а. Впрочем, искусство - вещь эмоциональная, здесь не нужны практические критерии. - Идем отсюда, - потянул его за руку Кемаль, - я думал, ты получишь удовольствие. А ты еще издеваешься над этими полотнами. - А я думал, что мы пришли сюда спокойно поговорить. - Идем, идем, - позвал его Кемаль, - в левом крыле здания есть такой своеобразный римский музей под стеклянной верандой. Там можно спокойно посидеть и поговорить. - Тогда идем, - согласился Том, - но не говори мне, что тебя нравятся еще и скульптуры древних, а то я подумаю, что ты решил переквалифицироваться в музейного эксперта. А тебе это нельзя. Ты у нас миллионер. - Плебей, - покачал головой Кемаль. Через пять минут они сидели на скамье и Том деловито рассказывал о своем плане. - Главное, чтобы они засуетились. Пусть начнут нервничать, искать шпионов, следить за нашим шведским другом. Здесь нам важно не ошибиться. И самое важное, чтобы ты был вне игры. Все должен проводить я один. Чтобы в случае необходимости исчезнуть и отрубить все концы. - Это колоссальный риск, - возразил Кемаль, - ты понимаешь, на что именно идешь? - Тогда давай свое предложение. Тебе самому выходить на Сюндома просто нельзя. Он тебя не знает. И не поверит тебе никогда. А потом, мы не знаем, как его используют наши. Может, втемную. Он только выполняет роль "почтового ящика". Тогда он тем более не поверит тебе. Надеюсь, это ты понимаешь? - Понимаю, - вздохнул Кемаль, - давай еще раз прогоним ситуацию. Думаешь, у тебя получится? - Должно получиться. В крайнем случае, я могу попросить помощи у нашего резидента. И просто уехать из страны. Я связной, Кемаль, твой связной, - поправился Том, - мое дело - обеспечивать безопасность при прохождении твоих сообщений. И надежную связь. А теперь я ее не могу обеспечить. Значит, я обязан проверить линию связи. Во время войны связисты, тяжело раненные, видя, что у них обрыв на линии, брали концы проводов в зубы и пропускали через себя, так и умирали на этих проводах, но обеспечивали связь. - Откуда ты знаешь? - спросил Кемаль. - У меня отец погиб именно так, - глухим голосом ответил Том. - Во время войны погиб. - Мой тоже погиб во время войны, - неожиданно для себя сказал Кемаль. - Ладно, пора уже кончать дискуссию. Пойдем лучше куда-нибудь пообедаем, я умираю с голода. - Но ты согласен на мой вариант? - настойчиво спросил Том. - А у нас есть другой выход? - вместо ответа спросил Кемаль. - При любом раскладе нужно выходить на твоего шведа. Хотя мне твое предложение совсем не нравится, Том. 20 В этот день они собрались вместе. Шервуд и Эшби представляли ЦРУ, Блант и Хэшлем английскую разведку, а Кэвеноу находился на совещании как представитель ФБР. Все было ясно. Союзники обязаны были продумать программу, чтобы не подставлять высокопоставленного секретного агента английской разведки в КГБ. Но, в свою очередь англичане знали, что и у американцев есть свой очень надежный источник в военной разведке русских и также старались не особенно навредить этому ценному агенту, через которого и они узнавали много полезного. После ошеломляющих провалов английских разведки и контрразведки, когда наиболее проверенные и, казалось бы, самые лучшие агенты оказались "кротами" КГБ во главе с самим Кимом Филби, в Америке наступило разочарование. И, если прежде заносчивые американцы очень уважительно относились к своим коллегам из-за океана, имевшим многовековую традицию и опыт нескольких поколений шпионов во всем мире, то теперь американцы, наоборот, всячески подчеркивали промахи своих английских коллег и старались не особенно доверять им наиболее секретную информацию. Англичане это сразу почувствовали, и лед недоверия, начавший нарастать на взаимных англо-американских отношениях, уже не могли растопить никакие сердечные заявления об особых отношениях и традиционной дружбе двух держав. Правда, победившая в Лондоне на парламентских выборах "железная леди" - Маргарет Тэтчер - считалась самым верным и постоянным партнером Рейгана, но это лишь в силу особо консервативных взглядов обоих политиков, чем из-за большого доверия, проистекавшего из отношений двух стран. И приехавшие в Лэнгли англичане это хорошо представляли. Но и хозяева, в свою очередь, понимали, как важно в этой операции заручиться поддержкой англичан, благодаря которым им и удалось выйти на неизвестного "Вакха", работавшего так эффективно против их собственной страны. Совещание начал Шервуд. Привычным, немного глухим голосом он перечислил все подробности предстоящей операции. По мнению ЦРУ, следовало на людях скомпрометировать Сюндома, чтобы добиться последующей высылки шведа из страны и дальнейшей изоляции Матвеева. За Матвеевым ФБР должно было установить жесткое наблюдение. У сотрудников Федерального Бюро уже не было сомнений, что Матвеев является сотрудником советской резидентуры и отвечает за поддержку нелегалов в Нью-Йоркском отделении ПГУ КГБ. Его частые контакты с Казаковым, резидентом советской разведки в самом большом городе Америки, никогда не были секретом для сотрудников ФБР. Хэшлем, впервые попавший в кабинет одного из руководителей отдела ЦРУ, слушал довольно равнодушно, чуть прикрыв глаза, словно зашел сюда случайно, на чашку чая. План, разработанный ЦРУ, не отличался особой оригинальностью. В связи с тем, что оперативным сотрудникам ФБР так и не удалось установить, кто именно пытался выйти на связь с Сюндомом, следовало исходить из факта, что связной более никогда не попытается выйти на связь с уже находящимся под жестким наблюдением шведом. И для высылки Сюндома из страны и объявления его "персоной нон грата" нужно было продумать обычную провокацию, столь характерную для времен "холодной войны" с обеих сторон. Конечно, если бы Сюндом был представителем СССР или стран Восточного блока, то с этим не было бы никаких проблем. Его просто выслали бы из страны, объяснив в посольстве, что не желают терпеть такого дипломата. Такие вопросы профессиональные разведчики обычно пытались разрешать без привлечения ненужных свидетелей, дипломатов, послов и журналистов. Но вся беда в том, что Сюндом был шведский гражданин, работавший в представительстве Швеции при ООН и его нельзя было выслать так просто, как представителя социалистической страны. В таких случаях другая сторона не особенно протестовала, ограничиваясь высылкой из собственной страны американского дипломата, также уличенного в не совсем законной деятельности. Но выслать так просто дипломата Швеции было нельзя. И это понимали все присутствующие. Шведская сторона обязательно попросит доказательства вины их сотрудника, а ЦРУ и ФБР не должны были слишком явно подставлять Сюндома, чтобы в КГБ не поняли их игры против неуловимого "Вакха". И теперь Шервуд, рассказывая о предполагаемой операции с явным провокационным ходом американской разведки, говорил об этом спокойно и неторопливо, словно пытался осмыслить в ходе разговора все моменты предстоящего дела. Когда он кончил, в кабинете наступило молчание. И только Хэшлем достал из кармана сигареты и с разрешения хозяина кабинета закурил. Следом за ним задымили Кэвеноу и Блант. Эшби не курил сигарет, но, уже привыкший к сигаретному дыму, не реагировал на курильщиков. - Вы хотите выслать его из страны любой ценой, - наконец подвел итог рассказу Шервуда его английский гость, - я тебя верно понял? - Да, - подтвердил Шервуд, - но сделать это так, чтобы русские не заподозрили вашего агента в КГБ. - Тебе не кажется, что это достаточно топорная работа? - очень спокойно спросил Хэшлем. Он был знаком с Шервудом достаточно давно, чтобы иметь право на подобный тон. Шервуд вспыхнул. У него было темно-красное лицо, доставшееся очевидно от кого-то из предков-индейцев, и он часто краснел от гнева или досады, не считая нужным сдерживать себя в такие моменты. - Вы хотите сказать, что мы не умеем работать? - спросил он. - Ни в коем случае, - сразу успокоил его Хэшлем, - я просто думаю, что неплохо было бы попытаться с помощью шведа все-таки выйти на нелегала русских, чем обрывать последнюю ниточку, связавшую нас с этим агентом. Ты меня понимаешь? - Мы не имеем права ждать слишком долго, - покачал головой Эшби, вмешиваясь в разговор, - наши аналитики просчитали все возможные ходы и "за" и "против". Первых гораздо больше, чем вторых. - Это ничего не доказывает, - возразил вступивший в разговор Блант, - мы должны быть убеждены, что русские не сумеют просчитать наших ходов. - Мистер Блант, - терпеливо сказал Эшби, - вы же понимаете, что никаких гарантий мы дать не сможем. Мы и так проводим эту ненужную операцию только для того, чтобы не подставлять вашего агента. Согласитесь, для нас было бы удобнее оставить Сюндома на свободе и следить за всеми его перемещениями. Я должен согласиться с мистером Хэшлемом, это последняя ниточка, связывающая нас с "Вакхом". Но мы просчитали все варианты и выбрали наиболее оптимальный. Маленький Хэшлем улыбнулся. Кивнул Эшби и спросил: - А вы понимаете, что оставшийся без связи "Вакх" постарается выйти на другого связного? - Понимаем, - Эшби нравился этот непонятный человечек, представлявший здесь английскую разведку. В отличие от излишне самоуверенного Бланта, он вызывал симпатию. - Мы ищем его связного, исчезнувшего в Нью-Йорке, - вмешался Кэвеноу, - нашим региональным отделениям на местах дано указание. Мы составили примерный фоторобот этого человека по рассказам наших агентов. Если он появится снова в Нью-Йорке, мы его больше не упустим. - А вы уверены, что вторая линия связи у них в этом городе? - спросил Хэшлем. - Судя по размаху, деятельность "Вакха" охватывает сразу несколько ваших регионов, в том числе южные и западные. - Да, - согласился мрачный Кэвеноу, - но в любом случае мы держим под особым контролем районы Нью-Йорка. У русских склонность к порядку определяет все, как у немцев. Русским разведчикам не разрешена импровизация. Их три главных резидента КГБ сидят в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско. И, значит, связной этого "Вакха" обязательно появится где-нибудь поблизости. - Интересное наблюдение, - улыбнулся Хэшлем, - но вы забываете об одном обстоятельстве. - Каком? - Кэвеноу явно не понравилось последнее замечание англичанина. - Если провален основной источник связи, то связной "Вакха" будет искать второй канал, который не обязательно должен быть связан с местными резидентурами КГБ. Вы меня понимаете? - Разумеется, - несколько нервно ответил Кэвеноу. Даже Шервуд заметил, как нервничает темнокожий сотрудник ФБР, - но это все, что мы пока можем сделать. - Меня все-таки беспокоит этот связной, - задумчиво сказал Хэшлем, - почему советская разведка пошла на такой сложный вариант? Почему у "Вакха" свой собственный связной? Не означает ли это, что он не просто нелегал, сумевший закрепиться в вашей стране, а нечто большее. - Мы думали об этом, - кивнул Эшби, - нам тоже казалось нелогичным поведение русских. Они ведь профессионалы и понимают пагубность длинной цепочки. Мы обсуждали этот вопрос с мистером Блантом. У сотрудников ФБР есть интересное мнение по поводу нашего "Вакха". Они считают, что он, сумев закрепиться в нашей стране, занимает достаточно высокое положение в обществе. И поэтому не выходит на связь лично, имея связным профессионального сотрудника разведки КГБ. Нужно сказать, что наши аналитики согласны с мнением коллег из ФБР. - Интересное предположение, - согласился Хэшлем, - и, судя по нашим данным, весьма возможное. Что ж, господа, я вижу вы проанализировали все возможные варианты. Думаю, что мы вам больше не нужны. Хотя у меня все-таки есть некоторые сомнения. Он встал и протянул руку Шервуду. Эшби незаметно усмехнулся. Блант никогда не допускал подобных фамильярностей. Но теперь он также вынужден был протянуть свою руку. После коротких рукопожатий англичане покинули комнату. Когда они остались одни, Эшби глядя вслед ушедшим англичанам, спросил у Кэвеноу: - Вы действительно убеждены, что этот "Вакх" имеет такое важное значение или просто пускаете нам и им пыль в глаза? - С чего вы взяли? - спросил Кэвеноу. - У нас есть некоторые сомнения относительно этого "Вакха", - пояснил Эшби, - мы тоже проанализировали документы и вышли на удивительный результат. Либо этот человек гений, либо наши исходные неверны. - Я не понимаю, о чем вы говорите, - нахмурился Кэвеноу, - по-моему, вы соглашались со мной всегда, что этот "Вакх" самый крупный советский разведчик, когда-либо попадавший в поле нашего зрения. А теперь отказываетесь от собственных слов. - Не отказываюсь, просто сообщаю вам результаты нашего анализа. Мы проверили по всем сообщениям "Вакха" и установили, что разброс информации довольно большой, от поставок нашего вооружения в третьи страны до стратегической обороны страны. Он же не может быть министром обороны США или Президентом. А во всех остальных случаях это могут быть сообщения лишь нескольких агентов, - хладнокровно закончил Эшби, подчеркивая последние два слова. Но эта новость не смутила Кэвеноу. - Да, - кивнул он, - мы предполагали и этот вариант. Но, в таком случае, "Вакх" не может быть нелегалом. Вы же знаете, как мы проверяем всех сотрудников, имеющих отношение к национальной обороне страны. Русские не пошли бы на такой риск, спрятав среди них своего нелегала. Мы бы сразу его просчитали. - Тогда это не нелегал, - понял Шервуд, - вы это хотите сказать, Кэвеноу? - Возможно, - уклонился от ответа сотрудник ФБР, - но если он не нелегал, почему у него связной такого класса? Может, мы имеем дело с американцем ставшим у нашего противника самым ценным поставщиком информации за всю послевоенную историю. Только в этом случае они бы стали так опекать этого агента. - Синдром супругов Розенберг [в американских спецслужбах так называют опасение, что у противной стороны может появиться исключительно ценный источник информации, оказывающий решающее влияние на весь ход событий; супруги Розенберг оказали советской разведке неоценимую помощь в передаче документов по атомному оружию (прим.авт.)], - понял Эшби. - Вы думаете этот агент имеет доступ к нашей системе противоракетной защиты? - Не обязательно. Это может быть достаточно крупный агент, работающий в ЦРУ или Пентагоне, - пояснил Кэвеноу, - в таком случае, выйти на него посредством получаемой от англичан дозированной информации, мы никогда не сможем. А большего мы у них не можем просить. Они и так стараются оберегать своего агента всеми возможными средствами. И боюсь, что, даже зная имя агента "Вакха", они не поспешат с нами поделиться. Это просто не в их интересах. Иначе они могут подставить своего агента. Вы понимаете о чем я говорю? - Ну это уже чисто техническое проблемы, - осторожно сказал Шервуд. - Бы напрасно думаете, что мы опираемся только на информацию наших английских коллег. У нас есть и собственные источники информации. Кэвеноу широко улыбнулся. - Я в этом никогда не сомневался. Но, может, ваши собственные источники информации смогут помочь нам выйти на этого неуловимого "Вакха". - К сожалению, не могут, - вздохнул Шервуд, - слишком сложно. И у них, и у нас информация подобного рода строго засекречена и доступ к ней могут иметь лишь определенные, хорошо вычисляемые люди. Даже если наша агентура имела бы доступ к такого рода информации, то и тогда мы бы не стали торопиться с передачей вам такого рода сообщений. Иначе это был бы просто обмен. Одну фигуру за другую. Сразу после провала своего агента советская контрразведка вычислила бы и нашего. В отличие от наших спецслужб, в КГБ, как вам известно, большая координация действий. И разведка, и контрразведка структурно входят в одно ведомство, и им намного легче координировать свои действия, в отличие от нас. Кроме всего прочего, мы не можем поручиться, что в вашем собственном ведомстве не сидит болтун или агент русских. И тогда наш агент в Москве будет автоматически провален. - Тогда чем вы отличаетесь от англичан? - спросил разочарованный Кэвеноу. - Большей заинтересованностью в вашем успехе, мистер Кэвеноу, - сразу ответил Шервуд, - вообще-то искать чужого агента совсем не дело ЦРУ, как вы сами понимаете. Если он, конечно, не из нашего ведомства. В чем я лично сильно сомневаюсь. И мы будем помогать вам из чисто, ну скажем, патриотических побуждений. - Спасибо, - съязвил Кэвеноу, - я не сомневался в настоящем патриотизме всех агентов ЦРУ. Особенно тех, кто продавал оружие Ирану. Шервуд нахмурился. Он не любил разговоров в подобном тоне. Эшби сразу пришел ему на помощь. - Можно подумать, что ваше ведомство отличается особым благородством манер. Не нужно вести разговор в таком русле, Кэвеноу. Мы только поссоримся и ничего не добьемся. А нам нужно еще многое выяснить. - Согласен, - выдохнул Кэвеноу, - беру свои слова обратно. Давайте вернемся к нашему "Вакху". - Изоляция Сюндома - только первый этап, - пояснил Шервуд, - затем вы должны устроить настоящий прессинг Матвееву. Постоянно держать его под контролем, заставить ошибаться, нервничать, быть в курсе всех его встреч. Отсечь возможных связных "Вакха". И одновременно взять под жесткий контроль все три резидентуры советской разведки. И, конечно, свободный поиск этого связного, так ловко удравшего от ваших людей, - не удержался от сарказма Шервуд. - Одновременно, - продолжал он, - мы постараемся задействовать имеющиеся у нас источники и выяснить хотя бы приблизительный круг ближнего действия "Вакха". Даже если в нашем распоряжении окажется, одно точное сообщение "Вакха", мы сумеем вычислить его и помочь вам выйти на него. Зазвонил телефон и Шервуд поднял трубку. - Это вас, - протянул он трубку Кэвеноу. Сотрудник ФБР кивнул, взял трубку. Видимо, полученное сообщение было до того неожиданным, что он растерянно оглянулся на сидевших в кабинете сотрудников ЦРУ. Изменившись в лице, он сумел выдавить только одну фразу: - Сейчас приеду, - и положил трубку. - Что случилось? - спросил Эшби. - Объявился связной "Вакха", - задумчиво ответил Кэвеноу, - он ищет встречи с Сюндомом. Кажется, вся наша затея уже не нужна. - Но этого не может быть, - воскликнул Эшби, изумленно вскочив с места. Шервуд сидел как каменный. Он отказывался верить собственным ушам. 21 Вариант Тома они рассчитали до мелочей. По заранее продуманному плану Том вылетел в Детройт, откуда должен был позвонить Сюндому. Сразу после звонка он обязан был на автобусе уехать в Кливленд, откуда затем перелететь в Нью-Йорк. В это же время Кемаль должен вылететь в Балтимор, где уже было оставлено сообщение для Сюндома. Причем сделать это нужно было с таким расчетом, чтобы после звонка Тома Лоренсберга из Детройта прошло более четырех часов. За это время из Детройта в Балтимор должны были прилететь два самолета. План был рассчитан таким образом, чтобы дать возможность американским спецслужбам пойти по другому следу, обеспечив за это время безопасность самого Тома. Сотрудники ФБР, которые пойдут по следу, не должны были понять, что имеют дело сразу с двумя агентами и такой ценный нелегал, как "Юджин", которого они именовали "Вакхом", решился сам помогать своему связному. На этом и строился весь расчет их операции. На первом этапе все получилось так, как они задумали. Том, прибывший в Детройт и не зарегистрировавшийся ни в одном из отелей, ровно в двенадцать часов дня позвонил Сюндому в офис. Разговор был сразу записан специальными сотрудниками ФБР, осуществляющими наблюдением за шведом. Потом его еще сотни раз прослушивали специалисты из Лэнгли и ФБР, пытаясь определить по тембру голоса характер говорившего, его привычки, даже приблизительную внешность, связанную с применением различных речевых оборотов, свидетельствующих об интеллигентности говорившего. Подобную проверку Том предвидел, поэтому говорил очень коротко и четко. Слишком длинный разговор мог не только много сказать о нем специалистам-психологам но и помочь ФБР в его поиске, подключив к задержанию специалистов детройтского филиала. Трубку взял Сюндом и привычно вяло сказал: - Говорите, вас слушают. - Добрый день, мистер Сюндом. Вам привет от Мартинеса, - сказал условную фразу Том. - Да, - сразу насторожился швед, - я вас слушаю. - В Балтиморе есть отель "Травел Плаза". Это прямо на автобусной станции. - Где это? - не понял Сюндом. - В Балтиморе. Через пять часов. Вам нужно там остановиться. Номер уже заказан. - Я не успею. - Постарайтесь успеть. До свидания. Разговор прервался и сотни агентов ФБР уже спешили в Детройт и Балтимор в поисках связного с таким характерным и спокойным голосом. Почти сразу начали работать лингвисты и психологи. Подключились лучшие аналитики, пытающиеся спрогнозировать ситуацию. Телефонный разговор был прослушан лучшими дешифровальщиками ФБР, в надежде обнаружить скрытый подтекст в словах связного. Самая большая нагрузка выпала на аналитиков ФБР и ЦРУ, пытающихся понять, почему связной, зная, что Сюндом находится под контролем американских спецслужб и уйдя в первый раз с большим трудом от наружного наблюдения сотрудников ФБР, решился на повторный звонок. Именно над этим обстоятельством ломали голову коллеги Эшби и сам Александр, пытающиеся вычислить последующие действия этого непонятного связного, казалось, играющего с самой смертью и решившего так непростительно подставить себя. В их рассуждениях не было решающего компонента - смерти второго связного Кемаля в Чикаго, которую никак не могли предусмотреть ни американские аналитики ФБР и ЦРУ, ни ожидающие сообщения руководители "Юджина" в Москве. Но этот неожиданный компонент, сломавший весь сценарий обоих разведок, был решающим для принятия подобного решения и диктовался вынужденными обстоятельствами. Через три часа расстроенный Эшби позвонил своим коллегам в ФБР. Как и специалисты ЦРУ, они не могли понять, почему связной решился на такой шаг. Предполагать, что он был абсолютным идиотом у них не было никаких оснований. Во всех остальных случаях связной не имел права так рисковать. К этому времени они уже получили анализы лингвистов и психологов. Первые, прослушав пленку бесчисленное количество раз, пришли к твердому выводу, что говоривший не владел английским языком с самого детства и его первоначальным языком был другой. Специалисты спорили, какой именной группы - славянской или угро-финской. Но это было уже не столь принципиально. По манере говорить, по тембру голоса, по акценту, по характерному дыханию был дополнен фоторобот говорившего. Психологи считали, что, позвонивший в шведское представительство, человек обладал развитым интеллектом, психологической устойчивостью, уверенностью, отличался рациональным складом ума, несколько повышенной возбудимостью, был способен на неожиданные решения. Выслушав сообщения психологов, рассерженный Кэвеноу бросил трубку. Он мог сказать то же самое о любом из профессионалов. Его больше интересовали аналитики, которые не могли разгадать столь труднообъяснимого поведения связного, не имея достаточно информации к размышлению. Когда истекал четвертый час, Кэвеноу, наконец, получил информацию из ЦРУ. Убитым голосом Эшби сообщил ему о двух имеющихся вариантах. В первом случае связной, больше не имея никаких источников связи, просто обязан был передавать информацию шведу, по каким-то неведомым им причинам. Во втором это делалось со специальной целью проверить самого Сюндома или людей, связанных с ним. Эта информация также не давала ничего нового и Кэвеноу, с трудом сдерживаясь, поблагодарил мистера Эшби за сотрудничество и бросил трубку. Почти сразу позвонил Директор ФБР, уже знавший о начале поисков. - В чем дело, Кэвеноу? - рассерженно спросил Директор. - Вам не кажется, что этот русский просто морочит нам голову. - Мы отрабатываем все варианты, - упавшим голосом сообщил Кэвеноу. - Плохо отрабатываете, - заорал Директор. Он был белый. И не просто белый. А белый с юга. В его жилах текла кровь нескольких поколений белых плантаторов и рабовладельцев. Один из его предков погиб, сражаясь под Атлантой за возможность по-прежнему владеть неграми как скотиной и пороть их, когда ему вздумается. В Директоре всегда кипела именно эта часть крови, когда он разговаривал с Кэвеноу. Тот молчал, зная, что в подобных случаях лучше не спорить. - Вы послали людей в Балтимор? - спросил Директор, несколько успокаиваясь. - Конечно. Мы заменили там почти всех служащих гостиницы, - сообщил Кэвеноу, - я уже собирался туда ехать, когда вы мне позвонили. - Хорошо, поезжайте, - раздраженно согласился Директор и спросил: - Что надумали наши аналитики? Никаких результатов, как всегда. Зачем мы держим столько бездельников? - Они отрабатывают варианты вместе со специалистами из Лэнгли, - сообщил Кэвеноу, - но пока к определенным выводам не пришли. - Еще одна ненужная организация, - проворчал Директор, не любивший и своих коллег из ЦРУ, - все их данные давно можно спокойно снимать из космоса. Один спутник делает работу тысячи шпионов. Когда будете на месте, позвоните мне. Он отключился, не дав Кэвеноу возможности высказаться. Тот, чертыхнувшись, достал из стола свой пистолет, и спрятав его в кобуру, под пиджак, побежал по коридору к лифту. Внизу его уже ждала машина с двумя лучшими снайперами ФБР. Он ожидал любого подвоха от этого неожиданного звонка. - Что-нибудь случилось, шеф? - спросил уже в машине Роберт. Он раньше работал в Балтиморе и считался отличным снайпером в управлении. Ему даже удавалось выигрывать состязания стрелков. - Ничего, - ответил Кэвеноу, плюхаясь на заднее сиденье, - нам еще столько ехать, Луис, только очень быстро, - попросил он сидевшего за рулем второго "стрелка". Выходец из Калифорнии, тот имел характерную для "латинос" внешность. Он был маленького роста, полноватый, с копной вечно непричесанных черных волос. - Наши уже все на месте. Вместо портье - Билл. Он дежурит там уже три часа, - сообщил Роберт, - пока никаких известий. - Надеюсь, они не штурмовали отель? - спросил Кэвеноу. - Нет, шеф, - усмехнулся Луис. - Они сделали все достаточно осторожно. Кэвеноу посмотрел на часы. - Пока есть еще около часа. Но ты все равно поспеши, Луис. Иначе мы опоздаем к началу этого представления, а мне не хотелось бы пропускать первый акт, ребята. - Думаете, будет шумно? - повернулся к нему Роберт. - Нет, - ответил Кэвеноу, - но нужно быть готовым ко всему. При такой странной игре возможны любые осложнения. Сюндом еще не приехал в отель? - Пока нет, - ответил Роберт, - сейчас проверю. Он включил коротковолновый передатчик. - Это "Оса". Как у вас дела, "Комары"? - Все в порядке, "Оса", - послышался ответ, - едем в Балтимор. Скоро будем. Наш друг ведет себя нормально, никаких отклонений. - Спроси, сколько у них машин? - нервно попросил Кэвеноу. Роберт удивился, он никогда не видел своего шефа в столь возбужденном состоянии, спросил: - Сколько у вас машин? - Три. Мы все время меняемся. Роберт чуть повернул голову, но Кэвеноу больше ничего не спросил и он отключился. Минут пять они ехали молча. - Как наша группа? - нарушил тягостное молчание Кэвеноу. - Они тоже на месте. - Пусть снимают всех, кто даже зайдет в гостиницу за спичками, даже в туалет. - Конечно, шеф. Билл все знает. Наши ребята ведут съемку непрерывно. Мы с ними говорили. Там есть одна сложность. - Какая сложность? - насторожился Кэвеноу. - Отель связан проходом с автобусной стоянкой. Туда можно попасть, минуя ресторан. - Ну и что? - Много пассажиров, - пояснил Роберт. - Хоть миллион, - закричал, наконец, Кэвеноу. - Если даже туда приедет миллион человек, у меня должны быть снимки каждого. Каждого кто там появится за это время. Ты меня понял, Роберт? Соединись с Биллом и передай мои слова. Это приказ. И не только для Билла Хьюберта, но и для всех остальных. - Они так и делают, шеф, - недоуменно ответил Роберт, - я просто сообщил, что будет слишком много подозреваемых. - Это не их дело, - уже остывая, сказал Кэвеноу и когда они проехали еще целую милю, добавил: - Вы меня, ребята, извините, я сегодня иногда срываюсь. Меня беспокоит этот непонятный звонок. - Понимаем, шеф, - отозвался за Роберта Луис, - все понимаем. В этот момент автомобиль Сюндома уже подъезжал к городу. Отель "Травел Плаза" был расположен не в самом городе, а на автобусной станции, находящейся в пяти милях от центра. Сам отель стоял справа от автобусной станции и соединялся с последней одним комплексом зданий. Отсюда шли автобусы из Вашингтона в Нью-Йорк, Бостон, Филадельфию и обратно. Здесь делали кратковременные остановки автобусы дальнего следования. Но сама станция была очень небольшая, как и город, рассчитанная на пассажиров лишь пяти-шести автобусов. Роберт, работавший в Балтиморе, правильно описал отель и проход к нему через ресторан. Но и мистер Кэвеноу был прав, когда приказывал снимать всех пассажиров. За это время на станции побывало лишь пять автобусов и число пассажиров не превышало ста человек. Они не знали, что рядом с отелем еще четыре часа назад затормозил автомобиль Кемаля, благоразумно не подъезжавшего близко к отелю. Он сидел в небольшой закусочной "Мак-Дональдса", расположенной прямо напротив отеля "Травел Плаза", приблизительно в трехстах метрах от него. Он сидел в тонких лайковых перчатках, спиной к молодым ребятам и спокойно ел свой гамбургер. Обернувшись, он осмотрелся и, определив, что никто за ним не следит достал из кармана конверт. Прикрепив его лентой к нижней поверхности стола, с внутренней стороны. Проверив его надежность, он не спеша поднялся и, выбросив красивую фирменную коробочку от гамбургера в мусорный ящик, вышел на улицу. Прошел к своему автомобилю, остановился, чтобы посмотреть на отель и, сев в машину медленно выехал со стоянки. В это время к отелю подъехал автомобиль Сюндома. Как настоящий "патриот", швед предпочитал ездить на "Вольво-940". Его темно-синяя машина припарковалась у входа. Выйдя из автомобиля он вошел в здание с центрального входа и прошел к портье. - Добрый вечер, - устало сказал Сюндом, - мне должен быть заказан номер. Моя фамилия Сюндом. - Да, конечно, мистер Сюндом, - кивнул стоявший за стойкой человек. Это был сотрудник ФБР Билл Хьюберт, - вы будете платить наличными или по карточке? - Наличными, - кивнул швед. - Заполните карточку, - попросил любезный собеседник, протягивая листок бумаги. Нужно было вписать любую фамилию и имя, и указать время пребывания. На этом все формальности кончались. В американских гостиницах не принято проверять паспортов. Во-первых, их у американцев не было, во-вторых, подобные документы им заменяли водительские права, и, наконец, в-третьих, можно было просто описать любую фамилию и имя, никто не обращал на это внимание. Сюндом получил ключи и, поднявшись наверх в свой номер, разделся, повесил пальто на вешалке и прошел в комнату, включив телевизор. Он не знал, что в обоих соседних номерах с этого момента ведется прослушивание его номера. А его телефон напрямую подключен не только к этим номерам, но и к передвижной технической лаборатории ФБР. По телевизору показывали американский футбол и он, поморщившись, переключился на другую программу. Здесь шел мультфильм и стал следить за действиями суперменов, борющихся со злодеями. Он смотрел в телевизор и не видел ничего. Сюндом был измотан не столько дорогой, сколько этим неожиданным визитом. Он просто устал бояться. Завербованный советской разведкой еще десять лет назад, во время своей работы в посольстве Швеции в Польше, он довольно исправно передавал информацию, сообщал о секретных донесениях, снимал копии нужных советской разведке документов. Он был гомосексуалистом и попался на связи с молоденьким польским парнем, когда об этом стало известно советской резидентуре КГБ в Варшаве. Опасаясь скандала, он согласился на сотрудничество, ему даже разрешили по-прежнему встречаться с этим парнем, у которого он так до последнего дня и не решился спросить, знал ли его польский друг о всех подробностях операции против него. Ему хорошо платили и он постепенно привык и к этой работе, и к гонорарам. Но страх, предательский страх попасться преследовал его по ночам, отравляя само существование и столь легкую жизнь в Америке. Когда его перевели в Нью-Йорк, в представительство Швеции в ООН, Сюндом даже обрадовался, посчитав, что его негласный контракт с КГБ кончился. Но он явно недооценил возможности этого грозного учреждения. Его довольно быстро нашли и в Нью-Йорке, приказав продолжать работу. И он снова передавал какие-то письма и пакеты, снова встречался с нужными людьми, снова плохо спал ночами и снова получал весьма неплохие суммы, позволявшие ему не только отдыхать на Ривьере, но и покупать нравившихся ему молодых людей. Он не знал, что к его номеру в отеле "Травел Плаза" сейчас приковано столько внимания. Не мог даже себе представить, какое количество сотрудников ФБР и ЦРУ беспокойно ожидают известий из этого отеля. Он ничего не знал. Сюндом просто сидел о кресле и ждал телефонного звонка. И звонок прозвучал. - Мистер Сюндом, - раздался тот, же голос, - спуститесь вниз и ждите моего звонка рядом с портье. Трубку сразу повесили и Сюндом, не понимая, в чем дело, пожал плечами, поднимаясь с кресла. Одев пальто, он вышел в коридор и, вызвав лифт, спустился вниз. - Что они придумали? - спросил в этот момент Кэвеноу у самого себя, оглядывая стоявших вокруг агентов ФБР. Сюндом вышел из лифта и дошел до стойки портье. Увидев его, Билл Хьюберт улыбнулся: - Вам что-нибудь нужно? - Спасибо, я жду звонка, - ответил Сюндом. - Должны позвонить сюда? - уточнил Хьюберт. - По-моему, да. Если позвонят, попросите меня. - Конечно. - Откуда звонили? - спросил в этот момент Кэвеноу у своих сотрудников. - Сейчас проверяем. Но не из города, это точно. Кэвеноу сжал зубы и ничего больше не сказал. Сюндом посмотрел на улицу. Было уже темно. Он не знал, что рядом на стоянке стоят несколько машин сотрудников ФБР с включенными моторами. Не знал, что в ресторане, между отелем и стоянкой, и в дежурной комнате портье сидят еще несколько человек, в том числе и сам Кэвеноу со своими людьми. Он не знал, что весело болтавшие молодые женщины, расположившиеся на диване в холле были сотрудницами ФБР. Он ничего этого не знал. Сюндом видел лишь почти пустой холл, стоявшего перед ним работника отеля и двух женщин, сидевших на диване. Раздался звонок. Хьюберт снял трубку. - Отель "Травел Плаза". - Позовите мистера Сюндома, - сказал неизвестный голос. Хьюберт был слишком хорошо подготовленным сотрудником ФБР, чтобы спросить у незнакомца "кто такой Сюндом", рискуя вызвать его неудовольствие и подозрительность. - Вас, мистер Сюндом, - передал он трубку гостю отеля. - Слушаю вас, - взял трубку швед. - Повернитесь лицом к улице, - сказал незнакомец. Сюндом послушно повернулся. - Вы видите перед собой огни, - услышал он, - напротив отеля есть закусочная "Мак-Дональдс". Войдите туда и сядьте за крайний правый стол у окна. Под столом прикреплен конверт. Он ваш. Вы все поняли? - Все, - подтвердил Сюндом. Говоривший, не прощаясь, повесил трубку. - Негодяй, - сказал в этот момент сквозь зубы Кэвеноу, и уже обращаясь к Роберту, спросил: - Мы можем успеть достать этот конверт раньше него? Роберт покачал головой. - Откуда звонили? - снова спросил Кэвеноу, - откуда? - Из Нью-Йорка. С улицы, с третьей авеню, - ответил ему Луис. - Мы передали сообщение в город. Наши сотрудники уже выехали туда. - Поздно, - проворчал Кэвеноу, - эти мерзавцы нас перехитрили. Сюндом вышел из отеля и направился к "Мак-Дональдсу". - Если он возьмет конверт, все пропало. Мы потом не сможем прочесть, что там написано, - пробормотал Кэвеноу, обернувшись к Роберту он, вышел. - Свяжись с местной полицией. Пусть они попробуют его остановить за нарушение правил. Может, мы сможем достать его из машины, пока они будут разговаривать. - А если он положит письмо в карман? - спросил Роберт. Сюндом уже подошел к зданию закусочной и открывал дверь. За ним шла молодая пара сотрудников ФБР. Они изображали влюбленных и почти все время целовались. Нужно отдать им должное, делали они это явно с удовольствием. - Если он поедет к Матвееву, мы не сможем достать это письмо, - словно рассуждая вслух произнес Кэвеноу, - нужно придумать, как изъять это письмо, пока он доберется до советского представительства. - Может, просто его арестовать, - предложил Луис. - Нельзя, - покачал головой Кэвеноу, - этот связной затеял с нами какую-то игру. Ведь он знал, что швед под нашим наблюдением, но пошел на этот вариант. Здесь нечто другое. Сюндом взял один "Биг-мак" и сел за столик. Правой рукой он сразу нащупал конверт. Следом за ним вошли двое влюбленных, на которых он не обратил внимания. - Нужно что-нибудь придумать, - почти простонал Кэвеноу. Сюндом, отодрав конверт, вытащил его из под стола и положил в карман. После чего, не прикоснувшись к своему "Биг-маку", поднялся и вышел на улицу. Он не любил обедать в подобных закусочных. Он был немного гурманом и страдал холециститом. Обратный путь занял у него чуть больше времени. Он не торопился, идя к отелю и наслаждаясь уже почти весенней погодой. - Если понадобится, мы можем устроить ему аварию, - неуверенно предложил Роберт, - так, чтобы не сильно. Но пока отвезем в больницу все его вещи, можно будет просмотреть это письмо. - Слишком грубо, - не согласился Кэвеноу, - нужен другой вариант, не такой откровенный. И потом, я боюсь, что этот сукин сын, который мучает нас весь сегодняшний день, может продумать и этот вариант. Судя по всему, мы его уже упустили. Этот мерзавец нас всех перехитрил. - Шеф, а если грабеж? - спросил Луис. - В последнее время развелось столько бандитов. Они могут напасть на него прямо на стоянке, перед отелем. - Ну и что? - не понял Кэвеноу. - Забрать письмо мы все равно не имеем права. Он должен довезти его до Матвеева. Иначе наша игра ни к чему. - Но ведь ребята из ЦРУ и так хотели его подставить, - не сдавался Роберт, - а зачем нам ждать? Такая возможность сейчас у нас есть. - Нет, - возразил Кэвеноу, - русские не дураки. Раз они решили передать письмо таким образом, раз все продумали, значит, предусмотрели и этот вариант. Может, им просто выгодно, чтобы мы взяли Сюндома. А если в письме просто чистый лист бумаги? Представляешь, какими идиотами мы все будем выглядеть. Сюндом вернулся в холл и довольным голосом сказал Хьюберту: - Кажется, я скоро уеду. - Вам у нас не понравилось, мистер Сюндом? - Билл Хьюберт был безупречным актером. И хорошим профессионалом ФБР. - Да нет, очень понравилось. Тихое спокойное место. Просто у меня важные дела. Сюндом, кивнув головой, поспешил к лифту. Хьюберт, проводив его взглядом, обернулся к своей комнате, откуда уже выходили Кэвеноу и его люди. - По-моему, он дилетант, - пожал плечами Хьюберт, - ничего особенного. - А мы все надутые индюки, - в сердцах сказал Кэвеноу, - кончайте этот балаган. Можете идти переодеваться, Хьюберт. Сегодня явно не наш день. Роберт, позвони в Лэнгли, найди там мистера Эшби. Скажи, у него есть три часа времени, пока Сюндом доедет до Нью-Йорка. Только три часа. Может, они что-нибудь придумают. Им, кажется, нужно было получить сообщение этого "Вакха" в девственной чистоте. Но только предупреди их - никакого задержания не будет. Я не хочу так глупо подставляться, чтобы надо мной смеялось все наше управление. Никакого задержания не будет, - повторил он. - Что-нибудь не так, сэр? - спросил Билл. Он еще явно не вышел из роли. Вместе ответа Кэвеноу махнул рукой и пошел к выходу. На улице Луис его догнал. - Что у тебя? - упавшим голосом спросил Кэвеноу, - неужели его поймали в Нью-Йорке? - Они не успели, - ответил Луис. - Конечно, - развел руками Кэвеноу, - мы здесь ничего не смогли. В этом маленьком городе. А Нью-Йорк - столица мира. Там они его тем более не найдут. Кемаль, сидевший за рулем своей машины, ехал по направлению к Нью-Йорку. Включив музыку, он слушал песни Элвиса Пресли. И чему-то улыбался. 22 Это был позор. Этот позор они разделили все вместе. И приехавшие английские разведчики - самоуверенный Блант и осторожный Хэшлем. И сконфуженные американские рыцари "плаща и кинжала" - Шервуд и Эшби. И, наконец, руководитель бездарно провалившейся операции - Томас Кэвеноу. Тогда, шесть месяцев назад, они позволили Сюндому спокойно забрать этот несчастный конверт и уехать в Нью-Йорк, где он без лишних помех передал это сообщение Матвееву. Несмотря на весь драматизм ситуации, Эшби понимал, что Кэвеноу поступил правильно, не став задерживать шведского дипломата. В конверте вполне могли оказаться ничего не значащие фразы и тогда их поступок означал бы окончательную компрометацию такого связного, как Сюндом, и полный разрыв всех связей с "Вакхом", который мог еще надеяться на дальнейшую связь по этому каналу. Рисковать из-за одного сообщения они просто не могли. И не хотели. Позже, аналитики, просчитав варианты, пришли к выводу, что Кэвеноу действовал правильно. Если бы в конверте оказались чистые листы бумаги, это означало бы, что операция русских блестяще удалась. Но именно свободное передвижение Сюндома и его встреча с Матвеевым должны были убедить неизвестного "Вакха" в полной надежности этой линии связи. В таком случае и его связной, так ловко одурачивший ФБР в Балтиморе, мог получить сигнал о надежности старого канала и вновь появиться в поле зрения сотрудников ФБР. Инцидент в Нью-Йорке, когда связной оторвался от наблюдения, мог оказаться просто досадным сбоем, случайным совпадением. К тому же, советский разведчик должен был понять, что оторваться от настоящего наблюдения ФБР достаточно сложно. Но все это были лишь голые рассуждения. Во имя будущей химеры они пропустили тогда сообщение. И до сих пор Эшби терзал себя вопросом - правильно ли они сделали, отпустив Сюндома? Швед до сих пор работал в своем представительстве, находясь под наблюдением ФБР, но связной "Вакха" так и не появлялся. Что касается Кэвеноу, он просто "заболел" этим случаем и, поклявшись найти неизвестного связного, вот уже столько месяцев параллельно со своими служебными обязанностями занимался розысками неизвестного, так ловко одурачившего его в Балтиморском отеле "Тревел Плаза". И вот сегодня он наконец, позвонил Эшби и попросил приехать. По торжествующему тону Кэвеноу Александр понял, что тот все еще надеется взять реванш. Приехав в ФБР, Эшби встретился с Луисом, который провел его наверх и проводил до кабинета Кэвеноу. Тот уже сидел в окружении своих помощников - Роберта Грегори и Билла Хьюберта. Эшби по очереди поздоровался со всеми и, усевшись напротив, приготовился слушать Кэвеноу. Хозяин кабинета сегодня выглядел более жизнерадостным, чем все последние месяцы после того случая в Балтиморе. - Я не ошибусь, - бодро сказал Эшби, - если предположу, что вы, мистер Кэвеноу, хотите порадовать ЦРУ своим открытием. Кэвеноу хитро улыбнулся, шутливо погрозил пальцем. - Все шишки всегда на ФБР. А все лавры всегда вам. Вам легче. Вы работаете в Гватемале или Зимбабве и никто никогда не узнает о ваших тайных операциях. Нам сложнее. Мы не просто работаем под жестким прессингом адвокатов и прокуроров, но еще и постоянно находимся в поле зрения журналистов, продажных писак, телезрителей, просто американцев. Попробуйте поработать в такой обстановке. - У вас неверное мнение о работе ЦРУ, - улыбаясь, ответил Эшби. Сегодня ему не хотелось спорить. - У нас еще больше журналистов и продажных писак. Причем, часто перекупаемых другой стороной. Кэвеноу, сегодня был настроен миролюбиво. - Хорошо, хорошо. Будем считать, что нам всем плохо. И все равно мы должны работать. И иногда добиваться результатов. - Кажется, у вас уже есть результат, - понял Эшби, - неужели по делу "Вакха"? Кэвеноу улыбнулся. - Мы искали этого типа шесть месяцев. Думаете, это было так легко? - Честно говоря, не представляю, как вы на него могли выйти. Роберт и Билл переглянулись, улыбаясь, и Эшби заволновался. Он вдруг понял, что у ФБР действительно появился конкретный след и конкретный результат. Одна эта мысль об этом способна была вывести его из состояния равновесия. - Нашли? - выдохнул он. - Кое-что нашли, - сказал Кэвеноу, - но давайте по порядку. Вы помните все детали операции, ведь вы тогда были подключены к ней с самого начала? Уже тогда мы поняли, что действовал профессионал, сумевший просчитать все варианты. Сначала он позвонил из Детройта, предложив Сюндому отправиться в Балтимор. Затем, уже в Балтиморе позвонил в отель и попросил спуститься в холл и, наконец, позвонил снова, приказав взять конверт из "Мак-Дональдса". Последние два звонка он делал из Нью-Йорка. Верно? - Я все помню, - кивнул Эшби, - все было именно так. - Вот-вот. Этот сукин сын все рассчитал гениально. Вы знаете, как мы его искали? Мы взяли все рейсы за эти пять часов из Детройта в Вашингтон или Балтимор и проверяли каждого пассажира, искали по всей стране, даже в Европе, но все оказалось напрасно. Эшби внимательно слушал. - Мы опросили работников "Мак-Дональдса", всех, кто мог появиться там или случайно проехать в то время, когда в Балтимор должен был приехать этот связной. И нашли, наконец, человека, который видел приехавшего в тот день. Понимаете, видел. - Это житель Балтимора? - быстро спросил Эшби. - В том-то и дело, что нет. Это женщина, миссис Грант. Она приезжает в Балтимор раз в месяц, навещает своих внуков. И в тот день она была там. Она уже выходила из "Мак-Дональдса", когда обратила внимание на высокого мужчину, достававшего из кармана какой-то конверт. Он сидел в углу, как раз там, где конверт был прикреплен. Сидел спиной ко всем и его можно было увидеть только с другой стороны улицы. - Она запомнила его в лицо? - нервно спросил Эшби. - В том-то и дело, что нет. Она не видела его лица. Помнит только этот конверт. Просто случайно обратила внимание. Она сама пришла к нам, так как недавно услышала там, что ФБР искало всех, видевших кого-либо с конвертами у этого стола. Просто приятель одного из ее внуков работает там и он ей все рассказал. А она явилась к нам. - А что еще она запомнила? - нетерпеливо уточнил Эшби. - Может, какие-нибудь характерные детали? - Ничего, - ответил Кэвеноу, - абсолютно ничего. Высокий, ей так кажется, и больше ничего. Она даже не может вспомнить, какая одежда была на этом человеке. Она исключительно ценный свидетель. Но конверт она вспомнила точно. - Ну и что? - разочарованно произнес Эшби. - И это ценный свидетель. Помнит только конверт, это и я мог сказать, что какой-то высокий мужчина достал из кармана конверт. - Но когда достал? - сказал вдруг Кэвеноу, сделав ударение на втором слове. Эшби замолчал, испытывающе глядя на Кэвеноу. - Да, да, - понял его немой вопрос Кэвеноу, - в том-то все дело. Конверт появился там за полчаса до звонка связного Сюндому в номер отеля. Понимаете? За полчаса! Эшби умел просчитывать варианты. Поэтому он и стал одним из лучших аналитиков ЦРУ. - Значит, их было двое, - ошеломленно произнес он, - двое. Господи, как все просто. А мы ломали свои головы, искали этого типа. - Вот именно, - возбужденно вскочив со своего места, зашагал по кабинету Кэвеноу, - они нарочно сделали так, чтобы вывести на след Детройт-Балтимор. Чтобы я искал именно в промежутке этих пяти часов и именно на этом направлении. А связной просто перелетел из Детройта в Нью-Йорк. И ждал условного сигнала своего напарника. Который в это время закреплял конверт и, может быть, даже лично видел приезд Сюндома. Мы ведь следили тогда за отелем, а не за этой закусочной. - И потом он спокойно уехал, - понял Эшби. - Уехал, - согласился Кэвеноу, - и я даже догадываюсь, кто это мог быть. У Эшби перехватило дыхание. - Сам "Вакх". Неужели такое возможно? - Только он. Это был сам "Вакх". Он появился там совсем рядом со мной. Будь я чуточку умнее... - Воспоминание о своем фиаско не давало покоя Кэвеноу. Но он покачал головой и продолжал: - Тогда все вставало на свои места. И получалось, что связной прилетел в Детройт лишь для того, чтобы позвонить оттуда и вылететь затем в Нью-Йорк. Тогда я попросил дать мне список всех пассажиров, прилетевших в Нью-Йорк за эти пять часов из Детройта и всех пассажиров, прилетевших в то утро в Детройт. Из любой точки Америки. Мы проверили на наших компьютерах. Совпали три фамилии. - Кто-нибудь из них? - Увы, нет. Мы проверяли их по голосу. И во всех трех случаях ответ экспертов был отрицательным. Это были просто не те люди. Ни один из этих голосов и близко не был похож на голос звонившего. Из этого я сделал второй вывод. Связной был очень осторожен и потому улетел не из Детройта, а из другого крупного города, расположенного поблизости. И, самое главное, он должен был прилететь в Детройт именно в этот день. По моему указанию был очерчен круг, откуда можно было вылететь в Нью-Йорк. Потом, посоветовавшись, мы решили, что и это не совсем правильно. Связной мог улететь в Чикаго и зачем прилететь в Нью-Йорк. Мы снова проверили всех пассажиров, прилетевших и улетевших из Детройта в тот день. В любой город Америки, находящийся на расстоянии не более двух часов, иначе этот связной не успел бы вернуться в Нью-Йорк. Но нас опять постигла неудача. Совпали четыре фамилии и снова не подошел ни один голос. - Мистер Кэвеноу, - торжественно сказал Эшби, - позвольте мне вам сказать, вы проделали адскую работу. - Спасибо, но теперь слушайте дальше. Нам подсказал выход Билл, - Кэвеноу показал на своего помощника, - он верно решил, что связной не стал бы трижды пользоваться самолетами, а мог прилететь утром в Детройт, выехать оттуда на автобусе в ближайший город и затем улететь в Нью-Йорк. Разумеется, город должен быть на расстоянии трех-четырех часов езды, иначе весь этот план никуда, не годился. Мы снова очертили круг городов близ Детройта. Всех, прилетевших в этот день в Детройт, и всех, прилетевших из этого круга в Нью-Йорк. Совпали еще две фамилии. Один оказался гастролирующим скрипачом, успевшим дать концерты в Детройте и Колумбусе и вернуться в Нью-Йорк. Другой - руководитель частного сыскного агентства из Техаса, очевидно летавший по северным штатам по своим делам. Он прилетел утром в Детройт, а днем вылетел из Кливленда в Нью-Йорк. И больше никого не было. Мы просто потеряли всякую надежду, но я попросил наших сотрудников еще раз проверить голоса и этих двоих пассажиров. Эшби, уже не реагирующий на его многозначительные паузы, молча смотрел на Кэвеноу. - Мои сотрудники довольно быстро проверили обоих, - счастливым голосом сообщил Кэвеноу, - конечно, на все эти розыски у нас ушло столько месяцев. Но, впрочем, вы все сами услышите. Он подошел к столу и включил магнитофон. Послышался разговор Сюндома со связным, который Эшби знал уже почти наизусть. Но он молчал и слушал. - Повернитесь лицом к улице, - говорил связной и затем, после недолгого молчания продолжал, - вы видите перед собой огни. Напротив отеля есть закусочная "Мак-Дональдс". Войдите туда и сядьте у правого крайнего стола у окна. Под столом прикреплен конверт. Он ваш. Вы все поняли? - Я помню этот разговор наизусть, - признался Эшби, - я вообще помню все разговоры этого связного. Если меня разбудят ночью, я перескажу вам все дословно. Вы напрасно, Кэвеноу, думаете, что в Балтиморе была только ваша личная неудача. Это был наш общий провал, - великодушно сказал он, уже понимая, что Кэвеноу готовит сюрприз под самый конец. - Спасибо, мистер Эшби, - кивнул Кэвеноу, - теперь послушайте другой текст, вам не знакомый. И он снова включил магнитофон. - Нужно быть в таких вопросах крайне деликатным, - раздался до боли знакомый голос, - мы, конечно, можем оказать вам помощь, но вы сами должны понимать, насколько сложное положение в которое вы попали. Если хотите, оставьте свой телефон и мы вам позвоним. Эшби вскочил на ноги. - Вы нашли его, - почти не веря, ошеломленно произнес он, смотря на Кэвеноу, - неужели вы нашли его? Ради этой минуты Кэвеноу не спал спокойно шесть месяцев. "Ниггер" Томас Кэвеноу обязан был доказать, что он стоит чего-то на этой земле. Он выпрямился. - Да, - торжественно сказал он, словно принимая капитуляцию другого короля, - я нашел его. Это Том Лоренсберг, руководитель частного сыскного агентства в Бейтауне. Я нашел его, мистер Эшби. Я искал его долгих шесть месяцев. И теперь я его нашел. 23 Они встречались вот уже шесть месяцев в разных городах и в разных отелях. И каждый раз это непонятное ощущение узнавания друг друга усиливалось тысячекратно по мере смены обстановки и декораций, на фоне которых разворачивалось их любовное пиршество. Каждая встреча несла заряд новизны, одаривая каждого из них ощущением нового открытия различных сторон своего партнера. Может, это просто было свидание двух уже не совсем молодых людей на исходе своего лета, - часто думал Кемаль, - когда еще возможно любить своего партнера, наслаждаясь его телом и душой. После пятидесяти остается лишь душа, наслаждение телом становится почти несбыточной мечтой партнеров, если, конечно, они не собираются проводить вместе всю долгую осень своей жизни в ожидании заката, которая в таком случае действительно может быть золотой. Но когда обоим под сорок и наступает тот самый роковой момент, перейдя который, сознаешь, что лучшая половина жизни закончилась и все твои достижения отныне становятся капиталом, который ты будешь только растрачивать - хочется совершать безумства, и плакать от непонятного бессилия перед завершившимся буйством молодости. Впереди долгая пора зрелости и старости. Может, это самый лучший, самый оптимальный, самый неистовый возраст для любви, когда в тебе еще играют жизненные силы и сок молодой крови волнует твое естество, а обретенный опыт делает это наслаждение утонченно завершенным и возвышенно прекрасным. Встретиться в таком возрасте и полюбить, сознавая, как непрочно подобное счастье, это значит, получить редкий подарок судьбы, который выпадает на долю очень немногих счастливцев. Встречаясь с Сандрой, он испытывал то редкое наслаждение, которые почти недоступно многим смертным. Он наслаждался телом женщины и любил ее душу, постигая этот сложный механизм с каждым новым жестом, с каждой новой улыбкой. В свою очередь, и она познавала его еще больше с каждой новой встречей, открывая в нем незаметные черты характера и поражаясь его внутреннему миру и богатству его души. Это были лучшие дни в жизни Сандры Лурье и Кемаля Аслана. Это были дни, когда человек побеждает земное притяжение и снова обретает рай, из которого был изгнан. И все радости высшей гармонии в сочетании с телесными радостями обретают для него высшую гармонию и делают его счастливым. Это были просто дни любви. И оба они сознавали, какой божественный подарок сделали сами себе и оттого чувствовали себя немного виноватыми перед остальным человечеством за свою счастье. Они встречались почта каждый уик-энд, если обстоятельства позволяли им вырываться из суматошной жизни нью-йоркского финансового мира и луизианской политической сцены. Они встречались в Джорджии и Алабаме, Кентукки и Теннесси, Северной Каролине и Огайо. Они выбирали для встреч небольшие мотели, расположенные далеко от центральных крупных городов и добирались туда на автобусах. В этом было что-то от игры, которая доставляла обоим такое удовольствие. В этот раз они должны были встретиться в штате Вирджиния в небольшом городке Вирджиния-Бич, расположенном на берегу Атлантического океана. Был уже октябрь месяц и любителей отдохнуть на море бывало не так много. После тридцатого сентября цены падали, гости уезжали по домам и гостиницы пустели. Заказывая отель, Кемаль обратил внимание на эту особенность и решил позвонить Сандре, подтвердить, что они встречаются в субботу днем в этом городке, в отеле со смешным названием "Океанфронт", или "Смотрящий на океан", так как все окна этого отеля были обращены к океану. Набрав номер телефона Сандры, он привычным деловым тоном попросил секретаря вице-губернатора соединить его с ней, традиционно назвавшись мистером Херстом во избежание ненужных вопросов. Секретарь быстро соединяла его, и он услышал теплый голос: - Здравствуй, дорогой, - опередила его Сандра. - Здравствуй. Мы встречаемся в эту субботу, - он не спрашивал, он утверждал. - Ты опять нашел отель где-нибудь на краю света? - засмеялась женщина. - В прошлый раз я его еле отыскала. Где это будет сейчас? - На авеню Атлантик в Вирджинии-Бич, - сообщил он. - Где это находится? - Недалеко. Летишь в Ричмонд, оттуда рейсовым самолетом можешь перебраться в Норфолк, и уже затем доехать на автобусе до Вирджинии-Бич. - Ты с ума сошел. Сколько на это уйдет время? - Часов пять-шесть, не больше. - Ты ненормальный, - засмеялась женщина, - но я все равно прилечу. - Обязательно. Я видел картинку отеля, мне понравилось. Номера заказаны, как обычно, на мистера и миссис Херст. - Хорошо, что компания "Американ эйрлайнз" еще не разорилась и готова по-прежнему выдавать мне билеты, - рассмеялась женщина, - до свидания, мистер Херст. - До свидания, миссис Херст, - улыбнулся он повесив трубку. В отличие от него, миллионера и владельца трех крупных компаний с общим доходом в пять миллионов долларов в год, Сандра жила на свою зарплату и любая попытка Кемаля купить ей билет пресекалась незамедлительно, воспринималась как личное оскорбление. Он это хорошо знал. Сандра покупала билет по специальной программе, разработанной американской авиакомпанией "Американ эйрлайнз" на целый месяц, что позволяло ей совершать любое количество рейсов этой компании в течении месяца. Билет стоил как два обычных билета на не очень дальние расстояния и был очень выгоден пассажирам, совершающим частые поездки по стране. Одновременно он был весьма выгоден и самой компании, позволяя обеспечивать свои среднемесячные доходы. Это была своеобразная форма проездного месячного билета. Положив трубку, Кемаль вызвал секретаря и попросил девушку взять для него билет в Ричмонд на завтрашний утренний рейс. После чего перенес свою предполагаемую встречу с помощниками на понедельник. Через полчаса у него была встреча с японскими бизнесменами и он деловито начал собирать бумаги. Он привык за эти десять лет к подобному ритму жизни, к своей работе, к привычному комфорту. Воспоминания о прежней жизни почти не тревожили его, лишь иногда врываясь кошмарным сном в его сновидения. Он помнил Москву и Ленинград, Баку и Тбилиси, такими, каким оставил их в начале семидесятых и не представлял себе, как изменились эти города, что произошло на его родине. Иногда ему сообщали, что мать его жива, иногда он пересылал ей письма. Но никаких встреч ему, конечно, никто не организовывал. Он был на службе и выполнял свой воинский долг. Так к этому относились в руководстве его отдела. Так к этому относился и он сам. Но иногда ночью он видел маму во сне. Видел, как она сидит у его постели, когда он болеет, переживает за его экзамены перед поступлением в вуз. После таких снов он часто обнаруживал, что плакал во сне. И снова засыпал, беспокойно ворочаясь в постели и вспоминая свою маму, которую он так ни разу и не увидел за десять долгих лет, проведенных в этой стране. Воспоминание о матери были постоянным укором его совести, словно, приехав в Америку, он совершил акт предательства по отношению к ней. Это постепенно сформировало некий комплекс и каждый раз, видя свою мать во сне, он начинал плакать и просить у нее прощения. И каждый раз она прощала его. Шесть месяцев назад им с Томом удалось переслать через Сюндома сообщение и сделать это так, чтобы оно не попало в руки американских спецслужб. Им было важно проверить на каком именно этапе происходит утечка той информации, которую они передавали в Центр. Если бы его перехватили американцы, он почувствовал бы это сразу, так как в конверте были документы и чертеж новой американской ракеты, переданный Кемалю за полтора года до этих событий Крайтоном и его людьми, погибшими во время их стычки в Хьюстоне. Американцы начали бы комплексную проверку именно этих предприятий и вышли бы на Крайтона. Но, как и предполагал Кемаль, они оказались умнее и дальновиднее, не став вскрывать конверта. Сообщение благополучно дошло до Москвы и в Центре не сразу разобрались, что эти документы уже были присланы "Юджином" полтора года назад. Лишь сообщение по чрезвычайному каналу подтвердило, что это обычная дезинформация, посланная Кемалем для проверки надежности линии связи. По приказу руководства они были переориентированы на нового связного, находящегося в Калифорнии. А вместо Тома руководство советской разведки готовило для "Юджина" нового "ангела-хранителя", который должен был прибыть в Америку и приступить к работе в конце года. Но почему произошла утечка информации по Англии, Кемаль так и не сумел установить, посчитав, что ошибка могла случиться из-за небрежности резидентуры КГБ в Лондоне. Однако, воспоминание об этом не давало ему покоя. Теперь, когда работа Тома была законсервирована и он должен был скоро покинуть страну, они встречались редко, раз в месяц, когда Том приезжал в Нью-Йорк. Кемаль знал, что скоро у него появится новый связной, и от этого их свидания с Томом были какими-то тягостными и размазанными, словно в этом была часть вины и самого "Юджина". А может, он просто успел привыкнуть к Тому и не знал, кто приедет на его место. Вернувшись в этот день домой раньше обычного, он поставил автомобиль в подземный гараж и прямо оттуда на лифте поднялся к себе на двенадцатый этаж. Кемаль занимал здесь роскошные апартаменты в восемь комнат. Квартира была куплена почти сразу после его переезда в Нью-Йорк. Он достал ключи и, открыв дверь, обнаружил включенный в холле квартиры свет. В американских квартирах не бывало столь привычных для советских людей коридоров и прихожих. В этих квартирах вы сразу попадали либо в холл, либо в комнату для гостей. Кемаль точно помнил, что выключил свет, уходя утром на работу. Он осмотрелся. И вдруг из комнаты послышался крик: - Папа! К нему бежал его, сын смешно растопырив руки. - Марк, - он бросился навстречу ребенку, - какой ты большой. Он поднял на руки сына, осыпая его поцелуями. Марку было уже пять лет, он почти все время проводил с матерью в Техасе, на ранчо своего деда. Постоянное пребывание на воздухе сделало из него маленького краснощекого крепыша с черными бусинками глаз. - Как у тебя дела? - радостно спросил Кемаль. - Я скучал без тебя, - заявил ребенок. Из комнаты показалась Марта. Как всегда, со скучающим видом превосходства и показного равнодушия. - Здравствуй, Кемаль, - сказала она. Он осторожно отпустил ребенка на пол. - Здравствуй. Она несколько похудела и это пошло ей на пользу. - Ты изменилась, - осторожно сказал он. Она всегда была красивей женщиной, а сейчас выглядела просто очень хорошо. Строгое черное платье подчеркивало ее фигуру, еще не успевшую потерять формы. Роскошные волосы, которыми он когда-то так любил любоваться, были рассыпаны по плечам. - Постарела. Мы не виделись три месяца, - напомнила Марта, - иногда мне кажется, что ты забываешь о собственном сыне. Кемаль промолчал. Он знал, что в подобных случаях лучше не ввязываться в спор. - Вы надолго приехали? - спросил он. - На неделю. Я хочу показать сыну Нью-Йорк. Надеюсь, ты никуда не улетишь? - ядовито спросила она. "Сандра, - обожгла его мысль, - нужно будет ее предупредить." - Никуда, - устало сказал он, - я буду всю неделю в городе. А завтра мы пойдем в Марком в Рокфеллер-центр. Там, говорят, на радио есть очень интересная программа для детей. - Прекрасно. Мы будем спать в розовой комнате, - показала она на спальную для гостей, - надеюсь, ты не возражаешь? - Нет, конечно, - пробормотал он, - вы можете спать, где хотите. На протяжении всего разговора сын держал его за руку. - Папа, - счастливым голосом сообщил Марк, - идем, я покажу тебе свою новую игрушку. Он говорит настоящим человеческим голосом. Кемаль улыбнулся и поспешил за сыном. Марта смотрела ему в спину и он чувствовал этот взгляд. За два часа с Марком он забыл обо всем на свете и лишь когда Марта уложила сына, пожелав ему спокойной ночи, он вспомнил о Сандре. Пройдя к телефону, быстро набрал домашний телефон Сандры. - Да, - сразу услышал уверенный голос, - я вас слушаю. - Это я, - быстро сказал он, - завтра не получится. Я позвоню в отель и перенесу на следующую субботу. - Что-нибудь случилось? - спросила Сандра. - Н-нет, ничего, - он не стал ей говорить, что приехала Марта с сыном, - просто у меня дела. Она поняла, что он не будет ничего ей рассказывать. - Хорошо, - согласилась она, - тогда в следующую субботу. Надеюсь, ты мне позвонишь? - Обязательно. - До свидания, - она положила трубку. Все-таки обиделась, подумал Кемаль, и, повернувшись, увидел стоявшую в дверях кабинета Марту. - Тебе что-нибудь нужно? - спросил он. - Извини, - немного неуверенно сказала она и вдруг улыбнулась, - я очень голодна, а у тебя дома ничего нет. На кухне пустой холодильник. Марку я взяла еду и его покормила, а о себе даже не подумала. - Я не обедаю дома, - ответил Кемаль, - сейчас закажу ужин в ближайшем ресторане, - он поднял трубку, - что тебе заказать? - Все равно, - она пожала плечами, - что-нибудь легкое, салат, овощи. - Сейчас все принесут, - сказал он, набирая номер телефона. Заказав ужин, он отправился в свою спальную, разделся и прошел в ванную комнату, находившуюся в глубине спальной, чтобы принять душ. И лишь после этого вышел к Марте. Она сидела на диване в гостиной и смотрела телевизор, часто переключая каналы. В руках у нее был пульт дистанционного управления. - Есть что-нибудь интересное? - спросил он. - Нет, - тихо ответила она, - ничего. - Как поживает твой отец? - он сел не рядом с ней на диван, а в кресло, стоявшее несколько в стороне. - Спасибо. Он просил передать тебе привет и сказать, что с этими ребятами из Аризоны нужно быть помягче. Говорит, ты слишком многого требуешь. Он улыбнулся. Старик по-прежнему в седле. Он в курсе всех дел своего зятя. - Учту его пожелания. Как твоя мама? - Она болела, но сейчас ей лучше. - Слава богу, я не знал, что она болела. - А что ты знаешь, - как-то особенно горько сказала Марта, - ты ведь ни разу не позвонил за последние три месяца. - Не нужно, - поморщился он. Только семейных скандалов ему и не хватает. - А я не жалуюсь, просто говорю, что ты не позвонил, - сказала она и снова начала лихорадочно наживать кнопку переключателя каналов на пульте управления. - Ты будешь что-нибудь пить? - спросил он, вставая с кресла. - В отличие от холодильника, в баре у меня, кажется, еще не совсем пусто. - Нет, спасибо. Я уже выпила кофе. Он прошел на кухню, достал бутылку крепкого французского коньяка, плеснув себе достаточно много в большой пузатый стакан, вернулся в гостиную. Она по-прежнему сидела на диване. В дверь позвонили, и Кемаль, оставив свой стакан, пошел открывать. Принесли заказ из ресторана и молодой парень, передавая ему пакеты и бутылки, весело улыбался. Обычно в такое время ужин на дом заказывали влюбленные парочки, не желающие тратить время на поход в ресторан. Расплатившись с посыльным, Кемаль дал ему на чай больше обычного и, увидев вытаращенные от изумления глаза парня, закрыл дверь. Принес пакеты на кухню, сложил их, снова вернулся в гостиную. - Ужин на кухне, - сказал он Марте, - ты можешь сама разобраться со всем. - Ты будешь есть? - спросила она. - Нет, - он уселся в кресло и подвинул к себе свой стакан, - лучше я послушаю последние новости. Она, ничего не сказав, вышла из комнаты. "Кажется, она изменилась, - подумал он, - непонятно, в какую сторону, но изменилась." Началась программа новостей, и он забыл о существовании Марты. Лишь когда программа закончилась он поднялся, прошел в спальную комнату к сыну, долго стоял у кровати, глядя, как мирно посапывает Марк. Ребенок пошевелился во сне и довольно отчетливо произнес - "папа". Кемаль наклонился над сыном, поправляя его одеяло. В комнату вошла Марта. - Он не вспотел? - тревожно спросила она, - ему нельзя простужаться. - Кажется, нет, - дотронулся до волос ребенка Кемаль, - а почему ты спрашиваешь? Почему ему нельзя простужаться? - Он немного повредил себе ушко, - уклонилась от ответа Марта. - В каком смысле, - нахмурился Кемаль, - что значит, повредил? - Повредил и все, - несколько раздраженно ответила она, - это было давно, еще в августе. Сейчас все в порядке. - Как повредил? - он подошел к Марте. - Играл на ранчо, - ответила она, глядя ему в глаза, - сунул себе в ухо какую-то палочку, а потом упал на нее. И повредил себе ушную раковину. - Так, - мрачно сказал Кемаль, - а почему я ничего не знал? - А что ты знаешь вообще? - горько спросила она. - Тебя разве интересовала твоя семья? - Ты считаешь, что в этом виноват только я? - Я ничего не считаю, Кемаль. Я просто тебе говорю. Он повредил себе ушную раковину и врач предупредил, что он не должен простужаться. Чтобы не было осложнений на ухо. - Ясно, - он посмотрел на ребенка и вышел из спальной. - Ты считаешь меня в чем-то виноватой? - спросила вслед ему Марта. - Во всяком случае, можно было не допустить такого исхода, - горько сказал он. - Нужно будет еще раз показать его врачам в Нью-Йорке. - Поэтому мы и прилетели, - сказала она. Он замер: - Это так серьезно? - Врачи пока не знают. Они убеждены, что все будет в порядке. Но гарантий никаких не дают. Он промолчал. Потом вспомнив про свой стакан, поспешил в гостиную. Она прошла следом. - Я приму душ в нашей ванной, - сказала она, - у тебя есть там шампунь? Кажется, я забыла свой. - Конечно, нет, - недовольным голосом сообщил Кемаль, - откуда в моей квартире женский шампунь? - Извини, я не подумала. В его апартаментах были три ванные комнаты, по числу спальных, к которым они примыкали. Он не стал больше смотреть телевизор, пройдя в кабинет сел за бумаги. Стакан с коньяком он не забыл взять с собой. Крик Марты раздался неожиданно, когда он просматривал очередную бумагу. Он вскочил и бросился в спальную комнату, испугавшись, что Марк упал с большой и высокой двуспальной кровати. Но мальчик мирно спал. Он бросился в ванную откуда донесся крик. - Что-нибудь случилось? - спросил он, открывая дверь. Она держалась за край ванны. Его всегда восхищало ее тело, уже немного потяжелевшее, но сохранившее прежнюю прелесть. И, самое главное, ее ноги. Невероятно стройные и длинные ноги, словно в Марте было нечто от породистых техасских кобылиц. - Я упала, - обернулась к нему Марта, - хотела взять мыло и поскользнулась. - Нужно быть осторожнее, - он только сейчас сообразил, что она абсолютно голая. Супруги обычно привыкают к подобным ситуациям, но они не были вместе уже очень давно и оба смутились, словно попали в какую-то неловкую и неприличную ситуацию. Она осторожно достала полотенце и, прикрываясь тихо попросила: - Выйди отсюда. Он повернулся и вышел. С Мартой определенно происходили какие-то перемены. Раньше она бы просто наорала на него. Минут через пять в его банном халате появилась Марта. Мокрые волосы, которые она еще не успела просушить феном, были рассыпаны по плечам. - Кемаль, - позвала она его как-то нерешительно. Он обернулся. - Это была женщина? - вдруг спросила она. - Какая женщина? - не понял сразу Кемаль. - С которой ты разговаривал. Эта была твоя постоянная партнерша? Он раздраженно отвернулся, ничего не ответив. - Если не хочешь, можешь не отвечать, - сказала Марта. - Да, - зло проворчал он, - это была моя любовница. Тебя устраивает такой ответ? Она ничего не ответила. Он удивленно повернул голову и увидел, что ее уже нет в кабинете. Видимо она прошла к нему босиком и он не слышал ее шагов. Он раздраженно оттолкнул от себя бумаги и вышел на кухню за новой порцией коньяка. На столе лежали нетронутые пакеты. Она ничего не взяла. Он посмотрел на пакеты и вернулся в гостиную. - Марта, - громко позвал он. Она не ответила. - Марта, - снова позвал он ее. В спальной, где спал Марк, ее не было. Во второй спальной тоже. Он заглянул в свой кабинет. Никого. В большую гостиную, в библиотеку, наконец, в свою спальную. Куда она подевалась? - рассерженно подумал Кемаль, выходя на балкон. Марта стояла босиком на холодном полу. Мокрые волосы по-прежнему были не просушены феном. - Сумасшедшая! - закричал Кемаль, - получишь воспаление легких. Марта повернулась и не сказав ему ни слова, вернулась в гостиную. Он побежал на кухню, плеснул большую порцию коньяка и, вернувшись, поставил стакан на столик рядом с ней. - Выпей, иначе можешь простудиться, а еще лучше таблетку аспирина. И иди спать, Марта. Это была просто моя знакомая. Я звонил совсем в другой город. В Луизиану. Это очень далеко. В этот момент зазвонил телефон. Оба вздрогнули. Марта была ближе и поэтому он не шевелился. Раздался второй звонок, третий. - Сними трубку, - попросил он. Она протянула руку и сняла трубку. - Да, - напряженным голосом произнесла она, - да это квартира Кемаля Делана. Это его, - она чуть поколебалась, - это его жена. Он дома. Она передала трубку: - Это тебя. Он взял трубку и услышал долгожданный пароль нового связного: - Я прилетел из Колорадо только сегодня утром. Когда мы можем с вами встретиться, мистер Кемаль Аслан? 24 В этот день он выехал из дома пораньше. Звонила Кэтрин, с которой он встречался последние два года и он обещал заехать за ней. Вчера вечером, возвращаясь из Хьюстона, Кэтрин довольно неудачно повернула направо у того проклятого моста и врезалась в заграждение. С ней ничего серьезного не случилось, но машина пострадала довольно сильно. Кэтрин должна была заехать утром к сестре и взять ее машину. Она работал в Хьюстоне и ей каждый день нужно было ездить туда и обратно из Бейтауна. Усевшись в свой "ситроен", Том открыл дистанционным пультом ворота своего гаража и выехал на улицу. Он жил в этом доме вот уже восемь лет, с тех пор как был послан в качестве связного агенту "Юджину". За столько лет он ни разу не спросил "Юджина", как его настоящие фамилия и имя, догадываясь, что тот неспроста носил имя Кемаля Аслана, "Юджин" мог быть и турком, и болгарином, и представителем любой национальности, населяющей Советский Союз. Он не имел права на такие вопросы и он их не задавал. Кемаль Аслан мог быть и настоящим Кемалем Асланом, завербованным советской разведкой. Он не должен был знать его прошлого. В свою очередь, и "Юджин" за столько лет привык к своему "агенту Тому". Кемаль не знал, что предыдущим "агентом Томом", записанным так в документах ПГУ КГБ был сам легендарный Ким Филби. Он не знал и не имел права этого знать. Собственно, вся работа в разведке строится на разного рода "предохранителях", помогающих отключать отдельные цепи без общего ущерба для всей системы. Они работали вместе столько лет, доверяли друг другу и не рассказывали о себе ничего. Том Лоренсберг был Эдуардом Майером, российским немцем, выросшим в Казахстане и ставшим профессиональным сотрудником советской разведки. Его планировали использовать не более двух-трех лет. Уезжая в свою "длительную зарубежную командировку", он оставил молодую жену и пятилетнюю дочь, пообещав скоро вернуться. "Возвращение домой" растянулось на долгих восемь лет. За это время ему трижды продлевали срок командировки, дважды присваивали очередное воинское звание. И четыре раза разрешали поговорить с Ириной. Всего четыре недолгих разговора за восемь последних лет. Она выезжала по профсоюзной путевке в одну из социалистических стран, а он перелетал в Канаду или Мексику и звонил в Прагу, Берлин и Варшаву. В четвертый раз ей разрешили выехать в Хельсинки, куда он и позвонил. Он не знал, что после разговора с ним она проплакала всю ночь и утром уже улетела из страны, так и не увидев ни "капиталистической" Финляндии, ни неизвестного ей города Хельсинки. Их разговоры получались короткими, каким-то рваными, путаными. Каждый раз, укоряя себя, он обещал выстроить к следующему разу схему разговора, подробнее расспросить о дочери, рассказать, как он скучает без нее. Но каждый раз, подсознательно помня, что их прослушивают, он снова и снова путался, лепетал что-то не очень связное, молчал и слышал в ответ одиночные всхлипывания жены, давно догадавшейся, чем именно занимается ее муж. Сейчас, сидя за рулем машины, и направляясь к дому Кэтрин, он вспоминал Ирину. Их последний разговор получился каким-то особенно жалким, словно с годами рвалась старая пленка воспоминаний, а новую они так и не сумели наладить. Он сжимал зубы и тихо напевал какую-то неизвестную немецкую мелодию, запомнившуюся с детства, когда ее очень тихо напевала бабушка, опасавшаяся, что услышат, как она поет на немецком. Они жили тогда на отдаленной станции, название которой он уже не помнил. Он только помнил, как больно били его в школе, узнавая, что он немец. У многих ребят, его сверстников, отцы погибли во время войны и его ненавидели отчаянно и страшно, как только могут ненавидеть в мальчишеской среде. Они видели в нем ту тупую и злую силу, которая отняла у них отцов. И его били за это, мстя за свое безотцовское детство, за слезы своих матерей, за своих, так и не вернувшихся с войны, отцов. Он дрался все время, сколько помнил себя в первых классах школы. А потом их семью перевели в отдаленный колхоз имени товарища Кагановича, где жили семьи репрессированных комиссаров и сотрудников НКВД. Только там его перестали бить. Правда, сначала и здесь привычная мальчишеская ненависть "к фрицам" всколыхнула весь класс, но когда ребята узнали, что его отец был расстрелян в сороковом году, во время столь явных неудач Красной Армии в финской кампании, они стали относиться к нему гораздо лучше, у него, наконец, стали появляться товарищи. Потом была армия, направление на учебу в высшую Школу КГБ. И работа, ради которой он уже восемь лет находился в этом захолустном Бейтауне, работая частным детективом. Нужно отдать ему должное, на этой работе он также отличился, и даже дважды нашел украденные ящики из-под апельсинов и золотое кольцо миссис Давенпорт. Он подъехал к дому Кэтрин и увидел, как она нетерпеливо поглядывает на часы. Он мягко затормозил рядом с ней. - Привет! - сказала она усаживаясь на сиденье рядом с ним и целуя его в щеку. - Разве я опоздал? - спросил он, посмотрев на часы. - Минута в минуту, - восхищенно сказала она, - у тебя всегда феноменальная точность. По тебе можно сверять часы. Помнишь, где живет моя сестра? - Конечно. Она же соседка миссис Давенпорт, - проворчал он, поворачивая машину. - Из-за которой мы и познакомились, - засмеялась Кэтрин, - я думала, ты уже забыл. История с пропажей и находкой золотого кольца наделала много шума, сотворив из Тома настоящего героя, местного Шерлока Холмса. Именно тогда, заинтересовавшись отважным детективом, в гости к миссис Давенпорт пришли Кэтрин со своей сестрой, где они и познакомились. Кэтрин была блондинкой и чем-то неуловимо напоминала Ирину. Или ему так казалось. Иногда он спрашивал себя, как может такая молодая и красивая женщина, как Ира, обходиться столько лет без мужчины. Он понимал, что в его положении лучше не задавать подобных вопросов, но мысль об этом все время терзала его душу. И даже в постели с Кэтрин он подсознательно помнил об Ирине, в миллионный раз спрашивая себя, кто сейчас находится рядом с ней в Москве. Они довольно быстро подъехали к дому сестры Кэтрин. - Кажется, я не ошибся, - спросил он. - Как всегда, все точно, - молодая женщина поцеловала его на прощание, - вечером позвони, - сказала она, - сегодня я постараюсь пораньше. - Будь осторожна на поворотах, - проворчал он на прощание. Она засмеялась, ничего больше не сказав. Он отъехал от дома, привычно посмотрев в зеркало заднего обзора. Этот автомобиль уже дважды попадал в его поле зрения. Незнакомая ему темно-синяя "хонда" почему-то проследовала за ним от дома до места, где он высадил Кэтрин. А сейчас "хонда" свернула влево и ее место занял какой-то старый "кадиллак". Дело было не в том, что за ним ехали машины, разные и в разных направлениях. Дело в том, что все они были не знакомы ему прежде. И это ему не понравилось. Он повернул назад, домой, и увидел, как пронесся мимо "кадиллак" с сидевшими в нем двумя незнакомцами. Зато его место заняла не известная прежде "ауди" и снова с людьми, которых он не знал. Это нравилось ему все меньше и меньше. Значит, автомобилей три и во всех люди, которых он не знает. Том нахмурился. Кажется, он слишком понадеялся на свое везение. Последние несколько месяцев Кемаль настойчиво советовал ему уезжать из Бейтауна, но он знал, что руководство советской разведки уже готовит замену, и терпеливо ждал, когда появится сменщик. И вот такая неудача в самом конце его пребывания в Америке. Он снова свернул направо. Опять показалась "хонда". Кажется, у них просто кончился запас машин. В городке не было отделения ФБР и местную полицию они не станут предупреждать, не желая разделить с ними лавры. Если ото, конечно, ФБР. Нужно будет проверить еще раз, подумал Том. Он вдруг с удивлением обнаружил, что не столько тревожится за себя, сколько думает в этот момент о Кемале. Многолетняя привычка быть не только связным, но и своеобразным "опекуном" "Юджина" заставляла его беспокоиться более всего за своего напарника. Он вытер лоб и, резко выворачивая руль, взял влево. "Хонда" почти сразу отстала, но вместо нее снова появилась "ауди". Они этого явно не учли, подумал Том. По всем законам, по всем правилам агентурной работы они действовали верно, подключив к нему три автомобиля, очевидно, оборудованных специальной связью друг с другом, позволяющей им поочередно следовать за наблюдаемой машиной. Они все делали правильно, не учли лишь одной детали, которая в итоге обернулась их явным проколом. В небольшом городке он был единственным частным детективом и, конечно, знал почти все автомобили и их владельцев. Появление сразу трех неизвестных автомобилей с группой незнакомцев выдавало сотрудников ФБР с головой. Они просчитались, решив, что здесь, как и в Хьюстоне, подменяя друг друга, можно незаметно следить за машиной Тома Лоренсберга. Он повернул машину в сторону своей конторы. Как они на него вышли? - подумал он. Через Сюндома никак не могли. Тот даже не знал из какого штата и кто с ним встречается. Сделали фоторобот и начали искать? Найти человека среди двухсот миллионов жителей? Не подходит. Неужели они с Кемалем допустили какую-то ошибку? Тоже не похоже. Если и допустили, то где и когда. В Балтиморе? Но он не был в Балтиморе, туда ездил сам Кемаль. Он звонил из Нью-Йорка. Отпечатки пальцев? Тоже невозможно, он был в перчатках, звонил из обычной телефонной кабины на улицы. Тогда почему они на него вышли? Или это последствия того предательства, которое было в связи с их сообщением в Англии? Но в Англии никто не мог знать, где именно сидит связной "Юджина". Неужели "крот" окопался в самом руководстве ПГУ? Машины теперь шли за ним вплотную, сразу две. Видимо, отказались от игры. Игра кончилась, будут брать меня. Тогда, полгода назад, он ушел от их наблюдения в Нью-Йорке и они просто решили больше не рисковать. Значит, будут брать, как только он выйдет из автомобиля. Это произойдет либо дома, либо в офисе. Значит, сегодня его последний рабочий день в Бейтауне. Том нахмурился. Интересно, куда подевалась "ауди"? Теперь за ним шли "кадиллак" и "хонда". Почему за ним послали такой старый "кадиллак"? Даже обидно. Он невольно улыбнулся дурацким мыслям, что лезли в голову. Наверное, у этой, на вид старенькой, машины мотор посильнее, чем у трех таких автомобилей, как у него. Попытаться уйти на скорости бесполезно. Они просто вызовут вертолеты и перекроют трассу. И все равно найдут. Это только кажется, что страна огромна и здесь миллионы машин. Каждый автомобиль на строгом учете, все дороги взяты под контроль. И если ФБР или полиция точно знают, кого они ищут, этому человеку не скрыться. Его найдут, где угодно, в любой точке Америки, куда бы он не спрятался. Том подъехал к своему дому. Чуть притормозил. "Кадиллак" встал сзади. Так он и думал, эта машина просто имеет непрезентабельный вид. Наверное, рванет с места так, что он не успеет и тронуться. "Хонда" проехала вперед и встала метрах в трехстах. Они уже особенно и не скрывались, очевидно быстро поняли свой промах. Он чуть поколебался. Стоит ли выходить у дома? Его возьмут сразу, как только он войдет в дом. Кажется, в доме у него полный порядок. Разве, что немытая чашка на столе, которую он так и не успел сполоснуть. Он подумал немного и снова запустил двигатель. Его автомобиль плавно отъехал от дома. Обе машины преследователей шли за ним вплотную. Пока еще ему разрешают ездить. Скоро они перекроют дорогу, и тогда - все. А может, они просто вызовут обычную полицию для его ареста. Им ведь известно, что он частый детектив и имеет право на ношение оружия. Он посмотрел по сторонам. Городок уже проснулся, кое-где на светофорах уже стояло по десятку автомобилей. Он принял решение и, чуть прибавив скорость, повернул к своему офису. В следовавшей за ним "хонде" сидели Роберт и Луис. В "ауди" находился Билл Хьюберт. Его машина на всякий случай шла впереди, постоянно контактируя с двумя другими машинами. - Кажется, он не будет высаживаться у дома, - сказал Роберт, - сворачивает налево. Интересно, куда он решил поехать? - Думаешь, он уже знает, что мы его "ведем"? - спросил Билл. - Точно знает. Он ушел от наших ребят в Нью-Йорке. А там были неплохие профессионалы. Конечно, он нас уже вычислил. В этом городке он наверняка знает все машины. Это был наш просчет, Билл. - Мы все равно решили его сегодня брать, - ответил Хьюберт, - какая разница, увидел он нас или нет. Как только он остановится, будем его брать. - Кончайте разговор, - послышался из "кадиллака" голос Томаса Кэвеноу, - я слышал твои слова, Роберт. Это действительно был наш просчет. Нужно учесть это на будущее. - Он все равно никуда не уйдет, шеф, - успокоил его сидевший рядом с Робертом Луис, - сегодня мы его возьмем. - Посмотрим, - пробормотал Кэвеноу, - у меня нехорошее предчувствие, ребята. Будьте осторожны, он наверняка вооружен. Проехав два квартала, Том свернул к своему офису. Было уже около девяти и в это время на работу приходил его старый помощник Герберт, помогавший ему в составление отчетов и налоговых деклараций. Герберт был не столько детективом, сколько неплохим юрисконсультом и часто оказывал посетителям гораздо большую помощь, чем сам Том. В их конторе работали всего три человека. Том, Герберт и Патриция, выполнявшая роль секретаря, экономки, уборщицы и администратора. - Куда он сворачивает? - спросил Луис у сидевшего рядом напарника. - Кажется, он приехал к своему офису, - понял Роберт, уже третий день находящийся в Бейтауне. Том вышел из автомобиля, осторожно закрыл дверцу, вошел в здание. На первом этаже была контора по продаже недвижимости, а на втором размещался его собственный офис. Не встретив никого внизу, Том поднялся к себе на второй этаж. Почувствовав приятный запах кофе, он усмехнулся. Патриция была уже здесь. Он открыл дверь, ведущую в маленькую кухню, где стояла девушка. Ей было уже под тридцать, она все еще оставалась старой девой, что в Бейтауне иногда встречалось. Как многие чересчур принципиальные и недоступные недотроги, она была тайно влюблена в своего шефа и страдала своеобразной экзальтацией. Увидав Тома, она улыбнулась. - Я пришла сегодня пораньше мистер Том. - Очень хорошо. Он улыбнулся ей и прошел в свой кабинет. Закрыл дверь на замок, чего никогда раньше не делал. И достал из ящика стола свой "кольт". Проверил оружие и, убедившись, что все патроны на месте, положил его на стол, стал покачиваться в кресле. Рядом с кольтом стоял телефон. Он вдруг подумал, что можно прямо отсюда позвонить в Москву и попрощаться с Иришкой. А может и впервые поговорить с дочерью, которой уже пятнадцать лет. Интересно, какая он стала? Три года назад ему показали ее фотографию. Он даже не решился попросить оставить эту карточку у себя, понимая, что просьба будет отвергнута. Жаль, что Кемаль не сумеет узнать о его провале. Но любой звонок отсюда будет моментально зафиксирован и тогда они выйдут на "Юджина". А его главная задача на протяжении всех этих лет была оберегать "Юджина" от любых неприятностей. Вот и сейчас он собирается снова уберечь Кемаля от самой крупной неприятности, по существу второй раз спасая ему жизнь. Он подумал вдруг, что всегда ждал именно этого дня. Его отправили в Америку, как в глубокий космос, в экспедицию без возвращения. И все его рваные, путаные разговоры с женой были именно из-за того, что оба ясно чувствовали эту обреченность невозвращения и не знали, что нужно и можно говорить. Он не мог вернуться из Америки домой, понял Том. Он не должен возвращаться. Уже привыкший к комфорту, к сытой обеспеченности американского образа жизни, к благоустроенному быту, он просто не впишется в современную советскую действительность. И сейчас у него есть выбор. Или провести всю оставшуюся жизнь в тюрьме, попытавшись облегчить свою участь предательством, выдав "Юджина". Или, уйти достойно. Чтобы потом никто не смел сказать Ирине и Лене, что их муж и отец оказался предателем. Значит, нужно было выбирать. Он встал и подошел к окну. Все три преследовавших его машины стояли рядом с офисом. Из них уже выходили люди, о чем-то спешно переговариваясь. Через десять-пятнадцать минут они поднимутся за ним. Если конечно, у него есть эти десять минут. А может, они просто ждут местного шерифа, его друга, чтобы в присутствии представителя власти объявить об аресте Тома Лоренсберга? Где же мы все-таки ошиблись? - в который раз подумал Том. Это было единственное, что его сейчас действительно мучило. Он открыл дверь и прошел на кухню. Патриция, той дело поправляя очки, читала какую-то книгу. Услышав его шаги, она подняла голову и смущенно улыбнулась. - Я думала приготовить вам пирог. - Спасибо, Патриция, - он пошарил в карманах пиджака, - у меня кончились сигареты. Вы не возьмете для меня две пачки? - Конечно, мистер Лоренсберг, - она сразу убрала книгу, - какие вам взять? Как обычно, "кемал"? - Да, если можно. Она радостно кивнула и уже собиралась идти, когда он вдруг задержал ее за руку. - Патриция, - сказал мягко, - вы хороший человек. Спасибо вам за все, - и осторожно поцеловал ее в щеку. Девушка чуть не потеряла сознание от радости. - Мистер Лоренсберг... - залепетала она, вся пунцовая от радости, - я давно... хотела... вам сказать... - Потом, потом скажете, - успокоил ее Том, - идите, Патриция. Девушка бросилась к дверям, на ходу надевая свою куртку. - Звонил Герберт, он сейчас будет, - закричала она уже на ходу. Когда она ушла, Том вернулся в кабинет, снова запер дверь. Во второй раз посмотрел вниз. Там уже стояли две полицейские машины. Кажется, они готовы его брать, подумал он. И уверены, что он никуда не сбежит. В принципе, правильно уверены. Это ведь только в кино можно, отстреливаясь, уйти по крышам. В жизни такого не бывает. На лестнице уже слышались шаги сотрудников ФБР и полиции. Он сел в кресло, взял "кольт", приставил его к голове. - Вот и все, - мелькнула мысль, и он нажал курок. Томас Кэвеноу услышал выстрел еще на лестнице. И когда все побежали наверх, он махнул рукой и медленно начал спускаться вниз. Кэвеноу не любил смотреть на трупы. - Что случилось? - спросил оставшийся внизу Луис. - Он все-таки ушел, - горько ответил Кэвеноу. - Вызови врачей. Мы опоздали. 25 Первая встреча с новым связным должна была состояться в итальянском квартале Нью-Йорка. Приехав за полтора часа до назначенного времени, Кемаль внимательно осмотрелся. С внезапной грустью он подумал, что привык за эти годы полагаться на осторожность и мастерство Тома и никогда не проверял предполагаемого места встречи. Они понимали друг друга с полуслова, даже без слов. Многолетняя совместная работа позволяла безусловно доверять своему партнеру, не сомневаясь в его надежности. Вспомнив о Томе, он сделал круг, подъехав к телефонному автомату, опустил сразу несколько монет, набирая привычный код и номер телефона городского офиса Тома. По взаимной договоренности он всегда звонил только в офис, не разрешая себе набирать домашний номер товарища. На этот раз он ждал достаточно долго, но никто но ответил. Уходя из кабинета, Том обычно переключал свой телефон на секретаря. Кемаль хорошо знал Патрицию. Он уже собирался повесить трубку, когда послышался незнакомый женский голос: - Вас слушает контора мистера Лоренсберга. Кто это? - промелькнуло в голове. Если бы Том сменил Патрицию, он бы обязательно предупредил его. Это совершенно точно. Том был очень пунктуален. - Говорите, - попросила незнакомка. - Мне нужна Патриция, - сумел выдавить Кемаль, - можно позвать ее к телефону? - А кто говорит? - Ее друг. - Патриция заболела и я ее заменяю. Что-нибудь ей передать? - Передайте ей привет. - От кого? Ему очень не понравилась эта назойливость. - От ее техасского друга, - сказал он, повесив трубку. Он подумал немного и опустил еще несколько монет, набрал номер домашнего телефона Тома. Опять прождал довольно долго, пока, наконец, не послышался незнакомый голос: - Да, квартира мистера Лоренсберга. Он быстро повесил трубку. Теперь не оставалось никаких сомнений. Том провалился. Он сделал несколько шагов по улице, забыв, что автомобиль стоит в другой стороне. Повернул обратно. Если провалился Том, значит, ему нужно уходить. Быстро уходить. Он посмотрел на часы. Связной будет через час. А он совсем забыл, что обещал Марте заехать домой. Они должны были показать Марка в нью-йоркской клинике. И никуда уходить и исчезать он в этих условиях просто не имеет права. Что все-таки случилось с Томом? Отъезжая с этой улицы, он не знал, что уже через пять минут здесь появятся сотрудники ФБР. Оба телефона Тома прослушивались и звонки из Нью-Йорка были как раз тем сигналом, который ждали люди Томаса Кэвеноу. Но все их расспросы ни к чему не привели. Они опоздали. Звонивший из Нью-Йорка неизвестный друг Патриции, позвонивший затем и домой Тому, исчез бесследно. Расспросы о том, кто звонил по этому телефону ни к чему не привели, а один из уличных продавцов воды и сладостей, подтвердил, что к телефону подходил какой-то высокий темнокожий, чем вызвал ярость Кэвеноу, считавшего, что это был советский резидент. А Кемаль Аслан, отъехав от телефона, совсем забыл об этом автомате, продолжая беспокоиться о Томе. Приняв решение, он повернул автомобиль в Сохо и вскоре звонил из уличного телефонного автомата к сестре Патриции. На всякий случай, еще пять лет назад, когда Патриция поступили работать к Тому, они вдвоем договорились об этом варианте. При всей подозрительности, ФБР и ЦРУ никогда не станут контролировать все телефоны родственников обоих сотрудников Тома. Можно было позвонить и сестре Кэтрин, с которой встречался в последнее время Том, но это было уже опаснее. Сестра Патриции знала, что мистер Кемаль Аслан был клиентом Тома и в случае провала, могла дать нужную информацию непрофильтрованную сотрудниками ФБР. Но и этот телефон ничего ему не дал. Сестры, очевидно, не было дома и он разочарованно повесил трубку. Посмотрев на часы, он позвонил Марте. На этот раз повезло. Она сразу сняла трубку. - Марта, - сказал он, стараясь говорить как можно мягче, - я немного задерживаюсь. Ожидаемого взрыва эмоций не произошло. Это его даже удивило. - Ничего, - сказала она, - я сама отвезу Марка. Я уже договорилась с врачами. Мы заказали такси. - Да, конечно, - пробормотал он, - я постараюсь быть дома через два часа. - До свидания, - она повесила трубку. Что-то с ней происходит. Или, его вдруг остановило неожиданное предположение, это может быть как-то связано, провал Тома и ее внезапно изменившееся поведение? Может, она просто уже все о нем знает? Нет, это полный бред. Такого быть не может, хотя бы потому, что в ФБР сидят не идиоты. Нет, это просто совпадение. Он пообедал в китайском квартале, выбрав тихий и спокойный ресторанчик в самом конце улицы. Когда до встречи с новым связным оставалось около двадцати минут, он сел за руль автомобиля и отправился навстречу. Ехать было недалеко. Китайский и итальянский кварталы соседствовали в старом городе Нью-Йорка. Или, как его, называли сами американцы Даунтауне. Кемаль приехал в ресторан за пять минут до встречи. Устроившись в небольшом зале, заказал чашечку кофе и пару бисквитов. После обильного обеда в китайском ресторане есть не хотелось. Он сел за стол и мрачно стал смотреть на улицу, где играли дети. Связной должен был знать его в лицо и назвать пароль, который он помнил наизусть. Он успел выпить чашечку кофе, когда перед ним наконец, возник довольно импозантный полноватый господин и, чуть задыхаясь, очевидно от спешки, произнес: - Вы обсуждали условия новых поставок по Южной Америке, мистер Аслан? Я насчет поставок из Колорадо. - Нет, - ответил Кемаль, вставая и протягивая руку, - я жду поставок из Австралии. Он с любопытством разглядывал нового связного. Это не Том. Этот более представителен, более элегантен и меньше всего похож на связного советской разведки. Скорее, сам Кемаль должен был быть связным у столь солидного господина. - Кофе, - попросил гость официанта. - Как вы добрались? - спросил Кемаль у своего нового связного. Тот явно смутился. - На своем автомобиле, - ответил отправившись. - Я живу в Нью-Йорке уже пять лет. - Как, пять лет? - не понял Кемаль, - я думал они готовят вас. - Успокойтесь, - улыбнулся связной, - они и готовили меня все это время, проверяли, могу ли я быть вашим связным. Мне приказано заменить Тома. Меня зовут Питер Льюис. - Очень приятно, - наклонил голову Кемаль, - а, что случилось с Томом? Связной нахмурился. - У него были неприятности. По нашим сведениям, на него вышли сотрудники ФБР. В общем, вы понимаете, что ваш трюк в Балтиморе не мог остаться безнаказанным. Очевидно, американцы как-то сумели вычислить этот ваш фокус и вышли на Тома. - Он арестован? - отрывисто спросил Кемаль. Официант принес кофе и поставил на стол. Питер спокойно выждал, пока, он не уйдет и только после этого выдавил: - Его уже нет, мистер Кемаль. Кемаль был готов, казалось, к любой информации, но эта весть потрясла его. Он непроизвольно дернул рукой, опрокидывая чашку. Послышался звон разбитой посуды. На них обернулись. Официант уже бежал на помощь. - Извините, - сумел сказать Кемаль, - извините меня. Когда ему принесли новую чашечку кофе, он, немного успокоившись, спросил: - Как это произошло? - Подробностей мы пока не знаем. Питер хотел добавить, что с такими нервами лучше вообще не р