ть, зажженная молнией. О. Сергий пустился бежать с громким криком: "Ти- шенька! Тишенька!" О. Иларион - за о. Сергием. Подбе- жав к сосне, нашли они Тихона, лежавшего без чувств, у самого подножия горящего дерева. Подняли его, пере- несли в келью, и так как не было другой постели, то уложили в один из гробов, в которых сами спали. Думали сперва, что он убит громом. О. Иларион хотел уже чи- тать отходную. Но о. Сергий запретил ему и стал читать Евангелие. Когда прочел слова: Истинно, истинно говорю вам: наступает время и на- ступило уже, когда все, находящиеся в гробах, услышат глас Сына Божьего и, услышавши, оживут - Тихон очнулся и открыл глаза. О. Иларион упал на пол от ужаса: ему казалось, что о. Сергий воскресил мертвого. Скоро Тихон совсем пришел в себя, встал и сел на лавку. Он узнавал о. Сергия и о. Илариона, понимал все, что ему говорили, но сам не говорил и отвечал толь- ко знаками. Наконец, они поняли, что он онемел - долж- но быть, от страха язык отнялся. Но лицо у него было светлое; только в этой светлости-что-то страшное, как будто, в самом деле, воскрес он из мертвых. Сели за трапезу. Тихон пил и ел. После трапезы стали на молитву. О. Иларион в первый раз молился с Тихоном, как будто забыл, что он - еретик, и, видимо, чувствовал к нему благоговение, смешанное с ужасом. Потом легли спать, старцы, как всегда, в свои гробы в пещере, а Тихон в избе на полати над печкою. Гроза бушевала, выл ветер, лил дождь, шумели волны озера, гром гремел, не умолкая, и в оконце светил почти непрерывный белый свет молний, сливаясь с красным светом лампадки, которая теплилась в пещере перед об- разом Нечаянной Радости. Но Тихону казалось, что это - не молнии, а старичок беленький склоняется над ним, говорит ему о Церкви Иоанна, сына Громова, и ласкает его, и баюкает. Под шум грозы заснул он, как ребенок под колыбельную песенку матери. Проснулся рано, задолго до восхода солнечного. По- спешно оделся, собрался в путь, подошел к о. Сергию, который почивал еще в гробу своем, так же, как о. Ила- рион, стал на колени и тихонько, стараясь не разбудить спящего, поцеловал его в лоб. О. Сергий открыл на мгно- вение глаза, поднял голову и проговорил: "Тишенька!" - но тотчас опять опустил ее на камень, который служил ему изголовьем, закрыл глаза и заснул еще глубже. Тихон вышел из кельи. Гроза миновала. Снова наступила тишина великая. Только с мокрых веток падали капли. Пахло смолистою хвоей. Над черными острыми елями в золотисто-розовом небе светил тонкий серп юного месяца. Тихон шел, бодрый и легкий, как бы окрыленный ве- ликою радостью, подобной великому ужасу, и знал, что будет так идти, в немоте своей вечной, пока не пройдет всех путей земных, не вступит в Церковь Иоаннову и не воскликнет осанну Грядущему Господу. Чтоб не заблудиться, как вчера, он шел высокими скалистыми кряжами, откуда видны были берег и озеро. Там, на краю небес, лежала грозовая туча, все еще си- няя, черная, страшная, и заслоняла восход солнечный. Вдруг первые лучи, как острые мечи, пронзили ее, и хлынули в ней потоки огня, потоки крови, как будто уже совершалась там, в небесных знамениях, последняя битва, которою кончится мир: Михаил и Ангелы его воевали против Дракона, и Дракон и Ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий Дракон, древний Змий. Солнце выходило из-за тучи, сияя в силе и славе своей, подобное лику Грядущего Господа. И небеса, и земля, и вся тварь пели безмолвную песнь восходящему солнцу: - Осанна! Тьму победит Свет. И Тихон, спускавшийся с горы, как бы летевший на- встречу солнцу, сам был весь, в немоте своей вечной, вечная песнь Грядущему Господу: - Осанна! Антихриста победит Христос.