идти в этот цех, но собирался стать офицером армии, как погибший отец. Ильзар отозвался о решении Рона неодобрительно. - Всегда легче смотреть на мир, чем проникать в его суть, - сказал он. - Некоторые называют это широтой взглядов, а по-моему так это - бегство лентяев от работы в философию. Какая может быть широта взглядов у человека, нахватавшегося по верхам? И не думай, что тебе удастся меня покинуть до того, как вдолблю в твою упрямую голову хотя бы половину того, что знаю сам. Должен же я воспитать хотя бы одного пристойного ученика в этой дыре! А сплав художника с математиком оценят многие. Действительно, Ильзар занимался с ним больше, чем с любым другим учеником, и Рон уже ломал голову: как бы избежать такого внимания? Незаметно Рон добрался до зданий цеха. Разыскав мастера, с которым познакомился в прошлый свой приход в цех в компании Нелькоса, Рон доложился ему и стал ожидать распоряжений. Они не замедлили последовать. Рону было приказано привести в порядок кисти и краски после сеанса учеников, все убрать и подмести мастерскую. Рона это не очень обескуражило, в конце концов, надо же кому-то убирать, но в его голову впервые закралось страшное сомнение, что Нелькос не так уж и не прав. Выполнив первые два задания, Рон уже собрался было идти за метлой, как вдруг его поймал парень, наголову выше, с нашивкой ученика цеха. - Ты умеешь рисовать? - нетерпеливо спросил он. - Ну, расписывать глину? - Д-да! - растерянно ответил Рон. - Вот, Канди, он за тебя дорисует. Смотри, малек, вот здесь, дорисуй орнамент, сумеешь? Рон взглянул на вазу. По ее бокам шли девушки, взявшись за руки. Две из них уже были полностью нарисованы, остальные, только намеченные, предстояло дорисовать. - Наверное, сумею. - Вот видишь, Канди, решайся. В кои-то веки есть кости, до ужина успем сыграть пару партий. Как нам без четвертого? Ты, глядишь, еще два часа провозишься! - Ну, ладно. - Канди, высокий гибкий парень с черными прямыми волосами, бросил суровый взгляд на Рона. - Только делай как следует. Испортишь - узнаешь, что почем. Четверых учеников как ветром сдуло, а Рон принялся за работу. Его мучили сомнения. Возможно, у учеников действительно было право командовать кандидатами, но в интернате строго осуждались игры, основанные лишь на одном случайном везении, победить в которых мог круглый дурак, и Рон не был уверен, что здешний мастер одобрил бы то, что ученик бросил работу ради игры в кости. Поразмыслив, мальчик решил закончить вазу поскорее - авось, обойдется. Он уже рисовал третью фигурку,когда сзади раздался недовольный грохочущий голос мастера: - Чем это ты здесь занимаешься, паршивец? - Ученик Канди велел мне доделать эту работу. Я не решился его ослушаться. - смиренным голосом проговорил Рон. - А что же ты делал до того, как получил столь строгий приказ? Ты же только начал рисовать, а мастерская до сих пор не подметена! За это время можно было подмести ее дважды! - Но мастер, я рисую уже третью фигуру! - возмутился Рон. Художник наклонился, чтобы рассмотреть вазу поближе. - Хм, верно. Руки у тебя, парень, на месте. Но к этому мы еще вернемся. А теперь обсудим две других вещи. Во-первых, ученики действительно имеют право приказыват кандидатам, как и все остальные обитатели цеха. Но они не могут требовать, чтобы ты выполнил за них учебное задание, как не могут требовать, чтобы ты пошел лазарет и полечил их их запор. А во-вторых, как ты думаешь, кто здесь главнее, ученики или мастера? - Думаю, мастера, мой господин. - опустив голову, прошептал Рон. - Так чей же приказ надо выполнять раньше? - Я все понял, мой господин, простите меня, пожалуйста! - То-то. Теперь иди, так уж и быть, дорисовывай вазу, а потом ступай домой. А с этим лентяем я еще разберусь. Придется ему подмести мастерскую вместо тебя. И еще кое-что. - зловеще пообещал мастер. Только Рон, радуясь удачной шутке мастера, вышел из мастерской и свернул за угол, как напоролся на Канди и его приятелей и получил отменную затрещину. - Зачем ты трепался, скотина? - А... что мне было делать? Мастер застукал меня! Последовала еще одна затрещина. - Зачем ты назвал мое имя, ты, идиот от рождения? Тебе что, больше всех надо? Не мог сказать: просто ученик? Это же не мой мастер, он не стал бы меня искать! - Я боялся... - Лучше бы ты меня боялся. - с досадой прервал его Канди. - Эх, остолоп. Впредь будь умнее. Тебе все равно ничего не было бы, а мне теперь из-за тебя вкалывать. Ладно уж, канай отсюда. И Рон поканал. Мысли его текли несколько сумбурно, поскольку он не знал, насколько были велики его промахи и успехи нынешним вечером. В конце концов, он махнул на все рукой и стал смотреть по сторонам, наслаждаясь окружающим миром. Вокруг тянулся сосновый лес с кое-где торчавшими елочками и дубками - любимый лес Рона. Дорожка, вернее, просека, была усыпана усыпана иголками, посередине неширокой полоской тянулась трава. Кое-где на дорогу выползали корни деревьев. В самом лесу землю покрывал зеленый мох, из которого в великом множестве торчали мухоморы и сыроежки. Воздух, наполненный сосной был пронзительно-вкусен, и мальчик наслаждался каждым вздохом. У интерната лес был лиственный и мокрый, и Рон очень обрадовался появившейся возможности два раза в ладонь проходить через сухой, добрый, полный достоинства лес. Он напоминал ему Ротонну, но здесь не росло ни одного ротоука. Рону так же еще ни разу не встречались светлые поляны, покрытые серебристым мхом, на которых росли елочки, березки и вереск, а под ними - подосиновики, шляпки которых было почти невозможно отличить от опавших листьев. Такой лес был до того уютным и гостеприимным, что казался сказочным жилищем какого-то веселого хозяина, там так и тянуло присесть и отдохнуть, а то и прилечь. На родине Рон всегда любил ходить по такому лесу, и теперь ему очень его недоставало. И все же здесь Рон был больше дома, чем где-либо. На небе уже засияли звезды, и настроение у него исправилось. День опять показался ему началом добрых перемен. x x x - Что-то не замечаю особого восторга от твоей вчерашней прогулки! - заметил Катилен, уплетая кашу за завтраком. - Да нет, все нормально. - рассеянно ответил Рон, подумав про себя: "Поглядим, что будет полезавтра." - Он так долго этого ждал, что сейчас ему остается только глазами хлопать. - поддел его Пек. - Иди вон. - последовал лаконичный ответ. x x x Через два дня Рон явился явился в цех с раннего утра. Мастер Джарвис, отвлекшись от разговора с каким-то подмастерье, заявил: - Сегодня заниматься тобой некому. Все подмастерья, кроме дежурного, уехали на большую летнюю ярмарку. Тебе забыли сказать, чтобы ты не приходил. Но раз уж явился, поступай в распоряжение ученика Тима. Тим, в котором Рон сразу узнал одного из закадычных дружков Канди, уже стоял поодаль и ласково, многообещающе улыбался Рону. "Так. Только бы мне вырваться отсюда живым." - мимоходом подумал Рон. - Ну что, малек? Работаешь ты, конечно, классно, но раз уж ты оказался таким нахальным треплом, тебя следует проучить. А? Как ты думаешь, малыш Рон? "Да, - подумал Рон, - И кто меня вчера за язык тянул? Сколько раз себе твердил: не спрашивают - не говори лишнего! И вправду, лучше уж иметь дело с мастером, чем с учениками." Вслух он сказал: - Тебе виднее. - Раз так, ты сегодня немного поработаешь. Мы же должны учить тебя нашему ремеслу! И научим, будь уверен! Тим потащил несчастного кандидата к одному из рабочих мест. - Распишешь эти пять ваз, элемент узора здесь намечен. Потом закончишь чеканку здесь и здесь. - Тим показал два едва начатых книжных переплета. - После этого уберешь в мастерской и вымоешь в пол в нашей комнате. Дочиста! Пойдем, я тебе покажу. - И, не дав ротену опомниться, Тим потащил его наверх. - Если останется время, вырежешь две-три фигурки из набора. Вон то место. - Тим показал пальцем в угол столярной мастерской. - Там все уже лежит. - Но я плохо режу. - Брось! Если ты так же плохо режешь, как рисуешь, нас это устроит. Вперед! Рон трудился, не покладая рук, почти до обеда. Задания были не сложными, но однообразными, а, значит, утомительными. К тому же Рон уже отвык столько работать. И, под конец, когда он уже почти закончил вырезать вторую фигурку - медведя, он порезался. Пробегавший мимо Канди сочувственно осмотрел его большой палец, мимоходом с одобрением взглянув на сделанную работу, и сказал: - Ну, хватит на сегодня. Пойдем, я перевяжу тебе палец, и пообедаешь с нами. Затем он широко улыбнулся, покровительственно хлопнул Рона по плечу и сказал: - Прощен! Канди с друзьями, захватив из столовой еду и напитки, разместились в комнате. Рону это не очень понравилось, так как всего лишь час назад он скоблил там пол, но он промолчал, не желая портить только что установившихся добрых отношений. Из четверки друзей лишь трое жили здесь. Колиер, недавно ставший подмастерьем, уже перехал в другой корпус, где жил в двухместной комнате, но продолжал обедать со старыми друзьями. Новые знакомые Рона представились. Белокурый Тим был пока единственным парнем с островов, которого Рон встретил в цехе художников. Канди и его младший двоюродный брат Андже, такой же черноволосый и гибкий, родились на северо-восточном материке. Колиер был в этой компании единственным аборигеном. Его отец жил в Андикроне и был плотником. Став мастером, Колиер собирался уехать домой. - Я заметил, ты работаешь не хуже нас, даже, порой, лучше Колиера. - заметил Канди. - Неужели у Нелькоса научился? - Ну да, он гонял меня два года. А до этого я несколько месяцев работал в эдорской мастерской в Трис-Броке. - В Трис-Броке? Это же свободный полис, он не воюет! Как же ты здесь оказался? - Я случайно увидел тайную посадку эдоров на корабль. - Ну и что? Это же не повод, чтобы тебя хватать? Увидел и увидел. Ничего страшного. Может, это вообще пираты! Ты чего-то не договариваешь. Не хочешь говорить - не надо. Но мы не собираемся тебя никак подводить. - Вообще-то, я с ними встречался раньше. - чуть помедлив, сказал Рон. - В Трис-Броке. Там я был в рабстве, но сумел сбежать. А потом попался им. Сам-то я из Ротонны. - А-а. Ну, не так уж и позорно стать рабом. Прихоть судьбы. Тем более, что ты сумел сбежать. - сказал Тим, аккуратно обходя вопрос о происхождении Рона. - Я думаю, как только тебе исполнится двенадцать, тебя примут в ученики. Если не займут место Колиера, подселяйся к нам, согласен? - Ага. Слушайте, я хотел у вас спросить: где вы кости берете? Злоумышленники дружно расхохотались. Ответил Тим: - Покупаем, а иногда сами делаем. Это ведь пара пустяков. - Да, но если мастер застукает? - Можно сказать, что делаешь для продажи. Только он вряд ли поверит. В общем, чистка котлов тебе обеспечена, особенно если попадаешься не в первый раз. - А чем здесь занимаются кандидаты, кроме того, что моют пол? Я что-то не разберу. Друзья снова грохнули. - Ой, и веселый же ты парень, Рон, ну просто не могу! - простонал Колиер. Рон, хотя и задавал свой вопрос не всерьез, все же не ожидал такой бурной реакции. - Именно, что моют полы. Время о времени, мастер проверяет, помнят ли они хоть что-нибудь из того, что учили в школе. Если к концу срока не забудут все окончательно - принимают в ученики. Выяснилось, что кроме Рона кандидатов немного, не больше двух десятков - профессия сейчас была непопулярной. В подобные годы приоритет имели низшие сословия - крестьяне и ремесленники - поселенцы, торговцы, воины, моряки. Огромная нужда была в учителях, а в цехе художников ценились архитекторы, но в небольшом количестве. Из девятнадцати кандидатов Рон был единственным интернатским. Было еще, правда, двое девочек из параллельной школы, и еще трое девчонок были крестьянками из соседних деревень. Отцы не любили отправлять дочерей далеко от дома и не слишком приветствовали их учебу. Больше всего женщин было среди учителей, музыкантов и лекарей. Остальные тринадцать кандидатов были парнями, многие приехали издалека, и почти все они были старше Рона. Колиер объяснил Рону, что за каждую группу учеников-кандидатов от двух до четырех человек отвечает кто-то из подмастерьев или старших учеников и занимается с ними самостоятельно. Кроме того, подмастерье поопытней отвечает и за нескольких учеников, как правило за тех, кто был у него кандидатом. Сейчас на каждого подмастерья приходилось не более пяти подопечных (включая и действительных учеников). - Колиер, а не мог бы я быть твоим учеником? - спросил Рон. - Боюсь, не удастся. Мне дадут ученика не раньше, чем через три месяца, ближе к зиме. Считается, что мне прежде надо освоить новые обязанности. Кроме того, я раньше никого не вел. Сейчас в старших учениках нет надобности. "Подумать только, Ротонна, сама не зная, влияет на положение дел в цехе художников!" - усмехнулся Рон. - Жаль. - Да ты не волнуйся! - протянул Колиер. - Много внимания на тебя здесь обращать не будут. Ты бы лучше пореже сюда ходил. В школьной мастерской ты преуспеешь больше. Глава 9. Конец августа 956 г. - январь 957 г. п.и. Чиросская школа; цех художников в Чиросе. - Кандидат Ронис, твоим первым учителем в нашем цехе будет подмастерье Джолли. На его попечении уже два кандидата и три ученика, и мы надеемся, что ты не будешь ему в тягость. - важно объявил Джарвис на следующем занятии. Подмастерье Джолли обычно имел несколько утомленный вид, но , как сказал Колиер, был парнем неплохим. Он довольно быстро выяснил, что Рон знает достаточно, чтобы принять его в действительные ученики, и тоже посоветовал ему заниматься в интернате. - Давай договоримся так. Ты будешь приходить сюда раз в ладонь, после обеда, а в выходной - оставаться дома. Другое дело, если бы ты был приезжим. - Приезжие кандидаты жили в цехе вместе с учениками и посещали обычную школу в ближайшей деревне. - В интернате у тебя есть рабочее место - так зачем тебе шляться туда-сюда? Тебе сейчас лучше поскорей закончить учебу в школе, а в цех тебя примут без проблем. Так, мирно и чуть-чуть однообразно протекали теплые осенние дни. Рон не слишком перетруждал себя учебой, но по выходным, все же, проводил довольно много в мастерской Нелькоса. Ему было хорошо с друзьями, и со старыми, и с новыми. Он узнал распорядок жизни и обычаи в цехе и, благодаря поддержке четверки друзей уже стал там своим. Но все чаще, проходя по лесной тропинке, Рон думал о том, что срок его пребывания в Чиросской школе заканчивается. Близился Новый Год. Рон уже во-всю занимался по программе старшей группы. Большую ее часть составляли предметы Ильзара - математика, физика и астрономия, а Ильзар занимался с Роном, как ни с кем другим и уже почти научил его всему, чему хотел. Да, срок его учебы в школе подходил к концу, а вместе с ним подходило к концу и заклятие Мэйдона Фингара. Рон положительно не знал, что делать. Ему нравилась здешняя жизнь, хотелось просто стать гражданином этой благополучной и совсем неплохой страны, но ведь от того, что закрываешь глаза и пытаешься забыть, опасность для Ротонны не становится меньше. В конце концов, Рон решил, что пока убегать не стоит. Его очень успокаивало то, что до вторжения еще оставалось не меньше пятнадцати лет. "Хорошо бы узнать, что там происходит! Может быть, они уже что-то знают? Не могут они ничего не знать!" - пытался утешить себя Рон. x x x На дворе был конец января. Еще не было шести, но уже стемнело. Издали были четко видны светящиеся окна главного здания Чиросской школы. Там, на первом этаже в зале собрались почти все ее обитатели. В первом ряду, почти у самых ступенек, по которым можно было взойти на сцену-кафедру, стояла скамья. На ней сидели несколько мальчишек в белых туниках и штанах, в сапогах, а не в мокасинах, с обручами на головах, словом, в что ни на есть праздничной одежде. По бокам от этой скамейки, в первом и во втором ряду расположились учителя, а дальше остальные зрители, одетые тоже празднично, но поскромнее. На возвышении стоял ректор школы Налект Плант в звездной накидке и с прекрасным сапфиром в серебряном обруче на голове. Он улыбнулся и заговорил очень торжественно. - Поздравляю вас, друзья, с окончанием каникул, - в зале послышались смешки, - для вас начинается новый учебный год, и мы сегодня должны отпустить из школы тех учеников, которые начнут его в другом месте и которыми мы можем по праву гордиться. Итак, подмастерье Астрил из цеха народов, ваш цех может забрать ученика нашей школы Катилена. Катилен вскочил и легко взбежал по ступенькам на сцену. Крупный подмастерье чинно поднялся следом и приколол к совершенно белой тунике Катилена нашивку с двумя дугами - знак ученика второго полукружья. Цех народов занимался историей, лингвистикой, географией и литературой Мэгиены и завоеванных ею стран. Кроме специалистов общего профиля, отсюда выходили шкиперы, дипломаты и офицеры. Последним и стремился стать Катилен. - Ученик Омальд, ты уходишь от нас в цех музыкантов. Желаем тебе стать замечательным артистом. - Ученика Оваса мы провожаем в цех жизни. Становись врачом, Овас, и возвращайся к нам. - Ронис Ворансон, ты пробыл у нас всего два года, но успел многое. Будь счастлив в цехе художников. Рон, как во сне, поднялся наверх. Налект поставил его перед собой, положив ладони ему на плечи, и когда на сцену поднялся Джолли, подтолкнул мальчика к нему. Через минуту сияющий Рон присоединился к друзьям в зале. x x x - Вот и вы уходите. - грустно сказал Пек Рону и Катлену, доедая праздничный ужин. - Через год уйдешь и ты. - подбодрил его Катилен. - Да, конечно. Могли бы и подождать! - задиристо заявил будущий моряк. - С тобой-то мы будем часто встречаться, а вот этот бездельник... - Пек кивнул на Рона. - И надо же было ему выбрать цех на противоположном конце! - Злыдень, как есть злыдень. - поддержал его Катилен. - Ребята, - сказал Рон, но больше ничего сказать не смог. - Ладно уж. - хмыкнул Пек. - Хоть заходи иногда. - Обязательно! - Так я и поверил! x x x Рон кутался в накидку. Санями правил Джолли. Здесь же сидел Андже, с которым Рон особенно сдружился в последнее время. Оба были молчаливы и, может быть поэтому, отлично понимали друг друга. Впрочем, с болтливым Пеком Рон сошелся не хуже. "Ночь. Опять ночь." - думал Рон, вспоминая декабрьский вечер два года назад. - " Я что, всегда теперь буду переезжать на новое место зимним вечером?" Впрочем, место было не такое уж новое. Четвертая койка в комнате его друзей так и осталась незанятой. И по приезде Рона ожидали поздравления и славная вечеринка. В камине потрескивали поленья. Тим, сидя на ковре, скрестив ноги, и жуя пирог, разглагольствовал: - Теперь ты можешь и пару монет подзаработать, будет что в кости проигрывать! - Как это? - не понял Рон. - Ты разве не знаешь? Сделаешь что-нибудь и продашь на ближайшей ярмарке. Если самого не пустят, можно передать с Колиером. Или сбыть крестьянам - у нас есть знакомые. - Постой, а как же материал? - Ну, железа в цехе много, дерева тоже, не говоря уж о глине. Бери, если хочешь, только не слишком зарывайся. А так - кто знает, что ты там делаешь и зачем. Мастера вобщем-то и не возражают. А подмастерьям - так прямо позволено, и норма определена. А вот за золото и серебро надо платить из своего кармана. Тут у Рона впервые возникла некая мысль, и он понял, что не успокоится, пока не попробует воплотить ее в жизнь. Глава 10. Май 957 г. п.и. Цех художников в Чиросе. Рон, у которого теперь было намного больше свободного времени, чем в школе, мог бы, наконец, заслуженно отдохнуть, но, как ни странно, торчал в мастерской гораздо чаще, чем следовало. Чтобы не вызвать подозрений или не прослыть среди учеников слишком старательным, он говорил всем, что делает вещи на продажу, как ему посоветовал Тим. Действительно, он сделал несколько переплетов, а также кое-какую металлическую посуду и выручил на зимней и весенней ярмарках несколько серебряных монет. Колиер с удовольствием возил в Андикрон все изделия друзей, тем более, что ему полагалась пятая часть с выручки. Между тем в мастерской Рон занимался не только обычной работой. Он напряженно вспоминал, вспоминал и делал наброски на металлических пластинках, которые сразу после неудачи кидал в переплавку. Он провозился до конца февраля, пока не получил нужный ему рисунок. Постепенно он начал переносить его на изделие. После изготовления наброска дальнейшая работа стала делом техники, тем более, что он не стремился украшать свое творение. Но спрятать изделие куда сложней,чем пластинку, и Рон работал над ним только рано утром или поздно вечером, да и то не слишком часто. Наконец, к середине мая почти все было готово. За это время Рон пристрастился ходить в лес к северу от цеха. Он был еще суше, чем южный, и там Рон, наконец нашел свои серебристые поляны. Правда, здесь лес был выше, чаще встречались дубы и рябины, и почти не было вереска, отчего лес выглядел менее уютным. Ротен облюбовал себе местечко между корнями огромного дуба, в двухстах ярдах от небольшого ручейка, сворачивавшего на юг, и подолгу сидел там, приманивая знакомую белку. Эта рыжая белка, отощавшая за время зимы, наверное, жила поблизости и часто сиживала на ветках стоящей недалеко от дуба случайной сосны, где у нее, как полагал Рон, был склад. Сначала Рон оставлял орехи и сушеные грибы, которые стащил на кухне, под сосной; затем, прислонив руку ребром к дереву, ждал, когда белка спустится вниз головой и заберет подарки прямо с ладони. Наконец, зверек так осмелел, что садился на ладонь, а иногда и на плечо и даже перебегал по земле к дубу, где сидел мальчик, и требовал угощения. Правда, когда Рон как- то захотел ее погладить, он потом дня три не мог как следует работать левой рукой - зубы у белки оказались острые. И вот, утром выходного дня, когда (Рон знал точно) никому не взбредет в голову его искать, мальчик взял свое детище и пошел к дубу. Предварительно он завернул к ручейку и набрал в кубок воды. Усевшись поудобнее, Рон сперва закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и как следует все вспомнить. Но вот его глаза открылись. Круги и спирали завораживали, уводили вглубь. Ни у Рона-ротена, ни у Рона-раба ничего бы не вышло. Он бы просто в это не поверил, и скептицизм сковал бы ему мозг. Но Рон - житель Мэгиены уже смотрел в кубок Эмрио и пережил переброску через кристалл. И ему это удалось! Поверхность воды позеленела, и мальчик увидел лес, а сквозь ротоуки просматривался его родной форт и стража у ворот. Рону показалось даже, что он узнал одного из воинов, но тут его сеанс был прерван. - И что же ты хочешь в нем увидеть? - раздался сверху насмешливый и чуть печальный голос. Рон вздрогнул, пролив воду себе на колени, и поднял голову. Перед ним стоял рыжеволосый парень, лет двадцати пяти. Таких огненно-рыжих волос Рон еще ни у кого не видел. Они были аккуратно обрезаны, так что не падали на плечи. Глаза у незнакомца были тоже необыкновенные - желтые, как у кошки, но золотистей. Казалось, в них поблескивали огненные искорки. Цвет кожи и волос выдавал в нем уроженца северо-восточного материка. На нем были теплые непромокаемые штаны. (Несмотря на то, что уже стоял май, было еще холодно.) Такую же меховую куртку, прикрытую непромокаемой тканью, он все же снял и привязал себе на пояс. Рубашка на нем была ярко-красная, без каких-либо нашивок, а за спиной висел опять-таки непромокаемый рюкзак, из которого торчала гитара. Единственным украшением юноши была вышитая повязка, прикрывавшая уши и удерживавшая волосы. Он опирался на дорожный посох, а на ногах, в отличии от большинства жителей Мэгиены у него были не сапоги, а сандалии на босу ногу. Рон знал, что они очень удобны при долгой ходьбе по лесу - не трут, вода свободно проходит между ремешками и нигде не хлюпает, а ноги во время ходьбы не мерзнут и быстро высыхают. Но зимой их, конечно, не наденешь. Одним словом, незнакомец был отлично экипирован для лесной прогулки, но по новизне этой экипировки можно было сделать вывод, что странствует он недолго, не больше месяца. - Итак, что же ты хочешь в нем увидеть? - повторил незнакомец, присев на корточки перед мальчиком и улыбнувшись. Улыбка у парня была очень добрая, она осветила его лицо, но в глазах еще прыгали насмешливые искорки. Казалось, его забавляли растерянность и испуг мальчика. Рон угрюмо, исподлобья взглянул на него и ничего не ответил. - Откуда ты, малыш? - уже совсем серьезно, очень мягко и немного грустно спросил пришелец. - Из Ротонны, - чуть слышно ответил Рон. - А, страна сердитых дубов ! - Ты там бывал ?!- задохнулся ротен. - Слышал, - усмехнулся парень. - Кто теперь о ней не слышит? Рон насупился. Мало того, что этот тип шляется где попало, помешал ему, так он еще и... - Извини. Ты, наверное, действительно имел на это право, - он указал на кубок. - Во всяком случае, рассказывать я никому об этом не собираюсь. - Правда? А ты кто? - Рон поднял голову и с любопытством взглянул на собеседника. - Меня зовут Руджен. Я маг-подмастерье, волшебник, то бишь. Ну а ты? - Меня зовут Рон. С полминуты царило молчание. - Можно мне взглянуть? - Руджен потянулся к кубку , и мальчик неохотно выпустил его из рук. Присмотревшись, маг нахмурился. - Кто тебе его дал? - резко спросил он. - Н-никто. Я сам сделал. Я художник. - пояснил Рон. - Но ты уже где-то видел такой? - Да. Мне показывал принц. Три года назад. - Знаешь, Рон, я хотел бы побеседовать с тобой поподробнее. Вообще-то я странствую, как большинство наших подмастерьев, но задержусь тут на несколько дней. Хочешь - встретимся здесь, или заходи в таверну в Чиросе. - Когда? - Вечером сможешь? - Ладно. Скажи, а почему ты меня не выдал? - Понимаешь, Рон, мне было всего пять, когда в нескольких шагах от меня воин твен заколол копьем моего брата. Конечно, всякое бывает, и на войне такие случаи неизбежны, мне потом все очень хорошо объяснили. Но забыть я не могу. И не мне осуждать твою любовь к родине. Все равно, ты ничего не увидел в этом кубке. - Почему же не увидел? Увидел! - Что?! Ты уверен, тебе не показалось? Рон кивнул. - Тогда тем более нам надо поговорить! Ну, до вечера! А эту вещицу, пожалуй, отдай мне. - Руджен решительно протянул руку и забрал кубок. - Держи! - в руки мальчика упала золотая монета. - Так будет лучше для всех. - решительно сказал маг и скрылся в кустах. x x x Вечером Рон неуверенно переступил порог деревенской таверны и спросил Руджена. Ему указали небольшую комнатенку наверху. Кроме кровати и умывальника никакой мебели не было - здесь останавливались на ночь, от силы на две. Руджен уселся прямо на пол и пригласил Рона последовать его примеру. - Так ты говоришь, тебе удалось что-то увидеть? - Да, мой господин. Я посмотрел точно также, как это делал Эмре, и увидел форт, и стражу у ворот, и... - А Эмрио давал тебе свой кубок? - Нет. Он сказал, что мне нельзя. Но он рассказал, как это делается. - И как же? - Он просто смотрит и вспоминает. - Ну-ка! - Руджен протянул мальчику кубок, заблаговременно наполненный водой. - Покажи мне королевский замок! - Снаружи? - Да. Рон опять сосредоточился и... у него ничего не получилось. - Что-то не выходит, - сокрушенно пробормотал он, но тут вода потемнела и начали проступать знакомые очертания замка. Рон удвоил усилия, и изображение сделалось отчетливым. Руджен, наклонившись, внимательно наблюдал за мальчиком. - Я слегка помог тебе, но большую часть ты сделал сам, - сказал он, забирая назад кубок. - Тебе действительно не померещилось. И, похоже, ты обладаешь силой. Конечно, надо как следует проверить, но если это - правда, не пойти ли тебе к нам в ученики? - Но, мне казалось, сначала надо стать мастером? И я так мало знаю о волшебстве! - Еще бы! - Руджен рассмеялся. - Вряд ли в этой захолустной деревеньке или наполовину эдорском интернате кто-то хоть что-нибудь смыслит в магии. Разве что, Плант. Но ты, действительно, мало знаешь и еще меньше осведомлен о порядках в третьем полукружье. Если ребенок проявляет способности, и их замечают, то его берут в школу и до того, как он станет мастером. Он посещает занятия в цехе рядом с магической школой. - А где она находится? - Она не одна. Их четыре, вернее, уже пять. В каждой учится около семидесяти учеников, и полсотни они все вместе выпускают в год подмастерьями. - Так много? А почему же в академии всего семьсот магов? - Не так уж и много. Население империи - 50 млн., как тебя учили на уроках географии. Сила есть едва ли у каждого двадцать пятого, и лишь у одного из пяти хватает мозгов, чтобы разобраться в теории и пойти дальше примитивных трюков. Как у тебя с математикой, Рон? - Учитель говорит, что я - лентяй, но в школе я у него был лучшим. - Отлично! А с наукой жизни? Рон скривился. - Ага. Значит, магом-целителем тебе не быть. Но художник ты отличный, и память хорошая. Думаю, ты справишься. Дело в том, что если хочешь стать магом и попасть в академию, тебе надо либо открыть что-то новое в своей области, либо стать виртуозом-универсалом. Это далеко не каждому под силу. Вот почему академия так мала. - Значит, ты возьмешь меня в школу? - Я сам взять тебя в школу не могу. Могу лишь порекомендовать. Но, думаю, к моему мнению прислушаются. В нашем цехе таланты ценят. Но я хотел бы узнать о тебе побольше, а затем уже проверять. - Я о тебе тоже! - расхрабрился Рон. - Я всего три дня в моей жизни общался с волшебниками. - Хорошо, но на сегодня хватит. Встретимся завтра, в лесу, на старом месте, если не возражаешь. x x x Вечером следующего дня юный ротен рассказал Руджену свою историю. Она была короткой и времени заняла немного. Руджен в ответ поведал немного о себе: - Я родился на северо-восточном, у моря, в племени рыболовов. Твен начали экспансию с запада, а рыболовы живут больше на востоке материка, а мое племя, вдобавок, - еще и почти на самом севере. В 33-ем, когда я родился (значит, ему двадцать четыре года, подумал Рон), наша судьба уже, пожалуй, была определена. Война подходила к концу, хотя наши сражались отчаянно. Стычки тянулись еще шестнадцать лет, пока не изловили последних жителей. В лесах с маленькими племенами воевать гораздо сложней, чем нападать на деревни на пустых островах посреди океана. В 38-ом твен неожиданно напали на наш лагерь, перебив часовых. В лагере воинов почти не было, только женщины и дети, но подростки сопротивлялись, как могли. Я до сих пор помню, как мой брат, ему было одиннадцать, бросался с кинжалом на воина, впятеро сильнее его. Но, в конце концов, все сопротивляющиеся были убиты, а нас, оставшихся, посадили на корабль. Матери я там не встретил. Должно быть, ее тогда убили. Нас везли в обход материка, в порт Баннок, а затем вверх по реке, к озеру Тириен, а по нему в Кэрол Тивендаль. - Неужели с северо-восточного вывезли всех жителей? - Да. Там не было городов, а оставлять на воле племена твен не решились. Сейчас там лишь несколько проводников, согласившихся помогать поселенцам из Мэгиены. Твен уже построили города. Там недаром открыли пятую школу. - А люди с северо-восточного, значит, тоже маги? - Как ни странно, да. Раньше считалось, что магия подвластна только твен. Потом выяснилось, что и мои родичи могут стать волшебниками, правда, на десять твен со способностями наших, примерно с такой же силой приходится лишь трое, и только один способен всерьез учиться. С математикой мы не в ладах. Но все- таки у нашего народа таланты есть, не только у твен. А теперь еще ты. - Ну ладно, а что же было с тобой дальше? - Да почти то же самое, что и с тобой. Окончил школу, только пошел не в художественный цех, а в музыкальный. Петь я не очень люблю, а вот гитара мне по душе. Потом, в девятнадцать, стал мастером. Во втором полукружье, в отличии от первого и третьего, мастер немногим отличается от подмастерья. Потом пришел в школу в Кэрол Тивендале и попросил меня проверить, - Руджен говорил отрывисто и, словно, нехотя. Видимо, события детства занимали его больше. - Оказалось, что я смогу стать волшебником. Но до мастера мне, наверное, никогда не дорасти. - Почему? - Мой народ не знает письменности и сложного счета. И наука влезает в меня со скрипом. Я ночами сидел над книгами, но лишь за пять лет осилил школу. Что-то понять я еще могу. Но чтобы придумать что-то самому, надо ориентироваться во всем этом так же легко, как ты ориентируешься в лесу. Рон молчал, не зная, что сказать. - Приходи завтра ко мне в таверну. Проверим, какой из тебя маг. - предложил Руджен. - Постараюсь. А послезавтра нельзя? - на завтра у Рона и его друзей была назначена пирушка. - Нет, не получится. Послезавтра мне надо ехать. Впрочем, с утра сможешь? - Попробую. Ты все время будешь в таверне? - Да, я выполняю заказы. Поразмыслив и посоветовавшись с друзьями (Рон сказал им только, что заезжий волшебник хочет с ним побеседовать), Рон решил идти с утра. Утром, подумал он, сил для магии будет больше. Руджен усадил его на кровать, а в нескольких футах, на полу, напротив мальчика, положил монету. - Попробуй приподнять ее. - сказал он. - Ты знаешь, она состоит из мельчайших частиц. Заставь их всех двигаться вверх. Рон сосредоточился на монете. - Ну! Слейся с ней мозгом! У Рона от напряжения на лбу выступила испарина, но монета не сдвинулась ни на дюйм. - От того, что ты надуваешься, толку не будет, - заметил Руджен. - Ты должен работать мыслью, а не телом. Ну-ка! - Он подсел к Рону на кровать и взял его за плечо. - Я тебе помогу. И вот, Рон увидел, как во сне, что монета приподнимается, и в тот же миг ощутил, что может ею управлять. Как все просто! Рон на радостях заставил золотой сплясать в воздухе. Руджен отсел от мальчика и с улыбкой наблюдал за диким танцем желтого кружочка. - А теперь вот это, - Руджен положил на пол рюкзак. - Это будет посложнее. Рон долго "влезал" в рюкзак, пробуя силы в разных местах. Рюкзак при этом смешно морщился и вздрагивал. Наконец, он плавно поплыл вверх. - Интересно, а сам я взлететь могу? - спросил Рон, облегченно вздохнув, когда рюкзак шлепнулся на пол. - Нет. И не пытайся этого сделать. Замыкать на себя волшебную силу очень опасно. Это рискуют делать только маги высшего класса, и то, обычно через кристалл. Кроме того, ты гораздо сложнее этого рюкзака, да и весишь больше. - Значит, я не смогу ни в кого превратиться? - разочарованно протянул Рон. - Это очень трудно. Впрочем, ты можешь заставить других поверить, что ты во что-то превратился. А теперь, вот я кладу на этот кирпич монету, а на нее лучинку. Он аккуратно положил медяк на середину кирпича. - Раскали ее так, чтобы лучинка загорелась. Заставляй ее частицы бегать и сталкиваться друг с другом, быстрей и быстрей. Рон неловко сгорбился, как бы помогая себе руками и ногами, но потом расслабился и замер, не отрывая глаз от монеты. Еще минута - и глаза его закрылись, и он весь ушел в себя. Пробудило его шипение. От лучинки поднимался дым. - Молодец! Ты все сделал сам. Немного медленно, конечно, но для первого раза просто здорово. Я расскажу о твоих способностях в цехе. - Слушай, - Рону пришла в голову новая мысль, - но ведь если ты расскажешь про кубок... - он не договорил. - И правда! Можно, конечно, сказать, что ты смотрел просто в лужу... - Но ведь тогдо бы я ничего не увидел! - Вовсе нет. Не думай, что в этих линиях на кубке - магия. Они здесь ни при чем, просто помогают сосредоточиться. Да и вода не нужна. Ты мог бы увидеть картинку прямо у себя в голове, но так значительно легче. Впрочем, я не буду говорить о твоем дальновидении. Скажу просто, что показал тебе, как поднимать предметы, и у тебя получилось. Вобщем, это не важно! Не придавай этому значения и ни о чем не беспокойся. Только смотри, не выдай меня! - Ну что ты! - Да, еще. Не вздумай больше заниматься этим! - Руджен потряс перед носом Рона кубком. - Я не зря у тебя его отобрал! Ты еще не подмастерье, и четырнадцати тебе еще нет. Вот станешь гражданином - хоть на ушах стой. До чего же вы, малолетки, любите играть с огнем! Рону почему-то подумалось, что Руджен любит играть с огнем не меньше. Руджен взвалил рюкзак на плечи, они вышли из таверны и свернули на лесную дорожку. - Скажу тебе по секрету, - подмигнул Руджен, - У твоей Ротонны минимум с десяток лет еще есть в запасе. Так что совсем необязательно... ну да ладно! Тут молчание воцарилось надолго. Рон пытался понять, кто же такой Руджен, в конце концов, за кого он стоит и чего хочет. На первый взгляд он был более чем лоялен к правительству и во время бесед с Роном отзывался о Мэгиене весьма одобрительно. Руджен с улыбкой глядел на окончательно замороченного мальчика, затем хлопнул его по плечу и был таков. Глава 11. 957 г. п. и. Цех художников в Чиросе. Прошло уже два месяца, наступил июль, но никаких вестей от Руджена не было. Рон расслабился, стал больше развлекаться с Канди и Колиером. Поскольку дело с колдовством не выгорело, он решил приступить к личному обогащению и делал все больше изящных вещей на продажу. Еще в мае, убедившись, что Рон прочно освоил основы мастерства, Джолли передал Рона старшему подмастерью, который обучал учеников высшим секретам, превращавшим работу в искусство. Этот перевод означал, что Рон через год, ну самое большее, через два, обязательно получит звание подмастерья. Если ученик оказывался никудышным, то эо выяснялось еще до того, как он попадал в руки Цороса, и неудачника отправляли туда, откуда он прибыл. Занятия у Цороса происходили три раза в ладонь. Рон дополнительно брал уроки у мастера-гравера и чеканщика. Сами занятия отнимали час или два с утра (у чеканщика вечером). Остальное рабочее время (два часа до и пять часов после обеда) формально отводилось на выполнение домашних заданий. Вобщем, свободного времени у Рона была уйма, и он часок- другой в ладонь проводил в лесу, на своем любимом месте. Магия пришлась ему по вкусу, Рон осваивал те два трюка, которые показал ему Руджен и достиг определенных успехов. Например, он мог зажечь взглядом костер, хоть это и занимало у него раз в пять больше времени, чем апробированный способ. Не двигаясь с места, он мог бросать в цель достаточно большие и достаточно удаленные от него камешки. Оказалось, что приподнимать живые предметы, например шишки, гораздо сложнее, чем камни. В них было труднее "вжиться". А однажды, когда Рон попытался приподнять лягушонка, тот лопнул в воздухе и упал на землю уже мертвым. Рона это так ошеломило, что он надолго оставил эксперименты с животными. Юный маг часто пытался увидеть в луже Ротонну, но ничего не выходило. Он упрямо представлял себе линии на кубке, но только один раз ему показалось, что он что-то видит. Повторить это так и не удалось. Как то раз, оставшись в комнате в одиночестве, Рон попробовал "сжиться" с воздухом и "наколдовать" ветер, но если бы он надул щеки и принялся дуть, эффект, надо полагать, получился бы больший. "Наверное, бурю вызывают как-то по-другому" - решил мальчик. x x x В середине июля подмастерья и мастера уехали в Андикрон на летнюю ярмарку. Колиер привез Рону шесть золотых, сумма немаленькая. На эти деньги можно было купить полторы лошади. Отдавая их Рону, Колиер как-то неуверенно на него посмотрел и сказал: - Ты знаешь, я жил в гостинице в комнате прямо над комнатой Огэста и Джарвиса. Как-то вечером я рано заснул, но проснулся, услышав твое имя. - Мастера говорили обо мне? - с недоверием спросил Рон. - Что именно? - Не знаю. Огэст, по-видимому, произнес его первым, а Джарвис повторил. Когда я стал прислушиваться, они уже говорили о другом. - О чем? - О каких-то магах. Тебя больше не вспоминали. - Интересно, с чего бы это мастерам на ярмарке вспоминать простого ученика? Рон говорил небрежно, но сердце у него радостно екнуло. "Неужели Руджен все-таки рассказал?" - пронеслось у него в голове. - Я и сам так подумал. Решил, вот, тебе передать. - Спасибо. Прошло еще три месяца. Наступила осень. За пять дней до осенней ярмарки в октябре, в выходной, во время обеда, глава чиросского цеха художников мастер Огэст встал со своего места и поднял руку. Зал замолк. - Через три дня, как обычно, мастера и подмастерья уезжают на ярмарку в веселый город Андикрон. Но на этот раз они уезжают не одни. Об этом я и хочу объявить. Над столами пронесся недоуменный шепот. - В Чирос приезжал маг-подмастерье Руджен из Кэрол Тивендаля и нашел в одном из наших учеников способности к магии. И если будет на то его согласие, а в этом Руджен не сомневается, магическая школа забирает его. В зале стояла гробовая тишина. Такое, похоже, случалось здесь не часто. У Рона все поплыло перед глазами. Друзья с недоверчивым изумлением смотрели на него. - Этот ученик - Ронис Ворансон, - добавил Огэст. - И, поскольку Рон все время прибывания в нашем цехе славно трудился и изучил почти все секреты ремесла художника, наш совет постановил присвоить Ронису Ворансону звание подмастерье-чеканщик. С тем условием, конечно, что на новом месте он будет продолжать прилежно заниматься, чтобы оправдать присвоенное ему досрочно звание. Зал взорвался аплодисментами. Рона хлопали по спине, поздравляли, желали удачи. Его захлестнули радость и страх новизны. Сердцу, казалось, стало тесно в груди, и Рон прерывисто вздохнул. Глаза его сияли. Но вслед за этим он почувствовал смущение, так как понимал, насколько он пока еще далек от нашивки подмастерья, которую ему прикрепил на грудь мастер Джарвис. Рон не любил благотворительности, и пообещал себе, что в ближайшем будущем он это положение исправит. x x x - Нет, где это видано - подмастерье в двенадцать лет! - В двенадцать с половиной, - поправил Тима Рон. - Ах ты, проходимец!- возмущенно говорил Пек. Они с Катиленом присоединились к прощальной вечеринке, устроенной Роном и его друзьями из цеха художников. Действо происходило в их комнате. - Итак, вместо того, чтобы гулять с друзьями, - Пек ударил себя кулаком в грудь, - вместо того, чтобы гулять с друзьями, он треплется со всякими волщебниками! - Да, что-что, а трепаться не во-время он умеет, - проворчал Канди. Художники прыснули, вспоминая первый день Рона в цехе. Когда стемнело, Рон проводил друзей до лесной тропинки. - Да, не сидится тебе на месте, - вздохнул Катилен. - Слушай, Роне, - Пек остановился и повернулся к другу. - Когда бы тебе ни понадобилась помощь, ведь маги тоже иногда в ней нуждаются, ты всегда можешь расчитывать на меня. - И на меня. - просто добавил Катилен. - Спасибо. - прошептал Рон, провожая взглядом друзей, скрывшихся за поворотом тропинки. x x x Прошло почти три года с тех пор, как Рон в первый и последний раз видел Андикрон. Процессия из цеха выехала за день до ярмарки, с утра, но не раньше одиннадцати: неторопливые мастера копались долго. По пути нагнали вереницу повозок из других цехов. Рон уж совсем неожиданно встретил Ильзара, который ехал на ярмарку с женой и семилетней дочкой отдохнуть и развлечься. Во время остановки Рона пригласили в их повозку, и он с удовольствием присоединился к путешественникам, оставив Колиера со своей частью вещей на продажу (а она была немалой, Рон прихватил из цеха все, что имело хоть какую-то ценность). Слишком долго докучать Ильзару он не стал, и вскоре, отведав домашних пирожков его хозяйки, вернулся к себе. Повозки тащились много медленней саней, и минуло целых пять часов, прежде, чем они въехали в предместья. Здесь экипажей было намного больше. Ехали крестьяне и ремесленники, мастера и подмастерья, женщины и дети; ехали покупать и продавать, работать и развлекаться, и все они, как и художники стремились занять места (по возможности, лучшие) в гостинице. Было уже почти семь, и уже смеркалось, когда маленький караван, пробившись сквозь сутолоку, въехал через главные ворота в шумный и бурлящий Андикрон. После трех лет прибывания в глуши на Рона обрушилось море разнообразных звуков. Он, конечно бывал в Трис-Броке и Аулэйносе, но в первом он почти всегда сидел в мастерской, а во втором в те дни не было ярмарки. В отличии от Трис-Брока, вынужденного защищаться от полисов и племен, городские стены Андикрона, как и Аулэйноса не стесняли роста города. Улицы были просторны, было много аллей и большой парк недалеко от центра. Почти все улицы были вымощены и чисты - в городе была канализация, а за грязь перед домом команы немедленно брали штраф с его владельца, причем половину денег они оставляли себе, что, конечно подхлестывало их рвение. Только к вечеру все утряслось с гостиницей, товар частично выгрузили, а у повозок остались несколько подмастерьев - охранять. За ужином Джарвис подозвал Рона и сказал ему: - Пока я не забыл. Чтобы ты у меня послезавтра из гостиницы ни ногой! А то придут за тобой - поди, объясни им, где тебя искать! - Я не попаду на ярмарку? - его лицо было таким разочарованным и страдальческим, что мастер смягчился. Расхохотавшись, он сказал: - Ну, ладно, так уж и быть. До десяти часов погуляй, но потом чтобы вернулся, а то уши надеру! Рон не осмелился больше беспокоить мастера вопросами, но, вернувшись к своему столику, изложил ситуацию Колиеру, присовокупив: - И когда же мне теперь торговать? - Проклятье, как же мы об этом раньше не подумали! Впрочем, Колиер не растерялся, и когда Рон ложился спать в верхней комнатушке подмастерьев, примчался с радостными вестями: - Порядок, я договорился с ребятами, они меня подменят. Продадим твое барахло завтра. Только, чур, шестая часть - мне. Рон охотно пообещал, но попросил объяснить подробнее. - Мы, подмастерья, - начал Колиер, - должны завтра на площади и на главных улицах устанавливать наши прилавки, выкладывать часть товара, и, конечно, сторожить. Я вызвался сторожить ночью, а завтра меня подменит другой. Ярмарка, само собой, начинается послезавтра, но и накануне можно помаленьку торговать, на боковых улочках. Выручка будет, понятно, меньше, но не намного. Многие из тех, у кого дел невпроворот на ярмарке, гуляют завтра. Сядем где-нибудь на перекрестке и вмиг все распродадим. Так и вышло. Ребята воспользовались старым трюком - сели в десяти шагах друг от друга и стали продавать одинаковый товар по разной цене. Покупатель, пройдя мимо дорогой вещи, часто покупает дешевую, чувствуя себя настоящим хитрецом. Продали почти все, а оставшееся Колиер забрал в счет шестой части. Теперь в активе Рона было пятнадцать золотых, два из которых он решил прокутить завтра же. x x x Поднялся он рано. Колиер решил сопроводить Рона в его утренней прогулке, а потом завалиться спать - ярмарка длилась три дня, время поторговать еще было. Сперва они остановились у ближайшего лотка с блинчиками и перекусили, запив нашедшимся в соседней лавке соком. Затем, не спеша, направились в сторону центра. К восьми часам ярмарка уже бурлила во-всю. Рон приобрел себе два комплекта одежды, нарядную рубашку, непромокаемый плащ, а заодно и добротный рюкзак, чтобы все это сложить, ведь в старый мешок с трудом влезали остальные личные вещи Рона. То и дело лакомясь фруктами и сластями, они стали обходить ювелиров и оружейников. У Рона оставалось лишь несколько серебряных монет, и он приобрел себе кинжал с изумрудом на ручке, хотя Колиер ворчал, что в цехе можно было достать не хуже и в два раза дешевле. Но сам он вдруг задержался у прилавка ювелира и через несколько минут протянул Рону цепочку с рубином. - Это тебе от меня и всей нашей компании. - довольно улыбаясь, сообщил он. - Не поминай лихом! Когда они возвратились в гостиницу, без четверти десять, их уже ждал подтянутый пожилой человек, одетый для ярмарки слишком скромно. Тем не менее, изысканность и добротность одежды, а твкже кольцо с алмазом на пальце, выдавало в нем значительное лицо. Рядом с гостем сидел Джарвис и угощал его элем. Тот не отказывался, хотя был несколько рассеян. Увидев Рона с Колиером, старики поднялись, плащ на груди гостя распахнулся, и Рон увидел герб мастеров-офицеров, цеха, где учился Катилен. Рон удивился: Джани рассказывал ему, что офицеры на государственной службе предпочитают форму простых воинов. "Наверное, в праздник они надевают лучший герб", - подумал мальчик. - Вот он, - произнес Джарвис. - У меня здесь дела, и меня попросили отвести тебя во дворец. - строго сказал офицер. - Прошу простить меня, мой господин. Вы долго ждали? - Не больше пяти минут, - улыбнулся тот, удовлетворенный вежливостью мальчика. - Я мигом, только захвачу вещи наверху. Взглядом спросив разрешения, Рон стремглав взлетел по лестнице. За ним, поклонившись, побежал Колиер. Наверху друзья быстро простились, и спустился Рон уже один. Джарвис обнял его, и Рон со своим неразговорчивым спутником зашагал по праздничному Андикрону. С трудом пробившись к воротам, офицер назвал пароль, и их незамедлительно пропустили. Рона отвели в столовую и велели оставаться там, сказав, что за ним пришлют. "А ведь я мог бы уйти отсюда без спросу. Ведь я теперь совершеннолетний", - весело подумал Рон. Впервые за эти несколько дней он осознал этот факт. Он - подмастерье и, значит, - свободен! Рон размышлял в таком духе часа два, а потом за ним пришел кадет и повел его в зал связи. Народу было не много - во время ярмарки все были заняты другим, и дворец становился обителью тишины. Мало кто использовал магию для поездки на ярмарку в другой город - дело того не стоило. Тем не менее, каменное кольцо было почти заполнено. Рон с нетерпением и страхом ожидал переброски - он три года помнил это удивительное ощущение, которое некоторым жителя Мэгиены за всю жизнь так и не доводилось испытать. Туман рассеялся, и Рон увидел богато украшенный зал - он был куда совершенней своих близнецов в Андикроне и Аулэйносе. То был Кэрол Тивендаль - "новая-старая столица", в которой до возвращения в древний Аулэйнос в 680 г. жил король Мэгиены. И народу здесь было не в пример больше, чем в месте отправки. Кэрол Тивендаль находился чуть севернее Ротонны, но значительно южнее Андикрона, почти в самом центре материка, на берегу озера Тириен. Климат здесь был прекрасный - не жаркий и не холодный. Город, стоявший на озере, из которого вытекали две реки - Альман и Анди, который сливался потом с Ильтенем и Куратом, защищенный с юга и с севера горами, оказался отличной базой для государства изгнанников. Рон, в отличии от прошлой переброски, прибыл один, без провожатого, и немного растерянно озирался по сторонам. Через несколько минут к нему подошел коман: - Ты - мальчик, приглашенный третьим полукружьем? Больше, вроде никого нет. - Да, я. - Пойдем, я дам тебе провожатого, который покажет тебе, где школа. - Она находится в городе? - Конечно. Ведь эта школа - первая, не считая тайного общества Тивендаля. Коман поймал первого попавшегося пажа-кадета (пажами обычно называли тех кадетов, которые проходили службу в государственных учреждениях в качестве слуг и стражников). Офицер передал ему Рона и поспешно удалился. Мальчишка, по-видимому, тоже спешил и потому вел Рона почти бегом, даром, что опять пришлось пробираться сквозь толпу ярмарки. Школа находилась в самом центре (Парадокс: центр за стеной был менее нарядным, чем окружающий город. Впрочем, это легко объяснялось: главной функцией убежища первых колонистов была защитная.) и состояла из пяти массивных зданий. Как впоследствии узнал Рон, школа, как таковая, размещалась только в двух из них, самых маленьких, а остальные постройки были отведены для работы мастеров, чиновников и для жилья, а также под библиотеку. Паж, кивнув на здания, бросил мальчика и убежал, не слушая криков и стенаний. Пришлось Рону разбираться самому. Как всегда, действуя обстоятельно и не торопясь, Рон сперва попытался определить, какое же из зданий главное. Наконец, он решил войти в здание, над входом которого значилось: "Школа третьего полукружья". В вестибюле было тепло и уютно. До самой крыши был свободный проем между этажами, а часть ее была затянута чем-то прозрачным. Свет был необходим для маленького сада, разбитого под проемом. Из зимы входящий попадал в ласковое лето. Посередине, в кадке, стояло огромное толстое дерево неизвестной Рону породы. По стенам были расставлены кресла и скамейки, висели различные объявления, но нигде не было плана дома. Рон стоял в задумчивости. Его прострацию прервал проходивший мимо молодой человек: - Какие-то проблемы, малыш? Что-то потерял? Я могу тебе помочь? - поинтересовался он. - Меня прислали в эту школу, но не сказали, куда идти. Я буду здесь учиться. - Да? - юноша с недоверием покачал головой и сказал: - Тогда тебе, наверное, стоит обратиться к ректору. Его зовут Лаций Плант, его кабинет расположен на третьем этаже, в самом конце, за стеклянной дверью. Пойдешь прямо... Тут в вестибюле появилось третье лицо - пожилой невысокий человек с сединой на висках. Он собирался пройти в одну из галерей, но резко задержался и спросил: - Эй, мальчик, ты, случайно не Ронис Ворансон? Рон с огромным облегчением подтвердил, что он-то как раз и есть Ронис Ворансон и ждет-не дождется, когда кто-нибудь скажет ему, куда идти. - Я Талебрант, лорд Кестер, маг. Тебя назначили ко мне в ученики. Но давай сперва заглянем к ректору. В кабинете ректора стоял длинный стол с рядом кресел, письменный стол - место работы Планта и несколько шкафов. Рядом с креслом ректора, за его спиной висела блестящая черная доска, но было непохоже, чтобы на ней писали мелом. - Итак, - произнес Талебрант, - Ронис Ворансон из цеха художников Андикрона; Лаций, лорд Плант, ректор школы третьего полукружья Кэрол Тивендаля. - Добро пожаловать, мой мальчик. - ректор поднялся с кресла, чтобы поприветствовать Кестера с Ронисом. Он, как и Талебрант, был чистокровным твен. - Прошу садиться. Итак, Рон, ты, наверное, уже знаешь, что твоим наставником здесь будет Талебрант. Если то, что рассказал Руджен о твоих способностях и о твоем быстром продвижении в школе - правда, то ты вполне сможешь у нас учиться. Но, я вижу, ты торопыга. Здесь спешить не нужно. Если будет необходимо, пройдешь первый курс еще раз. У нас всего несколько детей, так что, нет смысла их объединять, они обучаются индивидуально. Кроме того, почти все они моложе тебя и еще ходят в школу. Да и ты ведь тоже ученик? - Нет, мой лорд. Когда я уезжал, мне присвоили звание подмастерья, хотя я и должен его оправдать. - Надо же! Поздравляю! Но ты все равно должен посещать цех художников, хотя бы раз в ладонь. Он, кстати, тоже находится в городе. На первом курсе всего три теоретических предмета, но в каждом нужно разобраться как следует. Уделяй теории больше времени, чем практике, особенно задачам. Хорошо было бы, если бы ты посещал лекции в цехе математиков, или, если хочешь, читай книги из нашей библиотеки. Мы нарочно попросили прислать тебя в середине осени, чтобы к началу учебного года ты мог освоиться. Лаций поговорил с Роном еще минут двадцать о Налекте, который приходился ему двоюродным братом, и отпустил с миром. x x x - Я, конечно, не буду учить тебя сам, во всяком случае, первые два года. Я - лишь тот, к кому можно обратиться за советом. Заниматься с тобой будет один из моих подмастерьев, его зовут Санто. Но мне интересно, что же ты все-таки умеешь. Талебрант жестом пригласил Рона сесть на диван. Они находились в гостинной мастера. - Вот, - маг показал на небольшую миску. - Мой суп остыл. Не будешь ли так любезен его вскипятить? Рон нахмурился, и через несколько минут жидкость в миске забулькала. Талебрант подцепил на нож и сунул в рот одну из тефтелек, плававших в супе. Как и следовало ожидать, внутри она была совсем холодной. - Ах ты, хитрец! Вскипятить воду может каждый дурак, а ты попробуй, нагрей равномерно! Уши Рона покраснели. Он надеялся, что Талебрант не станет пробовать, или, по крайней мере, остальные инградиенты успеют согреться сами. - А как насчет того, чтобы заморозить мой сок? На дворе прохладно, и больше подойдет что-нибудь горячее, но я, так и быть, претерплю лишения. Только на этот раз как следует! Мысль что-нибудь заморозить еще ни разу не приходила Рону в голову, и ему пришлось изрядно попотеть, прежде, чем в стакане появились кристалики льда. - Так. А ветер ты создать можешь? - Боюсь, что нет, мой господин. У меня пока не получается. Разве что, с помощью легких. - Должно быть, ты пользуешься не теми законами. - важно сказал Талебрант. - Но всему - свое время. А теперь... Маг поднялся и вытащил из шкафа кубок связи. - Видел когда-нибудь такую вещь? Рон поколебался, прежде чем ответить. - Да. Принц Эмрио показывал мне похожий. - он сказал так, надеясь, что Руджен не его выдал. Талебрант принял его колебания за попытку вспомнить. - Ты знаком с принцем? Ах, да. А он рассказывал, как им пользоваться? - Да. Он смотрел в него при мне. - Попробуй что-нибудь в нем увидеть. - А что? - Ну, хотя бы Ротонну, - в его голосе прозвучало что-то, заставившее Рона насторожиться. Он некоторое время внимательно смотрел в кубок, но потом вздохнул: - Нет, не получается. Ничего не могу вспомнить, все расплывается. - Ты всего три года не был дома и ничего не можешь вспомнить? - До этого я жил в рабстве в Трис-Броке, - мрачно сказал Рон, не уточняя срок. - Ну, хорошо. Тогда что-нибудь другое, например, школу. Рон успел сообразить, что слишком спешить не стоит, и постарался показать, как он напрягается. Затем он позволил изображению войти в кубок. В их старой комнате Пек вкручивал какому-то мальку, заставляя, по-видимому, убирать перья после очередного побоища. Рон не смог сдержать улыбки. Радовался он и по другой причине - к счастью, Кестер не захотел ему помочь, иначе сразу бы догадался, что ротен притворяется. - Странно, что ты не смог достать Ротонну. Неужели, тебе не интересно, что там происходит? - Я - гражданин Кэрол Тивендаля, мой господин. Тон был выбран правильно - Талебрант сразу улыбнулся и сменил тему. Глава 12. 957 - 962 гг. п.и. Школа третьего полукружья, Кэрол Тивендаль. Общежитие, как и все остальные здания, было построено несколько столетий назад, но внутри все было переоборудовано на современный лад. Сейчас, когда школа не была единственной в стране, не было нужды держать более восьмидесяти учеников. Почти все они были уже взрослые - по пятнадцати-двадцати лет, и многие снимали квартиры в городе. Когда в общежитие прибыл Рон, там, не считая преподавателей, занимавших верхний этаж, проживало примерно сорок человек. Рон делил квартиру с одним из учеников, девятнадцатилетним Кластом Фиером. Каждый из них имел отдельную комнату-спальню, а гостинная и ванная у них были общими. Впервые в жизни у Рона появилась своя комната, и это было ему по душе - он любил одиночество. Сосед попался доброжелательный, но первое время они близко не сходились. У каждого были свои заботы. Рон осваивался на новом месте, а Класт сдавал предметы третьего года обучения. Зимой, погруженные в занятия, они тоже редко пускались в разговоры, но к началу весны все-таки узнали друг друга поближе. Как-то в апреле, когда было уже тепло, и погода располагала к прогулкам, Класт предложил показать Рону город. Они вышли за городскую стену и, не спеша, побрели по улочке с аллеей посередине. Справа и слева тянулись огороженные невысокой решеткой или барьером из цветного кирпича домики в один или два этажа. Газоны перед ними уже покрывала свежая трава, но цветов еще не было. Класт и Рон шли, негромко беседуя. - Надо же, - сказал Рон. - в стране всего десять семей лордов, и не очень больших, а ты уже шестой лорд, с которым я знаком. - Неудивительно, - заметил Класт, знавший историю Рона. - При дворе и в третьем полукружье лорды не так уж редки. - Да, - задумчиво произнес Рон. - Среди лордов много магов - ведь они прямые потомки соратников Тивендаля и почти все чистокровные твен. Нас воспитывают в уверенности, что магия - наша стихия, и уж, конечно, ни одному лорду в голову не придет бояться волшебства, как какому-нибудь дикому эдору с каменистых островов. Уверенность в себе немало значит. Кроме того, быть магом престижно, у них в руках половина власти над Мэгиеной. Особенно лордов много в школах Аулэйноса и Кэрол Тивендаля, ведь здесь постоянные ставки трех семей - Фиеров, Плантов и Кестеров. У нас, конечно, есть недвижимость и в других городах, но большинство из нас обыкновенно живут здесь. - Почему же ты живешь в общежитии? - Дома слишком шумно, весело. Если хочешь чему-нибудь научиться, приходится жить здесь. По крайней мере, тут достаточно комнат и для попоек, и для занятий. Легче удерживаться от соблазна. - А как получилось, что не все лорды живут в столице? - Во-первых, это - тоже столица. У каждого своя гордость. Кроме того, там и так уже живут пять семейств - слишком тесно. - Постой, а остальные два? Столиц ведь больше нет? - Кронлины предпочитают Андикрон, а семья Стариэль - Толлит. Пусть не столица, зато город - безоговорочно их, они могут диктовать там свою волю. Может, они и правы. Во всяком случае, это лучше, чем грызть друг другу глотки, как Планты и Кестеры. - Планты и Кестеры грызутся? - недоверчиво повторил Рон. - А мне показалось, что Талебрант и Лаций хорошо друг к другу относятся. - Ну еще бы! Не будут же они прилюдно награждать друг друга пощечинами! Особенно при учениках. Но если есть возможность, каждый из них сделает другому гадость. - А на чьей стороне твоя семья? - О, у нас самая выгодная позиция. Ведь когда две собаки дерутся, кость сплошь и рядом достается третьей. Они подошли к началу полей, окружавших город. Здесь велись дорожные работы - рабы мостили дорогу, рыли по бокам канавки, сажали деревца и кустарники. - Наконец-то занялись сухопутным путем к Банноку. Река уже не может справиться с потоком грузов и переселенцев. Да и места здесь дикие, пора проложить хорошие дороги. У короля нет возможности строить слишком много самому - нужна дешевая рабочая сила, а дети рабов уходят из-под его руки. Через поколение уже никого нет. Но зато, после завоеваний, как оживляется строительство! Тогда рабочей силы так много, что пленников продают с аукциона. Вот скоро захватим Ротонну!.. Класт резко оборвал речь, но извиняться не стал - он был лордом. Разговор переел на другую тему. Вдруг Рон резко остановился и пошатнулся, будто его ударили тараном в грудь. Он узнал в одном из рабов того самого воина, стражника форта, что был с Гелем, когда на них напали эдоры. Ротен был обнажен по пояс, грязный, весь в пыли. Под кожей играли мускулы, но осанка стала сгорбленной, а голову он втягивал в плечи, словно боялся удара. На спине он тащил корзину с камнями, которыми была нагружена телега, стоявшая в двадцати шагах. Рон покраснел, больше всего ему хотелось провалиться под землю, чтобы его не было видно. Добротная одежда и новехонькие сапоги жгли его огнем. Он мечтал лишь об одном - чтобы ротен не обернулся, иначе он умрет со стыда. Класт проследил за его взглядом, и Рон поспешно выдавил: - Пойдем отсюда. Юный лорд внимательно посмотрел на Рона, но ничего не сказал. "Я не смогу так жить. Я видел лишь одного, а что будет, когда вся страна наполнится ими? Придется уехать на северо-восточный или - сражаться." x x x На этот раз Рон действительно не спешил вперед. Он изучал теорию, пока все не становилось кристально ясным. Надо сказать, что она оказалась сложнее математики и Рону давалась с трудом. Но он продолжал разбираться и все время повторял пройденное. Обычно восторженные ученики, только что принятые в школу, доводят себя до нервного истощения, втихомолку применяя применяя свои новые возможности. Но Рон уже несколько утомился от своих самопальных занятий в лесу, и даже не понадобилось взбучки подмастерья, чтобы заставить его соблюдать график тренировок. Тем не менее, Рону по сравнению с остальными учениками, легко удавалась "дикая" магия. Стоило ему понять, что хочет от него учитель, и он с легкостью выполнял любое простое упражнение. С одной стороны это было хорошо, но с другой - возникал соблазн не разбираться в теории. Но Рон не давал себе спуску. Ротен страшно желал стать магом, он понял это с первого мига, когда встретился с магией Эмрио и Фингара. Это желание сперва утихло, заслоненное насущными проблемами, но возродилось с новой силой после встречи с Рудженом. Поэтому мальчик брал от своих учителей все, что только мог, уча даже то, что ему казалось ненужным. В душе Рон был педантом. Простейшая магия называлась дикой от того, что была интуитивной. Теория была нужна, чтобы разобраться в сути процесса, а заклинания пробуждали в мозгу новые силы и помогали сосредоточиться. Они на четверть, если не больше, облегчали работу мага, как рычаг облегчает работу каменщика. Но только постигший законы, по которым они строятся, мог создать что-то новое, и поэтому теоретическая магия ценилась во много раз выше "дикой". А вторая била из Рона ключом. Еще в начале зимы Санто сказал Рону: - Если бы мы не знали, что не возвращаемся на этот уровень, я бы сказал, что в прошлой жизни ты был магом. И как это у тебя все так просто получается? - Прости, я не совсем понял... - Насчет чего? - О прошлой жизни. - А разве ты не знаешь, что с нами случается после смерти? - В школе об этом не рассказывали... - Наверное, потому, что про это почти никто ничего толком не знает. И рассказывать-то нечего. Да это и не важно. - И все-таки? - Впервые что-то узнали, когда ученики Тивендаля сумели поговорить с умершим. - У Рона вырвался возглас изумления. - Понимаешь, мы переходим с уровня на уровень. А между переходами души ждут в некоем месте, чтобы прийти в новый мир именно тогда, когда предназначено. С ожидающим можно поговорить. - И что от них узнали? - Только то, что я тебе рассказал. И еще, что мы не возвращаемся обратно, сюда. Как бы тебе это объяснить? Представь себе, что ты сидишь в комнате, где много дверей. Из нашей двери души уходят в несколько других, но никогда - туда, откуда вошли в комнату. Конечно, примитивная аналогия, но это вообще объяснить трудно. - А они видели людей из других дверей? - жадно спросил Рон. - Ну ... да, но только они... они за оградой. Не имею понятия, что это значит. - А как они выглядят? - Там все выглядят одинаково, но как их описать, я не знаю. - А ты сам их видел? - Нет еще. Говорят, они ничего не помнят - ни деревьев, ни травы, ни воздуха. Даже имени своего. Вспоминают только самых родных и любимых. - Как странно. Зачем же тогда жить... - пробормотал Рон. - А во что верят в Ротонне? Я-то математик и о ротени ничего не знаю, хотя, конечно, должен