Ни порешил четверовластник, я Закон исполню. Иисус невинен. Сомненья нет. Его я отпущу И кесарю дам случай убедиться И в правосудии, и в беспристрастьи, И в твердости наместника его. (Уходит во вторую дверь направо.) Явление шестнадцатое (Входят: Прокула, Александр и Лия слева, а Иоанна - из третьей двери.) Прокула (Иоанне). О, наконец! Я заждалась тебя! - На площади, ты слышишь, Иоанна, Опять шумит народная толпа. Конечно, там, у Ирода, была ты? Иоанна Да, Прокула, была. (Шум за сценой стихает.) Прокула О, расскажи, Что было там? Иоанна Давно четверовластник Мечтал увидеть Иисуса... Прокула После Ты это мне расскажешь. Не томи! Скорей скажи, скорей, что сделал Ирод? Иоанна Он приказал к Пилату Иисуса Назад отвесть. Прокула Так, значит, у Пилата Опять в руках и жизнь Его, и смерть? Иоанна Да, Прокула. Теперь супруг твой должен Постановить решенье. Прокула Я не в силах, Неведеньем томясь, сомненьем мучась, Ждать окончанья этого суда! - В преторию беги скорее к мужу... Разведай, Александр... Нет, погоди! Скажи... Скажи ему, что сон мой... Знаешь. Александр Готов я, госпожа. Прокула Да передай Ты прокуратору, чтоб не дерзал он... Чтоб ничего не делал он Тому... Меня ты понял?.. Праведнику... Боги! Я вся дрожу... Скажи, что много, много Во сне сегодня ночью пострадала Я за Него... Спеши же, Александр! Александр Бегу, бегу!.. Прокула Постой! Не слишком долго Ты оставайся там. Я изнываю, Не зная ничего... Скорей вернись, Или пришли сюда центуриона, Или кого-нибудь, чтобы нам знать Про этот суд... Александр Все, госпожа, исполню. (Уходит во вторую дверь.) Явление семнадцатое Прокула Прости мне, что рассказ твой, Иоанна, Я перебила. Но сама ты видишь, Я так волнуюсь... Я не нахожу Себе покоя. - Ирод, - начала ты, - Давно мечтал увидеть Иисуса. Теперь рассказывай, что в Маккавейском Дворце ты слышала. Иоанна О, не волнуйся! Оправданным вернулся Иисус; [Сомненья нет, что и супруг твой также Его не обвинит. - Спокойно слушай, Что видела я там. - Четверовластник В многоколонном восседал престольном Чертоге, надушенный, разодетый В золототканый пурпур и виссон. Вокруг него курильницы струили Благоуханный дым. Между колонн Кругом белели мраморные боги. В руках рабынь-египтянок прекрасных Качались тихо, плавно опахала Над головою Ирода. Сюда, В обитель лени, роскоши и неги, Введен был Иисус. Прокула Ну, что же? Дальше! Иоанна Первосвященники наперерыв Божественного Узника винили: В кощунственных речах и в богохульстве, И в непокорности властям, и в том, Что дерзостно Себя Он Иудейским Царем перед народом выставляет. Прокула И что же Ирод? Иоанна Он внимал небрежно Наветам фарисеев. К злобе их, К змеиному их шипу равнодушен Казался он. Он сам стал задавать Вопросы Иисусу; обещал Вернуть Ему свободу, если чудо Он совершит пред ним. Учитель наш Ему в ответ не проронил ни слова]. (Новый взрыв голосов за сценой.) Голоса народа Варавву! Отпусти Варавву нам! Прокула Что там они кричат? Лия Мне, госпожа, Послышалось... Иоанна Что, Лия? Прокула Говори же! Лия Мне кажется, я разобрала имя Вараввы... Только... Прокула Кто такой Варавна? (Голоса народа еще громче и ожесточеннее.) О, этот крик! Свирепой черни вопли Вонзаются мне в уши, как ножи! Лия Варавва, говорят, разбойник... Иоанна Да, Да, вспоминаю: в городе недавно Он возмущенье поднимал. Не так ли? Лия И совершил убийство. Он теперь, Слыхала я, сидит в темнице. Прокула Что же Те крики значили? (Голоса, до сих пор все усиливавшиеся, начали стихать.) Лия Не понимаю. Прокула [Но продолжай рассказ свой, Иоанна. Иоанна И на смех поднял Иисуса Ирод, Глумиться стал над Ним и потешаться, А царедворцы дружно изощрялись, Изобретая шутки и насмешки. Прокула Какие низости! Иоанна Уничижив Его, над Ним наиздевавшись вдоволь, Приказ дал Ирод воинам своим Лоснящуюся белую одежду На Узника надеть, тем знаменуя, Что смертной в Нем он не нашел вины.] Явление восемнадцатое (Из второй двери входит префект.) Префект Прости меня, о, госпожа: быть может, Не в пору мой приход. Но чует сердце, Что из претории вестей ты жаждешь. Сдается мне, что этот Подсудимый Успел твое участье возбудить. Ты видишь в Нем Учителя, Святого; Не скрою: этой веры в Иисуса Я не могу с тобою разделить. Но я твоей сочувствую тревоге И всей душой жалею о тебе! Прокула Благодарю, наш добрый гость, сердечно Благодарю! Ты верно угадал Желания мои. - Ты, Иоанна, Его не знаешь? Это новый наш Префект из Кесарии. - О, поведай О том, чему свидетелем ты был. (Опять крик толпы за сценой.) Префект Супруг твой, сидя на судейском кресле, С высокого помоста к иудеям Держал такую речь: - "Вы говорите, Что развращает этот Человек Народ ваш. Но при вас я это дело Исследовал. Виновным не нашел Я Иисуса в преступленьях, в коих Вы обвиняете Его. Итак, В угоду вам Его я накажу И, наказав, верну Ему свободу. Прокула Что говоришь ты? "Наказав"? Иль я Ослышалась? Иоанна К чему же наказанье, Коль никакой не найдено вины? Префект Я повторяю только то, что слышал. Так прокуратор говорил. Прокула Постой... В толк не возьму я... Если Обвиненный Виновным на суде не признан, можно ль Наказывать Его? Префект Я, госпожа, Подвластен прокуратору; прилично ль Мне порицать его иль восхвалять? Прокула Забудем прокуратора; я мненье Твое узнать желаю: допустимо ль Наказывать Безвинного? Префект Заметь, В угоду лишь толпе он Иисуса Решил подвергнуть наказанью. Прокула Вот как! Да, сделка с совестью, уступка силе. Ведь это слабость, малодушье, низость! - Но говори, что далее случилось? Префект Тут вспомнил прокуратор, что у них, У Иудеев, давний есть обычай На Пасху одного из заключенных, Кого народ укажет, отпускать На волю. [И сказал им прокуратор: - "Хотите, чтоб на праздник отпустил я Царя вам Иудейского?" - Толпа Отхлынула. Народ стал совещаться Со старцами и книжниками.] Тут Тобою посланный вбежал невольник. Я слышал, как супругу твоему Передавал он про твою тревогу, Про сновиденье. Жалостью томим, К тебе участья полный, захотел я Подать надежду, помощь, утешенье. Тогда народ потребовал свободы Какому-то разбойнику Варавве. Прокула Так вот что значил этот клик толпы! Префект И с этой вестью поспешил к тебе я. (Вбегает во вторую дверь Александр с бледным, измученным лицом.) Явление девятнадцатое Александр Что видеть мне пришлось! Прокула, Иоанна, Лия Да говори же! Александр Правитель пред толпой возвысил голос: Наставника хотел он отпустить. - "Распни, распни Его!" - они кричали. Прокула Смерть крестная! Иоанна Учителя распять! Лия О, горе, горе, горе! Префект [Продолжай! Александр Он говорит: - "Какое зло Он сделал?" Но громче прежнего они ревели; И превозмог их вопль. И] прокуратор Его когорте отдал и велел Подвергнуть бичеванью. Иоанна Ужас! Ужас! Прокула О, горе жгучее! О, вечный стыд! Лия Скорбь без конца! Возлюбленный Учитель! (Женщины плачут. Опять крики за сценой.) Префект (в сторону). Хорош, однако, этот твердый, стойкий, Неколебимый, праведный судья! И полкогорты было бы довольно, Чтоб проучить безмозглую толпу! (К Александру.) Что ж далее? Александр В когорте Севастийской Почти все воины из самарян, А самаряне исстари не терпят Нас, иудеев... Прокула Дальше! Иоанна К делу! Александр Случай Удобный выпал им над Иудейским Царем, хотя б и мнимым, неприязнь Свою сорвать. Там, за дворцом, толпа их На воинском дворе Его к столбу Нагого привязала. Бич ужасный Взвился, со свистом воздух рассекая. Жестокие посыпались удары, Терзая тело... Прокула (затыкая уши). Замолчи! Иоанна Довольно! Лия О, ужас! Префект Да, ужасен этот бич! Александр Там на дворе терновый есть кустарник. И ветвь один из воинов сорвав, Сплел из нее венок. С весельем диким Им увенчали Узника они. В Его чело, в виски шипы вонзились; [Из-под венка страдания рубины - Пурпуровые выступили капли.] Другой накинул на плечи Ему Дырявую багряную хламиду, А вместо скипетра дал в руку трость. И перед Ним склонялись на колени И, трость взяв из руки, по голове Его они немилосердно били... И с хохотом и шутками плевали В Его окровавленное лицо... Прокула Злодеи! Иоанна Изверги! Прокула Беги скорее К Пилату, Александр, и возвращайся С вестями к нам! Александр Бегу я, госпожа! (Убегает во вторую дверь и сталкивается с входящим оттуда центурионом.) Явление двадцатое Центурион Свершилось бичеванье. Прокуратор, Несчастного увидев, ужаснулся. Его истерзанный кровавый вид Разжалобит, он думал, иудеев. В венке терновом, в багрянице, с тростью К ним вывел я Страдальца Иисуса. [И произнес Пилат: - Се Человек!] - Но лишь народ Его завидел, снова Поднялся крик: - "Распни Его, распни!" - И говорят их старцы, что имеют Закон; что по закону их Он должен Быть умерщвлен за то, что выдавал Себя за Сына Божия. Префект Так вот как! Не только "истины свидетель" Он, Не только "Царь", хотя б и не от мира Сего, но даже "Божий Сын"! Однако Высоко метит этот Иудей! Прокула Твои слова мне больно ранят сердце Не верь, но только не глумись! Центурион Правитель От слов "Сын Божий" видимо смутился. В преторию он вновь вошел, велев мне И Узника туда к нему ввести. Казалось, что злосчастный Подсудимый Благоговейный страх ему внушал. Чтоб с глазу на глаз с Ним не оставаться, Мне приказал Пилат не уходить. [И с дрожью в голосе Его спросил он: - "Откуда Ты?" - Но лишь молчанье было Ему ответом. - "Мне ль не отвечаешь", - Ему он молвил: - "Иль не знаешь Ты, Что властен я Тебя распять и властен Свободу дать!" - И Узник отвечал: - "Ты не имел бы власти надо Мною, Когда б то свыше не было дано. Грех больший посему на том, кто предал Меня тебе". - И после этих слов] Опять к народу вышел прокуратор. - Позволь мне распахнуть вот эту дверь. (Открывает первую дверь направо. Гул голосов слышнее.) Отсюда виден весь лифостротон. Смотри, как жарко с кресла своего С толпою препирается правитель. Теперь еще уверенней, чем прежде, Еще упорней ищет отпустить Он Узника. (Прокула подходит к двери. Иоанна и Лия - за нею.) Явление двадцать первое Голос саддукея (за сценой). Когда Его отпустишь,- Ты кесарю не друг! Голос 1-го фарисея Затем, что всякий Дерзающий царем себя назвать, Противник кесарю! Иоанна Смотри, как вздрогнул И стал белее снега прокуратор. Прокула Трибуну знак он подал... Центурион То велит он Опять к народу вывесть Иисуса. Иоанна Да! Вот претории раскрылись двери... Его ведут!.. Лия О, ужас! Прокула Боги! Что С Ним сделали они! (Чтобы не лишиться чувств, прислоняется к колонне. Иоанна и Лия стараются не подпускать ее к двери.) Префект Невыносимо Ей на несчастного смотреть! Лия Заприте Скорее эту дверь! (Центурион запирает дверь.) Иоанна Не надо к двери Пускать ее! Прокула В себя я прихожу... Мне лучше... Мне... Пустите, ах, пустите!.. Зачем меня вы держите?.. (Дверь снова отворяется. Стремительно вбегает Александр, хватает со стола кувшин с лоханью и бросается к фонтану зачерпнуть воды. Дверь остается открытой.) Явление двадцать второе Голос Пилата (насмешливо). Се Царь ваш! Прокула Я слышу голос Понтия! Пустите! Иоанна Молю тебя, не подходи к той двери! Голос народа: 1-й Возьми, возьми! 2-й Распни Его! 3-й Распни! Лия Что делаешь ты там? Зачем вода? Александр Воды велел подать наш господин. (Убегает.) Явление двадцать третье Голос саддукея На смерть! Голос 1-го фарисея На крест! Голос 2-го Возьми Его! Голос 3-го Распни! Голос Пилата (с горькой насмешкой). Царя ли вашего распну? Прокула Ты слышишь? То говорил мой муж... Иоанна О, успокойся! О, Прокула, поберегись! Голос 1-го фарисея Не знаем Царя мы! Голос 2-го [Нет у нас царя!] Голос 3-го Не нужно Царя нам! Голос саддукея Царь у нас единый: кесарь. Прокула (вырываясь). Пустите!.. Прочь!.. Пустите к этой двери! Пустите же! Все, все хочу я видеть! (Крики смолкают.) Голос Пилата (после молчания) Я умываю руки в знак того, Что неповинен я в крови невинной. За Праведника вам держать ответ! Голос народа Пусть кровь Его на нас и детях наших! Занавес быстро падает. Павловск 12 января 1912 г. ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ Картина первая Дом и сад Иосифа Аримафейского у занимающей всю сцену справа высокой городской стены, сплошь заросшей плющом и зеленью. От этой стены в глубине под прямым углом тянется наискось через всю сцену влево каменная ограда сада, отделяющая его от дороги, которая невидимая зрителю, по ту сторону ограды и вдоль ее, ведет от выхода из городских ворот, видимых своею верхней частью на заднем плане за оградой и городской стеной над образуемым ими углом. Слева дом Иосифа выступает лишь небольшой пристройкой с плоской крышей под пестрым шатровым навесом. На этой крыше два дивана, стол, кожаная корзина со свитками Ветхого Завета. Сиденья и стол покрыты дорогими коврами. Дом примыкает к вышеупомянутой ограде. С крыши ведут каменные ступени на площадку, примкнутую к той же ограде. Тут каменная скамья. Стоящему на площадке ограда приходится почти на высоте плеч, так что ему видна дорога. С площадки в сад спускаются несколько ступеней. В углу справа в глубине водоем. Между ним и ступенями на площадку и на крышу в ограде калитка, ведущая на дорогу. Справа на авансцене ход в глубину сада. В саду вазы, скамьи, цветы. Около полудня. Солнечная погода. Явление первое (Иосиф сидит на кровле, читая свиток закона. Никодим медленно всходит к нему по ступеням.) Иосиф А, это ты, мой старый друг! Как рад я, Что, наконец, опять ко мне зашел Ты, Никодим! Садись, садись вот здесь, Поближе, так. Давно, давно хотелось Мне по душе с тобой поговорить. Поверишь ли, в последние недели Я, добрый друг, тебя не узнаю: [В тебе таится что-то; ты рассеян, Сдвигаешь брови сумрачно, молчишь, Не отвечая часто на вопросы, И всех сторонишься. О, друг мой, брат.] Откройся мне, скажи: что, что с тобою? Никодим Иосиф, друг мой! Верно угадал Ты, что во мне упорно и жестоко Два борются начала... Иосиф Вижу, вижу. Никодим Всегда и раньше ум боролся с сердцем; Но никогда борьба глухая эта Меня не мучила так нестерпимо, Как в эти дни - нет, даже и не дни - В часы, протекшие с минувшей ночи... Иосиф Что ж? Над Учителем внезапный суд И смертный приговор... Никодим Не только это. Ужасно то, что я... что я... Иосиф Так что же? Никодим Ужасно то, что я - не понимаю. О, как мучительно - не понимать: [Я сам себя не раз ловил на чувстве, Что смутное питаю упованье На Иисуса. Мне подчас казалось, Что это Он - обещанный Мессия, Что свергнет Он языческое иго, Освободит Израильский народ, Прославится, воссядет на престоле Давидовом и с высоты Сиона Над нами будет царствовать во век. Но вот настал день радости священной, Канун великой Пасхи иудейской - И рухнула последняя надежда! Иосиф, друг мой, ты, наверно, помнишь: Назад тому три года тайно я К Нему пошел глухою, темной ночью. Но знать не можешь ты, зачем пошел я; Так выслушай. - Со всею силой веры] Давно, уж с ранних лет вникаю я В закон, в преданья, в заповеди Божьи. Чем глубже в мудрость их я погружаюсь, Тем все ясней, все явственней, все ярче Обозначается передо мной Та ложная стезя, которой наши Законники и книжники ведут. Иосиф Куда ж ведут они? Никодим Куда - не знаю! Не к Богу только. Иосиф Что? И это ты, Израилев учитель, иудейский Начальник, ты, ты, Никодим, дерзаешь Произнести такое слово? Никодим Да, Дерзаю потому, что Моисеев Закон, пророчества, преданья старцев И совокупность нашего ученья Мне слишком, слишком дороги и близки. В них правда вечная, в них жизнь, в них Бог! Но только в них одних, не в толкованьях Священников, законников, левитов. Ужели вера есть у этих членов Синедриона, этих фарисеев И саддукеев? Иосиф У кого ж она? Кто ж верует? Никодим Кто? - Дети, только дети. Я и себя ребенком малым помню. Как я тогда глубоко верил в Бога! К Нему любовью чистой и горячей Пылало сердце детское мое, Он надо мной парил в безбрежном небе, Его нетленной синевой меня Он осенял, меня тогда любил Он. Ему молился я, - нет, не молился: Тогда еще не научили люди Меня Ему молиться. В эту высь Рвался к Нему душою я и плакал, Да, плакал в несказуемом восторге Отрадными, счастливыми слезами, И в тех слезах общенье находил С моим Создателем. - Скажи, Иосиф, Не каждый ли из нас переживал Такие чувства в отрочества годы? Теперь ответь: чему же обучают У нас детей? Иосиф Какой вопрос! Чему? Конечно, вере в истинного Бога, Его закону, заповедям Божьим... Никодим Нет, не тому, Иосиф, не тому! Нет, измышленьями сухого знанья Уже давно у нас подменены Святой закон и заповеди Божьи; У нас царит обрядность вместо веры, А вместо Господа - синедрион. Иосиф Опомнись, Никодим! Что говоришь ты? Божественную истину и веру Священники незыблемо хранят. Никодим Священники?! Да вдумался ль, Иосиф, Ты в то, что с нею сделали они, С божественною истиною этой? Они ее упрятали в Святая Святых за пышнотканую завесу И, в серебро и злато заковав И драгоценными убрав камнями, Заволокли куреньем фимиама. Вот, вот что с истиной они свершили! [Ты зришь ли Бога своего, Израиль? Ему ты внемлешь, избранный народ? Не видишь и не слышишь? - И не нужно! Тем истина у нас сохранней, тем Незыблемей, верней и безопасней Мы Божье откровенье соблюдем.] Народ! Он проклят! И пускай невеждой В законе будет он. С него довольно Уплаты десятин и тонких правил О том, как очищенье совершать, И приношений, и даров, и жертв, И почитанья строгого субботы. Иосиф Друг Никодим, спокойней, без боязни Теперь я слушаю тебя. Сперва мне Почудилось, что пошатнулся сам Ты в вере в Божью истину святую; [И страхом за тебя, мой верный друг, Болезненно душа затрепетала.] Но вижу, ты, как прежде, в вере тверд. [ За бедный наш простой народ скорбишь ты, И скорбь твою всем сердцем я делю.] - Послушай: здесь сейчас меня застал ты За чтением Исайи-пророка. Раскрой же свиток, - нет, не тот, - другой, Вот этот. - Дай! Смотри внизу страницы, Вот здесь: "К чему Мне множество всех ваших Кровавых жертв? Так говорит Господь. Я всесожженьями овнов и туком Откромленных пресытился тельцов. Не нужно Мне всей этой крови агнцев"... Никодим Иосиф, друг, не странно ль? Вот ответ На мысль мою. Всевышний Сам устами Пророка Своего вещает нам, Что обветшало прежнее служенье. Иосиф Да, верю я; не далеко то время, Когда не в городе царя Давида, Когда не в этом пышном храме только, Но где бы ни было под небесами Создателю миров, Отцу, как дети, Поклонниками истинными мы Повсюду поклоняться будем в Духе И истине. Никодим Опять взыграло сердце, Твоим речам внимая. Узнаю Слова святые Иисуса. Верю Душою всей, умом и сердцем верю, Что Он с небес на землю послан Богом, Чтоб с нами новый заключить завет. Он, Он - давно обещанный Мессия, Сомненья нет!.. - И вдруг, лишь только вспомню Синедрион, полночный суд, Пилата, Допрос и этот смертный приговор, - Как у стрелой настигнутой орлицы Беспомощно поникнут крылья веры, И в глубь и мрак сомнений я паду. Иосиф Не унывай, друг верный мой! Надейся И жди! Не будем дерзко предрешать Божественную волю Провиденья. (Входит слуга.) Явление второе Слуга Готова трапеза! Иосиф (Никодиму). Друг, оставайся И трапезу со мною раздели! (Все трое уходят налево.) Явление третье (Справа, из глубины сада входят Симон, Руф и Вартимей с садовыми орудиями.) Симон (утирая пот). Как солнце горячо в открытом поле! Еще вчера с вершин Ливана ветер Навеял холода и пахло снегом; Безоблачная ночь была свежа, А уж сегодня к полдню стало жарко. РуФ На крыльях ласточек летит весна! Смотри, отец, уж две из них хлопочут Под крышею у старого гнезда. Который год они сюда летают! А здесь, под вазой, алый гиацинт Готовится раскрыть, пригретый солнцем, Своих кудрей румяных завитки. Симон Да, снова нам Всевышний посылает Отрадную, счастливую весну! Почуяли ее тепла дыханье, Из муравы вытягиваясь к небу, Стебли прекрасных белоснежных лилий. Что стоило б им к празднику расцвесть! Так любит их хозяин! Нет, до завтра Не зацветут. Вартимей Какое счастье! Снова Прозревшими глазами вижу я Красу и блеск, и прелесть мира Божья, И ласточек, и солнце, и цветы! Симон [Да, Вартимей! С заоблачного неба Призрел Господь на слепоту твою, И нашему Учителю позволил Твои глаза избавить от нее. А на земле, как и в надзвездном небе, Заботливый и щедрый благодетель Помог нужде и бедности твоей. Хозяин добрый наш! Благословенно Его да будет имя! Сколько слез Он сердобольною отер рукою! Не счесть убогих, сирых и вдовиц, Которым Он оказывает милость. Руф Не много сыщется в Ерусалиме Таких господ, как наш Иосиф. Он Да Никодим, его приятель верный, Тот самый, что на кровле с ним сейчас Беседовал, во всем синедрионе По доброте сердечной не найдут Себе подобных. Симон Да, не мог хозяин Избрать себе достойнейшего друга.] (Стук в калитку.) Стучится кто-то там. - Руф, отопри! (Руф отпирает калитку. Входит Иоанна.) Явление четвертое Иоанна Хозяин дома? Я по делу. Симон Дома Хозяин, дома, госпожа! Тебе Всегда он рад. Теперь он с Никодимом За трапезой. Иоанна А! Старый Симон! Здравствуй! - С недобрыми вестями от Пилата Я прихожу. Как больно мне, друзья, Быть предвозвестницей великой скорби. Симон О, госпожа, мы все готовы слышать. Руф Позволь узнать, в чем дело, госпожа? Вартимей Не с Иисусом ли беда случилась? Иоанна Ты угадал. На крест он осужден. Здесь, этой улицей, в ворота эти Его сейчас должны вести на казнь. Руф Нет, это невозможно! Симон Как? Учитель! Вартимей Не может крестною позорной смертью Он умереть! Руф Прости нас, госпожа! Но эта весть такой вселила ужас В моей душе, что не могу я верить. Вартимей Он - Праведник! Он чудеса творит! Симон Ни на какое зло Он не способен! Руф Его на казнь! И на какую казнь! Иоанна О, если 6 я сама могла не верить, Что это правда, что еще сегодня Свершится казнь! Вартимей О, Господи, зачем Глаза мои несчастные прозрели? О, если бы ослепнуть им опять, Чтобы не видеть мне Его мучений! Симон А помнишь, Руф, дней пять назад, когда У входа в храм я под узцы ослицу Держал, пока с нее слезал Учитель, Мне посмотрел в глаза Он и сказал, Что и другой ждет от меня услуги. Руф Да, помню, помню; я еще ответил, Что неизменно все Его слова Сбываются. Ну, как теперь им сбыться! (На кровле появляются Иосиф и Никодим; Симон, Руф и Вартимей принимаются за садовые работы.) Явление пятое Иоанна Вот и хозяин ваш! (Всходит по ступеням.) Иосиф Чей это голос? А, Иоанна! Гостья дорогая! (Сходит ей навстречу на площадку.) Ты из дворца? С какими же вестями? Иоанна С недобрыми. По долгом колебаньи Их приговор правитель утвердил. Никодим Все кончено. Иоанна Уж воины готовят Орудие позорнейшей из казней. К тебе я прямо из дворца Пилата Пришла по просьбе Прокулы. Она В таком отчаяньи! Она просила Ей передать, что здесь увидим мы. (Справа за сценой шум приближающейся толпы. Симон, Руф и Вартимей бросают работу. Симон подходит к калитке и смотрит в нее на улицу. Руф - за ним. Вартимей взбегает по ступенькам и смотрит через стену.) Явление шестое Симон Ведут! (Крик.) Руф Вдали по улице, я вижу, Толпой валит народ. Вартимей Несется пыль... Вот воины, а впереди глашатай. Иоанна [Ах! Слышишь, издали, как шум прибоя Мятежных волн, бегущих к берегам, Доносится толпы народной говор.] Я вся дрожу, Иосиф. Ближе... Ближе! О, если бы не слышать и не видеть! Иосиф Мужайся! Иоанна Боже Вышний, дай мне силы! Никодим Молитесь! Голос глашатая (за сценой справа издали, протяжно, нараспев). Иисус Назарянин, Царь Иудейский! Вартимей Вот кричит глашатай. Симон Да, слышу, слышу! Никодим О, жестоковыйный Израильский народ! Народ строптивый! Сыны погибели, вы позабыли, Оставили вы Бога! Ярый гнев Его не научил вас покоряться Безропотно святой Господней воле. [Когда Он вывел из Египта вас, И расступилось море перед вами, Когда пустыней мрачною вы шли, И ваш пророк и вождь при блеске молний Под грозные раскаты грома, в туче, На высоте дымящейся горы Беседу вел с Творцом сорокадневно, Вы, вы тогда что делали в долине? Из золота вы отлили тельца И вкруг него неистово плясали И в мерзостных бесчинствовали играх. Вас пощадил Создатель и простил. Чем вы Ему воздали за пощаду? ] Он посылал пророков вам и мудрых, И праведных, а вы? Вы гнали их Из града в град, бесчестили, камнями Их побивали и казнили их. Дополните же ныне меру ваших Отцов! Один, последний остается, Всевышним посланный с небес на землю К вам с проповедью мира и любви. Как Моисей вознес змию в пустыне, На крест вы Иисуса вознесете. Но знайте: не отпустится во веки Ни вам, ни детям вашим этот грех! (Шум толпы, все приближавшийся и усиливавшийся во время речи Никодима, теперь уже слышен на сцене за оградой справа.) Иоанна (хватая за руку Иосифа). Вот Он! Смотри! Иосиф Пророчество свершилось: "Он Человек, изведавший болезнь И весь покрытый ранами... Отторгнут Он от земли живых... За преступленья Народа Моего на смерть ведется!"... Симон Он изнемог под тяжестью креста... Вартимей Он обессилел... Руф Пошатнулся... Иоанна Ах! (Крик.) Симон Упал! Учитель наш! (Поспешно убегает в калитку.) Явление седьмое Голос саддукея (за оградой). Вперед! Голос 1-го фарисея (за оградой). Иди же! Голос центуриона (за оградой, сострадательно). Он выбился из сил... Вартимей (Руфу; перебегая на левый край площадки, смотрит через ограду). Себе отец твой Взвалил на плечи крест. Голос центуриона (за оградой). Уж если поднял Ты крест, так и неси его вослед За Осужденным. Голос 2-го фарисея (за оградой). Встань! Голос 1-го (за оградой). Вставай! Голос 3-го (за оградой). Не время Теперь валяться в прахе! Голос саддукея (за оградой). Ха! Других Спасал, а Сам Себя спасти не можешь! Иоанна О, эти фарисеи! Руф Кровопийцы! Вартимей У, изверги! Голос центуриона (за оградой, сострадательно). Вы, кто-нибудь из стражи, Да помогите же Ему с земли Подняться. Никодим Римлянин, центурион, Хоть верит в идолов, а человечней, Чем верящие в истинного Бога Евреи! Голос глашатая (за серединой ограды). Иисус Назарянин, Царь Иудейский! (Говор народа слышен уже за серединой ограды, все подаваясь влево.) Руф Вслед за Ним отец мой Несет Его тяжелый крест. Так вот В чем предреченная была услуга! Сбылись Его слова! Вартимей Не одного Учителя ведут на место казни: Гляди, Ему вослед еще один Идет под крестной ношей осужденный. Руф А вот другой и тоже тащит крест. Вартимей Кто эти двое? Руф Я узнал их: это Сообщники мятежника Вараввы. Иоанна Смотри, Иосиф, опершись на руку Любимого Его ученика, Идет за Сыном Мать Его, Мария. О, горе матери насквозь пронзает Ей, как мечом, истерзанное сердце! Иосиф Скорбь матерей всего земного мира, Скорбь за детей своих, Твоею скорбью Освящена отныне и навек! - Пойдем за Ней! Иоанна Пойдем, пойдем, Иосиф! (Поспешно спускаются и уходят в калитку. Руф за ними.) Явление восьмое (Вартимей рыдает, облокотясь на стену.) Никодим (глядя вслед шествию, преклоняет колени). И Божий гнев Не разразился!.. Ангелам небесным Не повелел Господь слететь на землю, Из рук злодеев вырвать Иисуса!.. Он ко кресту в Своем венце терновом Через мгновенье будет пригвожден!.. Обещанным царем Он не воссядет В Сионе... Голос глашатая (за сценой, слева). Иисус Назарянин, Царь Иудейский! Занавес Картина вторая У Пилата. Богатый покой. По середине несколько широких мраморных ступеней ведут к арке, за которой триклиний - глубокое полукруглое помещение под сводом. По обе стороны арки по двери. Среди триклиния богато накрытый, уставленный яствами и питьями стол. Обилие цветов. Дорогая посуда. Вокруг стола возлежат на ложах из слоновой кости: Пилат, префект и оба трибуна. Прокула сидит на ложе напротив Пилата. Сумрак, позволяющий, однако, довольно ясно различать предметы. Постепенно становится все темнее. Александр и невольники прислуживают. Явление первое 1-й трибун И трех часов с полудня не прошло, А солнце скрылось. 2-й Сумрак необычный Окутал землю. 1-й Все мрачней и гуще Таинственная мгла. Префект (насмешливо). Вся тайна в том, Что временно луна затмила солнце. Прокула В безоблачном оно померкло небе В тот самый час, когда на лобном месте Казнь началась. Явление второе Голос (за сценой очень далеко, протяжно и заунывно.) Молитесь о казнимых! 1-й трибун Опять! 2-й Опять зловещий этот голос! 1-й Что это значит? Пилат Здесь обычай есть: Покуда казнь свершается, взывает Ко гражданам левит с высокой башни, Чтоб за казнимого они молились. Прокула Еще не поздно, Понтий. Время есть Еще тебе загладить грех великий. Ты приговор твой можешь отменить. Пусть Александр, иль кто-нибудь, поспешно Туда, на эту страшную Голгофу К центуриону сбегает. Молю Тебя, молю всем, что всего дороже Тебе на свете! О, пошли его! Пусть передаст он там твое веленье, Чтоб задержали, чтоб прервали казнь. Пилат Ты просишь невозможного. Ты судишь По-женски. Непристойно приговоры Постановлять и снова отменять. Власть твердая того не допускает. Прокула Но, Понтий, сам считаешь неповинным Ты Осужденного. Пилат Тут есть причины, Которых женский не охватит ум. Тут государственная польза. Впрочем, Какое дело может быть тебе, Матроне римской, до Того еврея? Прокула (тихо Александру), Как долго медлит Лия! Александр, Узнай, ужель еще не воротилась Она с вестями? Я давно услала Ее туда. Александр Я справлюсь, госпожа! (Уходит направо.) Явление третье Префект (тихо Пилату). Все помыслы ее к той страшной казни Прикованы. Но надо попытаться Ее развлечь веселою беседой. Пилат Послушаем и мы. (Невольникам.) Полней вина Налить гостям! Голос (за сценой). Молитесь о казнимых! 1-й трибун Как нагоняет на душу тоску Унылый голос этот! 2-й У египтян На пиршествах разряженным гостям В чертог веселья мумию приносят - Напомиианье о грядущей смерти. Так этот голос заунывный нам О неизбежности конца вещает. (Здесь Прокула, до сих пор не обращавшая внимания на пирующих, прислушивается к словам 2-го трибуна.) 1-й Смотрите! Все чернее тьма кругом. 2-й День превратился в ночь. 1-й Едва могу я Предметы различать. Пилат Подать огня! (Невольники зажигают светильники.) Префект При пламени светильников как ярко Сияют изумруды в ожерелье У нашей госпожи! - Пришла на память Мне Лоллия: когда с ней развелся Внук и наследник кесаря, она Без всякого труда нашла другого, Не слишком знатного супруга. Я На брачный пир был позван. На невесту Навесили на сорок миллионов Сестерций изумрудов и жемчужин. Пилат (смеясь). Ужели мог ты с точностью такой На глаз ее убранство оценить? Префект Нет, в жемчугах и драгоценных камнях Я не знаток; она сама на пире Высчитывала каждому охотно Их стоимость. (Входит справа Лия, за ней Александр.) Явление четвертое Прокула Ах, Лия, наконец! Иди сюда! Скорей, садись поближе, Здесь на скамью у ложа моего. (Говорит с ней вполголоса.) Префект Когда, плывя к далекой Иудее, Я покидал родные берега, И за кормой в лазоревом тумане Тонули рощи и сады Путеол, Казалось мне, что ждут меня лишенья, Что, сродников утратив и друзей, От родины оторванный, здесь буду Я жертвой одиночества и скуки. Но вот, еще не минул день прибытья В неведомую чуждую столицу, А мне уж кажется, что дома я. 2-й трибун Как в Риме, как у нас на Палатинском Холме, мы слышим речь родную: те же Перед глазами пышные чертоги, А в довершенье - ласковый прием. 1-й Могли ли думать мы, что в Иудее Нас угостят лукулловским обедом! Префект Чего, чего здесь нет из яств отборных. Мозги павлиньи, языки фламинго, И еж морской, и устрицы Тарента, И куры нумидийские, и рыба, Которой родина - Эвксинский Понт... 1-й трибун А как ласкает взор разнообразье Плодов; из рога изобилья словно Их высыпали нам: тут и гранаты, И вишни, и египетские фиги, И яблоки, и сливы из Дамаска. 2-й Но лучше всяких лакомств и плодов Живительная в этих кубках влага - Хиосское и кипрское вино; Оно шипит и пенится, и жажду Нам утоляет, и волнует кровь. Префект Товарищи, я кубок поднимаю За прокуратора! 1-й трибун Его здоровье! 2-й За нашего хозяина! Префект Я пью. За благородную его супругу! 1-й трибун За Прокулу я кубок осушаю! 2-й И я! Пилат Вам, воины, благодаренье И за меня, и за мою супругу. Префект Лишь наша госпожа ни до чего И не дотронулась из яств обильных. Непочатый, налитый до краев, Пред нею блещет кубок драгоценный. Префект Средь множества невольниц в этом доме Наверно есть искусницы плясать. Сирийская прославленная пляска Под сладостные звуки флейт и лир Развеселит печаль твоей супруги И, может быть, тоска ее пройдет. Пилат Пусть пляшущие явятся рабыни И плясуны сирийцы. Прокула (тихо Лии). Что за пытка! Ах, Лия, Лия! Слушая тебя, Я чувствую, что острое железо Гвоздей как будто в руки мне и ноги Вонзается. В истерзанной груди Мое смертельной мукой сердце рвется. Все помыслы и чувства все мои Там, у Него, у страшного креста... А здесь и этот смех, и эти речи!.. Уйти бы мне, чтобы не слышать их. Лия О, потерпи еще, молю тебя! - - Они не знают, что творят... Уходом Супруга ты разгневаешь... Побудь С гостями... Притворись, прикинься Веселой, беззаботной, госпожа! (Входят пляшущие сирийские рабы и рабыни.) Явление пятое Прокула Я не могу! Не в силах больше я... (Раздается музыка из сада. Музыкантов не видно.) О, если бы не видеть этой пляски... Ах, уведи меня куда-нибудь! Лия Молю тебя, сбери остаток силы, Бери с Него пример! Терпи, как Он! (Сирийская рабыня пляшет.) Префект Под звуки томные лидийской песни Как упоительны ее движенья! 1-й трибун Какая нега! 2-й Сколько выраженья! Префект В истоме сладостной стан изогнув, По влажному морскому лону словно Плывет она. 1-й трибун Бессмертные Хариты С ней не могли б в изяществе сравняться. 2-й При виде нежных прелестей ее Самой завидно стало б Терпсихоре, Одной из девяти сестер Парнаса. Префект Но как бледна! Она дрожит всем телом, И в помутившихся глазах у ней Читаю я какой-то страх смертельный. Пилат Чего-нибудь повеселей! Теперь Пусть пляшут все. Голос (за сценой). Молитесь о казнимых! 1-й трибун Опять!.. 2-й О, благодатное вино! И суеверный страх с ним позабудешь. 1-й И этот мрак зловещий нипочем! (Сирийские рабы и рабыни пляшут.) Префект Он пляшет, как во сне, как в исступленьи, И ужас на лице, как и у ней. 1-й трибун Так хищный зверь выслеживает жертву!.. 2-й Она летит на легких крыльях ветра, Едва касаясь мраморного пола. 1-й Вот, он настиг! Префект Нет, вырвалась она. 2-й трибун Так от Плутона мчалась Прозерпина... Префект Или сабинянки от римлян... (Ослепительная молния. Оглушительный удар грома. Подземный гул. Землетрясение. Стены и колонны колеблются.) 2-й трибун Боги! (Бежит, спотыкается, падает и лежит в оцепенении.) Префект (тревожно). И молния, и гром, и гул подземный! (Спешит к выходу в сад и опирается на колонну.) Пилат (роняя кубок). Земля колеблется! (Вскакивает). 1-й трибун (падая на колени). Мы погибаем! (Сирийская рабыня с раздирающим душу воплем убегает; сириец - за ней. Порыв завывающего ветра. Огни гаснут. Непроницаемый мрак. Долгое мертвое молчание. Потом сразу яркий дневной свет.) Явление шестое Префект Что это было? Пилат Не во сне ли мы? 1-й трибун В себя я не приду. 2-й Кровь стынет в жилах. Прокула (медленно вставая, с величием). Ужели вы не поняли еще? Ужель сердца у вас окаменели? О, Понтий! Боязливо, малодушно Ты Неповинного послал на смерть. Знай, римский прокуратор Иудеи, Наместник кесаря и друг его, - Водою мира целого не смоешь С себя ты той чудовищной вины! Он, Праведник, Он, посланный нам с неба, Он, солнце истины и Божий Сын, Повис, простертый на кресте позорном. И вы дивитесь, что померкло солнце, Что молнии во мраке заблистали, Что разразился грозный гром небес, Что в ужасе тряслись земные недра. - Я верую! Мне сердце говорит: Он испустил последнее дыханье. Свершилось!- Господи, Его страданье Грех мира дольнего да искупит! Занавес быстро падает. Павловск. Страстная пятница 23 марта 1912 ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ Сад Иосифа Арнмафейского. Слева более половины сцены занимает высокая скала с ведущими на ее вершину высеченными в камне ступенями. Скала заросла кипарисами, плодовыми деревьями, в полном вешнем цвету, и кустами. На одной трети высоты в скале уступ, обра зующий площадку, посреди которой служащий сиденьем камень. У подошвы скалы полукруглая каменная скамья. Справа в глубине видны городские стены. На первом плане справа каменистый пригорок со ступенями. Ночь. Явление первое (Иосиф сидит на уступе скалы. Молча входят и поднимаются на вершину скалы три мироносицы. Входят Руф и Вартимей и располагаются у ног Иосифа.) Иосиф Всех нас влечет к себе гробница эта. Единая объединила нас Печаль и скорбь... И льются наши слезы, И множится к Усопшему любовь. (Из глубины входят Александр и Лия.) Явление второе Иосиф - Кто там идет? Шаги я будто слышу. Ах, это Лия с Александром.- Вы Приходите сюда грустить и плакать На дорогой безвременной могиле? Александр Мы поднялись пораньше, чтоб до света С ней сбегать за город, в поля... Лия Росою Обрызганных я нарвала цветов - Душистых первенцев весны, чтоб ими Усыпать холм могильный... Иосиф Вас туда Теперь, порой ночной, и не подпустят. Дождитесь дня: не долго до рассвета. Александр Кто, господин, не пустит нас ко гробу? Иосиф Да, - вы еще не знаете, что стража К нему приставлена. Тяжеловесный, Приваленный к дверям гробницы камень Печатями скреплен синедриона. Лия К чему печати! Александр Стража! Для чего? Иосиф Первосвященники и старцы наши Боятся, чтобы тело Иисуса Ученики средь ночи не украли И не сказали бы потом, что Он Воскрес из мертвых. Александр Он и после смерти Покоя фарисеям не дает! Иосиф Еще два дня назад я б не поверил, Что здесь, в моем саду уединенном, Скалистый этот холм, где я себе Последнее пристанище готовил, Невинного Страдальца приютит. Лия [Быть может, это грех, но я и в праздник Все об одном и том же помышляю: Из памяти изгнать я не могу Тот страшный роковой канун субботы;] Малейшие подробности его Упорно я в уме перебираю. Руф Я, как и ты, все вспоминаю их. Вот, подошли за Ним мы к месту казни; Отец мой крест Его сложил на землю, И воины, Учителя раздев, Его на нем нагого распростерли. Еще досель все у меня в ушах Стук молота как будто раздается, Ударами вгоняя гвозди, руки И ноги палачи Ему пронзили... И хлынула кровь алая из ран... Лия Я помню, на божественном лице Смертельная тут выразилась мука. Ни жалобы, ни стона, ни проклятья Не вырвалось из уст Его. Он очи Возвел на небо и взывал к Отцу, Моля у Бога Вышнего прощенья Тем, кто не знают, что творят. Вартимей И оба Злодея, распятые с ним, ругались Над Праведником. Но один из них, Раскаявшись, стал унимать другого И говорил ему: "Иль не боишься Ты Бога? Мы с тобой осуждены За дело; Он же никакого зла Не сделал". И Учителю моленье Принес он: "Помяни меня, Господь, Когда приидешь в царствие Твое!" Руф А помнишь ты, что Иисус ответил? Вартимей Возможно ль этого не помнить, Руф! В ответ ему сказал Учитель: "Ныне ж Со мною будешь ты в раю". Иосиф Во тьме, Царившей долгих три часа с полудня, При факелах, зажженных палачами, Я Мать Его увидел у креста; И ученик Его любимый тут же Стоял, скорбь несказанную Ее Деля. Когда заметил их Страдалец, Он тихо молвил Матери: "Вот - сын Твой", Потом ему сказал: "Вот - Мать твоя". И этот ученик усыновленный Мать нареченную к себе увел. Александр Я на Голгофе не был и не знаю, Как кончились страдания Его. Руф Ах, слово каждое Его глубоко Запечатлелось в памяти моей. Я слышу и теперь, как возопил Он: "О, Боже Мой! О, Боже Мой! Зачем Меня оставил Ты?" Вартимей Предсмертной мукой Терзаемый, Он слабо вскрикнул: "Жажду!" И уксусом напитанную губку Один из воинов, ее на трость Наткнув, Ему поднес, из состраданья, К запекшимся, хладеющим устам. Александр А в это ж время во дворце Пилата Шел пир, и тоже утоляли жажду! Руф И, уксуса вкусив, Он простонал Пред смертью: "Совершилось! Отче, в руки Твои дух предаю"... Вартимей И, отстрадавшей Поникнув головою, предал дух. (Молчание. Все в глубокой благоговейной грусти опускают головы. Справа входит Симон со снопом лилий.) Явление третье Симон Вот, господин мой добрый, полюбуйся: Средь этой тихой, теплой ночи сразу Все лилии на грядках расцвели. (По знаку Иосифа Александр сходит с площадки, берет лилии у Симона и несет их Иосифу.) Иосиф Душистый сноп Его любимых, чистых В ночи расцветших, непорочных лилий Да будет приношением моим Ко гробу отстрадавшего Страдальца. [Мне воины не станут возбранять Могильный холм Его убрать цветами.] Лия Коль подойти нельзя ко гробу ближе, Домой бы нам вернуться, Александр. Иосиф Идите с миром, уходите. - Лия, У Симона оставь свои цветы. Мы их снесем поутру на гробницу. - - И вам, друзья, сном подкрепиться б надо. Идите. Здесь, в уединеньи, я На предрассветную молитву стану. (Все уходят. Иосиф один.) Явление четвертое Иосиф Пускай на век Твои сомкнулись очи, И плотию уснул Ты, как мертвец, Но светит жизнь из тьмы могильной ночи, Сияя солнцем в глубине сердец. Живительно, и действенно, и ново В сердцах у нас Твое бессмертно слово: Любви к Тебе душа у нас полна, А где любовь, там смерть побеждена! (На вершине скалы слева показывается центурион.) Явление пятое Центурион Ты здесь! А я к тебе спешил, Иосиф. (Сходит к Иосифу.) Иосиф Ты шел ко мне? И твоего прихода Причиною - мой бездыханный Гость? Центурион (озираясь). Одни ли мы? Никто нас не услышит? Иосиф Нет никого. Центурион Из воинов моих, На страже бывших у могильной двери, Один в тревоге бледный прибежал В преторию ко мне с чудесной вестью: Лишь наступила полночь, всколебалась Земля вокруг надгробного холма. И кто-то светлый, дивный, лучезарный, Слетев с небес падучею звездою, От двери гроба камень отвалил И сел на нем; белее снега было На вестнике бесплотном одеянье, А сам он, словно молния, блистал. Иосиф Что слышу? Центурион Воины на землю пали, Затрепетав от страха; их объял Смертельный, леденящий ужас. Долго В себя они не приходили. Тот, Что поспешил ко мне, передавая О виденном, дрожал, как лист. Ко гробу Я торопливыми пошел шагами, И отваленным камень я нашел, Печати же на нем остались целы, Я в гроб проник... Иосиф Послушай, там ли тело Замученного нашего Страдальца? Центурион Пойдем со мной, и ты увидишь сам. Иосиф Идем скорей! (Торопливо поднимаются на скалу и скрываются налево. Справа медленными шагами входит Никодим и садится на скамью.) Явление шестое Никодим Мне не найти покоя! Обманутый несбывшейся надеждой, Я день и ночь брожу с своей тоской, [В больной, израненной душе и холод, И пустота... И сон бежит от глаз. Ах, тщетны были вера и надежды!] Не Он, не Он обещанный Мессия, А ждать другого - силы нет в душе. (Рыдает.) (Справа входит Иоанна с алавастром в руках. Брезжит рассвет.) Явление седьмое Иоанна Ах, Никодим! (Садится рядом с ним.) Нам только и осталось, Что сокрушаться, плакать и рыдать. На гроб иду я, как другие жены Из Галилеи; тело Иисуса Я благовоньями хочу помазать. Вот, масти здесь из мирры и алоя. - Последний долг Ему ты оказал; У Иоанна в доме говорили: С Иосифом ты снял Его с креста? Никодим Да, я исполнил этот долг печальный, Мы лестницу приставили к кресту. Гвоздь извлекал я из Его десницы; Бессильно за плечо ко мне упала Его рука. Главой окровавленной Склонился на меня Он; и колол Мое лицо Его венок терновый. И мне почудилось, я ощутил Прощальное Учителя объятье. На память мне приходят неотступно Мгновенья эти; только их я вспомню - Невольно слезы катятся из глаз. Иоанна И за одно с твоими проливаю Я и свои... (За сценой в глубине слышна пастушья свирель.) Но чу! Свирель пастушья! То стадо гонит за город пастух. Ах, как люблю я эти звуки! В пору Безоблачного детства переносят Они меня. Когда свирель я слышу, На память мне приходит ночь одна На родине моей. Об этой ночи Ребенком малым слышала нередко Я пастухов бесхитростную повесть. Они ночную стражу содержали У стада. Ангел им предстал; [и слава Господня осияла их. И страх Напал на пастухов. И ангел Божий, Их ободряя, молвил им: "Не бойтесь! Великую я возвещаю радость И вам, и людям всей земли: родился Спаситель вам. И вот вам знак: в пещере Найдете вы младенца в пеленах; Он в яслях возлежит". И появилось На небе много ангелов святых; Они взывали: слава в вышних Богу, Мир на земле, благоволенье людям!" - И смолкло все, и в небе свет погас, И ангел Божий отлетел]. По слову Его они пошли и увидали И ясли и спеленатого в них Прекрасного Младенца Иисуса, И радостную Мать Его, Марию. Никодим Да! Не забудет мир святую эту Ночь в Назарете! Иоанна В Вифлееме. Никодим (быстро вставая). Что? Что? В Вифлееме? Иоанна Да. Никодим Но в Назарете Родился Иисус. Иоанна Нет, ты не знаешь: В то время перепись по всей земле Велел из Рима сделать кесарь Август, И каждый шел в свой город записаться. Тогда из Назарета в Галилее Мариин муж, Иосиф, в Иудею Пошел, в Давидов город Вифлеем: Из дома был Иосиф и из рода Царя Давида. Никодим О, когда 6 ты знала, Как горестно мне стало, Иоанна, От слов твоих: рождения в Вифлееме, И царских прав Давидова наследья - Лишь этих двух примет недоставало Для исполненья вещих прорицаний, И ныне все сошлись на Иисусе. Но вместо радости и ликованья Надгробные нам слезы суждены. Иоанна От двери гроба кто отвалит камень? Ты, Никодим?.. (Слева на вершине скалы показываются и сходят вниз Иосиф и центурион. Светает, небо розовеет.) Явление восьмое Иосиф Его во гробе нет! Иоанна Что говоришь ты? Никодим Где же Он, Иосиф? Центурион Кругом всю местность обыскали мы, Но тела не нашли. Иосиф Мы увидали Лежащие во гробе пелены; Особо свернутый, не с пеленами, Но в стороне от них, лежал и плат, Которым голову Ему повили Вчера мы с Никодимом. Иоанна Поспешим Ко гробу. Никодим Я с тобою, Иоанна. (Иоанна и Никодим поспешно поднимаются на скалу и скрываются налево.) Явление девятое Центурион Я был свидетелем Его страданий, Когда Он на кресте изнемогал. И, видя смерть Его, я всей душою Уверовал, уверовал глубоко: Воистину Он Божий Сын! (Входят справа Симон с цветами Лии, Руф и Вартимей. Все в тревоге.) Явление десятое Симон (Иосифу). Мой господин, к тебе я с важной вестью: Ты знаешь ли, что камень отвален, Что взяли тело... Иосиф Знаю, Симон, знаю И, как и вы, дивлюсь. Вартимей Кто ж это сделал? Иосиф Не ведаю. Центурион Ученики, быть может, В глухую ночь, когда вздремнула стража, Его похитили? Иосиф Но для чего? Симон Ученики на это не способны. - [Уж до восхода солнца не далеко; Минул покой субботы: нам пора В саду за труд обычный приниматься. Иосиф Не долго же вы спали в эту ночь. Симон Мы, господин, и не ложились. Только Нас отпустил ты, там, у входа в сад, Послышались шаги нам за стеною. Я выглянул в калитку; в полутьме, -] Тогда еще светать не начинало, - Узнал я Иоанна, рыбака Из Галилеи... Вартимей [Это Иисусов Любимый ученик... Руф Живет у самых Ворот, насупротив калитки сада Он через улицу, наискосок От дома твоего...] Симон Он шел от гроба Взволнованный... Мы от него узнали, Что камень отвален, что гроб открыт И что исчезло тело Иисуса... Руф Тогда мы сами cбегали туда И не нашли Его. Симон Вот полевые Цветы, что Лия принесла; что делать Мне с ними? Иосиф Отнеси их, Симон мой, На гроб; уж там и лилии мои. (Симон всходит на вершину скалы и скрывается налево. Никодим возвращается.) Явление одиннадцатое Иосиф Иди, мой друг, порадуйся со мною. Сбываются Учителя слова: Уже нашелся истинный поклонник, Каких себе Отец небесный ищет. Припомни, наш Наставник незабвенный Предсказывал, что, вознесенный, Он Всех привлечет к Себе: и вот, язычник В Нем Сына Божия признал; неверный Уверовал.- Да, будет, будет стадо Единое при Пастыре едином. Центурион [Когда свершалась казнь Его, мои Четыре воина Его одежды Между собою поделили. Был Еще хитон, весь тканный, а не сшитый. Они его не стали раздирать, А жребий бросили; и он достался Тому, кто ночью прибежал ко мне Донесть о виденном у двери гроба. И я хитон у воина купил. Никодим (с живостью). Иосиф, помнишь, у царя Давида В псалме поется: "Меж собою делят Они Мои одежды и о ризе Моей бросают жребий"... Иосиф Помню, помню; Еще одно пророчество сбылось. - От Иоанны слышал я, что этот Хитон, теперь тобой добытый, соткан Руками Матери Его. Никодим К Марии Пошла теперь поспешно Иоанна, В дом рыбака, любимца Иисуса. Иосиф (Никодиму). А слышал ли ты, друг, что в то мгновенье, Когда последний вздох Он испустил, Расселись стены храма, и завеса Раздралась с верху до низу; и взорам Левитов и священников Святая Святых явилось. И Ковчег Завета, Которого под страхом смертной казни Не смеют видеть даже и они, Предстал пред их смущенными глазами. Никодим Да, знаменательно явленье это. Нельзя в нем не увидеть указанья, Что обветшало прежнее служенье, Что новый нам даруется завет, Что Иисус, ниспосланный на землю, Нам от Создателя его несет.] О, Иисус! Отверженный Он камень, Но камень, легший во главу угла. Он - камень преткновенья и соблазна! О, Иисус! Я видел в Нем Мессию, Я видел в Нем великого Царя, Я ждал Его победы над врагами, Я славы ждал, ждал блеска, торжества... И что же? Царь мой - тернием увенчан, Его престол - залитый кровью крест, Его победа - смертная истома, А торжество, и блеск, и слава - гроб... (Справа вбегают Иоанна и три мироносицы; все в белых одеждах и сияют от счастья.) Явление двенадцатое Иоанна, три мироносицы (в голосе звучит восторг). Он жив! (Общее движенье. Местность озаряется первым лучом взошедшего солнца. Небо все розовое.) Иосиф Великий Боже! Центурион, Руф, Вартимей Ах! Никодим Ты бредишь! Возможно ли? Иосиф Предчувствие мое! Иоанна Восстал Он! Центурион Не во сне ли я? Никодим Откуда Ты с этой вестью? Руф, Вартимей Кто тебе поведал? Иоанна От Матери Его иду я к вам. Вчера, как солнце за горы зашло, От милого Ей гроба воротилась К Себе Мария, в Иоаннов дом, И в горнице Своей в ночи безгласной, Одна о Сыне плакала Она. Внезапно дивным светом озарилась Вся горница; и видит пред Собой Мария Сына Своего. Ей мнилось, Что это сон иль чудное виденье, Но перед Нею Сам Он во плоти, Лишь просветленней смертных, светозарней, И ароматом веет от Него Смешенья мирры и алоя. Руки К Нему в порыве счастья протянув, Еще боясь увериться, Мария И волосы, и плечи, и ланиты Возлюбленного Сына осязает; И дорогой, знакомый слышит голос: - "Не плачь, не плачь, о, Матерь, надо Мною. Из гроба Я восстал; прославлен Я, И вознесу, прославлю и Тебя, И всякого, кто с верой и любовью Тебя отныне сердцем возвеличит". И с этими словами Он исчез. (Иосиф с Иоанной всходят на вершину скалы. Она уходит.) Никодим (на коленях). Прости, мой Бог, лукавому сомненью, Прости, что вера немощна моя! Всеведущий, души моей Зиждитель, От века знаешь Ты, как ум-мучитель И гордого познания змея Отравою нам сердце наполняют, Его язвят, и жалят, и терзают. Но ныне, Боже, верой осеня, Ты маловерного прости меня. - Не одному себе молю прощенья, Но всем, кто те же горькие мученья, Подъемля жизни повседневный труд, В грядущие века переживут. Вартимей Он, как жених из брачного чертога, Из гроба вышел! Радостно с небес Сияет солнце. Будем славить Бога! (На вершине скалы слева появляются Симон, Александр и Лия. У каждого в руке по лилии.) Явление тринадцатое Симон, Александр, Лия Воскрес Христос! Все Воистину воскрес! Лия От галилейских жен, от Магдалины Весть дивную мы знаем. Их глазам Под старым кедром в тишине долины, В рассвета бледный час предстал Он Сам. (За холмом раздается тихое пение псалма [произносимого Иосифом в 20 заключительных стихах]; оно слышно постепенно все правее.) Явление четырнадцатое (Никодим, Симон, Руф, Вартимей и Центурион всходят на вершину скалы и скрываются налево.) Александр Из тех, кто, слову Господа внимая, За Ним ходили, многие пришли, И гроб украшенным цветами рая, Душистыми лилеями нашли. Цветы рассыпаны сверх плащаницы, И, по цветку взяв набожной рукой, Идут ученики и ученицы И псалмопевца песнь поют толпой. (Симон, Александр и Лия уходят налево.) Иосиф (один на вершине скалы). Тебе, Воскресшему, благодаренье! Минула ночь, и новая заря Да знаменует миру обновленье, В сердцах людей любовию горя. Хвалите Господа с небес И пойте непрестанно: Исполнен мир Его чудес И славы несказанной. Хвалите сонм бесплотных сил И ангельские лики: Из мрака скорбного могил Свет воссиял великий. Хвалите Господа с небес, Холмы, утесы, горы! Осанна! Смерти страх исчез, Светлеют наши взоры. Хвалите Бога, моря даль И океан безбрежный! Да смолкнут всякая печаль И ропот безнадежный! Хвалите Господа с небес И славьте, человеки! Воскрес Христос! Христос воскрес! И смерть попрал на веки! (Пение слышно громче, продолжаясь и по падении занавеса.) Занавес опускается как можно медленнее. Павловск. На Святой. 6 апреля 1912 г.