чины вообще были одeты хуже, а дамы лучше, чeмъ въ Англiи. Среди дамъ было много хорошенькихъ,-- больше, чeмъ было бы на англiйскомъ вечерe. Особенно понравилась Клервиллю та барышня, рядомъ съ которой его посадили: она была именно такова, какой должна была быть, по его представленiямъ, дeвушка, стоящая въ центрe петербургской передовой интеллигенцiи. Правда, заговорила она для начала не о серьезныхъ предметахъ, но говорила такъ умно и мило-кокетливо, что майоръ Клервилль просто заслушался и самъ не торопился перейти къ серьезнымъ предметамъ. "Ну, что-жъ, теперь, съ Божьей помощью, можно загнуть и музыкальное отдeленiе",-- подумалъ Кременецкiй и незамeтно показалъ женe глазами на рояль. Тамара Матвeевна чуть наклонила утвердительно голову. Кременецкiй обмeнялся любезными фразами съ барышнями, поговорилъ съ Никоновымъ, съ Беневоленскимъ. {62} -- Вeрно, вы сейчасъ творите,-- ужъ такой у васъ вдохновенный видъ!.. Что-жъ, можетъ быть, когда-нибудь въ вашей бiографiи будетъ упомянуто, что вы у насъ задумали шедевръ,-- сказалъ онъ шутливо поэту и вышелъ очень довольный.-- "Отлично идетъ вечеръ, потомъ ужинъ, отъ шампанскаго еще лучше станетъ",-- подумалъ Семенъ Исидоровичъ. -- Кого я вижу!.. Не стыдно вамъ, что такъ поздно? -- воскликнулъ онъ радостно, протягивая впередъ руки. Ему навстрeчу шли новые гости, Яценко съ женой, высокой, энергичнаго вида дамой; за ними слeдовалъ юноша въ черномъ узенькомъ пиджакe. "Это еще кто такое?" -- съ недоумeнiемъ спросилъ себя Кременецкiй и вспомнилъ, что его жена, бывшая три дня тому назадъ въ гостяхъ у Яценко, съ чего-то пригласила на вечеръ также ихъ сына, воспитанника Тенишевскаго училища. Съ такого мальчика и смокинга требовать было невозможно. -- Все вы молодeете и хорошeете, Наталья Михайловна,-- сказалъ Семенъ Исидоровичъ, цeлуя руку дамe.-- Зачeмъ такъ поздно, ай, какъ нехорошо, Николай Петровичъ!.. Это вашъ сынокъ? Очень радъ познакомиться, молодой человeкъ... Васъ какъ зовутъ? -- Викторъ... -- Значить, Викторъ Николаевичъ... Прошу васъ любить и жаловать. -- Ну, вотъ еще, какой тамъ Викторъ Николаевичъ! Ужъ сдeлайте милость, не портите его,-- сказала Наталья Михайловна.-- Витя онъ, а никакой не Викторъ Николаевичъ. -- Да, пожалуйста,-- произнесъ мальчикъ. "Очень любезный человeкъ",-- подумалъ онъ. Витя въ первый разъ выeзжалъ въ свeтъ. Приглашенiе госпожи Кременецкой и поразило его, и {63} испугало, и обрадовало. Онъ готовился къ вечеру всe три дня. Особенно его безпокоилъ костюмъ. Мундира въ Тенишевскомъ училищe не полагалось, и отношенiе къ гимназическому мундиру у Тенишевцевъ было вполнe отрицательное. Витя сдeлалъ завeдомо безнадежную попытку добиться того, чтобы ему былъ заказанъ смокингъ: ихъ портной брался сшить въ три дня. Но изъ этого ничего не вышло. -- Вотъ еще, шестнадцатилeтнему мальчишкe смокингъ,-- сказала возмущенно Наталья Михайловна, убавляя годъ сыну.-- Только людей насмeшишь... Да и твой черный пиджакъ совсeмъ подъ смокингъ сшитъ, издали и отличить нельзя... Черный пиджакъ въ самомъ дeлe походилъ на смокингъ, но только издали. Пришлось, однако, надeть пиджакъ, украсивъ его новенькимъ моднымъ галстухомъ, купленнымъ за три рубля въ лучшемъ магазинe. Витя взволнованно вошелъ въ гостиную,-- онъ всего больше боялся покраснeть. Гости, повидимому, отнеслись равнодушно къ его костюму. У хозяевъ по лицу тоже ничего нельзя было замeтить. Первая минута, самая страшная, сошла благополучно. "Кажется, совсeмъ не покраснeлъ",-- облегченно подумалъ Витя садясь. Для его рукъ нашлось вполнe надежное мeсто подъ столомъ. Къ тому же, въ ту самую минуту, какъ они вошли въ гостиную, тамъ начиналось музыкальное отдeленiе, и хозяйка могла только улыбкой показать Натальe Михайловнe, что привeтствiя и разговоры откладываются: уже слышались звуки рояля. Часть гостей на цыпочкахъ перешла изъ кабинета въ гостиную. Передъ роялемъ, грацiозно опершись на его край лeвой рукой и держа въ правой ноты, стоялъ пeвецъ, толстый, величественнаго вида, человeкъ съ тщательно прилизанными волосами. За роялемъ {64} сидeла Муся. Предполагалось, что музыкальное отдeленiе вечера составилось само собой, неожиданно, и потому аккомпанiатора не пригласили. Муся, съ улыбкой, выражавшей крайнее смущенье, предупредила пeвца, что будетъ аккомпанировать "не просто плохо, а ужасно". Она очень хорошо играла. Пeвецъ снисходительно улыбался, выпячивая грудь колесомъ. -- А ноты кто будетъ перелистывать? -- спросила Муся. -- Витя, садись ты... Онъ очень музыкаленъ и отлично играетъ,-- сказала Наталья Михайловна. -- Ахъ, пожалуйста... Что вы, мама!.. Я, право... -- Ну, чего ломаешься, садись: видишь, дамы просятъ. Викторъ Яценко, замирая, усeлся сбоку отъ Муси, чуть позади нея. Въ передней послышался слабый звонокъ. Хозяинъ на цыпочкахъ поспeшно вышелъ изъ гостиной. Пeвецъ выпятилъ грудь торжествующимъ взоромъ обвелъ публику. -- "Время измeнится",-- сказалъ онъ, когда движенiе въ залe улеглось совершенно. Англичанинъ, сидeвшiй противъ Муси, удовлетворенно кивнулъ головою: за время своего пребыванiя въ Петербургe онъ разъ пять слышалъ "Время измeнится". Муся улыбнулась ему глазами и опустила руки на клавиши. Витя, упершись руками въ колeни, смотрeлъ на ноты черезъ ея плечо. Кровь прилила у него къ головe. Муся, на мгновенье повернувшись, увидeла его взволнованное, еще почти дeтское лицо. Ей сразу стало смeшно и весело. Она нарочно стерла съ лица улыбку и изобразила строгость. "Тотъ чурбанъ тоже хорошъ",-- подумала она, поглядывая на пeвца. Ей сбоку были видны его богатырская грудь, неестественно подобранный животъ, цeпочка, протянутая изъ {65} кармана брюкъ. Изъ передней слышался негромкiй звукъ голосовъ. Хозяйка строго смотрeла въ сторону двери. Туда-же невольно смотрeли и гости. Дверь открылась. По гостиной пробeжалъ легкiй, тотчасъ подавленный гулъ. Пeвецъ побагровeлъ. Въ сопровожденiи радостно-взволнованнаго хозяина въ гостиную вошелъ Шаляпинъ. Онъ на мгновенье остановился на порогe, чуть наклонивъ свою гигантскую фигуру, приложилъ палецъ къ губамъ и сeлъ на первый стулъ у двери. Это заняло лишь нeсколько секундъ. Всякiй другой, войдя въ гостиную во время пeнiя, сдeлалъ бы то же самое. Однако, бывшiй среди гостей знаменитый художникъ Сенявинъ подумалъ, что этотъ входъ въ гостиную -- подлинное произведенiе искусства, въ своемъ родe почти такое-же, какъ выходъ царя Бориса или появленiе Грознаго въ "Псковитянкe". Онъ подумалъ также, что каждое движенiе этого человeка Божiй подарокъ художнику.-- "Вре-мя измeнится, ту-ча разсeется",-- пeлъ пeвецъ нeсколько ниже тономъ.-- "И грудь у него ужъ не такимъ колесомъ выпячивается",-- подумала Муся. Теноръ, наконецъ, кончилъ, послышались апплодисменты, довольно дружные. Шаляпинъ, не апплодируя, направился къ хозяйкe. Всe на него смотрeли, не сводя глазъ. Въ гостиной появились еще гости. Простая вeжливость требовала, чтобъ и онъ похлопалъ хоть немного. Но онъ, видимо, не могъ этого сдeлать. Кременецкiй подошелъ, улыбаясь и апплодируя, къ пeвцу и горячо просилъ его продолжать. Пeвецъ смущенно отказывался. Хоть ему было заплачено за выступленiе, хозяинъ не настаивалъ. -- Чудно, великолeпно, дорогой мой,-- сказалъ онъ.-- Очаровательно! {66} XIII. Въ кабинетe, въ одной изъ наиболeе оживленныхъ группъ, шелъ передъ ужиномъ политическiй разговоръ. Въ немъ участвовали Василiй Степановичъ, молодой либеральный членъ Думы князь Горенскiй и два "представителя магистратуры", какъ мысленно выражался донъ-Педро. Прихлебывая коньякъ изъ большой рюмки, донъ-Педро сообщалъ разныя новости. Въ этомъ салонe, въ который онъ попалъ съ трудомъ, донъ-Педро одновременно наслаждался всeмъ: и коньякомъ, и своими новостями, и собесeдниками, въ особенности же тeмъ, что онъ былъ правeе князя и въ спорe съ нимъ выражалъ государственно-охранительныя начала. -- Это ужъ начало конца... Нeтъ, право, такихъ людей надо сажать въ сумасшедшiй домъ,-- сказалъ возмущенно князь, имeя въ виду министра, о разныхъ дeйствiяхъ котораго разсказывалъ донъ-Педро. -- Disons: надо-бы уволить въ отставку съ мундиромъ и пенсiей,-- сказалъ Фоминъ. -- Можно и безъ пенсiи... -- Въ такое время, подумайте, въ такое время! -- укоризненно произнесъ донъ-Педро.-- Когда всe живыя силы страны должны всемeрно приложиться къ дeлу обороны. Эти люди ведутъ прямехонько къ революцiи! -- И слава Богу! Не вeчно же Федосьевымъ править Россiей. Моя формула: чeмъ хуже, тeмъ лучше,-- сказалъ Горенскiй. -- Да, но подождемъ конца войны... Во время войны не устраиваютъ революцiй. -- Ахъ, развe война когда-нибудь кончится, полноте! {67} -- Война кончится тогда, когда соцiалистамъ воюющихъ странъ будетъ дана возможность собраться на международную конференцiю,-- сказалъ убeжденно Василiй Степановичъ, который въ кабинетe за серьезнымъ политическимъ разговоромъ чувствовалъ себя много свободнeе, чeмъ съ дамами въ гостиной. -- Что-же они сдeлаютъ? Объявятъ ничью? -- Да ужъ тамъ видно будетъ. -- Ну, съ сотворенiя мiра войны въ ничью не бывало. Неужели, однако, князь, можно защищать сухановщину? -- освeдомился донъ-Педро, съ особенной любовью произнося слово "князь". -- Позвольте, при чемъ здeсь сухановщина? Я не пораженецъ. -- Къ тому же сухановщина весьма неопредeленное понятiе, Ленинъ излагаетъ тe же въ сущности мысли гораздо послeдовательнeе,-- замeтилъ Василiй Степановичъ. -- Кто это Ленинъ? -- спросилъ одинъ изъ представителей магистратуры. -- Ленинъ эмигрантъ, глава такъ называемаго большевистскаго и пораженческаго теченiя въ россiйской соцiалъ-демократiи,-- снисходительно пояснилъ Василiй Степановичъ.-- Какъ ни какъ, выдающiйся человeкъ. -- Его настоящая фамилiя Богдановъ, правда? -- спросилъ донъ-Педро. -- Нeтъ, Богдановъ другой. Фамилiя Ленина, кажется, Ульяновъ. -- Ахъ да, Ульяновъ... Не скрою отъ васъ, князь,-- сказалъ донъ-Педро,-- я къ пораженчеству и ко всей этой сухановщинe вообще отношусь довольно отрицательно. -- А къ милюковщинe какъ относитесь? Положительно? {68} -- Вы хорошо знаете, Василiй Степановичъ, что я значительно лeвeе Павла Николаевича,-- нeсколько обиженно сказалъ донъ-Педро,-- Но не въ этомъ дeло. -- Война до полной побeды? Дарданеллы?.. Слышали... -- Ахъ, гдe же ее взять, полную побeду? -- замeтилъ со вздохомъ донъ-Педро. Онъ хотeлъ разсказать о томъ, что Гинденбургъ готовить прорывъ двeнадцатью дивизiями. Но его прервалъ Фоминъ. -- Позвольте, наши доблестные союзники уже взяли домъ паромщика,-- сказалъ онъ. Кто-то засмeялся. Къ разговаривавшимъ подошелъ хозяинъ. Его лицо такъ и сiяло. -- Ну, что? -- сказалъ онъ восторженно.-- Вeдь это генiй! Другого слова нeтъ!.. -- Шаляпинъ? -- переспросилъ донъ-Педро.-- Да, мiровая величина... Удивительно, что онъ согласился спeть: онъ больше не поетъ въ частныхъ домахъ. -- Ужъ и приготовили вы гостямъ сюрпризъ... -- Помилуйте, это для меня перваго былъ полный сюрпризъ! Я въ мысляхъ не имeлъ просить его пeть. Развe можно просить объ этомъ Шаляпина! -- Это все равно, что попросить человeка подарить вамъ три тысячи рублей,-- сказалъ донъ-Педро. -- Вотъ именно,-- засмeялся Кременецкiй.-- Знать, онъ самъ пожелалъ: видно нашло... Спeлъ и уeхалъ! Даже не уeхалъ, а отбылъ,-- о короляхъ надо говорить "отбылъ". -- Однако, отчего онъ поетъ такiя заигранныя вещи? -- спросилъ Горенскiй.-- "Два гренадера", "Заклинанiе цвeтовъ"... Вeдь это банальщина! Не {69} хватало только "Спите, орлы боевые"!.. И почему "Фауста" пeть по итальянски? -- Vous e^tez difficile, prince,-- сказалъ Фоминъ.-- Мнe французы говорили, что они "Марсельезу" стали понимать лишь тогда, когда услышали, какъ Шаляпинъ поетъ "Два гренадера"... -- Да, морозь по кожe деретъ отъ его "Марсельезы"... Вы, видно, не очень любите музыку, князь,-- сказалъ не безъ неудовольствiя Кременецкiй и отошелъ къ другой группe. У камина, заставленнаго бутылками, Яценко разговаривалъ съ Никоновымъ. Григорiй Ивановичъ выпилъ и былъ еще веселeе обыкновеннаго. Около нихъ въ глубокомъ креслe сидeлъ Браунъ. Здeсь же, при отцe, находился и Витя. -- Николай Петровичъ нeмъ, точно золотая рыбка,-- сказалъ Кременецкому Никоновъ.-- Я, видите ли, хочу взять его за цугундеръ, какъ говорилъ одинъ мой гомельскiй клiентъ. Нескромнeйшимъ образомъ пристаю къ Николаю Петровичу по дeлу Фишера: кто убилъ? зачeмъ убилъ? почему убилъ? Просто сгораю отъ любопытства!.. Кременецкiй съ безпокойствомъ посмотрeлъ на Яценко. Семену Исидоровичу фамильярный тонъ его помощника показался весьма неумeстнымъ въ отношенiи пожилого человeка съ высокимъ общественнымъ положенiемъ, какъ слeдователь по важнeйшимъ дeламъ. Но Николай Петровичъ былъ въ благодушномъ настроенiи и нисколько не казался обиженнымъ,-- его, повидимому, забавлялъ выпившiй Никоновъ, котораго онъ давно зналъ. -- И что же Николай Петровичъ? -- спросилъ Кременецкiй. -- Молчитъ, потому Фемида. Никоновъ, улыбаясь, налилъ себe большую рюмку ликера. Семенъ Исидоровичъ невольно {70} слeдилъ за движенiями его руки, слегка дрожавшей надъ бархатнымъ покрываломъ камина. -- Скажите, Фемида, будьте такiя миленькiя, кто убилъ Фишера? Cur? quomodo? quibus auxiliis? -- Да, право же, я самъ ничего не знаю, господа. Вы читали въ вечернихъ газетахъ: задержанъ нeкто Загряцкiй. Но я его еще не допрашивалъ. -- А вы допросите. Нeтъ такого закона, чтобы людямъ сидeть подъ арестомъ, не зная за что и почему... Хотя, конечно, онъ убилъ... -- Завтра допрашиваю... Его задержала полицiя, въ порядкe 257-ой статьи устава уголовнаго судопроизводства. Вы бы прочли эту книжку, Григорiй Ивановичъ, полезная, знаете, для юриста книжка. -- Вотъ еще, стану я всякiя глупости читать. Статья архаическая. -- Развe у насъ есть habeas corpus? -- спросилъ, краснeя, Витя Яценко. -- Я знаю только то, что напечатано въ газетахъ,-- сказалъ серьезно Кременецкiй.-- Насколько по газетамъ можно судить, настоящихъ уликъ противъ Загряцкаго нeтъ. -- Это какой-же Загряцкiй? -- освeдомился подошедшiй Фоминъ.-- Мой покойный отецъ, сенаторъ, знавалъ одного Загряцкаго. Они встрeчались у Лили, у графини Геденбургъ... Не изъ тeхъ ли Загряцкихъ? -- Не знаю, вeрно не изъ тeхъ. Кажется, попросту опустившiйся человeкъ,-- сказалъ нехотя слeдователь.-- Вмeстe развлекались съ Фишеромъ. -- А развлеченiя были забавныя? Разскажите, Николай Петровичъ. Не слушайте, молодой человeкъ. {71} -- Отчего же? Впрочемъ, если я лишнiй,-- сказалъ, вспыхнувъ, Витя и хотeлъ было отойти, но отецъ засмeялся и удержалъ его за руку. -- Однако, вполнe ли доказано, что Фишеръ убитъ? -- спросилъ Фоминъ. -- Экспертиза будто бы установила отравленiе растительнымъ ядомъ,-- пояснилъ Кременецкiй.-- Но вы знаете, хуже экспертовъ врутъ только статистики. Да и наши газетчики любятъ подпускать андрона, не въ обиду будь сказано милeйшему донъ-Педро,-- добавилъ онъ вполголоса, оглядываясь.-- Вотъ вы, докторъ,-- обратился онъ изъ вeжливости къ Брауну, который молча слушалъ разговоръ.-- Вы что намъ можете разъяснить по сему печальному случаю? -- Да, вeдь правда, здeсь великiй химикъ... -- Я не видалъ данныхъ анализа и ничего не могу разъяснить. -- Однако, если я не ошибаюсь, химическая экспертиза не всегда можетъ вполнe точно установить фактъ отравленiя? -- Вы не ошибаетесь,-- холодно проговорилъ Браунъ. Почему-то всe, кромe Никонова, почувствовали себя неловко. -- Позвольте, герръ докторъ,-- сказалъ Никоновъ,-- я, конечно, не химикъ свинячiй... Тысяча и одно извиненiе, это изъ Чехова... Я, конечно, профанъ, но въ "Русскихъ Вeдомостяхъ" читалъ, что химическiй анализъ можетъ обнаружить одну тысячную или даже десятитысячную миллиметра яда... Витя звонко расхохотался. За нимъ засмeялись всe. -- А? Въ чемъ дeло? Виноватъ, я хотeлъ сказать миллиграмма. Самъ читалъ въ газетахъ. И даже не "въ газетахъ", а въ "Русскихъ Вeдомостяхъ". {72} -- Въ газетахъ, можетъ быть,-- произнесъ съ усмeшкой Браунъ.-- Впрочемъ, иногда, въ самомъ дeлe, анализъ обнаруживаетъ и десятитысячную, но не всегда и не при всякихъ условiяхъ. Въ человeческомъ организмe химическiя реакцiи идутъ сложнeе, чeмъ въ стеклянномъ сосудe. -- Какъ же насъ лечатъ разными медикаментами? -- спросилъ Яценко. -- Плохо лечатъ. -- Слышите, вотъ,-- сказалъ Никоновъ, забывая то, что доказывалъ. -- А вы говорите: купаться,-- произнесъ весело Кременецкiй. -- Я и не говорю: купаться... Нeтъ, право, господа; я ничего пока не знаю,-- сказалъ Яценко, рeшительной интонацiей отклоняя продолженiе разговора. Кременецкiй подмигнулъ Никонову. -- Францъ-Iосифъ-то каковъ, а? -- сказалъ онъ.-- Поцарствовалъ, поцарствовалъ, да и умеръ. -- Въ самомъ дeлe, всего какихъ нибудь семьдесятъ лeтъ поцарствовалъ и умеръ, чудакъ этакой! -- подхватилъ Яценко. -- Шибко сталъ умирать народъ! Вотъ и Направникъ скончался. Кого мнe жаль, это Сенкевича... -- Зато я, господа, твердо рeшилъ: буду жить еще пятьдесятъ шесть лeтъ и три мeсяца,-- заявилъ Никоновъ, подливая всeмъ ликера. XIV. Стоя на площадкe передъ открытой дверью, Семенъ Исидоровичъ провожалъ послeднихъ гостей, все повторяя полушопотомъ: {73} -- Спокойной ночи, дорогая моя... Спасибо... Слeва дверь внизу, постучите швейцару, да онъ, вeрно, не спитъ.... До свиданья, Николай Марковичъ, нижайшiй привeтъ матушкe, скажите, чтобъ поправлялась поскорeе... До завтра, Григорiй Ивановичъ, благодарствуйте... Внизу, наконецъ, тяжело стукнула дверь. Кременецкiй погасилъ свeтъ на лeстницe, и заперъ дверь квартиры. -- Уфъ, кончено! -- сказалъ онъ радостно, входя въ кабинетъ.-- Правда, все сошло отлично? -- Отлично или не отлично, а до весны отдохнемъ,-- отозвалась Тамара Матвeевна, брезгливо глядя на пепелъ, просыпавшiйся по ковру кабинета.-- Кажется, штукъ десять пепельницъ имъ разставили, нeтъ же, все на коверъ... -- Оставь, Маша завтра уберетъ... Право, было очень хорошо. Муся, ты какъ находишь? -- Да, папа,-- устало отозвалась Муся. Тамара Матвeевна повернула выключатель, оставивъ зажженной только одну лампочку въ люстрe. -- Скоро пятый часъ... Наши милые петербургское обычаи!.. -- Очень устала, золото мое? -- спросилъ Кременецкiй, цeлуя жену въ волосы. Она вспыхнула отъ удовольствiя и быстро оглянулась на Мусю. -- Всякая усталость проходитъ, когда я подумаю, что со всeми расквитались, со всeми. Больше ни передъ кeмъ не свиньи. -- Ни передъ кeмъ... Развe передъ Михайловыми? Жаль все-таки, что они не пришли. -- Это мнe все равно: была бы честь предложена... -- Разумeется. Не устраивать же для нихъ особый раутъ... {74} -- Благодарю покорно... Муся, ты бы спать пошла, ты такъ утомилась, бeдная. -- А ты? Неужто ты будешь еще порядокъ наводить, въ пятомъ часу? Тамара Матвeевна только взглянула иронически на мужа и махнула рукой. -- Порядокъ наводить! Здeсь намъ съ Машей и Катей завтра часа на три работы. -- Лакеи ушли? -- Сейчасъ же послe ужина ушли... Я имъ дала по два рубля на чай, кажется, были очень довольны... Надо бы серебро пересчитать... -- Ну что ты, клубные лакеи... Нeтъ, серьезно, все сошло прекрасно... Шампанскаго не маловато было за ужиномъ? -- Оставь, пожалуйста. У твоихъ Михайловыхъ даютъ по бутылкe на десять человeкъ, мнe ихъ француженка говорила, лакеямъ велятъ на аршинъ поднимать бутылку надъ бокалами, чтобъ больше было пeны -- и ничего. А у насъ маловато! -- Такъ то Михайловы: по Ивашкe рубашка... А шампанское, правда, можно было смeло все взять русское, это ты была права... Написано "Grand Champagne", и все равно никто не умeетъ различать, какое русское, какое французское. На слeдующiй раутъ возьмемъ все русское. -- Охъ, ради Бога, не говори о слeдующемъ раутe, дай передохнуть... Муся, ты, конечно, узнала платье Глафиры Генриховны? Это та самая модель Бризакъ, только ихняя Степанида сдeлала воротникъ крепдешиновый вмeсто point de Venise, я сейчасъ узнала... И такой же поясъ съ камеей. По моему, такъ себe, а? А Анна Сергeевна совсeмъ невeстой разрядилась для своего Скворцова, только онъ на нее и не смотритъ, со стороны совeстно. {75} -- Бросьте говорить о тряпьe и косточки дамамъ перемывать... Какой молодецъ Шаляпинъ!.. Это очень удачно вышло, я и думать не смeлъ, что онъ будетъ пeть. Онъ нигдe не поетъ... Вeдь мiровая величина!.. Три тысячи за спектакль пожалуйте. А у того, бeднаго, голосъ маленькiй, но препоганенькiй. -- Это твоя была выдумка. Жаль четырехсотъ рублей. -- Не деньги насъ, а мы ихъ нажили. Ничего, всe были очень довольны, гораздо легче съ музыкальнымъ отдeленiемъ. А англичанинъ произвелъ страшный эффектъ, я видeлъ... Хорошо, подлецъ, форму носить, на Фоминe земгусарскiй мундиръ сидитъ хуже... -- Мусенька, у тебя глаза слипаются, иди спать, моя милая. Впечатлeнiя завтра... -- Да, я иду... Спокойной ночи... -- А поцeловать маму?.. Спокойной ночи, мой ангелъ... -- И не оставайся долго въ ваннe, Мусенька, это нездорово... А ты еще посидишь со мной, золото, я папиросу докурю?.. Ты знаешь, я окончательно убeдился, что Николай Марковичъ просто недалекiй человeкъ. Вообрази... -- Большое открытiе: я всегда говорила, что онъ дуракъ... Муся прошла въ свою комнату и, не зажигая свeта (лампочка горeла въ корридорe), сeла на край кушетки. Ея комната тоже была приведена въ полный порядокъ,-- на случай, если-бъ сюда во время прiема пожелала заглянуть какая-либо гостья. Пахло земляникой,-- отъ крема, которымъ пользовалась "маникюрша". Муся такъ сидeла нeсколько минутъ, затeмъ встала, сняла платье, вытянувъ вверхъ руки, и открыла шкафъ, изъ {76} котораго пахнуло духами. Муся хотeла было повeсить платье, но остановилась передъ такой затратой энергiи и бросила платье на стулъ, затeмъ занялась своимъ сложнымъ дамскимъ хозяйствомъ. Она распустила волосы, зажгла свeтъ надъ туалетнымъ столикомъ. Хрустальные флаконы на столикe вспыхнули разноцвeтными огнями. Освeтилась мебель бeлаго дерева, крытая бeлымъ атласомъ, кровать съ бeлымъ кружевнымъ одeяломъ, яркiе переплеты книгъ на этажеркe, маленькое пiанино въ углу. Муся очень любила свою комнату,-- но пiанино ей подарили родители ко дню рожденiя уже два года тому назадъ, туалетный столикъ съ хрустальнымъ приборомъ годомъ раньше, а бeлая мебель была заказана еще тогда, когда они только стали богатeть и выходить въ люди. Мусe вдругъ захотeлось плакать. "Нeтъ, положительно, я глупeю"...-- подумала она.-- "Вeдь, ничего рeшительно не случилось: ничегошеньки, какъ говоритъ папа. Только еще одинъ безрезультатный вечеръ"... Она сквозь слезы улыбнулась газетному слову "безрезультатный".-- "Какой же могъ быть результатъ? Сто такихъ вечеровъ было и еще сто будетъ. Не изъ-за этого же плакать... Да, но такъ дальше продолжаться не можетъ, я больше не могу такъ жить съ ними..." Она обрызгала себя духами изъ пульверизатора, оглянулась на холодную нарядную постель,-- ей не хотeлось ложиться. Муся подошла къ пiанино и безшумно подняла крышку. Нечего было и думать о томъ, чтобы играть въ такой часъ. Муся порылась въ нотахъ, отыскала "Заклинанiе цвeтовъ" и однимъ пальцемъ почти неслышно тронула нeсколько клавишей. "E moi -- o fiori,-- dall' olezzo sottile,-- она мысленно переводила итальянскiя слова,-- Vi-faccia-tutti-aprire -- La mia man {77} maledetta"... "Какая-то дьявольская сила изъ него лилась, когда онъ это пeлъ, мурашки пробeгали. И смотрeть на него было страшно... Настоящiй демонъ"... Въ ту минуту, когда Шаляпинъ пeлъ знаменитую фразу (ему согласился аккомпанировать передовой композиторъ), рядомъ съ Мусей находился Клервилль. Позади нихъ, немного сбоку, откинувшись на спинку стула, сидeлъ Александръ Браунъ. Она почувствовала на себe его взглядъ, оглянулась и почему-то вздрогнула. "La mia man maledetta",-- повторила негромко Муся. "Англичанинъ красавецъ, но глупостей я изъ-за него не сдeлала бы... Впрочемъ, это только въ романахъ барышни дeлаютъ глупости... Во всякомъ случаe, не у насъ... Такъ видно и проживу безъ глупостей и безъ ivresse,-- а объ ivresse буду читать у Колеттъ... Тотъ мальчишка, кажется, въ меня влюбился",-- вспомнила она съ внезапно выступившей улыбкой.-- "Вотъ это побeда: его еще въ уголъ ставятъ... Посмотрeть бы на него въ углу... Мальчишка хорошенькiй... Да, безрезультатный вечеръ",-- подумала Муся и опустила крышку пiанино. XV. -- Въ сотый разъ говорю не засиживаться такъ поздно, самой себя стыдно, ей Богу,-- сказала Наталья Михайловна, какъ только полуодeтый швейцаръ, не смягченный полтинникомъ Николая Петровича, сердито закрылъ за ними дверь. -- Что-жъ, было очень прiятно, они все-таки хорошiе люди,-- лeниво отозвался Яценко, поднимая воротникъ. -- Папа, вы, кажется, мало дали швейцару. -- Ты сколько далъ? Полтинникъ? Предостаточно. Этакъ отъ всeхъ ему сколько набeжитъ... {78} Тебe когда завтра на службу? Въ которомъ часу проклятый допросъ? -- Днемъ. Успeю выспаться,-- нехотя отвeтилъ Яценко, недовольный тeмъ, что жена его вмeшивалась въ служебныя дeла. -- А ужъ тебe, Витя, совсeмъ ни къ чему ложиться съ пeтухами. Вотъ вeдь завтра опять въ училище не пойдешь... -- Что?.. Да... Ничего, мама,-- сказалъ разсeянно Витя. Онъ былъ очень взволнованъ. "Неужели влюбился? Неужели это такъ можетъ быть?" -- спрашивалъ онъ себя. Муся на прощанье крeпко пожала ему руку и спросила, приметъ ли онъ участiе въ ихъ любительскомъ спектаклe, если спектакль состоится.-- "Я буду счастливъ!" -- сказалъ Витя и въ самомъ дeлe вспыхнулъ отъ радости. "Неужели будетъ спектакль? Тогда на репетицiяхъ будемъ видeться постоянно"... Витя чувствовалъ себя къ концу вечера побeдителемъ, отъ его смущенья не оставалось и слeда. Этотъ вечеръ начиналъ его карьеру свeтскаго человeка. -- Извозчикъ! -- закричалъ Яценко.-- Извозчикъ!.. Помeстимся на одномъ? -- Вы съ мамой поeзжайте, а я пeшкомъ приду... Хочется пройтись... -- Ну вотъ, оставь, пожалуйста! Незачeмъ тебe въ шестнадцать лeтъ одному прохаживаться ночью по улицамъ... Сзади блеснулъ свeтъ, дверь снова открылась, ка улицу вышелъ Браунъ, за нимъ Клервилль. "Кажется, не могли услышать",-- тревожно подумалъ Витя. Яценко приподнялъ мeховую шапку въ отвeтъ на ихъ поклонъ и сказалъ "Мое почтенье". Витя сорвалъ съ себя картузъ и высоко помахалъ имъ въ воздухe. Англичанинъ раскуривалъ папиросу. Витя почти весь вечеръ, съ {79} отъeзда Шаляпина, съ восторженной завистью слeдилъ за майоромъ Клервиллемъ. Онъ никогда не видeлъ такихъ людей. Фигура англичанина, его увeренныя точныя движенiя, его мундиръ съ открытымъ воротникомъ и съ галстухомъ защитнаго цвeта, все казалось Витe необыкновеннымъ и прекраснымъ. Онъ вообразилъ себя было англiйскимъ офицеромъ,-- не вышло, да и извозчикъ подъeхалъ. Николай Петровичъ помогъ женe сeсть въ дрожки. Витя покорно полeзъ за ними и кое-какъ помeстился посрединe. "Точно на рукахъ"...-- скользнула у него непрiятная мысль. Онъ вдругъ пересталъ сознавать себя свeтскимъ человeкомъ и почувствовалъ еще большую, чeмъ обычно, зависть къ взрослымъ свободнымъ людямъ. "Можетъ, они вовсе и не домой теперь, а куда-нибудь въ такое мeсто...". -- По Пантелеймоновской прямо,-- сказалъ извозчику Николай Петровичъ. -- Любите ли вы этотъ вечеръ? -- спросилъ майоръ Клервилль, продолжая говорить по русски, какъ въ теченiе всего прiема. Англичанинъ былъ въ возбужденно-радостномъ настроенiи, почти въ такомъ же, какъ Витя. -- Люблю,-- мрачно отвeтилъ Браунъ. -- Этотъ человeкъ Шаляпинъ! Я восхищаюсь его... Идемъ пeшкомъ въ отель! -- Что? Что вы говорите? -- вздрогнувъ, спросилъ Браунъ, точно просыпаясь. Англичанинъ посмотрeлъ на него съ удивленiемъ. -- Я говорю, можетъ быть, намъ немного гулять пeшкомъ? -- Нeтъ, я усталъ, пожалуйста, извините меня,-- отвeтилъ Браунъ по англiйски.-- Я поeду. Они простились. {80} Ночь была лунная, свeжая и холодная. Клервилль, съ папиросой во рту, шелъ быстрымъ крупнымъ шагомъ, упруго приподнимая на носкахъ свое усовершенствованное мощное тeло. Онъ самъ не зналъ, отчего былъ такъ бодръ и веселъ: отъ шампанскаго ли, оттого ли, что шла великая, небывалая война за правое дeло, въ которой онъ, англiйскiй офицеръ, съ достоинствомъ принималъ участiе на трудномъ, отвeтственномъ посту, или оттого, что ему такъ нравились снeгъ, морозная ночь и весь этотъ изумительный городъ, непохожiй ни на какой другой. Та дeвочка безспорно очень мила. Quite a charming girl she is, too"... Здeсь что-то было, впрочемъ, не совсeмъ въ порядкe въ мысляхъ майора Клервилля, но ему было не вполнe ясно, что именно. "Шаляпинъ пeлъ изумительно, другого такого артиста нeтъ на землe",-- Клервилль былъ радъ, что видeлъ вблизи Шаляпина и обмeнялся съ нимъ нeсколькими словами. "Докторъ Браунъ явно не въ духe и даже не слишкомъ любезенъ, однако онъ замeчательный человeкъ... Хозяева очень милы, особенно та барышня... Но вeдь Биконсфильдъ тоже былъ еврей и графъ Розбери женатъ на еврейкe",-- неожиданно отвeтилъ майоръ Клервилль на то, что было не совсeмъ въ порядкe въ его мысляхъ. Онъ остановился пораженный и громко расхохотался: такъ смeшна ему показалась мысль, что онъ можетъ жениться на русской барышнe, да еще на еврейкe, да еще во время мiровой войны. "Что сказали бы въ Bachelor'e?" -- спросилъ себя весело Клервилль. Слeва отъ него, подъ фонаремъ, воротъ, на уступe странно загибавшейся здeсь улицы, два человeка въ военной формe, вытянувшись, смотрeли на него съ изумленiемъ. Майоръ нахмурился, отдалъ честь и прошелъ дальше. Открылась широкая рeка. За мостомъ было пусто и {81} мрачно. Сбоку темнeли огромные дворцы. "Fontanka gate",-- тотчасъ призналъ майоръ, останавливаясь снова и вынимая изо рта папиросу. Слeва, чуть поодаль, въ одномъ изъ дворцовъ кое-гдe таинственно свeтились въ окнахъ огни. Клервилль слышалъ, что это какой-то историческiй дворецъ, притомъ, кажется, съ недоброй славой, вродe Warwick Castle или Holyrood Palace. Но что именно здeсь происходило когда-то, что было здeсь теперь,-- этого Вивiанъ Клервилль не помнилъ и съ любопытствомъ вглядывался въ красные огоньки дворца. XVI. Яценко остановился передъ аптекой, свeтившейся красивыми желтыми огнями, разстегнулъ шубу и не безъ труда вытащилъ изъ жилетнаго кармана часы. До начала допроса оставалось еще часа полтора. "Что-же теперь дeлать?.. Домой идти не стоитъ",-- сказалъ себe Николай Петровичъ. За стекломъ радовали глазъ огромныя бутыли съ синей и темнорозовой водою. "Есть въ этомъ какая-то таинственность, даже поэзiя",-- нерeшительно подумалъ Николай Петровичъ: онъ не былъ увeренъ въ томъ, что въ витринe аптеки можно находить поэзiю. Но многочисленныя сверкавшiя огнемъ склянки, трубки, баночки, и особенно эти огромныя бутыли странной формы и непостижимаго назначенiя шевелили прiятныя представленiя въ душe Николая Петровича. "Гематогенъ доктора Гомеля"...-- разсeянно прочелъ Яценко. "Что-то вчера разсказывалъ смeшное этотъ чудакъ Никоновъ... Ахъ, да, его гомельскiй клiентъ... "Formo!"...-- Николай Петровичъ вдругъ поморщился, точно вновь услышалъ запахъ {82} формалина, карболки и чего-то еще, стоявшiй въ анатомическомъ театрe во время вскрытiя тeла Фишера. Яценко отогналъ отъ себя это воспоминанiе. Дама съ озабоченнымъ видомъ вышла изъ аптеки, неестественно держа въ рукe пузырекъ, завернутый въ бeлую бумагу съ торчащей лентой рецепта. За аптекой начинался длинный хвостъ людей, тянувшiйся къ лавкe съeстныхъ припасовъ. Стоявшая послeдней въ хвостe, плохо одeтая женщина, съ усталымъ и наглымъ лицомъ, смотрeла исподлобья на даму, на барина въ шубe. "Да, имъ еще хуже нашего, все меньше становится продуктовъ",-- подумалъ, отходя, слeдователь. У Яценко не было никакого состоянiя; онъ жилъ исключительно на жалованье, и сводить концы съ концами становилось все труднeе. Хотя Николай Петровичъ нисколько не былъ скупъ, съ женой, съ Витей уже бывали разговоры о расходахъ и о необходимости соблюдать строгую экономiю. Отъ этихъ разговоровъ Яценко испытывалъ чувство униженiя, которое тщетно пытался самъ себe объяснить. "Конечно, бeдность не порокъ, это и повторять смeшно... Но все-таки неловко, нeтъ, хуже, чeмъ неловко: прямо стыдно, что я, сeдой человeкъ, за двадцать пять лeтъ, работая какъ каторжникъ, не скопилъ ровно ничего... Тысячъ пятнадцать, пожалуй, можно было скопить, если-бъ жить разсчетливeй"... Впрочемъ, Николай Петровичъ всегда жилъ достаточно разсчетливо; да и трудно было жить иначе при его четырехтысячномъ жалованiи. "Теперь Наташа во всемъ себe отказываетъ, ни туалетовъ, ни драгоцeнностей, ничего у нея нeтъ",-- подумалъ печально Яценко,-- "вчера у Кременецкихъ всe были наряднeе, чeмъ она... Да и Витя не очень-то роскошествуетъ на пять рублей въ мeсяцъ"... Самъ Николай Петровичъ цeлый годъ не заказывалъ {83} себe платья, не покупалъ больше книгъ и старался быстрeе проходить мимо витринъ книжныхъ магазиновъ. Вернувшись осенью съ дачи, Наталья Михайловна предложила мужу отпустить горничную, а кухарку сдeлать "одной прислугой". Это предложенiе означало бы предeлъ бeдности, и Николай Петровичъ велeлъ женe "не выдумывать". Но цeны все росли, жалованья не прибавляли, и теперь Яценко ждалъ, что жена опять объ этомъ заговоритъ. Онъ тяжело вздохнулъ. "Развe къ антиквару зайти, отсюда два шага",-- пришла мысль Николаю Петровичу. У антиквара Яценко не боялся соблазновъ,-- такъ все тамъ было недоступно для него по цeнамъ. Но ему неловко было часто заходить въ магазинъ, гдe онъ никогда ничего не покупалъ. Магазинъ этотъ въ послeднее время вошелъ въ моду. Въ двухъ густо заставленныхъ комнатахъ было все: гравюры, картины, фарфоръ, бездeлушки, книги. Всего больше было старинной мебели. Спросъ на все старинное росъ безпрерывно. "Журналъ красивой жизни" имeлъ въ обществe огромный успeхъ, и люди, желавшiе красиво жить, собирали трубки, табакерки, минiатюры, фарфоръ, коробочки, первыя изданiя книгъ, и дeлали на толкучемъ рынкe самыя изумительныя находки. Не было ни одного хорошаго дома, ни одного моднаго романа безъ корельской березы, рeзного дуба, "пузатыхъ комодовъ" и "золоченой гарнитуры" (полагалось говорить въ женскомъ родe: гарнитура). Двe мастерскiя спeшно изготовляли старинную мебель и наводили на нее "патину времени". Старыя доски обрабатывались щелокомъ, хромовыми солями, твердой щеткой и точильнымъ камнемъ, щели засыпались грязью, рваныя полосы шелка, выставленнаго надолго подъ дождь, прибивались ржавыми гвоздями,-- и {84} Александровскiя кресла, Екатерининскiе пуфы, Елизаветинскiе диваны радовали сердца любителей. Въ магазинe у Яценко оказались знакомые, которыхъ онъ наканунe видeлъ на прiемe у Кременецкаго: помощникъ присяжнаго повeреннаго Фоминъ и князь Горенскiй. Молодой адвокатъ, то отступая на шагъ, то приближаясь, разсматривалъ висeвшiй на стeнe портретъ красивой дамы въ блeдно-зеленомъ платьe. -- Не плохая, не плохая штучка... По моему, это Иванъ Никитинъ поздняго перiода,-- говорилъ Фоминъ.-- Есть въ этой фигурe какая-то пасторальная взволнованность Louis XV, правда, князь?.. Я голову на отсeченье дамъ, что это временъ Анны Iоанновны... Фоминъ считалъ Людовика XV сыномъ Людовика XIV, а Анну Iоанновну нeмкой, не то курляндской, не то какой-то другой. Однако онъ собиралъ старинныя вещи и считался ихъ знатокомъ. Кременецкiй въ салонныхъ разговорахъ, при случаe, рекомендовалъ Фомина, какъ "взыскателя старины, страстно въ нее влюбленнаго"... Семенъ Исидоровичъ и своего Николая Зафури купилъ по совeту Фомина. Мебель у Кременецкаго была style moderne, но онъ отдавалъ должное духу времени и, услышавъ отъ помощника о Николаe Зафури, сразу по интонацiи почувствовалъ, что, если этакую штуку предлагаютъ за двeсти пятьдесятъ рублей, нужно, не разговаривая, выложить деньги. -- Есть, есть взволнованность,-- подтвердилъ князь, впрочемъ, вполнe равнодушно. -- А, Николай Петровичъ,-- сказалъ Фоминъ, увидeвъ входившаго Яценко.-- Тоже бываете въ этой обираловкe? {85} -- Меня не очень-то оберутъ,-- отвeтилъ, улыбаясь, слeдователь.-- Картины покупаете, Платонъ Ивановичъ? -- Платонъ Михайловичъ... -- Простите, Платонъ Михайловичъ... Это вeдь въ "Горe отъ ума" Платонъ Михайловичъ?.. Картины покупаете? -- повторилъ Николай Петровичъ. -- Нынче ничего не куплю. А вотъ на дняхъ купилъ, и за гроши, за триста рублей, Андрея Матвeева, ni plus ni moins! Entre nous soit dit, j'ai roule' le bonhomme,-- сказалъ Фоминъ, показывая глазами на подходившаго антиквара. Николай Петровичъ нахмурился: онъ никогда не слышалъ объ Андреe Матвeевe, и триста рублей для него отнюдь не были грошами. Впрочемъ, онъ догадывался, что это не гроши и для Фомина. Молодой адвокатъ очень не нравился Николаю Петровичу. "И очень ужъ изъ себя плюгавый, какъ, кажется, почти всe они, эстеты",-- неожиданно обобщилъ Яценко. -- Ваше Превосходительство, давно къ намъ не захаживали,-- сказалъ слeдователю хозяинъ, сутуловатый и кривой человeкъ въ запыленномъ пиджакe, съ узенькимъ, съeхавшимъ на бокъ чернымъ галстукомъ. -- Что жъ у васъ время отнимать? Вeдь вы знаете, я ничего не покупаю: не по карману. -- Зачeмъ покупать? Покупать не обязательно. Всегда рады такому гостю. Иной разъ намъ и продавать не хочется. Вотъ Платону Михайловичу все чуть не даромъ отдаю... -- Знаемъ мы васъ,-- сказалъ Фоминъ, очень довольный. На лицe у хозяина появилась хитрая улыбки. -- Какъ Ваше Превосходительство заняты сейчасъ однимъ дeломъ, въ газетахъ пишутъ,-- {86} сказалъ онъ,-- то разрeшите обратить вниманiе на эту штучку. Онъ снялъ съ полки тяжелый серебряный канделябръ и не безъ труда поставилъ его на столъ. -- Въ чемъ дeло? -- Это шандалъ изъ того дома, гдe былъ, сказываютъ газеты, убитъ господинъ Фишеръ. Домъ этотъ принадлежалъ господамъ Баратаевымъ, угасшiй дворянскiй родъ. Я купилъ шандалъ на аукцiонe, года четыре будетъ тому назадъ, у послeдняго въ родe по женской линiи. Какъ этотъ домъ достался купцу, тотъ этажъ надстроилъ и весь домъ разбилъ на квартиры, такъ что отъ него, проще говоря, ничего не осталось. А прекраснeйшiй былъ домъ.. -- Вотъ какъ,-- съ удивленiемъ сказалъ Яценко. -- Это какiе же Баратаевы? -- озабоченно спросилъ князя Фоминъ.-- Баратаевы, какъ Фомины, есть настоящiе и не настоящiе... -- А кто ихъ знаетъ, я его пачпорта не видeлъ,-- сказалъ князь. Фоминъ подумалъ, что слово "пачпортъ" нужно будетъ усвоить: князь, какъ его предки, говорилъ "пачпортъ", "гошпиталь", "скрыпка". -- Теперь Баратаевыхъ больше никакихъ нeтъ,-- пояснилъ хозяинъ. -- Интересное это дeло Фишера и характерное,-- сказалъ князь.-- Характерное для упадочной эпохи и для строя, въ которомъ мы живемъ. -- Я нашъ строй не защищаю,-- сказалъ Яценко,-- но при чемъ же онъ, собственно, въ этомъ дeлe? -- Какъ при чемъ? На правительственный гнетъ страна отвeчаетъ паденiемъ нравовъ. Такъ всегда бывало, вспомните хотя бы Вторую Имперiю. Повeрьте, общество, живущее въ здоровыхъ политическихъ {87} условiяхъ, легко бы освободилось отъ такихъ субъектовъ, какъ Фишеръ. Яценко не сталъ спорить. На него вдобавокъ, какъ почти на всeхъ, дeйствовалъ громкiй трещащiй голосъ Горенскаго, его рeзкая манера разговора и та глубокая увeренность въ своей правотe, которая чувствовалась въ рeчахъ князя даже тогда, когда онъ высказывалъ мысли, явно ни съ чeмъ несообразныя. -- Нашъ Сема спитъ и во снe видитъ, какъ бы заполучить это дeльце,-- сказалъ Фоминъ, слушавшiй князя съ тонкой усмeшкой. Николай Петровичъ ничего не отвeтилъ. Онъ не любилъ шуточекъ надъ людьми, въ домe которыхъ бывалъ. "Этотъ хлыщъ всeмъ обязанъ Кременецкому",-- подумалъ Яценко не безъ раздраженiя. -- А книгъ у васъ, вeрно, прибавилось?-- спросилъ Николай Петровичъ хозяина и, простившись со знакомыми, направился во вторую комнату магазина. -- Обратите вниманiе, тамъ чудесный Мольеръ изданiя 1734 года,-- сказалъ ему вдогонку Фоминъ.-- Знаете, т о изданiе, ну просто прелесть. Николай Петровичъ кивнулъ головой и скрылся за дверью. Во второй комнатe отъ вещей было еще тeснeе, чeмъ въ первой. Яценко взялъ со стола фарфоровую дeвицу съ изумленно-наивнымъ выраженiемъ на лицe, погладилъ ее по затылку, бeгло взглянулъ на марку и поставилъ дeвицу назадъ. Перелисталъ гравюры въ запыленной папкe, затeмъ раскрылъ наудачу одну изъ книгъ. Это было старое изданiе стиховъ Баратынскаго,-- его недавно кто-то вновь открылъ. Николай Петровичъ прочелъ: {88} И зачeмъ не предадимся Снамъ улыбчивымъ своимъ? Жаркимъ сердцемъ покоримся Думамъ хладнымъ, а не имъ... "Какъ же это понимать?" -- спросилъ себя Николай Петровичъ, не сразу схватившiй смыслъ стиховъ. "Думамъ покориться или снамъ?... Да, по улыбчивымъ снамъ и жить бы, а не вскрывать разлагающiяся тeла"... Вeрьте сладкимъ убeжденьямъ Насъ ласкающихъ очесъ И отраднымъ откровеньямъ Сострадательныхъ небесъ.. Слово "очесъ" тронуло Николая Петровича; стихи его взволновали. "Въ самомъ дeлe поeхать бы туда, подъ сострадательныя небеса, въ Испанiю, что ли?" Яценко никогда не бывалъ въ Испанiи и представлялъ ее себe больше по "Карменъ" въ Музыкальной Драмe. Но Ривьеру онъ видалъ и любилъ. Въ памяти Николая Петровича проскользнули жаркiй свeтъ, кактусы, бусовыя нити вмeсто дверей, малиновое мороженое съ вафлями, женщины въ бeлыхъ платьяхъ, въ купальныхъ костюмахъ -- полная свобода, отъ заботъ, отъ дeлъ, отъ семьи... Наталья Михайловна и Витя вдругъ куда-то исчезли. Яценко побывалъ въ Монте-Карло года за два до войны, проигралъ тамъ семьдесятъ пять рублей и былъ очень недоволенъ собою. Наталья Михайловна придумывала для игорнаго дома самыя жестокiя сравненiя: называла его и позоромъ цивилизацiи, и раззолоченнымъ притономъ, и болотнымъ растенiемъ, и пышнымъ м а х р о в ы м ъ цвeткомъ,-- почему "махровымъ",-- этого она, вeроятно, не могла бы объяснить. Но теперь, на разстоянiи, и раззолоченный притонъ былъ прiятенъ Яценко. Ему {89} вспомнились сады изъ непривычно-прекрасныхъ змeистыхъ растенiй, зданiя нeжнаго желтовато-розоваго тона, съ голубыми куполами, съ причудливыми окнами, балконами, статуями, въ томъ стилe, надъ которымъ принято было смeяться, какъ надъ вполнe безвкуснымъ, и который Николай Петровичъ въ душe находилъ прiятнымъ и своеобразнымъ. "Хоть книгу купить и на досугe вечеромъ почитать стихи"... На переплетe изнутри была написана карандашомъ цeна: 20, съ какой-то развязной скобочкой. "Четырехмeсячное жалованье Вити, всe развлеченья мальчика за треть года",-- подумалъ со вздохомъ Николай Петровичъ. Онъ положилъ книгу на мeсто и вышелъ изъ магазина. XVII. Швейцаръ у вeшалки перваго этажа радостно-почтительно привeтствовалъ Николая Петровича. Осанистый, дородный адвокатъ съ нетерпeнiемъ на нихъ поглядывалъ. Только повeсивъ шубу Яценко и убравъ въ стойку его калоши съ отскочившей вкось буквой "Я", швейцаръ обратился къ адвокату. Монументальный адвокатъ оставлялъ на чай щедрeе, чeмъ слeдователь, но швейцаръ дeлалъ поправку на огромную разницу въ ихъ средствахъ. Мелкiе служащiе суда отлично все знали, кто сколько зарабатываетъ и на какомъ кто счету. Яценко неторопливо поднялся по лeстницe, ровно-любезно здороваясь со знакомыми. Въ ярко освeщенномъ зданiи суда было очень много людей. На площадкe второго этажа слeдователя задержали сослуживцы, выходившiе изъ гражданскаго отдeленiя. Пребыванiе въ судe, гдe всe его {90} очень уважали, было неизмeнно прiятно Николаю Петровичу. Онъ любилъ судъ, считалъ общiй тонъ его чрезвычайно порядочнымъ и джентльменскимъ, дорожилъ корпоративнымъ духомъ и возмущался нападками на судей, попадавшимися и въ передовой, и въ реакцiонной печати. Поговоривъ съ прiятелями, Николай Петровичъ поднялся въ прокурорскiй корридоръ, гдe находился его кабинетъ, и поздоровался со своимъ письмоводителемъ, Иваномъ Павловичемъ. -- Владимiръ Ивановичъ звонилъ, что никакъ не можетъ нынче быть, просилъ его не ждать,-- сказалъ письмоводитель. Яценко кивнулъ головою. Владимiръ Ивановичъ былъ товарищъ прокурора, наблюдавшiй за дeломъ Фишера,-- Николай Петровичъ предпочиталъ вести допросъ безъ свидeтелей. Онъ обычно обходился даже безъ письмоводителя и самъ отстукивалъ показанiя допрашиваемыхъ на пишущей машинe. Это было его нововведенiемъ, котораго письмоводитель не одобрялъ. Теперь Ивану Павловичу особенно хотeлось присутствовать при допросe. -- Здeсь васъ этотъ ждетъ, Антиповъ,-- пренебрежительно сообщилъ письмоводитель.-- Если правду говорить, сыскное отдeленiе могло бы поручить розыскъ по такому дeлу чиновнику для порученiй: вeдь Антиповъ безъ всякаго образованiя человeкъ, простой надзиратель... Для научнаго розыска необходимы люди съ извeстной научной дисциплиной. -- Онъ у нихъ, говорятъ, новое свeтило. Пожалуйста, позовите его. Сыщикъ вошелъ съ веселой улыбочкой, окинулъ быстрымъ взглядомъ комнату и поклонился. -- Честь имeю кланяться,-- сказалъ онъ. {91} "Говорить: честь имeю кланяться, а такъ нагло-фамилiарно, точно "наше вамъ съ кисточкой", -- сразу раздраженно подумалъ Яценко. -- Здравствуйте,-- сухо отвeтилъ онъ.-- Что скажете? -- Презумпцiя остается прежняя: не иначе, какъ тотъ типъ Загряцкiй эту штучку сдeлалъ. Больше некому... -- Есть новыя данныя? -- Я такъ скажу, учитывая факты: дeвочекъ на этотъ разъ у Фишера не было, не вышелъ номеръ. Та баба, Дарья Петрова, прямо говоритъ: не было и не было. Когда бывали, то часамъ къ девяти прieзжали, и она всегда видeла: бабье любопытство, извeстное дeло,-- вставилъ игриво сыщикъ.-- А теперь, нeтъ, не видала. И другую прислугу въ домe я спрашивалъ, никто не видалъ. -- Да вeдь, Дарья Петрова Загряцкаго тоже не видала, и думала, что Фишеръ ушелъ... Что же это доказываетъ? Она могла и не замeтить, какъ пришли женщины. -- Насчетъ Фишера она, Ваше Превосходительство, потому такъ полагала, что ночью всегда можно незамeтно уйти; надо вeдь учитывать, что ночью люди простого положенiя спятъ. А вечеромъ за женщинами она всегда слeдила... Не было женщинъ! -- рeшительно сказалъ Антиповъ. -- И по комнатe видно, что не было. Не успeлъ, значитъ, онъ ихъ вызвать, какъ тотъ фруктъ его прихлопнулъ. -- Онъ ихъ какъ вызывалъ? По телефону? -- Должно быть, что по телефону... Никто какъ Загряцкiй убилъ, Ваше Превосходительство. И грабежа тутъ никакъ быть не могло. Я въ гостиницe и по ресторанамъ информировался: никогда Фишеръ денегъ при себe не держалъ, развe {92} сотню-другую. Онъ и въ гостиницe чеками платилъ. -- Однако, писемъ госпожи Фишеръ вы у Загряцкаго не нашли. Слeдовательно, наглядныхъ доказательствъ ихъ связи нeтъ. А безъ этого мотивъ преступленiя непонятенъ. -- Про мотивъ, Ваше Превосходительство, и безъ писемъ извeстно. У кого хотите въ ихъ кварталe спросите: жилъ онъ съ ней? Всякiй скажетъ: а то какъ же? понятное дeло, жилъ.. Онъ съ ней и въ Крымъ eздилъ... Это надо учитывать. -- Дактилоскопическiе снимки съ бутылки готовы? -- Обeщали въ сыскномъ къ шести приготовить, да вeрно надуютъ,-- съ внезапной злобой сказалъ Антиповъ.-- Я сейчасъ туда иду. Покорнeйше прошу Ваше Превосходительство, не отпускайте вы этого фрукта... -- Я уже сказалъ вамъ, что арестъ будетъ зависeть отъ результатовъ допроса. Точно вы не знаете закона... Антиповъ выслушалъ слова о законe съ унылымъ выраженiемъ на лицe, ясно говорившимъ: ни къ чему эти пустяки. -- Вдругъ онъ докажетъ, что былъ въ моментъ преступленiя въ другомъ мeстe? Какъ же я его арестую? -- Алиби! -- оживился Антиповъ.-- Не докажетъ, Ваше Превосходительство, Антиповъ вамъ говоритъ: не докажетъ. Я послeднiй дуракъ буду, если докажетъ... -- А не докажетъ, такъ мы посмотримъ... Вы сейчасъ идете въ сыскное отдeленiе? Прошу васъ прямо оттуда вернуться сюда, навeрное нужно будетъ провeрить его показанiя. Иванъ Павловичъ, какъ только господинъ Антиповъ вернется, дайте мнe знать... {93} -- Слушаю-съ. Антиповъ удалился. Письмоводитель съ улыбкой глядeлъ ему вслeдъ. -- Хорошiй они тоже народъ,-- сказалъ онъ. -- А вeдь Загряцкiй будетъ упираться, Николай Петровичъ? -- Что?.. Да, вeроятно,-- отвeтилъ разсeянно Яценко. -- Трудное положенiе,-- сказалъ письмоводитель, интересовавшiйся психологiей.-- Заграницей, я слышалъ, ихъ изморомъ берутъ: круглые сутки допрашиваютъ, напролетъ, пока не сознается. Сами смeняются, а ему спать не даютъ, -- Не знаю, какъ заграницей, не думаю, чтобы это такъ было, хоть и я такiе разсказы слышалъ. У насъ во всякомъ случаe эти способы не допускаются -- и слава Богу. -- Я потому говорю, что здeсь сложное и показательное психологическое явленiе: въ самомъ дeлe, какъ быть, если онъ упрется, не хочу показывать, усталъ, завтра приходите. Вeдь тогда слeдователь будетъ въ дуракахъ: не пытать же его... А между тeмъ, факты свидeтельствуютъ, преступники этого не говорятъ. Или расцeните, Николай Петровичъ, явленiе сходнаго порядка: военноплeнныхъ. Въ газетахъ мы постоянно читаемъ: плeнные показали то-то и то-то, гдe у нихъ какiя части стоятъ. Почему они показываютъ? Вeдь не измeнники же они и не ребята, и пытать ихъ тоже не пытаютъ. -- Да, непонятная вещь,-- сказалъ со вздохомъ слeдователь. -- Я думаю, психологическiй аффектъ,-- объяснилъ письмоводитель.-- Очень показательны факты, наблюдаемые въ Америкe: тамъ слeдователь сидитъ наверху, а преступникъ внизу,-- и {94} долженъ смотрeть вверхъ. Это тоже оказываетъ психологическiй эффектъ. -- Какой вздоръ! -- сказалъ Николай Петровичъ. Онъ не вeрилъ въ театральные прiемы, не вeрилъ ни въ высокое кресло, ни въ лампу, которую ставятъ такъ, что ярко освeщается лицо допрашиваемаго, а допрашивающiй остается въ тeни. Но разговоръ, поднятый письмоводителемъ, былъ непрiятенъ Николаю Петровичу. Яценко имeлъ большой опытъ въ своемъ дeлe и пользовался репутацiей превосходнаго слeдователя. Тeмъ не менeе никакой теорiи допроса обвиняемаго у него не было. Читая "Преступленiе и Наказанiе", онъ находилъ, что въ Порфирiи Петровичe все выдумано: и слeдствiе такъ, по домашнему, никогда не ведется, и слeдователя такого не могло быть, даже въ дореформенное время. Однако, самому Яценко случалось при допросахъ сбиваться на тонъ Порфирiя Петровича; онъ видeлъ въ этомъ лишь доказательство того, какъ прочно засeли книги великихъ писателей въ душe образованныхъ людей. Методъ же пристава слeдственныхъ дeлъ въ "Преступленiи и Наказанiи" Яценко считалъ совершенно неправильнымъ. У Николая Петровича въ ящикe письменнаго стола уже больше года лежала тетрадь съ начатой работой "Проблема гуманнаго допроса". Онъ предполагалъ прочесть на эту тему докладъ въ Юридическомъ Обществe, но все не могъ подвинуть работу,-- какъ ему казалось, по недостатку времени, на самомъ же дeлe потому, что никакого отвeта на проблему гуманнаго допроса у него не было. Законъ прямо запрещалъ слeдователю домогаться сознанiя обвиняемаго при помощи разныхъ ухищренiй. Однако долгiй опытъ говорилъ Николаю Петровичу, что въ громадномъ большинствe случаевъ, при запирательствe преступника, {95} слeдователь долженъ прибeгать къ ухищренiямъ. Жизнь научила Николая Петровича устраивать допрашиваемымъ ловушки; но признать ихъ гуманнымъ способомъ допроса ему не позволяла совeсть. Опытъ говорилъ ему также, что въ большинствe случаевъ, при нeкоторомъ умe и ловкости, для преступника гораздо выгоднeе упорное запирательство, чeмъ чистосердечное признанiе вины. Между тeмъ, по своей должности, Яценко вынужденъ былъ внушать преступникамъ обратное. Это, конечно, оправдывалось интересами правосудiя и общества, но Яценко въ такихъ случаяхъ всегда чувствовалъ себя непрiятно. -- Записывать сами будете, Николай Петровичъ? -- спросилъ для вeрности письмоводитель, замeтивъ, что слeдователь пододвинулъ къ себe бумаги.-- Такъ я вамъ пока не нуженъ? -- Нeтъ, благодарю васъ. Пожалуйста, дайте мнe знать, какъ только приведутъ Загряцкаго. Оставшись одинъ, Яценко взялъ листъ бумаги и написалъ слeдующее письмо: "Довeрительно. Ваше Превосходительство, Милостивый государь, Сергeй Васильевичъ. Согласно желанiя Вашего Превосходительства, честь имeю сообщить, что мною сего числа произведенъ осмотръ сейфа, принадлежавшаго Карлу Фишеру. При этомъ выяснилось, что завeщанiя Фишера тамъ не имeется, какъ не имeется и никакихъ другихъ бумагъ. Въ сейфe оказались лишь различныя драгоцeнныя вещи и золотая монета на сумму двeнадцать тысячъ шестьсотъ (12.600) рублей. Равнымъ образомъ увeдомляю Ваше Превосходительство, что сего же числа въ Военно-Медицинской {96} Академiи въ моемъ присутствiи полицейскимъ врачомъ произведено вскрытiе тeла Фишера. Вскрытiе это выяснило съ несомнeнностью, что смерть послeдовала отъ отравленiя ядомъ. Химическiй анализъ внутренностей, а равно и жидкостей, найденныхъ на столe въ комнатe, въ которой было обнаружено тeло, еще не законченъ. Протоколъ вскрытiя, составленный мною съ прiобщенiемъ спецiальнаго протокола врача, можетъ быть предъявленъ Вашему Превосходительству, буде Ваше Превосходительство усмотрите въ этомъ необходимость. Прошу Ваше Превосходительство принять увeренiе въ моемъ совершенномъ уваженiи и преданности". Яценко прочелъ про себя письмо и остался доволенъ. Тонъ былъ вполнe оффицiальный. Это подчеркивалось родительнымъ падежомъ послe "согласно" и особенно словомъ "буде". "Буде", можетъ быть, и слишкомъ",-- подумалъ Николай Петровичъ. Онъ немножко пожалeлъ, что вставилъ въ заключительную фразу слово "преданность". Было достаточно и "совершеннаго уваженiя". Но переписывать письмо Николаю Петровичу не хотeлось. Яценко запечаталъ конвертъ, надписалъ адресъ, затeмъ снялъ клеенчатый чехолъ съ пишущей машины и бережно придвинулъ ее къ себe. Онъ очень любилъ свой Ремингтонъ и содержалъ его въ большой чистотe: все въ машинe такъ и блестeло. Николай Петровичъ досталъ изъ ящика новую синюю папку съ черной четырехугольной каемкой. На ней было напечатано: "Дeло судебнаго слeдователя по важнeйшимъ дeламъ Петербургскаго окружнаго суда No. ...... Яценко не безъ труда ввелъ папку подъ валикъ и, подогнавъ каретку, проставилъ на точкахъ, за {97} значкомъ No., число 16, затeмъ, тремя строчками ниже, простучалъ большими буквами: Убiйство Карла Фишера. Буква ш была слегка засорена. Николай Петровичъ заботливо прочистилъ ее иголкой, вынулъ папку изъ-подъ валика и вложилъ въ нее всe скопившiяся по этому дeлу бумаги, начиная съ прокурорскаго предложенiя, которымъ ему передавалось дeло. При этомъ Николай Петровичъ еще разъ пробeжалъ нeкоторыя изъ бумагъ. Онъ къ труднымъ допросамъ готовился серьезно, и планъ всегда вырабатывалъ заранeе. На этотъ разъ планъ у него былъ уже готовь. Для памяти Яценко намeтилъ на клочкe бумаги пять основныхъ пунктовъ допроса: Отнош. с Фиш. Векс.  " " женой Фиш. "Тамъ гдe всегда" Ключъ. Alibi. Порядокъ этихъ пунктовъ былъ не вполнe ясенъ Николаю Петровичу. Впрочемъ, онъ имeлъ обыкновенiе вначалe вести допросъ "начерно", не углубляясь въ отвeты, и лишь потомъ сосредоточивалъ вниманiе на главныхъ пунктахъ. Но и для допроса начерно нужна была система. Въ дверь постучали. -- Привели,-- взволнованно сказалъ письмоводитель. -- Отлично. Пусть войдетъ. И вотъ что еще, Иванъ Павловичъ: это письмо, будьте добры, сейчасъ отправьте съ курьеромъ по адресу. -- Слушаю-съ. {98} Письмоводитель взялъ письмо, прочелъ адресъ на конвертe и, повторивъ не безъ удивленiя "слушаю-съ", вышелъ изъ кабинета. XVIII. Въ комнату быстрыми, небольшими шажками вошелъ хорошо одeтый, средняго роста человeкъ, лeтъ тридцати, съ мелкими чертами желтаго лица, бритый, плeшивый, съ поднятыми кверху черными усиками. Онъ гордо и какъ-то неестественно поклонился слeдователю, хотeлъ что-то сказать и оглянулся на вошедшаго съ нимъ городового. И въ ту же минуту Николаю Петровичу стало совершенно ясно, что передъ нимъ находится преступникъ. Яценко не обладалъ врожденной способностью проникновенiя въ чужую душу. Какъ добрый и благожелательный человeкъ, онъ видeлъ въ людяхъ преимущественно добро, то, что обычно выставляютъ на показъ, а скрываютъ гораздо рeже. Зло, которымъ люди гордятся сравнительно не часто, было ему менeе доступно. Но постоянно въ теченiе долгихъ лeтъ имeя дeло съ преступниками, Яценко все же многому научился, былъ чутокъ въ профессiональной работe и вeрилъ собственному впечатлeнiю, "первому шоку", какъ онъ любилъ говорить. Здeсь первый шокъ былъ рeзкiй, мгновенный, опредeленный: въ обликe вошедшаго человeка было что-то и хищное, и подленькое, и преступное. -- Садитесь, пожалуйста, господинъ Загряцкiй, -- учтиво произнесъ слeдователь, показывая рукой на стулъ.-- Вы подождите въ корридорe,-- обратился онъ къ полицейскому, взявъ "препроводительную" и расписавшись въ разносной книгe. {99} Николай Петровичъ говорилъ "вы" даже городовымъ. -- Господинъ слeдователь, что же это такое? -- повышеннымъ тономъ, хотя и не очень громко, произнесъ, не садясь, Загряцкiй, какъ только дверь за городовымъ закрылась.-- Разрeшите спросить васъ, что же это такое? Ни съ того, ни съ сего полицiя хватаетъ ни въ чемъ неповиннаго человeка, объявляетъ ему, что его подозрeваютъ въ убiйствe! И не ему одному объявляетъ, что онъ убiйца, а всeмъ въ его домe: хозяину, швейцару, дворнику... Что же это въ самомъ дeлe такое? Я жаловаться буду, у меня, слава Богу, найдутся связи... Дeло не въ допросe,-- здeсь, очевидно, какое-то странное недоразумeнiе, которое тотчасъ выяснится. Но въ какомъ, позвольте спросить, положенiи я буду теперь у себя дома? Вeдь на меня каждая торговка будетъ пальцами показывать! Извольте ей объяснить, что здeсь было недоразумeнiе и что вы распорядились меня задержать раньше, чeмъ нашли возможнымъ со мной объясниться... Кажется, я никуда бeжать не собирался... "И негодованiе наигранное",-- подумалъ Яценко.-- "Такъ въ кинематографe у оскорбленныхъ актрисъ высоко поднимается грудь. Вeрно, онъ часто бываетъ въ кинематографe, это всегда сказывается на людяхъ..." -- Пожалуйста, садитесь,-- спокойно повторилъ слeдователь. Загряцкiй сeлъ. -- Я не отдавалъ распоряженiя о вашемъ арестe,-- сказалъ Яценко.-- Полицiя имeетъ право задерживать въ извeстныхъ случаяхъ, оговоренныхъ закономъ. Я же васъ допрашиваю, какъ свидeтеля. П о к а какъ свидeтеля,-- повторилъ онъ, подчеркнувъ слово "пока".-- Прошу васъ {100} поэтому не волноваться и отвeчать на вопросы, которые я вамъ буду ставить. -- Но я не могу не волноваться, когда меня позорятъ! -- Увeряю васъ, что никакое пятно на вашу честь безъ вины не ляжетъ... Я буду записывать ваши показанiя, Разумeется, я предъявлю вамъ запись послe допроса. Если я въ чемъ ошибусь, вы будете имeть полную возможность внести поправку. Ваша фамилiя Загряцкiй. Имя-отчество? -- Вячеславъ Фадeевичъ. -- Вячеславъ Ф а д e е в ъ,-- повторилъ слeдователь, и это слово "Фадeевъ" холодкомъ ударило по Загряцкому. Яценко застучалъ на машинкe. Загряцкiй уставился на него, полуоткрывъ ротъ. Николай Петровичъ задавалъ первые, формальные вопросы, продолжая писать. -- Такъ-съ... Полицiя вамъ сообщила,-- сказалъ онъ, отрываясь отъ машинки,-- полицiя вамъ сообщила, что задержанiе ваше связано со смертью Карла Фишера. Что вамъ извeстно по этому дeлу? Предупреждаю васъ, что на вопросы, которые могли бы васъ уличать, вы отвeчать не обязаны. -- Но мнe рeшительно ничего не извeстно по этому дeлу, господинъ слeдователь,-- опять повышеннымъ тономъ сказалъ Загряцкiй.-- Уличать меня! Въ чемъ уличать, Господи!.. -- Ничего не извeстно? -- протянулъ Яценко, глядя на волосатую тонкую, украшенную огромнымъ ониксовымъ перстнемъ, руку Загряцкаго. -- Ничего. Рeшительно ничего. -- Такъ-съ...-- Николай Петровичъ помолчалъ.-- Вы были близко знакомы съ Фишеромъ? -- Это какъ сказать... Очень близко не былъ. Я былъ съ нимъ знакомъ. -- Имeли съ Фишеромъ дeла? {101} -- Нeтъ, дeлъ не имeлъ. -- Никакихъ? -- Никакихъ. "Что же, онъ о векселe забылъ? Какъ будто не изъ очень сильныхъ малый",-- съ легкимъ разочарованiемъ подумалъ Яценко. Николай Петровичъ быстро застучалъ на машинкe. Загряцкiй смотрeлъ на него такъ же напряженно. -- На какой почвe состоялось ваше знакомство? -- Простите, я не понимаю вопроса. На той же почвe, на какой я знакомъ со всeмъ Петроградомъ. -- Вы часто встрeчались съ Фишеромъ? -- Нeтъ, не очень. -- Примeрно, какъ часто? -- Случалось, и разъ въ недeлю, и два. Случалось, и подолгу не видeли другъ друга. -- А въ послeднее время? -- И въ послeднее время точно такъ же. -- Гдe вы встрeчались съ Фишеромъ? -- Да въ разныхъ мeстахъ. Въ увеселительныхъ заведенiяхъ... Былъ и въ той квартирe, въ которой онъ умеръ... Мнe сказали, гдe онъ умеръ... -- Были и въ той квартирe? Къ этому мы вернемся... Когда вы его видeли въ послeднiй разъ? -- Когда? Боюсь ошибиться,-- сказалъ съ разстановкой Загряцкiй.-- Одну минуту... -- Постарайтесь не ошибиться. Это очень важно,-- съ угрозой въ голосe произнесъ слeдователь. Загряцкiй сердито пожалъ плечами, точно услышалъ невообразимый вздоръ, на который не стоитъ возражать. -- Кажется, я его видeлъ въ послeднiй разъ три дня тому назадъ. -- Кажется или навeрное? {102} -- Да, навeрное, три дня тому назадъ. -- Гдe именно это было? -- Въ Hall'e "Паласа". -- Въ которомъ часу? -- Днемъ. Часовъ въ пять. -- Благодарю васъ... Такъ-съ... Записано... Знаете ли вы, господинъ Загряцкiй, жену Фишера? -- Знаю. -- Близко знаете? -- Да. Мы хорошо знакомы. Слeдователь немного помолчалъ. -- По имeющимся у меня свeдeнiямъ, вы были въ связи съ госпожей Фишеръ. -- Это неправда. -- Вы это отрицаете? -- Самымъ категорическимъ образомъ. -- Напрасно. У меня имeются доказательства. Было бы лучше, если бы вы не отрицали факта. "...Вeрьте сладкимъ убeжденьямъ насъ ласкающихъ очесъ..." -- неожиданно промелькнули стихи въ памяти Николая Петровича. Онъ нахмурился и нервно перевелъ каретку Ремингтона. -- Я рeшительно это отрицаю. Если у васъ есть доказательства, скажите, какiя. -- Вы это узнаете въ свое время. Такъ вы отрицаете? -- Самымъ рeшительнымъ образомъ отрицаю. Яценко съ неудовольствiемъ отстучалъ нeсколько строкъ. -- Такъ-съ, отрицаете... Теперь потрудитесь разсказать о квартирe, на которой было найдено тeло Фишера. Такъ вы бывали на этой квартирe? -- Бывалъ. -- Много разъ? -- Не то, чтобы много, но бывалъ. -- Съ Фишеромъ бывали? {103} -- Ну да, съ Фишеромъ, всегда тамъ бывалъ съ нимъ. -- Когда вы тамъ были въ послeднiй разъ? -- Въ понедeльникъ. -- Въ понедeльникъ. Для чего вы бывали въ этой квартирe? Загряцкiй подумалъ съ минуту. -- Господинъ слeдователь,-- сказалъ онъ,-- вы должны знать, какая это была квартира и для чего Фишеръ ее снялъ. Я не аскетъ и за аскета себя не выдаю. Я бывалъ тамъ для того же, для чего и Фишеръ. Онъ приглашалъ туда знакомыхъ, приглашалъ и меня, и я принималъ его приглашенiя. Хорошаго тутъ мало, я не спорю. Но не я первый, не я послeднiй. -- На этой квартирe происходили оргiи. Вы въ нихъ участвовали? -- Оргiи, оргiи! Это пышное слово, господинъ слeдователь. -- Предлагаю вамъ, господинъ Загряцкiй, не уклоняться отъ вопросовъ и точно отвeчать на нихъ. -- Я не могу отвeчать на такой вопросъ. Онъ касается частной интимной жизни, и я отвeчать не буду. Въ этой области откровенничать не обязательно. -- Въ какой области? -- Ну да, въ этой, сексуальной, что ли... Вы и сами, вeрно, не отшельникъ. -- Меня потрудитесь оставить въ покоe,-- сказалъ, вспыхнувъ, Яценко.-- Такъ вы отказываетесь отвeчать на этотъ вопросъ? -- Объ оргiяхъ? Отказываюсь. -- Въ вашихъ интересахъ отвeчать со всей откровенностью. -- Я поступаю такъ, какъ мнe велитъ совeсть. {104} -- Такъ-съ... Бывалъ ли на этой квартирe еще кто-нибудь? -- Вeроятно, бывали многiе. -- "Вeроятно"? Вы встрeчали тамъ много людей? -- Нeтъ, кромe Фишера и дeвицъ, я никого тамъ больше не видалъ. Фишеръ любилъ тамъ бывать вдвоемъ. -- Имена бывавшихъ тамъ женщинъ вамъ извeстны ? -- Развe можно всeхъ запомнить? Столько ихъ тамъ перебывало, онe мeнялись каждый разъ.. Одна изъ нихъ, вeрно, и привела туда убiйцу. -- Слeдствiе это выяснитъ, вамъ незачeмъ указывать ему путь... Въ вашей квартирe полицiя нашла ключъ отъ этой квартиры. Какимъ образомъ онъ у васъ оказался? -- Мнe далъ его Фишеръ. -- Почему? -- Потому, что прислуги въ этой квартирe не было и открывать дверь было некому, да и ему не хотeлось безпокоиться. -- Вы, однако, сказали, что прieзжали туда всегда съ Фишеромъ? -- Вы ошибаетесь, господинъ слeдователь: я не говорилъ, что п р i e з ж а л ъ туда всегда съ Фишеромъ, я сказалъ, что б ы в а л ъ тамъ съ Фишеромъ, это не одно и то же. Мы иногда назначали тамъ свиданiе другъ другу и являлись туда изъ разныхъ мeстъ. Случалось, я прieзжалъ раньше, чeмъ онъ, такимъ образомъ мнe необходимо было имeть ключъ... Я самъ этотъ ключъ и заказалъ слесарю, по образцу, который получилъ отъ Фишера, такъ какъ прежде въ квартирe было всего два ключа. Имени этого слесаря я не помню, но {105} мастерскую могу разыскать, если вамъ понадобится... -- Не трудитесь, слесарь, у котораго вы заказывали ключъ, уже найденъ,-- сказалъ Николай Петровичъ. Въ глазахъ Загряцкаго пробeжало торжество. -- Вотъ какъ! Очень радъ, что самъ вамъ объ этомъ сказалъ. -- Откуда же вамъ такъ хорошо извeстно, что въ квартирe было два ключа? -- спросилъ какъ бы невнимательно Яценко, мeняя бумагу въ машинкe. -- Не помню, откуда извeстно. Вeрно, мнe Фишеръ сказалъ, -- Итакъ вы признаете, что по порученiю Фишера заказали еще ключи? -- Признаю, отчего же мнe этого не признать? Пожалуйста, занесите въ протоколъ, что я самъ вамъ объ этомъ сказалъ. -- Не безпокойтесь, занесу. Вы сказали, что не были близки съ Фишеромъ. Однако, исполняли такого рода его порученiя? -- Я, кажется, не говорилъ, что не былъ близокъ... Впрочемъ, что такое "былъ близокъ"? Это очень неопредeленно. Да и ничего дурного въ томъ порученiи не было. -- Сколько ключей вы заказали? -- Три. Яценко поднялъ голову отъ машины. -- Слесарь утверждаетъ, что вы заказали два ключа. -- Два? Нeтъ, помнится, три. Да, именно три. Я оставилъ одинъ себe, а остальные отдалъ Фишеру. -- Вы твердо помните, что заказали три ключа? {106} -- Право, вы меня смутили... Нeтъ, конечно, три. Я помню, что отдалъ Фишеру два ключа. Впрочемъ, я думаю, это не существенно. -- Вы напрасно такъ думаете. Это очень существенно. Итакъ, вы настаиваете, что заказали три ключа? -- Нeтъ, если это такъ важно, я не рeшаюсь настаивать: можетъ быть, и два,-- сказалъ Загряцкiй. -- Очень хорошо... Такъ и запишемъ. -- Такъ, пожалуйста, и запишите. -- Хорошо-съ... Записано... Вы сказали, что въ послeднiй разъ были на квартирe съ Фишеромъ въ понедeльникъ, правда? -- Такъ точно. -- Вeроятно, тогда же вы условились и о слeдующей встрeчe? -- Нeтъ, мы не уславливались. -- Когда вы предполагали снова развлекаться съ Фишеромъ? -- Это зависeло отъ него: онъ посылалъ мнe приглашенiе, когда хотeлъ устроить сеансъ. -- Ахъ, это называется сеансомъ? Такъ... Приглашенiе всегда исходило отъ него? -- небрежно спросилъ слeдователь. -- Разумeется. Вeдь его была квартира, онъ все и устраивалъ. -- Такъ что вамъ никогда не случалось проявлять иницiативу, т. е. приглашать Фишера на сеансъ, какъ вы изволите выражаться? -- Никогда. -- Вы говорите неправду, господинъ Загряцкiй,-- быстро, рeзкимъ голосомъ произнесъ Яценко. -- Я никогда не говорю неправды, господинъ слeдователь. {107} -- Ваши слова находятся въ полномъ противорeчiи съ тeми данными, которыми я располагаю. У меня имeется записка, которой вы приглашаете Фишера быть вечеромъ т а м ъ, г д e  в с е г д а. Вотъ она... -- "Кажется, подeйствовало",-- подумалъ Яценко. Лицо Загряцкаго покрылось пятнами. Онъ наклонился надъ запиской, которую, не выпуская изъ рукъ, показывалъ ему слeдователь. Но Яценко не далъ ему прочесть то, что въ ней было сказано. -- Это ваша подпись? -- спросилъ онъ. -- Да, моя. Я забылъ объ этой запискe... Правда, былъ такой случай, когда я предложилъ Фишеру прiйти на квартиру... Я просто забылъ объ этомъ случаe. -- Или же вы не предполагали, что Фишеръ сохраняетъ такiя записки?.. Когда это было? -- Недeли три тому назадъ. -- Это опять невeрно. Квартира была снята Фишеромъ всего мeсяцъ съ лишнимъ тому назадъ. Между тeмъ въ запискe вы предлагаете встрeтиться "т а м ъ, г д e  в с е г д а". Это не могло быть сказано черезъ недeлю послe снятiя квартиры, особенно, если вы устраивали с е а н с ы не часто, какъ вы сами утверждаете. -- Въ первую недeлю мы тамъ встрeчались чаще. -- Сказать можно что угодно. Я совeтовалъ бы вамъ однако быть откровеннeе, господинъ Загряцкiй. -- Я и такъ говорю вполнe откровенно... Покорнeйше благодарю за совeтъ... Съ минуту они смотрeли другъ на друга злыми глазами въ упоръ. Слeдователь сдержался. {108} -- Такъ-съ... Теперь потрудитесь сообщить мнe, что вы дeлали позавчера. -- Съ самаго утра что дeлалъ? -- Да, пожалуй, начните съ самаго утра. -- Я всталъ около десяти часовъ... -- Виноватъ, вы обычно встаете въ это время? -- Да, обычно, Затeмъ, напившись кофе, я отправился къ воинскому начальнику. Видите-ли, я бeлобилетчикъ,-- у меня плохое зрeнiе,-- и насъ скоро должны подвергнуть переосвидeтельствованiю. Я заходилъ за справкой, въ присутствiи могутъ подтвердить, что я былъ у нихъ утромъ. Я довольно долго разговаривалъ съ чиновникомъ... Бeлобрысый такой чиновникъ, онъ сидитъ въ первой комнатe, слeва отъ входа. Вы можете у него узнать, я назвалъ свою фамилiю и онъ, навeрное, помнитъ. "Увeренно какъ говоритъ: къ alibi, видно, подготовился",-- подумалъ Яценко. -- Это не существенно,-- сказалъ онъ сухо.-- Затeмъ что дeлали? -- Потомъ я отправился завтракать къ Пивато. -- Всегда тамъ завтракаете? -- Нeтъ, не всегда, завтракаю, гдe попадется. Но лакеи у Пивато меня знаютъ и въ лицо, и по фамилiи, они подтвердятъ, что я тамъ былъ. -- Послe завтрака что дeлали? -- Послe завтрака я вернулся домой и прилегъ отдохнуть, у меня отъ присутствiя разболeлась голова. Спалъ часовъ до шести. Затeмъ пошелъ къ Рейтеру,-- знаете, кофейня на Невскомъ,-- тамъ встрeтилъ знакомыхъ, сначала смотрeлъ, какъ играютъ въ шахматы, затeмъ самъ сыгралъ партiю съ нeкiимъ Левичемъ... Это биржевикъ, онъ живетъ на Большомъ Проспектe, номера не помню, но вы его легко найдете. -- До какого часа вы играли въ шахматы? {109} -- Кажется, до семи или семи съ четвертью... Затeмъ я поужиналъ. Рейтеръ не ресторанъ, но тамъ всегда можно получить дежурное блюдо, а я по вечерамъ мало eмъ. Я спросилъ сосиски съ картофелемъ и бутылку пива. Но, право, не знаю, долженъ ли я вамъ это сообщать, господинъ слeдователь,-- добавилъ съ улыбкой Загряцкiй,-- вeдь это подводитъ кофейню: спиртные напитки теперь запрещены. Мнe по знакомству даютъ пиво... Надeюсь, вы не сдeлаете изъ этого исторiи... -- Долго ужинали? -- Нeтъ, минутъ двадцать. -- Такъ... Дальше? -- разсeянно спросилъ Яценко, перебирая бумаги въ папкe и какъ бы потерявъ интересъ къ предмету разговора. -- Затeмъ я отправился въ кинематографъ. -- Въ кинематографъ?-- повторилъ Яценко.-- Въ какой именно? -- Въ "Солей". -- Такъ-съ. Оставались тамъ до конца спектакля? -- До самаго конца. Я всегда остаюсь до конца, хоть и глупо, конечно, смотрeть всю эту дребедень. Но я люблю, отдыхаешь все-таки. -- Когда кончился спектакль? -- Думаю, такъ въ половинe двeнадцатаго или еще немного позже. -- Вeрно, вы и въ кинематографe встрeтили знакомыхъ? -- Знакомыхъ? -- переспросилъ Загряцкiй и задумался.-- Нeтъ, тамъ знакомыхъ не встрeтилъ. -- Жаль, именно тамъ важно было бы кого-нибудь встрeтить. Никого не встрeтили? -- Къ сожалeнiю, никого. -- Жаль... Но, можетъ быть, васъ видeли служащiе? Вы билетъ взяли при входe? {110} -- Разумeется... Только едва ли кассирша могла меня видeть. Она изъ-за своей сeтки ни на кого не смотритъ, занята билетами и сдачей. -- Какъ же вы напередъ знаете, что она васъ не видeла? Но если не кассирша, то ужъ, вeрно, капельдинеръ васъ видeлъ, показывая вамъ мeсто? -- Можетъ быть... Впрочемъ, я нeсколько опоздалъ къ началу и вошелъ, когда въ залe было темно. -- Экая досада! Такъ и капельдинеръ не видeлъ?.. Какой билетъ вы взяли? -- Кресло, въ рубль двадцать. Это въ среднемъ пролетe. -- Вы твердо помните цeну? -- Да, я всегда беру въ рубль двадцать. -- Значить, вы часто бываете въ этомъ кинематографe? -- Да, довольно часто. -- Довольно часто,-- повторилъ Яценко, удовлетворенный тeмъ, что подтвердилась его догадка, впрочемъ не имeвшая отношенiя къ дeлу.-- Такъ... Въ антрактахъ между картинами залъ освeщается, вы, вeрно, замeтили, съ кeмъ вы сидeли рядомъ? -- Кажется, слeва былъ какой-то господинъ съ сeдой бородой. А съ другой стороны никого не было: я сидeлъ у прохода. -- Вы не разговаривали съ вашими сосeдями? -- Нeтъ. Кто же разговариваетъ съ незнакомыми? -- Отчего, бываетъ, могли обмeняться нeсколькими словами, Можетъ, съ тeми, кто сидeлъ спереди или сзади васъ? Тамъ какiе люди сидeли? -- Не помню, какiе. Кажется, впереди и вообще никого не было. {111} -- Такъ вы за весь вечеръ ни съ кeмъ не обмeнялись словомъ? Ну, можетъ быть, толкнули кого-нибудь и извинились? Можетъ, было что-либо такое, что дало бы намъ возможность вызвать вашихъ сосeдей посредствомъ публикацiи въ газетахъ? -- Нeтъ, кажется, ничего такого не было. -- Очень жаль. Это чрезвычайно досадно. -- Согласитесь, однако, господинъ слeдователь, я не могъ предвидeть, что на слeдующiй день меня заподозрятъ въ убiйствe и что мнe придется устанавливать alibi. -- Разумeется, но согласитесь и вы, что это довольно странное стеченiе обстоятельствъ: весь день, съ утра, вы были на людяхъ, вы помните точно все расписанiе дня по часамъ... Даже удивительно, правду сказать, до чего вы точно это помните: вeдь для васъ это былъ самый обыкновенный день, такой же, какъ другой, а вы всe часы и минуты такъ хорошо помните... Право, можно было бы подумать, будто вы знали заранeе, что надо будетъ все это сказать точно. -- Позвольте, позвольте, господинъ слeдователь, я никакихъ м и н у т ъ не называлъ! Я указалъ только часы и, разумeется, лишь приблизительно. Это было позавчера, я могу помнить, что позавчера дeлалъ. А если бы я не помнилъ и не могъ указать часовъ, то ужъ это вы, навeрное, обернули бы противъ меня. Что-жъ это такое получается!.. -- Я хочу сказать, что вы твердо помните все расписанiе дня и можете удостовeрить свидeтельскими показанiями, гдe вы были до самаго вечера. Вездe васъ знаютъ и въ лицо и по фамилiи, а гдe не знаютъ, какъ, напримeръ, въ воинскомъ присутствiи, тамъ вы по случайности называете фамилiю. Но вотъ вечеромъ, какъ разъ въ часы, когда {112} былъ убитъ Фишеръ, васъ рeшительно никто не видeлъ и вы никого не видeли. Это странно... Впрочемъ, можетъ быть, вы напрасно думаете, что никто васъ тамъ не видалъ. Вы какъ были одeты? -- Такъ же, какъ сейчасъ. -- А господинъ съ сeдой бородой какъ былъ одeтъ? -- Кажется, тоже въ темномъ пальто. -- Точно не помните? -- Нeтъ, не помню. -- Въ какомъ ряду вы сидeли? -- Я сидeлъ въ среднемъ пролетe, а ряда не знаю: въ кинематографахъ ряды не обозначаются. -- Мы разспросимъ служащихъ кинематографа и дадимъ публикацiю въ газеты... Когда вы вышли отъ Рейтера, какая была погода? -- Скверная... -- Вы, вeроятно, взяли извозчика? Можетъ, онъ васъ признаетъ? -- Нeтъ, я пошелъ пeшкомъ. "Солей" помeщается въ Пассажe, это очень близко отъ Рейтера. -- Ахъ, "Солей" въ Пассажe... Да, да... Позвольте, вы сказали, что кончили игру въ шахматы въ семь часовъ... Ужинали минутъ двадцать,-- видите, вы указывали и минуты... А къ началу спектакля въ кинематографe вы опоздали, хотя до Пассажа отъ Рейтера въ самомъ дeлe очень близко. Когда же начинается представленiе въ "Солей"? Мнe кажется, что въ кинематографахъ спектакль начинается значительно позднeе? Это легко будетъ удостовeрить. Загряцкiй вдругъ поблeднeлъ. Слeдователь не спускалъ съ него глазъ. -- Я не помню, я могу ошибиться въ минутахъ. Кажется, я еще прошелся по Невскому. -- Въ такую дурную погоду? {113} -- У меня, какъ я вамъ сказалъ, съ утра болeла голова. -- Я думалъ, головная боль у васъ прошла. Или вы играли въ шахматы съ головной болью?.. Ну-съ, хорошо... Что давалось въ этотъ день въ кинематографe? -- Давалась кино-драма "Вампиры". -- Какiе артисты въ ней участвуютъ? -- Что?.. Сейчасъ вамъ скажу. Въ главной роли Наперковская, а изъ мужчинъ Марсель Левенъ и Жанъ Эмъ. -- Еще кто? -- Еще?.. Другихъ не помню... Запоминаются только имена главныхъ актеровъ. -- Да... И въ газетныхъ объявленiяхъ печатаютъ тоже только имена главныхъ актеровъ. Потрудитесь разсказать мнe содержанiе этой кинодрамы. -- Вы серьезно? -- Очень серьезно. Впрочемъ, вмeсто того, чтобы разсказывать, благоволите написать мнe содержанiе этихъ "Вампировъ"... Вотъ вамъ перо и бумага. -- Сдeлайте одолженiе. "Къ этому, видно, приготовился... Можетъ, наканунe былъ въ этомъ кинематографe",-- подумалъ Яценко.-- "Нeтъ, ловкая бестiя"... -- Пожалуйста, напишите возможно точнeе и подробнeе,-- добавилъ, вставая, Николай Петровичъ. Онъ открылъ дверь. Городовые вскочили и вытянулись. Яценко позвалъ письмоводителя. -- Иванъ Павловичъ, господинъ Загряцкiй долженъ кое-что написать. Посидите, пожалуйста, здeсь. Мнe необходимо позвонить по телефону. {114} -- Только что какъ разъ Антиповъ пришелъ,-- сказалъ тихо письмоводитель. -- А, пришелъ! Очень кстати... XIX. Николай Петровичъ быстро прошелъ по корридору до дверей, затeмъ нервно повернулъ назадъ, самъ не зная, зачeмъ. Онъ находился въ возбужденномъ состоянiи. Яценко не былъ удовлетворенъ результатами допроса начерно. Онъ прекрасно понималъ, что матерiала для обвиненiя допросъ далъ пока немного, несмотря на провалы въ показанiяхъ допрашиваемаго. Загряцкiй занялъ ту позицiю, которая была для него всего выгоднeе: свою связь съ женой убитаго онъ отрицалъ рeшительно; это обстоятельство давало его показанiямъ нeкоторый оттeнокъ рыцарства и, главное, лишало самое обвиненiе основы. По вопросу о ключe объясненiя Загряцкаго могли быть признаны удовлетворительными. Записка, найденная у Фишера, почти ничего сама по себe не доказывала. Въ запасe у Николая Петровича еще оставался, правда, вексель, но этой уликe онъ самъ придавалъ второстепенное значенiе. Вмeстe съ тeмъ убeжденiе въ виновности Загряцкаго еще выросло у Николая Петровича. "Однако, если alibi не будетъ опровергнуто и дактилоскопiя ничего не дастъ, пожалуй, придется его отпустить... Да, ловкiй, ловкiй человeкъ... Сразу схватилъ положенiе",-- сердито сказалъ себe Яценко, обдумывая планъ дальнeйшаго допроса. Онъ испытывалъ почти такое же ощущенiе, какъ разсказчикъ, который уже сообщилъ слушателямъ смeшную часть анекдота и видитъ, что они не смeются, а ждутъ чего-то еще. "Теперь надо будетъ заняться {115} его денежными дeлами",-- подумалъ слeдователь. Онъ остановился, вспоминая, куда и зачeмъ идетъ. Въ нeсколькихъ шагахъ отъ себя Николай Петровичъ увидeлъ насмeшливое лицо Антипова. "Да, провeритъ alibi"... -- Ну, что? -- Какъ Антиповъ сказалъ, такъ и есть, Ваше Превосходительство: не готовы снимки,-- отвeтилъ сыщикъ.-- Говорятъ, завтра будутъ, къ пяти часамъ... -- Хорошо... Вотъ что, надо въ срочномъ порядкe провeрить показанiя Загряцкаго. Онъ говоритъ, что былъ въ кинематографe "Солей"... Николай Петровичъ далъ Антипову точную инструкцiю, затeмъ направился къ канцелярiи прокурора суда, въ которой находилась телефонная будка. Въ это время изъ прiемной вошелъ въ прокурорскiй корридоръ донъ-Педро. -- Здравствуйте, Николай Петровичъ... А я къ вамъ... Только на пару словъ... -- Здравствуйте... Что прикажете? -- Не прикажу ничего, Ваше Превосходительство,-- шутливо сказалъ журналистъ.-- И не пугайтесь: даже ничего не попрошу... Развe сами сообщите, что слышно новенькаго? Онъ лукаво показалъ глазами въ сторону двери, у которой стояли городовые. -- Нeтъ, ужъ вы меня извините. -- Я шучу, развe я не знаю? -- тотчасъ согласился донъ-Педро.-- Вeдь вы и другимъ ничего не скажете, правда? Никифорову, напримeръ, это очень прилипчивый субъектъ... Кое-какiя свeдeнiя, каюсь, я получилъ окольнымъ путемъ: какъ, это мой секретъ... Но я васъ хотeлъ побезпокоить по другому дeлу. -- Къ вашимъ услугамъ, но не теперь: я занятъ... {116} -- Всего одну минуту и я уйду... Видите ли, я устраиваю для "Зари" анкету: объ англо-русскихъ отношенiяхъ и о влiянiи англiйской культуры на русскую въ настоящемъ, прошломъ и будущемъ, -- скороговоркой сказалъ донъ-Педро, видно ужъ не въ первый разъ произнося эту сложную фразу. -- Хочу просить и васъ,-- добавилъ онъ съ прiятной улыбкой.-- Надeюсь, вы не откажете подeлиться со мной вашими мыслями на эту животрепещущую тему? Не здeсь, конечно,-- я пока зондирую почву, анкета еще не организована. -- При чемъ же здeсь я? Объ этомъ надо спросить у политическихъ дeятелей. -- У меня намeчены и политическiе дeятели, и писатели, и ученые, и представители магистратуры. Вы одинъ изъ виднeйшихъ нашихъ судебныхъ дeятелей, и я къ вамъ обращаюсь какъ къ таковому... -- Право, я не знаю. По моему, никому не интересно, что я думаю... -- Объ этомъ ужъ позвольте судить мнe,-- мягко сказалъ донъ-Педро. -- Папа, я къ вамъ...-- вдругъ произнесъ молодой голосъ. Яценко обернулся и увидeлъ Витю. Веселое оживленное лицо его радостно поразило слeдователя послe мрачнаго допроса, и онъ съ особенной силой вдругъ почувствовалъ, какъ любитъ сына. -- Ты что здeсь дeлаешь? Ничего не случилось? -- Ничего не случилось... Я васъ ждалъ тамъ, потомъ думаю, зайду-ка сюда... Здравствуйте, господинъ Певзнеръ, не узнаете меня? Мы съ вами встрeчались въ обществe,-- гордо сказалъ Витя. -- Какъ же, вчера у Кременецкихъ... Отлично узнаю. -- Папа, мама просила меня заeхать къ вамъ и сказать, что обeдъ васъ будетъ ждать хоть до {117} ночи и чтобъ вы ни за что не шли въ ресторанъ... Это мама такъ говоритъ. Я на вашемъ мeстe непремeнно пошелъ бы въ ресторанъ, у насъ сегодня обeдъ на три съ минусомъ... -- Да я какъ разъ хотeлъ позвонить мамe по телефону, что очень опоздаю,-- сказалъ съ улыбкой Николай Петровичъ.-- Больше ничего?.. А ты куда такимъ франтомъ? -- Я въ оперу, развe вы не помните? До свиданья, папа, я и такъ опоздалъ... Прощайте, господинъ Певзнеръ. -- Какой славный юноша вашъ сынъ,-- сказалъ со вздохомъ донъ-Педро. Онъ не имeлъ дeтей и страстно желалъ имeть ихъ.-- Не въ гимназiи? -- Тенишевецъ... -- А, тенишевецъ... Ну, не буду отнимать вашего драгоцeннаго времени... Такъ я твердо разсчитываю, что вы и другимъ газетамъ ничего не сообщите? -- Будьте спокойны. Никому ничего не скажу и права на то не имeю... -- Я понимаю... Развe я не понимаю? -- подхватилъ, откланиваясь, донъ-Педро. XX. -- Вотъ, пожалуйста, получите: я написалъ содержанiе "Вампировъ",-- старательно ироническимъ тономъ сказалъ Загряцкiй, протягивая слeдователю бумагу.-- Можетъ, въ чемъ и ошибся, эта дребедень въ памяти не остается: ходишь такъ, отдохнуть... -- Благодарю васъ... Теперь мы перейдемъ къ другому вопросу. Вы имeете средства? {118} -- Я теперь человeкъ небогатый. Прежде было приличное состоянiе, но его, увы, больше нeтъ. Однако на жизнь мнe хватаетъ. -- Мнe нужны болeе точныя свeдeнiя. У васъ есть наличный капиталъ? Или домъ, или, быть можетъ, имeнiе? -- Нeтъ, ни капитала, ни дома, ни имeнiя у меня нeтъ. -- Значить, вы живете своимъ трудомъ? -- Да, живу своимъ трудомъ. -- Насколько я могу понять, вы ведете свeтскiй образъ жизни. Это стоитъ недешево. Сколько приблизительно вы зарабатываете въ годъ? -- Точно затрудняюсь вамъ сказать, мой заработокъ сильно колеблется. -- А въ среднемъ? -- Въ среднемъ, я думаю, тысячи три. -- А проживаете сколько? -- Столько же примeрно и проживаю. -- При свeтскомъ образe жизни, съ ресторанами и съ увеселительными мeстами? Не болeе того? -- Не болeе того. Все это стоитъ не такъ дорого. Конечно, иногда приходится туго. У меня есть и долги. -- Есть и долги? Какiе же именно? -- Я долженъ портному нeсколько сотъ рублей, еще кое-кому... Да вотъ я и Фишеру былъ долженъ. На лицe слeдователя промелькнуло неудовольствiе. -- И Фишеру были должны? Какую сумму? -- Кажется, пять тысячъ. -- "Кажется"? Вы точно не помните? -- Да, пять тысячъ. Я выдалъ ему вексель. -- Вы, однако, сказали, что не имeли съ Фишеромъ никакихъ дeлъ? {119} -- Это не дeла. Просто я взялъ у него взаймы. -- Почему же онъ далъ вамъ взаймы столь крупную сумму? Загряцкiй презрительно улыбнулся. -- Это не крупная сумма. Для Фишера пять тысячъ ровно ничего не значили, онъ былъ страшно богатъ. -- Но для васъ это крупная сумма: она превышаетъ вашъ годовой доходъ. Да и богатые люди не такъ ужъ швыряютъ деньгами... Вы и отъ другихъ лицъ получали подобныя суммы? -- Я не ко всeмъ обращался, господинъ слeдователь, да и не всe такъ богаты, какъ Фишеръ. Онъ къ тому же не подарилъ мнe эти деньги, а далъ взаймы. -- Вы, значитъ, предполагали ему отдать эти пять тысячъ? -- Разумeется, предполагалъ отдать. -- Когда именно? -- Ну, при первой возможности. -- При первой возможности... Векселя, однако, имeютъ срокъ. Когда наступалъ платежъ по этому векселю? -- Точно не помню. -- Я могу вамъ напомнить. Вашъ вексель найденъ въ бумагахъ Фишера. Его срокъ истекаетъ черезъ двe недeли. -- Что съ того?.. Я рeшительно васъ не понимаю, господинъ слeдователь!.. Вы сказали, что будете допрашивать меня, какъ свидeтеля. Но вeдь, слава Богу, я не ребенокъ. Я самъ по образованiю юристъ... Вы самымъ серьезнымъ образомъ меня подозрeваете въ убiйствe Фишера... Клянусь вамъ, господинъ слeдователь, вы жестоко заблуждаетесь. Ваше слeдствiе идетъ по ложному пути... {120} -- Объ этомъ предоставьте судить мнe. Я пока ничего и не утверждаю. -- Увeряю васъ честью... Вы первый будете смeяться надъ своей ошибкой... -- Нeтъ, господинъ Загряцкiй, смeяться я не буду и вамъ не совeтую. Здeсь дeло не шуточное. Здeсь убiйство, господинъ Загряцкiй... Николай Петровичъ замолчалъ. Загряцкiй обмахивалъ шапкой свое потное, изрeдка дергавшееся лицо. Онъ волновался все сильнeе. -- Такъ вы признаете, что по векселю должны были заплатить Фишеру пять тысячъ черезъ двe недeли? -- Я признаю... То-есть, что же именно мнe признавать? Ну, предположимъ, я не заплатилъ бы Фишеру,-- я и въ самомъ дeлe не могъ бы, вeроятно, ему заплатить въ срокъ: что-жъ вы думаете, онъ